Идет солдат по осажденному Берлину и радуется себе. Поворачивает Великая Война на свой конец. Повсюду на зданиях родные красные флаги. Фашист, понятное дело, огрызается, рычит, зацепиться хочет, но русская сила ломит его. Идет солдат по фашистскому логову, а мысли его все о доме, о жене да о детках малых. Много горя причинил проклятый супостат русской земле.
Вдруг видит солдат, как на дороге канализационный люк открылся, а оттуда на него глаза глядят страшные, с иноземным блеском. Вот оказия! Вот дело невиданное! Ведь это сам фюрер на него уставился! Солдат его сразу и не признал. Фюрер говорит ему:
- Эй, служивый! Подойди - ка, будь ласков, сюда! Разговор до тебя имеется необычайной важности. Обсудить кой - чего по международной части. Спускайся вот в бункер ко мне.
Солдат - то смекает себе, нет ли тут подвоха. Ведь это фюрер, главарь фашисткой нечисти. А не идти нельзя, раз такая международная важность. Спустился, однако ж. Глядит, а в этом - то бункере чего только и нет! Богатства разные, русской землей произведенные, товар добрый, съестное опять же. Все вывез проклятый супостат с русской земли и себе в логово утащил. Вскипела у солдата кровь, да он сдерживается. А фюрер и говорит ему:
- Порешил я, солдат, замириться с тобой, как ты есть смелый человек. Богатств - то видишь у меня сколь, имею намерение компенсировать. На вот тебе три краюшки хлеба, как раз по числу деток твоих. Пускай поедят от пуза за мое фюрерское здоровье. А потом и еще пришлю, не жалко. Я ведь, погляди на меня, добрый в душе. Россию всегда любил. Это ж все американец мутит, стравил нас с тобой, служивый. На вот хлеб - то, бери, не стесняйся. Только уж ты скажи бойцам, пусть не атакуют мое фюрерское логово. Плохой мир лучше доброй ссоры, так ведь русские говорят? А словам моим ты, служивый, верь, не сомневайся!
Солдат усмехнулся себе в усы да и отвечает:
- За хлеб тебе, супостат, спасибо не скажу ибо наш этот хлеб, русский. А насчет предложенья твоего, то я не против. Только уж и ты мое слово солдатское, крепкое, уважь, будь любезен. Ведь я, как на войну идти, дочке своей дал обещанье. Надо б исполнить его.
Фюрер говорит,
- Что ж за обещанье такое? Говори, обсудим!
- А обещал я Танюшке свей, что уши тебе откручу и ей привезу. Ждет ведь дочурка гостинца. Давай - ка, подставляй! Враз и исполним.
Фюрер нахмурился, стал на солдата голос завышать.
- Нельзя, говорит, мне уши изымать. Они, говорит, у меня к черепу приставленные. Ты солдат, говори да не заговаривайся! А то я тебя ипонским фактором изобью!
- Нельзя - то нельзя, а и можно. А факторов твоих мы, русские, не боимся.
Как солдат закричит: - Эй, ребята! Бежи сюда, держи супостата, да покрепче!
Тут же солдаты забежали в бункер и давай фюрера ловить. Прыткий оказался. Ну, споймали все - таки, солдат давай ему уши откручивать. Только одно - то открутил, а фюрер - то возьми, да рассыпься весь. Оказалось, был механический. Позвали радиста, он поглядел, говорит, конструкция сложная. Был этот самый фюрер - то засланцем неземного зла. Лежит фюрер в виде обломков и только рот его катается по полу и орет - причитает " Смерть русским! Смерть русским!" Солдат наступил на него сапогом своим да и говорит:
- Что ж удивляться? Он и с ушами не был цельной, многоплановой личностью. А без ушей стал просто металлолом.
А солдатам опять забота - отправлять на родину все награбленное. Ну да ведь служба, не откажешься. Ох, и много там всего оказалось, в три дни не перевозить. Нашли потом и другие бункера, тоже награбленным заваленные. Сколько ж кровушки попил зловредный засланец!