Поезд начал притормаживать и биться на стрелках. Вадим, выгнувшись и вытянув шею, глянул в окно. Частный сектор, многоэтажки, узловая, потом много домов и высокий перрон.
"Рязань-вторая", - голос диктора оборвал музыку. - Стоянка двадцать минут.
Вадим спрыгнул с полки, насадил ботинки и влился в толпу выходящих в узком коридорчике... покурить, купить пивка...
На перроне он закурил, нашел бабку, торгующую "Балтикой N9" вытянул одним махом полбутылки, удовлетворенно спустил газ и осмотрелся. Неподалеку торговал мороженое сосед по купе. Вадим вспомнил армейские тренировки, как они "брали" на полигоне похожий, очень похожий вокзал, максимально точно исполняя каждый свою роль. Брали вокзал, удерживаемый условным противником числом в сто человек. Впятером. И взяли. Правильнее сказать; после них брать было нечего, да и удерживать некому.
Вокзальная дама сообщила об отправлении через две минуты. На часах девять тридцать, солнышко клонится к закату. Вадим допил пиво, аккуратно положил бутылку в мусорный бак, и, догнав покатившийся вагон, запрыгнул в тамбур.
Устроившись, Вадим, вслушивался в мерный стук колес и краем глаза осматривал соседей по купе. Полка напротив - пуста, а внизу сидел полноватый мужчина в очках, читал журнал. Время от времени в поле зрения Вадима появлялись то женские руки, то загорелые мужские.
Вадим лег на спину. Некоторое время смотрел в ставшую уже родной и близкой заклепку, стараясь войти в состояние отрешенности, из которого удобнее погружаться в воспоминания, но что-то смутило его... встревожило... Вадим прислушался к ощущениям. Неуютное чувство появилось на перроне Рязани... да, он пил пиво и рассеянно скользил взглядом по толпе пассажиров, думал-вспоминал об учебке, и что-то его зацепило... мелькнуло худощавое смуглое лицо... слежка? Надо уходить. Вадим по памяти восстановил события, отслеживая незнакомца... тот сел в поезд? Сел.
Вариантов так много, что гадать бесполезно. Отбросив мысли о слежке, Вадим снова погрузился в воспоминания, предпочитая разобраться в знакомом прошлом, а не мучить себя догадками.
Дивноморское,
Июнь 1989
Девочку звали Маша, и она научила Вадима собирать рапанов, а еще они гуляли-лазили по скалам, причем Машка так ловко карабкалась по осыпающимся каменной крошкой склонам, что Вадим прозвал ее "бесстрашной мартышкой". Они много плавали и перепробовали все сорта мороженого в округе; Почти сразу Вадим рассказал ей, что он - бывший военный... Машка, загоревшая третьим или четвертым слоем, валяясь рядом с ним на песке между нырками, пальцем ткнула в бело-розовые шрамы на виске и на спине, спросила:
- Это - что?
- Духи, - коротко ответил Вадим. - Это - Герат, это - Кандагар...
Маша напрягла лобик и сказала:
- Это война в Афганистане? Ты - раненый был?
- Был, - ответил Вадим, - и это не война, - он усмехнулся, - это интернациональный долг.
- А война закончилась, - проявила осведомленность Маша, - Я знаю, мы вывели войска из Афганистана.
Вадим приподнялся на локте, внимательно разглядывая серьезное личико девочки. Тугие мокрые косички, торчащие в стороны с кристалликами соли на концах, делали ее похожей на героиню детской книжки - Пеппи Длинный Чулок.
- Войска выведены, - сказал он, - но война не закончилась.
- А почему? - Маша загребла пяткой песок, - разве не закончилась?
- Нет. - Вадиму не хотелось объяснять ей, что война была не у СССР с Афганистаном, а у афганцев с русскими и у афганцев с афганцами... что война давно уже превратилась, да собственно и всегда была этим, в способ добывания денег, для всех мало-мальски причастных к поставкам в действующую армию, под вечным предлогом "война все спишет".
Вадим рассказывал Маше забавные случаи про рядового Чекмулбаева из своего отделения - таджика, спустившегося с гор в аул за солью и загремевшего в армию. Простой горский парень, руководствуясь советами отца и пониманием жизни, чудил в армии - экономил патроны, поражая цели не короткими очередями, как приказано, а одиночными выстрелами, и потом в недоумении чистил сортир: "за что наряд, командыр? Один выстрел - один архар!". В Афганистане, науськанный рассказами хохмача о привидениях и шайтане, он испугался развевающихся простыней у госпиталя, дернул через минное поле и пропал... Маша слушала, подперев щеки кулачками, выражение тревоги и сочувствия появилось на ее личике, и она спросила:
- Подорвался?
- Нет! - Вадим улыбнулся, - пропер через поле и пропал...
- Совсем?
Вадим постарался объяснить.
- Понимаешь, это ЧП в части... дезертир! А у нас спецподразделение, Майор сказал: "Ждем три дня, если не вернется - пишу рапорт, прощаюсь со зведами"... и что думаешь? На третий день идет наш Чика - Чекмулбаев довольный, рожа лоснится, в халате поверх х/б, на плече два автомата. Говорит "Аксакал дал, сказал - воину нужно освященное Кораном оружие". И правда - на прикладе вырезана вязь арабская.
- Наказали?
- Нет, словесно командир высказал, но он же с автоматом вернулся, да еще и второй припер, формально - молодец. Обошлось. Но понервничал командир...
Странное дело, что этой наивной, но отнюдь не глупой девочке интересно слушать такие взрослые истории... И она так серьезна, так восприимчива. Ее присутствие успокаивало Вадика; это необъяснимо, но рядом с Машей он чувствовал себя лучше, мудрее, и... умиротвореннее.
А потом было расставание. Маша сунула Вадиму записку с адресом и телефоном и тоненько попросила написать или позвонить - не сразу, нет, она понимает, что у взрослых всегда полным-полно дел; но, может быть - когда-нибудь потом? Ковыряла при этом розовой пяткой песок и краснела. Ну как можно отказать? Тем более что Вадим и вправду хотел бы... Но записка пропала... Вадим закончил университет, еще пару раз приезжал в Дивноморское, Маши там не было... постепенно она забылась... и память лишь иногда подсовывала ее образ: голенастый загорелый подросток-девочка с рапаном в руке... потом Вадим встретил Татьяну Азовцеву - врача-психиатра, и забыл обо всем, потому что жизнь его обрела совсем иной, неожиданный смысл.
Поезд "Тихий Дон"
09.06.1999 23:07
Вадим мягко соскочил на пол, обулся и пошел по вагонам. Он шел, как человек, "которому очень нужно, а все туалеты, как назло, заняты"; при этом внимательно осматривал плацкарты и открытые купе... конечно же, в полумраке плацкартных вагонов спящих не рассмотришь, но Вадим был уверен: ищущий, если это точно он, не спит... Пройти по поезду можно только один раз, на обратном пути ищущего не засечь. Тут как в игре в прятки, кто кого первым увидит, тот и действовать начнет раньше.
Через вагон, качаясь на пластинах в межвагонном пространстве, Вадим через мутное дверное стекло засек мужчину, стоящего в тамбуре, и тут же отпрянул в тень. Где он его видел? На юге? Кажется, да... или нет? Он? Похож, очень похож... Память, всегда такая услужливая, на этот раз, словно издеваясь над Вадимом, развела руками и подсунула лишь смутное воспоминание-ощущение: жара, пыль, напряжение... и смерть. Следует быть очень осторожным - если не память, то интуиция говорила Вадиму держаться подальше от этого молодчика, и еще - ни в коем разе не выводить его на Машу! Если кому-то там понадобилось послать местного, чтобы выследить Вадима, лучше перестраховаться. И, только когда он в последний раз бросил взгляд на незнакомца, так, на всякий случай - его как током ударило. Он узнал этого человека... Вадим прислонился спиной к подрагивающей в ритме хода стенке, и сглотнул слюну, словно враз впитавшую все запахи старого вагона - сигареты, грязь... сработал старый рефлекс: в минуты напряжения, опасности - все чувства включались на полную катушку. Сейчас главное - не выдать себя. Будь его воля, он не стал бы ждать, прямо тут, в поезде, прижал бы этого красавчика, искрошил бы, медленно, нарезая его кусочками, - и вытянул бы всю подноготную о недавних событиях. Но Вадима от такого шага удерживала мысль о Маше. Южанин подождет. Повезет Вадиму - и он сумеет скрыться незаметно; повезет случайному знакомцу - и он, как репей, будет болтаться где-нибудь рядом, надо оторваться. В другой раз, Вадим может, и пошел бы ва-банк. Сейчас - нет. Важнее всего добраться до Маши без хвоста.
Вадим вернулся в купе. Забрался на полку, накрылся одеялом. Уходить надо еще затемно. Уйду, а дальше что? Надо оказаться в Ростове раньше его! А как это сделать, не привлекая внимания? В уме перебрал пункты остановок... Лучше всех подходила Лихая. Утром, между восемью и девятью утра. По диспозиции. Ростов недалеко... Значит так, засветиться выслеживающему, успокоить его... типа - я тут и беспечен; и тут же смыться. Успокоившись, Вадим решил подремать до рассвета, а там выбрать подходящий момент и аккуратно исчезнуть.