Когда человек, считающий себя реалистом, попадает в совершенно невообразимую ситуацию, у него есть два пути. либо Впасть в панику, либо в тотальное неверие. Маша считала себя реалисткой. Когда общество захлестнула волна мистицизма, когда чрезвычайно популярными стали разномастные экстрасенсы и гадалки - Маша смотрела на это со снисходительной улыбкой. В школе не было такой девчонки, что не общалась бы с Барабашкой с помощью не заточенных карандашей - кроме Маши. На первом курсе, когда ее подруги увлекались святочными гаданиями, она только качала головой и отказывалась участвовать в этом, мотивируя свой отказ необходимостью готовиться к экзаменам. Один ее однокурсник утверждал, что он телепат; она, не удержавшись, вывела его на чистую воду и считала, что поступила правильно. А дело было в том, что в жизни девушки было много (если не сказать слишком) таинственных совпадений и необъяснимых вещей. Ее это пугало; она предпочитала холодный, критический ум и до сих пор никогда не отступалась от своих убеждений.
Да и теперь, смотря на чужие, слишком яркие звезды, она пыталась не верить. Даже несмотря на то, что было совершенно ясно - этот мир другой. И дело было не только в созвездиях, а в самом воздухе, в ощущениях и чувстве... чуждости.
Повинуясь старой привычке, она постаралась разложить по полочкам все те события, что случились после этого странного провала... когда она поняла, что ее тянет, тянет, на мгновение потеряла сознание, а, открыв глаза, увидела вовсе не вспаханные поля и лесополосу, не старую дорогу, окаймленную покосившейся линией электропередач, а совершенно девственный лес, траву по пояс... и абсолютно голого Вадима. И, хотя прекрасно понимала, что никакие бритвы Оккама ей сейчас не помогут - отчаянно пыталась найти объяснение происходящему; объяснение, которое удовлетворило бы ее разум и отмело бы всякую мистику прочь.
Сначала она сильно испугалась... Больше всего оттого, что появились галлюцинации. Но вскоре, хотя она и не специалист - поняла, что не бывает таких реальных, вплоть до стебельков травы, щекотавших ей бедра, галлюцинаций. Тогда она испугалась еще больше и ударилась в простое, не рассуждающее отрицание всего вокруг.
- Это мне снится, этого нет, - деревянным голосом поведала она Вадиму, который, казалось, был удивлен не меньше нее, но гораздо менее испуган. Она попыталась сесть, ноги ее подкосились; Вадим подскочил и удержал ее за плечи, осторожно опуская на землю и приговаривая "Все хорошо, миленькая, ты только не волнуйся...".
- Я не волнуюсь, потому что этого не может быть. Я не понимаю, что случилось - но я все-таки сплю, и ничего этого нет.
Маша поняла, что обнажена и попыталась прикрыться руками, тоже скорее по привычке, потому что они с Вадиком были одни в этом лесу, а уж он то точно смущаться не стал бы.
- Я бы так не сказал. Я бы сказал, что все это как раз таки есть, - возразил Вадик, обнимая ее за плечи и массируя спину, чтобы ее расслабить, - я исхожу из того, что вижу. Что чувствую.
- Тогда объясни мне, что случилось, - жалобным тоном попросила Маша, смутно надеясь на то, что Вадик сейчас сделает все простым и понятным, скажет, что они просто... она не знала - что именно, но ей хотелось чего-нибудь максимально доступного ей сейчас.
- А я не знаю, что случилось, но предположить могу... - Вадик продолжал успокаивающе водить рукой по ее спине. - Нас куда-то выкинуло. Возможно, в том месте, где мы с тобой стояли, есть какой-то прокол в другие миры...
- Как в Бермудском треугольнике? - слабо поинтересовалась Маша.
- Наверное...
Машу охватило странное и пугающее чувство - что сейчас случиться может все, что угодно. Вот это попала! Появятся летающие тарелки с зелеными человечками... или санитарами. Небо рухнет на голову. Или... она очнется на съемной квартире, поцелует спящего Вадима и, когда он откроет глаза, скажет: "С добрым утром, любимый, мне сейчас такой сон забавный приснился...". Но ничего этого не происходило. Продолжали тихо стрекотать кузнечики, где-то неподалеку пела птица. Пахло травой и землей, а еще свежестью, словно после дождя.
Видимо, почувствовав, что сейчас она заплачет (а Маша была очень близка к тому, чтоб разрыдаться в три ручья от неожиданности), либо вообще потеряет всякую связь с реальностью, Вадим взял в руки ее лицо, повернул к себе и стал говорить нарочито медленно и спокойно. И Машу его голос действительно вывел из состояния испуганности и потерянности:
- Спокойно, миленькая, давай исходить из того, что есть. В конце концов, мы можем лишь оценить ситуацию, но не изменить ее. Нас куда-то перенесло. Где находится это место? - мы не знаем. На нас нет одежды, но мы, по крайней мере, живы и здоровы. Давай примем как отправную точку то предположение, что это все-таки не наш мир, а другой... - и, видя, что она готова возразить, прикрыл ей ладонью рот, - нет, нет, ты дослушай. Это, конечно, может оказаться и наш; какой-нибудь Зимбабве или даже остров в Тихом Океане, но мы должны быть готовы к самому невероятному. Всегда полезней исходить из самого невероятного, чтобы потом не получить сюрпризом по голове; нужно предполагать скорее то, что ты ничего не знаешь о ситуации, в которую попал, тем более что мы и вправду ничего не знаем. Потому что, теша себя иллюзией, что, стоит только добраться до населенных мест, позвонить в консульство России и нас отсюда заберут, мы рискуем совершить большую ошибку, могущую стоить нам... многого. У меня такое ощущение, что мы крепко влипли. - Вадим тихо порадовался, что Машка оказалась не изнеженной истеричкой, в ней с самого начала ощущался стерженек сильной личности; конечно, она, как и любая женщина в присутствии нормального мужика, а Вадим себя иным не считал, автоматически полагает себя под его защитой, но все-таки она оказалась молодчинкой!
Маша задумчиво поджала губы и кивнула. Он удовлетворенно улыбнулся и продолжил:
- Так что давай в первую очередь озаботимся не истериками, а более насущными вопросами. Еды, тепла, крова... одежды. Оружия, в конце концов...
Перед тем, как сказать про оружие, Вадим сделал паузу, словно сомневался, что Маша сейчас адекватно может воспринять мысль о том, что, может, придется от кого-то отбиваться. Но его тревога была напрасна; ее волнение сейчас сыграло ему на руку. Машу больше заботила его фраза про истерику. Она подняла на него большие глаза и возмущенно задохнулась:
- Разве я истерикую? По-моему, я вполне спокойна...
- Разве? - Вадим приподнял бровь; он спросил ее, а сам внимательно осматривался.
- Конечно. Я, испугалась, это ведь естественно, но... сейчас со мной уже все в порядке.
Маша встала, все еще рефлекторно прикрывая руками грудь.
- Эмммм... - начал Вадим, смотря на нее снизу вверх и чуть щурясь против солнца.
- Что?
- Вобще-то, если не я тебя смущаю, руки можешь опустить. Тут кроме нас, никого нет.
Маша отняла руки, смотря на него с неким вызовом. Единственное оружие, находящееся сейчас в ее распоряжении было чувство юмора. Разум, как это не печально, спасовал почти сразу же.
- Мне придется научиться плести юбочки из травы, на манер аборигенов Океании, - усмехнулась Маша, чуть расслабляясь, - а питаться мы будем дикими ягодами, если здесь, конечно, они растут, и рыбой, если здесь есть реки. Робинзон и его верный Пятница - чью роль выберешь ты?
- Называться Крузо я благородно предоставляю тебе, - улыбнулся Вадим, вставая, - я, что уж там, побуду Пятницей, не облезу...
- Хорошо, Пятница... Что мы будем делать дальше?
- А я простой дикарь, планировать не умею. Ты - Робинзон, вот ты и командуй. Знаешь что хорошо?
- Что?
- Что сейчас тут не зима, - и захохотал.
Маша усмехнулась и задумалась. Ей было совершенно ясно, чего он добивается - он хочет, чтобы она была больше озабочена насущными проблемами, чем выяснением - Зимбабве это или другой мир. Но оттого, что она понимала ход его мыслей, эффективность его слов не уменьшалась - наоборот, увеличивалась. Потому что Маша выходила на тот уровень, когда спокойно и хладнокровно оцениваешь ситуацию, вместо того чтобы стенать и жаловаться на судьбу. Своим примером он показывал ей, что есть и другие варианты, кроме последнего.
- Так... - Маша важно почесала подбородок, лукаво посмотрела на Вадима, как бы говоря: сам напросился, и предположила. - Нам нужна одежда... Пища... Крыша над головой... Ой, вода конечно же, как я могла забыть. И... что-то, чем отбиваться от зверей. Так?
Вадим покачал головой:
- Абсолютно неверно. Нам нужен огонь. - И, легонько стукнув ее по кончику носа пальцем, - Это тебе и защита, и крыша, и одежда и частично еда. Или ты предпочитаешь сырое мясо?
- Мясо?
- Обернись... только медленно.
Она не поняла что произошло, мимо что то промелькнуло, в траве затрепыхалось, присмотревшись, Маша увидела бьющуюся на спине курапатку. Вадим нагнулся мимо нее, двумя пальцами ухватил раненую птичку за головку и третьим пальцем как ножницами свернул ей шею, куропатка дернулась и обмякла.
А вот и первый наш охотничий трофей, - Вадим сунул тушку Маше в руку, - держи, мисс Робинзон. - Он пошарил руками в траве и подобрал плоский круглый камушек - по светло шоколадному цвету Маша безошибочно определила - кремень.
Вадим поднялся во весь рост. И осмотрелся еще раз.
- Машк, а тебе не кажется, то, что кажется мне?
- Что именно?
- Ну, - Вадим взял ее за руку и повел за собой, осторожно ступая босыми ногами по траве.- Что, как-то оно все очень похоже... - он задумчиво вел ее на травяной холм, и когда уже почти вывел, сказал, - Гляди - река! А? А вот там лес, в нашем мире был лес?
- Наверное, когда-то был... - протянула Маша, - вырубили - выжгли под поля... - Мы, что - в прошлое попали? Птицы непуганные... Лес этот!
- Не знаю, но география пока совпадает... в некоторых деталях, - Вадим уверенно вел Машу к берегу реки, по пути подбив еще трех куропаток.
Они спустились с холма, густо поросшего деревцами, к реке; сквозь просветы виднелась вода. И пахло влагой, как поняла Маша только что, не от дождя, тянуло от реки. Тропинок не было, приходилось идти по траве, и Маша ойкала, когда натыкалась ногой на сучок. Потом стали попадаться большие плоские камни, по мере приближения к реке все чаще. И Маша, перескакивая с одного на другой, мысленно улыбнулась: ей представилось что она - некое древнее божество, продвигающееся сквозь дикий лес, обнаженная и стройная, с развевающимися волосами; а, судя по ее окровавленным рукам, очень древнее. Она полной грудью вдохнула воздух, наполненный светом, профильтрованным зеленой листвой, грациозно скакнула на следующий камень и украдкой, полуобернувшись, глянула на Вадима. Он шел сзади, шагах в пяти; и, словно угадав ее мысли, протянул:
- Ты похожа сейчас на богиню охоты, Артемиду... или нет, скорее на вакханку...
- Если мне не изменяет память, вакханки в приступах безумия разрывали мужчин на части, - лукаво поинтересовалась Маша, останавливаясь, потому что увидела впереди блестевшую на солнце воду реки. Она повернулась и посмотрела на Вадима; он тоже остановился. И тут Маша поняла по некоторым признакам, что он ее хочет - прямо сейчас.
- Разрывали, - кивком головы подтвердил Вадик сказанное и одним большим прыжком перескочил к ней на камень... но ее там уже не было. Маша, игриво рассмеявшись, уже стояла, красуясь, на другом валуне.
"А глаза как у него горят, - с удивлением и удовлетворением подумала Маша, скользя взглядом по напрягшемуся и готовому к новому прыжку Вадиму, - он тоже похож на какого-то бога... Бога войны... потому что в шрамах..." - мелькнула шальная мысль, но тут же исчезла, потому что Вадик резко прыгнул, причем совсем не в ту сторону, куда предполагала Маша, и она очутилась у него в объятиях.
- Не боишься? - спросила Маша, чувствуя всем телом его возбуждение.
- Нет, - коротко ответил он и коснулся губами ее груди.
- У меня руки заняты... - прошептала Маша, пытаясь отстраниться, и не зная, куда деть тушки? но потом поняла, что это бесполезно, да и к тому же вода была рядом, так что... Внезапно в голову пришла мысль - несколько неожиданная в этой ситуации, но отнюдь не неестественная, - что хорошо было бы остаться здесь... Если не навсегда, то надолго. Она уже с трудом могла вспомнить события вчерашнего дня, что уж говорить обо всей ее прошлой жизни; и состояние это было и пугающим, и сладким одновременно. Если б можно было все забыть, и жить здесь, в этом девственном лесу, вдвоем... Только они одни. И их любовь. Это было бы прекрасно....
Она опустилась на траву, чувствуя, как нетерпеливые руки Вадика обхватили ее талию, и счастливо рассмеялась.