Серое небо хмурилось, словно сварливый, злой на весь мир старик. Сверху то и дело срывались капли холодного дождя, превращая едва успевшую замерзнуть землю в грязную кашу.
Климентий, спасаясь от кусающего кожу ветра, закутался в плащ и судорожно закашлялся, отчего обереги на его шее загремели наподобие шаманского бубна.
Два дня пешего в пути - взбесившийся конь сбросил хозяина, завидев голые черные стволы мертвых деревьев. Да... Сейчас бы истощенный индульгент не отказался от конины: все, что ему удалось раздобыть в Черной Роще - это сухие корешки тамьяна и тощий заяц, невесть как забредший в забытую Хайвэллом глушь.
С верхушки высокого дерева, раскинувшего во все стороны голые мертвые ветви, похожие на руки старого, высохшего дервиша, крикнул ворон, и индульгент, повинуясь старому рефлексу, коснулся большим пальцем правой руки лба и обозначил круг.
"Добрый знак, - подумал он с облегчением. - Хайвэлл не оставил меня".
Ворон снова каркнул и, сорвавшись с ветки, полетел вдоль дороги, в направлении хижины Силииса.
Где-то вдалеке Климентий услышал протяжный вой и рука сама потянулась к висящему на перевязи самострелу: волков в мертвом лесу быть не могло, так что наличие серебряного наконечника на стреле хоть немного, но внушало уверенность.
- Пустота тебя забери, - бросил Климентий сквозь зубы и зашагал за вороном - ему хотелось добраться до убежища Силииса дотемна... Еще одна ночь на дереве свела бы его с ума.
Сумерки заставляли щуриться. Покрытые рыжим мхом валуны, хаотично лежащие между стволами деревьев, могли скрывать от путника готовящуюся к броску тварь. Волколаки, лжедемоны, трупоеды - в таких местах, как Черная Роща, можно было встретить любое порождение Пустоты, уж Климентий-то знал.
Из тягостных мыслей индульгента вырвал крик ворона. Черная птица внимательно смотрела на человека, поворачиваясь к нему то одним, то другим глазом.
- Хайвэлл милосердный, чуть не прошел мимо, - воскликнул Климентий и повернул в сторону неприметной тропы, уходящей вправо от дороги к неглубокому, но широкому оврагу.
Аккуратно спустившись, индульгент направился к поваленному дереву, пустотелый ствол которого был настолько огромным, что даже всадник смог бы проехать сквозь него, не опуская головы. Одним концом гигантский ствол был направлен к центру оврага, другим уходил в покрытый бурым мхом холм.
Мысленно воззвав к Хайвэллу, Климентий шагнул в нутро мертвого дерева и медленно двинулся вперед, слепо шаря перед собой руками, пока не наткнулся на окованную железом дверь и не нащупал массивное кольцо, шершавое от ржавчины.
Пронзительный скрип утонул в сумрачном чреве холма. Грибницы трутовиков росли повсюду: на земляных стенах, непонятно каким образом не осыпавшиеся от времени; на трухлявых книжных шкафах с десятками таинственных томов в потертых переплетах; на устрашающе-непрочных на вид балках, каким-то чудом удерживающих уродливую бугристую поверхность, которую представлял из себя потолок. От грибов шло зловещее зеленое свечение, как будто неумелый алхимик взорвал в жилище мага большую колбу с фосфорицирующей краской.
За древним покосившимся столом сидел грузный мужчина лет пятидесяти. Время от времени почесывая лысину мясистыми пальцами, он кутался в коричневый шерстяной плащ поверх черной стеганной куртки. С виду - обычный ларниец. Похож на аптекаря или наемного счетовода. Но, как уже не раз убеждался Климентий, внешность бывает обманчива - слуги Пустоты всегда были мастерами лжи.
Силиис что-то старательно выцарапывал пером на бумаге. И как только ему удавалось хоть что-нибудь разглядеть при таком освещении?
- Долго ты, - сказал он, не глядя на непрошенного гостя. - Заходи, чувствуй себя как дома.
- Не думаю, что это возможно, - ответил индульгент. Его рука уже сжимала рукоять освященного дирка. - Это не дом, а могила...
- И чья же? - Все еще не глядя на Климентия, спросил Силиис и макнул перо в чернильницу.
Вместо ответа индульгент бросился на мага, занося оржие для удара. Самострел он отбросил в сторону, чтобы не мешал - маги всегда носят отводящие стрелы обереги. Хозяин жилища вскочил на ноги с прытью, несвойственной тучным людям, и опрокинул стол, который Климентий с легкостью перепрыгнул.
Маг ткнул индульгента в грудь за секунду до того, как лезвие кинжала устремилось к его шее. Что-то сухо щелкнуло, и Клементия отбросило назад. Мужчина врезался в стол, его перевернуло в воздухе, после чего слуга Хайвэлла снес книжный шкаф.
- Да... мельчают нынче пустоборцы, - Силиис отряхнул плащ и сочувствующе посмотрел на поверженного противника. - Раньше вы плели интриги,втирались в доверие, устраивали засады... Да что уж там, даже к примитивной магии прибегали, ради "правого дела".
Климентий попытался подняться, но тут же со стоном повалился обратно: нога полыхала от боли, а левое плечо, которым он врезался в шкаф, стремительно опухало и пульсировало - рука же онемела и перестала слушаться.
- А теперь вы нанимаетесь в охрану обозов, пьете по тавернам и рассказываете небылицы о подвигах мертвого ныне ордена... - Маг говорил с жалостью, даже с какой-то грустью. - Остались только те, кто не смог смириться с настоящим положением дел, жалкое подобие воинов Хайвэлла... Вроде тебя.
Превозмогая боль, индульгент уперся здоровой рукой в пол и поднялся, сбрасывая с себя книги и остатки шкафа.
- Ради чего ты сражаешься, парень? - Укоризненно произнес Силиис. - Ты ведь ничего не знаешь о Пустоте! В твою голову вдолбили, что это зло, но ты уверен, что заешь правду?
- Я знаю, что ты отравил воду в реке, - прохрипел Климентий, сплюнув кровью под ноги хозяину. - Я знаю, что в тридцати милях от Черной Рощи теперь лежит Скален, мертвый город... Еще неделю назад все его жители были живы, но ты... Ты убил их!
- Да... неловко вышло, - Силиис смущенно развел руками. - Это я в расчетах ошибся, каюсь. Если бы все прошло гладко, горожане бы никогда и ничем не болели. Ни корь, ни чума... даже никакой простуды! Видишь? Я никому не хотел зла!
Индульгент молчал. Он закрыл глаза и начал бесшумно шевелить губами. Силиис слишком поздно понял, что происходит. Он не успел произнести заклинание, не успел воззвать к стихии или выставить защитный знак.
Из груди Климентия, разрывая кольчугу и плащь, вырвался луч яркого белого света, который охватил мага. Одежду Силииса охватило пламя, кожа на лице и руках начала оплывать, словно воск. Из последних сил он прохрипел заклятье отмены, и лишь тогда подземное жилище снова погрузилось в зеленый полумрак.
Климентий лежал на земле не шевелясь. Грудь его часто вздымалась, из носа, глаз и ушей сочилась кровь. Индульгент умирал: Последний Удар - древнее заклинание, которому его научил наставник, не зря так называлось. Достойная смерть для воина Хайвэлла...
Оставляя на земле куски обожженной плоти, Силиис подполз к Климентию. Магия все еще поддерживала жизнь в его теле, но было ясно - он обречен.
- Эффектно, - простонал маг, морщась от боли. - Себя я излечить не смогу... Но для тебя у меня кое-что есть... Может быть теперь ты сможешь постичь Пустоту...
Он склонился над умирающим и открыл рот. Угасающее сознание индульгента встрепенулось, но ослабевшее тело не смогло среагировать: горячее дыхание, пахнущее сгоревшим мясом и, почему-то, раскаленным камнем обдало лицо Климентия, ворвалось в ноздри, в легкие, разнеслось по крови.
Судорожно вдохнув, индульгент резко сел, сбросив с себя мертвого мага.
- Что ты сделал со мной? - Закричал он, но ответом ему было лишь шипение тлеющего плаща Силииса.
Сколько прошло времени с момента скоротечной схватки с магом? Климентий с трудом бы ответил на этот вопрос.
Придя в себя на полу огромной землянки, мужчина поднялся на ноги и, к своему удивлению, не почувствовал последствий боя, лишь плечо немного ныло. Исход должен был быть один: "Последний удар" превращает жизненную силу индульгента в энергетический хлыст - смертоносный, разрушительный, беспощадный. Чудовищное давление выталкивает кровь из тела инициатора через нос, глаза, уши, внутренние органы взрываются.
Климентий не должен был выжить, но вмешался маг...
"Теперь ты сможешь постичь Пустоту...", - шептал голос нечестивца в голове индульгента.
Мужчина склонился над обгоревшим трупом. Пустые глазницы укоризненно уставились на палача, растрескавшиеся губы мага застыли в жутком подобии усмешки. Сомнений не оставалось, Силиис был мертв.
"Теперь ты сможешь постичь Пустоту", - снова прошептал маг, будто не соглашаясь с очевидным фактом.
Немного потоптавшись на месте, индульгент нетвердо зашагал к выходу, но задержался у обломков шкафа. Некий фолиант, ничем не примечательный, с темной, затертой кожаной обложкой, он не отличался от таких же томов, что валялись у ног Климентия, однако мужчина не мог оторвать от книги взгляд. Он прислушался к своим ощущениям - вроде бы ничего необычного... но индульгент был твердо уверен в том, что книгу нужно поднять. Несколько секунд поразмыслив, Климентий поднял фолиант и, отыскав свою походную сумку, положил в нее таинственный том.
***
В небе стояла полная луна. Злое око Двоебога недобро взирало на путника, бредущего по Черной Роще.
Где-то вдалеке раздался волчий вой, и индульгент невольно прибавил шаг.
"Теперь ты сможешь постичь Пустоту", - напомнил о себе уже осточертевший шепот Силииса.
- Да заткнись ты уже, - зло рыкнул на невидимого мучителя Климентий. - Ты мертв! Ты теперь сам - часть Пустоты.
Треск ломающейся ветки заставил путника обернуться и выставить перед собой самострел.
- Фррр, - презрительно фыркнул конь и ударил копытом в землю.
- Хайвэлл милостивый, - поразился индульгент, разглядывая животное. - Ты здесь откуда?
Конь не ответил, но посмотрел осуждающе. Это был скакун Климентия - тот, что сбросил его у дороги, ведущей в Черную Рощу. Сейчас он казался более, чем спокойным.
Опасаясь спугнуть животное, мужчина медленно пошел к нему. Конь не двигался с места, лишь изредка фыркал и тряс гривой.
- Где же ты раньше был, волчья сыть? - Климентий похлопал скакуна по боку.
- Фрррр...
- Ну, слава Хайвэллу, - Климентий открыл пристяжную сумку, достав сверток с солониной и флягу с водой. - Ладно, ты прощен!
Конь снова фыркнул и отвернулся.
"Теперь ты сможешь постичь Пустоту..."
Климентий проигнорировал осточертевшую галлюцинацию и пришпорил коня, закинув в рот полоску мяса.
Пора было возвращаться Ларн. И самый близкий путь лежал через Скален.
Над Скаалой поднялся туман. Редкие всплески, стук копыт и крик припозднившихся в родных краях гусей иногда нарушали мертвую тишину.
Сонный индульгент прищурил уставшие от недосыпа глаза. У северных ворот городской стены стояли люди. Дюжина воинов пятилась от массивных дверей, будто из города на них двигалась какая-то опасность...
Климентий ударил каблуками в лошадиные бока и скакун, обиженно заржав, пустился в галоп.
Индульгент уже успел разглядеть гербы королевской гвардии на кирасах, когда один из воинов зарядил массивный арбалет и выстрелил перед собой. Климентий все еще не видел, кто нападал на гвардейцев - обзор закрывала городская стена, вдоль которой он ехал.
"Тишина... - вдруг понял он и натянул поводья. - Ничего не слышно".
Гусиный крик, всплеск воды, стук копыт по земле...
Климентий видел, как раскрывается в немом крике рот одного из гвардейцев, видел, как воины беззвучно достают из ножен мечи.
- Иллюзия, - оторопело прошептал всадник и поморщился от собственного голоса: таким неуместным он показался в этой тишине.
Из ворот вышел человек в крестьянской одежде. Из его шеи торчала стрела, но это не мешало ему идти вперед. За ним показались другие горожане: купцы, ремесленники, священник, несколько монахов... Мужчины, женщины, старики, дети.
Они двигались неправильно, неестественно - как деревянные куклы, которых Климентий еще в детстве видел на ярмарке. Индульгент даже прищурился пытаясь рассмотреть тоненькие ниточки, привязанные к их конечностям, но ничего, конечно же, не увидел.
Будто дождавшись неведомого сигнала, горожане бросились на гвардейцев. Воины бились отважно: индульгент видел, как засверкала сталь мечей, как головы и конечности нападавших отлетают в стороны... Но вот усатый капитан замешкался, занеся оружие над девочкой лет семи и его тут же повалили на землю. Остальные гвардейцы бросились на подмогу командиру, но людской поток все рос - со стен на бойцов бросались новые горожане, из-за ворот выбегали люди, снова и снова...
Скаленцы рвали солдат голыми руками. Девочка, которую пожалел капитан, склонилась над дергающимся из последних сил воином и вдавила маленькие пальчики ему в глаза.
Видение, вдруг рассеялось. Скален снова был мертв.
- Они уже были больны... - потрясенно произнес индульгент. - Это был Дикий Мор, или что-то похожее... Силиис хотел помочь!
Осознание этого просто появилось в голове Климентия. Мужчина уткнулся лицом в лошадиную гриву и закричал, заставив скакуна нервно топтаться на месте.
Индульгент не мог не верить в то, что Силиис пытался спасти скаленцев. Он просто знал, что это правда. И ничего не мог с этим поделать.
"Теперь ты сможешь постичь Пустоту", - грустно прошептал Силиис.
Видение не было отголоском прошлого. Оно было возможным исходом, который маг смог предвидеть. И смог предотвратить.
Когда всадник проехал ворота, он увидел мертвого священника, сжимающего в руках том "Наследия Хайвэлла". Окружившие труп вороны возмущенно закаркали при виде индульгента, и сорвавшись с места, тут же улетели в сторону часовни.
- Недобрый знак, - тихо сказал Климентий и направил коня в сторону южных ворот. Ему хотелось как можно скорее покинуть мертвый город.