- Да я говорю вам, господин воитель, это точно был он, - охранник лежал на дряхлой кушетке, которая жалобно поскрипывала под его тяжестью, и прикладывал к промежности принесенный из ледника кусок телятины, обернутый тонкой тканью. - Это тот му...к, который Медведя задушил, зуб даю!
- Как он выглядит? - спросил Седзимир, вспоминая изодранное в клочья лицо убитого мордоворота.
- Длинный такой, чуть повыше вас, господин, - призадумался пострадавший. - Худой, как мертвяк, и такой же бледный. На вид - зеленый такой, лет девятнадцать, но глаза...
- Что глаза? - спросил Седзимир раздраженно - его немного оскорбило "зеленый" в адрес девятнадцатилетнего парня, ведь молодому воину самому недавно исполнилось двадцать лет.
- Эм... Глаза у него, того... Уставшие такие, взрослые, - здоровяк изобразил раздумье. - Как будто хлебнул он в жизни дерьма, вот какие у него глаза, господин.
Когда Седзимир осматривал место происшествия, больше всего его поразило то, как была изуродована физиономия убитого: его просто оскальпировали, полоснули по лицу чем-то острым, вцепились в края раны и сорвали кожу с лица. Бедолага умер от болевого шока, а в его мертвых глазах без век отпечатался навсегда безумный страх.
Янушу, второму охраннику, повезло куда больше, но удар был такой силы, что держался пострадавший только благодаря обезболивающим снадобьям, мочился кровью и постоянно сокрушался, что не видать ему потомства, как своих ушей.
Калмана, как утверждал Януш, застрелил Валера, прежде чем новый чемпион вцепился ему в лицо (выживший охранник божился, что Филин, как называл себя убийца, не был вооружен, но Седзимир в это не очень верил).
Со слов пострадавшего, Филинпросто уклонился от пули, да и вообще, двигался невероятно быстро - он просто исчезал и через мгновение появлялся в другом месте. Седзимир воспринял показания свидетелей скептически, списав все на испуг Валеры.
Воина Веры тяготила служба во Внутреннем Воинстве - для этого у Церкви были менее подготовленные люди. Седзимир видел себя за стенами Града, разящего нечисть освященным мечом, раздающего команды отрядам... Но его потенциал, о котором так много говорили и мастер Ильмар, и отец Павел, так и оставался эфемерной величиной, а сам Сед так ни разу и не побывалза стенами Тринадцатого Града.
-... а потом я вдруг проснулся, но жуткое сновидение не развеялось, как это бывает с ночными кошмарами. Я бы и рад забыть, святой отец, но не могу.
Когда только Седзимирвошел в келью отца Павла, тот откровенно заскучал. То и дело посматривая на часы, настоятель подавлял желание зевнуть и старательно придавал себе заинтересованный вид, мысленно призывая на помощь всех святых, которых еще помнил, чтобы те поскорее избавилиего от общества надоедливого юнца.Солнце уже пересекло полуденную отметку, и Ярвинен, хозяин "Пьяного Вепря", должен был принести бочонок темного пива и копченый свиной окорок, чтобы отец Павел "передал сии яства нуждающимся". Такая формулировка устраивала как старого любителя молоденьких девочек (и это при красавице-жене, которой только исполнилось тридцать!), так и охочего до хорошей выпивки и закуски священнослужителя (не смотря на тщедушное телосложение, отец Павел отличался отменным аппетитом).
- Сын мой, это всего лишь сон, - священник погладил бороду, подбирая слова. - Сны - есть отражение минувшего. Тебя одолевают муки совести за отступление от обета, а они, сын мой, зачастую принимают причудливую, странную и даже страшную форму...
Когда молодой воин скрылся за дверью, святой отец облегченно вздохнул и собрался, было, вернуться к намеченным делам, но, помедлив всего мгновенье, сел за стол, достал лист бумаги и, послюнявив порядком сточенный карандаш, старательно записал все, что рассказал парень, как того и требовал пресвятой отец Теодор.
Ночлежка "Мечта бродяги", к удивлению Седзимира, предоставляла своим небогатым клиентам не только убогие комнаты с койко-местами и пятью-шестью соседями подозрительной наружности, но и некое подобие VIP-номеров.
- А что, у нас приличное заведение, - обиделся хозяин "Мечты" - тощий мужчина с изрытым оспой лицом.
- Ага, а сейчас ты скажешь, что ваши постояльцы - уважаемые люди, да? - Седзимир саркастически осклабился и обернулся к воинам-послушникам, но те ответили равнодушными взглядами. Еще бы - они ходили в послушниках с десяток лет, честно несли службу, и если и позволяли себе что-нибудь лишнее, то старались делать это по-тихому, без свидетелей. А тут им какого-то зеленого выскочку двадцати лет от роду,но уже два года носящего солидный и почитаемый сан Воина Веры, командиром назначили. Подчиненные были недовольны, и Седзимир, отчего-то чувствовавший себя неловко, всячески пытался растопить лед, сохранив при этом собственное достоинство.
- Именно так, господин, - хозяина явно напрягало присутствие служителей Единой Церкви, хранителей правопорядка и карателей в одном лице, и владелец ночлежки даже не выходил из зарешеченной будки, из которойобычно вел переговоры с клиентами. - Уважаемые люди...
- От которых ты прячешься за решетками, - ухмыльнулся Сед.
- Береженого бережет Создатель! - философски изрек хозяин, но, наткнувшись на тяжелый взгляд молодого Воина Веры, сменил тему. - А люди у нас и правда приличные живут, хоть и бедные. Вон, чемпион новый, по боям в клетке, как раз в "чистых" обитать изволит. Я так понял, он сам на себя поставил и денег "поднял" неплохо - на неделю арендовал лучший номер...
- Так я как раз по его душу, - воитель сделался серьезным. - Твой "приличный" постоялец перешел все границы приличия -сегодня утром убил двоих.
Сказано это было таким тоном, словно Седзимир обвинял именно его, владельца "Мечты бродяги", в том, что его клиент слетел с катушек и кого-то там пришил. Хозяин пропал за дверью (выход будка имела отдельный: если посетитель задастся целью добраться до содержателя ночлежки, ему придется проявить смекалку) и появился с ключом в руках, на деревянном брелоке которого были выжженыцифры "223".
- Вот, второй этаж, номер "два-два-три", - хозяин протянул ключ между прутьями решетки, рука его заметно тряслась. - Арчи вас проводит... Арчи!!!
Низкорослый крепышнеопределенного возраста, до глаз заросший черной курчавой бородой, отлип от стены и подошел к Седзимиру, протиснувшись между широкими плечами воинов-послушников. На голове Арчи носил смешную фуражку дворецкого, явно трофейную, и одет был в зеленый пиджак и такие же брюки.
- Пойдемте, я вас провожу, - голос крепыш имел низкий, с хрипотцой курильщика.
Миновав воняющую мочой лестницу и исписанный нецензурными надписями коридор, процессия остановилась у двери с номером "223", и Арчи, стараясь не шуметь, осторожно ее отворил.
Седзимир огляделся: деревянные полы с облупившейся краской, кособокая кровать с двумя продавленными матрацами, обшарпанные стены из светлого кирпича, на одной из которых криво висела картина, изображавшая играющих в карты собак, и единственное окно - на "люкс" комната не тянула даже с большой натяжкой...
Сед стоял посреди номера, не смея пошевелиться. Воины-послушники, замершие в дверях надменными изваяниями, искоса поглядывали на "командира", вполголоса о чем-то переговариваясь. Седзимир их не слушал и не слышал: он точно помнил это место... Ночной кошмар становился явью, и Воин Веры почувствовал, как где-то внутри, от живота к груди, ползет холодная волна липкого страха: он вдруг представил, что тварь из сна сейчас влезет в окно, протянет к нему свои жуткие щупальца и оплетет ими его ставшее непослушным тело.
Назойливая мысль была настолько пугающей, что Седзимир невольно охнул. Тихо так, но подопечные услышали и синхронно ухмыльнулись.
- Вы мне больше не нужны, - раздраженно бросил воинам-послушникам Сед, проклиная себя за глупый страх и несдержанность.
- Но нас попросили... - начал было один - усатый здоровяк с перебитым носом - но Воин Веры его перебил:
- Вам приказали, - сказал он раздраженно, делая акцент на втором слове, - оказать помощь, если потребуется. Помощь не потребовалась, так что ступайте.
- Как скажете, - второй воин-послушник, немного уступающий товарищу ростом, но бывший заметно шире в плечах, поймал взгляд напарника и коротко кивнул в сторону двери, мол: "Да ну его, пошли".
Когда подчиненные ушли, Седзимир принялся за обыск.