Зырянов Сергей Аркадьевич. Бриг "Меркурий"

Сергей ЗЫРЯНОВ.

Бриг "Меркурий".

ПОЭМА.

Порою вдруг придёт охота

спросить любого моряка:

Какой корабль родного флота

себя прославил на века?

Ответ получим очень скоро.

Нам скажет даже не моряк:

- Ну, эта... как её? "Аврора",

ещё и этот, ну... "Варяг"!

В веках "Аврора" остаётся,

как символ славы боевой.

Ну, как там в песенке поётся

про сон, про утро над Невой?

От школьных классов до пивнушки

известно деду и юнцу:

- Ну, как же? Ведь она из пушки

того... стреляла по дворцу!

Но остальное знаем мало

и не узнаем до конца,

вот кроме этого сигнала

к атаке Зимнего дворца.

В сердцах людей и на бумаге

у нас ещё один ответ,

что символ воинской отваги

"Варяг" - и тут вопросов нет.

Опять же в песне так поётся -

попав в горнило передряг,

врагу, мы помним, не сдаётся

наш гордый, доблестный "Варяг".

И этот подвиг самый громкий,

в цепочке главное звено.

Ещё остался в ней "Потёмкин" -

его мы знаем по кино.

Их героизм не одинаков...

А кто замкнёт короткий лист?

"Азов", "Кореец" иль "Очаков"?

Их знает лишь специалист.

А мне всё больше интересен

корабль, что украшает строй;

он не герой кино и песен,

но он поистине герой.

Его, не сломленного бурей,

пора представить наконец:

знакомьтесь - это бриг "Меркурий",

корабль-красавец и храбрец!

"Варяг" под хмурым, грозным небом

не в одиночку воспарил;

в истории он первым не был,

он подвиг брига повторил!

Вернёмся к той заветной были,

в те золотые времена,

когда под парусом ходили,

и шла Турецкая война...

В лучах блистает зыбь морская...

Под скрип снастей и чаек крик,

форштевнем волны рассекая,

идёт на юг красавец бриг.

Оставив за кормой вершины

полвека русских крымских гор,

в составе небольшой дружины

спешит он курсом на Босфор.

Подобно тройке грозных фурий

помчались наши корабли

"Штандарт", "Орфей" и бриг "Меркурий"

в пределы вражеской земли.

Они ходили так нередко

пучиной черноморских вод;

задачей их была разведка,

а цель - найти османский флот.

С востока, с первыми лучами

побагровели небеса,

они кровавыми тонами

окрашивали паруса.

И вот навстречу, от Босфора

в нестойкой утренней тиши

вдруг вышла, как цепная свора,

эскадра капудан-паши.

Она сошла подобно лаве

с анатолийских берегов,

она несла в своём составе

четырнадцать больших судов.

На многие морские мили

от парусников тень легла...

Их наши ближе подпустили,

пересчитали вымпела.

И с небольшого расстоянья

назад помчались поскорей,

успешно выполнив заданье,

фрегат "Штандарт" и бриг "Орфей".

"Меркурию" пришлось несладко.

Один такой на весь наш флот,

имел он низкую посадку,

а потому не быстрый ход.

Не помогало и названье...

Пусть на носу крылатый бог

стоял, как будто в назиданье,

но что он здесь поделать мог?

Он словно чувствовал с тоскою,

как всё отчётливей, ясней

растёт за собственной кормою

лес мачт турецких кораблей.

Как будто волки в поле рыщут,

округу за ночь обежав;

почуяв лёгкую добычу,

за ней бросаются стремглав.

Вдогонку во главе армады

больших линейных кораблей

летели, словно два снаряда,

"Селимие" и "Реал-бей".

Дистанция заметно тает

меж кораблями не спеша,

в трубу за этим наблюдает

почтенный капудан-паша.

"Да, русским некуда деваться..." -

и он им вывесил сигнал -

приказ немедленно сдаваться.

На мачте фал затрепетал.

"Теперь уже не до игрушек.

Я жду от них один ответ.

У них всего-то двадцать пушек,

и на спасенье шансов нет".

Вот вслед за вымпелом на рее

тягучим залпом рыкнул бак,

чтоб эти русские скорее

спустили свой крестовый флаг.

Но тот и не пошевельнулся.

Вдобавок грянул в тот же миг

ответный выстрел... Огрызнулся

паше строптивый русский бриг.

Пришло горячее желанье

своей рукой покончить с ним.

Паша отправил указанье

остановиться остальным.

Воспользовавшись передышкой,

те стали просто наблюдать.

Два флагмана, как кошки с мышкой,

решили с бригом поиграть.

На русском бриге в это время

наш капитан, собрав совет,

узнал, поговорив со всеми, -

желающих сдаваться нет.

Все офицеры на совете

решили храбро воевать:

- Не зажилось на белом свете -

да некогда погоревать.

Матросам капитан Казарский

успел решенье объявить.

Характер он имел не барский -

умел с командой говорить:

- Не посрамите чести, братцы!

Хоть горячо нам будет тут,

нам турки, если разобраться,

сейчас Георгия везут!

Нам не стоять у них в передней,

ещё посмотрим, чья возьмёт!

Оставшийся в живых последний

пускай крюйт-камеру взорвёт.

Настал черёд идти под пули...

И вот с кормы был сброшен ял,

и снова по тому пальнули,

кто их быстрее догонял.

"Селимие" единым махом

встал за кормою, как утёс;

он был для брига Голиафом,

ведь он сто десять пушек нёс.

В который раз клубами дыма

покрылся ретирадный порт,

а турок бил пока что мимо -

не удавалось целить в борт.

Погонных пушек канонада

пока не кончила звучать.

Паша увидел - что-то надо

им в ходе боя поменять.

И флагман шёл, меняя галсы,

для залпов выставив борта.

На то, чтоб целым бриг остался,

была лишь зыбкая мечта.

Хоть не было в ту пору башен,

хватало мощи огневой -

не передать, насколько страшен

всех пушек выстрел бортовой.

Боёв тех давних впечатленья

теперь никто не ощутит.

Какие будут ощущенья,

когда ядро в тебя летит?

Конечно, тут любой опешит,

любого здесь охватит страх...

Уже в бортах чернеют бреши,

зияют дыры в парусах.

Не только ядра пролетают,

ещё с цепями книппеля.

От верной гибели спасает

лишь только резвость корабля.

Гремели пушки, всё смешалось

в густом пороховом дыму;

и капитану оставалось

под залпы подставлять корму.

В манёврах продолжая биться,

ведя неравный смертный бой,

"Меркурий", как большая птица,

кружил над голубой волной.

Чтоб нанести ему зловещий

и окончательный урон,

паша задумал, словно в клещи,

зажать "Меркурий" с двух сторон.

И снова поменяли галсы

"Селимие" и "Реал-бей".

Едва-едва не оказался

наш славный бриг меж двух огней.

Он бился лихо, по-гусарски,

и бился в небе русский флаг.

Отважный капитан Казарский

пошёл на самый смелый шаг.

Он принял дерзкое решенье

разрушить тот двойной эскорт.

Пошёл "Меркурий" на сближенье,

зайдя "Селимие" под борт.

Вот так в анналы славы вечной

сам записал себя герой.

Османский исполин трёхдечный

над ним возвысился горой.

Вот если стул приставить к шкафу,

примерно будет тот же вид;

и так нежданно к Голиафу

вплотную подошёл Давид.

Такой отваги в человеке

паша не видел до сих пор;

но на втором и третьем деке

не мог стрелять его линкор.

Лишь снизу палуба стреляла,

стволами "видя" цель свою;

и это как-то уравняло

немного шансы в том бою.

Они, как дуэлянты, бились,

разя в упор, наверняка.

У русских с душами простились

уже четыре моряка.

Борт у "Меркурия" был крепкий,

и корпус был надёжен, груб;

но от него летели щепки,

и не спасал морёный дуб.

Нещадно ядра колотились,

в борту образовалась течь.

Матрос и мичман в трюм спустились,

они сумели бриг сберечь.

В критический момент не струсив,

те двое справились с дырой.

Матрос команды, некто Гусев -

вот русский подлинный герой!

Чтоб бриг спасти любой ценою,

он мичмана просил о том -

мол, я зажму дыру спиною,

ты подопри меня бревном.

Он мичмана, в пылу сраженья

вдруг пожалевшего бойца,

принудил даром убежденья,

а также крепкого словца.

А что же наши канониры?

Они ответили на "ять".

Честь флага, брига, честь мундира

они сумели отстоять.

Матросы понимали: надо

теперь и жизни не щадить

и успевали каронады

быстрее перезарядить.

И наши пушки громыхали,

катаясь, лязгая, звеня;

вдобавок турки вдруг попали

под залп ружейного огня.

"Хоть помаленьку, но почаще", -

такой примерно был девиз;

и здесь врагам пришлось не слаще -

османы побежали вниз.

Кто был на палубе, те даже

на время прекратили бой,

и всех готовых к абордажу

смело свинцовою метлой.

По правде, на линкоре в целом

в живых остался экипаж,

ведь был у наших под прицелом

рангоут, да и такелаж.

Им цели удалось добиться -

разбили ядра мачту-грот.

Паша мог как угодно злиться -

"Селимие" замедлил ход.

Наш бриг заметно оторвался,

и стало чуть повеселей.

Преследовать один остался

линкор двухдечный "Реал-бей".

Он был теперь за всю эскадру,

да и за весь османский флот;

и зажигательные ядра -

брандскугели пустил он в ход.

И эти страшные удары

выдерживал "Меркурий" наш,

оперативно все пожары

гасил надёжный экипаж.

И уклонялся бриг умело

от ядер, словно от дождя;

он вёл манёвры лихо, смело,

кружил, всё дальше уходя.

Вертелся бриг, меняя галсы -

то бейдевинд, то оверштаг;

и гордо в небесах плескался

Андреевский победный флаг!

Линкор турецкий был не в тире.

Пусть нёс он боевую мощь

и пушек - семьдесят четыре,

но дальше вышло всё точь-в-точь.

От русских ядер оборвало

турецкий фок и лиселя,

и этим сразу же сковало

подвижность хода корабля.

Повисли паруса вдоль борта,

собой, как бельма, перекрыв

почти все пушечные порты,

корабль как будто ослепив.

И довод получился веский,

и согласится с ним любой;

и "Реал-бей", линкор турецкий,

был вынужден закончить бой.

Хотел он насладиться местью -

другой финал его настиг...

Вот так из пекла вышел с честью

израненный, отважный бриг.

Прошла гроза, отстали звери...

С контузией, едва живой

наш капитан считал потери

с повязанною головой.

Был ранен каждый третий воин,

и сотня дыр на парусах;

и было двадцать шесть пробоин

в дубовых, тёсаных бортах.

Когда утихла канонада,

решили наши корабли,

что бриг не вырвался из ада,

он сгинул где-то там, вдали...

И отдавая дань отваге,

скорбя за всех своих друзей,

в знак траура спустили флаги

фрегат "Штандарт" и бриг "Орфей".

А наш герой в живых остался,

хоть и не скажешь - "невредим";

и в небе гордо развевался

наш флаг Андреевский над ним.

Качаясь, будто бы припрыжку,

"Меркурий" шёл до темноты.

Вот так и упустили мышку

в тот день турецкие коты.

Наутро, словно встрепенулся,

в воде играя, первый блик;

и к кораблям своим вернулся

с триумфом славный русский бриг.

Его встречала вся ватага...

Добрёл он из последних сил,

но честь Андреевского флага

он в том бою не уронил.

Отважный капитан Казарский

прослыл пророком здешних мест.

Он получил подарок царский -

на грудь Георгиевский крест.

Был награждён и бриг "Меркурий"

за славный бой, за храбрый шаг.

Как смотрится среди лазури

на нём Георгиевский флаг!

Как он с деяньями своими

до сей поры не знаменит?

Его божественное имя

вписать бы золотом в гранит!

Такому кораблю пристало

пропеть хвалебные слова.

Таких героев очень мало -

в истории всего-то два!

Не слышим мы такого хора,

хотя был подвиг, не пустяк...

А слышим мы опять: "Аврора"...

И этот, как его? "Варяг"...

Июль 2017 г.

Оставить комментарий © Copyright Зырянов Сергей Аркадьевич (serzyrjanv@rambler.ru) Размещен: 22/06/2023, изменен: 22/06/2023. 19k. Статистика. Поэма: Поэзия Иллюстрации/приложения: 1 шт. Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Историческая поэма о подвиге брига "Меркурий".

Зырянов Сергей Аркадьевич : другие произведения.

Бриг "Меркурий"