Зырянов Сергей Аркадьевич :
другие произведения.
Леваневский
Самиздат:
[
Регистрация
] [
Найти
] [
Рейтинги
] [
Обсуждения
] [
Новинки
] [
Обзоры
] [
Помощь
|
Техвопросы
]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Комментарии: 2, последний от 15/10/2023.
© Copyright
Зырянов Сергей Аркадьевич
(
serzyrjanv@rambler.ru
)
Размещен: 14/10/2023, изменен: 14/10/2023. 20k.
Статистика.
Поэма
:
Поэзия
Иллюстрации/приложения: 3 шт.
Ваша оценка:
не читать
очень плохо
плохо
посредственно
терпимо
не читал
нормально
хорошая книга
отличная книга
великолепно
шедевр
Аннотация:
Поэма из цикла "Лётчики".
Сергей ЗЫРЯНОВ.
Леваневский.
ПОЭМА.
Раньше были герои - Донской или Невский,
и над их именами - немеркнущий свет...
А вот, скажем, пилот Сигизмунд Леваневский...
Про него не поймёшь - он герой, или нет?
Он из той знаменитой пилотской плеяды
награждённых впервые Геройской Звездой.
Сигизмунд был вторым удостоен награды,
и формально-то он - безусловно, герой!
Как кумир молодёжи он был идеален
и достойно Советский Союз представлял.
На кремлёвских приёмах, за тостами, Сталин
среди лётчиков только его выделял.
Он - ровесник двадцатого, бурного века,
и такой же кипучий характер имел;
и другого уже не найти человека,
кто был так же горяч и безудержно смел.
Сигизмунд Леваневский, потомственный шляхтич,
между прочим - участник Гражданской войны;
в Красной Армии он, как москвич или вятич,
воевал за свободу Советской Страны.
Хоть в те годы народ подвергался расколу,
он спокойно среди пролетариев жил;
в Севастополе кончил он лётную школу
и в морской авиации верно служил.
С окончанием службы в полярных широтах
Леваневский решает призванье найти,
он участвует в дальних, рекордных полётах
по бескрайним просторам Морского Пути.
Под крылом - Колыма, Индигирка, Чукотка,
необъятный Таймыр, ледяной Сахалин...
Покоряет просторы уверенно, ходко
богатырь из былин, человек-исполин.
Начиналась эпоха великих свершений,
для неё нужен был настоящий герой,
образец, идеал, человеческий гений,
что рождал лишь советский общественный строй.
О свершениях этих трубили газеты,
перелёты считались важнее, чем спорт;
даже звёзды театра, артисты балета
не равнялись пилоту, что шёл на рекорд.
Как же были любимы Советской Державой
покорители льдов и полярной земли!
Лишь попозже с такой оглушительной славой
разве что космонавты сравниться могли.
Леваневский обласкан Советскою властью
посильнее любого артиста кино;
он познал и удачу, и лётное счастье,
честолюбие было вознаграждено.
Сигизмунд за штурвалом был счастлив, наверно,
и успехами в небе особенно горд.
В тридцать третьем он выручил Джеймса Маттерна.
Это лётчик из Штатов. Он шёл на рекорд.
Кругосветный полёт завершить он стремился,
но не смог одолеть он российской земли;
а когда самолёт над Сибирью разбился,
чукчи Джеймса в Анадырь живым привезли.
И набив керосином свой борт под завязку,
из Хабаровска в тундру добравшись с трудом,
Сигизмунд бедолагу отвёз на Аляску,
совершив перелёт из Анадыря в Ном.
И весь мир достиженьем его восхитился!
Сделал так он, чтоб Штаты запомнили впредь -
"ваш пилот на своём самолёте разбился,
а на нашей машине я смог долететь"!
И Советская власть этот жест оценила,
не напрасными были такие труды;
Леваневский, - как "Правда" победно трубила, -
награждается Орденом Красной Звезды!
Так из шляхтичей вышел он в русские "князи",
он увидел триумф, испытал торжество;
а с Америкой кстати возникшие связи
повлияли на жизнь и планиду его.
Между тем начинается тридцать четвёртый,
начинается славный "челюскинский" год,
когда льдинами, как жерновами, затёртый,
в океанской пучине исчез пароход.
Свыше сотни людей оказались на льдине
среди ночи полярной, в холодном плену...
Ужаснуться осталось при этой картине,
катастрофа тогда потрясла всю страну.
Во всём мире об этом с тревогой узнали...
Эпопея прошла с февраля по апрель,
когда лётчики наши на льдину летали,
пробиваясь к своим сквозь пургу и метель.
Подвиг лётчиков тех потрясает и ныне...
Вот полярная ночь, и не видно пути,
а когда под тобой ледяная пустыня,
вообще ничего невозможно найти!
Но они находили заветное место,
где во льдах был челюскинский лагерь разбит;
люди были там сплошь из особого теста,
возглавлял смельчаков Отто Юльевич Шмидт.
Приземлялись там Молоков и Ляпидевский,
Водопьянов, Каманин, Доронин, Слепнёв,
вывозили людей... Лишь один Леваневский
чужеродную чашу испил до краёв.
Не потратив ни дня на пустые дебаты,
зная связи пилота и лётный талант,
Леваневского власти отправили в Штаты.
Сигизмунд выполнял запасной вариант.
Он привык быть к любому заданью готовым,
на любую опасность и доблестный труд;
с замначальника Севморпути Ушаковым
он проделал далёкий и сложный маршрут.
Испытал он болтанку и качку, и тряску,
океанский простор наблюдал за бортом;
через Лондон - в Нью-Йорк - на Сиэтл - на Аляску,
ну а там - уж в знакомый ему город Ном.
Совершенно не мешкая, в городе Номе
Ушаков у пиндосов купил самолёт;
и ни дня не сидели в неласковом доме -
Леваневский отправился в дальний полёт.
Он сквозь снежные тучи пробиться пытался,
он стремился быстрее попасть в Ванкарем;
а погода менялась, туман всё сгущался,
это сразу доставило много проблем.
Леваневский летел среди льдин и торосов,
но, наверное, спешка его подвела,
а быть может, не тот самолёт у пиндосов -
леденели стремительно оба крыла.
Самолёт тяжелел, постепенно снижался,
и когда невозможно уж было лететь,
дотянув до Чукотки, он всё же сломался,
только людям на нём удалось уцелеть.
И опять подтвердилось, что Север коварен...
Ушаков говорил: "А за то, что живу,
Леваневскому должен я быть благодарен,
его храбрости, стойкости и мастерству!"
При посадке пилоту досталось... И тяжко...
Но ушибы ему - словно с гуся вода!
Он и раненым правил собачьей упряжкой
и доставил-таки Ушакова туда!
В этом подвиге лётчики были едины...
Руководство осталось довольно и тем,
что не спас никого он с расколотой льдины,
но начальника всё же привёз в Ванкарем!
У товарища Сталина в памяти, кроме
Леваневского, больше не стало иных;
поднимал он бокал на кремлёвском приёме
за него, а потом уж - за всех остальных.
В эти годы, подобно космической гонке,
самолётная гонка меж странами шла,
и Советский Союз не остался в сторонке -
он включается в эти большие дела.
Постоянная жажда победы и риска
всё гнала Леваневского только вперёд...
Он задумал маршрут из Москвы в Сан-Франциско -
беспосадочный, очень большой перелёт.
Леваневский был вхожим во все кабинеты,
он для этого в партию вскоре вступил;
и "Отец всех народов" одобрил всё это,
беспримерный полёт он ему разрешил.
Напрямик, через полюс лететь предстояло,
так ещё никому не случалось летать,
и усилий затрачено было немало...
Был готов самолёт "АэНТэ - двадцать пять".
Автор, Туполев строил машину надёжно,
он готовил её для большого пути,
делал всё, что в то время и было возможно -
по идее, она не могла подвести.
Может быть, в подготовке была и запарка,
только вылет стал праздником пышным для всех;
к торжеству выпускалась красивая марка,
так как верили все в грандиозный успех.
Улыбался на марке один Леваневский,
хоть пилотом вторым был ещё Байдуков...
Полетели... Мелькнули поля, перелески,
а потом понеслась пелена облаков.
В результате шумиха закончилась горем...
Леваневскому попросту не повезло...
Когда их самолёт находился над морем,
вдруг моторное масло струёй потекло.
Байдуков предлагал продолжать осторожно -
масла хватит в полёте как раз в аккурат...
Леваневский решил, что лететь невозможно,
и в итоге они повернули назад.
Вот в Кремле приступили к разбору полётов...
Поучаствовать в нём даже Сталин решил...
Он внимательно слушал обоих пилотов,
и вот тут Леваневский его удивил.
Сигизмунду сдержаться тогда было трудно,
он досады и злости своей не скрывал
и при Сталине, - это не просто прилюдно, -
он вредителем Туполева обозвал.
Этим словом тогда просто так не бросались...
Кто-то назван - и тучи сгущались над ним...
Неизвестно куда люди часто девались,
если так про кого-то писал аноним.
Сигизмунд к испытанию был не готовым...
Хоть понятно - ему загубили мечту,
но как можно прилюдно назвать этим словом
человека - отца знаменитого "Ту"?
Наш конструктор тогда, безусловно, старался
и уже с АэНТэ проявил мастерство.
Леваневский зачем-то прилюдно поклялся
никогда не садиться в машину его.
Неизвестно, кому ещё сделалось хуже,
и всё это на чьей отразилось судьбе...
Наш конструктор пожил и при лагерной стуже -
Леваневский планиду испортил себе.
Потерпеть бы ему, не участвовать в гвалте,
по-другому бы всё обернулось потом...
Вот он сел в самолёт уже штатовский, "Валти",
