Зырянов Сергей Аркадьевич :
другие произведения.
Театр
Самиздат:
[
Регистрация
] [
Найти
] [
Рейтинги
] [
Обсуждения
] [
Новинки
] [
Обзоры
] [
Помощь
|
Техвопросы
]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Комментарии: 7, последний от 02/04/2007.
© Copyright
Зырянов Сергей Аркадьевич
(
serzyrjanv@rambler.ru
)
Размещен: 03/03/2007, изменен: 17/02/2009. 13k.
Статистика.
Стихотворение
:
Поэзия
Ваша оценка:
не читать
очень плохо
плохо
посредственно
терпимо
не читал
нормально
хорошая книга
отличная книга
великолепно
шедевр
Аннотация:
Венок сонетов.
Сергей ЗЫРЯНОВ.
Театр.
(Венок сонетов.)
I
На пышных землях солнечной Эллады
где смертные с богами наравне,
затягивал флейтист свои рулады,
играли блики в молодом вине;
сатиров козлоногих дикий хохот,
неистовых вакханок визг и вой
перекрывал тимпанов жуткий грохот,
и бился комос в пляске огневой...
На празднествах в честь бога Диониса,
где всё играло, пело и цвело,
и исподволь в спектакль переросло,
открылась миру новая страница,
был Мельпомене сотворён чертог -
расцвёл театра сказочный цветок.
II
Расцвёл театра сказочный цветок -
померкли рядом с ним цветы другие.
Развился этот тоненький росток
во древо мировой драматургии.
Стартуя с древнегреческих долин,
до сей поры на сцене, а не в книге
классический Мольер, Корнель, Расин,
испанская комедия интриги,
"дель арте" искромётные дары;
везде витают творческие муки -
в экзотике японского "Кобуки",
во всём - Театр, святилище Игры!
При этом постоянно помнить надо:
он был рождён не только для услады.
III
Он был рождён не только для услады,
он не ходил за властью по пятам.
Язвительные, гневные тирады
порой швырял в лицо он господам.
Он часто был народною трибуной
и рупором передовых идей.
Он задевает потайные струны,
что без него молчат в сердцах людей.
Во тьме веков он был как добрый гений,
несущий всем познаний новых свет.
Он - место не для мелочных сует,
а для глубоких, тихих размышлений.
Спектакль - всегда сознания поток,
он горьких дум мучительный итог.
IV
Он горьких дум мучительный итог,
он неумолчный, действенный свидетель,
что есть и ненаказанный порок,
не скоро торжествует добродетель.
Но продолжает он, как часовой,
стоять у справедливости на страже.
Любой порок и грех, изъян любой
покажет он в личине персонажа.
И уж когда он тот изъян нашёл,
на выбор - шпильку тот иль шпагу просит -
немедленно ему театр наносит
разящий иль целительный укол.
Для развенчанья ложного кумира
театр служил от сотворенья мира.
V
Театр служил от сотворенья мира
одновременно зверем и ловцом,
и Муза переменчивую лиру
готова повернуть любым концом.
Загадочные дети Мельпомены
творят, шаманят, входят в свой экстаз -
в коробке, как в аквариуме, сцены,
в прицеле сотен любопытных глаз.
Со сценою ничто не станет рядом;
сияньем фонарей озарена,
из века в век является она
под постоянным, неусыпным взглядом -
как будто микроскопное стекло -
ареной, где сошлись добро и зло.
VI
Ареной, где сошлись добро и зло,
являются заветные подмостки.
Крылатому Пегасу "повезло"
тащить ещё и этот воз громоздкий.
У эллинской орхестры на камнях,
на паперти церковного миракля,
в вертепе на базарных площадях
взрывался основной конфликт спектакля.
Он пламенел, как воспалённый нерв,
прибоем бились счастье или горе
о доски сцены все века, и вскоре
был пущен в дело золотой резерв -
вступило в бой, как острая рапира,
волшебное перо, перо Шекспира.
VII
Волшебное перо, перо Шекспира
служителям театра - высший тест.
Сыграть Отелло, Гамлета и Лира -
как покорить актёрский Эверест.
Со школьной парты затвердили все мы,
что это целый мир, духовный пир;
и кажется, что не осталось темы,
которую бы не закрыл Шекспир.
Актёрам многих стран и поколений
являлся он, вновь свеж и многолик,
и снова штурмовали этот пик,
и каждое из всех его творений
звездою путеводною вело,
в пословицы всех языков вошло.
VIII
В пословицы всех языков вошло:
"Весь мир - театр, а люди - в нём актёры".
Низводят шутовское ремесло
до плутовской, обыденной афёры.
Но шут - не лицемер, а лицедей,
он веселит, как может, как умеет.
Лукавство и неискренность людей
к театру отношенья не имеет.
Комедианты за собой влекут
костюмным шлейфом вымысел и сказку,
а если кто и в жизни носит маску,
то не повинен в том актёрский труд.
Не прекращая переодеваться,
театр научит быть, а не казаться.
IX
Театр научит быть, а не казаться,
покажет он, где правда, где обман.
Среди изнанки лживых декораций
кипит эмоций подлинных вулкан,
и в лаве чувств порой не видно даже,
где исполнитель роли, где герой.
Все беды, все потери персонажа
актёр оплачет собственной слезой.
Характер, мысли и судьбу героя,
привычки и наклонности его
актёр в своё вбирает существо;
и трудно это всё назвать игрою,
когда по ходу пьесы выдавал
он истинных страстей девятый вал.
X
Он - истинных страстей девятый вал.
Как тонкий лучик преломляет призма,
он сцены драматический накал
преобразует в поле магнетизма.
Актёр - всегда немного экстрасенс.
Творение его и режиссёра
перерастает представленья ценз,
похоже на сеанс гипнотизёра.
В театре место есть не только драмам,
но и астральным выплескам души.
По ауре сценической тиши
его недаром сравнивают с храмом.
Но для актёра не случайно стал
он разом эшафот и пьедестал.
XI
Он разом эшафот и пьедестал,
он - дом, где всё и ново, и знакомо,
где пьеса - и магический кристалл,
и зрелище, понятное любому.
На минном поле ходят игроки...
Поймут актёров только футболисты:
у них - все поголовно знатоки,
в театре тоже - все специалисты.
Он - место, где порой и погалдят -
он этим отличается от храма, -
но где порой воскурят фимиамы,
и трепетно сидят, и наградят
дурманом наркотических оваций.
Он - полигон шальных импровизаций.
XII
Он - полигон шальных импровизаций
и институт нюансировки фраз.
Любить, смеяться, плакать и терзаться
в нём нужно каждый день, как в первый раз.
И со времён комедии "дель арте"
на сцене каждый должен быть готов
к тому, что по-иному "ляжет карта",
и новое всплывёт значенье слов.
И вот когда они в своей стихии,
когда актёры ловят свой кураж, -
то бишь восторг и транс, и кайф, и раж, -
спектакли будут точно неплохие,
и будет вот в такие вечера
со сцены "много сказано добра".
XIII
Со сцены "много сказано добра",
но и дурного сказано немало.
Хоть эта мысль, конечно же, стара,
она неточной с возрастом не стала.
Театра путь - заоблачный маршрут,
и в основном крутой, а не пологий.
Как птицы не поют во власти пут,
фальшивит он в плену идеологий,
ведь трудно петь кому-нибудь в угоду.
Когда свободно мыслят и творят,