Аннотация: По мотивам рассказа Г.Ф. Лавкрафта "Сны в доме колдуньи"
Я приехал к тетушке Мэриголд, чтобы скрасить ее последние дни, - хотя это чепуха, потому что, во-первых, тетушкой она приходилась моей матери, а во-вторых, ненавидела молодежь, поэтому визит молодого племянника, даже самого почтительного, ее не радовал. Мне самому этот визит был в тягость. Помимо отношения тетушки, мне не нравится Аркхэм и дом, где проживает тетушка Мэриголд. Он очень старый, и тетушка не озаботилась даже тем, чтобы провести в него электричество. Мебель в нем тоже старая, вся рассохшаяся, полумрак, - так и хочется распахнуть все окна, чтобы впустить хоть немного солнца, но тетушка Мэриголд не желает об этом и слышать. Она, видите ли, боится сквозняков. Я гадал, почему она отбила нам телеграмму в Бостон, требуя моего приезда, наконец решил, что ей требуется сиделка (я изучаю медицину в Бостоне).
- Тетя Мэриголд, - сказал я после того, как мы поприветствовали друг друга - надо сказать, весьма формально, - вот подарки. Надеюсь, вам понравится.
- Книга, - буркнула тетушка. - Одна из этих непристойных книг, которые вы почитываете, да? Еще и за подписью женщины? В мое время дамы не позволяли себе...
- Ну что вы, тетя, - поспешно сказал я. - Это исторический роман, все благопристойно.
- А это еще что такое? Трикотаж?
Мама действительно передала ей отрез модного трикотажа.
- Ну да, - продолжала брюзжать тетя, - представляю себе мою дражайшую племянницу! В трикотаже, в траншейном пальто, в шляпе клошаров... ужас! Джоселин совершенно не уделяла внимания ее воспитанию...
Я отвернулся, чтобы скрыть улыбку.
Кухарка, добродушная негритянка по имени Топси, назвала меня "масса Чарлз" и подала обед, каких я не едал отроду.
- Пицца - это бесовская выдумка черномазых макаронников, - категорично заявила тетушка в ответ на мои робкие вопросы, - сырный соус излишество, а гамбургеры еда голодранцев!
Я поспешил согласиться, про себя прикидывая, где тут поблизости пиццерия. Не то чтобы мне не нравились эти старомодные сложные блюда...
- Тетя Мэриголд, а какой вы порекомендуете кинотеатр?
- Что? Ты что, потакаешь этим безумным зрелищам? - возмутилась тетка.
На мое счастье, у Топси был сын Джим, парень лет двадцати, который тоже называл меня "масса Чарлз", - он-то и указал мне и пиццерию, и кинотеатр.
- Вы только по ночам не смотрите на соседний дом, масса Чарлз, - сказал он под конец.
- Что не так с этим домом, Джим? Вы там складируете спиртное?
- Скажете тоже, - обиделся Джим, - я не бутлегер какой. А только там жила бабка хозяйки, и с тех пор там нехорошие дела творятся.
- Бабка? Это, получается, моя прапрабабка? Ух ты! А расскажи поподробнее...
- Будет вам, масса Чарлз, - перебила нас Топси, вернувшаяся из лавки. - Такой родней я бы на вашем месте не гордилась. Хотя хозяйка гордится. Вы, Мэйсоны, издавна своевольничаете, но в тот дом лучше не суйтесь, вот что я скажу, масса Чарлз!
Она относилась ко мне как к барчуку, а не как к гостю, и я волей-неволей начинал видеть в ней строгую няньку. Но Джима я таки припер к стене, улучив момент, когда никого не было рядом.
- Да я и сам ничего толком не знаю, - сказал Джим, и выпуклые глаза его забегали. - Поговаривают, что старая леди, Кеция Мейсон, с самим чертом зналась. Вы на тот дом не пяльтесь, а то возле него до сих пор иногда появляется черт в виде морской свинки.
Мне стоило труда не расхохотаться. Черт в виде морской свинки! А почему не броненосца?
- Хорошо, Джим, не буду я смотреть, - пообещал я, а сам, как только меня оставили в покое, побежал к забору и уставился на злополучный дом. С островерхой крышей, одно время он сдавался, но сейчас стоял заброшенным. Сквозь грязные окна, половина из которых была выбита, виднелись ободранные обои...
"Ничего интересного", - подумал я, но, стоило мне отвернуться, как со стороны дома послышался невыносимо мерзкий писк. Я с досадой повернулся и увидел что-то вроде морской свинки. Она собиралась юркнуть в заросли сорняков во дворе, но внезапно остановилась и уставилась на меня. Взгляд у нее был очень неприятный - так смотрят хищники на добычу. Я в ответ погрозил ей кулаком.
Ночью мне приснилась эта гадкая морская свинка.
Она кружила вокруг меня, будто примериваясь, а потом появилась согбенная древняя старуха в черном. Выражение лица ее, надменное и холодное, поразило меня. А потом они ушли куда-то, - я успел рассмотреть дом, к которому они направлялись.
Наутро я сходил в пиццерию, рекомендованную Джимом, а на обратном пути остановился как вкопанный. Я видел этот дом во сне! Старый, но подновленный хозяевами; во дворе виднелись качели и детские игрушки.
Сейчас во дворе рыдала женщина, а несколько других утешали ее. Из бессвязных возгласов бедняги я понял, что у нее пропал маленький сынишка.
По возвращению я услышал, как Топси разговаривает с молочником.
- Беда, - сказала Топси, - и ведь даже богатые семьи это не обошло!
- А я слышал, - понизив голос, отвечал молочник, - что хоть в том доме и нашли скелет Бурого Дженкина, то был не он! А он жив, и жива старая Кеция...
- Ох, не надо!
Они увидели меня и резко замолчали.
Вопреки советам Джима я снова взглянул на дом прапрабабушки, чтоб ей провалиться к дружку-черту! - туда как раз входил полисмен. Я запомнил его необычно светлые усы и волосы.
Следующей ночью я снова видел сон.
Надменная старуха и ее питомец окружили стол, на котором лежало что-то длинное. С другой стороны стола стоял какой-то неизвестный человек в черном. Внезапно я отчетливо рассмотрел на шее старухи странгуляционную борозду, какие нам показывали в морге во время практических занятий. Черная, просочившаяся темной кровью, она почти перерубала ее глотку.
Как человек с такой травмой мог находиться в сознании, да еще и резво двигаться? Тут я вспомнил, что это сон, - и проснулся.
На следующий день чуть ли не весь Аркхэм поднялся на поиски пропавшего малыша, а полиция без лишнего шума разыскивала некоего лейтенанта Смита.
- Этот Смит, - спросил я, и внутри у меня все замерло, - он был блондин с усами?
- Да, - ответила Топси.
Я сразу же сложил два и два. Кто бы ни окопался в проклятом заброшенном доме, используя старые дурацкие суеверия, он убил и ребенка, и полицейского. По крайней мере, Смит оттуда не выходил. Сейчас, в зрелом возрасте, я бы, конечно, просто сообщил в полицию, но в те годы, молодой и горячий, я мечтал о приключениях - вот и вздумал влезть в этот дом и обнаружить улики, а то и, как знать, живых узников самостоятельно. Просить о помощи кого-либо мне было не с руки, судя по трепотне Джима. Поэтому, по зрелом размышлении, я все же переговорил с одним из полицейских, лейтенантом Коппелом, другом и напарником Смита.
- Вы думаете, он в заброшенном доме? О"кей, - этот толстый лысоватый тип будто говорил всем своим видом "Я не очень в это верю, однако ваш сигнал я проверю, так и быть". - Давайте завтра с утра, а то у нас рабочий день кончается...
Очередной сон был гаже предыдущих. Старуха, тетя Мэриголд, чертов зверек и человек в черном окружили тот самый стол, а затем сбросили с него простыню.
На столе лежал обнаженный и связанный лейтенант Смит!
Судя по многочисленным кровоподтекам, он подвергался жестокому насилию - может быть, для подавления сопротивления, а может быть, и пыткам. Однако он был жив и что-то мычал, несмотря на кляп во рту.
Тетя Мэриголд попыталась то ли урезонить остальных, то ли заступиться за полисмена, но старуха, при всей ее видимой немощности, с удивительной силой оттолкнула руки тети - и подняла огромный кривой черный нож над горлом несчастного лейтенанта Смита...
Проснулся я совершенно разбитым и больным. Сердце у меня колотилось, будто это меня должны были убить невесть за что.
Завтрак проходил в молчании.
- Тетушка Мэриголд, - заговорил я.
- Да, дитя мое?
Обычно меня раздражала ее манера называть меня "дитя" и "мальчик", - я-то знал, что ее бесит молодость, в том числе и моя собственная, но сейчас я не обратил на нее внимания.
- Куда делся тот пропавший ребенок?
- А кто его знает, - вклинилась Топси.
- Если полиция не знает, то и мы не узнаем, - рассудительно заметила тетушка.
- Но он же был в соседнем доме, да? Там, где старая Кеция, ее этот, как его...
- Бурый Дженкин, - подсказала Топси.
- Вот. И еще черный человек.
Тетушка уставилась на меня в каком-то паническом ужасе.
- Что ты такое говоришь, мальчик мой, - воскликнула она. - В соседнем доме уже лет десять никто не живет, после того, как там убили этого бедного студента! Как его звали, Топси?
- Мастер Джилмен его звали, мэм, - отозвалась Топси. Ее черные глазищи навыкате так и буравили меня.
- Даже если бы кто-то похитил невинное дитя, злоумышленники нипочем не стали бы прятаться в доме, где произошло этакое злодейство, - убежденно заявила тетушка.
Стрелка часов упала на без пяти девять. Я поднялся и вышел, выглядывая Коппела.
Он явился не один - с двумя детективами.
- Если уж проверять, то по всем правилам, - заявил он, похлопав меня по плечу.
Дверь оказалась запертой изнутри. Один из детективов высадил ее нажатием плеча. В нос ударил страшный запах - мы безошибочно опознали застарелую мертвечину. Однако выглядело все не только нежилым, но и нетронутым, разве что отпечатки пары мужских ботинок виднелись на пыльном полу. И тут нам послышался шедший откуда-то из глубины дома слабый стон.
Мы вбежали внутрь, и у меня оборвалось сердце.
Я видел эту комнату.
Видел черные свечи, расставленные вокруг. И нарисованную чем-то коричневым - Господи! Это была не краска! - пентаграмму посреди пола.
Видел стол, похожий на медицинскую каталку.
Видел черный стеклянистый нож с изогнутым лезвием...
Коппел сорвал простыню в бурых пятнах со стола, а детективы в это время перерыли все вокруг, и один из них воскликнул:
- Вот он, лейтенант, я нашел его!
Он имел в виду пропавшего ребенка. Малыш был в глубоком обмороке, но жив, и Коппел немедля командировал детектива к врачу. А на столе перед нами лежал обнаженный и связанный, покрытый кровоподтеками лейтенант Смит.
Мы привели его в чувство. Серьезных повреждений у бедняги не было, но его жестоко избили; по-видимому, у него случилось сотрясение мозга, так как обнаружилась частичная амнезия.
- Я не помню, - ответил он на вопрос, что с ним стряслось. - Я шел сюда, искал ребенка, этого, который пропал... Потом не помню ничего!
Я захватил с собой флягу с запретным виски; поколебавшись, я достал и поднес ее к губам Смита - Коппел сделал вид, что ничего не заметил.
Тем временем Коппел и второй детектив обшаривали комнату в поисках улик. Внезапно детектив пробежал мимо меня, зажимая рукой рот. Я встал и взглянул...
Я буду жалеть о том, что взглянул, до конца жизни. Ибо моя нынешняя хирургическая практика, конечно, подразумевает лицезрение тяжелейших травм, однако то, что я увидел, травмами не назовешь.
В больших коробках из-под мебели были аккуратно уложены человеческие тела, в основном детские, однако я заметил и несколько взрослых. Каждое из них было изобретательно расчленено, однако просматривалась закономерность: у всех жертв удалили глаза, половые органы, пальцы рук и ног. Далее, у каждой была вскрыта грудина. Неведомые злоумышленники вырезали странные и сложные фигуры на телах несчастных. В этом тоже была некая последовательность, а сами фигуры напомнили мне знаки, подчас являвшиеся в страшных снах, как если бы некто писал кровью и болью определенное послание... кому?
- Видел я уже такое, - буркнул Коппел. - Верно, Уэйтли?
- Точняк, - подтвердил детектив. - Когда мы нашли мертвыми Рози Хопкинс и Долли Джойс.
- И когда мы нашли труп этого младенца, Хоппера, - подал голос Смит и закашлялся. - У него было... вырвано сердце, - проговорил он сквозь кашель.
- Так и у этих, - морщась, сказал детектив. Он приглядывался к трупам, зажимая нос. Многие из тел уже порядком разложились и шевелились от опарышей, а от смрада можно было сойти с ума.
- Поднимаемся, - заторопил нас Коппел. - Надо сообщить...
Смит вышел из проклятого дома и вдруг пошатнулся и упал на колени.
- Старая миссис Мэйсон, - прошептал он.
- Что? Она вас видела?
- Нет. Она хотела меня спасти...
- Миссис Мэриголд Мэйсон? Моя тетя? Вы точно ничего не путаете? - взволнованно вскричал я.
- Да. Она просила не убивать меня... Она даже хотела забрать нож у той старухи...
- Достойная леди, - сказал Коппел. - Остается только узнать, как она-то попала в эту компанию.
У меня мелькнула безумная догадка, что дело в ее родственных связях с Кецией Мэйсон. Но кто же был человек в черном? И что это был за неприятный зверек с такими злыми глазами?
Я толкнул дверь тетушкиного дома - и окунулся в шум, рыдания и беготню.
- Ваша тетушка, масса Чарлз, - воскликнула Топси, выбежав мне навстречу. - Она скончалась!
Тетушке было под девяносто, и я никогда не испытывал к ней теплых чувств, однако в тот момент у меня слезы брызнули из глаз.
***
Я задержался в Аркхэме, чтобы уладить дела с наследством; как выяснилось, тетушка Мэриголд завещала дом и все свои накопления одному мне, что меня несказанно удивило. Лучше бы она этого не делала! Я бы тогда не узнал, что случилось со всеми, кого я узнал в Аркхэме.
Малыш, спасенный нами в проклятом доме, умер в больнице.
Спустя несколько дней умер от инфаркта и несчастный лейтенант Смит.
Детективы, сопровождавшие нас, погибли через месяц - автомобиль, в котором ехали оба, столкнулся с поездом. За рулем сидел лейтенант Коппел...
Этого было достаточно, чтобы закрыть дом, договорившись с добрейшей Топси о присмотре за ним, и уехать домой. Я бы облегченно вздохнул и забыл обо всем, как о страшных снах в доме тетушки, но вскоре мне пришло письмо от Джима. Он сообщал, что его мать, Топси, умерла от дифтерита, и спрашивал, следует ли ему принять ее обязанности. Я ответил, что нет.
Прошло семь лет. С тех пор я ни разу не бывал в Аркхэме. Медицинский колледж я закончил, имею хирургическую практику и был бы доволен жизнью, если бы не одно "но".
Во-первых, недавно мне сообщили о гибели бедняги Джима.
А во-вторых, с некоторых пор мне снова стали сниться сны, подобные тем, что я видел у тетушки Мэриголд. Я вижу сгорбленную надменную старуху и ее злобного питомца - Бурого Дженкина, вижу черного человека. Вижу комнату, уставленную черными свечами, и нарисованную кровью пентаграмму на полу. Иногда я вижу, как получаются эти свечи, - как старуха и зверек выкапывают свежие трупы на кладбище, перетаскивают их в дом, подвешивают над жаровней и вытапливают жир, собирая его в каменные плошки...
Некоторое время я утешал себя тем, что после виденного в доме ведьмы мне и должны сниться кошмары.
Но сегодня Бурый Дженкин поднял свою крысиную голову и уставился злыми глазками прямо мне в глаза.
Завещание я написал. Заменить меня в моей клинике есть кем.
Буду ли я зарезан обсидиановым ножом или умру смертью, похожей на естественную? Будет ли мой труп похищен с кладбища? Будут ли из меня вытапливать жир или вырвут сердце из груди, чтобы принести его в жертву под руководством Черного Человека?
И долго ли мне еще ждать конца?