Abigail Blanche
Ангелы и демоны благодатного огня

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    СПЕЦИАЛЬНО К РОССИЙСКОЙ ПРЕМЬЕРЕ "АНГЕЛОВ И ДЕМОНОВ"!!! Будущее православной веры под угрозой. Заговор атеистов и террористов против величайшего чуда ортодоксального христианства. Беглый олигарх Ольховский, президент Пусин, Вселенский патриарх и скромный питерский аспирант Василий - что их связывает? Ответ на этот вопрос вы не найдете у Дэна Брауна. Ищите ответы в "Ангелах и демонах благодатного огня".

   12 апреля 1204 года
   Константинополь, Византийская империя
   Василия разбудил громкий стук в дверь опочивальни:
   - Просыпайтесь, Ваше Высочество, - верный слуга Ираклий был не на шутку взволнован. - Во дворце очередной переворот. И теперь город уже ничто не спасет от штурма латинян.
   Василий Комнин, не наследный, но как-никак кровный принц Византийской империи, наспех сполоснул лицо и оделся с помощью Ираклия. Два раза ему повторять было не нужно - дела в империи были настолько плохи, что дальше падать было некуда. Императоры из дома Ангелов, 20 лет назад сменившие на константинопольском престоле династию Комнинов, из которой собственно и происходил принц Василий, окончательно привели страну на край гибели. Они сделали ставку на Геную и проиграли. Венецианцы, давние партнеры Византии, такого не прощали. Они погрузили на галеры дикие орды крестоносцев и вместо Святой земли доставили их прямиком под стены Константинополя. Ангелы запаниковали и стали лихорадочно смещать друг друга с престола. Последний император, провозглашенный в феврале Алексеем Пятым и сразу же отправивший в темницу своего родственника, Алексея Четвертого, сегодня ночью потерпел окончательное фиаско в переговорах с предводителями крестоносцев, и войска латинян пошли на штурм города...
   - Ваше Высочество, - Ираклий нажал на замаскированный в стене рычаг и открыл потайную дверцу, ведущую в подземный ход под дворцом, - поторопитесь, надо уходить из города.
   На ходу Василий опоясался мечом, сунул в ножны кинжал и, уже ныряя в темный проем тайного хода, подхватил арбалет и колчан со стрелами. Ираклий быстро шел впереди, освещая путь коптящим факелом, от которого было больше дыма, чем огня. Пройдя примерно половину пути, Ираклий свернул в открывающийся проем в низком сводчатом коридоре.
   - Куда ты? - с тревогой спросил Василий. Ираклий был надежным проверенным слугой, но в эти темные времена, опустившиеся на Константинополь, доверять, похоже, нельзя было никому.
   - Ваше Высочество, вас ждут, - пояснил Ираклий, свернул направо и остановился у невысокой двери, обитой кованым железом. - Дальше вы сами, мне велено вас только довести досюда.
   Василий почуял неладное:
   - Ты предал меня...
   - Нет, Ваше Высочество, я ваш верный слуга, клянусь господом нашим Иисусом Христом. Вас ждет патриарх Константинопольский...
   Василий толкнул дверь и оказался в небольшом помещении, едва освещенном огнем тусклых догорающих факелов. Патриарх Феофан стоял в центре комнаты в окружении двух монахов, чьи лица скрывали глубоко надвинутые капюшоны.
   - Крестник, ну наконец-то, - произнес патриарх и подставил Василию руку для поцелуя. Василий облобызал патриарший перстень, поднял глаза и встретился взглядом с крестным. У того в глазах стояли слезы. Руки старика тоже немного дрожали:
   - Васенька, ты наша последняя надежда, - произнес он дрожащим голосом. - Ангелы, погрязнув в грехе гордыни, заигрались с латинянами. Они потеряли империю, а сегодня ночью потеряли и город. Крестоносцы вошли в Константинополь и начали грабеж и разорение. Сейчас растаскивают сокровищницу собора Святой Софии. Мы с братьями едва успели скрыться подземными ходами...
   Патриарх дал знак монаху и тот достал из складок рясы небольшую резную шкатулку из слоновой кости, украшенную каменьями. Феофан взял ее в руку, перекрестил и, не открывая, передал все еще коленопреклоненному Василию.
   - Встань, крестник, - обратился к нему старик. - Многих сокровищ мы не досчитаемся после сегодняшней ночи. Много святых реликвий увезли латиняне из Иерусалимского храма в свои земли - крест господень, грааль священный, плащяницу чудодейственную... Но если и эта святая реликвия попадет в руки к католикам, закатится звезда веры православной...
   - Что там, Ваше Святейшество? - спросил Василий охрипшим от волнения голосом.
   - Сие есть великая тайна нашей веры, - торжественно произнес патриарх. - Сохрани ее, но не открывай пока. - Феофан обнял крестника, троекратно поцеловал и прошептал:
   - Ступай с Богом, сын мой.
   Василий открыл дверь, оглянулся, и патриарх Константинопольский трижды осенил его крестным знамением.
   До рассвета Василий с Ираклием хоронились в кустах недалеко от порта. То тут, то там город озаряли пожары, а к середине ночи языки пламени показались над куполами Святой Софии. Василий в ярости смотрел, как гибнет его родной город и утирал кулаком слезы позора и бессилия. Потом подошла лодка, которая доставила их с Ираклием на дружественный генуэзский корабль. Мать Василия, покойная принцесса Анастасия, происходила из рода Ангелов, и это обстоятельство обеспечило Василию место на корабле. Генуэзцы пришли достаточно поздно, чтобы спасти всех членов правящей династии, но не настолько поздно, чтобы спасать было совсем некого. Галера незаметно прошла Дарданеллы и взяла курс на Геную - в обход Греции и Сицилии. Василий крепко сжимал резную шкатулку и молился господу нашему Иисусу Христу о спасении великого града Константинополя и за упокой душ всех убиенных его жителей...
  
   13 января 2005 года
   Санкт-Петербург, Россия
   Василий безо всякой надежды открыл свой рабочий почтовый ящик. За новогодние праздники в нем накопилось немало спама, и Василий на автомате удалял рекламу виагры и предложения о сдаче помещений под офисы в самом центре Санкт-Петербурга. Начиналась первая рабочая неделя января, Василия знобило, и слегка болела голова. Поездка в Таиланд прошла прекрасно и весело, вот только возвращение в серый промозглый Питер после нее превратилось в настоящую муку - и для тела, и для духа.
   24-летний аспирант-византолог Василий Андронникович Комнин был скромным ассистентом кафедры истории Ближнего Востока Санкт-Петербургского университета. И только самые близкие друзья знали, какие амбиции лелеял глубоко в душе этот светловолосый сероглазый молодой человек со стильной, едва оформленной бородкой и сапфировой сережкой в правом ухе. Сын профессора востоковедения и переводчицы французского языка, питерский интеллигент в седьмом поколении, Василий серьезно считал себя потомком императорской династии Комнинов, правящей Византией с 1081 по 1185 годы, на которые пришелся один из последних взлетов Восточной Римской империи. И потому кандидатская диссертация, над которой он трудился вот уже второй год, одновременно "откашивая" от службы в армии, была посвящена, конечно же, этому правящему дому и его роли в византийской и мировой истории.
   Все свободное от преподавания время Василий посвящал изысканиям на эту тему, перерыл немало российских архивов и несколько раз ездил работать в архивы Турецкой республики. К сожалению, 70 лет социализма и несколько сот лет исламского господства плохо сказались на состоянии хранилищ исторических документов, как в Москве, так и в Стамбуле. Василий знал, что искать доказательства своей связи с великим византийским родом ему нужно в Западной Европе и начал методично закидывать письмами государственные архивы Италии, Австрии, Франции... Как правило, в ответ аспирант получал вежливые отказы и отписки. А если кто-то и хотел открыть форточку в Европу для начинающего византолога, то родной университет ложился камнем на его пути. То ему не давали отпуск посреди учебного года, а то отказывали в финансировании командировки.
   Вася выделил еще одну страницу входящей корреспонденции и только хотел нажать на клавишу Delete, как его взгляд зацепился за необычное расширение - va. "Венесуэла, что-ли?" - подумал Василий и интереса ради ткнул курсором по письму. Это был ответ на его прошлогодний запрос, отправленный "под копирку" во все ведущие архивы и библиотеки европейского континента. Архив Ватикана любезно приглашал синьора профессора Василия Комнина (Signore Professore Basilio Komnenos) поработать несколько недель в хранилищах Папского Престола. Надо сказать, что отправляя этот запрос, Василий немного схитрил и во французском и итальянском текстах письма назвался доцентом и кандидатом исторических наук. Подписывая эти письма, заведующий кафедрой прочитал только английский вариант, в котором Василий был честен перед родной альма-матер. А французский и итальянский подмахнул, уже не вникая в их суть.
   - У-у-ё, - медленно проговорил Вася и протер глаза. Это не было игрой воображения. Это было настоящим приглашением. Вася заорал от радости, распугав собравшихся на полуденный чай лаборанток, распечатал долгожданную бумажку и бросился домой за паспортом, чтобы успеть подать документы в итальянское консульство прямо сегодня.
  
   14 марта 2005 года
   Лондон, Великобритания
   Резервный мобильник звонил редко - его номер знал очень узкий круг доверенных лиц. В Лондоне этот номер был только у трех человек.
   - Это Хасан, - произнес хриплый мужской голос с характерным арабским акцентом на другом конце линии. - Приезжай сегодня в 10, есть дело.
   - Какое дело? - раздраженно спросил Де Анджелис. Правый руль и левостороннее движение в забитом пробками центре Лондона всегда отвратительно действовали на его расположение духа. Ответом ему были короткие гудки.
   Де Анджелис выругался и резко ударил по тормозам, едва не вписавшись передним бампером BMW в неповоротливый ярко-красный зад лондонского даббл-деккера. Сзади завизжали тормоза кэба.
   Около 10 вечера он въехал на территорию частного владения в пригороде британской столицы. Саудовец Хасан встретил его у дверей и провел в дом. В гостиной, обустроенной в марокканском стиле, стоял неистребимый запах гашиша.
   - Майкл, я рад, что ты принял мое приглашение, несмотря на свою занятость, - Араб улыбался, но глаза его оставались холодными и настороженными.
   - От твоих приглашений не принято отказываться, Хасан. Что я могу для тебя сделать?
   - Не для меня, - тряхнул головой Хасан, - для моих русских друзей.
   Он повернулся и указал в направлении трех сидящих на подушках мужчин, лишь один из которых мог сойти за русского.
   - Хасан, - злобно прошипел Де Анджелис, - какого черта ты не сказал мне, что здесь будут русские?
   Один из гостей поднялся с подушек и подошел к ним:
   - Хасан, может, уже представишь нас своему эксперту?
   - Да, конечно, - засуетился Хасан, ухватил Де Анджелиса за локоть и потянул к гостям:
   - Это Ахмад, - кивнул он в сторону подошедшего к ним кавказца, - это Антон, а это Роман.
   Антон был единственным славянином во всей кампании и, похоже, не играл в ней сколько-нибудь важной роли. "Начальник службы безопасности", - решил про себя Де Анджелис. Ахмад был похож на турецкого интеллигента, и его лицо иногда появлялось на первых полосах европейских газет. Что же касается Романа, то он без сомнения был тут главным, и Де Анджелис прекрасно знал, как его зовут.
   - Мои русские друзья очень опечалены тем, что происходит на их родине, - вздохнул Хасан и опустился на подушки. - Последние очаги свободы и демократии задушены, Ичкерия в руинах, Хаттаб отравлен, над Шамилем нависла угроза неминуемой смерти. А преступные власти взрывают свои же самолеты, чтобы в который раз обвинить чеченцев в терроризме...
   Наступила неловкая пауза. Никто не собирался говорить, и Хасан продолжил:
   - Президент Пусин потерял остатки совести. Мои друзья считают, что пора наказать его и сделать так, чтобы весь русский народ от него отвернулся.
   Похоже, Хасан сказал все, о чем его просили русские. Он снова замолчал. Де Анджелис сел рядом с арабом, но так, чтобы оставаться немного в его тени.
   - И чем я могу помочь? - спросил он.
   Роман прожег его взглядом черных, немного бегающих глаз:
   - Вы американец? - спросил он.
   "Проклятый нью-йоркский выговор", - подумал Де Анджелис. Он прекрасно владел основными европейскими языками, не считая арабского и фарси. Но английский всегда выдавал его американское происхождение.
   - В некотором смысле, да, - ответил он, и Романа такой ответ явно не устроил.
   - Я задал конкретный вопрос, - повторил он с легким нажимом в голосе.
   - Не мне рассказывать вам об институте двойного гражданства, - произнес Де Анджелис ледяным тоном. - Я такой же американец, как вы израильтянин.
   - Господа, господа, - примирительно воскликнул интеллигентного вида Ахмад, - не надо этих бессмысленных выпадов. Мы не затем собрались...
   "Сволочь", - подумал Де Анджелис, глядя в упор на Романа, - "На месте русского президента я бы его не в Лондон отправил, а сгноил где-нибудь в Сибири".
   "Сволочь", - подумал бывший олигарх Роман Абрамович Ольховский, тоже не отводя взгляда, - "Такие, как он, сначала наобещали мне золотые горы, а потом бросили на растерзание питерским".
   Ахмад тем временем продолжал:
   - Президент Пусин решил объединить русскую нацию посредством православия. РПЦ финансируется из Кремля, все важные религиозные праздники получили статус едва ли не государственных. Пусин возомнил себя помазанником божьим. Если же бог отвернется от него и сделает это принародно, он потеряет поддержку народа. Так мы считаем.
   Де Анджелис, кажется, понял, что хотел сказать Ахмад:
   - Взрыв в Соборе Христа Спасителя на Пасху? Затея невыполнимая...
   - Это гнилая идея, мы ее обсуждали и забраковали. Слишком много там охраны, - неожиданно для всех вступил в разговор Антон. Роман с явным неудовольствием посмотрел на своего телохранителя.
   - Но есть другая идея, - продолжил Ахмад. - В православном мире существует одна уникальная традиция, когда перед пасхой огонь сам собой возгорается на гробе господнем в Иерусалимском храме. Не помню, как это правильно называется, я же мусульманин. Антон, ты русский, должен знать.
   - Я тоже мусульманин, - ответил Антон, - или скоро им стану.
   - А я вообще атеист, - раздраженно бросил Роман.
   - В греческой ортодоксальной церкви этот обряд называется "вынос святого света", в русской православной - "схождение благодатного огня". Церемония происходит каждый год в соборе Воскресения в Иерусалиме накануне православной пасхи и считается одним из главных чудес восточных церквей, - проинформировал Де Анджелис своих русских собеседников. - Ортодоксальные христиане верят, что в год, когда огонь не сойдет, наступит конец света...
   - Вот оно! - воскликнул Ахмад. - Надо сделать так, чтобы огонь не сошел. И тогда мы всем объясним, что в этом виноват Пусин. Тем более что он собирается посетить Иерусалимский храм инкогнито перед пасхой...
   - Вообще-то этот обряд относится к категории чудес, - усмехнулся Де Анджелис. - Придется уговорить Бога...
   - Бросьте, - нервно усмехнулся Роман. - У каждого чуда есть свое научное объяснение. И за этим схождением огня стоит своя зажигалка Zippo, умело припрятанная во внутреннем кармане трусов патриарха. Или в специальном углублении гроба господня.
   - Мне об этом ничего не известно, - холодно заметил Де Анджелис, - И вообще я играю за другую команду. Почему бы вам не взять в оборот какого-нибудь православного попа-расстригу, конфликтующего с РПЦ. Он вам все ее секреты и раскроет.
   - Нет у нас такого попа и времени у нас мало, - вздохнул Ахмад. - Вы свою пасху когда отмечаете?
   - Через две недели.
   - Ну а у русских пасха, как всегда, 1 мая, - улыбнулся Ахмад. - Раньше коммунистическая идея была на службе у Кремля, теперь вот - православие...
   - Короче, - подвел итог Роман, - мы знаем, что огонь ниоткуда не нисходит, а зажигается от специального устройства. Копия этого устройства хранится где-то в запасниках музеев Ватикана. У вас есть полтора месяца, чтобы найти эту копию, понять, как она работает, и вырубить иллюминацию в Иерусалимском храме, когда наступит день "Ч"...
   - Простите, господин Ольховский, - начал Де Анджелис.
   - Майкл, я же просил, никаких имен, - умоляюще воскликнул Хасан.
   - Да, Роман, - поправился Де Анджелис. - Мне-то это все зачем? Восточная Европа - не моя территория и ваш Пусин мне глубоко безразличен...
   Хасан повернулся к нему и тихо произнес по-арабски:
   - Они участвуют в операции "Большая восьмерка", главные ее спонсоры. Не поможем им - они не дадут нам шахидов для "мероприятий" в Лондоне.
   - Хасан, мы это обсудим позже, - так же тихо ответил по-арабски Де Анджелис. - Я подумаю над вашим предложением, - обратился он по-английски к группе русских, никого конкретно из них не выделяя, - и дам знать, что смогу для вас сделать.
   Он поднялся и, не прощаясь, покинул "гашишную". Хасан извинился и выскочил в холодную мартовскую ночь вслед за ним. Дверь захлопнулась, и Хасан оказался в полной темноте - кто-то только что "расстрелял" лампу над входом. Араб начал медленно разворачиваться и почувствовал холодный ствол, упершийся ему между лопаток.
   - Хасан, - голос Де Анджелиса звучал совершенно бесстрастно, но арабу послышалось в нем что-то зловещее, - ты не просто разочаровал меня. Ты разбил мне сердце. Передай своим русским отморозкам, что я попробую сделать то, о чем они просят. Но если у нас ничего не выйдет, значит, этого не хочет Господь. И тогда вся сила его гнева падет на них.
   Хасан почувствовал, как Де Анджелис убрал оружие, и вздохнул с облегчением. Когда у падре "сносило крышу", он мог без колебаний разрядить в оппонента всю обойму своего верного помощника - швейцарского полуавтоматического Sig Sauer'a P220. В тот же миг какая-то сила оторвала Хасана от земли и бросила на ступеньки крыльца. Их было пять - араб сосчитал в полете.
   - В следующий раз пристрелю, - все так же бесстрастно произнес Де Анджелис и направился к машине.
  
   15 марта 2005 года
   Ватикан
   Вот уже неделю Василий трудился в Ватикане, в секции византийской истории. Аспирант СПбГУ был приятно удивлен уровнем организации работы архива - все документы по теме были занесены в электронный каталог, и многие материалы были оцифрованы. Василий мог просматривать их на мониторе, увеличивая, уменьшая, переворачивая, как будто он обрабатывал тайские снимки в "Фотошопе", а не с замиранием сердца изучал очередной константинопольский манускрипт эпохи Комнинов, Ангелов или Палеологов. Объем информации настолько ошеломил Василия, что он пользовался предоставленными ему часами работы по максимуму - с 10 утра и до 7 вечера, быстро перекусывая, чем Бог пошлет, в одном из кафетериев города-государства вместе с организованными группами монахов-пилигримов, такими же, как он, небогатыми учеными, да мелкими ватиканскими клерками.
   У Василия было очень мало времени: он получил разрешение на работу в архиве только в течение четырех недель и должен был завершить свои изыскания ко 2 апреля. Но уже за первую неделю работы Василию удалось найти неожиданно много доказательств связи своей семьи с династией Комнинов или Komnenid'ов, как было их принято называть в Западном мире. "Да тут не только на кандидатскую, тут на целую докторскую материала хватит!" - потирал руки в предвкушении молодой византолог.
   Работа в Ватикане приносила Василию несказанно больше удовольствия, чем подготовка к поездке, которая выдалась долгой, суетной и нервной. Причем, на сей раз, дело было не в родной альма-матер. Камнем на пути молодого византолога легли родные и близкие. И первой занозой стала его девушка Полина, с которой он только что вернулся из Таиланда.
   В отличие от Василия, Полина, юрист одной из крупных питерских транспортных компаний, зарабатывала в разы больше, в облаках не витала и всего задуманного добивалась сама. Очередной целью на пути этой 27-летней барышни было замужество и питерская прописка - сама Полина приехала покорять северную столицу из Мурманска. 24-летний питерский интеллигент Василий с квартирой в центре, без вредных привычек, родителями профессорами как нельзя лучше подходил на роль ее будущего мужа.
   - Полинка, ты не представляешь, - орал Вася на ходу, прижимая мобильник плечом к уху и пытаясь влезть в правильный рукав дубленки. - Меня пригласил ватиканский архив. На месяц. Я бегу сейчас за паспортом и оттуда мигом - в итальянское консульство.
   Полина, похоже, не разделяла Васиного энтузиазма:
   - А кто платит за удовольствие? - спросила она в лоб.
   Василий замялся:
   - Думаю, я. Но они вроде бы могут предоставить комнату в общаге... Я, кстати, хотел немного деньжат у тебя перехватить - ну, там, на билет и все такое...
   - Дорогой, мы же в Таиланд только что летали за мой счет. И потом, у меня нет богатых предков, мне завтра за квартиру хозяйке нужно платить. Я и так ей уже задолжала.
   - Ну, так заведи себе богатого спонсора, - в сердцах бросил Василий и отключился. Что она о себе возомнила - выскочка провинциальная. Вечно строит его, безденежьем в глаза тычет, перед друзьями унижает... А еще смеется над его верой в византийское происхождение, которое было не просто блажью Василия, а делом жизни всех семи поколений питерских Комниных, служивших в Санкт-Петербургском университете.
   Все началось еще в 30-е годы 19 века при пра-пра-прадедушке Димитрии Константиновиче, приват-доценте института Востоковедения СПбУ, который в книгу, посвященную величайшим династиям Восточной Римской империи, ничтоже сумнящеся, вставил генеалогическое древо своего рода. Тираж уничтожили, а самого приват-доцента на всякий случай, чтоб не подрывал устоев Российской Империи и не умничал сверх меры, перевели в отдел Дальнего Востока, где он до конца жизни разбирал китайские манускрипты эпохи Минь.
   В 70-е годы 19 века на волне русофилии, ура-патриотизма, освобождения Константинополя и братьев-славян от турецкого ига, его внук, профессор Никифор Анастасьевич написал диссертацию о великой роли Византийской империи в сохранении христианства и грамотности в темные века. Работа была принята на "ура" на ученом совете университета. И лишь главный светоч византологии, академик Алексей Романович Македонский, раскрыв монографию на последних страницах, там, где профессор Комнин поместил генеалогические древо своего года, постучал карандашом по графину с водой, прокашлялся и ехидно проскрипел старческим голоском:
   - Это что же вы, батенька Никифор Анастасьевич, утверждать изволите, что род ваш старше Долгоруких и Романовых? И даже древнее самих Рюриковичей будет?!
   Был большой скандал. Работу все-таки издали, но страницу с генеалогическим древом питерских Комниных пришлось изъять.
   Дед Василия - Константин Ювенальевич - пришел в институт Востоковедения ЛГУ вскоре после войны, отучился в аспирантуре, защитил кандидатскую и докторскую диссертации. Был он интеллигентом правильным и писал научные труды о восстаниях рабов в вавилонском царстве и о зачатках классовой борьбы в государстве шумеров. Но тут пришла оттепель, и Константин Ювенальевич не устоял перед "родовым проклятием" - занялся-таки милой его сердцу Византией. Роман вышел бурным, но коротким. Хотя монография "Династия Комненидов и ее роль в Восточной Римской империи" пришлась уже не ко времени, свою долю внимания она получила. Разгромная статья в "Ленинградской правде" поставила крест на дальнейшей научной карьере профессора Комнина, но не заставила его изменить себе. Он продолжал искать информацию о своем роде во всех доступных ему архивах СССР, подавая своим самоотверженным трудом пример сыну - доценту Андроннику Константиновичу и внуку - маленькому Васе.
   Андронник Константинович тоже поначалу загорелся византийской темой, но в Петербурге в девяностые годы любой труд можно было издать лишь за немалые деньги, которых у профессорской семьи никогда не водилось. Папа поборолся пару лет за правду и ушел заниматься перспективной темой арабо-израильского конфликта. Так Вася оказался первым в ряду, кому предстояло доказывать византийское происхождение их рода. Наступил новый век, но тема выглядела все так же безнадежно. И если бы не твердая вера деда в правое дело Комниных, Вася уже давно бы сдался и пошел в "переводюги" французского, английского или итальянского. К такому решению его давно уже склоняла мама, по настоянию которой Вася в свое время закончил французскую спецшколу и периодически подрабатывал теперь гидом для бизнесменов из Европы, приезжавших в Питер.
   - Васенька, - раздался в мобильнике ее тревожный голос, - мне только что звонила Полина, вся в слезах... Вы что, поссорились, mon cher?
   Мобильник в метро ловил плохо, но Василий успел прокричать матери, что скоро будет дома и все объяснит. Мама, Камилла Антуановна, была русской француженкой, чей род велся от гувернеров дворянских недорослей, завезенных из Франции в 19 веке. Она открыла Васе дверь, кутаясь в старинную шаль и нервно теребя в руках платочек с брабантскими кружевами. Василий легонько отодвинул мать, проскользнул в свою комнату и бросился к ящику стола, где хранил загранпаспорт и другие бумаги. Мать вошла за ним следом:
   - Полина сказала, что ты собрался в Италию. Это великолепная идея, но насколько разумно предпринимать такое путешествие сразу же после возвращения из Таиланда?
   - Мама, - нетерпеливо воскликнул Вася, - такой случай может представиться только раз в жизни! Я получил приглашение поработать в архивах Ватикана!
   - Васенька, а кто оплатит эту поездку? - немного встревоженно спросила мать.
   - Я думал, Полина поможет, - вздохнул Василий.
   - Полина сказала мне, что если ты сейчас полетишь в Рим, то между вами будет все кончено. И никаких денег она тебе не даст, даже в долг.
   Камилле Антуановне претил этот разговор о деньгах. С одной стороны, она очень любила сына и всем сердцем желала, чтобы его мечта сбылась. В то же время, ей нравилась разумная и практичная, хотя и немного неотесанная Полина, и она не могла придумать лучшей партии для своего безалаберного сына. Камилла Антуановна оказалась в очень непростой ситуации: она тихонько всхлипнула в брабантские кружева и, как обычно, в таких обстоятельствах призвала на помощь мужа:
   - Андрон!
   Андронник Константинович нарисовался в проеме двери за спиной жены через пару секунд. "Сидел на кухне и все слышал", - зло подумал Вася, складывая в сумку необходимые для консульства документы.
   - Сынок, остынь немного, - произнес отец, обняв худенькие, картинно вздрагивающие плечи супруги. - Зачем ты расстраиваешь мать? Зачем поссорился с хорошей девочкой? Неужели иллюзорные сокровища мертвой страны стоят слез этих женщин?
   - Папа, не начинай, - отмахнулся Василий, ужиком пролез в дверь мимо родителей и выскочил в парадную. Он отчетливо понимал, что денег на поездку он не получит ни от Полины, ни от предков. Оставался его личный НЗ - дед. И тот, как всегда, не подкачал.
   В отделении Сбербанка в присутствии Василия дед снял со счета всю "смертную" заначку. Этого хватало и на визу, и на билеты, и на месяц жизни в Риме, и даже на сувениры из дьюти-фри...
   - Дед, а как же ты? - Васю начала грызть совесть.
   - Твои родители и институт меня похоронят, - медленно произнес дедушка. - А если не станут, ты позвонишь на 5 Канал, в "Невское время" и в "Смену" и расскажешь, что неблагодарные потомки отказываются отдавать последние почести блокаднику и ветерану труда, - дед засмеялся, и Василий его поддержал.
   - А если серьезно, - Константин Ювенальевич посмотрел в глаза внука, - ты должен привезти это проклятое доказательство нашего родства с Комненидами. И тогда мы всех их сделаем.
  
   16 марта 2005 года
   Ватикан
   Найти что-то в архивах Ватикана было не сложно, главное - нужно было знать, где искать. В этом и был главный вопрос. После получаса блуждания по ватиканской внутренней сети, Де Анджелис понял, что найти "русский" артефакт собственными силами ему не удастся. Нужен был ученый. Достаточно упертый, чтобы методично вел поиск в намеченном направлении. Достаточно свободомыслящий, чтобы мог легко преодолеть религиозные догмы и запреты. И желательно - из стран с ортодоксальным христианством: грек, русский, болгарин или сириец, чтобы понимал, что именно ему придется искать, и не задавал лишних вопросов.
   Таким образом, поставленная перед ним проблема приобретала вид конкретного задания для его группы аналитиков. Обычно такие задания он сбрасывал им по электронной почте, но иногда не лишним было напомнить подчиненным о своем существовании. Чтобы не расслаблялись.
   В офисе с видом на внутренний дворик эпохи Возрождения присутствовал только Джан-Карло, самый дисциплинированный, но и самый недалекий из трех аналитиков. Завидев шефа, он стал что-то быстро закрывать на своем мониторе. Порнографию и азартные игры внутренние фильтры не пропускали, и Де Анджелису стало по-настоящему любопытно, что могут прятать от него подчиненные.
   - Где остальные? - спросил он Джан-Карло, как обычно, отбрасывая за ненужностью приветствия и общие фразы.
   Аналитик, наконец, оторвался от монитора и произнес на одном дыхании:
   - Пошли за кофе.
   Де Анджелис посмотрел на циферблат TAG Heuer'a: было без четверти 10. Мысль купить кофе по дороге на работу почему-то никогда не приходила в светлые головы его сотрудников. Все трое считались "вольнонаемным" персоналом и не имели духовного сана, что позволяло им поддерживать некое подобие дружеских контактов. Минусом "вольнонаемных" была невозможность сделать карьеру в ведомстве, а также - их заведомая принадлежность к низшему классу, не посвященному в великие таинства и не до конца осознающему всю важность своей работы.
   Де Анджелис сел за свободный компьютер, зашел в базу данных, где хранилась информация о посетителях, работавших в архивах в течение последней недели, и отсортировал записи по странам, откуда прибыли исследователи. В его распоряжении оказались один румын, пара сирийцев, три грека и один русский. Де Анджелис решил начать с русского и загрузил его персональный файл.
   Парень выглядел намного симпатичнее, чем троица его соотечественников из Лондона. Славянский тип, светлые волосы, умный открытый взгляд... и сапфировая сережка в правом ухе. Де Анджелис всегда путал, в каком ухе носят сережку гомосексуалисты, и решил тут же проверить этот факт в Google. Правильный ответ был - в левом. В этот самый момент он услышал, как незаметно проскользнувший в коридор Джан-Карло страшным шёпотом предупреждает своих возвращающихся с кофе коллег:
   - Архангел Михаил здесь...
   Так они называли его за глаза. Но Де Анджелиса сейчас это не заботило. Нужно было быстро закрыть сайт с описанием ювелирных пристрастий гомосексуалистов. Теперь он понимал Джан-Карло, очень хорошо понимал...
   - Доброе утро, монсиньор, - нестройно произнесла троица, пряча за спинами картонные чашки с недопитым кофе. Де Анджелис занял компьютер самого смышленого, 28-летнего туринца Гвидо, и пока его коллеги быстро нырнули к мониторам, тому пришлось переминаться с ноги на ногу у своего стола, ожидая распоряжений шефа.
   - Допивай пока свой кофе, - бросил ему Де Анджелис. - Мне нужно кое-что проверить в базе посетителей.
   В файле светловолосого русского было указано: "Василий А. Комнин (Basilio А. Komnenos), доцент Санкт-Петербургского государственного университета, кандидат исторических наук. Область интересов: византийские династии Komnenus (1081-1185), Angelus (1185 - 1204), связь потомков указанных династий с западноевропейскими правящими домами и российским дворянством".
   Де Анджелис мельком взглянул на румына, сирийцев и греков и, по правде говоря, нашел их всех на одно лицо. Мужчины были в возрасте, побитые жизнью и с окладистыми бородами. Все, за исключением одного грека, имели духовный сан и занимались достаточно нудными теологическими изысканиями. Светский грек искал информацию по коптским артефактам: "Еще один охотник за евангелием от Иуды в нашей теплой компании", - подумал Де Анджелис и уступил место Гвидо:
   - Перебрось мне в "личку" файлы всех посетителей, которые я только что просмотрел.
   - Зачем архангел прилетал? - спросил из своего угла Энио, прихлебывая еще не успевшую остыть "Лаваццу", когда дверь за шефом захлопнулась.
   - Как обычно, в кофе тебе с утра плюнуть, - мрачно ответил Джан-Карло.
   - Не-ет, парни, вы не правы, - заметил Гвидо, раскрывая один за другим только что просмотренные шефом файлы. - Вы не поверите, но он пробивал русского ученого из Санкт-Петербурга на предмет гомосексуальных пристрастий...
   Аналитики столпились вокруг компьютера с открытым васиным файлом:
   - А ничего, симпатичный мальчик, - вынес вердикт Энио и выбросил картонный стаканчик из-под кофе в урну.
  
   17 марта 2005 года
   Ватикан - Рим, Италия
   Епископ Антонио Манчини посвятил всю жизнь работе в архивах Ватикана, а с недавних пор принял на себя еще и заведование несметными сокровищами музейного фонда. 20 лет назад монсиньор Манчини, тогдашний непосредственный начальник Де Анджелиса, быстро сообразил, что молодой аналитик, специализировавшийся на оценке мирового рынка алмазов и драгметаллов, не был в восторге от своей работы, и помог ему сменить сферу деятельности. Де Анджелис не забывал своего благодетеля, и знал, что в свою очередь, мог иногда обращаться к нему за помощью.
   - Я никогда не слышал, чтобы какие-либо артефакты, связанные со "схождением благодатного огня", хранились в наших коллекциях, Микеле, - старик был одним из немногих, кто произносил его имя на итальянский манер. - Если такая вещь существует, то место ей - в Иерусалиме, на Афоне, в Москве, в конце концов, но только не в Риме...
   - А если этот артефакт нашли в Иерусалимском храме тамплиеры, и потом он попал к нам? - предположил Де Анджелис.
   - Тогда мы бы знали о его существовании. Или весь мир за тысячу лет позабыл бы о церемонии "выноса святого света", как называют ее греки, - улыбнулся епископ.
   Де Анджелис раскланялся и оставил епископа наедине со своими мыслями. Уже выходя из приемной Манчини, он столкнулся в дверях со светловолосым русским с сапфировой сережкой в правом ухе, чью фотографию он внимательно изучал вчера утром. Молодой ученый из Санкт-Петербурга выглядел огорченным, но настроен был, тем не менее, весьма решительно. Он прямиком прошел к столу секретаря и потребовал аудиенции у директора архивов и музейного фонда.
   - По какому вопросу вы хотите видеть Его Преосвященство? - вежливо спросил секретарь.
   - По вопросу разрешения на работу в архиве на следующей неделе, - бойко затараторил Василий на неплохом итальянском. - Мне только что сообщили, что в связи с пасхальной неделей архив и музейный фонд будут закрыты для посетителей. Но у меня есть разрешение только на четыре недели работы в Ватикане - 2 апреля я должен отбыть домой. Таким образом, из-за ваших каникул я теряю целую неделю работы.
   - Простите синьор, - заметил секретарь, - но с вашим вопросом следует обращаться к начальнику той секции архива, в которой вы работаете, а не беспокоить Его Преосвященство по пустякам.
   - Для вас это может казаться пустяком, но речь идет о деле всей моей жизни, - воскликнул Василий. - И потом, я уже обращался и к начальнику своей секции архива, и к директору всего архива...
   - И что? - спросил секретарь.
   - Каждый раз мне отказывали. И каждый раз я обращался к начальнику более высокого ранга. У нас в России все так делают, - пояснил молодой человек и немного виновато улыбнулся.
   - А если вам откажут и здесь? - спросил Де Анджелис, и Василий, похоже, только сейчас заметил его присутствие в приемной.
   - Значит, я пойду выше - вплоть до самого Папы, - решительно выпалил русский.
   Секретарь уже собрался вызывать охранников-швейцарцев, но Де Анджелис подал ему знак ничего не предпринимать, и велел Василию следовать за ним.
   - Не надо тревожить Папу, ему сейчас нездоровится, - обратился он к Василию, когда они оказались в широкой светлой галерее со стеклянным потолком. - Вы католик?
   - Нет, - с готовностью ответил Василий.
   - Православный?
   - Я крещеный в православной вере, но скорее агностик, чем верующий...
   - Это не важно, - заметил Де Анджелис, - ваша пасха наступит только через полтора месяца, и значит, вы не нарушите никаких правил, продолжая свою работу в архиве.
   - Простите, монсиньор, я не знаю вашего имени...
   - Майкл Де Анджелис.
   - Монсиньор Де Анджелис, - Василий почти умоляюще заглянул ему в глаза, - а не могли бы вы то же самое сказать начальнику византийской секции архива или - еще лучше - директору всего архива?
   - У меня нет времени на встречу с ними, - ответил Де Анджелис и, видя, как снова скорбно вытянулось васино лицо, добавил, - Я сам вам подпишу разрешение на работу. А за это вы мне расскажите о деле всей своей жизни, которое, как я полагаю, много лет пылилось в наших архивах.
   - Да с превеликим удовольствием! - воскликнул молодой византолог. - Я уже прямо лопаюсь от переполняющих меня знаний!
   ... Теоретически Василий понимал, что за пределами города-государства существует еще и Вечный город с дорогими бутиками, отелями, ночными клубами и ресторанами, но он не мог жертвовать работой ради всей этой суеты. Когда черный "Лексус" с ватиканскими номерами плавно затормозил у входа в дорогое заведение в центре Рима, Вася представил цены тамошнего меню и поежился от мысли о трех голодных ночах, которые будет стоить ему подобный кутеж. Де Анджелис словно прочитал его мысли:
   - Вам знакомо понятие "представительские расходы"? Это значит, заказ не должен превышать 75 евро на человека.
   - Я на столько не съем. И даже не выпью, - усмехнулся Василий в ответ.
   Как ни странно, Василий остался верен слову и почти ничего не ел и не пил, потому что был всецело увлечен своим рассказом. В процессе изысканий питерский византолог нашел-таки связь между родоначальником династии российских Комниных и кровным принцем Комненидов. Принц жил в 13 веке, его звали Василий, по отцу он носил фамилию Komninos, а по матери - Angelos, обе династии были правящими в Византии в 11 - 13 веках. Во время штурма Константинополя принц Василий бежал в Геную. Там не смог прижиться и перебрался в Фессалоники, где правил брат его покойной матери, деспот Эпира и Этолии, Михаил Angelos, самовольно провозгласивший себя императором Византии. Позднее принц Василий вернулся в Константинополь. Его праправнук Теодор Комнин отбыл в Москву в составе свадебного кортежа принцессы Софьи Палеолог незадолго до захвата Константинополя турками. В России он женился, завел детей и нашел свое место под хмурым северным небом...
   - Занятная история, - заметил Де Анджелис, дослушав рассказ Василия до конца. - Мне там один персонаж приглянулся - самопровозглашенный император. У нас с ним еще имена совпадают.
   - Слушайте, и, правда! - глаза Василия снова заблестели. - С какого времени вы ведете историю своего рода?
   - С 15 века. Но уверяю вас, в ней нет ничего захватывающего - только камни и металлы...
   - Не понял?
   - Алмазы, сапфиры, рубины. Золото, серебро, платина. И так - на протяжении шести веков. Мой предок был придворным ювелиром Медичи.
   - А вдруг он происходил из византийского императорского рода?
   - Если вы это докажете, то Пасху мы с вами будем отмечать вместе - 1 мая.
   - Удивительно, что в этом году такой большой временной разброс между католической и православной пасхами, - заметил Василий.
   - Я слышал, что в такие годы благодатный огонь долго не сходит на Гроб Господень, - озвучил на ходу придуманную версию Де Анджелис. - А может и совсем не сойти.
   - Да вы шутите, быть этого не может, - изумился Василий.
   - Кто из нас историк - вы или я? Вот и проверьте факты. Кстати, вас никто не будет отвлекать от работы - в пасхальную неделю архивы Ватикана закрываются для публики. Это правило не нарушалось уже много лет.
   Василий Комнин промокнул губы салфеткой и произнес:
   - Я найду вам все записи о капризах благодатного огня и об его отказах спускаться на эту грешную землю.
   "Похоже, я в тебе не ошибся, "племянничек", - подумал Де Анджелис и попросил счет.
  
   25 марта 2005 года
   Ватикан
   Всю страстную неделю Василий работал, как одержимый. Византийский отдел был в его полном распоряжении - он даже договорился с местным служкой, который впускал и выпускал странного русского в пустое помещение, чтобы тот приходил утром на час раньше. И теперь рабочий день Василия начинался в 9 утра и заканчивался после 7 вечера.
   Он с удвоенным рвением продолжал собирать доказательства своего царственного происхождения, и параллельно с этим занялся просмотром хроник, описывавших схождение благодатного огня в разные годы. Василий столкнулся с большим пробелом в протоколировании обряда на заре христианства и нашел немало противоречивых свидетельств, оставленных крестоносцами и арабами. В то же время, ни в одном из документов он не встречал прямого указания на то, что благодатный огонь вообще не сходил на гроб господень в тот или иной конкретный год от рождества Христова.
   ...В пятницу, накануне страстной недели, Де Анджелис, как и обещал, передал Василию разрешение на работу в архиве, подписанное епископом Антонио Манчини, директором архивов и музейных фондов Ватикана, аудиенции у которого молодой византолог тщетно добивался накануне.
   - Разрешение за его подписью откроет для вас все двери. Или почти все, - заметил Де Анджелис. - У вас в запасе целая неделя. Если потребуется помощь или найдете что-то, на ваш взгляд, важное, звоните мне в любое время, - он протянул Васе визитку.
   "Конгрегация доктрины веры. Главное аналитическое управление. Отдел политического мониторинга. Старший аналитик", - прочитал Василий и спросил:
   - Это значит, "старший инквизитор"?
   - Это значит, что вы задаете лишние вопросы, - ответил Де Анджелис. - Последний телефон на визитке - мобильный и всегда включен. Звоните.
   ...Под вечер в страстную пятницу Василий просматривал хроники Иерусалимского патриархата. С легким замиранием сердца он принялся читать записи, датированные годом 1204-м от рождества Христова, на который пришлось взятие Константинополя крестоносцами. Пролистав на мониторе несколько страниц, написанных убористым почерком греческого монаха, молодой византолог резко откатился назад на стуле и громко произнес в пустоту:
   - Йопт!
   Потому что в вольном переводе с греческого излагалась там примерно следующее:
   "В год 1204 от рождества Господа нашего Иисуса Христа Святую реликвию не доставили в Иерусалим. Такого не случалось прежде, ибо каждый год накануне Светлой Пасхи Реликвию привозил посланец патриарха Константинопольского. Страшные слухи один за другим стали доходить до нас: что Великий град взяли штурмом латиняне, что расхитили они сокровищницу Святой Софии, что убили императора и патриарха. Братия впала в отчаяние и молилась денно и нощно. Патриарх Иерусалимский с епископами неустанно бил челом за прибытие Священной реликвии. Но все было тщетно - Господь не слал нам ни кораблей, ни всадников, ни пеших гонцов с Реликвией, ни даже слухов о ее печальной участи!
   Тем временем наступила Страстная неделя, и снизошло на патриарха Иерусалимского великое озарение. Многие сомневались в правильности его поступка - негоже было тревожить покой святыни, хранящей на себе кровь Сына Господа. Другие не верили, что сия святыня заменит утраченную и поможет явить Чудо Господне в день Великой субботы. Настал вечер Страстной пятницы, и весь мир православный погрузился в скорбь и стенания"...
   Василий почувствовал, как текст на мониторе стал двоиться, широко зевнул, пытаясь отогнать подступающую дремоту, и бессильно опустил голову на стол.
   ...Трижды помолившись и отбив тридцать три земных поклона, патриарх в сопровождении двух самых приближенных епископов спустился в подземный ход, соединявший его дворец с храмом Гроба Господня. Через четверть часа они оказались прямо под Кувуклией. С превеликой осторожностью три иерарха Иерусалимской православной церкви поднялись из подземного хода в темное помещение. Скудный свет принесенной иерархами лампады освещал Гроб Господень. Стараясь не шуметь, не двигаться и вообще не дышать, один из епископов осторожно достал из внутреннего кармана рясы серебряную раку с драгоценной реликвией и передал ее патриарху Иерусалимскому. Второй иерарх тем временем так же осторожно нажал на потайной рычажок, расположение которого на Гробе Господнем было известно только посвященным. В боковине каменного саркофага открылось маленькое углубление.
   - В раке не войдет, - озаботился патриарх, - вынимать нужно.
   - Мы не смеем, Ваше Блаженство, - в один голос ответили иерархи.
   - А прежняя реликвия тоже без раки укладывалась? - спросил патриарх. Он вступил в свою высокую должность только этой зимой, и не успел еще ознакомиться со всеми особенностями ритуала.
   - Без раки, Ваше Блаженство, - снова в один голос ответили епископы.
   Патриарх трижды перекрестил раку, произнес короткую молитву и решительно вынул обломок гвоздя, извлеченный из креста и окропленный святой кровью Спасителя. Гвоздь был меньше утерянной реликвии и в специально изготовленном для нее углублении смотрелся довольно сиротливо.
   - Может, еще раз в раке попробуем втиснуть? - предложил один из епископов.
   - Лучше не надо, - прошептал второй, - а то вообще не сработает.
   Патриарх надавил на потайной рычажок, и реликвия скрылась в саркофаге:
   - Думать так - ересь, - сказал он твердым и уверенным голосом. - Будем молиться, чтобы новая реликвия заменила прежнюю. Господь услышит нас, внемлет нашим слезам и явит Чудо свое, как и прежде.
   Иерархи снова открыли потайной ход из Кувуклии и один за другим исчезли в темноте, пританцовывая в ритме забойного французского хип-хопа...
   ...Рингтон васиного мобильника уже несколько минут выдавал хип-хоп от французской банды Sniper. Василий приподнял голову и посмотрел в окно. Вечерело. А телефон все не умолкал.
   - Алё, - ответил Вася сонным голосом по-русски.
   - Это Де Анджелис, - услышал он в трубке. - Ты там заснул? Я уже третий раз набираю твой номер.
   - Я заработался, - пробормотал Василий, протирая глаза и одновременно пытаясь припомнить, с каких это пор он перешел с Де Анджелисом на "ты".
   - Есть новости? - спросил тот.
   - Да, монсиньор, - Вася решил на всякий случай не фамильярничать, - я обнаружил интереснейший документ, но не успел еще до конца его перевести... Думаю, вам любопытно будет взглянуть, правда, он на старогреческом.
   - Продолжай работать, я подойду через час.
   За этот час Вася успел продвинуться в понимании текста еще на пару страниц:
   "Всю ночь патриарх Иерусалимский с иерархами молились о ниспослании Чуда. В Великую субботу с самого утра люди начали подходить к храму. Все слышали о падении Константинополя, все боялись, что Господь отвернулся и от народа Восточной Римской империи, и от ее истинной веры. Патриарх шел к дверям храма по узкому проходу, оставленному для него прихожанами, и ощущение восхождения на Голгофу не покидало его ни на секунду..."
   - Подвинься, - Вася не заметил, как Де Анджелис вошел в комнату, так он был увлечен интерпретацией греческой хроники. - Что-то ты неважно выглядишь, византиец, - заметил "старший аналитик", устраиваясь рядом с ним у монитора. - У тебя глаза, как у кролика.
   - Это все от контактных линз, - начал оправдываться Василий. - Понимаете, Полина, моя девушка, говорит, что в очках я выгляжу как ботаник, вот я и мучаюсь.
   - Нет здесь твоей девушки, так что не перед кем тебе рисоваться, - усмехнулся Де Анджелис. - Отдохни и постарайся расслабить глаза, а я пока почитаю.
   В очень вольном переводе на итальянский окончание хроники приобретало следующий вид:
   "Второй час молился патриарх Иерусалимский, стоя на коленях в холодной темной Кувуклии, а Господь все не являл свое Чудо. Молились епископы, священники, монахи, молился народ православный, но постепенно иссякала сила их веры. И тогда патриарх нажал потайной рычаг в саркофаге и извлек из тайника обломок священного гвоздя. Он крепко сжал его в руке и, позабыв все канонические молитвы, которым учили его с детства, горячо зашептал, обращаясь прямо к Богу: "За что ты оставил нас, Господи, за что отдал нашу землю и честь на поругание латинянам? Все возьми, лишь об одном молим тебя - сохрани нам нашу святую веру!" Патриарх даже не почувствовал, как обломок гвоздя вошел в его ладонь и его кровь перемешалась с кровью Агнца Божьего. "Боже, что я наделал", - в ужасе подумал он и опустил реликвию в потайной отсек. В тот же самый миг яркое пламя благодатного огня вспыхнуло над саркофагом. Патриарх едва успел захлопнуть тайник, чтобы заглянувший в Кувуклию служка со снопом свечей ничего не заметил. Факелы и, свечи вознеслись над толпой, и скоро пламя благодатного огня распространилось по всему храму, а потом в считанные секунды было вынесено ликующими православными на улицы Иерусалима".
   Василий смотрел на последние лучи заходящего солнца, и глаза его все еще слезились.
   - Не плачь, - Де Анджелис тоже подошел к окну, снял очки в тонкой золотой оправе и принялся аккуратно протирать их, подслеповато щурясь на закат, - там все хорошо закончилось. Патриарх поцарапался гвоздем, кровь двух праведников смешалась, и ортодоксальные христиане получили катализатор, лучше прежнего. Они им пользуются уже 800 лет и хранят его в иерусалимском храме Воскресения.
   - Простите, монсиньор, я не знал, что вы читаете на старогреческом, - смутился Василий.
   - Не один ты тут такой ученый, - Де Анджелис посмотрел на него, - кстати, можешь называть меня Майкл.
   - Да мне неловко как-то, вы же мне в отцы годитесь, - смущенно пробормотал Вася.
   - Надеюсь, это не повод называть меня "падре", - улыбнулся Де Анджелис, - потому что это обращение меня действительно бесит.
   - А что случилось с оригинальной реликвией, которую в тот год не доставили из Константинополя? - спросил Василий, возвращаясь к компьютеру.
   - На этот вопрос ты постараешься ответить на следующей неделе, - ответил Де Анджелис, снова надевая очки. - А пока мы просто скопируем твою замечательную находку.
   - Разве это возможно без специального разрешения? - ошалело спросил Василий, которому в первый же день было строго-настрого запрещено самовольно проносить в архив любые носители информации и копировальные устройства.
   - Это всего лишь проблема уровня допуска, - ответил Де Анджелис, вводя логин и пароль. - И, возможно, тебе еще придется столкнуться с ней в ходе дальнейших поисков.
  
   26 марта 2005 года
   Рим, Италия - Лондон, Великобритания
   Хасан ответил только после седьмого или восьмого гудка:
   - Кто это? - по его голосу Де Анджелис понял, что араб принял немного больше гашиша, чем требовал его уставший организм.
   - Ты что, даешь этот телефон всем подряд? - спросил он.
   - К несчастью, тебе дал, - вздохнул Хасан, все еще обиженный за вечерний полет с крыльца в лондонском предместье. - Ты по делу?
   - Нет, соскучился, - огрызнулся Де Анджелис. - У меня есть информация для твоих русских. Через тебя передавать не буду - пусть сами звонят.
   Русские перезвонили через полчаса.
   - Я вас слушаю, - произнес Роман Ольховский твердо, но с меньшим количеством яда, чем при их первом разговоре.
   - Есть две новости, и вам решать, какие они, - ответил Де Анджелис, стараясь, чтобы его голос звучал как можно нейтральнее.
   - Э-э-э, давайте ближе к делу, - уже не так твердо предложил бывший олигарх.
   - Подлинник катализатора благодатного огня исчез 800 лет назад во время штурма Константинополя. С тех пор его след теряется. В архивах и музейных фондах Ватикана его нет.
   - И где же он?
   - Либо уничтожен, либо утерян, либо хранится в частном собрании. В любом случае - он не важен, потому что не используется в обряде вот уже 800 лет.
   - А что тогда используется? - Де Анджелис узнал голос Антона и мысленно ухмыльнулся, представив, какое неудовольствие Ольховского тот навлек своей репликой.
   - Сколько у вас ушей на линии? - спросил он Романа.
   - Нас двое, - сухо ответил тот и повторил вопрос Антона, - Так что же тогда используется?
   - С 1204 года и по сей день для церемонии схождения благодатного огня используется так называемый заменитель катализатора. Это тоже христианская реликвия - обломок гвоздя, который вошел в руку Христа при распятии и был омыт его кровью и позднее - при активации - кровью Иерусалимского патриарха. Артефакт хранится на территории храма Воскресения, а накануне великой субботы вносится в кувуклию - помещение, выстроенное вокруг гроба господня. На саркофаге есть секретный рычаг, при нажатии на который открывается тайник, куда помещается артефакт. Предварительно его достают из раки. Все. На следующий день чудо обеспечено.
   - Я не понимаю, как огонь может загореться от гвоздя? - воскликнул Роман. - Почему не от зажигалки или от спички на худой конец?
   - Потому что их невозможно зажечь над гробом господним. К тому же, огонь в кувуклии загорается не от самого гвоздя, а от силы молитвы и веры в чудо собравшихся в храме. Гвоздь, являющийся важной христианской реликвией, усиливает этот и без того мощный энергоинформационный посыл, и он возвращается в виде "святого света" или "благодатного огня", как вы его называете.
   - И это все? - не скрывая разочарования, спросил Ольховский. - Мы договаривались, что вы предоставите нам артефакт.
   - Мы договаривались, что я помогу вам тем способом, каким смогу. Я предоставляю вам ценную информацию, и это уже ваше дело - как ей воспользоваться.
   - Мы вас поняли, - ответил Ольховский и отключился. Говорил же он Ахмаду не связываться с лживыми попами, потому что все они, что в РПЦ, что в РКЦ, работают по одной схеме - сделают дело на копейку, а раструбят, как на сто рублей. Да любой продвинутый израильский программист выудил бы эту информацию из интернета за пару дней и за пару тысяч шекелей. И не пришлось бы ему, Ольховскому, в который раз униженно просить о помощи и привлекать к себе внимание мировых спецслужб.
   - Что ты вечно суешься со своими вопросами и комментариями? - накинулся он на как-то сразу притихшего, вжавшего голову в плечи и даже немного сдувшегося Антона. - Вот и полетишь в Иерусалим. Ты же у нас почти мусульманин. Сойдешься там с местными арабами или подкупишь греческих попов. Короче, чтобы через три недели - максимум - проклятый артефакт лежал передо мной!
   - Роман Абрамович, - Антон с готовностью вскочил на ноги. - Когда вылетать?
   - Завтра. И возьми с собой чеченцев для верности, вдруг план "А" не сработает.
   - План "А" - это взрыв храма? - уточнил Антон.
   - И почему вы, русские, такие тупые?! - взорвался Ольховский. - План "А" - это изъятие артефакта. План "Б" - взрыв храма. Но мне бы не хотелось его осуществлять. Ради какого-то питерского выскочки-кагэбэшника я не стану уничтожать величайший памятник истории. К тому же, слишком много для него чести - умереть на Пасху да еще и на Святой Земле. Пусть, сволочь, еще поживет и помучается.
   - Так что, взрывать совсем не будем тогда? - снова уточнил Антон.
   - Нет, нет и еще раз нет!!! - взвизгнул Ольховский. - Мы ничего не будем взрывать! Вы, похоже, в ФСБ окончательно крышей поехали - чуть какая проблема, так сразу взрывать!
   - Роман Абрамович, это современная мировая тенденция, - виновато пояснил Антон.
   - Да плевать мне на гребаные тенденции мировых спецслужб! Ты на меня работаешь, и слушаешь только меня, понял?! И поэтому, Антоша, ты напряжешь свои фээсбэшные мозги и сосредоточишь все усилия на том, как нам заполучить этот проклятый гвоздь! И без него даже не думай возвращаться в Лондон! Хрен тогда получишь, а не британский паспорт.
  
   31 марта 2005 года
   Ватикан
   Пасхальная служба, похоже, окончательно подорвала и без того никудышнее здоровье Папы. Начиная с понедельника официальные СМИ Ватикана стали передавать едва ли не ежечасные сводки о состоянии здоровья понтифика, в собор Святого Петра потянулись почитатели польского Папы и праздные зеваки, а на площади перед собором появились первые "тарелки" ведущих телевизионных компаний мира. Все знали, что должно случиться, оставался только один вопрос - когда. И хотя Василий относился к Иоанну Павлу Второму совершенно нейтрально, он тоже гадал, успеет ли папа преставиться до того, как истечет его итальянская виза.
   В последнюю неделю он в основном занимался снятием копий с необходимых для его "дела жизни" документов, предварительно согласовав процесс с начальником византийского отдела и получив от него все необходимые разрешения. А в оставшееся время пытался найти хоть какие-то упоминания о катализаторе благодатного огня, утраченном в начале 13 века. К концу понедельника Вася утвердился во мнении, что в византийском отделе такой информации он не найдет, потому что катализатор, скорее всего, умыкнули во время грабежа города крестоносцы, и соответственно, все упоминания о нем можно было теперь отыскать только в западноевропейских фондах. Об этом он хотел рассказать Де Анджелису, но абонент был перманентно недоступен, и питерский византолог со спокойной совестью посвятил весь вторник и среду Комненидам.
   Звуки французского хип-хопа разбудили Василия и еще троих монахов-францисканцев, его соседей по комнате в общаге, в половине второго ночи.
   - Ты что-нибудь нашел про оригинальный катализатор? - Де Анджелис даже не попытался извиниться за поздний звонок, и Василия это слегка напрягло.
   - В византийском отделе нет такой информации. Я звонил вам в понедельник, но вы были недоступны.
   - И где она может быть, по-твоему?
   - Катализатор мог попасть в руки крестоносцев, - предположил Василий. - И теоретически эта информация может храниться в фонде любой западноевропейской страны. Или в каком-нибудь засекреченном хранилище, где вы держите наследие тамплиеров...
   - Византиец, поменьше читай Дэна Брауна, - усмехнулся Де Анджелис.
   "Похоже, он мне уже кличку дал", - Вася разозлился не на шутку:
   - Вообще-то, сейчас ночь, а мне завтра рано вставать, - заметил он, пытаясь закончить разговор. Соседи-монахи продолжали недовольно ворочаться на жестких матрасах.
   - Завтра проверишь каталоги - может быть, наш артефакт упоминается там. Разрешение у тебя будет, - Вася услышал короткие гудки на другом конце линии и с трудом поборол желание швырнуть телефон об стену. Но вовремя вспомнил о соседях. Да и разбивать новый Sony Ericsson ему было жалко.
   ...Полдня Василий бродил по электронным каталогам с перечислением сомнительных с точки зрения РКЦ сочинений и артефактов - начиная от "Молота ведьм" и заканчивая "Евангелием от Иуды". Больше половины названий ему вообще ни о чем не говорило, другие он просто не мог перевести с иврита, арабского и каких-то еще ближневосточных языков. В общем, либо нужного артефакта не было в Ватикане, либо Вася не там искал.
   Де Анджелис позвонил ему в конце дня.
   - Монсиньор, а в каталогах перечислено все, что находится в ваших хранилищах? - спросил Василий.
   - Почти все, - ответил тот. - Часть документов до сих пор не оцифрована, а к другим нужен более высокий уровень допуска.
   - Я могу его получить? - прямо спросил питерский аспирант.
   - Теоретически нет, но практически, учитывая нынешний бардак в ведомстве, да, - ответил Де Анджелис и велел Василию ждать его у выхода из отдела каталогов.
   Через четверть часа они вышли из архива, и, пройдя несколько сотен метров по территории города-государства, остановились у импозантного здания эпохи позднего Возрождения. "Наверное, это и есть штаб-квартира Великой инквизиции", - подумал Василий и непроизвольно поежился. Впрочем, изнутри, как и снаружи, здание выглядело так же по-своему стильно, и даже элементы современного дизайна очень органично вписывались в позднесредневековый декор. Было начало седьмого, и пока они поднимались на лифте на верхний этаж и потом еще довольно долго шли по мраморной галерее, они не встретили ни одного человека, кроме охранников-швейцарцев.
   - А почему так пусто? - спросил Василий. - У вас не принято после работы задерживаться?
   - Ты что, новости не смотришь? - удивился Де Анджелис. - Начался великий последний отсчет. Какой смысл сейчас заниматься рутинной работой? Зато сразу после Конклава народ здесь будет до полуночи засиживаться, рвение демонстрировать новому начальству.
   - Говорят, что новым папой станет нынешний Великий инквизитор, - Василий решил проявить осведомленность.
   - Во-первых, Папа еще жив, во-вторых, Великая инквизиция упразднена в начале 20 века и должность кардинала Ратцингера звучит несколько иначе, а в-третьих, мы пришли, - он остановился перед дверью с кодовым замком, набрал комбинацию цифр и впустил своего гостя в небольшой атриум, в который выходило еще несколько дверей. Де Анджелис подошел к одной из них и провел картой пропуска в слоте электронного замка. Как понял Василий, они оказались в личном кабинете старшего аналитика отдела политического мониторинга, ну и так далее...
   Из окна открывался великолепный вид на город, залитый лучами заходящего солнца. Красные отблески заката отражались в Тибре, казавшимся Василию ручейком по сравнению с Невой.
   - Меня всегда, - Василий задумался, как перевести слово "улыбало" на итальянский, но не найдя эквивалента, продолжил, - удивляло, как профессор Лэнгдон сумел благополучно приземлиться в такую мелкую речушку после прыжка из вертолета с двухкилометровой высоты.
   - Я тебе уже говорил: не верь всему, что пишет Дэн Браун, - ответил Де Анджелис, включая компьютер. - И вообще, хватит болтать, у нас много работы.
   Усаживаясь за компьютер, Вася присвистнул от удивления - у Де Анджелиса был высший уровень допуска:
   - У Папы такой же? - спросил он и, разумеется, не получил ответа. "Ну да, я снова задаю лишние вопросы", - подумал он, - "А зачем тогда выпендриваться? Мог бы и не демонстрировать мне панель подключения".
   Вася, как обычно, начал поиск по ключевым словам "благодатный огонь" и "святой свет" и получил больше сотни источников. Он сузил параметры, добавив слова "катализатор", "святая реликвия" и "гвоздь". Поисковик предложил ему несколько десятков документов - в большинстве из них содержалось описание церемонии "выноса святого света" в пересказах католических монахов. В лучшем случае это были критические очерки, а гораздо чаще - отвратительные пасквили на чудо схождения благодатного огня, составленные в разные годы. Некоторые из них молодой византолог находил оскорбительными даже для себя, человека неверующего.
   - Возьми источники, написанные до Вселенского собора 1054 года, - посоветовал Де Анджелис. - там будет меньше злобы и больше фактов.
   Василий тяжело вздохнул и направил курсор на какой-то документ, написанный на латыни. Очередной отсканированный манускрипт - отчет католического монаха о его присутствии на церемонии "схождения света". С картинками.
   - О, комиксы! - обрадовался Василий и начал быстро пролистывать страницы. И вдруг замер, напряженно всматриваясь в изображение резной шкатулки, в которой, по словам автора манускрипта, хранилась реликвия, используемая греческой церковью для проведения церемонии. Манускрипт датировался 1015 годом. Вася стал лихорадочно перелистывать страницы, но это ему не помогло. Монах видел только вместилище артефакта, но не сам артефакт.
   - В шкатулке хранилось что-то покрупнее гвоздя, - заметил Де Анджелис. - Посмотри еще свидетельства, относящиеся к началу крестовых походов, может тамплиерам удалось раскрыть тайну греческого чуда.
   Но ни тамплиерам, ни им так и не удалось раскрыть эту тайну. Закончив просмотр всех документов, Вася вновь вернулся к "комиксу" и открыл его на странице, изображающей шкатулку.
   - Работа достаточно грубая, если тебя интересует мнение несостоявшегося ювелира, - усмехнулся Де Анджелис. - Я бы на месте греческого патриарха выбрал для хранения святой реликвии что-нибудь более изящное...
   - Просто монах был плохим художником, - ответил Василий. - Если это та шкатулка, о которой я думаю, то она довольно умело вырезана из слоновой кости. Только на ней нет инкрустации.
   - О чем ты говоришь?
   - О шкатулке Комненидов, которую привез из Константинополя наш предок Теодор Комнин и которая передается из поколения в поколение в нашем роду.
   - И что в ней хранится?
   - Ну, мама, например, хранит в ней свою бижутерию.
   - То есть эта шкатулка стоит у вас дома в Санкт-Петербурге?
   - Да, - сказал Василий и потом уже менее уверенно добавил, - я думаю, да. Мне нужно поехать домой и проверить. Вы можете мне скопировать ее изображение и сам манускрипт?
   - Без проблем. - Де Анджелис посмотрел на циферблат TAG Heuer'a, - Ну, а на сегодня, я думаю, хватит: без четверти два, первое апреля. Византиец, я надеюсь, история про шкатулку не была первоапрельской шуткой?
   - Нет, - улыбнулся Василий, - я ведь не знал, что первое апреля уже наступило.
   Пока Де Анджелис копировал для византолога манускрипт, тот еще раз окинул взглядом его кабинет: он бы назвал его обстановку строгой, без каких-либо намеков на личные пристрастия хозяина. С ней немного диссонировала только заставка на мониторе - как показалось Василию, стилизация средневековой испанской гравюры.
   - Красивая графика, - заметил он. - Похоже на портрет испанской инфанты работы Веласкеса, обработанный в "Фотошопе".
   Де Анджелис несколько секунд смотрел на него, словно обдумывая ответ:
   - Сравнение с Веласкесом очень лестно, хотя вообще-то по стилю мне ближе Эль Греко. И потом, это не испанская инфанта, а португальская маркиза. Она, кстати, будет в Риме в середине апреля.
   Василий понял, что дальнейшие вопросы уже точно будут лишними.
  
   2 апреля 2005 года
   Рим, Италия
   Василий улетал из Рима вечерним рейсом "Аэрофлота" и рассчитывал провести свой последний день в Вечном городе, неторопливо прогуливаясь по его живописным историческим кварталам. Но удовольствие омрачали толпы паломников, которые съезжались со всего света к главному католическому собору мира. Там, и еще на нескольких площадях, были установлены большие экраны, и местные телеканалы в режиме нон-стоп сообщали всему миру, что Папа "все еще жив".
   Официальное сообщение о смерти понтифика застало Василия уже в аэропорту. Ему стало жаль Папу, былые заслуги которого в последние годы вытеснило из массового сознания изображение больного старика, спящего на мессах и что-то нечленораздельно шепчущего вместо воскресного обращения "Городу и миру". Конечно, Василию было обидно, что срок действия визы не позволял ему остаться в Риме в столь важный исторический момент. Но он представил, какими длинными будут очереди из желающих попрощаться с Папой, и решительно двинулся к стойке регистрации на свой рейс, затем на паспортный контроль и, конечно же, в дьюти-фти, чтобы купить "Кьянти" для деда, сигары для отца, духи для мамы и наклейки на холодильник для коллег по работе.
   Санкт-Петербург, Россия
   Родители его не ждали. Они пили вечерний чай на кухне, когда он позвонил в дверь, навьюченный подарками, сувенирами и своими драгоценными архивными находками, усталый и злой, от того, что таксисты в Пулково заламывали несусветные цены, и ему пришлось добираться до центра на раздолбанной маршрутной "Газели".
   - Сынок, а мы думали, что ты в Риме останешься на похороны Папы - мама, похоже, была удивлена его приезду.
   - У меня виза сегодня закончилась, - буркнул в ответ Вася.
   - Ну, попросил бы своего куратора в архиве продлить ее, - заметил отец. - Все-таки не каждый день из жизни уходят такие великие люди, - Он развернулся к сыну спиной и сделал громче звук телевизора. Там как раз шла программа об Иоанне Павле Втором.
   "Наверное, думает, какой у него сын лох: не смог выпросить у попов еще неделю халявного проживания в комнате с тремя монахами и спецпропуск на похороны", - вздохнул Василий и двинулся в свою комнату распаковывать вещи. Первым делом он достал распечатки изображения шкатулки и направился в родительскую спальню сличать картинку с оригиналом. Шкатулка стояла там, где и все последние 20, а то и больше лет, - на мамином туалетном столике. Василий открыл ее, вывалил все содержимое на кровать и понес к себе в комнату. И там, под светом яркой настольной лампы, принялся заново изучать вещь, которую знал всю свою жизнь.
   Шкатулка была старой, даже очень старой. Местами резьба стерлась, местами некоторые мелкие детали обломались. Она была вырезана из слоновой кости и, похоже, в стародавние времена, ее украшали камни. Василий внимательно сравнил их изображение на рисунке монаха и нашел соответствующие отметины на оригинале. И еще он обнаружил на шкатулке следы инкрустации золотом и понял, что кто-то давным-давно просто "раздел" их семейную реликвию.
   - Йопт, - пробормотал Василий. - Должно быть, предки мои изрядно поистратились, вот и отколупывали потихоньку со шкатулки все камушки с драгметаллами.
   Вася был почти уверен, что шкатулка на картинке манускрипта 11 века и их семейная реликвия были идентичны. Но будучи ученым и исследователем, он нуждался еще в одном авторитетном мнении о соответствии картинки оригиналу, чтобы прийти к окончательному выводу.
   Отец, разумеется, в счет не шел - уж больно скептически он относился и к идее родства Комниных питерских с Комненидами византийскими, и к работе сына в Ватикане, и, как казалось Василию, к самому своему сыну. Мнение "несостоявшегося ювелира", конечно же, не повредило бы в идентификации образчика средневекового декоративного искусства, но Василий понимал, что в нынешней ситуации у Де Анджелиса могут быть куда более важные дела, да и в Риме, к тому же, наступила полночь.
   Оставался только дед. Но звонить ему в 2 часа ночи Василий не стал, решив порадовать старика своими находками и бутылкой настоящего итальянского "Кьянти" прямиком с утра.
  
   3 апреля 2005 года
   Санкт-Петербург, Россия
   В отличие от родителей, дед был искренне рад и Васиному приезду, и его находкам.
   - Вот увидишь,- приговаривал он, вновь и вновь вглядываясь в привезенные Василием копии средневековых документов и раскладывая из них замысловатый пасьянс, на своем огромном письменном столе. - Мы их сделаем, черт побери, точно - сделаем. Это тебе говорю я, Константин Комнин!
   Василий первым делом рассказал деду о шкатулке, которую захватил с собой. Дед поставил ее в центре стола, поместив в самую середину понятного только ему пасьянса, взял в руки распечатку изображения шкатулки с итальянского манускрипта, нахмурил брови и принялся что-то тихо бормотать себе под нос, бросая взгляд то на распечатку, то на саму шкатулку и поглаживая аккуратно подстриженную седую бороду.
   - Представляешь, Васек, - произнес, наконец, дед. - Если бы шкатулку эту предки наши так заботливо не ободрали, цены бы ей сейчас не было.
   - Дед, так ты согласен, что это именно наша шкатулка описана и изображена в манускрипте 11 века? - спросил Василий.
   - А чья же еще? Ясное дело - комнинская. Еще одно свидетельство связи нашего рода со светскими и религиозными правителями Восточной Римской империи, в дополнение ко всем тем документам, что тебе удалось найти в Ватикане.
   - И что мы теперь будем делать? Ну, помимо того, что я напишу свою диссертацию на эту тему и попытаюсь ее защитить...
   - А я закончу книгу на ту же тему и попытаюсь ее издать, - перебил его дед и мечтательно улыбнулся, мысленно держа в руках увесистый томик со своим именем на обложке.
   - Дед, - оторвал его от этих приятных мыслей Василий, - Нам бы надо какое-то свидетельство получить или грамоту, что мы потомки Комненидов. Вот только не знаю, куда за таким документом обращаться.
   - Точно не в Смольный, - засмеялся дед, и Василий его поддержал.
   - Васек, - продолжил дед, - мы с тобой понимаем, что такого государства как Восточная Римская империя давно нет. Официально она прекратила свое существование в 1453 году. Но на самом деле это случилось гораздо раньше. Статус Восточной Римской империи на международной арене был подорван в тот самый момент, когда Римский папа провозгласил Карла Великого императором Священной Римской империи в 9 веке. С тех пор на Западе перестали считать Константинополь равным Риму, а Византию опустили до статуса Греческого царства. Так что с одной стороны, у Византии правопреемники как бы есть - это Греция и Турция. Но я, честно говоря, слабо представляю, чтобы президенты этих стран выписали нам свидетельство о родстве с одной из императорских фамилий Византии.
   - А как же Москва - Третий Рим? - осторожно спросил Вася.
   - Что, пойдем к президенту Российской Федерации челом бить о внесении нас в списки нового российского дворянства? Думаю, при желании мы можем найти даже в Питере таких чудиков, которые ведут роды свои от Рюриковичей и Мономахов и раз в месяц где-нибудь в Русском музее встречаются. Только оно нам надо? - отрезал дед.
   - Лучше уж к толкиенистам, - усмехнулся Василий. - Или к тем, кто историческими реконструкциями занимается. Толку ноль, а фана выше крыши. Так куда же мы, дедушка, за признанием обращаться будем?
   - В церковь, - улыбнулся дед. - Раз уж служители культа на просьбу твою откликнулись и в архивы свои пустили, то так и будем дальше держаться этой линии.
   - Нет, дед, в Ватикане сейчас не до нас. У них Папа умер, хоронить его надо, нового выбирать, власть делить, сам знаешь, - вздохнул Василий. - И потом, ты сам сказал, что создание Священной Римской империи при поддержке Папского престола низвело роль Византии до простого греческого царства. А уж после того, как Византийский патриарх и Римский папа схлестнулись на Вселенском соборе 1054 года и прокляли друг друга, нет никакого смысла вообще в Ватикан соваться с византийскими амбициями...
   - Спасибо тебе, внучок, за лекцию, - лукаво прищурился дед, - только с чего ты взял, что я имел в виду Ватикан?
   - А кого еще? - удивился Василий, - уж не Русскую православную церковь, я думаю?
   - Ну не обижай меня, Васенька, - фыркнул дедушка в бороду. - Я имел в виду Вселенского патриарха, чей престол находится в Стамбуле и который формально является главой всех ортодоксальных церквей. Константинопольский патриархат существует со времен основания Восточной Римской империи, и если уж кто может называться ее наследником и правопреемником, то только он.
   - И что будем делать?
   - Для начала напишем письмо: расскажем историю нашего рода, приложим несколько цитат из твоих находок. Ну и главный вещдок, разумеется.
   - Какой вещдок? - не понял Василий.
   - Фотографию нашей славной шкатулочки. Ну и манускрипт, который ты скопировал в Ватикане, с изображением этой же самой шкатулки, только в ее первозданном виде 1000-летней давности.
   - Думаешь, сработает? - улыбнулся Василий.
   - Сработает - не сработает, а попробовать стоит.
   Дед разлил по бокалам остатки "Кьянти" и византологи принялись за работу. Дед занялся подборкой цитат из привезенных Васей документов, подтверждающих их связь с Комненидами, а Вася - составлением письма. Потом дед принес старый штатив от фотоаппарата "Зенит", на него осторожно водрузили шкатулку и устроили ей фотосессию.
   Через неделю аспирант кафедры истории Ближнего Востока СПбГУ Василий Комнин направил на электронный адрес константинопольской патриархии письмо на греческом и английском языках. Приложением к нему шла подборка копий документов, подтверждающих царственное происхождение Комниных, несколько цифровых фото шкатулки, снятых на квартире у деда, и скопированный в Ватикане в ночь на 1 апреля манускрипт 11 века с изображением этой же самой шкатулки. Konstantinos Komninos и Vasilios Komninos, ученые-византологи из Санкт-Петербурга, подписали это письмо и стали терпеливо ждать ответа. Чего-чего, а терпения семи поколениям питерских Комниных было не занимать.
  
   11 апреля 2005 года
   Стамбул, Турция
   Последние недели выдались тяжелыми для патриарха Константинопольского. Поездка в Рим на похороны Папы, подготовка к грядущему празднованию Светлого праздника Пасхи, и, как обычно, довольно напряженные и мало результативные переговоры с представителями РПЦ во Всемирном совете церквей в Женеве... В последнее время РПЦ проводила прямо-таки целенаправленный пиар обряда выноса святого света, и количество паломников из России, желавших его посетить с каждым годом увеличивалось в разы. А храм Воскресения в Иерусалиме, как известно, не безразмерный, да к тому же еще и строго разделен между шестью конфессиями на "зоны влияния". Русские хотели свою зону расширить, патриарх Иерусалимский тому сопротивлялся, а Вселенский патриарх изо всех сил пытался их примирить и найти разумный компромисс. Ведь на то он и звался Вселенским, наднациональным, патриархом.
   С утра личный помощник Диметрос Христопулос предоставил патриарху Константинопольскому краткий отчет о том, что происходило в епархии за время его отсутствия, разложил на столе входящую корреспонденцию и принес чашку свежезаваренного кофе по-турецки. Точнее, по-гречески, - при всей своей любви к компромиссам, патриарх неизменно настаивал именно на таком названии. Не успел патриарх насладиться ароматом крепкого напитка, как на его стационарном телефоне высветился входящий вызов.
   - Его Блаженство патриарх Иерусалимский на линии, - предупредил Диметрос.
   Голос Его Блаженства звучал крайне расстроено и озабоченно:
   - Мы на защищенной линии, Ваше Святейшество? - спросил он, прежде чем переходить к сути дела.
   Патриарх Константинопольский активировал блокиратор "жучков" и подтвердил:
   - На защищенной. Что стряслось, Ваше Блаженство?
   - Катастрофа, - выдохнул тот и начал печальный рассказ, прерываемый вздохами и поминанием имени Господа. Через несколько минут весь трагизм ситуации дошел и до Вселенского патриарха. Святая реликвия, катализатор чуда выноса святого света, была похищена.
   Целый год она хранилась в величественной серебряной раке в личном кабинете патриарха Иерусалимского на территории епархии, чтобы вечером Страстной пятницы занять подобающее ей место в гробе господнем, а в день Великой субботы помочь православному миру узреть Чудо святого света. Такой порядок соблюдался уже в течение 800 лет, и так должно было произойти на 801 год, но злой рок вмешался в Божий промысел. Сегодня утром служка, сметавший пыль с раки со Священной реликвией, заметил, что та стоит в своей нише не подобающим образом и доложил начальству. Когда весть об этом дошла до патриарха, тот дрожащими руками раскрыл раку, и в тот же миг вся мерзость преисподней разверзлась перед ним. Рака была пуста, а священная реликвия отсутствовала. Причем, следов взлома видно не было. И никто не мог сказать, когда именно пропала реликвия - сегодня утром или неделю назад.
   - Вы заявили в полицию? - спросил Вселенский патриарх.
   - Ваше Святейшество, мы пока пытаемся не выносить сор из дому и не превращать простую кражу в международный скандал, - ответил с достоинством Иерусалимский патриарх.
   - Если нет следов взлома, то реликвию похитили свои. Это же элементарно, Ваше Блаженство, - предположил патриарх Вселенский. - Кто-то из священников или даже иерархов, имеющий доступ в ваши покои. Но меня беспокоит другой вопрос - кому это нужно?
   - Братию мы, конечно, проверим, и расследование проведем внутренними силами, - невесело ответил его иерусалимский коллега. - А на второй вопрос у нас пока нет ответа. Кто только не глумился в неверии над чудом схождения святого света - и мусульмане, и евреи, и католики, и даже свои, православные отступники, кто только не устраивал нам проверок. Но в последнее время арабы с иудеями нас не обижают, увлеченные своими сражениями, а католикам сейчас вообще ни до чего дела нет, кроме выборов нового папы...
   - Может это "Аль Каида"? - предложил версию Вселенский патриарх.
   - Господь с Вами, - испугался Его Блаженство, - Чем же мы перед ними провинились? И потом, вы же знаете, Ваше Святейшество, у них другие методы. А здесь, будто мелкий бес резвился, желающий не навредить нам по-крупному, а унизить и опозорить нашу церковь в глазах всего мира.
   - Ваше Блаженство, - ахнул Вселенский патриарх от внезапно осенившей его догадки. - Помните, как русские в Женеве настаивали на расширении их зоны в храме в этом году. Похоже, они действительно просили об этой уступке лишь единовременно, на эту Пасху. Я думаю, они пытались намекнуть, что высокий гость из Москвы собирается пожаловать на церемонию инкогнито и просили о дополнительном месте для размещения его охраны...
   - Президент Пусин, - охнул патриарх Иерусалимский. - Он известен своей поддержкой православия и каждый год отстаивает всенощную в Москве.
   - Значит, святую реликвию похитили не наши враги, а его, - сделал вывод Вселенский патриарх. - И позориться перед мировой общественностью будем не мы.
   - Но нам от того не легче, - заметил Иерусалимский патриарх. - Если святой огонь не сойдет, это ляжет пятном на репутацию всех восточных ортодоксальных церквей.
   - Вы правы, вы, как всегда правы, Ваше Блаженство, - подтвердил его собеседник. - Так что давайте все силы бросим на поиски утраченной реликвии.
   Лондон, Великобритания
   - Роман Абрамович, не разбудил? - голос Антона в трубке звучал бодро, но, все же, немного подобострастно.
   - Какие новости? - быстро спросил Ольховский.
   - Я в Лондоне, - сообщил Антон.
   - Ты меня не понял, Антоша, я не про твои новости спрашиваю, - начал раздражаться Роман Абрамович.
   - Вот я и говорю, - повторил Антон, - я в Лондоне, гвоздь со мной, во внутреннем кармане пиджака, застегнутом на пуговицу для надежности...
   - А храм? - так же быстро спросил Ольховский.
   - А что храм? - удивился Антон, - вы же велели его не взрывать. Вот он как стоял, так и стоит.
   - Умница - воскликнул бывший олигарх, - А теперь быстро дуй ко мне.
   - С гвоздем? - спросил Антон.
   - Ну, естественно, - воскликнул Ольховский. - Ты с ним теперь до первого мая неразлучным будешь, так и будете передвигаться по Лондону вместе, как близнецы-братья.
   - А может, мы лучше его в сейф у вас дома положим? Для пущей надежности, - предложил Антон.
   - Чтобы ФСБ потом гвоздь вместе с сейфом из моего дома вынесла? И я оказался в центре очередного международного скандала? - воскликнул Роман Абрамович. - Нет, Антоша, ты, конечно, прости, но для антипусинской оппозиции я пока еще нужнее, чем ты. А ты Пусина в открытую не ругал, к тому же, бывший фээсбэшник. Короче, ты - самое надежное хранилище для нашей драгоценной реликвии.
   - Вас понял - уже с меньшим энтузиазмом в голосе произнес Антон и завел мотор своего Range Rover'a, направляясь в лондонский особняк Ольховского.
  
   18 апреля 2005 года
   Стамбул, Турция
   Это был тяжелый удар для всего православного мира. Целую неделю иерусалимский патриархат занимался внутренним расследованием пропажи священной реликвии из личного кабинета Его Блаженства. Опрашивали братию, священников, иерархов, служек и охранников... К концу недели удалось выяснить, что в краже реликвии замешаны русские, и что предположительно в день пропажи она покинула пределы государства Израиль и отбыла в неизвестном направлении. По всей видимости - в Европу, к какому-то из опальных олигархов. Об этом Его Святейшеству поведал Его Блаженство прямиком с утра в понедельник.
   После этого разговора с Иерусалимским патриархом, как собственно и после их первой невеселой беседы, состоявшейся неделю назад, Вселенский патриарх долго не мог прийти в себя и бесцельно перекладывал бумаги на столе. "Святотатцы", - гневался он, - "украсть бесценную реликвию, чтобы свести мелкие счеты со своим президентом. На дворе 21 век, а они до сих пор действуют византийскими методами".
   Еще на прошлой неделе Вселенский патриарх решил, что его иерусалимский коллега должен сосредоточить усилия на розыске пропавшей реликвии, в то время, как он бросит все силы на поиск ее замены. Он знал, что до печально известного грабежа Константинополя ордами крестоносцев для чуда выноса святого света использовалась другая реликвия, бесследно канувшая в лету. Много раз предпринимал константинопольский патриархат ее поиски, но каждый раз они ни к чему ни приводили. Шкатулка с реликвией пропала 800 лет назад и ни разу не давала о себе знать.
   "Шкатулка", - произнес патриарх про себя, как заклинание, - "шкатулка". Вдруг он принялся судорожно перебирать уже просмотренную корреспонденцию, подготовленную к уничтожению... "Где же это? Где же?", - забормотал он. Поиски его, Слава Всевышнему, увенчались успехом. Прямо перед ним лежала распечатка цифровой фотографии шкатулки, на которую он мельком взглянул при просмотре бумаг на прошлой неделе. Шкатулка имела явное сходство с той, о которой он думал последнюю неделю. Правда, вид у нее был изрядно потрепанный, да и всех украшений она была начисто лишена.
   - Диметрос, - закричал он не своим голосом, - Диметрос, скорее сюда.
   Помощник с перекошенным от ужаса лицом влетел в кабинет иерарха.
   - Что это? - указал тот на лежащую перед ним фотографию шкатулки, заметно дрожащим перстом.
   - Русские византологи письмо прислали на адрес патриархии, претендуют на родство с династией Комненидов, - начал быстро объяснять помощник. - Я Ваше Святейшество такими просьбами стараюсь не беспокоить, но материалы в приложении заслуживали внимания. Один из ученых по крупицам собирал их в архивах Ватикана...
   - А шкатулка? - слабеющим голосом произнес патриарх. - Откуда у них фото этой шкатулки?
   - Они пишут, что это их семейная реликвия, завезенная в Россию родоначальником их династии Теодоросом Комниносом. Шкатулка находится в Санкт-Петербурге, и они готовы предоставить ее в качестве доказательства по нашему первому требованию.
   - Диметрос, звони в Санкт-Петербург, - велел патриарх. - Сейчас же! - и проглотил сразу несколько таблеток успокоительного.
   Санкт-Петербург, Россия
   Профессор Комнин с утра сходил в ближайший магазин за продуктами, а потом остановился у подъезда поговорить "за жизнь" с соседями, такими же, как он пенсионерами от советской науки. В это время телефон оглашал трелями двухкомнатную квартиру улучшенной планировки на Дальневосточном проспекте, выделенную ему к 40-летию Победы как блокаднику, профессору и ветерану труда, полжизни прожившему в огромной коммуналке на Петроградской стороне.
   - Первый телефон не отвечает, - вздохнул Диметрос.
   - Ну, так звони по второму, - в сердцах воскликнул патриарх.
   Под звуки французского хип-хопа Вася пытался определить, кто ему звонит. Звонок был международным, но код не был итальянским.
   - Але, - осторожно произнес Василий по-русски и услышал целую тираду на малопонятном языке. Парнем он был смышленым, и быстро сообразил, откуда звонят. - Простите, мой греческий не так хорош, как у моего деда, - сказал он по-английски, - но я могу говорить по-французски или по-итальянски, если вам так удобнее.
   - Это лишнее, - ответил мужчина на хорошем английском с непередаваемым греческим акцентом. - Вы Василис Комнинос?
   - Д-да, - немного оробев, подтвердил Вася.
   - Я личный помощник Его Святейшества Вселенского патриарха. Мы получили ваше письмо и готовы встретиться с вами и господином Константиносом Комниносом в Стамбуле в ближайшее время. При условии, что вы привезете с собой шкатулку.
   - Да, да, конечно - пробормотал Вася, - а когда прилетать?
   - Я же сказал - в самое ближайшее время, - терпеливо повторил грек. - Меня зовут Диметрос Христопулос, и все вопросы относительно вашей поездки вы можете обсуждать со мной, связавшись по этому телефону.
   - У-у-ё! - завопил Вася, когда грек отключился, и принялся набирать номер деда.
  
   20 апреля 2005 года
   Санкт-Петербург, Россия
   Турецкую визу можно было получить прямо в стамбульском аэропорту, и это была хорошая новость. Плохая новость заключалась в том, что на вывоз шкатулки за границу требовалось специальное разрешение, в котором бы говорилось, что она не представляет никакой исторической ценности. А это было неправдой. И потому такое разрешение получить не представлялось возможным.
   Целый час Вася с дедом ломали головы, как вывезти реликвию, и, наконец, деда осенило:
   - Васек, а ты еще с той пронырливой мурманчанкой встречаешься? - спросил он внука.
   - С Полинкой? - переспросил Вася деда и немного замялся. - Понимаешь, перед поездкой в Ватикан мы с ней поссорились, она не хотела, чтобы я ехал.
   - А ей-то что? - удивился дед.
   - Да я у нее денег просил в долг, а она отказала. Матери позвонила, нажаловалась, сказала, что, если я в Италию уеду, то между нами все будет кончено... Короче, я обиделся, и с тех пор с ней не общался.
   - Внук, да сколько тебе лет? Обиделся... Дело это прошлое, и на обиженных воду возят. Ты мне как-то рассказывал, как через нее достал разрешение на вывоз икон каким-то англичанам...
   - Бельгийцам вообще-то, - смутно припомнил Вася. - Дед, ты думаешь, что она нам на шкатулку такое же разрешение может сделать?
   - Думаю да, - ответил дед, - если ты, конечно, ничего не испортишь.
   После подробной лекции профессора о чувствительной и противоречивой женской натуре, Вася собрался с духом и набрал номер мобильника Полины. Она была немного удивлена его звонку, но все же приняла предложение встретиться вечером в "Макдональдсе" на Невском. Провожая Василия на боевое задание, дед еще раз напутственно похлопал его по спине и произнес:
   - Ну, Василис Комнинос, смотри, не подкачай. Все семь поколений питерских Комниных будут рядом с тобой этим вечером!
   - No pasaran! - ответил Вася уже из лифта и сам не понял, что он хотел этим сказать деду. Наверное, то, что он не подкачает.
   Василий заметил, что Полина постриглась и изменила цвет волос - из томной длинноволосой блондинки превратилась в активную стриженную под мальчика брюнетку. Что ж, такая Полина ему даже больше нравится. Следуя совету многоопытного деда, он сказал девушке, что новый имидж ей очень идет (что было правдой) и вообще перекрашиваться в брюнеток - это самая последняя тенденция итальянской моды (тут Вася уже слукавил - итальянцы во все времена предпочитали блондинок). Полина комплимент оценила.
   - Завел в Риме роман с какой-нибудь брюнеткой? - кокетливо спросила она, пока они стояли в очереди за гамбургерами.
   - Ты что, - ухмыльнулся Вася, - в Ватикане же одни мужики. А в город я редко выходил, деньги экономил.
   - Свободная касса! - услышал Василий и стал протискиваться к прилавку.
   Через пять минут они сидели на пластмассовых высоких стульях за столиком с видом на Невский, и Василий рассказывал Полине о своем житье в Ватикане.
   - И что, ты спал в комнате с тремя монахами? - ехидно спросила Полина.
   - Монахами-францисканцами, - уточнил Василий. - Они дают обет бедности и целомудрия, ходят в грубой коричневой рясе и сандалиях и зимой, и летом. За четыре недели через мою комнату прошло несколько групп монахов - были филиппинцы, перуанцы, поляки и еще какие-то черти из Африки. Вот они намерзлись в своих сандалиях...
   - Вась, - продолжала ерничать Полина, - а как монахи утоляют плотские желания?
   - Ну, я не интересовался, - замялся Василий.
   - И что - за весь месяц никто из них не пытался вовлечь тебя в свои целомудренные игрища? Ты же у нас мальчик видный, симпатичный, - она ласково погладила его по руке.
   - Полина, я не понял, это тебя что - заводит? - засмеялся Василий. - Прекрати подкалывать - я же тебе серьезно пытаюсь объяснить...
   Из "Макдональдса" они пошли в кино, и когда Василий обнял Полину, и она не сбросила его руку с плеч, он понял, что это добрый знак. Из кино они отправились прямиком на съемную квартиру Полины и разрешили все имевшиеся между ними противоречия на раскладном хозяйском диване советской сборки, который нещадно скрипел в самые неподходящие моменты.
   А потом Вася изложил Полине свою просьбу. Она отреагировала на нее с пониманием, и обещала помочь к понедельнику. "Значит, билеты закажем на вторник для верности", - засыпая, подумал Вася, и все поколения российских Комниных вместе с византийскими предками аплодировали ему с небес.
  
   28 апреля 2005 года
   Стамбул, Турция
   Полина не подкачала и передала Василию заветную бумажку в понедельник вечером. Потом они пошли в "Чайную ложку", еще в одну киношку, и снова к Полине домой. "Похоже, жизнь налаживается", - засыпая, думал Василий.
   С авиабилетами оказалось не все так просто. Приближались майские праздники, и стамбульское направление было раскуплено на несколько недель вперед. Василию с дедом пришлось брать билеты из Москвы на дорогие "Турецкие авиалинии" и только на 27 апреля. Когда дед позвонил Христопулосу и сообщил о дате вылета, тот был весьма обеспокоен их столь поздним прибытием в Стамбул.
   - Эх, Василий, - говорил дед, устраиваясь на нижней полке плацкарта "Невского экспресса", отправляющегося в ночь с Московского вокзала, - странно это все. Мы должны быть больше заинтересованы в этой встрече, чем они. А получается, что это нас все время торопят. Что-то здесь не чисто.
   В Шереметьево, к великому облегчению потомков византийских императоров, на шкатулку никто не обратил внимания, и Василию даже не пришлось демонстрировать разрешение на вывоз.
   Когда самолет начал снижаться над Стамбулом, и дед с внуком увидели в иллюминаторе уже знакомые им очертания Золотого рога и Босфора, Вася тихонько толкнул деда локтем в бок:
   - Вот мы и дома, Ваше Императорское Величество.
   Дед довольно погладил аккуратную седую бороду, поправил на носу очки и ответил в тон:
   - С возвращением на историческую родину, Ваше Высочество.
   В Стамбул они прилетели после обеда, и добрались до предварительно забронированного в интернете отеля своим ходом. "Негоже патриархат обременять с самого начала", - объяснил дед, - "Они и так недовольны, что мы к ним долго добирались. Наглеть не будем".
   Утром, когда дедушка еще спал крепким сном блокадника, Василия разбудил телефонный звонок. Диметрос Христопулос на всякий случай предупреждал русских ученых, чтобы они пришли сегодня на встречу одетыми подобающим образом. Все-таки аудиенция у Его Святейшества Вселенского патриарха...
   Остатки сна вмиг покинули Василия, и он бросился будить деда.
   - Звонил грек. У нас сегодня аудиенция у самого Вселенского патриарха!
   - Хм, интересно, - дед почесал бороду.
   - Что-то я очкую, дед! - Василий так распереживался, что уже не выбирал выражений. К тому же дед - это не чопорные интеллигенты мама с папой, с ним можно было иногда поговорить и по-простому.
   - Да уймись, внучок, - дедушка лукаво посмотрел на него, - это он сам себя так для пущей важности называет, а на самом деле у этого Вселенского патриарха паствы едва тысяча человек наберется. Это тебе не Папа Римский, хотя, я уверен, патриарх Константинопольский до сих пор считает себя равным ему.
   - Ну, тогда, ладно, - успокоился Василий и пошел одеваться.
   Византологи Комнины прибыли в здание константинопольской патриархии за 10 минут до назначенной встречи. Их встретил Диметрос Христопулос, который оказался молодым высоким священником с иконописными чертами лица и длинными, собранными в хвост, черными волосами.
   - Не понимаю, чего такой видный грек подался в черное духовенство, - прошептал дед Васе на ухо, пока они сидели в приемной, ожидая вызова. - Карьеру сделает, но будет мучиться с обетом безбрачия всю жизнь. Мне этого никогда не понять, - пожал плечами дедушка, и тут их пригласили к патриарху.
   Несмотря на дедовы слова о малочисленной пастве Вселенского патриарха, и дед, и внук поначалу заметно робели в разговоре с ним. Но патриарх был весьма учтив, любезно им улыбался, и деда в конце концов прорвало. Раскрыв папку с предварительно заготовленными еще в Питере распечатками нужных свидетельств, на великолепном греческом языке он изложил патриарху историю своего рода. Комнины даже прихватили с собой ноутбук, на который Василий загрузил весьма наглядную презентацию в программе PwerPoint и готов был продемонстрировать ее патриарху, однако тот вежливо, но твердо остановил его:
   - Спасибо, господин Комнинос, вы представили исчерпывающие доказательства вашей связи с византийской династией, и я отлично понимаю суть вашей просьбы к константинопольскому патриархату. Мне бы, в свою очередь, хотелось увидеть шкатулку, вашу родовую реликвию, фотографии которой вы нам любезно предоставили.
   - Прошу вас, Ваше Святейшество, - дед даже склонился в легком поклоне, изо всех сил изображая куртуазность, и передал шкатулку патриарху.
   Комнины с удивлением констатировали, что руки патриарха заметно дрожали, когда он принимал от деда их семейную реликвию.
   - Простите, я ненадолго оставлю вас, - едва справляясь с охватившим его волнением, произнес патриарх и скрылся в боковой двери своего кабинета вместе со шкатулкой.
   - Оба - на, - только и смог произнести Василий. А дед пробормотал себе под нос:
   - Ох, Васенька, что-то нечисто в этом деле.
   Патриарх осторожно прикрыл за собой дверь и поставил шкатулку на маленький столик. Он не мог справиться с дрожью, которая от рук, кажется, начала расползаться по всему телу. Вселенский патриарх закрыл глаза и взмолил Господа дать ему сил. Потом снова взял в руки шкатулку, подцепил ногтем нужный выступ в резьбе и освободил маленький рычажок. Он проделал еще пару манипуляций, незаметных стороннему наблюдателю, и шкатулка явила ему свое второе дно. Восемь столетий были не властны над чудом господним. Святая реликвия, утерянная при штурме Константинополя, все эти годы пребывала там, где ей и положено было находиться - в двойном дне вместилища артефакта, являющего православным чудо выноса святого света.
   - Спасибо тебе, Господи, - прошептал патриарх.
   Минут через десять Вселенский патриарх вернулся в кабинет, где его ожидали изрядно взволнованные русские гости.
   - Шкатулка, которую вы привезли, является важной реликвией Вселенской православной церкви, - торжественно начал патриарх. - К сожалению, меня призывают сейчас неотложные дела, но я прошу вас дождаться моего возвращения. Во вторник я буду рад видеть вас снова в нашей скромной обители, чтобы обсудить, как Вселенская православная церковь может выразить вам свое признание и благодарность. А пока по всем неотложным делам обращайтесь к отцу Христопулосу.
   Патриарх чинно удалился, а византологи проследовали в приемную.
   - Отец Христопулос, - обращение деда звучало несколько комично, учитывая разницу собеседников в возрасте, - тут такое дело... Его Святейшество попросил нас задержаться до вторника, а мы вообще-то собирались сегодня улетать, из гостиницы уже выписались.
   - Один момент, - сказал Диметрос Христопулос. Он проверил в компьютере наличие свободных номеров по брони епархии в "Хилтоне" и "Хайяте" и обратился к русским гостям:
   - Не желаете остановиться в "Хайяте"? Епархия оплатит ваше проживание. Об обратных билетах можете тоже не беспокоиться, - добавил он. - Не возражаете лететь "Турецкими авиалиниями" в первом классе? Правда нужно будет сделать одну пересадку в Гамбурге...
   - Согласны, согласны, - в один голос ответили дед с Васей.
   - ...Эх, свезло нам, внучок, ну и свезло, - перефразируя Шарикова, произнес дед, любуясь видом Стамбула с верхнего этажа отеля "Хайят". Вася стал с ним рядом, дед обнял его и торжественно произнес:
   - Ну и как вам наши владения, Ваше Высочество?
   - Они офигительны, Ваше Императорское Величество!
  
   30 апреля 2005 года
   Иерусалим, Израиль
   Перед церемонией "Схождение благодатного огня - 2005" все немного нервничали. Иерусалимский патриарх - из-за опасений, что новый старый артефакт не сработает и первым, кто примет на себя весь позор несостоявшегося чуда, будет именно он, разоблаченный служками до исподнего и "прикрытый" только армянским католикосом со спичками и зажигалкой в кармане. Но это его мало утешало, все давно знали, что примитивные устройства вызова огня в кувуклии бесполезны.
   Вселенский патриарх переживал: он мог ошибиться, поверив сам и заставив поверить других, что по милости Господа сохранившаяся в России артефакт был подлинной святой реликвией, а не грубой подделкой врагов православия.
   Президент Российской Федерации Герман Германович Пусин волновался, что вокруг слишком много телекамер и мало охраны. Охрана нервничала, что в храме много прихожан и мало места для маневра. А телевизионщики, слетевшиеся в иерусалимский храм Воскресения по чьей-то незримой воле, переживали, что в помещении темно и тесно. И оттого картинка на экране может получиться смазанной, некачественной и хуже, чем у конкурентов.
   К установленному часу выноса святого света - 13:00 по иерусалимскому времени, похоже, уже весь древний храм трясся в легком мандраже. Иерусалимский патриарх зашел в кувуклию, переглянулся с армянским католикосом, остающимся прикрывать его спину в пределе Ангела и, инстинктивно согнувшись, прошел в маленькое помещение возле гроба господня. Привезенный еще в четверг из Стамбула на личном самолете Вселенского патриарха катализатор чуда был предусмотрительно помещен в предназначенное для него место. Патриарх Иерусалимский осенил себя крестным знамением и принялся истово молить Господа о ниспослании ежегодного чуда.
   Нейтральные воды, Средиземное море
   Роман Абрамович Ольховский смотрел прямую трансляцию схождения благодатного огня и нервно тряс ногой. Яхта бывшего олигарха находилась в получасе хода от Монако в нейтральных водах Средиземного моря. Стоял великолепный солнечный день, и море искрилось всеми оттенками лазурного. Вот только на душе у Ольховского было тревожно и неспокойно.
   Антон сидел рядом в кресле и теребил лацкан пиджака - там, в потайном кармане, все это время он носил бесценный артефакт. В последнее время Антон стал замечать, что с гвоздем что-то не так: внутренний карман пиджака и подкладка, с которой соприкасался катализатор чуда, стали истончаться, и однажды гвоздь чуть не выпал у него из прохудившегося кармана в лондонском баре. Каким-то шестым фээсбэшным чувством он успел понять, что сейчас произойдет, и поймал "беглеца" на лету. О том случае он не рассказывал Ольховскому, но сразу после него по ночам Антона стал прошибать холодный пот и каждое утро на подушке он находил клочки выпавших волос. Ну и почти новый костюм от Hugo Boss пришлось, сука, выбрасывать...
   Патриарх Иерусалимский находился в кувуклии уже около 10 минут, и ничего не происходило. Роман Абрамович набрал номер иерусалимского продюсера одного из ведущих российских телеканалов, ответственного за организацию трансляции, и велел найти в толпе прихожан лицо президента РФ и показать крупным планом - на всякий случай.
   Через пару минут знакомый образ появился на экране и растерянный комментатор принялся не в тему что-то рассказывать об истории церемонии и об иерусалимском храме. Все знали, что президент Пусин присутствует на церемонии инкогнито.
   Стамбул, Турция
   Василий с дедом проснулись поздно - вчера они весь день бродили по улочкам Султанахмета, поднимались на Галатскую башню, катались на катере по Босфору и Золотому рогу, а закончили день обильным ужином в ресторане отеля.
   Василий посмотрел в окно - солнце уже перевалило за зенит. Во рту пересохло, но пить воду из-под крана не хотелось. Хотя после питерской водицы болотного вкуса Василию любая другая казалась амброзией, надо было держать марку. Все-таки "Хайят", все-таки наследники великой империи...
   Была - не была, Вася залез в мини-бар и достал две бутылки пива - себе и деду. Пока он искал открывалку, дед нащупал телевизионный пульт на тумбочке и включил панель ЖК-экрана. Пощелкав по местным и иностранным каналам, он нашел российский. Шла трансляция церемонии схождения благодатного огня в Иерусалимском храме. Вася тоже взглянул на экран и плюхнулся на диван, чуть не расплескав на себя бутылку "Эфеса". С большого экрана на него смиренным взглядом смотрел президент Российской Федерации.
   - О, Пусин... - только и успел вымолвить Василий, потому что в этот момент камера резко мотнулась в сторону и стала показывать всполохи пламени, осветившие кувуклию. На 22 минуте церемонии господь очередной раз явил свое чудо православному люду.
   Нейтральные воды, Средиземное море
   Роман Абрамович не хотел верить своим глазам. Целую минуту он убеждал себя, что это были вспышки от мобильных телефонов и фотокамер, но голая правда вылезла на свет из темного помещения кувуклии в виде охваченного огнем снопа свечей. Скоро пламя благодатного огня распространилось по всему храму, а потом в считанные секунды было вынесено ликующими православными на улицы Иерусалима...
   Ольховский закрыл глаза и заткнул руками уши, потому что слышать неудержимый русский мат Антона ему было физически невыносимо. Справившись с первой волной мучительного унижения, Роман Абрамович медленно повернулся к Антону и произнес:
   - Заткнись. И дай сюда хренов гвоздь.
   Антон осторожно выложил артефакт на ладонь. От него исходило какое-то странное сияние, и Ольховский замахал на Антона руками:
   - Сейчас же убери от меня эту гадость!
   Антон засунул гвоздь в карман и притих. Ольховский раскрыл эксклюзивный Vertu последней модели и выбрал номер из памяти:
   - Ахмад, дорогой, не будешь ли ты так любезен включить российское телевидение? А, уже смотришь? И как? Хорошо горит, сука, хорошо... Я тебе, рожа твоя чеченская, этого никогда не забуду, - Бывший олигарх сделал глубокий вдох и швырнул телефон в стену. Платиновый корпус жалобно звякнул, и трубка закрутилась волчком по полу.
   Антон поднялся на ноги и подобрал ее. Телефон по-прежнему работал, хотя украшавший его рубин в несколько карат бесследно исчез. "Хрен с ним, потом подберу", - подумал Антон. Он поискал какой-то номер в списке вызываемых абонентов и протянул трубку шефу:
   - Роман Абрамович, не хотите поблагодарить нашего эксперта из Ватикана?
   Рим, Италия
   Интуиция подсказывала ему не отвечать на этот звонок, а она его редко подводила. Но проклятая гордыня всегда была сильнее инстинкта самосохранения.
   - Это Роман, - услышал он на другом конце линии.
   - Я ждал вашего звонка, господин Ольховский, - ответил Де Анджелис.
   - А я жду ваших объяснений, - ледяным тоном произнес олигарх.
   - Ваши люди перепутали и изъяли не тот артефакт. Или греческие священники, которых они подкупили, намеренно подсунули им подделку, - начал перечислять версии Де Анджелис.
   - Эта гадость излучает какую-то энергию, - произнес сквозь зубы Ольховский, - а в Иерусалиме после ее пропажи был страшный переполох.
   - Тогда переходим к варианту "В". Иерусалимский патриархат провернул ту же самую операцию, что и 800 лет назад, и стал использовать новый заменитель катализатора. Сколько минут не сходил огонь?
   - Около 20, - процедил сквозь зубы Роман Абрамович, - но патриарх вышел оттуда целый и невредимый. И католикос всех армян тоже не кровоточил...
   - Тогда у меня остается только последняя версия - произошло чудо, - сказал Де Анджелис и быстро прервал связь. Найти место для парковки в самом центре Рима было нереально, Де Анджелис остановился посреди узкой улицы и включил аварийную сигнализацию на своем BMW. Отключить телефон и вытащить из него СИМ-карту было минутным делом, но за эту минуту позади него успел выстроиться длинный хвост из машин, водители которых бурно проявляли свой аппенинский темперамент. Замыкал процессию нещадно сигналивший туристический автобус.
   - Горите вы все в аду, - огрызнулся Де Анджелис, открыл окно и выбросил СИМ-карту. Туристический автобус тут же вкатал ее в уже по-летнему раскаленный асфальт римских улиц.
  
   1 мая 1205 года
   Фессалоники, область Эпир и Этолия (бывшая Византийская империя)
   Василий так и не смог прижиться на скалистой земле Лигурии. Без денег и без связей кровный принц Византийской империи не был интересен латинянам. Да и они тоже, по большому счету, не были ему интересны. Василий покинул Константинополь без средств, а руками делать ничего не умел. Верный слуга Ираклий тоже не был мастером по этой части, поэтому они жили за счет шкатулки, переданной Василию на хранение патриархом - отрывали от нее каменья и относили жадным италийским купцам.
   В середине зимы Ираклий слег и уже больше не поднимался. Предчувствуя близкую смерть, он попросил принца Василия разыскать ему православного священника для исповеди, но в латинской Генуе это было невозможно. И тогда Василий принял последнее признание своего слуги.
   - Я очень виноват перед вами, Ваше Высочество, - произнес слуга слабеющим голосом, - прошу вас, выслушайте меня...
   Передавая шкатулку Василию, патриарх по стариковской забывчивости не открыл перед ним главное назначение его миссии - шкатулку любым путем и в кратчайшие сроки нужно было доставить иерусалимскому патриарху. Ираклию надлежало проводить Василия в порт и усадить на корабль, идущий на Святую землю. Но генуэзская галера подошла первой, и вместо спасения великой православной реликвии Ираклий озаботился спасением Василия. Так они оказались в Италии, а шкатулка начала свои долгие скитания.
   Василий похоронил верного слугу на задворках католического кладбища, где находили свой последний приют нищие и самоубийцы. В Генуе оставаться ему было тошно, а в Иерусалим отправляться одному - боязно. Он продал еще пару каменьев со шкатулки генуэзским евреям, купил себе новую одежду, оружие и место на корабле, отправляющемся в Фессалоники. Там правил его родной дядя по матери Михаил Ангелос, деспот областей Эпир и Этолия, сразу же после падения Константинополя провозгласивший себя императором Восточной Римской империи.
   Василий не питал теплых чувств к дядюшке, главной страстью которого было плести всевозможные интриги и заговоры, но больше кровных родственников у него не оставалось. Самопровозглашенный византийский правитель очень мало походил на императора в традиционном представлении. Ни ростом, ни статью не вышел, был подслеповат, спесив и обладал дурным нравом. Единственными его достоинствами были острый ум и отличная интуиция, не раз спасавшая его от неминуемой гибели.
   Василий долго размышлял, стоило ли ему обсуждать с дядей деликатное дело о недоставленной в Иерусалим реликвии. Но, в конце концов, больше обсуждать его Василию было не с кем, а носить в себе тайну сил больше не было. Дядя внимательно выслушал рассказ племянника и, когда Василию уже нечего было добавить, изрек:
   - Занимательная история. А где шкатулка?
   Василий с готовностью вытащил из поясной сумки растерявшую часть драгоценных каменьев и немного пообтершуюся вещицу. Ангелос повертел ее в руках, открыл, закрыл, снова открыл, а потом раздраженно отставил в сторону.
   - Что было внутри? - спросил он.
   - Ничего, - ответил Василий.
   - Раз ничего не было, то и доставлять нечего.
   - Так что же мне делать? - спросил Василий.
   - Жить дальше и делать вид, будто ничего не произошло. Слуга твой мертв, патриарх тоже, так что никто ничего не знает и не узнает. Шкатулку можешь в море выбросить, но лучше сохрани в назидание потомкам, чтобы знали, какой их предок дурак был.
   - Почему ж дурак, я ведь не знал, что это за шкатулка, - попытался защититься Василий.
   - Дурак не потому, что не знал, а потому что мне секрет свой выболтал, - Михаил Ангелос посмотрел на Василия холодным, полным презрения взглядом, давая понять, что разговор окончен. Василий прожил в Фессалониках еще несколько лет, но больше они с дядей к этой теме не возвращались.
  
   1 мая 2005 года
   Стамбул, Турция - Рим, Италия
   Василий с дедом уже почти опустошили мини-бар гостиничного номера.
   - Дед, мы не слишком разошлись? - забеспокоился Василий. Дед ничего не ответил, потому что жара и потребленное пиво слегка его разморили, и он прикорнул.
   Звуки французского хип-хопа раздались откуда-то из-под дивана, и Василий, чертыхаясь, еле сумел достать телефон, пока звонок не разбудил деда. Это был международный вызов с незнакомого номера, и Вася, как обычно, в таком случае, осторожно сказал по-русски:
   - Алё.
   - С праздником тебя, византиец, - усмехнулся Де Анджелис.
   - И вас, монсиньор, - ответил Василий и добавил, - а мы с дедом в Стамбуле...
   - Продал свою шкатулку?
   - Нет, обменял на византийское подданство. Я, кстати, поблагодарить вас хотел, если бы вы мне тот манускрипт со своего компа не скачали, Вселенский патриарх нас даже на порог не пустил бы...
   - Да не за что, обращайся еще, - ответил Де Анджелис и, не прощаясь, отключился.
   Пазл сложился. Несколько параллельных миров пересеклись в одной точке - шкатулка, манускрипт, Вселенский патриарх и удачливый сукин сын, помешанный на своем византийском происхождении. Святой свет или благодатный огонь сошел, и конец света снова не состоялся. "Кажется, я случайно спас мир. Или просто приложил руку к этому делу", - с удивлением подумал Де Анджелис, но почему-то эта мысль не вызвала у него больше никаких эмоций.
  
   3 мая 2005 года
   Стамбул, Турция
   Комнины летели домой. Дед устало посапывал в комфортном кресле салона первого класса, а Василий все никак не мог успокоиться. Его мысли постоянно возвращались к торжественной церемонии, устроенной в их честь константинопольским патриархатом. Хотя, если честно, прошла она вполне буднично.
   В полдень третьего числа месяца мая года 2005 от рождества Христова Синод Вселенской православной церкви принял Константинаса и Василиса Комниносов в церемониальном зале. Его Святейшество выступил с небольшой речью, в которой поблагодарил питерских историков за сохранение важнейшей христианской реликвии и признал, что сам этот факт и предоставленные ими документы свидетельствовали о неразрывной связи российских Комниных с императорской династией Комненидов. После чего торжественно выдал деду с внуком грамоту, в которой на греческом и английском языках выражались "признание и благодарность Константинасу и Василису Комниносам, потомкам императорской фамилии Комненидов, правящих Восточной Римской империей в 1081 - 1185 годах, за неоценимую услугу, оказанную Вселенской православной церкви".
   Шкатулку им так и не вернули. Деда этот факт особо не озаботил, а вот Василий сразу же подумал, как он будет объяснять матери утрату любимой вещицы. Так что пришлось им с дедом прямо перед отлетом бежать на стамбульский Гранд-базар покупать новую шкатулку. Искали долго, и, в конце концов, деду удалось обнаружить нечто, отдаленно напоминающее семейную реликвию, и даже - после короткого, но ожесточенного торга - сбить на нее цену втрое. Так что дед возвращался в Питер вполне довольный и собой, и внуком.
   Василий радовался за деда, но его самого обуревали противоречивые чувства. С одной стороны - они достигли цели, к которой стремились поколения питерских Комниных, и от того Василий был несказанно горд. Но с другой стороны он осознавал, что такого звездного часа в его жизни больше не будет.
   Возращение к рутине после насыщенных событиями последних двух месяцев казалось невозможным, и мысли об этом начинали вгонять его в депрессию.
   "Нет, это неправильно, не подобает наследнику великой империи рефлексировать, как какому-то сраному питерскому интеллигенту," - взял в себя в руки Василий, - "жизнь только начинается. Нужно просто поставить себе новую цель".
   Оставалось только решить, чего ему хотелось в этой жизни еще.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"