Голос Владимира Высоцкого сопровождал меня с самого детства, которое пришлось на семидесятые годы прошлого века. Но внимательно я прислушался к нему в 1987-м, на последнем году службы в армии. Тогда в преддверии пятидесятилетия со дня рождения Владимира Семёновича о нём много писали и говорили официальные СМИ (а других в то время по сути не было), его деятельность в качестве артиста и поэта-исполнителя наперебой расхваливали всяческие штатные и заштатные агитаторы, а его песни постоянно звучали по радио и телевидению. И это не удивительно - в начале, так называемой, перестройки творчество Высоцкого пришлось, как говорится, ко двору.
Такое внимание властей может при определённых условиях отрицательно сказаться на популярности того или иного автора (помню в школьные годы мне было гораздо увлекательнее читать именно тех писателей, которых не было в программе), но в конце восьмидесятых годов ХХ века магнитофонная популярность Владимира Семёновича на спад ещё не пошла. Это случилось чуть позже - в девяностые годы.
Это портрет В.С. Высоцкого, который я купил ещё в 1987 году.
А этот портрет Высоцкого у меня с 1988 года.
Вымпел с Высоцким - ещё одно свидетельство моего давнего увлечения творчеством Владимира Семёновича.
Я отношусь к тем людям, для которых тексты в песнях имеют важное значение, поэтому вскоре стал горячим поклонником Высоцкого. Да и сейчас остаюсь поклонником его творчества. Но тогда, в последние десятилетия прошлого века я знал наизусть многие десятки песен В.С. Высоцкого, приобретал все наличествующие в продаже его пластинки, а также книги, которые начали тогда издаваться и даже написал три стихотворения посвящённых этому поэту.
Ниже я приведу их в порядке написания.
1. Поэту
Великий русский поэт-современник -
Он сотни песен написал;
Над ними не властны ни мода, ни время,
Над ними не властен даже он сам.
С бешенной жаждой снова и снова
Я включаю магнитофон -
Самое точное верное слово
Нам донесёт непременно он.
Песни твои выражение жизни,
В них в полной мере мир отражён;
Буйство души в них, искания мысли -
Ни строчка, ни слово, ни буква не лжёт.
И есть в каждом слове глубокий смысл -
Десятки, сотни смыслов.
И есть в каждой песне чья-то жизнь -
Десятки, сотни жизней.
Вот хриплый твой голос душу заполнил
И в самое сердце проник.
В песнях смешались люди и кони -
Столетьями сделался миг.
До точности взвешена каждая нота
И нету совсем "воды";
Герой твоих песен часто не кто-то -
Героем бываешь ты.
В таком темпе петь удивительно трудно -
Застыл очарованный зал;
И кажется даже блестящие струны
Нам что-то хотят сказать.
Ты мёртвый, но в тысячах магнитофонах
Твой голос ещё живой.
И волей твоей грациозные кони
Крадут из сердец покой.
01.08.1988.
2. ***
Пришла пора и стужу
Сменил весенний знак -
Тебе не будет хуже,
Тебе не будет лучше -
А будет точно так.
Сошли снега, лишь лужи
Остались во дворах -
Тебе не будет хуже,
Тебе не будет лучше -
А будет точно так.
Лежишь в земле - снаружи
Могильная плита -
Тебе не будет хуже,
Тебе не будет лучше -
А будет точно так.
Проходит всё... и кружит
Лист с первым снегом в такт -
Тебе не будет хуже,
Тебе не будет лучше -
А будет точно так.
Пусть снег узором кружев
Вновь ляжет на полях -
Тебе не будет хуже,
Тебе не будет лучше -
А будет точно так.
Не знаем - почему же
Судьба так непроста -
Тебе не будет хуже,
Тебе не будет лучше -
А будет точно так.
Ты был всегда нам нужен -
Вот, вроде, час настал,
Но нет - не будет хуже,
Тебе не будет лучше -
Всё будет точно так.
11. 09. 1988.
3. ***
Я о нём не хочу вспоминать,
Вспоминать мне о нём очень рано -
Ведь он где-то живёт,
Только вы укажите мне - где.
И, когда я смотрю
На блакит серебристый экрана -
Различаю круги
В немигающей тёмной воде.
Он наверно ушёл,
Но "ушёл" для него не то слово -
Промелькнул и исчез,
В ночном небе оставив свой след.
Пусть другие придут,
Но не будет другого такого -
И прорыв в небесах
Никогда не заглушит рассвет.
Он ведь был среди нас,
А скорее, наверное, - не был -
Нету мест для таких
На измученной грешной Земле...
Но он всё-таки был,
Значит он - порождение Неба...
И мотивы молитв, мудрость книг,
И огарок свечи на столе.
01.11.1990.
... Ну что мне сказать об этих текстах в качестве автокомментария? Они искренние, они написаны в разных стилях... но больше я не пишу так. Давно не пишу. Слишком уж по-юношески восторженные.
Особенно первое. Сейчас я не воспринимаю тот стих, но в 21 год воспринимал нормально, иначе не взял бы в тетрадь своих стихотворений (откуда позже и набрал этот текст). Всё-таки 21 год - это уже взрослый человек. Отслужил армию (пришёл домой сержантом), был уже студентом вуза (учился на отлично, практически без четвёрок, получал повышенную стипендию), имел определённый авторитет у студентов и преподавателей. И если то стихотворение мне нравилось тогда в 1988-м, и нравилось многим людям кому читал его - значит в нём всё-таки что-то есть. И раз тогда написал его, значит было то, что в этом стихотворении казалось мне интересным. Хотя, как на мой нынешний вкус - написано слишком патетически. Сейчас я бы так не сказал. По крайней мере о людях: будь то Высоцкий, Пушкин или Шекспир - не сотвори себе кумира!
Хотя никаких особых претензий, кроме излишней патетичности, к этому стихотворению у меня нет... Ну разве что словосочетание "хриплый голос" - уже тогда, в 1988 было довольно замшелым штампом. Ну и выражение "поэт-современник" - не штамп конечно, но довольно распространённый в те годы жаргонизм.
Второе стихотворение, хотя написано всего через месяц и десять дней после первого - я уже готовил к публикации. В моих архивах оно напечатано на пишущей машинке (как и третье в этом цикле). А на машинке я печатал то, что отбирал для своей книги "Галактическая Осень", вышедшей в 1997-м; а также для публикаций в газетах и журналах 1990-х (позже я уже набирал тексты на компьютере, а распечатывал при помощи принтера). И, хотя моё второе и третье стихотворение о Высоцком не были тогда напечатаны, я относился к ним серьёзнее чем к первому (первое распечатано уже на принтере, значит в архив положил его позже).
Второе стихотворение уже не столь восторженное, как первое, оно значительно спокойнее, чему способствует и ритм и пятистрочная строфа.
Было в нём ещё одно - восьмое - пятистишие: "И пусть в высотах синих/ Решают, что и как/ Пусть будет гнев, пусть милость/ Внизу всегда любили/ Тебя мы точно так". Эту строфу я забраковал довольно рано, задолго до 1997 года. Тогда я уже сам побывал на высоких государственных должностях и писать столь романтично о власти ("высоты синие") уже не мог. Не так там всё, как казалось раньше. К тому же советская власть нисколько не преследовала Высоцкого; хотя во время, так называемой, перестройки, когда я написал это стихотворение, чуть ли не аксиомой стало утверждение, что власти притесняли поэта. На самом деле всё было далеко не так, о чём подробно будет рассмотрено во второй части этой работы.
Что касается третьего стихотворение, то оно мне всегда нравилось больше двух первых. Особенно ритмом. Оно было ближе двух других к тому, чтобы попасть в мою первую книгу. А это была настоящая, отнюдь не любительская книга - тираж 5 тыс. экз. (3 тыс. в твёрдой и 2 - в мягкой обложке); продавалась в книжных магазинах; имела отклики в газетах; много выступал я, пока она была в продаже, по радио и по телевидению со своими стихами.
Но, поразмыслив, стихотворение в книгу я не взял.
Во-первых, у меня тогда была масса ненапечатанных стихов и выбор был большой.
Во-вторых, слишком восторженное. Если в 1990-м это меня ещё не смущало, то в 1996, когда я печатал на машинке и отбирал тексты для книги, такая мальчишеская восторженность уже немного напрягала. Это сейчас после размещения восторженных стихов (современным сленгом такие произведения можно назвать "фанатскими"), я могу в послесловии сообщить, что больше так не пишу. Но формат книги "Галактическая Осень" не предполагал автокомментариев к стихотворным текстам, разве что общее предисловие.
В-третьих (самое главное), меня смущала первая строчка. Дело в том, что при написании стихотворений я стараюсь отталкиваться от вдохновения, а не от заранее продуманного плана, не от замысла. Понятно, что бывает и такое, особенно когда работаешь с переводами - там вдохновение надо жёстко подчинять замыслу, чтобы не сделать какой-нибудь отсебятины. А в большинстве случаев при написании стихов я стараюсь уловить тот или иной ритм и начиная стихотворение часто не знаю, чем оно закончится и о чём вообще оно будет. И результат нередко удивляет автора. Уже в процессе работы начинает наклёвываться какой-то смысл (хотя стихи без смысла, если они красивые - я так же признаю, тот же "Парус" Высоцкого). А после этого дальнейшие строчки уже подстраиваешь под этот смысл. Потом обрабатываешь получившийся результат исходя уже из полученного в процессе написания смысла. Нередко первые строки с которых начиналось стихотворение кардинально переделываются, удаляются или уходят в середину, а то и в конец текста. Но со стихотворением "Я о нём не хочу вспоминать..." так не получилось. Во всех трёх приведённых здесь стихотворениях ни разу не упоминается Владимир Высоцкий (второе поначалу имело заглавие "Высоцкому", но заглавие я довольно рано снял), но для автора ясно о ком это. И словосочетание "о нём не хочу вспоминать" подспудно подразумевает, что автор знал этого человека лично. А с Высоцким я знаком не был. Он умер, когда мне было 13 лет. Замена слова "вспоминать" на "сожалеть", "говорить" или ещё на какое-нибудь понижала качество стихотворения. Поразмыслив, я оставил как написалось - "вспоминать". Всё же если говорить об артистах, то о них мы можем вспоминать даже не зная их лично, так как видели этих людей на экране.
Но стих решил в книгу не брать. Не поставил и в журнал, где с 2003 по 2009 год работал главным редактором; ни в другие журналы, газеты сборники стихов, где печатался. По той же простой причине - у меня было много ненапечатанных стихотворений и до этого просто очередь не дошла.
Что касается других, если так можно выразится, шероховатостей - то они только кажущиеся. Например, строчка "В ночном небе оставив свой след" слегка выбивается из ритма. Ритм требует "в нОчном", а мы говорим - "в ночнОм". Но ведь совершенно нетрудно написать - "в тёмном небе", в "синем небе", даже "в чёрном небе". Смысл это не меняет, особенно там, где "в тёмном". А если взять "в чёрном небе", так образ получится ещё более контрастным и ярким, чем "в ночном". Падающая звезда, или даже болид какой-нибудь пролетающий в бархатно-чёрном небе - высоко-высоко, но как бы высоко он ни был - всё равно рухнет на землю... Но мне всегда нравились такие эстетские нарушения ритма - когда они случаются редко, когда делаются специально (то есть от мастерства, а не от неумения выдержать ритм) - в этом случае они как бы выделяют ту или иную строчку среди других, создают эмоциональное напряжение, акцентируют внимание. Поэтому сбой ритма решил оставить в данном стихотворении, несмотря на то, что ещё при написании заметил его. Хотя если вам не нравится сбой ритма - можете читать эту строчку "В чёрном небе оставив свой след", "В тёмном небе оставив свой след" - как вам будет угодно.
Что касается непривычного слова "блакит" (ср. укр. "блакитний" - светло-синий, лазурный; подобное слово "блакт" есть и в белорусском языке, оно обозначает лазурь), то в данном контексте это слово мне очень понравилось.
Как я уже говорил выше - пишу стихи обычно по вдохновению, а потом редактирую на свежую голову. Обычно в процессе редактирования избавляюсь от неологизмов и диалектизмов. Но не всегда. Стихотворения не подчиняются логике прозаических произведений (хотя в художественной прозе, в отличие от публицистики - неологизмы и диалектизмы могут быть уместными, если вписываются в контекст). А для стиха красивое необычное слово ценно само по себе, если не злоупотреблять этим и использовать такие слова там, где они нужны. Так что некоторые диалектизмы и неологизмы я иногда оставляю в стихотворениях, а порой и в прозе.
Например, "ысло" - название спиртного напитка в сказке "Буряковая лисица" (2009).
Ниже несколько примеров из книги "Галактическая Осень".
"И в мерцании диска пластиночного, /Когда нету уже в нём голоса, /Ужасающий страх покинутости /Перечёркивается обмозоленностью" - "обмозоленность" - неологизм в стихотворении 1991 года. "А я блукал в горах, / А я тебя искал - / Тоскливая луна /Сползала с тёмных скал" - "блукать" - диалектизм в стихотворении 1993 года. Можно было бы написать "блуждал в горах", но "блукал" мне больше нравится. То же слово в стихотворении 1996 года - "В облаках, / в небесах через тысячи лет, /По пути светового луча - / Я блукал, / я стонал, я искал свою смерть, / Потому что тебя не встречал". А ещё одно слово - "фалты" ни к диалектизмам, ни даже к неологизмам, в отличие от того же "ысла" не отнести. Потому, что про ысло я знаю, что это спиртной напиток (ср. вино, пиво), а что такое фалты - не знаю. В 1989 я написал "морское" стихотворение, которое заканчивалось так: "С ночью смешивался туман, /Дребезжали слегка секстанты... / А огромный пустой Океан /Нажимал, нажимал на фалты". Когда я написал это стихотворение, то полагал, что слово "фалты" существует. Потом оказалось, что его нет (есть фал - канат для подъёма парусов). Чем дольше придумывал замену слову "фалты", тем больше мне оно нравилось. В нём было что-то неуловимо-морское, оно так подходило моему стихотворению, что я решил ничего не менять. Так стихотворение и напечатано в 1997 с этим словом.
Так и слово "блакит" в стихотворении "Я о нём не хочу вспоминать...", на мой взгляд, вполне уместно.
Если говорить о трёх стихотворениях в целом, то их достоинство - что они разные. Бывает найдёшь в Сети хороший стих, читаешь другие - того же автора, бывает, что и эти тексты автор на уровне держит - не хуже первого. Но стихотворения однообразные, написанные в одном ритме. Когда их много (даже самых замечательных) в целом выходит длинная унылая монотонность.
II. Статья 1994-го года
Кроме стихов в те теперь уже далёкие времена у меня была статья о Высоцком. В отличие от стихотворений она попала в печатные СМИ - с некоторыми сокращениями появилась в луганской городской газете "Субботний калейдоскоп" 29.01.1994. Понятно, что я хотел, чтобы ко Дню рождения поэта разместили - 25 января, но "Субботний калейдоскоп" был еженедельником, выходил по субботам, как это следует из названия, а ближайшая суббота после Дня рождения Высоцкого в 1994-м пришлась на 29 января.
Михаил Павлович Бережной - главный редактор газеты был мне знаком лично, так как я в то время и сам являлся журналистом (отработав год школьным учителем - после этого я трудился корреспондентом газеты, потом редактором телекомпании).
Статья печаталась во время парламентских выборов 1994, которые проходили по округам (мажоритарная система). Меня тогда выдвинули кандидатом в народные депутаты. Мой округ (Лутугинский ! 254) примыкал к городу Луганску поэтому многие жители Лутугинского района читали городскую газету "Субботний калейдоскоп" - она тогда выходила большими тиражами, была самой популярной местной газетой. Несколько лутугинских сёл и посёлков вплотную подступали к городу, некоторые фактически слились с ним; кроме того, немало моих избирателей работали в Луганске, приезжая туда из городов, посёлков и сёл района.
Поэтому в своей статье я обращался к читателям одновременно и как к избирателям. Причём не только своего округа, но и всей области. Тогда, в 1994 году, я был не только кандидатом в депутаты, но и начальником областного штаба выборов Компартии. Кстати, те выборы я выиграл и как кандидат (стал в 1994 году в 26 лет самым молодым на тот момент депутатом парламента) и как начальник штаба (из 25 округов области мы выиграли в 17-ти).
Я упоминаю об этом, так как сие поможет понять, как содержание статьи, так и должности, которыми я подписался - 2-й секретарь ОК КПУ и одновременно - председатель областного литературного объединения. Причём эти должности не были связаны между собой никоим образом, я их получил параллельно в результате совершенно разных видов деятельности - политики и поэзии. Причём как поэт я специально не писал на политические темы (за немногим исключением), а как политик почти не использовал в своих выступлениях стихов.
Литераторы не знали, что их руководитель 2-й секретарь обкома; а коммунисты не знали, что один из их руководителей возглавляет литобъединение.
Коммунистам вообще-то было всё равно, чего не скажешь о литераторах - о том, что я второй секретарь обкома партии они узнали в конце 1993-го, незадолго до выборов, когда меня стали показывать по телевидению. Был большой скандал, так как далеко не все участники литобъединения разделяли мои политические взгляды. Встал даже вопрос о моей отставке, но большинство литераторов поддержали меня. Политика - это одно, литература - другое и в моей деятельности они друг другу не мешали. Вскоре (28.02.1994) Луганское областное литературное объединение мы перерегистрировали в обладминистрации в качестве Независимого объединения писателей Луганщины, где я сохранил должность председателя.
Это я сообщаю для того, чтобы было понятно почему статья была подписана двумя должностями (при публикации информацию о литобъединении сократили), да и вообще для понимания почему она написана в полемическом ключе. Дело происходило во время выборов, которые были довольно ожесточёнными.
Ниже я приведу свою статью полностью, а потом дам комментарий к ней.
Парус, порвали парус - каюсь...
памяти Высоцкого
Высоцкий. С именем этого человека связано уникальное, до конца не исследованное явление в отечественной культуре. Первоклассный поэт, непревзойдённый исполнитель авторской песни, талантливый артист. Его голос, отличающийся особенной выразительностью, мог передавать не только смысл и темп песни, но и малейшие неуловимые интонации.
Голос Владимира Семёновича воскрешает в памяти непередаваемую атмосферу, так называемого застоя. Когда он рвался наружу с намагниченных лент донося до слушателей обнажённую правду жизни, смутное беспокойство о будущем ("Пусть впереди большие перемены - я это никогда не полюблю!" - не о нашей ли это перестройке?), тонкий юмор, глубокую преданность Родине.
Перестройка на короткий срок ввела его в моду, в моду официальную, но как это всегда бывает с модой - она прошла быстро. Но забвением не сменилась. Потому что творчество Высоцкого в нашей культуре явление серьёзное и оно не могло не занять должного стабильного подобающего ему места.
Этим-то и пытаются сейчас воспользоваться разнообразные дельцы от культуры "демократического" направления. Учитывая то, что Высоцкий не был "официализирован" как поэт во времена "застоя" они хотят посмертно сделать его "своим".
Но так ли это? Могут ли люди погубившие Великую Державу, доведшие её народ до нищеты, разжёгшие братоубийственные войны, продавшие Родину иностранцам говорить, что Высоцкий такой же как они - горе-демократы.
Безусловно, то что Владимир Семёнович вскрывал недостатки нашего общества, он боролся своим творчеством против разложившихся "верхов", против новоявленной "элиты" и был за это под негласным запретом. Но вспомним кто правил тогда страной? Кто был этой "элитой"? Да сплошь и рядом будущие "демократы" - идеологией заправляли деятели типа Яковлева и Кравчука, областями управляли чиновники типа Горбачёва и Ельцина, республиками - Шеварднадзе, Рашидовы, Алиевы.
Тогда было много затаившихся предателей - коммунистов по названию, карьеристов по сути. Это, за немногим исключением, те же люди, против которых сейчас ведёт борьбу Коммунистическая партия. И неудивительно, что Высоцкий, как патриот своей Родины, боролся с ними.
Могут сказать, что и некоторые будущие "демократы" типа Евтушенко, Вознесенского, Окуджавы тоже боролись. Но это не так. Они были нужны "верхам", чтобы создавать видимость свободомыслия, они были "придворной" оппозицией тогда, и остались ею сейчас. И Евтушенко и Вознесенский издавали книги десятками, а Высоцкий за всю свою жизнь - ни одной.
Но конечно не все будущие "демократы" жили в СССР, кое-кто из них типа Бродского уже давно обосновался в "западном раю". Высоцкий пел о таких людях:
И на поездки в далеко -
Навек, бесповоротно -
Угодники идут легко,
Пророки - неохотно.
А вот, что он сказал о себе по этому поводу:
Не волнуйтесь - я не уехал,
И не надейтесь - я не уеду!
Будучи настоящим русским поэтом, Владимир Семёнович и не думал покидать Родину, как бы тяжело ему ни жилось, в отличие от "демократических" писак, которые обосновавшись "за бугром" дают нам оттуда советы.
Но почему же несмотря на столь очевидные факты официальная идеология пытается выставить Высоцкого яростным антисоветчиком и "демократом"?
Делается это отнюдь не случайно. Ведь над планом уничтожения нашего государства работали целые институты, было продумано всё до мелочей - в том числе в области культуры. Нам насильно пытаются навязать иностранную культуру, причём в самом худшем её варианте (я не беру во внимание усиленное раздувание так называемой "козацькой" национальной культуры - оно настолько пародийно, что иначе как насмешкой над славным прошлым украинского народа этот процесс не назовёшь). А лучших представителей отечественной культуры "демократы" и их заграничные хозяева либо пытаются переманить на свою сторону, либо, если это не удаётся - замалчивать. А некоторых после смерти - объявить своими.
Оболгав и очернив нашу историю, принизив нашу культуру, народ пытаются лишить патриотического духа, воспитать в нём нигилизм и, таким образом, превратить нас в покорных рабов.
И надо сказать, что "демократами" поставленная перед ними задача частично выполнена. Но вряд ли их победа будет долговременной. Люди всё больше и больше теряют интерес к низкопробным фильмам и книгам. Возрастает спрос на лучшие произведения отечественной культуры. Люди начинают осознавать, что их ведут куда-то не туда.
Что касается Владимира Семёновича, то тексты его песен являются неисчерпаемым источником патриотического духа. Достаточно вспомнить хотя бы замечательные песни военного цикла - "Братские могилы", "Песня о звёздах", "Як-истребитель", "Он не вернулся из боя", "Мы вращаем землю", "Пожары" и т. д. А истоки таких песен, как "Купола", "Разбойничья", "Очи чёрные" теряются в глубинах народного творчества. А как современны его произведения, в которых он боролся против недостатков существующего строя. Приведём один небольшой пример:
А люди всё роптали и роптали,
А люди справедливости хотят:
"Мы в очереди первыми стояли,
А те, кто сзади нас, уже едят!"
Им объяснили, чтобы не ругаться:
"Мы просим вас, уйдите, дорогие!
Те, кто едят, - ведь это иностранцы,
А вы, прошу прощенья, кто такие?".
Вдвойне горько звучат эти строки сейчас, когда сеянцы тех явлений, которые бичевал Владимир Семёнович, стали уродливыми явлениями.
И его песни, направленные против репрессий 30-50 гг., такие как "Был побег на рывок", "Банька" тоже патриотичны и не имеют ничего общего с той кампанией клеветы на наше прошлое, которую развернули "демократы" в 1988-91 гг., с которой они начали победоносное шествие по душам людей.
Ведь какими жалкими и несвоевременными кажутся нападки "демократических" писателей на наше прошлое, на деятельность И.В. Сталина в сравнении с той же "Банькой", где после слов: "А на левой груди - профиль Сталина" идёт замечательное четверостишие:
А потом на карьере ли, в топи ли,
Наглотавшись слезы и сырца,
Ближе к сердцу кололи мы профили
Чтоб он слышал, как рвутся сердца.
Да - Высоцкий справедливо бичевал наше прошлое, но он ясно видел грань, лежащую между вскрытием исторической правды, правдивым отражением прошлого народа и злобной клеветой на это прошлое, предательством интересов народа. И как не вспомнить строчку из его другой песни о временах правления Сталина - "Было дело - и цены снижали" - в связи с сегодняшним непрерывным повышением цен.
На Луганщине творчество Владимира Семёновича имеет много поклонников, он побывал у нас со своими выступлениями. А сейчас из-за разрыва с Россией к нам перестали даже поступать пластинки с его песнями. Было запланировано выпустить 26, и пока существовал Союз, то к нам эти пластинки поступали, а после развала СССР - перестали. В России они по-прежнему выпускаются, а у нас если появляются, то на "чёрном рынке". Утешает то, что мы всё же успели получить 18 пластинок из этой серии. Таким образом "демократические" преобразования нанесли ещё один удар по культуре. И когда "демократы", злобно надругавшиеся над нашей Родиной, говорят: "Высоцкий один из нас", хочется ответить: "Нет, "господа", Высоцкий не один из вас - он настоящий человек и патриот своего Великого Народа!".
С.И. Аксёненко, второй секретарь Луганского обкома КПУ, председатель областного литературного объединения им. В.Н. Сосюры
(Еженедельник "Субботний калейдоскоп" от 29.01.1994).
На скане вышеприведённой статьи видно, что она напечатана с некоторыми сокращениями.
Теперь несколько комментариев.
Первое, что хочется отметить это то, что фраза из моей же старой статьи, что Высоцкий мол был в Советском Союзе "под негласным запретом" не соответствует действительности и коробит меня сегодня.
И вправду - его так называемых "блатных" песен на радио и телевидение не пропускали. Но делалось это не из-за Высоцкого - тогда не пропускали в эфир "блатные" песни любого автора. А другие его песни транслировались по радио, также они появлялись в телеэфире; выпускались пластинки с песнями Владимира Семёновича; никто не запрещал и фильмов с его участием.
Хотя ложь о том, что запрещали живёт и поныне. Приведу свежий пример. Недавно (уже в этом 2025 году) посмотрел прошлогоднюю передачу о фильме "Иван Васильевич меняет профессию". Передачу эту произвела солидная организация - это отнюдь не любительский ролик. Кто её выпустил уточнять не буду, так как нижеприведённое утверждение стало ныне общим местом, подобные высказывания встречаются "везде и всюду", это уже расхожий и довольно замшелый штамп.
Речь идёт о песне "Поговори хоть ты со мной... " (по мотивам Аполлона Григорьева, кстати вариант песни вошедший в фильм о путешествии Ивана Грозного в СССР, Высоцкий записал специально для этого фильма).
"При жизни Владимира Семёновича, - говорится в передаче, - его творчество в СССР не получило официального признания за остросоциальный характер песен и довольно независимый нрав самого автора".
Этот "остросоциальный характер" перекочевал в сегодняшнее информационное пространство из советских учебников, когда у каждого мало-мальски значимого автора, который не был отвергнут советской идеологией пытались найти протест против царизма и капитализма. И "находили", даже у тех, у кого этого протеста и в помине не было. "Находили", как говорится, "притягивая за уши". У Высоцкого песен, которые можно подогнать под социальные очень мало. По образному выражению - "раз, два и обчёлся". Да и те, что есть не выходят за рамки дозволенной критики "отдельных недостатков". Каким бы был унылым и скучным Высоцкий, если бы он был социальным поэтом! Конечно это был бы не Высоцкий, точнее не тот Высоцкий каким мы его знаем. И творчество такого автора не вышло бы за пределы своей эпохи.
Отдельно надо сказать о стихах. Тексты В.С. Высоцкого довольно широко печатались в советских СМИ. Во времена перестройки распространилось утверждение, что при жизни поэта в СССР было напечатано лишь одно его стихотворение - "Из дорожного дневника" в сборнике "День поэзии" 1975 года. Потом начали появляться свидетельства о многочисленных других публикациях стихов Высоцкого в газетах и месседж об отлучённом от печати поэте несколько поменялся - стали писать, что единственное стихотворение мол было в сборнике, то есть в книжном (журнальном) виде. А остальные мол, печатались только в газетах. Хотя газета такое же средство массовой информации как журнал, зачастую с большим тиражом. Но вздыхатели об отлучении Высоцкого от печати уже канонизировали утверждение о единственной прижизненной публикации, поэтому им приходилось выкручиваться. Однако со временем отыскались другие сборники и журналы, где имелись прижизненные публикации текстов Высоцкого. Тогда о "Дне поэзии" стали говорить, что там мол помещено единственное стихотворение поэта, написанное как стихотворение, а не как песня. Но ведь большинство его текстов и писались именно как песни. Причём это лучшие стихи! Стихотворений в чистом виде очень мало.
Но бывшие "перестройщики" не сдавались. Цитирую по книге "Что? Где? Когда? Владимир Семёнович Высоцкий библиографический справочник", вышедшей в 1992 в издательстве "Харьков" (там, кстати, приведён довольно внушительный список прижизненных публикаций поэта во всесоюзных изданиях, то есть без республиканских, региональных и местных).
"Это единственная прижизненная публикация стихотворения Высоцкого в литературно-художественном издании" - сказано в справочнике. Литературно-художественное издание - это издание, содержащее произведения художественной литературы - стихи, рассказы, очерки, эссе и тому подобное. Но в этом же справочнике приведены сборники, где печатались тексты песен Высоцкого, правда указано, что они печатались с нотами. Исходя из такой логики получается, что если напечатать сборник текстов песен (иными словами стихотворений, положенных на музыку) без нот, то это будет литературно-художественное издание; а если добавить ноты под текст, или отдельно - то такой сборник сразу перестаёт быть литературно-художественным изданием. Это что же получается - от добавления нот художественность убывает, или литературные достоинства текста исчезают! Разумеется, это не так. Данный пример я подробно разбираю чтобы проиллюстрировать как люди, создавшие легенду об антисоветчике Высоцком, которого якобы притесняли в Советском Союзе, отлучая его от печати; упорно продолжают цепляться за свою легенду, когда факты её опровергают, даже если факты приведены в их же справочнике, как говорится - чёрным по белому!
Гегелю приписывают выражение: "Если факты противоречат моей теории - тем хуже для фактов". Здесь тот же случай.
В интернете сейчас нетрудно найти список стихотворений Владимира Семёновича опубликованных в СССР при его жизни в разных газетах, журналах и сборниках. Библиография Высоцкого столь обширна, что ей бы позавидовало немало профессиональных литераторов той эпохи. И это, не говоря уже о самиздате, о том, что публиковалось за пределами Советского Союза, в том числе в соцстранах (например, в Болгарии). При этом нельзя забывать большие тиражи советских изданий, начиная от районных газет.
Разумеется, с учётом популярности Владимира Семёновича публикаций могло быть и больше. Но Высоцкий не прикладывал особых усилий к тому, чтобы печататься как поэт. Я имею ввиду, что он не занимался продвижением своих работ в печать систематически и кропотливо, как это делают профессиональные литераторы; не обивал пороги издательств и редакций. Скорей всего потому, что не было времени. Он был занят другим.
