Аннотация: От плейстоценовых деревень до идеологических империй: как порядок превращается в принуждение.
Анархия как естественный строй малых групп
Когда русскоязычный человек слышит слово "анархия", в его голове почти автоматически всплывают образы бардака, бандитизма, хаоса и полной неуправляемости. "Анархия - мать порядка" воспринимается как лозунг, который выкрикивает уголовник с маузером и стреляет в воздух, требуя, чтобы присутствующие отдали ему свои кошельки и драгоценности. Это не случайность и не лингвистическая ошибка - это результат целенаправленной политической работы, проделанной в XX веке коммунистами.
Большевики, уничтожая своих конкурентов, уничтожили и их язык. Анархисты были для них не просто идеологическими соперниками, а альтернативой, которая предлагала общество, основанное на сознательности членов общества и на их полном взаимном доверии, без государства, без партии, без вертикали, и подразумевалось, что члены анархического сообщества или общества - просто ангелы. Поэтому слово "анархия" было превращено в ругательство, а слово "коммунизм" - присвоено и распространено даже туда, где оно никогда не существовало, включая плейстоценовые племена охотниковсобирателей, якобы жившие при "первобытном коммунизме".
Но если отбросить этот идеологический слой, становится видно, что анархия - это вовсе не хаос. Это по своей сути - естественный, эволюционно устойчивый строй малых человеческих групп. Это то, как жили люди десятки тысяч лет, задолго до государств, партий, армий и бюрократии. И это не утопия - это биология. Большевистская идеология исказила смысл слова "анархия" до полной неузнаваемости.
1. Анархия как порядок без принуждения
Анархия - это не отсутствие порядка, а порядок, возникающий без внешнего принуждения. Она держится на трех фундаментальных вещах: доверии, прозрачности поведения и естественных механизмах коллективного давления. В такой системе никто никого не заставляет работать, помогать или участвовать в жизни сообщества - люди делают это потому, что понимают взаимную выгоду и потому что знают: их вклад виден всем.
Это не мораль и не идеология. Это - структура информации. В малой группе невозможно быть анонимным. Каждый знает каждого, знает его репутацию, историю, характер, слабости и достоинства. Невозможно скрыть обман, невозможно паразитировать незаметно, невозможно исчезнуть после плохого поступка. Именно поэтому анархия работает: она встроена в человеческую природу.
2. Почему анархия возможна только в малых группах
Оптимальный размер человеческой группы - 30-50 человек. Это не случайность, а результат эволюции. В плейстоцене такие группы были достаточно большими, чтобы обеспечивать демографическую стабильность, и достаточно маленькими, чтобы люди могли перемещаться и добывать пищу в достаточных для прокорма группы количествах в пределах доступного радиуса - обычно не более 10-15 километров в день. В такой группе каждый человек был видимым, каждый поступок - заметным, каждая репутация - прозрачной. Такая численность до сих пор воспринимается нами как естественная: 30 человек в школьном классе, 30 человек во взводе, в бригаде на заводе, - сохраняется полная прозрачность и может вестись "негласный учет" кто кому помог, а кто у кого стырил карманные деньги.
Именно в таких условиях формировались наши социальные инстинкты: чувство справедливости, стыд, эмпатия, взаимопомощь, способность к кооперации. В малой группе эти механизмы работают автоматически. если кто-то ленится, обманывает, ворует у своих или уклоняется от коллективных обязанностей - это видят все. И наказание наступает естественным образом: снижение статуса, потеря доверия, исключение из обмена, отказ в помощи, вплоть до изгнания из племени, а это в плейстоцене означало смерть. Это не репрессии - это социальная физика.
Вот пример с "деревенской ипотекой" в качестве иллюстрации такого порядка вещей. Как в песне поется:
Мы тебе колхозом дом построим,
Чтобы было видно по всему:
Здесь живет семья российского героя,
Грудью защищавшего страну...
Фронтовику всем колхозом даром построили дом. Через год пришел из армии другой дембель или приехал по распределению только что плучивший диплом ветеринар - и теперь наш фронтовик в свою очередь участвует в строительстве дома для нового члена деревенского общества, частично отдавая тем самым долг обществу. "Ипотека" выплачивается через помощь тем, кому она нужна, а деревенское общество незримо и негласно "ведет счет"- всем понятно, кто сачкует, кто крадет общественные гвозди в личных целях, и какой старушке, у которой оба сына пропали на войне или несправедливо загремели на кичу, требуется безусловная помощь без оплаты и без возникновения у нее долга перед деревенским обществом. Никаких контрактов, никаких процентов, никаких посредников. Просто взаимная обязанность, основанная на доверии и прозрачности; но счет все же ведется, хотя и скрытно. Все всё видят, полная прозрачность, как в песне поется, "видно по всему". И такая система работает только там, где люди знают друг друга лично и где репутация - главный капитал.
3. Почему анархия невозможна в больших обществах
Когда группа становится слишком большой, все меняется. Появляется анонимность. Люди перестают знать друг друга. Репутация перестает быть универсальным регулятором. Коллективное давление ослабевает. Возникают "безбилетники" - те, кто пользуется благами, но не участвует в их создании. И тогда неизбежно должны появиться инструменты, которые заменяют доверие: полиция, суды, контракты, бюрократия, вертикаль власти. Иначе общество развалится и наступит та самая "анархия" (в намеренно искаженном смысле этого слова), которой нас пугали большевики и учительница обществоведения Мари Ванна на уроке в седьмом классе.
Государство - это костыль, который поддерживает порядок там, где естественные механизмы малых групп больше не работают. Оно не "плохое" и не "хорошее" - государство просто необходимо, когда численность превышает пределы человеческой эволюционной ниши (30-50 сапиенсов).
4. Почему коммунизм неизбежно превращается в тиранию
Коммунизм в своей идеальной форме - это попытка масштабировать плейстоценовую анархию на миллионы людей. Но доверие не масштабируется. Прозрачность не масштабируется. Коллективное давление не масштабируется. Репутация не масштабируется. И когда идеология пытается построить "общество без государства" в масштабе империи, происходит неизбежное: возникает необходимость контроля. Контроль требует аппарата. Аппарат требует полномочий. Полномочия требуют принуждения. Принуждение требует монополии на насилие. Вместо анархии требуется коммунизм (ну, или "демократия"). А монополия на насилие неизбежно рано или поздно превращается в тиранию.
Это не ошибка и не "предательство идеалов". Это структурная неизбежность. Коммунизм - это анархия, растянутая до размеров государства. А анархия работает только в масштабе деревни.
Заключение
Анархия - это не хаос. Это естественный порядок малых групп, основанный на доверии, прозрачности и взаимной ответственности. Это то, как жили люди большую часть своей истории (но истории "доисторической, неписанной, а это - сотни тысяч лет). Государство - это инструмент больших групп, возникающий там, где естественные механизмы перестают работать. Коммунизм - это попытка вернуть анархию под другим наименованием в масштабах, где она невозможна, и потому он неизбежно превращается в свою противоположность.
А если сказать совсем коротко:
анархия - это порядок, который возникает сам;
государство - порядок, который приходится навязывать;
коммунизм - попытка навязать порядок, который должен был бы возникнуть сам, но вот не возникает, и поэтому приходится создавать ЧК, ГУЛаг, ОБХСС, и Комитет Партийного Контроля.