Рассказ No 1. То, что рядом и внутри нас.

- Прошу прощения, ОДоннел, - сказал он. - Я очень испугался вашего кинжала.
- Ну... - произнес я в замешательстве. - Видимо, вы решили, что я хочу вас заколоть.
- Да, решил! - Видя недоумение на моем лице, он добавил: - На самом деле я так не думал - это был лишь слепой первобытный инстинкт человека, на которого идет охота.

Роберт Говард. Повелитель кольца.

Примечание Автора. Это у него Толкин украл и идею, и название, вор!

По асфальту, старому и местами вспученному неутомимыми корнями жизнестойких, невзирая на все вялые попытки человека их усмирить, деревьев шло двое. Один, смуглый по лету высокий крепкий шатен с карими презрительными глазами, чью одежду составляли летние брюки и сандалии со светлой пляжной рубахой и панамкой того же цвета, чьи движения были быстрыми и отточенными, как у бывалого драчуна. Второй, совсем старый, седой и степенный, с резной серой тростью и в летнем же туристическом костюме светло-серого цвета с узорами в форме корабельных канатов, на левом нагрудном кармане - петлица, в которой была медаль "Воронцовские пещеры", в которых он недавно бывал со своим спутником.

Взгляд старика был "равнодушно-пронзительным", он словно видел всё насквозь, но ни разу не задерживал ни на чём внимание дольше пары секунд, что не могли скрыть даже стильные солнечные очки. И голос у него был довольно приметным, если кто решил бы запомнить, - неестественная чёткость и при всём подобии шёпота немалая сила. Такое сочетание не позволяло собеседнику говорить, что он что-то не расслышал, благо повторить слово в слово он мог относительно сложную фразу на любом языке почти без акцента.

Точно так же мог его спутник, хотя развязность его баритона маскировала чёткость и отсутствие любого акцента, но, в отличие от старика, он мог его умело изображать. Это он делал и сейчас, любой принял бы его по говору за жителя Адыгеи.

- Не так, Корбан, Вы видите их ясно, научились видеть как бы за дверью, но ассоциируете их с чем-то знакомым. Это - отдельный мир, хотя он рядом с нами и в нас самих. - говорил без назидания, просто советуя, старик, остановившись у высокой разрушенной лестницы, - Попробуйте снова.

- Ян, я делаю это, но ощущаю лишь историю этих мест, и всё. Мешанина людей и зверей, даже упавшую ветку, убившую старика. - ответил, шумны выдохнув, шатен. - сосредотачиваюсь, чтобы мир казался ширмой, и как бы отодвигаю её и смотрю в глубину. Так ведь?

- Да, верно, и Вы должны представить весь мир и всё в нём остановившимся, как бы стеклянным, как из облитого грязью стекла, с которого Вы как бы смываете грязь и видите в истинном облике то. иное. Что за этим стеклом?

- Всё верно, Ян, я так и делаю, но получается лишь история, туман и жуть я ещё в первую неделю научился игнорировать, Вы учили.

Старик задумался, у него получалось легче. Видимо, практики надо больше. Этим соображением и поделился с собеседником.

- А, впрочем, Корбан, интересно. Может, что-то увидите историческое интересное.

- Пока лишь суета, тренируюсь наводить на резкость, Ян.

Что есть наш мир? Лишь форма, принимаемая материей, ширма. Что есть материя? Лишь прах. И, летя сквозь неумолимое время, места запоминают всё, что с ними происходило, как бы обретают свою собственную сущность. Подобно тому, как набирается опыта человек, напиваются временем, опытом и места, их сущность и уже она в каждом случае начинает со временем развиваться по своим собственным лекалам, становясь по итогу лишь отдалённо похожей на себя в начале жизненного пути.

Если сосредоточиться, отметая все так называемые события, составляющие вместе всю жизнь, а обращать внимание на нечто иное, живущее независимо от суетливой материи, как бы глядя в Бездну, отодвигая внешнюю оболочку окружающих предметов, как бы открывая дверь мысленно из освещённого мира в бездонную пропасть, тогда Их будет видно. И будет видно сущность каждого места, которая помнит прошлое и знает, хоть и не понимает, многое-многое, как архив.

И так может абсолютно любой, если сможет сосредоточиться и видеть, что мир - ширма, а за ним, стоит приоткрыть надоедливые шторки, иное. Тот свет не где-то в небесах или под землёй, он здесь, рядом с нами и внутри нас, всегда!

Корбан учился этому, но его разум показывал ему лишь более ранние события, такие же мелочные и пустые, как и происходящее сейчас. Ян видел старания шатена, но пока всё было на месте. Сам он видел эпохи древнее в разы, и знал, где искать одну вещицу, которую искал тридцать лет.

- Ян, дальше тридцати лет назад никак! - сердился Корбан.

- Со временем, не спешите так, я учился этому пять лет. Если долго слишком смотреть и часто, можно сойти с ума, так что не переусердствуйте. Тот свет, он же этот, его истинная неотторжимая часть, мир Их, хороший архив, благо самоорганизация у бесплотного есть не меньше, чем у живого, но не более того.

- А, если Они начнут смотреть на меня? - спросил Корбан.

- Тогда придётся сражаться с ними или затаиться, а их природа и эволюция мне известны плохо, благо все труды по магии, мистике и эзотерике не говорят об этом конструктивно ни слова! Приходится учиться самостоятельно, как Вы знаете, Корбан. Интересно изучать Их.

- Знаю, знаю! - поморщился тот. -А они изучают нас или, что вернее, давно изучили из-за своей древности. И что-то делали, чтобы оставаться в тени. Убивали тех, кто их находил. Твари!

- Вероятно. вполне вероятно. - ответил старик. Он-то знал про "сойти с ума" не меньше, а больше психиатров. Кроме шизофреногенного общества и пристукнутых родичей, виноваты ещё и Они, слишком на них засмотревшиеся нередко, скажем так, поедались Ими. Он не сказал Яну, что в местах видел и практически слышал во многих местах при взгляде в Бездну крики пойманных Ими людей всех возрастов и полов. Некоторых из них он знал, дурдом стал их ПМЖ.

И он планировал за них отомстить, сделать безопасным и тот свет тоже. Хоть он не имел отношения к загробному миру ни грамма, но уничтожать сущность живых существ никакие места не имеют право! Подумал и поделился этими мыслями с Корбаном. Тот эмоционально согласился. Надо узнать о Них всё и уничтожить.

Теперь стали понятны неожиданные несчастливые случаи с физиками и просто иными людьми или увидевшими, как говорят в народе, чертовщину. Вот, почему написано, что увидевший бога - не жилец. В облике богов, демонов, судьбы и прочих высших разумов всегда таятся Они. А иногда подкидывают живым какие-то неточные сведения, а те говорят, что это интуиция.

Хоть бы раз перестали быть инфантильными и верящими во всеобщую благость полудетьми и подумали, откуда дровишки, и зачем к ним это приходит. Мотив, источник, всегда надо это спрашивать! Узурпаторы того света и кукловоды этого, убийцы и подонки. Раз таятся, значит, боятся. Значит, знают, что не бессмертны, что Их можно убить. Это когда-то и случится, ни один тиран не живёт вечно, и Корбан с Яном вместе хотел быть тем, кто свершит очищение во имя жизни.

Приняв такое решение, он пошёл со стариком принять тёмного пива с помидорами черри и сырным омлетом с жареным перепелом, своей любимой едой. Старик заказал себе судака жареного, картошки под соусом и коньяка с лимоном, благо хорошо во всём выше перечисленном разбирался.

Рассказ No 2. Древности рядом.

Москва будет прекрасной. То, что это обещание не является пустым лозунгом, доказывает та энергия, с которой за последние два года принялись за полную перестройку Москвы.

Фейхтвангер Лион. Москва 1937.

Всем известно, что лучший антиквариат на юге России можно найти в ростовских старых лавочках, на базаре на славной улице Станиславского. Сколько раз она меняла свой облик, и нередко можно было найти брусчатку под современным вспучившимся от стихии серым с буроватым оттенком асфальтом.

Сколько историй, сколько лет, войн и мук, преступлений и страстей изведала эта улица! На ней жил даже основатель вирусологии, впервые выделивший вирус табачной мозаики как самостоятельный тип организмов, а не просто каких-то мелких бактерий, не видимых в микроскоп, Дмитрий Иосифович Ивановский. В доме 75, правда, пал жертвой порока пьянства и сопутствующего ему цирроза печени в возрасте каких-то 55 лет! Но его наследие живо, и на "блошином рынке", вечном, как сам город и не только он, старик продавал старые книги. Правда, мало, кто подходил к нему даже просто посмотреть на книжные издания 1900-1920 годов, мудрость века минувшего мало интересует вечно спешащую неведомо куда молодёжь.

Но сегодня это было не так? Лавочку накрыла угловатая и живущая своей жизнью густая тень. К пенсионеру подошли двое, сосредоточенно изучая ассортимент. Старик с тростью и при сером пиджаке со шляпой. Его глаза, скрытые неброскими чёрными очками в серой, стальной оправе, смотрели на старые книги с крайним интересом. Второй, выше ростом в кепке, в молодёжных солнечных же очках и загорелый по-летнему, одетый в простые синие штаны и дутую осеннюю буру кожанку, водил крепким пальцем по переплётам и выбирал что-то понятное лишь ему. И указал на старый выцветший переплёт ещё дореволюционного времени.

- Уважаемый, скажите, это тот журнал, где опубликовали труд Ивановского? - спросил мужчина развязным тоном, а сам листал со скоростью стенографиста.

- Да, за сотню рубликов продам. Мало, кто читает.

- По рукам. - покупатель мысленно сморщился от того, как обращались со столь ценной вещью, но видом своим этого не показал.

Вскоре труд русского учёного перекочевал в незаметную староватого вида сумку в тон куртке и потому мало заметную. Гопники посмотрели на этих двоих и поняли полную бесполезность подрезания у них карманов.

Вскоре загорелый мужчина посмотрел глубже в убранство лавки, и его внезапно как током ударило, да и заскучавший старик быстро оживился.

- Уважаемый, а что это за урна для праха за Вами на прилавке? - спросил он чётким, явно изменённым голосом.

- А, это, просто откопали в Средней Азии, кажется, в Казахстане. То горшок какой-то, не прах там, ха-ха! - криво улыбнулся продавец. Так, понятно.

- Сколько стоит? - небрежно спросил старик с тростью?

- Триста, а то стоит-стоит, толку никакого, разве что горшок для цветов.

- Хорошо. Держите.

- Вам упаковать?

- Можно. - старик отвечал односложно, скрывая презрение и понимание ситуации.

Когда они шли пешком по Соборному переулку через парк Горького, мужчина нёс покупки, а старик тростью привычно расчищал себе путь от молодёжи и собак, ведь на дворе день, и детворы много, не все замечают что-то, погружённые в свои игры. Но это старика не раздражало уже давно, благо цель их похода была с ними.

- Корбан, Вы чувствуете Их в урне Древнего Народа? - с лёгкой усмешкой спросил он.

- Разумеется, Ян, оно кричало, семафорило о своём присутствии ещё с Большой Садовой, теперь надо проверить то, что мы слышали от старого КГБ-шника.

- До Мечникова дойдём быстро, благо погода хорошая. А скажите, Корбан, сколько лет Вы дадите урне? Я - тысячу триста, тот срок, когда человечество стало рассеиваться по планете.

- Чуть раньше, словно часть Древнего Народа спасалась от сородичей в войне, расширяя ареал человечества. Тысячу четыреста, где-то так. В том гранитном столбе, останки которого были на Пушкинской, кажется.

- Вероятно вполне, но этому противоречит резьба внутри. Посмотрите.

Корбан посмотрел, прочитав на Языке Моря надпись. Она гласила "Здесь покоится прах Канаха Морехода, что привёл народ наш в Степь Погибели и изгнал зверей-колонн". Да, Ян был прав, этот язык сто лет назад в этих местах отсутствовал, его предшественник, валузийский, был стёрт народом Канаха навсегда, а мегафауна была плохо владеющим металлами валузийцам неподвластна. Именно они первые пошли по миру, но канахи не оставляли врагов и вытеснили их, истребили в Войнах Очищения, после названными, лишь в Сибири они основали свои анклавы и были уничтожены тюрками сотни лет спустя.

Но часть валузийцев не погибла, Корбан с крайним упорством предположил это после нахождения у Мёртвого Донца жадеитовой части нагрудника. Явно валузийского происхождения. Значит, Страна Снов не исчезла давно, раз от неё что-то осталось. Не бывает артефактов возрастом больше века-трёх без особого хранения, а тут редкий жёлтый жадеит с иероглифическими полустёртыми надписями был в сырой земле и явно не хранился, как надо. На основании этого Корбан говорил, что часть их общин стала пастухами, скотоводами, и в донских степях до истребления казаками и русскими чувствовали себя вольготно.

Собственно, ради подтверждения этого Ян и согласился пойти искать антиквариат. Если Они в нём и в местности, куда они шли, совпадут по облику, значит, на Мечникова жили последние валузийцы на свете.

- А как же они не выродились, если их было меньше трёх тысяч, Корбан? - спрашивал тогда Ян, а сам смотрел в те места, видя по Их искажениям, что и когда произошло. В большей части деталей Корбан прав, не зря там райончик, мягко скажем, своеобразный. Стык эпох, смерть, лабиринты, мысленные образы лесов - черты жизни древних народов - были там обильно.

- Значит, они жили несколькими общинами между посёлком Каменка и нынешней улицей Мечникова, не зря оттуда смертью несёт. Они восстали против СССР из-за строительства на улице Нансена железной дороги, перекрывшей их пастбища, как и самой улицы. Их всех уничтожили в Великую Отечественную войну, когда они пошли на сторону Гитлера. В архивах времён так называемого Сталина было огромное число национальностей, которые были ассимилированы, кто от кого произошёл.

Хрущёвцы уничтожили кладезь исторической информации вместе с компроматом на себя, не утруждаясь изучить детали, многие народы позже насильно приписывали к другим.

- Проверим это во всех планах, придя туда самостоятельно. Недосуг верить слухам.

Пройдя по улице Мечникова в сторону зоопарка через Комсомольскую площадь с бурно оцененными тайнами 1915-1923 годов, они прошли всё, впитывая смерть, этот запах. Сколько смерти, сколько криминала и жестокости, а рядом - общежития военных и войсковая часть, что добавляло тонов. Дома пахли кровью и смертью, если присмотреться к миру не как к должному, а, как к ширме. И улица Ивановского - как кстати про него вспомнилось! - тоже несла в себе следы чего-то иного, древнего. Словно тут был город иного народа. Теперь они оба знали, какого именно, и откуда он пришёл. Из донских степей спасшиеся жители Страны Снов основали новый стольный град, но в Российской Империи их били вместе с крымскими татарами и турками, с коими многие поколения смешивался этот народ, и город был сровнён с землёй, и лишь иной мир помнит тот город. Град Полной Ночи, Арунгтайн.

Жить тут бы не хотелось, и в нынешнюю пору местным приходится постоянно ощущать взор из прошлого, чуяли все, но не могли объяснить ощущение бездонной пропасти. Не знали сути.

Но Ян и Корбан знали. И подтвердили свои теории с лихвой.

И увидели, что дух, оставшийся после какого-то события или от кого-то, что намного реже, не остаётся неизменным и не рассеивается в ничто, а тоже растёт, меняется, становясь чем-то иным, большим. Так и Арунгтайн, зловонный и полный злодеяний крохотный по нынешним меркам город без водопровода и канализации, где приносили в жертвы людей и животных, оставил дух, нездешняя красота которого равнялась просторам космоса, чья красота, кстати, - тоже изменившиеся отголоски прошлого, ставшие нечтом большим и совсем иным.

Вратами туда, куда не ведали сами жители города, в иной мир.

Рассказ No 3. Море и чудовище.

Догадка пришла Корсауку в голову мгновенно. Отшвырнув в сторону бластер, он схватился за переговорник, для того, чтобы предупредить диспетчера о том, чем является этот мир, но было поздно.

Леонид Кудрявцев. Фиолетовый мир.

Весенний день обещал молодёжи прогулки и любовь, старикам - отдых на лавочках от просиживания в квартирах, ставших невольными тюрьмами. Весенний дух легко и просто наполнял воздух, готовились к своему возрождению после зимнего тяжёлого сна зелёные травы и кусты, а птицы - к скорому гнездованию. Тем более, в славном граде Сочи, так названном по имени местной малой народности "садча", весна, что в северных землях - лето.

Молодые парочки, но, увы, много и одиноких людей шло по улице Воровского в сторону Московской и Курортного проспекта. Около бывшей фотостудии прошёл седой, гладко выбритый ветеран в медалях, с женой тех же самых лет, но из-за развращённости современного общества никто не выказывал ему почтения.

Зато его искренне выказали двое мужчин, шедших, словно ледоколы, и никто не пытался оттеснить их, чтобы пройти. Чувствовали необъяснимый страх и отходили сами. Один, загорелый старик среднего роста, гладко выбритый, с серой резной тростью и закрытыми самыми модными в молодёжных кругах чёрными очками, в модной же красно-синей "гавайке" и летних штанах в абстрактных узорах. Летние туфли и сумка синеватого цвета с красными точками и белая панамка дополняли картину, но поведение совершенно не соответствовало стилю одежды, как и трость. Он шёл с еле-еле скрытой силой, хоть и не очень быстро, старческой слабости в его движениях также не было, скорее, тяжесть и сила. Второй по одежде был более пёстрым - зелёные кроссовки, длинные шорты цвета кошмара художника после похмелья и белая летняя рубаха с соломенной шляпой, на поясе - зелёная сумка-барсетка. Он двигался быстро и развязно, но со стариком шёл в одном темпе.

Когда ветеран поравнялся с ними, они расступились, и мужчина моложе тихо и резким голосом сказал: "Спасибо вам за мир!". Ветеран благодарно кивнул и пошёл с женой гулять дальше, а двое уступивших ему путь подождали. Старик даже достал крошечный красный фотоаппарат, висевший на шее, и почти мгновенно сфотографировал старый забор с развалинами заросшей травой аллеи из каменной плитки.

- Никакого почтения к истории и собственной культуре, Ян! - с явным раздражением прокомментировал мужчина помоложе, вытерев лоб платком. - Построить дом на таком месте, могли бы и аллею хоть обиходить!

- Вы правы, Корбан, как всегда, в плане неспособности помнить то, что не мозолит глаза ежедневно. А посмотрите лучше на то, что за животных изображают статуэтки! И узоры на плитке тоже - неплохая подсказка.

- Вы о Левиафане, да?

- О нём самом. Вы были правы, говоря, что они вымерли недавно, благо искажений в искусстве ещё мало. Но природа зверя спорна.

- Я и вовсе думаю, что это не зверь никакой, я же говорил. Это человеческое творение, узоры с подсветкой огнём на носах судов для устрашения врага в тумане или ночью. Все рассказы о морских змеях мифологичны.

- Не все, Корбан, у морского и мирового змея, как раз, есть реальный и ныне совсем не вымерший прототип, семиметровый сельдяной король. Жаль, он мало съедобен, им даже кошки и собаки брезгуют. А моряки, правда, рассказывали истории о сражениях с ним, якобы чудовищем. Видите, на пяти статуэтках справа от аллеи гребень сельдяного короля есть почти на всех, где не отколоты?

- Да, но эта рыба живёт в открытом океане, в Средиземном море их мало, где бы в Чёрном море сельдяные короли плавали?

- Не спешите с выводами, местные легенды говорили, что раньше их было больше. А как же морские змеи в рассказах?

- Это поздние вставки, Ян. Дело в том, что эти рыбы водятся на глубоководье в триста метров и меньше, и всплывают ночью. А истории предков о встречах с ними перенесли сюда. Не удивлюсь, если канахи.

- Возможно, что и так. Возможно, но не канахи, пираты и купцы из османской Турции. - подумал Ян, видя, что раздражение Корбана вызвало совсем не это. - Тогда посетим мор вокзал для поиска таких же следов эпохи. Мы итак сделали крюк сюда через набережную, скоро вечер, закроются, а ночью странствовать без цели неинтересно.

- Я бы сходил. - ответил Корбан. - Для одного ритуала взял бы кое-что.

- Некромантия, я прав? Ещё переживаете по поводу Ламии?

- Разочарование, оживил через триста лет разум и страсти, нашёл тело покрепче, благо от молодёжи нет толку иного, а она стала жить, как носитель этого самого тела, разве что чуть умнее.

- Я Вас не раз предупреждал, что мир Их и материи не всегда сочетаются, и дух погибшего искажается, а при внедрении в тело мало жизнеспособен. Моя жена Фаина из Варшавы - прямой тому пример, попытки оживить её кончились неудачей. В следующей женщине она не прижилась, более того. Две личности вступили в конфликт и породили третью. Такую стерву, что хоть беги. - впервые за всё знакомство Яна и Корбана осенью в Таганроге после осмотра им достопримечательностей и заросшей травой площади около памятника красноармейцам в голосе Яна прорезалось разочарование.

- Могли бы меня и предупредить о таком опыте, Ян, я бы и не пытался. Не было бы разочарований.

- А Вы сами не подумали, что слишком долго были Там и встретили дух, который не имел цели быть Вашей женой, а хотел лишь снова ожить?

- Я думал, что она к нам присоединится, будет смотреть на мир со всех сторон и отринет мелочность своего времени. И не только своего. Я же смог, а Вы - и подавно.

- Я за свою восьмидесятилетнюю жизнь не видел женщины, которая приняла бы этот путь. Всегда привязывались к текущему, кого ни возьми. Это сейчас они мне интересны лишь для исследований людской натуры, не более того. Впрочем, у Вас-то женского внимания не в недостатке, Корбан.

- Ага, очень смешно. Курортные романы - это хорошо и здорово, но хочется, чтобы была спутница жизни одна-единственная.

- Ищите, и вскоре Вы завоюете такую. Правда, я не раз говорил Вам искать таких дам в библиотеках, там больше одиноких, раз книга заменяет им друзей и праздники.

- Я сам таким был, вообще-то, в детстве.

- Значит, Вам будет проще.

Говоря так, они дошли до мор. вокзала, и вконец раздражённый Корбан быстро успокоился, благо уже нашёл сразу три вещи. Прообразы морских змеев были на антиквариате богато, и предположение о морских змеях подтвердилось целиком и полностью. Также прав оказался и Корбан, носы кораблей в форме драконов водились и в черноморских водах, ничего удивительного в этом не было. И третье, на примете была женщина лет за сорок, почти ровесница ищущего пару на всю жизнь, явно одинокая и не богатая, но со знанием дела подбирала антикварные браслеты и налобные украшения.

В общем, к усмешке Яна, пошедшего гулять дальше и подыскивать валузийские письмена для расшифровки, Корбан стал лабуниться к ней и успешно добился приглашения на ночь на улице Горького. Оказалось, что дама развелась с мужем из-за бесплодия последнего, и "заливала горе" в хобби, благо интеллект есть. Когда он начал рассказывать ей, скажем так, необычное, она не ушла, благо интерес к истории и оккультному был ей не чужд. Да, подумал про себя Корбан, засыпая в постели Сары Марковны, Ян был прав и специально привёл его сюда. Но, в связи с этим, придётся в городе-то задержаться. Больше оживлять никого не буду просто так, кстати.

Сам же виновник сложившихся отношений своего компаньона, заменивший ему сына вместо погибшего в ДТП вместе с Фаиной, нашёл в общей сложности валузийского текста на страницу и дочитал глиняную табличку, над которой бились они оба. Бились полгода, не меньше.

Там было написано следующее: "Здесь напутствие потомству нашего народа Страны Снов. Роды, что пошли от нас, родам, чья кровь вобрала тайны Змея, знайте, дух ушедшего в Тайну более не вернётся прежним и скоро уйдёт в Тайну снова, жить там и наставлять Знающих".

Рассказ No 4. Страна Снов и Народ Моря.

Чтобы начать новую жизнь с понедельника, надо дожить до Воскресения.

Борис Крутиер.

Сочи радовал и вечером, и ночью, и утром, и днём. Во всяком случае, одетые в летние цветастые - с доминировнием зелёного - и красного гавайки и длинные белые шорты с зелёными кедами мужчина лет сорока и его спутница с двумя каштановыми косами, практически ровесница, считали так. Их седой до молочно-белого гладко выбритый спутник, одетый в однотонно кремовое, а именно в полотняные брюки и панамку с рубахой и парусиновыми туфлями, годившийся в отцы счастливчику, с усмешкой смотрел на них, но в целом был очень доволен. Исчезли проблемы плотские, можно лучше сосредоточиться на действительно важном. Если не закопаться в бренном, конечно.

Втроём они пошли на Мамайку искупаться, но в воду полезли лишь двое молодых. Сам старик остался на пляже, разложив нечто вроде походного чемоданчика из черепашьего панциря с какими-то тонкими, нездешне блестящими инструментами. Взяв несколько неприметных раковин и камней среднего размера, он начал их разрезать и смотреть в лупу в срезы, снова и снова. Глядя и простым, и "иным" зрением, чувствуя, что рядом древние сны, которые живут своей жизнью после гибели тех, о ком они сами.

Вскоре, когда он выкинул уже пятьдесят пятую раковину и сотый камень, в пятьдесят шестом "голыше" он заинтересованно начал делать отверстия в определённом порядке и смотреть на их края. Вскоре камешек раскололся строго горизонтальными слоями, оказавшись просто осадочными породами, а в центре - крохотным овальным диском с круговой надписью и двумя кольцами сверху из того же материала.

В лупу Ян увидел, что это за язык, и после короткой медитации он ясно вспомнил все свои догадки по языку Канах, а также Народов Моря. Ну, и Страны Снов, она же Валузия.

Здесь была надпись с вызывающим смешением всех трёх языков, что указывало лишь на одну природу артефакта из всех возможных. Охранное морское свидетельство с именем и "основным" языком народа Канах, позволяющее носителю торговать со всеми тремя нациями, иначе для тех, чей язык отсутствует, человек окажется врагом. Война на истребление и торговля с врагом во все времена людской истории были в порядке вещей. Значит, Канах первыми это двойное толкование международных отношений придумали, с иронией понял Ян.

Но вскоре он впервые за немалое число лет испытал удивление. Дело в том, что на обратной стороне был четвёртый язык, который Ян не знал. Чётко написанное не привычными прямыми или волнистыми строками, а тонкой спиралью, идущей изнутри к наружной части, предложение состояло из чего-то типа арабской вязи, но куда сложнее. Это было ясно с первого взгляда, благо кхмерский язык был освоен обоими мужчинами в совершенстве, и этот язык был сложнее прочих. Так-так, новый народ, которого мы не знали, или это шифр кого-то из существующих в то время наций?

Когда молодые люди вышли из моря, явно довольные, оказалось, что прошло лишь сорок пять минут. Как время часто кажется тянущимся или летящим, снова убедился старик.

- Корбан, взгляните! - сказал он, кинув находку шатену, но поймала её ловкими пальцами Сара. Ловкая, крепкая, она согласилась быть с ними, ведь её ничего не держало в рамках обычной жизни. Сирота, без привязки к друзьям и родне, легче встанет на путь, который сделает жизнь вечным странствием. Истина, к которой обаятельный Корбан её не без труда пристрастил, давалась пока плохо, но она пока была на верном пути.

- Но-но, Сара, ещё не знаете валузийского, спутаете с китайским ещё, - шутливо в ответ на всё это сказал Ян, а Корбан сразу понял, о чём речь.

- Шифр отпадает, это иное.

- Этот язык не похож на другие. Нигде спиралью не писали, кроме ольмеков, что мы в Бразилии и обнаружили.

- Я пока не могу привыкнуть, как легко вы меняете дислокации, - удивилась спутница Корбана, - Париж, Бразилия, степи Монголии, моря, как это?

- А Вы привыкаете к отдельным частям огорода, Сара? - спросил Ян. - Есть для Вас какие-то родные участки твоего огорода или сада, или поля?

- То есть, мир для вас - урожай?

- Да, урожай, и мы его собираем. Урожай истины, которая одна во все времена и повсюду. Если видеть время, то и прошлое с будущим перестанет отделять разум от неё. Расстояния - лишь расстояния, истина одинакова на любой дистанции в любом месте, как одинаков урожай в одинаково политом огороде во всех его углах и участках. А всё, что видно обычным образом, помнится и прочее - лишь дымка, и она вскоре исчезает, истаивает, как узор из облаков на ветру.

- Но истину нельзя потрогать, можно превратно истолковать.

- Именно время любой уничтожит клад, любую землю и море, даже небо. В материи нет ни одного незыблемого параметра, Сара, знайте это. Всегда даже Солнце светить не будет, рано или поздно погаснет, но истина одна на все времена, и владеть её, знать её - вот владение величайшей ценностью. Ведь лишь неизменное и вечное - настоящее прочее - театр теней, а участь теней одна. Света тоже, впрочем.

- Ян, я говорил это, дайте привыкнуть человеку. Я даже не сразу привык.

- А как привычка без постоянного упражнения может появиться, Корбан? Не мне Вам говорить, что при "дозированном" привыкании прежние установки могут приобрести иммунитет к новым, ковать надо, пока горячо, а Ваш подход - ковать по остывшему - идёт в тупик.

- Это да, не могу не согласиться. Хоть и трудно не расслабляться.

- Не беда, так и учатся. Я сам учился, но поблажек себе не давал. Вам - тоже. Берите на вооружение только такой пример.

- Мальчики, не ссорьтесь! - засмеялась Сара, знала, что они так долго будут бухтеть, а любопытство съедало. Осознание, что официальная история НАСТОЛЬКО лжива, рождало желание кусками глотать знания, с чем она честно боролась, ведь полузнание лишь создаёт новые заблуждения. Тем более, что Корбан, которого она считала странным поначалу, показал ей с помощью видения времени и телекинеза кое-что такое, после чего верить ему она стала на автомате. Было видно, что вещица очень старая, но на фоне официальной истории 1000-1500 лет казалась чем-то несерьёзным, шуточным. То ли дело 5000 лет пирамидам, да? То, что это оказалось ложью от и до, сильно подкосило бывшую "историчку", но изучение физической химии, сопромата и популяционной генетики с аграрными технологиями и металлургией всех времён лишь подтверждало это.

- Мы и не ссоримся, Сара! - ответил Корбан. - Но валузийский язык и морской с канахским показывают некоторые различия в тонких смыслах. А четвёртый и вовсе не встречался нам ранее.

- Встречался, Корбан, я знаю его природу. - улыбнулся Ян. - Видите, ольмекский из гранитной книги и этот почти одинаковые, за исключением нескольких букв, которых там нет, а тут есть, целых четыре из ста тридцати трёх, и два уточняющих предлога.

- Вы хотите сказать, что это язык Морского Народа?

- Морского, но не известного нам Народа Моря. Авторство канахов, очевидно, но шифр слишком сложный, реальные шифры проще языков, а тут сложность впятеро больше венгерского и кхмерского вместе взятых.

- Эсперанто!

- Да, да! - Ян был возбуждён до крайности. - Первый действующий эсперанто Земли!

- Не скажу, что первый, Ян, помните диалект Степей?

- Он не прижился, Корбан!

- Вы хотите сказать, что народы пробовали создать единый язык во времена, кода люди только-только пошли по миру после Страшного События? - спросила Сара.

- Именно, моя дорогая, - ответил Ян, языки древности, как показывают не изменившиеся с тех времён азиаты, очень отличались друг от друга, и учить их все было долгим делом, трудным. А без языка по деньгам и торговле с войнами - святому делу для людей, - договориться нациям с разными культурами и обычаями положительно невозможно, так что не удивительно, что вскоре они решили договариваться на новом языке. Естественно, сочетающем многие признаки предыдущих, чтоб легче учить было.

- Эсперанто не прижился в 20-м веке.

- А зачем, Сара, он нужен, если американский английский его заменил? Он простой, его носители всюду, так что новый язык "запоздал" с появлением. Веком раньше бы - легко, а в это время - устаревшая попытка соединить всех и вся одним языком.

- Да, американцы захватили всё, Вы правы. Нам бы так.

- Видите, Корбан, я предупреждал? Мораль "У себя хвалю, у других ругаю"? - вздохнул с предсказуемой тяжестью Ян.

- А как же альтернативно подойти? Если всегда и всё приводит к войне?

- Сара, Вы не думали, что человек мог просто заниматься торговым союзом, равномерно распределяя товар. Ведь, если все будут работать на всех, то всем будет доставаться достаточно для нормальной жизни?

- Коммунизм?

- Вообще, более продвинутая система, которой не нужна единая партия, власть, и так далее. Тем более, во всех так называемых единых государствах на местах всё равно всё делают и решают местные. Во все времена. А система единой власти всегда рушится, вырождаясь. Про религию вовсе молчу, благо это инструмент именно для оболванивания, а народ "овец" неспособен к полезной деятельности. Тоже во все времена. Я же давал Вам читать сборник поэзии Канах о крахе Империи Солнца и Братства Канах.

- Анархо-коммунизм?

- Нет же, власть есть, но местная и выборная, ограниченная свободами граждан. А не ограничивающая их сама.

- Кажется, понимаю. Пример бы...

- Пример есть. Общинные народы моря. И, как показывала практика, союзы общин, без какой-то единой власти легко давали "по орехам" так называемым царствам. Но пороки людские уничтожили эту систему, люди-то были меньше образованы и тренированы умом, сейчас есть шанс - мизерный, и не нам с Корбаном пока этим заниматься, - это возродить. Тогда более образованное человечество, не грызущее друг друга зазря, а лишь по делу, разовьётся без пробуксовок по технологиям, как сейчас.

- Но все тогда должны быть универсалами, вооружёнными, чтобы сдерживающий фактор был его применять. Когда вооружены все, все будут бояться творить что попало, ведь под ударом окажутся сами.

- Правильно, Сара! - ответил Корбан. - А что ещё?

- Неотторжимые никем и ничем права и имущество. Развивавшиеся так на раннем этапе США, у которых прочие от революционной Франции до наших дней украли все идеи от и до, развивались семимильными шагами. Потому-то они миром и правят, а при нынешней диктатуре они стремительно деградируют. Швейцария и все северные торговые союзы - тоже, в деталях, ибо лекало одно. От осинки родятся лишь осинки. Про то, что доллар сам по себе - талер одного их таких союзов, молчу вовсе.

- Вот Вам и примеры, Сара! - ответил Ян. - Я рад, что Вы меня понимаете.

- Но наш "эсперанто" пал с канахами, валузийцами и морским народом. Кем они стали? Я немного не поняла.

- Валузийцы смешались с народами Азии, вымерев. Канахи стали предками всего ближнего востока и передней Азии, а также средиземноморцев, а Народ Моря разлетелся по миру и стал азиатами, индейцами и прочим монголоидным продуктом. Бушмены - бывший Народ Моря, как и все палеоазиаты, негры - почерневшие помеси всех подряд.

- Извините, Ян, не хотела надоедать. Вы-то знаете это доподлинно, а я - нет.

- Сара, Вы учитесь, по делу всегда ответим, и я, и Ваш муж, Корбан. Не стесняйтесь, знание надо чувствовать, жить им. К слову, с завтра учите валузийский. Надеюсь, Вам знаком уже адыгейский или абазинский?

- Немного.

- Легко тогда получится освоить его, Корбан Вас научит.

- Я учу греческий пока что.

- Современный, надеюсь? Тогда итальянский легче будет понять и македонский.

- Пока понятно, обороты некоторые только трудно усвоить.

- Не беда, научитесь. Корбан, научите Сару счёту Народа Моря, тогда ей будет понятно многое по языку и торговле. А я натаскаю Вас в валузийском.

- Спасибо, я пока просто втягиваюсь в Путь, хочу освоить хорошо.

- Тогда завтра из Сочи едем в Воронцовские пещеры, там спокойно освоите. Благо обстановка соответствует их культуре максимально именно там.

На этом двое мужчин и одна женщина закончили вечер, пируя в съёмном жилье и уснув к десяти вечера. Надо ночью спать, а в прочее время - всё прочее, в этом все убедились давно. Взаимный этикет - святое.

Рассказ No 5. Валузия и трофеи сельвы.

Людей, как гласит одно древнегреческое изречение, мучают не самые вещи, а представления, которые они создали себе о них.

Мишель де Монтень.

Ветер дул параллельно береговой иззубренной линии мутной широкой реки, принося не облегчение, а жар и сырой смрад. Разноголосый вой всех высот и громкости попросту оглушали, а мутный неровный шар солнца в вечном тумане сельвы казался не светилом из космоса, а отвратительным, гнилым и разогретым грибом-гнилушкой.

Почва чавкала под бесчисленными ногами, переходя прямо в коричневую, как навоз, воду. По ней-то, почти без всплеска и недалеко от топкого берега быстро плыла лодка. Не похожая на привычные по картинкам каноэ, она помещала на себе троих колоритных пассажиров. Одним был средних лет высокий загорелый темноволосый кареглазый мужчина с тёмной щетиной в костюме "а-ля Индиана Джонс" и соломенной широкополой шляпе с резкими, очевидно отточенными годами движениями рук и корпуса. Он умело лавировал среди водной растительности, поднимавшейся над рекой тут и там, два обманчиво узких весла в его руках двигались в едином плавном ритме без дрожи, словно он занимался этим с детства и жил тут с рождения.

Глядя в воду, он внезапно насторожился и предупредил двух своих спутников пересесть ближе к середине лодки, так как они сидели по краям, гребя по очереди и наблюдая за природой. Молодая, крепко сбитая загорелая женщина с зеленоватыми глазами и двумя чёрными косами по бокам головы и одетый, как более молодой мужчина, гладко выбритый седой старик среднего роста. Единственное отличие в его костюме от прочих была шляпа сомбреро и чёрные стильные очки. В тон остальной одежде не подходила также серая и тяжелая даже на вид резная трость. Которой он внезапно и с большой силой ударил то, что казалось многим комком бесчисленной водной растительности.

"Комок", весь в водорослях и стекающей по рельефной спине с глазастой и головой грязной воде, ринулся на него. И лишь второй удар уже со всей силы отбросил голодного хищника на пару метров назад, а весло высокого гребца прикончило второго его собрата. Но более крупного третьего они добили вдвоём, благо женщина указала на него, плывущего с другой стороны, чем спасла всех.

- Корбан, трофей для Сары обеспечен! - довольно отдуваясь, с румяным и весёлым лицом ответствовал старик. Но даже настроение не скрывало неестественной чёткости каждого слова и пронзительного взгляда.

- Ян, вначале выберемся отсюда на более ровное место. Помогите затащить его на лодку. пожалуйста. Сара, нет больше никого из гостей? - резким голосом с испанским акцентом спросил тот, кого старик назвал Корбаном.

- Нет, я смотрю, нет. - ответила женщина низким контральто, во время разговора легко убив веслом каймана поменьше и затащив его на борт.

- Опять на туфли и сумку? - проворчал Корбан.

- Ага, и на пепельницу для продажи толстосумам! - ответила Сара, думая, как она на эти деньги получит доступ в заброшенный старательский посёлок километрами пятью восточнее их нынешних координат в этом не менее заброшенном притоке Амазонки.

Гладкая, омерзительно-гнилая на вид вода больше не тревожила никого. Ведь водные охотники получили славный обед.

- Компас из позвонков и корпуса для ручных часов разошлись хорошо, Корбан. Вы были в ударе! - между прочим проронил Ян, выудив с помощью весла же огромного полуметрового усатого сома и примерившись. где они смогут его славно зажарить на обед с ароматным эстрагоном на другом берегу реки. А также разделать трофей для подарков и на продажу.

- Вы тоже, сделали сколько резных украшений из черепа крокодилового каймана, а шкуру пустили на свою куртку. - усмехнулся чуть криво шатен, - Скорее бы добраться до двух старательских посёлков и найти там то, что мы ищем.

- Ну да. Ещё военных избежать бы. Вообще хорошо будет - ответила ему Сара. Мясо и прочее она уже выбросила на радость пираньям и донной рыбе, первично очистив трофей от всего, кроме шкуры и костей, думая, где бы её выделать нормально, по-настоящему. Мужчины-то научили, как самостоятельно это делать без привлечения внимания жадных и склонных к немотивированному насилию туземцев, от нескольких из которых пришлось с боем спасаться. Когда она увидела ещё на перевалах Кавказа, что и с какой скоростью Ян и Корбан могли выделывать тростью и двумя ножами, она жадно училась тому же. В итоге трое убитых были за ней, Корбан убил шестерых, а Ян - пятерых. Но теперь надо было избегать подобного, а то против огнестрела все навыки боя по-канахски и по-израильски - одна техника боя породила другую, если что, - бесполезны.

До посёлков трое исследователей доплыли без проблем. Добытая, где надо, ароматная густая смола на шляпах и ботинках с бортами лодки спасала людей от прения и грибков с ужасными насекомыми, густыми тучами летавшими над рекой. И там, в белокаменных руинах почти двухсотлетней давности в плесени и мху с лишайниками, они заночевали после просмотра местности и разведки в зарослях. Установленные растяжки поймали ягуара, Сара хлопотала за трофеями и первичной очисткой шкуры для походной шубы, пока мужчины приканчивали их общий завтрак и обед.

Через час череп большой кошки и каймана с меховым и чешуйчатым обрамлением стал материалом для корпуса дорогих часов, корпус и механизм которого делал Ян, реже - Корбан. Сама Сара этому научилась пока "по верхам" и потому обрабатывала лишь "звериную" часть подобных сувениров.

Тем и жили. А также разными необычными и денежными исследованиями на частный заказ. Например, два года назад Ян нашёл мелкую серебряную жилу в горах у Меконга для некоторых сомнительных личностей, предусмотрительно сохранив сведения в анонимной камере хранения и строго предупредив заказчиков об их обнародовании при любых неприятных инцидентов лично с ним или кем-то из его двух спутников. Денег троим искателям Знания с большой буквы хватило на год, старый пройдоха постарался.

- Итак. Приступим к исследованиям! - со "скорбным" выражением лица сказал Корбан, Ян усмехнулся и указал ему тростью на неприметный камень в полуметре справа от себя. Все поняли без слов, и через час каменный сундучок показался на свет "гнилого" светила, чей рассеянный свет уже был радужным по краям.

- Жаль, тексты на орлёной бумаге и едва не рассыпаются в руках - посетовала Сара, - а следы без тела показывают, что каучуковые бароны 19-го века были побогаче королей Европы. Монополия, одним словом.

- Вы правы, Сара. А ничего не заметили в узорах на сундуке изнутри на крышке?

- Язык полустёрт. Стойте, Вы хотите сказать, Ян, что это язык Валузии? Но как?

- Именно. Но не такой, который я знаю или видел когда-то. Писал явно тот, для кого он не родной. Заметили помарки и фразы, не встречающиеся в Арунгтайне и Вальщтне?

Сара немного подумала. Упаковала пергаменты обратно и потащила сам шершавый пятнадцатикилограммовый сундучок в лодку. Благо это не каноэ, на тяжесть рассчитана.

- Ян, я знаю, в чём дело. Посмотрите на камни около лестницы. - позвал Корбан.

- Вижу, значит, они выродились и встретились с дальними родичами. Прибывшими ранее, и уже эти родичи изменили валузийский язык до видимого нам состояния. Все они вместе и тут похозяйничали, по итогу в 18-м веке за шесть полных поколений смешавшись в век каучука в латиноамериканцев местных. То-то местные говорят, что ведут происхождение от Страны Снов на востоке в краю вулканов. Страшное Событие как есть. - сказал после пятиминутного осмотра ряда точно и аккуратно расколотых ударами трости беловатых глыб старик.

- Берём образцы и уходим через день, а то военные тут будут, ещё возиться с ними. - проворчал Корбан.

- Вообще, вон они. Вертолёт слышите к западу от нас в паре километров? - сказал ровно и без эмоций Ян, - Зайдём в храм и спрячемся, поймают. Уходим-ка на лодке в заросли. Там вовек не найдут, не то, что не поймают.

Сара отвязала лодку, и трое спрятались в вымазанной водными растениями лодке под нависшими над рекой деревьями с тростником. Военные обнаружили следы жестокого "мародёрства" и искали виновников долго.

Но те не заставили себя долго ждать и ночью быстро ушли по воде подальше в Амазонку, пока прибывшие на место военные приняли на грудь местного виски покрепче по ласковому невербальному "совету" Корбана. К тому же, с жареным тапиром, также приведённым на это место уже умелой Сарой, научившейся гипнотизировать на расстоянии животных всех мастей. Начав "праздновать", они не стали вместо поисковой операции творить всякое-разное с кострами и плясками.

Рассказ No 6. Древняя Охота - суть жизни.

Сегментированные тела животных исторически возникли через стробиляцию (дробление одного на нескольких - пояснение автора). В соответствии с этой теорией такое тело соответствует группе отдельных особей на предыдущей ступени эволюции.

Новак Я. А. Стробиляционная теория филоморфогенеза метамерных животных с точки зрения современной биологии.

В зареве янтарного восхода, словно прогоняющего ночь, а на деле сливающегося лохмотьями света в её оливковой тьме, неспешная и вялая на вид Амазонка была безбрежной. Ощущение было у всех при восходе такое, словно на огромную картину ночного моря почти без звёзд из не просохшей масляной краски капнули вначале красной краски, а потом в середину расплывшегося пятна, которое делало не ясной грань между туманным воздухом и водой, - лимонно-оранжевой. Таким вот "неоновым" из-за внешней неестественности и неровным из-за тумана пятном земное светило, казавшееся нелепым и неуместным в царстве вечной воды и живого тумана, согнало очарование самым важным временем суток.

То тишина слышалась всем обитателям сельвы, то плеск от стай дельфинов и рыб, которых ловят все, от пираний до кайманов и речных неистовых выдр с яростными от голода розово-серыми иниями, они же "боуто". Вообще-то, последние - тоже дельфины, но из-за длительной эволюции в реке от морских предков они стали отличаться крайне: стали агрессивнее и без того подобны волкам морских предков, почти потеряли глаза из-за мутной воды, отрастили более мощные и вёрткие плавники, на вытянувшихся дальше некуда зубастых мордах появились "усы", как у кошек. Также речные убийцы со способностью глушить рыбу жёстким ультразвуком и обнаруживать её с его же помощью.

Амазонка была бесконечной и сложной, как людская натура, а то и сложнее. То она спокойная и безмолвная на манер Стигийского камня, то вдруг прямо по её кофейно-бежевой середине, расширяясь до глиняных и не видных плывущим на старом безмоторном катамаране людям берегам, пролетит пенистая четырёхметровая ревущая волна. Они заинтересованно прислушивались к реке, её могучему устью, где бескрайняя бездна свирепого Океана и смертоносная сущность древней Реки пересекались.

- Всё, как в мифах, Ян! - сказал высокий крепыш старику, который заинтересованно любовался не самим восходом, а гранью между светом и тьмой. Он-то помнил, что увидел тогда, в Азовском море, и оно пришло снова... - Безрезультатно боролись два титана, два свирепых старых бога, причём, эта борьба перемежалась бурным рыком стихии под сумасшедшим воем тропического ветра.

Люди впечатлительны, вот, как рождаются мифы, посмотрел на природу, и готово!

- Корбан, самое забавное не это, совсем иное. Совсем иное, Корбан, присмотритесь позади Вас ровно на восток, когда прекратите ставить парус, - ответил старик, глядя расширенными глазами не сколько на собеседника, сколько на то, что увидел в воде.

- А это не борьба, а любовь! - сказала Сара в ответ на налетевший порыв ветра, который разметал две чёрных косы, как виноградную лозу после сноса старого здания, - Они не дерутся, а сливаются в одно целое. Почему всё в природе словно бы из двух половин, хотя понятно, что это - иллюзия?

- Потому что там проще сравнивать одно с другим, сделал два "полюса", и всё, Сара. То же самое с добром и злом. Понимать реальный мир как многополярный или бесполярный, где нет правильного и неправильного, а есть лишь общие направления для людей в массе слишком сложно. - ответил её благоверный, поставив парус и начавший вырезать из кости боуто браслеты на руки для всей троицы, а для красавицы-жены - ещё и бусы из зубов означенного зверя.

- Вот и сделали "ориентиры", но они реально подобны флюгеру, да ещё и ограничивают понимание и восприятие, потому ограниченное сознание легко узнать. Такие требуют "критерии" и "ориентиры", хотя бы и высосанные из пальца, на все случаи жизни, которую сами же считают не нужной без какой-то цели, то в таких обществах и заставляют ходить по линеечке, глядя, не отступил ли кто шаг в сторону от линии, и стрелять в него. - вклинился в разговор повеселевший от хорошего рагу из дельфина Ян, окончательно определивший, где искать Валузийскую Колонну, благо её сущность кричала о себе, сияла пульсирующим сиянием на фоне серого тумана.

Да-да, Тот Свет и его убогое подобие, Этот Свет, очень различаются, и лишь изредка одно взаимодействует с другим, если не сделать это специально. Один "мир" почти не зависел от другого почти никак, и все знающие применяли эту силу для себя. Правда, это всегда взаимно. Но при заброшенности, да и при постоянном взаимодействии тоже, сам "дух" меняется, живя своей жизнью и становясь совсем иным, нежели был вначале. Реликвия Канахов, покоящаяся шесть сотен лет на дне Атлантики и реально представляющая из себя полуметровый глиняный конус с золотой сердцевиной, видный под илом на мелководье лишь "иными глазами", был в тридцати километрах от них.

- То есть, любая мораль и критерии вредят развитию? Как ограничители для животных, когда их ведут на бойню, чтоб назад не смогли убежать? Потому и религии зовут всех "агнцами", по аналогии со скотиной? - уточнила Сара у Яна, её "второе зрение" лишь раскрывалось, и они пока училась правде у мужа и его учителя. Она уже умела читать на всех древних и современных языках, владела всеми ремёслами, но "Тот свет" давался пока плохо.

- Не страшно, сразу даже у котят глаза не открываются, так что есть, куда расти, - сказали ей хором оба знатока.

- Отчасти да, и общество "моралистов" ради своей "моральки" готово, словно принося жертву, загубить любое количество своих "агнцев"! Все нормальные, не готовые сложить голову за что-то, чего не видели никогда, бракуются "пастухами" как им негодные. Как непокорные овцы в стаде, и мышление на том же уровне! Едва становится не ясно, кто тут главный, то сразу - кровавая анархия, мышление животного во всей красе. Все идеологии, в том числе, и религии с пелёнок воспитывают такое неразвитое сознание, делая изгоями не поддавшихся на эту мерзость, чтобы можно было "пасти стадо", иначе наживаться за счёт других не получится. Сразу опрокинут.

- Тем более, обязательный штрих всех "высоко моральных" обществ, верхушка и власти демонстративно на "правила" плевали всегда и с высокой вышки. Потому иерархи церквей, ратующих за скромность и воздержание, всегда в роскоши и жирные, богатеи и знать распущены и презирают "простых". Складывается ханжеская система "правила - для слабаков", "что позволено Юпитеру, не позволено быку". Вот потому-то "свободных" боятся, рождая двойные стандарты. А все поборники нравственности и "святые столпы" были по своей же морали полными грешниками. - добавил Корбан. - Те времена, когда нормы так называемой морали были нужны, прошли по факту, теперь надо создавать общество не на основе "нельзя, потому что нельзя", а на основе всесторонне развитого ума, каждого члена общества.

- Ян, Колонна под нами, я ныряю, ингибитор от акул применил! - вдруг сказал Корбан, за время всего разговора олдевшись в плотный комбинезон дайвера и маску с трубкой, - Сара, милая, подай мне трос для пояса.

- Держи, муж мой, достань его и не дай себя покусать бычьим акулам, как тогда, в дельте Ориноко! - засмеялась Сара. Она всегда со смехом вспоминала месячной давности поиск каменных руин валузийцев в устье Ориноко. Именно там однажды они все втроём на надувной лодке перевернулись в невидимом с поверхности коварном течении и оказались в воде, а вокруг - акулы, не боявшиеся плавать в реках, ищущие любую добычу. Спасло положение лишь умение Яна усыплять животных, скажем так, особым способом, но больше надувные лодки и вообще лодки без боковой стабилизации ими никогда не использовались. Когда им неделю спустя бразильские хитрецы выдали каноэ, надеясь, что "туристы" по неопытности перевернутся, и их трупы можно будет ограбить, они быстро сделали из него тримаран и удрали от "доброхотов". С такими друзьями врагов не надо!

- Скоро буду! Готовитесь вытягивать меня при четырёх коротких рывках. И груз тоже. - крикнул всем Корбан, взяв второй тросик на лебёдке, прикреплённой к носу лодки, на конце была метровая капроновая сетка для груза. Оба троса были тоже из капрона, ведь он лёгок, меньше возни.

- Корбан, не забудьте смотреть на барракуд, они опаснее акул и не поддаются внушению! - напомнил Ян и дал Корбану второй гарпун.

В общем, когда шатен плыл к Колонне, она на фоне серого в липкую жилку тумана Того Света пульсировала алым, цветом жизни, которая сумела утвердиться даже в камне. Он и Яна видел таким взором алым с узорчатыми жилами ближе к голове, и себя тоже. Сару - куда меньше, ведь она ещё не "попала на тот свет", не развила способность. Найдя её и подвесив в готовую сетку для извлечения трофея на поверхность руками Яна и жены, он подёргал свой трос и трос для сетки нужное количество раз. И внезапно увидел плывущих на него барракуд.

Три рыбины, голодные, и скорость реакций больше его собственной, усиленной тренировками Яна втрое в сравнении со спецназовской. Но они не охраняли сокровище, как драконы из сказок.

Они просто проголодались.

В общем, одна из них была убита на месте - ей пробило насквозь зубастую и лишённую глаз голову, а две других стали пожирать её ещё трепыхающееся тело, разумно боясь столь опасного соседа, как нацелившийся на рыб Корбан. Всплыв и не спуская глаз с беснующихся рыбин, восхищённо и долго рассказывал остальным, что с ним случилось.

- А трофеи? - проворчала Сара, за что была отправлена готовить пойманного им за три минуты окуня. Боуто она уже хорошо готовила - все они позавтракали перед утренним плаванием именно рагу из него и местных овощей. И запас мяса, не съеденный сразу, ещё был у них в плетёных закрытых корзинах сейчас именно стараниями милой охотницы.

- Трофей найден, валузийский язык. Интересно, для чего им ментальные маяки? - спросил Корбан у старого учителя. - Почему не применили эти знания для общения между собой, только для ориентировки, и то недалеко?

- Значит, Народ Снов умел видеть не только плотный мир, не только. Но они не развили прочую технологию лучше других, итог закономерен. Кастовое общество с дурманящими настоями и постоянными военно-политическими жертвоприношениями под видом культа всегда узкопрофильно, лишь узкие специалисты, нет всеохватного научного мышления и разносторонних навыков.- тихо сказал Ян. - Вот пример цивилизации, прикоснувшейся к Истине и не развившей технику на основе священных знаний. Как не сразу научились плавить металл жители Средиземноморья и в Восточной Европе, на целый век забыли технологии 19-го века, так как больше воевали и гробили народ в политических интересах. Подлодка Шильдера и планер Котова - сему пример.

- Так получается, цивилизация людей развивалась не раз? - спросила Сара. Она так и думала.

- Нет, развитие шло раз, Сара, реально нигде нет "дублирующих" цивилизаций, преемнику не хватит израсходованных предшественниками ресурсов. Однако некоторые сложные технологии при первоначальной разработке не получали распространения и забывались или клались на полку. Иначе они бы шли в дело сразу. Самолёт и вертолёт да Винчи не пошёл в дело из-за отсутствия моторов и технологий, по которым их делать, идеи компьютеров были ещё в 1920-х, но не было технологий для вычислительной электроники, технология передачи энергии "лучом" сейчас не применяется из-за того, что не знают, как убрать потери энергии при такой передаче.

- Иначе говоря, для каждого изобретения нужно несколько технологий в разной области, не будет чего-то. Не будет изделия. Я поняла, Ян. Спасибо.

- Не за что.

- Ян, маяк указывал на течение, которого сейчас нет из-за потепления в этих областях из-за нагрева Солнца. Тут был город, и не так давно!

- Да, Корбан, 1920-е годы, как в Ростове-на-Дону, последние валузийцы и тут жили, пока их не уничтожили в Гражданскую Войну бразильские поселенцы с новым "огнестрелом" и большим числом стреляных солдат. Револьверы последних потомков Народа снов против автоматов латиноамериканцев.

- Всегда малые народы замыкаются и отстают в развитии от больших, если изолированы от них. Валузийцы - тому пример, как и подземные стигийцы, жившие у Мёртвого моря иетты. Всех их уничтожили арабы, когда пришли в предместья Ирема.

- Это-то понятно, но на что может указать маяк ещё?

- Мальчики, думаю, стоит поискать в пещере рядом, думаю, там больше и артефактов, если на злато не переплавили и не продали тем же бразильцам! История-то сохраниться может после плавки?

- Может, Сара. Попробуем Вашу идею, они любили свою культуру.

- И любят! - раздался с севера незнакомый голос.

Все посмотрели на бесшумно плывший недалеко и ныне бывший рядом тримаран, где сидели двое, вытаскивая из воды загарпуненную двухметровую барракуду. Седой, как туча, высокий загорелый мужчина в простом рыбацком костюме, именно он метнул гарпун и вытаскивал пойманную рыбину. Чёрные глаза и форма черепа с длинной бородой и характерными движениями жителя прибрежных пустынь выдавали араба, как и акцент. Его так же одетая фигуристая, но очень сильная - ещё бы, сама поймала вторую рыбину поменьше и тихо разделывала необычной формы ножом, чтобы провялить на заготовленной рамке, как следует, - спутница, на первый взгляд, чернявая турчанка с греческими корнями. Вот только очень узкий заострённый череп, зелёные глаза и тонкий нос дополняли картину.

Знакомую по черепам из Арунгтайна. Очень знакомую им всем.

- Вы из Валузии? - спросил понявший всё Ян, а Корбан был готов отражать нападение гарпуном, тем более, эти двое... особенные, как и они трое. Но, тем не менее, это не мешало валузийцам многие века резать друг друга и соседей впридачу, так что осторожность - не лишнее дело.

- Да, я валузийка, хоть и греческая примесь имеется! - раздался гортанный, немелодичный голос женщины, с вызовом вставшей во весь небольшой рост перед гостями этих вод, демонстративно вздёрнув острый подбородок и остренький носик, при порыве ветра стала видна длинная коса с ракушками до середины бёдер. - Вам важна нация людей или суть?

Последняя фраза была произнесена на том самом языке Народа Снов, что исключало подделку. Хотя человек мог знать язык, как и они трое, не бывший валузийцами.

- Суть, уважаемая. Но наши исследования показали, что валузийцы вымерли, - опешил Ян, хотя с виду того не было видно. - А язык не доказывает ничего, мы тоже его знаем.

- Посмотрите не глазами! - усмехнулась женщина, представившись Авлар Канууб. - Увидите многое.

- И на меня, уважаемые - резко, почти металлическим голосом ответил мужчина, - Очень удивитесь, не всё вымерло из Старого Мира. Хотя не такого уж и старого.

- Вы - Канах. - трое удивлялись всё больше и больше.

- Да, я - Арэй Клотулос. Наши нации не вымерли совсем, влив кровь в новые, некоторые, как вы знаете точно, сохранили анклавы с прежним именем и первоначальной, хоть и изменённой из-за влияния соседей, культурой. Как кхмеры и асматы. Канах живут в арабских горах около Синая, а род Авлаар - недалеко от Турции, так что древние народы не столь разделены друг от друга.

- И, будучи нацменами, мы перестали воевать. Как раньше бывало, мы часто заключали мир, сейчас действует один и таких мирных договоров оп Древнему Закону, хоть и 2024-й год на дворе.

- В курсе, в курсе, не самые умные, законы кровной мести древнее и действуют в горах с островами Океании по сей день. - фыркнул Корбан. - Мы не столь древняя нация, как вы оба, но понимаем не хуже.

- Потому и решили с вами скрепить союз, - ответил Арэй, а то три часа смотрели, стоит или нет. Вы бы не увидели нас, не пожелай мы того, мы умеем с Их помощью прятаться, что и спасло нас всех во время Великого Переселения. Только Народ Снов и Канах знают, как это делается.

Троица, особенно, Ян, был в шоке. То есть, они, видевшие, как креветка на дне океана плавает, три часа не видели эту парочку рядом с собой? В Переселение 800-го года все большие нации уничтожали друг друга, и почти все древние народы за исключением предков нынешних перестали существовать ассимилированные или по заветам Моисея, "на корню". Многие стали малыми народами, что отражено в их эпосе и истории, но, чтобы самые первые большие нации стали одними из них... Возможно! Как греческие иудеи - валахами, та-кемет - коптами, сарматы - аланами, киммерийцы - скифами, арии - халдеями.

- Вы "размазываете" свою сущность, как тонкий кусок масла по большой булке, потому вас не видно, да? - спросил Ян. Он-то понимал эти вещи легко.

- Верно, Ян - ответил Арэй - Да-мы знаем, как Вас зовут, тем более, вы говорите громко, а для морехода-следопыта и, тем более, для морехода-пирата Канах слышать соседей и понимать их замыслы - святое.

Так началась удивительное знакомство древних наций и современных. Не дружба, которая, как и все современные "эмоции", отметались религией Древнего Мира. А именно союз. Предтеча стоицизма, но из-за обыдления народа в связи с ростом контроля за людьми оно всё выродилось в "стадные" религии и культ питий с бессмысленными молитвами и лицемерием. Понять прошлое и суть настоящего - общая цель, оба рыбака были такими же охотниками за истиной, как и Ян с Корбаном и Сарой, но знали больше них втрое по деталям мира, хоть и странствовали не так часто и далеко. Их дом у Рио был им жильём 20 лет. И Южная Америка была их "вотчиной".

Но они знали и старый Свет, и сейчас все пятеро мудрых людей плыли в донские степи, искать истоки жизни на Земле, благо многие культурные особенность Канах и Валузии, на которые убивались недели и месяцы, теперь были разъяснены в большей части деталей благодаря живым носителям культуры самых старых живых народов Земли.

За что Корбан, его жена и учитель благодарили новых союзников по Странствиям. Как назвали это древние, Охотой Жизни живут те, кто ищет и находит Истину. Ступив на Путь Охоты, останешься навсегда на нём. "Превратиться в самого себя" - лишь необходимое условие для этого. Второе - жажда Охоты всегда, независимо от целей. Они сами - средство для Охоты!

Рассказ No 7. Итоговый. Смерть в жизни.

А кто их заводил? Сами завелись: накопилось шерсти, сбыть некуда -- я и начал ткать сукна, да и сукна толстые, простые; по дешёвой цене их тут же на рынках у меня и разбирают, - мужику надобные, моему мужику. Рыбью шелуху сбрасывали на мой берег в продолжение шести лет сряду промышленники, - ну, куды её девать - я начал из неё варить клей, да сорок тысяч и взял. Ведь у меня всё так.

Гоголь Н. В. Мёртвые души, том 2.

Тбилиси всегда был городом контрастов. Огромные дома богачей и родовые дома, бедные с виду и по убранству, отойдёшь в горы от дороги, и тут же увидишь столетней давности каменные тропы. Встретились тоннели, прорубленные в скалах в 1970-х, но уже их влажные бетонные своды увенчаны сталактитами, словно это пещера возрастом в многие миллионы лет.

Именно такой тоннель был местом смерти многих, кто рискнул пройти тут, когда рядом были местные с оружием, или, когда опять были не учтённые в новостях стычки из-за родовой распри. Но сегодня тоннель был тих, как утренний мох при первых солнечных лучах, и трое человек легко шли по нему, с интересом глядя на красоту из природных каменных сосулек, влага на которых блестела алмазами всех цветов янтаря и истинной Тьмы. Один из них, гладко выбритый усатый дед в светло-сером походном наряде шёл легко, хоть и опирался на серую резную трость из самшита, которую сам же и вырезал год назад. Стальной прут в нижнем конце трости не был виден постороннему глазу, но удары делал смертоносными исправно, чем старик нередко пользовался в вынужденных поединках с некоторыми личностями. От ударов трости "дедушки" ни разу не увернулись даже матёрые степные волки, а раз пришлось с крайним неудовольствием убить матёрого быка, расколов ему череп между глаз. Глаза самого старика были скрыты чёрными очками для альпинистов, но взгляд казался острым, пронизывающим до глубины души даже через них.

Во многих смыслах так оно и было. Как и у его двух одетых также более молодых спутников, а именно высокого бородатого шатена с движениями заядлого драчуна и загорелой женщины поспокойнее, но не менее крепкого вида и при формах, с каменным выражением лица и двумя длинными чёрными косами сбоку. У всех были серые походные ранцы, на толстых поясах - петли для всячины и длинные зазубренные ножи в простых кожаных ножнах, а также зачехлённые инструменты для лазания по сырым скалам.

Идя по тоннелю, они то и дело подходили к стенам, где сталактиты выросли ниже уровня пояса человека среднего роста и откалывали кусочки, подхватывая их и вкладывая с немалой осторожностью в отделения чёрных пластиковых пеналов с рыхлой ватой для мягкости на боковых карманах своих ранцев. Найдя бетонный блок, они сели на него и стали делать ножами что-то типа примерных срезов, насекая кусочки сталактитов, как домохозяйка нарезает колбасу кружочками. Но троих исследователей были небольшие лупы с подсветкой, и ими рассматривали каждый срез.

- Ян, мы на очередном Месте Силы, красоты гор неописуемы! - привычно комментировал очередную работу с образцами шатен, пригладив бороду и сдвинув свои очки на мокрый от пота лоб. - Образцы показывают то, что мы и предполагали ранее. В Гагре - то же самое. Можем поздравить друг друга, эволюция была тёмной!

- А можно подробнее, Корбан? - спросил старик неестественно чётким голосом, контрастировавшим с резким и более "сочным" голосом собеседника, - Какое именно предположение по эволюции Вы имеете в виду?

- Формирование сталактитов показывает, что для образования "годовых колец", по которым и считают реальный возраст породы. Вы же знаете, насколько неточен этот метод. И насколько прочие недостоверны.

- Разумеется, потому и собираем данные. Число "актов" формирования сталактитов и гор не имеют прямой корреляции с количеством потраченных на это лет. Следовательно, измерять возраст Земли и горной породы степенью выветривания породы также неправильно, как и изотопными методами. Вкупе с полученными нами данными ещё в то время, когда нас было двое, получаем цифры возраста мира совсем не по официальной шкале. - на этих словах старик криво усмехнулся.

- Я говорил Вам, Ян, что горы в принципе по физико-химическим законам больше 5-7 миллионов лет в принципе неспособны продержаться из-за банальной эрозии, а малое число видов, попадающих в ископаемые, не больше процента или чуть меньше, не позволяет оценить число видов и общее разнообразие. Как и общий климат Земли в то время.

- Вы забыли одну вещь, Корбан, всегда её упускаете. Фрагментарность идёт не только по числу видов и разнообразию в ископаемых. Сара, не помогайте мужу, я вижу, что Вы знаете подвох.

- Понял, Корбан, мне помогать и не надо. Беда - фрагментарность самих мест, где их находили. Пирокластические потоки, глиняные и асфальтовые ямы, то есть, места, которых на Земле не так уж много даже при буйстве стихий. По ним судить вообще ничего нельзя, как палеонтологи делают, иначе можно откопать Помпеи и по такой логике сказать, что всё человечество погибло от мирового вулканизма.

- Именно. Если откопать одну ископаемую лягушку в зоне вулканического пепла и пару ягодных кустов, то можно сказать, что амфибии в это время доминировали и ели ягоды, хотя реально это делали не попавшие в ископаемые млекопитающие и птицы.

- Я понимаю, что одни виды могли быть тогда, когда считались не появившимися, ну, а другие - вымершими. - улыбнулся шатен во все зубы.

- Я не об этом хотела сказать, Корбан, муж мой! Ты замечал, насколько эволюция "неправильна"? Почему столько неудобных и явно мешающих выживанию частей есть в современных животных и растениях? Столько органов, без которых можно обойтись, с переключением функций сомнительной успешности!

- Да, Сара, как и то, насколько неудобно они расположены - ответил Ян под кивок Корбана, указав на свою голову. - Например, мозг. Открытый для удара, хотя логично скрыть все жизненные органы в центре тела, а не на хрупком "стебельке" шеи.

- А билатеральная симметрия, когда спина совсем беззащитна? И ничем не защищённая брюшина? Я уже молчу о неудачном расположении гениталий рядом с кишечником и мочевыделительными органами. Смешивать отходы и секс, бр-р!

- Вы правы. А недостатки самого полового размножения Вы учли?

- А какие, Ян? Секс прекрасен, половое размножение даёт разнообразие особей по генам!

- А Вы думали, сколько недостатков оно имеет в плане поведенческом и возможного летального инбридинга при малом числе особей меньше 3000 на вид и прекращении полноценной эволюции при числе меньше пятка тысяч. И это не говоря о том, что разнообразие генов может достигаться без самого полового процесса, а кроссинговером в самой клетке, которая станет зиготой, а потом зародышем?

- Но бесполое размножение не закрепилось, как и круговая симметрия, которая куда удобнее возможностью резко развернуться в любом направлении, да и органы лучше защищены. - парировал Корбан.

- Потому что половое размножение тратит слишком много энергии у всего организма, и на эволюцию просто не остаётся достаточно сил. Вместо развития и возможной экспансии вида из одной особи все дерутся за место альфа-особи. Что говорить, даже горе-генетики говорят, что 90-05 % генов не используются. Лежат "мёртвым грузом" как явное наследие иного времени, рудимент не бывает таким большим. Значит, раньше гены применялись, а теперь перестали. Половое размножение не позволяет сделать полноценные "обмены генами" для всего материала, лишь для малой части, которая и используется в нынешних клетках. - пояснил старик.

- Значит, раньше все были бесполыми, а потом... - начала было девушка.

- Да, Сара! Да! И почти все древние организмы докембрия, бывшие радиально симметричными и населявшими весь мир, были найдены там, где было или есть много свинца, бывшего ураном. - закончил муж.

- Радиация, она давала энергию для фотосинтеза вместо мало энергичного видимого света. А-а-а, растениям не было нужно - рентгеновская и гамма-радиация проникает сквозь тело свободно, листья и ветви были не нужны, потому метровые грибы, якобы находимые палеонтологами - это и есть растения древности! Да грибное плодовое тело не может быть таким большим ему нечем и неоткуда питаться, чтоб дорасти до такого размера!

- Да, это очень вероятно, Сара! - улыбнулся старый странник. - В АЭС в реакторах живут сине-зелёные водоросли, и они в темноте питаются радиацией вместо света, так что весь фотосинтез не обязателен для жизни. А ещё гама-излучение - пища для обильных мутаций, и развитие шло без ограничений нынешнего разлива, потому с падением радиационного фона природе пришлось уродоваться, делая половое размножение, которое иначе бы отсеялось эволюцией как лишнее и "сделанное на коленке". Я думаю, что это и было процессом, поменявшим свою функцию, но из-за непривычности оного для новых организмов получилось применять лишь 5-10% генов, а прочее, как не способное быть объятым половым процессом, просто стало мёртвым грузом или, как говорил Ричард Доккинз, "мусорной ДНК"! Я верно Вас понимаю, Ян?

- Да, а ещё радиация делала растения не похожими на нынешних инвалидов, неспособных двигаться из-за нехватки энергии и не годных для передвижения ветвистых тел.

- Стоп, как это? А тело, сделанное из части генетики и клеточных элементов. Упростившееся, стало, как машина без девяти десятых деталей, плохо развивается, хрупкое, и... Мало живущее! - поняла она всё, почему они искали тут древности.

- Никакого специального гена старости нет, смерть не заложена генетически в каких-то специальных генах. Она заложена в слабости самой конструкции. Это то, как быстро ломается китайский пистолет, сделанный кое-как. Не ген старости, а отсутствие гена молодости. Вернее, тысяч генов молодости. - буркнул Корбан, жуя бутерброд с яйцом.

- Да, это вечная ошибка людского мышления, искать то что есть, а не то, чего нет. Искать причину только в наличии, игнорируя отсутствие как не менее важное. - вдохнул Корбан, а довольный Ян кивнул.

- Итак, если горы разрушаются эрозией, то все горы молоды и искать тут древность нет смысла! - поправив косы, заключила Сара.

- Если недавние, то смысл есть, а реально древнее типа эволюции доисторического мира, то - нет. - согласился старик.

- А как же Валузия, Канах и другие древние миры, что Вы находили?

- Все - на равнинах и бывшем морском дне, в спрессованной осадочной породе глине и пепле вулканов. Все! - развёл руками Ян, и ему в тон развёл руками Корбан. - К слову, народы-то не вымерли, но, если не найти живых носителей, можно сказать, что народ мёртв, вот обидно-то живым! Что природа, что артефакты, точность хронологии по ним высший класс, не правда ли?

- Мдя, - только и сказала Сара, благо встречу с валузийцами и канахами она не во сне увидела. Хорошо, они были не враждебны. И вечер с автоматными очередями от красующихся бравостью местных недалеко отсюда также навевал мысли о внезапном нападении.

- Все, потому вся историческая картина или однобока, или ложна в расчёте на невежество публики, что я и Ваш муж говорили с самого начала. Скажу больше, если бы все хорошо знали физику, химию и износ основных материалов, плюс "дикие" и промышленные технологии производства бытовых изделий с пищей, рухнули бы все заблуждения так называемой истории. - добавил Корбан, глядя на пару, которая шла прямо к ним.

Смуглый араб и среднего роста фигуристая женщина, похожая на гречанку с непривычно узким лицом. Оба в походном, но "а-ля" Индиана Джонс, только шляпа дамы была алой с белыми узорами в форме раковин. А курчавая с проседью борода выбритого до синевы - явно жена брила, парикмахерам так слабо, - мужчины подстрижена и лишь чуть прикрывала всю шею, а не была по грудь как при их первой встрече.

- Ваш след привёл нас сюда не сразу, друзья-союзники! - вместо приветствия нараспев сказал мужчина, - Авлар тоже не сразу вас нашла.

- Но род Канууб славился исстари своими следопытами, а след вашей сущности не рассмотрел бы лишь слепец.

- Следы ваших вполне земных дел видно и отсюда! - громко и в голос засмеялась вся троица, даже Ян. Авлар чуть прикусила губу, глядя на громче всех смеявшеюся Сару глазами василиска, Арэй сделал вид, что он тут ни при чём. Хотя он и был инициатором того, что оргия была на всём пляже, гипноз пирата Канах неплохо "освободил внутренние резервы" разномастного народа. Впрочем, представители древних наций и сами они всю ночь не спали в уединении, угнав самый шикарный тримаран в море и на расстоянии сотен метров, любуясь красотой праздника плоти, превосходили на морских волнах всех, кого видели. И стянули всё ценное у богатеньких поутру. Проснулись сами, позавтракав мясом и жареным луком с луком и ананасом лишь в пять вечера, и пошли искать своих новых союзников.

Ну-ну, думала Авлар, смешно вам? Посмотрю, как и, главное, когда сами вы завтра проснётесь после наших "мероприятий". Мы-то с мужем повторим ещё зрелищнее, соберём весь город от мала до велика. И где сам Ян найдёт себе мадам, его показная старость - не препятствие для страсти под нашим влиянием!

- Даже не думайте об этом, валузийская принцесса, я негипнабельный, даже Они не смогли на меня влиять, а человек на их фоне - букашка, - словно прочёл мысли проказницы Ян. - Вы тратьте силу на познание, благо прятаться от меня с Корбаном и Сарой уже не получится. Мы знаем приёмы и можем выстоять против них. Лучше учитесь у нас истории.

- Они? - на знавших, о ком, вернее, о чём речь, словно холодом дохнуло, они-то боялись предмета разговора и безмерно уважали старика за его бесстрашие по отношению к врагам всего живого, как он их звал "Серыми" или "силами". За улыбками и иронией они скрывали почтение. - Они не убили Вас, а убивают даже за намёк на понимание Их наличия. Как Вы спаслись?

- Возненавидел любой контроль над судьбой кого угодно. И научился видеть его, понимать, когда мысли и эмоции, внимание чисто мои, когда - нет. Никто не вправе делать пешку из кого-то другого, знайте это! Никто и ни под каким предлогом, иначе станете послушными скотами на убой. - глаза старика сверкали, голос непривычно, хоть и так же чётко, зазвенел. Ненависть к врагу, отнявшему жену, проснулась.

- Научите, Ян! - ответила Авлар, Арэй-то учился давно, хоть и считал многое нудным. Жена его, как и Сара, ещё предпочитала чисто земные развлечения, но теперь обратила внимание и на "абстракции", оказавшиеся более, чем конкретными. Если учесть, что именно Солнечной Силе и Морю, а на деле серым они все поклонялись в Валузии. Да и Канах тоже изрядно были к тому склонны. Но враждовали с ними, поклоняясь Войне, забыв по итогу, что война - с Серыми, а потом и вовсе едва не смешались по деградировавшим представлениями о мире с прочими.

- Охотно. Корбан и я поможем вам. К слову, развлечения Ваши от этого остроту не потеряют, знание и страсть взаимодополняемы.

- Я найду Вам жену, Ян.

- Ха! Посмотрим, но Фаину она не заменит! - старик погрустнел, такая соль на рану.

- И не надо, каждая любовь неповторима, одна не заменяет, а дополняет другую. Так говорил мой отец и дед.

- Согласна, Авлар. Но позвольте Яну решать самому эти вещи! - вставила своё Сара, глядя на валузийскую княжну со смесью уважения и удивления, а ещё женского соперничества.

- А когда-то было иначе, Сара? - ухмыльнулся Ян. Девочки могут старика одного развеселить, думал он.

Их странствие продолжалось и активно продолжается поныне.