![[]](/img/a/amzires_a_m/msv/img_9036.jpeg)
- - -
:|: Маленькое счастье висельщика :|:
:|Г|:оворят, что когда занимаешься любимым делом, все невзгоды и трудности, сопутствующие этому занятию, отходят на второй план. Для некоторых именно это и есть - истинное счастье, и как раз таким человеком и являлся герой этой истории. Атрофированные зеркальные нейроны, одиночество и брезгливо-тревожные взгляды окружающих при случайной встрече с ним - всё это совершенно не волновало Ромбуса. Что его действительно заботило, так это совершенствование и оттачивание своих профессиональных навыков "душегуба". Впрочем, официально его профессия называлась "Нейро-Проводник", и в каком-то смысле он наоборот, сохранял заблудшие души, а вовсе не губил их. Да, внешне это выглядело как повешение... но только внешне. На самом деле за этой архаичной, грязной и даже немного варварской, обёрткой скрывался довольно сложный процесс оцифровывания сознания жертвы, и переноса её "цифрового слепка личности" в "электронное чистилище". При этом, тело бедолаги конечно же прекращало свою жизнедеятельность, а что происходило с его настоящей душой, если таковая вообще имелась - никто понятия не имел. Да и вообще, люди давно уже утратили интерес к традиционным религиям, поэтому такими вопросами задавались лишь единицы, да и то, исключительно ради научного интереса или просто от безделия.
А вот к чему люди не утратили интерес, так это к зрелищам и суевериям. С античных времён человек хотел верить в сказку, даже когда отчётливо осознавал, что живёт вовсе не в сказочном мире, а в обычном, грубом и примитивном в своей простоте. И в то же время, этот мир был сложен и загадочен, в своей глубине, наполненной противоречиями. Именно поэтому, с приходом новых технологий и возможностей, популярность оккультизма возросла с невероятной силой. К примеру, если раньше ведьмы или гадалки могли воздействовать на доверчивых граждан полагаясь только лишь на психологические трюки и особенности человеческой психики, то в современном мире им стали доступны гораздо более изощрённые инструменты. Теперь нейро-ведьма могла наслать порчу на человека в прямом смысле слова, если, конечно же, способна была дистанционно получить доступ к его нейро-интерфейсу и обойти защиту файрвола. Прогнозы нейро-гадалки тоже сбывались с точностью до девяносто восьми процентов, ведь ей были доступны не только публичные "схемо-даты" клиента, но и "приватные", полученные на чёрном рынке всего за несколько секунд, в тот момент, когда человек переступал порог её логова. После этого искусственному интеллекту - ассистенту нейро-гадалки - оставалось только проанализировать полученные данные и выдать прогноз, а шарлатанке лишь озвучить его клиенту.
Многие люди прекрасно были осведомлены о подобных мошеннических схемах, но так же оставалось и достаточно много доверчивых личностей, поэтому бизнес оккультистов процветал. Как уже и упоминалось выше - человек всегда хотел верить в сказку, поэтому с радостью готов был обманывать самого себя, лишь бы была возможность остаться в своём мире грёз ещё хоть на чуть-чуть.
Одна из маленьких комнаток огромного здания "Венца Правосудия" была залита сиянием свечей, которые были такими же искусственными, как и улыбки местного персонала. В этот раз Ромбусу предоставили в два раза больше времени для обработки жертвы, чем обычно - таково было пожелание клиента. Так что, нейро-ведьме предоставлялось насладиться напоследок своим телом целых две недели, вместо одной, а у висельщика было предостаточно времени для того, чтобы изучить все самые потаённые уголки её сознания, сокрытые даже от неё самой.
- У т-т-ебя две н-н-едели, - тихо произнёс Ромбус. - Рекомендую п-п-ровести их с умом.
По лицу ведьмы скользнула ироничная улыбка, а затем она и вовсе не сдержалась от нервного смешка. Мало того, что посреди голых стен заняться ей было особо-то и нечем, и предложение "провести это время с умом" звучало скорее издевательством, нежели искренним пожеланием, так вдобавок ко всему этому висельщик оказался ещё и заикой.
- В приличном обществе принято сперва знакомиться, прежде чем одевать петлю на шею, - наконец взяв себя в руки, ответила ведьма.
- Од-д-евать петлю ещё рано, - парировал Ромбус, совершенно серьёзно. - Сперва мне н-н-ужно провести диагностику. Б-будь так любезна, з-займи место в кресле.
- А если я откажусь? - игриво выпячив оголённое бедро, поинтересовалась ведьма.
- Т-ты прекрасно знаешь, что б-будет в этом случае, - приподнял бровь Ромбус. - Я уже немного ознакомился с твоим делом.
Да, нейро-ведьма и правда прекрасно это знала. В логове этих больных на голову живодёров, возомнивших себя "Возрождением Инквизиции", наручники, или какие-либо другие силовые методы воздействия и сдерживания, вовсе и не требовались. Нейро-интерфейсы новоприбывшего осуждённого подвергались частичной модернизации, и контроль практически над всеми функциями организма передавался под управление инквизиторов. Для сознания этот процесс был безумно неприятным опытом, поэтому после короткой демонстрации жертве этого эффекта, персонал "Венца Правосудия" мог быть уверен в её дальнейшем, благоразумном поведении.
- Что ж, как скажешь, - пожала плечами ведьма, подобрав хвост и усаживаясь в кресло, усеянное проводами и датчиками. - Мне самой раздвинуть ноги, или ты предпочитаешь сделать это грубо?
- Я здесь н-не для этого. Устраивайся в кресле т-так, как тебе удобно, - ответил Ромбус, игнорируя издёвки ведьмы.
Сказать по правде, даже ему, несмотря на тренировки и психологическую обработку, трудно было игнорировать изгибы её прекрасного тела. Современные технологии позволяли людям придавать своим телам невообразимые формы, и, за исключением некоторых факторов, единственной преградой на пути к самосовершенствованию была теперь только скудность человеческой фантазии. Впрочем, конкретно у этой ведьмы с фантазией всё было в порядке. Скорее всего у неё изначально были хорошие физиологические данные, поэтому она лишь подчеркнула свою плоть небольшими демоническими деталями, добавив хвост и забавные, миниатюрные рожки, а также изменив структуру ног ниже колен. И в отличие от многих других своих коллег, она выглядела довольно правдоподобно в этом образе: никаких металлов и сплавов, заменяющих конечности, никаких светящихся, неоновых глаз и прочей безвкусицы. Словно самая настоящая древняя демоница и правда заглянула в мир смертных, прямо из Преисподней.
- Д-датчик на правом виске будет немного пощипывать и покалывать. М-мне очень жаль, но этого никак не избежать, - сказал Ромбус, подсоединяя диагностическое оборудование.
- О, ты так галантен, - скривилась ведьма в злобной ухмылке. - Не беспокойся, как-нибудь переживу.
- Мне п-правда очень жаль, - промямлил висельщик, неожиданно для самого себя.
До казни оставалось тринадцать дней, и висельщик вновь явился в комнату заключения нейро-ведьмы, для каких-то очередных, известных только ему одному, диагностических манипуляций.
- Что, уже соскучился по мне? - казалось, совершенно искренне удивилась ведьма. - Или ты просто ищешь повод, чтобы повидаться со мной?
- Мы б-будем проводить диагностику каждый день, включая день казни, - ответил Ромбус, не моргнув и глазом.
- Пфф, - раздражённо бросила ведьма. - Вовсе и не обязательно было об этом упоминать. На любовные утехи теперь можешь даже не рассчитывать... сегодня так уж точно.
Нейро-ведьма театрально надула губы и скрестила руки на голой груди, при этом по её глазам совершенно невозможно было понять, шутила она или говорила всерьёз. А если и шутила, то насчёт чего именно?
- Люб-бовные утехи меня не интересуют, ведьма, - ответил висельщик. - К т-тебе никто не притронется здесь.
- Какое разочарование. Это возмутительно! - вновь фыркнула узница. - А как же последнее желание смертника?!
- П-пожалуйста, займи место в кресле, - Ромбус указал рукой в сторону оборудования, давая понять женщине, что не желает ввязываться с ней в эти словесные игрища.
Как и в прошлый раз, висельщик молча следил за показаниями приборов, в то время как ведьма изредка давала всяческие колкие комментарии по поводу происходящего. Со стороны эта процедура и правда выглядела нелепо и абсурдно, однако за всей этой ширмой происходили куда более глубокие и сложные процессы. Например, висельщику давно уже стала очевидна бравада и напускная невозмутимость ведьмы, хотя в глубине души её бушевала тягучая и беспокойная тьма, подпитываемая безысходностью. Впрочем, это было понятно Ромбусу и без приборов, ведь мало кто способен хладнокровно ждать своей участи, особенно если эта участь - хуже смерти.
- Странно, - вдруг тихо произнесла нейро-ведьма. - Почему ты до сих пор не исправил свой дефект речи? Я думала инквизиторам хорошо платят.
- Я н-не инквизитор, - ответил Ромбус.
По поводу же своего заикания он не посчитал нужным ей что-либо объяснять, и вовсе не потому, что это его как-то задело. В тот момент он был занят интересным всплеском со стороны сознания ведьмы, отразившимся на его приборах, и поэтому не хотел отвлекаться на излишнюю болтовню.
- Ну тогда я тоже не ведьма, - пожала плечами женщина. - Если следовать твоей же логике.
- Нейро-Проводники и ин-н-квизиторы - часть од-дной организации, да, - вздохнув, ответил Ромбус. Любопытная волна, всколыхнувшая океан сознания ведьмы, вновь утихла, так что висельщик мог позволить себе немного отвлечься от своего основного занятия. - А что до м-моей речи, то на мою работу это н-никак не влияет, п-поэтому... н-не вижу смысла что-то исправлять.
- Забавный ты, - произнесла ведьма, склонив голову набок и с интересом взглянув на Ромбуса. - В хорошем смысле слова, забавный.
Следующие пару дней прошли без каких-либо особых происшествий. Разве что, ведьма вдруг резко стала тихой и неразговорчивой, будто пыталась сменить тактику и обдумывала другие способы воздействия на висельщика, ибо сексуальный подтекст явно не возымел должного эффекта. А время ускользало, и с каждым днём её шансы на спасение были всё меньше и меньше.
- Ты упоминал, что знаком с моим делом, - заявила нейро-ведьма на четвёртый день их "знакомства", и сидя всё в том же кресле. - Неужели оно не показалось тебе странным?
- Я знакомлюсь с д-делами осуждённых для своих собственных з-задач, а не ради оценки р-работы инквизиторов, - ответил висельщик.
- Да, да, ты не выносишь решение о виновности или невиновности, и всё такое прочее. Я в курсе, - раздражённо закатила глаза ведьма. - Но ты ВИДЕЛ, что и как там написано. И даже не вздумай утверждать, будто ты не заметил противоречий в моём обвинительном приговоре.
- У м-меня другие задачи, - коротко ответил Ромбус, отсоединяя датчики от головы ведьмы.
Ей показалось, или он делал это как-то поспешно, словно её слова и правда что-то затронули в его душе? Не желая упускать внезапно объявившуюся нить надежды, она легонько коснулась его руки:
- Я знаю, что у тебя осталась ещё капля человечности. Я вижу это в твоих глазах. Даже не пытайся изображать хладнокровного истукана, которому дела нет до чужого горя.
Аккуратно высвободив свою руку, Ромбус молча направился к выходу. Перед самой дверью он задержался на мгновение, услышав тихий шепот ведьмы, но вскоре всё же вышел из комнаты, так и не обернувшись.
- Это несправедливо, - шептала ведьма. - И ты прекрасно это знаешь.
Последовавшие за этим всхлипывания ведьмы он уже не услышал, быстрым шагом отдаляясь от её камеры. Впрочем, это едва ли помогло бы ей достучаться до него.
До казни оставалась ровно неделя. Основная диагностика была уже позади, и теперь нужно было только отсортировать полученные результаты и выбрать наилучшие паттерны сознания ведьмы. Для Ромбуса всё уже было вполне очевидно, а вот для нейро-ведьмы ещё не совсем. В её сердце теплилась надежда, трепыхающаяся в конвульсиях, но всё ещё подающая признаки жизни.
- Т-ты знаешь, нас ведь тут никто н-не слышит, - произнёс висельщик, привычными движениями подсоединяя коннекторы к нейро-интерфейсу ведьмы.
- И что мне с этого? - устало ответила женщина. - Запрыгать от радости?
Ромбус вздохнул, задумчиво разглядывая клеймо висельщика на своей правой кисти:
- Я имею в в-виду, д-даже запись не ведётся. Работа Н-нейро-Проводника п-приватна и сокрыта даже от Инквизиции.
- Ты сам-то в это веришь? - грустно улыбнулась ведьма. - Надо же, как тебе твои работодатели мозги промыли.
- Д-дело не в этом, - обиженно ответил Ромбус. - Н-не в какой-то там вере. Я ЗНАЮ, что они не могут слышать нас сейчас. В-верования не имеют значения, к-когда есть знания.
С этими словами он выудил из кармана своего пиджака миниатюрное устройство, и демонстративно раскрыл ладонь перед глазами нейро-ведьмы. Висельщик был уверен, что она без труда узнает "Немо-Код" - довольно редкий прибор, в виде медной пентаграммы, доступный только нескольким службам на просторах "Триумвирата". Даже на чёрном рынке его довольно трудно было достать, да и то, за какие-то неприлично баснословные деньги.
- Хм. Допустим, я впечатлена, - сощурила глаза ведьма. - Но всё же... что ты хочешь этим сказать?
Прикусив нижнюю губу, и словно в сомнениях что-то обдумывая, Ромбус наконец тихо продолжил:
- В т-твоём деле и правда есть странности. Т-такое ощущение, что кто-то просто хочет от тебя избавиться. Н-но кто, и з-зачем?
- Как будто тебе есть до этого хоть какое-то дело, - фыркнула ведьма. - Ты же сам говорил, что тебе всё равно. Что же вдруг изменилось?
- Н-ничего, - ответил Ромбус. - Ничего не изменилось. Н-но мне нужно знать, к-кто и з-зачем пытается использовать м-меня и Инквизицию в своих грязных целях.
То ли от нервов, то ли поддавшись искреннему порыву, ведьма вдруг расхохоталась во всё горло, услышав эту наивно-мальчишескую чушь из уст висельщика.
- А что, если твоя ненаглядная Инквизиция и есть заказчик, наивный мой душегубушка!? - усмирив наконец свой смех, воскликнула ведьма.
- Это... это н-немыслимо, - тряхнул головой Ромбус. - Ты сама н-не понимаешь, о чём говоришь. Сохранность нейтралитета, это н-наивысшая... священная обязанность Инквизиции.
Цепкие глаза нейро-ведьмы впились в Ромбуса, и через несколько секунд внимательного изучения его лица, она произнесла:
- Ты ведь и правда не понимаешь, КОМУ служишь на самом деле, да? Послушай, я не собираюсь умолять тебя о пощаде, но прошу лишь взглянуть на всю эту ситуацию немного с другой стороны. Сколько времени пройдёт, прежде чем и ты сам тоже, по какой-либо причине, станешь неугодным своим хозяевам? Послушает ли твой коллега-висельщик твои доводы, когда ты окажешься на моём месте, возможно даже прямо в этой же самой камере?
На какое-то время в душном помещении повисло молчание. Ромбус так и не ответил на замечание ведьмы о его работодателях, а сама ведьма тоже уже, казалось, высказала всё, что хотела.
- Н-на сегодня сеанс окончен, - выдавил из себя висельщик, прервав тягучую паузу, и принявшись собирать оборудование.
- Зовут-то тебя как, душегуб? - окликнула его ведьма. - Может познакомимся уже по-человечески наконец?
Сперва душегуб не отреагировал, продолжая собирать вещи, но уже направляясь к выходу вдруг остановился и всё же ответил:
- Р-ромбус. Меня зовут, Ромбус... И, я вовсе не душегуб.
- Ладно, ладно, как скажешь, Ромбус, - весело прищурилась ведьма. - А меня зовут, Мора... Хотя, ты и так это прекрасно знаешь.
Молча кивнув, висельщик собрался было уходить, но Мора вновь окликнула его:
- Спасибо тебе.
- За что? - обернувшись через плечо, недоумённо уставился на неё Ромбус.
- За то, что пытаешься остаться человеком, - ответила ведьма.
Чем меньше времени оставалось у ведьмы и её нового "друга", тем больше они оба ощущали влечение друг к другу. И уже трудно было понять, были ли это лишь взаимные манипуляции, ради достижения своих целей, или же в их сердцах и правда начал зарождаться настоящий огонь. Как бы там ни было, однажды, всего за несколько суток до казни, Ромбус предложил Море своеобразный выход из сложившейся ситуации. Он не мог позволить ей сбежать - впрочем её всё равно легко бы нашли и вернули обратно - поэтому висельщик предложил другой вариант. В процессе экзекуции Ромбус намеревался не просто копировать личность Моры, а полностью перенести её сознание в защищённый резервуар, скрытый от глаз Инквизиции. Конечно, тело ведьмы в любом случае было обречено, но это недоразумение можно было легко исправить немного позже, с помощью искусственно воссозданной плоти. Главное, что сознание Моры - настоящее сознание, а не копия - могло быть сохранено. А в "цифровое чистилище" Ромбус легко мог бы отправить "пустышку", сгенерированную с помощью искусственного интеллекта. С юридической и технической точки зрения всё выглядело бы идеально, не подкопаешься.
Идея с утратой оригинального тела Море конечно же не очень понравилась, но это было лучше, чем ничего. К тому же, особого выбора у неё и не было, каких-то несколько дней назад она не могла надеяться даже на такое.
- Всё б-будет хорошо, Мора, - заверил её Ромбус. - Главное, что ты останешься собой, а дизайн н-нового тела сможешь потом выбрать п-по своему усмотрению. П-правда официально, нейро-ведьма по имени Мора, должна будет исчезнуть навсегда. Тебе придётся жить с н-новым именем и внешностью.
- Это я уж как-нибудь переживу, родной мой Ромбус, - улыбнулась Мора, погладив его по щеке.
День казни наконец настал. Он явился так же неизбежно, как и восход солнца. Бессмысленно было умолять солнце о том, чтобы оно не появлялось из-за горизонта. И так же бессмысленно было умолять висельщика о пощаде. Но, нейро-ведьма не умоляла своего висельщика об этом, доверив ему не только своё тело, но и свою душу. Её сердце колотилось, пытаясь выскочить из груди... очень уж оно не хотело умирать... это сердце. Оно знало, что Мора не может его спасти. Плоть ведьмы сопротивлялась, понимая своё безвыходное положение, в то время, как разум её ликовал, осознавая, что будет спасён.
- За проступком неизбежно следует наказание, - тем временем начал свою речь "Мастер-Инквизитор", усилив речевой модуль в гортани эффектами реверберации, для придания своим словам большего драматизма и величия.
Казни всегда производились на крыше главного здания Инквизиции. Обычные граждане не допускались к этому мероприятию, но всё действо, во всех подробностях, любой горожанин мог лицезреть в виде прямой трансляции на публичных экранах города. Обычно экраны "Нео-Комов" были заняты рекламой, но для особых случаев некоторые корпорации и службы могли выкупить несколько минут эфирного времени, для своих нужд. Инквизиция, например, вполне могла позволить себе около тридцати минут, не слишком разоряя свой бюджет при этом.
- Плоть твоя сгниёт и вернётся в землю, воссоединившись с прахом твоих нечестивых предков. Душа твоя отправится в Геенну Огненную, где обречена будет на муки вечные, за злодеяния твои. Однако прежде, чем Длань Правосудия обрушится на тебя, скажи ведьма, признаёшь ли ты вину свою? Каешься ли в нечестивости своей? И тогда, быть может, милостивы будут Боги к порочной душе твоей, и облегчат участь твою, незавидную, в бесконечности.
В это время Ромбус стоял позади Моры, аккуратно укладывая шнур-проводник вокруг её шеи. Незадолго до этого они с ней обговаривали этот момент, и висельщик убедил ведьму в том, что ей необходимо согласиться на "публичное раскаяние", чтобы потешить самолюбие Мастера-Инквизитора, и тем самым отвлечь его внимание. Ромбус объяснил это тем, что когда жертвы сопротивлялись, или оскорбляли присутствующих во время казни, инквизитор мог вмешаться в процесс и лично произвести "перенос копии сознания" жертвы в "чистилище", а этого ни в коем случае нельзя было допустить. Мастер-Инквизитор должен был находиться как можно дальше от оборудования Ромбуса, чтобы их с Морой план сработал.
Немного помешкавшись, ведьма вздохнула, а затем произнесла слова раскаяния. Жаль конечно, ведь ей хотелось бы высказать инквизитору всё, что она думала о нём и вообще обо всём этом "правосудии" в целом, но... выжить ей всё же хотелось больше, чем высказаться.
- Благостно видеть мне искренний порыв души твоей, ведьма, на пороге вечности. Что ж, пусть будет так, и пусть Боги услышат твоё раскаяние и смилостивятся над тобой. Прощай, дитя ночи. Врата Борея уже разверзлись и ждут тебя, - торжественно произнёс инквизитор, не скрывая удовлетворённую улыбку на своём лице.
После этого он взмахнул рукой, словно в приглашающем жесте, и висельщик принялся за своё грязное дело. Но прежде, чем активировать своё оборудование, Ромбус что-то прошептал на ухо Море. Это увидели все зрители, но никто из них так и не узнал, что именно было произнесено.
Глаза ведьмы округлились от удивления, а затем это удивление вдруг сменилось на гнев, но было уже поздно. Когда её тело повисло в воздухе, шея начала сдавливаться петлёй Нейро-Проводника, и что-либо сказать она была уже не в состоянии. Плоть Моры бешено задёргалась, не желая принимать реальность происходящего, но ещё сильнее сопротивлялось её сознание, не желающее принимать предательство. Синеющие губы ведьмы шевелились в беззвучных проклятиях, но в затухающих глазах, вылезающих из глазниц, уже виднелись призраки безысходного ужаса. Горячую влагу, заструившуюся по белоснежной коже её ног, Мора уже не заметила, сознание ведьмы наконец милосердно угасло навсегда. Однако, для "копии её сознания", благополучно перенесённой в "чистилище", всё самое "интересное" и жуткое только начиналось.
Ромбус, друг мой, всё прошло на высшем уровне. Впрочем, как и всегда! - прочитал висельщик сообщение на экране своего личного "Нео-Кома", полностью избавленного от рекламы, и настроенного на зашифрованные каналы связи.
Клиент с удовольствием ознакомился с записью твоего двухнедельного общения с Морой, и остался в полном восторге. А выражение её лица во время казни... Ох, на это можно смотреть вечно. Это было просто изумительно!
В общем, заказчик даже настоял на бонусе, в виде тридцати нео-кредитов "Триумвирата", лично для тебя! Более того, для своих будущих заказов, в роли исполнителя он хочет видеть только тебя, и больше никого другого. Ладно, потом обсудим формальности, но я, честно, говоря, не пойму, какого чёрта ты не хочешь переходить в Касту Инквизиторов, с твоим-то послужным списком!? Хотя, это твоё личное дело, конечно, и только тебе решать.
Безбрежно рад нашему сотрудничеству!
Мастер-Инквизитор
Ещё раз пробежав глазами текст сообщения, Ромбус устало потянулся, и направился на балкон, предварительно прихватив с собой бутылочку старинного рома. Из окон его пентхауса открывался шикарный вид, и этот чудный вечер он намеревался провести в тишине и уединении, вдали от ночного города и его суеты. Иногда на горизонте можно было увидеть взлетающие корабли, отправляющиеся к далёким звёздам, и это действо прекрасно дополняло эту, просто сказочную, панораму.
В такие моменты Ромбус пытался не думать о своей работе, но это редко удавалось. Например сейчас, глядя на звёздное небо, он размышлял о том, что на самом деле думают и ощущают "цифровые души" его жертв, находящиеся в своих персональных кошмарах, из которых нет выхода. На мгновение прислушавшись, он поискал в глубинах своего сознания какие-нибудь нотки сожаления, по поводу случившегося с Морой, но, как обычно, ничего там не обнаружил. В общем-то, он не испытывал к ней какой-либо личной неприязни. Ни к ней, ни к прошлым смертникам. Ни к будущим. Просто таковы были особенности его работы, только и всего. Жертве необходимо было внушить призрачную надежду на спасение, а позже, перед самой смертью, окончательно и бесповоротно эту надежду у неё отобрать. И тогда "цифровой слепок личности" нёс в себе просто невообразимый заряд энергии, который сохранялся очень долгое время. Бесконечно долгое время, подпитываемое агонизирующей, корчащейся в муках, душой-батарейкой. А энергия в современном, технологичном обществе, была ой как нужна. Много энергии. Так что... ничего личного.
Улыбнувшись и пригубив горячительного напитка прямо из бутылки, Ромбус закинул ноги на защитное ограждение балкона, и откинулся в кресле, наслаждаясь звёздами. "Повышение по службе", "премии и бонусы", и прочая чушь - всё это совершенно не волновало висельщика. Безупречно выполненная работа, на радость клиентам, и на зависть конкурентам - вот, что его интересовало. Дело всей его жизни - единственное, что он искренне любил и ценил в этом мире.
Его маленькое счастье.
Александр Амзирес, октябрь 2024, планета Земля
|