![[]](/img/a/amzires_a_m/obeschanie/img_9054.jpeg)
- - -
:|: Обещание :|:
:|-|: Почему ты ненавидишь меня, отец?
Вопрос мальчика, лет десяти на вид, казалось, ничуть не удивил мужчину, сидящего рядом с ним на берегу реки. Тот лишь прищурился, обдумывая что-то, но промолчал, не отводя взгляда от солнца, отражающегося в воде. Затем мужчина прикрыл глаза и медленно вздохнул. Иногда самообладание давалось ему довольно тяжело, особенно в такие моменты, когда воспоминания о прошлом захватывали его разум так внезапно, будто пытаясь застать врасплох.
- Нам пора, - наконец произнёс мужчина спокойным и отстранённым голосом.
Его внутренние демоны недовольно побурчали ещё какое-то время, но вскоре утихли, осознавая, что им снова не удалось вывести этого человека из равновесия. Но они были терпеливы, эти внутренние демоны, они знали, что рано или поздно добьются своего. Рано или поздно человек сломается и даст слабину, несмотря на всю свою силу воли. И человек тоже прекрасно это понимал, поэтому всегда был на чеку. Обещание, данное когда-то, придавало ему внутренних сил. И в то же время, это же самое обещание будто сковывало и высасывало из него всю энергию.
Наверное, было бы легче, если бы он верил в богов. Тогда он мог бы попросить у них помощи, и тем самым облегчить свою ношу. Да, пусть это было бы просто самообманом, но это давало бы ему надежду, хоть и ложную.
Но он не верил в богов. Давно уже не верил. А даже если бы они и существовали, мужчине было просто плевать на них. И уж тем более он не собирался больше просить помощи у этих самовлюблённых и бессердечных обитателей небес. Однажды он уже взывал их о помощи, но вскоре горько пожалел об этом, получив в ответ насмешливый, и жестокий плевок.
- Чему ты научился сегодня? - спросил мужчина, быстро идя вдоль тропинки, и не глядя на мальчика.
- Погружаясь в неизвестные воды, я должен полагаться только на себя самого, - ответил мальчик, постукивая зубами от холода, но изо всех сил пытаясь не обращать внимания на сырую одежду, мерзко липнущую к спине. - Но... ты ведь помог мне... Хоть и не сразу.
В словах мальчика звучали нотки обиды, но отец проигнорировал их.
- Я не всегда смогу прийти на помощь... даже если захочу, - произнёс мужчина, не сбавляя шаг и не оборачиваясь. - К тому же, помощь может... просто не успеть вовремя.
Воспоминания накатили новой волной, и мужчина сжал челюсть. Оставшийся путь, до их временного обиталища, они провели в молчании. Близился закат и пение лесных птиц немного разбавило давящую тишину приближающейся ночи.
- Ещё! - как и обычно, голос мужчины был спокойный, отстранённый и безжизненный. И в то же время, как и обычно в такие моменты, этот голос был довольно жёсткий и требовательный.
Мальчик досадливо потёр ушибленное плечо, и поморщился, но вновь обхватил рукоять палки двумя руками, и принял боевую стойку. В этот раз он не стал делать ложный выпад, а совершил стремительный бросок, немного подпрыгнув, и вложив всю накопленную злость в прямой удар сверху вниз, насколько позволял его рост. Мужчина увернулся, и, сдерживая силы, нанёс ответный удар по спине мальчика, заставляя того распластаться на траве.
- Прямой путь - единственно верный, это правда, - произнёс мужчина. - Но если ты решаешься на прямой бросок, то будь готов к тому, что он может оказаться для тебя последним. Только тогда ты будешь готов к прямому пути, когда очистишь свой разум от мусора.
Мужчина дождался, пока мальчик, пыхтя, подымется с земли, и продолжил:
- Гнев, это один из инструментов, и он поможет тебе игнорировать боль. Но это должен быть подвластный тебе, холодный и расчётливый гнев. В противном случае, ты сам станешь рабом своего гнева, своих эмоций, и проиграешь в самой важной своей битве - в поединке с самим собой.
- Вдох! Выдох! Ещё раз!
До "Города на краю Миров" оставалось ещё несколько дней пути, но в воздухе уже ощущался запах океана, а в небе, то и дело, пролетали стайки крикливых чаек. Путники остановились в корчме у дороги, чтобы восстановить силы после продолжительного пути через дикие леса. Кроме этого, мужчина решил, что мальчику уже пора было привыкать к человеческому обществу, ибо всю свою короткую жизнь он провёл с отцом в безжизненных землях, довольно редко встречаясь с людьми. Впрочем, большинство из этих встреч были не из приятных, поэтому мальчик уже успел немного познать истинную человеческую природу.
В помещении царил полумрак, несмотря на пробивающиеся через редкие окна лучи далёкой звезды, а в воздухе разлетались ароматы жаренного мяса, специй и солода. Большая половина столиков была свободна, и отец предложил сыну выбрать подходящее, по его мнению, место. Мужчина одобрительно кивнул, когда мальчик указал на дальний столик, где их спины прикрывала бы стена, и откуда легко просматривалось бы всё помещение, включая входной проём.
Посетители корчмы быстро потеряли интерес к вошедшим, и вернулись к своей трапезе, лишь бросив на них косые взгляды. Благодаря близости портового города, в этих местах встречалось множество чужестранцев, поэтому внешний вид путников ни у кого из местных не вызвал особого интереса. Интерес могла бы вызвать разве что дорогая одежда, и тогда путнику нужно было бы быть на стороже, и следить за своим языком, и кошельком. Но на этот раз одежда гостей выглядела обычной, потрёпанной дорогами, одеждой кочевников. Разве что на поясе мужчины крепилось два меча, короткий и длинный, что было довольно странновато для этих мест, а на поясе мальчика болтался длинный нож.
- В долг не обслуживаем, - деловито произнёс пузатый корчмарь, подойдя к столику, и окинув посетителей оценивающим взглядом. - И только местная валюта.
- Деньги - это пыль, - произнёс мужчина. - Я предлагаю тебе бартер.
Корчмарь фыркнул, и собрался было прогнать нищих попрошаек, однако быстро передумал, увидев появившийся на столе хвост животного, с причудливым рисунком на шерсти.
- В этих местах пещерные лисы не водятся, - произнёс мужчина, увидев заинтересованный блеск в глазах хозяина заведения. - Однако тебе наверняка знакомы эти создания. Взгляни поближе.
Глаза корчмаря хитро щурились, когда он пристально осматривал трофей с разных сторон, подставляя его под лучи света. Затем он наконец произнёс:
- Могу предложить две мясные похлёбки с хлебом и вина... пару кружек.
- Вина не нужно, - ответил мужчина. - Вместо этого добавь четыре монеты.
- Ты же говорил, что деньги это пыль, - ухмыльнулся корчмарь.
- Да, говорил, - кивнул мужчина. - И сейчас говорю то же самое.
- Ай, - махнул корчмарь, не желая ввязываться в полемику. - Две мясные похлёбки с хлебом, ДВЕ монеты... и рулет с ягодами.
- Идёт, - согласился мужчина.
Удовлетворённо хмыкнув, корчмарь удалился куда-то в подсобку, всю дорогу при этом рассматривая своё новое приобретение. Он явно был доволен собой, и внутренне даже посмеивался над наивным охотником, обменявшим такой ценный товар на еду и пару монет.
Похлёбка оказалась довольно неплохой, и приятно согревала внутренности. И всё же мальчику хотелось поскорее расправиться с ней, чтобы добраться наконец до рулета. Сладкую выпечку он пробовал всего несколько раз за всю свою жизнь, и поэтому заворожённо смотрел на деликатес, быстро махая ложкой.
- Усмири своё тело, - тихо сказал мужчина, заметив торопливость мальчика.
Мальчик замедлился, хоть и с большим трудом. Отец часто напоминал сыну, что он должен стать хозяином своего тела, и не потакать его желаниям, чтобы не превратиться в раба своей собственной плоти и её вечной, ненасытной жажды.
- Мне казалось, что хвост пещерного лиса стоит гораздо больше двух монет... и даже больше четырёх, - задумчиво произнёс мальчик, продолжая с предвкушением вдыхать аромат ягодного рулета. - Почему ты согласился так легко?
- Потому что деньги - это пыль, - ответил мужчина, не отрываясь от своей тарелки.
- И всё же, - не унимался мальчик, немного осмелевший от успокаивающей, тёплой тяжести в желудке. - Этот хвост ведь имеет гораздо большую ценность, чем эта похлёбка.
Мальчик сглотнул слюну, снова взглянув на рулет:
- И ценнее даже, чем этот рулет. Хоть он и великолепный, наверняка.
- То, что имеет ценность для одного, может являться просто пылью, для другого, - ответил мужчина. - И наоборот, то, что для одного является чепухой, для кого-то другого может являться бесценным.
Вдаваться в более подробные объяснения мужчина явно не собирался, поэтому мальчику пришлось удовлетвориться этим ответом. Хотя, если честно, то он так и не понял поступка отца.
Тем временем, шатающейся походкой, к их столику приблизился один из выпивох, высокий парень с перебитым носом. Похоже, что чужестранцы всё же привлекли внимание местных обитателей, и это не сулило для них ничего хорошего.
- Эээ, - икнув, и окатив пространство перегаром, провозгласил здоровяк. - Чё там у тебя ещё есть? Чё продаёшь?
- Я не торговец, - спокойно произнёс мужчина, на этот раз всё же оторвавшись от тарелки, и внимательно взглянув на незваного гостя.
- Ааа..., - пьяница, без приглашения, уселся за стол и грохнул рукой по деревянной поверхности. - Ты давай тут... не выделывайся мне. Чё там у тебя ещё есть, показывай! Не боись... в цене не обидим... договоримся... аха-ха!
Он засмеялся, оглянувшись на своих приятелей, и те подхватили его смех. Ситуация явно накалялась, и мальчик сжался как пружина.
- Ну? Чего молчишь-то, торгаш? - развязно продолжал незнакомец.
- Ну что же, - наконец произнёс отец мальчика, и в его голосе не чувствовалось злости, а наоборот, даже какое-то подобие спокойного дружелюбия. - Я могу предложить тебе два варианта, раз ты так настаиваешь. Но сперва ответь, ты веришь в судьбу?
- Хватит мне тут зубы заговаривать, - злобно бросил пьяница. - Вываливай, что там у тебя ещё ценного... и... возможно... я дам тебе пару медяков за твоё барахло.
Он вновь оглянулся, и подмигнул приятелям:
- А может и не дам. А-ха-ха.
Затем он вдруг схватил рулет, и откусил от него здоровенный кусок:
- Ух... земляничный... смакота!
Несмотря на липкий страх, сковывающий мальчика, его рука, будто сама собой, потянулась к ножу на поясе. Ему казалось, что это животное, в человеческом обличии, отняло у него в тот момент что-то, чуть ли не самое ценное в жизни. Он ведь так и не успел притронуться к заветной сладости. Но, незаметно для здоровяка, отец остановил руку сына, уже схватившую рукоять оружия.
- Говорят, что никакой судьбы не существует, - произнёс мужчина, всё так же спокойно и дружелюбно, хотя его пристальный взгляд отдавал холодным безразличием. - В этой реке жизни мы сами создаём новые русла, новые ответвления, новые варианты. Благодаря своим действиям, или своему бездействию.
Здоровяк не ответил, продолжая жевать рулет. Он лишь прищурился, словно и правда пытаясь уловить смысл сказанного. Но, вероятнее всего, ему было просто лень что-то отвечать в тот момент, ведь рулет был и правда великолепен.
Отец мальчика улыбнулся уголками рта, хотя глаза его оставались холодными, и продолжил:
- И вот, друг мой, ты сейчас как раз стоишь на одном из берегов своей реки жизни. Прямо сейчас ты вершишь свою судьбу. Первый вариант, первое русло реки: несмотря на вино, бурлящее в крови, ты берёшь себя в руки, и трезво оцениваешь ситуацию. Ты видишь странное расположение оружия на моём поясе. Перед тобой явно не торговец, и ты прекрасно понимаешь это. Ты прикидываешь возможные риски, и приходишь к выводу, что призрачная добыча не стоит затрат и усилий. И ты просыпаешься на следующий день, и осознаёшь, что сделал правильный выбор. Тебя ждут новые варианты, новые возможности.
Мужчина замолчал, будто давая пьянице время переварить эту порцию, прежде чем приступить к новой. По комнате разлеталось только потрескивание костра, и неспешное чавканье здоровяка, доедающего рулет.
- Второй вариант, - продолжил рассказчик. - Твоё Эго, разбавленное вином и одобрительными возгласами твоих товарищей, игнорирует остатки здравого рассудка. Ослеплённый, предположительно, лёгкой наживой, ты решаешь следовать своему изначальному плану. Ты следуешь зову своей плоти, и своей гордыни. Ты уверен в своём преимуществе. Да и отступиться, на глазах у товарищей, ты уже просто не можешь, даже если захочешь. И ты делаешь этот шаг, в глубине своей души прекрасно осознавая всю глупость происходящего. Осознавая неоправданный риск, ведь два меча на поясе странника явно не спроста. Ты понимаешь это, но ничего не можешь поделать с собой, ведь твой авторитет пошатнётся, если ты отступишь. И ты прыгаешь в эти мутные воды. И на следующий день ты не просыпаешься. Тебя уже просто нет в этом мире. И твои "товарищи" забывают о тебе уже через несколько дней. Словно тебя и не было никогда.
Снова небольшая пауза и давящая тишина в помещении.
- Сейчас мы с мальчиком встанем из-за стола, скроемся в дверном проёме, и вряд ли когда-либо снова появимся в твоей жизни. В счастливой жизни, которая продолжится завтра, когда ты проснёшься. Или... ты выберешь другое русло реки. Время тебе выбирать, друг мой. Время вершить свою судьбу.
Здоровяк хищно прищурился, проглатывая остатки рулета, а затем небрежно вытер руку о свою рубаху:
- Чудной ты какой-то, торгаш. Ну... раз не хочешь по-хорошему...
С этими словами он потянулся было рукой к сумке путников, лежащей на столе, но внезапно замер на месте, удивлённо разглядывая эту же руку, но уже летящую куда-то в сторону, оставляя в воздухе кровавую полосу. Неудачливый "покупатель" не успел даже толком понять, что вообще произошло, настолько стремительно его конечность была отделена от тела мечом странника. Ещё даже не успев почувствовать боль, он хотел возмущённо воскликнуть что-то, но из рассечённого горла вырвался лишь хрип. Второй взмах меча был настолько же стремителен и точен, как и первый. Лишь заваливаясь на бок здоровяк наконец начал осознавать реальность происходящего, но было уже слишком поздно. Хрипя и пуская кровавые пузыри, он попытался подняться на ноги, но поскользнулся в луже собственной крови, и вновь повалился на пол. Там он ещё какое-то время ёрзался, хрипло подвывая, и не желая верить в то, что всё это происходит с ним на самом деле. Не желая верить в то, что это конец. Но вскоре затих, напоследок сильно дёрнувшись, словно пытаясь ухватиться за ускользающую жизнь в своей последней, отчаянной попытке.
- Теперь и вы стоите перед тем же выбором, - громко произнёс мужчина, обращаясь к товарищам здоровяка, и указывая остриём своего меча на затихшее тело. - Мы с мальчиком уходим. А тот, кто захочет последовать за нами, последует за этим человеком.
Поздним вечером того же дня они сделали привал, сойдя с дороги, и углубившись в одно из ущелий. Мужчина решил не разводить костёр, опасаясь, что это сделает их заметной целью. Он сомневался, что кто-то из той корчмы действительно последует за ними, но всё равно лучше было перестраховаться. К тому же, ночи в это время года были ещё тёплые.
Мужчина присел, прислонился спиной к прохладной поверхности ущелья, и закашлялся.
- Может, всё-таки развести костёр? - произнёс мальчик. - Твой кашель усиливается.
- Нет, - коротко ответил мужчина, и прикрыл глаза.
Как бывало и прежде в подобных случаях, он не стал вдаваться в подробности, ограничившись простым ответом. Поэтому мальчик не стал настаивать, понимая бессмысленность этой затеи.
Трудно было сказать, действительно ли мальчик не понимал, что пятна крови на одежде отца, оставляемые после приступов кашля, являются признаком серьёзной болезни, а не обычной простуды; или же он понимал, но... Что он мог сделать? Может быть он пытался обмануть и успокоить самого себя, делая вид, что с отцом всё в порядке, что его недуг, это просто простуда, и скоро пройдёт. Несмотря на какую-то холодность и отстранённость со стороны отца, мальчик испытывал к нему привязанность. Возможно, он даже любил своего отца... да, так вполне можно было сказать. Просто не мог понять причину его чёрствости. Жаль, что матери не было рядом, она наверняка всё объяснила бы. Но мальчик никогда не знал своей матери, а отец всегда пресекал разговоры о ней. Мальчику даже казалось, что в такие моменты отец становился особенно жёсткий и холодный, поэтому в итоге прекратил расспросы о ней.
Мужчине вновь снился один из этих снов. Один из тех снов, которые повторяются из раза в раз, и воспроизводят события прошлого. Словно боги смеются, и заставляют человека проживать какие-то эпизоды из жизни снова и снова.
Он стоял перед входом в пещеру, сомневаясь, нужно ли погружаться во всё это безумие, или стоит сохранить хоть частичку разума и отказаться от этой идеи. Наконец он сделал шаг внутрь, решив, что бессмысленно пытаться сохранить то, что и так давно уже потерянно.
Пещера ведьмы освещалась какими-то, неизвестными ему, светящимися синеватым огнём, кристаллами, а шаги разносились звонким эхом, хотя он и ступал по камням босиком.
- Пришёл наконец, - раздался тихий, шипящий голос.
- Пришёл. Он пришёл, - отбивался этот же голос от стен пещеры.
- Но с ним нет мальчика.
- Он не взял его с собой.
- Не взял. Не взял. Почему?
Женский, шипящий, голос явно принадлежал одному и тому же существу, которое будто разговаривало само с собой, где-то в глубинах пещеры. И отголоски этого голоса доносились эхом до ушей мужчины, словно проникая прямо в душу. Это было мерзкое, неприятное ощущение, но, по крайней мере, теперь он понимал, что долго объяснять ведьме подробности не придётся, ведь она и так всё знает.
- Вот и он.
- Вот и он, - шипели голоса.
Блуждая по тоннелям пещеры, мужчина обнаружил себя в одном из просторных помещений. Оно оказалось довольно уютным, даже по человеческим меркам. Шкуры животных устилали каменный пол, по воздуху разносились ароматы каких-то трав, и даже обитательница этого места выглядела не так уж и жутко, как он представлял себе. И всё же, что-то необъяснимо давило на подсознательном уровне, нечто незримое. Возможно это были какие-то мелкие детали, ускользающие от сознания, но ощущаемые инстинктивно.
Нужно было быть на стороже.
- С чем пришёл он? С чем?
Ведьма сидела на шкурах, прикрывая ими ноги и нижнюю часть бёдер, но всё остальное тело было открыто. Она словно намеренно выпячивала напоказ прелести своего тела, раскачивающегося в такт её голосу. Несмотря на чешуйчатую, змеиную кожу песчаного цвета, ведьма и правда выглядела довольно привлекательно, с этим мужчине трудно было поспорить. Но, возможно, что это просто были какие-то чары, поэтому он старался игнорировать позывы своей плоти.
- Сопротивляется. Зачем? - облизнула ведьма пухлые губы раздвоенным язычком.
На её голове отсутствовали волосы, но это не мешало ей выглядеть соблазнительно. Скорее даже наоборот, это подчёркивало её большие, янтарные глаза. Её чувственные, приоткрытые губы. Её странные символы по всему телу. Её раскачивающуюся, в такт голосу, грудь.
Мужчина вдруг мотнул головой, ощущая, будто проваливается в какую-то трясину.
- А-ха-ха-ха! - раздался звонкий смех ведьмы.
- Что плохого в том, что ведьма кажется ему соблазнительной?
- Что такого противоестественного в этом?
В её шипящем голосе появились сладковатые нотки, но мужчина понимал, что здесь что-то не так. Всё пошло совершенно не так, как он планировал.
Но как же трудно было сохранять самообладание, глядя на это тело. Слушая этот голос.
- Дурашка, - притворно надула губы ведьма, и откинулась на руках, выпячивая грудь.
- Разве я предлагаю ему что-то неприятное? - она склонила голову набок, и вновь улыбнулась.
- Я здесь не за этим, - наконец выдавил из себя мужчина.
- За ЧЕМ же он здесь?
- Ты прекрасно знаешь, ведьма, - самообладание давалось всё тяжелей. - Хватит этих игр, я предлагаю тебе честную сделку, честный обмен.
- Что же он может предложить? Что у него есть, кроме мальчика? Что, кроме этого чужеродного семени, проросшего так неожиданно в невинной плоти?
При этих словах ведьмы, мужчина почувствовал, что его кровь буквально закипает, пульсируя и отдаваясь в висках. Но ему удалось всё же, какими-то неимоверными усилиями, вновь обрести спокойствие.
- Он не является предметом торга, даже и не думай, - уже более спокойно ответил мужчина.
- Тогда, присядь рядом со мной, - из голоса ведьмы вдруг исчезли стервозные нотки. - Просто побудь рядом, немного. Разве что-то плохое есть в том? Или в этом?
Мужчину обуревали сомнения. Чем дальше, тем меньше ему нравилась вся эта затея. Он терял самоконтроль, а этого допустить было никак нельзя. Наконец он собрал волю в кулак, и присел рядом с медленно извивающейся ведьмой, стараясь игнорировать тепло её тела, и ударивший в нос древесно-цветочный запах.
Очень приятный запах.
- Да, я собирала эти травы всю ночь.
Очень приятное тепло.
- Рядом ещё теплей. Да. Ничего страшного не произошло, разве нет?
Раздвоенный язык легонько коснулся мочки уха мужчины.
- Я знаю, зачем ты пришёл. И могу излечить твой недуг, - голос ведьмы был уже какой-то совсем мягкий и убаюкивающий. Это было даже странно, ведь сперва он казался мужчине таким шипящим и неприятным.
- И у тебя будет много времени, даже больше, чем у других людей.
Ведьма что-то нашёптывала мужчине своим ласковым голосом ещё долгое время. Для него время вообще исчезло. Он снова оказался в лесу, возле хижины. А затем снова стоял возле ведьмы, но уже вместе с дрожащим мальчиком.
- Да, невинная кровь - это лучший предмет обмена. Ты наконец будешь излечен.
Ведьма извивалась на шкурах, в предвкушении. Теперь она была уже полностью нагая, и мужчина мог лицезреть змеиную, нижнюю часть её тела. Но ему было всё равно. Он готов был на всё ради ведьмы.
- Да, возлюбленный мой! Мы вместе вкусим невинной крови. А затем ты подаришь мне своё семя, а я подарю тебе долгую жизнь!
- Приведи его ко мне!
- Приведи!
Что-то было не так. Что-то было во всём этом неправильно. Мужчина схватил рукоять меча, словно пытаясь ухватиться за соломинку ускользающего разума.
- Да! Да! - ведьма выгнула спину. - Приведи его ко мне! Окропи мою плоть его невинностью.
Что же было не так? Что?
- Веди его скорей, возлюбленный мой, - не унималась ведьма. - Я обещаю тебе взамен наслаждения, о которых ты даже не подозреваешь.
Обещание!
Да! Обещание!
В голове мужчины вдруг ненадолго прояснилось, словно от короткой вспышки. Совсем на короткое время, но этого мгновения вполне хватило, чтобы ему удалось взять себя в руки, и рассечь мерзкое существо напополам, одним решительным броском.
Затем его сознание окутал мрак.
Открыв глаза, мужчина продолжал неподвижно сидеть на сирой земле, вдыхая запахи утренней травы. На этот раз детали сна немного изменились. Впрочем, мелкие детали всегда менялись, но основная суть оставалась неизменной, ведь прошлое невозможно изменить.
Он повертел головой по сторонам, и нашёл глазами мальчика, всё ещё спящего. На самом деле тогда он не приводил его к ведьме, а оставил снаружи пещеры. И приказал бежать от него со всех ног, если, выйдя наружу, он позовёт его внутрь. К счастью, бежать мальчику от отца не понадобилось. Мужчина вышел из пещеры, измазанный грязью и кровью, и, ничего не объясняя мальчику, повёл его прочь от того проклятого места.
Его затея не увенчалась успехом. Да и как он вообще мог надеяться на хороший результат, суясь в логово ведьмы? Скорее это было просто последним, отчаянным шагом, потому что обычные лекари были бессильны чем-либо помочь ему, и лишь разводили руками. А песчаные ведьмы могли бы помочь, но, как оказалось, цена за их услуги была слишком высока. И попытаться нормально договориться с ними, тоже было глупой, и наивной затеей. Это было просто чудо, что ему вообще удалось выбраться из гипнотических сетей одной из них.
Он вновь, задумчиво, посмотрел на мальчика. Был ли он хоть в чём-то виноват, этот мальчик? Конечно же нет, это было просто невинное дитя. Но, даже прекрасно понимая всё это, мужчина ничего не мог поделать с собой. Обещание, которое он дал когда-то его матери, это была единственная причина, по которой он не придушил это дитя собственными руками. Он обещал ей позаботиться о нём, по крайней мере до тех пор, пока мальчик не сможет позаботиться о себе самостоятельно. Но вот любить его он никогда не обещал ей, да и не смог бы пообещать, даже несмотря на то, что в чертах лица мальчика уже угадывались и её черты. Впрочем, она и не просила, чтобы он любил его, она просила лишь научить его выживать в этом мире. И, самое главное, научить его оставаться человеком, в процессе этого выживания.
Пора было выдвигаться в путь, и мужчина, окончательно рассеяв остатки сна, приподнялся с земли. Однако, острая боль в груди, и очередной приступ кашля, заставили его вновь повалиться на траву. Мужчину чуть не вывернуло на изнанку, но он всё-таки смог наконец прийти в себя.
Мальчик, к тому моменту, уже проснулся, и тревожными глазами поглядывал на отца, попутно собирая вещи. Сперва он хотел было поинтересоваться его самочувствием, но передумал. Во-первых, состояние мужчины и так выглядело паршиво. К чему уточнять очевидное? А во-вторых, отец всё равно ограничился бы холодным, коротким ответом.
С возвышенности, на которой они стояли, их взору открывалась величественная панорама. Мальчик восхищённо смотрел на просторы океана, касающегося своими водами прибрежного города. На высоких башнях, возведённых древними мастерами, развевались флаги, а побережье было усеяно разнообразными кораблями. В этом городе сплетались разные культуры и национальности, поэтому корабли словно соревновались друг с другом в изящности своих форм и причудливости дизайна.
Сперва мальчик чувствовал себя достаточно неуютно, впервые оказавшись среди суетливой, городской толпы, но вскоре тревожность прошла, сменившись детским любопытством. Он жадно всматривался в витрины с диковинными товарами. Пытливо вслушивался в обрывки фраз, доносящихся со всех сторон. Его мозг буквально взрывался от нахлынувшего потока новой информации.
Его отец, тем временем, выглядел собранным и сосредоточенным, будто сжатая пружина. Мельком взглянув на него, мальчик даже немного удивился, ведь в диких землях, в компании хищных зверей, отец, казалось, был более расслаблен. Почему же здесь, в безопасности городских стен, он был так напряжён? Но долго задумываться над этим мальчик не стал, увлекаемый новым потоком впечатлений и отвлекаемый очередной, городской диковинкой.
Очертания нужного корабля мужчина увидел издали, но только подойдя поближе, и прочитав его название, он выдохнул с облегчением. Теперь он уже практически не сомневался, что нужный ему человек в этот момент находился в городе. И это многократно облегчало его задачу, потому что в противном случае, ему пришлось бы прибегнуть к другому плану, более долговременному и затратному. Только вот времени у него оставалось уже не так и много, судя по усиливающейся боли в лёгких.
Матросы занимались своими делами, и неохотно шли на контакт со странным незнакомцем, расспрашивающим их о капитане судна. Однако всё разрешилось само собой, когда капитан появился самолично, выйдя из своей каюты. Он сразу узнал мужчину, который так интересовался им, и его глаза вспыхнули недобрым огнём. Но, переведя взгляд на мальчика, глаза капитана вдруг смягчились, а его брови удивлённо поползли вверх. Казалось, что мальчика он тоже узнал, хотя сам мальчик видел капитана впервые. Ведя их с отцом в свою каюту, он то и дело посматривал на мальчика с улыбкой. И мальчик чувствовал какое-то непонятное тепло, исходящее от капитана; он ощущал что-то необъяснимо близкое и родное в его глазах и улыбке.
- Чёрт бы тебя побрал! - голос капитана был глубокий и немного хриплый.
Мальчика оставили в каюте капитана, где он увлечённо рассматривал морские карты и с любопытством вертел в руках неизвестные ему устройства для навигации, пытаясь понять их предназначение. А капитан и отец мальчика, в это время, стояли на носу корабля, вдали от посторонних ушей.
- Чёрт бы тебя побрал, - повторил капитан, уже более тихим голосом. - За всё это время ты ведь даже не удосужился дать ему имя, так ведь? Боже мой, что же ты за человек вообще?
Лицо мужчины оставалось безмятежным, грубые слова не задевали его. Внутренне он лишь усмехнулся этому выражению из уст капитана, "Боже мой!". В этих краях зарождалась относительно новая религия, с единым Богом, вместо множества богов. Но, по мнению мужчины, никакой особой разницы не было, просто земные рабы сменили множество своих небесных хозяев на одного единственного. Что от этого изменилось? Ведь быть рабами они так и не перестали.
- На пустые пререкания у меня нет: ни времени, ни желания, - ответил мужчина. - Ко мне ты можешь относиться как угодно, мне плевать, но ты должен позаботиться об этом мальчике. Кто ещё может сделать это, кроме тебя? И она тоже хотела бы этого, наверняка.
- Даже не смей упоминать её! - вновь начал закипать капитан. - Буть проклят тот день, когда вы встретились!
- И тем не менее, - вздохнул мужчина. - Я напомню тебе о ней.
Какое-то время они стояли молча, глядя на горизонт, где океан сливался с небом. Капитан и сам прекрасно понимал, что теперь не сможет оставить мальчика на произвол судьбы. Более того, он был даже рад тому, что этот ребёнок так внезапно появился в его жизни. Словно его сестра ожила, и вернулась в этот мир. Мальчик был очень похож на свою мать.
- Я знаю, что у тебя доброе сердце, - тихо нарушил молчание мужчина, не глядя на капитана, но продолжая всматриваться в линию горизонта. - Несмотря на все твои слова и весь твой грозный внешний вид, твоё сердце такое же светлое, как и у твоей сестры. Перед смертью она просила меня научить его, как выживать в этом мире. И он оказался прекрасным учеником. Но ещё она просила научить его, как оставаться человеком... пытаясь выжить в этом мире.
Мужчина взглянул на капитана и продолжил:
- И я не знаю, как научить его этому. Просто не знаю, понимаешь? Его мать наверняка знала бы, как это сделать... И ты, наверняка сможешь научить его этому, ведь... вы с сестрой так похожи.
Капитан хранил молчание, глядя на океан.
- Вскоре я покину, и этот корабль, и этот город... и больше никогда в жизни не побеспокою: ни тебя, ни мальчика. Но я хочу удостовериться, что последнее желание его матери будет исполнено. Могу ли я быть уверенным в том, что теперь этот мальчик в хороших руках? Могу ли я быть уверенным, что ты продолжишь то, что когда-то было обещано мной твоей сестре?
Конечно же капитан мог пообещать мужчине это. Его даже немного оскорблял тот факт, что от него требовали каких-то обещаний по этому поводу, ведь то, что он позаботится о своём племяннике, как о родном сыне, было для него само собой разумеющимся.
- Теперь этот мальчик в хороших руках, я обещаю, - всё же ответил капитан.
Мужчина вздохнул, словно наконец сбросив с себя тяжёлую ношу:
- Ну что ж, тогда, дай мне несколько минут, а после я покину судно навсегда.
Мужчина двинулся в сторону каюты, чтобы дать мальчику последние наставления перед тем, как оставить его на попечительство капитана.
- Однажды он захочет узнать правду, - вдруг произнёс капитан вдогонку. - Ты так и оставишь его в неведении?
- Ты всегда сможешь рассказать ему, - оглянулся мужчина и пожал плечами. - Если уж он так сильно этого пожелает. Только вот... нужна ли ему эта "правда"? Ведь забыть её он уже никогда не сможет, даже если захочет.
- Прощай, - добавил мужчина, и быстро зашагал прочь.
Капитан смотрел ему вслед, и пытался понять, осталось ли в этом человеке хоть что-то... человеческое? Было ли оно вообще в нём хоть когда-нибудь?
- Настало время для последнего урока, который я могу дать тебе, - произнёс мужчина, войдя в каюту.
Мальчик недоумённо посмотрел на отца, но промолчал.
- Я знаю, что у тебя останется много вопросов, много непонимания, и много обиды и горечи, когда я покину это судно. На некоторые из этих вопросов ты сам найдёшь ответы в процессе жизни; на некоторые тебе ответит твой дядя. Да, это твой родной дядя, родной брат твоей матери. Твой новый наставник.
- Помолчи, - мужчина остановил мальчика, предвидя его вопрос.
Он снял с пояса два своих меча, и протянул их мальчику:
- Здесь наши пути расходятся, и это мой подарок тебе. Используй их с умом, и, самое главное, не привязывайся к этим мечам, ведь это всего лишь инструмент. Следуя истинным, прямым путём, не привязывайся ни к чему: ни к вещам, ни к людям. Вещи, даже самые ценные - это всего лишь пыль. Люди, даже самые близкие - это всего лишь временные попутчики в твоём бесконечном пути сквозь миры. У каждого свой путь, и каждый один в нём... В этом своём, истинном пути.
- Я..., - запнулся мальчик, глотая слёзы. - Я не понимаю. Отец, чем я провинился? В чём я виноват... отец?
- Ты ни в чём не виноват... мальчик мой. Ни в чём, - задумчиво произнёс мужчина. - Зная, что всё временно в этом мире, цени каждый момент. Прощай.
Удаляющаяся фигура отца навсегда растворилась в дверном проёме. Оставив после себя лишь горечь и давящую пустоту непонимания.
- В чём я виноват? - всхлипывая, бормотал мальчик, держа в руках оружие отца. - Я не понимаю. В чём я виноват, отец?
Мужчина шёл вдоль океана, ступая босыми ногами по мокрому песку, и удаляясь от города всё дальше и дальше.
"В чём я виноват, отец?", эта фраза пробудила волну воспоминаний, накатившую с новой силой. На мужчину нахлынули воспоминания о встрече с девушкой, которую он полюбил однажды. И которая смогла смягчить его жёсткое сердце. Ради неё он отказался от своего "кровавого ремесла", как некоторые это называли, и стал обычным охотником. А она, ради него, отказалась от безбедной жизни, сбежав с ним от своей, довольно обеспеченной, родни.
Сперва они кочевали с места на место, наслаждаясь жизнью и друг другом, а затем осели на некоторое время в прекрасном лесу, отдаляя себя от внешнего мира ещё больше. Но им вовсе и не нужен был этот "внешний мир", со всеми его заботами и проблемами, со всей его ложью и лицемерием.
Это было прекрасное время.
Счастье омрачало лишь то, что им никак не удавалось зачать ребёнка, которого они оба очень хотели. Однажды они даже всерьёз поссорились из-за этого, и мужчина долгое время не притрагивался к своей женщине, да и она сама тоже не подпускала его к себе. Но лёд постепенно таял, они простили друг другу эту слабость, приведшую к ссоре, и решили, что всему своё время, и нужно только верить, ведь их любовь способна была преодолеть все препятствия.
Приближался день Полной Луны, и, по древнему обычаю, это было прекрасное время для зачатия, поэтому влюблённые, даже несмотря на примирение, решили повременить с близостью, и сперва дождаться именно этой ночи. Молодая женщина собирала и подготавливала нужные для обряда травы, а мужчина решил сходить на охоту, и отдать всю добычу богам на жертвенном костре, чтобы попросить их о помощи таким образом. В тот раз его поход вглубь леса занял немного больше времени, чем обычно, совсем чуть-чуть. Зато он соорудил прекрасный жертвенный алтарь, и преподнёс дары богам, в которых, в общем-то, не особо и верил.
Когда он возвращался домой, то услышал крик вдалеке. Или, быть может, ему просто показалось? На всякий случай он ускорил шаг, и услышал крик ещё раз, уже более отчётливо. Его сердце замерло, и он рванул со всех ног, пытаясь отогнать от себя дурные мысли.
"Она просто поранилась".
"Да это и не она вовсе, это просто какая-то заблудившаяся девушка в лесу".
Он пытался успокоить колотящееся сердце, но, чем ближе приближался к дому, тем больше рассеивались все его надежды. А когда он услышал ещё и смеющиеся мужские голоса, то его сердце оборвалось окончательно.
Их было четверо, этих незваных гостей, заблудившихся в лесу.
Кто они были? Откуда? Это всё было пока не важно.
Не важно так же было и то, успели ли все они надругаться над ней, или только некоторые из них.
В подтёках и ссадинах, в крови... но она была ещё жива. И это было самое главное. А вот удивлённым незнакомцам оставалось жить мучительно мало. Троим из них повезло, они умерли довольно быстро, хоть и болезненно. А вот четвертый ещё долго умолял мужчину. Сначала он умолял о каком-то там милосердии. А чуть позже умолял уже о скорейшей смерти. Медленно отделяя от незнакомца кусочек за кусочком, мужчина пообещал ему, что оставит его в живых, только если тот наконец расскажет, "Кто они?", и "Откуда пришли?".
Это оказались какие-то беглые рабы, убившие хозяина, и дорвавшиеся наконец до свободы. Только вот... вкусив свободы, эти рабы принялись заниматься ровно теми же вещами, что и их бывшие хозяева.
Давясь кровавыми соплями, несчастный уверял, что не притрагивался к женщине охотника. Напротив, он даже, якобы, пытался угомонить остальных. Но мужчина не поверил этим словам. Впрочем, своё обещание он всё же сдержал, и не стал убивать раба. Он просто выдавил оставшийся его глаз, а затем отрезал ему уши и язык. Напоследок он вывел этот изувеченный, но всё ещё живой и скулящий, обрубок человека на поляну, и отправил на все четыре стороны, уколов его остриём ножа в бок, словно пришпоривая глупую лошадь, и указывая ей направление движения.
Несколько дней девушка молчала, лишь изредка всхлипывая. Её тело постепенно оправлялось после случившегося, но изувеченная душа не могла уже оправится, наверное, больше никогда. Мужчина решил, что им снова нужно вернуться к кочевому образу жизни, потому что здесь, в этом доме, они оба чувствовали себя некомфортно. Она не спорила, надолго погружаясь в собственные мысли, и просто кивала.
А через несколько месяцев мужчина наконец осознал, что боги откликнулись тогда на его просьбу.
"Ты же хотел ребёнка? Чего же ты так недоволен теперь?", - гоготали они, глядя на него со своих облаков.
Когда в её беременности не осталось никаких сомнений, мужчина пришёл в бешенство. Он просто не понимал, что теперь делать.
- Он ведь ни в чём не виноват, этот ребёнок, - в слезах, говорила она. - Ни в чём не виноват.
Она боялась, что его рассудок замутнится, и он наделает бед: и ей, и ребёнку, и себе.
Мужчина не мог избавиться от этого ребёнка в тот момент, когда он ещё пребывал в её утробе. Даже если бы он и обладал знаниями знахаря, она просто не подпустила бы его к себе. Однажды она даже приставила нож к горлу, пообещав покончить с собой, если он не оставит эти мысли. И он ещё долго успокаивал её, заверяя в том, что ей не нужно опасаться его. Что, в конце концов, они ведь любят друг друга... всё ещё любят, несмотря ни на что. Но она не верила ему. Она видела ненависть в его глазах, когда он смотрел на её живот.
Чем ближе приближалось время родов, тем больше её окутывал страх. Она считала, что он сразу же захочет избавиться от ребёнка, и, в общем-то, была совершенно права. Он не хотел навредить её телу, но после родов его уже ничего не смогло бы остановить, и судьба ребёнка была предрешена. Поэтому она решила сбежать. Она не знала, куда, главное, подальше от него. Поближе к людям, в какие-нибудь поселения, и там он уже не смог бы так легко отобрать у неё ребёнка, даже если бы нашёл её.
Мужчина чувствовал, что она задумала что-то. Он не хотел отпускать её, но и оставлять ребёнка тоже не желал. Возможно, он и отпустил бы её в итоге, вместе с ребёнком. Он сам ещё не до конца понимал, что вообще будет делать после его рождения. Неужели он решится на нечто жуткое? Неужели и правда сможет решиться на то, чего опасалась его женщина?
Она не успела убежать далеко. Схватки настигли её прямо посреди лесной чащи. И мужчина быстро нашёл её, вновь мчась на крик.
- Пообещай мне, что позаботишься о нём, - говорила она сквозь слёзы.
Крови было слишком много, и женщина понимала, что умирает. Они оба это понимали.
- Не говори глупостей, - голос мужчины дрогнул. - Всё будет хорошо.
- Пообещай! Пообещай, что научишь его всему, что знаешь, - она прикоснулась к щеке ребёнка. - Пообещай, что научишь его быть человеком. Он же ни в чём не виноват. Ни в чём...
- Обещаю, - выдавил из себя мужчина.
Он поднял её на руки, вместе с ребёнком, и всю дорогу домой тихо шептал ей о том, что всё будет хорошо. Она улыбалась, и им обоим казалось в тот миг, что тех жутких событий никогда не происходило, что всё это было просто дурным сном и наваждением. А затем она тихо умерла у него на руках, до самого конца продолжая крепко прижимать ребёнка к себе.
Мужчина молча смотрел на неё, сидя на земле, и сжимая её в своих руках. Он бормотал себе под нос, что она просто уснула, что скоро она проснётся, и всё будет хорошо. Но она не просыпалась.
Затем заплакал ребёнок, выводя мужчину из оцепенения и возвращая в реальность. Он приподнял его на руках, вгляделся в морщинистое, маленькое личико, и просто не мог поверить в то, насколько жестока была судьба. Насколько причудливы оказались развлечения богов, играющих с людьми в свои игры. Животные, что надругались над его женщиной, словно оставили после себя подарок, в виде этого ребёнка, который и добил её своим появлением на свет.
Глаза мужчины налились кровью, и его рука коснулась шеи младенца. Она была такая тоненькая, что можно было переломить её буквально пальцами.
"Обещай мне. Обещай. Он же ни в чём не виноват", - прозвучал в его голове такой родной голос любимой.
Мужчина убрал руку с шеи ребёнка, и зарыдал.
Шумный город был уже далеко позади, и мужчина наконец остановился, уняв очередной приступ кашля. Это место ему понравилось. Океан омывал безлюдный, песчаный берег, а ветер неспешно раскачивал редкую, прибрежную растительность.
Да, это было то, что нужно - великолепное место, чтобы поставить точку. Мужчина хотел поставить эту точку, уйдя достойно, и по своим собственным правилам, с помощью ножа; а не корчась на земле в конвульсиях, и выплёвывая остатки лёгких.
По традиции его народа, перед тем, как добровольно заглянуть за "Последнюю Вуаль", и продолжить свой путь в других мирах, воину необходимо было оставить в этом мире "Последние Слова", в виде стиха, оформленного по определённым правилам.
Он уселся на колени, и расчистил песок перед собой, создавая таким образом своеобразное полотно. Затем мужчина вытащил нож, являющийся теперь его пером для каллиграфии. А чернилами являлся он сам.
Озаряют слова на песке.
Вскоре исчезнет: и то, и другое.
Скептически взглянув на иероглифы, мужчина понял, что стих получился не совсем - "по правилам". Но в итоге он решил, что так даже лучше.
На время отложив нож, он взглянул на солнце, медленно уходящее за горизонт, и улыбнулся. Это была искренняя и добрая улыбка, которая не озаряла его лицо уже довольно давно. Затем он снова взял в руки своё "перо для каллиграфии", и поставил точку.
Александр Амзирес, май 2023, планета Земля
|