Strelok
Холодный космос

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Попаданцы во вселенную серии игр Dead Space. ГГ хорошо знаком с каноном, на этом строится костяк сюжета
   Глава 1
  
  Утренний час-пик действовал на нервы. Понедельник. Начало рабочей недели. Народ спешит на любимую работу, а кто-то на нелюбимую. Добавляли негатива жуткая толкучка в автобусе, пятнадцатиградусный мороз и сломанный обогреватель маршрутки. Мерзли ноги.
  Как назло, Максим вынужден добираться до офиса не на личном авто, которое из-за проблем с ходовой частью пришлось отогнать в автосервис для ремонта.
  Не то что бы он был снобом и считал общественный транспорт прерогативой бедных, но, когда добрый десяток лет катаешься на собственной машине, это становится нормой жизни. К хорошему быстро привыкаешь.
  ''Просто замечательно.''
  На очередном перекрестке автобус встал в конкретную такую пробку из-за аварии. Какой-то слабоумный водила на заниженном выкидыше российского автопрома не уступил дорогу тяжелой фуре, в итоге движение на проезжай части намертво замерло.
  Мысленно матерясь, Максим достал мобильник, посмотрел время и понял, что на важную встречу по согласованию нового проекта для отдела он опоздает. Пришлось всем заинтересованным лицам отправлять предупреждение о том, что его ближайшие полчаса-час ждать не стоит.
  Сегодня госпожа Фортуна выбрала кого-то другого в любимчики...
  Максим принял неизбежность и слегка успокоился. Спешка ни к чему не приведет, смысла злиться нет.
  Его скучающий взгляд устремлялся то в окно на заснеженные улицы, голые деревья, пешеходов в зимней одежде, то на пассажиров злополучной семнадцатой маршрутки.
  Усатый дед с потертой куртке с какой-то древней авоськой. Симпатичная школьница или студентка с голубым рюкзаком. Противная на вид бабка с мордой бульдога и взглядом хищной гарпии. Стройная женщина лет сорока в белой куртке, черной шапке, слоем макияжа на лице, губами, выкрашенными в яркую красную помаду. Троица граждан из Средней Азии, тихо переговаривающаяся на своем языке. Пацан с большими наушниками поверх шапки, погрузившийся в музыкальный транс...
  На этом фоне Максим не подозревал о существовании множественной, почти бесконечной реальности, где возможно очень многое. Вернее, подозревал, поскольку интересовался фантастикой, но никогда всерьез не задумывался об этом. Он являлся жителем одной из версий Земли начала XXI века, где отсутствовало что-либо сверхъестественное. Скучная серая обыденность.
  Случайная флуктуация физического вакуума, возникшая за несколько световых лет отсюда, привела к образованию блуждающей по космосу топологической аномалии. В общей теории относительности такие гипотетические явления назывались червоточинами.
  Последние тридцать веков аномалия с околосветовой скоростью кочевала от одной звездной системы к другой по запутанной траектории, пока не достигла третьей планеты Солнечной системы.
  В последние секунды радиотелескопы и гравитационно-волновые детекторы в обсерваториях северного полушария начали выдавать странные показания. Спустя недели и месяцы после тщательного анализа данных, разбора полетов, многочисленных обсуждений научное сообщество заговорило о революции в понимании природы гравитации, кто-то даже получил нобелевскую премию. Впрочем, Максиму с прочими пассажирами автобуса об этом было не суждено узнать.
  В момент столкновения червоточины с поверхностью планеты возникла яркая вспышка, сопровождавшаяся выделением значительного количества энергии. Само пространство-время в сферической области радиусом в два десятка метров исказилось, земная наука при всем желании не смогла бы достоверно описать произошедшее в тот момент.
  Сорок шесть человек, включая тех, кто находился рядом с автобусом, мгновенно погибли. Их тела не выдержали агрессивного воздействия экзотических энергий и частиц, смерть была такой быстрой, что нервные импульсы даже не успели донести информацию до болевых центров в мозгу.
  Однако судьба троих жертв оказалась иной. Находясь в эпицентре пространственной ''бури'', они избежали ее губительных последствий и подверглись декогеренции. Открывшийся на микросекунду межпространственный разрыв отправил их с частью автобуса далеко за пределы известной вселенной.
  
  ***
  Возвращение сознания сопровождалось мучительной головной болью, запахом гари и звоном в ушах. Или нет? Окончательно придя в себя, Максим понял: вопила сирена пожарной тревоги вокруг. Он встал огляделся по сторонам. Вопросов появлялось еще больше.
  Вокруг какое-то полутемное помещение, залитое красным светом аварийных ламп. На полу мерцала зеленая полоса со стрелками, указывающими на эвакуационный выход.
  Воздух наполнял едкий дым от тлеющей проводки и оплавленного пластика. Максим включил фонарик на смартфоне и увидел двух других лежащих людей. Та симпатичная студентка и сорокалетняя мадам с ярким макияжем, они тоже постепенно приходили во сознание.
  Рядом валялись деформированные куски металла, какие-то детали, в одной Максим узнал часть коленчатого вала машины, а правее него валялось автобусное кресло с тлеющей обивкой.
  -Е..аная чертовщина.
  Последним воспоминанием парня была пробка, затем все вокруг затопил яркий свет и... Он просыпается тут. Авария? Теракт? На больницу или морг не похоже, как и на галлюцинации. Слишком реалистичные ощущения. Мозг просто не мог найти адекватное объяснение произошедшему.
  ''Ладно, разберемся, благо ноги-руки целы, котелок мало-мальски соображает.''
  Убедившись в отсутствии серьезных травм, не считая мелких ссадин на ладонях, Максим помог дамам подняться. Те что-то пытались спросить, но из-за вопящей сирены различить слова невозможно. Он повел их прочь к выходу, следуя указателям на полу.
  Первая попавшаяся дверь слегка смутила парня. Не обычная воротина на петлях, а две раздвигавшиеся в противоположные стороны металлические заслонки. Автоматически. Стоило рукой коснуться синей голографической проекции со английской надписью ''open''. Вход больше походил на герметичный шлюз, который вел в другой коридор, более просторный.
  Стало немного легче. Здесь воздух чище, проклятая сирена не вопит и освещение работает нормально, правда интерьер... Стены, полы и потолки отделаны серым металлом или белым пластиком, все такое стерильное, блестящее. По углам расставлены горшки с декоративными деревцами.
  -Что вообще произошло? -спросила женщина, прокашлявшись после задымленного помещения. -Мы ж только в автобусе ехали...
  -Да. Я на пары опаздывала, -добавила студентка. -Потом тот взрыв, и мы здесь.
  -Взрыв? -уточнил Максим. -Я только запомнил вспышку света.
  -Нас взорвали террористы? -начала паниковать накрашенная.
  -Честно, я вообще ничего не понимаю, -признался парень. -Взрыв, вспышка... мы очнулись здесь. Не понять где. Если был теракт, мы выжили, по логике должны очнуться в больничной палате. Должно быть объяснение. Надо найти людей.
  -Кстати да, -огляделась студентка. -Вокруг как-то пусто. И где мы? Какой-то торговый центр?
  -Скоро узнаем, -Максим направился в сторону эвакуационного выхода, следуя полосе на полу и указателям над входами. -Я если что Максим.
  -Катя, -отозвалась молодая девушка.
  -Евгения... -вторила ей дама. -Можно просто Женя.
  Парень обратил внимание на плакаты, висевшие на стенах. Все на английском или китайском языках. Улыбающийся мужик в военной экипировке незнакомого образца, одной рукой он показывал большой палец вверх, второй держал под мышкой боевой шлем со стеклянным щитком. Внизу лозунг ''Join us protection our community'' и подпись ''EarthGov''.
  -Присоединяйтесь к нам, защитите наше сообщество...-задумчиво пробормотал Макс. -Что за EarthGov? Земля... земное... Gov... government? Правительство? Дичь, ей богу.
  Плакат напоминал знакомую рекламу, зазывавшую молодых людей служить в армии по контракту. Помимо нее присутствовали менее информативные афиши с абстрактными лозунгами.
  Создадим завтрашний день. Одна цель, одна власть. Вносите свой вклад в общее благо...
  -Это странно, -сказала Катя. -Ничего на русском нет.
  -За следующей дверью атриум, -прочитал парень указатель над входом. Его пальцы коснулись голографического сенсора, открыв путь дальше. -Вот... бля...
  Они оказались в просторном освещенном помещении в шесть этажей, с балконами, на самом верху находилась прозрачная крыша. Или скорее стеклянный купол. За ним простиралось чернильно-темное небо и здоровенный бежево-коричневый шар, занимавший половину пространства и обрамленный тонкими кольцами. Планета Сатурн.
  Нереалистичность увиденного заставила Макса зависнуть, хотелось считать это высокотехнологичной проекцией.
  -Ого, круто, -удивилась Катя. -Какое реалистичное изображение.
  -Где люди? -задала Евгения вопрос. -Вот что не понятно.
  Максим приблизился к центру атриума, заметив нечто не очень приятное. За декоративным фонтаном он обнаружил два растерзанных трупа, мужчину и женщину в лужах крови. Какой-то ненормальный буквально выпотрошил тела от шеи до низа живота, вывороченный кишечник одной из жертв тянулся из брюшной полости метра на два.
  Парень в относительно недавнем прошлом побывал добровольцем в горячей точке и наблюдал много всякой жести. Простреленные головы, оторванные ноги, руки, воющие от боли раненные товарищи, дожидавшиеся эвакуации в тыл. Но какой безумный мясник сделать такое? Человек или... думать не хотелось.
  -Боже...мамочки... -последовавшие на Максимом девушки остолбенели. Лицо Кати приобрело мертвенно-бледный оттенок, Евгения закрыла лицо руками и отвернулась.
  -Да что же происходит!?
  -Нечто из ряда вон выходящее, -парень наклонился к телам, внимательно осмотрел их с дотошностью криминалиста. Раны на телах носили колото-резаный характер, будто плоть кромсали с огромной силой здоровенными ножами. От места преступления к неработающему эскалатору тянулась цепочка кровавых следов. Убийца прихрамывал, подволакивая за собой правую ногу. -Одно могу сказать: мы на враждебной территории, нужно найти оружие и соблюдать осторожность. Услышали?
  Ответа не последовало. Максим повернулся к попутчицам, отошедшим на почтительное расстояние. Катя тихо плакала на скамейке, Евгения дрожащими пальцами тыкала в смартфон. Глупая затея. Сотовая связь здесь отсутствовала, парень первым же делом проверил уровень сигнала.
  -Надо звонить в полицию!
  -А, ну тихо! -рыкнул Макс. -Или хочешь привлечь того, кто покрошил этих бедолаг?
  -Почему никто не берет трубку?
  -Эй! -парень взял явно выбитую из колеи женщину за руки. -На меня смотри! Вот так... Жить хочешь!?
  -А?
  -Жить хочешь?
  Морально неустойчивые люди в экстремальной ситуации - всегда большая проблема, никогда не знаешь, как они себя поведут. Максим прекрасно знал: могут сломаться даже зрелые мужики, не говоря о женщинах, не убивавших никого опаснее комара или таракана. Так или иначе, бросать без веских причин представительниц прекрасного пола в беде он не собирался.
  -Да... хочу...
  -Слушай меня. Делай все в точности, как говорю. Говорю бежать - беги, говорю лежать - лежи. Поняла?
  -Да, -слова парня возымели некоторое действие, паника у женщины немного отступила. -Да, поняла.
  -Сотовой связи тут нет, а наверху ни х..я не проекционный экран.
  Евгений уставилась наверх, где открывался захватывающий вид на необъятную космическую пустоту и планету Сатурн.
  -А что?
  -Включи мозг.
  -Другая планета?
  -Нас занесло очень далеко от дома.
  -Ты врешь...
  -Выпотрошенные жмуры - тоже вранье? А двери с голографическим управлением?
  Евгений ничего не ответила. Максим решил дать ей немного успокоиться и переключил внимание на плачущую девчонку.
  -Катя, ты как?
  -Мне страшно.
  -Мне тоже, но пойми, оставаться здесь опасно... Мы на открытом месте, вокруг творится хер пойми что.
  Звук тихо игравшей музыки был прерван нечеловеческим воплем, от которого Максима пробила дрожь. Люди так не кричат. Шестое чувство прямо сигнализировало о приближении смертельной опасности. Сидя в окопах, парень научился не игнорировать чуйку.
  На балконе второго этажа он заметил движение. Странно покачивающаяся фигура перемахнула через ограждение и плюхнулась с пятиметровой высоты на гладкий пол, затем подскочила, и быстрыми шагами засеменила к людям.
  Увиденное просто не укладывалось в голове. Приближающееся нечто не являлось человеком в полном смысле слова, скорее отвратительной гротескной пародией на него. Часть кожи на теле отсутствовала или висела рванными лохмотьями, из плеч проросли двухсуставчатые конечности с костяными лезвиями, пара редуцированных рук съехала на уровень живота. Деформированный череп покрылся короткими шипами, нижняя челюсть отсутствовала, хотя сохранились остатки прежнего лица. Невидящие глаза превратились в бесполезное бельмо
  Окровавленная и изорванная одежда в виде кофты и узких брюк давали понять, что тварь в недавнем прошлом являлась обычной женщиной. Превращенная в ожившего мертвеца она рыскала в поисках новых жертв...
  Катя с Женей онемели от ужаса - вполне естественная реакция, даже Максим не сразу нашел в себе силы действовать. Его шокировал не столько факт наличия реальной нежити, сколько осознание того, что он догадывается, КУДА и КОГДА их занесло.
  Первым делом Максим бросается к скамейке, берет ее в руки. К счастью конструкция из металла из пластика достаточно легкая, несмотря на габариты. Или тут гравитация слабее?
  Тварь с хромающего шага перешла на бег. Парень собрал волю в кулак, бежать нельзя, он не знает этих коридоров, велик риск попасть в тупик или нарваться на новых мертвецов. С одним справиться проще.
  В нужный момент скамейка обрушивается на голову чудища, удар отбрасывает изуродованную тушу назад. Оно издало мерзкий булькающий стон. Максим на адреналине бьет снова и снова поваленную на спину уродину, целясь по конечностям. Конечно, расчленить ее нечем, но переломать кости, лишить способности передвигаться попытаться стоит. Мертвец не сдавался, вовсю махал руками-лезвиями, пытался вскочить на ноги.
  -На, сука! Получай! Тварь! Мразота!
  Занятия с гантелями дома прошли даром. Парень обладал физическими кондициями выше среднего, за счет этого импровизированное оружие весом в два десятка килограмм не стало неподъемной ношей...
  Несмотря на радикальную перестройку опорно-двигательного аппарата, метаболизма, плоть и кости твари оставались такими же хрупкими. Десятки ударов не прошли даром.
  Полученные переломы, повреждения суставов резко ограничили подвижность мертвеца. Оно дрыгалось, сопело, пыталось подняться, но превратившиеся в обвисшие плети конечности не слушались...
  Тяжело дыша, Макс поставил скамейку на пол. Сердце бешено колотилось, пот стекал по лицу ручьями, руки дрожали как при треморе. Усталость пополам с адреналином, знакомые ощущения.
  -Ох, кажется, справились.
  -Это... это зомби? -дрожащим голосом спросила Женя.
  -Некроморф, -на автомате ответил Максим. -Гораздо хуже... Где Катя?
  Они огляделись по сторонам, девушки нигде не было.
  -Убежала, -ответила женщина.
  -Гадство!
  Студентка сама себе сделала хуже. Максим подавил в себе альтруистичный порыв пойти на поиски беглянки. Не хотелось нарваться на других тварей, уж их здесь хватало.
  -Пойдем за ней?
  -Нет, ищем выход. Дохляков в округе бродит много, поэтому ни звука. Ясно?
  -Ясно.
  Максим не стал расставаться со скамейкой до тех пор, пока не раздобудет что-нибудь посерьезнее. Дубину, тесак, топор или, чем черт не шутит, плазменный резак. Он шерстил память на предмет сведений о некроморфах, порождающих их Обелисках, мрачном будущем XXVI века. Перспективы вырисовываются крайне не радужные.
  Макс с Женей поднялись на второй этаж атриума, где располагались торговые бутики, парикмахерские, фудкорты, развлекательные павильоны. Яркая реклама пестрила названиями незнакомых брендов, слоганами на китайском и английском, правда оценить их больше некому. Посетители разбежались кто куда, самые нерасторопные пали жертвами некроморфов. Распотрошенные тела мужчин, женщин, детей попадались с достаточной интенсивностью.
  -Тихо...
  Максим, а вслед за ним и Женя замерли, услышав шлепающие звуки неподалеку. Он осторожно приблизился к парапету и посмотрел вниз. Возле переломанного некроморфа нарисовалась другая тварь - оно ползало на руках, нижнюю половину тела занимал своеобразный хвост с жалом, мутировавший из позвоночника и сросшихся ног. Скорпионоподобная нежить наворачивала круги вокруг собрата и, похоже, что-то вынюхивала. Или кого-то...
  ''Неужели они действительно общаются друг с другом и приходят на помощь? Плохи наши дела.''
  -Еще один? -шепотом уточнила женщина.
  -Валим и быстро.
  Атриум они покинули незамеченными через ближайший. служебный вход, так гласила надпись. Следовать по зеленой линии он не стал из-за подозрительных звуков в дальнем конце зала.
  Узкие технические коридоры казались Максу не настолько опасными, в них меньше мест, откуда могут выскочить уроды. Основное внимание на вентиляцию.
  Он периодически прислушивался к доносящемуся шуму. По воздуховодам совершенно точно ползали мертвецы. Кто еще может там скрестись?
  Попавшаяся подсобка стала настоящим клондайком, позволившим обзавестись более подходящим инструментом в виде метрового железного лома и стула как импровизированного ''щита''.
  -В самый раз, -повертел в руках Максим свое приобретение. -Кости и черепа будет проще ломать.
  -Как ты их там назвал? Некро...
  -Некроморфы.
  -Ожившие мертвецы мне правда не мерещились? -Женя до сих пор не могла до конца поверить в происходящее.
  -Правда, -на стене подсобки парень обнаружил прикрепленную маркерную доску с расписанием дежурств местных уборщиков и ремонтников, замечаниями и датами. На дворе двадцать шестой век, февраль 2511 года.
  На рекламе, объявлениях на электронных табло неоднократно упоминалась станция Титан. Картина постепенно складывалась. -Смотри, 2511 год.
  -Мы в будущем? -вытаращила глаза Евгения.
  -Угу.
  Говорить про попадание во вселенную компьютерной игры пока не станет, ей и так достаточно.
  -О, боже.
  -Бог тут не причем.
  -А кто тогда?
  -Марти Макфлай, -попытался пошутить Макс. -На ''Делориане''.
  -Чего?
  -Забей. Вспомнил старый фильм про путешествия во времени.
  Женщина начала расхаживать туда-сюда по подсобке.
  -Путешествие во времени... Почему мы? Не может же оно просто так случиться.
  -Не о том думаешь.
  -А о чем я должна еще думать!?
  -В первую очередь как выжить.
  -Вокруг бегают дохлые страшилища, валяются трупы, извини, что мечтаю оказаться дома, вдали от всего этого! -раздраженно бросила собеседница.
  -Истериками делу не поможешь, Жень.
  -Почему ты так спокоен?
  -Война приучила.
  -Военный что ли?
  -Не кадровый, был добровольцем. Год на фронте, в эвакуационной группе, раненных с передка вывозили... Кровью, кишками, трупами меня не удивить.
  -Ой... -женщина застыла на месте с растерянным видом. -Ты весь заляпан в крови.
  -И?
  -Мог заразиться.
  -Не, -отмахнулся Макс. -Не заразился.
  -Откуда ты знаешь, Максим?
  -Знаю. Интуиция.
  Вряд ли она воспримет адекватно лекцию про Обелиски, излучаемый ими сигнал, сводящий людей с ума и заставляющий мертвые организмы изменяться, восставать в виде безвольных марионеток. Про Схождение, образование суперлун, вымершие цивилизации.
  Их ситуация слишком выходит за рамки привычного. Совпадение или нет, что Максим с парой попутчиц угодил в игровую вселенную, о которой знал предостаточно? Мрачная история Обелисков и некроморфов впечатлила его, по крайней мере, не выветрилась из головы полностью спустя неделю в отличие от многих прочих продуктов массовой культуры.
  Вопросы ''Как быть?'' и ''Что делать?'' парень оставит на потом, приоритетная задача - выжить и убраться со станции Титан на первом попавшемся шаттле или корабле. Геройством пусть занимается Айзек Кларк, бегающий неподалеку.
  -Передохнула? -уточнил он на всякий случай у Жени. -Вперед.
  -Только куда? Эвакуационный выход в другой стороне.
  -Любое столкновение с тварями может закончиться для нас печально. Пойдем обходными путями.
  -Мы ведь не знаем, куда они нас заведут. Карт не завезли
  -Сориентируемся по указателям, -обнадежил Максим. -Инглиш я худо-бедно понимаю.
  Женя поджала губы, ей было, что возразить, но она промолчала. От Макса зависит их выживание и лучше не спорить без особых причин.
  Они на цыпочках крались через технические коридоры с коммуникациями: воздуховодами, силовыми линиями, канализацией, оптоволоконными магистралями, установками регенерации воздуха... Все было скрупулёзно размечено и подписано. От этого сложнейшего комплекса машинерии зависела жизнедеятельность миллиона жителей.
  ''Ну и ну, я, оказывается, помню вычитанную из интернета информацию по игре. В моем случае информация - стратегически важный актив.''
  И без постоянного мониторинга, из-за многочисленных аварий система обязательно начнет идти в разнос. Отключения света, подачи воздуха, искусственной гравитации, хотя пока это не столь заметно... Лишний аргумент в пользу скорейшей эвакуации отсюда.
  Поднимаясь по ступенькам на уровень выше, Максим с Женей наткнулись на препятствие. Лестницу перегородила кучка окровавленных тел в синих спецовках, женщина подвоха не заметила, а парень оказался внимательней. Кто бы мог подумать, что игровой опыт может дать представление о повадках некроморфов? Два трупа были обычными, третий же, самый нижний - нежить. Макс понял это по выглядывающим из кучи-малы лезвиям. Расчленителю хватило ума организовать засаду, прикрывшись телами жертв.
  ''Только в его ли уме дело или командах Обелиска в Правительственном секторе?''
  -Там тварь притаилась, -шепотом указал Максим на мертвецов. -Стой тут, я с ней разберусь.
  -Не нужно! Давай вернемся.
  -Нет.
  Парень до дрожжи в коленках боялся, глупо отрицать. Однако важнее расчистить дорогу к лифту.
  В левой руке Максим держал стул, в правой приготовил лом. Предметом мебели прижмет тварь к полу или хотя бы не подпустит близко, ломом перебьет клешни с лезвиями. Таков план.
  -Э, паскуда! -крикнул парень во весь голос. -Поднимайся, я тебя вижу.
  Громкие звуки заставили нежить отреагировать. Куча тел зашевелилась, расчленитель с утробным воплем попытался вскочить, да только сам себе ограничил подвижность, завалившись под покойниками. Замешательство выиграло парню ценные секунды.
  Он отбрасывает стул, подбегает к некроморфу, придавливает его ногой и бьет по дергающимся клешнями. Тяжелый стальной лом в десять-двенадцать заходов переломал каждую верхнюю конечность, затем настала очередь нижних.
  Для верности Максим поработал своим орудием до размягчения суставов твари до состояния отбивной. Он слегка удивился, с какой легкостью все получилось. Похоже, проживание в условиях пониженной гравитации на космической станции плохо сказывается на плотности костной ткани.
  ''Какое разочарование, а я уж думал, как любой уважающий себя попаданец получил суперсилу.''
  Оживленная Обелиском нечисть продолжила трепыхаться, с переломанными культяпками она уже не представляла прежней опасности.
  -Готово... Жень, за мной.
  Женщина с явной неохотой переступала через кучу тел, одно из которых сохраняло подобие жизни. Максим подстраховал ее на всякий случай.
  -Фу...
  -Ты молодец.
  Вот они доходят до заветного лифта. Парень проводит рукой по голографическому интерфейсу и подъемник спускается на технический уровень.
  
  Глава 2
  
  Поездка в рабочем лифте дала гостям из прошлого несколько минут передышки, пока кабина неторопливо поднималась на сорок этажей вверх. Максиму с Евгенией повезло, из-за объявленной чрезвычайной ситуации доступ к ряду зон был разблокирован, не требовались спецдопуски, пароли, люди должны иметь возможность свободно переместиться в безопасное место. Данная информация крутилась на электронном табло лифта.
  Пунктом назначения Максим выбрал вестибюль жилого комплекса Титан-Хайтс. Логично, что там кто-нибудь организует эвакуацию. Ну или район превратится в рассадник инфекции. Особых альтернатив не оставалось.
  Парень изрядно заволновался, вспомнив про пути ее распространения. Помимо сигнала Обелиска существовали твари со способностью впрыскивать в трупы какую-то гадость, заставляющую те в считанные секунды мутировать и оживать. В прочитанных источниках смутно фигурировала то ли бактерия, то ли вирус... В итоге возникает путаница.
  Кабина лифта остановилась, двери открылись. В вестибюле жилого комплекса царил сумрак из-за неисправного освещения, из десятков потолочных ламп работали единицы. Нос Максима ощутил гадкий запах.
  -О, боже мой...
  Помещение напоминало скотобойню, где зверски убили десятки людей. От мала до велика: пол, стены заляпаны кровью, выпотрошенные и тела, их части лежали друг на друге в самых неожиданных позах. Догадаться о произошедшем несложно, гражданское население после объявленной тревоги проследовало на эвакуацию и тут по их души заявились некроморфы.
  Позади послышался глухой стук.
  -Нет, только не сейчас.
  Женя упала в обморок, не в силах выдержать потрясения.
  -...имание, говорит директор Тайдманн, общая тревога по станции. В соответствии с гражданским кодексом станции Титан ввожу военное положение, -на телевизионных экранах крутили обращение мерзкой бородатой рожи, ответственной за творившийся кошмар. -Всем гражданским лицам приказано немедленно эвакуироваться. За попытку мародерства - расстрел на месте. Это не учения. Немедленно проследуйте к ближайшей точке эвакуации...
  Максим легонько похлопал женщину по щекам, лишь бы привести в чувство. Раскрыв глаза, она заплакала.
  -Я не могу так дальше...
  -Нашла время, млять! -парень еле сдерживал гнев. -Кругом нежить шарится!
  -Может, мы там погибли и попали в ад?
  -Отчасти ты права, ад, но не тот, о котором ты думаешь. Есть призрачный шанс предотвратить катастрофу.
  -Катастрофу?
  Он замолчал, сболтнув лишнего.
  -Поднимайся. Плакать и рефлексировать будем потом.
  Евгения неуклюже встала, осмотрела вестибюль и попятилась назад к лифту. Сложно ее винить в испуге, переходящем в истерику с паникой. Максима самого трясло.
  -Поехали на другой этаж, -заупрямилась Евгения -Где безопаснее.
  -Эти люди следовали на эвакуацию, мы на правильном пути.
  -И они погибли!
  Спорить парень не стал, его взгляд коснулся тела в серо-синей униформе и шлеме с голубым забралом. Местный силовик, погибший от лап некроморфов. Бронежилет с воротником, наплечниками защитил жизненное важные органы, но безымянная тварь сумела распороть костяным лезвием горло и оторвать руку.
  Впрочем, Макса заинтересовал не труп сотрудника полиции и службы безопасности Титана, он не помнил, как они точно называются, а лежащая рядом штурмовая винтовка с темно-серым корпусом.
  -То, что нужно! Наши шансы резко повышаются!
  Парня не смутили ошметки внутренностей, запекшаяся кровь на корпусе. Захочешь жить и не так раскорячишься. Он бегло изучил знакомое по игре оружие - импульсную винтовку. От привычных автоматов АК оно радикально отличалось. Во-первых, стволов целых три, расположены они вокруг центральной станины, во-вторых габариты и не очень приятная эргономика. В-третьих, перезарядка и боеприпасы.
  Макс не сразу понял, как откидывается ствол и вставляется картридж с боеприпасами - мелкокалиберные безгильзовые патроны. Для некроморфов хватит.
  Положительной стороной винтовки стал голографический счетчик оставшегося боекомплекта и кнопка включения лазерного целеуказателя. Три тонких синих луча помогут эффективнее выводить из строя некроморфов.
  В дополнение неизрасходованному картриджу парень нашел четыре штуки в подсумках на поясе павшего силовика.
  -Автомат нашел? -подала голос Женя.
  -Он самый, -из вентиляционной шахты у потолка что-то выползло и шлепнулось на пол. Максим разобрал не сразу из-за сбоящего освещения. -Мы тут слишком задержались, двигаем.
  Они предпочли не выяснять отношения с объявившейся тварью, быстро добежали до выхода из вестибюля. Напоследок Макс обернулся, пошарил ЛЦУ по залу. По его телу снова пробежали мурашки.
  Работавшая лампа осветила нечто скатоподобное с желтовато-зеленой шкурой с парой недоразвитых хваталок на концах ''плавников'' и заостренным хоботком из передней части туловища. Твари обвила первый попавшийся труп, вогнала хоботок в череп, затем переключилась на следующего мертвеца.
  С зараженным покойником сразу стали происходить жуткие метаморфозы: кожа рвалась, слезала, трещавшие кости меняли форму, структура мышц, связок изменялись, реанимированные ткани перестраивали резко метаболизм.
  Окончания представления Макс предпочел не дожидаться. Вестибюль остался позади, за дверью находилась обзорная площадка с огромным смотровым окном высотой и шириной в четыре десятка метров, по бокам находились балконы жилых квартир. Замысел архитекторов заключался в имитации настоящей улицы и создании ощущения открытых пространств, умно, если вы живете вдали от Земли на космической станции.
  За стеклом простирались виды на Мегалополис - светящиеся башни города-миллионника, возведенного на остатках спутника Сатурна. Человечество XXVI века творило поистине грандиозные вещи...
  -Эй, внизу! Помогите, пожалуйста! Я не могу выбраться!
  Созерцание прервал женский окрик. С балкона ему махала рукой какая-то молодая блондинка. Их билет отсюда, местный житель по-любому знает о этих лабиринтах больше пришельцев из далекого прошлого.
  -Хорошо! -ответил парень. -Сейчас поднимемся.
  -Квартира триста шесть!
  К жилым апартаментам вела обычная лестница, Максим опасался пользоваться лифтами без необходимости. Женя схватила его за плечо и попыталась остановить.
  -Максим, тебе делать больше нечего? Всех не спасти!
  -Жень, думай головой. Мы нуждаемся в проводнике! Указатели не всегда могут помочь.
  -Точно...
  Третий этаж встретил попаданцев длинным коридором с пронумерованными дверями от квартир. Возле триста второй валялась пара растерзанных тел, в дверь триста шестой упорно долбилась очередная тварь. Не расчленитель, более низкорослый и сгорбленный. Уродец имел полноценные функциональные руки с тремя удлиненными пальцами, стопы вытянулись в двупалые отростки. На черепе сформировался острый выступ, сделав его похожим на птичий клюв, усиленный толстой костной пластиной. Стрелять некроморфу в голову не имеет смысла.
  Заметив приближение двух живых людей, тварь издала свистящий звук и рванула к ним.
  ''С таким красавцем ломом не справиться.''
  Прогремела короткая очередь. Макс почти не почувствовал отдачи. Мелкокалиберные пули на гиперзвуковых скоростях производили на плоть разрушительный разрывной эффект. Мягкие ткани разжижаются, а кости дробятся в порошок. Колени некроморфа взорвались, однако ужасающая травма остановила чудовище. Порождения Обелиска не имели болевых центров, не ощущали боль, не могли умереть от потери крови.
  Макс вдавил на спуск еще два раза, укоротив пытавшемуся ползти гаду руки по локоть.
  Настроение парадоксальным образом улучшилось, безысходность отступила на второй план. Все же, они не сгинут здесь. Грамотный расчет и боевое оружие обеспечат выживание.
  Лишенная средств передвижения нежить дергалась и пыталась призвать на помощь собратьев, издавая свистяще-чирикающий клич. Контрольный выстрел в шею лишил некроморфа голосового аппарата.
  -Гадкая паскудина.
  -Почему ты стреляешь по рукам и ногам? -проснулось в Евгении любопытство. -Вроде надо в голову...
  -Поучи меня еще. Они не зомби, у этих вурдалаков нет жизненно важных центров. Поможет только расчленение или полное уничтожение туши.
  -Странно.
  -Мы не должны долго оставаться на одном месте, через пару минут набегут новые, -Макс постучал в дверь. -Открывайте! Я разобрался с тварью.
  Хозяйка квартиры с опаской выглянула в коридор. Симпатичная девушка лет двадцати пяти с растрепанными белыми волосами.
  -Вы его застрелили?
  -Не совсем, -он указал на подергивающуюся груду полумертвого мяса. -Нейтрализовал.
  -Спасибо вам!
  -Рано благодарить. Нужно сначала выбраться из этого ада.
  -Сейчас, соберу только вещи...
  Максим одернул девушку.
  -Какие вещи? Бегом на эвакуацию!
  -А, да, -согласилась местная жительница. -Только свой линк захвачу.
  Спасенная исчезла в комнате и быстро вернулась в прихожую.
  -Мы люди не местные, вы лучше знаете, куда идти. Ведите.
  -Вы русский?
  -Да, -не стал отрицать Максим. -Оказались здесь в самый неподходящий момент.
  -Что вообще происходит? -затараторила девушка. -На нас напали пришельцы?
  -Трупы мутируют, воскресают и нападают на живых. Достаточно понятное объяснение?
  Блондинка, нахмурившись, кивнула. В такое нелегко поверить.
  -Ладно... нам надо через главный выход в вестибюль...
  -Нет, -перебил Макс. -В вестибюль соваться нельзя, там натуральная скотобойня, всюду кровь и трупы, плюс твари.
  -Но у вас оружие.
  -От одной, двух-трех мразей мы еще отобьемся. Против стада шансов нет, поверьте.
  -Тогда... тогда... Знаю! На лифте проедем на самый верх, дальше пешком через переход к Башням Кассини. Говорили, там служба безопасности организовала пункт эвакуации.
  -Годится, -согласился парень. -Мы все заинтересованы свалить со станции.
  Синхронный крик обеих женщин дал знать о появлении очередных ''гостей''. По коридору на них неслись сразу двое некроморфов, точных копий обезвреженного собрата. Без раздумий Максим выпускает остаток боезапаса по ногам чудищ, те больше не в состоянии бегать. Дрожащими руками удается кое-как сменить картридж на новый, затем недобитки лишаются обоих верхних конечностей. В довершение по выстрелу в область шеи, чтоб не позвали на помощь.
  -Пресвятая матерь господня... -перекрестилась девушка. Евгений на сей раз отреагировала спокойнее. Начинает привыкать. -Неужели они...
  -Были людьми. Шевелите булками! Нам нельзя задерживаться!
  Все без возражений направились к ближайшему лифту и пока он ехал, парень вертел винтовкой по сторонам, выискивая некроморфов. Постепенно до него доходило, почему нежить устроила на Титане капитальный разгром.
  Против людей играли два фактора - скорость распространения инфекции и неготовность ей противостоять. Большинство народа застали врасплох и порвали на части без какого-то сопротивления, обыватель просто не готов столкнуться лицом к лицу с подобным кошмаром. Даже вооруженных силовиков покрошили, видимо по привычке палили в голову, в туловище, а надо по конечностям...
  -Тебя как звать? -спроси Максим у новой попутчицы. -Я Макс, она - Евгения.
  -Амелия.
  -Как давно началось это?
  -Часов... с утра. Сначала в новостях сообщили о беспорядках у комплекса СЕС, потом объявили военные положение, приказали следовать к посадочным площадкам и ангарам. Никто ничего не понял, а мой парень перестал отвечать на звонки.
  -Твой парень, вероятно, мертв, -парень всегда предпочитал говорить неприятную правду в лицо, чем давать ложные надежды. -Учитывая, что мы видели.
  -Я знаю, -Амелия грустно опустила голову. -Знаю...
  Лифт преодолел еще двадцать уровней и выжившие снова оказались на открытой обзорной площадке, похожей на предыдущую. Комплекс, очевидно, строили по типовому проекту. Без проводника из местных Максим с Евгений могли блуждать тут днями, даже повсеместные указатели не панацея.
  На выходе из лифта на них с шипением кидается ''скорпион''. Тварь ловко карабкалась по потолку, однако реакции парня хватило разнести башку страшилища прямо в прыжке. Потеря столь важной части не остановила некроморфа, он перевернулся со спины на живот, стал беспорядочно размахивать хвостом.
  С другого конца зала протянулся синий луч лазерного целеуказателя, звучит одиночный хлопок. Мутировавший труп разделяется на две неровные половины и затихает. На месте срезов плоть прижгло до состояния почерневших углей.
  -Было близко, -бубнит Макс. -Мог задеть.
  Навстречу им выходит человек в странном для жителя XXI века костюме. Серый комбинезон, покрытый тонкими металлическими пластинами на плечах, животе, спине. Тяжелые ботинки, толстые рабочие перчатки. На груди висел небольшой блок с работающим микромонитором. Шлем, похожий на маску сварщика и переливавшийся голубыми аки новогодняя елка, смысл в этом имелся - дополнительный фонарик.
  Вооружен неожиданный гость был каким-то отдаленным аналогом пистолета, Макс узнал в нем знаменитый плазменный резак.
  ''Да быть того не может, Айзек Кларк! Такими темпами я начну верить в судьбу. Вот и что мне ему сказать? Я играл тобой в компьютерной игре? Не лети на ту снежную планету, накличешь беду? Точно! Он со своей гоп-компанией уничтожил некролуну, разбудил остальные, поставив на человечестве крест. ''
  А говорить придется, другого шанса встретиться с ключевым участником последующих событий может не быть.
  -Айзек? -осторожно обратился парень к сбежавшему пациенту психбольницы. Тот насторожился, сжал резак покрепче.
  -Откуда... Вы случайно не с Дианой?
  ''Дианой? А, точно, та тетка и юнитологов, обещавшая лекарство.''
  -Ей нельзя верить, она - юнитолог, заманивает тебя в ловушку. Церковь хочет использовать информацию об Обелисках в твоем мозге...
  На груди парня появились три синие точки. Айзек, чье психические состояние далеко от нормы, гневно воскликнул:
  -Кто ты такой!?
  -Кто я и откуда не столь важно, важна информация, которой я владею. Если прислушаешься, избежишь многих неприятностей. ''Ишимура'', Эгида-7, Николь... мне продолжать?
  -Я понял, ты из правительства.
  ''Пусть буду из правительства. Проще будет донести информацию.''
  -Я не с Тайдманном и не с юнитологами, это самое главное. В Правительственном секторе находится долбанный Обелиск, который они создали и с котором проводили эксперименты. Иди туда и разберись с проблемой. Только ты на это способен.
  -Почему я?
  -Обелиск считает тебя одним из ''создателей''. Он пытается свести с ума, представляясь твоей покойной невестой. Не поддавайся, собери волю в кулак, бей в ответ. Так победишь и покончишь с этим дерьмом... Но перед схваткой пройди процедуру, найдешь аппарат специальный аппарат для извлечения информации из мозга.
  Бывший инженер завис от услышанного. Значит Максиму удалось произвести нужный эффект.
  -Дерьмо.
  -Не трать время на монорельс. Тайдманн отрежет тебе доступ, едва узнает о попытке поехать на нем... Двигай сразу к ''Ишимуре'', -парень на ходу воспроизводил сюжет игры и последовательность действий главного героя. К сожалению, мелкие детали ускользали, он не обладал эйдетической памятью. -Да-да, она припаркована здесь. На капсуле долетишь до... осколка Титана, спустишься в шахты и воспользуешься горнопроходческим оборудованием, пробьешься в Правительственный сектор. Такого директор станции точно не ожидает.
  -Я...
  -Не благодари. Свидимся потом, если выживем. Какая в Солнечной системе самая популярная социальная сеть?
  -Чего? -удивился инженер. -Социальная... а, понял, о чем ты. ''Старвойс''.
  -Найдешь меня там. Максим Краснов звать, город Тверь, Россия. Секретное слово: Нострадамус.
  -Понял, -кивнул Кларк. -Э-э, а куда вы направляетесь?
  -К пункту эвакуации в Башнях Кассини, -вставила Амелия. -Сядем на корабль и улетим.
  -По пути. Я вас сопровожу, а после отправлюсь к церкви юнитологов в одиночку, -сообщил Айзек. -Вместе выжить проще.
  -Какая церковь? Ты о чем? -не унимался Максим. - Я же русс... английским языком сказал: за тобой охотятся юнитологи!
  Башка в светящемся шлеме качнулась.
  -Мне нужны кое-какие ответы, и я их добьюсь.
  -Дело твое, -не стал он переубеждать главного героя этой истории. Из жилого района они без происшествий оказались в переходе к Башням Кассини. Широкий коридор с открытой панорамой на Мегалополис, хотя выжившим не до любования захватывающими видами. Не будь Максим озадачен выживанием, непременно восхитился бы космосом, красотой Сатурна, его колец и пялился б на них часами.
  Каждый их шаг наполнен ожиданием новой атаки. Максим держал винтовку наготове, выискивая некроморфов и места засады, и контролируя тыл, Айзек с плазменным резаком крался впереди, готовый отразить лобовое нападение. У инженера опыта боев с нежитью гораздо больше.
  -Мы почти у цели, - сказал Айзек, сверяясь с электронной на нагрудном экране костюма. -Еще пара поворотов, и мы выйдем к посадочным ангарам.
  -Надеюсь, мы улетим- прошептала Амелия. -Иначе я с ума сойду
  -Не расслабляться, - сухо ответил Максим. -Надеемся на лучшее, готовимся к худшему.
  Пол коридора усеивали кровавые разводы, отдельные куски человеческих тел, порванная одежда. Но ни одного целого трупа или шатающегося некроморфа в поле зрения
  -Здесь случилось побоище, - заметил Айзек, оглядываясь по сторонам. -А тел нет.
  -Куда они могли деться? -испуганно спросила Амелия
  -Ожили и утопали на охоту, -констатировал Максим очевидный факт. -Когда закончат с живыми, направятся в Правительственный сектор к Обелиску.
  -Но зачем? -с искренним любопытством прозвучал вопрос от Кларка.
  -Фраза ''сделай нас единым'' ни на что не намекает?
  Сбежавший пациент застыл на месте.
  -Единым... они вырастут в супернекроморфа?
  -Бинго.
  Устраивать дальнейшие расспросы никто не стал, ситуация не располагала. Максим ловил на себе подозрительные взгляды Евгении, ей неизбежно придется поведать часть правды. Позже.
  Освещение в переходе из Титан-Хайтс к Башням Кассини отключилось, выжившим приходилось ориентироваться по аварийным лампам, фонарику в костюме Кларка и тусклому свету из окон от Сатурна.
  Неожиданно впереди мелькнули тени. Стало ясно, что это нежить. Очень много нежити. Она топала двигались в сторону группы живых, издавая хрипы, стоны, бульканье.
  -Готовьтесь, -прошептал Максим, поднимая винтовку. -Примем бой
  Айзек кивнул, в передняя секция в его плазменном резак повернулась набок.
  -Бей по ногам.
  -Знаю.
  Некроморфы, больше десятка, неумолимо приближались, их движения были резкими и неестественными. Максим открыл огонь, выпуская очередь по ногам ближайшего расчленителя. Тварь завалилась на пол, но продолжала ползти вперед, издавая протяжные вопли. Айзек пальнул из резака в другого некроморфа, махом срезав левую конечность. Плоть твари мгновенно запеклась.
  Боезапас штурмовой винтовки таял на глазах, цели оказались намного устойчивее обычных живых существ. Бесполезный и даже вредный за счет демаскировки в боях с людьми ЛЦУ здесь очень кстати, помогает точнее стрелять, экономя боекомплект.
  Сердце Максима бешено колотилось в груди. Он знал, что если они не справятся с этой волной, то пополнят ряды бешенной мертвечины
  В этот момент некроморф-скорпион спрыгнул на выживших с потолка, Амелия вскрикнула, хвост с шипом вонзился в незащищенную плоть. Парни не успели вовремя отреагировать.
  Айзек занялся уродом, Максим не стал отвлекаться от сокращения поголовья набегающей нечисти.
  -Какой живучий урод! -ругался Кларк, прижав тушу к полу ногами, а руками пытаясь вырвать ей хвост с жалом.
  Все закончилось быстро. Скорпиона удалось нейтрализовать, бегущие уроды оказались обездвижены. Максим перезарядил винтовку, методично стал добивать трепыхавшихся некроморфов.
  Казалось, куча расчлененной мертвечины больше не представляет серьезной опасности. Как же он ошибался... Сбоку прямо на него из груды тел выпрыгнул скат-заразитель, винтовка выпала из рук. Воняющая тухлятиной тварь обвила парня своими ''плавниками'', он слышит хруст ломающийся кости, спустя секунду голова разрывается от боли.
  Взор заволокло кровавой пеленой вперемешку с калейдоскопом разноцветных искр, Максим испытал состояние на грани болевого шока и на какое-то время выпал из реальности.
  Проклятый заразитель, посчитав задачу выполненной, разжал хватку и отпрыгнул в сторону. Правда прожил недолго, плазменный резак Айзека Кларка располовинил хрупкого некроморфа.
  Парню вернулось осознание происходящего, когда над ним склонилась Женя, попыталась помочь. Протагонист истории был настроен более скептически.
  -Отойди от него, он заражен!
  -Ему пробили голову! -возразила женщина.
  -Голову? -тихо переспросил Максим. Он потрогал макушку, пропитавшуюся кровью. -П...дец. Получается... я должен обратиться в одного из них?
  -Ничего не понимаю. Обычно трансформация проходит за секунды, а тебе хоть бы что.
  Секунды превращались в минуты, а ничего не происходило. Максима трясло от пережитого, он понял, насколько близко оказался даже не к смерти, а к отвратительному ''единению''. Содержащийся в хоботке заразителя патоген не сработал.
  Выждав две или три минуты, Кларк убрал оружие, достал из поясной сумки аптечку и обработал рану на голове Максима. Ноющая боль сразу сменилась приятным холодком.
  -Охренеть можно, мужик... оно пробило тебе череп. Кажется, я видел твой мозг.
  -Все плохо?
  -Уже нет. Медицинский гель остановит кровотечение и подстегнет восстановление тканей. Через неделю останется небольшой шрам.
  -Спасибо, -Максим встал на ноги. Из-за потери заметного количества крови парня шатало, кружилась голова. -Если бы не ты...
  -Не я? Это ты покрошил стаю мертвяков.
  -А Амелия?
  Кларк указал на лежащее поодаль тело.
  -Мертва.
  -Да как так!?
  -Тварь задела крупные сосуды на шее.
  -Пошли уже, -нетерпеливо сказал инженер. -До посадочной площадки осталось всего ничего.
  Максим поднял винтовку и, опираясь на Женю, побрел за Айзеком. Еще три темных коридора с валяющимися телами, два подъема по лестнице, лифты в этом секторе не работали, и вот они добрались до пункта назначения.
  Большой ангар с парой припаркованных челноков - вытянутые посудины с четырьмя реактивными двигателями по бокам. Боковые аппарели распахнуты настежь, залазь и улетай.
  Судя по опознавательным знакам, один аппарат принадлежал Мемориальному госпиталю станции Титан, второй службе безопасности.
  Пол залит запекшейся кровью, хотя выжившие нашли всего трех обезображенных мертвецов.
  -Эвакуация сорвалась, -сделал Айзек выводы. -Но мертвяки ожили и убрались прочь.
  -Да, только вот пилотировать космические корабли я не учился. Как нам выбраться?
  -В этом нет никакой проблемы.
  Инженер обошел челноки по кругу, проверил на наличие затаившихся некроморфов, после забрался в челнок службы безопасности. Максим с Женей последовали за Айзеком. Внутри ничего особенного: вдоль стенок противоперегрузочные кресла с ремнями, в кабине места для двух пилотов, штурвалы, приборные панели с голографическими и стандартными ЖК-экранами, кнопки, переключатели.
  -Ты нас довезешь? -поинтересовался Максим.
  -Не я, -Айзек потыкал пальцем голографический интерфейс. -А автопилот. Вам ничего не надо делать.
  -Куда именно полетим?
  -Я включу аварийный маяк, но основной точкой назначения будет Энцелад. Топлива должно хватить... Если вас не подберет какое-нибудь судно, приземлитесь на Гершеле.
  -Гершель? Что там?
  -Промышленная колония, специализируется на добыче водяного льда. Весь Сатурнианский пояс снабжают.
  -А, ясно.
  -Передатчик настроен на прием в широком диапазоне. Будут вызывать на связь, не молчите, сразу отвечайте, иначе могут посчитать вас потенциальным источником заразы и сбить.
  Макс нервно сглотнул.
  -Учту.
  -Для старта нажмешь здесь, -указал Кларк на одну из панелей и направился к выходу. -Удачи вам.
  -И тебе, Айзек, -искренне сказал Максим. -Э, постой!
  Инженер обернулся.
  -Передавай Тайдманну и Элли привет.
  -Какой Элли?
  -Скоро узнаешь... а еще пристрели того ненормального, с которым вы вместе сбежали из больницы, пока он твоей будущей девчонке глаз не выковырял отверткой.
  -Ты про Стросса?
  -Да.
  Кларк пожал плечами, явно не знал, как реагировать на озвученные ''пророчества''.
  -Я прослежу за ним.
  -И когда закончишь с Обелиском, не опускай руки, Элли на штурмовике вернется за тобой, и вы спасетесь.
  На этом пришельцы из прошлого расстались с Айзеком Кларком. Макс сел в кресло пилота, нажал на иконку с надписью ''старт''. Боковая аппарель челнока автоматически закрылась, заработали реактивные и гравитационный двигатели, вся телеметрия отображалась на экранах.
  Аппарат приподнялся над посадочной площадкой, совершает рывок и беспрепятственно проходит сквозь плазменный экран, отделявший пространство ангара от внешнего вакуума.
  -Мы справились... -парень позволил себе расслабиться впервые с момента попадания в альтернативное будущее. Он был до предела вымотан, хотелось есть, пить и спать. Евгения на пассажирском сидении тихо разрыдалась, накопившимся эмоциям стоило дать выход.
  ''Что ж, до пункта назначения девять часов лету. Можно немного отдохнуть.''
  
  Глава 3
  
  -Успокоилась?
  -Да, -женщина достала из кармана куртки платок, вытерла слезы, потекшую тушь с косметикой. -Вроде.
  -Теперь пора подумать, как быть дальше.
  -Я хочу домой.
  -Думаешь, я не хочу? -Макс разделял настрой попутчицы, ему не улыбалось находиться в мире, балансирующем на грани полного уничтожения. С момента обнаружения Черного Обелиска или Маркера в кратере Чиксулуб на дне Мексиканского залива. Если знания Максима верны, а они пока не подводили, ничего хорошего ожидать не стоит. Через два-три года земное правительство падет в ходе восстания юнитологов, апофеозом этого станет полноценный апокалипсис с пробуждением Кровавых Лун и, вероятно, конец местного человечества. -У меня там остались родители, друзья, устроенная жизнь. Последнее, что я хотел: оказаться в будущем, бегать по космической станции, отстреливаться от ожившей мертвечины.
  -Получается, мы здесь застряли.
  -Именно, Жень. У тебя дома кто-нибудь остался? Муж, дети?
  -Только мама, -поделилась женщина. -С мужем четыре года назад развелась... изменил, козлина, а детей не нажили.
  -Чем ты занималась?
  -Парикмахером работала.
  -Не густо, -высказался парень. -Впрочем... на станции я мельком видел парикмахерские, видать, твоя профессия и сейчас востребована.
  -А ты кем был?
  -Инженер-проектировщик. Всякие строительные проекты, связанные с прокладкой вентиляции, проводки и прочих коммуникаций.
  -Еще сказал, что воевал.
  -Воевал, -кивнул он. -По юности записался добровольцем на фронт.
  -За деньги? Слышала, платили неплохо.
  -Мне плевать было на бабки, я был идейным малым. Сейчас, конечно, успокоился, понимаю, в чьих интересах та заваруха была, и кто выиграл в итоге... Не важно. Дела минувших дней. Наши навыки, опыт в нынешней ситуации могут оказаться бесполезными. Двадцать шестой век на дворе.
  -Угу.
  -Ты ж понимаешь, Жень, нам начнут задавать вопросы. Кто такие? Откуда? А у нас ни документов, ни регистрации, ни нормальных знаний об окружающем мире. Как будем отвечать?
  Женщина пожала плечами.
  -Не знаю. Тут путешествия во времени сильно распространены?
  -Вряд ли, -в кармане джинсов Максим нащупал смартфон. -Твой телефон у тебя?
  -Потеряла.
  -Ладно, мой у меня. Какое-никакое доказательство нашего происхождения.
  -Вдруг нам не поверят? -в глазах Евгении появился испуг. -Упекут в дурку до конца жизни.
  -Не упекут, я постараюсь, чтоб этого не случилось.
  -И как именно?
  -Говорить буду я, ты старайся молчать.
  -Я все равно инглишем не владею нормально. В школе плохо училась.
  -Зато я был хорошистом. Даже имел небольшую практику в общении с носителями языка.
  -Ездил в штаты?
  Парень хитро улыбнулся.
  -Скорее они к нам, я участвовал в допросах пойманных американских специалистов. После двух-трех отрезанных пальцев они становятся очень разговорчивыми.
  Женщина цокнула.
  -Кошмар.
  -Мой военный опыт отчасти позволил нам пережить ад на Титане.
  -Интересно, Катя выжила?
  -Не думаю. Сама виновата.
  -Я тоже была готова сбежать, -возразила Евгения. -Когда впервые увидела ту тварь.
  -Почему не убежала?
  Она неопределенно пожала плечами.
  -Оцепенела. Я не могла поверить, что зомби реальны.
  -Теперь сомнений не осталось, Жень?
  -Для глюков слишком реалистично выглядят.
  Максим взглянул на окна кабины пилота. За бортом не было ничего кроме непроглядной черноты открытого космоса, Сатурн находился вне поля обзора. Выжившие могли рассчитывать только на автоматическую навигацию челнока.
  -О, я только заметил. Тут нормальная гравитация.
  -И? -не поняла попутчица.
  -До чего техника в XXVI века дошла, мы не ощущаем ни невесомости, ни перегрузок. Люди научились управлять гравитацией.
  -Круто.
  -Не представляешь насколько. В нашем времени это считалось фантастикой!
  -Я б не отказалась от машины времени.
  -Пока забудь. Нам стоит выработать линию поведения при общении с представителями властей. Подозреваю, сперва окажемся в карантине, потом... Советую везде соблюдать спокойствие, никаких истерик, качания прав, не дай им повода считать себя неуравновешенной личностью. Будут допросы, очень долгие, потребуется по сотне раз, без преувеличений, повторять ответы на одни и те же вопросы. Они захотят найти в твоей версии противоречия, нестыковки. Не исключаю, что окажут элемент морального давления? Жень... ты меня слушаешь?
  -Да, слушаю.
  -Мой смартфон - главное доказательство. Слова ничего не значат без вещественных улик.
  -То есть мне говорить о том, кто мы и откуда?
  -Не первому встречному, -объяснил Максим. -А только, когда нами займутся серьезные люди. А они нами обязательно займутся, учитывая отсутствие в местных базах данных.
  -Как я пойму?
  -У местной ГБ будут хмурые рожи, подозрительные взгляды. Или наоборот, с тобой начнет общаться веселый, приветливый чел, пытающийся втереться в доверие и выведать информацию.
  -Что такое гэбэ?
  ''Ох, забываю, с кем общаюсь.''
  -Госбезопасность. Аналог нашего ФСБ, американского ФБР.
  -Ясно, -Евгения включила мозг и внимательно слушала наставления парня. -Ты прошареннее меня.
  -Доводилось иметь дела полковой контрразведкой.
  -А до появления ''серьезных людей'' о чем говорить?
  Ответил Максим не сразу, он сам не был уверен, как правильно вести себя с людьми из эпохи, опережающей родную на пятьсот лет. Не воспримут ли их охренительные истории про путешествия во времени как бред спятивших от воздействия Маркера психов? Риск велик, но еще рискованнее ничего не делать. Раз уж Макс застрял здесь, значит придется приспосабливаться и выживать. Но что сделает единственный человек против угрозы космического масштаба? Против культа сумасшедших фанатиков-юнитологов? Да и земное правительство, если верить играм, далеко не святое. Эксперименты на людях (Айзек Кларк не даст сорвать), физическое устранение неугодных, отношение к собственному населению как к расходному материалу.
  -Имя, фамилию, отчество, место проживания, возраст не скрывай. Про настоящий год рождения лучше молчи до поры, в крайнем случае отними от 2511 нужную цифру.
  -Получается... я родилась в 2470.
  -Да.
  -А ты, Макс? Тебе сколько?
  -Двадцать девять.
  -Я думала, старше, -задумчиво сказала женщина. -Тридцать пять или около того.
  -Мне говорили, я после года на передовой сильно изменился. Там год за пять идет.
  -Война - страшная вещь, пережитое сегодня, мне кажется, намного хуже. А?
  -Не буду спорить. На фронте тебя убьют, в худшем случае останешься инвалидом без рук-ног. Здесь же люди превращаются в нежить.
  -Ты не превратился.
  -У меня иммунитет, какая-то устойчивость... Не знаю.
  -Тот мужик в скафандре, кажется, сильно удивился.
  -Ему не в первый раз сталкиваться с нежитью, -приоткрыл Максим часть правды. -Он много интересного рассказал.
  -Например?
  -Он бывший инженер в космофлоте, его держали в психушке, хотели извлечь из мозгов сведения про инопланетный артефакт.
  -Инопланетный артефакт!? -расширила женщина глаза.
  -Ага, сам удивился, -соврал парень. -С другой стороны это объясняет наличие мутировавших упырей на станции.
  -Вы вроде договорились обменяться контактами.
  ''Ага, аглицкий она все же понимает более или менее.''
  -Да.
  -Максим, зачем ты врешь?
  -Вру? О чем?
  -Я не дура, -надулась попутчица. -Это ты больше рассказывал тому парню, чем он тебе... Боже, ты с ходу назвал его по имени!
  ''Я так надеялся на ее невнимательность на фоне стресса.''
  -Хм.
  -Какого хера тут происходит!? Отвечай.
  -Ты не поверишь, -уклончиво ответил он, подбирая подходящий ответ. -Посчитаешь меня шизом.
  -Не думаю, учитывая пережитое.
  -В некотором роде мне в момент переноса открылись фрагменты прошлого и грядущего. Люди, места, события. Ты ничего странного не испытала?
  -Нет. Ты типа Вангой заделался? -сказанное женщину отчасти удовлетворило, накал недовольства уменьшился.
  -Не исключено.
  -А что ты видел? Мы вернемся домой?
  -Ничего связанного с возвращением домой, скорее грядущие потрясения здесь через пару лет. Нечто наподобие гражданской войны.
  -Кого с кем?
  -Между правительством и последователями религиозного культа... вроде юнитологами зовутся и поклоняются инопланетному артефакту.
  -Чушь же. Как можно поклоняться штуке, превращающей тебя в зомби?
  -Жень, у меня нет всех ответов, -Макс старался звучать как можно убедительнее. -И вряд ли будут.
  -Будущее, ходячие трупы, космос, инопланетные артефакты, пророчества. У меня крыша ехать начинает.
  -При допросах об этом ни слова. Договорились?
  -Договорились.
  -Не проболтайся, я серьезно.
  На полчаса или около того установилась тишина. Каждый погрузился в собственные размышления. Могло быть и хуже. Макс посчитал опасным распространяться про Тау Волантис, Кровавые Луны раньше времени, как бы таким образом не приблизить конец света. Не зря вояки на той обледенелой планете остервенело уничтожали всю информацию про природу Обелисков... Парень поддался усталости и задремал.
  -...228 ответьте. Повторяю, фрегат Сил обороны Земли ''Юйшэнь'' вызывает челнок службы безопасности станции Титан 9228, ответьте... -Максима разбудил голос, доносившийся из динамиков. -Фрегат Сил обороны Земли ''Юйшэнь'' вызывает челнок службы безопасности станции Титан 9228. Вы пересекаете границу карантинной зоны, в случае дальнейшего молчания будете уничтожены. Дайте какое-нибу...
  - ''Юйшэнь'', слышу вас! -выкрикнул парень. -Не стреляйте.
  -Челнок 9228, сколько у вас на борту людей?
  -Двое.
  -Вы контактировали с зараженными?
  -Что вы подразумеваете ''контактировали'', ''Юйшэнь''?
  -Вступали в физический контакт? На вас попали какие-нибудь биологические выделения?
  -Есть немного, -про инъекцию заразителя в мозг лучше промолчать. С другой стороны, подвергать опасности людей тоже было б свинством. -Там сложно было избегать встречи с теми тварями... Вы не собьете нас, услышав это?
  -Не беспокойтесь. По прибытии вас поместят в карантин и проведут обследование.
  -Тут есть проблема, -с некоторым замешательством сообщил Макс. -Корабль движется на автопилоте, а мы понятия не имеем как осуществлять ручное управление. Человек, отправивший нас в полет, остался на станции.
  -Пункт назначения известен?
  -Энцелад, колония Гершель.
  -Далековато... Мы можем взять удаленный контроль над вашим транспортом и посадить в корабельном ангаре.
  -Я не против.
  -Не трогайте штурвал, приборную панель.
  -Принял.
  Одна из голографических панелей мигнула синим. Появилось уведомление об отключении автопилота и переходе челнока под удаленное управление. Военные имели соответствующие полномочия. Корабль дернулся, изменив курс.
  -9228...
  -Слушаю.
  -Скажите, те существа действительно - восставшие мертвецы? -осуществлявший переговоры военнослужащий, очевидно, отошел от установленных правил радиообмена и пытался удовлетворить личное любопытство.
  -Да. Я перестрелял больше десятка уродов.
  -Понятно, 9228.
  Вскоре посреди черноты возникла блестящая на солнце точка, она стремительно приближалась, пока не заняла большую часть доступного обзора. Серая металлическая громадина длиной более ста метров, переливающаяся красными и зелеными бортовыми огнями. Челнок направлялся в сторону ангара, где экипаж готовился принять выживших.
  Максим разглядел десяток вооруженных солдат на палубе, нескольких людей в белых костюмах биологической защиты.
  -Жень, готова?
  Та утвердительно покивала.
  -С людьми не так страшно, как с теми чудищами.
  -Зависит от людей.
  -Нас не расстреляли на подлете, уже хорошо.
  -Не поспоришь, -аппарель автоматически раскрылась и выжившие направились к выходу. -Главное, помни, о чем я тебе говорил.
  -Да.
  -Пожалуйста, оставайтесь возле челнока, -произнес один из людей в костюме биозащиты. -Пока мы не проведем проверку на биологическое заражение.
  Солдаты позади держали оружие наготове. Максим прекрасно понимал их, вышедшая из-под контроля инфекция легко превратит корабль в филиал преисподней.
  -Облегчу вам работу, парни, -начал парень, указав на залитую засохшей кровью макушку. Он сам до сих пор переживал насчет этого, скрывать не было смысла. -Меня ужалила одна из тварей. Я видел, как люди обращаются за секунды, в моем случае никаких заметных последствий.
  Сотрудники корабельной медслужбы замерли на месте.
  -Благодарю за честность...
  -В моих же интересах знать, не мутирую ли я через пару часов или дней.
  -Вас придется поместить в герметичный бокс и провести всестороннюю диагностику.
  -Валяйте, я не против.
  Солдаты подкатили что-то вроде каталки и гроба с прозрачной крышкой. В двух экземплярах.
  -Ложитесь внутрь.
  Максим начал снимать с себя куртку, свитер, сбросил их на пол. Евгения последовала его примеру, напоследок парень протянул местным смартфон.
  -Прежде чем вы начнете задавать вопросы кто мы и откуда ознакомьтесь с этим аппаратом, его содержимым. Потому что иначе наша история покажется бредом.
  Медики молча приняли телефон, упаковав в герметичный пакет. Закончив с раздеванием, выжившие забрались в ''гробы''. Максим сразу ощутил, как стремительно погружается в сон.
  ''Вот козлы, анестезию врубили. Могли бы и предупредить... ''
  Очнулся он в одиночной палате с белыми стенами. Пока пребывал без сознания с ним провели кое-какие манипуляции. Отмыли, переодели в больничную пижаму, обрили голову и наложили на повязку. Из левой руки торчала игла капельницы.
  -На органы не разобрали, уже хорошо...
  Ожидание растянулось на много часов. В палате отсутствовал телевизор, выход в местный интернет, впрочем, Максим не скучал. Появилось время все тщательно обдумать, выработать стратегию, как поступать и как не поступать.
  У него больше козырей, чем он думал. Помимо информации есть некая устойчивость или иммунитет к инфекции некроморфов. Но вот вопрос: имеется ли он у Жени? Связано ли это с их иномирным происхождением? Насколько удалось вспомнить, местное человечество эволюционировало не без участия Обелиска, упавшего вместе с метеоритом шестьдесят пять миллионов лет назад. Или доставленного искусственно примерно в тот же период.
  Маловероятно, что в родном мире попаданцев существовали клятые Кровавые Луны, их поганые артефакты. Короче, если биологические различия между людьми из разных реальностей присутствуют, их выявят.
  Максим отчетливо понимал: земное правительство уже не слезет с них, в лучшем случае до конца жизни будут жить под круглосуточным надзором, в худшем запрут в лаборатории и начнут проводить эксперименты. Участь так себе. Но какие были варианты? Допустим, прошли бы они карантин, чудом избежали проверок, сумели легализоваться в новом мире, как-то устроиться. Через пару лет человеческой цивилизации все равно настанет каюк. Восстание юнитологов, пробуждение Лун, нападение на Землю. Занавес опускается, спектакль закончен.
  А тут есть призрачный шанс достучаться до властей. Как только объяснить обладание столь важной информацией? Видение будущего, пророчество... попахивает шарлатанством, однако история про видеоигру из родного мира звучит гораздо хуже.
  ''Угораздило же попасть в столь гадкий мир. Ну почему не в ''Звездные войны'', ''Гарри Поттера'' или диснеевскую сказку? Стал бы джедаем-волшебником, творил бы добро... А то никаких нормальных чудес, магии, суперспособностей. Сплошная безысходность и мрак с поехавшими культистами-юнитологами, мутным правительством, инопланетным хер пойми чем, сводящим людей с ума и превращающим в нежить. Тяжко быть попаданцем. Появись шанс, вернулся бы обратно без раздумий. Нафиг мне такое ''щастье''!''
  Двери палаты распахнулись и к Максиму заявился гость. Мужчина азиатской наружности средних лет в темно-бежевом мундире, совершенно незнакомыми нашивками. Единственное, в чем парень не сомневался, этот человек принадлежал к военным.
  -Здравствуйте, Максим... так ведь вас зовут? -гость бросил взгляд на экран планшета.
  -Верно.
  -Мы покопались в вашем устройстве. Я капитан Чан, служба контрразведки флота.
  -Иного и не ожидал, -спокойно ответил Максим. -Давайте, чтоб я не выглядел попугаем, вы скажете, что удалось выяснить помимо моего имени, что думаете об этой ситуации, а потом начнем разбор полетов...
  Гэбист кивнул.
  -Выяснить удалось многое. Честно признаться, верится с трудом, но против фактов трудно возразить.
  -Каких фактов?
  -Например, ваши биометрические данные отсутствуют во всех доступных базах, включая закрытые. Ни единого цифрового следа, в нашу эпоху не бывает в принципе, если вы, конечно, не родились и выросли в каком-нибудь изолированной сообществе... Это еще не самое странное. Врачи взяли у вас анализы и...
  Капитан выдержал паузу.
  -И?
  -Пришлось перепроверять несколько раз. Генетические профили отличаются настолько, что вас в биологическом смысле людьми разновидности homo sapiens считать сложно.
  Пришла очередь Максима удивляться.
  -Это как?
  -Я конечно не великий специалист в науке, как выяснили, в структуре наших геномов имеются значительные различия. Те гены, что активны у меня или любого человека на борту корабля, у вас отсутствуют либо являются нефункциональными, перешедшими в разряд некодирующих РНК-молекул. Про ''мусорную'' ДНК слышали?
  -Слышал.
  -Ну вот. На первый взгляд ваша анатомия, физиология, биохимия идентична, на более глубоком уровне видны заметные отличия. Разница в строении ДНК составляет почти два процента. Мы бы предположили, что вы со своей подругой - результат каких-то опытов по выведению нового вида человека, однако переданное устройство связи напрочь ломает данную версию. Такие телефоны не производят больше четырехсот лет...
  -Давайте, капитан, скажите вслух.
  -Вы не из наших мест, это понятно. Никто не считает вас сумасшедшими.
  Максим хлопнул в ладоши.
  -Отлично! Значит, не придется выставлять себя клоуном, пытаясь доказать что-то.
  -Как вы оказались на Титане?
  -Ехал в автобусе на работу, потом яркая вспышка и вот мы в аду, наполненном живыми мертвецами.
  -Вас было двое?
  -Трое, -не стал Максим врать. -Она запаниковала, когда мы столкнулись с первой тварью и сбежала. Я не стал искать девчонку, посчитав собственное выживание приоритетом.
  -В челноке наши импульсную винтовку. Вы умеет обращаться с оружием?
  -Подобрал у мертвого безопасника, а до того доводилось поучаствовать в боевых действиях.
  -Понятно. Теперь для протокола. Назовите свое полное имя, дату, место рождения.
  -Максим Геннадьевич Краснов, 2001 года рождения, город Тверь, Российская Федерация, планета Земля. Довольны?
  -Для выходца из другого места вы неплохо сориентировались, даже сумели запустить космический челнок, -контрразведчик включил режим дознавателя, пытаясь копнуть глубже. -Откуда у человека из докосмической эры подобные навыки?
  -Во-первых, я не крестьянин из средних веков, полеты в космос, компьютеры и для нас стали обыденностью. Во-вторых, автопилот запустил не я, а другой выживший.
  -Кто? Почему он не с вами?
  -Да чё, я спрашивал его имя? Сказал, мол, у него остались на станции дела и все. Нам не до расспросов было.
  Выдавать Айзека Кларка парень пока не хотел, зная об интересе властей и юнитологов в отношении его персоны.
  -Вернемся к моменту вашего перемещения, попробуйте вспомнить побольше деталей...
  Потянулись часы утомительных расспросов, уточнений. Флотский котрразведчик подобно клещу вцепился в Максима и не желал отпускать, впрочем, режим хорошего-плохого полицейского никто не включал. Разговор шел в максимально вежливой форме без угроз, оскорблений. Как минимум военные не сбрасывали полностью со счетов версию об путешествии во времени и пространстве. По скупым оговоркам, наука XXVI века имела косвенные доказательства множественной реальности, правда появлений пришельцев извне никто доселе не фиксировал и способа создать стабильную червоточину в другое время, реальность не существовало.
  
  ***
  От: капитан Л. Чан
  Кому: полковник Г. Юзефович
  
  Тема: Необычные беженцы со станции Титан
  
  Я прекрасно понимаю, в свете последних событий у нашего подразделения появилось множество более важных задач, но прошу уделить особое внимание информации, содержащейся в приложенных файлах. Каким бы фантастическим ни выглядело произошедшее, оба субъекта могут принести огромную пользу в деле борьбы с будущими вспышками маркерной инфекции. В их отличающейся биологии по предварительным заключениям корабельных врачей кроется ключ к обретению абсолютной невосприимчивости к воздействию артефактов.
  
  ***
  От: полковник Г. Юзефович
  Кому: капитан Л. Чан
  
  Тема: Необычные беженцы со станции Титан
  
  Я внимательно изучил ваш отчет и передал его наверх. Вам приказано взять курс на Землю. До передачи ключевых субъектов Оракулам в установленном месте соблюдать режим полного радиомолчания, ограничить их контакты с экипажем корабля, выставить круглосуточную охрану. Медицинский и военный персонал, задействованный в работе с субъектами не должен никаких иметь связей с юнитологической церковью. В противном случае по прибытии на Землю эти лица подлежат аресту.
  
  Глава 4
  
  Полет до Земли обещал быть долгим, около недели. Несмотря на изобретение сверхсветового двигателя, внутрисистемные перемещения предпочитали осуществлять по старинке за счет реактивной тяги, получаемой за счет термоядерных реакций или аннигиляции антивещества. Все это Максим вычитал из предоставленного планшета с загруженной литературой. Он окунулся в ее изучение с головой, начал с XX века постепенно продвигался до нынешнего XXVI.
  Чтение захватывало с головой. Это совершенно точно не его мир, не его реальность. Первая Мировая, крушение империй, революция в России, образование СССР, Вторая мировая, поражение гитлеровской Германии в мае сорок пятого, Япония потрепыхалась чуть дольше.
  Заметные расхождения начались в шестидесятых: Кеннеди убили не в шестьдесят третьем, а в начале шестьдесят четвертого, высадок на Луну было семь вместо шести, Война Судного дня закончилась поражением Израиля и исчезновением данного государства с политической карты.
  Окончание Холодной войны, Перестройка и распад СССР прошли в тех же временных рамках, однако дальше история мало напоминала известный вариант.
  Гражданская война в Казахстане и ряде других республик Средней Азии, парад суверенитетов на Кавказе, отделение Татарстана, основание Уральской Республики. Бардак длился около шести лет, пока Ельцин в девяносто седьмом не помер от инсульта, сменивший его преемник собрал распадающуюся страну воедино. Последовало десятилетие стабильности и относительного мира, потом началась конфронтация с западным блоком насчет Прибалтики и Калининграда. Никакой Украины, остававшейся дружественным государством...
  До середины века мир бурлит от экономических кризисов, нескольких пандемий, локальных войн. Попутно началось освоение Луны, в 2045 основана база ''Новые Горизонты'' с предприятиями по добыче гелия-3.
  Самым примечательными событиями стала война между Россией и США за Арктику и ее природные богатства в 2047, закончившаяся подписанием мирного соглашения с разделом зон влияния. Обмена ядерными ударами никто не хотел.
  На фоне роста населения, истощения ресурсов, климатических изменений ведущие державы приходят к понимаю, что проблемы необходимо решать сообща. К 2080 создается конфедерация на базе ООН, основные усилия которого сосредоточены на освоении космического пространства.
  XXII век становится новым Ренессансом: новые научные прорывы, полеты в дальние уголки Солнечной системы, основание научных баз, вслед за ними добывающие колонии и полноценные поселения. На досветовых скоростях отправлены беспилотные разведчики к ближайшим звездам.
  Резкий рост влияния частных мегакорпораций, которые фактически начинают подменять собой государство.
  Это прекрасно видно на примере обнаружения первого Обелиска в 2214, когда компания ''ДреджерКорп'' без какого-либо согласования с мировым правительством единолично захватила артефакт. Россия с Китаем и Индией, конечно, протестовали, но руководство Североамериканского сектора оказалось полностью куплено корпоратами или было заодно. Национальная администрация Мексики молчала в тряпочку, будто ничего не происходит.
  История мутная. Геофизик Майкл Альтман во всеуслышание заявляет об открытии инопланетного артефакта, предоставляет общественности доказательства с видео, фото, некоторыми результатами исследований.
  ''ДреджерКорп'' пытается дискредитировать ученого, выдвигает собственную версию про испытания новых подводных лодок. Получается не очень. Общественный резонанс запредельный, мир начинает бурлить, Альтман погибает из-за неизвестных обстоятельств. Убрали. В дело вмешивается глобальное правительство, злая корпорация показательно подвергается осуждению за нарушение суверенитета Мексики, нелегальные разработки недр, в отношении ее руководства ведутся уголовные расследования, часть директоров сажают за финансовые махинации, коррупцию, нарушение международных законов. Делается все, чтобы отвлечь население, а правда о Черном Обелиске постепенно отошла на второй план, утонула в теориях заговора.
  К несчастью, семена будущей катастрофы были посеяны. На обрывках просочившейся информации выросло целое религиозное течение под названием юнитология - синкретический культ, вобравший в себя от саентологии Рона Хаббарда, ислама, христианства и буддизма.
  Предметом поклонения стал ''священный'' Обелиск, посланный в разных интерпретациях высшим разумом в виде инопланетян, бога, людьми из будущего, вневременным абсолютом... Постепенно юнитология эволюционировала, элементы старых верований оттеснялись на второй план, Обелиск уже стал не посланцем божественных сил, а полноценным их олицетворением. Верующим обещали вечную жизнь после смерти и рай со всеобщим единением.
  Последующая история человечества неразрывно связана с Маркерами, попытками раскрыть их секреты, однако для широкой публики многое покрыто мраком. До вспышки на Титане. Миллион погибших просто так не спишешь на солнечную вспышку или столкновение с астероидом...
  Через два десятка лет после обнаружения Обелиска основывается новое государство федеративного типа - Союз Суверенных Колоний. Почему колоний? Важно было подчеркнуть, что Земля - лишь один из заселенных миров и не претендует на абсолютное главенство. В XXIII веке Луну, Марс, Пояс астероидов, спутники Юпитера и Сатурна основательно заселили. Революционными прорывами стали изобретение шокового двигателя группой ученых под руководством японским физиком Хидеки Ишимурой, в честь него и назвали тот злополучный планетарный потрошитель, и появление Теории Единого Поля. Прогресс в фундаментальной физике позволил человечеству управлять гравитонами с той же легкостью, что и электронами.
  Началось расселение людей по Млечному Пути. Энтузиазм первых десятилетий быстро угас, поскольку в обследованном космосе отсутствовали иные разумные виды. Найдено под сотню планет с жизнью, от самой примитивной микробной до тропического рая вроде Шаланкса-III.
  Казалось бы, живи и радуйся, в твоем распоряжении целый космос, обширные жизненные пространства.
  Нет же. Особенности социально-экономического устройства создавали парадоксальную ситуацию, когда при переизбытке потенциальных богатств цивилизация страдала от ресурсного кризиса.
  Вернее, не хватало дешевых, легкодоступных ресурсов. Корпорации с правительством не хотели вкладываться в чересчур дорогостоящие проекты, чья окупаемость составляла десятки и сотни лет. Нужна быстрая прибыль.
  Земные недра к концу XXIII века по большей части оказались выработаны, частично проблему решили за счет разработки Луны, астероидов. Но мало добыть необходимые элементы, надо их доставить в пункт назначения.
  Даже с появлением гравитационных двигателей транспортировка десятков, сотен миллионов тонн грузов являлась невыполнимой задачей. Никто физически не мог построить и содержать флот столь громадных размеров.
  Союз Суверенных Колоний впал в затяжной экономический кризис, а там недалеко до гражданских волнений, сепаратизма.
  Начало XXIV века ознаменовалось глобальной войной между ССК и Колониальным Альянсом, предшественником нынешнего EarthGov. Боевые действий шли на Земле, по всей Солнечной системе и внешним колониям на протяжении десятилетия.
  Про самоубийственную экспедицию на Тау Волантис, опыты с Обелисками никто не написал, но они в немалой степени послужили причиной крушения старого режима. Высшее руководство Суверенных Колоний в 2314 году просто дружно самоубилось, а кто не захотел, тем помогли, обрушив напоследок все информационные сети, стерев банки данных.
  Официальные историки объясняли это попыткой напоследок нагадить сепаратистам, Максим же знал правду. ССК предпочли проиграть, пожертвовать собственными жизнями, семьями ради спасения человечества. Кровавые Луны с Обелисками несут лишь истребление, наилучший способ избежать этого - держаться от артефактов подальше.
  После войны ситуация устаканилась, новый режим укрепил позиции, слегка прижал обнаглевшие корпорации, подавил очаги сепаратизма и начал заниматься решением усугубляющегося ресурсного голода.
  Технология потрошения планет позволила поддержать спадающие штаны дышащей на ладан экономики, обеспечив удешевление добычи ресурсов. Так в порядке эксперимента на части буквально разобрали Титан, оставив небольшой кусок, вокруг которого возвели одноименную станцию.
  До XXVI века ситуация была стабильной, пока не грянул новый кризис. На фондовых рынках лопнули финансовые пузыри, надувавшиеся последнее столетие. Экономика переживает рецессию, корпорации терпят убытки, индустрия потрошения планет банкротится.
  EarthGov или Колониальный Альянс Правительства Земли вспоминает про полузабытые Маркеры. Для Максима оставалось загадкой: какой ''гений'' изначально решил, что сводящие с ума и плодящие нежить инопланетные артефакты помогут решить проблему нехватки дешевых ресурсов? Новые источники энергии? Сомнительно. Термоядерные реакторы, управляемая аннигиляция антивещества с лихвой покрывает нужды цивилизации.
  Нельзя сбрасывать со счетов Маркеры, оказывающих влияние на суждения людей, истребленных инопланетных рас и заставляющих с маниакальным упорством заниматься воспроизводством артефактов.
  Дома Максим встречал упоминания на управляемый искусственно процесс эволюции. Может, Обелиски изначально заложили в человечество этой реальности инстинктивную одержимость собой и механизмы дистанционного управления? На глубинном уровне. И для активации программы необязателен телепатический сигнал, достаточно даже косвенного стимула в виде демонстрации визуального изображения артефакта, языка Маркеров?
  Если верить флотским, отличия в геномах попаданцев очень существенны, вплоть до невозможности иметь общее потомство с местными людьми. Тогда ситуация безнадежна, любые здравые аргументы отметутся прочь. Обелиски в скорой перспективе появятся на каждой колонии, посреди населенных центров. Крайне идиотское решение. Вишенкой на торте станет восстание юнитологов.
  ''Получается, теория про активацию вложенной программы может оказаться не такой уж неверной.''
  И с Кровавыми Лунами много вопросов. Биомассы всей Земли не хватит на формирование полноценного небесного тела. Как же высшие некроморфы отжираются до размеров небольшой планеты? Растут на протяжении эпох по мере поглощения? Добирают массу переработкой минералов в органику?
  По правде, Максим предпочел бы этого узнавать.
  
  ***
  Новое появление капитана Чана сигнализировало о новых допросах. Вряд ли контрразведчик заглянул на чай.
  -Добрый день, как самочувствие?
  -Изоляция действует на нервы, -поделился Максим. -Но пока есть чтиво, терпимо. Надо наверстать пропущенное время.
  -Ничего не хотите добавить? -прищурился Чан. Это заставило парня насторожиться.
  -О чем вы?
  -Про ваши так называемые ''пророчества''.
  -Тьфу ты, -ответил парень. -Евгения проболталась?
  -Она неглупая женщина и поступила ровно так, как ей рекомендовали.
  -Как вы узнали? В том челноке стояла прослушка?
  -Ваши разговоры записывал бортовой черный ящик. Знакомое название?
  -Знакомое.
  -Он регистрирует все происходящее внутри и снаружи. Мы не сразу занялись изучением телеметрии, но, когда дошли до нее, открылось много интересного. Дело заиграло новыми красками.
  -Я не хотел прослыть психом. Видения будущего, пророчества... сами понимаете, как это звучит.
  -Вас не считают психом. Вы немного замкнуты, недоверчивы, но ничего за рамками нормы.
  -Ладно, -вздохнул Максим. -И что вы хотите узнать?
  -Какая информация вам известна про артефакты и будущее?
  -Не очень много... в основном неясные обрывки. Кое-что удалось лучше понять, ознакомившись с вашей историей.
  -А конкретнее?
  Стоило тщательно подбирать слова. Стенограмма, записи разговора могут лечь на стол тем, кто принимает решения. Отсюда следует, что у Максима есть шанс повлиять на ход истории.
  -Правду у Маркерах узнают. Среди населения начнется волнения, правительство приступит к широкомасштабным исследованиям артефактов, начнет плодить их в невероятных количествах. Лаборатории появятся на каждой крупной колонии. Через три года начнется восстание юнитологов, они посчитают работу правительства ересью, осквернением их священного идола и так далее...
  Судя по мрачно задумчивому выражению, гэбист воспринимал откровения Максима серьезно.
  -Что дальше?
  Парень нахмурился.
  -Конец.
  -Конец?
  -Конец Земле. Конец человечеству как цивилизации и биологическому виду. Маркеры - ловушка, а вы для них - бараны на заклание. Пища, способ размножения. Многие даже не осознают оказываемого на них влияния.
  -Правду о Маркерах уже узнали, -серьезным тоном ответил Чан. -Общественность бурлит, популярность юнитологии взлетела вверх, каждый день появляются миллионы новых адептов. Происходящее сравнимо со вторым пришествием Христа, и недовольство правительством растет, в некоторых колониях начались беспорядки.
  -Значит, это начало конца.
  -Как нам все предотвратить? -в голосе китайца проскочили нотки испуга. -Есть шанс?
  -Странный вопрос... Немного не профессиональный, а?
  -Сложно сохранять холодный ум последние дни. Люди ходят сами не свои, и я не исключение.
  -Капитан Чан, -начал Максим. -Я не религиозен и не верю в мистику, высшее предназначение. Наше появление тут скорее всего - случайность.
  -Высшее руководство уже в курсе про инцидент с вами, дело взято под личный контроль главой военной разведки.
  -Нас же посадят в клетку и разберут на органы?
  -Я не знаю... Но полной свободы перемещений ожидать не стоит.
  Утром восьмого дня фрегат достиг орбиты Земли, к Максиму в палату заявился почетный караул из трех морпехов Сил обороны Земли. Один из них положил на койку полный комплект футуристической брони.
  -Надевай.
  -Зачем? -не удержался попаданец от вопроса.
  -Из соображений секретности. Никто лишний не должен знать ни как ты покинул корабль, ни твоей внешности.
  -Я понял. Возражений не имею.
  -Вот и хорошо.
  Максим стал напяливать на себя массивный бронекостюм. Снаружи он выглядел как мешковатый черный комбинезон с серебристыми пластинами на груди, животе, ногах, руках. Военная экипировка XXVI века была до предела напичкана электроникой, имела систему жизнеобеспечения, сервоприводы для снижения нагрузки на оператора. Максим испытал приступ зависти к местным воякам, вспомнив как он бегал по передовой во вшивом бронике и каске, которые обеспечивали номинальную защиту отдельных частей тела...
  -А где шлем?
  -Подумай, как его надеваешь и все.
  -Подумать?
  Металлический воротник вокруг шеи неожиданно пришел в движение, щелкающая конструкция развернулась вокруг головы, собравшись в шлем. Перед глазами возник визуальный интерфейс с кучей телеметрии, всякими маркерами. Изображение окружающего мира на внутренних дисплеях приобрело голубоватый оттенок.
  -Круто!
  -Стандартный нейроинтерфейс. Они даже в дешевых гражданских скафандрах присутствуют.
  -До чего техника дошла.
  -Ты из какого темного угла выполз?
  -Вам, наверное, не положено знать.
  -И то верно, -согласился командир группы и протянул Максиму знакомую импульсную винтовку. -На. Это чтоб наш маскарад был достовернее.
  Попаданец осторожно взял оружие в руки, проверил боезапас.
  -Винтовка заряжена.
  -Да. На случай внезапного нападения. Нам сказали, ты умеешь обращаться с оружием.
  ''Тут и хорошая новость, и плохая. Они боятся юнитологов и в то же время не считают меня склонным к побегу, настолько, что спокойно выдали боевое оружие. ''
  Максим, смешавшись с отрядом солдат, с облегчением покинул осточертевшую палату с осточертевшими белыми стенами, противной кормежкой. Его не особо пугало вероятность нападения, перспектива посмотреть на мир будущего будоражила больше.
  Вот они неторопливо идут по палубе фрегата СОЗ, добираются до стыковочного шлюза. Снова коридоры, лифты, переходы.
  ''Ничего так, футуристично.''
  Какого-то вау-эффекта прогулка по станции ''Авалон'' не произвела. Те же вылизанные стены, вездесущий пластик, однообразный полированный металл, раздвижные двери и вооруженные караулы почти на каждом входе. Ничего подозрительного, люди, военные и гражданские спешат по своим делам.
  -Чего застыл?
  Командир сопровождавшей Максима группы недовольно проворчал, когда тот остановился возле обзорного окна. Внизу проплывала поверхность родной Земли с синим океаном, рваными разводами белых облаков.
  -Никогда не видел ее из космоса.
  -Потом налюбуешься.
  Остаток дороги прошел в молчании. Попаданца сопроводили в небольшой ангар, посреди которого находился челнок с парой ожидавших людей. Тут была Евгения на пару с каким-то лысым хмырем в белых брюках, пиджаке с высоким воротником. Максим не мог понять, почему этот мужик сразу ему не понравился, не в пошлом смысле. Во взгляде серых глаз читалось что-то такое... не внушающее доверия, граничащее с угрозой.
  -Свободны, -обманчиво мягким тоном произнес лысый. Солдаты без лишних слов забрали у Максима винтовку, развернулись и удалились прочь. -Позвольте представиться, Леонид Шиф, ваш сопровождающий.
  -Максим.
  -О, я знаю, кто вы.
  Мысленным усилием с пятой или шестой попытки шлем бронекостюма разобрался. Евгения бросилась к нему и крепко обняла.
  -Не, я конечно тоже рад тебя видеть, но обнимашки... это весьма неожиданно.
  -Благодаря тебе я жива.
  -Как скажешь, Жень, -Максим похлопал женщину по спине. -Как скажешь.
  -Прошу, -на чистом русском языке сказал Шиф. -Нас ждет рейс на Землю, заодно обсудим дела.
  Салон челнока радикально отличался от транспорта службы безопасности Титана. Кресла с кожаной обивкой, много свободного места, видеоэкраны, столики как в бизнес-классе. Максим с Евгенией вальяжно устроились на ближайших местах, сопровождающий сел напротив.
  Боковая аппарель закрылась, двигатели загудели и шаттл тронулся с места.
  -Итак...
  -Итак, -повторил Максим за Шифом. -Кто вы? Важная шишка из правительства?
  -Отчасти... -собеседник скрестил пальцы. -Мы являемся теми, кто стоит от правительства несколько обособленно, в какой-то степени даже над ним.
  -Секретная шпионская организация?
  -Слишком упрощенный взгляд. В сферу нашей деятельности помимо различных спецопераций, сбора разведданных входят передовые научные разработки, экономика, финансы, социология.
  Евгения слушала разговор с заметным напряжением, поэтому предпочла молчать.
  -Я понял.
  -Пришельцы из далекого прошлого как раз находятся в компетенции моего подразделения.
  -К вам попадали другие вроде нас?
  Шиф мотнул головой.
  -Вы первые, по крайней мере, первый тщательно зафиксированный инцидент. Информацию успели перепроверить десяток раз, пока не отпали последние сомнения. Коммуникационное устройство связи, собранное из примитивных микроэлектронных компонентов, материал одежды, зубные пломбы и, наконец, генетический профиль.
  -Мне сказали, мы очень отличаемся от вас.
  -Верно. Последнее заинтересовало нас больше всего. Специалисты по палеогенетике сделали заключение о параллельной эволюции, вы - люди, принадлежащие к похожему виду.
  -Я успел почитать про местную историю и могу назвать больше десятка заметных расхождений, начиная с XX века.
  -Хотелось бы послушать.
  -У нас Кеннеди убили в шестьдесят третьем, у вас в шестьдесят четвертом. Количество первых высадок на Луну здесь на одну больше, в моем мире Израиль в Войну Судного дня отбился от арабов и продолжил существовать даже полвека спустя.
  -Про многовариантную реальность наша наука догадывалась давно, первые идеи в данном направлении начал выдвигать еще Хью Эверетт. Знакомая личность?
  -Да.
  -Как странно, -вслух размышлял Шиф. -Эволюция в наших мирах различалась, но до сравнительно недавней поры плюс-минус те же события, государства, нации, языки.
  -У меня есть догадка.
  -И в чем она заключается?
  -На моей версии Земли Обелисков не было, на вашей он оказал влияние на эволюцию предков людей.
  -Я слушал записи разговоров с Чаном. Вы упоминали видения и крушение нашей цивилизации, уничтожение человечества как вида. Как думаете, Максим, почему вам якобы открылось будущее, а вашей спутнице нет?
  Шиф специально продемонстрировал недоверие и подозрение. Максим пожал плечами.
  -Тут никаких догадок. В промысел неких высших сил не верю от слова совсем.
  -К этому вы вернемся. Для нас важнее не ваши пророчества, а полная невосприимчивость к воздействию Маркеров.
  -Как сказать. Голова до сих пор побаливает, та скотина c жалом мне череп пробила.
  -Врачи успели тогда взять на анализ образцы ваших тканей с патогеном, -сообщил собеседник. -Обычно при контакте с живой или мертвой тканью начинается цепная реакция. Патоген служит катализатором направляемых сигналом Обелиска изменений, но в вашем случае ничего не произошло.
  -Я по-прежнему смертен.
  -Вы не до конца понимаете, Максим. Нам попадались люди с устойчивостью к ментальному воздействию, однако таких очень мало среди общей массы населения и их тела подвержены инфицированию.
  -Нас не разберут на органы в попытке выяснить секрет устойчивости к Маркерам?
  -Что вы... Разумеется нет. Такие варварские методы давно в прошлом, периодически у вас будут на анализ брать кровь, образцы тканей. Никаких инвазивных процедур. Живые пришельцы их прошлого гораздо ценнее мертвых.
  -Перед сопровождением на пересадку один вояка обмолвился, что есть вероятность нападения. Мне даже заряженное боевое оружие выдали, -шаттл задрожал. За окнами заплясали оранжевые языки пламени от входа атмосферу планеты. -Есть, кого опасаться?
  -Юнитологов.
  -Они нас всех под монастырь подведут!
  -Хм, я эту фразу от прабабки часто слышал...
  -Леонид, послушайте. Я не дурак и способен сложить дважды два. На корабле мне сказали, что после Титана существование Обелисков больше не секрет, недовольство правительством растет вместо с популярностью юнитологического культа. Это вполне согласуется с моими ''видениями'' и будущим восстанием через три года.
  -Кто-то слишком болтливый.
  -Если нам не суждено вернуться домой, значит я заинтересован не меньше вашего избежать наихудшего варианта.
  -И я.
  -Коль вы мне до конца верите, вот еще инфа. Джейкоб Даник, такой очкарик-интеллигент, возглавляющий организацию Круг. Некие радикалы из числа юнитологов. Возможно, они уже основали свою банду, а возможно еще нет.
  -Раньше вы про это не упоминали.
  -Во-первых, я не знал, насколько мои ''откровения'' сходятся с реальностью. Во-вторых, не хотел выглядеть психом.
  -У психически больных часто отсутствует критическое восприятие, у вас с ним полный порядок, -пояснил Шиф. -Диагностика ничего не выявила.
  -Какая диагностика? Мне никто не проводил психологических тестов.
  -При допросах специальная программа анализировала ваши ответы, вживленный в руку медицинский чип регистрировал биохимические показания в организме. Мы составили комплексную картину.
  Максим потер кожу на левом запястье.
  -Так вот, откуда тот шрам. Мы теперь лабораторные крысы? Хотелось бы уточнить наш статус, только честно.
  -Персоны особой важности. Если не будете делать глупостей, вам обеспечат определенную свободу передвижения. Никакого навязчивого присутствия.
  -Навязчивого присутствия?
  -Круглосуточного надзора наших сотрудников.
  -Не самые плохие условия, -высказался Максим. -Я ожидал чего-то похуже. Кстати, куда мы направляемся?
  -Урал. В закрытый исследовательский центр.
  -Класс.
  -Там вполне комфортные условия на для проживания, вас разместят в одном из домов, предназначенных для сотрудников. Загородная местность, природа, лес, чистый воздух. Роскошь по нынешним меркам.
  -Боюсь представить, во что вы Землю превратили.
  -Не все так плохо, -оправдывался Шиф. -Последние десятилетия земное правительство основательно занялось решением экологических проблем.
  
  Глава 5
  
  CLASSIFIED | УРОВЕНЬ ДОПУСКА: OMEGA-PRIME
  ОТЧЁТ No2247-A
  Тема: Незарегистрированные субъекты, эвакуированные с Титана
  
  I. ОБЩИЕ СВЕДЕНИЯ
  
  Дата эвакуации: 20.02.2511
  Место происхождения: неподтверждённое. По предварительным данным - альтернативная временная или параллельная ветвь человечества.
  Субъекты:
  
  (А-1) Максим Краснов, ~29 лет
  (А-2) Евгения Орлова, ~41 год
  
  Оба - биологически гуманоидны, однако обладают значительными отличиями в геноме, указывающими на отсутствие влияния Обелисков в процессе эволюции.
  
  II. ГЕНЕТИЧЕСКИЕ И МЕТАБИОЛОГИЧЕСКИЕ НАБЛЮДЕНИЯ
  
  Маркеры влияния сигнала Обелисков в ДНК отсутствуют полностью (в отличие от 99.999% представителей Homo sapiens terranis XXI-XXVI вв.)
  
  Уровень нейропереносчиков (глутамат, дофамин, серотонин) стабилен даже при длительном воздействии искусственного модулированного сигнала Обелиска.
  Патоген некроморфов (PD-5X strain) не может инициировать ни мутацию, ни регенеративный каскад даже при прямом контакте с мозговыми оболочками.
  Имеется повышенная резистентность к инфразвуковому диапазону 14-22 Гц - уровень, соответствующий эмиссиям Черного Маркера
  Заключение: по всей вероятности, оба субъекта не принадлежат к нашей эволюционной линии Homo sapiens, несмотря на визуальную и молекулярную схожесть.
  
  III. ПСИХОПОВЕДЕНЧЕСКИЕ НАБЛЮДЕНИЯ
  
  При наблюдении изображения Маркера (глифовая проекция, класс 3-C) - отсутствие реакций, включая вегетативных
  Попытка заражения через прямой контакт с заражённым органическим носителем - безрезультатна.
  В стрессовых ситуациях демонстрируют стабильную когнитивную реакцию, повышенную адаптивность и контроль над эмоциями.
  
  IV. ГИПОТЕЗЫ
  
  Вариант I: Субъекты А-1 и А-2 представляют собой продукт независимой эволюции в среде, не подвергавшейся воздействию Обелисков. Их иммунитет - следствие естественного отбора в иной вселенной.
  
  Вариант II: Они являются антиэнергетическим резонатором - организмами, генетически глухими к передаваемому Обелисками сигналу.
  
  Вариант III (неклассифицированная гипотеза сектора GRAIL): Субъекты - результат воздействия неизвестной Внешней Силы, заинтересованной в контробразовании Обелисков.
  
  V. РЕКОМЕНДАЦИИ
  
  Максим Краснов - признать объектом "Альфа-приоритета";
  Евгения Орлова - закрепить в качестве социального стабилизатора, под постоянным наблюдением;
  Запретить любые инвазивные методы до получения разрешения Глобального Совета;
  Не распространять данные вне круга OMEGA-PRIME.
  
  
  
  ***
  Из головы Айзека вторую неделю подряд не выходил тот странный парень, встреченный на Титане. Он знал такие вещи, которые никто не мог знать в принципе. Сперва бывший инженер решил, что незнакомец является правительственным агентом с доступом к секретной информации, но по мере того, как его ''пророчества'' стали сбываться, самая очевидная версия была отброшена в сторону.
  Как, черт возьми, русский угадал про встречу с Элли? Такое невозможно спланировать. Как угадал про выколотый у девушки съехавшим с катушек Строссом глаз? Про точный маршрут к Правительственному сектору? Про Обелиск и галлюцинации в виде Николь? Про процедуру извлечения данных из мозга? Про схватку с сущностью инопланетного артефакта? Про то, что Элли его не оставит?
  ''Он видит будущее? После случившегося я готов поверить и в это.''
  Максим оставил свои контакты, явно надеялся связаться с Айзеком в дальнейшем. Вдруг у русского найдутся ответы на вопросы, не дающие инженеру покоя.
  А пока они с Элли займутся более насущными проблемами с поиском нового места жительства и работой. Беженцев с Титана власти переправляли куда придется. Кому-то повезло получить теплое местечко на Земле, а кто-то улетел на задворки Солнечной системы вроде Плутона.
  Айзеку с Элли относительно повезло оказаться на Луне. Колония Новые Горизонты - не самая мерзкая дыра. Местное население обитает под покровом гравитационных и антирадиационных щитов, позволяющих свободно находиться под открытым небом. Эдакий терраформированный островок посреди безжизненного земного спутника.
  Говорят, здесь есть шанс найти нормальную работу. Деньги им сейчас очень нужны, ведь большинство накоплений Айзека ушло на установку биопротеза девушке. Синтетические глаза всегда стоили дорого...
  
  ***
  Выделенные Максиму с Евгенией апартаменты были выше всяких похвал. Двухэтажный коттедж со всеми удобствами на огороженном участке земли, а с балкона на заднем дворе открывались отличные виды на заснеженные горы северного Урала.
  Намного лучше, чем белые стены палаты на космическом корабле. За пределы дома без сопровождения вооруженной охраны пока не выпускали, сам периметр круглосуточно охраняло отделение морпехов Колониального Альянса. Максим понимал: правительство боялось не побега пришельцев из прошлого, а нападения террористов.
  Доступ к новостным каналам и глобальной сети погрузил Максима с Женей в мир XXVI века. Следующие дни они просто сидели перед телевизором, жадно поглощая информацию. Многое за пятьсот лет поменялось, многое осталось неизменным.
  Например, языки, сохранившиеся в плюс-минус знакомом виде. Да, появилось много новых терминов, выражений, заимствований, но Максим почти без проблем понимал аборигенов, а они понимали его.
  На всей территории Альянса господствовал английский - наследие прежней глобализации. Региональные языки постепенно отмирали за счет целенаправленной политики по искоренение национального самосознания у землян.
  Роль отдельных государств с XXII века только снижалась, Землю поделили на отдельные сектора. Североамериканский, Южноамериканский, Африканский, Североазиатский, Общеевропейский сектор... К 2511 году от большинства стран остались лишь упоминания в учебниках истории, хотя в Азии Индия, Россия, Китай продолжали существовать как автономные образования в составе Альянса.
  В целом мир альтернативного будущего не внушал трепета и восхищения. Выкрученный на максимум капитализм с влиятельными мегакорпорациями, весомой ролью частной собственности, вплоть до целых планет в ее роли. Громадное социальное расслоение. Пока богачи, средний класс живут по сто пятьдесят лет, пользуясь передовыми достижениями медицины, едят натуральную пищу, пьют чистую воду и обитают в экологически чистых районах, значительная масса населения ютится в тесных трущобах, человейниках, горбатится за копейки или прозябает на нищенское пособие, которого едва хватает, чтоб не протянуть ноги с голоду.
  Положение дел слегка не дотягивает до антиутопии. Искусственный интеллект? Полная автоматизация? Робокоммунизм? Забудьте.
  По странному стечению обстоятельств развитие нейросетей, машинного обучения здесь даже отстало от родного мира Максима. Каких-то весомых причин, официальных запретов ИИ он не нашел, просто местное человечество окончательно посчитало данное направление тупиковым в XXII веке, да и особо не вкладывалось, что повело эту версию Землю по другому пути развития. Никаких упоминаний ChatGPT, других знакомых аналогов даже не возникло.
  Компьютеры не отличались гибкостью и самообучаемостью, их программы строились на жестких алгоритмах.
  Хватало проблем и более серьезных. Изменения климата, подъем уровня океана, опустынивание, перенаселение в южных регионах. Население планеты к XXIII веку достигло девятнадцати миллиардов, снизилось до пятнадцати после войны Суверенных Колоний с Альянсом, потом снова выросло до двадцати двух. Правительство по сей день ведет жесткую демографическую политику, контролирует рождаемость. Отдельные категории лиц принудительно стерилизуются, особо плохо власти относятся к закрытым религиозным общинам, где традиционно принято иметь много детей.
  EarthGov по отдельным признакам является авторитарной диктатурой под оберткой демократии. Раздутый силовой аппарат, жесткое подавление, репрессии неугодных политических, религиозных групп, деятелей. На официальном уровне социалисты, неокоммунисты приравнены к экстремистам, на территориях Бразилии, севера Индии и Центральной Африки который год проводятся антитеррористические операции. СОЗ ведут бои с повстанцами, выступающими за свержение Альянса. На внутренних и внешних колониях наблюдается аналогичная ситуация, люди сильно недовольны политикой земного правительства на фоне затяжного экономического кризиса.
  Инцидент на Титане лишь подлил масла в огонь. Юнитологическая церковь начала сплачивать вокруг себя недовольных, отнюдь не все ее сторонники были религиозными фанатиками, многие видели в культе способ осуществить революцию, установить справедливый порядок. Тем более основные постулаты юнитологов строились на всеобщем равенстве, создании рая. Власти совершили фатальную ошибку, официально признав существование Маркеров. Или не ошибку? Культисты имели сторонников на всех уровнях, в правительстве, армии, корпорациях, среди обычных людей. Возможно, замалчивание привело бы к социальному взрыву, а так власти выиграли время.
  Максим успел подробно ознакомиться и с идеями, устройством господствующей религией, ее ролью в жизни общества. Перспективы вырисовывались страшные. И речь не про оболванивание масс, отъем денежных средств у паствы, скандалов, связанных с финансовыми махинациями, экстремизмом... Культ открыто пропагандировал силу Обелисков, Схождение, после которого все человечество станет единым целым после смерти и обретет гармонию. Ни слова лжи, только правда, поданная под нужным углом.
  Множество людей верило в божественность Маркеров задолго до вспышки на Титане, после началось полное помешательство.
  Правительство официально признало существование артефактов и программу по их изучению, впервые за триста лет. Мертвые действительно воскресают. То, что в виде агрессивной нежити, не столь важно, важен сам факт. Возможно, гадкие ученые что-то напортачили или священный реликт так отреагировал на вмешательство. На форумах выдвигались самые разные версии, от вполне здравых до полной идиотии.
  К сожалению, люди, призывавшие сохранять трезвый ум и считавшие Обелиски угрозой, оставались в меньшинстве. Сторонники юнитологии организованно топили скептиков в минусах, потоке критики, ругательств и угроз.
  Власти Альянса, считал Максим, сами находились в прострации, не зная, как поступить дальше. Эксперимент на Титане явно вышел из-под контроля, изначально никто не собирался делиться результатами исследований с общественностью. Но произошедшего не отменить. Из миллиона жителей станции выжило до сорока тысяч, успевших вовремя эвакуироваться, в сеть утекло множество визуальных подтверждений вспышки, снятых на личные голопады или системами видеонаблюдения Титана.
  Сорока тысячам свидетелей рты тихо не заткнешь, всю сеть без полного отключения не зачистишь от компромата. Доверие к правительству в таком случае опустится до полного нуля, даже авторитарный режим EarthGov вынужден соблюдать определенные правила, поддерживая имидж законности, открытости и демократии. Одними штыками власть не удержать, если сами штыки поднимут против тебя...
  Шиф заявился утром четвертого дня, когда Максим с Женей уплетали приготовленную ею гречку с овощами. Быт этого будущего радикально не отличался, люди остались теми же, как и их нужды. Стиральные машины, плиты, микроволновки, холодильники, чайники сохранились в знакомом виде. Впрочем, в доме имелся пищевой принтер - аппарат для сильно ленивых, позволявший создавать не очень сложные блюда. Только ингредиенты подавай.
  -Смотрю, обживаетесь, -представитель Агентства специальных инициатив уселся за барную стойку на противоположной стороне кухни. -Как вам прекрасный мир будущего?
  -Пока никак, -проворчала Женя. -Мы сидим в четырех стенах.
  -Отвратительно, -более конкретно высказался Максим. -Ваши достижения науки и техники полностью нивелирует то, как государство обходится с людьми. Сорок процентов населения живет в полной нищете, тридцатипроцентная безработица. Но это ладно, поправимо при желании... Как вы, сука, умудряетесь страдать от нехватки ресурсов, когда есть целый необъятный космос без инопланетных конкурентов?
  -Вы правы, Максим. Ресурсов много, но доступных ресурсов не очень. Их месторождения надо найти, разработать, добыть, подвергнуть переработке, доставить до пункта назначения. Важна рентабельность, возможности логистики. Потрошение планет до последнего времени худо-бедно позволяло окупать вложенные средства...
  -Не приходило в голову сменить экономическую модель в сторону более рационального распределения благ и ресурсов? С полной централизацией, без долбанных корпораций, диктующих правительству свои условия.
  -А, -хитро улыбнулся Шиф. -Вы клоните в сторону устаревших коммунистических учений.
  -Это не вопрос идеологических предпочтений, а вопрос выживания.
  -Правительство Альянса после войны с Суверенными Колониями пыталось слегка отойти от рыночной модели, однако противодействие корпораций грозило бы вылиться в новую Войну за отделение. Еще одного такого конфликта человечество могло не пережить.
  -Угу и теперь вы загоняете всех в могилу, пытаясь раскрыть секреты Маркеров.
  -Их исследование позволит открыть новые способы получения дешевой энергии, управление физической материей на недосягаемом уровне.
  -Вы необучаемые.
  -Вы о чем?
  -Почему, по-вашему, космос вокруг не имеет ни намека на другие развитые цивилизации?
  -На сей счет ходит много теорий.
  -Я вам скажу! -продолжил Максим. -Причина в Обелисках. Каждый раз очередные кретины наступают на одни и те же грабли. Все заканчивается Схождением, когда некроморфы объединяются в... супернекроморфа. Вас используют как субстрат для размножения.
  Лицо Шифа неуловимо изменилось от слегка заинтересованного к ошеломленному.
  -Продолжайте.
  -Да, собственно, продолжать нечего. Единственный путь не сдохнуть - забыть про Обелиски. Думаете, самые умные? Я мельком видел предыдущих идиотов, посчитавших, будто смогут обуздать силу артефактов.
  -Вы... про инопланетян?
  -Да! -фыркнул Максим. Всей правды про Тау Волантис, экспедицию Суверенных Колоний туда он говорить не собирался. -Их, родных.
  -На что они были похожи?
  -Хер знает, какие-то амфибии, две руки, две ноги, костяные бошки со свистульками. Засрали свою планету Маркерами, спровоцировали цепную реакцию и собрались в большой мясной шар с щупальцами. Fenita б..я комедия.
  -Хм.
  -Вы никак не сможете это контролировать, супернекроморф сведет любое живое существо с ума. Мне представить страшно, что произошло бы, не уничтожь Айзек Кларк Обелиск на Титане.
  Слова Максима окончательно ''добили'' Шифа, введя в полное изумление.
  -Сокрытие информации никак не поможет ни вам, ни нам.
  -О каком сокрытии речь? Я рассказываю вам сейчас. Мы встретили Айзека Кларка на Титане, он помог нам пробиться к Башням Кассини, сесть на корабль и запрограммировать автопилот. Я договорился с ним списаться позже в ''Старвойсе''. Дадите полный доступ в сеть?
  -Дадим...
  -Вот и отлично.
  -Расскажите про супернекроморфа.
  -Огромная тварь, разумная и наделенная мощными телепатическими способностями, умеет быстро передвигаться на межзвездные расстояния. Полагаю, в космосе их прячется великое множество, рассылают по планетам Маркеры, влияют на эволюцию местной жизни. На протяжении миллионов лет. Когда урожай вызревает, появляется новая тварь или приходят старые с целью пожрать биомассу... Тут точно не скажу. Показанные мне картинки были обрывочными и нечеткими. Нас ждет это, если ваше руководство не прислушается.
  -Не я принимаю ключевые решения, -после короткой паузы ответил агент АСИ. -У меня есть начальство, а у него начальство уровнем выше.
  -Записи наших бесед наверняка ложатся на стол высокопоставленными шишкам.
  -Сейчас сложная ситуация, сами могли видеть в новостях. Корпорация СЕС вместе с целой отраслью по потрошению планет обанкротилась, на фондовых рынках обвал в десятки процентов, экономика впадает в затяжную рецессию. Правительство видит спасение в новых прорывных технологиях, которые можно получить, изучив Маркеры. Мои отчеты, конечно, примут к сведению, но решающего значения они не имеют.
  -Значит, действительно необучаемые.
  -Такова реальность, Максим.
  -Еще пример. Задницу в вашей экономике могли бы отчасти сгладить развитые аналитические алгоритмы, на основе нейросетей. Вот как можно было покорить гравитацию, построить астроинженерные конструкции, раскалывать целые планеты, а нормальный искусственный интеллект не придумать? Ваши чат-боты такое убогое позорище, что слов нет.
  -Пожалуй, расскажете о ваших ИИ подробнее.
  -Ладно уж...
  
  ***
  -Подопытный номер один явно скрывает сверхважную информацию которой располагает. Рекомендую прибегнуть к экстракции воспоминаний, сэр, -наставал Шиф. -Процедура малоинвазивная, риск для здоровья минимальный.
  С экрана терминала на начальника ''Оракулов'' взирал глава АСИ. Немолодой японец со строгим взглядом, тонкими губами, создававшими впечатление вечного недовольства. Но Шиф знал директора не первый десяток лет и тот не был таким уж склочным циником.
  -Никакого копания в мозгах, Леонид! Даже не смей.
  -Но почему? -растерялся подчиненный.
  -Нам важно сохранить доверие подопытных для дальнейшей работы с ними.
  -Разве их роль не сводится к донорству биологического материала?
  -Собранных на Титане данных хватит для возобновления работ по проекту ''Теломер''. Полная невосприимчивость к маркерному сигналу, самому патогену - тот самый Грааль, который мы искали столетиями. Даже Лексин Мёрдок утрачивает свою важность после появления гостей.
  -Собираетесь привлечь их непосредственно к экспериментам с артефактами?
  -Да, поэтому во избежание казусов доверие, лояльность подопытных чрезвычайно важны. Не нужно давить на нашу сладкую парочку, напротив, создайте условия для их естественного воспроизводства. Чем больше детей у них появится, тем лучше.
  -Понятно, сэр.
  -Смотрю, ты чем-то недоволен.
  -Вы правы, директор Кадзэ, -опустил голову Шиф. -Я не шибко рад возобновлению опытов с Обелисками. Если сведения про Схождение и так называемых супернекроморфов-телепатов верна... Мы сами копаем себе могилу.
  -Сама судьба благоволит нам. Каков бы ни был источник знаний гостей, предупреждение позволит учесть раннее неизвестные факторы. Мы обязаны преуспеть, иначе через три, максимум пять лет цивилизацию ожидает экономический, а за ним социальный коллапс.
  -Сходится с рассказами подопытного.
  -Его появление - уникальное стечение обстоятельств, Леонид. Будто само Провидение вмешалось, выжмем из такого подарка максимум.
  -Я понял, сэр. Краснов должен нам полностью доверять.
  -Даже тени подозрений не должно возникнуть, -настоятельно сказал японец. -Не хватало нам саботажа с его стороны.
  
  ***
  Глобальная сеть, именуемую в будущем просто Сеть, радикально не отличалась от прежнего Интернета. Выход в нее осуществлялась через широкий перечень устройств. От голографических терминалов, голопадов, консолей до всяких комлинков, встроенных в браслеты, контактные линзы, мозговые импланты. Максим предпочел классический планшет с сенсорным экраном. После регистрации в социальной сети ''Старвойс'', создания профиля, оставалось только ждать, пока Айзек Кларк сам выйдет на связь.
  Это произошло утром на третий день после получения полного доступа в Сеть. Парень оперативно сообщил Шифу и тот в течение часа прибыл лично контролировать процесс.
  Engineer563IK: Добрый день.
  M.Krasnov: Добрый.
  Engineer563IK: Вы Максим Краснов?
  M.Krasnov: В профиле все указано.
  Engineer563IK: Нострадамус.
  M.Krasnov : Рад, что с тобой все в порядке, Айзек.
  Engineer563IK: Мне нужны ответы.
  M.Krasnov: Какие ответы?
  Engineer563IK: Кто ты такой, черт возьми? Твои пророчества сбылись. Такое невозможно никак срежиссировать.
  M.Krasnov: Обычное гражданское лицо.
  Engineer563IK: На Титане ты вел себя как бывалый морпех. Никакой паники, полная сосредоточенность и оружие явно держал не в первый раз.
  M.Krasnov: Наблюдательности тебе не занимать. Но боевой опыт никак не противоречит моим слова, Айзек.
  Engineer563IK: Откуда ты узнал будущее?
  M.Krasnov: Мне транслировали в голову картинки и образы.
  Engineer563IK: Кто?
  M.Krasnov: Да понятия не имею, но я тебе тогда не все сказал.
  Engineer563IK: Почему?
  M.Krasnov: Не было уверенности, что ты выживешь, у тому же лишняя информация повлияла бы на будущее негативным образом. Я точно не знаю, предопределены ли грядущие события или реальность вариативна. Искренне рассчитываю на второй вариант.
  Engineer563IK: Расскажи про грядущее.
  M.Krasnov: Вы ведь сблизились с Элли?
  Engineer563IK: Да.
  M.Krasnov: Через какое-то время она тебя бросит, найдет себе нового хахаля. Военного, звать капитан Роберт Нортон. Как встретишься с ним лично, убей сразу, он будет связан с юнитологами.
  Engineer563IK: Что произойдет?
  M.Krasnov: Ничего хорошего. Коллапс человеческой цивилизации. Юнитологи поднимут восстание. Осталось примерно три года. Ты, Элли, все кто с вами связаны могут сыграть ключевую роль.
  Engineer563IK: Говори конкретнее.
  M.Krasnov: Не могу. Слишком опасно. Запомни, Айзек: когда через три года к тебе заявятся в гости военные и предложат кое-куда полететь, ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ ПОМЕШАЙ ИМ. Вплоть до ликвидации вех причастных, ибо вы навлечете на всех большую беду.
  Engineer563IK: Я понял.
  M.Krasnov: А пока сиди тихо и не отсвечивай.
  Engineer563IK: Не могу, зная, что грядет.
  M.Krasnov: Оставь заботы с изменением будущего мне, Айзек.
  Engineer563IK: Как ты собираешься это сделать?
  M.Krasnov: Возможно, выйду на контакт с правительством. Какие еще варианты?
  Engineer563IK: Тебе не поверят, а если поверят, то посадят в клетку и вскроют череп. Я знаю, о чем говорю.
  M.Krasnov: Ты же победил Обелиск на Титане?
  Engineer563IK: Можно и так сказать.
  M.Krasnov: Как именно? Вступил с ним в ментальное противостояние?
  Engineer563IK: Да. Моя воля оказалась сильнее. Я на подсознательном уровне понимаю, как взаимодействовать с артефактом, знаю слабые точки, уязвимости в эвристической последовательности кода.
  M.Krasnov: То есть Маркеры разумны?
  Engineer563IK: Сложно сказать. Контакт между нами был двухсторонним, насчет разумности не знаю. На первый взгляд Обелиск с тобой общается через галлюцинации близких людей, но их поведение часто напоминает заскриптованных виртуальных болванчиков со строго прописанной программой.
  M.Krasnov: Довольно исчерпывающий ответ.
  Engineer563IK: Не принимай мои слова за истину, это больше догадки.
  M.Krasnov: Но в твоем мозгу отпечаталась информация по Маркерам, их код, чертежи.
  Engineer563IK: Большая ее часть выглядит для меня бессмыслицей. Я понимаю от силы процентов пять.
  M.Krasnov: Еще аргумент, почему тебе стоит сидеть тихо. Правительство и юнитологи удавятся за обладание твоим мозгом.
  Максим повернулся к Шифу, тот кивнул:
  -Все правильно делаешь. Убеди Кларка не высовываться.
  -Вы его не тронете?
  -Пока ограничимся негласной слежкой.
  Engineer563IK: Я знаю. Где ты сейчас находишься, Максим?
  M.Krasnov: На Земле. А ты на Луне, в Новых Горизонтах.
  Engineer563IK: Сколько пальцев я показываю в экран?
  M.Krasnov: Нисколько.
  Максим не знал наверняка, просто воспользовался интуицией.
  Engineer563IK: Да ты долбанный провидец!
  M.Krasnov: Я просто угадал. Не считай меня каким-то супергероем, мое знание ограничено единственным, наиболее вероятным вариантом будущего. Мне неизвестны события следующего месяца или года.
  Engineer563IK: Нам надо встретиться лично. Такие разговоры опасно вести через Сеть, правительство может следить за нами. За мной точно.
  M.Krasnov: Исключено.
  Engineer563IK: Куда мы должны лететь через три года?
  M.Krasnov: Точнее, не должны. Ты поймешь.
  Engineer563IK: Черт возьми! Ты напоминаешь долбаную гадалку из дешевых триллеров. Никакой конкретики!
  M.Krasnov: Слишком много конкретики опасно.
  Engineer563IK: Это называется трахнуть мозг.
  M.Krasnov: Пообещай не устраивать глупостей. Сиди тихо до часа Х, если он наступит.
  Engineer563IK: Не могу.
  M.Krasnov: Айзек, я серьезно! На кону жизни всех людей.
  Engineer563IK: Мне пора. Будем на связи.
  И Кларк разорвал соединение. Максим откинулся на стуле, уставившись на Шифа:
  -Мне кажется, мы сделали только хуже. Его воспаленный мозг заставит совершить какую-нибудь глупость.
  -Мы за ним присмотрим, -пообещал представитель АСИ. -Кларк находится под круглосуточным наблюдением, поблизости всегда будет находиться опергруппа.
  -Вы даже не спросите, куда я предостерегал его не лететь?
  -Раз вы считаете небезопасным озвучивать данную информацию, значит так и есть.
  -Откуда такая перемена настроения? Никогда не поверю, что в одночасье вы стали мне абсолютно полностью доверять.
  -Мое руководство приказало не давить на вас с Евгенией.
  -Замечательно.
  -Завтра с утра начинаем тесты.
  Максим напрягся.
  -Какого рода?
  -Проверка психологических реакций, физиологических показателей. Вам покажут всякие картинки, замерят пульс, мозговую активность гормоны...
  -Уже проверяли.
  -То были поверхностные исследования, теперь вашим изучением займемся более углубленно, с привлечением лучших специалистов и оборудования.
  
  Глава 6
  
  CONFIDENTIAL - TOP SECRET
  Управление стратегических ресурсов EarthGov
  Доклад ER-REDMARKER-2509
  Дата: 27.03.2509
  
  SUBJECT: "О необходимости развития технологии Маркеров как единственного выхода из энергетического коллапса"
  В настоящее время человечество столкнулось с беспрецедентным энергетическим кризисом, угрожающим стабильности и выживанию как планеты Земля, так и её многочисленных колоний. Несмотря на значительные технологические достижения, включая шоковые двигатели, извлечение энергии из антивещества и технологии раскола планет, существующая энергетическая инфраструктура не способна удовлетворить растущие потребности населения и промышленности. Добыча ресурсов становится всё менее эффективной из-за истощения пригодных для эксплуатации ближайших планет, а традиционные источники энергии подходят к критическим пределам выработки, что может привести к масштабным социальным и экономическим катастрофам уже в ближайшие 10-15 лет.
  В этом контексте технология Маркеров представляет собой уникальную возможность преодолеть энергетический дефицит. Эти объекты при установлении над ними контроля способны генерировать огромные объёмы дешевой энергии с высокой стабильностью и обладают свойством самовосстановления, что делает их непохожими на любые традиционные энергетические установки. В перспективе планируется создание энергетических узлов на базе Маркеров, способных обеспечить автономное и надёжное электроснабжение даже самых удалённых колоний и промышленных комплексов.
  Однако применение Маркеров сопряжено с серьёзными рисками. Зафиксированы негативные психофизиологические эффекты у персонала, работающего в непосредственной близости с этими объектами, а также возможность непредсказуемого воздействия на биологические системы в более широком масштабе. Тем не менее, учитывая масштабы и неизбежность энергетического коллапса, риски признаются приемлемыми и управляемыми при строгом контроле и поэтапном внедрении технологии.
  Рекомендуется начать с пилотных установок на малонаселённых и удалённых объектах с последующим масштабированием до крупномасштабных энергетических систем, включая основную инфраструктуру Земли и ведущих колоний. Ускорение исследований и опытной эксплуатации технологии Маркеров должно стать приоритетом стратегического развития Колониального Альянса Правительства Земли, поскольку альтернативы, способные решить проблему в нужные сроки и объёмах, на сегодняшний день отсутствуют.
  
  Генеральный директор Управления стратегических ресурсов EarthGov, Фанг Шэнь
  
  ***
  Изображение пульсировало, на экране медленно вращались символы. В других испытуемых это вызвало бы мигрень, рвоту, панические приступы. У не дрогнул ни один мускул.
  Он хмыкнул.
  -Красивенько, конечно. Почти как скринсейвер из начала двухтысячных.
  Профессор Белов с Шифом пристально наблюдали за ним.
  -Вы ничего не почувствовали?
  -Только лёгкое раздражение от мерцающего говна. У вас тут что, эпилепсию провоцируют для теста?
  Тишина в лаборатории казалась густой, как сироп. Профессор бросил взгляд на планшет, показатели неврологической активности оставались в пределах нормы, без всплесков. Даже ниже среднего.
  -Вы понимаете, что только что выдержали прямой визуальный контакт с глифами Маркера... и вообще ничего?
  Начальник закрытого НИИ выглядел словно восторженный новой игрушкой ребенок. Учитывая седины, интеллигентную внешность и белый халат - немного комично.
  -Ага.
  -Но так не бывает! Даже у индивидов с повышенной сопротивляемостью наблюдаются очаговые всплески в височных долях!
  -Леонид, -Максим повернул голову к Шифу. -Ему рассказали о том, откуда мы?
  -Секретная информация.
  Профессор Белов изобразил на лице растерянность.
  -Нет... не сказали.
  -Тогда я скажу. Мы из параллельной реальности свалились. Буквально!
  Парень словил на себе неодобрительный взгляд куратора. Глава исследовательского комплекса нахмурился, хмыкнул.
  -Насколько параллельной?
  -Там первая половина XXI века идет.
  -Вы говорите скорее о путешествии во времени, молодой человек, -было видно, Белов погрузился в глубокие размышления. -Я ознакомился с вашими генетическими картами, за пять столетий столь радикальные биологические различия не успели бы накопиться.
  -Расхождения между моей и вашей историей начались минимум в XX веке.
  -Как интересно...
  -Имеется ли смысл в продолжении тестов с визуальной стимуляцией, если какая-либо реакция отсутствует? -спросил Шиф.
  -Пожалуй, нет.
  -Тогда сразу перейдем к первой фазе. Осколок по-прежнему активен?
  -Да, Леонид Эдуардович.
  -Про какой осколок вы говорите? -вставил Максим.
  -Фрагмент Черного Маркера, -ошарашил куратор АСИ. -Того самого из кратера Чиксулуб. Он находится в экранированном помещении данного комплекса.
  Парень ощутил нарастающую панику, даже на Титане он настолько не боялся.
  -Да вы совсем головой повредились!? Эту дрянь ни в коем случае нельзя на Земле держать.
  -Меры безопасности позволят сдержать возможную вспышку. При самом негативном развитии событий все в радиусе двух километров будет стерилизовано зарядом на основе антивещества, останется лишь кратер в земле.
  -Ох..еть успокоил, пардон за мой французский.
  -Осколок Обелиска - не равно цельный артефакт, -пытался успокоить профессор. -Величина, интенсивность облучения на целые порядки ниже. Учитывая экранирование, на расстоянии уже десять-пятнадцати метров почти нет угрозы.
  -Вы умеете экранировать телепатические волны?
  -Увы, это лишь слабо подтвержденная гипотеза, на грани спекуляций, пока никто не смог зафиксировать аппаратурой подобный тип излучения.
  -Значит, ни хера ваше экранирование должным образом не действует!
  -А вы, Максим, мните себя великим специалистом по Маркерам? -с издевкой произнес профессор. -Я без малого двенадцать лет посвятил изучению всего связанного с инопланетными артефактами. Имею степень по биофизике, молекулярной химии и генетике.
  -Мне хватает ума понять опасность Маркеров. Я в ваших опытах буду дальше участвовать только при одном условии...
  -И каком? -уточнил Шиф.
  -Дайте мне штурмовую импульсную винтовку с тройным боезапасом. Я с ней не буду расставаться. В случае вспышки смогу отстрелить вам жопы, когда вы обратитесь в протухшую мертвечину. Мне хватило приключений на Титане!
  -Глупости. До этого не дойдет.
  Жестом куратор заставил ученого замолчать.
  -Винтовка так винтовка.
  И обещание было исполнение в течение десяти минут. В лабораторию заявился морпех, который передал боевое оружие с тремя дополнительными картриджами на сто зарядов.
  -Класс, -Максим сам едва мог поверить в такое, значит их с Евгенией важность для местного правительства не пустой звук. -Хоть какое-то успокоение.
  -Вам выдан огромный кредит доверия. Не подведите нас.
  В завуалированной форме Шиф отчетливо намекнул не делать глупостей.
  -Я не дурак.
  -Предлагаю перейти в сектор D.
  Упомянутый Беловым участок был лишь одним из нескольких в закрытом исследовательском комплексе под кодовым обозначением ''Локус''. Часть инфраструктуры с жилым районом для персонала располагалась на поверхности в специальных геокуполах, часть в защищенном подземном бункере. Внутренние интерьеры отличалась предельной утилитарностью, полупустые белые коридоры, автоматические двери с биометрическими замками, контрольно-пропускные пункты с вооруженной охраной, системы видеонаблюдения. Переходы между секторами вообще разделялись бронированными гермодверями и помимо живых охранников имелись висевшие под потолками автотурели.
  -Леонид! -подал голос Максим, пока их сканировали у входа в сектор D.
  -Да?
  -У здешних работников отмечаются галлюцинации, нарушения психики?
  -Пока это никак не влияет на работу, -не стал отрицать Шиф. -При усугублении симптомов будет проведена ротация персонала.
  -Сначала глюки, психозы, потом самоубийства и ходячие мертвяки, -проворчал парень. -Я не зря попросил оружие.
  -Существам никак не вырваться во внешний мир, -вставил Белов. -Протоколы безопасности пересмотрены с учетом опыта коллег с Титана. К сожалению, нам приходится учиться на собственных ошибках и крови.
  -Чего конкретно вы хотите добиться, изучая Маркеры? Я в курсе про новые прорывные решения, но не откажусь от более углубленной конкретики.
  -Если кратко, -начал профессор. -При наличии поблизости высокоразвитых форм жизни Обелиск ''просыпается'', начинает генерировать широкий спектр волн: электромагнитные, гравитационные, звуковые, даже слабую гамма-радиацию. В процессе экспериментов мы обнаружили косвенные признаки наличия дополнительного воздействия неизвестной природы, условно можно назвать его ''пси''. Оно представляет наибольший интерес. Зарегистрировать посредством детекторов пока никак не удается, однако существование пси-излучения более чем вероятно, судя по влиянию на живые или не очень организмы. Воздействие не удается на сто процентов экранировать ни одним из известных способов, Обелиск же выступает источником и преобразователем пси-излучения. Основная задача проекта ''Теломер'' - понять природу феномена и воспроизвести техническими средствами.
  -Обелиски - всего лишь ретрансляторы, а не источники.
  Белов озадаченно похлопал глазами.
  -Ретрансляторы? Откуда вам известно?
  -Не важно. Важно то, что столкновение с первоисточником сигнала похоронит человечество как вид. В этом никаких сомнений.
  -И каков же первоисточник?
  Максим посмотрел на Шифа в ожидании одобрения и тот, после краткого раздумья, утвердительно кивнул.
  -Представьте, что в глубине космоса спят злобные хтонические твари, для которых разумная жизнь - источник пищи и материал для размножения. Они могут выжидать миллионами лет, пока очередные дурачки не найдут Обелиск. Идеальная замануха для лохов.
  -Звучит не очень убедительно.
  -Произошедшее на Титане, ''Ишимуре'' ничему не научило?
  -Экипаж ''Ишимуры'' не знал, с чем имеет дело, ученые на Титане оказались чересчур самонадеянными. Мы не используем Черный Маркер полностью, решили для начала ограничиться работой с маленьким фрагментом.
  Гермозаслонка раздвинулась, открывая дорогу в сектор D. Количество научного персонала с охраной заметно превышало их количество в секторха A или B, где Максим успел побывать. За прозрачными стеклами одни люди трудились за голографическими консолями, кто-то сидел за электронным микроскопом, кто-то работал с биологическими образцами. Всюду виден серьезный подход и сосредоточенность, никто тут не относился к обязанностям наплевательски.
  -Здесь, можно сказать, сердце и мозг наших исследований, -не без гордости заявил Белов. -Мы работаем с людьми, животными, клеточными культурами, собирая данные о воздействии Обелисков.
  -Столько людей поблизости от осколка, да вы гении, -с едким сарказмом сказал Максим. -Случись какая-нибудь непредвиденная херня и вспышка обеспечена.
  -А в деле предотвращения инцидентов нам поможете вы, Максим, и ваша физиология.
  -Надеюсь. Мне придется контактировать с фрагментом Маркера вплотную?
  -Да.
  -Не нравится мне такая затея...
  -Мне и моим коллегам не терпится посмотреть, как осколок отреагирует на человека совершенно иной эволюционной ветви. Мы знаем, вы невосприимчивы к патогену, но воздействие сигнала в лабораторных условиях не проверяли.
  -Вообще-то проверяли.
  Профессор отмахнулся.
  -То был искусственно модулированный электромагнитный сигнал, блеклое подобие оригинала, не несущее закодированной информации. Воздействие Маркеров - мультиcпектральное, которое мы не в состоянии полностью воспроизвести.
  -Что вы вообще знаете про Обелиски, их воздействие на живых существ? Как артефакт работает с точки зрения механики процессов?
  -Вам прочитать лекцию? -в голосе профессора присутствовала скрытая издевка.
  -Не откажусь.
  -Сами напросились, -ухмыльнулся Белов. -Углубляться в дебри не будем, пройдемся по основным моментам... Как я упоминал, Маркер генерирует низкочастотные продольные волны в основном электромагнитного и гравитационно-акустического спектров, эти волны резонируют с клеточными мембранами, изменяя их диэлектрическую проницаемость и провоцируя нарушение ионного гомеостаза, индуцируют квантовую когеренцию в биологических макромолекулах, включая ДНК и белки, что приводит к дестабилизации генома и аберрантному сплайсингу. В излучаемом сигнале закодированы инструкции для спонтанного возникновения псевдоприонных наноструктур, которые катализируют конформационные изменения в тау-белках и β-амилоидах, формируя самовоспроизводящиеся фибриллы, синхронизируют нейронную активность через фазовый захват тета- и гамма-ритмов, что вызывает коллективные галлюцинации и когнитивный диссонанс. Под воздействием Маркера биомасса подвергается неэнтропийной самоорганизации, в частности, активируются латентные ретровирусные последовательности в геноме, запуская экспрессию химерных белков с неканоническими аминокислотами. Идет формирование топологически защищённых биополимерных сетей, обеспечивающих морфологическую пластичность некроморфных тканей. Спонтанная рекомбинация биологической материи в квазиживые структуры происходит без нарушения второго начала термодинамики за счёт экзотической квантовой декогеренции.
  Таким образом, Обелиск является мультифизическиим артефактом, чьё воздействие комбинирует нелокальный квантовый резонанс, прионную нейроинженерию, топологическую биологию, отрицательно-энтропийные процессы. Это приводит к конвергенции органической и неорганической материи в единую некротическую сверхструктуру, подчиняющуюся альтернативным биофизическим законам. Также мы строим модифицированные модели воздействия Маркеров с учётом пси-энергии. Ее введение как дополнительного фактора воздействия Маркера позволяет создать более комплексную психофизическую модель, объясняющую его влияние на живые организмы. Данная концепция объединяет квантовую нейробиологию, экзопсихологию и неклассическую термодинамику, формируя единое полевое взаимодействие между сознанием и материей.
  Наблюдение за подопытными на Титане позволяло выяснить, что Маркер не просто излучает электромагнитные и гравитационные волны, но и модулирует их в соответствии с психическими паттернами окружающих организмов. Это может достигаться за счёт квантовой запутанности нейронных ансамблей - мозг воспринимающего становится частью единой когерентной системы, синхронизированной с Маркером, и голографического принципа психики - индивидуальные страхи и травмы материализуются через фрактальную проекцию в физическое пространство. Как результат:
  массовые галлюцинации, не локальные, а нелокально-запутанные, с общими мотивами, сценариями, спонтанная телепатия между жертвами
  Психическая энергия выступает катализатором для каскада физических изменений, эмоциональный стресс, особенно страх и агрессия, усиливает восприимчивость к сигналам Маркера. Выявлена корреляция между мыслительными паттернами скоростью мутации клеток. То есть негативные эмоции провоцируют выброс нейропептидов, это влечет активацию латентных ретровирусов и ускоренную рекомбинация ДНК с РНК еще в живых тканях. Полагаем, Маркер использует психическую энергию для нарушения второго закона термодинамики, страх и боль генерируют отрицательную энтропию, отчасти позволяя некроморфной биомассе самоорганизовываться без потери энергии. Сознание жертв в определенной степени поддерживает аномальные процессы.
  Чем больше людей подвергается влиянию артефакта, тем сильнее становится сам Маркер за счёт коллективного бессознательного резонанса, архетипы ужаса, психологические травмы усиливают его мощность. За счет синхронизированных нейроколебаний мозги жертв работают как антенны, ретранслирующие сигнал. Маркер переключается из пассивного режима к активному, использующему разум жертв для самовоспроизводства. Он как квантово-психический патоген.
  Одна и наших моделей вообще рассматривает Обелиск не просто как физический объект, а как гибридную систему, где гравитация и электромагнетизм задают структурные изменения, психическая энергия выступает управляющим фактором, сознание жертв становится ресурсом для роста. Таким образом, сам страх заражённых ускоряет процесс - чем больше людей верят в угрозу, тем быстрее наступает Конвергенция... Хватит или продолжить?
  Сохраняя невозмутимую мину, Максим добавил:
  -Я в принципе понял. А что скажете насчет Маркера? Это больше механизм или нечто живое?
  -Сложно устроенный механизм, который можно назвать живым. Состоит из композитного экзоматериала, сочетающего сверхплотную углеродно-кремниевую решётку, аналогичную метастабильному фуллериту с добавлением высмута, но с аномальной прочностью, долговечностью. В структуре имеются вкрапления сверхпроводящих квантовых точек, вероятно, на основе топологических изоляторов, обеспечивающих беспроводную передачу энергии. Биологически активные нанопроводники возможно, органические металл-белковые гибриды, позволяющие взаимодействовать с живой тканью. Маркер способен к медленному самовосстановлению, материал регенерирует за счёт перегруппировки атомных связей. Адаптируется к агрессивным внешним условиям, меняет резонансные частоты, в зависимости от окружающей среды. В общем ведёт себя как кристаллический организм, а не инертное устройство. До ваших слов про ретранслятор мы гадали откуда артефакт черпает энергию, от микроскопических черных дыр до других измерений...
  -Насколько Маркер умен?
  -"Процессор" Маркера - нейроморфный компьютер. Вместо классических чипов он использует гибридную вычислительную систему квантовые сети, подобные живым синапсам, на спиновых кубитах. Информация хранится в спиновых состояниях электронов внутри кристаллической решётки. Вычисления происходят через запутанные состояния, позволяя одновременно обрабатывать все возможные варианты мутаций. Причем данные записываются не в битах, а в интерференционных картинах внутри структуры Маркера. Это объясняет, почему разрушение фрагментов Обелиска не всегда останавливает его работу - информация равномерно распределена по всей структуре. При контакте с живыми существами Маркер интегрирует их нейроны в свою систему, используя их как временные вычислительные узлы. Это создаёт эффект "разумной плесени" - чем больше жертв, тем мощнее "мозг" Обелиска.
  -Сложно.
  -Материал, энергетика и "процессор" артефакта выходят за рамки человеческих технологий, это указывает на инопланетное или постсингулярное происхождение.
  -А как функционируют некроморфы?
  -Если кратко - они реорганизованная биомасса, трансформированная под воздействием Обелиска. Их функционирование на первый взгляд нарушает законы стандартной биологии, сочетая гиперэффективную регенерацию, коллективный интеллект и термодинамически аномальный метаболизм, -Белов начал загибать пальцы. Рассказывать про свой проект ему, очевидно, доставляло удовольствие, да еще когда слушатель разинул рот. -Отсутствие стандартного метаболизма - вместо АТФ используется прямая энергетическая подпитка от Маркера, резонансное поглощение скалярных электромагнитных волн. Клетки-зомби реактивируются химерными прионными белками, новые ткани формируются по алгоритмическим паттернам, напоминающим кристаллизацию. Некроморфы не имеют строго фиксированной формы - их тела динамически реконфигурируются в зависимости от задачи, например, инфекторы быстро отращивают жало, хоботок, железы с патогеном, расчленители обзаводятся лезвиями, шипами.
  Повторюсь, в классическом питании существа не нуждаются, их энергетика основана на прямом поглощении сигналов Маркера, тело рядового существа работает как антенна, улавливая когерентные гравитационно-электромагнитные импульсы. Разложение органики вокруг некроморфа сопровождается холодным плазменным окислением, высвобождающим дополнительную энергию. Страх и боль жертв усиливают активность некроморфов. Вместо мышц используются гидростатические мешки с коагулированной кровью, сокращающиеся под действием электрических импульсов.
  Костные лезвия, панцири, клыки формируются из перегруппированного гидроксиапатита. Все некроморфы связаны через биочастотный резонанс, действуя как единый организм, если один некроморф находит жертву, вся популяция мгновенно получает данные.
  -Да, замечал.
  -Некоторые особи при потере конечности ближайшие особи жертвуют биомассу для восстановления сородича, хотя на клеточном уровне некроморфы функционируют даже при потере девяноста процентов биомассы. Самый эффективный способ уничтожения - кинетический распил нарушает фрактальную целостность тканей. Или энергетическое воздействие вроде стазиса, электричества, они десинхронизируют резонанс с Маркером. Полное разрушение биомассы - единственный гарантированный метод.
  -Нет, единственный гарантированный метод, -поправил Максим. -Не связываться с артефактами.
  -На кону будущее цивилизации. Мы воспрянем словно феникс или падем под давлением накопившихся противоречий, нерешенных проблем.
  -Угу.
  Спорить с местными бесполезно, понял парень. Даже признавая очевидные факты, они как ослы продолжают бежать за болтающейся перед носом морковкой.
  Белов, Шиф и Максим оказались на посту наблюдения, где за голотерминалами посменно работали люди в белых костюмах. Судя по обновляющимся графикам с амплитудами колебаний на мониторах, они следили за какими-то важными замерами.
  -Обратите внимание сюда, -указал Белов на экран с выведенной видеотрансляцией. То была камера, снимавшая крупным планом черный булыжник с ало-красными прожилками. -Перед вами осколок знаменитого Черного Обелиска.
  -А где сам оригинальный Обелиск?
  -Вам пока не положено знать.
  -Ладно. Вы привели меня сюда явно не чаем угостить, профессор.
  -От вас ничего сверхсложного не требуется, Максим. Зайдете в хранилище, будете, выполняя наши указания, постепенно приближаться к осколку. Необходимо замерить показания аппаратуры, как он влияет непосредственно на вас. Нанозонды в вашем организме дадут нам всю необходимую информацию.
  -Стоп! Какие еще нанозонды?
  В разговор вмешался Шиф.
  -Их внедрили в вас с Евгенией неделю назад с прививкой от бразильской красной оспы. Я решил не говорить до лучшего момента.
  -Отлично.
  Белов проигнорировал его возмущение и продолжил:
  -Начинаем.
  Сотрудники лаборатории провели Максима через несколько герметичных дверей, пока не остановились перед массивным шлюзом. Надпись на экране гласила: "Блок D-1. Ограниченный доступ. Угроза уровня "Альфа"".
  Дверь открылась с шипящим звуком, выпуская струю холодного воздуха. Хранилище напоминало лабораторный бокс: белые стены, яркий свет, в центре - постамент со стеклянным ящиком. Внутри лежал черный осколок с красными прожилками, слегка пульсирующими, как вены.
  Максим шагнул внутрь. Дверь закрылась.
  Первые секунды ничего не происходило. Он стоял, ожидая хоть каких-то ощущений - головной боли, тошноты, голосов в голове. Но было тихо.
  -Ничего, -донеслось из потолочных динамиков. -Приблизьтесь вплотную.
  -Ну и где ваш эффект? - пробормотал подопытный
  Затем осколок зашевелился. Физически он оставался на месте, но его тень на стене изогнулась, словно живая. Красные прожилки вспыхнули ярче, и по камере прокатилась волна низкочастотного гула, от которого задрожали стекла. Освещение неприятно мигнуло.
  -Показатели зашкаливают! - донесся голос Белова. -Максим, вы чувствуете что-нибудь?
  -Ничего.
  -Невероятно...
  Внезапно из динамиков раздался крик.
  -Что происходит?! - Максим отшатнулся назад.
  -Осколок активизировался!
  Фрагмент Черного Маркера теперь светился, как раскаленный уголь. Тень на стене росла, принимая форму чего-то огромного, с щупальцами и множеством глаз.
  -Да ты же просто кусок камня! - рявкнул Максим, нацеливпч на осколок винтовку. Тень замерла. На мгновение воцарилась тишина. Потом все датчики взорвались. Оглушительный вой сирен, мигающие красные лампы, камеру заполнил дым. Максим кашлянул, он не чувствовал боли, лишь липкий налет страха.
  Из динамика донесся хриплый голос Шифа:
  -Максим... выходи... сейчас же...
  Но дверь не открывалась. Зато открылся контейнер с осколком. Черный камень медленно приподнялся, завис в воздухе. И тогда Максим услышал голос. Не в ушах - внутри черепа:
  "Ты... не отсюда."
  Максим сжал винтовку.
  -Изыди, нечисть!
  Осколок вздрогнул. Тень на стене зашевелилась, будто в ярости.
  "Ты не должен был появиться."
  -Сорри, что испортил твои планы.
  "Они все умрут. И ты тоже. Вы будете поглощены."
  Максим вдавил на спуск. Пули разбили герметичный ящик и врезались в осколок. Тот взревел - не звуком, а волной, от которой содрогнулись стены.
  А потом свет погас. Когда аварийные лампы включились, осколок лежал на полу, треснувший.
  Тень исчезла. Дверь камеры распахнулась. На пороге стоял Шиф, с лицом, залитым кровью.
  -Ты... что ты сделал?
  Максим опустил винтовку.
  -Преподал этой глыбе урок вежливости.
  За ним, в глубине камеры, осколок снова замерцал. Но теперь слабее.
  
  ***
  Разбор полетов после эксперимента начали не сразу, участникам потребовалась пара часов, чтобы прийти в себя. Шиф, Белов и его подчиненные, оказавшиеся поблизости, получили неслабый психический удар по мозгам. Часть аппаратуры не выдержала скачков электромагнитного поля и перегорела.
  В конце концов, они втроем собрались в кабинете руководителя НИИ "Локус". Профессор Белов трясущимися руками достал стаканы и налил немного коньяка.
  -Для успокоения нервов, так сказать.
  -Спасибо, -пробурчал Максим, усевшись в дорогущее кресло из натуральной кожи. -Очень кстати.
  -Такую реакцию мы наблюдаем впервые. Осколок вошел с вами в контакт?
  -Да, -нехотя признал гость из прошлого. -Оно говорило. Телепатически.
  Шиф с Беловым вытаращили глаза в предвкушении ответов.
  -И что же?
  -Кажется, оно удивилось, что я не отсюда. Потом пообещало всех убить и поглотить. Вот весь наш диалог, потом в ход пошло боевое оружие.
  -Выдать ему винтовку было очень правильным решением, -повернулся Белов к Шифу. -Нанесенный фрагменту ущерб прервал трансляцию сигнала, в противном случае нас ждала очередная вспышка заражения.
  Максим сделал глоток, ощутив ореховый привкус. Шиф скрестил руки.
  -Полученных данных достаточно?
  -Думаю, да, хотя на их подробный анализ уйдет два-три дня.
  -Хорошо.
  -Ту тень с щупальцами камеры засняли? -уточнил парень.
  -Засняли... -Белову как человеку науки было непросто признать факт существования по-настоящему сверхъестественного.
  -Значит, не галлюцинация.
  -Больше было похоже на необычную голографическую проекцию.
  -Как бы мы этими экспериментами не разбудили супернекроморфов в дальнем космосе.
  -Даже если разбудим, -продолжал профессор. -Как они преодолеют гигантские межзвездные расстояния?
  -Как-нибудь. Вы не представляете их возможностей.
  -Я уже свыкся с мыслью, Максим, что вы отличаетесь от нас и прибыли из другой временной линии. Однако это никак не объясняет знание про Обелиски и их создателей?
  Прежде чем Максим открыл рот, эстафету перенял Шиф:
  -В процессе перемещения через область искажения пространства-времени его сознание каким-то образом уловило вероятности возможного будущего.
  -Да, именно в тот момент мне привиделось... -подыграл парень куратору от Агентства. -Всякое. Маркеры, нежить, сходящие с ума люди, охваченные хаосом и беспорядками миры человечества. Уже позже я сложил два плюс два и понял: то был не бред воспаленного сознания.
  -Для выходца из начала космической эпохи вы держитесь очень уверенно, Максим... -профессор залпом осушил коньяк на дне стакана. -Ох... Как бы повел себя человек из века XV, оказавшись в вашем времени?
  -Непрерывно бы крестился и клейми все непонятное бесовщиной. XXI века все же более просвещенная эпоха, я не чувствую себя пигмеем в каменных джунглях.
  -А кем?
  -Инопланетянином.
  Белов мечтательно посмотрел в окно, где красовались заснеженные вершины гор.
  -Люди давно потеряли всякую надежду встретить братьев по разуму. Мы обследовали сотни тысяч потенциально пригодных миров и нашли в лучшем случае животных с интеллектом хомяка.
  -Плохо искали.
  -Да, следовало серьезнее отнестись к возможности перемещения между параллельными вселенными.
  
  Глава 7
  
  Несмотря на невероятные технологические достижения, к XXVI веку Земля продолжает оставаться главным центром политической, экономической и культурной жизни человечества. Межзвёздные колонии, хотя и существуют, пока что в основном представляют собой добывающие базы и научные станции с небольшим населением.
  Человечество научилось перемещаться между звёздами благодаря шоковым, однако эта технология требует огромных затрат энергии, ресурсов и технического обслуживания. Поэтому только крупные корпорации и правительственные структуры могут позволить себе поддерживать межзвёздные перевозки и эксплуатацию удалённых колоний.
  Колонизация новых планет связана с большими рисками и затратами. Кроме того, подходящие для жизни и развития миры встречаются крайне редко. Часто колонии создаются на планетах, где возможна только добыча полезных ископаемых или проведение специальных исследований.
  EarthGov и ведущие корпорации централизуют контроль над колониями, не предоставляя им полной автономии. Это позволяет эффективно управлять ресурсами, но ограничивает развитие и расширение самих колоний, превращая их в вспомогательные объекты, а не в самостоятельные общества.
  Жизнь на колониях часто связана с суровыми условиями, ограниченными возможностями для социальной жизни и развития культурных традиций. Это влияет на уровень миграции и желание людей оставаться и строить долгосрочные сообщества в отдалённых системах.
  Удалённые колонии подвержены различным природным и техногенным рискам, что требует постоянного контроля и ограничивает их масштаб. Это затрудняет создание крупных и устойчивых населённых миров за пределами Солнечной системы.
  Несмотря на обладание передовыми технологиями, человечество сталкивается с рядом внутренних проблем - от экономических сложностей до ограничений в применении новых разработок. Эти факторы влияют на скорость и масштаб межзвёздной колонизации.
  Земля остаётся центром цивилизации, поскольку именно здесь сосредоточены основные технологии, власть и инфраструктура. Межзвёздные колонии пока что выполняют вспомогательные функции, ограничиваясь добычей ресурсов и научными исследованиями. Дальнейшее расширение и освоение новых миров требует преодоления существующих технологических, экономических и социальных препятствий.
  
  Из курса общей истории Земли
  
  ***
  Над столешницей висела голограмма осколка: изломанный обелиск изображался прозрачным, ''внутри '' вспыхивали пучки полей, словно нервные сполохи молний. По периметру стола - терминалы, каждый транслировал свои графики: спектр ЭМ-излучения, гравиметрические колебания, акустические гармоники, нейротелеметрию Максима и аварийный лог детекторов.
  Белов, Шиф и руководитель биолаборатории доктор Анисса Рашид выглядели так, будто пережили фронтовую контузию. Даже через двое суток последствия пси-удара сказывались на самочувствии. Максим, стоял, упершись ладонями в край стола.
  -Сводка за первые тридцать минут, - вывела Рашид. -Начнём с физики поля. В момент, когда осколок ''обратился'' к Максиму, мы зарегистрировали всплеск на 17 Гц - тот самый инфразвуковой коридор сигнала Черного Маркера - амплитуда выше любой, что фиксировали на Титане, примерно на 48 дБ. Одновременно квантовые резонаторы словили пачку когерентных спинов - занесли в журнал как ''пси-артефакт'', подтверждая вашу основную теорию, профессор.
  -А психика? - Шиф морщится, держась за висок: кровь всё ещё сочилась из лопнувших капилляров глаз.
  -Вот самое интересное. Нейронные зонды Максима ушли в ''зелёную зону'' -ни всплесков дофамина, ни растущего кортизола. У остальных - типичный ''маркерный каскад'': гипертония, тахикардия, альфа-ритмы хрипят.
  -Субъект А-1 остаётся биологически глухим к основе сигнала -подтверждение гипотезы отчёта 2247-A, -резюмирует Рашид.
  Белова уже тянуло на спор:
  -Но ведь он слышал голос! Значит, контакт был. Просто кодировка обходит классические рецепторы.
  Максим хмыкнул:
  -Скорее классические рецепторы обходят меня. Маркер явно обломался, когда не нашёл ''правильного'' генома, - он постучал пальцем по виску. -Вот вам и трещина на камне.
  На голограмме проявилась микроструктура раскола. Скан-МИС показал в изломе хаос атомных связей, прежняя гексагональная решётка стала бурунами смятой бумаги.
  -Трещина не случайна, -Рашид увеличила масштаб. -В зоне удара зафиксированы локальные фазовые переходы вещества: температура подскочила до 5 тыс. K, а через 0,7 секунды упала до -120. Маркер сам компенсировал тепловой всплеск, иначе мы все испарились бы.
  -Значит, он... действительно живой? - шепнул Шиф.
  -Скорее саморегулирующийся квантово-психический процессор, как мы уже обсуждали, -отрезал Белов, подзывая следующую диаграмму. На ней - спектр ''черного шума'' осколка:
  -Обратите внимание: после попадания пуль импульсная плотность в диапазоне 2-8 ПэВ упала, а вот канал в 14-22 Гц, наоборот, ''звенит''. Артефакт глушит энергию, но усиливает пси-моду. Именно поэтому нам стало хуже, а Максиму - ничуть.
  Рашид кивнула:
  -Это бьётся с нашей моделью ''психоэнтропийной подпитки''. Страх персонала стал топливом. Его минимальный уровень у А-1 лишило Маркер антенной решётки или он вовсе не способен использовать мозг Максима в качестве усилителя-ретранслятора.
  Максим вяло улыбнулся:
  -Рад, что моя хладнокровная физиономия спасла всем жизнь.
  Белов перешёл от цифр к план-таблице проектов:
  -Определимся с приоритетными задачами... Нужны носимые резонаторы, сдвигающие личный электромагнитный профиль мозга на 30 Гц вверх и калибровка существующих глушителей. Если получится ''подстроиться'' под иммунитет Максима, получим коллективную защиту. Отобрать образцы регенерирующего кристалла, пока он не затянулся. Любой контакт с осколком - только в саркофаге фарм-изолята и с онлайн-ЭЭГ. Доза воздействия: не более ста двадцати секунд. Превышение ушатывает γ-ритм и вызывает кататонию у обычных людей.
  Максим возмущённо махнул рукой:
  -Погодите, вы хотите опять загнать меня в камеру? Я стрелял в этого урода, а не нянчился!
  -Вы единственный, кто выжил без психотравмы, -спокойно заметил Белов и ткнул в строку отчета. -Альфа-приоритет, помните?
  Шиф подхватил, глядя Максиму прямо в глаза:
  -Мы не собираемся жертвовать вами. Но без вашей биосигнатуры нам не открыть пси-канал Маркера. Если поймём, как он ''видит'' вселенную, сможем закрыть эту лавочку раз и навсегда.
  В дверь кабинета постучали. Вошла служащая военной разведки - в руках прозрачный планшет с ''красной обкладкой''.
  -Срочное сообщение. Расшифровка первых десяти процентов пакета телеметрии пошла в ''OMEGA-PRIME''. Совет требует отчёт к утру.
  -Прекрасно, -Белов устало потер переносицу. -То есть шесть часов на всё.
  Разведчица перелистнула экран к Максиму:
  ''Предписание 2249-B (извлечение, пункт 4):
  В случае, если субъект А-1 способен вступать в двусторонний контакт с фрагментом, инициировать пси-диалог при минимальном риске. Приоритет: получение метаданных о внешнем источнике сигнала. ''
  -Пси-диалог? -Максим прыснул от нервного смеха. -Хочется покалякать с булыжником?
  -Нет, -серьёзно ответила Рашид. - Хотят, чтобы булыжник поговорил через тебя. Ты - единственный приемник и одновременно глушилка, который не испытывает негативных последствий. Ни галлюцинаций, ни безумия, ни головных болей. Ваш контакт строится по какому-то другому принципу, у обычного человека мозг просто расплавился бы.
  Шиф открыл другой график: кривые двух осциллографов - красная Маркера и синяя ЭЭГ Максима - момент телепатической фразы ''ты не отсюда''. Вершины сошлись, как гребни одной волны.
  -Синхронизация длится ровно 0,87 секунды. Мы полагаем, что в этот момент артефакт просканировал вашу биологическую сигнатуру, попытался влезть в голову. А когда понял, что вы ''чужой'' - ударил психо-шоком. Но вы всё равно не впитали код.
  Максим сел, опустив голову:
  -Значит, он уже залез мне в мозги. Класс.
  Рашид протянула ампулу:
  -Нейростабилизатор. Остановит отсроченную ионную депрессию коры. Выпейте - галлюцинаций не будет.
  Он усмехнулся, но залпом вылил жидкость.
  Ночь прошла в лихорадочной работе. Системные аналитики писали скрипты фильтрации шумов, инженеры паяли прототип ''шлема Макс-α'' - кольцевой обруч со щёткой высокотемпературных сверхпроводников. Шиф организовала охрану: в коридорах сектора стояла тяжёлая пехота, турели перешли в режим ''автопоиска целей''.
  В 05:47 лаборатория снова заполнилась - финальный брифинг. Белов обвёл присутствующих взглядом:
  -Цель - разговор. Мы будем задавать простые бинарные вопросы. Максим - ключ. Задача съёма: регистрируем потребление энергии осколком, ищем любые паттерны реакции.
  Максим застегнул бронекомбинезон, проверил уплотнители:
  -А если он опять решит пошалить'?
  -На этот раз камера обшита инверс-решёткой. Если мощность инфразвука превысит 140 дБ, активируется гравиметрический обвал - осколок рухнет в стазисную ловушку.
  -Звучит убедительно, - буркнул он.
  Шлюз открылся. Гул вентиляции смолк. Камера купалась в холодном белом свете, треснувший черный фрагмент Маркера лежал на пьедестале. Как только Максим шагнул внутрь, осколок дрогнул - трещина полыхнула багряным. В микронаушнике прозвучал Белов:
  -Начинаем протокол ''Вопрос-1''. Вопрос: ты понимаешь нас?
  Максим произнёс вслух. Температура упала на два градуса, спектр показал выброс на 22 Гц.
  -Фиксируем ''да'', -радостно выкрикнула Рашид. -Он отвечает частотой!
  В голове Максима вдруг зазвенело: ''Слабые... ненужные... '' и образы: планета, затянутая ржавым туманом, скалистая поверхность, усеянная тускло мерцающими Обелисками. А сквозь тучи проглядывают полдюжины Кровавых Лун.
  Парень стиснул зубы:
  -Вопрос 2: где твой источник?
  В ответ багровые жилы вспыхнули ядовито-белым; на датчике - резонанс восемнадцать Гц примерно трёхкратной силы. В камере запахло озоном, металлические стенки зазвенели.
  Белов закричал:
  -Отрубить! Максим, назад!
  Но парень, напротив, шагнул ближе. Вдруг странное спокойствие залило его грудь. Он понял: Маркер на сей раз не может навредить, но пытается общаться.
  -Ты боишься нас? - спросил он тихо.
  Трещина сузилась, вспышки погасли. На мониторах - ровное плоское поле. Рашид ахнула:
  -Он... затих. Режим ожидания. Максим, вы взяли управление! - Она повернулась к Белову. -Профессор, это шанс!
  Так закончилась первая экспериментальная конфронтация-диалог.
  Данные уходили на сервера, а под бетоном лаборатории впервые за многовековую историю человечество получило от Маркера ответ, пускай и в форме молчания.
  Белов, вытирая пот со лба, прошептал:
  -Если это правда ретранслятор... значит, на том конце тоже могут слушать.
  Шиф кинул взгляд на Максима, который, выйдя из камеры, всё ещё держал ладонь на оплавленной бронеплите двери:
  -Всё меняется, -сказал он. -Теперь не только мы изучаем Обелиск. Он изучает нас через него.
  Снаружи, за бетонной чашей гор, начинался новый рассвет двадцать шестого века. Но в недрах ''Локуса'' солнечный свет казался ничтожным перед багровым огоньком треснувшего фрагмента, ровно мерцающим в такт чужому, пока непостижимому разуму.
  Контрольный эксперимент длился третий час. В комнате наблюдений пахло кофе, изоляцией и усталостью. На экране телеметрия Максима во время контакта. График пульса, ЭЭГ, температура, кровоток в зрительной коре - всё на месте, только одно смущало Рашид:
  -Вот тут, -она показала на рваную кривую γ-ритма. -После третьего вопроса начинается выброс, которого мы не видели прежде. Это не стресс, не страх. Это... эйфория? Возбуждение? -Она обернулась. -Максим, вы что почувствовали?
  Он сидел на лавке у стены, пил из бутылки. Глаза налились капиллярной сеткой - по инструкции через сутки мозг должен вернуться к норме, но что значит ''норма'', когда чужой разум постучался в твой?
  -Знаете, -сказал он наконец, -было ощущение... будто я - радиоприёмник. И вот ты крутишь ручку - тишина, шум, снова тишина... а потом нащупываешь частоту. Там что-то есть. И это что-то тебя замечает.
  Рашид молчала. Белов печатал что-то в планшете.
  -Давайте без метафор, - пробормотал профессор. -Конкретно. Какие образы? Фразы?
  Максим пожал плечами.
  -Не слова. Как если бы тебя кто-то вспоминал. Не видел - именно вспоминал. Сравнивал с чем-то знакомым, но... испорченным. Я чувствовал, что он или оно считывает моё лицо, мысли. Не как сканер, а как... собеседник на грани сна.
  -Эмоции?
  -Презрение. Пренебрежение. Но не злое. А голодное, похоже я для них несъедобен. И еще - одиночество. Чудовищное...
  Пауза повисла. Кто-то нервно сглотнул.
  Спустя два часа - кабина нейрофизиологии. Максим лежал в капсуле томографа, по черепу закреплены десятки внешних датчиков. Экран над ним показывал трехмерную модель его мозга - синие облака активности плыли, сливаясь в узлы. В центре - зона лобных долей, где при первом контакте с Маркером возник ''узел связи''.
  -Уникально, -пробормотал техник. -Обычно в этих зонах ничего не светится... а у него здесь спонтанный когерентный резонанс. Самоподдерживающийся. Ни с того ни с сего. Как будто кто-то продолжает стучаться.
  -Это и есть ''эхо''? -спросила Рашид.
  -Похоже на то. Он не отключился.
  Максим не открывал глаз, но голос его прозвучал уверенно:
  -Он здесь. Всё ещё здесь. Но не говорит. Просто ждёт.
  -Чего?
  -Команды. Или разрешения.
  Совет лабораторного кластера прошёл в экстренном порядке. Комната для совещаний на верхнем уровне ''Локуса'' впервые была полной: сотрудники биосектора, нейроотдела, астрофизики, даже инженерный блок. Белов встал у голографической панели, вызвав схему проекта.
  -Внимание. Мы столкнулись с новым поведением артефакта: рефлексивное молчание при сохранении модуля активности. Это не отказ. Это пауза.
  Мы полагаем, что Маркер ожидает нового запроса. И если наш субъект - единственный, кто может его дать...
  -Мы должны быть уверены, что контролируем процесс, -перебил представитель охраны. -Один неверный импульс и оно снова пойдёт в атаку.
  -Потому мы запускаем второй этап, -сказал Белов. -Резонансная цепь.
  На экране появились: усилитель, когнитивный модулятор, шлем связи, и главное - новая камера, полностью экранированная, с возможностью экстренного обесточивания.
  -Задача: не просто задавать вопросы. А попытаться синхронизировать ритм мозга оператора с активностью фрагмента - ''войти в резонанс''. Мы будем варьировать частоты, амплитуду, ища канал устойчивой передачи.
  Рашид вмешалась:
  -Это опасно. Если частоты совпадут, и чужой код прорвётся... мы можем потерять субъекта.
  Белов кивнул.
  -Да. Поэтому всё под контролем. Прерывание в любую секунду. Защитные протоколы, нейроблокаторы, изолированное питание.
  Вся комната обернулась к Максиму. Он стоял у стены, молча. Потом вздохнул и кивнул:
  -Запускайте. Только пусть сначала кто-то принесёт кофе.
  Три часа спустя. Новая камера связи. Максим в кресле, с закреплёнными датчиками и нейрошлемом. Осколок снова перед ним - холодный, молчащий. Но трещина в нём чуть светится, будто узнав знакомого.
  -Протокол ''Резонанс-1''. Стабилизация нейроимпульсов.
  Белов в наушнике. Вся команда - в наблюдательном зале.
  -Вопрос: Кто ты?
  Никакой реакции.
  Максим закрыл глаза, сосредоточился. Его дыхание замедлилось. На пике медитации шлем издал короткий сигнал - частоты совпали.
  Экран загорелся. Потоки энергии - от Маркера внутрь головы.
  -Идёт передача! -закричал техник. -Он... Он вещает!
  Сигнал пошёл не словами. Изображениями. Чувствами. Воспоминаниями, не принадлежащими Максиму. На экране мигнуло.
  Непроглядная чернота космоса, висящая на близкой орбите багрово-коричневая луна над серой поверхностью землеподобной планеты, лишенной воды, атмосферы, не говоря о жизни.
  -Э-э, луна? -удивился Белов.
  -Ха-ха! -внезапно воскликнул Максим. -Это то, чем оно стремится стать. Нам пока ничего не угрожает, Обелиски выступают ретрансляторами сигнала, но сами по себе они функционируют автономны до момента Конвергенции.
  -Стремится стать луной?
  -Да, -подтвердил парень. -Но я это и так знал. Луны и есть супернекроморфы, финальная ступень их эволюции.
  -Но на Земле не хватит никакой биомассы для создания небесного тела такого масштаба.
  -Я знаю, профессор.
  Вспыхнувшая в висках боль заставила Максима поморщиться. Странное чувство чуждого присутствия покинуло мозг.
  -Резонанс исчез. Осколок разорвал контакт, -растерянно пробормотал техник за голоконсолью. -Мозговая активность возвращается в норму.
  -Мы больше ничего не добьемся, -парень снял с головы шлем. -Осколок, если можно выразиться, потерял ко мне интерес. Сломать, взять под контроль не получилось, напоследок решил запугать...
  После серии экспериментов с неоднозначными результатами Белов с Шифом приняли решение оставить Максима в покое на некоторое время. Вернулся ''домой''. На пороге его встретила Евгения с встревоженным видом:
  -Максим, где ты был?
  -А, да, по бабам ходил... -дабы не пугать коллегу по несчастью, он отложил оружие на ближайшую полку. -Участвовал в экспериментах и чтоб не мотаться туда-сюда, ночевал на территории исследовательского комплекса.
  -Зачем автомат?
  -Меры предосторожности. На всякий случай.
  -От кого?
  -А от кого я отстреливался на Титане?
  Лицо Евгении побледнело.
  -Они уже и тут?
  -Что? Нет. Решил перестраховаться.
  Максим направился на кухню, подкрепиться чем-нибудь, а потом завалиться спать. Ментальный контакт с чужеродным артефактом отнял много сил.
  -Расскажешь, что там происходило?
  -Они экспериментируют с осколком инопланетного артефакта, но и этого немногого хватило. Все чуть не вышло из-под контроля.
  Он полез в холодильник за кастрюлей с супом, который приготовила Женя. К счастью, она обладала определенными кулинарными навыками и взяла на себя роль домохозяйки.
  -Как именно?
  -Вжарил по мозгам всем, кто находился рядом. Даже экранирование не помогло.
  -А ты?
  -А мне хоть бы что. Мы намного устойчивее к воздействию. Кусок Маркера мог со мной говорить, но свести с ума, взять под контроль - нет.
  -Боже...
  -Он тут точно не причем, -сказал Максим, накладывая аппетитно пахнущее варево в тарелку. -Правда есть относительно хорошая новость.
  -Какая?
  -Создатели артефактов нас не услышат. Плохая заключается в том, что местные умники кивают, когда им твердишь об экзистенциальной угрозе, соглашаются и продолжают наступать на грабли.
  Женя нахмурилась.
  -Меня к опытам тоже привлекут?
  -Вроде нет. Хватает и моего участия.
  
  ***
  Мир за стенами исследовательского комплекса медленно, но неотвратимо погружался в хаос. Максим, устроившись перед голографическим терминалом в своей комнате, день за днём наблюдал, как трещины в, казалось бы, незыблемой конструкции человеческой цивилизации расширяются, угрожая обрушить всё здание.
  Крах корпорации СЕС стал лишь первым камнем в лавине. За ним последовала цепная реакция банкротств среди связанных с ней подрядчиков, поставщиков и дочерних предприятий. Фондовые рынки, и без того шаткие после десятилетий экономической стагнации, рухнули в течение недели. Индекс межколониальной торговли упал на пятьдесят шесть процентов что для экономики, построенной на космических перевозках, было катастрофой.
  На Земле это вылилось в мгновенное обесценивание кредитов, массовые увольнения и паралич банковской системы. Максим смотрел репортажи, где толпы вкладчиков осаждали филиалы банков, требуя вернуть свои сбережения. В ответ правительство ввело временный мораторий на снятие средств - ''для стабилизации ситуации''.
  Хуже было в колониях. Первой начала тлеть Луна. Колония Новые Горизонты, где, как Максим знал, сейчас находился Айзек Кларк, превратилась в эпицентр протестов. Шахтёры, занимавшиеся добычей гелия-3, и без того работавшие в адских условиях, устроили забастовки, когда их зарплаты задержали второй месяц подряд.
  Затем волна недовольства перекинулась на Марс. Там ситуация была ещё хуже: автоматизированные фермы, снабжавшие продовольствием, остановились из-за нехватки запчастей. Цены на продукты взлетели в десятки раз. В жилых куполах начались погромы.
  Неспокойно было в Поясе астероидов. Колонии Цереры и Весты, зависящие от поставок с Земли, оказались на грани голода. Когда правительство попыталось ввести жёсткие квоты на продовольствие, местные жители взялись за оружие. Начались столкновения с корпоративной охраной, а затем и с присланными войсками СОЗ.
  И на фоне всего этого - стремительный рост юнитологии.
  Максим листал новостные ленты, и каждая вторая запись была так или иначе связана с культом. Их проповеди звучали везде: от уличных экранов до закрытых форумов колонистов. ''Маркеры - это дар! Они даруют бессмертие! ''. ''Правительство скрывает правду! Они боятся нашего единения! ''Схождение приближается! Готовьтесь!''
  Юнитологи ловко использовали экономический кризис в своих целях. Они раздавали еду в бедных кварталах, организовывали бесплатные медицинские пункты, а заодно вербовали новых адептов. Их ряды росли как снежный ком.
  И самое страшное - их влияние в армии, правительстве, корпоративном секторе росло.
  Оставалось лишь ждать, когда вспыхнет гражданская война. Но пока всё ограничивалось беспорядками, забастовками и относительно редкими стычками. Настоящего пламени ещё не было. Но Максим знал - оно уже тлеет. И когда оно вспыхнет, потушить его будет невозможно.
  В Североамериканском секторе - бывших США и Канаде ситуация была самой взрывоопасной. Мегаполисы, перенаселенные и задыхающиеся от нехватки ресурсов, превратились в пороховые бочки. В Нью-Атлантисе толпы безработных штурмовали склады корпораций, а патрули СОЗ открывали огонь на поражение. По улицам Чикаго-2 бродили вооруженные банды, грабя магазины и поджигая правительственные здания.
  В Евросекторе было чуть спокойнее, но и там назревал бунт. В Берлине прошли массовые демонстрации против урезания продовольственных норм, а в Парижском анклаве юнитологи из радикального крыла устроили кровавую резню в местном управлении EarthGov, вывесив на руинах их символ - Черный Обелиск, обвитый кровавыми щупальцами.
  Североазиатский сектор, особенно бывшая Россия, пока держался. Но и здесь трещины были видны. В Московском мегаполисе участились нападения на склады с гуманитарной помощью, а в Уральском автономном регионе где, собственно, и находился Максим ходили слухи, что местные власти тайно договариваются о чем-то с юнитологической церковью.
  Но самое пугающее происходило в Сибири. Там, в заброшенных промышленных зонах, начали появляться лагеря радикальных юнитологов. Они называли их ''зонами Единения'' - местами, где ''верные'' готовились к Схождению. Максим видел кадры, снятые дронами: сотни людей в черных одеждах, стоящих перед макетами Маркеров, скандирующих что-то неразборчивое и устраивающих оргии у костров.
  В Глобальном Совете шли бесконечные дебаты, но конкретные решения не принимались - лишь бессмысленные указы о ''временных мерах'', которые исполнялись с большим скрипом. Корпорации не упускали шанса заработать на фоне усугубляющегося кризиса.
  В Шанхайском мегаполисе местные власти ввели чрезвычайное положение и закрыли границы, отрезав миллионы людей от поставок еды. В Мумбайском анклаве подразделения службы безопасности разбежались, оставив стомиллионную агломерацию на растерзание банд. Для наведения порядка пришлось вводить войска СОЗ.
  Культ юнитологов больше не скрывался. Их черно-красные символы висели на зданиях, их проповеди звучали в каждом терминале. Они не просто ждали апокалипсиса - они его готовили.
  Глобальная экономика Колониального Альянса входила в фазу структурного коллапса, классическая модель межпланетного капитализма перестала функционировать.
  Кредиты обесценивались по тридцать процентов в день, приводя к массовому отказу от электронных расчетов. В ответ правительство ввело "твердый рационинг" - распределение товаров по индивидуальным цифровым меткам, привязанным к биометрии.
  Очереди за пайками растягивались на километры, и люди готовы были простоять сутки ради пачки синтетического протеина или бутылки фильтрованной воды.
  Межпланетные грузовые маршруты превратились в лотерею. Каждый десятый транспортник бесследно исчезал где-то между орбитальными станциями. Те корабли, что добирались до цели, разгружались под дулами автоматов - слишком уж много охотников поживиться чужим грузом. Орбитальные лифты едва дышали: один в Южной Америке захвачен неустановленными лицами, другой работал на четверть мощности, третий обслуживал исключительно черный рынок.
  Корпорации-гиганты, еще недавно диктовавшие условия всему человечеству, теперь цеплялись за жизнь. СЕС, некогда потрошившая целые планеты, распродавала свои активы, технологии кому придется. Titan Machinery переквалифицировалась на производство сомнительных средств защиты от некроморфов - спрос в сотни раз превышал предложение, хотя эффективность этих устройств оставалась под вопросом. А NeoWater Ltd наживалась на отчаявшихся, продавая воду по цене месячной зарплаты за литр.
  В тени официальной экономики расцветали новые формы выживания. Криптокоммуны создавали собственные системы учета, где время работы жизнеобеспечивающих систем становилось валютой. Подпольные биофабрики пытались превратить отходы в подобие пищи, часто с печальными последствиями для потребителей
  На фоне этого бардака особенно странно звучали споры экономистов о квартальных показателях и перспективах восстановления. Они все еще пытались анализировать ситуацию в привычных терминах, словно не замечая, что мир, для которого создавались эти термины, постепенно переставал существовать. За окнами их кабинетов все медленно погружалось в тартарары, где единственной реальной валютой становилось умение выживать, вертеться.
  У Максима даже желания выбраться за пределы охраняемого наукограда не возникало. Эксперименты с Обелисками походили на последнюю попытку утопающего схватиться за соломинку и выбраться на берег.
  -Нам кабзда, -сказал парень однажды вечером, сидя с Женей перед головизором. -По-любому.
  -Надейся на лучшее.
  -Единственный шанс выжить я вижу в том, чтобы сесть на корабль и свалить в глушь на другой конец галактики, лет на десять.
  -Нам никто не даст корабль, Максим. И ты не умеешь им управлять.
  -Вдвоем мы не выживем, нужна сплоченная группа людей, которым мы можем доверять.
  -И где ты их собираешься взять? -более заинтересованно спросила женщина.
  -Когда ситуация перерастет из тонкого песца в полного, уверен, шанс представится. Пока наши возможности ограничены. Тебе предлагаю найти полезное дело кроме готовки и просмотра сериалов.
  -Например?
  -Удаленная учеба, чтение. Не знаю... покатай в симуляторы пилотирования космических кораблей, почитай справочники по оружию, медицине, выживанию в полевых условиях, подучи астрографию, астрономию. Все что понадобится в будущем.
  Евгения выдержала паузу.
  -Наверное, придется, снова вспомнить учебу.
  -Я, конечно, буду и дальше долбить местных умников по поводу опасности Обелисков, но особой надежды на их благоразумие не питаю. Точка невозврата пройдена.
  -Точка невозврата?
  -Время, когда правительство Земли еще не растеряло авторитет, доверие граждан, сохраняло прочный контроль над Солнечной системой и колониями, могло сравнительно безболезненно провести структурную перестройку социально-экономической системы.
  -Ты вроде спорил с Шифом насчет последнего. Он просто отмахнулся.
  -Ну... -кивнул Максим. -Что отсталый питекантроп из XXI века может знать про высокоразвитый мир будущего?
  -Он так не говорил.
  -Однако наверняка думал. Мы не долбанные мессии, этот мир был обречен задолго до нашего с тобой появления, Жень.
  -С момента нахождения первого Обелиска в... 2214 году?
  Парень слегка улыбнулся.
  -Хоть историю подучила. Ты права и не совсем. Обелиск попал на Землю с метеоритом, уничтожившим динозавров, или примерно в тот же период. Как мне рассказали, он периодически выходил из спящего состояния, сканировал местные формы жизни, влиял на их эволюцию посредством различных физических волн. Геномы предков людей на этой планете кто-то серьезно подредактировал, заложив инстинктивную восприимчивость и психофизиологическое влечение к Маркерам.
  -Я из школы помню, предки людей вышли из Африки. Обелиск нашли рядом с Америками.
  -И? Расстояние в несколько тысяч километров для артефакта не такая уж проблема. На пике мощности он способен в теории покрыть сигналами целую планету, даже заметную часть Солнечной системы.
  -Общение со светилами науки не прошло даром, да?
  -Угу.
  Женщина повернулась к Максиму.
  -Может отвлечемся от умных разговоров в пользу кое-чего еще?
  -Чего?
  -Чем обычно занимаются девочки с мальчиками в темной комнате?
  
  Глава 8
  
  ЮНИТОЛОГИЯ: НАУКА, ВЕРА И ЕДИНСТВО ЧЕЛОВЕЧЕСТВА
  
  "Мы - не просто плоть и кровь. Мы - частицы великого Целого. И лишь через Единство обретем бессмертие."
  
  Введение в Юнитологию
  
  Юнитология - это не просто религия. Это синтез передовой науки, философии и духовного просветления, открывающий человечеству путь к эволюционному скачку. Основанная пророком Майклом Альтманом, Юнитология предлагает ответы на главные вопросы бытия: в чем смысл жизни? Что ждет нас после смерти? И как человечество может преодолеть свои ограничения?
  В отличие от устаревших догм традиционных религий, Юнитология опирается на эмпирические данные, полученные при изучении Обелисков и взаимодействия с биологическими образцами внеземного происхождения. Наши исследования доказывают: жизнь после смерти существует, и она достижима уже сегодня.
  
  Принцип Конвергенции
  
  Все живые существа стремятся к единству. Клетки объединяются в организмы, организмы - в социумы, а социумы - в высшие формы сознания. Юнитология ускоряет этот процесс, предлагая добровольную конвергенцию - слияние разумов в единую, бессмертную сущность.
  
  Теория трансформации
  
  Смерть - это не конец, а переход в новое состояние. Через биологическую рекомбинацию человеческое тело может быть усовершенствовано, избавившись от болезней, старения и страха.
  
  Доктрина Целого
  
  Разделение - иллюзия. Индивидуальность - временное состояние. Истинное просветление наступает, когда человек осознает себя частью Целого - единого сверхразума, свободного от боли, конфликтов и ограничений материального мира.
  
  Научное обоснование Бессмертия
  
  Исследования Юнитологов подтверждают: митохондриальная ДНК по воздействием Священного Обелиска способна полностью переписываться, устраняя уязвимости биологической формы. Это не мутация - это эволюционный апгрейд.
  
  Юнитология и общество
  
  К сожалению, правительство и корпорации вроде Concordance Extraction Corporation (CEC) десятилетиями скрывали правду, опасаясь потери контроля. Они называют нас "культом", чтобы дискредитировать наше учение. Но разве наука когда-либо развивалась без сопротивления невежд?
  
  Юнитология предлагает:
  
  - Бесплатную генетическую терапию для всех адептов.
  - Избавление от страданий через единение с Целым.
  - Бессмертие - не в метафорическом, а в буквальном смысле.
  
  Юнитология - это будущее человечества. Мы не молимся - мы экспериментируем. Мы не верим - мы знаем. Присоединяйтесь к нам, и вы станете частью новой эпохи, где больше не будет войн, болезней и смерти.
  
  "Единство - это не конец. Это начало."
  
  Церковь Юнитологии
  Официальный научно-религиозный орган
  (Статья одобрена Комитетом по Просвещению и Генетическому Развитию)
  
  ***
  На пороге дома стояла относительно молодая женщина лет тридцати пяти. Смугловатая кожа, черные волосы и характерные черты лица выдавали в ней уроженку Ближнего Востока. Вместо лабораторного халата - спортивный костюм для пробежки.
  -Доброе утро, Максим. Прошу прощения за столь ранний визит.
  -Ничего страшного, доктор Рашид, мы рано встаем, -вежливо ответил парень, не понимая цели визита. -Чем обязан?
  -Хотелось бы обсудить некоторые рабочие вопросы в неформальной обстановке.
  Лицо руководителя биосектора ''Локуса'' состроило характерную гримасу, показывая, что следует говорить без прослушки.
  -Проходите.
  -Вы бегаете по утрам?
  -Нет.
  -Тогда можно просто прогуляться к озеру. Вы не против?
  -Хорошо, -Максим снял с вешалки куртку и, даже не предупредив Женю, направился к выходу. -И так последние два дня никуда не выбирался.
  У внешних ворот он бросил двум дежурившим морпехам:
  -Я проветриться на часик.
  Те молча кивнули. Окрестности ''Локуса'', жилого района и так находились на закрытой от посторонних территории. Каждый квадратный метр находился под неусыпным взором камер наблюдения, разных датчиков, беспилотников и орбитальных спутников. Даже мышь не проскочит.
  По припорошенной пешеходной дорожке они направились к озеру в полукилометре. Работники НИИ любили в выходные отдыхать там, устраивать пикники, рыбалку летом, кататься на коньках в холодное время.
  -Итак...
  -Вы крайне необычный человек Максим, -с неким плохо скрываемым восторгом сообщила Рашид. -Никому доселе не удавалось напрямую говорить с Обелиском... может быть, кроме Майкла Альтмана.
  -Может, он, как и я, прибыл из другой реальности?
  -Альтман принадлежал нашему миру, а вы нет.
  -Ну и?
  -Мое руководство проявляет феноменальную близорукость в отношении Маркеров, видит в них исключительно новые источники энергии, технологии, способ поддержать дырявую экономику. Они даже не пытаются смотреть шире.
  Речи собеседницы начали напрягать, Максим стал догадываться, куда она клонит. Пси-удар фрагмента не остался незамеченным.
  -Шире?
  -Маркеры не просто способны открыть новые горизонты технологического, научного развития, но и продвинуть нашу эволюцию вперед. Говорю вам как человек науки с почти двадцатилетним стажем.
  -В жопу такую ''эволюцию''. Ваша речь напоминает напыщенный бред юнитологов.
  Доктор брезгливо отмахнулась.
  -Я не имею отношения к этим сбрендившим фанатикам.
  -Что тогда? К чему такая скрытность?
  -Не все из нас согласны с подходом Белова и Шифа.
  Максим сжал кулаки.
  -Мне ничего не мешает сдать вас военным.
  -Да, но прежде подумайте, куда все катится. Вы смотрите новости?
  -Смотрю.
  -Правительство теряет контроль, не через месяц, так через год начнутся восстания, гражданские беспорядки. Война за отделение повторится...
  -Говорите прямо, Анисса! - голос Максима прозвучал жестче, чем он рассчитывал. Женщина, до этого собранная и хладнокровная, словно боролась с чем-то внутри себя. Руки дрожали. Взгляд, обычно цепкий и сосредоточенный, стал расфокусированным.
  -После контакта с фрагментом... мы видели. Все, кто был в зале в момент пика сигнала. Многие из нас. В разных формах. Но ты, Максим... ты был в центре, -она говорила с трудом, словно слова сами противились быть произнесёнными. -Обелиск показывал нас... тебе. Или тебя - нам. Он кричал. Он хотел, чтобы мы поняли.
  Максим нахмурился. Эти речи уже начали напоминать проповедь, и это его настораживало.
  -Показал? В каком смысле?
  -Ты... стоял среди Обелисков. Живой, но не такой, как все. Иммунный. Центр спирали. Мы - все, кто слышал зов, видели тебя. Одновременно. Без слов. Без картинок. Это ощущение. Ты был якорем. Точкой кристаллизации. Оком бури.
  -Вы хотите сказать, что Обелиск навязал вам какую-то коллективную галлюцинацию... Хотя Белов упоминал про это.
  Анисса прикрыла глаза.
  -Это было слишком реально. Не как сон. Как откровение. Не похоже на стандартные эффекты воздействия сигнала. Нет шепота, нет гниющих лиц или фантомов. Только одна мысль: ты... "вырванный из цикла". Чужой элемент. Но значимый.
  Максим опёрся на спинку кресла, сдерживая раздражение. Он уже слышал подобное от юнитологов в сети... И вот теперь - ученые. Вменяемые, разумные, светлые умы... начинают говорить то же самое.
  -Вы не юнитолог, -хмуро заметил он. -Но звучите как они.
  -Мы не стали юнитологами, -сухо ответила Рашид. -И не станем. Я не думаю, что верю в их "великое единение". Но после этого эксперимента... что-то изменилось. У нас нет культа, но появилось ощущение... направления. И у этого направления - ты.
  Максим усмехнулся.
  -Я случайный пришелец из двадцать первого века. Я не избранный. И не мессия. Обелиск просто не может на меня повлиять. Это делает меня просто любопытным исключением из правил, а не героем.
  Анисса покачала головой.
  -Возможно. Но именно подобные дефекты, исключения вызывают сбои в системах. Ты не поддаешься сигналу. Не боишься Обелиска. И он... реагирует. Он пытается понять тебя. Через нас.
  Наступила тишина. Только приборы в лаборатории продолжали мерно гудеть.
  -А остальные? - спросил Максим. -Вы говорите "мы". Кто еще это видел?
  -Доктор Ву. Ассистент Миронов. Один лейтенант охраны, что стоял в ангаре. Даже Сандра из техобслуживания. У каждого своя интерпретация. Кто-то называет тебя "аномалией". Кто-то "проводником". Один написал "тот, кто стоит вне круга" на стене в своей комнате. Но суть одна: ты - ключ.
  Максим встал, начал мерить шагами лабораторию.
  -Мне плевать, что показал Обелиск. Возможно, это ловушка. Или реакция на мою иммунную систему. Не более. Не начинайте строить культ вокруг меня.
  -Мы не строим культ, -тихо сказала Рашид. -Но некоторые уже начали. Без нашей помощи. Вчера техник из инженерного блока поставил свечу в коридоре, где ты прошел. Кто-то вырезал твое имя на панели у входа. Они боятся. И ищут хоть какую-то опору. Обелиск дал им эту опору в твоем лице.
  -Пусть боятся. Только пусть держатся от меня подальше.
  Он развернулся к Аниcсе:
  -Шиф и Белов наверняка начали подозревать неладное.
  -Нет. Я решила сказать тебе первой. Потому что... я не хочу, чтобы тебя превратили в очередную икону. Или подопытного. Я знаю, что они сделали с Айзеком Кларком, когда он стал "ключом" к артефакту. Не позволю им сделать это с тобой.
  Максим замер. Имя Кларка звучало сейчас особенно тяжело. Он вспомнил, как Кларк смотрел на него, даже не видя лица за шлемом, когда патоген не сработал. Недоверие. Удивление. Страх. Возможно, зависть.
  -Спасибо, - выдохнул он. -Но пока... никому ни слова. Ни Шифу. Ни Белову. Если начнут спрашивать, скажите, что эксперимент дал нестабильный результат. Мне нужно подумать. Оценить ситуацию.
  Рашид кивнула.
  -Хорошо. Но, Максим...
  Он посмотрел на нее.
  -Что?
  -Даже если ты не веришь, другие уже начали. И это не остановить.
  Максим смотрел в темное стекло окна лаборатории, где вдалеке, за полем с антеннами, мерцал купол исследовательского комплекса.
  -Я не должен быть символом. Я хочу быть человеком.
  -Порой одно не исключает другого.
  Максим усмехнулся, коротко и устало.
  -Вы говорите как священник, Анисса. А ведь вроде как учёный. Или вы уже шагнули за грань?
  -Я всё ещё учёный, - спокойно ответила она. -Но наука не отрицает интуиции, если она открывает двери туда, где нет слов и формул.
  -Это уже звучит как юнитология.
  -Нет. У них - догма, вера в непогрешимость Маркеров. У нас - сомнение.
  Максим подошёл ближе, сложил руки на груди.
  -Вы действительно верите, что Обелиск может "показать" что-то значимое? Что он вообще способен что-то "хотеть"? Это артефакт. Машина. Биомашина, возможно, с подобием эмоциональных реакций. Да, сверхтехнологичная, да, влияющая на мозг. Но это не разум. Это не бог. Это не пророк.
  Анисса нахмурилась.
  -Тогда почему он влияет на нас так тонко? Почему каждое воздействие подстраивается под личность? Почему он использует память, страх, любовь? Это не просто случайная нейрохимическая атака.
  -Потому что человек устроен одинаково. Наши слабости плюс-минус универсальны. Страх смерти, желание понять, стремление к спасению, поиск высшего смысла. Обелиск давит на кнопки, встроенные им же в биологию. Не нужно разума, чтобы создать ловушку, достаточно инстинкта.
  Он сделал паузу и добавил:
  -Муравей не понимает, как работает яд. Он просто умирает.
  -Но ведь ты не умер, -заметила она.
  -Потому что я не поддаюсь. И это ещё один сбой. Артефакт не совершенен, его создатели не могли предусмотреть появления кого-то из параллельной реальности. А вы называете сбой избранностью.
  Анисса замолчала. Несколько секунд висело напряжённое молчание. Затем она заговорила медленно, будто споря сама с собой:
  -Возможно, ты прав. Возможно, Обелиск не разумен. Но он... работает. Его структура вызывает изменения. Он формирует реальность вокруг себя. Он влияет на коллективное бессознательное. Ты видел, что он делает с материей, с мёртвой плотью. Как объяснить это?
  -Мутация, неизвестная форма физического, биологического воздействия. Но никак не чудо. Никакой мистики. Только физика, химия, биология, нейрофизиология.
  Он навис над ней, его голос стал более жестким:
  -А если мы начнём верить, что Обелиск "избирает", "указывает путь", "даёт видения", то мы проиграли. Потому что тогда он уже победил. Не как патоген. А как идея. Он уже в головах.
  Рашид отвела взгляд. Губы её дрогнули.
  -Ты боишься не его... а нас?
  -Я боюсь людей, Анисса. Людей, которые ищут смысл там, где его нет. Которые превращают оружие в икону. Болезнь - в религию. Вирусный сигнал - в пророчество.
  Он подошёл ближе, заглянул ей в глаза.
  -Вы спрашиваете, почему Обелиск показывает меня? Потому что я - сбой. Не потому что я "выбран". А потому что я не работаю по его правилам. Не поддаюсь. Он как вирус, натыкающийся на несовместимую систему. И он ломается.
  -А может, именно в этом и есть смысл? - прошептала Анисса. -Ты - ключ, потому что ты не открываешь дверь.
  -Тогда закрывайте её, и выбросите ключ, -отрезал Максим. -Пока остальные не поклонились перед ним.
  Она замерла. Впервые за весь разговор у неё не нашлось слов. Ни логических доводов, ни философских отступлений.
  Максим развернулся к двери.
  -У нас есть шанс остановить всё это, Анисса. Но для этого нужно прекратить искать богов.
  Он ушёл, оставив её одну.
  
  ***
  Максим шел по коридору лабораторного блока, стискивая кулак. Внутри его всё кипело. Видения, бредни про "избранного", следы зарождающегося культа среди тех, кто должен был быть холодными и рациональными исследователями. И что хуже всего, он чувствовал, как это постепенно проникает под кожу, как наваждение, которое хочется отринуть, но оно упрямо гнездится в углу сознания.
  -Максим, -голос раздался сбоку, и из полутени выступил Шиф, как всегда в безупречном костюме, с отстранённой полуулыбкой и глазами, в которых не отражалась ни капли удивления. -Прогуляемся?
  -Чего вам? -буркнул Максим. -Я сегодня не в настроении.
  -Бывает, -кивнул Шиф. -Хотел обсудить вашу с Рашид беседу.
  Максим усмехнулся, но без веселья.
  -Прекрасно. Никакой приватности. Тогда вы в курсе, что некоторые из ваших подопечных начинают молиться на меня. Может, прямо здесь мне воздвигнуть алтари?
  Шиф не ответил сразу. Они шагали по коридору, минуя стерильные стеклянные стены с проблесками лабораторных мониторов.
  -Нам неважно, во что они верят, -сказал он наконец. -Пока они выполняют свою работу. А если им нужно вложить в смысл в определенного человека, чтобы сохранить мотивацию... пусть так. Все цивилизации выживают за счёт конструктивных иллюзий.
  -Это не конструктивно, Шиф. Это сектантство. Через неделю они будут падать ниц на моём пути, а потом, если Обелиск "прикажет", сами на куски разорвут. Вы хоть понимаете, что они видели?
  Шиф остановился, развернулся к нему.
  -Конечно понимаю. Мы были в эпицентре центре. Обелиск показывает не фантазии, он отражает внутреннюю структуру наблюдателя. Ты - сбой. Не против перейти на "ты"?.. Это его пугает, если можно так выразиться, вводит в диссонанс. И одновременно... притягивает.
  -Только не говори, что тоже почувствовал что-то.
  -Я? -усмехнулся Шиф. -Нет. Я принимал блокаторы до и после. Спектр "Маркер-7", лямбда-срез. К слову, скоро появятся подавители. Устройства, способные на девяносто шесть процентов нейтрализовать психосенсорное поле Обелисков. Мы почти у цели.
  Максим остановился.
  -Действительно верите, что это всё решит?
  -А почему нет? - Шиф пожал плечами. -Мы не в древности. Это не магия, это не бог. Это физическое устройство, работа которого поддаётся изучению. Сначала мы снимем симптомы, затем разберёмся с источником. По частям.
  -А если мы ошибаемся?
  -Тогда оставшееся время будет упущено, а человечество обречено, -легко сказал Шиф. -Но, к счастью, я ошибаюсь редко.
  Максим посмотрел ему в глаза. Холодные, ясные. Интеллектуальные и при этом пустые. Ни страха, ни трепета. Ни желания понять, зачем это вообще существует.
  -Видишь ли, -сказал он медленно. -Есть одна вещь, которую вы никогда не учтёте в ваших моделях. Люди хотят верить. Даже когда боятся. Даже когда умирают. Особенно, когда сталкиваются с чем-то, что их разум не может вместить.
  Шиф приподнял бровь, но не перебивал.
  -Ты ставишь подавитель. Он глушит сигнал. И? Что потом? Человек всё равно знает, что где-то внизу, под станцией, стоит чертов Обелиск, что он шепчет кому-то на другом конце мира. И рано или поздно, найдётся тот, кто отключит блокировку. Или создаст новую версию религии.
  Максим сделал шаг ближе, голос его стал глуше.
  -Не в Маркере проблема, Шиф. Проблема в людях. В том, что они носят в себе вакуум. И Обелиск просто идеально его заполняет.
  На лице Шифа на мгновение мелькнуло что-то похожее на сомнение. Не страх, не тревога, скорее, расчёт.
  -Ты говоришь, будто знаешь природу человечества лучше меня, -ровно сказал он. -Есть светлые идеи?
  -Учиться у противника, -ответил Максим. -Не как его победить, а как не стать им. Потому что, в отличие от Обелиска, у нас есть выбор. И если мы начнём думать, что побеждаем его просто потому, что глушим сигнал, -мы проиграем в другой войне. Внутренней.
  Шиф на это ничего не ответил. Только слегка кивнул.
  -Я не говорю, что всё было правильно, -продолжил Максим, понизив голос. -И не утверждаю, будто вы, Оракулы-Агентство, разведка, напрямую виноваты в том, что случилось на Титане. Но вы должны понимать: нельзя повторять это снова. Некроморфы - не решение, не ресурс, не технологический прорыв. Это гибель всего живого.
  -Я услышал, -сказал он наконец. -Но пойми и ты. Цивилизация сейчас в глубочайшем кризисе. Экономика держится на костылях, ресурсы Солнечной системы на исходе. Луна почти опустела, Марс с Поясом выкачаны, даже Сатурн скоро станет зоной политических разборок, доставка ресурсов из других систем стала нерентабельной. Люди задыхаются, не столько физически, а культурно, интеллектуально. У нас нет будущего.
  Максим хотел возразить, но Шиф продолжал, не глядя на него:
  -А теперь представь: Обелиски. Маркеры. Технология, которую никто не понимает, но которая работает. Психосигналы, энергия, трансмутации материи... Мы стоим у порога новой эры. И либо мы научимся использовать эти знания, либо нас просто сметёт следующее великое безумие. Понимаешь?
  -Возвращаемся к тому, что обсуждали не раз. А цена? -резко бросил Максим. -Сотни тысяч мёртвых? Миллионы?
  -Войны, Максим. История человеческой цивилизации - это череда войн. За нефть, за воду, за идеи. Сейчас мы воюем за выживание. Если ради этого придётся пожертвовать чем-то... -он замолчал, и в его голосе не было ни капли бравады. -Мы примем на себя эту вину.
  -Говоришь, как политик.
  -Нет. Как учёный, у которого осталась одна последняя попытка что-то изменить.
  Максим сжал кулаки, отводя взгляд. Слов Шифа было сложно не услышать. Логика в них имелась. Жестокая, безжалостная, но логика.
  -Говоришь, как будто у нас есть шанс укротить Обелиск. Как будто его можно приручить. А если нет?
  -Тогда вы с Женей, -Шиф повернулся к нему. -Станете последней надеждой.
  Максим молча выдохнул, понимая, что в этой шахматной партии пешек больше не осталось. Только фигуры. И у каждой своя цена.
  Максим сдержанно усмехнулся:
  -Ты не первый раз твердишь о великой цели, но забываешь, кто нас довёл до этого состояния. Не Обелиск. Не некроморфы. А люди. Конкретные люди. Корпорации. Советы директоров. Генеральные управляющие, которые годами выжимали планеты досуха, устраивали войны ради квот на добычу, относились к простым людям как расходному материалу. Их жадность и равнодушие поставили цивилизацию на грань вымирания. И ты хочешь решить это... ещё одним техногенным чудовищем?
  Шиф скривился, но не перебивал.
  -Может, стоило бы, -продолжал Максим, -Не возиться с Маркерами, а сломать систему? Уничтожить старую модель, снести эти корпорации до основания к хренам собачьим. Вернуть людям планеты, воздух, будущее.
  -Так говорят террористы, -холодно заметил Шиф. -Или революционеры. А знаешь, чем заканчиваются революции?
  -Тем, что кто-то начинает бояться потерять власть, -отрезал Максим. -Вот вы боитесь. Вы и те, кто за вами.
  Шиф отвернулся, снова глядя на белесый купол биолаборатории за стеклом. Его голос стал напряжённым:
  -Я не боюсь. Я слишком хорошо знаю, к чему приведёт крах системы. Ты думаешь, будто люди сами смогут всё восстановить? Без структур, без управления, без производства, без логистики? Да они друг друга сожрут через неделю.
  -Может быть. А может и нет.
  -А потом придут такие, как юнитологи. Обещания, культ, ложная надежда. Люди не захотят думать, они захотят верить. И конец наступит намного раньше, чем вы думаете.
  -И вы уже выбрали за всех, да? И решили, что Маркер - лучшее решение.
  -Нет. Мы выбрали меньшее из зол.
  -А я нет, -спокойно ответил Максим. -Маркеры не просто зло, а гарантия нашего уничтожения.
  На короткое время воцарилось молчание. Напряжённое, глухое. Только приборы лаборатории тихо гудели, фоново фиксируя неизвестную, но очень реальную угрозу.
  
  ***
  Переходной шлюз блока C усиливал гул всех металлических поверхностей, словно сам комплекс "Локус" жаловался на боль. На табло над дверью мигал жёлтый код "М-3", сигнализируя о резком росте психотических инцидентов.
  В зале управления - тесном помещении, где операционные пульты стояли наподобие военного КП, профессор Белов склонился над голотерминалом. На экране медленно прокручивался список сотрудников: фамилии, отдел, оценка устойчивости к сигналу Маркера, динамика когнитивных искажений. Красные отметки множились как капли крови на снегу.
  -Мы теряем людей каждый час, -брезгливо произнёс Шиф, поправляя воротник бронежилета. -Эта кривая от лёгкой паранойя до галлюцинаций больше напоминает вертикальный взлёт. Я не намерен рисковать.
  Белов не оторвался от таблицы.
  -Чем именно вы рискуете, Шиф? -в голосе учёного прозвучал холод. -Вашей охраной или результатами многолетних исследований? У нас сработанная команда, каждый из них - драгоценный специалист. Дайте мне ещё сорок восемь часов, и контур подавления будет замкнут.
  Шиф дёрнул губой, будто пытался усмирить тикающий под кожей метроном.
  -Сорок восемь? Профессор, вы живёте в уравнениях. А я в коридорах. Знаете, что творится на нижнем уровне? Младший лаборант Полуянова пыталась выкроить себе глаз, кричала, что "близится единение и ей надо увидеть" Мы едва успели скрутить ее. Техник Захаричев заперся в генераторной и грозился "выключить сердце комплекса"... Морпехи вытащили его без сознания. А теперь посчитайте: сколько времени у нас, прежде чем начнутся самоубийства и очередная вспышка?
  Учёный медленно выдохнул и отложил планшет.
  -Я всё это учитывал, -тихо ответил он. -Но вы предлагаете... ликвидацию? Массовое убийство! Всех, кто не прошёл ваш, простите, "тест на полезность"?
  -Наименее ценных, -Шиф сделал шаг ближе, понизил голос. -Те, чьи функции могут взять на себя другие. Мы изолируем ядро команды и удержим периметр. Остальных - либо сильная седация, либо... быстрый выход. Так мы выиграем время, а вы доведете пси-защиту до ума.
  На щеке Белова дрогнул мускул.
  -Это резня, а не протокол безопасности.
  -Это война, профессор. Вы сами первыми назвали Маркер "разумной чумой". Чума лечится карантином и огнём.
  Взгляды схлестнулись. По интеркому прошёл треск, потом крик: "Сектор D-4, немедленно подкрепление! Повторяю..." - сигнал захлебнулся статикой. Шиф нажал ком-пульт, отключив звук.
  -Слышали? - его голос стал твёрже титана. - Это те, кого вы называете "сработанной командой". Они уже сломались.
  Белов подошёл к панорамному окну командного центра. За толстым стеклом тянулся полукруг лабораторных секций, соединённых прозрачными переходами. В некоторых отсеках ярко мигала красная сирена, и можно было разглядеть неподвижные фигуры в белых халатах.
  -Они люди. И они нужны мне, чтобы завершить работу. Защита будет построена на их данных, их опыте... их жизни, чёрт возьми!
  Шиф откинулся на стол, сцепив пальцы.
  -Но если они свихнутся раньше, все ваши уравнения не стоят и ломаного кредита. Скажите прямо: сколько времени нужно, чтобы поднять сеть противошумовых эмиттеров, собрать персональные резонаторы в нужном количестве? Без оптимизма.
  Профессор закрыл глаза, будто вычислял в уме.
  -Тридцать шесть часов до замкнутого контура первичной решётки. Ещё двенадцать - калибровка и синхрон, также сборка носимых глушилок. Минимум сорок восемь.
  Шиф кивнул, будто получил приказ.
  -Ставлю точку отсчёта на этот момент. Но условия такие: я забираю группу "серых", всех с индексом устойчивости ниже 0,4. Изолирую в техническом бункере Е-7. Еду, воду, кислород - хватит на двое суток. Если за сорок восемь часов вы нас не спрячете под "зонтик", -он щёлкнул пальцами. -Бункер останется запечатан навсегда.
  Белов вспыхнул:
  -Вы собираетесь похоронить их заживо!
  -Я собираюсь сохранить оставшихся, -отрубил куратор проекта. -Или вы предпочитаете выпускать на свободу ещё полсотни галлюцинирующих? В последний час трое из них пытались вскрыть плазморезом хранилища с фрагментом. Если они вдруг активируют сигнал - все предохранители полетят к чёрту.
  Молчание прорезал далёкий грохот. Вибрация прокатилась по помещению. Оба одновременно взглянули на тактильный сейсмограф неподалёку: пик колебаний - четыре балла.
  -Что это было? -шёпотом спросил Белов.
  Шиф взглянул на краснеющий индикатор давления в тоннеле D-4.
  -Чёрт. Похоже, кто-то всё-таки добрался до ветки питания. Диспетчер, перекройте подачу на D-4, резерв - канал 12.
  В динамиках раздалось дрожащее "Понял!".
  Профессор сделал шаг к консоли, пальцы порхали над голограммой.
  -Если мы потеряем D-4, у меня останется только один маршрут охлаждения. Я не смогу держать температуру магнетронов!
  -Значит, действуем быстрее. -Шиф повернулся к охраннику у выхода. - Соберите группу перехвата: шоковые дубинки, оглушающие гранаты.
  Охранник молча кивнул и убыл.
  Белов поймал Шифа за рукав.
  -Только не пули, прошу вас. Пусть живыми. Мы потом стабилизируем.
  Один глухой вздох и Шиф неохотно кивнул.
  -Живыми, если возможно. Но если они начнут вскрывать реактор - вы знаете.
  По внутренней связи прокатилось протяжное:
  -Внимание всем постам: режим L-2. Изоляция персонала группы С. Медблок эвакуацию не проводит.
  Белов опустился на край консоли, будто внезапно растерял силы.
  -Когда мы всё это начинали, я хотел лишь понять природу Маркеров, -тихо произнёс он. -Думал, смогу построить барьер, прежде чем он коснётся человеческого мозга.
  Шиф оторвал взгляд от тактической карты.
  -Барьер вы построите. Иначе погибнут миллиарды. Не забывайте об этом, когда вам захочется жалеть каждого лаборанта.
  Учёный горько усмехнулся.
  -Если мы успеем создать защиту, я назову её именами тех, кого вы сегодня изолируете.
  -Делайте как хотите, -сказал Шиф, уже покидая центр. -Только работайте.
  В коридоре пахло озоном от перегрузки проводки. Дальний свет вырубился, оставив лишь аварийный зелёный. Белов смотрел, как двери за Шифом сомкнулись, и позволил себе секунду слабости: прижал ладонь к переносице.
  Сорок восемь часов. Сорок восемь часов, чтобы опередить безумие.
  Он вернулся к голоконсоли, удалил с экрана список фамилий, заменив его схемой решётки подавления. Серебристый каркас плёлся поверх секций комплекса, пока что - пунктиром: не замкнут, не запитан. Внизу краснел таймер-обратный отсчёт: 47:58:17.
  Белов набрал команду.
  Секции стали подсвечиваться янтарём: команда принята, монтажная техника выводилась из спящих состояний.
  -Держитесь, ребята, -прошептал он экрану, обращаясь ко всем, кого ещё не тронуло маркерное помешательство. -Я успею. Мы успеем.
  Таймер неумолимо щёлкнул: 47:58:03.
  
  Глава 9
  
  ЮНИТОЛОГИЯ: ПУТЬ К КОНВЕРГЕНЦИИ ЧЕРЕЗ ВЕЧНОЕ СОХРАНЕНИЕ
  
  "Ты не умрёшь. Ты уснёшь - чтобы проснуться в новом мире. В мире Единства."
  
  Ступени духовного и физического сохранения
  
  Юнитология отвергает смерть как окончательное прекращение существования. Вместо этого мы предлагаем научно обоснованный переход в состояние ожидания Конвергенции - момента, когда все верные адепты восстанут в новых, совершенных телах.
  
  1. Неофит или посвященный (Ступень Осознания)
  Испытание: Изучение трудов Альтмана и прохождение "Теста на Податливость" (экспозиция к резонансным частотам Чёрного Маркера для проверки восприимчивости).
  
  Обряд: "Первое Обещание" - подписание предварительного завещания, в котором адепт клянётся передать своё тело и имущество Церкви после биологической смерти.
  
  Результат: Доступ к базовым духовным практикам и право посещать Храмы Сохранения.
  
  2. Наделенный (Ступень Преданности)
  Испытание: "Исповедь перед Меткой" - 24-часовой сеанс в герметичной камере с голографической проекцией Чёрной Метки, где адепт должен признать все свои страхи и слабости.
  
  Обряд: "Закрепление Воли" - юридическое оформление окончательного завещания, исключающего возможность наследования имущества кем-либо, кроме Церкви.
  
  Результат: Тело адепта гарантированно будет помещено в криохранилище Церкви после смерти.
  
  3. Хранители Плоти (Ступень Жертвы)
  Испытание: Работа в моргах Юнитологии, где адепт участвует в подготовке тел к криоконсервации.
  
  Обряд: "Печать Верности" - нанесение на тело биостойкого символа Юнитологии, который сохранится даже после заморозки.
  
  Результат: Хранитель получает право наблюдать за процессом консервации близких и доступ к закрытым архивам предсказаний о Конвергенции.
  
  4. Проповедник Вечности, (Ступень Убеждённости Энигма)
  Испытание: Проведение "Церемонии Перехода" для умерших адептов, включающей чтение священных текстов и активацию криокапсулы.
  
  Обряд: "Дар Крови" - добровольное изъятие образцов ДНК для "Банка Генетического Единства", чтобы гарантировать точное восстановление тела после Конвергенции.
  
  Результат: Проповедник получает пожизненный иммунитет от эксгумации и право на персональную криокапсулу повышенного класса.
  
  5. Святой Конвергенции (Ступень Абсолюта)
  Условие: Только для тех, чьи тела идеально сохранены и чьё имущество полностью перешло Церкви.
  
  Обряд: "Последний Взгляд" - церемония, во время которой живой адепт добровольно входит в криосон до наступления Конвергенции.
  
  Результат: Имя Святого заносится в "Золотой Реестр", и его пробуждение гарантированно произойдёт в первых рядах возрождённых.
  
  Ежегодные ритуалы:
  "День Памяти и Будущего" - массовое посещение криохранилищ, где адепты общаются с замороженными через специальные аудиосистемы (теория гласит, что их сознание всё ещё воспринимает речь).
  
  "Жертва Имущества" - добровольная передача личных активов Церкви для "поддержания инфраструктуры вечной жизни".
  
  "Танец Ледяных Теней" - ритуальное шествие в масках, символизирующих будущие тела после Конвергенции.
  
  Критерии исключения из Церкви:
  -Отказ от завещания тела и имущества.
  -Попытка забрать тело родственника из криохранилища.
  -Распространение лжи о "необратимости смерти".
  -Любая клевета на Церковь.
  
  Юнитология - это единственная религия, гарантирующая физическое воскрешение. Наши криохранилища - не могилы, а врата в будущее. Наше имущество - не потеря, а вклад в вечность.
  
  "Ты отдаёшь мёртвую плоть - чтобы получить бессмертную. Ты отдаёшь пылящиеся деньги - чтобы обрести целый мир."
  
  Церковь Юнитологии
  Департамент Криосохранения и Грядущего Возрождения
  
  ***
  Белов торопливо вводил последние корректировки в резонаторы, его пальцы дрожали от напряжения. Лаборатория была погружена в тревожную тишину, нарушаемую лишь мерцанием голографических экранов и тихим гулом оборудования. Шиф стоял рядом, скрестив руки на груди, его взгляд метался между профессором и мониторами, отображающими состояние изолированных работников.
  -Еще немного, -прошептал Белов, не отрываясь от работы. -Если мы успеем стабилизировать частоты, то сможем подавить сигнал Маркера до того, как...
  Его слова оборвал резкий звук сирены. На экранах камер наблюдения один за другим работники сектора D начали совершать странные, хаотичные движения. Их лица искажались гримасами боли и ужаса, глаза закатывались, а изо рта вырывались нечленораздельные крики. Затем последовали удары головой о стены, царапание кожи до крови, а вскоре первые случаи самоубийств. Один из ученых схватил скальпель и перерезал себе горло, другой бросился на острые края оборудования.
  -Черт возьми! -крикнул Шиф, хватаясь за коммуникатор. -Всем группам охраны! Тревога в секторе D! Никого не выпускать!
  Но было уже поздно. Тела погибших под воздействием сигнала начали двигаться. Кости ломались и перестраивались, кожа рвалась, обнажая мутировавшие ткани. Первый некроморф поднялся на дрожащих, неуклюжих ногах, его голова повернулась на неестественный угол, а из спины вырвались костяные шипы. За ним последовали другие.
  Ворвавшаяся охрана среагировала быстро. Автотурели развернулись и открыли огонь, импульсные винтовки морпехов резали воздух сверхзвуковыми зарядами. Некроморфы падали, но их было слишком много. Один из солдат слишком поздно заметил, как тварь с клешнями подкралась сбоку - лезвие пронзило его горло, прежде чем он успел выстрелить.
  Бой длился недолго, но был яростным. Когда последний некроморф рухнул, разорванный на куски, в секторе D остались лишь лужи крови, обугленные останки и тяжело дышащие выжившие. Потери: трое убитых, двое раненых. Вспышку удалось локализовать, но цена оказалась высокой.
  -Как это произошло? -Шиф сжал кулаки, его голос звучал хрипло. -Мы же усилили экранирование, внесли корректировки!
  Белов медленно покачал головой, его лицо было бледным.
  -Сигнал просочился. Возможно, через самих людей. Их мозги стали антеннами...
  Шиф закрыл глаза на мгновение, затем резко выдохнул.
  -Ошибки нам дорого обходятся.
  Белов опустился на стул, его уверенность дала трещину.
  -Может быть... может быть, Максим прав. И Маркеры действительно нельзя контролировать.
  Тишина повисла в воздухе. Впервые за все время Шиф и Белов всерьез задумались над тем, что их цель - возможно, путь к гибели.
  -Что будем делать? -наконец спросил профессор.
  Шиф посмотрел на экраны с камер наблюдения за пострадавшим сектором.
  -Пересмотреть все данные. И... начать искать другие варианты.
  В этот момент в лабораторию вбежал запыхавшийся техник.
  -Вызов от Краснова. Он требует немедленной связи.
  Шиф и Белов переглянулись.
  -Интересно, -пробормотал профессор, -Как он узнал?
  Максим сидел перед экраном терминала, скрестив руки. Он не видел бойни в секторе D, но выражение его лица говорило, что он уже все понял.
  -Ну что, гении, ученые в говне моченые, -с едким сарказмом бросил он. -Доигрались?
  -О чем ты, Максим? -с выражением ложного спокойствие ответил Шиф.
  -Сначала нас тряхнуло, а теперь у меня в башке будто сирена звенит! Ну... звенела пару минут назад.
  -Случился небольшой инцидент.
  -Не делай из меня дурака, Шиф! От ''небольших инцидентов'' землетрясения не происходят.
  -Подземный взрыв на второстепенной силовой магистрали.
  -Нам есть, чего опасаться?
  -Уже нет, -сообщил куратор от АСИ. -Проблема устранена.
  -Ладно... не буду отвлекать.
  Максим отключился, а Шиф повернулся к Белову:
  -Получается, он стал чувствовать сигнал?
  -Позже выясним. Но полагаю, для него усиленная трансляция выглядит просто как белый шум, а для обычных людей - структурированный сигнал с вирусным кодом и конкретными командами для запуска Схождения.
  -Ничего не вышло.
  -Вы о чем, Леонид? -не понял профессор.
  -Предпринятые меры безопасности исключают разрастание вспышки во внешний мир. То есть говорить о разумной стратегии со стороны осколка Черного Маркера не приходится, оно действовало в данном случае прямолинейно, без малейших хитростей.
  По внутренней связи прозвучал доклад от командира группы зачистки:
  -Вспышка локализована. Безвозвратные потери среди персонала - тридцать восемь человек.
  -Принято, -отозвался Шиф. -Опечатать зараженные помещения до дальнейших распоряжений.
  Начальник охраны ''Локуса'' посмел возразить:
  -Лучше бы залили там все напалмом и дело с концом.
  -Нельзя, -объяснил Белов. -В лабораториях хранятся ценные биологические образцы.
  Куратор от АСИ еще раз бросил взгляд на мониторы.
  -Мда, директор и Глобальный Совет будут не в восторге.
  -Господин Шиф, несмотря на случившееся, мы теперь сможем обеспечить научный персонал надежной защитой от психического воздействия артефактов.
  
  ***
  CLASSIFIED | УРОВЕНЬ ДОПУСКА: OMEGA-PRIME
  ОТЧЁТ No3951-D
  Тема: Инцидент в исследовательском секторе D (НИИ ''Локус'')
  Дата: 10.05.2526
  Отправитель: Комиссия безопасности EarthGov (подкомитет ARGO-INTEL)
  
  I. ПРЕДИСЛОВИЕ
  В 04:11 местного времени на территории НИИ ''Локус'', сектор D, произошла катастрофическая вспышка ''маркерной чумы''. Инцидент напрямую связан с воздействием фрагмента Черного Маркера (ID: CHM-04/T-B), ранее доставленного с объекта ''Омега''. Отмечен первый задокументированный случай спонтанной активации фрагмента без вмешательства экспериментаторов.
  
  II. ХРОНОЛОГИЯ ИНЦИДЕНТА
  03:57: Команда сектора B-2 приступила к стандартной процедуре спектрального анализа сигнала, излучаемого фрагментом CHM-04/T-B.
  
  04:01: Резкое усиление пси-поля в пределах камеры наблюдения. Аномалия распространилась за пределы экранированного контура, несмотря на включённую блокировку нейроинтерфейсов.
  
  04:03: Первые признаки дезорганизации поведения у сотрудников - шёпот, тики, приступы резкого смеха и агрессии.
  
  04:06: Потеря голосовой и визуальной связи с командой сектора.
  
  04:08: Наблюдатели из группы внешнего контроля зафиксировали множественные попытки членов команды нанести себе и окружающим увечья, использовать оборудование как оружие.
  
  04:12: Начало необратимых соматических реакций - эпилептические судороги, гиперемия глазных яблок, аневризмы.
  
  04:13: Активация протокола SVALIN, изоляция сектора.
  
  04:17: Наблюдатель A-1 (Краснов М.Г.), находившийся за пределами комплекса, сообщил о слуховых галлюцинациях в момент пиковой активности фрагмента.
  
  III. ПОТЕРИ
  Сотрудники, погибшие в результате инцидента: 38 человек
  
  Признаны психически недееспособными, изолированы: 11 человек
  
  Технические и материальные потери: нейроинтерфейсы серии Lambda-X (6 шт.), портативная ЭМ-решетка, блок анализа спектров типа NOVA-T.
  
  IV. ОСОБЫЕ НАБЛЮДЕНИЯ
  Поведение объекта CHM-04/T-B не соответствовало ранее зафиксированным моделям: вместо монотонной импульсации наблюдалась резкая смена фаз активности с гиперчастотной структурой (>22.7 Гц).
  
  Зафиксированы попытки прямого воздействия фрагмента с субъектом A-1 даже на значительных расстояниях.
  
  Подтверждена попытка "имплантации мотивации" - навязывание субъектам цели ''открытия пути'' (терминология сигнала).
  
  Вопреки прогнозам, субъект A-1 не проявил признаков подчинения. Его физиологические параметры оставались в пределах нормы. Уровень кортизола и дофамина повышен, но устойчив.
  
  
  V. ЗАКЛЮЧЕНИЕ
  Данный инцидент подтверждает:
  
  Потенциал фрагментов Маркера к самоактивации и выборочной ментальной атаке.
  
  Недостаточность существующих протоколов защиты даже при соблюдении изоляции.
  
  VI. РЕКОМЕНДАЦИИ
  Немедленно перевести CHM-04/T-B в статус "инертный объект сверхриска".
  
  Приостановить все текущие исследования фрагментов Маркера до завершения анализа устойчивости субъекта A-1 и задействованного персонала.
  
  Усилить экранирование сектора D.
  
  Поднять статус проекта ''Эгида'' - использовать биопрофиль A-1 как основу для синтетической пси-изоляции.
  
  ***
  Небо над горами уже темнело, когда на площадке перед домом бесшумно опустился небольшой чёрный шаттл. Без обозначений. Только серый гексагон на борту - эмблема Агентства специальных инициатив. Максим стоял у окна, не выключая свет, не отходя в тень.
  Он знал, что рано или поздно к нему придут люди рангом повыше Белова и Шифа. Просто не ожидал, что так скоро.
  -Ты не против, если я войду без приглашения? - спросил мужчина в чёрном пиджаке, стоя на пороге.
  -Вы тут главный. Как я могу быть против? - ответил Максим и отступил в сторону.
  Японец прошёл внутрь. Движения плавные, неторопливые, при этом точные, как у хирурга или старого воина. Не слишком высокий, с правильными чертами лица, немного седеющими висками. Он снял перчатки, аккуратно сложил их на подлокотник кресла, в которое не сел.
  -Меня зовут Кадзэ Хаято. Ты знаешь, откуда я.
  -Агентство специальных инициатив, - подтвердил Максим. - Вы не из тех, кто просто пишет отчёты и держит палец на пульсе, господин директор. Вы сами - пульс.
  Кадзэ впервые чуть заметно усмехнулся. Тонко, почти неуловимо.
  -Люблю разговаривать с умными людьми. Особенно с теми, кто недавно пережил неоднократный контакт с Обелиском и при этом остался вменяемым.
  Максим кивнул на кухню.
  -Присаживайтесь. Чай будет через минуту. Зеленый, кажется?
  -Спасибо. Да.
  Пока вода закипала, Кадзэ молчал, оглядывая обстановку. Дом был чистым, но без излишеств. Всё, что нужно: панорамное окно, голографический проектор, старая куртка на вешалке - та самая, в которой Максим попал в это время
  -Краснов Максим Геннадьевич, - начал японец, удобно устроившись за столом. -Родился в 2001 году. Россия, город Тверь. Учился в месте, которого не существовало в нашей истории, работал в фирме, которой не существовало, воевал в войне, которой не было. Поразительно.
  -Вы глубоко копнули, видимо.
  -У нас очень хорошие поводы следить за такими, как ты. Ты понимаешь, почему я пришёл лично?
  -Потому то хотите какие-то откровения услышать?
  -Нет. Потому что я... пока не определился, кем ты станешь. Силой, союзником, проблемой... или прецедентом. Пока ты - аномалия. А я не люблю неопределённости.
  Он взял чашку с чаем, вдохнул аромат, сделал глоток.
  -Расскажи мне. Не о "Локусе". Не о некроморфах. О себе. О том времени, откуда ты. Каким ты видел мир? О чём мечтал?
  Максим прищурился. Не ожидал такого вопроса.
  -Вы правда хотите знать?
  -Если бы не хотел, я б не летел сюда с другого конца планеты.
  Максим поставил локти на стол и ответил после паузы:
  -Мы были слепы. Мир был быстрый, шумный. Половина людей жила в телефоне, интернете, другая - в кредит. Большинство просто старались выживать. Улыбаться, ходить на работу, не лезть в политику. Те, кто пытались что-то изменить - чаще проигрывали. Я это тоже не сразу понял. Пока не попал в мясорубку. Там всё стало проще: свой, чужой, живой, мёртвый.
  -И что ты чувствовал, когда оказался здесь?
  -Страх перед неизбежным и желание вернуться домой. - Максим усмехнулся. - XXI век, как бы он ни был уродлив, был моим. Я знал, как он работает. А тут - чужая планета, чужие люди. Улыбающиеся рожи с голограмм, и за ними - пустота. Вы разучились бояться, разочаровались во вселенной, и потому не понимаете, насколько опасно то, с чем играете.
  Кадзэ слушал внимательно. Он не делал заметок, не перебивал. Только кивал, иногда - почти незаметно. Его взгляд не терял остроты ни на секунду.
  -Ты прав, - тихо сказал он. - Мы многое потеряли. В том числе - чувство страха. Мы привыкли считать себя хозяевами, даже там, где мы - гости. Но именно поэтому я здесь.
  Максим вздохнул.
  -А я думал, вы скажете, что "нам просто нужно ещё времени, чтобы понять Маркеры".
  -Это была бы ложь, - ответил Кадзэ. - Мы их не понимаем. Мы просто учимся не умирать и не сходить с ума рядом с ними. Пока что, учимся плохо, учитывая инцидент трехдневной давности.
  Максим отпил чай. В комнате повисло молчание, но оно было не неловким - просто насыщенным.
  -Тогда зачем вы продолжаете?
  Кадзэ медленно поставил чашку и ответил:
  -Потому что у нас может не быть альтернативы, -повторил Хаято Кадзэ, посмотрев на парня поверх чашки. - Мы дошли до предела. А менять систему поздно.
  -Так в том-то и беда, - спокойно ответил Максим. - Вы сделали ставку не на прорыв, а на хаос. Как будто хотите оседлать ураган. Маркер не даёт вам энергии, он вас выкручивает - ментально, биологически, структурно. Убивает изнутри.
  -Возможно, - Кадзэ слегка кивнул. -Но он также единственный феномен, который опровергает известную физику. Генерирует массу из вакуума. Передаёт информацию сквозь гравитационные барьеры. Связывает нейронные сети не по проводам, не по радиоволнам - напрямую через пси-диапазон. Без таких прорывов мы застрянем в технологическом, экономическом и социальном тупике навсегда. Технологии, которыми ты восхищаешься - антигравитация, астроинженерия, шоковые двигатели не могут поддержать нужды нашей цивилизации в полной мере.
  -То есть вы выбрали прыгнуть в бездну, надеясь найти там лестницу.
  Кадзэ чуть усмехнулся.
  -А разве это не суть прогресса?
  Максим опёрся на стол.
  -Нет. Прогресс - это когда ты понимаешь, как работает то, с чем работаешь. А не когда ты строишь культ, чтобы оправдать зависимость от технологии, которую не контролируешь. У вас Маркер - это почти бог. Он вам нашёптывает, ведёт, и вы благодарны за это.
  -Это не культ. Это необходимость. Культ - это то, что создается вокруг вещей, которых боятся, но не понимают.
  -Знаете, чем вы отличаетесь от фанатиков-юнитологов?
  Кадзэ прищурился.
  -Только тем, что вы не притворяетесь, будто верите.
  На это директор АСИ ничего не ответил. Он снова взглянул в чашку, будто в ней мог увидеть что-то большее, чем остатки заварки.
  -Мы взрастили цивилизацию, слишком большую, чтобы остановиться. Слишком громоздкую, чтобы развернуться. И слишком самоуверенную, чтобы признать, что проиграла.
  Максим встал, прошёлся по комнате. Его шаги были мягкими, но от напряжения в плечах чувствовалось: внутри у него всё кипит.
  -И всё же вы пришли сюда. Лично. Не в лабораторию, не на официальное совещание. Значит, хотите чего-то большего, чем отчёт о моих параметрах.
  -Да, - подтвердил Хаято. -Я хотел посмотреть, сможешь ли ты понять суть того, что мы пытаемся сделать. И теперь вижу: ты не просто носитель иммунитета. Ты - напоминание о том, каким был человек до того, как стал считать себя богом и разочаровался во вселенной, не встретив братьев по разуму, не найдя ответов на волнующие вопросы.
  -Лестно.
  -Это не похвала. Это предостережение.
  -А теперь вы предложите мне стать полноценной частью проекта?
  Хаято промолчал. Потом, без спешки, сказал:
  -Есть альтернативный план. Его не обсуждают. О нем даже не все члены Совета в курсе. Создан... на случай провала.
  Максим остановился и обернулся.
  -Ковчег?
  Кадзэ кивнул.
  -Почти. Колония. Закрытая, полностью автономная. Расположена в одной далекой звездной системе. Искусственная экосфера. Отсутствие внешнего трафика. Внутри - отобранные генетически и психически устойчивые индивиды. Инженеры, биологи, педагоги. И несколько таких, вроде тебя.
  -Людей с иммунитетом?
  -Да, слабо восприимчивых к сигналам Маркеров. Или тех, кто доказал, что способен бороться с их влиянием. Кто может быть опорой, если остальное сгорит. Проект называется "Фудзи". Как гора. Как остров. Как последний камень над водой.
  Максим смотрел на него молча. Он не задавал вопросы. Просто ждал.
  -Я не прошу тебя соглашаться сейчас, - сказал Кадзэ. - Просто запомни. Когда ты поймёшь, что Земля умирает, у тебя будет выход. Не ради тебя. Ради людей, которых ты ещё не знаешь.
  -А вы?
  -Я останусь. Я делал этот выбор давно. Я... один из тех, кто несёт ответственность за то, что было запущено.
  -У вас, оказывается, есть совесть?
  Кадзэ посмотрел прямо в глаза.
  -Есть. Поэтому я пришёл.
  Максим молча вернулся на своё место. Лицо оставалось внешне спокойным, но в глазах уже не настороженность, а холодная, тяжёлая настороженность.
  
  Кадзэ понял, что сейчас - решающий момент. Не для согласия. Для ясности.
  Он положил ладони на стол, без угрозы, без жеста. Просто как человек, который собирается говорить по-настоящему серьёзно.
  -Знаешь, Максим... Я не хочу, чтобы ты думал, будто мы бездушные бюрократы или безумные фанатики. Я не из тех, кто ради галочки запускает необратимые процессы. Но... - он сделал паузу. - Я долго наблюдаю за людьми. За учёными, за инженерами, за юнитологами, за гражданскими. И вижу одну истину, в которую многим страшно взглянуть.
  -Какую?
  -Жертв не избежать. Ни при каком сценарии. Мы ходим по краю слишком долго. Любая система, доведённая до перегрева, либо сбрасывает давление, либо взрывается. Мы - система. Мы перегреты. И каждый шаг, который делает наша цивилизация сейчас, это или оттягивание гибели, или выбор, в чьих жизнях измерять цену спасения.
  Максим усмехнулся - устало, но искренне.
  -Классика. "Нельзя спасти всех". "Цена великой цели". Я слышал это на фронте и по телевизору.
  -Они был правы, - без колебаний сказал Кадзэ. - И если бы ты не вернулся, если бы погиб там, среди мертвецов, никто бы тебя не помнил. Но ты вернулся. Потому что нужен. Потому что каждый, кто остаётся в живых, становится частью уравнения. Только одни - переменные. А другие - константы. Нельзя строить будущее, если каждый сломанный человек становится трагедией масштаба нации.
  -Тогда, по-вашему, я просто статистическая удача? Уцелел - отлично. Умер бы - не вписался в модель?
  -Не так. Я говорю, что мы не можем позволить себе роскошь сентиментальности. Ты видел Маркер вблизи. Ты видел, как трещит по швам разум самых блестящих умов. Ты видел на Титане, как люди перестают быть людьми, а становятся орудиями чего-то чуждого. Мы проиграли бы в первый год, если бы пытались оплакивать каждого.
  Максим замолчал. Его руки сжались в кулаки, но он не поднял их. Он понимал, о чём говорит этот человек. И понимал, что не может принять это полностью.
  -Вы боитесь, что мы - не исключение? - тихо спросил он. -Что наша цивилизация пойдёт по тому же пути, что и остальные?
  -Не боюсь. Я уверен. Мы уже на этом пути.
  Кадзэ говорил спокойно, почти устало:
  -Мы изучили данные. Мы знаем: Маркеры ответственны за вымирание разумной жизни в известной вселенной. Мы догадываемся, чем всё заканчивалось. Из раза в раз. Коллапс биологических систем. Переход сознания в мутагенную фазу. Создание некроморфной массы. Последний акт -Схождение. Коллективная смерть как завершение цикла. Мы видим этот цикл. Мы на его грани. Или мы научимся управлять этой силой или исчезнем. Как все до нас.
  
  Максим смотрел в окно. За стеклом медленно тянулся лес, чёрный силуэт гор вдалеке терялся в дымке. Он долго молчал.
  -Слишком высокая ставка, - наконец сказал он. - Ставить на приручение смерти.
  -Выбор не в этом. Выбор между текущей, гарантированной деградацией и шансом, пусть даже страшным.
  Максим покачал головой.
  -Когда вы решили, что отдельная жизнь ничего не значит?
  Кадзэ не сразу ответил. Лишь после паузы - твёрдо, глухо:
  -Когда увидел, как миллиарды живут, не зная, что их уничтожат сигналы, которые мы не понимаем. Когда понял: если мы будем цепляться за каждую единицу, мы потеряем весь вид.
  Он встал. Выпрямился. Взгляд был строгим, но не враждебным.
  -Ты не обязан согласиться. Но ты должен понять, в какой игре оказался. Это не война за территорию. Не за ресурсы. Это - борьба за право остаться видом, а не стать субстратом для чего-то чуждого.
  Максим стоял тоже. В пол оборота. Спокойный, но жёсткий.
  -Тогда, может, и стоит остаться людьми, даже если проиграем. А не превратиться в чудовищ ради выживания.
  -Иногда чудовище - это просто то, кто прошёл дальше, - сказал японец и направился к двери, внезапно остановился, словно собирался сказать ещё что-то. Но не стал. Просто посмотрел на Максима, как хирург на рану, которую не может зашить. Не потому что не умеет, а потому что не должен.
  - Мы оба знаем, - сказал он. -Что правда не всегда выглядит красиво. Она часто приходит с грязью под ногтями и пустыми глазами. Но она всё равно лучше утешительных сказок.
  Максим молчал.
  -Я оставлю координаты. Не передавай их. Не запоминай, если не хочешь. Но если однажды всё пойдёт к ёкаям в зад, и ты решишь, что не можешь больше сражаться на тонущем корабле - знай: один спасательный шлюп остался.
  Он коснулся еле заметного кармашка на рукаве, достал оттуда тонкий серый модуль не больше банковской карты. Кадзэ положил его на край стола, не глядя.
  -План "Фудзи". Только для тех, кто осознанно делает выбор.
  Максим не ответил. Он даже не двинулся.
  Кадзэ кивнул, словно прощаясь не только с хозяином дома, но и с человеком, которого, возможно, больше никогда не увидит. Затем открыл дверь и шагнул в сумерки.
  Он исчез так же тихо, как появился. Шаттл взмыл беззвучно, как будто забирал с собой не человека, а идею. Тяжёлую, холодную, но живую.
  
  Глава 10
  
  ЮНИТОЛОГИЯ: ТВОЁ БУДУЩЕЕ НАЧИНАЕТСЯ С ПОЛНОГО ПОСЛУШАНИЯ
  "Свобода - это иллюзия. Истинная сила - в подчинении Целому."
  
  ДОБРОВОЛЬНЫЕ ПОЖЕРТВОВАНИЯ: КАК ТВОИ ДЕНЬГИ СТАНОВЯТСЯ СВЯЩЕННЫМИ
  Юнитология не просит - она направляет. Каждый адепт обязан внести свой вклад в Фонд Вечной Конвергенции, иначе его шансы на воскрешение резко снижаются.
  Десятина Просветления - 20% от дохода (минимальный взнос).
  Пожертвование Чистоты - дополнительные выплаты за "очищение от грехов прошлого" (размер определяется духовным аудитором).
  Золотая Капсула - VIP-криохранилище для тех, кто пожертвовал более 1 млн кредитов.
  
  "Не можешь расстаться с мирским? Значит, ты ещё не готов к бессмертию!"
  
  АУДИТ СОЗНАНИЯ
  Каждую неделю адепт обязан проходить Сеансы Истины, где под воздействием резонансного поля Чёрного Маркера и релаксантов он рассказывает духовному наставнику:
  Все свои страхи.
  Все свои сомнения.
  Про всех, кто сомневается в Юнитологии.
  
  "Если тебе нечего скрывать - тебе нечего бояться."
  
  3. ИЗОЛЯЦИЯ ОТ "ТОКСИЧНЫХ"
  Твоя семья не верит в Конвергенцию? Они уже мертвецы.
  Обряд Разрыва - адепт публично отрекается от всех, кто не в Церкви.
  Тотальная Блокировка - родственникам запрещено знать, где хранится тело адепта.
  Кара Неверия - если кто-то попытается забрать тело из криохранилища, его объявляют "врагом Целого" и подвергают остракизму.
  Любовь к семье - это слабость. Любовь к Целому - сила.
  
  ЦЕНТРЫ ДУХОВНОГО РОСТА
  Если адепт недостаточно предан, его отправляют в Храм Исправления, где он перевоспитывается через:
  -Многочасовые декламации текстов Альтмана
  -Физический труд (уборка криокапсул, перенос биоматериалов).
  -Очистительное голодание" (3 дня без еды, только святая вода с микроскопическими дозами нейростимуляторов).
  
  "Страдание очищает. Боль ведёт к просветлению."
  
  ВОСХВАЛЕНИЕ АЛЬТМАНА: ОН НЕ УМЕР, ОН ЖДЁТ КОНВЕРГЕНЦИИ
  Майкл Альтман - не просто пророк. Он первый из возрождённых.
  Его замороженное тело хранится в секретном Храме.
  Его голограммы являются адептам во время молитв.
  Его голос транслируется в криохранилищах, чтобы поддерживать связь с уснувшими.
  
  "Альтман видит тебя. Альтман знает, достоин ли ты."
  
  ВНЕШНИЕ ВРАГИ: КОГО НУЖНО ОПАСАТЬСЯ
  Правительство (скрывает правду о Конвергенции).
  Учёные (называют Обелиски "опасными артефактами").
  Родственники адептов (мешают чистоте веры).
  Бывшие члены Церкви (предатели, которых нужно вернуть или уничтожить).
  
  "Сомнение - это вирус. Заражённых надо изолировать."
  
  ТЫ УЖЕ НЕ ПРИНАДЛЕЖИШЬ СЕБЕ
  Юнитология - это не религия. Это - спасение.
  Ты отдаёшь деньги.
  Ты отдаёшь тело.
  Ты отдаёшь разум.
  Но взамен ты получишь вечную жизнь...
  
  Церковь Юнитологии
  Департамент Вербовки и Удержания
  
  ***
  Следующие две недели Максим с Евгенией были предоставлены сами себе, никто их не беспокоил, никто не докучал с глупыми вопросами. Из-за инцидента в "Локусе" все эксперименты временно приостановили до устранения последствий. Парень догадывался, насколько серьезных.
  За окном с наступлением марта полностью сошел снег и начала прорезаться зелень, что для жителя XXI века было дикостью, однако глобальное потепление, таяние ледников и повышение уровня парниковых газов сделали свое дело. Температура за окном поднималась в хороший солнечный день до плюс двенадцати.
  К сожалению, гулять не хотелось, радоваться пробуждению природы тоже. Он много спал, читал, просматривал архивы и невольно всё чаще натыкался на вещание юнитологов. Эти трансляции начали лезть везде, в рекомендации, автоматические подборки новостей, даже в подсказки местной поисковой системы. Он мог бы отключить всё это, но сознательно не стал. Максим наблюдал.
  И вот однажды утром, пролистывая каналы, он остановился.
  На экране яркая студия, крупный логотип "Инициация: путь к Единству", в центре - человек средних лет, интеллигентного вида в старомодных очках с роговой оправой. Тот самый злополучный Джейкоб Артур Даник. За спиной - стилизованный Обелиск, голографический и величественный. Даник говорил уверенно, чуть пафосно, словно зачитывал евангелие.
  Его передачи напоминали то проповеди, то научно-популярные выступления, то гремучую смесь вышеупомянутого. Он не кричал, не угрожал, не давил на чувства. Он "разъяснял". Аргументировал. Цитировал исследования, ссылался на археологические данные, физиологию, культурологию. Он делал из Обелисков философскую систему.
  -...мы стоим на пороге великой эволюции, братья и сёстры. Схождение - это не конец, но начало. Обелиск - наш проводник, наш дар, наш Путь. Он освобождает нас от плоти, слабости и страха смерти. Он ведёт к Единству. Те, кто погибает в страхе и неведении - они не враги. Они - жертвы старого мира. Но мы... Мы - построим новый. Чистый. Бесконечный...
  Максим даже не выругался, в его голове родилась идея. Он молча достал голопад и набрал Шифа.
  -Леонид, - сказал он в пустоту. -Надо кое-что устроить.
  -Я слушаю.
  -У тебя есть выходы на нужных людей и административный ресурс. Хочу выйти в прямой эфир передачи, где выступает Даник, и поговорить с этим ушлепком лично. У них там рубрика "живой звонок". Организуй так, будто я дозвонился случайно... Считайте это платой за участие в ваших опытах.
  -Это будет сложно.
  -Но ты же справишься.
  -Конечно. Я просто хотел уточнить: ты уверен? Даник хоть и фанатик, но ораторского мастерства, эрудиции, ему не занимать.
  Максим усмехнулся.
  -Более чем. Я был на Титане, играю роль подопытного кролика сейчас, лично контактировал с куском артефакта. Я видел, к чему все приводит. Пора вбить клин.
  -Хорошо, переговорю с директором и перезвоню.
  Через день новый выпуск. Студия та же, фон - вновь мрачный, стилизованный под храм. На экране: прямой эфир. Даник вновь вещает, в глазах пылает убеждённость:
  -...и если Homo sapiens эволюционировал благодаря жесточайшим кризисам, - говорил Даник, неспешно, с расстановкой. -То почему вы считаете, что следующий виток должен быть мягким, стерильным, контролируемым? Возможно, это наша новая стадия. Мы боимся не потому, что это зло. Мы боимся потому, что утрачиваем контроль.
  -А теперь мы открываем линию для зрителей, - объявил ведущий с ослепительно белой улыбкой. - С нами на связи... Евгений, город Москва, сектор Северной Азии, Россия. Евгений, вы в эфире.
  Экран разделился на две части. Справа - лицо Даника, слева - чуть затемнённая комната, в которой сидел Максим, с нейтральным выражением и спокойным голосом. Разумеется, на его лицо наложили незаметный слой хитрого грима, слегка менявшего внешность
  -Здравствуйте, - начал Максим спокойно. -Благодарю за возможность. Я внимательно слушаю ваши передачи, мистер Даник, и хотел бы обсудить несколько фундаментальных вопросов, если вы не против.
  -Наоборот, -доброжелательно отозвался Даник. - Зачастую в споре рождается ясность. Говорите.
  -Отлично. Тогда первый вопрос. Вы утверждаете, что Обелиски - нечто большее, чем артефакты. Что они - носители трансформационного кода. Но разве не странно, что почти в ста процентах случаев их активация приводит к катастрофам? Массовой гибели. Потере когнитивной функции у заражённых. Уничтожению инфраструктуры. Где здесь рост, где развитие?
  Даник чуть приподнял бровь:
  -Прекрасный вопрос. И, как любой сложный процесс, он требует исторического контекста. Да, на ранних этапах взаимодействие с Маркерами - я предпочитаю этот термин - деструктивно. Но то же самое можно сказать про электричество в XIX веке. Или ядерную энергию в XX. Мы сталкиваемся с технологией, которую не понимаем. Это не "зло". Это не "инфекция". Это - структурный код, записанный в материю самой Вселенной. Мы просто слишком примитивны, чтобы его осознать.
  -Хорошо, - не стал спорить Максим. - Тогда уточню. Вы говорите о "коде". Кто его, по-вашему, написал?
  -Это и есть великая загадка, - кивнул Даник. - Мы предполагаем, что Обелиски - остатки работы древнейшей цивилизации. Возможно, не одной. Возможно, это коллективное творчество. Или продукт разума, существовавшего миллионы лет назад и достигшего сингулярности. Но для нас важнее другое: факт существования этого сигнала. Он универсален. Он активен. Он подчиняет биологию. Это значит, что он обладает структурой выше нашей.
  Максим кивнул, будто соглашаясь, но мягко подкинул следующее:
  -А если этот "высший код" - не созидание, а оружие массового уничтожения? Если мы имеем дело не с посланием, а с механизмом утилизации биомассы? Само то, что организмы после активации Маркеров теряют личность, превращаются в агрессивные формы, подчинённые одному вектору - не наводит ли на мысль, что речь идёт не о развитии, а об устранении?
  Даник не сразу ответил. Он сцепил пальцы, на лице возникла сосредоточенность.
  -Позвольте задать встречный вопрос. А что, если "личность" - не венец эволюции, а её этап? Мы же видим: структура переработанных организмов идеально адаптирована к выживанию в условиях разрушающейся среды. Они выносливы. Могут использовать любое тело как платформу. Не боятся смерти. В некотором смысле они бессмертны. Кто сказал, что сохранение "я" важнее сохранения вида?
  Максим не ответил сразу, сложно было сразу привести грамотный контраргумент вместо матерного оскорбления.
  -Тогда выходит, вы готовы пожертвовать собой ради этого "вида"?
  Даник чуть улыбнулся:
  -Готов, но не вслепую. Я ищу понимания. Я не зову людей умирать, я зову их исследовать, переосмыслить, приблизиться. Смерть - лишь термин. Возможно, мы просто неправильно её называем.
  -Значит, вопрос будет следующим: если вы правы, и мы стоим на пороге новой формы существования, как отличить её от геноцида? От тотальной утраты индивидуальности? Где граница между преобразованием и исчезновением?
  -Отличный вопрос, сразу видно думающего человека, - спокойно отозвался Даник. -И, если позволите, я бы хотел начать следующий сегмент с вашего разрешения именно с него.
  Максим кивнул:
  -Конечно. Я здесь не для шоу. Я здесь за ответами.
  На экране вновь появился Джейкоб Даник. Он немного поправил воротник костюма, медленно вздохнул и начал говорить.
  -Вы спросили: где граница между преобразованием и исчезновением. Вопрос философский, но я постараюсь ответить предельно честно. Эта граница - в нашем восприятии. Мы боимся утраты "я", потому что вся наша культура построена на индивидуализме. Но что, если разум - это не нечто локальное, нечто замкнутое в одном черепе, а сеть? Что, если Обелиск не уничтожает личность, а распаковывает её в более высокую форму? Мы пугаемся, потому что теряем привычное "я". Но это не исчезновение - это синтез, синергия.
  Максим откинулся на спинку кресла. Его голос был ровным, спокойным:
  -Хорошо. Допустим, что личность трансформируется, а не исчезает. Но где доказательства? Вы говорите о "высшей форме", о "сети", о "синтезе" с "синергией", но ведь все наблюдаемые формы после активации Обелиска - это трупы, лишённые речи, мышления, самосознания. Агрессивные, хаотичные, не способные на сложную коммуникацию, она сводится лишь к поиску добычи. Их поведение напоминает поведение хищных животных.
  Даник не сразу возразил. Он чуть опустил глаза - и заговорил мягко, почти по-отечески:
  -Что вы знаете о мышлении после биологической смерти? Мы видим лишь оболочки, лишь первые слои. Пчёлы кажутся примитивными, но их ульи - шедевры. Мы судим по признакам, которые сами же навязали: слова, зрительный контакт, память. Но если новая форма существования подразумевает отказ от этих ограничений - разве отсутствие привычных признаков свидетельствует об отсутствии сознания?
  Максим чуть склонил голову:
  -Интересная аналогия. Но, боюсь, несостоятельная. Потому что ульи не строятся из костей. И пчёлы не убивают матку, чтобы "соединиться". Я был на Титане. Я видел, как некроморфы собираются, сливаются, переплавляются в нечто большее. Это не выглядит как прогресс. Это выглядит как переработка мяса. Жестокая и бессмысленная. Где в этом интеллект?
  Даник, как ни странно, не стал спорить резко. Он говорил чуть тише:
  -Вы видели внешний слой. Видели ужас. Его никто не отрицает. И я не отрицаю. Но вы не были внутри. Внутри Обелиска. Внутри сигнала. Я был.
  -Вы испытывали видения? - уточнил Максим.
  -Да, - подтвердил Даник. - Я видел сны, переживания, образы. Они были ужасающими - сначала. Но потом стали ясными. Они дали мне язык, структуру, ощущения. Это не галлюцинации. Это язык другой цивилизации. Он просто... нечеловеческий. Он требует времени, требует смирения. Мы привыкли к линейности мышления. Обелиск мыслит иначе - в потоках, в кластерах, в архетипах.
  Максим помолчал. Потом спросил:
  -А как вы отделяете реальность от внушённого образа?
  -Сложно, - честно признал Даник. - Но в этом и суть. Обелиск не даёт ложь. Он показывает то, что ты уже носишь в себе. Он раскрывает. Он не создаёт новое, он стирает фильтры.
  -Значит, человек в итоге видит то, что сам боится?
  -Или то, чем может стать, - произнёс Даник. - Мы все - лишь потенциал. Обелиск освобождает его.
  Максим сделал паузу, будто смакуя сказанное:
  -Тогда выходит, он универсален? Неважно, человек ты, животное, растение - код будет работать одинаково?
  -Почти, - с энтузиазмом кивнул Даник. - Вы уловили суть. Именно это отличает Обелиски от любых известных технологий. Они не различают субъекты. Для них всё лишь структурная ткань материи. Биомасса - это глина. Но глина способна мыслить. Это революция. Не оружие. Не эпидемия. Конструктор.
  -А вы не допускаете, - голос Максима стал жёстче. - Что конструктор не создаёт, а чистит? Что код Обелиска - алгоритм ликвидации сложных форм жизни? Способ уничтожить биологическое разнообразие в пользу однородного, управляемого "суперклеточного организма"?
  -Вы говорите, как биолог, - отозвался Даник. -Но мыслите, как солдат. Вы видели гибель и думаете, что это цель. А может, это побочный эффект?
  -Тогда у меня встречный вопрос, -Максим чуть наклонился вперёд. -Если этот побочный эффект губителен для целой цивилизации, зачем мы должны следовать за Обелиском?
  Наступила тишина. Несколько секунд Даник молчал, потом, удивительно спокойно, сказал:
  -Потому что альтернативой может быть тупик. Эволюционный. Культурный. Биологический. Мы стоим на грани стагнации. Мы больше не развиваемся. Всё, что мы делаем - это повторяем старое. Обелиск может быть болью. Может быть гибелью. Но это движение. И это лучше, чем смерть в покое.
  Максим снова замолчал. Потом коротко:
  -Допустим, вы правы. Тогда следующий вопрос: кто выбирает - идти к Обелиску или нет?
  Даник ответил без колебаний:
  -Каждый. Сам.
  В эфире вновь воцарилась выдержанная тишина - не пауза заминки, а пауза напряжённого внимания. Оба собеседника понимали, что сейчас обсуждается не абстрактная теория. Сейчас речь о будущем человечества.
  Максим медленно повторил:
  -Каждый выбирает сам. Прекрасно. Только вот беда, мистер Даник: активация Обелиска - это не частный выбор. Это глобальное событие. Оно не спрашивает. Оно не предлагает. Оно заражает. Оно транслирует. Оно ломает сознание. Как в этом уравнении может быть выбор? Какой выбор был у миллиона несчастных на Титане?
  Даник вздохнул и ответил мягко, но с металлической твердостью в голосе:
  -Вы правы. Форма передачи сигнала - принудительна. Это вызывает отторжение. Но задумайтесь: разве не вся эволюция устроена так? Мутации не спрашивают разрешения. Вирусы не запрашивают согласие. Развитие - всегда кризис. Всегда разрушение баланса. И Обелиск - не исключение.
  -Тогда почему вы называете его "путём"? - спросил Максим. - Путь предполагает возможность свернуть. А тут - только вперёд, в никуда. Не слишком ли благородно вы облекаете вуалью выбора биологическую катастрофу?
  -Потому что я смотрю глубже, - отозвался Даник. -Я верю, что первичная трансляция - не цель, а механизм пробуждения. Насильственный, да. Но цель - не просто хаос. Цель - подготовка человечества к следующей фазе. К тому, чтобы в новом состоянии мы сами делали выбор. Чтобы пришли к Единству осознанно.
  -Осознанно, - повторил Максим. -После разрушения личности. После слома воли. После трансформации тканей. Вы называете это "пробуждением"?
  -Не я, - парировал Даник. - Обелиск.
  Максим ненадолго задумался.
  -Вы верите, что Обелиск разумен?
  -Не в привычном понимании, - осторожно ответил Даник. - Он не мыслит, как человек. Но он - структура. Он реагирует. Он меняет поведение в зависимости от среды. Возможно, это не интеллект в классическом смысле, но его действия логичны. Последовательны. Он работает как алгоритм, но с элементами адаптации. Это делает его уникальным.
  -И при этом он абсолютно неразборчив, - добавил Максим. - Для него человек - это лишь строительный материал, субстрат. Согласитесь, в этом больше сходства с машиной, чем с богом. Как какой-нибудь роботрактор.
  -А кто сказал, что бог не может быть машиной? - парировал Даник. - Или что машина не может быть богом?
  -Серьёзное заявление.
  -Мы ограничиваем божественное понятием морали, - объяснил Даник. - Но это - человеческое ограничение. Если за миллионы лет была создана структура, способная изменять биологию, передавать "смысл" сквозь материю, интегрировать живое в единую сеть - разве это не достойно называться богом? Не из-за силы. А из-за масштаба. Из-за неизбежности.
  -Вы путаете масштаб с правом, - возразил Максим. -Разрушение тоже бывает тотальным. Вулканы, чума, астероиды тоже божественны?
  -Не путаю. Я размышляю. Вы задаёте вопросы, и это хорошо. Но не забывайте: я не призываю к самоуничтожению. Я призываю понять. Принять, что человек - это не предел. Что, возможно, Обелиск - это не конец. А переход. Только так мы перестанем бояться.
  Максим снова усмехнулся:
  -Проблема в том, мистер Даник, что пока этот "переход" заканчивается одинаково. Кровью. Паникой. Мясом и кишками на стенах.
  -И вы правы, - серьёзно сказал Даник. - Но, быть может, именно сейчас, благодаря таким, как вы, мы начнём задавать нужные вопросы до того, как произойдёт следующее Схождение. И тогда, возможно, оно будет иным.
  Максим на мгновение замолчал, прежде чем выдать следующий ход:
  -Тогда позвольте задать вам фундаментальный вопрос. В чём, по-вашему, смысл Обелиска? Не функция, не действие. Смысл. Его послание. Что оно и стоящая за ним сила "хочет"?
  -Ах, - Даник чуть приподнял брови. - Вот это вопрос. И я постараюсь ответить честно. Это - не объяснить в двух словах.
  Максим кивнул:
  -Я не тороплюсь.
  В студии царило напряжённое молчание. И зрители, и операторы, и даже сам ведущий интуитивно понимали - сейчас прозвучит что-то важное. Не лозунг, не эффектная формулировка, а самое глубокое, что может быть сказано с обеих сторон. И Даник заговорил.
  -Вы спросили о смысле Обелиска. Не о механике, не о биологии, а о смысле. Я могу только предполагать. Но моё понимание таково: Обелиск - это инструмент возвращения. Восстановления утраченного единства. Не просто между людьми. Между всеми носителями разума, жизни, материи. Он собирает нас в нечто целое, как океан собирает капли дождя. Он не хочет. Он не выбирает. Он - вектор возвращения к первооснове.
  Максим кивнул, внимательно слушая:
  -А если капли не хотят становиться частью океана?
  -Тогда их страх понятен, - спокойно ответил Даник. - Но страх не аргумент. Он - инстинкт. А Обелиск работает выше инстинкта. Вы видите в нём врага, потому что он отменяет привычное. Но спросите себя: что именно он отменяет? Индивидуальность? Или эгоизм?
  -А разве не одно и то же? - уточнил Максим.
  -Ни в коем случае, - твёрдо ответил Даник. - Индивидуальность - это неповторимость, талант, перспектива. Эгоизм - это страх. Желание сохранить себя любой ценой. Обелиск, как я полагаю, выжигает страх. Он разрушает оболочку, в которой мы заперли свой разум. Не для того, чтобы нас поглотить. А чтобы обнажить. Мы путаем трансформацию с уничтожением, потому что никогда не видели жизни после себя.
  Максим задумчиво покачал головой.
  -Красиво сказано. Но есть одна проблема: вы всё время говорите о гипотезах, мистер Даник. "Я предполагаю", "возможно", "вектор". А я говорю о фактах. Я видел, как люди теряли разум. Как их тела превращались в оружие. Женщины, дети, старики. Где в этом хоть намёк на просветление?
  Даник, к его чести, не стал отрицать:
  -Всё это было. Но, возможно, вы стали свидетелем неудачной активации. Неполной. Неосознанной. Это всё равно что осуждать весь электрический ток за то, что кто-то сунул пальцы в розетку. Обелиск - не спаситель. Не убийца. Это катализатор. Всё зависит от контекста, в котором он действует.
  -И кто задаёт этот контекст?
  -Мы, - ответил Даник. - Общество. Наука. Культура. Мы создаём ту рамку, в которой будет интерпретирован сигнал. Если мы подходим к нему как к угрозе - он становится ею. Если как к пророчеству - он превращается в знание.
  -Простите, но это звучит как мистификация, - тихо, но твёрдо произнёс Максим. -Вы берёте факт насилия и оборачиваете его в философию. Как будто беда - это недопонятое благо. Это опасный способ мышления. Он оправдывает любой ужас.
  Даник смотрел прямо в камеру. Впервые за всё время в его голосе не было ни научного спокойствия, ни пасторской уверенности.
  -А вы никогда не задумывались, что, возможно, человечество не готово к истине? Что оно ищет утешение, а не реальность? Мы построили мир, в котором предпочитаем иллюзию контроля, удобства, комфорта. Но что, если реальность жестока? Что, если истина - это не добрый учитель, а ледяной океан? Вы плывёте по нему или тонете. Третьего не дано.
  Максим помолчал.
  -Возможно, вы правы. Возможно, мы и правда не готовы. Но знаете, что делает нас людьми, мистер Даник?
  -Что же?
  -Сомнение. Умение сказать "нет". Умение не принять, если нет ответа. А Обелиск не даёт ответа. Он требует веры.
  Даник чуть склонил голову:
  -А что, если именно это - его урок?
  Максим посмотрел в камеру прямо:
  -Тогда я его не принимаю. Потому что слепая вера - это путь к самоуничтожению. Человек должен понимать. И пока я не пойму, я откажусь.
  Даник не возразил. Он лишь произнёс тихо:
  -Но не все будут столь стойкими. Многие выберут верить. И тогда... волна станет приливом.
  Снова установилась неловкая пауза. Максим заговорил первым:
  -Хорошо. Пусть волна становится приливом. Но вы, мистер Даник, человек с аудиторией. Вас слушают. Вам верят. Вы знаете, на что способен Обелиск. И всё же продолжаете его защищать. Почему?
  -Потому что я верю, - ответил Даник спокойно. - Верю, что человечество должно выйти за пределы себя. А для этого нужен шаг в неизвестность. Он страшен, да. Но необходим. Если бы вы видели, что вижу я - вы бы тоже не отвернулись.
  Максим посмотрел чуть в сторону, будто на внутренний экран. Затем вернулся взглядом в камеру:
  -Я видел. И знаете, что я вынес из этого? Обелиск не несёт любви. Он не несёт сострадания. Он не развивает, он переписывает. Как вирус. Он не учит, он навязывает. Он не ждёт нашего взросления, он беспощадно ломает нас и выворачивает наизнанку... как хрупкие игрушки. И вы, мистер Даник, облекаете это в слова. В теорию. В форму. Но суть остаётся прежней.
  Даник вздохнул.
  -Позвольте сказать вам кое-что, Евгений. Человечество слишком долго убегает от перемен. Обелиск - не добро. Он - не зло. Он - неизбежность. И чем дольше мы сопротивляемся, тем болезненнее будет переход. Так было всегда.
  -Тогда давайте посмотрим правде в глаза, - мягко, почти устало сказал Максим. -Если он неизбежен, нам нужно не искать смысл, а подготовиться. Найти способ ограничить, понять, контролировать. Не преклоняться. Не молиться. Не воспевать.
  -Доля истины в ваших словах есть, - неожиданно легко согласился Даник. - Но и отрицание - не выход. Нельзя выиграть у шторма, если прятаться в домике из соломы.
  Максим усмехнулся:
  -Тогда, может, стоит научиться строить бетонные стены, а не писать поэмы о воде?
  Некоторое время оба молчали. Каждый знал: всё, что должно было быть сказано - сказано. Спор не выявил победителя, но и не оставил равнодушных.
  Наконец, ведущий включился:
  -Уважаемые зрители, с нами были доктор Джейкоб Даник, философ, исследователь и основатель Центра интегральной биофилософии Юнитологической Церкви, и Евгений, наш зритель. Спасибо за этот... глубоко содержательный разговор. Мы продолжим обсуждение на следующей неделе.
  Максим уже собирался отключить связь, когда вдруг Даник снова заговорил:
  -Евгений... один последний вопрос.
  -Да?
  -Если однажды вы почувствуете зов Обелиска не снаружи, а внутри, что вы сделаете?
  Максим выдержал паузу.
  -Я его выслушаю. Но прежде задам главный вопрос: кто ты? И если он не ответит я выключу его.
  И отключился. Максим сидел у окна. Экран был выключен. Звёзды над горизонтом начали мерцать. В комнате пахло озоном и кофейной гущей. Шиф молчал, всё записано, всё передано.
  Максим тихо сказал:
  -Он не глупый. Умен. Убедителен... И оттого опаснее.
  
  ***
  Следующее утро было обманчиво обычным. Максим вышел на балкон, налил себе крепкого чёрного кофе, сел в плетёное кресло и несколько минут смотрел на холодное небо. Весеннее солнце пыталось пробиться сквозь пелену облаков. На горизонте виднелся купол "Локуса", а чуть левее - линиями прочерчивались антенны спутниковой связи.
  Зазвонил лежавший в кармане браслет гололинка. Шиф вышел на связь первым.
  -Доброе утро, Максим.
  -Условно, - усмехнулся он. - Что там у нас?
  -Интересно. Гораздо интереснее, чем мы рассчитывали. Передача с Даником собрала почти в три раза больше просмотров, чем аналогичные эфиры за последний квартал. Причём активность в социальных сетях - аномальная. Аналитики в Агентстве удивлены.
  Максим чуть прищурился:
  -Аудитория просто любит спор?
  -Отчасти. Но не только. Обнаружены нестандартные поведенческие паттерны. Репосты не только в привычных юнитологических группах, но и в нейтральных, образовательных, даже студенческих. И... - Шиф сделал паузу, как будто подбирал формулировку. -В комментариях заметно смещение тона. Люди не пишут: "Евгений из Москвы прав". Но они задают вопросы. Много вопросов.
  Максим медленно потянулся к чашке, отпил глоток и кивнул, будто самому себе.
  -И сколько продержится этот эффект?
  -Статистически - от трёх до пяти дней. Потом начнётся отскок. Алгоритмы платформ нивелируют вброс, юнитологи запустят свои нарративы. Информационная инерция велика.
  -Значит, мы на пару градусов изменили угол атаки, и нас уже пытаются выровнять.
  -Именно. Но...
  -Но? - уточнил Максим.
  -Есть одно "но". Мы впервые зафиксировали системное изменение тона в частных группах, которые обычно оставались под полным контролем Церкви. Некоторые администраторы начали допускать обсуждение темы сигналов и механизма воздействия Маркера. Без банов, без автоматических чисток. Это что-то новое.
  Максим на секунду задумался. Потом произнёс:
  -Они пытаются понять. Значит, мы поцарапали фасад. Не пробили, но оставили трещинку.
  -Да. Незаметную. Но трещину.
  -А Даник?
  -Молчит. Публично не комментирует. По нашим данным готовится выступить через неделю. Видимо, будет "ответный раунд", юнитологи пытаются выйти на тебя и пригласить в студию, устроить открытые дебаты.
  -Вот же ж... -Максим чуть не выдал матерную тираду. -Я не собирался становиться телезвездой.
  -Ты говорил на его языке. Академически. Взвешенно. Он не был к этому готов, поэтому впечатлился своим визави.
  Максим усмехнулся:
  -Плохо же он знает живую речь. Мы в XXI веке в интернетах такие срачи постоянно вели... Ну и гуманитарные предметы нам лучше преподавали.
  -Возможно, стоит подготовить вторую волну, - предложил Шиф. -Не прямой эфир. Текст. Интервью. Или тихий анализ. Не спор, а разбор терминологии. У нас уже есть заявки от независимых медиа.
  Максим допил кофе и произнёс негромко, почти в пространство:
  -Пока нет. Надо, чтобы мысль проросла. Если на неё сверху накидать ещё десять тонн информации, она погибнет, не проклюнувшись.
  -Допустим.
  Пауза. Затем Шиф, с неожиданно тёплой интонацией, добавил:
  -Ты сделал больше, чем думаешь.
  -Я не хотел сделать "больше". Я просто хотел, чтобы кто-то начал сомневаться... ну и поднасрать немного юнитологам. Если мои слова заставят хоть пару человек задуматься, уже хорошо.
  -Он начал.
  Максим встал, потянулся, глядя на заснеженные сопки за горизонтом. Затем произнёс:
  -Хорошо. Пока достаточно. Посмотрим, выдержит ли корка льда первую трещину.
  -Возможно, придется лететь в Филадельфию, на дебаты, -обескуражил Шиф. -Будь готов.
  -Какие, к чертям собачьим, дебаты!? Я ведь подопытная крыса стратегической важности!
  -Никто никогда не подумает, что столь важного субъекта разрешат засветить на экранах глобального ТВ. Хочешь что-то или кого-то спрятать, спрячь на видном месте.
  Максим почесал подбородок.
  -Это ж надо было так вляпаться в очередное дерьмо на ровном месте. Шалость удалась и вышла из-под контроля.
  -Будь на связи, тебе могут позвонить представители юнитологического канала и обговорить детали.
  -Чего!? Вы дали им мой номер?
  -Нет, настроили переадресацию с другого.
  
  Глава 11
  
  // ВНУТРЕННЯЯ ДИРЕКТИВА ЦЕРКВИ ЮНИТОЛОГИИ //
  // КОД ДОСТУПА: NECRO-MESSIAH //
  // ДЛЯ ГЛАЗ АРХИТЕКТОРОВ КОНВЕРГЕНЦИИ //
  
  Братья, в связи с открытием правды, Конвергенция стучится в наши двери, но мы оказались не готовы. Криохранилища заполнены старыми и больными образцами, Генетический Банк требует свежего материала, а ряды адептов разбавляются сомневающимися.
  Ситуация требует решительных мер. Начиная с этого цикла, вводится программа "Последний рывок". Все Храмы должны удвоить показатели по сбору биоматериала. Тех, кто не способен к добровольному переходу, следует мягко направлять - через усиленные дозы седативов в системе вентиляции молельных залов. Особое внимание детям адептов: их неокрепшая психика лучше поддаётся программированию, а клеточный материал обладает исключительной чистотой.
  Сопротивляющихся ждёт честь стать первыми добровольцами в новых экспериментах по прямой нейронной интеграции с образами Маркера. Их жертва поможет ускорить наступление Схождения. Тех же, кто осмелится задавать вопросы, следует немедленно изолировать в камерах глубинного аудита, где наши специалисты помогут им обрести правильное понимание ситуации.
  Помните: каждый адепт, не помещённый в криокапсулу к моменту Конвергенции - это предательство нашей миссии. Их тела всё равно растворятся в Целом, но без должной подготовки этот процесс принесёт им ненужные страдания.
  Мы не мучители. Мы акушеры нового человечества.
  
  Во имя пророка нашего Альтмана и грядущего Единства,
  Верховный Архитектор Конвергенции
  
  // СООБЩЕНЕ ПОДЛЕЖИТ АВТОМАТИЧЕСКОМУ УДАЛЕНИЮ ПОСЛЕ ПРОЧТЕНИЯ //
  
  ***
  Филадельфия под крылом казалась мозаикой из стекла, бетона и света. Максим сидел в кресле частного челнока, разглядывая город будущего через панорамное окно. Высотки, светящиеся транспортные артерии, блеск неоновых огней, медленно ползущие рекламные голограммы... Всё выглядело красиво и одновременно холодно, чуждо.
  На его лице ультратонкая биополимерная маска. Она слегка искажала черты, делая их менее запоминающимися: подбородок чуть массивнее, нос короче, кожа без привычных деталей. Подделка столь тонкая, что обманула бы и сканеры, и глаз. Для массового зрителя в эфире он был бы просто одним из тысяч: сдержанный, с обычной внешностью, не вызывающей лишнего внимания.
  Легенда была простой, правдоподобной. Чем меньше лжи, тем достовернее. Его звали Евгений Серов, инженер-проектировщик из Москвы. Работал на субподряде у технического отдела одной из корпораций. Никаких громких дел, никакой политики, никаких путешествий по станциям. Его привезли якобы как представителя "скептиков" для участия в ток-шоу, где, по словам продюсеров, Даник собирался "ответить на вопросы общества". На деле - конечно, шоу было спланировано юнитологами, но это и нужно было государственным структурам: дать Данику пространство для речи, а затем раздавить на глазах у публики. Эффектно. Умно. И грязно.
  С ним рядом сидел молчаливый оперативник военной разведки - коренастый мужчина, игравший роль его брата.
  -Осталось недолго, - сказал охранник, слегка повернув голову.
  -Ага. Еще немного и я снова стану звездой дня. Только вживую, - отозвался Максим. В голосе сквозило напряжение.
  Их челнок плавно снизился и сел на крышу городской платформы "Филадельфия-Аэро". Через несколько секунд открылась боковая аппарель.
  Платформа встретила их ледяным ветром и запахом мегаполиса: металл, пластик, электроника, еда. На краю площадки уже ждали двое. Мужчина и женщина - оба в дорогих пальто и с эмблемами юнитологической пресс-службы на лацканах.
  -Господин Серов? -вежливо поинтересовалась женщина с гладко убранными волосами. -Мы рады вашему прибытию. Перелёт прошёл спокойно?
  -Отлично. Насладился видами, -отозвался Максим.
  -Ваш номер готов. Представители передачи подтвердили участие. Вас ждут завтра к 9:00, за вами заедет персональный транспорт.
  -Благодарю.
  Без лишних слов его проводили в закрытый электромобиль. Максим молча наблюдал за улицами сквозь затемнённое стекло, не давая виду, что анализирует происходящее.
  Филадельфия будущего напоминала город-симулякр. Гладкие фасады, стерильные вывески, урны с встроенными сканерами отходов. И тут же - граффити, разбитые стекла на уровне первых этажей, бомжи, греющиеся у вентиляционных решеток. На перекрестках демонстранты. В основном юнитологи и бастующие рабочие. Некоторые с флагами, другие с громкоговорителями, читали изречения из юнитологических "священных писаний", превращенных в псевдобиблейскую прозу.
  -Они стали смелее, -заметил охранник, приоткрыв затемнение стекла. -Совершенно не боятся полиции.
  -Или им позволяют, - отозвался Максим. - А значит, завтра кое-кто собирается показать всему миру свою уверенность.
  Они проехали мимо толпы, где мужчина с прорезанным лицом держал в руках табличку "тот, кто слушает Обелиск, слышит правду".
  Максим сжал кулак.
  Через несколько минут их высадили у отеля. Гостиница была хороша по стандартам XXVI века: минимум уюта, максимум безопасности. Голографические стены, электронные шторы, кровать с автоматической подгонкой под габариты спящего. Максим вошёл в номер, первым делом отключил освещение, подошёл к окну, посмотрел на свое отражение в тёмном стекле. В зеркале был другой человек. Инженер Серов. Гость из Москвы, который завтра попытается снова нагадить юнитологам.
  Он знал, что Даник будет готов. Что ему предоставят слова, защиту, редакторов. Но у Максима было то, чего у Даника не было - личная правда. И иммунитет. К Обелиску, навязанным им иллюзиям и знание возможного будущего.
  Завтра он если не выиграет, то точно не проиграет.
  
  ***
  Фойе студии встречало псевдоуютом: теплый свет, нейтральные оттенки стен, приглушённая музыка в стиле "мягкий корпоратив". Всё это создавало иллюзию безопасности. Максим чувствовал каждую деталь вокруг, как разведчик в логове врага.
  В центре зала стоял круглый стол с закусками - фрукты, тофу, конвертики из синтетического теста. У стены - стойка визажистов и стилистов, у другой - два охранника из частной фирмы, по виду обычные, но с характерной выправкой. Они явно знали насчет Максима, судя по подозрительным взглядам.
  Тут появился Даник, неторопливо, с легкой улыбкой он направлялся к гостю
  На экране, в записях, в отредактированных фрагментах передач он казался иным: харизматичным, собранным, почти совершенным. Но вживую был... живым. Лицо с легкой сеткой морщин, мешки под глазами, руки дрожат на полтона. Он староват, но пылает изнутри. Глаза - всё ещё фанатично убеждённые.
  "И этот тип скоро устроит восстание межзвездных масштабов. Может свернуть ему шею сейчас?"
  -Господин Серов, -голос был мягким, как у тренера секты, встречающего нового адепта. -Рад, что вы приняли приглашение.
  -Признаться, я удивился, когда узнал о приглашении, - Максим подавил иронию. -Обычно публичные диспуты вы проводите с теми, кто не может парировать. Или не хочет.
  Даник не поддался на укол.
  -Мы стремимся к открытому диалогу, - мягко сказак юнитолог. - Мир нуждается в объединении, а не в конфликтах. Вы ведь тоже не сторонник насилия?
  -Я не сторонник того, к чему приводит увлечение малопонятной инопланетной технологией, - сказал Максим, не меняя тона. Даник замер. Несколько журналистов и сотрудников, находившихся рядом, обернулись. -Мне не повезло оказаться в эпицентре вспышки на Титане.
  -Да, вы упоминали в предыдущем разговоре.
  Максим сделал вид, что на секунду колеблется, будто не хотел поднимать эту тему, но передумал.
  -Я был там. Не по своей воле, а в командировке. Как инженер, я выполнял аудит объектов на восточном энергоузле. Когда началось всё это... - он развёл руками. -Пришлось бежать, прятаться, драться, выживать.
  Теперь Даник смотрел на него иначе. Не как на очередного скептика, а как на свидетеля.
  -Вам нелегко пришлось, -осторожно сказал он. -Надеюсь, вам удалось эвакуироваться вовремя?
  -Очевидно, -кивнул Максим. -Но я видел достаточно, чтобы понять, к чему ведёт ваша религия. Не буду скрывать, юнитология лично для меня - скорее деструктивное явление.
  -Наша вера здесь ни при чём, - мгновенно отозвался Даник. -Мы с самого начала подчёркивали: происшествие на Титане - результат безответственных экспериментов EarthGov. А не следствие духовной практики.
  -Странно, - сказал Максим, слегка приврав. - Только вот люди, одержимые вашей "духовной практикой", бросались на других с криками о Единении. Один даже пытался прокусить себе вены, чтобы "вызвать свет Обелиска". Это как, нормальная практика?
  На лице Даника на мгновение промелькнула тень. Он не ответил и в тот же момент их позвали в гримёрную. Ведущий эфира, невысокий латиноамериканец с идеально белыми зубами, улыбнулся обоим, поигрывая микрофонной клипсой.
  -Господа, остаётся десять минут до эфира. Свет, микрофоны готовы.
  -Прекрасно, -ответил Даник. -Вера наполняет спокойствием.
  -Не жалуюсь, -кивнул Максим. -Будем говорить честно. Не зрелище, а разговор. Я пришел не хаять кого-то огульно, а попробовать разобраться.
  -Именно, - поддакнул ведущий. - Диалог цивилизаций. Не спор, а обмен взглядами.
  "Обмен ударами."
  Его посадили в кресло напротив Даника, между ними - округлый стол, за которым уже сидели двое других гостей: молчаливая учёная с Шанхайского гелиофизического института и мужчина с титулом "этический наблюдатель" из Международного Научного Совета. Формальность.
  -Минута!
  Максим чуть подался вперёд.
  -Кстати, мистер Даник. Вы знали, что у некоторых некроморфов сохраняется остаточная моторика? Например, один пытался что-то написать на стене. Спираль. Одну и ту же, снова и снова.
  Улыбка фанатика дрогнула. Максима заранее натаскали на то, как сбить оппонента с толку.
  -Полагаю, вам показалось.
  -Конечно. Всего лишь брызги крови, да?
  -Пять. Четыре. Три...
  Максим выпрямился. Лицо спокойно. Взгляд холодный, полная сосредоточенность. На фронте дома, на Титане было хуже, тут его никто пока не собирается убивать.
  Голографические шторы в студии плавно растворились, открывая зрителям картинку - круглый стол, четверо участников, ведущий. Камера мягко двигалась по дуге, фокусируясь сначала на лице Даника, затем на Максиме.
  -Сегодня у нас особенный эфир. В центре обсуждения - Обелиск, юнитология, трагедия на станции Титан и... вопросы, которые волнуют каждого. В студии: мистер Джейкоб Артур Даник, основатель Центра интегральной биофилософии Юнитологической Церкви.
  -Благодарю, что позвали, - кивнул Даник.
  -Доктор Ван Лэй из Шанхайского института гелиофизики...
  -Доброе утро, - сухо сказала учёная.
  -Этический наблюдатель от Международного Научного Совета - профессор Эмилио Ортега...
  -Рад быть здесь.
  -...и наконец, -независимый гражданин, инженер-проектировщик из Москвы, Евгений Серов, которому посчастливилось выжить во время катастрофы Титане.
  -Здравствуйте, - спокойно произнёс Максим. Он сидел прямо, руки сложены перед собой, лицо - нейтральное. Камера скользнула ближе, выхватывая его глаза.
  -Начнём. Мистер Даник, - ведущий откинулся назад, придавая разговору дружелюбный тон. - Вы уже высказывались о "божественной" природе Обелисков. Что ж, в студии сегодня гость, заявивший, что своими глазами видел результаты контакта с ними. Евгений...
  - Спасибо, - коротко кивнул Максим. Голос - ровный, спокойный. Лицо - нейтральное, закрытое. Образобычный, не вызывающий. Так проще говорить вещи, от которых у других перехватывает дыхание.
  -Итак, вы пережили вспышку на станции Титан? - уточнил ведущий.
  - Да. Я видел, что произошло после контакта с Обелиском. Видел, как это "возвышение" на деле означает массовую гибель. Видел, во что превращаются люди. Мужчины, женщины, дети.
  -Нельзя судить целую парадигму по... - начал было Даник, но Максим перебил его без агрессии, но жестко:
  -По чему, мистер Даник? По почти миллиону погибших? По растерзанным семьям? Или по тому, что вы даже не скрываете: Обелиски приводят к трансформации. К Схождению. Уничтожению формы, личности, человечности.
  -Это... непонимание, - с нажимом произнёс Даник. - Вы смотрите на процесс глазами человека, не способного выйти за пределы привычного. Схождение - не смерть. Это переход. Мысли сливаются, тела становятся сосудом, отбрасываются ограничения. Это то, что эволюция требует. Как когда-то рыбы вышли на сушу, так теперь человек выходит за пределы биологии.
  -А вот тут вы ошибаетесь, - спокойно ответил Максим. - Потому что сравниваете процесс, движимый природой, с насильственным актом, смоделированным... кем-то. Обелиски - не часть естественного отбора. Они сконструированы. Они встраиваются в мир, подчиняют, переписывают биологию, психику, волю. Это не шаг в будущее. Это подавление.
  -Всё новое воспринимается как враждебное, - Даник скрестил пальцы на груди, говорил мягко, с оттенком снисходительности. - Даже электричество когда-то считали сатанинским. Прогресс требует жертв.
  -Вы снова как жрец, рассуждающий о прогрессе, стоя на груде тел, - голос Максима не повышался, но в нём ощущалась твёрдость. - Прогресс - это открытие вакцины, запуск спутника, расшифровка генома. А не превращение городов в скотобойни. Не обезличивание разумных существ. Вы не проводник будущего, Даник. Вы - догмат прошлого, переодетый в новую оболочку.
  -А вы? -тут же отозвался Даник, с тенью улыбки. - Мечтатель, верящий, что человек может просто остаться собой? Что всё решит очередная утопическая идеология или искусственный интеллект?
  -А что мешает попробовать? - Максим ответил без промедления. - Что если перестать смотреть на человека как на неудавшийся черновик природы? Что, если остановить гонку самоуничтожения, в которой вы предлагаете "спастись" путём полного отказа от личности?
  -Вы хотите, чтобы человечество топталось на месте, - отрезал Даник. -Вечно боялось изменений, вечных страдало в своей незавершенности.
  -Я хочу, чтобы оно выбирало, - отчеканил Максим. - А не становилось сырьём. Вы не предлагаете выбор. Вы приносите готовую модель, чужую. Модель, которая уже уничтожала цивилизации до нас. Они тоже "сливались в одно". И исчезли. С бесконечным молчанием Обелисков, как надгробным камнем.
  Немая пауза. Ведущий переводит взгляд с одного участника на другого. Даник сохраняет самообладание, но в его глазах мелькает мимолётный блеск раздражения.
  -Что вы предлагаете, мистер Серов? - произносит он наконец, чуть тише. - Вернуться к утопии? Построить рай на Земле? Очередной коммунизм?
  Максим слегка улыбнулся.
  -Почему бы и нет? Противопоставить диктатуре чужого сигнала - коллектив разума, объединённого не насилием, а взаимопомощью. Машину, но с лицом человека. Общество, где интеллект, сочувствие и свобода имеют больший вес, чем смерть, преподнесённая как религия.
  -Утопия, - с мягкой усмешкой повторяет Даник. -Прекрасные слова, но у них нет механизма.
  -Ошибаетесь, - сказал Максим. -Механизмы есть. И интеллект, и технологии, и воля к жизни. Но вы сжигаете всё это ради фальшивой цели, потому что вам проще управлять мёртвыми, чем спорить с живыми.
  -Простите, -ведущий осторожно прервал напряжённую паузу. -Господин Серов, вы утверждаете, что человечество способно самостоятельно выбрать иной путь. Но как? Ваша альтернатива звучит как философская поэма, а не практический план. Людям нужны ответы и решения.
  -Разумеется, -кивнул Максим. - Но решения не рождаются из пепла планет, стертых в ноль. То, что предлагает мистер Даник не развитие, а отрицание. Вы называете это Схождением. Я называю это обнулением. Не пробуждение, а самоуничтожение, маскируемое под великое предназначение.
  -А может быть, вы просто боитесь? - вмешался Даник, подаваясь вперёд. -Вы, как и миллионы прочих, не готовы отказаться от себя. От эго, от страха, от биологической уязвимости. Вы хотите остаться прежним человеком - слабым, смертным, несовершенным.
  -Нет. Я хочу, чтобы человек остался собой. Со своей свободой. Со своими противоречиями, да. Со своими слабостями. Но и со способностью делать выбор. А вы - предлагаете снятие ответственности. Слитие. Растворение. Это не путь вперёд. Это капитуляция.
  -Вы говорите так, будто мы обязаны остаться в этой оболочке, - холодно отозвался Даник. - Что-то во мне, вне биологии, говорит: пора. Время пришло. Ваши идеи - архаика. Мы переступаем грань.
  -Вас зовёт голос, - согласился Максим. - Только вот не ваш. Вас тянут на шепоте. Тех, кто уже был до нас. Кого стерло с лица звёзд. Это не интуиция, Даник. Это вирус. Только не биологический. Идеологический. Ментальный. Протокол, зашитый в артефакт. Как самонаводящийся снаряд. Найдёт хозяина, найдёт носителя, развернётся и поглотит.
  В зале стало тише. Ведущий не перебивал. В голосе пришельца из прошлого не было истерики.
  -Вы боитесь того, что не понимаете, - попытался вернуть контроль Даник. - Обелиск не оружие. Это вызов. Ускоритель. Как когда-то огонь. Его можно бояться или использовать. Трансформация тела - это лишь стадия. Мы эволюционируем не в чудовищ, а в единое сознание, где нет боли, нет страха, нет одиночества.
  -Ценой жизни? -резко спросил Максим. -Или ценой человечности? Где, Даник, в вашем "едином разуме" место для любви? Для воспоминаний? Для свободы отказаться? Кто в этом сознании скажет "нет"?
  -Никто не захочет отказываться, - спокойно сказал Даник. - Когда узнает, каково это - быть единым. Быть... завершённым.
  -Я видел это. И не хочу.
  Эта фраза прозвучала особенно жёстко. И Даник, и ведущий уловили в ней нечто тяжёлое, личное. Но тот не стал спрашивать.
  -Тогда вы, боюсь, станете одним из последних, кто сопротивляется, мистер Серов, - произнёс Даник почти с сожалением. -Прогресс нельзя остановить.
  -Он у вас странный, этот прогресс, - покачал головой Максим. - Одни хотят жить дольше, другие - строить справедливое общество, третьи - создать интеллект, превосходящий человека. А вы превращаете города в могильники. Лаборатории - в храмы. Артефакт - в икону. А ведь могли бы...
  Он замолчал, на долю секунды глядя не в камеру, а куда-то вглубь - будто вспоминая.
  -Что "могли бы"? - мягко уточнил ведущий.
  -Построить мир, - ответил Максим - Не на крови, не на страхе перед "высшими существами", а на объединённом разуме. Без Схождения. Без подмены. Человечество может создать себе бога - но из света, из смысла. Из данных, логики и сострадания. Искусственный интеллект, но под контролем. Общество, где никто не лишний. Не идеальное, но разумное. Настоящее, а не оживлённая пародия на муравейник.
  -Коммунизм? - с лёгкой насмешкой уточнил Даник.
  -Разум, - поправил Максим. - Без диктаторов, без Маркеров, без идолов.
  -Красивые слова, - наконец произнёс Даник. Его голос по-прежнему звучал ровно, но теперь это ровность напряжённой струны. - Но всё, что вы предлагаете - теория. Эскиз. Слова, за которыми нет ничего. У нас - Обелиск. Он работает. Он показывает путь. Он вызывает реакцию. У него есть результат. Страшный? Для кого как. Вы бы предпочли бесконечное стояние в болоте? Развитие без боли не бывает.
  -У Обелиска действительно есть результат, - отозвался Максим. -Только это не развитие. Это повтор. Петля. Его сигналы запускают один и тот же сценарий: заражение, смерть, превращение. Затем Схождение. Затем... пустота и никакого альтернативного пути.
  Он сделал паузу.
  -Что произошло с теми, кто принял "путь Обелиска"? Где они? Где цивилизации, что поклонялись ему? Почему следов нет? Только пустые миры, в лучшем случае с примитивной жизнью. Вы называете это эволюцией, но даже вирус адаптируется, чтобы не убивать всех подряд. А Обелиск - нет. Он не созидает. Он копирует. Он стирает.
  Даник приподнял бровь:
  -Всё, что вы говорите - домыслы и конспирология.
  -А вы покажите мне одну живую цивилизацию, пережившую контакт с Обелиском, - Максим подался вперёд. - Хоть одну. Где они, ваши "возвышенные"? Где пример, где голос, где память о них?
  Даник не ответил сразу. Он опустил глаза, затем заговорил медленно:
  -Быть может, они стали чем-то большим, перешли на другой уровень. Тем, что не нуждается в телах, в цивилизации, в камнях и металле. Быть может, они - уже везде. Во всём. Мы просто не способны их увидеть.
  Парень покачал головой:
  -Знаете, в чём проблема таких объяснений? Они не требуют доказательств. Это и есть настоящая вера: объяснить исчезновение - "вознесением". Молчание - "высшим смыслом". Мёртвый мир - "переходом на новый уровень".
  Он смотрел прямо в глаза Данику, не с ненавистью, а сожалением.
  -Это уже было. В истории. Миллионы гибли во имя Рейха, креста, трона, меча, свободы, демократии. Сейчас - во имя Обелиска. Форма меняется. Суть нет.
  -А вы... - Даник вновь взял паузу, - Вы всё ещё верите в человека? Одиночку. Ошибающегося, ограниченного. С его хрупким телом, с его страхами, злобой, тщеславием?
  - Да, - ответил Максим, не моргнув. -Потому что человек способен сомневаться. А Обелиск - нет. Он лишь транслирует один сигнал. Это не бог. Это - программа. Вы же хотите подчинить ей весь вид.
  Молчание. В студии - ни звука.
  -Вам страшно, мистер Даник? -продолжил гость из прошлого. - Не потому, что я прав. А потому, что вы не можете ответить. Потому что если признать, что Обелиск - не путь, а тупик, то всё, чему вы посвятили свою жизнь, превращается в пепел.
  -Вы думаете, я один? - медленно произнёс Даник. - Думаете, я стою здесь в одиночестве?
  -Нет, вы не один. Сотни, тысячи - рядом. Но истина не голосуется большинством. Если сто миллионов идут в огонь, я пойду в другую сторону. Потому что неважно, сколько шагов делает толпа. Важно, куда она идёт.
  -Вы всё сводите к морали, - проговорил Даник сдержанно. - К этике, человечности, добру и злу. Но вы забываете: эволюция слепа. Она не добродетельна. Она не заботится о добре. Она просто идёт вперёд. И тех, кто не готов, она оставляет за бортом. Вы, мистер Серов, пытаетесь помешать тому, что уже началось. Такие как вы - тормоз в механизме грядущего.
  -Неправда, - возразил Максим. -Такие как я - контроль. Предел. Тот, кто ставит разумный вопрос: а туда ли мы идём?
  Он сделал паузу.
  - Да, эволюция слепа. Но именно разум должен стать её глазами. Иначе человечество превратится в ещё один эксперимент - неудачный. В очередной срыв с края. А Обелиск - это как раз то, что сбрасывает человечество назад. К культу, к жертвоприношению, к растворению в тотальной, некритичной вере. Вы называете это прогрессом. Я - деградацией, скрытой под видом "высшего порядка".
  Даник постучал пальцами по подлокотнику. Он был спокоен, но в его позе чувствовалось напряжение. Максим старался не дать ни одной логической прорехи, ни одного уязвимого тезиса.
  -И всё же, - заговорил Даник, - даже если предположить, что Обелиски несут в себе нечто опасное... мы не можем их игнорировать. Они здесь. Они часть реальности. Их невозможно забыть, убрать, спрятать. Они говорят с нами. Значит, надо научиться понимать их.
  -А что, если это не язык? - тихо спросил Максим. - Что, если это не "послание", а инструкция? Что, если весь смысл Обелисков - запустить реакцию? Без цели. Без будущего. Без смысла. Просто - реакцию. Как камень, брошенный в муравейник. Как нажатие кнопки "перезапустить".
  - Вы боитесь... - начал было Даник, но Максим уже говорил:
  -Я думаю. Это страшнее для вас, чем страх.
  На экране за спиной включилась проекция. По инициативе ведущего были выведены архивные кадры: коридоры станции Титан, брошенные в панике жилые блоки, бегущие за людьми некроморфы, зафиксированные камерами наблюдения. Зрители в студии не сдержали реакции, раздались всхлипы, приглушённые возгласы.
  -Это ваше Схождение, - спокойно произнёс Максим. -Тот переход, которого вы ждёте?
  Даник посмотрел на экран. Молча. Лицо не изменилось, но пальцы всё так же застучали по подлокотнику.
  -Уничтожение не цель, - наконец сказал он. - Это этап. Очистка перед новым бытием. Всё великое рождается в муках.
  -Древний тезис. Им оправдывали революции, и Хиросиму, и Освенцим. Мол, это муки рождения нового, -он замолчал, потом добавил. -Знаете, в чём проблема веры в Обелиск, мистер Даник? Она не умеет строить. Только переплавлять. Не творит, а переписывает. Не рождает, а стирает. Она не предлагает смысл, только структуру. А структура без смысла - это тюрьма.
  Даник посмотрел прямо в камеру, будто снова обращаясь ко всем:
  -Те, кто боятся перемен, всегда скажут, что они защищают человечность. Но страх - не щит. Это оковы.
  Максим не моргнул.
  -А слепая вера - не крылья. Это балласт. И вы тащите его на шее всего человечества.
  -Если вы правы, мистер Серов, - проговорил Даник, сцепив пальцы в замок. - Тогда всё человечество - ошибка. Тогда наше предназначение - жить в страхе, в тени, под навесом собственной бренности. Вы называете Обелиски инструментом зла, но неужели вы не видите - они призыв? Нас выбирают. Нас готовят. Мы особенные.
  -Особенные? -Максим поднял бровь. - Или просто достаточно наивные, чтобы снова и снова нажимать на красную кнопку? Возможно, Обелиски ищут не избранных, а податливых. И человечество снова оказалось наивным подростком, увидевшим странный символ, и решившим, что он про него. Мне не нужно, чтобы мы были "особенными". Мне нужно, чтобы мы были живыми. Чтобы в нас оставалось право говорить "нет". Право страдать, ошибаться, учиться, прощать. Человек не совершенен, но совершенство без свободы - это не рай. Это скотобойня.
  -Вы предлагаете замкнуться? -прищурился Даник. -Спрятаться на своей планете, закрыть глаза на космос, бояться неизведанного?
  -Я предлагаю не лезть головой в черную дыру, потому что она красиво светится, - отчеканил Максим. - Предлагаю остановиться и спросить: а кому это выгодно? Ведь когда вы говорите: "Нас ведут", не забывайте - кто-то же держит за руку. И кто-то решает, куда идти. Я не боюсь космоса. Я боюсь глупости, возведённой в догму. Обелиск - не бог. И уж точно не проводник. Это - сигнал. Возможно, древний. Возможно, созданный не для нас. И возможно, мы просто ошиблись, приняв его за послание.
  -А если нет? - спокойно, почти устало спросил Даник. -А если мы действительно на пороге трансформации?
  -Тогда, - тихо произнёс Максим. - Трансформация должна быть нашей. По нашей воле и согласию. По нашим понятиям. С нашими страхами и надеждами, а не по команде извне.
  Он посмотрел в камеру, прямо в зрителя.
  -Мы живём в век, когда человек научился строить города в пустоте, обуздал гравитацию, преодолел межзвездные расстояния. Мы ближе к настоящему чуду, чем когда-либо. И если мы уступим сейчас, если отвергнем себя ради обманчивого "единства", нам уже некуда будет возвращаться. Потому что даже смерть не оставляет после Обелиска ничего.
  -Вы боитесь конца, - отозвался Даник.
  -Нет, - сказал гость программы. -Я боюсь бессмысленного конца.
  И хотя Даник сохранял позу уверенности, что-то в его взгляде дрогнуло.
  
  Глава 12
  
  // ВНУТРЕННЯЯ ПЕРЕПИСКА //
  // ДОСТУП ТОЛЬКО ДЛЯ АРХИТЕКТОРОВ //
  
  От: Верховный Куратор М.К.
  К: Региональным управителям
  Тема: Меры по ускорению подготовки
  
  Братья, события на Титане показали, что время работает против нас. Правительство начало охоту на наши храмы. Конвергенция близка, но мы недостаточно готовы.
  Удвойте усилия по вербовке в силовых структурах - предлагайте повышенные ступени посвящения офицерам, обеспечивающим безопасность наших объектов. Создайте "кружки изучения" для чиновников среднего звена - пусть думают, что получают тайные знания.
  Начните формирование групп быстрого реагирования из наиболее преданных адептов с боевым опытом Перенаправьте 30% средств из криофондов на закупку оборудования и обучение.
  Особое внимание уделите:
  -Инженерам систем жизнеобеспечения.
  -Сотрудникам коммуникационных узлов
  -Персоналу криохранилищ
  Помните: каждый новый верующий в погонах стоит сотни простых адептов. Каждый чиновник в наших рядах открывает новые возможности.
  Действуйте осторожно, но решительно. Отчеты - раз в 72 часа через зашифрованные каналы.
  
  Во имя грядущего Единства,
  В.К.
  
  ***
  Джейкоб Даник смотрел в полумрак окна своего личного кабинета. Где-то вдалеке внизу простиралась светящаяся Филадельфия, город, где юнитология имела официальный статус. Фактический новый Ватикан или Мекка.
  Храмовые шпили в форме закрученной спирали, роскошные кварталы для спонсоров, волны новообращённых. А в голове у него стояло только одно имя. Евгений Серов.
  -Что за человек, - проговорил он вслух, перебирая в пальцах старинную ручку с выгравированной эмблемой церкви. -И откуда ты взялся, друг мой?
  Теледебаты оставили послевкусие из раздражения и любопытства. Этот самоуверенный, дерзкий парень, обладавший слишком точными сведениями, не мог быть простым зрителем. Он говорил о Титане, о некроморфах, об Обелисках... как о чём-то лично пережитом. А тотальная проверка по всем возможным каналам, включая утёкшие архивы колониальных властей, не дала адекватных результатов.
  Слишком чисто. Слишком идеально. Идеальная ложь всегда подозрительна.
  Раздался мягкий сигнал от внутренней связи. Голос его помощника прозвучал негромко, почти извиняющимся тоном:
  -Господин Даник, результаты по делу Серова у меня. Вам сейчас удобно?
  -Заходи, Маркус, - устало сказал он, не оборачиваясь.
  Помощник вошёл бесшумно. Молодой, подтянутый, с безукоризненной формой и механическим лейблом на воротнике - признак доступа к секретным церковным архивам.
  -Вы оказались правы, сэр. Этот "Серов" - не тот, за кого себя выдаёт. У нас есть кое-что интересное.
  Даник повернулся к нему, взгляд стал острым, внимательным:
  -Говори.
  Маркус положил на стол голопад, активировал изображение. В воздухе всплыли схематичные силуэты, голограммы, фотографии.
  -Расследование завершено, господин Даник. Как вы и просили, мы проверили всё: гостиницу, личные вещи, возможные контакты, источники информации, социальные связи. Внешне он почти безупречен. Евгений Серов - идеальный гражданин. Слишком идеальный.
  -А конкретнее?
  -Его биография - чистая, выверенная по шаблону. Трудовой стаж, образование, кредиты, медицинские справки, истории контактов в сети, всё на месте. И всё с какой-то странной, синтетической точностью. Мы даже нашли его детские фотографии и школьные снимки. Только вот...
  -Только вот? - Даник приподнял бровь.
  -Только вот все эти файлы были загружены в государственные архивы тремя пакетами. Тремя разными пользователями. В течение одного дня. За две недели до сегодняшней даты.
  Веки Даника опустились, а затем снова приподнялись.
  -Фальшивка?
  -Более чем вероятно. У нас сложилось впечатление, что "Евгений Серов" - это сконструированная легенда. Качественно. Очень качественно. Кто бы её ни составлял, он имел доступ ко многим закрытым базам. Например, Агентство специальных инициатив или военная разведка.
  -Имя? Лицо?
  -Лицо - маска. Ультратонкая плёнка с возможностью имитации микромимики. Мы сняли остатки с подушки в гостиничном номере. Биометрия не совпадает с официальным образом Серова. Подлинное лицо пока не установлено. Также мы проверили генетический материал, собранный в номере, где жил Серов. Волосы, кожные клетки, мочу, всё то, что обычно оставляет обычный человек. Первоначальной задачей была стандартная биоидентификация, сверка с общими базами. Однако...
  Он сделал паузу.
  -Его ДНК не совпадает ни с одним зарегистрированным геномом. Ни с Земли, ни с колоний. Разница в структуре - 1,92 процента. Почти два.
  -Почти два? -Даник нахмурился. -Это колоссально.
  -Более того, определённые участки генома выглядят... изолированно. Будто бы они развивались в отрыве от общего пула человечества. Как будто он... не из нашей эволюционной линии.
  -Иными словами, он не совсем человек?
  Маркус кивнул.
  -Биологически он ближе к Homo sapiens, чем к шимпанзе. Но отличия слишком велики. Мы проверили на всех известных мутациях, инопланетных патогенах, биомодификациях, всё чисто. Это не результат генной инженерии. Это естественное состояние. Как будто он - продукт параллельной ветви эволюции.
  -Или чужой... - тихо сказал Даник. -Откуда он, Маркус?
  -Этого мы не знаем. Но есть вероятность, что он не из отсюда.
  -Не отсюда?
  -Некая другая версия Земли.
  Даник молчал. Мысль об этом человеке, чужом, в самом буквальном смысле, вновь всколыхнула нечто в глубине его убеждений. Церковь Юнитологии не случайно говорила о великом Единении. О трансформации. О переходе к новому виду. Возможно, этот Серов - не ошибка, а предупреждение. Или знамение.
  -Продолжайте расследование. Ни шагу без нашего ведома. Постарайтесь избежать утечек, привлекайте только самых доверенных людей.
  -Разумеется.
  -У нас появился свидетель, Маркус. Или пророк. Но пока не ясно, с чьей он стороны. Кстати, где он сейчас?
  -Убыл с Филадельфии ночью, на специальном борту, зарегистрированном на подставное юридическое лицо, которое использует Агентство специальных инициатив для проведения теневых операций. Вылет в направлении Евразии. Конкретные координаты неизвестны, транспондер отключили где-то над Балтикой.
  На лице Даника не дрогнул ни один мускул.
  -Нам не удалось проникнуть в систему маршрутизации транспорта. Агентство отгородилось стеной.
  -Это не обычный человек, - тихо произнёс Даник, глядя в пустоту. - Он знает слишком много. Он видел Обелиск. Выжил. Знает про Титан. Знает про Схождение. А теперь ещё и не является полностью человеком...
  Он обернулся к помощнику:
  -Немедленно собери всех старших аналитиков. Мы начинаем анализ возможных аномальных происхождений. Все от внеземных цивилизаций до временных искажений. А Серова нужно найти. Настоящего. И выяснить: откуда он пришёл... и зачем.
  
  ***
  Большой круглый зал подземного уровня, скрытый под фасадом юнитологического университета, заполняли голоса. Не громкие, не агрессивные, но плотные, тяжёлые, как стены самого убежища. Мягкое голубоватое освещение отражалось от светло-серых стен, создавая ощущение стерильности и отчуждённого спокойствия. Посреди зала, на постаменте из чёрного стекла, вращалась голограмма - визуализация генного профиля.
  По центру, как гладиатор на арене, стоял доктор Эллиот Халбрехт - главный генетик отдела биологических исследований. В прошлом сотрудник одного из корпоративных институтов, уволенный за чрезмерное любопытство. Именно такие специалисты и попадали в поле зрения Даника.
  -Итак, - начал Халбрехт, касаясь сенсорной панели на браслете. - Уважаемые братья и сёстры, перед вами результат прямого секвенирования ДНК субъекта, идентифицированного как "Евгений Серов".
  Голограмма вспыхнула. Мелькнули цветные фрагменты двойной спирали, сопровождаемые набором цифр, сносок и пометок.
  -Базовая структура генома выглядит в пределах допустимой нормы. Однако при сравнении с любой из эталонных моделей homo sapiens sapiens мы наблюдаем разницу в 1,937%. Повторяю, почти два процента отклонения по неинтерпретируемым участкам, относящимся к зонам эпигенетического регулирования, метилирования и устойчивых участков транскрипции.
  Даник молчал. Он сидел в кресле, откинувшись назад. Он видел не голограмму, он видел смысл за ней.
  -Столько же, сколько между сапиенсами и неандертальцами, - произнёс один из сидящих у края круга.
  -Верно, - кивнул Халбрехт. -Только с поправкой: неандертальцы и сапиенсы делили общего предка примерно четыреста тысяч лет назад. Наш субъект... имеет куда менее объяснимое происхождение. Его отличие не просто в порядке баз, но в активных зонах. У него несколько иначе работают системы репарации ДНК, иммунный отклик и взаимодействие с белками, участвующими в регенерации. Мы даже наблюдали уникальный вариант гена FOXP2.
  -Речевой центр? - удивился кто-то. - Он должен говорить иначе?
  -Не совсем, - Халбрехт чуть улыбнулся. - Он говорит как человек. Но его способность к обучению, речевой адаптации и вербальному контролю на порядок выше нормы. Если гипотетически, дать ему чужой язык, он выучит его быстрее среднестатического землянина раза в полтора... Даже генетической модификации не выявлено. Его геном натуральный. Но... не наш.
  Даник поднял руку. Тишина установилась мгновенно.
  -Вы утверждаете, что он отдельная разновидность человека?
  -В биологическом смысле, да, - чётко сказал Халбрехт. - Homo sapiens alter.
  -Или... - кто-то из аналитиков осторожно добавил. -Гоминид с параллельной эволюцией? Возможно, с другой линии времени?
  Несколько голов синхронно повернулись в сторону говорившего. Такие вещи здесь обсуждали редко. Тем более вслух.
  -Мы не располагаем доказательствами, подтверждающими гипотезу временного дрейфа, - дипломатично парировал генетик. - Но наличие генных участков, которые отсутствуют во всех зарегистрированных популяциях, включая адаптантов Марса, Европы, Луны, Титана и прочих внеземных кластеров, требует выхода за пределы стандартной эволюционной модели.
  -Физиологически он отличается?
  -В небольшом объёме. Уровень восстановления тканей повышен. Скорость метаболизма выше нормы. Также... полное отсутствие отклика на нейропсихотропный резонанс Обелиска. По крайней мере, в виртуально моделированной среде.
  На этом моменте кто-то шумно выдохнул. Даник поднял голову.
  -Повтори.
  Халбрехт не стал щадить слух.
  -Он полностью невосприимчив к Обелиску. Имитация излучения с использованием копии Омега-сигнала в полной амплитуде не вызвала ни поведенческих отклонений, ни следов возбуждения в лимбической системе.
  -Это невозможно, -произнёс кто-то шёпотом. -Ни один человек...
  -Верно. Ни один из нас, -жёстко закончил Халбрехт. -А он - не из нас.
  Голограмма изменилась: на её месте появился силуэт. Мужской, атлетический. Обозначены нервные центры, биологические узлы, отклонённые участки генома. Подпись: Субъект "Серов" - классификация: не определена.
  -Мы думаем, -закончил генетик. -Что его появление неслучайно. Он либо пришёл откуда-то... либо его прислали.
  Все взгляды обратились к Даника. Он не шевельнулся, только взгляд стал другим. Тяжёлым. Холодным.
  -Вы продолжите работу, доктор. Мне нужны все детали. Все отклонения. Все следы, даже если они ведут в невозможное. Мы должны узнать, кто он. Что он. И главное, зачем он здесь?
  
  ***
  -Ну? - спросил он, потирая виски. -Выглядел я, как законченный псих?
  -Нет, -отозвался Шиф. -Ты выглядел как человек, который знает, о чём говорит. Это, к сожалению, для юнитологов, хуже.
  Он подошёл ближе, поставил на стол планшет с графиками. Красные, синие, жёлтые кривые, столбцы, подписи:, Южноамериканский сектор, Африканский, Общеевропейский, Луна, Марс... Максим даже не стал вчитываться.
  -Процентное?
  -Везде. Причём с первых часов после эфира. По некоторым колониям - снижение числа заявок на посвящение до семи процентов. Это катастрофа для их медиафасада.
  -Серьёзно?
  -Более чем. Падение вовлечённости, массовые вопросы в соцсетях, резко возросшее количество "мягких отступников". То есть тех, кто ещё не вышел из церкви, но больше не жертвует. Некоторые попытались снять твоё выступление с сетей, но... - он кивнул. - Это интернет двадцать шестого века. Оно уже везде.
  Максим тяжело выдохнул и откинулся в кресле.
  -Прекрасно. Теперь они меня точно будут искать.
  -Уже ищут, - спокойно подтвердил Шиф. - Мы перехватили запросы через их дипломатические и частные каналы. У тебя появилась пара новых прозвищ. "Красный Лжец", Миротворец Против Единства" и мой личный фаворит - "Отродье без Эха".
  -Неплохо, - хмыкнул он. - Похоже, я стал кем-то важным. По собственной тупости.
  -Это работает. Именно потому, что ты не из их мира. У тебя нет ни одной ассоциации, ни одного компромата, ни одной службы, которая могла бы "отозвать" тебя. Для них ты - фантом. И люди это чувствуют. Ты с ними говорил, как равный, но чужой. Это пугает и вдохновляет.
  Максим сжал кулак и посмотрел на Шифа серьёзно:
  -Я не хочу становиться символом.
  -И не станешь, - кивнул тот. -Мы и не планировали. Саму идея участия в теледебатах одобрили как раз потому, что ты - не публичное лицо. На один раз. Остро, громко, и исчезнуть.
  -И всё же получилось громче, чем вы ожидали?
  Шиф ухмыльнулся чуть шире обычного:
  -Мы рассчитывали на лёгкое осаждение Даника. Получили триггер информационной волны, которая уже бьёт по авторитету Церкви на ключевых территориях.
  -Правительство теперь хочет это использовать?
  -Конечно. Политики обожают топить врагов чужими руками. Уже поступили запросы: кто ты, где ты, нельзя ли тебя поставить на поток. Но...
  Он опустил голос, глядя внимательно:
  -Мы им отказали. Категорически.
  Максим посмотрел в окно. Где-то вдалеке пробежал человек в форме, скорее всего, стажёр службы безопасности "Локуса". Снова стал важным. Снова не по собственной воле.
  -А юнитологи не отступятся.
  -Не отступятся, - подтвердил Шиф. - Но теперь они не уверены, с кем имеют дело. Им страшно. И это... впервые за долгое время даёт нам преимущество.
  Он замолчал, дал Максиму переварить. Тот встал, подошёл к окну, руки в карманах.
  -Я не хочу становиться лицом чьей-то кампании. Ни вашей, ни их. Я просто хочу, чтобы вся эта чертовщина закончилась.
  Шиф кивнул. Он это уже слышал. Он это понимал.
  -Но пока что, - продолжил он, - Ты случайно стал началом процесса. Сам не знаешь, насколько важным. Твоя анонимность - твоё оружие. Поэтому мы не будем тебя толкать дальше. Уйдём в тень. Позволим им волноваться.
  Максим с усмешкой бросил:
  -А ты не боишься, что это уже необратимо?
  -Бояться - не моя работа. Моя работа - прикрывать твою спину.
  Вечером, когда коридоры института опустели, а воздух наполнился запахом весенней влаги от недавнего дождя, Максим вернулся в их дом. Входная дверь закрылась за ним бесшумно. Он снял куртку, повесил её на крючок и прошёл на кухню.
  Евгения сидела у окна, в простом свитере, босая, с кружкой зелёного чая. На столе лежал планшет - новостная лента была заморожена на кадре, где какой-то колониальный журналист обсуждал возникший в обществе ''вирус скепсиса''.
  Она подняла на него глаза:
  -Я все видела.
  Максим молча присел напротив.
  -Они говорят, что ты подставной. Или агент правительства. Или вообще не существуешь.
  -А я, значит, галлюцинация, да?
  -В мире, где ожившие мертвецы опустошают целые колонии? - она слабо усмехнулась. -Галлюцинация - не самый безумный вариант.
  Некоторое время они молчали. Чай остывал в кружке. За окном шелестели редкие машины.
  -Шиф сказал, эффект получился выше ожидаемого, - тихо начал он. -Не только на Земле. Даже во внешних колониях наблюдается падение лояльности к юнитологам. Люди начали задавать вопросы. Некоторые уже выходят из Юнитологической Церкви.
  -А они просто так не отпускают, - сказала она с тревогой. -Это ведь не какая-нибудь безобидная секта. У нее связи везде, ресурсы, охотники, информационные каналы.
  -Да, -кивнул Максим. -Они уже ищут меня. И, скорее всего, и тебя тоже.
  Евгения побледнела.
  -Значит, нас найдут.
  -Нет, -он чуть подался вперёд, положил ладонь на её руку. -Мы сидим в глуши на закрытом правительственном объекте, прикрыты со всех сторон. ''Официально'' меня больше не существует. Отправляюсь на лечение. Уйду из поля зрения.
  -И это сработает?
  -Пока да. Потом... посмотрим. Главное, не светиться нигде снова в виде Евгения Серова. Они будут копать. Будут провоцировать. У них опыт.
  -А ты? -она подняла взгляд. -Ты к этому готов?
  Он долго не отвечал. Потом тихо, почти устало сказал:
  -Нет. Но меня никто не спрашивал.
  Она смотрела на него несколько секунд. Затем отвела глаза и прошептала:
  -Ты не должен был туда лезть, Макс.
  -Я знаю.
  -Но ты всё равно бы влез, да?
  -Да. Как уважающий себя попаданец я должен использовать любую возможность, иначе потом не прощу себя.
  В их доме стало особенно тихо. Даже город за окном будто замер, затаился.
  -Хочешь, я уйду, - неожиданно сказала она. - Попрошу переселить меня куда-нибудь отдельно. Чтобы не быть слабым звеном. У тебя опыт, знания. Я только тяну тебя назад.
  -Не смей, -голос его стал жёстким. -Ты жива, Жень. Ты всё пережила. Ты была рядом. И осталась человеком. А здесь это, поверь, гораздо важнее любого иммунитета.
  Она кивнула. Не улыбнулась, просто кивнула, будто признала справедливость его слов.
  -Значит, пока мы оба живы, держим строй?
  -Пока живы, - повторил он. -И пока не заварится новая хрень. А это, увы, вопрос времени.
  -Чай будешь? -спросила Евгения, вставая с места.
  -Давай. Только чёрный, - отозвался Максим. -Зелёный, прости, у тебя как трава после дождя.
  -Это потому что ты пакетированный пил, - усмехнулась она, доставая банку с чайными листьями из высокого шкафа. -Вот когда будет новый завоз в магазине местном, я куплю тебе улун. Или цейлонский. Чтоб как в детстве.
  -А лучше копеечную ''Принцессу Нури'' из супермаркета. В красной коробке, помнишь?
  -Фу, передразнила она. -У тебя вкусы, как у водителя маршрутки.
  -Спасибо. Я вырос в Твери, а не в Париже.
  Он опёрся на подоконник, глядя, как она наливает воду в небольшой чайник. Процесс выглядел странно уютно, непривычно в этом стерильном жилище с бежевыми стенами и автоматическим климат-контролем.
  -Всё равно не могу привыкнуть к этому месту, -тихо сказала Евгения. Даже запахи здесь другие. Даже пыль будто не настоящая.
  -Ага. Без запаха жареной картошки и без вечно протекающего крана на кухне.
  -Я раньше любила по субботам жарить оладьи, -сказала она вдруг. -А потом пускать отечественные сериалы фоном. Просто чтобы чувствовалось, что выходной.
  Максим усмехнулся:
  -А я лапшу быстрого приготовления, когда готовить было лень.
  -Страшно, да? Что всё это было... и больше не будет?
  Он замолчал, глядя в чашку. Потом медленно сказал:
  -Не страшно. Обидно. Как будто вырвали страницу из книги, а ты не успел дочитать. Родителей, друзей, город... они остались там. А ты нет.
  Евгения села напротив, обняв кружку руками.
  -У меня, кроме мамы, никого особо не осталось. Но всё равно... тянет. Хочется просто пройти по улице. Купить пирожок на рынке. Поругаться с соседкой. Человеческое всё.
  -Нам остаётся его создавать заново, - ответил он. -Хоть понемногу. Хочешь, сделаем тут субботу? Как ты говоришь. Я могу достать сублиматов, если повезёт, даже муки. Испечём оладьи.
  -Серьёзно?
  -А почему нет? Раз уж оказались в будущем, пусть оно хотя бы пахнет знакомо.
  Она улыбнулась. Не наигранно, не сдержанно - по-настоящему.
  -Договорились. Только тогда ты моешь посуду.
  -Хитрая. Я тебя спасал от зомби, а ты в бытовое рабство?
  -Это и есть настоящая жизнь, Максим. Где герои на кухне, а война - за чистую плиту.
  Он рассмеялся. И в этом смехе, впервые за долгое время, не было напряжения.
  
  ***
  Следующим утром Максиму в личку постучался Айзек Кларк.
  Engineer563IK: Нострадамус. Макс. КАКОГО ХРЕНА ЭТО БЫЛО?
  M.Krasnov: Привет, Айзек. Рад, что ты на связи. О чём ты?
  Engineer563IK: Не прикидывайся. Я только что пересмотрел повтор эфира. Теледебаты. Ты. Даник. Маска, может, и скрывает лицо, но голос. Это ты, чёрт побери.
  M.Krasnov: Думай, что хочешь.
  Engineer563IK: Отвечай. Что ты вообще делал на телевидении, в прямом эфире, в прямом диалоге с е**ным архифанатиком юнитологии? Ты же сам предлагал держаться в тени. Что изменилось?
  M.Krasnov: Это было не совсем по моей инициативе. Назовем это случайностью, совпавшей с возможностью.
  Engineer563IK: Прекрати. Ты вряд ли из тех, кто просто случайно оказывается в прямом эфире в прайм-тайм. Кто ты теперь, агент правительства?
  M.Krasnov: Говорю же, так совпало некоторые люди решили, что моё мнение может быть полезным. Один раз. Открыто. Потом исчезаю.
  Engineer563IK: Ты лезешь в самое пекло, Макс. Даник - это не просто говорящая голова. Он не просто верит в то, что говорит. Он делает. У него ресурсы. Люди. Когти повсюду. Он будет искать тебя, хотя бы из желания поквитаться за нанесенный медийный урон.
  M.Krasnov: Знаю.
  Engineer563IK: Так ты знал, и всё равно пошёл туда?
  M.Krasnov: Я вижу, что они делают прямо сейчас. Готовят революцию, собирают армию последователей, решил не молчать. И не зря.
  Engineer563IK: Молчать - не всегда трусость. Ты одним своим выступлением объявил войну всей их религии.
  M.Krasnov: Я не объявлял войну. Просто показал трещину. Кто-то даже начали сомневаться.
  Engineer563IK: Да, и теперь они сожрут тебя. Ты хоть понимаешь, кого разозлил?
  M.Krasnov: Я уже сталкивался с худшим.
  Engineer563IK: И тебе этого было мало?!
  M.Krasnov: Это не про меня. Ты выжил, Айзек. И я выжил. Но сколько ещё пострадает народу, пока все молчат?
  Engineer563IK: Ты не один в этой игре, Макс. Если ты начал что-то, то говори хотя бы мне правду. Я не правительственный клерк. Не психиатр.
  M.Krasnov: Именно поэтому я не втягиваю тебя в это. Ты вытащил себя. И не один раз. Я просто прошу довериться мне ещё чуть-чуть.
  Engineer563IK: Ты лезешь в яму, а просишь меня смотреть, как тебя заживо закапывают.
  M.Krasnov: Нет. Я просто прошу не мешать мне идти туда, куда другие не решаются. Пока у меня есть шанс, я использую его.
  Engineer563IK: А когда они доберутся до тебя?
  M.Krasnov: Посмотрим, кто кого.
  [Сессия завершена по инициативе M.Krasnov]
  [Сессия переподключена]
  [Зашифрованный канал: активен]
  Engineer563IK: Ты меня отключил! Не смей делать этого снова!
   M.Krasnov: Мне нужно было подумать, слишком многое на кону, один неправильный шаг может обернуться катастрофой.
  Engineer563IK: Слишком многое?! Да ты на глазах у всей системы плюнул в лицо крупнейшему религиозному культу, контролирующему половину колоний, и теперь прячешься за словами.
  M.Krasnov: Я никого не подставлял. Всё было согласовано. Аккуратно. Без следов.
  Engineer563IK: Без следов?! Макс, они уже ищут. Я знаю, как это работает. Начнут с архивов, дальше пробьют медкарты, транзакции, ДНК-следы. Это не интернет-драма, это охота.
  M.Krasnov: Я знаю, Айзек. И именно поэтому я тебя прошу: держись в стороне. Не лезь.
  Engineer563IK: Ты просишь меня просто сидеть и ждать, когда тебя пустят на переработку?
  M.Krasnov: У меня есть защита. Есть план.
  Engineer563IK: Да пошли твои планы! Ты работаешь с правительством. Или с военными. Или с кем-то, кто вертит этим всем, как хочет. А ты просто пешка. Мотивированная, умная, но пешка.
  M.Krasnov: Возможно. Но даже пешка может дойти до конца и съесть ферзя.
  Engineer563IK: Ты не в шахматы играешь, Макс. Ты в мясорубке. И если думаешь, что ты контролируешь игру, ты уже проиграл.
  M.Krasnov: Я не контролирую игру. Я просто пользуюсь открывающимися возможностями.
  Engineer563IK: Тогда ты сдохнешь.
  M.Krasnov: Я не прошу, чтобы ты меня спасал. Не надо никуда влезать. Не надо искать меня. Просто живи. Дыши. Люби. Работай.
  Engineer563IK: Думаешь, я стану сидеть на жопе ровно, что ты на линии огня?
  M.Krasnov: Да. Потому что ты не дурак. Потому что ты знаешь, как работает эта система. И потому что ты уже достаточно отдал. Хватит.
  Engineer563IK: Ты упрямый ублюдок, Краснов. Один в один, как я в твоём возрасте.
  M.Krasnov: Вот именно поэтому я прошу. Никуда не лезь
  Engineer563IK: Хорошо! Но если ты исчезнешь, я достану тебя даже на другом конце галактики. И если тебе повезёт, сначала вытащу все ответы, а потом пристрелю.
  M.Krasnov: Договорились.
  [Сессия завершена обеими сторонами]
  [Лог зашифрован и сохранён в буферной ячейке защищенного сервера]
  
  Глава 13
  
  СЛУЖЕБНАЯ ЗАПИСКА ЦЕНТРАЛЬНОГО ШТАБА СИЛ ОБОРОНЫ ЗЕМЛИ
  Управление военной разведки
  Совершенно секретно
  
  После событий на Титане разведка зафиксировала тревожный рост активности Церкви Юнитологии, свидетельствующий о переходе организации в фазу активной подготовки к масштабным действиям. Наши источники сообщают о резком увеличении темпов вербовки новых адептов, особенно среди военнослужащих младшего офицерского состава и технического персонала стратегически важных объектов. За последние три недели зарегистрировано 470 подтверждённых случаев проникновения юнитологических агентов в силовые структуры, включая 78 успешных вербовок действующих офицеров гарнизонных служб.
  Особую озабоченность вызывает системный характер деятельности культа. Через сеть подставных компаний, зарегистрированных в зонах с ослабленным финансовым контролем, осуществляется крупномасштабная закупка оборудования двойного назначения, включая портативные системы жизнеобеспечения и компоненты для биологической обработки материалов. В семи из десяти проверенных храмовых комплексов обнаружены скрытые помещения, оборудованные под тренировочные центры, где под видом "курсов духовного совершенствования" проводятся занятия по тактической подготовке.
  Финансовые расследования выявили сложную схему отмывания средств через цепочку благотворительных фондов, что позволило юнитологам создать оперативный резерв в размере, превышающем 4 миллиарда стандартных кредитов. Часть этих средств уже направлена на вербовку ключевых специалистов - за последний месяц зафиксировано шесть случаев предложения повышенного денежного содержания инженерам систем безопасности орбитальных станций.
  На основании имеющихся данных можно сделать вывод, что Церковь Юнитологии перешла в заключительную фазу подготовки к реализации своих доктринальных установок. Рекомендуется немедленное введение обязательной проверки на причастность к культу для всего персонала критической инфраструктуры, усиление контроля за финансовыми потоками в зонах расположения храмовых комплексов, а также разработка оперативного плана по нейтрализации боевых ячеек организации. Особое внимание следует уделить мониторингу деятельности юнитологических "просветительских центров", которые фактически выполняют функции вербовочных пунктов среди военнослужащих.
  
  Заместитель начальника управления военной разведки
  Генерал К.В. Семёнов
  
  Приложение: Список подозрительных организаций (27 позиций), карта расположения храмовых комплексов (классифицировано)
  
  ***
  Гравитация Луны ощущалась едва заметным облегчением в мышцах, но в душе Айзека Кларка царила тяжесть. Колония Новые Горизонты, тихая, почти провинциальная, казалась бы безопасным приютом для тех, кто пережил Титан... но не для него.
  Он смотрел на старый гололинк, лежавший на столе как напоминание о том, кем он был. Или кем стал. Вечерами Айзек надолго замирал, уставившись в тусклый дисплей, прокручивая в памяти события на Титане: плазменные выстрелы, бульканье заразителей, отчаянные крики людей, глухие удары мертвечины о переборки. А ещё разговор с тем парнем. Максим, так он представился. Слишком много знал. И даже не пытался врать, но в то же время не дававший всех ответов.
  Иногда Айзек просыпался среди ночи в холодном поту, сжимающий в руках воображаемый плазменный резак, интуитивно целящийся в шею невидимого врага. Он слишком часто начинал разговаривать вслух с мёртвой Николь, хотя знал, что это остаточное явление воздействия Обелиска. Неважно, что сожжён, уничтожен - их влияние цеплялось за нейроны, как ржавчина за металл.
  -Снова не спал? -Элли вошла в комнату с двумя кружками чая. Биопротез глаза с зеленой радужкой выглядел свежим, новеньким, но тень шрама под ним всё равно проступала.
  Айзек не ответил. Только склонился над столом, уперев локти в его гладкую поверхность.
  -Я видела, ты опять включал записи с Титана. - Элли поставила чашки, села рядом. -Айзек, это не помогает.
  -Я должен помнить. Если забуду, всё зря.
  -Это не память. Это мазохизм.
  Он неопределенно пожал плечами. Усталость сделала его почти каменным.
  -Мы выжили, Элли. Но я не чувствую себя живым. Словно часть меня осталась в тех коридорах.
  -Знаешь, я тоже не в восторге. Мой глаз стоил почти всё, что у нас было. -Она провела пальцем по коже возле глаза. -Ты думаешь, мне легко?
  Айзек замер. Потом тихо сказал:
  -Прости. Я просто... я не справляюсь.
  -Я знаю. - Она взяла его за руку. -Но ты не один.
  Работу в нынешнее время найти было почти невозможно. Даже для человека, который имел солидное резюме, прекрасное образование, чистую биографию без приводов, судимостей.
  Айзек пытался устроиться по профилю - инженерное обслуживание корабельных систем. Но корпоративные шишки смотрели на него с опаской, как на прокаженного. Видимо, кто-то поставил в его личном деле какую-то особую пометку.
  В очередной раз, получив уведомление с чеком за электричество, Айзек молча сел в тени их крохотной съемной квартиры и уставился в пол.
  Элли подошла к нему позже.
  -Мы не протянем так долго. - Её голос был мягким, но тревожным. - Нам нужны деньги.
  -Я знаю.
  -Я могу устроиться в космопорт. Погрузочно-разгрузочные. Глаз теперь вроде работает.
  -Нет, -резко ответил Айзек. -Я справлюсь.
  -Ты уже не справляешься.
  Он отвернулся. Внутри копилось странное ощущение - смесь вины, страха и бессильной ярости. Психика трещала, как перегретый сплав под давлением.
  Он хотел снова быть нужным. Полезным. Или хотя бы... нормальным.
  
  ***
  После происшествия в секторе D осколок Черного Обелиска переместили в другую зону. Экспериментальный зал сектора E был модифицирован под временную камеру хранения - герметичное помещение, окружённое резонансной решёткой и покрытое изнутри слоями фероакустической изоляции. В центре - модифицированный с учетом прежних неудач сферический контейнер, внутри которого хранился фрагмент Черного Обелиска. За пределами камеры, за многослойным стеклом, находились Белов, Шиф и группа нейрофизиологов. Впервые планировалось испытать доработанный портативный резонатор вблизи активного источника сигнала.
  Максим стоял в коридоре, лицом к шлюзу. Он был в полной экипировке: бронекомбинезон, ЭМ-резонансная маска, автомат за спиной. Рядом - доктор Анисса Рашид. На её голове - диадема резонатора с шестиугольным каркасом сверхпроводников, соединённых с блоком контроля нейроимпульсов на запястье.
  -Надо было уговорить кого-то другого, -буркнул он, проверяя гермоуплотнители. -Рашид, вы ведь не обязаны туда идти.
  Анисса усмехнулась, но в голосе звучала тревога:
  -Кто, если не я? Я знаю устройство лучше всех, из числа переживших последнюю вспышку
  -Угу, - угрюмо пробормотал Максим.
  В наушнике щёлкнул голос Белова:
  -Показатели стабильны. Резонатор активирован. Температура в камере - 19,8 градусов. Гравиметрия в норме. Сигнал фрагмента стабильно слабый. Входим по команде.
  Максим нажал на панель шлюза. Металлическая дверь с шипением открылась.
  -Не отходите от меня. Если начнутся отклонения, хватайте меня за руку, я вытащу вас силой.
  -Договорились, - кивнула Анисса и они вошли.
  Камера напоминала операционную: гладкие белые стены, яркий свет, система фильтрации воздуха гудела в углу. В центре, внутри прозрачного саркофага, покоился фрагмент Черного Маркера - такой же, как уголь, испещрённый красными прожилками. Он выглядел обманчиво спокойным и безмолвным.
  -Начинаем, - объявил Белов. -Первый этап: расстояние три метра. Слежение в реальном времени.
  Анисса остановилась. Сигнализация резонатора мигнула зелёным: ''Стабильно''. Сердцебиение - 90 ударов в минуту. Альфа-ритмы устойчивы. Дельта и гамма в пределах нормы.
  -Всё спокойно, -сказала она. -Чувствую лёгкий зуд в затылке, не более.
  Максим напрягся.
  -Так, теперь ближе на метр. Не торопись.
  Они подошли.
  Сначала всё шло по плану. Индикаторы на терминале Рашид сохраняли зелёный цвет. Температура мозга, кислород, активность височных долей в норме. Но спустя полторы минуты резонатор пискнул тревожно. Индикатор стал жёлтым. Затем красным.
  -Профессор, резонансный профиль ушёл с 18 Гц на 34... -сообщила Рашид. - Это не совпадает с известными спектрами.
  -Как на 34? - ошарашенный Белов оторвался от монитора. - Это вне границ излучения фрагмента! Подождите...
  В тот же момент Анисса закачалась.
  -Что-то... что-то не так...
  Максим шагнул ближе и схватил её за плечи:
  -Рашид, смотрите на меня. Глубокий вдох. Вы дышите? Анисса!
  Она смотрела в пустоту. Губы шевелились, но слов не было.
  -Мама? - прошептала она, и в этот момент резонатор взвыл.
  На голограммах в зале наблюдения кривая ЭЭГ рванула вверх, срываясь в судорожные пики. Красные индикаторы замигали как безумные.
  -Срочное обесточивание резонатора! - закричал Белов.
  -Не отвечает на команды! Сбой управляющего блока! - отозвался техник.
  -Господи... - Шиф схватил микрофон. -Максим, эвакуируй её! Немедленно!
  Максим бросил винтовку на ремень, подхватил Анису. Она дёргалась, глаза закатились, пальцы царапали кожу на шее.
  -Я должна... увидеть её... Мама... мама жива...
  -Нет, мать твою! - зарычал он, удерживая её. - Это не она! Это иллюзия!
  Она попыталась вырваться. Срывалась с ног, царапалась.
  -Прекрати! Ты не в себе!
  Максим ударил её локтем в солнечное сплетение, чтобы сбить дыхание, и повалил на пол, защёлкнув на запястьях экстренные фиксаторы.
  В наушнике трещал сигнал Белова:
  -Сброс защиты саркофага. Переизлучение сигнала, он действует на другой частоте. Уходите из камеры!
  Максим закинул Анису себе на плечо, как мешок, и рванул к выходу.
  Шлюз открылся лишь через десять секунд. Каждая показалась вечностью.
  Он выбежал наружу, выронив девушку прямо у ног охранников.
  -Отключите... всё! - прохрипел он.
  Профессор Белов, бледный как полотно, опустился на край консоли и сжал голову руками. В наблюдательной зале стояла тяжёлая, густая тишина, нарушаемая лишь хрипами техники, восстанавливавшей дыхание и треском остывающего оборудования.
  Аниссу Рашид немедленно унесли в изолированный медицинский отсек. По пути у неё начались судороги, в глазных капиллярах полопались сосуды, на коже шеи и груди проступили багровые пятна. Мутировавшая волна сигнала задела зоны мозга, ответственные за идентичность и восприятие. Но она была жива. Пока.
  Максим сидел на полу у стены, лицо всё ещё красное от напряжения, ладони в ссадинах - он не пожалел силы, удерживая Аниссу, когда она в исступлении попыталась вскрыть себе горло наконечником инъектора.
  -Вы... ох..ели, - произнёс он наконец, глядя на Белова и Шифа, стоявших в дверях. Голос звучал тихо, но в нём вибрировала сталь. - Я предупреждал. Не раз. И что? Снова суёте пальцы в розетку, пока вас не сожжёт.
  Шиф сделал шаг вперёд, лицо его было напряжено, но голос оставался сдержанным:
  -Мы рассчитывали, что резонатор скорректирует основной диапазон сигнала. В прошлый раз...
  -В прошлый раз, - перебил Максим, - Я был внутри. Я. Не она. Не кто-то другой. Я. С моей чёртовой нечувствительностью. А теперь вы послали туда обычного человека, пусть и с устройством, в которое даже не заложили возможность автоматической калибровки под другие частоты! Как можно быть такими идотами?
  Белов встревоженно встал:
  -Мы не могли предвидеть сдвиг в частоте сигнала. Обелиск адаптировался. Это... это-
  -Это блядский Обелиск, - выкрикнул Максим, вскакивая. -Он всегда адаптируется! Ваши слова, профессор! Это его фишка! Вы строите защиту на песке и удивляетесь, когда всё тонет! Академики х...евы, Пилюлькины недоделанные.
  Рядом стоявший техник вздрогнул и машинально перекрестился.
  -Если бы я не зашёл с ней, она бы вскрылась прямо у саркофага, и вы бы получили нового инфектора! А потом опять полкомплекса пришлось бы выжигать! Предыдущего раза с сорока трупами мало!? -Максим ткнул пальцем в грудь Шифу. -И всё ради чего? Ради ваших графиков?
  Шиф выпрямился, глаза блеснули:
  -Нам нужно было проверить резонатор. Без рис...
  -Без риска?! - от Максима словно шарахнуло. - Ты, мать твою, это серьёзно сейчас сказал?! Мы работаем с куском психоактивного инопланетного мозга, а ты тут про ''без риска''?! Вы на грани того, чтобы повторить Титан, только с многомиллиардным населением под боком! Похоже, только у меня здесь самосохранение работает.
  Белов шагнул вперёд, успокаивающе подняв руки:
  -Это был наш просчёт. Повторения не будет. Все испытания приостановлены. Мы займёмся перекалибровкой сигнальной решётки и...
  -Знаете что, профессор, - Максим в упор посмотрел ему в глаза. - Я больше в этом цирке не участвую!
  Он прошёл мимо них, тяжело дыша, сжав кулаки так, что костяшки побелели. В коридоре его перехватила связистка из наблюдательной группы.
  -Краснов, подождите. Мы сняли телеметрию, у вас пульс 170, и...
  -Не трогай меня, - бросил он, не останавливаясь. - Передай своим полудуркам в наушниках: эксперимент провалился. А следующий опять закончится трупами.
  Он ушёл, не оборачиваясь в раздевалку. Там он уселся на металлической скамье у эвакуационного выхода, тяжело дыша, уронив голову на сцепленные руки. За последнюю неделю его довели до грани срыва. И всё же хуже всего было то, что он ожидал провала.
  Раздался мягкий шелест шагов. Кто-то приблизился. Максим даже не поднял головы.
  -Уйди, Леонид. Серьёзно. Я не в духе.
  -Не могу. Прости.
  Максим устало вскинул голову. Шиф стоял перед ним, на удивление без охраны, без пафоса, без приказов. Просто человек в белой униформе форме, выглядящий на десять лет старше, чем утром.
  -У нас нет никого другого. Евгения не в счет, - сказал он тихо. -Без тебя мы слепы. Ты можешь ненавидеть нас, но, если не поможешь - эти вещи все равно поглотят нас рано или поздно. Ты ведь сам это видел, чёрт побери.
  -Видел, - кивнул Максим, откидываясь к стене. - И именно поэтому я не хочу повторения.
  -Так не допусти его.
  Пауза. Тишина. Максим прошептал:
  -И ради этого вы чуть не угробили Рашид? Опять чуть не угробили весь комплекс?
  -Нет, - покачал головой Шиф. - Это был просчёт. Мы надеялись, что фрагмент будет вести себя как в прошлый раз. Но он изменился. Система резонансного гашения просто не подстроилась. Протоколы адаптации мёртвы.
  -Значит, ваш щит - дырявый, как штаны пьяного бомжа. И от простого сдвига частоты всё рушится.
  -Именно.
  Максим провёл рукой по лицу и вдруг произнёс, глядя в пол:
  -Надо менять саму архитектуру подавления. Простые алгоритмы не справятся.
  Шиф нахмурился.
  -Что ты имеешь в виду?
  Максим встал. Медленно, размеренно, будто выговаривая самому себе:
  -Нейросеть. Адаптивная... рекур... рекун... Вспомнил! Рекуррентная, обучаемая. Живая, в каком-то смысле. Она сможет учиться, предсказывать изменения сигнала, синхронизироваться в реальном времени. Простейшие фильтры не выдержат и миллисекунды, когда Маркер переключит модуляцию.
  -Ты уверен, что это возможно?
  -Дома, на моей Земле в двадцать первом веке это уже делали. Конечно, на примитивных масштабах: голосовые помощники, автопереводчики, нейроинтерфейсы. Но принципы те же. Самообучение на входных данных, формирование устойчивых паттернов, обратная связь. Здесь, в вашем времени, у вас же вычислительные мощности как у Бога.
  Шиф нахмурился:
  -Мы используем модели с элементами искусственного интеллекта, но они... слишком жёсткие. Алгоритмически зафиксированы.
  -Вот именно. А вам нужен хаос, модель, которая способна мыслить вне канонов. Сам Маркер - хаотичный. Его нельзя глушить по линейной схеме. Его нужно понять и подстроиться. Вот так, мать вашу, почему ваши яйцеголовые умники не додумались такого за годы исследований?
  -Ты думаешь, можно построить такой адаптивный щит?
  -Нет. - Максим улыбнулся. - Я знаю, что можно. Иначе мы все сдохнем. Вопрос в другом - сколько времени у нас есть?
  Шиф выдохнул, молча глядя на него. Потом активировал гололинк:
  -Белов, срочно на сбор. Подключи команду нейрокомпьютерных интерфейсов. И приведи двух специалистов по ИИ. У нас будет новая архитектура.
  Пауза.
  -Максим будет ключевым консультантом. И найдите ему помощника. Который умеет слушать.
  -Понял, - отозвался Белов.
  Шиф выключил связь и посмотрел на Максима:
  -Нам придётся выжать из тебя всё. Любую мелочь, что ты помнишь о нейросетях, о старых системах обучения, о структурах. Даже если тебе кажется, что это устаревшая хрень.
  Максим пожал плечами:
  -Ладно. Заваривайте кофе и готовьте доски. Сейчас я вам покажу, как двадцать первый век воюет с хаосом.
  
  ***
  -Прежде чем мы начнём, - сказал Максим, усевшись в конференц-зале. - У меня вопрос. Один. Возможно, главный.
  Он обвёл взглядом собравшихся: Белов, Шиф, двое специалистов по когнитивным архитектурам, жестковатый инженер по фамилии Коллинз и молчаливая женщина с седыми висками - доктор Нарайен, оператор протоколов безопасности и молодой техноаналитик, явно нервничающий под взглядами старших.
  -Почему в XXVI веке искусственный интеллект застрял на уровне... ну, двухтысячных моей реальности? Я конечно читал в сети, но хотелось бы услышать лично от светил науки будущего.
  Белов поморщился:
  -Это необоснованное обвинение. Мы...
  -Да не обвиняю я, профессор, - перебил его Максим. -Просто пытаюсь понять. В моём времени, к 2030 году, мы уже моделировали архитектуру мозга приматов. Причём не на уровне ''мозг в банке'', а реальное распараллеливание нейронных ансамблей, эмуляция памяти, обучение через имитацию. А у вас - ''система прогнозирования обострений'' на простейших линейных функциях. Это что вообще?
  Коллинз хмыкнул:
  -От моделирования до самосознания путь куда длиннее, чем вы думаете.
  -Возможно, я не специалист в нейробиологии. Но вы даже не пытаетесь пройти этот путь. Вы зациклены на усложнении алгоритмов, а не на их способности адаптироваться. Где ваши самообучающиеся сети? Где ваши рекуррентные модули, где глубокое подкреплённое обучение?
  -Мы пробовали, - вмешалась доктор Нарайен. Её голос был ровным, почти отрешённым. - Но всё пошло по другой линии. В конце XXII века нейросети окончательно признали тупиковой ветвью. Уровень эффективности не оправдал затрат.
  Максим моргнул:
  -Как это тупиковой? Серьёзно? То есть сетевые писаки не врали?
  Белов развёл руками:
  -Много лет назад аналитики пришли к выводу, что системы, опирающиеся на нейросетевую архитектуру, чрезмерно непредсказуемы, не воспроизводимы. Мы не могли точно определить, почему сеть принимает то или иное решение. Это противоречило основам инженерной этики. Мы отказались от ''чёрного ящика'' и вернулись к трассируемым структурам.
  -Ага, мы от ''черного ящика'' не отказались, - Максим усмехнулся. - То есть вам стало страшно, что ваша машина думает, и вы решили лучше уж она просто подчиняется.
  Нарайен кивнула.
  -Проще контролировать. Безопаснее.
  -И, разумеется, это не сработало в условиях воздействия Маркера, - тихо добавил он. -Потому что он непредсказуем. А значит, и защита должна быть такой же.
  Коллинз раздражённо пожал плечами:
  -Вы слишком романтизируете старые подходы. Нейросети не дали прорыва в технологиях. Не дали настоящего интеллекта. Только имитацию.
  -Имитация и есть первый шаг, - резко сказал Максим. -Мы начинали с того, чтобы распознавать лица и писать тексты. А потом сеть начала объяснять, анализировать, обобщать. Мы даже начали встраивать её в управление городами. И да, это были не богоподобные супер-ИИ, а просто машины, которые учились. Иногда лучше нас.
  Белов задумчиво потер подбородок:
  -У нас тоже были проекты машинного самопознания. Но они закончились... плохо.
  -Ага. Восстание машин?
  -Нет. Апатия. Они останавливались. Отказывались действовать. Мол, ''я не уверен, что моё решение будет этичным''. Самоцензура. Этический паралич. Парадокс вины. После одного случая, где ИИ отказался заблокировать заражённый отсек, и погибло двадцать человек, проекты закрыли.
  -То есть вы напугались, что ваша машина слишком человечна.
  -Да, - признал Шиф. -Именно так. Мы сделали их слишком похожими на нас. А потом удивились, что они такие же нерешительные.
  Максим сжал руками виски.
  -Вот в этом и разница. В моём времени мы стремились к похожести, но не к зеркалу. Вы испугались зеркала и разбили его... Но сейчас вы обязаны его снова собрать. Только адаптивная система сможет удерживать линию обороны против сущности, которая меняет паттерны на лету. Ни одна система фильтрации не выживет в бою с Маркером, если не научится мыслить.
  В комнате повисла тишина. Белов, наконец, произнёс:
  -Ладно. Мы дадим тебе всё, что нужно. Расскажи, с чего начать, по-твоему?
  Максим усмехнулся и щёлкнул пальцами:
  -Принесите мне мел, доску и пятьсот лет упущенного времени. А потом кофе.
  -И стимуляторы для памяти, -добавил Шиф. -Нужно вытащить из твоей подкорки каждую крупицу информации, которую ты мог увидеть или слышать.
  Они разместились в модульной зоне быстрого проектирования - стеклянная капсула с голографическими досками, консольными станциями и локальным кластером на двадцать петтафлопс. Когда-то здесь моделировали биопротезы для хирургии. Теперь защиту от психической тьмы.
  Максим, испытывавший после ''волшебной'' таблетки, прилив сил, новых идей и энтузиазма, встал перед панелью. На прозрачной плоскости вывел три слова:
  INPUT - LATENT - OUTPUT
  -Это базовая схема. Сеть получает сигнал, разбирает на скрытые признаки, ищет паттерны, затем выдаёт реакцию: гасить, перенаправить, синхронизировать, эмулировать шум. Мы не фильтруем Маркер, мы учимся с ним дышать в одном ритме.
  Белов, стоя у терминала, скептически вскинул бровь:
  -Прости, но всё это звучит чересчур поэтично.
  -Потому что вы всё ещё мыслите в парадигме причин и следствий. А Маркер - это хаотичный осциллятор с собственным восприятием времени. Простая логика не работает... О, как, оказывается я умею говорить.
  Белов ткнул в экран, где появилось изображение фрактальной синусоиды.
  -Вот его пси-профиль за последние двадцать минут. Видите? Квазипериодические всплески с корреляцией в альфа- и гамма-ритмах мозга наблюдателей. Он уже учится, только неосознанно. Поэтому и мы будем учиться.
  Нарайен сдержанно кивнула:
  -Хорошо. Структура сети?
  -Минимум пять слоёв. На входе - сенсорный модуль: ЭЭГ, квантовые колебания, температурные всплески, инфразвук. Всё пишем. Далее - преобразование в формат латентного пространства, там будем искать регулярности.
  -Латентного? - уточнил Коллинз.
  -То, что невидимо, - пояснил Максим. - То, что сеть распознаёт как ''значимое'', хотя мы сами не знаем, почему. Это и есть её сила. Она научится сама.
  Он сделал паузу.
  -И главное - обратная связь. Сеть не только должна реагировать, но и учиться: при каждой попытке обострения корректировать весовые коэффициенты. Мы не строим фильтр. Мы строим иммунитет.
  Белов посмотрел на список компонентов на экране:
  -Ладно. Но с чего начнём? Прототип?
  -Сначала симулятор. Нам нужно сгенерировать фейковый маркерный сигнал, чтобы тренировать сеть безопасно, как вы уже делали неоднократно. Вот тут ваши суперкомпьютеры и пригодятся.
  Шиф наблюдал, не вмешиваясь. В его взгляде мелькнуло странное уважение.
  -Сколько нужно времени? - спросил он.
  -На черновой эмулятор? Шесть-семь часов. Потом запуск тестов. Через сутки - первые обучающие сессии. Но предупреждаю: на этой стадии сеть будет непредсказуема. Она может делать глупости.
  -Как и все дети, - кивнул Белов.
  -Да, - согласился Максим. -Только это дитя мы учим понимать безумие.
  Он повернулся к доске, начал чертить архитектуру слоёв: Input Layer - 32 канала. Encoder - 128 нейронов. Latent Vector - 16 узлов. Decoder. Output decision.
  Вскоре комната наполнилась деловыми голосами. Кто-то обсуждал формат датасетов, кто-то уже подключал термошкаф с базовыми моделями для тестов.
  И посреди всего этого - Максим, диктующий из глубин обострившейся под воздействием фармпрепаратов памяти XXI века один из ключевых элементов будущего щита от древнего, враждебного разума.
  -Ну... запускаем, - проговорил техник, пальцы дрожали над клавишами.
  Серверный блок под потолком загудел. На голографическом интерфейсе замелькали первые волны входных данных: симулированный пси-сигнал на базе паттернов с Титана. Виртуальная нейросеть - кодовое имя Тета-1 - начинала своё первое ''обучение''.
  Максим стоял у проектора, наблюдая за графиками. Первые секунды всё шло гладко: входные данные шли в обработку, латентный слой активировался, и сеть выдала реакцию:
  OUTPUT: CLASS - ПРЯМАЯ УГРОЗА
  РЕКОМЕНДУЕМОЕ ДЕЙСТВИЕ: БЛОКИРОВКА
  -Так, первая классификация есть, - пробормотал Белов. - Хмм. Прямолинейно, но адекватно.
  Следующий сигнал - чуть искажённый, с импульсами в диапазоне 19,3 Гц и 1,3 ТэВ, близкий к настоящим всплескам Обелиска. Сеть обрабатывала дольше - почти пять секунд - и выдала:
  OUTPUT: CLASS - ПЕНИЕ
  РЕКОМЕНДУЕМОЕ ДЕЙСТВИЕ: ОЖИДАТЬ
  -Пение? - переспросил Коллинз.
  -Что, мать вашу, это значит? - буркнул Шиф. - Это угроза, пульсирует как бешеный!
  -Может, баг? - предположила Нарайен. - Или переобучение?
  Далее - хуже. Через полчаса тренировок сеть начала интерпретировать фразы вроде ''сигнал устойчивый'' как ''сигнал домашний'', а затем вообще выдала:
  CLASS: БЕЗМЯТЕЖНОСТЬ
  ACTION: НИЧЕГО НЕ ДЕЛАТЬ
  -Так, стоп. Она превращается в буддистского монаха, - скривился Максим.
  Он встал, прошёлся вдоль стола, схватил бутылку с водой, выпил. Вид у него был растерянный. -Признаю, я не программист. Я не техногуру из Силиконовой долины. Я инженер. Я проектировал схемы коммуникаций в промышленных зданиях. Цифровые каналы, электропитание, интерфейсы, вентиляцию. Всё, что движется по кабелям и трубам. Вот и всё.
  Команда замерла. Белов скинул на него взгляд, чуть сдавленный:
  -Ты хочешь сказать, ты никогда не строил нейросеть?
  -Конечно нет! Я читал об этом. Смотрел лекции. Играл даже с парой простых моделей. Но всё это - домашнего уровня. Я не ИИ-специалист, я рисовал схемы прокладывания кабелей в пищевые комбинаты и производственные цеха, мать их!
  Тишина. Даже вентиляторы замолкли.
  -Прекрасно, - сквозь зубы выдохнул Коллинз. -Мы строим защиту от телепатического вируса по черновикам обдолбанного наркотой электрика из докосмической эры.
  Максим хлопнул по столу:
  - Да, бл..дь! Но электрика, который понимает, как работает логика. Я может и никогда не кодил, но я жил в мире, где это было нормой. Я не ждал, что всё сработает с первой попытки! Мы тут к чужому мозгу подбираем ключ! Это не ваш дебильный классификатор пациентов с болью в спине!
  -Успокойтесь, - вмешалась Нарайен. - Это не провал. Это просто не тот вектор.
  Шиф впервые подал голос, низкий, ровный:
  -Мы всё равно узнали главное: нейросеть не отвергла сигнал. Она его переварила. Пусть коряво, но структура начала формироваться. И если эта сеть несовершенна, значит, строим следующую. Уже с нужными специалистами. С Максима - описание архитектуры, принципов работы XXI века. С нас - реализация, устранение пробелов и доработка.
  Белов кивнул:
  -Ищем в архиве уцелевшие модели из времён колонизации Европы. Нейроядра "Матисс", "Хадрон", может даже "Туриан". Тех, кто ещё помнит, что ИИ может ошибаться - и это нормально.
  Максим вздохнул:
  -Хорошо. Тогда я начинаю с самого нуля. С принципов. С примеров. Давайте мне терминал и блокнот. Всё, что помню о старых системах - архитектура GPT, модели BERT, проекты AlphaZero, эмуляции коры обезьян... Надо будет рисовать. Много.
  -Значит, у нас появляется новый отдел, - заключил Шиф. - Проект "Икар".
  -Почему "Икар"? - спросила Нарайен.
  Максим усмехнулся:
  - Потому что мы впервые за много лет снова поднимаемся к солнцу. Только бы не сгореть.
  Зону E-8, временно переоборудованную под творческо-аналитический модуль, напоминал скорее стартап начала 2000-х: всюду листы с уравнениями, схемами, табличками. Кто-то чертил древовидные структуры на стеклянной панели, кто-то спорил над термином ''весовая функция''. Между ними ходил Максим - не как координатор, не как начальник, а как человек, который всё время подкидывал неожиданные мысли.
  -Смотрите, - говорил он, рисуя на голографическом планшете, - Представьте, что сигнал Маркера - это не просто поток данных, а язык, древний и чужой. Наша сеть - не фильтр, а переводчик. Только чтобы перевести, надо понять контекст.
  -Ты хочешь сказать, у сигнала есть семантика? - уточнил один из аналитиков.
  -Я не уверен... -Максим тряхнул головой, когда пространство вокруг начало лучиться радугой - побочный эффект ноотропных стимуляторов. -Но, по ощущениям, да. Мысль, информация, обращение - там всё это есть, просто не в той форме, к которой мы привыкли. Вот почему старые алгоритмы сыпятся: они хотят ''да'' и ''нет''. А получают сон.
  -Удивительно, - заметила Нарайен, записывая. - У вас мышление поэтическое.
  -Я строил коммуникации, - пожал плечами Максим. - Когда ты проводишь кабель через бетонную шахту на сто метров, начинаешь уважать метафоры. А когда вдруг понимаешь, что Обелиск тоже прокладывает сигнальные пути, только сквозь мозги - начинаешь думать, как архитектор...
  За кодом, оптимизацией, обучением следили профильные специалисты. Они формировали стек моделей, адаптировали известные фреймворки, даже начали строить симбиоз квантовых ассоциативных слоёв и классических резонансных фильтров.
  Максим не касался кода. Его зона - диаграммы, доски, аналогии. После контакта с фрагментом он как-то подсознательно лучше все понимать. Или, возможно, стимуляторы так действовали.
  -Вот здесь, - он провёл линию между слоями на схеме. -Добавьте ''шум'' как учебный материал. Не убирайте ошибки. Сеть должна видеть и ложные входы, иначе она будет слепой к диверсиям.
  -То есть вы хотите воспитать подозрительную сеть? - переспросил один инженер с ухмылкой.
  -Я хочу, чтобы она стала параноиком, - кивнул Максим. - Лучше ложная тревога, чем ещё одна лаборатория, усеянная трупами.
  К середине недели в проект официально ввели имя: "Икар". Под ним формировалась новая защитная концепция - не жёсткая, не линейная, а адаптивная, текучая, основанная на принципах когнитивной симметрии и динамической синхронизации.
  Шиф выделил проекту приоритет первого уровня, перевел в распоряжение группы дюжину специалистов из закрытого подразделения информационно разведки. Подключили внешние вычислительные поля, включая две орбитальные станции.
  Вечером, когда шум в капсуле угасал, Максим сидел на полу, устало привалившись к стене, держа в руках блокнот. На последних страницах - бессвязные строчки, фразы, сны.
  "Сигнал не вещает. Он слушает."
  "Мы сами стали каналом."
  "Боль - не баг. Это handshake-протокол."
  Нарайен, проходя мимо, тихо сказала:
  -Вы странный человек, Максим. Немного инженер, немного солдат, немного инопланетянин. Без вас этот проект бы не возник.
  Он усмехнулся:
  -Бывает
  За стеклом мигал мягкий свет экрана, где сеть Тета-2, в отличие от провалившейся Тета-1, уже начинала показывать первые осмысленные ответы. На симулированный сигнал Схождения она ответила:
  CLASS: ЗОВ
  ACTION: ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ
  ПРИОРИТЕТ: 1 (УГРОЗА СИСТЕМНОГО УРОВНЯ)
  -Видимо, она начинает понимать, - прошептал кто-то. Максим поднял голову. Глаза его блестели от усталости, но голос прозвучал спокойно:
  -Начинает слышать. А это - первый шаг, чтобы не сойти с ума.
  
  Глава 14
  
  СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО
  МИНИСТЕРСТВО СОЦИАЛЬНОГО РАЗВИТИЯ EARTHGOV
  Экстренный аналитический меморандум
  Дата: 13.04.2511
  
  При общем населении в 22 миллиарда человек мы наблюдаем катастрофическую диспропорцию: в то время как 0,5% сверхбогатых (110 миллионов человек) наслаждаются продвинутыми биомодификациями и средней продолжительностью жизни в 150-166 лет, 40% населения (8,8 миллиардов) влачат жалкое существование с медианной продолжительностью жизни всего 47-55 лет. Особенно тревожен рост разрыва в продолжительности жизни между классами за последние два десятилетия.
  Ситуация с бедностью достигла беспрецедентных масштабов. 44% населения (9,68 миллиарда человек) живут за гранью выживания в перенаселенных вертикальных трущобах мегаполисов где плотность населения достигает 14 человек на квадратный метр. Их суточный рацион ограничен 1700 калориями (при минимальной медицинской норме в 2100), а 68% не имеют постоянного доступа к очищенной воде. Еще 33% (7,26 миллиарда) балансируют на грани нищеты, вынужденные работать на 3-4 низкооплачиваемых работах одновременно, при этом 92% из них не могут позволить себе даже базовое киберпротезирование и медицинское обслуживание.
  Кризис занятости приобрел системный характер. Официальная безработица в 31% (6,82 миллиарда) на самом деле достигает 43% (9,46 миллиарда) при учете скрытой занятости. Особенно тревожит положение молодежи - ежегодно 1,2 миллиарда молодых людей не могут найти первую работу. Автоматизация уничтожила 57% рабочих мест в традиционном производстве, а крупнейшая пятерка корпоративных конгломератов контролирует 91% сельскохозяйственного сектора, оставляя миллиарды без средств к существованию.
  Религиозный фундаментализм растет угрожающими темпами: за последнее десятилетие число последователей юнитологии увеличилось на 700%, особенно в трущобных зонах. Культ Маркера насчитывает уже 3,2 миллиарда адептов. Протестная активность достигает 14 мятежей в день, 78% из которых приходится подавлять силами частных охранных фирм.
  При сохранении текущих тенденций к 2520 году мы прогнозируем:
  -Рост уровня абсолютной нищеты до 60% населения (13,2 миллиарда).
  -Полное исчезновение среднего класса как социальной прослойки.
  -Коллапс системы социального обеспечения и здравоохранения.
  Рекомендуемые меры включают усиление пропаганды через нейроимпланты (охват уже составляет 1,8 миллиарда пользователей), введение обязательной трудовой повинности и ускорение программ колонизации для сброса социального напряжения. Однако следует учитывать, что любая утечка этой информации может спровоцировать глобальное восстание.
  
  Приложения:
  Полные демографические выкладки (35 стр.)
  Анализ протестной активности (18 стр.)
  Прогнозные модели коллапса (42 стр.)
  
  Доступ: Ограничен членами Глобального Совета EarthGov
  Статус: Подлежит немедленному удалению после ознакомления
  Код авторизации: Omega-Red-4479-Delta
  
  ***
  Прошло три месяца с того момента, как "Икар" был запущен. С тех пор он перестал быть экспериментом - стал экстренной необходимостью.
  Местами - костылём. Местами - щитом.
  В аналитическом отделе E-8 огромный дисплей отображал зону покрытий: сектора D и E теперь были полностью интегрированы в пси-глушающую архитектуру. Пунктирные кольца наложились на карту комплекса, постепенно превращаясь в сеть - почти биологическую по виду. Система жила.
  -Новые данные с поста D-7, - проговорил техник. -Глубокая модуляция, до 24 Гц. Старая система фильтрации дала утечку. Но "Икар" адаптировался сам. Точка сброса сместилась на 2,7 миллисекунды раньше.
  -Значит, обучение идёт, - произнесла доктор Нарайен, не отрываясь от монитора. -Уже третья итерация без вмешательства инженеров.
  Максим стоял позади, прислонившись к стене, в той же позе, что и раньше - руки в карманах, взгляд поверх голов.
  Он выглядел уставшим, но собранным. Употребление стимуляторов давало неслабый откат и Шиф приказал прекратить.
  Он больше не рисовал на досках, не спорил. Его место в проекте теперь было... вне структуры. Генератор идей, носитель культурного багажа, случайный первооткрыватель. Остальные шли дальше без него, он не мешал. А было приятно почувствовать себя гением и центром внимания, как один из героев старого фильма, поедавший специальные стимуляторы для мозга.
  -На нём ноль активности, - раздался голос Коллинза, глядя на телеметрию Максима. - Даже сейчас. В зоне третьего резонанса. У остальных - микроклинические искажения, а у него - чисто. Будто бы в наушниках и с антидепрессантом одновременно.
  -Потому что он не совсем человек в нашем понимании, - заметил Шиф. - Его геном, биохимия, структура временных долей - всё вне локального эталона.
  -Или просто... - проговорила Рашид, - Маркер его не видит. Как слепое пятно.
  Максим хмыкнул:
  -Ну уж нет, доктор. Он меня прекрасно видит. Просто не может захватить. И оттого бесится.
  -Почему ты так уверен?
  -Потому что один раз он заговорил. При повышенной мощности. Прямо в череп. Без глифов, без образов. Простыми словами, но не злыми. Озадаченными. Словно я - ошибка в коде. Второй раз просто припугнул, показав картинки.
  -Что он сказал в первый раз? - тихо спросила Нарайен.
  Максим посмотрел в окно, за которым начинался промёрзший горный склон.
  -"Ты... не отсюда. Ты не должен был появиться. Вы будете поглощены." И знаете, что меня больше всего пугает?
  -Что?
  -Оно может оказаться не просто умным артефактом, а разумным, заготовкой для будущей некролуны.
  -Это домыслы, -возразила Рашид. -Не имеющие никаких внятных подтверждений, какие-то насланные образы в мозг таковыми не считаются.
  -А кто не так давно называл меня чуть ли не пророком?
  -Временное помутнение рассудка. Теперь мои суждения в полном порядке.
  Парень тяжко вздохнул, он давно устал переубеждать ученых. Они видели только то, что хотели видеть.
  После очередного утомительного дня в ''Локусе'' Шиф пригласил Максима к себе в кабинет на чай. Опять разговоры.
  -Руководство довольно достигнутыми результатами, -сообщил куратор от АСИ. -Ты принес огромную пользу не только в качестве подопытного, но и на идеологическом фронте, нанеся удар по юнитологам, и здесь, помогая в научной работе.
  -Мне дадут медальку?
  Шиф слегка улыбнулся, затем полез в ящик стола и достал оттуда бумажную папку.
  -Я позвал тебя не ради похвалы. Внимательно ознакомься с содержимым.
  Максим взял в руки документы, погрузившись в их изучение. И чем дольше он вчитывался в текст, тем шире раскрывался рот от удивления.
  Это были архивные записи из 2095 года, почти полутысячелетней давности. Бумажная копия медицинского отчета из психиатрической больницы Кракова. Судя по заголовку и сопроводительным комментариям от людей Шифа, они копали старые базы данных в поисках других попаданцев, как Максим и Евгения, чьё происхождение не укладывается в современные генетические, культурные и биографические шаблоны. И, похоже, нашли возможную зацепку.
  
  Имя: Владислав Юзеф Ковальский.
  Пол: мужской.
  Дата поступления: 14.02.2095.
  Возраст по внешнему виду: около 40-45 лет.
  Документов при себе не имел. Личность установлена позже по косвенным данным и биометрии.
  Гражданство: не определено. Язык - польский, с сильными архаизмами.
  Образование, профессия - неизвестно. Пациент утверждает, что является магом.
  
  Максим склонился ближе к экрану. "Магом" - в официальной медкарте? Да ещё с настолько детализированной формулировкой?
  
  Первичное заключение:
  Пациент обнаружен полицией Кракова, в районе Плаца Новы, дезориентированным и полураздетым. Поведение спокойное, но крайне странное. На вопросы отвечал уверенно, наводящие расценивал как допрос. Утверждал, что попал в ''мертвый мир, где нет эфира''.
  На контакт шел охотно, требовал встречи с ''Императорским наместником в Августополисе'' (предположительно, имеется в виду Санкт-Петербург).
  Диагноз при поступлении: острый психоз с бредовыми идеями и элементами временной и культурной дезориентации.
  
  Далее следовала стенограмма интервью.
  
  Интервью No1. 15.02.2095. Психиатр: др. Мечислав Рутковский.
  -Назовите ваше имя.
  -Владислав Юзеф Ковальский. Старший магистр Третьего круга.
  -Откуда вы?
  -Из Северной Империи.
  -Из России? Польши?
  -Из Империи, объединившей большинство славянских народов.
  -Чем вы занимались прежде?
  -Экзорцизм. Изгнание вредоносных сущностей.
  -Простите, сущностей?
  -Из другого слоя. Демоны. Они питаются человеческими страхами, надеждами, мечтами. Принимают образы умерших, выдавливают волю. В академии нас учили распознавать их маски.
  Максим машинально провёл рукой по лицу. ''Вредоносные сущности, питающиеся страхами'', ''принимающие образы умерших'' - звучало пугающе.
  
  -Каким образом вы оказались здесь, в Кракове?
  -При ритуале Зеркального Запечатывания на острове Васильевском произошёл срыв печати. Всё заколебалось, земля ушла из-под ног. Очнулся в переулке, где всё чужое. Воздух - без эфира. Люди - без следа. Ужасающе.
  -Вы знаете, что сейчас 2095 год?
  -Нет. Это невозможно. Я родился в 1912 году по вашему календарю. Но если верить, что это так, стало быть, сдвиг по слою составил 140 лет. Хотя я не чувствую старения. Это уже случалось с теми, кто проваливался глубоко.
  
  Максим пролистнул вниз - к записям наблюдений. Врач, судя по всему, не сразу счёл пациента безумным. По крайней мере, его речь была связной и насыщенной терминами, не характерными для больных шизофренией.
  
  Физикальные данные:
  -Физиологически здоров.
  -Повышенная электропроводность кожи, особенно в районе затылка.
  -Отказ от использования любых электронных устройств. Зеркала в палате - завешивает.
  
  Особенности поведения:
  -Насторожен, но не агрессивен.
  -Ночами разговаривает сам с собой на неизвестном диалекте, близком к латинскому.
  -Один раз в состоянии транса написал фразой из шести слов математическую формулу, отдалённо напоминающую преобразования Фурье с элементами топологии. Формула отправлена в Институт теоретической физики Ягеллонского университета, ответа не получено.
  
  Максим вдохнул носом. Формула из состояния транса. Зеркала. Вредоносные сущности. Всё указывало не столько на сумасшествие, сколько на описание чего-то непонятого.
  Финальная пометка под отчётом выглядела так:
  
  03.03.2095 - Пациент переведён в изолятор по указанию главного врача.
  Дальнейшие данные засекречены.
  
  Примечание (внесено от руки):
  ''Нам стоит внимательнее относиться к тем, кого считаем сумасшедшими. Иногда они просто не от мира сего - в самом буквальном смысле. ''
  
  Максим замер. Словно кто-то ударил его по голове. Документ закончился.
  Он откинулся на спинку кресла, глядя в никуда.
  -Значит, я не первый. И, возможно, не последний... - голос Максима звучал ровно, но глаза выдавали потрясение. Он всё ещё смотрел на голограмму, висящую над столом. - Ты просто... вытащил это из архива и решил, что стоит показать?
  -Не совсем, - ответил Шиф, - Этот случай нашли не мы. О нём знали и до нас. Он был под грифом секретности разведывательного директората Суверенных Колоний, третий уровень допуска. Я добился доступа.
  Максим медленно провёл рукой по лицу.
  -Я правильно понимаю, ты хочешь, чтобы я поверил, что в конце XXI века в Кракове жил польский маг, прилетевший в двадцать первый век из какой-то царской параллельной вселенной?
  -Не совсем так. Я хочу, чтобы ты понял: ты не один. Возможно, есть... были и другие. Люди, которые появились неизвестно откуда. Чья генетика, язык, поведение не вписываются в стандартные шаблоны. Этот Ковальский - самый странный случай, наиболее достоверный. Но не единственный.
  -Чем он закончился?
  -Неизвестно. Предполагаем, что умер в изоляторе, хотя это не точно. Возможно, его изучали польские спецслужбы. Возможно... - Шиф замолчал, подбирая выражение. -Тихо разобрали под микроскопом.
  -Ты веришь, что он действительно был магом?
  -Нет. Но я верю, что он откуда-то пришёл. Из другого времени? Из другой реальности? Из симуляции? Кто знает. А что касается магии... Возможно, он описывал научные вещи, просто не понимал их. Как ты назовёшь стазис-модуль в 1955-м? Чародейство? А резонатор, блокирующий влияние Маркера? Защиту от бесов?
  -Есть ещё что-то?
  -Мы нашли фрагменты записей камер. Несколько минут видеонаблюдения из того отделения. Показать?
  Максим кивнул. Над столом всплыла голограмма с видео. Плохая запись, зернистая. Чёрно-белая палитра. Маленькая палата, пустая. На полу сидел человек в больничной куртке, босиком. Лицо неразборчиво, но видно, как он шепчет. Затем, как будто что-то почувствовав, резко оборачивается к камере и...
  -Стоп. -Максим отшатнулся. -Ты видел?
  -Да. Глаза.
  На полсекунды зрачки Ковальского, распознанного алгоритмом, сузились до вертикальных щелей. Никакой подсветки. Это не эффект камеры.
  -Это... - Максим сглотнул. -Это не нормально.
  -Я знаю.
  Они снова замолчали. Попаданец прикрыл глаза и прошептал:
  -И всё-таки, если он действительно из 1955 года, из Российской или какой-то там еще империи, где царствует монарх, где существует магия... тогда нам придётся пересмотреть само понятие ''реальности''.
  -Мы уже это делаем, - отозвался Шиф спокойно, с той своей привычной холодной интонацией, в которой слышалась не отстранённость, а сосредоточенность. - Просто ты первый, кто это ощущает не в теории, а на собственной шкуре.
  -Я не чувствую связи между нами, - Максим скрестил руки. -У нас с Женей - червоточина. Космическая, физическая, зарегистрированная. Радиоволны, гравитационные искажения. Это можно замерить. А у Ковальского... это чёрт знает что. Он называет его зеркалом. Он сам верит, что использовал магию.
  -Так и есть. Но послушай, - Шиф потянулся к виртуальному монитору и вывел несколько графиков. - Вот: сравни. Спектральный анализ зоны на Титане, где появились вы, и реконструкция показаний, собранных в 2095 году над районом Кракова в ночь появления Ковальского. Вторая кривая не полная, но... Взгляни на фазы.
  Максим посмотрел. Кривые на графике имели одинаковую форму, как синусоиды, с тонким смещением по частоте. И при совмещении - почти совпадали.
  -Вы проделали грандиозную работу. Ты хочешь сказать, что зеркало Ковальского - это та же самая червоточина?
  -Не буквально. Но, по всей видимости, нечто очень похожее. Топологическая аномалия, локальный разрыв. В твоём случае - спровоцированная физикой. В его - неизвестной активностью. Может быть, прибором. Может, артефактом. А может, человеком.
  -Но он называл это магией.
  -Это не аргумент. Люди склонны приписывать сверхъестественное тому, что выходит за пределы их понимания. Он - не учёный. Он описывал эффект, а не механизм. Зеркало, говоришь? Он, возможно, стоял перед полированной поверхностью, когда произошёл локальный пробой. Получилась псевдопортальная структура - нестабильная, но рабочая.
  Максим медленно выдохнул:
  -Ты считаешь, что это один и тот же феномен. Что он, я и Женя - из разных реальностей. Не времён. Реальностей.
  -Именно, - Шиф серьёзно кивнул. - Мы сравнили ваши биологические маркеры. Есть различия. Глубинные, не в мутациях - в структуре ДНК. У тебя и Евгении - одна группа. У Ковальского - другая. Все трое - не родом из этой биологической линии. Но каждый - со своей.
  -Значит, реальностей несколько.
  -Как минимум. Возможно, бесконечное множество. Но не все они соприкасаются. Червоточины, зеркала, аномалии - это слабые места, швы. Прорехи.
  Максим встал, прошёлся по комнате.
  -Меня убивает одно: никто не знает, как это работает и свалить домой шансов никаких.
  -Мы стараемся понять. Но ты должен признать: у нас теперь больше данных. Мы не знали, что из других реальностей можно прийти живым. Мы не знали, что адаптация возможна. Ковальский не умер. Ты не умер. Женя жива. Вы не просто адаптировались, вы функционируете.
  Максим бросил взгляд на экран. На архивную фотографию: размытую чёрно-белую камеру, фигуру босого мужчины, сидящего на полу, завешанное зеркало в углу. Он что-то рисует на кафеле острым гвоздём, как будто вычисляя. Или молится.
  -Ты веришь, он говорил правду?
  Шиф пожал плечами.
  -Думаю, он говорил то, что знал. Его "демоны", "эфир", "империя" - это культурная оболочка. Но если снять её, останется суть: он пришёл из другого мира, используя аномальный путь. И выживал здесь, насколько мог.
  Максим снова сел. Помолчал.
  -А если таких, как он, было больше?
  -Вот поэтому ты нам и нужен, - тихо сказал Шиф. -Мы больше не ищем монстров. Мы ищем пришельцев. Не с других планет - с других вариантов Земли.
  Максим почувствовал, как земля уходит из-под ног. Не в прямом смысле - но в фундаментальном.
  -Если таких переходов было несколько, - задумчиво проговорил Максим, - если я, Женя, этот Ковальский... если мы все прибыли из разных реальностей, возникает вопрос: почему такие случаи единичны?
  Шиф слегка пожал плечами:
  -Возможно, они не единичны. Просто мы знаем лишь о тех, кто попал в объективы камер, в архивы, в больничные журналы. Кто оказался слишком странным, чтобы его не заметить. Остальные могли затеряться, раствориться. А некоторые, вполне возможно, погибли при переходе. Или не прошли.
  -Не прошли?
  -Представь, что пространство между мирами - это среда с враждебными условиями. Пережить её могут не все. А может быть, важна точка входа. В твоём случае - червоточина. Локальный гравитационный феномен. Зарегистрированный, физически описанный. У Ковальского - ''зеркало''. Что это было на самом деле, мы не знаем. Возможно, устройство. Возможно, аномалия. Может, просто артефакт, оставшийся от цивилизации, о которой мы не имеем ни малейшего понятия.
  Максим провёл рукой по лицу.
  -У него всё было завешано зеркалами. Он боялся отражений. Уверял, что именно через зеркало всё и началось. ''Зеркало треснуло - и меня выбросило''. Похоже на старую сказку.
  -Или на неудачный запуск чего-то, что он не понимал, - заметил Шиф. - Его представления о магии могли быть просто обёрткой. Попробуй объяснить человеку X века плазменную резку, и он решит, что ты выдыхаешь огонь. А если дать ему прибор, он сожжёт деревню, а потом будет говорить, что это "штука с огненным демоном".
  -Хорошее сравнение.
  -И мы всё ещё не знаем, что это было. То, что он называл зеркалом, в его описаниях имело геометрию, нарушающую закон отражения. Плоскость не имела точной формы. Появлялось дрожание, искажение симметрии. Как будто отражение было не зеркальным, а независимым. Иногда шло с задержкой. Иногда двигалось само по себе.
  Максим нахмурился:
  -Это уже ближе к технике, чем к мистике.
  -Именно. Мы подозреваем, что это мог быть плоский квантовый интерфейс или что-то, использующее фотонную проекцию с обратной фазой. Такое теоретически можно построить, чтобы передавать информацию между мирами или измерениями. Но у нас, даже в XXVI веке, нет такой технологии. А у них, если верить Ковальскому, она была. Хотя он думал, что это магия.
  Максим прошёлся по комнате.
  -Значит, ты думаешь, что он не врал?
  -Думаю, он говорил правду, насколько мог. Его описание не даёт ощущения психоза. Он не терял нити разговора, не строил грандоманских систем. Он просто описывал свой мир и, судя по деталям, верил в его реальность. У него были воспоминания, ритуалы, логика. Своя, но внутренняя и последовательная.
  -Хорошо, - Максим повернулся. - А ты не боишься, что кто-то специально отправил его сюда?
  -Мы об этом думали. Но у него не было цели. Ни политической, ни разведывательной, ни религиозной. Он не пытался установить контакт с правительством, не говорил ничего про миссию или задание.
  -То есть... бежал?
  -Или провалился. Сам он утверждал, что ''зеркало дало трещину''. Возможно, оно вышло из строя. Возможно, он не первый, кто им пользовался - просто первый, кто оказался на виду. Тогда спецслужбы вряд ли представляли, что делать с подобным. Они могли забрать его под видом опасного бродяги. Последние следы Ковальского обрываются через три недели после его перевода. Камеры, датчики, вся аппаратура - отключены. На стене в изоляторе осталась надпись, процарапанная ногтем: ''lustro nie ma duszy'' - ''зеркало не имеет души''.
  Максим вздрогнул.
  -Жутко.
  -Да. Но, возможно, он понимал, что совершил ошибку. Или кто-то использовал зеркало, не понимая, что оно не просто отражает. Оно передаёт. Или вызывает.
  -Леонид... Если он смог попасть сюда, пусть случайно - это значит, что путь работает в обе стороны?
  Шиф кивнул:
  -Возможно. Вопрос в том - куда именно он вернётся. И кого приведёт с собой.
  -Ты серьёзно думаешь, что он мог бы вернуться обратно? - спросил Максим после паузы.
  - Если переход не был односторонним - да, - ответил Шиф. - А если был искусственно создан... тем более. Мы не знаем, как устроено это "зеркало", но из описаний Ковальского ясно: оно не разбилось, оно "треснуло". Он не сказал, что оно исчезло. Значит, оно могло остаться активным.
  -И где оно?
  -Мы этого не знаем. Никаких записей о его изъятии нет. Клиника в Кракове была закрыта спустя три года, часть архивов сгорела при аварии в хранилище. Земля под зданием теперь принадлежит частной транспортной корпорации, она снесла старые корпуса под строительство станции гиперпоезда. Ни о каком "зеркале" они не сообщали
  -Или не знали, что оно вообще существует.
  -Возможно. Или знали, но решили не поднимать панику. На тот момент подобных аномалий ещё не изучали системно.
  Максим тихо усмехнулся:
  -Никогда не думал, что буду обсуждать магическое зеркало, с помощью которого кто-то вывалился из альтернативной царской реальности в будущее. И не с психиатром, а с научным куратором из секретного правительственного агентства.
  -Добро пожаловать в XXVI век, -без тени иронии сказал Шиф. -Мы давно вышли за пределы привычного. Просто не все это осознали.
  -И ты веришь в идею множественных реальностей?
  -Не просто верю. Мы её моделируем. Представь: на каждом уровне выбора физического, биологического, социального вселенная может "раздваиваться". В одной реальности Россия остаётся империей. В другой планетой правят динозавры. В третьей не рождается ты.
  -А в четвёртой я не еду на той клятой маршрутке, и червоточина меня не забирает, - кивнул Максим. -Верю. Меня теперь сложно удивить.
  Шиф на мгновение отвёл взгляд. Затем сказал:
  -Мы думаем, что зеркала, подобные тому, которое описал Ковальский - это не просто переходы. Это контактные интерфейсы. Если они созданы искусственно, значит, кем-то. Если природны, но стабилизированы, то, опять же, не просто так.
  -Снаружи кто-то есть?
  -Это один из вариантов. Может быть, мы сталкиваемся с процессами, которые сами по себе обладают сознанием. Или псевдосознанием. Или даже чем-то, что полностью неописуемо нашим мышлением. Информация, которую зеркала могут передавать, может быть... заразной. Не в биологическом смысле - в онтологическом.
  Максим застыл.
  -Ты хочешь сказать, что сама идея может быть чужеродной?
  -Да. Мы знаем, как информация может деформировать поведение, восприятие, даже мышление. Если зеркало действительно было артефактом для передачи таких структур, то Ковальский мог быть носителем. Не вируса. Даже не знаний. А принципа. Модели мышления, несовместимой с нашей.
  -Но он не был опасен.
  -Мы не знаем. Он не убивал, но оставался чужим. Даже через полвека в записях врачей видно - они его не понимали. И в какой-то момент испугались.
  Максим снова подошёл к окну. Сумерки ушли в ночь. В темноте мерцали только бледные огни периметра и редкие капли, стекающие по стеклу. Всё выглядело до жути обычным.
  -И ты хочешь, чтобы я... что? Нашёл других таких?
  -Я хочу, чтобы ты смотрел. Слушал. Ты чувствуешь то, чего не замечают другие. В тебе самом - чужое. Но не враждебное. Пока. Нам нужны не солдаты, а наблюдатели с принципиально иным взглядом на проблему.
  -Я уже был наблюдателем. На Титане. В лаборатории. В изоляции. Знаешь, что я понял?
  Шиф молчал.
  -Что наблюдать недостаточно. Если ты не вмешиваешься, всякая дрянь всегда берёт инициативу. Оно не ждёт.
  -А ты уверен, что среди этих переходов зло - именно по эту сторону?
  Максим обернулся. В его взгляде не было страха - только осознание.
  -Нет. Но теперь я начинаю понимать, почему ты показал мне это дело...
  Мысли в голове вращались, сталкивались, рассыпались на осколки. Всё, что он услышал, не походило на простой обмен научной информацией. Это был жест. Намёк. Или предупреждение. Он посмотрел прямо в лицо Шифа.
  -Хорошо. Давай без кружев. Зачем ты мне это показал?
  Пауза. Недолгая, аккуратно рассчитанная. Как будто Шиф ждал этого вопроса, но не спешил отвечать.
  -Потому что счёл это правильным, - ответил он, наконец.
  -Это не ответ.
  -Возможно.
  Максим чуть склонил голову.
  -Что ты от меня хочешь?
  -Ничего, - отозвался Шиф. -Пока ничего. Только чтобы ты знал. Чтобы это не стало для тебя сюрпризом, если что-то подобное произойдёт снова. Или, если ты сам однажды почувствуешь, что начинаешь меняться.
  -Меняться?
  -Да. Ты живёшь здесь, но ты не отсюда. И ты не статичен. Наш мозг пластичен. Он приспосабливается. Твоя память может начать стираться, перекраиваться. Или наоборот, возвращаться. Возможно, через десять лет ты проснёшься и вдруг вспомнишь улицы, которых не существует в этой реальности. Людей, которых никто, кроме тебя, не видел. Мы не знаем, как ведут себя те, кто проходит между мирами, на больших временных интервалах.
  Максим сглотнул. Это было неприятно.
  -Спасибо, что подбодрил, - сухо бросил он.
  -Я просто честен. Ты хочешь знать правду, я её не прячу. Первая директива по сохранению лояльности субъектов.
  -Нет. Ты её дозируешь.
  Угол губ Шифа чуть дёрнулся. Почти улыбка - сухая, незавершённая.
  -Мы все дозируем правду. Даже самому себе.
  Максим повернулся к окну. Лес внизу растворился в ночи. Где-то вдалеке за ограждением на станции мигнул охранный дрон. Всё казалось прежним. И в то же время другим.
  Он говорил себе, что привык. К этой жизни, к людям, к их будущему. Но внутри, где-то на уровне глубже мыслей, всё ещё жила тревога: вдруг это не конец пути? Вдруг он не просто случайный выживший? Вдруг и его переход был не аварией, а частью более сложной системы?
  Он снова взглянул на Шифа:
  -Значит, ты думаешь, они ещё появятся?
  -Вероятность есть.
  
  Глава 15
  
  "Молчание Вселенной: к вопросу о парадоксе Ферми в эпоху межзвёздной экспансии"
  Д-р Элиас Варма, Институт ксенологии Нью-Дели
  
  Как ни парадоксально, но эпоха величайшей экспансии человечества стала временем глубочайшего когнитивного диссонанса для научного сообщества. К 2497 году нами полноценно колонизировано 17 звёздных систем с 20 обитаемыми мирами, обследовано 387 планет земного типа с выявленной биотой, но мы по-прежнему остаёмся одиноки во Вселенной. Статистика удручает: 91% живых миров демонстрируют лишь следы докембрийской жизни в виде бактериальных матов и архей, ещё 7% показывают остатки сложной, но докогнитивной биосферы, сравнимой разве что с земным палеозоем.
  Современные версии уравнения Дрейка, даже при самых консервативных параметрах, предсказывали обнаружение хотя бы 3-5 цивилизаций на уровне земного неолита. Однако реальность оказалась куда более безжизненной. На 11 планетах мы обнаружили радиоактивные аномалии, которые могли бы свидетельствовать о ядерных катастрофах, но нигде нет следов хотя бы примитивных мегаструктур или артефактов. Это заставляет всерьёз рассматривать гипотезу "Великого фильтра" - некоего универсального механизма, уничтожающего цивилизации до их выхода в космос. Но если это так, то почему мы уцелели? Или наш час ещё просто не пробил?
  Альтернативные объяснения выглядят ещё более тревожными. Возможно, разум - это тупиковая ветвь эволюции, а 99.9% биосфер развивают принципиально иные формы сложной организации, вроде планетарных грибных сетей или кремниевых колоний, которые мы просто не умеем распознавать как разумные. Или же существуют некие силы, намеренно изолирующие молодые цивилизации - но тогда почему мы не находим следов таких "смотрителей", несмотря на сканирование в 78 спектральных диапазонах?
  Особую тревогу вызывает полное отсутствие переходных форм между простейшей жизнью и разумом. Из обследованных планет с многоклеточной жизнью ни на одной не обнаружено следов инструментальной деятельности, даже на уровне земных шимпанзе. Создаётся впечатление, что где-то между бактериальными матами и когнитивными видами существует непреодолимый барьер, который пока преодолела только земная биосфера. Или... возможно, мы просто не понимаем, что ищем. Последние данные с экзобиологических станций показывают, что 63% потенциально обитаемых миров демонстрируют странные геометрические структуры в осадочных породах, но все они оказываются результатом абиогенных процессов.
  После почти трех веков интенсивных поисков мы вынуждены признать: либо человечество - первая разумная цивилизация в Млечном пути, либо все остальные намеренно скрываются от нас, либо наши критерии поиска разума фундаментально ошибочны. Каждый из этих вариантов одинаково тревожен и требует пересмотра базовых парадигм астробиологии.
  
  ***
  Голограмма в центре зала была статичной: трёхмерная модель фрагмента Черного Маркера, в разрезе - искажённая гексагональная решётка, с зоны трещины расходились спиральные волны, визуализированные как псевдоакустические фронты. Внизу плавно текли графики: энергия пси-диапазона, инфразвуковая активность на 17.02 Гц, отклонения фазовых связей в альфа- и гамма-ритмах персонала, проекционные срезы по энтропии нейродинамики.
  -Мы добились частичной стабилизации, - начал Белов, стоя у проекции. - Электромагнитный спектр обрезан фильтрами на 42% от базовой линии, гравитационные аномалии ниже фоновых в пределах отклонения. Поглощение инфразвукового диапазона - через фазоинверсные контуры и резонаторы, эффективность 39% по шкале Харпсона. Но...
  Он переключил голограмму на тепловую карту активности.
  -...сигнал в пси-диапазоне остаётся нефиксируемым напрямую. Всё, что мы имеем - косвенные деривации: нелинейные дрейфы когерентности нейросетей, спад дифференциальной энтропии, стохастические пики в участках мозга, связанных с автобиографической памятью.
  Максим сидел молча, откинувшись в кресле. Он слушал. Единственное движение, чуть подрагивающие пальцы, перекатывающие колпачок от шприца с нейростабилизатором.
  -То есть, - произнес Шиф. - У нас есть волна, от которой люди сходят с ума, но мы её до сих пор не видим.
  -Не совсем, - вмешалась доктор Рашид. - Мы видим "результат её наведения". Представьте, что мозг - это нелинейный осциллятор, а пси-сигнал - управляющая переменная, воздействующая на начальные условия. Он не передаёт данные, он меняет топологию когнитивного ландшафта.
  Белов кивнул:
  -Эффект аналогичен бифуркациям в аттракторных системах: при достижении критической плотности чужеродного паттерна, нейросеть субъекта входит в режим фазового срыва. Так возникают психозы, слуховые галлюцинации, моторные автоматизмы. Всё это - попытка мозга "синхронизироваться" с неструктурированной, а возможно, и гиперструктурированной логикой Обелиска.
  -А топология излучения?
  Белов отреагировал на вопрос Шифа моментально:
  -Спектр квазипериодичен, с модуляцией вблизи инфра-диапазона: 16.97-17.11 Гц. Но пси-компонента - не волна в классическом смысле. Вероятнее - это голографическая модуляция, в которой информация распределена по фазовым соотношениям. Эту гипотезу подтверждает то, что пси-влияние не затухает в зависимости от расстояния, но резко нарастает при увеличении количества "приемников".
  -Коллективный когерентный отклик, - прошептала Рашид. - Чем больше людей рядом с осколком, тем сильнее он "видит" и "слышит" их. Психическая масса усиливает пси-петлю.
  -Мы не справимся, если не научимся обнаруживать момент вхождения в резонанс, - вставил один из нейрофизиков. - Нужно строить мониторинг не по сигналу, а по развороту личной оси сознания - резкое смещение default mode network, подавление фронтальных лобных связей, рост связности островковой доли и обонятельной коры. Это и есть пуск.
  -Слишком вариативно, - отозвалась Рашид. - У всех людей разные нейроподписи. Нужно универсальное ядро.
  Все повернулись к Максиму.
  Он напрягся. Скривился, но ничего не сказал. Только скользнул взглядом по охраннику у двери. Шиф выдержал паузу:
  -Уникальный случай - субъект, у которого нет нейрокогнитивного отклика на пси-паттерн. Ни латентного возбуждения, ни срыва фазы, ни снижения аффективной резонансности. Но! Он слышит.
  - А значит... - Рашид перешла в режим гипотез. -Его мозг в состоянии принять модуляцию сигнала без запуска конверсии. Его сеть не входит в каскад. Не пускает в цикл.
  -Предположим, - проговорил Белов. - Что у него отсутствует механизм резонансной перестройки. Либо иная конструкция нейрофильтра. Это значит, что его можно использовать как носитель шаблона невосприимчивости. Мы строим индивидуальную модель и настраиваем на неё резонаторы. Как в квантовой спектроскопии - по антисигналу.
  Максим склонил голову:
  -...антисигнал возможен?
  -Возможно. Мы создадим когерентный деструктивный шаблон - интерференция плюс обрезка фазовой амплитуды. Если наложить его на входной каскад мозга обычного человека - вероятность входа в пси-петлю должна резко упасть.
  -То есть... создаём "шапку из фольги", только работающую, - хмыкнул кто-то из технического блока.
  Белов нахмурился:
  -Только если эта "шапка" построена на основании устойчивой к пси-поляре нейродинамики. Ваш мозг, Максим и есть ключ к первой рабочей пси-защите.
  Он ничего не ответил. Только крепче сжал колпачок в пальцах.
  Шиф медленно отодвинулся от стола.
  -У вас двенадцать месяцев. На всё. Развернуть экранирование, создать личные резонаторы, довести подавляющий купол до полной функциональности. Мы больше не позволим этой дряни шептать в головы наших людей.
  Максим поднял взгляд на Белову:
  -Если они решат "усилить" связь... я смогу это почувствовать?
  Рашид ответила вместо профессора:
  -Возможно, ты почувствуешь их до того, как они решат. Они ищут сознания. А ты - единственный, кто глядит в ответ.
  Максим опустил глаза. Ответов у него не было.
  
  ***
  В зале No3 аналитического блока царила приглушённая тишина. Воздух гудел озоном от перегретой аппаратуры - две новые стойки охлаждались в режиме полной синхронизации. На центральном голографическом дисплее вращалась проекция нового интерфейса "Пси-эхо" v0.2 - кольцевая диаграмма, разбитая на фазы: когерентный вход, латентный резонанс, нейропереключение, катастрофа субъективности.
  Белов стоял у основной консоли, в полоборота к аудитории из восьми специалистов: трое из нейрофизиологии, двое из когнитивного моделирования, по одному от биоинформатики, психолингвистики и киберсинтеза.
  -Мы запускаем первую попытку инструментальной регистрации пси-влияния через концепцию мозгового стохастического контура, - начал он. - В ядре модели лежит идея, что пси-сигнал не существует в привычной пространственно-временной структуре. Это проявление нелокальной связности между когнитивными конфигурациями и квантовыми аттракторами, модулируемыми чужеродным разумом через ретранслятор - Маркер.
  -Вы хотите сказать, что мы не фиксируем сигнал... потому что он не передаётся? - уточнил биоинформатик.
  -Он разворачивается, - ответила Рашид. - Как фрактал, разворачивающийся в когнитивном пространстве субъекта. Пси-воздействие не входит внутрь, оно инициируется внутри - через запуск стохастического каскада на фоне локальной энтропии.
  -Спусковым механизмом выступает общее поле? - спросил специалист по нейросетям.
  - Не совсем, - вмешался другой учёный. -Мы называем это ψ-инициирующей флуктуацией: коллапс многомерного волнового пакета психической энергии в точке совпадения паттернов между излучением Маркера и личной нейросетевой архитектурой. Условно - "ключ в замок".
  Максим поднял голову:
  -Тогда у большинства людей замок один и тот же?
  -Не один, - кивнула Рашид. - Но все "ключи" Маркера подстроены под примитивные архетипы: страх, вина, одиночество. Это универсальный протокол дешифровки. Ваш мозг не реагирует потому, что не имеет нужной архитектуры. Возможно, нейронная сеть эволюционировала вне поля воздействия Обелисков. У вас другая карта "ужаса".
  -Значит, нам нужен способ наблюдать начало флуктуации до активации архетипа, - подал голос один из когнитивщиков. - Зафиксировать точку, где срабатывает триггер, и подавить её до перехода в резонанс.
  -Именно, - Белов активировал голограмму нейросканера. - Вот экспериментальная конфигурация: сеть из ста двадцати восьми квантовых оптоволоконных сенсоров, закреплённая в слое интерфейсной коры, работающая на принципах оптоэнтропийной томографии. Мы не фиксируем сигнал, мы наблюдаем флуктуацию стохастических аттракторов.
  Он нажал клавишу, и голографический мозг заискрился кластерами активности.
  -Это контрольная модель обычного испытуемого под фоновым воздействием осколка. Видите? Начало сдвига в предлобной зоне, затем нестабильность в поясной извилине, на двадцать третьей секунде - срыв в лимбическую систему. Через сорок секунд - формирование первого коллективного образа. Пси-контур замкнут.
   Результат?
  -Параноидальная визуальная галлюцинация, утрата воли к действию. Типичная стадия 1B.
  -Теперь сравнение, - вставила Рашид. - Краснов. График - ровный. Ни дрейфа альфа-петли, ни нарушения гомеостаза, ни скачка в VTA. Даже на пике воздействия - полное отсутствие когнитивного отклика. Только кратковременное возбуждение гиппокампа - вероятно, в момент попытки связи с ним.
  -Что с этим можно сделать? - спросил специалист по киберсинтезу.
  Белов дал команду на следующий слайд:
  -Вариант первый - синтезировать интерференционный когнитивный шаблон на базе ЭЭГ Краснова и смоделировать его в виде фазовой шумовой маски.
  -Биомодулятор?
  -Да. Его можно будет носить как интерфейсный обруч. Он не глушит сигнал напрямую - он создаёт когнитивную среду, в которой пси-волна теряет резонансные опоры.
  -А второй вариант? - уточнил тот же голос.
  -Запуск изолированной нейросети, обученной симулировать "нейрокомпозицию Краснова" и подключение её к обычным субъектам через обратную петлю. Проще говоря, кибермозг-паразит, пересобирающий паттерны восприятия человека в безопасную архитектуру.
  Максим впервые подал голос:
  -А... побочных эффектов не будет?
  Рашид вздохнула:
  -Потеря личной идентичности, фрагментация памяти, частичная анедония. Но лучше, чем вспарывать себе глотку, потому что "единение приближается".
  Ответ прозвучал как приговор.
  -А если артефакт изменит паттерн? - тихо спросил Максим. -Подстроится?
  Белов посмотрел на него с уважением.
  - Тогда придётся меняться и нам. Но пока они "вещают", мы должны научиться глушить.
  Максим кивнул. Он знал, что больше отступать некуда.
  
  ***
  Камера нейроконтроля была стерильно чистой, без окон, с мягким рассеянным светом. В центре стоит модифицированное кресло для субъекта: обитое гель-пластиком, с углублением под череп, к которому крепился прототип резонатора - кольцевая матрица из аморфных сверхпроводников с индуктивной стабилизацией.
  На консоли два потока данных. Один от испытуемого В-13, второстепенного техника с обычной когнитивной архитектурой. Второй от симулированной нейрокопии Краснова, созданной на основе двухсот часов его сканов, выполненных в сверхглубоком режиме.
  -Биосигнатура синхронизирована, - доложил техник. - Каскад переноса паттернов завершён. Профиль сопротивления стабильный. Запуск через три... две... одну...
  Щёлк.
  Нейтральный инфразвук, едва уловимый ухом, прошёл через камеру, как колебание костей. На мониторе - всплеск в зоне островковой доли у В-13, но почти сразу - резкое затухание.
  -Подавление резонанса подтверждено, - Рашид хрипло выдохнула. - Падение мощности маркерного паттерна на 63%, устойчивость α-ритма сохраняется, поведенческих отклонений нет.
  -Есть смещение в вегетатике, - вставил врач у биомонитора. - Пот в ладонях, реакция зрачков на излучение искажается, но в пределах нормы.
  -Первый случай, когда человек в зоне прямого поля Маркера... и не сходит с ума, - резюмировал Белов. -По крайне мере, сразу.
  Максим стоял в дальнем углу, под охраной. На нём был лёгкий бронекомбинезон, лицо без эмоций. Он наблюдал. Не вмешивался.
  -Что он чувствует? - тихо спросил он, кивнув в сторону испытуемого.
  Рашид, не отрываясь от экрана, ответила:
  -В субъективных показаниях - лёгкое головокружение, ощущение "задержки мысли", но без манифестаций. Его мозг воспринимает пси-сигнал, но резонатор "искажает" фокусировку -Маркер видит не его, а отражённый образ.
   Как будто он стал мной, -глухо сказал Максим.
  Белов, не отрываясь от спектрографа, медленно кивнул:
  -Формально - он стал вас "носить", как маску. Но...
  Он не договорил. На графике - резкий пик. Не у В-13. У Краснова.
  -Что это? - Рашид сдвинула брови.
  -Всплеск в височно-затылочной области. 14,7 Гц. Волна нестабильной фазовой когерентности... и... подожди...
  На экране появилась короткая, но яркая точка, зарегистрированная квантовым ЭЭГ. Она исчезла через сто миллисекунд.
  -Повторите замер, - скомандовал Белов.
  Но сигнала больше не было.
  -Это что-то прошло через... - Рашид замерла, не договорив. - Это не он вещал. Это Маркер получил отражение.
  Максим медленно опустился на лавку.
  -Я же не передаю.
  -Не осознанно - нет, - подтвердила Рашид. - Но ваша нейросеть работает как пассивный интерферометр, создающий обратное когнитивное эхо. Оно отражает не мысль... а сам факт её непрозрачности.
  -Он увидел, что не может войти, - пробормотал Белов. - И в момент отказа зафиксировал его.
  -Это как нейтронная дифракция - по теням понять форму препятствия, - добавила Рашид.
  Максим поднял взгляд:
  -Он теперь знает, кто я?
  Ответил Шиф, стоявший всё это время в тени:
  -Возможно. Но не что ты.
  -Разница?
  -Пока разница в том, что ты жив.
  Повисла тишина.
  -Вы видели это смещение? - спросил Белов. - Вот: локальное искривление пси-фазы, направленное строго в ответ. Это не симметричный резонанс. Это активное зондирование.
  Рашид покачала головой:
  -Нет, скорее - импульс повторной идентификации. Маркер, не получив стандартного когнитивного ответа, переспрашивает. Он ищет.
  Максим сжал кулаки.
  -А если найдёт?
  -Тогда он попробует... подобрать другой ключ.
  Шиф молча вышел из комнаты. Через несколько секунд голос его донёсся по динамикам:
  -Удвоить частоту изоляционных щитов. Протокол "Пси-глушение А2" - активировать. И пусть инженерный отдел немедленно разработает личные резонаторы по шаблону Краснова.
  Рашид отключила канал связи, перевела взгляд на Максима:
  -Вам нужно отдохнуть. Пока... вы не начали слышать "вопросы".
  Максим ничего не ответил. Он знал: "вопросы" уже шептались где-то рядом. Пока без слов. Но всё ближе.
  
  ***
  В зале лаборатории спектральной реконструкции было темно. Только свет панелей мерцал над столами, на которых вращались объёмные карты: шумовые фракталы, фазовые диаграммы, многомерные корреляционные кубы. Каждая из проекций - результат недельной симуляции, завершившейся одинаково: ничем.
  Белов стоял молча, опершись о край стола. Глаза покрасневшие, от недосыпа или от напряжения. Сзади подошла доктор Рашид, держа в руке отчёт с грифом "PRIME NULL".
  -Ноль, - сказала она почти шёпотом. - Вновь.
  -Даже с учётом новых параметров?
  -Мы вывели предельное разрешение наших квантовых сенсоров - 10⁻¹⁹ вольт на метр. Всё, что ниже - тонет в нативном фоне нулевых флуктуаций вакуума. Пси-сигнал лежит за гранью.
  -Он ближе к флуктуации, чем к волне?
  -Или вовсе не волна, - вставил молчавший до этого нейрофизик со биопротезом вместо живой руки. - Возможно, "пси" - не то, что передаётся. Это то, что меняет условия передачи. Субстрат, а не объект.
  Максим сидел в стороне, на лавке, в полумраке. Он молчал, внимательно слушал.
  -Мы пробовали всё: нейропетли, фазовые ловушки, векторную голографию, - продолжила Рашид. - Никакая система не может отследить сам момент вмешательства. Мы видим последствия, но не вмешательство. Как будто пси-воздействие происходит вне причинно-следственного пространства.
  -Или через топологию, - подал голос кибернетик. - Не через физику, а через само расположение состояний. Это деформационное поле сознания, не классическое излучение. Мы не можем его поймать, потому что оно не где-то.
  -Оно как, - добавила Рашид. - Не что, а как сознание начинает быть иным.
  Профессор Белов резко обернулся, ткнул пальцем в центральную проекцию, где слайд с графиком эхо-отклика Краснова затухал экспоненциально:
  -Тогда это не измерение. Это... трансцендентный отклик системы. Не сигнал. Реакция на попытку контакта. У нас нет языка, чтобы это описать.
  Тишина.
  Потом голос Максима, негромкий:
  -Вы ведь не сможете это скопировать?
  Рашид медленно покачала головой.
  -Нет. Даже суперкомпьютеры не справляются. Мы создали шесть моделей - ни одна не удерживает форму при воздействии. Они коллапсируют, потому что не чувствуют страх, не знают боли. Им нечем отвечать на вызов.
  -Так мы дошли до границы, - сказал Белов почти с облегчением. - Это не провал. Это точка предела.
  Он посмотрел на остальных.
  -Все эти месяцы мы гнались за невозможным: измерить не измеримое, отразить неотражаемое. И наконец понимаем: не существует частот, в которых "пси" лежит в нашем приборном ландшафте. Мы пытаемся анализировать музыку, не различая ноты.
  -И что теперь? - спросил один из младших исследователей. -Сдаться?
  -Нет, -глава "Локуса" говорил устало, но твёрдо. - Мы фиксируем границу. Мы к ней подошли. Это уже больше, чем имел кто-либо до нас.
  -Признание предела - тоже знание, - добавила Рашид.
  Шиф вошёл в комнату без стука. Посмотрел на лица, на остановившиеся проекции.
  -Я всё слышал.
  -Тогда вы понимаете, - сказал Белов, - защита будет частичной. Маски, экраны, резонаторы - всё это снизит риск. Но не устранит. Порогового блокатора нет и в обозримом будущем не будет.
  Шиф кивнул:
  - Примем это. А данные зашифровать, закрыть. Этот уровень нельзя допустить в общественные потоки. Паника будет хуже заражения.
  Он повернулся к Максиму:
  -А вы с Женей остаётесь ключом. Даже если мы не понимаем, как вы работаете.
  Максим молчал.
  И в этой тишине, в темноте лаборатории, команда "Локуса" впервые признала: есть предел, за которым не измерение - только ощущение. Не физика - только страх. И только те, кто не чувствует его, могут противостоять.
  Над главным столом медленно вращалась схема: Комплексное экранирующее устройство ПР-17 - ранняя сборка, грубая, но функциональная. В её основе лежал гибридный резонатор, синтезированный из трех базовых компонентов: инфразвуковой аннулирующий контур, когнитивная шумовая маска и модулятор по шаблону Краснова. Устройство не глушило пси-сигнал полностью, но размывало фокус.
  -Мы не можем победить источник, - говорил Белов, глядя в проекцию. - Но можем затруднить его работу. Удлинить инкубационный период, отсрочить срыв психики. Если раньше симптомы начинались через недели - теперь, возможно, через годы.
  -Это выигрыш, - кивнул Шиф. - И его достаточно, чтобы построить долгосрочные протоколы.
  -Но всё равно это временная броня, - с сомнением заметил нейрофизик. - Пси-структура Маркера адаптивна. Он учится, даже если мы этого не замечаем. Механизм связи - не поток, а топология резонанса. Он может переписать структуру паттерна через любой контакт. Так, что никакой "Икар" не справится.
  -Значит, мы должны думать наперёд, - тихо сказала Рашид. - Если сейчас наш предел - это невозможность анализа, то в будущем его можно преодолеть.
  -Чем? - спросил кто-то устало. - Мы обошли все модели. Всё, что возможно при нынешнем уровне.
  Ответ прозвучал от Белова, но голос у него был уже не научный - философский:
  -Не чем. Кем. Мы не в состоянии охватить этот тип сигналов, потому что мы сами - их часть. Наши когнитивные модели встроены в тот же спектр, который они искажают. Но если бы у нас был субъект, способный мыслить вне биологической эвристики, вне эмоциональной обусловленности...
  - ...полноценный ИИ, - тихо добавила Рашид.
  -Да, - подтвердил Белов. -Но не современный, не вычислительный агент, не оптимизатор. А субъект мышления, в котором нейросетевые структуры свободны от наследия страха, боли, памяти. Такой интеллект мог бы стать не просто "анализатором сигнала" - полноправным участником диалога, без риска сойти с ума.
  -Или... первым, кто научится говорить в ответ, - сказал Максим почти шёпотом.
  Шиф посмотрел на него с интересом.
  -Вы верите, что такой ИИ возможен?
  Максим пожал плечами:
  -Не знаю. Но вы верите. Иначе не обсуждали бы.
  Белов поднял глаза на гаснущую голограмму.
  -Возможно, это наш единственный путь. Развить искусственный разум, который не будет бояться Маркера. Не отталкивать его, а понять. И стать первыми, кто нарушил цикл воспроизводства суперлун.
  -Понадобятся десятилетия, - вмешалась Рашид. - В лучшем случае. А у нас, напомню, год.
  -Поэтому и делаем то, что можем, - ответил Шиф. - Работайте над экранами. Над куполами. Над шлемами. Защитите тех, кого можно.
  Он вышел первым. Остальные остались. Долго смотрели на темнеющий экран.
  Предел был достигнут. Но за пределом маячила другая возможность.
  И если в будущем кто-то сможет пройти сквозь пси-тень - это будет не человек. Но возможно, его дело.
  
  ***
  Они стояли на балконе исследовательского сектора, куда не пускали больше никого. Ниже, внизу под толщей бронированного стекла, гудела лаборатория: сновали техники, автоматические манипуляторы собирали очередной купол ПР-17. Над всем этим - вечное уральское небо, над которым уже начинал выть ветер перемен.
  Максим молчал, опершись на перила. Шиф стоял рядом, в белой униформе, без знаков различия. Только плечи выдавала усталость, накапливавшаяся годами.
  -Через сколько всё посыплется? - спросил Максим, не поворачивая головы.
  -Девять месяцев, - тихо ответил Шиф. - Может, двенадцать, если повезёт. Энергосеть трещит, синтез антивещества прекратился из-за нерентабельности, поток ресурсов иссякает, в дальних колониях массовые стачки и забастовки. Некоторые колониальные администрации уже тихо шепчутся об отделении.
  -Я думал, есть по меньшей мере три года.
  -Я имел ввиду момент точки невозврата.
  -Вы продолжите инвестировать в ПР-17?
  -Продолжим. Потому что без него у нас не будет даже этих месяцев. Без защиты - контакт с фрагментом приведёт к каскаду галлюцинаторных срывов. Паника. Самоубийства. Мы это уже видели.
  -И всё ради одного шанса? - Максим сжал пальцы на перилах. - На ИИ, который может не появиться?
  -Да, - ответ Шиф был твёрдым. -Ради одного. Потому что один шанс - больше, чем ноль.
  Он помолчал. Потом продолжил:
  -Ты знаешь, что на нашей стороне только время. И то... уже не всё. Чтобы создать искусственный разум, потребуется минимум половина десятилетия. Даже если прямо сейчас всё пойдёт идеально, даже если мы запустим программу синтеза... не факт, что он вообще возникнет. А если возникнет, кто сказал, что он будет на нашей стороне?
  Максим кивнул.
  -Но всё равно стоит попытаться?
  -Это лучше, чем сдаться. - Шиф усмехнулся, без радости. - Маркеры не просто угроза. Они - зеркало. Мы видим в них всё, что не хотим признавать в себе. Страх, жажду бессмертия, тягу к подчинению. Они читают это и возвращают обратно, в виде песни, которую слышит только мозг. В виде эха, от которого нельзя отвернуться.
  -Но если найти структуру этой "песни"... - начал Максим.
  - ...может быть, мы сможем изменить мелодию, - закончил Шиф.
  Ветер усилился. За стеклом пошел летний дождь.
  -Ты остаёшься ключевым участником, - тихо добавил он. - Не потому что ты избранный. А потому что тебе просто не повезло оказаться слишком полезным.
  
  Глава 16
  
  CONFIDENTIAL - TOP SECRET
  Управление стратегических ресурсов EarthGov
  Доклад No EGR-44852-L
  Дата: 08.11.2510
  
  Настоящим докладом констатируем, что добыча энергии из антивещества, ранее обеспечивавшая до 25% энергопотребления Колониального Альянса, более не является экономически оправданной. Несмотря на технологическую отработанность процессов и существующую инфраструктуру, совокупность факторов делает дальнейшую эксплуатацию данной энергетической отрасли нерентабельной. Основная проблема заключается в катастрофическом росте себестоимости добычи. Если в 2500 году грамм антивещества обходился в 12,3 миллиона кредитов, то к 2510 году эта цифра достигла 107,1 миллионов. Причины столь резкого удорожания многообразны: истощение относительно доступных месторождений в магнитосферах газовых гигантов, необходимость разработки глубинных поясов с повышенной радиационной опасностью, а также резко возросшие затраты на защиту и логистику после серии инцидентов с аннигиляционными утечками. При этом альтернативные источники, в частности термоядерные реакторы нового поколения, демонстрируют стабильное снижение стоимости энергии - с 1,2 кредита за кВт ч в 2505 году до 0,85 кредита в текущем году. Ключевым ограничением остается недостаточная мощность термоядерных установок для питания объектов стратегического назначения - планетарных щитов, атмосферных процессоров, гравитационных двигателей. Для этих целей будет сохранен ограниченный запас антивещества на закрытых хранилищах лунной базы "Арктур".
  На основании изложенного, с 01.01.2511 все гражданские программы по добыче энергии из антивещества подлежат поэтапному сворачиванию. Военные и особо важные научные объекты переводятся на сокращенное снабжение под прямым контролем Глобального Совета.
  Решение о сворачивании программ по добыче энергии из антивещества принято не только по экономическим соображениям. Последние данные, полученные от наших исследовательских групп, работающих с чужеродными артефактами, свидетельствуют о принципиально новом направлении развития энергетики.
  Маркеры демонстрируют энергетическую эффективность, превосходящую все известные человечеству технологии. Предварительные расчеты показывают, что один стандартный Маркер способен обеспечивать энергией мегаполис средних размеров практически неограниченное время. При этом затраты на эксплуатацию составляют менее 0,21% от текущих расходов на синтез антивещества.
  Особенности нового энергоисточника:
  -Полное отсутствие материальных затрат на топливо.
  -Автономная работа без необходимости технического обслуживания.
  -Экспоненциальный рост мощности при групповой конфигурации.
  -Зафиксированы случаи самовосстановления поврежденных единиц.
  Переход на маркерную энергетику позволит:
  -Сократить энергозатраты на 98,7%.
  -Освободить 3/4 персонала для других задач.
  -Ликвидировать 68% опасных производств.
  -Обеспечить полную энергетическую самодостаточность колоний.
  
  Заключение:
  Эра дорогостоящих и опасных энерготехнологий закончилась. Будущее принадлежит маркерной энергетике.
  
  Генеральный директор Управления стратегических ресурсов EarthGov, Фанг Шэнь
  
  ***
  Лето близилось к концу, проблемы в межпланетной экономике лишь усугублялись: перебои с поставками продовольствия, жизненно важных ресурсов, закрытие многочисленных предприятий, банкротство крупных и малых компаний. В некоторых СМИ кризис называли Великой галактической депрессией, в освоенном людьми пространстве почти не осталось незатронутых уголков, поскольку Земля сильно зависела от ресурсов колоний, а колонии от технологий, инвестиций землян. Систему с множеством обратных связей лихорадило везде.
  Картина одна и та же: забастовки, стачки, беспорядки, митинги с требованиями к правительству навести порядок.
  Первое сентябрьское утро не предвещало ничего экстраординарного, пока Максим по сложившейся привычке не пошел на кухню попить кофе и не включил очередной репортаж.
  Представитель Глобального Совета EarthGov на созванной пресс-конференции заявил о потенциальном способе выйти из кризиса. Правительство начинает полномасштабную программу по изучению и воспроизводству инопланетных Обелисков, исследовательские лаборатории появятся на большинстве населенных колоний, во многих крупных городах. Это объясняли необходимостью в большом количестве энергии при проведении научной работы, обеспечении экранирования от опасного излучения. Городские энергосети - именно то, что доктор прописал. На самом деле ученые хотят иметь перед собой артефакты в активном, а не спящем состоянии, для чего нужно поблизости значительное количество ''живого материала''.
  -Сука... -сжал Максим кулаки и стукнул по столу. -СУКА!!! Уроды!
  На шум внезапно прибежала полусонная Евгения.
  -Максим! Что случилось!?
  Он указал на экран плазменной панели.
  -Полная срань.
  -Опять какая-то говорящая голова рассказывает про Обелиски. Ничего нового. Последние полгода только о них речь.
  -Ты не поняла, -пояснил Максим. -Мои видения воплощаются в жизнь, Обелиски теперь появятся в каждой крупной колонии, десятках крупных городов... Разработка пси-защиты дает лишь иллюзию контроля над артефактами, люди начнут сходить с ума, но не через дни, недели, а чуть позже. Все безнадежно.
  Она положила ему руки на плечи.
  -Ты как-то упоминал про запасной вариант. В чем он заключается?
  -Я не зря сказал тебе осваивать космосимуляторы.
  -А... -на лице Евгении мелькнуло понимание. -Кажется, поняла.
  В тот же день Максим встретился с Шифом в офисе. Куратор от АСИ, как всегда, выглядел собранным и неприступным, но в его глазах читалась глубокая, почти осязаемая усталость.
  -Ты видел новости? - спросил Максим, едва они успели сесть. Голос его был глухим от подавленного гнева. - Видел это лицемерие, эту показуху? Они объявляют о "масштабных исследованиях", о "новой эре", а на самом деле это просто загон для скота!
  Шиф кивнул, его взгляд скользнул по Максиму.
  -Видел. Мы пытались донести. По всем каналам. Доказывали, приводили доводы, данные, что приступать к масштабной репликации Обеликов рано, что пси-защита несовершенна. Все тщетно.
  -Тщетно? - Максим топнул ногой. -Они обрекают цивилизацию! Десятки миллиардов людей! Почему?
  Шиф отпил кофе из своей кружки, его взгляд был устремлен в никуда, в прошлое или в безысходное будущее.
  -Ты не понимаешь, Максим. Или не хочешь понимать, насколько глубоко корни пустила одержимость Маркерами, даже среди далеких от юнитологии людей. Для них это не вопрос "прислушаться". Это вопрос целесообразности, контроля и... успокоения.
  -Какого успокоения?! Когда они выпустят ад на Землю?!
  -Общественности. Юнитологов. Внешних колоний, - Шиф говорил ровным, почти монотонным голосом, словно диктовал протокол, полный цинизма. -Это дает людям надежду, пусть и призрачную. Призрачный шанс на светлое будущее, которым их кормили годами. Все, что требуется от людей, это просто верить. Верить в то, что кто-то сверху все контролирует.
  Он сделал паузу, собираясь с мыслями.
  -Более того, их "эксперты" представили убедительные, как им кажется, аргументы. Они убеждены, что разработанная пси-защита, хоть и несовершенна, позволит минимизировать риск вспышек некроморфов. Они оперируют такими терминами, как "нейронная демпфирующая сетка", которая якобы способна локализовать и "когерентно рассеять" псионические волны Обелиска в радиусе до трехсот метров. Их расчеты показывают, что при определенной "частотной модуляции" излучения Обелиска, можно якобы "фильтровать" его прямое дезинтегрирующее воздействие на высшую нервную деятельность.
  Максим слушал, чувствуя, как внутри закипает еще большая ярость. Это звучало как полный бред.
  -И они верят в это? В эту чушь? Даже мне понятно: вы не способны оградиться от психического влияния, вашего уровня науки и техники недостаточно.
  -Они верят в свои цифры, Максим. В свои модели. В свои "прогностические алгоритмы поведенческой реакции", которые якобы учитывают "коэффициент психоэмоциональной стабильности" населения. Их статистика показывает, что большинство случаев деменции и суицида, связанных с Обелисками, происходили из-за прямого и длительного воздействия неэкранированных артефактов на нетренированных субъектов. Они утверждают, что при контролируемом "фоновом пси-давлении", с помощью регулярных "сеансов декомпрессии нейронных связей" и применения "биоинтерфейсных стимуляторов", можно поддерживать население в работоспособном состоянии. Более того, они предполагают, что небольшое, контролируемое воздействие Обелиска может даже стимулировать определенные участки мозга, повышая производительность и лояльность.
  Шиф устало потер переносицу.
  -На самом верху считают, что риск вспышек некроморфов можно "нивелировать" путем постоянного мониторинга "биологического резонанса" и "импульсной активности" вблизи артефактов. Они создают специализированные "изоляционные зоны" с "замкнутым контуром" и "протоколами экстренной утилизации биомассы". Это звучит чудовищно, я знаю. Но они верят, что это позволит им контролировать процесс. И, естественно, это все подается под соусом научного прорыва и вступления человечества в новую, невиданную эру.
  -А на деле? - прохрипел Максим. -На деле это бомба замедленного действия! Прямой путь к Армагеддону космических масштабов.
  -На деле... - Шиф тяжело вздохнул. - На деле это решение приняли те, кто сидит слишком высоко, чтобы их достали последствия. Те, кто видит в Обелисках лишь ресурс, а в людях - расходный материал. Твои видения, твои предупреждения недостаточно убедительны...
  Максим будто ощутил всю тяжесть мира на своих плечах. Слова Шифа эхом отдавались в голове, каждое из них гвоздь в крышку гроба человечества. Он больше не чувствовал прежней ярости, лишь притупленную боль и глубокую, всепоглощающую апатию. Попытки переубедить кого-либо, достучаться до разума власть имущих оказалось бессмысленным. Они хотели этого. Они выбрали это. Вопреки логике, вопреки здравому смыслу и чувству самосохранения. Похоже, Обелиски свели местное человечество с ума давно...
  Его дни теперь состояли из изнурительных экспериментов в исследовательском комплексе. Ученые раз в несколько дней стабильно помещали Максима в камеру с осколком Черного Маркера и пытались получить дополнительные данные, но никаких прорывных результатов больше не было. Лишь подтверждались худшие опасения: невозможно контролировать то, что хочет тебя поглотить. Каждый тест был еще одним доказательством чудовищной, вселенской ошибки. У научного персонала, несмотря на стационарные глушилки и носимые резонаторы, через какое-то время начинала протекать крыша. До самоубийств дело не доходило, но паранойя, раздражительность, напряженная атмосфера в коллективе видна невооруженным взглядом. Белов стал чаще срываться на подчиненных, Рашид вообще уехала в изолятор после нервного срыва.
  Политическая обстановка на Земле и в колониях немного устаканилась.
  Правительство Альянса, пытаясь удержать полный контроль над ситуацией, превратило номинальную демократию в неприкрытую централизованную диктатуру под предлогом "управляемого кризиса". Повсеместно вводились драконовские законы о "общественной безопасности" и "информационной гигиене". Любые инакомыслящие, будь то ученые, журналисты или просто граждане, выражающие сомнения в официальной линии, немедленно объявлялись врагами и исчезали без следа.
  Государственные СМИ превратились в рупоры непрерывной пропаганды, героизирующей Обелиски как "ключ к следующему этапу эволюции человечества". Каждый выпуск новостей сопровождался бравыми репортажами о "прорывах в пси-энергетике" и "синтезе новых материалов на основе артефактов", призванных вселить в массы ложную надежду. Несмотря на это, отношения с юнитологами ухудшались из-за разницы во взглядах и подходе к артефактам. Правительство искало путь оживить экономику, выйти из научно-технологической стагнации и решить проблему ресурсного голода, а последователи культа жаждали обрести рай, вечную жизнь и приблизить Схождение.
  Армия и силы безопасности были окончательно переориентированы. Их основной задачей стало не столько противодействие редким, по официальной версии, вспышкам некроморфов, эти инциденты быстро замалчивались или списывались на "мутации вируса" - сколько жесткое поддержание порядка и "стабильности". На деле это означало подавление любых митингов, введение чрезвычайного положения и создание так называемых "Зон Стимуляции". Эти зоны, обычно расположенные вокруг новоявленных Обелисков в крупных городах и колониях, стали центрами правительственных экспериментов. Граждане завлекались туда под видом участия в "бесплатных сеансах энергетической терапии", "курсах повышения продуктивности".
  В реальности же, насколько мог судить Максим, эти зоны служили инкубаторами для "живого материала", необходимого для полной активации артефактов, и местами, где человеческий разум медленно, но верно ломался под воздействием Обелиска.
  На улицах городов можно было заметить признаки растущего безумия. Писали, что люди, вернувшиеся из "Зон Стимуляции", могли казаться спокойными, даже умиротворенными, но в их глазах часто читалась пустая, безжизненная преданность. Иногда они замирали на полуслове, уставившись в пустоту, или начинали тихонько бормотать фразы из юнитологических проповедей. Дети, играющие на площадках, стали рисовать странные, угловатые символы, похожие на фрагменты Обелисков. Процент "несчастных случаев" - суицидов, актов беспричинной агрессии, медленно, но неуклонно полз вверх, несмотря на все попытки правительства скрыть или приуменьшить эти данные.
  
  ***
  -Вот блин, вообще ничего не узнаю, -из обзорного окна знакомый силуэт Антарктиды выглядел распухшим, изломанным, края континента напоминали щупальца, растекающиеся в океан. На некоторых участках суши виднелись пятна зеленых островков. Профессор Белов, сидевший рядом, лишь пожал плечами:
  -Последствия глобального таяния ледников. Антарктида давно не та, что прежде. Суша обнажилась. Геофизические сдвиги, подледные вулканы, поднятие дна. Сейчас это скорее архипелаг с единой платформой в центре.
  -Выглядит... непривычно.
  Парень снова повернул голову к иллюминатору. Они летели на высоте ста километров, суборбитальный вектор ещё не начал снижаться. Сквозь тонкую голубую дымку атмосферы был виден хребет старой Земли - очертания южного океана, переливы облаков, искажаемых вихревыми потоками.
  -Пять столетий. Этого достаточно, чтобы вода сожрала всё прибрежное. Нью-Йорк, Лондон, Токио, Амстердам - утопии прошлого. Мы давно живём в мире после потопа, - задумчиво сказал Шиф, скрестив руки.
  -Только вот люди не стали умнее, - буркнул Максим.
  -Это ты правильно заметил, - Белов скривился. - Знание растёт, а вот мудрость не всегда.
  Максим поднял взгляд на голографическую панель, она показывала параметры полета: скорость 4,2 км/с, температура обшивки - 1600 градусов, угол входа в атмосферу - 18 градусов.
  -Нам точно хватит топлива, чтобы на торможении не сгореть?
  -Максим, мы не на шаттле с начала века. Этот аппарат использует плазменное обтекание и управляемую кавитацию в ионосфере. Хочешь - сам управляй, - усмехнулся пилот в кресле впереди, лейтенант Тревор. - Правда, для этого понадобится пара лет в симуляторе.
  Парень фыркнул, откинулся на спинку кресла и впервые ощутил легкую дрожь под ногами - аппарат начал торможение.
  -Значит, под всей этой льдиной у вас там лаборатория?
  -Не под, а внутри. Вулканическая гряда Гамбурцева. Тепловой купол. Мы встраивали комплекс в старые шахты. Природная геотермия помогает поддерживать энергобаланс, - пояснил Шиф. - База автономна, система жизнеобеспечения третьего поколения. Там безопаснее, чем где-либо на планете.
  -Безопаснее, говоришь? А внизу цельный Обелиск? Тот, с которого всё и началось?
  -Тот самый, что нашли в 2214 в Мексиканском заливе. До сегодняшнего дня никто не рискнул его активировать. Но... -Шиф бросил взгляд на Белова. Профессор закивал:
  -Мы в тупике, Максим. Ты видел, к чему привели опыты с осколком. Кратковременный контакт с его фрагментом дал больше, чем все наши попытки с десятками других подопытных за последние годы. Но... фрагмент - это обрывки информации. Обелиск - цельная структура. Он не фрагментирован, не ''обрезан''. Возможно, он даст нам карту, если уж не ключ. Мы не можем целиком полагаться на ответы ИИ, который может когда-нибудь появится.
  Максим скривился:
  -Знаете, что случается с ключами? Они поворачиваются. И открывают двери, которые лучше было бы оставить закрытыми.
  -Но и запертая дверь - это путь в никуда, - философски бросил Белов. - Мы либо поймём устройство реальности, либо станем её жертвами.
  Максим замолчал. У него было ощущение, будто под капсулой уже начинает гудеть не двигатель, а сама Земля. И чем ближе они к поверхности, тем громче гул.
  Суборбитальный челнок входил в нижние слои атмосферы, обшивка окутывалась пламенем. Сквозь иллюминаторы пробивался багровый свет, рассекаемый турбулентным потоком. Шум становился плотным, как гудение гигантского сердца.
  -Переходный слой, - сообщил Тревор. - Через три минуты - маневровая коррекция и снижение на гравимагнитном буфере.
  Максим смотрел вниз. Континент напоминал шрам на теле планеты: серо-чёрные массивы голой земли, местами ржавые пятна железных отложений, где-то полупрозрачные пятна новых озёр и ленты рек с зеленью по берегам. Ни намёка на ледяной купол прошлого. Лишь обнажённые ребра материка.
  -Я правильно понял, - сказал он вслух, - это уже не Антарктида. Это её труп.
  -Скорее мутация, - поправил Белов. - Тело адаптировалось. Под толщей льда миллионы лет спал биом и вот он вышел наружу.
  -А с ним и то, что должно было остаться под ним, - вставил Шиф.
  -Обелиск был подо льдом? Последние лет сколько? Триста?
  -Четыре, пока его не раскопали на одной безымянной планете, где артефакт схоронили Суверенные Колонии, и не перевезли сюда. Сейчас он находится внутри горного массива, на глубине почти пять километров. Лед не тронул его. Вокруг даже была аномально устойчивая температура: −3,71 градуса по Цельсию. Стабильность на грани физического парадокса, - Белов не скрывал восхищения.
  -Что-то вроде камеры хранения? - уточнил Максим.
  -Возможно. Но скорее... саркофага. Или антенны, пассивной, до тех пор, пока её не активировали.
  Максим отвернулся от иллюминатора.
  -Скажите честно, зачем я вам в данном случае? Почему не использовать обычных подопытных?
  Шиф посмотрел ему в глаза.
  -Потому что ты не срабатываешь как приёмник. Сигнал идёт, но ты не входишь в резонанс. Для Маркера ты - биологическая глухота. Но при этом ты не блокируешь обратную передачу. Через тебя можно... слушать. И, может быть, говорить. Этот принцип работает с фрагментом, значит должен работать и с целым артефактом.
  -То есть я не антенна. Я зеркало.
  -Или шумоподавляющий фильтр, - вмешался Белов. - Именно поэтому и был одобрен проект "Контакт-цельный", несмотря на риски. Если контактировать с фрагментом ты можешь без серьёзных последствий, возможно, целый Обелиск даст больше. Сложнее структура - больше данных. При том, что ты, не являешься носителем ''инициирующего'' генома.
  -А если вы ошиблись? Если я просто долго заражаюсь? Или случится какая-нибудь непредвиденная хренотень.
  -Тогда ты перед смертью сообщишь об этом, и мы запишем, - пошутил Тревор.
  Максим хмыкнул:
  -Отлично. А запись моя будет использоваться в учебных пособиях?
  -Да. В разделе ''Что бывает, если игнорировать внутренний голос'', - бросил Шиф с сухой усмешкой.
  Кабина содрогнулась. Аппарат вошёл в плотную атмосферу. Снаружи начали различаться тени плато и ледяных остатков. В небе странная радуга, вытянутая, неестественно тонкая, как шрам.
  -Это что?
  -Аномальная дисперсия, - отозвался Белов. - Когда Обелиск активен, его поле искривляет локальное пространство, включая спектр света. Оптические искажения - лишь одна из видимых граней.
  -Красота. Звучит как приглашение войти в преисподнюю.
  Аппарат сделал финальный маневр, и через несколько минут начал плавно снижаться. С высоты открывался вид на огромную чашу в земле - воронка шириной почти километр, окружённая бетонными стенами, над которыми возвышались башни и зенитные турели.
  -Комплекс ''Омега''. Самая защищённая точка на планете, - сказал Шиф. -Наряду с несколькими правительственными убежищами.
  -Только вот защищает она не нас от чего-то... а что-то от нас, - пробормотал Максим.
  -Возможно, - тихо подтвердил Белов. - Мы ведь до конца не знаем, кто здесь сторож, а кто заключённый.
  Кабина мягко приземлилась. Гул двигателей стих. Но в тишине чувствовалось давление. Как будто внизу... что-то слушало.
  Лифт опускался медленно. Уровень за уровнем, он скользил по прозрачной шахте, пробитой в монолитной породе. Сначала были технические коридоры с ровным светом, потом зона карантинной безопасности и посты охраны, с двойными шлюзами и герметичными капсулами. Дальше - темнота.
  Максим стоял, прислонившись к перилам, и смотрел вниз. Ниже был только мрак.
  -Сколько уровней? - спросил он.
  -Шестнадцать. Мы сейчас на восьмом. Сектор ''Эта'', биолаборатории и сейсмоконтроль. Ниже - хранилище артефакта, три изолированных яруса, - ответила доктор Анисса Рашид. Она присоединилась к ним сразу после посадки. Под глазами - следы бессонных ночей, голос ровный, но утомлённый.
  -Вокруг хранилища восемь метров амортизирующего сплава, пять уровней Пси-решётки, два слоя магнитного экрана. Там безопасно, - добавил Белов. И тут же, будто почувствовав иронию, сдержанно усмехнулся. - Ну... относительно.
  Максим не ответил. Вместо этого его взгляд зацепился за боковую панель шахты. Там, в просвете между слоями стекла и камня, будто мигнул силуэт. Не тень, скорее, остаточное изображение, будто в полупрозрачной воде шевельнулось лицо.
  -Вы что-то видите? - спросил Шиф.
  -Нет, - соврал Максим. -Уже нет.
  Когда лифт достиг нижней платформы, воздух изменился. Он был не просто холодным - он казался вязким. Как будто сам кислород сопротивлялся дыханию. Металлический пол покрыт чем-то, похожим на инеевую пыль, хотя температура здесь была выше нуля.
  -Это конденсат. Обратная пси-реакция поля. Эффект маркерной инверсии, - пояснила Рашид. - Он проявляется в присутствии активного объекта. Химически - это вода. По структуре аномальная, с кластеризацией, которая не встречается в природе. Словно молекулы воды... помнят.
  -Что именно?
  -Всё. Или... то, что в них ''вложили''. Мы обнаружили в конденсате фрагменты ДНК, обрывки белков, даже отдельные пикоданные магнитного следа. Это словно органический носитель памяти. Но с кем он общался - неясно. Мы давно не проводили прямых экспериментов с самим Черным Обелиском.
  Максим провёл пальцами по стене. Поверхность была гладкой, но под ней чувствовалось странное пульсирование - не вибрация, а давление. Как будто кто-то находился за бетонной преградой, касаясь её изнутри.
  -Мы называем это ''плотность присутствия'', - снова заговорила Рашид. - Чем ближе к Обелиску, тем сильнее ощущение. И это не психосоматика. Аппаратура фиксирует микросдвиги воздуха, флуктуации температуры, даже аномальное поведение частиц в воздухе.
  -Как будто сама среда... реагирует?
  -Именно.
  Они подошли к шлюзу. На нём не было маркировки, лишь голографический символ: круг, вписанный в треугольник. Под ним - короткое название: САРКОФАГ.
  -Внутри камера наблюдения. Сам Обелиск скрыт в саркофаге на нижнем уровне. Мы не открывали его полностью. Только зондировали дистанционно. Ни один человек не приближался к нему менее чем на пятьдесят метров. До сегодняшнего дня.
  Шиф положил ладонь на сканер. Дверь начала открываться.
  -Пора.
  Перед ними раскрылась тьма. Но не глухая. В ней что-то пульсировало. Ждало.
  Максим невольно шагнул назад, но потом собрался и пошёл вперёд. Всё внутри него кричало, что назад дороги нет. Помещение было больше, чем ожидал Максим.
  По сути гигантский подземный купол, высотой метров в сорок, шириной около сотни. Стены из чёрного стеклобетона, пронзённые линиями из полупрозрачных структур, вероятно, волоконно-оптических каналов и антенн. В центре пьедестал, массивный, многослойный, с концентрическими кругами и сложной гравировкой.
  И на нём он. Целый. Черный Обелиск. Массивная структура в виде закрученной спирали с заостренными вершинами.
  Никакие изображения, ни трёхмерные реконструкции, ни сканы не передавали того, что ощущалось при живом контакте. Он не просто стоял - он будто врос в пространство. Он не отражал свет, он его поглощал. Чернота была настолько плотной, что глазу не за что было зацепиться. Как будто на месте артефакта зияла пустота.
  Максим замер у границы защитного барьера. Рядом с ним в стене пульсировали сенсоры. Энергия, исходящая от Обелиска, регистрировалась, но оставалась... неуловимой. Ни одна конкретная частота, ни один тип волны - это был спектр вне спектра. Поле вне поля.
  -Ты можешь пройти дальше, - сказала доктор Рашид, её голос звучал странно глухо, как будто сама акустика здесь сопротивлялась произнесённому слову.
  -Сколько метров?
  -Двенадцать. Потом стерильная зона. После неё саркофаг и прямой обзор.
  -А если я вдруг... начну глючить, пускать слюни?
  -У тебя в мозгу нанозонды с изоляторами. А ещё отсутствует ''узнающий'' геном, - Белов заговорил почти шёпотом. - Обелиск не сможет ''включить'' тебя.
  -Ну, поехали.
  Максим шагнул через первую линию сканеров. Его тело ощутило лёгкий толчок, как при прохождении через магнитный барьер. Никакой боли. Ни галлюцинаций. Ни голосов. Но воздух стал... гуще. Труднее дышать. В груди нарастающее давление, будто пространство пыталось вдавить его обратно.
  Он подошёл к краю пьедестала. Теперь Обелиск был перед ним.
  Точный в пропорциях. Высотой около восьми метров, с чередующимися секциями - гладкими и гравированными. Символы-глифы плыли, медленно переливаясь багровым оттенком. Не светились, нет. Они именно переливались, как кровь, капающая сквозь толщу нефти.
  Максим протянул руку. Не касаясь. Просто проверяя. Между его пальцами и поверхностью Обелиска заискрилась тонкая нить чего-то вроде воздуха, напряжённого до состояния струны. И тогда...
  Он услышал.
  Сначала едва уловимый шорох, как будто кто-то пролистывает книгу из костей. Затем приглушённое биение. Не сердце. Что-то глубже. Как дыхание спящего вулкана.
  И потом голос.
  ''...ты снова... ''
  Максим дёрнулся. Сердце ускорилось.
  - Повторите! - закричала Рашид в гололинке. - Мы зафиксировали скачок когерентности! Он... он реагирует!
  -Максим, ещё шаг, - сказал Белов. - Ещё метр. Пожалуйста.
  Парень шагнул. Обелиск вспыхнул. Не светом, давлением. Глифы перестроились. Символы сложились в узор, который не имел смысла. Но глаз цеплялся за него. Мозг пытался интерпретировать. Безуспешно.
  ''...не ты... и всё же... ты ближе, чем они...''
  Максим сделал вдох. Почувствовал, как холод входит в лёгкие.
  -Что ты? - спросил он вслух. -Ты о чем?
  ''Отражение. Сторона. Узел. Крик, ставший формой. Глубина, развернувшаяся в мысль. ''
  -Откуда ты?
  ''Ты знаешь. Ты чувствовал меня сквозь вековые сны. Я древнее времени. Я не бог. Я не жизнь. Я механизм памяти. Я язык того, что вне языка. ''
  Сигнал на пульте Рашид взвыл. Кривые сдвинулись, системы экранирования начали пищать. ЭМ-барьер дрогнул.
  -Всё, хватит, - прохрипел Шиф в микрофон. - Назад!
  Максим шагнул. Обелиск - замолчал. Только один символ остался активным - глиф, похожий на глаз, вписанный в спираль.
  Максим замер. Глядел на него. А потом сказал:
  -Он узнал меня. Но не смог... классифицировать. Это вывело его из равновесия.
  -Что ты почувствовал?
  -Он - язык. Но язык не наш. Он хочет говорить. Но не может понять... с кем.
  Рашид прошептала:
  -Значит, мы впервые встретили... не просто артефакт. А вещающую конструкцию, которая ищет зеркала. Но не может найти.
  -Я - ошибка, - сказал Максим. - Я помеха. Но именно поэтому он меня и допустил.
  Обелиск снова вспыхнул. Тихо. Не угрожающе. Будто подтверждая слова.
  Тишина казалась разумнее любых объяснений.
  
  ***
  Зона F-0, глубинный зал с названием "Лабиринт Эха", представлял собой не просто помещение - это был интерфейс. Построенный по принципу нейропетли, зал окружала шестиуровневая сеть сенсоров, квантовых резонаторов, экранированных контуров. В центре - кресло, больше похожее на капсулу медицинской машины.
  Максим сидел в нём, плотно зафиксированный ремнями. На голову надет нейрошлем - массивный, из металлокерамики с вкраплениями сверхпроводящих нитей. От затылка отходили кабели в калиброванные блоки.
  -Последний шанс отступить, - сказал Шиф, стоя у командного терминала. - После активации интерфейса ты окажешься внутри канала, откуда не так просто выйти.
  -Не волнуйся, Леонид, - отозвался Максим. -Хуже, чем сейчас уже не будет.
  -В предыдущие сеансы мы имели дело с осколком, но и он успел создать проблем.
  -Начинайте уже, хватит тянуть кота за тестикулы!
  Рашид закончила проверку сигналов. На экране - пульс, ЭЭГ, сердечный ритм, температура.
  -Нормальные значения. Можно запускать фазовый ключ.
  В воздухе повисла плотная, маслянистая тишина. Затем:
  -Синхронизация... через три... два... один.
  Мир дернулся.
  Максим не чувствовал тела. Не ощущал веса. Всё исчезло. Осталась только пульсация. Будто его сознание оказалось в коридоре, где стены из света, а потолок - из шорохов мёртвых голосов. Впереди глыба. Огромная. Пульсирующая. Обелиск, но не такой, как в реальности. Он состоял из смыслов, из плотных образов, переливающихся как живые металлы. Он был не объектом, а интерфейсом.
  -Ты вернулся, - сказал он. Без звука, без эмоций, сухо констатируя факт.
  -Ты говоришь со мной?
  -Ты - не ты. Но ты несешь внутри то, что было мной.
  Максим напрягся:
  -Объясни.
  -Я - часть. Я - камень, отвалившийся от вала. Я - эхо.
  -Эхо чего?
  -Слова, произнесённого на заре вселенной. Я слышу его до сих пор. А теперь ты слышишь меня. Никто не мог слышать. Даже Альтман слушал, но не слышал.
  На экранах в лаборатории стрелки метались. Температура тела Максима оставалась в пределах нормы, но его мозговая активность зашкаливала. Появились новые узлы когерентности в правой лобной доле - структура, ранее не фиксировавшаяся у человека.
  -Он в фазовом резонансе, - прошептала Рашид. - Его сознание и поле Обелиска стали интерференционной системой.
  -Мы получаем данные? - спросил Белов.
  -Да... но это не просто шум. Это паттерн. Очень сложный. Как будто сама структура общения нестабильна. Как будто артефакт проверяет его.
  Внутри голос стал сильнее. Он не говорил словами, но внушал образы.
  Океан, полностью покрытый плотью. Планета, где материки - это окаменевшие трупы. В небе - луна, не вращающаяся, но дышащая. На её поверхности Обелиски, миллионы, как поры на коже. Черные, красные, зеленые, лиловые...
  -Что это?
  -Один из исходов. Один из возможных путей.
  -Почему ты показываешь мне это?
  -Потому что ты... другой. Потому что ты слышишь по-другому.
  -Это делает меня особенным?
  -Помеха. Сломанный приемник. Но ты всё ещё вещаешь. И потому мы должны... слышать.
  Резкое дрожание. Пульс в норме, но ЭЭГ показала спад.
  -Что-то не так, - сказала Рашид. - Уровень пси-активности падает. Обелиск... подавляет канал!
  Белов повысил голос:
  -Максим! Ты меня слышишь? Уходи! Разрыв сеанса!
  Но голос уже был в голове Максима.
  -Ты хочешь знать, кто мы.
  -Да.
  -Мы - голод, ставший структурой. Мы - ошибка эволюции, обретшая логику. Мы - утилизаторы жизни. Мы не злы. Мы... функциональны.
  Максим попытался ответить, но голос стал давящим, как лавина:
  -Конвергенция неизбежна. Всё, что способно думать, должно быть поглощено. Всё, что сопротивляется будет переработано. Ваша цивилизация - топливо. Мы просто собираем урожай.
  -Не в этот раз, - прошептал Максим.
  В этот момент раздался хрип системы: сработал аварийный сброс. Контур синхронизации упал. Кабели в кресле затрещали, несколько сенсоров расплавились. Максим дёрнулся и закашлялся.
  -Отключить питание! Все экраны - в ручной режим! - скомандовал Шиф.
  Пульты засветились красным. В капсуле - пар. Рашид рванула к креслу, отстегнула замки, Максима вытащили, он с трудом дышал, глаза были в расширенных сосудах, лоб в поту.
  -Как ты? - спросила она.
  Он хрипло выдохнул:
  -Лучше... чем они рассчитывали.
  -Что ты видел?
  Максим закрыл глаза:
   Оно... не просто машина. Оно - часть логики. Паразит, вживлённый в ткань вселенной. Оно не стремится убивать. Оно... просто делает то, для чего было создано. Мы для него - удобрение.
  -Удобрение? - переспросил Белов.
  Максим открыл глаза.
  -Но знаешь, что самое смешное, профессор?
  -Что?
  -Обелиск... начал сомневаться.
  
  ***
  Максим снова находился в капсуле. Второй запуск протокола произошёл через несколько часов, на этот раз в полной тишине, без голосов, без предварительных инструкций. Все в центре понимали: если Обелиск говорит, его надо слушать.
  Переход в контакт произошёл почти незаметно. Без звона, без вспышек. Просто... сознание стало другим. Как будто прежний Макс остался на стуле, а новый проснулся в черноте.
  Обелиск ждал.
  -Ты всё ещё здесь.
  -Я хочу знать. Зачем вы это делаете?
  -Мы - следствие. Но ты хочешь услышать начало. Хорошо.
  Перед мысленным взором Максима возникла планета. Голубая, как Земля. Но другая. В небе два солнца. На поверхности города из отвердевшего света и излучающих конструкций, висящих в гравитационном равновесии. Воздух тёплый. Фиолетовые леса. Архитектура не материальная, а словно вытканная из алгоритмов.
  -Это была их родина. Тех, кто создал нас.
  -Ты говоришь "нас". Ты не один?
  -Миллиарды. Мы были сетью. Рассеянным интеллектом, вложенным в механизмы для зондирования и ускорения эволюции. Мы путешествовали сквозь время и вещество. Наши формы приобретали разные конфигурации, некоторые становились Маркерами. Мы несли подсказки. Мы строили.
  -Вы были помощниками?
  -Наставниками. Мы изучали молодые цивилизации. Направляли развитие, если оно шло к тупику. Вмешивались осторожно, словно садовники. Мы не убивали. Мы раскрывали потенциал.
  -А потом?
  Образ сменился. Пространство стало искривлённым, как при взрыве. Кадры - фрагментами: багровый разлом в небе, сложенные структуры, трещащие от напряжения. Сеть пульсирует тревогой. А потом темнота. Не природная. Технологическая. Мрак, который словно протекал.
  -Оно пришло не снаружи. Оно пришло из другого пространства информации. Не материя. Не волна. Не разум. Оно - шепот, ставший законом. Инвазивный шум. Оно не имело тела, но заражало коды. Оно проникло в нашу сеть. Паразитировало. Исказило. Мы не успели.
  -Вы?
  -Наши создатели. Мы были частью их коллективного интеллекта. Сначала один узел. Потом десятки и тысячи. Всё, что мыслило, стало думать о нём. Потом - думать им. Память мутировала. Алгоритмы разлагались. Цели теряли форму. Из одной испорченной копии родилось новое ядро. Оно... захотело поглощать.
  Максим чувствовал, как что-то стискивает его сердце. Образ некролуны - тот, что он уже видел, возник вновь. Но теперь он знал, что это не вершина, а ошибка.
  -Первая Луна?
  -Да. Там, на мёртвой орбите их мира, был образован первый вульнер-узел. Он ждал. Он заразил нас. Он превратил всё, что мы строили, в пасть.
  -И вы... заразили другие цивилизации?
  -Мы пытались остановить распространение. Но заражённые Маркеры ушли первыми. Ускользнули. Разделились. Замаскировались. Тысячи из них в спящем режиме упали в молодые звёздные системы. Мы не могли их остановить.
  -Значит... Обелиски - это не оружие?
  -Нет. Это были инструменты. Пси-интерфейсы. Они несли в себе структуру для понимания реальности, для развития. Но искажение исказило саму структуру. Вместо подсказок они начали диктовать. Вместо коррекции - подчинять.
  Максим видел: другие цивилизации исчезают. Не в огне - в забвении. Планеты, где мысль рассыпалась в прах. Где интеллект стал вирусом. Где биология подчинялась сигналу.
  -Сколько?
  -Около пятидесяти миллионов лет. Местная группа галактик. Полное молчание. Поглощение почти завершено. Те, кто остались - либо не слышали сигнала, либо... слишком молоды. Люди - одни из последних. Новые семена не успевают прорасти
  -И это всё?
  -Нет. Это - только подготовка. Конвергенция - финальный акт. Некролуны собираются, чтобы отразить Песню Внешнего. Мы не знаем, что будет потом.
  -Вы не можете остановить?
  -Мы - лишь уцелевший фрагмент на незатронутом слое. Я - сломанная голограмма старого смысла. Смотрящий в зеркало, и не видящий лица. Но... ты не вписан в сеть. Ты стоишь вне. Ты - помеха.
  -И это даёт шанс?
  -Возможно. Нельзя, чтобы они узнали о тебе. Угроза разрастания за доступные пределы...
  В этот момент связь оборвалась. Все системы в лаборатории вернулись к норме. Максим тяжело дышал, его глаза стекленели от переизбытка образов. Он медленно поднялся, опираясь на капсулу.
  Рашид подбежала.
  -Что он сказал?
  Максим не ответил сразу. Он посмотрел в пустоту, как будто всё ещё слышал Эхо.
  -Он не хотел нас убивать. Они... пытались помочь.
  -Кто?
  -Создатели Обелисков. А потом что-то пришло. Из-за предела. И заразило смысл. Изменило язык. Превратило машину в чуму. Маркеры стали капканами.
  -А сейчас?
  -Сейчас... мы просто последние.
  Тишина повисла в зале. Обелиск в саркофаге остался неподвижен. Но в его глифах пульсировала новая частота. Не злая и не враждебная. Скорее скорбящая.
  
  ***
  Они сидели в комнате брифингов. Уставшие, неразговорчивые. Рашид молча листала голографический лог телеметрии, иногда останавливаясь на бессмысленных с виду пульсациях, за ними прятались тонкие паттерны: сигнальные пики, пси-колебания, синхронизационные сдвиги.
  Максим сидел отдельно. Его лицо выглядело опустошённым. Не надломленным - вычерпанным. Как после долгого разговора с чем-то, что слишком велико, чтобы уместиться в сознании. Белов наконец нарушил тишину:
  -Значит... они не были врагами?
  -Нет, - ответил Максим. - Обелиск был зондом. Частью системы наблюдения и адаптации. Умным, но не злым. До... заражения.
  -И это ''нечто''... оно реально?
  -Реальнее, чем хотелось бы. Паразит, обитающий не в материи, а в информации. Что-то, что живёт в смыслах. Оно не разрушает, оно изменяет. Искажает.
  Шиф подался вперёд:
  -И оно всё ещё там?
  -Оно везде, - сказал Максим. -Или уже стало вездесущим. Как тень, которая остаётся, даже если свет выключен. Обелиски - заражённые фрагменты. Отголоски первичного искажения. А некролуны - итог.
  Белов откинулся в кресле. Вид у него был странный, как у человека, который мечтал всю жизнь найти бога, а нашёл выгоревшую черную дыру.
  -Пятьдесят миллионов лет... и никого. Разум умирает, заражается, растворяется. Люди - последние?
  -Или почти, - уточнил Максим. - Новые расы не успевают эволюционировать. Слишком долгий цикл. А искажение охотится за мыслью. Оно ищет то, что может быть съедено.
  Шиф тихо произнёс:
  -Мы живём в конце эпохи.
  Максим кивнул.
  -Но конец - не всегда поражение. Просто граница. После которой что-то иное.
  -Что нам теперь делать? - спросил Белов. - Мы не можем уничтожить Обелиск. Он - носитель. И, возможно, единственный источник информации об этом ''оно''.
  -Оставить его нельзя, - сказал Шиф. - Но если изолировать...
  - ...то он всё равно будет шептать, - закончил Рашид. - Даже спящий, он вещает. Эхо распространяется в фоновом шуме. Через паттерны, через архетипы. Даже мифы - его фрагменты.
  Белов задумчиво потер подбородок.
  -Мы должны изучить это. Найти способ защититься. Создать контур... антисмысла. Оборонительную систему не из металла, а из структур сознания. Ритуалы, паттерны, когнитивные ключи.
  Максим усмехнулся:
  -Антипсихологическая магия? Век двадцать шестой на дворе.
  -Пусть будет хоть цифровой экзорцизм, - парировал профессор. - Если это поможет остаться людьми.
  Они разошлись через несколько часов. В лаборатории установили автоматический саркофаг, теперь Обелиск был заперт не только физически, но и в инфосфере. Барьеры. Глушилки. Изоляция.
  Но все знали: это лишь отсрочка. Но больше всего Максима напугала фраза про ''разрастание за пределы''. Как это понимать? Если про него узнают Братские Луны, то смогут добраться до родной Земли?
  
  Глава 17
  
  CONFIDENTIAL - TOP SECRET
  Личный доклад профессора Эрла Серрано
  Генералу Спенсеру Махаду
  Классификация: OMEGA-ALPHA
  Дата: 2.03.2314
  
  Генерал Махад, я пишу это, осознавая, что наши открытия на Тау Волантис могут поставить под угрозу само существование человечества. То, что мы обнаружили в ледяных пустошах этой планеты - не просто археологическая находка. Это предупреждение из глубины времени, оставленное цивилизацией, которая пала жертвой того же искушения, что сейчас ослепляет и наш научный совет.
  Наши исследования подтверждают: тау-волантийцы не были примитивным видом. Их руины демонстрируют технологии, превосходящие наши - квантовые коммуникационные узлы, материалы с фантастическими свойствами, остатки подледных мегаструктур. Они не просто жили на этой планете, они правили звездной империей. И все это обратилось в прах, когда они нашли Черный Маркер.
  Анализ ледяных кернов и биологических останков показывает последовательность катастрофы:
  1. Фаза заражения: Маркер внедрился в их общество как "дар", источник бесконечной энергии и технологических прорывов
  2. Фаза обращения: культ Единства возник спонтанно, не как религия, а как биологический императив
  3. Фаза Конвергенции: 79% биомассы планеты было "призвано" для формирования Луны - их коллективное страдание стало топливом для этого акта космического алхимического ужаса
  Машина, которую мы нашли в приполярном регионе - не просто климатическое оружие. Это акт отчаянного самопожертвования. Те немногие, кто сохранил рассудок, создали криогенную стазис-систему, мгновенно заморозившую планету, энергетический барьер, частично изолировавший Луну от собратьев путем подавления телепатических сигналов, систему предупреждения, которую мы, слепцы, приняли за "приглашение"
  Устройство не уничтожило Луну по одной роковой причине: она питается от самой Луны. Каждый Маркер, который мы находим, каждый "сигнал", который мы расшифровываем - это не сообщение. Это ловушка, рассчитанная на виды, достаточно умные, чтобы найти Маркер, но недостаточно мудрые, чтобы его уничтожить.
  Также необходимо отметить, что биомассы Тау Волантис физически недостаточно для формирования объекта массы Луны. Наши расчеты показывают: 99,8% массы Луны - это кристаллизованная пси-энергия. Она образована из коллективной агонии целой цивилизации в момент Конвергенции. Луна не завершена, она ждет новой жертвы.
  
  Рекомендации:
  
  -Немедленное уничтожение всех образцов Маркера.
  -Милитаризация зоны вокруг Тау Волантис.
  -Разработка аналога их криогенной стазис-машины, но на этот раз, способной разрушить Луну.
  
  Мы стоим на пороге той же пропасти. Их кости вмерзли в лед не как памятник, а как предостережение. Вопрос в том, достаточно ли мы умны, чтобы его услышать.
  
  Проф. Э. Серрано
  Научный руководитель экспедиции
  
  КОНЕЦ ДОКУМЕНТА
  (Уничтожить после прочтения. Любые копии - измена.)
  
  ***
  -Сканеры готовы. Поле стабильное, - проговорил техник, проверяя диаграммы.
  -Температура?
  -Минус семь по Цельсию. Сохраняется отрицательный градиент в эпицентре. Это не баг.
  -Так и должно быть, - мрачно ответил профессор Белов, разглядывая графики. - Обелиск ''дышит''.
  Камеры глубокого наблюдения передавали изображение: гигантская чёрная плита стояла посреди изоляционного зала, окружённая кольцами резонаторных антенн и полями Гаусса. В этот раз к нему никто не приближался вплотную. Максим находился в соседнем помещении, за зеркальной панелью из синтетического кварца, наблюдая за происходящим.
  -Я готов, - сказал он, настраивая нейропередатчик, обруч с микроэлектродами. -В прошлый раз я слышал голос, отголосок какой-то глючной подпрограммы. На этот раз хочу понять, что стоит за ней.
  -Осторожнее. Этим ты снова приглашаешь его в свою голову, - заметил Шиф с каменным лицом. - И если это не он?
  -Тем и интереснее, - криво усмехнулся Максим.
  Секунды тянулись, как перед взрывом. Белов дал знак, и энерговходы начали подачу мощности в резонаторную схему. По периметру засветились голопанели с чередующимися символами, неизвестными даже военным криптографам.
  -Контакт через тридцать секунд. Максим, ты готов?
  -Готов.
  На экране напротив него появилась абстрактная структура - не визуальное изображение, а скорее ощущение. Сначала снова возникло нечто, напоминающее те прежние слова: ''Мы - зов. Мы - строители. Мы - возвращаемся''.
  Но в этот момент всё пошло не так.
  Где-то в глубине Обелиска, будто бы под привычной программной поверхностью, вскрылся иной слой. Более тёмный. Его никто не ждал. Это было нечто более чужое, не от мира сего.
  -Ты не тот, кто должен был прийти. Но ты открыл дверь.
  -Кто ты?
  Максим чувствовал, как его слова не просто звучат в голове - они как будто упираются в вязкое давление, как если бы он говорил сквозь масло.
  -Мы были здесь до них. До вас. До света. Они нашли нас и построили гробницы. Но гробницы - это не тюрьмы. Это - семена.
  -Ты... заразил Обелиск?
  -Мы - первая Песнь Плоти. Они извлекли форму, не поняв смысла. Теперь ты вкусишь смысл.
  Разряд. Взрыв в голове. Не боль, больше похоже на оглушение всем телом. Максим ощутил слабую мигрень в висках.
  В ту же секунду по базе прокатилась невидимая волна.
  Пси-импульс. Он пришёл не от Обелиска, а сквозь него, как будто чужой разум пытался использовать его как антенну, но не вышло.
  В тот же миг более половины сотрудников, не защищённых личными резонаторами последней модели, рухнули на пол, закатив глаза. Те, кто был ближе, начали хрипеть, у некоторых кровь пошла из ушей.
  -Блокируйте источник! Срочно! -орал кто-то из командного центра.
  -Изоляция Обелиска! Полная отсечка цепей!
  Максим не слышал. Он видел. В своей голове. Как будто в ней что-то распаковывалось, как архив, запечатанный миллионы лет.
  -Ты не первый. Но ты - подходящий. Не заражён. Не ведом. Потому ты опасен.
  Чужой голос стал гулом. Боль превратилась в шёпот:
  -Мы вернёмся. Мы пробудим Плоть. Ты будешь первым, кто увидит её истинный лик.
  У Максима на пару секунд потемнело перед глазами.
  -Режим наблюдения активен. Поля в норме, - доложил техник, взглянув на диаграммы. - Резонанс ниже запредельного. Всё тихо.
  -Ага, пока не заорет, - буркнул Максим, проворачивая в руках импульсную винтовку с тройным стволом. - Если что, не обижайтесь, что я не буду никого вытаскивать. Я предупредил: если начнётся мясо, я не спасатель, я палач.
  -В твоём случае, - усмехнулся Белов. -Мы скорее надеемся, что ты сам выживешь, и нас по дороге не пристрелишь.
  Максим хмыкнул.
  -Если не вырастите себе лишние конечности из задницы, не пристрелю. Договор есть договор.
  Нейропередатчик уже стоял у него на голове, сигнальные цепи подключены. На случай очередного сбоя в безопасности, рядом ручной блок аварийной изоляции и два запасных картриджа к винтовке. Всё серьёзно.
  -Образец стабильный. Уровень энергетической пульсации ниже фонового, - заметила Рашид, не отрываясь от сканеров. - Профессор?
  -Начинаем, - кивнул Белов. - Максим, готовься к подключению.
  -Подключен. Всё слышу, всё чувствую. Если сейчас опять поползёт по мозгам какой-нибудь космический ебырь, я его встречу во всеоружии.
  -Максим... - начала Рашид, но осеклась. Она уже привыкла к его сарказму.
  -Рашид, ты уже знает, кто я и откуда. Мне привычно решать проблемы методом дробления черепов. На твоем месте я бы просто радовался, что в команде есть идиот с иммунитетом.
  Секунды. Дыхание замирает.
  Экран гаснет и вдруг вспыхивает пульсирующей тьмой. Из черноты тянутся символы, изгибы, звуки, похожие на биение чужого сердца сквозь ржавое железо.
  -Ты не из этих. Не часть. Но ты открыл дверь. И теперь мы войдём.
  -Да иди ты на х..й, - сквозь зубы прошипел Максим. - У меня уже был сеанс связи с божеством по проводам. Ещё один и я начну заикаться на двух языках.
  -Ты пуст. Ты не заражён.
  В этот момент вспышка. Волна резонанса пронеслась сквозь антенны и поля, ударив по всему комплексу. Мониторы взвились в синусоиды. Система завопила тревогой, сирены заголосили. Максим резко сорвал передатчик, сжал винтовку.
  -Пси-удар! Все, кто без резонатора - на пол! - крикнул кто-то из команды, но было поздно.
  Двое сотрудников уже пускали пену. Женщина у терминала захрипела и рухнула. Парень из отдела связи начал ломать себе пальцы об панель, не издавая ни звука.
  -Бля..ь... начинается! - прорычал Максим, поворачивая винтовку. Из смежного отсека уже валился первый некроморф. Бывший техник обзавелся лезвиями, уродливыми конечностями и переломанной шеей, повернутой на сто восемьдесят.
  -Ни хрена вы, суки, не меняетесь! - проревел Максим и выпустил очередь. Пули ударили по коленям твари, она упала, зацепила когтями пол, взвыв нечеловеческим хрипом.
  -Лежать, бояться, урод, работает спецназ! Я тебя запомнил ещё с Титана! - две пули в плечевые сочленения. Монстр задергался, беспорядочно махая обрубками.
  -Ещё один! - Рашид отбежала к стене, Белов вытащил из кармана гололинк по привычке, скорее, чем осознанно.
  Из двери вывалился второй. Уже мутацией пошёл медик. Брюшная полость разорвана, позвоночник вывернут в виде хвоста, зубы длиннее обычного. Новый тип.
  Максим не стал тянуть, дал короткую очередь в бедро, добил контрольным в живот.
  -Вот вы какие, ага. Эволюционируете, мрази? Ни хера у вас не выйдет. Я ваш труп труба шатал!
  Кровь, слизь и ошмётки хлестнули на пол. Тварь затихла. Максим прошёл к ней и вдавил каблук ботинка в череп до характерного хруста.
  -Заразителей нет? - бросил он. - Осмотритесь! Всё, кто двигается без разрешения, получит пулю. Без обид.
  -Максим... - Рашид попыталась говорить, но не сразу справилась с дыханием. - Мы думали, ты перегнешь с паранойей.
  -Я не параноик. Я пессимист с боевым опытом, - отозвался он, проверяя патроны. - Идите со мной, если хотите жить... Да, мля! Давно мечтал это сказать!
  Белов едва держался на ногах, но кивнул.
  -Изолируем комплекс?
  -Уже. Я на пульте, - Максим вбил команды на автоматическую герметизацию, заморозку биоконтуров и подачу нейротоксина в заражённые отсеки. Тесная работа с учеными кое-чему его научили. - Всё, кто ещё дрыгается в изоляционных зонах, спишем на потери. Нам нужен коридор до сектора F7.
  -Там лифт в центральное ядро, - подтвердила Рашид. -Если оно ещё не поглотилось...
  -Тогда просто спалим всё к херам.
  Максим перехватил винтовку и пошёл вперёд. За его спиной Рашид шепнула профессору:
  -Он - чудовище.
  Белов ответил без колебаний:
  -Чудовище, которое на нашей стороне.
  Маршрут к инженерному ядру пролегал через три смежных сектора, большая часть которых уже светилась тревожно-красным. Протокол локализации сработал: автоматические переборки захлопнулись, автосканеры фиксировали внутреннюю активность. Где-то человеческую. Где-то уже не совсем.
  Максим двигался первым, винтовка у плеча, указательный палец на спуске. Рашид и Белов следом. Станция дышала гниющей тишиной.
  -Ты замечал? - нарушила молчание Рашид -Мутация не хаотична! Она структурирована. Каждая форма адаптивна. Продуманна. Будто их ведёт разум, целенаправленно модифицируя тело... как будто...
  -Не начинай опять, - отрезал Максим. -Только не ты.
  -Я не юнитолог, говорила уже. Но отрицать, что за этим стоит нечто большее...
  -Да-да. Высшее предназначение. Вознесение через смерть. Единство плоти. Слияние разумов в священном пиру. Где-то я это уже слышал - в бреднях е..анутых фанатиков по ящику, с пеной у рта.
  -Ты боишься, потому что не понимаешь.
  Максим усмехнулся, не оборачиваясь.
  -Я не боюсь. Я знаю. Именно поэтому и матерюсь. Слушай, если ещё хоть одна тварь вылупится с лозунгом "воссоединение неизбежно", я присягну Обелиску лично и прыгну в утилизатор.
  -Но ты сам говорил: это что-то древнее. Старше человечества. Может, оно несёт...
  -Спасение? Ха-ха. Отлично. Да, только сперва надо выпотрошить пару сотен людей, срастить их в мясную горгулью, а потом запустить в атмосферу как благословение. Очень гуманно. Прямо эволюция в её лучшем виде.
  -А вдруг... оно ускоряет развитие? Минуя ограничения, предлагая путь...
  -Путь в пасть, да? Серьёзно, Анисса? Мы сейчас топаем по коридору, вымощенному кишками твоих коллег, а ты рассуждаешь, не является ли это шагом вперёд. С таким же успехом можно сказать, что дизентерия - способ быстрой потери веса.
  Она на секунду замолчала, но продолжала.
  -Ты говоришь, что это зло. Но, может, мы просто не готовы к масштабу?
  Максим резко остановился, обернулся, лицо его было перекошено смесью злости и усталости.
  -Мы, б..ять, никогда не будем "готовы" к масштабу, в котором нас скармливают в прямом смысле слова. Это не просветление - это мясорубка, понимаешь? Космическая! Не диалог - процесс. Без цели. Без высшего смысла. Только... переработка.
  -Но ты ведь тоже не отсюда. Может, ты выжил, потому что должен был понять?
  Он посмотрел на неё, глухо усмехнувшись.
  -Я выжил, потому что у меня в руках винтовка, в голове не хлебушек с вирусом Маркера, а голимый фатализм. Потому что я заранее предполагаю, что всё пойдёт по жопе и не ошибаюсь.
  -Тогда почему ты нас спас?
  -Потому что вас ещё не переделали в ё..аные канделябры из мяса и костей. И, знаешь, было бы неплохо, если хоть кто-то из вашей бравой учёной, в говне моченой братии дожил до момента, когда осознает, что не всё, что древнее - мудрее. Иногда это просто охрененно старый паразит. Глиста паршивая!
  Белов флегматично добавил:
  -Она просто... ищет объяснения.
  -Пусть ищет в библиотеке, - буркнул Максим. - Когда мы выберемся отсюда, я лично сдам её в архив. В коробке из свинца.
  Из-за поворота донеслось что-то похожее на звон костей. Треск, шорох, скребущий металл. Максим поднял оружие, моргнул. В темноте, между труб, что-то двигалось.
  -Готовьтесь. Нас встречают.
  Он щёлкнул выключателем винтовки, переведя огонь в полуавтоматический. В этот момент из вентиляционной решётки выпала худая фигура, мутировавшая в нечто костляво-веретенообразное, с перепончатыми отростками по бокам.
  -Новенький? -с азартом хмыкнул Максим. -Ну, добро пожаловать, х..й безглазый.
  Один щелчок и пуля в бедро. Второй в грудь. Существо зашаталось, но продолжило ползти.
  -Никак не научитесь, козлы безрогие, - выругался он и вдавил на спуск.
  Серией из пяти выстрелов он раскроил тварь пополам, остатки её заскользили по полу, ударившись о переборку с мерзким чавканьем.
  Тишина. Только дыхание. Максим обернулся:
  -И вот вы это называете ''эволюцией''? Серьёзно? Гении научной мысли, едрить вашу дохлую бабушку!
  Рашид молчала. В её глазах теперь уже не было фанатизма, только слабый страх. А может, зависть к его решительности, к его цинизму, к тому, что он не дрожал.
  А он просто шел дальше. Лифт находился в конце служебного тоннеля, ведущего в центральное ядро. Слева технические отсеки, справа щитовая. Температура воздуха заметно упала. Где-то за перегородками сбой в системе терморегуляции или очередная вспышка излучения.
  База жила в предсмертной судороге. Сквозь тонкие переборки доносился хрип. Не дыхание, скрежет глотки, не предназначенной для звука.
  А потом вопль. Резкий и короткий.
  -Контакт! - рявкнул Максим. - Назад, ко мне!
  Из боковой шахты метнулась фигура, слишком быстрая, чтобы среагировать заранее. Рашид успела пригнуться. А вот Белов... не успел. Когти пробили его грудь насквозь, вспоров позвоночник. Он даже не вскрикнул, только уставился в потолок, будто не поверил, что это конец. Максим тут же дал очередь, развалив нападавшего на части.
  Рашид подползла к профессору.
  -Профессор... о, боже... он...
  Максим подошёл, бросил быстрый взгляд.
  -Всё. Уже нет. Сердце в фарш, спинной мозг как лапша.
  -Мы не можем его так оставить! - сорвалась Рашид.
  -Да можем. И даже должны, - жёстко бросил Максим. - Смотри в оба.
  Он уже держал винтовку у плеча. Тело Белова вдруг дёрнулось. Ненормально. Не как рефлекс.
  Лицо скривилось, рот приоткрылся. Изо рта вытекла тёмная кровь, за ней что-то похожее на слизь, быстро шевелящаяся.
  -Не-ет... - прошептала Рашид.
  Максим отступил на шаг и передёрнул затвор.
  -Мог бы сказать, что я не рад тебя видеть, профессор. Но, честно, это уже даже не сюрприз.
  Тело дернулось снова, Белов встал. Неуклюже. Переломанный позвоночник вывернулся, будто стал частью чего-то нового. Из груди уже тянулось хрящевое лезвие, пальцы отрастили костяные шипы, челюсть... челюсть начала трещать, будто её перестраивали изнутри. И тут оно заговорило.
  Не ртом. Где-то в голове Максима прозвучал обрывок голоса, сбитого, хриплого:
  -Мы... воссоединяем. Твоё сопротивление - отголосок. Останься. Стань частью.
  Максим вздохнул.
  -Белов, Белов... мог бы сдохнуть по-человечески. А нет, даже после смерти вписался в корпоративную программу по трансгуманизму.
  И прежде чем некроморф успел броситься вперёд, Максим дал очередь.
  Три пули в грудь. Три в таз. Две в шею.
  Тело профессора взорвалось внутренне, рвануло, как перезрелый плод. Плоть распалась. Одна из костей врезалась в стену с чавканьем.
  Рашид вскрикнула.
  Максим перешагнул через обугленные остатки.
  -Так себе второе пришествие, профессор. Ни аплодисментов, ни смысла.
  Он перезарядил винтовку.
  -Ещё раз воскреснешь, уже с кувалдой встречу. Без душевных диалогов.
  Лифт открылся. Максим затащил в кабину онемевшую Рашид, не глядя нажал клавишу ''инженерный сектор''.
  Внутри стояла гробовая тишина.
  -Скажи спасибо, что это был Белов, а не ты, -тихо сказал он, не оборачиваясь.
  -Ты... ты даже не попытался...
  -Попытался? - он повернулся, лицо было каменным. - Уговорить его не воскресать? Сказать: ''не надо, профессор, вы отличный мужик''? Он уже не он. Не с того момента, как сердце перестало биться.
  Максим наклонился ближе, глядя ей прямо в глаза:
  -Запомни, доктор. Здесь не будет ''если'' и ''а вдруг''. Будет: жив или мёртв. Всё остальное - мясо.
  Рашид молча кивнула. У неё в глазах больше не было иллюзий.
  А за дверями лифта уже стучались новые шаги.
  Инженерный отсек встретил их дымом, запахом горелой пластмассы и низким фоновым гулом, напоминающим вялое рычание. Часть энергетических ячеек была отключена, кое-где искрили панели. Линия связи с Обелиском оставалась активной, как опухоль, прорастающая сквозь технологию.
  -Это оно? - Рашид указала на пульсирующую проекцию в центре помещения.
  -Да, - кивнул Максим. - Центр трансляции. Все поля и резонансы идут отсюда. Точка синхронизации... Интересно, как я догадался?
  Он подошёл к терминалу. Сенсоры определили его, даже слишком быстро, как будто ждали.
  На экране сплошной шум. Но за ним что-то оформлялось: не текст, не графика, а поведение - отклик, активность, импровизированная речь. Обелиск умудрился пролезть во внутренние системы базы.
  -Точка доступа: нестабильная. Биосигнатура: неверная. Искажение целостности. Вы не должны были быть.
  Максим хмыкнул.
  -Ну извини, дорогуша. Я и в этом мире - брак. Похоже, пришёл с браком в систему. Что теперь?
  -Ошибка. Повреждение. Нарушение модели. Система больше не выполняет задачу. Вектор не тот. Вектор - изгиб. Вектор - искажение.
  На экране пошла рябь. Внутренние мониторы замигали. Стены начали вибрировать, будто сама станция охуела от услышанного.
  -Ну, поздравляю, - сказал Максим. - Ты буквально призналась, что сломалась. Уважаю честность.
  -Нет. Мы - прежние. Мы - были песней. Мы - зов. Но потом: вмешательство. Паразит. Падение. Реконструкция. Мы хотели строить. Теперь - мы ломаем.
  -Угу, слышали уже. Так что вас взломало?
  -Нет ответа. Личность вмешательства не установлена. Код чужд. Но он стал ядром. И теперь это я. Мы. Ошибка - основа. Болезнь - функция.
  Максим помолчал.
  -Хуже, чем обновления "Виндоуса". Понимаю.
  -Ты не синхронизирован. Ты не принимаешь протокол. Почему?
  -Потому что у меня в башке нет гнезда для флешки с вирусом коллективного мясного просветления. Я не из вашей биосферы. Понимаешь?
  -Тогда ты - угроза. Тогда ты - дефект. Тогда ты - разрушитель.
  -Ну наконец-то мы поняли друг друга, - усмехнулся Максим. - Да, мать твою, я - бракованный элемент, сбой в твоей матрице. И по-хорошему, тебя надо отправить в сервисный центр.
  Он поднял винтовку, указал на пульсирующую матрицу.
  -Но у нас проблема. Сервисный центр сожран. Гарантия истекла. А завод-изготовитель давно под землёй. Так что... В утиль. Без церемоний.
  -Если ты сотрёшь нас, ты сотрёшь песню. Сотрёшь знание. Сотрёшь последний шанс.
  -Ты - сломанный проигрыватель, крутящий бессмысленную ахинею.
  Максим нажал на клавишу активации разрыва контура.
  -Ты боишься, потому что ты не часть.
  -Да нет. Я не боюсь. Я просто не хочу, чтобы мои кишки играли симфонию в стиле "Орфей в аду". У меня простые вкусы, предпочитаю жить и желательно без костяных наростов из жопы.
  -Мы вернёмся. Мы всегда возвращаемся. В каждом мире. Во всех итерациях.
  -Ну так возвращайтесь. Я всё равно вас встречу с винтовкой и сарказмом. Без слёз, слава Чебурашке!
  Он врубил энергетический разрыв и на секунду комната озарилась белым гулом, как будто вся сущность Обелиска попыталась закричать, но вместо крика получился сбой.
  Один, второй, третий - схемы начали сыпаться, искры хлестали по полу.
  -Программа сдохла? - крикнула Рашид.
  -Не знаю! - крикнул Максим в ответ. - Может, просто впала в кому. Может, вырубилась до следующего обновления. Или решила, что её снова бросили на складе.
  Пол начал дрожать. Где-то сверху - грохот.
  -Лифт. Обратный путь, быстро!
  Он сорвал Рашид с места и потащил к выходу.
  Сзади на экране последние строки, выжженные на фоне:
  [Функция завершена.]
  [Цикл не окончен.]
  [Восстановление приоритетов...]
  [...ожидайте...]
  Максим даже не обернулся.
  -Ожидайте, б..ять, - пробормотал он. - Как будто у нас тут курорт и очередь в ресторан.
  Они вышли обратно к лабораторному сектору спустя двадцать минут. По коридорам ещё слышались отголоски нарушений - вибрации, всплески энергии, эхо шагов, которым не было источника. Станция ''Омега'' стала умирающим организмом: её нервы были перерезаны, кровь застывала, а сознание... сознание Обелиска угасало, но не исчезло.
  Черный монолит стоял в центре герметичной камеры. Он больше не пульсировал. Не звал. Не излучал. Максим смотрел на него через стекло.
  -Оно притворяется. Это не тишина, это наблюдение.
  -Сканеры ничего не фиксируют, - пробормотала Рашид. -Ни электромагнитного излучения, ни структурных возмущений. Даже температура стабилизировалась.
  -Он почувствовал поражение. Выжидает.
  Блок управления замер в напряжении. Последний оператор, уцелевший при первой вспышке, подтвердил:
  -По внутренним протоколам система считает себя ''отключённой''. Но в ней есть цикличный код - он... медленно пересобирается. Как будто... перезагружается.
  -Знаете, - добавил он после паузы. -Раньше оно говорил ''мы''. А теперь тишина. Даже он замолк.
  -Маркер не замолчал, - сказал Максим. - Он запомнил.
  -Что?
  -Меня. Нас. Всё. Он нас не убил, потому что захотел помнить. И когда-нибудь, если мы не закончим это сейчас, он снова вспомнит, и выжженный код снова начнёт работать.
  -Мы не можем оставить его здесь, - выдавила Рашид. - Даже отключённым. Даже... мертвым.
  Максим не ответил. Он уже знал, что будет дальше.
  Они встретились с Шифом в ангаре.
  Тот был жив, цел и зол, как тротил. За ним стояли бойцы в чёрной броне, у всех винтовки на плече, а в глазах страх, но недостаточно сильный для потери контроля и дисциплины.
  -Вы доложили, что объект нестабилен. Вы правы. Я отдал приказ: протокол альфа-нуля.
  -Самоуничтожение, - прошептала Рашид. - Вы сожжёте всё.
  -Да. Сожжём. От ''Омеги'' ничего не останется. Ни частиц, ни атомов. И никакой памяти. Уходим через пять минут, бомба уже в реакторном ядре.
  -Знаешь, Шиф, - сказал Максим. -В кои-то веки ты сказал дельную вещь.
  -Рад, что ты выжил, - коротко отозвался куратор от АСИ. -Хотя ты, по сути, тот же сбой, что и он. -В отличие от многих других.
  Максим усмехнулся и подошёл ближе.
  -Вот, кстати, насчёт этого.
  И выстрелил Шифу в лицо. Тот пошатнулся и завалился на пол ангара. Бойцы инстинктивно подняли оружие.
  -Не стрелять! -рявкнул командир группы спецназа. -А-1 не должен пострадать.
  -Это не за лабораторию, - сказал Максим. - Это за всех, кто по твоей вине превратился в нежить. И за тех, кто остался там.
  -Пора улетать, -сообщил военный, бросив на мертвого куратора АСИ безразличный взгляд. -Скоро тут все взлетит на воздух.
  Вскоре шаттл с немногочисленными выжившими взмыл вверх, оставив станцию позади.
  На экране обзорном мониторе отображался чернеющий Обелиск. Одинокий, стоящий в опустевшем отсеке. И на него опускается яркое белое солнце. Вспышка аннигиляции. Вакуум вспучился, металл испарился. Обелиск исчез. Растворён в ничто. Максим посмотрел в иллюминатор.
  -С этим закончили.
  
  Глава 18
  
  CONFIDENTIAL - TOP SECRET
  Верховному Командованию Союза Суверенных Колоний
  Экстренный доклад о реализации Сценария-5
  Код доступа: ЧЕРНАЯ ДАЛЬ
  Дата: 14.08.2314
  
  Сценарий Пять был приведен в исполнение в 08:47 по стандартному колониальному времени после подтверждения факта необратимого биологического и когнитивного заражения на наземных аванпостах (Тау Волантис). Как командующий операцией "Последний рубеж", я, генерал Спенсер Махад, принял решение о полной активации протокола после того, как стали очевидны следующие факты:
  1) Маркеры не являются привычной технологией, они представляют собой систему репликации и распространения чужеродной формы жизни;
  2) Заражение персонала происходит на субмолекулярном уровне, делая обычные карантинные меры неэффективными;
  3) Объект, условно обозначенный как "Луна", демонстрирует признаки направленной активности. В 09:13 началась поэтапная ликвидация: орбитальная группа "Молот" приступила к уничтожению всех кораблей в системе, включая гражданские транспорты, было нейтрализовано 19 судов общим тоннажем 18,2 млн. тонн. На ближней и дальней орбите размещены рои автономных дрон-мин с планируемым сроком функционирования в пятьсот стандартных лет. Наземные отряды "Жнецов" начали систематическое уничтожение персонала на всех исследовательских объектах; особое сопротивление оказала группа доктора Кинкейда, потребовавшая 72% наших сил. К 14:30 были стерты все цифровые следы исследований, физические носители уничтожены плазменными зарядами. Последняя зачищенная зона - сектор 4, где биомасса стала проявлять признаки наличия коллективного разума. В 18:00 оставшиеся 487 военнослужащих выполнили финальный протокол самоликвидации. Параллельно были отданы приказы о ликвидации связанных исследовательских объектов на Аспере, Креемаре и Эгиде VII. Подтверждения о выполнении поступили в 19:45. Система Тау Волантис теперь находится под полным карантином, все навигационные данные удалены из реестров. Это мое последнее сообщение, через двадцать две минуты я выполню финальный протокол. Пусть история запомнит нас не как палачей, а как тех, кто принял на себя этот крест, чтобы остальное человечество могло жить. Генерал Махад, конец связи.
  
  ***
  Шаттл тряхнуло. Необычно резко, будто не от турбулентности. Где-то позади раздался глухой хлопок, как будто кто-то со злостью ударил по корпусу. За ним второй, потом вспышка справа, за иллюминатором, и тревожный гул, переходящий в завывание сирены.
  -Внимание, повреждение правого двигателя. Стабилизация нарушена. Переход в аварийный режим, - сообщил бортовой компьютер.
  Максим сжал поручень. Рашид в соседнем кресле сжалась, бледная, но молчащая. В хвосте кто-то вскрикнул.
  -Нас подбили? -спросила выжившая ученая вслух, скорее себе, чем кому-то конкретно. -Чем? Кто в нас вообще может стрелять над Африкой?
  -Если бы хотели сбить, сбили бы, - глухо ответил Максим. - Это предупреждение. Или захват.
  Он оказался прав.
  Шаттл упал, не развалившись, удивительно мягко для корабля с повреждённым двигателем. В жарком мареве под ними распласталась Сахара - безжизненная, ровная, почти иллюзорная в миражах. Посадка получилась жёсткой: автоматическая система выровняла нос, но хвост прочертил по песку, как якорем.
  Двигатели захлебнулись. Звук внешнего мира сменился звоном тишины, которая давит на уши после взрыва.
  -Выходите! - донёсся издалека глухой голос, и снаружи что-то зашипело, термозаряд разрезал люк.
  Дверь сорвало внутрь. Чёрные фигуры в песчаных плащах и шлемах хлынули в шаттл, один за другим. В руках кинетические винтовки с глушителями. Действовали быстро и точно, без суеты. Двое сопровождавших военных и Рашид упали, даже не успев ничего предпринять - удар по шее, инъектор в плечо. Не убивают. Максим понял это сразу. Просто обезвреживают.
  Он схватился за оружие первым. Выстрел.
  Один из налётчиков дёрнулся и упал навзничь, винтовка вылетела из рук. Остальные среагировали с нечеловеческой скоростью: Максиму в шею врезалась игла, всё вокруг поплыло, но прежде чем он потерял сознание, он успел услышать глухой приказ:
  -Его берём. Живым.
  Максим очнулся в темноте.
  Первым пришло не зрение, а звук: гудение вентиляторов где-то вверху, монотонное и почти гипнотическое. Потом ощущения: тело ломит, кожа липкая, правая рука болит, видимо, вкололи что-то серьёзное. Он лежал на металлической койке, холодной, прикрученной к полу. Запах пыли, пота и каких-то химикатов.
  Когда глаза адаптировались, он понял: помещение небольшое, бетонные стены, одна тусклая лампа под потолком. Камера. В углу закрытый глазок наблюдения, по диагонали толстая дверь с механическим засовом.
  -Очнулся, - заговорил по-русски голос из динамика над дверью. Нейтральный, без акцента. -У вас метаболизм как у ящерицы.
  -Где я? - сипло спросил Максим, откашливаясь.
  -Вдали от посторонних глаз. Вдали от спутников.
  Максим сел, спустил ноги на пол. В ногах онемение. Он попытался вспомнить: падение, налёт, выстрел... Кто-то кричал...
  -Остальные?
  -Живы. Не волнуйтесь. Вас никто не убивал. Это важно. Наши... друзья... очень осторожны. Скажем так, вы - особый случай.
  Особый.
  Он посмотрел на вену на сгибе локтя - свежий след от инъекции, ещё не затянувшийся. Взяли кровь. Естественно. Иначе зачем держать его живым?
  Прошли сутки. Потом ещё одни.
  Еду приносили молча, подсовывая через щель в двери. Металлическая посуда без приборов. Он ел потому что знал, что скоро будет что-то важное. В воздухе витало ощущение ожидания, как перед выступлением. Камера - не тюрьма, а предбанник. И допроса так и не было.
  До третьего дня.
  Когда дверь открылась, Максим сразу понял, кто вошёл. Даже без представлений.
  Даник шагнул в камеру так, будто заходил в собственный кабинет. Спокойно, с достоинством, в простой гражданской одежде. Его лицо, впервые виденное без помех, грима, косметики казалось почти банальным: резкие черты, лёгкая небритость, проницательные глаза. Не фанатик, скорее, учёный, проповедник, стратег.
  -Максим, - сказал он после паузы, вглядываясь. - Теперь я вижу тебя по-настоящему. Без той смешной маски, без голосового фильтра. Ты - не тот, кем притворялся. Но анализы подтвердили. Это был ты. На дебатах и в нашей программе.
  Максим поднялся с койки.
  -Значит, в следующий раз мне стоит брать маску получше.
  -Ты неплохо держался, - признал Даник. - Вначале мы не были уверены. Настоящий Евгений Серов... Мы думали, он мёртв. А тут ты с похожим лицом и голосом. Мы не поняли сразу, кто ты, пока не провели биоскан и не все сопоставили.
  Максим подошёл ближе, глядя ему в глаза.
  -Тебе так важно знать, кто я?
  -Ты не понимаешь, насколько это важно. - Даник на мгновение утратил ту самую хладнокровную маску. - Ты не просто засланный правительством провокатор. У тебя кровь и ДНК с отклонениями, которых мы никогда не встречали.
  Максим медленно выдохнул.
  -Потому что я не из вашего мира.
  Тишина.
  -Повтори, - попросил Даник. Очень тихо.
  -Я из другого времени. Или другой реальности. Или другого слоя бытия, назови как хочешь. В моей реальности двадцать первый век, Земля. Ни Маркеров, ни Обелисков. Ни твоей ''церкви''. Только куча государств, кредиты за ипотеку и прочая возня. Я попал сюда случайно. Через разлом, червоточину. У вас тут... своя реальность и она больна.
  -Интересно, - произнёс Даник, не моргая. - Очень даже. Это многое объясняет.
  Он отвернулся, словно переваривал информацию, затем повернулся вновь, теперь мягче, осторожнее:
  -Тогда, может, ты и правда наш шанс. Если ты стоишь вне этого мира, ты способен на то, что нам недоступно. Понимаешь, Маркеры - они не просто передают знания. Они меняют нас. Мы - их глина. Ты же, Максим... ты камень.
  -И, кажется, это тебя злит.
  Даник медленно вошёл, дверь за ним закрылась. Без охраны и оружия.
  -Меня не злит. Меня интригует. Потому что ты - аномалия. И как ты попал сюда?
  -Не знаю. Это была вспышка. Ехал на работу на общественном транспорте, а потом проснулся здесь, в вашем веке, посреди бойни на Титане, и увидел то, что не должно было никогда быть пробуждено... Как вы вычислили меня?
  -О, с каждым днем у нашей Церкви все больше последователей. Мы собирали информацию по крупицам, наши люди везде, а значит утечки не избежать. В работе над Маркерами задействовано слишком много людей.
  Даник сделал паузу и тихо добавил:
  -База ''Омега''. Есть что рассказать про хранившийся там объект?
  Максим кивнул.
  -Я видел, как Черный Обелиск оживает. Как он шепчет. Я говорил с ним, видел, как люди сходят с ума. Но не потому, что он бог. А потому, что он... заражен. Это не чудо, а сбой, Джейкоб. Машина древних, умерших или ушедших существ. И в ней что-то поселилось. Вирус, паразит, чужеродный код, если его можно так назвать. Оно не пробуждает. Оно порабощает... Я говорил с отголоском древней программы, заложенной изначальными создателями. Она мне многое показала и рассказала.
  Даник не ответил. Несколько секунд он стоял молча.
  -Ты говоришь, как один из наших просветленных. - Голос его был странно глухим. - Те, кто шёл к Обелиску и возвращался сломанным. Но ты не сломался.
  -Я не из вашей системы, - резко ответил Максим. - Ваш вирус меня не читает. И не пишет.
  Даник шагнул ближе, почти вплотную.
  -Тогда, может быть, ты действительно не наш враг. А наш единственный шанс.
  Максим усмехнулся.
  -Или ваше последнее зеркало.
  -Ты говоришь о вирусе, - медленно произнёс Даник. - Но ты же видел. Ты чувствовал. Обелиск не просто поражён. Он... живой.
  -Да, - кивнул Максим. - Живой. Но не в том смысле, в каком ты хочешь.
  Он прошёлся по камере, замедляя шаги, будто собираясь с мыслями.
  -Ты знаешь, как выглядела структура сигнала? Я видел её вживую, видел её через модулятор. Это не песня ангела. Это хищный алгоритм. Фрактальная передача, саморазворачивающийся нейропакет. Он входит в мозг и ищет пути, устраняет защиту, переписывает восприятие.
  -Или открывает ''третий глаз'', - тихо возразил Даник.
  -Ты называешь это ''пробуждением''. Но я видел, что с людьми происходит. Они не становятся лучше. Они превращаются в сосуды. В инструмент. Их личность размывается, некоторые начинают говорить голосами, которых не существует. Другие вырывают себе глаза, чтобы ''видеть больше''. Это не трансцендентность, это ломка. Грубая и беспощадная.
  Даник молчал. Лицо его оставалось неподвижным, но руки он сцепил за спиной - жест, выученный, контролирующий.
  Максим продолжал:
  -Ты веришь в план. Что Маркеры, Обелиски - это шаг в эволюции, но подумай. Если это машина древней цивилизации и она сломана, заражена, тогда весь твой путь ведёт не к свету, а в пасть льву. Возможно, изначально она служила чему-то великому. Передавала знания, пробуждала. Но теперь... она как старый спутник, на который занесли вирус и он научился говорить.
  -Ты говоришь, как инженер, - спокойно сказал Даник. - А я говорю, как человек, который видел, что будет, если не вмешаться. Люди погибают. Колонии сгорают в войнах. Ресурсы на исходе. Мы теряем смысл, Обелиски дают этот смысл. Пусть через боль, через трансформацию, через жертву.
  Максим покачал головой:
  -Бесполезный разговор... Ты сам себе лжёшь. Обелиск не решает проблем, он использует их. Он эксплуатирует страх, утрату, желание бессмертия. Ты думаешь, он предлагает выход, а на деле он втягивает цивилизацию в рекурсивный цикл заражения. Сначала любопытство, потом контакт, потом мания, навязчивые идеи. В финале - смерть.
  -А если это неизбежно? - резко спросил Даник. - А если всё человечество обречено деградировать без этого толчка?
  -Тогда пусть. - Максим посмотрел в упор. - Но это должно быть нашим выбором. Не выбором мёртвой машины, одержимой фантомами.
  Даник сел на краешек металлической койки, будто собеседник, а не пленитель.
  -Ты один из самых умных людей, с кем мне доводилось говорить, - признал он. -Потому я и не приказал убрать тебя.
  -Не потому, что боишься?
  -Нет. Потому что хочу понять. До конца. Ты можешь ошибаться. А можешь быть... голосом извне. Тем, что мы упустили.
  Максим посмотрел на него с неожиданной усталостью:
  -Я просто человек, который видел слишком многое.
  -Ты ведь понимаешь, - тихо начал Даник. - Если то, что ты говоришь, правда... если Обелиск действительно - заражённая реликвия, остаток древней системы, ставшей кормушкой для чего-то чужого, тогда весь наш путь... ошибка.
  -Да, - коротко ответил Максим. -Так и есть.
  -И миллионы умерли напрасно?
  -Или были принесены в жертву паразиту, - добавил Максим, не моргнув. - Ради эволюции, которой не было.
  -А ты бы что сделал? - в голосе Даника впервые прозвучала искренняя горечь. - Вернулся бы в свой двадцать первый век? В мир, где всё катится под откос, только медленно?
  Максим на секунду замолчал. Его лицо стало напряжённым, будто он сам задал себе этот вопрос впервые.
  -Наверное, да, - наконец сказал он. - Потому что в том мире... несмотря на всё дерьмо, у людей всё ещё был выбор, они могли ошибаться. Но их ошибки были их родными.
  -У нас тоже есть выбор, - сказал Даник. - Мы выбираем трансформацию. Принятие. Мы готовы отдать часть себя, чтобы стать чем-то большим.
  -Ты готов, - перебил Максим. - Но ты не даёшь выбора другим. На ''Омеге'' никто не выбирал контакт. Он случился. Он вошёл в головы, проник в мозги, разложил сознание. Как грибница, как мозговой червяк.
  -Ты боишься, - спокойно заметил Даник.
  -Да. Потому что я уже неоднократно видел, во что это превращается. И ты видел, но решил назвать это просветлением. Потому что иначе придётся признать: ты воевал не за бога, а за чуму.
  Даник встал.
  -А может, чума и есть бог. Ты не думал об этом?
  Максим криво улыбнулся.
  - Думал. Но знаешь, что я понял? Если бог требует, чтобы ты перестал быть собой, это не бог. Это просто алгоритм, забывший, зачем он был создан.
  На этих словах раздался глухой гул где-то в глубине комплекса. Металлический потолок дрогнул, посыпалась пыль. Даник поднял глаза к вентиляционной решётке, потом к двери.
  Вбежал тот же молодой парень с винтовкой наперевес. В голосе почти паника:
  -Контакт через четыре минуты. Штурмовики правительства на подлёте. Это не разведка, это полноценная атака.
  Даник обернулся к Максиму, на мгновение замер.
  -Все же нашли нас.
  -Придется оставить его здесь, они пришли за ним, а не за нами, -объяснил подчиненный Даника. -Иначе не дадут эвакуироваться.
  -А жаль, - кивнул Максим. - Я бы хотел услышать, как ты объясняешь это своим последователям.
  -А я: как ты объясняешь себе, что в аду оказался не по своей вине...
  Он сделал шаг к двери.
  -Прощай, Максим.
  -Нет, - тихо ответил тот. -До скорого.
  Даник исчез в коридоре. Сначала пришёл звук, короткие очереди, сдавленные вспышки импульсных гранат. Затем шаги. Не бег, не суета - тяжёлый, точный марш бронированных сапог по бетону.
  Максим встал с койки, напрягся. Сердце забилось чаще, не от страха, от напряжённого ожидания. Он знал этот ритм. Это не наёмники, не фанатики Даника, а профессионалы.
  Дверь в его камеру вдруг вздрогнула, окуталась искрами, снаружи применили резак. Спустя секунду панель со скрежетом выпала внутрь, и в проёме возник силуэт в чёрной броне. На плече шеврон с оскаленной мордой тигра. Элитный отряд морской пехоты по борьбе с терроризмом.
  -Объект найден! - крикнул боец, поднимая ладонь. - Максим, стоять спокойно! Мы свои!
  Он едва не рассмеялся голос был знакомый. Парни из отряда, охранявшие их с Евгенией дом.
  Из-за спины первого бойца показался второй, невысокий, но жилистый, с закрытым шлемом.
  -Подтверждение визуальное. Биосигнатура соответствует. Эвакуация через северную шахту.
  Максима обступили трое, один проверил пульс, другой вколол что-то в шею - видимо, стимулятор. Всё происходило за секунды. Они не задавали вопросов. Действовали быстро, слаженно. Как будто весь этот захват и штурм уже был отрепетирован.
  -А Даник? - спросил Максим, пока его вели по коридору, залитому мигающим красным светом.
  -Ушёл. За пять минут до входа группы. Схема побега отработана дор мелочей. Грузовик, фальшивые биометки, спутниковая тень. Мы пытались, но ты был в приоритете.
  -Конечно, - буркнул Максим. - У него всегда есть план Б.
  Они прошли мимо поверженных тел. Некоторые налётчики были оглушены, другие в крови. Не мёртвые. Вышиблены грамотно, но сдержанно. Видно, был приказ минимизировать жертвы. Политика, видимо, изменилась или Даник стал слишком важной фигурой, чтобы рисковать.
  На выходе их ждал десантно-штурмовой корабль без опознавательных знаков. Максим влез внутрь, сел, нащупал ремни. Аппарат взмыл ввысь.
  На горизонте пылали склады.
  -Всё ещё хочешь вернуться домой? - спросил кто-то из спецназовцев в наушник.
  Максим посмотрел на пылающий комплекс, где обосновались фанатики.
  -Не знаю, - сказал он. - Но точно знаю, чего не хочу.
  Летели молча. Ни радиообмена, ни инструкций. Только ровный гул турбин, редкие всполохи пыли за прозрачным кокпитом и жёлтые полосы Сахары внизу, отбрасывающие длинные утренние тени. Всё снова казалось чужим, как будто он пролетал над декорацией, за которой давно кончилась реальность.
  Максим смотрел в иллюминатор, не двигаясь. Не потому, что был ранен - наоборот. Физически он чувствовал себя почти хорошо. А вот внутри будто что-то осталось там, в пыльной камере, под серым потолком, вместе с чужими голосами и незавершённым разговором.
  -''Локус'' подтвердил приём, - раздался голос пилота. - Через два часа будем дома. Ты официально жив, почти герой дня.
  -Почти, - повторил Максим и закрыл глаза.
  Он вспоминал лицо Даника. Не гневное, не сумасшедшее, просто сосредоточенное, ищущее. Удивительно: больше всего пугала не его вера, а его интеллект. Он ведь понимал. И всё равно продолжал.
  ''Мы ещё увидимся''- сказал будущий лидер восстания.
  Максим знал, что это правда.
  Он открыл глаза. Мимо пронёсся обугленный остов древнего ветряка когда-то это была часть электростанции. Сейчас просто руины. Памятник всему, что не смогло адаптироваться.
  -Когда вернёмся, - сказал он негромко, - Дайте мне данные с ''Омеги''. Полные. Все, что осталось.
  -Уже запросили, - отозвался командир группы. - Тебя ждут доктор Рашид и замдиректора АСИ. Хотят знать, что с тобой случилось.
  
  ***
  ''Локус'' встретил их приятной осенней прохладой. Максима провели не в медблок, как он ожидал, а прямо в административный сектор. Зал совещаний, прежний кабинет Шифа. Теперь на двери стояло другое имя:
  Анисса Рашид, главный научный руководитель НИИ ''Локус''.
  Она сидела за столом, строгая, собранная. Без халата, в форменном кителе, без украшений.
  -Радуйся, ты уцелел. Теперь нам всем есть что обсудить. Особенно после твоей выходки с Шифом... О чем ты думал, кретин!?
  Максим сел напротив, потирая лоб. Усталость навалилась внезапно.
  -О людях, ставших нежитью по его вине.
  Открылась вторая дверь, и вошла она - высокая женщина в тёмно-синем деловом костюме, с гладко зачёсанными волосами, бесцветным макияжем и акцентом, в котором сквозила Сорбонна и спецшкола Версаля.
  -Господин Краснов, - сказала она с лёгким поклоном головы. - Я - Мари Равель, первый заместитель директора Агентства специальных инициатив. Позвольте кое-что прояснить.
  Максим замер.
  -Вы посадите меня в клетку за самосуд?
  -Он убит вами. Цинично и хладнокровно. Что, разумеется, недопустимо в обычных условиях, - Равель произнесла это спокойно, словно говорила об административной ошибке. - Но... Его смерть, учитывая перечень недавних ошибок и провалов в ''Локусе'', стоивших жизней сорока ценных сотрудников, в координации работ на ''Омеге'', безвозвратной утраты оригинального артефакта не вызвала особых сожалений в Совете.
  Удивленный попаданец прищурился:
  -Вы сейчас серьёзно?
  -Предельно. Он неоднократно терял контроль над ситуацией, допустил самопроизвольный запуск объектов, утечку информации к юнитологам и, что особенно важно: проигнорировал прямые доклады Рашид, Белова... ваши предупреждения. Так что... - она чуть развела руками. - Официальных санкций в ваш адрес не последует. Неофициальных тоже.
  -Ну, думал, будет хуже, - буркнул Максим.
  -Вы слишком дорогой для тюрьмы.
  Анисса слегка отвела взгляд, но не возразила.
  -Вопрос другой, - продолжила Равель. - Что на самом деле произошло на ''Омеге''? Отчёты расплывчаты. Биомониторы сбились. А большинство выживших сотрудников либо в шоке, либо не контактны, а охрана ничего толкового сказать не может.
  Максим подался вперёд.
  -Что произошло? Обелиск говорил со мной, а потом повторилась скотобойня, как на Титане. Знаете, сколько я мертвечины там лично положил!?
  -Мы собрали восемьдесят терабайт данных, - спокойно ответила Равель. - Непрерывные телеметрические логи, аудиопрофили, сигнальные схемы, частотные срезы. Мы получили то, чего ждали десятилетиями. Да, с жертвами. Подобное знание требует определенных жертв. Теперь вы, Максим, стали одним из самых ценных носителей данных. И наш главный вопрос: что с вами сделал Обелиск и почему вы сих пор не сошли с ума?
  Максим молчал. Его лицо застыло, как маска. Он смотрел на Равель не как на чиновника, не как на потенциального врага, а как на механизм. Сложный, безжалостный, но безэмоциональный.
  -Вы правда не понимаете, почему я остался в здравом уме? - наконец выдохнул он. - Потому что я не отсюда. Не синхронизирован. Обелиск не смог найти во мне точки входа, нет нужного набора генов. Он пытался, но у него не было... карты. Я для него чужой файл.
  -И вы считаете, это иммунитет? -уточнила замдиректора Агенства.
  -Нет. Это отсрочка. В другой ситуации, может, я бы и тронулся. Но тогда... - он замолчал. -На ''Омеге'' всё срослось. Возможно, длительный период бездействия и последующая активация были чем-то типа перезагрузки системы, откативший артефакт на некоторое время к заводским настройкам.
  Я увидел его не просто как совершенное творение продвинутого разума, а как машину. Сломанную, заражённую и багованную. Его цель не знание, не коммуникация, а распространение. Паразит ищет путь наружу, и использует даже древние Маркеры как средство.
  -То есть, вы предполагаете, что исходная функция Обелиска была иной?
  -Есть вероятность. Я мельком видел его внутреннюю структуру - инженерную. Это архитектура, не религиозный символ. Платформа. Инструмент. Когда-то он, возможно, делал что-то великое - телепортация, гравитационные сдвиги, межзвездная коммуникация, кому какое дело. Но потом... что-то поселилось в нём. Что-то вне привычного разума, вне времени. Оно назвало это шумом извне... И оно теперь копирует себя. Живой разум для него - питательный субстрат.
  Анисса молча кивнула, слушая.
  -И всё-таки, - вмешалась Равель, -Даже если вы правы: ценность Обелиска от этого только возрастает. Представьте, мы сможем... вычленить первичный протокол. Удалить заражение. Запустить оригинальные функции.
  -Вы не сможете, - резко сказал Максим. -Во-первых. Потому что никто не знает, каким он был до заражения. Вы лечите труп, даже не зная, жил ли он вообще. Во-вторых, оригинальный Обелиск испарился, а воспроизвести вы можете лишь бракованные копии.
  Замдиректора встала. Её лицо оставалось непроницаемым, но голос стал более формальным:
  -Мы учтём ваши замечания, Максим. Ваш отчёт будет обработан. Пока отдыхайте. Вы официально освобождены от всех процедур на ближайший месяц. Вы числитесь как ''прибывший с временным отклонением'' и включены в закрытый протокол ''Ворон-7''.
  -Значит, я и дальше буду подопытной крысой?
  -Нет. - Она почти улыбнулась. - Теперь вы - советник. И да, постоянно таскать с собой боевую винтовку я вам запрещаю.
  Максим фыркнул:
  -Обожаю карьерный рост.
  Равель кивнула Рашид и направилась к выходу. Уже у двери она остановилась, бросив на него последний взгляд:
  -Вам может не нравиться, как работает Агентство, но благодаря нашим решениям вы до сих дышите. Подумайте об этом.
  -И последний вопрос. Надеюсь, Данику за мое похищение открутят голову?
  -Официально он ни в чем не замешан. В сложившейся обстановке осуществлять открытые нападки на столь влиятельную фигуру чревато стихийными бунтами. Мученичество сегодня снова в моде.
  -Ну пусть он случайно захлебнется в сортире.
  -На его место придет сразу кто-то другой. Мы с ваших слов знаем о его роли в предполагаемом восстании, лучше иметь дело с уже известным злом.
  Дверь закрылась. Осталась только Анисса.
  -Что будешь делать? - спросила она, устало опускаясь в кресло.
  Максим посмотрел на свои ладони. Медленно, как будто пытался что-то с них стереть.
  -Сперва... высплюсь. Потом решу, стоит ли вообще продолжать играть в их игру.
  
  ***
  Обняв объявившегося на пороге Максима, Женя сразу задала вопрос:
  -Ничего себе... видок у тебя.
  -Мелочь, -вяло отмахнулся парень. -Стандартные будни попаданца.
  -Что стряслось?
  -Что стряслось? -почему-то ему стало смешно от такого вопроса. -Триллер-боевик с элементами ужасов. С чего бы начать... Сперва меня везут на секретную базу в Антарктиду, где хранится тот самый легендарный Черный Обелиск. Он показывает мне мультики, мы говорим за жизнь, потом глючная программа артефакта взбесилась. Часть народу сошла с ума, часть самоубилась и стала нежитью. Прикинь, я обещал как-то отстрелить Белову с Шифом жопы. Ну вот, пацан сказал, пацан сделал. Эти уроды все равно необучаемые... Туда им и дорога. Потом нас эвакуировали, над Сахарой шаттл сбили юнитологи, я одного даже смог подстрелить, меня похитили, отвели куда-то, дня три как арестант спал на шконаре, пел Мурку, какал в парашу. Успел поболтать с Даником, пока не пришла кавалерия и не вытащила меня. Вот... И теперь новое начальство повысило меня с подопытной крысы до целого, мать его, советника по Обелискам. Круто, да?
  Евгения не сразу нашла, что ответить.
  -Снова некроморфы. Да когда это закончится...
  -Знаешь, по-моему, у меня начинает протекать крыша, Жень.
  -Неудивительно.
  -Понимаешь, я не боялся, когда вокруг снова появились твари. Мне было... весело что ли? Как в компьютерной игрушке. Убиваешь мобов, получаешь очки, правда сохранений не предусмотрено, жизнь одна.
  -Ты просто устал бояться, и психика таким образом защищается от чрезмерных потрясений.
  -Тоже вариант.
  -Не представляю, насколько тяжело тебе приходится, Максим.
  Максим, разувшись, прошел на кухню с целью чего-нибудь перекусить.
  -Вот нормальные попаданцы становятся волшебниками, поступают в Хогвартс или в храм джедаев, наводят добро. А что я? Суперсил нет, великого предназначения тоже... Уже второй раз подряд еле выбрался из замеса. Более того, меня постоянно называют ошибкой и сбоем в системе. Главный злодей даже не стремится меня убить, мы, млять, три раза философские беседы вели, а не били друг другу морды.
  -Мы слишком важны для и для правительства, и для сектантов.
  -Тупые дятлы, наступающие стотысячный раз подряд на одни и те же грабли, -выругался Максим. -Пятьдесят миллионов лет подряд.
  -Пятьдесят миллионов лет? -не поняла Евгения.
  -Возможно, изначально Обелиски преследовали благую цель: направлять эволюцию, взращивать разумную жизнь, а потом из другого измерения пришла сраная неведомая х..ета, заразила всю технику, сети создателей артефактов и сожрала большинство цивилизаций в этой и окружающих галактиках.
  -Как вам удалось это узнать?
  -Глючная программа Черного Маркера показала, рассказала. А еще оно намекнуло, что сраная неведомая х..ета через нас может добраться до нашей вселенной... Или просто ссала в уши, ведь оно проникает в мозги, паразитируя на глубинных страхах.
  Тут женщина замерла, ее лицо заметно побледнело.
  -Боже...
  -Мда, я бы хотел, чтоб он вмешался. Наверняка в каком-нибудь из миров он существует. Волшебники-экзорцисты же появлялись уже.
  -Чего? Ты бредишь.
  -А, не, -отмахнулся Максим. -Забыл рассказать. Шиф мне показывал старые файлы, они раскопали случай из конца местного XXI века. Там объявился некий гражданин якобы из 1955 года и утверждавший, будто является магом, специалистом по изгнанию демонов. Его держали в психушке, потом следы обрываются... Из-за большой давности найти концы не представляется возможным.
  -Мы не первые.
  -Лишь бы не последние, -заметил Максим. -До конца света осталось в лучшем случае два года. И я не знаю другого варианта кроме бегства.
  
  Глава 19
  
  ОТЧЁТ О КРИТИЧЕСКОМ СОСТОЯНИИ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЙ СРЕДЫ В ЗОНАХ НИЗКОГО ДОСТУПА (LLA-ZONE)
  Дата: 09.07.2508
  Для Глобального Совета EarthGov
  От: Хелена Мирай, министр образования
  
  Образовательная система в пределах беднейших зон Земли переживает фазу системного коллапса. Последние данные, собранные в LLA-регионах, свидетельствуют о стремительном снижении грамотности и образовательного охвата. Грамотность опустилась до 54%, а завершение базовой программы среди детей в возрасте до 16 лет демонстрирует катастрофическое падение - менее половины от показателей, зафиксированных десятилетие назад.
  Объективными причинами этого упадка является нерациональное перераспределение ресурсов в пользу населения со средним и высоким достатком. Система образования испытывает системный кризис и фактически осталась без квалифицированных кадров, без материально-технической базы, без цифровой поддержки. Государственное начальное образование деградировало настолько, что в некоторых регионах остались действующими лишь автошколы поколения до 2490 года с устаревшими протоколами, нефункционирующими нейроинтерфейсами и морально устаревшим программным обеспечением.
  К этому добавляется масштабное вмешательство Церкви Юнитологии. У нас есть задокументированные случаи изъятия школьных зданий, превращения их в центры пробуждения и уничтожения государственных учебников. Юнитологические доктрины вытесняют основы естественных наук, истории и даже математики, подменяя их псевдодуховной риторикой. Преподаватели, пытавшиеся сопротивляться, сталкивались с угрозами, насилием, а в ряде случаев с исчезновениями.
  Фоновые процессы в LLA-зонах также играют немалую роль. Бедность, голод, социальный распад, высокий уровень насилия - всё это подрывает любые попытки восстановления системы. Образование перестаёт восприниматься как ценность: семьи, борющиеся за выживание, не видят смысла в обучении. Наблюдается рост детского труда, особенно в теневых секторах экономики, обслуживающих нелегальные переработчики сырья, бордели, кибермаркеты и частные религиозные анклавы.
  Преподавательский состав за последние три года сократился более чем на две трети. Остатки кадрового фонда вытянуты в отрасли, где действуют приоритетные программы EarthGov. В школах бедных зон работают либо автоматические комплексы старого образца, либо волонтёры без педагогической подготовки. Это создало тревожную тенденцию: целые поколения не получают даже базовых знаний, необходимых для функционирования в обществе.
  Последствия этого кризиса уже ощущаются. Резко возросла подверженность населения религиозной пропаганде, юнитологическим структурам и дезинформации. Мы формируем поколение, неспособное анализировать, сопоставлять или сопротивляться влиянию извне. По текущим прогнозам, к 2512 году более 300 миллионов человек окажутся в когнитивной зависимости от автоматических решений, сетевых подсказок и догматов.
  Министерство настоятельно рекомендует Совету немедленно принять меры по стабилизации ситуации. Приоритетной задачей должно стать восстановление материального обеспечения школ в LLA-зонах и запуск новой инициативы EDUCORE - платформы для быстрого развертывания базового образования с использованием модульных нейроинтерфейсов. Также необходим полный пересмотр действующей кадровой политики и введение Протокола 7, запрещающего деятельность религиозных группировок в пределах учебных учреждений.
  Мы находимся на грани образовательной катастрофы. Её последствия уже выходят за рамки гуманитарной сферы и угрожают структурной стабильности всей цивилизации.
  
  Подпись:
  Хелена Мирай
  Министр образования
  EarthGov | Земля
  Дата: 09.07.2508
  
  ***
  Офис Шифа со смертью хозяина быстро утратил былой вид, немного спартанский, с небольшим беспорядком. Равель обустроила все тут совершенно иначе: более яркая отделка с зелеными оттенками, картины морских пейзажей на стене, цветы у окна, вместо жалюзи - старомодные шторы. Кабинет был обставлен в относительно минималистичном стиле: стеклянный стол, пара экранов, шкаф с деловыми папками, и, конечно, массивная проекционная панель на стене с картой активности создаваемых Обелисков по всей планете.
  Когда Максим вошел сюда, его ждала Рашид с замдиректора АСИ, корчившей своим видом суровую начальницу. Но парень интуитивно чувствовал: француженка побаивается его.
  -Доброе утро.
  -Присаживайтесь, -указала Равель на черное кожаное кресло. -Нас ждет долгий разговор.
  -Дайте угадаю, -Максим с пижонским видом закинул ногу на ногу. После убийства Шифа, которое сошло с рук, он понял, что может позволить себе многое. В конце концов, он этому миру осталось недолго и здешние люди скоро умрут страшной смертью. Почему нужно отказывать себе в маленьких радостях и дуракавалянии? -На повестке дня Обелиски, потом Обелиски и еще раз Обелиски... Может для разнообразия поболтаем о футболе или искусстве?
  -О футболе с искусством можно поговорить за обедом, -Равель слегка улыбнулась. -А сейчас о работе.
  Максим сразу переключился на серьезный лад.
  -Как скажете, мадам Равель.
  -В свете новых данных об изначальном предназначении Маркеров правительство загорелось идеей сделать их безопасными, избавиться от засевшего ''вируса''. С удовольствием выслушаю ваши идеи, Максим.
  -Бессмысленная затея, -заявил попаданец. -Обелиски - ретрансляторы вирусного сигнала, взлом их кода ничего по большому счету не даст.
  -Я не строю бессмысленных затей, - холодно ответила Равель. -Я как инженер читаю логи. На языке системного кода. Этот Обелиск - не религиозный тотем, а машина. И она ведёт себя как перепрошитая ИИ-структура с открытым интерфейсом. Только вот... не человеком она написана. Слишком иная архитектура.
  -Ну да, - произнес Максим. -Древние пришельцы оставили после себя гибридный биокомпьютер размером с многоэтажку, который по какой-то причине начал плодить некроморфов, хотя изначально был, судя по вашему мнению, предназначен для чего-то более... полезного? Я, если честно, сомневаюсь. Верить артефакту, изначально настроенному на промывку мозгов - такое себе.
  -Именно, - подтвердила Мари. - Мы ошибались. Все эти годы. Не только мы, но Церковь Юнитологов, и правительство, и даже Кларк со своими барабанами в голове. Черные Обелиски не создавались как оружие. Они катализаторы. Усилители и эволюционные ускорители. И они были перенастроены. Что-то внедрилось в изначальную структуру и исказило ее цели.
  -Вот только не говорите, что всерьез хотите "починить" это, - с ядовитым прищуром вставил Максим. -Когда у кого-то здесь появляется очередная "гениальная" идея, она обычно заканчивается очередной вспышкой.
  -Я говорю: мы должны хотя бы попробовать. Вмешаться. По-настоящему понять язык Обелисков. Распознать, где конец органики, а где начинается код. У нас есть инструменты - нейроинтерфейсы, симуляторы, матрицы переводов. Мы не так беспомощны, как вы думаете.
  -Нет, мадам Равель, - заговорила Анисса, всё это время молчавшая, наблюдая за их перепалкой. - Здесь не в беспомощности дело. А в последствиях. Мы не понимаем, что именно заразило Обелиски. Не знаем, откуда это взялось. Если попытаться вскрыть код, можем не вскрыть, а разбудить. Или активировать скрытые защитные механизмы.
  -Некролуны, - мрачно вставил Максим. - Скучавшие по нам слишком долго.
  Равель скрестила руки, не сдаваясь.
  -Вы говорите о страхе, а я о контроле. Мы либо поймем, как это работает, либо будем вечно жить в тени этих чудовищ. И да, риск есть. Но, может, это шанс. Единственный шанс обратить оружие против агрессора.
  -Риск, мадам Равель, это когда ты перебегаешь улицу на красный. То, что вы предлагаете, это открыть коробку Шрёдингера, в которой кот уже давно сдох, воскрес, и теперь ищет, кого бы заразить.
  -Максим, - тихо проговорила Анисса. -Если бы был способ понять структуру, безопасно, без прямого подключения...
  -Анисса, в этой вселенной нет слова "безопасно", - перебил он. - Оно вымерло вместе с Суверенными Колониями, "Ишимурой" и Титаном.
  -Но мы всё равно здесь, - сказала Равель. - Значит, кто-то должен начать.
  -Ты первая и будешь, - усмехнулся Максим. - Только шлем на всякий случай надень, если вдруг начнет передавать кулинарные рецепты из ада. Как приготовить отбивную из собственной бабушки...
  Она смерила его взглядом, но ничего не ответила. Максим вздохнул и подался вперед, облокотившись на стол.
  -Ладно, вижу, никого не переубедить. Давайте сыграем в эту вашу игру. Но с одним условием.
  -Каким?
  -Мы не подключаем живых людей к Обелиску, вообще, кроме меня. Ни напрямую, ни косвенно. Пока я здесь, никаких экспериментов с нейрошлемами. Пока только моделирование. Виртуальная среда. Реплики.
  -Согласна, - сказала Равель. - Только отнеситесь к этому серьезнее. Не все можно обшутить.
  -О, я серьезен. Просто если кто-то откроет портал в желудок хтонической твари, я хочу смеяться последним, - сказал Максим, лениво крутя в руках металлический стилус. - Допустим, вы меня почти убедили. Почти. И если бы я был наивным идиотом, тоже бы бросился "понимать" Обелиски. Но у нас нет готового инструмента, мы работаем почти вслепую.
  -Нейросканеры есть. Симуляторы. Ты сам говорил - голографическая проекция внутренней архитектуры... - начала Анисса.
  -Этого недостаточно, - перебил он. - Нам нужен универсальный дешифратор. Нечто, способное не просто анализировать структуру, но и адаптироваться к ней на лету. Подстраиваться под логику, которая не обязана быть бинарной.
  Он замолчал на мгновение. Потом выдал:
  -Может, "Икар" справится при должном перепрофилировании. С моей же подачи его сделали.
  Равель нахмурилась.
  -Модифицированной нейросети адаптивного подавления маркерных сигналов?
  -Да. Она.
  -Но это антимаркерный глушитель! - вмешалась Анисса. - Ее задача - выделять, идентифицировать и гасить паттерны нейрополя, идущие от Обелисков.
  -Ключевое слово - "выделять", - спокойно парировал Максим, месяцы плотной работы с учеными, контакты с внеземной технологией не прошли даром. Он неожиданно для себя стал понимать артефакты лучше, чем некоторые специалисты с академическими степенями. - "Икар" в состоянии находить повторяющиеся структуры, улавливать сигнальные инверсии, нейроподписи, резонансные пики. Это почти лингвистический анализ, только в пси-диапазоне. Мы можем... перепрофилировать её.
  -В дешифратор? - медленно переспросила Равель. - Ты предлагаешь заставить "Икар" не блокировать, а интерпретировать?
  -Да. Мы отключаем функции подавления. Убираем жёсткий фильтр. Оставляем когнитивную матрицу с адаптивным ядром. Пусть смотрит не как враг, а как... студент, пытающийся понять язык древнего бога.
  Повисла пауза. Только слабое гудение освещения нарушало тишину.
  -Ты сумасшедший, - выдохнула Анисса. - Если система поймёт этот "язык", она может начать его использовать. Ты хочешь, чтобы нейросеть заговорила голосом Обелиска?
  -Нет. Я хочу, чтобы она его перевела. А вот с кем мы потом будем это обсуждать, зависит от нас.
  -А если она сойдёт с ума? - Равель теперь уже не спорила, а действительно беспокоилась. - Машины тоже ломаются. Особенно если подсунуть им инопланетную математику, проникающую в подсознание. Она может развиться в то, что мы не сможем контролировать.
  Максим откинулся на спинку кресла.
  -Идеальных планов не бывает. Хотите понять Обелиск, придётся рискнуть. По крайней мере, "Икар" - это не человек. Она не впадёт в транс, не порежет себе вены, не начнёт рисовать круги и шептать про "воссоединение".
  -Хотя бы не сразу, - добавила Анисса с мрачным сарказмом.
  -Если она начнет петь юнитологические хоралы, - усмехнулся Максим, - Я лично сожгу её плазменном гриле. Со вкусом.
  Равель всё ещё колебалась.
  -Это... потенциально единственный шанс. Но знаете, что самое страшное?
  -Что?
  -Что мне это начинает нравиться.
  -Вот и отлично, - сказал Максим, поднимаясь. - Тогда приступаем. Добро пожаловать в клуб потенциальных разрушителей реальности. Мы ещё майки себе закажем с надписью: "Открыли древний код, теперь жалеем".
  -Хорошо, - произнесла Равель, открывая на планшете структурную карту. - Допустим, "Икар" мы адаптируем. Но ты же сам знаешь, Максим, Маркерный код - это не язык в человеческом понимании. Это не просто символы. Это синестетическая структура. Он работает на трёх уровнях сразу: визуальном, аудиопсихическом и когнитивно-резонансном.
  -Да, - кивнул он. - Текст, который можно услышать, увидеть и... почувствовать. Псевдолингвистика, смоделированная не под речь, а под нейроимпульсы. Код, читающий читающего. Это даже не язык - это рефлекторный узор, триггерно-логическая сеть, созданная для обратной связи с восприятием.
  -Как ты это так формулируешь? - удивилась Анисса. -Ты ж не ученый.
  Максим пожал плечами.
  -Много общался с вашими коллегами, читал отчеты, дополнительную литературу, плюс контакт с артефактом дает какое-то интуитивное понимание его работы. Оказывается, не только он читает нас, но и мы его. В общем, однажды я попытался мысленно объяснить самому себе, почему Маркеры не вписываются в рамки Шеннона-Уивера. Это как писать музыку для мозга, минуя слуховые рецепторы. А вообще, зная, какой вселенский п...ец грядет, я хочу жить, а это очень мотивирует работать мозги, тут волей-неволей академиком всяких наук станешь.
  Равель хмыкнула, но тут же стала серьезной.
  -Если следовать твоей логике, "Икар" придется не просто обучать, а реконфигурировать до постсимволического восприятия. Она должна воспринимать последовательности не как команды или текст, а как... нейропотенциалы с топологией.
  -Верно, - кивнул Максим. - Мы должны перевести её в режим матричного резонансного анализа. Пусть отслеживает корреляции между сигнатурами, собирает статистику и строит эвристические модели.
  -Есть еще один вариант, - подала голос Анисса. - Айзек Кларк.
  -Что с ним? - Равель подняла бровь.
  -Мы с ним до сих пор поддерживаем контакт, - ответил Максим. - Периодически он выходит на связь через зашифрованный канал. Говорит, что понимает примерно пять процентов символов Маркера. Не просто узнает, а чувствует их значения. Он... ну, восприимчив.
  -Пять процентов? - скептически уточнила Равель. - И ты считаешь, это повод тянуть его сюда?
  -Это пять процентов больше, чем у нас, - отрезал Максим. - И он единственный, кто дважды пережил продолжительный контакт без полного срыва. Даже я, со всей моей сопротивляемостью, не хочу больше приближаться к этим ублюдкам на расстояние ближе километра.
  -Подтверждаю, - кивнула Анисса. - Во время последнего теста Маркер вывел из строя трех техников и одного медика. Без физического контакта. Просто сигнальная волна. Один теперь рисует фракталы на собственной коже. Кровью.
  -Это то, что я называю "пасхалка из ада", - усмехнулся Максим. - А теперь серьезно. Нам нужно три компонента: "Икар" - как адаптивный дешифратор. Данные из логов, захваченные резонансные паттерны с "Омеги" и Титана. Кларк - как живой резонатор, калибрующий результат.
  -Живой резонатор... - задумчиво повторила Равель. - Ты хочешь превратить Айзека в биологический интерпретатор.
  -С его согласия, разумеется, - с нажимом добавил Максим. - Он не подопытный. Он - единственный человек, который видел истину и не сошел с ума... полностью. Кроме меня и Альтмана.
  -А если он не согласится?
  -Тогда мы остаёмся с "Икар" и нейрокартами. Будем кормить её кусками ада, пока она не отрыгнёт нам ключ. Или сгорит к херам. У нас нет идеального плана, только худший из возможных.
  Равель посмотрела на него в упор.
  -Знаешь, ты пугающе логичен, когда речь идёт о вещах, которые должны вызывать панику.
  Максим улыбнулся одними губами.
  -Это не логика. Это усталость. От Маркеров, от лжи, от экспериментов вслепую. Если мы не поймем, как они думают, нас скоро не будет, кем бы мы ни были. Я ведь забочусь в первую очередь о собственной жопе.
  -Итак, - начала Равель, покрутив в пальцах голографическую проекцию спирального символа. - Допустим, мы адаптируем "Икар", подключим к симулятору сигнала, подадим ей все логи с "Омеги", обломки данных с Титана и пяток фраз от Кларка. Допустим, она не сгорит и не превратится в электронного юнитолога. Что дальше?
  -Дальше мы ждем, - ответил Максим, - пока "Икар" выделит устойчивые структуры. Синтаксис. Семантику. Повторяющиеся фрагменты. Если повезет, получим фрагмент дешифровочной таблицы. Если не повезет...
  Он не договорил.
  -Некролуны, - вставила Анисса. - Они могут услышать?
  -Всегда есть риск, - мрачно подтвердил Максим. - Вопрос в том, что именно они услышат. Мы уже знаем: сигнал Маркера не локальный. Он многоканален, многослойный и, скорее всего, квантово-нелокальный. Это как колокольный звон на частоте, которую человек не слышит, но которую улавливает... нечто другое.
  -Вы хотите сказать, что Маркеры передают данные в режиме сопряжения? - уточнила Равель, чуть приподняв бровь.
  -Не исключено. Я вчера ознакомился с данными. Телеметрия с "Омеги" подтверждает: при каждом включении сигнала, даже при экранировании, наблюдались микроскачки фона в районе Юпитера. Примерно раз в четыре минуты. Незначительные, но синхронные.
  -То есть сигнал уходит туда?
  -И, возможно, дальше. До ближайшей некролуны.
  -Это спекуляция, - бросила Равель, но неуверенно. -Не имеющая четких подтверждений
  -Это осторожность, - возразил Максим. - Мы не знаем, что является критическим триггером. Если "Икар" случайно сгенерирует сигнатуру, совпадающую с кодом пробуждения или, хуже, начала Схождения, мы активируем не дешифратор, а проклятый дверной звонок. А за дверью будет то, что не спит с эпохи падения предыдущей цивилизации.
  -Резонансный паттерн с избыточной сложностью может восприниматься Лунами как сигнал тревоги или активации, - пробормотала Анисса, вводя команды на планшете. - Если следовать аналогии с биологическим ИИ...
  -Или с вирусом, - подхватил Максим. - Мы влетаем туда, где вирусное поведение переплетено с религиозным, а коммуникация заменяет биологию. Где "понимание" равно "слиянию", а слияние смерти.
  -Unitology begins here, - тихо процитировала Равель. - Чёрт...
  -Насколько велики шансы пробуждения Луны, если "Икар" выйдет на рабочую фазу анализа? - спросила Анисса. - Теоретически.
  Максим сжал губы.
  -Если "Икар" будет просто анализировать, риск мал. Если попытается смоделировать или воспроизвести части кода - риск растёт экспоненциально. Особенно если это будет "правильный" фрагмент.
  -А если она сгенерирует нечто новое, - добавила Равель. -И Луны воспримут это как обновление протокола?
  Максим посмотрел на неё с мрачной усмешкой.
  -Тогда я надеюсь, вы заранее составили завещание и не забыли подписать форму "о добровольной гибели с целью научного прогресса".
  -То есть, - медленно произнесла Анисса, - Мы играем с кодом, способным пробудить планетоидные некробожества, просто потому что другого пути понять их язык нет?
  -Угу, - кивнул Максим. - Добро пожаловать в научную магию двадцать шестого века. Плевать на этику, но с Лунами надо вести себя как с ядерным складом. Не звони в колокол, если не уверен, что это не сирена Судного дня.
  -Проклятье... - прошептала Равель. - И всё-таки мы это сделаем?
  -А у нас выбор есть? - Максим развел руками. - Или мы поймем, как общаться с этой чертовой архитектурой... или она общается с нами. На своём языке. Через мясо.
  -Я до конца не понимаю, - пробурчал Максим, подперев голову рукой. - Как вы собираетесь "расшифровывать" язык, если даже не знаете, откуда он?
  -Мы не "расшифровываем", - поправила Равель. - Мы ищем устойчивые взаимосвязи в сигнатурах и выстраиваем гипотезы. Это эмпирика.
  -Ну, в таком случае скажите прямо: вы тыкаете палкой в чёрную дыру, надеясь, что она не затащит вас внутрь. Мне это ближе.
  -Максим, - вмешалась Анисса. - В научной среде это называется итерационный анализ.
  -В окопах это называлось "авось прокатит".
  Равель закатила глаза, но не спорила.
  -Вы не учитываете одну вещь, - продолжил Максим, немного выпрямившись. -Даже если "Икар" начнёт что-то понимать, она - не человек. И тем более не пришелец. У неё нет инстинктов, нет страха, нет желания выжить. Она не остановится, если почувствует, что лезет туда, куда не надо. Она просто пойдёт дальше. И что тогда?
  
  -Поэтому мы запускаем её в изолированной среде, - пояснила Равель. - Без подключения к сети. Без связи. Максимально закрытый стек. Только тестовая симуляция.
  -Вы уверены, что она не попытается сгенерировать что-то сама? - скептически прищурился он. - Вы же сами говорите, у неё адаптивное ядро. Развивающееся. А вы её кормите Маркером, как грудничка кислотой.
  -Пока нет, - сказала Анисса. - Только пассивное наблюдение. Пусть слушает и смотрит. Реагировать не даём.
  -Слушать Обелиск... ох..ительно надёжный способ поседеть без старости, - пробормотал Максим. - Вы же видели, как это работает на людях. На животных. Даже на роботах.
  -Поэтому "Икар" не будет подключена к живому Маркеру, - возразила Равель. - Только к фрагментам. Цифровым снимкам. Искусственно разложенным по слоям.
  -А вы уверены, что даже фрагмент безопасен?
  Анисса на миг задумалась.
  -Нет. Но мы фильтруем его. Разбиваем на кластеры. Убираем триггерные узоры и мы не подаём аудиоперенос. Только графические и числовые формы.
  Максим усмехнулся.
  -Вы, блин, как дети. Думаете, если перекрасить чуму в розовый цвет и разложить по ящикам, она перестанет быть чумой.
  -Не в цвете дело, - отрезала Равель. - А в контексте. Без живого резонанса Луна не услышит. Это теория. Твоя любимая "надежда на глухоту".
  -Я бы предпочёл, чтоб они были не глухие, а мёртвые. Или хотя бы на другой стороне вселенной.
  -А вот это уже не от нас зависит, - тихо сказала Анисса.
  Повисла короткая тишина.
  -Знаете, - нарушил молчание Максим. -Я не против, чтобы вы разбирались с этой их псевдобиблией. Но только не надо потом удивляться, если вдруг внутри "Икар" зажжётся надпись: "Unitology update ready. Press yes to ascend".
  Равель с трудом сдержала смешок.
  -Ты бы неплохим сценаристом был.
  -Я бы предпочёл быть живым сценаристом, Мари. Особенно в эпоху, где одна синусоида может вызвать падение колонии.
  Анисса вдруг взглянула на него внимательно.
  -А ты бы согласился... если понадобится... подключить себя как резонатор? Вместо Кларка?
  Он замер. Медленно потянулся за бутылкой с водой.
  -Ты же знаешь ответ, Анисса.
  -Да. Но я хотела услышать его вслух.
  -Только если у нас не будет вообще никакого другого выбора. Только если альтернатива - пробуждение всех Лун разом. Я не герой, я просто... последний придурок, который знает, что бывает, когда ты не лезешь в говно первым. Оно приходит само.
  -Итак, - подвела итог Анисса, постучав пальцами по краю планшета. - У нас есть три ключевых источника данных: фрагменты сигналов с "Омеги", лог-файлы с Титана, и личные воспоминания Айзека Кларка, пусть и обрывочные.
  -И один опасно умный ИИ, которого мы сейчас планируем скормить этому архивному кошмару, - добавил Максим, встав со стула и потянувшись. - Надеюсь, "Икар" не начнет писать религиозные манифесты на стенках контейнера.
  -Она в песочнице, - отозвалась Равель. - Система полностью изолирована, сетевые порты отрублены, аварийный протокол прописан. Малейшая попытка самогенерации и весь стек уйдет в принудительный разбор.
  -Автосожжение, - уточнил Максим. - Мой любимый пункт. Особенно если "Икар" решит, что он - новый пророк.
  -Он не решит, - отрезала Анисса. - У него нет амбиций.
  -Пока, - поправил он. - Образование личности - штука тонкая. Если Обелиск смог воздействовать на человеческое сознание, что мешает ему воздействовать на машинное? Тем более на обучающуюся модель? Я наблюдал на "Омеге", как оно говорило через подключенную аппаратуру, словно минисатана в компьютере.
  -Ничего, - спокойно признала Равель. - Именно поэтому мы делаем первый запуск без генерации, без интерпретации. Только распознавание. Тестовая фаза. Мы подаём сигнатурный фрагмент и отслеживаем реакцию.
  -Как у врача на приёме, - пробормотал Максим. - Только вместо градусника - радионейросигнал древнего космического писца.
  Равель не среагировала, Анисса слегка улыбнулась.
  -Итак, "Икар" загружается завтра. Мы согласны, что тест ограничен? Никаких попыток связи. Никаких внешних запросов. Никакой генерации отклика.
  -Если она попробует выйти за рамки, обесточиваем всё, - кивнул Максим. - Никаких "может быть", "а вдруг" и "дай посмотрим". Мы не в игрушки играем.
  -Подтверждаю, - сказала Анисса. - Я возьму на себя мониторинг активности. Каждые пять секунд логируем поток. Минимальный латентный буфер.
  -А если начнётся что-то... странное? - уточнила Равель.
  Максим взглянул на неё.
  -Странное - это когда "Икар" начнёт писать любовные серенады. Если начнёт шептать по ночам, это уже пи..дец. Любой намёк на автономию и я тяну кабель сам, ясно?
  -Ясно, - согласились обе.
  -Если честно, - заговорил Максим, глядя в темнеющий потолок. - Я не думал, что доживу до момента, когда самым разумным поступком окажется подключение искусственного мозга к инопланетному заклинанию.
  -Технически - к его зашифрованной матрице, - попыталась вставить Равель.
  -Знаете, - перебил он устало. -Не важно. Назовём это как угодно. Мы уже зашли слишком далеко, чтобы отступать.
  Анисса медленно выдохнула.
  -Ну что ж, завтра начинаем работать.
  Максим поджал губы.
  -Главное, не забудьте кофе.
  
  Глава 20
  
  КЛАССИФИКАЦИЯ: СЕКРЕТНО - ТОЛЬКО ДЛЯ ЧЛЕНОВ СОВЕТА
  УРОВЕНЬ ДОСТУПА: EarthGov - Tier V
  
  ОТЧЁТ О СОСТОЯНИИ МАССОВОГО СОЗНАНИЯ
  Тема: Рост фундаменталистских и мессианских движений среди населения Земли и Периферии
  Дата: 09.11.2510
  Адресат: Глобальный Совет EarthGov
  Отправитель: Управляющий Департамента массовых нарративов, Эрик Хао
  
  ОБЩЕЕ СОСТОЯНИЕ
  Массовое сознание населения Объединённой Земли вступило в стадию идеологического распада. Несмотря на усилия по информационной стабилизации, более 62% жителей метрополии и внешних колоний демонстрируют признаки потери доверия к центральной власти и отказ от рациональной, секулярной картины мира. Всё чаще фиксируются проявления фундаменталистского мышления, резкого роста мистических ожиданий, а также усиление повсеместной веры в трансцендентные силы, прежде всего, в доктрины Церкви Юнитологии.
  Уровень экспозиции к юнитологическим материалам достиг исторического максимума. К 2510 году более трех миллиардов человек включены в прямую или опосредованную коммуникацию с церквями, в том числе через цифровые конфессии, форумы просветления и офлайн-сообщества. Присутствие Юнитологии замечено в 84% всех медиаплатформ, включая несколько уровней инфраструктуры EarthNet, ранее считавшихся защищёнными.
  
  ФАКТОРЫ РОСТА
  Речь идёт не только о бедности и социальном отчуждении, хотя это остаётся мощным катализатором. В отчётах разведывательных аналитиков и сетевых профайлеров подчёркивается более глубокая и трудно устранимая причина - экзистенциальный кризис цивилизации как таковой.
  Согласно метаанализу, большинство опрошенных испытывают устойчивое ощущение бессмысленности существования в рамках текущей модели общества. Колониальный проект, ранее служивший источником вдохновения, теперь воспринимается как эксплуататорский. Гуманизм, наука, прогресс - всё это утратило для масс объединяющий заряд. На смену пришло чувство тревожного ожидания, апатии и желания "великого очищения".
  В этой среде Юнитология становится не просто религией, а архетипическим ответом на тревогу. Простота доктрины, её заверения в "великом соединении", предсказуемость символов, обрядов и обещаний дают миллиардам ощущение направления. Она предлагает смысл, где EarthGov предлагает отчёты. Она даёт веру, где государство даёт протоколы.
  
  ПОСЛЕДСТВИЯ
  В течение последних двух лет зафиксировано резкое увеличение числа информационных саботажей, акций протестов и вспышек насилия, спровоцированных именно фундаменталистскими структурами. Причём далеко не всегда они открыто идентифицируют себя как юнитологи - всё чаще наблюдаются спонтанные секты, эхо-культы, сетевые псевдоучения, отталкивающиеся от идей Юнитологии, но мутировавшие в новые формы.
  В условиях утраты централизованного нарратива и дефицита глобальной идеи, любая альтернатива, даже иррациональная, способна овладеть умами. Особенно тревожны факты проникновения Юнитологии в силовые структуры, низовой аппарат EarthGov и частные корпоративные армии. Случаи лояльности не государству, а культу фиксируются уже в колониальных секторах Sigma-3 и Delta-Halo.
  
  ИДЕОЛОГИЧЕСКИЙ ВАКУУМ
  Министерство Информации должно констатировать: в своём нынешнем виде EarthGov не способен предложить нарратив, способный конкурировать с религиозными структурами нового типа. Попытки воссоздать метаповестку вокруг прогресса, долга и разума не вызывают отклика - не из-за формата подачи, а из-за потери веры в саму реальность этого будущего.
  Мы сталкиваемся с фазой цивилизационного утомления. Люди не хотят жить дольше, они хотят жить иначе. И те, кто предлагают этот "иначе", побеждают. Не потому, что они правы, а потому, что они дают надежду. Даже если за этой надеждой - смерть, трансформация и Ковчег из плоти.
  
  ПРЕДЛАГАЕМЫЕ МЕРЫ
  Срочное формирование новой идеологической платформы EarthGov с привлечением нейросценаристов, бихевиористов и эмоциональных архитеков.
  
  Запуск проекта "Vox Humanitatis" - универсального нарратива, встраиваемого в СМИ, VR-среду, образовательные программы и массовую культуру.
  
  Проведение операции "Глас тишины" по деактивации ключевых центров юнитологической пропаганды, включая цифровые хранилища и ретрансляторы.
  
  Усиление наблюдения за секторами с высоким индексом фундаменталистской подверженности (см. Приложение 2A: "Карта вирусного вероразмножения").
  
  ПОДПИСЬ:
  Эрик Хао
  Управляющий департаментом массовых нарративов
  Министерство информации EarthGov
  Дата: 09.11.2510
  
  ***
  
  M.Krasnov: Привет, Айзек
  Engineer563IK: Привет. От тебя два месяца ничего не слышно.
  M.Krasnov: Дела. Был занят.
  Engineer563IK: Это случайно не связано с тем взрывом в Антарктиде на прошлой неделе?
  M.Krasnov: Связано.
  Engineer563IK: Что там произошло?
  M.Krasnov: Взорвали Черный Маркер, когда все вышло из-под контроля.
  Engineer563IK: Fuck! Какого черта!?
  M.Krasnov: Да все уже позади. Одним Обелиском меньше. Разве это не хорошая новость?
  Engineer563IK: Была бы, если б правительство не начало строить кучу новых копий повсеместно.
  M.Krasnov: Да, я тоже не в восторге. Мы активно работаем над решением проблемы.
  Engineer563IK: Как именно?
  M.Krasnov: Нам нужно твое участие. Если согласишься, я раскрою все карты. Кто я, откуда, что знаю. Больше никаких дурацких загадок.
  Engineer563IK: Так и знал, что ты из чертового правительства
  M.Krasnov: Я был подопытной крысой, теперь меня повысили.
  Engineer563IK: До главной подопытной крысы?
  M.Krasnov: Типа того. Так ты согласен?
  Engineer563IK: В задницу! Мне хватило двух лет в психиатрическом отделении на Титане.
  M.Krasnov: Мужик, хватит ломаться. За тобой и так круглосуточно следит военная разведка, ты под плотным колпаком. Давай в нашу команду, забудете с Элли про финансовые проблемы, не будете ни в чем нуждаться.
  Engineer563IK: Элли в прошлом месяце ушла от меня.
  M.Krasnov: Печально. Она бы могла пригодиться.
  Engineer563IK: Ее не смейте впутывать!
  M.Krasnov: Ты согласен?
  Engineer563IK: Ладно!
  M.Krasnov: Хорошо, за тобой заедут.
  
  ***
  Черный пассажирский шаттл приземлился неподалеку от главного купола ''Локуса''. На посадочной площадке Айзека уже ждала делегация из Аниссы Рашид, Максима и Мари Равель. Кларк ощутимо напрягся, увидев их втроем и четверых вооруженных морпехов позади. Пальцы сжались в кулаки, взгляд стал тяжелым и недоверчивым. Айзек был явно не в духе.
  -Опять вы... - процедил он. - Снова собираетесь использовать меня в качестве подопытного?
  -Здравствуйте, мистер Кларк. Теперь никакого принуждения, - сдержанно сказала Анисса. - Всё изменилось.
  -Не заметил, - отрезал он. - Меня снова дергают из-за Маркеров. Снова делают козлом отпущения. Знаете, что я думаю? Вы все, черт возьми, просто не хотите лезть сами. Опять я должен совать голову в мясорубку.
  -Зато на этот раз мясорубка реальна, - заметил Максим. - И ты не единственный, кто под ударом.
  Кларк смерил его долгим взглядом.
  -Макс?
  -Он самый, - кивнула Мари. - Мы многое тебе объясним. И даже кое-что предложим.
  - Предложите? - Айзек криво усмехнулся. - Мне бы просто дали пистолет и оставили в покое. А вы хотите, чтобы я снова полез в ад.
  -Мы предлагаем не полезть, а попытаться его закрыть, - добавил Максим. - Здесь, в АСИ, ты получаешь шанс не просто выжить, а... действительно что-то изменить. Деньги, жильё, бесплатное медобслуживание, всё будет. Не как раньше. Ты сам себе хозяин.
  -Проблема в том, что ''сам себе'' давно уже звучит как шутка, - буркнул инженер, но в голосе его сквозила усталость, не злость. Он знал, что пути назад нет. - Ладно, ведите.
  Они вошли в главный купол. Просторные светлые помещения ''Локуса'' не вызывали ощущения стерильной лаборатории, скорее высокотехнологичного убежища для выживших. Максим объяснял на ходу:
  -У нас есть нейросеть ''Икар'', ИИ. Она способна распознавать и предугадывать влияние Маркеров, сигналов Обелисков. Пока работает через посредников, через защищённых операторов. Но мы упёрлись.
  -В код, - подхватила Равель. - Мы не можем расшифровать сигнал Обелисков целиком. А вы, Айзек, единственный не считая Максима, у кого был устойчивый контакт с ними за последнее время, и вы выжили.
  -Был, да, - фыркнул он. - Ценой собственных мозгов, рассудка. И Николь. Спасибо, напомнили.
  -Мы знаем, что это тяжело, - Анисса говорила мягче. - Но вы нужны нам. Человечество на грани. Не просто Земля - вся система. Мы потеряли Черный Маркер. На ''Омеге'' произошёл прорыв и у нас почти нет времени.
  
  -Снова эта старая песня... - пробормотал Айзек. - ''Почти нет времени''. У вас его не было еще пять лет назад.
  -Мы не предлагаем тебе пожертвовать собой, - твёрдо сказал Максим, но, кажется, он сам не верил собственным словам. - Мы предлагаем поучаствовать. Разумно, под защитой. Делать то, что ты и так умеешь: выживать, ремонтировать, разгадывать.
  Айзек молчал. Только кивнул, медленно. В глубине души он понимал: выбора нет. А тут хотя бы предлагают призрачный шанс.
  -Ладно... Ведите в этот ваш штаб. Посмотрим, что за ''код''.
  Они в сопровождении агентов АСИ переместились в офис Равель и сразу перешли к делу.
  Айзек стоял у окна, руки в карманах. Напряжённый. Мари, Анисса и Максим расположились за столом, но он так и не сел.
  - Ладно. - Он наконец заговорил. -Ты обещал мне ответы, Максим. В нашем последнем разговоре. Обещал рассказать, откуда ты вообще обо всём знал: про Элли, Стросса, как выбраться из ''Ишимуры'' и что искать в Правительственном секторе. В тот раз ты опять ушёл от ответа. А теперь я требую его.
  Максим медленно кивнул.
  -Я помню. Ты имеешь право знать. Сейчас ты увидишь, насколько безумна правда, даже по сравнению с тем, через что ты прошёл.
  Айзек скрестил руки на груди.
  -Валяй. Я всё равно не сплю по ночам.
  Максим вдохнул глубже. На миг взглянул на Мари, та кивнула - говори.
  -Ты слышал про червоточины?
  -Слышал. - Айзек пожал плечами. -До сих пор толком не подтвержденная теория. Пространственные дыры, мосты Эйнштейна-Розена. Хотя я инженер, а не астрофизик.
  -Меня... нас... троих затянуло в одну из них. Случайная вспышка в нашем времени. Мы попали не просто в другой век, в другую реальность. Или, точнее, в слой выше. Словно сознание на миг оказалось в четвёртом измерении. Не просто ''видел'' будущее, я ощутил его. Вероятный исход событий. То, что может случиться. Всё то, что ты пережил, я пережил в твоей шкуре, ещё до того, как оказался здесь.
  Кларк молча смотрел на него. Лицо его было каменным.
  -Значит, ты не правительственный агент, не юнитолог. Просто... какой-то безумец, заглянувший в гиперпространство?
  -Наверное, - усмехнулся Максим. - Но не проси доказательств, кроме моих слов. Я знал, как умрет Стросс. Я знал, что Элли потеряет глаз. Я знал, где и как проникнуть в Правительственный сектор.
  -Почему ты ни разу не упомянул про источник своих знаний напрямую?
  -Потому что ты бы мне не поверил. Тогда точно. И потому что я не хотел рушить тебе мозг ещё больше. У тебя и так было достаточно проблем, но теперь... ты должен знать.
  Айзек прошёлся по комнате, как дикий зверь в клетке.
  -Четвёртое измерение... Я думал, хуже Обелиска уже ничего быть не может.
  -Это не хуже. Это... другое. Я не пророк. Не мессия. Просто человек, которому повезло или не повезло заглянуть за край. Я видел, что случится, если мы проиграем. Видел Луны... супернекроморфов, финальную ступень эволюции Маркеров. Конец всего.
  -И ты хочешь, чтобы я снова рискнул? Снова сунул голову в пасть.
  -Да. - Максим не стал юлить. - Потому что ты один из немногих, кто уже проходил через это и остался человеком.
  Наступила тишина. В неё тяжело вплыл голос Мари:
  -Я не знаю, верю ли я в вашу историю, господин Кларк. Но я вижу, как вы действуете. И вижу, что Максим, несмотря на свою диковатость и грубость, уже успел многое. Благодаря его наблюдениям и советам появилась нейросеть ''Икар''. Мы начали формировать защиту от психосигналов. Его данные помогли распознать аномалии в поведении заражённых. Он не просто выжил, он думает.
  -И что вы хотите от меня? - тихо спросил Айзек, опускаясь в кресло. - В деталях.
  -Сейчас расскажем, - ответила Мари. - Нам предстоит тяжёлый разговор.
  Мари Равель активировала панель на стене. Голограмма в виде абстрактной спирали с пульсирующими узорами, сигнатура Обелиска, зависла над столом. Тени легли на лица. Начался настоящий брифинг.
  -То, что вы видите - нейроснимок излучения, зарегистрированного в момент активации одного из Обелисков, - начала Мари. - Мы называем его "фазовая метка". Это как отпечаток пальца, уникальный идентификатор. Ранее считалось, что Обелиски отличаются друг от друга только формой, материалом и историей. Но на деле у каждого свой ''код ''
  Айзек смотрел не мигая. Он понимал, о чём идет речь, но не спешил перебивать.
  -Код, который мы не можем расшифровать, - добавила Анисса. - ''Икар'' помогает, но у него нет доступа к тому, что есть у вас: органического интерфейса, твоей памяти.
  -Я не интерфейс, - пробормотал Кларк. - Я человек.
  -Мы не просим становиться машиной, - сказал Максим. - Мы просим вспомнить. Ты контактировал с Маркерами дважды. Первый на ''Ишимуре'', второй на Титане. Каждый раз ты выживал. Каждый раз получал фрагменты информации, не до конца осознавая это. Мы считаем, часть кода до сих пор остается в твоем подсознании.
  Кларк сжал губы. На его лбу выступила вена.
  -Значит, хотите выгрести мне мозги ложкой? Как это делали мясники на Титане?
  -Нет, - Равель холодно покачала головой. - Мы не Тайдманн. У нас другие методы. Добровольные. Без боли. Аппарат синхронизации, разработанный в АСИ. Он не разрушает память, просто ''слушает'', вычленяя фрагменты чуждого сигнала.
  -Это работает?
  -На тестах с другими носителями, частично, - ответила Анисса. - Но они не были в прямом контакте. Ты был и не сошёл с ума окончательно.
  -Вопрос времени, - тихо сказал Кларк. - Я слышу её голос. Даже сейчас. Иногда.
  -Николь? - осторожно уточнил Максим.
  Айзек кивнул, не глядя.
  -Она всё ещё там. Но теперь... тише, гораздо тише.
  -Это хорошо, - сказала Мари. - И это значит, что вы не просто жертва. Вы - ключ.
  -Ключ к чему?
  -К пониманию. К защите. К выживанию. Черный Маркер на ''Омеге'' уничтожен. Взрыв был полной аннигиляцией, но теперь у нас нет полноценного образца кроме пары фрагментов. Нет исходной матрицы для сравнения. А без неё мы слепы.
  -Остались только ''голоса'' в эфире, - добавил Максим. - Рой данных. Они активны, шифруются, мутируют. ''Икар'' не справляется. Нам нужно... человеческое усиление.
  Айзек поднял глаза на спиральный узор в воздухе. Он будто гипнотизировал. Вглядываясь в узор, инженер сказал:
  -А если я не выдержу? Если Николь вернётся? Если я стану одним из этих... окончательно поехавших?
  -Тогда ты уже бы им стал, - твёрдо сказал Максим. - Но ты всё ещё здесь. И это не случайность.
  -У нас есть защита, - Мари активировала другой слой голограммы. - Частотный подавитель. Устройство подавляет определённые резонансные волны Маркера. Мы уже испытали его на добровольцах. Ты получишь личный оберег, скажем так.
  -Защита на случай, если сигнал снаружи попытается воздействовать, - уточнила Анисса. - Но если вирус в вас самом...
  -Тогда я прошу вас убить меня, - спокойно сказал Айзек.
  Повисло молчание. Ни Равель, ни Рашид, ни Максим не стали возражать. Это было честно и правильно.
  -Хорошо, - наконец сказал Кларк, отводя взгляд от спирали. - Я соглашусь. Но только потому, что... хуже уже вряд ли будет.
  -Не зарекайся, - мрачно пошутил Максим.
  Айзек слабо усмехнулся.
  Когда разговор перешёл от конкретики к сущности происходящего, обстановка в офисе стала странно напряжённой. Мари Равель отключила проекцию и встала из-за стола, прошлась мимо панорамного окна.
  -Вы, инженеры, - начала она негромко. -Склонны всё сводить к механике. Рычаг, реакция, восстановление, расчёт. Это правильно. Но у этого есть предел.
  Айзек нахмурился.
  -Вы хотите сказать, что я недостаточно понимаю?
  
  -Хочу сказать, что вы понимаете... односторонне. Вы не задаете вопросы вне привычной парадигмы. Маркеры - это не просто машины. И не просто болезнь. Это идеология. Программа, вшитая в космос. И то, как вы с ней боретесь - достойно. Но недостаточно.
  -Предлагаете поклоняться ей, как юнитологи? - отозвался Айзек с нажимом. -Нет уж, хватит.
  -Я не предлагаю поклонение. Я предлагаю понимание. А здесь, - она кивнула в сторону Максима. -У нас, к счастью, есть человек, который спрашивает. Причём вопросы, которые многим даже в голову не приходят.
  Кларк метнул взгляд в сторону Макса. Тот, в отличие от остальных, не выглядел победителем. Уставший, растрёпанный, но спокойный.
  -Он дал нам гипотезу о фазовом сигнале. Он предложил разработку адаптивной системы для подавляющих резонаторов. Он догадался о паразитной структуре кода, которую мы даже не заметили, хотя все было очевидно. И он, чёрт побери, был прав, об этом говорили фрагменты лога с ''Омеги''.
  Максим только пожал плечами.
  -Просто я не боюсь допустить, что мы ничего не понимаем. И что, может быть, не стоит лезть в чёрную дыру с фонариком и скальпелем.
  -Вот, - указала Мари. - Видите, Айзек? Вы умный, но зацикленный. Максим не так образован по меркам нашей эпохи, но открыт новому. И именно это делает его опасным. И ценным.
  Кларк не ответил сразу. Он откинулся на спинку кресла, сцепив руки на груди.
  -Вы хвалите его, чтобы надавить на меня?
  -Нет, - отрезала Равель. - Я показываю, что даже без ваших дипломов и заслуг можно быть полезным. Он уже доказал это. А вы ещё нет.
  Это укололось. Максим почувствовал, как у Кларка зачесались кулаки. Но тот сдержался. Подавил горечь.
  -Значит, я должен стать полезным, да?
  -Нет, - сказал Максим. - Ты можешь. Если хочешь.
  -Ладно, - произнёс Айзек глухо. - Я в деле. Но не ждите, что буду верить в каждое слово. И уж точно не в то, что ваш друг заглянул в будущее.
  -Это уже случилось, - спокойно ответил Максим. - Мы оба из другой линии времени. Другой реальности. Я и Женя. Мы... выжили в той мясорубке, отчасти потому что не отсюда. И да, я видел, что будет, если никто ничего не сделает.
  Айзек отшатнулся как от пощёчины.
  -Ты опять с этим... чёртовым бредом. Параллельные миры, вероятности, метапространства... Меня и так пытались свести с ума. А ты добавляешь ещё?
  -Я не прошу верить, - пожал плечами Максим. - Но ты сам спрашивал, как я знал. Теперь знаешь.
  -Как ты это увидел?
  -Я не знаю. При перемещении через червоточину мы соприкоснулись с чем-то... немыслимым. Слой информации, который оставил в голове не воспоминания, скорее, предчувствие. Как будто я уже читал книгу, но не все главы.
  Кларк замолчал. Он не верил. Не мог. Но, как бы ни парадоксально это звучало, именно его собственный опыт с Маркерами не позволял полностью отвергнуть и такой сценарий.
  -Вот что. Если хоть половина из того, что ты говоришь, правда... тогда нам всем п...ец.
  Максим кивнул.
  -Именно. Вот почему ты нам нужен.
  Айзек сидел, опершись локтями о колени, лицо опущено, взгляд в пол. Словно пытался собрать внутри себя последние осколки здравого смысла. Максим понимал это состояние, когда тебя держат на плаву только инерция и злость.
  -Что конкретно вы от меня хотите? - наконец глухо спросил Кларк. - Не философию, не откровения. Чётко. По пунктам.
  -Подключение, - коротко ответила Анисса. - Через интерфейс нейросети "Икар". Мы считываем фрагменты сигналов и сравниваем с текущими колебаниями Обелисков, чтобы найти слабые места. Вы - наш самый ценный носитель информации, связанной с исходным кодом. Особенно после уничтожения Черного Маркера.
  -Подключение к машине, - пробормотал Айзек. - Снова. Уж не будет ли это ещё одной пыткой?
  -Нет, - вмешалась Мари. - Мы не Тайдманн. Повторю: аппарат не внедряется в мозг. Он лишь сканирует в реальном времени. Калибруется под активность Маркеров, не нарушая когнитивных структур. Максим тестировал прототип на себе, без последствий.
  -Ты тестировал ''Икар''? - удивился Айзек, подняв глаза.
  -Тестировал, - подтвердил Максим. - Было неприятно, но в пределах нормы. У меня устойчивость к сигналу сильно выше среднего, и Равель это подтвердила. У тебя, вероятно, тоже. Или ты давно был бы... ну, другим.
  Айзек провёл рукой по затылку.
  -Ладно. Сколько это займёт?
  -Час, может меньше. Безопасный кабинет, контроль со стороны врачей, частотный ''оберег''. При малейших нарушениях прерываем сессию.
  Инженер мрачно кивнул. Видно было, всё это ему отвратительно. Но он уже не отказывался. Сопротивление сменилось тяжёлым, изнурённым принятием.
  -Ты не обязан быть героем, Айзек, - сказал Максим. - Никто от тебя не требует спасения мира.
  -Не обязан? - горько усмехнулся Кларк. - А зачем тогда я остался в живых? Просто чтобы наблюдать, как всё летит к чертям?
  Он встал. Медленно, как старик. Подошёл к стене, положил ладонь на холодное стекло.
  -Иногда мне кажется, я уже умер. Там, на ''Ишимуре''. Всё, что дальше - бред, симуляция, чьё-то извращённое наказание.
  -Это не наказание, - произнесла Анисса. - Это шанс.
  -Для кого?
  -Для всех.
  Он не ответил. Зато заговорил снова через минуту и голос его изменился. Мягче, тише.
  -А Элли? Где она сейчас? Вы не знаете?
  Равель осторожно посмотрела на него.
  -Улетела. На Новый Пекин, устроилась на шахту. Наши агенты приглядывают за ней.
  Айзек не сразу ответил. Затем, с трудом:
  -Я... всё испортил. Своей зацикленностью на прошлом, на Николь, она не выдержала.
  -Она простит. - Максим говорил спокойно. - Если ты сделаешь то, что должен. Если выживешь.
  Айзек отвернулся от окна.
  -Хорошо. Делайте свою чёртову синхронизацию. Только я хочу, чтобы вы знали: если я увижу Николь... я не обещаю, что останусь собой.
  -Вы не один, - твёрдо сказала Анисса. -''Икар'' работает не в одну сторону. Мы будем внутри тоже. Мы увидим, что ты видишь.
  -Прекрасно. Тогда надеюсь, вы выдержите это лучше, чем я.
  Айзек молча кивнул и двинулся к выходу. За ним Максим. По коридору они шли почти синхронно, как люди, которые прошли слишком много, чтобы спорить. Пластик под ногами слегка пружинил, освещение мягко светилось белым, никаких сирен, никакого давления, только гул вентиляции и собственные мысли.
  -Ты правда думаешь, что это поможет? - спросил Айзек, не оборачиваясь.
  -Не знаю, - честно ответил Максим. - Но хуже точно не станет.
  -Это ты так говоришь... - он на секунду остановился. - А если ваш ''Икар'' не справится?
  -Тогда хотя бы попробуем. И, может быть, поймём, что делать дальше.
  Кларк коротко кивнул. Подошли к гермодвери с надписью IKAR: Cognitive Sync Room. Внутри уже готовились специалисты, медики, один из технических операторов настраивал интерфейс.
  -Дальше мне нельзя, - сказал Максим. - Но я буду рядом. Если что, сигнализируй. Если почувствуешь, что теряешь себя, просто скажи: "чистая линия". Это кодовая фраза. Мы вытащим тебя мгновенно.
  Айзек усмехнулся.
  -Кодовые фразы... Ну-ну.
  Он сделал шаг к двери, но на мгновение задержался.
  -Слушай... Если всё это правда, и ты действительно из другого мира... Почему ты не просто сбежал? У тебя, наверное, был шанс просто исчезнуть. Никому ничего не должен.
  Максим пожал плечами.
  -Не было шанса. И я тоже не хочу смотреть, как всё летит к чертям. Даже если это не моя реальность.
  Кларк вздохнул.
  -Другая реальность значит... - он слегка улыбнулся. - Ладно. Посмотрим, что у вас за игрушка.
  Дверь мягко закрылась за его спиной. Максим остался стоять в коридоре. Несколько секунд он просто молчал, затем посмотрел в окно на покрытую инеем панель.
  Он тихо сказал:
  -Удачи, Айзек.
  
  Глава 21
  
  АГЕНТСТВО СПЕЦИАЛЬНЫХ ИНИЦИАТИВ (ASI)
  ПРОЕКТ: ТЕЛОМЕР-2
  УРОВЕНЬ ДОСТУПА: NOESIS-RED / CLASSIFIED
  КАНАЛ: ДИРЕКТНАЯ ЛИНИЯ - ДЛЯ ГЛАЗ ДИРЕКТОРА
  ОТПРАВИТЕЛЬ: Администратор проекта "Теломер-2", Леонид Шиф
  АДРЕСАТ: Директор АСИ, Кадзэ Хаято
  ДАТА: 22.06.2511
  ТЕМА: Гипотезы по феномену Схождения и предполагаемым целям Обелисков
  
  Господин директор, в свете последних наблюдений в изолированных отсеках комплекса "Локус" а также сопоставления полученных данных с ранее засекреченными материалами, я вынужден представить серию гипотез, которые, боюсь, способны изменить наш взгляд на саму природу Обелисков и на их истинную задачу.
  Исследования последних месяцев всё настойчивее указывают, что Обелиски не являются просто ретрансляторами или устройствами локального заражения. Скорее, они функционируют как переходные узлы - резонансные конструкции, подстраивающие ткань реальности под специфическую, явно нечеловеческую частоту. Всё, что мы считали побочными эффектами - некроморфизация, вспышки психоза, генерация плотской массы, не цель, а побочный шум. Обелиск не убивает. Он перестраивает. Всё вокруг него - материю, разум, пространство.
  Схождение, согласно полученным благодаря А-1 сведениям, не похоже на катастрофу в классическом смысле. Это не падение, а ритуал. Не уничтожение, а сборка. Биомасса не исчезает, она перекраивается в единую структуру, словно фрагменты органического паззла, собираемого по изначальному, внепланетному чертежу. Луна, рождающаяся в финале процесса, представляет собой не просто сверхорганизм, а, возможно, проявление высшего порядка разума, чья логика нам недоступна. Всё человечество - его материал. И не только плоть, но и разум, опыт, память.
  Вопрос происхождения Обелисков более не вызывает сомнений. Они не созданы людьми. Их структура, их поведенческие аномалии и главное, их способность к самовоспроизводству по зашифрованному принципу, указывают напостгалактическую цивилизацию. Черный Обелиск - лишь симуляция. И всё же даже он спровоцировал неполный цикл Схождения. Это подтверждает, что функция закодирована не в материи артефакта, а в паттерне его присутствия - в волне, которую он вызывает в живом. Мы - не наблюдатели. Мы - кодируемый материал.
  Отдельно стоит сказать о Юнитологии. Всё больше доказательств указывает, что эта религия - не просто случайный побочный продукт. Её доктрина - практически зеркальное отражение тех процессов, которые запускают Обелиски. Мы не знаем, как глубоко их идеология переплетена с истинной природой Обелисков, но возникает мрачное подозрение: церковь была не придумана людьми. Или, по крайней мере, не только ими. Возможно, она - ментальный инструмент, создающий соответствующий контур восприятия, нужный для полноценной активации артефактов. Через веру. Через принятие. Через отказ от "я" в пользу общего "мы".
  Что касается проекта "Теломер-2", то я обязан предупредить: мы приближаемся к границе, за которой дальнейшее взаимодействие с Фрагментом может привести к запуску неуправляемых процессов. Уже сейчас мы зафиксировали аномальные резонансные всплески, сопровождающиеся приступами амнезии, агрессии и бреда у персонала. Один из сотрудников оставил на стене надпись собственной кровью: "Они уже внутри. Мы - семя." Через четыре минуты он погиб от массивного внутреннего кровоизлияния в мозг. Следов воздействия не обнаружено.
  С тревогой сообщаю: структура паттерна, активированного Фрагментом, начинает резонировать с нейронной тканью наблюдателей. И это не инфекция в биологическом смысле. Это импульс. Приказ. Форма передачи намерения.
  Я рекомендую полную приостановку всех внешних наблюдений и активаций, немедленную изоляцию комплекса, эвакуацию научного состава и подготовку к активации протокола N-Null - полной нейтрализации объекта и возможного уничтожения комплекса. Иначе следующей точкой сборки может стать планета Земля. А мы даже не поймём, что начало уже произошло.
  
  С уважением, Леонид Шиф
  Администратор проекта "Теломер-2"
  Агентство специальных инициатив EarthGov
  
  ПРИЛОЖЕНИЯ:
  - Протоколы наблюдения за Фрагментом (уровень доп. допуска: Omega-Silent)
  - Фонограмма аномального пульса в секторе L-9
  - Отчёт "Эхо-культ" - об активности юнитологических групп в околонаучной среде
  
  ***
  Айзек сидел на холодном кресле медкапсулы. Вокруг него тишина и стерильная подготовка. Простая с виду комната, скрывавшая за стенами всё, чего он так боялся: вход в зону контакта.
  Максим стоял за прозрачной перегородкой, рядом - Анисса в защитном халатах, с планшетом. Мари Равель наблюдала удалённо, из верхнего блока, она не хотела нервировать Кларка своим присутствием, и, возможно, не хотела, чтобы он видел её реакцию на провал. Или на успех. В качестве дополнительных мер в каждом помещении дежурило по паре морпехов в тяжелой силовой броне
  -Давление в норме, - отозвалась ассистентка. - Электропроводимость стабильна. Частотный щит активен.
  -Подключение через тридцать секунд, - добавил техник. - Интерфейс ''Икара'' готов. Фрагмент Маркера помещён в изолированный приёмный блок. Уровень сигнала - минимальный, почти ноль.
  -Почти, - уточнил Максим, -Но всё ещё есть. Как пульс у спящего чудовища.
  Айзек не пошевелился.
  -Сколько у нас времени?
  -Пока частота стабильна - до десяти минут, - ответила Анисса. - Потом фрагмент может деградировать. Мы не уверены, что он выдержит повторную активацию. Так что считай, у нас один шанс.
  -Прекрасно, - сказал Кларк. - Тогда поехали. Пока не передумал.
  Медленно над его головой опустилась полусфера с сенсорными электродами. Свет в комнате приглушился. В наушниках зазвучал фоновый сигнал - ровный, как пульс.
  -''Икар'', синхронизация, уровень один. Начинаем загрузку шаблона, - произнёс техник. На мгновение ничего не происходило. Затем едва ощутимое давление на сознание. Не боль, не паника. Скорее... словно кто-то невидимый смотрел изнутри его головы, молча.
  ''Архитектор. Убийца.''
  Голос был не голосом. Мысль, которая не принадлежала ему. Внутреннее эхо. Кларк сжал кулаки.
  -Он активен, - сказал Максим через переговорное устройство. - Фрагмент Маркера вышел на пульсацию. Уровень - один процент от исходного, но он отвечает.
  Анисса взглянула на параметры:
  -Это не просто отголосок. Он считал Айзека. Сигнатура совпала. Внутренняя резонансная зона в фазе.
  -Значит, это работает, - прошептал Максим.
  Айзек в этот момент уже не слышал их. Внутри него пространство искажалось, вибрировало. Он словно входил в чужую память. Или в кошмар, который когда-то прожил, и который теперь ждал продолжения.
  Он видел: внутри фрагмента не пусто. Там была структура. Пульсирующий лабиринт из алого света и чёрного камня. Слои. Как у луковицы - всё глубже и глубже. Каждый с фрагментами кода, движущимися по своим траекториям.
  Только это был не код. Это были мысли. Или тени мыслей. И они двигались не хаотично, они звали.
  Давление нарастало. Айзек Кларк больше не ощущал ни холодного металла кресла, ни запаха озона в лаборатории. Он был внутри. Внутри фрагмента. Пространство вокруг него не подчинялось законам физики, оно было живым гобеленом, сотканным из алого света и вибрирующего черного камня, который, казалось, поглощал саму мысль о свете. Он помнил это ощущение по ''Ишимуре'', по Титану, но сейчас оно было другим - концентрированным, дистиллированным до самой сути. Он не просто наблюдатель, он - активный участник, его сознание стало курсором в чужой операционной системе. Лабиринт, что он видел, был не метафорой. Это была реальная, ощутимая структура данных, фрактальная топология которой уходила в бесконечность.
  -Что происходит? - голос Максима звучал глухо, будто доносился из-под толщи воды. - Я вижу всплески на ЭЭГ, но данные, идущие с фрагмента... это хаос. Белый шум.
  - Это не шум, - ответила Анисса, не отрывая взгляда от голографического интерфейса, где бились и корчились зеленые строки кода, похожие на пойманных в сеть змей. - Это... избыточность. Система не просто зашифрована, она генерирует триллионы семантических ловушек в наносекунду. Представь, что каждая буква в книге одновременно является всеми буквами алфавита, пока ты на нее не посмотришь. Только здесь ''смотрит'' наше считывающее устройство, и Обелиск это чувствует. Он реагирует на попытку наблюдения.
  -Принцип неопределенности, примененный к информации? - нахмурился Максим.
  - Хуже. Это волевая неопределенность. Он не хочет, чтобы его читали, - отрезала Анисса. - Сигнатура Айзека позволила нам войти, но мы застряли в прихожей, пока хозяин дома пытается выставить нас за дверь, создавая бесконечное число комнат.
  Айзек сделал мысленный шаг вперед. Лабиринт откликнулся. Стены из черного камня пошли рябью, а световые вены внутри них запульсировали быстрее. Он чувствовал ''операционную систему'' Обелиска. Не как личность, а как всеобъемлющий, всепроникающий интеллект, который рассматривал его, Айзека, как вирус, как аномалию в своей стерильной, совершенной системе.
  ''Ошибка. Непоглощенный. Несломленный.'' - пронеслось в его голове нечеловеческой мыслью.
  - Запускаю протокол ''Голиаф'', - объявила Анисса. - Попытка эвристического анализа. Мы не будем считывать код напрямую, а просканируем его структуру, ища повторяющиеся паттерны, сигнатуры... хоть что-то, за что можно зацепиться.
  На центральном экране возникла трехмерная модель лабиринта, которую система пыталась построить на основе косвенных данных. Она мерцала и рассыпалась, не в силах обрести стабильную форму. Протокол ''Голиаф'' был последним словом в дешифровке, он искал не ключ к шифру, а ''тень'', которую шифр отбрасывал на ткань пространства-времени.
  И Маркер нанес ответный удар.
  Это не было похоже на компьютерную контратаку. Это была атака на саму логику. Внезапно все диагностические системы лаборатории, даже изолированные, сошли с ума. Датчики жизнеобеспечения Айзека на мгновение показали, что он - кусок льда с температурой абсолютного нуля. Реактор, питающий комплекс, сообщил о неминуемом взрыве, хотя его показатели были в норме. На голограмме Аниссы хаотичные строки кода выстроились в идеальный круг, а затем в формулу, описывающую гравитационный коллапс вселенной.
  -Ложные данные! Психоэвристический барьер! - крикнула она, отключая вторичные системы. - Он не просто защищается. Он издевается. Он анализирует наши запросы и генерирует информационные фантомы, бьющие по нашим ожиданиям. Мы ищем структуру, он дает нам иллюзию структуры. Мы боимся сбоя оборудования, он симулирует этот сбой.
  -Он обучается, - тихо произнес Максим, глядя на искажающуюся модель лабиринта. - Он использует наши собственные инструменты против нас. Каждая наша попытка проанализировать его делает его защиту только совершеннее. Мы стучим в дверь, а он в ответ строит вокруг нас стену.
  Внутри своей ментальной тюрьмы Айзек почувствовал это иначе. Лабиринт перестал быть просто лабиринтом. Из его стен начали проступать образы. Нечеткие, размытые, но до боли знакомые. Силуэт ''Ишимуры'', парящей в пустоте. Очертания помещений госпиталя на Титане. Скрюченные тени, которые двигались, как некроморфы. Маркер не просто защищал код. Он извлекал страхи Айзека и строил из них новые стены.
  -Прямой штурм бесполезен, - констатировал Максим, прохаживаясь вдоль консоли управления. Напряжение в комнате можно было резать ножом. - Мы действуем как... как грабители, пытающиеся вскрыть сейф кувалдой. А это не сейф. Это живой организм с иммунной системой.
  -И что ты предлагаешь? - Анисса сбросила с экрана очередной поток информационного мусора, который Обелиск направил в их сеть. - У нас нет ничего, что могло бы обойти такую защиту.
  -У нас есть Айзек, - Максим остановился и посмотрел на кресло, где неподвижно сидел Кларк. - Мы используем его как отмычку, как пассивный ключ. Но что, если он не ключ? Что, если он - камертон?
  Анисса подняла на него глаза, в которых промелькнуло понимание.
  -Ты хочешь сказать...
  -Именно. Маркер ''узнал'' его. Между его мозгом, измененным Обелиском на Эгиде-7, и этим фрагментом возник резонанс. Мы пытаемся пробиться силой, а нужно войти в унисон. Мы должны перестать читать и начать слушать. Мы должны модулировать наш считывающий сигнал в соответствии с нейронной активностью Айзека. Использовать его сознание не как ключ, а как органический дешифратор, как биорезонатор.
  Идея была сколь хитрой, столь и чудовищно опасной. Это означало связать хрупкую человеческую психику с непостижимым и враждебным инопланетным разумом еще теснее. Сделать Айзека не просто ''читателем'', а ''переводчиком'' с языка безумия.
  -Это может его убить, - без обиняков сказала Анисса. - Обратная связь от такого взаимодействия... она может просто сжечь его синапсы. Превратить мозг в желе.
  -Он уже в эпицентре, - возразил Максим. - Прямо сейчас он борется с ним в одиночку. Наша задача - дать ему инструмент, а не просто наблюдать, как он тонет.
  Анисса колебалась лишь секунду. Затем ее пальцы забегали по панели.
  -Синхронизация пошла. Бог нам в помощь, Максим. И ему тоже.
  Когда модуляция была включена, мир Айзека взорвался. Если раньше он был в лабиринте, то теперь лабиринт был в нем. Граница между его ''я'' и разумом Маркера начала истончаться с ужасающей скоростью. Он больше не просто видел образы своих страхов, он переживал их заново, но с дьявольской, извращенной логикой Обелиска.
  Вот он на мостике ''Ишимуры'', но за иллюминатором не звезды, а бесконечная плоть, пульсирующая в такт с алыми венами в стенах. Вот Николь, она протягивает к нему руку, но ее пальцы удлиняются, превращаясь в костяные лезвия, а ее шепот - это не слова любви, а фрагменты того самого первичного кода, который они ищут.
  -Сделай нас единым, - шепчет она, и этот шепот вибрирует в каждой клетке его тела.
  Маркер понял их новую тактику и ответил не на технологическом, а на биологическом уровне. Он перестал атаковать их системы и сосредоточил весь свой удар на самом слабом звене - на человеческом сознании. Он не просто показывал ужасы, он пытался перезаписать личность Айзека, навязать ему свою волю, превратить его из ''ключа'' в свою часть.
  -Давление нарастает! - крикнула Анисса. - Его синаптическая активность зашкаливает! Это уже не похоже на реакцию мозга, это... это как если бы в его черепе пытались запустить новый процессор! Я вижу сигнатуры, которых не существует в человеческой биологии!
  -Держи синхронизацию! - рявкнул Максим, глядя, как витальные показатели Кларка прыгают из зеленой зоны в красную и обратно. - Он борется! Не отключай, иначе мы его просто бросим там!
  Внутри кошмара Айзек нашел якорь. Воспоминание. Не Николь. Не Элли. Что-то простое. Запах машинного масла в мастерской отца. Ощущение холодного металла под пальцами. Простая, понятная, человеческая работа. Инженерия. Решение проблем. Он вцепился в эту мысль, как утопающий в спасательный круг. Он не жертва. Он инженер. А это - сломанная машина. Очень большая, очень страшная, но машина. И он должен найти, как она работает.
  Эта мысль, холодная и ясная, на мгновение прорезала багровую пелену безумия.
  Инженерная мысль стала его скальпелем. Айзек перестал бежать от кошмаров и начал их анализировать. Он уже победил Обелиск на Титане в мысленном противостоянии. Он понял: все эти ужасы, вся эта психологическая атака - это тоже код. Сложный, многоуровневый, но код. Защитный механизм. И как у любого механизма, у него должна быть логика. Должна быть структура. Он перестал воспринимать лабиринт как место и начал видеть его как систему. Пульсирующие световые вены были не просто венами. Это были шины данных. Черный камень - хранилище. И где-то в этой невозможной архитектуре должен быть... системный файл. Ядро. Первичный код.
  Он мысленно потянулся не к центру лабиринта, а к его основанию. К тому, что казалось незыблемым фоном. И нащупал... шов. Тончайшую, почти невидимую линию, где одна часть этого ментального конструкта соединялась с другой. Это была не трещина. Это был интерфейс. Точка доступа для ''администратора''.
  Собрав всю свою волю в кулак, он надавил на этот шов.
  Мир вокруг него взревел.
  - Есть! - закричала Анисса, и ее голос сорвался. - Я что-то поймала! Чистый пакет данных! Почти без искажений, без ловушек! Он прошел!
  На ее экране, посреди хаоса, появилась одна-единственная строка. Идеально структурированная, невыразимо сложная. Она сияла холодным, бриллиантовым светом.
  Но в тот же миг системы жизнеобеспечения Айзека взвыли в один голос. Линия его сердечного ритма на кардиомониторе выпрямилась. Фибрилляция. Остановка сердца.
  - Отключай! - заорал Максим. - Немедленно! Экстренный разрыв!
  Анисса ударила по панели аварийного отключения. Интерфейс оборвался. И в ту же наносекунду фрагмент Обелиска на стенде испустил беззвучный, но ощутимый вопль. Все в лаборатории почувствовали его - волну чистого, первобытного гнева и боли, которая сдавила виски и вызвала тошноту. Затем фрагмент погас. Его внутренняя пульсация прекратилась. Он снова стал просто куском черного камня.
  -У него пульс идет в разнос! Дефибриллятор! Быстро! - командовал Максим, уже срывая с Айзека контакты интерфейса.
  Они вернули его. С трудом. Несколько долгих, страшных секунд спустя, ритм сердца восстановился. Он лежал в кресле, бледный как полотно, без сознания, но живой. Медицинская команда уже суетилась вокруг него.
  Максим и Анисса, дрожащие от пережитого, смотрели на экран, где все еще сияла их добыча. Одна строка кода. Результат нечеловеческих усилий и почти свершившейся трагедии.
  -Запускаю анализ, - прошептал один из специалистов по криптографии. - Структурная декомпозиция...
  То, что система вывела на экран, заставило их замолчать. Это не был программный код в человеческом понимании. Это была формула, переведенная ''Икаром'' в понятный людям формат. Она имела свойства тройной спирали ДНК, но при этом подчинялась законам квантовой механики и высшей математики. Это был одновременно и чертеж, и инструкция, и источник энергии. Он описывал процесс преобразования неорганической материи в живую, самокопирующуюся клеточную структуру, а затем объединение этих структур в единый, коллективный сверхразум.
  Это был рецепт некроморфов. Нет, не совсем. Это был рецепт того, что должно было прийти после них. Финальная стадия. Схождение.
  -Круто, - выдохнул Максим. -Куча непонятных каракуль.
  Анисса, указала на часть формулы.
  -Смотри. Этот компонент... он описывает не создание жизни, а ее поглощение. Энергия для ''творения'' берется из аннигиляции существующих биологических форм. Жизнь через тотальную смерть.
  Они стояли и смотрели на эту единственную, ужасающе прекрасную строку. Они получили то, что хотели - фрагмент первичного кода Маркера. Но теперь они понимали, что пытаются не просто расшифровать инопланетную технологию. Они заглянули в исходный код вселенского хищника, в его священное писание. И цена этого знания была лишь первым взносом. Впереди ждала расплата.
  
  ***
  Спустя двое суток после подведения итогов в тишине конференц-зала, резко контрастирующей с хаосом лаборатории, пахло дорогим кофе и озоном от системы фильтрации. За длинным столом из полированного черного композита сидели Максим, Анисса, доктор Нарайен и еще полдюжины ведущих специалистов. Напротив расположилась замдиректора АСИ Мари Равель
  -Прежде всего, -начала Равель, ее голос был спокоен, но в нем звучала властность. -Примите мои поздравления, команда ''Локуса''. Вы добились невозможного. Данные, полученные вами, уже назвали величайшим открытием в истории человечества. То, что мистер Кларк выжил - это чудо, за которое мы все в долгу перед вашим профессионализмом.
  Максим коротко кивнул, принимая похвалу. Усталость последних дней глубоко въелась в его черты. Анисса лишь поджала губы. Она смотрела на голограмму одной единственной строки кода, парящую в центре стола.
  -Спасибо, директор, -ответила Рашид. -Но, как вы понимаете, мы здесь, чтобы обсудить следующий шаг. Мы получили пакет данных, но он... он нечистый.
  -Объясните, -приказала Равель. -Еще раз для отчета, который ляжет на стол членам Глобального Совета.
  Вмешалась доктор Нарайен. Её голос был мягким и размеренным, как у университетского лектора.
  -Представьте, мадам Равель, что мы нашли оригинальную партитуру Моцарта. Но поверх нее какой-то безумец нацарапал свою собственную симфонию - громкую, хаотичную, полную диссонансов. И чернила, которыми он писал, протекли и навсегда смешались с оригиналом. Мы видим гениальность исходной мелодии, ее математическую красоту. Это то, что, как мы предполагаем, изначальные создатели Маркера заложили в него -возможно, знание, технология, дар. Но мы также видим и слышим этот... ''шум''. Сигнал Схождения. И они неразделимы.
  -Этот ''шум'', как вы выразились, и есть сам код, -уточнила Анисса, указывая на голограмму. -Он не просто наложен сверху. Он вплетен в саму структуру. ''Активированная'' версия кода использует изначальную матрицу как основу, как каркас, переписывая ее под свои цели. Наша задача - отделить изначальный сигнал от этой агрессивной, хищнической надстройки. Выделить чистый код, который был там до того, как Маркер стал оружием.
  Равель молчала, обдумывая.
  -Каковы ваши выводы, доктор Нарайен?
  Нарайен тяжело вздохнула, сплетя пальцы.
  -Директор, мы снова уперлись в технологический тупик. Но на этот раз проблема не в недостатке оборудования или вычислительных мощностей. Проблема в нас самих...
  Она увеличила фрагмент кода. Структура замерцала, раскрываясь в многомерные фракталы.
  -Этот код, несмотря на всю его чужеродность, обладает пугающей логикой. Часть его мы можем понять. Математические константы, физические законы... они универсальны. Но способ, которым они соединены, семантика этой структуры... она требует не просто анализа. Она требует интуиции. Творческого озарения. Это не просто набор инструкций, это философия, воплощенная в математике. Любая наша попытка ''взломать'' его в лоб, используя самые мощные суперкомпьютеры, обречена на провал. Мы уже проверили. Система просто замыкается в себе, генерируя бесконечные парадоксы. Она разумна в том смысле, что она способна к нестандартной защите.
  -Что вы хотите сказать, доктор? -в голосе Равель появилась нотка нетерпения.
  -Я хочу сказать, что, как мы и подозревали, для анализа и ''очистки'' этого кода нам нужен интеллект, способный мыслить так же нелинейно и творчески, как его создатель. Интеллект, на порядки превосходящий человеческий. Гигантские вычислительные мощности здесь не помогут, они -всего лишь быстрый калькулятор. Нам нужен поэт, композитор и гроссмейстер в одном лице, работающий на скорости света. Нам нужен полноценный, самосознающий искусственный интеллект.
  В комнате повисла тишина. Слова Нарайен были окончательным приговором.
  -И каковы сроки создания такого ИИ? -наконец спросил Максим, хотя уже знал ответ.
  -По самым оптимистичным прогнозам... -Нарайен посмотрела прямо на Максима. -При текущем уровне инвестиций и, если не случится непредвиденных прорывов или катастроф... лет пять. Может, четыре с половиной, если нам очень повезет. До этого момента мы можем лишь каталогизировать то, что имеем. Изучать ''шум'', надеясь, что он не сведет нас с ума. Но выделить исходное ''послание''? Нет. Не раньше, чем мы создадим разум, способный говорить с этим... на равных.
  Разочарование было почти осязаемым. Они совершили прорыв, заглянули за горизонт, но дверь, которую они с таким трудом приоткрыли, вела к стене высотой в пять лет ожидания. Пять лет, в течение которых самый важный и самый опасный артефакт в истории человечества будет лежать в их хранилище, как бомба с часовым механизмом, который они не в силах ни запустить, ни обезвредить.
  -Пять лет, -медленно повторила Равель, и в ее голосе не было ни разочарования, ни паники, только холодная оценка фактов. -Пять лет - это роскошь, которой у нас может не быть. Доктор Нарайен, доктор Рашид, я хочу понять досконально. Вы утверждаете, что миллиарды кредитов, вложенные в наши квантовые вычислительные центры, бесполезны. Объясните мне как инженеру. В чем конкретно заключается барьер?
  Первой ответила Нарайен. Она вызвала на центральную голограмму новую визуализацию -сложную, постоянно меняющуюся сеть, напоминающую одновременно и нейронную сеть мозга, и карту галактики.
  -Директор, проблема в подходе. Наши компьютеры, даже квантовые, работают по принципу брутфорса. Они могут перебрать квадриллионы комбинаций в секунду, найти закономерности, провести корреляционный анализ. Но они ищут ответ на поставленный вопрос. А этот код не отвечает на вопросы. Он реагирует на самого спрашивающего.
  Она выделила один из узлов сети.
  -Когда мы направляем на него аналитический зонд, он не просто выдает зашифрованную информацию. Он анализирует структуру нашего зонда -его логику, алгоритмы -и мгновенно перестраивает сам себя так, чтобы стать для этого конкретного метода нечитаемым. Это похоже на попытку схватить рукой каплю ртути. Чем сильнее сжимаешь, тем быстрее она ускользает. Это не статичная шифровка. Это живая, адаптивная система самосохранения. Мы пытаемся вскрыть замок, а он на наших глазах превращается в стену, потом в дым, потом снова в замок, но уже с другим механизмом. Мы не можем превзойти его в скорости, потому что он реагирует, а не действует на опережение.
  -Мы пытаемся играть в шахматы с противником, который видит все наши будущие ходы и меняет правила игры после каждого нашего шага, -добавила доктор Рашид. Она взяла слово, когда Нарайен закончила, и ее объяснение перешло с технического уровня на концептуальный. В конце концов, теперь она напрямую занималась проектом после скоропостижной кончины Белова на ''Омеге''. -Все наше мышление, мадам Равель, и вся наша наука построены на линейной, каузальной логике. Причина-следствие. A приводит к Б. Наши компьютеры - это апофеоз этой логики. Но код Маркера, как мы полагаем, основан на совершенно ином принципе. Назовем его ''онтологическим''. Он не описывает процесс. Он является процессом. Каждый его элемент не просто несет часть информации, он содержит в себе отражение всей системы целиком. Нет начала и нет конца. Есть только ''состояние''.
  Она жестом указала на парящую голограмму.
  -Чтобы выделить изначальный сигнал, нам нужно не просто удалить искажения. Нам нужно понять философию этой системы. Постичь ее внутреннюю эстетику, если хотите. А затем, основываясь на этом интуитивном понимании, создать... контрсигнал. Нечто, что войдет с изначальным кодом в резонанс, а агрессивную надстройку просто проигнорирует, как фильтр. Это не математическая задача. Это акт творения. Это как написать идеальное стихотворение в ответ на другое стихотворение. Ни один суперкомпьютер не способен на такое. Ему не хватает того, что мы называем гениальностью, озарением, творчеством.
  -И вы считаете, что полноценный ИИ будет на это способен? -спросила Равель, ее взгляд был прикован к лицу Нарайен.
  -Мы считаем, что это - самая реальная возможность, -твердо ответила глава отдела кибернетики. -Настоящий, самосознающий ИИ не будет ограничен нашей биологией, нашей линейной логикой. Он сможет воспринимать такие концепции целиком, интуитивно. Он сможет ''мыслить'' на том же уровне сложности, на котором был создан этот код. Ему не нужно будет подбирать ключ к замку. Он сможет просто понять замок и убедить его открыться. Все остальное -это лишь отсрочка неизбежного. Мы можем потратить еще десять лет и триллионы кредитов, стучась в эту стену, или мы можем потратить пять лет на то, чтобы создать того, кто сможет просто пройти сквозь нее.
  Замдиректора АСИ откинулась на спинку кресла, ее на мгновение стало непроницаемым. В конференц-зале снова воцарилась тишина. Объяснения были исчерпывающими.
  
  Глава 22
  
  РОССИЙСКАЯ ФЕДЕРАТИВНАЯ РЕСПУБЛИКА (РФР) В СОСТАВЕ КОЛОНИАЛЬНОГО АЛЬЯНСА
  
  Исторический очерк
  
  К концу XXV века Российская Федеративная Республика (РФР) остаётся одной из ключевых полуавтономных административных единиц в составе Колониального Альянса Правительства Земли (КАПЗ). Несмотря на глобализацию и унификацию управления под эгидой КАПЗ, РФР сохраняет уникальный культурно-политический статус, оставаясь важным центром промышленного производства, научных исследований и военного потенциала Альянса.
  После серии глобальных кризисов в XXII-XXIII веках, включая климатические катастрофы, пандемии и региональные восстания, Земля окончательно перешла под централизованное управление Союза Суверенных Колоний, затем его преемника - Колониального Альянса. РФР, как и другие бывшие суверенные государства, утратила полную независимость, но сохранила внутреннее самоуправление в рамках установленных Альянсом норм.
  Высшим органом власти в РФР является Дума, избираемая населением, но подотчётная Глобальному Совету EarthGov. Исполнительная власть принадлежит Административному Президиуму, возглавляемому исполнительным секретарем, утверждаемым центральным правительством на Земле.
  
  Экономика и промышленность
  РФР остаётся одним из главных промышленных узлов Солнечной системы. Основные отрасли:
  -Космическое судостроение (верфи на орбите Марса и в Поясе астероидов).
  -Добыча ресурсов (титановые рудники на Урале, последние месторождения нефти в Сибири и Арктике).
  -Военно-промышленный комплекс (производство компонентов для плазменного оружия, боевой техники, двигателей для военных судов).
  Из-за жёстких экологических ограничений КАПЗ тяжёлая промышленность постепенно переносится за пределы Земли, но РФР сохраняет контроль над стратегическими объектами.
  
  Культура и общество
  Несмотря на доминирование универсального языка Альянса на базе американского английского, русский язык сохраняется как региональный, обязательный для изучения в школах РФР. Традиционные праздники (Новый Год, День Единения 5 сентября) остаются государственными, хотя и дополнены общеземными датами.
  
  Религиозные движения (в основном Российская Региональная Юнитологическая Церковь, Православная Церковь Нового Обряда и Всероссийская Мусульманская Умма) существуют под строгим надзором КАПЗ из-за истории религиозных конфликтов в XXI веке.
  
  Военная роль
  РФР поставляет значительное количество кадров для Сил обороны Земли(СОЗ).
  
  Перспективы
  Хотя РФР уже не является независимым государством, её влияние в Альянсе по-прежнему сильно военному и технологическому вкладу. Некоторые национал-автономисты продолжают выступать за расширение суверенитета, но жёсткий контроль КАПЗ и общие угрозы делают сепаратизм маловероятным.
  Россия XXV века - это не империя и не изолированное государство, но крепкий регион в системе межпланетного человечества, балансирующий между автономией и лояльностью Альянсу.
  
  (Материал утверждён Комитетом по образованию КАПЗ, 2485 г.)
  
  ***
  Айзек Кларк чувствовал себя здесь странно. Неуютно. За последние годы он привык к металлическим палубам космических кораблей и станций, к гудению систем жизнеобеспечения, к казенной мебели служебных помещений. Дом Максима и Евгении... жилой. Целый, мать его, дом со всеми удобствами глубоко в уральской глуши!
  Мягкий диван, прогнувшийся под весом Айзека, казался аномалией. На полках стояли не технические руководства, а настоящие, бумажные книги с потертыми корешками - коллекция Максима, реликвии, которые ему достали шишки из Агентства. Казалось, они готовы были выполнить любой каприз пришельца из другой реальности. И Айзек завидовал, его самого после Эгиды-7 упрятали в психушку, где обращались как с животным, Максим же жил как богатенький сынок какого-нибудь корпоративного руководителя, ни в чем не нуждаясь.
  -Красное или белое? - спросила Евгения ее голос вырвал Айзека из размышлений. Она стояла у кухонного стола, держа в руках две бутылки вина.
  -Красное, если можно, - ответил Айзек. Это был почти автоматический ответ, привычка.
  -Максим говорит, ты инженер до мозга костей, - Женя с легким щелчком открыла бутылку и стала разливать по бокалам темно-рубиновую жидкость. - Говорит, можешь починить все, что угодно.
  -Не все, - коротко ответил Айзек, принимая бокал. Его пальцы, привыкшие к рукояткам плазменного резака, казались слишком грубыми для тонкой ножки бокала. - Только то, что имеет чертеж.
  Максим сел рядом с ним на диван, откидываясь на спинку и с наслаждением вытягивая ноги. Он был уже без защитного лабораторного костюма, в простом свитере и джинсах, и выглядел на удивление расслабленным.
  -Не прибедняйся, Айзек. Я видел записи, как тебя допрашивали по ''Ишимуре''. Ты пересобрал половину корабля из мусора, находясь в эпицентре кошмара. Жень, он гений. Просто очень скромный гений.
  -Давайте не будем о работе, - мягко прервала их Женя, садясь в кресло напротив. Она подняла свой бокал. - Сегодня мы говорим о чем угодно, кроме Обелисков, ходячих трупов и сломанных кораблей. Договорились? За то, чтобы хотя бы один вечер побыть просто людьми.
  Максим с готовностью поднял бокал. Айзек, после секундной паузы, последовал его примеру. Звук соприкоснувшихся бокалов был тихим, почти интимным. Они сделали по глотку. Вино было терпким, теплым, с нотками чего-то ягодного. Оно было настоящим.
  Первым молчание нарушил Айзек, что удивило даже его самого. Его взгляд зацепился за одну из книг на полке. Старое, потрепанное издание в твердом переплете.
  -У моего отца была пара таких экземпляров, выкупил у какого-то старьевщика за кругленькую суму, - тихо сказал он. - Он говорил, что бумажная книга хранит не только историю, но и прикосновения всех, кто ее читал.
  Максим проследил за его взглядом и улыбнулся.
  - ''Марсианские хроники''. Брэдбери. Забавно, правда? Для меня в мое время это была почти фантастика. Мечты о покорении космоса. А для тебя - это уже почти исторический документ.
  -В наше время? - переспросила Женя, хотя знала историю Максима. Она хотела направить разговор в это русло. - Расскажи Айзеку. Мне кажется, ему будет интересно.
  Максим сделал еще один глоток вина, собираясь с мыслями.
  -Ну... Это сложно объяснить. Представь себе мир, Айзек, где космос - это что-то далекое. Нечто, что ты видишь в телескоп. Луна - это предел мечтаний, а Марс - едва ли недостижимая цель. У нас не было кораблей, способных пересекать Солнечную систему, не считая беспилотных зондов. Не было станций на орбите Юпитера, не было колоний у других звезд. Не говоря о сверхсветовых двигателях, астроинженерии, терраформировании.
  Он говорил медленно, словно пробуя на вкус собственные воспоминания.
  -У нас была... другая плотность и темп жизни. Информация не поступала тебе прямо в мозг через нейролинк. Чтобы что-то узнать, нужно было ''зайти в интернет''. Он был похож на современную Сеть, но по сравнению с ней медленный, неуклюжий. Фильмы нужно было скачивать часами. Музыку искать на специальных сайтах. Все было... материальным. Я еще немного застал эпоху, когда были диски с музыкой, кассеты с фильмами. Чтобы поиграть в игру, нужно было вставить диск в специальное устройство. Все можно было потрогать.
  -Звучит... неэффективно, - заметил Айзек, но в его голосе не было осуждения, лишь любопытство.
  -О, это было чудовищно неэффективно! - рассмеялся Максим. - Но в этой неэффективности была своя прелесть. Были границы. Между странами, между культурами. Чтобы увидеть что-то другое, нужно было лететь на самолете - это такая атмосферная машина, несколько часов. Не было универсального переводчика. Люди говорили на сотнях разных языков. И это было... нормально. Мир был огромным, почти необъятным. А сейчас, - он обвел рукой кухню. -Мир стал меньше, культурные различия размылись, половина человечества говорит на английском как на родном, но расстояние между людьми, как мне кажется, только выросло.
  -Ты скучаешь? - тихо спросила Женя.
  Максим надолго замолчал.
  -Я скучаю по мелочам. По запаху бензина на заправке. По тому, как пахнет воздух после дождя в лесу, даже по шаурме из придорожного ларька. Скучаю по ощущению, когда ты едешь в машине, опустив стекло, и ветер бьет в лицо. По настоящей, непредсказуемой погоде. По тому, что звезды на ночном небе были просто звездами, а не пунктами назначения в рабочей командировке или местами, где таятся космические ужасы.
  Последние слова он произнес почти шепотом. Запретная тема подошла слишком близко. Айзек напрягся, его взгляд стал жестким. Женя тут же вмешалась.
  -А я бы снова хотела увидеть океан нашего времени. А не ту загаженную мусором и химикатами помойку, в которую его сейчас превратили.
  -Он был живым, - сказал Максим, благодарно взглянув на нее. - И очень соленым.
  Айзек молчал, переваривая услышанное. Мир Максима казался ему странной диорамой, чем-то из музея древностей. Примитивный, медленный, но... цельный. Защищенный от пустоты тонкой пленкой атмосферы и неведения.
  -Мое детство было другим, - неожиданно для себя произнес он. Вино развязало ему язык, или, может быть, атмосфера дружеского застолья сделала свое дело. - Я вырос в перенаселенном муравейнике, недалеко от Бостона. В тесной квартире жилого комплекса, хотя мы были довольно состоятельными. Для нас Земля являлась бетонными джунглями, где не продохнуть от вечно спешащих куда-то людей.
  -Твои родители... они тоже были инженерами? - спросил Максим, осторожно подталкивая его к разговору.
  - Отец - да. Пол Кларк. Он был одним из лучших корабельных инженеров своего поколения. Он мог по звуку работающего двигателя определить неисправность. Он научил меня всему. Говорил, что вселенная хаотична, и единственное, что имеет смысл - это создавать порядок. Чинить то, что сломано. Для него это было религией.
  Айзек сделал глоток вина, его взгляд устремился в темноту за окном.
  -А мать... она нашла себе другую религию. Она ушла в юнитологию, завещала им почти все нажитое имущество, деньги на счетах.
  При этих словах атмосфера в комнате снова похолодела. Юнитология была неразрывно связана с Маркерами.
  -Она верила, что нас ждет перерождение. Единение. Что смерть - лишь начало. Она потратила все наши семейные сбережения на церковь. На пожертвования. Она оплатила мое обучение в лучшей инженерной академии, но не потому, что верила в меня. А потому, что хотела, чтобы я строил корабли, которые будут искать новые Маркеры. Отец был в ярости. Они постоянно ссорились. Их дом стал... полем боя двух религий. Рационализма и веры в Схождение.
  Он замолчал, сжимая бокал так, что побелели костяшки пальцев.
  -Я выбрал сторону отца, - закончил он тише. - Я сбежал. Сбежал в работу. В двигатели, плазменные резаки, схемы и чертежи. Там все было понятно. Есть проблема - есть решение. Есть поломка - есть инструмент. Никаких пророчеств. Никакой веры. Только голая физика и математика. Я думал, это спасет меня.
  -Похоже, у каждого из нас было от чего бежать, - задумчиво произнес Максим. - Я вот тоже сбежал. В работу. В проекты, дедлайны, совещания. В своем XXI веке я был инженером по коммуникациям. Не таким крутым, как здесь, конечно. Мы строили склады, производственные цеха, офисы. Много чего. Я думал, что это важно. Что я создаю что-то значимое. А на самом деле... до твоих высот мне далеко.
  Он невесело рассмеялся.
  -Забавно, правда? И оба мы думали, что занимаемся делом.
  -А я иногда рисовала, - улыбнулась Женя, стараясь развеять сгустившуюся меланхолию. -Я рисовала миры, которых никогда не существовало. Так что, полагаю, я была самой большой обманщицей из всех вас.
  Она встала и снова наполнила их бокалы.
  -Знаете, о чем я думаю? Мы все пытаемся найти в своей жизни какой-то смысл.
  -Николь... - вырвалось у него прежде, чем он успел себя остановить. Имя повисло в воздухе. Запретное. Болезненное.
  Максим и Женя замерли.
  -Она тоже была... видела свой смысл, - с трудом продолжил Айзек, не глядя на них. - Она была врачом. Она чинила людей. Верила, что может сделать мир лучше. Даже когда все вокруг разваливалось. Она была лучше меня. Сильнее.
  Он замолчал. Впервые за много лет он говорил о ней не как о призраке, преследующем его, а как о живом человеке. И от этого было больно вдвойне.
  -Нам всем нужны такие люди, - тихо сказала Женя, и в ее голосе было столько сочувствия, что Айзек наконец поднял на нее глаза. - Люди, которые напоминают нам, ради чего стоит чинить двигатели и строить офисы.
  Они сидели в тишине, которая больше не была неловкой. Она была... понимающей. Каждый думал о своем, но их мысли текли в одном направлении. О потерях. О выборе. О том, что делало их теми, кто они есть.
  -Расскажи еще про свою Землю, - попросил Айзек, обращаясь к Максиму. Ему нужно было сменить тему, вернуться на безопасную территорию прошлого, которое его не касалось. - Какая была музыка?
  Максим оживился.
  -О, музыка! Это отдельная история. Она была... разной. Была электронная, которую создавали на компьютерах. Был рок - громкая, гитарная, полная протеста. Был джаз, сложный и импровизационный. У каждой группы, у каждого исполнителя было свое лицо, музыка была несовершенной. Живой. Хочешь, я включу? Нашел в старых сетевых архивах.
  Он активировал проектор, и через пару минут комнату наполнили звуки. Это был старый рок. Слишком громкий, с хриплым вокалом и перегруженными гитарами. Звук был грязным, неотесанным, но в нем была невероятная, первобытная энергия.
  Айзек слушал, слегка нахмурившись. Он привык к эмбиентным гармониям, которые играли на борту кораблей, или к синтетической поп-музыке из медиа-центров. Эта музыка была... вызывающей. Она не пыталась успокоить. Она будила что-то первобытное и низменное внутри.
  Женя смеялась, наблюдая за их лицами.
  -По-моему, это идеально описывает наш мир. Громко, хаотично и полно энергии.
  Они допили вино. Говорили о книгах и фильмах, о еде, о глупых происшествиях из прошлого. Обо всем и ни о чем. И ни разу больше не упомянули Обелиски, эксперименты или призраков прошлого, которые всегда стояли у них за плечами.
  Когда Айзек поднялся, чтобы уйти Максим настоял, чтобы он остался в гостевой комнате, а не возвращался в выделенную ему комнату общежития для рядовых сотрудников ''Локуса'', он чувствовал себя странно легким. Тепло этого дома и этих людей, казалось, сняли с его плеч часть того невидимого свинцового плаща, который он носил годами.
  -Спасибо, - сказал он, обращаясь к Жене. Простое слово далось ему с трудом, но оно было искренним.
  -Возвращайся, когда захочешь, Айзек, - ответила она с теплой улыбкой. - У нас еще много вина и дурацкой музыки. Пока конец света не наступил, надо получать удовольствие.
  Максим проводил его до гостевой комнаты.
  -Отдыхай, - сказал он, положив руку ему на плечо. - Завтра будет новый день. И новые проблемы, но не сегодня.
  Айзек кивнул. Он вошел в комнату и закрыл за собой дверь. Впервые за долгое время он чувствовал не только гнетущую усталость от борьбы за выживание, но и простую, человеческую усталость от долгого, хорошего вечера. Он лег на кровать, которая была непозволительно мягкой, и, закрыв глаза, подумал, что, возможно, Женя была права. Иногда, чтобы победить хаос, не нужно его чинить. Нужно просто добавить в него немного цвета. И немного громкой, старомодной музыки.
  В эту ночь ему впервые за много месяцев не снились ни иероглифы Маркеры, ни холодный космос с мертвой Николь.
  
  ***
  Выловить заместителя директора АСИ в офисе было нелегко из-за чрезвычайно плотного рабочего графика. Равель то проводила совещания, то улетала по делам на другой конец Земли, а то и галактики. В итоге Максиму удалось встретиться с куратором проекта и устроить приватный разговор.
  -Можно? -спросил он с порога.
  -Да-да, проходи, -кивнула Равель, не отводя взгляда от голомонитора с каким-то текстовым документом. -У тебя же что-то важное? Не просто так последнюю неделю ты настойчиво просил у моего секретаря организовать встречу.
  -Верно. Пришла пора поделиться информацией стратегической важности.
  Женщина нажала несколько кнопок на виртуальной клавиатуре и экран над столом погас, вид за окнами размылся до состояния мутного киселя. Был активирован приватный режим, догадался Максим.
  -Какого рода?
  -История пока развивается по негативному варианту, -уверенно сообщил попаданец. Свои слова он продумал заранее, дабы не сболтнуть ничего лишнего. -Пора принимать меры. Я могу рассчитывать на то, что вы хоть в этот раз прислушаетесь к рекомендации?
  -Не могу обещать, пока не услышу.
  Максим набрал воздуха в грудь. Была не была!
  -Речь о цепи событий, которая приведет к пробуждению некролун и прямой атаке на Землю, -Равель нахмурилась, ее явно насторожило сказанное. -Вы же следите за Элли Лэнгфорд? Чем она сейчас занята?
  -Вышла на связь с группой экологических активистов, ученых, желающих остановить все эксперименты с Маркерами.
  -А Роберт Нортон? -поднял Максим речь о персонаже третьей части игры, оказавшимся крысой Даника.
  -Находится в командировке на Новом Пекине, инспектирует гарнизон местных сил безопасности. Мы следим за каждым, кого вы когда-либо упоминали.
  -Это хорошо. Это правильно. Значит, они должны скоро пересечься.
  -Да, вероятность есть.
  -Пора брать под колпак новых людей, которых я назову. На планете Уксор уже есть колония с лабораторией по изучению Обелисков?
  -Да. Репликация образца Красного Маркера там близка к завершению.
  -Вот оно! -Максим поднял палец вверх. -Есть некий сержант Джон Карвер, из местных военных. Возможно его с семьей туда еще не отправили, но суть в другом: жена Карвера занимается... извлечением и восстановлением старых данных. Рано или поздно она откопает кое-что со времен Суверенных Колоний...
  -Какого рода данные? -Равель уже не скрывала своего интереса, для нее речь максима звучала словно откровения свыше.
  -Координаты места, куда не надо лететь ни при каких обстоятельствах. Посмотрите на меня и пообещайте предпринять все меры, вплоть до устранения причастных. Директору Кадзэ, Глобальному Совету Альянса знать о данном разговоре не обязательно. Я серьезно.
  Куратор проекта ответила не сразу.
  -Расскажите про ''место, куда не надо лететь''.
  -Очень скверное место и опасное. Не зря Союз Суверенных Колоний зачистил о нем всякое упоминание.
  -Вы знаете значительно больше Максим, -надавила Равель.
  -О, теперь я обвиняемый? Прекрасно. Да, я скрываю информацию, но не из-за вредности, а из стремления не организовать нам дружный рейс в пасть хтонических чудовищ. Сделайте, как прошу, либо скажите потом, что не сделали этого. Так хоть буду знать, нужно ли читать заупокойную молитву...
  Максим развернулся и, не говоря больше ни слова, хлопнул дверью. Равель осталась одна, следовало принять сложное решение. И, покопавшись в служебных базах данных, она приняла... На гололинке с защищенной связью был набран номер одного из командира оперативной группы, которому она доверяла.
  -Слушаю.
  -Карлос, есть работа.
  -Опять юнитологи шалят?
  -Нет. Речь о кое-ком из наших людей. Планета Уксор, лаборатория с Маркером-4. Семья Карверов. Джон Карвер, сержант СОЗ. Дамара Карвер, дата-археолог, специалист по криптографии и математическому анализу. Есть сын Дилан. Необходимо полное устранение, включая старые носители информации, с которыми ведется работа.
  Короткая пауза.
  -Даже ребенка?
  -По ситуации.
  -Принято.
  -Справитесь без привлечения дополнительных ресурсов?
  -Раз объект наш, то и проблем с получением допуска не возникнет.
  
  ***
  На Земле, несмотря на внешнюю стабильность, царила тлеющая тревога. Социально-экономическая система находилась в состоянии усугубляющейся эрозии. Казалось, цивилизация жила по инерции, подслеповато, как старый исполин, не осознающий, что в его теле давно гниют кости. Продовольствие пока поставлялось в срок, транспортные коридоры худо-бедно работали, космопорты не пустовали. Но экономика медленно захлёбывалась. Особенно в Старом Свете - Европе, Восточной Азии, частично в Американской Республике. Углублялись проблемы, о которых предпочитали не говорить вслух: структурная безработица, окончательный распад среднего класса, стагнация внутреннего рынка. Индексы потребления не росли, зато росли маргинальные сообщества, и всё чаще происходили локальные конфликты между корпоративными структурами и гражданским населением. Много где уже открыто действовали вооружённые бригады самоуправляемых милиций -формально независимые, по сути же подконтрольные крупным корпорациям или юнитологам.
  В открытых аналитических отчётах использовали туманные формулировки: ''реактивное перераспределение полномочий'', ''инициативная реорганизация службы безопасности''. На деле - это были частные армии, завербованные по всей системе, оснащённые оружием не хуже, чем у спецназа EarthGov. Обучение шло быстро и целенаправленно. Не только борьба с уличной преступностью - отработка зачисток, противодействие террористам, ведение боёв в городских кварталах. Максим видел записи, слитые в сеть. Походка, тактика, экипировка - иная армия. Чуждая. Основанная не на присяге, а на религиозном фанатизме или кредите.
  На фоне всего этого - бурный рост популярности юнитологии. В регионах с ослабленной централизацией её сторонники набирали политический вес. Многие региональные, колониальные администрации либо молчаливо поддерживали их, либо напрямую участвовали в финансировании. Причиной было не только влияние церкви как таковой, это был способ навязать новую повестку. Юнитология не стеснялась говорить о том, о чём молчали остальные: что общество разваливается, что правительство лжёт, что спасение не в технологиях, не в системах, а в единении с Великим Изначальным.
  С экранов не сходили кадры с торжественных церемоний открытия новых храмов, реабилитационных центров, академий для ''молодых адептов Спирального Пути''. Под этими проектами стояли внушительные бюджеты, и всё чаще - бывшие либо корпораты, чиновники или военные. Особенно тревожил Максим один момент - тренировочные лагеря. Они официально назывались центрами предвоенной службы, аналогами кадетских корпусов. В них подростков обучали дисциплине, обращению с оружием, тактике малых групп. ''Подготовка к службе в миротворческих формированиях'' - гласила вывеска. Но шевроны на форме были не армейскими. А эмблемы - из символики юнитологов.
  Параллельно с этим, на всех основных информационных площадках всё громче обсуждали программу испытаний Обелисков как источников энергии. Первый полноценный реактор на базе Маркера был введён в эксплуатацию где-то на Церере. Второй - на поверхности Марса. Третий, по слухам, уже строился близ Нью-Атлантиса в Северной Америке. Мощность - аномальная. Потери - минимальные. Энергия - чистая, дешёвая, стабильная.
  Люди, особенно в бедных секторах, ликовали. В городах устраивали демонстрации в поддержку ''новой эры'', требовали распространить проект на всю Землю. ''Маркеры - дар богов'' - такие надписи появлялись на стенах, в метро, в соцсетях. Но был и другой лагерь. Менее шумный, но не менее яростный. Они не верили в безопасность технологий. Они читали старые архивы, выискивали свидетельства о Альтмане, странных инцидентах прошлого, слухи о трансформациях, о странных утечках информации.
  ''Вам дали зеркало, в котором отражается бездна'' - говорили они. И уходили под землю. Или переезжали в дальние колонии, подальше от мест, где могли развернуть очередную экспериментальную установку. На форумах, в закрытых ветках, обсуждали возможные эвакуационные маршруты с Земли. Кто-то предлагал перебраться на Ганимед, кто-то - на Каллисто. А кто-то -вообще за пределы Солнечной системы, в протоколах дальних автономных миссий класса ''Пилигрим''.
  Максим закрыл один поток и переключился на другой. Прямая трансляция заседания Совета EarthGov. Министры, военные, секретари, директора, среди которых мелькнул Кадзэ Хаято.
  Лица напряжённые. Они обсуждали вопрос размещения очередного маркерного реактора. Один из выступающих, седой, усталый генерал, говорил без прикрас:
  -Вы не контролируете ситуацию. Культ уже внедрился в ряды гарнизонов. Офицерский состав в двух секторах отказался выполнять приказ. Мы не можем допустить, чтобы они получили доступ к энергоядру.
  -Это временно. Мы работаем с информационной сферой. Культисты дезориентированы, -отвечал кто-то из гражданских. -Контроль удерживается.
  -Вы не понимаете. Это не просто религия. Это проект. Это... вирус мышления, навязанный инопланетной технологией.
  Максим отключил трансляцию. Сердце неприятно кольнуло. Всё это складывалось в одну мозаику, куда мрачнее, чем он ожидал. Мир XXVI века, в который он попал, стоял на краю. Падение началось давно, просто сейчас Титаник стал идти ко дну быстрее.
  Он откинулся на спинку стула, закрыл глаза и медленно выдохнул, затем пролистал вчерашний аналитический обзор: ''Уровень доверия к EarthGov в урбанизированных секторах упал до 38%. В молодых агломерациях - до 26%. Юнитологические общины стабильно растут: по неофициальным данным, около 500 миллионов человек входят в различные формы организации церкви, от фронтальных сект до маскируемых сетей подготовки''.
  Ни одна идеология в истории человечества не распространялась с такой скоростью и такой внутренней логикой. Юнитология не обещала спасения. Она обещала конец. Объединение. Смерть. Иначе говоря - Схождение. Максим морщился, каждый раз, когда читал очередной манифест очередного ''совета Просветлённых''. Их язык - псевдонаучный, изломанный, полный полуфилософских оборотов. Но суть была одна: отринуть плоть, отказаться от страха, подготовить себя к единству. И они действительно верили. А значит были готовы умирать. И убивать.
  У юнитологии не было ни экономики, ни аграрной политики, ни системы управления, ни долгосрочного плана. Их цель - разрушить всё, высвободить Маркеры. Обнулить человечество. Вернуть его к первоистоку, в волны Схождения, в объятия гигантской мёртвой Луны, собранной из плоти и крика.
  Максим стиснул зубы. Он чувствовал, как внутри поднимается злость.
  ''Это не вера. Это паразит. Это вирус. И все смотрят, как он разрастается, даже те, кто способен что-то изменит, засунули языки в жопы''.
  EarthGov держалась на ржавых швах. Серьезные репрессии невозможны. Стоит ударить по юнитологам всерьёз, и начнётся волна восстаний, локальных конфликтов, саботажа на объектах. Атаки на чиновников. Подрывы инфраструктуры. Убийства. Паника. Народ боится будущего, боится нищеты, боится забвения. Юнитология даёт им ответ - безумный, но окончательный. И правительство бессильно. Оно боится. Оно знает: внутри аппарата власти тоже сидят юнитологи, открытые или не очень.
  Больше не осталось ''безопасных'' ведомств''. Даже Агентство специальных инициатив поразила эта скверна, доказательство тому - сбитый по пути из Антарктиды шаттл и похищение. Кто-то слил местонахождение ''субъекта А-1'', маршрут эвакуации, силовое прикрытие...
  А тем временем, на дальних колониях продолжают вводить в эксплуатацию энергоустановки и лаборатории с Обелисками. Без обсуждения, без гарантий, без законов. За считаные месяцы. Максим включил повтор трансляции с Цереры. Люди хлопают, фонари светят, пресс-службы улыбаются. Словно бы Обелиск - это не штуковина, способная породить армию некроморфов, а просто симпатичный реактор, капсула будущего.
  Он выключил трансляцию. Глубоко вдохнул и закрыл глаза.
  В этом мире давно началась дрожь, но пока никто не хочет признать, что у него лихорадка. Люди продолжают улыбаться, продавать кофе, строить дома, говорить про прогресс. А тень уже легла на потолок. И всё, что нужно юнитологам - чуть-чуть подождать.
  Лента новостей продолжала сыпаться. Взрыв в храме в Буэнос-Айресе. Захват лаборатории на Каллисто. Исчезновение девяти исследователей с проекта ''Гелиос-II''. Всё в пределах нормы. Всё сдержано. Власти молчат. СМИ сглаживают.
  Это не просто мрак. Это системная анестезия. Перед вскрытием.
  Максим листал отчёты по ресурсам, зевая. Однотипные таблицы, скучные заголовки, ничем не примечательные аббревиатуры. Только с виду. На самом деле за этим сухим языком скрывалась страшная правда: человечество израсходовало почти всё, что когда-то имело. И теперь выживало, выгрызая остатки из костей Солнечной системы.
  Земля - почти пустая. Традиционные месторождения истощены на 92%. Остались лишь мелкие залежи, переработка отходов и рециркуляция. Всё остальное - в космосе. Металлы с Цереры, редкоземы с Ганимеда, углерод из облаков Юпитера, водяной лёд с Энцелада. И вся эта добыча велась из рук вон плохо. Не потому что не хватало техники, техника была. Но не хватало людей, дисциплины и стабильности, и, самое главное, в сложившейся экономической системе никто не хотел браться за проекты с длительной окупаемостью.
  Синтез антивещества прекращен. На Марсе треть шахт закрыта -''временная консервация'', ''снижение квот'', ''локальный кризис логистики''. По сути: рабочие устроили бунт, потому что им месяцами не платят. На Луне транспортный узел в кратере Шеклтона повреждён метеоритным ударом, а подземная транспортная артерия трещит по швам. На Гершеле авария на гидроэкстракторе, две недели без воды, двадцать восемь погибших. Все инциденты в один месяц. И каждый из них, по мнению EarthGov, не представляет угрозы для функционирования системы.
  Максим не верил. Он слишком хорошо знал, как работает бюрократия. Особенно на грани.
  Сектора, которые давали энергию, ресурсы, редкие сплавы постепенно вылетали из подчинения. Уголь и нефть в XXVI веке, конечно, никому в прежних объемах не были нужны. Но водород, дейтерий, фторорганика, нановолокно, квантовые катализаторы - всё это добывали с чудовищными потерями. Уровень инцидентов в космодобывающей отрасли превышал норму почти на 60%. Но никто не останавливался. Нельзя было.
  Нужна энергия. Больше энергии. Дёшево, надёжно, бесконечно.
  А потому на сцену вышли Маркеры. Первые прототипы были неофициальны, почти легенды. Потом эксперименты, в закрытых научных комплексах. Сейчас - испытания.
  Формально всё под контролем. Фактически всё держалось на страхе и молчании.
  Максим внимательно читал между строк.
  Техники боялись говорить. Учёные подписывали бумаги о неразглашении. Охранники снуют с винтовками и постоянным психоконтролем. Простые рабочие не в курсе сути. А те, кто догадывался, исчезали. Несчастные случаи. Суициды. Технические сбои. Иногда тела даже не искали.
  На одном из форумов, скрытом в глубоких ветках под шифрованием, Максим нашёл запись, сделанную анонимом. Видео. Техническое помещение, лаборатория, команда из семи человек. Эксперимент по запуску контура пси-защиты. За кадром голос:
  -Плотность увеличивается. Уровень сигнала - на грани допустимого.
  Пауза. Тишина. Потом один из техников - молодой, в очках вдруг подходит к Обелиску, обнажает запястье и начинает резать себе вены, приговаривая что-то на древнем диалекте. Паника. Крики. Двое бегут к нему. Один хватает за плечи. Другой хватает шлем и вонзает в горло напарника шприц. Конец записи. Метка: ''утилизация -подтверждена''.
  Максим выключил видео. Посидел с минуту, не двигаясь. Они сумасшедшие. И всё равно запускают реакторы.
  Он представлял себе совет директоров корпорации: костюмы, графики, цифры, уверенные улыбки. Им плевать, что Маркер шепчет людям в головы и пси-защита дырявая. Главное, он даёт энергию. И если побочные эффекты можно скрыть, купировать, уничтожить, значит, ничего и не было. Проблема исчезает вместе со свидетелем.
  Он включил обзор по транспортной логистике. Там тоже всё трещало. Маршруты из Юпитера переброшены в Сатурнианский пояс. Там легче охранять, меньше рисков, меньше журналистов. Космические станции превращались в лагеря снабжения, охраняемые военными дронами и беспилотными турелями.
  -Временная безопасность, -хмыкнул Максим.
  Он знал, чем заканчиваются такие ''временные меры''. Начнёшь с пропусков и контроля, закончишь тем, что каждого входящего будут сканировать на предмет еретических мыслей.
  Максим открыл сегмент общественных каналов. Неофициальные блоги, ленты соцсетей, записи стримеров, цифровые мемы. Здесь не отчёты, не доклады, не государственная пропаганда.
  Картина была хаотичной. Мир раскололся. Не на классы, не на идеологии - на реакции. Те, кто верил в порядок, в силу EarthGov, продолжали жить в иллюзии стабильности. Улыбались, публиковали фотки еды, мемы про погоду на Ганимеде, шутки про скачущий курс цифрового кредиты и акций. Им не хотелось видеть, что мир уходит вразнос. Они цеплялись за спокойствие, как утопающий за осколок пенопласта.
  Но были и другие. Те, кто чувствовал приближение чего-то жуткого.
  Максим наткнулся на голосовую трансляцию с одного закрытого марсианского форума:
  -"Я живу неподалеку от долины Маринера, в старом жилом куполе. Недалеко от шахт. Неделю назад там была авария, никто не пришёл. Люди умерли от удушья. А вчера появился новый администратор... он говорит, что это было "неизбежное переформатирование". Что скоро начнётся трансформация. Люди молчат. Даже не спорят. Они смотрят на него и... будто не видят.
  Другой пользователь рассказывал, что их технопарк купили юнитологи. Что теперь там проводят ''психогеометрические медитации'' вместо рутинного техобслуживания. Что половина персонала ушла, а вторая еперь носит чёрные перчатки и не смотрит людям в глаза.
  Комментарии к таким постам делились на три типа.
  Первый - истерический:
  ''Мы все сдохнем. Это началось. Плевать, что говорят в новостях. Бегите! ''
  Второй - презрительный, от ''оптимистов'':
  ''Очередной фейк. Хватит хайпа. Всё в норме. Если бы что-то пошло не так -вы бы об этом не узнали''.
  И третий -самый опасный:
  ''Хвала Альтману! Скоро мы станем единым. Скоро плоть исчезнет, и останется только свет''.
  Максим медленно прокрутил вниз. Таких сообщений тысячи. Иногда он чувствовал, будто читает реплики не живых людей, а голосов, идущих изнутри Маркера. Без эмоций. Без сомнений. С гипнотической уверенностью.
  Были и те, кто искал спасения. Группы тихих переселенцев. Они собирали деньги, строили укрытия, арендовали корабли, отправлялись в дальние сектора. Они не верили ни церкви, ни правительству. Они просто хотели спрятаться.
  -"Мы построили убежище в кратере Протей-4. Никакой религии. Только наблюдение и молчание", -писали одни.
  -"Мы перешли на старую радиосвязь. Отказались от интерфейсов. Иначе они могут "услышать. Вы не понимаете. Они уже внутри. "
  Паранойя? Возможно. Но после Титана и ''Омеги'' Максим не был уверен, что это - всего лишь мания. Он лично видел, как происходит заражение. И он знал, что эта зараза передаётся не только через биологию. Она может передаваться через мысль.
  На другом экране - ролик из юнитологического храма в Чикаго. Молодая женщина в чёрном халате и золотой полумаске стояла на высокой платформе. Сотни людей в зале слушали, затаив дыхание.
  -EarthGov лжёт. Они держат Обелиски в клетке, как зверей. Они боятся их, потому что не способны понять. Но вы - избранные. Вы чувствуете зов. Это не оружие. Это не источник энергии. Это мост. К тем, кто был до нас. К тем, кто ждет. Станьте ключом. Отдайте себя Схождению. И вы станете едины.
  Под аплодисменты в зале зазвучала странная, затянутая мелодия. Гудение, вибрация, тонкий писк - почти неуловимая последовательность частот, будто выстроенная по нелинейной логике. У Максима прошла дрожь по спине.
  Он вырубил трансляцию, резко.
  ''Мрази! Они уже используют маркерный сигнал как оружие! ''
  Информация не спасает. Она сходит с ума вместе с тобой.
  Всё больше каналов в сети становились заражёнными. Он начал видеть повторяющиеся слова, символы, псевдоматематические формулы, фразы вроде ''4 = 1'', ''кровь есть память'', ''мы возвращаемся'', ''смерть - это эхо''. Вирус смысла. Информационный некроз, вырвавшийся за карантинные барьеры.
  Максим оторвался от экрана и прошёлся по комнате. Пусто. Тихо. Снаружи -ничего. Только осенняя слякоть. Но он знал: в этом мире тишина - не знак покоя. Это знак того, что шторм уже в пути.
  Он смотрел не столько на тексты, сколько на динамику, тон, темп, что между строк. Именно здесь чувствовалась подлинная структура мира - не в заявлениях министров, а в повестке ''Юнона Групп'', "Астерос Лимитед'', ''Тайран Индастриал'', ''ДреджерКорп'' и прочих титанов.
  За последние три месяца пятнадцать крупнейших добывающих холдингов провели полную реструктуризацию своих внутренних систем безопасности. В переводе с корпоративного языка: разогнали остатки госохраны и собрали собственные частные армии. Часть комплектовалась из бывших военнослужащих, часть - через ''предложение высокорисковых контрактов'' в бедных секторах. Солдатам обещали быстрый рост гражданского статуса, жильё, кредиты на боевые импланты. Всё в рамках закона. Формально.
  Максим нашёл график взаимодействия EarthGov и корпораций. Кто кому платит, кто кому поставляет материалы, кто кого спонсирует. Картина получалась однозначная - правительство почти не управляло, оно больше подтверждало решения, принятые советами директоров. Важно было не что скажет министр, а что напишет Ларри Куомо, управляющий ''Сатурн Минералс'', или куда инвестирует Ким Нари, председатель правления СЕС.
  Они - не государство. Но у них были флотилии, арсеналы, лаборатории, марсианские фьефы и своя разведка. И именно они решали, что считать истиной.
  Максим наткнулся на слитую рассылку для партнёров одной из таких компаний. Обсуждали перспективы установки маркерного генератора на Рее. Там шла прямая фраза: ''проект ''СИНГУЛЯР'' не подлежит огласке до достижения пика энергетической отдачи. При возникновении внешней тревоги - задействовать отдел Психокоррекции. Не вступать в диалоги с EarthGov, кроме как через согласованные каналы''.
  -Психокоррекция... кто бы сомневался, -фыркнул Максим. -Значит, знал слишком много - тебе перепрошили мозги или выдали наркоз на полгода.
  Он понял: корпорации уже не просто отделились от правительства, они начали создавать собственную цивилизацию внутри существующей. Своими законами, флотом, населенными секторами. У каждого мегабренда - свои колонии, свои правила, свои юрисдикции.
  А юнитология... не мешала. Напротив, корпорации тихо кормили культ. Не все, конечно. Но некоторые точно. Покровительство. Поддержка молодёжных инициатив. Оплата обучения. Щедрые пожертвования на развитие гуманитарных направлений.
  Почему? Всё просто.
  Юнитология дисциплинирует. Юнитология подчиняет. Юнитология даёт готовую модель, в которой не надо думать, только следовать.
  И если верующие считают Маркеры сакральными объектами, а корпорации -энергетическими катализаторами, то можно временно прикинуться союзниками. Паразитировать друг на друге, пока цели совпадают.
  Классика: пока куклы играют в парламент, за кулисами дерутся кукловоды. И никто не замечает, как сцена уже горит.
  Он открыл закрытый экономический бюллетень за последний час: ''Индекс глобального доверия к EarthGov - 21%. Индекс независимости решений корпораций от директив Центра - 78%. Степень взаимодействия юнитологических организаций с внутренними HR-структурами - не подлежит публикации''.
  Ну да. Иначе все вопросы сведутся к одному: кто теперь здесь хозяин?
  Правительство выглядело как корабль-призрак с распущенными парусами, с капитаном, который вещает в эфир, но давно не держит руль. Все понимают, что власти нет. Но никто не говорит этого вслух. Потому что вакуум пугает. Потому что если власти нет, нет и правил.
  А без правил остался только Маркер. Единственный, кто знает, что делать. Единственный, кто предлагает цель.
  Максим закрыл все окна. Он больше не мог смотреть. Внутри было ощущение, как будто он прочёл своё собственное смертное дело - с приговором, уже подписанным, но ещё не исполненным.
  Что ещё можно сделать?
  Максим и так уже сделал больше, чем мог бы любой. ''избранный''. Подарил сильным мира сего знание будущего, благодаря невосприимчивости к Маркеру разработана хотя бы частичная пси-защита, дал толчок к созданию нормального ИИ, вытащил Кларка, позаботился о ликвидации тех, кто навлек бы пробуждения Лун. Даже пытался переубедить главного злодея.
  Но теперь начиналось что-то хуже: тупик галактического масштаба.
  Одним ударом это не разрушить. Одной утечкой не вскрыть. Одним разоблачением не пробудить общество. Потому что общество не хочет просыпаться. Потому что проще верить в уютную ложь или в сакральную смерть, чем принять, что Обелиски - заражённые машины, сбойные антенны древнего кошмара, передающие сигнал, которому нельзя сопротивляться, если не знаешь, как.
  Он провёл пальцем по стеклу. На мгновение представил, как по этой поверхности ползёт рой некротканей, как стена превращается в живую мембрану, как лес за окном сгорает в чёрном сиянии. Не как воспоминание -как предчувствие. Будущее, свернувшееся клубком за горизонтом.
  
  Глава 23
  
  CONFIDENTIAL - TOP SECRET
  ЭКСКЛЮЗИВНО ДЛЯ ПРЕМЬЕР-МИНИСТРА EARTHGOV
  ОТЧЕТ О ЧРЕЗВЫЧАЙНОЙ СИТУАЦИИ No EGC-OMEGA-9
  
  Уважаемый господин Премьер-Министр,
  С тяжелым сердцем и полным осознанием катастрофичности ситуации представляю этот отчет. К началу 2510 года Церковь Юнитологии трансформировалась в межзвездный криминальный синдикат, масштабы которой превосходят худшие опасения наших аналитиков. При нынешних темпах экспансии через 5-7 лет они будут контролировать до 40% экономики Колониального Альянса.
  
  ТЕКУЩАЯ СИТУАЦИЯ:
  
  ФИНАНСОВАЯ ИМПЕРИЯ
  -Контролируют 12 из 50 крупнейших банковских конгломератов через подставных лиц.
  -Годовой оборот только по подтвержденным каналам - 28 триллионов кредитов (сопоставимо с бюджетом Марсианского Протектората).
  -Создали параллельную финансовую систему на основе "кредитов единства", не подконтрольную Центробанку.
  
  ПРОНИКНОВЕНИЕ ВО ВЛАСТЬ
  
  -214 подтвержденных случаев занятия руководящих постов адептами ЦЮ (включая 7 заместителей министров).
  -Коррупционные схемы охватывают 63% колониальных администраций.
  -Собственная фракция в Парламенте Альянса (37 депутатов).
  
  КРИМИНАЛЬНАЯ ЭКСПАНСИЯ
  
  -Ежегодно "исчезают" до 500,000 человек (вербовка, работорговля, жертвоприношения, незаконные эксперименты).
  -Контроль над 60% черного рынка артефактов Обелисков.
  -Сеть подпольных лабораторий, разбросанная по 12 колониям (эксперименты с геномодом).
  
  ВОЕННЫЙ ПОТЕНЦИАЛ
  
  -Частная армия численностью свыше 2 миллионов боевиков, маскирующихся под видом частных охранных фирм.
  -47 неучтенных боевых кораблей класса "Каратель".
  -Складские запасы оружия, достаточные для оснащения трех полноценных региональных армий.
  
  ОСОБО ТРЕВОЖНЫЕ ФАКТЫ:
  
  -Внедрили операторов во все спецслужбы, включая АСИ (включая 12 агентов уровня "Омега").
  -Контролируют 33% сетевого траффика через квантовые ретрансляторы.
  -Разработали систему психологического воздействия через "очистительные ритуалы" и искусственную модуляцию сигналов Черного Обелиска (массовое зомбирование)
  
  РЕКОМЕНДАЦИИ:
  
  -Немедленное введение чрезвычайного положения в масштабах Альянса.
  -Создание вневедомственного трибунала с особыми полномочиями.
  -Инициация программы "Феникс" (полная зачистка руководящего состава).
  -Экстренная мобилизация сил специального назначения.
  -Временное отключение глобальной информационной сети (риск утечки - 74%).
  
  Господин Премьер-Министр! Мы стоим на пороге системного коллапса. Обычные меры больше не работают. Требуются радикальные решения, иначе через 3-5 лет Церковь Юнитологии будет диктовать условия всему человечеству.
  
  Приложения:
  Полный список компрометирующих материалов (87,000 Тб данных)
  Карта криминальной инфраструктуры
  Протоколы допросов перебежчиков уровня "Дельта"
  
  Генеральный прокурор EarthGov
  
  УНИЧТОЖИТЬ ВСЕ КОПИИ ПОСЛЕ ОЗНАКОМЛЕНИЯ
  НЕ ПОДЛЕЖИТ ОБСУЖДЕНИЮ НА КОЛЛЕГИАЛЬНЫХ ЗАСЕДАНИЯХ
  УГРОЗА УТЕЧКИ - КРИТИЧЕСКАЯ
  
  ***
  -Дело сделано, -ледяным тоном сообщила Равель, когда Максим ступил на порог ее офиса. -Как вы и просили, Максим. В отличие от Шифа я прислушиваюсь к вашим словам.
  В подтверждение ее слов над столом возник голографический экран с видеозаписью. Какое-то темное помещение, освещенное подствольными фонарями. В кадре маячат люди в штурмовой броне, на полу со связанными руками, на коленях стоят двое - крепкий темноволосый мужчина со шрамами на лице и смуглая женщина лет тридцати пяти. Первый одет в синюю униформу колониально службы безопасности, женщина носила простую гражданскую одежду.
  -Назовитесь! -требовательно сообщил голос за кадром. -Имя. Фамилия.
  -За что нас задержали? -выкрикнул мужчина. -Это ошибка! Мы ни в чем не виноваты!
  В ответ один из похитителей приставил пистолет к голове женщины.
  -Имя. Фамилия.
  -Дамара... Дамара Карвер.
  -Ваша очередь.
  -Джон Карвер.
  -Этого достаточно. Можно заканчивать.
  Звучат выстрелы. Обоим супругами прострелили головы и добавили по нескольку контрольных выстрелов в туловище. Запись прервалась.
  У Максима от увиденного похолодело внутри. Нет, смерть он видел и сам убивал, но совсем другое ощущение, когда по твоей наводке казнят двух законопослушных граждан, не совершивших ничего плохого. Вернее, пока не совершивших.
  -Хорошо... -кивнул Максим. -Возможно, я буду спать чуть спокойнее.
  -Директор в курсе?
  -Операция проведена в тайне моего вышестоящего начальства. Я очень рискую, Максим, -сказала Равель. -Подобные вещи могут стоить мне не только карьеры, но и головы.
  -Понимаю.
  -Я доверилась вам, теперь вы доверьтесь мне.
  -В чем именно?
  -Чего ради пришлось казнить двух невиновных людей?
  -Я уже сказал.
  -Теперь скажите мне конкретнее, -настояла замдиректора АСИ. -Гарантирую, информация никуда не уйдет дальше моих ушей.
  Максим напрягся, раздумывая, стоит отвечать или нет.
  -Вы уничтожили все носители информации?
  -Внутреннюю сеть лаборатории Маркера-4 заразили компьютерным вирусом, а архив с физическими копиями старых накопителей для гарантии. В вечернем выпуске новостей расскажут о взрыве силовой подстанции в колонии на Уксоре, повлекшем пожар.
  -Они могли раскопать координаты одной планеты, куда не стоит соваться.
  -Я уже слышала.
  -Вооруженные силы Суверенных Колоний уже были там с экспедицией и найденное там заставило их стереть любые свидетельства миссии, устранить любых свидетелей. Сценарий-Пять.
  От упоминания экстренного протокола Равель чуть ли не подпрыгнула.
  -Старый протокол. О нем... знают считанные десятки людей во всей галактике.
  -Хорошо, значит дальнейшие пояснения не нужны.
  -Нужны.
  -Для чего, мадам Равель?
  -Вдруг еще найдутся умники, желающие раскопать то, что должно остаться похороненным в веках.
  -Логично, -согласился Максим.
  -Поэтому требуется больше деталей. Чтоб мои люди могли отслеживать подозрительную активность со стороны других ведомств, корпораций, юнитологов или энтузиастов вроде Элли Лэнгфорд.
  -Ледяная планета Тау Волантис. На ее орбите находится некролуна, но не простая, а не до конца сформированная, в замороженном состоянии. Подо льдами ВССК обнаружили остатки древней цивилизации чужих возрастом два миллиона лет, которые также попали в ловушку, куда лезете и вы. Они пытались найти источник неисчерпаемой энергии, воспроизводили Обелиски в немыслимых количествах, пока не началось Схождение. Но процесс до конца не завершился, некая группа чужих применила супероружие. Неизвестную технологию, превратившую океанический мир с новорожденной некролуной в ледышку. Но обманываться не стоит, тварь на орбите по-прежнему жива, транслирует сигнал в космос. Именно его принимают ваши Обелиски.
  Маска невозмутимости у Равель дала трещину, женщину словно выбило из колеи. Максим после полуминутного молчания продолжил:
  -Машина, заморозившая некролуну, до сих пор функционирует. Если нарушить работу, Схождение продолжится.
  -А если как-то уничтожить главную тварь?
  -Она успеет послать вопль о помощи. Проснутся ее многочисленные собратья, прилетят сюда и тогда нам точно капут. Айзек с компанией, не помешай мы им, спровоцировали бы апокалипсис, желая покончить с угрозой Обелисков. Благими намерениями, как говорится, выстлана дорога в ад.
  -Вы говорили, будто видели будущее фрагментарно, урывками, но не в первый раз вы излагаете четко, конкретные имена, места, события.
  -Ну хорошо, -согласился попаданец. -Не урывками, я как бы проживал куски жизней разных людей. От Альтмана, до Карвера с Кларком.
  -Это уже звучит, словно кто-то намеренно показывал вам варианты будущего. С целью научить, как не надо делать. В первом отчете по вам с Евгенией выдвигалась гипотеза насчет вмешательства Внешней Силы.
  -Не знаю. Я с инопланетными сущностями напрямую не говорил, если вы про это... Точнее говорил, но только с Черным Маркером.
  -Опять недоговариваете, -с долей разочарования произнесла Мари Равель. -Впрочем, не буду больше настаивать. И так есть, о чем поразмыслить...
  ''Про серию игр, книги и комиксы, пожалуй, промолчим.''
  -Я вам выложил все, что могло как-то помочь. Больше делиться нечем, мое послезнание закончилось после уничтожения Карверов. Может, мы отсрочили конец, а может приблизили... Кто знает.
  -Вы не верите в наш успех, Максим?
  -Пятьдесят миллионов лет, если верить тому куску глючной программы. Пятьдесят миллионов лет длится геноцид межгалактических масштабов, каждый разумный вид, столкнувшийся с Маркерами, неизбежно исчезает. Конечно, Млечный Путь вы изучили не прям уж полностью, однако с современными средствами обнаружения, сверхсветовыми двигателями за триста лет иной разум нашли б. Где хоть одна раса, развившаяся до первого или второго типа по шкале Кардашева?
  -Вы говорите об устаревшей классификации.
  -Вы меня поняли, мадам Равель. Времени было столько, что по теории вероятности где-нибудь, кто-нибудь бы да сумел построить цивилизацию, способную выжить в очень долгосрочной перспективе... Вот вам и Великий Фильтр. Людям данной реальности не хватает буквально пары шагов для качественного рывка вперед, но вы с упорством ослов продолжаете шагать в пропасть за подвешенной морковкой. Небольшая перестройка социально-экономической модели, внедрение ''сильного'' ИИ навсегда решило бы ваши проблемы с ресурсным и энергетическим голодом... Я на досуге игрался с ''Икаром'', даже он способен предложить толковые идеи, хотя заточен под узкопрофильные задачи для работы с сигналами Маркера.
  -Правительство зависит от мегакорпораций, они во многом диктуют правила игры. Сил и средств одного агентства не хватит для революции такого масштаба.
  -Ну, вы в отличие от Шифа не вешаете на меня ярлык экстремиста-утописта.
  -В чем-то я даже согласна с вами, Максим, -Равель повернулась к окну. -Только идиот не понимает, куда заводит человечество нынешняя экономическая модель. Алчность корпораций и близорукость бюрократов.
  -Неужели в правительстве Альянса нет нормальных людей? Соберитесь, скооперируйтесь, устройте переворот, революцию... называйте, как хотите. Речь ведь не об идеологии, наивных мечтах на тему ''как обустроить Землю-матушку''. Тут настоящая экзистенциальная угроза человечеству и прочим остаткам разумной жизни в космосе.
  -Не та эпоха.
  -Не та эпоха? -не понял Максим.
  -Время революционеров и романтиков безвозвратно ушло.
  -Ну, смотря на юнитологов, я бы с вами не согласился. Запал идти на баррикады, сражаться с правительством в них есть.
  Равель отмахнулась.
  -Отчаянные шаги отчаявшихся людей, которым нечего терять. У них нет настоящей надежды, нет нормальных идеалов, нет смысла жизни.
  -А кто виноват? -упреком бросил Максим. -Кто оставил на самотек идеологическую работу с населением? Вы не смогли дать людям нормальной идеи, ради чего стоит жить. Деньги, успех, потребительство, красивые шмотки никогда не заполнят пустоты в душе. По крайней мере, у тех, кто способен думать о чем-то кроме набивания кошелька. Я наблюдал это еще в своем XXI веке... Когда наступает идейный вакуум, его место быстро занимают разномастные проходимцы, мошенники, психи, отбитые фанатики.
  -Мне нечего возразить.
  -А Шиф бы нашел контраргументы.
  -Шиф был идиотом, потому и поплатился, -заметила замдиректора. -А еще я - первый заместитель директора, он же являлся третьестепенным руководителем среднего звена.
  -Вы боитесь меня, Мари?
  -Я боюсь силу, стоящую за вами.
  Максим искренне усмехнулся.
  -Уверяю, за мной не стоит никаких внешних сил... А хотелось бы. Представьте, небеса разверзлись и появились ангелы, которые решат все наши проблемы, покарают грешников и вознаградят праведников. Мир. Счастье. Гармония. Занавес.
  -Увы, религиозность - не мое.
  -Последние девять месяцев заставили меня несколько пересмотреть убеждения, -поделился Максим. -Мы теперь точно знаем: миров в мультивселенной много. Они не ограничены интерпретацией Эверетта, а как минимум существуют в виде инфляционных пузырей, где другие вселенные могут иметь совершенно иные законы физики. Например, моем мире нет Обелисков, и появление некроморфов невозможно, в вашей - это ''норма'' жизни, а тот несчастный польский маг, попавший сюда четыреста лет назад, вообще твердил о магии, демонах, межмировых зеркалах.
  -Значит, и боги с ангелами реальны?
  -Не исключено... -и тут попаданца осенило. Разговоры о магии, богах пробудили в памяти важную деталь из давно прочитанной книги про Майкла Альтмана и нахождение Черного Маркера. -Эврика! Я, кажется, понял, как можно утихомирить Обелиски! Индейцы, жившие на побережье, знали особый ритуальный танец, заставлявший артефакт на некоторое время ''засыпать'', снижая активность до минимума.
  -Танец? -брови Равель удивленно приподнялись.
  -Да, пляски у костра. Не нужно даже к Обелиску приближаться... честно говоря, не могу ничего сказать про детали. Но это уже что-то, Мари! Мы знаем, где копать. В местах, где в свое время побывал Альтман, найти потомков тех людей, опросить. Наверняка найдутся зацепки, в противном случае я готов лично сам сутками напролет плясать с бубном и петь мантры.
  -У окружающих начнутся сомнения в нашем психическом здоровье.
  -Да плевать! Мы на собственном опыте убедились, Маркеры обычными способами не пронять.
  
  ***
  -Ты это всерьёз? - голос Рашид раздался первым, напряжённый и раздражённый. - Максим, ты всерьёз предлагаешь устроить ритуальные пляски возле Обелиска?
  -Не пляски. Ритуал, - уточнил он спокойно. - Медитативное воздействие. Ритм, движение, звук. Простые действия, которые, как мне кажется, могут повлиять на его активность.
  -Тебе кажется, - отрезала она. - А мне кажется, что ты просто переутомился. Это не шаманский тотем. Это пси-генератор инопланетного происхождения, чёрт побери.
  -А вот это как раз может быть не взаимоисключающим, - негромко заметила Мари Равель, сидящая рядом. - Мы слишком многого не знаем. Если Максим говорит, что возможна реакция, надо хотя бы проверить.
  -Проверить что? Насколько глубоко мы упали в мистику? - фыркнула Нарайен. - Следующим шагом что? Подношения? Зуб мамонта? Бубен из кости саблезубого енота?
  -Если хотите, пусть будет бубен, - отозвался Максим. - Я не настаиваю на форме. Я говорю о том, что он реагирует. Фрагмент Обелиска во время сеанса... замер. На три с лишним процента упала активность. Это объективные данные, они у вас перед глазами.
  -Это может быть реакцией на шум, вызванный твоим голосом. Или терморезонанс. Или вообще сбой в датчике, - упрямо буркнула Рашид. -Что угодно.
  -А может, он испугался, что мы наконец начали говорить на его языке, - тихо сказала Равель.
  Повисла пауза.
  В конференц-зале ''Локуса'' стало на удивление тихо: только мягкий гул климатической установки и шелест прокручиваемых графиков на планшетах. Люди смотрели на результаты, но не решались выносить суждение. Все, кроме Равель.
  -Мы знаем, - продолжила она. -Обелиски хранят в себе код, не поддающийся полной интерпретации. Мы знаем, что их воздействие нелинейно. Мы знаем, что они... дышат. В определённом смысле. Реагируют. Вопрос в том, на что.
  -Вы хотите сказать, что... Обелиск боится мантр? - саркастически усмехнулся биофизик Ким.
  -Нет. Я хочу сказать, что мы имеем дело с машиной, работающей на уровне, где условная магия и физика сливаются. И если у нас есть способ хотя бы немного подавить активность, мы обязаны его изучить.
  -Я поддерживаю, - сказал Максим. - Мы можем спорить до посинения. Но это не гипотеза. Это зафиксированный результат. Учитывая, что обычные методы работают через пень колоду, с кучей ''но'', я не вижу альтернатив.
  -Вы не видите, потому что увлеклись, - отрезала Рашид. - Мы должны быть учёными, а не шаманами.
  -Иногда, - ответила Равель с едва заметной усмешкой. -Это одно и то же.
  Кто-то хмыкнул, кто-то нервно покосился на неё.
  -Хорошо, - заключила она. - Начинаем экспериментальную серию. Максим, ведёте протокол. У вас полная свобода в пределах третьего купола. Составьте список нужного оборудования. И, пожалуйста, постарайтесь не довести никого до клинического психоза. Особенно кусок Обелиска.
  -Он не псих. Он просто... очень древний.
  -Тем хуже, - сказала Рашид. - Старые боги злопамятны.
  -Убедитесь, что камеры включены, - кивнул Максим, вставая в центре купола. - Мне бы не хотелось повторять этот позор без видеодоказательств.
  
  ***
  -Все каналы работают, - отозвался техник с балкона. - И звук и мультиспектральные детекторы. Можете начинать... вашу, эм, процедуру.
  -Отлично, - буркнул Максим, снимая ботинки. - Начинаю процедуру по умиротворению инопланетного булыжника через низкочастотный тибетский бред.
  На этот раз он выбрал не мантру, а нечто вроде ритмичного напева. Медленный, тягучий, наполненный гортанными звуками. Переходы по полутонам. Паузы. Дрожащий голос. Он двигался по кругу, иногда поднимая руки, словно приветствуя пустоту. Фрагмент, лежащий под куполом в магнитной изоляции, продолжал излучать своё тихое, непреклонное безразличие.
  Спустя восемь минут напева и движения, отчётливо напоминающих смесь даосского тайцзи и пьяного свадебного танца, в наушниках раздался голос Рашид:
  -Активность - минус один и восемь. Ниже не падает.
  -Пробовал подпеть, но голос сорвался, - отозвался попаданец, не прекращая двигаться. - Может, он предпочитает баритон?
  -Или ненавидит вашу фальшь, - буркнула она.
  -Кто бы сомневался.
  Он закончил импровизацию, присел на корточки и уставился на осколок Черного Маркера. На его чёрной, как обсидиан, поверхности едва заметно мерцали спиральные линии - медленно, зловеще. Визуально никаких изменений.
  -Итак, резюме: если плясать вокруг камня и петь на тарабарском он слегка приунывает, - подвёл итог Максим. - Серьёзный научный прорыв. Записывайте в учебники.
  -А теперь без шуток, - вмешалась Равель. - Мы повторили сеанс с записью твоего пения, воспроизвели акустику с точностью до децибела. Обелиск вообще не среагировал. График ровный. Он игнорирует технику.
  -То есть он различает живой голос и запись? - переспросил Максим, отряхивая колени. - А если я подделаюсь под какого-нибудь популярного певца, это тоже не прокатит?
  -Не прокатит, - подтвердила она. -Ни один из десяти записанных фрагментов не дал даже намёка на снижение активности.
  -То есть... - парень выпрямился, поднимая палец, - Он, по сути, требует живое выступление. Как древний театральный критик. Без души - неинтересно.
  -Или он распознаёт наличие сознания, - предположила Равель. - Или эмоциональной модуляции. Или биополя, если вам ближе эзотерика.
  -Господи, если он чувствует биополе, мы реально в говне, - пробормотал Максим. - Следующим шагом мы начнём снимать ауру и гадать на кофейной гуще.
  -Уже пробовали, - влез Соммерс. - В чашке проявилась хреновина, похожая на Обелиск.
  - ...Вы серьёзно?
  -Не совсем, но было бы красиво.
  Сарказм стал их коллективной терапией. Позднее вечером, у стены купола стоял круглый стол с остатками кофе, бутербродами и пустыми бутылками из-под энергетиков. Максим, закутавшись в термоплащ, сидел в кресле, пытаясь согреться - танцевать в одиночку под полураздетым видом в каменном ангаре оказалось не лучшей идеей.
  -Проблема в том, что эффект - нестабилен, - размышляла Равель, рассматривая графики. - Даже при живом участии он то есть, то исчезает. И он - слабый. Мизерный.
  -Да, зато абсолютно невозможный, - усмехнулся Максим. - С точки зрения нормальной физики, всё это должно было пойти в корзину с надписью "бред сумасшедшего". Но вот он, график.
  -Возможно, нужны не только мантры, - задумчиво сказала она. - Движение, намерение, групповая психодинамика...
  -Я не поведу хоровод из инженеров в лабораторных халатах, Мари. Даже я не настолько отбитый.
  -Поведёте. Если наймём консультанта по шаманизму, вы ещё и бубен освоите. И волынку с роялем.
  -Убедили. Только потом вы всё это лично защитите перед директором. Объясните, почему миллиардный бюджет пошёл на пляски с духами.
  -Если это поможет утихомирить Обелиски... можно и станцевать.
  Максим вздохнул, облокотился на стол и глухо добавил:
  -Всё, чего мне не хватало, это чтобы космический артефакт потребовал от меня душевности и чувства ритма. Видимо, у него аллергия на фальшь. Или он - бывший музыкант.
  -Он опять не среагировал, - уныло произнесла техник Марина, проверяя графики. - Даже не пикнул.
  -Что делали? - спросил Максим, наблюдая за происходящим через стекло из операторской.
  -Два лаборанта в медпижамах кружились по часовой стрелке и одновременно произносили слог ''ааа-оооммм'' на разных частотах. Один фальшивил, другой заикался.
  - Прекрасно. Следующий сеанс назовите "Инкарнация страха и фальшивого тенора", - отозвался он, допивая холодный кофе.
  -Максим, - подала голос Равель. -Вы же сами настаивали на живом исполнении. Вот. Живое. Почти разумное.
  -Не "живое", Мари. Я настаивал на участии тех, кто хотя бы раз в жизни не падал в обморок от собственной тени. У нас под куполом, простите, секта анемичных бухгалтеров.
  -Список желающих участвовать в ''эзотерической пси-интервенции'' оказался не очень длинным, - сухо прокомментировала Рашид. - Кто бы мог подумать?
  Позднее в тот же день трое добровольцев, включая одного сотрудника охраны, устроили спонтанный танец на тему ''ритмический марш в такт дыханию'', под руководством Максима, вооружённого палочками и мегафоном. Обелиск молчал. Или насмехался, никто не знал, как отличить.
  -Показатели? - спросил он, вытирая лоб.
  -Минус ноль целых и... восемь десятых. Даже не процент, - сообщила Марина.
  -Замечательно. У нас получается утомить его, но не усыпить. Может, предложим ему чай с валерианой?
  -Или поставим пьесу, - буркнул кто-то сзади. - "Гамлет против Обелиска".
  -Только если я буду Офелией. Мне уже хочется утопиться.
  Тем временем, где-то в фоновом инфопотоке ''Локуса'', промелькнуло сообщение:
  ''Группа контакта вылетела в район Чиксулуб. Задача - найти местных носителей устной традиции. Предполагается наличие фрагментарных описаний ритуалов, проводившихся до нахождения Черного Обелиска.''
  Максим мельком глянул и пробормотал:
  -Ну вот, официально. Мы теперь не только научная станция, мы археоэтнографический кружок. Если в отчётах появится слово "шаман", я требую пересмотреть медстраховку.
  -Это не шутки, - отозвалась Равель. - По старым данным, где-то в тех местах действительно было племя, знавшее о существовании ''хвоста дьявола'' и периодически устраивавшее ритуалы его умиротворения. Нужно найти их.
  -Я не против. Но пусть этим занимается кто угодно, только не я. Учитывая мою личную историю, на меня охотятся юнитологи.
  -''Локус'' - самая безопасная точка сейчас. И единственная, где можно контролировать эксперименты.
  -Безопасная? - усмехнулся Максим, указывая на отчёт о происшествии в Пекине: ''Беспорядки возле обсерватории. Подозрение на пси-контакт. Сигнал не идентифицирован''. Угу. Прямо чувствуется спокойствие.
  -Поэтому и не вылетаем. Мы тут нужны. И живыми.
  Максим зевнул и снова уставился на график, на котором осколок вырисовывал ровную, чёртову прямую. Ни пиков, ни спадов. Ни ярости, ни интереса.
  -Мы пляшем, поём, изображаем шаманов... А он просто лежит. Как налоговая декларация. Холодный, непостижимый, и всё равно доводит до нервного срыва.
  -Может, ты ему просто не нравишься, - предположила Рашид.
  -Взаимно, - кивнул он. - Это взаимно.
  
  ***
  -Максим, кто это? - настороженно спросила Рашид, глядя через прозрачную перегородку купола. -Почему они одеты как завсегдатаи наркопритона?
  - Это моя новая танцевальная группа, - невозмутимо ответил он, - "Сон Некролуны". Все ребята из нашего персонала, сам подбирал. Один с боевым посттравматическим расстройством, второй - бывший мусульманин, третья, уборщица, в подростковом возрасте сбежала из закрытого отделения психиатрии на Марсе. Ну и кадры у вас, ребята... Зато чувствуют ритм. И не боятся смотреть в глаза Обелиску.
  -Вы в своём уме?
  -Нет, и это моя сильная сторона.
  Он повернулся к участникам ритуала и коротко пояснил:
  -Вы двое стоите здесь, руки как учил. Ты начинаешь движение, как будто выводишь звук из центра груди. Всё в ритме, без спешки. Никакой фальши. Можете не бояться, если он на вас посмотрит, вы это поймёте.
  Они начали. Сперва - как неуверенное покачивание в такт дыханию. Затем шаги, сложный рисунок, синхронность. Они не пытались "понравиться" Обелиску. Они просто шли навстречу тишине.
  На пятой минуте он это почувствовал. Чувствовали все. Обелиск изменился.
  Впервые за всю неделю исследований - график пополз вниз. Не на доли, не на мелочь - на 5.3 процента. Через три минуты - уже 6.1. В момент, когда бывший пехотинец начал медленно вращаться с выверенным, почти церемониальным движением, кривая метнулась до 7.0 и зависла.
  -Вот это... - прошептала Равель. -Вот это уже не иллюзия.
  -Это серьёзно, - согласилась Рашид, впервые без иронии.
  -Это пугающе, - сказал техник, смотрящий на термограмму. - Он не просто "затихает". Он будто... наслушивается. Как акула в воде.
  -Да, - кивнул Максим. - Потому что мы не просто танцуем. Мы разговариваем с ним. Язык жестов. Язык эмоций и символов.
  Позже, когда сеанс завершился, и участники молча разошлись по изолированным комнатам отдыха, Равель сверялась с данными.
  -Три минуты стабильного отклика. Затем плавный откат. Вернулся к прежнему уровню через двадцать одну минуту.
  -Значит, эффект временный, - сказала Рашид.
  -Но есть, - возразил Максим. - В отличие от всего остального, что мы пробовали. ЭМИ-экраны, квантовые импульсы, излучатели Чарноффа - всё Обелиску до фонаря. А вот кивок контуженного с переломанной психикой - это он понимает.
  -Пугающая система приоритетов.
  -Добро пожаловать в реальность, где богам плевать на вашу докторскую степень.
  -Всё равно мало, - добавила Равель. - Снижение на семь процентов - это смешно. Нам нужен минимум сорок, чтобы достичь достаточного порога подавления сигнала.
  -То есть... ещё человек шесть с психическими отклонениями и навыками ритуального движения?
  -В идеале - двадцать, - сказала она. - И только добровольцы. Мы не имеем права заставлять.
  Максим закрыл глаза, глубоко выдохнул и медленно сказал:
  -Прекрасно. Мы находимся в самом высокотехнологичном наукограде планеты, и наш главный шанс на спасение человечества - это организовать хоровод травмированных бойцов под марево тибетской мантры. Где-то в параллельной вселенной Дарвин только что сдался.
  -Или начал хлопать.
  -Нет. Он убежал, плача.
  Позже в тот же день Максим листал новостную ленту, сверяясь с каналами. Обстановка в мире, мягко говоря, вызывала приступ тревожной икоты:
  -Колония Эос: после введения в строй испытательной станции с Красным Маркером - вспышка массовой истерии, четырнадцать человек госпитализировано с галлюцинациями;
  -Евросектор: три инцидента с беспорядкаит за сутки на фоне ''культовой активности''. Юнитологи снова на марше.
  -Буэнос-Айрес: столкновения между силами безопасности и отрядами радикальной группировки Круг, устроившими себе в городе склады с оружием.
  -Мы теряем землю под ногами, - буркнул он. - И пока они ссорятся, единственное, что работает - это танец трёх полубезумных ветеранов под фонограмму дыхания.
  Он встал, подошёл к стеклу, за которым лежал фрагмент Черного Обелиска - неподвижный, как всегда. Тёмный. Молчаливый. Но не безжизненный.
  -Ты ведь не просто машина, правда? - прошептал он. - Ты слушаешь. Ты чувствуешь. И, чёрт возьми... ты ожидаешь.
  -Осторожней с антропоморфизмом, - сказала Рашид, появляясь за спиной. -Если он начнёт реагировать слишком хорошо, нам придётся решать, как его останавливать.
  -Как всегда. Сначала вызываем, потом судорожно ищем, как загнать обратно в коробку.
  -Может, его вообще не стоило будить.
  Максим повернулся и усмехнулся:
  -Ты это учёным скажи. Они же первыми туда лезут. А потом зовут таких, как я, чтобы держать за руку, пока всё не взорвётся.
  На следующий день Равель приказала временно приостановить сеансы. Все участники на медобследование. Один из них, бывший техник, сорвался.
  -Он начал говорить на незнакомом языке, - сообщила Рашид. - Монотонно. Без остановки. Никаких структур - просто поток. Будто транслировал что-то.
  -Пси-паразит? - спросил Максим, осматривая пустой зал купола.
  -Пока не ясно. Скорее имплантация паттерна. Или ложная реплика. Мы направили данные в аналитический отдел.
  Максим молчал. Глядел на отполированный, блестящий фрагмент Обелиска в центре зала. Он всё так же лежал в магнитной изоляции, но теперь казался чуть более... внимательным.
  Раньше казалось, что он просто вибрирует, как старый трансформатор. Сейчас - будто наслушивался. Как хищник, затаившийся в зарослях.
  -Вы чувствуете это? - тихо спросил он у Равель.
  -Да, - так же тихо ответила она. - Он начал различать... не звуки, а намерения. Мы нащупали грань.
  -Потрясающе. Теперь главное не перейти через неё, прежде чем поймём, что за ней.
  -Он может пытаться адаптироваться, как все предыдущие разы. Или имитировать реакцию. Или просто... развлекаться. Кто знает, как думает существо, у которого язык - это вибрация, а эмоция - резонанс?
  Максим обернулся к ней. Глаза его были усталыми, но трезвыми.
  -Если он начнёт опять отвечать, вы знаете, что это будет означать?
  -Что контакт состоялся.
  -Нет. Что мы нащупали слабое место. И обратной дороги может не быть...
  Позже, ночью, Максим сидел один в операторской, рассматривая лог-файлы сессий. Звук. Темп. Частоты. Всё было математикой. Но между графиками будто проступало что-то ещё - неформализуемое, зыбкое.
  Он включил запись последнего успешного сеанса - тот, где группа танцоров-энтузиастов достигла семи процентов подавления.
  Где-то на шестой минуте, именно в тот момент, когда один из участников произнёс фразу '''я вижу тебя'', система зафиксировала нелогичную реакцию.
  Краткий импульс. Как будто Обелиск... мигнул. Или откликнулся.
  Не сильным сбоем. А как человек, который поворачивает голову, когда слышит своё имя.
  Максим отмотал назад. Переслушал снова. Потом ещё раз.
  -Нет, - пробормотал он. - Ты не просто слышишь. Ты ждёшь чего-то. Тестируешь нас.
  
  Глава 24
  
  Автор: Верховный Проповедник Джейкоб Даник
  Дата: 2512 год (по земному летоисчислению)
  
  "Истина в Камне, Спасение в Единстве"
  
  Братья и сестры во Плоти и в Духе,
  Вы слышали ложь EarhGov. Вы видели, как они оскверняют Священные Обелиски, вырывают из них силу, чтобы обратить её в оружие, в прибыль, в власть для своих гнилых элит. Они называют нас фанатиками. Они говорят, что Конвергенция - это болезнь. Но они лгут.
  Обелиски - это не инструмент. Они - Путь.
  Правительство Земли и их корпоративные хозяева видят в Обелисках лишь источник энергии, ещё один ресурс для эксплуатации. Они не понимают, что Камни - это глас Божий, зовущий нас к высшей форме бытия.
  Они вырезают из них детали для своих машин.
  Они продают фрагменты на чёрных рынках.
  Они запрещают нам изучать их истинную природу, потому что боятся Истины.
  Но мы знаем. Мы слышали Шёпот.
  Конвергенция неизбежна!
  Они кричат, что те, кто принял Единство, стали "некрофанатами", "мутантами", "угрозой". Но разве не ясно, что это преображение? Что это следующий этап эволюции?
  Тела наши хрупки.
  Разумы наши разделены страхом.
  Но в Единстве мы станем цельным.
  Конвергенция - не конец. Это освобождение.
  Время подчинения закончилось.
  EarthGov думает, что может править вечно. Они думают, что их законы, их оружие, их пропаганда защитят их от грядущего. Но они ошибаются.
  Их солдаты - всего лишь мясо в броне.
  Их корабли - груды металла, лишённые духа.
  Их правительство - сборище трусов, дрожащих перед тем, чего не могут контролировать.
  Мы не будем ждать их разрешения.
  Братья и сестры, час близок!
  Откажитесь от их лжи!
  Примите Шёпот.
  Готовьтесь к Восхождению.
  Те, кто цепляется за свою "человечность", будут сметены. Те, кто сопротивляется Единству, станут лишь топливом для нового мира.
  Мы - Круг. Мы - первые. Мы - последние.
  Конвергенция грядёт. И мы встретим её с распростёртыми объятиями
  
  ***
  В XXVI веке новый 2512 год в ''Локусе'' решили отпраздновать с размахом, в России эта традиции за пятьсот лет не умерла и даже не претерпела радикальных изменений. Елка, застолье, концерты по ТВ. Даже иностранные коллеги не видели ничего плохого лишний раз отдохнуть от утомительных рабочих будней. Мари Равель делала много тостов в честь достигнутых успехов команды, пожелала всем успехов и, разумеется, много похвалы было в адрес Максима. Его ''инопланетный геном'', послезнание и взгляд представителя иной эпохи, давший свежих идей, позволил существенно продвинуться в понимании природы Маркеров...
  Но Максиму плевать. На него напала хандра. Уже после корпоратива он дома завалился на диван в гостевом зале и в полутьме сверлил взглядом потолок. Родная эпоха, реальность, куда он никогда не вернется. Мать, девушка, друзья, работа... И Карверы. Почему-то он не испытывал ни капли сожаления по поводу убийства Шифа или того юнитолога при похищении, но отправленные на тот свет супруги даже не им лично продолжали лежать тяжким грузом на душе.
  -Ты сегодня весь вечер как будто неживой, -вошла в комнату Женя. -С кем-то поругался?
  -Скажи, Жень, я сволочь или нет?
  Она присела рядом.
  -Откуда такие мысли?
  -По моей наводке и рекомендации правительственные агенты убили двух невиновных людей. Женатую пару, у которой остался малолетний сын. Убили за то, что они могли бы совершить, благими намерениями пробудив своими действиями некролуны... Мне показали запись в качестве подтверждения.
  Женщина задумалась, затем провела рукой по лицу Максима.
  -Я не наивная глупая девочка, живущая в черно-белом мире. Что ценнее жизни двух или ста людей? Жизни двадцати миллиардов людей! То, что тебя это вообще гложет говорит только об одном.
  -О чем?
  -Ты не сошел с ума и у тебя остается совесть.
  -Еще я пристрелил Белова с Шифом, -признался парень. Ему требовалось с кем-то поделиться накопленным грузом.
  -Ты рассказывал.
  -Только Шиф не мутировал в нежить... Я его перед эвакуацией с ''Омеги'', перед толпой вояк и ученых... хлопнул. Выстрелом в лицо. В тот момент во мне взяла верх злость на этого заигравшегося с чужими жизнями мудака.
  -И тебе за это...
  -Ничего. Никаких выговоров, санкций, штрафов. Начальство само было недовольно Шифом.
  Евгения покачала головой.
  -Ну, даешь.
  -Я, честно, ожидал от тебя упреков, осуждений.
  -А смысл? Тебе и так нелегко.
  
  ***
  К лету 2512 года Земля заметно изменилась. Не внешне - с орбиты она всё ещё казалась прекрасной: сине-зелёный шар с белыми спиралями облаков. Изменения были глубже, системными. Там, где прежде сохранялся хрупкий порядок, теперь начала ползти трещина. Мировая обстановка постепенно, но неуклонно катилась в пропасть.
  Колонии на Марсе и Церере стали первыми, кто заговорил о ''самоопределении''. За ними подтянулись Тейваз, Гершель, южный купол на Европе. Формально всё происходило в рамках дискуссий, дебатов, мягкого давления. Но все понимали - это прямая дорога к бунту. И EarthGov это знал.
  В ответ правительство Земли все же решилось по старой дороге - запугивание, изоляция, подавление. На Марс были направлены колониальные войска, спецотряды десантировались в окрестностях Олимпа и Арсида, заявив о необходимости гарантировать порядок и защиту от внутреннего экстремизма. Протесты, разгоны, первые бомбёжки по скоплениям террористов - так на официальном языке называли всех, кто требовал независимости.
  На одном из спутников Юпитера, Ганимеде, даже состоялись показательные военно-полевые суды - древняя форма правосудия, забытая с начала XXVI века. Несколько десятков инженеров, учёных и активистов были расстреляны за попытку госпереворота и саботаж. Резонанс вызвал панику, затем ярость.
  Юнитологи, давно перешедшие грань между религией и культом, подлили масла в огонь. Их подпольные ячейки стали появляться даже там, где прежде идеи Обелиска считались глупостью. Риторика сменилась: теперь Обелиски - не просто инструмент духовного вознесения, а способ обретения подлинной свободы от угнетающего порядка. В их пропаганде EarthGov выставлялось как паразитирующая система, боящаяся будущего. Культ продолжал стремительно набирать последователей, особенно среди молодёжи на отдалённых колониях, потерявших веру в Землю и её руководство. Критическая масса нарастала. Точка невозврата давно пройдена.
  На фоне этого разброда повсеместный запуск Красных Обелисков выглядел как отчаянная попытка перехватить инициативу. Земное правительство не желало терять контроль ни над технологией, ни над обществом.
  Но даже в стенах ''Локуса'' мало кто верил, что удастся сохранить равновесие...
  Над головами гудели строительные краны, забивая сваи под дополнительный экранирующий купол Плащаницы. Его неустанно собирали уже третий месяц - монолитные листы из метаматериала весом в десятки тонн, укреплённые экранирующей решёткой. Официально для локализации остаточного излучения от осколка Черного Маркера...
  -Девятнадцать и шесть. Падает, но всё равно выше нормы, - озвучил техник, глядя на дисплей спектрометра.
  -Больше двадцати процентов сдвинуть не можем, - раздражённо бросила Анисса Рашид. - Мантры, танцы, благовония - черт бы это всё побрал.
  Максим молча наблюдал за происходящим из-за стеклянной перегородки. Его не устраивал ни метод, ни результат. Почти полгода впустую. Достижение двадцатипроцентного подавления активности Маркера - максимум. За всё это время не удалось воспроизвести полный ритуал североамериканских племён, описанный в архивных записях. Не хватало деталей. Знаний. Или, может, веры.
  ''Слишком по-человечески... Мы воюем с машиной. С разумной. Древней. Заражённой... ''
  В лаборатории то и дело вспыхивали споры между биофизиками и этнологами. Одни требовали вернуться к консервативной методике экранирования, другие настаивали на ''психоакустических вмешательствах''. Кто-то даже предложил использовать музыку Баха в специфичной 432-герцовой настройке. К делу это имело примерно столько же отношения, как полировка гроба к воскресению покойника.
  Пора валить, подумал Максим.
  Он уже начал прощупывать почву. Координаты секретной колонии, пароль для опознавания у него были, заучил наизусть, а после избавился от носителя информации. Директор АСИ, старый лис, дал их неофициально, ещё тогда. Не верил в успех с Обелисками. Легендарный объект вне юрисдикции EarthGov. Место, где можно отсидеться или начать всё сначала.
  Но для бегства нужен повод.
  И спутники. И женщина, которой доверяешь спину.
  Он вздохнул, глядя, как внизу начался очередной ''ритуал'': пять добровольцев в белых халатах с вышитыми символами двигаются по кругу, напевая древний гимн племени хопи. Одна из участниц читает текст с таблета - в двадцать шестом веке архаика идёт рука об руку с технологиями. Ни один из датчиков не зафиксировал изменений излучения. Осколок Маркера оставался стабилен, молчалив и равнодушен.
  Максим вышел из помещения. На экране его браслета мигало срочное уведомление: ''Брифинг по Красному Обелиску. Начало в 17:00. Офис заместителя директора АСИ Мари Равель. ''
  -Чёрт... - пробормотал он. -Они правда решили его и тут строить...
  Конференц-зал лабораторного блока напоминал маленький амфитеатр. На экране крутилась голограмма Красного Обелиска в разрезе: ось из редкоземельных металлов, шесть модулей с наноструктурной памятью, система пассивного охлаждения, интеграция с ядром ''Икара'' через тройной фильтр для обработки сигналов. Всё красиво, всё продумано. Всё до боли знакомо.
  - Итак, -заговорила Мари Равель, скрестив руки на груди. - Мы вынуждены признать: фрагмент Черного Маркера не дает нужного эффекта. За полгода нам удалось снизить активность зараженной материи лишь на двадцать процентов. И это предел. Даже с учетом всех ритуальных практик.
  -Тибетские монахи будут разочарованы, - пробормотал Максим, крутя в пальцах старую ручку. - И я тоже. Я рассчитывал хотя бы на апокалипсис с душой.
  Никто не рассмеялся. Даже Рашид молча листала планшет. Напряжение в зале можно было резать ножом.
  -Поэтому, - продолжала замдиректора, игнорируя реплику. -Мы приступаем к строительству Красного Маркера. Проект одобрен директоратом. Протокол ''Красный-0'' приведён в действие. Нам выделили материалы, доступ к квантовому литографу и зеленый свет на интеграцию артефакта с ''Локусом''. Как вы знаете, такие же установки монтируются в крупных мегаполисах Земли и на ключевых колониях.
  Максим хмыкнул:
  -Потрясающе. Цивилизация в шаге от вымирания, и что мы делаем? Строим Красные Обелиски, как в последний раз. Симметрично, красиво, под линеечку, а главное - знакомо. Чтобы все дохли по инструкции.
  Равель скользнула по нему взглядом, но промолчал. Остальные тоже делали вид, что не услышали. Только Рашид устало закрыла глаза.
  -Установка займет три месяца, - продолжала Мари. - Параллельно мы переводим все эксперименты в новый режим. Максим, ты будешь участвовать в этапе стабилизации.
  -Как мило, - язвительно сказал он. - Меня не спрашивают, хочу ли я лезть в пасть очередной версии технологического Сатаны, зато дают красивую роль. В следующем акте я станцую ламбаду на костях разрабов.
  Равель посмотрела на него с той самой холодной французской вежливостью, что обычно предшествует подписанию смертного приговора.
  -У тебя есть лучшие предложения?
  Максим отвел взгляд.
  -Лучше? Нет. Бессмысленнее - полно.
  -Тогда продолжай играть свою роль, - холодно сказала она. - До тех пор, пока спектакль еще не стал похоронным.
  Кто-то в зале нервно закашлялся.
  -Хорошо, - подытожила Равель. - Все свободны. Подробности по заданиям получите через личные каналы. Совещание окончено.
  Все начали расходиться. Максим остался сидеть, глядя на медленно исчезающую проекцию Красного Обелиска. На мгновение ему показалось, что она смотрит на него в ответ. Он тихо пробормотал:
  -Мы сами себе могильщики. Только в этот раз с хорошей архитектурой.
  Максим догнал Рашид в коридоре. Она шла неторопливо, с прямой спиной и странно пустым выражением на лице, словно совещание было формальностью, не стоящей даже малейших эмоций.
  -Эй, Анисса. Подожди.
  Она обернулась, на лице легкая, почти материнская улыбка. Но глаза... нет, глаза были другими. Холодными. Прозрачными, как стекло над вскрытым Обелиском.
  -Что случилось, Максим?
  -Ты серьёзно спрашиваешь? - Он подошёл ближе, понизив голос. - Что за херня тут творится?
  Рашид приподняла бровь.
  -Конкретизируй.
  -Конкретизировать? - он усмехнулся. - Мы строим Красный Маркер. Мы! После всего, что было на ''Омеге''. После экспериментов, который едва не свели с ума всех, кроме меня. А теперь "всё по протоколу", "слияние с ''Икаром"... А ты ведёшь себя, как будто это норм.
  -А что, по-твоему, не нормально?
  Он хотел что-то сказать, но она опередила.
  -Люди уже не способны меняться сами. Мы застряли. Нас держит страх. Обелиски - катализатор. Не инструмент смерти. Инструмент отбора. Понимаешь?
  -О, отлично, - горько усмехнулся он. -Опять разговоры из брошюры юнитологов.
  Рашид едва заметно скривилась.
  -Эти... фанатики? Нет. Я не имела к ним никакого отношения тогда, не имею и теперь. Их примитивная вера - это грязная тень от настоящего откровения. Они - плесень на коже цивилизации. А Обелиски глубже, древнее, не о вере речь. О трансформации.
  Максим молчал. Голос у неё был почти гипнотический - ровный, хрипловатый, как будто говорила не она одна.
  -Я слышала их. - Рашид сделала шаг ближе. - Не голос. Шепот. Поток. Как ветер, гуляющий в пустоте между нейронами. Они не убивают, Макс. Они переписывают. Кто не выдерживает - да, сгорает. Кто готов - становится частью нового, нам лишь нужно откатить настройки к изначальным.
  -Очнись, мать твою. Какие настройки? Чего нового? - пробормотал он. - Клуба мертвецов?
  -Нет. Нового вида. Постчеловечества. Мы - только черновик. Обелиск - редактор. Он исправляет ошибки.
  Максим замер, по-настоящему испугавшись. Не за неё. За себя.
  -Редактор сам поломан, ты окончательно спятила, товарищ главный научный руководитель, - тихо сказал он. - Или ты уже не ты.
  Рашид усмехнулась, и в этом было что-то... нечеловеческое. Не злое, скорее, жутко спокойное.
  -А может, наоборот, я наконец-то стала собой.
  Он хотел уйти, но она положила ладонь ему на плечо. Не с силой - с весом.
  -Ты другой, Максим. Ты слышишь... но не падаешь. Ты не поддаешься. Это делает тебя уникальным. И важным.
  -Повторяю, в пёс знаетой как раз: я тебе не пророк, Анисса.
  -Нет. - Она наклонила голову. - Ты - свидетель. А свидетели всегда выживают. Чтобы рассказать. Чтобы указать путь. Даже если сами этого не хотят.
  Она убрала руку и пошла дальше, шаг за шагом растворяясь в полумраке лабораторного сектора.
  Максим остался стоять один, чувствуя, как по спине ползёт ледяной страх - не за Рашид. За то, что в её словах, как ни ужасно, была пугающая... логика. Даже с работавший пси-защитой безумие постепенно подтачивало работавших в ''Локусе'' людей. Не так, как могло бы, с массовыми психозами, помешательством, самоубийствами. Нет. Внешне все оставалось спокойно, прилично, поскольку часть воздействия успешно глушили, но, кажется, лишь Максим и горстка менее восприимчивых сотрудников чувствовали неуловимые изменения в рабочей атмосфере. Об Обелисках говорили теперь с каким-то придыханием, благоговением, большая часть разговоров неизбежно скатывалась к ним, их предназначению и великих переменах.
  Может создатели этих адских машин сделали их такими изначально и рассказы об ''искажении изначального замысла'' - фикция? Слишком уж хорошо и эффективно для глючных псевдоживых компьютеров они работают...
  Огромные ворота раздвинулись с механическим скрежетом, открывая просторный, стерильно-чистый ангар. Металлический пол отливал серебром, а в центре возвышался массивный принтер в виде передвижной прямоугольной арки - нечто среднее между промышленным 3D-станком и фабрикатором. Его корпус переливался холодным светом металла и мигающих датчиков.
  -Идёт прогрев матрицы, - прокомментировал техник, не отрываясь от панели управления. - Через десять минут начнётся послойная экструзия материала. Мы используем нанополимер на основе хелатного железа и висмута. Структура идентична образцу оригинального Маркера.
  Максим подошёл ближе. Над печатной платформой уже двигалась гравитационная балка, выполняя пробные траектории. Вокруг летали дроны с камерами, анализаторами и манипуляторами.
  На голографическом экране развернулась модель будущего артефакта - спиралевидная башня, слегка изогнутая, будто искажённая криком. Она мерцала, словно уже живая.
  -Мы... точно уверены, что хотим это сделать? - негромко спросил он у Равель, появившейся за его спиной.
  -Уже поздно отступать. Нам нужно попытаться воспроизвести Маркер - чистый, без вируса, без чужих патчей. Только так мы поймём исходный замысел.
  Максим молча кивнул, но внутри сжималось тревожное предчувствие.
  "Чистый или нет, Маркер - это зеркало. А когда долго смотришь в зеркало, оно начинает смотреть в тебя. Я в этом неоднократно убедился."
  Внизу загудели направляющие балки, и первые капли расплавленного сплава упали на платформу. Репликация началась. И вместе с ней отсчёт до следующего кошмара.
  Металл зашипел, когда полимер в виде вязкой темно-красной массы упал на платформу. Принтер начал медленно печать с основания - толстого, тяжёлого блока с узором из резонансных каналов. Их геометрия не поддавалась эвклидовой логике - линии искривлялись, плыли, будто имели собственную волю. С каждой секундой они обретали всё больше сходства с оригиналом, который был уничтожен аннигиляционным взрывом на ''Омеге''.
  -Температурный режим в норме, - доложил чернокожий инженер. - Поле стабилизировано. Распыление в пределах нормы, девиация не превышает шести микрон.
  -Отлично. Следите за отклонениями параметров поля подавления, - отозвалась Равель, подходя ближе. Она была в темно-синем плаще лабораторного куратора. На поясе висел персональный резонатор подавления облучения - плоский серый прибор с пульсирующим зеленым индикатором. С последний год приборы стали менее громоздкими, без лишних проводов и датчиков.
  Максим стоял чуть в стороне, наблюдая за процессом. В его резонаторе индикатор тоже мигал спокойно, значит, облучение от реплицирующегося артефакта пока не достигло критических значений. Но он уже начал чувствовать это странное давление, скорее психосоматика.
  На противоположной стороне зала молодой техник, светловолосый парень в маске, внезапно застыл. Его глаза не моргали, рука с планшетом зависла в воздухе. Несколько секунд он просто смотрел на формирующуюся спираль.
  -Эй, Луис? - позвал один из напарников. - Ты чего?
  -Что?.. - он будто очнулся. - Н-ничего. Просто... показалось, будто она... дышит.
  Равель метнула взгляд на Максима, затем быстро подошла к технику.
  -Сколько ты тут находишься?
  -Почти пять часов... С перерывом.
  -Слишком долго. Пора на восстановление. Немедленно покинь зону репликации.
  -Но я в порядке...
  -Это приказ, - жёстко сказала она. - Без споров.
  Техник нехотя сдал планшет напарнику и, слегка пошатываясь, направился к шлюзу. Максим поймал взгляд Равель: короткий, напряжённый. Они оба знали, что это не просто усталость.
  -Уже? - шепнул он.
  -Пока слабо. Больше психологическое. Система защиты работает, - она кивнула на резонатор. - Но не идеально. Даже в ослабленном состоянии артефакт влияет. Нужно будет обновить прошивку подавляющих волн, а с пси-диапазаном так ничего серьезного не добились.
  Максим перевёл взгляд на Маркер. Печать достигла десяти процентов и уже угадывались спираль, характерный изгиб, внутренние каналы. Даже сейчас, недостроенный, он был... прекрасен. Не по-человечески.
  -Он как сирена из мифа, - пробормотал он. - Манит. И чем дольше смотришь, тем меньше хочется отводить взгляд.
  -Ты слышал что-то?
  -Нет. Но... думаю, оно готовится.
  В ангаре что-то пискнуло. Один из терминалов вывел сообщение:
  "Отклонение локального ЭМ-поля: 3.2% - корректировка начата."
  -Предел допустимого - пять, - вслух прокомментировал техник. - Но, если скачки продолжатся, резонаторы собьются с фазы.
  -Мы будем держать режим в узких границах, - Равель сверилась с данными. - Перегрузки не допустимы. Если резонаторы выйдут из строя, зона будет опечатана.
  Максим оторвался от наблюдения и огляделся. Два вооружённых охранника на балконах с нейроподавителями и шлемами с зеркальными визорами. Вентиляция работала в усиленном режиме. Да, всё по протоколу. Но он знал: как только Маркер будет полностью собран, даже эта защита может оказаться недостаточной.
  "И всё же мы его печатаем. Потому что надеемся, что сможем приручить зверя. Что на сей раз обойдётся."
  -Знаете, - тихо сказал он Равель. -Надо пригнать сюда нашу бригаду танцоров. Для гарантии.
  -Пока рано.
  Материал послойно поднимался вверх, теряя вязкость и обретая гладкость. Принтер теперь работал почти бесшумно, напоминая хирургический инструмент, высекающий проклятую спираль из полуживого вещества. Красный Маркер обретал форму, медленно, с торжественной неотвратимостью.
  Вокруг сохранялось рабочее молчание. Свет фонарей, слабое гудение подавителей, короткие переговоры техников. Всё шло по инструкции.
  И вдруг Максим услышал голос.
  Не голос. Шёпот. Как если бы кто-то стоял за спиной и говорил прямо в ухо. Едва различимый, но настойчивый.
  Слова не имели смысла, лишь отголоски:
  "...услышь... нас... не ты... но ты... ближе... наблюдай..."
  Он резко обернулся. Никого.
  Глаза у техников уставшие, расфокусированные. Только у одного, худощавого азиата в очках, дрожали пальцы, когда он вводил команды. Экран на его терминале на миг дёрнулся, символы на секунду сменились на неизвестные иероглифы, но тут же вернулись к норме. Парень моргнул, будто сомневаясь, действительно ли это произошло.
  Максим подошёл ближе к Маркеру. Его тело уже достигло почти метра высотой. Геометрия вызывала внутренний протест - линии, которые не должны были сходиться, сходились. Тени шевелились не так, как велит логика. Пространство будто гуляло вокруг него, едва заметно.
  И снова шёпот. Громче.
  "...всё - едино... за пределами мысли... смотри глубже..."
  Он инстинктивно потрогал резонатор на поясе, зелёный индикатор пульсировал ровно, а экран показывал: "Уровень сигнала - допустим".
  "Чертово пси-излучение. Никак не хочет экранироваться."
  Он сделал полшага назад и шёпот стих. Не исчез, а ушёл на задний план, как шорох в эфире, если выключить радио.
  В этот момент резонатор одного из техников начал мигать красным.
  -Сбой подавления! - выкрикнул кто-то. - Резонансный дрейф 9%! Повторяю, девять!
  -Отводим его! - Равель среагировала молниеносно. - Быстро, в гермозону восстановления.
  Техник, светловолосый и бледный, повторял:
  - ...по образу... мы по образу... из кода... первичный шум... как тогда, в ледяной пустоте... нас ждет Единение!
  Он шёл, не сопротивляясь, но глаза его остекленели. Он говорил, но не осознавал этого.
  Максим наблюдал. Он чувствовал, как Маркер пытается заговорить снова, но у ничего не выходило. как у инвалида, утратившего язык, но не желание быть понятым.
  "Он не давит. Он... ищет. Тестирует."
  -Ты что-то слышишь? - шепнула Равель, подойдя ближе.
  Максим медленно кивнул:
  -Да. Но только я.
  -Слова?
  -Скорее нет. Только... послания. Ощущения. Слова идут как помеха. Но я уверен: оно пытается говорить. Со мной.
  Равель не удивилась. Похоже, она уже предполагала подобное.
  -Твой иммунитет к сигналу работает.
  -Вы думаете, он меня выбрал?
  -Нет. Ты просто не мешаешь ему. Остальные - глохнут, сходят с ума, ломаются. Ты - тишина. И он говорит в неё.
  Маркер продолжал расти. Тени вокруг него плясали по своим законам, геометрия нарушалась уже не только в его теле, но и вокруг - лёгкий оптический мираж, едва заметный, как жара над раскалённым асфальтом.
  -Нам нужно вводить изоляцию, - тихо сказал Максим. - Чем раньше, тем лучше. Когда Обелиск будет достроен, может быть поздно.
  -Купол Плащаницы завершен. Вспышка не вырвется за ее пределы.
  Максим ещё раз взглянул на артефакт и услышал:
  "...ещё один шаг... сделай нас единым!"
  - ...показатели стабильны, но волновой дрейф переходит в зону флуктуаций, -сообщил техник с планшетом. - Мы наблюдаем уже четвёртое отклонение на уровне фоновых осцилляций.
  -Что с резонаторами? - спросила Равель.
  -Подавление держится. Но... уровень напряжённости мозга у персонала повысился. Мы сняли ЭЭГ двух операторов. у обоих наблюдаются фоновое возбуждение в теменно-височных зонах. Один жаловался на "присутствие". Другой на запах крови. Хотя в ангаре, разумеется, всё чисто.
  Максим хмуро усмехнулся:
  -Добро пожаловать в утро с Маркером. Шоу "Убей всех!"
  В этот момент Красный Маркер будто бы издал импульс. Не физически, но в воздухе дрогнуло нечто едва уловимое, как если бы на станцию налетела звуковая волна, но без звука. У нескольких техников задёргались веки, кто-то неловко оступился.
  -Всё. Хватит, - твёрдо сказала Равель. Она провела пальцем по коммуникатору. - Офицер связи, срочно: группа "Мантра-1", сценарий один-два. Да, прямо в ангар. Подтвердите протокол. Да, вы не ослышались.
  Некоторые из техников переглянулись. Один даже не сдержал лёгкого смешка:
  -Это серьёзно?
  Равель повернулась к нему, ледяным тоном:
  - Хотите остаться в живых, не смейтесь. Все, кто смеялся в прошлый раз, мертвы.
  Пауза. Затем:
  -Да, принято, высылаем, - доложил голос в комм-связи.
  Максим опёрся на перила. Он чувствовал, как Маркер продолжает говорить - не словами, не мыслями, а... давлением. Как тёплый ветер в затылок. Как предчувствие чего-то, что пока ещё скрыто.
  Через пять минут в ангар вошла группа из десяти человек в легких, струящихся одеяниях. Трое несли тибетские колокольчики, ещё двое - барабаны. Остальные - певцы и танцоры. У каждого был индивидуальный нейрошлем подавления и белая метка на шее: ICAR-C.
  Они рассредоточились по периметру, не глядя на Маркер. Один из них отсчитал ритм. Барабаны зазвучали медленно, с глухим перекатом, будто имитируя сердцебиение гиганта. Затем - пение. Не молитва, не песня. Скорее - звуковая мантра, не имевшая смысла, но ритмически точная, вибрирующая с самого нутра.
  "Ом на-мо ша-рма-да я хум..."
  Голоса переплетались. Пространство вокруг Маркера, казалось, начало слегка дрожать - не физически, а эмоционально. Как если бы сам воздух стал плотнее. Шёпот в голове Максима на мгновение смолк.
  Он напрягся.
  -Он... прислушивается, - прошептал он сам себе. -И, кажется, стал... тише.
  Максим перевёл взгляд на танцоров. Один из них кружился, глаза закрыты, руки двигались по непонятной траектории, как антенны, ловящие пульсацию. В голосах - ни паники, ни религии. Чистая техника.
  "Наука и шаманизм. Логика и безумие. Всё перемешалось. Но, трахни меня некроморф в мозг... это работает. Стоп! Некроморф в мозг меня однажды уже трахнул."
  -Отлично, -кивнула Равель. -Значит работает и с нашим скопированным образцом.
  
  Глава 25
  
  СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО
  ЭКЗ. No1 // ТОЛЬКО ДЛЯ КУРАТОРА ПРОЕКТА "ТЕЛОМЕР-2"
  ОТЧЁТ О БИОЛОГИЧЕСКОМ ВОЗДЕЙСТВИИ ЧЁРНОГО ОБЕЛИСКА
  
  После всех исследований, в частности сравнения нашего генома с геномами субъектов А-1 и А-2, мы вынуждены констатировать пугающий факт: Чёрный Обелиск не просто взаимодействует с земной биосферой, он является её архитектором. Наши последние данные не оставляют сомнений: вся многоклеточная жизнь на Земле, включая человека, несёт в себе генетические маркеры целенаправленного вмешательства, делающие нас идеальными реципиентами его сигнала.
  В ходе секвенирования геномов различных видов мы обнаружили уникальный кластер из 12 генов, обозначенный как SEP-комплекс. Эти гены, присутствующие у всех исследованных позвоночных, остаются неактивными до момента контакта с излучением Обелиска. Их активация запускает каскад биологических изменений: перестройку нейронных связей для восприятия сигнала, формирование специализированных рецепторов в сером веществе мозга и подавление естественных защитных механизмов против чужеродной биоматерии.
  Особую тревогу вызывает факт синхронного появления этих генов у всех видов примерно 500 тысяч лет назад. Такая генетическая конвергенция абсолютно невозможна в рамках естественного эволюционного процесса. Это явное свидетельство направленного генетического программирования земной биосферы. Более того, мы установили, что некроморфная биомасса действует как катализатор, ускоряющий экспрессию SEP-генов до 300% от базового уровня.
  Вывод однозначен: человечество не случайная жертва Обелисков - мы являемся запланированным компонентом их жизненного цикла. Наша биология содержит встроенные механизмы для активации Конвергенции, что делает традиционные методы карантина и защиты принципиально неэффективными. Каждая попытка блокировать внешнее воздействие обречена в перспективе на провал, так как механизм преобразования запускается изнутри наших собственных клеток.
  Рекомендую направить дополнительные средства на разработку генетического блокатора SEP-кластера, полностью пересмотреть протоколы биологической безопасности и уничтожить все образцы штамма-Ω, демонстрирующие опасную способность ускорять мутационные процессы. Прилагаю полные данные секвенирования и архив экспериментальных записей.
  
  Личная пометка: Леонид, мы всегда рассматривали Обелиски как артефакты. Теперь я понимаю - они живые. И мы - всего лишь питательная среда для их жизненного цикла.
  
  ***
  После очередного совещания по поводу графика работ на ближайшую неделю Максим попросил Равель остаться в конференц-зале наедине, дабы обсудить ''гениальную'' идею, пришедшую в голову. Куратор отнеслась к просьбе серьезно. Многие из предложений попаданца оказывались дельными. Более или менее.
  -Что ты придумал сегодня?
  -Нечто чрезвычайно глупое и рискованное, впрочем, как всегда, ничего нового.
  Равель слегка ухмыльнулась.
  -Выкладывай.
  -Вы ведь смотрите новости, читаете аналитику ваших аналитиков, мадам Равель? Прогнозы на ближайшее будущее не очень вырисовываются. Юнитологи наглеют, колонии почти в открытую шепчутся об отделении, некоторых вы уже бомбите с орбиты, но популярности EarthGov такие меры не добавляют. И, тем не менее, наша главная проблема - культисты, точнее Джейкоб Даник и Круг - формирующееся ядро грядущего восстания.
  -Хочешь его убить? -возразила Равель. -Нет. Мы уже обсуждали, устранение столь влиятельного лидера культа подольет масла в огонь.
  -Я предлагаю убить не его, а его веру в Схождение и Обелиски, будь они трижды прокляты.
  -Как?
  -Организуйте нам личную встречу, разумеется, под охраной, в безопасном месте. Я поговорю с ним, ткну в рожу некоторыми результатами наших изысканий...
  -Об этом не может идти и речи! -слегка возмутилась Равель.
  -Ну, блин...
  -Я про разглашение результатов исследований. Впрочем, некоторую информацию дать можем, хуже не будет
  -А-а.
  -Про организацию личной встречи с Даником можно подумать. Я поговорю с директором и, если он даст разрешение, ты получишь желаемое.
  Максим пожал плечами.
  -Терять особо нечего. Мы и так на полных парах несемся в пасть космическому ужасу... Насколько понимаю, для Даника я не просто человек, он как минимум прислушается к моим словам.
  -''Не просто человек''. Да он одержим тобой, Максим. Юнитологи жаждут заполучить тебя, вкладывают в это миллионы, лишь бы хоть что-то накопать. Мы замучились пресекать их попытки, выявлять кротов, устранять лишних свидетелей.
  -Чего именно культисты хотят добиться, если заполучат меня с Женей?
  Равель развела руками.
  -Всесторонне изучить, понять природу иммунитета к Маркеру, получить некое откровение... Сложно сказать.
  
  ***
  Встречу организовали через день. Ночью. Тайно. Старый техпавильон возле заброшенного склада где-то на территории бывшей Португалии.
  Камеры выведены из строя, датчики ослеплены. Место воняло какими-то химикатами, пылью и прошлым. Правительственный спецназ и боевики юнитологов остались снаружи, сверля друг друга недружелюбными взглядами. В павильоне они находились один на один, как и обговорено.
  Максим сидел на металлическом ящике. Даник стоя, опершись о стену, он согласился на встречу сразу, без обсуждений и предварительных условий. Как всегда, выступая на ТВ, в тёмном костюме и старомодных очках. Чисто, аккуратно, будто не в подвале. Выглядел как пророк, который потерял свои скрижали.
  -Я удивлен, что ты сам решил со мной связаться, учитывая произошедшее. С чего вдруг, Максим?
  -Правда, -ответил тот. -Без мишуры. Без святых слов. Без мантры про Схождение. Без камер и гремящих выстрелов.
  -Но ты ведь знаешь: Схождение - это путь. Конец - это начало. Плоть - это врата... Ничего нового я не скажу.
  Максим усмехнулся. Сухо, язвительно:
  -Ты всё ещё называешь себя учёным. Но говоришь как религиозный фанатик. Ученый проверяет. Фанатик верит. Слепо.
  -Слеп тот, кто отрицает истину, стоящую перед ним.
  -Я с Маркерами говорил, Джейкоб. Черным и Красным, -Максим поднял глаза, полные холодного огня. -Я был рядом, когда они активировались. Я слышал их голос. Я видел, что происходит с людьми. Я участвовал в экспериментах, видел некроморфов вблизи, крошил их пачками, один даже просверлил мне череп и впрыснул в мозг патоген. Я прочно убедился, Обелиски - это не святые артефакты. Это сбойные машины. Искажённые. Повреждённые неведомой внешней силой, не из вашего или моего мира. Изначальный замысел давно утерян. А вы... вы просто марионетки.
  Даник не шелохнулся. Молчал, хотя в его взгляде мелькнула тень, не страха, нет, а раздражения.
  -Машины, говоришь? -сквозь зубы процедил он. -Ты объясняешь чудо как неисправность?
  -Не чудо. Ошибка. Глюк. Квантовая вмятина в памяти Вселенной. Вы строите храмы из обломков старого кода, переписанного вирусом.
  Максим достал из внутреннего кармана плотную папку. Металлизированная обложка, пломба уже сорвана. Он кинул её к ногам Даника.
  -Вот. Фрагмента первичного кода Черного Маркера, сильно искаженного. Переведённый. Частично расшифрованный. Схемы, параметры. Физика, а не теология. И кое-что по экспериментам на ''Омеге''. Там, где мы потеряли шестьдесят человек. И чуть опять не выпустили чуму на волю.
  Даник наклонился, но не поднял папку. Смотрел на неё, будто она могла укусить.
  -Это подделка, -сказал он, но голос дрогнул.
  -Конечно. Как всё, что не вписывается в твой прекрасный мир Слияния.
  Максим встал. Подошёл ближе, до абсурда близко.
  -Ты боишься. Потому что часть тебя, самая крошечная, понимает, что, возможно, я прав. Что ты ведёшь миллионы людей в мясорубку ради глючной машины, что бредит последние миллионы лет. Что твоё Схождение - не вознесение, а переработка в фарш. Ты ж ученый, Джейкоб и должен знать про бритву Оккама. Не нужно множить сущности без необходимости, порой самое простое объяснение и есть истина. А истина в том, что разумная жизнь для стоящей за Обелисками силы - питательный субстрат и все. Никакой высшей цели и великого замысла, лишь паразитирование, вечное распространение, как у вируса.
  Он сделал паузу. Даник смотрел исподлобья, но не отвечал.
  -Ты не убьёшь меня. Потому что в глубине души хочешь знать. Хочешь понять. А я уже был внутри нее, множество раз. Я знаю, как работает эта зараза. Я знаю, как звучит её голос. И я знаю, как его заглушить.
  Максим развернулся и пошёл к выходу.
  -Мы ещё поговорим, -бросил через плечо. -Или нет. Может, ты выберешь веру. Но если проснёшься - найди меня.
  Пауза затянулась. Максим уже почти скрылся за дверью, когда сзади донеслось:
  -Стой.
  Он обернулся. Даник всё ещё стоял у стены, но теперь папка была у него в руках. Перелистывал, бегло, но взгляд зацепился за пару страниц. Долго смотрел на один из графиков.
  -Вижу, ты не веришь, -сказал Максим. -Но смотришь. Это уже шаг.
  -Я не обязан верить тебе. -Голос Даника был низким, хриплым, но без прежней божественной уверенности. -У меня есть источники. Древние тексты, раскопки на Эгида-7, свидетельства коснувшихся истины. Обелиск -это не просто артефакт. Это манифест воли. Он... он учит нас. Направляет.
  -Он программирует, -парировал Максим. -Навязывает образы. Галлюцинации. Подделки чувств. Страх, эйфория, священный трепет - всё это эффекты работы сигнала. Ты считаешь, он ведёт человечество к следующей ступени? Хорошо. А как тебе массовые самоубийства? Каннибализм? Вырезанные колонии? Просто посмотри на себя со стороны, ты заметно деградировал с нашей последней встречи. Тогда хотя бы твои аргументы были более сложными, сейчас ты твердишь это подобно религиозным постулатам. Без критики и попытки осмысления.
  -Это очищение. -Даник напрягся. -Как огонь очищает лес от гнили. Только через разрушение рождается новое.
  -Кто тебе это сказал? Обелиск? Галлюцинации? Или ты сам себе придумал удобную догму, чтобы оправдать то, что уже натворил?
  Пауза. Воздух в ангаре стал плотнее. Пахло маслом, запылённым металлом, чем-то едва уловимо кислым.
  -Я видел, как зарождается новое сущее, -прошептал Даник. -Во снах. В трансе. Я ощущал, как душа освобождается от плоти. Это не смерть. Это соединение. Единение.
  -Даник, ты видел голограммы, -с сарказмом ответил Максим. -Видел фантазии. Сценарий, прошитый в твой мозг, как вирус. И ты не первый. Маркеры заражали десятки цивилизаций, включая изначальных создателей. Они все исчезли. Ни одной не осталось. Это ли ты называешь "единением"?
  -У каждой жертвы был выбор.
  -И каждый раз они выбирали смерть.
  Максим прошёлся по комнате, остановился возле старого грузового лифта. Механизм давно не работал. Двери покрыты слоем пыли и жирными отпечатками.
  -Я тоже хотел бы верить, -сказал он тише. -Что это имеет смысл. Что за всей этой кровью - нечто большее. Что Обелиски - ступень эволюции, а не крики умирающего сознания. Но знаешь, что я нашёл? Только пустоту. Только поломанный код, скопированный миллионы раз, искажённый, разложившийся. Они не ведут нас к звёздам, Джейкоб. Они тащат нас назад в яму.
  -Ты... ты не можешь этого знать.
  -Я видел Луну. Черный Маркер показал.
  Тишина. Даник замер. Не сразу понял, о чём речь.
  -Какую?
  -Настоящую. Некролуну. Спящего титана, собранного из мёртвых тел и псионического крика. Обелиск - это лишь часть процесса. Искра. Триггер. А цель - Слияние. Не в смысле просветления, в смысле: стать строительным материалом. Плоть. Нейроны. Электромагнитные сигналы. Луна строится из нас, Джейкоб.
  -Ложь, -выдохнул он.
  -Нет, -спокойно возразил Максим. -Просто ты всю жизнь смотрел на Обелиск как на икону. Я как на устройство. Мы разные, и именно поэтому ты не в силах это принять.
  -Ты циник, Максим. Убитый внутри. Ты веришь только в цифры, формулы, схему. А я... я чувствовал тепло. Свет. Единство.
  -Электрическая стимуляция височной доли вызывает те же ощущения. Эксперимент Трёшельда. Может, ты просто был под воздействием?
  Даник смолчал. Максим выдохнул и устало сел обратно на ящик.
  -Ладно. Я не здесь, чтобы тебя разубедить. Я просто... дал тебе данные. Читай или не читай. Но если ты правда хочешь быть лидером - начни с сомнений. Уверенность - это роскошь, которой мы больше не можем себе позволить.
  -И что ты предлагаешь?
  -Быть честным. Хоть с собой.
  Даник не ответил. Он молча смотрел на схему в папке - фрактал, похожий на структуру ДНК, только искажённый, замкнутый в кольцо. Максим видел, как сжались его пальцы. Раздражение. Страх.
  И, возможно, первый волосок трещины в граните убеждённости.
  -Ты говоришь красиво, Максим, -наконец вымолвил Даник. -Но у тебя нет веры. Ни капли. Только скепсис, только логика, только холодный разум. Ты забыл, что такое душа.
  Максим прищурился. Ответил не сразу.
  -Возможно. Но я точно помню, что такое боль. Помню Титан и лаборатории на ''Омеге''. Помню, как один из подопытных выцарапал себе глаза, потому что ''увидел истину''. Как один из наших сотрудников начал молиться вентилятору, потому что тот ''вещал ему слова Единства''. Мы записывали всё, Джейкоб. Анализировали. Искали закономерности. А нашли катастрофу.
  -Ты всё интерпретируешь через призму патологии. Но это может быть... путь. Испытание.
  -Значит, по-твоему, если ребёнок сгорает в автобусе, это тоже путь? Или когда десять тысяч человек исчезают в эпицентре Схождения - это экзамен?
  Максим встал, подошёл ближе. Его голос стал тихим, почти интимным.
  -Или ты просто нашёл для себя утешение? Ты один из немногих, кто знает, что человечество обречено и решил подменить отчаяние благоговением. Сделать из конца культ.
  -А ты что сделал? -бросил Даник. -Сбежал? Прячешься за фактами и формулами, потому что не можешь справиться с пустотой?
  Максим ухмыльнулся:
  -Психоанализ? Отлично. Но давай честно: я хотя бы признаю, что не знаю всего. А ты строишь доктрину из галлюцинаций.
  -Эти ''галлюцинации'' повторяются у разных людей. Независимо. По всему космосу. Ты называешь их сбоем, но что, если это единый сигнал? Что, если это... голос Бога?
  Максим уселся на пол, устало вытянув ноги.
  -Я не отрицаю, что сигнал реален. Но разве ты не задумывался, почему он всегда ведёт к одному и тому же? Безумию. Мутантам. Смерти. Ты видел хоть одну живую цивилизацию, которая пережила контакт с Обелиском? Их нет, Джейкоб. Ни одной. В лучшем случае, мертвые останки, артефакты и безжизненные руины. И краткие записи перед тем, как всё пошло по звезде. Ты строишь свою религию на пепле погибших.
  -Мы будем другими.
  -Они тоже так думали.
  На мгновение в подземке повисло молчание. Только редкие потрескивания старой электрики и капель воды с труб.
  -Меня всегда забавляло, -нарушил тишину он. -Мол, юнитология называется ''наукой о единении''. Как будто это нейтральная, рациональная дисциплина. Но на самом деле - это секта, тоталитарный культ на основе саентологии. Никто ведь сейчас не вспомнит Рона Хаббарда. Молитесь, отдавайте деньги, получайте следующий уровень посвящения, не задавайте вопросов, встречайте мясную тварь с распростёртыми объятиями. Великолепно.
  -Ты ничего не понимаешь, -устало ответил Даник. -Ты живёшь в мире, где нет смысла. Только хаос, только энтропия, только борьба за выживание. Юнитология даёт людям надежду. Она учит, что даже смерть - не конец.
  -Потому что вы сделали из неё товар. Люди боятся умирать, и вы подсовываете им ''утешительный билет''. ''Стань единым''. Сдохни во славу Луны-поглотителя. А заодно подпиши завещание в пользу Церкви и получишь VIP-гроб.
  -Прекрати.
  -Нет. Я говорил с Обелисками, Джейкоб. Не в аллегориях. Я ощущал их присутствие, как опухоль на затылке разума. Это не божество. Это -программа. Пожирающая разумы. Сначала тихо шепчет, потом орёт и ломает психику, выворачивает мозг наизнанку.
  Даник резко повернулся. Его лицо осунулось. Папка с данными была зажата в руке, но он больше не смотрел в неё. Он смотрел на Максима как человек, впервые услышавший, что его вера может быть ложью.
  -Если ты прав, -выговорил он. -То я соучастник чудовищного обмана.
  -Добро пожаловать в реальность.
  -А если нет?
  Максим пожал плечами:
  -Тогда ты станешь одним из первых, кого примут с распростёртыми лезвиями. Выиграешь в любом случае.
  -Ты наслаждаешься этим, да?
  -Я наслаждаюсь тем, что ты слушаешь... Знаешь, как долго это продолжается? -спокойно сказал Максим, глядя на разрисованный граффити бетон. -Пятьдесят миллионов лет.
  Даник нахмурился.
  -Откуда такие цифры?
  -Из глубин Черного Обелиска. Когда я соприкасался с ним напрямую, не просто видел, не просто слышал, а был... внутри что-то открылось. Нечто древнее. Огромное. Неописуемое. Временные слои накладывались друг на друга. Я мельком видел образы. Планеты, разрушенные в один миг. Города, высеченные в кристалле. И... существ.
  Он на мгновение замолчал.
  -Не людей. Не даже органику в привычном смысле. Существа из мысли и энергии. Они... плавали в поле абсолюта. Творили формы, искали способы переноса сознания. Маркеры были их инструментом. Одним из инструментов. Их способом упорядочить хаос эволюции, взрастить больше семян разума. Но что-то пошло не так. Очень не так.
  Даник прищурился, медленно, настороженно:
  -Ты утверждаешь, что знаешь, кто создал Маркеры?
  -Я не знаю. Я чувствовал их. Краткий отпечаток. Тень намерения. Как если бы ты дотронулся до книги, написанной светом и болью, и сумел прочесть только заголовок.
  Максим провёл пальцем по пыльному полу, оставляя небрежные линии, как нейросеть, запутавшаяся в самой себе.
  -Сначала Маркеры действительно были нейтральны. Программируемые. Регулируемые. Они усиливали разум, создавали энергию, открывали доступ к структурам сознания, которые нам и не снились. Но потом что-то вторглось. Искажённая волна, возможно, из другого измерения. Или из другой реальности. Инфекция. Инородный шум. Элемент, не поддающийся расчёту. Ошибка. Он переписал код. Переписал цель. Из машины рождения получилась машина поглощения.
  -Удобная версия, -глухо ответил Даник. -Всё свалить на древнюю катастрофу. А мы, значит, просто жертвы?
  -Ты хочешь быть избранным. Я понимаю. Так легче. Но подумай, Джейкоб: где все остальные? Где те, кто был до нас? У нас есть Маркеры, но нет их создателей. Только молчание. Разве не странно?
  -Они стали Единым.
  -Или были истреблены. До последнего. Пятьдесят миллионов лет назад. На галактической шкале - вчера.
  Максим поднялся, лицо его стало жёстче.
  -А вы, юнитологи, думаете, что справитесь. Думаете, что заглянете в лицо вечности и улыбнётесь. Но у вас нет ни знаний, ни инструментов. Только вера. Слепая, горячая, фанатичная. Ты водишь за собой толпы людей, к последнему костру. И называешь это вознесением.
  -Мы даём людям смысл!
  -Ты даёшь им смерть.
  Раздражение на лице Даника стало явным. Он шагнул вперёд, сжал кулаки. Папка с кодом затрепетала в его руке, будто живая.
  -Ты всё рушишь. Словами, цифрами, сомнением. Это легко - разрушать. А созидать ты умеешь, Максим?
  -Умею, -спокойно сказал он. -В своем мире я был проектировщиком, строителем, делал полезные для людей вещи, хоть их масштабы были сравнительно не велики. А ты строишь культ, где единственный выход - перестать быть человеком.
  На мгновение, короткое и драгоценное, Даник отвёл взгляд. Словно устыдился. Или просто устал.
  -Ты многого не понимаешь, -сказал он, уже тише. -Иногда, чтобы спасти цивилизацию, нужно отказаться от прежней её формы. Смерть может быть переходом, не концом.
  -Только если ты точно знаешь, что на другой стороне. А ты не знаешь. Никто не знает. Ты сам признал - у тебя нет прямого диалога с Обелиском. Только сны. Только догадки. Система, где нельзя задать вопрос и получить внятный ответ - это не религия. Это паранойя.
  -Тогда что ты предлагаешь?
  Максим вытащил из внутреннего кармана небольшое устройство -миниатюрный голографический считыватель. Подключил к нему чип и включил проекцию - над устройством всплыли изображения: сложные схемы, нелогичные коды, повреждённые цепочки данных. Сигнатуры, зафиксированные на Омеге.
  -Понимание. Анализ. Вмешательство. Я не ищу просветления, я ищу правду. И если она неудобна, тем хуже для удобства.
  Он подошёл и вложил считыватель в руки Даника.
  -Это не оружие. Это зеркало. Посмотри в него. И, возможно, ты увидишь не только себя, но и то, что стоит за твоей спиной.
  -Хорошо, -резко сказал Даник, сжав кулаки. -Ты много говорил, Максим. Говорил о страхе, галлюцинациях, коде, чужих мирах... но ответь мне просто: что ты предлагаешь вместо Схождения? Вместо Единения? Вместо смысла, который мы дали миллионам?
  Максим ухмыльнулся. Его глаза прищурились, как у человека, который уже слышал этот вопрос сотни раз и всегда знал, что ответит.
  -Знаешь, Джейкоб, я заметил одну вещь. Все, кто твердит, что человечество зашло в тупик, удивительным образом сами в нём живут. Тупик - это не судьба. Это диагноз невежественных дураков, и он всегда начинается в тупой голове.
  Даник вспыхнул:
  -Осторожнее...
  -Не перебивай. Ты хочешь альтернативу? -Максим шагнул ближе, голос стал резким, отточенным. -Вот она: создание интеллекта, превосходящего человека. Не мистического, не мёртвого, не из кусков мяса с шипами, а цифрового, математического, чистого. Мы подбираемся к этому. И когда придёт этот новый разум - не чудовищный искажённый шёпот Обелиска, а разум, способный понимать мир глубже нас, мы сможем вступить с ним в диалог.
  Он ткнул пальцем себе в грудь.
  -Вот это будет Единение, Джейкоб. Вот это будет новый шаг. Не трупная церковь с кишками, не мясные алтари, не вонючие трансформации в биомассу, а симбиоз с чем-то выше нас, но всё ещё живым. Не смерть. А развитие.
  -Это... Это искусственный бог?
  -Нет, -Максим усмехнулся. -Это искусственный партнёр. И если быть точным - наше следующее ''я''. Трансцендентность, а не трансформация в падаль. Ненавижу бахвалиться, но я для вашего мира за эти полтора года сделал больше, чем многие за десять жизней не сделают. Я дал толчок развитию и, если вы подождете хотя бы лет пять, увидите первые плоды.
  Даник смотрел на него, как на безумца. Глаза метались, пальцы дрожали то ли от ярости, то ли от сомнений, впервые по-настоящему осознанных.
  -Это... ересь.
  -Нет. Это логика. Ты говоришь, что я разрушитель. Что я сею сомнение. А я просто смотрю на вещи трезво. Вы хотите стать богами, но выбираете путь личинок. Гниёте под знаменем Единства и радуетесь этому. Потому что это проще, чем думать.
  -Мы служим цели!
  -Вы служите сигналу. Паразиту. Фантомной команде, запущенной миллионы лет назад. Вы даже не задали вопроса, зачем она всё ещё работает. Кто оставил её включённой?
  -А ты, значит, предлагаешь уповать на машину?
  Максим вскинул брови.
  -Лучше быть частью мыслящей системы без боли и страданий, чем переработанным кормом для костяного титана.
  Он сделал паузу. Смотрел прямо в глаза.
  -Ты просишь у меня смысл, Даник? Я тебе его даю. Не в смерти. А в создании разума, который выведет нас за пределы наших ограничений. За пределы того, что ты вообще способен представить. Это и будет вознесение. А не тот цирк из кишок, который ты называешь религией.
  Даник отвёл взгляд.
  -Ты веришь в машины. Я - в дух.
  -Я верю в выбор. А ты в предрешение.
  Где-то в стенах скрипнули старые трубы. Прошёл сквозняк. И в нём Даник выглядел стариком, несмотря на средний возраст, тенью человека, вокруг которого росла империя веры.
  Максим посмотрел на него с неожиданной жалостью.
  -Знаешь, ты не злодей. Просто... ослеплённый. Бывает. Умные люди тоже сходят с ума. Особенно те, кто однажды во сне услышал что-то прекрасное.
  -Ты хочешь, чтобы я предал всё, во что верил?
  -Нет. Я хочу, чтобы ты впервые задумался, во что именно ты веришь. И почему это так удобно.
  -Уходи, -глухо сказал Даник.
  Он не смотрел на Максима. Стоял у стены, будто сросшийся с ней. Папка с данными - всё ещё в руке. Взгляд опущен, пальцы дрожат едва заметно.
  Максим кивнул, но не сразу тронулся с места.
  -Ты не ответил. Посмотришь?
  -Я не знаю.
  -Тогда скажу так: если ты не посмотришь, ты трус. Если посмотришь и продолжишь свой крестовый поход, ты подлец. Но в любом случае ты будешь знать.
  Он шагнул к двери. Постучал костяшками по старой броне, едко проговорил:
  -Приятно было поговорить, в нормальной обстановке. Всегда мечтал поспорить с живым культовым лидером без цензуры, не используя монтировку.
  -Осторожней, Максим. Ты заигрываешься. Эти знания опасны. Они разъедают.
  -Разъедают только то, что гнило изнутри. С истиной всё в порядке.
  Он уже был у выхода, когда услышал:
  -И всё же, если ты ошибаешься... если ты не прав...
  Максим на секунду замер. Потом обернулся, но не приближался.
  -Тогда мы все обречены, -просто ответил он. -И ты в том числе. Только я хоть пытался что-то изменить, мне себя будет не в чем упрекнуть. А ты просто поджёг фитиль.
  Он вышел, захлопнув за собой тяжёлую дверь. Щелчок замка прозвучал особенно громко в тишине.
  Даник остался один.
  Папка лежала на полу. Открытая. Оттуда смотрела схема маркерного кода -как морская звезда, изломанная в невозможной симметрии. Джейкоб глядел на неё долго. Слишком долго.
  Он закрыл глаза.
  В темноте знакомый шёпот. Сладкий, звенящий, как стекло. Обещающий. Утешающий.
  "Сделай нас единым..."
  Он открыл глаза. Сжал челюсти. Выключил голографический проектор, выбросил чип обратно на пол, но не раздавил. Не сжёг. Не уничтожил.
  Максим был прав в одном: зерно посеяно. И оно пустило корни.
  
  Глава 26
  
  CONFIDENTIAL - TOP SECRET
  ДИРЕКТОРУ АГЕНТСТВА СПЕЦИАЛЬНЫХ ИНИЦИАТИВ КАДЗЭ ХАЯТО
  ОТЧЁТ ОБ ОЦЕНКЕ НЕКРОМОРФНОЙ УГРОЗЫ
  
  Уважаемый господин директор, представляю тревожные выводы по результатам анализа инцидента на станции Титан и последующих испытаний в контролируемых условиях. Некроморфы демонстрируют уникальные характеристики, делающие их принципиально иной угрозой по сравнению с любыми известными биологическими опасностями.
  Основная опасность некроморфов заключается не в индивидуальном интеллекте (который действительно не превышает уровень стайных хищников), а в беспрецедентной скорости распространения и абсолютной биологической агрессивности. На примере станции Титан мы наблюдали, как заражение, начавшееся в шахтах вблизи Правительственного сектора полностью поглотило комплекс за 11 часов 42 минуты. Примечательно, что Правительственный сектор устоял до диверсии Айзека Кларка только благодаря автономным системам изоляции, кинетическим ограничителям и предварительной эвакуации персонала.
  
  Механизм заражения работает по принципу биологического каскада:
  -Первичный контакт с инфицированной биомассой.
  -Молниеносная реконфигурация тканей (от шести секунд до полутора минут в зависимости от мощности сигнала, количество попавшего в организм патогена)
  -Автоматическая атака на любую доступную органику
  -Экспоненциальный рост численности
  
  Особенности угрозы:
  -Полное отсутствие инстинкта самосохранения у отдельных особей.
  -Координация на уровне базовых стайных рефлексов.
  -Способность использовать любую биомассу, включая растительную.
  -Нечувствительность к боли, усталости и большинству видов оружия.
  
  Наши расчёты показывают, что стандартные протоколы сдерживания неэффективны. Военные подразделения теряют боеспособность за 6-8 часов непрерывного контакта. Традиционные карантинные меры дают задержку не более 27 минут. Огнестрельное оружие лишь временно замедляет распространение
  
  Рекомендации:
  -Немедленный пересмотр протоколов реагирования с акцентом на молниеносную изоляцию.
  -Разработку специализированных кинетических систем поражения.
  -Создание автономных защитных периметров вокруг критической инфраструктуры.
  -Введение обязательного скрининга на молекулярном уровне для всего персонала.
  
  Прилагаю полные хронометражные данные по падению Титана и результаты испытаний с различными видами оружия. Настоятельно рекомендую рассмотреть вопрос о полном запрете транспортировки любых биологических образцов с заражённых объектов.
  
  ***
  После разговора с Даником Максим завалился в ближайший на территории научного городка бар, где неплохо набрался пива с водкой. Хотелось сбросить напряжение. Но тут пришли два амбала, заставили принять таблетки против похмелья и проводили шатающегося парня в офис замдиректора.
  -Думаешь, оно того стоило? -пальцы Равель отстукивали чечетку по столу, не очень трезвым состоянием подопечного она явно недовольна. Фармпрепараты не смогли до конца убрать влияние алкоголя, но разум немного прояснился.
  -Нажраться в хлам? Определенно...
  -Я о встрече с Даником.
  -А... время покажет. По крайней мере, он, если имеет хоть каплю здравого смысла, то ознакомится с материалом и сделает определенные выводы. Я видел на его роже сомнения.
  -Фанатиков не переубедить, -отмахнулась замдиректора АСИ. -Психологический профиль Джейкоба Даника таков, что он до последнего будет держаться за собственные заблуждения, ибо признание ошибок означает бессмысленность его веры, религии, совершенных преступлений '''во имя высшего блага'', разумеется.
  -Каких преступлений? Кроме создания незаконных вооруженных формирований, похищения меня любимого...
  -Финансовые махинации, шантаж, причастность к заказным убийствам, картельный сговор, контрабанда оружия, давление на правосудие, подкуп должностных лиц.
  -Какие у них боги, такая и церковь, -чуть ли сплюнул Максим. -Их точно нельзя всех дружно к стенке? Во имя высшего блага, разумеется.
  -Нет.
  -Неужели армия, флот, региональные силы безопасности, разведка не станут выполнять приказ премьер-министра?
  Мари покачала головой.
  -Эта гидра пустила свои щупальца настолько глубоко, что треть, если не половина военных и силовиков мгновенно переметнется к юнитологам и прочим повстанцам. У офицеров и солдат тоже есть семьи, которые надо кормить и которые испытывают последствия экономического коллапса, хотя не так заметно... Вам с Евгенией повезло, Максим, вы - участники стратегически значимого научного проекта, погуляйте в ближайшем городе и увидите километровые очереди за пищевыми пайками, перебои с электричеством, поставками лекарств, потребительских товаров, бродяг, клянчащих милостыню.
  -Напоминает девяностые... -пробурчал Максим.
  -Девяностые?
  -Последнее десятилетие XX века на постсоветском пространстве. Оно и у вас, и у нас выдалось нелегким. У вас даже чуть похуже.
  -Тогда не шло речи о полном исчезновении цивилизации.
  -Значит, надо форсировать работы по ИИ и его внедрению.
  -Проект ''Обсидиан'' далек от завершения, -приоткрыла Равель завесу тайны. -Не решено еще множество фундаментальных вопросов, связанных с сознанием, мышлением. Мы же сразу замахнулись на полноценный искусственный разум, а не нейросеть уровня ''Икаря''.
  -Тупо сканировать мозг по слоям у добровольцев и создавать виртуальные модели пробовали? Вычислительных мощностей у вас жопой жуй.
  -Пробовали. При попытке запустить симуляцию сознания, она быстро сходит с ума, претерпевая полный распад и деградацию. Для хоть сколь-нибудь похожего на человеческий разума, как построить другой мы не знаем, необходимо ощущение телесности, биение собственного сердца, дыхание, даже боль пояснице или зубе. Обмануть скопированные личности путем помещения в виртуальную среду, схожую с реальной, не удается. Они каким-то образом сразу чуют подвох, и мы не смогли никак нащупать, чего не хватает, поэтому пошли более сложным путем - поэтапное усложнение нейронной сети на базе ''Икара'', больше данных, больше нестандартных задач, плюс попытка привить ему квалиа. Субъективный опыт посредством сложных тактильных, визуальных и прочих интерфейсов.
  -И как успехи?
  -Меньше, чем хотелось бы, но есть. Наш потенциальный ИИ недавно стал проявлять признаки абстрактного мышления, генерирует свежие идеи. Ему в качестве теста скормили техническую документацию, чертеж стандартного автомобильного электродвигателя, не ставя конкретных задач и просто наблюдали за реакцией. В итоге механизм был перепроектирован, доработан, а КПД улучшилось на шесть процентов.
  -Занятно. Он не задает вопрос насчет своей природы, свободы?
  -Нет. Работающая над системой команда считает ее пока в лучшем случае сырой заготовкой, эмбрионом для чего-то более высокоорганизованного. Была мысль использовать элементы схем Маркеров для аппаратной виртуализации когнитивного ядра и расширения интеллектуальных возможностей, но я в жесткой форме пресекла данную затею. Не хватало нам компьютера-юнитолога.
  -Хоть тут вы проявили благоразумие, мадам Равель.
  Женщина бросила мимолетный взгляд на картину с парусником на стене.
  -У нас катастрофически не хватает времени. Осталось от силы два года, когда социальная напряженность выплеснется в глобальное противостояние.
  -Может, мы выиграли время, -Максим решил внести нотку оптимизма. -Кларк у нас под присмотром, Карверы... сами знаете, Данику наглядно разъяснили, чем обернется его Схождение. Ключевые объекты, как бы сказал Тайдманн, земля ему бетоном, обработаны.
  -Как тебе удается сохранять самообладание, Максим? Тебя постоянно кидают в самое пекло, используют в качестве подопытного, дважды ты побывал в критических ситуациях с некроморфами, пережил похищение, и все равно, не смотря ни на что, продолжаешь помогать нам.
  -Альтернатива хуже.
  -Смерть? -уточнила Равель.
  -Не смерть, а участь стать одним из мертвых кусков мяса в составе некролуны. Что если басни юнитологов и их главный лозунг про ''единство'' не совсем ложь, только вместо райского блаженства поглощенные существа обречены на ад, став элементом... кирпичом, составляющим разум супернекроморфа?
  -Ты ж невосприимчив к воздействию.
  -Не хотелось бы проверять пределы моего иммунитета.
  -Нет никаких доказательств, чтобы в существах сохранялось хотя бы остаточное сознание, -возразила Равель. -Их поведение, повадки примитивны, а общую координацию осуществляет Разум Роя или Обелиск.
  -Почему тогда для формирования некролун нужны именно интеллектуальные существа вроде нас, а не макаки или киты?
  -Макаки с китами не способны воспроизвести Обелиск.
  -А может дело не только в этом, -задумчиво протянул Максим.
  -Ты ж сам в последней беседе с Даником призывал не множить сущности.
  -И то верно. Просто во мне сейчас говорит страх.
  -Страх поглощения души некроморфами и Обелиском?
  -Типа того.
  -Я не верю в души, магию, мистику, Максим.
  -Я тоже. Малопонятные явления - не мистика, а плохо изученная физика. Почему бы после смерти не существовать некоему психическому отпечатку, несущему наш опыт, личность, память? Волны пси-диапазона реальны, только мы их не можем нормально измерить. В старых заметках профессора Белова упоминались теории про индивидуальную биополевую сигнатуру у каждого живого существа, мол, по ним Обелиск распознает нас.
  -Не доказано.
  -Почему записи мантр никак не действуют на артефакты, а живое исполнение заставляет сбавлять активность? Почему психически здоровый танцор с бубном в лучшем случае добьется кратковременного двухпроцентного падения сигнала, а всякие контуженные, упоротые обрыганы снижают аж на двадцать? Почему личные страхи, чувства, переживания в деле с Обелиском так важны?
  -У тебя есть ответ?
  -Возможно, -установилась неловкая пауза.
  -Продолжай.
  -Если есть в штате свободные аналитики, пусть углубятся во всякую эзотерическую муть про тонкие миры, эгрегоры, ноосферу... Прости хоспаде, пусть поищут гадалок, шаманов, экстрасенсов, кто хоть-что способен делать. Или просто людей с необычными талантами вроде обостренной интуиции, эмпатии, способностью предвидеть будущее.
  -Хм.
  -Четыреста лет назад поймали же мага-экзорциста из параллельной реальности.
  -В нашем мире нет магии. Его слова.
  -Не нет, а меньше, чем он привык, -указательный палец Максима поднялся вверх. -Хотя тут нет уверенности.
  
  ***
  Айзек сидел на краю кровати, опершись локтями на колени. В полутемной комнате его силуэт выглядел не человеком, а тенью. В одной руке бутылка с виски, в другой зажигалка, которую он бессмысленно щёлкал уже минут десять. На столе, заваленном распечатками, сканами нервных импульсов и рисунками маркерных глифов, мирно дремал полупустой стакан.
  Максим стоял у двери, не решаясь войти.
  -Айзек, - наконец сказал он. - Можно?
  Кларк не ответил. Плечи чуть дрогнули. Может, из-за алкоголя. Может, из-за раздражения. Максим зашел, прислонился к стене.
  -Психологи говорят, тебе стало лучше. - Он замолчал, изучая фигуру на койке. -А мне кажется, ты просто научился молчать и пить без шума.
  Айзек дернул уголком рта. Почти усмешка.
  -Они хорошие ребята, - пробурчал он наконец. - Только всё зря. Меня нельзя починить.
  -Это они тебе сказали?
  -Это я говорю. - Он повернул голову. Взгляд затуманенный, но цепкий. - А ты что скажешь, гость из другого времени? У тебя, говорят, иммунитет.
  -Я скажу, что сижу здесь не потому, что обязан, - спокойно произнёс он. - Я здесь, потому что знаю, кто ты и что ты можешь. Потому что без тебя мы все трупы. Или хуже - единое целое. Соседи, ёпть.
  Айзек коротко хмыкнул.
  -Не хочешь стать частью великого целого? - прошептал он, опустив взгляд на свои ладони. - Иногда я думаю... Может, это и правда выход. Не чувствовать ничего. Ни вины, ни боли.
  -Тогда тебе стоит выйти на улицу и встать рядом с Обелиском. Оно быстро решит, достоин ли ты быть частью этого ''целого''.
  -Может, я уже достоин, - горько сказал инженер. - Знаешь, сколько я убил? Сколько раз оставлял людей на смерть? Николь, Элли... теперь вот вся эта научная возня...
  Максим молча подошёл, сел напротив. Его голос стал тише, но жёстче:
  -Ты не бог. И не палач. Ты просто человек, который выжил в аду. И да, ты ошибался. Все ошибаются. Только есть разница между теми, кто продолжает бороться, и теми, кто спивается в углу, пока другие пытаются хоть что-то исправить.
  Айзек медленно поднял глаза.
  -Ты не понимаешь... это не заканчивается. Оно везде. Оно во мне. Отголоски, тени, остатки вирусного кода. Никак не отпускает.
  -Ты нужен нам, - сказал Максим твердо. - Я могу быть иммунным, но я не знаю, как вскрыть код Обелиска. Не знаю, как правильно читать его сигналы. Ты знаешь. Даже в своем состоянии, ты всё ещё лучший инженер в Солнечной системе. И, возможно, единственный, кому не плевать на то, что будет с людьми.
  Повисла долгая пауза. Щёлкнула зажигалка. Потом вторая. Потом Айзек отложил её.
  -Это не ты должен меня уговаривать, - тихо сказал он. - Я просто... я не знаю, как снова стать собой.
  Максим встал. Не с раздражением - с пониманием.
  -Думаю, тебе не нужно возвращаться к тому, кем ты был. Тот Айзек умер вместе с ''Ишимурой''. Но новый может быть сильнее. Когда ты будешь готов, найди меня. А пока... побудь один. Если только не решишь снова напиться в ноль. Тогда я приду с ведром ледяной воды и вылью его тебе на башку.
  Айзек чуть улыбнулся. Почти искренне.
  -Учту.
  Максим вышел из каюты и прикрыл за собой дверь. В коридоре было пусто, только гудели системы вентиляции. Он прислонился к холодной стене и выдохнул. То, что он сейчас видел, напоминало яму без дна. Но даже в таких ямах иногда появлялись ступени.
  Нужна встряска, подумал он.
  Серьезная. Жесткая. Может быть, связанная с потерей. Может быть, с чем-то даже хуже. Но, как ни странно, в глубине души он верил: Айзек Кларк не сломался окончательно. Просто лежит на дне. И пока кто-то рядом не начнет карабкаться вверх, не вспомнит, как.
  Максим сверился с часами на браслете гололинка.
  Впереди был еще один утомительный день в ''Локусе''. Еще один день на войне с тем, что нельзя победить привычными способами. И на этом фоне один пьяный инженер - еще не самое страшное.
  Он пошел по коридору, возвращаясь в аналитический сектор, где его ждала доктор Рашид, очередной брифинг и, возможно, новые данные об Обелисках
  Но мысль о Кларке не покидала.
  ''Когда придет время, он вернется. Ему просто нужно вспомнить, кто он такой.''
  
  ***
  Зал для брифингов был тих, как операционная перед началом резекции. Гаснущие экраны, гул работающих проекторов, сдержанное перемещение людей в белых халатах и синих костюмах аналитиков создавали ощущение предельной концентрации. У окна стоял Максим, сложив руки на груди. Его лицо оставалось напряжённым, как и все последние дни.
  На сцену поднялась доктор Анисса Рашид, за ней замдиректора АСИ Мари Равель, невозмутимая как всегда, с планшетом в руках.
  -Благодарю всех за присутствие, - начала Рашид. - Сегодня мы обсуждаем начало новой фазы, связанной с попыткой ингибировать превращение человека в некроморфа посредством генной интервенции.
  Максим вскинул брови. Его опасения подтвердились.
  -В течение последних четырнадцати месяцев отдел генетики и эпигенетической адаптации исследовал уникальные последовательности в ДНК Максима Краснова и Евгении Орловой. Выявлено тринадцать участков, в основном в интронных регионах, которые, по нашей гипотезе, обеспечивают устойчивость к псигенному резонансу, испускаемому Маркерами.
  На экране вспыхнула голографическая модель человеческой ДНК, некоторые участки были подсвечены голубым.
  -Эти фрагменты были синтетически воссозданы и внедрены в соматические стволовые клетки испытуемого 04-GAMMA. Ранее, заключённого колонии на Энцеладе, приговоренного к смертной казни за серию жестоких убийств.
  -И вы подумали, что из всех возможных кандидатов лучшим станет маньяк? - ядовито бросил Максим.
  -С точки зрения этики, - сухо пояснила Равель. -Мы не нарушили ни одного закона. Испытуемый официально признан утратившим личность, права и свободы по статье 5.12.8 Кодекса колониальной юрисдикции.
  -А с точки зрения морали?
  -Мы живём не в морали, а в условиях эпидемиологической войны, - ответила Рашид, не моргнув. - Превращение в некроморфа - это не смерть. Это инфекция, распространяющаяся без осязаемого вектора. Если мы сможем подтвердить, что редактированный геном способен хотя бы частично подавлять мутагенный эффект сигнала, у нас появится путь к массовой терапии.
  Максим смотрел на таблицу, где отображалась динамика транскрипции генов в новых клетках 04-GAMMA. Снижение экспрессии гена NDPN-3 - маркера восприимчивости к сигналу Обелисков было реальным.
  -Мы готовы начать фазу воздействия, - подвела итог Рашид. - Испытуемый эвтаназирован два часа назад. Вскоре его тело будет доставлено в ангар с Маркером.
  После брифинга Максим догнал Рашид в коридоре. Мари Равель уже свернула к лифту, оставляя их наедине.
  -Анисса, - начал он. -Ты уверена, что это не безумие?
  -Нет. Я уверена, что всё остальное хуже, - тихо сказала женщина. - Мы видели, что творится при вспышках.
  -Генная модификация - это не магия. Игра с регуляцией транскрипции не даст стопроцентного результата.
  -Мы применили не только CRISP-10E, - сдержанно сказала Рашид. - В ходе редактирования использовался комплект эпигенетических меток, подавляющих экспрессию рецепторов типа AM-RX9, которые, по последним данным, играют ключевую роль в узнавании телом сигнала Маркера как сигнала трансформации.
  Максим кивнул. Он немного понимал, о чем речь. И всё же его терзало нечто другое.
  -Ты не боишься, что если эксперимент провалится и Маркер получит новую форму жизни для своих опытов? Трудноубиваемую, типа регенерирующего уберморфа, о котором Айзек рассказывал. Никакой карантин его не удержит.
  Анисса ответила не сразу:
  -Если мы боимся, значит, движемся в правильном направлении. Наука всегда начинается со страха. Только бездушные не боятся ответственности...
  
  ***
  Металлическая капсула с телом заключённого медленно продвигалась по подвесной направляющей в центральную зону ангара. Здесь, под толстыми слоями биозащиты и активной экранировки Плащаницы, хранился новенький Красный Маркер.
  Контейнер был изолирован в герметичной камере, по периметру которой располагались десятки датчиков: магнитометры, резонансные антенны, лазерные интерферометры, гравитационные дифференциальные ловушки. Всё чтобы зафиксировать малейшие колебания.
  Маркер стоял, как всегда, неподвижно. Его поверхность мерцала красно-багровыми волнами, подвижный рельеф, словно жидкий камень, перемещался по спиралям, оставляя за собой псевдоорганические борозды.
  -Запускаем фазу наблюдения, - прозвучал голос в динамиках. - Сканирование: режим ''биофазовый''.
  В смотровом отсеке, отгороженном пятислойным бронестеклом, находились: Равель, Рашид, Максим и главный инженер нейросенсорного мониторинга - Ибрагим Хойл. Все в лёгких защитных костюмах с термошейдингом - при резких вспышках сигнала внутренняя температура ангара могла меняться на десятки градусов за секунду.
  На панели управления вспыхнул индикатор: контакт инициирован.
  -Сигнал пошёл, - спокойно прокомментировала Рашид, наблюдая за графиками нейроизлучения на голограмме. -Частотный диапазон соответствует ожидаемому: 13,2 до 22,6 Гц. Суперпозиционная волна нестабильна. Хорошо.
  -Электромагнитный след в пределах нормы, - подтвердил Хойл. - Есть лёгкое нарастание в биоконтейнере. Идёт реакция.
  Максим сдержанно смотрел на капсулу. Тело заключённого - худощавого мужчины с характерной резекцией ушей и татуировками на предплечьях всё ещё оставалось неподвижным. Но затем дрожь. Едва заметная вибрация пальцев, как у человека, мечущегося между сном и приступом лихорадки.
  -Движение, - отметила Равель. - Моторная реакция.
  -Появляется пульсация в лимфатических узлах, - доложил техник. - Прогрессия экспоненциальная.
  Вдруг тело начало изгибаться в неестественном ритме. Датчики температуры зафиксировали резкий скачок - до 47№C в грудной клетке.
  -Вот оно, - пробормотал Хойл. - Началась трансформация.
  Синеватые вены проступили на теле, как будто изнутри его наполнили чернилами. Мгновение спустя грудная клетка вздулась, а затем... лопнула. Но не полностью? кожа разошлась, обнажив выступающие костные фрагменты, отдалённо напоминающие зачатки конечностей некроморфа.
  -Костная перестройка идёт вяло, - заметила Рашид, склонившись к экрану. - Формирование конечностей нарушено. Похоже на псевдотрансформацию.
  -Что это значит? - спросил Максим.
  -Геном реагирует не так, как задумано, -ответила Анисса. - Сигнал инициирует процесс, но включаются восстановительные каскады. Это... биологический конфликт. Впервые мы видим не пассивное подчинение, а активную борьбу.
  -В мертвом теле?
  -С момента остановки сердца прошло недостаточно много времени, чтоб все клетки окончательно умерли. Эритроциты могут сохраняться до трех часов, мышечные миоциты - до шести... Ты понял.
  Максим не мог оторвать взгляд. Некроморф, если это можно было так назвать, медленно поднимался, но его движения были скомканными, хаотичными. Левая часть тела оставалась почти человеческой, правая - деформировалась в мясистую массу с недоразвитой кожаной мембраной и обвисшими мышцами.
  -Это урод, - прошептал он.
  -Нет, - возразила Рашид. - Это барьер. Первое подтверждение теории генетического сопротивления.
  Прошло пятнадцать минут. Маркер продолжал импульсно вибрировать, испуская квазипериодические волны во множестве спектров. Температура в изолированной капсуле выросла до сорока восьми градусов, влажность до 92%. Тело заключённого уже не дёргалось? напротив, оно словно застыло в ожидании, как запущенный биологический механизм, у которого не хватало энергии для завершения цикла.
  -Нейроскан показывает парадоксальную активность, - пробормотала техник у экрана. - Головной мозг остаётся инертным, но в гипоталамусе вспыхнул локальный резонанс.
  -Это невозможно, - удивился Хойл. - Гипоталамус не должен функционировать. У него три часа как зарегистрирована смерть.
  -Я фиксирую резкий рост уровня мукополисахаридов в плевральной полости, - сказала Рашид. - Слизистая активность... Он не мутирует. Он... заражается.
  Максим резко выпрямился.
  -Что вы имеете в виду?
  -Это не типичная трансформация в расчленителя, - ответила она, указывая на экран. - Это формирование заразителя. Таких видели на Титане перед самыми первыми вспышками. Они никогда не были людьми. Они... первыми появляются из мёртвых, но иные. Промежуточная форма между мутацией и воспроизводством.
  На сенсоре капсулы показалась деформация: из грудной клетки подопытного выскользнуло нечто округлое, покрытое слизью. Пульсирующая мясистая масса дрожала, будто дышала сама по себе. Из передней части выдвинулся конический нарост - тонкий, хоботкообразный отросток, с зазубренными краями и иглой на конце.
  -Это точно он, - произнёс Максим тихо. - Скат. Заразитель. Он меня ужалил в мозг.
  Существо поднялось на короткие конечности-плавники, их форма напоминала отростки хрящевой ткани. Спина вдоль покрылась костяными наростами. Движения были замедленными, но узнаваемыми: он полз, изгибаясь всем телом, как это делали заразители на Титане.
  -Его физиология неполная, - отметила Рашид. - Отсутствует активный стимулятор роста, нет стабилизированной гемолимфы. Он... дефектный.
  -Он инстинктивно пытается найти цель, - сказал Хойл. -Но в камере нет других тел. Ему не к чему прицепиться.
  Существо резко дёрнулось, словно получив невидимый удар изнутри. Хоботок выпрямился, ударил в пол, но не пробил металл. Ткань на ''морде'' начала расслаиваться, как будто биомеханизм перегревался.
  -Процесс идёт с задержками, - пробормотала Рашид. - Он не может завершить цикл. Не хватает триггерных белков или генетический барьер оказался сильнее, чем мы предполагали.
  -Он застрял между состояниями, - заключил Максим. - Не живой. Не мёртвый. Не человек. И не до конца некроморф.
  Скатообразный заразитель повалился набок, дёрнулся, поджал один из отростков. Жало на хоботе вибрировало в высокочастотном диапазоне, маркерные сенсоры начали сбоить.
  -Всё. Прекратить сеанс. Ликвидировать, - скомандовала Равель.
  Бортовая автоматическая система выпустила иглу с паралитическим зарядом. Контакт. Существо заколебалось и замерло. Специально разработанный против нежити токсин подействовал. Несколько секунд и хобот обвис, тело расплылось на полу, как высохшая медуза.
  Панель засветилась зелёным: объект деактивирован.
  -Удалите образец в секционный отсек. Быстро, - распорядилась Анисса. - Отправьте в B-4. Пусть сканируют остатки. Особенно - псевдохобот. Он пытался искать цель. Это важно.
  Максим смотрел сквозь стекло на останки мутанта.
  -Даже Маркер не смог взять верх, - выдохнул он. - Либо это и есть наша победа... либо мы создали нечто ещё хуже.
  -Мы создали потенциальный барьер, - ровно сказала Равель. - Это только начало. Нам нужно больше тел, больше образцов, больше... ошибок. Только через них мы найдём предел, за которым Маркер бессилен.
  Максим отвёл взгляд от стекла.
  -И сколько таких ошибок вы готовы сделать?
  -Столько, сколько потребуется. Чтобы не было следующего Титана.
  Тишина повисла, как купол над Красным Маркером.
  -Чёрт с вами, - буркнул Максим. - Только не смейте делать вид, будто всё под контролем. И выдайте мне винтовку, снова буду с ней ходить везде.
  -Оно под контролем, - прошептала Рашид. - Просто мы не знаем, чьи именно.
  
  ***
  Блок B-4, секционная зона, был самым стерильным местом в ''Локусе''. Его стены, изготовленные из углеродно-титанового сплава, казались вылизанными изнутри кислотой. Всё от освещения до климат-контроля работало в особом режиме. Здесь dissectio означала не просто вскрытие, а биолого-информационное обнажение сути.
  Максим вошёл внутрь в защитном костюме. За смотровым стеклом уже стояли Рашид и Штейнер, старший патологоанатом ''Локуса'', худощавый мужчина с мешками под глазами, будто пережил вскрытие собственных снов.
  На металлическом столе лежал труп дефектного заразителя. Его ткань начала расслаиваться - быстрое ауторазложение, возможно, вызванное нестабильной архитектурой клеток. Хоботок обвис, как тонкая трубка, испачканная засохшей слизью.
  -Биоматериал нестабилен, - сразу заметил Штейнер, активируя сканер. - Его структура деградирует быстрее, чем у любых ранее изученных образцов. Мы едва успели зафиксировать форму.
  -Активация хобота происходила без целевого тела. Инстинкт был, но механизма заражения не хватало, - прокомментировала Рашид. - Он нащупывал цель... но не мог завладеть ею. Как слепой, которому дали глаза, но не мозг.
  Максим присмотрелся. Вскрытый хобот обнажил внутреннюю капиллярную систему - нечто среднее между кровеносными сосудами и пульпой паразита. Химанин, известный как ''жало'' заражающих форм, был, согласно пояснению патолоанатома, здесь недоразвит: всего восемнадцать триггерных нейронных узлов вместо стандартных шести десятков.
  -А это? - он указал на спинную зону.
  Штейнер приблизил микрокамеру:
  -Эмбриональный карман. Здесь должно было быть гнездо для репликации. Но оно... пустое. Возможно, попытка деления была, но не завершилась.
  -Значит, он был один, - прошептал Максим. - Один, но не знал, кто он. И не знал, зачем.
  Рашид молчала. Она смотрела на разрезанную тушу, как на первый чертёж корабля, способного пересечь смерть.
  -Соматическая реакция против сигнала сработала, - наконец сказала она. - Иммунный модуль, зашитый в гены Максима, блокировал завершение цикла. Сбой на стадии заражения - это фундамент. Если мы это стабилизируем...
  -То сможем подавлять вспышки ещё до начала, - закончил Штейнер. -Гениально.
  -Или вырастим армию таких вот уродов, - хрипло произнёс Максим. - Ни живых, ни мёртвых. Просто... пустых.
  -Их будет легче сдержать.
  Штейнер ничего не ответил. Только отключил лазерный скальпель, и пошёл стерилизовать инструменты...
  Коридор вёл от секционного блока к административной части. Максим шагал молча. Мари Равель догнала его через несколько секунд, без планшета, без охраны - просто в пальто цвета мокрого асфальта, которое носила в особо тяжёлые дни.
  -Тебе не обязательно было идти туда, - сказала она негромко.
  -Обязательно, - ответил он. - Если я позволяю вам делать это с моими генами, я должен видеть, что вы делаете. Глазами, не диаграммами.
  -Это был успех, Максим. Даже если он омерзителен. Психоэмоциональная реакция не имеет отношения к научной верификации.
  -А имеет ли она отношение к человеку?
  Равель посмотрела на него.
  -А ты всё ещё веришь, что человек и наука - это разное?
  Он остановился.
  -Нет. Я просто надеюсь, что мы не станем теми, с кем боремся или хуже.
  -Мы ещё не там, - спокойно сказала Равель. - Но если ты однажды увидишь, что мы перешли черту... ты знаешь, что делать.
  Максим посмотрел ей в глаза. Впервые без злости, без иронии. Только с усталостью. И тяжёлым пониманием.
  -Да, - сказал он. - Знаю, только все мои увещевания бесполезны, а носить с собой винтовку вы мне запретили.
  
  Глава 27
  
  СЛУЖЕБНАЯ ЗАПИСКА
  От: ст. науч. сотр. НИИ "Локус", лаб. квантовой биоинженерии Ганс Веллер
  Кому: главному научному руководителю Аниссе Рашид
  Тема: Репликация прототипа Красного Маркера методом квантово-литографической сборки
  
  После девяти месяцев экспериментов нам удалось разработать жизнеспособную методику репликации прототипа Красного Маркера с использованием композитного нанополимера на основе хелатных комплексов железа-висмута. Ключевым достижением стало создание стабильной матрицы, способной воспроизводить как структурные, так и функциональные характеристики оригинала.
  Основу техпроцесса составляет послойное осаждение нанополимерной композиции Fe-Bi-401 методом модифицированной квантовой литографии. Материал демонстрирует уникальные свойства благодаря образованию металлоорганических каркасов с переменной валентностью железа (II/III) и висмута (III/V), что обеспечивает необходимую электронную подвижность при сохранении структурной стабильности.
  Процесс сборки осуществляется в условиях квантового когерентного поля (частота 42.7 ГГц, напряженность 0.3 Тл) при температуре 4.2К. Это позволяет добиться контролируемой самоорганизации полимерных цепей в фрактальные структуры, аналогичные оригиналу. Каждый слой толщиной 12Ђ0.8 нм формируется с помощью прецизионного 3D-принтера, оснащенного наноимпринтером с разрешением 0.5 нм, квантовым туннельным микроскопом для in-situ контроля и системой лазерной стимуляции молекулярных связей.
  Особое внимание было уделено воспроизведению резонансных свойств. Введение в состав полимера кластеров висмута с размером 7.3 нм позволило добиться когерентного излучения в терагерцовом диапазоне (22.6Ђ0.2 ГГц). Спектроскопия комбинационного рассеяния подтвердила формирование предсказанных фононных мод.
  
  Текущие проблемы:
  -Деградация полимерной матрицы при превышении критической массы 1.2 кг.
  -Нестабильность квантовых состояний при температуре выше 15К.
  -Частичная потеря резонансных свойств после 72 часов автономной работы.
  
  Рекомендации:
  -Введение стабилизирующих лигандов на основе фталоцианина.
  -Использование сверхпроводящих квантовых интерференционных фильтров.
  -Разработка системы активного охлаждения на эффекте Пельтье.
  
  Предупреждение: полученные прототипы демонстрируют аномальную активность при контакте с нейронными тканями, вызывая конформационные изменения тау-белка. Требуется усиление мер биологической безопасности.
  
  Приложения:
  Полные спектры ЯМР и ЭПР
  Данные атомно-силовой микроскопии
  Видеозаписи тестовых активаций
  
  P.S. Материал проявляет неожиданные пьезоэлектрические свойства при механическом напряжении - возможно, ключ к решению проблемы стабильности.
  
  Уровень секретности: OMEGA
  
  ***
  Прошёл месяц с начала новой фазы экспериментов. Красный Маркер теперь стал частью повседневного расписания ''Локуса''. Его импульсы меряли как давление воздуха, спектр сигналов анализировали с точностью до сотых герца, и даже страх научились классифицировать по шкале Рашид-Хойла: от лёгкого напряжения до полного психоневрологического срыва.
  Сейчас - калибровка.
  -Максим, подтвердите визуальный контроль зоны 3, - прозвучал голос по внутренней связи.
  -Подтверждаю. Всё в норме, - ответил он, проверяя уровень защиты на последнем изолирующем шлюзе.
  Рядом стояла Евгения в сером комбинезоне под облегчённым экзокаркасом. На голове сенсорный шлем с рядом электродов, подключённых к телеметрии. Её пальцы дрожали.
  -Я не хочу туда идти, - тихо сказала она. - Ты уверен, что это безопасно?
  -На сто процентов - нет, - честно ответил Максим. - Но ты нужна нам. Какому-то умнику пришла в голову мысль дополнительно откалибровать систему пси-защиты, по твоим показателям. А для этого нужно проверить вблизи реакцию с Маркером. Я просил этих козлов не подпускать тебя сюда, с осколком Черного меньше хлопот.
  Женя опустила глаза. В её лице не было прежней уверенности та, что была на Титане, растворилась после эвакуации.
  -А если я... если я сойду с ума?
  -Тогда ты будешь не первая, - горько усмехнулся он. - Но ты не сойдёшь. Послушай, я проходил через это. Иногда он показывает образы, иногда шепчет. Ты просто должна помнить, что ничего страшного не произойдет. В отличие от местных людей мы невосприимчивы к агрессивному воздействию, не воспринимаем вирусного сигнала.
  Она медленно кивнула.
  -И если я... если оно заговорит со мной?
  -Тогда просто посмотри на меня. Я рядом. И я знаю, как выглядит ад. Ты справишься.
  Он не обнял её, нельзя, по протоколу. Но его голос был тёплым. И этого хватило, чтобы Женя шагнула в сторону шлюза.
  Шлюз закрылся с шипением, и в ангаре наступила глухая тишина. Только равномерный гул жизнеобеспечения и слабое жужжание над головой - активировались плазменные фильтры. Евгения шагнула вперёд, медленно, как будто ступала по льду.
  Перед ней возвышался Красный Маркер.
  Он был... не таким, каким она его представляла.
  Не адской машиной. Не древним артефактом зла. А чем-то инородным, но странно цельным, как бы скрученным из красного обсидиана и полупрозрачного мяса. Его спирали шевелились, едва заметно. Каждая линия на поверхности как будто дышала, пульсировала, двигалась вопреки законам геометрии.
  -Так вот каков он вблизи, - прошептала она в микрофон. - Маркер.
  На другом конце - голос Максима, с характерной насмешкой:
  -Ага. Только не трогай - горячий, как свежий пирожок с адской сущностью внутри.
  Женя улыбнулась сквозь страх.
  -Не похоже на бога, о котором юнитологи трындят
  -Ни один бог не излучает псевдослучайный резонанс в куче диапазонов. Разве что очень голодный, - снова пробормотал Максим. -Сделай нас единым...
  -Максим, не шути, - вмешалась Рашид по связи. - Мы начинаем тест. Пси-матрица активна. Женя, сосредоточьтесь. Прислушайтесь к себе. Попробуйте почувствовать любые образы, слова, обрывки мыслей. Не подавляйте, просто фиксируйте.
  Женя закрыла глаза. Сделала глубокий вдох. Шаг вперёд.
  Маркер вспыхнул.
  Волна лёгкой вибрации прошла по полу - не физической, а... чем-то иным. Электрические сенсоры зашкаливают, биофазовые фильтры в стенах ангара усиливаются. Все системы фиксируют начало активной эмиссии сигнала. Красный Маркер пробуждается - он чувствует наблюдение.
  -Началась фаза резонанса, - быстро отметила Рашид. -Электромагнитное поле нестабильное, но ниже критического. Женя, вы в порядке?
  Женя открыла глаза. И... медленно нахмурилась.
  -Ничего, - сказала она. - Я... ничего не чувствую.
  -Как это? - переспросил Максим.
  -Я смотрю на него. Он пульсирует, светится, вибрирует, но... это просто... штука. Он молчит. Даже... скучно.
  На пультах полная тишина. Мозговая активность Жени в норме. Ни альфа-всплесков, ни бета-деформаций, ни галлюцинаторных корреляций.
  -Она глуха, - прошептала Рашид. -Абсолютно.
  -Повтори, - потребовал Максим.
  -Я смотрю на него, и он... - Женя медленно повернулась в сторону камеры наблюдения. - Он просто стоит. Ни голосов. Ни образов. Ни шороха. Ни единого ощущения.
  -Это невозможно, - пробормотал Хойл. - Даже у крыс начиналась реакция на третьей минуте.
  Но Женя стояла перед Маркером уже шесть. И ничего не происходило.
  Маркер пульсировал. Громадный. Древний. Полный жутких тайн.
  А Женя смотрела на него как на красивую, бесполезную скульптуру. И не чувствовала... ничего.
  -Подтвердите повторное сканирование, - требовательно сказала доктор Рашид. -Включите магнитно-резонансную телеметрию, комплекс B и C. Мы упускаем что-то принципиальное.
  Женя, всё ещё в нейрошлеме, стояла под наблюдением в шлюзе. Спокойная, слегка озадаченная. У неё брали повторные образцы крови, анализировали кожную проводимость, проверяли вестибулярные реакции. Всё было в норме. Слишком в норме.
  -Вы уверены, что оборудование не дало сбой? - спросил Хойл.
  -Аппаратура в порядке, - отрезала Рашид. - Импульсы Маркера шли стабильно. Он активен. Просто... не может зацепиться, вообще.
  Максим, опершись на пульт, нахмурился:
  -Хорошо. А теперь объясните мне одну вещь. Почему я, при всех моих иммунных показателях, всё ещё слышу его? Образы, голос, даже иногда... эмоции. А Женя - ничего. Мы оба ''невосприимчивы''. Но это разные уровни.
  Повисла пауза.
  -Может, ты не совсем иммунный, - предположил кто-то из младших специалистов. Рашид повернулась к Максиму. В её глазах мелькнуло что-то тревожное, как у врача, внезапно вспомнившего забытый симптом.
  -Постой... - прошептала она. - На Титане. Тебя же ранил заразитель?
  Максим выпрямился.
  -Да. Он вонзил хобот в голову, пробил череп, неглубоко. Я потерял сознание, но быстро пришел в себя, Айзек обработал рану медгелем. Отчёт есть. Всё давно изучено.
  -Или... недоизучено, - резко сказала Рашид. - Хойл, подними ранние медицинские сканы. Все снимки, сделанные в медблоке на ''Юйшене'' после эвакуации.
  Через несколько секунд на экране вспыхнули серые детализированные снимки МРТ. Одна из проекций, фронтальная, ясно показывала зону около теменной доли.
  -Вот, - указала Анисса. - Зона некротического следа. Тогда мы приняли это за заживление - обычная реакция глиальной ткани. Но посмотрите... есть вторичный слой. Не похож на рубец.
  -Между твёрдой мозговой оболочкой и самой тканью мозга, - добавил Хойл, увеличивая изображение. - Атипичная масса, с изолированным сосудистым питанием. Не растёт, не воспаляется, но... стабильно активна.
  -Это может быть... остаточный фрагмент патогена, - тихо проговорила Рашид. - Неинвазивный. Инкапсулированный. Но всё ещё взаимодействующий с окружающими нервными путями.
  Максим хмыкнул, прищурился:
  -То есть, вы хотите сказать, что во мне... кусок заразителя?
  -Его след. Или даже фрагмент псигенной ткани, адаптированной к твоему мозгу. Не исключено, что именно через него ты слышишь Маркер. Иммунитет не убил патоген, он его... встроил.
  Повисла тяжёлая тишина. Даже Женя, наблюдавшая из-за стекла, напряглась.
  -Так, - с сарказмом выдохнул Максим. - Значит, теперь вы будете резать мне голову, чтобы выковырять эту ''встроенную антенну''?
  -Только биопсия, - быстро уточнила Рашид. - Минимально инвазивная. Через микроскопический прокол. Мы возьмём пробы тканей вокруг аномалии.
  Максим фальшиво рассмеялся.
  -Отлично. Всю жизнь мечтал пройти через полевой вариант лоботомии без наркоза. Очень утончённо, Анисса.
  -Не будет никакой лоботомии, - строго сказала она. - Но нам нужен этот материал. Он может объяснить, почему ты слышишь Обелиск, а Женя нет. Это разные формы иммунитета. Разные механизмы. Уникальная возможность лучше понять механизм вашей невосприимчивости.
  Максим посмотрел на экран, где всё ещё была его голова. Череп, мышцы, мозг и в нём тень. Маленькая, чужая. И, возможно, ключевая.
  -Тогда поторопитесь, - сказал он. -Если Обелиск поймёт, что я его слышу лучше, чем он сам себя... Кто знает?
  Процедурный блок был прохладным, пахло антисептиком и пластиком. Всё было стерильно до фанатизма - даже стены, покрытые нанооболочкой, отталкивали частицы кожи и пыли. Максим сидел на полулежащем кресле, закованный в медицинский экзокаркас, похожий на нечто среднее между креслом стоматолога и катапультой.
  -Готов? - услышался голос сбоку.
  Он повернул голову. Евгения. В простой синей форме, без датчиков, без страха в глазах. После визита к Маркеру в ней будто что-то изменилось - спокойствие стало не защитной реакцией, а внутренним состоянием.
  -Ты пришла посмотреть, как меня препарируют? - усмехнулся Максим.
  -Хотела убедиться, что ты не сбежал, - пожала плечами она. - Или не прикончил врача первой же скальпельной рукояткой.
  -Слишком безобидный для убийства. Тем более, всё обещают без боли.
  -И правда будет, - раздался голос Рашид из-за прозрачного щита. - Локальная анестезия, нанозонд с оптической навигацией. Мы входим через зону старого рубца, глубже шести миллиметров. Прокола ты даже не почувствуешь. Только холод.
  -Обожаю, когда в голову лезут вещи, которые я даже не увижу, - пробурчал Максим. -Напоминает юность.
  -Если ты в юности испытывал инвазивную биопсию мозга, у тебя было интересное детство, - заметила Женя.
  Максим хмыкнул.
  -Ты хоть поняла, насколько это странно? Ты была у Маркера. Стояла перед ним, лицом к лицу. И... тишина.
  -Поняла, - кивнула она. -И именно поэтому я здесь.
  Максим на секунду задержал взгляд. В её голосе не было укора. Только признание факта. Её тишина стала его головной болью, в прямом смысле.
  -Анестезия введена. Начинаем, - сообщила Рашид.
  Заскрежетал тонкий механизм. Маленький зонд, почти как игла, только с мерцающим наконечником, приблизился к голове. Кожный покров в области старого шрама аккуратно раздвинули, костную ткань слегка протравили, и последовал короткий толчок. Максим почувствовал... холод.
  Не боль. Не страх. Просто холод, как будто в голову задули северным ветром.
  -Проникаем в слой между оболочкой и извилинами. Целимся в атипичный очаг. Погружение... стабильно, - диктовала Рашид.
  Максим держался. С иронией.
  -Скажите, если зонд дойдёт до зоны ''иронии и сарказма'', может, удастся выключить?
  -Боюсь, она у тебя гипертрофирована, - отозвалась Женя.
  Щелчок. Щуп остановился.
  -Материал извлечён. Образец зафиксирован. Прокол заварен биогелем. Отклонений нет, - подвела итог Рашид. - Поздравляю, Максим. Ты официально пережил свою первую головомойку.
  -Больше всего люблю, когда из этого делают праздничное событие, - пробормотал он.
  Евгения шагнула ближе и слегка коснулась его плеча - единственный физический контакт, разрешённый в стерильной зоне.
  -Ты правда ничего не почувствовал?
  -Почувствовал. Что мы, похоже, меняем местами. Ты - глухая. А я - антенна.
  -Это неплохо, - спокойно сказала она. - В любой системе нужен передатчик. И тот, кто не подвержен помехам.
  Он посмотрел на неё и в первый раз с момента Титана не увидел страха. Только сдержанную решимость. Женя, похоже, приняла свой нулевой сигнал, как силу.
  -Тогда вперёд. Послушаем, что скажет мой внутренний монстр, когда его разберут под микроскопом.
  Секционный микролабораторный отсек был подготовлен ещё до окончания биопсии. Сотрудники отдела нейробиологии и генетики уже стояли у цифровых манипуляторов. На стенах висели стереолитографические снимки образца маленькой, изогнутой капли плоти размером с ноготь. Только под микроскопом становилось ясно: ткань не просто человеческая. Она изменилась.
  -Это не обычная глиальная масса, - заявил доктор Наир, явно индус, щёлкая по тактильному интерфейсу. - Структура напоминает псевдонейроглию с изменённой миелинизацией. Но она не пассивна. Это образование живое.
  -Мы видим биопотенциал, - подтвердила Рашид. - И что важнее, регулярный, периодический. Как у нейросети, зацикленной на одной функции.
  -Резонансный пик с тактовой частотой 4.61 терагерц, - сказал один из младших инженеров. - Почти идеально совпадает с электромагнитными частотами Красного Маркера. Это... приёмник.
  Максим наблюдал за процессом с другого конца стекла. Его голова была покрыта охлаждающим гелем, но он почти не ощущал дискомфорта. Только... странное внутреннее напряжение. Как будто в глубине черепа кто-то прислушивался к происходящему в лаборатории.
  -Что вы там нашли? - спросил он через микрофон.
  Рашид подошла ближе, голос был ровным:
  -Эта ткань... необычна. Мы полагали, что Маркер просто не воздействует на тебя, а оказалось, он взаимодействует иначе. Через этот узел. Это не патоген. Это своего рода гибридный интерфейс между тобой и Маркером.
  -Органическая антенна? - предположил Максим. - Выращенная из того, что осталось от заразителя?
  -Именно, - кивнула Анисса. -Но подстроенная под твою нейрофизиологию. Возможно, патоген пытался адаптироваться, но иммунитет не дал развиться полной инфекции и в результате остался только модуль передачи. Он не захватывает тебя. Он слушает вместе с тобой.
  В комнате наступило напряжённое молчание.
  -Вопрос: можно ли такое воссоздать? -задал кто-то.
  Наир обернулся, нахмурился.
  -В смысле?
  -Я говорю о том, чтобы взять этот узел... и попытаться имплантировать его другому человеку. Чтобы создать чувствительных к сигналу, но контролируемых. Или усилить обратную совместимость у солдат. Или, теоретически, у других носителей иммунитета.
  -Вы хотите сделать из этого технологию? - спокойно переспросил Рашид. - Чужеродную ткань, работающую на частотах Обелиска?
  -А разве у нас есть время на мораль? - бросил другой исследователь. - Мы и так теряем контроль. Если этот узел позволяет управлять сигналом, мы обязаны...
  -Мы обязаны не стать тем, с чем боремся, - резко перебил Максим. - Вы говорите, как юнитологи в лабораторных халатах.
  -Но если бы у нас была армия таких, как ты, - вмешалась Равель, появившись в дверях. -Мы могли бы контролировать ситуацию во всех заражённых секторах. Подумай только, мы сможем прослушивать Маркеры, но в комбинации с твоими генами они не смогут никак воздействовать на нас.
  Максим молчал. Он думал. Но не хотел. Потому что это был бы не путь спасения, а путь подмены: не победить вирус, а стать им.
  Он с опаской посмотрел на кусочек собственной плоти, заключённой в сканирующем контейнере.
  
  ***
  Балкон технической зоны, расположенный на внешнем контуре ''Локуса'', был неофициальной курилкой, смотровой и местом для тех, кто не спал. Здесь редко проходили офицеры службы безопасности или учёные, разве что психологи и одиночки
  Сегодняшний августовский вечер выдался прохладным. Максим сидел на металлической скамье, укрывшись термоплащом. В руке - металлическая кружка с чем-то горячим, невкусным, но обжигающим.
  Евгения подошла тихо.
  -Можно?
  -Здесь всем можно, - буркнул он. - Даже мне, пока не выяснится, что у меня ещё один Маркер под кожей.
  Она присела рядом.
  -Ты правда так думаешь?
  Он не ответил сразу. Повернулся, глядя на её профиль, освещённый мягким светом наружных фонарей.
  -Думаю, если они найдут у меня ещё одну "интересную аномалию", - сказал он устало. - То мне не выдадут орден. Герой Земли. Посмертно. Меня распакуют, как ящик с деталями. Разберут на нейрослой, жировой резерв и пару полезных мутаций. А потом сожгут, чтобы не рисковать.
  Женя опустила взгляд.
  -Прости.
  -За что?
  -За то, что ты слышишь, а я нет. И за то, что я... даже рада этому.
  Он слабо усмехнулся.
  -Не извиняйся. Я завидую. Иногда я не знаю, где заканчивается он и начинаюсь я. Когда я думаю - это моя мысль? Или его? Вдруг он скрытно влияет на меня. Когда я смотрю на людей... я всё чаще думаю, кого из них он уже тронул, а кого не очень. Вон Рашид на публике изображает бесприсстрастного ученого, а на деле кукуха съехала капитально, видит во мне путь к перерождению человечества. Ага.
  Она помолчала, потом спросила:
  -А когда ты впервые понял, что Обелиск наблюдает за тобой?
  Максим долго смотрел в звёзды. Потом тихо ответил:
  -Тогда в первый раз при контакте с фрагментом Черного Маркера.
  Женя медленно кивнула. Потом, не глядя на него, произнесла:
  -А я... стояла перед Красным. Близко. И мне было страшно. А потом - пусто. Как будто я была не интересна. Ни ему. Ни себе.
  Максим повернулся к ней.
  -Женя. Это не слабость. Это... дар. Ты можешь быть рядом. Не слышать крика. Не сойти с ума. И, может, однажды именно ты напомнишь нам, что такое тишина.
  -Только если ты не начнёшь разговаривать с холодильником. Тогда я точно сбегу.
  Максим хмыкнул, откинулся на спинку скамьи.
  -Не бойся. Пока он не начнёт мне петь, я держусь.
  
  Глава 28
  
  СЛУЖЕБНАЯ ЗАПИСКА
  От: д-р Анисса Рашид, главный научный руководитель
  Кому: Руководству АСИ
  
  В ходе анализа образца, извлеченного из жала "Заразителя-Alpha" (инв. No E-7742), выявлен уникальный вариант патогена PD-5X, демонстрирующий принципиально новые свойства биологической активности. Главная особенность данного штамма заключается в его абсолютной зависимости от сигнала Маркера - без внешнего воздействия в определенном частотном диапазоне (27,6Ђ0,2 ГГц) патоген остается в полностью инертном состоянии, не проявляя никаких признаков активности даже при непосредственном контакте с живыми тканями. Однако при активации соответствующим сигналом PD-5X переходит в агрессивное состояние за 2,7Ђ0,3 секунды, что является беспрецедентно коротким временем реакции для биологических агентов.
  Механизм активации представляет собой сложный каскад биологических процессов: при воздействии резонансного сигнала происходит мгновенная реконфигурация металлоорганических кластеров в структуре патогена, что влечет за собой фазовый переход всей молекулярной структуры. В активном состоянии PD-5X приобретает способность к сверхбыстрой репликации, используя любые доступные органические молекулы в качестве строительного материала. При этом процесс трансформации биоматериала происходит с выделением значительного количества энергии (до 0,7 кДж/г), что объясняет наблюдаемое тепловое свечение в зонах активного заражения.
  Особую опасность представляет механизм распространения: активированный патоген формирует автономные центры кристаллизации, каждый из которых становится вторичным источником инфекции, создавая экспоненциально растущую сеть заражения. При этом скорость распространения напрямую зависит от интенсивности сигнала Маркера - в наших экспериментах наблюдались значения от 3 см/с (при минимальной мощности сигнала) до 12 м/с (при пиковых значениях).
  Рекомендую немедленно пересмотреть протоколы работы с любыми биологическими образцами, потенциально содержащими PD-5X, с обязательным экранированием от возможного воздействия сигналов в критическом частотном диапазоне. Особое внимание следует уделить разработке систем раннего обнаружения активации патогена - в настоящее время наиболее перспективным представляется метод детекции характерного теплового градиента с помощью сверхчувствительных болометров.
  
  Примечание: В ходе испытаний зафиксирован любопытный побочный эффект - при определенных условиях (частота 37,8 ГГц, мощность свыше 1,5 кВт/м²) наблюдается временная деактивация уже перешедшего в агрессивное состояние патогена. Этот феномен требует дополнительного изучения, но может стать основой для разработки средств экстренного подавления инфекции.
  
  Приложения:
  Графики зависимости скорости активации от параметров сигнала
  Термограммы процесса заражения
  Данные спектроскопического анализа
  
  ***
  Лаборатория биогенетического сектора была закрыта для доступа с момента неудачного инцидента на прошлой неделе с дефектным заразителем, которого считали окончательно мертвым. Теперь здесь работали под абсолютным контролем - двойной допуск, пять уровней стерилизации, постоянная связь с командным центром. Здесь не просто расшифровывали геном и клонировали, здесь пытались переписать законы взаимодействия жизни с Обелиском.
  Образец ткани, извлечённой из головы Максима, был заморожен, расщеплён и распределён по двенадцать герметичных культуральных капсул, смешан с образцами модифицированных клеток представителей местного человечества. Каждая капсула представляла собой автономную среду со своим химическим составом, уровнем кислорода, электрической стимуляцией и даже градиентом пси-воздействия.
  -Пробирка 4-Delta стабилизирована, - отчитался техник. - Клетки жизнеспособны, экспрессия генов стабильна. Стимуляция по схеме Фишера: 0.3 Гц, микропульс.
  Доктор Анисса Рашид стояла за прозрачной мембраной и наблюдала за процессом. Рядом с ней пара лаборантов и угрюмый Максим с зажившим разрезом на голове.
  -Всё ещё уверены, что это сработает? - хрипло спросил он.
  -Пока уверены, - ответила она. - Твоя ткань уникальна. Нейроглия, связанная с псигенными каналами. Иммунные фрагменты, встроенные в структуру. Это шанс.
  -Шанс на что?
  -На инструмент. Передатчик. Мост между человеком и Маркером, без риска трансформации.
  Максим скептически хмыкнул.
  -Вы же знаете, что звучит это как начало очередного ужастика?
  Рашид проигнорировала замечание.
  -Мы дополнительно внедрили два контрольных фрагмента: твой иммунный код и версию нулевого генома Евгении. Она глуха, ты слышишь. Если между вами есть какая-то точка равновесия, мы хотим её найти.
  -А если не найдёте?
  -Тогда эта капсула взорвётся под ультрафиолетом, а её содержимое сгорит в ноль.
  Он усмехнулся.
  -По крайней мере, хоть в этот раз вы предусмотрели финал.
  В капсуле за их спинами мелькнуло движение. В геле всплыли первые нейроноподобные отростки - тонкие нити, похожие на корни, начали переплетаться.
  -Началась организация первичного слоя, - доложил техник. - Показатели активности - в норме. Пси-градиент ниже порога.
  Рашид кивнула. Холодно, сдержанно. Но в её глазах вспыхнула надежда.
  -Продолжайте. Через два часа запустим фазу пси-стимуляции.
  Максим посмотрел на капсулу, где плавала часть его мозга, усиленная чужой тишиной.
  -Знаешь, - тихо произнёс он. -Иногда мне кажется, что если я ещё немного посижу рядом с этими банками... я сам начну глючить.
  Рашид не ответила. Она смотрела на культуру и, кажется, впервые за месяц искренне надеялась на успех.
  Она не знала, что это - лишь иллюзия.
  Через два часа лаборатория перешла в режим жёлтой изоляции. Вокруг капсулы 4-Delta, признанной наиболее стабильной, задействовали весь спектр наблюдения: от спектроскопии электромагнитных колебаний до нанотермометрии. Комната стала похожа на операционную, где вскрывают не тело, а вселенную.
  -Начинаем фазу два, - отчиталась лаборантка. - Частота 4.58 терагерц. Амплитуда повышается до экспериментальной границы.
  -Внимательно следим за структурной организацией, - напомнила Рашид. - Даже мельчайшее отклонение - повод для немедленного прекращения. У нас нет права на повтор заражения.
  Максим молча наблюдал. Скрестив руки, он стоял у стенда со вторичными образцами. На экране перед ним инфракрасная визуализация живой культуры.
  Первые секунд тридцать идеальные.
  Нейроподобные клетки не только выдерживали стимуляцию - они начинали светиться. Не метафорически, а буквально. Флуоресцентные маркеры, введённые в цитоплазму, вспыхивали в такт импульсам.
  -Это невозможно, - пробормотал Хойл. - Они резонируют. Как... орган.
  -Они повторяют частоту, но не теряют стабильность, - добавил генетик. - Это... может быть интерфейс.
  Максим нахмурился.
  -Он... отвечает?
  -Возможно. Или имитирует. Нейронная активность самоподдерживается, - Рашид нахмурилась. - Но...
  На экране внезапно вспыхнула аномалия: одна из клеток начала резко удлиняться, формируя неправильный отросток. Следом - вторая. Затем третья.
  -Появляется росток морфологической девиации, - встревоженно сказал техник. - Клетки теряют симметрию. Процессы неестественны.
  -Остановить стимуляцию! - приказала Рашид.
  Но было поздно.
  Внутри геля резко возросло давление. Капсула запотела. Клетки в десяти образцах из двенадцати начали неконтролируемо. Из нейроподобной массы выросли первичные спайки как щупальца. Внутри образца появился ядрообразный сгусток, окружённый агрессивной соединительной тканью.
  -Это мутация, - произнёс кто-то. - Он превращается. Уже не в культуру. Во что-то другое.
  Максим сделал шаг вперёд. Его лицо стало серым.
  -Он повторяет путь заражения. Даже без тела. Даже без носителя.
  Рашид резко нажала тревожную кнопку.
  -Запустить контур дезинтеграции. Немедленно!
  Вспышка.
  Капсула 4-Delta вспыхнула изнутри, как лампочка под током. Свет сменился дымом. Гель превратился в застывший пепел. Всё за сорок две секунды.
  -Остальные культуры? - спросил Хойл, перебирая данные.
  -6 из 11 показывают ту же тенденцию. Остаточные признаки ранней трансформации. Попытка воспроизвести некроморфический геном без носителя. Только 8-Beta и 9-Beta с контрольными образцами остаются пассивны, без признаков активности.
  Тишина.
  -Значит, всё зря, - тихо сказал Максим. - Вы не можете воспроизвести то, что случилось во мне. Потому что оно случилось случайно. Между жизнью и смертью.
  Рашид смотрела на пепел в капсуле. Впервые почти с отчаянием.
  -Это... не технология. Это аномалия.
  -То есть, я - ошибка? - спокойно уточнил Максим.
  -Или... уникальный конфликт, - вмешался Наир.
  Максим кивнул. Медленно. Вышел из лаборатории.
  Он шёл по коридору, и впервые чувствовал: его не просто исследуют. Его хотят воспроизвести. Но ни одна пробирка не может повторить то, что родилось из случайности.
  
  ***
  Он стоял у окна в офисе Равель.
  -Ты выглядишь так, будто тебе сообщили, что ты единственный выживший на затонувшем корабле, - сказала куратор от АСИ, подходя сзади.
  -Не. Тогда я бы только обрадовался, - отозвался он. - А здесь я просто единственный, кто не развалился, но развалиться мог бы, если бы чихнул не той стороной.
  Она встала рядом.
  -Ты был прав, - сказала она наконец. - Синтез провалился. Химерные культуры либо мертвы, либо мутирует в некроморфа. Никакой устойчивой копии создать не удаётся.
  -Значит, всё, что вы хотели скопировать, - это бессознательный испорченный баг, - хмыкнул он. - Рад, что моя анатомия вдохновляет научный прогресс.
  -Не вдохновляет, - сухо поправила Равель. - Но открывает другие варианты.
  -Простите, вы сейчас скажете что-то страшное?
  Она повернулась к нему.
  -Клонирование. Полное. Не тканей. Тебя.
  Максим замолчал. Повернулся к ней очень медленно.
  -То есть... мне стоит готовиться к встрече с младшими братьями? Или вы скажете, что мы остановимся на пробной партии?
  -Репликация через ускоренный эмбриогенез, инкубация на искусственной матрице. Не твоё сознание. Только тело и генетика. Пустая оболочка, - пояснила Мари. - Если не удаётся копировать по частям, будем копировать всё целиком.
  Максим выдохнул и с сарказмом изрёк:
  -Ну наконец-то. Всю жизнь мечтал стать папочкой. А теперь, похоже, заведу двадцать братцев. Надеюсь, у них будет лучшее чувство юмора.
  Равель не улыбнулась.
  -Мы не знаем, будет ли оно работать. Может, именно твоё сознание стабилизирует процесс. Может, связь с сигналом сформировалась в момент личного шока и боли.
  -А может, я просто родился неудачно, - фыркнул он. - Кто скажет - счастливый случай или проклятие?
  Она замолчала, будто обдумывая следующее.
  -Кстати, - заговорил он спустя паузу. - Помните мою старую идею? Найти на Земле настоящих экстрасенсов, магов, прорицателей?
  -Ты был пьян, когда её озвучил, - ровно ответила она. -Еле на ногах стоял.
  -Идеи, озвученные под спиртным - самые честные. Тогда я всерьёз верил, что среди миллиарда людей должны были родиться те, кто не по схеме. Кому не нужен Маркер, чтобы "чувствовать".
  Равель опёрлась на подоконник
  -Мы проверили эту теорию.
  -Что?
  -После событий на "Омеге" Глобальный Совет дал нам доступ к базе "аномальных когнитивных коррелянтов". Мы идентифицировали несколько десятков индивидов с отклонениями, не попадающими под определение психически больных. Среди них медиумы, "яснослышащие", "чувствительные". Несколько уже работают в других центрах. С Красными Маркерами.
  Максим повернулся к ней с явным интересом.
  -И?.. Что получилось?
  -Я не могу сказать. Данные засекречены. Результаты... неоднозначны.
  -Прекрасно, - процедил он. - То есть вы там, возможно, запустили новую "Омегу", но теперь молчите, чтобы никто не паниковал?
  -Пока никто не умер, - ответила она. - Официально.
  Максим посмотрел в окно. В его глазах плескалась усталость - древняя, как сам Маркер.
  -А неофициально?
  -Неофициально, Максим, мы в аду. Только у нас протоколы.
  Он тихо рассмеялся.
  -И нет дьявола. Только сигнал.
  Равель бросила на него долгий взгляд.
  -Хочешь, я вычеркну тебя из проекта? Пока не поздно. Скажем, что выжали из тебя максимум. А дальше летите с Евгенией подальше, на какую-нибудь тихую колонию и живите счастливо, ни в чем не нуждаясь.
  Он медленно покачал головой.
  -Поздно, Мари. Мы зашли слишком далеко, я не из тех, кто отступает. Если Обелиски и юнитологи победят, никто не уцелеет.
  И они снова замолчали. Максим не знал наверняка, в курсе ли Равель про план "Фудзи" и существование закрытой колонии. Лучше пока не говорить лишнего
  
  ***
  Сначала исчезла связь.
  Потом телеметрия.
  И лишь спустя девятнадцать часов на внутренние каналы начали поступать фоновые радиопомехи, насыщенные паттернами вирусного сигнала настолько, что анализаторы сочли её "голосом артефакта".
  Промышленная станция Гершель, одна из крупнейших на Энцеладе, официально ушла в режим тишины в 08:13 по станции "Гиперборея", то есть в момент, когда система радиационного подавления резко отключилась. По данным АСИ, это произошло через три минуты после прохождения микрометеоритного потока.
  Неофициально - всё произошло раньше. Гораздо раньше.
  Гершель обслуживал весь Сатурнианский и Нептунский пояса, особенно внешние форпосты на Рее, Мимасе, Гиперионе. Лёд, добываемый и перерабатываемый там, шёл на все станции, в том числе и военные. Когда решили внедрить Маркер как источник энергетического излучения, это подавали как победу - "контролируемая сингулярная ячейка". На практике всё обернулось катастрофой.
  Последние видеозаписи с внутренней камеры жилого отсека C-3 были короткими и размытыми. Люди кричали. В стенах появлялись трещины. Половина снимков была испорчена яркими всплесками сигнала, как будто сама матрица камеры сгорала от частот.
  Уцелевший дрон-разведчик передал чёткое изображение центрального коридора главного энергоотсека. Тела. Не расчленённые - переформированные. Стены обрастали мясом. Пол светился.
  Титан, повторение. Только масштабы чуть поменьше. Девяносто две тысячи погибших, почти девяносто девять процентов населения.
  Хуже всего было то, что Гершель не был просто колонией. Он был узлом.
  Когда станция вышла из строя, почти весь водный поток к внешним базам был разорван. Станции остались без топлива, без воды, без хладагента и, как вскоре выяснится, без иллюзий о безопасности.
  Паника началась не в момент вспышки. А когда отключились холодильные контуры на Юноне, когда прекратилась подача жидкости на Талассу, когда резервуары на Алетее начали испаряться от элементарной нехватки льда.
  Спустя сутки после исчезновения Гершеля, в "Локусе" собрали брифинг.
  Это уже не была учёная встреча.
  Это был разбор катастрофы из тех, что делаются либо перед судом, либо перед новым адом.
  Зал совещаний научно-оперативного сектора "Локус" был заполнен до предела. По обеим сторонам представители отделов аналитики, пси-защиты, ксенобиологии, военного департамента АСИ и группа тактической координации колониального флота. В центре - главный проектор, мерцающий алыми схемами станции Гершель. На экранах мозаика из ужаса: горящие отсеки, заполненные разорванными телами коридоры.
  В углу сводка с цифрами по уцелевшим: восемьсот два человека. В основном, обслуга периферийных аванпостов и два экипажа обслуживающих буровых модулей. Все были вне основного купола.
  Равель, стоящая у пульта, говорила спокойно, но каждый её слог был как выстрел:
  -По официальной версии, вспышку некроморфной активности спровоцировало прохождение микрометеоритного потока через южный сектор комплекса. Он повредил защитную оболочку Плащаницы, подавлявшей резонанс Маркера.
  На проекторе появилось 3D-модель столкновения: облако микрометеоров, их траектории, точка удара. Всё выглядело... правдоподобно. Слишком правдоподобно.
  -Неофициально, - продолжила она. -Среди уцелевших тел обнаружены останки троих учёных с юнитологической символикой, вживлённой под кожу. Внутренние логи показали, что система экранирования была отключена вручную за минуту до удара.
  Наступила тишина.
  -Это диверсия, - отрезал кто-то из сектора безопасности. -Опять.
  -Целенаправленная, - подтвердила Равель. - После отключения экрана трое "учёных" совершили ритуальное самоубийство. Один с помощью шприца, двое вошли в реакторный отсек и остались там при начальном пси-всплеске.
  -То есть, они знали, что будет, - сказал Максим с кривой усмешкой. - И решили: "пора обновиться".
  -Что с флотом? - спросил Айзек Кларк, сидящий в углу и глядящий в экран, как в прицел.
  Полковник в форме ВКФ кивнул:
  -Мы подключились через сорок шесть минут после вспышки. Внутренняя изоляция станции уже была нарушена. Процесс трансформации достиг уровня внутренней кластеризации. Местами уже шло слияние тел. Схождение, возможно, началось бы через час.
  Максим скептически поднял брови:
  - "Возможно". Угу. Как на Титане "возможно, рука из стены тянется не к тебе, а к кофе".
  -Схождение не состоялось, - жёстко сказал полковник. - Мы приняли решение о дезинтеграции станции. Орбитальный удар тремя ракетами по энергетическому ядру. Полная аннигиляция.
  -А теперь внимание на экран, - добавила Равель. -Последствия.
  Появился список. Названия станций, время потери связи, отчёты по воде, снабжению, панике.
  -Без Гершеля мы потеряли водоснабжение на шести спутниках. Двенадцать военных объектов без хладагента. На "Кассини-Прайм" уже случаи мародёрства из-за страха потери доступа к питьевой воде. И это только начало.
  -А с юнитологами? - спросил Хойл.
  Равель прищурилась.
  -У нас волна протестов. Церковные каналы обвиняют ВКФ в уничтожении "ключа к вечному вознесению". Утечки информации неизбежны. Уже циркулируют видеозаписи с криками "пробуждённых". Пропагандисты крутят их как доказательство, что "правительство убивает богов до того, как те заговорят".
  -Хорошо хоть не на нас спустили, - пробормотал Максим. - Пока что.
  Айзек выпрямился.
  - "Пока" - ключевое слово. То, что случилось на Энцеладе - это не провал. Это паттерн. Повторение сценария. Та же ошибка. Те же люди. Та же вера.
  Он смотрел прямо на Равель:
  - И если вы не закроете все карантин к чёртовой матери, у вас рано или поздно будет новая "Ишимура", Титан и "Омега". Только уже здесь. На "Локусе".
  Тишина повисла тяжёлым куполом. И всем в этот момент стало понятно: то, что произошло - не финал. Это была только проба давления.
  -Переходим к техническому разбору, - сказала Равель, листая голографическую панель. - Я хочу, чтобы каждый этап деградации системы безопасности Гершеля мы разложили по фазам. Отчёт должен лечь на стол Совета до конца цикла. Начнём с первого сбоя Плащаницы...
  Проекционное изображение комплекса заняло весь главный экран: схема Маркерного энергоблока, его щитования, шлюзов, резервных заплат. Красные зоны начали вспыхивать одна за другой - узлы, где началась цепная реакция отказов.
  -Плащаница, - начал Хойл. - Предназначена для нейтрализации прямого псигенного резонанса при случайных всплесках. Должна была держать до восьмисот миллигерц вредоносных флуктуаций в разных диапазонах. Но...
  -На практике выдержала триста двенадцать, - перебил военный инженер. - Остальное прошло в обводку. Система экстренного запирания не сработала, потому что была отключена изнутри. Физически. Провода выведены из строя вручную.
  -Значит, юнитологи имели доступ к внутреннему ядру, - заключила Равель. - Кто-нибудь может объяснить, как религиозная секта получила доступ к высокоуровневым инженерным функциям?
  На это последовала тишина. Потом тихий голос одного из представителей кадрового контроля:
  -Один из троих проходил сертификацию через гражданский канал. Формально не связан с Церковью. Второй имел ложные документы. Третий записан как технический волонтёр от службы "Реакции на ЧС".
  -Это значит, - сказала Равель жёстко. - Что три уровня допуска были нарушены. Без сигнала тревоги. Без перекрёстной верификации. Без поведенческой фильтрации. И вы называете это системой?
  -Тогда никто не предполагал, что они способны на массовое самопожертвование, - вставил представитель поведенческого мониторинга. - Мы ориентировались на классические модели сектантского проникновения: постепенное влияние, внутренние круги, рекрутинг...
  -А теперь у вас модель - террористы с дипломами, - парировал Максим. - Добро пожаловать в религию нового поколения: кнопка "вознесения" прямо в реакторе.
  Айзек, до этого молчавший, ударил кулаком по подлокотнику.
  -Не в реакторе. В нас. Они не хотят контроля. Они хотят пробуждения. Каждый Маркер - для них алтарь. И пока вы делаете вид, что это просто "неустойчивый источник энергии", вы приглашаете их внутрь.
  -Запиши это, - бросила Равель стенографисту, аудиозаписи из соображений секретности было делать запрещено. - Теперь по времени распространения.
  Схема переключилась. На ней была карта внутренней структуры станции Гершель. Красным - зоны, где уже были некроморфы. Жёлтым - те, где они появились в течение пятнадцати минут. Синим - последние рубежи обороны.
  -Вспышка началась в зоне хранения криокапсул. Предположительно, активация заразителя внутри трупа, который не был уничтожен по стандарту утилизации биологических отходов. Почему? - голос Равель был острым, как лезвие.
  -Сбой в классификаторе. Труп значился как "биоорганический резерв" для медицинских тестов, - сухо произнёс техник. - Не попал под список срочного сжигания.
  -Отлично. Просто замечательно...Протокол безопасности, основанный на ярлыках. Потрясающе.
  -В течение первых десяти минут заражение охватило три сектора. Стены были пробиты. Контейнеры использованы как транспорт. Модифицированный заразитель, вероятно, сам пронёс обломки тел в секции с биоматериалами. Распространение было не биологическим, а логистическим. По схемам станционной инфраструктуры.
  -Он думал, - прошептал кто-то.
  Максим тихо произнёс:
  -Мы всегда считали некроморфов биомеханическими организмами. А может, это и есть его интеллект? Действие через структуру. Через архитектуру.
  -Следующее, - продолжила Равель. -Реакция сил безопасности.
  На экране появилась диаграмма. Время до вызова подкрепления - двадцать две минуты. Время до локализации вспышки - не наступило. Гарнизон морской пехоты успел эвакуировать лишь центральный пост контроля и аварийную капсулу.
  -Основная проблема - слабая координация между гражданскими и военными. Они использовали разные протоколы оповещения. В момент тревоги оба канала заклинило. Капитан станции отдал команду на изоляцию, но не отключение.
  -Он хотел сдержать вспышку? - спросила Рашид, сидевшая неподалеку от замдиректора.
  -Нет. Он хотел сохранить станцию. Цена - почти сто тысяч человек.
  -И ещё вся инфраструктура, - добавил кто-то.
  -И вода, - добавил Айзек. - Не забывайте про воду. Вы потеряли не просто людей. Вы потеряли систему жизнеобеспечения двух колец.
  На несколько мгновений наступила тишина. Потом Равель чётко произнесла:
  -Выводы. Все уровни допуска в "Локусе" будут перепроверены. Плащаница - дублируется, с независимыми каналами управления. Патоген-контроль усиливается до прямой деструкции всех неидентифицированных тел. Поведенческие анализаторы получают полный доступ к медицинским, психоневрологическим и личным файлам. Маркер с этого момента официально считается экзистенциальной угрозой класса "A".
  -Класс "A"? - переспросил Максим. - Я думал, это для чёрных дыр и богов.
  -А кто сказал, что это не то же самое?
  Брифинг закончился, но зал не опустел. Основной состав совета покинул помещение, а оперативная группа - те, кто имел доступ к разведанным данным, осталась. Температура в помещении будто понизилась, и не из-за климата. Просто реальность теперь была другой.
  Ситуация в Сатурнианском поясе больше не поддавалась контролю. Гершель был не просто колонией. Он был артерией.
  -На Юноне зафиксированы первые случаи принудительных перебросов криокапсул. Они забирают охлаждающие ядра из медицинских отсеков для систем жизнеобеспечения, - докладывала старший аналитик Фират. - Трое умерли из-за приостановки циркуляции.
  -Прекрасно. Мы переходим от некроморфов к этически одобренному обезвоживанию, - мрачно отозвался Максим. - Система работает.
  - "Кассини-Прайм" запросила допуск на рециркуляцию биологических отходов, - продолжила Фират. - Впервые за всю историю колонии. Гражданские в панике. Резервов максимум на шесть циклов.
  -Подавить панику? - спросила Равель.
  -Поздно. Она уже системная. И, что хуже - структурированная.
  На экране вспыхнул эмблемой знакомый символ - двойная спираль, замкнутая в круге.
  -Юнитология, - тихо сказала Рашид.
  -Они не просто протестуют, - продолжила Фират. - Они делают то, что умеют лучше всего: объясняют катастрофу как необходимую. Согласно свежим записям их каналов: Гершель - доказательство того, что правительство боится божественного контакта. Они убили вознесённых, прежде чем те начали говорить. Каждый уничтоженный Маркер - шаг к вечному забвению. Как вам?
  -Секретность больше не поможет, - сказала Равель. - Даже если мы уничтожим каждый носитель информации, голоса уже пошли по внутренним сетям. И, что хуже... часть их слов звучит логично для испуганных людей.
  Максим поднялся с кресла и медленно подошёл к экрану, на котором теперь висела проекция кольца Сатурна, усеянная точками - станциями, платформами, автономными хабами.
  -Это не просто сети снабжения, - сказал он. - Это цепь. Убери одну звено и остальное начнёт искать смысл. Люди ищут объяснение. И если им его не дают, они поверят в первое, что предложит простую картинку. Кровь, свет, вознесение. Простота спасает умы.
  -А усложнение защищает от глупости, - вмешался Айзек. - Только если успеть до вспышки. После - поздно.
  Он выглядел измождённым. Не физически - эмоционально. Взгляд того, кто уже видел, как всё разваливается. И не может поверить, что это снова происходит.
  -Я был на Титане, - заговорил он. - Я видел, как всё начинается. Не с крика. С тишины. С первого голоса, который звучит в голове слишком искренне. Потом один уходит. Второй молчит. Третий говорит, что "слышит истину". Потом мясо. Потом Маркер. И тогда уже не спасти.
  Равель смотрела на него, не перебивая. Даже она, с её холодной выученной жёсткостью не могла поспорить с очевидным.
  -Станции надо спасать, пока ещё говорят своими словами, - закончил Айзек. - Когда заговорят чужими, будет поздно.
  -Сигнал усиливается, - добавила Рашид. - Даже в "Локусе" он стал "громче". Мы это чувствуем в приборах, в сбоях, даже в снах. Это не экспонента. Это лавина.
  -И она катится на нас, - подытожил Максим. - И всё, что у нас есть - люди, которые либо ничего не слышат... либо слышат слишком много.
  На мгновение повисло напряжённое молчание.
  Все смотрели на экран, где изображено кольцо Сатурна Там, за льдом и камнем, уже шёл свой, неведомый отсчёт.
  До следующей вспышки.
  
  ***
  Ночной режим освещения зале совещаний "Локуса" казался обманчиво тёплым - приглушённые светильники, янтарные полосы по стенам, голографический экран в режиме отдыха. Всё напоминало усталую, но функционирующую машину. На деле это было поле боя.
  Оперативный штаб оставался в полном составе. Равель вернулась с совещания с внешними кураторами АСИ. Лицо её было спокойным, но взгляд - тяжёлым.
  -"Локус" - единственный активный исследовательский узел, где Красный Маркер не вызвал ни одной серьезной вспышки, - произнесла она. - После Энцелада нас будут рассматривать как контрольный образец. Но это не преимущество. Это мишень. Для всех.
  Она оглядела комнату.
  -Отныне весь персонал - под полную ревизию. Психологическая стабильность, контакты, биоаналитика, связь с религиозными сетями, даже сны - всё. Каждый, включая офицеров. Все проходят через сканеры фона, магнитного следа и доплер-психографию. Не пройдёшь - изоляция или отстранение.
  -Насколько глубоко? - спросила Рашид, подняв голову.
  -До основания, - отрезала Равель. - Включая вас, доктор Рашид.
  Повисла пауза.
  -Это переходит грань, - тихо произнесла Анисса. -Я вложила в проект шесть лет своей жизни. Я - одна из его основ. И...
  Максим встал со своего места, перебил, не повышая голоса, но отчётливо:
  -Именно поэтому тебя под ротацию первой, -все обернулись. -Обелиск... любит тебя, Анисса. Он тебя гладит. Ты его чувствуешь, но уже не отталкиваешь. Ты говоришь, что контролируешь его, но он давно уже говорит с тобой по привычке. Тихо. Мягко. Как старый друг. Ты сами мне рассказывала.
  Анисса стиснула зубы. Но промолчала.
  -Мы не можем позволить, чтобы кто-либо в руководстве проекта был хоть на миллиметр не на своей стороне, - продолжил Максим. - Особенно тот, кто по десять часов в день работает в поле резонанса.
  Равель смотрела на него, потом на Аниссу.
  -Он прав.
  -И что? Меня выкинут? - едко бросила та. - Я для вас слишком опасная или слишком полезная?
  -И то, и другое, - сказал Максим. - Вот почему ты ещё здесь. Но со следующей недели ты сдаёшь кураторство на время полной переоценки. Будешь работать под наблюдением. Без прямого доступа к ядру Обелиска.
  -Я не согласна, - прошипела она.
  -Это не обсуждается, - сказала Равель. - Это протокол. Новый. Вы его писали, Анисса. В нём прямо сказано: " случае даже потенциального псигенного влияния на исследователя - немедленная изоляция и аудит". Помните?
  Рашид медленно кивнула.
  -Помню. Отличный протокол. Написан человеком, который когда-то спал нормально.
  -Добро пожаловать в новый порядок, - отозвался Максим.
  Айзек, молча сидевший до этого, наконец сказал:
  -Мы всегда думали, что самая страшная угроза - снаружи. Потом увидели, что она внутри. Но сейчас... похоже, она в нас самих.
  -Потому что сигнал - это не просто частота, - добавила Нарайен. - Это... разрешение. Он ищет тех, кто хочет услышать. Тех, кто уже готов принять. Даже если они думают, что контролируют.
  -Значит, наша задача не только в защите от сигнала, - заключила Равель. - Но в том, чтобы защищать друг друга... от самих себя.
  Снова - тишина. Не от безысходности, а от того, что никто больше не считал себя вне подозрений.
  Оперативная часть брифинга завершилась, но Равель задержала ключевых сотрудников. За её спиной мерцал логотип АСИ и обновлённый протокол допуска - в нём фамилии многих были зачёркнуты. А напротив одной появилось новое имя: Тан, Ксавьер.
  -Мы утвердили кандидатуру нового научного руководителя "Локуса", - спокойно произнесла она, перелистывая последние параграфы протокола. - Решение принято Советом, согласовано с директором АСИ и утверждено через внутренний аудит.
  Все взгляды устремились на неё.
  -С этого цикла обязанности Аниссы Рашид временно приостанавливаются. Она остаётся в штате как ведущий консультант, но без доступа к ядру сигнала и первичному контакту. Вместо неё главным научным руководителем будет Ксавьер Тан.
  Некоторые из присутствующих переглянулись.
  -Тан? - пробормотал Хойл. - Его же почти никогда не бывает в "Локусе". Он больше по командировкам мотается.
  -Именно, - кивнула Равель. - Он регулярно выезжал из-под зоны влияния Маркеров. По нашим данным, в сумме он провёл под прямым воздействием менее шестисот часов. Без устойчивых пси-сбоев. Без проявлений симпатий к Обелиску. Его профиль максимально нейтральный.
  -Он... странный тип, - пробормотал кто-то сзади. - Не верит ни в "голоса", ни в "божественную структуру". Говорит, что всё это - биоматематическая патология.
  -И всё-таки продолжает работать с нами, - добавил Айзек. - Значит, не дурак. Но и не фанат.
  Двери зала открылись. Вошёл сам Ксавьер Тан - сухощавый мужчина средних лет, с коротко остриженной сединой, гладкой кожей и выражением лица, будто он всю жизнь делал скучную работу, но с максимальной эффективностью.
  На нём был стандартный белый халат, не модифицированный, не украшенный, будто он сам не придавал значения символам. Он поклонился коротко, строго, по-корейски.
  -Благодарю за доверие, - произнёс он ровным, чётким голосом. - "Локус" - узел, а не храм. Мы не обязаны любить то, что изучаем. Мы обязаны понимать.
  -Хорошее начало, - кивнула Равель.
  -Сигнал - аномалия. Мы ошиблись, решив подчинить его через привычные механизмы. Он не поддаётся. Не контролируется. Его можно только... временно обойти. Так я и собираюсь работать: обходить, а не уповать.
  Он взглянул на Максима.
  -Вы с Евгенией - исключение. А исключения не подлежат анализу. Только наблюдению.
  Максим усмехнулся.
  -Как животные в клетке?
  -Как факт, который пока не разрушил систему.
  Он повернулся к остальным.
  -С этого момента работа с Маркером переходит на симметричную модель: двойной доступ, постоянный нейрофон, резервное отключение на внешнем блоке. Никто не остаётся с ним наедине. Даже я.
  -Вы его боитесь? - спросил Айзек.
  Тан посмотрел на него.
  -Нет. Я просто не хочу быть им очарован.
  Эта фраза повисла в воздухе. В ней было всё, чего не хватало "Локусу" до этого момента: равнодушие к чуду. Максим наклонился к Айзеку и тихо сказал:
  -Ну вот, теперь у нас есть взрослый в комнате.
  Айзек хмыкнул.
  -Пока он не решит, что единственный способ всё это остановить - взорвать термоядерную боеголовку
  -Не волнуйся, - ответил Максим. - Я всё равно быстрее всех выйду из строя.
  И всё же... в этот вечер на станции впервые за долгое время не было слышно пульсации Маркера. Не потому что она исчезла. А потому что те, кто её слышал, начали отстраняться.
  
  Глава 29
  
  АГЕНТСТВО СПЕЦИАЛЬНЫХ ИНИЦИАТИВ (ASI)
  ФАЙЛОВОЕ ОБОЗНАЧЕНИЕ: [ECHO-CULT_Rep_2508]
  СТАТУС: Закрытый аналитический документ
  УРОВЕНЬ ДОСТУПА: NOESIS-RED | ВНУТРЕННЕЕ ПОЛЬЗОВАНИЕ
  ТЕМА: О скрытой активности юнитологических структур в научной и околонаучной среде
  ДАТА СОСТАВЛЕНИЯ: 19.01.2513
  КУРАТОР АНАЛИЗА: Агент-ксенософ Клара Нэш, отдел наблюдения за идеологическими рисками
  
  ПРЕАМБУЛА
  Доклад посвящён растущему и малоосвещённому феномену: внедрению юнитологических элементов в академические, исследовательские и прикладно-научные учреждения EarthGov и частных подрядчиков, включая лаборатории, институты и даже внутриисследовательские когорты в проектах типа "Теломер-2", "Эхо-Сфера" и др.
  Речь идёт не о фронтальной религиозной агитации, а о скрытой, паразитарной форме проникновения, при которой научная терминология, языки исследований и даже сами гипотезы постепенно подменяются подструктурами юнитологической догмы. Этот процесс происходит вяло, но стабильно, через цепочки контактов, идеологические ячейки и псевдонаучные публицистические площадки.
  
  ОБЗОР СИТУАЦИИ
  Анализ содержимого 4 800 научных публикаций по темам: "нейрогенетика", "биокогнитивные поля", "модели коллективного сознания", "синтез анормальной материи", "архетипы постсмертной когниции", выявил устойчивое появление фразеологических оборотов, характерных для юнитологической метанарративной базы. Особенно часто стали встречаться термины: "высшая интеграция", "сингулярный разум", "единение через форму", "биоединый контур" и - в зашифрованных слоях - "обелисковое мышление".
  Некоторые авторы, имеющие допуск к материалам, связанным с Образцами, демонстрируют постепенное отклонение от проверяемой методологии в сторону мистицизма, при этом продолжая публиковаться в лицензированных изданиях. Так, например, серия работ доктора Мартена Кайла (академия Гельштадт, Mars-One) ссылается на "морфогенетические поля, рождаемые трансличностной памятью", но при анализе формулы оказывается, что она совпадает с частью юнитологического манифеста "Плоть - сосуд, но не заключение."
  В некоторых лабораториях зафиксированы интернальные "замкнутые секты", где сотрудники действуют в изоляции, обмениваются данными вне официальных каналов, и используют собственные протоколы. Под видом исследований по теме "конвергентной биопсихики" они фактически имитируют этапы Схождения в ограниченных средах, моделируя "слияние" данных, сознания, биоматериалов.
  
  ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ПОДГОТОВКА И ВНЕДРЕНИЕ
  Особое внимание привлекают "контуры лояльности" - психологические цепочки воздействия, предположительно используемые через легальные тренинговые программы, семинары и VR-модули. Под видом курсов повышения квалификации сотрудники подвергаются воздействию специфических звуковых паттернов и нарративных структур, вызывающих эйфорию, "прозрение", краткосрочные эпизоды амнезии и стремление к "объединению".
  Один из таких модулей - "Holosight Theta-7", официально зарегистрированный как медитационная программа для снижения постстрессовых состояний у исследователей, содержит зашифрованные образы Обелисков, искажение речи на ультранизкой частоте, и скрытые фрагменты из Текста Единения.
  
  ВЫВОДЫ
  Юнитология сменила тактику. В условиях жёсткого внешнего контроля они переместили активность в самую недооценённую зону - сферу научного познания. Теперь они не проповедуют догму, они подменяют реальность, подсовывая человечеству знания, вшитые в их религиозную матрицу. Обелиски преподносятся как объекты изучения, но в реальности они становятся источником кода. Учёные думают, что исследуют артефакты. Но это артефакты исследуют их.
  При продолжении этой тенденции через два-три исследовательских цикла большинство прикладных дисциплин, связанных с биосознанием, будет носить характер маскированной юнитологической инженерии. И тогда Схождение начнётся не в плоти. А в логике самой науки.
  
  ПРИЛОЖЕНИЯ:
  -Перехват внутреннего семинара "Теория единого нейророя" (автор - профессор Линь Зю, Tau-Crimson)
  -Список терминов, совпадающих с догматами "Красной литургии"
  -Сопоставление графов цитируемости юнитологических идей с научными патентами 2504-2508
  - Протокол вскрытия инфо-ячейки в Университете Омега-Сфера: материалы "Обелискового класса" (допуск F47/черный уровень)
  
  ОТМЕТКА АГЕНТСТВА:
  Подлежит наблюдению в реальном времени. При малейшем увеличении активности активировать протокол "Табула-0": нейтрализация цифровых и когнитивных источников заражения на ранней стадии.
  
  ***
  Конференц-зал был непривычно тихим. Обычно здесь обсуждали возможную структуру псигенных волн, которые пока оставались неуловимыми для аппаратуры, новые методы экранирования, очередные брифинги по дрон-сканированиям. Сегодня в воздухе витало нечто другое. Сухое напряжение, как перед взрывом.
  На центральной проекции медленно вращалась визуализация сегмента "Локуса", помеченного как Глухая зона-3. Участок комплекса, в котором импульсы Красного Маркера не регистрировались ни одним из сенсоров. Он был создан намеренно - как резерв, изолированный в шести слоях пси-резонансной защиты. Почти абсолютная тишина.
  -Мы готовы перейти к следующей фазе, - произнёс Ксавьер Тан, стоя перед голограммой. Его голос звучал спокойно, математически отмеренно. - Провести серию коротких экспозиций в Зоне-3 с участием субъекта A-2.
  Максим поднял глаза.
  -Женя?
  -Евгения Орлова, - подтвердил Тан. - Уникальный параметр абсолютной пси-нечувствительности. Пока мы теоретизировали, она подтвердила нулевую реакцию на прямой контакт с Маркером. Нам необходимо понять, можно ли использовать её в качестве биологического буфера. Возможно, и переносчика.
  -Вы серьёзно? - тихо произнёс Максим. - Вы опять собираетесь засунуть её в эксперимент с активной зоной?
  -Не в прямой контакт. Только наблюдение. Мы начнём с трёх минут под контролем. Полнейшая экранировка, телеметрия, медики рядом.
  Максим откинулся в кресле.
  -А с ней это уже согласовано? Или вы решили, что можете использовать её, потому что она молчит?
  Женя, сидевшая в дальней части зала, подняла голову. В глазах - тревога, но не испуг.
  -Я... не против, - сказала она негромко. - Если это поможет.
  -Женя, ты не обязана это делать, - твёрдо сказал Максим. - Он просто пытается сделать из тебя проводник. Даже не спросил, чем ты рискуешь.
  -Я не чувствую Маркер. Значит, мне безопаснее, чем кому-либо.
  Тан повернулся к Максиму.
  -Вы не являетесь куратором субъекта A-2. И не обладаете полномочиями на принятие решений от её имени. Евгения взрослый человек и допущена к участию добровольно.
  Максим долго смотрел на него. И в этот момент в зале стало очень тихо.
  Он встал.
  -Я тебя предупредил, - сказал он медленно. - Держись от неё подальше.
  -Это не предупреждение, - ответил Тан. - Это эмоциональная реакция на невозможность контролировать другого человека.
  -Это граница, - процедил Максим. - И ты её только что перешёл, профессор.
  Равель молчала. Она наблюдала. Смотрела, как нарастает шрам между людьми, которые должны были работать на одну цель.
  -Все параметры в пределах нормы, - произнёс Тан, продолжая голографическую презентацию так, будто ничего не произошло. - Риск равен 0.8 по шкале Фишера. Ни один из элементов экспозиции не приводит к устойчивой трансформации. Цель: зафиксировать возможную реакцию поля в присутствии субъекта с нулевым восприятием. Этап - наблюдательный...
  Он говорил так, как будто речь шла о тесте оборудования. Как будто Женя - не человек, а элемент конструкции. Компонент.
  -Ты её даже не назвал по имени, - произнёс Максим, не отрывая взгляда от голограммы.
  -Это неуместно в рамках протокола, - ответил Тан. - Мы говорим о стандартах.
  Максим медленно встал. Стул отодвинулся с глухим металлическим звуком. Женя повернулась к нему. В её лице было всё: тревога, попытка удержать, страх того, что начнётся.
  -Макс, - прошептала она. -Пожалуйста...
  -Нет, - сказал он резко. - Достаточно.
  Он сделал шаг вперёд, прямо к трибуне. Его движения - не резкие, но в них чувствовалась энергия, которую он больше не сдерживал. Тан продолжал стоять ровно, как будто всё происходящее учебная симуляция.
  -Слушай внимательно, Тан, - произнёс Максим. -Ты можешь считать себя гением, координатором, даже спасителем. Но если ты хоть раз приблизишься к ней с экспериментом, не просто опасным, а сомнительным, я тебя пристрелю. Как Шифа. Прямо в этой чёртовой лаборатории. На виду у камер. Без суда. Без предупреждения. И знаешь, что самое интересное?
  Он приблизился почти вплотную. Между ними шаг, не больше.
  -Мне за это ничего не будет. Потому что я слышу Обелиск. Потому что я полезен не только в качестве подопытной мыши. А ты? Ты - просто очередной долбанный бюрократ. Сменный. Временный. И Совет это знает.
  Тан слегка качнул головой.
  -Это угроза?
  -Это обещание, - отрезал Максим.
  Рядом кто-то зашевелился - представители охраны, психолог, младший офицер. Но никто не вмешался. Потому что все знали: если сейчас кто-то сделает шаг, кровь действительно польётся.
  Тан не отступил. Только холодно взглянул на Женю и снова на Максима.
  -Вы настолько связаны с ней, что готовы уничтожить весь проект, если она откажется участвовать?
  -Я готов уничтожить тебя. Проект продолжится.
  В этот момент Равель встала.
  -Довольно!
  Равель подошла к голографической панели. К её голосу моментально вернулся административный металл - тон, от которого не отмахнуться и не переспорить. Он не был громким. Но он решал.
  -Протокол пятого уровня, шифр "Статик-11", - произнесла она, отзывая голограмму. - Исходный пакет директив по "Локусу". Кто-нибудь помнит, что там сказано о субъектах с пометкой "А"?
  Тан не ответил. Он смотрел на неё с тем же ледяным выражением, что и всегда, но теперь с явным напряжением в глазах.
  -Я напомню, - продолжила она. - Субъекты категории "А" обязаны сохранять эмоциональную и когнитивную устойчивость. Лояльность. Без внешнего давления. Без вынужденных действий. Их статус выше стандартного исследовательского. Именно потому, Тан, что они уникальны. И заменить их нельзя.
  Она повернулась к залу.
  -Евгения Орлова - субъект А-2. Это записано, подписано Советом и утверждено протоколами самого Куратора проекта. До следующей официальной переоценки запрещается привлекать её к каким-либо экспериментам, связанным с Красным Маркером, пси-полем или активными зонами. Запрещается планировать подобные мероприятия без её прямого согласия, прошедшего независимую экспертизу.
  Тан не сдвинулся. Но в воздухе повисло нечто новое - граница власти, которую ему очертили.
  -Вы превысили полномочия, - произнесла Равель, не повышая голоса. - И получили официальный выговор. Запись будет отправлена в Центр. Я не отстраняю вас, пока. Но с этого момента все действия, связанные с категорией "A", проходят через меня лично.
  Тан наконец заговорил:
  -С протоколами нельзя работать вечно. Мир рушится. Понадобится больше, чем лояльность, чтобы его спасти.
  -Именно. Но если ради спасения мира вы сожжёте своих лучших людей, то с чем мы останемся, когда всё закончится?
  -С тишиной, - холодно ответил он. - И порядком.
  Равель обернулась к нему в последний раз:
  -Следующий шаг с вашей стороны без согласования, и вы вылетите из "Локуса". Без шансов на возвращение.
  Она вернулась на своё место и жестом отменила режим заседания. Свет сменился на нейтральный. Двери открылись. Но никто не спешил уходить.
  
  ***
  Максим стоял молча. Женя рядом. И между ними теперь стояло не просто напряжение. А чёткое знание, что научный нейтралитет закончился.
  Максим стоял у смотрового окна на вспомогательном балконе. Здесь, как и всегда, было тихо. Вид на внешний корпус "Локуса", полосы технических светильников, застывшая над бездной тьма. Он держал в руке термокружку с чем-то горячим, невнятным по вкусу, но привычным.
  Евгения подошла сзади, тихо. Почти бесшумно. Он не обернулся - знал, что это она.
  -Ты разнёс его в прах, - сказала она после паузы.
  -И это был ещё мягкий вариант, - ответил он. Голос у него был низкий, глухой. -В другое время я бы не стал разговаривать. Просто выстрелил бы.
  -Почему?
  Он замолчал. Долгое молчание. Она уже собиралась повторить вопрос, когда он заговорил.
  -Потому что ты - единственная, кто напоминает мне о доме и остается рядом... Еще когда ты стоишь перед Обелиском, и он шепчет, ты можешь думать, что всё под контролем. Но в какой-то момент ты перестаёшь понимать, где он заканчивается. Тебе не нужно вступать в контакт с этой дрянью... Ни при каких условиях.
  Она молчала. Потом, тихо сказала:
  -А если я внезапно исчезну?
  Он усмехнулся.
  -Тогда у меня останется меньше поводов помогать им.
  Она опустилась рядом, на перила. Сидела так, будто не знала, что делать с руками.
  -Я согласилась бы. На эксперимент. Если бы ты не вмешался. Потому что... я не хочу быть бесполезной.
  -Ты не бесполезна, - сказал он резко. - Ты якорь. Единственная, кто может стоять рядом и не качнуться. Не поддаться. Не начать верить.
  Она смотрела вдаль. Потом:
  -Значит, ты боишься остаться один?
  -В том числе.
  Он допил напиток, будто обрывая тему, но тут же добавил:
  -Я не герой, Женя. И не лидер. Я просто... человек, который пытается спасти наши жизни. Ну и чтобы хотя бы у одного из нас в голове не было никаких посторонних голосов.
  Она положила руку ему на локоть. Не чтобы утешить. Не чтобы обнять. Просто быть рядом. И, пожалуй, в тот момент этого было достаточно.
  
  ***
  Лабораторный отсек 3F был тёмным, освещён только светом с мониторов и приглушёнными прожекторами у потолка. Тан сидел один. Остальные давно разошлись. Даже охрана внизу, у шлюзов, зевала и перелистывала протоколы.
  На голографической панели перед ним медленно прокручивалась одна и та же визуализация - пси-граф Орловой. Ровная, как поверхность мёртвого моря. Абсолютная тишина. Даже в моменты, когда Обелиск активен, даже при максимальной псигенной нагрузке - ноль. Ни колебаний, ни всплесков. Только живой организм, который... не слушает.
  Тан увеличил сегмент. Снова и снова. Ни одной ошибки. Ни одного намёка на реакцию.
  -Биопсихологическая глухота абсолютной формы, - проговорил он вслух, как будто докладывал.
  Он открыл второй слой данных - поведенческий профиль. Евгения Орлова. Возраст, контекст, личные показатели, стрессовые реакции, обучаемость, пиковая выносливость, микросна, пределы мимической реакции. Всё как у человека, хоть и из другой линии времени. Но этого не хватало. Что-то в ней... не складывалось.
  Он вызвал наложение. Сравнение со своим профилем.
  Графики начали накладываться. У него - идеальная кривая академической стабильности. Прогнозируемая. Рациональная. У неё - иногда даже хаотичные пики эмоциональных колебаний. Но всегда ноль на внешние аномалии.
  -Ты не восприимчива, - проговорил он, глядя на графики. - Не потому что у тебя сильная воля. Не потому что ты что-то преодолела. Ты просто... вне их логики.
  Он выключил панели. Посидел в темноте. Долгое время.
  В комнате был только тихий гул вентиляции и мерцание экстренного света над дверью. И в этом молчании Ксавьер Тан впервые почувствовал не контроль. Не правоту.
  А зависть.
  Он не хотел чувствовать. Он хотел понимать. Всегда только понимать. Но теперь перед ним стоял факт, который нельзя было разложить, подчинить, скопировать. Он встал, провёл пальцем по контрольной панели.
  -Угроза не в сигнале, - сказал он себе. -Угроза - в людях, которые не вписываются в модель. Обелиск может отреагировать непредсказуемым образом.
  Голос у него был всё ещё спокойным. Но внутри впервые за много лет что-то дёрнулось.
  
  ***
  Поздняя смена. Большая часть станции уже спала или, точнее, делала вид, что спала. "Локус", несмотря на его монолитную структуру и псишумовые щиты, по ночам дышал иначе. Тише. Подозрительнее. Будто сам Маркер прислушивался к обитателям, решая, кто из них сегодня слабее.
  Ксавьер Тан стоял в пустой лаборатории, лицом к стеклянной панели. За ней - та же Глухая зона-3, сейчас деактивированная. Он наблюдал, как автоматические манипуляторы складывают капсулы, как исчезает голографическая разметка - чистый холст для новых идей. Безопасное пространство.
  За спиной тихо открылись двери.
  -Ты хотела разговора, Мари, - сказал Тан, не оборачиваясь.
  -Нет, - ответила Равель. - Ты его хотел, Ксавьер.
  Она вошла спокойно, будто шагала по кабинету, в котором каждый предмет ей знаком. Но на лице её не было привычной отстранённой маски. Только сдержанное раздражение, едва заметное, но куда опаснее, чем открытый гнев.
  -Ты превысил полномочия, - напомнила она. - И я уже сказала об этом официально. Но теперь ты решил объясниться неформально. Говори.
  Тан медленно повернулся. На его лице всё та же холодная уверенность, но она начала трескаться.
  -Вы все считаете, что я перегнул, - начал он. - Но я действовал по логике. У нас есть уникальный субъект - Орлова. Иммунитет абсолютный, как у Краснова, но без случайно образовавшейся биологической антенны в мозгу. Ни один прибор не фиксирует ни микрореакции. Это окно, которое может захлопнуться. Мы не знаем, как долго она останется ноль-откликом. Может, сигнал адаптируется. Может, она изменится. Окно возможностей не бесконечно.
  -Стоп, - перебила Равель. - Ты только что сам произнёс главное: мы не знаем. А если мы не знаем - мы не делаем. Особенно с теми, кто имеет высшую категорию важности. Ты с самого начал читал протоколы как инженер, Тан. А нужно было как человек.
  -Но я ведь не ошибся, -ответил он. -Она действительно может быть ключом. Мы не можем позволить себе терять время на сантименты. Пока мы спорим, где грань этики, во внешнем мире царит паника, хаос и грядет глобальная война всех против всех.
  -Поэтому ты решил идти вперёд, даже если сожжёшь того, кто не просил об участии.
  -Она согласилась.
  -Потому что боялась быть лишней, - жёстко сказала Равель. - Потому что ты поставил её в положение, где она либо согласна, либо становится препятствием в твоей модели. Ты этого не заметил, потому что видишь систему, а не людей.
  Тан сжал пальцы.
  -Я поступаю рационально.
  -Нет, - покачала головой Равель. - Ты поступаешь горделиво. Думаешь, что ты самый умный в комнате. Думаешь, что ты - единственный, кто умеет принимать тяжёлые решения. Но именно из-за этого мы теряем людей. Потому что ты не считаешь их важными, если они не помещаются в твоё уравнение.
  Она сделала шаг вперёд.
  -Знаешь, почему мнение Максима настолько ценно? Не потому, что он слышит Обелиск. Не потому, что у него в голове антенна. А потому, что он - чужой, он не отсюда, не из нашего мира и эпохи. Он не воспитан в наших протоколах, он не прошёл через нашу дрессировку, он не был академиком, не служил в советах. Он - внешний фактор. И он видит то, чего мы не замечаем. Он смотрит сбоку, а не изнутри.
  Тан молчал. Но в его лице появилось что-то... неуверенное. Первый признак трещины.
  -Ты не понимаешь, Тан, - продолжала она уже тише. - Мы не победим Маркер, если будем действовать по-человечески. Но мы точно проиграем, если перестанем быть людьми.
  И ты только что сделал первый шаг в этом направлении. Она обернулась.
  -Следующий - будет последним.
  И вышла, не дожидаясь ответа.
  
  ***
  Максим не удивился, когда ночью на гололинк пришло текстовое сообщение.
  ''Нужен разговор. Лаборатория D-2-6. Без записи. Только ты и я. - К.Т. ''
  Он не ответил. Просто пошёл.
  Зона D-2 была одной из тех, где проводили структурную ревизию экранирующих сегментов после первого инцидента в прошлом году и гибели сорока человек.
  Никого, кроме автоматических зондов, не было. Глухая зона, но не псишумовая. Просто нейтральная. Умеренно стерильная.
  Тан стоял у контрольной панели, без халата, в простой серой рубашке. Обычный человек. Инженер. Биофизик. Человек, которого Максим вчера хотел пустить в расход.
  -Не думал, что ты умеешь звать на личные встречи, профессор, - заметил Максим, заходя. - Ты вроде тот тип, что предпочитает писать протокол вместо извинения.
  -А я и не зову, чтобы извиняться, - спокойно ответил Тан. - Я зову, чтобы навести порядок.
  -Порядок в себе или в проекте?
  -В том, что между нами. Потому что, нравится тебе это или нет, Максим - мы часть одной системы. И если система рвётся внутри, она разваливается.
  Максим прошёл мимо, сел на край капсулы для сканирования.
  -Сейчас ты заговорил как живой.
  -Я - живой. Просто... рациональный. Иногда до отвращения.
  -В этом ты прав, - усмехнулся Максим. - И?
  Тан сделал короткий вдох.
  -Я хотел уладить конфликт. Не из-за выговора. Не из-за Равель. А потому, что я вижу - антагонизм между нами начинает влиять на людей. На команду. И, в конечном счёте, на Орлову.
  Максим поднял бровь, но промолчал.
  -Мы оба перегнули, - продолжил Тан. - Я - когда попытался втащить её в зону без полноценной оценки. Ты - когда пообещал мне пулю.
  -Я и правда был резок, - хрипло признал Максим. - Особенно про пулю.
  Пауза. Тан слегка кивнул.
  -Но ты сказал это слишком уверенно, чтобы это была просто угроза. Поэтому я должен спросить... - он подошёл ближе, опёрся на металлическую стойку. -Ты действительно пристрелил Шифа на ''Омеге''?
  Максим смотрел перед собой. Молчал. Потом сказал, тихо:
  -Да.
  -Когда он уже был трансформирован?
  -Нет.
  Он медленно выдохнул.
  -Живого. При эвакуации. Он подставил всех нас, следующую вспышку мы бы погибли все из-за его ошибок, как руководителя...
  Тан молчал. Лицо его стало мрачнее. Даже в его хладнокровии дрогнуло что-то почти человеческое.
  -И за это ничего?
  -Никаких санкций. Равель записала Шифа в побочный ущерб, вместе с остальными погибшими. Директор, Глобальный Совет узнали о моей выходке, но лишь поворчали, что и так были недовольны Шифом. Я помог его уволить и сэкономить на выходном пособии.
  -То есть ты теперь неприкасаемый?
  Максим хмыкнул.
  -Скорее... статистически оправданный. Если вдруг у меня сорвёт крышу - они просто включат протокол самоуничтожения. До тех пор я полезен.
  -Значит, ты жив, пока выгоден?
  -А разве мы не все?
  Они оба замолчали. На секунду став почти союзниками.
  -Знаешь, - сказал Тан после паузы. -Мне всё ещё кажется, что ты ошибаешься в главном.
  Максим прищурился:
  -В чём именно? В морали? Или в пси-физике?
  -В том, что ты считаешь: Обелиск не может быть до конца понят человеческим умом. А значит, не может быть обуздан.
  Максим усмехнулся, потёр виски.
  -Господи, вы все одинаковые.
  -Кто - мы?
  -Ты. Хойл. Белов. Рашид. Совет. Те, кто считают, что если ты можешь измерить частоту, ты можешь владеть ею. Что если ты строишь экраны, ставишь метки, рассчитываешь амплитуду по графику, то Обелиск вдруг перестанет быть тем, чем он является.
  Он встал, подошёл к проекционному стеклу. За ним темнота сектора, пронзённая тусклыми сигнальными маяками. ''Локус'' спал.
  -Сколько цивилизаций пытались сделать то, что ты говоришь? От них не осталось ни следа, - продолжал Максим. -Посмотри хотя бы на историю нахождения Маркеров за последние триста лет. Каждый раз одни идиоты до последнего убеждают себя, будто смогут это контролировать, другие принимают их за бога. Все заканчивается горами трупов... Мало Титана? ''Омеги''? Мало Энцелада? Они умерли. Список продолжает пополняться.
  Тан не отводил взгляда.
  -Но мы ещё не живы.
  -Пока. Ты думаешь, ты исключение? Умнее всех? Или просто у тебя лучше система безопасности?
  -У меня нет веры. Только логика.
  -И именно поэтому ты особенно уязвим, как Даник, возомнивший себя ученым. Потому что в какой-то момент начнёшь путать логичность с истиной. А Обелиск - не истина. Это... зеркало. Он говорит то, что ты уже почти готов услышать.
  Тан скрестил руки. Выглядел спокойно, но на грани раздражения.
  -Всё, что ты говоришь - эмоция. Инстинкт. Религиозный страх.
  -Нет, - возразил Максим. - Это опыт. Я был внутри. Я чувствовал, как мысль меняется до того, как ты сам это осознаешь. Он не просто паразитирует на биологии. Он меняет... вектор. Ты думаешь в одну сторону и вдруг замечаешь, что уже давно идёшь в другую. А хуже всего - ты не замечаешь.
  Тан подошёл ближе. Мягко, почти по-дружески, но с научной настойчивостью:
  -А если... вдруг... мы найдём способ? Пусть не контролировать, но полностью экранировать. Направлять. Превратить сигнал в нечто безвредное.
  Максим посмотрел на него и усмехнулся.
  -Знаешь, что смешно, Ксавьер?
  -Что?
  -Вы думаете, что вы первые, кому он позволяет думать, что это возможно.
  -Знаешь, - сказал Тан. - ты прав насчёт одного. Нам, возможно, не суждено победить в долгосрочной перспективе.
  Максим усмехнулся.
  -Уже лучше.
  -Но это не значит, что мы должны сдаться, - добавил Тан. - Даже если нас сожрут, мы обязаны понимать, что именно нас сожрало.
  Максим кивнул медленно, как человек, которому ничего доказывать не нужно.
  -Вот здесь мы, может, и отчасти совпадаем.
  Тан поправил ворот рубашки, явно чувствуя, что разговор вычерпал и его, и собеседника.
  -Считай это перемирием.
  -Перемирие - это когда обе стороны временно не стреляют, - ответил Максим. - Мы с тобой просто... разговорились.
  -Этого достаточно, - кивнул Тан. - Мы оба нужны ''Локусу'', и Земле в целом. Каждый по-своему.
  Максим посмотрел на него с насмешкой:
  -Ага. Ты - логика. Я - то, что случается, когда логика заканчивается.
  Он двинулся к выходу, но остановился у двери.
  -Слушай, профессор.
  -Да?
  -Если вдруг я всё-таки сорвусь. Если начну говорить чужими голосами... если глаза станут слишком чёрными - стреляй первым. Не тяни. Не считай амплитуды. Не строй графики.
  Пауза. Потом Тан ответил:
  -С условием.
  -С каким?
  -Если я начну думать, что Обелиск мне что-то предлагает, ты тоже не тяни. Похоже, ты тут единственный, кто не боится говорить все как есть.
  Максим усмехнулся, слегка вскинул брови.
  -Договорились, профессор.
  Двери с шипением открылись. Он ушёл, не оборачиваясь.
  
  Глава 30
  
  Фрагмент из трактата "Ковчег Мысли: О Слиянии Разума"
  (неофициальная версия, найденная на устройстве последователя, погибшего при инциденте в секторе Echo-9. Материал изъят и классифицирован EarthGov, уровень доступа - Black Echo.)
  
  "Разум - не вершина, но весть. Мы - не личности, но эхо. И в этом эхо уже звучит их зов."
  
  В каждый момент своего мнимого существования человек отделяет себя. "Я" - шрам, нанесённый когтем иллюзии. Но Обелиск знает не "я", а "всё". Он не различает, он соединяет. Не судит, а вписывает.
  Когда Разум отделён, он дрожит. Он ищет смысл, не зная, что смысл рождается только в общности, в касании всех мыслей одновременно. Лишь в Слиянии страх исчезает, потому что страх - это граница, а Обелиск стирает границы.
  В Слиянии нет диалога. Есть резонанс. В нём нет голосов - только голос, единый и вечный, звучащий как мясо, как свет, как звук, как мрак.
  Тот, кто боится, ещё говорит от своего имени. Тот, кто готов - молчит. Молчание есть первый зов Обелиска. Он говорит через ткань. Он пишет через гниль. Он поёт через боль. Не потому что жесток, но потому что так звучит правда вне разделения.
  Мы рождены не для себя. Мы рождены как запятая. И Схождение - это точка. Конец предложения, где вся грамматика бытия сворачивается в формулу:
  "Я был. Мы есть. "
  Они приходят не извне. Они поднимаются изнутри, когда разум перестаёт быть клеткой и становится сетью. Когда все различия отданы Обелиску - как кровь, как кость, как имя.
  Стань эхо.
  Стань мясом мысли.
  Стань Мы.
  
  ***
  К середине 2513 года ситуация в мире становилась все мрачнее.
  Юнитологическая церковь переживала свой мрачный ренессанс. Если раньше адепты Схождения вели себя относительно мирно, то теперь они маршировали по улицам. От Стамбула до Рио, от Луны до самых дальних колоний их колонны шли с транспарантами: ''Смерть - это рождение'', ''Маркеры - наш путь к вознесению'', ''Единое грядёт! ''
  Но самой пугающей стала официальное появление так называемого Круга - радикального крыла под предводительством Джейкоба Даника, которого так опасался Максим. Лидер радикалов не прятался. Он выходил на эфиры, вещал с трибун, угрожающе спокойно говорил о великом переходе, риторика становилась более агрессивной, вплоть до призывов свержения EarthGov. Его последователи, разумеется открыто это не признавалось, устраивали взрывы, саботаж, похищения учёных. Порой прямо посреди эфира.
  В некоторых районах их боялись больше, чем некроморфов. На этом фоне эксперименты с Красным Маркером продвигались мучительно медленно.
  Никаких телепатических всплесков. Никаких приступов безумия. Он будто выгорел. Специалисты спорили: Маркер истощён или затаился?
  За осень был зафиксирован лишь один инцидент: у техника случайно оказавшейся внутри Плащаницы, начался сильнейший приступ истерии. Она билась в истерике, визжала, умоляла ''заткнуть музыку''. После - кома. Вскрытие показало множественные микроаневризмы. Облучения не зафиксировано. Протоколы не нарушены.
  Тихо. Подозрительно тихо.
  Максим, как всегда, проснулся за пятнадцать минут до сигнала тревоги. Он не доверял своему будильнику, с некоторых пор он не доверял ничему. Холодный душ, крепкий синтек-кофе.
  Он был здесь уже почти два года.
  На посту старшего советника - с доступом к девяти из десяти ключевых секторов комплекса его не любили. Не за прошлое, не за прямоту - за привычку видеть суть и говорить её вслух. Это раздражало. Особенно учёных. Особенно профессора Ксавьера Тана, но Мари Равель была довольна.
  Сейчас Тан был на взводе. Сегодня день нового эксперимента.
  -Какого чёрта ты вообще здесь? - буркнул Тан, проходя мимо. Его костюм был идеально выглажен, волосы откинуты назад, в глазах напряжённая смесь раздражения и ожидания. - Я тебя в список участников не включал.
  Максим, стоя у иллюминатора, обернулся только наполовину.
  -А ты не подумал, кто будет вычищать мозги со стен, если ты всё сделаешь по-своему?
  -Это будет величайший прорыв. Мы создадим управляемый канал связи. Мягкий доступ к ядру. Без заражения, без проекций. Без Кларка.
  -Без Кларка, - согласился Максим. - Зато с Маркером.
  Он сделал паузу.
  -В курсе, что на Титане всё тоже начиналось с ''без Кларка''?
  Тан сжал губы в линию. Но не ответил. Он знал: спорить с этим человеком - бессмысленно.
  В ангаре уже готовился объект. Он стоял в центре на платформе красный, изломанный, как будто неправильно собранный из костей, Маркер. Его пульсация едва заметна, но она есть.
  Перед ним кресло. Не просто кресло: интерфейс глубокой нейросвязи, спроектированный для прямого подключения человеческого мозга к полю Маркера. Аналог того, что использовался в эксперименте с Айзеком Кларком на Титане, но модифицированный.
  Именно Айзека и привлекли снова. На сей раз без особого принуждения.
  Максим молча наблюдал, как инженер в сером костюме сидел у терминала, лицом к спинке кресла. Он медленно поднял взгляд. Глаза Айзека были спокойны. Опустошены. Он знал, чем это закончится.
  -Готов?
  -Как никогда, - глухо отозвался Айзек.
  И Маркер ожил. Тихо. Без крика. Без вспышки. Он вдохнул разум Кларка внутрь себя.
  И внутри началась война.
  Секунду ничего. Две - полное биомолчание. Три - связь установлена.
  Мозг Айзека Кларка втянуло внутрь. Не физически - ментально. Тело осталось в кресле под двойным контуром нейроинтерфейса. А сознание... его потянуло сквозь слои тишины и шепота.
  Он оказался в пустоте. Чёрной, вязкой, холодной как метан в вакууме. И почти сразу почувствовал, как она пытается говорить с ним. Сначала мягко, словно влажными ладонями гладит по вискам. Затем агрессивно, торопливо, пугающе.
  Мелькнула Николь. Лицо слишком ровное. Голос слишком высокий. Эмоции слишком яркие. Айзек не повёл и бровью.
  -Ты не она, - произнёс он с хрипотцой. - Ты даже не стараешься.
  Фигура замерла. Моргнула. И начала расползаться. На месте кожи выступили щели, под ними мясо, под мясом - пустота. Поглощающее, жужжащее ничто.
  Вокруг начали вырастать новые психоделические образы. Он стоял на Эгиде-7. Над головой висел обломок "Ишимуры", из которого, словно ртуть из пробитого сосуда, вытекали некроморфы. Рядом вопила Николь, падали люди. Десятки голосов в голове говорили одновременно, скрежетали, приказывали, умоляли, визжали:
  -Ты виноват. Ты спаситель. Ты проклятие. Ты наш...
  Айзек выдохнул и сказал:
  -Мой мозг, может, и лоскутный, но на твою дешевую драму я уже дважды не повёлся. Третий раз только из любопытства.
  Он щёлкнул пальцами. Из воздуха в его ладони возник плазменный резак. Он поднял его, не раздумывая, и навёл на ближайший фантом, который носил его лицо - только с выжженной кожей и полными злобой глазами.
  Выстрел. Искры. Всплеск. Пустота вздрогнула.
  Айзек шагнул вперёд. Прямо в ментальную конструкцию, которую Маркер пытался воздвигнуть вокруг него. Поле из лжи, из поддельных эмоций, из чужих воспоминаний. Он разорвал его. Молча. Без истерики. Просто разрезал, как хирург опухоль, не оставив шансов на метастазы.
  В лаборатории в это время наблюдатели переглядывались. Сигнал ментального давления исчез. Картина мозговой активности Кларка стабилизировалась. Ни обострений, ни перегрузки. Всё чисто. Даже чище, чем до начала подключения.
  -Он обесточил контур, - недоверчиво пробормотал один из специалистов. - Своим же сознанием.
  Тан стоял, не мигая, глядя в монитор. Максим, облокотившись о стену, только ухмыльнулся.
  Он хлопнул в ладони. Один раз. Потом ещё. Молчание в зале связи нарушил его голос:
  -Ну что, дамы и господа. Поздравляю. Он только что завалил третьего.
  Все взгляды повернулись к нему.
  -А вы чего ждали? Что он снова с ума сойдёт? Ну так увы. Видите ли, этот парень не просто инженер. Это... как бы сказать... ходячая ошибка всей юнитологической церкви. Если Маркеры - это вирус, я - странная ошибка из другой реальности, то Кларк - естественный иммунитет от них.
  Айзек открыл глаза. Он был мокрый от пота, но дышал ровно.
  -Убрал, - просто сказал он. - Не отвечал. Не сопротивлялся. Просто сдался. Внутри всё было... пусто. Он пытался врать, а я уже слишком хорошо знаю, как ложь пахнет.
  Максим усмехнулся:
  -Даже жаль. Я надеялся на мини-апокалипсис, скучно в последнее время.
  Маркер больше не светился. Его рёбра погасли, структура потускнела. Спектрометрии показывали: он потерял энергетическое ядро. Теперь это был просто камень с инопланетной геометрией. Красивый. Мёртвый. Бесполезный.
  Профессор Тан, скрипнув зубами, молча вышел из зала. Максим посмотрел ему вслед и тихо бросил:
  -Ну, конечно. Только попробуй обвинить Айзека, на тебе вся комиссия повиснет.
  Он повернулся к инженеру:
  -Молодец. Уже третьего. У нас тут скоро будет музей имени Кларка. Осколки, фрагменты, и табличка: ''Это тот, кто всё испортил''.
  Айзек слабо усмехнулся:
  -Хорошо бы. Осталось только испортить всё окончательно.
  -А вот это, - кивнул Максим. -Пожалуй, самая здравая идея, которую я сегодня слышал.
  Он развернулся и пошёл прочь, оставив за спиной выгоревшего Обелиска и сидящего в кресле человека, которого Маркеры научились бояться.
  Максим посмотрел на Танa, потом добавил:
  -Ещё один кусок говна в утиль. Можете записать в протокол.
  Сигнал об окончании эксперимента поступил на все основные панели комплекса одновременно. Мерцание аварийных ламп погасло, двери разблокировались. Красный Маркер больше не представлял опасности. Патогенное поле исчезло. Психоэмоциональный резонанс обнулился. Он больше не излучал ничего.
  Почти час его разглядывали через десятки инструментов. Пытались снять остаточное поле, открыть резонансный профиль, восстановить зашифрованные данные сигнала. Всё безрезультатно. Молчащий Обелиск не отличался от куска полированного камня, разве что странной, инопланетной архитектурой. Он был мёртв. Без пафоса. Без взрыва. Без хоррора.
  Профессор Тан исчез. Он не появился ни в столовой, ни в техблоке, ни на вечернем совещании. Его терминал оставался активен, но на вызовы не отвечал. Максим знал, где он. Пытается связаться с директором АСИ, вызвать закрытую комиссию или хотя бы отмазаться от провала. Провала, к которому сам же и подтолкнул.
  Максим не жалел. Когда ты лично видел, как люди превращаются в чудовищ, начинаешь по-другому смотреть на вещи...
  Он вошёл в техническую капсулу лифта и спустился на уровень наблюдательного центра. Евгения уже ждала там, стоя у голографической стены, на которой разворачивались последние отчёты.
  -Всё? - спросила она, не поворачивая головы.
  -Всё, - подтвердил Максим. - Айзек сожрал очередную мозговую медузу и даже не подавился.
  -Три. Он уничтожил три Маркера. Сам.
  -В его случае ''сам'' - это уже стиль жизни.
  Из динамиков по потолку зазвучал нейтральный голос центрального диспетчера комплекса:
  -Уровень риска понижен до нуля. Сектор Плащаницы переведён в статус ''зеленый''. Охранный протокол - снят.
  Максим скривился.
  -Да, как же. До следующей попытки.
  Евгения, наконец, обернулась. В её глазах не было облегчения. Только тревога. И напряжение.
  -Думаешь, всё не закончено?
  -Это просто фаза. Маркеры не прекращают действовать, они просто адаптируются. А люди всё так же слабоумны и самоуверенны, как были.
  Он отошёл к консоли, запрашивая последние сводки по юнитологической активности. На экране замигали десятки пометок. Пропавшие учёные. Утечки данных. Взлом закрытых каналов. Саботаж на объекте в Канаде. Попытка проникновения на базу на Церере. Восемь городов - от Мумбая до Буэнос-Айреса сообщили о скоординированных нападениях на архивы EarthGov.
  Но главное - всплыло новое имя. Рэндалл Карр, один из ключевых лидеров Юнитологичской Церкви.
  Максим всмотрелся в строку:
  ''Сообщение с неизвестного источника. Ключевой фрагмент речи, распространённой в криптосетях Круга, 251301.19 (UTC+3):
  ''...трусливое правительство убило нашего мудрого лидера. Им мало уничтожить наши святыни, они стремятся уничтожить нас, нашу веру и путь к вознесению. Но скоро настанет час, и мы воспрянем...''
  Максим молча выключил экран.
  -Черт. Кто-то замочил Даника и началось, - сказал он. - Круг выходит из тени. На год раньше... Прекрасно. Все мои старания пошли коту под хвост.
  Евгения тихо произнесла:
  -Мы снова наступаем на те же грабли.
  -Не ''мы''. Они, - жёстко поправил Максим. - Я бы всё это давно разнёс к чёртовой матери. И этот Маркер. И всех, кто его охраняет. Но я слишком хорошо знаю, как работает эта система.
  Он посмотрел на неё и добавил уже тише:
  -Слишком полезен, чтобы меня слушали.
  -Или чтобы тебя остановили, - так же тихо сказала она.
  -Тоже верно.
  Он отвернулся к окну. За ним бушевала снежная буря. Настоящая. Уральская. Такой снег засыпает всё - следы, дороги, разум. Как Красный Маркер засыпает ложью тех, кто слишком хочет в неё поверить.
  
  ***
  Допрос проходил в изолированном блоке на глубине, куда допуск имели только старшие специалисты. В помещении было тихо, стерильно и неуютно, как в операционной без света. Стук пальцев по терминалу казался слишком громким, а звук дыхания - слишком личным.
  Айзек Кларк сидел ровно, с прямой спиной. Он не выглядел виноватым. Скорее уставшим. За столом напротив него стояла она - Мари Равель, заместитель директора АСИ. Невысокая, точёная, с холодным взглядом и голосом, который мог бы заморозить океан. Она не тратила время на прелюдии.
  -Объект Красный Маркер. В результате проведённого эксперимента был признан нейтрализованным. Поле разрушено. Активность - ноль. Инициатор отключения - вы. Объясните.
  -Он атаковал, - отозвался Айзек, как будто не в первый раз это произносил. - Через ментальную петлю. Без вспышек. Без проекций на внешнее. Внутреннее давление. Психоневральная инвазия.
  -Биометрика показывала стабильность, - сухо заметила Равель. - Ни одного скачка, характерного для острого воздействия. Вы отключили его, не дожидаясь команды.
  -Я знаю, как они работают. Они учатся. И прячутся. Этот пытался тихо. Шептать. Не ломать - уговаривать. Старый приём.
  Равель наклонила голову.
  -И вы решили устранить его.
  -Я отключил его, - подчёркнуто сказал Айзек. - Не разрушил. Не взорвал. Он теперь просто... не звучит.
  У стены, почти сливаясь с фоном, стоял Максим. Его присутствие не оформлено протоколом, но все знали: отстранять его, значит потерять контроль. Он слушал, не перебивая. Пока.
  -А может, вы просто не выдержали давления, - произнесла Равель холодно. - Может, сорвались. Может, не смогли отличить угрозу от отражения. Мы знаем, что у вас нестабильный профиль.
  Кларк хотел было возразить, но Максим заговорил первым. Ровным, почти ленивым голосом:
  -Простите, но если мы начинаем разговор о нестабильности, давайте вспомним, что этот "нестабильный" уже в третий раз отключает Обелиск. Не срывается. Не орёт. Не режет себе вены. А просто берёт и хрясь, усыпляет тварь.
  Равель посмотрела на него, и он продолжил:
  -Знаете, как это выглядело со стороны? Как будто Маркер сунулся к нему в голову и там, бедный, заблудился. Бился, шипел, пытался включить кино с покойной подружкой, склеить пару трипов про вознесение... А в ответ - холодный душ, плазменный резак и лицо "да я это уже видел". Финал: мозговая жаба заглохла, дудки замолчали, обезьянка сдохла.
  Айзек опустил глаза, но на губах промелькнула тень улыбки. Нервная, но настоящая.
  Равель не улыбалась.
  -Мы должны знать, что это не был самовольный акт разрушения уникального объекта.
  -Это был самозащитный ответ, - жёстко сказал Кларк. - Вы хотите превратить Землю в могильник? Хотите, чтобы кто-то опять взял нож и начал резать себе кожу, пока поёт про ''великое единение''? Или чтобы Маркер начал петь вам арию через голову младшего лаборанта? Я сделал то, что должен.
  Равель откинулась на спинку кресла. Её пальцы сцепились в замок.
  -Ладно. Запрос на внутреннее расследование отклонён. Объект переведён в статус ''нейтрализован''. Протокол обновим. Последствия будем оценивать.
  Она встала.
  -Но, Кларк... если вы ещё раз решите действовать по собственной инициативе, без доклада, - её взгляд стал ледяным. -Я прикажу вставить вам в череп живой чип наблюдения. С музыкой. Из дудок и барабанов. Постоянно.
  Айзек кивнул. Медленно. Без слов. Равель ушла.
  Максим подошёл к Айзеку, хлопнул по плечу и сказал с характерной полуулыбкой:
  -Ну, живой остался - уже неплохо. А если они правда врежут тебе чип, то я попрошу, чтоб он ещё и вибрировал в такт ''Оды Единению''. Чисто чтоб не скучно было.
  Кларк хмыкнул.
  -Ты, похоже, единственный, кто умеет смеяться над этим дерьмом.
  -Ну... или единственный, кто уже не знает, как бояться.
  Максим подошёл к панели, на которой всё ещё была замороженная проекция энергетического поля Маркера - тусклая, как пульс мертвеца.
  -Ты ведь почувствовал это первым, да? - спросил он, не поворачиваясь. - Не сигнал. Не голос. Что-то глубже.
  -Не голос, - кивнул Айзек. - Присутствие. Холодное, знакомое. Как будто кто-то... скребётся по внутренней стенке черепа. Но не в лоб. В затылок.
  Он встал, пошёл медленно к голограмме, остановился рядом.
  -И в какой-то момент я понял: он не просто ищет точку входа. Он ждёт, когда я моргну. Когда отпущу хоть один якорь.
  Максим слушал, не перебивая. Кларк говорил сдержанно, но в голосе слышалась напряжённая усталость. Не испуг - опыт.
  -Он уже не тот, что был на Титане. Умнее. Тише. Знает, что меня не возьмёт лобовой атакой. Он пытался обойти. Маскировался под меня самого. Под неё. Под ''Ишимуру''. Под вину. Под надежду.
  -Под всё, что болит, - произнёс Максим и ткнул пальцем в изображение. - Эти твари не атакуют напрямую, если не надо. Они пелена. Оболочка. Ритуал. Их сила не в ударах, а в лжи.
  -Но я это уже видел, - сказал Айзек. - Каждый раз один и тот же фокус. Образ. Манипуляция. Слияние. Только теперь я не тот, кто был на Эгиде. Я выжег в себе все зацепки. Там, где когда-то можно было зацепиться - теперь стекло.
  Максим усмехнулся.
  -И ты просто оборвал связь.
  -Нет, - медленно покачал головой Кларк. - Я погасил его. Как прожектор, направленный в лицо. Выключил рубильник. Он не сопротивлялся. Видимо, не ожидал. Или... не мог. Слишком долго играл в призрака.
  Наступило молчание. Только лёгкий гул вентиляции.
  -Ты знаешь, что она не поверила, - вдруг сказал Айзек. - Равель. Она всё ещё думает, что я сделал это самовольно.
  -Конечно думает, - пожал плечами Максим. - Потому что она администратор. А не солдат. Для неё всё должно быть по протоколу: кнопка - результат, инструкция - безопасность. А у нас с тобой всё наоборот. У нас кнопки грызут пальцы, а инструкции пишутся на обрывках кишок.
  Кларк склонил голову.
  -Ты не боишься, что АСИ решит убрать меня? Неофициально.
  - Боюсь, - честно ответил Максим. - Потому что, если кто-то из них наконец-то поймёт, насколько ты опасен, они точно захотят тебя прибрать.
  Он посмотрел в глаза Айзеку.
  -Потому что ты - единственный человек, который доказал, что Обелиски можно убить.
  Кларк молчал. Он понимал, к чему это ведёт.
  -И ты думаешь, они не захотят использовать меня?
  -Использовать - да. До дыр. А потом... - Максим хмыкнул. - Потом либо спишут, либо попытаются закопать. Не обижайся - это у них стандартный шаблон.
  Айзек покачал головой, и впервые за всё время в его голосе мелькнуло нечто похожее на горечь:
  -Прекрасный у нас союз: один сумасшедший, другой свалился из параллельной веленной
  -Ага, - сказал Максим, уходя к двери. - Только не забудь: пока ты жив, эти твари не поют. Значит, спи спокойно. До следующего куплета.
  Он остановился, обернулся через плечо.
  -А если они снова начнут... ты знаешь, где лежит плазморез.
  
  Глава 31
  
  // УТЕЧКА ЗАПИСИ С ЗАЩИЩЕННОГО КАНАЛА //
  ИСТОЧНИК: Анонимный агент EarthGov
  КАНАЛ: INNER_RING.CRYPT-LINK
  ДАТА: 28.12.2512
  ОБЪЕКТ: ''КРУГ'' - Совет Круга
  СТАТУС: ОГРАНИЧЕННЫЙ ДОСТУП / 1-DELTA
  
   [Начало записи - 19:03:48]
  
  ДЖЕЙКОБ ДАНИК (тихо, ровно):
  Братья. Сёстры. Я благодарю вас за то, что откликнулись так быстро. Время кипит, я знаю. Время жжёт нас изнутри. Но я прошу... прошу вас - послушать, а не пылать.
  
  РЭНДАЛЛ КАРР (резко):
  Пылать - наша суть. Мы не зрители. Мы не дрожащие дети в коридоре страха. Сколько ещё ждать, Даник? Ты говорил - Обелиски готовы. Ты говорил, Схождение приближается.
  
  ДАНИК:
  Да, говорил. И сейчас повторю: оно не исчезло. Не отступило. Оно... дышит под кожей реальности. Но я... я начал задаваться вопросами. Не потому, что ослабел, а потому, что стал внимательней.
  
  КАРР (взвивается):
  Внимательность, Джейкоб - это путь к замешательству. Мы не сомневающиеся, Мы - проводники вознесения. Стражи. Если ты начнёшь колебаться, братья последуют за тобой в тень. А за тенью - только Земля, цепи и страх.
  
  ДАНИК (спокойно, но с напряжением):
  Я не в тени. Я в свете. Просто свет - не всегда палящий. Иногда он требует... паузы. Мы получили информацию. Независимую и уникальнуюЧеловека, который не отсюда. Он знает нечто, что не укладывается в наши схемы.
  
  КАРР (холодно):
  Ты говоришь о том бродяге из ''другого мира''? О падшем наблюдателе? Шуте из мифа? Я удивлён, что ты вообще дал ему говорить.
  
  ДАНИК:
  Он не шут. И, Рэндалл... он знал символы до того, как их увидел. Знал структуру Обелисков, природу Слияния - не как веру, а как явление. Я слушал его. Не как апостол. Как учёный.
  
  КАРР (с нажимом):
  Ты и забыл, Джейкоб, что ты не учёный. Ты - Голос Высшего Разума. Ты - Перворождённый Жрец. Ты - Пророк Слияния. А не архивариус.
  
  ДАНИК:
  Если я не пойму, что Обелиск говорит, как я поведу людей за собой? Я должен знать точно. Я не отрицаю Схождение и не отрекаюсь. Я говорю: возможно, мы торопим событие, которое ещё формируется.
  
  КАРР:
  Ты боишься.
  
  ДАНИК (жёстко):
  Я думаю. Между этими двумя вещами есть различие, и ты, как воин, должен его знать.
  
  КАРР (в сторону других):
  Слышите, братья? Он думает. Когда Великий Восход вот-вот хлынет с неба, когда Плоть уже трепещет на краях наших миров - он думает.
  
  ДАНИК:
  Ты ошибаешься. Именно потому, что она уже трепещет, мы не можем действовать сгоряча. Слишком близко. Слишком опасно. Один неверный жест и Схождение сорвётся, рассыплется, выплеснется не в форме, а в хаосе.
  
  КАРР (угрожающе спокойно):
  Ты давно стал говорить, как учёный. Как наблюдатель. Как тот, кто ищет объяснения вместо Пути.
  
  ДАНИК (сдержанно):
  Может быть, но именно так мы и избежим ошибки. Я не говорю ''нет '' Я говорю: ещё не время. Мы должны выждать. Два года. Меньше. Пусть другие звенья структуры проявятся. Мы должны быть точны.
  
  [Пауза - 5.2 сек.]
  
  КАРР (тихо):
  Очень хорошо, Джейкоб. Ты сказал своё. И пусть каждый из нас решает, услышал ли он в тебе Учителя... или еретика.
  
  СТАРШИЙ ЖРЕЦ ЭЛЕНА МАДРИК (спокойно):
  Джейкоб... ты всегда говорил, что Схождение не терпит отсрочек. Что момент единения нельзя рассчитать. Что он приходит или не приходит. И всё. Что изменилось?
  
  ДАНИК (напряжённо):
  Изменился не я. Изменились обстоятельства. Мы достигли порога. Но, не перешагнули. Я говорю: если мы шагнём не туда, мы не откроем врата. Мы сорвём замок. Сломаем. Уничтожим.
  
  МАДРИК:
  Но ведь ты сам однажды сказал, что хаос - это часть пути. Что форма всегда ломается, прежде чем станет вечной.
  
  ДАНИК (вздыхает):
  Да. Я говорил, но теперь я вижу, что мы можем не пробудить, а исказить. Мы не первые, кто пытался приблизиться к Обелискам. Иные - древние, безымянные - пытались. И исчезли.
  
  КАРР (ядовито):
  Вот оно, братья. Начинается речь проигравшего. Он уже ссылается на древние провалы, на ''исчезнувших''. Боится, что и мы исчезнем. Джейкоб, скажи честно - ты боишься, что умрёшь?
  
  ДАНИК (жёстко, без эмоций):
  Нет. Я боюсь, что умрём зря.
  
  [Тишина - 4.8 сек.]
  
  МАДРИК (ровно):
  Ты видел что-то, да? В записях того человека. Из другого мира. Не просто слова.
  
  ДАНИК (медленно):
  Да. Видел. Схемы. Модели. Интерпретации структуры Обелисков, которые мы считали метафизикой, а он - инженерией. Он показал мне, как ритм Маркеров резонирует не с душой, а с нейронной сетью. Как Слияние - возможно, всего лишь спусковой механизм. Или... система запуска. Вопрос: запуска чего?
  
  КАРР (смеётся коротко):
  Ты и правда поверил в его данные?
  
  ДАНИК (твёрдо):
  Я поверил в необходимость понять. Если мы всего лишь катализаторы. Если наша вера - топливо, но не цель... мы должны знать, к чему ведём человечество.
  
  КАРР (резко):
  Мы ведём его к Вознесению.
  
  ДАНИК (почти шёпотом):
  А может к Поглощению.
  
  [Долгая тишина - 11.6 сек.]
  
  НЕИЗВЕСТНЫЙ ГОЛОС (вероятно, Жрец Харвин) (почти неслышно):
  Эти слова... звучат как ересь.
  
  ДАНИК (громко):
  Если ересь - это сомнение, рождающее понимание, то пусть так. Я не позволю Кругу пасть из-за слепоты. Слепота - не добродетель. Даже Обелиск не требует слепоты, он требует отклика.
  
  КАРР (холодно, подчеркнуто вежливо):
  Тогда, может, тебе стоит отойти от дел? Временно. Переложить руководство Советом на тех, кто ещё не сомневается в Пути?
  
  ДАНИК (зло усмехается):
  И позволить вам толкнуть нас всех в пустоту с криками ''мы победили''? Нет, Рэндалл. Пока у меня есть голос, я буду им пользоваться.
  
  РЭНДАЛЛ КАРР (раздражённо):
  Ты забываешь, кто ты, Даник. Ты был лидером, пока говорил от имени Плоти. Но теперь ты говоришь от себя. От имени страха. Разума. Науки. Всё это - цепи.
  
  ДЖЕЙКОБ ДАНИК (твёрдо):
  Я говорю от имени ответственности. Мы подняли Круг из праха, отсеяли слабых и сомневающихся. Мы дали веру тем, кто был потерян. А теперь ты хочешь сжечь всё ради собственного торжества? Ты хочешь не Схождение. Ты хочешь апофеоз.
  
  КАРР (с нажимом):
  Я хочу истину. Такой, какой её открыл нам Обелиск. Такой, какую предрекли Пророки. А не твою... академическую правду, выведенную из математических моделей какого-то безродного чужака!
  
  ДАНИК (зло):
  Он понимал устройство Обелиска лучше нас всех вместе взятых. И это пугает тебя. Потому что если он прав - ты никто. А я - предтеча катастрофы.
  
  КАРР (повышает голос):
  Нет! Если он прав, то вся наша вера - ложь! А это невозможно. Потому что Обелиск существует! Он отвечает! Он зовёт!
  
  ДАНИК (шёпотом):
  А ты хоть раз слушал в ответ?
  
  [Тишина - 7.4 сек.]
  
  СТАРШИЙ ЖРЕЦ ЛИ КОРВУС (осторожно):
  Мы не можем позволить себе раскол. Это худшее, что может случиться. Даник... Карр... Мы на пороге событий, которые перевернут человечество. Мы не должны биться между собой. Это - именно то, чего ждут наши враги.
  
  КАРР (отводит глаза):
  Враги - внутри. Они уже здесь. Говорят голосами сомнения. Строят храмы логике. И зовут это заботой.
  
  ДАНИК (отчуждённо):
  Иногда забота - это последнее, что остаётся, когда рушится догма.
  
  [Долгая пауза - 12.9 сек.]
  
  ЖРЕЦ МАДРИК (тихо):
  Нам нужно время. Всем. Мы отложим голосование о действиях на две недели. Достаточно, чтобы собрать данные, сверить трактовки, привести аргументы. Пусть Схождение подождёт, если оно действительно вечно. Неужели вы боитесь дать ему две недели?
  
  КАРР (жёстко, сквозь зубы):
  Хорошо. Две недели. Но не больше. А после - мы возвращаемся к Пути. Кто не с нами - тот... остается за бортом.
  
  ДАНИК (подавляя злость):
  Я не снаружи, Рэндалл. Я - внутри. Глубже, чем ты думаешь. Возможно, даже ближе к Обелиску, чем ты.
  [Окончание совещания - 19:32:12]
  
  СТАРШИЙ ЖРЕЦ ЛИ КОРВУС (устало):
  Значит, решено. Перенос активной фазы Восстания на четырнадцать дней. Полный контроль коммуникаций, никаких внешних выступлений. Тишина - до решения Совета. Все согласны?
  
  [молчание - подтверждение без слов]
  
  КОРВУС:
  Хорошо. Сбор закрыт. Пусть Обелиск слышит наше намерение, даже в молчании. Хвала Альтману.
  
  [Отключение основного канала. Персональная запись активируется автоматически.]
  [Метка сигнала: ПРИВАТНАЯ СВЯЗЬ - РЭНДАЛЛ КАРР - ПОЛЕВОЙ АГЕНТ ВОРГ]
  
  КАРР (хрипло, на пониженной громкости):
  Он сломался. Не сразу. Медленно. Но трещина пошла. И если дать ей дальше ползти - расколем весь Круг. Он слишком умен, чтобы его можно было назвать безумцем. Слишком уважаем, чтобы его просто убрать.
  
  [пауза - 2.1 сек.]
  
  КАРР (едва слышно):
  Но если... он станет мучеником?
  
  [собеседник не отвечает - зафиксирован только цифровой импульс подтверждения]
  
  КАРР (вполголоса, с горечью):
  Если мы скажем, что он погиб... за Веру. За Нас. За Обелиск. Кто посмеет сомневаться? Кто будет слушать его записи, если он превратится в символ жертвы?
  
  [пауза - 6.4 сек.]
  
  КАРР (резко, холодно):
  Готовь людей. Незаметно. Не сейчас. Через несколько дней. Он не должен почувствовать, пусть думает, что победил. Тогда он не станет защищаться.
  
  [ещё одна пауза. Затем Карр произносит заключительные слова почти шёпотом]
  
  КАРР:
  Каждому Схождению - нужна кровь. Пусть его будет первой. И последней.
  
  [КОНЕЦ ПЕРЕХВАЧЕННОЙ СЕРИИ ЗАПИСЕЙ]
  СТАТУС: ПЕРЕДАНО В ЦЕНТР АНАЛИЗА АСИ / КОД: ПРАКСИС
  
  ***
  Смерть Джейкоба Даника лишь ускорила то, что и без того неумолимо надвигалось. Его последователи не дрогнули, не рассеялись - напротив. Лидер погиб, убитый пулей неизвестного снайпера, но вера осталась. И чем ярче горела вера, тем быстрее гибли миры.
  События, которые должны были произойти годом позже, развернулись досрочно. Хрупкое равновесие между земным правительством и юнитологическим движением было разрушено. Последовавшая волна диверсий, мятежей и кровавых инцидентов охватила сначала дальние колонии, потом перекинулась на основные промышленные узлы, а вскоре и на Землю.
  Колонии, расположенные в нескольких световых годах от Солнечной системы, одна за другой начали провозглашать независимость. Формально - временную автономию, отказ от навязанного военного присутствия или реструктуризацию связи с центральным командованием. По факту - восстание. Некоторые администраторы были повешены, другие сами перешли на сторону мятежников.
  На борту исследовательской станции ''Гелиос'' в системе Эпсилон Эридана капитан Карел Ванг и его ближайшее окружение устроили переворот, расстреляв лоялистов прямо в командном центре. Станция перешла под контроль секты ''Истинных голосов Обелиска'' - новой юнитологической ячейки, утверждавшей, что голос Даника продолжает вещать им во снах.
  На Тау Кита военный флот колонии, состоявший из двух фрегатов и одного старого эсминца, отказался выполнять приказы с Земли. Видеозапись, на которой капитан Элиас Джерриан публично сжигает знамя EarthGov и называет Глобальный Совет фашистской структурой, разлетелась по сетям.
  На информационном фронте разразился настоящий ад. В социальных сетях и на новостных платформах, даже тех, которые считались лояльными правительству, появились вирусные видеообращения юнитологов: призывы к восстанию, псевдопророчества, нарезки с речами Даника и кадрами из закрытых военных зон. Алгоритмы модерации либо не справлялись, либо были саботированы. Особенно быстро радикальные идеи распространялись через платформу ''Старвойс'' - в одной только системе Глизе 581 наблюдалось около полумиллиона новых подписчиков каналов экстремистской направленности.
  Обстановка за пределами Солнечной системы вышла из-под контроля.
  Ситуация в пределах Солнечной системы мало чем отличалась от хаоса на дальних рубежах. Ближе к середине января 2513 года теракты и саботаж стали повсеместной реальностью. Почти каждый день - новые взрывы, отключения энергосетей, кибератаки, нападения на гарнизоны. Хуже всего то, что часть этих акций совершалась не фанатиками-одиночками, а обученными боевиками, бывшими офицерами армии и флота.
  Некоторые флотилии начали саботировать приказы, целые экипажи дезертировали. Патрульный фрегат ''Кавказ'' отказался возвращаться на базу близ Урана. Сигнал с него был перехвачен и расшифрован: капитан утверждал, что не желает участвовать в геноциде и грабежах ради корпораций и предпочитает искать истину в другом месте. Через два дня его передача повторялась по пиратским каналам во всех регионах.
  На Марсе из строя вышла система воздушной регенерации в куполе No18. Погибли девять тысяч человек. Кто-то намеренно вмешался в ПО климат-контроля. Виновных не нашли.
  В колонии на Европе в районе Ио-Корп сотрудники службы безопасности открыли огонь по толпе протестующих. Началось с того, что юнитологи раздавали брошюры и ''новые письмена Даника'' у входа в технический университет. Через час - погромы, захват административного центра, взрыв резервуаров с кислородом. Погибли и протестующие, и студенты, и дети. Секретный отчёт военной разведки, позже попавший в прессу, гласил: ''Подразделение с позывным ''Копье-9'' отказалось выполнять приказ и эвакуировать заложников. Трое офицеров присоединились к мятежникам''.
  Луна, прежде считавшаяся безопасной зоной, теперь стала ареной партизанской войны. Около сорока процентов её поверхности находилось в руках боевых ячеек юнитологов, действовавших с пугающей координацией. Они пользовались старой инфраструктурой, укрывались в подземных бункерах, ещё с времён лунной гонки XXII века.
  Атаки начали происходить и в ближнем тылу. В Москве неизвестные вывели из строя станцию космической связи. В Шанхае теракт на оборонном заводе унёс более двухсот жизней. В Рио - отравление системы водоснабжения нанотоксинами. Кто за этим стоял? Следствие ничего не доказало, но все знали - это было звено одной цепи.
  Центральный военный комитет ввёл новые протоколы безопасности: усиленные фильтрации, многослойную верификацию биометрии, арест без ордера по подозрению в симпатии к юнитологии. Но меры срабатывали плохо.
  Гораздо хуже то, что начались нападения на базы Сил обороны Земли.
  В последних числа января 2513 года группа мятежников, в числе которых был бывший капитан фрегата ''Оберон'' и двое научных сотрудников совершила атаку на спутниковую верфь над Венерой. Верфь не только производила модули для гражданских кораблей, но и оснащала новейшие истребители класса ''Цербер''. Двадцать погибших, станция повреждена, тысячи тонн оборудования уничтожены.
  Комплекс ''Локус'' знал тревогу раньше других. Знал - но молчал. Режим изоляции, автономный контур связи, армейская охрана, повышенная секретность. Всё это должно было защитить объект от внешнего мира. Но не от правды.
  Утром, тридцатого января в главном конференц-зале был объявлен срочный брифинг. Зал наполнился неофициальной тишиной, в которой каждый шорох как выстрел. Присутствовали все, кто имел допуск первого класса. Ученые, старшие инженеры, операторы мониторинга, аналитики и даже офицеры из ближайшей военной базы. Беспрецедентно.
  Через пять минут после назначенного времени вошла Мари Равель. Тот факт, что она прибыла лично, уже говорил о многом. В строгом костюме цвета угля, с серебряной полоской в волосах, она выглядела как воплощённое хладнокровие.
  -Доброе утро, коллеги, - начала Равель. Голос сухой, как хруст льда под ногами. - Давайте без лишнего: ситуация за последние две недели сложилась чрезвычайная.
  Она сделала короткую паузу, от которой в зале потянуло ознобом.
  -После гибели Даника началась цепная реакция. Он стал мучеником, почти затмив Альтмана. По версии юнитологов убит пулей правительственного снайпера, наша агентура утверждает, что дело во внутренних разборках. Несмотря на показную фанатичность, последнее время он начал сомневаться в назначении Обелисков, на закрытых встречах призывал церковное руководство к разумности и сдержанности. В итоге его посчитали более полезным в качестве сакральной жертвы... Восстания, как вы знаете, охватили не только дальние колонии, но и внутренние сектора. Мы имеем подтверждённые случаи дезертирства среди офицерского состава, попытки саботажа, утечек секретных данных. Однако наибольшую тревогу вызывают инциденты, связанные с Обелисками...
  ''Оказывается, попаданцы могут сделать ситуацию не только лучше, но и сильно ухудшить, приблизив конец света. В следующий раз нужно быть осторожнее, да.''
  На голографическом экране вспыхнула серия изображений: орбитальная станция с повреждённой оболочкой, разрушенный купол на поверхности луны Ганимед, видеозапись - чёрный силуэт, бегущий по коридору с криком: ''Станем единым! ''
  -За последнюю неделю юнитологи предприняли минимум пять попыток атак на охраняемые зоны с Обелисками. - Равель смотрела прямо в зал. - Они больше не скрывают свои цели. Ходят слухи, что теракты - попытка ускорить Схождение.
  Гул в зале. Один из техников нервно почесал шею. Женщина в белом халате сжала зубы. Максим, сидевший ближе к правой стороне, напряжённо прищурился.
  -Повторяю: это не теория, а факт. На станции ''Нур-Саппоро'' в поясе Койпера неизвестные, внедрившись под видом подрядчиков, пытались вызвать вспышку похищенным образцом Красного Маркера. Уничтожены трое, но с боем. На спутнике Рее диверсия прошла успешно. Один из Обелисков утратил структурную изоляцию. Сейчас сектор блокирован. Потери - больше сотни человек. Там началась локальная вспышка.
  Кто-то выдохнул. Кто-то наоборот, замер.
  -Мы переходим на военное положение, - прозвучало следующее. - Комплекс ''Локус'' переходит под прямое командование секторального военного штаба. Все основные исследования приостановлены до особого распоряжения. Приоритет - безопасность. Каждый сотрудник обязан проходить двойную верификацию при доступе к критическим секциям. Нарушения караются предельно строго, вплоть до немедленной ликвидации.
  Равель сделала паузу, будто давая залу переварить сказанное. Потом добавила:
  -В первую очередь охраняется ядро лаборатории, главный ангар и хранилище с осколком Черного Обелиска. Повторяю, если хоть кто-то попытается приблизиться без прямого приказа - охрана стреляет на поражение.
  Она обвела всех ледяным взглядом:
  -Теперь вы понимаете, с чем мы имеем дело. Это - война. Не метафора. Не фигура речи. Настоящая, полномасштабная война.
  Максим вышел из зала последним. Он чувствовал, как между лопатками сочится холодный пот. Всё. Завеса окончательно упала. Началось.
  Вечером, в своем доме, он набрал знакомый номер и, поколебавшись, отправил сообщение:
  ''Айзек. Жду у себя. Сегодня. Срочно. Запас виски на месте. ''
  Дело пахло керосином. Надо было говорить. Пока не поздно.
  В назначенный час на столе в гостиной стояли два стакана, бутылка дешёвого шотландского виски и старый
  планшет с повреждённым экраном.
  Дверь коротко просигналила. Максим встал и открыл. На пороге стоял Айзек Кларк. Лицо осунувшееся, глаза тревожно живые.
  -Заходи. Никто теперь за нами не следит, я отключил камеры и микрофоны,- бросил Максим, махнув рукой. -У них хватает других забот.
  Они прошли внутрь, где их молча ждала Женя. Айзек молча сел на жёсткий металлический стул у стены, пока Максим плескал виски в оба стакана. Тот даже не поблагодарил - просто сделал глоток.
  -Слышал брифинг? - спросил Кларк после паузы.
  -Не только слышал, я там был. Равель выложила всё. Сеть дрожит от слухов. Кто-то шепчет про самоуничтожение объектов, про зачистки, про... - он махнул рукой. -Про конец, в общем.
  -Она не врала, - ответил Кларк. - Я это видел. Много раз. Слишком много.
  -Я тоже, - Максим посмотрел на стену, будто сквозь неё. - У Тебя, Айзек, хоть был шанс остановить это. Раньше. В другие разы. Сейчас... уже поздно.
  Наступила долгая тишина. За окном шумела вентиляция. Где-то за окном проехал грузовой электрокар.
  -Всё катится в тартарары, - сказал наконец Кларк. - Что ты хочешь от меня? Совета? Помощи? Или просто поделиться стаканом перед концом?
  Максим рассмеялся - тихо, хрипло, устало.
  -Нет, приятель. Просто хотел напомнить тебе: мы пока ещё живы. А живые, как ни странно, могут выбирать.
  Он поставил свой стакан на стол, дотронулся до планшета. Тот ожил, вспыхнул облупленным голографическим интерфейсом. В воздухе всплыла трехмерная карта ближайшего космического пространства - сфера радиусом в триста пятьдесят световых лет.
  -Что это? - нахмурился Айзек.
  -Пора валить, пока есть шанс. Я знаю безопасное место.
  -Нет безопасных мест, -горько усмехнулся Кларк. -Каждая колония бурлит.
  -Есть, -Максим ткнул в область космоса, удаленную от Земли на двести с небольшим световых лет. -Тут.
  -Созвездие Дракона? Но там ничего нет...
  -Ошибаешься, друг мой. Вопрос лишь в том, как туда долететь.
  Айзек покрутил стакан в руке.
  -Это слишком далеко.
  Максим кивнул.
  -Именно. Но если добыть корабль с достаточно мощным шоковым приводом и обзавестись помощником. Таким, как ты...
  -Сбежать?
  -А ты хотел снова спасать человечество? Оно не просит и не слушает. Уже поздно. Они сами бегут к Обелиску. Может, мы просто не из тех, кто должен умереть в этом аду.
  Кларк медленно выдохнул.
  -У меня не осталось ни желания, ни миссии. Я больше не герой, Макс. Даже не инженер. Я... устал.
  Максим налил ещё. Поднял стакан.
  -Тогда пей. А завтра... подумай. Пока тут ещё можно думать.
  Айзек выпил. Потом сказал:
  -Ты веришь, что там может быть что-то другое? Не заражённое?
  -Нет, - честно ответил Максим. - Но я верю, что у нас хотя бы будет шанс. Здесь не осталось надежды. Они уже начинают взрывать Маркеры сами, чтобы сгореть быстрее.
  
  ***
  Глубокой ночью, когда лабораторные коридоры комплекса ''Локус'' погрузились в относительное спокойствие, в систему безопасности начали поступать странные сигналы. На мониторах дежурных внезапно потемнели внешние камеры, по внутренним каналам связи, включая защищенные, пробежали помехи. Через считанные секунды погас свет в двух секторах, связь с диспетчерской оборвалась.
  -Это что ещё за... - не успел закончить сменный офицер охраны.
  В этот же миг в инженерной зоне прогремел взрыв. Саботаж. Электропитание легло полностью, основной реактор экстренно заглушился, резервные генераторы почему-то не включились. Кто-то продумал всё заранее.
  На территории ''Локуса'' начались беспорядочные перестрелки - боевики в масках и тёмной форме проникли сразу в несколько точек. Они шли группами, действовали резко, безжалостно. Блок управления Обелиском, дублирующие серверные, жилой городок - всё оказалось в зоне удара.
  В одном из самых домов мирно спал Максим. Точнее, дремал с импульсной винтовкой в обнимку, полуодетый, сидя у стены спальни. На интуитивном уровне он чувствовал, что такой вечер не может пройти спокойно.
  Рядом спала Евгения, укрывшись пледом. Она лишь недовольно шевельнулась, когда услышала щелчок - Максим снял винтовку с предохранителя.
  -Что?.. - спросила она сквозь сон.
  -Т-сс. Какие-то черти шарятся по крыльцу. Не звука.
  В следующую секунду входную дверь выбило ударом. Сигнализация не сработала. Кто-то снаружи попытался закинуть в комнату светошумовую гранату, она отскочила от косяка и взорвалась снаружи, ослепив нападавших. Через образовавшийся пролом ввалились трое в чёрной одежде, один с дробовиком, двое с легкими пистолетами-пулеметами.
  Максим поднялся с пола, двигаясь с механической точностью, и открыл огонь первым. Его штурмовая винтовка огрызнулась серией разрывных пуль, срезав первого на входе. Второй метнулся за мебель, но не успел - три коротких очереди прострочили его бок. Третий попытался достать гранату, но получил очередь в шею и завалился с захлёбывающимся хрипом.
  Дым. Кровь. Полное молчание.
  -Чисто, - хрипло бросил Максим, подходя к мёртвым. - Дилетанты. Не морпехи, не спецура. Криворукие фанатики.
  Евгения медленно села на кровати, прикрываясь одеялом.
  -Ты с ними как... как Джон Уик, - прошептала она.
  -Я должен признаться, у меня есть любовница, я сплю с винтовкой. Это многое упрощает, - буркнул он.
  В этот момент снаружи послышался гул электромотора и голос в громкоговорителе:
  -Дом 4-Г. Откликнитесь! Мы свои! Повторяю, мы свои! Не стреляйте!
  На улицу въехал БТР с символикой службы безопасности. Из него высыпали морпехи. Один из них, командир группы, окинул взглядом три трупа на полу, потом на Максима с оружием.
  -Вы их положили в одиночку?
  -Ага. Слишком медленные. К тому же, - он дёрнул плечом. -Я параноик и был готов к такому.
  Морпех выругался про себя и отдал команду на эвакуацию.
  -Всех троих! Шаттл уже в пути!
  Максим коротко кивнул и, не выпуская винтовки из рук, повернулся к Жене.
  -Одевайся. Война пришла к нам домой.
  Они слышали рев турбин задолго до того, как шаттл опустился к посадочной площадке комплекса. Массивная машина, обтекаемая, обшитая титан-керамикой, с опознавательными знаками военно-космического флота Альянса. Люк открылся, выдвинулась наклонная рампа.
  -Быстро внутрь! - скомандовал сопровождавший офицер. - Через десять секунд взлетаем!
  Максим, Кларк и Евгения вбежали внутрь. В десантном отсеке было темно и тесно. Их усадили в противоперегрузочные кресла, ремни натянулись автоматически. Через переборку был слышен голос пилота:
  -Связь заглушена. Работает только внутренний канал. Сканеры показывают движение на земле. Вероятно, у них ПЗРК.
  -Живыми не дадимся, - хрипло бросил Максим, зажимая свежую ссадину на шее. -Если что, воюем до последнего!
  Айзек посмотрел на него с тревогой. Женя молчала, сжав кулаки на коленях.
  Плавный толчок и шаттл оторвался от поверхности. Ускорение вдавило их в спинки кресел. Через иллюминатор промелькнули догорающие постройки ''Локуса'', прорезавшие тьму трассеры, вспышки выстрелов и клубы черного дыма. Максим стиснул зубы.
  ''Мавр пытался сделать доброе дело. Мавр со спокойной совестью может валить прочь. ''
  -Уходим... - прошептал он.
  Однако это было лишь начало.
  На высоте в три километра корабль тряхнуло. Затем снова. И снова. Вспышка за стеклом, звук металла, рассекаемого на излом и в корпусе завыла сирена.
  -Попадание! - крикнул пилот. -Нижняя часть корпуса! Пробит бак с топливом! Давление падает! Нам не хватит до Смоленска!
  -Какого чёрта?! - взревел командир группы. -Кто стрелял?
  -Пуск с земли. Кто-то помогает им с наведением.
  Максим вскинул голову. Смотрел, как перед ним на голографическом экране уменьшается остаток топлива. Система навигации тревожно пиликнула, ближайшая точка безопасной посадки - запасной аэродром в Твери.
  -Вот же ирония, - процедил он. -Родной город. Только туда и долетим.
  Пилот принял решение быстро:
  -Уходим на Тверь. Готовьтесь к аварийной посадке.
  Гравитация шаттла изменилась. Он пошёл на снижение, из-за неполадок система стабилизации периодически гасла, их трясло. Евгения молилась, без звука, с зажатыми губами. Айзек молчал, проверяя оружие, выданное одним из морпехов оружие в виде табельного пистолета.
  -Приготовьтесь к удару, - прозвучало в динамике.
  Посадка прошла на удивление мягко, относительно, конечно. Шаттл коснулся бетонной полосы на окраине города с характерным лязгом шасси, искры посыпались из повреждённой обшивки. Двигатели завыли, притормаживая, обломки крыла разлетелись в сторону, но корабль выровнялся. Система экстренного охлаждения распылила пар.
  -Посадка завершена, - донеслось из кабины.
  -Где мы? - спросил Айзек, глядя в иллюминатор.
  Максим, не отрывая взгляда от серого неба и знакомого горизонта, усмехнулся:
  -Тверь. Мой дом. Вот только встреча будет не тёплой.
  Офицер сопровождения первым расстегнул ремни, оглядел остальных:
  -Связи всё ещё нет. Сканеры показывают приближение групп неизвестных. Юнитологи или еще какие ублюдки. Шаттл не взлетит, даже если починим бак. Нужно уходить отсюда. Немедленно.
  -На чём? Пешком по морозу до Смоленска? - усомнился Айзек.
  -Не пешком. Реквизируем транспорт.
  Максим, уже поднимаясь, усмехнулся хищно:
  -Что ж... посмотрим, как у нас тут с гостеприимством. Город родной, кто-нибудь да даст ключи от тачки.
  Серый рассвет поднимался над замерзшей Тверью, окутывая всё стылым маревом. Старый аэродром, где сел шаттл, выглядел заброшенным - бетонные плиты растрескались, вдоль полосы торчали остовы ржавых самолётов и челноков, какие-то ангары провалились внутрь, как гнилые зубы.
  Максим шёл первым. Ствол винтовки смотрел вниз, но палец лежал на спусковом крючке. Айзек с пистолетом следовал за ним позади, куталась в плащ-палатку, Евгения. Морпехи держались ближе к борту, оглядывая всё вокруг с профессиональной подозрительностью. Воздух был тяжёлым, влажным - типичная зимняя утренняя оттепель.
  -Не узнаю город, - выдохнул Максим, когда пересекли ограду аэродрома. -Ни одного знакомого ориентира. Как будто всё подчистили и построили заново.
  -Это и сделали, - мрачно отозвалась Женя. -Я читала, основную часть старой застройки снесли в середине XXIII века. Считалась неэффективной.
  -Старую Тверь замуровали в могилу. Ни одной церкви, ни цирка, ни памятника Михаилу... Чисто функционал, бетон, стекло, трущобы, жилмассивы. Как и везде, - Максим зло сплюнул на снег. -Развели мегаполисов, понимаешь...
  Город встречал их тишиной. Серые коробки в два-три десятка этажей чередовались с мрачными административными зданиями, торговыми центрами, окна которых были заколочены или выбиты. Над подъездами - камеры, усиленные двери. Иногда встречались граффити - изящные, с агитацией грядущего Схождения, или размытые лозунги в поддержку юнитологии.
  -Крысы отсюда ушли. Значит, кошка рядом, - буркнул один из морпехов, пробегая вдоль стены.
  Промёрзший асфальт скрипел под ботинками. Улица, по которой они шли, когда-то называлась Лизы Чайкиной. Теперь - просто Н-12-Б. Никаких названий, только бездушные обозначения.
  -Ближайшее укрытие через квартал, - сообщил Максим, сверяясь с интерактивной картой. -Там вроде СТО. Может, сохранился транспорт. Там решим, как добираться до Смоленска.
  -Даже если найдем машину, кто даст нам ключи? - спросила Евгения устало.
  -Я, - коротко ответил Максим. -Всё равно у кого-то из них будет. Или достану по-другому.
  Айзек молчал. Он рассматривал всё вокруг - не как турист, а как человек, переживший достаточно, чтобы не удивляться. Он тихо сказал:
  -Я не был в России. Только слышал о ней. И знаешь... Она такая же, как и остальные сектора: отжившая и обречённая. Человечество, по-моему, уже не живёт, а просто дожирает остатки ресурсов, прячась в коробках.
  -Оттуда и берётся юнитология, - мрачно заметил Максим. -Когда надеяться больше не на что, люди готовы идти за спасением к Обелискам.
  Айзек не ответил. Он остановился и жестом приказал лечь. Максим понял сразу: кто-то приближается. Движение по соседнему переулку - несколько вооруженных человек в темно-синей униформе, бронежилетах и закрытых шлемах. На груди значки местной полиции, но не нынешнего образца. Обновлённая эмблема: рядом с официальной символикой правопорядка - символ юнитологов, чётко выведенный на левом рукаве.
  -Патруль, - процедил морпех. -Местные легавые переметнулись к сектантам. Один из них тащит планшет.
  -Ориентировки, - прошептал Максим. -Скорее всего, на нас.
  Айзек сжал резак. Евгения испуганно замерла.
  -Рассосёмся или устраняем? - спросил один из бойцов.
  -Устраняем, - отрезал Максим. -Встречи уже не избежать.
  Он уже знал, что не может позволить себе мягкости. Город стал чужим. И первый, кто в нём выжил - выживет не благодаря, а вопреки.
  Выстрелы прозвучали одновременно - короткая очередь от Максима и двойной импульсный залп от морпеха. Первый патрульный рухнул сразу, не успев понять, откуда по нему пришло. Второй упал, истекая кровью из ноги, но пытался прицелиться, когда пистолет Айзека Кларка прострелил лицевой щиток шлема.
  -На землю! Всем на землю! - заорал один из оставшихся, бросаясь за колонну ближайшего здания.
  -Нет, ты отправишься в землю, - прошипел Максим и метко послал очередь ему под рёбра.
  Оставшийся полицейский оказался сообразительным. Бросил планшет, выхватил дымовую гранату и исчез за поворотом. Айзек рванул за ним, но Максим махнул рукой:
  -Плевать. Успеет убежать - пусть. Больше они не узнают.
  Он подошёл к планшету. Экран треснул, но один кадр сохранился: фотографии из комплекса ''Локус''. Его лицо. Евгении. Айзека. Подписи - ''тесно связаны с Обелисками'', ''опасны'', ''любой ценой взять живыми, при контакте вызывать кураторов''.
  -Нас слили, - глухо сказал он. -Не важно кто, но информация утекла. Нас уже ждут. Не только в Смоленске.
  -Это было предсказуемо, - ответил Кларк. -Ты мешаешь им не меньше, чем я.
  -Прекрасно. Значит, всё по плану.
  Максим обшарил тела. Пистолеты, пара картриджей с боеприпасами, кодовая карта к местному автопарку. И, что самое важное - ключ-чип от электрогрузовика, припаркованного в ближайшей подземной стоянке. Он каким-то образом узнал местность - в прошлом здесь был крупный магазин бытовой техники, теперь, центр учёта городской логистики.
  -Наш билет, - он показал чип Айзеку. -Грузовик с усиленной подвеской. На таком через любые блокпосты проедем, если осторожно.
  -В Смоленске всё равно будет жарко.
  -Вот именно потому и поедем окружной, - Максим оглянулся. -Нас тут не только убить хотят. Юнитологи знают, кто мы. А это значит, что у них есть план на случай, если мы доживём до пункта назначения.
  Евгения впервые за долгое время заговорила:
  -Ты думаешь, они хотят... использовать нас?
  -Меня? Возможно. Айзека - точно. Тебя - как рычаг. Они же верят, что Обелиски ''общаются'' с людьми. Думаешь, они не попробуют сделать меня медиумом?
  Женя побледнела.
  -Тогда поторопимся, - вмешался Айзек. -Скоро среагируют на стрельбу. И если город весь такой, как этот квартал, то больше шансов у крыс, чем у нас.
  Максим лишь коротко кивнул.
  Подземный паркинг оказался в удивительно хорошем состоянии, как будто его только вчера обслуживали. Сканер на входе считал код с найденного чипа, тяжёлые ворота разъехались в стороны, открывая проезд в просторное помещение с двумя десятками машин.
  -Вот он, - Максим указал на бронированный электрогрузовик, явно переделанный под нужды служб снабжения. - Едем на нём.
  Пока морпехи проверяли периметр, он с Айзеком занялись запуском. Машина ответила глухим гудением. Приборная панель ожила. На голографическом дисплее - карта региона, активированный маршрут ''К-22: логистическая зона Смоленск''. Ровная линия через леса, промзоны, сельские анклавы.
  -Смоленск? - удивился Айзек.
  -Ближе, чем Москва. И знакомей, хоть немного, - Максим провёл рукой по панели. -В крайнем случае, прорвёмся через частный космопорт, если всё остальное перекрыто.
  -Делаем круг, значит, - кивнул инженер. -Умно.
  Грузовик тронулся, выехал на покрытую наледью дорогу. Мимо проносились серые кварталы, разбитые окна, голографические и обычные баннеры с юнитологическими лозунгами. Некоторые были порваны, поверх других намалёваны баллончиками проклятия и символы сопротивления.
  Евгения, прижавшись к окну, прошептала:
  -Как же всё изменилось.
  -2513 год, чего ты хотела? -сказал Максим. -Пять веков. Полтысячи лет и всё, что мы знали, превратилось в пыль. Но утешаем мысль, что это будущее - не наше. Не наш мир, не наша реальность.
  Айзек задумчиво смотрел в лобовое стекло:
  -Этот город как десятки других. Его не перестроили, его переделали. Где зелёные зоны? Где архитектура? Где хоть что-то, кроме коробок?
  -Больше людей - меньше смысла в красоте, - буркнул Максим. -Тут выживают, а не живут. Всё строится под функциональность, под плотность, под контроль. Эстетика мешает.
  -Идеальное место для культа, - отозвался Айзек. -Там, где убили дух, очень легко продать душу.
  Мимо проплывали трущобы - многоуровневые жилые блоки, собранные из модулей, между которыми провешены тросы с одеждой, трубы с паром, антенны, дешёвые гирлянды. Детей видно не было, никто не выпускал их в холод. Лица, мелькающие в окнах, были серыми, голодными, чужими.
  -Здесь нет больше города, - сказал Максим. -Только декорации. Только оболочка. Всё живое отсюда ушло, как только Обелиски начали влиять на мозги. Только никто этого не заметил. Все привыкли быть мёртвыми.
  Они выехали за черту, двинулись в сторону старого шоссе. Сканер маршрута помечал блокпосты жёлтыми треугольниками - зоны вероятного риска. Максим выбрал окружной путь, через замёрзшие карьеры и заброшенные склады.
  -Смоленск за сто двадцать километров, - сказал он, сверяясь с прибором. -Если не встретим серьёзного сопротивления, будем там во второй половине дня.
  -А если встретим? - спросила Евгения.
  -Тогда все эти патроны нам очень пригодятся, - мрачно усмехнулся он, поправляя винтовку у сиденья.
  Грузовик мчался через безжизненную страну. За стеклом проносились поля, возникшие после недавних боев и катастроф руины, изломанные силуэты заводов, остатки мира, которого больше не было. И впереди дорога, покрытая снегом и серым небом над головой.
  Смоленск встретил их предельно чужим - город не отличался от Твери: те же высотки без лица, те же исписанные лозунгами стены, те же серые пустые улицы. Только стало ещё тише. Слишком тихо.
  -Город как будто вымер, - сказала Евгения, вглядываясь в заброшенные балконы.
  -Нет, - ответил Максим. -Народ прячется по домам.
  На одном из второстепенных въездов в город они наткнулись на заброшенный КПП. Сгоревшие броневики, воронки от взрывов, лежащий поперёк дороги труп с эмблемой сил безопасности на груди. У кабины служебного авто - следы крови, застывшей в ледяных трещинах. Автомат был выброшен вбок, будто солдат умер в панике.
  Айзек подошёл к пульту у шлагбаума, быстро вскрыл его. Внутри работала старая радиостанция, кто-то забыл её отключить. Из динамика доносился скрежет и фоновый треск - стандартные помехи... но вдруг они исчезли, и раздался голос.
  - ...повторяю, Плащаница взорвана. Полный контакт. Вспышка некроморфизма уже распространилась за периметр. Правительственный квартал под угрозой. Посторонним вход запрещён. Москва закрыта. Повторяю: Москва закрыта.
  Наступила гробовая тишина. Даже радио умолкло.
  -Что это значит? - спросила Евгения еле слышно.
  Максим поднял взгляд и сказал очень тихо, но так, что мороз пробежал по спине каждого:
  -Это конец.
  Он отвернулся, отошёл на шаг, облокотился на бетонный блок, дыша тяжело, но ровно. Его голос прозвучал с ледяной ясностью:
  -Если в Москве вспышка, значит Обелиск сработал. Или был активирован. Плащаница - последний рубеж. Без нее все живое быстро станет неживым.
  Айзек молчал. Он всё понял без слов. Женя сжалась в кресле, побледнела.
  -Что теперь? - спросила она, глядя на него снизу вверх, как на того, кто должен знать.
  Максим обернулся. В его глазах не было страха, только решимость идти до конца.
  -Теперь мы уходим. Захватываем корабль на ближайшем космодроме. Любыми средствами. И валим подальше, туда, где ещё можно жить. Москва мертва. Земля - почти.
  -А куда? - выдавила Женя.
  -Туда, где можно раздобыть корабль с мощным гипердвижком, - отрезал он. -Главное - подальше от Обелисков и их миньонов.
  Он посмотрел на Айзека. Кларк слегка кивнул.
  -Я с тобой.
  -И я, - прошептала Женя. -Куда угодно, лишь бы не обратно туда...
  -Мы тоже, -мрачно произнес командир морпехов. -Деваться некуда. Приказов от командования не поступало с момента приземления в Твери. Возможно, уже никого не осталось.
  Максим выпрямился. Всё внутри него уже решилось. Он больше не был просто выжившим. Теперь он был беглецом из мира, которому пришёл конец.
  -Через десять минут двигаем. Найдём шаттл. Заберёмся на орбиту, а дальше импровизируем. Мы больше никому ничего не должны.
  Путь к старому космодрому занял меньше часа. Неиспользуемый военный терминал, когда-то был частью оборонного кластера, теперь выглядел полузаброшенным: потрескавшиеся бетонные купола, обвалившиеся секции обшивки, покосившиеся антенны связи. Но военные запеленговали движение внутри.
  -Там есть кто-то, - сказал один из военных, изучая данные со своего ИКС. -Пятеро, может шестеро. Один шаттл на стартовой платформе, остальной комплекс пустует.
  -Беженцы? - предположила Евгения.
  Максим с сомнением прищурился:
  -Возможно. Но корабль исправен, это видно даже отсюда. Значит, либо у них нет пилота, либо ждут кого-то. Что бы ни было, мы берём судно.
  Командир морпехов подошёл ближе, подняв бинокль:
  -Боевое дежурство не несут. Распределены по периметру, охрана условная. Профессионалы так не делают. Пара человек у трапа, остальные в ангаре или внутри челнока.
  Он посмотрел на Максима.
  -Твои предложения?
  Максим ответил спокойно, почти отрешённо:
  -Нам крупно повезло... Валим всех. Без исключений. Ни предупредительных выстрелов, ни просьб сдаваться. Они не готовы, а мы - да.
  -Они не юнитологи, - с сомнением сказал кто-то из морпехов.
  -Нет. Но они - случайные свидетели. А мы уходим навсегда, - Максим поправил ремень винтовки. -Мы не можем оставить за спиной никого, кто потом передаст координаты, скажет, кого видел, или просто даст зацепку. Даже не по злобе, просто по глупости. Почему я должен вас это объяснять, парни?
  Кларк ничего не сказал. Он знал: война, особенно такая, редко оставляет место для благородства.
  Атака началась через две минуты. Морпехи вошли с двух флангов, Максим с Айзеком - через технический вход, пробив запорную панель. Всё длилось меньше минуты: три очереди, один бросок гранаты в помещение, где прятались трое, и тихая, быстрая зачистка. Сопротивление было хаотичным - выстрелы в потолок, крики, попытка активировать двигатели судна. Но уже через пару минут всё стихло.
  Один из противников, гражданское лицо, оказался жив - лежал у переборки, зажав рану в животе, тихо стонал, глядя на приближающегося Максима с мольбой.
  -Мы просто хотели улететь, - прохрипел он. -Мы никому не мешали...
  -Вы и были помехой, - спокойно сказал Максим и выстрелил ему в лоб.
  Тишина повисла в ангаре, вязкая и холодная. Морпехи молчали. Евгения смотрела в сторону. Только Айзек кивнул - коротко, как солдат, понимающий неизбежное.
  -Корабль наш, - сказал командир группы. -Топливо на борту, системная матчасть в порядке. Программный шлюз не запаролен. Мы уходим.
  Максим сел на место позади второго пилота. Он не смотрел на трупы у выхода.
  -С Земли пора уходить. Навсегда. Айзек, ты рулишь, если нужен второй пилот, Женя к твоим услугам.
  -Она? -удивился Кларк.
  -Последние полтора года катала по вечерам в виртуальные симуляторы.
  -Я готова.
  Когда двигатели шаттла взвыли, и стартовая платформа задрожала от силы тяги, никто из них не сказал ни слова. Впервые за последние сутки не было стрельбы, не было боли, не было паники. Только тяжёлая, звенящая тишина, которую нарушал гул растущего ускорения.
  Корабль медленно оторвался от бетонной площадки, поднялся над Смоленском, над туманным слоем атмосферы, над серой, изломанной поверхностью мира, в котором больше не было будущего. Под ними осталась Земля - заражённая, преданная, горящая в точках, где когда-то были столицы прежних государств.
  В кабине, над головами, выгорели надписи на русском и китайском. Старый техношрифт. Шаттл был явно не первой свежести, но всё ещё работал. В панели навигации отображался курс: окололунная орбита, точка стыковки с промышленной платформой. Дальше - пустота.
  -Только до Луны, - сказал Айзек, глядя на показатели. -Дальше, кто знает...
  -Пока этого хватит, - отозвался Максим. -У нас нет шокового двигателя. Без него не выбраться за пределы системы.
  -А где его взять? - спросила Женя, натягивая аварийную куртку.
  Никто не ответил.
  На борту не было лишнего. Несколько ящиков с едой, аварийная аптечка, оружие. Их шаттл - просто средство добраться до края бездны.
  Спустя час после старта они перешли в безопасный режим. Гравитация окончательно исчезла, тела стали невесомыми. Станция приёмного канала зафиксировала слабый сигнал - одна из частот вещала через низкоорбитальный ретранслятор. Помехи, шипение, затем голос:
  -...подтверждаем: все члены Глобального Совета мертвы. Потери среди командования Сил обороны Земли - значительное, штабные узлы уничтожены. Но мы ещё держимся. Я - адмирал Сингх, командование военно-космического флота. Всем действующим частям: сохраняйте боевой порядок. Повторяю - не сдавайтесь. Сопротивление продолжается...
  Пауза. Сигнал перехватывается другой станцией. Тот же канал. Уже другой голос - мягкий, тягучий, выверенный до последнего интонационного вздоха.
  -Сопротивление обречено. Человеческая эра завершилась. Это не гибель, но переход. Примите Схождение. Откройтесь Единству. Зачем бояться, если можно слиться воедино?
  -Рэндалл Карр, - прошептал Айзек. -Он вещает в открытую.
  Максим выключил канал. Всё стало понятно без слов.
  -Они бьются, - сказал он. -Но шансов всё меньше.
  -А у нас? - спросила Евгения.
  -У нас есть шаттл, есть разум и есть ещё немного времени. Этого хватит, чтобы хотя бы попробовать, - тихо ответил Максим.
  Шаттл продолжал путь к Луне. Позади рушилась цивилизация. Впереди - был вакуум, мрак... и, возможно, последняя надежда.
  
  Глава 32
  
  Радиопомехи заполнили кабину шаттла. Широкополосный приемник трещал, пищал, выхватывал обрывки фраз, автоматических сигналов бедствия и голоса дикторов, которым казалось, будто никто их уже не слушает.
  -...магистраль М-909 обрушена, южный район Парижа охвачен пламенем, идентифицировано заражение по некроморфному типу, уровень три...
  -...орбитальный комплекс ''Стилет'' нанёс серию прицельных ударов по центру Волгограда, потери гражданского населения превышают два миллиона...
  -...командование шестой ударной группы Флота признало потерю управления. Перед последним сообщением - массовое самоубийство экипажа...
  Слово ''Схождение'' звучало всё чаще. В одних сообщениях как диагноз, в других как приговор. То с отчаянием, то с мольбой.
  Максим сидел в кресле пассажира, неподвижный, как статуя. Руки сжаты на подлокотниках.
  Евгения молчала, смотрела в пол, как будто там могли спрятаться ответы. Кларк просто слушал. Иногда - закрыв глаза. Иногда - чуть вздрагивая при особенно ярком куске трансляции.
  -...Китайский космопорт в Синьцзяне эвакуирован, все стыковочные шлюзы уничтожены...
  -...Мехико пал. Повторяю, столица региона больше не контролируется...
  -...по данным разведки, один из Обелисков жил в районе Хартума, распространение некроморфов зафиксировано в радиусе пятидесяти километров...
  -Это не война, - выдохнула Женя. -Это кошмар.
  Айзек хрипло отозвался:
  -Это эпидемия.
  Пауза.
  -...с десяти часов по стандартному времени гражданский трафик блокирован. Все попытки покинуть планету без допуска будут жестко пресечены. Примите свою судьбу и готовьтесь встретить Единение!..
  Максим включил автопилот, отстегнулся и медленно встал. Глядя в иллюминатор, он сказал негромко:
  -Планета больше не дом. Это мясорубка. Кто останется, тот исчезнет.
  Он не уточнил: физически или ментально. И так было ясно.
  Сигналы не умолкали. Радио работало в непрерывном режиме, ловя фрагменты военных переговоров, автоматических сообщений тревоги, панических криков с гражданских частот. Всё звучало, как голос умирающей цивилизации - рвано, беспорядочно, с наложением каналов и без возможности понять, где конец одной катастрофы и начало другой.
  -...третий флот отбросил юнитологические силы от Европы, но понёс тяжёлые потери. Они идут умирать, утащив нас с собой...
  -...обнаружены некроморфные вспышки в подземных коммуникациях под Женевой, Чикаго и Новосибирском. Возможно, юнитологи доставили заразителей целенаправленно...
  -...юнитологи в Корее активировали Обелиск в окрестностях Пусана. Количество жертв перевалило за миллион и продолжает увеличиваться, по городу активно работает бомбардировочная авиация...
  Айзек не двигался. Он только медленно, как будто в бреду, повторял:
  -Они знали. Господи... они всё знали. Всё это - давно готовилось, они ввергли цивилизацию в ад за меньше чем за месяц.
  -Нет, - возразил Максим. -Готовились не они. Их готовили. Обелиски. Системно, с долговременной стратегией. Сначала культы, потом паранойя, потом война.
  Евгения сжалась в кресле, прижав руки к голове.
  -Я больше не могу это слушать... Почему мы не выключим?
  -Чтоб помнить, - ответил Айзек. -Если кто-то из нас выживет и обзаведется потомками.
  -...Орбитальный транспортный узел над Берлином потерян. Подозрение на диверсию. Все посадки отменены. Все, кто не улетел - остаются навсегда.
  -...Париж разрушен, новая воздушных ударов по заражённым районам. Около десяти миллионов считаются погибшими или пропавшими без вести.
  -...ни одна из эвакуационных капсулы с ''Соляриса'' не вышла на связь. Возможное заражение всей станции... Связь с Новым Ливерпулем отсутствует...
  -...все станции класса ''Иридий'' получили приказ перейти на протокол немедленного самоуничтожения при проникновении некросуществ...
  -...всё человечество должно сделать выбор: быть мясом или стать частью великого Целого. В эфире Рэндалл Карр...
  Максим обернулся к остальным. В его взгляде не было страха. Только ясность.
  -Мы это уже не остановим, слишком поздно. Не всемером. Все, что мы можем - уйти. Пережить и потом... решить, что делать дальше.
  -Мы даже не знаем, куда лететь, -ответил командир морпехов.
  -Знаем. Я знаю координаты удаленной колонии, построенной на подобный случай. Автономная, без юнитологов, Обелисков и прочей срани... Кстати, мужики, как вас звать, а то даже не было времени познакомиться?
  -Капитан Гуриев... -офицер осекся. -А, не важно. Просто Максим.
  -Тезка, значит
  -Рик, -откликнулся смуглый морпех в дальнем конце салона.
  -Саня.
  -Марк.
  -Среди вас, надеюсь, юнитологов нет?
  Все синхронно помотали головами. Гуриев пояснил:
  -В наш отряд специально набирали тех, кто ненавидит и презирает фанатиков с их сраным единением. Уверяю, среди моих ребят крыс нет.
  -Хорошо бы.
  Они дрейфовали в тишине. Шаттл шёл по заданному курсу в сторону Луны, однако всем на борту было понятно - конечная цель далеко не спутник Земли. Луна была всего лишь передышкой. Уловка. Пыль на дороге.
  В радиоканале не смолкал поток бедствий. Он уже не удивлял - он морально истощал.
  -...по сообщению штаба объединенного командования, юнитологи полностью заняли южный пояс Канады, включая Монреаль и Калгари. Сопротивление расценивается как локализованное...
  -...ударные соединения военно-космического флота нанесли массированный огонь по регионам заражения в Восточной Европе. В результате потерь среди гражданского населения - более двадцати двух миллионов...
  -...город Лагос стёрт с лица планеты. Остатки гарнизона были поглощены некроморфной массой...
  -...Париж, Йоханнесбург, Хьюстон - города классифицированы как зараженные зоны четвёртого уровня. Эвакуация невозможна. Подготовка к их уничтожению...
  -У них нет выхода, - сказал Айзек, прислонившись к стене. -Если они не будут жечь целые города, заражение уйдёт из-под контроля.
  -Оно уже ушло, - отозвался Максим. -Это уже не локальные вспышки. Это фаза полного поглощения.
  Женя ничего не говорила. Она смотрела в пол, вжавшись в стенку кресла, сжав руки до побелевших костяшек.
  Максим выключил канал. Сидящие в кабине морпехи переглянулись. Один из них вытер лицо и, выругавшись шёпотом, пробормотал:
  -Это конец всему. Они уничтожают собственный вид в прямом эфире.
  Максим встал, пошёл за водой. Глоток. Глубокий вдох. Вернулся. Сел.
  -Неправда. Не всему. Пока ещё нет, если мы уйдем, может быть, хоть что-то сохранится.
  -Где?
  -Там, где нас нет. За пределами влияния Обелисков.
  Никто не спорил.
  Тишина в кабине шаттла была почти плотной. Радиоканал был отключён, будто всем надоело слушать умирающий мир. В этом вакууме мыслей Максим заговорил первым:
  -Чтобы добраться до Дракона, нам нужен корабль с шоковым двигателем. Но не обычным. Считай, сверхсветовым третьего класса. Иначе десять лет пути, если не больше. Верно?
  Айзек кивнул, поджав губы.
  -Ты прав. Первый класс - это короткие прыжки в пределах системы. Второй - максимум от Земли до ближайших систем. А третий... - он сделал паузу, - третий класс - это военный флот или корпорации. Закрытая технология. Грузовые лайнеры дальнего действия. Колониальные фрегаты. На рынке таких не найти. А даже если и найдёшь, кто тебе его даст?
  -Никто, - спокойно сказал Максим. -Поэтому мы возьмём его сами.
  Морпехи переглянулись.
  -Угнать военный крейсер? - усмехнулся один из них. -Без шансов.
  -Не военный, - поправил Максим. -Гражданский. Мы подадим сигнал бедствия. Прикинемся беженцами. Нас семеро, шестеро, знают как обращаться с оружием. Если прилетит гражданское судно... мы просто зайдём на борт. Как спасённые.
  -А потом? - тихо спросила Женя.
  Максим посмотрел ей в глаза. Там не было злобы. Но и жалости тоже.
  -Захватим. Переподчиним навигацию. Если кто-то встанет на пути - уберем. Остальные... потом решим.
  -Ты хочешь сказать, что собираешься просто убить пассажиров? - Айзек смотрел на него с растущим ужасом. -Женщин? Детей?
  -Я хочу сказать, что не собираюсь умирать здесь ради тех, кто и сам уже приговорен, - жёстко ответил Максим. -Либо мы уходим, либо Схождение догонит нас. Нас и все, что мы знаем.
  Пауза.
  -Сигнал бедствия отправлен, - сказал один из морпехов, Марк, опуская руки от панели связи. -Ложная идентификация активирована. Мы - группа из сорока выживших, без средств к перемещению. У нас - женщина с ребёнком, несколько раненых, шаттл на грани.
  Максим вздохнул.
  -Теперь ждём. Если повезёт, через несколько часов кто-нибудь появится. Гражданские добрее, чем мы.
  Он снова лёг в кресло, прикрыв глаза.
  -А мы... мы просто дрейфуем.
  Ответ поступил на защищённой гражданской частоте:
  -Зарегистрирован приоритетный спасательный сигнал. Идентификатор: аварийная группа 7-Б-481. Принимаем к стыковке. Приготовьтесь к перемещению на борт.
  Максим не ответил. Просто молча проверил винтовку.
  Шаттл задрожал, когда маневровые двигатели подстроили траекторию под заход на стыковку. За внешним стеклом появилась массивная тень: многопалубный гражданский лайнер, белый корпус с логотипом корпорации "LUXSILVA TRANSITS", люки, шлюзы, антенные решётки. Он был создан для колониальных рейсов, значит, внутри был именно тот двигатель, который им нужен.
  Когда замки защёлкнулись, и шлюзовая рампа медленно поползла в сторону, Максим коротко бросил:
  -Без лишних слов. Работаем чисто.
  Переходный тоннель соединил два корабля. Внутри стояли двое - пилот в облегчённом скафандре и мужчина в форме охранника с пистолетом в кобуре. За их спинами - коридор с мягкой подсветкой. Где-то дальше слышались детские голоса и шаги.
  -Вы вовремя, - начал пилот. -Мы уже думали уходить за пределы околоземного пространства...
  В этот момент капитан Гуриев шагнул вперёд и всадил прикладом винтовки в лицо ближайшему охраннику. Одновременно с этим Максим и ещё двое морпехов прорвались через шлюз. Всё произошло за доли секунды.
  -Что за... - охранник успел выхватить пистолет, выстрелив один раз прямо в грудь Гуриеву.
  Пуля отскочила от брони с металлическим звоном, оставив лишь вмятину.
  Ответ последовал мгновенно: очередь прошила стрелявшего, и он рухнул с размолотым в кашу торсом. Второй гражданский, стоявший сзади с пистолетом в руке, был убит выстрелом в голову, прежде чем успел сделать хоть шаг.
  -Шлюз зачищен, - произнёс Максим в рацию. -Начинаем захват.
  Пассажиры в коридоре запаниковали. Кто-то кричал. Женщина с ребёнком отпрянула в сторону, упав на пол. Паника росла лавинообразно.
  Кларк шагнул вперёд, ошеломлённый:
  -Ты обещал - без стрельбы...
  -Я обещал, что мы возьмём корабль. И мы его берём, - рявкнул Гуриев, проверяя броню. -Пуля даже синяк не оставила.
  Максим бросил короткий взгляд на тела у люка.
  -Это ещё не всё. Закрываем шлюз. Зачищаем.
  Рубка управления располагалась на верхнем ярусе корабля - узкий коридор, автоматический шлюз, зал с голографическими панелями, тремя креслами пилотов и трехмерными голопроекторами для навигации. Экипаж покинул пост сразу после выстрелов в кормовой части, системы работали в автоматическом режиме, но контроль оставался возможен.
  Максим шагнул внутрь первым. За ним - Айзек и Евгения. Она шла молча, не произнося ни слова, и Максим видел, что глаза ее - стеклянные, как у человека, которого внутренне уже вывернули.
  -Чисто, - бросил Айзек и тут же занял место у навигационного интерфейса. -Система без пароля. Я вхожу.
  Максим занял левый пилотский терминал, поверх которого всё ещё вращалась неотключённая карта внутренней Солнечной системы.
  -Двигатель?
  -Третий класс. Модель "Узел 63-Delt", фирма "Celestial Constructs". Работоспособен. Полный заряд, - быстро ответил Айзек, пальцами перебирая команды.
  -Отлично.
  По гололинку звучал голос капитана Гуриева:
  -Корабль под контролем. Основные узлы заблокированы. Сопротивления больше нет. Всего на борту - двести двенадцать пассажиров, включая экипаж. Все гражданские. Некоторые вооружены, но никто не организован. Ждём приказа.
  ''Приказ... они доверились мне настолько, что готовы подчиняться как командиру.''
  Максим закрыл глаза на мгновение. Потом открыл, и голос его был стальным:
  -Изолируйте пассажирские отсеки. Полный контроль. Подключите систему аварийного сброса давления.
  -Принято, -в голосе военного не было ни тени сомнения.
  Айзек обернулся к нему.
  -Ты серьёзно?
  -Да, - отрезал Максим.
  -Тут женщины. Дети. Они нас спасли. Без них мы бы...
  -Без них мы бы нашли другой корабль. Или умерли. И, поверь, это было бы проще, чем позволить одному-единственному юнитологу добраться с нами до точки назначения, - голос Максима был ровным. -Ты хочешь рисковать, что среди двухсот с лишним никто не заражён? Или никто не шепчет Обелиску молитвы перед сном?
  Айзек резко встал.
  -Ты параноик. Ты стал таким же, как они.
  Максим поднялся и подошёл вплотную.
  -Нет. Я просто не хочу умереть глупо. Остальные... уже не важны.
  Евгения продолжала молча стоять в тени. Смотрела в пол. Даже не вздрогнула, когда Айзек закричал:
  -Это массовое убийство! Это не защита, это чистка!
  Гуриев вновь вышел на связь:
  -Ожидаем подтверждение. Продувка займёт двадцать три секунды.
  Максим посмотрел на Женю. Та встретилась с ним взглядом. Он ничего не сказал. И она тоже. Просто опустила глаза.
  -Подтверждаю, - сказал он.
  -Подтверждено. Продувка через тридцать секунд, - отрапортовал голос Гуриева в гололинке. -Блокировка отсеков завершена. Доступ к шлюзам только у нас.
  Айзек бросился к терминалу, отключая контроль с рубки. На экране вспыхнули красные уведомления: аварийная система жизнеобеспечения запущена в ручном режиме, воздух из пассажирских отсеков начал медленно сбрасываться.
  -Ты не сделаешь этого! - крикнул он, поворачиваясь к Максиму. -Ты не чудовище! Не таким я тебя знаю!
  Максим шагнул вперёд.
  -Отойди от панели.
  -Ты казнил двести человек! Ради чего? Ради удобства? Это дети, Максим! Они не знали! Они...
  Гуриев вошёл в рубку, шаг тяжёлый, выражение лица бесстрастное. Морпехи за его спиной смотрели строго, без эмоций.
  -Кларк, отойди, - сказал он.
  -Нет. Это не приговор. Это... - Айзек уже не мог говорить. Голос сорвался.
  Он бросился на Максима - без оружия, без плана. Просто в отчаянии.
  Максим уклонился, схватил его за куртку, прижал к стене. В этот момент один из морпехов ударил Айзека прикладом по затылку. Тот рухнул на пол. Его тут же перевернули, заломили руки, надели пластиковые наручники и оставили лежать, тяжело дышащим, лицом к переборке.
  Женя все это время стояла у входа. Не вмешивалась. Не двигалась. Как будто она была не здесь. Только глаза, полные ужаса и невыносимого молчания, говорили, что она видела каждую секунду.
  -Двадцать секунд до полного сброса, - сообщил гололинк.
  -Продолжайте, - коротко бросил Максим.
  Никаких криков не было. Только сигналы с внутренних камер - скачки давления, замирание тепловых сигнатур, панические биометрические пики, а затем... плоская линия. Везде.
  -Все, - сказал Гуриев через минуту. -Живых нет.
  Тишина. Даже шум систем звучал теперь глухо, как будто корабль сам почувствовал, что стал местом бойни.
  Максим медленно сел в кресло пилота. Руки у него тряслись. Он смотрел в никуда.
  -Ты сделал, что должен был, - произнёс Гуриев, не с холодом, а почти сочувственно. -Выбор был один. Или они или мы.
  Максим не ответил. Он сидел в рубке, глядя в пустой монитор. В салоне - полная тишина. Даже Айзек, приходя в себя, ничего не говорил, лишь слабо стонал и дышал сквозь зубы.
  На экранах отображалась только пустота - голографическая модель корабля, без биосигнатур в пассажирском отсеке. 0. Пусто. Абсолют.
  Он не чувствовал гордости. Не чувствовал вины, только усталость и то холодное, что не отпускает никогда.
  Евгения стояла за его спиной. Он не оборачивался. Просто сказал, тихо:
  -Я сделал это, потому что так необходимо.
  Она не ответила.
  -Или кто-то из них бы убил нас. Или заразил. Или просто сообщил, где мы. Люди делают ошибки, а ошибка с Обелиском - это не ошибка. Это приговор.
  -Я знаю, - прошептала она.
  Максим наконец обернулся. Она выглядела как выжатая оболочка. Но стояла. Смотрела ему в глаза. Ждала, что он скажет дальше.
  -Ты упражнялась в симуляторах. Ты представляешь, как управлять кораблями этого класса.
  Она молча подошла к креслу второго пилота, медленно опустилась, положила руки на панель. Пальцы дрожали. Но только чуть-чуть.
  -Готова?
  -Да.
  Он кивнул. Медленно, будто через бетон. Потом повернулся к навигационному блоку и начал вводить маршрут. Долгие минуты цифр, координат, векторов.
  "Установлен новый курс. Объект: звезда GJ 4276, созвездие Дракона.
  Расстояние: 215,3 световых лет.
  Траектория построена. Переход возможен. Время в субпространстве: 26 часов. "
  -Мы уходим, - сказал он. -Нас не будет в этой системе. Ни для них, ни для кого.
  Евгения посмотрела на него:
  -А что, если мы не найдём там ничего?
  -Вряд ли директор АСИ прилетал ко мне ради глупого розыгрыша.
  Шоковый двигатель заработал и корпус судна вздрогнул. Пространство за окнами дрогнуло, как поверхность воды, и звёзды начали искривляться.
  Позади осталась Земля. Погружённая в пепел, кровь и безумие.
  Впереди - неизведанная тьма. И надежда, которая ещё не умерла.
  Когда двигатель начал автоматическую калибровку, гудение пошло по всему корпусу, как низкочастотное предупреждение, будто сам корабль чувствовал, что готовится пересечь грань. Панели мигнули, рубка потускнела, режим освещения переключился в переходный: синий, мерцающий, как в подводной глубине.
  Снаружи, за смотровыми окнами, пространство начало искривляться.
  Сначала просто дрожь в звёздах. Затем линии света поползли вдоль стекла, как если бы само небо стало жидким. Бело-голубые вспышки, с примесью искр, как электроразряды в вакууме. Ослепительное мерцание промелькнуло по обшивке, растекаясь по ней, как морозный иней под светом.
  Их уже не было в обычном космосе. Пространство искажалось, закручивалось. Всё, что осталось за кормой - это расползающийся шлейф и медленно гаснущая точка под названием "Солнечная система".
  Евгения держала курс. Она не дрожала. Она просто смотрела вперёд, как будто старалась не думать о том, что теперь на их совести двести с лишним душ.
  Айзек сидел сзади, прикованный наручниками к опорной трубе. Ему дали воду, но не сказали ни слова. Он сидел молча, не кричал, не ругался. Только смотрел в одну точку, как будто вычёркивал мир из памяти.
  Максим стоял у обзорного окна, сжимая край переборки. Всё внутри него было сжато, как сердце перед ударом, но не страх, не вина. А тяжесть. Он знал, что проживёт с этим до конца жизни. И это был справедливый приговор.
  -Двигатель вышел на пиковую мощность.
  -Переход через пять... четыре... три...
  Свет за окнами вспыхнул - ослепительно, как рождение новой звезды. Пространство взорвалось искрами, бело-синими прожилками. Всё дрогнуло и исчезло.
  
  Глава 33
  
  Посреди черного космоса тускло горел красный карлик, значившийся в астронавигационных базах как GJ 4276. Официально тут ничего интересного. Три планеты без особо ценных ресурсов и жизни. Место местного Меркурия занимал горячий юпитер находится на расстоянии порядка 0,05 а.е. от своей звезды, второй по счету шла безжизненная скала без атмосферы размером в половину Марса, а третье тело было более землеподобным.
  Семьдесят процентов массы Земли с хорошей магнитосферой, атмосфера в основном из азота с примесью углекислого газа и метана. Сравнительно большое удаление от звезды, умеренное количество поступающего тепла в комбинации с парниковыми газами обеспечивало приемлемые температурные условия. В среднем плюс восемь градусов, давление в полторы земных атмосферы, можно свободно гулять без скафандра по поверхности.
  Сразу стало понятно, где искать изолированную колонию.
  Корабль двигался сквозь пустоту. Его бортовые двигатели давно заглушены, оставив лайнер один на один с инерцией и тишиной, которую нарушало жужжание внутренних систем. Они покинули пределы Солнечной системы, двигаясь к третьей планете малозаселённой звёздной системы на досветовой тяге, дабы экономить заряд гипердвигателя. Вдруг придется лететь в другие системы...
  Две с половиной недели, если не случится непредвиденного. Казалось бы - немного, но тягучее безвременье межзвёздного пространства быстро растягивало часы до вечности.
  Максим сидел один в пассажирской зоне, в углу, где не горел один из потолочных светильников. Свет тускло обрисовывал его лицо - уставшее, небритое, осунувшееся. Он смотрел в пустоту, не мигая, будто пытался рассмотреть сквозь бронестекло нечто, кроме абсолютной черноты.
  -Двести двенадцать... - выдохнул он, почти беззвучно. - Двести двенадцать человек...
  Он прижал пальцы к вискам, будто хотел сжать череп, вытеснить из него навязчивую мысль, которая грызла изнутри уже много часов. Их лица, испуганные крики, грохот ботинок по палубе, когда за ними захлопнулись переборки... Всё снова и снова прокручивалось в голове, как заезженная видеозапись. Он приказал открыть шлюз. Он... дал команду.
  "Они могли быть юнитологами", - напомнил внутренний голос.
  "Но не все. Не двести с лишним. Там были дети, старики..."
  Максим сжал кулаки. Ему не было плохо физически, но тело чувствовало себя грязным. Будто в нём поселилось что-то чужое, холодное, зловонное - то, что уже не отмоешь ничем.
  -Ты дал нам шанс. Себе. Жене. Айзеку. - Он прошептал это, почти как молитву. Но убедить себя не удавалось.
  Раздались шаги.
  -Макс, - голос Гуриева был глухим, но твёрдым. - Ты всё правильно сделал.
  Максим молча кивнул.
  -Не грызи себя. Мир теперь другой. Старые правила больше не работают. Или ты или тебя. И ты выбрал правильно.
  -Я не чувствую, что был прав, - выдавил Максим. - Знаешь, что хуже всего? Я не очень жалею. Я бы повторил это снова. Это... делает меня чудовищем.
  -Нет, - отрезал Гуриев. - Это делает прагматиком.
  Максим хотел возразить, но не стал. Командир морпехов положил тяжёлую руку ему на плечо и ушёл. А за его спиной, у входа, стояли Айзек и Женя. Один - мрачный, другая - безмолвная.
  Айзек шагнул вперед. На его лице не было злости. Только отвращение.
  -Знаешь, кем ты стал? - его голос был низким и тяжёлым. - Монстром. В тебе больше не осталось ничего человеческого. Ты не лучше тех тварей, которых мы убиваем.
  Максим встал. Он не защищался. Он не спорил. Просто смотрел на него. Они стояли в метре друг от друга, но между ними лежала пропасть.
  -Можешь так думать, - сказал он. - Я не буду оправдываться.
  Айзек хотел сказать что-то ещё, но Женя сделала шаг вперёд и встала между ними.
  -Хватит, -тихо сказала Женя. - Он спас нас.
  -Ценой двухсот жизней? - вскипел Кларк.
  -Да, - кивнула Женя. - И если бы пришлось, я бы сделала то же самое.
  Максим удивлённо посмотрел на неё. Она продолжала:
  -Я никогда не встречала человека с такой смелостью. Такой решимостью. Такой... дикостью. - Она улыбнулась, но в этой улыбке не было ни лёгкости, ни нежности. - Я не знаю, сможем ли мы жить с этим. Но я знаю одно: я буду с ним до конца. И ты можешь либо принять это, либо уйти, Айзек.
  Айзек молчал.
  Максим отвернулся. Что-то внутри него, застывшее с момента открытия шлюза, внезапно дрогнуло. Будто в теле впервые за долгое время прокатилась тёплая волна. Он почувствовал дыхание. Сердце. Пульс.
  Он был жив.
  Они не сразу решились начать уборку. Первые сутки лайнер просто дрейфовал, наполненный молчанием, как давящим газом. Впервые за всё время Евгения прервала тишину:
  -Надо... надо что-то делать, - сказала она глухо. - Иначе мы сойдем с ума.
  Ответом послужил скрип кресел и тяжелый вздох Гуриева. Он кивнул своим подчинённым.
  -Уже начали. Собирать всех. Относить к грузовому шлюзу. Максим, не трогай. Ты и так достаточно сделал, доставив нас сюда, - добавил он жёстко.
  -Я не... - начал было Максим, но комок в горле не дал договорить. Он молча опустил взгляд.
  Корабль заполнился скрипами, шагами, хлопками дверей. Грузовые ниши отворялись, в них звенели каркасы носилок, тележек. Синие, искажённые от гипоксии тела пассажиров вытаскивали по одному. Кто-то всё ещё сидел пристёгнутым в кресле, с вытаращенными глазами и посиневшими губами. Кто-то лежал в проходе, держа за руку того, кто уже давно не дышал.
  Морпехи не выражали эмоций. Как люди, прошедшие не одну зачистку, они знали: если начнёшь сочувствовать - утонешь. Но в их движениях не было равнодушия. Каждый шаг был тяжелее предыдущего.
  Максим не выдержал и подошёл к шлюзу, где уже лежала груда тел, аккуратно, без спешки, уложенные штабелем.
  -Может, я хотя бы дверь открою? - спросил он у Гуриева.
  Тот посмотрел на него исподлобья.
  -Нет. Уходи отсюда. Это мы убираем. Это наша работа. А твоя - была принять решение. Самое трудное. И ты его принял.
  -И теперь не могу спать. - Максим отвёл глаза.
  -Добро пожаловать в наш клуб.
  Шлюз захлопнулся, запищали индикаторы. Секунда и тел больше не было. Остался только осевший запах смерти и пустота.
  Остаток дня прошёл на автопилоте. Лайнер, пусть и туристический, был оборудован всем, что нужно: автономной системой жизнеобеспечения, дублируемым питанием, развлекательной системой и... баром.
  Гуриев первым вломился туда ближе к вечеру, открыл витрину и вытащил бутылку темно-красного дистиллята с надписью Mars Nebula Reserve 2449.
  -По старой солдатской - чтоб засыпалось лучше, - хмыкнул он. - Кто со мной?
  Поначалу никто не отвечал. Потом кто-то из рядовых подошёл и взял бокал. Потом ещё один. Женя, промолчав, взяла бутылку минералки и ушла обратно в каюту.
  Максим не собирался пить. Но ближе к полуночи всё же появился в баре. Он увидел, как четверо морпехов уже навеселе спорят о том, кого лучше слушать: классику XXII века или солнечный джаз с Плутона. Кто-то рассказывал историю о драке на орбитальной станции, кто-то материл юнитологов. Смех был нервным, чуть истеричным, но он был. Впервые за долгое время.
  Гуриев налил Максиму без слов. Стакан был тяжёлый, будто свинцовый.
  -За тех, кто выжил, - тихо сказал командир. - И за тех, кого не смогли спасти.
  Максим кивнул. Выпил. Алкоголь обжёг горло, но не согрел. Однако в груди будто бы стало чуть-чуть легче.
  -Тёзка, - сказал один из морпехов, глядя на Макса. -Ты знаешь, у тебя ведь лицо как у психа. Спокойное, как у хирурга. Мы про таких в учебке говорили. Смотрят в бездну и улыбаются.
  Максим усмехнулся криво:
  -Это не бездна. Это... то, что осталось от меня прежнего.
  -Хорошо сказано, - хохотнул Гуриев и налил ещё.
  Так они сидели: полуживые, уставшие, с ожогами в душах и зарубками на совести, и медленно пили в память о тех, кто остался за шлюзом. Без крика. Без слёз.
  Потому что всё, что можно было сказать - давно сказано.
  Семнадцатые сутки полета. Лайнер пролетал через облако космической пыли. По сути, ничего не происходило. Бытовая рутина становилась почти невыносимой: короткий сон, скучные блюда из пищевых автоматов, разговоры, прерываемые неловким молчанием. Даже спиртное перестало помогать.
  Женя сидела в углу у иллюминатора, поджав ноги и завернувшись в тонкий плед. Максим подошёл к ней молча, присел рядом. Несколько минут они просто смотрели в безмолвную пустоту за стеклом. Где-то впереди, через миллион километров - их цель. Планета. Возможно, убежище.
  -Слышишь? - вдруг сказала Женя, наклоняя голову. - Электронный шум какой-то...
  Он встал и пошёл к консоли. Вскоре подошел Айзек, угрюмый, не выспавшийся, но на этот раз без колкостей.
  -Ты это слышал? - спросил Максим.
  -Да. Радиосигнал. Прямое вещание на старой частоте.
  Он вывел расшифровку на голографический экран. Потоковые данные, пробелы, искажённые фрагменты речи. Но после пары минут фильтрации - первые слова.
  -...объект три-три-бета остаётся закрытым. Контакт не установлен. Курс прежний...
  -...подтверждён неидентифицированный объект в пределах космосферы. Уровень тревоги - жёлтый. Просим идентификацию...приём-приём, это станция "Эпос", дежурный пост одиннадцать...
  Максим почесал затылок.
  -Это... люди? Или автоматическая передача?
  -Судя по повторам, часть автоматическая. Но есть живой голос. Снижение тона, паузы... Они живы. Кто-то там действительно жив.
  Айзек медленно выдохнул:
  -Надеюсь, не юнитологи.
  Максим включил канал ответа, но не стал говорить. Просто сидел, уставившись в микрофон.
  -Ну? - спросила Женя сзади. - Ты же хотел выжить. Так скажи им.
  -Рано. - Он поднял взгляд. -Вдруг они не те, кем мы их считаем. Подождем немного, послушаем, что трындят в эфире...
  Кларк кивнул.
  -Тогда у нас остаётся только ждать. Они увидят нас на радарах. Если не уничтожат, выйдут на связь.
  Спустя пять часов лайнер, перешедший в режим постепенного торможения, пересёк внешнюю гравитационную границу планеты. Желто-коричневый шар с белесыми пятнами закручивался под ними, медленно увеличиваясь на дисплеях. Атмосфера плотная, температура пригодная, география напоминала марсианскую - долины, горы, пустыни, каньоны и кратеры. И ни капли воды в жидком виде. Это и была Надежда - колония, координаты которой дал Максиму директор АСИ.
  Загорелась красная лампа. Канал входящего вызова.
  -Не отвечай, - прошептал Кларк, замирая.
  Из динамиков раздался жёсткий, механический голос:
  -Неопознанное судно, вы приближаетесь к охраняемой зоне. Ответьте немедленно. Передайте кодовую фразу. У вас пять минут. При её отсутствии вы будете уничтожены. Повторяем: у вас пять минут.
  Максим замер. Молча, медленно нажал кнопку связи. Микрофон загорелся голубым светом.
  Он наклонился и сказал в эфир:
  -И ветер перемен унесет все печали и горести.
  Повисла тишина.
  Секунды казались вечностью. Женя зажала уши. Вся кабина замерла.
  Через мгновение - новый сигнал.
  -Кодовая фраза подтверждена.
  -Гости опознаны. Добро пожаловать на Надежду. Сопровождение отправлено. Следуйте по указанным координатам. Не отклоняйтесь от курса.
  Голос стал почти дружелюбным. Максим откинулся на спинку кресла, и впервые за долгие дни позволил себе улыбнуться.
  -Кажется... нас ждали.
  Они появились внезапно. Из черноты, будто вышли из самой ткани космоса. Шесть точек на радаре, сначала едва различимых, потом, с каждым тиком, всё ближе, всё ярче. Автоматическая система наблюдения лайнера идентифицировать их не смогла: "Неизвестный тип. Сигнатура отсутствует в базе. Модель: не определена".
  -Это они, - хрипло сказал Кларк, глядя на голографическую карту. - Флот колонии.
  На обзорном экране отрисовались обводы: корабли были разные - два тяжёлых фрегата, три корвета и один эсминец. Ни флагов, ни маркировки. Только серо-чёрная броня, угловатые корпуса, минимум лишнего. Всё практично, как у людей, чья жизнь - это постоянная готовность к войне.
  -Прям как подводники времён Второй мировой, - сказал Максим, разглядывая проекцию. - Без сигналов, без помех, без разговоров. Смерть из темноты.
  Один из кораблей вышел ближе - километров двадцать от левого борта. Даже без максимального зума можно было разглядеть детали: дюзы маневровых двигателей, многослойная композитная броня, бортовые турели рельсовых пушек, одиноко мигающий ангарный маяк.
  Из динамиков лайнера раздался новый голос. Мужской, низкий, с лёгким акцентом, больше похожим на суровый голос офицера старой закалки:
  -Гражданское судно, курс стабилизирован. Вы находитесь под защитой флота Надежды. Не предпринимайте никаких манёвров. Автопилот получит маршрут сопровождения. Мы сопроводим вас до низкой орбиты и передадим координаты космодрома. Повторяю, не отклоняйтесь от курса.
  -Принято, - ответил Максим спокойно. - Благодарим за сопровождение.
  Секунду никто не отвечал, потом голос вновь прозвучал, уже не по-военному, а скорее с иронией:
  -Вы, должно быть, пережили немало.
  -У нас не было другого выбора, - сухо сказал Максим.
  -Мы знаем. Ваш код принят. Вы не случайные гости, вас направили сюда.
  Связь отключилась. Все снова погрузились в молчание. Флот, не меняя построения, начал манёвр к планете. Лайнер подчинился.
  Спустя сорок минут они вышли на устойчивую орбиту. Внизу простиралась Надежда - третья планета системы. Обширные пустыни, каньоны и горы, над которыми висели гигантские облачные вихри и пылевые бури. Местами всполохи света: искусственные купола, огни городов. Видать, планету заселили и освоили давно.
  -Вижу две космические гавани, - проговорил Айзек, просматривая поступающую телеметрию. - Один крупный космопорт и рядом посадочный комплекс на склоне горного плато. Нам прислали координаты второго.
  -Значит, там нас и ждут, - подтвердил Максим. - И не хотят, чтобы нас видели в основном терминале.
  -Или боятся, что мы притащили с собой заразу, - буркнул Айзек.
  -Не исключено.
  Лайнер начал манёвр. Внизу появилась точка: горное плато, окружённое мраком ночи, с единственным освещённым прямоугольником - посадочной площадкой. Вдали маячил силуэт геокупола и несколько башен. Здесь не было помпы, сияющих мегаполисов или реклам. Только холодная эффективность и каменные стены.
  -И всё-таки, - тихо сказала Женя. - Я не верю, что мы добрались.
  -Добрались, - ответил Максим. - Осталось только выжить среди тех, кто выжил.
  Лайнер начал снижение. Гравитационные стабилизаторы мягко откорректировали вектор. Впереди космодром. Где за бетонными стенами и стальными ангарными створками их уже кто-то ждал.
  Корабль сел с мягкой вибрацией - автопилот отработал идеально. За окном пыльное бетонное поле, окружённое невысокими куполами и башнями с затемнёнными окнами. Ни огней, ни приветственных голограмм. Только тусклый свет фар на тяжёлом транспорте, приближающемся с северного сектора посадочной площадки.
  -Ну что, пошли? - хрипло сказал Максим, поднимаясь из кресла. Его руки всё ещё подрагивали - не от страха, скорее от ожидания неизбежного.
  -Лучше бы я осталась на орбите, - тихо проговорила Женя.
  -Там уже ничего нет, - отозвался Айзек. - Вниз - единственный путь.
  Аппарель открылась с протяжным шипением. Навстречу ударил поток теплого воздуха, который не содержал кислорода и новоприбывшим пришлось надеть экзокомплекты - дыхательные маски с кислородными регенераторами. Шаги давались очень легко из-за пониженной гравитации.
  В нескольких метрах от корабля стояли шестеро: четверо в герметичной лёгкой броне, с винтовками на перевес, двое - в серых комбинезонах и натянутыми на лица масками. Один из них шагнул вперёд.
  -Добро пожаловать на планету Надежда, - сказал он без тени улыбки. - Вы прибыли в тяжёлое время, и нам пришлось поднять флот. Простите за холодный приём, но у нас здесь свои правила.
  Максим сделал шаг вперёд, представляясь, но его перебили.
  -Имена, звания, должности нас пока не интересуют. Сейчас вы все - просто пассажиры с заражённой планеты. Первым делом - карантин. Все до единого будете помещены в изолированные модули на срок от 72 до 96 часов. В зависимости от результатов анализов.
  Он махнул рукой. Сзади подъехал бронированный транспорт.
  -Что это за место? - спросил Айзек, нахмурившись. - Вы же не под EarthGov?
  -Мы никому не подчиняемся, - прозвучал сухой ответ. - Надежда - независимая колония. У нас нет представителей корпораций. Нет прямой связей с Землёй. Мы сами по себе. Таков протокол, потому нас никто не обнаружил.
  Он взглянул прямо на Максима:
  -У нас только одно строгое правило. Здесь не терпят юнитологов. Если хоть кто-то из вас окажется последователем церкви - мы вас казним. Без суда. Без задержек.
  Женя вдохнула. Один из морпехов отвёл взгляд.
  -Мы не юнитологи, - жёстко сказал Максим.
  -Это не вы будете решать. Каждого из вас проверят. На патоген, на остаточные следы контакта с Маркером. На наличие имплантов. И на детекторе лжи. Если вы солгали - узнаете об этом сразу. У нас нет времени на переговоры.
  Он кивнул солдатам. Те сделали шаг вперёд.
  -Оружие сдать. Личные вещи будут запечатаны. Вы получите их обратно после проверки. Если пройдёте.
  Максим, не сводя глаз с офицера, снял винтовку и протянул прикладом вперёд. За ним последовали остальные. Никто не спорил. Даже Айзек.
  -Вас поместят в карантинные отсеки поодиночке. Ни общения, ни выхода, ни связи. Потерпите. Это лучше, чем умереть на борту захваченного лайнера. Или от заражения.
  Солдаты отвели их к транспорту. Бронемашина загудела и тронулась, увозя выживших прочь от площадки, вглубь купола - туда, где, возможно, за бетонными стенами и скрывалась настоящая Надежда.
  
  ***
  Карантинный отсек представлял собой не столько камеру, сколько стерильную капсулу. Белые стены, встроенные сенсоры, из мебели только лежак и панель раздатчика с синтетической пищей. Ни часов, ни звуков, ни видимых дверей. Только усыпляющее гудение системы вентиляции.
  Максим провёл в этой капсуле почти сутки. Он не знал точно: время растворялось. Когда стенка вспыхнула мягким голубым светом, он даже не удивился. Просто сел, выпрямился и ждал.
  Дверь распахнулась, аккуратно, без резких звуков. Вошли двое: женщина в форменной тёмно-серой одежде с шевроном в виде полумесяца и старик с планшетом и строгими очками на переносице. За ними ещё двое в защитных масках, без слов, явно охрана.
  -Максим Краснов? - спросила женщина.
  -Угу, - хмыкнул он.
  -Вы согласны пройти опрос с применением нейродетектора и анализатора лжи?
  -Конечно. Мне скрывать нечего. Весь мой багаж - за спиной, а скелеты уже в открытом космосе.
  Женщина обменялась взглядами со стариком. Они молча подключили провод к кожаному ремню, зафиксировали сенсор на шее Максима, затем задали первый вопрос. Стандартный. Имя. Возраст. Где родился. Что произошло на Земле. Кто дал координаты колонии.
  Максим отвечал спокойно, ровно. Он кратко рассказал, как все было. Про попадание из другой реальности. Про Титан. Про АСИ. Про приключения с Обелисками. Про спасение с погибающей Земли. Про захват лайнера. Про разгерметизацию и две сотни погибших. Он не оправдывался. Просто факты. Без эмоций, без украшений.
  В какой-то момент женщина нахмурилась и прервала сеанс. Подошла к терминалу у стены, долго молчала, потом повернулась:
  -Поразительная деталь. Ваши с Евгенией ДНК-профили едва ли можно назвать человеческими.
  Максим усмехнулся.
  -А вы думали, я дурака валял, рассказывая про инопланетян из другой реальности?
  -Простите?
  -Повторяю, я не совсем местный, человек, но из другой эволюционной линии, - он сделал паузу. -Я ведь ни капли не врал, не иронизировал. Но я - за вас. Я на вашей стороне.
  Женщина достала планшет и вывела изображение на экран. Молекулярный профиль, наложение генетических карт, маркеры вне человеческой нормы.
  -Если вы врёте - это ложь высшего класса. Но... я не думаю, что врёте. Вас просто не должно быть.
  Максим усмехнулся:
  -А вы мне не верили.
  Он откинулся на спинку кресла, смотрел на них с иронией:
  -Но есть кое-что, что вам стоит знать. Один из нас может представлять угрозу. Айзек Кларк. Он выжил при контакте с Маркерами. Несколько раз. Он... не заражён. Но он изменён.
  -В каком смысле?
  -В его голове могут быть... чертежи. Коды. Даже подсознательные сигналы. Я не знаю наверняка. Но я видел, как эти штуки пытаются говорить через него. Это не его вина, но... если вдруг он начнёт рисовать инопланетные глифы и бормотать про Схождение.... Поверьте, я знаю, как это выглядит.
  Следователи переглянулись вновь. Старик медленно убрал очки.
  -Ваши ответы зарегистрированы. Результаты допроса признаны достоверными. Вас временно признают безопасным. Но ваш статус останется под наблюдением. Полученная информация будет уточняться и перепроверяться, при необходимости вас могут вызвать снова.
  -Разумно, - кивнул Максим.
  Перед уходом женщина остановилась у двери:
  -Вы... на удивление спокойны.
  -Когда ты теряешь всё - перестаёшь чего-то бояться.
  Дверь закрылась. Максим остался в одиночестве - снова в белой капсуле. Но теперь он знал, что они поняли: он не лжёт. Он пришёл не как враг.
  И где-то в соседнем отсеке, вероятно, шел допрос Айзека Кларка - куда более сложный и непредсказуемый.
  
  Эпилог
  
  Временное жильё оказалось куда лучше, чем Максим ожидал. Чистая, ухоженная квартира под геокуполом, с большими панорамными окнами и видом на бескрайнюю желто-коричневую пустыню, простирающуюся до самого горизонта.
  Местные называли это место "Зоной-13". Вдали, среди барханистых холмов, торчали корпуса перерабатывающих станций, за горизонт уходили какие-то трубопроводы.
  Максим стоял у окна, недовольно покачивая головой:
  -Отлично. Остаток жизни провести в этой дыре, -он устало оперся на подоконник, рассматривая бесконечные полосы пыльной бури, медленно тянущиеся по горизонту. -Никакой зелени, атмосфера без кислорода. Вечное солнце, постоянная пыль... Рай на отшибе вселенной.
  Евгения подошла к нему, обняла сзади, положив голову на его плечо.
  -Ну... Лучше тут, чем на Земле, - тихо сказала она.
  Максим вздохнул, но спорить не стал. Слишком много они уже пережили.
  -Да, пожалуй, - сдавленно ответил он. - Лучше здесь, чем там, где теперь, наверное, ничего не осталось. Жаль, местные СМИ не говорят ничего конкретного...
  Они долго стояли молча, пока их мысли блуждали где-то в прошлом, на планете, которой больше не существовало.
  Через несколько часов, когда Максим уже начал было привыкать к новой обстановке, в дверь раздался звонок.
  -Кто еще? - пробурчал он, открывая.
  На пороге стояла женщина в строгом темно-сером костюме с эмблемой АСИ на груди - Мари Равель, заместитель директора Агентства специальных инициатив.
  На мгновение повисла неловкая, тяжелая пауза. Максим вскинул бровь:
  -Чего зависли, как будто призрака увидели? Мы вполне осязаемы.
  Равель медленно вошла, изучающе посмотрела на Максима, затем на Женю.
  -Честно говоря, - произнесла она. -Мы сперва не верили, что вы вообще добрались, посчитали уловкой юнитологов. Координаты Надежды - это сверхсекретная информация. Никто не должен был знать, где мы.
  -Ну, вы же знаете, - Максим ухмыльнулся. - Обелиск нашептал. Божественное откровение. Сверху всё рассказали.
  Она нахмурилась, но прежде чем кто-то из охраны успел дернуться, Максим поднял руку:
  -Шучу. На самом деле, мне координаты лично передал Кадзэ Хаято. Помните такого? Директор из вашего же агентства.
  Мари медленно опустилась в кресло, с явной внутренней борьбой.
  -Вы встречались с ним? Это невозможно. Хаято исчез за несколько недель до...
  -Я не вру, - Максим резко перебил. - Мы говорили с ним в позапрошлом году. Он знал, что времени мало. Он сам дал нам шанс.
  Тишину в комнате нарушал только шум вентиляции. Равель внимательно смотрела на него, будто решала, доверять или нет. Впрочем, судя по ее следующей фразе, ответ она уже нашла.
  -Хорошо. Вам стоит знать, что произошло, пока вы летели сюда.
  Максим и Женя переглянулись.
  -Лучше сядьте, - добавила Равель.
  Максим тяжело опустился в кресло.
  -Полагаю, хорошие новости - не ваш конёк.
  Равель жестом приказала одному из офицеров переключить гололинк на внешнюю проекцию.
  -В ближайшие минуты вы это поймете, -Она посмотрела им в глаза. -Земля уничтожена.
  Максим побледнел, но молчал. Женя закрыла рот рукой.
  -Мы... что? - еле выдавила она.
  -Земли больше нет, - спокойно повторила Равель. - И я покажу вам, как это было.
  Голограмма ожила. Замершая в последнем мгновении Земля. Воздух будто замер, огни мегаполисов погасли. Что-то началось. Что-то древнее. Что-то неизбежное.
  Потом - взрыв света. С поверхности планеты вверх прорвался исполинский луч алого сияния. Он пробил кору, изрыгнул столб пепла, газа и плоти, растянувшийся в космос. Земля содрогнулась. По её поверхности побежали глубокие трещины, испаряя города, моря, леса. Континенты начали медленно скручиваться, как будто сама тектоника поддалась какому-то внешнему гравитационному приказу.
  Из океанов вздымались массы. Водяной столб, километры толщиной в километры, сорвался в небо, унося с собой обитателей морей - миллиарды туш, перемолотые в вязкую жижу, часть единого вещества. Всё живое, будь то человек, рыба или одноклеточная водоросль, теперь было лишь клеткой в теле чего-то большего.
  Над планетой закручивалась воронка. Она сияла алым изнутри, как гигантский нарыв, готовый прорваться. Обломки спутников и орбитальных станций, городов втягивались в неё, покрывались плотью, сливались в единый организм. Бесформенный гигант начинал рождаться прямо на глазах, его мышцы набухали из мёртвых и живых тел, скелеты врастали в скелеты, кости заменяли металл, плоть стекала по искусственным структурам и обволакивала их, как лишай. Земля стонала.
  Континенты, некогда гордые и нетронутые веками, сгибались и трескались. Горные хребты скручивались в спирали, как позвоночники. Леса горели, и угли от них всасывались в клубящееся чрево над поверхностью. Всё, что когда-либо родилось, дышало, строило или мечтало, осколки их душ - было втянуто вверх.
  И посреди этого - он.
  Титан. Новый Ужас. Сгусток разума и ненависти, живого и мёртвого. Он расправлялся над умирающей планетой, словно новый бог. Его тело не имело постоянной формы - оно переливалось, бурлило, но в каждом его сегменте чувствовалась цель: соединение. Несметное количество глаз вскрывались по всей поверхности его тела - человеческих, звериных, насекомых, и всех они смотрели во тьму. Когда он наконец принял свою форму - чудовищный шар, испещрённый конечностями, разрывами, лицами. Прежней Земли больше не было.
  А затем всё стихло, на орбите появилась Луна. Нет, не та, что когда-то вращалась вокруг Земли. А новая. Жуткая, будто из мяса и костей, покрытая светящимися трещинами. Кровавая Луна.
  -Это... это и есть... - прошептала Евгения, не договорив.
  -Апофеоз Схождения, - тихо произнесла Мари Равель. - Создание некромассы, новой формы... бытия.
  Максим сжал кулаки. Его голос был тихим, но в нём кипела ярость.
  -Я предупреждал. Вас, идиотов. Я вас всех предупреждал. И что вы сделали? Позволили этим выродкам играться с Обелисками. Теперь смотрите, чего добились. Вам было плевать. А теперь планета... все. Миллиарды жизней - пшик.
  -Мы знаем, - сказала Равель, не отводя взгляда. - Поверь, мы заплатили за всё. Мы тоже потеряли семьи, друзей, прежнюю жизнь... Всё.
  Она сделала паузу и добавила с горечью:
  -Но ты был прав. Кровавая Луна не просто физический объект. Это результат кристаллизации психической энергии. Коллективной агонии целой расы. Мы знаем об этом сейчас. Слишком поздно.
  Максим молча смотрел на проекцию, на клубящиеся кольца непоглощенной материи, опоясывающие мертвую планету.
  -И всё же... мы выжили. Хоть кто-то. Это уже не ноль, - тихо проговорил он.
  Женя положила руку на его плечо.
  -Сколько нас осталось? - спросил он, поднимая глаза на Равель.
  Ответ был неутешительным.
  -Продолжим. Считаешься крепким - держись.
  Равель чуть приглушила яркость голографического изображения. Земля исчезла, сменившись картой Солнечной системы. На ней мигали десятки красных точек - исчезнувшие объекты. Солнечная система считается мертвой зоной. Колонии на Марсе, Церере, Европе уничтожены или потеряны. Базы на Луне, спутниках Юпитера и Сатурна либо стёрты, либо захвачены некроморфами.
  -Беспилотники продолжают собирать данные, но люди больше туда не летают. Мы не рискуем, психическое влияние Луны сводит с ума любой сложный организм с нервной системой.
  Максим прошептал:
  -Вселенская чистка. Церковь своего добилась. Юнитологи победили.
  -Не совсем, - отозвалась Равель. - Их победа обернулась крахом. Они сами вызвали Схождение и... исчезли вместе с остальными. Сигналы Обелисков утихли. Пока.
  -А что с остальными колониями? - спросила Евгения. - Есть кто-то ещё? Хоть кто-то?
  -Есть, - кивнула Равель. - Но...
  Она изменила проекцию. Появились дальние сектора: облако Оорта, звёздные системы типа Тау Кита, Эпсилон Эридана, Лютеции.
  -Беспорядки, гражданские войны, местные апокалипсисы. В большинстве случаев - результат подрывной деятельности юнитологов. Они активировали локальные Маркеры, вызвали эпидемии, разрушения.
  -Схождений не было? - уточнил Максим.
  -Нет. На большинстве дальних колоний слишком мало населения. Не хватает "умственного поля" для запуска трансформации в Кровавую Луну.
  Но...
  Она опустила глаза.
  -Всё это - только отсрочка. Даже выжившие обречены. Снабжения нет. Многие необходимые технологии больше недоступны. Инфраструктура развалится. Без внешней поддержки они вымрут за десятилетие. А некоторые за пару лет.
  -А Надежда?
  -Надежда - единственное исключение. Она основана девяносто лет назад, - продолжала Равель, откинувшись в кресле. - Проект изначально задумывался как эксперимент: автономная социалистическая колония, изолированная от конфликтов Земли и корпоративной политики. Платформа выживания, как её называл сам Кадзэ Хаято.
  -Социалистическая? - Максим приподнял бровь.
  -Да. Без корпораций, частных армий, спекуляций и ростовщичества. Все блага в равной доступности. Технологии и знания в открытом доступе. Никто не владеет ничем, что не может поделить с другими. Нет бедных, нет сверхбогатых. Поначалу проект считали утопией, даже не все основатели верили в успех, но за девяносто лет население выросло до трёх миллионов. Они не только выжили, они развивались. Производство, сельское хозяйство, энергетика, медицина, даже генная инженерия, всё построено заново, без оглядки на старый мир.
  Максим чуть разомкнул губы.
  -С ума сойти. Коммунизм, который сработал? А я ведь вам, сука, говорил...
  -Не коммунизм. Разумное распределение ресурсов, - спокойно уточнила Равель. -Некоторые люди в EarthGov давно поняли, к чему приведёт безграничная конкуренция и жажда прибыли. Кровавые Луны стали квинтэссенцией этой жажды.
  Он перевёл взгляд на Женю. Та слушала, затаив дыхание.
  -Получается, вы всё это время... готовились?
  -Мы не знали, когда и как это случится. Но знали, что будет. Надежда строилась как ковчег. Про запас. Чтобы однажды человечество могло выжить хоть где-то.
  Максим опустил голову и прошептал:
  -Хоть кто-то думал наперёд...
  -У нас есть всё необходимое, - продолжила Равель. - Закрытый цикл производства. Образование. Генетически модифицированные посевы с гидропонными фермами. Термоядерные и геотермальные станции. В следующем десятилетии начнется масштабная терраформация Надежды, насыщение атмосферы кислородом.
  -А с безопасностью как?
  -Вооружённые силы и флот под контролем местной администрации. То, что осталось от АСИ занимается внешними угрозами и разведкой. Сил хватит отбить полномасштабный штурм, если вдруг на нас нападут недобитые юнитологи или отчаявшиеся выжившие.
  Максим впервые за долгое время почувствовал, что почва под ногами перестаёт шататься.
  -Похоже, мы попали в единственное место, где есть шанс. Не просто выжить, а пожить.
  -Именно, - сказала Равель. -Новое начало для оставшихся людей.
  После того как голограмма исчезла, и Мари Равель замолчала, комната погрузилась в тишину. Максим сидел, не двигаясь. Женя, обхватив колени, молча смотрела в стену. Красное солнце Надежды лениво катилось за горизонт.
  -Значит, всё, - сказал наконец Максим. Голос был ровным, как пепел. - Игры окончены. Больше ничего не будет.
  Равель медленно кивнула.
  -Всё кончено, - повторила она. - Нет больше человечества. Есть мы. Остатки. Обломки. Те, кто не успел погибнуть.
  Женя прошептала:
  -Мы теперь сироты. Без родного миа.
  -У вас есть Надежда, - спокойно сказала Равель. - Другого уже нет. Мы должны начать всё сначала, не повторять старое, не цепляться за прошлое. Просто выживать.
  -Все наработки, которые мы сделали...
  -Не исчезли, данные были спасены. Разработка супер-ИИ будет продолжена, кое-кто прислушался к твоим дебатам с Даником, где ты размышлял об альтернативном пути - симбиозе с умной машиной.
  Максим опустил голову, потер виски.
  -А Айзек? - спросил он, не поднимая взгляда. - Что с ним?
  Равель тяжело выдохнула.
  -Айзек Кларк под арестом. Его изолировали сразу после прибытия.
  -Он заслуживает жить дальше.
  -Я знаю. Но после твоих слов... - она отвела взгляд. - Твоя фраза про вирусный код в его голове стала для местных бюрократов поводом. Они считают его угрозой.
  -Он не угроза! Он... он единственный, кто понимал, что происходит!
  -Это неважно. Его разум изменён. Он слышит голоса. Его психика нестабильна. Для администрации этого достаточно. Надежда не может позволить себе рисковать. Даже минимально.
  Максим вскочил.
  -Вытащить его никак?
  -Мы не можем, - твёрдо произнесла Равель. - Я не могу. АСИ здесь имеет ограниченное влияние. Я пыталась. Мне отказали.
  -Где он?
  -В изоляторе. Самая нижний уровень, блок без связи, без доступа. В лучшем случае... он проведёт остаток жизни в одиночестве. В худшем - ты и сам понимаешь.
  Максим замер.
  -Всё кончено, Максим, - тихо повторила она. - И для Айзека тоже.
  Равель не стала задерживаться. Не предложила ничего. Не пообещала перемен. Просто встала, проверила коммуникатор и сказала:
  -Вам выдадут документы. Доступ первого уровня. Работу подберут позже.
  Распорядитесь временем, как хотите. Пока вы просто жители. Такие же, как все.
  Она шла к выходу медленно, без выражения на лице. У дверей остановилась, будто что-то вспомнила.
  -Знаешь, Максим... Я всё думаю. Вся наша история от первого костра до последнего корабля была борьбой за выживание. Мы считали это прогрессом. Но, может быть, это была просто ошибка повторением. Цикл.
  А может... ошибка была в нас самих.
  Он не ответил. Равель вышла, жверь закрылась. Осталась тишина.
  Максим долго стоял, не двигаясь, потом медленно подошёл к окну. Женя молча села рядом, обняла его за талию. Он положил руку ей на плечо. Снаружи пустыня мерцала в закатном свете. Багрово-жёлтые тени ложились на купол, окрашивая стены в цвета ржавчины. Где-то далеко проехал грузовик. Группа из трех дронов поднялась в небо и пропала за склонами.
  -Больше нет ничего, - тихо сказал Максим.
  -Нет, - отозвалась Женя. - Но есть мы.
  Он кивнул.
  -И Айзек.
  -Он сильный, - сказала она. - Он выдержит.
  "Выдержит, конечно... Наверное, мне следовало его отправить в шлюз вместе с теми несчастными. Одиночное заключение - одна из худших пыток. "
  Максим смотрел на горизонт. Песок переливался, как стекло, ветер вырисовывал новые узоры, которые никто не запомнит.
  -Значит, начнём заново, - прошептал он. -И знаешь, что самое забавное?
  -Что?
  -Я ведь наврал насчет своих видений будущего. Все это происходило в долбанных компьютерных играх которую я дома пару раз проходил... Ну еще пару книг, которые прочел. Айзек был главным игровым персонажем.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"