Ковалева Анна Валентиновна. Караоке По-Русски

КАРАОКЕ ПО-РУССКИ

Посвящаю своему мужу и своей дочери,

двум самым дорогим для меня людям.

Мы сидели с Люськой в парнике и ждали, когда её старший сын Колька принесёт стаканы, чтобы Люська смогла утешиться после вчерашнего показательного процесса воспитания детей и мужа. Вообще-то, Людмила Петровна, так зовут Люську по паспорту, ближайшая подруга моей матери, но моя мама сегодня уехала в город, так что утешать соседку пришлось идти мне. Собственно говоря, я ничего не имею против. Люська и моя мать дружат столько, что по нынешним временам, не всякий столько проживет. Сначала они вместе лежали в колыбели, потом ходили в одни ясли, где самозабвенно дрались, дальше ходили в одну деревенскую школу. Затем их пути несколько разошлись. Люська поехала в Казахстан возводить какой-то завод, а заодно и приискать себе мужа, что, надо сказать, ей удалось, а мама поступила в институт, благополучно его закончила, вышла замуж за моего папу-военного, в результате чего и появилась я.

Меня зовут Аня. В тот год, когда я родилась, это имя было довольно редким для девочки, это потом Ань развелось, хоть пруд пруди. Не буду называть год своего рождения, могу только сказать, что сейчас мне около тридцати (чуть больше или меньше, решайте сами). Я успела закончить институт, а вот замужем побывать пока не удалось. Братьев и сестёр у меня нет, зато имеется невесть сколько других родственников, как со стороны мамы, так и со стороны отца. Я сейчас не буду их перечислять, думаю, что в дальнейшем вы сможете узнать их всех. Я достаточно успешно работаю в одном техническом институте, ой, простите, уже в университете, -- сейчас своё учебное заведение из института в университет не переименовал только уж самый ленивый ректор, -- а каждое лето приезжаю в свою родную деревню Кошёлкино. С этой деревней связано много счастливых воспоминаний моего детства. Тут и первый лишай, полученный от маленькой кошечки, которую мы с одной из моих двоюродных сестёр приютили в доме, и тапок, утопленный в деревенском туалете, ну и много всего остального. Конечно, дом в деревне старый, без всяких удобств, да ещё и поделённый на несколько частей после смерти бабушки и дедушки, но в нём я чувствую себя гораздо комфортнее, чем в уютной городской квартире. В этом, несомненно, заслуга моей мамы.

Соседи у нас вполне приличные люди. Они, как и все, любят погулять, выпить и закусить, зато совершенно не жадные и всегда готовы прийти на помощь. Люська -- наша соседка справа. Конечно, я больше дружу с её старшей дочерью Таней, она ближе мне по возрасту, но могу скоротать часок-другой и с Люськой. С ней никогда не бывает скучно, но больше всего мне в ней нравится то, что у неё никогда не бывает никаких проблем. Она вместе с семьей переехала из Казахстана в родную деревню несколько лет назад, и до сих пор не оформила гражданства, но никаких волнений по этому поводу не испытывает. Нет у её младшего сына, коему в этом году стукнуло 19, паспорта? Ну и ладно! Течёт крыша? Подставим тазик! Привели дети пару-тройку друзей? На полу места много! Детей, кстати, у неё по нашим временам, просто немереное количество. Четыре сына и две дочери. Вот как раз вчера Люська и пыталась воспитать своих нерадивых отпрысков.

В их большой семье случился какой-то праздник, что-то типа дня шофёра или балалаечника. Люська накрыла стол, всё чин-чинарем, все сели и принялись вкушать яства и запивать их благородным напитком, в миру носящим название "самогон". Что случилось потом, до сих пор никто не может объяснить толком, но Люське показалось, что её "диты" и муж неуважительно к ней относятся. Перебрав в уме все известные ей методы воспитания, она остановилась на самом простейшем, но нужных средств под рукой не оказалось, поэтому часов в девять вечера Людмила Петровна в расстроенных чувствах прибежала к нам, подлетела к отцу, который копал огород, и заорала: "Валентин, дай мне срочно черенок от лопаты, а то дети, заразы, совсем слушаться перестали". Получив требуемое, она ринулась к себе. Такой решимости не было, наверное, даже у Макаренко, когда тот устраивал колонию для малолетних правонарушителей. Несмотря на то, что мужчин в её семье ровно пять, Люська, вооруженная черенком, легко с ними справилась, а в результате мы с ней и оказались на следующее утро в парнике, где соседка рассказывала о секретах воспитания и ждала снаряда, чтобы отпраздновать свои успехи на этом поприще.

Наконец, стаканы подоспели. Не видя живительной влаги, я оглянулась и обомлела. В парнике, среди зарослей необрезанных помидор, стояла огромная бутыль с брагой... Я подумала о том, что мама с папой вовремя укатили в город с утра пораньше. Но делать было нечего. Было ясно, что брага не доживет до того момента, когда из неё можно будет произвести что-нибудь посерьёзнее. На этом этапе развития моей мысли я получила полный стакан. Пить -- не моё хобби, как всякий неизбалованный российский гражданин я пью пиво, вино, очень редко могу позволить себе рюмку водки, но моя неизбалованность до таких пределов, как недогулявшая брага, не доходит. К счастью, Люське больше требовался собеседник, чем собутыльник, так что через полчаса, не понеся никаких потерь, я вышла из парника, оставив там мирно спящую Люську, которой хорошо дало на старые дрожжи. Я не испытывала угрызений совести, оставив её там, вспомнив её рассказы о том, что в Казахстане, когда Люська работала на укладке асфальта, очень часто, после бурно проведенной ночи, её охватывало естественное желание поспать. Но это было проблематично, потому что многочисленные змеи выползали на этот самый асфальт погреться. Люська решала проблему простенько: она спала стоя, опираясь на лопату. Так что сон в парнике ей не повредит. Я перелезла через невысокий забор, отделяющий наши дома, и пошла к беседке в саду, где слышался голос моей подруги Ольги Мищенко.

Как ни странно, в нашей деревне имеется библиотека, и Ольга трудится именно там. В свободное от работы время она предпочитает сидеть на скамеечке около своего дома и щёлкать семечки. Фигура Ольги, с упоением грызущей семечки, уже стала неотъемлемой частью нашей деревни. В своё время мы с ней учились в одном институте, правда, на разных факультетах, но, как говорится, пути господни неисповедимы, я работаю в институте, а Оля в библиотеке. Год назад у неё родился сын Сеня. Кто является биологическим отцом мальчика, не знает никто. Просто однажды Ольга вместе с мамой уехали месяца на четыре, а когда вернулись, на руках у Оли был орущий свёрток. Тяжело, конечно, поднимать ребёнка одной, но Ольгина мать души во внуке не чает, не расстается с ним ни днём, ни ночью, и даже спит, по-моему, мальчик с бабушкой. Впрочем, я в эти дела не вникаю, знаю только то, что и вся деревня, а безумная любовь бабушки не заметна только слепому. Мы с Олей не слишком близки, нас, пожалуй, связывают больше всего институтские знакомые. Если Оля заглянула сегодня ко мне, значит, скорее всего, речь пойдёт о ком-то из них. Как оказалось, я не ошиблась.

-- Анька, ты только угадай, кто приехал!

-- Олечка, не обессудь, после утреннего стакана браги мне не с руки играть в угадайку.

-- Помнишь Степаниду Мефодьевну?

Как же, такое забудешь! Степанида Мефодиевна была ходячей легендой нашей деревни, а заодно и её кошмаром. Жила она так же, как и все, в деревянной избе, таскала воду, топила печку, сажала огород. Похоронила она двух мужей (первого и третьего, второй благополучно успел удрать от неё сам), а в промежутках между замужествами, рождением ребенка и рыданиями на гробах мужей, она занималась воспитанием нового поколения. Степанида Мефодиевна знала всё и про всех. Мужиков она учила косить сено и крыть крыши, женщин доить коров, девушек хорошим манерам, пастухов пасти коз, детей лепить куличики из песка. Правда, она и сама могла заткнуть за пояс почти любого работника, но легче от этого не становилось никому. Ходили слухи, что бабулька обладает какими-то несметными сокровищами, но Степанида вела скромный образ жизни, так что слухи так и остались слухами. Всё это, само собой, как и любой обитатель здешних мест, я знала, но к чему клонит Ольга, понять не могла, тем более, Степанида мирно почила примерно полгода назад. Тем временем, Ольга продолжала.

-- Прикинь, сегодня заявился сыночек нашей бабули.

Оля замолчала и многозначительно уставилась на меня.

-- Ну и что?

-- Да, Анька, может, кому пить с утра и не вредно, но тебе точно не следует!

Не успела я толком возмутиться и прояснить ситуацию, как Ольга торжествующе выпалила:

-- В родную деревню наведался Намюр!

Вот тут я чуть не села в помойное ведро, которое кто-то невесть почему заботливо пристроил около беседки. Ну надо же быть такой курицей! Намюр!!!

Намюр, или Артём Темников, был единственным сыном Степаниды. Она родила его от своего второго мужа, который ушёл от неё, когда Артёму исполнилось пять лет. Но, несмотря на то, что Артём был её единственным ребёнком, нельзя сказать, что она очень его баловала. Артём рос, как и все деревенские дети, редко получал новые игрушки и одежду, исправно помогал матери по огороду и даже научился доить козу. Степанида почему-то признавала только козье молоко и никогда не держала корову. Когда Артёму исполнилось 19 лет, он подался в Москву, хотел поступить в какой-то институт, связанный с кино, но не прошёл по конкурсу, хотя учился довольно неплохо. Парень не растерялся, пристроился на одну из киностудий мальчиком "поди туда, принеси это", затем начал подниматься в "должностях" и, наконец, получил возможность изредка снимать свои фильмы. Разумеется, не обошлось без протежирования, но пусть это останется его личным секретом. В то время, когда мы с Ольгой получали образование, а Артём сосредоточенно драил полы, он часто забегал к нам в общагу. Почему-то возникли слухи, что у нас с ним был роман, хотя на самом деле в моей комнате его интересовал только суп. Хотя Тёмка и имел возможность питаться в заведениях, рангом повыше, чем общажская комната, он просто млел от моего супа "ритатуй". На этой почве и возникла наша с ним дружба. Потом, когда он начал снимать свои занудные ленты, абсолютно не пользующиеся успехом, он давал мне читать свои сценарии, правда, поправок не терпел. Хотел даже как-то снять меня в одной своей тягомотине, но съёмки должны были происходить где-то в Карелии, да и сюжет ленты был на редкость отвратителен, и я отказалась. Тёмыч также неплохо рисовал и даже сделал пару моих портретиков, грозился где-то их показать, но об их дальнейшей судьбе мне неизвестно. Видимо из-за того, что он частенько пропадал в моей комнате, и распространилась мнение о том, что у нас дикий первобытный роман. Первое время мы пробовали что-то доказывать, но потом последовали хорошему совету, подняли высоко руку и сказали: "Ну и фиг с ним!" Однако до сих пор все, включая Ольгу, слегка завидуют моим отношениям с режиссером!

Еще вам наверняка интересно узнать происхождение такой необычной клички Тёмы. Всё дело в том, что после падения железного занавеса оказалось, что не только в России имеются любители занудных кинофильмов, имеются они и в Европе, а в частности, в маленьком бельгийском городке Намюр. Когда Артём в первый раз вернулся с кинофестиваля из этого самого Намюра, его речь примерно полгода состояла на 75 % из этого слова. "О, Намюр, а в Намюре, Намюр -- это..." и. т. п.

Нервная система его друзей сдала на третий месяц, с тех пор мы частенько называем его так. О Тёме я не слышала примерно полгода, он опять укатил в свою любимую Бельгию, правда, как-то всё-таки он добрался до Интернета и сообщил без подробностей, что открыл какой-то свой бизнес. И вот теперь его занесло в родную деревню!

-- А что ему тут делать? -- наконец вымолвила я.

-- Тебя извиняет только то, что ты появилась здесь три дня назад! -- заявила подруга. -- Он, наконец, получил наследство, достроил дом и хочет отпраздновать новоселье со старыми друзьями.

Я поостереглась задавать новые вопросы. Какое наследство он мог получить от Степаниды? Старый коровник или, простите, козлятник, ведь коров Степанида не держала? Какой ещё дом? Новый дом в нашей деревне только один, но, если бизнес у Тёмы и впрямь, грубо говоря, попёр, когда он умудрился его возвести, пропадая в любимой Бельгии? Я стояла и с умным видом кивала, но, видимо, всё было написано у меня на лице, и Ольга пустилась в объяснения.

Я, конечно, слышала, что дела, приносящие бешеные деньги, можно проворачивать почти что на пустом месте, но получила прямое подтверждение этому только сейчас. На очередном фестивале заумных фильмов Артём, шляясь по Намюру, в одной кафешке встретился с фермером-голландцем, который, естественно, не имел отношения к миру кино, он спокойно возвращался домой, а по пути заглянул в Бельгию и зашел в кафе подкрепиться. Так как в заведении кроме них никого не было, мужчины попытались разговориться, и, обменявшись буквально парой слов, почувствовали симпатию друг к другу. Это оказался перст судьбы. Голландец, представившийся бизнесменом, возвращался в родные Нидерланды не откуда-нибудь, а из России, куда его привели какие-то дела. Выпив пару бутылок пива, Питер разоткровенничался и поведал Тёме, что его бизнес связан с поставками продуктов в Россию, а поставляет он яблоки. Однажды, доставив очередную партию яблок, Питер решил проехаться по России и попал в Воронежскую область. Вкусив там наших отечественных яблок, он просто обомлел. Бедный бизнесмен никак не мог понять, почему россияне едят какие-то голландские яблоки, когда они не идут ни в какое сравнение с родными отечественными яблоками, выращенными, из-за отсутствия средств, без всяких пестицидов на качественном навозе. На ум Питеру пришло, что неплохо бы возить голландские яблоки в Москву, а обратно вести вкусные воронежские яблочки. Во-первых, не придется гонять порожняк, а во-вторых, в Голландии можно за такие яблоки содрать втридорога. Артём, не будь дурак, не растерялся, раздобыл первоначальный капитал, и дело пошло, да и ещё как!

Получив первую прибыль, Намюр приехал в родную деревню и вознамерился возвести хоромы для мамы. Хоромы-то он возвёл, да только мама почему-то отказалась туда переезжать. К тому же , когда он почти закончил строительство, как Степанида Мефодиевна скончалась. Похоронив мать, Артём с удивлением узнал, что та завещала ему драгоценности, которые всю жизнь хранила на чердаке в старой швейной машинке. Артём, естественно знал семейное предание о том, что их род непростой и был достаточно богат до революции, но не рассчитывал, что что-нибудь удалось сохранить. Степанида всю жизнь молчала как партизан. Точный перечень драгоценностей никто из деревенских не знал, но нотариус, который зачитывал завещание, один раз слегка подпил и поведал, что список был длинным и, как он выразился, "весьма привлекательным". Степанида всё завещала сыну, хотя из других родственников имелся ещё какой-то дядька. Никто толком не знает, в каких отношениях он состоял со Степанидой, но, в любом случае, ему ничего не перепало. Вот так, благодаря собственной предприимчивости и наследству, Артём стал ещё более завидным женихом. Произнеся эти слова, Ольга исподтишка поглядела на меня, но я никак не отреагировала. Тогда Ольга закончила:

-- Сегодня нас ждет грандиозная вечеринка в только что отстроенном доме. Соберутся все наши друзья, так что приходи к восьми.

-- С удовольствием, -- согласилась я.

Видимо, Ольга посчитала свою миссию выполненной, потому что засобиралась уходить.

-- До встречи! -- попрощалась она.

Я проводила её до калитки и вернулась к дому. Подумав, что надо бы часок соснуть и привести себя в порядок, я медленно пошла в свою комнату. Но дойти туда не успела, так как услышала весьма ёмкое высказывание: "Так тебе и надо, сволочь!"

Здесь требуется небольшое лирическое отступление. В данный момент, кроме нашей семьи, в доме находилась сестра моей мамы вместе с бывшим мужем, сыном, его женой и внуками. Именно голос дяди Сергея я и услышала. Обернувшись, я увидела и Алинку, которая странно скрючилась и прикрывала лицо ладонями. Я испугалась, подбежала к ней, но тут Алька подняла лицо, и я поняла, что она содрогается от смеха.

Я очень люблю свою золовку, а, может, невестку, а, может, сноху. Я, честно говоря, не знаю точно, кем она мне приходится. Алька -- жена моего двоюродного брата, и, хотя она немного старше меня, мы с ней очень дружны. Одна из главный причин моего нежелания выходить замуж -- это страх иметь свекровь. Тонька, Алькина свекровь, а моя тётя, могла бы доконать любую девушку, кроме Альки. Я бы на месте Тоньки молилась бы на неё, но на ту не угодишь. Аля вырастила двух детей-погодков в однокомнатной квартире, ломалась с утра до ночи на работе, при этом умудряясь обстирывать мужа и детей, готовить на всех, ездить к своим родителям в деревню закатывать банки на зиму и помогать старикам, но это не самое главное, в конце концов, так живут многие российские женщины. Главное в том, что она ни разу (!), ни разу не поругалась со свекровью, никогда не перечила ей, выполняла всё, что та ей говорила, хотя для этого ей пришлось порвать со всеми своими подругами, так как то время, которое она не отдавала мужу и детям, безраздельно принадлежало свекрови. Все праздники, все выходные Алька проводила со свекровью, готовила, развлекала и слушала жалобы. Свекровь же со своей стороны, хотя в лицо этого Альке и не говорила, вечно была недовольна. Требовала, чтобы невестка называла ее "мамой" и ежеминутно признавалась в любви. На мой взгляд, лучшей невестки не найти, попробовала бы Тонька поиметь дело со мной в роли невестки! Я человек несдержанный и ругалась бы с ней день и ночь. Но... Мы не ценим то, что имеем, это общеизвестная истина.

Ладно, вернемся к моему рассказу. Тонька тоже любит деревню, но предпочитает проводить там только выходные, один из которых и пришёлся на сегодняшний день. Точнее, приехали они ещё вчера. И, конечно, сели праздновать. А вот тут необходимо упомянуть следующий факт. Между женской и мужской половиной семьи Кусковых (такова фамилия семьи моей тёти) постоянно существует противостояние, которое заключается в следующем. Садясь отмечать какой-либо праздник, они весело употребляют напитки, приобретённые в складчину. Как обычно, к моменту, когда пора идти спать, не хватает буквально чуть-чуть, чтобы стало совсем хорошо. Для этого существует заначка. Но! У мужской половины семьи (дяди Серёжи и его сына Борьки) она своя, а у Тоньки с Алькой -- своя. Но вчера у Тоньки не хватило денег затариться как следует, поэтому место, предназначенное для заначки, пустовало. Так мне рассказывала Алька, давясь от смеха. После того, как общая часть праздника закончилась и Борька с отцом пошли покурить, а Аля -- спать, Тонька пошарила по всем доступным в её состоянии местам и таки нашла заначку мужской половины семьи. Это было две бутылки портвейна, только не английского, а простого, нашего. "Анапы". Тонька долго не думала и довела себя до нужной кондиции, после чего, наконец, ей стало совсем хорошо. Но все испортило неожиданно наступившее утро. Антонина Алексеевна почувствовала, что её состояние разительно отличается от вчерашнего. Вчера ей было хорошо, а сегодня ей стало плохо. Так плохо, что она не могла сказать даже "мяу", голова раскалывалась, и свет белый был ей не мил. Тем временем, муж и сын, которым тоже было не совсем хорошо, решили поправить своё здоровье и ринулись к заветному месту. Сами понимаете, что они там увидели, точнее, чего они там не увидели... Оглядев всех членов своей семьи, они сразу поняли, чьими руками было совершено преступление... Результатом и были дикие ругательства, которые завершились восклицанием: "Так тебе и надо, сволочь!". У дяди Сережи после такого взрыва эмоций и после обозрения состояния своей экс-супруги, резко улучшилось настроение, и он объявил, что забирает внуков и уезжает на ночь в город. Алькин муж, Борька, почесав затылок, заявил, что поедет на рыбалку. Тонька, растерявшись, пошла в дом. Вдоволь насмеявшись, мы с Алькой обсудили ситуацию и пришли к выводу, что к вечеру "ридна сверовь" будет напоминать дрова. Поэтому я предложила Альке пойти вместе со мной. Аля отлично знала Тёму, да и гулять там наверняка будет полдеревни, так что Алька никому не помешает, а заодно отвлечется. Приняв решение, Алька отправилась к свекрови, а я таки поспать.

В полвосьмого, с удовлетворением отметив, что наши прогнозы по поводу состояния Тоньки полностью оправдались, мы с Алькой заперли калитку и пошли на другой конец деревни.

Мы подошли к дому как раз к восьми. Теперь я припомнила эти шикарные хоромы, только я и не предполагала, кто это надумал их выстроить. Дом был одноэтажный, непонятных очертаний, почти во всех окнах горел свет. Не успели мы открыть калитку, как на нас бросилось что-то тёмное. По характерному злобному лаю мы догадались, что это собака, причём огромная и явно очень злая. По счастью, она была привязана и телесных повреждений нам причинить не могла, но приятного от её бешеного наскока было мало. На лай вышел сам хозяин дома.

-- Анька! Наконец-то! -- завопил Тёма и бросился ко мне.

-- Слушай, Тём, может, отложим объятия до того, как зайдем? -- предложила я.

-- Разумно, -- кивнул Тёма и, подхватив нас с Алькой, буквально поволок в дом.

-- Что это было? -- сказала я, когда первые восторги от встречи поутихли.

-- Это -- моя собака Баскервилей, а попроще -- Бася. Если желаете величать полным именем, тогда -- Басилинда. Дом недавно отстроен, тут куча всякого добра, а сама знаешь, на наших односельчан не всегда можно положиться, -- пояснил Артём.

После такого краткого отступления мы продолжили обниматься и целоваться. Потом Артём чуть-чуть пообнимался и с Алькой и повёл нас по дому.

-- В так называемую гостиную зайдем в последнюю очередь, -- трещал Тёма, -- а то там уже все гудят, не утерпели, вас не дождались.

Дом был немного бестолково выстроен, но довольно уютный и просторный. Комнаты, предназначенные для проживания, они же спальни для гостей, когда таковые появлялись в доме, я бросила считать на четвертой. Всё было обставлено, как говорится, простенько, но со вкусом.

-- Я же хотел, чтобы мама жила здесь, -- вздохнул Тема, -- вот и не стал устраивать никаких изысков.

-- Неудивительно, что Степанида не горела желанием здесь жить, -- шепнула я на ухо Альке. -- Тут не только любимых коз, но и себя потеряешь.

В комнатах имелось всё необходимое: кровати, кресла, торшеры, шкафы для белья и для одежды. Имелось также два или три санузла с душевыми кабинами, что, конечно, для деревни было полным шиком. Между прочим, то, как Тёма умудрился провести в дом воду, так и осталось в тайне.

Всё было сработано просто и добротно. В конце концов, я решила, что мне понравилось.

-- А главная хозяйка всему -- Басилинда, -- улыбнулся хозяин дома. -- Признает только меня, при приближении незнакомого существа разбудит ближайший райцентр.

Подведя таким образом итог, мы пошли к остальным приглашённым.

В гостиной, которая на первый взгляд казалась круглой, толпилась куча народу. Стола не было, Тёма решил организовать фуршет: видимо, пребывание в Намюре несколько стёрло в его памяти традиционные русские застолья. Когда глаза привыкли к яркому свету, мы с Алькой выделили две группы людей. В одной обнаружились наши односельчане, которые толпились около столика с водкой и пивом. Видимо, официальная часть чествования "лучшего представителя деревни" уже закончилась. Вокруг другого столика расположилась небольшая группа, которая числилась считалась в деревне "антиллигентами". Там светились Олька, Юрка Лесик, Вася Гармаш и Ваня Бодрягин. Библиотекарь, аптекарь, вольный художник и содержатель палатки. "Элита" вкушала, кажется, коньяк с лимоном. На этом столе были видны бутылки с вином, шампанское и даже мартини.

-- Кстати, девчонки, а почему вы так запоздали? -- спросил Тёма.

-- Мы-то как раз пришли вовремя, а вот почему вы начали без нас? -- поинтересовалась Аля.

-- Ничего себе, вовремя! -- возмутился мой друг. -- На целый час припозднились! Сказано ведь было в семь!

Мы с Алькой переглянулись, и только я стала лихорадочно соображать, чтобы такое ответить, чтобы не выдать Ольгу, как она сама кинулась к нам и защебетала:

-- А мы вас уже заждались, даже мартини не открывали, пойдём скорее!

Ольга выглядела очень довольной, хотя и чуть смущённой. Я подумала, что не стану к ней приставать и просить объяснений, напутал человек и ладно. Мы подошли к столику.

-- Что вам налить? -- спросил Тёма.

-- Вина, пожалуйста, -- ответили мы с Алей в один голос.

Артём беспрекословно открыл бутылку и налил два бокала. Вот такое качество в людях я люблю. Ненавижу, когда начинают упрашивать: "Ну, выпей за компанию коньячку (водочки, возможны вариации), будь человеком" и т. п. У остальных были полные ёмкости, поэтому Тёма сказал:

-- Предлагаю выпить за моих друзей, которые все эти годы верили в меня, поддерживали морально и материально, кормили супчиками, -- он подмигнул мне, -- и любили меня таким, какой я есть. За вас! Теперь не пропадем!

Мы выпили. С другого конца комнаты донеслось:

-- Артёмыч, а что с наследством будешь делать?

Я не знаю, может, в определенных кругах и не принято спрашивать о таких вещах, но у нас в деревне это святое дело. Спрашивают про урожай капусты, про народившихся щенков, детей, сено, детские пособия... А уж тут не спросить! Да просто себя не уважить. Артёма этот вопрос ничуть не покоробил.

-- Часть пущу на расширение бизнеса, часть потрачу на свои новые кино проекты, часть отложу, чтобы будущей жене преподнести.

-- Неправильно мыслишь, гуляй, пока молодой, а жена и без побрякушек обойдется! -- загоготали мужики.

Веселье продолжалось. Ольга с Лесиком пошли покурить, а я спросила:

-- Слышь, Тёма, у тебя, вроде, ещё какой-то родственник имеется, дядька что ли, ему ничего отделять не собираешься?

-- Если попросит на стоящее дело, я, конечно, дам, а просто так, чтобы на пьянку потратил, безусловно, нет.

-- Да, европейский подход к делу, -- притворно печально вздохнул Ванька Бодрягин.

-- Это верно, -- подтвердил Артём. -- Бизнес -- дело такое, приучает разумно расходовать средства.

-- А как ты будешь определять, стоит дело капиталовложений или нет? -- заинтересовалась Алька.

-- Ну, это на мой личный вкус.

-- А вкус у тебя, насколько я знаю, привередливый, -- резюмировала я, и все рассмеялись.

Тут вернулись Ольга с Юркой, мы еще раз выпили, и Ванька внёс предложение:

-- Тём, давай музычку врубим!

-- Это дельная мысль, -- согласился Тёма, -- скоро односельчане пойдут заливать моё немецкое пиво самогоном, надеюсь, музыка поможет им понять, как им не хватает гармошки на лавочке!

-- А что поставишь? - как бы невзначай поинтересовался Ванька, но мы все его поняли и радостно заухмылялись.

Ванька до безумия любит музыку, которую никто из нас не будет слушать ни трезвым, ни пьяным. Его сердце безраздельно принадлежит русскому року. "Наутилус Помпилиус", "Алиса", "Аквариум" и тому подобное ещё не знаю что за считанные минуты доводят его просто до экстаза. Ванька держит в Обнинске музыкальную палатку, где продаёт всякие кассеты и диски. Нужно отметить, что вся продукция у него отменного качества, но дело идёт с трудом. Ванька предпочитает пополнять ассортимент не в соответствии со вкусами покупателей, а ориентируясь на свои пристрастия. Поэтому большинство предлагаемых кассет и дисков содержат русский рок, а любимая многими попса ютится где-то в уголке. Да и продавцы у него не задерживаются, так как от них требуется целыми днями крутить тот же рок, а это выдержит не всякий. Ваня мечтает сам раскрутить какую-нибудь группу, но, увы... Средств от палатки ему пока на это не хватает.

Тёма сдержался и ничего не ответил, но через несколько минут из динамиков, спрятанных неизвестно где, полилась жизнерадостная песня про какой-то пустой бамбук. Расчеты оказались верными. Основной контингент скоро начал прощаться и резво потянулся к выходу. Хозяин, за которым увязался Ванька (видимо за тем, чтобы хотя бы на пять минут избавиться от ненавистной попсы) пошёл всех проводить, Алька увлеченно беседовала с Юриком, который держит в нашем Кошёлкино аптечный киоск, Ольга возилась около стола, а я осталась наедине с Васькой Гармашем. Вот уж кто ухаживал за мной, так это он! И у меня нет никакой возможности от него избавиться уже много лет.

Мы познакомились с ним всё в той же институтской общаге, наши комнаты находились напротив. У нас не было разделения на мужские и женские этажи, а также не было горячей воды и душа, зато на каждом этаже имелся один туалет для мужских и женских особей, содержащих "очко типа дыра". Ну, это я так, к слову. Мы с подругой как-то надумали переставить у себя в комнате мебель и постучали в комнату напротив в поисках грубой мужской силы. Вышел Васька, и всё закрутилось. Если честно, мы понравились друг другу с первого взгляда и, как иногда говорится, "роман имел место быть". Но в те годы Васька имел ещё неустоявшийся характер, неудовлетворённые желания и горячий темперамент. Вы понимаете, что именно я хочу сказать. Мы расстались из-за моего нежелания ждать, когда он проверит моральные и физические качества наших сокурсниц и жительниц общаги. Я довольно долго приходила в себя, а когда отошла, оказалось, что в мире много других умных и привлекательных парней. Но как раз в это время Васька тоже пришёл в себя и в свою очередь обнаружил, что я сочетаю в себе все те качества, которые в других девушках (по его мнению) содержались только по отдельности. Как вы, наверное, поняли, примирения и воссоединения не получилось. Васька купил дом в нашей деревне и теперь малюет там картины о несчастной любви, выполненные в какой-то абстрактной технике (в живописи я как-то не очень, могу сказать только, что там видны какие-то точки с запятыми и куча непонятных деталей, зато картины называются возвышенно, как-нибудь типа "Вечная утрата"). Он по-прежнему ухаживает за мной, правда, слава богу, уже не так напористо, а я стараюсь поддерживать нейтральные отношения.

-- Ты когда приехала? Три дня назад? -- начал Васька разговор.

-- Раз в курсе, зачем спрашиваешь?

-- Не кипятись. Просто я недавно в очередной раз ездил в Москву (ага, пытаться продать шедевры) и купил тебе замечательный подарок. По-моему, он должен тебе понравиться. Я, конечно, в таких вещах не совсем разбираюсь (вопрос: раз не разбираешься, зачем покупать?), но... Одним словом, это лучше увидеть. Я ждал, что ты зайдешь, когда приедешь. Но, раз так вышло, я подарю его тебе сегодня здесь.

-- Ничего не имею против, -- сказала я, -- тащи его сюда.

-- Нет, попозже.

-- Вообще-то, мы с Алькой скоро уйдём, так что...

-- Куда это вы собрались так рано? -- совершенно искренне удивился Вася.

Я почувствовала, что начинаю медленно заводиться. Очевидно, я совершенно ничего не знаю про сегодняшнюю вечеринку! Ну, Ольга и подложила мне свинью! Тут, кажется, намечается что-то интересное, а я даже не подозреваю, что это! Делать нечего, надо выкручиваться. Ольгу уже не жалко, зато жалко себя.

-- Понимаешь, у нас сегодня семейная вечеринка, нам с Алькой надо бы поприсутствовать...

-- Да... -- протянул Васька. -- Артём расстроится. Он привёз из Намюра свою очередную картину, хотел показать её нам всем после того, как мужики уйдут.

Теперь мне все стало понятно. Картина... Это серьёзно. Чтобы смотреть картины Тёмы, надо обладать либо нездоровой психикой, либо полной неустойчивостью к алкоголю. Выпил рюмку-другую -- и тебе уже всё равно, что там на экране. Я не обладаю ни тем, ни другим. Получается даже неплохо, что Ольга промолчала о картине. Может, хотела сделать сюрприз, может, сама ничего не знала. Важно то, что отговорка найдена. С другой стороны, неудобно как-то... Ладно, посоветуюсь с Алькой, если она изъявит желание остаться, останемся. Стоп! Криминальные происшествия в нашей деревне происходят редко, но, все-таки, неужели в благополучной Бельгии Тёма растерял остатки разума и предложит идти нам посреди ночи одним на другой конец деревни? Я совсем растерялась. Но тут Васька выдал нечто ещё более загадочное:

-- Ты уже видела свою спальню?

-- Да что тут происходит? -- наконец достигла я точки кипения. Намюр предлагает мне отдельную спальню, неизвестно для чего, а мой ухажёр совершенно спокойно об этом говорит!

Тут до Васьки дошло, что я не в курсе планов Артёма, и он пояснил, что теперь, когда контингент попроще ушёл, мы ещё слегка отдохнём, расслабимся, потом посмотрим фильм, а ночевать останемся здесь же, Тёма всем нам выделил по спальне.

Вот теперь всё разъяснилось. Но мне уже было не до планов Артёма. Я развернулась и понеслась к столику с напитками, где маячила Ольга, краем уха уловив уже сказанные мне в спину слова, что Васька придёт ко мне ночью в спальню и принесёт мне подарок. Меня это совершенно не устраивало, но разбираться сил не было. Я подскочила к Ольге и заорала:

-- Зачем ты выставила меня полной идиоткой?

-- Тише! -- цыкнула та. -- Я всего лишь перепутала время начала вечеринки! Я не думала, что ты так обозлишься!

-- Спасибо тебе большое!

-- Извини. Не хотела тебя обидеть. Ну, перепутала время, с кем не бывает! А насчет фильма... -- она прищурилась. -- Вы ведь так близки с Тёмой, я была уверена, что ты в курсе.

Опять! Опять намёк на роман! А как хорошо Ольга выкрутилась! Только почему она становится такой противной, когда речь идет о Темникове? Не успела я додумать до конца, как вернулись Артём и Ванька.

-- Ну-с, -- сказал Артём после того, как мы выпили еще по рюмочке, -- всё почти готово к удачному просмотру. Сейчас я пойду поставлю кассету, мы откроем мартини и будем наслаждаться.

-- Я тебе помогу, -- вызвался Лесик, и они вышли из гостиной.

Ольга подошла к нам с Алькой и захихикала:

-- Надеюсь, у Тёмки большой запас мартини, на фильм хватит!

-- Это точно! -- подхватили мы.

Юрка с Тёмой возились достаточно долго. Вернулись они со странными улыбками на лицах и подозрительно блестящими глазами. Мы взяли бокалы с мартини, и Юрик, подмигнув Темникову, сказал:

-- За успех в делах!

Потом добавил:

-- И в личной жизни!

Алька, я и Ольга смаковали отличный мартини, а парни, обычно имея дело с более крепкими напитками, привычно выпили его залпом. Мы почти уже были готовы идти смотреть фильм, как Артём вдруг пошатнулся и произнёс заплетающимся языком:

-- Идите, я сейчас подойду, -- и нетвёрдой походкой вышел из комнаты.

Мы пожали плечами и пошли в так называемый кинозал. Просидев там почти полчаса, мы отправили Юрку за нашим режиссёром. Он скоро вернулся в полном недоумении.

-- Артём спит! -- доложил он.

Сказать, что мы удивились, это не сказать ничего. Вроде, не столько человек выпил, чтобы отрубиться, хотя, может, он пил, когда мы не видели. После краткого совещания мы решили разойтись по спальням и дождаться утра. Утром посмотрим кино, а то вдруг Тёма обидится, что мы смылись!

Ольга показала нам наши комнаты, сказав, что ей их в свою очередь показал Тёма. Апартаменты, предназначавшиеся для меня, находились рядом со спальней Тёмы. По другую сторону находилась комната Васьки. Так как Тёма не планировал, что я прибуду не одна, для Альки не была предусмотрена отдельная спальня, но мы подумали, что вполне можем разместиться в одной. Попрощавшись со всеми, мы с Алькой зашли в спальню, сели на кровать и обнаружили на тумбочке бутылку вина и бокалы. Вот это сервис! Кажется, заграницей тоже можно почерпнуть что-нибудь дельное! Мы не стали ломать голову, что с этим делать, выпили винца и подумали: а зачем нам сидеть тут до утра? Спать не хотелось, делать было нечего, да и перспектива прихода Васьки, пусть даже и с подарком, меня не вдохновляла, и мы решили пойти гулять. То, что времени было уже почти два, нас не остановило, а я как-то забыла о том, что совсем недавно жутко сердилась на то, что Артём не подумал о том, что гостям придётся добираться ночью домой одним!

Мы выбрались из дома и тут же услышали надрывный вой собачищи. Мы помчались вдоль дома, причём Алька зачем-то постучала в чьё-то окно и крикнула: "Спасайся, кто может!", добежали до калитки и вылетели за неё.

Не успели мы сделать и двух шагов, как наткнулись на Таньку, которую Люська послала в ночной магазин "за соком". Мы проводили её до дома и не успели прикинуть, что делать дальше, как из терраски, пошатываясь, вывалилась Тонька. Узрев нас, она жутко обрадовалась и потащила пить кофе. Моя тётя, после удачного дня и крепкого сна потеряла счёт времени. Так что пришлось сидеть и слушать её бесконечный трёп. Бросить Альку одну мне совесть не позволила. Хорошо ещё, что Тонька не помнила почти ничего о сегодняшнем дне и не просекла, что невестка куда-то уходила.

Короче, ночь оказалась бесконечной. В семь утра Тонька, наконец, утомилась и улеглась поспать, а мы с Алькой собрались вернуться к Артёму. Подойдя к дому и в очередной раз выслушав концерт Баськи, мы зашли и обнаружили почти всю компанию в сборе в гостиной. Как ни странно, нам никто не стал задавать вопросов. Тут же выяснилось, что Артём всё ещё не вставал. На наши робкие попытки возразить, что сейчас всё-таки ещё только около восьми утра, все закричали, что Тёма вчера лег раньше всех, пил не так много и т. п. Одним словом, все были намерены идти его будить. Мы с Алькой оказались в меньшинстве, но поплелись за всеми.

Когда мы распахнули дверь, нашим глазам представилось непонятное зрелище. Артём лежал на кровати, какой-то странно толстый, а сверху он был накрыт совершенно роскошным одеялом, расшитым золотыми нитями. На одеяле переплелись какие-то немыслимые звери и птицы. Помимо того, всё это великолепие утопало в кружевах.

-- Тём, вставай! -- позвала Ольга.

Тёма не шевелился. Тогда Юрка подошел к кровати, откинул одеяло, и мы все увидели, что у Артёма неестественно бледное лицо. Чуть ниже виднелась рукоятка ножа. Приглядевшись, я поняла, что она торчит из груди Тёмы. Он был мёртв.

Ольга дико закричала и выскочила из спальни, Алька кинулась за ней.

-- Что делать будем? -- не своим голосом через силу выговорил Юрик.

-- Выходите все из комнаты, ничего не трогайте, я останусь здесь и покараулю, чтобы никто не входил, -- несмотря на шок, быстро сориентировалась я. -- И немедленно позвоните Гавриле Петровичу.

Не то, чтобы я не испугалась, просто мне очень хотелось чуть-чуть побыть наедине с Тёмой. После приезда Гаврилы Петровича такой возможности уже не будет.

Я не знаю, боюсь ли я мертвецов, никогда раньше не сталкивалась с убитыми. Тёма не выглядел отталкивающе. Наверное, он так и не понял, что с ним произошло, а просто умер во сне. Крови не было видно, и я вспомнила, что, кажется, если нож проникает в самое сердце, крови не бывает. Я стояла и задумчиво смотрела в лицо своего друга. Конечно, не было у нас с ним романа, но мы столько лет были вместе, прошли через плохое и хорошее... Мне не было страшно, только невыносимо грустно. Ещё раз взглянув на Тёму, я машинально отметила, что он почему-то завернут аж в два одеяла, поэтому и казался таким толстым. Расшитое золотом покрывало, лежащее поверх двух одеял, смотрелось очень нелепо. Оно было бы уместно в спальне хорошенькой женщины, а не на кровати одинокого мужчины, который одевает на ночь добротную пижаму без изысков. Кстати, пижамы на Тёме почему-то не было. По-видимому, на нём не было вообще ничего, потому что скомканная одежда вместе с семейными трусами лежала кучкой около кровати. Странно... Да, сейчас лето, но спать в таком неглиже... Да и почему он разделся? Неужели ждал женщину? Странно, очень странно. Предлагал посмотреть свою новую работу, настроил видик, а потом побежал в спальню, разделся догола, рухнул в постель и... А что дальше? Непонятно. Я обвела взглядом комнату, может, найдётся что-нибудь, что поможет разобраться в этом. На прикроватной тумбочке стояло одинокое блюдо с ананасом. Тема не был сторонником здорового образа жизни, с отвращением относился к вегетарианству, любил вкусно поесть, выпить, ну и всё такое. Но несколько раз в год, видимо, во время осенней, весенней или какой другой депрессии, на него нападало желание похудеть и привести себя в порядок. По-моему, Катрин Денёв говорила о том, что очень хорошо на ночь съедать ананас, в нём содержится бромелайн, который помогает сгонять жирок. Видимо, этим можно объяснить присутствие ананаса. Но как он собирался его есть? Грызть? Нет, тут же должен был лежать нож. Тьфу, ну я и дурында! Конечно, нож был, только теперь он в груди у моего друга. Очень удобно получилось для убийцы.

Я еще раз посмотрела на Артёма. Возле его головы, на подушке что-то мерцало. Я подошла к изголовью и поняла, что блестели два камушка, похоже, что из кольца или сережёк. Я машинально протянула руку и взяла один из них. Тут же я спохватилась, это же улики! Вроде, нельзя ничего трогать на месте преступления! Но, подумав, я решила, что взяла только один камушек, второй остался на месте, следствие и этим обойдется. Я отошла от подушки и прошлась по комнате. Подойдя к Тёме с другой стороны кровати, я почувствовала, что наступила на что-то непонятное. Поглядев под ноги, я увидела маленький пластиковый пакетик. Я, естественно, его подняла. Это была совершенно новая запасная струна для гитары. Помня о своей предыдущей ошибке, я вернула пакетик на место. Потом подумала и тщательно протёрла его носовым платком. Ни к чему Гавриле Петровичу обнаруживать на пакетике мои отпечатки!

Подойдя к двери, я услышала злобное рычание Басилинды, шум шагов и ворчание Гаврилы Петровича. Я быстро подбежала к кровати, поцеловала Тёму в лоб и прошептала: "Спи спокойно". Не успела я вернуться на место, как в комнату, утирая пот рукавом, ввалился Гаврила Петрович.

Гаврила Петрович Уткин, или, как в шутку называют его у нас, Прибауткин, наш участковый. Ему уже под шестьдесят, и большинство жителей деревни помнят его с детства. У него имеется помощник, молоденький Мишка, едва подошедший к двадцатилетию. Кто Мишка по должности, я не знаю, и, по-моему, не знает никто. Я всегда пребывала в убеждении, что в таком возрасте Гавриле Петровичу уже трудно колоть дрова, чтобы обогреть свою контору, поэтому в сельсовете и появился Мишка. Я не очень разбираюсь в деревенской хронике, поэтому не могу сказать, имел ли Гаврила Петрович опыт в раскрывании убийств. Помню только одно захватывающее дело из его карьеры -- блестяще проведенное расследование по поводу массовой кражи капусты из огорода Нинки Решётниковой. Набег произвела цыганка Ляля Мордякова вместе со своими многочисленными отпрысками. (Кстати, у нас в деревне как-то так повелось все грехи валить на Лялю. Если у кого муж вернулся поздно или чуть-чуть подвыпивши, все жены без исключения орут: "Опять к Ляле ходил?"). Расследование длилось три дня, в результате Нинке была возвращена где-то половина кочнов, правда, кое-где погрызенных детьми. Вторую половину Ляля успела продать. А сейчас на бедного Уткина прямо накануне пенсии свалилось такое чрезвычайное происшествие.

-- Я надеюсь, у вас хватило ума ничего не трогать и не шляться по комнате? -- с этими словами Гаврила Петрович возник на пороге. Маленького роста, тучный, пышноусый, Гаврила Петрович начинал лысеть, и его облик почему-то вызывал в памяти Эркюля Пуаро.

-- Мишка, вытолкай всех отсюда, звони в райцентр экспертам и отправляй весь народ в соседнюю комнату ко мне на допрос. Сам стой здесь и карауль, -- скомандовал наш Прибауткин.

Любой другой на месте Мишки оторопел бы от таких приказаний, требующих находиться в нескольких местах сразу (у наших блюстителей порядка не имелось мобильной связи), но Мишка флегматично пожал плечами и пошёл выполнять приказы. Начал он с того, что вытолкал нас взашей с "места преступления" и наказал сидеть в гостиной и ждать.

Мы все выглядели не лучшим образом. Ольга всё ещё была на грани обморока. Над ней склонился Ванька с ваткой в руке. Юрка безостановочно курил, одна тарелка перед ним уже была полна окурков, вторая заполнена наполовину. Васька с Алькой молча сидели в креслах. Ни желания, ни сил разговаривать ни у кого не было.

По счастью, нас с Алькой пригласили на "допрос" первыми, хотя и по отдельности. Десять раз во всех подробностях мы рассказали про вчерашний вечер, потом пришлось идти в спальню Артёма, откуда, правда, уже унесли труп, осматривать с порога и припоминать, не исчезло ли чего. По отношению к нам это было довольно странно, так как мы, за исключением сегодняшнего утра, там никогда не были, но у служителей порядка своя логика. Под конец Гаврила Петрович долго тряс перед нами пресловутым золотым одеялом и вопрошал, не видели ли мы его раньше.

Часа в четыре мы, наконец, выползли из дома со строгим наказом не покидать деревню и, под привычный уже аккомпанемент Баськи, не сговариваясь, двинули к магазину. Опять же не сговариваясь, купили пива и, прихлёбывая его, пошли домой. Естественно, Тонька уже была в курсе всего произошедшего. Под впечатлением таких событий она даже не стала выговаривать Альке, что та вчера смылась, зато пришлось ещё раз повторить всё, что мы уже десять раз излагали Гавриле Петровичу. После этого мы, вконец измотанные, смогли разойтись по своим комнатам, и, не знаю, как Алька, а я заснула мёртвым сном.

Следующий день начался с очень оптимистичной ноты. Я проснулась, умылась, оделась и тупо сидела на кровати, соображая, чем бы заняться, когда ко мне зашла вернувшаяся мама.

-- Люська мне все рассказала, -- с места в карьер заявила она. -- Конечно, я бы не против всё услышать из первых уст, но...

Я с благодарностью посмотрела не неё. Мы с мамой во многом не схожи, часто ссоримся, имеем разные взгляды на жизнь. Мы обе страшно вспыльчивы и можем орать друг на друга так, что кровь в жилах стынет, даже смешно потом, что так поругались из-за какой-нибудь оторванной пуговицы. Зато, как раз потому, что имеем огромный опыт по части ссор, мы прекрасно знаем, когда лучше друг друга не трогать. Я понимаю, что многим такие отношения с матерью покажутся по крайней мере странными, но... Так вот получилось. Мы очень любим друг друга, а вспышки всего лишь помогают нам разрядиться. Я убеждена, что лучше поорать от души, чем копить отрицательные эмоции. Потом они всё равно выйдут наружу, только будет в сто раз хуже. Впрочем, я отвлеклась.

--Если захочешь, (её тон подразумевал, что нет никаких сомнений в том, что я захочу, и это произойдет очень скоро), сама всё расскажешь, а сейчас я предлагаю тебе способ отвлечься. Ты помнишь, что пора чистить туалет?

Признаться, как раз об этом я и забыла. Наш туалет-ветеран был построен ещё моим дедушкой. Обычный деревенский туалет, дырка с настилом, над которым возвышается будочка. Хитрость состоит в том, что настил накрыт не просто над выкопанной ямой, а почему-то над железным бачком. Как можно догадаться, из бачка ничего не испаряется и периодически его надо куда-то выволакивать, а содержимое закапывать. Сегодня эта участь выпала мне и маме. Мой отец работает в городе и приезжает только на субботу и воскресенье. Позавчера выполнить эту деликатную задачу ему не хватило времени, он успел только выкопать яму, где и надлежало с честью захоронить отходы из бачка. Правда, эту яму он выкопал в саду, и тащить бачок до неё предстояло несколько десятков метров. Отказаться было бы свинством, не могла же я бросить выполнение такой задачи целиком на маму. Я изобразила радость, бодренько вскочила с постели, и мы двинули к бачку.

Процедура давно была отработана до мелочей. У бачка по счастью имелись две ручки, к одной из которых мы привязали крепкую веревку. Ухватившись за неё, мы бодро потащили бачок к могиле. На полпути мы вдруг почувствовали что-то не то. Причём, почувствовали буквально. Мы находились посреди сада, но дышать было нечем. Оглянувшись, мы поняли, в чем дело, и нам стало совсем плохо. Я в своей жизни нечасто сталкивалась с ситуациями, которые можно описать словами "хоть плачь, хоть смейся", но сейчас это была именно такой случай.

Мой дед Алексей, то ли от жадности, то ли из экономии предназначил на такое ответственное дело не совсем целый бачок. В его днище имелась довольно ощутимая дыра, которую дедушка надежно заткнул какими-то тряпками. Обычно мы хоронили отходы поблизости от туалета, там, где теперь растёт офигительно крупная малина, и никаких эксцессов не случалось. Но сегодня днище на протяжении нескольких десятков метров просто скребло по земле, пробка вылетела... Дальше вы всё можете представить сами. Мы стояли, не зная, что делать. У меня, было, мелькнула мысль, что где-то на чердаке был противогаз, но тут мама гаркнула: "Тащи! Немного осталось!" Мы с удвоенной силой потянули бачок к яме. И откуда только силы взялись! В момент домчались до ямы, вывалили туда всё, что ещё оставалось в бачке и заработали лопатами. Пока мы закапывали яму, у меня в голове крутилась неприятная мысль о том, что дыру в бачке так и так придётся заделывать, но, мудро решив разбираться с проблемами по мере их поступления, я с удвоенной силой заработала шанцевым инструментом.

Через десять минут мы оттёрли потные лбы и поплелись к беседке отдохнуть. Но тут раздался жизнерадостный лай и в открытую калитку влетел Шарик.

Наш Шарик -- "дворянин" чёрно-белого окраса, который больше всего любит поваляться в коровьих лепёшках и покрутить любовь с деревенскими сучками. Когда он только появился у нас, мы построили ему добротную будку, посадили Шарьку на цепь и стали ждать, когда в нём проснутся инстинкты сторожевой собаки. Инстинкты в нём и правда проснулись, но только не те, на которые мы рассчитывали. Буквально на третью ночь к нам в сад стали сбегаться все окрестные собаки, а точнее, эти самые сучки. Шарик мог без устали трудиться всю ночь, но самым удивительным оказалось не это. Выбирая место поудобнее, Шарик таскал свою будку по всему огороду, вытаптывая все посадки. Как небольшая собачка умудрялась двигать будку, которую с трудом могли перетащить два взрослых мужчины, для всех осталось загадкой. Короче, дней через десять мы сняли с собачки цепь, и теперь Шарька вольно носится, где хочет. Конечно, его невесты все равно иногда заглядывают к нам в сад, но чаще он сам уносится на свидания. Очевидно, он и сейчас вернулся с очередной "свиданки". Но, взглянув на гулёну, мы похолодели. В зубах Шарика безвольно висела курица. Мало того, она была окончательно и бесповоротно мертва. Приглядевшись, мы поняли, что она, к тому же, умерла не своей смертью. Она была загрызена. Шариком. Положение было отчаянным и его надо было срочно спасать. Мама рванула к собаке, крикнув: "Давай, отбирай курицу, а то...". Но договорить до конца она не успела. За забором послышался недовольный гомон, и через минуту к нам в сад ввалились недовольные, красные от злости Темирхановы. Мама сориентировалась мгновенно и поменяла тактику. "Пошел вон, иди домой, нам чужих псов не надо! Ань, ты не знаешь, чей это?". Но глупый Шарик, не поняв важной дипломатической задачи, решил, что хозяйка затеяла весёлую игру, с радостным лаем начал кружить вокруг неё и в конце концов сложил добычу прямо к её ногам. Темирхановы злорадно наблюдали за этой сценой и после заключительного аккорда созрели для высказывания претензий. Надо было срочно что-то делать, так как вести переговоры на своей территории нам совершенно не хотелось, Темирханов -- мужик горячий, мало ли что... Неожиданно Темирхановы недовольно поморщились и без всяких просьб с нашей стороны вымелись за забор. Я сначала не поняла, в чём дело, но тут налетел порыв ветра, и мне в нос ударил резкий запах. Ясно, мы-то слегка уже принюхались к содержимому бачка, а для Темирхановых это было ещё непривычно. Наконец, после всех маневров, мы начали переговоры. Мама не стала сопротивляться и сразу предложила возместить ущерб, предложив приличную сумму, на которую можно было приобрести две курицы. Живых. На этом всё могло кончиться, но Темирхановы, окрылённые лёгким успехом, заявили:

-- Такой курицы больше не найти во всей деревне!

Дальше они произнесли целую речь, из которой можно было сделать вывод, что на эту курицу ходят смотреть из всех близлежащих деревень, что она кормит всю их семью и что за такие деньги они не могут её отдать, иначе все их почившие родственники перевернутся в гробу. Сцена страшно напоминала эпизод из бессмертного произведения Гашека, помните, где товарищи Швейка покупали у старого еврея корову для роты.

Моя мама по отношению к посторонним людям человек весьма терпеливый, но тут и она вышла из себя.

-- В таком случае, вы получите дырку от бублика! -- спокойно сказала она и пошла к дому.

Темирхановы несколько опешили, но быстро опомнились и заявили:

-- Мы обратимся в суд!

-- Пожалуйста! Будем ждать повестку! -- и мама окончательно и бесповоротно прекратила беседу, вышвырнув предмет спора за забор.

Остаток дня мы посвятили залатыванию бачка и ликвидации вони. Мама возилась с бачком, а я таскала ведром песок со двора, засыпая вонючие следы. Не могу сказать, что это очень помогло, запах витал около дома ещё несколько дней, но совесть моя была чиста.

Прошло два дня после похорон Тёмы. Разрешите мне не описывать, как они прошли. К сожалению, каждый из нас хоть раз в жизни присутствовал при таком печальном событии. Все знают, как всё происходит. Цветы, венки, рыдания, поминки... Хотя у Тёмы не осталось родственников, кроме какого-то дяди, который не смог приехать, на кладбище было полно народа. На поминках я сидела рядом с Васей и думала о том, как несправедлива жизнь, и, обводя глазами присутствующих, невольно о том, что Тёма умер не своей смертью, он был убит. Кем? В голове у меня поползли какие-то несмелые мысли, что убийцей был наверняка человек, находившийся в тот вечер в доме, причём, тот, кто оставался до конца, чтобы посмотреть новый Тёмин фильм. Но я постаралась выкинуть эти мысли из головы. Вам, без сомнения, покажется смешным моё заявление, но я верила в силы и проницательность нашего участкового.

Конечно, милицейские работники в наше время не самые добросовестные, но я знала Гаврилу Петровича с детства. Он никогда не добивался перевода в другое, более престижное и "сытное" место, повышения всегда доставались ему в последнюю очередь, а он и не ждал их, просто работал. Он постоянно заходил к жителям и интересовался, не беспокоит ли их что-нибудь или кто-нибудь, следил за личностями криминальных наклонностей, не допустил засилья в деревне "лиц кавказской национальности". Конечно, чаще всего ему приходилось заниматься пустяковыми делами, типа похищенной капусты, но даже к таким делам он относился со всей серьёзностью, хотя большинство милиционеров, когда к ним обращаются с подобными просьбами, посылают граждан сами знаете куда. Я, честно сказать, никогда не хотела попробовать себя в роли детектива. Детективных романов читала много и не скажу, что в восторге от этого жанра, мне куда больше нравятся иронические детективы, там всё не так страшно и куда более смешно, но всю классику жанра я прочла. И поняла главное, что, даже если бы я и захотела попробовать себя на этом поприще, меня бы постигла постыдная неудача. Дело не в том, что я не обладаю знаниями, как раз с этим у меня всё в порядке, но у меня ужасная беда с логикой. До сих пор удивляюсь, как мне удалось окончить школу с золотой медалью, потому что с такими науками как физика, у меня полный швах. Я принадлежу к той категории людей, которым нужны вещественные доказательства всего, которые пока не пощупают, не поверят. Ну как это свет может передвигаться со скоростью 300 км\с? Я же этого не вижу! Что такое рентгеновские лучи? Где они? Ну и всё такое прочее. Задачи, к которым надо было составить чертежи с учётом каких-то воображаемых траекторий полета, вызывали во мне нервные припадки. Также дело обстояло и с геометрией. Пока шла планиметрия, всё было замечательно, начертить чертеж и решить задачу для меня не представляло ни малейшего труда. Но когда дошло до стереометрии... Представлять какие-то шары и в них ещё какие-то грани или бог весть что!!! Ужас! Или в Библии: с первыми несколькими главами я ещё справилась, но когда речь зашла о потопе, то началось... Какого же размера должен был быть ковчег, чтобы усадить туда всех зверей, чем их кормили, где находился этот корм, кто, простите, убирал за ними навоз... В общем, с логикой и воображением у меня беда. А какой детектив без этих качеств? Так что я себе только позволяю пытаться угадать, кто преступник, читая детективы, и всё. Оставим это дело тем, кто разбирается в этом лучше меня.

Так вот, через два дня после похорон я почти успокоилась. Обретя способность мыслить трезво, я вдруг вспомнила о том, что подзапустила свою подготовку к одному очень интересному делу. Я давно хотела принять участие в какой-нибудь интеллектуальной игре. Однажды, в конце одной из них я увидела адрес в Интернете, куда можно было направлять свои резюме. Я так и сделала, и через некоторое время мне позвонила милая женщина и, едва представившись, сходу задала мне 30 вопросов. Проходной порог был 23. В тот раз мне не удалось добрать совсем чуть-чуть, но женщина меня успокоила, сказав, что через полгода позвонит еще раз, может, на этот раз всё будет удачнее. И можете себе представить, она меня не обманула! Через полгода опять раздался звонок, мне опять задали 30 вопросов, и на этот раз я на все с блеском ответила! Съёмки назначены на конец сентября, и до этого времени мне необходимо освежить в памяти кое-какие области знаний. Подумав, с чего бы начать, я решила сходить в библиотеку и почитать древнегреческие мифы. Когда-то в детстве я их очень любила и, хотя и не всё понимала, знала их практически наизусть, но со временем подзабыла. Сказано -- сделано. Я собралась и пошла в библиотеку.

Там, как всегда, сидела Ольга. Вспомнив, какой она была в день похорон, я вздрогнула, но сегодня она казалась нормальной, только надела тёмные очки.

-- Зачем пожаловала? -- спросила она. -- Любовные романы закончились?

Как-то мне не понравился её тон, но я не стала лезть на рожон.

-- Нет, мне нужны "Легенды и мифы Древней Греции", есть такие?

-- Есть, сейчас принесу. Ты не обижайся, что-то я никак в себя до конца не приду.

Ольга пошла к полкам и скоро вернулась с книгой. Она положила её на стол и принялась искать мою карточку. Найдя, она быстро заполнила её и подала мне книгу. Мы распрощались, и я пошла домой.

Дома я налила себе парного молока, отрезала горбушку белого хлеба, поудобнее устроилась на диване и принялась читать. Однако, занятные же личности эти древние греки! Нет, чтобы сочинять что-нибудь простенькое, про колобка, например! У них же сплошные трагедии -- любовь, ненависть, месть... Сплошные похищения, превращения во всяких противных тварей, убийства! Похлеще, чем в современном обществе. Да Шекспир грекам и в подметки не годится! Такие страсти!

Мои восторги прервал крик, донесшийся со стороны огорода: "Мама, обязательно заниматься этим сейчас?!". Я вышла из своей каморки и увидела, как тётя Тоня решительным шагом направляется к своим посадкам, а за ней плетётся Алька, периодически повторяя: "Мама, давай займёмся этим потом", но Тонька пёрла как носорог. Внезапно Алька развернулась и пошла обратно к дому. Я уже упоминала, что Аля очень почтительна со свекровью и терпит все её выкрутасы, но всё же иногда и она позволяет себе чуть-чуть показать характер, когда речь не идёт о чем-то принципиально важном.

-- Что на этот раз? - поинтересовалась я.

-- Припадок хозяйственной деятельности на почве недопития и высокого давления, -- фыркнула Алька. -- Смотри, как кружит над луком.

Антонина Алексеевна действительно нарезала круги над недавно появившимися стрелками.

-- Ты же знаешь, какое у неё давление, приходится пить клофелин, а он с алкоголем, к сожалению, не сочетается. А так как у нас неделя под названием "праздник каждый день", то давление у нас скачет и случаются всплески энергии.

-- Делать ей нечего, -- буркнула я. Всегда удивлялась, кто так дико пропалывает клумбу перед домом. Не понять, кто-то хотел выполоть сорняки или изничтожить цветы. Теперь всё ясно.

-- Вот всегда удивлялась, как люди могут принимать лекарства вместе с алкоголем! -- продолжала Алька.

-- А что, тебе попадались такие экземпляры?

-- Ну, например, Ольга. Тогда, у Артёма, я краем глаза видела, как она достала таблеточку и растворила её прямо в вине.

-- И выпила?

-- Вот этого точно не знаю, не видела, -- с этими словами Алька, подгоняемая свекровью, встала и пошла-таки к грядкам.

В этот момент страсти древних греков, таблетка и камешки из украшения, которые я нашла в постели Артёма сложились в одну картинку. Значит, Ольга приходила ночью к Артему и потеряла камешки из кольца или серёжки. Доказательств у меня нет, но... Но! Она растворяла таблетку в вине. Ольга, несмотря на потребление немерянного количества семечек, вроде, никакими заболеваниями, требующими ежедневного обязательного потребления таблеток, не страдает. А Артём, выпив мартини, почти сразу стал как невменяемый... Уж не для него ли предназначалась эта таблеточка? И что это было? Не снотворное ли? И потом, для убийства нужен мотив, на дело рук маньяка то, что произошло, непохоже. Вполне в духе женщины убить, поддавшись одному из мотивов, описанных ещё древними греками -- ревности, любви... Убивать, так уж красиво! Стоп. Неужели я всерьёз думаю об Ольге как об убийце? Конечно, не всё всегда было у нас гладко, но в целом, она вполне приятная девчонка, да и с Тёмой у неё трений не замечалось. Зачем ей это? Впрочем, если я не вижу мотива, это не значит, что его нет. И вообще, рано ещё делать выводы. Не буду лезть я в это дело, а лучше пойду и расскажу Гавриле Петровичу свои соображения, заодно спрошу, было ли обнаружено в крови у Тёмы снотворное. Да, ещё, наверное, надо поинтересоваться, оставил ли он завещание. Да, так я и сделаю.

После обеда я потопала в сельсовет. И уже почти подошла к хибарке, отведенной для нашего борца с преступностью, как услышала смачные ругательства и крики. Так, участковый на месте, только любопытно, чего это он так разорался? Гаврила Петрович может употребить какое-нибудь смачное выражение, но для этого его надо основательно вывести из себя. Завернув за угол, я увидела прелестную картину: на деревянных ступеньках, ведущих к конторе, стоял Мишка. В одной руке он держал бутылку горлышком вниз, из которого что-то лилось, в другой руке у него было что-то, похожее на дезодорант, и из него он усиленно пшикал. Вокруг собралась небольшая группка деревенских жителей. Они исподтишка похихикивали. Смеяться в полный голос им не позволяло присутствие Гаврилы Петровича, который кружил около Мишки как коршун над наседкой, выкрикивая разные заковыристые фразы, которые лучше здесь не приводить. Я подобралась к бабе Мане и тихонько спросила:

-- А что случилось?

-- Да Прибауткин наш разоблачил торгашей, которые палатку на верхнем краю держат, -- ответила бабка.

-- Ну и что?

Но баба Маня, не в силах сдержать смех, стала громко фыркать, и толку от неё добиться стало невозможно. Потолкавшись между односельчанами, я выяснила, в чем дело. Из Малоярославца приезжала какая-то комиссия инспектировать местные ларьки и магазинчики. В палатке, которую держат Корякины, были выявлены нарушения, состоявшие в том, что они продавали поддельную водку и туалетные освежители, не соответствующие стандартам. Комиссия конфисковала ящик водки и два ящика освежителей. Конфискованный товар подлежал уничтожению. Может, комиссия и польстилась бы на водку с освежителями, но, открыв первую бутылку, поняла, что, если приспичило травиться, лучше хлебнуть деревенской самогонки, а баллончики с освежителем были наполнены наполовину, а у двух, случайно оказавшихся полными, не работал дозатор. По правилам, конфискованное имущество следовало отвезти в город и сдать судебным приставам, чтобы те его и уничтожили, но комиссии было лень возиться с такой ничтожной партией товара, поэтому она оставила товар Гавриле Петровичу, от которого, кстати, и поступил сигнал, наказав тому уничтожить водку и освежители, согласно правилам. Внимательно почитав оставленную "указивку", Гаврила Петрович вызвал Мишку и приказал тому уничтожить конфискованный товар "путём опустошения ёмкостей". Мишка безропотно подхватил ящики и уволок на улицу, а Гаврила Петрович сел за печатную машинку подготовить акт об уничтожении. Добросовестно отпечатав документ, он вышел на улицу выкурить папироску, но даже не успел достать свою вечную беломорину, так как временно потерял способность шевелить не только руками и ногами, но и языком. Мишка, вытащив товар на улицу, решил далеко не ходить и стал уничтожать его прямо на ступеньках конторы. С освежителями проблем не было, хотя и пахли они на редкость мерзко, зато запах быстро улетучивался, а вот палёная водка мигом впитывалась в деревянные ступени, и мерзостный аромат просто повис около конторы и наверняка просочился внутрь. Очнувшись, Гаврила Петрович с дикими криками обрушился на подчинённого, а Мишка стоял с вытянутыми руками, слушая начальника и не прекращая процесса уничтожения конфискованного имущества. Наконец, вдоволь насмеявшись, народ разошелся, Мишка, подгоняемый дружелюбными напутствиями, из которых каждое второе слово начиналось на букву "б", пошел с остатками товара куда-то к ручью, а Гаврила Петрович, утирая пот, закурил папиросу. Мне даже стало интересно, перебьет ли вонь от беломора запах водки или нет. Но, судя по тому, что участковый остался стоять на месте, вонь от беломора оказалась крепче. Выкурив ещё одну цигарку, Гаврила Петрович пошёл к себе. Я выждала для безопасности полчаса и двинулась за ним.

Гаврила Петрович стоял ко мне спиной и, услышав мои шаги, не оборачиваясь, заорал:

-- Ну, сучий потрох, я с тобой ещё разберусь!

-- Хорошо, что наша милиция заботится о здоровье своих граждан, -- мирно сказала я.

Уткин обернулся.

-- А, и ты сегодня по мою душу! Что, дрова покрали или собака кого погрызла?

-- Да, погрызла, -- начала юлить я, видя, что сегодня не мой день, не стоило бы к Гавриле Петровичу сейчас приставать, но раз уж явилась, то отступать неудобно, тем более, если просто развернусь и уйду, Мишкина участь покажется мне раем, наш участковый не терпит, когда мешают его работе.

-- Да, погрызла, очень сильно, и только вы можете помочь, если скажете, было ли обнаружено в крови у Артёма снотворное! -- брякнула я.

Гаврила Петрович немного прибалдел от моей речи и, пользуясь паузой, я продолжала:

-- Я вот подумала, что, если снотворное, то оно, того, и понятно, свалило его, да ещё и кольцо, то есть, не кольцо, а серьги, ну, такие, в ухах, и ещё одеяла, не холодно ведь было, а он, как вождь, в одеялах лежал, и греки...

Закончить я не успела. Гаврила Петрович даже не побагровел, а позеленел и зашипел:

-- Да что же такое творится с утра, за какие грехи меня сегодня всякие идиоты достают! То водка, то Мишка, теперь ты со своими ухами! Кто из нас университет недавно закончил и в городе живет, а? Ухи!

Мне захотелось испариться. Надо же было так безграмотно и бессвязно говорить! И я ещё собралась сниматься в интеллектуальном шоу! Позор!

Но Гаврила Петрович внезапно усадил меня на стул, погладил по голове и сказал:

-- Ну, что ты так разволновалась, деточка! Понимаю, тяжело тебе, но, будь уж добра, объясни толково, зачем ты сюда пришла?! Рассказывай, что у тебя там, только по возможности внятно.

Я успокоилась и изложила все свои подозрения, умолчав только о том, что прихватила с собой одно из вещественных доказательств. Я просто сказала, что заметила камешек, лежащий на подушке. Гаврила Петрович внимательно выслушал и со вздохом заключил:

-- Значит, всё-таки шлялась по комнате... А теперь слушай меня внимательно. Я не могу разгласить тебе результаты вскрытия, это в интересах следствия. Если это тебя утешит, могу добавить, что Артём умер приблизительно около двух ночи. Чтобы ты не вздумала рыскать по деревне, сообщу тебе ещё то, что Темников не оставил завещания, так что не бегай по деревне и не ищи того, кому это выгодно. А про греков своих... Ну надо же такой фантазией обладать! Тебе бы романы писать! Вот такие домыслы чаще всего и тормозят следствие. Я надеюсь, что до тебя всё-таки дошло, что я хотел тебе сказать. А теперь разворачивайся и шагом марш отсюда! Дай старому Прибауткину отдохнуть слегка.

Я оторопела. Гаврила Петрович усмехнулся:

-- Что, думала, не знаю, как вы меня величаете? Так какой же я тогда был бы служитель порядка! Ладно, иди, если Мишку встретишь, скажи, пусть через час заходит, я на него зла не держу, зелёный ещё, всему учить надо. Ну, давай, топай!

Я вышла из "офиса" и крепко задумалась, даже не обращая внимания на густой водочный аромат. В чем-то главном Уткин прав. Не стоит соваться в это дело, но это для меня не было новостью. Беспокоило другое. А что, если убийца действительно человек, близкий мне? Мне так не хотелось верить, что это было преднамеренное, хладнокровно задуманное и осуществленное преступление! Я всё больше приходила к выводу, что смерть Тёмы случайна. Но в таком случае, мне обязательно нужно вычислить убийцу раньше всех, может, я уговорю его явиться с повинной, уверена, что Гаврила Петрович зачтёт это, не мне, конечно, а преступнику. Если же этого человека поймают органы, то тогда и срок увеличится. В общем, надо покопаться в этом деле. Если я могу хоть чем-то помочь близкому мне человеку, я обязательно должна это сделать! Вдруг всё произошло совершенно случайно, и бедолага теперь мается? Уговорив его явиться с повинной, я, возможно, хоть чем-то облегчу его судьбу.

Правда, опыта у меня нет, с логикой тоже не все в порядке, но здравый смысл-то присутствует! А логику можно развить, ведь не врожденное это качество!

Для начала всё-таки надо выяснить, принимал ли Артём в тот вечер снотворное? Но как это сделать? Не лезть же ночью в сейф Уткина за документами, тем более что ни в жизнь не сумею его вскрыть! И тут судьба мне улыбнулась. Навстречу шёл Мишка. Вот кого можно потрясти! Только сделать это надо аккуратно, "без шума и пыли", как говаривал герой известной кинокомедии "Бриллиантовая рука". Мишка хоть ещё и неопытен, но начальника своего просто так не продаст.

-- Привет, -- устало пробормотал Мишка и присел на ступеньку. После всего случившегося ему уже было всё равно, где сидеть.

-- Привет. Досталось тебе сегодня на орехи, -- посочувствовала я.

-- Да уж. Да сам я виноват, даже и не уразумею, как такое вышло, -- покаялся Михаил. -- Пойду извиняться.

-- Подожди часок, Гаврила Петрович ещё не совсем отошёл, просил заглянуть попозже.

-- Лады, попозже так попозже. А тебя каким ветром занесло?

-- Да так, -- постаралась я не акцентировать этот щекотливый момент, -- ерунда всякая насчет собаки. В другое время Мишка бы обязательно поинтересовался, что там такое с собакой, но этот день его совсем доконал, поэтому он только протянул: "А..."

-- Жалко мне Гаврилу Петровича, -- начала я потихоньку приближаться к своей цели.

-- Случилось что? -- встрепенулся ученик нашего матёрого волка.

-- Да так, ничего особенного, вот ты настроение подпортил, да ещё и распространителей наркотиков придётся по деревне искать.

-- Каких таких распространителей? -- Мишка аж со ступенек взлетел.

-- Обычных, -- пела я свою песню, -- тех, которые Артёму наркотики продали. В деревне говорят о том, что Артём от передозировки скончался, а нож уже в мёртвое тело воткнули!

-- Небось, бабка Маня белены объелась! -- взвился Мишка. -- Какие наркотики? Снотворного в парне немеряно было, и живой он ещё был, когда... Ну, короче, понимаешь.

-- Понимаю теперь.

-- Ты не вздумай эти слухи Гавриле Петровичу рассказать! А бабке Мане я хвост сам прищемлю!

-- Да брось, Миш, что с нее взять, -- испугалась я, теперь и бабке достанется.

-- Не боись! Давно пора было ею заняться, в который раз дикости всякие буровит...

Возразить мне было нечего, приходилось выбирать между собственной позорной капитуляцией и спокойствием бабки. Ясное дело, что я решила пожертвовать бабкой, тем более, что язык у неё и в самом деле длинный. Я уверена, что Мишка не побежит к ней с пистолетом, придумает что-нибудь безопасное, чтобы припугнуть только.

Поболтав еще минут пять, мы расстались. Я двинулась домой, а Мишка пошёл за мешками, чтобы принести в контору пустые баллончики и бутылки.

Я не люблю принимать поспешных решений. В ранней молодости водился за мной такой грешок, но, как любит повторять моя мама, "жизнь всё расставит по своим местам", и так оно в итоге и вышло. Поэтому, придя домой, я ещё раз хорошенько всё обдумала и решила, что сначала мне стоит как следует пораскинуть мозгами над тем, как бы взглянуть на Ольгины драгоценности. Хотя, если это всё-таки она, то валяется это колечко или что там на дне реки, вряд ли она стала бы хранить такую улику дома. Да ещё надо подумать о мотиве. И вопрос о снотворном решить. Надо же ей было где-то его достать! Это не так просто, тем более в нашей деревне. Но за этим надо идти к Лесику, если кто что и знает, так это он. Что ж, всё надо делать по порядку. Но уже не сегодня.

Утром я проснулась оттого, что все тело ломило. Видимо, отрубилась в каком-то неудобном положении. Я оторвалась от кровати, сделала все утренние дела, помогла маме привезти воды, покопалась в огороде и решила заглянуть к Ваньке Бодрягину. С одной стороны, он обещал просветить меня по части русского рока, мало ли, на игре попадётся вопрос на эту тему, с другой стороны, прогуляюсь. Многие люди лучше соображают в спокойной обстановке, сидя где-нибудь в уютном уголке, мне же все умные мысли приходят во время ходьбы. Я вышла за ворота и обнаружила, что за мной увязался Шарька. Отгонять его не стала, и мы пошли вместе. Я напряженно соображала, как бы мне засунуть нос в шкатулку с Ольгиными "бирюльками". Обыгрывая в уме всякие варианты, я довольно быстро добралась до Ванькиного дома. Но только взялась за ручку калитки, как раздался до боли знакомый яростный лай. Приподнявшись на цыпочки, я узрела, если так можно выразиться, и "хозяйку" лая. Это действительно была Басилинда! Шарька начал подвывать и выражал полную решимость кинуться в бой, но Баська так агрессивно рвалась с цепи, что мой защитник предпочел всё же ретироваться. Единственная невеста в деревне и её окрестностях, которая ему не поддалась! На лай вышел Ванька.

-- Заходи, не бойся, цепь крепкая.

Я прошмыгнула в дом.

-- Давай я лучше предупрежу твой вопрос, -- сразу начал Ваня. -- Всем говорю, что стало жалко собаку, взял себе, чтобы с голоду не умерла, еле словил, но тебе скажу правду. Это я Тёме Баську презентовал. Ты была близким другом Тёме, да и знакомы мы уже давно, язык у тебя не длинный, и супчик гречневый ты меня варить научила...

Я подавила в себе желание рассмеяться. Надо же, за какой пустяк можно привязаться к человеку (не в смысле докопаться, а в хорошем смысле). Был у нас с Ванькой случай с супом. Человеку, решившему поселиться в деревне, на первых порах приходится тяжело. Впрочем, мужик легко освоит колку и пилку дров, заготовку сена и таскание воды из колонки. Тяжелее приходится юношам, только что вылетевшим из-под материнского крыла, в плане готовки. Когда Ванька появился в деревне, а это произошло сравнительно недавно, где-то год назад, то с домом ему повезло, там имелся водопровод, газ и даже отопление. Кстати, дом принадлежал матери Тёмы, но она посчитала, что он ей больше не нужен. Тёма крепко стоял на ногах, начал строить свои собственные хоромы, так что дом Ваньке достался неплохой и, как говорили, недорого. Так вот, с приготовлением пищи у Ваньки был полный швах.

Мы познакомились с ним в магазине, оба толклись там, надеясь успеть до перерыва купить хлеба, но обслужили всех, кроме нас. Так и подружились, не зря говорят, что общая беда сплачивает. Тем же вечером Ванька подошел ко мне на улице и робко спросил, не подскажу ли я ему, как сварить гречневый суп. Почему именно гречневый, я так и не узнала, но рецепт приготовления подсказала. На следующий день мы опять встретились у магазина, и я, естественно, спросила, как прошел эксперимент. Ванька ответил, что суп получился вполне съедобный, только очень грязный. Я удивилась, но всё же поинтересовалась, промыл ли он гречку перед варкой. Ванька опешил, а потом промямлил: "Ну, ты же этого не говорила..." Посмеявшись, мы отправились к нему и сварили суп ещё раз. С тех пор и дружим.

-- Мы же с Тёминой мамой соседями были, он как-то пришел к ней, а она куда-то ушла, ну, я и предложил ему у меня подождать. Так и стали общаться. А потом он поделился, что дом строить надумал, да не знает, как бы от воров отбиться, ну, я ему Баську и подарил. Сам щенка купил и выдрессировал соответствующе, только решили никому не говорить, а то сама можешь представить, что говорить начнут. Так что, теперь Бася опять ко мне вернулась.

Выслушав, я не стала ничего говорить: и он, и я всё ещё переживаем утрату друга, зачем бередить рану? Ванька, кажется, подумал то же самое, потому что быстро перешел на другую тему.

-- Решила просветиться на тему рока? Может, прослушаешь курс моих лекций и ко мне в палатку пойдешь торговать?

Мы посмеялись, и Ванька начал "курс лекций". Такой нуднятины я не слышала даже в университете, изучая предмет с длинным и ёмким названием "Сравнительная типология английского и русского языков". К тому же, Ванька явно не обладал ораторским даром, его речь состояла в основном из слов "типа, значит, круто", которые перемежались краткими экскурсами в суть дела. Ещё Ванька постоянно запинался и перескакивал с одного на другое. Короче, через час я поняла, что рок -- это круто, попса -- отстой и что Цой жив. Ещё в голове застряли фамилии Кинчев и Гребенщиков, только у кого какая группа, я что-то не въехала.

Надо отдать должное Ваньке: посмотрев на мою физиономию, на которой явно читался ужас, он, в конце концов, заткнулся на полуслове и вздохнул: "Знаешь, я лучше тебе книжечку дам, там получше написано". Я обрадовалась до потери пульса, и это так ясно отпечаталось на моем лице, что Ванька захохотал: "Как мало тебе надо для счастья! Всего лишь, чтобы я заткнулся!". Я, было, хотела лицемерно его утешить, но не удержалась, и сама безудержно расхохоталась. Продолжая смеяться, Ванька вышел из комнаты и вернулся с увесистым томиком в руках.

-- Держи! Ты там посмотри в оглавлении, сама определи, что тебе надо.

-- Разберусь уж как-нибудь!

Я посмотрела на яркую обложку томика, там было написано "Антология русского рока".

Решив, что хватит с меня на сегодня рока, я отложила книгу в сторону. Мы погоняли чайку и чуть-чуть посплетничали. Не знаю, подходит ли этот глагол к беседам с мужчиной, но, по моему глубокому убеждению, сплетничать любят лица обоих полов. Затем я засобиралась идти домой. Ванька проводил меня до калитки. Мы попрощались. Вернувшись к себе, я зашла в сад. В беседке торчала чья-то фигура. Секунду спустя я поняла, что это заявился Гармаш. Ох, неохота было мне с ним разговаривать, но прятаться уже было поздно.

Я подошла к беседке и спросила:

-- Давно ждёшь?

-- Нет, минут двадцать, твоя мама разрешила мне посидеть здесь.

-- Слушай, я за сегодняшний день уже насиделась, пошли, погуляем где-нибудь.

Васька поднялся, и мы пошли к речке. Пока мы спускались, я мучительно соображала, о чём бы поговорить, чтобы Васька не стал опять петь о любви. И тут я припомнила:

-- Эй, а где обещанный подарок? Или ты обиделся на то, что не обнаружил меня в комнате?

Васька замялся. Было заметно, что ему не хочется говорить на эту тему, но он знал, что ему не отвертеться. Я, если чего хочу, мёртвого достану, а я твёрдо была настроена развивать эту тему.

-- Ты понимаешь, я ещё раз подумал, посмотрел и решил, что тебе может и не понравиться, всё-таки я не специалист, не хотелось, чтобы ты благодарила меня за ненужную вещь... В конце концов, я передумал.

Нет, видали такого? Покупает девушке невесть что, говрит ей обэтом, а потом ещё и передумывает дарить!

-- Большое спасибо, все было очень вкусно! -- схамила я.

-- Ань, ты не переживай, я обязательно тебе что-нибудь подарю, хочешь мою новую картину?

Ну и тип! Почему-то решил, что я буду переживать из-за чего-то, чего не видела, да ещё и свой очередной шедевр впаять мне хочет! Мы с ним говорили на эту тему сто раз, и в последние раз тридцать я, устав от культурных отмазок, напрямую описывала ему все свои эмоции и чувства, которые навевают на меня его картины. Но Васька с завидным упорством доказывал мне, что я ничего не смыслю в живописи. Видимо, он твердо намеревался привить мне вкус к настоящему искусству.

-- Ладно, увидим, -- говорить о живописи мне не хотелось так же, как и о любви.

-- Ань, тебе не страшно? -- вдруг огорошил меня Вася.

-- А с чего вдруг?

-- Тебе не приходило в голову, что Темникова убил кто-то, кого мы хорошо знаем?

Ну ни фига себе! Ещё один мыслитель!

-- Ну и что? -- ответила я как можно безразличнее.

-- А вдруг убийца этим не ограничится? Вдруг он ошибся? Может, хотел прикончить кого другого, а по ошибке зашёл в комнату Артёма и, не разглядев, воткнул в него нож?

Ну да, а ещё попутно насорил и набросал кучу всякого добра, а когда понял, что ошибся, укутал Тёму поплотнее, чтобы труп не замёрз. Но я не стала говорить всего этого Ваське.

-- Слушай, что ты хочешь мне этим сказать?

-- Я решил, что должен тебя охранять! -- с серьёзным видом заявил Васька.

-- И как же ты собираешься это делать? Поставишь палатку под окнами моей каморки? Будешь там спать с дедушкиным ружьем?

-- Наилучший вариант, если бы ты переселилась ко мне, но... Я буду везде ходить с тобой.

-- В туалет тоже? - огрызнулась я зло, не зная, плакать или смеяться.

-- Ты всегда всё утрируешь. Ты же ходишь в магазин, на речку, ездишь в город, да мало ли куда носишься! Я буду тебя сопровождать, если хочешь, даже незаметно для тебя.

-- По кустам пробираться? Вась, кончай играть в индейцев! Осторожность мне, как и всем, не помешает, но не доводи всё до степени абсурда! Кстати, как в деревне отнеслись к убийству? Что говорят? Как-то недосуг мне было выяснить, может, ты что слышал.

-- В первые два дня все боялись и нос из дома высунуть, шептались про какую-то мафию, якобы у Артёма не только драгоценности матери имелись, но и ванная из золотых кирпичей.

-- Почему именно ванная? -- безмерно удивилась я, поражаясь полёту фантазии у местных сплетниц. Вот бы мне такой! Для расследования бы пригодилось.

-- Потому, что её никто не видел. В ванной комнате никто не был. В туалете наши мужики бывали, когда Тёмыч всех на пьянку позвал, а вот в ванной побывать не довелось.

-- Да, а по-моему, иметь золотой унитаз было бы более интригующе.

-- Ну, не сложилось с унитазом. Потом местные бабки оклемались и попёрли к Петровичу рассуждениями поделиться да выспросить, что да как. Но ты Уткина знаешь, всех построил в шеренгу и указал путь в далёкое и светлое будущее. Так что сплетни временно заглохли. А мужики... Им привычнее такие дела обсуждать под бутылочку, да с закусочкой, а после 100 грамм как-то другие темы для разговоров появляются. Ну, в мужской компании, сама понимаешь...

-- Нет, никак не доходит, -- решила я прикинуться дурочкой. Очень уж было интересно, как Васька выйдет из такого положения.

Васька примолк ненадолго, но выкрутился, сказалось время, проведённое в веселых студенческих компаниях;

-- Ну, про виды на урожай, про поголовье скота...

Мы оба рассмеялись, и я уж посчитала тему исчерпанной, но Вася продолжил:

-- Правда, знаешь, что-то странное стало с ними происходить. Парни стали ходить куда-то группками по два-три человека, а возвращаться в таком состоянии, что смотреть не на что. С виду, вроде, и ничего, а говорить толком не могут, ну, про урожай...

Я хмыкнула. Васькин рассказ был довольно бессвязным, из него я поняла то, что поменялось качество поглощаемых ежевечерне напитков. Но что это такое, где их берут, непонятно. По всей видимости, напитки достают через какого-то одного человека, но кто он, Васька не выяснял. И находится точка распространения здесь, у нас, потому что процесс доставки и потребления занимает мало времени.

Все эти сведения были мне ни к чему, но я выслушала Ваську, чтобы не дать ему шансов начать вещать о других, ещё менее приятных для меня вещах. Пока он мне всё это докладывал, я повернула обратно к дому. И тут мне просто фантастически повезло! Я даже не успела подумать, как избежать сцены прощания, как откуда-то вырулил Лесик. Я собиралась с ним поговорить насчёт снотворного, поэтому сказала Ваське, что Лесик идёт к нам домой поговорить с мамой и со мной по поводу некоторых лекарств, моментально распрощалась с ухажером и пошла навстречу Юрке. Васька всё же крикнул мне вслед:

-- Ты подумай насчет охраны!

-- Но чтобы только по кустам лазил! -- не удержалась я.

Поравнявшись с Юркой, я поздоровалась и предложила:

-- Жарко сегодня, пивка хочешь?

-- Можно, -- покладисто согласился Лесик. Я быстро сбегала к холодильнику за баночками и мы устроились на лавочке в кустах сирени за моим домом. Я вдруг сообразила, что, пожалуй, поторопилась с этим разговором и не придумала никакого плана, но, припомнив поведение героинь в иронических детективах, решила действовать как они, издалека, осторожно подводя жертву к месту заклания.

-- Тяжёлый денёк у тебя выдался? -- начала я разводить дипломатию.

-- И не говори. Конечно, выгодное это дело торговать лекарствами, да наши бабки кого хочешь достанут! И толкутся целый день, и толкутся: "Сынок, а это отчего? А это? У меня глаза плохо видють, дай что-нибудь!" Самой уже сто лет стукнуло, а она глаза лечить надумала! Голова кругом идёт.

-- Но, есть же дисциплинированные личности, которые с рецептами приходят.

-- У Котика с ними со всеми разговор короткий, вот и прут ко мне.

Константин Львович, он же Котик, а для старух Плешивый Котяра, наш участковый врач, действительно ни с кем долго не разговаривает. Может, доктор из него и не плохой, но психолог он неважный. Или наоборот, это смотря как на это поглядеть. Всем известно, что, когда врача посещают старушки, надо терпеливо их выслушивать, сочувственно качать головой, жалеть и торжественно выписывать на бланке с печатью рецепт на аспирин. Но Котик к такому не приучен. На все жалобы типа "Ой, что-то заснуть не могу по ночам" он отвечает: "В огороде паши больше, а то сорняков развела. Как поработаешь с утра до вечера не разгибаясь, так и спать будешь как младенец". Старухам приходится убираться несолоно хлебавши, а то можно услышать и что покруче. Наверное, чтобы работать в деревне, надо иметь соответствующий характер, которого Котику не досталось. При всем этом, он отличный диагност и ни разу не пропустил ни одного серьёзного случая. Хотя... Подумав над этим хорошенько, трудно решить, что лучше: ублажать симулянток, позволяя им высасывать свою энергию, которой им не достается от родных, или работать спокойно, занимаясь теми, кому действительно нужна помощь. Я-то лично целиком поддерживаю политику Котика, но не уверена, как это вписывается в концепцию врачебной этики и клятвы Гиппократа. Но, если вдуматься, небось во времена Гиппократа к медицине относились посерьёзней и не дёргали врачей по пустякам.

-- Хотя, Дарья Одинцова регулярно получает клофелин, да Мищенко за снотворным приходит.

-- Ольга?

-- Да ты что, ну и шуточки у тебя! Мать её, Галина Иннокентьевна.

-- Интересно, зачем он ей?

-- Это ты у Котика спроси, мне как-то ни к чему, со старухами весь день воюю, не хватало ещё в чужие болячки лезть.

На самом деле мне совсем незачем знать, что там у Галины, главное, что у Ольги имелся доступ к снотворному. Ну и молодец же я! Как ловко у меня первый опыт в добывании информации прошёл!

Мы уже почти допили пиво и собирались расходиться, как сквозь кусты увидели бегущую бабку Маню, за которой неслись её соседки-старушки. У всех на руках сидели... коты. Впрочем, на наш с Юркой взгляд бабки, конечно, не бежали, но по их меркам они, наверное, неслись со скоростью ветра. Гомоня, толпа пронеслась мимо нас, а мы продолжали сидеть с разинутыми ртами. Минут через пять показался Мишка, довольный, улыбающийся, он неторопливо шёл и явно был очень доволен собой. Юрка отошёл первым и подозвал Мишаню. Тот подошёл.

-- Миш, а что это с нашими бабульками стряслось? Куда это они с кошаками рванули?

Мишка ухмыльнулся и поведал нам следующее:

-- Достала меня бабка Маня, ну сил уже никаких не осталось, решил вот проучить её за длинный язык, а то метёт им как помелом. Зашёл я сегодня к соседке её и по секрету шепнул, что бабка Маня котов бесплатно кастрирует, будет потом кошиные яйца на рынке богатым москвичам продавать, якобы для них это страшный деликатес. Как видите, соседка не растерялась, собрала всех остальных и ... вот результат!

Давно я уже так не смеялась! Вы можете сказать, что нехорошо так издеваться над старым человеком, но... Должен же кто-то был хоть разочек проучить противную бабку! Конечно, про наркотики бабка Маня ничего не говорила, но сколько было других случаев! Уверена, что и про золотую ванну она придумала. Так что...

Отсмеявшись, мы разошлись по домам. Не знаю, как у Юрки с Мишкой, а у меня дома стояла восхитительная тишина, Тонька с семьей уехала в город смыть грязь, мама мирно смотрела телевизор, больше никого не было. Я прилегла к ней. Мама передала мне записку от Альки. Я развернула бумажку и прочла: "Вообще-то, Прибауткин не разрешил отлучаться из деревни, но лучше впоследствии поругаться с ним, чем со свекровью. Прикрой меня, если что. Аля." Отложив бумажку в сторону, я стала тормошить маму. Мы поболтали и так и заснули.

Утро началось с бодрого крика Люськи: "А вот мы в Казахстане таких баранов выращивали..." Люська сидела под навесом у себя, а проснулись мы. Поясню: Людмила Петровна обладает уникальными лёгкими, ей может позавидовать любой генерал: когда она начинает хотя бы просто говорить, то ближайшие соседи слышат всё. Поверьте, я ничуть не преувеличиваю.

Люська продолжала рассказывать про свои успехи в животноводстве. Под такой аккомпанемент нам ничего не оставалось делать, как начать вставать. Мы слезли с кровати, умылись, позавтракали и сели обсудить свои планы на день. Но я так и не успела услышать, что хочет сделать мама, потому что к нам ворвалась только что упомянутая Люська. Она предложила сходить за грибами. Мы давно смирились с тем, что бесполезно даже начинать возражать, и дело даже не в том, что ей невозможно перечить, а в том, что её просто невозможно перекричать. Мама, что называется, расслабилась и попыталась получить удовольствие, согласившись. Меня особо не звали, и я решила сходить к Ольге, напроситься к ней в гости, чтобы постараться получше рассмотреть расположение комнат в доме. Надо же прикинуть, где можно поискать кольцо или серьги, из которых, по моим предположениям, и выпали камни, найденные мной.

Мама ушла, я наскоро оделась и заторопилась к Ольге. Уже подходя к её дому, я припомнила, что, не все валяют летом балду, некоторым просто не дают в это время года отпуск, и как раз наша библиотека успешно работает, а, значит, Ольга на работе. Пришлось менять план прямо на ходу. Сейчас попытаюсь напроситься на чай к Галине Иннокентьевне. Может, оно и к лучшему, что Ольги нет, в последнее время у нас с ней не очень удачно всё складывается, без неё я буду чувствовать себя спокойнее.

Приоткрыв калитку, я наткнулась на Арсюшу, Ольгиного сынишку, копавшегося в песочнице. Я невольно задержалась. У меня двойственное отношение к детям. Помню, когда я закончила одиннадцатый класс и получила золотую медаль, мама задумала устроить по этому поводу праздник. Праздник планировалось провести в деревне, поэтому ожидались все родственники, живущие поблизости, а это человек двадцать. Без всяких сомнений, должна была прибыть и Тонька с внуками. Её внуки -- Пашка и Петька -- Алькины дети, но я всегда называю их Тонькиными внуками, да и воспринимаю их также. Дело в том, что мальчики жутко избалованы. Алька делала всё, что могла, но Тонька и дядя Серёжа сводили все её усилия на нет. С самого рождения они считались самыми лучшими детьми. Их достоинства превозносились на всех углах. Я ничего не имею против, но, почему-то, когда моя двоюродная сестра Карина родила сына, все родственники дружно стали называть его вором, хотя вся его вина заключалась в том, что его отец был казах.

То, что мальчики выросли избалованными, в принципе было бы ничего, но они были ещё и настолько самоуверенными, что просто тошно. Например, они никогда не удостаивали нас простого "Здравствуйте". Создавалось впечатление, что мы не достойны даже банального приветствия. Мальчики считались только с собой, и все их действия поощрялись дедушкой и бабушкой.

Так вот, когда мама задумала отпраздновать мои успехи, Тонька была тут как тут, но я, человек не искушённый в дипломатии, без всякой задней мысли попросила: "Приходите, тётя Тоня, но только без внуков". Я опускаю то, что произошло после. Маме влетело по первое число за то, что плохо воспитала дочь (хотя я, по крайней мере, здоровалась со своими родственниками), и мне, само собой, тоже.

Сами понимаете, при таком раскладе сто раз подумаешь, стоит ли заводить своих...

С другой стороны, справедливо полагая, что на зарплату, положенную ныне преподавателям ВУЗов, мне не протянуть, я взяла себе несколько учеников, преимущественно детей, и в большинстве случаев у меня с ними складывались прекрасные отношения.

Да, так я остановилась около Арсюши, наблюдая за ним с двойственным чувством умиления и радости, происходящей от ощущения того, что не мне придётся стирать его вконец испачканный костюмчик. Мальчик сосредоточенно копался в песочнице, а вокруг него бродили курицы и петух. Для них, само собой, был предусмотрен загончик, но Галина Иннокентьевна посчитала, что ее куры достаточно хорошо воспитаны, чтобы не напасть на внука, поэтому, не волнуясь, отпускала их бродить по двору. Надо сказать, что куры и мальчик действительно мирно сосуществовали, особо не обращая внимания друг на друга. Понаблюдав пару минут за этой идиллией, я двинула к дому, но тут ситуация изменилась. Всегда равнодушный к птичьему племени Арсений вдруг заинтересовался петушиным хвостом. Петух не ожидал никакого подвоха и продолжал спокойно копаться в земле. Арсюша тихонько заполз к нему в тыл и, вытянув ручонки, ухватил ничего не подозревавшего петуха за пышный хвост. В это время из дома вышла Галина Иннокентьевна. Увидев все происходящее, она не нашла ничего лучшего, как дико заорать. Петух, ошеломленный внезапным нападением и оглушенный громкими воплями, совершенно растерялся и рванул вперёд. Арсюша, всё ещё держась за хвост, проехал пару метров по земле, уткнувшись лицом в грязь, и только тогда выпустил хвост. Галина Иннокентьевна ринулась с крыльца, крича во всю мощь своих лёгких:

-- Сегодня же пойдешь в суп! Я лично оторву тебе голову! Сволочь!

Добежав до внука, она судорожно подхватила его и стала покрывать поцелуями. В отличие от петуха, мальчик ничуть не был напуган, он выглядел очень довольным, радостно хлопал в ладоши и тихонько смеялся.

А бедная птица металась по двору, пугая всех своих жён, не зная куда деться и под конец... Вам, наверно, будет смешно, но я просто похолодела от ужаса, увидев, что петя, имея в своем распоряжении курятник, калитку, ведущую в огород, и открытый парник, исчез за дверью... туалета. Галина Иннокентьевна тем временем отпустила внука и успела узреть, как её сегодняшний обед или ужин исчез в деревянной будочке. Женщина села прямо на землю и протянула ко мне руки:

-- Анечка, милая, спаси дурака, умоляю, ты же видишь, я не в состоянии, прошу, заклинаю, помоги! Утопнет же мой петя или задохнется, помоги!

Я проглотила замечание о том, что я тоже могу задохнуться и не стала припоминать потерявшей последний ум бабе то, что она буквально пару минут назад лично собиралась скрутить птичке шею. Так что я молча слушала, пребывая в сладкой уверенности, что в толчок не полезу! Ну, уж нет! Это было бы очень смешно, если бы не было так грустно! Вы, надеюсь, ещё не забыли истории с захоронением отбросов в нашем саду, а я тем более всё отлично помню. Ни за что я больше не стану заниматься таким делом, а уж в чужой туалет я не полезу даже ради несчастной птички. Пусть Галина подает на меня в суд и нажалуется в Гринпис! Я люблю животных, но ненавижу копаться в чужом, простите, дерьме. Я уже открыла рот, чтобы вежливо, но твердо изложить свою позицию, как Арсюша, испугавшись, видимо, рыдающей бабушки, разинул ротик и начал вопить. У него тут же полились сопли, которые он старательно растирал по грязному личику. Теперь во дворе были слышны две громко орущие сирены. Вся эта ситуация сильно смахивала на бунт в дурдоме. Арсюша заливался плачем и у меня уже возникла идея дать ему щелбан, чтобы малый подуспокоился, но Галина Иннокентьевна отвлекла моё внимание. Схватившись за сердце и простонав, что в мире у неё только три радости, дочь, внук и петух, и сейчас она теряет треть того, из-за чего стоит жить, у неё будет инфаркт, инсульт, её разобьет паралич, и всё это будет на моей совести. Честно говоря, я видела, что меня просто пытаются вынудить сделать противную работу. Совесть бы меня не мучила, если бы я сейчас развернулась и ушла, и я уже сделала пару шагов к калитке, но... Повернулась и пошла к толчку. Если я уйду, вход в этот дом мне будет надолго заказан, а мне позарез нужно туда попасть. С Ольгой мне связываться неохота, а Галина Иннокентьевна будет мне вечно благодарна за спасение дурного петуха.

Подойдя к будочке и заглянув в вонючие недра места отправления естественных нужд, я сразу заметила несчастную птичку. Она подпрыгивала и отчаянно била крыльями, но глаза у неё были совершенно безумные. Собравшись с духом, я наклонилась и стала пытаться ухватить петуха хоть за что-нибудь. Мои первые попытки позорно провалились, так как петух не только не намеревался мне помогать, но и всячески мешал, стараясь клюнуть. Птица просто окончательно очумела и не понимала, где она и чего от неё хочет эта растрепанная тётка. Когда петя всё-таки клюнул меня в руку, я сказанула пару крепких словечек и уже была намерена бросить это гиблое дело, но тут я увидела взгляд птички. Глаза у петуха начали закатываться и из клюва вырвался какой-то совершенно человеческий хрип, полный такой муки, что я тут же возобновила попытки. Так как птица явно уже прощалась с жизнью, она почти прекратила махать крыльями, поэтому я смогла ухватить её под одно крыло и начала медленно тащить вверх. Скоро грязный петух очутился в моих объятьях. Изрядно измучавшись, я присела на край очка. И здесь произошло невероятное. Теперь я уже готова была благодарить Арсюшу и Галину Иннокентьевну. Одного за то, что разозлил петуха, другую за то, что всё-таки смогла заставить меня залезть в будку. На когтистой лапе петуха тускло блестело колечко. Забыв о своей брезгливости, я моментом стянула кольцо, прелестное тоненькое золотое колечко с веточкой, на которой расположились три камушка. Впрочем, двух из них не хватало.

Галина Иннокентьевна, благоразумно выразив свою радость издали, стала зазывать меня пить чай с пирожками, но я отказалась, отговорившись тем, что мне просто необходимо помыться, что, между прочим, было правдой. Закрутившись в этой суматохе, Галина позабыла спросить меня о цели визита, так что я беспрепятственно ушла, провожаемая слезами и заверениями в том, что я всегда буду самым дорогим гостем в доме Мищенко.

По дороге домой я постаралась все разложить по полочкам и систематизировать. Итак, теперь можно почти со стопроцентной уверенностью утверждать, что Ольга была в спальне Артёма в ту ночь. Разумеется, к кольцу надо ещё приложить камешек, находящийся у меня, но и невооруженным глазом видно, что он оттуда. Если Ольга выбросила кольцо, значит, она хотела скрыть своё пребывание в спальне убитого. Если бы она была невиновна, она бы оставила кольцо, а не стала бы хоронить его в таком недоступном месте. Надо отдать ей должное, место она выбрала идеальное, никому бы и в голову не пришло лезть в толчок, да и я бы туда не полезла, если бы не обстоятельства.

Разумеется, всегда надо иметь в виду, что граждане нашей страны в большинстве своём не желают иметь дела с родной милицией, которая сначала продемонстрирует полный арсенал удовольствий, ожидающих человека по пути в камеру, а потом, может, и начнет выяснять, что к чему. Но, ведь Ольга отлично знает Гаврилу Петровича и могла бы предположить, что он сначала основательно разберётся в деле, а не станет накидываться на неё с обвинениями с бухты-барахты. Так, с кольцом всё ясно. Со снотворным тоже всё укладывается в схему. Доступ к таблеткам у Ольги был, а Галина Иннокентьевна вряд ли имеет привычку каждый день пересчитывать количество оставшихся в упаковке таблеток, да даже если бы она и обнаружила недостачу, Ольга бы просто сказала, что маялась бессонницей и взяла таблеточку-другую. Единственное, что не укладывалось, так это одеяла.

Я прочла пару романов Марининой о Каменской и помню, что, вроде, эта самая Каменская говорила, что невероятных версий не бывает, надо даже самые неправдоподобные гипотезы тщательно проверять. Но мне показалось уж совсем невероятным, чтобы человек, находящийся под воздействием снотворного, да к тому же ещё и выпивший, разделся, причём побросав кое-как одежду на пол, рухнул в постель, а потом встал, и в жаркую июльскую ночь навалил на себя три одеяла. Пусть Каменская кидает все свои силы на проверку столь абсурдной идеи, я же приму как данность, что этого быть не могло. Артём мог укрыться ну, в крайнем случае, одним одеялом, следовательно, два других положил на него другой человек. Почему два? С моей точки зрения, это идиотский поступок, но ведь зачем-то это было сделано! Ладно, оставлю пока одеяла.

С орудием убийства тоже всё понятно, может, Ольга и принесла его с собой, но тут ей подвернулся нож, предназначенный для ананаса, и она им и воспользовалась. Вот такая у меня вырисовывалась картина. Неясной оставалась ещё одна вещь: зачем? Зачем Ольга всё это затеяла? На спонтанное убийство непохоже, ведь она заранее запаслась снотворным. Пока я не найду мотив, идти к Ольге бесполезно. Но придумать что-нибудь, похожее на правду, я пока не сумела. В любом случае, немного времени в запасе есть, лучше пойду вымоюсь и отдохну.

Стянув с себя грязную одежду, я нагрела воды, вымылась и сразу почувствовала себя гораздо лучше. Правда, меня клонило в сон, и я решила не препятствовать организму. Я легла на диван и славно провела время вместе с подушкой. Меня разбудила мама, вернувшаяся из леса. Я уже отдохнула, и мы сели чистить грибы. Обычно, так просто походы в лес вместе с Люськой не кончаются, она обязательно приходит к нам или зовёт к себе, и начинаются посиделки. Но сегодня Люська прямиком порулила домой. Грибов она принесла много и захотела приготовить мужу хороший ужин. Удивительно, но она со своим мужем Тони (или по-простому Антоном) до сих пор нежно любят друг друга. Своего последнего ребёнка Люська родила в 44 года!

Подозреваю, что имя Тони звучит для деревни, да и для города несколько экзотично. Дело в том, что по статусу Люська -- домохозяйка, и, управившись с домашними делами, обожает сидеть у телевизора и смотреть сериалы. Часто звучащее с экрана имя Тони очень понравилось ей, и она посчитала, что Антон и Тони -- почти одно и тоже. Так Антон и превратился в Тони, в минуты особенной нежности Люська называет его только так, а он, в свою очередь, иногда ласкательно именует её Люси.

История взаимоотношений Люськи и Антона тоже необычна с современной точки зрения. Они поженились через две недели после знакомства. Если помните, будучи совсем юной, Люська отправилась на далекую казахскую стройку и там встретила Антона. Через две недели Антон заикнулся о том, что он, пожалуй, поедет в Киргизию подзаработать деньжонок, чтобы достойно пожениться, на что Люська безапелляционно ответила: "Давай-ка сначала поженимся, а после поедем зарабатывать вместе!". Вот так они и соединились в браке и живут довольно счастливо до сих пор. Ссор у них не больше, чем в среднестатистической семье, детей вырастили... Так стоит ли верить психологам, утверждающим, что нельзя соединять свою жизнь с человеком, которого совсем не знаешь?

Мы почистили грибы и, попив чайку, принялись их мариновать. За этим занятием мы и не заметили, как наступил вечер. Уже собираясь ложиться спать, мы услышали зычный голос Люськи. Подойдя к забору, разделяющему наши дома, мы в сумерках разглядели какую-то возню в соседском огороде. Затем всё стихло и пару секунд спустя раздалось: "Бросайте, не сдохнет!". Пожав плечами, мы отправились на покой. В конце концов, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не вешалось.

Говорят, что утро вечера мудренее. Совершенно точно. Это утро оказалось ну уж очень мудрёным. Оно началось с визита Люськи, которая была грустна и в то же время кипела праведным гневом. Вчерашний запланированный романтический ужин с грибами и водкой накрылся медным тазом.

Антон работает в городе и каждое утро добирается на работу на электричке. Город довольно близко от нашей деревушки, вся поездка, включая время, требующееся, чтобы дойти до станции и взять билет, занимает 15 минут. Вчера Антон снялся с места как положено, в 6.45. Возвращается он обычно в начале седьмого. Люська вернулась из леса, приготовила грибы с картошкой, послала детей в магаз, накрыла на стол и вышла на улицу ждать своего благоверного. Около её ворот стоит лавочка, где она и уселась, вглядываясь в поворот, ведущий от станции. Но Тони не было. Просидев примерно с час, негодующая Люська покинула пост и пошла в дом. Однако войти не успела, так как из огорода послышалось приглушённое рычание.

В огороде, около задней калитки сидит и сторожит Люськина собака по кличке Лорд. Её пятимесячным щенком принёс в дом Стёпа, младший Люськин сын. Кличку подбирали всей семьёй. Само собой, таким серьёзным делом нельзя было заниматься насухо. Когда все пришли в хорошее расположение духа, то приступили к обсуждению главного вопроса. Люська большую часть своей жизни провела в деревне, поэтому предлагала кличку попроще: Дружок, Барбос, Бобик и всё в таком духе. Большинство членов семьи были с ней солидарны, но Антон упёрся. Ему очень захотелось назвать собаку Лордом. В принципе, ничего особенного в этой кличке и нет, но мотивация у Антона была потрясающей. Подмахнув ещё один стакан и закурив "душистую" "примку", Антон пояснил:

-- Представьте себе, приедет к нам в деревню английский лорд, зайдёт к нам, а у нас -- тоже Лорд! Вы только подумайте, как англичанину будет приятно!

Все ошарашено примолкли, не находя слов для возражения, и как раз в этот момент на помощь отцу пришла Ленка, его самая младшая дочь. Подойдя к матери и обняв её за ногу, она стала лепетать: "Лёльд, Лёльд". Сердце Люськи растаяло, и собака была окрещена.

Лорду сразу определили место и поставили будку около задней калитки. Собаку почти никогда не отвязывают, потому что Лорд сразу предназначался для охраны посевов от воров и хозяева вырастили его довольно злобным. Хозяева -- единственные люди, на которых он не кидается, все остальные предпочитают держаться от него подальше. Мы иногда ходим подкармливать его, но чаще всего до миски не доходим, оставляя кастрюлю с харчами где-нибудь подальше.

Итак, Люська услышала приглушенное рычание и выглянула в огород. Там кругами носился Лорд. Люська подобралась поближе, дабы посмотреть, что случилось, она у нас женщина решительная, поэтому никого звать не стала, но уже в следующую секунду она заорала благим матом. Тут уж все, кто находился в доме, мгновенно примчались. Если вы думаете, что Люська закричала от испуга, то вы глубоко ошибаетесь. Наша соседка никого и ничего не боится. Заорала она от возмущения, я бы даже сказала, законного возмущения. Рядом с будкой валялся её законный муж Тони. Немного успокоившись, Люська собралась было устроить супругу головомойку, но вовремя поняла, что Антон даже не услышит её. Остальные члены семьи, поглядев на чудный пейзаж, решили батю пожалеть и оттащить в избу. Учитывая то, что в семье четыре здоровых лба, дело не казалось таким уж сложным, но ... Сынки никак не могли как следует ухватить папу, тот всё время брыкался и вываливался из рук. Да ещё и Лорд не давал двинуться, прыгал на всю группу и очень мешал. Как выяснилось впоследствии, Антон, испытывая прилив любви ко всем живым существам, отвязал собачку, чтобы та насладилась свободой. Когда сынки, утирая пот, опустили папу на землю, чтобы передохнуть и раскинуть мозгами, как бы поудобнее и без больших потерь доставить груз, Люська очнулась, вспомнила о пропавшем ужине и сказала: "Бросайте, не сдохнет!". Спорить никто не стал, все дружно двинули домой, навернули ужин и легли спать.

А на утро проспавшийся Антон рассудил, что пора возвратиться к родимому очагу. Люська тоже уже отошла и готова была приступить к переговорам, однако, увидев муженька на пороге, чуть не забилась в корчах. При первом же взгляде на блудного мужа она поняла, что тот ночевал в обнимку с собачкой. Оно бы и ничего, да только Лорд жутко линяет. То ли время пришло, то ли собаке просто не хватало витаминов, но линька шла полным ходом. Ночью Антон грелся о собаку или наоборот, это уже не важно, и в результате весь был покрыт шерстью. Тот, кто держит собаку, знает, каково избавляться от собачей шерсти. Люська легла грудью на амбразуру и заявила, что в таком виде Антон и шагу в дом не сделает. Тот поостерегся спорить с женой. Дело было за малым -- отчиститься. Если вы помните, водопровода у нас в деревне нет, баня у наших соседей строится уже четвертый год, и даже простой одежной щетки в доме не нашлось. Вот Люська и пришла к нам, поплакаться, а заодно и попросить какой-нибудь инструмент для чистки.

-- Вот только узнаю, с кем пил, зараза такая, урою! -- грозилась соседка, -- И ведь по-умному хотел сделать, пробраться через заднюю калитку и завалиться спать как ни в чем не бывало! Эх, одни неприятности в жизни моей!

-- Какие неприятности? У тебя? -- поразились мы.

-- Светка от моего Кольки ушла, к новому мужику, с дитём. Дитё маленькое, ему все равно, кого папой звать, вот и умелась. Да и ладно, меньше жрать готовить придется! -- как всегда на оптимистичной ноте закончила Люська и, прихватив одёжную щетку, пошла к себе.

"Вот так новость!" -- подумала я. Светка, жена старшего сына Люськи, числилась в невестках около двух лет. Жили они с Колькой так себе, ну, да это их дело. Год назад Светка родила ребенка, сына Игорька. С его рождением у них окончательно не заладилось, и вот Светка ушла, да не к папе с мамой, а к другому мужику! Вот только в одном Люська права, Игорь ещё маленький, привыкнет к новому папе. А то... Папа! Как это мне раньше в голову не пришло! Кто является папой Арсюши? От кого Ольга родила сына? Да от Тёмы же! Вот в чем все дело! Небось, провели ночку-другую вместе, дело молодое, Тёма опять в Бельгию укатил, а Ольга забеременела, решилась родить, а когда Тёмыч вернулся, потребовала усыновить, узаконить ребенка, а он отказался, вот она и отомстила. Как всё просто! Недаром говорят, что мотивы преступления обычно лежат на самом виду. Всё элементарно и сводится всего к нескольким вещам: деньги, любовь, власть... Ай да я! Теперь всё знаю, ну, может, каких деталей... Значится так: иду к Ольге, благо сегодня выходной и можно будет побеседовать дома, а не в библиотеке, предъявлю ей кольцо, посмотрю на её реакцию, а потом прижму её. Дальше будет видно. Разработав такой план, я схватила сумочку, кинула туда кольцо и побежала к дому Мищенко.

Добравшись до Ольгиной избы, я приостановилась, перевела дух, пригладила волосы рукой и только тогда открыла калитку. Ольга возилась во дворе, как обычно, лузгая семечки.

-- Ты ко мне? -- вполне дружелюбно спросила она.

-- Да, -- подтвердила я.

-- Ну, заходи, посидим, чайку попьём.

Я подивилась про себя. Сразу было заметно, что Ольга пребывала в хорошем расположении. Это мне было даже на руку. Я уселась за стол, подождала, когда Ольга вскипятит чайник, принесёт печенье и конфеты, сделала пару глотков и выложила на стол кольцо.

-- Это что? -- спокойно поинтересовалась Оля.

-- Кольцо. Твоё. Ты, наверное, его потеряла.

-- Спасибо, -- пожала плечами Ольга и совершенно безразлично отложила кольцо в сторону.

"Ну и самообладание!" -- подумала я и спросила открыто:

-- А ты просто на улице его обронила, да?

Ольга даже не удосужилась ответить.

Я подрастерялась: надо же, она и не думает ни в чём признаваться! Я-то думала, что она испугается и начнёт каяться! Во всех детективах пишут, что, как только предъявляешь прямые улики, убийца теряется и начинает выкладывать всю информацию, сыщику ничего и делать не надо! Я уже готова была с позором уйти, но собралась и погнала до конца.

-- Я его нашла не совсем на улице, а в том месте, куда, обычно, остерегаются что-нибудь ронять!

В лице Ольги что-то дрогнуло, она взяла кольцо, повертела в руках и совершенно без эмоций уточнила:

-- И где же конкретно?

-- Ну... -- замялась я.

-- Никак решила освоить профессию ассенизатора? -- ехидно продолжала Ольга.

-- А ты свои украшения держишь в туалете? Нравится процесс извлечения из такой душистой шкатулки? -- начала я злиться.

-- Ладно, всё ясно, ты каким-то образом залезла в наш толчок и нашла там кольцо. Только ты попробуй сначала докажи, что это кольцо моё, а во-вторых, даже если оно моё, то его местонахождение ничего опять-таки не доказывает!

-- Безусловно. -- Я овладела собой и была твердо настроена дожать противную Ольгу. Она знакома со мной достаточно давно и должна бы помнить, что я терпеть не могу, когда надо мной издеваются. Такое свойство характера я вынесла из детства.

У меня как-то не сложились отношения с одноклассниками, и они постоянно обзывали меня, могли даже и поколотить. Хотя я была ребёнком, до меня достаточно быстро дошло, что им нравиться смотреть, как я плачу. С того момента я начала здорово огрызаться, а кое-кого и побила пару раз. Я давно уже не учусь в школе, но как только меня начинают задирать, я становлюсь неуправляемой. К тому же я принадлежу к тому типу людей, которые, когда им хамят, не тушуются, а переходят в наступление. Не знаю, хорошо ли это или плохо, но люди, знакомые со мной хотя бы полгода, предпочитают со мной не связываться, если видят, что меня что-либо злит. Ольга же как нарочно выводила меня из себя.

-- Безусловно, -- повторила я. -- Всё это по отдельности ничего не значит, но общая картина, я думаю, заинтересует Гаврилу Петровича. Искать доказательства -- его дело, я просто изложу факты и свои соображения и покажу это маленькое колечко.

-- И каковы же факты? -- Ольга улыбалась.

-- Во-первых, снотворное, которое ты умудрилась добавить в бокал Артёму при свидетелях. Во-вторых, камешек от твоего колечка был обнаружен на подушке, рядом с головой убитого. А в-третьих, твой сын, который по моим сведениям, также является и сыном Артёма. Хватит для начала?

Наконец-то я с удовольствием отметила, что улыбка сползла с Ольгиного лица. Немного помолчав, она прошептала:

-- Я ничего не понимаю. Со снотворным промашка вышла, это антипохмелин был, я всегда его не после выпивки, а вместе с ней употребляю. Конечно, я могу предположить, откуда твои подозрения, но как тебе в голову пришло насчёт Арсюши!

-- Ну что ж, насколько я поняла, врагу не сдается наш гордый "Варяг". Хорошо. -- Я встала и молча пошла к выходу.

-- Постой! Ты ведь к Гавриле Петровичу собралась? Не стала бы я ничего говорить, да не хочется сплетен по деревне. Языки не уймешь, сто лет чесать ими будут. Ты какую-то хрень наворотила, а Прибауткин, может, и разберётся, что к чему. Не хочу имя матери трепать. Я даже не буду просить тебя молчать, в этом вопросе тебе можно довериться. Послушай, может, дойдёт до тебя, что убивать мне Артёма совсем ни к чему было. Арсений -- не мой сын. Он мой брат.

Я просто онемела. Ольга же подлила чаю, закурила и рассказала мне такую вот печальную историю.

Галина Иннокентьевна вышла замуж в 20 лет и ни разу не пожалела об этом. Мужа, Григория Андреевича, присмотрели ей родители. Гриша был сыном соседей, вполне положительных людей. Сам он благополучно закончил школу, отслужил в армии, к алкоголю был равнодушен, на деревенские посиделки ходил редко, предпочитая возиться по хозяйству. Парень он был рукастый, про таких говорят "из говна конфетку сделает". Характер у него был спокойный, по всей видимости, он и слов ругательных не знал, что для деревенского парня, к тому же и отслужившего в армии, было редкостью. Его родители хотели найти парню невесту, так как сам он совершенно не собирался этим заниматься, от всех просьб отмахивался, говоря: "Пойду лучше кролам травы подкошу". Но уж больно хотелось Гришиной матери сына пристроить, чтобы было кому за ним после её смерти приглядеть, да и внучат хотелось успеть понянчить хоть немного.

Родители Галины тоже желали выдать дочь замуж. Галя к ученью была равнодушна, в институт поступать не стала, пошла на ферму доить коров. Когда её отец окончательно понял, что судьба дочери всю жизнь провести в деревне в стойле, он не стал закатывать скандалов, хотя был убеждён, что надо учиться, если есть возможность, двигаться вперёд, развиваться, но на дочь давить не стал. Если выбрала себе такую жизнь, пусть так и живет. Чужую жизнь не проживёшь, свои мозги другому не отдашь, так рассуждал Галин отец. Когда уму-разуму наберётся, то попрекать ей будет некого: никто на неё не давил, сама себе такой путь выбрала. Но дочь следовало хотя бы отдать в хорошие руки. Известно, какие на деревне ухажеры, только бы выпить да девок пощупать, вот и сговорился Галкин отец с соседом. Так что интересы родителей совпали, а молодые противиться не стали, отвращения друг к другу не испытывали, роковой любовью не страдали... Одним словом, сыграли свадьбу.

Ни Галя, ни Гриша ни разу не пожалели о том, что послушались родителей. Жили они мирно, почти никогда не ругались, родили дочку Олю, бабушки и дедушки еще успели понянчить внучку. Когда родители Гали и Гриши скончались, Гриша объединил хозяйства, а Галя ушла с фермы, занявшись домашним хозяйством и дочкой. Семья не нуждалась, каждый год выбирались отдыхать. Правда, Грише больше нравилось проводить отпуск в родной деревне, но ради жены ездил с ней и Олей на курорты, позже стал отпускать жену с дочкой одних, совершенно доверяя Галине. Кстати, Галина Иннокентьевна поводов для ревности мужу за всю жизнь не подала ни разу. На море купалась, загорала, ела фрукты, о кратковременных романах даже не помышляла.

Затем Олечка выросла, поступила в институт, хотела зацепиться в городе, но, когда училась на пятом курсе, Григорий Андреевич скончался. Ольга не захотела оставить мать одну и вернулась в деревню, работать в библиотеке. Особых доходов ей эта работа не приносила, но зато она была рядом с мамой. Продукты у них почти все были свои, да и сбережения кое-какие водились. Галина Иннокентьевна положенный траур по мужу относила, справила все положенные поминки и зажила как раньше. Конечно, ей не хватало мужа, но не как любимого, а, скорее, как человека, с которым рядом прожил всю жизнь. Не с кем было обсудить насущные дела, поговорить об отелившейся Зорьке, об урожае картошки... Так что Галина Иннокентьевна грустила, но не более того. Такова присказка. Сказка началась через два года после смерти Григория.

В деревню приехал молодой агроном Александр Дмитриевич. Он только что закончил институт и на Александра да ещё и Дмитриевича ну никак не тянул. Так что в деревне люди постарше называли его просто Александром, а молодежь -- Сашкой. Тот не обижался, хоть горшком назовите, только в печь не сажайте. Агроном он был неплохой, тщательно следил за посевами и иногда давал односельчанам по одному-два растения лучших экспериментальных сортов. Жил он один на отшибе деревни в маленьком домике, хозяйства особого не завел, всё покупал в магазине. Но однажды зашёл он к Галине Иннокентьевне купить молочка из-под коровки. Зашёл, купил, разговорился с хозяйкой, и та пропала. Наверное, Галина Иннокентьевна так спокойно и прожила свою жизнь, не глядя на других мужчин, потому что не подозревала, что при взгляде на мужчину могут дрожать колени, выражение "сердце готово было выскочить из груди" было для неё совершенно непонятным, что такое сексуальное желание она и знать не знала. Отвращения к сексу не испытывала, просто выполняла супружеский долг и всё. Да и Григорий особым темпераментом не отличался. Но, только увидев Сашу, Галина Иннокентьевна чуть не упала, ноги у неё подкосились. Всё то, чего она не испытала в семейной жизни, накопилось и выплеснулось на этого молодого парня. Да и возраст у неё был.. Не молоденькая уже, но и не старуха. Как раз в такое время во многих женщинах просыпается это чувство ненасытной любви, в которую бросаются как в омут с головой, и подчас не важно, на кого она выплескивается.

Саша же, хоть и был совсем молоденьким, всё понял и правильно истолковал. Между прочим, парни в таком нежном возрасте часто засматриваются не на девушек-ровесниц, а на женщин постарше. Почему такое происходит, вы лучше поинтересуйтесь у психологов, они всё хорошо объяснят, но, одним словом, Саше хозяйка тоже понравилась. Само собой, он-то не испытывал всепоглощающей страсти, но отчего бы и не поразвлечься в таком глухом месте? Галина Иннокентьевна, хоть и потеряла совершенно голову, но всё же не сразу упала в объятья красавца, так как, прожив столько лет в деревне, хорошо знала, чего стоят бабские пересуды. Стоит соседкам хоть что-нибудь заподозрить, как вся её жизнь и жизнь Ольги будет испорчена на долгие годы. Но... И Карфаген был разрушен, и стены Ниневии пали...

Влюбленные встречались каждую ночь, и был один человек, от которого скрыть отношения не удалось -- это Ольга. Но та не стала воспитывать свою мать. В их семье так было принято, не совать нос в дела друг друга, отец с матерью никогда не навязывали Ольге свою волю. И Оля, почти сразу узнав о романе, молчала, а потом даже изредка покрывала мать, когда уж очень любопытные соседки ехидно интересовались, что это молодой агроном часто заглядывает в их дом. Оля тогда делала вид, что с Сашей крутит роман она сама. Галине Иннокентьевне посчастливилось не впасть в крайность, как часто случается с женщинами её возраста в такой ситуации, она не предполагала, что Саше женится на ней, в душе она понимала, что скоро парень насытится любовью зрелой женщины и обратит внимание на более молодых. Она была готова к этому. Для себя она решила, что будет наслаждаться столько, сколько получится, а затем отпустит любимого без слез и сожаления. Так она и поступила, не мучая себя ожиданием того, что неизбежно произойдёт.

Страсть длилась около полугода, за это время Галина Иннокентьевна испытала столько, сколько иная женщина не испытывает за пятьдесят лет. Через полгода Саша решил поступить на курсы повышения квалификации и, подыскав себе замену, уехал учиться. Прощание не было тягостным. К чести Саши нужно сказать, что тот не стал избегать любовницы и врать ей про смертельно больную маму, которая требует его присутствия на смертном одре. Он пришел к Галине и честно всё рассказал. Он действительно был благодарен женщине за скрашенное в деревне время. Галина Иннокентьевна всё-таки немного всплакнула, когда Саша обнимал и целовал её в последний раз, но не от горя, а оттого, что была счастлива ещё раз обнять человека, который подарил ей столько светлых минут под закат молодости.

Саша уехал. Галина Иннокентьевна продолжала жить, вспоминая о молодом и жарком теле, о свежих губах. И тут... Понятно, что произошло тут. Классический пример, описанный в море литературы. То, что женщина приняла за начинающийся климакс, оказалось развивающейся беременностью. Сначала Галина возблагодарила Бога, но потом впала в отчаяние. Она хотела сохранить ребёнка, но мысль о том, во что превратится их с Ольгой жизнь, когда в деревне узнают, что она родила в таком возрасте без мужа, заставила её похолодеть от ужаса. Искать Сашу Галина не захотела, хотя и могла бы. Она вполне была способна вырастить ребенка одна, но её ребенок стал бы изгоем... Проведя неделю без сна, выплакав все глаза и понимая, что скоро правда полезет наружу, то есть на нос, она кинулась в ноги к дочери.

Оля выслушала мать и пришла в замешательство, смешанное с легким недовольством. Как девушка современная, она никак не могла понять, как можно было так потерять голову, чтобы забыть о том, о чём помнит всякая девушка с 15 лет. Предположим, мать не приучена была думать о таких вещах и не позаботилась о средствах предохранения, но Сашка-то куда смотрел! А если бы мать захотела повесить на него отцовство! Он, может, и отвертелся бы, но сколько нервов было бы потрачено! Поостыв, Ольга стала напряженно думать, что делать. Слезами и воспитательными речами делу помочь уже было нельзя. Сначала она обсудила с матерью возможность аборта, но Галина Иннокентьевна чуть не на коленях умоляла придумать способ сохранить ребёнка. Тогда Ольга предложила отдать ребёнка на усыновление сразу после рождения. Галина Иннокентьевна примолкла и обещала обдумать этот вариант. Но этой же ночью пришла к дочери в спальню, села на кровать и... попросила Олю признать ребёнка своим. Девки, родившие без мужа, в деревне стали привычным делом, конечно, посудачат бабки, да и привыкнут. Оля посмотрела на заплаканное лицо матери, подумала о том, что ей вредно волноваться в таком состоянии, что человечек, который родится, ей не чужой... В общем, Ольга согласилась. Остальное известно. Они с матерью уехали в деревню Загорское, где пустовал оставшийся им по наследству от какого-то дальнего родственника дом и прожили там все время, остававшееся до родов. Родившегося мальчика Оля записала на себя, и они вернулись в деревню. Бабки, действительно, посудачили немного, посочувствовали Галине, да и угомонились, найдя более интересную тему для пересудов. Оля любила брата, но, конечно, не так, как любят своё дитя, растила мальчика "бабушка", все только умилялись, глядя, как та носится с "внучком".

Затушив последнюю сигарету, Оля закончила рассказ. Я была настолько потрясена, что не могла и слова из себя выдавить. Оля стиснула мою руку и прошептала:

-- Понимаешь, как мне приходится жить в последнее время, отсюда и злость какая-то немотивированная, иногда просто выть хочется от такого положения. Теперь ты в курсе того, что происходит, поэтому постарайся не обижаться, если я когда бываю резка. Всё жду, что что-нибудь случится и не будет на мне лежать этот груз, но в душе знаю, что тащить мне эту лямку всю оставшуюся жизнь. Да и замуж выходить надо, а тут ребенок... Не всякий согласится на такой довесок, да и как от мамы уехать с её ребенком, а это ещё поискать надо такого парня, который и с ребёнком возьмёт, и с тёщей жить останется.

-- Прости меня, Оля, я и предположить не могла, что всё обстоит именно так, -- выдавила я из себя. Но... -- я чувствовала себя просто не вправе задавать вопрос, который всё ещё оставался открытым.

-- Понимаю, о чём ты хочешь спросить. О том, что я делала в спальне Артёма. Я отвечу, чтобы рассеять все твои сомнения. Я была у него в ту ночь. Я приходила попросить его одолжить денег. Я вошла в спальню и окликнула его, но он молчал. Я подошла ближе и потрясла его за плечи, тогда, видимо, и выпали камни, они очень плохо держались, все собиралась отдать их Витальке на починку, да недосуг было. Я трясла его, потом заметила, что он не дышит. Получается, что когда я вошла, Тёма уже был мертв. Я жутко испугалась и, надеюсь, ты понимаешь, почему я не пошла к Гавриле Петровичу.

-- Понимаю, конечно... Теперь понимаю. Извини, что пришлось заставить тебя говорить о наболевших вещах, но так всё сложилось...

-- Не оправдывайся. Я тоже не дурочка, ты ведь ради Тёмы все делаешь?

Я не стала разубеждать её и кивнула, хотя расследовать взялась, как вы помните, ради, как дико это не звучит, убийцы. Неожиданно для самой себя, я подошла к Оле и обняла её. Слова не шли у меня с языка, да и в данной ситуации они были излишними.

Уходя, я обернулась. Ольга продолжала сидеть за столом, положив голову на руки. Её плечи вздрагивали.

По пути домой я зашла в магазин и купила крепкое пиво, девятку. Чувствовала я себя премерзко. И версия провалилась, и Ольгу, кажется, обидела, и вообще... Да, горек хлеб детектива, никогда не думала, что попасть впросак так горькотяжело, обидно и больно. А посему надо бросать это дело, думала я, делая приличный глоток. Видно, моя нервная система не приспособлена для такой тонкой работы. Чувствуя, что сейчас начну рыдать, как припадочная, я свернула в лес, нашла первое попавшееся бревно, села и закурила. Я вообще не курю, но специально для стрессовых ситуаций ношу с собой сигарету. Пары-тройки затяжек бывает достаточно, чтобы прийти в норму, но сегодня это не помогло. Я отбросила сигарету, уткнула голову в колени и заткнула уши, чтобы ничего не видеть и не слышать. Сзади зашуршали кусты. Находясь в полной прострации, я громко сказала:

-- Даже если это медведь, я не сдвинусь с места!

В ответ раздалось:

-- Не знаю, рада ли ты, но это не медведь, а всего лишь местный индеец.

Через секунду рядом со мной сидел Васька. Так как я была не в состоянии ни на что реагировать, я даже не стала ругаться с ним из-за дурацкой слежки, хотя, может, он забрёл сюда случайно. Вася сел рядом, приобнял меня за плечи и спросил:

-- Что-то случилось, дружок?

Когда-то, ещё будучи студенткой, я страстно увлекалась романом "Унесенные ветром" и заставила прочитать его и Ваську. С тех пор он, как Ретт Батлер, разбавляет мои печали ласковым словом "дружок". Обычно, пребывая в мрачном расположении духа, я не люблю ни с кем разговаривать и делиться своими неприятностями, так как ещё очень давно усвоила, что люди предпочитают изливать свои горести, а не выслушивать чужие, но сейчас мне внезапно до жути захотелось выговориться.

-- Послушай, -- начала я, вытирая нос рукавом, -- почему, стремясь сделать какое-то хорошее дело, получается, что попадаешь впросак? -- Я не могла открыться до конца, поэтому говорила общими фразами. Да мне и не нужен был конкретный совет, хотелось порассуждать в общем.

Вася сел на корточки передо мной и с усилием приподнял мою голову с колен, чтобы заглянуть мне в глаза.

-- У тебя очередной приступ самокритики?

-- Похоже, что да.

Такие приступы приключаются со мной довольно часто. Не в моих правилах критиковать других, я постоянно нахожу оправдания людям, компенсируя это самобичеванием. Как раз Вася видел это не раз и был прекрасно осведомлен, во что это выливается.

-- Я не совсем понимаю, о чём речь, но, если ты не хочешь высказаться поподробнее, постараюсь подобрать подходящий пример. Ты не первый год работаешь в университете и изо всех сил пытаешься сделать доброе дело -- научить чему-то своих студентов, так?

-- Так.

-- Ты согласна, что это хорошее дело?

-- Да.

-- А теперь вспомни, ты всегда ставила зачёты или допускала студентов к сессии?

-- Нет, конечно, такие оболтусы встречаются, которые и посещать-то пары не удосуживаются, не говоря уже о выполнении домашних заданий.

-- Ты с радостью и злорадной улыбкой возвращаешь им пустые зачетки?

-- Ты что? -- раскипятилась я, выйдя из оцепенения. -- Во-первых, это значит, что мне придется с ними оставаться после занятий, во-вторых, в десятый раз объяснять материал, и потом, значит, я сама где-то сделала просчёт, раз они не захотели приходить ко мне и учиться.

-- Вот видишь, ты добросовестно, в этом я даже не сомневаюсь, пыталась им втолковать не какую-то экологию, а нужный каждому современному человеку английский язык, студенты на это, грубо говоря, забили, и получилось, что ты хотела как лучше, а получилось горько и обидно. Ясно?

-- Но...

-- Только не повторяй свои идиотские рассуждения на тему: "Я не сумела привить им любовь к предмету!" Тебе не приходило в голову, что большая часть из них просто лентяи и разгильдяи, вечно надеющиеся словить халяву, и не только по твоему предмету? У тебя были хоть какие проблемы с теми, кому английский не давался, но кто старательно посещал занятия и хотя бы пытался что-то усвоить?

-- Нет... -- абсолютно деморализованная пролепетала я.

-- Вот видишь! Чаще всего, люди сами находят проблемы себе на голову, но ты, похоже, единственный представитель человечества, который винит во всех вселенских проблемах себя!

Васькина пламенная речь приободрила меня, но, всё же, студенты одно, а моё дело немного из другой оперы. Однако оказалось, что главное мой друг приберёг на конец.

-- Помнишь, как в детективах бывает? Никто ни в чём не желает признаваться, даже если в преступлении и не замешан, все всё скрывают, а когда всё выходит наружу, начинают обвинять в этом кого угодно вплоть до Господа Бога, но только не себя. Не скажу точно, в каком именно романе Агаты Кристи, кажется, "Убийство Роджера Экройда" Эркюль Пуаро собрал толпу народа и заявил, что у каждого есть секрет, и, пока не поздно, он рекомендует прийти к доброму папе Пуаро и всё рассказать, потому что он всё равно до правды докопается, но тогда о ней узнают все. Но каждый считал себя самым умным и к папе Пуаро не пошел. И что? Он, как и обещал, все скелеты из шкафов повытаскивал, только никому это не понравилось! Дошло до тебя? Пуаро ведь не из собачьего интереса нос во все дыры засовывал, он преступление хотел раскрыть. То есть, хотел, чтобы убийца на свободе не разгуливал, а в результате оказался самым крайним. Врубаешься?

Я озадаченно молчала. Мысли он читает или у меня на лице всё написано? Впрочем, неважно. Трактовка романа, конечно, была несколько вольная, но суть речи до меня прекрасно дошла. А ведь прав мой экс-бойфренд! Только с моей привычкой самоистязаться я бы никогда до этого не додумалась! Безусловно, жаль, что пришлось вынудить Ольгу выкладывать такую печальную историю, но, если бы она не стала скрывать правду и избавляться от улик, то ей бы и не пришлось проходить через столь неприятное испытание. А я хороша! Я ведь тоже стала заниматься расследованием не "токмо ради пославшей мя жены"! Надо идти дальше и проще относиться к временным неудачам. Я окончательно встряхнулась, допила пиво и неожиданно даже для самой себя, чмокнула Васю в щёку. Выражение лица у него изменилось, он посмотрел на меня томными глазами и сжал мою руку.

Вася очень умный и эрудированный человек, с ним интересно говорить практически обо всём, кроме живописи, но стоит ему перейти на тему наших отношений, как он превращается в невразумительно блеющего козлика. Но сегодня я просто не имела права сердиться, так хорошо мозги мне не вправляли уже очень давно! Я подарила ему целомудренный поцелуй, зная, что выбью его из колеи, и, воспользовавшись временным Васькиным замешательством, увела в сторону деревни.

Как ни странно, вечер прошёл спокойно. Тонька ещё не приехала, в доме было блаженно тихо, и даже у Люськи не произошло ничего, достойного внимания соседей, то есть нас. Утром я встала отдохнувшая и полная сил и желания работать. Поразмыслив на свежую голову над всем случившимся, я ещё раз разложила всё по полочкам и убедилась, что шла по ложному следу и надо придумывать другую версию произошедшего. Кто мог желать смерти Артёма и за что мне зацепиться?

Ничего не придумав, я вышла в сад, подышать свежим воздухом. В саду от громкой музыки сотрясались деревья. Колька недавно купил музыкальный центр и не упускал случая вынести его под навес и слушать круглый день, желательно на полной громкости. Послушав композицию группы с очень подходящим названием "Агата Кристи" (вы понимаете, почему оно так подходило к ситуации), я чуть не стукнула себя по лбу. Воистину, кого боги замыслили погубить, того они лишают разума! Ведь в комнате Тёмы я обнаружила ещё одну улику, но не вспомнила о ней, потому что не приватизировала, а честно оставила для Гаврилы Петровича. Теперь я отчетливо припомнила, как увидела на полу струну для гитары. Она, видно, была совсем новая, так как лежала в прозрачном пакетике. Значит, остались сущие пустяки, выяснить, кому принадлежала струнка и всех делов!

На этой стадии размышлений я приуныла. Мои планы, безусловно, прекрасны, но как выяснить то, что мне нужно? Деревня -- это не мегаполис, ходить и расспрашивать тут просто невозможно. Струны у меня нет, да даже если бы и была, сомневаюсь, чтобы при ней был бы чек магазина, где её приобрели. Значит, надо взглянуть на дело под другим углом. Пока я оставила в подозреваемых Ваську, Юрку и Ваню. Я тут как бы ни причем, Алька тоже, Ольгу уже я проверила. Кто из них играет на гитаре? Васька её даже видеть не может, в этом я совершенно точно уверена. Когда мы жили в общаге, в Васькиной комнате как раз проживали любители этого инструмента, причём, активные любители, то есть такие, которые играли и пели под гитару, а не ограничивались тихим прослушиванием магнитофона. Звучит вполне невинно, только возвращались эти музыканты обычно около часу ночи, ужинали и к двум выползали в коридор бренчать и петь. Им почему-то казалось, что все остальные только и ждут ежедневного, точнее, еженощного концерта, поэтому они "орали во все воронье горло". Но самое дурацкое состояло в том, что на протяжении всех пяти лет обучения в институте репертуар у них ни разу не менялся. Они с завидным упорством играли не только одни и те же песни, но и в одинаковом порядке. В конце концов, это даже превратилось в достоинство для невольных слушателей, так как через полгодика они могли с точностью определить, в какой стадии находится концерт.

Василий сперва страстно увлекся этими ночными бдениями и тоже проводил ночи в коридоре, сидя на полу и подпевая. Но, выучив наизусть весь репертуар, он понял, что его уже начало подташнивать при виде гитары. В итоге, под конец учёбы он не мог даже слышать о струнных инструментах. Поэтому он никогда не ходит на концерты, так как не может видеть гитаристов на сцене.

Что касается Вани, то тут ясно, что он играет на гитаре и довольно неплохо. Про Юрика я ничего не знаю. Значит, надо выяснить взаимоотношения Юрки и гитары, а уж потом подумать надо всем остальным. Зайти к Ваньке я могу свободно, кстати, у меня до сих пор его книга, сегодня почитаю о русском роке, а потом наведаюсь в гости. План разговора я обдумывать не стану, авось, само что-нибудь придумается по ходу дела. Заранее разработанные планы хороши, если идёшь в такое место, где тебя не знают, там можно выдать себя за кого угодно, а с хорошо знакомыми людьми приходится полагаться на случай. Вспомнив, как хорошо у меня получилось вытащить из Юрки нужную мне информацию, я приободрилась и окончательно решила положиться на извечный русский авось.

В приподнятом настроении я засела за изучение "Антологии русского рока". Добравшись до середины, я чувствовала себя так, как будто выучила наизусть половину Корана. Если так скучно читать сие "пироизведение", как говорит моя мама о книгах, которые ей не нравятся, то представляю, как же муторно его было писать! Нет, хватит с меня, на большее сил у меня не хватит. Решив на этом закончить, а оставшуюся часть просто перелистать, я радостно зашелестела страницами. Вдруг мои пальцы наткнулись на что-то потвёрже, чем книжная страница. Через секунду я вытащила черно-белую фотографию. На ней были три человека. Они сидели с такими лицами, какие бывают у людей, которые невесть зачем захотели сфотографироваться у профессионального фотографа в студии, долго готовились к этому и в результате уселись перед аппаратом с видом, будто проглотили аршин. Женщину я узнала сразу -- это была мать Тёмы, Степанида Мефодиевна, ещё довольно молодая, мужчина был мне незнаком, а мальчик... Присмотревшись, я поняла, что это маленький Артём. Обычная фотография, только что она делала у Ваньки? Ладно, выясню по ходу дела, когда буду возвращать сие нетленное произведение о роке. Я вложила фото обратно, отшвырнула книжку подальше на диван и вышла в сад.

Мама, как обычно, копалась в парнике, я уж было собралась к ней присоединиться, как на улице раздался бибиканье: приехала Антонина Алексеевна за очередной порцией свежего воздуха. Из машины вылезли её внучки, потом Алька с Борей, за рулем сидел дядя Серёжа (как они там все умещаются, не спрашивайте, понятия не имею), последней показалась Тонька с кем-то или чем-то на руках. Это что-то всё-таки оказалось кем-то. На руках у тёти сидел невероятно толстый котяра. Ей богу, такой морды я не видела даже у "новых русских". Кот равнодушно скользнул взглядом по окрестностям и недовольно заурчал. Аля тут же кинулась к узлам, быстро их распотрошила, выудила мисочку и пакетик, откуда достала нечто, похожее не филе сёмги, впрочем, я в этих вопросах не эксперт, так что врать не буду. Кот слез с рук, важно подошел к кормушке, степенно обнюхал предложенное и неторопливо принялся есть, нет, не есть, а томно вкушать.

-- Умничка, детка, кушай, кушай! -- воскликнула моя тётя и, обращаясь к нам, пояснила:

-- Детка ест только свежую рыбу, желательно, филе, не замороженное, конечно, с этим трудности, но мы для Чарлиньки всё сделаем! Чарлуня очень скучает, когда нас нет, чахнет прямо на глазах, вот мы и привезли его с собой, чтобы он поправился, подышал свежим воздухом.

Мы с мамой переглянулись. На мой взгляд, Чарлуню следовало бы посадить в погреб с крысами на недельку, может, пришёл бы в норму, но тёте высказывать свои мысли я не стала. Полюбовавшись на кота, мы все разошлись по своим делам.

Под вечер Тонька пригласила нас на чай. Что удивительно, на столе в её половине действительно был накрыт чай. Мы мирно сидели за столом, обменивались новостями и вообще мило проводили время. Я одним глазом пялилась в телевизор. Там шла забавная передачка, не помню её названия, суть которой заключается в том, что в студию приглашаются два человека, различающихся по взглядам, и они должны интеллигентно спорить друг с другом, доказывая себе и зрителям свою правоту, обсуждая разные вопросы мирового и не очень масштаба. Зрители в конечном итоге и решают, кто из них был более убедителен, голосуя в прямом эфире прямо с начала передачи. Все знают, что у нас в России все подобные передачи рассчитаны на то, что приглашенные гости начнут выливать друг на друга ушаты грязи. Так оно всегда и выходит, знают ведь, кого приглашать следует, и, в отличие от разнообразных ток-шоу, приглашенных не нужно инструктировать и придумывать для них сценарий, все ругаются спонтанно и самозабвенно, просто следуя порывам души. Сегодня гостями были два известных политика. Всё шло гладко, они переругивались, народу нравилось, я тоже изредка похихикивала. Но потом политики вошли в раж и перешли на личности. Наконец, один из них не выдержал и закричал: "А вы знаете, что вас даже собственная тёща не любит? Вся страна знает, а вы в курсе?". Я сначала рассмеялась, а после задумалась, это же надо, какие люди руководят страной! Не гнушаются и подробностями личной жизни. Вместо того, чтобы обсуждать законы, они обсуждают, у кого какие отношения с тёщей. Печально...

С утра я проводила маму в город. Папу отправляли в командировку и она поехала собирать чемоданы. Странно, но во всех семьях, которые я знаю, пакуют чемоданы только жёны. Мама уехала, пообещав вернуться на следующее утро. Я попила кофейку и засобиралась к Ваньке. Алька приглашала меня на речку, но я отказалась, не улыбалось мне как-то провести день в компании Тоньки и её внуков.

Ванька был дома. Уже зайдя в дом, я почувствовала, что что-то не так, меня поразила какая-то оглушающая тишина. Ситуацию разъяснил сам Ваня.

-- Ань, Баська в ветеринарной лечебнице!

-- Что? -- теперь мне стало понятно, почему было так непривычно тихо. Не хватало оглушительного лая Баськи. -- А что случилось?

-- Её изгрызла чужая собака!

-- Чужая собака? Как она здесь очутилась? Злобные псы в нашей деревне наперечёт и сидят на надёжных цепях. Ты видел, чья это собака?

-- Говорю тебе, в первый раз её видел!

-- Объясни по-человечески, что произошло, -- стала настаивать я. Ванька не сопротивлялся и выложил факты. Правда, рассказ получился кратким.

-- Встал утром, всё как обычно, поделал дела, покормил Басю, а в ларёк свой сегодня ехать не собирался, дома дел накопилось. Вышел на улицу и пошёл, извини, до ветру. Возвращаюсь, а со двора дикое рычание доносится. Кинулся туда, смотрю, Баська с какой-то собакой сцепилась, рычат, крутятся, слились так, что не понять, кто где, шерсть клоками летит, я бегаю вокруг них, как идиот и не знаю, что делать. Решил уже из бочки их водой окатить, да тут вдруг с улицы свист раздался, та собака мигом от Баськи морду оторвала, прислушалась и кинулась со двора. Я её толком и не рассмотрел, не до того было, только заметил, что, вроде, незнакомая мне, подбежал к Басе, а она вся разодранная, кровь хлещет... Я ее в охапку и к ветеринару отвёз. Сказали, что операцию делать надо, я тут же согласился, прооперировали, но Бася при клинике должна оставаться, она на каких-то аппаратах... Когда поправится, неизвестно.

Я молча слушала. Мне было очень жаль Басю и Ваньку, прекрасно знаю, что испытывают люди, когда с их любимцем что-нибудь случается, но в голове у меня крутилась мысль, что всё это неспроста. Кто-то натравил собаку на Басю, на это меня навели слова Вани о свисте. Наверняка им подзывали ту, незнакомую собаку. Кому-то мешала Басилинда, не подпускавшая к дому без лая никого, кроме хозяина. Отодвинув пока эти мысли на задний план, я попробовала утешить бедного Бодрягина.

-- Вань, не переживай так сильно, это неприятно, но поправимо. Бася жива, скоро поправится, а если ты будешь сидеть здесь и рвать на себе волосы, это ей не поможет. Лучше навещай собачку почаще, ты ей сейчас нужен.

Ванька улыбнулся, и это был хороший признак. Если человек в такой ситуации начинает улыбаться, значит, потихоньку отходит.

-- Ты думаешь, она это оценит?

-- Разумеется, или, думаешь, животные не чувствуют любви, ласки и внимания?

Ваня заметно повеселел. Он обладает очень ценным качеством: способен здраво мыслить в любом положении. Вот и сейчас он быстро пришёл в себя от шока.

-- Возникает вопрос, кому это понадобилось? -- высказала я мысль, вертевшуюся на языке.

-- Что?

-- Ну, Басю калечить? Хотя, думаю, если бы ты уехал в ларёк, этим бы не ограничилось. Тот, кто это задумал, не знал о твоих планах и был уверен, что ты, как всегда, умчался на работу.

-- Ты считаешь, что это не случайность?

-- Почти уверена.

-- Но зачем это нужно? Кому мешала собака?

Я с уважением посмотрела на Ваню. Вот, пожалуйста, не стал кричать: "Это невозможно, ты с ума сошла, такого не может быть!", а моментально настроился на нужный лад.

-- Пока не соображу, может, собачка мешала кому-то проникнуть в твой дом? Может, тебя хотят обокрасть?

-- Нелогично выходит! Басю я взял к себе только недавно, после смерти Тёмы, до этого дом не охранялся и можно было спокойно залезть туда без лишних усилий. Да и красть особо нечего.

-- Тут ты не прав. У людей разные ценности: кто-то крадет драгоценности, деньги и бытовую технику, а кто-то старушку пришибет за пару новых валенок.

-- Может, ты и права, но я всё же сомневаюсь.

-- Расскажи Гавриле Петровичу, он выяснит.

-- Думаешь, стоит его беспокоить по такому делу?

-- Ты же знаешь, что для него пустяковых дел не бывает! -- авторитетно заявила я.

-- Хорошо, обязательно расскажу.

-- Ну, вот и отлично.

Взглянув на Ваньку и придя к выводу, что он уже достаточно оклемался, я вынула его книжонку и положила на стол.

-- Вот, пришла тебе вернуть. Не скажу, что была в восторге, прочитав её, но, надеюсь, свою пользу она мне принесла.

-- Ты просто не поняла концепции её составителей, -- завёл Ваня.

Я порядком струхнула: сейчас начнёт просвещать меня, тёмную, заново, но я этого просто не перенесу! Пришлось действовать грубо и быстро.

-- Вань, а как у тебя очутилась эта фотография? -- я достала фото Тёмы с матерью и сунула ему под нос.

Бодрягин слегка покраснел и спросил:

-- Это ты в книге нашла?

-- Да. Так ты мне ответишь? Или это особый секрет?

-- Да нет никакого секрета! -- почему-то раздражённо бросил Ваня. -- Эту книгу подарил мне Тёма, за то, что я ему Баську приискал, а фото, видимо, в неё случайно положил и забыл. Я хотел вернуть фотографию, но не успел. Ясно?

-- Ясно! Да ты не кипятись, а? -- попросила я. -- Ты, случаем, не знаешь, что это за мужик рядом с Артёмом?

-- Откуда бы? Это ты всю жизнь в этой деревне жила, а не я!

Я не могла понять, чем вызвано такое раздражение, и напряженно раздумывала, как бы поаккуратнее повернуть разговор в другое русло, но тут раздался стук в дверь и явилось моё спасение, точнее, спаситель в лице Лесика.

-- Вано, а я к тебе, всё с той же проблемой! А где собака Баскервилей?

-- Отдал её на случку! -- не моргнув глазом, заявил Ваня.

От такой обстановки круглой секретности у меня пошла голова кругом, но влезать не в своё дело я не стала. Пусть говорит, что хочет. Может, оно и правильно, меньше сплетен будет вокруг. Хотя Ванька мог придумать что-нибудь и поумнее, кому нужен такой беспородный производитель? Ладно, сам выкрутится. Но Юрке эта тема была, что называется, "по барабану", он, наверное, и спросил только потому, что не был как следует обгавкан на пороге, и потому тут же перешёл к изложению своей проблемы.

-- Вань, я опять порвал её, представляешь? Ну что такое? Натяни, а?

-- А знаешь, почему ты её порвал? Потому что у всех руки из плеч растут, а у тебя из того места, на котором сидят! Ну что тебе приспичило на старости лет на гитаре учиться играть? Хочешь быть первым парнем на деревне?

-- Ну, Вань... -- канючил Юрка, -- ну пожалуйста! С ребятами поспорил на ящик водки! Сидели как-то на лавочке, выпили чуть-чуть, Вовка-козырь гитару приволок, а я ляпнул, что на гитаре бренчать всякий может, дело нехитрое. В общем, слово за слово и поспорили, что я играть за два месяца научусь не хуже Вовки, на ящик водки, между прочим, застолбили! Я гитару приобрел и самоучитель, да только эту заразу хрен настроишь, струны постоянно рвутся, а в этом самоучителе чёрт ногу сломит, ни фига не понятно, а ещё Вовка всех ребят в деревне подговорил, чтобы мне не помогали, обещал дармовой водочкой поделиться!

-- Ну ты даёшь стране угля! -- только и сказал Ванька. -- Вроде, взрослый уже, аптеку держишь, а как послушаешь тебя, так можно подумать, что ещё в детский сад ходишь! Ладно, тащи сюда инструмент, заменю, а за пол выигранного ящика бренчать научу!

-- Вот это дело! -- повеселел Юрка и мигом приволок "струмент", который предусмотрительно оставил за дверью, не решаясь занести сразу.

-- А судьи кто? -- поинтересовалась я.

-- Ты о чем? -- не понял Юрка.

-- Как это? Кто оценивать будет, насколько хорошо ты научился играть? Кто будет решать важный вопрос о присуждении главного приза?

Юрка снова впал в ступор:

-- Да, тут у нас недоработочка, надо пойти к Вовану и урегулировать этот пунктик!

-- Давай сюда струну! -- прервал нашу высокоинтеллектуальную беседу хозяин дома.

Юрасик порылся в кармане и вынул пакетик со струной, точь в точь такой же, какой я видела в комнате Тёмы.

Понимая, что сейчас гитару починят, настроят и начнут терзать, я быстренько распрощалась. Вглядевшись с порога в абсолютно счастливые лица, я поняла: выражение "третий не лишний, третий запасной" тут совершенно неуместно.

Оставив музыкантов наслаждаться одним из древнейших искусств, я медленно направилась к дому, обдумывая новую информацию. Лесик учится играть на гитаре. Значит, струна могла принадлежать и ему, и Ваньке, но, скорее, Юрке. Во-первых, Ванька играет на гитаре давно, уж, наверное, в курсе, как обращаться с инструментом так, чтобы не изодрать его в лохмотья. Да и струн запасных у него дома навалом, вряд ли он станет таскать их с собой. А вот Юрик в этом деле новичок, небось, порвал струну, купил запасную и носил ее с собой в ожидании удобного случая обратиться к Ване. Может, и принес ее на вечеринку, чтобы показать там "эксперту". Такой вариант казался вполне правдоподобным. С орудием убийства давно всё ясно, злосчастным ножом мог воспользоваться любой, кто зашёл в комнату, так что не стоит об этом лишний раз думать. Со снотворным тоже всё просто: уж кто-кто, а Лесик имеет полный доступ к таким препаратам! Вот с одеялами заминка. И опять остается открытым вопрос с мотивом. Но ведь он должен быть! И, скорее всего, лежит где-то на поверхности, просто я его не вижу.

Теперь поразмыслим о Бодрягине. Всё возможно, но, кажется, это не он. Со струной я разобралась, да ещё в Ванькину пользу говорит и сегодняшний случай с Баськой. Собаку явно хотели убрать, но... Господи! Я почему-то зациклилась на мысли о краже, но ведь всё может быть гораздо хуже! А вдруг Ваньку хотят убить? Может, он что-то видел или слышал, что-то такое, что указывает на настоящего убийцу, просто Ванька ещё не понял, что это можно привязать к убийству, а убийца не медлит, полагая, что когда-нибудь до Ваньки дойдёт, какой информацией он обладает, вот он и решил убить и его тоже и начал с устранения собаки. Допытываться, что такое знает Ванька, бесполезно, это какая-то мелочь, о какой Ваня и не подозревает. Остается надеяться, что он всё подробно рассказал на допросе, и Гаврила Петрович сумеет сделать правильные выводы, я же обязательно предупрежу Ваню и займусь проверкой версии о Лесике. Поставив таким образом логическую точку в своем собственном монологе, я, как всегда, на время выкинула всё из головы. Пройдусь до дома, погреюсь на солнышке, может, схожу искупаться, а там видно будет.

Но спокойно добраться до дома мне не удалось. Я шла, никого не трогая, и столкнулась с соседкой Танькой, старшей дочерью Люськи, если вы помните, которая шла вместе с младшей сестрой Ленкой мне навстречу.

-- Привет! Откуда такая задумчивая? -- заорала Танька. Привычка говорить на повышенных тонах перешла ко всем детям Люськи по наследству.

-- Да так... Иду, свежим воздухом дышу, хорошо!

-- А может стать ещё лучше! -- заржала Танька. -- Присоединяйся к нам! Мать сегодня "детские" получила, братья кое-что добавили, постановили Ленке новые сандалеты купить. Давай с нами, поможешь выбрать, и нам веселей, и тебе дело.

Как раз дело мне было совершенно не нужно, но я послушно развернулась и последовала за соседками. Магазин, в который мы направлялись, назывался очень просто: "Промтовары", но в нём продавалось всё, от курточек и сапожек, до поварёшек и шурупов. Едва мы вошли в магазин, Ленка, визжа от восторга, кинулась к полкам, где стояли детские туфельки. Понять, какие именно сандалики хочет дитё, оказалось невозможно. Ленка как ребёнок неизбалованный, обычно большинство вещей донашивает, и вот, столкнувшись с возможностью выбрать самой, растерялась и носилась вдоль полок, не останавливаясь. Я молча наблюдала за тем, как Танька пытается приструнить сестру, краем глаза заметив, что в магазин заглянула и Ольга с Арсюшей. И вообще, магазин был просто набит детьми с родителями. Ну, да, логично, раз выдали детские пособия, значит, мамаши повели чад в магазин, конечно, пособия не большие, но на пару чупа-чупсов хватит.

Танька всё-таки словила Ленку и привела её к порядку.

-- Чего ты там встала, иди помогай! -- гаркнула Татьяна, и мы стали натягивать на маленькую Ленку обувку.

Та, просто ошалев от счастья, сидела на скамеечке и болтала ногами, так что нам стоило больших трудов надеть на неё сандали. Продавщица, принося нам очередную коробку, только вздыхала. Наконец, когда с нас с Таней уже градом тёк пот, Ленка выбрала три модели, понравившиеся ей больше других. Но одна пара была на размер меньше, и Таня пошла за продавщицей, попросить, чтобы та принесла нужный размер. С размерами сейчас полная неразбериха. Я сама, когда покупаю обувь, прошу принести сразу 37,5; 38; 38,5; 39 и 40. Я думаю, что многие из вас сталкивались с такой проблемой. Если не верите, приходите ко мне, на разной обуви у меня стоят разные размеры -- все выше перечисленные. Иногда так называемый "сороковой" мал, иногда 39 велик. Чудеса!

Таня ушла, я отошла отнести непонадобившиеся коробки в сторонку, а то народу уже негде было сесть примерить обувь, а Ленка, видимо, от избытка чувств, залезла голыми ногами на скамеечку. Я повернулась, чтобы подойти и стащить девочку, но тут она открыла рот и закричала что есть сил, одновременно смеясь и хихикая:

Вышел заяц на крыльцо!

Почесать свое яйцо!

Сунул руку -- нет яйца!

Так и ё...ся с крыльца!

На первых двух строках я просто онемела, потом ожила и рванула вперёд, но Ленка сиганула со скамейки и понеслась по всему магазину, периодически выкрикивая похабный стишок. Я мчалась за девчонкой. Наперерез выскочила Таня. Мы уже были близки к тому, чтобы схватить безобразницу, но тут я зацепилась за коробку с обувью, и, выражаясь Ленкиными словами, "ё...сь с крыльца". Ленка развернулась, со скоростью ветра промчалась мимо меня, и, заливаясь счастливым смехом, полетела в другую сторону. Буквально через минуту ситуация стала совсем неуправляемой. Дело в том, что другие дети сначала просто наблюдали, разинув рот, а потом разом решили присоединиться к весёлой игре. Теперь по магазину с радостными визгами носилась толпа детей, а между ними метались мамочки, пытаясь схватить своих чад. Иногда им это удавалось, но, чаще всего, под руку подворачивались чужие дети. Несколько минут я, как угорелая, носилась со всеми, но потом отошла в угол немного передохнуть. Всё равно, пока дети не устанут, вряд ли что получится. Скоро ко мне присоединилась и Танюська.

-- Да, -- вздохнула она, -- и утверждай теперь, что подарки не портят детей!

Прошло ещё минут десять, и мы уже с удовольствием наблюдали всю эту кутерьму. К неразберихе присоединился и Арсений, который избрал свой путь развлекаться. Он встал на четвереньки и принялся энергично ползать между ногами, время от времени пытаясь цапнуть кого-нибудь за ляжку. Пора было остановить затянувшуюся игру, Арсюшу могли ударить, да и другие дети могли ушибиться. Пора то пора, но как осуществить благое намерение?

И в этот напряженный момент дверь магазина распахнулась и на пороге возник невесть как сюда забредший Гаврила Петрович, за спиной которого маячил Мишка. Участковый с олимпийским спокойствием постоял на пороге и вдруг завопил:

-- Молчать! Стоять! Построиться! Равнение направо! Смирно! Предъявить документы! Встать к стене, ноги на ширине плеч!

Услышав столь пламенную речь, мамаши застыли как вкопанные, дети продолжали носиться, но в этот момент из-за спины шефа выскочил Мишка и тихо, но чётко сказал:

-- А сейчас сюда придет... -- он сделал паузу и заорал во всю мощь молодых легких: -- Серый волк!

Я не знаю, испугались ли дети или просто были застигнуты врасплох, но они враз притихли и замерли, только Арсюша подполз к Мишке, поднял головёнку и в установившейся тишине громко тявкнул два раза.

После этого все быстро пришло в норму, половина мамаш подхватила детей и унесла их из "этого вертепа", другие, более ответственные, кинулись помогать продавцам восстановить относительный порядок, мы же малодушно сбежали с поля боя. Но не успели мы отойти от здания и на пять шагов, как Ленка стала тихонько подвывать.

-- Что тебе ещё надо? -- взвилась Танюшка.

-- Сандалики...-- всхлипнула Ленка и заревела во весь голос.

Мы переглянулись. Мы так спешили удрать из магазина, что совершенно забыли о том, зачем вообще туда пришли. Возвращаться нам совсем не улыбалось, но Ленка так жалобно плакала... Одним словом, мы поплелись обратно. Но мне повезло больше, чем Таньке, на входе меня поймал Гаврила Петрович и оттащил в сторону "на пару слов". Он, как всегда, начал без всяких предисловий:

-- Ты не хочешь помочь органам?

Я чуть не спросила, каким, лёгким или сердцу, но сдержалась и уже раскрыла рот, чтобы ответить "Всегда готова!", как Гаврила Петрович раздулся как индюк и злобно рявкнул:

-- Можешь молчать, меня твой ответ не волнует! Немедленно отдай улики, которые ты нагло спёрла с места убийства! И не смей отрицать! Быстро!

В таких ситуациях я за словом в карман не лезу, но сейчас почему-то мне расхотелось возникать. Я быстро залезла в сумочку, порылась там и извлекла камешек, ну, тот самый, из кольца...

Гаврила Петрович выхватил его из моей ладони, его лицо приобрело нормальный цвет, и он развернулся уходить. Но тут же обернулся и прошипел:

-- Не смей крутиться под ногами!

Я горестно вздохнула. У меня было такое чувство, что меня вдавило в землю, не было сил даже сдвинуться с места. Гаврила Петрович подошёл и неожиданно потрепал меня по плечу.

--Ты слишком рискуешь, детка. Постарайся прислушаться к старому толстяку.

У меня мгновенно камень с души свалился. Да, он такой, наш Прибауткин. Занимаясь делом, он может нагрубить, даже оскорбить ненароком, но он очень отходчивый и добрый. В деревне это всем хорошо известно, поэтому уже никто не обижается на его вспышки. Но вот что не понятно: как он догадался, что я умыкнула второй камень? Ага, знаю, у кого искать разгадку, вон Мишка выходит из магазина, небось, помогал таскать коробки с обувью, вот и задержался.

Я мгновенно сделала плаксивое лицо, закрыла лицо, затрясла плечами и начала громко всхлипывать. Сердобольный Мишка тут же подскочил ко мне.

-- Чего сопли распустила? Случилось что?

Я ещё немного повсхлипывала и прошептала:

-- Гаврила Петрович наорал на меня, сказал, что я улики от следствия утаиваю!

-- А что, не так, что ли? -- огорошил меня Мишка. -- Прекрати рыдать, тебе ведь стыдно не за то, что ты улику прикарманила, а что Уткин тебя вычислил.

-- Но...

-- Но как? Ты за этим тут хнычешь, внимание привлекаешь?

Не успела я подивиться Мишкиной проницательности, надо же, вроде особой сообразительностью паренёк до сего момента не отличался, как до меня дошло, что я убрала ладони с лица и теперь совершенно с идиотской мордой корчу гримасы без всяких слёз.

-- Значит, ты действительно что-то прихватила якобы ненароком из комнаты? Ай да Уткин! -- и Мишка звонко расхохотался.

Я остолбенела. Мишка искоса поглядывал на меня и давился от хохота. Между приступами смеха он еле-еле выговорил:

-- Почитав внимательно твои показания и догадавшись, что ты всё-таки шныряла по комнате, Гаврила Петрович принял во внимание твою женскую натуру и предположил, что ты могла что-нибудь и прихватить. Он давно хотел взять тебя на испуг, но удобная возможность совершенно случайно подвернулась сегодня.

Меня передернуло, но, прежде, чем я успела открыть рот, Мишка ретировался, оставив меня хлопать ртом, как рыбу, вынутую из воды. Вот это да! Нет, ну надо же, как меня провели! Простенько и со вкусом! Теперь я просто обязана разнюхать всё раньше, чем Прибауткин! Чёртов психолог! Не знаю, до какой степени дошло бы моё негодование, но из магазина вынырнула Танька с довольной Ленкой. В одной руке Ленка держала пакет с сандаликами, в другой -- мороженое. Я придушила злость. Пусть сегодня хоть кто-то порадуется жизни!

Немного приободрившись и проглотив обиду, я всю свою нерастраченную энергию вложила в пропалывание грядок, так что вернувшаяся мама немало подивилась. Обычно, чтобы вынудить меня заняться огородными работами, ей приходится прибегать ко всяческим ухищрениям, -- самостоятельно заниматься этим я не рискую, так как понятия не имею, что где у нас растёт и что с этим делать. Но сегодня я случайно попала в яблочко. Физическая работа меня успокоила, мама порадовалась, словом, все остались довольны.

На другой день нас опять подняли с кроватей громкие крики. Но, вопреки всему, их издавала не Люська. Орали в четыре голоса Алька, Тонька, Боря и дядя Сергей. Мы еле продрали глаза и вылезли в сад. Наши родственники шныряли по саду и на разные голоса завывали: "Чарлик! Чарлик!". Выяснилось, что котяра, почуяв вольный запах свободы, удрал. Поиски продолжались довольно долго, но ничем не увенчались. Расстроенная Тонька не могла остаться ещё на денек, потому что обещала своей матери, живущей в другой деревне, приехать сегодня помочь прополоть и окучить картошку, поэтому, чуть не со слезами на глазах, она попросила нас приютить несчастное животное, когда оно вернётся. Точнее, нам была поставлена задача накормить беженца, так как тётя оставляла в своей половине дома открытую форточку, чтобы кот залез туда. Меня точили большие сомнения, сумеет ли такая туша протиснуться в форточку, но я предпочла оставить их при себе.

-- А вдруг он не вернётся! -- причитала тётка.

-- Да куда он денется! Жрать захочет, прибежит! -- оборвала её мать, которую, видимо, достали заунывные причитания.

В конце концов, мы обо всём договорились и, клятвенно пообещав накормить животину до отвала мясом и рыбным филе, проводили всю семью до машины и, с облегчением вздохнув, помахали отъезжающим рукой и вернулись в дом.

-- Слушай, -- вдруг осенило меня, -- а они оставили мясо и рыбу? У нас вроде нету.

-- Они ничего не оставляли, -- спокойно ответила мама.

-- И что же делать? Нам хватит денег, чтобы прокормить этого слоняру?

-- Да есть у нас и мясо, и рыба, но, правда, не филе, но неужели ты и вправду думаешь, что я буду кормить этого троглодита такими продуктами? Я не настолько богата! Ты не волнуйся, я тебе как биолог говорю, когда он как следует проголодается, он съест всё, что ему предложат. А так -- задница у него треснет такие продукты лопать!

-- Однако, ты оптимистка! -- заметила я.

-- Я реалистка! -- парировала мама.

Весь день я провела дома. Занималась накопившимися мелкими домашними делами, возила воду для парника и напряженно думала, как бы мне выяснить, за что Лесик мог убить Артёма. Но ничего путного мне в голову так и не пришло. Любопытно, как милиционеры и детективы проверяют свои версии? Хотя, насколько я уяснила, читая детективы, в большинстве случаев все выплывает наружу как-то случайно. Не могу утверждать, что это очень меня утешило, но утешаться больше было нечем.

В хозяйственных заботах день пролетел быстро. Настроение у меня было так себе, идти куда-нибудь совершенно не хотелось, и я устроилась в кресле, включила телевизор и принялась бездумно щёлкать пультом, надеясь так убить время до отхода ко сну. Вошла мама.

-- Ань, к тебе пришли.

-- Кто?

-- Кавалер твой.

-- Скажи, что я сплю! -- поморщилась я, только этого сегодня мне не хватало!

-- Он не один, с ним Танька и Стёпка с Колькой.

-- Ну и что? Или ты можешь соврать только одному человеку, а когда людей больше двух, у тебя язык не поворачивается?

-- Так, не язви. С тобой сегодня разговаривать не возможно, того и гляди, укусишь!

Я почла за нужное промолчать. Мама знает меня очень хорошо, и, без всяких сомнений, от неё не укрылось, что я не в духе.

-- Я подумала и нагло приняла решение за тебя: сходи и развейся, кажется, намечается какая-то гулянка.

-- Но...

-- Драться будем? -- и мама щелкнула меня по носу.

Я поплелась переодеваться.

На улице меня ждала тёплая компания. Хорошо хоть, что Васька не один, может, пронесёт, не будет споров о вечном. Стоило только мне выйти, как на меня накинулись все разом, каждый говорил о чём-то своём, голова у меня загудела. Но единственная вещь, которая хоть как-то меня трогала, а именно, куда и зачем мы идём, осталась невыясненной. Я молча покорилась судьбе, и меня куда-то поволокли. В результате мы оказались около клуба. Я не была в нём уже около года, а теперь оказалось, что теперь и наша деревня стала "продвинутой": в клубе открывался бар. Теперь будет необязательно бежать в ларёк, который, во-первых, находится достаточно далеко, а во-вторых, закрывается в одиннадцать вечера, что очень не нравилось местной молодежи, она-то обычно к этому времени только подтягивается к клубу.

Наши кавалеры решили опробовать качество напитков, подаваемых в баре, но, по причине того, что все сидячие места уже были заняты, они предполагали устроиться где-нибудь на свежем воздухе, благо, вокруг клуба было достаточно мест, где можно было притулиться.

Мы уселись, Стёпа открыл нам с Танькой шампанское. (Однако! Обычно нам предлагалось что-нибудь попроще!) Колька скрутил пробку у бутылки водки. Зелье разлили по пластиковым стаканчикам и, под грохот доносившейся из клуба музыки, выпили за то, что прогресс добрался и до наших мест. Выпив, Стёпка с Колькой крякнули и прокомментировали:

-- Могло бы быть и лучше!

-- Вы это о чём? -- пристала к ним Танька.

-- Да так, о своём, о мужском! -- заржали братья.

-- Ну всё-таки, -- не желала отвязаться сестрица.

-- Да есть одна штучка, убойная просто, не сравнить с этим, -- кивнул Коля на бутылку.

Я просекла, что он намекает на то, о чём мне Васька рассказывал, но мне было не особо интересно. Посидев ещё с полчасика, мы допили шампанское, а парни -- водку. По их возбужденному виду было очевидно, что этим дело не ограничится. Мне было нестерпимо скучно, я подумывала только о том, как бы удрать.

Братья ушли в бар, а к нам из темноты вынырнула Светка, бывшая Колькина жёнушка. В деревне всё просто, если жена с мужем разошлись, то это не мешает им спокойно распить бутылочку-другую при встрече. Светка, видать, где-то уже перехватила, потому что подошла весёлая и довольная собой и окружающими.

-- А муженёк мой бывший здесь? -- завопила она. Пожив какое-то время с Людмилой Петровной, она тоже стала разговаривать чересчур громко.

-- А как же! -- ответила Танька. Светка склонилась над ней и они стали азартно перешептываться.

Мне показалось, что мы с Васей в этой компании не больно-то и нужны. Я поднялась, Васька тоже.

-- Мы пошли в клуб, подёргаемся чуток, -- как можно беспечнее сообщила я.

-- Давайте, мы тоже скоро подгребем, -- закивали девчонки и тут же о нас забыли.

Ни в какой клуб я идти не собиралась, но и домой меня тоже не тянуло. Мы с Васькой отошли подальше и устроились под большим деревом. Было уже темно, нас не было видно, все компании тусовались в отдалении.

-- Ну, что, куда двинем? -- Васька слегка выпил и пришёл в хорошее настроение.

-- Не знаю, -- абсолютно искренне ответила я.

Из своего укрытия мне было видно, как вернулись Стёпа с Колей, в руках они держали две бутылки. Поставив их перед девушками, они достали сигареты и закурили.

-- Хочешь глотнуть? -- неожиданно прервал мои наблюдения Васька и протянул мне фляжку. Он явно был настроен хорошо провести время, даже не нудел об искусстве и не заводил песни о наших отношениях.

Я машинально взяла предложенное и сделала добрый глоток.

-- Что это? -- хотела заорать я, но у меня "в зобу дыханье сперло" и из горла вырвался лишь шипящий свист.

-- Хорошо? -- ухмыльнулся Вася. -- Это коньячок! Держу для специальных случаев!

Да уж, кажется, Григорий Распутин говорил: "В какой бутылке коньяк? В той, из которой клопами пахнет?". Только сейчас я оценила всю глубину и меткость этого определения, лучше и не скажешь! Но излагать это своему явно очень довольному другу я не стала, но кое-что, не удержавшись, спросила:

-- Это какие особые случаи ты имеешь в виду?

-- Ну, когда картину заканчиваю или когда настроение подходящее...

М-да, из серии "погода шепчет, займи и выпей!". Ну, и ладно. Я вот для особых случаев сигаретку таскаю, а кто-то -- коньяк.

Вкусовые качества напитка меня не особенно впечатлили, но через несколько минут мне стало тепло и хорошо. Я не принадлежу к людям, которые купируют свои стрессы или поднимают настроение алкоголем, но сейчас мне почему-то стало жарко, в душе наступило какое-то умиротворение. Я благодушно стала взирать на окружающих, короче, впала в своеобразную нирвану. Мы сделали ещё по глоточку. До сих пор не понимаю, почему мы не ушли в какое-нибудь более удобное место, где можно хотя бы сесть, но факт остается фактом, мы продолжали стоять под деревом, пялились на народ и потихоньку прикладывались к фляжке.

Тем временем, компания, с которой мы сюда пришли, допила очередную порцию, девчонки встали и пошли танцевать, а кавалеры выловили в толпе незнакомого парня и оттащили его в сторонку. Случайно они подошли почти вплотную к нам и принялись самозабвенно шептаться. Мы уловили только несколько слов.

-- Сколько?

-- Давай две порции, думаю, хватит, уж больно крышу сносит.

-- Гоните мани, через двадцать минут будет.

Парни разошлись, а в нас с Васькой одновременно проснулся охотничий азарт. Мы переглянулись и выпалили:

-- Пошли за ним!

Не спрашивайте, почему нам приспичило проследить за "поставщиком", ответа сама толком не знаю. Мы встрепенулись, отхлебнули ещё по глоточку и крадучись последовали за парнем. Кстати, мы, наконец, его узнали. Это был Митька Сухой. Он недавно вернулся из армии и теперь усиленно занимался ничегонеделанием. Он шёл не спеша, изредка оглядываясь, но пока нам не составляло труда идти за ним незамеченными, потому что вся деревня гомонила, тут и там прошмыгивали личности в разной степени опьянения, так что все шло гладко. Но, когда Митька направился на другой конец деревни, следовать за ним стало труднее, так как оглядываться он стал постоянно. Дойдя до своей хаты, он нырнул туда и вышел, держа объёмную сумку. Думая, что миссия закончена и все оказалось так скучно и банально, мы перевели дух, но Митька и не думал поворачивать к клубу. Он прошел совсем рядом с кустами, где затаились мы, и повернул к полуразрушенному дому, стоящему на самом отшибе. В нём давно уже никто не жил, местные ребятишки играли там в прятки и в войнушку, хотя родители их нещадно гоняли, боясь, что они поранятся или расшибутся. Мы окончательно растерялись, но продолжали следовать за Митькой. Самое противное было то, что дом стоял совсем отдельно, ни перед ним, ни вокруг него не было никакой растительности или объектов, подходящих для того, чтобы за ними спрятаться. Пришлось нам аккуратно вылезти на открытое пространство. Мы крались тихонько, как мыши, Митька уже почти вошёл в дом и тут неожиданно обернулся. Обычно в таких неприятных ситуациях, когда меня застигают врасплох за чем-то нехорошим, я быстро реагирую, но сейчас я не успела даже пикнуть, как Васька схватил меня в охапку и принялся остервенело целовать, причём так, что было слышно на полдеревни. Затем он одной рукой начал нахально стягивать с меня пиджак и чуть ли не расстегивать лифчик. Я лишилась дара речи, и, хотя во время звонких поцелуев Васька отрывался и призывно смотрел на меня, я не могла ничего сообразить, а тем более, произнести. Но Вася был на высоте!

-- Пойдём-ка на сеновал к тётке Дарье, она к дочери в город укатила, там пусто, одно сено, мягонько будет, я тебе пиджачок подстелю...

Я стояла спиной к Митьке и не видела, как он реагирует на этот спектакль, к тому же я была полна здорового возмущения и руки у меня так и чесались, чтобы залепить кое-кому пощечину. Нашёл время возобновлять ухаживания! Внезапно Васька прекратил меня тискать, схватил за руку, второй рукой зажал мне рот и поволок в сторону дома. Вглядевшись, насколько было возможно, в темноту, я поняла, что Митька ушёл, скорее всего, в этот дом, но что ему там делать?

Васька практически донёс меня до дома, дальше я обрела способность двигаться своим ходом. Мы влетели в полуразрушенную хату, но Митьки там не было, наверное, он просто использовал пустовавший дом как проходной, чтобы незаметно пройти в другое, нужное ему место. Мы мигом пролетели через весь дом и в конце наткнулись на дырку. Васька пролез первым, следом протиснулась и я. Перед нами раскинулся пустырь, окружённый ещё несколькими избами, ни в одной из них свет не горел. Да, столько усилий и нулевой результат. Ну, ничего, сейчас я отыграюсь на Ваське! Только я открыла рот, как Васька опять схватил меня за руку, подтащил к бревну, лежащему в густой тени дома, усадил и прошептал:

-- Он куда-то зашёл, значит, должен будет и выйти, если нет другого выхода, но, я думаю, что его нет, всё было бы слишком сложно.

Я вникла в его слова и замолчала, то есть, я и не заговаривала, значит, продолжала молчать. Вася оказался прав. Минут через пять послышался скрип открываемой двери, мелькнул огонь, и в одной из изб появились две фигуры. Одна вышла и стала приближаться к нам, другая осталась в дверях и бросила вслед уходящему:

-- Слышь, на сегодня всё закончилось, новую партию притащим завтра.

-- Лады, -- буркнула первая фигура, оказавшаяся все тем же Митькой.

Дверь закрылась. Мы подождали, когда шаги Митьки заглохнут и молча уставились друг на друга. Я узнала голос второго человека, и даже в темноте мне было видно, что и Васька его узнал. Голос принадлежал Лесику.

Через двадцать минут мы сидели у реки и обменивались впечатлениями.

-- Ну не фига себе! -- произнес Вася, доставая фляжечку и делая добрый глоток. -- Юрка приторговывает какой-то дрянью!

-- Ну, это как раз не странно, у нас почти все чем-нибудь да приторгововывают, -- ухмыльнулась я, вспомнив, как Мишка рассказал бабкам про кошиные яйца. -- Вопрос в том, почему он это скрывает.

-- Понятия не имею, да и не особо рвусь узнать, -- ёмко высказался собеседник и протянул мне сосуд.

Мне вот как раз было очень любопытно это узнать, вдруг это связано со смертью Артёма? Но втягивать Ваську не входило в мои планы, поэтому Васькино нежелание развивать эту тему было мне очень выгодно, тем более, что временное отрезвление от погони прошло и я рвалась обсудить деяния Васьки, а не Лесика.

-- Скажи-ка лучше, дружочек, что это за трогательную сцену в подворотне ты устроил?

-- Анька, порой посмотришь на тебя, вроде, взрослая, образованная, интеллигентная, а иногда послушаешь, ну дура дурой!

Нет, что за вечер такой! Даже Васька разошёлся и вовсю воспитывает меня! Но "дружочек" не обращал на меня никакого внимания и увлеченно продолжал вещать.

-- Ну, сама прикинь, Митюха-то оглянулся, а там мы с тобой маячим! Если они так шифруются с этим пойлом, он мог и заподозрить что, не пойти, куда намеревался, надо же было что-то предпринимать! Или ты бы предпочла, чтобы мы подошли и спросили: "Как пройти в библиотеку?". Ты фильмы-то классические смотрела? Если у тебя мозги не варили, то скажи "спасибо", что я не растерялся!

Собственно говоря, ответить мне было нечего, если здраво рассудить, Вася поступил правильно, просто я как всегда взъерепенилась и приписала его поступку несколько иной смысл.

-- Ну, да, ты поступил вполне разумно, прости, каюсь...

Вася подвинулся ближе, стиснул меня и заметил:

-- Ты тоже молодец, не стала царапаться и вырываться.

-- Это не моя заслуга, я была в ступоре.

-- Тогда мы оба молодцы!

-- Уговорил, -- притворно печально вздохнула я.

Вася встал, вынул фляжку, потряс её и подвел итог:

-- На два глотка здесь ещё хватит.

Мы по-братски разделили остатки, и Васька предложил проводить меня домой. У меня возражений не имелось, и к трём часам ночи я стояла у своей калитки. Вася легонько чмокнул меня в щёку и повернулся уходить. Меня безмерно поразило его поведение. Он что, решил переменить тактику и взять крепость измором? Где речи о вечной любви, слова раскаяния и преданности? Куда всё делось? Может, это коньяк так подействовал? Пока я раздумывала, оказалось, что Васька успел вернуться. Не успела я спросить, что ему надо, как он предельно тихо произнес:

-- А всё-таки очень непонятно, зачем такие сложности, чтобы продавать обыкновенный самогон?

Вася ушёл, а я всё стояла у калитки. В голове была каша. Логично, что такая конспирация в продаже самогона совершенно не нужна. А вот... А вот если вместо самогона подставить другое слагаемое, всё становится на свои места. Если вместо самогона вставить наркотики, тогда всё становится понятно.

Домой я постаралась пролезть "без шума и пыли". Мне повезло, мама не проснулась. Я быстро разделась и залезла с головой под одеяло. Хотя мои мозги были и затуманены коньяком, я была слишком возбуждена, чтобы заснуть. Чёрт, ну, я и святая простота! Ведь всё само лезло на глаза! Говорил же мне Васька, что парни достают что-то особенное, с каким-то непонятным воздействием! Насколько я помню, воздействие наркотиков и алкоголя на организм в чём-то схожи, но только в общем. Лесик подсадил деревенских парней на наркоту! Кошмар! А где он доставал так называемую "дурь"? Господи, да ведь Тёма... Тёма вечно вертелся в Бельгии, да и имел деловые связи с голландским бизнесменом, а откуда мы знаем, что они занимались яблоками? Только со слов! А вдруг Тёмыч рискнул подзаработать деньжат таким рискованным способом! Вроде, в Голландии наркотики, не все, разумеется, легализованы. Само собой, вряд ли там можно в любой аптеке купить килограмм героина, но его партнер-голландец может, и нашел способ обойти закон. Но неужели Тёма решился на такое противозаконное дело? Решился травить парней, с которыми провёл полжизни?

К сожалению, опыт показывает, что ради денег люди идут очень на многое. А что касается того, что я близко общалась с Тёмой много лет, это не даёт гарантии, что он не мог измениться в тот период, когда мы не встречались. Очень часто мы думаем, что знаем человека как облупленного, а на деле выходит, что обмануть может каждый. Вспомните хотя бы такие банальные случаи, когда лучший друг уводил у друга девушку, а подруга, которой доверяли как себе, спокойно спала с вашим возлюбленным. Так что, полагаться на то, что я давно знаю Тёму, нельзя. Это больно и неприятно, но ничего не поделаешь.

Итак, могли Тёма с Юриком организовать такой бизнес в нашей деревне? Вполне. Тёма занимался доставкой товара, а Юрка -- сбытом. Вот откуда такая конспирация. Хотя, всё равно странно, неужели они настолько полагались на то, что всё не выплывет в таком месте, как наша деревня? Но, возможно, они планировали заниматься этим недолго, хотели срубить деньжат по быстрому, а затем скоренько свернуть лавочку. Артём привёз первую партию товара, Юра нашел способ более или менее безопасно его реализовывать, и тут они, наверное, что-то не поделили, или Лесик захотел получить всю прибыль и заодно замести следы. В результате произошло то, что произошло.

Грустными были мои размышления, и я уже очень жалела, что не послушалась Гаврилу Петровича и сунула свой нос в это дело, но отступать было поздно. Похоже, для того, чтобы копаться в подобных делах, не важно, на официальном посту или в частной конторе, нужно иметь особый склад характера, не такой, как мой. Я слишком остро переживаю даже по всяким пустякам, не говоря уж о серьёзных вещах. Но деваться мне некуда. Итак, надо залезть к Юрику в ту избу, где он был сегодняшней ночью, достать вещественные доказательства и уж там разбираться, говорить ли с Лесиком или сразу идти к Гавриле.

Светало. Я была совсем подавлена, то вертелась, как уж на сковородке, то лежала, тупо уставясь в потолок. В конце концов, совсем извертевшись и несколько раз накрутив на себя рубашку как нитку на веретено, я всё-таки заснула тяжёлым беспокойным сном.

Когда утром я выползла в сад, мама мирно пила в беседке чай.

-- Как вчера погуляла? -- весьма ехидно осведомилась она.

С моей мамой нельзя действовать методом пряника, чуть дашь слабину -- пиши пропало, поэтому, хоть состояние моё и было не из лучших из-за недосыпа, я встряхнулась и, следуя правилу "лучший способ защиты --нападение",, понеслась:

-- А кто меня выпер из дома, позвольте вам напомнить? Впрочем, вечер провела отлично, долго целовалась у калитки.

-- С кем? -- ещё больше оживилась маман.

-- С Тони! -- сделав серьёзную мину, призналась я.

-- Да ну тебя! - отмахнулась мать, но боевой настрой у неё пропал.

Я налила чайку и себе и принялась размышлять над глобальной проблемой: сделать себе бутерброд с сыром и маслом или, по причине лени, ограничиться сыром.

В моём организме, как и у всех, имеются свои неполадки и сбои, но в одном мне повезло: сколько бы я ни выпила, я никогда не страдаю похмельем. Так что я сидела с абсолютно свежей головой, стряхнув с себя остатки сна, и единственной проблемой передо мной стоял, точнее, лежал, так и не сделанный бутерброд. Из-за забора донесся звонкий лай Лорда, и я вдруг вспомнила о животине, оставленной на наше попечение.

-- Мам, слушай, а Тонькин толстячок не появлялся?

-- Нет, -- абсолютно индифферентно ответствовала маман.

-- А если он с голода околел или загрыз его кто?

-- Да брось ты, кому он нужен, жердяй, пока всех местных кошек обслужит, глядишь, и жрать как следует захочет, тогда и явится.

Моя мама очень невоздержанна на язык, люди непривыкшие всегда конфузятся, но я человек бывалый и, признаюсь честно, под её влиянием и сама частенько ловлю себя на том, что произношу "непотребные" слова. Наверное, следует с этим бороться, но пока у меня нет ни времени, ни желания.

Мы продолжили своё упоительное, в прямом и переносном смысле, занятие, как вдруг из дырки в заборе вылезло нечто. Нет, это было живое существо, так как оно очень резво понеслось по направлению к нам, но кто это, до нас дошло, только когда дикое существо, на всех порах подлетевшее к столику, затормозило и стало драть когтями траву, которую тут же остервенело разрывало зубами и жадно глотало. Как вы догадались, это был вышеупомянутый Чарлуня, только что числившийся в пропавших без вести, но благополучно вернувшийся под родной кров.

-- Пойду, налью ему супчика, -- ничуть не удивившись, проронила мама и поднялась.

Но котяра, за два дня отсутствия ощутимо похудевший и приобретший несвойственную ему быстроту движений, не стал ждать, когда ему принесут миску с едой. Немного заглушив голод травой, он приостановился и начал хищно озираться по сторонам. Довольно скоро он обнаружил объект, вполне достойный его внимания.

Незадолго до появления Чарлуни мама налила похлёбки Шарьке, который тоже совсем недавно заявился после бурной ночи и законно рассчитывал подкрепить силы. Шарик, как бы голоден он ни был, никогда не накидывается на еду с ходу, он долго кружит вокруг своей миски, обнюхивает её и, в предвкушении сытного завтрака, обеда или ужина, радостно высовывает язык.

Чарлуня же зря времени терять не стал. Он живо смекнул, вокруг чего вертится пёс, и молнией понёсся к собачей будке. Шарик -- довольно мирный представитель собачьего племени и с котами дерётся только по очень большой необходимости, поэтому, когда разъяренный и готовый к бою Чарлик подлетел к нему, резко сбавил скорость и ощетинился, то никак не отреагировал. Он просто недоуменно взглянул на наглого котяру и приступил к еде. Но кот не собирался сдаваться. Он громко зашипел и, растопырив лапы и выпустив когти, кинулся на противника, нагло поглощающего вкусную похлёбку. Шарик отпрянул и оглушительно залаял. Кот и ухом не повел, если уместно так сказать в подобной ситуации, зашипел ещё сильнее и, издав душераздирающее мяуканье, больше похожее на вой, вытянул лапу и цапнул собаку по морде. Шарик отпрянул. Собака привыкла к тому, что, если как следует погавкать на кошку, та мигом развернется и убежит или залезет на ближайшее дерево. С таким откровенно хамским поведением пёс столкнулся впервые. Все же он попытался еще раз гавкнуть, но голос сорвался, и получился какой-то полузадушенный хрип. Кот же даром времени не терял, он потвёрже опёрся на лапы, оскалился, шерсть его вздыбилась. Глаза сначала сощурились, потом сверкнула зеленая молния, и Чарли прыгнул вперед. Шарик вжал голову, развернулся и позорно бежал с поля боя. Чарлуня же, удовлетворенно мяукнул и припал к миске.

Примерно с минуту было слышно лишь громкое чавканье, но оно быстро стихло. Кот тщательно вылизал миску, притрусил обратно к нам и стал остервенело тереться об мои ноги.

-- Ладно, пойду всё-таки принесу ему пожрать, -- поднялась мама, -- да и Шарик, похоже, голодным остался.

Она пошла в дом. Кот моментально перестал тереться об меня и опять стал вертеть головой. Спустя буквально мгновение, он принял охотничью стойку, прямо как заправская собака. Я не успела понять, что он там такое заметил, как Чарлик ринулся к избе, протиснулся в небольшую отдушину и тут же вылез из неё, держа в зубах задушенную мышь. Дальнейшие подробности опущу, лишь замечу, что скоро от мыши ничего не осталось.

Вернувшаяся с похлебкой мама застала конец процесса пожирания мыши. Когда кот закончил трапезу и сел вылизываться, она философски подвела итог:

-- Жрать захочешь - и сопливого оближешь.

Накормив всех страждущих и поев сама, я, в который раз за несколько дней, принялась обдумывать план действий. Пока ясно было только одно: надо как-то проникнуть к Лесику "на базу" и точно выяснить, что он продаёт ребятам. Но на пути такого прекрасного плана вырисовывалась куча препятствий. Во-первых, найду ли я то место, откуда велась торговля? Я знала, что это одна из изб, выходивших на пустырь за заброшенным домом, но какая именно, пока неизвестно, ведь я видела ее в темноте, да еще и находилась под воздействием коньяка. Предположим, я это как-нибудь узнаю. Но надо еще и уйти из дома на ночь, а это не так-то просто. Мама вцепится в меня как весенний клещ в собаку. Отпустить-то она отпустит, но объясняться с ней -- это будет тяжело. А идти бы желательно сегодня, потому что Лесик говорил, что новую партию он доставит именно сегодня, а совершенно непонятно, большая ли это партия и когда она закончится, и если я все срочно не выясню, придется дневать и ночевать на пустыре, дожидаясь удобного момента. Да по ходу, делать нечего, придется придумывать историю, которая удовлетворит любопытство маман.

Еще я долго размышляла, брать ли кого-нибудь с собой. С одной стороны, страшновато идти на такое дело одной, с другой -- Ваську мне впутывать не хотелось. По разным причинам. Альки в деревне сейчас нет, да если бы она и была, имею ли я право вовлекать в подобную заварушку мать двоих детей? Мало ли что произойдет. Если только Ваньку... Нет, раз уж я назвалась груздём, полезу в корзину одна.

-- Ань! -- раздался недовольный крик с другой стороны дома.

Я потрусила на зов. Когда мама зовет меня таким тоном, лучше сделаться тише воды, ниже травы.

-- Ты что, оглохла? -- недовольно ворчала маман, -- Зову тебя, зову!

-- Я задумалась... -- начала я и тут же пожалела об этом. Ведь прекрасно знаю, что в таких ситуациях можно только стоять и изредка повторять: "Да, мама, да, мама", так нет, совсем мозги заклинило.

-- Думать вредно! -- изрекла мать. -- Я не успеваю полить помидоры, продергать морковку, обработать капусту и приготовить обед. Придётся тебе взять это на себя.

-- А ты куда? -- промямлила я, полностью деморализованная таким количеством работы по огороду, возложенной на мои хрупкие плечи и, мягко выражаясь, неумелые руки.

-- А у Катьки день рождения, пригласила на дачу.

Катька, а для меня тётя Катя, -- это родная сестра моей матери, и зимой и летом живущая на даче. Я что-то такое припомнила, да, действительно, у неё, вроде, летом "день икс", то есть день рождения. Но как же я запамятовала, что он на этой неделе! Это значит, что вся многочисленная родня съедется у нее на даче, все напьются, будут орать песни, в общем, будет очень весело, а главное, все там останутся и ночевать. От такой перспективы у меня резко начало подниматься настроение, и даже воз работы стал казаться не таким страшным. Выслушав все указания и клятвенно заверив "шефа", что я ничего не напутаю, я помчалась на кухню, решив начать с приготовления обеда, чувствую, он совсем не будет лишним. Мама же в это время долго и нудно собиралась, постоянно дергая меня:

-- У тебя есть карандаш для глаз?

-- Ты же знаешь, что я пользуюсь подводкой!

-- Покажи, что это такое!

Моя мать начала чуть-чуть подкрашиваться лет этак в тридцать пять, до этого она не пользовалась косметикой вообще, поэтому она не сильна в косметических прибамбасах, так, изредка глаза подведёт да губы подкрасит. Такое её отношение к косметике перешло и ко мне, я крашусь редко и неохотно, проводить пять минут у зеркала перед работой для меня -- каторга. Зато я постоянно чувствую себя ущербной среди моих подружек, которые проводят перед зеркалом минут так по сорок, разбираются в духах и туши и постоянно щебечут о новинках. Пару раз, совсем уж расстроившись, я решила тоже как следует накраситься и окопалась перед зеркалом. Без конца возюкая кисточкой от туши по ресницам, я все ж таки умудрилась растянуть процесс на двадцать пять минут, но результат ничем не отличался от обычного пятиминутного макияжа. Больше я тратить своё время не стала, хотя нет-нет да и пробивает любопытство, что же делают подружки, чтобы ресницы торчали как гигантские мохнатые пауки, а щёки пламенели румянцем непонятного цвета? Куда у них уходит столько тонального крема и пудры? Загадка!

Единственная вещь на туалетном столике, которая не вызывает у меня содрогания -- это подводка для глаз. Хотя мне понадобилось больше года, чтобы научиться нормально ею пользоваться (признаюсь, больше из вредности), теперь я с удовольствием подвожу глаза. Вы спросите, чем мне не угодил карандаш для глаз? Ну, во-первых, кисточкой для подводки можно провести гораздо более тонкую линию, во-вторых, карандаш приходится все время слюнявить, а в-третьих, его же надо регулярно подтачивать! Только не говорите мне, что у известных фирм карандаши такие, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Может, оно и так, только денег у меня хватает лишь на то, чтобы издали поглядеть на витрины, где разложены товары этих самых фирм.

Так вот, мама, не переставая, отрывала меня от создания обеда.

-- Где моя тушь?

-- Там, где ты её положила!

-- А где я её положила?

-- Понятия не имею!

-- Ну, помоги мне её найти!

Спустя пять минут:

-- Дай какую-нибудь помаду!

-- Ты такими цветами не пользуешься, у меня только красная и коричневая.

-- Нет, ну ты можешь матери подарить помаду раз в году или нет?

Пока мы мирно переругивались, я закончила манипуляции с кастрюлями, осталось только всё накрыть крышками и потушить, а мама, к счастью, закончила собираться. Я отвесила несколько комплиментов, ещё раз выслушала весь набор указаний, проводила маму до электрички и вернулась домой. Надеюсь, завтра какой-нибудь родственник с машиной привезёт её обратно. Электричка, конечно, хорошо, но только не после отмечания рядового русского праздника.

Дома обед готов, поэтому оставалось быстренько расправиться с сельскохозяйственными заботами и наконец заняться делом.

Потаскав с полчасика лейку и полив треть парника, я прикинула, что неплохо бы кого припрячь, а то сил на расследование у меня уже не останется. Самой подходящей кандидатурой мне показался мой ухажер. В конце концов, приходится же мне выслушивать его белиберду о современном понимании искусства, пусть и он потрудится на благо Отечества.

Вымыв руки и переодевшись, я выпорхнула на наш деревенский Бродвей. Моя деревня расположена по обе стороны шоссе, только в начале и в конце наблюдается кучкообразное скопление избёнок, остальные стоят прямо вдоль шоссе. Решив совместить приятное с полезным, я для начала двинула к заброшенному дому. В нашем населённом пункте не так много учреждений, я имею в виду магазинов и прочих маркеров цивилизации, а те, что есть, сейчас на обеденном перерыве, все наверняка сидят по домам и обедают, тем более, что стоит нестерпимая жара, те, кто не дома, тусуются около речки, так что вряд ли я привлеку к себе повышенное внимание. Так и вышло. Без всяких приключений я добралась до цели прогулки, прошмыгнула в дом и вынырнула на пустырь. При дневном свете я пересчитала избы. Их оказалось шесть. Из них я наметила две, показавшихся мне наиболее подходящими, вроде, где-то в их районе мы видели Юрку и Митьку. Покружив по пустырю и разморившись на жаре, я присела на то самое бревно, где мы торчали с Васькой, и закурила. Конечно, это не экстренный случай, но мне требовалось собраться. Когда я докурила почти до середины сигареты, мне в голову пришла интересная и неожиданная мысль. А что если обойти эти избы с другой стороны и посмотреть, чьи они, может, если я пойму, кому они принадлежат, то ситуация прояснится. Сказано -- сделано. Я обошла избёнки. Оказалось, что с другой стороны пустыря меня поджидал сюрприз. Однако, хреновый из меня детектив! Это ж надо так плохо помнить расположение домов в родной деревне! С другой стороны пустыря на меня зелёными буквами смотрела вывеска: "Аптека". Вот и ответ на мой вопрос! Изба на пустыре -- скорее всего пристройка к аптеке Лесика, очень удобно! Значит, мне надо вечерком наведаться в аптеку, под каким-нибудь предлогом удалить Лесика, пробраться в пристройку, спрятаться там и ждать, когда Юрка притащит очередную партию товара. Электрический свет он вряд ли будет включать, побоится привлекать ненужное внимание, так что заметить впотьмах меня не должен.

План был прост, как все гениальное, поэтому я в приподнятом настроении, чуть ли не вприпрыжку помчалась на другой конец деревни, искать свою рабсилу. Рабсила обнаружилась неподалеку от клуба, но обнаружилась не одна. На лавочке сидели Васька и Лесик. Едва я их увидела, мне на ум пришло забавное сравнение. Знаете, есть такой метод изучения слов любого иностранного языка: пишете на листочках нужные слова и развешиваете по всему дому -- на зеркало в ванной, над рабочем столом, в прихожей, короче, где рука достанет, а глаз увидит. Так вот, Лесик, кажется, решил спроецировать данный метод на изучение музыки. По крайней мере, в руках у него была гитара, а Васька весело кричал:

-- Юрик, ты ещё в аптеку её таскай, пока покупателей нет, будешь песни разучивать!

-- А ты думаешь, я из дома её притащил? -- ухмыльнулся начинающий Зинчук. -- Конечно, из аптеки, знаешь, сколько у меня свободного времени на рабочем месте? Вот, послушайте, что я разучил!

Вдохновленный Юрка тут же стал терзать струны и напевать что-то, что для меня звучало, как: "Бла-бла бла". Под это тихое бормотание я блаженно закрыла глаза и почти задремала, но тут меня подкинул на лавке дикий вой: "Ой-ёёёёё!".

-- Ну, как? -- спросил Юрик, нежно обнимая гитару.

-- Гениально! -- честно призналась я. -- Это песня твоего сочинения?

Васька заржал как глумной, а Лесик вперил в меня взгляд, полный оскорбленного достоинства.

-- Ты что? Уши прочисти! Это песня группы "Чайф", так и называется: "Ой-ёёёёё!".

-- Да? -- стушевалась я. -- Ну, извини, я в роке не очень... Понимаешь, мама уехала, оставила на мне кучу работы по огороду, я замоталась, вот, пришла просить Васю помочь.

От того, что пришлось выкручиваться из такого не совсем приятного положения, я растеряла все свои дипломатические увертки, с помощью которых хотела незаметно и элегантно заставить Ваську попахать, но друг, или ухажер, как вам больше нравится, не стал кривляться и заставлять себя упрашивать, он поднялся и заявил:

-- Ну, пошли на твою фазенду, надеюсь, обед прилагается?

-- Только по выполнении всего объема работ! -- ответствовала я.

Мы попрощались с Юркой и пошли ко мне "на фазенду".

Деревня как вымерла, жара была просто нестерпимой, нам было лень даже парой слов перемолвиться, что меня как раз устраивало. Дома я налила Ваське холодного квасу и отправила совершать трудовой подвиг, сама же удобно устроилась в беседке. Может, кто меня и осудит, но я не видела в таком распределении обязанностей ничего предосудительного. Я не понимаю, как, если, конечно, не испытываешь крайней нужды, можно всё лето стоять, извините, раком на клочке поля ради небольшого урожая? Много на стандартном огороде не вырастишь, а сил и здоровья угробишь ого-го сколько. Про картошку я даже и говорить не хочу! Ради пары мешков переживать такое... Ну, кто хоть раз этим занимался, тот меня поймет. Что касается поливки парника, то таскать тяжёлые лейки совсем не женское дело, пусть этим занимается кто-нибудь более сильный.

Вася на удивление быстро справился со всеми делами. Может, его истинное призвание -- не живопись, а сельское хозяйство? Я, разумеется, накормила его обедом. Судя по его довольному лицу, мы оба остались вполне удовлетворены проведённым днём. Мы продолжали наслаждаться заслуженным отдыхом, как вдруг Васька оторопело пробормотал:

-- Ань, а ты уверена, что в такую жару парник надо поливать именно днем?

Мне стало дурно. Естественно, ни в коем случае нельзя этого делать, парник следовало полить вечером, при заходе солнца... Боже, мать меня в клочья порвет!

-- Пообещай, что моя мама никогда этого не узнает! -- умоляюще протянула я.

-- Да, ладно, не трясись! -- приободрил меня повеселевший Васька, с блаженством попивая квас. -- Пусть это останется нашим маленьким секретом! Лучше поделись своими планами на вечер!

-- Собираюсь сходить в гости! -- кокетливо промурлыкала я, уже позабыв о собственной безголовости.

-- Жаль... -- Вася прикончил очередной стакан кваса и легко поднялся. -- Хотелось провести такой же хороший вечер. Ну, на "нет" и суда нет. Прощальный поцелуй скрасит мою тоску, -- шутливо произнёс он, целомудренно чмокнул меня в щёку и ушёл.

Нет, что же творится в Датском королевстве? Мой бывший положительно меня удивляет в последние дни. Впрочем, в данном случае меньше знаешь -- крепче спишь. Не буду будить лихо, лучше займусь своими делами.

Дела же мои требовали моего срочного присутствия в аптеке, время катилось к её закрытию. Я приискала себе одежонку тёмного цвета, быстренько переоделась и пошла к аптеке. Но, по мере приближения к цели, мой пыл угасал. Положим, мне удастся как-то выманить Лесика из аптеки, но, ведь когда он вернется, то по меньшей мере удивится, куда я пропала. Так как мимо него я не проходила, значит, осталась в аптеке. Да он мигом меня вычислит! И все мои надежды с треском рухнут. Видимо, придётся привлекать кого-то в помощь. Но где найти человека, который согласится помочь и не станет задавать вопросы? Нет, так тоже не получится. Уже около аптеки я с тоской резюмировала, что голова моя пуста как новое неиспользованное ведро. Я уж было собралась вынуть дежурную сигаретку, как по улице пронеслось:

-- Пошли, падлы рогатые! Куды заворачиваете, глисты кривожопые!

Я расцвела. Кузьмич гнал коров по домам. Кузмич -- наш бессменный деревенский пастух. Сколько ему лет, не известно никому, по мне, так он ещё мамонтов застал. Коров он пасёт всю жизнь и понимает в этом деле толк. Деревенская общественность не даст мне соврать, но за всю "карьеру" он не потерял ни одной коровы. Кузмич не нуждается в подпасках. Единственное, в чём он нуждается, так это в бутылочке для поддержания тонуса. Наверное, он понимает коровий язык, а коровы понимают его, хотя изъясняется он с ними исключительно непотребными словами. Сейчас Кузмич пребывал в самом весёлом расположении духа, в чём ему немало помогла выпитая бутылочка. Я подлетела к нему и вкрадчиво зашептала:

-- Что ж ты, Кузмич, за животиной не смотришь? Совсем близко от шоссе стадо гонишь, того и гляди, водитель шальной собьёт коровку, не расплатишься!

Пастух поглядел в сторону дороги. На самом деле, расстояние было довольно приличное, но Кузмич, подогретый самогоночкой и моими речами, почесал затылок и скомандовал:

-- Поворачивай, толстозадые, куда прёте, попадёте под колёса -- так вам ничего, а я из-за вас по шапке получай? У, шельмы!

Коровы послушно повернули и, подгоняемые бодрыми окриками, пошли совсем рядом со строениями и скоро приблизились вплотную к аптеке. Возле неё стоял внушительных размеров мусорный бачок и невесть откуда взявшиеся вёдра с водой. Коровы, естественно, запнулись, а за ними споткнулся и Кузмич, за столько лет не приобретший полезной привычки смотреть под ноги. И тут произошло то, чего я и ожидала:

-- Юрка, кур-р-р-ва, выдь сюды, понагородил тута, не пройти, ни проехать! -- заорал Кузмич.

Юрик неспешно выполз на порог, но, увидев что происходит, понёс:

-- Ты что, дед, офишел совсем! Куда прёшь? Твои коровы понасрут на порог, а я убирай? Заворачивай свою богадельню!

Через пару минут скандал горел вовсю. Я, тихо посмеиваясь, пряталась за апатичными коровами и незаметно продвигалась к аптеке по мере того, как Лесик слез со ступеней и наоборот удалялся от неё. К спорщикам начал подтягиваться народ, и мне ничего не стоило в этой толпе прошмыгнуть в аптеку. Забежав за прилавок, я сразу увидела приоткрытую дверь, куда и прошмыгнула. Комната, в которой я очутилась, была маленькая, зато барахла в ней было ну просто немеряно: ящики, мешки, коробки, какие-то банки... Я огляделась и решила пристроиться между двумя мешками, набитыми чем-то мягким. Я уселась за ними, потом вылезла, подтащила к своей маленькой баррикаде два ящика, поставила их друг на друга и, довольная, снова юркнула за мешки. Из комнатушки всё происходящее в аптеке было слышно великолепно, и я давилась от смеха, зажимая обеими руками рот, слушая, что говорил Юрка, вернувшийся после разборки с дедом. Дело пахло новым русским словарём нецензурных выражений!

Минут через пятнадцать мат прекратился, зато послышался звон кассового аппарата и стук закрываемых ящиков. Судя по всему, Юрка собирался закрывать аптеку. Он погасил свет и загремел ключами. Наконец наступила тишина. Но она тут же прервалась воплем, настолько громким, что даже у меня, отделённой от улицы двумя помещениями, заложило уши.

-- Ё...., -- а дальше матом, как выражался один мой знакомый. -- Убью! Порублю на мясо и деда, и коров!

Я поняла, что коровы оставили на крыльце для Лесика прощальный подарочек, и он его благополучно обнаружил своим новым свежевычищенным ботинком.

Не скажу точно, сколько мне пришлось просидеть в клетушке, может, час, а может, намного больше. Довольно скоро на улице стемнело, и мне стало немного жутковато. А вдруг меня обнаружат? Надеюсь, Юрка все-таки не кинется на меня с ножом. Но скоро все страхи перебило ощущение жуткого неудобства. Ноги затекли, спину ломило, да ещё немилосердно свербило в носу, в комнатенке было довольно много непонятно откуда взявшейся сенной трухи. Пытаясь устроиться поудобнее, я размышляла о том, что сегодня воскресенье, деревня, как обычно, гуляет, значит, Лесиковский товар должен быть востребован, следовательно, долго мне сидеть не придётся, если только, разумеется, я правильно вычислила место торговли. Однако не так-то просто быть детективом! Вот книжки Дарьи Донцовой, например, читаются на одном дыхании, только удивляешься, как всё легко у её героинь получается! И обстоятельства всегда складываются в их пользу, и мозги работают не в пример моим. Теперь понимаю, что Даше Васильевой, наверное, непросто было научиться пользоваться отмычками. Да и разговорить человека совсем нелегкая задача!

Мне внезапно захотелось всё бросить, встать, размять затёкшие конечности, встряхнуться и пойти домой, улечься в кровать с книжечкой и забыть всю эту мутату. Остановило меня, во-первых, мысль о том, какой дурой я буду выглядеть в собственных глазах после того, как с таким трудом пробралась сюда и просидела в черти какой позе столько времени, а во-вторых, выбраться их этой каморки с ходу будет трудновато! И тут меня прошиб пот. Я долго думала, как пробраться в "гнездо разврата", но не потрудилась подумать о том, как выбраться! Показываться Лесику на глаза мне как-то ни к чему, я собиралась подождать, когда он уйдёт, приватизировать малую толику зелья и только потом откланяться. Ну, ёперный театр! Хорошо бы... Приглушенные голоса и возня у двери прервали мой разговор с собственной персоной. Я вжалась в мешки и навострила уши, откинув все мешающие мысли.

-- Зажигай ночник, посмотрим, куда всё пристроить, надо бы, конечно, разгрести как следует этот гадюшник, да некогда, -- бубнил Лесик.

В ответ донеслось тяжелое сопенье. Замерцал слабый свет, раздалось оглушительное "бух" и звяканье.

-- Осторожно, не покоцай! -- сердито заворчал Юрка. -- Давай, тащи сюда, к ящикам.

Помощник молча подволок груз к ящикам, за которыми сидела я, и осторожно поставил свою ношу. У меня зашевелились какие-то смутные подозрения, но я не успела на них сосредоточиться.

-- Ну и денёк выдался! -- безостановочно тарахтел Лесик. -- С утра бабки попёрли одна за другой, прямо житья не давали, а вечером Кузмич со своими коровами обгадил весь порог!

-- Забей, -- посоветовал невидимый собеседник, и я убедилась, что это был всё тот же Митька.

-- А, чёрт! -- воскликнул Юрик, послышалась возня, и неожиданно мне на голову упало что-то непонятное. Но через секунду, когда ЭТО скатилось мне на грудь, стало ясно, что это сухое коровье дерьмо. Видимо, Лесик обнаружил, что не до конца отдраил ботинки и избавился от назьма радикальным способом: взял и зашвырнул подальше.

-- Поприлипало везде, зараза, ну, ничего, выберу момент и подсыплю Кузмичу в ежедневную бутылку пургену!

-- Не кипятись, далось тебе это дерьмо! -- потихоньку начал веселиться Сухой.

-- Ну, да, с ботинок-то не так тяжело счистить, да они как-то ближе и роднее, чем крыльцо, которое мне завтра перед рабочим днём придется драить!

Запахло сигаретным дымом, собеседники чем-то звякнули, закашлялись и продолжили обсуждать тему дерьма. Вскоре они выдохлись, и Лесик сказал:

-- Ну, харэ трещать, дело делать надо, пошли, я подойду через полчасика, успеешь клиентуру найти?

-- Не вопрос! -- хмыкнул Митька, и, к моей великой радости, они ушли.

Отлично, за полчаса я разберусь, что к чему, потом затаюсь и как-нибудь найду способ ретироваться. Я еле-еле выползла из убежища и походила по комнате, разминая ноги. Правда, я постоянно натыкалась на разные предметы, поэтому вскоре вернулась к ящикам и, отыскав, точнее, задев и свалившись на колченогий стул, уселась и стала ждать, когда глаза снова привыкнут к темноте. Когда способность более-менее различать предметы в темноте восстановилась, я смогла разглядеть три или четыре ящика довольно внушительных размеров. Вот оно! Я задумчиво протянула руку и нащупала бутылку. Вот так новость! Это какие же наркотики хранят в бутылках? Решив пока не забивать себе этим голову, я вытащила бутылку и принялась остервенело отдирать пробку. Пустив в ход ногти и зубы, мне таки удалось её отковырнуть. Я поднесла емкость к лицу и мне в нос ударила такая вонь, что голова закружилась, меня повело, перед глазами все завертелось, и я рухнула на пол, истошно заорав и опрокинув на себя злосчастный сосуд. Не успела я толком понять, что стряслось, как дверь опять заскрипела, зажёгся свет и на пороге возник Лесик.

В первую минуту было непонятно, кто из нас был более потрясен, мы оба ошарашено молчали, но, так как я, облитая на редкость вонючей жидкостью, вообще не могла говорить, только судорожно хватала воздух, то первым всё-таки заговорил Юрка, и вы не поверите, что именно он произнес!

-- "Дай я вытащу тебя из воды, а то ты утонешь! -- сказала добрая обезьянка и вытащила рыбку на песок." -- и Лесик заржал как сумасшедший, но, к чести своей, одновременно пробрался ко мне, помог подняться на ноги и для верности как следует встряхнул.

-- Ну, и что ты здесь делаешь? -- отсмеявшись, задал он резонный вопрос.

-- Нет, это что ты здесь делаешь? -- рявкнула я. -- Ты же собирался вернуться только через полчаса!

Юрка судорожно затряс головой, и я поняла, что он снова давится от смеха. До меня дошло, что мой вопрос, пожалуй, был немного неуместен, но не извиняться же мне было!

-- Я всегда тобой восхищался, но никогда не думал, что ты настолько наглая!

-- Есть немного, -- признала я и закашлялась, дышать было просто невозможно.

-- Пошли на воздух, жертва любопытства, -- продолжал веселиться Лесик.

Мы выбрались на пустырь, жить стало полегче.

-- Ну, колись, зачем полезла в мою тихую обитель?

-- Юр, я не могу говорить!

Смеяться Лесик уже не мог, он просто закудахтал.

-- Хорош аромат? Эх ты, горе! Ладно, сиди, щас что-нибудь придумаем!

Он снова нырнул в помещение. Довольно скоро он выбрался оттуда, держа в руках какое-то шмотье.

-- Держи, это моя рабочая одежда, счёт прилагается.

Лично у меня сил шутить не было, поэтому я молча выхватила одежонку и зашла в дом переодеться. Облачившись в довольно приличные джинсы и водолазку, я с облегчением выползла на свежий воздух, отшвырнула свою смердящую одежду подальше и пристроилась на бревне рядом с Юркой.

-- Выпить хочешь? -- предложил "наркотороговец".

-- Издевайся, давай, топчи меня ногами! Если бы не твоя таинственность, меня бы здесь не было! Столько времени потеряла, да ещё и воняю! -- возмущалась я.

-- И правильно! Это ещё не слишком строгое наказание для тех, кто проникает в чужие дома с целью... С какой, кстати, целью? Лекарств, что ли, хотела спереть?

Деморализованная, я ляпнула:

-- Наркотики искала!

-- Нашла? - саркастически спросил Лесик

-- Сам знаешь! -- огрызнулась я, понимая, что никакого нормального разговора у нас не получится.

-- Слушай, я не совсем въехал, что заставило тебя следить за мной, да и откуда нелепая мысль о наркоте? Сделай одолжение, объясни, потом поговорим.

Я вкратце объяснила суть дела, естественно, без подробностей. Лесик внимательно выслушал, встал, принёс два стакана и бутылку, товарку той, которой я столь щедро облилась, быстро раскупорил её и налил жидкость в стаканы, мне на донышко, себе полстакана.

-- Водку пьешь? -- без всякой ухмылки спросил он.

-- Вообще-то, нет.

-- Но пробовала?

-- Было такое.

-- Разницу между водкой и самогонкой знаешь?

-- Вроде, самогонка крепче и пахнет противнее.

-- Чтобы уяснить суть дела, придется выпить.

Я послушалась, сил на сопротивление не оставалось, да и мне до жути хотелось узнать, в чём дело. Выпив одним махом, я запоздало вспомнила, что у нас не было запивки, а крепкие спиртные напитки без водички я даже видеть не могу. Но Лесик моментом достал из кармана огурец, обтер его и сунул мне. Мне же было не до антисанитарных условий и брезгливости, так что я с благодарностью схватила предложенное и откусила. Лесик опустошил свой стакан и сказал:

-- Посиди пару минут и прислушайся к организму.

Но мне такого промежутка было даже много, я почти сразу поняла, что напиток был очень крепкий, даже с такой ерундовой дозы меня повело но, хотя пахло пойло мерзко, вкус был совсем неплох, ну, для самодельных напитков. Лесик, внимательно наблюдавший за мной, счел, что "Сеня уже дошёл до кондиции" и начал рассказ.

Каждый человек в современном обществе, начиная с подросткового возраста, озабочен проблемой добывания денег. Конечно, есть исключения, предпочитающие сидеть на шее у родителей или у супруга, но Юрка исключением не являлся. В период обучения в институте он постоянно устраивался на лето в детские лагеря, кстати, работать с детьми у него получалось очень неплохо, он знал кучу способов, как развлечь подростков без употребления алкоголя. В зимнее время устраивался во всякие предвыборные штабы, благо, каждый год какие-нибудь выборы да происходят.

Окончив учебное заведение, Юрка не стал оставаться в городе. Не каждый это поймёт, почему-то большинство людей уверены, что хорошо жить в России можно только в Москве, ну, на худой конец, в Санкт-Петербурге. К жителям из других городов, даже преуспевающим, многие относятся с пренебрежением. Я не сторонник такой точки зрения, если у человека есть мозги и деловая хватка, заработать можно везде, да и не всегда, даже имея большие деньги, люди счастливы.

Так вот, Юрка вернулся в деревню. Между прочим, есть множество людей, которым просто физически трудно жить в городе. Им постоянно требуется свежий воздух, на них давят стены квартиры. Юрка всю жизнь проведший в деревне, был именно таким.

Наша деревня не относится к "вымирающим", наоборот, тут иногда открываются ларьки, есть небольшая мастерская по ремонту автомобилей, возможно, проведут центральный водопровод, богатые люди строят дачи. Юрка горел желанием тоже что-нибудь сделать для процветания родного края. Рассудив, что в деревне живёт много пожилых людей, которым часто требуются лекарства, Лесик вышел на начинающего бизнесмена и предложил на паях открыть аптеку. Тот согласился. Юрка занял денег, а также взял на себя беготню по всяким учреждениям. Тот, кто занимается бизнесом, представляет, сколько всяческих бумажек надо добыть, чтобы открыть хотя бы пункт приёма стеклотары. Но Юрик -- очень располагающий к себе человек, в детских лагерях он научился ладить даже с самыми трудными подростками, поэтому бумаги он добыл за рекордно короткое время, и аптечный киоск заработал. Однако во всяком деле есть свои трудности. О его отношениях с местными болящими старухами вы уже имеете представление, так что за день Юрка выматывался так, как не выматывался в лагерях за одну смену. Но это не самое главное. Само собой, ни Юрик, ни его партнёр не ждали, что киоск окупится быстро, они как раз основывались на том, что хорошие деньги они станут получать не меньше, чем через пару лет, но на деле киоск окупался ещё медленнее. Можно было бы плюнуть на всю затею, свернуть лавочку и попытаться заняться чем-нибудь другим, но Юрик из той породы людей, которые любят преодолевать трудности, и ещё он очень упорный, так что отказываться от идеи облегчать людские страдания он не собирался. Но без денег могут жить лишь святые, следовательно, требовалось найти какой-то иной источник дохода. Юрка напряжённо думал, но, как назло, ничего в голову не приходило. Многие идеи, которые можно было бы реализовать в городе, в деревне были совершенно неприменимы. Неизвестно, до чего бы он в результате додумался, но в Кошёлкино из армии вернулся Митька Сухой.

Надо сказать, что Митька и Лесик, несмотря на небольшую разницу в возрасте, были довольно дружны. Их избы находились рядом, выросли они, считай, в одном дворе, вместе занимались своими сначала мальчуковыми, а потом подростковыми делами. Далее их пути разошлись, Юрка поступил в институт, Митька пошёл в армию. Отслужив положенный срок, он захотел остаться и попробовать послужить по контракту. Но по истечении контракта новый заключать не стал, все-таки служба в армии требует определенного склада ума, да и с дисциплиной у Митьки были проблемы. Короче, Сухой тоже вернулся в родные края. Стоит упомянуть, что за все эти годы друзья не теряли связи, и встретившись, им было что обсудить. Митька, как водится, напоил всех друзей самогонкой, а после они с Лесиком уединились, чтобы спокойно поговорить. Митька рассказывал о своей военной карьере, но это отдельная песня, Юрка слушал. Потом Юрик принялся делиться с Митькой наболевшим. Не надо думать, что люди, выросшие не в городе и не получившие высшего образования, идиоты. Пусть они не знают основных положений теории относительности Эйнштейна, зато по части практических деловых советов они подчас незаменимы. Митька внимательно выслушал всю эпопею и, не долго думая, выдал:

-- Ну, и что ты закис? Что, не знаешь, чем в деревне бабки заработать? Совсем в городе хватку растерял?

-- Ты о чём?

-- О самогоне, о чём же ещё?

-- Нет, это дохлое дело, Митёк, очнись! У нас армянка монополистка, позволит она конкуренцию разводить! Хотя, позволить-то позволит, только помнишь, многие пытались конкуренцию составить, и что?

Резон в этих словах был. Армянка, по имени её в деревне никто не звал, только по национальности, начала торговать самогоном года четыре назад. За эти четыре года она купила дочери квартиру в городе, а на данный момент заканчивала строительство дачи. Дело было поставлено на широкую ногу. Во-первых, а это, поверьте, совсем немаловажно для тех, кто торгует горячительными напитками, в её семье никто зелья не употреблял. Во-вторых, лавочка была открыта круглосуточно, а это совсем нелегко, днём и ночью обслуживать страждущих. В-третьих, самогонка у неё имелась всегда. Представляете, как надо поставить производство, чтобы выпивка была всегда! Вот на таких подводных камнях и прогорали все те, кто хотел заработать деньги на этом поприще. У кого самогонка выпивалась, не доходя до покупателей, у кого не было мощных агрегатов, способных обеспечить бесперебойную работу, кто просто посылал пришедших ночью подальше, желая отдохнуть после тяжёлого рабочего дня. Да, ещё армянка давала выпивку в долг, она завела себе гроссбух, где тщательным образом фиксировала, кто, когда и на какую сумму взял товар. Невероятно, но долги отдавали все и всегда. Хотя... Может, мужики понимали: кинешь один раз, не получишь выпивки больше никогда. Митька всё это прекрасно знал, и Лесик искренне недоумевал, зачем он предлагает заведомо проигрышное дело. Но Митька отмахнулся от приятеля:

-- Ты возьми не количеством, а качеством!

-- Куда ты гнёшь? Предлагаешь покупать водку и продавать ее как самогонку?

-- Слушай сюда.

Всем понятно, что, если человек покупает самогонку, то он гонится не за вкусовыми качествами напитка, его интересует "градус". Так вот, Митькина бабушка, умирая, раскрыла внуку страшный секрет. Оказывается, если гнать самогонку, используя определенный ингредиент, её крепость возрастёт в несколько раз. Ясное дело, что Юрка крайне заинтересовался, что это за ингредиент. Оказалось, что с добычей этого ингредиента не будет никаких проблем, потому что это не что иное как куриный помёт. В доказательство своих слов Митька тут же сгонял домой и принес бутылочку "бабушкиного наследства". Проснувшись на утро одетым в Митькиной кровати, Юрик понял, что друг не врал, но, для чистоты эксперимента, они выпили ещё на трезвую голову. Эффект был ошеломляющий! Но в Митькиной голове бродила ещё одна достойная рассмотрения мысль. Митька, естественно, был знаком с Тёмой и был в курсе, что тот теперь не бедный человек, также он знал, что у Юрки хорошие отношения с Тёмычем, поэтому он предложил посвятить в планы и Темникова. Юрка, после употребления "наследства", соображал туговато, поэтому Митька разъяснил свою мысль.

Русские люди всегда испытывали интерес к иностранным напиткам. Правда, попробовав какого-нибудь виски, практически все понимали, что вкуснее, если такое сравнение для спиртных напитков употребимо, родной русской водочки не найти, но всё равно частенько каждый мужик испытывает тягу попробовать заграничное пойло. Митька предлагал гнать самогонку с использованием куриного помёта, а на бутылки наклеивать иностранные этикетки и выдавать самодельный самогон за заграничную выпивку. А кто может, при желании, снабдить их такими этикетками? Тёма!

Юрка загорелся идеей. В очередной Тёмин приезд он поведал приятелю всю историю и попросил оказать помощь. Тёма долго смеялся, но помочь согласился, так как с уважением относился к людям, обладающим таким шикарным мышлением, он даже не стал требовать денег от выручки. Как он провернул это дело с этикетками, осталось неведомо, да Юрку с Митькой и не интересовал процесс, им было важно иметь наклейки. Требовалось ещё доставать бутылки, но с этим делом справился Митька. Он регулярно ездил в Обнинск, там одна бабулька собирала бутылки и продавала их. Митек закупал эти бутылки, а дома они с Юриком ещё раз их мыли и держали над паром.

Парни взялись за дело серьёзно и обстоятельно, а, главное, честно, ну, если не касаться афёры с наклейками. Они никогда не добавляли в самогон клофелин и другие подобные препараты, а сам продукт многократно очищали, прогоняли через березовые фильтры, чтобы не было мерзкого послевкусия. Получив первую партию, они пораскинули мозгами и пришли к выводу, что афишировать сие занятие не стоит. Для начала, было неизвестно, как посмотрит на такое дело Юркин партнёр, с которым он на паях держал аптечный киоск, затем, могли возникнуть проблемы с органами власти, короче, шум поднимать было совершенно незачем. Поэтому Митька взял распространение самогонки на себя. Сначала он просто угощал парней сам, потом намекнул, что "импортную водку" можно купить. Мужиков по большей части не интересовало, где Митька достает бухло, они охотно платили и ждали. Самогон Юрка с Митькой гнали ядрёный, наклейки клеили ровно, брали за него не намного дороже, чем армянка, у Митьки имелся небольшой курятник, так что дело пошло. Парни уж было собирались открыть лавочку на дому у Митьки, но тому было лень не спать целые ночи, как армянке, и всё так и осталось в тайне.

Когда приехал Тёма и привёз очередную партию наклеек, Юрка честно рассказал о достигнутых успехах и, когда они на вечеринке выходили настроить видак, угостил Артёма рюмочкой. Тот пришёл в полный восторг. Самогонка, как уже неоднократно упоминалось, была крепкой, так что оба вернулись слегка навеселе и с блестящими глазами. Потом Тёму неожиданно повело и он пошёл и улегся спать. Юрик удивился, неужели его "самопал" так подействовал на товарища, но промолчал, позже пошёл в спальню и увидел, что полураздетый Тема дрыхнет без задних ног. Юра укрыл его одеялом и вышел. На следующее утро Тёму нашли мёртвым.

Да, недаром говорят, что сложно что-то делать только в первый раз. Не скажу, что я совсем не испытывала чувства неловкости после Юркиного рассказа, но это было совсем не то, что я чувствовала после беседы с Ольгой. Безусловно, чтобы копаться в чужих тайнах, надо иметь к этому склонность, но, хотя у меня такого желания не было, я воспринимала себя кем-то сродни доктору. Производить такие действия и выяснять чужие секреты мне было необходимо! Кажется, Юрка это понял. Он замолчал, но, после небольшой паузы, произнес:

-- Я не знаю, насколько тебе помогут такие сведения, но хочу ещё кое-что прояснить. Мне не было никакой необходимости убивать Артёма, наоборот, мне это только повредило, новую партию этикеток он успел мне отдать, но надолго их не хватит, придётся что-то придумывать. В общем, делай выводы сама.

Мы ещё немного посидели, и я засобиралась домой. Тут появился Сухой. Он ничего не стал спрашивать, молча прошёл в каморку и загремел бутылками. Лесик нырнул за ним, они пошептались, затем Юрка вышел, взял меня под руку и припечатал:

-- Пойдём, сыщик, Митька и без меня справится, а отпустить тебя домой без сопровождения не могу себе позволить, мало ли, куда ты ещё влезешь по дороге!

Когда Юрка буквально дотащил меня до дома, впихнул в сад и закрыл за мной калитку, я опустилась на корточки и прикрыла глаза. Опять вытянула не ту карту! Ну, делать нечего, самое лучшее, что я могу сегодня предпринять, это пойти и лечь спать, что я и сделала. Зайдя домой, я включила свет и только тогда поняла, что имел в виду Лесик, когда говорил, что это его рабочая одежда. Джинсы и водолазка были покрыты разноцветными пятнами неизвестного происхождения, и ещё от одежды жутко несло бензином. Похоже тогда, на пустыре, мой нос улавливал только запах самогонки, пролившейся на мои одеяния, а теперь, адаптировавшись, уловил и другие запахи, и этот, бензиновый, был не из самых приятных. Лесик, хоть и не подозревал об этом, отомстил мне за наглое поведение коров. Я стянула с себя шмотки и вышвырнула их за дверь.

Уже улегшись в кровать и почти погрузившись в сон, я вдруг вспомнила, что свои брюки и свитер я так и оставила валяться на пустыре. "Ни за что не пойду туда ни сейчас, ни завтра, ни послезавтра!" - с мрачным удовлетворением подумала я, закуталась поплотнее в одеяло и уснула.

Утро преподнесло мне приятный сюрприз: прикатила Алька. Точнее, её привез Борька, но он тут же укатил обратно, оставив жену одну. Алька сообщила мне, что гулянка у тёти Кати затянулась, все родственники только вошли во вкус, поэтому впереди был один, а то и два свободных дня. Алькины дети уехали на экскурсию в Санкт-Петербург, Боря укатил на рыбалку, а Алька решила поехать отдохнуть в Кошёлкино.

-- Уткин меня не разыскивал? -- первым делом спросила Алька.

-- Нет, в нашем Багдаде все спокойно.

-- Хорошо, -- протянула Аля и тут же завела свою любимую песню: -- Надо бы прополоть грядки...

-- Не успела приехать, как уже начинаешь утомлять! -- с чувством заявила я. -- Наслаждайся законным отдыхом, ещё успеешь постоять враскорячку, когда любимая свекровь напразднуется и вернётся. Ты думаешь, она заметит, что грядки не прополоты?

-- Да вряд ли... -- Протянула Аля, -- но...

-- Без всяких "но"! Ты помнишь, когда ты в последний раз проводила выходные, не готовив пищу на шесть человек и не подставляя зад солнцу? Угомонись, умоляю, еды у меня навалом, будем отдыхать!

Алька немного поразмыслила и кивнула головой. Мы пошли в беседку, накрыли на стол и уселись завтракать.

-- Слушай, -- вдруг вспомнила подружка, -- а где Чарли? Вы его кормите?

-- Сейчас увидишь! -- пообещала я и тихо прошептала: -- Чарлик, пора жрать!

Кот материализовался мгновенно, за несколько дней его приучили к тому, что никто не станет кормить его тогда, когда он соизволит поесть, найдутся другие желающие на его еду. Алька во все глаза уставилась на животное, которое мигом подлетело к миске и стало шумно пожирать похлебку.

-- Как вы добились такого эффекта? -- заулыбалась она.

-- Очень просто, филе сёмги съели сами, а ему предложили пищу попроще, когда он пару раз отворотил морду, отдали всё Шарьке, потом проблем не было, -- полупошутила я.

-- Класс! -- восхитилась Алька, -- Тонька будет в восторге!

Мы обратились к теме воспитания котов. Вдоволь наговорившись и как следует подкрепившись, мы стали прикидывать, чем бы заняться дальше.

-- Пошли к нам на участок есть малину! -- предложила я.

-- Опять корзинки тащить! -- заныла Аля.

-- Очнись! Я не сказала "собирать", я сказала "есть"! Пусть её собирает, кому это надо, а мы просто налопаемся в своё удовольствие!

-- Тогда пошли!

Мы собрались и не спеша двинули к участку.

Участок находится совсем недалеко от нашего дома, по дороге на электричку, там довольно много неплохой земли, которую, в основном, скупают, чтобы строить современные коттеджи. Мама купила его в то время, когда землю можно было приобрести за бесценок, она рассчитывала, что пока посадит там сад, а потом, как соберётся с деньгами, отстроит там дачу для меня и моих будущих детей. Из всего этого "громадья" планов удалось пока только развести сад. Наряду с фруктовыми деревьями там росли клубника, земляника, смородина и малина. Вот её пощипать мы и отправились. Тонька, кстати говоря, тоже поначалу имела там же землю, даже перевезла туда с дачи бытовку, чтобы было, где ночевать в случае чего, но потом продала участок. Новыми владельцами стали Люська и Антон. Зачем им понадобилось его покупать, неизвестно, они и за огородом около дома толком не ухаживают, ну, да это их дело. У каждого свои прибамбасы.

Мы шли, как говорится, никого не трогая, и уже на повороте к "фазенде" уловили какой-то шум. Повернув, мы увидели, как на бывшем Тонькином участке бегают взад-вперёд какие-то фигуры. Они суетились, махали руками, потом резко успокоились и скучились. Когда мы подошли поближе, то поняли, что это была Люська со всеми своими многочисленными отпрысками. Поражало только отсутствие Антона. Когда мы, удивляясь, проходили мимо, Люська окликнула нас:

-- Эй, соседки, идите к нам!

При всех своих недостатках, Людмила Петровна совершенно не жадный человек, это про неё сказано: "И хлеба горбушку, и ту пополам", если есть, чем делиться, она обязательно поделится. Сегодня, видимо, было, чем делиться. Мы подошли и увидели изумительную картину. Посередине огорода была выкопана огромная яма, на дне которой бегал туда-сюда Тони, крича:

-- А мне? Совсем офигели? А как же я?

Стёпка методично разлил что-то по пластиковым стаканчикам, не забыв и нас, выпил, подошёл к яме и гаркнул:

-- Погодь, батя, ща что-нибудь сообразим!

Мы с Алькой, не сговариваясь, вылили нечто на землю и попытались уловить суть дела. Всё оказалось просто, как дважды два.

Всем давно известно, что в России все работы, связанные с ремонтом или строительством, начинаются зимой, причем неважно, требуется покрасить стены в школе или проложить трубы. Обязательно нужно дождаться первых холодов, а лучше, морозов, и тогда приниматься за дело: увлеченно долбить мёрзлую землю или задыхаться в благоухающем краской здании, которое невозможно проветрить по причине сильного холода. Исключений не бывает, по крайней мере, я ни разу их своими глазами не наблюдала. Наши соседи сделали всё в лучших традициях.

Прошлой осенью, купив у моей тётки участок, они загорелись идеей возвести на нём новые хоромы и, дождавшись первых заморозков, дружно принялись закладывать фундамент. Антон тогда работал на экскаваторе, поэтому мёрзлую землю всё-таки удалось разрыть. Дальнейшие работы были отложены до весны. В марте, едва сошёл снег, Антон бросил все силы на собственно закладку фундамента. Процесс прошёл на удивление гладко, только через пару недель погода внесла в рабочий график некоторые коррективы. Фундамент уже мирно покоился на дне ямы, как полили дожди. Не знаю, как влияет дождливая погода на прокладку труб, но на фундамент она повлияла отрицательно. Если не вдаваться в детали, то он просто просел, практически утонул в яме. Одним прекрасным солнечным утром, после месячного периода проливных дождей, Антон со всем семейством пришел на "стройку", встал на край ямы и звучно произнёс три слова, которые я здесь приводить не буду: никакого фундамента в яме не было видно. Антон плюнул в яму и гордо ушёл, не оглядываясь. После этого вся семья слегка охладела к постройке дома, но, как говорится, время всё лечит. Не прошло и полгода, как соседи оклемались от жестокого удара судьбы и как раз сегодня пришли внимательно осмотреть злосчастную яму и прикинуть, что делать дальше.

Здесь позвольте мне немного прояснить один вопрос, даю слово, что больше к нему я возвращаться не буду. Вообще, я хотела написать, что соседи пришли на участок уже навеселе, но внезапно мне пришло в голову, что меня могут обвинить в пропаганде пьянства или в чём-нибудь в этом роде. В моём повествовании часто встречаются случаи, так или иначе связанные с темой употребления крепких и не очень спиртных напитков. В своё оправдание хочу сказать, что я не сторонник пьянства, но вполне понимаю людей, выпивающих для настроения, тем более, когда это не сопряжено с пьяными драками и выяснениями отношений. Далее, ни для кого не секрет, что процент пьющих в деревнях довольно высок, волей-неволей сталкиваешься с ними на каждом углу. А еще... Великий Джером К. Джером в одном из своих произведений устами своего героя утверждал, что писатели просто бы пропали, не имей они отрицательных персонажей. Добродетель скучна, о ней уже всё сказано, на ней далеко не уедешь. Я не буду больше утомлять вас рассуждениями на эту тему, просто прошу, примите как данность, что тема распития спиртных напитков и все последствия этого распития будут и дальше встречаться в моём рассказе. Таким образом, принеся извинения и разъяснив свою позицию, я с чистой совестью продолжаю.

Итак, соседи пришли уже навеселе и, конечно, захватили с собой некий тонизирующий напиток, тот самый, в котором 40 градусов и который мы с Алькой выплеснули на землю. Антон быстро опустошил свой стакан и подошёл к самому краю ямы. Тут свидетельства очевидцев несколько расходятся, но заканчивалась история у всех одинаково. Впрочем, итог был очевиден и без пояснений: Антон свалился в яму. Но не это привело его в состояние отчаяния. К слову, упал он очень удачно, даже не поранился и ничего себе не сломал и не вывихнул. Антон просто озверел от того, что прекращать обмывание нового строительного сезона никто не собирался, а спускать ему на верёвочке стакан ни у кого не было желания. Мы с Алькой поухмылялись, глядя на беснующегося соседа, вылили очередную порцию водки в траву и пошли пощипать малинки, клятвенно пообещав, что, если понадобится наша помощь, мы всенепременно придём, прямо как Чип и Дейл.

Уже добравшись до вожделенных кустов малины, мы обернулись и посмотрели на театр под открытым небом. Было видно, что никто никуда спешить не намеревался, все как сгрудились кучкой, так и стояли. Алька отвернулась, а я заметила, что у соседей всё пришло в движение, хотела уж было сказать об этом Альке, как вдруг та сильно ткнула меня в бок. Я вздрогнула, не люблю таких проделок от кого бы то ни было. Обернувшись, я уж открыла рот, дабы разразиться воспитательной тирадой, но так и застыла с разинутым ртом. Рядом, в точно такой же позе, с таким же разинутым ртом замерла Аля. Среди кустов клубники стояла корзинка, точнее, корзинища, почти до самого верха наполненная спелыми ягодами. Рядом сидел мужик и сосредоточенно обирал последние кустики. Во мне моментально проснулся инстинкт собственника, я захлопнула рот, тут же его открыла и заорала:

-- Эй, ты что здесь делаешь? Давай, топай отсюда!

-- Ну, народ, ни стыда, ни совести! -- ожила и Алька.

Мужик медленно поднял голову, приподнялся, подбоченился и заявил:

-- А вы чего приперлись? Я на своем участке, а вы уносите ноги, пока я вам не наподдал! Ишь, наглые, уже средь бела дня являются урожай тырить!

Мы снова застыли, разинув рты. Может, мама успела продать наш участок, а я об этом ничего не знаю? Но постепенно до меня дошло: мужик решил поживиться на чужом огороде, полагая, что вероятность появления хозяев чрезвычайно мала, а всем случайным прохожим он выдавал примерно то же, что и нам. Шансы доказать что-нибудь такому бугаю у нас с Алькой были весьма невелики. Как говорил кто-то из литературных героев, вечер переставал быть томным. В нашей ситуации в самом разгаре был день, но от этого было не легче. Мне начало казаться, что методы воспитания детей, активно применяемые Люськой, не так уж и плохи, и что их можно перенести и на нашего наглого вора. Я почувствовала прилив неуправляемой ярости и стала озираться в поисках чего-нибудь подходящего для отрезвления противной ряхи. Не знаю, чем бы все это закончилось, но тут на соседнем участке появился сосед.

-- Дядя Миша! -- заорали мы в две глотки и помчались к нему как раненые медведи.

Сосед несколько секунд переводил взгляд с нас на нежданного визитёра, потом сориентировался в происходящем и, расправив могучие плечи, двинул вперед.

-- Ты кто такой, чудила на букву "м", ты какого хрена сюда заперся? -- без всякого предисловия начал он. -- Иди-ка сюда, побеседуем, заодно расскажешь хозяйкам сада, что ты здесь делаешь.

-- Э... Да я так, шёл мимо, смотрю, ягода пропадает, думаю, нехорошо это... -- увидев мускулистого, накачанного и весьма решительно настроенного молодого мужчину, ворюга присмирел и попятился, видимо прикидывая, как бы смыться без потерь и не приобрести ненароком парочку украшений на лице. Дядя Миша, ухмыляясь, продолжал неспешно приближаться, скоро он уже находился в нескольких метрах от воришки. Не раз уже было замечено, что хамы, сталкиваясь с хамским поведением, как правило, теряют весь апломб. Наш незваный гость подтвердил сию аксиому. Когда до прямого столкновения, не сулившего ему ничего хорошего, осталось не больше метра, он бросил разводить дипломатию и ринулся бежать. К счастью, он побежал в сторону не засаженного участка других соседей и не поломал наши кусты, да ещё и оставил свою корзинку. Дядя Миша спросил:

-- Догнать и наподдать?

Я отрицательно покачала головой, не люблю драк, да, и по моему мнению, нахал уже достаточно наказан. Но Алька придерживалась прямо противоположной точки зрения. Правда, она не стала напрягать дядю Мишу. Молнией метнувшись к зарослям кабачков и нисколько не смущаясь, что они принадлежат совсем не нам, а всё тому же дяде Мише, она сорвала самый увесистый и метнула вслед нахалу. Самым захватывающим оказалось то, что она попала в бегущего, причём прямиком в филейную часть. Возможно, вам кажется это невероятным, слишком много времени прошло между поспешным бегством и дальнейшими событиями, но, ей Богу, это только на бумаге занимает много места, на самом деле всё действо заняло не больше минуты.

Мы пронаблюдали за тем, как жертва собственных деяний вскрикнула, почесала, простите, зад и понеслась дальше с удвоенной скоростью. Тут уж мы все злорадно захохотали. Насмеявшись, Алька замялась и попросила:

-- Дядя Миша, извините за порчу имущества, мы компенсируем...

Но сосед замахал руками.

-- Хотите, отдам всё, что осталось? За такое зрелище не жалко кабачков в придачу с баклажанами! -- и он снова залился оглушительным смехом.

Но мы, несмотря на такую щедрость, не оставили соседа внакладе, поделившись с ним клубникой, которую воришка оставил в нашем распоряжении.

После мы с Алькой уселись под яблоней, и я вздохнула:

-- Да, пришли, полакомились малинкой!

-- Всё-таки придется нам сегодня торчать на кухне и варить варенье, не пропадать же добру! -- заключила золовка, обладавшая на редкость практичным складом ума.

Так и не притронувшись к малине, мы взяли корзину и потрусили обратно домой. Проходя мимо Зубковых (простите, давно было пора упомянуть о том, что фамилия Люськи, Антона и всех их детей -- Зубковы), мы краем глаза заметили, что те опять засуетились. Мы не собирались влезать ещё и в эту заварушку, но Люська снова окликнула нас, пришлось подойти.

-- Вы домой, девки?

-- Да.

-- Не в службу, а в дружбу, зайдите к нам, там Ленка одна, посмотрите, не натворила ли чего, да ещё вдруг Толян приехал, скажите, чтобы дул сюда с лестницей.

Поясню: Толян -- это Люськин брат, засидевшийся "в женихах". Мы хотели было спросить, зачем тут ещё и Толян понадобился, но, взглянув на яму, всё поняли. На дне валялись какие-то веревки, вокруг них носился Антон, но не один. Приглядевшись, мы увидели и Лёху, третьего сына незадачливого папаши. Вдвоём они нарезали круги по яме, выкрикивая некие слова, употребляющиеся в таких случаях.

-- Пусть Толян лестницу притаранит, а то скоро все там будем! -- припечатал Колька.

Провожаемые таким напутствием, мы потрусили дальше.

Добравшись до дома, мы занесли корзину на терраску и пошли к соседям. Ленки не было видно, но со стороны огорода доносились радостные визги. Завернув за избу, мы увидели, что Ленка не одна -- вместе с нашей соседкой резвился и Арсений. Дети были заняты страшно важным и увлекательным делом -- дразнили беднягу Лорда. Для этого они использовали непонятно как попавший к ним собачий свисток. Ленка и Арсюша по очереди свистели в него, а Лорд заливался неистовым лаем. Не знаю почему, но детям это казалось очень весёлым. Алька попробовала отвлечь их:

-- Лен, Толян не заезжал?

Но ни Ленка, ни Арсений даже, что называется, ухом не повели, продолжая носиться вокруг деревьев и по очереди дуть в свисток. Тогда я гаркнула:

-- Ленка, дуй сюда, бате суп греть надо!

Вот такие слова моментально возымели действие, Ленка обернулась и подбежала к нам. Оглядев пространство перед нами и заглянув нам за спины, она обиженно протянула:

-- Ну, и чё ты брешешь?

-- Ты мне лучше скажи, Толян не заезжал?

-- Не... -- протянула девчонка и намылила лыжи. Но я дернула её за платье и всё же успела задать следующий вопрос:

-- А что здесь Арсенька делает?

-- Ольга его привела, ей мать в больницу отвести надо.

Ленка наконец вырвалась и со смехом бросилась за мальчиком, очевидно, намереваясь отобрать свисток. Мы с Алькой переглянулись, помолчали, потом она задала извечный русский вопрос:

-- Что делать будем?

Я подумала и со вздохом произнесла:

-- Придётся самим тащить лестницу, а то нам до конца жизни будут сниться погребённые в яме соседи.

Судя по недовольному виду Альки, эта идея ей не особо понравилась, но спорить она не стала. Уловив момент, когда Ленка в очередной раз проносилась мимо нас, Аля ухватила её за шиворот и спросила:

-- Мелкая, где у вас лестница?

-- Там, возле сарая стоит.

Алька отпустила девчонку, и мы двинулись к сараю, но дойти до него не успели: заскрипела калитка и показалась Ольга.

-- Привет! -- поздоровались мы.

-- Привет. А Арсюшу не видали?

-- Там, за домом с Ленкой играет.

Ольга пошла в огород и, буквально спустя несколько секунд, мы услышали крик, нет, визг:

-- Вы что, совсем очумели? Мозги растеряли? А если эта зверюга с цепи сорвётся? Да от вас мокрого места не останется! Арсений, марш сюда! А ты куда смотрела? На тебя оставили маленького мальчика, а ты нашла забаву! Всё твоей матери расскажу!

Мы пошли обратно на место "игрищ", мало ли, Ольга разойдется, да ещё оплеуху кому отвесит. Её можно понять, но и орать так не стоило. За домом происходило следующее: злобно лаял уже охрипший Лорд, Ленка, насупившись, стояла под яблоней, но молчала, в отличие от Ольги, которая, выдирая из ручки Арсения свисток, продолжала вопить:

-- Кто тебе разрешил это брать? Что ты лазишь вечно где ни попадя?

-- Ладно тебе, Оль, прекрати орать, всё нормально, лучше пошли отсюда, видишь, собака злится, в другом месте займёшься воспитанием.

Ольга послушалась. Ленка осталась в саду, а мы вчетвером подошли к сараю. Ольга немного остыла, прижала к себе мальчика и покаялась:

-- Знаю, что не следовало бы орать, но ничего с собой поделать не смогла, как представила, что собака на него кинется, так просто весь разум потеряла.

-- Ладно, проехали, -- замяла я эту тему. Ольга продолжала гладить сына (я по привычке буду называть мальчика так) по голове, и мы заметили, что запястье правой руки у неё перевязано.

-- Что с тобой? -- поинтересовалась Алька.

-- Мама кипяток на руку пролила и обожглась, -- смешно картавя, пояснил Арсений, который едва научился лепетать, не поручусь, что он выговорил все слова, но смысл был примерно такой.

-- Ясно, -- припечатала Алька и, как уже упоминалось, имея практический склад ума, не стала тратить время на выражения соболезнования. -- Значит, толку от тебя не будет...

Ольга повернулась ко мне, её лицо выражало неподдельное недоумение.

-- Понимаешь, -- поспешила я разъяснить ситуацию, -- нам надо отнести в одно место лестницу, помощь нужна, ну... -- Мне не хотелось рассказывать Ольге подробности, поэтому я запнулась.

-- Не скажу, что поняла, о чём вы тут говорите, но, сдается мне, могу обеспечить вам посильную помощь, -- неожиданно отреагировала Оля. -- Тут недалеко я видела одну милую компанию, состоящую из одних мужиков, рука у меня ошпаренная, но ноги целые, пойду-ка позову их, а вы окажите мне любезность, присмотрите за Арсением, -- закончила Ольга и неожиданно резво метнулась к калитке.

-- Прекрасно, -- воодушевилась Алька, -- надеюсь, нам не придётся проставляться за оказанную помощь.

-- Хорошо, что Олька сориентировалась, -- встряла и я, но Аля промолчала, она всегда немного недолюбливала мою подругу, но открыто никогда этого не выражала.

Ровно через минуту я поняла, что без поощрения трудящихся нам не обойтись, -- в калитку зашла Оля, за ней шествовали Лесик, Бодрягин и Гармаш. Каждый держал в руке бутылку пива. По всему было видно, что парни мирно отдыхали, никого не трогали, а теперь им придется тащить чёрти куда совсем нелёгкую лестницу. Но моя природная жалость всё-таки одержала победу над некой прижимистостью. В двух словах мы с Алькой объяснили парням суть дела, те молча и быстро допили пиво и, совершенно не сопротивляясь, отправились туда, куда мы их направили, не забыв взять и лестницу.

Я думаю, что наша группа выглядела очень живописно, эх, жаль, у Васьки в руках была не кисть, а лестница, это стоило бы запечатлеть! Впереди суетились мы с Алькой, размахивали руками и орали, короче, вносили сумятицу; за нами плелись с лестницей на плечах Ванька, Васька и Юрка, причём Юрик, имея сравнительно небольшой рост по сравнению с остальными, постоянно привставал на цыпочки, а эти двое приседали; далее следовала Ольга, которая, может, и хотела бы спокойно вернуться домой, но ей не позволил Арсений, который живо интересовался происходящим и тянул её вслед за всеми, ну, и, естественно, Ленка тоже дома не осталась. Когда я в очередной раз оглядела всю эту толпу, мне пришла в голову необычная мысль, что сейчас здесь собрались все те, кто находился в доме Артёма в ту незабываемую ночь и кого я так или иначе подозревала. Только все мои подозрения так и остались беспочвенными, а что делать дальше -- просто ума не приложу. И, хотя я, как Юлий Цезарь вполне способна заниматься несколькими делами одновременно, на данный момент моя первостепенная задача -- спасти соседей, а дальше будет видно.

К счастью, наш караван довольно быстро добрался до цели своего назначения и, хотя он не доставил ни шелков, ни драгоценностей, ни дорогих пряностей, его появление было встречено бурным восторгом. Здраво рассудив, что руководителей тут и без нас хватит, мы, трое девушек, отошли в сторонку, предоставив действовать более авторитетным в данном вопросе личностям. Арсюшу с Ленкой, конечно, было не удержать, они вихрем унеслись к яме и путались у всех под ногами, их, конечно, периодически отгоняли, но ненадолго. Мы же стояли и посмеивались, глядя на всю эту кутерьму. Было совершенно очевидно, что при таком развитии событий Антон с сыном еще долго будут сидеть в яме, но, как оказалось, это стало ясным не только нам, потому что Ванька, совсем упарившись, встал, упёр руки в боки и громко произнёс несколько непарламентских выражений. Соседи, привыкшие к твёрдой руке и простым словам, замерли. Ванька произнёс небольшую речь, смысл которой заключался в том, чтобы все, кроме Васьки и Юрки, свалили в туман и не мешали работать. После наведения порядка дело пошло быстро и продуктивно, минут через десять оба пленника были извлечены из ямы. Антон и Лёха бегло поблагодарили спасителей и ринулись к своим, нагонять упущенное. Спасители вернулись к нам.

-- Пошли, -- предложила Алька, -- сейчас мы тут лишние, да бросьте лестницу эту, не хватало ещё обратно её тащить, сами притащат!

-- И не оглядывайтесь так жадно на звон стаканов, -- добавила я, -- Люська добра не забывает, могу поспорить, что сегодня же вечером она принесёт то, что полагается в таких случаях, так что, приходите часиков в семь к нам, чтобы она вас по всей деревне не искала.

Всё вышло именно так, как я и предполагала, и сегодняшний вечер закончился у нас в беседке, в тёплой компании, под звон стаканов -- Люська не пожадничала и принесла не только то, чем обычно благодарят, но также жареных кабачков и салат.

Понятия не имею, как чувствовали себя остальные, но я постоянно испытывала ощущение неловкости -- ведь здесь сидел убийца! Безусловно, существует вероятность, что убийца -- посторонний человек с улицы, неизвестно как проникший в дом, но что-то мешало мне так думать. Сначала надо проверить всех тех, кто был в доме и попытаться найти преступника среди них. Но как же, как мне вывести этого нехорошего человека, так сказать, на чистую воду? Все мои версии развалились, улик больше нет... Стоп! Если улик больше нет, то их следует добыть! Где? Да в доме Артёма! В той самой комнате! Конечно, подручные Гаврилы Петровича её тщательно прочесали, но других шансов у меня нет. Я всегда пребываю в состоянии растерянности, когда у меня нет плана действий, так что, определившись, я приободрилась, даже можно сказать, развеселилась. Это не прошло незамеченным для окружающих, Васька, сидевший рядом, пнул меня в бок и прошептал:

-- У тебя что, организм только проснулся и начал воспринимать алкогольную действительность?

Учитывая то, что весь вечер я просидела с одной-единственной бутылкой безалкогольного пива (не надо думать плохо о Люське, она бы никогда не позволила себе так обойтись с людьми, которые ей помогли, это Ольга принесла с собой и угостила нас Алькой), Васькино замечание прозвучало несколько комично, но я и не подумала спорить, так как пребывала в очень хорошем настроении.

Всё когда-нибудь кончается, кончились и наши посиделки. Все ушли, а мы с Алькой неспешно убирали со стола.

-- Как думаешь, долго там наши на даче тусить будут? -- спросила меня Аля.

-- Ну, до завтра точняк, а там... Смотря как там у них с финансами.

-- Да, тут я с тобой согласна. На завтрашний отдых ещё рассчитывать можно. Кстати, чем завтра займёмся?

Я замялась. Посвящать Альку в свои дела не входило в мои планы, хотя её помощь не помешала бы, но вы помните, я не решалась втягивать в небезопасный процесс расследования мать двоих детей. Я напряженно думала, чтобы такое поправдоподобней соврать. Вообще, вру я, что называется, не краснея, но иногда, когда меня захватывают врасплох, я начинаю нести непонятно что. К счастью, это происходит довольно редко. Пока я раздумывала, чтобы ответить, Аля предложила:

-- Пошли в лес, у меня мясо есть, пожарим, посидим у костра, потрещим за жизнь...

Не успела я никак отреагировать, как золовка огорошила меня ещё одним вопросом:

-- Слушай, а что там с делом Артёма? Прояснилось что?

-- Кажется, нет, -- наконец выговорила я, но было поздно, Алька уже что-то почуяла.

-- Что с тобой, Анют? Ты как будто не в себе, у тебя настроение постоянно меняется, что-то происходит, чего я не знаю?

-- Да нет, просто закрутилась я тут с одним делом.

Аля закончила протирать тряпкой стол, усадила меня на скамейку, уселась сама и произнесла то, чего я боялась и в тоже время подспудно жаждала:

-- Я жду.

Можно было увести разговор в сторону или поломаться, но я так обрадовалась, что появилась возможность рассказать кому-то о своих злоключениях, поэтому путано и быстро, пока Алька не передумала меня слушать, выложила все свои приключения, исключая ту часть, которая касалась отношений Ольги, Арсения и Галины Иннокентьевны, я просто попросила поверить, что Ольга объяснила мне своё присутствие в комнате Артёма. Аля, пока меня слушала, постоянно встревала, что-то уточняла, соглашалась со мной, спорила, словом, вела себя не так, как идеальный слушатель, но, представьте себе, мне это нисколько не мешало, наоборот! Большинство людей ненавидят, когда их перебивают, а я вот люблю, мне нравится, когда к рассказу проявляют интерес, нравится что-то пояснять... Когда я закончила, Алька высказалась:

-- Я не знаю, права ты или нет с юридической точки зрения, возможно, следовало бы не лезть в это сомнительное дело и вычислять убийцу среди друзей, но, как твоя золовка, хорошо тебя знающая и просто как близкая подруга, я понимаю тебя. И делаю вывод, что на завтра у тебя какие-то планы. Колись!

Я выдала ей, что собиралась сделать. Алька тут же заявила, что пойдет со мной. Мы немного поспорили, но в результате победил более старший и опытный участник спора. Могу уточнить, что это не я. Обсудив пару мелких деталей, мы, наконец, разошлись поспать перед таким важным и ответственным делом, как незаконное проникновение в чужой дом.

Когда мы с Алькой выдвинулись на позиции, было ещё темно. Летом светает очень рано, так что можете догадаться, что было где-то около половины пятого. Было зябко, мы ёжились от холода и посему двигались быстро, чуть ли не бегом. На разговоры также требовалась энергия, а у нас зубы тихонько стучали, поэтому мы молчали. У дома мы по привычке пошли медленнее, мягко ступая по траве, ожидая лая Баси, но я вспомнила, что бедная собака, во-первых, тут больше не живёт, а во-вторых, находится в больнице. Я юркнула в калитку, Алька следом. Место преступления не охранялось, но окна и двери были заперты. Нет, никогда мне не открыть детективное агентство, вечно у меня возникают великие планы, в которых не продумано огромное количество мелких деталей. Но у Альки соображалка работала отменно.

-- Надо лезть на крышу, -- шепнула она, -- наверняка в доме есть чердак, на который можно попасть через неё. Только поторопись, уже начинает светать.

Пока я прикидывала, что можно использовать для, не знаю, как и выразиться, взбирания на крышу, что ли, Алька успела оббежать дом и найти садовую лестницу, валявшуюся у забора. Мы приставили её со стороны, выходящей на лес, чтобы из деревни нас не было видно, и начали взбираться. У меня в голове сразу завертелись всякие ёрнические мысли, но озвучить их я не успела, за меня это сделала Алька.

-- Представляешь, как это смотрится, две здоровые девки лезут на крышу, трясясь от малейшего дуновения ветерка, и одна из них постоянно задевает голову другой кроссовкой!

Оказавшись на крыше, мы стали ползать по ней, пытаясь отыскать вход на чердак. Вот будет здорово, если его тут не окажется! Но удача ещё раз улыбнулась нам -- вход обнаружился в виде небольшой крышки с кольцом. Но что действительно было странно, так это то, что нам удалось поднять её даже без особых усилий. Очень скоро мы очутились в небольшом тёмном и пыльном помещении, которое и оказалось чердаком. Честно говоря, меня пугало то, что всё складывается так удачно, и я предоставила действовать Альке, тихо подозревая, что попасть в дом с чердака мы не сможем. Но, видимо, у моей напарницы была легкая рука, или нога, потому что я ещё не успела как следует устроиться на каком-то ящике, предоставив ей обыскивать помещение, как Алька уже споткнулась о ещё одно кольцо, которое, само собой, торчало из крышки, открывающей вход в дом. Мы очень оперативно подняли и эту крышку, под ней обнаружилась ещё одна небольшая лестница, по которой мы и попали в внутрь.

Но прежде, чем мы нашли спальню Тёмы, нам пришлось изрядно поплутать, вы помните, что комнат было много и расположены они были весьма бестолково, а нам с Алькой довелось побывать в доме только один раз, второй раз не в счет, тогда мы давали показания и нам было не до осмотра помещения. В конце концов, мы порадовались собственной предусмотрительности, которая всё же заставила нас оторваться от кроватей так рано, потому что, когда мы в конце концов нашли то, что искали, солнце уже встало и за окнами посветлело.

-- Давай передохнем! -- предложила "коллега", и мы уселись прямо на пол. -- Слушай, а что будем искать? -- позевывая, спросила Алька.

-- Понятия не имею! -- я пожала плечами. -- Что-нибудь! Ты, главное, ищи, если что попадётся, свисти, разберёмся.

Искали мы долго, долго и безрезультатно. Мы облазили на коленках весь ковер, обшарили всю кровать, практически вывернув её наизнанку, заглянули под тумбочку, перерыли шкаф, в котором, по счастью, было не особенно много вещей... Не буду описывать подробно наши утомительные поиски, всё равно они закончились ничем. Когда мы окончательно выдохлись и я уже стала опускаться на пол, намереваясь посидеть и чуток передохнуть, как Алька завалилась на кровать и позвала меня:

-- Ань, нечего задницу отсиживать, кровать мы уже обыскали, там ничего нет, конечно, там совсем недавно находился мертвец, но мы-то живы! Давай, отбрось предрассудки, жаль Тёму, но, мне думается, он был бы рад, что его имущество хоть кому-то пригодилось!

Признав справедливость данного утверждения и, к тому же, чувствуя страшную усталость и голод, я поднялась и тоже улеглась рядом с Алей. Мы полежали, чуток передохнули и Алька, пытаясь устроиться поудобнее, приподнялась на подушку, откинула голову и неожиданно заорала. Я встрепенулась посмотреть, что случилось, и улыбнулась: Аля невольно задела головой Тёмину коллекцию значков, висевшую прямо над изголовьем кровати.

Впрочем, коллекцией это было сложно назвать, в детстве Тёма собрал десяток значков, повесил их на полотнище, которое потом благополучно куда-то закинул. Года три назад он наткнулся на него, когда выбрасывал очередной накопившийся хлам, вытащил, слегка почистил и вот зачем-то повесил в новом доме. Насколько я помню, раз в полгода он привозил пару значков из разных городов, где бывал. Сейчас на огромном полотнище красовалось значков пятнадцать-двадцать, причем висели они почему-то в самом низу, почти у подушки, не удивительно, что Алька задела их головой. Осторожно поворачивая голову, Аля высвободилась и с чувством произнесла:

-- Нет, ну только подумай, мы тут стараемся, улики ищем, столько времени убили впустую, да ещё и травмы получаем! Ну-ка, дай хоть посмотрю, что тут за значки висят.

Меня значки нисколько не волновали, поэтому я продолжала бездумно валяться на кровати. Всё-таки, психика человека -- очень пластичная вещь, способная быстро адаптироваться к условиям окружающей среды. Совсем недавно на этой кровати лежал труп, а сейчас лежу я, и меня совсем не преследуют страшные и неприятные ощущения. Наверное, оно и к лучшему, если бы люди не могли мириться с обстоятельствами, они бы, случись что, сразу попадали в психушку. Мои философские измышления прервал Алькин возглас:

-- Ань, глянь, как странно!

Я привстала и кинула взгляд на значки.

-- Ничего не замечаешь? -- продолжала дёргать меня Алька.

-- Нет!

-- Раскрой глаза, мочалка ты! Похоже на то, что Тёма собирал свои значки на определенную тематику, а именно -- изображения городов.

-- Ну и что?

-- А то, присмотрись! Вот Москва, Вена, Амстердам, Базель, ещё какие-то города, названия которых сразу и не выговоришь...

-- А что тут такого? Коллекционеры, даже такие доморощенные, каким был Тёма, обычно собирают не все подряд, а выбирают определенную тематику.

-- Ань, как ты умудрилась университет закончить, не слушая объяснений до конца! Я ещё раз повторяю, для особо одарённых, тут все значки с изображением каких-то мест, а один -- с непонятно чем!

Я развернулась и внимательно вгляделась в значок, кстати, тот самый, за который зацепилась Алька, что было вполне логично: он не был приколот к полотнищу, а просто зацепился за него и висел, простите, на соплях. Когда до меня дошло, что изображено на круглой железяке, меня прошиб холодный пот.

-- Сними-ка его, -- прошипела я.

-- Это то, что мы искали? -- удивилась Аля, подавая мне значок.

-- Похоже на то... -- тоскливо протянула я. На значке была изображена гитара, её пересекали две буквы: B. G. У меня дома лежал почти такой же, только без гитары.

-- Объяснишь, что к чему? -- вывела меня из ступора золовка.

-- Дома. Мне нужно собраться с мыслями.

-- Хорошо, -- всё-таки тесное общение со свекровью сделало Альку очень покладистой, что для меня в данный момент было просто необходимо.

-- Ну, что, нам тут делать больше нечего?

-- Совершенно!

-- Тогда давай убираться отсюда!

Так мы и поступили. Не встретив на обратном пути никаких препятствий, мы довольно скоро очутились дома. И только там нам стало понятно, почему нам, можно сказать, везло всё это утро: вернулись наши родственники. Не успели мы затворить за собою калитку, как наткнулись на Тоньку, вопящую на всю деревню:

-- Где мой сыночек? Где он?

-- Борька на рыбалку уехал, -- поспешила утешить "маму" Алька.

-- А ты где шлялась? -- моментально переключилась на неё свекровь, но желание во чтобы то ни стало увидеть сыночка оказалось сильнее, чем потребность отчитать невестку за недостойное поведение. Между прочим, как выяснилось, тётю интересовал вовсе не Борька. Выдержав паузу и собравшись с силами, Тонька обрушилась на нас по новой:

-- Где мой сыночек? Куда вы его дели?

-- Что ты орёшь, как мужик, разбивший бутылку водки? -- по-деловому спросила откуда-то вынырнувшая мама.

-- Куда ты дела Чарлиньку? Между прочим, я его на тебя оставила, понадеялась, что ты присмотришь за ним, и где он?

-- Нет, ты что, полагала, что я за ним по всей деревне гонять буду? Так я тебе не нанималась! А кормить мы его кормили, не бойся, с голоду не подох. И, между делом, повернись и увидишь своего котяру, он как раз завтракает!

Тонька заткнулась и послушно повернулась. Потом опять завела:

-- Где мой сыночка? Не вижу! Куда вы его дели?

Тогда мама бесстрастно подошла к коту, который прямо перед нашими глазами вылизывал свою миску, приподняла его за шкирку и припечатала:

-- Мать, ты сколько выпила, что родного кота не узнаешь!

Мы с Алькой вжали головы в плечи, подозревая, что сейчас будет... Тонька же вихрем кинулась к коту и запричитала:

-- Боже, это ты, мой маленький? Что с тобой сотворили! Как ты похудел! Ирка, я тебе голову оторву! Надо же было так издеваться над бедным, беззащитным котиком!

-- Отцзынь, -- как всегда коротко и ёмко припечатала мама. -- У меня на сёмгу денег нет, а ты не позаботилась рыбки оставить, так что нечего сырость разводить, ничего с твоим сыночком не случилось! Жив, здоров, и на девок силы и время имеет! Пошли, девчонки, перекусим!

Мы послушно двинулись в беседку, сзади слышались присюсюкивания Тоньки, внезапно сменившиеся громким визгом. Мы мгновенно обернулись и увидели последний акт этой потрясающей драмы: Чарлуня, нетерпеливо вертевшийся на руках у хозяйки и ожидающий удобного момента, чтобы свалить и заняться более привлекательными, на его кошачий взгляд, делами, вдруг увидел мышь. Тётя, разинув рот на ширину ружейного приклада (так мой папа выражается) наблюдала за Чарлуней, который за время проживания на вольных хлебах растерял всю свою интеллигентность и с довольным урчанием расправлялся с норушкой, а я наблюдала за тётей. Увидев, как та, лишившись голоса, синеет, как баклажан, я лично подумала, что без скорой помощи дело не обойдется, но Алька, проявляющая сегодня чудеса сноровки и сообразительности, метнулась к дому, набрала воды из бочки и плеснула на "маму", уже начавшую заваливаться на бок. Это возымело положительное действие. Тонька очнулась и собралась было продолжить ругаться, но, посмотрев на наши индифферентные лица, переключилась на другую пьесу из своего репертуара, под названием "Возвращение на путь истинный блудной невестки". Когда они с Алькой, которой так и не удалось глотнуть чайку, ушли к себе, мама спросила:

-- Ну, а где вы шлялись?

-- В магазин ходили, -- даже не задумываясь соврала я.

-- Надеюсь, Алька сможет объяснить это Тоньке.

-- Она привыкшая...

-- Да уж, Тонька и не подозревает о том, как ей с невесткой повезло, ей бы такую невестушку как ты, вот тут бы ей жизнь мёдом не показалась, ты кого хочешь за считанные минуты доведешь! Не завидую твоей будущей свекрови!

-- У меня её не будет никогда, так что не жалей её! -- ухмыльнулась я, понимая, что мама подустала и поэтому пребывает в воинственном настроении. Если она берётся за моё воспитание, значит, она не в духе, это я усвоила лет этак с двенадцати.

-- Вот и слава Богу!

Ну, точно, устала, обычно разговоры о семейной жизни заканчиваются вариациями на тему "Ну, сколько можно в девках сидеть, не девочка уже, надо хоть разок штамп в паспорте поиметь..." и т. д. и т. п. Причём, абы кто нам в зятья не годится, нужен, помните, как в песне "Что б не пил, не курил, и цветы всегда дарил, тёщу "мамой" называл..." Хотя, нет, вот этот пункт не обязателен, даже, скорее, нежелателен.

Мы поговорили ещё немного и разошлись по своим комнатушкам. Мама легла спать, я же достала "улику" и принялась обдумывать свои невеселые мысли.

Я узнала этот значок ещё там, в комнате Тёмы. Здесь было над чем призадуматься. В то время, когда я училась в институте, студенты из дружественных нам стран зарубежья уже не были в новинку, почти в каждом высшем учебном заведении имелись корейцы, китайцы и т. д. У нас же учился негр из Камеруна, причём на факультете русского языка и литературы. Зачем ему это было надо, никто из нас так никогда и не смог выяснить, хотя мы его не раз об этом спрашивали. Родной язык Пьера был французский, и он немало помог мне в изучении этого красивого, но сложного иностранного языка, который я "грызла" помимо "основного" английского. Пьер жил на съёмной квартире, но частенько захаживал к нам в общагу, и мы, русские девчонки, кормили его борщом и другими блюдами русской кухни, Пьер же готовил нам какие-то экзотические африканские блюда. За пять лет учебы мы с ним очень подружились, а на пятом курсе, после сдачи экзаменов, обменялись подарками на память. Мы долго не думали над выбором, подарили Пьеру традиционные русские сувениры -- матрешки, ушанку и что-то ещё в таком же духе. Пьер же, в свою очередь, подарил всем своим друзьям, а их у него было по меньшей мере человек двадцать, какие-то погремушки, типа маракас, а ещё заказал всем нам значки на память, причём попросил выгравировать на них наши инициалы. У меня дома лежит такой значок с буквами А. А. -- Анна Аксёнова. Значок, который сейчас лежал передо мной на столике, был из той же компании. И две буквы -- B. G. -- означали инициалы человека из нашего круга, круга друзей Пьера. Так как родной язык Пьера был французский, то и инициалы были обозначены французскими буквами, например, моё имя на французском пишется примерно как Annette Aksyonova, а буквы на "улике" обозначали не что иное, как Basil Garmach -- Василий Гармаш... Слышали, наверное, такое имя Базиль? Так это и есть наш русский Васька...

Хреново... Значит, и Вася там был... И он подходил близко к кровати, иначе как бы значок попал на полотнище? Вполне понятно, почему никто его не изъял как улику, висит себе значок и висит. Я бы и сама не обратила внимания на него, если бы не знала истории его происхождения. Только вот причем здесь гитара? У меня сувенир был без всяких рисунков, просто две яркие желтые буквы на красном фоне. Но, вообще-то, это легко объяснить: может, кто-то просил Пьера кроме букв изобразить ещё что-нибудь, и Васька вполне мог это сделать. Вот, правда, не помню, был ли значок на Ваське в тот вечер, не обратила внимания, но, в принципе, вполне мог быть. У Васьки есть одна черта, более присущая, конечно, женщинам: он обожает все вещи, напоминающие ему о прошлом, всякие засушенные цветочки, письма, безделушки, и хранит их годами. Помнится, в дни нашего более тесного общения, я подарила ему игрушку-медвежонка, так он до сих пор стоит у него в комнате рядом с мольбертом. Медведь из приятно коричневого уже превратился в какого-то грязно бурого, у него отвалился один глаз, и на одной ноге разошлись шитые гнилыми нитками швы, но Васька трепетно хранит инвалида, однажды даже его постирал. Лучше бы он этого не делал, но факт имел место быть. Следовательно, и значок он мог носить. С этим ясно.

Но, по правде говоря, получается какое-то идиотство! Кого только не было в ту ночь в комнате Тёмы! Прямо паломничество какое-то! Не успел один выйти, как тут же другой завалился! Очередь, что ли, все занимали?!

Впрочем, всё это лирика. А суть такова: Васька там был, только интересно, каким по счёту. Ножом мог воспользоваться любой. Остается открытым вопрос снотворного, но с этим я разберусь, даже знаю, как. Но главное -- одеяла. Откуда их там столько? Да кроме одеял ещё надо найти мотив! Деньги? Месть? Зависть? Хотя... Мысль, посетившая меня, показалась мне настолько наглой, что мне стало стыдно. Но эта была единственная мысль, подходившая в качестве мотива именно Ваське! Если бы это был кто другой, я бы и задерживаться на подобной мысли не стала, но... Но! А вдруг Васька прирезал Тёму из ревности? Ревности ко мне? Хотя у нас с Артёмом никогда ничего не было, нет ни одного человека, включая мою собственную мать, кто бы в это верил! Все поголовно думают, что у нас был, а может, и по сей день продолжается роман. То есть, продолжался по тот день, когда... Короче, что мы крутили любовь. Васька же не дает мне покоя с тех пор, как понял, что окончательно меня потерял! Мог же он дойти до точки? Почему нет? Я ни в коем случае не желаю преувеличивать значимость своей персоны для него, но ведь он постоянно пытается найти способ восстановить наши отношения! Одним словом, приму мотив ревности как рабочую версию.

Положим, кое-как я смогла объяснить произошедшее, только одеяла опять никуда не вписываются. Ну и что мне с этим делать? Бежать к Уткину? Но ведь я могу ошибаться, это раз, мои попытки расследовать убийство уже не раз это подтверждали. И насколько это будет правильно -- заложить человека, друга, бывшего парня, оказавшегося в такой ситуации?

Признаюсь честно, моё отношение к нашему уголовному кодексу и, особенно, к мерам наказания, предусмотренным за те или иные виды преступлений, довольно сложное, я бы сказала, даже противоречивое. В частности, я против отмены смертной казни и никак не могу понять пунктика, связанного с превышением мер самообороны. Получается, приставлять нож к горлу можно, а воспользоваться, например, каким-нибудь видом боевых искусств, чтобы защитить собственную жизнь или жизнь женщины или ребенка, нельзя. Всё это выше моего понимания. С недоверием отношусь я и к рассуждением на тему "Никто не имеет права судить человека и наказывать его". Значит, преступник вправе лишать человека жизни или наносить ему вред, а общество не вправе защищаться? Для чего тогда правосудие? И так творится полный беспредел. С другой стороны, в судах сидят тоже люди, так или иначе высказывающие какую-то свою, субъективную оценку событиям. В общем, если коротко, я стараюсь ко всем таким вещам подходить очень осторожно.

Так что в данном положении я не уверена, что будет правильным, а что нет. Лучшее, что я могу сделать на данный момент -- это проверить свою догадку по поводу того, как можно в нашей деревне достаточно безопасно получить снотворное. В принципе, снотворное можно достать и в городе, что будет, может, и более безопасно, но я хочу проверить саму возможность получить снотворное, не имея на то соответствующего диагноза. Собственно говоря, у меня имеется два варианта, правда, один из них, кажется, дохлый, но всё равно, попробую оба. Я не могу позволить себе такую роскошь, как ошибиться ещё раз, тем более, когда речь идёт о Ваське. Так что -- испробую всё!

У дверей Константина Львовича было пусто -- по какой-то причине бабки временно прекратили осаживать больницу, наверное, устали и собираются с новыми силами. Я заглянула в кабинет, там сидел парень. Я уселась на стул и принялась читать плакат, посвящённый профилактике гриппа, висящий около двери кабинета.

Собственно говоря, кабинетом врача данное помещение назвать довольно сложно, это просто трёхкомнатная квартира, выделенная сельсоветом в кирпичном доме для приёма больных. И, знаете, это совсем неплохо! Одна моя подруга живёт в Калуге, на одной из окраин города. Она недавно родила ребёнка и ей необходимо раз в месяц носить его на приём к педиатру. Так педиатр принимает в простой двухкомнатной квартире, где частенько нет горячей воды, света и отопления, если принять во внимание то, что подруга родила девятого декабря, то разворачивать двухмесячного ребенка зимой в неотапливаемой комнате ей было как-то не очень приятно.

Так что наша деревенская "больница" отличается от городской в лучшую сторону! В ней всегда есть горячая вода, свет и тепло. Даже если вся деревня останется без вышеперечисленных удобств, в "больнице" они всё равно будут. К тому же, Котик постарался сделать место, куда не любит ходить большинство людей, максимально уютным. Он лично выкрасил стены в приятный голубой цвет, поклеил новые обои, вместо голых лампочек на потолке и стенах висят симпатичные светильники. Для детей он принёс игрушки, которые полувыпросил-полуконфисковал у своей дочери. Комната, в которой он принимает первичных больных, больше походит на кабинет солидного частного врача. Там много книг, на полу ковёр, есть шкаф, пеленальный столик, занавески на окнах... Сын Константина Львовича собирается поступать в художественное училище, а сейчас упражняется в рисунке и написании шрифтов, создавая плакаты медицинского содержания, ну, видели не раз, про кариес и цирроз печени. У Дениса неплохо получается рисовать комиксы, и это хорошо видно по плакатам, которые он создаёт. Там пляшут весёлые скелетики и взрываются грозные кариозные монстры.

Не успела я дочитать до конца народные рецепты борьбы с гриппом, как дверь отворилась и из кабинета вылетел Колька Матросов. В две секунды он прошмыгнул мимо меня и выскочил на улицу, забыв захлопнуть входную дверь. Я молча подивилась, пожала плечами и прошла к Котику.

Константин Львович обнаружился в самой дальней комнате, где находилась процедурная. Медсёстры у нас в деревне долго не задерживаются, Константин Львович давно привык к тому, что все процедуры, связанные с бинтованием и уколами он осуществляет своей мужественной рукой. Врач стоял перед открытым окном и курил. Услышав мои шаги, он обернулся и с усмешкой произнес:

-- Очередная жертва страшных болезней? -- Потом он помахал перед собой рукой, чтобы разогнать дым и продолжил: -- Редко позволяю себе курить в больнице, обычно на улицу выхожу, но сегодня что-то подозрительно спокойно, младенцев не ожидается, да и Колька довел!

-- Да? -- заинтересовалась я.

-- Представляешь, этот придурок... Даже не знаю, как и выразиться поприличнее! Приходит он ко мне и говорит, посмотрите, Константин Львович, зуб, ужасно болит, спасу нет терпеть! Я говорю, езжай в город, к зубному, я тебе не дантист! Поеду, говорит он мне, вы только гляньте! Короче, достал! Ну, залез я ему в рот, а там дырища -- провалиться можно, тут и без дантиста видно, что это полный крантец, глубокий пульпит! Я спрашиваю, зуб-то, наверное, давно болит? Ну, с месяц, отвечает Колька. А где ж ты раньше был, ору? Почему никуда не ходил, ничего не предпринимал? Предпринимал, возмущается олух. Что предпринимал, набросился я на него. Знаешь, что этот дурень сказал? "Орбит" жевал! В рекламе увидел, там говорили, что он от кариеса защищает, ну, я и прикинул, что, если буду жевать постоянно, то дырка и зарастет! Знаете, какие деньги угробил! Каждый день по пачке жвачки покупал!

Я от души расхохоталась. Такого эффекта не ожидали, похоже, и сами создатели рекламы!

Львович тем временем докурил, выбросил окурок в распахнутое окно и заключил:

-- Вот так! Скоро медицина и не нужна будет, грамотно сделанная реклама изведёт все человечество! Ну, пошли, расскажешь, с чем явилась!

Мы вернулись обратно в кабинет. Константин Львович уселся в кресло, я устроилась поудобнее на стуле и принялась вдохновенно врать:

-- Понимаете, после смерти Артёма я что-то совсем расклеилась. Мы с ним были невероятно близки, не исключено, что мы бы поженились, если бы не... Ну, вы понимаете. Для меня было таким потрясением увидеть его мёртвым! С тех пор я постоянно принимаю успокоительные таблетки, валерианку там, пустырник... Но мне это не помогает. Я не могу спать ночами, мне постоянно слышатся шаги, и мне кажется, что это Тёма вернулся... Так и лежу все ночи напролёт с открытыми глазами, засыпаю только днем, от силы на два-три часа. Это так тяжело! -- Я остановилась передохнуть и тут вспомнила, что Константин Львович всем старухам, являющимся к нему с подобными россказнями, рекомендует трудотерапию. Вдохнув побольше воздуха я продолжила вещать: -- Днём пытаюсь нагрузить себя работой, чтобы отвлечься, окучиваю картошку, вожу воду из колонки для полива огорода, помогаю маме... Ухожу в лес, брожу там часами, грибы собираю, пробую вымотать себя до предела, чтобы вечером заснуть, но напрасно! Отчаявшись, пару раз выпила на ночь рюмку коньяку, но и это не помогает! Может, вы мне поможете? Выпишите снотворное хотя бы на недельку или какой-нибудь антидепрессант! Умоляю!

Я окончательно выдохлась и кинула взгляд на врача. Его лицо было непроницаемым, но меня успокоило то, что он не накинулся на меня с криком: "Прекращай морочить мне голову, и без тебя дел хватает!". Котик у нас человек несдержанный, церемониться ни с кем не будет, а сегодня он и так взвинченный предыдущим посетителем, так что его молчание можно считать добрым знаком. Константин Львович еще немного помолчал, потом ласково сказал:

-- Бедная ты моя, переутомилась, значит?

-- Да, точно! -- с жаром отозвалась я.

-- Бессонница мучает? Депрессия?

-- Ужасно!

-- Хорошо, твои симптомы мне знакомы, я, пожалуй, выпишу тебе рецепт, только ты должна пообещать мне, что будешь в точности соблюдать все мои рекомендации. А то, бывает, пропишешь людям лекарство, а они простейших правил не соблюдают, ну, например, принимать до еды, а не после, а потом жалуются, что не помогает! Значит, можно на тебя надеяться? Всё выполнишь в точности?

-- Обязательно! -- с чувством воскликнула я. Похоже, Константин Львович сократит мне объём работы, вторую версию проверять не придётся!

Котик тем временем взял бланк и начал что-то быстро писать убористым мелким почерком. В конце расписался, достал подушечку с печатями, шлёпнул пару раз по бланку и протянул его мне. Я радостно схватила бумажку и, забыв поблагодарить и попрощаться, понеслась к выходу. В спину мне полетело:

-- Смотри, не забудь, всё в точности, как я прописал!

Я кивнула, на радостях не сообразив, что кивка никто не увидит и уж точно не услышит.

У меня не хватило терпения даже выйти на улицу, в приёмной я плюхнулась на стул и уткнулась в рецепт, нетерпеливо постукивая ногой. На бланке было написано следующее: "Хорошая порция ремня утром, работа на огороде днём, а вечером -- общение с нормальным мужчиной, можно продолжить и ночью. И не уподобляйся придурочным старухам!". Помнится, у Джерома К. Джерома в повести "Трое в лодке, не считая собаки" герой возомнил, что болен всеми болезнями, кроме родильной горячки, и его друг-врач прописал ему похожий рецепт, вроде, ему было предписано пить пиво, побольше гулять и всякое такое. Как же я хохотала над этим эпизодом! А теперь сама очутилась в подобном положении! Но мне почему-то было не до смеха. Хотя, надо признать, чувство юмора у Котика отменное! И ведь каков! Как меня подловил! Простенько и со вкусом! Я-то думала, у него тактика что для старух, что для всех остальных одинаковая, а он вон каким оказался! В нём пропадает великий психолог! Что ж, бывала я и в более нелепых ситуациях, не стоит убиваться, придется все-ж-таки испробовать второй вариант. Я встала, поправила волосы и, гордо выпрямив спину, пошла к выходу. Уже почти спустившись, я уловила какой-то шум. Оглянувшись, я увидела Константина Львовича: он стоял у дверей своего кабинета как-то странно согнувшись. Приглядевшись и прислушавшись, я поняла, что он умирает от смеха. Я хотела презрительно фыркнуть и удалиться, но тут врач разогнулся и посмотрел прямо мне в лицо. Его насмешливая улыбка сияла таким лукавством и добротой, что я не выдержала и сама рассмеялась. Отсмеявшись, я, наконец, удалилась, провожаемая смехом и словами:

-- Заходи, если что! Милости просим! Всегда рады!

Сначала я хотела выбросить рецепт, но потом решила оставить его на память, если у меня когда-нибудь появятся дети, им будет забавно узнать эту историю и посмеяться.

Спрятав бумажку в карман джинсов, я отправилась на другой конец деревни проверять свою вторую версию. Путь мой лежал к аптеке.

В аптеке, в отличие от больницы, было довольно шумно, заглянув внутрь, я увидела бабу Маню, которая самозабвенно ругалась с Лесиком. В сторонке стоял Бодрягин, сжимая в руках гитару, и, если лица у бабки и Юрки были такими красными, что я струхнула, не хватит ли их обоих удар, то на лице Ваньки читалось явное удовольствие -- скандал в аптеке! Что может быть забавнее! Я пробралась к Ваньке и тихонько спросила:

-- Давно ругаются?

-- Да уж с полчаса, -- шепнул Ванька в ответ. -- У Маньки совсем крыша съехала! Такое несет!

А бабка и Лесик распалялись всё больше и больше.

-- Ты что, старая, совсем ум потеряла? Кто ж в таком возрасте о таких вещах говорит? Да у тебя там уже всё усохло и сморщилось!

-- Ой, не скажи, сынок! Это у мужиков с годами всё усыхает, а бабы всегда в строю!

-- Откуда ты только такой чуши набралась!

-- Так ты меня, сыночек, не слушал совсем! К Клавке внук приехал, газету привёз, "Тайная власть" называется, уж больно интересная! Он её Клавке на ночь читает, а она утречком нам рассказывает! Ты вот послушай!

Юрка вдруг плюнул, вытащил из кармана пачку сигарет и вылетел на крыльцо, оттуда послышалось яростное щёлканье -- наш аптекарь никак не мог зажечь зажигалку. Да, далеко ему до Котика, тот бы в два счёта справился с надоедливой бабкой. Баба Маня же, внезапно оставшись без главного слушателя, обратилась к нам. Ванька, который до того то и дело прыскал в кулак, аж позеленел, всё его веселье мигом испарилось. Мне же ситуация была на руку, я быстренько отодвинулась от Ваньки, прошла вглубь к прилавку и стала около него. Пока бабка будет терзать Ваньку, у меня будет шанс поискать то, зачем я сюда и пришла. Насколько я понимаю, снотворное и всякие несильные транквилизаторы не относятся к наркотикам, наркотики можно приобрести по рецепту только в государственной аптеке, но снотворного это не касается. Вряд ли Юрка будет держать его в сейфе, наверняка лежит где-нибудь в ящичке его стола. Я внимательно осматривала стол нашего аптекаря, краем уха слушая бабку Маню.

-- Ты знаешь, Ванечка, что в той газете написано? Что марсияне к нам на землю прилетают, в тарелках, зелёненькие такие!

-- А тебя это каким боком касается? -- не утерпел Ванька.

-- Так они сами размножаться не умеют, у них органов таких нету! Вот они и ищут тех, кто им яйца вынашивать станет!

Ванька, в отличие от Юрки, спорить не стал, он попытался подойти к вопросу с практической стороны.

-- Ну, а старые кошёлки, вроде тебя, зачем им нужны? Они, небось, молодых девок ищут, здоровых, чтобы выносить яйцо смогли!

-- Нет, сыночек, они как раз старух выискивают! Вы-то, молодые, на всякой химии выросли, жрали что ни попадя, всякие продукты из Америки проклятущей, всякую потраву пили! Да вы в ваши двадцать-тридцать уже больные все, а мы и в семьдесят ого-го! Ели натуральное мяско, курочку, там, нашу, на зерне и травке выращенную, а не окорока, всякой дрянью напичканные! Так что, им молодые девки ни к чему, марсияне, небось, тоже о потомстве заботятся, ищут здоровые организьмы!

Ванька не нашёлся, что возразить. Я к тому времени уже осмотрелась и приметила, по крайней мере, два места, где могли бы находиться лекарства, выдаваемые по рецептам. Один ящичек как раз находился на расстоянии вытянутой руки. Я стала аккуратно вытягивать руку, к счастью, она была почти полностью скрыта прилавком. Ваньке же было не того, чтобы наблюдать, чем я там занимаюсь, так как бабка Маня продолжала на него наскакивать.

-- А я не хочу на старости лет яйца высиживать! Нечего зелёных иродов плодить, пусть кого другого найдуть, окаянные! Так что, пусть Юрка мне противозачаточные таблетки выдает!

Я застыла с вытянутой рукой, изо всех сил сдерживая хохот. Что-то сегодня в деревне сплошное веселье! Ванька стоял, разинув рот в полном ступоре, и тут из его рук выпала гитара. В тот момент, когда она, брякнувшись об пол, издала треньканье, я рванула на себя ящичек и увидела упаковки с лекарствами. Но я не успела даже прочитать названия, потому что с улицы вернулся Лесик. Я схватила наугад пару пачек, сунула их в карман и задвинула ящичек. Потом отошла от прилавка и прислонилась к шкафу. Да, сейчас скандал разгорится по-новому. Но все оказалось более чем неожиданно. Юрка совершенно спокойно подошел к бабке, приобнял её за плечи и таинственно забубнил:

-- Хорошо, баба Маня, теперь я понимаю всю опасность, грозящую нашей Родине и, учитывая ваше славное прошлое и годы, отданные родному колхозу, готов вам помочь. Есть у меня одно мощное средство, выдается только по рецептам, но вам я пойду навстречу, так уж и быть, нарушу закон! Только, принимая его, следует точно соблюдать все инструкции, иначе...

-- А как же, сынок! Всё, всё выполню, как сказано будет!

Юрка наклонился к уху старухи и что-то прошептал. Бабка отшатнулась и перекрестилась:

-- Да ты что, сыночек! Не по-христиански это!

-- Ну... -- пожал Лесик плечами, -- тогда...

-- Ладно, -- сдалась бабка. -- А средство надёжное?

-- Надёжнее не бывает!

-- Дорогое небось?

-- Для вас -- совершенно бесплатно! Юрка подошёл к прилавку, залез в какой-то ящик, покопался там с минутку, достал зелёную коробочку и протянул бабуле. -- Применяйте два раза в день, утром и вечером, тогда марсиане не приблизятся к вам и на пушечный выстрел!

Бабка закутала коробочку в платок и, прижимая к груди, попятилась к выходу.

-- Кончатся, приходите ещё! -- доброжелательно улыбаясь, пригласил Лесик.

-- А Клавке ничего не скажу! -- вдруг злорадно захихикала баба Маня. -- Её внук мне всю малину ободрал! Пусть она яйца несёт!

Когда бабка удалилась, Лесик схватил гитару и взял пару-тройку звучных аккордов. Потом отложил инструмент в сторону и выдохнул:

-- Всё! Снова она здесь не скоро появится!

Мы с Ванькой отмерли и в один голос спросили:

-- Что ты ей такое дал?

Лесик ухмыльнулся и поведал:

-- Слабительное в свечах!

-- То-то она возмущалась способом введения лекарства! -- заржал Ванька, и мы все втроем покатились со смеху.

-- Тебе, Юрик, на пару с Львовичем надо клинику психиатрическую открывать! -- предложила я и поведала об утреннем происшествии с Колькой.

-- Я об этом подумаю! -- пообещал Лесик. -- Здесь, правда, либо психиатром, либо психом станешь! Кстати, ты-то за чем пришла? Тоже за противозачаточными таблетками?

-- Нет, я ни марсиан, ни землян не боюсь, мне анальгинчик нужен.

Юрка подошёл к кассе, пробил мне чек и протянул упаковочку.

-- А ты все на гитаре бренчишь? -- спросила я, засовывая в изрядно набухший карман анальгин.

-- А то! Скоро водкой угощать буду!

-- Ловлю на слове! А у тебя, Вань, как делишки? Как Баська?

-- Скоро домой привезу. А так... Всё по-старому. Продавец очередной из ларька уволился, надо нового искать.

-- А ты поищи по рок-клубам, -- посоветовала я.

-- По ходу, так и придется сделать!

-- Ну, я пошла, -- стала прощаться я. Приятно было с вами поболтать, но хорошенького понемножку! Надеюсь, нервных потрясений больше не будет, хотя бы ближайшие пару часов.

Дома я вывалила все из кармана на кровать и принялась рассматривать добычу. Так, это рецепт от Львовича, это анальгин, а это что? В одной из упаковок, похищенных мною, лежали презервативы с усиками. "Однако, у нас продвинутая аптека! Не во всякой городской такое найдешь!" -- подивилась я и повертела в руках последнюю упаковку. В ней обнаружился клофелин. Это, конечно, не снотворное, но, вкупе с алкоголем, клофелин вполне способен его заменить. Итог: Такая артистическая натура, как Васька, вполне мог умыкнуть клофелинчик или снотворное, и не обязательно здесь. Хорошо бы выведать у Юрки, не было ли недавно недостачи лекарств, и он бы мне наверняка сказал бы это, но... Я ведь сама получаюсь воровкой! Надо будет вернуть лекарства на место, хотя очень уж тянет посмотреть, как выглядят презервативы с усиками! Тьфу, опять меня тянет в сторону от моей прямой задачи! Значится, так. Возможность достать нужный препарат имелась, и не только у Васьки, но меня в данной ситуации интересует именно он. Я выяснила это, как принято говорить при проведении экспериментов, опытным путем. Не знаю, так бы на моем месте действовали матерые детективы, но я ничего иного придумать не смогла, да я и не дипломированный сыщик, вообще этим никогда не занималась, так что, не буду забивать себе голову размышлениями о собственном профессионализме. Но что делать дальше? Тянуть уж больше некуда! Что делать-то?

Я бесцельно слонялась по комнате и, как заведенная, бормотала: "Что делать? Что делать?" Так ничего и не надумав, я вышла на свежий воздух. Мама, как всегда, возилась на огороде, соседи пели песни. Вслушиваясь в нестройный хор, я припомнила одну забавную историю, произошедшую со мной ещё тогда, когда я жила в Латвии. Мой папа -- бывший военнослужащий и мест проживания мы сменили уйму, но Латвию я до сих пор вспоминаю с наибольшим удовольствием. История же приключилась такая.

Моя близкая подруга Женя надумала выходить замуж. Свадьбу отпраздновали как положено, поездили по Лиепае, где Женю с мужем расписали в консульстве, погуляли до утра в столовой, а на следующий день вся наша молодежная компания махнула в кемпинги. Мы весело проводили время, плавали по озеру, жарили шашлыки, одним словом, развлекались вовсю. Когда стемнело, уже ближе к ночи, к соседнему домику подъехала компания латышей. Они не стали тянуть кота за хвост и довольно скоро дошли до того приятного состояния, которое побуждает всех бывших жителей Советского Союза изливать душу в песнях. Кстати, за границей это не принято.

Итак, латыши начли громко петь. Возможно, вам покажется неправдоподобным, но, хотя жители Латвии ценят свои национальные традиции и любят свой родной язык, они с большим удовольствием смотрят русские передачи и поют русские песни. Между нами говоря, я как-то послушала песни латышских коллективов, и мне сразу стало ясно, почему латыши предпочитают другую музыку. Наши соседи пели одну песню за другой с очаровательным прибалтийским акцентом. Нам это даже нравилось, потому что было очень прикольно. Исполнив песни из репертуара Аллы Пугачевой и Иосифа Кобзона, веселые латвийские парни добрались до хитов Олега Газманова. Помните, бессмертные слова: "Есаул, есаул, что ж ты бросил коня..."? В исполнении же латышей это почему-то звучало как "Есаул, есаул, что ты бросил меня..." Прослушав с десяток раз эту строчку, наш Валька поднялся и сказал:

-- Надо помочь ребятам! Они нам почти братья! -- с этими словами он исчез в темноте.

Скоро послышался звон стаканов и бас Вальки. Минут пять слышался бубнёж: Валька в подробностях объяснял, как надо правильно петь. Потом опять раздался звон стаканов и Валька вынырнул из темноты, утёр лоб, налил себе ещё стаканчик и заявил:

-- Фу, аж упрел! Еле втолковал! Попутно объяснил всё про есаулов и славные казацкие традиции.

-- А они поняли? -- усомнилась Женька.

-- А то! Ща услышите!

Мы навострили уши. Через несколько мгновений до нас донеслось:

-- Есаул, есаул, что ты бросил в коня...

Мы просто повалились вокруг костра, а Валька недоуменно произнес:

-- Это ж надо! Простые латышские парни -- и не понимают простого русского языка!

Предаваясь таким воспоминаниям и слушая сводный хор соседей, я приняла решение поговорить с Васькой. Пусть я не детектив, но недаром же работаю преподавателем и умею слушать и выжимать ответы из студентов, -- ведь выяснила у Лесика, кто в нашей деревне принимает снотворное, неужели не смогу побеседовать с Васькой? А уж из этой беседы постараюсь извлечь всё, что только возможно, постараюсь понять, он это или нет. А потом... Что будет потом, я додумать не успела, меня позвала мама полоть грядки. Копаясь в земле, я порадовалась тому, что не надо искать встречи с Васькой, насколько я его знаю, он сам меня найдёт.

После обеда я поболтала с Алькой, которой удалось урвать пять минут, пока Тонька трындела по мобильнику с сыном, Борькой, разумеется, а не Чарлуней. Вкратце сообщив Альке ход моих мыслей и получив её одобрение, я вернулась в дом, завалилась на диван и попробовала заняться чтением. Есть у меня один знакомый, который любит спрашивать: "А что у тебя лежит на письменном столе?" -- в смысле, какую литературу ты читаешь. Я каждый раз теряюсь при таком вопросе. У меня на столе лежат вперемешку иронические детективы, Зигмунд Фрейд, Ильф и Петров, "Анна Каренина" и ещё с десяточек книг самого разного характера.

Я схватила учебник физики за шестой класс, дабы сосредоточиться на решении задач по теме "Давление". Не надо только смеяться, физика никогда мне не давалась, и я очень хочу наверстать упущенное в школе. В конце концов, получив высшее образование, могу я рассчитывать научиться решать задачи хотя бы за шестой класс! Знаю, умные люди говорят, что нельзя научиться всему и не стоит себя насиловать, если что-то не получается и, к тому же, к этому не лежит душа, но вот хочу, и всё тут! А решение задач, между прочим, помогает отвлечься от ненужных мыслей.

Но физика не лезла мне в голову. Так всегда бывает, когда чего-то очень ждешь, минуты превращаются в часы и просто не знаешь, куда себя деть. В таком же положении находятся узники в тюрьмах. Они сидят там пять лет, десять, потом им готовят побег, и в день побега у них начинается страшная нетерпячка. Казалось бы, просидел уже лет двадцать, что стоит подождать ещё денёчек? Ан нет, этот денёчек тянется дольше, чем все предыдущие двадцать лет. Со мной происходило ровным счётом то же самое. Я отшвырнула учебник. Пойти, что ли, морковку проредить? Ведь уверена, что Васька найдёт меня, как всегда, а дергаюсь, как уж на сковородке.

Слава Богу, тут пришла Танька и принесла мне инструкцию от утюга на разных языках, и я провозилась с ней с полчаса. Закончив переводить, я стала развлекаться тем, что читала ту же инструкцию на незнакомых мне языках -- немецком, испанском, португальском, выискивала знакомые слова, сравнивала с французским оригиналом и пыталась понять тип построения предложения. Прямо Ленин в тюрьме! На это я убила ещё часа два, но потом вернулсь Танька и инструкцию пришлось отдать.

Уже начало темнеть, а Васька не появлялся. Всё, ждать больше сил нет, пойду-ка я погуляю по деревне, авось, наткнусь на него, а, если у него прилив вдохновения, и он заперся ваять свой очередной шедевр, тогда... Тогда я вышибу ему камнем стекло! Он выйдет, и я всё равно возьму его в оборот.

Преисполненная воинственной решимости, я вылетела за калитку и врезалась прямо в Ваську, который как раз протянул руку, чтобы её открыть. Видали? Так всегда! Моё терпение кончилось ровно за десять секунд до получения требуемого.

-- Привет! -- ошарашено выдавил из себя Вася, потирая лоб. -- Ты куда так несешься?

От злости я выпалила чистую правду:

-- Тебя ищу!

-- Да? Ну, не фига себе, какое счастье привалило! И зачем я тебе понадобился?

-- Просто так! Хочу пройтись, развеяться, а то последние дни какие-то напряженные.

Васька уже оправился от шока, схватил меня под руку и потащил куда-то в темноту.

-- Тогда пошли ко мне, кофейком угощу, поболтаем, я тебе свою картину покажу. Правда, я её не дописал ещё, но ты оценишь!

Конечно, оценю, если там нарисовано что-нибудь посложнее, чем мишки в лесу, я оценю...

Однако, деваться некуда, надеюсь, мне не придется потратить вечер на обсуждение очередных запятых и треугольников.

Васькины хоромы находились недалеко от моих, так что, десять минут спустя, мы уже сидели у него на кухне и ждали, пока закипит чайник.

Васька уже успел показать мне картину. Как он объяснил, он начал её писать недели две назад, параллельно с какой-то другой и собирался назвать ее "Вечность". У Васьки и впрямь такая натура, он может бросить недописанную вещь и начать новую, потом вернуться к старой... Странная была эта картина. Вблизи были видны сгруппированные обычные в Васькином творчестве точки и запятые, а если глядеть на картину издалека, метров с двух-трех, было видно, что эти точки образовывали очертание какого-то предмета, правда, я не въехала, какого именно. Вещь поразила меня своей необычностью. Но я и тут осталась верна себе, обсуждать живопись не в моих правилах. Да, к тому же я была занята совсем другим. Надо было начинать свой допрос, и я начала.

-- Знаешь, мне иногда так хочется приобщиться к миру искусства, просто тянет на прекрасное!

-- Тебя? -- совершенно неподдельно удивился Васька, и это было понятно. В живописи я ничего не смыслю, театр не люблю, по выставкам не хожу, разве что в музеи заглядываю, но это редко.

-- Да, а что такого? Я вот тут недавно прочла пару пьес Шекспира в оригинале, причем, написанную языком, на котором говорили и писали в шестнадцатом веке.

-- Да ну? -- в глазах собеседника загорелся искренний интерес.

-- Вот тебе и "да ну"! Я прочла "Ромео и Джульетту", и как будто в первый раз!

-- То есть?

-- Ну, если сравнить с тем, что можно увидеть в русских переводах пьесы, то кажется, что читаешь две абсолютно разные вещи! Я понимаю, что трудно с английского на русский перевести дословно, сохраняя все тонкости, но всё равно, разница просто огромная! И, к тому же, Шекспир свободно употребляет такие словечки... Ругательные.

-- Классно!

-- Ещё бы! Вот меня вдруг и потянуло сходить в театр, поглядеть, как это на сцене смотрится. Ты бы составил мне компанию?

-- В театр бы пошёл, но только не на Шекспира.

-- Почему это?

-- Анька, ты как не в двадцать первом веке живешь! Желаешь услышать мое мнение по поводу "Ромео и Джульетты"?

Ещё бы, конечно, желаю, ради того и разговор такой завела!

-- Да.

И Васька мне всё подробно разъяснил.

-- Нет, ты только подумай, действительно ли стоило ради так называемой любви подростков, даже правильнее сказать, детей, затевать всю эту бодягу? Какая там любовь в четырнадцать лет, уж не помню точно, сколько там Ромео стукнуло? Да у них просто гормоны взыграли! Это же не наш век, когда всё просто, встретились, переспали, разбежались. Человек любит преодолевать препятствия, если бы они могли пожениться легко и просто, ещё вопрос, сделали ли бы они это! А представь, что они бы поженились, провалялись бы в постели месяцок-другой, как ты думаешь, через сколько они бы надоели друг другу до зубовного скрежета? Они же друг друга совсем не знали, значит, все их чувства основывались на голом сексуальном влечении! Да им бы и поговорить бы было не о чем! Да через пять лет они бы не знали, куда друг от друга деваться! Начались бы всякие командировки...

-- Эй, какие командировки в шестнадцатом веке? Ты не зарывайся! -- одернула я Ваську.

-- Ну, что-нибудь ещё. Она бы рожала ему детей каждый год и не известно, сохранила бы девичью талию и всё такое. Вот если бы им уже лет по тридцать было...

-- Да в тридцать лет они там уже все стариками и старухами считались!

-- Ну, по двадцать пять, -- уступил немного Васька, -- если бы они уже сформировались как личности, тогда другое дело! А так... Такую трагедию сделали из того, что муж и жена не успели провести первую брачную ночь!

Я слушала эту пламенную речь, развесив уши. Какое красноречие! И, главное, никаких существенных возражений у меня не имелось! Дельные мысли иногда приходят Васе в голову. Только всё это совсем не укладывается в мою концепцию об убийстве. Надо попробовать зайти с другой стороны.

-- Ну, а как насчёт того, что Ромео убил Париса ради своей Джульетты, пусть даже, как он думал, мёртвой? Разве это не красиво? Ты бы так смог?

-- Я? Что я, идиот полный, что ли? Кого-то убивать ради женщины, пусть она хоть трижды раскрасавица? Нет, если на женщину нападет хулиган или маньяк, я, само собой, буду её защищать и, если придется, убью в порядке защиты, ну, на крайний случай, если маньяк топором будет размахивать, но за ради неизвестно чего? Ни за что!

Так, тут пусто. Либо Васька красиво врёт, либо идти в тюрьму из-за женщины не намерен. Я склонялась к первому варианту. Известно, что самые изощренные преступники не в состоянии постоянно следить за тем, что они говорят, это просто невозможно. То там, то тут выплывет какая-то фразочка, получится легкая нестыковочка... На мелочах люди чаще всего и попадаются, только не все способны эти мелочи заметить. На выяснении мелких деталей и различных нестыковок построено большинство романов Агаты Кристи, там Пуаро или мисс Марпл не носятся по городам и весям, собирая окурки, а просто по триста раз разговаривают со свидетелями, кропотливо складывая из кусочков показаний целостную картину. Я знаю Васю давно, и склонна верить тому, что он сказал сейчас. Однако стоит прощупать ещё и его отношение к мести. Пока Вася, взявший тайм-аут, готовил нам кофе, я продолжила:

-- Ладно, чёрт с этим Ромео, а что ты думаешь по поводу мести неверным возлюбленным? В литературе масса таких примеров! Да и в жизни у нас достаточно. Ушёл, например, парень в армию, оставил любимую девушку, доверил её лучшему другу, а тот её увёл. Обидно! Солдатик парится, служит, а возлюбленная с другим прохлаждается! Да сколько таких примеров, когда друзья отбивают и уводят девушек, не взирая на крепкую мужскую дружбу!

Васька поставил две чашки и сахарницу на поднос, поднёс его к столику и шмякнул так, что кофе чуть было не пролилось на полированную поверхность.

-- Нет, вот что ты несёшь, а? Увёл девушку! Я вообще такого слова как "увёл" не признаю! Девушка же не бык в стойле, чтобы её оттуда уводить! "Увёл"! Можно подумать, она дико сопротивлялась, кричала, упиралась, звала на помощь, цеплялась за балки в своём стойле, а он, подлец, силой оторвал её, увёл и посадил под замок. Если девушка не захочет сама, никому не удастся её увести! А если уж она ушла, сменила бедного солдатика, находящегося далеко, на его друга, который близко, то это не девушка, а, извини, б... И марать из-за такой стервы руки! Ещё чего не хватало!

-- Предположим, что ты прав, -- настойчиво продолжала я гнуть в свою сторону. -- Но ты берёшь крайний случай. А если она вдруг полюбила другого, и у неё не хватило сил сопротивляться чувствам, и она начала встречаться с ним, не желая огорчать своего бывшего возлюбленного!

-- Тогда... Да пусть уж лучше уходит! Зачем мучиться всем троим, когда один может пострадать за всех! Убивать кого-то за то, что он тебя не любит -- глупость.

-- Но ведь убить можно не её, а его! Чтоб не путался под ногами! -- высказалась я довольно грубо и прямолинейно, но не было времени сглаживать свои слова.

-- Зачем? Что это изменит? Она же не полюбит снова убийцу за то, что тот прикончил её возлюбленного!

-- А если она не узнает, кто помог её новому возлюбленному отправиться на тот свет?

-- Да ну тебя! Что это на тебя нашло? Хочешь прикончить какого-то бедолагу, не поддавшемуся твоим чарам? Тогда попроси совета у людей, страдающих повышенной нервной возбудимостью и кровожадностью. Я бы так не смог, и даже мыслей таких идиотских у меня не возникало! По-моему, убить можно только в целях самообороны и все!

Сказать мне было больше нечего. Правду ли говорил Васька или нет, я не узнаю. По-моему, так правду, но мне от этого ни капельки не легче. Я снова в тупике.

-- Слушай, ты всё ещё не придёшь в себя из-за смерти Темы? -- вдруг догадался Вася.

-- Да...

Васька сел рядом со мной и принялся меня утешать. Только я не слышала ни одного слова, у меня в голове была полная кутерьма, точнее всего это можно было описать словами Льва Николаевича Толстого: "Всё смешалось в доме Облонских". У меня тоже всё смешалось: снотворное, значок, самогонка из птичьего дерьма, камни из кольца, струна от гитары, деньги, месть, одеяла... Чёртовы одеяла! По ходу, в них всё дело, только никак не могу я объяснить нагромождение одеял на бедном Темникове! Одно верхнее одеяло, с вышитыми птичками чего стоит! Васька монотонно бубнил, а я всё вертела мысленно этими дурацкими одеялами и не знала, куда их приложить! В конце концов я совсем забыла, где я нахожусь и воскликнула:

-- И зачем убийца потратился на такой дорогой саван для Тёмки, да ещё с такой легкомысленной картинкой, как птички! Купил бы, что ли, одеяльце с вышитым на нём склепом!

После этих слов в кухне Гармаша воцарилась звенящая тишина. Я встряхнулась и уставилась на Ваську. Тот медленно прислонился к стенке напротив меня, его остекленевшие глаза смотрели куда-то поверх моего плеча. Но способность говорить обрёл первым именно он.

-- Что ты имеешь в виду?

Всё-таки, мой бывший бой-френд был потрясён моими словами безмерно, потому что затем произнес совсем нелепую фразу:

-- Тебе не понравилось одеяло?

Ужасно, но, сбитая с толку, я с переляку ответила ему:

-- Почему же, понравилось... -- И тут мы оба пришли в себя.

-- Так ты там всё-таки был?! -- разъярённо налетела я на Ваську. -- Был?

-- Да, то есть, нет, послушай, ты делаешь поспешные выводы! -- начал тот, но мне не хотелось выслушивать, что он там плетёт. Опять враньё! Если Васька не посчитал нужным сразу признаться мне, что был в ту ночь у Тёмы, то я не желаю слушать, что он мне хочет сказать сейчас! Он там был, а необходимые выводы я сделаю и без него!

-- Мне пора! -- припечатала я и встала. Вася закусил нижнюю губу:

-- Тебя не переубедить, ты, как всегда, всё решаешь в спешке. Завтра я приду к тебе прямо с утра, ты успокоишься, и мы поговорим.

Я молча вышла, зная, что Васька пойдёт за мной на некотором расстоянии: что бы ни произошло, он проводит даму до калитки.

Дома, поломав голову над задачкой о тракторе и трактористе, который невесть зачем попёрся на своей махине на тонкий лед, я успокоилась. Завтра пойду к Гавриле Петровичу и вытрясу из него информацию о ходе следствия любой ценой. Орать и хамить я тоже умею. А если он будет паинькой, я, может, и поделюсь с ним своими соображениями.

Утром я предупредила маму, что меня ни для кого нет дома и устроила себе небольшую терапию. И чего я так дергаюсь, а? Согласна, дело запутанное, но кто говорил, что мне, не имеющей никакого опыта по части расследования, будет легко? Если бы я учла это с самого начала, а не ожидала, что всё упадет мне с неба прямо в руки, было бы проще. Учтём собственные ошибки и настроимся на деловой лад. Итак, с Ольгой и Юркой всё более-менее ясно. Юрке не было никакого смысла убивать Тёму, он от этого только убытки несёт, это и ежу понятно. С Ольгой тоже, в принципе, я разобралась. Она со смертью Тёмы потеряла своеобразного спонсора. Остаются Ваня Бодрягин и Васька. Никаких следов пребывания Вани в комнате Тёмы я не обнаружила. Само по себе это ничего не значит, только и мотива для убийства я не вижу никакого! Знакомы они были не так давно, практически не пересекались, делить им, вроде, было нечего. Остается Васька. Надо идти к Гавриле Петровичу и всеми правдами и неправдами узнавать, в какой стадии находится следствие. Если уж я, доморощенная мисс Марпл, сумела что-то раскопать, то уж Прибауткин тем более смог, только надо выяснить конкретно, что именно. А с Васькой я поговорить успею. Вот схожу к участковому, приведу все свои размышления в относительный порядок, и обязательно поговорю с Васей. Как всё же трудно подозревать узкий круг людей, имеющих к тебе непосредственное отношение! С незнакомыми проще, ты их не знаешь, никаких чувств к ним не испытываешь... Это как со студентами, чем дольше занимаешься с ними, тем труднее потом ставить плохие оценки. Хотя, из всякого правила имеются исключения. Закончив на этом свою психотерапию, я оделась и вышла в сад.

В беседке наслаждалась прохладой мама.

-- Никто ко мне не приходил?

-- Нет, зато от нас кое-кто ушёл. С утра пораньше приехал Борька, Тонька собрала манатки и они уехали.

-- Надеюсь, вместе с котом?

-- Да. Хотя, Аля передала, что завтра вернётся.

-- Люблю, когда день начинается с хороших новостей! -- порадовалась я.

-- Я сегодня уезжаю в город, грязь смыть, да пыль в квартире погонять, ты поедешь? -- перевела разговор мама.

-- Нет, не помнишь, разве? Мне нежелательно отлучаться из деревни!

-- Хорошо, в таком случае...

-- Знаю, всё полью, не беспокойся.

Когда мы обсудили перечень моих обязанностей, я выбралась через заднюю калитку на дорогу, ведущую в сельсовет, и бодренько зашагала к "офису" нашего бойца с преступностью. Надеюсь, Мишка ещё не успел ничего натворить, и Гаврила Петрович будет в хорошем расположении духа.

Дошла я довольно быстро, но "на приём" попала не сразу. На ступеньках обнаружился мирно дымящий Мишка. Он явно был доволен жизнью, на лице у него играла улыбка.

-- Шеф у себя?

-- У себя, а ты тоже по его душу?

-- В общем, да, а что, он не один?

-- Нет.

-- Я подожду, -- сказала я, окончательно настроившись с сегодняшнего дня не выходить из себя ни по какому поводу. Надо ждать -- буду ждать. Даже спрашивать Мишку ни о чем не буду, посижу смирно. Но Мишка принялся меня дёргать. Что ж, оно и понятно, он же не занимался с утра самоанализом и не обрёл состояние всеобъемлющего спокойствия.

-- А ты по какому вопросу?

-- По личному!

-- К Гавриле Петровичу не ходят по личным вопросам, он тут поставлен блюсти общественный порядок! Доложи, что у тебя стряслось!

-- Грядки потоптали, -- буркнула я, чувствуя, что начинаю выходить из состояния умиротворенности.

-- Про грядки я и сам доложу, а Гаврила Петрович, если надо, после подойдёт и произведёт разведку местности и оценку ущерба! Так что делай первичное заявление мне!

-- В письменном виде? -- ехидно осведомилась я, впрочем, тут же успокоила себя. Не следует поддаваться провокациям, буду спокойной, как буддийский монах.

-- Нет, до чего народ несознательный пошёл! -- Мишка докурил, встал, упёр руки в боки и налетел на меня, как петух на курицу. -- Ладно, бабки, их уже поздно переучивать, а ты молодая, образованная, неужели не ясно, что ещё дома надо было заявление написать? Что попусту время рабочего человека тратить? Давай-ка, дуй домой и возвращайся с письменным изложением событий!

-- Щас, только шнурки поглажу! -- взорвалась я, все ощущения любви к миру испарились мгновенно. -- Что ты ко мне прицепился, как банный лист к одному месту! Твоё дело маленькое, знай слушай, что начальство толкует, а к мирным жителям не цепляйся! Без тебя разберутся, что к чему! Я понятно выражаюсь?

-- Понятно, -- попятился Мишка. -- Ты чего взбеленилась? Я тут новую методу пробую, хочу, чтоб всё как в цивилизованном месте было! Сначала жалобы подаются в низшую инстанцию, там их внимательно рассматривают и прикидывают, стоит ли начальству показывать или можно и без него дело разрешить.

-- Это кто это тут первичная инстанция? Ты, что ли?

-- А что? Молодой, инициативный, опыта уж поднабрался... Думаешь, не стоит деревню облагораживать? -- Мишка всё это выговаривал с таким серьёзным видом, что мне стало смешно, и вся злость исчезла.

-- Ты с Гаврилой Петровичем поговори, он тебе всё растолкует по этому поводу, -- посоветовала я.

-- Оно и верно, -- согласился Мишка. -- Гаврила Петрович и впрямь что-нибудь дельное скажет! Как это я сам не додумался?

Я ухмыльнулась. Первичная инстанция! Но развить тему дальше не удалось. Дверь конторы отворилась, и оттуда вышел взмокший Ваня Бодрягин. Мы поздоровались, и я поднялась по ступенькам. Ванька посторонился, пропуская меня. Всё ещё недоумевая, я зашла к Гавриле Петровичу.

-- Здравствуйте, -- вежливо поздоровалась я.

-- И тебе доброе утро, -- как-то непривычно тихо отозвался Гаврила Петрович.

-- Я зашла узнать, как продвигается ход расследования.

-- Послушай, я очень занят, мне необходимо срочно уехать. Понимаю, тебе не терпится всё узнать, но, ей-богу, сейчас не лучшее время. Обещаю, совсем скоро всё выяснится. Пожалуйста, как выйдешь, позови Мишку.

Я была настолько удивлена, что примолкла и, попрощавшись, вышла. А ведь я была полна решимости узнать всё любой ценой! Надо же, как наше поведение зависит от обстоятельств! Ведь, начни Гаврила Петрович выпроваживать меня в своей обычной манере, я бы взбеленилась и принялась бы с ним ругаться, а стоило ему поговорить со мной по-человечески, без всяких эмоций, как весь мой запал пропал, как будто его и не было.

Выйдя на улицу, я увидела, что Ванька всё ещё стоит около конторы. Видимо, он ждал меня. Передав Мишке просьбу Уткина, а подошла к Ваньке.

-- Какими судьбами ты очутился здесь? Проблемы с рэкетом?

-- Нет, -- отмахнулся Ванька. -- Просто в последние дни какая-то чушь творится. Пришёл поделиться наболевшим.

По его лицу я поняла, что подробно распространяться о цели своего визита он не намерен, и я не стала настаивать.

-- Слушай, я для тебя составил небольшой списочек с основными рок-группами, ну, лидеров записал, альбомы, основные песни. Надо?

-- Конечно! -- Господи, со всей этой историей я совсем забыла о подготовке к игре.

-- Если располагаешь временем, пошли, отдам.

-- Пошли!

Мы медленно двинулись, но не успели пройти и десяти метров, как нас окликнул Мишка.

-- Гаврила Петрович уезжает, я на сегодня свободен, хотел в магазин зайти. Возьмёте в компанию, если по пути?

Мы ничего не имели против. Шли мы медленно, особо торопиться было некуда, по дороге трепались о деревенских новостях. Мишка сообщил, что с недавних пор куда-то запропастилась баба Маня.

-- Раньше целыми днями то у нашей конторы вертелась, то Константина Львовича донимала, а тут -- ни слуху, ни духу, и Котик говорит, давно она к нему не наведывалась, на неё не похоже!

Мы с Ванькой обменялись заговорщицкими взглядами. Небось, бабка Маня с толчка не слезает после приема "противозачаточного" средства, вот в деревне и наступил относительный покой. Болтая, мы и не заметили, как оказались у Ванькиного дома. Мы остановились попрощаться с Мишкой, чей путь лежал к дальше, к магазину.

-- Привет! -- услышали мы и дружно обернулись. Нам улыбалась Ольга.

-- Вот, иду из аптеки, смотрю, вы тут кучкуетесь.

Пока мы обменивались обычными для такого случая фразами, небо потемнело, поднялся ветер и стало как-то прохладно.

Жаркая погода стояла уже давно, все к ней привыкли, а около колонки звучала отборная ругань -- всем приходилось таскаться туда помногу раз в день, дабы хоть как-то полить огороды. Я лично уже немного подзабыла, что такое дождь. Хотя я как раз не принадлежу к тем людям, для которых нет ничего лучше солнечной ясной погоды. Я люблю сидеть дома перед камином или, если камина нет, закутавшись в одеяла, слушать шум дождя за окном. Мелкий противный дождь, который не поймешь, идёт он или нет, я терпеть не могу. Мне подавай мощный ливень, который льёт не один день.

Взглянув на тёмное небо, меняющее цвет прямо на глазах, мне стало очевидно, что с минуты на минуту разразится дождь, настоящий проливной дождь. Я обратила на это внимание остальных.

-- Побежал-ка я до магазина, а то...-- спохватившись, начал было Мишка, но было уже поздно: небо разверзлось и хлынул ливень. Ванька в два прыжка доскакал до калитки, рванул её на себя и прокричал:

-- Все ко мне! У меня перекантуемся!

Мы не заставили просить себя дважды -- через считанные секунды мы уже стояли у Ваньки в предбаннике и смотрели через окно на пустынную улицу. Там было совсем темно, только видны были мощные струи дождя.

Ванька пригласил нас в комнату и, не спрашивая нашего согласия, пошёл в кухню ставить чайник. Ну, логично, чем ещё заниматься в такую погоду? Только чаи гонять! Вернувшись, он подал мне несколько листочков, исписанных типичным мужским почерком: сплошные закорючки. Правда, он составил что-то наподобие таблицы, что значительно облегчило мою задачу -- хоть что-то разобрать в этой писанине. Я тут же углубилась в чтение. Батюшки-светы, да тут этих групп просто ужасающее количество! Ванька занёс в таблицу всё, начиная с "Алисы", и заканчивая какой-то абсолютно незнакомой "Голубой бездной". Вот это рвение! Я читала этот список, отмечая, что мне становится даже любопытно: надо же, сколько групп в нашей стране претендуют на то, чтобы перед их названием стояло "рок". Ванька опять удалился на кухню и загремел чашками. Вдруг Ольга воскликнула:

-- Ой, у меня бинт намок и размотался! Вань, в твоём холостяцком хозяйстве найдётся что-нибудь, хоть отдаленно напоминающее бинт?

-- Почему только отдаленно? -- отозвался Ванька с кухни. -- Загляни в ящик около книжного шкафа, там столько всякого валяется, и бинт должен быть.

Ольга полезла в ящик, я продолжала увлекательное чтиво.

-- Ну, ни фига себе! -- послышалось со стороны окна. -- Смотрите, какие у Ваньки вещички в ящике с барахлом валяются!

Я оторвалась от списка и посмотрела на Ольгу. Та держала в руке часы и показывала их Мишке. Я не знаток в данной области, но мне показалось, что часы очень дорогие. По крайней мере, на вид они были как будто золотые.

-- "Роллекс", -- определил Мишка.

Вроде, это какая-то известная марка, часы определенно должны быть дорогими. Никогда не понимала, как можно выкидывать такие деньги за вещь, по которой всего-то несколько раз в день можно определить время! Но каждый имеет право на свои маленькие прихоти, и если у одних это дорогой торт, у других -- золотые часы. На здоровье, если есть деньги, почему бы и нет? Я опять уткнулась в бумажки, но Ольга не успокаивалась.

-- Где-то я видела подобные, а ты, Миш?

Я не расслышала, что ответила наша "первичная инстанция". Мне тоже часы показались знакомыми, но не до такой степени, чтобы я бросила всё и задумалась над этим всерьёз. Я забавлялась дальше, а Ольга, вроде, сказала что-то вроде "Смотри, Миш, тут вроде какие-то буквы", но мне это было ни капельки не интересно.

Через несколько минут я дочитала список, и тут вошёл Ванька с подносом. Ольга уже сосредоточенно бинтовала руку, а Мишка прилип к полке, где у Ваньки пылились многочисленные диски и кассеты.

-- Прошу к столу, перекусим, чем Бог послал! -- шутливо позвал нас Ваня.

Мы с удовольствием пили чай с конфетами и печеньем и вели шутливые разговоры.

-- Откуда в твоей берлоге шоколадные конфеты, а, Ванёк? Ты -- тайная сладкоежка? Или дам у себя часто принимаешь? -- шутливо подначивала Ваньку Оля.

-- Нет, это дамы сами с собой приносят, а заодно и заварку, знают, что всё своё следует носить с собой.

-- Надо твой метод взять на вооружение, -- подхватил Мишка, -- а то никакой зарплаты не хватит, если для каждой конфеты покупать!

Таким макаром мы сидели довольно долго, но дождь никак не кончался, только утих немного. Первой поднялась Ольга.

-- Пожалуй, я пойду, а то Арсюша уж, наверное, истерику устроил: я ему из аптеки обещалась гематоген принести.

-- Я тоже пойду, -- поднялась и я.

-- А я задержусь, если хозяин позволит: делать мне нечего, так посижу, чаи погоняю, музычку послушаю... -- протянул Миша.

-- Да сиди, самому вечер коротать не с кем, попозже, может, Юрка заглянет, послушаем, как он на гитаре бренчать навострился. Только как вы пойдете, дождь-то еще не кончился? Вымокнете, простудитесь, а я отвечай за вас перед вашими мамами и детьми? Погодьте, я щас.

Ванька испарился, а вернулся с двумя зонтиками -- новым мужским черным и каким-то линялым старьем.

-- Вот, отдаю всё, что имею. Делите сами, завтра вернете!

-- Мне все равно, -- пожала я плечами и взяла старый.

Ванька проводил нас до калитки, помахал рукой и ушёл.

-- Мог бы и проводить, -- ворчала Оля.

-- Да ладно тебе, у него же гость остался.

-- Пошли бы провожать вместе, не сахарные, не растаяли бы, -- разошлась подруга.

-- Не кипятись, видишь, он нам отдал всё самое дорогое.

Ольга жила ближе, чем я, поэтому скоро мы распрощались, и оставшийся путь я проделала в блаженном одиночестве, избавленная от необходимости выслушивать недовольное Ольгино брюзжание. Подумать только, Тонька уехала, мама тоже, пошёл дождик, у меня просто прекрасная возможность отлично провести вечер! Закутаюсь потеплее в одеялки, заварю чайку, сделаю бутербродиков, включу телик и буду балдеть!

Однако... "Надежды юношей питают"... Около калитки меня ждал тот, кто обещался прийти утром.

-- Давно ты тут торчишь? -- спросила я у Васьки.

-- С час, примерно, -- ответил тот, клацая зубами.

-- Пошли, жертва погодных условий.

Прошло еще полчаса, мы согрелись, приготовили бутерброды, налили чайку и были готовы к разговору. Васька почесал затылок и нерешительно сказал:

-- То, что я собираюсь рассказать, наверняка покажется тебе по меньшей мере необычным, но... Постарайся воспринять это нормально. Так получилось, и виноват только я сам. Собственно, мне и сказать особо нечего. Знаю одно: я был в комнате у Артёма, это совершенно точно. Даже знаю, зачем я туда заходил. Только попал я туда по ошибке.

-- И что?

-- А ничего. Я сделал то, что хотел, и ушёл.

-- Но что ты там мог сделать, если попал туда случайно?

-- Не спрашивай, я не могу тебе ответить.

-- Что-то я ничего не понимаю. Артём был мёртв или жив, когда ты к нему заходил?

-- Не знаю!

-- Как так? -- Вот это дела! -- Ты чего-то не договариваешь! Ты меня нарочно интригуешь?

-- Нет! Я вообще не помню, был ли я там, я об этом сам догадался только утром, когда тело обнаружили.

-- Чушь полная! -- разозлилась я. -- Помню, не помню, ничего не видел, ничего не делал...

-- Нет, как раз кое-что я сделал, но не то, о чём ты думаешь!

-- А что мне ещё думать? Там можно было сделать только одну вещь! Или ты песни пел?

-- Перестань ёрничать, мне самому не до шуток, если честно. Короче, поверь мне на слово, я его не убивал!

И что я должна была ответить?

-- Давай лучше чай пить, -- предложила я за неимением лучшего. Но Васька вынул фляжку, отвинтил крышечку, отхлебнул добрый глоток какого-то пойла, поморщился... Завинтил фляжечку, крепко поцеловал меня в губы и ушёл.

Я просидела полночи, вслушиваясь в шум дождя. Думать не хотелось. Ощущение напоминало то, которое бывает у детей, складывающих картину из кусочков, кажется, на современном наречии это называется "паззлы". Никак я не могла найти кусочки, позволяющие сложить картинку до конца. Может, в моей картине были не те кусочки, случайно затесавшиеся совсем от другой картинки?

В три часа утра я сообразила, что нет смысла тупо сидеть, уставившись в одну точку. Да и не в моем это характере. Хорошо, что некоторые каналы с недавних пор перешли на круглосуточное вещание. Я включила телевизор и стала смотреть первую попавшуюся передачу. Вот интересно, по какому это каналу ночью показывают передачу, посвященную Пабло Пикассо? Людям бы киношку какую посмотреть, ну, спорт, но кому охота восполнять пробелы в образовании в три часа ночи? Но переключаться я не стала.

Какая-то тётка вещала о картине "Герника". Видела я её в своё время в иллюстрированном журнале. Опять-таки, я не специалист, но мне эта "Герника" не понравилась. Безусловно, в ней заложен глубокий смысл, но исполнение! Эти бесчисленные треугольнички, квадратики... Люди на людей не похожи! Не имею цели навязывать кому-либо своё мнение, но мне всё это совершенно непонятно! Вглядываясь в картину на экране, я вдруг припомнила последнее незаконченное Васькино произведение. Там тоже были такие треугольнички, только совсем малюсенькие, и складывались они... Боже! Недописанная "Вечность" отчетливо встала у меня перед глазами, и все точки, запятые и что там было ещё, сложились... в кинжал! Мигом в моей голове наконец-то сложился пазл. Я связала эту "Вечность" со смертью Тёмы, картина была начата до его смерти, тогда почему там фигурировал кинжал? Неужели это было запланированное преступление? Ради чего? И зачем было увековечивать этот кинжал? Кинжал, конечно, не нож, но всё же... Вот она, художественная натура! Эмоции у художников постоянно требуют выхода, так что хранить в тайне свои помыслы им подчас бывает трудновато!

Неожиданно я уловила, что за окном стихло. Дождь закончился, а вместе с ним закончилась и свистопляска в моей голове. Мне жутко захотелось спать. Глаза слипались. Не раздеваясь и не выключая телевизора, я уснула, и снилась мне в ту ночь ожившая "Герника".

Не знаю, почему, но, проснувшись, я почувствовала, что ни капели не нервничаю. Вот вернётся Гаврила Петрович, тогда мы с ним и поговорим, послушаю, что он скажет, а там видно будет. Но всё-таки я тоже дама не промах! Уделив должное внимание мелочам, сложила целое!

В таком приподнятом настроении я, напевая, переодевалась, и тут вспомнила, что вчера забыла полить парник! Пришлось таскаться с лейками туда-сюда, благо дождь наполнил все бочки, предназначенные для сбора воды.

Покончив с хозяйственными заботами, я подумала, что надо бы вернуть Ваньке зонтик. Хоть и зонтиком это можно назвать лишь условно, но кто знает, в холостяцком хозяйстве всё сгодится!

Схватив зонтик, я вылетела из дома и принялась возиться с замком, он у нас иногда заклинивает. Закончив, я обернулась и увидела Ваньку.

-- О, а я как раз к тебе собиралась! -- обрадовалась я. -- А тебе с утра пораньше зонтик понадобился?

-- Нет, зашёл пригласить тебя в гости, -- как-то напряженно ответил Ваня. -- Пойдем?

-- Ну, давай, я всё равно к тебе собиралась!

На протяжении всего пути между нами висело напряжённое молчание. Пару раз я пыталась завязать разговор, но слова с языка не шли. Я уж было совсем собралась спросить напрямик, в чём дело, но мы уже были у калитки. Ванька всё также молча открыл дверь в избу, я вошла туда и поразилась. В комнате у окна стоял Гаврила Петрович, у двери маячил Мишка. На стульях, расставленных как попало по всей комнате, сидели Ольга, Алька, Лесик и Васька.

-- Вот теперь все в сборе! -- удовлетворённо произнёс Гаврила Петрович и показал рукой на два свободных стула: -- Присаживайтесь, в ногах правды нет!

Мы послушно сели, причём наши с Ванькой стулья оказались совсем рядом.

-- Не было никакой особой нужды собирать весь ваш консилиум, -- начал Гаврила Петрович, -- убийца найден, ордер на арест готов, но, принимая во внимание, что вы все были дружны с Темниковым, и что наверняка в последнее время совершенно издёргались, подозревая друг друга, я всё-таки решил собрать вас всех и объяснить, что произошло. Хотя некоторых, -- с нажимом произнес Уткин, -- пришлось специально искать, хотя строго-настрого было наказано не покидать деревню.

Я краем глаза уловила, что Алька съёжилась на своём стуле, но Гаврила Петрович не стал продолжать нотацию.

-- Признаюсь, я также преследовал и иную цель, как бы так выразиться, воспитательную, что ли. Я полагаю, вам всем известно, что кое-кто в вашей компании вознамерился поиграть в частного детектива. Я хотел бы преподать этому человеку небольшой урок. Всё-таки, для того, чтобы расследовать преступления, мало иметь аналитический склад ума, необходимо и закончить соответствующее учебное заведение. -- И Гаврила Петрович кинул в мою сторону недвусмысленный насмешливый взгляд.

-- Итак, моя дорогая Анна, ты знаешь, кто убийца?

-- Догадываюсь, -- пролепетала я.

-- Отлично, я не буду просить тебя назвать имя во избежание конфуза. После того, как мы во всём разберемся, ты мне тихонечко на ушко изложишь все свои догадки и подозрения, идёт?

-- Хорошо! -- вызывающе отозвалась я. Оправившись от смущения, вызванного такими необычными обстоятельствами, я была готова встретить Гаврилу Петровича во всеоружии.

-- Итак, я думаю, что предварительная часть закончена, можно приступить к основной. Впрочем, если есть у кого вопросы по существу, можете задать.

-- А курить здесь можно? -- высунулся Лесик.

-- По существу! -- грозно повторил Гаврила Петрович, -- тем более, что этот вопрос не ко мне, а к хозяину, любезно предоставившему помещение для нашего разговора.

-- Курите, -- махнул рукой Ванька, и почти всё общество вытащило сигареты и защёлкало зажигалками.

Гаврила Петрович внимательно оглядел всех собравшихся, открыл окно и, махнув рукой, вытащил папиросы, с явным удовольствием задымив сам. Через минутки две он вернул нас к тому, ради чего он нас всех здесь и собрал.

-- Все готовы? Я собираюсь построить нашу беседу в виде диалога, а не монолога, так как и у меня имеются кое-какие вопросы. Так что не будем больше тянуть кота за хвост, а приступим к делу.

Мы все просто приросли к стульям и обратились в слух.

-- С самого начала было ясно, что в комнате побывало по меньшей мере трое.

Видимо, на мне было написано такое сильное удивление, что Гаврила Петрович, коротко усмехнувшись, пояснил:

-- Это стало ясно из-за нагромождения одеял на убитом. Для начала проясним ситуацию с одним визитером.

Произнеся эти слова, участковый резко повернулся к Ваське.

-- Чтобы некоторые не воображали, что убийство совершено из ревности к их особе, объясни, зачем ты туда заходил!

Васька потупился, помолчал немного и еле слышно сказал:

-- Я принёс туда одеяло.

-- То самое, с вышитыми птичками, -- уточнил Мишка.

-- Да! -- нервно выкрикнул Васька, но усилием воли пригасил своё волнение и изложил подробности.

-- Я купил это одеяло в Москве для Ани, мне казалось, что ей должно понравиться. На вечеринке я ей сообщил о том, что у меня есть для неё подарок, и мы договорились, что я ночью зайду к ней и принесу его. Что за подарок, я ей не сказал, хотел сделать сюрприз. Только в тот вечер я напился, надрался, как сапожник, и, когда, прихватив одеяло, пошёл к ней, то перепутал комнаты. В темноте я, естественно, не разглядел, кто там дрыхнет на кровати и решил, что Аня уже заснула. Тогда я укрыл, как я думал, её, одеялом поверх другого одеяла, подумав, что она утром проснется и обнаружит подарок, а потом я ей все расскажу. А когда утром выяснилось, что я не в ту комнату угодил, мне стало не по себе совсем. Я правда не убивал Тёмку, только признаться, что я по пьяни не туда зарулил, смелости не хватило, вот я Ане и сказал, что передумал дарить подарок, помнишь? -- и Васька посмотрел на меня.

Я сидела ни жива, ни мертва. Как всё просто оказалось с одеялом! Ну, конечно, сразу можно было догадаться, что одеяла принадлежали разным людям, ведь я неоднократно говорила сама себе, что Артём не мог нагромоздить на себя все три одеяла сам! Правда лежала прямо на поверхности, а я всё ходила вокруг да около...

Вид у меня, очевидно, был не из лучших, потому что сидевший рядом Ванька сунул мне в руки прикуренную сигарету.

В разговор опять вступил Гаврила Петрович.

-- Но Аня наверняка догадалась, что Вася там был. Позволь узнать, как?

-- Я нашла значок, -- сказала я, отчетливо понимая, что скрывать что-то не имеет смысла. Выкурив половину сигареты, я её решительно затушила и поведала собравшимся всю историю со значком, умолчав только о том, как именно я его обнаружила. Пришлось соврать, что нашла его ещё тогда, когда оставалась наедине с трупом.

Собравшиеся с изумлением уставились на меня, очевидно восхищаясь моим тонким умом, но неожиданно Васька бурно запротестовал:

-- Да не мой это значок! Мой дома лежит!

-- Но как же... -- растерялась я, -- инициалы... Basil Garmach...

-- Да не какой-то там Базиль, а Борька Гребенщиков! Boris Grebenshchikov, -- раздался возмущенный голос Ваньки Бодрягина. -- Мой это значок! Только ума не приложу, как он там оказался! Я его в Москве на рок-фестивале приобрел! Там же гитара нарисована, неужели не заметно было? Их совсем мало было, считайте, штучный экземпляр! Я его, ясное дело, купил, а потом он куда-то делся! -- пылал праведным гневом Ваня.

-- Об этом потом, -- вмешался Гаврила Петрович. -- Но, согласитесь, всё это выглядит очень подозрительно, особенно, если учесть, что Иван Бодрягин -- сводный брат Артёма Темникова, о чём он нам и рассказал почти сразу после убийства.

Меня просто как камнем по голове стукнуло.

-- Фотография! Фотография в книге! Там был Тёма, Степанида Мефодьевна и...

-- И второй её муж, успевший благополучно удрать от неё, отец Вани, -- закончил Гаврила Петрович и выразительно посмотрел на Ваньку.

-- Папа женился на маме вторым браком, и они были очень счастливы, -- грустно вздохнул Иван. -- Когда мне исполнилось восемнадцать лет, папа честно мне все объяснил насчёт своей предыдущей семьи. Так я узнал, что у меня есть брат. Потом мама с папой умерли, и я решил, что вреда не будет, если я познакомлюсь со своим сводным братом -- у меня ведь никого больше не было. Эта изба папина, она перешла мне по наследству, так что я приехал сюда и сразу пошёл к Степаниде Мефодьевне, так как Тёма был в отъезде. Не скажу, что она мне очень обрадовалась, но чуть-чуть мы с ней поговорили. Я ей вкратце рассказал о жизни папы, она всё выслушала и недвусмысленно дала мне понять, что если я по поводу наследства, то чтобы рот особо не разевал, мол, это папино дело обеспечивать родного сына, а она не намерена заботиться о детях мужа, когда у неё свой ребенок есть. Я и не спорил, мне не деньги нужны были. Под конец мы договорились, что всем скажем, что она продала мне эту избу, чтобы лишние сплетни по деревне не гуляли. Так мы и поступили. А когда Тёма в очередной раз в деревню приехал, я тут же пошёл к нему и всё рассказал, показал ту самую фотографию, она мне от отца перешла, единственное, что напоминало отцу о прежней семье.

-- Но у вас же фамилии разные! -- резонно заметила Алька.

-- Когда наш отец ушёл от матери Тёмы, она подала на развод и вернула девичью фамилию, так что я ношу фамилию отца, а Тёма -- материнскую.

-- И как Тёма воспринял появление брата? -- с интересом спросил Васька.

-- Нормально. Я сразу ему сказал, что никаких видов на его деньги не имею. Мы стали потихоньку налаживать отношения. Я подарил ему Баську, помогал, чем мог, в строительстве дома... У нас были достаточно тёплые отношения. Но перерасти в братские им, видать, было не суждено...

-- Достаточно, -- прервал Ваню Гаврила Петрович. -- Вернемся к убийству. Как вам уже стало ясно, в комнате побывала уйма народу, но убийца-то был один!

-- Но... -- запротестовал было Ваня, но Гаврила Петрович остановил его: -- Мелкие подробности после!

Тут участковый замолчал, вдруг резко развернулся и медленно, но четко спросил:

-- Почему внезапный стук в окно побудил тебя схватиться за нож?

-- Тёма заворочался и пробормотал какое-то женское имя, -- прошептала бледная Ольга.

-- Женское, но не твоё, -- утвердительно проговорил Уткин.

-- Да... -- склонила голову Оля.

Некоторое время мы все потрясённо молчали, а мне было особенно не по себе. Аналитический ум, чёрт его подери! Мисс Марпл доморощенная! Как мне ловко навешали лапшу на уши! Хорошо ещё, что Гаврила Петрович не дал мне высказать свои идиотские подозрения! Хороша бы я была! А Васька! Он-то что обо мне подумает! Слава Богу, Уткин не дал мне долго сгорать со стыда, продолжив разъяснять ситуацию. Мне очень хотелось как следует вникнуть, что же произошло на самом деле, поэтому сил на справедливое самобичевание уже не оставалось.

-- Да, это была Ольга. Давайте не будем пока копаться в причинах, толкнувших её на это, займемся, так сказать, техникой. Пожалуй, разберёмся до конца с одеялами. С последним одеялом все ясно, его принёс Вася, но положил он его уже на труп. Первое одеяло появилось на Темникове благодаря Лесику, так, Юра?

-- Так. Когда я зашёл в спальню проверить, что там произошло с Тёмой, он, полуголый, уже спал, развалясь на кровати. Я взял одеяло, валявшееся на полу, и накрыл его, потом сразу же ушёл.

-- И обронил струну для гитары! -- влезла я.

-- Совершенно верно. Но у Юры хватило ума рассказать нам всё еще до того, как эту струну мы ему предъявили, -- уточнил Гаврила Петрович. -- Ну, а второе одеяло принадлежало Ольге, точнее, она взяла его из той спальни, которую ей, как гостье, отвёл Артём. В твои планы входило сделать так, чтобы Тёма вырубился, не так ли, Оля?

Ольга кивнула. Я заметила, что на её лице смущение сменялось каким-то вызовом.

-- В вине Артёма Ольга растворила таблетку снотворного, которое она взяла у своей мамы.

-- Но она говорила, что это таблетка от похмелья! -- возмутилась я и тут же прикусила язык: до меня только что дошла очевидная глупость этих слов. Но было уже поздно, все присутствующие в комнате мужчины закатились от смеха.

-- Ну ты только подумай, кто же пьёт таблетки от похмелья вместе с алкоголем, да ещё и заранее! Ольга ляпнула тебе несусветную глупость, а ты, видимо, растроганная какой-то историей, предшествовавшей этим словам, приняла всё за чистую монету и даже не потрудилась включить мозги! -- пояснил мне Мишка.

Я понурилась, а Гаврила Петрович продолжил.

-- Когда Юра всем сообщил, что Артём заснул, и Ольга убедилась, что всё идёт по плану, она дождалась, когда все разойдутся по комнатам, разделась, облачилась в кружевное белье и, накинув сверху одеяло, направилась к Артёму.

-- А зачем было в одеяло закутываться? -- спросил кто-то, но я не уловила, кто именно.

-- А представьте себе, что она, в красивом кружевном белье, на кого-нибудь бы наткнулась по пути! А так... Мало ли, разделась, захотела в туалет, одеваться было лень, вот и закуталась в одеяло и пошла. Но она благополучно добралась до спальни Артёма и легла с ним рядом. Затем сняла с него то, что ещё на нём оставалось, а затем... Видимо, она пыталась его разбудить, но ничего не вышло. Ольга хотела изобразить, что они с Тёмой провели бурную ночь любви, но Артём, одурманенный снотворным вкупе с алкоголем, никак не просыпался. Тогда Оля решила ждать. Но это не в её действенной натуре. Она ворочается, ёрзает и потихоньку начинает распаляться.

-- Да! -- неожиданно злобно выкрикнула Ольга. -- Я и время вечеринки намеренно неправильно назвала, чтобы некоторые не мешали подзавести Артёма, а потом и вовсе в кровать к нему залезла. С ума сойти! Рядом с ним девка лежит полуголая, а он дрыхнет, как осёл!

-- Только она забыла, что сама ему помогла свалиться без задних ног! -- шепнул мне на ухо Ванька.

-- Неизвестно, чем бы всё это закончилось, но тут раздался стук в окно, Тёма слегка очнулся и произнёс роковые слова, которые взбесили и так взвинченную Ольгу настолько, что она схватилась за нож. Вот так. Конечно, Ольга спохватилась, но было поздно -- Артём умер, лезвие вошло ему прямо в сердце.

-- Погодите, это что же получается? Это я, значит, вынудила Ольгу схватится за нож? -- внезапно побледнев прошептала Алька. -- Это ведь я стукнула в окно и крикнула...

-- Успокойся, детка, думаю, что в ту ночь участь Тёмы была предрешена: не одно, так другое вынудило бы Ольгу убить. Она -- человек несдержанный, а в тот вечер всё постоянно шло вразрез с её планами, так что... Ну, а теперь, если позволите, я объясню, что произошло дальше.

-- После Оля укрыла его своим одеялом, вытаскивать из-под Тёмы то одеяло, которым его накрыл Лесик, и которое уже скомкалось и сбилось, она не рискнула, а ей было необходимо скрыть рукоятку ножа, торчавшего из груди. Так на Тёме появилось второе одеяло. Ясно?

-- Ясно, -- ответил за всех Лесик. -- Но как вы дошли до того, что убийца Ольга?

-- Методом исключения. Сначала, наверное, так же, как и Аня, отмели посторонних, при Басилинде пробраться в дом незаметно было весьма затруднительно. Далее... На втором одеяле остались следы помады. Мы быстро установили, что она принадлежит именно Ольге. Потом Алька упомянула, что видела, как Ольга растворяла в вине таблетку, Оля же от этого отреклась. Довольно быстро мы вычислили всех, кто побывал в спальне Артёма в ту ночь: Лесика, Васю и Ольгу.

-- Значит, Ванька туда не заходил?

-- Нет. Потом мы, отобрав, между прочим, у некоторых улики в виде камня из кольца, показали их Витальке, который в нашей деревне всё всем чинит. И он моментально признал в них постоянно выпадающие камни из Ольгиного кольца, которое она регулярно к нему приносила. Скажу честно, мы беседовали с Олей, так же, как и со всеми вами, причем беседовали несколько раз, но Ольга упорно твердила, что в комнате Артёма в ту ночь не была. Кстати, а ты как догадалась, что камушек именно из Ольгиного кольца? -- коварно поинтересовался Гаврила Петрович.

-- Ну... -- замялась я, в мои планы никак не входило выкладывать ту историю с петухом.

-- В толчке нашла, куда я его выбросила! -- злорадно засмеялась Ольга, -- Анька-то любит в дерьме копаться!

Я буквально задохнулась от ярости, но Гаврила Петрович не дал разразиться скандалу, а продолжил, как ни в чём ни бывало:

-- Возможно, наши подозрения ещё долго оставались бы лишь подозрениями, и нам пришлось бы искать другие пути, чтобы доказать её причастность к преступлению, но Ольга сама нам помогла. Правда, первая попытка свалить убийство на другое лицо ей не удалась, да мы бы и до сих пор о ней не узнали, если бы Аня нам сейчас кое-что не прояснила.

-- В смысле? -- удивилась я.

-- А кто нашёл значок? Между прочим, в день убийства его там не было, мы, вернее, Миша, тщательно изучил всю коллекцию значков. Такого там не было. Может, поделишься, какого чёрта забиралась в дом Темникова?

-- А что, трудно догадаться? -- съязвила я. -- Что мне ещё там было делать, как не улики искать?

-- Ладно, опустим подробности. Итак, Ольге удалось где-то раздобыть этот значок. Где?

-- Ванька -- страшный раззява. Он его просто потерял, это как раз на моих глазах произошло, -- снисходительно пояснила Ольга.

-- И ты, естественно, и не подумала его вернуть, зато тебе пришло в голову, что это удобный случай подставить Ваню, -- докончил Гаврила Петрович. Только ничего не вышло. Оля-то полагала, что мы ещё не раз будем обыскивать дом и, в частности, спальню, только нам это было ни к чему. Зато обыском занялся кое-кто другой, значок-таки обнаружил и, как и следовало ожидать, сделал абсолютно парадоксальные выводы.

-- Что значит "как и следовало ожидать"? -- взвинтилась я, но Гаврила Петрович жестом попросил меня замолчать.

-- Тогда Оля подумала, что, раз гора не идёт к Магомету, то Магомет идёт к горе, иными словами, решила подбросить Ваньке что-нибудь компрометирующее, указывающее на то, что он мог убить Темникова ради денег или драгоценностей. У неё как раз имелись очень дорогие часы Артёма, которые она...

-- Я их не крала! -- гневно вмешалась Ольга. -- Там что-то случилось с браслетом, и Артём попросил меня отнести их к Витальке, неохота ему было в город в мастерскую переть, и времени не было, он усиленно к вечеринке готовился.

-- Допустим, -- согласился Уткин. -- Так вот, Оля решила пожертвовать часами и подкинуть их Ваньке. Но на её пути стояло одно весьма существенное препятствие: Басилинда. И тогда она привела бездомную собаку, которую частенько подкармливала. Собака была очень агрессивна, но Ольга постоянно её кормила, и несчастная псинка подпускала её к себе. Так получилось, что Ольга абсолютно случайно оказалась единственной, кто относился к собаке нормально. Только мне, лично, непонятно, как такое могло случиться...

-- Да просто! -- с ухмылкой пояснила Ольга. -- Эта собака таскала кур у местных старух, те наконец её вычислили и хотели закидать камнями, но Жучка успела убежать. Вот я её и прикормила, приятно, что хоть кто-то старух на место поставил.

-- Значит, из вредности кормила собаку... А потом решила её использовать. Злобности в несчастном животном было с избытком, осталось только приучить её реагировать на свисток, что Ольге и удалось довольно быстро проделать, только даже не хочу выяснять, как именно!

Мне мгновенно вспомнился тот день, когда мы искали лестницу, дабы спасти Антона и его отпрыска. Ведь тогда Ленка и Арсюша дразнили Лорда этим свистком, но я тогда и не подумала, что он может иметь отношение к нападению на Басю, хотя Ванька и упоминал, что слышал звук свистка. Получается, что Ольга накинулась на Сеньку вовсе не из-за того, что испугалась за его здоровье, а из-за того, что он каким-то образом нашел свисточек, да ещё и случайно показал его другим...

-- Правда, собачка оказалась с норовом и во время обучения цапнула Ольгу за руку, а она...

-- Сказала всем, что ошпарилась! -- прозрела я.

-- Молодец! -- похвалил Уткин

-- Надо было ей в горло вцепиться, -- прошипел Ванька и приподнялся. Я сообразила, что он может сейчас Ольге и по шее дать. Поэтому изо всех сил дёрнула его за рукав.

-- Таким образом, проблема с Басей была ненадолго решена...

-- Погодите, а где сейчас Жучка? -- прервал Гаврилу Петровича Ваня.

-- Да не волнуйся, любитель животных, у речки в кустах живёт, ещё вчера жива-здорова была! -- фыркнула Оля.

Гаврила Петрович сделал вид, что его как будто и не прерывали:

-- ...но Ольге и не нужно было много времени, всего лишь одна-две ночи. Лезть в дом днём она всё-таки не осмелилась, у нас в деревне постоянно есть риск попасться кому-нибудь на глаза, так что она бродила вокруг него ближе к ночи. Но! Всё в плане было идеальным, кроме одного. Ванька постоянно запирал двери и окна. Если бы Оля подумала об этом сразу, не возникло бы нужды калечить бедную Басилинду, но Оля крепка задним умом. Правда, она тут же переориентировалась и стала искать другие пути. А Ваня...

-- Подождите, -- встрепенулся Лесик, -- а как вы догадались насчёт собаки?

-- Ань, помнишь переполох в магазине, когда полдеревни за Ленкой гонялось?

-- Такое забудешь! -- фыркнула я.

-- Так тогда Арсюша громко лаял и вообще, всячески имитировал собачье поведение. Нам это показалось странным, ведь у Мищенко никогда не было собаки. Оттолкнулись от этого, а дальше всё было просто. Задали пару вопросов Галине Иннокентьевне, так, между прочим, она и рассказала про собаку А так как беседу проводил Миша, встретившись с ней как бы случайно около колонки, та, не будучи в курсе планов дочурки, ничего не заподозрила и впоследствии дочери ничего не сказала об этом разговоре. С этим всё. Да, так мы остановились на том, что, пока Ольга думала, как бы ей провернуть дельце с часами, Ваня заметил, что кто-то по вечерам бродит около его дома. Конечно, это могли быть и пьяные мужики, например, или ещё кто, но Ваня, как сознательный гражданин, пришёл к нам и все свои подозрения обстоятельно изложил. К тому же он здраво рассудил, что подозревать могут в первую очередь его, сводного брата, так что он изо всех сил старался помочь следствию, не то, что некоторые -- то улики скрывают, то в собственной пьянке и потере координации признаться не могут!

Мы с Васькой переглянулись, но промолчали.

-- И тогда мы поняли, что пора установить прямое наблюдение за Ольгой. Ну, кому же ещё было поручить такое дело, как не Мишке?

У меня в который раз за это утро прояснилось в голове.

-- Значит, вчера ты не случайно увязался за нами с Ванькой?

-- Естественно! -- кивнул Мишка. -- И Ольга опять сама помогла нам. Было очевидно, что она попытается проникнуть в дом, но вчера всё получилось случайно и выгодно для неё. Пока ты там читала какие-то глупости, а Ванька возился на кухне, Ольга сделала вид, что ей нужен бинт и показала мне часы, которые она якобы извлекла из коробки с барахлом. Но я за ней очень внимательно наблюдал и видел, как она их вынула из кармана своих брюк. Кстати, Оля усиленно пыталась навести меня на мысль, что часы принадлежали Тёме, тем более, что на них было выгравированы инициалы владельца: А.Т.

-- Вот и всё! -- заключил Гаврила Петрович. -- Всего этого было достаточно, чтобы арестовать Ольгу и начать следствие. А тут на лицо и признание обвиняемой. Конечно, ещё предстоит всё это доказать, но это совсем другая история, да и подследственные, посидев в изоляторе и пообщавшись с более опытными "коллегами" часто меняют показания, но, будем надеяться, справедливость восторжествует. Кстати, у меня лично осталось два вопроса к Ане и Оле. Скажи-ка, Аня, что тебе такого наговорила Оля, что ты сразу отказалась от своих подозрений в её адрес?

Я молчала. Хотелось мне отомстить Ольге и за смерть Артёма, и за её злобные выходки в мой адрес, но что-то мне подсказывало, что всё, что касается Арсения и Галины Иннокентьевны, чистая правда. Имею ли я право выносить на людской суд историю последней любви этой женщины? Портить ей и её сыну жизнь людскими пересудами? Нет, пусть она сама решает, рассказывать ли ребенку правду. А Ольга тут ни при чём. Нет, не стану я подло поступать ради того, чтобы на секунду отплатить Ольге за причинённое зло.

-- Она сказала, что Тёма сделал ей предложение, -- как можно твёрже произнесла я и обвела уверенным взглядом всех присутствующих. Не уверена, возможно, мне показалось, но в глазах Ольги неприкрытая злость сменилась чем-то похожим на благодарность.

Вопрос о мотивах так и остался невыясненным, Ольга не пожелала на него ответить.

Впрочем, я немного лукавлю, потому что, когда вся эта история закончилась, я получила письмо. Я его показала только Але, чтобы она не мучалась сознанием того, что она виновата в смерти Артёма. Чтобы больше не возвращаться к этой теме, я приведу это письмо здесь.

"Аня, я виновата перед тобой, но пишу эти строки не для того, чтобы извиняться. До фазы раскаяния я ещё не дошла. Но я очень благодарна тебе за то, что ты сохранила в тайне мой секрет. Не знаю, что тебя подвигло на это, но, в обмен на твоё молчание, я расскажу тебе о том, почему я убила Тёму.

Я думаю, ты, наконец, поняла, что я долгое время любила его. Я влюбилась в него ещё девчонкой. Наверное, я бы никогда не обратила на него внимания, если бы в один зимний день мальчишки и девчонки нашего класса не объявили мне бойкот. Помнишь, они договорились всем классом не делать домашнее задание, а я сделала. Все они получили двойки, а я, как ты можешь догадаться, нет. После школы они загнали меня на задний двор, сорвали шапку, швырнули портфель в сугроб и стали закидывать снежками. А Артём спас меня. Он учился старше, но почему-то защитил совсем незнакомую девочку -- просто проходил мимо, увидел, как меня закидывают снежками, остановился и всех разогнал. Принёс портфель, отряхнул шапку и отвёл домой. Наверняка, он ещё и поговорил с мальчишками, во всяком случае больше они меня никогда не трогали. С тех пор я и влюбилась в него. Только он не замечал меня. После того случая называл "подружкой". "Привет, подружка, как дела? Никто не обижает?" Он говорил шутливо, а я просто таяла.

Прошло время, мы выросли, влюбленность перешла в любовь. Помнишь, как я постоянно торчала у вас в общаге? Надеялась встретить Тёму. Как же я его к тебе ревновала! Иногда полночи у твоей двери торчала, чтобы подслушать, чем вы там занимаетесь. Ты всем говорила, что он тебе сценарии читает, только зря ты из нас дураков делала, мы-то быстро просекли, какие такие сценарии он тебе читал в постели!

Когда он стал постоянно торчать в Европе, я слегка успокоилась, думала, что у вас всё кончено, да Тёма, возвращаясь, всегда первым делом бежал к тебе. И, знаешь, моя любовь постепенно превратилась в ненависть. Я так старалась его соблазнить! А он всё подружку во мне видел. А однажды напился и заявил, что я не принадлежу к тому типу женщин, который его заводит. Я на тебя тогда посмотрела. Ты ведь не худышка, так? Вот я и постаралась набрать пару лишних килограммов, да без толку всё это было.

Потом случилась вся эта заваруха с мамой. И я твердо решила, что любой ценой пересплю с Тёмой и добьюсь, чтобы он увёз меня из страны, а уж там я обязательно ему отомщу за все те годы, которые я потратила на любовь и ненависть к нему. Если бы ты могла представить, как жаль мне было прожитых лет, и как надоело жить в нищете и воспитывать своего брата!

Возможно, я бы добилась своего. Но... Судьба. Только тебе в этом письме я скажу: тогда, в постели рядом с Артёмом, я действительно была вне себя оттого, что всё идёт не так, как мне хочется, и, когда в окно постучала Алька -- я узнала её голос, -- Тёма на самом деле пошевелился и пробормотал имя. Твоё. Но, сама не знаю почему, не хочу я, чтобы ты, да и Алька твоя драгоценная, жили с сознанием того, что виноваты в смерти Артёма. Я убила его не в состоянии аффекта, я приняла это решение сознательно, в здравом уме и твёрдой памяти, как говорится. Я намеренно взяла нож и постаралась попасть именно в сердце. На суде, естественно, я буду всё отрицать. Но ты теперь знаешь истину. Вот и всё. Прощай. Каждому своё. А мне уже всё равно."

Всё, наконец, закончилось. Минут десять мы все молчали. Слов ни у кого не было, да и что можно было сказать? Потом Гаврила Петрович попросил нас всех, кроме Ольги, выйти. Мы молча повиновались, и в комнату сразу зашли несколько мужчин в форме. Они, видимо, ждали где-то снаружи.

Мы же, так и не произнеся ни одного слова, направились к магазину.

ЭПИЛОГ

Через пару месяцев после всей этой истории я поехала пробовать свои силы в интеллектуальной игре. Съёмки проходили в Москве, ночевать я там не осталась, вернулась в деревню. Скажу сразу, до финала я не дошла, но выступила совсем неплохо!

На следующее утро я выбралась из дома, где царила кутерьма: мои родители и Тонька с семьёй собирались в лес. Я отказалась поехать с ними, сославшись на усталость, а так как я попросила маму до выхода программы в эфир держать в тайне мою поездку, то никто не донимал меня расспросами.

Я шла по нашему "Бродвею" к дому Ваньки. Мои друзья знали о моей эпопее, и я намеревалась честно доложить им о поездке во всех подробностях. По пути мне встретилась Галина Иннокентьевна с Арсением. Не знаю, что она сказала мальчику по поводу отсутствия Ольги, и выяснять это я не собиралась. Похоже, Галина Иннокентьевна придумала что-то типа того, что "мама" уехала в длительную командировку, а главная сплетница баба Маня, проведя недельку на толчке, присмирела и не посмела сказать мальчишке, что его мама в тюрьме. Кстати, суда ещё не было, так что мы не знали, какой срок дадут Оле. Я поздоровалась, Галина Иннокентьевна кивнула мне в ответ и устремила свой взгляд на Арсюшу. Что ж, она потеряла дочь, но ей стоило жить ради сынишки.

Около дома Ваньки наблюдалось какое-то странное столпотворение, но почему-то дальше калитки народ не продвигался. Внезапно послышался знакомый заливистый лай. Я прислушалась: Баська! Вчера, когда я уезжала, её ещё здесь не было! Выудив из толпы хозяина дома, я спросила:

-- Ванька, Бася выздоровела?

-- Да, сегодня привёз. Здоровёхонька моя собачка, только похудела, но это дело поправимое!

Мы прошмыгнули за калитку и продолжили разговор.

-- Вот это здорово! Ой, а это кто? -- удивилась я: об мои ноги тёрлась небольшая рыжая собачка.

-- А это Жучка, тоже только сегодня появилась.

-- Что, та самая, которая...

-- Да, -- не дал закончить мне Ванька, очевидно не желая вспоминать обстоятельства, при которых мы узнали о существовании Жучки. -- Я её почти два месяца приручал! Сначала и к реке подходить боялся, но, вот видишь, приручил!

-- А как они с Баськой поладили? -- задала я вполне уместный вопрос.

-- Представляешь, нормально!

Разобравшись с собаками, я заговорила о другом.

-- А что здесь происходит? Кто-то женится?

-- О, ты не в курсе! Сегодня же Лесик будет демонстрировать своё умение играть на гитаре! Вот выиграет ящик водки, и мы все отметим, заодно и тебя послушаем! Не сомневаюсь, что ты сыграла великолепно!

Пока к месту битвы подтягивался народ, из Ванькиного дома вышел Васька. Приложив палец к губам, он поманил меня, и я послушно прошмыгнула мимо гомонящей толпы в дом. В доме царил кавардак.

Недавно приезжал дядя Тёмы, которому, за неимением завещания, достанется всё, чем владел Артём, поговорил с Ваней и выразил желание, чтобы, как только он (в смысле, дядя) вступит в наследство, Ваня переселился в дом, который построил Тёма и где он и умер. До этого ещё далеко, но Ваня заблаговременно пытается выкинуть из своего дома весь хлам, дабы не тащить его на новое место жительства. Его немного смущает то, что в нём произошло убийство, но он всё равно собирается там поселиться в память о брате.

Васька затащил меня в кухню и, смущаясь, сказал:

-- Тебе не досталось одеяло в подарок, но я хочу искупить вину и подарить тебе картину, ту самую, "Вечность". -- Он протянул мне свёрток.

Я сорвала обёртку и извлекла картину. Знакомые точки и запятые... Поставив картину на стол и отойдя подальше, я отчетливо увидела, что точки сложились в герб какого-то древнего княжества, а в правом верхнем углу виднелся жезл, обвитый змеей, в который и превратился пресловутый кинжал.

-- Спасибо, -- искренне вырвалось у меня. -- Это действительно очень, очень красиво. И прости меня...

-- Тс-с... -- прошептал Вася и приложил палец к моим губам.

А шум на улице усилился. Мы снова вышли на крыльцо, там уже всё было готово к началу концерта. Баську привязали с другой стороны дома и отвлекли вкусной косточкой, чтобы не мешала лаем, Жучка же пристроилась прямо рядом с Лесиком, который сидел на верхней ступеньке с гитарой в руках. Внизу, прямо на земле, сидело человек шесть парней: как я поняла, они были зачислены в судьи. За калиткой бушевал остальной народ. Юрка поднял гитару вверх, и все мгновенно затихли.

Концерт был просто потрясающим! Скажу честно, Ванька не зря тратил время на обучение: Юрка свой ящик водки честно заработал!

После, отдав половину ящика судьям, мы закатились к Ваньке и начали праздновать. Улучив момент, я прошептала Юрке:

-- Как торговля самогоном?

-- Легализовал, -- прошептал тот в ответ. -- Честно признался во всём деревенской общественности, и, представляешь, теперь составляю конкуренцию армянке!

-- Так держать! -- подбодрила я его. -- Да, -- неожиданно припомнила я кое-что и мне стало очень стыдно.

-- Что такое? -- подтолкнул меня Лесик.

-- Ну, в ходе частного расследования, для проверки возникшей версии пришлось тайно изъять из аптеки кое-какие препараты, но я их честно верну! Честно-честно!

-- Что за препараты?

-- Клофелин и презервативы с усиками...

-- А я-то думал, куда презики подевались? Их мне Артём из Голландии в качестве сувенира привез! -- расхохотался Юрка. К счастью, в комнате стоял такой галдеж, что на нас не обратили внимания. -- Клофелинчик верни, если не нужен, я его давно списал, а презервативы разделим по-братски, два мне, один тебе! -- и Юрка снова затрясся от смеха.

Облегчив свою совесть, хотя и не до конца, я вздохнула свободнее. А происшествие с коровами пусть останется моим маленьким женским секретом.

Мы продолжали отмечать успех Юрки, а после настал и мой черед. Я подробно описала все свои приключения и пожалела о том, что так и не выиграла главный приз на телевидении.

-- Ты, наверное, плохо вызубрила список рок-групп, который я так скрупулёзно для тебя составлял! -- засмеялся Ваня.

-- Между прочим, мне не попалось ни одного вопроса ни по мифологии, ни по антологии русского рока! -- под всеобщий смех возмутилась я. -- Зато такие вопросы попались моим соперникам, и я на все ответила!

-- Значит, тот, кто победил, просто обязан поделиться с тобой выигрышем! -- заключил Вася.

Я надулась, но про себя твёрдо решила: вот пройдёт год с момента выхода передачи, и я обязательно попытаю свои силы где-нибудь ещё! Ведь кто не рискует, тот не пьёт шампанского!

Оставить комментарий © Copyright Ковалева Анна Валентиновна Размещен: 18/10/2019, изменен: 25/10/2019. 373k. Статистика. Роман: Детектив, Юмор		Ваша оценка:
Аннотация: Хорошо в деревне летом! Друзья, соседи, родители - одним словом, Анне скучать не приходится! И уж совсем "весело" становится, когда на вечеринке убивают старого друга Анны - Тёму. И, конечно, в лучших традициях детектива убийство происходит в доме, набитом гостями - так что под подозрением все!!! Под лозунгом "надейся на милицию, но сам не плошай" Анна начинает поиски убийцы. Но и деревенские милиционеры не дремлют. Отчаянно мешая друг другу, героиня и бравые парни из милицейского братства все-таки докапываются до истины...

Ковалева Анна Валентиновна Караоке По-Русски

Ковалева Анна Валентиновна
Караоке По-Русски