Купол гробницы восхищал своей высотой, а погребальная камера - простором. В ней без труда поместился не только саркофаг главы Мэй, поставленный рядом с саркофагом его давно почившей супруги, но и гробы его сыновей, невесток и внуков. Вообще-то каждый из них должен был упокоиться в собственной гробнице или хотя бы могиле, но сейчас у обезлюдевшего клана Мэй не было ни сил, ни времени строить для каждого погибшего достойное его пристанище. А потому это дело было отложено на потом, пока же вся семья оказалась в двух уже готовых гробницах. Мэй Цзыдянь и его потомки лежали и высеченном для него пристанище, Мэй Цыцзинь с женой - в высеченном для них. Тела замужних дочерей забрали кланы их мужей.
Горели факелы и благовонные свечи. От благовоний слегка кружилась голова, и всё же запах не был невыносимым - пусть с вентиляцией здесь было не очень, но высоченный потолок спасал от духоты. Пока Хайтан отбивала положенные поклоны перед гробами дяди, двоюродных братьев и племянников, Линьсюань стоял позади, вместе с жидкой группкой прислуги. Рядом новая кормилица держала на руках Мэй Гу. Младенец, словно чувствуя значимость момента, не издавал ни звука, но, скорее всего, он просто спал. Заклинатель подавил вздох. Можно было не приходить на похороны, его никто и не звал, собственно. Но никто и не гнал. Всё же ему показалось, что будет правильным прийти.
Может ли страшная смерть и отчаяние, пережитое при виде гибели всех близких людей, искупить сотворённые при жизни злодеяния? Линьсюань не знал ответа на этот вопрос. И всё же стоя здесь, у гроба бывшего врага, которому он закрыл глаза, заклинатель от души желал ему хорошего перерождения и достойной следующей жизни. И если для судей Дийюя мнение живых что-то значит, то его голос если не за оправдание, то за смягчение приговора у них есть.
Хайтан наконец закончила кланяться и поднялась. Постояла ещё пару мгновений, потом пошла к выходу. Перед ней расступились и потянулись следом. Передняя камера, где были составлены несколько больших сосудов и ларцов, не столь впечатляла размерами, но тоже была велика. По её стенам, и по стенам ведущего к выходу на поверхность длинного коридора, шагала бесконечная процессия нарисованных людей. Гордые заклинатели с мечами, важные чиновники в шапках, военные в доспехах и шлемах, нарядные дамы...
Снаружи моросил мелкий дождь, сливающийся с туманом, и окружающие горы тонули в серой дымке. На фоне блёклого неба чётко выделялся силуэт стоящего на высокой платформе погребального храма, куда поместили таблички всех умерших. Башня над входом в гробницу находилась прямо напротив. Снаружи дежурили дюжие молодцы, когда все вышли, они молчал налегли на створки ворот. Ворота лязгнули, закрываясь; вырезанная на правой створке богиня Нюйва с луной в поднятых руках, и вырезанный на левой створке её супруг Фуси с поднятым солнцем, снова сплелись драконьими хвостами.
- Вы примете участие в пире его высочества? - спросила Хайтан, когда они спускались по длинной аллее, что вела от высеченных в теле горы гробниц в долину.
- Конечно, - кивнул Линьсюань. Холодные капельки влаги оседали на лице, потихоньку пропитывали одежду. Ему казалось, что женщина хочет сказать что-то ещё, но Хайтан молчала. Так они и шли дальше в тишине - сопровождающая их прислуга тоже не подавала голосов.
Аллея была длинной, и можно было бы вынуть меч и взлететь прямо сейчас, но Линьсюань решил проводить госпожу Мэй до конца спуска. По обе стороны частоколом высились статуи людей и коренастых лошадей, иногда крылатых, и те, и другие немногим выше человеческого роста. Все статуи людей в чём-то отличались друг от друга, но Линьсюаню быстро надоело их разглядывать. Справа и слева от аллеи виднелись насыпи с погребальными стелами: могилы приближённых правящей семьи, удостоенных чести быть похороненными на территории усыпальницы. Среди них выделялись несколько совсем свежих захоронений, и вместо стел рядом с холмиками были воткнуты простые доски с надписями - именами приглашённых заклинателей клана Мэй, погибших на том злосчастном пиру. Скоро их сменят каменные надгробия, резчики уже трудились вовсю.
- Пора прощаться, - сказал Линьсюань, когда они достигли конца аллеи. - Честно говоря, не знаю, увидимся ли мы с вами когда-нибудь ещё.
- Вы уезжаете?
- Да, после пира я намереваюсь отпроситься обратно в Линшань. На поле боя от меня всё равно толку мало, я не разбираюсь в командовании войсками.
- Возможно, мы ещё увидимся при императорском дворе, - Хайтан бледно улыбнулась. - Или даже после пира.
- Но вы же не...
- Нет, я пока ещё не могу принять в нём участие. Но для всех приглашённых уже готовы гостевые комнаты, так что мы вполне можем встретиться во дворце Начала всех начал.
- Ну... Тогда я зайду к вам попрощаться следующим утром.
- Буду ждать, - кивнула Хайтан. И вдруг добавила: - Чжун Ханьюй рассказывал о вашем поединке с Е Цзиньчэном. Он был впечатлён. Жаль, что я не видела своими глазами.
- А... Ну, я просто оказался чуть лучше, вот и всё.
- Именно это определяет, кто останется жив, а кто умрёт, - Хайтан помолчала. - Берегите себя.
- А вы себя.
После полудня надоедливая морось наконец иссякла. Лагерь у стен был почти пуст. Только стояли караульные да кое-где виднелась обслуга, занимавшаяся лошадьми, приготовлением пищи и прочими хозяйственными делами. Большая часть солдат сейчас была на учениях дальше вдоль реки, где широкие ровные поля давали возможность развернуться. Офицеры были там же, а где находились заклинатели, Линьсюань даже не мог сказать. Так или иначе, для всех нашлось дело, и только он, отпросившийся у Чжаньцюна на похороны, сейчас почувствовал себя неприкаянным.
Но найти занятие можно всегда, и Линьсюань, подумав, решительно вытащил меч из ножен. Если не считать той безумной ночи, он до сих пор толком не проверял свои новые возможности. И если Сихэ он вернул, то подаренная сила осталась с ним навсегда.
"Читер", - привычно фыркнул внутренний голос.
"Заткнись", - столь же привычно отмахнулся Линьсюань.
Ханьшуй холодно блеснул в тускловатом дневном свете, в который раз напомнив поток воды, в честь которой получил своё имя. Линьсюань провёл двумя пальцами по лезвию, щёлкнул, вызвав мелодичный звон - давно мы с тобой не разминались, старый друг! Теперь, с моей новой силой, нам придётся привыкать друг к другу заново. Со свистом рассёк лезвием воздух, сделал стремительный выпад, крутанулся на месте... Всё давалось легко, меч пел, сливаясь вокруг танцующего заклинателя в сплошное кольцо стали. Пожалуй, теперь и Доу Сюй не сумел бы застать его врасплох, надо будет, кстати, при случае предложить ему померяться силами. Оттолкнувшись, Линьсюань легко взлетел в воздух на высоту своего роста и мягко приземлился. Новый каскад приёмов, шелест и свист клинка, Золотое ядро горело внутри, посылая по телу волны тепла, и тело приобретало небывалую стремительность и гибкость. Под конец Линьсюань подпрыгнул в воздух так высоко, как смог, успел с высоты обозреть лагерь, реку и крыши Фэнчэна поверх городской стены и сделать переворот в воздухе, сам слегка фигея от собственной лихости. Потом пошёл вниз головой вперёд и оттолкнулся от утоптанной земли кончиком клинка. Меч согнулся и спружинил, Линьсюань снова крутанулся, теперь вокруг продольной оси, приземлился на одну ногу, завершив оборот второй, и застыл в приседе, вытянув вперёд Ханьшуй. Выпрямился, и только тут заметил, что у него появился зритель. На краю утоптанной площадки, заложив руки за спину, стоял Чжун Ханьюй.
- Глава Чжун, - Линьсюань вложил меч в ножны и вежливо поклонился.
- Мастер Хэн, - Чжун Ханьюй приблизился, по-прежнему держа руки за спиной - уважительная поза, по здешним понятиям. Они пару секунд помолчали, и Линьсюань уже собирался сказать, что если уважаемый глава Чжун ищет главу Ши, то не в том месте, как гость его опередил:
- Этот Чжун слышал, что мастер Хэн щедро заплатил за похороны всей прислуги дворца Начала всех начал.
- Да, это так.
- Родичи умерших и владельцы похоронных домов возносят вам хвалы. Но многим жителям Фэнчэна и окрестностей вскоре предстоят другие похороны. Когда мы упокоим тех, кто сейчас находится на горе Цзыдуи, оставшиеся тела надо будет передать родственникам. Не хотите помочь и им тоже?
- Думаю, будет справедливо, если за эти похороны будет заплачено из казны клана Мэй, - не глядя на него, произнёс Линьсюань.
- Согласен, - задумчиво кивнул Чжун Ханью. - Мастер Хэн, я нанёс вам какую-то обиду или чем-то оскорбил вас?
- Нет, - Линьсюань сжал зубы.
- Вы намерены связать свою жизнь с Мэй Хайтан?
- Что?.. Нет, разумеется.
- Тогда в чём причина вашей враждебности? Если бы не вы, я мог бы так никогда и не узнать правды, и мои родные остались бы неотомщёнными. Я надеялся, что смогу должным образом отблагодарить вас, и намеревался предложить вам дружбу. Но вы смотрите на меня как на врага. Почему?
- И вы ещё спрашиваете?! После того, что вы устроили во дворце Начала всех начал?
- Чжайсинь была беременна, - пристально глядя на него, произнёс Ханьюй. - Это было ещё незаметно, но я-то знал. Она мне написала незадолго до... гибели. Считаете, что её убийцы заслуживали милосердия? А хотите узнать, какой смертью умирали те, кто там оказывался? Могу вам показать. Там досталось достаточно свидетельств.
- Не надо, - Линьсюань повернулся и тоже посмотрел собеседнику в глаза. - Верю вам на слово, глава Чжун. И убей вы только Мэй Цзыдяня, я бы слова не сказал. Можно вместе с братцем и сыновьями. Да даже весь клан Мэй... ну, кроме детей... Да даже если б всех гостей на пиру - может, и тогда промолчал бы. Но скажите, чем перед вами провинились слуги?!
- Слуги? - в голосе Чжун Ханьюя прозвучало искреннее недоумение.
- Да, слуги. Вы удивитесь, глава Чжун, но у них кровь такого же цвета, как и у вас.
Он резко отвернулся и зашагал к своему шатру. Чжун Ханьюй не попытался его остановить.
Возможно, это был первый раз, когда своды парадного зала во дворце Начала всех начал, видели, как под ними собираются не только заклинатели. Хотя, возможно, Линьсюань слишком плохо думал о Мэях: должны же были и они поощрять иногда свою администрацию на местах и своих военачальников. Теперь из служивших прежним господам военачальников в зале присутствовал разве что Чжун Ханьюй, а вот делегация фэнчэнских чиновников заняла один из углов зала и поглядывала вокруг слегка насторожённо. В отличие от книги, в реальности переход города под руку Чжэн Жуйиа обошёлся без них, и потому у них явно оставались сомнения относительно собственного будущего.
Куда вольготнее чувствовала себя старая гвардия, те, кто поддержали принца, когда тот ещё только-только начинал. Кое-кого Линьсюань даже узнал, хотя до сих пор видел разве что мельком. Подавив ядовитое подозрение, что ряды старой гвардии изрядно распухли за счёт примазавшихся в последние дни приятелей и родни старожилов, заклинатель прошёлся вдоль столиков, стараясь не отходить далеко от своих. Несмотря на то, что его высочество уже давно заявил и всячески демонстрировал, что не делит подданных на смертных и бессмертных, как-то так получалось, что на общих собраниях последние всё равно держались особняком. Не то чтобы люди и заклинатели вообще избегали приближаться друг к другу, но всё равно при первом же взгляде была видна нечёткая, но очевидная граница между двумя частями собравшихся.
Больше всего, конечно, было заклинателей от Линшаня - все, кто уже был при принце, плюс прибавилось несколько новых, прибывших в последние дни. Вторую по численности группу бессмертных мастеров, составляли подчинённые главы Чжуна. И, наконец в самую малочисленную, меньше десятка человек, группу входили вассалы Мэев, откликнувшиеся на призыв Мэй Хайтан. Глава небольшого клана, которому посчастливилось опоздать на день рождения Мэй Шанъяо и уцелеть, и ещё парочка-троечка, оказавшаяся достаточно далёкой роднёй погибших, чтобы не считать себя столь уж обязанными мстить.
Один из последних вдруг остановил Линьсюаня, обратившись к нему с вежливой улыбкой:
- Бессмертный мастер Хэн? Наша встреча - большая честь. Имя этого недостойного - Дин Фэйюань.
- Рад знакомству, - кивнул Линьсюань.
- Если не возражаете, я хотел бы переговорить с вами по одному делу.
- Я вас слушаю.
- Э... Вы уже говорили с его высочеством по поводу гробниц ваших предков?
- Каких предков? - не понял Линьсюань.
- О, вы, должно быть, не знаете... Владения этого Дина находятся недалеко от Линьаня. Так получилось, что на самой нашей границе расположены усыпальницы династии Цзюэ. В том числе и гробница её основателя.
- И?..
- Вы уже беседовали с его высочеством на эту тему? Надзор за гробницами будут обеспечивать чиновники, или вы бы хотели взять эту обязанность на себя?
Линьсюань уставился на него, чувствуя, что не находит слов. Ну, Мэи! - билось у него в голове. Конечно, глупо было думать, что публичные признания По Наопин не разнесутся широко, да и покойный Мэй Цзыдянь явно собирался продолжить пропагандистскую работу в этом направлении. Но всё же Линьсюань подсознательно ожидал, что здравомыслящие люди отнесутся к этим сведениями как к тому, чем они и были: пустым сплетням и инструменту в борьбе за власть. Бороться стало некому, и тема, не получая подпитки, должна была постепенно забыться и кануть в прошлое. А потому слова главы Дин застали его врасплох. Небо, тот говорил о "предках" Линьсюаня как об установленном факте!
И что теперь делать? Опровергать с пеной у рта?
- Нет, я не говорил с его высочеством, - тщательно подбирая слова, произнёс заклинатель наконец. - В любом случае, этот Хэн, вступив в орден Линшань, оставил прошлое позади, и его обязанности мастера занимают всё его время. Думаю, вам стоит переговорить на эту тему с принцем.
- Я вас понял, мастер Хэн, - Дин Фэйюань поклонился. - Я так и сделаю.
К счастью, в этот момент распорядитель призвал всех занять свои места. Так что, даже если глава Дин и хотел сказать что-то ещё, у него не осталось такой возможности.
Вышедшего из внутренний двери И Гусуня, Чжэн Жуйина, было и не узнать. И дело было не только в парадном многослойном одеянии, украшенном топорщащимися, шитыми золотом наплечниками, видимо на каркасе или из очень жёсткой ткани. И не в золотом роскошном гуане и не в многочисленных золотых же цепочках, которые соединяли наплечники, красиво ложась на грудь. Но разворот плеч, манера держать голову делали ещё совсем, если подумать, юного принца значительней, словно бы даже выше ростом. И лицо - Чжэн Жуйин милостиво улыбался собравшимся, и эта улыбка вовсе не выглядела чужеродной, нарочитой или смешной на его лице. Увидь его сегодня Линьсюань в первый раз, ему бы и в голову не пришло, что ещё какой-то год назад этот блестящий молодой человек собственноручно мёл дорожки и таскал доски и котлы на орденской кухне. А потом нёс стражу на стенах приграничной крепости, как простой пехотинец.
Вырос мальчик, заматерел. И утвердился в сознании своего положения и прав, которые оно даёт. Хочется думать, что не забудет и об обязанностях.
- Сегодня мы пируем здесь, в этом зале, в честь нашей победы, - звучно объявил принц, заняв место, на котором ещё совсем недавно восседал Мэй Цзыдянь. - И первую чарку я поднимаю за вас, своих друзей и соратников! Именно вы сделали возможными все наши успехи. В малом или в большом - с почтением и благодарностью я полагаюсь на вас!
Поднявшиеся гости шумно выразили восторг. Первая чарка была выпита, и Линьсюань ожидал, что сейчас слово, как водится, возьмёт кто-то из присутствующих - скорее всего, Чжаньцюн как самый высокий по положению, - но оказалось, что его высочество ещё не закончил.
- Благодарю вас, друзья. И ещё этот ничтожный Чжэн счастлив сообщить, что сегодня нас стало больше. Все реки бегут к востоку, и океан всегда рад принять в себя новые воды, очистив их от нанесённой грязи. Вот и Мы всегда рады принять под свою руку достойных подданных, и помочь им делом смыть с себя позор и унижение прошлого. Нашей милости хватит на всех, кто придёт к нам с открытым сердцем и благородными помыслами!
Он кивнул стоящему рядом слуге, и тот прокричал:
- Ожидающие могут войти!
Двери в дальнем конце распахнулись, и в зал вступила делегация из нескольких человек, возглавляемая смутно знакомым Линьсюаню заклинателем и ещё одним человеком в годах, судя по выправке - воином. Оказавшись перед возвышением, все пришедшие поклонились земным поклоном.
- Встаньте, глава Шан, - приветливо кивнул Жуйин. - Встаньте, командующий Жуань. И вы, и ваши спутники.
Линьсюань нахмурился, стараясь вспомнить. Глава Шан, глава Шан... Ба, да это же тот вассал Гу, который приходил пытать Чжаньцюна, как тот оценивает шансы только-только разгорающегося восстания. Похоже, дела Гу плохи, раз робкий глава всё же набрался храбрости и решился в открытую поддержать будущего императора.
- Ваше высочество, - на лице заклинателя действительно было написано залихватское "сгорел сарай, гори и хата!", - этому Шану стыдно, что он так долго тянул встать лицом к северу и принести вам клятву верности. Страх перед проклятым кланом Гу сковывал ваших слуг. Я должен отблагодарить Жуань Бина за то, что он помог мне переступить через трусость, недостойную благородного мужа и бессмертного.
- Оставим прошлое в прошлом, глава Шан, - улыбнулся его высочество. - С Гу скоро будет покончено так или иначе, а нас всех ждут славные дела.
Он посмотрел на воина, и его улыбка стала шире:
- Не так ли, командующий Жуань? Надеюсь, что скоро Мы сможем воздать всем по справедливости - и обиженным, и обидчикам.
- Ваше высочество, - Жуань Бин прочистил горло, - я человек простой, красиво говорить не научен. Потому скажу только - вы уж бейте этих сволочей, да наведите наконец порядок. А мы уж подсобим всем, чем сможем!
- Так и сделаю, почтенный Жуань. А пока займите свои места, и давайте выпьем за наши будущие успехи.
Слуги, не столь вышколенные, как их предшественники, но вполне справлявшиеся со своими обязанностями, отвели вновь прибывших к заранее приготовленным местам. Линьсюань зачем-то посмотрел на вырезанного на стене феникса. Длинноногая и длинношеяя птица, больше похожая на журавля или цаплю, глядела вниз на захватчиков так же равнодушно, как раньше на законных хозяев зала.
Пить заклинателю не хотелось, но пир - это обязательные тосты, и слуги, исправно подливающие вино, так что не столь уж малое количество опьяняющей жидкости плескалось в желудке Линьсюаня, когда он после пира шёл за сопровождающим к выделенным ему покоям. Не тем, в которых он провёл неделю плена, как он подспудно опасался. Просто пара комнат, довольно безликих в своей однообразной роскоши. В одном Чжунов точно нельзя было упрекнуть: они были убийцами, но не грабителями, и, если кто-то из людей Чжун Ханьюя и не удержался от искушения сунуть себе в карман вещицу-другую, пропажи не бросались в глаза. Лихие люди тоже не успели похозяйничать во дворце. Смена власти произошла стремительно, и одна стража сменила другую прежде, чем кто-то снаружи успел опомниться.
Внутри уже горели свечи, и Линьсюань, не задерживаясь в первой комнате, прошёл в спальню. Пусть заклинательская стойкость тормозила опьянение, голову уже тянуло к подушке.
- Господин бессмертный!
Линьсюань опустил дёрнувшуюся к рукояти меча руку. Выступившая из полутьмы фигурка не таила в себе никакой угрозы.
- Что ты здесь делаешь, Фу Нин?
- Меня прислала госпожа, - полушёпотом объяснила девушка.
- С ней что-то случилось?
- С ней всё в порядке, но... Она просила передать, что ей нужно переговорить с вами как можно скорее.
- Пошли, - Линьсюань с силой потёр лицо руками.
- Не нужно, господин, она уже здесь.
- Здесь?
- Госпожа сперва хотела переговорить с его высочеством, - объяснила Фу Нин. - Но к нему не пускают. Тогда она попросила меня отыскать вас.
- Так приведи её!
Служанка кивнула и выскользнула из комнаты. Линьсюань опустился на край постели, гадая, какая нужда привела сюда Жулань. В душе шевельнулось нехорошее предчувствие. Но что гадать, скоро всё выясниться.
То, что две женщины легко вошли во дворец, а потом одна из них отыскала Линьсюаня в этом лабиринте дворов, комнат и коридоров, удивления не вызывало. Фу Нин выросла во дворце Начала всех начал, и именно ей повезло так удачно спрятаться во время резни, что Линьсюань наткнулся на неё, пробираясь к детской Мэй Гу. Расставшись со спасёнными им в поместье Нянь, заклинатель полагал, что больше никогда не увидит юную прислужницу. Каково же было его удивление, когда на следующий день после возвращения Мэев в Фэнчэн, он наткнулся на неё в собственном шатре.
- Ты?.. - в первый он даже момент не узнал её.
- Господин бессмертный...
- Тебя прислала Мэй Хайтан?
Девушка качнула головой, почему-то опасливо покосившись наружу.
- Тогда что случилось?
- Бессмертный мастер, не откажите в милости! - она вдруг упала на колени. - Разрешите остаться при вас!
- Что? - растерялся Линьсюань. - Почему?
- Ничтожная Фу Нин хочет служить вам!
Она уткнулась лицом в землю. Линьсюань похлопал глазами и осторожно наклонился к ней, потянув вверх.
- А разве ты не хочешь вернуться во дворец?
Девушка покачала головой.
- Почему? Там же твоя госпожа. И новый глава Мэй.
- Госпожа Мэй, она... - Фу Нин облизнула губы. - Мне страшно рядом с ней. Она не добра и не справедлива! Эту Фу продали во дворец совсем ребёнком, она не знает своей семьи. А теперь и всех, кого она знала, уже нет. Господин бессмертный, вы добрый и благородный. Единственный из заклинателей, кого я видела. Умоляю, разрешите остаться с вами!
Глаза у неё были на мокром месте, и Линьсюань обречённо вздохнул. Он не представлял, на что ему служанка, но гнать её рука не поднималась.
Впрочем, вопрос скоро решился. Уже в доме Сун, когда они с Жулань поели и наговорились, Линьсюаня вдруг осенило:
- Жулань, скажите, а вам служанка не нужна? А то тут прибилась ко мне одна, а мне как-то и не надо. Не представляю, что с ней делать.
- Служанка? Пожалуй, нужна, - задумчиво кивнула женщина. - Как она справляется со своими обязанностями?
- Да вроде неплохо. Я приведу её к вам? Если она сама не откажется. Думаю, что не откажется.
Он коротко рассказал, что случилось с Фу Нин, и Жулань явно прониклась сочувствием. С самой Фу Нин тоже проблем не возникло. Сначала она, когда Линьсюань заговорил о смене места, заметно испугалась, но когда заклинатель объяснил, что речь идёт о его невесте, на которой он скоро женится, с облегчением согласилась. И, судя по всему, с новой госпожой они вполне поладили.
От Мэй Хайтан возражений не поступило. Скорее всего, та и вовсе не заметила исчезновения девушки.
Теперь Сун Жулань торопливо вошла в комнату, и Фу Нин плотно закрыла за ней дверь спальни, оставшись в передней комнате. Линьсюань поднялся навстречу.
- Что случилось?
- Сегодня днём у меня побывал посланец его высочества, - Жулань выглядела взволнованной. - И объявил высочайший указ. Вот он.
Она протянула свиток. Жёлтый шёлк, оценил заклинатель, на таком составляют важнейшие указы. Такие, как указ о браке члена императорской семьи. "Дочь рода Сун, благоразумная и добродетельная... По милости Неба, даруем брак с нашей особой... Бракосочетание состоится в счастливый день после снятия траура..."
Законный брак, не просто заточение в императорском гареме. Сун Жулань всё-таки станет императрицей.
Линьсюань тяжело опустился на край кровати. Вот так, легко и просто, ломаются счастливые планы и все надежды. И целые жизни заодно. Даже не потому, что кто-то желает тебе зла. Просто так получилось. Чжэн Жуйин ведь и не знал толком о намерениях Линьсюаня, заклинатель так и не собрался как следует поговорить с принцем. Всё что-то мешало, да и желания не было, если уж честно, не хотелось лишний раз напоминать ему о своей женщине. И вот к чему это привело.
Он машинально скатал свиток обратно, чёрные иероглифы ряд за рядом исчезали внутри скатки. Последней скрылась красная печать. Всего лишь шёлковое полотнище, всего лишь тушь и краска. Не верилось, что они несут крушение всему, разум как мог защищался от скверной вести. Когда-то, когда врач объявил тогда ещё Андрею, что у него подозрение на рак и надо пройти глубокое обследование, Андрей тоже не сразу поверил. Казалось, что это шутка. Ведь не могут же столь обыденным тоном сказанные слова, ставящие крест на привычной жизни, оказаться правдой? Рак - это что-то далёкое, что случается с другими людьми. Ну да, бабушка умерла от рака, но ей, простите, было за восемьдесят! А он - молодой, здоровый мужик, и тридцати пяти ещё не исполнилось. Какой рак, о чём вы?
Но поверить пришлось. Вот и здесь: отрицай, не отрицай... Орден Линшань присягнул будущему императору. Он, Линьсюань, сам выпихнул мальчишку бороться за власть. Либо ты возводишь законного государя на трон и подаёшь пример верноподданнического послушания, либо... Да никакого "либо" тут быть не может. Это тебе не демократия, где все люди хотя бы формально равны. Желание правителя закон. Точка.
И что теперь?
- И что теперь? - зачем-то повторил Линьсюань вслух.
- Я пыталась встретиться с его высочеством. Рассказать ему о том, что мы дали слово друг другу. Есть более достойные женщины, чем я.
- Вы не хотите... быть императрицей?
- Я хочу быть вашей женой.
Её глаза были совсем близко. Глаза, губы... она вся. Линьсюань чувствовал тонкий запах от её волос, всё его естество потянулось к Жулань с силой, даже немного удивившей его самого.
- Жулань... - почти не владея собой, произнёс он, - я вас люблю.
Вместо ответа женщина придвинулась ещё ближе, и через мгновение их губы соприкоснулись. Сейчас, шепнуло искушение, это может произойти сейчас. Она сама этого хочет, и ты хочешь. Быть может, вдвоём вы ещё сможете побороться, а если нет - другого шанса уже не будет!
И Линьсюань сдался. Шуршал шёлк, сминаемый, почти рвущийся под торопливыми руками, отбрасываемый в стороны, рванул волосы торопливо сдёрнутый гуань. А потом остались только нежность, только тепло, только сладость и желание брать и отдавать...
А на следующее утро первым, что увидел открывший глаза от стука распахнувшейся двери Линьсюань, был бешеный взгляд И Гусуня. Принц с двумя стражниками стоял в двух шагах от кровати, на которой заснули они с Жулань, а из-за его спины выглядывала Мэй Хайтан.
Твёрдый пол стукнул по коленям, когда Линьсюаня швырнули перед расхаживающим взад-вперёд Гусунем. Неприбранные волосы упали вперёд, Линьсюань мотнул головой, пытаясь убрать их за спину. Не получилось, а руками это сделать было невозможно, потому что за руки его крепко держали те самые стражники. Заклинателю едва дали возможность натянуть штаны и рубаху, и сразу же выволокли вон из спальни. Вероятно, Линьсюань мог бы стряхнуть с себя чужие лапы, и даже без особого труда, стражники были простыми людьми. Но это означало бы прямую конфронтацию с его высочеством, который и так... хм...
Даже Мэи с Чжунами, когда только-только схватили Линьсюаня, обращались с ним дружелюбнее. Лицо Чжэн Жуйина превратилось в застывшую маску, и при взгляде на него Линьсюаню совсем не хотелось смеяться и язвить.
Мэй Хайтан пристроилась в уголочке, и заклинатель мельком взглянул на неё, но все мысли о женщине тут же вылетели у него из головы, когда принц остановился перед ним и заговорил:
- Не ожидал от вас, мастер Хэн, - его голос звучал ровно и жутковато. - Хотя... Наверное, именно этого мне и следовало ожидать. Не добра от тех, кто льстит без причины. Вы долго притворялись благодетелем, и вот опять решили показать копыта и хвост?
Линьсюань промолчал.
- Вы же у нас известный любитель кататься на простынях. Но неужели уже иссякли придорожные цветы и ивы, что вы решили украсть яшму у меня?!
- Неужели ваше высочество думает, будто всему виной лишь похоть?
- А что ещё? - Чжэн Жуйин приподнял брови.
- Любовь, разумеется. Я люблю госпожу Сун, а она меня.
- Ах, любите. Вы многих любите...
- Лишь только одну, - перебил Линьсюань.
- Девицы из дома Матушки Гу, вероятно, изрядно бы удивились, узнай они, что вы, оказывается, ни разу не вставляли цветы в их треножник.
- Я не отрицаю, что бывал в доме Матушки Гу и сплетал там рукава. Но жениться на хочу только на одной женщине. Как вы думаете, ваше высочество, зачем бы мне ещё хлопотать о сокращении срока траура у госпожи Сун?
- Предположим, - после секундной паузы согласился Гусунь. - Но ведь вы видели мой указ о даровании ей брака?
- Видел, - отрицать бесполезно, шёлковый свиток валялся рядом с кроватью.
- Так что же, моя воля для вас ничего не значит? Идёте и берёте что захотелось, не считаясь ни с чем?
Теперь замялся Линьсюань, подбирая ответ, и тут в дверь постучали.
- Что там? - крикнул принц.
- Ваше высочество, - дверь приоткрылась, и в неё с поклоном заглянул слуга, - глава Ши и госпожа Сун просят аудиенции.
- Госпожа Сун?.. - взгляд принца метнулся к Линьсюаню. - Ладно, зови.
Они вошли одновременно - дверь была достаточно широкой, чтобы пропустить бок о бок и главу Ши, и госпожу Сун. Чжаньцюн выглядел как обычно, только на лице была написана тревога, а вот Жулань, хотя и успела одеться в платье, но её волосы остались распущенными, как у Линьсюаня. И первой заговорила тоже она. Чжаньцюн и рот раскрыть не успел, когда женщина решительно кинулась вперёд и буквально упала к ногам принца:
- Ваше высочество, эта недостойная умоляет вас о милости к её жениху! Во всём виновата лишь она одна.
- Жениху? - после паузы переспросил Гусунь. Посмотрел на молчащего Линьсюаня.
- Мы дали друг другу слово, ваше высочество, и ждали лишь окончания траура. Хэн Линьсюань обо всём договорился с моими родителями и испросил согласия своего главы. Но приличия требовали моей скорби по почившему мужу, и потому мы не стали обмениваться свахами и объявлять о помолвке открыто. Эта Сун заслуживает смерти за то, что ввела ваше высочество в заблуждение.
- Это правда? - Гусунь повернулся к Чжаньцюну. Тот медленно кивнул:
- Правда, ваше высочество. Я дал шиди Хэну разрешение на брак с Сун Жулань. Я бы непременно предупредил ваше высочество, если б знал, что в этом возникнет нужда.
Принц не ответил, сжав губы. Снова посмотрел на Линьсюаня, потом на уткнувшуюся лицом в пол Жулань.
- Ваше высочество, - Чжаньцюн почтительно сложил руки перед грудью, - вы - владыка, ваша воля закон. Но справедливость и добродетель требуют не разрывать уже договоренные союзы. Вы пример для ваших подданных, Небо смотрит на вас, как на своего сына. Процветание всего государства зависит от вас и вашей справедливости.
- Помолвка - не брак, её можно разорвать, - Гусунь наклонился к Жулань. - Встаньте, я приказываю. Так вы хотели выйти замуж за мастера Хэна, госпожа Сун?
- Да, - подтвердила вставшая на ноги Жулань.
- И сейчас этого хотите? - Гусунь внимательно и требовательно смотрел на неё.
- Только об этом и мечтаю, ваше высочество.
- Подумайте как следует. Ведь я предлагаю вам не просто брак. Вы можете стать императрицей. Разделить трон со мной.
- Эта ничтожная не смеет и думать, будто она достойна такой чести. Ваше высочество, если у вас есть хоть капля милости к этой Сун - разрешите нам с мастером Хэном пожениться. Если справедливость требует кары, накажите меня одну - это я не соблюла траур, не мастер Хэн.
Линьсюань открыл рот, собираясь заявить, что Жулань нарушала не сама с собой, и он о трауре был отлично осведомлён, но Чжаньцюн выразительно закашлялся, заглушая непрозвучавшие слова. Гусунь отвернулся. Маска царственного гнева на его лице на мгновение треснула, явив миру того, кем он и был на самом деле - смертельно обиженного, но очень гордого мальчишку.
- Раз уж собираетесь жениться, нет нужды ждать до лета, - бросил он. - Траур вы уже презрели, что уж обращать внимания на условности. Когда там ближайший благоприятный день? Вот тогда и венчайтесь.
И он стремительным шагом вышел за дверь, не став дожидаться благодарностей. Руки, держащие Линьсюаня разжались, он смог подняться, наконец-то открыто обнять Жулань и зарыться лицом в её волосы. Всё хорошо, что хорошо кончается, билось в его голове. Мы победили.
Чжаньцюн ещё раз кашлянул, и они оторвались друг от друга. За спиной главы Ши негромко стукнула дверь - это выскользнула из комнаты всеми забытая Мэй Хайтан.
- Глава Ши, - Жулань повернулась к Чжаньцюну и поклонилась, - я прошу прощения, что солгала и вынудила вас подтвердить мою ложь.
- Вынудили? - Чжаньцюн приподнял брови. - Что-то н припомню, чтобы вы приставляли мне нож к горлу. Да и не так уж вы соврали, я действительно готов был дать вам разрешение... хотя, конечно, предпочёл бы, чтоб это произошло при других обстоятельствах.
- Мы доставили шисюну хлопот, - покаялся Линьсюань. - Уже не в первый раз.
- В конце концов, для этого и существуют друзья, - Чжаньцюн улыбнулся. - Шиди, тебе нужно привести себя в порядок.
Линьсюань кивнул. Хотя всё завершилось благополучно, чувствовалась в друге какая-то тревога. И только позже, когда Линьсюань уже оделся и причесался, попрощался с Жулань до вечера, и они с Чжаньцюном направились на поздний завтрак, тот наконец высказал то, что его тревожило:
- Шиди, я понимаю, что всё уже решено, но всё же... ты уверен?
- Конечно. А почему ты сомневаешься?
- Любовь, семья, земные страсти... Боюсь, ты затруднишь себе поиск бессмертия настолько, насколько это вообще возможно.
- Чжаньцюн, - Линьсюань вздохнул и улыбнулся, - а стоит ли оно того?
Чжаньцюн развёл руками - мол, каждый сам решает - и больше они эту тему н поднимали.