Астахов Андрей Львович
Крестоносец, часть 1 Роздоль

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Нет и не предвидится мира во вселенной Пакс. Эльфы, лишенные родины, вынуждены платить страшную дань чернокнижникам Земли Суль. Империя из последних сил борется с чудовищной нежитью, терзающей ее земли. На юге под оранжевым знаменем новой веры собираются войска могущественного Терванийского алифата. Сможет ли наш современник, удивительным образом оказавшийся в этом мрачном мире, хоть как-то повлиять на события? Что будет вести его по дорогам Пакс - любовь, долг, ненависть? И сможет ли он нести с честью это гордое звание - крестоносец? Рабочий текст, возможны изменения.
   А.Астахов
  
  
  
  
  
   КРЕСТОНОСЕЦ
  
  
  Часть первая. Роздоль
  
  
  1. Странный Белтан
  
   Вот и сбылась мечта идиота. Наступила ночь Белтан, на которую каждый из нас строил большие планы.
   Энбри, в миру Андрей Михайлович, впервые предложил открыть дачный сезон пикником с ночевкой на Белтан, еще зимой, когда мы как обычно собрались у него попить пивка и поговорить на разные прикольные темы. Идея понравилась всем, так как однажды мы уже хорошо оторвались на Хеллуин. Слопали, наверное, ящик апельсинов, запивая их дорогущим "Хоб-Гоблином", раскрасились кто во что горазд (как сейчас помню, я был Джиперс-Криперсом, Михайлович некромантом, Арсений и Алина вампирами), хорошо посидели за столом, в половине первого ночи отправились за пивной добавкой в ближайший к дому Энбри ларек, где столкнулись с кучкой гопников. Короли ночных улиц вначале были всей душой настроены отрихтовать нам физиономии, но наша раскраска и поздравления с Хэллуином так подействовали на парней, что мы сразу стали своими в доску, а предводитель ганзы заявил: "Типо и меня раскрасьте суканах!" Словом, Хэлуин получился прикольный, и всем нам, естественно, захотелось чего-нибудь подобного.
   Тут, наверное, надо поподробнее рассказать о нашем старшем друге. Лично мне Андрей Михайлович очень даже симпатичен. Мужику за сорок, сильно побит сединой и жизнью, а все самозабвенно играет в Дьябло и Ведьмака, фанатеет от Толкиена, сам пишет весьма недурственные рассказы в жанре фентези и тусуется с нашими городскими ролевиками из клуба "Лориен", где я с ним и познакомился. Поначалу подумал - очередной фрик, поплывший крышей на почве кризиса среднего возраста. Но потом, пообщавшись с Андреем Михайловичем, как говорится, в кулуарах, понял, что человек он на редкость интересный. Общаясь с ним, я узнал массу новой для себя и занимательнейшей информации о средневековом вооружении, героическом эпосе разных народов, эльфийском лоре и прочих занятных вещах. Тогда-то я и понял, что означает его "эльфийский" ник: это так товарищи по клубу оценили энциклопедические познания Андрея Михайловича, прозвав его Энбри - от Encyclopedia Britannica. Ну, а потом через Энбри я познакомился с его друзьями, Арсением и Алиной. Так вот и сложилась наша маленькая компания из четырех персонажей, завернутых на фентези.
   Итак, Энбри предложил отпраздновать Белтан. Арсений заявил, что по такому случаю отожмет у отца УАЗ, чтобы мы могли с комфортом доехать до места пикника. Алина немедленно накидала на листочке меню праздника ("Свиные ребрышки на решетке, светлое пиво....мммм... фруктов побольше!"), а я обязался устроить палатку. Но так уж получилось, что кроме палатки я преподнес своим товарищам в некотором роде сюрприз.
   Восемнадцатого апреля был день получки. После окончания работы я решил пройтись по магазинам, и для начала решил зайти в книжный, расположенный прямо напротив моей конторы. Есть у меня такая традиция: с каждой получки я покупаю или новую компьютерную игру, или книгу. И вот, зайдя в магазин и оказавшись у стеллажей с книжками фентези, я вдруг столкнулся с НЕЙ.
   Она стояла у стеллажа - тоненькая, хрупкая, с двумя очаровательными русыми хвостиками, падающими на грудь, одетая в старенькие голубые джинсы, черные баскеты и зеленую курточку с капюшоном, - и держала в тонких изящных пальчиках, унизанных серебряными кольцами, "Алиедору" Перумова. Мгновение спустя мы встретились взглядами, и я понял, что погиб. Таких глаз - изумрудно-зеленых с яркими золотыми искорками, ясных и огромных, с длинными и густыми черными ресницами, - я не видел ни у кого и никогда.
  - Ааааа....ээээ.... привет! - сказал я, идиотски улыбаясь.
  - Ага, - ответила она.
  - "Ага" означает "Привет"? - спросил я, больше всего боясь, что она сейчас поставит книгу на полку, повернется и уйдет.
  - Ага, - повторила она.
  - Отличная книга, - сказал я, показав глазами на Перумова в ее руках. - Маст рид.
  - Может быть, - ответила она. Голос у нее был певучий и такой красивый, что мое сердце просто застонало от счастья. - Здесь очень много книг.
  - Ты любишь фентези? - спросил я.
  - Что такое "фентези"? - неожиданно произнесла она. - Здесь на обложках многих книг изображены драконы, маги и воины. Я подумала, что это книги по магии или рыцарские романы.
  - Ну, в некотором роде так оно и есть, - ответил я, очень удивленный ее словами, а еще больше тем выражением, которое появилось в ее глазах. - Если хочешь, могу быть твоим консультантом.
  - Спасибо, не стоит, - девушка поставила книгу на полку.
  - Погоди! - решился я и шагнул к ней. - Знаешь, я очень люблю книги в жанре фентези. Я часто сюда захожу, но еще никогда не видел тут такой красивой девушки, листающей книгу. Мне кажется, ты необыкновенная.
  - И что же во мне необыкновенного? - спросила девушка весьма безразличным тоном.
  - Все, - я осмелился сделать в ее сторону еще один шаг. - Меня, кстати, Эвальд зовут.
  - Эвальд? - В изумрудных глазищах сверкнули искорки интереса. - Красивое имя.
  - В самом деле? - Я буквально задохнулся от счастья. - Мне оно, честно сказать, никогда не нравилось.
  - Напрасно. Оно тебе подходит.
  - Это меня в честь прадеда так назвали, - поспешил сообщить я. - Эвальда Аркадьевича Данилова. Он у меня во вторую мировую войну кавторангом был. Морским капитаном, то есть. Эскадренным миноносцем командовал на Балтике.
  - Твой прадедушка был моряком? - Мне показалось, что в ее глазах снова появился интерес. - Как странно!
  - Что странно?
  - Ничего. Просто интересно.
  - Знаешь, а мне кажется, что нет имени, достойного тебя. Твое имя должно звучать, как небесная музыка, как...песня эльфов.
   Она улыбнулась, и ее улыбка показалась мне прелестной.
  - А ты когда-нибудь слышал песни эльфов? - спросила она.
  - Нет, конечно. Но я представляю себе, как они могут петь, - Меня понесло. - Представляешь: лунная майская ночь, лес, пахнет цветами и свежей травой, звенит в тишине ручей, и слышен нежный красивый голос, который поет что-то очень печальное и красивое.
  - Мне бы хотелось послушать такую песню, - сказала она, взяв с полки томик Сапковского. - Но ведь ты все равно не поймешь, о чем будет эта песня.
  - Это неважно. Я обожаю все эльфийское. Но сейчас больше всех эльфов на свете меня интересует твое имя.
  - Зови меня Домино, - сказала незнакомка и снова улыбнулась. - Было интересно поговорить с тобой.
  - Ты уходишь?
  - Да, мне пора. Здесь нет книги, которую я хотела бы прочесть.
  - Послушай, Домино, - решился я, - у меня есть одна хорошая идея. Только пообещай, что не скажешь "нет", не подумав.
  - Какая идея?
  - Хорошая, честно. Но только я боюсь, очень боюсь, что ты не согласишься.
  - Эвальд, ты такой забавный! - произнесла она таким тоном, что мое сердце окончательно расплавилось и пролилось в живот огненным дождем. - Ну, говори.
  - Понимаешь, мы с друзьями собираемся первого мая на пикник в лес. Будем отмечать Белтан, ночь костров. Я... вобщем, поехали со мной?
  - Белтан? - Теперь в ее волшебных глазах был не только интерес, но и искреннее удивление. - Твои друзья эльфы?
  - Да нет, никакие они не эльфы. А ты что, всерьез веришь в эльфов?
  - Нет, просто странно, что кто-то всерьез отмечает эльфийские праздники.
  - Просто прикалываемся, понимаешь? Жизнь скучна, если в ней нет места хорошему стебу. Мои друзья отличные ребята, прикольные, веселые. - Я осторожно взял ее за руку, и она не оттолкнула меня. - Будет ночевка в палатке, шашлык, немного пива, песни под гитару, хорошая музыка. Ты музыку Dagda и Lothlorien любишь? Кельтский этник?
  - Знаешь, спасибо тебе, конечно, но....
  - У тебя есть парень? - спросил я с замиранием сердца
  - Нет, дело не в этом. Просто очень все неожиданно.
  - Ой, я чуть не умер от горя! Только скажи, что поедешь со мной. Я на руках отнесу тебя к месту пикника и потом обратно.
  - И все-таки ты странный. Те парни, с которыми я разговаривала до тебя, были совсем другими.
  - Это хорошо или плохо?
  - Не знаю. - Домино помолчала, потом поставила Сапковского обратно в стеллаж. - Наверное, хорошо.
  - То есть, договорились?
  - Знаешь, я недавно в вашем городе. И мне тут было одиноко.
  - Все, решено! - Я постарался вложить в свою улыбку все переполнявшее меня счастье, достал из кармана мобильник. - Можно мне твой номер?
   Домино как-то растерянно на меня посмотрела, потом вытащила из внутреннего кармана курточки старую видавшую виды "Нокию".
  - Я... если честно, не знаю номер, - выдала она. - Я свой телефон потеряла. Это подружкин. Я... одолжила.
  - Да не проблема! - Я взял у нее телефон (да, судя по состоянию трубы подружка еще та неряха!), включил его и сделал прозвон на свой номер. - Все, порядок. Сейчас прозвоню тебе.
   Она взяла у меня свою трубку с рассеянной улыбкой.
  - Телефон телефоном, а сейчас ты что делаешь? - спросил я. - Может, сходим куда-нибудь? Тут рядом есть отличный ресторанчик. Суши там - обалдеть!
  - Не могу, - сказала она так решительно, что я понял: все уговоры бесполезны. - Меня дома ждут.
  - Так можно позвонить и предупредить.
  - Не могу, - повторила она и, помолчав, добавила: - Папа болеет, надо за ним ухаживать.
  - Домино, я ведь найду тебя, - сказал я, испытывая сильнейшее желание обнять ее и поцеловать. - Весь город переверну, а найду. Девушку такой красоты и с таким редким именем найти будет нетрудно. И буду звонить. Сегодня, весь вечер буду звонить.
  - Что ж, звони, только сейчас не иди за мной, пожалуйста, - сказала она и ушла.
   Наверное, я простоял в оцепенении довольно долго. Потом заметил, что девушки-консультанты искоса поглядывают на меня и шепчутся. Девушек не обманешь, они поняли сразу, какая божественная искра проскочила между мной и чудесной девушкой с именем героини фильма о Джеймсе Бонде в их отделе.
   Эх, Эвальд, бродяга, да неужели впервые в этой драной жизни тебе по-настоящему повезло?!
  - Арс, привет! - Голос у меня дрожал от радости. - Чем занят?
  - Домой собираюсь ехать. Сам как?
  - Слушай, есть тема. Насчет пикника первого числа. У тебя в "буханке" еще одно место найдется?
  - Мама дорогая, да что я слышу! Никак герлой обзавелся?
  - Шутки в сторону, Арс. Такая девушка, просто слов нет. Шедевр фотошопа, а не девушка. Никогда себе не прощу, если упущу такое диво. Короче, я ее пригласил на наш эльфийский пикник.
  - Так это классно, старичок! Давно пора, а то все один и один. Заметано. Делаем поправочку на количество фуда и дринка, и вопрос решен.
   Я вышел из магазина в состоянии полной эйфории. А дома позвонил Домино, и она ответила. Вобщем, до первого числа мы общались каждый вечер подолгу, но вот встретиться Домино отказывалась, и это меня беспокоило. Я ужасно переживал. Но первого числа она приехала на место сбора, одетая так же, как при нашей встрече в магазине и с маленьким рюкзаком, вроде тех, что так уважают анимешники.
   Арс, увидев ее, одобрительно покачал головой и показал мне поднятый большой палец. Энбри, галантный старикашка, тут же поцеловал ей руку. Алина ревниво сверкнула глазами - до сих пор она обладала монополией на трех мужиков, поскольку в нашей компании была единственной девушкой.
  - А не замерзнешь? - спросила она заботливо-ядовитым тоном, осмотрев Домино. - Ночью будет хоооолодноооо!
  - Ничего, не замерзну, - сказала Домино и при этом выразительно посмотрела на меня, будто говоря: "А если замерзну, ты меня согреешь".
   Ехать до Долины Хоббитов, обычного места наших загородных шашлыков, от города часа полтора. По дороге Энбри и Алина разговорились о русском церковном искусстве и канонической иконописи, Домино слушала их, а я сидел рядом с Домино и просто наслаждался тем, что она рядом со мной. Я был счастлив.
   Наконец, впереди, справа от проселочной дороги показалась знакомая и родная роща у подножия холма. Проехав сквозь нее по колее, проложенной любителями пикников и шашлыков, мы оказались на нашем месте, на уютной окруженной березами полянке в паре десятков метров от берега реки Лещихи.
   - Никого, и это радует, - вздохнул Энбри, оглядев берег.
  - Мальчики ставят палатку и готовят мангал, - распорядилась Алина, - а девочки будут отдыхать. Ой, как давно я ждала этого момента!
   Домино молча встала рядом со мной, сжимая в руках свой рюкзачок.
  - Тут красиво, да? - шепнул я ей на ухо. - Это наше место.
  - Эвальд, потом будешь любезничать, - встрял Энбри, таща из машины кастрюлю с маринованным мясом. - Через час, после свежего воздуха и простора, будете трястись от голода. Ставьте мангал.
  
  
   **************
  
  
   Такие вечера запоминаются на всю жизнь.
   Ясное звездное небо над головой. Пахнущий дымом, ароматный и тающий во рту шашлык. Загадочная магия пламени костра, в которое хочется смотреть без конца. Магнитола в "буханке" наигрывает чарующие треки из "Ведьмака", и наступающая ночь прямо-таки пропитывается магической аурой.
   Мы сидим на покрывале вокруг тазика со второй партией шашлыка, чашек с салатами и нарезанным хлебом, пьем пиво за магию Белтана и за Профессора.
  - Как ты думаешь, пора? - внезапно спрашивает Энбри у Арсения.
  - Думаю, пора, - улыбаясь, отвечает Арс. - Вторую канистру начали, значит, пора.
  - Что пора? - спрашиваю я, глядя, как Энбри лезет в "буханку".
  - Сейчас посмотришь.
   Михалыч возвращается с длинным свертком, развязывает ремешки и разворачивает плотный зеленый брезент. Ой, мать, да он не только удочки с собой взял!
  - Ух, ты! Настоящий!
  - Самый настоящий, господа, - Энбри берет меч в руки и вынимает его из ножен. - Сделано по точному образу и подобию шотландского клеймора пятнадцатого века. Кельтская гравировка на голоменях - по моим эскизам.
   Мы по очереди хватаем меч, чтобы рассмотреть его и ощутить в руках тяжесть настоящего, а не ролевого оружия. Энбри стоит, скрестив руки на груди, с видом Наполеона на Аустерлицком поле.
  - Все на месте, - заявил Арс, любуясь отсветами костра на клинке. - Даже четырехлистный клевер на концах дужек. Гляжу, чойлы на клинке. Суровый меч. Вы, Андрей Михайлович, теперь по полной хайлендер.
  - Да, и потенциальный ходок под статью о холодном оружии, - усмехнулся Энбри. - Оружие-то боевое, боевее не бывает. Меч выкован из стали Т10, хотя изначально я договаривался на сталь 5160. Пришлось доплатить за вольфрамовую добавку.
  - И сколько? - спросил я, наслаждаясь тяжестью оружия и тем, как рукоять меча лежит в ладони.
  - Две тысячи американских рублей с работой. Кузнец ковал, его дочка делала гравировку на клинке и ножны. Естественно, все под великим секретом, за такие вещи кузнецу ничего хорошего не светит. Так что, мальчики-девочки, про мой секрет - никому.
  - Мог бы этого не говорить, - заметила Алина.
  - Вообще-то я идиот, - сказал Энбри. - На эти деньги мог бы съездить отдохнуть, но... Давно мечтал иметь настоящий меч, с детства, можно сказать. Не сувенирный, а настоящий. Теперь вот хвастаюсь, как мальчишка.
  - Мой папа, - вдруг сказала Домино, - однажды сказал, что у оружия есть душа. И у этого меча обязательно должно быть имя.
  - Точно! - Энбри немедленно наклонился и чмокнул Домино в макушку. - Существенный элемент легенды о любом оружии. Жду предложений от крестных.
  - Стоп! - заявила Алина, вставая. - Я ждала полночи, чтобы все было, как положено, но по такому случаю...
   В объемистом рюкзаке Алины, оказывается, были не только пакеты с фруктами и теплая кофта. На свет божий появляются совершенно средневековые на вид вещи: бархатный камзольчик, зеленый капюшон с зубцами по низу, шапочка лучника с пером, расшитый плащ, длинная темная монашеская сутана.
  - Макс подогнал, - поясняет Алина, выкладывая вещи на траву. - У них в театре ставят "Робин Гуда", вот я и попросила... для лучшего антуража. Переоденемся, а потом и начнем крестины меча. А это мне, - Алина достает последний сверток в полиэтилене. - Девочки переодеваются в палатке.
  - Супер, - заявляет Арс, рассматривая на вытянутых руках кафтан с пуфами на рукавах. - Все хорошо, только бутафорской воняет.
   Мы делим одежду и напяливаем ее на себя. Начинаем ржать - вид у всех потешный. Лишь Энбри вполне в образе - монашеская сутана гармонирует с его очками и лысиной. Арс в длинном плаще и в шишаке из папье-маше выглядит забавно.
  - А ты у нас чисто богатый горожанин, - заявляет мне Михалыч, пока я разглаживяю складки на камзоле и пытаюсь расправить смятое перо на шапочке. - Еще бы тебе штаны-брэ и туфли с оооочень длинными носами.
  - Ага, типа эльфы, - заявляю я, подбоченившись. - Меня так и разбирает поговорить на латыни.
   Мне не отвечают, потому что из палатки появляются Алина и Домино. На Алине длинное прямое платье из зеленого шелка и шапочка с вуалью. А Домино...
   Вот тут у меня появилось странное, почти мистическое чувство. Глядя на Домино, одетую в приталенный дублет с вышивкой на рукавах и средневековый капюшон с квадратными зубцами, конец которого свешивается ей на правое плечо, я подумал, что именно так должна была выглядеть эльфийская охотница. Еще бы лук и колчан со стрелами, да высокие гетры на ноги...
  - Ну, как вам я? - Алина продефилировала мимо нас, раскачивая бедрами. - Сама шила специально к празднику.
  - Отлично, - Энбри похлопал в ладоши. - Настоящее эльфийское платье.
  - Слушай, ты прямо Мильва Барринг, - шепнул я Домино. - Супер видуха.
  - Итак, все приняли свой истинный облик, засим начнем, - пробасил Энбри, делая благословляющие жесты. - Как единственное в этой почтенной компании лицо духовное, благословляю вас, дети мои. Во имя Отца, Сына, Святого Духа и Профессора, аминь.
   - Какое имя выберем для крестника? - промурлыкала Алина. - Чтобы было звучно и по-эльфийски?
  - Говорю сразу: мечи из наследия Профессора не предлагать, - заявил Энбри.
  - Мне что-то в голову ничего не приходит, - сказал я, глядя на меч, лежащий между тазиком с шашлыком и канистрой с пивом. - Так и крутятся в башке Хадхафанг с Гламдрингом.
  - Гвинблейд, - предложил Арс.
  - Это из Сапковского, - заметил я. - Кличка Геральта. Не пойдет.
  - Серебрель, - предложила Алина. - По-моему красиво.
  - Да, мне тоже нравится, - поддержал Энбри.
  - Донн-Улайн, - вдруг сказала Домино. - Это по-эльфийски.
  - Да? - Алина тут же повернулась к ней, криво улыбаясь. - В самом деле? И что это значит?
  - Так назывался меч из легенды о Зералине, - сказала Домино. - Он был Первым капитаном народа Денар. Когда его сын Улайн и дочь Донн погибли в сражении с нечистью, он приказал кузнецу выковать меч и назвал его в честь погибших детей. Он поклялся, что однажды вернется на берега Калах-Денара и освободит страну от врагов.
  - Красиво, - задумчиво сказал Энбри. - Это что за автор?
  - Автор? - Домино посмотрела на нашего друга.
  - Я хотел спросить - у кого вы это прочитали?
  - Это легенда, - ответила Домино. - Всего лишь легенда.
  - Ага, это квента, Энбри! - заулыбался Арсений. - Домино, хорошее начало!
  - Донн-Улайн, - Энбри так это сказал, будто пробовал слова на вкус. - Это что-нибудь значит?
  - У эльфов принято менять имя ребенку при достижении им совершеннолетия, - ответила Домино. - Улайн был последним ребенком Зералина, потому и получил это имя. По-эльфийски Uhlainn значит "последний". А Donn на языке эльфов означает "надежда".
  - То есть получается "Последняя надежда"? - Энбри расплылся в улыбке. - Великолепно. Просто отличное название для меча и со смыслом.
  - Меч получается женского пола, - с ревнивым проблеском в глазах заметила Алина.
  - А разве женская красота - не самое грозное оружие в мире? - возразил Энбри. - Итак, приступим к крестинам!
   На лезвие меча был вылит стакан пива, потом Энбри провел клинком над пламенем костра и громко провозгласил:
  - Нарекаю тебя Донн-Улайн, совершенное творение кузнеца! Отныне ты часть меня, и я не расстанусь с тобой никогда!
  - И за это надо выпить, - изрек Арсений, разливая по стаканам пиво. - Эвальд, включи музыку!
  - Слушай, ты это сама придумала? - спросил я Домино. - Классная история про капитана Зералина и его меч.
  - Да, - сказала она с улыбкой. - Считай, что я придумала это сама.
  - Ты бы с Михалычем поговорила. Он у нас фентези пишет, глядишь, соавторами станете.
  - Ты ведь не это хотел сейчас сказать, Эвальд.
  - Правильно, не это, - не в силах противостоять очарованию мгновения, я потянулся к Домино, чтобы поцеловать ее, но она, хихикнув, остановила меня, коснувшись пальцами моих губ. - Я по тебе с ума схожу.
  - Так вот сразу?
  - Я люблю тебя, Домино. Ты уже должна была это понять.
  - Я поняла.
  - Тогда почему?
  - Потому что я не могу.
  - Значит, ты...
  - Давай не будем говорить на эту тему, Эвальд.
  - Я все понял. - Мне вдруг все разом стало безразлично: и пиво, и шашлык, и меч Энбри, и весь этот гребаный пикник. - Динамо в чистом виде. Ладно, заплакать не будем.
  - Ты такой ребенок, Эвальд! - Домино коснулась моей руки. - Радуйся тому, что имеешь, и не думай о грустном. И я вовсе не хотела сказать, что ты мне не нужен. Просто ты меня совсем не знаешь.
  - Мне кажется, я знал тебя всегда.
  - Это только кажется. Давай пить пиво и слушать музыку. И думать только о хорошем...
  
  
   ************
  
  
   Эту рожу я бы узнал из миллиона. Костян Позорный, собственной персоной.
   Выследили-таки, сволочи.
   Две недели я играл с кодлой Костяна в кошки-мышки. С того самого момента, как шкет из седьмого класса подвалил ко мне на перемене и сообщил с самым важным видом, что "Костян тебе привет передал". Это было объявление войны. За пару дней до этого я вмешался в Костяновы дела, вступившись за пятиклассника, у которого шпана в раздевалке требовала деньги. И Костян решил навести в своей епархии порядок. Эвальд Данилов из десятого "Б" был приговорен.
   Две недели мне удавалось не встречаться с охотившейся на меня шпаной. Это было просто: я дожидался, когда из школы уходят учителя, и шел до остановки с ними. Задавал вопросы по предмету, старательно изображал интерес, и буквально спиной чувствовал, как шакалья стая следует за нами, стараясь не попадаться на глаза. Я замечал, как они выглядывают из подъездов домов вдоль дороги, как по двое, по трое прогуливаются вдоль улицы, делая вид, что я их совсем не интересую. А потом ко мне подошел Славян Бусыгин, наш главный школьный бандюган, и сказал с ухмылкой:
  - Чо, правдушний, за учителкины юбки прячешься? Ну-ну, давай дальше, прячься. Скоро все девченки в школе узнают, какой ты мужик. Все равно тебе хана.
   Сегодня в школе педсовет, и я решился. Дальше это продолжаться не может. Глупо, наверное, но или я убью в себе страх перед Костяном и его отморозками, или этот страх убьет меня. Хватит с меня потных ладоней, вздрагиваний от любого громкого звука, сердцебиения и поганых мыслей...
   В рюкзаке у меня вместе с тетрадями и учебниками лежит силикатный кирпич. Не ахти оружие, но если моим рюкзаком как следует въехать по репе, мало не покажется.
   Как-нибудь отобьюсь. А не отобьюсь, так хоть одного гада с собой на тот свет прихвачу. Уж на такую мелочь меня станет.
   Они появились, едва я вошел во двор двухэтажной "сталинки" на другой стороне улицы. Трое вынырнули из-за гаражей, двое из первого подъезда. Видать, давно меня ждали, терпеливо. Сам Костян появился парой секунд спустя из-за угла дома.
  - А, козел пришел! - прошепелявил он. Передние зубы он давно оставил на фронтах войны с подобными себе героическими личностями.
   Кольцо вокруг меня сомкнулось. Теперь я стоял, окруженный со всех сторон дружками Костяна. Всех будто одна мама рожала - стриженные под ноль головы, пустые, будто выцветшие глаза, дешевые китайские куртки, треники-"адидаски", грязные ботинки-говнодавы, которыми так удобно пинать и топтать сбитую на землю жертву. Одну всем вместе, жестоко, насмерть.
  - Ты у нас герой, да? - ухмыляясь, вопрошает Костян. - Чо молчишь, герой? Или западло поговорить?
  - Почему? - отвечаю. - Можно и поговорить.
  - Ну, говори.
  - Я лучше тебя послушаю.
  - Ты, пидор, на меня потянул, ты понял?
  - Я не пидор, понял?
  - Не, ты пидор, - Костян расплылся в дебильной улыбке. - Имя у тебя пидорское.
  - У меня нормальное имя. Если есть, что сказать, говори. Мне идти надо.
  - Короче, такое дело, пидор. На первый раз прощу, если пацанам штраф забашляешь. Сто рублей в неделю, пидорок. Расчет по пятницам, до конца учебного года. Добазарились?
  - Не, не получится, - отвечаю в тон. - Много.
  - На похороны родные и близкие больше потратятся, гыыы.
  - Ты что, такой грозный? - отвечаю развязно, хотя внутри у меня все сковывает жуткий холод. - За меня есть, кому вступиться. После моей смерти долго по земле не погуляешь.
  - Чо, ментов на нас натравишь?
  - Не ментов. Но кое-какие связи есть.
  - Короче, базар не получился, - Костян харкает и плюет мне прямо на ботинки. - Твое дело, пидор гнойный.
   Я еще успеваю глянуть в глаза Костяна - пустые, мертвые, страшные глаза человекоподобной твари, рожденной на горе остальным, - и понимаю, что сейчас последует удар сзади.
   Дальше - не помню. Полная отключка. Вернувшееся сознание имеет лицо нашего обэжиста Александра Федоровича Проценко.
  - Живой? - Проценко помогает мне подняться с мокрого асфальта. - Голова как, не кружится? Не тошнит?
  - Не, - отвечаю, подношу руку к лицу. Пальцы густо окрашиваются кровью. Губы онемели, левый глаз не видит. - Я голову руками закрывал.
  - Молодец. Чуть-чуть я не успел.
  - Вы что, шли за мной?
  - А ты как думал? Я ведь с этой гопотой мелкопузой давно воюю. Моя воля бы была, своими руками передушил бы. Доброе у нас государство, носится с пьянью, а они в благодарность по подъездам гадят, да таких вот Костянов рожают, тюрьмы да психушки работой обеспечивают... Крысы трусливые. Как меня увидели, сразу кто куда. Против молодца и сам овца. Нигде не болит?
  - Проходит уже.
  - Разукрасили они тебя, однако. Пойдем, тут водопровод есть, умоешься.
  - Ничего, все нормально, - я пытаюсь улыбнуться, но разбитые губы не слушаются меня. - Главное, я не струсил.
  - Это точно, - Проценко треплет меня за плечо. - Только не надо так вот на рожон лезть. Здоровье и жизнь дороже.
  - Спасибо, Александр Федорович.
  - Завтра напишем с тобой заявление, возьмутся за этих гавриков.
  - Ничего я не буду писать. Сам разберусь.
  - Это, конечно, хорошо, что ты сам хочешь разобраться. Но дело ведь не в благородстве, а в страхе. Эти... они же всю школу запугали. Будем и дальше их терпеть?
  - Не буду я писать заявление, - повторяю я, поднимаю свою сумку и делаю несколько шагов вперед. Побитое тело ужасно болит, ноги дрожат, во рту медно от крови. В мою спину впивается тяжелый взгляд обэжиста.
  - Ну, дело твое, - слышу его разочарованный голос. - Гляди, в другой раз никого рядом не окажется.
   Я хочу ответить, но понимаю, что спорить бесполезно. Проценко прав, а я нет. Я действительно боюсь эту сволочь. Я не хочу, чтобы мама плакала из-за какого-то поганого Костяна.
   Делаю шаг и чувствую, как двор, деревья, водопроводная колонка, к которой я направлялся - все расплывается, уходит в густой туман, и я начинаю валиться, сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее, в бесконечную спиральную трубу, и встревоженный окрик Проценко уже не может остановить этого падения. И тогда я сам начинаю испуганно кричать - а вдруг меня кто-нибудь услышит?
   Хоть кто-нибудь...
  
  
   ************
  
  
   Кошмар сгинул, но рожа надо мной осталась.
   Нет, это не Костян, хоть похож. Все ублюдки похожи друг на друга. Морда реально отвратная. Лопоухая голова с сивой щетиной вместо волос, обвязанная грязной черной лентой, приплюснутый боксерский нос, маленькие бесцветные и злые глазки, окруженные темными кругами. Все лицо в резких лиловых морщинах, как у глубокого старика. Слюнявый красный рот полуоткрыт в улыбке так, что видны длинные желтоватые зубы. А потом ладонь в кожаной перчатке крепко зажимает мне рот.
  - Лежать! - шипит красный рот, брызгая на меня слюной. - Прибью!
   Нет, это все-таки кошмар. Обладатель уголовной рожи говорит со мной явно не по-русски, но я почему-то понимаю каждое слово. И еще - я начинаю задыхаться, потому что урод зажал мне не только рот, но и нос. А во второй руке у него огромный нож, и острие этого ножа раскачивается в сантиметре от моего правого глаза.
  - Уууумммумуумммм!
  - Лежать, раб!
   Полог палатки за спиной урода откидывается, что-то сверкает в воздухе, и раздается глухой стук, будто кто-то ударил молотком по мозговой кости. Мне в лицо летят теплые, пахнущие медью брызги. Душащая меня рука теряет силу, урод утыкается мне носом в грудь, и я вижу огромную рану на его лысом затылке, из которой на меня толчками выплескивается темная кровь.
   Все, на что меня хватает - это резко перевернуться набок и выблевать на спальный мешок вчерашние шашлыки. А потом я слышу тихий и сердитый голос Домино.
  - Проклятье, еще бы чуть-чуть, и не успела!
  - Кх-кх-пх-фуу! - Я пытаюсь встать на четвереньки и отползти подальше от вздрагивающего урода, забрызгавшего кровью всю палатку. - Это... это что за...
  - Вставай, быстро! - Домино хватает меня за руку и помогает подняться.
   В правой руке у нее клеймор Энбри. Именно им она зарубила гопаря, напавшего на меня. И хоть голова у меня пока совершенно не работает, я начинаю понимать, что это не сон. А если так...
  - Надо уходить, - тихо и очень нехорошим тоном говорит Домино. Она очень бледная, и глаза у нее, и без того огромные, расширены и болезненно сверкают. - Они нашли меня. Плохо дело.
  - Кто нашел? Зачем ты его... - я икнул, - убила?
  - Он убил бы тебя. Энбри они уже прикончили.
  - Что?! - Я помертвел. - Михалыча? Как, когда?
  - Они выследили меня, Эвальд. Надо уходить быстрее.
  - Погоди, погоди! Михалыч...
  - Скорее же! - Домино так толкнула меня, что я буквально вывалился из палатки.
   Господи, лучше бы я не просыпался! Прямо у входа в палатку распластался мужской труп, одетый во что-то темно-серое с кожаными вставками. Край палатки был в брызгах свежей крови. А у берега я увидел Энбри. Он лежал головой к воде, рядом с воткнутой в песок удочкой, раскинув руки, в нелепой бутафорской монашеской сутане, и над ним уже жужжали мухи. Вода у берега была красной, алые щупальца уползали вниз по течению.
  - Их было двое, но это только дозор, - сказала Домино. - Остальные где-то рядом. Бежим, за мной!
   Я был так потрясен, что ничего не расспрашивал - просто побежал за ней, вверх, по берегу, в сторону леса. Бежал, пока не запыхался, и ноги не начали подкашиваться. Домино, заметив, что я встал, побежала обратно.
  - Ты что? - сердито крикнула она.
  - Михалыч... - губы у меня начали трястись, и слезы сами потекли из глаз. - Это что же такое, а?
  - Я тебе все потом объясню, Эвальд. А сейчас надо уходить. Пожалуйста, поторопимся!
   Она была испугана. Я это ясно видел, хоть и сам был совершенно растерян и никак не мог прийти в себя. И ее страх передался мне. Какой там страх - настоящая паника.
   Мы бежали долго. Мчались сквозь лес, ломая ветки, раздирая одежду и распугивая на своем пути все живое. Не помню, как мы спустились в глубокий темный овраг, дно которого густо заросло высокими кустами. И только тут Домино остановилась - похоже было, что она сама выбилась из сил.
   Несколько минут мы очумело таращились друг на друга и пытались отдышаться.
  - Я...что происходит? - только и смог выдохнуть я.
  - Это вербовщики из Суль. Я думала, мне удалось уйти от них, но ошиблась.
  - Какие вербовщики? Какой Суль? - Тут в моей бедной помрачненной голове ясно вспыхнула новая мысль: у Домино просто крыша съехала. Девчонка приняла обычных рыбаков за каких-то таинственных вербовщиков, стырила у Михалыча клеймор и всех...
  - Да-да, конечно, - начал я, косясь на оружие, которое Домино продолжала держать в левой руке. - Все понятно. Давай поговорим. Только меч бы убрала. А еще лучше, дай его мне.
  - Ясно, - Домино засверкала глазами. - Ты думаешь, я чокнутая. Ну, хорошо, вот тебе меч, - она кинула клеймор к моим ногам, выпрямилась и будто стала выше ростом. - А теперь смотри!
   Развернувшись на каблуках, спиной ко мне, Домино вытянула перед собой руки и что-то выкрикнула. И тут же над ее раскрытыми кверху ладонями вспыхнул ком оранжевого прозрачного пламени, который она движением, похожим на волейбольную подачу, послала в окружающий нас кустарник. Пропахав в зарослях широкую дымящуюся просеку, файерболл ударился в ствол упавшей в овраг сосны и взорвался фейерверком искр. Моя челюсть провисла до самой земли, и какое-то время я был не в состоянии даже мычать, не то, что говорить.
  - Вот, - сказала Домино, обиженно поджав губы. - И это еще далеко не все, что я умею.
  - Постой, откуда.... Ты что, маг?
  - Я - дань, которую мой народ платит магистрам Суль. Меня и еще несколько моих соплеменников должны были передать вербовщикам, но я не стала ждать. Использовала оставшийся от отца харрас, чтобы получить эффект Сопряжения, и сбежала в открывшуюся реальность. Думала, они не догадаются. Теперь вижу, что вербовщиков нельзя сбить со следа.
  - Магистры Суля, - сказал я, пытаясь сам себя убедить, что не спятил. - Вербовщики. Харрас. Сопряжение. Нет, после пары литров пива "белочки" не бывает. Но Михалыч - он ведь умер. Он убит. Блин, это ведь на самом деле все происходит?
  - Эвальд, милый, прости меня. Из-за меня ты попал в ужасную историю.
  - Стоп, а где Арс и Алина? Они... их тоже убили?
  - Я не знаю. Я слишком поздно почувствовала приближение вербовщиков. Выбежала из палатки и увидела Энбри: он стоял у воды и возился с удочкой. Он мне еще рукой помахал. А когда я поднялась к деревьям, то увидела, что местность стала совсем другой, и все поняла.
  - То есть, как местность стала другой?
  - Лес. Это была не та роща, через которую мы проезжали.
  - И в самом деле, - Я огляделся, холодея. Все точно, нет в окрестностях Долины Хоббитов таких лесов. Настоящая дремучая чаща, стволы у деревьев в пять обхватов. Да и деревья не наши, не из средней полосы. Не сосны, не березы, не клены, не буки - какие-то гиганты с ребристой серой корой, вроде как дубы, но листья на них перистые, как у папоротника. По всем внешним признакам не земной лес.
  - Они обнаружили мое местонахождение в вашей реальности и при помощи магии Сопряжения поймали меня в пространственную ловушку, - продолжала Домино. - Просто телепортировали часть вашей реальности в Пакс. Я очень надеюсь, что Арсений и Алина остались за пределами телепортированной зоны. Если так, они в полной безопасности. А вот вашему старшему другу ужасно не повезло. Я очень виновата в случившемся, он ведь из-за меня погиб.
  - Так, не будем пока зареветь горькими слезами, - сказал я, полез в карман и вытащил мобильник. - Может, не так страшен геморрой, как его малюют. Сейчас включим GPS и посмотрим, Сопряжение это, или мы просто пива вчера перепили.
   Сотовая связь в Долине Хоббитов действует исправно. В ближайшем поселке есть антенна, потому проблем ни с одним из операторов у нас во время пикников никогда не было. Но на этот раз мой телефон сообщил мне, что мы находимся вне зоны действия сети. Мой лоб сразу покрылся холодным потом.
   Итак, это правда. Это не Долина Хоббитов и, похоже, вообще не наш мир. Я оказался черте где, одетый в театральные тряпки и с настоящим мечом несчастного Андрея Михайловича. И спутница у меня - маг, уроженка этого самого мира по имени...
  - Значит, тебя зовут не Домино? - спросил я, продолжая сжимать в пальцах бесполезный "сотик".
  - Нет. Я когда прошла в вашу реальность, оказалась на большой ночной улице. И увидела светящуюся вывеску, на которой было написано: "Магазин женской одежды "Домино". Там в витрине еще женские фигуры стояли. Вот я и решила взять себе это имя.
  - А на самом деле тебя как зовут?
  - Бреани Реджаллин Лайтор.
  - Класс! - восхитился я совершенно искренне. - Обалденное имя. Звучит абсолютно по-фантазийному. И какова же, мисс Бреани, ваша ролевая раса?
  - Ролевая раса? Что это значит?
  - Ну, из какого ты народа. Человек, эльф, демон?
  - Иногда я жалею, что я не демон, - с печальной улыбкой сказала Домино. - Мне бы не пришлось скрываться, и я знала бы, что граница Света и Тьмы для меня пройдена окончательно.
  - А что, в этом мире и демоны есть?
  - Есть. Ты испуган?
  - С такой магессой как ты я ничего не боюсь. Хотя наличие демонов - это гемор еще тот.
  - Нам надо идти, - будто спохватившись, сказала Домино. - Вербовщики наверняка продолжают поиски, и нам нельзя с ними встречаться. Для меня это порабощение, для тебя верная смерть. Надо искать надежное убежище.
  - Я весь в твоем распоряжении.
  - Спасибо, - Домино так на меня посмотрела, что у меня сердце сжалось от счастья. - Никогда не думала, что обрету настоящего преданного друга среди салардов.
  - Среди кого?
  - Салардов. Так мы называем людей.
  - Оба-на! А ты что, не человек, что ли?
  - Мы называем себя виари, а вы нас зовете эльфами. - Домино, лукаво улыбнувшись, сбросила с головы капюшон, откинула с виска пышный хвостик, и я впервые с момента нашего знакомства увидел ее ушко. - Удивлен?
  - Восхищен. И люблю тебя еще больше.
  - И это чудесно, - ответила Домино, подошла ко мне, поднялась на цыпочки и быстро поцеловала меня в губы. Продолжить общение на новом уровне мне не удалось: едва я захотел обнять ее и привлечь к себе, Домино-Бреани вывернулась из моих объятий, засмеялась и побежала сквозь кустарник к выходу из оврага. И мне ничего не оставалось, как последовать за ней.
  
  
  2. Краткий курс молодого попаданца
  
  
  - Во времена Второй и Третьей эпох у нас была земля, Эвальд. Родина, которую мы называли Аэрдвиарн, мир виари. Но потом началось Нашествие, и мы вынуждены были спасаться от истребления. Нашу землю захватила нежить, а наши магические способности настораживали против нас людей, которые боялись нас. Кроме того, люди жаждали овладеть нашими магическими знаниями, но виари понимали, как опасно такое знание, сколько бед может принести, и мы отказывали людям. Поэтому люди, обозлившись на нас, не стали помогать нам бороться с Нашествием. Много лет мы сражались с Черным потопом в одиночестве. А когда надежды больше не осталось, мы покинули наши берега навсегда. Мы построили сотни больших кораблей и на них отплыли в моря искать новую родину. С тех пор мы стали народом без земли. Целые поколения эльфов рождались и умирали на кораблях, разбросанных по просторам океана. Но даже там нас не оставили в покое.
   Отец рассказывал мне, что в начале Четвертой эпохи магия в людских землях повсеместно оказалась под запретом, и церковь в Ростиане начала преследовать магов. И тогда часть чародеев, не желавших отказаться от Силы и преследуемых служителями новой веры, покинула Ростиан и нашла пристанище на берегах Земли Суль - сурового пустынного континента, населенного дикими племенами, призраками и чудовищами. На берегах Суль маги быстро истребили всех аборигенов, построили свои твердыни и, желая отомстить тем, кто изгнал их, заключили союз с существами, которые всегда были злейшими врагами всего живого. С вампирами.
   Шли годы, и черная сила Суль росла. Магистры Суль наращивали свое могущество разными путями. В недрах материка они нашли месторождения золота и серебра, на которое начали покупать у пиратов их пленников - для работы в рудниках и для прокорма своих немертвых слуг и солдат. Золота было так много, что пираты, расплодившиеся как крысы, тысячами везли похищенных в прочих землях людей на берега Суль, чтобы продать их там. На островах у побережьях Суль возникли невольничьи рынки и целые пиратские города, откуда они совершали набеги на имперские и южные земли. Первые века Четвертой эпохи - это время непрерывной войны с пиратами, и начало новой полосы бедствий для моего народа.
   Флот и армия империя после долгих лет войны нанесли пиратской вольнице несколько тяжелых поражений, а построенные на западном побережье крепости сделали мореплавание и торговлю гораздо безопаснее. И тогда пираты взялись за нас. Мы были легкой добычей для них - разрозненные, оторванные друг от друга маленькие флотилии, а иногда и просто одинокие корабли виари не могли оказать морским разбойникам должного сопротивления. Даже те немногие острова, которые эльфы освоили в начале эпохи, были в итоге захвачены корсарами Суль. Мой народ начал выплачивать Суль позорную дань. Не жемчугом, не рыбьим зубом, не серебром - живыми детьми.
  - Маги покупали у вас живых детей? Зачем?
  - Магия во всех ее видах - это душа виари, но одновременно и наше проклятие. Мы во все времена жили на самой границе Света и Тьмы, и выбор пути для виари был трудным, потому что добра и зла в нас было поровну. Выбрать правильный путь нам помогала магия. В древности магией владел почти каждый виари. В наши дни носителей настоящей магической Силы почти не осталось. Способность использовать Силу - врожденная способность, и детей, обладающих ей, рождается совсем немного, за сто лет несколько десятков во всех наших семьях. Но есть вероятность, что среди них может оказаться владеющий Нун-Агефарр - особой магической силой, позволяющей ему повелевать демонами. Магистры Суль знают об этом и хотят заполучить повелителей Нун-Агефарр для своих целей. А потому они наложили на виари дань живыми детьми, у которых имеются способности к магии.
   Домино встала и, отвернувшись, задрала камзол так, что я мог увидеть ее спину. Над левой лопаткой девушки на золотистой коже плеча резко выделялся вытатуированный пурпурной краской знак - существо, напоминающее стилизованного морского конька.
  - Такое клеймо, - сказала Домино, - накладывается на любого эльфийского ребенка, о котором известно, что он родился со способностью управлять Силой. Это магическая печать, и ее нельзя удалить никакими средствами. Вербовщики находят нас по этим знакам, поскольку они испускают сильную магическую эманацию.
  - То есть, эльфы сами метят своих детей, чтобы передать магистрам-чернокнижникам?
  - У нас нет выбора. Магистры и их псы-корсары сильны и безжалостны, и мы не можем им сопротивляться. Проще отдать пять-шесть детей раз в несколько десятилетий вербовщикам, чем рисковать жизнями остальных.
  - Это жестоко, Бреани. Дети ни в чем не виноваты.
  - Это еще ужаснее, чем ты думаешь. Во времена, когда существовал Аэрдвизарн, таких детей передавали высшим магам, и те при помощи специального воспитания и обучения обращали силу этого ребенка на благо всему нашему народу. Его великая сила была регулируемой и не могла нанести вред ни магу, ни окружающим. После потери родины искусство укрощать силу Нун-Агефарр было забыто, и потому такой ребенок неизбежно превращается в конце концов в ланнан-шихена или в глайстиг - свирепую нежить, одержимую черной силой, идущей из самых пучин Ваир-Анона, Неназываемой Бездны. Этого и хотят магистры Суль.
  - Ты одна из этих детей?
  - Нет, у меня нет силы Нун-Агефарр. Но я обладаю магическими способностями, и повивальные бабки сообщили об этом моим родителям. Мой отец не захотел отдавать меня вербовщикам. Папа предпочел рискнуть и не стал метить меня клеймом. Но полгода назад он внезапно умер. Новый старейшина клана рассудил по-своему. Меня пометили магической печатью и вместе еще с двумя детьми должны были передать вербовщикам. Тогда я решила бежать. Использовала оставшийся мне от отца в наследство харрас и сумела устроить Сопряжение, чтобы спрятаться в другой реальности.
  - Что такое харрас?
  - Яйцо дракона. Это могущественный магический артефакт. Если разбить такое яйцо, дух нерожденного дракона преобразуется в магическую энергию огромной мощности. Эта энергия помогла мне добиться Сопряжения, и я смогла убежать, да только не помогло мне это.
  - Постой, я одного не пойму: ты же магесса, огненными шарами швыряешься, и даже можешь открывать порталы между мирами. Так чего же ты боишься каких-то там вербовщиков?
  - Магистры Суль ведь тоже не дураки, Эвальд. Они снабжают корсаров особыми эликсирами, которые придают нашим живым врагам устойчивость к магии. Вербовщики хорошо защищены от магических атак.
  - Живым врагам? А есть еще и неживые?
  - Есть, и их немало. Поэтому нам следует быть очень осторожными. До наступления темноты нужно найти хорошее убежище. Эх, знать бы наверняка, где мы!
  - А это так важно?
  - Если мы оказались на Земле Суль или на одном из пиратских островов, нам конец, - с жестокой откровенностью ответила Домино. - А если Сопряжение привело нас в имперские земли или в одно из южных царств, есть надежда, что нам помогут. Хотя и тут нас не встретят цветами и поцелуями.
  - Это почему еще?
  - Виари и люди не любят друг друга.
  - Это неправильные люди, - сказал я, приобняв Домино. - Правильные люди любят виари. Особенно если эта визари - девушка с чудесным именем...
  - Домино. Называй меня так везде и всюду. Я попытаюсь использовать маскировочную магию, может, нас примут за обычных путешественников.
  - Ой, ну на каждом шагу геморрой в этом вашем Паксе - ты так его назвала?
  - Слушай, Эвальд, а почему ты все время говоришь "геморрой"? Это что вообще такое?
  - Это, - я почувствовал, что краснею, - это такое выражение. "Геморрой" - значит "очень большая и неприятная проблема".
  - Понятно. Ты не устал от моей болтовни?
  - Нет, я тебя готов сутками слушать. И смотреть на тебя.
  - Перестань, во имя предков, а то я рассержусь!
  - Не сердись. И если можно, последний вопрос.
  - Я слушаю.
  - Как тебе удалось почти месяц прожить в нашем мире? Ни денег, ни документов, ни друзей, ни жилья, ни работы.
  - Как? - У Домино в глазах сверкнули озорные огоньки. Наклонившись, она подняла что-то с земли и подала мне. - Смотри.
   Я взглянул - и обомлел. У меня в руках был самый настоящий российский паспорт на имя Азариной Дарьи Эльдаровны, 1992 года рождения, уроженки города Елабуга, Татарстан. С фотографии в паспорте на меня смотрела Домино. Я открыл страницу со штампом регистрации и прочитал: "Город Москва, улица Механическая, дом 6, корпус 1, квартира 112".
  - Да, нехило ты устроилась, - сказал я, догадываясь, что паспорт - это какой-то хитрый магический трюк. - Московская прописка, это тебе не хухры-мухры. Он настоящий?
   Вместо ответа Домино забрала у меня паспорт, взмахнула им у меня перед носом - и паспорт гражданки Азариной превратился в желтый кленовый лист.
  - Я так и подумал, - произнес я. - Такие штуки у нас Вольф Мессинг умел делать. Тоже, наверное, эльф был. С деньгами, как я понял, та же ловкость рук?
  - Естественно. На второй день я познакомилась с одной девушкой на рынке, и она предложила мне вместе снимать квартиру. Честно говоря, мне ваш мир не очень понравился. Он безопасный, гораздо безопаснее, чем наш, но слишком уж в нем много шума и грязи. И еще, мне было трудно общаться со другими людьми. Ты первый, к кому я почувствовала доверие.
  - Ладно, ладно, - проворчал я, очень польщенный словами Домино. - Передохнули, топаем дальше.
   Хоть клеймор и весил от силы килограмма два вместе с ножнами, но таскать его в руке было неудобно - достаточно длинная штука. Если повезет наткнуться по дороге на добрых людей, надо бы раздобыть какой-нибудь ремень и приспособить оружие для транспортировки за спиной.
   Эх, Андрей Михайлович, дорогой, не хотел я становиться твоим наследником, а пришлось. Что за сволочная штука жизнь!
   И даже думать не хочется, что кто-то будет носить этот меч после моей смерти.
  
  
   *************
  
  
   Стук топора о дерево мы услышали задолго до того, как увидели дом - добротный деревянный сруб, крытый соломой и окруженный срубными же пристройками. Высокий, почти в рост человека плотный плетень мешал разглядеть того, кто орудовал во дворе дома топором.
  - Постой-ка здесь, - предложил я Домино, а сам, положив правую ладонь на рукоять меча, направился к дому.
   Учуяв меня, яростно забрехала собака - судя по тембру лая, очень даже немаленькая и сердитая. Стук топора затих. Я подошел к плетню и заглянул за него. Во дворе, усеянном щепками и овечьим горохом, перед домом, красовалась внушительных размеров поленница, а подле нее стоял невысокий краснолицый старик с козлиной белоснежной бородкой и буйной курчавой шевелюрой, стриженной в скобку. У его ног громоздилась куча свеженарубленных дров, а в колоде торчал большой топор.
   Определенно наш, российский пейзаж. И дед, безусловно, русского, точнее старорусского образца. Эдакий кержак в домотканой рубахе и овчинной безрукавке. Странно, может быть, мы с Домино выбрались из этого самого чертова Пакс?
  - День добрый, отец! - крикнул я, стараясь перекричать здоровенного волкодава, рвущегося с привязи в другом конце двора. - Бог в помощь!
  - Чего? - Старик приложил ладонь козырьком ко лбу, рассматривая меня.
  - Бог в помощь, говорю. Не пустите ли путников передохнуть?
  - Каких еще путников? - Старик немедленно выдернул колун из колоды. - Никого не ждем, никого не привечаем.
  - Шел я тут с родственницей своей в город, да заплутал, с дороги сбился. Не скажешь, что это за место?
  - Дом это мой, вот что за место, - буркнул старик. - Погодь, собаку пойду уйму.
   Я дождался, когда дед, заперев своего четвероногого защитника в овин, вернулся обратно - опять же с топором в руке, видно, не доверял мне.
  - Говоришь, в город шел? - осведомился дед с энкаведешным прищуром.
  - Ага. Сами-то мы не местные, издалека, вот и потеряли дорогу. Ходим весь день кругами, слава богу, рубку твою услышали.
  - Одежка у тебя чудная. Ты ведь не из роздольских будешь?
  - Да можно и так сказать.
  - А по-нашему чисто говоришь, - зловещим тоном заметил старик.
  - Говорю, чего уж.
  - А сродственница твоя где?
  - Тут, в рощице ждет. Собаку твою боится.
  - А может, чего другого боится?
  - Другого? - Я вопросительно посмотрел на старика. - Чего же именно?
  - Стой тут, - велел дед и ушел в дом.
   Не было его довольно долго. Я уже испугался, что из дома сейчас покажется эдак дюжина крепких дедовых домочадцев, сынов, зятьев и сватьев, и начнется подробный допрос с пристрастием и рукоприкладством, но старик вернулся один. С неизменным топором в правой руке и с вязанкой чеснока в левой.
  - На-ка, съешь, - сказал он, оторвал от вязанки одну головку и бросил мне через плетень.
  - Это еще зачем?
  - Ешь, говорю.
  - Ты чего, думаешь, что я упырь? Так упыри днем не ходят, дедуля.
  - Много ты знаешь об упырях, теля молочный! Жри чеснок, кому сказано!
   Я поднял головку, отломил зубок, очистил от шелухи и надкусил. Чеснок был адской ядрености - не иначе, дедок его регулярно поливал концентрированной серной кислотой вместо воды.
  - Чего, хорош чесночок? - осведомился старик.
  - Воды... воды дай!!! - заорал я, ладонью нагнетая воздух в пылающий рот.
   Старик кивнул, молча ушел и вернулся с большой кружкой кваса. Я залпом опорожнил кружку и только после этого смог перевести дыхание. И с тоской подумал, что альтернативная реальность никуда не делась. Но все равно, чужой мир, по крайней мере этот его угол, до ужаса похож на Россию...
  - Ну и злодейский у тебя чеснок! - прохрипел я, вытирая слезы.
  - Злодейский, не злодейский, а теперь вижу, что ты добрый человек, а не навь хитромудрая. Зови свою девку.
  - Ее тоже будешь чесноком почевать?
  - А то! - заявил дед.
   Домино мужественно прошла проверку чесноком, и после этого старик открыл нам калитку.
  - Ну вот, пожалуйте, гости дорогие! - провозгласил он не без торжественности. - Коли убого тут для вас, не обессудьте, мы люди простые.
  - Так мы тоже не короли, - сказал я, осматриваясь. - А ты что, один живешь?
  - С женой. Только хворая она нынче, спину надорвала, лежит. Так что горячей еды не ждите, некому ее сварить. Если только девка твоя нам похлебку не сварит.
  - Я не девка, - набычилась Домино. - Но если есть из чего варить, помогу охотно.
  - Есть, а как же. Сомья голова, лук и репок изрядно. Коли уху сваришь, сами и похлебаете. Только...
  - Чего?
  - За еду расплатиться бы надо.
  - А вот это сложнее, - сказал я. - Понимаешь, отец, денег у нас нет.
  - Да, это наш большой геморрой, - вставила Домино.
  - Чего? Это хуже, - нахмурился старик. - Вы в путь без денег пошли?
  - Были у нас деньги, да кончились.
  - Плохо, - дед стал еще мрачнее. - Нет денег, нет еды.
  - Да ты не беспокойся, - сказал я, обрадованный пришедшей мне идеей. - Мы тебе натурой отработаем. Хочешь, дрова тебе поколю.
  - А давай, - просиял старик. - Вон топор, вон полешки. Хорошее дело сделаешь.
  
  
   ****************
  
   Дров я старику нарубил много. Куба три, не меньше. Руки мои отваливались от усталости, ладони покрылись волдырями, спина ныла с непривычки, но дед остался доволен.
  - Могешь, - похвалил он, похлопав меня по плечу. - А я уж по виду твоему за малахольного тебя принял.
   Вечеряли мы втроем, за большим дощатым столом. Похлебка у Домино получилась жиденькая и невкусная: может, с солью было бы лучше, но соль дедушка зажал. Бабуся есть с нами не стала, осталась лежать на печи, наблюдая за нами умильными слезящимися глазками. Судя по всему, бабушка давно и плотно пребывала в глубоком маразме. У деда оказался завидный аппетит - он умял чуть ли не половину котелка и полкаравая хлеба и только потом с пресыщенным вздохом отложил ложку.
  - Хорошо, - резюмировал он. - Теперь можно поговорить малость, и спать.
  - У меня глаза слипаются, - сказала Домино. Я так понял, беседа с нашим старичком на сон грядущий ее не прельщала.
  - На сеновале спать будете, - заявил дед. - Ночи нынче теплые, не продрогнете.
  - Так главного ты мне не сказал, отец, - начал я, - как в город-то пройти?
  - А тебе в какой надобно?
  - Ну, в самый главный, в стольный, - осторожно пояснил я.
  - В Проск что ли? Никак, к государю на службу собрался?
  - Собрался. А что, не примут?
  - Может, примут, может, нет. Но дело твое. До Проска далековато будет, дня четыре пути, если на закат идти по большой дороге. Зато безопасно - по тракту часто обозы ходят, да ратники государевы за порядком смотрят. Верстах в пяти отсюда деревня есть, называется Холмы. Большая деревня, там постоялый двор есть и лавка хорошая. Но оставаться там ночевать не стоит. Беспокойно у них стало.
  - Упыри, что ли?
  - Третьего дня в деревню я ездил, овчины и шитье бабкино продать, да кое-чего прикупить, так слышал, как люди про мертвяка рассказывали.
  - Мертвяка?
  - Ну да. Говорят, завелся у нас в округе мертвяк. Откуда взялся, неведомо: может, выполз из могилки безвестной, а может, река его принесла с верховьев, к нашему берегу прибила. По ночам к самим домам подходит и воет так тоскливо, что жуть всех берет.
  - А чего это он? - Я поежился, потому как пробрало меня по хребту мелким холодком.
  - А пес его знает. - Старик посмотрел на меня с хитрым прищуром, чем ужасно напомнил мне Ленина, беседующего с ходоками. - Знаешь, чего я подумал, паря? Ты вроде храбрый малый и оружие у тебя справное, а деньжат у тебя нет. В Проске без денег шагу не ступишь. А поговори с Попляем, бурмистром Холмским; он, баили, искал охотников мертвяка упокоить, чтобы не пакостил.
   По хитрым огонькам в глазах деда я понял, что история с мертвяком имеет двойное, а то и тройное дно. Ясное дело, хитрит дедок. Нет ему дела не до Попляя этого, не до сельчан, какую-то свою корысть преследует. Хочет свой гешефт моими руками провернуть. Сориентировался по ходу разговора, решил меня использовать. Попробовать расколоть? Вряд ли выгорит, судя по всему - кремень дед.
  - А что, разве некому больше мертвяком вашим заняться? - спросил я с самым простодушным видом.
  - Отчего же, хламеньеры у нас по части упырей и прочей нави доки большие. Да только далековато они от наших краев обретаются, а мертвяк под носом разгуливает. И чем больше разгуливает, тем больше озорует.
  - Дедушка хотел сказать - фламеньеры, - поправила Домино, уже поднявшаяся из-за стола.
  - А не один ли хрен? - Дед махнул рукой. - Ладно, дело твое. Захочешь заработать, найдешь Попляя, не захочешь - пресвятая Матерь тебе в помощь. Идите спать, только того... не резвитесь у меня там. Страсть не люблю, когда сеновал не по уму пользуют.
  
   *******************
  
   Сыч по жизни раздут от важности. У него всегда такое лицо, будто ему сам Путин по пять раз на день звонит и советуется, как поступить. А уж когда дрессирует "зелень"...
  - Тэк-с, хоббитцы, - начинает он, прохаживаясь по фрунту с заложенными за спину руками, - готовы к истязанию?
   Семь человек дружно кивают. На лице Сыча не тени улыбки. Не давая команду "вольно", он направляется к двери, где хранится клубное барахло, отпирает ее и достает два хреновенькой работы меча. Видимо, одни из первых "артефактов".
  - Многих из вас привела в наши ряды не столько горячая любовь к истории родного народа вообще и к наследию Профессора и его учеников в частности, - продолжает Сыч, вернувшись к строю, - сколько вполне понятное желание овладеть полезными умениями и навыками, например, научиться в драке махать руками и ногами так, чтобы противник получил максимум удовольствия.
   В строю смешки. Сыч серьезен.
  - Понятное желание, хоббитцы, - говорит он. - Соу, как говорят англосаксы, начнем с краткой истории боя на заточенных железках, сиречь на мечах. Хоббит Боромир, что есть меч?
  - Меч? - Боря Заславский по прозвищу Боромир делает шаг из строя. - Меч это холодное колюще-рубящее оружие ближнего боя, имеющее одно или два лезвия.
  - Двойка, витязь Боромир, - резюмирует Сыч. - Ибо хрень несете. Одно верно, что меч это оружие. Чтобы не быть голословными, начнем с видеоурока. Сакс, ко мне.
   Сеня Сакс подходит к нашему гуру, получает один из двух мечей и еще указание встать в оборонительную стойку, крепко удерживая меч над головой двумя руками. Сакс выполняет. Сыч кланяется ему, а потом резко и сильно бьет его сверху "ударом сокола". Удар добрый, Сакс едва удерживает равновесие, кровь отливает от его лица. Мы замираем в ожидании продолжения.
  - В строй, Сакс, - Сыч держит перед собой под дужки свой меч и меч, который был у Сакса. - Кто вас до сих пор учил фехтованию? Ки-не-ма-то-граф. Добрый веселый американский шутник Хуливуд. Бои там зрелищные, ничего не хочу сказать. Профессионалы весь этот балет ставят. Но правды в них в них ноль. Так могут драться воины с одноразовым вооружением. Подрался, а потом все свое оружие выкинул на помойку. А мы с вами знаем, что доспехи и оружие, особенно мечи, стоили очень дорого, были семейными реликвиями и передавались от отца сыну. То есть ваш меч - это не презерватив.
   Опять смешки. Сыч серьезен как никогда.
  - Я нанес Саксу всего один удар, и он, как и полагается, отразил его, - вещает он. - Молодец, Сакс. Но смотрим на мечи. Вот, - Сыч проводит узловатым черным от въевшегося машинного масла рабоче-крестьянским пальцем по лезвию. - На клинке осталась щербина и довольно глубокая, поскольку эти мечи закалены так себе. Но, какова бы ни была закалка, принцип один: раз щербина, два щербина, три щербина - и ваш меч превращается в бесполезную железку, а не в оружие. Момент второй: любой меч - это, по сути, полоса металла, имеющая клинок и хвостовик, на который насаживается рукоять. Место соединения хвостовика с рабочей частью клинка самое слабое место оружия, и от сильного удара меч в этом месте может переломиться. Причем удар может быть и вашим, если вы вложили в него всю душу. И в бою вы останетесь безоружны. Делаем вывод: вражеские удары отражаются не мечом, а щитом или оружием для парирования, например, кинжалом. Парирование мечом скорее исключение, а не правило. А потом отмечаем, братцы-хоббитцы, что ловкость для бойца-мечника главное качество. Не сила, а именно ловкость и еще выносливость. От ударов надо уворачиваться, избегать их, а не принимать на клинок, рискуя, что ваш меч сломается в самый ответственный момент.
   Но сломается, или нет - это еще не самое главное. Главное - это понять, что такое меч, как оружие. Хуливуд нам показывает, как мечом рубят направо и налево. Красиво, зрелищно, мозги так и летят. Но смотрим правде в глаза. Стандартный, не самый дорогой и не самый дешевый меч в старину имел цементированное лезвие. Цементация - это процесс, при котором будущие клинок нагревали в специальной смеси, которая называлась карбюризатором, что насыщало верхние слои металла клинка углеродом и делало их тверже. Такой клинок имеет острую режущую кромку и мягкую сердцевину, что обеспечивает относительную прочность и относительно хорошую заточку. - Сыч делает многозначительную паузу, ну прям тебе вузовский лектор, а не слесарь шестого разряда. - А теперь зададим себе вопросец - а зачем оружию, которым мы орудуем как ломом, острая режущая кромка? Чтобы прорубать доспехи? Хрен прорубите. Рассечь пластину из высокоуглеродистой стали толщиной в три-четыре миллиметра - а именно такова толщина многих элементов хорошего пластинчатого доспеха средневековья, - да еще надетого на кольчугу, да еще защищающего достаточно мягкое эластичное человеческое тело, у вас вряд ли получится. И дело тут не в силе, а в законах физики. Попробуйте разрубить лист железа, положив его на автомобильную покрышку - сразу все поймете. Помять помнете, сколы или вмятины оставите, но не прорубите. Для того чтобы контузить противника, закованного в тяжелые латы, нанести ему раневую или ушибленную травму, меч тоже не лучший вариант. Есть масса других прибамбасов. Та же булава, секира или кистень. Любой воин в древности это знал, и всегда имел под рукой разное оружие для борьбы с разными целями. Копье для дальнего боя, моргенштерн, клевец или боевой топор для боя с высокозащищенной целью. Короче, запомним первую истину: мечом железо не рубят, это не зубило. И не лом, которым тупо глушат.
   Смотрим дальше. Лезвие хорошего, говоря по-современному, эксклюзивного меча состоит из нескольких композиционных пакетов. То есть, говоря языком материаловедения, исходный материал, из которого делается такой клинок, не гомогенный, а гетерогенный. Обычно таких пакетов три - мягкая сердцевина, лезвие и обкладочный пакет. В каждый из них входит несколько тысяч слоев. Толщина слоя при этом составляет около 30 нанометров. Сердцевина делает меч эластичным и гибким, не давая ему сломаться при сильных нагрузках на клинок, лезвие придает твердость и держит заточку. Обкладки же, если по-простому, выполняют роль арматурных прутьев в железобетонных конструкциях, сечете? Соединяют пакеты способом узорной сварки, и получается в итоге тот самый дамасский клинок, за который сегодня отдают суммы, равные стоимости хорошей тачки, - Сыч вздыхает, переводя дыхание. - И скажите мне, какой нормальный воин будет отбивать таким мечом, который есть произведение кузнечного искусства, ржавые топоры и рубить им вражеские доспехи, рискуя раз и навсегда испортить лезвие? Конечно, в Хуливуде и такой меч могут угондошить, они на сьемках своих боевиков "роллсы" бьют кучами. Но мы-то не америкосы.
  - Эх, не любит Пал Палыч американцев! - шепчет мне с усмешкой Вова Нуменорец.
  - Итак, делаем выводы, - продолжает Сыч. - Меч не рубящее оружие. Меч это колющее или режущее оружие. Разница огромная. Острая режущая кромка нужна именно для режущих ударом. Рубящий удар наносится почти исключительно по бездоспешному противнику, либо защищенному доспехом низшего уровня защиты - стеганкой, кожаными ладрами без металлической клепки или чем-то вроде того. Доспехом, слишком мягким для того, чтобы испортить лезвие меча. При этом рубящий удар в идеале дополняется режущим, вот так, - Сыч подошел к чучелу-макиваре у стены, охнув, ударил макивару в плечо и потянул клинок на себя. - Мы не только рубим, но еще и режем, и главный поражающий эффект достигается режущим потягом клинка. Вспомним турецкие ятаганы или фламберги, "пламенеющие мечи" средневековья: именно волнистое лезвие делало их особо неприятным оружием для противника. Волнистость лезвия не играет совершенно никакой роли при рубящем ударе, но при режущем возникает эффект крупной пилы, что есть дополнительный поражающий факт, причем совсем неслабый. Вот вам, кстати, и ответ насчет техники боя любым мечом.
  - Пал Палыч, можно вопрос? - раздается с того конца строя. - А как же сабля, ей же рубят?
  - Верно, саблей рубят. Но сабля имеет принципиально другую схему клинка. И боевое назначение у сабли другое.
  - А катана? - спрашивает тот же голос.
  - Про катану вообще не будем, это отдельная история, очень долгая и интересная. Скажу только одно - плюньте в рожу тому, кто вам скажет, что катанами перерубали стволы американских винтовок во вторую мировую и тому подобную чушь. Мы говорим про меч. С первым правилом разобрались - мечом не рубят. Теперь вопрос для особо сообразительных: ответьте мне, хоббитцы, почему клинок меча имеет на конце острие?
  - Чтобы колоть, - говорит неуверенный голос. Вроде тот же, что спрашивал про саблю.
  - А как ты догадался? - с самым серьезным видом спрашивает Сыч. - И верно, мечом можно колоть. И даже больше скажу - нужно колоть. Меч есть колющее оружие не в меньшей степени, чем режущее. Зачем рубить крепкие доспехи, если в них можно найти слабые места и нанести туда точный колющий удар? Если вы сражаетесь в сомкнутом строю, вы в принципе не нанесете рубящий удар - места для размаха не будет. Остается резать и колоть. Вспомним римских легионеров: их колющий гладий был оружием, которое подчинило Риму весь тогдашний мир. Они били и галлов с их длинными рубящими мечами, и иберов с их фалькатой, и германцев со скрамасаксами. Опытный воин выведет противника из боя с одного правильно нанесенного колющего удара, чем сэкономит силы, время и здоровье. Смотрим, - Сыч острием меча показывает на макиваре, - в силу многих технических причин самая слабая броня почти у всех целей будет в районе горла, под мышками и в зоне бедер от паха до колена. Но вот что самое интересное, хоббитцы - именно эти места у человека особенно опасны в смысле ранения. Тут нет частей скелета, выполняющих роль естественной кирасы, и тут проходят жизненно важные кровеносные сосуды. Перережьте яремную вену или сонную артерию на шее - и человек умрет. Аорта проходит очень близко к подмышечной впадине: точный удар, и человека нет. Ранение в бедренную артерию тоже является смертельным. В любом случае ваш враг выйдет из боя, и вы останетесь победителем. Так что успех боя на мечах складывается из трех элементов: техника владения оружием, выносливость, а не сила, знание слабых мест противника и умение его быстро и точно в оное место поразить.
  - Он что, и анатомию знает? - спрашивает Нуменорец. Глаза у него все больше и больше приобретают затравленное выражение. Видимо, ему трудно с первого раза постичь масштабы титанической личности Пал Палыча Сычева, инструктора по оружию и фехтованию военно-исторического клуба "Лориен".
  - Ясно? - завершает Сыч. Строй издает громкий удовлетворенный вздох. - А раз ясно, кончаем треп и приступаем к тренировке. Разбирайте рапиры и маски.
  
   ************
  - Чему ты улыбаешься?
  - Да, так вспомнил один эпизод, - ответил я, подняв глаза на Домино. - Как мы фехтовали в клубе. Прикольно было.
  - Хочешь сказать, что ты умеешь драться мечом?
  - Это будет слишком самоуверенно. Скажем так - я знаю, каким концом меч берут в руки.
   Домино фыркнула.
  - Это уже хорошо, - сказала она. - Знаешь, я бы тебя магии поучила, но у тебя нет способностей.
  - Магия - это не для меня.
  - Ты ведь не любишь магов, так? - Домино удивительным образом угадала мои мысли.
  - Да как тебе сказать? Одного мага я очень люблю.
  - Опять ты за свое! Я ведь другое имела в виду. Ты считаешь, что магия это плохо.
  - Я всегда думал, что в моем мире, в старину, война была - как бы это правильнее сказать - честная, что ли. Собирались мужики, кто в чем, кто с чем, вставали друг против друга и шли "стенка на стенку" или один на один. Дубасили друг друга заточенным железом и решали судьбы стран. Да, кроваво, да ужасно в смысле зрелищности. Да, поломанные кости, разбитые головы, выпавшие внутренности, реки крови. Да, убивали пленных, если они не могли заплатить выкуп. Но даже в этом было то, что мы называем честью. Враги смотрели друг другу в глаза, видели друг друга. Судьбу сражения решали подготовка воинов, их личное искусство, боевой дух и отвага. А что потом стало? Сидит снайпер где-нибудь в укрытии, не видно его и не слышно, а в километре от него появляется человек, который даже не знает о существовании этого снайпера - может, только подозревает. Спокойно зажигает сигарету или открывает банку тушенки, чтобы поесть. А снайпер нажимает на спуск - бабах! Голова вдребезги, мозги на земле или в миске с тушенкой. Нет человека. Или по-другому: нажали за тысячу километров кнопку, запустили ракету, и целый город исчез. Мужчины, женщины, дети грудные - все сгорели. Неправильно это, нечестно, что ли. Нет в такой войне ни красоты, ни чести, ни благородства, ни смысла. Бойня это, а не война.
  - Ну, а причем тут маги?
  - Да ваши заклинания. Все эти огненные шары, заморозка, параличи, наведение порчи. Как-то нечестно это.
  - Это тебе так кажется. Просто каждый сражается тем оружием, которое у него есть.
  - Это верно. Ого, смотри, наверное, это и есть Холмы! Ты устала?
  - Нет. А почему ты спросил?
  - Просто так, - мне так много хотелось сказать Домино, но я понимал, что не место и не время. - Мне так показалось.
  
   ******************
  
   Холмы меня не удивили. Типично русский колорит нового мира тут не обрел никаких новых неожиданных оттенков. Она, Россия-матушка, до ностальгической щеми в сердце. Деревянные срубные избы, заваленные плетни и штакеты, немощеные улицы, повсюду расхаживают тощие коровы с репьями в хвостах и невротические кабыздохи самых причудливых экстерьеров и расцветок. Попадавшийся навстречу народ - бородатые мужики в рубахах и колпаках, женщины в темных платьях до пят и платочках, - посматривали на нас неприветливо, и только мальчишки провожали восхищенными взглядами, верно, мой меч производил на них такое впечатление.
   Еще на подходе к центру Холмов мы заметили, что на центральной площади собралась большая толпа, и услышали голос - мужской, звучный и немного торжественный. Подошли ближе. С невысокого помоста в центре площади говорил рослый благообразного вида старик, облаченный в оранжевую длинную одежду. Рядом стояла девочка лет четырнадцати, тоже в оранжевом, и с деревянным ящиком в руках.
  - В третий год Нашествия Ростианская империя оказалась на грани гибели, - говорил старик собравшимся, держа в руках толстую книгу в медном переплете. - Бесчисленные полчища нежити под водительством Зверя прорвали укрепленные валы на Мосту Народов, разбили одну за другой три посланные против них армии и ворвались в имперские земли. Казалось, дни империи сочтены. Горели наши города и деревни, детей и женщин варили в котлах, с пленных сдирали кожу, кровью человеческой дымилась земля от Апремиса до Роздоля!
   И в тот час, когда угасла последняя надежда, случилось великое чудо. В городе Мирна, что на юг от столицы империи нашей, Рейвенора, появилась неведомо откуда пришедшая в город юная девица, называвшая себя дочерью богов-прародителей Асиана и Брайде. Встав перед жителями города, Воительница - так она себя называла, - говорила, что причиной ужасного Нашествия стала безбожная черная магия, практикуемая язычниками. Для людей настал момент, когда должны они сделать выбор - или покориться Злу, языческим чародеям, наславшим Черный потоп на земли наши, либо обратиться к истинному Богу-Отцу, и он спасет своих детей. Свои слова таинственная дева подтверждала тем, что на глазах у изумленных горожан исцеляла неизлечимо больных и укушенных вампирами, снимала черную порчу и говорила при этом, что Ей дана власть над демонами Нави. "Я, как заботливая мать, смогу защитить своих детей от беды", - говорила Она при этом, и горожане стали с уважением называть Ее не только Воительницей, но и Матерью. Вдохновленные речами Воительницы, жители Мирны перебили живших в городе магов и изгнали из города жрецов старых богов, обвинив их в неспособности противостоять Нашествию.
   Воительница, вместе со своими двумя первыми последователями, пресвятыми учениками Ее Арсенией и Болдуином, собрали маленькое войско из добровольцев, вооруженное и снаряженное на пожертвования горожан, и приготовились оборонять Мирну от безбожных полчищ Зверя, приближавшихся к городу. В канун битвы Воительница выступила перед жителями города в последний раз, изложив заповеди, данные Богом, пославшим Ее на землю:
  - "Черная магия есть зло. Нет чудес кроме тех, что исходят от Бога. Не творите зла, не обращайтесь к магии и чародейству. Не искажайте свой божественный облик, служа демонам".
  - Истинно так! - вздохнули в один голос все собравшиеся на площади.
  - "Церковь служит людям, а не наоборот. Не превращайте церковь в пышные капища язычников. Не поклоняйтесь ложным богам, ибо нет в них правды".
  - Истинно так!
  - "Моя церковь восторжествует по всей земле, неся людям свет и правду.
  Пусть слова ваши будут как чистое серебро, а поступки - как чистое золото".
  - Воистину!
  - "Нет смерти и забвения для того, кто служит мне. Всякое служение будет вознаграждено, и всякая правда будет услышана".
  - Истинно так!
  - "Не приближайте к себе Зло, и не будет оно иметь над вами никакой власти. Избегайте греха, и полчища тьмы побегут от вас, пораженные страхом".
  - Воистину!
   Проповедник просветлевшим взглядом обвел собравшихся на площади хольмчан.
   - На рассвете шестнадцатого дня летнего месяца эйле 1212 года Третьей эпохи началась знаменитая битва у ворот Мирны, - продолжил он. - В войске Воительницы было всего лишь шестьсот двадцать человек, почти все ополченцы, и противостояла им сорокатысячная орда Зверя, пришедшая нести смерть и уничтожение. Главной силой войска Мирны были четырнадцать рыцарей, уверовавших в Воительницу и пришедших со всех концов империи, чтобы послужить Ей. Вот их имена:
  - Гугон де Маньен, Мистар де Вьен и Брисак ле Форшер из Аверны;
  -Рун Селибан и Ксаратт Марбор из Апремиса;
  -Риваль, бастард короля Эннавара и его оруженосец Дамиш;
  -Амин Элькадир, терванийский принц, прозванный Амин-Отступник;
  - Бешеный Картер из Элькинга;
  -Ситтус Аврано и его сводный брат Мидаль, уроженцы Баскайи;
  - Байор Земей и два могучих сына его, Лыч и Людомил, рыцари из Роздоля.
   Приняв огненное причастие от сподвижников Воительницы, святых Арсении и Болдуина, эти воины встали в челе войска и вместе с Воительницей повели ополченцев за собой в яростную самоубийственную атаку прямо на центр вражьих орд, туда, где стоял сам Зверь. Свидетели битвы рассказывали, что над полем битвы среди облаков виднелась сияющая фигура самой богини-прародительницы Брайде, которая раскрывала объятия, принимая души погибших защитников Мирны.
   Пробившись сквозь орды нежити, Воительница и Ее святые рыцари оказались лицом к лицу со Зверем и его свитой. Начался жестокий бой, в котором полегли тринадцать из четырнадцати рыцарей-воителей, но сам Зверь пал под мечом Воительницы, и орды нежити, лишившись своего предводителя, рассеялись, как дурной сон.
   Нашествие было остановлено, но Воительница не могла более оставаться среди людей - смертоносная кровь Зверя отравила Ее земное тело. Простившись с жителями Мирны, пришедшими почтить Ее и поблагодарить за спасение, со своими сподвижниками, Арсенией и Болдуином, и единственным выжившим в битве рыцарем Гугоном де Маньеном, пресвятым основателем братства фламеньеров, Воительница на глазах тысяч людей вознеслась на небеса, сказав на прощание: "Не теряйте бдительности, чтобы не повторилось Безумие"...
   Проповедник опустил голову. Когда же он поднял лицо, чтобы продолжать свою речь, благостности в его взгляде и в лице уже не было.
  - А теперь смотрите, что происходит ныне у порога наших домов! - загремел он, мрачно сверкая глазами и протянув руки к толпе. - Безумие, о котором пророчила Воительница, возвращается! У самых границ наших встали полчища нечестивых. Хвостатая звезда, аки меч рассекающий, зажглась в небе, и красный червь усыпал посевы ваши, будто капли крови, великое кровопролитие предвещая! Имеющий глаза да увидит знаки беды! Скоро, скоро придет новый потоп на землю нашу, огненный и истребляющий! Кровью и плотью жен и детей ваших насытятся черные утробы, волки и упыри будут выть над руинами городов и храмов! Покайтесь в грехах и очистите сердца ваши, и вопросите себя: что сделал я для того, чтобы не пришла мерзость неизреченная на эту землю?
   Ответом проповеднику стала гробовая тишина. Видимо, именно этого эффекта он и добивался.
  - Грядут страшные времена для нас, но не оставляет нас великая надежда, дарованная самой Воительницей, - вновь заговорил проповедник тихим, проникновенным голосом. - Ибо сказано в Золотых Стихах: "Не оставлю вас без надежды, и поведу вас к спасению в час опасности". Лучшие из лучших, святые командоры Матери-Церкви, встают на нашу защиту, не оставляют стадо свое в час грозной опасности. Благую новость несу я вам - праведные братья-фламеньеры готовы начать новый поход, чтобы сокрушить нечестивого врага. Вот грамота Первого Командора, - тут проповедник поднял руку с зажатым в ней пергаментом, показывая его толпе, - где обещана вечная жизнь и спасение всем, кто, презрев страх и заботы свои, встанет на защиту нашей Матери-Церкви рядом с воителями братства! Того хотят от нас сам Всевышний и пресвятая Матерь-Воительница!
  - Ого, да это что-то вроде речи папы Урбана в Клермоне, - заметил я. - Но только я не вижу у людей особого энтузиазма.
   В самом деле, толпа вела себя достаточно сдержанно. Люди только качали головами и переминались с ноги на ногу, но особого религиозного рвения не выказывали. Лишь несколько человек начали бить себя в грудь, выкрикивая что-то вроде: "Да мы завсегда!" Причем двое или трое из них были явно нетрезвы, а облик еще одного из кричавших явно выдавал в нем деревенского дурачка. Проповедник, естественно, заметил это.
  - Конечно, каждый из вас сейчас говорит себе: "Что я могу сделать, ежели я не воин, а простой пахарь, пастух или ремесленник"? - выстрелил он в толпу риторическим вопросом. - Святое слово дает нам ответ на этот нелегкий вопрос. Чтобы быть святым воином Церкви, не обязательно взять в руки меч или копье. Можно всеми делами своими споспешествовать победе над врагом. Побеждать можно не только оружием, но и добрыми делами, искренней молитвой или честной милостыней! Жертвуйте на воинство Церкви, и зачтется вам ваше подвижничество!
   Девочка с ящиком тут же сошла с помоста и начала обходить людей, предлагая пожертвовать что-нибудь на новый поход. Подавали очень немногие. Я и не заметил, как она оказалась рядом с нами.
  - У нас нет денег, - признался я.
  - Благослови вас Воительница, - смиренно ответила девочка и пошла дальше.
  - Домино, - спросил я, - а ты не можешь наворожить нам пару монет? Нам ведь даже кусок хлеба не на что купить. А я жрать хочу.
  - Деньги придется зарабатывать, Эвальд. Надо придумать, как это сделать.
  - Ох, не знаю. Народ тут, как видно, еще прижимистее нашего дедушки-овцевода.
  - Фламеньеров в Роздоле не очень-то любят, - заметила Домино. - Вот и не подают.
  - Слушай, со вчерашнего вечера забываю спросить: кто вообще такие эти фламеньеры?
  - Братство святых воинов, слуги Воительницы.
  - Понятно. Хотя я мог бы и сам догадаться: фламеньеры, тамплиеры - даже звучит похоже. Куда теперь?
  - Надо пойти в таверну, - посоветовала Домино. - Там наверняка можно узнать, кто и какую работу предлагает.
  - И подышать запахами еды. Хорошая идея. Я "за".
  
  
  3. Пропавший курьер
  
   Таверна располагалась рядом с деревенским торжищем. Народу в зале было неожиданно немного: несколько купцов, зашедших промочить горло и отдохнуть от покупателей, пара темных личностей с испитыми рожами, притулившихся в углу и ждущих, когда кто-нибудь оставит, уходя, недопитую кружку. Еще был хорошо одетый немолодой мужик, сидевший особняком перед блюдом с грецкими орехами. Девушка-подавальщица в красном сарафане откровенно скучала.
  - Работа? - Трактирщик скривился так, будто я показал ему дохлую крысу. - Это, милай, не ко мне. У меня для тебя работы нет.
  - А у кого есть? И где вообще можно что узнать про работу?
  - А это смотря что ты могешь, - корчмарь так многозначительно посмотрел на меня, что я понял: меч у меня в руках его не обманул. - Есть-пить будем?
  - Потом, - сказал я, и мы с Домино отошли от прилавка.
  - Ну и чего? - сказал я, ужасно раздраженный чувством голода и невезухой.
  - Ничего. Надо искать.
  - Есть вариант с мертвяком, про которого дед нам говорил. Попробуем?
  - Слушай, Эвальд, - вдруг сказала Домино. - Тот человек, он смотрит на нас.
  - Какой? - Я поискал глазами по залу.
  - Который орехи грызет. Мне кажется, он что-то заподозрил.
   Я хотел ответить ей какой-то шуткой, но тут хорошо одетый мужчина, про которого говорила Домино, подмигнул мне и махнул рукой.
   - Кого-то ищете? - спросил он, когда мы подошли к столу.
  - Никого, - ответил я немного холоднее, чем позволяли приличия. - Просто зашли в таверну.
  - Интересное дело, - сказал мужчина, взял орех и, положив на левую ладонь, расколол. Присмотревшись, я понял, что вместо левой руки у него очень искусно сделанный протез, им-то он и давил орехи. - Плохо одетый юноша, по виду роздолец, но не роздолец, путешествует в компании очаровательной эльфки.
  - А вам что-то не нравится, сэр? - набычился я, увидев, как побледнела Домино.
  - О, у меня нет никаких претензий ни к роздольцам, ни тем более к эльфам, - сказал незнакомец, выбирая из обломков скорлупы на ладони кусочки ядрышка и отправляя их в рот. - Я просто немного удивлен. У вас отличный меч, молодой мастер. Позволите глянуть?
   Я подал ему клинок. Незнакомец вытащил меч из ножен, внимательно осмотрел его, попробовал балансировку.
  - Мое удивление растет, - сказал он наконец. - Безвестный молодой человек, едва вышедший из сопливого возраста, разгуливает с мечом поистине королевским. Не знаю, кто кузнец, ковавший это чудо, но такой мастерской работы шпераком я не видел никогда - долы просто идеально ровные. Сталь тоже исключительная, никогда такой прежде не видел. Ну, и работа соответствует материалу. Полировка, баланс, отделка рукояти. - Тут странный незнакомец постучал по клинку пальцем своей протезной руки. - О закалке ничего не могу сказать, но, кажется, она тоже образцовая. Скажите, юноша, где вы взяли этот меч?
  - Он мне достался по наследству, - ответил я. Незнакомец понимающе покачал головой.
  - Значит, - сказал он, - вы наследник великого рыцаря. Ваш почтенный батюшка понимал толк в оружии. Только вот не знаю, какой кузнец какого народа мог отковать эту прелесть. Похож на имперский полуторник, но форма дужек необычная. Они образуют угол, обращенный острым концом к рукояти - хм! Вы знаете, что ваш меч стоит кучу денег?
  - Знаю, сэр, но он не продается.
  - Конечно. Только набитый дурак продаст такой меч. Знаете, если вы когда-нибудь все же захотите его продать, помните, что этот клинок стоит....ммм.... сорок золотых. Тот, кто предложит вам меньше, просто захочет вас ограбить. А тот, кто разбирается в оружии, заплатит вам все пятьдесят монет. - Тут незнакомец вложил клеймор в ножны и вернул мне, к моему великому облегчению.
  - Благодарю вас, сэр, - с самым учтивым поклоном сказал я. - Вы очень любезны.
  - Меня зовут Роберт де Квинси, - отрекомендовался незнакомец. - Могу я спросить ваше имя?
  - Конечно, сэр. Меня зовут Эвальд, а мою подругу Домино.
  - Домино? Очень необычное имя для эльфки, - Сэр Роберт положил на протезную ладонь очередной орех. - Простите мое любопытство, но что вас привело в эту дыру?
  - Мы путешественники, сэр. Направляемся в Проск.
  - Понимаю. - Сэр Роберт бросил на нас быстрый взгляд из-под кустистых бровей. - Вы, наверное, голодны. Позвольте, я угощу вас.
  - Нет, сэр, мы... - Я поймал красноречивый взгляд Домино. - Спасибо, сэр.
  - Ваша вежливость мне по душе, мой друг. Эй, корчмарь! Хлеба, жаркого, колбасы, зелени, фруктов! Пить местное пиво не советую, оно отвратительно. Лучше возьмите чистой воды.
  - Ваша рука, - сказал я, усаживаясь напротив сэра Роберта. - Вы потеряли ее в бою?
  - Если бы! На охоте это случилось. Проклятый медведь. Благослови Матерь моего врача: гангрену он остановил, но руку мне не спас. Зато смастерил этот замечательный протез. - Сэр Роберт улыбнулся Домино. - Мой личный врач эльф, сударыня. Это к вопросу об эльфах.
  - Как вы догадались, что я виари? - спросила Домино.
   Вместо ответа сэр Роберт запустил руку за воротник и показал нам висевший у него на шее овальный золотой медальон. На медальоне был изображен крест-маскле. *
  - Вы фламеньер, - Домино тут же опустила глаза.
  - Не пугайтесь, - Сэр Роберт расколол еще один орех. - Как я уже сказал, к эльфам я отношусь с глубокой симпатией.
  - А что, разве фламеньеры преследуют эльфов? - спросил я.
  - Чепуха. Фламеньеры никого не преследуют.
  - Но я слышала, что имперская церковь считает эльфов опасными магами, - отважилась заметить Домино.
  - В Церкви, как и везде, хватает невежд и идиотов, - ответил сэр Роберт. - Умные люди давно понимают, что эльфы нам не враги. Хотя признайтесь,
  * Маскле - крест, состоящий из пяти крестообразно расположенных ромбов.
  
  ваш народ тоже относится к людям без особой любви.
  - Это есть, - призналась Домино.
  - Вот видите. Потому я так удивился, увидев вас вместе. Но это неважно...Ага, вот и наш обед!
   Сэр Роберт прочитал короткую молитву, и мы принялись за еду. За два дня, проведенных в этом мире, я впервые поел по-человечески. И пускай мясо было недосоленным и пережаренным, а колбаса отдавала прогорклым бараньим жиром - это было неважно. Домино ограничилась фруктами и водой. Сэр Роберт вообще ничего не ел, кроме своих орехов.
  - Я слышал ваш разговор с корчмарем, - сказал сэр Роберт, когда мы насытились. - Ищете работу?
  - Да, хотели бы подзаработать немного. Как-то плохо без денег.
  - Согласен. И есть варианты?
  - Местные нам посоветовали с бурмистром поговорить. Вроде тут мертвяк какой-то завелся.
  - И вы собираетесь убить этого мертвяка? - Сэр Роберт слегка улыбнулся. Меня это задело: фламеньер, похоже, не принимал меня всерьез.
  - Я всего лишь хотел навести справки, - ответил я, помедлив.
  - Насчет мертвяка я слышал. Но мне кажется, это всего лишь болтовня Холмских крестьян. Им везде мерещатся чудовища. То ночницы, то топлецы, то мертвяки. Суеверный народ.
  - Что ж, значит, мы не пойдем к бурмистру.
  - У вас есть опыт общения с существами из Нави?
  - То есть с мертвяками? Если честно, то нет.
  - Тогда ваша отвага делает вам честь. Убить мертвяка довольно сложно. Даже вашим отличным мечом.
  - Вы так думаете?
  - Уверен. - Сэр Роберт произнес это "уверен" так, что сомневаться в его компетентности было бы нелепо. - Я подумал, что могу кое-что вам предложить. Согласитесь, буду вам признателен. Не согласитесь, ваше право.
  - Какая-то работа? - спросил я, обгладывая остатки мяса с бараньей лопатки.
  - Я приехал в Холмы по поручению нашего комтура, шевалье де Крамона. Он приказал мне встретить и проводить в Паи-Ларран нашего курьера, который был отправлен на юг и возвращался обратно. Это надежный человек, который всегда доставлял депеши в срок. Он должен был прибыть в Холмы еще неделю назад, но его все нет. Это меня беспокоит, я опасаюсь, что он мог попасть в беду. Местная власть мне не внушает доверия, а ждать подкрепления из Паи- Ларрана нет времени.
  - И вы хотите...
  - Чтобы вы отправились со мной на поиски. Гонец мог застрять либо в Вильче - это городок к югу от Холмов, - либо на пограничном посту на берегу Солоницы, в полусотне лиг отсюда. Лошадей я вам дам и заплачу за помощь один золотой. Что скажете?
  - Как, Домино? - спросил я.
  - Решай ты, - ответила девушка. - Мне все равно.
   Я задумался. Сэр Роберт производил впечатление порядочного человека, и мне не хотелось думать, что он задумал какую-то ловушку. Хотя, с другой стороны, ему очень понравился мой меч...
  - Простите, сэр Роберт, нам надо поговорить с глазу на глаз, - сказал я рыцарю. - Домино, пойдем.
  - Я ему не доверяю, - заявила Домино на улице. - Фламеньеры хищники и лицемеры.
  - Меня другое беспокоит. Он положил глаз на мой меч. Видела, как он его разглядывал?
  - И это тоже. Надо отказаться. Он заведет нас в какую-нибудь западню.
  - Значит, отказываемся?
  - Да.
  - Хорошо, я пойду, скажу ему.
   К моему большому удивлению сэр Роберт де Квинси не выказал ни малейшего неудовольствия.
  - Жаль, - только и сказал он, раскалывая очередной орех. - Но у вас еще есть время передумать, мастер Эвальд. Я отправляясь в Вильчу сегодня вечером, так что найдете меня в этой корчме, если вдруг захотите помочь. А пока желаю вам приятно провести время в Холмах.
  
  
  
   *****************
  
  
   Во дворе дома Попляя терлось с полдесятка жителей села, пришедших к бурмистру по своим делам. Пропускать нас вперед они не собирались.
  - Э-эй, куды прёшси! - Толстуха в синем испачканном навозом сарафане намертво перекрыла подходы к двери. - Тут все к бурмистру!
  - Мне только спросить.
  - Так и нам спросить. Стой и жди, кадда позовут.
   К большому разочарованию толстухи в дверь тут же высунулся какой-то щуплый тип и, подобострастно улыбнувшись, пригласил нас с Домино войти.
   Попляй, огромный мужик с бритым черепом и моджахедской бородой, сидел за столом и наворачивал горячие щи из большой глиняной миски.
  - Кто будете? - осведомился он, снимая с бороды повисшие на ней полоски капусты.
  - Я Эвальд, а мою спутницу зовут Домино, - представился я, шагнув в горницу. - Тут нам сказали, что у вас мертвяк завелся.
  - Кто сказал?
  - Дед. Тот что на хуторе в дне пути отсюда живет.
  - А ты кто будешь? Охотник что ли?
  - Просто хочу заработать, - ответил я. - Сколько за мертвяка заплатишь?
  - Погоди, быстрый дюже. Мичка! - Попляй гаркнул так, что Домино вздрогнула.
   Из сеней в горницу вполз ужом щуплый, замер в полупоклоне.
  - Сходи за Каратаем и его ребятами, пусть идут сюда немедля. И при всем наряде, понял?
  - Ага, - щуплый, тревожно глянув на нас, тут же нырнул обратно в сени.
  - Ну, так как насчет работы? - напомнил я.
  - Ты не торопись, давай сначала о другом поговорим. К кому в Холмы пришел?
  - Ни к кому. Так, мимоходом к вам заглянул.
  - Роздолец?
  - Можно и так сказать.
  - Полукровка, что ль? - Попляй помешал ложкой щи. - Ты сам какого сословия? Воин, пахарь, купец?
  - Я путешественник, - с некоторым раздражением ответил я. - А тебе какое дело?
  - Да никакого, просто спросил, - Попляй с шумным хлюпаньем втянул в себя еще одну ложку щей. - А идешь откуда и куда?
  - Иду с севера в Проск. Еще чего тебе сказать?
  - Один, с девкой? Храбер ты больно, - Попляй отложил ложку. - Или смерти не боишься?
  - Ее все боятся. Вижу я, ты на деловой разговор не настроен. Что ж, прощай.
  - Погодь, не спеши. Оружие откуда у тебя?
  - А вот это не твое дело.
  - Положим, не мое. Так ты и впрямь собрался мертвяка извести?
  - Сначала скажи, сколько заплатишь, а потом поговорим.
  - Сколько заплачу? - Попляй запустил пальцы в бородищу, поднял глаза к потолку. - Десять грошей.
  - Десять грошей за мертвяка? - не выдержала Домино. - Да за волка больше платят!
  - Не лезь не в свое дело, девка, - рявкнул Попляй. - Десять грошей.
  - Тогда позвольте откланяться, - с издевкой ответил я и шагнул к двери.
  - Эй, постой! - Попляй встал из-за стола, упершись ручищами в столешницу. - Сколько хочешь?
  - Домино, сколько попросим? - осведомился я.
  - Золотой, не меньше.
  - Хо-хо! - Попляй расплылся в людоедской улыбке. - Дупло Божье, а чего не сто золотых? Да за такие деньги хороший охотник всю нежить в Роздоле на пять лет вперед изведет.
  - Вот и ищи такого охотника, который на халяву будет работать, - сказал я. - А мы пошли. Привет мертвяку.
   В сенях за моей спиной раздался шум, и в избу ввалились пять крепких парней, одетых в доспешные куртки из вареной кожи. В руках у них были боевые топоры и рогатины, на поясах большие ножи. Предводитель команды, белесый молодец лет тридцати, был в шлеме и держал на плече тяжелый утыканный гвоздями ослоп.
  - Стоять! - гаркнул белесый. - Меч на пол!
  - Чего? - не понял я.
  - Меч на пол, чужак! И быстро, не то пожалеешь.
  - Это с какой-такой стати я должен меч отдавать? - спросил я, взявшись за рукоять клеймора.
  - А закон есть, - пояснил ужасно довольный собой Попляй. - Закон наш что говорит? Что оружие и прочий воинский снаряд могут носить только государевы воины, гридни старшей и младшей дружины, отроки дружинные, слуги вельможных байоров, да воины полчного ряда. Еще стражники посадские и мировые, навроде Каратая. Холопьям же, простым мирянам, мещанству разному, купцам да чужеземцам носить оружие не дозволено. Так что меч у тебя я забираю. По-хорошему отдашь, или по-плохому?
  - Забираешь? - Меня захватила бешеная злая ярость. - А попробуй. Может, получится.
  - Бей их! - заорал белесый Каратай и вдруг встал, не в силах двинуться с места. С раскрытым на ширину приклада ртом и с занесенным ослопом. Прочие вояки тоже остолбенели, их сковал непонятный ступор. Встали вокруг меня, как идолы, ворочая безумными глазами.
  - Смотри, бурмистр, - Домино, про которую я совсем забыл в этой разборке, вышла в центр горницы. Глаза у нее светились зеленоватым пламенем, а разведенные в сторону руки окутывала легкая сизая дымка. - Это называется магический Паралич. Когда действие заклинание прекратится, я испробую на твоих болванах другое заклинание - Враг моего врага. И твои болваны перебьют друг друга, не задумываясь. А заодно тебя прирежут. Хочешь?
  - Ведьма! - Бледный как бумага Попляй попятился к дальней стене. - Ах, ты, мммать!
  - Итак, будем проливать кровь? - самым зловещим тоном спросила Домино. - Или разойдемся по-хорошему?
  - Ууууу, ведьма! - Попляй аж присел от ужаса. - Ладно, ладно! Ступайте!
  - Слышишь, Эвальд, он нас отпускает! - На лице Домино появилась такая гримаса, что мне стало жутко. - Нет, это я тебе говорю, неблагодарная тварь: живи! Жри, пей, командуй своей тупой деревенщиной. И никогда не замышляй зло против тех, кто приходит к тебе с открытым сердцем и с предложением помощи. А сейчас...
   Домино что-то произнесла, и Попляй охнул. Физиономия у него вытянулась, глаза остекленели. Широкие холщовые штаны бурмистра начали быстро пропитываться мочой.
  - Спать! - тихо и очень отчетливо сказала Домино.
   Бурмистр, белесый Каратай и его шайка один за другим повалились на пол, и раздался дружный многоголосый храп. Изба главы Холмской администрации быстро наполнилась едким запахом мочи.
  - Уходим! - Домино схватила меня за руку, и мы выскочили в сени. Щуплый Мичка шарахнулся от нас, как от зачумленных. Бабы во дворе, завидев нас, начали вопить и разбегаться, лихо перемахивая в своих юбках через низкий плетень Попляева дома. Мы тоже выбежали со двора и припустились по улице в сторону площади.
  - Ну, ты и дала! - сказал я Домино, когда мы отбежали подальше от дома Попляя. - Теперь надо уходить отсюда побыстрее. Нас ведь в куски порежут.
  - Прости, я сорвалась, - Домино, казалось, вот-вот заплачет. - Ненавижу подлость и жадность.
  - Знаешь, я влюбляюсь в тебя все больше и больше, - шепнул я, касаясь губами ее ушка. - Ты прелесть. А этот Попляй аж обоссался!
   Домино всхлипнула, а потом вдруг начала смеяться, и я за ней. Минуту мы стояли посреди улицы, обнявшись, и глупо хохотали - наверное, стресс выходил. А потом пошли в таверну. У нас просто не осталось выбора.
   Сэр Роберт все еще сидел за столом, доедая орехи. Он спокойно выслушал наш рассказ.
  - Нет такого закона в Роздоле, Попляй его сам придумал, - сказал он. - Просто положил глаз на ваш меч, юноша. Сами виноваты. Вы владеете сокровищем, и его у вас однажды отнимут. Что вам сказать? В Холмах вас надолго запомнят, будьте уверены.
  - У Домино могут быть неприятности?
  - Разумеется. И у вас тоже. Магия - штука опасная и нигде не поощряется. - Сэр Роберт расколол последний орех. - Значит, милая, вы не просто эльф. Вы арас-нуани, Отмеченная Силой. Как же вы попали в эти места?
  - Сэр Роберт, вы можете нам помочь? - спросил я, спеша сменить тему.
  - Я предлагал вам работу, вы отказались.
  - А если мы согласимся?
  - Если? Или согласитесь?
  - Хорошо, сэр, - решился я. - Мы согласны.
  - Отлично, - сэр Роберт бросил на опустевшее блюдо несколько серебряных монет. - Ступайте к конюшню, она с другой стороны постоялого двора, и ждите меня там. Я договорюсь насчет лошадей для вас. И...
  - Что?
  - Ничего, - фламеньер сухо улыбнулся. - Я рад, что вы передумали.
  
  
   ******************
  
  
   Ждать сэра Роберта пришлось долго. Он появился уже на закате, и не один - с ним был парень, года на три-четыре младше меня, прыщавый, носатый и насупленный.
  - Это Логан, мой оруженосец, - представил парня сэр Роберт.
   Оруженосец церемонно поклонился и мазнул оценивающим взглядом по Домино. Похоже, он на нее запал. Будем иметь в виду.
   И сэр Роберт, и его оруженосец были в доспехах. На Логане была кольчуга мелкого плетения (по-моему, такой доспех назывался лорика хамата), с айлеттами и койфом, кожаные штаны, обшитые металлическими пластинками, а сверху - суконная епанча с темно-синим косым крестом. Из-под епанчи торчали ножны короткого солдатского меча. Доспехи сэра Роберта выглядели солиднее: под белое сюрко с оранжевым фламеньерским крестом был надет тяжелый двойного плетения хауберк. Доспех дополняли стальной инкрустированный шлем-шишак с переносьем, и стальные поножи. Впервые в жизни я увидел настоящего, истинного рыцаря, и зрелище оказалось действительно внушительным.
  - Следуйте за мной, - приказал рыцарь
   На конюшне нас ждали четыре оседланные лошади. Это создавало для меня новую проблему - я никогда не ездил верхом. Оставалось надеяться, что верховая езда лишь ненамного сложнее езды на велосипеде. Здесь же сэр Роберт вручил мне кожаную перевязь для меча, и это был подарок в тему. Наконец-то я смог повесить клеймор на спину, как заправский горец.
  - Вы очень добры, сэр, - сказал я с поклоном.
  - Доспехов на вас у меня нет, поэтому не лезьте вперед в случае чего. Вы мне нужны живыми. Пора ехать.
  
  
   **************
  
   В Вильчу мы приехали поздно ночью. Скачка по ночной пыльной дороге не доставила удовольствия никому, но сэр Роберт явно торопился побыстрее добраться до городка. В городской ратуше нас встретил командир расквартированных тут имперских наемников, и сэр Роберт ушел с ним наверх. Говорили они долго - наверное, больше часа. За это время Домино успела поспать у меня на коленях, а я немного отошел от знакомства с седлом. Хотя спина и ее нижняя часть все равно болели невыносимо.
   Сэр Роберт вернулся один. Лицо у него было мрачное.
  - Едем, - коротко бросил он и вышел на улицу.
   Чем ближе мы подъезжали к пограничной с дикими степями реке Солоница, тем холоднее становилось. Проклятый ветер продувал до костей. Ночь была темная, ни одной звезды в небе.
  "- А чем я недоволен? - промелькнуло в голове. - Это же настоящее приключение! Пацаны из "Лориен" о таком только мечтать могут. Это тебе не дота и не хоббитанские игры с самодельными мечами. И рыцарь - он ведь настоящий. Блин, вот дела! Кто бы мог такое представить?"
  - Застава, - негромко сказал Логан.
   Обычный пограничный форт. Деревянный частокол из заостренных стволов деревьев вместо стены, сторожевая башня над воротами. Часовые впустили нас, и мы въехали во двор, где горели костры. Из длинного сруба начали выходить заспанные воины.
  - Сэр Роберт де Квинси! - Седой воин в коже вышел нам навстречу. - Не ожидал, клянусь Воительницей!
  - Рад встрече с тобой, Бран, - фламеньер склонил голову в приветствии. - Мы ищем Джесона.
  - Джесон? Был он тут четыре дня назад. Отдохнул и поехал дальше, в Вильчу.
  - Там его не было.
  - Ты уверен, сэр?
  - Мы только что оттуда. В Вильче Джесона не видели.
  - Странно. Он был жив и здоров, когда приехал сюда. Только взвинченный какой-то. Взял еды, вина, сменил коня и поехал дальше. Может, прямиком отправился в Холмы?
  - И там его не было. Я прождал его неделю.
  - Очень странно. Мне показалось, что он спешил побыстрее доставить письма.
  - Его конь тут?
  - Конечно. Хочешь взглянуть?
  - Безусловно, - сэр Роберт спешился, бросил одному из воинов поводья и ушел за Браном. Мы продолжали сидеть в седлах.
   На этот раз рыцарь вернулся очень быстро.
  - Отдыхайте, - велел он нам, махнув рукой. - Бран, накорми моих людей.
  - Слушаюсь, сэр.
   Нет, это действительно славное приключение. Ночь, костер, возле которого так тепло, тебе приносят большущую чашку горячего супа из бекона с бобами, сухари и говорят при этом: "Откушайте, сэр!". Красота!
   А гонец, похоже, сгинул с концами. Интересно, что собирается делать фламеньер.
  - Логан! - позвал я оруженосца.
  - Мастер Логан, - поправил меня зануда, продолжая смотреть в миску.
  - А скажи мне, мастер Логан, ты давно служишь сэру Роберту?
  - С двенадцати лет, - заявил Логан, не удостаивая меня взглядом. - А что?
  - Наверное, за это время вы побывали во многих битвах?
  - Конечно, - важно прогундосил Логан. - Мы сражались с нечестивыми и с чудовищами, а однажды убили дракона.
  - Ну! - Я всплеснул руками в притворном восторге. - С ума сойти! Расскажи, пожалуйста.
  - Это была жестокая битва, - начал Логан с видом профессионального сказителя. - Дракон жил в пещере на горе Монтьяр. Местные жители страдали от него много лет.
  - Конечно, он воровал у них скот и девственниц, - ввернул я.
  - Откуда ты знаешь? - Логан уставился на меня с подозрением.
  - Да так, слышал, как люди про этого самого монтьярского монстра рассказывали. Ну, и что дальше?
  - Каждый день жители Пи-Монтьяра писали слезные письма с просьбой освободить их от чудовища. Были смельчаки, которые пытались победить дракона, но всех их ждала смерть.
  - Знаешь, мастер Логан, никогда не понимал, на кой дьявол драконам девственницы? Что они там с ними делают?
  - Неужто не ясно? - Логан презрительно усмехнулся. - Они их приобщают к разврату.
  - Ужасно, - сказал я, вороша угли в костре.
  - Тогда комтур Книпроде вызвал моего сеньора и поручил ему убить тварь. Мы поехали в Пи-Монтьяр и там увидели ужасные следы владычества дракона. Поля вокруг города были выжжены его дыханием, и повсюду валялись кости пожранных драконом людей.
  - И еще большие кучи, которые он оставил, - добавил я.
  - Какие кучи?
  - Черепов, конечно. Если были кости, были и черепа, верно?
  - Верно, - вздохнул Логан и призадумался, какой бы еще лапшой меня загрузить. - Жители плакали и молили о помощи. Особенно одна женщина, у которой дракон похитил единственную красавицу-дочь.
  - Да, блондинку с чудесными волосами и голубыми как весеннее небо глазами. И звали эту девушку Рапунцель.
  - Нет, ее звали Алиса де Монтабан. Ты что-то путаешь, смерд.
  - Возможно, - я покачал головой. - Прости, добрый мастер, я с трепетом жду продолжения рассказа.
  - Итак, мы приехали в Мертвое урочище и стали ждать, когда дракон выберется из своего логова, чтобы вновь напасть на город. Мы ждали весь день и всю ночь, но дракон не появлялся. Но едва солнце показалось над вершинами хребта, мы увидели эту тварь. О, он был огромен! В длину как пятнадцать всадников, едущих гуськом, а крылья его простирались от одного склона урочища до другого. Зубы в его пасти были подобны ножам, а огненное дыхание дракона испепеляло землю на десятки футов.
  - Мастер Логан, а ты не пробовал себя в качестве менестреля? - спросил я. - У тебя отлично получается.
  - Знаешь, а ты недалек от истины, - неожиданно для меня заявил оруженосец. - Я уже думал над этим. Мне хотелось сложить балладу о том бое, и она, ручаюсь, будет иметь у придворных дам огромный успех.
  - Несомненно, - сказал я с самым серьезным видом.
  - Дракон пытался испепелить нас огнем, но сэр Роберт так ловко управлялся с конем, что всякий раз уходил с того места, в которое дракон посылал струю пламени. Я тем временем по приказу господина отвлекал дракона, стремясь зайти ему в тыл. У меня было копье шестнадцати футов длиной, с наконечником из гуджаспанской стали, освященное в соборе Святой Крови в Рейвеноре, и я был уверен, что удар этого копья станет для чудовища смертельным, если мне удастся подобраться поближе и поразить дракона в уязвимое место.
  - Правильно, - одобрил я. - Прямо в тыл его копьем, бродягу!
  - Несколько раз мне удалось отвлечь дракона, но потом он ударил хвостом моего коня, и бедный Баэрлен погиб. Наверное, и мне бы пришел в ту пору конец, потому что без коня я был легкой добычей для чудовища, но сэр Роберт сумел поразить проклятое чудище прямо в глаз своим копьем. Этот удар оказался смертельным.
  - Мастер Логан, да ты настоящий герой, - сказал я.
  - Благодарю тебя, - оруженосец кивнул мне с таким идиотски-напыщенным видом, что я чуть не расхохотался. - Но та удивительная победа заслуга моего господина, а не моя.
  - Аминь, - сказал я и добавил, перейдя на шепот, чтобы дремлющая на конском потнике у костра Домино меня не услышала: - А теперь слушай меня, спаситель целочек и гроза драконов. Я видел, как ты смотрел на Домино. Хорошенько вникни в мои слова - это моя девушка. Мы любим друг друга, и я пришибу всякого, кто посмеет встревать в наши отношения. Начнешь строить Домино глазки, берегись. Порву почище твоего монтьярского дракона. Гундосить ты точно перестанешь. Понял меня?
  - Ты чего? - Логан растерянно смотрел на меня.
  - Того, благородный сквайр. Запомни, что я тебе сказал.
  - Мужичье бестолковое! - фыркнул оруженосец, встал и направился в казарму.
   Избавившись от идиота, я лег на потник рядом с Домино и обнял ее. Она тут же прижалась ко мне всем телом, и я так думаю, не только потому, что было холодно.
  - Домино, ты самая прекрасная девушка на свете, - шепнул я в ее маленькое остроконечное ушко.
  - Угу.
  - Домино, я тебя люблю.
  - Ммммм.
  - Домино, я хочу тебя поцеловать.
  - Ага.
   Бог ты мой, какая все-таки чудесная ночь! И какие же у Домино мягкие, восхитительные губы...
  
  
   *************
  
   Солнце едва окрасило воды Солоницы, а мы уже были в седлах. Пограничный пост остался позади. Мы поскакали обратно, в сторону Вильчи, но милю не проехали, как сэр Роберт сделал нам знак остановиться.
  - Домино, - внезапно спросил он, - вы владеете сканирующей магией?
  - Какой именно, сэр? - Эльфийка была явно удивлена.
  - У меня сильные подозрения, что в этой истории не обошлось без колдовства. Джесон благополучно покинул пост Брана и отправился в Вильчу, но туда не прибыл. Исчез на отрезке пути длиной в пятнадцать лиг. Куда он мог деться?
  - Его могли убить, сэр, - сказал я.
  - Могли. А еще его могли похитить. Теперь, когда я убедился, что Джесоп исчез именно здесь, я попрошу вас о помощи, Домино, - сэр Роберт подал эльфийке сложенную полотняную рубаху. - Это рубаха Джесона, которую он оставил в седельной сумке своего коня. Сможете разобраться с ней?
  - Конечно. Вы хотите, чтобы я провела ритуал беаннши?
  - Именно.
   Домино кивнула, спешилась, взяла рубаху и расстелила ее на дороге. Взяла ветку, обломила ее и острым концом начала чертить вокруг рубашки какие-то странные иероглифы. Я, затаив дыхание, следил за тем, что она делает.
  - У вас не найдется немного вина, сэр? - спросила Домино рыцаря.
   Сэр Роберт тут же протянул ей свою флягу. Домино пролила несколько капель на рубаху, потом набрала вино в пригоршню и спрыснула землю вокруг места зачарования.
  - Странный ритуал, - сказал Логан, внимательно наблюдая за манипуляциями Домино. - Никогда такого не видел.
   Домино между тем встала подле рубашки на колени и простерла над ней руки ладонями вниз. Лицо у нее стало сосредоточенным, а губы шевелились - она что-то беззвучно шептала. Время шло, Домино продолжала читать свои заклинания, но ничего не происходило. И тут...
   Крик раздался со стороны реки. Жуткий крик - протяжный, завывающий, похожий на тоскливое стенание. Наполнил собой пространство и затих эхом где-то вдалеке. В нем не было ничего человеческого, но я был уверен, что это кричал человек, или, по крайней мере, человекоподобное существо. Кони захрапели, забеспокоились, и мне не без труда удалось взять под контроль своего жеребца. Лицо Логана покрыла такая бледность, что прыщи на его щеках стали фиолетовыми.
  - Он мертв, сэр, - сказала Домино, вставая с колен.
  - Понятно. Благодарю вас, сударыня. Логан, собери хворост и сожги эту рубаху.
  - Что это за крик? - шепнул я Домино.
  - Это кининг, крик беаннши. У моего народа есть поверье, что каждое живое существо получает свыше предупреждение о скорой смерти. Вестником при этом является беаннши. Это призраки, которые могут видеть будущее.
  - Жуть какая!
  - Я испугала тебя?
  - Не то, чтобы очень, но это было неприятно.
  - Прости, - Домино поцеловала меня в щеку. - Это действительно неприятно.
  - Если он мертв, надо найти его тело, - сказал сэр Роберт. - Никто не должен прочесть письма, которые он вез.
  - Найти его, наверное, будет непросто, - заметил я.
  - Крик донесся со стороны реки, - сказала Домино. - Значит, ваш человек принял смерть где-то в той стороне.
  - Я тоже об этом подумал, - сказал рыцарь. - Логан, быстрее!
   Оруженосец долго возился с огнивом, но наконец, трут вспыхнул, и собранный хворост разгорелся. Брошенная в огонь рубаха тут же почернела и начала сильно дымить. Логан тут же отшатнулся от костра. Лицо его было по-прежнему пергаментно-бледным.
   От места, где мы стояли, до берега реки было не более полумили. Берег был пустынным, только птицы летали в небе над нашими головами и над рекой. Красные в свете восходящего солнца воды Солоницы казались неподвижными.
   Сэр Роберт был, бесспорно, опытным воином, и его внимание сразу привлекли вороны, во множестве кружившие за дюнами впереди нас. Он жестом велел нам следовать за ним, и мы тронулись вдоль берега. Копыта коней вязли во влажном песке.
   За дюнами находились глинистые холмы. В лощине между ними лежал труп оседланной лошади, заметно расклеванной вороньем.
  - Лошадь Джесона, - сказал сэр Роберт. - А где сам всадник?
  - Сэр, смотрите! - Логан показал на зияющее в обрывистом склоне холма отверстие, похожее на большую нору.
   На земле, у самой норы, на желтоватой сухой глине отчетливо выделялись смазанные черные полосы. Сэр Роберт осмотрел труп лошади, проверил седельные сумки. Лицо его, и без того хмурое, стало совсем мрачным.
  - Лошадь убита выстрелом из арбалета, - сказал он, показывая на крестообразную рану в голове мертвого животного. - Тело Джесона уволокли в эту нору. Нам придется лезть в нее.
  - Я готов, - сказал я.
  - Тогда слушайте приказ: вы должны будете точно и буквально выполнять все, что я вам скажу. Даже если мои приказы покажутся вам полным бредом. Логан, достань факелы из мешка и зажги их.
   Нора, прокопанная в сухой плотной глине, была достаточно широкой: скорее, это была не нора, небольшая пещерка, уходившая вглубь холма метров на десять. Из пещеры шел тяжелый звериный запах. Забравшись внутрь, мы увидели обглоданные и совершенно высохшие кости, которые лежали тут, по-видимому, уже давно. В дальнем конце пещеры темнела невысокая куча свежей земли. Сэр Роберт знаком велел нам стоять на месте.
  - Эвальд, - сказал он тихо, - отойдите назад и будьте готовы защитить нас с тыла. Приготовьте оружие, оно может вам понадобиться. Домино, вы держитесь рядом со мной. Логан, встань справа и приготовь метательные ножи. А теперь - начинаем...
   Сэр Роберт успел сделать только пару шагов, когда земляная куча вдруг взорвалась изнутри, будто в нее был заложен пороховой заряд. Из-под разлетевшейся земли, распространяя тошнотворную вонь, с рычанием выскочило что-то крупное и темное - и бросилось прямо на нас на изломанных кривых лапах. Я точно в кошмаре увидел морду, которую не забуду никогда: это была страшная пародия на человеческое лицо. Выпученные белесые глаза без век, треугольная дыра вместо носа, длинные, слипшиеся от глины и сукровицы космы, серая полопавшаяся кожа в зеленых, черных и красных пятнах, усеявших лицо твари, будто дьявольский камуфляж. Рот существа напоминал черную зияющую рану от уха до уха, и в нем блестели длинные кривые клыки, покрытые вязкой пузырящейся слюной.
   Сэр Роберт закрылся мечом и страшная тварь, напоровшись на него, повалила рыцаря наземь. Логан, завизжав, бросил в чудище нож - попал ли, нет ли, я не видел. А я...
   Я больше всего испугался за Домино. И потому рванулся вперед, прямо туда, где сплелись в бешеной схватке сэр Роберт и яростно визжащая тварь из глиняной могилы.
   Размахнуться в низкой пещерке клеймором я не мог. Оставался только колющий удар. За мгновение до того, как я его нанес, тварь дико взвыла, оглушая нас. Я еще ощутил, как мой клинок вошел в тело погани. Второго удара я не успел нанести. Сэр Роберт ногой отбросил вопящую тварь от себя к стене пещеры. А дальше чудище получило добавку уже от Домино: файерболл попал ему прямо в рожу, прервав, наконец, отвратный вой, резавший нам уши.
  - Прокляни меня Матерь! - Сэр Роберт, тяжело дыша, поднялся на ноги. В правой руке он сжимал меч, а в левой окровавленный кинжал. Блин, его протез даже сражаться ему позволяет! - Все наружу! Логан, мой якорь, быстро!
   Оруженосец, кашляя и чертыхаясь, выскочил из норы, заполненной зловонным дымом, мы с Домино следом за ним. Я заметил, что Логан трясется, как в припадке. Победитель драконов, мать его!
   В седельной сумке сэра Роберта был свернутый кольцом крепкий канат с железным крюком на конце. Логан схватил его и нырнул обратно в пещеру. Через несколько секунд он вернулся уже в компании сэра Роберта. Свои меч и кинжал рыцарь успел вложить в ножны и на ходу разматывал канат якоря.
  - Эвальд, помогите мне! - велел он.
   Вдвоем мы в пару рывков выволокли тварь из норы. Она сильно обгорела, лохмотья, некогда бывшие одеждой, тлели, какая-то черная жижа выливалась из ее распоротого кинжалом де Квинси брюха, но она еще была жива. И только когда мы выволокли ее на солнце, погань забилась, как пойманная рыба, от нее повалил черный жирный дым, и тварь буквально растаяла на наших глазах в несколько секунд. На глине осталось лоснящееся пятно жирной копоти и несколько обугленных костей.
  
  
  
  
   В глубокой яме на месте логова твари мы нашли изуродованное тело Джесона, его сумку и ржавый арбалет, из которого тварь убила коня гонца. Письма были на месте. Сэр Роберт положил их в кошель на своем поясе.
   Заботы о теле Джесона заняли у нас немного времени. Сжечь его было не на чем, поэтому сэр Роберт собственноручно отрубил несчастному гонцу голову, вырезал сердце, а обезглавленное тело велел нам с Логаном закопать на берегу. Голову и сердце он выбросил в реку. Над могилой Джесопа фламеньер прочел заупокойную молитву, после чего мы, наконец-то, покинули страшное место.
  - Типичный маликар, - сказал рыцарь, когда я спросил его, что за тварь мы прикончили в пещере. - Думаю, он пришел с той стороны, из дальних степей.
  - Маликар? Это что, вампир?
  - Он самый, мастер Эвальд. Самый настоящий вампир, гореть ему в Хэле! Наверняка бедняга Джесон был не единственной жертвой. Кочевники, которых я видел в Холмах, рассказывали мне, что в ближних к границе стойбищах пропало несколько человек за последние пять месяцев. Не исключено, что это работа той самой твари, которую мы прикончили. Жалко Джесона. Я его хорошо знал. Славный был человек.
  - Значит, это правда, - пробормотал я. - Да уж, интересный мир этот Пакс!
  - Что вы сказали?
  - Это я задумался, сэр. Надо ли было так с ним поступать? Я имею в виду это... голову, сердце.
  - Увы, необходимо. Жертва вампира может сама стать вампиром. Я бы и злейшему врагу не пожелал такой участи. Зато теперь я спокоен, что не увижу Джесона на этом свете. Только по ту сторону жизни, когда придет мой черед покинуть этот мир.
  - Мы выполнили нашу работу, сэр, - напомнил я.
  - Конечно. Вы оправдали мои ожидания, - сэр Роберт порылся в кошеле, достал золотой и протянул мне. - Вот ваша плата. А теперь поговорим о главном.
  - О главном?
  - О вашем будущем. Я официально предлагаю вам вступить в мой эскадрон.
  - То есть, вы хотите, чтобы я стал фламеньером?
  - Пока об этом нет речи. Стать членом братства - большая честь, и ее надо заслужить. Первое время вы будете под моим началом, как простой боец. Если хорошо себя покажете, поговорим о большем.
  - А если я откажусь?
  - Тогда вам придется попрощаться с Домино, - с жесткой прямотой сказал рыцарь. - Ваша возлюбленная маг, и ее место в братстве.
  - Эй, а почему меня никто не спросил? - рассердилась Домино. - С чего вы взяли, что я соглашусь?
  - С того, что у вас нет выбора, - пояснил сэр Роберт. - У вас только два пути, милая арас-нуани. Либо служение братству, либо служение магистрам Суль. Или вы попытаетесь убедить меня, что вербовщики уже не идут по вашим следам?
  - Вы и это знаете? - упавшим голосом спросил я.
  - Я знаю многое. Это моя обязанность - знать.
  - Я с Домино, - сказал я без всяких колебаний.
  - Ненавижу вас всех! - На глазах Домино появились слезы.
  - Это ваше право, - с неожиданной мягкостью в голосе ответил сэр Роберт. - Поверьте мне, сударыня, я хочу вам добра. Так уж устроен наш мир, что выстоять в одиночку вы не сможете. Когда-то ваш народ пытался сам справиться со злом, и к чему это привело? Не отталкивайте руку помощи, которую я вам протягиваю.
  - Домино, мне это тоже не нравится, - сказал я. - Но у нас действительно невеликий выбор. И я буду рядом с тобой, клянусь.
  - Мы переночуем в Вильче, а утром отправимся к роздольской границе, - сказал сэр Роберт. - Письма у меня, и шевалье де Крамон ждет. Не стоит заставлять братство ждать.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"