Авакова Марина Тенгизовна
Благодаря и вопреки

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Благодаря и вопреки Жена крупного бизнесмена, Ирина, счастлива и любима. Позади остались трудные годы борьбы за жизнь и за счастье ее дочери от первого брака. Но тени прошлого снова напоминают о себе, и ей опять приходится сражаться за безопасность своих близких. Несмотря на предательство близкого человека и на многочисленные попытки ее убить, она не теряет веры в людей и оптимизма. Враг силен и подл, но она справится с ним вопреки всему и благодаря любви, которую невозможно в ней уничтожить.
   Благодаря и вопреки
  
  Душа, никогда не страдавшая, не может постичь счастья! Преодолевая трудности, ты становишься счастливее.
   Жорж Санд
  
  Как же она любила море! Спокойное и ласковое, манящее своей голубой тайной, штормовое и грозное, пугающее своей мощью, освещенное солнцем и чернеющее под грозовыми тучами. Для нее море было живым существом, с которым она разговаривала, здоровалась и прощалась, благодарила за счастье, которое испытывала, погружаясь в него, слыша плеск его вод, вдыхая его запах. Море было ее страстью, вспыхнувшей в раннем детстве, дающей ей силы жить. Она начинала скучать по нему, не успев уехать. И день отъезда домой превращался для нее в трагедию, исправить которую можно было, только приехав сюда снова. Эту же страсть она передала своей дочери, каждый раз суеверно бросающей в таинственную глубину монетки, в надежде на следующую встречу.
  Но на этот раз море ее не радовало. С самого приезда сюда ее не отпускало ощущение тревоги. Муж сорвал ее неожиданно. Она только приехала с побережья. Все лето она занималась обустройством дома у самого моря - мечты всей ее жизни. Дом стоял на холме у самого пляжа. И она по несколько раз в день сбегала по крутой тропинке, ведущей от дома, чтобы окунуться в прохладную зеленовато-голубую воду. Она загорела до черноты, медные волосы выгорели, нос облупился. Наконец, в начале сентября все было готово, и она с грустью покинула так полюбившееся ей место. На будущий год можно было приехать сюда всей семьей, привезти друзей и родителей. Дома ее ждала работа, семья, накопилось множество дел. Но не прошло и нескольких дней, как муж сообщил, что они уезжают.
  - Куда? - она оторвалась от перевода, плохо соображая, что он ей говорит.
  - Мы едем в Батуми. У меня там дела, и я хочу, чтобы ты поехала со мной. - Что-то было не так в его голосе и взгляде, в том, как он стоит, покачиваясь с пятки на носок.
  - Что-нибудь случилось? - Она закрыла ноутбук и встала.
  - Ничего, родная, - он обнял ее, - просто я три месяца тебя практически тебя не видел, и соскучился. Ведь нет ничего плохого, если мы проведем вместе несколько дней?
  Она ему не поверила, но ничего не сказала. Если он не хочет посвящать ее в свои дела, то расспросы точно не помогут.
  Они сняли номер в одном из самых дорогих отелей Батуми. Муж был нежен и внимателен. Море - чистое и спокойное. Но ощущение надвигающейся опасности не отпускало. Где-то внутри нее поселился холодный червячок, который становился все больше и холоднее, и ей хотелось схватиться за желудок горячими руками, чтобы унять боль. Несколько раз она уже испытывала подобное, и это чувство ее ни разу не подводило. Однажды, когда дочка была еще маленькой, они отдыхали на море. С ними был ее отец. Отдых подходил уже к концу, но была такая прекрасная погода, что они решили продлить его еще на несколько дней. В то утро они загорали на пляже. Море было тихое, теплое, у самого горизонта отсвечивало розоватым блеском. Она вошла в воду, с наслаждением погрузилась в бархатную воду, поплыла и вдруг испугалась. Она повернула назад и в панике выскочила на берег.
  - Ты чего? - удивился отец, наблюдая, как она лихорадочно собирает с горячих камней вещи.
  - Папа, надо уезжать, как можно быстрее!
  Отец ей тогда не поверил, уговаривал остаться, дочка тоже хныкала, но холодный червячок все разрастался. Они остановили маршрутное такси прямо на трассе и через пять часов были в Тбилиси. На следующий день из утренних новостей они узнали, что ночью начался ужасный шторм, и домики на прибрежной линии, где они жили, унесло в море.
   Они пришли с пляжа, пообедали в ресторане гостиницы, и, окончательно осовев от солнца и вкусной еды, повалились на кровать. Сейчас, лежа на прохладных простынях, она смотрела в огромное окно. Было слишком много красок: море, насыщенного синего света, ярко-голубое небо, на котором оранжево-желтым полыхало солнце, сочно-зеленые деревья и пурпурно-фиолетовые рододендроны. И все это сверкало и переливалось, и казалось, что вот-вот расплавится и потечет разноцветными ручейками и смешается в огромную перламутровую массу. Утром все это было нежным, пастельным и прохладным, а сейчас, в середине дня, дышало нестерпимым жаром. Она повернулась к мужу: то ли спит, то ли притворяется, она не поняла. Что-то его тревожит в эти последние дни. Он напряжен с той самой минуты, как неожиданно объявил ей, что они едут на море. За те пять лет, что они вместе, она ни разу не чувствовала неуверенности и страха. Ей было с ним так хорошо и спокойно, что иногда казалось, что она спит. Вот сейчас сон закончится, и ее снова обступят заботы и тревоги: хватит ли денег на репетиторов для дочери, будут ли у нее самой ученики, пришлют ли переводы, сможет ли она скопить денег, чтобы летом хотя бы на две недели повезти ребенка отдыхать, а потом подготовить его к школе. Целых шесть лет после развода с первым мужем забота о дочери, страх, что она не сможет ее прокормить, одеть, дать ей достойное образование не давали ей расслабиться.
  Саша все изменил. Ей было надежно и спокойно. Она была прикрыта им со всех сторон. Он постепенно заставил ее забыть обо всем плохом, сделал ее уверенной в себе и в своем будущем женщиной, счастливой от сознания того, что она нужна и любима. От него исходила ровная сила, основанная на уме, интеллекте и деньгах, которые при наличии первых двух качеств, решали все проблемы легко и как бы само собой.
  Однако сейчас его лицо было напряжено, губы плотно сжаты, а на виске нервно пульсировала голубоватая жилка. Он смотрел на какую-то только ему видимую точку на стене и был где-то далеко.
  - Ты чего, Ириш? - он перевел глаза на Ирину и улыбнулся.
  - Саша, что-нибудь случилось?- она провела рукой по его лицу.
  - С чего ты взяла? Все нормально. Небольшая проблема в бизнесе, но я ее решаю. - Она не поверила.
  - А зачем мы сорвались из города и приехали сюда?
  На его лбу собрались морщины, он снова напрягся, взгляд потемнел и стал тяжелым. Потом усилием воли лицо приняло прежнее выражение спокойной силы.
  - Потому что я люблю тебя, и мне захотелось побыть с тобой несколько дней вдвоем.
  Он потянулся к ней, надежный, любящий, жаркий. И на какое-то время она перестала тревожиться и сомневаться.
  
  Ирина снова вгляделась в мужа. Сейчас его лицо было спокойно. Он спал, но она снова почувствовала непривычный холодок в груди.
   ***
  Как странно устроен человек, думала она, ощущая на плече дыхание спящего Саши. Ей всегда нравились мужчины его типа: большие, высокие, надежные. А вышла замуж за маленького, 'карманного мужчину', по словам своей любимой университетской преподавательницы. Да еще по большой любви, со страстями, скандалами и бурными примирениями. Они были вместе семь лет, и пять из них она была счастлива, как корова. Было много хорошего и много смешного.
  Они так любили друг друга, и так были поглощены этой любовью, что незнакомые люди на улице желали им счастья. Они проводили много времени с ее подругами, и он, повязав на себя фартук, готовил им свои фирменные блюда. Было весело и страшно вкусно.
  Когда родилась их дочь, пациенты, как в кинотеатре, собирались у экрана монитора, когда он с ней разговаривал: в палаты тогда отцов не пускали. После родов она написала записку с просьбой принести памперсы и одеяло. На следующий день в палату вошла растерянная старшая медсестра.
  - Вам холодно? - обратилась она к Ирине.
  Ирина в недоумении посмотрела на раскаленный радиатор и ответила, что наоборот.
  - Тогда зачем вам еще одно одеяло?
  Ирина молчала, соображая, что происходит.
  - Ваш муж устроил в приемной скандал. Он требует, чтобы мы передали вам шерстяное одеяло, потому что вы здесь мерзнете. И угрожает нас всех уволить! - Казалось, ее возмущению не было предела.
  Ирина расхохоталась.
  - Я просила детское одеяльце, а он решил, что одеяло нужно мне! - сообразила она.
  После кесарева сечения шрам плохо заживал, и он каждый вечер и каждое утро обрабатывал ей рану и делал перевязки.
  Как-то после встречи с друзьями сильно навеселе он упал в ванной и расшиб себе голову и бровь. Кровь заливала глаза, лицо. Ирина билась от испуга в истерике. Ее родители повезли его в больницу. Хирург оказался страшным приколистом и, накладывая на бровь швы, прикрепил марлю бантиком. Когда утром муж проснулся, оказалось, что он ничего не помнит. Разъяренная Ирина решила было устроить грандиозную разборку, но муж моргнул, и края бинта заколыхались, как крылья у бабочки. От хохота она опустилась прямо на пол, а 'бабочка' порхала с каждым движением век...
  Но сейчас память отказывалась вспоминать светлую сторону их жизни и подсовывала только плохое. Вечный халат по субботам и воскресеньям. Сказки о потерянных или украденных у него деньгах. Слюнявые поцелуи и тошнотворный запах перегара после частых попоек. Постоянные опоздания с работы и снова вранье о деловых встречах. Слова свекрови 'Заимел бы богатую любовницу, чтобы она нас содержала'. И звонок этой любовницы, в подробностях описывающей ее, Ирины, спальню. И наконец, ее уход, а вернее бегство с ребенком из квартиры мужа в семь утра. Он делал вид, что спит и ничего не слышит...И еще много всяких омерзительных мелочей, которые вылезали из памяти и заставляли вздрагивать от отвращения и обиды. Но все это позже, когда пришло полное осознание конца. Любовь стала уходить постепенно, сначала были первые редкие звоночки, когда чувство разочарования как острый нож прорезало все ее существо, но растворялось в привязанности, совместном быте, заботах о ребенке. Потом стало расти раздражение, чувство обиды, неудовлетворенность, которые полностью вытеснили любовь и привели к полном у равнодушию. Она была готова к разрыву, но не могла сделать первый шаг. Она жила в надежде на то, что все рассосется само собой, без ее вмешательства. Поэтому, когда она узнала о любовнице, женская обида быстро сменилась чувством радости от освобождения и отсутствия собственной вины: не она бросила, а ее вынудили уйти. Сейчас, спустя много лет, Ирина понимала, что это было не очень честно с ее стороны, но не особенно себя корила. При всем том, что никаких иллюзий по отношению к бывшему мужу она не питала, она наивно думала, что после развода они расстанутся цивилизованно: у них был общий ребенок, ответственность за которого им нужно было нести вдвоем. Но так думала она одна. Он с готовностью исчез не только из жизни Ирины, но из жизни дочери. С концами, без встреч и звонков. Сначала она не поняла и пыталась успокоить ребенка фразами, типа 'папа тебя очень любит, просто он сейчас очень занят'. Она наивно думала, что когда в нем говорит чувство оскорбленного мужского достоинства: перебесится, успокоится и вспомнит про дочь. Но она ошиблась и в конце концов поняла, что мужу все это просто не нужно. Точка невозврата наступила тогда, когда она увидела глаза ее четырехлетней дочери, ожидавшей в течение 15 минут, когда папа подойдет к телефону и услышавшей лицемерные слова ее бабушки, что 'папа, оказывается, ушел, а я не заметила'. Тогда Ирина поняла, что никогда не простит и никогда не забудет. Нельзя простить боль, причиненную ребенку. Потому что ничем и никогда нельзя излечить травму, нанесенную предательством отца. Рана заживает трудно и медленно: 'Мама, а ты меня не бросишь?', 'Мама, а ты с работы вернешься?', 'А сегодня в школе меня спросили, кто мой папа, а я ответила, что у меня папы нет'... А шрам останется навсегда. И собственное бессилие перед этой детской болью, и желание убить, когда видишь лицо дочери, наблюдающей, как чужой папа завязывает шарфик на шее своего чада...
  Потом ее Вика загорелась желаем выдать ее, Ирину, замуж. У ее родителей был небольшой магазинчик радом с их домом. Как-то Вика, ей было лет пять, заходит домой и выдает:
  - Ты знаешь, сейчас к дедушке в магазин пришел какой-то мужчина и спрашивает: 'У вас нет свободных женщин? Я жену себе ищу'!
  Ирина смеялась и плакала одновременно. Но статус 'свободной женщины' держался за ней почти шесть лет. Ирина делала все, чтобы Вика чувствовала себя комфортно: и дело вовсе не в том, чтобы она ни в чем не нуждалась. Слава Богу, судьба в лице ее сестры наделила Ирину потрясающим зятем, который делал для Вики все, что в его силах. Ирина старалась быть и была для своей дочери не только матерью, но и другом. Каждый вечер перед сном, они долго шушукались и хихикали, рассказывали друг другу обо всем, что их радовало или беспокоило, и затихали только после возмущенных криков бабушки: 'Ирина! Завтра ребенку в школу, а вы дурака валяете! Ни днем ни ночью от вас покоя нет!'
  Ирина четко определила границы своего личного пространства: дочь, родители, друзья. В ее жизни появлялись мужчины, но срок их присутствия зависел от того, как долго они не пытались эти границы нарушить. Стоило кому-нибудь из них произнести: 'Ну, подождет твой ребенок', 'Мне хотелось бы, чтобы ты уделяла мне больше внимания', или просто дать понять, что он ждет от Ирины нечто большего, чем то, что она была готова дать, то отношения резко, а порой и грубо заканчивались. Ирина отдавала себе отчет, что это ее психологический 'сдвиг'. Но менять ничего не собиралась. Спокойствие дочери и собственная независимость от мужчин стали той опорой, которая помогала жить, и той стеной, которая защищала ее и Вику от новых переживаний.
  А потом появился Саша. Ирина вместе с сестрой, зятем и несколькими его друзьями сидели в какой-то кафешке. Друзья приехали в их город впервые, бегали по улицам с фотоаппаратами, снимались на фоне храмов, катались на канатке. Ирина устала и хотела домой. Она давно потеряла интерес к разговору, который скатился к обсуждению предстоящих деловых встреч, и обвела зал глазами. Ее в упор, не стесняясь, рассматривали. Ирина отвела взгляд. Через какое-то время снова посмотрела в сторону мужчины: 'Может, знакомый?' Тот поймал ее взгляд, улыбнулся. Улыбка хорошая, открытая, ничего оскорбительного. Стараясь не казаться хамкой, Ирина вежливо улыбнулась в ответ и забыла о нем, увлекшись разговором с сестрой о проблемах школьного образования. В итоге они пришли к неутешительному выводу, что прежде, чем принимать на работу педагогов, их необходимо проверить у психиатров.
  - Как ты думаешь, надолго они завелись, - спросила она у сестры, кивнув в сторону мужчин.
  - Не знаю, - пожала Нина плечами. - А что?
  - Нин, я устала, и голова болеть начинает. Я незаметно улизну.
  - Одна?
  - Можно подумать, за дверями очередь насильников и убийц выстроилась! Машину поймаю и через десять минут буду дома.
  Чмокнув Нину, она быстро бросила в сумку мобильник и сигареты и выскользнула из кафе. Уже стемнело, но эта часть города была ярко освещена. Туристический центр старого Тбилиси был прекрасен и днем и ночью. Маленькие узкие улочки, кафе и рестораны, церкви и храмы, купола Царских серных бань, Кура, в водах которой отражалось все это великолепие... Все это Ирина любила до безумия. Но любила наслаждаться этим не в шумной компании, а в одиночестве, спокойно и без суеты. Она прошла к реке, оперлась о перила и стала смотреть на воду, святящуюся огнями, казалось бы, изнутри.
  - Красиво. А вы на этом фоне еще прекраснее. - Он смотрел на нее и улыбался.
  Высокий, широкоплечий, крупный. Лет сорока. Черты лица по-европейски правильные. Не суетится, стоит, как ни в чем не бывало, как будто имеет на это право. Обычно в подобных случаях Ирина давала понять, что продолжать разговор не намерена, и старалась уйти. Но на этот раз уходить не хотелось. Как ни странно, человек вызывал доверие. На всякий случай Ирина решила показать когти:
  - Не люблю людей, льстящих шаблонами. Красиво - да, а я смотрю на себя в зеркало и знаю, сколько мне лет.
  Он рассмеялся:
  - Если бы вы ответили по-другому, я был бы разочарован. Но вы либо лукавите, либо у вас занижена самооценка. Давайте заключим перемирие: вы соглашаетесь немного со мной погулять, а я не буду говорить о том, как вы мне нравитесь.
  Ирина собралась отказаться, но он опередил ее.
  - При первом же вашем требовании, я отвезу вас домой.
  Он сказал 'домой', а не 'куда вы скажете', и это почему-то на нее странно подействовало. И они гуляли по ночному городу, говорили обо все и ни о чем. И ей было спокойно и надежно. И не надо было быть настороже, можно было смеяться, когда смешно, и ласкать подбежавшую собаку, и смотреть на небо и на него без опасения, что он не так поймет. Когда она устала, он сам, не спрашивая, сделал короткий звонок, и через несколько минут подъехала машина, и он отвез ее домой. Саша позвонил через два дня, сказал, что купил билеты в 3Д и что Ирина и Вика должны быть готовы через 3 часа. Он приехал за ними вместе со своим сыном Давидом, года на два старше ее дочери. Они хрустели попкорном и шарахались от летающих чудовищ, а после фильма ели в парке мороженое. 'Так не бывает!' - вертелось у нее в голове. Но оказалось, что бывает. Дети подружились, а Ирина впервые за столько лет не разрывалась между дочерью и понравившимся ей мужчиной, и не защищала свое пространство, потому что Саша сразу же стал его частью. Сашина жена и мать Давида жила в Англии с новым мужем. Поэтому и угрызений совести Ирина не испытывала. Он очень просто сделал ей предложение, и она так же просто, не раздумывая, согласилась. 'Так не бывает!' - думала она по ночам, утром снова жила этой своей новой жизнью и новыми ощущениями от того, что все проблемы решаются Сашей легко, и это не проблемы вовсе, а так, одно удовольствие. Прошло пять лет, и Ирину все реже посещало это чувство нереальности. Дети выросли, Давид продолжил учебу в Лондоне, Вика училась в Москве, в ГИТИСе, на актерском факультете. Она была талантлива, умна и красива той внутренней красотой, которую в девятнадцатом веке называли одухотворенностью. Саша занимался бизнесом. Как она узнала позже, он был не просто, а очень богат. Ирина была классным переводчиком, и, поняв, что жена не может целыми днями бегать по магазинам и косметическим салонам, Саша открыл для нее переводческое бюро. Наконец-то, она стала заниматься любимым делом не потому, что нуждалась в деньгах, а потому, что это доставляло ей удовольствие. Хотя сознание того, что она самостоятельно зарабатывает и не сидит на шее у мужа, грело ее душу и самолюбие. Саша посмеивался, но не мешал, а наоборот, помогал и давал дельные советы. Фирма процветала. Он умел предугадывать ее желания, чувствовать перепады настроения, переводить в шутку назревающие конфликты. Он показал ей Флоренцию и Рим, он исполнил ее мечту и повез ее в Иерусалим. Бродя по древним улицам священного города, она, наконец, поверила, что так все-таки бывает.
   ****
  Очень хотелось курить. Ирина встала, взяла с журнального столика сигареты и зажигалку, вышла на балкон и закурила. Чувство тревоги навалилось с ново силой. Рука, державшая сигарету, дрожала, а ее вкус показался ей горьким. Внезапно она услышала какой-то щелчок, повернулась и сквозь стекло балконной двери увидела, как дверь, ведущая из номера в коридор, осторожно открылась. Это было невозможно, так как двери были оборудованы электронными замками, открыть которые можно было только с помощью специальной карты. Она резко вошла в комнату и закричала. Она кричала всегда, когда ее что-то неожиданно пугало. Она понимала, что это не только некрасиво, но и неприлично. Но сделать с собой ничего не могла. Особенно Ирина боялась летающих и ползающих тварей. И стоило какой-нибудь мохнатой бабочке сесть на нее, она издавала дикий вопль, пугающий родных, соседей и прохожих на улице. Крик вырывался еще до того, как она осознавала размеры опасности. На это раз эта ее способность реагировать пронзительным воплем на неожиданную угрозу спасла жизнь ей и Саше. От неожиданности мужчина выронил пистолет, на мгновение застыл на месте, а потом выскочил в коридор. За дверью раздались выстрелы. Из спальни выбежал Саша.
  - Что случилось? - он тряс ее за плечи, стараясь привести во вменяемое состояние.
  Не в силах выговорить ни слова, Ирина пальцем указала на пистолет. Саша как-то сразу осунулся и побледнел.
  - Я не успел... Не успел... - то ли прохрипел, то ли простонал он.
  В дверь стучали, из коридора доносились громкие голоса, и в номер ворвалось несколько человек. Новый охранник мужа с оружием в руках, несколько перепуганных служащих и администратор отеля. Ирине казалось, что все это происходит не с ней. Она повернулась к мужу в надежде, что он сейчас решит все проблемы. Но Саша повел себя странно. Он сел на диван и закрыл лицо руками. Ирина как-то интуитивно поняла, что надо разбираться самой. Она набросилась на администратора.
  - Как это понимать! - она показала жестом на пистолет. Вы уверяли, что ваш отель абсолютно безопасен! А ко мне в номер врывается убийца с пистолетом руке!
  Охранник нагнулся и протянул руку к оружию.
  - Не смей! - закричала Ирина. - Вызывай полицию!
  Охранник выпрямился и уставился на нее. Администратор в растерянности стал мямлить что-то невразумительное. Сквозь открытую дверь виднелись неестественно вывернутые ноги лежащего на полу мужчины. Из-под него медленно, как при замедленной съемке, растекалась кровь...
  Как там у Ильфа и Петрова? - Остапа несло? Так вот, стало нести Ирину. Это еще одно уникальное свойство, доставшееся ей от отца. Она могла долго сдерживаться, терпеть, но наступал какой-то момент, когда ее прорывало, и остановиться она уже не могла. При этом Ирина как будто видела себя со стороны и вполне трезво оценивала ситуацию. Она определяла это, как своеобразное раздвоение личности: одна сторона бушует, а вторая наблюдает.
  Ей надо было отвлечь внимание от Саши, который находился в непонятной ей странной прострации. Это ее пугало, и чтобы не поддаться панике, которая постепенно начала ее охватывать, она стала топать ногами, кричать и ругаться. Администратор пытался ее успокоить, поил водой, она делала несколько глотков и продолжала ругаться, краем глаза наблюдая за мужем. К приезду полиции Саше удалось взять себя в руки. Усилием воли он стряхнул с себя оцепенение, вышел в спальню, и вернулся уже в джинсах и майке. На лице снова появилось привычное для нее выражение силы и уверенности в себе.
  Тело в коридоре осмотрели и унесли, пистолет бережно упаковали в целлофановый пакет, посторонних из номера вытолкали.
  - А где ваш охранник? - спросил следователь.
  Ирина и Саша переглянулись. В суматохе они не заметили, что охранник мужа странным образом испарился из номера.
  - Может, в коридоре ждет? - предположила Ирина и поймала на себе ироничный взгляд мужа. Он знал что-то такое, о чем Ирина даже не подозревала. Ее начала охватывать злость. В конце концов, это нечестно с его стороны. Он явно знает, что происходит. И не очень даже удивлен. Впервые за совместную жизнь с Сашей у нее появилось ощущение, что ее используют. Ирина тряхнула головой, стараясь отогнать неприятную мысль.
  - Надо успокоиться и взять себя в руки, - сказала она себе. Встала с кресла, попросила следователя разрешения выйти, чтобы привести себя в порядок: Ирина до сих пор была босиком, в легком парео, небрежно обмотанном вокруг тела. В ванной она умылась холодной водой, прошла в спальню, натянула на себя бриджи и легкую маечку, сандалии. Эти обычные действия помогли ей немного успокоиться. В гостиную она вышла в сравнительно адекватном состоянии, только руки сводило легкой судорогой, и чтобы они не дергались, она просто подложила их под себя. Сидеть было не очень удобно, но это все же лучше, чем трястись как паралитик. Следователь снимал показания с Саши. Человеку постороннему, каковым и был следователь, могло бы показаться, что Саша полностью владеет собой, честно и добросовестно отвечает на все вопросы. Но Ирина видела, что беседуя со следователем, муж о чем-то напряженно думает.
  Саша который коротко сообщил, что спал и проснулся от крика жены. Мужчину с пистолетом не знает, почему он влез к ним номер, понятия не имеет. 'Имеет,- подумала Ирина, - но не говорит'. Саша вообще казался вялым и заторможенным, как будто в нем сломался стержень, защищающий ее в течение всех этих лет. 'Нам не привыкать,- мелькнуло у нее. - Сейчас моя очередь'.
  Отпустив Сашу, следователь занялся Ириной. В отличие от мужа, Ирина дала подробные показания, еще раз мысленно прокручивая последние события.
  - Муж всегда ездит с охраной. Он крупный бизнесмен. Охранник одновременно выполнял и функции водителя. Это он нас привез. Где он находился после того, я с мужем вошла в номер, я понятия не имею.
  Она показала, где она стояла на балконе, когда увидела убийцу. Следователь встал на то место, которое она указала.
  - Да, вы могли его видеть. Тень от тента закрывает весь балкон, и освещение здесь и в номере почти одинаковое, - проговорил он.
  - Вы что, думали, что я вру? - возмутилась Ирина.
  - Нет, конечно, но я должен был проверить.
  Они снова вошли в номер. Ирина чувствовала себя полностью разбитой. Ей так хотелось, чтобы ее обняли, успокоили, пожалели. Но Саша был в спальне, оттуда доносился его приглушенный голос. Ирина поняла, что он говорит по телефону. Через несколько минут он появился в дверях, бледный и хмурый. Сел в кресло, нервно вертя в руках мобильный.
  'Интересно, куда делся этот новый охранник. И откуда он взялся сразу после ее крика? Не стоял же он под дверью с пистолетом наготове? И зачем ему надо было стрелять наповал? И почему их вообще кто-то хотел убить? И что вообще, черт возьми, происходит? И что делать дальше?' Мысли сменяли друг друга с такой быстротой, что Ирину затошнило. Она закурила. У следователя зазвонил мобильный. После непродолжительной беседы он поднял на нее просветлевший взгляд.
  - Ну что ж, могу вас обрадовать. Тело опознали. Дело, скорее всего, раскрыто по горячим следам. Ваш гость - местный наркоман со стажем. Скорее всего, нужны были деньги на дозу.
  'Дурак или прикидывается? Или возиться не хочет? Не дождется!' - промелькнуло у Ирины.
  - И откуда, по-вашему, у наркомана оружие? Как он открыл дверь? У него, что, была универсальная карта? И как он вообще прошел фейс контроль? А куда делся наш охранник, который его застрелил? Муж не может ему дозвониться! - Ирина бросала вопросы, одновременно наблюдая за реакцией следователя и Саши. Если первый недовольно морщился на каждый ее вопрос, то Саша отреагировал только на слова об охраннике. В отстраненном взгляде мелькнуло что-то, похожее на беспокойство. Но он, как ни странно, поддержал следователя.
  - Ириш, чтобы достать деньги на дозу, наркоманы идут и не такое. - Он повернулся к следователю.
   -Спасибо, если это все, то мы хотели бы остаться одни. Жена очень устала и перенервничала.
  На лице следователя сначала промелькнуло изумление, а потом облегчение. Он заторопился, собрал бумаги и почти побежал к выходу, сообщив напоследок, что завтра им обоим будет необходимо зайти в отделение и подписать бумаги.
  - И что это значит? - Ирина встала напротив мужа.
  Он тяжело поднялся с дивана.
  - Не сейчас, мне надо все обдумать.
  -Пока ты будешь обдумывать, я соберу вещи. Мы переезжаем! - Сообщила она. - Я не могу и не хочу здесь оставаться! Второго покушения я не вынесу!
  Он внимательно всмотрелся в нее и неожиданно согласился.
  - Я помогу тебе. - Сказал он, вставая и вытаскивая из шкафа чемодан.
  Ирина позвонила Натке, близкой подруге, у которой в городе была огромная, доставшаяся ей от бывшего мужа, квартира, и которая давно уже приглашала их провести лето у нее.
  - Слушай, Натусь, у нас неприятности. Мы переезжаем из этого отеля. Мы могли бы приехать к тебе?
  - Да, конечно. Я здесь сейчас одна, дети разъехались, а я осталась, погода больно хорошая. А что случилось? - затараторила Натка.
  - Потом. Сделай еще одно доброе дело, заезжай за нами, я не хотела бы пользоваться нашим автомобилем.
  Саша посмотрел на нее с удивлением, а потом одобрительно хмыкнул. 'Наконец-то возвращается к жизни, признаки умственной деятельности налицо', - отметила Ирина, засовывая в чемодан купальник и пляжное полотенце.
   ****
  Натка приехала на своей старенькой машине, они погрузили вещи и отправились к центру города. Она была удивительной женщиной, умеющей дружить со всеми: с бывшими мужьями, свекровями, министрами и уборщицами. Пухленька, беленькая, веселая, говорливая. О ней вспоминали и в горе и в радости. В ее присутствии страдания переносились легче, а радость ярче. Ирина понимала, что подругу распирало от вопросов, но видя их лица, она сосредоточенно смотрела на дорогу и молчала. Уже стемнело. Жара спала, город с его насыщенными дневными красками превратился в сверкающую ночную сказку.
  Пока, забравшись в глубокое старое кресло, Ирина рассказывала Натке о том, что произошло, Саша, заперся в ванной и говорил по телефону. Она не могла слышать слов, но, судя по интонациям, он полностью пришел в себя, что-то объяснял и отдавал четкие распоряжения. Ирине стало немного легче. Ее знобило. Натка закутала ее в плед, заставила выпить немного коньяка. Ирина позвонила родителям, сообщила, что у них все в порядке. Потом сделала звонок дочери, та долго не отвечала, так что Ирина начала волноваться, но Вика все же отозвалась. Оказалось, что она уже спит.
  - Мам, что-нибудь случилось? - спросила она, громко зевнув.
  Пришлось врать, что все замечательно.
  - Я просто хотела услышать твой голос. Я тебя очень люблю! Спокойной ночи!
  - Я тоже тебя очень люблю, мам.- Сонно ответила дочь.
  Давиду можно было не звонить. Она говорила с ним днем, в той, прошлой жизни, до всего этого кошмара.
  Натка пошла на кухню готовить ужин.
  Из ванной вернулся Саша.
  - Тебе надо поспать. Часа три. Больше не получится. Потом ты уедешь. Ты будешь во всем слушаться человека, который тебя отсюда вывезет. Это друг. - Он говорил отрывисто, резко, давая понять, что его слова обсуждению не подлежат.
  - А ты? - ей было наплевать на его тон.
  - А я буду решать проблемы. - Он сжал зубы так, что Ирине показалось, что они заскрипели. Саша притянул ее к себе. - Я сделаю все, что в моих силах. Я не могу сейчас всего тебе рассказать. Скажу только одно, чтобы ты знала, откуда опасность и чего остерегаться. Это Раневич. Эта сволочь не успокоится, пока жив.
  Ирина вздрогнула.
  - Раневич? Ведь прошло шесть лет, и я ничего о нем не слышала! - Ее начала охватывать паника.
  Саша усмехнулся.
  - Зато я, к сожалению, слышал. И не один раз. И запомни, ты - ни при чем. Это я во всем виноват. Прости. Слишком долго и трудно сейчас все объяснять и рассказывать. Знай только одно: я очень люблю тебя и Вику. И еще: если со мной что-нибудь пойдет не так, присмотри за Давидом! - При этих словах он мягко улыбнулся, глядя ей в глаза. - Хотя этого можно было и не говорить, ты и так его не бросишь.
  Вот в эту минуту Ирина испугалась по-настоящему. Значит это не ее больное воображение. И может быть следующая попытка. И Саша это знает, он ожидал этого, но не так скоро. Тогда понятно, что значили его слова, что он не успел. Не успел чего?
  - Саша, я просто требую объяснений! - топнула она ногой и схватила мужа за руку. - В конце концов, я имею право знать, что происходит!
  - Имеешь, но позже! - Саша высвободил руку. - Я обещаю, что в свое время ты все узнаешь.
  
  За ужином все молчали. Аппетита не было, но Ирина заставляла себя есть. Саша внимательно посмотрел на нее.
  - А ты молодец. Все сделала правильно. И поняла все правильно. Спасибо. - Глухо проворил он.
  - Зато сейчас я ничего понимаю. Согласись, что недостаток информации тормозит умственную деятельность и порождает комплекс неполноценности. - Попыталась пошутить она.
  - Раз ты начала шутить, то тебе явно лучше, - улыбнулся он. Улыбка получилась кривая и неестественная. - А сейчас пойди приляг и постарайся поспать. - Он снова взялся за телефон.
  Как ни странно, она заснула почти сразу. Разбудил ее приглушенный шум голосов. Она вышла в гостиную и увидела несколько человек. Почти все были ей незнакомы, кроме старого телохранителя мужа, Миши, и близкого друга семьи, адвоката Георгия Алексеевича, который вел дела еще ее покойного свекра. Они сидели за столом и что-то обсуждали. Дядя Миша проверял пистолет. Увидев ее, засунул его в карман кожаной куртки. Натка стояла, прислонившись к стене, бледная и перепуганная.
  - Господи, Натусь, на тебе лица нет! Втянули тебя невесть во что! - бросилась к ней Ирина.
  - Ничего. - Натка вымученно улыбнулась.
  У Саши зазвонил телефон. Ирина механически отметила, что это не его айфон, а громоздкий смартфон сомнительной марки. Он быстрыми шагами подошел к входной двери и открыл. В комнату вошел мужчина лет сорока. Высокий, крепкий, коротко стриженный. Двигался неторопливо, уверенно, с грацией дикого зверя.
  - Как ты прошел в дом? - спросил Саша, крепко пожимая руку вошедшего.
  - Через соседний подъезд и чердак. Меня никто не видел. - Он повернулся к Ирине. - Уходить будем так же. - Он протянул Ирине руку. - Дима.
  Глаза. Таких глаз Ирина никогда не видела. Ярко-синие, с холодным блеском, они смотрели на нее, и ей казалось, что считывают с нее информацию, о которой она сама в себе не догадывалась. Он ждал, что она не выдержит, никто не выдерживал. Но взгляда она не отвела. Смотрела прямо и немного насмешливо, как будто поняла, чего он добивается. 'Понятно, почему Раневич беснуется. С ней просто так не справиться. На вид женственная, мягкая, а внутри что-то от волчицы, способной перегрызть глотку в любой момент. Она о себе это знает, но тщательно скрывает от окружающих' - размышлял он.
  - Возьмите с собой только самое необходимое. Уходим через полчала. Надо успеть до того, как начнет светать. Он протянул Ирине новый телефон. - Старым больше не пользуйтесь. Перепишите сюда необходимые номера. Свой телефон после этого выключите, SIM карту вытащите. - Велел он.
  Ирина вопросительно посмотрела на мужа. Тот согласно кивнул. Она молча пошла собираться. Как там говорила Скарлет О'Хара? 'Я подумаю об этом завтра'! Если она будет сейчас страдать, рыдать и гадать, что происходит, то просто сойдет с ума. И не будет она показывать этому синеглазому свою слабость. Не дождется! - думала она, запихивая вещи в сумку. Минут через десять в комнату вошел Саша. Он протянул ей толстую пачку денег и папку.
  - На первое время должно хватить. В папке документы. Я перевел на тебя и детей деньги и имущество. Когда все закончится, вы ни в чем не будете нуждаться.
  - Все настолько серьезно! Ты говоришь так, будто прощаешься! - Произнося это, Ирина не ждала ответа, это были мысли вслух. Саша подошел почти вплотную, провел рукой по ее волосам.
  - Ириш, независимо от того, как все закончится, мне надо будет на какое-то время исчезнуть. - Произнес он тихо. - Месяц назад Георгий помог оформить наш развод, помнишь, ты подмахнула не глядя несколько бумаг?
  - Как оформил развод? Зачем? И почему я ничего не знаю? - Опешила Ирина. - Ты что, знал все заранее? - Он попытался обнять ее, но она отпрянула. Впервые за все время их совместной жизни она почувствовала себя преданной. И это было так страшно, что она обхватила себя руками, старясь унять боль в груди.
  Саша кивнул:
  - Что-то знал, о чем-то догадывался. Просто не успел. Меня опередили. Дима расскажет тебе все подробно. У меня духу не хватает. Прости меня.
  Ирина стояла неподвижно. Не хватало воздуха, и она дышала ртом, но спазмы в груди не проходили. Саша бросился к ней, прижал к себе, вдыхая ее запах и стараясь запомнить навсегда. Черт возьми, кто же знал, что он так ее полюбит!
  ****
  У лестницы на чердак они остановились. Никто не сказал больше ни слова. Дима пожал руку Саше, и повернулся к Ирине.
  - Я пойду первым, вы - за мной.
  Прежде чем скрыться за узкой дверцей чердака, Ирина оглянулась: Саша стоял, подняв голову, и так на нее смотрел, что она чуть не расплакалась. Лучше бы она не оборачивалась! Наверху ее уже ждал Дима. Он крепко взял ее за руку и потянул за собой. Ирина попыталась вырвать руку:
  - Я сама, - проговорила она сквозь зубы.
  Дима еще сильнее сжал ее ладонь и, не поворачиваясь, тихо проговорил:
  - Здесь масса железного хлама и полно летучих мышей. Если споткнетесь - грохот услышат, если закричите - будет еще хуже. Поэтому идите молча и будьте внимательны.
  Раньше при одном упоминании о летучих мышах Ирина подняла бы визг. Сейчас она только стиснула зубы и зажмурилась, полностью доверившись своему проводнику и прислушиваясь к легкому шуршанию под крышей.
  - Можете открыть глаза, - услышала она, - спускаться будет легче.
  Они прошли весь чердак и стояли у лестницы, ведущей в другой подъезд. Дима спустился первый, помог Ирине. Они очутились в точно таком же, пахнущем кошками подъезде, и через несколько минут осторожно вышли на улицу. Начинался рассвет, очертания домов и деревьев были расплывчаты и как бы дрожали в прохладном влажном воздухе. У Наткиного подъезда стояли две машины. Одна большая, семиместный джип, на котором приехали люди Саши. Вторая поменьше - наблюдателей. Их пасли. Дима и Ирина незаметно завернули в переулок. Дима наконец отпустил ее руку и сделал знак следовать за ним. Они прошли два квартала, он приблизился к мощному внедорожнику, припаркованному под широкой магнолией. Прежде, чем сесть в серебристый Лексус, Ирина почувствовала сладкий запах ее цветов. 'Все', - подумала она и захлопнула дверцу.
   Они выехали из города и поехали по направлению к Тбилиси. Ирина молчала. Дима краем глаза наблюдал за ней. Он достаточно хорошо знал людей. Но то, как она держалась, вызывало уважение. Не суетилась, не задавала вопросов. По тому, как она смотрела в ветровое стекло, он понял, что она не видит дороги. Во взгляде явно читалась работа мысли. Она обрабатывала информацию, ворочала свалившиеся на нее факты и выстраивала их в неведомую ему цепочку. Саша сказал ему, что она ничего не знает. По крайней мере, он жене ничего не говорил и тщательно скрывал все, что творилось в его жизни последнее время.
  'Интересно, почему он ей ничего не рассказал? Слишком любил и берег, или было трудно во всем признаться? Скорее, и то и другое вместе. Интересно, о чем она сейчас думает? Лучше рассказать ей все, с самого начала. Все равно сама докопается, а так я смогу контролировать ситуацию. А то выкинет что-нибудь', - размышлял он, ведя машину по влажному от утренней росы асфальту. Дима знал об Ирине уже лет пять, с той самой минуты, как она вышла замуж за Александра Мгеладзе, которого разрабатывал его отдел.
  Крупный бизнесмен Александр Мгеладзе, получивший многомиллионное состояние от своего отца, был замечен в связях с быстрорастущей сектой американского происхождения, распространяющей свое влияние по всему миру. Секта действовала с размахом, имела большое количество участников, разветвленную сеть церквей, групп-лидеров и прочих вспомогательных организаций. Ее пытались запретить в России, однако она упорно лавировала между законодательными актами, прикидываясь то коммерческой, то религиозной, то некоммерческой, то лечебной или учебной организацией. На счету у этой секты числились убийства, похищения людей. В ее руках сосредоточились крупные капиталы, а, как известно, где большие деньги, там и большая власть. Усиление влияния религиозной организации беспокоило не только российские власти, но и руководителей стран постсоветского пространства. Поэтому между этими странами и Россией была заключена договоренность о совместной работе, на базе Главного управления ФСБ был создан отдел, координирующий работу групп во всех этих странах. Именно в этой группе работал подполковник Дмитрий Самойленко.
  Он родился и вырос в Тбилиси. Обожал этот город и его жителей. Его детство и юность прошли в одном из самых старых и живописных районов Тбилиси, где дружно жили грузины, армяне, евреи, русские, азербайджанцы, изиды. На их узенькой улице, на которой не смогли бы разъехаться две машины, все друг друга знали, ссорились, мирились, помогали друг другу, шутили, и, не без того, сплетничали. Когда Дима окончил школу, в Грузии начались трудные времена. Его тетка была замужем за профессором Московского университета, поэтому было решено отправить Диму в Москву, где он, что скрывать, не без помощи своего родственника поступил на юридический факультет. Однако был заключен договор: дядя помогает при поступлении, а потом умывает руки. Дима слово сдержал. Учился, сам решал свои проблемы, и ни разу дяде не пришлось за него просить. А дальше - служба, занятия по самбо и карате, задания и операции, которым он потерял счет. В свои сорок два года он ни разу не был женат, хотя и предпринимал кое-какие попытки в этом направлении. Но как-то не складывалось. То будущую жену не устраивал его образ жизни, то его пытались переделать под себя, превратив в дрессированную собачку, с готовностью выполняющую команды хозяйки, то он сам, после очередного похода по магазинам с ужасом понимал, что еще одна такая вылазка, и он ее просто убьет. В конце концов, он оставил попытки создать семью, решив, что, то ли он сам не создан до этого, то ли женщины ему попадались не те. Сейчас он был вполне доволен жизнью и менять ничего не собирался. Уже несколько лет Дмитрий не принимал непосредственного участия в операциях. Но сейчас был другой случай. Когда-то он учился с Александром Мгеладзе в одном классе, и когда тот попал в поле зрения спец служб, именно Дмитрию поручили его разрабатывать. А несколько месяцев назад Александр сам связался с бывшим одноклассником и попросил о помощи в обмен на всю имеющуюся у него информацию.
  В период кризиса у Александра Мгеладзе возникли серьезные проблемы в бизнесе, и очень хороший знакомый, Алекс Погодин, являющийся руководителем крупного благотворительного фонда, и как выяснилось уже позже, глава Российского отделения секты, ненавязчиво предложил ему свою помощь. Финансовые операции проводились с нарушением законов, Александр сильно рисковал, но спасти бизнес и в Грузии и в России ему удалось. Однако после этого ему пришлось оказывать необременительные услуги Погодину. Александр был достаточно умен, чтобы не понимать, что рано или поздно от него потребуют большего. Осторожно стал выяснять, что в действительности представляет собой благотворительный фонд. Он узнал достаточно, чтобы осознать, во что он что влип. Но его деятельность не осталась незамеченной организацией, ему недвусмысленно намекнули, чтобы он не совался туда, куда не просят. На какое-то время Александра оставили в покое. Но потом неожиданно посоветовали ему познакомиться с Ириной, а затем жениться на ней. Александр был просто в шоке: он совсем недавно развелся, радовался свободе и не собирался связывать себя новым браком. Тем более, что сын остался жить с ним и достаточно тяжело переносил отъезд матери, уехавшей в Лондон. Он попытался возразить, но перед ним выложили документы по его незаконным сделкам. Их обнародование означало бы для него полный крах. Ему пришлось согласиться. Разглядывая фотографии Ирины и изучая ее личные страницы в социальных сетях, Александр не мог понять, зачем она могла понадобиться организации. Ее досье, которое ему принес руководитель грузинского отдела организации Вадим Раневич, тоже ничего не объясняло. В политику не лезет, не богата, разведена, живет с родителями, обожает дочь, любит животных, сохранила чувство юмора, несмотря на то, что личная жизнь не задалась. Независима. Нравится мужчинам, но нимфоманией не страдает. Самодостаточна. Образованна. На всех фотографиях на ней православный крестик, в Фейсбуке - фотографии грузинских православных храмов и церквей, сделанных собственноручно. Поэтому его версия о ее причастности к секте тоже отпадала.
  Была тщательно организована якобы случайная встреча с Ириной. В кафе, где она сидела с друзьями, он должен был с ней познакомиться, действуя по ситуации. Но вышло еще лучше. Она ушла из кафе одна. Остальное было делом техники. Они начали встречаться. Вначале он ее ненавидел и изо всех сил старался это скрывать, потом ему стало интересно, потом ему понравилось. К тому времени, когда он сделал предложение, он забыл про свою ненависть, и ему стало легко. Его сын Давид, к его удивлению, принял Ирину хорошо, она умела держаться с ним на равных. Дочь Ирины, Вика, была необыкновенно светлым ребенком, Давид сразу стал ее опекать. Вскоре у детей появились секреты, делиться которыми они с ним не собирались. Хотя с Ириной дети шушукались по вечерам, и она была в курсе дел обоих. Она стала ему хорошей женой, верным другом. Она нравилась его друзьям и партнерам, и они с удовольствием бывали в его доме, рассказывали ей новости и свежие анекдоты, приводили к ней своих жен и подруг. Она стала своей, не прикладывая к этому никаких усилий. Вопреки его ожиданиям жизнь не рухнула, а стала намного приятнее. Он с удовольствием приходил по вечерам домой, ему было комфортно и тепло. А потом он поймал семя на мысли, что с нетерпением ждет, когда дети отправятся спать и он окажется с Ириной в жаркой темноте спальни. И он все реже и реже мучился вопросом 'зачем?'
  Но как-то вечером по телевизору шла передача о какой-то религиозной секте. Бурная реакция Ирины его удивила:
  - Ненавижу! Сволочи! Дурят людям головы, а на уме только деньги и грязь. А самое противное, что они вовлекают в это детей и ломают им жизни! - вскричала она.
  - Ты чего так разбушевалась? - Насторожился Александр.
  - Сталкивались с Викой с подобной гадостью два года назад. Чуть не убила тогда урода педофила. - При этих словах Ирины сидящая за столом Вика побледнела.
  - Рассказывай! - потребовал Александр.
  Ирина села на диван, закурила. Он видел, что ей неприятна эта тема.
  Вика подсела к Ирине, нырнула к ней по руку, потерлась лбом о плечо. Ирина прижала к себе дочь, нервно затушила недокуренную сигарету и начала рассказывать.
   *****
  Они сидели во дворе дома Ирины и чистили мушмулу, которую только что собрали с приземистого широко дерева.
  - И не надоело тебе из года в год в одно и то же место ездить, - спросила Мзия, старательно очищая мушмулу от кожуры. - Давай в пансионат поедем. Это в горах, автобус два раза в день на пляж и с пляжа привозит и увозит, воздух чудный, природа, трехразовое питание, - уговаривала она Ирину.
  Ирина задумалась. Дороговато получается, но зато не надо думать о том, что и где купить, что приготовить, не надо дожидаться своей очереди, пока другие жильцы освободят плиту, на которой из четырех конфорок работало только две. И горный воздух Вике будет полезен. И она сама от всего отдохнет.
  - Поедем. Надоело каждую копейку считать. - Решила она. - Когда?
  - После десятого августа. - оживилась Мзия, беря следующую мушмулу. - Вкусная какая в этом году, оторваться не могу, - улыбнулась она, надкусывая кисло сладкую желтую мякость.
  - Ешь на здоровье, вон ее сколько, - Ирина кивнула в сторону развесистого дерева, увешанного золотистыми плодами. - А почему так поздно? - вернулась она к разговору.
  - Понимаешь, туда детей какая-то организация каждое лето возит. Пока они там, очень шумно. А десятого они уедут, и останется нормальная публика: туда семьями приезжают, молодежи много. И Викуше будет нескучно. - охотно объясняла Мзия. - Мы детективов привезем, будем сами по себе, а дети будут отдельно развлекаться. Мой Сандро дни считает до поездки, так ему в прошлом году понравилось.
  Четырнадцатилетний Сандро был сыном Мзии. Она овдовела несколько лет назад, и с тех пор Сандро стал главными мужчиной в ее жизни. Вика и Сандрик дружили, ходили друг к другу в гости, катались на лыжах в Бакуриани. Санро увлекался паркуром и пытался втянуть в это занятие Вику, но тут воспротивилась Ирина, дала Сандрику подзатыльник, сказав, что протезов для человеческих конечностей еще не придумали, поэтому дочь будет заниматься менее травматическим видом спорта. Так попытка Вики свернуть себе шею была пресечена на корню.
  Прошла неделя. Ирина с Викой готовились к отъезду. Наконец билеты были куплены, вещи сложены, и они дружной компанией в предвкушении моря, загара и двухнедельного безделья покинули жаркий и пыльный августовский Тбилиси.
  - Мамуль, прелесть какая! - были первые слова ее дочери, когда они все выгрузились из такси.
  Ирина огляделась. Пансионат был чудный. Старые здания годов пятидесятых. Вокруг горы, лес, сквозь густые лапы елей внизу серебрилось в лучах утреннего солнца море, тишина, воздух, от чистоты которого начинала кружиться голова. Их уже ждали. Садро схватил два самых тяжелых чемодана, и помчался в корпус, не дожидаясь, пока женщины разберутся с мелкими вещами, зонтиками и шляпами.
  Столовая была большая и светлая. За обедом собрались все. Отдыхающих было человек сорок. Больше пансионат не вмещал. Поэтому почти все друг друга знали, весело переговаривались через столики, для детей и молодежи был накрыт отдельный длинный стол. Сандро сразу потянул Вику туда. Она бросила на Ирину умоляющий взгляд.
  - Нечего! - пожала плечами Ирина.- Привыкай без меня!
  Через минут десять Ирина увидела, как дочь весело болтает с новыми знакомыми и даже не вспоминает о ней.
  - Видишь, как хорошо, - заметила Мзия, - а то не отклеить было от тебя.
  После обеда они сидели на скамейке в деревянной беседке.
  - Здравствуйте, - поздоровалась с кем-то Мзия. К ним подошла довольно странная, как показалось Ирине, пара. Он, лет тридцати пяти, коренастый, крепкий, мужчина с тяжелым подбородком и таким же тяжелым взглядом глубоко посаженных глаз, и она - маленькая, щуплая, похожая на подростка женщина, держащая на руках ребенка лет трех.
  - Познакомьтесь, это Ирина, моя близкая подруга, - это Олег, Инна и их сын Лаша. Мы в одно время отдыхали здесь в прошлом году - представила их друг другу Мзия.
  Завязался легкий разговор ни о чем. Подбежала запыхавшаяся Вика:
  - Мама, можно мы на пляж пойдем? - Сандро с несколькими ребятами и девочками стоял в сторонке, в ожидании разрешения Ирины.
  - Иди. - Кивнула Ирина, потом повернулась к Сандро. - Санрик, проследи, пожалуйста, чтобы она не слишком в воде бесилась.
  - Эта ваша дочь? - спросил Олег. - Почему бы ей не приехать сюда в следующем году вместе с нашими детьми?
  На вопросительный взгляд Ирины Мзия достаточно сухо пояснила:
  - Олег - глава организации, которая привозит сюда летом детей.
  - И что это за организация? - поинтересовалась Ирина.
  - Это благотворительная организация. Мы привозим сюда детей, двумя потоками. Дети приезжают сюда практически бесплатно, им обеспечено четырехразовое питание, на десять человек два воспитателя, днем педагоги проводят с ними занятия. Безопасность детей мы гарантируем. Так что вашей девочке будет у нас хорошо. - стал охотно объяснять Олег.
  При слове 'занятия' Ирина насторожилась: - Какого рода занятия вы проводите?
  Олег слегка замялся: - Ну общего характера, по всестороннему развитию: культура, религия...
  - И кем финансируется ваша организация? - продолжала допытываться Ирина, уже догадываясь, что к чему. Мзия незаметно для других сделала подруге страшные глаза.
  - В Соединенных Штатах есть серьезная...
  - Нет, спасибо! - не дала договорить ему Ирина. - Я не признаю никаких сект, и мой зять давно внушил мне мысль, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Так что вы обратились не по адресу. - Открыто нахамила она.
  Олег побагровел, а его жена отвела в сторону испуганные глаза.
  - Ну, дорогая, ты в своем амплуа. - Констатировала Мзия, когда они остались одни. - Этот Раневич - мерзкий тип, мне еще в прошлом году о нем местные рассказывали, просто я тебя предупредить не успела.
  - Ты думаешь, если бы я знала о нем заранее, вела бы себя по-другому? - рассмеялась Ирина. - Пошел он к черту со своей сектой!
  Несколько дней прошли замечательно и без происшествий. С Раневичами она сдержанно здоровалась при встрече за завтраком, а потом забывала об их существовании. Но однажды Вика зашла в комнату и раздраженно бросила:
  - Достал меня этот Раневич. В день сто раз рассказывает, как хорошо его дети проводят время в летнем лагере, говорит, что я должна рассказать о нем своим подружкам, он всех примет и тому подобное...на пляже все время со мной сидит, за руки берет, смотрит противно. Стыдно становится. Сандрик и мальчики говорят, что его отделать надо...
  На следующий день Ирина нашла Раневича в беседке. Он сидел один, без жены и ребенка, уткнувшись в потрескивающий и квакающий мобильник. 'Играет' - догадалась Ирина. Она бесцеремонно выхватила у него из рук дорогую игрушку. От такой наглости он опешил.
  - В общем так, - раздельно заговорила она, вертя в руках телефон. - Если вы не оставите мою дочь в покое, я вас уничтожу, и никакие американские дядюшки вам не помогут. - Ирина бросила мобильник на скамью возле него. Раневич взял его, аккуратно выключил, положил в карман, поднялся со скамьи и, глядя Ирине прямо в глаза, рассмеялся. От этого смеха у Ирины застыла кровь в жилах и вспотели ладошки.
  Утром она вышла на завтрак. Ирина оглядела столовую. Нашла Раневича... и еле сдержала злорадный смех: глаз у него заплыл, розоватый синяк расползался от глаза к щеке, обещая к вечеру оформиться и почернеть, губа рассечена, вилку держит неуклюже, морщится от боли при каждом движении. Глаза злые, ловят любопытные взгляды, бросаемые исподтишка отдыхающими.
  После завтрака Ирина подошла к Раневичу:
  - Кто это вас так? - спросила она с деланным сочувствием. Инна стояла рядом с мужем, боясь поднять глаза. Раневич молчал. - А как ваш сын? Надеюсь, хорошо? - почему-то вырвалось у Ирины. Раневич позеленел.
  - Ты прочему его про сына спросила? - дернула ее за лямку сарафана Мзия.
  - Понятия не имею. Просто так. - Отмахнулась Ирина. - Пошли, а то на автобус опоздаем.
  На пляже царило необъяснимое веселье. Молодежь, собравшись в плотную кучку, заливалась смехом и перешептывалась, дети при этом склоняли головы так близко друг другу, что ударялись лбами. В воду никто не торопился. Ирина тихо подошла к ним.
  - Может, и мне расскажете? - головы испуганно поднялись, и на Ирину устремилась дюжина растерянных глаз. - Это вы с Раневичем? - догадалась она.
  - А что он лезет, педофил? - произнес ломающимся голосом Сандрик. - Житья от него нет. Вика с нами плавает, он даже в воде к ней липнет, учит плавать. - Остальные одобрительно загудели.
  - А если он в полицию на вас заявит? - поинтересовалась Ирина. - В тюрьму не угодите, конечно, вы несовершеннолетние, но на учет вас точно поставят и в школы сообщат. - Раздался дружный хохот. Один из новых друзей Вики, тот, кто постарше пробасил:
  - Тетя Ирина, вы не бойтесь. Мы ему темную устроили. Одеяло сзади накинули и надавали...
  - И чья идея? - спросила Ирина. Сандрик выступил вперед: - Я в кино видел про армию.
  'Да, детки выдали показательную программу', - подумала Ирина.
  - Хорошо, я никому, естественно, не скажу. А вы ведите себя тихо, как обычно, чтобы никто не догадался, от греха подальше. - С одной стороны, она беспокоилась за детей, но с другой... Она честно призналась себе, что испытывает удовольствие от того, что Раневич получил по заслугам.
  Следующий день начался на удивление спокойно. Раневича за завтраком не было. Его жена тихо сидела за столом и кормила ребенка кашей. Потом все дружно, кроме нее и ребенка, погрузились в автобус и поехали на пляж. Ровно через три часа автобус вернулся, еще полчаса ждал, пока отдыхающие вылезут из воды, соберут разбросанные по всему пляжу полотенца и купальники.
  - Вы чего такой хмурый, дядя Автандил? - поинтересовался кто-то из ребят. Шофер повернул к пассажирам озабоченное лицо:
  - Ребенок у нас пропал.- Произнес он мрачно. Оказалось, что потерялся маленький Лаша, сын Раневича. Весь персонал и отдыхающие, которые не пошли на пляж, в панике, не говоря о родителях. Его ищут по всей территории пансионата и по окрестностям, но его нигде нет. Ирина наклонилась к Сандрику.
  - Опять ваших рук дело? - шепнула она ему в самое ухо.
  Сандрик вытаращил глаза: - Да вы что, теть Ирина! Мы вместе с вами в автобус садились, а мамашка с сыном еще кашу ели! Что мы беспредельщики, ребенка воровать!
  Ирина задумалась. Действительно, все дети и взрослые были на виду друг у друга. С пляжа никто не уходил. К тому же в голосе Сандрика было такое неподдельное возмущение, что не поверить ему было невозможно. 'А я еще вчера про ребенка Раневича спросила!' - ужаснулась Ирина.
  На Раневича нельзя было смотреть. Синяк почернел и стал расплываться по всему лицу, взгляд безумный. Увидев Ирину, которая вышла из автобуса, он рванулся к ней.
  - Ты... Ты... Это ты.... Ведьма! Где мой сын! - прокричал он, трясясь всем телом и размахивая сжатыми кулаками.
  Ирина отшатнулась. Ее закрыл собой один из знакомых:
  - Вы что, обалдели? Причем здесь она? Весь день с нами на пляже в карты играла! - сказал он. - Лучше надо было за ребенком своим смотреть!
  Раневич стоял, вытаращив глаза и беззвучно открывая рот. Ирина поспешила уйти от греха подальше.
  Поиски продолжались еще часа два. Ирина держалась в стороне. Помочь она не могла, а лишний раз показываться на глаза разъяренному Раневичу как-то не хотелось. Она вышла из душа, когда за окном раздалось что-то вроде всеобщего выдоха. Она выглянула в окно. Пожилая благообразная женщина, явно из местных, вела за руку маленького мальчика. Это был Лаша.
  - Слава Богу! - перекрестилась Ирина, искренне обрадовавшись.
  Через какое-то время в комнату вбежала Вика и сообщила, что ребенок цел и невредим, мальчика нашла в поселке, расположенном ниже пансионата, местная жительница. Она увидела во дворе ребенка, который играл с ее кошкой. Почему и как он ушел, ребенок так и не смог объяснить.
  На следующий день семейка уехала. Ирина вздохнула с облегчением, от всей души надеясь, что ни она, ни Вика не встретятся с Раневичем никогда.
  Наступил сентябрь. Вика пошла в школу. Не прошло и месяца, как дочь вернулась домой бледная и злая. Бросила на пол портфель, залпом выпила полный стакан воды и плюхнулась на стул с такой силой, что он заскрипел и зашатался.
  - Ты чего? - Удивилась Ирина. - Двойку схватила?
  - Какую двойку, мама? - почти закричала дочь. - Раневич проклятый опять!
  Ирина выронила из рук полотенце. Вика, не дожидаясь ее вопросов, начала рассказывать, глотая слова:
  Пришли девчонки и стали говорить о том, что как здорово было бы нам всем вместе бесплатно отдохнуть на море. Я спрашиваю, 'Это как?' А они мне то же самое, что Раневич говорил. Я им: 'Вы спятили? Это же секта!' А после уроков из школы выхожу, а там он стоит. Урод! Меня аж передернуло. А он мне: 'Какая ты красивая!' А я в такси села и домой поехала.
  Ирина едва дождалась утра и вместе с Викой вошла в кабинет директора школы. Слава Богу, она оказалась адекватной женщиной. Ирина подробно рассказала ей про встречу с Раневичем, про секту. Директриса слушала ее внимательно, все поняла правильно.
  - Не волнуйтесь, мне сектанты в школе не нужны. И спасибо, что поставили меня в известность. Я приму меры, - успокоила она Ирину.
  Директриса предупредила охрану, поговорила кое с кем где-то наверху. И когда Раневич пришел снова, она вытолкала его взашей, сказав, что в следующий раз вызовет полицию. К тому же ему позвонили серьезные люди, предупредив, что педофилов ну очень не любят, и чтобы он больше в школу не совался. С тех пор Раневич не появлялся, но Ирина с дочерью еще долго дергались. Вика боялась одна ходить по улицам, а Ирина каждые полчаса звонила ей, узнавая, как у нее дела.
   *****
  - В конце концов, что я могла? Только угрожать. Да, если бы, не дай Бог, с Викой что-нибудь случилось, я бы его точно убила. Но ей же это уже не помогло бы?! - голос Ирины задрожал.
  Саша смотрел на Ирину: натянута, как струна, руки нервно сжаты, а лицо, как у разъяренной волчицы, защищающей своих детенышей. 'Если она так смотрела на Раневича, понятно, почему он испугался. Тогда ее просто опередили события, а то она бы его точно убила, даже не убила, а перегрызла бы ему глотку. И становится понятен его интерес к ней. Но почему жениться на Ирине ему велели в Москве? Значит, в своих извращенных чувствах Раневич зашел так далеко, что даже там ведет нечистую игру'.
  В нем росла злость. Он никогда не сомневался, что его использовали в грязных целях, но что в настолько грязных и отвратительных! Болезненная страсть к подростку, маниакальное желание убрать с пути все преграды. Но какая роль в этом жутком представлении отведена ему? Александра передернуло от отвращения. Не дождутся. Раневичу нужна Вика, а организации - его деньги. Не дождутся. Он придумает, как защитить свою семью.
  Ему надо было незаметно, понемногу выводить деньги из бизнеса, который к этому времени уже контролировался организаций. Он уже открыл на имя Ирины фирму, занимающуюся переводами. Но этого было недостаточно. В течение нескольких лет ему удалось перевести на сына, Вику и жену достаточно крупные суммы, купить Давиду квартиру в Лондоне, Вике уютную квартирку в Москве. Ирина мечтала о собственном доме на берегу моря. И этим летом он закончил строить для нее загородный дом на Черноморском побережье. Она была счастлива, занимаясь покупкой мебели и интерьером и выясняя отношения с рабочими. Все лето она провела там, на берегу моря, и почернела под солнцем так, как никогда.
  Постепенно Александр собрал достаточно информации и фактов о деятельности организации и ее руководителях. Ему нужно было передать ее соответствующим службам, но делать это напрямую было опасно. Наведя кое-какие справки, он узнал, что его бывший одноклассник, Дима Самойленко, работает в ФСБ. Саша связался с ним через его двоюродную сестру, по ее же телефону договорился с ним о встрече в Москве, куда поехал по очередным делам, и там, на конспиративной квартире, передал ему документы и обо всем рассказал.
  - Да, брат. Сюжет для романа, Чейз отдыхает. - Сказал Дима, просматривая бумаги из переданной ему Сашей папки. - Документы хороши, - заключил он.- Эти сволочи прекрасно конспирируются. У них связи во всех структурах. Мы знаем много, а доказать не можем. Твои бумаги - это не бомба, конечно, но на хорошую гранату потянут.- Дима улыбнулся.- Прорвемся. И твоим постараемся помочь.
  Они встречались еще несколько раз. Перед самым отъездом в Тбилиси Алесандру позвонил учредитель Российского благотворительного фонда Алекс Погодин, который настоятельнро просил не уезжать, не повидавшись с ним. Его голос и тон насторожили Александра. Он отправился на встречу, предчувствуя, что разговор будет не из легких.
  Во время обеда традиционно молчали о делах. Наконец, Погодин заговорил:
  - Мои люди проверяли дела на твоих фирмах и твои финансовые операции. Оказалось, что в течение двух лет ты переводишь деньги на оффшорные счета и на членов своей семьи. Покупаешь квартиры, дачи. - он выжидающе посмотрел на Александра. Саша разозлился:
  - Ты, наверное, забыл, что это мой бизнес и мои деньги, и я могу делать с ними все, что захочу. И я не обязан ни перед кем отчитываться!
  Погодин скривил тонкие губы:
  - Это не совсем твой бизнес! Или ты забыл, кто вытащил тебя из дерьма?
  Саша поморщился.
  - Не надо уголовных шаблонов. Вы с этого тоже имели хороший процент. Я перечислил достаточно денег в ваши фонды!
  Погодин встал, подошел к окну, постучал костяшками пальцев по стеклу.
  - Мне не нравится твой тон! Когда мы были тебе нужны, ты говорил по-другому! А может, тебе снова напомнить, как ты спасал твой бизнес? - не оборачиваясь к Александру, произнес он.
  Александр почувствовал, что в нем закипает ярость.
  - Не надо мне ничего напоминать, у меня хорошая память. Но и вы не забывайте о размере тех сумм, которые я вам отваливал! И я собираюсь платить вам дальше. Но не надо переходить границ! Хватит и того, что вы женили меня против моей воли! - он даже не пытался сдерживать раздражения.
  Погодин рассмеялся:
  - Раневич уверял, что твоя жена нам нужна. Я, конечно, не такой дурак, чтобы верить в его басни. Там что-то личное, но я вникать не собираюсь. Он много для нас делает, так что, пусть тешится. - Он пытливо посмотрел на Александра. - Ты, как мне говорили, не выглядишь несчастным. Или так хорошо притворяешься? Ладно, - Погодин неожиданно сменил тон и заговорил медленно и с расстановкой, - Не надо с нами играть, ты же понимаешь, себе дороже выйдет. Подумай о сыне.
  - Не надо мне угрожать, - тем же тоном ответил Саша. - Если с Давидом что-нибудь случится, вам тоже мало не покажется. Я ведь не с луны свалился, и знаю, с кем имею дело. Неужели ты думаешь, что я не подстраховался? Так что, давай конструктивно: я по-прежнему перевожу в ваш фонд деньги, а остальное вас не касается. Вам выгоднее со мной дружить, не так ли? - Александр поймал себя на желании вдавить в лицо Погодина дорогую оправу его очков.
  После разговора с Александром Мгеладзе Погодин обернулся к своему помощнику:
  - Он нам больше не нужен. У тебя месяц. До этого он должен отдать нам все.
   *****
  Александру пришлось перенести вылет. Он позвонил Дмитрию Самойленко.
  - Дима, надо встретиться, у меня не очень хорошие новости.
  Он был уверен, что за ним следят. Прежде чем поехать на конспиративную квартиру, он долго кружил по Москве, потом оставил машину на платной стоянке, поймал такси, почти на ходу выпрыгнул из него у входа в метро и сбежал по эскалатору к поезду, успев запрыгнуть в него в самый последний момент. Потом снова сел в такси и назвал адрес.
  Дима нервно ходил по комнате, слушая отчет Александра о состоявшейся беседе с Погодиным.
  - Не надо было лезть на рожон! Ты же понимаешь, что такой ты им опасен. Они начнут действовать. И их угрозы - это не шутка. Прежде чем тебя убрать, они заставят тебя отдать весь бизнес. Схема их дальнейших действий понятна. Не зря он о твоем сыне упоминал.
  Саша побледнел.
  - И что делать? Обложили со всех сторон. Раневич нацелился на жену и Вику, эти на меня. Все под угрозой. Ладно бы опасность грозила только мне. В конце концов, сам виноват. А дети и жена при чем? Надо вывести их из-под удара. - Он чувствовал свое бессилие и в эту минуту презирал себя за слабость.
  Дима улыбнулся:
  - Не так все страшно. Они думают, что ты один, без прикрытия. А мы догадываемся об их планах. И постараемся их опередить. Хотя своим взбрыком ты почти не оставил нам времени.
   ****
  Дима вел машину и краем глаза наблюдал за Ириной. Сказать, что его рассказ произвел впечатление, значит, вообще ничего не сказать. Она сидела, вжавшись в сидение, намертво сцепив руки, и молчала. В нем закипала злость на Сашу. Почему он переложил это на него? Почему именно он должен быть рассказывать его жене правду? Это просто невыносимо, поплакала бы или истерику закатила, и то проще, а здесь сидит, как каменная, и не знаешь, что сказать и сделать.
   Он съехал на обочину и остановил машину. Прикурил две сигареты, одну протянул ей. Ирина взяла сигарету, судорожно вдохнула дым. Покосилась на него зелеными глазами:
  - Не смотрите на меня, как на покойницу. Я выживу. Просто все сразу... - она подыскала слово, - рухнуло. Хотя нет, неправда. - Возразила она сама себе после минутного раздумья. - Я догадывалась, что в нашем браке не все так просто, но думать об этом себе запрещала. Так было удобней жить. А последнее время я чувствовала, что должно что-то случиться, и была готова к этому. Просто информации слишком много, переварить трудно,- она улыбнулась, - а я люблю, когда все по полочкам. Поехали? - спросила она, когда Дима посмотрел на часы.
  Дима выдохнул. Он таких женщин не встречал. Внешне мягкая, беззащитная, а внутри стержень из черт знает какого металла, потому что не сломаешь, и не согнешь. Они сели в машину. Ирина снова замолчала, но сидела свободнее, закрыв глаза и откинув голову на сидение.
  Ирина только внешне казалась спокойной. Ей стоило огромного труда не показать человеку, сидящему рядом, что она просто раздавлена тем, что он ей рассказал. Получается, что она столько лет жила во лжи и ни о чем не задумывалась! Что ее так ослепило? Она так хотела быть защищенной, любимой, слабой, что с легкостью дала себя обмануть. Саша окружал ее таким вниманием и заботой, что она размякла, перестала трезво смотреть на жизнь. А он просто выполнял чью-то волю, беспрекословно подчиняясь приказам каких-то подонков. Но как же все то, что было ними за это время? Куда девать их разговоры, поездки, подарки, которые он делал по случаю и без, его радость при встречах с ней, их ночи, когда он шептал ей слова любви?
  - Ирина, он вас очень любит! - произнес Дима, будто прочел ее мысли. - Поверьте, в жизни бывает и не такое!
  Ирина распахнула глаза.
  - Я что, думала вслух? - загорелые щеки стал покрывать густой румянец.
  - Нет, - успокоил ее Дима, - просто я понимаю, что вы сейчас чувствуйте. Саша много со мной говорил о вас. Он полюбил вас почти сразу, сильно. И очень любит до сих пор.
  Ирина передернула плечами, нервно провела рукой по медным волосам и снова закрыла глаза. Ей было так больно, что, казалось, эта боль разорвет ее изнутри. Муж оформил заранее развод, подготовил пути отхода, все это время он знал, что бросит ее. И врал. И говорил, что любит. А на самом деле использовал ее как куклу, а когда она стала не нужна, просто выбросил ее из своей жизни. И не только ее, но и детей! Он откупился от них квартирами и деньгами. Переложил ответственность на других. Даже на своего друга, который не друг вовсе, а просто бывший одноклассник, работающий в спецслужбах. Господи, как же сейчас жить? С этой болью и с этой грязью! Умереть бы сейчас, чтобы ничего не чувствовать! Она представила, как открывает дверцу автомобиля, несущегося со всей скоростью по шоссе, и вываливается под колеса проносящихся мимо машин. Но дальше что- то сбилось. Мысль о том, как она будет лежать в крови и грязи на дороге, а вокруг будут толпиться посторонние равнодушные люди, ей не понравилась. А потом она представила лица родителей, сестры, а, главное, Вики, когда они узнают, что ее больше нет. Это было намного страшнее, чем то, что с ней происходило на самом деле... С какой стати ей умирать! У нее есть родные, дочь, друзья! Она молода, красива и умна! И ей нечего стыдиться! Она никого не обманывала, никого не предавала, она не совершала подлых поступков и никого не бросала! Она будет жить, не смотря ни что! Не дождутся, что она сломается! Никто не увидит ее слез! И вообще они все будут жить счастливо, и будущим летом она с Викой и Давидом поедут к морю, в ее новый дом, и будут загорать и плавать, и жарить шашлыки по вечерам, и петь песни под гитару.
  'Черт! Что же с ней делать?', - думал Дима. Он осторожно повернул голову в сторону Ирины, и решил, что у него галлюцинации, ему показалось, что она улыбалась.
  Они уже подъезжали к Тбилиси, когда Диме позвонил Зураб, сотрудник тбилисского отдела, с которым Дима работал по этому делу:
  - Слушай, Дима, вам в город соваться не надо, - предупредил он. - Поступила информация о поставке оружия. Все машины проверяют. А твою подопечную светить нельзя, как я понимаю. Так что разворачивайся. На 170 километре повернешь направо, дорога узкая к монастырю ведет. В селе спросишь дядю Вано. Ему скажешь, что от меня. Перекантуйтесь, пока все стихнет. Все, до связи.
  Дима резко развернул машину. Ирина открыла глаза.
  - Что случилось? (в который раз я задаю этот вопрос, - промелькнуло у нее).
  Выслушав его объяснения, она стала с интересом смотреть в окно.
  Осторожно ведя машину по узкой грунтовой дороге, Дима не переставал удивляться неповторимой красоте природы Грузии. Дорога шла в гору. С одной стороны, возвышались покрытые густой растительностью горы, с другой была глубокая пропасть, освещенная косыми лучами утреннего солнца. На вершине возвышался древний монастырь. На фоне бескрайнего неба и прекрасной дикой природы он как бы призывал оставить все злое и суетное и обратиться к Богу, и жить просто, чисто, и быть благодарным за каждый дарованный тебе день.
  В селе они без труда нашли дядю Вано. Тот без лишних расспросов привел их к небольшому, деревянному дому, стоявшему у самой кромки леса.
  - Это дом дедушки Зураба. Он умер давно. Сюда редко, кто приезжает. Только Зураб с друзьями на выходных иногда шашлыки жарят. А я за домом присматриваю. - объяснял он охотно.
  Дядя Вано открыл ключом дверь.
  - Дядя Вано, а магазин здесь есть?- спросил Дима.
  - Конечно, мы его проезжали. - ответил дядя Вано, махнув рукой в сторону дороги.
  Дима вернулся к машине.
  - Ирина, я дядю Вано обратно повезу и куплю продуктов. А вы пока осваивайтесь.
  Оставшись одна, Ирина огляделась. Пахло нагретым деревом, было чисто и уютно. Старенькая мебель, веселая клеенка на столе, плетеное кресло-качалка. Такое было и у ее тети в деревне. Тахта, покрытая потертым ковром. В углу дровяная печка, рядом аккуратной стопкой сложены дрова. В спальне две узенькие кровати, старый шкаф. Во дворе кран. Ирина открыла, вода шла. Плеснула в лицо. Подставила под струю ладони и стала пить. В зубах заломило, такая холодная. Рядом с краном валялся шланг. Не долго думая, она взяла его, одним концом присоединила к крану, другой зацепила за проволоку на заборе. Получилось что-то вроде душа. Вытащила из рюкзака полотенце, разделась и встала под холодную струю. Ледяная вода обожгла, Ирина содрогнулась, но продолжала подставлять струям воды голову, руки, плечи, лицо. Она прекратила самоистязание только тогда, когда услышала звук подъезжающего автомобиля. Завернулась в полотенце и забежала в дом. Когда вошел Дима, она сидела на тахте, с мокрых волос текла вода, зубы стучали.
  - Очищающий душ? - догадался он. - Это хорошо, только болеть вам нельзя. - Он вытащил из пакета бутылку коньяка, щедро налил ароматную жидкость прямо в чайную чашку и буквально насильно влил ее в Ирину. Она закашлялась. Дима протянул ей плитку шоколада. - Заешьте! - Она послушно запихнула в рот кусочек. - А теперь давайте вытираться, одеваться и спать.
  Он уложил Ирину в постель, накрыв ее двумя одеялами. Самому тоже надо было отдохнуть. Он не спал более двух суток. Дима наскоро проглотил бутерброд с колбасой, запил его минералкой и рухнул на кушетку. Ему снилась Ирина. Она сбегала по крутому спуску к морю, а он ждал ее, стоя в теплых ласкающих волнах. И ему было радостно от мысли, что сейчас она окажется рядом с ним в сверкающей синеве воды, и он подхватит ее, прижмет к себе так сильно, насколько хватит сил...
   ****
  Он проснулся полностью отдохнувшим. В комнате было темно. Из маленькой кухни доносился звон посуды и пахло чем-то удивительно вкусным. Ирина накрывала на стол. Она больше не выглядела несчастной и потерянной. Лицо спокойное, в зеленых глазах упрямая решительность. Увидев его, Ирина улыбнулась.
  - Не смотрите на меня так. Истерик больше не будет, эксцентричных поступков тоже. Считайте, что кризис миновал.
  - Быстро вы... - он искал слово.
  - А я по жизни философ, - она перекладывала на тарелки яичницу с ветчиной и гренки с сыром. - Я раньше, когда была совсем молодой, от любых неприятнойсей с ума сходила, себя жалела. А потом жизнь показала, что ни делается, все к лучшему. И то, что сейчас произошло, страшно, конечно, и обидно. Но надо жить, себя и детей спасать. А там посмотрим. Давайте есть, а то умру сейчас от голода, - призналась она.
  - Пахнет потрясающе, - он откусил золотистый горячий хлеб с расплавленным в нем сыром и зажмурился от удовольствия. - Вкусно! Я и не думал, что из того скудного набора продуктов, которые я нашел в магазине, можно такое приготовить.
  - Ну, я же не всегда была женой миллионера. Было время, когда считала каждую копейку, когда было что считать. Вещи в секонд хенде покупала, а на лицо, вместо крема, детский Johnson΄ s Baby мазала. И ничего. Была счастлива.
  - А с Сашей? - он почувствовал, что его странно волнуют ее отношения с мужем.
  Она поковыряла вилкой в тарелке, отпила минеральной воды, подбирая слова.
  - С Сашей тоже. Но по-другому. Он избавил меня от быта, от неуверенности в завтрашнем дне. Научил любить себя. Бассейн, массажистка, косметолог, поездки - все - пожалуйста, легко и с удовольствием. А раньше - куплю себе туфли и жалею, что деньги на себя, а не на ребенка потратила.
  - Вы его любили? - он начал злиться на себя за то, что ему это важно знать.
  Ирина положила вилку. Он снова удивился зелени ее глаз на загорелом лице.
  - Мне было с ним хорошо. И я благодарна ему за свою дочь. Он сделал ей намного больше, чем ее биологический отец. Дал ей прекрасное образование, открыл ей возможности, о которых мы с ней могли только мечтать. Его сын Давид относится к моей дочери, как к родной сестре. Мы жили очень дружно. - Она резко встала из-за стола, взяла сигарету, подошла к открытому окну и закурила. - Надо же, я уже говорю обо всем этом в прошедшем времени, как будто итоги подвожу. Хотя, по сути, так оно есть. - тихо проговорила она.
  Дима смотрел на нее, и внутри него поднималось чувство, которое он не мог бы определить: это была не жалость, а сострадание, смешанное с восхищением. Он видел, что она тяжело переживает ситуацию, но держится, не позволяя себе быть слабой. Он должен был ей помочь во что бы то ни стало. И это было связано не только с операцией и его заданием. Это становилось уже его личным делом. Он был достаточно взрослым, чтобы понимать, что его влечет к ней. Раньше, когда он рассматривал ее фотографии и изучал ее дело, она была абстрактным объектом. Но постепенно он стал как бы участником ее жизни: он периодически посещал ее страницы в соц. сетях, знал, что ей нравится и чего она не приемлет, смеялся над ее шутками, которыми она делилась с друзьями. У него вошло в привычку заглядывать на ее страницу и читать ее посты. Она жила по принципу 'Не дождетесь!', и это ему особенно нравилось. Сейчас, когда он столкнулся с ней реальной, он растерялся под тем натиском эмоций, которые его охватили, хотя изо всех сил старался этого не показывать. Густая копна темно-рыжих волнистых волос, ровный загар, зеленоватые с золотистыми искорками глаза, - все это было для него не ново. Новым было ощущение ее близости, ее запах, ее голос, эти необыкновенные исходящие от нее волны, которые обволакивали его и не давали возможности мыслить ясно и четко, так, как он привык.
  Ирина повернулась к нему, и он вздрогнул.
  - Простите, я задумался. Давайте подведем итоги и определим план действий. - Перешел он на деловой тон. - Очевидно, что вас с мужем заказали. Моя задача - вывезти вас из страны живой и невредимой. Мы ждем звонка. Как только рейды закончатся, мы через Тбилиси выезжаем в Армению и оттуда летим в Москву. Вас будут ждать дома, у родителей, подруг, в офисе. Вряд ли они просчитают Ереван.
  - А Саша и дети? - спросила она, снова закуривая сигарету.
  - Вы слишком много курите, - заметил он, стараясь скрыть раздражение, поднявшееся неизвестно откуда, когда она спросила о муже. - У Саши свои пути отхода. Ваша дочь под охраной. В Лондон до Давида дозвониться пока не можем.
  Ирина задумчиво следила за дымом сигареты.
  - Я так понимаю, что через Давида они хотят давить на Сашу, им нужны его деньги. Раневичу надо убрать меня, чтобы у него были развязаны руки с Викой. 'Двойной Вандам, двойной удар',- усмехнулась она. - Одного киллера убили. Вы думаете, есть еще? Не слишком ли много на нас бедных?
  - Уверен. - ответил Дима. - Когда речь идет о десятках миллионов долларов, с одной стороны, и о маниакальной страсти с другой, один киллер наркоман как-то несолидно. Видно, Раневич решил сэкономить. А сейчас пришлют профессионала, вернее, я думаю, уже прислали, и он вас ищет.
  - Ну что же, жизнь становится зажигательно интересной! - слабо улыбнулась она.
   *******
  - Ее ищут. За квартирой следили. Она не выходила. Мгеладзе со своими людьми утром, не скрываясь, вышел из квартиры. Они сели в две машины и поехали в сторону турецкой границы. За ним следят, но выехать из страны мы ему помешать не сможем. Его люди вооружены, а устроить бойню мы не можем. Ее с ними не было. Потом вышла хозяйка квартиры, села в машину и уехала, одна. Мы поднялись в квартиру, там пусто. Соседей по подъезду проверили. Ее нет. Мобильный отключен.
  Раневич отшвырнул телефон, он был в бешенстве. Мало того, что этот придурок наркуша обложался, как идиот. Тоже мне, герой-боевик! Эта тварь ушла. Мгеладзе жив. Погодину надо сообщить. Он по головке не погладит. Господи, как же он ее ненавидел! Тогда, когда его ночью накрыли одеялом и молча били, он поклялся, что отомстит ей, потому что не сомневался, что это ее рук дело. А на следующий день она, глядя на него своими зелеными глазами, стала шантажировать его сыном. Тогда он решил, что убьет ее. А потом пропал его ребенок. Ведьма! Он чуть с ума не сошел! Как ей удалось похитить мальчика на глазах у всех и при этом быть на виду у десятка людей, он до сих не понял. Но она это сделала! Потом она натравила на него директрису школы, в которой училась Вика! Она недвусмысленно дала понять, что если с девочкой и ее мамой что-нибудь случится, ему оторвут не только его мужское достоинство, но и голову. Директриса была не простая, со 'спиной', в виде сына и зятя, занимающих очень большие посты в правительстве. И эта 'спина' могла переломить хребет даже ему, Раневичу. Все в нем закипало, когда он думал о Вике. С тех пор, как он впервые увидел ее на пирсе, загорелую, в морской пене от бьющихся волн, он ни о чем уже не мог думать. Он знал, что рано или поздно он сделает ее своей собственностью, своей любимой игрушкой. Но ее сумасшедшая мать все время мешала. Раневич с удовольствием убрал бы ее, но помнил слова директрисы. Если эта мамашка умрет, подозревать начнут его. Ведь никто не знает, как она подстраховалась и кому что наболтала. Он боялся приближаться к Вике, потому что знал: пока ее мать ведьма жива, она будет мстить и ее ничего не остановит.
  Тогда он придумал этот дурацкий брак. Идею, сам того не ведая, подсказал Погодин. Раневич прилетел с очередным докладом в Москву. Они сидели в кабинете загородного дома Погодина.
  - Мне не нравится в последнее время Мгеладзе. - Озабочено сказал Погодин. - Он стал проявлять излишнее любопытство. При его возможностях это может стать опасным. Мне надо знать о каждом его шаге. Он очень много разъезжает. То он в Израиле, то в Австрии, то в Японии. Мы не можем следить за ним по всему миру. К нему надо кого-то приставить.
  - Мы можем подобрать ему секретаршу или любовницу, - предложил Раневич.
  Погодин поморщился: - Не пойдет. Секретарш он в деловые поездки не берет, а любовниц меняет каждый месяц. На него не напасешься. Вот если бы мы его женили...
  И тут Раневича осенило:
  - У меня есть подходящая кандидатура! Филолог, постоянной работы нет, перебивается случайными заработками. В разводе. Одна воспитывает дочь. Поэтому от такого предложения не откажется. Тем более, что она мне многим обязана.
  Предложив такой способ решения проблемы, он надеялся на то, что Мгеладзе, вынужденный жениться на незнакомой ему женщине против своей воли, возненавидит ее так же, как ненавидит ее он, Раневич. Иначе и быть не могло! Разве ее можно было полюбить? Рафинированный миллионер, не должен был с этим смириться. Простая учительница, подрабатывающая частными уроками и переводами, не топ модель, с которыми после своего развода встречался Мгеладзе. Мгеладзе должен был сделать ее жизнь невыносимой, сломать ее своей злостью, невзлюбить ее дочь. И тогда начал бы действовать Раневич. Но она опять всех перехитрила. Мгеладзе влюбился в нее, как мальчишка! Он возил ее по модным курортам, подарил ей фирму, познакомил ее со своими друзьями, везде появлялся вместе с ней. Мало того, он стал охранять Вику так же, как и своего сына. Утром водитель отвозил ее в школу, днем забирал, потом возил на танцы. Частные учителя приходили домой. Дело осложнилось еще и тем, что Раневич не владел никакой полезной информацией о делах ее мужа, и ему все сложнее было отчитываться перед Погодиным. Когда до последнего дошла информация, что Александр Мгеладзе переводит на жену и падчерицу крупные суммы денег, он вызвал Раневича на ковер. Миллионы Мгеладзе уплывали мимо организации. Раневич до сих пор не мог без содрогания вспоминать разговор с шефом. Ему тогда с трудом удалось убедить Погодина, что он ошибся в своей подопечной, которая с радостью ухватилась за его предложение, а выйдя замуж за миллионера, послала его, Раневича, ко всем чертям. Раневичу приказали убрать их обоих. Его план был идеально прост. Наркоман в целях ограбления проникает в их номер, убивает хозяев. Подоспевший охранник Мгеладзе, который работал на них, должен был застрелить грабителя. Полиция не стала бы заморачиваться. Но эта ведьма была как заговоренная. И здесь она смогла выкрутиться. А потом она вообще исчезла из квартиры, и где она сейчас никто не знает. Он поднял всех своих людей, но пока безрезультатно. Но ничего, он все равно до нее доберется, а потом займется ее дочерью. Он сделает ее своей рабыней, он заставит ее делать все, что ему захочется. От мыслей о том, что он будет с ней делать, по телу пробежала дрожь. Ждать осталось немного. Пора задействовать Аслана. Этот не пропустит. Этот найдет. Этот убьет.
  ******
  Они вместе помыли посуду и вышли в сад. Несмотря на то, что деревня, в которой они остановились, находилась высоко в горах, было душно. Лес, начинающийся в нескольких метрах от их дома, чернел сплошным грозным безмолвным массивом. На темном небе не было видно ни одной звезды.
  - Будет дождь,- проговорил Дима, - только этого нам не хватает!
  В кустах послышался какой-то шорох. Дима заслонил собой Ирину и вытащил пистолет. Ветки зашевелились, и появилась лохматая рыжая голова.
  - Собака! - Ирина схватила руку Димы, отвела ее в сторону, а потом села на корточки и позвала:
  - Иди, моя хорошая, не бойся!
  Псина появилась целиком, несмело виляя хвостом. Большая, худая, рыжая, с выпирающими боками.
  - Да ты беременная! - Ирина подошла к собаке, снова опустилась на корточки, поласкала по голове, потрогала нос. Собака доверчиво подставляла голову и смотрела на Ирину грустными глазами, а потом неожиданно лизнула ее в нос. Ирина засмеялась.- Пойдем, я тебя покормлю, ты голодная, наверное.
  Ирина забежала в дом и через несколько минут вышла, неся на старой газете все, что осталось от ужина. Собака нерешительно подошла к еде и осторожно начала есть, и косила в их сторону желтым глазом: вдруг выгонят или отнимут.
  Они сидели на скамеечке и курили. Псина закончила свою трапезу, обнюхала газету, убедилась, что больше ничего нет. Оглянулась по сторонам, медленно подошла к Ирине и улеглась у ее ног.
  Ирина нагнулась и снова ее поласкала.
  - Вам говорили, что вы удивительная женщина? - нарушил молчание Дима. - Я не понимаю, за счет чего вы держитесь!
  Ирина пожала плечами.
  - За счет двух понятий: надо и нельзя. Знаете, у меня потрясающая мама. Она всегда громко воюет за правду и справедливость. Постоянно кому-то что-то доказывает. Но когда что-то происходит, реально теряется и впадает в панику. Помню, очень давно мне стало плохо, и я потеряла сознание. Мама, вместо того, чтобы помочь, с воплями выскочила во двор и стала звать соседку. Пока та поняла, в чем дело, я пришла в себя. Я другая. Я сначала делаю все что надо, а нервничать и жалеть себя начинаю потом. Когда Вике было лет пять, ей надо было вырезать гланды. Я договорилась с хорошим врачом и попросила сделать операцию под общим наркозом, чтобы психику ребенку не травмировать. Тот вроде согласился. Всю неделю я готовила ребенка к тому, что ей сделают укол, она заснет, а когда проснется, гланд уже не будет. А когда пришли на операцию, врач отвел меня в сторону и прочел целую лекцию о вреде такого наркоза. Мне пришлось согласиться на местную анестезию. Но ребенок же этого не ожидал! Когда ей привязали руки и ноги к креслу и велели открыть рот, она завопила так, что я в коридоре стала сползать вниз по стенке. Через какое-то время из операционной выскочила медсестра: 'Вас доктор просит войти!' Это было нарушение всех правил. Я вошла. Вика сидела вся в слезах, соплях и слюнях. Доктор сидел напротив нее со шприцем в руке. Меня поставили за креслом, велели держать ребенка за голову. Она кричала, не переставая. Как он умудрился сделать ей укол, я не знаю. Вдруг она как-то обмякла. И я слышу голос анестезиолога: 'Ребенок уходит!' Можете представить, что я тогда почувствовала? Ей сунули под нос ватку с нашатырем, и она подскочила так, что кресло, к которому она была привязана, затряслось. Удалили одну гланду, а вторую не могут. Вика не дается, рот не открывает. А ей говорю: 'Вика, ты же видела, какую гадость червивую мы тебе достали. Нельзя вторую оставлять!' И вдруг она успокаивается и говорит: 'Где? Покажите!' Медсестра в панике стала метаться по операционной в поисках удаленной гланды. Найти не может и причитает: 'Господи, что же делать?' Мне стало смешно, я ей говорю: 'Да успокойтесь вы, мы же не собираемся ее обратно приклеивать!' Наконец нашли завернутой в какой-то салфетке. Показали. Операцию закончили. Когда я уложила Вику в палате, вышла в холл покурить. Смотрю, стоит наш доктор, сигарету прикурить не может, руки трясутся. Я зажигалку ему к сигарете поднесла, сама закурила. А он мне говорит: 'У вас не нервы, а канаты'. А кому было бы легче, если бы я в истерике билась? Ему, ребенку? А вот когда мы Вику домой привезли, у меня три дня температура до 39-ти держалась, и я по ночам спать не могла. Сейчас та же ситуация. Вы, незнакомый мне человек, тратите свои силы, время, рискуете жизнью, чтобы спасти меня и моих детей. И я не имею права вам мешать. И мне нельзя умирать, потому что я нужна Вике и Давиду, своим родителям, наконец! И я не дам каким-то ублюдкам разрушить мою жизнь и радоваться, что они меня сломали. Не дождутся! - Ирина встряхнула своей гривой, и снова глаза зажглись каким-то волчьим огнем.
  - Я уже понял, что это ваше любимое слово,- улыбнулся Дима. У него зазвонил телефон. После нескольких коротких фраз он повернулся к Ирине. - Завтра с утра можем ехать. Так что, давайте на боковую, поздно уже.
   ****
  Дима в силу своего образа жизни, обусловленного профессией, научился использовать каждую минуту для отдыха: не знаешь, что тебя ждет завра. Он умел засыпать сразу и крепко, готовый проснуться в любой момент, четко соображая, где он и что ему следует делать. Он умел спать в лесу на еловых ветках, брошенных на сырую землю, в холодной пещерке в горах Чечни, в вонючем подвале с бомжами... Но этой ночью он долго ворочался на жесткой кушетке. Он физически, каждой клеточкой своего тела ощущал присутствие женщины в соседей комнате, за дверью без замка. Он, всегда гордившийся своим рационализмом и силой воли, с трудом подавлял желание войти в спальню. Не смешивать работу с чувствами - закон, которого он строго придерживался всю свою жизнь. Но еще никогда ему не было так трудно его выполнить. Ирина будто гипнотизировала его, и ему стоило большого труда сохранять спокойствие и ясность мысли. И он знал, что туда, во мрак комнаты, где спит (или не спит?) Ирина, ему категорически нельзя.
  Ирина тоже не спала. Она перебирала в памяти все события и информацию, свалившуюся на нее за неполные два дня. А кажется, что прошла целая вечность с той минуты, как к ней в номер пробрался убийца. Она уже не думала о себе, запретила себя жалеть. Это она успеет потом, когда все кончится. Сейчас самое главное - это дети. Для этого ей надо постараться не осложнять жизнь человеку, который пытается ей помочь. И хорошо, что сейчас рядом с ней Дима. Он профессионал, он сильный, он знает, что делать. Поэтому надо держать себя в руках и делать то, что он говорит. Мысль, что ничего не подозревающим Вике и Давиду грозила опасность, заставляла ее холодеть от страха и так больно сжимала сердце, что ей было трудно дышать. 'Родители, наверное, волнуются, что я не звоню', - с тоской подумала она. И Вика... Дима сказал, что ее охраняют, но Раневич умен и опасен. И что он собирается предпринять, не известно. Сейчас главное - попасть в Москву. Там она будет рядом с дочерью, она не отойдет от нее ни на минуту! 'Господи, за что мне все это!'
  Дима осторожно подошел к дверям спальни. Ирина плакала... Он стоял, прислушиваясь к ее сдавленным всхлипам, и с трудом подавлял острое желание открыть дверь.
   Неожиданно дом содрогнулся, комната осветилась ослепительно ярким светом, и раздался оглушительный раскат. Гром гремел, не переставая, сверкали молнии, высвечивая комнату фантастическим голубоватым цветом, стены и пол ходили ходуном. Казалось, что старенький дом, ставший их временным убежищем, рухнет под этим мощным натиском природы и погребет под собой всех. В ужасе Ирина сорвалась с постели и бросилась к дверям. В проеме она столкнулась с Димой и от неожиданности громко закричала. Он сгреб ее обеими руками, вдавил ее в себя. Ирина попыталась отстраниться, но Дима подхватил ее на руки, буквально бросил на кровать и накрыл ее своим телом. Тому, что он делал с ней дальше, она не могла и не хотела сопротивляться. Он сжимал ее своими руками, целовал так, что ее тело вздрагивало, как от ожога. В ней пробудилось то, чего она ни с кем прежде не испытывала. Она стонала и кричала, устремляясь навстречу горячему упругому телу, она смотрела в его синие глаза, восхищаясь и страшась его мощи. От него исходила первобытная сила, которую он передавал ей с каждым раскатом грома, и она отдавалась ему и растворялась в нем, и больше не было страха и сомнений, а только уверенность, что по-другому быть не может. А он, ужасаясь, тому, что он делает, был не в силах остановиться. Он вбирал ее в себя всю, без остатка, и хотелось сильнее и глубже, и не отпускать, и вдыхать своим ртом ее стоны, и ловить ее взгляд, и накрыть ее полностью, и погрузиться в нее... И было больно от мысли, что сейчас это кончится, потому что оторваться от нее было смерти подобно.
   *****
  Дима снова проснулся позже Ирины. Гроза закончилась. За окном светило солнце. Было прохладно. Ирины в спальне не было. Дима натянул на себя одеяло. Впервые в жизни он боялся встретиться с женщиной, с которой провел ночь. Он был потрясен и напуган собственными чувствами и тем, как он себя вел ночью. Он воспользовался испугом женщины, которую должен был защищать и охранять. Он взял ее практически силой, не спрашивая, не думая. Воспоминания о ночи нахлынули с такой силой, что он застонал. Что же сейчас делать? Он не мог заставить себя встать и выйти к Ирине. Что он скажет? Послышались шаги, и Дима рывком сел на кровати. Вошла Ирина. Свежая, причесанная, одетая во вчерашние джинсы и майку.
  - Доброе утро. - Дима не верил своим глазам: она улыбалась. - Завтрак готов. - Она стояла в дверях и, казалось, чего-то ждала. Дима собрался с духом, голос не слушался.
  - Ирина, мне, наверное, надо извиниться за вчерашнее. Я вел себя ... как животное, - ему с трудом удалось подобрать слова.
  Ирина рассмеялась и подошла к кровати.
  - Ты хочешь сказать, что мы делали это, как звери? - она наклонилась к нему и прошептала в самые губы, - А мне казалось, что так заниматься любовью могли только языческие боги!
  У него перехватило дыхание.
  - А можно это повторить? - он притянул ее к себе. И все было снова, и громы, и молнии, и содрогающаяся земля, и ее крик, который он поймал своим ртом, и несмелый луч утреннего солнца, ласкающий ее загорелую руку, лежащую у него на груди.
  - А ты знаешь, что наша псина родила четырех щенят? - спросила она, когда они, наконец, сели завтракать. - Она лежит на крыльце. Я подстелила ей полотенце и покормила. - Жалко, мы сейчас уедем, а она останется одна. Кто ее кормить будет?
  - А я видел в магазине собачий корм. - Сообщил он радостно. - Мы купим целый мешок, сделаем внизу дырку, и положим ей на крыльцо. Она будет есть, а корм будет опускаться к дырке. На первое время хватит. - Ему хотелось смеяться и петь песни, так ему было хорошо. И в голове, как в бокале шампанского, пузырились и взрывались разные мысли, от которых нему становилось стыдно, но остановить этот поток он не мог и не хотел. А она смотрела на него зелеными блестящими глазами и, казалось, все понимала. И от этого становилось еще более стыдно, и он краснел, и прятал глаза, а потом снова их поднимал и видел ее насмешливый взгляд. Надо взять себя в руки, уговаривал он себя. Взрослый мужик, а ведет себя как мальчишка. У него задание, ему спасать ее надо, а он пялится на нее, и ему не хочется уезжать отсюда и оставлять рыжую собаку с ее щенятами...
  Они вышли на крыльцо посмотреть щенят. Четыре рыжих комочка, усердно работая лапками, причмокивая, сосали молоко. Собака лежала спокойно. Увидев Ирину и Диму, она радостно завиляла хвостом. Дима поласкал ее по голове.
  - Ну что, пора собираться. Надо ехать.
  Пока Ирина собиралась, он съездил в магазин, купил огромный кулек собачьего корма, вернулся, соорудил кормушку. На прощание Ирина перецеловала всех щенят, погладила псину по худой спине:
  - Прощай, собака! Веди себя хорошо!
   ****
  Дима вел машину осторожно, надо было избежать встреч с дорожной полицией. Ирина долго молчала, что-то обдумывая, потом повернулась к Диме.
  - Судя по тому, что ты мне рассказал, организация серьезная. С адвокатами, прикрытием в верхах и прочей дребеденью. Ну, вывезешь ты меня в Москву, и что? Их же надо брать на фактах, доказательствах. Что им можно предъявить? Ничего!
  Дима бросил на нее настороженный взгляд:
  - Основным условием договоренности с твоим мужем было обеспечение безопасности его семьи. Сейчас это и мое личное дело. Вывезу тебя, а там посмотрим. Киллера ищут.
  Ирина упрямо продолжала:
  - Предположим, найдут его. И что ему предъявят? Нашу уверенность в том, что он собирается меня убить?
  - Судя по твоему тону, у тебя есть что предложить, - Диму начали беспокоить ее вопросы.
  - Да, его надо брать с поличным. Вы же часто ловите на живца! Только так есть шанс, что он заговорит. - убежденно произнесла она.
  Дима закашлялся.
  - Приехали! - сказал он, отдышавшись.- Этого еще не хватало! Детективов начиталась? Ты понимаешь, что он может реально тебя убить, а мы можем не успеть!
  Ирина тряхнула головой:
  - Глупости! Зато он не сможет отвертеться! И назовет имя заказчика!
  - А нам оно не нужно. Мы его и так знаем. Нам главное его взять.
  Ирина попыталась возразить. Дима рассердился.
  - Разговор окончен! Поиграли в боевик и хватит! - он покосился на Ирину и улыбнулся. - Не волнуйся, операция тщательно разработана. Как только киллера возьмут, начнется такая игра, что даю слово, тебе понравится.
  - А что ты вообще знаешь о Раневиче? - неожиданно поинтересовался Дима.
  Ирина на мгновение задумалась, потом растерянно произнесла:
  - Да почти ничего. Только в какой школе учился и что секту возглавлял, - призналась она. - Где я могла собрать о нем информацию? А что?
  - Хочешь досье посмотреть? - спросил Дима.
  - Хочу, конечно! - оживилась она
  - Тогда возьми там сзади папку.
  Ирина перегнулась через сиденье, взяла тоненькую папочку и погрузилась в чтение. Через какое-то время перевела на Диму недоуменный взгляд:
  - Здесь же ничего нет!
  - Как нет? - Дима перестал смотреть на дорогу.
  Ирина, водя пальцем по печатным строчкам, объяснила:
  - Дим, здесь данные, которые каждый обычный человек пишет в своем резюме: когда родился, когда в школу пошел, когда окончил и так далее. Что нам дает тот факт, что он кандидат в мастера спорта по легкой атлетике, закончил физкультурный институт, и что он рос в благополучной семье?
  - А чего ты хочешь? - удивился Дима.
  - Я хочу понять, как он превратился в чудовище. - Ответила Ирина. - Вот, смотри, она перевернула страницу, - здесь написано, что у него есть младший брат, разница в возрасте между ними всего два года. Брат живет в Чернигове, женат, у него трое детей, занимается фермерством, в политику не лезет. Несколько лет назад после смерти матери забрал отца к себе. Получается, что живут два брата, в одинаковых условиях, учатся в одной школе, ходят по одним и тем же улицам. Друзья, наверное, были общие. Один вырастает в нормального человека, а второй - в монстра. - Говорила она задумчиво. - Что такое должно было произойти, что его так переклинило?
  - Ты задаешь вопросы, на которые человечество не может найти ответы с момента своего возникновения, - ответил Дима. - Почему кто-то счастлив, довольствуясь малым, а кому-то и миллионов недостаточно, почему одни подбирают на улице умирающего котенка, а другие выбрасывают своего новорожденного ребенка в контейнер для мусора. Перечислять можно бесконечно, - с горечью поговорил он. Ирина молчала, глядя на пролетавшие мимо деревья.
   *****
  Каждый год родители вывозили их с братом на море. Им завидовали друзья и одноклассники, родители которых такую роскошь позволить себе не могли. Его мама преподавала химию в медицинском техникуме, готовила абитуриентов к поступлению в медицинский институт, отец, инженер по специальности, был к тому же отличным автомехаником, так что деньги в семье водились. Как только их отпускали на каникулы, она начинали жить в предвкушении поездки. Проверяли ласты, маски, требовали у матери, чтобы нашла их плавки.
  - Шли бы вы на улицу, в футбол играть, а еще лучше, книжки бы почитали! - отмахивалась на них мама. - Месяц до поездки, а они уже житья не дают!
   В Сочи они всегда останавливались у тети Сони, на Пионерской улице. Она сдавала все три комнаты, а сама с мужем, дядей Жорой, и дочкой Лизой жила в летней пристройке, которую почему-то называли сарайчиком. Лиза была черноволосой худенькой девочкой, целыми днями играющей во дворе в куклы. Дядя Жора пропадал на работе, тетя Соня занималась хозяйством и жильцами. Девочка с завистью провожала глазами отдыхающих, с раннего утра собирающихся на пляж. Его маме было жалко ребенка:
  - Живет на море, а моря не видит. Вон бледная какая, - сказала она как-то тете Соне, и с тех пор они стали брать Лизу на пляж. Дядя Жора радовался, шутил, приходя вечером с работы:
  - Дети, вода в море сухая или мокрая? - Лиза хихикала, смешно морща носик.
  Братья относились к ней со снисходительным презрением: нырять не умеет, плавает по-собачьи, мелко перебирая руками, и, вообще, чего с девчонки возьмешь. Она к ним и не лезла. Тихо сидела в сторонке, ковыряла гальку в поисках куриного бога: особого камня со сквозной дыркой, глядя через которую на солнце, можно было загадать желание. И радовалась, когда находила. И смотрела в небо, беззвучно шевеля губами.
  Им с братом было смешно.
  - Ой, смотри, опять своему богу молится! - подшучивали они. - Ну что, загадала себе прекрасного принца? - она съеживалась, на глаза наворачивались слезы. А они хохотали.
   В тот год они снова остановились у тети Сони. Жильцов у нее было много, по двору сновали уже загорелые и еще не очень люди, вывешивая на протянутых по всему двору веревках мокрые купальники и полотенца. Они быстро влезли в плавки и выскочили из комнаты во двор, с нетерпением ожидая родителей. Наконец, появилась мама.
  - Все в порядке? - подошла к ней тетя Соня.
  - Конечно, как всегда! Правда, мы сейчас беспорядок в комнате оставили, но мальчишкам на пляж не терпится. Приду, все вещи разложу. А где Лизонька поинтересовалась мама. - Тетя Соня махнула рукой в сторону дома.
  - Какая красавица за этот год выросла! - всплеснула руками мама.
  Он повернулся и увидел в Лизу. Это был не просто удар, это был шок, когда дыхание остановилось, мир сузился и сосредоточился в одной точке, которая с той минуты заполнила все его существо. Невзрачная Лиза, которую он дергал за косички, прятал ее куклы, и противно хохотал, когда она начинала плакать, вдруг превратилась в грациозную девушку, которая не спряталась, как обычно, за мамину спину, а открыто улыбнулась, равнодушно проплыла мимо него с братом и поздоровалась с его родителями. С тех пор он заболел. Он ходил за ней по пятам, покрывался липким потом, когда она с ним заговаривала, становился косноязычным, когда отвечал на ее вопросы. Она оставляла его одного, уходя по вечерам гулять с друзьями по набережной, или запираясь в своем сарайчике с книгой в руках. Он ходил вокруг, заглядывая в щелки между неплотно сбитыми деревянными досками. И был счастлив, когда увидел, как она расчесывает волосы, стоя перед маленьким мутным от сырости зеркале на стене. А однажды ночью даже залез к ней в сарайчик и, затаив дыхание и боясь быть застигнутым на месте преступления, смотрел, как вздымается ее грудь под легким покрывалом. Он испытал тогда странное чувство. Ему хотелось сжать ее так, чтобы она кричала от боли, умоляя о пощаде. Он представил, как она плачет, а он сжимает ее еще сильнее и сильнее. Он протянул к ней руки, но в это время закашлял за тонкой перегородкой дядя Жора, и он испугался и убежал. Воспоминания об этой ночи и о сладкой горячей дрожи где-то внизу живота, охватившей его при мысли, что он может причинить ей боль, преследовали его потом всю жизнь. Тем летом роли поменялись: уже Лиза подсмеивалась над его косноязычием, над его неуклюжими попытками дотронуться до нее. Ей было четырнадцать, а ему тринадцать. Она, уже осознавшая свою красоту, и он, угловатый прыщавый подросток с ломающимся голосом.
   В тот страшный день шел дождь, на море был сильный шторм. Родители и брат остались дома, а он уговорил Лизу пойти на море, посмотреть на волны. Родители подарили ему фотоаппарат, и ему хотелось сфотографировать ее на фоне разъяренной стихии. На пляже никого не было. Волны бились о пирс, глубоко уходящий в море, разбивались о него, образуя фантастической красоты фонтаны из воды и пены. Он уговорил Лизу пойти на пирс.
  - Представляешь, как ты здорово будешь смотреться в брызгах? - говорил он, таща ее все ближе к краю. Она упиралась, вздрагивая от каждого удара волн.
  - Стой здесь! Я пару кадров сделаю, и обратно пойдем, - пообещал он, целясь в нее объективом аппарата.
  Одна волна, вторая, сейчас будет еще круче... Вал был такой большой, что разбившись о бетонный пирс, полностью скрыл от него Лизу. Когда вода отступила, он увидел ее. Лиза лежала на спине, шарила руками по скользкой от воды и водорослей поверхности пирса, пытаясь перевернуться и встать. Когда он подбежал к ней, он увидел, как под ее головой расползается мутное кровавое пятно. - Помоги, - простонала она, и глаза закрылись. Он тащил ее к берегу, еще не понимая, что произошло. Появились спасатели, которые грубо отстранили его от его Лизы. Они что-то кричали, глядя на него сердитыми глазами, потом приехала скорая, и Лизу, положив на носилки, погрузили в машину. О нем все забыли. Снова пошел дождь, и он побежал домой, засунув под куртку фотоаппарат, чтобы не намок... Лиза умерла в больнице через два дня, не приходя в сознание. Его счастье и детство кончились тогда, когда тетя Соня, мать Лизы, наотмашь ударила его по лицу и крикнула: 'Будь ты проклят!' И ему было больно и обидно. И он ненавидел тетю Соню за то, что она ничего не поняла. И разозлился на маму, смотревшую на него с немым укором в глазах. И никогда не простил отцу его слов: 'Мерзавец!' - бросил тогда отец, шагнул к нему, замахнулся и сжал кулаки, чтобы не ударить. И младший брат смотрел на него так, будто он совершил что-то постыдное. А ведь он был ни в чем не виноват!
  Больше он никогда не приезжал в Сочи. От того дня остались только две нечеткие черно-белые фотографии: девушка стоит на пирсе, в пенном разрыве волн, широко раскрыв руки и устремляя на него взгляд больших испуганных глаз.
   *****
  Между тем в Тбилиси майор Зураб Беруашвили занимался поисками человека, которого, по их расчетам, должны были послать за Ириной Мгеладзе. Если ее ищут, то этим занимается не киллер, а другие люди. Ее наверняка будут ждать на ее квартире, дома у родителей или у сестры. Значит, вычислить наблюдателей не составит труда. Тбилиси - удивительный город со своими укоренившимися веками традициями. Особенно это касается старых районов города с его кривыми узкими улочками, частными домиками, утопающими в зелени фруктовых деревьев. Именно в таком районе жили родители Ирины Мгеладзе. Здесь семьи жили бок о бок многими десятилетиями, дружили друг с другом дети, их бабушки и дедушки, родители. В домашних тапочках перебегали к соседям за пучком петрушки, угощали друг друга своим виноградом и хурмой. Знали, кто женился, кто развелся, у кого кто родился, у кого дочь умница и красавица, а у кого 'господи, что ж из нее вырастет!'. Ругались, ссорились, мирились, снова ругались и снова мирились.
  В это жаркое летнее утро на одной из таких улиц, двое молодых людей проверяли показания счетчиков.
  - Здравствуйте, - к ним подошла пожилая женщина с повязанной на голове косынкой. - У меня счетчик неправильно пишет.
  -Почему, бабушка, неправильно?- улыбнулся тот, кто повыше.
  - Да я свет почти не жгу, а он крутится, проклятый! Никакой пенсии не хватает! - пожаловалась она.
  - А вы в каком доме живете? - вежливо спросил ее один из парней.
  Женщина махнула рукой в сторону покосившихся ворот.
  - Вот видите, все разваливается. Сын на заработки в Грецию уехал, невестка целыми днями на работе. Внуки учатся, а я одна целый день.
  - А это чья машина у вашего дома стоит, сына? - высокий указал на синий Мерседес.
  - Нет, это чужая машина,- с готовностью стала объяснять женщина. - Со вчерашнего дня стоит. Какие-то подозрительные типы в ней то курят, то музыку слушают. Чего сидят, непонятно.
  - Хорошо, бабушка, давайте проверим ваш счетчик, что он у вас там крутит. - Они стали осматривать счетчик.
  Спустя короткое время к подозрительной машине подошли несколько человек, сели в нее, и через несколько минут она уехала.
  - Батоно Зураб, мы их взяли, везем к вам, обычные наблюдатели, - раздался звонок у майора Беруашвили.
  Квартира бизнесмена Александра Мгеладзе находилась в центре города. С одной стороны дом выходил на набережную Куры, а с другой - на небольшую тихую улицу. Чтобы подойти к нему, надо было спуститься по нескольким ступенькам в небольшой тенистый сквер, за которым находился узкий двор. Машины могли въехать только с набережной, через арку дома. В полуподвальном помещении здания был открыт магазинчик, в котором жильцы могли купить практически все: от мыла и зубной пасты до свежего хлеба и сочных помидоров. В спасительной прохладе магазина появилась женщина. Одета просто, в руках потрепанная сумка из кожзаменителя.
  - Ух, как у вас хорошо. Утро еще, а на улице печет, сил нет, - пожаловалась она продавщице. - У вас есть коробки с шоколадными конфетами? А то я в гости сюда иду, с пустыми руками неудобно.
  - Есть, конечно. А вы к кому? Я здесь уже несколько лет работаю, всех знаю. - Поинтересовалась продавщица.
  - Я - к Мгеладзе. Я их дальняя родственница. Им домработница нужна, Александр сказал, что возьмет меня.- Стала рассказывать женщина, вытирая влажный лоб платочком.
  - А их нет уже несколько дней. - Сообщила продавщица. Ей явно хотелось поговорить.- Он с женой на машине уехал в пятницу, с тех пор не видела. Их вчера тоже спрашивали. Вот те, в той светлой машине. Вчера стояли до вечера, сегодня магазин открываю, снова стоят.
  - А чего стоят, если их нету? - удивилась женщина.
  - Да не знаю. - Пожала плечами продавщица. - Они вчера машину на место одного нашего жильца поставили. Тот с работы вечером приехал. Ругался. Они потом свою машину переставили.
  - Ну, это их дело, - равнодушно ответила покупательница. - Что же мне сейчас делать? Ладно, пойду я. Только водички у вас куплю, а то жарко очень.
  Покупателей в это время было немного, и продавщица включила маленький телевизор: начинался ее сериал. Когда она через какое-то время выглянула во двор, машины уже не было.
  В кабинете майора Зураба Беруашвили царило оживление. Его сотрудникам удалось быстро вычислить и задержать тех, кто непосредственно участвовал в поисках Ирины Мгеладзе. По их телефонным звонкам они без особого труда вычислили человека, пославшего их на задание. Это был хорошо им известный полукриминальный авторитет Како. Его уже привезли в следственный комитет.
  - Зачем твои люди следили за домом Ирины Мгеладзе, мы знаем и без тебя. - Начал без предупреждения майор. - Более того, мы знаем, кто тебя об этом не бесплатно, конечно, попросил.
  - И кто же? - ухмыльнулся Како.
  - Я бы на твоем месте не особенно веселился, - предупредил майор. - Ты же не любишь мокруху, не так ли? А пойдешь по статье 'пособничество в убийстве'. Ну как тебе?
  - Я никого не убивал! - дернулся Како.
  - Правильно, но не совсем. - кивнул майор. - Два дня назад в Батуми было совершено покушение на Александра Мгеладзе и его жену. Убийца был застрелен. Сейчас за ними ведется охота. Их ищут. Как ты думаешь, для чего? - Како побледнел. - Я вижу, ты начал понимать. - продолжал майор. - Их ищут, чтобы доделать начатое. Нанимают тебя, твои люди находят Ирину Мгеладзе, передают информацию, и ее убивают. Так по какой статье ты сядешь?
  Како молчал.
  - Тебе позвонил Раневич. Мы это знаем, и нам это не интересно. Нам надо знать другое. О результатах ты должен был доложить лично ему или его человеку? - Майор намеренно не давал Како возможности говорить. - Я думаю, что второе. У тебя в телефоне несколько звонков на неизвестный номер. Это его телефон? - Беруашвили вертел в руках мобильный задержанного.
  Како кивнул.
  - Зураб, ты же меня знаешь. Я не занимаюсь убийствами. Раневич сказал, что надо только выяснить, появлялась женщина по этим адресам или нет, и это все.
  - Если бы она появилась, ты должен был позвонить по этому номеру?
  - Да, на этом мои обязанности заканчивались.
  Майор на несколько минут задумался. Како напряженно за ним следил. Наконец, майор заговорил.
  - Хорошо. Ты позвонишь и скажешь, что она только что вошла в свою квартиру на набережной. Нервничала и озиралась. В подъезде встретила соседку и сказала, что через два часа снова уезжает. Эти два часа ты просидишь у нас, пока все не закончится.
  Како увели.
  Майор посмотрел на своих помощников.
  - Начали. Времени практически нет.- Приказал он.
  *****
  Аслану позвонили. Дура баба. Сунуться прямо домой. Хотя понятно. Собирается сматываться, а далеко без денег и документов не убежишь. Надо поторапливаться, а то еще выйдет из дома раньше.
  Он не стал заезжать во двор. Из предосторожности, оставил машину в переулке. Прошел через темную арку во двор и незаметно нырнул в подъезд. Несмотря на то, что здесь жили люди далеко не бедные, охраны и даже консьержа в доме не было. Аслан поднялся на второй этаж. В свое время отец Александра Мгеладзе выкупил здесь весь этаж. 'Да, квартирка должна быть не хилая',- подумал он, возясь с замком массивной двери. Он вошел в холл, осторожно прикрыл за собой дверь. Вытащил пистолет. И сразу понял, что что-то не так. Но было поздно. Послышался хлопок, и пистолет выпал из его простреленной руки.
  - Что ж вы без предупреждения стреляете, сволочи! - прохрипел он, держась за руку.
  - А ты бы ее предупредил, прежде чем убивать? - спросил майор, появляясь в проеме двери. Аслана скрутили, надели наручники, предварительно перебинтовав простреленную руку, усадили на стул в гостиной. Майор Беруашвили оседлал стул, скрестил руки на спинке стула.
  - Как ты должен быть отчитаться? Вряд ли Раневич поверил бы тебе на слово. - Ему нравилось ставить преступников в тупик, не давая времени собраться с мыслями и придумать удобную версию. Поэтому он всегда начинал допрос неожиданно, давая понять, что ему известно более, чем достаточно, и некогда тратить время на пустые формальности.
  На этот раз прием снова сработал, и в глазах Аслана он увидел по меньшей мере недоумение.
  - Ты же понимаешь, что мы все знаем. - продолжал майор. - Лучше говорить. У тебя два пути. Ты молчишь, и мы передаем тебя нашим российским коллегам, или ты говоришь, и мы будем судить тебя здесь, и срок ты будешь отбывать у нас
  Майор ждал. Аслан лихорадочно соображал, взвешивая все 'за' и 'против' и прижимая к животу забинтованную руку. Сквозь белоснежную марлю стала проступать кровь. Наконец, приняв решение, он заговорил, корчась от боли:
  - Я должен отправить фотографии. Он сказал, сфотографировать с разных сторон, чтобы ему хорошо было видно. Врача позовите!
  - Что ты собирался делать с трупом? - игнорируя последнюю фразу, спросил майор.
  - Он сказал избавиться, чтобы не нашли.
  - Вызовите медиков! - приказал майор, быстрым шагом выходя из квартиры.
  *****
  В салоне автомобиля было прохладно, кондиционер работал на полную силу. Ирина сидела, закрыв глаза. Интересно, она всегда сидит в машине с закрытыми глазами, или я на нее так действую? А может быть и лучше, что она на меня не сморит. А то еще заверну не туда или врежусь во что-нибудь. Совсем, ты подполковник, голову потерял. А она тебе нужна ясная и трезвая. Соберись, полковник, следи за дорогой, сосредоточься на деле. Ага, соберешься тут и сосредоточишься, когда вот она рядом, только руку протяни.
   Ирине надо было подумать и привыкнуть к тем изменениям, которые так стремительно ворвались в ее жизнь. Внешне она старалась казаться спокойной, на самом же деле, она была оглушена тем, что произошло этой ночью. Она любила и первого и второго мужа. Близость с ними доставляла ей удовольствие, ей нравились чувства, которые она в них вызывала. Это помогало ей чувствовать себя полноценной женщиной, и она была уверена, что так и должно быть. Но всегда, даже в самые интимные моменты близости, разум не отключался. Она знала, где она и что делает, и что будет дальше. Она могла заметить неплотно прикрытые шторы, услышать звук капающей из крана воды или осторожные шаги собаки за дверью. Она не любила женские романы про дикую страсть, искренне считая, что это выдумки экзальтированных дамочек, мечтающих о внеземной любви. То, что она испытала ночью, открыло ей саму себя с новой стороны: она не думала, не рассуждала, не оценивала, она ничего не боялась и ничего не стыдилась. Она не видела молний, не слышала грома. И было не важно, что от порыва ветра окно распахнулось, и дождь стал заливать ее кровать. Она заметила это только утром. Было важно только одно: он и она, и жар и дрожь в их телах, когда не понимаешь, где ты и где он, и желание умереть, а потом воскреснуть и повторить все сначала. Она думала, что так не бывает, что в этом виновата гроза. Но утром все повторилось снова, и еще острее и пьяняще. 'Так бывает', - призналась она себе с удивлением...
  Дима нервничал. Он ждал звонка от майора Беруашвили. Все зависело от того, как скоро они вычислят киллера. Они уже проехали Тбилиси. Часа через четыре они должны быть в Ереване. Дима так ждал звонка, что когда телефон, наконец, зазвонил, он невольно вздрогнул. Он остановил машину и включил мобильник на громкую связь.
  - Все в порядке. Киллера взяли на квартире Мгеладзе.- Раздался голос Зураба. - Клиент жаждет крови. Фотографии должны быть очень натуральные. Похоже, он собирается наслаждаться видом мертвого врага.
  - Я доставлю ему такое удовольствие, - мрачно пообещал Дима, - но потом, я боюсь, он об этом очень пожалеет.
  - Ну что, хотела еще приключений? - он взглянул на Ирину.- Сейчас будем делать из тебя труп.
  - Как это? - напряглась она.
  - Раневичу нужно подтверждение, что киллер выполнил свою работу. Поэтому я сейчас тебя загримирую и сфотографирую. Потом мы всю эту красоту перешлем майору, а тот с телефона наемного убийцы - Раневичу.
  - Да, но если Раневич поверит, что я мертва, он начнет действовать, и Вика будет в опасности! - забеспокоилась Ирина.
  - Майор говорит, что Раневич еще в Тбилиси. Так что мы успеем прилететь в Москву раньше него. И потом он же не ринется к твоей дочери прямо из аэропорта. И потом не факт, что он вылетит прямо сегодня. - Ему хотелось обнять ее, но он знал, что делать этого нельзя. Иначе он снова перестанет соображать. - Поехали!
  Он свернул на боковую дорогу и заехал в небольшую рощицу. Вышел из машины, покопался в багажнике, вытащил какой-то ящичек. Снова посмотрел на Ирину. Она была так бледна, что ее можно было не гримировать.
  - Не бойся, это не больно. - Дима все-таки поцеловал ее. Губы дрогнули, подались, и он опять чуть не задохнулся от счастья. Он с трудом оторвался от нее. - Ну что за жизнь, - пошутил он. - Вместо того, чтобы заниматься с тобой любовью, я должен превращать тебя в жертву убийцы.
  Он что-то делал с ее лицом, потом поливал ее чем-то красным, потом уложил ее на землю в такой неестественной позе, что у нее сразу заболела спина. Но она терпела изо всех сил. Отошел, посмотрел, потом сгреб в ладонь землю, посыпал ей на растрепанные волосы.
  - Вот сейчас что надо. Не шевелись. Фотосессия начинается. - Удовлетворенно произнес он.
  Тело болело, рука онемела, по лицу что-то ползало, и Ирине хотелось вскочить и стряхнуть с себя эту гадость.
  - Не двигайся и не дыши! - прикрикнул на нее Дима. Он щелкал мобильником, то наклоняясь к ней совсем близко, то отходя подальше.
  - Все, можешь встать. - Он подошел, помог ей подняться, стал стряхивать с нее с нее землю и траву такими ласкающими движениями, что она задрожала. Случилось то, чего он опасался. Он опять забыл, зачем он здесь, для чего они куда-то едут, и почему им надо торопиться. Время остановилось именно в ту минуту, когда он прижал ее к себе и почувствовал ее запах.
  - Мне нельзя к тебе приближаться, - сердито говорил он потом, - наваждение какое-то!
  А она смеялась, глядя на него своими зелеными глазами, и грудь колыхалась под тонкой майкой, и ему хотелось все повторить сначала.
  - Все! Давай смотреть, что получилось, - он решительно встал и подошел к брошенному в траву телефону.
  Он сел прямо на землю, уткнулся в мобильник и довольно захмыкал.
  - И мне покажи! - попросила она, присев рядом.
  Когда Ирина увидела снимки, ее передернуло от ужаса. Неужели она выглядела бы так страшно, если бы ее действительно убили? Лицо жуткое, серое, в волосах земля и сухая трава, рот приоткрыт, и по верхней губе ползет большой рыжий муравей. На шее - глубокая безобразная царапина, на грязной майке след от пули и пятна крови.
  - Пошлем вот это, это и это. Я думаю, ему хватит. - Решил Дима, вставая. - Ну, вот и все, девочка моя. Скоро Раневич получит фотографии. - Он озабоченно нахмурился. - А тебе есть во что переодеться? Если тебя кто-нибудь увидит в таком виде, то сразу поверит в зомби.
  - Есть. Я взяла с собой немного одежды. Только мне помыться надо. - Она растерянно оглянулась.
  - Это не проблема. - Дима вытащил из багажника канистру с водой. - Давай я тебе полью.
  Ирина смыла грим, расчесала волосы. Вытащила свой рюкзак и залезла в машину переодеваться. Он старался не смотреть. Отошел подальше от греха. Встал спиной к машине, делая вид, что рассматривает какой-то кустик. Если они еще немного задержатся, то вообще выбьются из графика. Минут через десять она появилась в узких брючках цвета хаки, бежевой майке и такого же цвета бейсболке, скрывающей пол-лица. Но Дима смог заметить и подкрашенные глаза и светло-розовую помаду на губах, даже почувствовал аромат каких-то удивительно легких, летних духов.
  - После таких жутких снимков, как-то особенно хочется жить и чувствовать себя живой, - объяснила Ирина, заметив его реакцию.
  Больше они нигде не останавливались. До Еревана доехали без происшествий. Там их уже ждали.
  Улыбчивый толстенький, как колобок человек, привез их к себе домой. До вылета самолета оставалось несколько часов, и они успели принять душ и 'перекусить', как сказал хозяин. Но стол был накрыт такой, что у Ирины потекли слюнки. Они с удовольствием уплетали тушеную баранину с тыквой, бастурму и хобоб - жареное мясо курицы с гранатом и луком. Хозяин по имени Алик шутил, сам смеялся своим шуткам. Его жена Гохар пыталась утихомирить своего мужа: 'Оставь людей в покое, дай им поесть нормально!' - выговаривала она ему с интеллигентным армянским акцентом. Было так хорошо, что они чуть не опоздали на самолет. Алик передал им новые паспорта, и они зарегистрировались под чужими именами. После всех событий и обильного ужина их так разморило, что они уснули в самолете еще до вылета и проснулись, когда стюардесса попросила пристегнуть ремни. Самолет шел на посадку. Они прилетели в Москву.
  ******
  
  Аслана срочно привели в кабинет майора Беруашвили. Подполковник Самойленко прислал фотографии 'убитой' Ирины Мгеладзе. Сработано было на совесть. Он бы, майор, поверил. Не может живой человек лежать в такой позе. Прежде чем отправить фотографии с 'трупом' Ирины Раневичу, их долго изучали всем отделом. Его помощник, молоденький лейтенант поднял испуганные глаза:
  - А она точно живая?
   Потом снимки дали посмотреть Аслану. Тот внимательно их рассмотрел, покрутил с разных сторон.
  - Пойдет! - наконец кивнул он.
  Майор протянул ему телефон.
  - Алло! Это Аслан. Все, как вы хотели. Фотографии высылаю. - Майор Беруашвили жестом показал: 'деньги'. Аслан понял. - Как насчет гонорара?
  - Как обещал. Не волнуйся. Сначала фотографии. - Раздался нетерпеливый голос Раневича.
  Время тянулось медленно. Все были напряжены. По тому, перечислит Раневич деньги или нет на счет Аслана, станет понятно, поверил он в то, что Ирина Мгеладзе убита, или они в чем-то ошиблись. Даже Аслан был оживлен. Он смирился с тем, что проиграл, и сейчас его даже забавляла эта игра.
  Деньги пришли только через час. Все облегченно выдохнули.
  ****
  Раневич скинул фотографии с мобильника на ноутбук. Долго их рассматривал, увеличивая изображение. Его интересовали все подробности. Не потому, что он сомневался в Аслане. Ему доставлял физическое удовольствие вид ее мертвого тела. Ведьма! Сдохла, наконец. Особенно его позабавил муравей, нагло ползающий по ее лицу. Он даже рассмеялся, представив себе, как он заползает ей в открытый рот. Он перевел Аслану деньги, забронировал на утро авиабилет в Москву и снова уставился в экран ноутбука.
  ****
  Они быстро и без проблем прошли таможенный контроль. Их встретила служебная машина.
  - Познакомьтесь, мой помощник, капитан Игорь Лазарев - Дима представил Ирине молодого человека с веселыми ямочками на розовых щеках. Пожимая руку Ирине, он почему-то смутился, и щеки стали пунцовыми.
  - Не на меня одного ты так действуешь, - шепнул ей Дима, заметив смущение своего подчиненного.
  К счастью, пробок почти не было. Автомобиль быстро мчался в сторону центра.
  - Говори при ней, - ответил на вопросительный взгляд капитана Лазарева Дима.
  - Раневич прилетает через 3 часа. Заказал номер в гостинице. За Викторией Мгеладзе ведется наблюдение. Давида Мгеладзе найти не могут. Его мать сказала, что два дня назад он срочно вылетел из Лондона в Москву. Подробностей не знает. Позавчера Давид прилетел в Шереметьево, прошел таможенный контроль. По камерам видео наблюдения удалось установить, что у выхода из аэропорта к нему подошел какой-то человек, они переговорили, и Давид уехал с ним на темно-синем автомобиле марки BMV. Номера пробили. Машина находится, как и следовало ожидать, в угоне. По камерам проследили до района Беляево. Нашли там же, за гаражами. Естественно, пустую. Отпечатки пальцев стерты. Давид Мгеладзе, вероятнее всего, похищен. - Обстоятельно докладывал капитан.
  Они все-таки добрались до Давида! У Ирины онемели руки. Казалось, что вся кровь хлынула в сердце, и оно сейчас разорвется. В ушах шумело, к горлу стала подкатывать тошнота. Она не слышала слов Димы до тех пор, пока он не встряхнул ее и не шлепнул открытой ладонью по щеке.
  - Они ничего ему не сделают, пока его отец жив. А по нашим сведениям, Александр Мгеладзе в настоящее время находится уже в Аргентине. Они забрали Давида, чтобы шантажировать его сыном. Им нужны его деньги, а мертвый Давид им ничем не поможет. Так что время у нас пока есть. - говорил Дима, глядя ей прямо в испуганные глаза.
  - Извини, я уже в порядке, - попыталась улыбнуться Ирина, потирая покрасневшую щеку. - Ну и рука у вас, товарищ подполковник.
  В машине раздался смех. Молоденький водитель, похожий на большого коалу, весело уставился на нее через зеркало заднего вида. Капитан смотрел в окно, делая вид, что ничего не видел.
  - Отставить, лейтенант! - в голосе Димы тоже звучал смех. - Распустились!
  Он незаметно сжал руку Ирины, улыбнулся краешком губ:
  - Все будет хорошо.
  Он привез ее на ту же конспиративную квартиру, в которой встречался с ее мужем.
  - Варя! - позвал он, открыв дверь своим ключом. Из кухни появилась молодая девушка в бесформенных брюках с колоссальным количеством больших карманов и такой же бесформенной майке. - Это Ирина. Покорми ее, и пусть отдыхает. Ты будь на связи. Вы обе можете понадобиться в любой момент. Хотя, по моим подсчетам, часа четыре ничего особенного не произойдет. Я в контору. Да, чуть не забыл, - повернулся он к Ирине. - Напиши письмо своей дочери, что ты жива и здорова, и чтобы она безоговорочно слушалась человека, который ей это письмо передаст.
  Варя принесла бумагу и ручку. Когда Ирина писала записку Вике, руки дрожали, а мысли путались.
  - Вот, протянула он записку Диме. Тот пробежал строчки глазами.
  'Викуш, все в порядке. Я жива и здорова. Скорее всего, сегодня у тебя появится Раневич. Будет говорить, что меня нет в живых. Не верь! Человек, который передаст тебе письмо, - друг. Ты должна делать все, что он тебе скажет. Я тебя люблю!'
  - Она знает твой почерк? - спохватился Дима.
  Ирина задумалась, потом растерянно произнесла:
  - Да нет, мы ж все эсемесками и по интернету переписываемся!
  - У тебя есть что-нибудь, что она узнает и поверит, что записка от тебя? - спросил Игорь.
  Ирина стала лихорадочно рыться в рюкзаке. Потом разочарованно покачала головой:
  - Нет ничего. Я на море драгоценностей обычно не беру. У меня только вот этот крестик. - Она показала на маленький золотой крестик на тонкой цепочке, видневшийся в вырезе майки. - Но она может подумать, что его сняли с меня мертвой.
  - Дядя Дима! Я знаю, что можно сделать. Можно позвонить с моего мобильного на телефон того, кто письмо понесет. А он даст поговорить Вике. Голос же перепутать нельзя! - вмешалась Варя, до сих пор не произнесшая ни одного слова.
  Дима повернулся к ней:
  - А что, вполне разумный вариант. Так и сделаем, Варя, телефон держи при себе. Я пошел! - он по очереди чмокнул Варю и Ирину в нос и быстро ушел.
  Они посмотрели друг на друга и одновременно рассмеялись.
  Варя кормила Ирину завтраком. Неохотно жуя бутерброды, Ирина рассматривала Варю. Лет двадцати двух, высокая, статная, упругая, большой красивый рот, раскосые зеленые глаза, веселые веснушки на слегка вздернутом носике. И едва заметный тонкий бледный шрам на щеке. Но все это надо было разглядеть. Варя, казалось бы, намеренно, стирала всю эту красоту. Волосы цвета спелой пшеницы небрежно затянуты резинкой непонятного цвета. На ногах - грубые ботинки, широкая растянутая майка, брюки, в которых по убеждению Ирины, поместились бы три Вари, можно было носить только, копая огороды или чиня сломавшийся трактор. На лице ни грамма косметики, обкусанные ногти. Зачем она себя так уродует? Превращает себя в непонятное существо без признаков пола?
   Варя тоже исподтишка наблюдала за Ириной. Что-то в поведении подполковника заставило ее внимательнее рассмотреть незнакомую ей женщину. Женская интуиция подсказывала ей, что это не просто очередной фигурант по делу. Едва Ирина вошла, как Варя пришла в восхищение. Вот это женщина! Варя была посвящена в детали операции и знала, что Ирине пришлось пережить. На нее столько свалилось, почти три дня в дороге, а волосы падают роскошными волнами на плечи, на загорелых руках дорогой маникюр, простые брючки и маечка сидят на ней, как на фотомодели из дорого журнала, хотя весит не меньше 60 килограммов, на тонкой лодыжке блестит золотая цепочка.
  Ирине надо было что-то делать: двигаться, говорить, ругаться - все равно! Лишь бы не сидеть вот так, в ожидании новостей. Она просто с ума сойдет! И спать, естественно, она не сможет! В голову лезут страшные мысли, и не успеет она закрыть глаза, как богатое воображение сразу начнет рисовать картины одна страшнее другой.
  - Слушай, - прервала молчание Ирина. - Нам запрещено выходить?
  - Прямых приказаний от дяди Димы я не получала, но это подразумевается.- Ответила Варя, осторожно размешивая в чашке сахар.
  - У меня ничего нет, ни одежды, ни, извини, белья. В такую жару все так пачкается! Может, выйдем на часик, я себе быстро все куплю,- предложила Ирина.
  Варя растерянно смотрела ни Ирину.
  - Вас никто не должен видеть. Все должны думать, что вас нет.
  - А меня никто и не увидит. Здесь недалеко есть французский бутик. Цены там заоблачные, и в десять часов утра, даже дамочки, способные купить там только шарфик, в это время только спать ложатся,- убеждала Варю Ирина. - Такси поймаем, туда заскочим, и так же обратно вернемся.
  - Зачем такси, я за рулем, - механически проговорилась Варя, и закрыла себе рот рукой.
  Ирина засмеялась.
  - Вот и поехали. Мы быстро.
  Варя сомневалась, но Ирина уже напялила на голову бейсболку и темные очки.
  - Смотри, лица почти не видно! - воскликнула она, смотря на свое отражение в стекле буфета.
  - Дядя Дима мне голову оторвет,- пробурчала Варя, осторожно припарковав машину у яркой витрины.
  - А он не узнает. - заверила девушку Ирина.
  В бутике у Вари разбежались глаза. Веселые летние и элегантные вечерние платья, легкие костюмы, кружевное белье. Она стояла, открыв рот, пока продавщицы кружились вокруг Ирины.
  - А кстати, какой у тебя размер ноги, - как бы между прочим спросила Ирина, меря изящные босоножки.
  - Тридцать восьмой, - не задумываясь ответила Варя, уставясь на кружевной бюстгальтер и не замечая, что Ирина о чем-то шепчется с продавщицами.
  Минут через сорок они вышли из бутика, нагруженные пакетами, быстро сели в машину и вернулись в квартиру.
  - Ну вот, нас не было час десять минут. Кофе попьем?- Ирина выглядела крайне довольной.
  Варя бросилась заваривать кофе, счастливая от мысли о том, что они вернулись и что дядя Дима их не засек.
  - Варь, а ты вообще кто? - Спросила Ирина, закуривая сигарету.
  - Младший лейтенант. Уже год работаю в отделе дяди Димы.- С готовностью стала рассказывать Варя. - Я детдомовская. Мама отказалась от меня в больнице. - Ирину передернуло. - Потом, еще в детдоме, в плохую компанию попала. Мальчишки наркоту толкали, и мне деньги были нужны, и я с ними. Заведовал всем этим наш директор. Потом всю банду вместе с директором дядя Дима взял. Ну, не один, конечно. Я несовершеннолетняя была. Меня отпустили. С тех пор дядя Дима со мной возится. Меня в другой детдом перевел. Когда школу окончила, в институт заставил поступить на заочное отделение. А потом к себе взял работать под личную ответственность.
  Что-то она не договаривает. Выдает заученный текст, который не раз уже повторяла любопытным. И все в нем правда. Но не полная. Какая-то трагедия скрывается за бесстрастным тоном и короткими рубленными фразами.
  - Скажи, а почему ты себя так не любишь? - неожиданно спросила Ирина.
  Варя с недоумением уставилась на нее.
  - Я имею в виду, что ты за собой не следишь. Красивая, молодая, а выглядишь, как пацан дворовый.
  Варя пожала плечами.
  - А я не умею. Да и денег с трудом на комнату в коммуналке и на еду хватает.
  - Это неправда! Ты просто не хочешь! С тобой что-то произошло там, в детском доме, да? - Реакция Вари испугала Ирину.
  - Вам дядя Дима рассказал, да? - закричала она, закрыла лицо руками и с воем выскочила из комнаты.
  - Господи, ну почему я всегда лезу не в свое дело! - простонала Ирина и побежала за Варей. Она нашла ее между ванной и раковиной.
  - Как ты туда поместилась? - Варя сидела, скукожившись, уткнувшись головой с согнутые коленки, и плакала. - Я тебе клянусь, мне никто ничего не говорил. Я вообще не знала о твоем существовании, пока не переступила порог этого дома. Просто я догадалась, понимаешь? Давай, я помогу тебе встать! - Варя недоверчиво смотрела на нее поверх коленок. Из кухни послышалось шипение. - Кофе убежал! Ты вылезешь оттуда или нет?
  Варя нехотя выползла из своего убежища, Ирина взяла ее за руку и потащила на кухню. Они вместе вымыли плиту, заново заварили кофе.
  - Извини, меня, пожалуйста, я не хотела тебя обидеть или причинить тебе боль. Просто плохо соображаю в последнее время. - Ей было стыдно за себя, за свою несдержанность. Кто она такая, чтобы лезть этой девочке в душу?
  Варя помолчала, разлила по чашкам кофе, села и стала рассказывать. То, что услышала Ирина, было не просто страшно. Ирина слушала и не замечала, что из глаз непрерывным потоком катятся слезы.
  Она не знала, что такое дом и семья. Все ее детство прошло в вечной борьбе за элементарное существование. Они и не знала, что бывает по-другому: дом малютки, потом детский дом, сначала один, потом второй. Всегда хотелось есть, постоянно приходилось отстаивать право на жизнь, иногда пуская в ход кулаки и когти. Потом она узнала, что у детей бывают мамы и папы. И что они тоже бывают разные. Кто-то беспробудно пьет, кто-то сидит в тюрьме. Иногда некоторые из них вспоминали про собственных детей и, приняв на грудь, приходили к ним, размазывали по грязным щекам слезы, просили прощения, а потом снова исчезали. Были дети, которые когда-то жили нормальной, неизвестной Варе жизнью, а потом родители погибали, и они, никому не нужные, тоже оказывались в детском доме. Таким было тяжелее всех. Им было, что вспоминать и с чем сравнивать. Но в ее, Варином, мире никто никого не жалел. У каждого было свое горе и свои проблемы, каждый был сам за себя. Когда Варе было тринадцать лет, их детский дом расформировали, детей распределили по другим интернатам и домам. Варе было все равно. Искусством выживания она владела в совершенстве. Худая, щуплая, по-мальчишески угловатая, она умела драться и отстаивать свои права. Ни с кем не дружила, была сама по себе, ни во что не вмешивалась - себе дороже. Ее не трогали, побаивались. Лишь однажды она нарушила правила: увидела, как несколько взрослых ребят избивают маленького Юрку, жестоко и методично, стараясь попасть кулаками ему в лицо. Из разбитого носа текла кровь, заливая тоненькие, похожие на прутики, руки. За одну минуту она раскидала мальчишек, закрыла собой Мишку:
  - Еще раз кто тронет, глотки перегрызу.
  С тех пор она стала опекать Мишку, а он ходил за ней по пятам, как цыпленок за наседкой, и рассказывал о здешней жизни.
  - Директор наш гад и садист, - говорил он. - Да еще старших ребят наркотики толкать заставляет. Думаешь, за что меня били? Я в комнате спрятался и их разговор слышал, а они меня нашли. А еще он девчонок наших по ночам куда-то увозит, утром возвращает, а они никакие. Одна даже с окна выброситься хотела, еле поймали.
  - А куда возит-то? - заинтересовалась Варя.
  - А я почем знаю? - удивился Юрка. - Че они мне, докладывают? Ты смотри, осторожнее будь!
  Варя понимала, что узнать, что происходит, необходимо. Иначе не выжить. Она стала следить и прислушиваться. Первую неделю ничего не происходило, а потом в ночь с субботы на пятницу из ее комнаты исчезли две девочки.
  - А Соня с Олей где? - осторожно поинтересовалась она.
  - На работу уехали, - мрачно ответила одна из девочек, отворачиваясь к стене.
  - На какую работу?
  - Ты что, не знаешь ничего, или прикидываешься? - в нее уставилось несколько пар недоброжелательных глаз.
  - Знала бы, не спрашивала!
  То, что рассказали соседки по комнате, Варю напугало. За годы своей жизни в детских домах она сталкивалась со многим, об очень многом слышала. История с наркотиками, поведанная ей Юркой, ее не удивила. А вот это... Варю передернуло от отвращения: директор их детдома продавал девочек богатым папикам. Они развлекались с ними все выходные, а утром в понедельник их привозили обратно. В этот день им можно было не ходить на уроки и отсыпаться. Некоторые смирились: кормили вкусно, да еще с собой давали, кому конфеты, кому денег немного. А тех, кто сопротивлялся, директор в карцер сажал и такое с ними делал, что они, как шелковые становились.
  - Так что, Варька, готовься, и твой черед настанет! - Эти слова Варя помнила каждую минуту. Она знала, что скорее умрет, чем даст до себя дотронуться. Прошло несколько месяцев. Варя сидела в классной комнате, делала домашнее задание, когда в дверь проскользнул Юрка.
  - Варька, тебя сегодня вместе с другими ночью увезут! - зашептал он. - Я слышал, как директор докторше нашей говорил, что хватит тебе прохлаждаться, пора работать начинать! Варька, что делать-то? Может, убежим?
  Но убежать у нее не получилось. Как назло, в этот день с нее не спускали глаз. А вечером ее завели в кабинет врача, заставили надеть красное платье, причесать волосы, а потом посадили в микроавтобус. Там было еще несколько девочек. Ехали минут двадцать, потом остановились, стали кого-то ждать. Через какое-то время к их микроавтобусу стали подъезжать машины, из них выходили какие-то дядьки и по одной, а иногда и по две, выводили девочек. Когда Варя осталась одна, он вытащила запрятанную в резинке от волос бритву и полоснула себя по лицу. Потом попыталась перерезать себя вены, но подскочил охранник. Ее вернули обратно в детдом, втолкнули в темный карцер. Ее продержали там несколько суток, без еды и без света, так и не обработав рану. Именно там и нашел ее капитан Самойленко. За сотрудниками и воспитанниками детского дома, которых подозревали в торговле наркотиками, велось наблюдение, и когда верный Юрка перелез через забор, он оказался в руках оперативников. Он брыкался и кричал, что ему в милицию и в аптеку надо. Поняв, кто перед ним, он выложил все, что знал.
  - Варька там в карцере порезанная сидит. Ее спасать надо!
  Потом Варя долго лежала в больнице, дядя Дима приходил ее навещать, приносил фрукты и шоколад. Она выздоровела, шрам затянулся. По ее просьбе, ее и Юрку направили в одну школу-интернат. Дядя Дима часто приходил и туда. Он хотел их с Юркой удочерить и усыновить, но органы опеки ему в этом отказали: он был не женат, да и работа была, по их мнению, у него неподходящая.
  - Но он нас все равно не оставил. Юрка сейчас в армии, служит. Мечтает военным стать, а я здесь. Кроме него и дяди Димы у меня никого нет. - Варя замолчала, потом посидела, как бы прислушиваясь к себе. - Рассказала все, и как будто легче стало, - сказала она грустно.
  - Бедная девочка, сколько же тебе пришлось пережить! - Ирина вытерла слезы - Слушала сейчас тебя, и за себя стыдно стало. Вокруг столько горя, а я себя жалею: предали, не поняли! Только знаешь, что я тебе скажу? Хороших, людей на свете намного больше чем плохих. И не надо их бояться. И хоронить себя не надо. Все, что было в твоей жизни плохое, ушло. И директор и педофилы эти свое получили. А ты сейчас - не одинокий беззащитный ребенок, а сильная молодая женщина, да еще красивая. И не надо свою красоту прятать и молодость свою воспоминаниями отравлять.
  - И что делать? В салон красоты бежать? - попыталась пошутить Варя.
  - Зачем куда-то бежать? - оживилась Ирина. - Я лучше самых супер-пупер салонов красоты!
  Варя начала было сопротивляться, но Ирина усадила ее на стул. В шкафчике на кухне она нашла ножницы и принялась за волосы Вари. Потом вытащила свой дорожный несессер и сделала ей маникюр. Затем занялась ее лицом. Варя сидела, как под гипнозом.
  - Сейчас еще губки подкрасим. Здесь нужен абрикосовый цвет. Вот, как раз у меня есть. Все! А сейчас сиди, не вставай. Она притащила из спальни два пакета. - Снимай эту гадость! Померь вот это. - Из пакета появились вещи. И еще вот это! - Ирина почти силой стащила с Вари бесформенный балахон.
  Когда она подвела Варю к зеркалу, та застыла и, как показалось Ирине, даже перестала дышать. Красиво подстриженные волосы красивыми прядями лежали на плечах. Зеленые глаза казались огромными. Пухлые губы расплылись в мягкой улыбке. Бежевые брючки с широким поясом и белая сорочка делали ее стройнее и выше. Ноги были обуты в удобные белые балетки.
   - 'Модный приговор' отдыхает. - Воскликнула Ирина. - Вот так всегда и ходи! А эту жуть только в окопах можно носить!
  - Я не возьму! Это слишком дорого! - запротестовала Варя.
  - Послушай, детка. - Ирина села на диван, удобно поджав под себя ноги. - У меня дочь почти твоего возраста. И я считаю, что жизнь устроена очень несправедливо, давая одним все, а другим ничего. У меня много денег. Но зачем они мне на фиг, если я не могу распоряжаться ими так, как мне хочется! И если я не могу сделать людям, которые мне симпатичны, что-нибудь приятное. Считай, что я это делаю для себя. Я как тебя увидела, не поняла сначала: то ли баба, то ли мужик. А потом присмотрелась - красавица, только прячет всю эту красоту почему-то. Ты гордиться собой должна, любить себя! Так захотелось привести тебя в порядок! Я ведь этот шопинг больше из-за тебя затеяла.
  Варя заплакала.
  - Не смей плакать, дурочка! Тушь потечет! Об этом тоже помнить надо!- прикрикнула на нее Ирина.
  Варя улыбнулась и снова посмотрела на себя в зеркало. На этот раз улыбка была шире и увереннее.
  - Ладно, привыкай к себе новой. А потом посмотри второй пакет. Там платье, туфли и белье, которое тебе понравилось. Надеюсь, размер подойдет: девочки в магазине опытные. А я пока в душ, себя в порядок приводить.
  Стоя под прохладными струями воды, Ирина думала о Варе. Бедная девочка! Всю жизнь провела в детдоме, не видела ни ласки, ни тепла, ни сочувствия. Сама по себе. Одна. Кошмар! Слово 'детдом' приводило Ирину в ужас. Она ненавидела матерей, бросающих своих детей, и искренне считала, что таких надо если не уничтожать, то стерилизовать в принудительном порядке. Женщина, лишенная материнского инстинкта, не имеет права называться женщиной. В особенности ее возмущали те, кто бросал своих детей ради мужчин. Она не понимала, как можно жить инстинктами, рождающимися ниже пояса, и предпочесть родному ребенку самца. Для нее материнство было не только высшим счастьем, дарованным Богом, а самой главной ответственностью в жизни. Все, что они ни делала, о чем бы она не думала, проходило через призму, называемую 'интересы ребенка'. И если что-то могло нарушить спокойствие и духовный комфорт ее дочери, то моментально Ириной отвергалось. И это не было жертвой с ее стороны. Это была данность, естественным продолжением ее жизни, в которой появился ребенок. Иначе она не могла и не хотела. Люди должны быть в ответе не только за тех, кого приручили, но и за тех, кого родили. Другому быть не дано.
   ***
  Вика была на занятиях. На перемене к ней подошла секретарша декана факультета и попросила зайти в деканат. Вика послушно последовала за ней, гадая, зачем она понадобилась: пропусков вроде немного, педагоги хвалят. Секретарша открыла перед ней дверь:
  - Иди, Алексей Михайлович ждет.
  Вика вошла в кабинет. С огромного портрета на нее строго смотрели глаза Станиславского. Кроме декана в комнате находился еще один человек, лет тридцати, спортивный, под легкой сорочкой вырисовываются мускулы атлета. Лицо открытое, улыбчивое. Вика решила, что это помощник какого-нибудь режиссера, подбирает актеров на кастинг. Глаза темно-карие, внимательные.
  - Тут с вами поговорить хотят. А мне, извините, на занятие пора. - Декан легко встал со своего кресла и направился к двери.
  - Здравствуйте, Вика, - улыбнулся молодой человек, открыв ослепительно белые зубы. На щеках прорезались ямочки. - Я хочу, чтобы вы прочитали это. - Он протянул белый листок. - Только не волнуйтесь, все в порядке, - добавил он.
  Она взяла листок, развернула. Он внимательно следил за ней, боясь упустить момент, если она поведет себя неадекватно. Она дочитала, подняла зеленые глаза, кажущиеся на смуглом лице неестественно яркими, и задрожала всем телом. Он поддержал ее за плечи, осторожно усадил на стул.
  - Она жива. Сейчас я дам с ней поговорить.
  Он вытащил мобильник.
  - Варя, это Игорь. Передаю трубку Вике. - произнес он.
  Вика услышала голос мамы.
  - Викуль, цацуля, (только мама ее так называла) со мной все в порядке. Как ты?
  - Нормально, мамуля.- Игорь увидел, как зеленые глаза наполнились слезами и засверкали как изумруды. Потом хлынул алмазный водопад. Он никогда не встречал людей, ревущих так красиво. 'Актриса', - подумал он, усмехнувшись про себя.
  Ирина почувствовала, что Вика плачет и заспешила:
  - Не реви! Я тебе потом все подробно расскажу. Только знай, Раневич уверен, что меня убили. Он может фотки тебе показать. Плачь, убивайся, делай что хочешь: пусть думает, что ты поверила. Это очень важно. Остальное тебе Игорь расскажет. Слушайся его, пожалуйста.
  Вика немного успокоилась.
  - Хорошо, мамуля, я все поняла. Не нервничай. А ты?
  - У меня уже все хорошо. Сейчас, к сожалению, твоя очередь. Будь осторожна. Удачи. Я тебя люблю. - Завершив звонок, Ирина готова была сама в голос зареветь.
  Вика старалась говорить спокойно, а из глаз сплошным потоком текли слезы.
  - Вы сейчас все здесь затопите. А нам надо многое обсудить. Времени почти нет. - Игорь специально заговорил жестко. Вика всхлипнула, вытащила из сумки салфетки.
  - Извините. - пробормотала она.
  - Когда у вас заканчиваются занятия?
  - В четыре. Потом у меня озвучка на киностудии. Часов до восьми.
  Игорь посмотрел на часы: без четверти три. У них всего час, чтобы все согласовать.
  - Отлично. Сейчас мы все обговорим, а потом вы поедете на свою озвучку вместе со мной. На вашей машине установлен маячок. За нами будут наблюдать. Потом я встречу вас при выходе из киностудии. Там вы, извините, даже в туалет, не должны выходить одна. Я провожу вас до квартиры, зайду минут на десять. Выйду, чтобы все видели, что я ухожу. Потом я незаметно возвращаюсь, и мы ждем вашего обожателя. - Он заметил, что при этих словах Вику передернуло. - Не факт, что он придет к вам сегодня. Но мы на это рассчитываем. Судя по тому, что мы о нем знаем, ему не терпится сообщить вам известие о смерти матери.
  - А с чего вы взяли, что он не подойдет ко мне на улице? - Вика стала проявлять интерес к происходящему, и Игорю это понравилось. Он с готовностью начал объяснять:
  - А мы не дадим ему такой возможности. Он только что прилетел. Сейчас в номере гостиницы. Даже если он успеет подойти к институту к концу занятий, приблизиться к вам не сможет. Слишком много народу. Тем более, что ему нужно время, чтобы с вами поговорить, и обязательно наедине. В противном случае, при виде его вы можете поднять крик, устроить скандал, а привлекать внимание к себе ему не надо. Средь бела дня запихивать вас в машину тоже. Так что он сейчас тщательно готовится к встрече.
  - А что мне делать, когда он придет? - снова задала вопрос Вика.
  - Вести себя естественно, так как вы вели бы себя, если бы ничего не знали. Его надо вывести из себя и заставить его признаться, что это он заказал убийство вашей матери. Мы будем вести запись.
   ****
  Время тянулось не просто медленно. Оно вообще стояло. Ирина привела себя в порядок, они с Варей перемерили все обновки, постоянно косясь на Варин мобильник. Казалось, о них вообще забыли. Разговор не клеился. Когда, наконец, раздался щелчок дверного замка, они обе подскочили, как ужаленные, и бросились в коридор.
  - Тише, ошалелые, чуть с ног меня не снесли. - Дима выронил какие-то коробки и нагнулся за ними.- А это что? - уставился он на Варю снизу вверх. Варя покраснела. Дима встал, затащил ее в гостиную и стал вертеть во все стороны. - Ты что с ней сделала? Это не Варя! Вы что, из дому выходили? - дошло, наконец, до него. - Кто разрешил?
  Варя виновато молчала. Ирина встала перед Варей, прикрывая ее собой.
  - Это я ее уговорила, Дим. Не могла же я ходить в грязной одежде! Мы быстренько, туда и обратно. Нас никто не видел, честное слово!
  Дима молча смотрел на них. Везет же ему на зеленоглазых! Когда он впервые увидел Варю во время операции в детдоме, первое, что он заметил - огромные зеленые глаза на худом и несчастном лице. Она была напуганным озлобленным подростком, не верящим никому и ни во что. Ему стоило огромного труда приручить ее, заставить жить нормально, не шарахаясь от людей, как от зачумленных. У него не было своих детей, и он прикипел к ней. Подобрал ей хороший детдом, старался навещать ее как можно чаще. Постепенно она оттаяла, стала радоваться его визитам. Потом он помог поступить ей на юрфак, устроил на работу. Когда Варя получила диплом, взял ее стажером в свою группу. Большинство сотрудников считали Варю его племянницей. Ее любили, но относились к ней, как к своему парню. Девке 23 года, а личной жизни никакой. Он сто раз говорил ей, что пора избавляться от мужской одежды, мальчишеских замашек, а то замуж никто не возьмет. А она постоянно твердила, что ей так удобно, и никто ей не нужен, и продолжала ходить в мужских штанах и армейских ботинках, купленных на барахолке. Хотя Дима знал, что она втайне влюблена в его помощника, капитана Игоря Лазарева. Варя принципиально не брала у Димы денег. А сейчас за какие-то несколько часов Ирине удалось то, на что он безрезультатно тратил целые годы. 'Заговор зеленоглазых', - хмыкнул он про себя.
  - А какого цвета глаза у твоей дочери? - повернулся он к Ирине. Та опешила:
  - Зеленые, а при чем здесь глаза?
  - Еще одна зеленоглазая, - непонятно объяснил Дима. Ирина и Варя переглянулись. - Так вот, твою зеленоглазую дочь уже предупредили. Поплакала немного, потом взяла себя в руки и сказала, что все сделает, как надо. Кормите меня, я голодный. Я пиццу принес. - Женщины бросились на кухню.
  За обедом Дима подшучивал над новой внешностью Вари, выговаривал ей за то, что она разрешила Ирине выйти на улицу. Ирина заступалась за нее. Варя наблюдала за ними. Они говорили на общие темы. Но по тому, как они смотрели друг на друга, как двигались, как, якобы случайно, соприкасались их руки, когда они передавали друг другу соль, Варя поняла, что ситуация вышла далеко за рамки служебных отношений. Она физически ощущала волны, которые от них исходили. Варе казалось, что если она встанет между ними, ее ударит током. Ее дядя Дима, наконец, влюбился. Чтобы проверить свою догадку, она пошла в ванную помыть руки. Выйдя в коридор, она осторожно заглянула на кухню. Дядя Дима и Ирина целовались. 'Наконец- то в его жизни появилась нормальная женщина, а не какая-то очередная фифа', подумала она. Варя намеренно громко хлопнула дверью ванной и медленно пошла в кухню, топая ногами. Они успели оторваться друг от друга, Ирина вскочила и начала убирать со стола.
  - Идите в гостиную, а я посуду пока помою, - предложила Варя.
  В гостиной Ирина устроилась в кресле, поджав под себя ноги. Дима сел на диван.
  - О Давиде ничего нового? - спросила она.
  - К сожалению, нет. - Дима откровенно ее разглядывал.- Ищем, но пока безрезультатно. Раневичу позвонил московский шеф. Договорился с ним о встрече. Есть вероятность того, что после разговора с Погодиным Раневичу станет известно, где находится Давид. Если он сегодня пойдет к Вике, мы его возьмем и вытрясем из него все, что надо. Правда, не факт, что он все стразу выложит. А его шефы, узнав, что он арестован, могут ускорить события.
  - Раневич будет молчать, тянуть время и потребует адвоката. Он не будет сдавать своих шефов в надежде, что его выпустят, - произнесла Варя, войдя в комнату.
  - Знаете, есть грузинский анекдот: Отец семейства купил лотерейный билет. Семья собралась за столом, и начался спор, куда они поедут, если выиграют автомобиль. Мнения не сошлись, начался скандал. Чуть до драки не дошло. Наконец, в комнату входит старенький дед и говорит: 'А ну, все вон из машины', - с горечью пошутила Ирина. - Раневича еще не взяли, и никто не знает, как развернутся события.
  Дима перебрался с дивана на ручку кресла, на котором сидела Ирина.
  - Ириш, открою тебе один секрет. Когда речь идет о маниакальных личностях, мы подключаем наших психологов. Так вот, они на все сто процентов уверены, что сегодня ночью он появится у Вики. Он слишком долго ждал и сейчас сорвется с катушек.
  Дима покачнулся. Ирина схватила его за руку.
  - А ты уверен, что с Викой ничего не случится? - спросила она.
  - Подъезд и квартира твоей дочери напичканы аппаратурой, в соседней квартире мои ребята, а с ней Игорь. - Ирина заметила, что при упоминании этого имени Варя покраснела. Ирина вопросительно взглянула на Диму, тот едва заметно улыбнулся и кивнул. Варя покраснела еще сильнее.
   ********
  Раневич был в бешенстве. Не успел он войти в номер гостиницы, как ему позвонил шеф и назначил встречу. Это абсолютно не входило в его планы. Как он вообще узнал, что он прилетел в Москву! Это значит, что ему перестали доверять и контролируют каждый его шаг. Кто-то из Тбилиси доложил шефу. Это плохо, очень плохо. Он собирался подготовиться к визиту к Вике. А сейчас все откладывается. Но отказывать Погодину он не мог. Слишком много было поставлено на кон. Раневич аккуратно разложил свои вещи, побрился, переоделся, вызвал такси. Он приехал в загородный дом шефа раньше назначенного времени и снова начал злиться, когда ему велели подождать. Он сел на диван в гостиной и положил ногу на ногу. Нога начала дрожать, дрожь передалась в руки. 'Сегодня вечером!' - стучала в висках мысль. Лоб покрыла холодная испарина.
  - Неважно выглядишь, - услышал он голос Погодина и усилием воли заставил себя вернуться в реальность. Он встал. Выражение лица шефа ничего хорошего Раневичу не предвещало. Ему не предложили ни кофе, ни коньяка. Погодин сел в кресло. Раневич продолжал стоять. Без всякого предисловия ледяным голосом Погодин с расстановкой заговорил:
   - В общем, я не доволен твоей работой, в Батуми ты облажался на полную катушку. Мгеладзе ушел. Твои ошибки нам стоят огромного труда и кучу денег.
  - Его жена мертва, - сообщил Раневич.
  На лице Погодина заиграли желваки.
  - А она нам не нужна. Ни живая, ни мертвая. Ты заигрался. Ты думаешь, мы не знаем, из-за чего ты все это затеял? Ради сопливой девчонки сорвал всю операцию! Или ты думал, что мы не узнаем, зачем тебе понадобилась Ирина Мгеладзе и о твоих так называемых высоких чувствах к ее дочери? Мы теряем очень большие деньги. Тобой очень недовольны!
  Раневич молчал.
  - Зачем ты приехал в Москву? - Погодин повысил голос. - Мы тебя не вызывали. Ты бросил все дела в Тбилиси и примчался к этой актрисульке, которая тебя на дух не переваривает. Если не хочешь тяжких для себя последствий, будешь делать то, что мы тебе скажем. Нам удалось выманить Давида Мгеладзе из Лондона. Он у нас. Как рычаг давления на ее отчима, девка нам тоже не помешает. Сегодня ночью она должна быть у меня.
  Раневич дернулся. Погодин угрожающе усмехнулся:
  - Не сверкай на меня глазами, побереги силы. Привезешь ее, в целости и сохранности. Это все. С тобой поедет Алик.
  Погодин поднялся и, не попрощавшись, вышел, оставив Раневича одного. Через минуту в комнату вошел помощник Погодина, Алик.
  - Поехали! - не поздоровавшись, произнес он.
  Раневич решил сесть за руль сам. Алик не возражал. От ярости и бессилия у Раневича шумело в ушах. Он так долго шел к этому дню, а они пытаются отнять у него Вику! Он убрал с пути эту ведьму, которая отравляла всю его жизнь, а сейчас стали мешать эти. Он их ненавидел! Он ее не отдаст, чего бы то это не стоило!
  С левой стороны показался небольшой лесок. Он резко остановил машину.
  - Ты чего? - вяло поинтересовался его спутник.
  - Отлить. - Коротко бросил Раневич и углубился в лес. Алик недовольно вылез из машины и последовал за Раневичем. Погодин приказал глаз с него не сводить. Через какое-то время из леса показался человек. Он не спеша открыл багажник, вытащил из него лопату и снова исчез за деревьями. Минут через двадцать он вернулся, положил лопату обратно и поехал в сторону Москвы один.
  *****
  Ирина настояла на том, что она поедет вместе с ним. Они сидели в кабинете Димы и ждали. Ирина посмотрела на часы. Десять пятнадцать, отметила она. Раздался звонок. Дима снял трубку служебного телефона.
  - Подполковник Самойленко! Докладывайте! ... Хорошо. Мы выезжаем. Готовность номер один.- Он выдохнул. - Все, началось. Значит, мы не ошиблись. Раневич подъехал к дому Вики. Сидит в машине.
  Сердце у Ирины на секунду остановилось, потом подпрыгнуло и заколотилось с такой силой, что стало больно. Варя взяла ее за руку. Ирина вскочила и подошла к Диме:
  - Я тоже поеду! - требовательно произнесла она.
  Дима понял, что если он оставит ее здесь, она просто умрет от тревоги.
  - Хорошо. Но в машине ты будешь сидеть тихо. - предупредил он.
   ****
  Такого напряжения Вика никогда не испытывала. С тех пор, как Игорь дал ей прочесть записку мамы и обо всем рассказал, она была напряжена до предела. Как ей удалось озвучить роль, она не помнила. Звукорежиссер нервничал и несколько раз спрашивал ее, как она себя чувствует, но сделать намеченное на этот день все же удалось. Правда освободилась она в начале одиннадцатого. Сославшись на недомогание, она попросила помощницу режиссера проводить ее до машины. Там уже ждал Игорь.
  - На вас лица нет, - отметил он. - Машину поведу я.- Вика кивнула. - Раневич уже в вашем дворе. - Снова заговорил он, когда машина выехала на трассу. - Вы все помните? - Она снова молча кивнула. Они подъехали к подъезду. Игорь припарковал машину, открыл Вике дверь.
  Раневич увидел, как во двор въехал спортивный автомобиль Вики. От возбуждения свело мышцы. Он подался вперед и чуть не вдавил грудь в сигнал. Она была не одна. Из машины вышел молодой мужчина, обошел ее, открыл дверцу, и только потом появилась Вика. Они обнялись и скрылись в подъезде. Черт! Он не знал, что делать и в бессилии скрежетал зубами. От мыслей о том, что сейчас может происходить в квартире, Раневич был близок к помешательству. Вдруг дверь подъезда открылась, появился провожатый Вики и быстрыми шагами завернул за угол. Ушел! Раневичу понадобилось достаточно много времени, чтобы унять дрожь и привести в порядок дыхание. Руки вспотели. Он вытер их о брюки, вышел из машины и скрылся в подъезде.
  *****
  Вика была в квартире одна. Она стояла у двери и не знала, кто появится первый: Раневич или молодой капитан. Раздался тихий стук. Вика осторожно посмотрелаа в глазок. Игорь. Она быстро открыла дверь, он тихо проскользнул в квартиру.
  - Фу, думал, не успею, - прошептал он, прерывисто дыша. На белой сорочке повисла паутинка. Он стряхнул ее, улыбнулся: - На чердаке совсем не убирают. - Потом деловито осмотрел квартиру:
  - Спальня, гостиная и кухня не подходят. Я буду в кабинете. Вам лучше всего находиться в гостиной. Так я смогу не только слышать, но и видеть. Не бойтесь. Все будет хорошо. - Он поцеловал ее в щеку. За дверью послышался шорох. Игорь втолкнул Вику в гостиную, а сам скрылся в темном кабинете. Вика села в кресло и схватила с журнального столика первый попавшийся журнал. Несмотря на то, что она была готова к этому, когда в проеме двери появился Раневич, она так испугалась, что закричала и вскочила с кресла.
  - Что вам здесь нужно? Убирайтесь, или я в полицию позвоню! - она схватила мобильный. Раневич бросился к ней, вырвал из рук телефон и швырнул об стенку.
  - Мама! - взвизгнула Лика и побежала к двери. Он догнал ее, сгреб в охапку, стал противно дышать в лицо:
  - Нету больше твоей мамы. Я, наконец, избавился от твоей мамочки волчицы. Больше тебе никто не поможет! Гниет твоя мама в какой-нибудь яме! И отчим твой со своим сыночком тоже скоро там будут! Так что сейчас ты будешь посговорчивее!
  - Это неправда! - Закричала Вика.- Ты все врешь, сволочь! Ненавижу! Гадина!
  - Тебе придется меня полюбить, детка! - Раневич прижал вырывающуюся Вику к себе. Ее затошнило. - А если не веришь, вот, смотри! Я дорого заплатил, чтобы ее убили! - Он бросил ей в лицо фотографии и рассмеялся.
  Вика бросилась подбирать фотографии. Ей не надо было ничего играть. То, что она увидела, было настолько ужасно, что в глазах у нее потемнело, ноги подкосились, и она как-то боком завалилась на пол. Раневич ликовал. Вот оно! То чего он ждал столько лет. Беспомощное тело Вики было податливо и тепло. Он поднял ее с тускло сверкающего паркета и отнес на диван. Сейчас!..
  - Стоять, не двигаться! - ему заломили руки, сильным ударом бросили на колени, так что он вскрикнул от нестерпимой боли. Он рычал и вырывался, как бешеный зверь. Глаза выкатывались из орбит, с губ капала пена.
  Вику привели в себя. Она сидела на диване и с ужасом смотрела на Раневича.
  - Господи, мерзость какая, - с трудом выдавила она из себя.
  Когда Вику выводили из комнаты, он проводил ее таким взглядом, что видавшим виды оперативникам стало не по себе.
  *****
  Сидя в служебной машине, Ирина слышала все, что происходило в квартире дочери. На месте ее удерживало только сознание того, что если она сейчас сорвется и помчится к Вике, то подвергнет ее жизнь еще большей опасности. Рядом сидели Дима, еще несколько человек из технического отдела и Варя.
  - Жаль, что его нельзя сразу убить! - проговорила Варя.
  - Ничего, Варенька! Ты ж знаешь, что на зоне с такими типами делают! - ответил один из сотрудников, на лице читалось отвращение, - он еще не раз о смерти попросит.
  - Тише вы! - прикрикнул на них подполковник.
  Когда все закончилось, и она увидела рядом с собой дочь, Ирина прижала ее к себе и заплакала. Вика уткнулась ей носом куда-то в плечо и судорожно всхлипывала.
  - Ну, развели здесь панихиду. Все хорошо. Все молодцы. - Дима открыл бутылку минеральной воды. - Попейте и успокойтесь. Я пошел к нашему маньяку: пора мне с ним поговорить.
   *****
  Микрофоны в квартире еще работали, и они могли слышать все, что происходило в квартире. Сначала Раневич кричал, угрожал, потом вдруг сразу затих и, казалось, впал в прострацию. Он равнодушно дал себя обыскать, не отвечал на вопросы и утратил к происходящему всякий интерес. Дима часто встречался с таким поведением. Когда человек в одночасье теряет то, чем жил долгие годы, он уходит в себя, и никакими силами привести его в чувство не удается. Правда, подполковник очень сомневался, что в Раневиче осталось что-то человеческое и что его апатия была неподдельной. Но добиться от Раневича ответов на интересующие его вопросы Дима не мог. Тем не менее, это было необходимо сделать, потому что время шло, а узнать, где сейчас находится Давид Мгеладзе, было крайне важно. Он спустился к машине, где находились его зеленоглазые женщины.
  - Молчит. То ли не слышит, то ли прикидывается, пока непонятно. Но говорить явно не собирается. Сейчас здесь закончим, повезем его в Управление.
  - Не надо в управление. - Произнесла Ирина. Дима с удивлением посмотрел на нее. - Знаешь, я когда-то у Ефремова читала в 'Лезвии бритвы'. Женщину на нервной почве парализовало. Никаких объективных показателей, что она не может ходить, не было. Тогда врач и весь персонал стали говорить о приезде какого-то строгого профессора, который как приедет, то ей мало не покажется. Это продолжалось целую неделю. Пациентка стала нервничать. И когда накал дошел до апогея, в палату вошел профессор и грозно закричал на нее: 'Встать!' И женщина встала.
  - И к чему ты это? - осторожно спросил Дима, ему и в голову не могло придти, что задумала Ирина.
  - Он уверен, что меня нет. - Объяснила Ирина. - Это единственное, что его сейчас греет. В вашем Управлении меня к нему не пустят. А здесь я зайду, живая. Представляешь, каким это для него будет шоком?
  - С чего ты взяла, что, увидев тебя, он по-братски выложит тебе все на блюдечке? - попытался возразить Дима.
  - Станет. Мне надо два шприца с обычной дистиллированной водой, желательно с разноцветными колпачками, - вдруг заявила она.
  -Зачем? - Этого подполковник точно не ожидал.
  - Не бойся, убивать я его не собираюсь. - Сверкнула она глазами. - Хотя и стоило бы. И вот еще что...
  Дима обдумывал предложение Ирины. Авантюра полнейшая, но если получится, то победителей не судят. К тому же нельзя было терять ни минуты времени. Давида Мгеладзе уберут сразу, как только станет известно об аресте Раневича. То, что предлагала Ирина, сделать в Управлении, естественно, не получится, и эффект будет уже не тот. Раневич же не полный идиот, чтобы поверить в то, что в такой организации, как ФСБ, сумасшедшие женщины свободно разгуливают по коридорам со шприцами в руках. А здесь, да еще пока он не опомнился...
   *****
  Раневич твердо решил, что говорить не будет. Сейчас его отвезут на допрос, он будет молчать. Потом в камеру. Там у него будет время все обдумать. У них на него ничего нет. Разве что фотографии, но и они - косвенная улика. Даже если тело этой ведьмы найдут, то без Аслана, доказать ничего не смогут. А там и организация поможет. Они не могут бросить его на произвол судьбы. Уж слишком много он знает.
  Неожиданно к нему подошли двое мужчин. Молча, не произнося ни единого слова, привязали его скотчем к стулу. Опустили плотные шторы. Сделали знак остальным, выключили свет и вышли из квартиры. Что за черт?! Он остался один в полнейшей темноте. Больше ничего не происходило. Он стал постепенно различать силуэты предметов. В квартире никого не было. Он слышал равномерное тиканье часов, которое становилось все громче и громче. Что происходит? Что они собираются с ним сделать? Постепенно им стал овладевать страх. Он начался где-то в области груди и заползал в каждую клеточку его тела. Справиться с ним Раневч не мог. Его стала охватывать паника. Из груди сам собой вырвался звериный вой.
  Сняв наушники, Ирина довольно сказала:
  - Я думаю, что он готов к встрече с привидением. Я пошла.
  Раневич услышал, как дверь медленно открывается. Затем раздались неторопливые шаги. Все в нем сжалось от ужаса. Зажегся яркий свет. На минуту он ослеп, а затем увидел ЕЕ. Она стояла перед ним в широком цветастом платье, на лице играл яркий румянец, и горели зеленые ведьмины глаза. Он закричал так, что внизу сквозь окна четвертого этажа его было слышно без всяких наушников. 'Сработало, товарищ подполковник', - возбужденно проговорил Игорь.
  - Я вижу, ты меня узнал! - тихо произнесла Ирина. - Как видишь, я жива и невредима. Здравствуй, дорогой! - она стала медленно приближаться к нему. Раневич задергался, стараясь вырваться из липкого плена. - Не получается? - рассмеялась она. - Зато у меня все получится. Ты меня не устраиваешь живой. Даже в тюрьме. Поэтому ты сейчас умрешь, медленно и мучительно. А я буду наблюдать за твоей агонией. - Она достала из сумочки шприц, осторожно сняла красный колпачок и приблизилась к Раневичу почти вплотную. Он почувствовал запах ее духов, и только тогда осознал, что она не призрак. А это еще хуже, потому что в ее глазах он прочел приговор.
  - Что тебе надо? - прохрипел он с трудом: рот пересох, и язык ворочался с трудом.
  Ирина приблизила к нему лицо. Такие глаза бывают у пантер, высматривающих по ночам добычу.
  - Всего ничего. Мне надо, чтобы ты ответил на несколько моих вопросов. Во-первых, где мой сын. Во-вторых, я хочу, чтобы ты рассказал мне о Погодине. Ведь так зовут твоего шефа, или я ошибаюсь?
  - Да пошла ты! Я ничего не скажу. Ты не имеешь права, тебя посадят! - он не мог оторваться от ее глаз. Они смотрели на него не мигая, и в них периодически вспыхивали золотистые искры.
  Ирина снова нехорошо засмеялась.
  - А мне плевать! Даже если я сяду, то при моих деньгах и связях, пробуду в тюрьме недолго. Зато я избавлю мир от такой мрази, как ты. Говорить будешь? - Ее зрачки расширились, и в них он увидел свое отражение.
  Раневич отрицательно качнул головой. Он все еще надеялся, что она блефует.
  - Ну, дело твое, - проговорила Ирина и с силой воткнула ему в плечо шприц. Раневич снова закричал. - Через несколько минут у тебя начнут неметь руки и ноги, потом ты перестанешь чувствовать свое тело, потом яд начнет действовать выше, ты не сможешь говорить. Мозг отключится последним. Так что ты конца будешь понимать, что умираешь. - Несколько минут Ирина внимательно за ним наблюдала. В зеленых глазах снова заплясали золотые искорки. Раневич с ужасом понял, что это конец. Руки и ноги действительно стали неметь.
  - Как ты себя чувствуешь? - склонилась над ним Ирина. На его лице она прочитала животный ужас. Ирина так долго его ненавидела, так мечтала ему отомстить, что была уверена: если ей представится такая возможность, то это будет самым счастливым днем ее жизни. Часто, ворочаясь в постели не в силах уснуть, она представляла, как он умирает, и придумывала картины одну страшнее другой. Она его боялась, и чем больше был ее страх, тем больше она его ненавидела, и тем страшнее смерть ему придумывала. Сейчас она не чувствовала ничего кроме отвращения. Как она могла испытывать ужас перед этим ничтожеством, цепляющимся за жизнь! Маленький гаденыш, способный издеваться только над теми, кто слабее, он сидел сейчас перед ней весь в холодном липком поту и дрожал мелко, противно, всем телом. С носа свисала капля, глаза выпучены, ловит воздух ртом, как рыба. Она снова подошла к лежащей на столе сумке и вытащила еще один шприц. Колпачок на этот раз был синим. - Знаешь, что это? - спросила она, и сама же ответила: - Это антидот. Если ты заговоришь, я могу уколоть тебя еще раз. Решай!
  Холод поднимался все выше. Раневич, не отрываясь, смотрел на шприц. Он ненавидел эту суку, но еще больше он хотел жить. Ирина не ошиблась.
  - Давид у Погодина, - с трудом выговорил он. - Они его держат в заброшенном здании дома престарелых. - Раневич назвал адрес.
  - Охрана большая? - Ирина стояла неподвижно.
  - Не думаю. Человека четыре, не больше. Они там постоянно кого-то держат.
  - Постоянно охрану держат?- не поняла Ирина.
  - Нет, заложников. - Отвечая на вопросы, он не сводил воспаленных глаз со шприца.
  - Понятно. Кто приказал убрать моего мужа? - Она не спешила.
  - Погодин.
  - Зачем? - Ирина села на стоявший неподалеку стул.
  - Он перестал слушаться. А организации нужны его деньги.
  - Давида поэтому похитили? - Положила ногу на ногу.
  -Да. Сделай мне укол! - не выдержал он. - Я уже все сказал!- ему казалось, что холод добирается уже до сердца, ему стало трудно дышать. В ушах шумело.
  - При одном условии: ты повторишь все это под протокол.
  - Хорошо. Коли, наконец! - взвыл Раневич.
  Ирина неторопливо подошла, сделала второй укол.
  - Сейчас тебе станет лучше. Но запомни: если ты меня обманешь, я тебя везде достану и закончу начатое. Ты же понял уже, что я ни перед чем не остановлюсь. - Она была так близко, что он перестал различать ее лицо, и только ее зрачки ритмично расширялись и сужались.
  Когда она ушла, Раневич потерял сознание.
   ****
  - Вот это да! - восторженно вопил Игорь, когда Раневича увели и квартира опустела. - Нам ее в отдел надо. Вмиг за 15 минут расколет любого! - Он зацепился ногой за стул, тот опрокинулся ножками вверх. Игорь почти все время находился в темном кабинете квартиры и старался не дышать, сначала сторожа Вику, а потом наблюдая за ее матерью. Поэтому сейчас носился по комнате, выплескивая накопившиеся эмоции.
  - Успокойся, Игорь. Орешь, как мальчишка, которому подарили вертолет с моторчиком. И определись: вмиг или за 15 минут? - поморщился Дима. Хотя он и сам был в легком шоке, смешанном с восхищением и гордостью. То, что сделала Ирина, было просто немыслимо! Соглашаясь на эту аферу, он не особенно верил в успех и, к тому же, нарушал все правила. Но Ирина лишала его сил здраво мыслить и сопротивляться, да еще была очень убедительна. Если способы, которыми он действовал сегодня, дойдут до начальства, как минимум, выговор и взыскание ему обеспечены. Игорь и несколько оперативников, ставшие участниками и свидетелями данного действа, были в таком восторге, что информация явно просочится, несмотря на его строгий приказ молчать о подробностях.
  Игорь поднял стул. В комнату вошли Варя, Ирина и Вика. Дима залюбовался всей компанией. Хороши, но абсолютно разные. Русоволосая, словно выточенная из темного мрамора смуглая от природы Вика; светловолосая подтянутая и упругая Варя, до безумия женственная загорелая Ирина. Они стояли, выстроившись в одну линию, и смотрели на него своим зелеными глазами. Игорь застыл, не выпуская из рук стула.
  - Капитан, поставьте стул на место,- приказал Дима и снова повернулся к застывшей у дверей группе. - Проходите, чувствуйте себя, как дома.
  Вика подошла к дивану, потом передумала и села в кресло. Варя устроилась на стуле. Игорь не сводил с нее удивленных глаз, а по ее щекам медленно, но верно разливался румянец. Ирина продолжала стоять, прислонясь к стене спиной.
  - Группа уже выехала. Мы с капитаном едем туда. Для вас троих особое задание: отдыхать. - приказал Дима. - Возражения не принимаются.
  - Дядя Дима, можно я с вами поеду? Я не устала совсем,- подала голос Варя. - Он хотел было отказать, но Варя так умоляюще на него посмотрела, что он догадался и согласился: - Хорошо, только на рожон не лезь. Будешь рядом с капитаном Лазаревым. Идите в машину, я вас догоню. - Он повернулся к Ирине.
  - А вам на самом деле надо отдохнуть. Спите спокойно. Наблюдение с дома пока не снято. Проводи меня,- кивнул он ей.
  Они вышли в коридор, и Дима сразу прижал ее к себе. Она послушно подставляла под его поцелуи лицо, глаза, губы. Мир снова закружился вокруг них, и сердца стучали в унисон, и дыхание переплеталось.
  - Господи, как я соскучился по тебе! - прошептал Дима. Она прижалась к нему еще сильнее, поцеловала так, что у него потемнело в глазах. Усилием воли он заставил себя отодвинуться от нее на безопасное расстояние. - Я должен идти.
  - Возьми меня с собой. Там Давид. Я все равно не смогу заснуть! - Ирина сжала руки.
  - И я с вами! - сказала Вика, выходя в коридор. - Я не собираюсь оставаться одна! Я буду сидеть тихо-тихо!
  Дима вздохнул. В который раз за сегодняшнюю ночь он собирался нарушить инструкцию.
  ****
  Автомобиль мчался по направлению к Балашихе. Мигалку не включали, трасса в это время была свободна. За ним следовала еще одна машина. В первой ехал подполковник Самойленко с двумя оперативниками. Во второй Игорь и женщины. 'Как маркитантки в обозе за армией', - усмехнулся Дима, глядя на свет фар ехавшей за ними машины. Он посмотрел на часы. Четыре утра. Вся первая часть операции, если считать со времени, когда Раневич подъехал к дому Вики, и заканчивая моментом, когда его в полуобморочном состоянии погрузили в служебную машину, заняла всего два часа. В управлении, не давая Раневичу возможности опомниться, начали допрос. Полностью дезориентированный, он выкладывал все, что ему известно. Только что подполковнику сообщили, что он подписал свои показания. 'Завтра он опомнится и будет требовать адвоката, - размышлял Дима. - Но если нам удастся освободить Давида Мгеладзе и взять людей Погодина, ему уже не отвертеться'. Автомобиль свернул на проселочную дорогу.
  - Приехали, товарищ подполковник. - Сообщил водитель, остановив машину. - Вот наши стоят.
  Дима увидел машины спецназа. Он вышел из автомобиля, за ним последовали оперативники. К ним присоединились Варя и Игорь.
  - Дом окружен. Внутри все тихо, - доложил подполковнику майор Полуянов. - Верхние два этажа нежилые, сгорели во время пожара. Там никого нет. Остались только подвальные помещения. За время наблюдения видели только двоих. Выходили осмотреться и подышать. У одного из них автомат. Сколько человек внутри, установить не удалось. Но вооружены, однозначно.
  - Время подходящее. В пять утра сон слаще, а те, кто на карауле, устали и расслабились. Начинаем. - скомандовал подполковник.
   ****
  Давид потерял счет времени. Его затолкали в этот вонючий сырой подвал, приковали к трубе, и оставили сидеть на холодном цементном полу. Потом пришел какой-то горилла, молча сделал несколько снимков и так же молча ушел. 'Отца шантажировать будут. Деньги требовать' - догадался он. Давид много слышал о кидне́ппинге, но никогда не думал, что это коснется его лично. Интересно, сколько они попытаются вытянуть с отца? А он - настоящий идиот! Надо же было так попасться! Из Лондона самому к ним приехать. Он получил электронное сообщение от Иры, что у отца неприятности и требуется его помощь. Не раздумывая, ведь Ира не стала бы преувеличивать, он купил билет и прилетел в Москву. Он, правда, пытался дозвониться до нее и до отца. Но оба были недоступны. Позвонил Вике, но она ничего не знала, и Давид решил, что родители решили ей ничего не говорить. А потом было все, как в плохом боевике: его встретил знакомый отца, которого он видел пару раз. Давид сел в его машину и больше ничего не помнит. Он пришел в себя, когда его выволакивали из автомобиля и куда-то тащили. Потом бросили в этот подвал. Давид читал, что жертв кидне́ппинга чаще всего в живых не оставляют. А эти даже не скрывали своих лиц. Значит, не боятся. Получается, что его убьют, как только получат деньги. Вчера его снова фотографировали. Значит, отец знает, и требует от них подтверждения, что его сын жив. Давид понимал, что сам виноват, и злился на свое бессилие. Умирать очень не хотелось, было страшно, но он надеялся, что отец что-нибудь придумает. Давид уже не чувствовал холода, ему даже не хотелось есть. Единственное, что ему приносили, - это вода. После того, как он жадно глотал холодную влагу, начинала кружиться голова, и он впадал в тяжелый сон. Он догадывался, что в воду подмешивают какую-то гадость, но пить хотелось так сильно, что ему было уже все равно. Сколько он здесь сидит, он не знал. Время тянулось медленно. Давид приходил в себя, понимал, что еще жив, и снова проваливался в забытье.
   Он проснулся от боли: рука, прикованная наручниками к ржавой трубе, затекла и распухла. Холодная сталь впивалась в кожу так, что, казалось, врастет в нее. Давид застонал от боли. 'Лучше сдохнуть', - подумал он тоскливо. И тут раздались выстрелы, топот и громкие крики. Давид забыл о боли и весь превратился в слух. Появилась надежда, что еще не все потеряно. Дверь распахнулась, и с пистолетом в руке в подвал ворвался Горилла. Грязно матерясь, он наугад выстрелил в сторону Давида. В подвале было темно, и в отличие от Давида, чьи глаза привыкли к темноте, Горилла плохо видел. Пуля просвистела над головой. Он прицелился еще раз. Давид зажмурился и вжался в пол. Раздался выстрел. Снова мимо. Открыв глаза, Давид увидел, как тяжело оседает на грязный пол Горилла. В подвале еще кто-то был.
  - Жив? - склонился над ним капитан Лазарев. - Давай я тебя освобожу. - Он стал отстегивать наручники.
   Давид увидел, как Горилла зашевелился и вытянул руку
  - Осторожно! - закричал он. Лазарев оглянулся, дернулся в сторону, и нажал на курок: почти одновременно раздалось два выстрела. Игорь, почувствовал, как обожгло левое плечо. Кровь стала заливать белую сорочку. Он подошел к Горилле, тот был мертв. В проеме двери Игорь увидел, как, перепрыгивая через несколько ступенек, к ним бежит Варя.
  - Ранен? Куда ты ранен? Больно? - не давая ему возможности ответить, она сыпала вопросами и дрожащими руками пыталась расстегнуть на нем сорочку.
  - Варь, успокойся! - Игорь схватил ее за руки. - Зацепило слегка. - Тебе что было приказано! Зачем сюда сунулась! - повысил он голос. Хотя ему было приятно, что она так испугалась. Он потянул ключи от наручников Варе. - Отстегни его, а то у меня рука не слушается.
  Варя освободила Давида. Когда сняли наручники, он застонал от боли. Варе с трудом удалось его поднять. Ноги не слушались и подкашивались. На помощь пришел Игорь. Он обхватил Давида здоровой рукой, с другой стороны подошла Варя. Поддерживая друг друга, они выбрались из подвала. Стрельба продолжалась на втором этаже. Их увидели ребята из спецназа и, прикрывая собой, вывели к машинам. Давид опустился на землю, рядом с ним сел Игорь.
  - Игорь, - представился Лазарев, протягивая руку Давиду.
  - Давид,- слабо улыбнулся тот. - Спасибо, ты спас мне жизнь.
  - Ты мне тоже, - ответил Игорь,- так что мы квиты.
  С одной стороны к ним спешили врачи со скорой, а с другой к ним подбежали Ирина и Вика.
  - Давидик! - плакала Вика. - Что они с тобой сделали!
  - Живой, - тихо произнесла Ирина, опустилась перед ним на колени, притянула его голову к себе, поцеловала. Потом увидела Игоря, кровь на плече. - Боже мой, Игорь, вы ранены!
  - Ничего, Ирина Владимировна, до свадьбы заживет! - улыбнулся тот, глядя на стоящую радом Варю.
  - Спасибо, - только и смогла сказать Ирина, Вика осторожно, чтобы не причинить ему боли, обняла его и поцеловала.
  - Где папа? - спросил Давид и потерял сознание. Его положили на носилки и понесли к машине скорой помощи.
  Подъехала вторая бригада врачей.
  - Какая ты красивая,- удивляясь, почему он не видел этого раньше, прошептал Игорь, когда ему перевязывали плечо. Варя улыбнулась и покраснела.
  Вика поехала с Давидом в больницу. Варя уехала с Игорем. Рассвело. Ирина осталась. Какое-то шестое чувство подсказывало ей, что это еще не конец. Она стояла рядом со служебным автомобилем, в котором ее сюда привезли, и наблюдала, как выводят бандитов. Такое она видела только в кино. Но сейчас она была причастна к происходящему и испытывала злорадное удовлетворение при виде того, как их в наручниках, согнув почти пополам, сажают в машины. 'Пять', - насчитала она. Подъехал какой-то странный фургон. Из подвала вынесли тело еще одного бандита, стрелявшего в Давида и Игоря, санитары засунули его в полиэтиленовый мешок и, как сломавшуюся куклу, запихнули в фургон. 'Труповозка!' - Ирина перекрестилась.
  - Товарищ подполковник! Здесь еще одного в кустах нашли! - раздался крик одного из оперативников. - Ирина увидела, как двое бойцов тащат упирающегося изо всех сил человека. Вокруг них с ожесточенным лаем носилась большая лохматая собака.
  - Пристрелить ее к чертовой матери, - сказал один из них.
  Ирина бросилась к ним.
  - Я тебе пристрелю! - закричала она, встав перед собакой и закрыв ее собой.
  - Что здесь происходит? - прогремел голос Димы. - Отставить!
  Бойцы ослабили хватку, человек вырвался и обнял пса. На бандита он был точно не похож. В рваной, замызганной куртке и штанах с дырками, сквозь которые просвечивали грязные поцарапанные колени. Спутанные длинные волосы, борода вся в сухой траве и колючках, на изможденном лице дикие глаза. Худые руки с потрескавшейся кожей судорожно сжимают шею собаки.
  - Ну, какой это бандит? Ты посмотри на него, он больше похож на юродивого из Бориса Годунова, - прошептала она Диме. 'Вправду похож', - подумал он.
  - Ты кто? - спросил Дима, подходя к нему. Собака угрожающе оскалила зубы.
  - Не трогайте Дружка, он хороший, - закричал юродивый. Молодой голос абсолютно не вязался с его внешностью.
  - Не тронем, не бойся, - пообещал Дима. - Ты только имя свое скажи!
  Человек мочал.
  - Как вас зовут? - вступила в разговор Ирина. Она села на корточки и осторожно протянула руку к собаке.
  - Укусит! - заволновался Дима.
  Ирина медленно опустила руку на мохнатую голову.
  - Хорошая собака, верная. Вот как хозяина защищает. Молодец, - приговаривала она, лаская ее за ушами.
  Та перестала рычать и скалиться. Дима не знал, насколько это приемлемо к собаке, но она, как ему показалось, сначала удивилась, а потом улыбнулась. Во всяком случае, на этот раз зубы не выглядели устрашающе. Юродивый тоже немного успокоился.
  - Вы хороший человек, - с трудом проговорил он, глядя на Ирину, - Дружок чувствует.
  - А я чувствую, что вы тоже хороший,- Ирина улыбнулась, - давайте знакомиться. Я - Ирина. А вы помните, как вас зовут?
  Юродивый помолчал, потом неуверенно произнес:
  - Олег.
  - Хорошо Олег. А фамилия у вас есть. - В глазах человека появился страх. - Ирина снова улыбнулась. - Не бойтесь, мы ничего вам плохого не сделаем. Наоборот, постараемся помочь.
  Он смотрел Ирине прямо в глаза. Сомнение, так явно читавшееся на его лице, стало постепенно исчезать. Наконец, он решился.
  - Звягинцев.
  - Вы Олег Звягинцев? - вмешался в разговор Дима. - Вы журналист, вели независимое расследование по религиозным сектам. Пропали два года назад.
  - Я ничего не знаю, - закричал тот вдруг, закрывая голову руками. - Не надо меня бить!
  Собака снова залаяла, и бросилась в сторону Димы. Ирина схватила ее за шею и стала успокаивать.
  Вокруг них собралась целая толпа.
  - И что сейчас делать, товарищ подполковник?- раздался чей-то голос.
  Впервые в жизни подполковник Самойленко был в нерешительности. Если этот человек действительно Олег Звягинцев, то ему должно быть лет двадцать семь - двадцать восемь. А перед ним семидесятилетний старик. Что же с ним делали эти два года? Человек явно не в себе, может, путает что-то, или это простое совпадение?
  Он налил в пластиковый стакан воды, протянул Ирине.
  - Дай ему выпить, пусть успокоится.
  Ирина взяла стакан, подошла к юродивому:
  - Выпейте и успокойтесь. Это простая вода.
  Он недоверчиво взял стакан, жадно выпил. Выронил стаканчик из дрожащих рук, тот откатился в сторону. Дима подошел, осторожно поднял его и передал своему помощнику:
  - Снимешь отпечатки пальцев, пробьешь по базе.
  Ирина тем временем продолжала расспрашивать:
  - А где вы живете с Дружком?
  Он махнул рукой в сторону леса.
  - А раньше где жили? - она старалась говорить ровно и тихо.
  Юродивый задрожал.
  - В подвале, на цепи. Они меня били, кололи. Потом я убежал, туда.- Он снова показал на лес.- Там хорошо. Там Дружок со мной был. Тепло вместе.
  Ирина смотрела на него глазами, полными ужаса. Все столпившиеся вокруг них люди молчали.
  К Диме подошел эксперт.
  - Пробили, - стараясь говорить как можно тише, проговорил он - Из центра подтвердили: отпечатки принадлежат Олегу Звягинцеву, объявленному в розыск два года назад.
  Дима повернулся к юродивому, то есть уже Олегу Звягинцеву.
  - Тех, кто вас бил, мы арестовали. Их накажут. А вам надо в больницу, как можно мягче сказал он.
  - Я без Дружка не пойду, - замотал головой тот и стал отступать к кустам.
  В разговор снова вмешалась Ирина.
  - Правильно, я бы тоже собаку не бросила, - сказала она, прижимая к себе морду пса, - но в больницу с Дружком не пустят. Что же делать? - Задумалась она.- А давайте я его к себе домой заберу. Буду с ним гулять, кормить. А когда вы поправитесь, вы его заберете.
  Звягинцев недоверчиво смотрел на Ирину. Она стояла слегка наклоняясь, ласково теребя лохматые уши. Собака, закрыв глаза, млела от удовольствия, доверчиво прижимаясь к ногам Ирины.
  - Я его не обижу. Видите, мы уже подружились, - настаивала Ирина.
  - Хорошо,- выговорил он после долгого раздумья. Все облегченно выдохнули.
  Звягинцев не дал себя увезти до тех пор, пока не убедился в том, что его Дружка не бросили. И только потом дал себя отвести к машине скорой помощи.
   *****
  - Знаешь, я решил, что буду брать тебя на все операции, - пошутил Дима, глядя на Ирину в зеркало. Она села на заднее сиденье вместе собакой, которую с трудом удалось запихнуть в машину. Дружок нервничал, и ей приходилось его успокаивать. - Звонили из больницы, - продолжал он. - Давид почти в порядке, его накачивали сильнодействующим снотворным и практически не кормили. К счастью, мы вовремя успели, так что он выкарабкается. С рукой небольшие проблемы, но тоже поправимо. Сейчас он спит. Вику отвезли домой.
  - А как Игорь? - спросила Ирина.
  - Нормально. Повезло парню. Пуля по касательной прошла. Варя с ним.- Дима рассмеялся. - Как он смотрел на нее у Вики дома! Как будто увидел впервые.
  - Да, застыл с этим дурацким стулом и глаза вытаращил,- согласилась Ирина. - Они будут красивой парой.
  - Если это говоришь ты, то так и будет, - убежденно проговорил он. - И что ты будешь делать с этой псиной?
  - Сегодня ничего. Устала, с ног валюсь. - Призналась Ирина. - Я думаю, мы все поспим, а потом займемся Дружком.
  - Ну, мне поспать вряд ли удастся. - Пожаловался Дима.- В одиннадцать часов совещание у генерала. Ты не представляешь, что сейчас происходит. Эта проклятая секта, наконец, разваливается. Управление гудит. По-моему, там сегодня тоже никто не спал. А сейчас начнут людей везти.
  - Каких людей? - не поняла Ирина.
  - Да тех самых, кого арестовывать будут. - Развеселился Дима. - Ты можешь себе представить, сколько людей на них работает и сколько их самих только в Москве?
  - Кошмар, - передернула плечами Ирина.- Пауки.
  Дима проводил ее до двери квартиры, помог втащить упирающегося Дружка.
  - Все, я побежал. Позвоню при первой возможности, - он коснулся рукой ее губ,- если я сейчас тебя поцелую, то уйти уже не смогу.
  Когда он ушел, Ирина заглянула в спальню. Вика спала. Она тихо вышла на кухню, нашла в холодильнике колбасу, взяла первую попавшуюся миску, наполнила ее водой.
  - Иди ешь, псина, - позвала она Дружка. Пес несмело подошел к еде, понюхал и принялся есть. Ирина притащила из коридора коврик, - здесь будет твое место. А я пошла спать. Она с блаженством вытянулась на постели. Вика засопела, нашарила ее рукой и, как в детстве, прижалась к ней:
  - Я люблю тебя, мамочка,- пробормотала она, не просыпаясь.
  - И я тебя люблю. - Ирина уткнулась носом в волосы дочери и заснула.
  
   *****
   - Ну что ж, операция прошла блестяще, - подытожил генерал на утреннем совещании. Во всех офисах Организации ведутся обыски, большинство руководителей среднего звена задержано. Арестован заместитель Погодина, самому Погодину удалось, к сожалению, скрыться. Но его арест - дело времени. В Тбилиси и других соседних республиках тоже начались аресты. Счета Организации заморожены. Так что, могу вас поздравить. Идите, работайте.
  Направляясь вслед за сотрудниками управления к двери, Дима был уверен, что сейчас прозвучит что-то вроде знаменитой фразы Мюллера: 'А вас Штирлиц, я попрошу остаться!', и не ошибся.
  - Подполковник Самойленко, у меня к вам остались вопросы! - прозвучал голос генерала. Дима закрыл за ушедшими коллегами дверь и повернулся к генералу.
  - Что вас интересует, Семен Михайлович? - спросил он, заранее зная ответ.
  - А ты не догадываешься, Дима? - с иронией взглянул на него генерал.- Ты присаживайся.
  Дима отодвинул стул, сел.
  - Что там за история со шприцами? - Генерал откинулся на спинку стула и приготовился слушать.
  Дима усмехнулся:
  - Доложили все-таки, черти!
  - Если бы! - с досадой воскликнул генерал. - Молчат, как партизаны на допросе в гестапо. А все управление гудит! Все радуются, пересмеиваются. У моей секретарши от восторга глаза, как тарелки. Только и слышу по углам: 'Шприцы!' А я, как рогатый муж, должен узнавать все последним. Рассказывай, - приказал он.
  Дима вздохнул, и начал рассказывать, внимательно наблюдая за реакцией генерала. Тот слушал молча, не перебивая. Сначала его лицо побагровело, потом посерело, взгляд не предвещал ничего хорошего. Но когда Дима дошел до момента, когда Раневич начал выкладывать информацию, умоляя Ирину быстрее ввести ему антидот, в глазах шефа заплясали веселые искорки, щеки приняли естественный цвет.
  - Мы его полуживого доставили в управление, и следователь быстро, пока не очухался и не включил мозги, его допросил. Весь допрос запротоколирован, велась видеосъемка. Раневич все подписал. О том, что произошло ночью в квартире Вики Мгеладзе, я имею в виду визит Ирины Мгеладзе, не сказал ни слова. Она ему пригрозила, что если он не даст показаний, она и в тюрьме его достанет.
  - А если он, как ты говоришь, включит мозги и начнет говорить? - озабоченно поинтересовался генерал.
  - А вы бы ему поверили? - спросил Дима.
  Генерал рассмеялся:
  - Нет, конечно! Комедия абсурда!
  - Ну, вот и я о том же. - Согласился Дима.- Ни один нормальный человек не примет этого всерьез. А дистиллированную воду в организме не обнаружит ни одна экспертиза. И Ирину он реально боится.
  - По шее бы вам надавать, подполковник! - проворчал генерал.
  - Зато операция завершилась за неполных шесть часов. Информации и доказательств, хоть завались. Давида Мгеладзе живым вытащили, Олега Звягинцева нашли. А представляете, сколько бы мы с Раневичем и его адвокатами возились! Организация бы все следы успела замести и от Давида Мгеладзе избавиться. - Возразил Дима.
  - Ладно уж, победителей не судят! - развеселился вдруг генерал. - Только скажи там своим, пусть языками прекращают трепать. Что там с Олегом Звягинцевым, - сменил он тон.
  - Он в очень плохом состоянии. Крайняя степень истощения, врачи диагностировали старые травмы конечностей и головы, нарушения психики. К тому же ему кололи наркотики. В общем, сломали его, сволочи. Врачи говорят, здоровье поправят. А с психикой сложнее.
  - Да, жалко парня. - Кивнул седеющей головой генерал.- Я просмотрел заново его дело. Талантливый журналист, молодой, красивый. Лез в такие дела, ничего не боялся! Ему же что-то важное удалось раскопать по Организации. Если бы они это получили, они бы его убрали. Иначе, какой смысл держать его в живых?
  - Логично,- согласился Дима.- Значит, он не отдал им материалы. Они бы нам здорово пригодились для суда.
  - Он сам из Белоруссии, - продолжал генерал. - Жил в Москве у тетки. Она не замужем, детей нет, и относилась к нему, как к родному сыну. Чуть с ума не сошла, когда он пропал. Инфаркт перенесла. После ее заявления о пропаже племянника квартиру обыскали, компьютер проверили, ничего не нашли. Сегодня я на всякий случай с утра послал туда людей, чтобы еще раз все внимательно осмотрели: вдруг пропустили что-нибудь. Но ничего... Как поживает наш великий психолог? - ошарашил Диму генерал.
  - Не понял, товарищ генерал...
  - Я имею в виду Ирину Мгеладзе, - пояснил генерал. - Я тебя давно знаю и так понимаю, что ее психологические опыты и для тебя не прошли даром. - Дима почувствовал, что краска начинает заливать лицо. Генерал рассмеялся:
   - Ну что ж, давно пора. Только не мне тебя учить. Будь поосторожнее, пока все не закончится. Как- никак, ее муж - один из фигурантов нашего дела.
  - Бывший муж, - уточнил Дима.
  Генерал хмыкнул.
   *****
  Ирину разбудил громкий лай и веселый девичий смех. Она вышла на кухню. Вика и Варя тормошили Дружка, а он весело лая и повизгивая, прыгал на них и хватал за волосы.
  - Выспалась, соня? - Вика подбежала и повисла на ней. Дружок, решив, что игра продолжается, встал на задние лапы и лизнул Ирину в лицо.
  - Фу, Дружок, какой ты вонючий! Тебя купать надо! - пыталась вырваться Ирина.
  - Мам, а мы с ним гуляли уже! А он откуда взялся? И вообще, мне кто-нибудь расскажет, что происходит? А то я только и слышу 'не время, потом, сначала делай, что говорят' - с обидой проговорила Вика и сердито приземлилась на стул. - Вот, Варя тоже молчит, говорит, что ты проснешься, и все мне расскажешь.
  - Варя, рада тебя видеть, - Ирина, наконец, скинула с себя Дружка, - Ты как здесь? Что-нибудь случилось?
  - Нет, тетя Ирина, я вещи ваши принесла, которые на той квартире остались. - отозвалась Варя, вставая со стула.
  При слове 'тетя' Ирина поморщилась, а Вика расхохоталась.
  - Ты хочешь, чтобы я сошла с ума? Какая я тетя? - последовала примеру дочери Ирина. - Меня никто тетей не называет. Ты еще бабушкой меня назови! Так. - Ирина взглянула на часы: - Программа минимум: купаем Дружка, а то он всю квартиру провонял. Потом ужинаем, и я все рассказываю. Иди ко мне, Дружок! - подозвала Ирина собаку и попыталась снять с ее шеи закрученную жгутом грязную веревку. Огромный узел не развязывался, поэтому Вика стала разрезать его ножницами.
  - Что же ты узел режешь? Режь, где тонко! - возмутилась Ирина.
  Ножницы щелкнули, и из наполовину разрезанного узла выпал какой-то предмет, обернутый в целлофан. Варя быстро наклонилась, развернула:
  - Флешка! - воскликнула она с удивлением и передала ее Ирине.
  Ирина осторожно взяла маленькую черную флешку, задумчиво покрутила ее в руках.
  - Что за шпионские страсти?- вытаращила глаза Вика. - Откуда у беспризорной дворняжки электронный носитель?
  - Диме надо отдать. Это может быть важно, - произнесла Ирина, не отвечая на вопрос дочери. Она положила флешку в сумку.
  Они втроем затащили Дружка в ванную комнату. Он упирался всеми четырьмя лапами, пытался выскочить, лапы скользили по кафелю. Они взмокли, пока запихивали его в ванную. Душ прыгал из стороны в сторону, пеной были забрызганы они, стены, умывальник.
  - Держи душ! Лей! Лапу ему подними! Не эту! Не заливай воду ему в уши! Стой смирно! Брыкается! - Гвалт стоял такой, что в дверь позвонила соседка. Когда Вика с хлопьями пены на волосах открыла дверь, та шарахнулась в сторону от испуга.
  - Викочка, у тебя все в порядке? - спросила она, почти что заикаясь.
  - Да, теть Маш. Мама собаку привела. Мы ее купаем. - Выпалила Вика, пытаясь стряхнуть клок пены с мокрых волос.
  - Слава Богу, - успокоилась тетя Маша, - а то вчера кричали, сегодня кричат. Я уж думала, случилось что-то. - Значит, мама приехала? Привет ей передавай.
  Вика закрыла дверь. Вдруг из ванной комнаты выскочило мокрое чудовище и отряхнулось, обрызгав ее с головы до ног. За ним бежали полураздетые Ирина и Варя, пытаясь набросить на него полотенце. Дружок со скоростью спринтера устремился в гостиную и прыгнул на диван. На обивку сразу натекла лужа. Ирина прыгнула на него и завернула в полотенце.
  - Девочки, держите его, пока я его вытираю,- закричала она.
  Снова позвонили в дверь.
  - Это тетя Маша, опять, наверное, - сказала Вика и побежала к двери.
  - Ой, мамочки - заголосила она, и в комнату ворвались два оперативника с пистолетами в руках. Ирина с Варей дружно взвизгнули, закутанное в полотенце собачье чудовище оглушительно залаяло. Первая пришла в себя Варя. Она стащила с собаки мокрое полотенце, замоталась в него и встала перед оперативниками.
  - Ребята, все в порядке, мы собаку купали.
  - Да ладно, бывает, - смущенно проговорил один. - Нам приказали, чуть что, так сразу в квартиру бежать.
   - А я и не знала, что наблюдение еще не сняли, - удивилась Ирина.
  Варя вытолкала вконец сконфуженных коллег за дверь. Когда они остались одни, Ирина оглядела комнату и представила себя на месте бедных оперативников. Сцена была еще та: три полуголые растрепанные бабы, перевернутые стулья, лужи на полу, обалдевшая от первого в жизни купания собака и два растерянных мужика, не знающие, кого спасать. Она захохотала, схватившись за живот и катаясь по мокрому дивану. Следом звонко рассмеялась Вика, затем залилась грудным смехом Варя. Когда приступ истерии закончился, они дружно принялись за уборку, потом по очереди мылись в душе. Когда они закончили ужинать, была уже глубокая ночь.
  - Я пойду, а то поздно уже, - сказала Варя.
  - Куда ты пойдешь? - Запротестовала Вика.- Оставайся у нас. Я в кабинете тебе постелю.
  - Правда, Варюш. Тем более что завтра суббота. Ты же не работаешь в субботу? - Поддержала дочь Ирина.
  - Вообще, у нас сейчас аврал. Но дядя Дима меня отпустил,- нерешительно ответила Варя.
  - Ну и прекрасно! А завтра пойдем по магазинам. Дома хоть шаром покати. Да еще ошейник надо псу купить. - Подытожила Ирина.
  Варю, которая в отличие от Ирины и Вики, практически не спала, оправили спать. Мама с дочерью сидели на кухне. Ирина рассказывала дочери о том, что произошло.
  - Выходит, что Саша тебя обманул? - задумчиво проговорила Вика.
  - Выходит, - согласилась Ирина.
  - В голове не укладывается. Он же был такой правильный, настоящий. Я его так любила! - На глаза Вики стали наворачиваться слезы.
  - А почему ты говоришь о нем в прошедшем времени? - возразила Ирина. - Насколько я знаю, он жив и здоров. Понимаешь, Викуш, в жизни все не так просто. Когда Саша согласился на мне жениться, он не знал ни меня, ни тебя. Да, он поступил нехорошо, с твоим максимализмом, даже подло. - Продолжала она задумчиво. - Но, в конце концов, это единственное, в чем его можно упрекнуть. Мы обе были с ним счастливы, каждая по своему: ты нашла в нем отца, я друга. Он по-настоящему любил нас, а мы его. И сейчас у нас есть Давид. Саша изменил нашу жизнь, сделал нас другими. Ведь именно он дал тебе все, о чем ты мечтала, и постарался защитить нас от опасности. Поэтому мы не имеем права его осуждать.
  - Ты его простила? - после паузы спросила Вика.
  - Конечно. Каждый в жизни хоть раз совершает ошибку. Главное иметь силы это признать и попытаться исправить. А Саша сделал именно это. - Говоря это, Ирина, казалось, старалась убедить не столько дочь, сколько саму себя.
  - Да, он бросил тебя, а сам удрал! ...И вы будете вместе, как прежде? - настороженно продолжала свой допрос Вика.
  Ирина отрицательно покачала головой.
  - К сожалению, как прежде не получится. Я не смогу. Но друзьями останемся точно.
  - Это из-за подполковника, да? - вырвалось у Вики.
  - А ты откуда знаешь? - поперхнулась дымом Ирина и закашлялась.
  - Мам, я же не слепая и не глухая! - засмеялась Вика, подавая ей стакан с водой. - Вы так друг на друга смотрите, что всем неловко становится. А я вообще пыталась запомнить, как любовь играть.
  - Дурочка! - Рассердилась Ирина. - Что ты мелешь?!
  - А с Сашей что будет? - Не обращая внимания на слова матери продолжала Вика.
  - Он оформил со мной развод. Сейчас он скрывается за границей. Его люди срочно распродают бизнес. Так что дела он здесь и в Тбилиси сворачивает. Скандала не будет, но возвращаться ему нельзя, пока, по крайней мере. - Коротко и сухо сообщила Ирина.
  -Мам, мне его жалко, - проскулила Вика и заплакала. Дружок подошел к ней и положил морду на колени. - А этот откуда взялся? - спросила она, вытирая слезы рукой.
  Ирина снова начала рассказывать.
  Разговор с дочерью прошел относительно спокойно. Но это ничего не значило. Ирина хорошо знала свою дочь. Сейчас она долго будет переваривать услышанное, рассматривать все факты с точки зрения ее собственных принципов и представлений, и к каким выводам придет, одному Богу известно. Так что сюрпризы еще впереди.
   *****
  По квартире разносился такой вкусный запах жареной картошки, что Ирина вскочила с постели и выбежала на кухню. Вся 'семья' была в сборе. Девочки накрывали на стол, Дружок, блестя чистой шерстью, вертелся между ними.
  - Кушать подано! - провозгласила Вика, торжественно взмахнув рукой.
  - Мам, я Варе предложила, переехать ко мне. - Сообщила она, запихивая в рот огромный кусок сосиски.
  - Прекрасно! - обрадовалась Ирина.
  - Но это неудобно как-то! - промямлила Варя.
  - Ничего неудобного. - Возразила Ирина. - Моя дочь живет одна в трехкомнатной квартире. К ней приходит два раза в неделю наша дальняя родственница, обед ей готовит, чтобы всухомятку не питалась. Но она пожилая уже и Вике не нравится. Ей ни поговорить не с кем, ни подурачиться. Да и тебе до работы ближе, соседи коммунальные доставать не будут. И деньги освободятся на себя любимую. Варь, соглашайся! Всем будет лучше. И мне спокойнее, что вы вместе.
  Варя вопросительно посмотрела на Вику. Вика подбежала к ней, обняла и закружила по кухне.
  - Она согласна! Скажи, что согласна, а то я тебя не отпущу!
  Дружок снова подпрыгнул. Похоже, хватать девушек за волосы стало его хобби.
  Выйдя из дома, они разделились. Ирина отправила девочек по магазинам, а сама поехала в больницу к Давиду. Ей предстоял нелегкий разговор.
  Давид лежал под капельницей, рука перебинтована . Увидев Ирину, он радостно улыбнулся.
  - Здравствуй, родной. - Она поцеловала его в бледную щеку и ласково погладила по голове. - Я говорила с врачами. Они сказали, что через несколько дней ты будешь, как новенький. Они почистят тебе организм, выведут всю гадость, которой тебя поили. Хорошо, что это не наркотики, а что-то седативное. Ты очень похудел, - заметила она.
  - Ничего, вот выйду отсюда, ты меня откормишь, - успокоил ее Давид.- Ира, может, ты расскажешь уже, где отец.
  - Я принесла тебе письмо от него. Но прежде, чем начнешь читать, знай: что бы между мной и твоим отцом ни происходило, мое отношение к тебе не изменится никогда. Я очень тебя люблю, я всегда буду рядом. И Вика тоже. Мы одна семья. - Он так на нее смотрел, что Ирине хотелось плакать. Она протянула ему письмо, оставленное для него Сашей. - Я буду ждать за дверью. Позови, когда будешь готов со мной поговорить.
  Ирина вышла на лестничную площадку к открытому окну и закурила. Напротив нее висела табличка с надписью: 'У нас не курят!' 'Сейчас ругаться начнут',- подумала она, нервно затягиваясь. Ирина вернулась к двери палаты и задумалась. Бедный мальчик. Его это ударит больнее, чем ее с Викой. Отец все-таки. Да еще стресс такой перенес. В темном подвале без еды, закованный в наручники, не понимающий, что его ждет и на что надеяться... Из палаты послышался голос Давида. Ирина вошла. Вопреки ее ожиданиям, он был спокоен. Только взгляд стал тяжелее.
  - Рассказывай все, - потребовал он.
  - Значит, он всех предал,- подытожил он, когда Ирина закончила рассказ. - Бросил на произвол судьбы тебя, Вику, меня, а сам смотался за границу, спасать шкуру.
  - Ну почему предал, - попыталась возразить Ирина. - Он пытался найти выход, связался со своим другом подполковником Самойленко, передал ему все документы, которые ему удалось собрать на Организацию. Просто не успел...
  - Не надо его оправдывать, Ира! - прервал ее Давид. От прежней бледности не осталось и следа.- Он просто сбежал, переложив все проблемы на других: на тебя, полковника этого, на Вику, наконец. Меня чуть не убили, а спасала меня ты, а не родной отец. И все это его проклятые деньги. Я его никогда не прощу!
  - Не надо быть таким категоричным, дорогой,- вздохнула Ирина.- В конце концов, это твой отец, и другого у тебя нет и не будет.
  - И не надо! - Вскричал Давид. - У меня есть ты и Вика! Я всегда знал, что отцу с тобой повезло. Сейчас понял, что и мне тоже, потому что, если бы не ты, меня уже не было бы в живых.
  - Причем здесь я? В операции принимало участие огромное количество людей. - Попыталась восстановить справедливость Ирина. - Вот Игорь Лазарев был даже ранен.
  - Да, и именно Игорь рассказал мне про историю со шприцами. - Он рассмеялся. - Ир, ты даешь! Я подозревал, что ты без тормозов, но что настолько!
  - Вот ты уже и смеешься, - она поцеловала его в нос. - Я старше тебя, и я мудрее. И знаю, что бы ни происходило в нашей жизни, надо идти дальше. Иначе там, - она показала пальцем на потолок, - нам не простят.
  - Ир, ты знаешь, что я тебя обожаю? - Давид привстал и попытался обнять Ирину. Капельницы опасно накренилась, и он откинулся обратно на подушки.
  - Я тоже тебя люблю. - Она осторожно погладила его перебинтованную руку. - А сейчас отдыхай, Вика придет к тебе вечером.
  Разговор с Давидом ее расстроил. Он старался держаться, но Ирина видела, как ему больно. Он считал себя преданным, брошенным и обманутым. И будет лежать сейчас в палате, мучаясь этой своей обидой и злостью на отца. Почему от ошибок взрослых больше всего страдают дети! Наверное, потому, что они не успели избавиться от юношеской убежденности, что их минуют удары судьбы, и им удастся прожить жизнь без измен, ударов в спину и разочарований.
  Ирина собиралась навестить Олега Звягинцева, которого утром доставили в эту же больницу. Но у его палаты дежурил оперативник, который сказал, что без особого разрешения, к больному никого не пускают. Она позвонила Диме. Он ответил сразу.
  - Да, Ириш, - раздался его голос, и она чуть не выронила мобильный.
  - Дим, я не хотела тебя отвлекать, но меня к Звягинцеву не пускают. Может, поможешь?
  - Помогу, конечно. Только ты с врачом поговори, если больному визиты запрещены, то здесь я бессилен. Я соскучился, - перешел на шепот Игорь, и у Ирины перехватило дыхание.
  - Я тоже, - с трудом выговорила она. - А ты скоро освободишься?
  - Я очень постараюсь, - снова зашептал он. - Я тебе позвоню.
  - Ой, чуть не забыла! - Спохватилась она. -Мы флешку у Дружка нашли!
  - Какую флешку? У какого Дружка? - не понял он.
  - У собаки Звягинцева в самодельном ошейнике была спрятана флешка. Мы когда ее купали, она выпала.- Последовало молчание, Дима переваривал информацию.
  - Намокла? - он почти кричал.
  - Кто? - удивилась Ирина.
  - Не кто, а что. Флешка! - терпеливо объяснил Дима.
  - Нет, она до купания выпала, когда мы веревку разрезали. - Ирина понимала, что говорит, как последняя идиотка, но голос Димы действовал на нее так, что она никак не могла собраться с мыслями. Но Дима, к счастью, понял.
  - И где эта флешка? - спросил он осторожно.
  - У меня в сумке. - Радостно сообщила Ирина.
  - Никуда из больницы не уходи! Я сейчас приеду! - приказал он.
  Ирина пошла искать доктора, наблюдающего Олега Звягинцева. Сначала он категорически отказался пускать к нему Ирину.
  - Вы понимаете, в каком он сейчас состоянии? Для него сейчас любое волнение смерти подобно! И вы ему, вообще, кто?
  - Это мы его вчера нашли, доктор. Он ни с кем не шел на контакт, только со мной. Он был там с собакой, и эта собака сейчас у меня. Мне надо ему сказать, что с его Дружком все нормально. - Доктор внимательно выслушал Ирину.
  - Теперь я понимаю, какого Дружка он все время зовет. Ну что ж, я думаю, что ваш визит не повредит, даже может пойти на пользу. Только аккуратнее, ему нельзя волноваться, - еще раз предупредил он Ирину.
  Предупрежденный подполковником охранник открыл перед Ириной дверь. Она тихо проскользнула в палату. Доктор зашел вместе с ней и сел в дальний угол, чтобы не мешать, но наблюдать, как поведет себя пациент. Звягинцев спал. Длинные спутанные волосы и борода закрывали почти все лицо. Были видны только голубоватые, нервно вздрагивающие, веки.
  - Доктор, а его нельзя побрить и подстричь? - тихо спросила Ирина.
  - Что вы, голубушка! При его состоянии подносить к нему колюще-режущие предметы крайне опасно: и себя и других покалечить может! - полушепотом ответил доктор.
  Ирина медленно подошла, присела на краешек кровати и осторожно взяла его за руку. Веки затрепетали, Звягинцев вздрогнул, и на нее уставились испуганные глаза.
  - Здравствуйте, Олег, - как можно мягче произнесла Ирина. - Вы меня не узнали? - в его глазах пробивалась какая-то мысль, и она решила ему помочь.- Я забрала к себе вашего пса, Дружка.
  При этих словах его глаза прояснились: - Где Дружок? - он был так слаб, что Ирина его с трудом слышала.
  - Дружок у меня дома, ему хорошо. Но он по вам скучает, поэтому вам надо слушаться врачей и побыстрее выздоравливать. Хотите я вам его покажу? - В который раз Ирина порадовалась техническому прогрессу: сегодня утром она сняла на мобильник, как Вика и Варя учат Дружка подавать лапу. - Вот, смотрите. - Она протянула ему мобильник. Палата сразу наполнилась веселым смехом ее девочек и раскатистым лаем собаки. Звягинцев внимательно смотрел в экран. Потом взглянул на Ирину просветленными глазами:
  - Еще раз покажите. - Ирина включила видео еще раз. Вдруг Звягинцев задергался и прохрипел: - Веревка!
  Она поняла сразу:
  - Тише, тише! Ваша флешка у меня. Вот, сейчас... - Она порылась в сумке и вытащила маленькую черную пластинку. - Звягинцев попытался выхватить ее из рук Ирины. - Лежите спокойно! - прикрикнула она. Он послушно откинулся обратно на подушки, не сводя напряженного взгляда с ее руки. Ирина медленно, с расстановкой заговорила: - Тех людей, которые держали вас в плену, арестовали. Их будут судить. А это, - она помахала перед его лицом флешкой, поможет их усадить надолго. - Звягинцев все еще смотрел недоверчиво. - Вы же доверили мне Дружка, и с ним все в порядке. Значит, и эту флешку я заберу с собой и передам своим друзьям. И они сделают все, чтобы наказать этих негодяев! - Она не знала, что еще ему говорить, чтобы он успокоился, и растерянно посмотрела на доктора.
  Доктор решительно встал.
  - Все, он устал! Вам лучше сейчас выйти! - Ирина облегченно вздохнула.
  В коридоре ее уже ждал Дима.
  - Привет! Отлично выглядишь! - улыбнулся он. - Давай! - он протянул руку.
  - Ты приехал только за этим? - спросила Ирина, отдавая ему флешку.
  - Не только! Если это то, что мы думаем, я назначу себе отгул за отличную работу и отключу телефон до завтрашнего дня.
  - И что потом?
  - А потом ты тоже отключишь телефон, - он посмотрел на нее так, что сердце вдруг провалилось куда-то вниз, замерло, потом вернулось на свое место и забилось так громко, что Ирине казалось, что его удары услышит сидевшая в конце коридора медсестра.
  В машине их ждал Игорь.
  - Здравствуйте, Игорь! - Обрадовалась Ирина. - Как вы себя чувствуете?
  Игорь расплылся в широкой улыбке: - Спасибо, Ирина Владимировна. Нормально. - Он смотрел на нее с таким восторгом, что Дима не выдержал:
  - Ты знаешь, Ириш, что ты стала кумиром моих ребят? Они произносят твое имя с придыханием, и все мечтают на тебе жениться!
  - Все на мне одной? - расхохоталась Ирина.
  - Ну что вы такое говорите, товарищ подполковник! - вспыхнул Игорь.
  - Так вот, Игорь, Ирина Владимировна умудрилась по ходу так, между прочим,- помахал рукой Дима, - найти одну маленькую штучку, которая, по моим подозрениям, содержит материалы, собранные Звягинцевым до своего похищения.
  Игорь охнул:
  - Вот это да!
  Дима открыл ноутбук, вставил в него флешку. То, что они увидели, привело Ирину в ужас.
  Съемка велась ночью. Ирина узнала тот самый дом престарелых, в котором держали Давида. Какие-то люди суетились около стен, пламя вспыхнуло сначала внутри здания, затем вокруг дома. Через какое-то время послышались крики, а потом люди стали выпрыгивать из окон... Больше Ирина смотреть была не в силах. Она выбралась из машины, села прямо на тротуар, потому что ноги не держали, и закурила. Когда-то давно она любила смотреть детективные сериалы. Там часто показывали убийства, пожары, насилие. Но она знала, что это игра, по-настоящему никто не умирает, и преступник обязательно будет наказан. На этом видео изображение было размыто, съемка велась издалека, рука снимавшего дрожала. Она видела только силуэты поджигателей и охваченные огнем тени метавшихся в доме людей. И это было намного страшнее самых страшных фильмов. Это была реальность, жестокость которой невозможно было ничем оправдать, и которую нельзя было исправить. И эта реальность непосредственно коснулась ее и ее детей. 'Пока такое существует, смертную казнь отменять нельзя', - ожесточенно подумала она.
  - Ириш, - услышала она голос Димы. Он вылез из машины и сел рядом с ней. - Если бы я знал, что на этой флешке, ни за что бы не показал тебе. У тебя сейчас такое лицо! - Он обнял ее, и она уткнулась ему в плечо. - О чем задумалась? - спросил он, теребя ее волосы.
  - О смертной казни! - глухо проговорила она. - Что ее нельзя было отменять. Что таких уродов надо уничтожать! У меня бы рука не дрогнула.
  - Хочешь я открою тебе страшную тайну? - прошептал он ей в ухо. - У меня тоже!- стало щекотно, и Ирина засмеялась.
  Они вернулись в машину. Дима сел с ней рядом. Игорь, развернувшись всем корпусом и обхватив руками спинку сидения, смотрел на них со щенячьим восторгом.
  - И долго ты нас будешь разглядывать, капитан? - не выдержал Дима.
  - Жду дальнейших распоряжений, товарищ подполковник, - не думая менять положение, ответил Игорь. - Чего делать будем?
  - Ты сейчас везешь данный электронный носитель в управление. Изучите там все. На ней, кроме той видеозаписи, есть еще много чего, - объяснил он Ирине. - Звягинцев хорошо поработал. Но он должен был все добытые им материалы передать сразу нам.
  - Может он и собирался, но не успел, - возразил Игорь.
  - А может, пожадничал, убойную статью напечатать захотел! - Сердито перебил помощника Самолейнко. - Вот и потерял два года жизни и здоровье. Хорошо, что еще жив остался! - Стараясь успокоить Диму, Ирина накрыла своей ладонью его руку. Это подействовало, и он заговорил спокойнее. - В общем так, капитан. Едешь в управление!
  - А вы, Дмитрий Константинович? - Игорь все еще обнимал спинку.
  - А у меня законный выходной, Дима. И желательно меня не дергать! - предупредил Игорь.- Довезешь нас до парковки, где я машину оставил.
  
   *****
  Они пересели в машину Димы.
  - Куда мы едем? - спросила Ирина, наблюдая за его руками, уверенно лежащими на руле.
  - Туда, где нас никто не достанет, на дачу моей тетки - улыбнувшись уголками губ, ответил Дима. - Я тебя похищаю до понедельника. У тебя купальник есть? - вдруг спохватился он.
  - Откуда? - удивилась она. - Ты что думаешь, у меня с собой скатерть-самобранка? Надо было меня заранее предупредить! У меня ничего нет.
  - Извини, заранее я сам не знал. Ничего, сейчас все купим. - Пообещал он, останавливаясь у торгового центра.
  Они ходили по сверкающим магазинам. Дима сам выбрал ей джинсы, пару футболок и удобные кроссовки. Потом потащил ее покупать купальник.
  - Там очень красивое озеро. Я, конечно, предпочел бы, чтобы ты купалась голая, но, боюсь, нас не поймут местные аборигены, - объяснял он.
  Она выбрала несколько купальников и зашла в раздевалку. 'Вот этот, бирюзовый, сидит лучше всего. И цвет потрясающий', решила она, придирчиво рассматривая себя в зеркало. Ирина осталась довольна увиденным: загорелая гладкая кожа, упругое, благодаря ежедневным тренировкам, тело, изящные руки, сильные ноги. На лице молодым блеском светятся большие зеленые глаза. Когда-то, еще учась в школе, она прочитала свой гороскоп: 'Чем старше вы будете становиться, тем моложе вы будете выглядеть'. Мама тогда пошутила: 'Ну да, время для тебя в обратную сторону потечет!' Но гороскоп не обманул: в свои тридцать девять лет, она выглядела, как старшая сестра своей дочери, к великой радости последней. Вика каждый раз заливалась радостным смехом, видя недоуменные физиономии своих друзей, когда она знакомила их с мамой.
  В зеркале она увидела, как раздвинулись занавески и в кабинку проскользнул Дима.
  - Ух ты, красота какая! - Дима прижал ее к себе.
  -Молодой человек, ведите себя прилично в общественном...- его поцелуй был сильным и настолько пьянящим, что, когда Дима оторвался от нее, Ирина с трудом сориентировалась в пространстве.
  - Одевайся, - скомандовал он, - а то я за себя не ручаюсь!
  - А тебя сюда никто не звал! - вытолкала она его из кабины.
  Они выехали за пределы МКАДа. Дима вел машину так, будто от того, как скоро он доедет до места, зависят жизни сотен людей.
  - Может, ты сбросишь скорость? Я не хочу, чтобы этот день стал последним в моей жизни! - взмолилась она. Дима покосился на нее и еще сильнее вдавил газ.
   ***
  Ирине снилось море. Ласковые теплые волны плавно качали ее верх и вниз, и она, послушно отдаваясь их ритму, плыла навстречу яркому свету, и море напевало ей красивую мелодию... И было мучительно от сознания того, что это сон и надо обязательно проснуться. Ирина открыла глаза. Волны оказались дыханием Димы, на груди которого она лежала, свет - лучами заходящего солнца, проникающими через открытое окно, а мелодия - звонком ее мобильника. Она осторожно, чтобы не разбудить Диму, соскользнула с постели и пошла на звук. Ее сумка почему-то валялась под стулом, на котором были навалены пакеты с ее новыми вещами и продуктами. Вытаскивая сумку, она задела пакеты, и они дружно сползли на пол. Когда она добралась до телефона, он замолчал.
  'Восемнадцать пропущенных вызовов!', - с ужасом отметила она. Два звонка были от родителей, остальные принадлежали Вике. Набирая дочь, Ирина чувствовала себя последней свиньей.
  - Мама! - раздался ее крик в трубке. - Ты где? Весь день тебе звоню! Мы здесь с ума сходим! Варя дяде Диме звонила. У него вообще телефон отключен!
  - Викуш, не ори так и успокойся! У меня все хорошо, я на даче. А звонка просто не слышала. Прости. - Ирине с трудом удалось вклиниться в паузу, пока Вика переводила дух для следующей возмущенной тирады. Она услышала громкое сопение, потом Вика осторожно полуутвердительно спросила:
  - Ты с Димой, что ли?
  - Что ли. - Кивнула Ирина, будто Вика могла ее видеть.
  - А предупредить нельзя было, мам? Мы же с Варей всех со страху оповестили, что ты пропала и дядю Диму найти не можем. А там, где Дима работает, сразу смекнут, что к чему. Конспираторы! - Вика снова начала заводиться.
  - Уймись, ребенок! - прикрикнула на нее Ирина. - Теперь понимаешь, что я чувствую, находясь в другом городе, когда не могу до тебя дозвониться!
  - Ладно, мам, извини, - примирительно пробурчала Вика. - Ты там надолго?
  - Не знаю еще.
  - А, ну понятно. Как Дима скажет, да? - усмехнулась Вика.
  - Не зли меня, малявка! - шутливо огрызнулась Ирина. - Ты у Давида была?
  - Была, мы с Варей бульон ему сварили и куриные котлетки на пару приготовили. И еще Звягинцеву отнесли. Нас к нему не пустили, но сказали, что обязательно покормят.
  После разговора с Викой Ирина перезвонила родителям. Они были не в курсе происходящего, Ирина берегла их нервы. Поэтому ей пришлось рассказывать им, как ходит с Викой по театрам и магазинам.
  Дима спал. Косые лучи сентябрьского солнца играли на его волосах. Она на цыпочках подошла к постели и легла рядом, прижавшись к его плечу. Он почувствовал, проснулся, сквозь густые ресницы блеснул электрической синевой глаз.
  - Иди ко мне!
   *****
  Потом, уже за полночь, они купались в озере. Ирине было страшно, ей казалось, что вот-вот из черной глубины вод ее схватит за ногу какое-нибудь чудище. Дима нырял, терялся в темноте, и она крутилась в воде, пытаясь угадать, откуда он появится, и ни разу не угадала. Купальник ей так и не понадобился. А потом была длинная лунная ночь, и был день, и теплая мягкая земля в прохладном лесу, и шелест листьев, и пение птиц, и легкие нити золотой паутины, и огромное счастье бытия вдвоем, которое они боялись расплескать громким словом или резким движением.
  - Знаешь, у меня такое чувство, что за эти два дня я вобрала такое количество счастья, какое хватило бы на всю жизнь. - Призналась Ирина, когда они возвращались в Москву.
  - Счастье - понятие не измеряемое, оно либо есть, либо нет. - Философски заметил Дима. - И вообще, не расслабляйся. У нас впереди еще целая ночь: сегодня ты спишь у меня.
  - Возражения не принимаются? - она повернулась к нему и шутливо нахмурила брови.
  - А они у тебя есть? - напрягся он.
  - Нет. Только езжай быстрее, - попросила она.
   *****
  Утром Дима завез ее домой и помчался в Управление. Дружок встретил ее радостным поскуливанием. Он вертелся у ее ног и многозначительно поглядывал на дверь.
  - Привет, псина, - погладила его Ирина. - Гулять хочешь? - Он подпрыгнул, уперся лапами ей в грудь и норовил лизнуть в нос. Она надела на Дружка ошейник. - Пойдем.
  Удивительные создания собаки, думала она, пока Дружок деловито метил деревья. Они чувствуют людей так, будто в них от природы встроены специальные датчики. У нее была собака Бома. Рыжая красавица дворняжка, которую она притащила домой маленьким щенком. Когда родилась ее дочь, Ирина целыми днями гуляла с ней по улице. Улица была маленькая и узкая, вся в липовых и кленовых деревьях. Каждый из соседей считал своим долгом подойти и поиграть с ребенком. Бома становилась между Ириной, державшей Вику на руках, и посторонним ей человеком, внимательно глядя ему в глаза. Если человек ей нравился, она разрешала ему потрепать Вику по щечке и даже взять ее на руки. Если нет - она оскаливала пасть и начинала так угрожающе рычать, что попыток приблизиться больше не предпринималось. Бома безошибочно угадывала людей. Казалось, она знала, что этот сосед бьет свою жену, а эта соседка напропалую изменяет своему мужу, а эта, похожая на божий одуванчик, старушка поедом ест всех домашних. Вот и Дружок, отпущенный Ириной с поводка, бегая по скверу, не уходил далеко и посматривал на нее вопросительным взглядом, в котором читалось: можно еще погулять или идем домой? Он сразу принял ее, а потом и девочек. Но Ирина знала: как только в его жизнь вернется его хозяин, Олег Звягинцев, они для Дружка отойдут на второй план. И это естественно, потому что собаки, в отличие от людей, не умеют предавать. - Пойдем домой, Дружок, позвала она. Пес подбежал, всей своей собачьей мордой демонстрируя любовь, и послушно подставил шею. Ирина надела на него ошейник и медленно пошла к подъезду. Вдруг Дружок остановился, вздыбил шерсть и оскалился в сторону деревьев. Ирина оглянулась. За стволом тополя мелькнула тень. Ирине стало не по себе. 'Наверное, ребята из охраны', - постаралась успокоить она себя и быстро зашла в подъезд.
  В квартире царила девственная чистота: посуда помыта, пол сверкает, обувь аккуратно стоит на полке в коридоре, стулья аккуратно приставлены к столу. Ирина нашла дочь на балконе. Лежа на небольшом мате, она качала пресс.
  - Судя по чистоте в квартире, Варя оказывает на тебя положительное влияние. Или ты ее припахала? - Солнце светило прямо в глаза и Ирина щурилась.
  - Привет, мам, - вскочила Вика и, как обычно, повисла у нее на шее. - Я ж не рабовладыня какая-нибудь! Мы вместе вчера все убрали, после того как Игорь ушел.
  - Рабовладыня! - передразнила дочь Ирина. - Твое словотворчество когда-нибудь сведет меня с ума!
  - Мамуль, если ты до сих пор не сошла с ума от моего русского языка, то у тебя уже выработался иммунитет. - Философски заметила Вика.
  - Это точно, - согласилась Ирина. - А что у нас Игорь был? - спохватилась она.
  - Ага, - кивнула дочь. - Позвонил сначала, потом пришел с тортом, конфетами. Я Варе макияж сделала, заставила платье надеть, что ты ей подарила. Так он как зашел, весь в осадок выпал. Смешные такие! - тараторила дочь, налива воду в чайник. - Завтракать будем?
  - Нет, я завтракала. Кофе мне свари! А Варя где? - поинтересовалась Ирина.
  - С утра на работу поскакала, - Лика вытащила из микроволновки пиццу, разложила по тарелкам, заварила растворимый кофе.
  - Мам, а ты влюбилась, - проговорила Вика, не донеся вилки до рта. - Я тебя такой никогда не видела. Вся светишься изнутри.
  - Так заметно? - опешила Ирина. - Ты ешь лучше, чем глупости болтать!
  - Мамуль, а чего ты дергаешься! Ты молодая, красивая, умная. А твой полковник мне нравится. Он настоящий! - Вика, наконец, положила в рот кусок и начала старательно жевать.
  - Подполковник, - машинально поправила Ирина.
  - Не суть! - очередной кусок пиццы завис на кончике вилки и шлепнулся на пол. Дружок подскочил, слизнул и выжидающе уставился на Вику.
  - Мам, а у нас деньги есть? - вдруг спросила она.
  - В смысле? - не поняла Ирина
  - Жить мы на что будем после всего этого? - пояснила Вика.
  - Фирма моя работает. Девочки звонили, говорят, все идет хорошо. У меня есть немного денег на счете. И Саша оставил. Ой, подожди! - Ирина вскочила и побежала в спальню, на ходу объясняя Вике: - Саша документы какие-то оставил. И письмо для Давида. Письмо я ему отдала, а остальное не успела посмотреть.
  Она вытащила завалившийся под кровать рюкзак. Нашла увесистый пакет. Когда она вскрыла предназначенный ей конверт и просмотрела документы, она ахнула. Саша говорил, что перевел на счет Ирины и Вики какие-то суммы. Но Ирина не предполагала, насколько они окажутся большими.
  - Ни фига себе! - присвистнула Вика, заглядывая через ее плечо в бумаги. Ирина подавленно молчала. - А это что? - Вика протянула руку ко второму конверту.
  - Это документы для Давида. Оставь! - шлепнула ее по руке Ирина.
  - Ты чего дерешься! - обиделась дочь. - Я ж не знала!
  Ирина испытывала двоякое чувство: с одной стороны, деньги и имущество, оставленные им Сашей, давали возможность не волноваться о будущем. С другой, в этом было что-то постыдное, как будто Саша откупался от них, а они это принимали.
  - И что сейчас со всем этим делать? - Растерянно спросила Ирина, глядя на дочь.
  - Жить, Ира! Жить! - Вика вскочила с дивана и встала перед Ириной, уперев руки в бока. - Твои жизненные установки и принципы устарели! Пойми, наконец: человек съел г...о! И желает искупить свою вину. Сделать это иначе, как заплатить за это деньги, он просто не умеет. Бери и живи дальше. Ты ему ничем не обязана! Не ты же тащила его под венец!
  - Вика! - возмутилась Ирина. - Как ты можешь?
  - Могу! - с горечью заговорила Вика. - Мое детство кончилось в тот день, когда я встретила Раневича. Все это время я жила в постоянном страхе, что он появится. Он мерещился мне в зрительном зале во время концерта, и я не могла танцевать, потому что ноги делались деревянными. Я боялась ходить одна по улице и пугалась каждой машины... Он до сих пор снится мне по ночам. Когда ты вышла замуж за Сашу, я думала, что все изменится, что он нас защитит. А сейчас оказывается, что он был среди них... Нами играли, как куклами. И неважно, что при этом нас любили. Мы были просто игрушками... И я возьму эти деньги. И буду жить, не чувствуя себя никому обязанной! И ты сделаешь то же самое! В конце концов, мы обе это заслужили! Мы никого не предавали, никого не обманывали, никого не убивали... - Ее голос сорвался, и она заплакала, размазывая по щекам слезы.
  - Девочка моя, бедная! - подбежала к ней Ирина. Она силой усадила всхлипывающую дочь на диван, обняла и стала убаюкивать, как в детстве: - Мое солнышко, моя звездочка, мой котеночек, мой мышоночек, моя красавица... - Постепенно Вика успокоилась и затихла.
  - Я тебя очень люблю, мамуля, - прошептала она.
  Ирина поцеловала ее в теплую и такую родную макушку.
  *****
  Раневич нервничал. После ночного допроса, последовавшего за его арестом, о нем забыли. Что происходило за пределами его камеры, он не знал. Но был уверен, что его навестят. Погодину наверняка не только известно о его задержании, но и о том, что он дал показания. И это было плохо. Организация не прощает таких вещей. Поэтому опасался он не новых допросов. Он боялся спать, каждую минуту ожидая расправы. У Организации были длинные руки. Почему-то ему казалось, что за ним придут именно ночью. Но прошло несколько дней, и ничего не происходило. Раневич начал сходить с ума. Он просыпался от каждого шороха по ночам, а днем напряженно прислушивался к шагам за дверью. Поэтому, когда, наконец, вошел охранник и куда-то повел его по гулкому коридору, он даже обрадовался. Было утро, а утром, он был убежден, его убивать не станут. Его ввели в какую-то комнату. Серые стены, стол, два стула. На одном из них сидела пожилая женщина в строгом костюме и очках, с благородной синевой на седеющих волосах.
  - Здравствуйте, Раневич. Я ваш адвокат, Елена Дударова, - представилась она, доставая из сумки блокнот и ручку. - Меня прислали ваши друзья.
  Раневич молчал, соображая, что ей можно говорить.
  - Вам привет от Алекса Погодина. Он просил вам передать, чтобы вы официально отказались от всех ваших показаний. Мы докажем, что они были выбиты из вас незаконным путем, и постараемся вас вытащить. При одном условии: вы рассказываете мне все, - требовательно произнесла она.
  Раневич лихорадочно размышлял, взвешивал все за и против. Раз Погодин прислал ему адвоката, то расправа над ним откладывается. Организации нужно, чтобы он отказался от своих показаний. Значит, до тех пор, пока он этого не сделает, его не тронут. Надо соглашаться. И тянуть время. А там посмотрим. У него еще есть шанс выкарабкаться.
  - Я согласен, только при одном условии: вы вытаскиваете меня отсюда и даете возможность выехать за пределы страны.
  Адвокат нехорошо усмехнулась.
  - Не вам в вашем положении диктовать нам условия. Тем более, что я не уполномочена обсуждать с вами ваше будущее. Единственное, что я могу, это передать господину Погодину ваши слова. Вы же понимаете, что выбора у вас нет, так что советую сделать то, что вам говорят.
  Выбора у него точно не было. Надо соглашаться, а то она сейчас уйдет, и когда вернется, неизвестно. Если, конечно, вернется. Не надо злить Погодина.
  Когда Раневич закончил рассказывать, она наклонилась через стол и, гладя ему прямо в глаза, спросила:
  - Вы идиот? - Глаза сквозь толстые линзы казались неестественно огромными и водянистыми. Раневич вздрогнул. Она тем временем продолжала, не скрывая своего презрения: - Ирина Мгеладзе обвела вас вокруг пальца, как последнего лоха. Какой к черту яд и антидот! Здесь даже последний охранник знает, что в шприцах была обычная дистиллированная вода! Клоун! Над вами все смеются, и в первую очередь она и ее дочь.
  Он не мог понять, о чем она говорит. И почему смотрит на него с таким омерзением. Какая дистиллированная вода? Смеются!.. Она и дочь... Обвели вокруг пальца... Она и дочь!.. Не может быть!..Вода! Обычная вода!.. Раневич окаменел, его лицо пошло пятнами, потом он захрипел, скрюченными руками схватился за горло, задергался и повалился на пол:
  - Ведьма! - прохрипел он и замер. Адвокатесса склонилась над ним, приложила руку к шее и только потом закричала:
  - Охрана!..
  Выйдя спустя какое-то время на улицу, она остановила такси. Через час, поменяв несколько машин, она вошла в свою квартиру, сняла парик и очки, стащила с ног грубые туфли на низком каблуке. Нашла мобильник, набрала номер:
  - Алло, это я, - проговорила она, потирая пальцами уставшие от непривычных линз глаза. - Делать ничего не пришлось. Как только он узнал правду, у него случился обширный инфаркт.
  После этого она вытащила из сумки пачку любимого Раневичем Парламента, надела резиновые перчатки, одну за другой раскрошила каждую сигарету в унитаз, спустила воду. Выкинула перчатки. И только потом смыла с лица грим.
   *****
  Погодин за несколько дней осунулся и как-то потускнел. Куда делся его прежний лоск? Несвежая сорочка, мятые брюки, трехдневная щетина на впалых щеках. Его обложили со всех сторон. Его человек из структур сообщил, что все выезды из Москвы перекрыты, вокзалы и аэропорты под наблюдением. Его фотографии нет разве что у крокодила в зоопарке. Такого провала ему точно не простят. Он был достаточным реалистом, чтобы не понимать, что его ждет судьба Раневича. Правила одни для всех. Он - Раневича, а они - его. Ему надо делать новые документы и залечь где-нибудь в глубинке, пока все не стихнет, решил он. Надо выбираться из Москвы, как можно скорее. Марго обещала завтра принести документы. Раздался условный стук в дверь.
  - Плохо выглядишь, - заметила Марго, села на диван и скрестила длинные ноги. - И помыться бы тебе не мешало, - сказала она, потягивая носом спертый воздух. Окна были наглухо закрыты. - Что, воду отключили?
  - Ты издеваешься? - разозлился он. - Или есть повод к веселью? Забыла, с кем разговариваешь?
  - Ну почему же,- усмехнулась она. - С преступником в розыске. Это тебе надо быть со мной повежливее. А то я могу обидеться и уйти. С кем останешься?
  Погодин опешил. Она никогда не смела разговаривать с ним в подобном тоне! Лицо свело судорогой. Потом он пришел в себя, и с усилием выдавил:
  - Прости меня, детка. Нервы ни к черту. - Он опустился перед ней на пол и принялся гладить ее колени. - Ты же знаешь, как я к тебе отношусь.
  Марго сразу забыла про обиду. Этот человек действовал на нее, как удав. Находясь вдали от него, она была волевой женщиной со стальными нервами. Для всех она была владелицей туристического агентства. Подчиненные ее ненавидели и боялись. Мужчины провожали жадными взглядами, но все их попытки затащить ее в постель заканчивались для них полным фиаско. В действительности фирма принадлежала Погодину, вернее Организации. Погодин нашел Марго в эскорт услугах. Сначала она сопровождала его во время приемов, потом он стал брать ее на деловые встречи. Она была не только красива, но и умна. Погодин это оценил и привлек к работе. Его туристическое агентство было хорошим прикрытием для Организации: используя копии паспортов и других личных документов, полученных от клиентов при оформлении зарубежных туристических путевок, они без труда провозили контрабанду, литературу религиозного характера, вывозили за рубеж людей и так далее. Марго справлялась безупречно, хотя в детали посвящена не была. Марго старалась не только ради денег. Погодин сделал из нее, бывшей проститутки, бизнес леди. Сначала она была бесконечно благодарна ему, а потом уже не могла без него существовать. Стоило ему прикоснуться к ней или просто ласково заговорить, она превращалась в его рабыню, готовую беспрекословно исполнять все его прихоти и извращенные фантазии. Вот и сейчас она подалась вперед, сползла с дивана и, стоя на четвереньках, поцеловала его в губы. Он взял ее грубо, прямо на полу. Ей было больно, голова билась о ножку дивана, а она не смела пошевелиться, боясь вызвать его недовольство. А он, видя это, с садистским удовольствием силой вдавливал ее в грязный пол, приближаясь к финалу.
  - Рассказывай, - приказал он, застегивая брюки и брезгливо стряхивая с мятой сорочки пыль. Марго молчала, натягивая на колени задравшуюся юбку. - И нечего изображать из себя святую невинность. Твои прежние клиенты вряд ли с тобой церемонились.
  Она заплакала. Погодин смотрел на нее с нескрываемым презрением. Ничего, пусть знает, шавка, на кого голос поднимает! - думал он. - Хотя не надо было так жестко. Она ему сейчас нужна. При его сегодняшнем положении она была единственной связью с внешним миром.
  - Что, больно? - спросил он с деланным сочувствием. Подошел, погладил ее по голове. Марго вскрикнула от боли. - Ничего, - засмеялся он, - до свадьбы заживет. Я жду.
  Марго сглотнула подступивший к горлу комок и начала рассказывать.
  - Значит, эта история со шприцами правда, - задумчиво проговорил Погодин. - Бред! Из-за этого придурка мы сейчас в полнейшем дерьме. Развалилось все, что мы создавали годами. И эта еще дамочка Мгеладзе! Одна провернуть все это она не могла. Ей кто-то помогал, причем из Управления. Ты что-нибудь узнала?
  - Ходят слухи, что у нее роман с подполковником Самойленко, - пробормотала Марго и почему-то пожалела о том, что сказала.
  - Да, мы ее недооценили: изворотливая, живучая и везучая. Ничего, ей это так не сойдет. Посмотрим, повезет ли ей на этот раз.- Он стукнул кулаком по столу. - Ты за ней проследила?
  - Да, живет у дочери, гуляет с собакой. Вчера собака меня чуть не выдала. Что ты собираешься делать? - осторожно спросила Марго.
  Погодин бросил на нее дикий взгляд и нехорошо усмехнулся:
  - Завершить начатое Раневичем. Неужели ты думаешь, что я успокоюсь, пока она жива? Никто не смеет безнаказанно становиться у меня на пути! А теперь пошла вон! - Марго вся сжалась: так жестокий хозяин бьет хлыстом надоевшую собаку. - Найди Петра. Он мне понадобится.
  Марго вздрогнула, как от удара. О Петре говорили только шепотом, озираясь по сторонам, чтобы, не дай Бог, кто-нибудь не услышал. Это был ликвидатор Организации, убийца, абсолютно преданный Погодину, который обращался к его услугам только в крайних и особых случаях.
  'Когда я ему буду не нужна, он тоже пришлет ко мне Петра. За что мне все это?' - мелькнуло у нее.
   *****
  Как Марго доехала до своего дома, она не помнила. Ей было плохо: болела голова, знобило. Перед глазами стояло лицо Погодина. Урод, садист. Он относится к ней не просто как уличной проститутке, а как вещи. Сегодня он втоптал ее в грязь, унизил, показал, кто хозяин. Он уверен, что она никуда не денется. И они прав, ей некуда бежать и негде спрятаться. Он ее найдет. И убьет не просто. Он будет мучить ее и издеваться, а она будет ползать перед ним на коленях, прося пощады...
  Она вставила ключ в замочную скважину двери и вздрогнула от неожиданности.
  - Здравствуйте, тетя Рита, - вы мне поможете сегодня с английским, а то у меня завтра контрольная! - соседский мальчик Витя высунул голову из приоткрытой двери.
  - Попозже, Витя, - пробормотала она и прикрыла дверь. Марго вошла в ванную, открыла горячую воду. Смотря, как ванна постепенно наполняется прозрачной водой, она приняла решение, и ей стало непривычно легко.
  Витя маялся с английским и время от времени с нетерпением смотрел на часы. 'Попозже' - понятие растяжимое. Он решил, что сорока минут достаточно, взял тетрадь и книгу.
  - Ты куда? - крикнула из кухни мать.
  - К тете Рите, она с контрольной обещала помочь, - ответил Витя и вышел на лестничную клетку.
  Он хотел позвонить, но дверь была приоткрыта, ключ торчал снаружи. Витя вытащил его и зашел в квартиру. Через какое-то время раздался его душераздирающий крик.
   *****
  Подполковнику Самойленко доложили о Раневиче через десять минут после того, как врач, осмотрев заключенного, констатировал его смерть. Заподозрив неладное, Звягинцев приказал задержать адвоката. Но было поздно. Адвокатесса, воспользовавшись суматохой, успела уйти. Слушая доклад своего подчиненного, он с трудом сдерживал ярость.
   - Товарищ подполковник, адвокат Елена Дударова уже как неделю отдыхает с семьей в Египте, - докладывал капитан Лазарев. - Так что быть одновременно в Москве и в Египте она никак не могла. Путевки приобретались через турагентство, принадлежащее Маргарите Шевцовой. В допросной таинственная адвокатесса оставила пальчики. Прогнали по базе. Они принадлежат той же Маргарите Шевцовой. Двадцать семь лет. Бывшая проститутка из эскорт услуг, широко известная как Марго. С 2011 года - владелица туристического агентства. Мы сейчас его разрабатываем. По нашим данным, агентство имеет отношение к Организации: Шевцова - любовница Погодина.
  - Так какого черта вы ничего не делаете! - загремел Самойленко. - Шевцову задержать!
  - Поздно, дядя Дима, - мрачно проговорила Варя, входя в кабинет. Лицо взволнованное, голос дрожит. - Дима поднял на нее напряженный взгляд. - Около часа назад в районный отдел полиции поступил звонок: попытка суицида. Пострадавшая Маргарита Шевцова доставлена в больницу в тяжелом состоянии.
  - Кто вызвал полицию?
  - Полицию и скорую вызвала соседка по лестничной клетке. Ее сын иногда занимался с Марго английским. Он вошел, потому что дверь была открыта. Позвал. Не получив ответа, пошел искать и обнаружил ее в ванной с перерезанными венами. Сейчас с ним работают психологи: мальчишке одиннадцать лет.
  - Откуда такие подробности? - поинтересовался Дима.
  - Я с операми и со следователем связалась, которые на место выезжали. - Объяснила Варя.
  - Оперативно, - одобрительно кивнул Дима. - Судя по твоему виду, у тебя еще что-то есть.
  - Да, - она замялась, набрала в легкие воздух и выпалила: - В машине скорой помощи Марго ненадолго пришла в себя и несколько раз сказала: 'Он хочет убить Ирину...' Фамилию бригада не расслышала.
  В кабинете повисло молчание. Игорь и Варя не сводили глаз с подполковника.
  - Дядя Дима, не волнуйся ты. Наружку с квартиры еще не сняли, - не выдержала Варя.
  Дима мрачно проговорил:
  - Наружка не поможет. Погодин сейчас, как загнанная в угол крыса. Он прячется и от своих, и от нас. Озлоблен. И, скорее всего, неадекватен. Вместо того чтобы выбираться из города, решил мстить. Раневич был первый. Сейчас на очереди Ирина. Мы не знаем, когда и как он собирается это сделать. Он может стрелять из снайперской винтовки, заминировать автомобиль, напасть на нее с ножом где-нибудь на улице.
  - Нам надо его опередить, дядя Дима.- Вика умоляюще посмотрела на подполковника.
  - Да. Но для этого нам надо знать, где он скрывается, - заметил Игорь.
  Надо работать, надо абстрагироваться от Ирины и взять себя в руки, иначе... Дима даже боялся подумать, что может быть 'иначе'. Он посмотрел на притихших сотрудников. Они не подведут, подумал он.
  - Варя, ты - в больницу к Шевцовой, - вдруг придет в себя. - Решительно заговорил он. - Игорь, проследи билинг ее мобильного и все входящие и исходящие звонки. У нее есть машина? - Варя утвердительно кивнула. - Игорь, Подключи технический отдел, если она передвигалась на своем автомобиле, пусть проверят по камерам видео наблюдения.
  Когда Игорь и Варя ушли, Дима снял трубку рабочего телефона:
  - Это подполковник Самойленко. Готовьте группы на выезд по двум адресам (он назвал адреса квартиры Маргариты Шевцовой и ее агентства). Нужны криминалисты и программисты. Готовность - 15 минут. И еще, усильте охрану дома Виктории Мгеладзе. У нее могут быть гости.
  После этого он сделал еще звонок: - Товарищ генерал, есть новости. - Собрал все бумаги, положил их в сейф и тщательно запер за собой дверь.
  Так, - сказал генерал, внимательно выслушав подполковника. - Давай подводить итоги. Основные фигуранты арестованы. Раневич мертв. Погодин остался практически один. То, что вы выпустили из виду его любовницу, это очень плохо. Скорее всего, в последние дни она выполняла его поручения и связывала его с внешним миром. Надо изучить все ее контакты, в особенности мобильный телефон.
  - Делается, Семен Михайлович, - кивнул Дима. Генерал продолжал:
   - К тому же, Шевцова могла помочь Погодину с новыми документами. Турагентство в этом смысле - золотое дно. Оттуда же - адвокатское удостоверение и удостоверение личности Елены Смирновой: незаметно отсканировать документы, пока клиент выбирает тур, ничего не стоит. Тот факт, что Шевцова вышла из игры, работает на нас. Лишившись связи, он будет вынужден действовать самостоятельно и наделает ошибок. В принципе, он уже прокололся с Шевцовой, послав ее к Раневичу. Он должен был предполагать, что она оставит свои отпечатки пальцев и мы ее вычислим. Значит, нервничает.
  - Или он знает, что она ничего уже не скажет. - Заметил Дима.
  Генерал задумался, покрутил в руках остро отточенный карандаш:
  - Не думаю, Дима. Вряд ли он обладает над ней такой властью, что смог заставить ее покончить с жизнью. Он сам бы ее убрал. Скорее всего, здесь что-то глубоко личное. Теперь другое: Ирина Мгеладзе в курсе, что ей снова угрожает опасность? - спросил он.
  - А смысл? - с горечью проговорил Дима. - Только зря нервничать будет. Может их увезти? - он вопросительно взглянул на генерала. Генерал помолчал, положил карандаш в стаканчик.
  - Дима, я тебя понимаю. Но ты, в первую очередь, офицер ФСБ. - С расстановкой заговорил он. - Нам нужен Погодин, живой или мертвый, желательно, конечно, живой. Пока он на свободе, твоей Ирине и ее семье будет грозить опасность, куда бы ты ее ни увез. Она же не может прятаться вечно?
  - Вы предлагаете ловить на живца? - побледнел Дима.
  - Это - в крайнем случае. Если мы не возьмем его раньше. Будем надеяться, что до этого не дойдет. - Генерал сочувственно посмотрел на своего подчиненного и уже другим голосом добавил: - И возьми себя в руки, Дима: на тебе лица нет.
  Вернувшись к себе в кабинет, Дима застал там Игоря. Того распирало от новостей.
  - Игорь, без предисловий и покороче, - хмуро предупредил Дима.
  - Если короче, товарищ подполковник, по билингу удалось установить, что мобильный Шевцовой за эти дни несколько раз был зафиксирован в районе Митино, вот здесь. - Игорь подскочил к карте. - Здесь два жилых дома, точнее установить не удалось. За несколько часов до самоубийства она была там. Я направил туда ребят с ее фотографией. Пусть жильцов аккуратно поспрашивают. Шевцова последнее время своим автомобилем не пользовалась. Соседи говорят, что выходила из дома и шла к трассе. Скорее всего, ловила машину. Сейчас просматриваем камеры видеонаблюдения, может машину установить удастся.
  - Хорошо, капитан. Все? - Взгляд подполковника просветлел. Все-таки хорошая у него команда.
  - Нет, товарищ подполковник. Идет обыск в квартире Шевцовой. В сумочке обнаружили ее телефон. Везут сюда. Ей пару раз звонили, я приказал на звонки не отвечать.
  Дима снова кивнул: - Спасибо, Игорь.- Капитан, стоявший все это время у карты, подошел к столу и сел напротив.
  - Не волнуйтесь, товарищ подполковник, все будет хорошо.
  Дима собрался было ответить, но тут зазвонил мобильный. Звонила Варя. Он включил громкую связь: - Дядя Дима, Ирина Шевцова скончалась, не приходя в сознание. Врачи сказали, слишком большая кровопотеря. - Раздался ее взволнованный голос.
   *****
  Погодин спал неспокойно. Кондиционера в квартире не было. Он открыл все окна, но, несмотря на то, что свет он не включал, налетели комары. Только под утро он провалился в тяжелый сон и проснулся поздно от нестерпимой жары. Простыня, влажная от пота, источала тошнотворное тепло, наволочка сползла с подушки, и к его щеке прилипло серое перышко. Он посмотрел на часы: начало первого. Зашел в ванную. Из заляпанного зеркала над раковиной на него смотрело чужое лицо. 'Марго права. Надо привести себя в порядок', - подумал он и полез под душ. Потом он чистил зубы и долго брился. Вытащил из принесенного Марго пакета новые джинсы и майку. Сварил себе кофе. В нем нарастало беспокойство: Марго не появлялась, Петр не звонил. Он осторожно выглянул в окно. Бабушки на лавочке собирались расходиться: слишком жарко. Двор пустой. Сел на диван. На журнальном столике валялось несколько женских журналов двухгодичной давности. Он огляделся. Да, не думал он, что ему придется жить в таком убожестве. Квартира пустовала уже два года. Она принадлежала товарке Марго, которая претворила в жизнь мечту всех проституток: что она делала в постели с пузатым немцем неизвестно, но он не захотел расставаться с ней и увез в благополучную Германию. С тех пор она сюда не возвращалась. По просьбе подруги Марго приглядывала за квартирой. И когда Погодин примчался к ней после звонка своего человека, не раздумывая привезла его сюда. Уже целую неделю он торчал в однокомнатной душной хрущевке с пыльной мебелью доисторических времен. Телевизор не работал. Интернета не было. Каждый день приходила Марго, приносила продукты и воду. Сегодня она опаздывала. Погодин злился. 'Придет, мало ей не покажется! Видно вчерашнего урока ей оказалось недостаточно!' Но он ждал напрасно. Наступила ночь, и Марго не появилась. Не пришла она и на следующий день. Погодин знал, что звонить ей опасно. Но не выдержал, набрал ее номер. Послышались долгие гудки. Ответа не было. Он попробовал еще несколько раз. Наконец, Марго взяла трубку. Он чувствовал ее испуганное, как ему казалось, дыхание.
  - Шлюха! Дрянь! - Закричал он, захлебываясь собственным криком. - Взяла ноги в руки и быстро ко мне! - В трубке молчали. И снова учащенное дыхание. - Ты что молчишь, проститутка! - продолжал неистовствовать он. - Чтобы через час ты была у меня! - Раздались короткие гудки.
  Дрожащими пальцами он набрал номер Петра, который знал наизусть.
   ****
  - Засекли, товарищ подполковник. - Ворвался в кабинет Игорь. - На телефон Марго звонил Погодин. Орал, как бешенный. Похоже, он не в курсе, что она умерла. Группа уже выехала. Дом оцеплен. С телефона Погодина был еще один звонок. Номер пробивают. Разговор прослушать не успели.
  Дима почувствовал, как кровь побежала быстрее и застучала в висках. Появилась надежда, что все обойдется, и Ирине ничего не угрожает. Главное, чтобы ребята успели и Погодин не смог уйти.
   *****
   Вода в бутылке кончилась. Погодин открыл ржавый кран, наполнил стакан и заставил себя выпить противную теплую воду. Марго! Характер решила показать. Она думает, что он у нее есть! Пусть только придет. Он заставит ее ползать перед ним на коленях и вымаливать у него прощение. Главное, чтобы она принесла документы. А потом он избавится от нее... Он не сомневался, что она придет. И когда раздался звонок в дверь, он даже не обратил внимания на то, что Марго не постучалась, как обычно. Он бросился в маленький узкий коридор, распахнул дверь и получил такой мощный удар в живот, что, влетел обратно в комнату и растянулся на полу, сильно ударившись головой о ножку массивного дивана. В глазах потемнело. Когда он несколько мгновений спустя пришел в себя, на запястьях щелкнули наручники и люди в черных масках с прорезями для глаз бесцеремонно выволокли его из квартиры.
   *****
  Петр осторожно подходил к дому, который назвал ему Погодин. Он получил от Хозяина задание, но то, что ему удалось только что узнать, требовало личной встречи. Хозяину грозила опасность. Петру надо было сообщить, что Марго не придет. Почти сразу после разговора с Погодиным ему позвонила одна из сотрудниц турагентства и по совместительству его любовница Лариса, сообщив, что в офисе весь день идут обыски, а Марго вскрыла себе вены. Петр не стал слушать ее причитаний, рявкнул ей что-то грубое и поехал к Хозяину. Но он опоздал. Двор был заполнен машинами с мигалками и людьми в форме и штатском. Петр тенью проскользнул к гаражам. Он увидел, как спецназовцы выводят Хозяина и сажают в машину. Помочь ему он уже никак не мог. Ему самому надо уходить. Самое время вспомнить о приглашении своего друга приехать на Сахалин. Но сначала он должен выполнить последнее поручение Хозяина. Это все, что он может для него сделать.
   *****
  - Товарищ генерал, Погодина взяли, - сообщил подполковник Самойленко, войдя в кабинет. - Допрос вы проведете?
  Генерал презрительно фыркнул: - Много чести! У нас и без него доказательств выше крыши. Его арест - красивая точка во всей истории. Так что давай ты, Дима. Утром прослушаю запись допроса. А сейчас я домой поеду, спать. Стар я уже!
  Дима рассмеялся. Генерал любил жаловаться на старость, но мог не спать сутками, сохраняя ясность ума и остроту мысли. В свои шестьдесят шесть лет он все еще занимался самбо и бегал по утрам в любую погоду. Высокий, длинноногий, подтянутый, он вызывал зависть своих подчиненных и желание ему подражать.
  - Чего смеешься, - проворчал генерал. - Рад, небось, что твоя красавица в безопасности. Вот лицо просветлело, а то ходил, чернее тучи, пугал всех вокруг. Да, сильно она тебя зацепила, - задумчиво проговорил он.
  - Я люблю ее, Семен Михайлович, - признался Дима, - со мной никогда такого не было.
  - Да понял я уже. А она об этом знает? - развеселился генерал.
  Дима растерянно уставился на него: - Не знаю, наверное.
  - Что ж ты мне об этом говоришь, а не ей? - Генерал с удовольствием смотрел на смущенную физиономию своего подчиненного, которого знал уже лет пятнадцать. Несмотря на разницу в возрасте, они дружили и ценили друг друга. Дима даже крестил его старшую внучку. Жена и дочери считали его членом семьи и когда-то дружно пытались его женить. А сейчас смирились, решив, что зря тратят силы в поисках невесты для строптивого подполковника. - Когда знакомить будешь?
  Дима потер подбородок, обдумывая, как отказаться, потом понял, что генерал не отстанет.
  - Семен Михайлович, как вы смотрите на то, чтобы отпраздновать завершение операции? Давайте организуем пикник с шашлычками в лесу, на нашем месте? Там и познакомитесь в неофициальной обстановке, чтобы на смотрины не было похоже.
  - Мои женщины урбанистки в лес не поедут, ты же знаешь! - запротестовал генерал. - И съедят меня целиком, что я познакомился с твоей зазнобой, а они нет.
  Дима опешил: - А они откуда знают?
  - От верблюда! - захохотал генерал. - От меня, конечно. Обрадовал я их, сказав, что влюбился наш Дима по уши в красавицу грузинку. Так они мне весь мозг вынесли, что да как.
  - Да-а, товарищ генерал. Я от вас этого не ожидал, - озадаченно проговорил Дима. - Давайте сначала вы, а потом они. - Решил он.
   ****
  На допросе Погодин сначала вел себя вызывающе. Потом под напором фактов и свидетельских показаний, которые выложил перед ним подполковник Самойленко, сник, но говорить все равно отказывался. Казалось, он потерял к происходящему всякий интерес.
  - Вы же понимаете, что доказательств против вас достаточно. Сегодняшний допрос - это обычная формальность, поэтому надо уметь признавать поражение.
  Погодин нервно сжал руки, пальцы хрустнули.
  - Это Марго меня сдала? - спросил он, в конце допроса.
  - Да нет. Ваша подруга покончила жизнь самоубийством сразу после того, как вернулась от вас.- Сухо сообщил Самойленко. - Вы ничего не хотите сказать по этому поводу?
  Погодин равнодушно пожал плечами, криво улыбнулся, не разжимая губ. Когда его выводили, он замешкался в дверях, бросил на Диму злорадный взгляд:
  - Зря радуетесь, господин подполковник. Последнее слово все равно окажется за мной.
  
   *****
  Ирина окончательно успокоилась. Во вторник выписали Давида. Накануне она и Вика приводили в порядок и без того чистую квартиру, покупали Давиду вещи, выбирали на рынке парную телятину и фрукты. На следующий день Ирина приехала за Давидом одна.
  - А где Вика? - удивился он, садясь в такси.
  - Она на занятиях. Очень хотела придти, но я не разрешила. Со всеми этими событиями она столько пропустила! Она поныла немножко, а потом смирилась. - Объяснила Ирина.
  - С тобой попробуй, не согласись, - засмеялся он. - Помнишь, как я первое время брыкался, а все равно выходило по-твоему. - Он взял ее руку, поднес к лицу и поцеловал. - Я рад, что ты у меня есть, Ира.
  Она шутливо схватила его за нос: - Хватит сантиментов! Как говорит моя дочь и твоя сестра, никуда я от вас не денусь.
  Дома их встретил Дружок. Он осторожно подошел к Давиду, старательно обнюхал его ноги, потом сел перед ним и важно протянул лапу. Обалдевший Давид присел, серьезно пожал протянутую мохнатую конечность. Дружок встал и направился в кухню, повернул большую голову в их сторону и призывно тявкнул.
  - Ира, а что это было? - вытаращил глаза Давид.
  - А это знакомство, признание и приглашение на обед. - Невозмутимо объяснила Ирина. - Он ужасно умный. Пойдем, я тебя кормить буду.
  После обеда Ирина усадила Давида в удобное кресло и принесла документы, оставленные ему Сашей. Давид бегло просмотрел их и хмыкнул.
  - Не хило, однако. Надеюсь, тебе и Вике он что-то оставил?
  - Да, и достаточно. Только все это как-то неправильно, - замялась Ирина.
  - Что неправильно, Ира? Что он втянул тебя в свои аферы, что деньги тебе оставил, или что их брать неправильно? - разозлился Давид. Ирина хотела заговорить, но он не дал: - Ира, я тебя знаю, лучше, чем ты себя. Все женщины, включая мою мать, только и делали, что вытягивали из отца деньги. Ты единственная, кто не прекращал работать, даже став его официальной женой. Ты дала мне больше, чем родная мать. С тобой я понял, что такое семья, уют, взаимное доверие. Первое время я удивлялся, что ты интересуешься моими проблемами, друзьями, девочками. Я думал, так не бывает, потому что до этого я никому не был нужен. Меня пихнули в престижную школу, нанимали учителей, дарили дорогие подарки. И все. Им было достаточно, что я здоров, сыт, одет. Даже когда я болел, со мной сидела няня, а мама не пропускала массажиста и солярий. А ты, когда я заболел гриппом, не отходила от меня ни на шаг, не пошла на работу, поила липовым чаем и кормила с ложечки. И по ночам вставала, и в лоб целовала, проверяла, спал жар или нет. Я тогда понял, что ты настоящая. И отец это знал. И старался тебе соответствовать. Только у него не получилось. И он снова стал тем, кем был. Его всегда интересовали бизнес и деньги. Деньгами он и закончил.
  Ирина подавленно молчала. Вся эта история ожесточила ее детей, наружу вылезли все прежние страхи и обиды. А она всегда так беспокоилась об их душевном комфорте! Но память стереть нельзя.
  - Ты не беспокойся, Ира! Он и о себе не забыл, - с горечью добавил он. - Так что забудь и живи дальше. И мы с Викой с тобой.
  - У меня создалось впечатление, что вы с Викой договорились. Почти то же самое и она говорила,- покачала головой Ирина.
  - Ну и прекрасно. Прислушайся к мнению большинства, не майся дурью, и разговор окончен. -Подытожил Давид.
  В квартиру с шумом ворвалась Вика.
  - Давидик! - закричала она и бросилась целовать брата так, как будто не видела его целую вечность. Дружок радостно запрыгнул на Вику, сбив ее с ног. Она повалилась на Давида, Дружок взгромоздился сверху, облизывая всех подряд.
  - Мама, помоги! - визжала Вика. - Ира, убери его! - кричал Давид. Дружок оглушительно лаял.
  Слушая их гвалт и смотря на эту кучу малу, Ирина с облегчением вздохнула: молодость непобедима, и с ними все будет в порядке.
  
  
   *******
  - Ира, мне в Лондон возвращаться надо, - сообщил Давид на следующий день,- а то турнут из университета.
  - Могут, - согласилась Ирина. - Надо Диме позвонить, чтобы твои документы вернули. Когда ехать хочешь?
  - В воскресенье, чтобы в понедельник уже на занятия выйти.
  - Хорошо, я забронирую тебе билет. - пообещала Ирина.
  - Ира, а он тебе очень нравится? - Ирина так и не донесла до рта чашку с кофе.
  - Кто?
  - Полковник! - Давид осторожно взял у нее чашку и поставил на стол.
  - Он подполковник! - пытаясь оттянуть ответ уточнила Ирина.
  - Ты отстаешь от жизни! - Давида явно забавляла ситуация. - Мне Варя по секрету сказала, что ему досрочно присваивают звание полковника. Но смотри, не проговорись, этого даже сам Дима еще не знает. Это раз. И он тебе не просто нравится. Это два.
  - И что? - Ирина снова взяла чашку и отпила остывший кофе.
  Давид расхохотался, подскочил к ней и обнял. Рука дернулась, и кофе пролился ей на джинсы.
  - Увалень! - закричала она.
  Давид схватил салфетки и стал старательно, оттирать ей пятно. При этом он так старательно сопел, что Ирине стало смешно.
  - Смеешься, да? - обиделся Давид и мстительно глядя на нее проговорил. - А между прочим твой полковник... - последовала пауза Ирина напряглась, - мне тоже понравился! - Он захохотал.
  - Господи, какой же ты дурак! - она не могла на него сердиться. От сердца отлегло: ее дети, а главное Давид, приняли Диму. И ей не надо будет разрываться между ними.
  Она позвонила Диме, он обещал вечером привезти документы Давида, которые нашли при обыске в доме Погодина. Но вечером Дима перезвонил, сообщил, что придти не сможет, сославшись на дела.
  - А что происходит? - спросила Ирина Варю, увлеченно жарившей у плиты оладушки.
  Варя повернула к ней перемазанное мукой лицо.
  - Погодина взяли. Дядя Дима его допрашивает.
  - Понятно. - Ирина не видела Диму несколько дней и расстроилась, что и сегодня вечером это сделать не удастся. - Варь, нельзя на ночь оладушки лопать. Так я скоро ни во что влезу, - проворчала она, хватая с тарелки горячий оладушек. - Ох, как вкусно, - проговорила она с полным ртом.
   - А ты не лопай, Ира, - засмеялся Давид. - Где твоя сила воли? - он утащил с тарелки оладушек, запихнул его целиком в рот и обжегся.
  - Варя, ты пока их допечешь, ничего не останется, - Вика протянула руку к тарелке. Давид шлепнул ее по руке, оладушек, сделав красивую дугу, оказался в пасти Дружка.
  - Сколько же в него помещается! - возмутилась Вика. Дружок облизнулся.
   *****
  В четверг Дима приехал вместе с Игорем и Варей.
  - Ну что, молодежь, как вы относитесь к пикнику на природе? - спросил он, пытаясь скинуть с себя Дружка. - Что вы с ним сделали? Из людоеда, который меня едва не загрыз при первом знакомстве, он превратился милейшего пса. Фу, Дружок! - пытался он увернуться от собачьих поцелуев.
  - Хорошо относимся. - Давид откровенно его разглядывал. Ирина занервничала.
  - А что празднуем? - спросила она.
  - Как что? - вмешалась Вика. - Начало новой жизни без раневичей, сектантов, маньяков и прочей гадости. Я - за.
  - Я пирожков напеку, - предложила Варя.
  - А я хачапури, - поддержала ее Вика.
  - Тогда за мной - шашлык, - подхватила Ирина.
  - Шашлык - это мужское дело, Ирина Владимировна, - возразил Игорь.
  - Ты не знаешь, как маринует мясо Ира! - зажмурился Давид.
  - Тогда мы с Давидом поедем завтра на рынок за мясом и продуктами, а ты, Игорь, займешься напитками! - решил Дима.
  - А почему на рынок вы с Давидом! - обиделся Игорь.
  - Потому что только жители Кавказа смогут выбрать достойное мясо для шашлыка, генацвале. - С нарочитым грузинским акцентом проговорил Давид.
  - Решено. В субботу с утра выезжаем. - Подытожил Дима.
  Молодежь пошла провожать Игоря, захватив с собой и Дружка. Ирина мыла посуду. Дима подошел, обхватил ее руками, поцеловал ее в шею, глубоко задышал, вдыхая ее запах.
  - Наваждение какое-то,- глухо пожаловался он. - Я тобой заболел.
  Она выронила тарелку, повернулась к нему всем телом, подняла на него глаза, и будто встретились два электричества, синее и зеленое, и все было ясно и понятно без всяких слов.
  - Поехали ко мне, - прошептал он.
  - Да, - просто сказала она.
   ****
  Он торчал здесь уже часа два. Выкурил почти всю пачку сигарет. В окнах горел свет. Он видел силуэты людей. Периодически кто-то подходил к окну, выглядывал во двор, курил. В квартире столько народа, что не подступишься. Наконец, из подъезда вышли четверо с собакой. Молодые. Весело смеясь и дурачась, прошли мимо него. Он вжался в дерево. Они сели на скамейку. Собака вертелась вокруг них. До него долетали обрывки громкого разговора. На шашлыки за город собираются. В субботу. Он подошел ближе. Собака насторожилась и медленно пошла в его сторону. Этого еще не хватало! Стараясь двигаться как можно тише, он поспешил уйти. 'Дружок, ко мне!' - долетело до него.
   *****
  Генерал уже который раз прослушивал запись допроса Погодина. 'Что ж, что и следовало ожидать', - размышлял он.
  - Разрешите, товарищ генерал? - в кабинет заглянул подполковник Самойленко.
  - Проходи, Дима. - разрешил он. - Как дела?
  - Нормально, Семен Михайлович. - Улыбнулся Дима. - Готовы завтра отдохнуть?
  - Еще бы! Сто лет никуда не выбирался, да еще любопытство разбирает, кому это удалось укротить строптивца. Хотя по фотографиям и так понятно, что хороша! Но дело ведь не только в этом, правда? - Генерал был в отличном расположении духа. - У меня хорошая для тебя новость, Дима. Пришел приказ о досрочном присвоении тебе звания полковника. Твоим ребятам объявлена благодарность с занесением в личное дело. Так что отпразднуем победу. Рад, надеюсь?
  Дима улыбнулся: - Конечно, рад, Семен Михайлович! Спасибо!
  - Вот то-то же! Цените старика! - пошутил он. Когда Дима был уже в дверях, генерал его остановил:
  - Я здесь запись допроса Погодина слушал.
  - И что, товарищ генерал?
  - Тебя ничего не насторожило во время допроса? - генерал постучал пальцами по столу в ожидании ответа.
  Дима задумался, вспоминая беседу с Погодиным.
  - Да нет. Он ведь, как мы и ожидали, ничего не сказал. - Проговорил он.
  - Хорошо. Иди. - Отпустил его генерал и снова включил диктофон. Он должен был быть уверен, что не ошибся.
   ******
  Они выехали на двух машинах: Дима с Ириной в одной, в другой, как селедки в банке, сидели Варя с Игорем, Давид, Вика и дружок. Ирина постоянно оборачивалась: сквозь заднее стекло ей было видно, как молодежь весело переговаривается и хохочет.
  - Ты чего все ерзаешь? - спросил Дима, заметив ее движения.
  - Дурака валяют, вместо того, чтобы за дорогой следить, - пробурчала Ирина.
  - Ириш, Игорь прекрасный водитель. Дай молодым порезвиться, - примирительно проговорил Дима. Он положил ей руку на колено. Почувствовав исходящее от его ладони тепло, Ирина немного успокоилась. Ей было не по себе еще с утра. Опять в груди она ощущала едва уловимый холодок. Он то исчезал, то появлялся вновь. Ей почему-то не хотелось никуда ехать, она с удовольствием отказалась бы от пикника, к которому они с такой радостью готовились. Но все были так возбуждены в предвкушении поездки, что она не нашла в себе смелости испортить им настроение. Да и что бы она сказала? И вообще, просто от всего пережитого у нее просто расшатались нервы. Она никак не может поверить в то, что все закончилось, можно жить нормальной жизнью и не ждать опасностей из-за угла. Все кончилось, и бояться просто нечего, все не просто хорошо, а отлично, - уговаривала она себя.
  Место было отличное. Небольшая почти круглая лужайка была со всех сторон окружена кустарником и деревьями. Сквозь густые ветки слышался шум реки. Не успели они оглядеться, как молодежь, сопровождаемая Дружком, рванула к воде.
  - Куда? - загремел Дима. - А разгружать кто будет!
  Они послушно вернулись и с такой быстротой вытащили из багажников контейнеры с едой и ящики с напитками, что Ирина засмеялась.
  - Оставь их, Дима. Пусть идут купаться. Мы сами управимся.
  Дима махнул рукой, и через несколько минут со стороны реки послышался их радостный визг, смех и лай.
  - Я бы сама с удовольствием в воду. А ты знаешь, я в реке никогда не купалась. - Призналась Ирина, оглядываясь. - Как хорошо тут!
  Дима посмотрел на часы. - Сейчас генерала встретим, он уже подъезжает, и тоже пойдем купаться.
  - Какого генерала? - опешила Ирина.
  - Его зовут Семен Михайлович. Вся операция была разработана под его руководством. Не бойся, он нормальный мужик, - успокоил ее Дима.
  - А я и не боюсь, - встряхнула головой Ирина. - Давай, пока шезлонги расставим и пледы расстелем. - предложила она.
  Они почти закончили, когда подъехала машина генерала.
  - Он на Василия Ланового похож, - успела шепнуть Ирина, пока генерал подходил к ним. И Дима в который раз удивился, как точно Ирина угадывает не столько внешнее, сколько внутренне сходство людей.
  Генерал был в шортах, футболке и темных очках. Легкие кроссовки на босую ногу. За ним шел его водитель Ваня.
  - Здравствуйте Ирина Владимировна, - поздоровался генерал, галантно целуя ей руку.
  - Можно просто Ирина, Семен Михайлович! - улыбнулась Ирина.
  - А где молодежь? - поинтересовался он.
  - В реке резвятся. Слышите, как шумят? - ответил Дима.
  - А вы здесь почему?
  - Мы вас ждали, Семен Михайлович.
  - А что меня ждать? Место знакомое, не потерялся бы. - Возразил генерал, доставая из сумки полотенце. - Пошли, освежимся. А ты Ваня, посторожи, - обратился он к водителю. - Мы вернемся, и ты поплаваешь.
  Ирина не умела плавать в реке. Ее все время относило течением, и Дима с генералом притаскивали ее к берегу. Она хохотала, захлебываясь водой, брызгалась и дурачилась не меньше, чем ее дети.
  - Ира,- кричал Давид, - я буду водяным, а ты русалкой! - Он нырял, хватал ее за талию и выбрасывал из воды. - А почему мама русалка? - возмущалась Вика. - Я тоже так хочу! - А я буду Василисой Прекрасной на сером волке, - вопила Варя и цеплялась за мокрую шерсть Дружка! - Тогда я - Иван Царевич! - провозгласил Игорь и водрузил на голову листья тростника.
  - Детский сад! - покачал головой Дима, глядя на них.
  - Это прекрасно, Дима, не завидуй! - возразил генерал, - Я бы сам с удовольствием вот так побесился, да, боюсь, не поймут. Статус не позволяет. Знаешь, я понимаю, чем она тебя зацепила, -проговорил генерал, с удовольствием наблюдая за Ириной. - Она естественна, живет и радуется жизни. Она не боится казаться смешной, делает то, что считает нужным, и ей все равно, что о ней подумают.
  Потом они разжигали костер, жарили шашлыки, уплетали за обе щеки пирожки с грибами и хачапури. Ваня привез с собой гитару, и они пели. Вика и Давид затянули в два голоса красивую грузинскую песню, а Ваня оказался прекрасным пародистом, и, имитируя голоса звезд и звездочек эстрады, исполнял их песни. Генерал смеялся, шутил, ухаживал за Ириной, бросая на Диму насмешливые взгляды.
  - Отобью я у тебя твою красавицу,- улыбался он.
  Вдруг Дружок, лениво развалившийся у ног Ирины, вскочил, яростно залаял и бросился к кустам.
  - Игорь! - вдруг закричал генерал. Откуда в его руке появился пистолет, никто не понял. - Всем на землю!
  Игорь отреагировал моментально, повалил Ирину, прикрыв ее собой. Раздался выстрел. Потом крик и лай Дружка. Первым опомнился Дима. Он бросился на голос собаки. Раздвинув кусты, он увидел лежащего ничком на примятой траве человека. Рядом валялась снайперская винтовка. Пуля попала человеку в затылок. Он был мертв. Дима недоумевал: судя по положению тела, человек наблюдал за ними из-за кустов. Стреляли сзади. Дима огляделся. Дружок без остановки лаял, со рта капала пена. Он с трудом оттащил собаку.
  - Ну что там, Дима? - раздался спокойный голос генерала. Дима вернулся на поляну, таща за собой упиравшегося Дружка. Все застыли в оцепенении.
  - Человек со снайперской винтовкой, следил за нами из-за кустов. Мертв. Пуля в затылке, товарищ генерал. Выстрелить не успел. - Дима был бледен. - Стреляли сзади.- Он посмотрел на пистолет в руках генерала.
  - А я не стрелял, - ответил на немой вопрос полковника генерал.
  - Это как раз понятно. Не ясно, кто стрелял.
  Генерал улыбнулся, а потом громко позвал:
  - Майор, покажись!
  Из кустов появилась фигура в камуфляже. Дружок снова залаял. Дима узнал майора Полуянова, командира отряда спецназа, который освобождал Давида.
  - Молодец, майор.- Обратился к нему генерал.
  - Запарился я по земле ползать и на дереве сидеть, товарищ генерал. - Проговорил Полуянов, раздеваясь. - Водички бы дали попить, что ли.
  - И водички дадим и шашлычком покормим. - рассмеялся генерал. - Вон, Ванька тебе оставил. Вызывай бригаду, она недалеко.- повернулся он к Игорю.
  Все дружно переводили глаза с генерала на майора и обратно.
  - Мне кто-нибудь объяснит, что происходит? - не выдержал Дима.
  Полуянов уже принялся за шашлык и молча махнул головой в сторону генерала. Тот с удовольствием затянулся дымом сигареты, выдержал паузу и, к всеобщему облегчению, заговорил:
  - Понимаешь, Дима, мне не понравилась последняя фраза Погодина, когда он пообещал, что ты о нем еще вспомнишь. Она была обращена лично к тебе. И я начал думать. Марго Шевцова перед смертью сказала, что Погодин хочет убить Ирину, - при этих словах Ирина вздрогнула, а Вика закрыла лицо руками, Варя переглянулась с растерянным Давидом. Генерал тем временем невозмутимо продолжал: - И мы почему-то решили, что он собирается сделать это сам. Но Погодин - не киллер. Я не уверен, что он вообще когда-нибудь держал в руках пистолет. Значит, он должен был поручить это другому лицу. Тем более, что он после так называемого разговора с Марго, сделал еще один звонок. Личность адресата нам установить не удалось. Напрашивался вывод: он заказал Ирину. А дальше - дело техники.
  - А мне почему не сказали? - глухо спросил Дима.
  Генерал пожал плечами: - Не обижайся, Дима. Но в данных обстоятельствах ты мог все испортить. А у нас все было под контролем. Несколько дней назад наружка у дома Ирины заметила человека, наблюдавшего за подъездом. Брать его мы не стали, так как предъявлять ему было нечего: ну гуляет человек, и что? Игорь специально уговорил Варю, Вику и Давида пойти его провожать и громко заговорил о пикнике, назвав как бы случайно место. Правда, ваш бдительный Дружок чуть было его не спугнул. - Дружок, услышав свое имя, поднял голову и завилял хвостом.- А здесь мы его ждали. От Полуянова еще никто не уходил.
  Полуянов утвердительно кивнул.
  Дима так посмотрел на Игоря, что тот поежился: - Значит, ты все знал!
  - Знал, - вступился за бедного парня генерал,- и молчал по моему приказу. Зато сейчас с уверенностью могу сказать, что вам, Ирина, больше ничего не угрожает. И за это надо выпить! Тащи шампанское, Ваня!
   ********
  Дима вел машину молча. Руки крепко сжимают руль, в глазах - электрические разряды.
  - Не злись, Дим.- Ирина положила свою ладонь поверх его руки. - Ведь все кончилось хорошо!
  - Да, но могло кончиться плохо, - сердито возразил он. - Нельзя было рисковать тобой и остальными. Ведь Полуянов мог и не успеть!
  - Но ведь он успел, - Ирина потерлась щекой о его плечо. - Забудь, генерал сделал все правильно. Он потрясающий! - Дима покосился на нее и промолчал. - Едем к тебе, Отелло? - засмеялась она.
  - Естественно. И там я докажу, что я лучше всех генералов на свете. - Пообещал он.
  - А я в этом никогда не сомневалась, но только посмей мне этого не доказать сегодня ночью,- пригрозила Ирина. - Ей было тепло и спокойно, и она была уверена: вот сейчас точно все плохое закончилось.
   ******
  Давид улетел. Вика с головой окунулась в студенческую жизнь. Варя с утра убегала на работу. Жизнь вошла в прежнее спокойное русло. Из Тбилиси Ирине звонили родители, обеспокоенные ходившими по городу слухами. Ее близкая подруга Ирма, на которую она оставила все дела в фирме, каждый день интересовалась, когда она появится. Ирине надо было возвращаться, улаживать все накопившиеся дела и заново выстраивать линию своей жизни. Дима был мрачнее тучи.
  - И как ты себе это представляешь? Вот сейчас уедешь и все? - спросил Дима, когда она сообщила о предстоящем отъезде. Она видела, что ему тяжело.
  - Ты сам-то веришь, что это все? - спросила Ирина, обвив его шею руками. - Я без тебя уже не смогу. Никогда. Я приеду максимум через месяц. Надо успокоить родителей, а то черт знает что себе напридумывали. Ты же знаешь Тбилиси? Ирма говорит, весь город гудит, никто толком ничего не знает. Девочки мои на работе тоже дергаются. Сестра весь телефон оборвала.
  - Я понимаю, но что я буду делать весь этот месяц? - мрачно поинтересовался Дима.
  - Как что? - удивилась она. - Ждать меня и приводить в порядок свою берлогу. - Ирина обвела взглядом спальню. - Боюсь, что тебе и месяца не хватит. - заключила она.
  - Хватит, - уверил Дима. - Я уже договорился со своим другом. У него фирма по ремонту квартир. За месяц обещал все сделать.
  - Вот и прекрасно! И еще я оставлю тебе координаты дизайнера, она квартиру Вики и мою дачу у моря оформляла. Она поможет довести все до ума.- Дима послушно кивнул. - Я вообще предлагаю тебе на время ремонта переселиться к Вике. И девочкам веселее и ты под присмотром. А то загуляешь еще в мое отсутствие, - пошутила Ирина. - Когда я приеду, наведу здесь окончательный уют. Так что не рассчитывай на спокойную жизнь. И кровать без меня не покупай! - предупредила Ирина.
  - А эта тебе чем не угодила? - удивился он.
  - Скрипит очень громко, я удивляюсь, как соседи полицию нравов еще не вызвали.
  - У нас нет полиции нравов,- засмеялся он.
  - Да? Тогда начнем все сначала, - она склонилась над ним и сквозь пряди ее медных волос изумрудным блеском засветились глаза.
   *****
  В аэропорту ее встретила сестра. Как всегда элегантная, подтянутая и свежая.
  - Куда едем?- спросила она, запихивая чемодан Ирины в багажник.
  - К родителям. Надо их успокоить. Поможешь завтра вещи из квартиры на набережной забрать? -спросила сестру Ирина.
  - Ты что, уходишь от Саши? - глаза Нины округлились, и она стала похожа на удивленную коалу.
  - Давай поедем, я по дороге все расскажу, предложила Ирина, садясь в машину. - Только за дорогой следи, я жить хочу, как никогда.
  - Сволочь! - с чувством заявила Нина, когда Ирина закончила рассказывать.
  - Кто? Раневич?
  - Раневич - само собой. - Взмахнула руками сестра. Машина вильнула.
  - Руль держи! - закричала Ирина.
  - Сашка твой сволочь, - ответила Нина, выравнивая машину. - Получается, что он заранее знал, что будет. И развод с тобой оформил, что б спокойно за границу сбежать.
  - Ты же понимаешь, что я бы с ним все равно не поехала. - устало сказала Ирина.
  - Это сути не меняет, - упрямо возразила Нина.
  - Ты смотри, страшилки эти никому не рассказывай. Официальная версия - мой муж решил свернуть бизнес и жить за границей. Я уезжать не захотела, поэтому мы мирно развелись. - Предупредила сестру Ирина.
  - А про покушение в Батуми? - поинтересовалась Нина.
  - Ну, это не скроешь уже. Говори, что обычный наркоман в номер влез, охранник вовремя отреагировал. Кстати, какое светское мероприятие намечается в ближайшее время?- неожиданно спросила Ирина.
  - Благотворительный концерт с местными и мировыми звездами. Наши дамы все магазины опустошили, - сообщила Нина. Ирина засмеялась:
  - Очередной показ нарядов, драгоценностей, ботокса и подтяжек. Вот и покажемся там во всей красе, назло врагам. А то ждут, наверное, что я от горя окосела и облысела. А потом я уеду, и все успокоятся.
  - Куда уедешь?
  - Я в Москву уеду, Нина. Я замуж выхожу. На этот раз окончательно и бесповоротно. - Призналась Ирина. От неожиданности Нина так резко затормозила, что если бы не ремень безопасности, больно сжавший ей грудь, Ирина пробила бы головой лобовое стекло.
  Вместо приветствия мама накинулась на Ирину с упреками.
  - Ты вообще совесть имеешь? -
  - Мамуль, ты чего? - опешила Ирина. Она так и осталась стоять с чемоданом в руке.
  - Как чего? - продолжала наседать мама. - Ты думаешь, что если ты мне врала по телефону, что у тебя все в порядке, я поверила? Ч же чувствую, что что-то происходит нехорошее, а мне никто ничего не говорит! - Мама заплакала. Папа стоял рядом и вопросительно смотрел на дочь.
  - Мамуль, - бросилась к ней Ирина. Чемодан упал, замки раскрылись, и из него вывалились разноцветные пакеты: перед отъездом из Москвы Ирина накупила родным подарки. Нина бросилась их поднимать. Ирина усадила маму на диван, села рядом, обняла.
  - Мам, я ничего не говорила, чтобы не пугать. Ни ты, ни папа помочь мне могли, а инфаркты ваши мне были, сама понимаешь, не нужны. А сейчас все позади, и я все вам расскажу.
  - Ты нам сначала скажи: сейчас точно в порядке? - папа сел, положив руки на стол.
  - Да, папуль, точно все в порядке, - ответила за сестру Нина. - Я сама только что узнала.
  - Так вот, - Ирина собралась с мыслями, чтобы не сказать ничего такого, чтобы не пришлось вызывать родителя врача. - Вы же знаете о Раневиче. Он объявился, поехал в Москву, чтобы встретиться с Викой. Мы об этом узнали, и его остановили. Он оказался руководителем секты. Секту разгромили, Раневича арестовали. В тюрьме у него случился инфаркт, и он умер. - Мама хотела что-то сказать, но Ирина не останавливаясь продолжала. - Это еще не все. В Батуми в наш номер влез какой-то отморозок наркоман. Охранник Саши был на высоте, и все тоже кончилось хорошо. И еще: у Саши возникли проблемы в бизнесе, и он решил уехать заграницу. Я за бугром жить не хочу и не могу, и мы приняли решение развестись, что и сделали. Дети отреагировали спокойно, чувствуют себя хорошо. - Она видела, что у родителей масса вопросов, но их надо переключить на другую, менее опасную тему. - Это не все: я выхожу замуж за очень хорошего человека, который помог мне и Саше справиться с Раневичем. Он полковник, сильный и красивый, и я его люблю. Все! - Ирина перевела дух.
  Родители встретили сообщение Ирины о разводе, к ее удивлению, достаточно спокойно. Они так были рады видеть ее живой и здоровой, что остальное было для них неважно. Только папа как-то странно посмотрел на нее, усмехнулся и сказал:
  - Что бы там ни было, главное, что все живы. - Нина хихикнула. Не поверил, подумала Ирина.
  На следующий день она вместе с Ниной перевезла из Сашиной квартиры свои вещи. Следующие два дня пришлись на выходные, и Ирина до полудня валялась в постели, потом весь день слонялась по саду в сопровождении двух собак, Тедди и Блэки, которые не отходили от нее ни на шаг. По вечерам приходили друзья. Так что в офис она попала только через несколько дней.
  Прошла неделя. Ирина засиделась на работе допоздна, приводя в порядок дела. Уходя, она увидела, что свет у нотариуса еще горит.
  - Ты долго еще, Манана? - спросила она, заглядывая в кабинет.
  Нотариус Манана подняла от компьютера уставшие глаза: - Еще с полчасика поработаю, завтра клиент важный. Ты иди, я все сама закрою.
  Ирина вышла на улицу. Конец сентября в Тбилиси - просто сказочное время. Несмотря на позднее время, было тепло, легкий ветерок приятно обвевал кожу. Ирина постояла немного у дверей, прислушиваясь к шуму города и вдыхая свежий воздух. Она будет возвращаться сюда всегда. Хоть на неделю, хоть на день. Она не сможет жить без этого города, который любила всей душой. Она была его частью, и только здесь чувствовала себя счастливой. Ирина погрустила, что скоро ей придется уехать, но мысль о Диме заставила ее улыбнуться. Он тоже любит этот город, и они приедут сюда вместе. Ирина подошла к своей машине, достала из сумочки ключи и увидела тень. Рядом с машиной маячила какая-то странная фигура. Она испугалась так, что приросла к асфальту. Рот пересох, она хотела закричать, но голоса не было. 'Все!' - подумала она и зажмурилась.
  - Не бойтесь, - услышала она тихий женский голос. Ирина осторожно открыла глаза. В неоновом свете фонаря лицо женщины казалось неживым.
   - Вы кто? - прохрипела Ирина. Руки дрожали, и она спрятала их за спину.
  - Вы меня не узнаете? - женщина подошла ближе. В голове у Ирины пронеслось смутное воспоминание, но зацепить его она не успела. - Я Инна Раневич. - Сердце подскочило и застряло в горле. 'Еще одна ненормальная!' Ирина огляделась. По улице шли люди, охранник с автостоянки смотрел в ее сторону.
  - Что вам надо? - Ирина внимательно следила за руками женщины. Та поняла, вытянула руки вперед, растопырив пальцы.
  - Я пришла с вами поговорить, мне нужна ваша помощь,- голос женщины дрогнул, - я не знаю, как жить дальше. - Она заплакала.
  К Ирине вернулась способность мыслить. Руки снова стали теплыми и перестали трястись.
  - Пойдемте ко мне в офис, там никто не помешает.- Женщина послушно кивнула.
  Она провела Инну в маленькую уютную кухню. При ярком свете Ирина смогла, наконец, рассмотреть ее. Бледная, с синевой под глазами, взгляд затравленный, руки нервно сжимают маленькую невзрачную сумку.
  - Давайте попьем чаю с конфетами и поговорим. - Не дожидаясь согласия, Ирина включила электрический чайник, положила на стол вазочку с конфетами и сахарницу, нарезала лимон, исподтишка наблюдая за женщиной. Та взяла конфету, развернула, положила в рот. Потом тщательно сложила фантик. Разлив по чашкам чай, Ирина села напротив Инны. 'Как-то она не укладывается в образ боевой подруги Раневича', - подумала она.
  - Чем я могу вам помочь? - Как можно мягче спросила она. Лицо Инны дрогнуло, Ирина поняла, что она сейчас снова заплачет. Ей было ее жаль, но чувства вины перед ней Ирина не испытывала. Наконец Инна сбивчиво заговорила:
  - Я его ненавидела. Я хотела, чтобы он умер. Я мечтала, как я буду жить, когда его не станет. - произнесла он ожесточенно.
  - Почему же вы от него не ушли? - подняла брови Ирина.
  - Я не могла. Он был зациклен на ребенке. Он бы меня убил, а Лаше искалечил бы жизнь. Вначале еще было терпимо. Когда родился Лаша, стало хуже. Я поняла, что нужна ему только как нянька. А когда он увидел вашу дочь, он вообще сошел с ума. Тогда он в первый раз меня ударил. Я не знала, что мне делать. А когда Лаша потерялся...- голос Инны задрожал. Она нервно положила в рот еще одну конфету.
  - К исчезновению вашего мальчика я никакого отношения не имею, я до сих пор понятия не имею, что тогда произошло. - Сказала Ирина.
  - Я знаю, это я его спрятала. - Инна первый раз улыбнулась.
  - Зачем? - опешила Ирина.
  Глаза женщины засветились каким-то диким огнем.
  - Чтобы он испугался. Понимаете, он был очень суеверный. Когда после того, как его избили, вы спросили его о здоровье ребенка, он подумал, что вы ему угрожаете. Все уехали на пляж, он спал, а я пошла в деревню и взяла Лашу с собой. Там я попросила женщину, у которой я покупала молоко, оставить ребенка у себя на несколько часов, а потом привезти его и сказать, что он потерялся. Я заплатила ей деньги, дождалась, когда вы вернетесь с пляжа, позвонила ей, и она привела Лашу. Вы все время были у всех на виду, но он все равно был уверен, что это сделали вы. Он испугался. Потом я убедила его уехать. Я думала, что на этом все закончится, что он забудет. Но в Тбилиси стало еще хуже. Я ненавидела его, а он вас. Однажды, когда его не было дома, я зашла в комнату, которую он устроил за гаражом. Она была вся обклеена фотографиями вашей дочери. Он следил за ней и фотографировал. И ваши снимки были, все изуродованные. Он догадался. Избил меня до полусмерти.
  - Господи! - вырвалось у Ирины.
  - А на самом главном месте в красивой рамке там висела вот эта фотография. - Инна дрожащими руками достала из сумки снимки и протянула Ирине. На черно-белой пожелтевшей от времени фотографии Ирина увидела девушку, стоявшую на пирсе, в пенном разрыве волн. В Ирине шевельнулось смутное беспокойство, потом вспыхнуло воспоминание:
  - Я так же свою дочь фотографировала, как раз когда... - Ирина осеклась. В тот день, когда все началось, она, стоя на пляже, щелкала Вику, пытаясь поймать момент, когда волна разобьется о пирс.. У нее есть та фотография Вики. Она стоит спиной к морю, а сзади белым веером ударившаяся о пирс волна. Разница между снимками только в том, что незнакомая девушка одета в легкое платье, а Вика стоит в купальнике. И море на старой фотографии страшное, штормовое. Значит, Вика напомнила ему девушку из прошлой жизни, с которой Раневича что-то связывало. В его мозгу что-то переклинилось, и он превратился в чудовище. Что произошло тогда между ним и этой девчушкой с испуганными глазами? Вряд ли когда-нибудь они это узнают.
  - Когда мне сказали, что он умер, - продолжала Инна, - я думала, что все изменится, начнется новая жизнь, но...- Инна замялась. - Понимаете, у нас конфисковали все имущество, денег нет. Мы сейчас живем у моих родителей. Места достаточно. Но мне нужна работа. Вы же понимаете, в Тбилиси все друг друга знают. Как слышат мою фамилию, так сразу: 'Вы жена того самого Раневича? Извините, для вас у нас вакансий нет'. А я не сектантка, меня родители в православной церкви крестили!
  - Какая у вас специальность? - вдруг спросила Ирина.
  - Я закончила с отличием иняз. Английский - свободно, французский хорошо. Училась в русской школе, поэтому знаю русский, и, естественно, грузинский. Целыми днями, когда мужа не было, переводами для себя занималась, чтобы языки не забыть и с ума не сойти. Вот,- она достала целую кипу бумаг, - я принесла показать.
  Ирина внимательно просмотрела несколько страниц, удовлетворенно кивнула.
  - Неплохо. - Решение пришло почти сразу. Она вытащила из сумочки мобильный, позвонила подруге. - Ирма, я нашла нам переводчицу. Завтра она придет в офис, покажи ей все, посмотри, как справляется. Если подойдет, будем оформлять.
  - Прямо завтра? - испугалась Инна.
  - А чего тянуть? - пожала плечами Ирина. - Но главное слово за Ирмой. С сегодняшнего дня офисом руководит она. Я, в силу некоторых обстоятельств, больше работать не буду. Хотя мое мнение, как своего работодателя, она учтет. Но и вы не подведите.
  - Спасибо большое! - Растерянно пробормотала Инна, казалось, она не верила в происходящее.
  - Да пока не за что. И вот вам мой совет: верните свою девичью фамилию и ребенка тоже на нее запишите, чтобы ничего о прошлой жизни не напоминало. Сейчас это сделать несложно. У нас в офисе нотариус прекрасный, он поможет. Я ее сегодня предупрежу, прямо завтра с ней поговорите. А о вашем муже скоро все забудут.- Уверенно сказала Ирина.
  - Я надеюсь, что он там горит в аду! - с ненавистью произнесла Инна.
  - Неужели вы верите в наказание после смерти? - искренне удивилась Ирина.
  - Да. Иначе было бы несправедливо! - с ожесточением ответила Инна.
  - А я думаю, что Бог карает людей при жизни. Каждый рано или поздно получает по заслугам. Ваш муж всю жизнь находился в аду. Он и не жил вовсе. Он был одержим жаждой власти, денег. Все время был неудовлетворен тем, что имеет. Разве он когда-нибудь был счастлив? Это и есть ад. У меня была соседка, вполне благополучная, жила в достатке, муж носил на руках, дети здоровые. Казалось бы, живи и радуйся! Но была завистлива до ужаса: я платье новое надену, она два покупает, мы ремонт в доме делали, она у себя перестройку затеяла, папа машину новую купил, так она чуть от злости не захлебнулась. Так что, ад - в самих людях. Как живешь, то и получаешь. Поэтому постарайтесь все забыть, и отпустите это от себя. И вы будете счастливы, вот увидите! - убежденно сказала Ирина.
  - Я постараюсь. - Неуверенно улыбнулась Инна.
  - Ты что вернулась? - удивилась Манана, заглядывая на кухню. - Ух, устала, как собака. Здравствуйте, - поздоровалась она с Инной.
  - Манана, это Инна, наша новая переводчица. Она завтра к тебе подойдет. Помоги ей, пожалуйста.
  - Без проблем, только, если можно, во второй половине дня, а то у меня с утра завал.
  Ирина вышла из офиса вместе с Иной. Было уже достаточно поздно, и ей было неудобно оставлять несчастную женщину одну.
  - Где вы живете? Давайте, я вас подвезу, - предложила она.
  Инна испуганно замахала руками:
  - Что вы, Ирина. Вы и так столько для меня делаете. Я сама на метро доберусь, так даже быстрее, чем на машине. - И она побежала по узкой улице по направлению к метро.
  Сев в машину, Ирина позвонила Диме.
  - У меня к тебе просьба. Ты можешь узнать у твоего здешнего друга майора все, что касается жены Раневича?
  - У тебя снова проблемы? - Забеспокоился на том конце Дима.
  - Нет. Просто она приходила, про жизнь свою страшную с мужем рассказывала, работу ищет. Я ей обещала помочь, но проверить не помешает. Мало ли.
  Дима засмеялся: - Ты превращаешься в настоящую Мату Хари. Хорошо. Проверим. Береги себя!
  Через два дня он сообщил, что Инна Раневич, в девичестве Инна Лазашвили, членом секты не была, отношения к делам мужа не имела, по словам свидетелей, была у него чем-то вроде рабыни. Он прилюдно ее унижал, издевался, как мог. Ее все жалеют.
  - Значит хорошо, что я ей не отказала. Спасибо. А как там у вас дела? Ремонт идет? - сменила тему Ирина.
  - Ремонт близится к завершению. - Радостно отрапортовал Дима. - Так что закругляйся там!
  - Я почти закончила со всеми делами, так что дней через десять жди, - предупредила Ирина. - Еще какие новости?
  Дима сообщил, что у всех все в порядке и что на днях выписывают из больницы Звягинцева. Только что с ним делать дальше, никто не знает. У его тетки, у которой он жил в Москве, инсульт. Врачи настоятельно рекомендуют Звягинцеву полный покой, желательно вдали от городской суеты. Он до сих пор от людей шарахается и молчит все время.
   - У парня, кроме тетки, никого нет. А к ней, сама понимаешь, ему нельзя. Если ничего не придумаем, парня грозятся в психушку отправить. - Закончил рассказ Дима.
  Ирина задумалась. Жалко Звягинцева! Молодой парень, который потерял все: молодость, здоровье, профессию. У него никого нет, кроме собаки, да и ту ему некуда привести.
  - Постой! У меня, кажется, есть идея! - почти закричала она в трубку.
  - Ириш, я только и делаю, что выслушиваю твои идеи. Бояться уже начал! - запротестовал Дима, потом более примирительно добавил: - Рассказывай уже, не томи!
   ****
  - Какие планы на завтра? - Спросила Нина, лениво покачиваясь на диване-качалке в саду.
  - Я на море еду. В новый дом. Сделать кое-что надо. Поедешь со мной? Ты же не видела, там уже все готово. На следующее лето поедем туда отдыхать, - отозвалась Ирина, оторвавшись от детектива.
  - Я бы тоже так замуж сходила! - потянулась Нина. - За пять лет - фирма, машина, дом у моря!
  - Ну, тебе грех жаловаться! - Ирина с осуждением посмотрела на сестру. Ее муж, известный архитектор, пользовался огромной популярностью не только в Грузии, но и за ее пределами, и от заказов не было отбоя. Именно он спроектировал для Ирины дом на побережье, куда она собиралась ехать.
  - Да ладно, Ириш, я ж шучу! Неужели ты думаешь, что я не понимаю, какую цену ты за все это заплатила! - Нина рывком встала с качалки, сиденье сделало дугу и ударило Нину по мягкому месту.
  - Ой! - вскрикнула она. - Поделом мне, мелю невесть что!
  - Так ты со мной или как? - Ирина тоже встала, подошла к кизиловому дереву, сорвала ягоду, положила в рот. - Вкусно как!
  - Конечно с тобой, не поедешь же одна! Я тоже хочу! - Они стали срывать кизил, спелые ягоды лопались в руках, листья кололись. Губы были в алых каплях. Они перепачкались, язык щипало от кисло-сладкого сока.
  - Пошли домой, а то завтра животами мается будем, - Нина попыталась оттереть щеку Ирины и еще больше размазала грязь.
  *********
  Они выехали рано утром. Курортный сезон закончился, дорога была свободна, и Ирина с удовольствием гнала свой серебристый Форд Фокус. К полудню они уже были на месте. Колеса зашуршали по мягким сосновым иголкам и начинавшей желтеть траве.
  Ирина всегда мечтала о собственном доме на побережье, чтобы можно было в любой момент сорваться из города и хотя бы на денек очутиться у моря. Когда Саша решил купить виллу в Испании, она упросила его построить коттедж на берегу Черного моря. Муж Нины помог найти участок, сделал проект, который несколько раз переделывался под напором Ирины. Строительство дома заняло почти два года. Потом Ирина с головой окунулась в его обустройство. Все было готово, но отдохнуть в нем пока так и не удалось. Дом находился в небольшом курортном посёлке на черноморском побережье Грузии между морем и горным хребтом. Он стоял на небольшом холме, окруженном сосново-эвкалиптовой рощей. Внизу начинался пляж, о который билось море. Ирина буквально свела с ума своего зятя и строителей, требуя сохранить все деревья на участке. Поэтому дом стоял, утопая в дикой зелени, ветки сосен заглядывали в окна. Со стороны моря на втором этаже был широкий балкон, на который выходили двери спален, а из гостиной первого этажа можно было попасть на небольшую террасу, откуда прямо к пляжу шла узкая тропинка.
  - Боже, как пахнет! - сказала Нина, вдыхая воздух.
  - Ну да, сбылась мечта идиотки! Всю жизнь бы здесь провела! - призналась Ирина, - Слышишь, птицы как поют!
  Она показала сестре дом, после чего они с удовольствием перекусили и попили кофе на террасе, любуясь осенним морем.
  - А Звягинцева я поселю здесь, в гостевом домике. - Ирина подвела сестру к небольшому одноэтажному строению, стоящему с правой стороны от дома. - Здесь две комнаты: спальня и кухня-столовая. А здесь ванная. С той стороны - кладовая и гараж. Я бы его и в большом доме поселить могла. Но Дима говорит, что он еще не очень здоров. Путь пока в маленьком пространстве адаптируется.
  - А зачем ему больше? Он же один здесь жить будет!- заметила Нина.
  - Не один. С собакой. - Ответила Ирина.
  Она вытащила из багажника сумки с одеждой для Звягинцева, продукты, собачий корм для Дружка. Вместе с Ниной они затащили все в домик, разложили по шкафам.
  Потом Ирина спустилась в поселок, нашла бабу Дусю. Когда-то в поселке жили русские староверы. После развала СССР наступили тяжелые времена, и очень многие покинули эти места, вернувшись в Россию, к родственникам. Семье бабы Дуси ехать было некуда. Раньше она работала медсестрой, сейчас была на пенсии, держала коров, а летом сдавала комнаты отдыхающим. Она знала много народных рецептов от разной хвори и лечила своими отварами всех, кто обращался к ней за помощью. Именно ее заботам и поручила Ирина Олега Звягинцева.
  - Баба Дуся, крупы, макароны, чай, мед и подсолнечное масло у него есть. Корм для собаки тоже. Остальные продукты я сейчас куплю. Первые дня два ты его не трогай, пусть привыкнет. А потом - по ситуации. Деньги я вам оставлю. Ты ему молока и творог носи и звони, если что не так. - Проводила Ирина инструктаж. У ее ног вертелась, требуя ласки, собака бабы Дуси Пальма. Ирина нагнулась, чтобы ее поласкать. Пальма сразу легла на спину, открыв розовый живот.
  - Не волнуйся ты так, Ирочка. - Успокоила Ирину баба Дуся. - Ничего с твоим бедолагой не сделается, я прослежу.
  Ирина заехала в магазин и на рынок, купила свежие овощи и фрукты, весело ради удовольствия торговалась с продавцом мяса и с полным багажником вернулась домой.
  - Куда ты столько накупила? - возмутилась Нина, таща кульки и пакеты в дом.
  - Нин, он же дикий совсем. В магазин и на рынок точно не пойдет. По крайней мере, первое время. Дима говорит, что он людей до сих пор боится. Поэтому мясо и курицу я в морозилку положу. Все остальное - в холодильник. А сухофрукты и орехи вообще не портятся. Мне спокойнее будет, если я буду знать, что он не голодает. Ты не представляешь, насколько он был истощен, когда мы его нашли. Мне казалось, что когда он двигается, я шум костей слышу!
  - Ужас какой! - передернула плечами Нина.
  Звягинцев и Дружок приехали на следующий день. Дима договорился со своими знакомыми, ехавшими на машине в Тбилиси, захватить их с собой. Дружок, увидев Ирину, с визгом выскочил из автомобиля и бросился к ней, виляя всеми частями тела. Звягинцев был испуган и озирался по сторонам. Двое молодых ребят, были так рады избавиться от странных пассажиров, что, отказавшись от приглашения пообедать, вскочили в свой джип и умчались, наскоро попрощавшись. Нина, несмотря на то, что была подготовлена сестрой, была в шоке: худой, обросший спутанными волосами, глаза такие, будто он ждет удара. Весь вечер и следующий день Ирина и Нина провели, наблюдая за Звягинцевым. У Нины глаза были на мокром месте, и периодически она отходила подальше, чтобы он не видел ее слез. Ирина ненавязчиво объясняла ему, где что лежит и что как включается, потом показала ему бабу Дусю, которая принесла свежее молоко и творог.
  - Олег, это баба Дуся. Она будет вам помогать. Ее надо во всем слушаться. - Ирина опасалась, что Звягинцев не выйдет с ней на контакт. Что ей делать в этом случае, она понятия не имела. Но баба Дуся, оглядев своего подопечного с головы до ног, сразу и по-домашнему, как непослушному внуку, стала выговаривать Олегу:
  - Что ж ты, милок, бороду до пупа отрастил. Одни глазищи и видны. Негоже это, людей пугать. Не леший, чай. Завтра бритву и ножницы принесу, человека из тебя делать буду.
  Сначала Ирина решила, что Звягинцев сейчас испугается и убежит, но взглянув на его лицо, поняла: пронесло. Звягинцев улыбался. Нина, стоя в сторонке, перекрестилась. На следующий день сестры вернулись в Тбилиси.
   ******
  Ирина готовилась к отъезду, все дела были сделаны, документы собраны, билет заказан.
  -Ты не забыла про благотворительный концерт послезавтра? - Спросила Нина, входя в дом под оглушительный лай собак. - Фу! Колготки порвали, черти. - Пожаловалась она, разглядывая поползшие от дырок стрелки.
  - Надо было брюки надеть. Знала же, куда идешь! - засмеялась Ирина.
  - Вот еще не хватало с учетом этих гаденышей одеваться! - проворчала Нина, хватая собак за мокрые носы.
  - Тогда ходи в рванье! Не дам тебе новых колготок, самой нужны. - пригрозила Ирина.
  - Не жмотничай. - Буркнула Нина. - Ну что с концертом? Мне все звонят, тебя жалеют, спрашивают, придешь ты или нет. Нужно удовлетворить любопытство страждущих.
  - Удовлетворим, мало не покажется. - Пообещала Ирина. - Завтра мы с тобой посвящаем день красоте: идем в серные бани, потом у нас салон красоты с педикюром, маникюром и прочими приятными процедурами.
  - Идет! - кивнула Нина. - Гия будет доволен: появится в свет с двумя красотками.
  - С одной! - поправила Ирина. - Если добивать публику, так до конца. Ты идешь с мужем, а я буду со спутником.
  - Полковник твой приезжает? - попыталась угадать Нина.
  - Зачем моему полковнику этот клубок со змеями! - засмеялась Ирина. - Я с Мишей Арвеладзе иду. - Нина громко расхохоталась, вызвав восторг у собак, весело застучавших когтями по скользкому паркету.
  Миша был их другом детства и талантливым актером, любимцем режиссеров и женщин. Жгучий брюнет с черными выразительными глазами и бархатным голосом был для многих воплощением ночных грез в реальную жизнь. Жены и любовницы менялись у него так часто, что Ирина с сестрой уже даже не пытались в них разобраться. Он постоянно знакомил их с новыми пассиями, и Ирина, боясь перепутать имена, обращалась ко всем одинаково, употребляя расхожее 'Дорогая!'.
  - Я представляю, что будет, когда ты с ним появишься! Не завидую артистам! Все внимание будет на вас. - С энтузиазмом вскричала Нина.
  - На это и рассчитано. - Блеснула глазами Ирина. - Миша в восторге от шутки.
   *****
  Ирина стояла перед зеркалом. Матовая кожа, чувственные губы, глаза, и без того не маленькие, благодаря искусному макияжу, казались огромными. Их зеленый блеск подчеркивали старинные изумрудные серьги и колье, красиво лежащее в глубоком вырезе черного вечернего платья. На холеных руках бриллианты и крупный изумруд. Темно-рыжие волосы уложены в замысловатую прическу, открывающую плавный изгиб шеи. Изящные туфли на высоком тонком каблуке. Маленький клатч и аромат дорогих французских духов.
  - Чтоб я сдох! - выдохнул Миша, когда она появилась в гостиной.
  'Не дождетесь!' - подумала она, входя с ним в переполненный зрительный зал, и широко улыбнулась.
   ******
  Вещи были собраны, все дела улажены. Ирина ждала Мишу, который вызвался отвезти ее в аэропорт. Она сидела с родителями на кухне. Мама плакала.
  - Мамуль, ну что ты так переживаешь. - Старалась успокоить ее Ирина. - Я буду часто приезжать. Надоем еще. И Новый год мы все вместе встретим. - Она обняла продолжавшую всхлипывать маму. - Пап, скажи ей! - обратилась она к отцу.
  - Ты же знаешь, она пока свою норму не выплачет, не успокоится. - Философски ответил отец, внимательно следя за кофейной пенкой в турке.
  Ирина рассмеялась. У нее были замечательные родители. Они не умели жить для себя. Все их интересы и радости были сосредоточены на детях: сначала - на дочерях, потом на внуках. Когда Ирина развелась с первым мужем, она вернулась в дом родителей. Вика тяжело переживала расставание с отцом, который забыл о ней, с головой окунувшись в отношения с новой женщиной. Тогда бабушка с дедушкой влезли в долги и на полтора месяца увезли любимую внучку на море. Когда они вернулись, Ирина не узнала ребенка: Вика почернела, как таракан, была довольна, весела и полна впечатлений. Первое, что заявила ее дочь, переступив маленькими ножками порог дома, были слова: 'Дедуля с бабулей лучше папы!'. Ирина тогда ревниво пошутила: 'Хорошо, что не лучше мамы!' Ее отец, действительно, заменил Вике ее родного отца. Он играл с ней в прятки, водил в цирк, когда он подросла, привозил ее из школы и сажал с ней деревья в саду. Вика его обожала, ходила за ним по пятам, а он рассказывал ей перед сном бесконечные сказки собственного сочинения, и Вика с нетерпением ждала по вечерам продолжения. Мама Ирины с головой окунулась в проблемы здорового питания. Она считала, что здоровье и иммунитет ребенка зависят от того, насколько правильно он питается. Поэтому по утрам Вику ждали каши, сваренные на деревенском молоке, и свежий творог. И обед без овощного супа и мяса на второе превращался для мамы в трагедию. 'Ребенку есть нечего!' - трагически возвещала она, если ребенок ел после школы макароны или жареную картошку. Когда младшая сестра Ирины Нина вышла замуж, и у нее появились дети, мама стала кормить и их, посылая Нине бутылки с натуральным козьим молоком и банки с липовым медом. Ирина посмеивалась над мамой, хотя понимала, что и она, и сестра, и Вика, и племянники обязаны своим здоровьем именно ей. Все внуки обожали бабушку с дедушкой, с удовольствием проводили у них свободное время, уплетали вкусные пирожки и делились новостями. Ирина чувствовала внутреннюю связь с родителями всегда, и когда жила с ними в одном доме, и когда переехала к Саше. Даже во время своих поездок по миру она каждый день звонила им, делясь впечатлениями и узнавая о новостях.
  - Мамуль, я тебе обещаю. Как только у Димы появится возможность, мы приедем знакомиться. У него родители в Тбилиси живут, родственники. Так что в ближайшем будущем мы просто обязаны собраться. - Ирина поцеловала маму в мокрую щеку.
  - Когда? - слезы сразу высохли.
  - Как только, так сразу! - засмеялась Ирина.
  Собаки залаяли и бросились к дверям.
  - Это Миша с Ниной приехали, - догадалась Ирина.
  Сестра и Миша прошли прямо на кухню, по очереди расцеловались с родителями.
  - Да, вчера ваша старшая дочь свела с ума всех! - провозгласил Миша, весело блестя черными глазами.
  - Не я, а мы. - поправила его Ирина.
  - Да ладно! Не скромничай! - возразил Миша. - Один твой изумруд, стоимостью с квартиру, вызвал целый шквал, не скажу, что положительных, эмоций.
  Ирина и Нина переглянулись и расхохотались.
  - Вы чего? - недоуменно захлопал длинными ресницами Миша.
  - Этот, по твоим словам, изумруд, - доверительным тоном сообщила Ирина, - стоит около двадцати евро. Я купила его в Венеции, в маленькой пропахшей сыростью лавке. Он просто потрясающе подходил к моему комплекту. Это простая бижутерия, Миша! Но мы об этом никому не скажем, правда?
  Миша посмотрел на нее недоверчиво:
  - Скажи еще, что и в ушах и на шее у тебя были стекляшки.
  - Нет, там были настоящие камни. - Успокоила друга Ирина.
  - Видишь, Нина, - Миша повернулся к младшей сестре, - она еще не совсем совесть растеряла. Дурит людей частично. Ир, на свадьбу-то позовешь?
  - Неа! - протянула Ирина, - Тебе здешних барышень уже недостаточно?
  - А тебе что жалко? - деланно обиделся Миша.
  - Это здесь я могу всех твоих подружек называть 'дорогая', местный этикет позволяет, а там мне имена запоминать придется!
  - Миша, не обращай на нее внимания, - вступилась за него мама. - Ты же знаешь, как она умеет доводить!
  - Мам, ну почему ты его всегда защищаешь, а не меня! Даже когда маленькими были, Мишка шкодил, а влетало мне! - вспомнила детские обиды Ирина.
  - Неправда! Это ты меня подстрекала с крыши прыгать и из дому убегать!
  Они еще долго бы зубоскалили, но Нина деловито посмотрела на часы:
  - Если мы сейчас не выедем, то ты не улетишь к своему полковнику.
   ******
  Выйдя из здания аэропорта, Ирина поежилась: в середине ноября в Грузии еще поздняя осень, а в Москве - глубокая зима. Ее легкое пальто, в котором она себя прекрасно чувствовала в Тбилиси, здесь было более чем неуместно.
  - Ирина Владимировна! - услышала она и, повернувшись на голос, увидела Вику, Игоря и Варю.
  - Дядю Диму в командировку отправили,- затараторила Варя. - Он просил вас встретить, сказал, что к вечеру постарается вернуться.
  У Ирины сразу испортилось настроение, и, стараясь не показать этого, она занялась багажом.
  - Мама, нам вторая машина нужна! - озабоченно проговорила Вика. - Если б мы знали, что у тебя столько чемоданов, то Игоря одного в аэропорт встречать тебя бы отправили, чтоб вещи еще и на заднее сиденье положить.
  - Я же не на экскурсию приехала, а жить, - заворчала Ирина. - Давай частника возьмем.
  Они упаковали багаж в частное такси, а сами поехали в машине Игоря. По дороге они рассказывали новости, кто как себя вел и что делал, как проходил ремонт. Ирина слушала их вполуха. Она так соскучилась по Диме и была уверена, что приедет ее встречать. Она понимала, что у него служба и что он не всегда может свободно распоряжаться своим временем. Но все равно было обидно до слез. Еще неизвестно, сможет ли он вернуться вечером. Ничего, надо привыкать. Она взрослая и разумная женщина. И должна терпеть и все понимать. И вообще, она должна работать, чтобы не сойти с ума, ожидая Диму из таких командировок.
  Они в два приема, сгибаясь под тяжестью чемоданов, кряхтя и охая, затащили багаж Ирины в квартиру. Ирина почувствовала легкий запах древесины и краски.
  - Не выветрилось еще до конца, хотя Дима уже целую неделю комнаты проветривает. - Сказала Вика, тяжело дыша.
  - Не говори тавтологиями! - машинально заметила Ирина, снимая пальто.
  - А как по-другому сказать? - удивилась дочь.
  Они все толпились в прихожей среди горы чемоданов.
  - Ну, мы пошли! - сказал Игорь, увлекая девушек к двери.
  - Как пошли?! - опешила Ирина. - Я думала посидим, чаю попьем!
  Дверь захлопнулась. В подъезде раздался смех. Ирина растерянно села на чемодан. Черт знает что происходит! Мало того, что ее не встретил Дима, так и дети оставили ее одну! Ладно еще Игорь и Варя, но Вика!
  - Здравствуй, родная! - услышала она голос Димы. Ирина вскочила, от резкого движения пирамида из чемоданов и чемоданчиков с грохотом развалилась. С трудом перешагивая через них, она вошла в гостиную и очутилась в его руках.
  - Ох, - выдохнула она. И сразу стало легко и понятно. И она забыла про сомнения и обиды. И был он, его тепло и запах, и его улыбка, и его глаза - самые синие на свете...
  - Они всей оравой встречать тебя собрались, - рассказывал ей позже Дима. - А я хотел один, чтоб никто не мешал. Чтоб только ты и я.
  - Все это хорошо, только я кушать хочу,- призналась Ирина. - Корми жену! - потребовала она.
  - Не жену еще! Вот штамп в паспортах поставим, тогда станешь женой! - возразил Дима.
  - Я не думала, что ты такой консерватор! И когда ставим? - спросила она.
  - В декабре. Новый год я хочу встретить твоим мужем!
  - Еще и суеверный консерватор! - сокрушенно покачала головой Ирина. - И что, до Нового года ты меня голодом морить будешь?
  - А у меня ничего нет! - Дима счастливо улыбнулся. - Пошли одеваться, там наши зеленоглазые целое пиршество подготовили к твоему приезду. Игоря совсем заездили: то в магазин, то на рынок. Наша практичная Варя сказала, что б я ничего не готовил. Она нам с собой все даст. - Рассмеялся он.
  - А я думала, они зажили своей жизнью и обо мне забыли! - Она даже не думала, что бывает так хорошо.
  - Дурочка моя зеленоглазая. Разве тебя можно забыть?
  *******
  Где вы столько времени! - набросилась на них Вика, едва они успели войти. - Все остыло уже, и Игорь все пирожки сожрал!
  - Так уж и все,- промямлил Игорь с набитым ртом. Варя шутливо шлепнула его по голове.
  - Осторожно! - не своим голосом завопила Вика и бросилась Ирине под ноги. Ирина отскочила, поскользнулась на чем-то мокром, потеряла равновесие и, если бы не Дима, идущий за ней, очень неэстетично шлепнулась бы на попу. Вика копошилась где-то у нее под ногами, потом, победно сопя, выпрямилась. В руке было что-то пушистое.
  - Ой, мамочки! - взвизгнула Ирина и вырвалась из Диминых рук. - Какая прелесть! - Она выхватила из рук дочери теплый комок золотистой шерсти. Щенок уставился на нее черными пуговками своих глаз, чихнул и пустил на Ирину струю. Все одновременно закричали, засуетились, засмеялись, бросились вытирать Ирину и мокрый пол.
  - Дурдом! - довольно сказал Дима, садясь к столу.
  
  Эпилог
  
  И снова было лето. И радостное ощущение скорой встречи с морем. И утренний ветерок, врывающийся в открытое окно автомобиля. Ирина ехала в свой дом на побережье, усилием воли сдерживая себя, чтобы не вдавить ногу в педаль газа. Наконец, она свернула на узкую дорогу, ведущую к поселку. Остановилась у маленького рынка, купила овощи и фрукты. Бросила увесистые пакеты на заднее сиденье и поехала к дому бабы Дуси.
  - Ирочка, приехала уже! А тебя позже ждала! - расцеловала ее в обе щеки баба Дуся.
  - Я рано выехала, хотела успеть, пока дорога пустая. - Объяснила Ирина. - Ты же знаешь, завтра мои приезжают. Надо все подготовить. - Ирина часто общалась с бабой Дусей по телефону, справлялась о здоровье Олега Звягинцева, а несколько дней назад заранее сообщила ей о своем приезде.
  - А что там подготавливать? - всплеснула руками баба Дуся. - Мы с Олежкой все убрали, помыли. Я все постели просушила и застлала.
  - Баб Дусь, это тебе, - Ирина вытащила из машины сумку. - Здесь вкусняшки всякие, какие ты любишь, пуховый платок и уги на зиму, чтоб ноги не мерзли.
  - Зачем ты все это привезла? - запротестовала баба Дуся, но Ирина видела, что ей приятно.
  - А как там Олег, нормально?
  - Да что с ним сделается? - лукаво блеснула глазами баба Дуся. - Сама увидишь.
  Усадив бабу Дусю на переднее сиденье, заинтригованная Ирина поехала к дому. Запахло хвоей, эвкалиптом, влажной от утренней росы землей и морем. Ирина осторожно проехала между огромными соснами и остановилась. Навстречу мощными прыжками несся Дружок. Он потолстел, густая рыжая шерсть блестела на солнце. Узнав Ирину, он подскочил, сделал в воздухе косое сальто и упал на спину, катаясь по земле и дрыгая лапами. При этом он издавал такой дикий визг, что баба Дуся начала часто креститься.
  - Он вас узнал! - раздался чей-то голос. Ирина перевела взгляд на говорившего. Высокий, с ровным золотым загаром на гладкой мускулистой груди и руках, похожий на спасателя Малибу, сероглазый красавец улыбался ей, открыв все тридцать два, или сколько их там, зуба.
  - Здравствуйте, - вежливо поздоровалась Ирина. - А вы кто?
  - Господь с тобой, Ирочка? - всплеснула руками баба Дуся. - Это же Олежка твой!
  Ирина на мгновение представила, как она сейчас выглядит: глаза, как у уфолога, наконец-то узревшего НЛО, приоткрытые в глупой улыбке губы, зависшие в воздухе руки...
  - Брррр...- Замотала она головой, отгоняя видение.
  Малибушный спасатель звонко расхохотался. Баба Дуся тоненько захихикала, прикрывая ладошкой рот.
  - Охренеть! - только и смогла произнести Ирина, вызвав у Звягинцева и бабы Дуси новый приступ смеха. - Баба Дуся, я вместо салонов красоты, к тебе приезжать буду, - пообещала она, окончательно придя в себя. - Что ты с ним делала? Он сейчас в сто раз лучше выглядит, чем три- четыре года назад, не говоря о прошлой осени.
  - А откуда вы знаете, как я выглядел четыре года назад? - Ирина отметила, какой у него приятный голос.
  - А я фотографии ваши видела в Инстаграмме и Фейсбуке. Вы же до всех этих событий были активным пользователем соц. сетей.
  - А мне баба Дуся интернет только несколько месяцев назад разрешила включить. А так всю зиму я Фенимора Купера, Майн Рида и Джека Лондона читал. Она мне даже Достоевского запретила в руки брать. За психику мою боялась.
  Ирина сочла целесообразным скрыть от Звягинцева тот факт, что это она отключила в доме интернет, оставив ему только небольшой ноутбук, которым он мог пользоваться в том случае, если захочет писать. И книги для него отбирала тоже она.
  Они занесли в дом вещи. Ирина быстро пробежалась по комнатам: делать ей было, действительно, нечего. Все блестит, кондиционеры и интернет работают, горячая вода идет. Она расцеловала бабу Дусю и вытащила из чемодана купальник.
  - Баб Дусь, я пойду, поплаваю, - попросила она, как маленькая.
  - Да иди уж, - махнула рукой баба Дуся. - И Олежку с собой возьми. А я продукты в холодильник положу и домой пойду. Не обгори, смотри,- предупредила она Ирину.
  
  Они долго плавали, загорали, играли с Дружком, кидая палку глубоко в море. Он бросался за ней, плыл, смешно перебирая лапами, находил и приносил обратно. Но из зубов не выпускал, и Ирина шутливо боролась с мокрой, рычащей собакой до тех пор, пока Олег не находил другую палку, и Дружок, выпустив первую, устремлялся в воду за новой игрушкой.
  Ирина все-таки обгорела, спину и плечи пощипывало. Вечером они с Олегом сидели на балконе, она любовалась ночным морем, с дрожащей на нем лунной дорожкой и слушала рассказ Олега, как его лечила своими травами и отварами баба Дуся, как поила его парным молоком, как уже с апреля заставляла плавать в еще не прогретом холодном море. Как он постепенно стал приходить в себя, перестал просыпаться в холодном поту от ночных кошмаров. Она наблюдала за Олегом, прислушивалась к интонациям голоса и осталась довольна. Природа, сосновый воздух, море и забота бабы Дуси сделали свое дело: Олег окреп не только физически, но и психологически. Потом Ирина рассказала ему о своей жизни, о том, что произошло с ней и Викой по вине Раневича, и о его смерти, об аресте Погодина и его подельников. Олег слушал внимательно, лишь изредка задавая короткие вопросы.
  - Знаете, Ирина. Я до сегодняшнего дня, несмотря на старания бабы Дуси, считал себя чуть ли не самым несчастным человеком на земле. - Задумчиво заговорил он. - Как же, молодой, красивый, умный, подающий большие надежды журналист, который всего в жизни добился сам, оказался слабее этих мерзавцев и потерял все: здоровье, любимую работу, карьеру... Я себя жалел и наслаждался этой жалостью. А сейчас, послушав вас, понял, что вам досталось намного больше. Но вы не похожи на несчастную женщину, оплакивающую по ночам свою жизнь.
  - Нет, конечно! - воскликнула Ирина. - Я давно поняла старую истину: судьба или Бог дает нам ровно столько испытаний, сколько мы можем вынести. Если мы не справились, значит, не оправдали чьих-то ожиданий, значит, подвели кого-то, кто ждал нашей помощи. И тогда мы будем наказаны за это. Все, что ни делается в нашей жизни - к лучшему. Если мы не боимся, не сдаемся, не начинаем жаловаться на судьбу, а пытаемся победить обстоятельства, то жизнь преподносит нам такие подарки, о которых можно только мечтать. И счастье - это не какое-то абстрактное понятие. Это то, что нас окружает и то, что в нас самих: собака у наших ног, улыбка ребенка, парное молоко бабы Дуси, это море, эти звезды и внутреннее согласие с собой... И надо обязательно быть счастливым, благодаря и вопреки!
   *****
  Тихое утро огласилось звонкими криками, лаем собак и молодым смехом. Ирина вскочила с постели и бросилась к окну. Из минивена под руководством Димы молодежь выгружала вещи. Ирина наскоро набросила на себя халатик и сбежала по лестнице.
  - Ура, мамуля! Мы приехали! - бросилась ей на шею Вика.
  - Здравствуйте, Ирина Владимировна! - подскочил к ней Игорь. Его оттолкнула Варя: - Дай мне тоже поздороваться!
  - Мама, ты знаешь, что завтра Давид приезжает со своей девушкой? - спрашивала Вика.
  - Отойдите от моей жены! - скомандовал Дима, расталкивая всех. - Здравствуй, зеленоглазая!
  - Ой, Пушка забыли! - Вика бросилась к минивену. Оттуда раздался ее голос: - А он спит, без задних ног! - Через минуту она показалась с зевающим и недоумевающим Пушком. Она поставила его на землю. К нему подбежал огромный Дружок. - Ой! - снова вскрикнула Вика.
  - Не бойтесь, он его не тронет, - произнес Олег, до этого молча наблюдавший весь этот переполох. Вика оглянулась и застыла.
  Ирина смотрела на них через плечо Димы. То, что она прочитала на лице дочери в этот момент, выразить обычными словами было нельзя. 'Пропала Вика', подумала она. Ирина перевела взгляд на Олега Звягинцева: 'А этот вообще утонул', - улыбнулась она про себя.
  - Пошли к морю, пока молодежь не опомнилась. - Шепнул ей Дима.
  - Ты иди первый, - так же шепотом ответила Ирина. - Я комнаты им покажу и догоню.
   ******
  Она сбегала по крутому спуску к морю, а он ждал ее, стоя в теплых ласкающих волнах. И ему было радостно от мысли, что сейчас она окажется рядом с ним в сверкающей синеве воды, и он подхватит ее, прижмет к себе так сильно, насколько хватит сил...
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"