Смена красок этих трогательней, Постум,
чем наряда перемена у подруги.
Иоисф Бродский
«Письмо к римскому другу»
Делаешь шаг — не потеряйся
В этих больных пространствах.
С завидным постоянством
Заходят сюда Гай и Плиний.
Не останавливайся — не то можно попасться
Не то Прозерпине, не то синей глине.
Не то на глаза, но здесь что-то с глазами:
Небо истоптано, небом правит больной Юпитер.
И торгуют в открытую образами,
Попирая державу и скипетр.
На звёздной дороге, впрочем, на колеснице
(Ей так ближе) — едет Нокс, едет в гости к Авроре.
Чёрным крылом закрывая спицы,
Коими судьбы вяжут Парки.
Это невидимо, но вроде
Тень колесницы застыла на триумфальной арке.
Ты её помнишь: под ней проходил Цезарь,
Возвращаясь из очередного похода,
Под ней объявил об отмене ценза...
В тот год была засуха и осенью непогода.
А ещё — Лаэрт, что отец Одиссея,
Какого-то грека, что назвался у нас Улиссом,
Был проездом из своего имения
Важный вельможа! Пил водку с анисом.
Рассказал, что это всё Анна-ключница,
Что вовек не попробуешь её масла.
Как по мне, она просто скучная,
Осталось одна - и угасла.
Хотя что ей там искать у Плутона,
Ей бы взять, почитать Плутарха,
Тот, который по-нашему Местрий.
Она плакала на месте убийства Гаркха -
Хотя, по этому поводу, не может быть двух мнений.
---
Мой любезный Февроний, Гай и немного Флавий,
Нам не стоит друг другу лукавить -
Столько лет прослужили вместе!
Я тебе написал про Анну,
Ты мне вскользь о безвестной гетере.
Что гетеры? Они продолжают
То, что начали ещё при Августе:
От такого рождаются дети,
Таковы их невинные шалости.
Ты с повинной, они с интересом.
Так рождается в истине винной
Молодой древнеримский повеса.
Ну а мы, как друзья — Гай и Плиний,
Всех помянем, всех выставим маски.
Ведь, по сути, мы — глина от глины,
Да душа, что в телесной замазке.