Смена красок этих трогательней, Постум,
                  чем наряда перемена у подруги.

                      Иоисф Бродский
                      «Письмо к римскому другу»


Делаешь шаг — не потеряйся 
В этих больных пространствах. 
С завидным постоянством 
Заходят сюда Гай и Плиний.
Не останавливайся — не то можно попасться
Не то Прозерпине, не то синей глине.
Не то на глаза, но здесь что-то с глазами: 
Небо истоптано, небом правит больной Юпитер.
И торгуют в открытую образами,
Попирая державу и скипетр.

На звёздной дороге, впрочем, на колеснице
(Ей так ближе) — едет Нокс, едет в гости к Авроре.
Чёрным крылом закрывая спицы,
Коими судьбы вяжут Парки.
Это невидимо, но вроде 
Тень колесницы застыла на триумфальной арке.
Ты её помнишь: под ней проходил Цезарь,
Возвращаясь из очередного похода,
Под ней объявил об отмене ценза...
В тот год была засуха и осенью непогода.

А ещё — Лаэрт, что отец Одиссея,
Какого-то грека, что назвался у нас Улиссом,
Был проездом из своего имения
Важный вельможа! Пил водку с анисом.
Рассказал, что это всё Анна-ключница,
Что вовек не попробуешь её масла.
Как по мне, она просто скучная,
Осталось одна - и угасла.

Хотя что ей там искать у Плутона,
Ей бы взять, почитать Плутарха, 
Тот, который по-нашему Местрий.
Она плакала на месте убийства Гаркха -
Хотя, по этому поводу, не может быть двух мнений.

---
 
Мой любезный Февроний, Гай и немного Флавий,
Нам не стоит друг другу лукавить - 
Столько лет прослужили вместе!
Я тебе написал про Анну, 
Ты мне вскользь о безвестной гетере.
Что гетеры? Они продолжают
То, что начали ещё при Августе:
От такого рождаются дети, 
Таковы их невинные шалости.
Ты с повинной, они с интересом. 
Так рождается в истине винной 
Молодой древнеримский повеса.
Ну а мы, как друзья — Гай и Плиний,
Всех помянем, всех выставим маски.
Ведь, по сути, мы — глина от глины,
Да душа, что в телесной замазке.