- Вот только на обратном пути из половецких степей от Калки пришлось идти Субедею через земли булгар. Там он потерпел от них поражение. Единственное в своей жизни. По крайней мере, пока. - Глеб Владимирович ухмыльнулся, продолжил. - Попался старый волк в засаду, которые он сам устраивать мастак. Заманили его булгары притворным бегством, он и повелся на эту уловку, как младень неразумный. Тысячи четыре воинов с ним только и смогли выскочить из той засады. Это из трех туменов, пусть и изрядно потрепанных. Вначале под его рукой их было два. Второй тумен вел Джебе - тоже хороший воевода монгольский, который еще с Чингисом начинал. Да потом к ним в помощь был прислан тумен Тохучара. Тохучар, кстати, погиб в той засаде.
Князь Глеб отпил из чаши черного кумыса, почмокал, как истинный половец, наслаждаясь вкусом. Заговорил вновь.
- Говорят, Чингис не наказал даже своего любимца. Только покачал головой укоризненно, когда тот рассказал ему о случившемся. Но то и было для Субедея самым страшным наказанием. Тогда он поклялся страшно отомстить булгарам.Ну и сдержал клятву о прошлом годе. - Глеб Владимирович сделал еще глоток из чаши, добавил. - А битву ту булгары назвали Битвой Баранов, поскольку множество попавших к ним в полон монголов продавали на невольничьих рынках по цене барана.
- Слыхивал об этом, - кивнул Олег. - Давно, правда. Уж и забыл почти. - Он тоже отхлебнул кумыса из чаши, сказал еще. - Выходит, бивали и их, монголов этих непобедимых.
- Как же, бивали, - усмехнулся дядя. - Джелал-эд-Дин, сынок Мухаммеда шаха хорезмийского долго против них войну вел. Даже разбил одного из полководцев чингизовых, но, в конце концов и сам был разбит, бежал и был убит каким-то чуть ли не простым крестьянином тамошним. На ночлег, слышь, к нему попросился, растеряв всех своих спутников. Вот тот его сонного и зарезал. И так бывает. Другие народы то ж, бывало, наносили им поражения, но, в конце концов, верх одерживали монголы. Вот так вот, племяш, думай, чью сторону принять, думай. Можешь ведь, как я уж говорил, жизнь людям русским облегчить, не дать гибнуть зазря подданным своим. Все равно не выстоять княжествам русским против монголов с их междуусобными вечными сварами. Да ты и сам то понимаешь.
Да, дядюшка словно мысли олеговы прочитал. Переяславский князь опять помрачнел, выпил залпом полную чашу кумыса, мотнул головой, вроде не соглашаясь.
- Ладно, - хмыкнул Глеб Владимирович, - голова у тебя светлая, чаю, примешь верное решение. Так вот, еще расскажу про Субедея. После поражения в Булгаре Чингис отправил его в Северный Катай, который все еще не был окончательно покорен. С ним отправился и Бату, как я уже говорил. В то время он был еще совсем молодым - весен восемнадцать-двадцать всего ему и было.
- То бишь, ему сейчас... - Олег возвел очи горе, подсчитывая. - Тридцать с небольшим. Не боле тридцати пяти?
- Где-то так, - подтвердил дядюшка.
- Почему-то думал, что ему больше - не менее сорока. Хотя, сейчас вот смотрю и вижу, что он и в самом деле довольно молод. Как же ему доверили по руку такое большое войско?
- Хорошо показал он себя в том же Северном Катае. С Вечным Синим Небом, опять же, говорить может - такое не всем дано, - Глеб Владимирович усмехнулся. - Ну и не зря ему в помощь каган монгольский дал старика Субедея. Злые языки говорят, что на самом деле войском он руководит. Да и победы в сражениях его заслуга. Бату, мол, делает все, что говорит ему Субедей. Правда то, иль нет, не ведаю, но так говорят.Так ли, иначе ль, но помощь старый волк молодому оказывает большую, это точно. Хитер Субедей, а еще осторожен. Ты, наверное, не слышал - у него в обозе есть железная повозка, в которой он ночует, чтобы избежать внезапного нападения. Эдакая большая железная коробка с железной же дверцей, запирающейся наглухо изнутри. Есть четыре узких бойницы на четыре стороны, тоже закрывающиеся изнутри заслонками. Из бойниц тех можно отстреливаться. Советует Субедей и Бату завести такую же повозку, но тот только посмеивается над стариком - не достойно, говорит, воина прятаться в такой повозке.
За разговорами, тостами и сменой угощений не заметили как пир подошел к концу. Бату поднял последнюю чашу, желая гостям здоровья и благополучия, после чего те начали расходиться. Олег С Глебом Владимировичем отправились восвояси в числе первых. Олег изрядно набрался - все же крепок оказался черный кумыс. А дядюшка ничего - на ногах держался крепко, проводил племянника по всему стану к ставшей уже почти что родной юрте на колесах. Чего-то говорил ему во все время пути. Но Олег слушал плохо - в голове шумело, хотелось побыстрее добраться до постели и завалиться спать. Что он и сделал, едва переступив порог жилища, благо Абика к этому времени уже подготовила постель. Олег почти сразу провалился в сон и проспал почти до полудня следующего дня, даже не заметив, что кибитка пустилась в путь с раннего утра вместе со всем обозом.
В этот день его никто не навещал. Сам он тоже никуда не выходил. Тем более, что обоз весь световой день шел без остановок. Олегу же было не до прогулок - мучило похмелье. Единственно, пару раз он высунулся наружу подышать свежим воздухом. Абика с утра плеснула ему кумыса из остатков, принесенных в свое время дядей. Но там было его чуть на донышке и большого облегчения он не ощутил.
Когда на русло Оки опустились ранние зимние сумерки, к Олегу приехала Джи. Зарумянившаяся с мороза, она скинула верхнюю одежду и присела к очагу. Абика подсуетилась - налила гостье чаю. Джи, грея руки о горячую чашу, с удовольствием отхлебывала из нее и расспрашивала, как прошел вчерашний пир. Выясняла все в подробностях: кто, что и как говорил, с каким выражением лица, в какой последовательности держали речи. Разузнав все, заключила:
- Слава богам, все прошло хорошо. Даже лучше, чем я ожидала. Получается, что джихангиру ты понравился.