Спи среди ржи, похороненный рано.
Роз тут не будет, не будет тюльпанов,
Ничего не останется боле,
Лишь укрытое маками поле.

"Вдоль берегов у реки от истока
Плавать должны лишь блестящие щуки,
А не солдаты, погибшие в муке,
Трупы, ведомые силой потока."

Так говорил ты, любимой, зимою
Когда обречённо, со злою тоскою.
Ветер лица хлестал. И в объятия ада
Ушёл ты с другими, как будто так надо.

Стой, слышишь, ПьЕро, замри на минуту -
Ветер не зря этот дует повсюду -
Хлопьями снега он воет о павших,
Жизнь свою прежде на крест променявших.

Но ты не понял, а время бежало -
Смена сезонов быстрее ритма джаза-
Вот и весна. И однажды границы
Ты перешёл. А вокруг пели птицы.

Нёс душу вперёд, ковыляя по глине,
Вдруг увидал ты кого-то в долине.
Был он, как ты, и не думал иного,
Только шинель его цвета другого.

Выстрели, ПьЕро. Стреляй же без слова!
Выстрели раз, и выстрели снова!
Чтобы увидеть, как корчась от боли
Рухнет он в лужицу собственной крови.

"Если стрелять точно в лоб или в сердце,
Сразу конец, и от смерти не деться.
Будет достаточно мига простого
Страх разглядеть, в глазах у другого."

Думал, наверное, ты слишком долго,
Ценное время потратив без толка.
Не поразмыслив, он выстрелил первым.
Видимо, не был он слишком манерным.

Пал ты мгновенно на землю без крика,
И осознал вдруг - хватило и мига -
Что не останется даже мгновенья,
Чтоб за грехи попросить искупленья.

Пал ты мгновенно на землю без крика,
И осознал вдруг - хватило и мига -
Жизнь твоя кончена, стало понятно,
Мир покидаешь уже безвозвратно.

Смелости мало для гибели в мае,
Ветра порыв ледяной это знает.
Поздно ты понял, в объятия ада
Зря ты пошёл. Это было не надо.

Только колосья тем стонам внимали,
Напрасно винтовку руки сжимали,
Хлопьями снега слова замерзали.
Солнце теперь их растопит едва ли.

Спи среди ржи, похороненный рано.
Роз тут не будет, не будет тюльпанов,
Ничего не останется боле,
Лишь укрытое маками поле.