Бельский Максим Александрович
День Р

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Юмор за гранью допустимого о Ленине и большевиках

   Максим Бельский.
  

Повесть "День рождения", истинное изложение событий 1918 года.

"Между капиталистическим и коммунистическим обществом лежит период революционного превращения первого во второе".

К. МАРКС

ЗАМЕЧАНИЯ К ПРОГРАММЕ ГЕРМАНСКОЙ РАБОЧЕЙ ПАРТИИ

   В октябре 1917 года в результате государственного переворота, который по своей свирепости больше напоминал пугачёвский бунт, к власти в России пришли большевики. Не столько политики, сколько подонки общества: бандиты, лишенные всякой морали и готовые совершить любое, самое отвратительное преступление. Отбросы общества из маргиналов в одночасье превратились в хозяев новой жизни. Грабёж и убийства были возведены в ранг святого дела, поскольку совершались во имя революции. Красные комиссары превратили жизнь народа в настоящий ад, страна стала напоминать огромную зловонную помойку, на которой безраздельно властвовали человекоподобные крысы. Преступления совершались днём и ночью, без перерыва, поскольку построить "новое общество" коммунисты считали возможным только после физического уничтожения всех недовольных диктатурой пролетариата. Впрочем, не брезговали они и истреблением и своих недавних союзников по борьбе с монархией. Анархистов и эсеров убивали с особенной мстительностью.
   Удивляться этому не приходилось, поскольку любая политическая сила, сделавшая одним из своих ключевых лозунгов так называемые "социалистические преобразования в обществе", непременно несёт в себе разрушительный элемент и, в конце концов, придя к власти, неизбежно приведёт к неминуемому краху любую, самую процветающую в мире страну.
  

***

    
   Стояло жаркое лето 1918 года. После спешного бегства большевистской верхушки из бывшего Смольного института в захваченный, ограбленный и оскверненный, но ещё непокоренный восставшей подлой чернью Санкт-Петербург (до недавнего времени столицы Российской Империи), Московский Кремль стал новой резиденцией Республики Советов. Построенный ещё во времена "старины глубокой", Кремль в короткое время превратился из духовного центра России в логово распоясавшихся "красных" бесов. Дрожавшие за свои драгоценные шкуры большевистские вожди окружили себя многочисленной охраной, которая подобно саранче методично уничтожала вокруг себя всё живое.
   ...Всё в коридорах и во дворе Кремля было изгажено, заплёвано, заблёвано, разгромлено. На полу повсюду валялся мусор и были разбросаны окурки, открытые консервные банки, валялась сломанная мебель. Дополняли пейзаж переполненные вёдра с помоями. В воздухе стоял неистребимый запах перегара, пота и мочи. Победивший пролетариат также не утруждал себя выходить "по-большому" на улицу, физиологические потребности справляли прямо на месте, поэтому ходить по помещениям было небезопасно. Вдоль стен выстроились бесчисленные армии полных бутылок с водкой и вином, бочки с пивом, по углам валялись осколки уже выпитых бутылок, здесь же "товарищи" спали, укрывшись шинелью. Все стены были увешены пропагандистскими большевистскими плакатами и огромными, намалеванными белой краской по кумачу, с чудовищными грамматическими ошибками, лозунгами: "экспроприация экспроприаторов", "Мир - народам", "Земля - крестьянам" и "Фабрики - рабочим".
  

0x01 graphic

   Сквозь разбитые стёкла окон на улицу смотрели тупоносые дула пулемётов "Максим", возле которых копошились полупьяные наёмники: китайцы, венгры и латыши, вооружённые винтовками с примкнутым штыком, гранатами, маузерами и всевозможным холодным оружием. С полубезумным взглядом блуждала обкуренная матросня, обвешанная ради бандитского форсу пулеметными лентами. Некоторые из них носили с собой не только "Маузеры", но также и топоры, покрытые запёкшейся кровью. По коридорам блуждали с хмурым видом комиссары и чекисты, одетые в кожанки с красными бантами на карманах и красными повязками на рукавах, хрустя новыми сапогами, снятыми с расстрелянных "буржуев". Из подвалов, перекрытых решётками и превращенных в чекистские застенки, доносились дикие крики и вой истязаемых "буржуев" и "контриков". Иногда глухо хлопали короткие выстрелы, и на какое-то короткое время всё замолкало, чтобы вскоре возобновиться вновь. Во дворе, возле стен, забрызганных кровью, с многочисленными выбоинами от выстрелов, валялись трупы казнённых врагов трудового народа. Слово "расстрелять" в устах "революционеров" получило новые синонимы: "пустить в/на распыл", "списать", "списать в расход", "вывести в расход" и "поставить к стенке".
  
   На главном "очке" центрального нужника Кремля гордо восседал со спущенными штанами с подтяжками Великий Вождь и Учитель Мирового пролетариата товарищ В.И.Ульянов (Ленин). Нужник был старый, замызганный, с крашенными тусклой жёлтой краской стенами, которые уже успели изрядно облупится, несмотря на то, что зодчие во времена мрачного средневековья строили капитально, на века и стены были сами по себе еще достаточно крепкими. Это место красные гордо назвали Залом Заседаний Совнаркома. Страшная вонь, грязь и облупленная краска явились прямым следствием Великой Пролетарской революции в октябре 1917 года, после которой все одновременно перестали работать, считая себя свободными от любого труда. В нужнике отвратительно и резко пахло каким-то дезинфицирующим средством, которое кто-то из сострадания всыпал внутрь унитазов. При этом никто по-настоящему полы не мыл: так, размазали кое-как грязь и она застыла, зато резкий запах остался и смешался с вонью от испражнений и немытых тел "вождей". По грязному, не мытому уже много месяцев полу, бегали невероятно крупные и жирные, но, тем не менее, проворные тараканы всевозможных расцветок. Они были в явном большинстве по сравнению с также кишащими здесь клопами, вшами и блохами, которые с удовольствием лакомились комиссарскими телами посетителей нужника. Комары беззвучно летали по углам, тщетно пытаясь укрыться от света ярких 100 Ватных ламп, которых здесь было избыточно много: дело в том, что Ильич обожал смотреть на них, и главной мечтой его жизни было развесить электрические лампочки в каждом клозете, чтобы наполнить светом самые ответственные и счастливые, как ему казалось, мгновения своей жизни. Когда из Америки в Кремль доставили первую партию электрических лампочек Томаса Эдисона, Ильич первым делом засунул одну из них себе в рот, чтобы проверить ту прописную истину, что в рот лампочка входит без особого труда благодаря своей обтекаемой грушевидной форме, а вот вынуть обратно её тяжело. Лампочка, естественно, застряла, словно кляп и докторам пришлось изрядно повозиться, чтобы вынуть её из пасти вождя. После этого Ленин приказал именовать электрические лампы не иначе, как "лампочками Ильича" и распространять их в деревнях, чтобы дураки крестьяне тоже засовывали их себе в рот.
  

0x01 graphic

   Вместо картин на стенах висели заспиртованные отрубленные головы казненных врагов революции, помещенные в цветные стеклянные банки с подсветкой. Коллекция постоянно пополнялась новыми экземплярами, поскольку "народная" власть вовсю уничтожала этот самый народ, и во врагах недостатка не было. Напротив, с каждым днем их становилось всё больше и больше. Но вовсе не это занимало сейчас Ильича: он был отчаянно увлечён тем, что стравливал друг с другом в большом стеклянном стакане клопа с двумя тараканами, подбадривая их громкими криками и щелчками по днищу, с искренним восхищением наблюдая за схваткой, радостно щурясь при этом и строя отвратительные гримасы. Сидение в нужнике было его страстью, причем не меньшей, чем Мировая революция, алкоголь или наркотики. Все свои лучшие труды по научному коммунизму он написал в общественных уборных, с яростью мастурбируя. Здесь же он также научился и классовой борьбе, и политической дискуссии - с дикими криками восторга стравливая друг с другом, а затем безжалостно давя тараканов, жуков, муравьёв и прочих бедных насекомых. Так поступил он и на сей раз: позабавившись вдоволь этим своеобразным гладиаторским сражением и последующей агонией истерзанных насекомых, с чувством глубокого удовлетворения придушил и победителей и побежденных одним ударом каблука своего щедро смазанного салом и хорошо начищенного ялового сапога со шпорами. Сапоги эти ему прислали с оказией в знак большого уважения товарищи мексиканские революционеры, а проще говоря, бандиты с большой дороги, очевидно, затем, чтобы товарищу Ленину было удобней удирать от полиции на лихом коне. Но Ленин на лошадях ездить не умел, предпочитал шикарные авто. Зато сапоги носил с большим удовольствием и всегда со шпорами, ему нравилось цокать ими и пускать пыль в глаза незнакомым людям - вот, мол, какой я отчаянный наездник, укротитель диких мустангов. Правда, в действительности он их даже на картинках не видел. Впрочем, даже когда он сбрасывал свои сапоги, цоканье не прекращалось - дело в том, что Ильич не имел привычки стричь свои ногти, и они выросли до невообразимых размеров, причем острыми и крепкими, как у дикого зверя. Последний раз он избавился от ногтей на ногах в камере австрийской тюрьмы летом 1914 года, где он их, в задумчивости над своим тяжёлым положением и смутными перспективами на будущее, сгрыз, едва не обломав себе при этом зубы. Тогда всё закончилось хорошо, австрийцы взяли с Ильича расписку в том, что он является врагом России (которая уже вступила в войну с Австро-Венгрией), а также её правительства, после чего отпустили предателя и негодяя на все четыре стороны. "Бедный" эмигрант тут же убежал в нейтральную Швейцарию, самую дорогую страну в мире. В 1914-1915 годах он проживал в Берне, а с 1916 по 1917 - в Цюрихе, где мирно потягивал ерши из водки и пива вплоть до Февральской революции в России, от всей души желая поражения всем странам одновременно и радуясь большим потерям противоборствующих сторон. Жители Берна и Цюриха постепенно привыкли к его радостным воплям по утрам: открывая газету и читая о потерях в кровопролитных боях, он не мог сдержать свой восторг. Любимыми местами встреч с руководящими деятелями рабочего движения были небольшие цюрихские ресторанчики, в которых Ленин неизменно устраивал драки и бил морду своим недостаточно радикальным соратникам.
  

0x01 graphic

  
   Жизнь, однако, была дорога, денег мало и поэтому великий вождь пролетариата решил вступить в сговор с немецкой разведкой, обязуясь со своей стороны всячески разлагать русскую армию пропагандой пацифизма, за соответствующее вознаграждение, разумеется.

0x01 graphic

   Платили немцы исправно, поэтому Ильич недурно проводил время: купался, загорал, удил рыбу, издевался над эсерами....
   С тех пор прошло немало времени. И Ильич иногда стал задумываться над тем, чтобы повторить это деяние ещё раз, пожевать ногти ещё раз, чтобы вновь пережить забавное ощущение легкости, а пока что, щеголял с длинными и уродливыми кривыми ногтями на ногах. Для своих лет Ленин выглядел очень плохо, что немудрено, поскольку он полностью износил свой организм постоянными драками и мордобоем, оргиями и пьянками, частым потреблением наркотиков и постоянным курением. В своей жалкой жизни он ни одного дня не проработал для блага общества, только и знал, что всё время запускал свою лапу в партийную казну и всегда жил исключительно за чужой счет. С юности он понял, что для обеспеченной жизни вовсе не обязательно работать, а достаточно пописывать на досуге злобные антиправительственные статейки и вносить разнообразные изменения в так называемую "программу" партии большевиков. А также регулярно подстрекать неуравновешенных людей на террор и "эксы". Не брезговал он и награбленными в "эксах" деньгами. И даже бросил в массы лозунг - "Грабь награбленное"! Здоровенная лысая башка с маленькими бегающими глазками на круглой хитроватой харе монгольского типа, карликовое туловище с обвислым брюшком и непропорционально коротенькими ручками, ножками с огромными ступнями и жёлтой, прокуренной морщинистой шкуре, словно у древнего ящера - вот, пожалуй, и всё, что составляло краткий словесный портрет вождя. Одет он был в хорошую дорогую одежду, которая, тем не менее, была сильно засалена, грязна и местами порвана, со следами затёртой солью блевотины во многих местах. Знаменитая красная кепка лежала в кармане.
  
   Прихлопнув тараканов, лысый маньяк тупо уставился прямо перед собой и, завороженный ярким светом лампы, на несколько мгновений неподвижно застыл. Затем стал нервно выдёргивать волоски у себя из бороды и ноздрей, ковыряться в носу немытым пальцем с неаккуратно отгрызенным ногтем, скатывать из соплей шарики и засовывать их себе в рот, обсасывая их и глупо при этом улыбаясь. Мысли его при этом находились, по обыкновению, далеко, в мудрых размышлениях о светлом будущем для всего прогрессивного человечества и скорой погибели для его реакционной части.

0x01 graphic

   Рядом с ним в замызганных кабинках с тонкими стенами сидели со спущенными штанами и со скучающим видом его верные соратники по революционной борьбе, руководители большевистской партии и государства. Кабинки были исписаны похабными надписями и исчерчены неприличными рисунками. Ограждены друг от друга они были тонкими перегородками, так, чтобы можно было видеть головы рядом сидящих. Сегодня заседали товарищи: Ф.Э.Дзержинский, всесильный руководитель ВЧК, Л.Д.Троцкий - руководитель и организатор Красной армии и одновременно с этим нарком иностранных дел. В.Д.Бонч-Бруевич, личный друг Ильича, без всякой должности в партии, однако управляющий делами СНК и запятнавший себя организацией и проведением расстрелов демонстраций в поддержку Учредительного Собрания и тем самым с самого начала намертво повязавший себя пролитой кровью с новой властью. Самое интересное заключалось в том, что на демонстрацию вышли в основном рабочие, и их-то первыми и расстреляли. Диктатура пролетариата, конечно, но этот самый пролетариат тоже в расход пустить, когда надо - не грех, а жестокая необходимость. В.Д.Бонч-Бруевич являлся важной фигурой в Кремле, т.к. практически каждый вечер резался с Ильичом в карты (в "дурня" и "в очко", иногда "в пьяницу") и "пстрички", всегда проигрывал, хотя был широко известным в Европе шулером, состоящем на учете в криминальной полиции многих стран.

0x01 graphic

   Частенько они играли в чехарду и вместе слонялись ночами по кабакам, бандитским улицам и подворотням Москвы в поисках приключений на свою голову, а также и на другие части тела. За всё вышеизложенное Ленин его очень высоко ценил и даже по-своему, по-диктаторски, любил. Тем более что его брат, царский генерал, тоже сразу переметнулся на сторону новой власти и теперь твёрдой рукой помогал большевикам уничтожать своих бывших друзей и родственников.
   И.В.Сталин: нарком по делам национальностей, дикий на вид осетин с непроницаемой рожей, изъеденной оспой, показательно злобный и хитрый параноик, строящий из себя принципиального и до конца последовательного большевика, вечно подлизывающийся к Ленину. На деле же настоящий иезуит по своей сути и пуританин по манере держаться и одеваться, будущий преемник Ильича в руководстве партией и Великий Генералиссимус.
  

0x01 graphic

   Ленин нежно звал его "чудесный грузин" за то, что в нужный момент, когда душа горит, у него всегда оказывалась в запасе бутылочка прекрасного грузинского вина или косяк, а главное за то, что он всегда был готов на любую подлость и на любое преступление по первому желанию Ленина. Так, например, он грабил банки, рискуя своей шкурой, а львиная доля награбленных денег шла прямиком в карман "бессребреника" Ильича, его жены и любовницы. Здесь же "заседал" также и секретарь ЦК М.И.Калинин, старый партиец, который прославился в партии предательством и трусостью. Находясь под арестом, он, вместе со своим дружком Рудзутаком дал откровенные показания охранке, на основании которых полиция произвела массовые аресты в подпольных революционных организациях, отправляя "товарищей" на каторгу.
  

0x01 graphic

   Бабник и пройдоха, способный на любую подлость, имел ещё одно "достоинство" - от него постоянно исходила страшная вонь! Дело в том, что Калинин не имел привычки подтирать после туалета свою задницу и вообще не представлял себе, что такое гигиена. Он вообще никогда не мылся, причесывался вместо расчески пятерней и процесс чистки зубов ему заменяло постоянное поглощение чеснока и рыбьего жира, после чего он беспрерывно рыгал и громко матерился, то и дело сплевывая на пол какую-то зеленую слизь. Народным комиссаром по внутренним делам был некто товарищ Рыков, но сегодня его не было.
  

0x01 graphic

   Дело в том, что Рыков был великим подвижником - совершенствовал тюрьмы таким образом, чтобы заключенным в них поскорее захотелось бы самим покончить жизнь самоубийством, и поэтому проводил все свободное время в тюремных камерах, с наслаждением издеваясь и глумясь над своими жертвами и придумывая все новые и новые правила для тюремного ведомства. Заниматься вопросами, связанными с армией и военно-морским флотом, были назначены сразу три народных комиссара: Антонов-Овсеенко, Крыленко и Дыбенко, но они не входили в старую ленинскую гвардию, ветераны партии их совершенно справедливо считали недоумками и плебеями, и поэтому их не подпускали даже близко к сборищам дружков Ильича, и они находились на ступеньку ниже в большевистской иерархии. Развалить вооруженные силы им удалось без особого труда, а вот создавать новую армию всё-таки пришлось всеми ненавидимому Троцкому, который вообще мнил себя полубогом. В углу, нежно поглядывая друг на друга, сидели Зиновьев и Каменев, дружки и собутыльники Ленина по эмиграции, интриганы и подлые предатели, изнеженные баре от революции, врожденные ренегаты, люди, напрочь лишенные самых элементарных моральных устоев, совести и чести.
  

0x01 graphic

  
   Как не покажется странным, но сексуальными извращенцами они не были, хотя по повадкам очень на них походили. Эти редкие трусы, влюбленные сами в себя, которые долгие часы проводили перед зеркалом, полностью раздевшись и любуясь с разных ракурсов своими грузными тушами, а также подкрашивали себе губы женской помадой, что это очень веселило. Бородатый урод Каменев выглядел при этом действительно потешно. Особенно отчетливо их трусливое гнилое нутро проявило себя во время Октябрьского переворота 1917-го года. До последней минуты они были против захвата власти и убеждали Ленина и Троцкого в том, что разумнее всего будет силами революционных рабочих захватить Госбанк и со всеми "бабками" смыться в Южную Америку и возглавить там какой-нибудь бандитский картель. Но по большому счёту даже на это они были неспособны, поскольку, надо признать, вся их партия без энергии и изворотливости Ленина, а также кровожадности и безжалостности Троцкого ничего серьёзного собой не представляла. Бандит Сталин по неопытности и в силу врожденной паранойи чуть было не поддержал их, предпочитая сеять смуту и ловить рыбку в мутной воде, но Ленин настоял на своем и убедительно доказал ему, что можно будет выжимать соки из всей громадной страны, а не ограничиться каким-то жалким банком. "Паникер в чистом виде", - заклеймил Каменева верный ленинец Яша Свердлов, прибавив к этому ещё целую телегу отборного мата. "Зиновьев храбр лишь когда минует опасность", - поддакнул мгновенно перековавшийся Сталин, всегда и во всём поддерживающий Ленина, а главное осознавший, что никакой опасности нет и в помине и не желавший оставаться всю свою оставшуюся жизнь лишь налётчиком. Впрочем, когда всё благополучно завершилось и гигантские полчища большевиков заняли полупустой Зимний дворец, охранявшийся лишь горсткой юнкеров и ротой солдат-женщин, Зиновьев и Каменев победу приписали себе, громогласно утверждая самих себя архитекторами победы. Ленин не возражал против этого, воспринимая все с изрядной долей иронии, хотя ещё совсем недавно он был в ярости и хотел самолично "завалить позорных крыс" в их образе. Ведь, в конце концов, это был его стиль - убеждать других в том, чего нет, не было, и в принципе быть не могло. Ленинский стиль, так сказать.
  

***

    
    
   Шло сортирное заседание Совнаркома.
   Дзержинский шумно смыл воду, изо всех сил дернув за ржавую цепочку два раза подряд. Это означало у старых конспираторов, что он намерен говорить. Все уставились на Ленина, и тот величественно кивнул головой - мол, пущай глаголет славный рыцарь пролетарской революции. Все присутствующие вытянули немытые шеи и приготовились послушать руководителя ВЧК. Что же представлял из себя "Железный" Феликс?
  

0x01 graphic
0x01 graphic

  
   Феликс Эдмундович Дзержинский, он же "Астроном", "Переплетчик", "Лях", родился в католической семье польских дворян-шляхтичей. Его мамаша накануне родов упала в открытый погреб, так что когда Эдмундович родился, его назвали Феликс Щенсный (Felix Szcz?sny), то есть счастливый. А правильнее было бы назвать его не Щенсный, а Долбанутый. Российская Империя в те славные времена включала в себя изрядную часть Польши, вместе с Варшавой, которая была тогда почти русским городом, национальное движение в стране жестоко преследовалось русской полицией. В деревне, вдали от городской суеты и прошло детство тихого на вид мальчика, которого ровесники прозвали Юзефом - Козлом, за поразительное сходство с этим животным. Чванливый с детства, Юзеф презирал остальных детей, равных ему по положению, а к детям из простых семей он относился как к скоту. Ему доставляло удовольствие часами подкарауливать крестьянских детей за углом, чтобы потом доставить себе радость и столкнуть их прямо в грязную лужу, а то и просто избить и забросать грязью и камнями, заранее зная, что они не пойдут жаловаться его отцу, так как они вообще не люди, а бессловесные животные. А у него отец дворянин, шляхтич! Брат Феликса Игнатий писал, что любимым развлечением интеллектуала Козла было хождение на ходулях через корову. Вообще игры, в которых приходилось думать головой, были не для него. Максимум, на что он был способен, так это на то, чтобы часами кривляться перед коровами и свиньями на скотном дворе, корчить им страшные рожи и шевелить при этом ушами и носом. Учился он скверно и при этом ненавидел своих талантливых братьев. Он был второгодником, так что с трудом закончил семь классов с двумя двойками в аттестате. Зато он не стеснялся публично хамить своим учителям и брат Игнатий писал, что эпилогом учебы бесноватого Козла в гимназии стало выяснение отношений с учителем Мазиковым. Мазиков обвинил выродка в краже книг из библиотеки гимназии. Это событие закончилось тем, что Феликс, ничуть не раскаиваясь в содеянном, в присутствии учащихся сказал по адресу учителей: "Не только ты, Мазиков, но и все вы, учителя, являетесь мерзавцами..."
   С детьми из дворянских семей он не водился, хотя и был предельно вежлив со всеми, до поры до времени лишь бросая на них полные ненависти взгляды, не более того. А в свободные от учебы часы блуждал в гордом одиночестве. Важно отметить, что находились храбрецы, которые пытались наладить с ним добрые отношения. Однако заканчивалось это всегда одинаково: Юзеф шел с ними вместе в какое-нибудь укромное место, ловил пару доверчивых кошек, перекидывал петлю через сук ближайшего дерева и быстро вешал одну из кошек привычной к убийству рукой, радуясь агонии несчастного животного, а затем предлагал новым товарищам сделать то же самое со второй. Но даже те отдельные негодяи, которые соглашались на это (а таких, по счастью, было совсем немного) вскоре понимали, что даже их садистские наклонности - ничто по сравнению с хладнокровным палачом Юзефом. Козёл не только с невероятной жестокостью уничтожал различных животных в окрестных лесах, травил домашний скот, но и всегда старательно, с поразительной тщательностью прятал трупы и заметал следы своих преступлений, это действительно составляло смысл его жизни. Так что друзей у Юзефа-Козла не было, все старались избежать его гнусного общества, и сердце его ожесточалось все сильнее с каждым годом. В возрасте пятнадцати лет Козел перешел незримый Рубикон: впервые убил человека. Долго высматривая свою жертву, он как коршун набросился на несчастного сзади и зарезал острейшей бритвой для бритья, которую предварительно стащил у соседа. Жертвой стал одинокий бездомный из Австро-Венгрии, который не сделал в своей жизни никому ничего дурного. Он ошибочно решил, что в России ему будет легче найти себе что-нибудь на пропитание. Однако в России он встретил лишь собственную смерть в образе подонка Юзефа, который как всегда тщательно отмыл бритву от крови и положил незаметно на место, как будто бы она никуда и не исчезала. Брейся, дорогой соседушка, на здоровье! А бродягу он надежно припрятал в кустах, завалив листьями, так что его никто и не хватился, и нашли несчастного лишь спустя многие недели, случайно и опознать не смогли. Юзеф с тех пор остановиться уже не мог. Ему требовались все новые и новые острые ощущения, и это подталкивало его на новые преступления. Он пристрастился также и к кокаину, но поскольку стоил наркотик очень дорого, Юзеф стал воровать. Сначала он крал у себя дома, а после того, как понял, что родные начали подозревать его, стал потрошить и чужие дома, причем с большим успехом. Засыпался он лишь однажды, когда крал ценные книги из библиотеки гимназии. Тогда он был пойман учителями. Однако дело замяли и ограничились тем, что выкинули этого законченного вора, хама и тупого дегенерата из гимназии. Конечно до большевика-ленинца, хладнокровного бандита-рецидивиста Котовского ему было далеко, тем не менее, в преступном мире Юзеф завоевал себе немалый авторитет ещё с ранней юности. Вот что он написал в своём дневнике: " А в тюрьмах - это только мой отдых".
   Так что к двадцати годам это было вполне сформировавшееся исчадие ада, готовое на любые, самые страшные преступления и неспособное на раскаяние. Он мечтал о свободе, однако трактовал это понятие несколько оригинально: свободу он надеялся получить исключительно для себя самого, чтобы быть защищенным самой властью и тогда уже совершенно открыто и явно творить свои чудовищные преступления, не опасаясь попасть за это в тюрьму (куда его регулярно бросали), а то и на виселицу. Этому он решил посвятить свою подлую жизнь, и именно поэтому он примкнул к банде большевиков, придя в неописуемый восторг после близкого ознакомления с идеями Ильича, а после и личного знакомства с ним самим. Сначала он ознакомился с трудами Ленина, это побудило его капитально изучить труды Маркса и Энгельса, а напоследок и Плеханова. Читал он медленно, но зато в тюрьме было много свободного времени. Картина светлого будущего для трудящихся, которую рисовали бородатые философы, проповедники человеконенавистничества, являла собой именно то, что искал Юзеф. Загнать всех правдами и неправдами в трудовые армии, а самому стать трудовым фельдмаршалом, распоряжаться жизнями людей подобно абсолютному монарху, организовать кровавую диктатуру - что может быть лучше всего этого! В тюрьме, находясь в состоянии наркотического опьянения, он и увидел такой прообраз будущего мироустройства. Так Феликс стал ортодоксальным большевиком и вскоре, благодаря своим криминальным талантам поднялся на самый верх коммунистической иерархии. Когда большевики захватили власть, то возглавляемому им ведомству - ВЧК - удалось в короткий срок убить по разным оценкам от полутора до двух миллионов человек.
   Верный сподвижник Ильича страстно ненавидел все человечество и готов был уничтожить весь мир ради построения тюрьмы в мировом масштабе и удовлетворения своих низменных страстей.
  

***

   - Владимир Ильич, я бы позволил себе коснуться положения на фронтах...
   - Какой я Вам Владимиг Ильич, - угрожающе рявкнул Ленин.
   - Извольте величать меня не иначе как товагищ Ленин, милейший!
   Вождь ненавидел панибратское отношение и со всеми, кроме Бонч-Бруевича был на вы. Даже просыпаясь по утрам, он вежливо обращался к Крупской: "Надежда Константиновна, будьте любезны пегедать мои тгусы!" При этом он любил бить бамбуковой палкой свою верную подругу жизни.
   Вежливость, прежде всего! Особенно вежлив он был с ходоками из деревни. Всех внимательно выслушивал, а затем, когда узнавал, что у кого-нибудь из них было свое собственное хозяйство, то щедрее обычного одаривал их своей тёплой улыбкой. Правда, затем он звонил в маленький колокольчик на столе и приказывал дежурному чекисту вздернуть господ кулаков на ближайшем телеграфном столбе или где-нибудь на осине, на суку покрепче.
  

0x01 graphic

  
   При этом крепко жал не ожидавшим такого драматического поворота событий и онемевшим от предсмертного ужаса крестьянам руку и любезно приглашал пройти с товарищами чекистами. Безмерно сокрушаясь при этом, что не смог таким дорогим товарищам уделить достаточно внимания из-за накопившихся у него неотложных дел, а через несколько минут с непередаваемым восхищением таращился через окно на то, как они болтаются в петле, корчась в агонии и весело хохотал. Вообще-то не только Ленин, но и все руководители большевистской партии зябко ненавидели крестьян и вполне открыто называли их "сиволапыми скотами". "Буревестник революции" А.М. Горький в своих произведениях воспевал насилие над простым людом. Ильич до коликов в животе смеялся над приколом, который он отмочил в октябре 1917-го года, пообещав землю крестьянам. Чтобы рассмешить Ленина нужно было совсем немного, достаточно было просто произнести в его присутствии словосочетание "Декрет о земле", после чего вождь тут же падал на землю, корчась от безудержного смеха. Лучшей шутки Ленин просто не знал: столь ловко обвести вокруг пальца целый народ и продолжать с ещё большим успехом продолжать дурить ему голову нелепыми обещаниями и вешать лапшу на уши! В ленинском понимании это было выше всяких похвал и более смешного анекдота просто нельзя было придумать. Сразу же после захвата власти красные ввели военный коммунизм, то есть посылали в деревни отряды вооруженных бандитов-большевиков и те силой отбирали у крестьян продовольствие, обрекая несчастных на скорую погибель от голода. Спустя три года последовал небольшой перерыв в мучениях народа, поскольку жрать стало совсем нечего - крестьяне перестали обрабатывать землю, поскольку понимали, что всё равно всё отберут, погибли миллионы, восстал голодный Кронштадт и Тамбов, только тогда красные временно пошли на попятную. Верный ученик и продолжатель дела Ленина товарищ Сталин позднее окончательно сломал хребет крестьянству убийственной коллективизацией и Голодомором, когда погибли новые миллионы крестьян, а те, кто остались в живых были обречены быть бесправными рабами Советской власти, навечно прикрепленные к земле.

***

   Дзержинский неоднократно пытался пробить ленинскую броню официальности, но у него ничего не выходило, как впрочем, и у остальных, включая саму Крупскую. Вот и сейчас ему ничего не оставалось делать, как выдавить из себя сквозь зубы слова показного покаяния:
   - Извините, товарищ Ленин...
   - Нет, а всё-таки, товагищ Дзегжинский, в чём дело? Пгоизошло что-нибудь из гук вон выходящее, в Вагшаве все католики вдгуг пгиняли ислам? Или ваш дгуг Пилсудский повесился?
   -Ну что Вы, товарищ Ленин, просто я хотел сказать, что сообщения из штабов революционных армий очень тревожные! Недобитое нами Учредительное Собрание собирает против нас армию, а генералы Деникин и адмирал Колчак, собравшие и продолжающие собирать из недорезанных нами офицеров и юнкеров Белую армию, вот-вот соединятся и тогда нам всем, товарищи, крышка. Войск у нас в десятки раз больше, но на них нельзя полагаться, они все разложены нашей же пацифистской говорильней и пропагандой! Декрет о мире мы приняли? Вот народ и не хочет больше воевать! И если дела пойдут и дальше так, то придётся нам вновь в Париж в скором времени сваливать! А ведь мы ещё даже бывшего царя не успели в расход пустить с его змеиным семейством!
   - Да я уже и так пговел достаточно времени в Пагиже, я бы сказал, батенька, даже избыточно много, - гневно воскликнул Ильич, с тяжелой неприязнью глядя на Дзержинского. Тот поспешил отвести свой взгляд в сторону, невольно вспомнив знаменитое у большевиков место разврата - шалаш в Розливе - где он и Надежда Константиновна славно проводили время, в то время как вождь мировой революции находился в Париже. У Крупской вошло в привычку ставить мужу рога, как с его друзьями, так и с политическими противниками, хотя ей всегда не хватало духу, зная бешеный нрав Ильича, после признаться в содеянном. Поэтому она всегда притворялась верной и преданной супругой, однако Ленин о многом догадывался и за это ещё больше презирал и бил свою уродливую супругу. И частенько его одолевало неодолимое желание полоснуть любимую Надюшу лезвием бритвы по горлу! Но он сдерживал себя и перенаправлял свой гнев на тёщу и меньшевиков.
  

0x01 graphic

  
   После счастливых дней блаженного прелюбодеяния Феликс и Надюша переругались на почве правильного понимания марксизма, а главное, слезоточивый палач Филёк успел ей изрядно надоесть за эти несколько дней своей манией и садизмом. После короткого прощания Крупская отвалила к мужу в Париж, мимоходом прихватив с собой всю партийную кассу Питера, поскольку жить в Париже было недёшево, а супруге вождя было важно досыта набивать своё жирное брюхо кормом и поддерживать гардероб на должном уровне. Петербургские большевистские лидеры не возражали против такого явного грабежа своих же собственных товарищей избалованной и развратной женой вождя. И молчали они потому, что прикарманивание денег из общей кассы было общепринятой практикой и буквально все большевистские лидеры без малейших угрызений совести прожигали жизнь за границей за счёт партии. А главное, никто не требовал у них самих отчета о потраченных финансах, поэтому можно было потихоньку продолжать красть партийные деньги и отвечать на вопросы слишком любопытных товарищей: мол, все денежки Крупская забрала и направлять их к Ильичу на разборки, если те, конечно, захотят. Желающих, правда, после нескольких кровавых расправ, не находилось.
   "Неужели старая жаба проболталась?", - нервно подумал Феликс. Впрочем, он знал, как приструнить вождя в данной ситуации, даже если он его в чём-то и подозревает.
   - А как поживает несравненная товарищ Инесса Арманд? - как бы невзначай поинтересовался Железный Рыцарь Революции. Все присутствующие скромно потупили взоры и чуть заметно мечтательно заулыбались, потому что удар попал точно в цель. Гнев Ленина тут же улетучился, как по мановению волшебной палочки, ибо соратник по революционной борьбе задел больное место Ильича, его единственную страсть. Лысый урод уже давно совратил эту замужнюю даму, которая была замужем лишь формально и о которой ходили упорные слухи, что она нимфоманка и бисексуалка, истеричка и невменяемая стерва без всяких моральных устоев. Ленин проверил всё это, убедился в абсолютной правдивости слухов и теперь вот уже много лет подряд практиковал секс с ней и Надеждой Константиновной одновременно. После этого у Надежды Константиновны глаза стали ещё более выпучены, так что теперь ей позавидовала бы любая корова.
  

0x01 graphic

  
   Крупская относилась к своей сопернице, как к лучшей подруге, и её фотокарточка всегда стояла у четы Ульяновых на столе, поскольку всё это неожиданно улучшило взаимоотношения между супругами. Впрочем, это не мешало Владимиру Ильичу продолжать совершать мерзкие оргии также и с престарелой генеральской дочкой Александрой Колонтай и её подругами, исповедующими свободную любовь. Это одновременно сближало вождя с массами, поскольку дамочка и её последователи спали со всеми подряд и их появления на массовых митингах всегда с нетерпением ждали все, особенно пьяная революционная матросня. Митинг постепенно переходил в оргию, так что довелось и Ильичу и его партнершам пару раз изведать прелести сифилиса, как европейского, так и американского, да и прочих дурных заболеваний тоже. Непонятно лишь, как у них не отвалились носы!
  

0x01 graphic

  
   - Инесса Аманда сейчас на вгеменно неконтголируемой нами территории, сгеди бугжуев Кгымского кгаевого пгавительства, уж кому это знать, как не Вам, уважаемый Феликс Эдмундович, Вы ведь её лично инстгуктировали перед засылкой в Кгым,- медленно и твердо, с явной издёвкой сказал Ильич, что вызвало уже общий хохот у присутствующих. Тут уж инициатива вновь перешла в руки Ильича, а Феликс густо покраснел, вспомнив этот самый инструктаж. Он тогда начал грязно приставать к Инессе прямо у себя в кабинете, при этом, потягивая первач прямо из горла огромной пузатой бутылки, конфискованной у кулаков, так что, в конце концов, нализался до такой степени, что стал изображать из себя обезьяну-самца. Затем разделся донага и начал прыгать по кабинету, круша все на своем пути и норовя забраться на люстру. Про Инессу он при этом совершенно забыл, и та, в глубине души обманутая в своих лучших ожиданиях, напустила на себя возмущенный вид, бросилась к Ленину и рассказала обо всём. Ленин рассвирепел, представив себе, что пьяница Феликс мог совокупиться с его Инессой, ворвался как ураган к Дзержинскому, обматерил его самыми крутыми польскими ругательствами. Да и как иначе, ведь он ведь был настоящим полиглотом: проживая в Польше слонялся, как обычно, по самым разнузданным злачным местам и притонам, так что в совершенстве изучил местный жаргон, общаясь со своими лучшими друзьями - отбросами общества, отребьем и бандитами. Затем сказал, оторопевшему от таких лингвистических познаний соратнику, что худощавого мудака и развратника в его лице надо примерно наказать, чтобы впредь было неповадно. Но на первый раз он его прощает и пока что не вырвет яйца с корнем. После чего не думая долго, хватил его бутылкой с первачом по башке, обмакнул пару раз головой в унитаз, доставив при этом соратнику, сомнительное удовольствие наглотаться воды из унитаза, смешанной с остатками мочи и кровью из царапины на голове. Это был его излюбленный метод приводить в чувство зарвавшихся и потерявших чувство меры товарищей. Поэтому и стали ползти по свету слухи о ленинской доброте! О великодушном добродушном вожде, прощавшем провинившихся товарищей. Тот же Дзержинский, например, расстреливал тех, кто ему был не по нраву, прямо у себя в кабинете.
   Назавтра Инесса уже ехала в бронепоезде имени берлинского пролетариата на территорию, не контролируемую коммунистами, а через неделю она уже была в свободной пока от власти большевиков Одессе, где, успешно выдавала себя за княгиню Орлову. Здесь она тратила революционные деньги направо и налево, шляясь по дорогим ресторанам и ночным клубам, снимая роскошный особняк на Дерибасовской, который очень скоро стал пользоваться дурной славой гнезда разнузданного разврата, поскольку Инесса не избавилась от дурных привычек и меняла любовников как перчатки. Одновременно она тайно поддерживала связь с большевистским подпольем, другими словами с бандой громил и налетчиков левого уклона, получая от них крупные суммы денег за наводку на крупных банкиров, промышленников и дворян, после чего следовали так называемые "эксы" т.е. налёты. Сталин, читая донесения об этом, со слезами на глазах умолял Ильича разрешить ему хоть разок тряхнуть стариной и показать профессиональный класс грабежа, но получил решительный отказ. Ленин грубо заявил, что время Кобы уже прошло и негоже руководителю его уровня вспоминать про свои юношеские забавы! Тем более, что сейчас с такого рода заданиями весьма недурно справляется другой легендарный бандит, некто Гришка Котовский, чудом сумевший вымолить себе прощение у сердобольной супруги генерала Брусилова и отделаться при её поддержке от вполне заслуженной и своевременной петли. Жена генерала так усердно старалась, что помилование бандиту подписал сам Александр Керенский в мае 1917 года. Гришка с фантазией и даже с некоторым артистизмом грабил состоятельных людей, банки и вместе с другими налетчиками зашибал столько денег, что для Сталина даже при желании не нашлось бы места. Несколько позднее, 5 апреля 1919 года, когда части Белой армии и французы начали эвакуацию из Одессы, Котовский под шумок похитил из Госбанка на трёх грузовиках все имеющиеся там деньги и драгоценности! А ведь когда-то давно Коба одной булавкой за пару минут вскрывал любой сейф, иногда забирая сотни тысяч рублей за раз, за что Ильич его и полюбил! Ведь практически вся сумма оседала именно у него в кармане, партийная касса пополнялась деньгами и золотом, а банковский счет Инессы рос как на дрожжах.
   Словом, Ильич вызвал к себе Железного Феликса, у которого жутко болела забинтованная голова - во-первых, с перепоя, а во-вторых, после ленинских побоев, удобно уселся с ним рядом на большой кожаный диван, плеснул ему и себе водки до краев, а потом прогнусавил своим картавым голоском:
   -Ты, Филя, мне, конечно, дгуг... Но Инессу ты больше не тгогай, а не то ведь, пгости друг сегдешный, при всём моем уважении к тебе, замочу!
   И не спеша, смакуя, выпил Смирновскую горькую и закусил мороженой рябинкой, глядя при этом немигающим змеиным взглядом на Юзефа-Козла. Председатель ВЧК содрогнулся, глядя на выражение его лица, ибо понял: этот чувак слов на ветер не бросает, прирежет в следующий раз. Поэтому он также поспешил отправить содержимое своего стакана в рот, жалко и подобострастно улыбнулся Ленину и спешно ретировался, без лишних слов. Вот с тех пор Дзержинский проникся к вождю ещё большим уважением, чем прежде, и старался впредь никогда не становиться ему поперек дороги. Именно поэтому Феликс сейчас не стал развивать опасную тему, а переключился на любимого конька Ильича - красный террор, казни и массовые репрессии. Подробно проинформировав его, как идет строительство концентрационных лагерей для детей контрреволюционеров повсеместно в Совдепии и на Соловках в частности, похвастался, что все бывшие воспитанницы бывшего института благородных девиц (Смольного) благополучно перевезены туда в вагонах для скота, и помещены в ещё недостроенных бараках на наструганные доски. Так что до следующей зимы мало кто из них доживет из-за холода, голода и болезней. Ленин одобрительно покачал головой, с добрым прищуром монгольских глаз улыбаясь до ушей тому, что его указания так безукоризненно выполняются и, вспоминая, как в октябре прошлого года он с товарищами насиловал этих самых воспитанниц и теперь они все подлежали ликвидации. Смахнув набежавшую слезу, Ленин распорядился послать в лагерь коробку шоколадных конфет от его имени. Как и все палачи, он был сентиментален. А Феликс, видя, что разговор начинает нравиться Ленину, тоже улыбнулся, и продолжил:
   - А вчера, товарищи, имел продолжительную беседу с Мишей Тухачевским, прекрасный молодой человек, хотя и бывший гвардейский офицер, голубая кровь, контрик буржуйский, а всё же вовремя перешел на нашу сторону.
Коммунист! Очень начитанный, наизусть цитирует целые отрывки из сочинений маркиза Де Сада и Боккаччо. Рассказывал про новый действенный метод ликвидации пленных беляков. Но нет ничего нового в этом мире!
   - Так-так, это весьма познавательно, голубчик, далее, любопытнейшая истогия!
   - Самое интересное заключается в том, что способ, оказывается старый, его ещё в революционной Франции некто гражданин Фуше практиковал против монархистов-роялистов, врагов революции. Так вот, товарищ Тухачевский теперь контриков, а заодно и меньшевиков, эсеров и анархистов, поскольку они для него они все одним миром мазаны, связывает колючей проволокой, чтоб не сбежали, всех вместе, пару сотен человек за раз и палит по ним из орудий картечью! Ну, а после всех вместе, и мёртвых, и ещё живых - сбрасывает в воду, чтобы их отнесло по течению реки на вражескую территорию, для устрашения других "кадетов", чтоб знали, что их ждет.
   - А из каких орудий он палит по ним, из корабельных или из мортир? - мрачно поинтересовался Троцкий, нервно поигрывая золотым пенсне.
   - Да нет, из обычных полевых...
   - Непростительная мягкость, - совсем неучтиво перебил его Троцкий. - Я этому мудаку Тухачевскому покажу, как умничать и проявлять мягкость по отношению к врагам революции! Как красиво написал об этом наш поэт Саша Блок:
   "Революционный держите шаг!
   Неугомонный не дремлет враг!
  
   Товарищ, винтовку держи, не трусь!
   Пальнем-ка пулей в Святую Русь --
  
   В кондовую,
   В избяную,
   В толстозадую!"
  
   Вообще Тухачу нужно вынести выговор, причем строгий! А если это ещё раз повторится, то расстрелять! Долбить врагов только из мортир главного калибра! Потомству в пример!
   Ленин в задумчивости изрек:
   - Так, пожалуй, снагядов не хватит, товагищ Тгоцкий. По-моему очень экономный и поучительный способ. Пусть уж лучше товагищ Тухачевский действует по своему собственному усмотгению, да и другие наши командигы тоже. Учитывая истогический опыт наших пгедшественников, французких геволюционегов, это кгайне полезно. Главное, чтобы кгасные командигы не отступали от главного пгинципа - уничтожать, уничтожать, уничтожать, как учит великий Ленин и коммунистическая пагтия!!! Только в многочисленных бугных потоках вгажеской кгови наше спасение!
   - А я бы их вообще на медленном огне поджаривал бы, - вставил слово Бонч-Бруевич и лизнул руку вождя.
   - А я их уже жарил... шашлык делал, слюшай, дарагой, свой собак кормил, сам ел, - скромно похвастался успехами Сталин.
   - А я бы их вообще...того...эта... как грицца...душил бы собственными руками, - тоненьким голоском сказал тугодум Калинин.
   Все только хмыкнули, а Бонч-Бруевич язвительно заметил:
   - Ну, вот и козлиная борода свое слово вставила!
   - Что? Кто? Да как ты посмел, подлец, - вскрикнули одновременно Ленин, Троцкий, Дзержинский и Калинин, счастливые обладатели козлиной бородки, пологая, что оскорбление относится именно к ним.
   - Товарищи, дорогие, да я же не Вас всех, я только козлодоя Михал Ваныча имел в виду, он один является самым настоящим козлом, вонючим притом,- быстро оправдался Бонч-Бруевич, к явному неудовольствию Дзержинского, вспомнившего своё детское прозвище. Железный Феликс просто позеленел от переполнявшей его ярости.
   - Ну, батенька, это такое оскогбление, что без геволюционной дуэли тут не обойтись, - назидательным тоном заявил Ильич, весело сверкая глазами. - Поэтому она состоится здесь и сейчас, незамедлительно!
   Затем он дружески похлопал Калинина по плечу.
   - Товагищ Калинин, Вам, голубчик, выбигать оружие, как оскогбленной стороне! Ведь Вы обиженная стогона, не так ли, стагина? Агхиважно тут подойти к решению пгоблемы со всей сегьезностью! Вспомните Пушкина, например!
   - А кто это такой?
   - Не важно, голубчик, был тут один...покойный поэт, невольник чести... он уже давно пал, оклеветанный молвой... Ну, гешайтесь, гешайтесь!
   Все с нетерпением ожидали решения Калинина. Тот был туп и не сумел вовремя обратить всё в шутку, а поразмышляв своим ограниченным, источенным алкоголем и никотином умишкой несколько минут, изрёк оскорбленным и одновременно с этим воинственным тоном:
   -Ёршики!!!
   - Итак, догогие товагищи, туалетные егшики, - радостно подвел итог Ильич. Все взревели от восторга. Драки друг с другом, потасовки и мордобой - всё это было их любимым развлечением.
   - Я сам буду Вашим секундантом, батенька, - ободрительно сказал Ленин, обращаясь к Бонч-Бруевичу. В порыве благодарности Бонч лизнул задницу вождя.
   Сталин тут же решительно шагнул вперед и перешел на сторону Ильича, будучи верен правилу - куда Ленин, туда и я, пока он в силе, а дальше посмотрим. Дзержинский последовал за ним, как всегда проявляя собачью преданность своему хозяину.
   - Ну а мне ничего другого не остается, как быть твоим секундантом, дорогой наш Михал Ваныч, - с изрядной долей презрения в голосе сказал Троцкий, без особого энтузиазма оглядев жалкую и тщедушную фигуру крестьянина Калинина. Зиновьев и Каменев нерешительно последовали за Троцким и тихонько встали за спиной Калинина.
   - А теперь, догогие товагищи секунданты, приступим к пгямому выполнению своих служебных обязанностей. Невольники чести, голубчики... Так как о примигении не может быть и гечи, как я понимаю, то, Сталин и Тгоцкий, соблаговолите взять ёгшики, обмакнуть их в отхожее место и газдать участникам дуэли. Так, пгекгасно! Нужничок-с у нас пгосторный, так что места пгедостаточно для схватки двух гогдых оглов, правда, товагищ Сталин? Пгиступим! Изволите сделать какое-нибудь заявление перед тем, как начать?
   - Клянусь своей бородой, я заставлю этого негодяя проглотить свои слова обратно вместе с дерьмом, - грозно нахохлившись, заявил худосочный Калинин.
   Бонч-Бруевич лишь презрительно пожал плечами, даже не удостоив противника ответом. После этого участники сражения стали друг против друга и отсалютовав друг другу ёршиками, встали в позицию, примериваясь к нанесению противнику решительного удара. Тяжело сопя, раздувая ноздри, словно буйвол, и свирепо вращая глазами, надеясь таким образом напугать противника, и ежесекундно портя воздух, Калинин первым потерял терпение и бросился на врага. Ёршик в руках простого русского мужика превратился в грозное оружие, которое со свистом обрушилось на голову потомственного аристократа, барина от революции Бонч-Бруевича. Владимир Дмитриевич дико взвыл от боли. Но потом всё-таки успел нанести своему противнику, ещё не успевшему удрать на безопасное расстояние из-за своих полуспущенных штанов, ответный удар: пощечину ёршиком сначала по одной, а затем сразу и по второй щеке, и так с десяток раз. Грязная борода Калинина летала при этом в разные стороны, а изо рта выливались капли какой-то бурой жидкости. Все присутствующие дружно захохотали, держась за бока от смеха. Бонч-Бруевич начал грациозно раскланиваться в разные стороны, считая победу уже одержанной, так как Калинин громко стонал и плакал. Владимир Дмитриевич потерял бдительность, и совершенно напрасно, так как Калинин, продолжая стонать, неожиданно для всех перешел в контрнаступление и влепил своему противнику такую затрещину, что у того за несколько секунд выросла огромная шишка на голове. И вот тогда-то Бонч-Бруевич рассвирепел окончательно. Вся ярость, закипевшая в нем, сконцентрировалась в одном единственном ответном ударе, но этот удар был поистине сокрушающей силы. Ёршик, словно могучий гарпун, выпущенный опытной рукой китобоя, стрелой влетел прямо в вонючий рот Калинина и, преодолев вялое сопротивление его редких гнилых зубов, проник к нему прямо в заповедную, не чищенную годами пасть. Калинин выпучил глаза, страшно взревел, а затем со стоном повалился на пол и потерял сознание, будучи не в силах выдержать жуткую вонь исходящую от ёршика в своей смердящей пасти. Победа Бонч-Бруевича на сей раз была полной. Он отбросил свой ёршик в сторону, смачно харкнул на безжизненное тело поверженного противника и, шумно испортив воздух, помочился на него и уселся в свою кабинку.
   Ленин удовлетворенно покачал головой:
   - Ну-с, поздгавляю Вас, батенька, с победой. Чистая габота! Однако в следующий раз, я попгосил бы воздегжаться от высказываний в духе "козлиная богода" по отношению к кому бы то ни было, а то ведь мы Вам ненагоком можем все вместе чегеп сломать! Понял, Бонч, вонючий скунс?
   - Так точно, товарищ Ленин, - устало ответил и заискивающе улыбнулся Бонч-Бруевич, потирая ушибленное место на голове.
   Тем временем охранники во главе с заместителем Дзержинского по ВЧК левым эсером Александровичем вошли в нужник и бережно подняли с пола Калинина, продолжавшего валяться без сознания с ёршиком во рту, и бормочущего нечто нечленораздельное.
   Когда же ершик аккуратно извлекли, выяснилось, что, бормоча, он склонял всё и вся отборным деревенским матом.
   -Остогожнее, пожалуйста, товагищи, несите его, а после того как очнется, напоите его чаем, и непгеменно гогячим! А то ведь если товагищ даст дуба, то где же нам потом, скажите на милость, найти еще одного такого шута гогохового, а?
   Когда дверь за охранниками захлопнулась, заседание продолжилось, все расселись по своим кабинкам, а слово взял Троцкий, второй человек в коммунистической иерархии, которого, как не странно, ненавидели абсолютно все, хотя и понимали, что без организаторских способностей Троцкого и без его неукротимой жестокости прирожденного карателя не обойтись. Будущий главный враг трудового народа, убитый в 1940 году сталинским агентом, в те далёкие годы был в самом расцвете сил и не покладая рук трудился на победу революции, из убитых по его приказу "контриков" вполне возможно было сложить египетскую пирамиду.
  

0x01 graphic

  
   Троцкий же всех открыто презирал и вообще считал только себя истинным руководителем революции. Под грохот спускаемой воды Троцкий аккуратно поправил пенсне, достал пилочку для ногтей, и изредка поглядывая на присутствующих, начал пилить свои крашеные лаком ногти и бесстрастно стал излагать:
   - Я тут, товарищи, подумал о том, что нашему уважаемому руководителю и признанному вождю, лучшему другу и соратнику В.И.Ульянову (Ленину) уже исполнилось 48 лет, а никакого плана празднования этого торжественного события у нас до сих пор нет! Не говоря уже о том, что саму дату мы безнадёжно пропустили и не отметили. Но бросать это так просто забыть о днюхе товарища Ленина нельзя! Нельзя забывать вождя мировой революции! Так вот, я предлагаю создать комиссию по организации празднования этого ... великого события.
   -А как жэ таварысч Цюрупа? - рыгнув, поинтересовался Сталин.
   Нарком Цюрупа был главным организатором почти всех увеселительных мероприятий, любимчиком Ленина, а главное вполне заслуженно слыл даже в кругу партийных товарищей отчаянным, я бы даже сказал, хроническим алкашом. Он был пьяным всегда, причем не будет преувеличением сказать, что жрал он горькую водку ведрами, доходя до скотского состояния и полного помрачения рассудка.
  

0x01 graphic

  
   Даже на обязательные для всех заседания Совнаркома в Кремле он вваливался "в жопу" пьяным, хотя и пытался тщательно замаскировать это и создать иллюзию своей трезвости. Так, однажды, на этой почве с ним приключился большой казус. Всегда и во всём Цюрупа старался подавать пример своим подручным. В мае 1918 года был принят декрет Совнаркома "О предоставлении Наркомпроду чрезвычайных полномочий по борьбе с деревенской буржуазией". Он, в частности, гласил: "Объявить всех, имеющих излишек хлеба и не вывозящих его на ссыльные пункты, а также расточающих хлебные запасы на самогонку - врагами народа". И вот однажды Цюрупа, словно обычный рядовой комиссар, возглавил отряд продразверстки, чтобы подать другим пример и показать, как нужно правильно выполнять декреты. Это были отборные каратели, которым, конечно, было далеко до телохранителей Ленина, зато с чекистами Дзержинского они были одного поля ягоды: всё то же уголовное отребье. С этой бандой он направился в ближайшую деревню под Москвой. Коммуняги ворвались в неё с шашками наголо, рубая налево и направо обезумевших от ужаса мирных селян, а после чего отобрали у оставшихся в живых всю провизию, самогон, ценности, одежду и обувь, вплоть до лаптей, угнали весь скот. Затем Цюрупа лично расстрелял из пулемета всё мужское население, за исключением священника: его он распял прямо в церкви, сжёг все дома за "пособничество врагу ", отдал всех девок на поругание своим бандитам и только после этого с развернутыми красными знаменами и горланя песни сей подлец вернулся с добычей в Кремль. Там вместе с подоспевшими латышскими стрелками он устроил грандиозную попойку, на которой перепил всех и, в конце - концов, нализался так, что утратил способность передвигаться самостоятельно, даже на четвереньках. И ведь надо же было такому случиться, что утром он должен был явиться на заседание Совнаркома с докладом о положении дел в сельском хозяйстве. Если бы он не явился туда, то тогда Троцкий, как всегда, предложил бы его расстрелять как саботажника, а ему этого не очень хотелось. Латыши, конечно, были палачами, но одновременно и добрыми собутыльниками. Поэтому, испытывая благодарность к тому, кто их так славно угостил самогоном, они всю ночь пытались привести Цюрупу "в норму". Они делали ему холодный душ без конца, но все их попытки закончились лишь тем, что он обблевал их с ног до головы, однако не перестал от этого быть менее пьяным. Под утро он почувствовал некоторое просветление разума. После бокала холодного пива, поддерживаемый с двух сторон своими "орлами" и латышами, совершив нечеловеческое усилие над собой, герой революции словно на деревянных ногах вошел в зал совещаний Совнаркома и сел на своё место за столом, покрытом кумачом. Когда выступали другие он пялился на них тупым и бессмысленным взором и мучительно пытался прислушаться к их словам, однако безуспешно, поскольку в голове шумело и рой мыслей не давал сосредоточится на чём-то конкретном. Когда же ему дали слово, то сил его хватило лишь на то, чтобы встать, и, шатаясь в разные стороны, дойти до трибуны и с трудом выдавить из себя хриплым голосом: "Товарищи!!! " После этого зеленый змий одержал верх над героем Октября и Цюрупа вернулся к тому, чем занимался на протяжении всей ночи - свалился под стол и начал без остановки блевать, а после этого захрапел прямо в луже собственной рвоты в полную силу своих легких, быстро наполнив зал заседаний вонью перегара.
   На следующий день в "Правде" вышла передовица с аршинным заголовком: "Голодный обморок в Кремле", где красочно описывались страдания Наркома Цюрупы, который вот уже много недель ничего не ел, отдавая свой паек голодным детям. После этого его наградили, сделали героем многочисленных публикаций, а заодно и организатором всех увеселительных мероприятий. Так решил восхищенный Ленин, когда узнал, как в действительности товарищ провел время. За привычку напиваться, как свинья и блевать, а затем плавать в своем "творении", товарищи из ЦК прозвали его про себя "блевотным червём". В данный момент по просьбе председателя ВЧК Цюрупа был в командировке в Уфе, чтобы научить тамошних палачей не церемонится, а главное доставить в Кремль новые припасы отборного продовольствия на несколько лет вперед.
    

***

   - Так ведь товарищ Цюрупа сейчас является членом Уфимского ВРК, в командировке, воюет как лев с образованной из наших врагов так называемой Белой гвардией, а главное решает проблему долгосрочного обеспечения ЦК и высшего руководства партии продовольствием и товарами. Он ведь является уполномоченным представителем ЦК и ВЧК, без него уфимские товарищи не справятся с возложенной на них миссией, опыта у них нет, проявляют мягкость по отношению к буржуям! Вот и приходится нам посылать на периферию из центра, из Москвы, Питера, лучших из лучших. На укрепление кадров, учить уму - разуму. А у меня на Лубянке тем временем пытать некому! Люди с ног сбились, домой перестали ходить, ночуют прямо в конторе.
   Сказав это с отчаяньем в голосе, Дзержинский смахнул навернувшуюся слезу рукавом гимнастерки, а затем решительно взмахнул рукой и отхлебнул добрую половину стоявшей перед ним бутылки самогона, прямо из горла, после чего несколько расслабился и на время затих.
   - Кстати, товарысч Троцкий, ви каво прэдлагаэте назначыть прэдседателем этай камыссии? Партыи интэрэсна знат, уш не сэба ли? - пыхнув трубкой, чтобы скрыть выражение лица за клубами дыма, съязвил Сталин, сознательно коверкая сильнее обычного русские слова.
   Троцкий мрачно взглянул на Сталина, угадавшего его сокровенные мысли, но быстро нашел что ответить, процедил сквозь зубы:
   - Нет, товарищ нарком, не себя, хотя это было бы не в высшей степени справедливо, зато не скромно по отношению к другим товарищам, а верного друга и преданного большевика, подорвавшего здоровье на царской каторге, тооварища и соратника нашего дорогого Владимира Ильича - Яшу Свердлова!
   - Как, газве он уже пгишел в себя после ... э-э-э ... ганения? - осторожно осведомился Ленин.
   Ранением он назвал очередное лечебное кровопускание, которое он сам же и осуществил, как следует хрястнув друга Яшу бутылкой водки по голове в припадке гнева. Случилось это после того, как последний после проведения бесконечных допросов и пыток в Кремлевских застенках окончательно опьянел от безнаказанности, садизма без границ и ощущения абсолютной власти, и, приняв очередную порцию кокаина, вдруг, к ужасу окружающих, запел "Боже, царя храни".
  
   0x01 graphic
  
   Потом расплакался и с диким визгом заорал, что он любит царя-батюшку, мошенника Нику, Российскую Империю, а главное - что красная сволочь повсюду, даже в Кремле. Все его подручные, услышав это, от ужаса разбежались по своим углам, не веря своим ушам, а он, шатаясь из стороны в сторону, временами стреляя из маузера и вопя во всю глотку, в перерывах между этим не забывая нюхать кокаин, добрался, наконец, до комнаты телеграфиста. На охране стоял матрос-балтиец, беспредельщик и палач Вася Лупан, выше Свердлова на целую голову и нахально поглядывал то на Якова Михалыча, то на свою винтовку-трехлинейку с примкнутым штыком, уверенный в крепости своих стальных мышц. Однако Свердлов, подойдя к нему вплотную, схватил его за грудки, приподнял над землей как пушинку, почти придушив. А затем, буравя своим змеиным взглядом полузадушенного верзилу, сказал:
   - Не стой на дороге, отрок, видишь, душа горит!
   После чего резким взмахом он отбросил матроса в сторону, тот вскочил на ноги и, бросив винтовку валяться на полу, позорно бежал. Даже видавшие виды латышские стрелки и китайские наемники попрятались по углам, зная скверный характер Свердлова, которому было человека пришить, что муху прихлопнуть.
   Избавившись от матроса, Яша еще долго пытался осознать, где же находится. Затем, оценив, наконец происходящее, резко выдернул из кобуры маузер и грязно матерясь, вломился в комнату телеграфиста. Тот обомлел, когда Свердлов приставил маузер ему к виску. Однако выстрела не последовало.
   - Давай, сынок, телеграмму отправим товарищу Юровскому, - ласково попросил Свердлов, тем не менее, тыча дулом пистолета то в затылок, то в спину, а то и прямо в задницу сорокалетнего "сынка". К слову сказать, товарищ Юровский был такая редкая сволочь, что заслужил полное доверие Свердлова, стал его дружком и собутыльником, и именно ему большевики доверили быть тюремщиком низвергнутого монарха Николая Романова и его семьи. Юровский ненавидел царя и поэтому подвергал его всё более и более изощренным унижениям, а главное - ждал приказа уничтожить царскую семью, и для этого не спал днем и ночью, карауля их, словно цепной пес. Он был искренне предан Ленину, выполнял все прихоти руководства без всяких лишних вопросов, и ему, в общем-то, доверяли. Но при этом и Ленин, и Свердлов и все остальные презирали его и относились к нему, как к надоедливой мухе, липучей и гадкой. Юровский имел необыкновенную особенность быть отвратительным окружающим его людям, даже самым близким. Он крайне редко мылся и брился, всегда ходил в измятой одежде, у него смердело изо рта почти так же, как и у Калинина, он обладал на редкость ограниченным умом и лексиконом. Вся радость в жизни заключалась у него в казнях, он с наслаждением отправлял на тот свет свои жертвы в немыслимом количестве. Словом, был типичным, ничем не выделяющимся большевиком. Разве что на редкость гнусным на лицо и в общении. К тому же свои злодеяния он любил фотографировать. Если бы большевики в конце концов не расстреляли царя, то он наверняка сам покончил бы жизнь самоубийством, будучи не в силах более переносить мерзкое присутствие Юровского и его зловонное дыхание.
   Свердлов медленно диктовал:
   - Товарищу Юровскому в Екатеринбург. ТЧК. Секретно. ТЧК. По прочтении сожрать. ТЧК.
   После долгих размышлений я пришел к выводу ЗПТ, что семья Романовых должна быть отпущена на все четыре стороны. ТЧК. Немедленно освободить всех и доложить мне лично. ТЧК. На дорогу дать Николаю по шее ЗПТ, а всех остальным дать пинка и выкинуть к чертовой матери. ТЧК. Прислугу также гнать взашей ТЧК. После исполнения немедленно телеграфировать. ТЧК. Свердлов. ДЛБ.
   Продиктовав это, Свердлов блаженно улыбнулся, убрал пистолет в кобуру и покинул поседевшего от ужаса происходящего телеграфиста ожидать ответа из Екатеринбурга, а сам отправился прямиком в спальню четы Ульяновых. Была уже глубокая ночь, когда он сильным ударом ноги распахнул створки дверей в их спальню и завопил, что было сил:
   -Ну что, красный хрен и ты, старая ведьма, не ждали?!
   Однако желаемой реакции на это не было, Ленин продолжал спать, как ни в чем не бывало, зато Крупская, зевнув во весь рот, сказала:
   -Что, урод, не спится? Ты, мразь человекоподобная, уймись, а то ведь Володя сейчас действительно проснется. Ты представляешь себе, в натуре, что произойдёт?
   Обычно после таких слов Свердлов приходил в себя и спешил убраться восвояси, но не сейчас. У него было прекрасное, боевое настроение, и он стал дико хохотать, держась за бока, и не будучи в силах остановиться, продолжал ржать как лошадь в течение четверти часа. Он не унимался, до тех пор, пока не появился серый от страха телеграфист и не произнес заплетающимся языком, что пришел ответ на посланный по телеграфу приказ. Будучи не в силах продолжать, телеграфист быстро положил на ночной столик телеграмму и стремглав выскочил прочь, стремясь поскорее унести ноги.
   -Пгиказ? - дернулся во сне Ленин и вдруг привстал на кровати и страшно открыл один глаз. - Чей?
   Свердлов продолжал глупо ржать, а затем все же ответил, противно растягивая гласные:
   -Мой, мой приказ, не твой же, дяяя-тееел! Если я Свердлов, то ты Дятлов! Ты вообще дальше собственного носа не видишь, долбак...
   Ленин не стал дослушивать пьяный бред до конца и резко перебил соратника на полуслове:
   -И что же это был за пгиказ, который Вы, товагищ Свердлов, отпгавили без моего ведома?
   Ленин сознательно пропустил слово "дятел" мимо ушей, рассчитывая наказать наглеца за это потом. Но он ненавидел самостоятельности соратников, поэтому весь сон у него как рукой сняло, и в душе Ильича проснулся дьявол. Охмелевший Свердлов не заметил перемены в вожде, а потому продолжил кривляться и корчить обезьяньи рожи.
   -Ну, вообще то я приказал Юровскому отпустить царя и его семью. Да, я истинный гуманист и ненавижу коммунистов и в особенности, таких как ты козлов, маньяков, гнид, ты слышишь, тиран, палач... красный хрен!!!
   Во время этой короткой тирады Ленин чернел на глазах и вскоре стал чернее тучи. Освобождение царя означало конец его радужным мечтам и надеждам: ведь он надеялся обменять царскую семью на золотой унитаз с алмазами у англичан или французов, а этот кретин Яша все испортил. Да и вообще, у него было ещё столько интересных идей! Ленин пришел в отчаянье, а потом в неописуемую ярость, схватил торчащую из-под кровати недопитую до конца бутылку водки и изо всех сил стукнул закричавшего от внезапного ужаса Свердлова ею по башке. Тот свалился без чувств, а Ленин бросился читать телеграмму из Екатеринбурга. Ответ был короткий. Юровский писал, что не понял, что именно от него требуется: четвертовать бывшего царя или разорвать на куски конями?! Ему даже не пришла в голову мысль о том, что Свердлов действительно приказал ему отпустить своего главного врага. Прибывшие врачи обследовали Свердлова и пришли к единодушному мнению, что у пациента белая горячка, и требуется срочная госпитализация на пару недель, а Ленин поразился тому, что не было даже намека на сотрясение мозга. Товарищ имел воистину дубовую башку.
   Свердлова увезли в больницу, а Ильич еще несколько дней ходил хмурый и часто хватался за сердце при мысли, что его пленника могли убить. Да, он, конечно, ненавидел царя Колю, но ещё больше он ценил его за то, что тот сделал для него величайшее благодеяние - повесил родного брата Сашу. Володя до сих пор в страхе просыпался в холодном поту при воспоминании об этом мерзком инквизиторе -экспериментаторе, который с невероятной жестокостью ставил на нём опыты.
  

0x01 graphic

  
   Чего только не вынес гимназист Володя от студента брата! Александр заставлял его пить соляную кислоту и бился в садистском экстазе, наблюдая за тем, как медленно превращается в один сплошной ожёг слизистая оболочка у братишки. Дегенерат загонял ему иглы под ногти и пропускал через них электрический ток, не забывая при этом измерять давление и аккуратно заносить результаты своих измерений в тетрадь. Словом, молодой гимназист прошел через все круги ада. Пожаловаться кому-нибудь он боялся, Саша ему этого не простил бы. Однако неожиданно пришло избавление, так как великовозрастный кретин Саша решил взорвать всё Царское Село целиком и принялся изготовлять для этой цели бомбу невиданных размеров. Но для осуществления замысла у него не хватило элементарных знаний: бомба вышла похожей на огромную хлопушку и толку от неё было мало, кроме того она вышла совершенно нетранспортабельной. Полиция задержала Александра на завершающей стадии и после непродолжительного следствия, во время которого полицейские чины катались по полу от смеха, глядя на это великое изобретение, и Александра уже хотели, было отпустить домой, под присмотр врача-психиатра, как неожиданно для себя следователи выяснили еще один аспект деятельности несостоявшегося террориста. Дело в том, что всё указывало на то, что долго разыскиваемый серийный убийца-людоед и Саша - это одно и то же лицо! В ответ на прямой вопрос следователя полиции, не он ли является убийцей, Александр нагло засмеялся и от безудержного хохота стал трясти головой вверх вниз. Потом поведал о том, как он тёмными ночами вылазил в форточку из своей комнаты с остро заточенным кухонным ножом в руках, поджидал свои жертвы на берегу у Волги, убивал и ел их. Нож был обнаружен после обыска на кухне дома Ульяновых. Саша решил не избавляться от вещественного доказательства, а напротив, ему доставляло немалое удовольствие намазывать себе масло на бутерброд именно этим ножом. Список жертв оказался велик, поэтому его после долгих судебных процедур нехотя отправили на виселицу, а Володя весь день проплакал от счастья. Наконец-то он избавился от подлеца!
   Однако одновременно с облегчением в сердце Володи пришла уверенность в том, что он сможет осуществить свою заветную мечту - сделать всех людей бедными, устроить в России, а еще лучше во всем мире новую Великую революцию, как в революционной Франции 1789 года. Захватить власть и стать единственным вершителем судеб всех людей в мире. Ему, конечно, нравились и гильотины, но он старался не уподобляться брату и поэтому свои приказы он обычно заканчивал так "вешать, вешать и вешать", а то и просто писал большим красным карандашом "расстрелять". В среде большевиков это было проявлением неслыханной доброты. И доблестные командиры Красной армии, скрипя зубами, были вынуждены также подражать любимому вождю. И они вешали, стреляли, топили в проруби, сжигали в топках паровоза, травили ядовитыми газами свой собственный народ, вместо того чтобы пропускать через мясорубку под током. "Дедушке" Ленину в тот год стукнуло 48 лет, и он был воистину мягким человеком с чудесной улыбкой и добрым прищуром раскосых глаз на небритом рыле. Эту мягкость он унаследовал от матери, милейшей женщины которая до революции была примерной домохозяйкой и, одновременно с этим содержательницей борделя и была достойной наследницей отца, вожака шайки бандитов и грабителей, совершавшей налеты на купцов, помещиков и банкиров, злобному бородатому чудовищу, который скрывался под личиной скромного и порядочного инспектора гимназии. О дедушке Ильича со стороны папаши, злобном крещёном калмыке-душегубе, рассказать можно мало, он резал всех подряд на большой дороге, был удачлив и ни разу не попался полиции. От него-то Саша и унаследовал генетическую тягу к преступлениям. А вот матушка Ильича имела такую родословную, что не затронуть её было бы просто непростительно. Ведь без этого трудно будет по достоинству оценить великого вождя. Начать рассказ пожалуй стоит с одиозной фигуры прадеда Ленина по материнской линии - Мойши Ицковича Бланка и его сынка - дедушки нашего героя Срулика. Мойша был богат, имел солидный дом и занятие себе нашел вполне достойное, обеспечившее безбедное существование. В современном мире легче всего сколотить состояние, если отбросить как ненужный хлам духовные ценности и моральные нормы и заняться преступной деятельностью. Вот и Мойша, в ранней молодости понял, что честным трудом не прожить, а потому по прошествии нескольких лет уже не было на свете такого порока, который бы он не испробовал бы. Родившись евреем, Мойше очень скоро сделался ярым антисемитом, он ненавидел своих родных и сородичей и его просто-таки трясло при виде синагоги, такую жгучую ненависть он при этом испытывал. Да и вообще он ненавидел всё, что хотя-бы отдаленно напоминало бы ему о его еврействе. В Бога он, естественно, не верил, и всегда открыто издевался над верующими людьми, причем было совершенно неважно, какого они были вероисповедания, ибо любая религия несла в себе определенные установления и нормы, которые нужно было уважать, а Мойше был ненавистником каких - бы то ни было законов, анархистом и воинствующим атеистом. Как семьянин он тоже проявил себя с самой худшей стороны, систематически избивая жену и детей, при этом он заводился и чем сильнее он их бил, тем большее испытывал наслаждение, постепенно доводя себя до оргазма. Так наступил день 29 сентября 1808 года, когда он был уличен в поджоге 23 домов еврейских семей. Сей подлец, припрятав заранее деньги и ценности, подпалил, было и свой собственный дом, решив, таким образом, одним махом изжарить всех своих недругов - жену и детей вместе с проклятыми соседями-евреями. В результате никто особо не пострадал, если не считать сожжённых домов и причинённого ущерба имуществу, а вот Мойша решением суда был заключен в тюрьму сроком на один год.
   С иудаизмом он порвал давным-давно, евреев считал тупыми скотами, в Судный день торжественно жрал свинину и запивал ее молоком, а в будни бросал камни и комки грязи в соседей, подсыпал отраву и битое стекло их скоту, кидал падаль в колодцы. Частенько, напившись водки, хватался за вилы и гонялся за случайными прохожими, но, по-счастью, никого не убил, а лишь изрядно попугал и слегка оцарапал. Страсть к легкой наживе побудила его открыть свой кабак. Дело пошло хорошо, все местное отребье стекалось в непотребное место и вскоре, благодаря своей репутации редчайшего пройдохи, и удаче, он обогатился и приобрел себе обширные земли в Рогачеве, которые тут же засадил коноплёй, надеясь делать из неё наркотики и продавать страждущим, но вот тут его новаторские идеи потерпели неудачу, ибо народ в массе своей предпочитал водку и самогон, поэтому ему приходилось летать в клубах опиумного дыма самому, в гордом одиночестве. Не брезговал Мойша и мошенничеством, которое было у него в крови, он постоянно обманывал абсолютно всех и никто ему не верил даже и на грош. Кроме того, он был, конечно, и вором, не крупным, а мелким. Даже и воровством это нельзя было назвать, а скорее клептоманией, так как крал он все без всякого смысла. Например, однажды он был уличен в краже чужого сена. Подобно сороке воровке он крал всякие мелкие предметы - пуговицы, игрушки у детей, фрукты и кур у соседей, уводил чужих коров с пастбищ с единственной целью подоить их себе прямо в рот в каком-нибудь укромном месте. И практически всегда его ловили, однако каким-то чудом ему всегда удавалось уходить от ответственности, выйти сухим из воды. Щедрый на взятки, он подкупал судей и жандармов, полицейских, нанимал себе лучших адвокатов. Его оправдывали, и он тут же принимался за старое. Если евреев он почитал за скот, то русских и малороссов-украинцев он ставил на уровень куда как более низкий, почитая за предметы. И даже своих верных слуг в кабаке он никогда не называл по именам - Федор и Степан, а всегда исключительно по кличкам, которые сам же им и придумал - Лошак и Свинтус, и это еще самые пристойные из них. Если же они делали что-нибудь не так, как ему бы хотелось, то он мгновенно приходил в бешенство. Однажды он неожиданно вернулся из дому в трактир и обнаружил, что его слуги в это время сели за стол перекусить. Он покраснел как бык и набросился на них с кулаками и, избивая, с чудовищными ругательствами выбросил их за шиворот в стойло для свиней, которое он специально пристроил к кабаку. Свиней он любил и ценил гораздо больше людей и частенько наведывался к ним пообщаться, всерьез полагая, что свиньи поймут его, если он будет подражать их хрюканью. Но свиньи только умели много жрать и хозяина не понимали. После долгих и совершенно бесплодных попыток, маньяка охватывала безудержная ненависть, и тогда он выхватывал свой длинный, как сабля нож и закалывал свиней точным, отмеренным ударом, при этом не отказывая себе в удовольствии похлебать свежей кровушки прямо из сердца агонизирующего животного.
   Единственным человеком, к которому он испытывал уважение, был сенатор и статский советник Дмитрий Осипович Баранов, с которым его свел случай в канаве возле собственного дома. В доску пьяные, они оба свалились туда холодным апрельским вечером, придя, правда, с разных концов города - один с ужина в доме градоначальника, а второй - прямо из кабака. Так, тесно обнявшись, они всю ночь проспали вместе, обблевав друг друга с ног до головы. Очнувшись утром, Баранов, который был здоров как бык, так отделал Бланка, что тот еле ноги унес и затем долго приходил в себя, жутко страдая от побоев. Баранов же тем временем опохмелился свежим пивом, и пришел к выводу, что напрасно избил столь достойного человека, а потому, захватив с собой толстый кошелек, в котором лежало более трехсот рублей золотом и ассигнациями, посетил "больного" и, извинившись, подарил всю сумму. После этого они стали лучшими друзьями, весело проболтали целый день, рассказывая друг другу разные непристойности и похабные анекдоты. Вечером они отправились в кабак и опорожнили целую армаду бутылок, а затем совершенно необъяснимым для них образом поутру вновь оказались под забором. И снова повторилась та же история, что и днем раньше. Баранов, не разобрав, вмочил ему со всего размаха в рыло и чуть не переломал все кости, а чуть после, придя в себя, в припадке сентиментальности подарил ему мешок червонцев. Через неделю Бланк стал, практически, инвалидом, с выбитыми зубами, переломанными костями и опухшей сине-красной мордой, которая превратилась в один большой синяк. Баранов уехал обратно в Санкт-Петербург, обещал писать и сдержал таки слово! А Мойша стал настоящим богачом. Несмотря на то, что все запасы спиртного были выпиты до последней капли, столько денег, сколько он получил от сиятельного хулигана, ему бы не заработать за всю жизнь. Он вставил себе золотые зубы, подлечился за границей и после этого стал еще более злобным, чем раньше. В припадке ярости он забил ногами до смерти обоих слуг, сумел убедить следователя в том, что слуги сами потонули, нализавшись водки , поскольку трупы он благополучно сбросил в реку, предварительно влив в глотку каждому по бутылке. После чего занялся излюбленным занятием: пошел жечь дома соседей, причем делал это не таясь, чтобы мелким преступлением обеспечить себе алиби в крупном преступлении. Жена дала на суде показания против него, чему он был несказанно счастлив, так как теперь имел законное основание для развода.
   В тюрьме он почувствовал себя в родной стихии, постоянно избивая соседей по камере, отбирая и пожирая их пайку, и чуть было не уморил их до смерти, пока тюремное начальство не догадалось бросить его в одиночку. В одиночке, без общения, он, тем не менее, не опустился, а напротив, получил наконец - то возможность написать жалобы на своих обидчиков, а главное - лишил жену состояния, вызвал нотариуса и заново переписал завещание, в котором полностью обездолил всех своих родственников, за исключением сына Срулика, который ему нравился тем, что был еще более гнусным мошенником, чем он сам. Ему то и попало все богатство, которое Срулик не слишком приумножил, но и не распустил по пустякам. Его жизнь не изобиловала приключениями, все тот же набор гнусностей, что и у отца, чуть больше преступлений. А вот доченька у него родилась такая, что по своим порокам превзошла всех своих предков. Так что родословная у семейства была такова, что не было ничего удивительного в том, что в ней выросли такие типы, как Саша и Володенька.
   Итак, с малых лет матушка приобщила Володеньку к разнузданным оргиям, папаша - к водке и мордобою, так что можно с полной уверенностью сказать, что юный Ульянов вырос в типичной интеллектуальной среде. Пожалованное дворянство, полученное в результате всевозможных махинаций, не прибавило семейству ничего - все порядочные люди обходили дом негодяев стороной.
   Поначалу его любимым автором был маркиз де Сад, а затем и продолжатели жанра, Карл Маркс и его сутенёр и друг Фридрих Энгельс.
   Батюшку Володеньки так до конца жизни и не разоблачили, но жадность и врожденное хамство довели его до могилы таки раньше срока. Не желая делить после удачного нападения награбленное добро, он заложил всех своих товарищей по разбою полиции, в обмен на обещание начальника полиции не арестовывать его. Ради этого он даже дал устное обещание стать тайным агентом полиции. Когда же в тюрьме после серии допросов все дружки Ильи Ульянова сознались в многочисленных убийствах и ограблениях и пролился свет на его истинное участие во всем этом кошмаре как инициатора и организатора, то начальник полиции, старый полковник жандармерии, понял, что гнусный мошенник надул и его. Негодуя, он, тем не менее, данного слова не нарушил и не арестовал Илью, а вместо этого приказал двум своим самым засекреченным агентам встретить негодяя на улице темным вечерком и угостить старого пьяницу напоследок мутной водичкой из Волги, представив дело впоследствии как несчастный случай. Агенты выполнили возложенную на них миссию с мастерством профессионалов и тело Ульянова - старшего выловили через два дня, в кармане нашли початую бутылку водки, и после этого все представили как несчастный случай.
  

0x01 graphic

  
   Для всех это было наилучшим выходом из положения, включая матушку Володеньки, безутешную вдову, которой досталось крупное состояние - все награбленные за много лет денежки плюс наследство от дедушки. Этого ей хватило на всю жизнь с избытком, она даже перестала содержать бордель и вместо этого доходного бизнеса пристрастилась к кокаину и завела себе сразу двух новых любовников, которых затем постоянно меняла. На Володю она особо внимания не обращала, разве что изредка угощала кокаином и снабжала карманными деньгами на блуд. Мальчик быстро взрослел и, в общем-то, не особенно и нуждался в материнском внимании, ибо всегда любил только одного человека, красавца и умницу себя самого. А больше всех на свете Ильич ненавидел Бога. И если его ненависть к законной власти и дворянству сопровождалась глубоким презрением, то Б-га моральный урод ненавидел из-за того, что себя самого он почитал гораздо выше и не выносил конкуренции со стороны неуязвимой силы. Вот что написал его друг Лепешинский. "Он сорвал с шеи крест, презрительно плюнул и отбросил его". Со временем эта ненависть приняла фантастические размеры. Очевидно, что причиной тому служило серьезное воспаление мозга зимой 1894 года, когда Ленину даже выдали заграничный паспорт по медицинским соображениям. После этого, как писал некто Валентинов, "глаза Ленина светились ненавистью и напоминали глаза злобного кабана". До конца жизни Ильич сохранил и приумножил в себе эту ненависть и массовые расстрелы и казни священнослужителей могут в какой-то мере показать размеры этой ненависти. Самым главным заветом Ильича было указание на необходимость взорвать Храм Христа Спасителя, с чем Сталин, верный его ученик и последователь, с честью и справился.
   У Ленина с раннего детства развилась мания величия, которая окончательно сформировалась после того, как он стал вождем партии большевиков. Интересно отметить, что так называемые большевики всегда были в подавляющем меньшинстве среди других социал-демократов. Это было объединение нескольких сотен выродков рода человеческого, способных на любое преступление и предательство ради того, чтобы дорваться до власти, авантюристов и преступников всех мастей. Начиная с любимца Ленина Николая Бухарина, который был патологическим трусом и треплом, и который, тем не менее, считал себя и только себя гениальным теоретиком и философом, и который в своих фантастических утопиях далеко превзошел всех фашистов и человеконенавистников всех времен и народов. И, заканчивая Кобой, товарищем Сталиным, который вошел в историю всех учебников криминалистики, как человек, ограбивший средь бела дня Тифлисский банк и передавший в результате этого подвига около 400 тысяч рублей в партийную кассу. Все они в той или иной степени были одержимы манией величия, и, тем не менее, все единодушно признавали главенство Ильича, ибо он сочетал в себе все самое худшее, что было в них, и безжалостно карал любые попытки посягнуть на его верховенство или обмануть. Все прекрасно помнили, как Ильич и его банда живьём зарыли в землю Ивана Бабушкина, в прошлом видного деятеля партии за то, что тот попытался присвоить часть партийных денег от торговли оружием. Николая Баумана по приказу Ленина пристукнули обрезком металлической трубы за сотрудничество с Саввой Морозовым, известным богачом. Вся вина Баумана заключалась в том, что он придержал (как это именовалось у красных - скрысятничал) у себя часть суммы денег, которую Морозов передал большевикам. Большевики потом распустили слух, что пламенные революционеры были убиты царскими опричниками. Были и другие примеры...
  

* * *

   - Товарищ Ленин, он уже вполне здоров, уверяю Вас! - уверенно заявил Троцкий.
   -Ну, хогошо я газгешаю ему возглавить это мегоприятие, но только в помощь ему мы выделим товарища Фрица Платтена, который и пгисмотрит за ним, а то ведь он еще таких дел наделает... Я этого осла хорошо знаю, он шутки гади Вас отгавит, а потом будет смеяться до потери сознания. Я сам люблю хогошую шутку, но ведь он чуть не отпустил на свободу бывшего импегатора Николая! Во всем нужно знать меру! Так что я лично пгоинструктирую товагища Платтена. Он голубой, но зато ответственный, вы все помните, как умело он договогился с немцами в пгошлом году о пгоезде для нас чегез их теггитогию, они нам ещё и денег дали на геволюцию. А Вам, товагищ Тгоцкий, за то, что не забываете меня, спасибо, я подумаю над тем, как именно Вас отблагодагить за это.
   -Служу трудовому народу, - рявкнул Троцкий, зло блеснув пенсне.
   И в этот момент в дверь сортира осторожно постучался охранник, с докладом о том, что в гости к Ильичу заявился первый пролетарский писатель товарищ Горький Алексей Максимович. Представитель так называемой трудовой интеллигенции. Отношение к Ленину со стороны этой самой интеллигенции было примерно таким: перед вождём все раболепно пресмыкались и при этом зябко ненавидели. Но были и исключения. В Малом театре в те времена служил актёр по имени Михаил Францевич Ленин. В разгар красного террора в восемнадцатом году он дал объявление в газету: "Прошу не путать меня с политическим авантюристом, присвоившим себе мой псевдоним!". Позднее, когда Каплан стреляла в вождя, в кабинет к Станиславскому примчались возбуждённые актёры и закричали: "Константин Сергеевич, несчастье: в Ленина стреляли!" "А-ах, бедный Михаил Францевич!" -- вскинул руки Станиславский. "Нет -- Владимир Ильич!" "Тьфу-тьфу-тьфу, -- застучал по дереву Станиславский, -- тьфу-тьфу-тьфу!.."
  
   Горький же был создан из иного теста. Непросто проходило творческое рождение писателя-пасквилянта, поскольку ненависть к человечеству и презрение к этике шли вразрез с действительностью и терзали душу юного негодяя. В 1887 году пытался покончить с собой, как и всякий порядочный психопат. После этого психоз принял иную форму: Пешков вдруг стал участвовать в революционной пропаганде, "ходить в народ", странствовать по Руси, общаться с босяками и подонками общества, такими же, как и он сам. "Гуманизм" Горького нес в себе бунтарские и богоборческие черты. Любимым его чтением были книги марксистов.

0x01 graphic

   Горький начинал свою карьеру пролетарского писателя, как провинциальный газетчик. Печатался под именем Иегудиил Хламида, что само по себе, безусловно, явилось очевидным симптомом маразма. Многие, наверняка, ломали себе голову: ну, какой, скажите на милость, нормальный человек возьмет себе такой псевдоним?! Однако такие псевдонимы подогревали интерес и явились хорошим рекламным ходом. Псевдоним М. Горький (письма и документы подписывал настоящей фамилией - А. Пешков; обозначения "А. М. Горький" и "Алексей Максимович Горький" контаминируют псевдоним с настоящим именем) появился в 1892 в Тифлисской газете "Кавказ", где был напечатан первый рассказ "Макар Чудра".
   Просто любопытно, откуда в его больном мозгу рождались такие идиотские имена, не вызывающие ничего, кроме гомерического смеха? Но это нравилось публике и газеты с удовольствием печатали его произведения, которые завоёвывали всё большее и большее признание. В 1895 году, благодаря помощи одураченного им писателя В. Г. Короленко, Пешков опубликовался в популярнейшем журнале "Русское богатство" (рассказ "Челкаш", чудесное название, не правда ли?). В 1898 году в Петербурге вышла книга "Очерки и рассказы", имевшая сенсационный успех - люди читали сочинения Горького и потом долго корчились от смеха, распирающего любого, кто читал эту глупую и нелепую чушь, его книги шли лучше, чем сборники анекдотов. В 1899 появились поэма в прозе "Двадцать шесть и одна" и первая большая повесть "Фома Гордеев". Бульварная популярность Горького росла с невероятной быстротой и вскоре сравнялась (со знаком минус) со славой А. П. Чехова и Л. Н. Толстого, он стал самым гнусно прославленным бумагомарателем своего времени!
   В Горьком был столь ожидаемый публикой бред сумасшедшего. Маразм на бумаге приносил неплохие доходы. В те времена в Париже на одном из престижных аукционов выставили картину, которую "намалевал" осел своим хвостом, и она была продана на "ура" за большие деньги. Творчество Горького - из той же оперы. Массы нуждались в его "таланте". Лично я считаю, что феноменальной популярностью он был обязан своему таланту изобретать невероятно смехотворные имена не только для своих псевдонимов, но и для своих литературных героев: "Макар Чудра", старуха Изергиль, "Коновалов", "Емельян Пиляй", "Жизнь Матвея Кожемякина" и другие.
   Когда Горький познакомился с В. И. Лениным, то тот сразу понял, что имеет дело с трусливым пройдохой, а потому взял его за жабры и стал отмывать грязные деньги партии через Горького. Таким образом, им оказывалась серьезная финансовая поддержка революции 1905 -1907 годов. Например, ограбят большевики банк, а денежки Горькому переводят, якобы гонорар за произведения. В результате тот оставлял себе определенный процент, а остальное переводил "на революцию".
   Знаменитый пролетарский писатель-бумагомаратель всю свою жизнь только и занимался тем, что поливал грязью свою страну, да стряпал свою лживую и трудночитаемую писанину, в которой открыто призывал чернь грабить и убивать. Сам же коммунист и борец за справедливость, как только представилась благоприятная возможность, уехал Италию, на остров Капри, и там, попивая вино и поглощая плоды великолепной итальянской кухни, коптил небо своей трубкой и продолжал чернить и проклинать всё на свете, получая с этого прибыль. Когда произошёл Октябрьский переворот, Горький спокойно взирал, вернувшись в Россию, что вытворяет воспетая им чернь, и ликовал, глядя на необузданный террор большевиков. Однако, воспевая режим чудовищ, он вдруг решил, что его фигура не меньше по своему значению, чем фигура Ленина, и поэтому неожиданно сделал очередной поворот и принялся за старое, писать всякую гадость теперь уже на новую власть и на её лидеров, и даже осторожно осудил некоторые карательные методы большевиков. Например, он высказался против того, чтобы контрикам засовывали в зад патрон с динамитом и затем взрывали его, разрывая, таким образом, несчастную жертву на части. Он был за более гуманное отношение к врагам, петля по его мнению, была в высшей степени разумным решением проблемы, а главное экономичным, намыли веревку - и на мыло буржуя! Какой каламбур! И потом - одну и ту же крепкую веревку можно снова использовать ещё много раз! Таким образом, он вступил в зримый конфликт с Лениным, ибо, как известно, именно он считал себя величайшим гуманистом и либералом. В "Несвоевременных мыслях" (цикл статей в газете "Новая жизнь"; 1917-18; в 1918 вышли отдельным изданием) он обвинил Ленина в захвате власти и развязывании террора в стране. Он писал: "ЛЕНИН, ТРОЦКИЙ И СОПУТСТВУЮЩИЕ ИМ УЖЕ ОТРАВИЛИСЬ ГНИЛЫМ ЯДОМ ВЛАСТИ, О ЧЁМ СВИДЕТЕЛЬСТВУЕТ ИХ ПОЗОРНОЕ ОТНОШЕНИЕ К СВОБОДЕ СЛОВА, ЛИЧНОСТИ И КО ВСЕЙ СУММЕ ТЕХ ПРАВ, ЗА ТОРЖЕСТВО КОТОРЫХ БОРОЛАСЬ ДЕМОКРАТИЯ. СЛЕПЫЕ ФАНАТИКИ И БЕССОВЕСТНЫЕ АВАНТЮРИСТЫ СЛОМЯ ГОЛОВУ МЧАТСЯ ЯКОБЫ ПО ПУТИ "СОЦИАЛЬНОЙ РЕВОЛЮЦИИ". После расстрела царя он нашел новый объект для своей ненависти - русский народ, поскольку понял, что если произойдёт реставрация, то немедленно повесят на фонаре. Он назвал этот самый народ органически жестоким, "звериным" и тем самым полностью оправдывал и объяснял свирепое обращение большевиков с этим народом. Непоследовательность позиции отразилась и в его книге "О русском крестьянстве" (1922). Ленин терпел ублюдка, надеясь на то, что в конце концов он перестанет состязаться с ним в доброте и гуманизме, а напишет о нем хороший и длинный роман, где прославит его светлое имя в веках. Однако этого не происходило, так как Горький, как и Ленин, любил только самого себя. В конце концов Горький выдал: "он (Ленин) обладает всеми свойствами "вождя", а также и необходимым для этой роли отсутствием морали и чисто барским, безжалостным отношением к жизни народных масс. Неизбежная трагедия не смущает Ленина, раба догмы, и его приспешников -- его рабов. Жизнь, во всей ее сложности, не ведома Ленину, он не знает народной массы, не жил с ней, но он -- по книжкам -- узнал, чем можно поднять эту массу на дыбы, чем всего легче разъярить ее инстинкты". Этого Ленин ему не простил и решил при случае проучить негодяя.
   Проучил и обиженный пасквилянт вскоре снова уехал на Капри, в фашистскую Италию. Куда же ещё ему было податься, как не в царство победившего фашизма?
   В 1928 Горький совершил "пробную" поездку в Советский Союз (в связи с чествованием, устроенным по поводу его шестидесятилетия), до этого вступив в осторожные переговоры со сталинским руководством о том, чтобы ему в СССР выделили дворцы и имения, осыпали деньгами и славили каждую минуту. Апофеоз встречи на Белорусском вокзале решил дело; Горький возвратился на родину. Как художник он якобы целиком погрузился в создание "Жизни Клима Самгина", панорамной картины России за сорок лет, это была эпическая писанина, в которой бумагомаратель очернил буквально всех. Как политик фактически обеспечивал Сталину моральное прикрытие перед лицом мирового сообщества. Его многочисленные статьи создавали апологетический образ "вождя народов" и молчали о подавлении в стране свободы мысли и искусства, репрессиях и фактах, о которых Горький не мог не знать. Знал, конечно. Да только Сталин купил его с потрохами и за очень крупные деньги, громадный дом в центре столицы и царские почести. Горький встал во главе создания коллективной писательской книги, воспевшей строительство заключенными Беломорско-Балтийского канала им. Сталина. Организовал и поддерживал множество предприятий: издательство "Аcademia", книжные серии "История фабрик и заводов", "История гражданской войны", журнал "Литературная учеба", а также Литературный институт, затем названный его именем. В 1934 возглавил Союз писателей СССР, созданный по его инициативе. В Уставе Союза писателей он записал: "Союз советских писателей ставит генеральной целью создание произведений высокого художественного значения, насыщенных героической борьбой международного пролетариата, пафосом победы социализма, отражающих великую мудрость и героизм коммунистической партии. Союз советских писателей ставит своей целью создание художественных произведений, достойных великой эпохи социализма". На самом же деле суть этой организации хорошо раскрыл Осип Мандельштам: "Писательство - раса, кочующая на блевотине, но везде и всюду близкая к власти. Ибо литература выполняет одно назначение: помогает судьям чинить расправу над обречёнными".
   Большевики пытались всячески задобрить неблагодарную скотину, дарили ему деньги и привилегии, шикарные особняки и драгоценности, шикарные лимузины. Горький все это принимал, как должное и постоянно требовал еще большего, угрожая написанием новых пасквилей и опубликованием их в западной прессе. И такое состояние шантажа властей продолжалось у него еще много лет, пока терпению Сталина, сменившего Ленина, не пришел конец. Выйдя от ополоумевшего от алчности писателя, именем которого назвали города и улицы, и которому этого было мало. Сталин поинтересовался у стоявшего перед ним по стойке смирно Начальника ОГПУ Гнгриха Ягоды, на какое число назначены похороны его земляка Горького. Ягода всё понял, и назавтра его дорогого землячка вынесли вперед ногами. Растущие требования бумагомарателя давно перешли все границы, ему было мало того, что в его честь называли самолеты и пароходы, он хотел при жизни видеть памятники себе в каждом городе и поселке. А главное, он все время указывал Сталину, как до этого указывал Ленину, что нужно делать, считая себя великим гением и неоспоримым моральным авторитетом. Но Сталин думал иначе и потому отправил его на тот свет руками Ягоды. Похороны были весьма торжественными. Но всё это произошло значительно позже 1918-го года. А тогда Горький, не выпуская изо рта трубки, наполненной отборной марихуаной, ещё только начинал свою игру в оскорбленное величие. И если на вид он был круглым дураком и плебеем, то на деле это было верно лишь отчасти. Не очень хитрый шантажист, вот, пожалуй, наиболее точное определение этого человекоподобного моржа. И хотя он был в целом удачливым вымогателем и шантажистом, были и в его биографии также и проколы.

***

   Ленину всегда импонировало то, что Горький являлся всегда в самый нужный и ответственный момент. Дело в том, что Ильич только что завершил все свои крупные дела в нужнике и уже стал подумывать о том, что неплохо было бы и подняться с унитаза. Тем более что ноги у него уже изрядно затекли, но к своему сожалению он никак не мог найти по углам кабинки ни одного клочка бумаги. С приходом Горького ситуация изменилась к лучшему - под мышкой он нес увесистую пачку бумаги, исписанной крупным, детским подчерком, поскольку нормально писать классик так до конца жизни и не научился. Глаза Ленина счастливо засияли.
  

0x01 graphic

  
   Стоило Горькому только переступить порог, как сразу же три члена Совнаркома встретили его выстрелами из рогаток. Но Горький был уже привычен к подобным выходкам вождей и ловко уклонился, немало удивив собравшихся отменной реакцией, никак не соответствующей его неуклюжей и нелепой с виду комплекции. Восторженно глядя на него, Ленин быстро поздоровался со светочем мировой литературы:
   - А, батенька Алексей Максимыч, здгавствуйте, догогой наш столп пголетагской литегатуги! Ну-с, с чем пожаловали?
   - Да я, собственно, переписал заново свой старый роман "Мать", откорректировал его, и пришел к выводу, что такой шедевр русской революционной классики нуждается в соответствующем вознаграждении. А я до сих пор не получил всего того, что Вы, Владимир, так щедро обещали мне совсем еще недавно! Когда бочками жрали моё вино на Капри, обещали озолотить...Я поэтому, добавил еще некоторые моменты, которые осторожность не давала мне написать раньше и вот теперь решил, что пришла пора добавить все, что до сих пор существовало лишь в моем гениальном мозгу и получить давно заслуженную награду. Это царские сатрапы не ценили мою Великую книгу, преследовали меня за свободомыслие, за коммунизм! А Вам, товарищи большевики ...сам Бог велел!
   - Так-так, Бог, говогите... А это что же это у Вас под гукой, дорогой Вы наш... гукопись, не так ли?
   -Да, я, собственно и принес ее сюда для того, чтобы вы её еще раз перечитали и правильно оценили!
   - А, оценили... С радостью, голубчик, с востоггом, с восхищением! Что же Вы стоите как истукан, батенька?! Давайте её скогей сюда! О, какое невегоятное, неслыханное счастье держать её в руках, пгикоснуться, если можно так выразиться, к пгекрасному, к классике литегатугы! Я сейчас заплачу от благоговения и восторга! Ещё и ещё газ я хочу Вам ответственно заявить, что это очень, очень своевременная книга! Агхисоевгеменная!!!
   Говоря это, Ильич не терял времени даром, а подтерся сразу несколькими листками и затем раздал остальные листки бессмертного произведения соратникам. Спустя несколько мгновений Ленин уже выходил из толчка своей шустрой походкой и, ласково глядя на ошеломленного поведением вождя писателя, бросил ему на ходу:
   -Чегтовски мягкая бумажка, скажу я Вам, голубчик Вы мой, агхимягкая!
   Затем сунул использованную бумажку в карман бумагомарателя, изящно вытер руки об новенький итальянский пиджак Горького и спешно удалился, на ходу поправляя штаны и застегивая ширинку. Остальные члены Совнаркома тоже быстро вышли вслед за Ильичом, причем каждый из них счел своим долгом также тщательно вытереть руки об дорогого Алексея Максимыча. Тот был настолько ошарашен всем происходящим, что совершенно не сопротивлялся. Последним выходил Сталин. Он не сумел сдержать переполнявших его чувств и, схватив Горького за шиворот, он, невольно подражая Ильичу, несколько раз обмакнул пролетарского писателя головой в унитаз, приговаривая при этом с ужасным кавказским акцентом:
   -Вымагатэл, скатына, напысал свой ванучый кныга дэсять лэт назат и да сых пор с нас дэньгы танэт за эта. Вот тэбе раман мат...твою мат..., ишак! Повэсть ат рамана атлычыть нэ можэт, дурак!
   Затем дал ему пинка под зад, и, проследив за полётом, удалился. Но всё же успел приказать часовым выбросить товарища Горького из Кремля, предварительно накостыляв ему по первое число.
    

Рабочий кабинет Ленина в Кремле.

    
   Владимир Ильич задумчиво смотрел за окно, во внутренний дворик, где часовые - латышские стрелки играли против китайских наемников в футбол, используя вместо мяча тело Горького, который отчаянно вопил всякий раз, когда кованый сапог защитника революции бил его по почкам и по другим местам. Молча взирал на это зрелище и товарищ Дзержинский, не зная, что в данной ситуации понравится вождю.

0x01 graphic

  
   Наконец Ленин оторвал взгляд от окна, взял со своего небольшого письменного стола колокольчик, позвонил, и приказал вошедшему дежурному чекисту:
   -Гогького поднять в Кгемлевскую больницу, подлечить и напоить чаем!
   -Кого? - не понял чекист.
   - Горького!!! - зло продублировал вождя Дзержинский
   -Есть! - козырнул чекист и вышел.
   -Феликс, что ты знаешь о Платтене?- поинтересовался затем Ильич. - Только не говоги мне, что это пгеданный коммунист и магксист. Давай сгазу по существу дела!
   -Ну, вообще-то он гражданин Швейцарии, а не России, поэтому архивного дела полицией на него не было заведено, к нам, во всяком случае, ничего не попало и только сейчас, по крупицам, собираем всю информацию о нем заново. Из того, что известно на сегодняшний день: он, как и все мы, бывший агент германской разведки, благодаря его стараниям у нас все так удачно вышло с немцами, всё на свете готов продать тому, кто больше заплатит, кроме того, он педик-извращенец, поэтому и не женат. Любит кокаин и выпивку, ну а кто же его не любит? Хитер и очень скрытен, предатель и провокатор от рождения, - словом, истинный большевик, я бы его к себе в ВЧК взял бы, да он, боюсь, не согласится, слишком уж мы мало платим, да и работать у нас нужно все время... А он деньгу срубит - и на дно, к своим дружкам - педикам-педрилам. Одно про него могу сказать совершенно твердо - Вам он предан как пес, потому что ужасно боится. Ещё со Швейцарии, где Вы у него бабки доили. Не то что этот коварный негодяй Троцкий!
   - А также он голубой...пидаг, как говорят на Святой Гуси, гнойный! Извгащенец! Вот пусть этот с позволения сказать педгила Яшу и подстгахует! А потом мы его куда-нибудь сплавим, к Плеханову в "Голубой самоваг", напримег, а Цюрупу вернем, он гогаздо более изобгетателен, и не извгащенец.
   С ним не пропадёшь!
   - Да, Владимир Ильич, я тут подумал, что лучше всего его будет потом отправить на Украину, или к немцам, пусть со всеми договаривается о мире, а то ведь мы царскую армию разложили своей агитацией на немецкие деньги, а создать нашу, Красную армию очень трудно. Даже несколько тысяч беляков во главе с генералом Деникиным бьют наших мобилизованных, хотя по численности у нас в десятки раз больше солдат. Нам нужно время, чтобы организоваться!
   -Ну, наконец-то ты, Филя, стал стгатегически мыслить! Но при этом ты, пся кгэв, учти, что на Тгоцкого сейчас не вгемя бочку катить! Без него бы мы в октябре пегеворот не сделали бы, а главное - армию огганизовать и мобилизовать гезервы сможет только он один. Так самозабвенно вгать часами может только он. Ах, какой же он тгепло! Когда выступает на публике, входит в экстаз! Словом, нам без него никак.
   Дзержинский потоптался в нерешительности, а потом, набравшись духу, выпалил:
   -А все-таки, как нам быть с ситуацией на фронтах? Ведь со всех сторон враги нас обложили, сволочи! Я на карту смотрел, мне даже страшно стало, ведь все против нас! Немцы, белочехи, Деникин, Колчак! Вся Украина против нас. А в самой Москве что творится! эсеры, меньшевики, анархисты, скрытая контра повсюду! А самое главное Антанта, ведь если они немцев побьют, то сразу и за нас примутся!
   -Ты что, меня пугаешь? - взревел вдруг Ильич и гневно опрокинул стакан с самогоном себе в рот. Потом закусил хрустящим соленым огурчиком и налил Дзержинскому.
   -Пей! Я тебе вот что скажу, Филя, я тут не зря стгавливаю газную живность дгуг с дгугом. Из Питега мы гванули сюда, это вегно, но ты пойми, что здесь мы в полной безопасности. Пока в Москве стоят латыши, пока я содегжу китайских наемников, нам нечего опасаться, они всех пегегежут, стоит мне только пальцем пошевелить! А если ты так подозгеваешь эсегов, то почему у тебя заместителем по ВЧК до сих пог стоит левый эсег Александгович? А всеобщий любимчик Яша Блюмкин? И еще десятки других!
   -Но ведь это же наши братья по борьбе!!! С Александровичем мы вместе на каторге вшей кормили! Вместе триппером переболели, из одной миски похлебку лакали!
   -Ты мне тут пегестань баки забивать! О бгатстве заговогил, дурак! Ты запомни, Филя, я тебя при себе дегжу только для того, чтобы ты безжалостно уничтожал моих врагов! Ответственности ты не бойся, геволюция все спишет! Ты меня бойся! Вот ты подумай, кто мои вгаги? Где они? Они повсюду! Ты должен подозгевать во вгаждебных намегениях всех, кгоме меня. Понял меня?
   -Так точно, товарищ Ленин, - отчеканил Железный Феликс и залпом выпил свой стакан самогона. Закусить, увы, было нечем, Ленин сожрал все огурцы с поразительной скоростью - остался только рассол. Феликс быстро выпил весь рассол, а затем продолжительно рыгнул. Это невольно развеселило Ильича, он любил подобное плебейское быдло, а потому одобрительно хлопнул Феликса по плечу и хихикнул:
   -Ну а с Гегманией все пгосто, я им все отдал, и Польшу, и Укгаину, и Белогуссию, и Пгибалтику, даже часть Госсии, если попгосят, я им и Петгоград отдам! Гади мира! Пусть они сами газбираются со всеми этими Пилсудскими, Зелеными, Ангелами, Петлюгами и Махно. Пусть пгодолжают ослаблять себя войной на два фгонта, пока Англия их не задавит окончательно. Мы ненадолго все эти земли сдали, хотя Чечегин уже окончательно договогился с немцами обо всем, а спустя некоторое время вернем обгатно, с процентами. Гасплатимся с кайзегом за помощь в 1917 землей, золотом и жгатвой. Зато у нас сейчас миг. И мы что сделаем, как им воспользуемся?
   -Товарищ Троцкий соберет и организует новую, огромную армию и мы... захватим всю Европу для начала, а потом может быть и весь мир!
   -Ну, вот, молоток, Филя, - уже заплетающимся языком произнес Ленин. -Стгатегически мыслишь уже втогой раз за день, налицо явный пгоггесс. А главное что?
   -Главное дебилом не быть! - бодро ответил Дзержинский.
   -Это все так, ну а еще?
   -Вешать, вешать и вешать, как учит Великий Ленин! - во все горло гаркнул Феликс, желая сделать приятное вождю.
   -Именно, именно Великий, Ве-ли-кий! Все так, пгавильно, но только я Вас пгошу, не забудьте перед этим всех напоить чаем, и непгименно ... черт, выскочило из головы...э-э-э
   -Горячим, непременно горячим! - подсказал Дзержинский.
   Ленин благодарно посмотрел на него своим пьяным взором и блаженно улыбнулся, представив себе эту радужную картину - возле эшафота приговоренные к виселице хлебают горячий чай под дулами чекистских маузеров.
   -Да, дгужек, всё так и будет, наши вгаги истощат друг друга, а мы мобилизуем многомиллионную агмию, задурманим им коммунистическим бгедом мозги и двинемся в Европу. Все нашим будет! А я получу...власть над всем мигом! И постгою у себя дома, в Гогках, унитаз из чистого золота, укгашенный дгагоценными камнями в честь нашей победы в миговой геволюции!
   Глаза у вождя во время этого короткого монолога горели как угли, и Дзержинский вдруг испугался, а вдруг у учителя случился очередной приступ белой горячки? Хотя он и знал о том, что Ильич обладает необычайной способностью жрать водку в количествах совершенно немыслимых, но все же... Тем не менее виду он не подал и притворился внимательно слушающим, и продолжил беседу.
   -Владимир Ильич, Вы ведь помните, ведь в партии и правительстве далеко не все согласились с Вашим мнением о том, что немцам нужно отдать все, что они попросят, и нашлись некоторые предатели и малодушные, которые проголосовали против Вашего гениального, не побоюсь этого слова, плана?
   -У тебя есть какая-то конкгетная информация о них?- мгновенно поинтересовался Ильич. Он нахмурился, и блаженная улыбка сразу же исчезла с его лица, которое тут же приобрело задумчивое и злобное выражение. Дело в том, что из-за чрезвычайной занятости он обо всём как-то позабыл.
   -Да, Владимир Ильич! Не буду сейчас говорить про левых социалистов-революционеров во главе с этой истеричной крысой Машкой Спиридоновой. Даже мой заместитель по ВЧК Александрович тоже тайный предатель. Но ведь и наши тоже такие! Я точно помню, но по крайней мере половина состава Совнаркома проголосовала против Вас...
   -Ах, жалкие кгысы! Я их пги себе дегжу, пою коньяком и когмлю икрой, в то время как в стгане голодают миллионы..., а они еще смеют иметь свое собственное мнение, пготивоположное моему? Пгавду я тебе, Феликс, сказал, - кгугом одни угоды, пгедатели, губители моего Великого дела! Кто, кто конкгетно был пготив, назови! Ох, горе мне, совсем склеготиком стал!
   - Зиновьев и Каменев, эти двое, после того как в октябре облажались, теперь так спелись, что их водой не разольешь, хотя Каменев как раз в последнее время исправляется, уж очень ему охота министром стать! Оппозиция, образовавшаяся в рядах нашей родной коммунистической партии, называла себя левыми коммунистами. Во главе её стоит Бухарин, который, как Вы конечно помните, уже во время Мировой войны выступал против Вашей мудрой политики поражения России в войне! И вообще он какой-то не наш... 10 января 1918 года Московское областное бюро большевиков приняло резолюцию, требующую прекращения мирных переговоров с империалистами Германии и разрыва дипломатических отношений с "империалистическими бандитами всех стран". Бюро потребовало созыва партийной конференции для решения вопроса о мире. Петроградский комитет принял подобную же резолюцию. Они были против Вас, ну и Бухарин был первым из них, конечно же...
   -Бухагчик?!
   -Да, Владимир Ильич...
   -Но ведь это я его в люди вывел! Я его ввел в высшее гуководство стганы, и это не смотгя на то, что он никто, полное ничтожество, пень, падло, пасквилянт, с его данными и фамилией ему не в Кремле, а в кабаке сидеть надо! Ну, а кто ж эту банду напгавляет, кто плетет паутину пгедательства моих интересов, словно паук?
   - Есть данные, что возглавил оппозицию Вам, хотя и тайно, Троцкий.
   Ленин помотал головой в разные стороны, сморщившись, как от зубной боли. Потом сказал:
   - Хогошо, что я все знаю, пгедусмотрел зараннее. Сначала я думал их всех утопить в канализации. Потом отдать их на погугание латышам, или замогозить их и пгевратить в памятники самим себе в виде глыб льда. А сейчас я думаю, что мы с ними пока ничего делать не будем. Мы их используем до конца, а уж потом и кончим... незаметно для нагода. А в ситуации с мигом пускай себе поиггают в демокгатию. Пусть пгинимают какое угодно гешение на своих тайных сборищах, я всё гавно поступал и впредь буду поступать по-своему. А ты Филя, помнишь, что я сказал про миг? "Конечно, тот миг, который мы заключим, будет похабным миром, но нам необходима оттяжка для проведения в жизнь социальных гефогм... Нам необходимо додушить бугжуазию, а для этого нам необходимо, чтобы у нас были свободны обе гуки". Мы должны потопить в кгови бугжуазию, а уж потом пгиступим к сведению счетов с товагищами опозиционегами! Каменева заставим действовать по-нашему, а пока за гганицу отпгавим. А сьезд нагодных депутатов впредь мы вообще только будем ставить в известность о своих планах. Пусть возмущаются. Всех, кто бунтует - учтем, а затем...
   - Используем до конца и в расход, верные товарищи помогут нам в этом. А можно их и на фронт отправить под пули противника, пусть примут героическую смерть от рук беляков!
   - Пгавильно понимаешь ситуацию, батенька! - зло ухмыльнулся Ильич. - А Тгоцкого пока-что наггадить собранием сочинений Магкса на немецком, с моей подписью. Подлец понимает по-немецки, так что подагок подходящий!
   - Так ему, гаду и надо, - злорадно процедил сквозь зубы Дзержинский, записывая себе на ладонь приказание вождя.
   - Тепегь вот что, немедленно отпгавляйся к Гогькому и попытайся ему втолковать, что гоман свой, котогый повесть, он написал давно и вгемя диктует новые напгавления в литегатуре, от Матеги пога пегеходить к Отцу. Словом, делай ему клизму до тех пог, пока не согласится написать гоман обо мне, гегое, во вселенском масштабе. И с соответствующим названием, что нибудь в годе Отец... Вселенной!
   - А про кого это? - поинтересовался тупак Дзержинский.
   -Да ты что, белены объелся, мудак? Пго меня, дгугими словами, пго любимого вождя мигового пголетариата В.И.Ульянова (Ленина).
   Дзержинский униженно стал просить прощения, отлично сознавая, что за такие промахи его вполне могут вынести из кабинета вождя ногами вперед. Однако Ленину было сейчас не до того, он уже давно хотел потянуть травку выкурить самокрутку из марихуаны.
   И делать это он любил в одиночестве, кроме того он знал про врожденную тупость Феликса и особенно на него не сердился. Но решил все же выпроводить его восвояси.
   -Так что, Филя, ты это... вали отсюда, дегенерат безмозглый! И чтоб через секунду и духу твоего козлиного здесь не было! Бгысь! Пся кгэв!
   И без того испуганный Феликс стрелой вылетел из кабинета, по дороге сбив с ног Сталина, который томился в прихожей, терпеливо ожидая своей очереди к Владимиру Ильичу, и облегчая себе эту задачу расхаживал взад-вперед и пыхтел трубкой, набитой махоркой самого низкого сорта, смешанной с опиумными листьями. В тот самый момент, когда Дзержинский налетел на него, он представлял себе самого себя в опиумных фантазиях Великим Кобой, гордой горной человекоподобной обезьяной, которую разбой и убийства опустили на еще более низкую стадию развития. Легендарный Коба был прославленным защитником угнетенных, который огнем и кривым разбойничьим ятаганом завоевал себе титул короля преступного мира. Но мечтания горца прервал Дзержинский, ненавидевший запах табака и часто убивавший из своего любимого маузера ничего не подозревавших об этом работников ЧК, вся вина которых заключалась в том, что они мирно курили самокрутки в коридорах Лубянки. От пережитых волнений и неприязни к вонючему табаку лицо психопата Дзержинского исказилось ненавистью и вместо того, чтобы по-дружески помочь Сталину подняться, он вырвал у него из рук трубку и высыпал горящий табак прямо на рябую физиономию товарища по партии. Сталин взвыл от боли, словно дикий зверь и попытался высвободиться. Тщетно! Это ещё больше разозлило Феликса Козла. Он, грязно чертыхаясь и проклиная Сталина последними словами по-польски, дал ему несколько сильнейших ударов ногой по почкам, а затем быстро расстегнул ширинку на брюках и не торопясь помочился прямо на лежавшего ничком и корчащегося от боли Иосифа. Виссарионыч хотя и попытался уклониться от зловонной струи, но особого успеха эта попытка не имела. Закончив начатое, Дзержинский удовлетворенно хмыкнул, повернулся и вышел прочь, не удосужившись даже застегнуть ширинку, напоследок приказав чекистам из охраны Ленина:
   - Выбросьте отсюда это дерьмо! Он Горького обидел!
  

0x01 graphic

  
   Сказал и, весело улыбаясь своему бреду, удалился, торопясь поставить этому самому Горькому клизму размером побольше, согласно указанию Ленина и твердо решив запытать его до смерти. А Сталина без всяких шуток выкинули в коридор, где латышские стрелки, несущие караульную службу и очень уважавшие Сталина за врожденную кавказскую дикость и умение пить в неограниченных количествах и при этом не пьянеть, подхватили его и понесли в душевую комнату, отмывать и переодевать, брезгливо морщась при этом. Сталин же по обыкновению молчал, а в мыслях у него неожиданно промелькнуло, что он сейчас глупо выглядит в глазах истории. Поэтому он торжественно поклялся самому себе, что жестоко расправится со всеми, кто принимал участие в его сегодняшнем унижении Дзержинскому и полякам, чекистам и секретарям Ленина, а также и самому Ленину, за то расплодил вокруг себя подонков, а также и ...латышам, за то, что оказались невольными свидетелями. Пусть это займет годы, но гордый Коба отомстит всем. Подумав так, Сталин несколько успокоился.
   А Ленин в это время, не обращая ни малейшего внимания на шум и истошные крики в приёмной, уселся в своем роскошном кресле из кожи крокодила и не спеша раскурил самокрутку. Покайфовав несколько минут, с заблестевшими выпученными глазами и блаженной улыбкой на устах, он снял трубку и неожиданно тонким голосом заорал в трубку:
   -Багышня! Мне Смольный... и немедленно, слышишь ты, мегзкая кгокодилица, немедленно!
   Через несколько секунд его соединили с Кировым, Сергеем Миронычем, который в это время был командирован партией большевиков и лично Лениным на грабеж всевозможных ценностей из Питера в Москву. Вооруженные, хотя и крайне немногочисленные отряды героических борцов с тиранией большевиков стояли относительно недалеко от Петрограда и постоянно росли, а тщетные попытки красных изуверов организовать оборону города дали мизерные результаты. Совершенно несопоставимые с огромным количеством большевистских войск, сконцентрированных в этом районе. Дело в том, что никакой боевой силы эти формирования из себя не представляли, поскольку были полностью разложены красной пропагандой и превратились в вооруженных бандитов, способных не воевать, а только лишь грабить. Сформированное из революционных матросов Кронштадта воинство во главе с главным большевиком Балтики товарищем Дыбенко, отправленное (ещё до подписания Брестского мира) задержать проникновение мизерных сил немцев, горланило песни и жрало самогонку, готовясь сразится с немцами. Они находились недалеко от Пскова и Нарвы, но были крайне малочисленными, угрозы Петрограду не представляли. Матросня, столкнувшись со взводом немецких солдат, в полном составе улепетнуло при первых выстрелах. Мужественные революционеры даже не предполагали истинную численность противника, но страх нарисовал в их воображении орды вооруженных до зубов врагов. Бежали герои-балтийцы долго, и остановились лишь на Волге, многократно перекрыв все мыслимые и немыслимые дистанции, но лишь для того, чтобы и здесь продолжать громить контру, а если называть вещи своими именами, то предаваться пьянке, разврату и зверским пыткам и убийствам офицеров и дворян, ибо ничего другого они делать не умели. Оставшиеся на Балтийском флоте большевики готовились сдать остатки своих корабли противнику, но только не знали кому именно: немцам или бывшим союзникам, возможному десанту англичан или французов. В самом Петербурге войск было много, но и эти подразделения были полностью разложены благодаря пацифистской пропаганде красных, хотя сами укрепления города были могучими. Были бронепоезда и броневики, но знающих специалистов офицеров насмерть забили сапогами, так что иллюзий у Ленина не было, он был уверен, что вовремя слинял в Первопрестольную, так как город всё равно займут немцы или силы контрреволюции. Поэтому он и поручил Кирову, как проверенному пахану более мелкого пошиба, награбить побольше ценностей и эшелонами гнать все это в Кремлёвские закрома. Зиновьеву он не доверял, хотя формально именно он был назначен всевластным правителем и диктатором Северной столицы. Особое внимание было приказано обратить на императорские толчки, прежде всего на малахитовый нужник государыни Екатерины Великой. Собственно, по этому поводу он и позвонил Кирову, которого очень любил и ценил за малый рост. Этот ничтожный карлик был ещё ниже Ленина, за что последний часто с нежностью называл его "наш трахнутый гномик", или "Папа Карло".
  

0x01 graphic

   Как только Киров немного выпивал, так сразу же становился невменяемым. Особенно отличился он в период Октябрьского переворота. Нажравшись самогону до поросячьего визга (а много ему и не надо было), любимец партии ночью разделся до гола и несмотря на лютый мороз шлялся по улицам Питера в чем мать родила. Затем мудак вломился в только что захваченный красными Зимний дворец, ручной гранатой взорвал статую Аполлона и сам взгромоздился на пьедестал, при этом громко ругаясь матом и кривляя других вождей. Так, мило развлекаясь, он чуть было не нарвался на пулю матроса-анархиста, который, пользуясь случаем, грабил ценности и не хотел конкуренции в этом деле. В этот раз пуля прошла мимо, Сергей Мироныч успел скрыться за колонной, а потом потихоньку улизнуть. В Смольном, его кое-как откачали от алкоголя и он прожил аж до 1934 года, пока его не пристрелил , как собаку некто Николаев. Ему Карло просадил в очко 5 ящиков водки, а отдавать долг категорически отказался. Вместо этого выбросил из парт аппарата и вдобавок пообещал посадить за участие в азартных играх. За что его возмущенный таким вопиющим произволом Николаев и хлопнул прямо в Смольном, подкравшись сзади.
   А сейчас разговор у Ленина с Кировым получился довольно-таки короткий.
   -Киров на проводе!
   -Кагло, где малахитовый нужник? Где гогшок Екатегины? Я жду его уже целую неделю! Почему медлишь, угод?
   -Это все из-за проклятых рабочих, пока они его разбирали, укладывали в ящики, прошло так много времени, что пришлось их расстрелять за нерасторопность, и заменить новыми, так что теперь дело пойдет быстрее, я надеюсь, Владимир Ильич!
   -Гасстгеляли габочих, говогите? Хм, это огигинально, молодцы! Вот это диктатуга пголетагиата! И на какой стадии габота сейчас?
   -Так я ж говорю, на завершающей! Я снял с охраны города бронепоезд и сейчас рабочие под дулами чекистских пулеметов грузят ящики на броневики и перевозят их на вокзал.
   - Это замечательно! Не забудь и этих гасстрелять по окончании габот! Но нужно тогопиться! И укгепляй гогод, найми каких-нибудь головогезов, венггов, напримег! Тогда его может быть и не захватит никто! А главное, Мигоныч, если все ценности не будут в сгок вывезены в мои тайные закгома, то я тебя сам, лично, кастгирую, ясно? Ну, бывай!
   Испуганный Киров прошипел сквозь зубы кто-то непроизносимое и бросил трубку.
   Ленин тоже повесил трубку телефона и стал размышлять над тем, какую бы гнусность поплоше ему устроить для своих любимых товарищей из Совнаркома. И уже буквально через минуту его извращенный ум придумал сюрприз, который он счел достойным устроить друзьям-товарищам, которые забыли про его день рождения, а теперь решили вдруг отметить это великое событие. План был прост и походил на библейский сюжет, на казнь Египетскую. Ильич решил скрытно привозить из окрестных деревень, из болот, по ночам, отборных толстых жаб и тайно поднимать их в комнаты, находящиеся над залом заседаний (или другими словами, сортиром), где, как правило, проводятся все важнейшие мероприятия. Затем работники потихоньку продолбят потолок в нескольких местах, чтобы в образовавшиеся отверстия можно было быстро высыпать жаб из вместительных бочек вниз, до половины заполнив помещение нужника зловонной жижей и квакающей массой. Отверстия, естественно тщательнейшим образом замаскируют. И в середине праздничного ужина по поводу дня рождения, его, Ильича срочно вызовут к телефону, и он вместе с охраной выйдет. После чего все двери тщательно закроют и выльют сверху на участников банкета несколько тонн живых жаб с настоящей болотной жижей. Некоторое время Владимир Ильич колебался, размышляя над тем, как быть с Крупской, а потом он махнул рукой и решил оставить ее вместе со всеми барахтаться в компании жаб до самого утра, а он тем временем весело порезвится с Александрой Коллонтай. Главное, чтобы Инесса ничего об этом не узнала, а то будет презирать за связь с престарелой шлюхой Сашкой, которая вошла в историю как активный деятель российского и международного революционного движения, нарком первого советского правительства и первая женщина-посол и супер-шлюха мирового масштаба.
   В восторге от собственного плана, Ильич в предвкушении веселого приключения потирал руки от удовольствия. Затем позвонил начальнику охраны и приказал доставить к нему немедленно товарища Ф.Платтена, а также приготовить для него броневик и десять человек охраны, выписать пропуск в Кремль и выдать мандат с неограниченными полномочиями. Кроме того, он дал телеграмму в Горки заготовить как минимум двадцать телег с ёмкостями, чтобы перевозить жаб из местных болот в город. Никто не знает точно, почему именно данную местность прозвали Горками, вероятно из-за огромного количества разнообразного дерьма, которое никто не убирал и которое горками валялось повсюду. Люди за время долгой войны совсем одичали и перестали утруждать себя утомительными походами к старому и прогнившему нужнику, а справляли свои дела там, где придётся, и уж конечно совершенно не смотрели за скотиной и другими домашними животными. Революция принесла народу освобождение от остатков моральных и этических норм, и теперь все пакостили прямо посреди улицы не совершенно не стесняясь, сидя со спущенными штанами и гордо поднятой головой. Это только приветствовалось новыми властями. Ничего удивительного не было в том, что повсюду свирепствовали дизентерия, холера и тиф. Навоз и фекалии грудами валялся вокруг, а потому именно здесь Ильич по-настоящему понял, чем руководствовался поэт, когда писал: "И дым Отечества нам сладок и приятен". Как хорошо в краю родном, где пахнет сеном и дерьмом! Горки были любимым местом отдыха и раздумий вождя. Блуждая среди груд дерьма и вдыхая невыносимое зловоние Ленину думалось невероятно легко, и тогда к нему в голову приходили самые светлые мысли. Проводя в жизнь свои планы, добренький дедушка Ленин не придавал никакой цены человеческой жизни, напротив, он искренне радовался, когда ему передавали сводки об убитых в сражениях Гражданской войны или списки умерших от холода, голода и болезней. Это укрепляло его энтузиазм, поскольку он абсолютно во всем обвинял только своих противников - империалистов, буржуазию, помещиков, царский режим, людей зарабатывающих хорошие деньги - в жестокости и вообще во всех грехах, и эти сводки придавали ему новый импульс. Себя же он считал святым, перекладывая всю ответственность за свои преступления на других. Если даже приблизительно подсчитать количество жертв по прямым приказам Ленина и его подручных, даже исключив из общего списка убитых в гражданской войны, а также добавить погибших от голода вследствие его мудрой экономической политики, то результат получится просто ошеломляющим. Достаточно сказать, что число людей, умерших от голода в 1921 - 1922 годах, вдвое превышает число солдат Русской армии, убитых и искалеченных в Мировой войне. Если посчитать человеческие жизни, загубленные Ильичом, то волей-неволей придется поместить его в список самых ужасных тиранов, которых знала человеческая история. Ленин обходился с людьми не как с личностями, а как со скотами. Согласно его взглядам, только один класс - пролетариат - имел бесспорное право на существование. В отношении крестьян до последних лет жизни Ленин вел себя сдержанно, всегда подчеркивая, что ценит лишь наемных сельскохозяйственных рабочих и бедняков, а всех прочих следует безжалостно истреблять.
   Что же касается буржуазии, то этот социальный класс был объектом его искренней ненависти. Ленин ненавидел буржуазию сильнее, чем помещиков, а либералов сильнее, чем самодержавие. И всех перечисленных вывел за рамки закона, обрекая на истребление или изгнание. Человек как самостоятельная личность, вне класса, для Ленина просто не существовал. И прилипала Горький правильно подметил эту особенность большевиков: кто не с нами, тот против нас! Ленин испытывал такое раздражение против своих политических противников, что успокоение ему не приносила даже весть об их смерти. Например, в 1907 году скончался граф Гейден, выдающийся российской политический лидер, депутат I Думы, умеренный консерватор, человек, безусловно возвышенного образа мыслей. Не только политические сторонники и друзья Гейдена, но и его явные противники - либералы и радикалы - почтили его память. Ленин же впал в ярость, бился в истерике и кричал, что такое отношение к политическому противнику заразит русский народ микробами раболепия и крепостничества! Аргумент Ленина был прост: как можно превозносить графа Гейдена, если он являлся помещиком?! Графом!!! Несомненно, если бы граф Лев Толстой дожил бы до революции, то его, разумеется, повесили бы. Из подобных принципов естественным образом последовала политика красного террора и репрессий. Но не нужно думать, что рабочие и крестьяне были его друзьями. Напротив, среди заложников, которых арестовали и расстреляли чекисты, находились тысячи крестьян и рабочих, которые были в чём-то не согласны с большевистской властью. Скажем, крестьян, отказавшихся подчиниться власти Советов и добровольно отдавать продукты и ценности, расстреливали и травили газом, а осиротевшие семьи выселяли, объявляли кулаками и обрекали на медленную гибель.
   При взаимоотношениях с людьми Ленин придерживался двух различных методов: один он применял к своим, другой - к тем, кого считал врагами. Когда кто-либо нападал на его сторонников, негодованию его не было предела; но когда он сам нападал на своих оппонентов, это представлялось ему вполне естественным, считая себя истиной в последней инстанции. Когда Ленина обвиняли в получении денег от иностранцев и называли предателем, он бился в истерике и брызгал слюной, доказывая свою чистоту. При малейшем намеке на связь с иностранцами его врагов, он кричал, что они подкуплены иностранной буржуазией, и утверждал, что именно этим объясняются все их действия.
   Один простой пример иллюстрирует такое "двойное" отношение:. 15 января 1919 года в Берлине патриоты-офицеры убили большевистских наймитов Карла Либкнехта и Розу Люксембург. Это произошло после ареста большевиков, когда их перевозили в тюрьму, при попытке к бегству. Осуждая это "зверское и предательское" убийство, Ленин писал: "...не найти слов для выражения всей мерзости и низости этого палачества". Вину за этот преступный акт он возложил на германское социал-демократическое правительство и восклицал: "Смерть палачам!". А когда после обстрела красными целого города Ярославля снарядами с ядовитым газом восставшие борцы против тирании большевиков сдались на милость бесов, те сразу же расстреляли их из пулеметов, более пяти тысяч человек. Вот это истинный гуманизм по Ленину!
   Кадетских депутатов Кокошкина и Шингарева, прибывших в Петроград для участия в заседаниях Учредительного собрания 19 января 1918 года убили большевистские матросы. Депутатов убили в больнице, куда их переместили из тюрьмы по болезни. А арестовали их по приказу Ленина, объявившего кадетскую партию вне закона. Кстати, Кокошкин и Шингарев верили в возможность сотрудничества с большевиками и готовились "сражаться" с ними парламентскими методами, в то время как Карл Либкнехт и Роза Люксембург были арестованы в результате подлого путча и вооруженного столкновения с правительством. То, что вызвало у Ленина возмущение в связи с событиями с немецкими коммунистами, представлялось ему возможным по отношению к кадетам и прочим своим противникам. Ленинская классовая точка зрения распространялась также на любую религию и церковь. Церковь Ленин рассматривал для своей пользы как классовый институт. Он считал, что церковь необходима богатым классам, чтобы держать бедных в подчинении и рабстве. Поэтому он относился к церкви и религиозным организациям с чрезвычайной ненавистью и систематически уничтожал их. Однако его ненависть к церкви нельзя объяснять лишь социальными причинами. Ее корни находились глубже. Ленин считал, что религия является основой человеческого индивидуализма; в человеческой душе она занимает место неприступного убежища, укрытия, уголка, недоступного наблюдению и контролю со стороны политической партии. Борясь против индивидуализма, стремясь поставить всех на службу партии, Ленин закономерно должен был наносить удары по религии как последней святыне индивидуума. Он боролся не только против существовавшей церкви, но и против религии вообще, против всякого почитания Высшего Существа, даже если оно существовало только в сердце человека. Внутренняя религиозная духовность представлялась Ленину гораздо более опасной, чем внешняя, церковная, так как с церковью сражаться было легче. В 1913 году Ленин писал Максиму Горькому:
   "Всякая религиозная идея, всякая идея о всяком боженьке, всякое кокетничанье даже с боженькой есть самая невыразимейшая мерзость... самая гнусная "зараза". Миллион грехов, пакостей, насилий и зараз физических гораздо легче раскрываются толпой и потому гораздо менее опасны, чем тонкая, духовная, приодетая в самые нарядные "идеалистические" костюмы идея боженьки". Именно поэтому Ленин приходил в ярость, когда усматривал в работах, даже самых абстрактных, малейший намек на религиозность. Одно время он страстно увлекался философией Гегеля. Сохранились ленинские конспекты по Гегелю, сделанные по ходу прочтения. Обдумывая одно место в гегелевских "лекциях по истории философии", где Гегель говорит об Эпикуре, осуждая его за то, что у него "нет конечной цели мира, мудрости Творца", Ленин написал с раздражением в своей тетради для конспектов, что Гегелю всегда "жалко бога", и добавил: "Сволочь идеалистическая!" Однако после удачного переворота он всё больше и больше проникался идеей того, что он сам и есть бог.



* * *

   Современники Ленина не смогли сразу правильно понять и оценить его значение как политического лидера. В пылу фракционной борьбы и в жаркий период II съезда РСДРП большинство русских социалистов считали Ленина задиристым членом центральных партийных учреждений. После поражения Московского восстания 1905 года на него стали смотреть как на безумного фанатика, способного подвести партию и революцию. Но беспартийное большинство русского народа или не знало Ленина, или не думало о нем.
   Новая тактика, примененная Лениным после 1907 года, использование им легальных политических учреждений принесли ему тесные связи с верхушкой российского рабочего класса, с уголовными верхами. Этот факт однако не был по достоинству оценен ни его сторонниками, ни его противниками. Если бы Ленин умер в Швейцарии во время мировой войны или даже в начале революции, весной 1917 года, это известие не произвело бы особого впечатления ни на кого за исключением членов его собственной партии, которые хорошо знали своего лидера, и верхнего эшелона представителей рабочих организаций.
   В годы гражданской войны Ленин имел популярность только среди рабочих и криминала (если не брать в расчет партийные круги). Крестьяне (кроме бедноты и сельских бандитов) были настроены к нему враждебно. А летом 1918 года, в период деятельности Комитетов бедноты, они по-настоящему ненавидели его. Спасала Ленина лишь сверх жестокость по отношению ко всем подряд.
    

***

   Чекисты без труда нашли Ф.Платтена в его излюбленном месте - притоне "Голубой самовар". В клубах дыма дорогих дамских сигарет, он, одетый в красное женское платье, изображая из себя Кармен, гомик танцевал с престарелым Плехановым, еще одним педерастом, от которого жутко несло французскими духами и шампанским. На них из-за угла с завистью взирал князь Кропоткин, один из основоположников научного анархизма.
  

0x01 graphic

   Этот покрытый недельной щетиной морщинистый старикашка, Плеханов, одетый в лакированные туфли на высоком каблуке, брюки, длинные летние женские перчатки и галстук, повязанный прямо на голую грудь, с накрашенными яркой помадой губами был основоположником марксизма в России, а теперь вот оказался не у дел.

0x01 graphic

   Он также организовал социал-демократическое движение, надеясь прежде всего на скорую сексуальную революцию. Уже в молодости он понял, что ненавидит Россию за ее консерватизм и нежелание реформировать общество, за нежелание дать свободу извращенцам. Поэтому он и создал движение, которое должно было, согласно людоедам Марксу и Энгельсу, уничтожить все моральные устои общества. Для начала он призвал уничтожить Россию как государство, и чтобы избежать конфликта с властями, Плеханов уехал за границу, и большую часть своей жизни провел за границей, пользуясь либерализмом республиканцев. В Россию вернулся окрыленный идеей сплотить все социалистические партии под лозунгом свободной любви и гомосексуализма, но Ильич это не одобрил. Напротив, один из его декретов гласил, что за нетрадиционную сексуальную ориентацию полагается расстрел и конфискация имущества. Но из-за уважения к учителю, не стал вновь гнать старикашку вон, а пристроил его коротать дни в притоне, где к нему на огонек слетались старые, но невостребованные новой властью гомики из всех социалистических партий, вроде князя Кропоткина, идеолога анархизма и практика гомосексуализма и садомазохизма.
   Не тратя время на ненужные объяснения, чекисты быстро разделили сладкую парочку. Двое из них резко заломили назад руки дедушке Плеханову и уволокли его в соседнюю комнату. Фрица они вежливо попросили переодеться во что-нибудь приличное и принять ванну, так как являться к вождю мирового пролетариата в женских тряпках сексуального извращенца было в их понимании несколько неприлично. Ильич ненавидел запах женских духов, которыми пользовался Платтен. Зная, что шутить с питомцами Железного Феликса не рекомендуется, Фриц покорно бросился выполнять требование костоломов-комиссаров и от избытка рвения даже причесался. Приличного костюма у него не оказалось, но чекисты быстро решили эту проблему, отобрав брюки и фрак у скрипача из оркестра, а относительно белую рубашку сняли с Плеханова, который это неправильно истолковал и автоматически продолжил стриптиз и вскоре оказался полностью обнаженным. Ему вежливо указали на Кропоткина, и тот поспешил к нему в объятия. А Платтену, исключительно из-за уважения к нему, как к отмеченному доверием Ильича человеку, выдали кожаную куртку, которую, не особенно церемонясь, отобрали прямо на улице у какого-то самокатчика с пакетом, причем по обыкновению хорошенько его отделали, а затем представили все дело как разбойное нападение банды контрреволюционеров. Дополняя наряд, на Платтена напялили шапку ушанку и валенки, после чего его запихнули в броневик и отвезли в Кремль, где он и предстал перед вполне пришедшим себя после кайфа Ильичом. По дороге ехали молча, а потому ещё за два квартала до Кремля стали слышны душераздирающие крики Максима Горького, которому Дзержинский лично вводил уже пятую клизму, чересчур усердно выполняя наказ Ильича. Платтен, услышав эти вопли, затрясся от панического страха, отчётливо представляя себе, ради чего его везут к Ленину.

0x01 graphic

  
   Иронично осмотрев своим хитроватым взором с характерным прищуром монголо-татарских глаз, доставшихся ему по наследству от калмыка деда со стороны отца, вытянувшегося перед ним по стойке смирно Платтена, Ленин еще раз убедился в правильности своего выбора. Изложив в подробностях Фрицу свой грандиозный замысел, вождь в конце разговора подвел черту:
   - И запомните, батенька, Свегдлов нам нужен только как пгикрытие нашего основного плана. В конце его оставим вместе со всеми остальными мило пговодить время в компании жаб. А потом его заставим всё убигать и пгиводить в погядок, до блеска! И пги этом он не должен ни о чем догадываться! Вам все ясно, голубчик?
   -О, да, экселенц! Вполне разумный план...
   -Ну, вот что, либегал хгенов, еще газ ответишь мне не так, как положено, отпгавлю тебя напагником к Гогькому, клиентом к Дзегжинскому! Здесь тебе не Швейцагия. Ну, так как?
   -Яволь, экселенц!
   -Гут! Ну ладно, пшёл вон... действуй!

***

   У Горького уже не осталось сил кричать, и он теперь только приглушенно рычал, как дикий зверь, которого загнали в западню, из которой нет выхода. Громадную клизму ему больше не ставили, но супер изобретательный садист Дзержинский и не думал останавливаться на уже достигнутом. Горький успел подписать обязательство написать книгу "Отец", причем сделал это собственной кровью и оставил не бумаге отпечатки пальцев. Одновременно с этим, шутник Феликс принудил его подписать признание в том, что он всю свою сознательную жизнь являлся платным агентом охранного отделения полиции и японским шпионом.
   -Ну-с, вот и славно! А теперь ты, японский шпион, предатель Родины, подпишешь еще один документ. Вот, послушай, я тебе его зачитаю:
   "Я, нижеподписавшийся, сим удостоверяю, что на деле не являюсь человеком, а неудачным экспериментом природы, ее ошибкой, так сказать, нонсенс натурус. Всю свою презренную жизнь я посвятил написанию мерзких низко потребных книжонок, которые у любого нормального человека вызывают острое желание блевать. Сознавая это, я обещаю впредь не писать ничего, кроме доносов в ВЧК. Также обязуюсь в рекордно короткий срок написать роман "Отец", прославляющий вождя мирового пролетариата товарища В.И.Ленина. Клятвенно это заверяю своей собственноручной подписью, находясь в относительно здравом уме. Число и подпись". Все ясно, образина?
   Горький быстро закивал головой в знак согласия. Он сейчас мечтал лишь об одном - поскорее вырваться из Кремля, а затем бежать, куда глаза глядят... Лучше всего будет вернуться на Капри, к хмельным итальянским красоткам и прекрасному красному вину! Вот только сомнительно, что проклятые красные комиссары его просто так возьмут и отпустят, хотя он и является официально "буревестником революции". Но даже его скромный особняк в центре Москвы, отнятый у кого-то из буржуев (которого по желанию Алексея Максимыча революционные рабочие линчевали на пороге собственного дома - "пусть сильнее грянет буря"), сейчас ему показался бы желанным убежищем после мучений, которые ему пришлось пережить в Кремле за эти несколько часов. Поэтому, не раздумывая долго, он подписал и эту бумажку. Дзержинский удовлетворенно покачал головой, спрятал бумагу в своей папке, а затем неожиданно закатал щелбан Алексею Максимычу. Но тот совершенно не отреагировал на это. Тогда, обеспокоенный отсутствием реакции со стороны клиента, он обратился к главному врачу только что созданной Кремлёвской больницы Семену Трахману, человеку среднего роста, сорока пяти лет в белом халате, который равнодушно взирал на все происходящее сквозь круглые окуляры очков своими холодными змеиными глазами человека, привыкшего к зверствам большевиков и сознательно ставшего прислужником "друзей народа", продав свою душу дьяволу.
   - Товарищ Трахман, каково состояние товарища Горького на данный момент?
   -Вполне удовлетворительное. Несмотря на многочисленные ушибы и кровоподтеки по всему телу, ссадины и синяки, я могу смело утверждать, что ни переломов, ни сильного сотрясения мозга не наблюдается. Интенсивная промывка желудка привела к общей усталости и апатии больного... то есть, Вашего клиента. И с моей точки зрения он еще вполне пригоден для проведения на нем целого ряда медицинских экспериментов! Вплоть до наступления летального исхода, хотя, я надеюсь, что до этого дело не дойдет.
   - Благодарю Вас, доктор! Итак, продолжим, скотина!
   - Нет, не-е-ет! Не надо продолжать, я согласен на все, только выпустите меня отсюда! Я всё подпишу, я готов на любое сотрудничество!
   - А ты и так уже всё подписал! Поэтому продолжать с тобой мы будем не из-за того, что ты представляешь интерес для нас, а просто так, чтобы ты навсегда запомнил, каково иметь с нами дело! Впрочем, жить тебе или нет, решает товарищ Ленин, а мы пока продолжим работать над тобой. И мне кажется, что скорее всего я скоро прочитаю в "Правде" некролог о твоей безвременной кончине! Ильич пока что ничего не решил, поэтому, как ты посмотришь на то, если мы слегка взбодрим тебя разрядом электричества? Или нет, лучше мы сделаем вот что! Доктор!
   - Слушаю Вас, Феликс Эдмундыч! - с некоторым профессиональным интересом в голосе отозвался эскулап.
   - А не найдется ли у Вас сотни-другой пиявок?
   - А то как же, конечно найдется! Ведь это первое лекарство от множества заболеваний... весьма дорогостоящее, между прочим! Попробуйте, наловите нужных пиявок в достаточном количестве!
   -Да-да, конечно, я знаю. Так вот Вам революционное задание! Поставьте все две сотни отборных пиявок на задницу товарища Горького! Только предварительно заткните ему пасть, а то у меня уже в ушах звенит от его воплей. Только сделайте это по возможности быстро, задействуйте весь персонал больницы. А я пока что пойду, положу папку с признаниями этого психопата к себе в сейф. Прекрасный мне автограф достался сегодня - классик революции!
   С этими словами Дзержинский вышел из палаты, а медперсонал набросился на отчаянно сопротивлявшегося Горького, который понял, что напрасно сменил свою фамилию Пешков на кличку Горький - вышло к несчастью. И теперь даже образ Дон Кихота Ламанчского показался ему привлекательным, поскольку по сравнению с Рыцарем Печального Образа его собственное положение было просто ужасным. Горький, окруженный со всех сторон людьми, собиравшимися подвергнуть его страшным мукам, внезапно решил для самого себя, что если останется, жив, то кличку свою сменит на Леху Сладкого, как бы гнусно это не звучало. После этой мысли он лучезарно улыбнулся и перестал сопротивляться своим мучителям и злой судьбе.
   Внезапно раздался резкий звонок огромного черного телефонного аппарата, стоящего на столе главного врача. Это был телефон, недавно внедренный в повседневное пользование для коммунистической верхушки, супер-новинка техники связи, аппарат автоматической внутренней связи Кремля. Звонил Ленин. Ему надоело сидеть просто так, сложа руки, его бандитская сущность жаждала каких-нибудь новых острых ощущений, без постоянных приключений он чувствовал себя неуютно. И когда Трахман снял трубку, то понял, что настроение у вождя переменилось, как это часто бывает у душевнобольных, и на сей раз Горькому, кажется, повезло.
   - А где наш догогой Алексей Максимыч? Как там его бесценное для всего габочего люда и всех угнетенных здоговье?
   -Он всё ещё жив, если Вас это интересует, хотя позвонили вы вовремя - ещё немного и мы окончательно прикончили бы дорогого писателя... процесс стал бы необратимым. Сейчас он слаб, но еще даже не сошел окончательно с ума от пыток. После серии лечебных процедур...хм...особого свойства под руководством товарища Дзержинского, выяснилось, что товарищ вовсе нам не товарищ, а презренный японский шпион. И еще много другого открылось, я уж и не припомню всего, право. Вы это у самого товарища Дзержинского спросите, он сейчас к себе отправился, а нам приказал клиенту 200 пиявок на задницу поставить...
   -И что...после этого он останется жить?
   -А Вы как думаете?
   -Я так думаю, что Вы там все пегеборщили, как всегда! Вы что, белены объелись, товагищи? Я что сказал Феликсу? Газок-дгугой поставить Гогькому клизму, если он вдгуг окажется несговогчивым. Его и так латыши помяли, а Вы его совсем погубить гешили, извегги пгоклятые!
   - Это все инициатива товарища Дзержинского, сам бы я никогда не решился на подобное самоуправство без его санкции. С него и спрашивайте. А с медицинской точки зрения эксперимент представлял определенный интерес. И теперь хотелось бы, чтобы вы распорядились на счет нашего пациента окончательно. Что нам с ним делать?
   -Ничего! Не смейте больше делать ему ничего дугного! Освободите его, оденьте, пгиведите в чувство и поднимите ко мне. Дежугному по Кгемлю я позвоню и гаспоряжусь. А Феликсу Эдмундычу пегедайте от моего имени, что он не пгав. Пусть позвонит ко мне, как появится. Всё.
   Трахман не прощаясь бросил трубку на рычаг, так как не считал нужным скрывать своего презрения к большевикам вообще и к Ленину в частности. А через час одетого во все чистое и завернутого в теплый плед Горького уже поили горячим шоколадом, а он размышлял о превратностях судьбы и еще больше укоренился в мысли сменить кличку. С тем и уснул.
   А Фриц Платтен тем временем как угорелый вылетел из древней резиденции московских царей, спеша выполнить миссию, возложенную на него. В последний момент его нагнал начальник охраны и вручил мандат с подписями и печатями практически всех наркомов, который обеспечивал его обладателю воистину неограниченную власть на всей территории республики Советов. Увидав, что на мандате расписался весь зверинец, Платтен сразу стал на целую голову выше ростом, надменно поблагодарил начальника охраны, а затем сложил мандат вчетверо и вложил его в свой золотой портсигар, который ему пофартило отобрать у какого-то чиновника из дворян, прямо перед тем, как его повесили на фонарном столбе прямо во дворе собственного особняка. Затем он открыл дверцу броневика и плюхнулся на сидение возле водителя и с воодушевлением предался размышлениям. Конечно, такой документ открывал перед ним новые горизонты. Даже чекисты, которые раньше не скрывали того, что их тошнит от его присутствия, теперь вдруг, словно по мановению волшебной палочки переменились, а именно стали улыбаться и заискивающе глядеть в глаза. " Да, такова уж природа коммунизма, прикажи им Дзержинский расстрелять меня, как "контру" - без колебаний отправят на тот свет. Вот где настоящие иезуиты и инквизиторы, впрочем, чего еще можно было ожидать от поляка Дзержинского", - с закипающей яростью подумал Платтен. Он после этого еще долго не мог успокоиться, размышляя над тем, как это его угораздило прибиться к такому отребью.
   -Куда прикажете ехать, товарищ комиссар? - вежливо осведомился старый чекист товарищ Василий Лупень.
   -В Горки, - напустив на себя деловой вид, ответил Платтен.
   -Есть! - козырнул по старорежимному чекист, при этом подобострастно оскалившись.
   И только когда грозная машина двинулась в путь, обдав редких прохожих клубами черного дыма, Платтен сумел по достоинству оценить юмор вождя. Широкая улыбка озарила его чело. Завалить этих жаб из Совнаркома настоящими жабами! Нет и тени сомнения в том, что при соблюдении строгой секретности этот план будет легко осуществить. Главное не выпускать ни одного из этих мерзких червяков-чекистов из поля зрения. У них предательство сидит в крови. Слава богу их немного и на заключительной стадии операции их сменят латышские стрелки. Жаль, что нельзя работать по истинно революционной схеме - расстрелять всех принимавших участие в операции, затем расстрелять палачей и концы в воду. Здесь другая ситуация, чекистов мочить никто не станет, напротив, это они должны отрезать языки всем рабочим после погрузки. Ну, а Лупень вообще неприкосновенный. Что с ним делать потом?
   Так, размышляя о ближайшем будущем и изредка посапывая, Платтен доехал до Горок. Здесь, однако, он столкнулся с неожиданным затруднением. Каких именно жаб имел в виду вождь? Телеграмму Ленина здесь получили и подводы с огромными бочками, а также рабочую силу выделили, но вот работа застопорилась из-за этого вопроса. Жаб здесь было много, особенно большое количество водилось возле старого, полуразвалившегося деревенского нужника.

0x01 graphic

   Он одиноко стоял на отшибе села на краю небольшого болотца и представлял собой глубокую выгребную яму, закрытую деревянными досками, в которых было вырезано несколько дырок (очки), а тонкие стены нужника были покрыты дырявой крышей из досок и гнилой соломы. Мужики в лучшие времена часто наведывались сюда посидеть, покурить махорки, покалякать о том о сём, но с началом Мировой войны практически всех мужиков мобилизовали в армию как пушечное мясо. И нужник вот уже несколько лет пустовал, все доски прогнили и вонь разносилась по всему уезду, под аккомпанемент победного лягушачьего кваканья, поскольку жабы расплодились в невиданных количествах. А зимой их сменяли огромные черные крысы, которые прятались там от холода.
   Были и другие болота, можно было ловить их на навозных кучах, но Платтен решил воспользоваться случаем и сконцентрировать все усилия именно в районе заброшенного нужника и вылавливать всех жаб подряд.
   Работа закипела. День и ночь, по пояс в дерьме, большевики грузили жаб. Несмотря на чудовищную вонь, они самоотверженно выполняли волю любимого вождя. А кроме всего прочего, острые штыки и маузеры являлись лучшим аргументом для ударной работы. Не мудрено, что все было закончено в считанные дни. Сети и сочки для ловли жаб были аккуратно уложены обратно в народный инвентарь, а взамен рабочим неожиданно раздали крупные суммы денег и снабдили отборными продуктами на несколько недель. В честь праздника, в честь Ильича! Только после этого всего всех неожиданно посадили на поезд и отправили в Ярославль. На неограниченное время, до особого приказа! Все это было не совсем понятно Платтену. Он догадывался, что Ленин страшно боится жителей Горок: как бы кто-нибудь не прирезал его в тихом лесу, где он обычно бродил, обдумывая очередную гадость. А кроме того, некому будет языком трепать. Спустя несколько месяцев, после покушения на свою жизнь, Ленин прикажет всех жителей Горок посадить на старую ржавую баржу и утопить в середине реки. Они станут вместе с десятками тысяч других жертвами кровавого большевистского террора. И их трупы еще долго после этого будут попадать в сети незадачливых рыбаков. А вместо них всюду расселили семьи сотрудников ВЧК и старых партийцев. И главным их заданием стало придумывать и распространять разные небылицы про чету Ульяновых. Разумеется, Бонч-Бруевич переплюнул всех остальных, но и остальные старались на совесть, писали книги, и вскоре в Советской литературе появился целый пласт произведений о Ленине. О том, какой Ильич гениальный, добрый и отзывчивый. Ленин всегда был лучшим. Когда Ленин родился - он сам перегрыз себе пуповину. В юности Ленин писал грустные стихи о нелегкой судьбе русского народа. Стихи были настолько хороши, что, читая их, царь горько плакал. В гимназии он так хорошо учился, что трое учеников повесились от зависти. Ленин очень метко стрелял: мог убить семерых врагов одной пулей.

0x01 graphic

   Ленин - скромный. Ленин мог не есть по 100 дней. С грудного возраста Ленин спал всего по два часа в сутки. Поэтому следует считать, что он прожил три жизни, а не одну. О его неслыханной щедрости и простоте. О том, как Ильич днями и ночами трудится на благо рабочего класса, напрягая извилины своего гениального ума. И уже вскоре вся страна развесив уши затаив дыхание слушала лживую пропаганду, которая все набирала и набирала обороты. Истинные истории о диких оргиях и преступлениях Ильича держались в секрете. О том, например, что Ленин предпочитал ходить преимущественно голым и любил охотиться на живых людей, гоняясь за ними по лесу с винтовкой и травя их собаками, не знал никто.
  

0x01 graphic

  
   Революция пожирала своих сыновей и умела хранить секреты, поэтому правда об этом гнусе сохранилась лишь в глубоких тайниках Лубянки и в воспоминаниях частных лиц. Горки стали закрытой зоной и если сюда кто-нибудь случайно заходил, то выходил всегда лишь вперед ногами. Впрочем, каждый, кто связывался с большевистскими лидерами, как правило, долго не жил. Вожди не могли существовать без постоянных убийств, но и их самих в конце ожидала та же участь, что и их жертв.

***

   Обоз из Горок прибыл в Москву лишь глубокой ночью. Ленин , одетый в шубу из горностая, стоимостью в несколько миллионов долларов, которую он украл в древней сокровищнице русских царей вместе с многими другими ценностями вышел на крыльцо внутреннего двора Кремля. В зубах у вождя дымилась гаванская сигара, в руке он небрежно держал слегка запотевший от холода бокал французского шампанского. С широкой улыбкой и притворным добродушием Ильич вместо приветствия слегка потрепал Фрица свободной рукой по щеке (правда, после этого он брезгливо сморщился и вытер руку прямо об драгоценную шубу), а затем дал знак своим верным подручным из числа китайских наемников начать разгрузку. А сам он взял обомлевшего от счастья Фрица под руку и стал медленно прогуливаться с ним взад-вперед, ведя непринужденную беседу.
   -Ну-с, голубчик... да, да, именно голубчик, голубь так сказать, голубец! С заданием Вы спгавились быстго и качественно. Это пгекрасно! Это значит, что основную и самую тгудную часть моего гениального плана Вы выполнили. Агхиважно тепегь околпачить этого пгойдоху Свегдлова.
   -Ну, он не так уж и плох,- мечтательно прогнусавил Фриц. - Но,конечно, по сравнению с Вами...
   - Заткнитесь и оставьте свои мегзости для Плеханова! Так вот, отправляйтесь немедленно к этому каналье Свегдлову, и скажите ему, что пога активно готовиться к пгазднику. Достать побольше махогки, самогонки, кумачу кгасного побольше на скатегть, ну и так далее, сам придумаешь, чего именно. Главное не забудь про огкестг, пусть гаспогядиться Свегдлов вызвать сюда лучших гагмонистов и балалаешников. Из тех, что остались в живых. И про фейегверк не забудьте. Словом, любезничайте с ним, будьте попокладистее, пусть газвивает активность. Вы меня понимаете?
   -Да, Владимир Ильич, главное, чтобы он ни о чем не догадался...
   -Именно, именно... Пусть думает, что он основной огганизатор. Всё, ступайте голубчик, и действуйте. Только к Свегдлову чуг не пгиставать со своими гнусностями пока что, после пгаздника сколько угодно, а до - запгещаю!!!
   Мечтательно размышляя о светлом будущем, Фриц отправился к Свердлову. И нужно признать, что выполнил указания вождя полностью, с честью. Свердлов был в восторге от того, что к нему приставили такого сговорчивого и исполнительного помощника. То, что Фриц был голубым, его ничуть не смущало, так как за годы революционной деятельности он уже давно привык к товарищам такого типа, а уж в тюрьмах и ссылках он перевидал их видимо-невидимо.
   Словом, их совместными усилиями вскоре всё было приготовлено, и все с нетерпением ожидали попойки.

***

   Нужник, украшенный красными знаменами, уставленный гипсовыми изваяниями Маркса и Энгельса, был заставлен столами, покрытыми кумачовыми скатертями, сделанными из отборного шелка, мало чем напоминал собственно то, чем являлся на самом деле. Скорее он походил на шикарный кабак в какой-нибудь большой деревне, переоборудованный под революционный стиль. Откуда-то сверху неслась беспрерывная музыка, скорее напоминающая какофонию - это чекисты играли на гармошках и балалайках. Столы были буквально завалены едой: бесконечные армии бутылок с отборной самогонкой-первачом, с дешевой водкой, тарелки с сырым, крупно порезанным луком, чесноком, картошкой в мундирах, корыта с салом и колбасой, черный хлеб, сахар-рафинад, горки самой крепкой махры и самосада, а главное - вазочки с чистейшим кокаином.
   Уставшие от красной и черной икры, крабов, устриц, фазанов и карпов в сметане, одуревшие от частого потребления шампанского и вин многолетней выдержки, шотландского виски, от мороженного с вареньем и швейцарского шоколада, советские вожди решили устроить праздник не столько Ленину, сколько самим себе и своему желудку. Поэтому и накрыли столы так, как подобает истинным большевикам, соответственно своему пролетарскому вкусу. Да и нарядились они также, соответственно случаю: в косоворотки, крестьянские робы из мешковины, лапти, онучи. На дамах, которых, впрочем, было немного - цветные шелковые платки. Вот, пожалуй, и вся одежда, в которой блистали вожди революции. Во главе стола сидел, понятно, Ильич, в трусах и бабочке, обутый в дырявые стоячие носки деревенской вязки, не стиранные уже много лет. На голове, не закрывая полностью лысину, красовалась неизменная красная кепочка.
   Надежда Константиновна сияла, как медный самовар, ведь Инессу сегодня на праздник не пригласили, а это значит, что подруга-соперница теперь сдохнет от зависти. Она так была обрадована этим обстоятельством, что даже и не замечала холодного блеска в глазах Ильича, с нетерпением ожидавшего момента, когда его дорогие гости нажрутся, как свиньи и вот тогда-то и можно будет оставить их здесь в приятном уединении друг с другом и жабами. А то, что он не пригласил Инессу, говорило как раз об обратном: что именно к ней, и не к кому другому он имел по-настоящему сильное чувство, и если бы Крупская была бы чуточку поумней и самокритичней, то поняла бы это.
   Гармонист старался вовсю, это был давно проверенный товарищ Радзутак, из средних вождей, хранитель награбленного добра, которого все не только за глаза, но и вполне открыто звали мудаком.
   -Ну что, товарищ Мудак, где ж твоя гармоника? - любовно интересовались у него, и Рудзутак не обижался, принимал это как должное. Он любил играть частушки на разные актуальные темы, часто дразнил вождей, за что нередко получал в пятак. Но это его не меняло к лучшему, а напротив, только подливало масла в огонь. И всё же было в нем что-то особенное, так как все предпочитали именно его игру, хотя вполне могли наслаждаться игрой какого-нибудь симфонического оркестра. Фальшивая игра Радзутака сопровождалась не менее фальшивым пением:
  

-Гармонист, гармонист,

Ты сегодня душка!

Поиграй мне гармонист

А я спою частушки!

Вышел Ленин на крыльцо

Почесать свое яйцо,

Сунул руку - нет яйца!

Так и грохнулся с крыльца!

Ленин свечку тут достал

Ее долго разжигал.

Ты гори, гори свеча

В красной жопе Ильича!

А теперь праздничное стихотворение-

На белизну нетленной кости

Рисунок чукчи нанесли.

Олени мчатся. Едет в гости

Ильич на снежный край земли.

Сидит на первых нартах Ленин,

Сидит в кухлянке меховой.

И серые глаза оленя

Пылают радостью живой.

Пыль снеговую поднимая,

Легко несётся он вперёд.

Олень как будто понимает,

Кого он в этот раз везёт.

   В это время Бухарин, один из самых ограниченных ортодоксально-марксистских руководителей большевистской партии, пламенный теоретик террора и массовых казней и репрессий против собственного народа, инфантил с хитрыми глазами, чем то неуловимо похожий на Ленина и его любимец, трепло и застенчивый живодер, а в общем-то трусливый подонок, палач и садист, фантастически подвижный и с истинно обезьяньими ужимками, больно уколол острой иголкой сидящего рядом с ним толстозадого Радзутака. Тот, вскрикнув от боли, подпрыгнул на своем стуле, а затем, горестно всхлипывая и глотая набежавшую слезу, боднул головой радостно ухмыляющегося и отвратительно гримасничающего Бухарина, затем ударил его коленкой прямо в пах, а когда тот согнулся пополам от резкой боли и утратил всякое желание смеяться, Рудзутак с размаху ударил его по спине гармошкой, которая немедленно разлетелась на части, ко всеобщей радости.
  

0x01 graphic
0x01 graphic

   И после этого два маньяка еще долго не могли успокоиться, время от времени избивая друг-дружку и матеря, заполняя, таким образом, свой досуг.
   Время же бежало быстро. Гости поднимали тосты за здоровье и щедро отпускали комплименты в адрес Ильича, осушали стакан за стаканом, нюхали кокаин и носки любимого вождя, кайфовали. Так незаметно для самих себя опустились до по-настоящему скотского состояния, разве что не хрюкали. Наконец, дошел черед и до Ленина ответить на любезности и достойно ответить на прозвучавшие за столом словоизлияния в свой адрес. Лысый дегенерат залез вместе со своими грязными копытами прямо на стол, почесал в глубоком раздумии свою толстую задницу и, высморкавшись прямо в бороду захмелевшего Калинина, начал говорить:
   - Дети мои! Согатники и вегные помощники по богьбе пготив цагской тигании и пгедателей коммунистической идеи за нашу годную Советскую власть и мою личную диктатугу! Я всю жизнь ждал этого момента, чтобы в конце концов выгазить Вам, дгузья мои, товагищи, свою сегдечную пгизнательность и гогячую благодагность за ту неоценимую поддегжку и опогу, которую Вы мне оказываете день и ночь во всех моих начинаниях. У меня ведь еще столько превосходных негеализованных идей, которые мы только-только начинаем потихоньку воплощать в жизнь! Ну, скажите, кому бы еще пришло в голову взять Госсию, Великую Импегию и на деньги злейших вгагов Госсии гегманцев газвалить ее до основания, как поётся в нашем бессмегтном гимне" Интегнационале"? Только мне, величайшему из всех живущих когда либо людей, затмившего своей пегсоной славу Александга Великого и Юлия Цезагя! Причем без военных побед и подвигов, исключительно ггандиозностью гасстрелов и массовостью пыток и казней! И это только благодагя вашей помощи, мои догогие шакалы и стегвятники, собгавшиеся здесь за столом! Знаю, что мой характег нелегко пегеносить, особенно моей любимой Надюше, пгеданной подгуге жизни... Но знайте одно, если Вас и ждет долгая жизнь в памяти потомков, так это только благодаря мне, кгасавцу и умнице, благодагя тому, что Вам выпала завидная и счастливая доля быть моими совгеменниками и соучастниками моих...свегшений, так сказать, подгучными...э-э-э...сотгудниками. О Вас будут вспоминать, как о былинных гегоях - Илье Мугомце, Малюте Скугатове, Джеке Потгошителе, Джоне Свинячем Гыле! И все это благодагя тому, что Вы всегда были гядом со мной, дышали со мной одним воздухом. Опгичников до сих пог вспоминают исключительно из-за их пгиблеженности к тгону цагя Ивана, а Алексашку Меньшкова за то, что он без колебаний губил головы стгельцам по пгиказу Петга. Догогие мои пголетарии всех стган, сегодня не просто мой День гождения, сегодня мы отмечаем день нашего Великого единения, сплочения наших гядов...
   И тут вдруг неожиданно открылась дверь и в нужник стрелой влетел Фриц с озабоченной физиономией и (комедиант из него вышел неплохой, да и как не быть, знал ведь, что если что-то сорвется, Ильич его на костре поджарит себе на завтрак) и доложил, предварительно извинившись перед всеми:
   -Товарищ Ленин! Вас срочно вызывает к аппарату командующий армией на Юге товарищ Муравьев!
   Ленин же не в пример ему слишком наигранно завопил и замахал руками, как курица крыльями:
   -Что случилось? Что пгиключилось?
   -Не знаю, товарищ Ленин, я еще раз прошу прощения за то, что беспокою Вас в такой день, но судя по всему речь идет о грандиозных победах, одержанных нашими войсками на Украине.
   -Да, это важное, агхиважное дело! Товагищи, Вы посидите тут пагу-тгойку минут без меня, поскучайте, а потом пгодолжим, когда я вегнусь. Нас ждет впегеди ещё так много пгиятных мгновений!
   С этими словами лысый пройдоха вылакал еще один стакан самогона с размешанным в нем кокаином, ощутил, как блаженно распространяется внутри потрохов смешанное чувство тепла от самогона и прохлады от кокаина и резко вышел из нужника, плотно прикрыв за собой дверь. Вожди, изрядно приложившиеся к самогону, не заметили подвоха, несмотря на плохую игру Ильича. Как только он вышел, китайские наёмники и латышские стрелки немедленно закрыли дверь на два огромных засова, которые также были приготовлены заранее из досок, обитых железом. Причем вся операция была произведена настолько бесшумно, что находящиеся внутри ничего не заметили. Ленин ухмыльнулся и без малейших колебаний подал знак начинать, а сам с Фрицем отправился на верхний этаж, дабы оттуда созерцать за всем происходящим внизу. Когда он поднялся и уселся в дорогое кожаное кресло над большим стеклянным люком, через который было видно все, происходящее внизу, его подручные быстро принялись за дело. Они открыли до конца иллюминатор для Ильича и вождь с интересом уставился на оставшихся внизу соратников, которые по-прежнему ничего не замечали и только радостно гоготали над чьей-то очередной солёной шуткой. Затем произошла минутная заминка, вызванная тем, что китайцы с трудом перекатывали на исходные позиции огромные бочки, из которых доносилось приглушенное кваканье. Управившись, запыхавшиеся китайцы быстро открыли потайные люки и вылили вниз зловонную болотную жижу и недовольно квакающих жаб. Бочки были быстро опорожнены и смелый замысел Владимира Ильича Ленина был осуществлен: дикий вопль ужаса и негодования вырвался из глоток соратников Ильича и потряс до основания древние стены Кремля. Громче всех выл Сталин, которому уже дважды в течение недели пришлось испытать на своей шкуре острые ощущения. Теперь он хотел кого-нибудь немедленно зарезать. А недовольные жабы заполнили абсолютно все пространство, и сколько не пыталась впавшая в истерику Крупская забраться на стол с ногами, ей это не удавалось. Тем не менее, она не сдавалась и продолжала бесплодные попытки. Другие вожди топили друг друга в жиже, чтобы всплыть на поверхность, но это им с трудом удавалось, зато приходилось каждую секунду вытаскивать изо рта, из трусов и прочих мест жаб, запрыгнувших туда. Истерический смех заваленного по пояс жабами Дзержинского слегка насторожил восторженно наблюдающего сверху на происходящее внизу вождя. Ему не хотелось, чтобы кто-нибудь из его подопытных кроликов сошёл с ума. Но Дзержинский был ещё далек от помешательства, и разбрасывая во все стороны наползавших жаб, задыхаясь от смрада болотной жижи, в перерывах между блеванием, он истошно закричал:
   - Слава Ленину! Слава нашему Великому гению! Да здравствует мудрейший вождь мирового пролетариата!
   Этот вопль взбодрил запертых в нужнике и они перестали топить друг друга, а вместо этого взялись за руки и дружно, порой срываясь на фальцет, запели Интернационал, рыдая и дергаясь, словно в экстазе.
   Видя это, Ленин постепенно перестал смеяться. Как и все палачи, он был очень сентиментален. Поэтому картина, представшая его взору, настолько потрясла его, что он изо всех сил плюнул в морду умиравшему от истерического хохота Фрицу. Затем Ильич зарыдал и бросился в ещё не до конца разграбленный тронный зал Кремля, и там одним взмахом руки разбил огромным подсвечником стекло, под которым находилась нетронутая веками Шапка Мономаха, древняя корона царей Московских. Затем схватил её и нахлобучил на свою плешивую башку. Крутясь из стороны в сторону, он любовался, глядя на своё зеркальное отражение в зеркале напротив. Глаза его сияли. Он достиг вершины. Пускай ещё не всё сделано. Зато он чувствовал в себе силы подчинить себе весь мир, чего бы это ему не стоило. Вампир, присосавшийся и лакающий кровь из великой страны, вдруг понял, что одной страной его аппетит удовлетворить невозможно. Ильич в сей момент окончательно осознал, что цель его жизни - стать диктатором всего мира. И с размаху напялил шапку Мономаха на свою плешивую башку, расплывшись в довольной улыбке.
    
    
    

 

67

 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"