Белый А.В.
Славия. Паруса над океаном

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
  • Аннотация:
    Эскадра молодого князя Каширского и его армия вторжения готовы к экспансии никем неведомых диких земель Южной Африки и западного побережья Северной Америки. На корабли грузятся крестьяне-переселенцы из царства Московского и Запорожья, а так же бывшие рабы захваченной и разграбленной столицы магрибских пиратов. Книга полностью. ИЗДАНО издательством АЛЬФА-КНИГА
  
  
  
  
   СЛАВИЯ -2
  
  
  
  
   Эскадра молодого князя Каширского и его армия вторжения готовы к экспансии никем неведомых диких земель Южной Африки и западного побережья Северной Америки. На корабли грузятся крестьяне-переселенцы из царства Московского и Запорожья, а так же бывшие рабы захваченной и разграбленной столицы магрибских пиратов.
   И вот над водами трех океанов летит караван изумрудных парусов. Путь наших героев не легок, их ожидают шторма и тайфун, морские бои и абордажи с джентльменами удачи. Добравшись до места назначения и высадив десант, они уходят вглубь территорий, где открывают богатые месторождения меди и цинка, каменного угля и железа, марганца и хрома, олова, свинца и серебра, а золото и алмазы натурально попирают подошвами сапог. Здесь они вступают в кровавую войну с местными дикарями, но князь Каширский твердой рукой приводит их к покорности и объявляет своими подданными. Здесь, наконец, он основывает новую державу: 'Славия'.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Пролог
  
  
  
   Листки календаря первых двух лет и двух месяцев жизни с обновленным сознанием, пришедшим в мое нынешнее бытие от потомка из XXI века, перевернул. Насыщенные событиями дни пролетели, как один миг. Казалось бы, только вчера я, казак Михайло Каширский, возрастом неполных шестнадцати лет, и такой же молодой, едва на год старше, испанский дворянин Луис де Торресс, бежали из османского плена, захватив одномачтовый шлюп. Потерпев крушение в шторм, очнулся на пустынном морском пляже. Как оказалось, именно здесь в той, будущей жизни располагался симпатичный Средиземноморский курортный городок, куда ежегодно любил приезжать на отдых пенсионер Евгений Каширский. Именно на этом месте он погиб в результате взрывов, организованных исламскими террористами.
   К сожалению, Бога мы вспоминаем только тогда, когда больше некуда бежать, но произошла вещь невероятная и ничем необъяснимая, кроме как промыслом Его: тело-то погибло, но сознание, пронзив прошедшие столетия, вселилось в далекого предка. Да, теперь оно мое но, откровенно говоря, даже и не знаю, кого во мне больше, молодого и задорного, дорожащего своей честью воина Михаила или высокообразованного и опытного, старого циника Евгения.
   Как сейчас помню последние мгновения своей прошлой жизни, вспышку ненависти к нелюдям, избравших путь запугивания и насилия мирных людей, которые в числе других только что убили и мою любимую женщину. С сожалением думал тогда о несправедливости судьбы, да и всего сложившегося мирового порядка, когда в угоду политическим амбициям и финансовым интересам одной из сторон господствующей кучки, допустили расползание заразы терроризма по всему миру.
   Помню последнюю молитву Господу и бесконечно долгое томление в пространстве небытия, а затем, яркую вспышку солнечного света и Его Голос: 'Иди! Делай, что должен!'. Очнувшись на берегу Средиземного моря в теле Михайла, с трудом успокоившись от постижения случившегося, и упорядочив сумбурный хаос смешанного сознания людей двух эпох, вдруг понял, что Творец дал шанс нового бытия.
   Понимаю, что со всеми знаниями и умениями инженера-механика и руководителя успешного предприятия из ХХI века, мог прекрасно и безбедно устроиться в любой стране мира. Но ведь в прошлом, вернее, в далеком будущем, я уже прожил кусок точно такой же жизни в полном безразличии к окружающим, в частности, и к существующим порядкам вообще! Нет, этот шанс дан не лично мне, а всем нам.
   Благодаря хорошему образованию, а так же, еще никому не ведомым знаниям и умениям, жизнь в новом мире стала складываться неплохо. Конечно, не обошлось без помощи и дружеского расположения того же Луиса де Торресса и его милой и прекрасной кузины Изабель. Впрочем, больше всего полагался на воинскую выучку и собственную шпагу, благодаря чему достиг определенного положения в высшем обществе и был представлен при дворе короля Испании. Это позволило выйти на более высокий уровень планирования будущих действий.
   Мне сильно повезло, когда в одной из мастерских Толедо судьба свела с пленным казаком Уманского куреня, моим дальним родственником, Иваном Тимофеевичем Бульбой. В это время многие казачьи ватаги шли служить наемниками в различные европейские армии, вот и Иван Тимофеевич повоевал в войске французского герцога Монмуты. В бою при Маастрихте он был ранен и взят в плен одним из испанских офицеров.
   Выплатив за него выкуп и убедив в состоятельности своих будущих планов, в дальнейшем нашел в его лице своего самого близкого друга и ответственного помощника. Это именно он объездил рабские рынки Османской империи, где тщательно отобрал и выкупил образованную православную молодежь из числа потомственных донских и запорожских казаков, а так же сербских, болгарских и бессарабских детей воинского сословия.
   Когда впервые построил в шеренгу всех этих ребят, рядом заметил двух посторонних, молодую женщину, одетую в некогда красивый и богатый, а ныне потрепанный и аккуратно заштопанный наряд, и худощавого пожилого мужчину, с седой бородкой клинышком, в старенькой европейской одежде. Дворянское происхождение обоих на лбу было написано.
   - Мадемуазель! Мсье! Чем обязан? - спросил у них по-французски.
   - Мадам, Ваша Светлость. Вдова Рита Войкова, урожденная Ангелова из Тырново, - она присела в реверансе. Дедок тоже поклонился и представился:
   - Ильян Янков, Ваша Светлость. Был лекарем войска второго Тырновского воеводы Димитра Ангелова.
   Мне казалось, что Иван Тимофеевич выкупил этих двоих чисто из личных интересов, просто потому, что понравилась ему мадам. Да, понравилась, против чего я совершенно не возражал, тогда еще не понимая, что судьба была ко мне в высшей степени благосклонна, подарив на всю оставшуюся жизнь двух близких друзей. В действительности Ильян стал лучшим доктором княжества, основателем новых направлений в медицине, а Рита моей самой лучшей ученицей в области химии, за каких-то пять лет, перещеголяв в знаниях и умениях своего учителя.
   Пришло время, и с помощью лично подготовленных воинов, вооруженных новейшим для нынешней эпохи оружием, а так же, собранных с Запорожья и Дона молодых казаков, расчет по семейным и кровным долгам произвел сполна, и у меня к кому-либо более претензий нет. Да и я отныне никому ничего не должен, но прощаю того, кто считает иначе.
   Сейчас перед глазами - чистая страница.
   Впереди меня ожидает нелегкая и сложная жизнь до самой смерти, да ничего не поделаешь, этот мешок водрузил на свои плечи добровольно и сознательно. Главное, что на сегодняшний день получены изначальные возможности, необходимые для решения поставленных задач. Тем более, что с территорией создания научно-технического и военно-промышленного базиса для дальнейшей мировой экспансии определился окончательно. Это Южная Африка.
   К сожалению, сейчас к ее западному побережью, которое в планах освоения является пунктом номер один, фактически, подобраться не возможно. В Атлантике вот-вот начнется сезон штормов, в это время там даже современные пароходы ХХ века терпели крушения. С другой стороны, такое положение дел нас вполне устраивает, из прошлой истории мне точно известно, что европейцы в страхе обходили эти места десятой дорогой еще лет сто.
   Вот и мы спешить не будем еще месяца четыре, а переселенцам дурака валять не дам, им тоже занятие найдется. Предвидя подобную ситуацию, мной у Испанской короны на ныне пустынном острове Ла Пальма, Канарского архипелага официально выкуплен феод. Здесь же казаки будут получать новую воинскую подготовку, крестьяне станут осваивать зачатки агрономии и новые методы земледелия, мастеровые - новые технологии, а все вместе - изучать единый славянский язык. Сейчас такого понятия, как русский, еще не существует.
   В последующем предстоит решение серьезнейших задач. Одна из главнейших, это материальные ресурсы, то есть, в первую очередь деньги. Ныне - не вопрос, приступаем к освоению земель, пригодных для ведения интенсивного сельского хозяйства, и земель, где зарыта вся таблица Менделеева, в том числе огромные запасы золота и алмазов.
   Задача номер два - трудовые ресурсы, то есть люди.
   Совершенно понятно, что на рабском труде аборигенов эффективной экономики не построишь. Нужны грамотные и деятельные специалисты, впередсмотрящие и ведущие, коих мы должны воспитать сами.
   Учитывая политику будущего православного государства, обучаемых молодых людей мы можем безболезненно для всех сторон изъять только с окраин Руси. Это, во-первых, никому не нужная сегодня воинственно настроенная часть казачества Запорожья и Дона.
   Во-вторых, это десятки тысяч единоверцев-староверов, бегущих в Сибирь от репрессий царствующего дома, либо сжигающих себя заживо. Помню, в той жизни их беспощадно преследовали и угнетали на протяжении трехсот пятидесяти лет. Думаю, что мы с ними найдем общий язык, в том числе и в вопросах церковных канонов.
   И, в-третьих, это крестьяне, которые пытаются спрятаться от произвола помещика и рабского хомута, а так же прочие крепостные, которых можно просто купить, как лошадь или корову.
   К сожалению, если по всей Европе в это время начался процесс ликвидации крепостного права, то в нашем околотке - Московии, Польше, Литве и Восточной Пруссии, этот процесс только усугубился. Но при таком положении дел лично для меня есть и положительный момент - мои земли без православных переселенцев не останутся.
   Поставленные задачи государственного развития, научно-технического прогресса, промышленного и военного строительства, прямо скажем, тяжелейшие. Однако, благодаря моему даже посредственному знанию истории, вероятность возникновения проблем и посторонних препятствий в их решении - ничтожно мала. Правда, при единственном условии - если о наших телодвижениях ни один власть предержащий этого мира ничего не заподозрит и будет в неведении до того самого момента, пока мне это выгодно.
   Взял ручку и на чистом листе календаря новой жизни написал: 'Княжество СЛАВИЯ'.
  
  
  
  
   Часть первая
  
   Южно-Африканское графство.
  
  
  
   Глава 1
  
  
  
   По возвращению из похода по Украине, воинов наградил достойно. Прибыв в Хаджибей, каждому казаку, участнику боевых действий, вручил по триста талеров, десятникам по пятьсот, а сотнику - тысячу. Плюс каждому - компенсацию за проданных лошадей и за ранения: пять талеров за легкое, десять - за тяжелое и двадцать - за увечье.
   Оплата более, чем щедрая, считай, за два дня боев - двухгодичное содержание городских казаков. Всему прочему воинскому сословию хотел выдать по двести талеров подъемных, но передумал и сумму разделил: казакам - по сто пятьдесят талеров, а казачкам - по пятьдесят.
   За то, что выдаю деньги особам женского полу, на меня с удивлением косились. В эти времена у нас никакая женщина не имела самостоятельный статус, могла быть либо при родителях, либо за мужем. Но посчитал необходимым, чтобы девчонки тоже были привлекательными со всех сторон, поэтому, сделал морду кирпичом и сказал, что так нужно.
   И крестьянам подъемные тоже выдал сразу. Мужикам - по пятьдесят талеров, а бабам - по двадцать. Этого вполне должно хватить и на тягловую лошадь, и на корову, и на инвентарь, и на семена, и на нормальную крестьянскую хату. Конечно, можно было бы наличные деньги не давать, все равно их обеспечение лежит на моих плечах. Но как меняется чувство ответственности, когда ты сам лично распоряжаешься кучей серебра, которого в жизни никогда не держал, которое семья не смогла бы заработать за многие годы!
   Если смотреть правде в глаза, то очень хорошо знаю, пройдет совсем немного времени, и определенная часть мужиков, свои деньги пропьет, прогуляет, хозяйство похерит и продаст какому-нибудь более успешному и трудолюбивому крестьянину. К сожалению, одинаковых людей ни по складу характера, ни по состоянию души, не бывает. Именно по этой причине когда-то не воплотился в реальность красивый призрак коммунизма. Получилась только жесткая военно-государственная диктатура, которая при малейшем послаблении, до упора натянутых струн общественного самосознания, лопнула. Развалилась, разбросав осколки некогда великой державы, при этом породив неприспособленных к жизни вне диктатуры, инертных 'одобрямсов'.
   Ничего не поделаешь, объективная реальность такова, что хотим мы этого или не хотим, но в общественной среде обязательно появится класс неимущих и беднейших. Однако, подобным тунеядствующим элементам, болтаться по моим землям в праздности, при этом нищету плодить и смущать бездельем неокрепшие умы молодежи, категорически не позволю. Различных каменоломен и рудников у меня будет много.
   Что же касается материального поощрения лыцарского корпуса, то ребят тем более, не обидел. Здесь на участвовавших или не участвовавших в бою не делил, они абсолютно все исполняли тот или иной мой приказ. Таким образом, рядовой состав получил по тысяче, сержанты - по две, Данко, Рыжков и Сорокопуд - по три, Антон - четыре, а Иван - пять. Риту тоже не забыл, посчитал, что четыре тысячи для нее не жалко, нашу победу ковала, в том числе и она.
   Когда стали известны обстоятельства и результаты боя в феоде Картенара. все выжившие бойцы островного подразделения получили сержантское содержание, а Стоян Стоянов - лейтенантское.
   Никто из лыцарей больше ста-двухсот монет на текущие нужды в свои кошели не отсыпал. Видно, сговорились и решили, что в общей княжеской казне они будут в большей сохранности. С другой стороны, попробуй такие деньжищи потаскать в заплечном мешке, та же тысяча серебром весит двадцать пять килограмм.
   Подумал-подумал и решил для себя, что именно этих ребят стоило бы ввести в долевое участие торговой компании 'Новый мир'. Кому как не им, стать самыми первыми успешными людьми будущей державы. Конечно, многие из них, со временем, создадут выгодный государству и обществу, свой собственный бизнес, но 'Новый мир' планирую сделать неподдельным долгожителем, через который будут претворяться в жизнь серьезнейшие финансово-промышленные проекты, затрагивающие интересы всего современного делового мира.
   Самое интересное, что ребята согласились все, безоговорочно, с радостью и без вопросов. Такое единодушное, абсолютное доверие моим деловым качествам слегка смутило, но и обрадовало. Ибо для любого человека собственные деньги, тем более такие деньжищи, это такая штука, которая заставляет действовать не по принуждению, а по позыву души и разума.
   В лагере у Хаджибея собралось 3785 человек совершенно молодых людей, за исключением сотни крестьян постарше и десятка седобородых мужиков да седовласых баб, из числа пришедших с Дона. Здесь ожидали отправки 1022 воина, 810 казачек и 215 малолетних казацких сирот. Крестьян было 1738 человек вместе с детьми, при этом преобладали мужики, их было на восемьдесят человек больше. А еще два огромных табуна лошадей, в первом - 449 породистых скаковых кобыл и 32 жеребца, а во втором - около шести сотен обычных тягловых кобыл и два десятка могучих, ширококостных жеребца. Это интендант Давид Черкес постарался.
   Самое первое, что в лагере сделали, это провели поголовную вакцинацию против оспы. Далее началась борьба со вшами, а так же другие противоэпидемиологические мероприятия. Правда, если бы не выдали людям подъемное серебро, требования доктора по стрижке вшивых голов, так бы безболезненно не исполнилось. Косы казачек и баб пожалели, у доктора были сушеные плоды черимойи*, порошок из которых очень эффективно помогает в борьбе с волосяными и накожными паразитами. Так вот, косы оставили, но стрижку паховой области и подмышек проконтролировали жестоко, никакие мольбы и молитвы не помогли.
  
  * Южно-Американское дерево, растет в Аргентине и Чили, его плоды съедобны, добавляются в сладости и кулинарные изделия. Их лечебные свойства при использовании против различных вшей, известны коренным аборигенам многие сотни лет.
  
   К новому дому уходили двумя караванами. Первый - двадцать два корабля повел капитан Дуга, при этом, шкиперы всех кораблей получили координаты острова. И на второй караван набежало девять желающих судов, эти ушли вместе с нашей шхуной 'Ирина'.
   Перед отправлением караванов на Канары, мы с Артемом Чайкой, моим самым опытным корабелом, обошли все понравившиеся корабли, с затаенной мыслью о покупке. Из шестнадцати приглянувшихся судов, согласились на продажу только пятеро владельцев - трех шхун для перевозки лошадей и двух флейт. Из них один, двадцатипушечный, похож на наши, только на двадцать сантиметров уже и на метр короче, а второй - шестнадцатипушечный, шести с половиной метра ширины и тридцати девяти метров длины.
   Погрузка длилась тяжело, но все когда-то кончается. Четыре десятка повозок забрали с собой, а остальные три сотни освобожденных от добра, сложили друг на друга и оставили на выделенной площадке. Мурза, который за полцены скупил у нас всех излишних татарских лошадей, и которому мы обещали подфартить и в следующем году, заверил, что ничего не пропадет. Да и Джунаид-бей, получивший от меня почти десять тысяч серебром, при этом выдавший официальную расписку всего на пять, так же заверил, что наша площадка на многие годы взаимовыгодного сотрудничества будет для чужих неприкосновенна.
   Нельзя молодежи не дать возможности потратить хоть немного заработанных денег на себя, да на любимую девушку или супругу. Они им будут мозолить и в кошелях и в мозгах, поэтому, каждому кораблю дал указание на суточную остановку в Константинополе. Тем более, что несколько часов ожидания все равно заберет таможня.
   Мне предстояло решить множество новых дел, домой вместе со всеми не возвращался, поэтому, определился с каждым лыцарем персонально, по его планам и задачам. А предстояло их много, на плечи каждого ложилась немалая ответственность. Но самая главная, это по прибытию на остров, на период в три месяца, не дать возможности, ни одному человеку болтаться без дела. Почему именно три месяца? Потому что там, ниже экватора, куда будет лежать наш путь, близится очень жаркое и сухое лето. Спадет зной, тогда и начнем привыкать к новой жизни.
   Сейчас необходимо было загрузить работой и учебой всех переселенцев, невзирая на сословия, от молоденькой беременной крестьянки, до самого авторитетного казака. Даже детей посадить на занятия. Тем более, что Карло Манчини и компания, во время нашего похода бамбук не курили, а работали. Первые готовые экземпляры учебников 'Букварь' и 'Арифметика', мне понравились и сейчас их можно накатать сколько угодно. Книжицы, внешне неказистые, тоненькие и небольшие, зато отпечатаны на хорошей бумаге, переплетены яловой кожей, и для реализации моего дела - бесценные.
   Доктор Янков мне пообещал прочесть всем, невзирая на пол и сословные группы, курс специально написанных лекций лечебного характера, включающих вопросы гигиены и предпосылок возникновения эпидемий. Кстати, легких раненых он давно поставил на ноги, а тяжелых - лечил вполне успешно, чем заслужил в среде казаков серьезный авторитет. Поэтому, будущую группу своих студиозов из трех десятков грамотных казачек, создал легко. Мужчины становиться докторами не пожелали, за исключением двух увечных казаков.
   Да, с увечными была целая беда. Молодому парню в пятнадцать-семнадцать лет стать безруким или безногим калекой - горько и обидно. Они считали, что ожидает их судьба обычная: выдадут на руки заработанное серебро и отправят восвояси. Ну, кому такой воин нужен? Поэтому, посчитал необходимым встретиться с каждым лично и переговорить. При этом заверил, что пожизненная пенсия на содержание воинов, целовавших крест на верность, в размере шестидесяти талеров годовых, будет выплачиваться из моей собственной казны. Это повергло в шок не только их, но и все казачество. Теперь от желающих присягнуть князю, и вступить в лыцарский корпус отбоя не было.
   Присягу, конечно, принял у всех, но в отношении лыцарского звания, решил не торопиться. Пополнять корпус будем, но не часто, и только из числа самых разумных, нужных, преданных делу и адекватных.
   А все увечные, кроме двух будущих докторов, резко возжелали пойти к нашей Рите в науку. Видно, Иван подговорил. Впрочем, я не возражал, но строго предупредил, что отныне на них возлагается огромная ответственность, они станут хранителями самых страшных тайн княжества.
   Перед расставанием, с офицерами распланировали решение и других вопросов. Например, для организации первого этапа экспансии на новые земли, нужно было определиться с формированием воинских подразделений - двух пехотных и трех отдельных кавалеристских рот, но самое важное - укомплектовать корабли личным составом. Кроме того, необходимо было начинать организовывать службу безопасности, школу разведки и специальных операций, закладывать базис собственного университета - создавать школу учителей, медицинскую школу, химическое, металлургическое, механическое отделение.
   Необходимо немедленно начинать промышленное производство, в первую очередь стали и меди, развивать машиностроение, изготовление станков и инструментов, оружия и боеприпасов. По остальным изделиям, в первую очередь сельскохозяйственной оснастке, придется размещать заказы на стороне, так как сами сделать не в силах. Это плуги, культиваторы, сеялки, сенокосилки и косы-литовки. Правда, кроме единичных экземпляров, изготовленных нами с Иваном, их в мире еще и в помине нет. Ну, да и ладно, двину немного прогресс сельского хозяйства в Европе, зато, когда сюда придет моя армия, ее будет, чем кормить.
   Проконтролировав, когда крайний казак, удерживая седло на одном плече, а торбу с вещами на другом, взошел на палубу последней арендованной французской шхуны, приказал отдать швартовы и на своей 'Алекто'. Мы сопровождали караван лишь только до Константинополя, затем, должны были отправиться в автономное плавание, исполнять обязательства, взятые на собственные плечи.
   На моем борту, кроме лыцарской команды, в качестве пассажиров присутствовали две мои любимые девочки - супруга и сестра, двадцать три казачки, восемьдесят восемь казаков и двадцать два будущих морских капитана, которых собираюсь доставить на обучение в Барселону. Семнадцать из них, это подготовленные лыцари, изъявлявшие желание учиться еще в прошлом году, а семь - новенькие казаки, тщательно отобранные.
   В нынешней столице Османской империи пробыл три дня. В первый же день вместе с доктором Янковым посетил богатый дом местного придворного лекаря Ала ибн Хараби. О чем они вели беседу и как долго, сказать не могу, так как уже через час покинул эту увлекшуюся диалогом компанию, и отправился к собору Святого Георгия на поиски, где-то здесь обитавшего отца Афанасия.
   Оказывается, искать никого не пришлось. Все эти дни меня ожидали, и как только очутился у паперти собора, ко мне тут же подошел монах Каширского монастыря. Отец Афанасий, которого с детства называл дядей Володей, так как был он двоюродным братом моего отца, объявился буквально через десять минут.
   О всех наших похождениях в пути он был осведомлен прекрасно. Информацию получил вначале от купцов, а затем, считай, из первых рук, от шедших в первом караване каширских казаков, остановившихся для закупок на припортовых рынках. Между тем, отвел меня в сторонку и расспросил со всем тщанием.
   Вообще-то отец Афанасий никогда не проявлял эмоций, но сейчас было видно, что мой рассказ ему явно понравился. Много вопросов не задавал, спросил только о количестве личного состава и о потерях, как с нашей стороны, так и со стороны коронного войска. Услышав цифры, тихо хмыкнул, задумчиво покивал головой, затем, подтолкнул меня лицом к образу Спасителя, и стал шептать молитву о павших воинах.
   Его Божественное Всесвятейшество Вселенский Патриарх Яков, удостоил аудиенции на следующий день. Это был серьезный седовласый мужчина с аккуратной бородой, выглядел внешне спокойным, но отягощенный глыбой жизненного опыта. Впрочем, возвеличенным в такой значимый сан, тем более не единожды, мог быть только человек высочайшего ума и крепости духа.
   Моя абсолютно откровенная исповедь длилась почти пять часов, его Всесвятейшество задал мне множество вопросов, на которые старался отвечать весьма подробно. Вначале было не понятно, как он воспринимает мои слова, но вопросы задавал ровно, без каких либо эмоций, словно то, о чем рассказываю, могло случаться сплошь и рядом. Затем, в сопровождении монаха, который никем другим, как воином быть не мог, спустились в подвал, где продемонстрировал работу револьвера и винтовки. Коридор здесь был недлинный, метров сто, но впечатление своей стрельбой все равно произвел шокирующее, приблизительно такое же, как когда-то на нашего доктора. А когда был приглашен на обед, камень с души слетел, и стало ясно, Его Всесвятейшество мне поверил. Правда, как немного позже выяснилось, обо мне он знал немало, и ему давно собрали всю возможную информацию. Действительно, не каждый день приходит высокородный, который ставит целью своей жизни восстановление справедливости в отношении материнской православной церкви. Собственными силами и за собственный счет.
   Во время обеда мне представили отца Герасима, который и был нашим сопровождающим на стрельбище. Сидя за столом строго втроем, пришлось повторно, но более коротко пересказать то, что уже говорил на исповеди, за исключением некоторых откровений, которые Патриарх рассказывать еще кому-то запретил категорически.
   Много говорили о дальнейших планах, о будущих владениях, землях и диких аборигенах, их населяющих, о некоторых аспектах взаимоотношений новой церковной епархии и моего владетельного дома. Опять же, жизнь покажет, какими они будут - епископство или митрополия с одной стороны, и вассальное княжество или новый монарший дом, с другой.
   В результате острой дискуссии, договорились о пятидесятилетнем моратории на создание закрытых монастырей (хотелось вообще их запретить). Ну, не нужны сейчас моему государству затворники-послушники! Мне нужны миссионеры, проповедники и учителя!
   Еще договорились о создании при епископстве или епископствах, если их будет много, духовных семинарий. Также, не вызвал особого неприятия вопрос организации при храмах начальных церковно-приходских школ, обучающих на новом славянском языке всех детей (принципиально и девочек тоже) чтению, письму, арифметике и Слову Божьему. А вот по церковному налогу прихожан довелось выдержать настоящую войну.
   Когда договаривающаяся сторона стала категорически настаивать на церковной десятине, пришлось рассказать о будущих миллионерах. Рассказал вначале о себе и моем смежнике-поставщике, о своем заработке в полтора-два миллиона долларов, поднятого тяжким трудом, когда мы полжизни мотались по самым забытым и диким местам разных стран мира, зачастую рискуя жизнью и здоровьем. При этом многие месяцы были без близости с любимыми женами и без общения с родными детьми. Затем, рассказал о миллионерах-священниках, которые за деньги прихожан ездят на машинах, стоимостью до ста тридцати тысяч евро, при этом на руке носят часы, стоимостью в сто пятьдесят тысяч тех же европейских денег. Правда, Патриарх Московский среди своих иерархов выглядит более скромно, он носит часы, стоимостью всего лишь в тридцать тысяч евро. Скажем, я был человеком небедным, но имел трое разных моделей часов на все случаи жизни, стоимостью от двух до четырех тысяч. А вот священнику смущать души и извращать умы верующих недопустимо.
   Когда они узнали, сколько это будет в переводе на золото, настаивать перестали и согласились на полдесятины. При этом приняли от меня следующие обязательства: во-первых, по строительству абсолютно всех православных храмов за счет казны государства и, во-вторых, на запрет организаций общин всех прочих конфессий и церквей. Что ж, этот момент экономику не подрывал, но и будущей политике вполне соответствовал, поэтому, согласился, но с некоторыми уточнениями. Убедил присутствующих, что без привлечения инородцев никак не обойдусь, но никаких храмов, кроме православных в течение ближайших двадцати пяти лет строить не буду. Сначала создадим базис государственной религии, затем возможно, вернемся к этому вопросу.
   Действительно, государство кроме разумно построенных общественных отношений, должно иметь единый язык, единую религию, единые герб, знамя и гимн. И гимн этот дети наши должны научиться петь сразу же после того, как выучат 'Отче наш'. И вот тогда можно не бояться ни потрясений, ни революций, мой народ станет самым сплоченным, а государство - самым могущественным в мире.
   - Мы заинтересованы в сильном владыке крепкой православной державы. Если там, - тихо сказал Его Божественное Всесвятейшество, кивнул куда-то головой и продолжил, - вознесутся к небу наши православные кресты, если Господь поможет в свершениях твоих и явит Свою милость всем нам, обещаю, ты сыне, получишь древние регалии Византийских императоров. Это говорю тебе не я, Яков, это говорит тебе Вселенский Патриарх Православной церкви. Не знаю, дождусь ли, сей благодати на этом свете или Господь призовет меня к себе, но будет так. Аминь.
   Уже потом, часто вспоминая этот разговор, размышлял о том, а были ли риски договаривающихся сторон? Да, с моей стороны - так точно. Если бы допустил хоть малейший промах или неискренность, не прогнали бы меня из храма просто так, а оставили в подвалах навечно. Конечно, барашком на заклание себя не ощущал, но был готов к любому исходу результатов диалога.
   Рисковала ли чем другая договаривающаяся сторона, тем более находящаяся во враждебном идеологическом окружении? Да ни чем! Отношение всех православных христиан к Святой Софии ни для кого не является секретом, поэтому, высказывания молодого Каширского не есть чем-то из ряда вон выходящим. А то, что выделил Патриарх в сопровождение тридцать три священника, в том числе два - только что получившие епископскую хиротонию, а остальные - проповедники, так в этом ничего удивительного нет, миссионеры отправились нести на земли язычников Слово Истинное. Разве это плохо?
   В Константинополе более задерживаться не стал. Тепло распрощался с дядей Володей, то есть, отцом Афанасием, и засобирался в путь. Хорошо, что мои любимые девочки вместе с казачками и в сопровождении части лыцарей и целой банды казаков, смогли свершить паломничество к святым местам. А еще выбросили на рынках на ветер (по моему глубокому убеждению) около сотни килограмм серебра. Но, если это не рецидив, то лучше промолчать, особенно по отношению к женщине, иначе кроме обид и озлобленности, ничего не добьешься. А так, всегда будешь самым лучшим мужчиной в мире.
   Дальнейший наш путь лежал в Барселону. На корабле было тесновато, но это не мешало мне войти в привычный ритм учебного процесса и продолжить занятия, как с новичками по чтению, письму и арифметике, так и с будущими капитанами по математике, геометрии и испанскому языку.
   Каждый священник так же получил по 'Букварю' и 'Арифметике'. Должен сказать, что все они были людьми довольно грамотными, кроме греческого, латыни, арабского, турецкого языка, а так же всех славянских наречий, знали и некоторые европейские. Например, отец Герасим отлично говорил на испанском, английском, итальянском, французском и германском. Поэтому, изучение нашего нового славянского языка, на котором они будут проповедовать, давалось им очень легко. А арабский счет они прекрасно знали и без меня.
   В Барселону мы прибыли на рассвете, поэтому, оформить студиозов, уплатить за обучение и зарегистрироваться в алькальда, мы успели до сиесты. К этому же времени, сбежав от дневной жары, давившей, несмотря на раннюю осень, из города вернулись все наши пассажиры, в том числе и отцы-священники. Если народ, в основном, болтался по рынкам, даже подраться где-то успели, то отцы ходили посмотреть на архитектуру, этого одного из древнейших городов современности, основанного согласно мифологии Гераклом, сыном Зевса. И сейчас они азартно делились впечатлениями. Впрочем, 'отцами' их можно было назвать с большой натяжкой, тридцать человек из них были точно не старше двадцати двух - двадцати пяти лет. Еще один день провел на местной верфи, здесь от имени компании 'Новый мир' договорился об изготовлении девяти кораблей и выплатил соответствующий аванс.
   Дальнейший наш путь проходил по слегка взволнованному морю. Чувствовалось, что вот-вот должен начаться период осенне-зимних штормов. Интересно, как там чувствуют себя все наши? Первый караван уже должен быть на месте, а второй, опережает нас дней на пять, и к этому времени тоже должен был подойти к архипелагу Канарских островов. Будем надеяться, что все у них нормально.
   Побродить по Малаге, моим пассажирам было не суждено. Мы прибыли почти в полдень и на наше счастье в порту увидели заместителя шефа компании 'Новый мир', Яшу Паса, который бегом носился с кипой бумаг между двумя торговыми шхунами. Оказывается, нашу 'Алекто' он заприметил еще на подходе к внешнему рейду.
   - О! Сеньор! - он глубоко поклонился и шляпой смахнул пыль с башмаков, - счастлив вас видеть!
   Судя по довольному выражению лица, он действительно не кривил душой. А глядя на хорошо отглаженный, недешевый костюм, дорогое перо на шляпе, стало понятно, что его дела и в бизнесе и дома шли неплохо. Следовательно, и мои финансы романсы не поют.
   Следует отдать должное его оперативности, маякнув какому-то водителю кобылы, он в течение получаса собрал для нас восемь карет, в которых разместились все, кто должен был ехать. А это, в первую очередь пятеро лыцарей, которые будут выполнять поставленные мной определенные задачи, затем те, чьи подруги ждут не дождутся, когда их умыкнут (некоторых придется умыкать уже с новорожденными детьми), ну и все двадцать три казачки, уж очень им хочется на других посмотреть и себя показать. Пока все собирались и рассаживались по каретам, Яша ввел меня в курс дела по текущим вопросам. Оказалось, что действительно, бизнес вполне себе процветает, и о нашей компании стали говорить, как о приличном торговом партнере.
   - Яша, через два дня вернусь в Малагу, 'Алекто' на Канары буду отправлять, тогда и поговорим о дальнейших планах. А пока вместе с Пабло подыщите двух-трех образованных молодых людей, понимающих в банковском деле. Какие должны быть к ним требования, вы знаете не хуже моего. Такие же, какие предъявлялись к вам лично. И еще, проведите переговоры с владельцем здания, где находится контора нашей фирмы, хочу его выкупить полностью. Задача ясна?
   - Да, сеньор! - его глаза радостно блеснули. Видно, понял, что те планы, о которых говорилось когда-то, сейчас начали сбываться. А я вытащил ручку, блокнот, написал список необходимых к погрузке материалов, затем, выдернул листок и вручил ему.
   - Сроку двое суток, постарайтесь закупить и погрузить на 'Алекто' все, что здесь написано. Дерзайте, - поощрительно кивнул ему, втискиваясь в тесную карету к супруге, сестре и еще двум казачкам. Перед тем, как прикрыть дверцу, выкрикнул кучеру, - Поехали!
   Нашу приближающуюся кавалькаду карет со стен замка феода Сильва заметили еще издали. Да и физиономию мою, частенько выглядывающую в окошко, тоже признали. Поэтому, ворота были широко распахнуты, из них выглядывала целая толпа встречающих.
   Прямо у замкового боевого перехода стояла улыбающаяся Рита, мадам Мария и Луиза, моя бывшая горничная, которая последние девять месяцев была помощницей и ученицей управляющей феодом. Только когда я покидал замок, у нее был огромный живот, и она должна была вот-вот родить, а сейчас выглядела такой же худенькой и симпатичной, как и раньше. Только грудь немного увеличилась.
   - Как дела, девочки? - возглавляя процессию, подошел к ним, и перешел на испанский язык.
   - Отлично, ваша светлость, - на лице Риты можно было прочесть миллион вопросов.
   - Хорошо, сеньор, - с улыбкой сказала мадам Мария, и они втроем присели в поклоне.
   - А где остальные девчонки?
   - Заняли очередь у зеркала, сейчас приведут себя в порядок и прибегут. А у вас как все прошло? - спросила Рита.
   - Все отлично.
   - А...
   - И с Иваном, и с Данко тоже все отлично, не беспокойся. А ты почему молчишь, Луиза?
   - У меня тоже все хорошо, сеньор, - тихо сказала, поглядывая мне за спину, совсем смущенная молодая мама.
   - Мальчик или девочка?
   - Девочка, - пискнула она.
   - Здорова?
   - Да, сеньор.
   - Не смущайся, Луиза, девочки нам тоже нужны. А как назвала?
   - Так не называла еще, - она удивленно взглянула мне в глаза.
   - Вот и ладно, чуть позже мы проведаем и тебя, и ребенка. Назвать поможем. И не переживай ни о чем, отныне и навсегда у тебя все будет в порядке. Что здесь нового, мадам? - повернулся к Марии.
   - Дона Изабелла приехала с кузиной, донной Розарией. О вашем приезде уже знают и сейчас ожидают на крыльце донжона.
   - Что вы говорите?! Пойдемте, девочки вперед, - взял Любу и Таню под руки, но в это время из перехода на нас вывалилась стайка бегущих девчонок.
   - О, сеньор, здравствуй, здравствуй! - защебетали они, внимательно осматривая двигающуюся за мной команду. Лицо Клариссы, увидевшей Петра Кривошапко, засветилось радостью, так же выглядела и Ирина, к которой проталкивались брат Стас и небезразличный ей Артем Чайка. А вот в глазах Анны и Марии отразился испуг.
   - Здравствуйте! Здравствуйте! Не переживайте, сеньориты, с твоим, Аня, Сашей все хорошо. И с твоим, Маша, Николой тоже. Сейчас они уже, наверное, на Канарах, - в это время Танька толкнула меня локтем в бок, - Да! Девчонки, хочу представить вам свою супругу Любовь и сестру Татьяну. Люба, Таня, разрешите представить вам великого алхимика и мою ближайшую помощницу мадемуазель Риту, кстати, - теперь я уже толкнул Таньку, - родная сестра нашего Данко. Это - пани Ирина, моя кума. Это - будущие супруги наших капитанов, сеньорита Анна, сеньорита Мария и сеньорита Кларисса. И, наконец, мадам Мария, управляющая данным феодом и мадам Луиза, управляющая феодом Картенара. Заочно вы знаете почти обо всех, теперь, надеюсь, подружитесь. А сейчас все, все! Пошли дальше, нас ждут!
   Опять подхватил под руки своих любимых девчонок и двинулся в крепостной переход. Действительно, на ступеньках донжона, рядом с кузиной из Мадрида, увидел радость мою. Если толстушка Розария считалась идеалом красоты нынешнего века и выглядела, как женщина с портретов Рубенса, то стройная и подтянутая Изабель была идеалом красоты лично по моим понятиям. Впрочем, девочки, стоящие рядом со мной, смотрелись ничем не хуже.
   - Люба, Таня! Разрешите представить хозяйку феода дону Изабеллу и ее кузину, дону Розарию. Дона Изабелла, дона Розария, - поймал теплый взгляд обеих женщин, и перешел на понятный моим девчонкам французский, - Разрешите представить мою супругу, дону Любовь и сестру, донью Татьяну.
   - Очень приятно, - радость моя мило улыбнулась и показала жемчужные зубки, - называйте меня просто Изабель.
   - А меня - Рози, - сказала ее кузина.
   - Таня! Люба! - девчонки сделали головками кокетливые движения-поклоны.
   - Рад видеть тебя дона, и тебя, Рози, - облобызал обеим ручки, - Изабель, слышал, что у тебя должно было быть прибавление в семействе?
   - Да! - радостно воскликнула она, - у нас теперь появилась маленькая Реджина! Я вас познакомлю!
   - Отлично! А мальчики как?
   - Слава Всевышнему, и Пресвятой Деве Марии, растут здоровенькие!
   - Изабель! Правда, радуюсь вместе с тобой. А как поживает твой уважаемый супруг?
   - А что ему сделается? Очень хорошо поживает. Ой! А это кто такие? - оглянувшись, увидел, как на замковую площадь выходили мои лыцари и казачки.
   - Это жены и сестры моих воинов.
   - Да, по их уверенному поведению вижу, что это не крестьянки.
   - Какие уж есть, - пожал плечами, - к вашему сведению, это мой будущий двор.
   - Двор? - Розария удивленно подняла брови.
   - Микаэль на своих землях - принц или дюк*, правда, у них это называют князь, - уточнила Изабель.
   - Тогда тебе бы своих дворянок стоило отправить на учебу в Мадрид, к доне Акуле, - сказала Розария.
   - Акуле? Звучит зловеще. И чему у нее учат?
   - Это мы ее так прозвали. А вообще это дона Августа, вдовствующая герцогиня Астурийская. Она является патронессой института благородных девиц. Там не забалуешь, учатся без всяких каникул полтора года, изучают искусство, литературу, музыку, нормы поведения, правила дворцового этикета, а так же обязательно французский и германский язык. Мы с Изабель там тоже учились.
   - О! Мадрид! Это мне интересно! - воскликнула Танька, затем, тихо добавила уже на родном языке, - да и замуж выходить запретил на целый год, а так было бы не скучно. И впечатления новые.
   - Рози, и сколько стоит это удовольствие?
   - Тысяча пиастров учеба, плюс каждая сеньорита обязана иметь на руках еще тысячу, на пошив различной одежды.
   - Ого! Дороже, чем учеба в военно-морской школе.
   - Да, это так. Там обучаются девушки только из благородных богатых семей.
   - Ясно. Изабель, ты не будешь возражать, если вся эта компания станет к тебе на постой, сроком на два дня?
   - Ты что, всего лишь на два дня приехал? - ее бровки приподнялись с удивлением и обидой.
   - Нет, я с супругой, сестрой и еще пятью ребятами приехал на три месяца, на период штормов. Если не прогонишь, конечно.
   - Что ты?! Что ты?! - эта всегда сдержанная женщина энергично замахала руками, - живите, сколько хотите! Только вот куда всех ваших сеньорит расселить? Сейчас свободны только две гостевые комнаты.
   - Да не переживай, в казарме угол отделим. На корабле и десятой доли тех удобств не было.
  
  * В переводе с латинского языка - герцог.
  
   Эти два дня пролетели весело и быстро. Чего не ожидал, так это того, что моему появлению искренне обрадуется падре. Все три месяца, которые здесь был, в те дни, когда никуда не отлучался, он считал необходимым скрашивать мое одиночество своим присутствием. Теологические споры больше никогда не вели, чаще всего играли в шахматы, дегустировали вина да говорили за жизнь. Оказывается, падре не всегда был священником, в молодости хулиганистый кабальеро тоже немало покуролесил.
   В день прибытия Танька меня уговорила раскошелиться на учебу в Мадриде. Тогда-то подумав и посоветовавшись сам с собой, собрал всех двадцать пять девчонок, которые прибыли со мной и пять тех, которые жили в замке, а так же их мужей и женихов. Любка уже была готова к разговору, правда, вначале для порядка немного возмутилась и поругалась, затем, пошепталась с Танькой и приняла мое решение, как должное.
   - Девчонки, вы еще совсем молоденькие - четырнадцать-шестнадцать лет, разве что Рита и Ира постарше. Все вы являетесь женами и сестрами моих воинов-лыцарей. То, что хочу предложить, выполнять необязательно, завтра под командой Петра Кривошапко корабль отправиться на Канары и вы можете двигаться дальше. Но хочу вам сказать, девчонки, что жизнь, к сожалению такова, что нам не всегда приходится делать то, что хочется. Поэтому, вашим любимым мужьям и женихам, не сегодня так завтра, предстоит отправиться на покорение новых земель, и ближайшие пару лет видеться вы будете очень и очень редко. Лично я через три месяца уйду в кругосветное плавание, и опять увидеть своих любимых: жену, сестру и всех вас, таких симпатяшек, смогу только через год-полтора. Так вот, пока вы не обременены детьми, хочу предложить вам составить Любе и Тане компанию и отправиться на учебу в институт благородных девиц, который находится в Мадриде. Учеба будет стоить одну тысячу серебром. Столько же нужно выделить на пошив новой одежды, - в помещении казармы послышался шелест громкого шепота.
   - Нет-нет, возвращать ничего не надо, казна берет затраты на себя. Конечно, когда-то мы и у себя создадим подобную школу, но прежде чем кого-то чему-то учить, нужно предметом овладеть самому. Правильно? Вот я и надеюсь, что именно вы станете самыми первыми носителями нашей культуры, и именно вы начнете продвигать ее в широкие массы. Вы станете такими же двигателями прогресса, как и ваши мужья. Подумайте об этом, посоветуйтесь с любимыми и близкими, но говорю сразу, тебя Рита, не отпущу. Завтра отправишься на Канары, там тебя ожидают восемь учеников. Полковник Бульба обещал подобрать еще человек десять. Впрочем, лично для тебя он и двадцать подберет. Ясно?
   - Да, но... ваша светлость, - промямлила смущенная, покрасневшая до корней волос Рита, - я все реактивы выработала, больше материалов нет.
   - Будут. Завтра с утра Яша Пас должен все загрузить на корабль. А сейчас подожди немного, пока девчонки подумают и посоветуются, затем, бери пару наших ребят в помощники, и начинайте паковать лабораторию. Остальные ребята знают, что делать. Готовите к отправке оборудование мастерской, оснастку с кузни и литейки. Все. Только помогите нашим девчонкам сделать правильный выбор. И еще, кто хотел кого-то умыкнуть, так не затягивайте этот момент.
   - Уже, - сказал Васюня, - Даже как-то неинтересно, родители их сами подготовили, даже кое какое приданое сложили. Но все равно, завтра перед падре будут делать вид, что мы их украли.
   - Это точно. Ну а падре, в свою очередь, будет делать вид, что им поверил, и будет предавать нас всяческой анафеме.
   В конечном итоге, учиться согласились двадцать семь девчонок. Мария, Анна и Оксана Кривошапко, невеста Арсена Кульчицкого, даже обсуждать вопрос без ведома своих любимых, которые были сейчас на Ла Пальме, отказались категорически.
   Можно было отправляться сразу, но Рози предложила вначале отправить в институт письмо. И вот через восемь дней пришел ответ. Оказывается доне Августе, герцогине Астурийской было даже интересно поработать с подобным контингентом.
   А за день до их убытия в Мадрид, мы сидели на заднем дворе замка в крохотном саду.
   - А отец у нее кто? - спросила Танька, увидев вдали Луизу, с крохой-дочуркой на руках. Мы девочку назвали Елена.
   - Какая разница. Чей бы бычок не скакал, а теленок - наш.
   - Глядя на разрез глаз и очертание губ ребенка, мне кажется, я знаю этого бычка. И еще, когда были в гостях у Изабель, видела ее деток. Так вот, мальчики не похожи ни на нее, ни на этого дедушку! А Любка говорит, что они похожи на меня и нашего покойного отца, вот я и думаю...
   - Придержи-ка эти измышления при себе, дорогая сестричка! И не болтай лишнего о том, что тебя не касается.
   - Да, не касается это меня, но ты, дорогой братик, не думай, что твоя Любка совсем дура набитая. Просто, жены, дочери и сестры воинов привыкли, что у вас после каждого удачного набега появляется куча полюбовниц, понимают, что вам нужно напряжение сбросить, поэтому, на такие вещи особого внимания не обращают. Вот и Любка все прекрасно видит и молчит.
   - Танюшка, послушай меня. Представь себе, что по земле прошла война. Под мечами победителей погибли воины и мужики поверженной стороны. И что дальше? Хочу сразу сказать, фортуна изменчива, сегодня ты на коне, а завтра может быть и наоборот. Так вот, Господь решение этого вопроса предвидел, Он создал вас, женщин. Отец когда-то учил меня, что нельзя разграбить побежденный город полностью и бросить его на вымирание. Нужно хлеба немного оставить, а так же оставить семя свое, для возрождения новой жизни. Женщина не должна просто так ходить и небо коптить, она должна исполнять свое предназначение, она должна рожать. Может быть, это не совсем христианская позиция, а больше языческая, но я так воспитан и точно так же буду воспитывать своих детей. Что же касается жен, то мы их любим. Они - хозяйки нашего дома, хранители домашнего очага, берегини семьи и детей.
   В это время в сад вернулась Любка, которая на некоторое время отлучалась по своим делам.
   - А о чем вы здесь шушукаетесь? - она низко склонила свою рожицу, заглядывая мне в глаза. Я ее ухватил за руки, потянул к себе и усадил на коленки.
   - Говорим о том, Любовь моя, что я очень люблю тебя.
   - Да?! Правда-правда?!
   - Правда. Ты моя королева, а я твой король, на всю оставшуюся жизнь, пока смерть не разлучит нас. И никогда не сомневайся в этом.
  
  
  
   Глава 2
  
  
  
  
   Два голландца - восемнадцатипушечный флейт и шестнадцатипушечная бригантина, шли следом за моим 'Алекто' от самого порта Малаги. После прохождения Гибралтара, они отпустили нас на дистанцию мили в три и держались так все это время.
   Вначале особого внимания не обращал, думал мало ли, идут как и мы на Канары или Американский континент. Затем понял, что обогнать нас даже не пытаются, а могли давным-давно, ведь мой корабль, честно говоря, был перегружен сверх всяких мер. И вот, когда дал команду изменить курс на тридцать румбов*, они четко повторили маневр. Теперь стало ясно, что купцы решили срубить 'капусты' по легкому, возомнив себя волками, а мою богиню мщения - овцой обыкновенной. Вероятно, они наслышаны о наших неказистых пушечках.
   Думаю, начнут пробовать на зуб сразу же после сиесты. Ну и ладно, блаженный тот, кто верует.
  
  * Курс норд-норд-вест
  
  
  
   * * *
  
  
  
   Все три месяца, пока не вернулся мой корабль, пришлось побегать неслабо.
   Девчонок отправили в Мадрид с почтовым сопровождением и личной охраной семьи доны Розарии. Именно она будет представлять их при дворе вдовствующей герцогини Астурийской. Большую часть дороги мы их сопровождали, но в Толедо распрощались, и их почтовый поезд двинулся дальше.
   Трое моих лыцарей и молодой парень Алехандро, новый работник компании, которых взял с собой, задержатся здесь месяца на два с половиной. В мастерских, где ребята раньше целый год проходили обучение, они будут размещать заказы и продвигать изготовление отвальных плугов на колесах, культиваторов, простых кос и сеялок. Все изделия в единичном экземпляре мы привезли с собой. Сенокосилки решили пока не заказывать, в Африке они не актуальны, подножный корм для лошадей и скота - круглый год. Снега-то нет. Вот в северной части Америки, начиная от Монтаны и выше, там да, сено на зиму нужно косить.
   Изделия эти мастеров изрядно заинтересовали, поэтому, определившись по ценам, провел переговоры о получении доли прибыли с новинок. Нет, возражений по заключению договора о сотрудничестве, не было вообще, речь шла о процентной ставке. В конце концов, остановились на десятине и вызвали стряпчего.
   Лично сам, выплатив стоимость заказов, занялся закупкой через нашу компанию разных материалов. В литейных мастерских оформил изготовление и поставку двадцати тысяч испанских фунтов (девять тонн) отличной толедской стали в отливках, которую планировал пустить исключительно на изготовление стволов и ответственных деталей. Больше брать не стал, так как и сам вскоре буду отливать не хуже.
   Взял и латунь, правда, немного, всего пять тысяч фунтов, так как надеюсь на добычу собственной меди. Рядом с медными рудниками есть и залежи цинка, по крайней мере знаю, где в той жизни стоял этот меткомбинат. Но пока мы его отыщем, пройдет немало времени, поэтому, еще будучи в Малаге, дал задание нашей компании закупить тонн сорок цинковой руды мелкими партиями через разных посредников здесь, в Испании. Пусть через лишние звенья цепочки будет гораздо дороже, зато меньше внимания привлечет.
   А вот с оловом для литья бронзы, напряга быть не должно. Знаю точно, что на реке Оранжевой, в районе города Приска рядом с еще одним медным рудником есть его довольно солидные залежи. Но опять же, на этом месте сейчас бегают антилопы, буйволы, львы да гиены. Пока отыщем руду и начнем разработку, времени пройдет немало. Поэтому, десять тысяч фунтов олова дал команду закупить.
   Знаю еще одно место, где находятся огромные запасы оловянных руд. Это Берег Скелетов в районе пустыни Намиб. Но местность эта название свое заслужила по праву. Здесь большую часть года стоят плотные туманы, которые создаются холодным течением, а в совокупности с постоянным мощным прибоем, судоходство у этого побережья непригодно даже для более современных кораблей. Чего уж говорить о парусниках, которых погибло там бессчетное множество. Ну и ладно, нам туда пока не надо.
   Артем Чайка и Момчило Петкович остались в Малаге, где курировали изготовление по голландскому образцу оборудования трех водяных лесопилен, двух водяных и шести ветровых мельниц. Редуктора к ним мы в будущем, конечно, переделаем. Вообще-то, чисто как мельницы для хлеба и прессы для масла, будут работать всего три ветряка, а все остальное оборудование будет использовано для литейного и кузнечнопрессового производства.
   В Толедо пробыл две недели и вернулся домой. Здесь меня ожидал ответ Марсельского банка на запрос о судьбе сертификатов князя Вишневецкого. Предлагали приехать с оригиналами документов для дальнейших переговоров. Поэтому, пробыл дома два дня и посмотрел, как идет реконструкция приобретенного дома. Затем, забрал в сопровождение Артема и Момчила, с коими отправились на каботажнике в путь по слегка штормящему морю.
   В здании офиса работы были почти закончены. Наружная, каменная часть была очищена от многовековой пыли и отмыта, крышу перекрыли новой черепичной кровлей, все окна заковали в железную обрешетку и остеклили. Появились новые резные ставни и еще две массивные дубовые двери, рядом с которыми висели точно такие же большие полированные латунные щиты, как и на первой, но уже с другими гравированными надписями. На одной было: 'El banco de la reconstrucción y el desarrollo' (Банк реконструкции и развития), а на второй: Compañía de seguros "vía Lejana" La seguridad de mar, la seguridad contra fuego (Страховое общество "Дальний путь" морское страхование, страхование от огня).
   Внутренняя отделка была выполнена не хуже, чем в приемном зале графа Малаги. А подвал тоже, переделали полностью. Пол, стены и потолок были армированы прутьями из толедской стали (довольно устойчивой к коррозии), забутованы крупным щебнем и залиты крепким цементным раствором. Работа эта делалась долго и демонстративно, чем привлекла немалое количество любопытствующих дворян, торговцев и прочих мещан. Именно их рассказы о толщине стен, а впоследствии и слухи о количестве доставленного золота, способствовали процветанию всех моих предприятий.
   Банкира Давида Пуйоля, бухгалтера и двух кассиров, а так же страхового агента и страхового инспектора Карлоса Басору, рекомендовал управляющий компанией, Паша Гихон. А семерых отставных солдат из гарнизона алькальда уже привел инспектор Басора . Говорит, что охрана банка и поддержка реноме страхового агентства, при необходимости физического воздействия, работа для них привычная.
   С Давидом и Карлосом вел длительные и частые беседы. При этом вспоминал о своих неоднократных отношениях с банками и страховыми компаниями, и многие моменты доносил до их сведения. Мои неглубокие знания банковского и страхового дела, для человека XXI века, но колоссальные для века нынешнего, были для них истинным откровением. И если наш будущий бизнес пойдет так, как сейчас отражается в их шокированных глазах, то придется нам выкупать в разных городах Европы, как минимум, по зданию в год, при этом нанимать не семь человек охраны, а целую армию.
   Проблем с получением денег тоже не было никаких. Прибыл в банк, предъявил сертификаты князя Вишневецкого и метрическую выписку на князя Каширского Михаила, сына Иоакима, составленную на латыни, двумя экземплярами которой, озаботился еще дома. Деньги в сумме четыреста пятьдесят шесть тысяч золотом чистыми (на маржу улетело четырнадцать тысяч, а если перевести на серебро, то все пятьдесят восемь) были, выданы, сосчитаны и погружены на принадлежащий страховой компании корабль. Отчалили мы немедленно и в Малагу прибыли совершенно без происшествий.
   Текучка затянула настолько, что счет дням потерял. Правда, изредка ездил в гости к Изабель, а еще на адрес компании частенько приходили из Мадрида письма от наших девчонок. Любушка и Танюшка писали о своих радостях и огорчениях. Многим девчонкам уже даже хотелось сбежать, но я им отвечал, обращался ко всем и говорил, что мы их любим и ждем с победой через год и три месяца. А сейчас всех этих писем собрался целый мешок.
   Казалось бы, только что ребята вернулись с грузами из Толедо, а на внутреннем рейде порта бросил якорь 'Алекто'. С удивлением понял, что три месяца-то уже прошло. Тогда-то я и узнал множество новостей, а также о том драматическом, но победном бое, произошедшем на острове Ла Пальма в начале этого лета.
   Грузились три дня. Забили не только трюмы, но и свободные места на палубе. Различных товаров натащили столько, что утонула даже ватерлиния. Команда работала споро, не смотря на то, что все тридцать три члена экипажа, без учета меня, Кривошапки и Васюни, были новичками. Но, ничего, серьезных штормов не предвидится, поэтому, в том, что благополучно дойдем к пункту назначения, даже не сомневался. Тем более, что из числа вновь изготовленного оружия, на мой корабль Иван выделил двадцать две винтовки, а револьверов - тридцать три, то есть, снабдил каждого матроса. А холодное оружие у каждого воина было свое собственное.
   На второй день, по прибытию корабля, распрощался с обитателями замка, с падре и сельскими старостами, забрал Луизу с ребенком, ее отца и младшего брата, и убыл в Малагу, где переселился в собственную каюту. Уж очень хорошо старый вдовец Педро набил руку на изготовлении винтовочных прикладов и револьверных щечек. Когда ему только намекнул, что могу организовать свободу и безбедную жизнь, он ни минуты не сомневался, оставил хозяйство старшему сыну и последовал за мной.
   На палубе меня уже ожидал и Энцо Раванелли с двумя помощниками. Это младший сын венецианца-краснодеревщика, который два года назад обустраивал замок в феоде Сильва. Кстати, спальный гарнитур и кабинет изготовил именно Энцо. В мастерской отца от старших братьев стало слишком тесно, и он решил перейти на собственные хлеба. Мой заказ подвернулся ему как нельзя кстати.
   На следующий день подошли девятнадцать корабельных плотников. Собственно говоря, это были завербованные мной младшие сыновья мастеров, которые получили аванс по пять золотых дукатов, и были просто счастливы пристроить к делу своих отпрысков. На верфях Малаги пробиться им было не судьба.
   В отношении собственных корабелов больших иллюзий не питаю, с полгода только древесину придется готовить. Но все равно, каждый из четырех должен будет заложить по два флейта. Отношусь, конечно, с сомнением, что к выпуску капитанов они успеют построить хоть один каркас, поэтому, в Малаге смог разместить заказ на семь кораблей, а в Барселоне - на девять, и все по типу моего флейта. Ну, а остальное придется покупать, благое дело, в средствах не стеснен.
   Все вечера, пока шла подготовка к отправлению, расположившись у выносного столика на квартердеке, ребята рассказывали мне о жизни на острове и всех других новостях. Оказывается, когда прибыли батюшки, у нас начались массовые венчания. Так что сейчас ни одной взрослой свободной девчонки не осталось, все вышли замуж. Правда, Иван и Рита не женились, лишь объявили помолвку. Говорит, что если его посаженным отцом согласился стать доктор, то посаженным отцом его невесте никто кроме меня быть не может.
   К сожалению, получился серьезный демографический перекос, три сотни воинов на неопределенное время остались без потенциальных невест. И хоть Иван их предупредил самой страшной карой, чтобы те не терроризировали мужиков и не шастали к их бабам, но все равно, с этим придется что-то делать. И в самое ближайшее время.
   - Все четыре шебеки отремонтированы полностью, - Петро сейчас рассказывал о судьбе трофеев, добытых островитянами в бою с берберийскими пиратами, - Три месяца мы на них тренировались и выходили в море. Далеко не уходили, так как море слишком штормило, но наличие весел для плавания при таком волнении, это очень умное дело. Главное, причаливать удобно.
   - К твоему сведению, Петро, западное побережье Африки постоянно штормит. Потому-то и прижились здесь парусно-гребные суда. Но молодцы, ребята, захватить с берега целых четыре шебеки, это подвиг. Всех повышу в звании до сержанта, а Стоянову дам лейтенанта.
   - Да, сир, Стоян воин серьезный, у нас его уважают. Так они пятую тоже вытянули, правда, сейчас от нее ничего не осталось, все растащили на ремонт повреждений других шебек, но ни одна пушка с нее не утонула, - уточнил он.
   - А каронады льют или нет?
   - Да, сир! Все задачи, поставленные в Хаджибее, выполняются. Считайте, с 'Ирины' мортирку и те шесть дрянных пушечек убрали, двадцать четыре из трех выкупленных шхун, восемьдесят с шебек и шестнадцать пушек с флейта сняли и все переплавили. Получилось после литья сто девяносто девять каронад. Так что у нас пятьдесят три ствола в запасе, но скомплектовать смогут только штук двадцать, господин полковник говорит, что твердого дерева на лафеты не хватит.
   - Ничего страшного, мы сейчас грузим африканскую древесину на мебель для дворца, скажу, что бы загрузили немного больше. А те орудия с двадцатипушечного флейта отложили?
   - Не отложили! Уже установили! По пять на два укрепления в порту и по четыре на два укрепления у цитадели. И по одному на бак каждого флейта. Даже запальные замки везде поставили. Провели испытания, так эти орудия лупят новыми снарядами точно так же, как и наши, на полторы мили. Тем более, калибр одинаков. Теперь безнаказанно войти в бухту ни одна эскадра не сможет, а с нашим оружием и со стороны пляжей никто никогда не прорвется.
   - Отлично. Но мне удивительно, что артиллеристские бастионы уже готовы.
   - Сир! Весь световой день никому нет ни минуты покоя, ни лыцарям с женами, ни казакам с казачками, ни мужикам с бабами. Рассказать вам наш распорядок дня? - дождавшись моего утвердительного кивка, Петро продолжил, - Подъем с рассветом, в шесть утра, абсолютно для всех, кроме непраздных казачек и баб. Пока воины бегут кросс и занимаются комплексом физо, все остальные обязаны взять в каменоломне и перенести в заранее намеченное архитектором место по три камня. Мужики тащат большие, килограмм по пятнадцать-двадцать, а женщины - маленькие, килограмм восемь-десять. На три захода получается ровно один час. Затем очередь таскать камни приходит и нам, воинам. Тоже по три захода, но мы управляемся за полчаса. Точно такой же моцион, как вы сир говорите, проводится и вечером. Так вот, мы подсчитывали, что три с половиной тысячи работоспособных людей, особо не напрягаясь, в среднем за день вкидывает туда куда говорит архитектор, до трехсот тонн камня или это сто сорок кубометров. А за три месяца мы уложили не меньше двенадцати с половиной тысяч кубов. Так что, сир, уже не только все четыре бастиона полностью построены, но и причал, и волнорез. Даже цементным раствором залиты. Теперь в бухту может войти не полтора десятка кораблей, а все три. Портовую площадь камнем выложили давно, а сейчас заканчивают мостить дорогу к цитадели.
   - Ну, это два часа светового дня. А все остальное время что делали?
   - Сразу после завтрака химики, механики, кузнецы, литейщики и дежурная смена крестьян, которые работали на мехах, шли в пещеры, где они построили лабораторию, мастерские и печи, а для всех остальных - боевое слаживание. Команды осваивали новые корабли, когда не очень сильно штормило, выходили в море, правда, недалеко. Капитан Полищук занимался с сухопутными подразделениями, то есть, с морским десантом, совместно с матросами отрабатывали абордажи. Потом, в дальней маленькой бухте, сделали так, как вы говорили: вылили на поверхность воды земляное масло, подожгли, затем, прыгали в огонь и проплывали под водой на чистое от огня место. Через это испытание абсолютно все казаки прошли по четыре захода. Да! Страшно было, особенно самый первый заход. Еще стреляли. Лыцари - совсем мало, а новички - по восемнадцать выстрелов из револьвера и по четырнадцать выстрелов из винтовки. У госпожи Риты с порохом напряженка.
   - О! Вот как вы ее стали называть! Раньше была Ритка, а сейчас уже госпожа.
   - Ага! Господин полковник за 'Ритку' уже одному умнику по кумполу треснул.
   - Понятно, - отучить Ивана от укоренившегося в его мозгах отношения к воспитанию вообще, и привычных за многие годы мер воздействия за кривое, по его мнению слово, было невозможно. Впрочем, любые его начинания и действия, мною поддерживались безоговорочно, - Вообще-то Рита действительно достойна самого высокого уважения. Но ладно, рассказывай дальше.
   - А что дальше? Вон, сержант Васюня все три месяца пушкарей гонял.
   - И как твои, Степан, успехи? - повернулся к Васюне, - Будут у нас хорошие бомбардиры или как?
   - Почему будут? Уже есть. Даже в этой нашей новой команде пятеро казаков, то бишь матросов, показывают очень неплохие результаты. Правда, двадцать стофунтовых бочек черного пороха сожгли и две тонны железа в море выплюнули, но косоруких и косоглазых отбраковали, и сорок девять перспективных пушкарей определили. Мы их по трое-четверо распределили на каждый корабль. И четверых на бастионы порта и цитадели поставили, по одному на каждый. Надо бы их всех поощрить, я обещал.
   - Обещания надо выполнять, подай список, поощрим. Вижу, засиделся ты в командирах отделения, Степа, - при этом заметил, как Петро еле заметно, утвердительно кивнул головой, - Однако, об этом потом. Давай, Петро, рассказывай об учебе. Вижу, оба говорите на славянском языке почти правильно.
   - Еще бы, стараемся соответствовать. А учатся все, по той методике, которой вы научили. Даже крестьяне учатся. Когда вы в Хаджибее сказали, что освобождаете их от всех податей на три года, а знающих арифметику и разговаривающих на нашем языке - на все пять, так заниматься начали прямо на кораблях.
   - А батюшки учатся?
   - А как же! Они уже и сами все учителями стали, правда трое, отец Герасим и двое, которые постарше, отец Михаил и отец Василий, все что-то пишут. Говорят, Евангелие и Молитвослов переводят. А еще капитан Полищук отобрал две сотни малолеток, в основном, из числа казацких сирот. По правде говоря, среди них только десятка два воинов-казаков, а остальные - малышня обыкновенная. Даже есть несколько совсем маловатых, лет по восемь-десять. Капитан живет с ними под одним навесом, занимается, фактически, круглосуточно и гоняет с утра до вечера. Дисциплину среди этих бывших малолетних бандитов, завели правильную, розгами бьют по жопе за любую провинность. И в огонь прыгали вместе со всеми взрослыми казаками.
   - Но кормят пацанов хорошо, - добавил Васюня, - и спать днем дают. А вначале им было нелегко, во время сиесты обедали, мыли свои миски, затем, приползали под навес, падали и вырубались. А сейчас ничего, втянулись. Нас-то воинами воспитывали с детских лет, а этих бродяжек кто учил? Но будет, будет с них толк.
   Методика, по которой обучаю своих бойцов, а они в свою очередь, стали обучать других, называется английской. Как-то прочел о ней еще в той жизни. Респонденты считали ее вполне эффективной для применения не только при необходимости ликвидации массовой неграмотности, особенно среди диких аборигенов, но и при изучении других языков.
   Казаки мои были довольно образованы, поэтому, система обучения получилась исключительно действенной. Вначале из общего числа слушателей выделялись лучшие ученики, которые начинают помогать учителю, обучать более слабых. Таким образом, можно было охватить учебным процессом достаточно большое количество учащихся. Затем, в группах этих учеников, которые передавали полученные от учителя знания, появлялись слушатели более успешные, которые в свою очередь начинали помогать своему преподавателю.
   Большие группы дробились на отделения (не более десяти человек), помощники старших учеников становились, так называемыми, мониторами, а более знающие становились помощниками учителя над этим отделением. Самые опытные и надежные становились старшими помощниками учителя или надзирателями над младшими мониторами, они контролировали правильность проведения урока-штурма и порядок в группах.
   Обычно преподавание велось, когда десяток учеников сидел или стоял полукругом напротив учителя. Таким образом, чтение, письмо, арифметика и Закон Божий, даже на совершенно незнакомом ранее языке, усваивается очень быстро и неплохо.
   После каждого урока, успевающих нужно было поощрить, а нерадивых - заклеймить. По настоящей английской методике, нерадивые ученики подвергаются экзекуции, им задирают рубаху, снимают штаны и лупят палками. Но, из уважения к женщинам, решил этот пункт не применять. А вот главный учитель Антон для своих воспитанников березовой каши не жалеет. И правильно, мне нужно из мальчишек этих вырастить не лежачих инертных телков, а настоящих стремящихся соколов.
  
  
  
   * * *
  
  
   Вахтенный в рынду отбил шесть склянок*. Стало заметно, что наши преследователи добавили парусности и резко увеличили ход, охватывая наш корабль с двух сторон. Минут через тридцать они выйдут на дистанцию выстрела из носового орудия.
   Мы со старпомом тщательным образом обсудили всевозможные нюансы предстоящего морского боя, самого первого в нашей жизни. И если меня в военно-морской школе действиям в различных ситуациях, в том числе и похожей, натаскивали неплохо, то в Барселоне ничему подобному не учили вообще. Это уже много позже со всеми нашими новоиспеченными мореманами провел восемнадцать уроков, а так же постоянное боевое слаживание на пути к Хаджибею. Попытался донести до их сведения абсолютно все, чему меня учили. Но все равно, главный учитель - это жизнь, а главный экзаменатор - настоящий бой.
   - Лейтенант, - повернулся к Кривошапко, - Пора!
   - Боцман! - закричал он в рупор, - Свистать всех наверх! Боевая тревога! Щиты и абордажные снасти к правому борту! Всем гражданским - в трюм марш!
   По звуку боцманской дудки, матросы резво спускались в кубрик, хватали концы с кошками и металлические щиты, размером шестьдесят на семьдесят сантиметров и выныривали из люка обратно, на верхнюю палубу. Затем, они выносили щиты за ограждение борта, верх цепляли за перила крючками, а низ подвязывали к стойкам. По тому, как все делалось слажено, быстро и без суеты, стало понятно, что молодыми матросами подобная команда выполнялась, по меньшей мере, в сто первый раз.
   Вообще-то, если к щитам, как защите придраться сложно, то абордажных кошек на судне иметь не положено. Изготовление этих девайсов есть лично моя инициатива. Точно как и боцманские дудки, которых мы с Иваном отлили полсотни штук. Ну, не 'свистали' никого наверх в те времена, просто, боцман глотку рвал и кулаками работал.
  
  * Три часа по полудню.
  
   - Слушать меня! - подошел к перилам квартердека, поднял руку вверх и показал большим пальцем за спину, - Вон тем двум голландцам понравился наш корабль. В связи с тем, что пиратство повсеместно запрещено, а свидетели никому не нужны, тем более у побережья Европы, то живыми нас оставлять не планируют. Это, если они нас смогут захватить. Но мы - сильнее! У нас самое лучшее в мире оружие! Мы самые лучшие воины! Братья казаки! Вы отлично дрались на суше! Теперь вы стали моряками и будете побеждать в море! Мы победим!
   - Победим! Победим!
   - За Богородицу! - обнажил и поднял шпагу.
   - За Богородицу! - раздались слитные крики с палубы, вверх взметнулись абордажные палаши.
   - Командуйте, лейтенант, - повернулся к Петру.
   - Внимание, товарищи матросы! Расчетам занять боевые посты! По местам!
   Пушкари побежали к лестничному спуску на орудийную палубу, откуда очень хорошо было слышно, как Васюня отдает команды на открытие портиков и заряжание каронад. Две пары пулеметчиков забрались, одни - на ют*, а другие - на бак**, и приступили к установке станков с устроенными под углом рамками, на которые укрепили свои щиты. Между ними была оставлена трехсантиметровая щель, сквозь которую и прицельные приспособления и саму цель можно было видеть прекрасно.
   Должен отметить, что эти щиты были прокованы в четырехмиллиметровую толщину и термообработаны в цементационном ящике. С сотни метров пулю из нашей винтовки они не держали, а вот шрапнель и обычные свинцовые пули держали неплохо. Было бы хорошо одеть бойцов в бронежилеты, но во время абордажа всякое может случиться, свалившийся в воду, утонет очень быстро. Так что данную защиту для личного состава посчитал приемлемой. Только изготовлено их было мало, всего семьдесят штук, едва хватило на богинь, 'Алекто' и 'Тисифону'. Впрочем, рулевой был закован в полный кирасирский доспех, в процессе боя он часто становится мишенью, а увернуться ему будет некогда.
   Наблюдая за кораблями противника, которые стремительно неслись наперерез, зажимая с обоих бортов, все ожидал их кардинальных действий. Бригантина шла медленней и находилась в миле от нас, тогда как флейт подобрался на дистанцию в шесть кабельтовых***. Вдруг его бушприт окутался черным дымом, затем, послышался звук выстрела и гул летящего ядра. Коль мы ядро слышим, значит, нам ничего не угрожает, оно идет с значительным перелетом. И действительно, шлепнулось в воду метрах в ста по курсу.
  
  * кормовая надстройка судна.
  ** надстройка в носовой части палубы.
  *** 1/10 морской мили - 182,5 метра.
  
   Карты открыты, противник требует немедленной остановки для сдачи на милость и приема призовой команды. Что ж, бомбардир у них приличный, но перезарядить эту горячую пушечку еще с полчаса точно не смогут, значит, и нам можно начать играть собственную партию.
   - Опердек, готовность?!
   - Оба борта готовы! - выкрикнул Васюня.
   - Работаете сначала правым! По дальней бригантине! Не подкачай, лейтенант лыцарского корпуса!
   - Я сержант, сир!
   - Твой князь не ошибается! А самый меткий бомбардир сегодня станет сержантом!
   - Ура! Ура! - послышались из люка радостные выкрики пушкарей.
   - Марсовые фок-мачты!* Убрать фор-марсель!** Марсовые грот-мачты!*** Убрать грот-бом-брамсель, грот-брамсель**** и грот-марсель! Марсовые бизань-мачты!***** Убрать крюйс-брамсель!
   Видно неплохо тренировались все эти три месяца, - марсовые матросы парами взлетели на ванты и полезли вверх, как обезьяны. Заскользили гитовы и драйрепы******, убранные паруса стали вязать к реям. И это при довольно приличном ветре, баллов в пять-шесть. По крайней мере, его скорость была чуть больше десяти метров в секунду.
   - Ценю, молодец, - повернулся к Петру, - хорошо вышколил матросов.
   - Ну, так... - довольный похвалой, он смущенно развел руками.
   - Смотри, Петро, - показал на приближающихся преследователей, - как они радостно режут волну, думают, что мы струсили и сдаемся. Ничего-ничего, мы перегружены, да бежать не можем и маневрировать тяжело, но и в любом другом случае от таких, как вы, никогда бы не бежали. А сейчас мы вас удивим. Марсовые! На бушприте! Убрать блинд-парус, стаксели товсь! Бизань-мачта, гафель товсь! Разворот оверштаг!!******* Рулевой! Курс двадцать семь румбов! Держаться всем!!
   - Есть двадцать семь румбов! - выкрикнул рулевой.
   Палубу стало резко заваливать вправо, корабль вошел в правый галс, и волна ударила в борт, вспенила воду и рассыпалась холодными брызгами на крепко уцепившихся к стойкам перил матросов. Бортовая качка стала наклонять палубу из стороны в сторону.
   - Капитан! Курс норд-вест-тень-вест!
   - Отлично, рулевой! Курс девятнадцать румбов!
   - Есть девятнадцать румбов!
   - Марсовые! Ослабить гафель!
   Качка уменьшилась, корабль с борта на борт бросать перестало, наконец, он начал резать волну и вошел в нужный нам крутой бейдевинд.
   - Капитан! - доложил рулевой, - Курс зюйд-вест-тень-зюйд!
   Сейчас корабли противника шли по встречному курсу, зажимая нас с обеих сторон; пушечные портики были открыты, а их марсовые тоже спешно убирали паруса. Склонившись к передним перилам квартердека, которые были соосны направлению стволов каронад, прикинул, что если довернуть еще десять градусов влево, то минуты через две носовая и правая сторона бригантины точно подставиться под залп нашего правого борта.
   - Рулевой! Курс, строго двадцать румбов!
   - Есть, двадцать румбов! - ответил он и через минуту добавил, - Капитан! Курс, строго зюйд-вест!
   - Ну! Лейтенант Васюня! Не подведи!
   Внизу из люка что-то пробурчали, о чем не услышал, но когда наша 'Алекто' взобралась на вершину волны, раздались выстрелы двух орудий. Первый сигнальный снаряд-дымарь перелетел курс бригантины в полукабельтове перед ее носом и шлепнулся в трех кабельтовых дальше цели. Второй не долетел всего какие-то метры.
   - Всем!! Повернуть винт на два деления влево! Девятая и десятая, полделения добавить! - Из люка внизу раздался рев Васюни, приглушенный шумом встречной волны.
   У противника в это время испугано хлопнули на ветру стаксели, но видно, капитан и команда там были опытны, поэтому, резко изменили курс, выставляя своим канонирам удобное для выстрела положение судна. Но не успели.
   Когда 'Алекто' зависла на вершине очередной волны, а противник очутился четко на траверзе правого борта, раздался мощный боевой залп восьми оставшихся каронад.
   Во времена парусного флота зачастую, чтобы победить противника, нужно было в течение нескольких часов, в напряжении всех физических и душевных сил, выполнить массу эволюций и маневров, сжечь кучу боеприпасов. Но, иногда бывают случаи: бой, залп или выстрел, которые остаются в памяти на всю жизнь. Много-много лет спустя, будучи на балу в Адмиралтействе, услышал в кругу старых офицеров рассказ именно об этом выстреле. Вот и у меня в жизни случилось немало боев, и морских, и сухопутных, многие из них уже стерлись из памяти, но именно этот запомнился навсегда.
   При серьезном волнении моря и приличной болтанке, цель поразили все восемь снарядов, в том числе попали и в пороховой трюм. Бригантину вспучило огнем и разорвало на части, а оснастку судна и куски людской плоти раскидало на многие сотни метров. Даже к нам залетела и заскользила по палубе, оставляя кровавый след, оторванная кисть руки.
   - Наша богиня мщения испила вражеской крови, - сквозь зубы прошипел не лишенный предрассудков лейтенант Кривошапко, - Теперь нам будет благоволить удача.
   Однако, после мгновенной, трагической гибели напарника, флейт противника не рыскнул в сторону. Он все так же, как и ранее, строго держал встречный курс на сближение, с подходом впритирку к нашему левому борту. Его капитан не утратил мужества и хладнокровия, а многочисленная команда сгрудилась у борта, решительно приготовившись к атаке.
   Все паруса его были давно уже убраны, кроме единого косого стакселя. Еще минут шесть-семь, и противник ударит из мушкетонов картечью, и полетят абордажные кошки.
  
  * Передняя мачта на судне.
  ** Нижние паруса.
  *** Вторая или самая высокая мачта
  **** Верхние паруса.
  ***** Кормовая мачта.
  ****** Бегущий такелаж парусника.
  ******* Ход почти против ветра.
  
   Петро стал топтаться на месте, словно пританцовывая, и поглядывал то на меня, то на корабль противника. Состояние его понимал прекрасно, поэтому, решил дать карт-бланш. Впрочем, кому еще давать, как не ему.
   - Что-то хочешь сказать, Петя?
   - Да, сир. Красиво идут.
   - Нравиться корабль?
   - Еще бы, - он энергично кивнул головой, - такой же, как и наш.
   - Тогда иди и возьми его, он твой, капитан лыцарского корпуса Кривошапко, - после этих моих слов его глаза широко распахнулись и радостно вспыхнули.
   - Я вас не подведу, ваша светлость, - тихо сказал он. Сейчас его глаза сузились, он приподнял подбородок, обнажил саблю и громко воскликнул, - Товарищи матросы, сержанты и офицеры! Приказом капитана, командование абордажной партией принимаю на себя! На корабле, на боевом посту остаются: рулевой и четыре марсовых матроса. Группа боцмана Палия штурмует палубу от фок-мачты до бушприта, группа лейтенанта Васюни штурмует от фока до бизани, моя группа - от бизани до юта. Пулеметчики и стрелки! К бою! Остальным - подготовить абордажную оснастку.
   Пока Петро отдавал команды, у бордюра квартердека расстелил набитый рисунком красных маков коврик, ранее свистнутый мной из приданого Любушки. Затем, проверил и подготовил к стрельбе винчестер. Глупо стоять и позировать на виду летающей шрапнели, поэтому, с комфортом улегся на коврик и в подзорную трубу стал рассматривать приближающийся корабль.
   В полукабельтове друг от друга, и наши стаксели, и последний стаксель противника были ослаблены и заполоскались на ветру. Корабли сближались уже по инерции, впрочем, наш против ветра фактически остановился и начал на волне клевать носом вверх-вниз. Стал слышен рев на палубе пиратов, которых было раза в три больше. Одни из них потрясали мушкетонами, другие - палашами, а третьи - железными крючьями. Рядом с лестницей, ведущей на шканцы, стоял молодой мужчина, лет тридцати, обутый в невысокие сапоги и одетый в европейское платье: белую рубашку с пышным жабо, белые лосины и синий, шитый золотом камзол. На красной перевязи висела богато отделанная шпага, а в руках он держал такую же подзорную трубу. Его лицо, приближенное оптикой, улыбалось, видно, верил человек в собственную победу. Ну, как же, разве может кучка каких-то вчерашних юнг противостоять его просоленной морем команде джентльменов удачи?
   Что-то Петро затих, ведь через минуту мы сблизимся на дистанцию выстрела их пистолей-бахалок с широкими раструбами и мушкетонов. Как даст такой в упор, то мало не покажется.
   - Огонь! - команда Петра потонула в пулеметной трескотне и винтовочных выстрелах. Пулеметчики врубились веером в толпу, а стрелки-матросы в положении 'с колена', огонь по целям вели избирательный. Разбрызгивая кровь, пираты стали валиться на палубу. Многие из них стояли и недоуменно смотрели, как смерть прямо косит подельников, затем, и сами падали замертво. А часть более шустрых, в том числе и капитан, в которых сработал инстинкт понимания и самосохранения стали разбегаться и прятаться кто куда горазд: за бухты с канатами, за какие-то бочонки, а также в люки на нижние палубы.
   Мне тоже удалось шесть раз выстрелить. Четверых точно свалил, а вот в капитана стрелял дважды и не попал, оказался шустрым парнем. Да и перезаряжать рычажную винтовку из положения 'лежа', очень неудобно, каждый раз нужно перекатываться на левое плечо. В это время корабли сблизились бортами метров до пяти.
   - Прекратить огонь! Кидай! - опять послышалась команда Петра и с нашей стороны полетели абордажные крюки. Со стороны противника никто ничего не кидал, некому было.
   - Тяни раз! Тяни два! - услышал голос боцмана. Наконец корабли между собой были стянуты, но через заваленные внутрь борта не так-то просто перепрыгнуть. Однако, боцман Палий, двоюродный брат нашего Сорокопуда, этот вопрос предусмотрел - на перила обеих бортов упали три широких доски, по которым абордажная партия хлынула на палубу противника.
   Васюня, перекатившись по палубе, как колобок, удерживая два палаша обратным хватом, заработал ими, как ветровая мельница. Выгнал из-за бухты канатов двух разбойников и тут же уложил, одному вспорол живот, а второму разрубил грудь. Затем, уклонился от выстрела пистоля третьего и срубил ему голову. Вот такие у меня, господин бывший капитан, вчерашние юнги, и вот такие у тебя джентльмены удачи.
   Спустившись на палубу, так же перешел на борт противника и, стараясь не ступать в кровавые лужи, поднялся на квартердек. Действительно, корабль ничем не хуже моего, разве кое-что переделать и пушки заменить.
   Закончилось все быстро. Еще где-то в трюме хлопали последние редкие револьверные выстрелы, а ко мне два матроса в сопровождении Петра тащили раненного капитана. Следом подошли с командами матросов, забрызганные кровью лейтенант Васюня и боцман Палий.
   - Вот, сир, это капитан, - сказал Петро и вручил мне его перевязь и шпагу, - Он ранил двух матросов, Новикова и Сагайдака.
   - Сильно ранил?
   - Не знаю, но лечить надо, обоих кольнул в правое плечо.
   - У нас убитые или другие раненные есть?
   - Убитых нет. А еще трое раненых, но у них так себе, царапины, заживут, как на собаке.
   - Что ж, принимайте корабль, капитан, - кивнул Петру, - Матросов разделите поровну, и специалистов тоже поделите правильно, в мою пользу, не то знаю я вас.
   - Так точно, сир! - было явно заметно, что радости Петра нет предела.
   - Боцман, - обратился к Палею, - тяжелораненых дорезать, все трупы за борт. Раненных пиратов перевязать, и закрыть в трюм. Ну и главнейший момент - сделать опись имущества добытого приза. Результаты доложите капитану Кривошапко, затем, вместе с ним подойдете ко мне.
   - Назовитесь, - приказал на голландском языке угрюмо разглядывающему меня бывшему капитану.
   - Йорис ван дер Кройф, капитан корабля 'Мена', занимаюсь торговыми перевозками.
   - Бывший капитан. А занимались вы не торговыми перевозками, а пиратством. И теперь ваш бывший корабль, и все имущество стало моим. Вопросы, возражения? - он опустил взгляд и промолчал, - Посему, властью, данной Его Католическим Величеством, мне, идальго Микаэлю де Картенара, объявляю вас пиратом. Вопрос о том, повесить ли вас здесь на рее или подарить алькальду Тенерифа, решу в течение одних суток.
   - Меня там тоже не помилуют, - тихо прохрипел бывший капитан и посмотрел мне прямо в глаза, - Как дворянин дворянина прошу о смерти от меча.
   - Если бы наши страны находились в состоянии войны, а вы имели каперский патент, я бы предоставил вам такое право, но став наглым пиратом, вы его потеряли, - помолчав минуту, пожал плечами и закончил, - Впрочем, дворянин Йорис ван дер Кройф все равно уже умер, ведь этот корабль буду регистрировать со всеми вытекающими отсюда последствиями. Но я подумаю, что можно сделать, может быть, вы мне на что-нибудь и сгодитесь. Лейтенант Васюня, отведите его, пусть перевяжут и закроют вместе со всеми. В трюме.
  
  
  
   * * *
  
  
  
   К побережью острова Ла Пальма мы прибыли с попутным ветром через пять дней. В бухте крепости торчали мачты одиннадцати судов, в том числе и впервые увиденные мной четыре шебеки.
   Итак, в моей собственности, то есть, в собственности торговой компании 'Новый мир', сейчас находится тринадцать кораблей, число, считавшееся в той жизни роковым и несчастливым. Подобный предрассудок возник и развился непонятно когда, но сейчас в этом мире, абсолютно точно, ни один человек, ни в одной стране, это число каким-то значимым не считал и совершенно никак не выделял. Впрочем, судовладелец на этом количестве останавливаться не собирается. Очень скоро их будет больше, намного больше.
   В окуляр подзорной трубы было видно новенький причал и массу встречающих. В душе шевельнулось теплое чувство, ведь все эти люди тоже мои. Наши люди!
  
  
  
   Глава 3
  
  
  
   За полгода, которых меня здесь не было, работы было сделано великое множество. Благодаря почти четырехтысячной армии дармовой рабсилы, строительство и благоустройство феода подошло к закономерному финишу. Осталась выполнить часть столярки, остекление и меблировку помещений, а так же отделку дворца. Несмотря на то, что все вновь прибывшие переселенцы проживают под деревянными и парусиновыми навесами, около тысячи человек уже сейчас можно спрятать под крышу но, надеюсь, что к началу дождей мы снимемся и уйдем, а останется здесь около полторы сотни человек, не больше.
   Добросовестно вкалывали не только строители. С моим прибытием появилось сырье, поэтому, опять заработала плавильная печь и кузня, которые Иван разместил в проходной пещере, а так же механическая мастерская, расположенная на открытой площадке под самым обычным парусиновым тентом.
   Работа наших молодых мастеров вызывала всеобщее любопытство, но с этим ничего не поделаешь, даже добровольные помощники нашлись. Иван отобрал двадцать семь малолетних пацанов и семнадцать уже вполне взрослых крестьян. В первую очередь, изготавливалось огнестрельное оружие и патроны, так что выкупленные казной у Педро восемь сотен готовых винтовочных прикладов и шесть сотен револьверных щечек, пришлись как нельзя кстати.
   Производство бездымного пороха мы тоже механизировали. Еще в замке изготовили ряд вспомогательных механизмов, которые прошли испытание перед самым походом в Украину. Первый - это обычный горизонтальный смеситель со встречными лопастями, по типу тестомешалки, с ручным приводом и закрывающейся крышкой. Второй - центрифуга с конической парой, ременной передачей и ножным приводом. Сейчас оба этих механизма были установлены в маленькой прохладной пещере. Рядом с ее входом на площадке построили два сарайчика, сушильный и разделочный. В разделочном, стоял столик с вальцами, для раскатки листов и два столика с клиновыми ножами для их резки в лапшу, вдоль и в поперек. Котел, подогреваемый паровой баней и необходимый для технологического процесса, стоял прямо на улице. А все это место, огороженное высоким забором, охранялось круглосуточно, и ни один посторонний сюда не допускался.
   Сейчас полным ходом варили латунь, в кузне тянули гильзы и отливали пули, а в мастерской собирали оружие. Поэтому, есть все основания полагать, что дней через десять все наши воины будут перевооружены полностью.
   В будущем, конечно, никакое производство здесь не планируется, все оборудование будет демонтировано и отправится на самые первые территории нашей экспансии - в Южную Африку. Здесь же останется переселенческая база, где в течение трех месяцев людей будут обучать языку, арифметике и отбирать любознательных и перспективных. Кроме того, здесь же планируется прививать новые технологии ведения сельского хозяйства. Благое дело, мы доставили с собой весь необходимый инвентарь, который заинтересовал фактически всех, и крестьян и казаков.
   Лично для меня, занятие сельским хозяйством в той жизни было чуждым и неинтересным, но в этой - других серьезных хозяйств и не бывает, поэтому, любой человек, от крестьянина до князя в земледелии понимает неплохо. Вот только технологии 'от сохи' не меняются на протяжении многих столетий, в результате чего для прокорма одного воина, в зависимости от плодородия почвы, потребно от пяти до десяти крестьянских семей. А мне сейчас нужно, что б было наоборот - один крестьянин кормил десять воинов и никак не меньше.
   Не знаю, как обучают детей в XXI веке, но во второй половине ХХ, когда я учился, нам преподавали основы почвоведения, некоторые технологии вспашки земли, а также что-то о селекции, севообороте и удобрениях. Все эти воспоминания сформулировал, вместе с простенькими схемами на шестнадцати листочках и отдал в печать Карло Манчини.
   Работать отвальным плугом, культиватором, сеялкой, сенокосилкой и косой-литовкой, учились вместе. Что там говорить, желающих встать за плуг было, по меньшей мере, две тысячи человек. Но когда из печати поступил первый десяток моих тоненьких книжиц, их читали все, и казаки и крестьяне! Особенно радостно было наблюдать, как медленно и по складам читают вчерашние смерды! И тема эта не замолкала не только здесь, во всех присутственных местах, но и во время плавания.
   Конечно, все люди разные. Даже раздели землю всем одинаково она, в конце концов, перейдет к тому, кто ее любит обрабатывать - кулаку, то есть, настоящему хозяину. Не рассчитываю, что на моих землях разных алкоголиков и лентяев не будет совсем, но очень надеюсь, что их будет мало. Ведь сегодня не начало XVIII века, и наш мужик еще не успел стать бесправным и безразличным рабом, поэтому, в расчете на его извечный менталитет 'все пощупать', новые технологии обязательно приживутся и принесут колоссальные плоды. Как в прямом, так и переносном смысле этого слова.
   Решение двух архиважных задач так же решил оставить в феоде Картенара. Первое - увеличить количество обучающихся будущих капитанов и доведения их уровня знаний до Малагской военно-морской специализации, для чего создать постоянную морскую школу. Второе - для улучшения медицинского обслуживания населения на новых землях, организовать временную (на ближайшие лет пять) лекарскую школу.
   Если врачей мы будем готовить строго для себя и мне совершенно не важно, признают или не признают в Европе наш лекарский патент, то признание патента морского шкипера для дела очень важно. Без автографа губернатора любого европейского государства, такой документ считается недействительным. Тем более, что при наличии средств, в получении лицензии для организации школы, лично для себя, не вижу никакой сложности. Да и заместитель начальника школы по учебной части, то есть, главный преподаватель, а с ним еще двое помощников - марсовый инструктор и инструктор-бомбардир, ко мне на службу уже поступили и сейчас участвуют в отборе двадцати четырех будущих слушателей-мореманов. Да-да, я не в том положении, чтобы разбрасываться опытными специалистами, поэтому, некий голландский дворянин Йорис ван дер Кройф принес мне вассальную присягу и целовал Евангелие, и сейчас под именем погибшего в прошлом году кузена Йохана осваивает территорию будущей школы.
   После официального оформления и приписки моего нового флейта 'Селена', имя ее бывшего капитана будет вне закона. Но я со своей стороны дал клятву сюзерена, что через десять лет безупречной службы он станет богаче на восемьдесят тысяч талеров, получит во владения земли и будет легализирован совсем под другим именем. Двум его лучшим специалистам было сделано подобное предложение, правда, с выплатой годового содержания всего в полторы тысячи талеров. Это предложение оказалось за пределами их мечтаний, и они с радостью согласились. Остальные же пятьдесят пять выживших бывших пиратов, будут расселены по различным поселкам в глубине африканского материка.
   Слушатели в лекарскую школу тоже нашлись, и немало. Правда, некоторых трудов стоило уговорить мужей-моряков, отправляющихся в дальние походы, своих жен, особенно беременных, сейчас никуда не тащить, а оставить на острове. Предложение было вполне разумным, поэтому, уезжали только супруги матросов шебек, которые будут вести патрулирование нашего побережья Африки. Таким образом, к ранее увечным казакам добавилось еще сто семьдесят семь казачек, то есть, новых студиозусов-медикусов. И пусть нормальными лекарями станет лишь пятая часть из них, но и для всех прочих девчонок эта учеба даром не пройдет.
   Впрочем, лекции доктора Янкова принесли плоды еще три месяца назад, особенно в вопросах санитарии. Неоценимую помощь в этом ему оказали лыцари под предводительством Антона, правда, с помощью кнута и чьей-то матери, невзирая на сословия. Но идеальный порядок, который поддерживается до сегодняшнего дня, был достигнут только после организации жалобного хода всех обитателей под палящим солнцем на границу феода, к импровизированному кладбищу. Здесь после часовой молитвы была вырыта яма четырехметровой глубины и захоронена какашка, найденная в лагере в неположенном месте.
   Если быть до конца откровенным, то лыцари повторили процедуру, которую в прошлом году прошли сами, на заре своего воспитания.
   Но не все в феоде было так хорошо, как казалось внешне. Во-первых, была напряженная ситуация с едой, заканчивалась мука и крупы, двух последних быков держали на мясо до моего прибытия, чтобы не опростоволосится. А рыба, на постоянное потребление которой перешли месяц назад, изрядно надоела даже самым большим ее любителям. Во-вторых, люди жили под обычными навесами и спали на обычных дерюгах и ковриках.
   Но все это можно было бы терпеть, если бы не обострившаяся демографическая ситуация. Триста мужчин, а со строителями все пятьсот, были обделены вниманием со стороны женского пола, при этом ежедневно и ежечасно наблюдая посторонние человеческие отношения. Ситуация вышла на уровень верхнего предела напряженности и сдерживалась только проповедями священников и силой авторитета Ивана. Нужно было принимать срочнейшие меры.
   Утреннее построение вызвало всеобщий интерес и состоялось при большом скоплении любопытствующих священников, некомбатантов и крестьян. Что там говорить, к подобному действу смерды вообще никогда не допускались, а здесь такое представление! Они даже рты от удивления раскрыли.
   Можно было построить воинов на площади внутри цитадели, как раз тысяча сто человек разместилась бы свободно, но я умышленно приказал собраться у причалов, места общедоступного. Пусть мои новые подданные, в том числе будущие свободные пахари, прочувствуют сопричастность к рождению истоков молодой государственности.
   Здесь же, на стенах равелинов, прямо как в театре, расселись итальянские строители, испанские плотники и венецианские краснодеревщики. Они успели увидеть много необычных новинок (скрыть невозможно), а сейчас опять этот заказчик-феодал продемонстрирует что-то интересное, вот будет о чем поведать и родственникам и знакомым. Ну-ну, вы еще не знаете, дорогие мои, что давно уже стали моими подданными, а родственники и знакомые, теперь у вас будут жить совсем на других землях. Вот только шеф-архитектор мастер Лучано выглядит грустно, все шесть дней, которые я здесь, он порывается что-то спросить, но сдерживается. Человек он совсем неглупый и видно догадывается о судьбинушке своей.
   И вот народ с нетерпением, в полнейшей тишине обозревает застывший сдвоенный двухшереножный строй, для компактности расположенный буквой 'П'. И ожидание его было вознаграждено, первым был зачитан указ о присвоении звания бригадного генерала и назначении на должность генерал-губернатора Южно-Африканского графства господина Ивана Бульбу. Да, всем стал известен именно тот правитель, который будет поддерживать закон и вершить суд на той самой земле, где большинство из них поселится навечно, где затем будут жить их дети, внуки и правнуки.
   Ни один даже самый умный император, царь или князь, не способен самостоятельно объять необъятное. Для этого нужны помощники - инициативные, стремящиеся к действию люди. Они должны быть смелыми, готовыми брать на себя всю полноту ответственности, способными сколотить банду единомышленников и исполнителей, покорителей новых земель и народов. И такие у меня есть, недаром когда-то прошли отбор из числа лучших. Правда, пока что они молоды и неопытны, но эти недостатки имеют интересное свойство, - с возрастом исчезают. И пусть Иван совершенно неграмотен в вопросах европейской политики, но заграбастать, прижать к ногтю и удержать то, на что стала подошва его сапога, он сможет. А на его плечи возложен именно этот мешок.
   Вторым указом за добросовестную службу князю, возвел в жалованное дворянское достоинство с выдачей соответствующих грамот шестисот семидесяти двух бывших казаков. Это давало право не только на двести моргов земли, которую можно было сдать в аренду, либо посадить на нее управляющего и наемных работников, но и на получение материального довольствия за государеву службу, как за звание, так и за должность. Получали они и другие привилегии, в том числе медицинское обслуживание семьи и обучение детей в военных школах и гражданских университетах за счет казны.
   Конечно, плодить лишних дворян совсем не хотелось, но уговорить привычного к приволью, земле и сельской местности казака стать матросом, морским пехотинцем или кадровым кирасиром, иначе не представлялось возможным. Поэтому и издал указ о трехгодичной привилегии для всего православного люда воинского сословия. Тем самым хочу создать командный костяк будущего флота и армии.
   Однако, триста двадцать казаков, в основном из числа хуторских, ни на какие посулы не поддались. Они решили, что лучше сразу ухватить в руки жирную синицу, чем когда-то журавля. Что ж, пограничники мне тоже нужны.
   Третьим указом возвел в офицерский чин с выдачей офицерских патентов всех лыцарей, в том числе, десять моряков-барселонцев, двадцать пехотинцев и три кавалериста. Обученных механиков, кузнецов, литейщиков, корабелов и геологов возвел в инженеры-лейтенанты. Остальные стали лейтенантами-инструкторами. Петро Орлик тоже стал лейтенантом, командиром эскадрона кирасир. Вчера, в присутствии всего ближнего круга возвел его в лыцарское достоинство. В будущем же, лыцарский корпус будет ограничен одной тысячей человек самых достойных, и не более того.
   Затем, зачитал приказы о повышении воинских званий.
   Майора и должность начальника воинской плавучей школы, и по совместительству командира отдельного отряда морской пехоты на корабле 'Алекто', получил Антон Полищук. Капитанов и должности командиров колониальных гарнизонов получили Ангелов и Лигачев. Лейтенанты Стоянов и Васюня тоже получили такую же должность, только первый будет командовать гарнизоном в Африке, в устье реки Оранжевая, а второй - домашним, цитаделью Картенара.
   Последним приказом было присвоено шестьдесят семь сержантских званий, девяносто два старшего матроса и восемьдесят одно капральское. В дальнейшем подобный приказ будет находиться в компетенции генерал-губернатора территории.
   Заключительным действием торжественной части, стало вручение отличившимся воинам премиальных денег за взятые в бою призы.
   Четыре шебеки вместе с трофеями, специально созданной комиссией под моим председательством, были оценены в сто двадцать две тысячи талеров. Половина суммы направлялась на премирование, то есть, за вычетом затраченных боеприпасов, была разделена на десять долей, стоимостью пять тысяч семьсот талеров каждая. На них были выписаны сертификаты Малагского Банка реконструкции и развития. По одной доле получили пятеро оставшихся живыми рядовых и две доли их командир, сержант, а ныне произведенный, как и все они в лейтенанты Стоян Стоянов. Трое погибших были круглыми сиротами, поэтому, их доли также вручил Стояну, пусть они ими распорядятся по собственному усмотрению. Правда, всем обо всём известно было еще вчера, в том числе и о премировании, поэтому, решение ребята давно приняли, и тут же все три сертификата вручили епископу Михаилу на строительство церкви.
   Флейт оценили в сорок восемь тысяч. Его трюм был полностью укомплектован на дальний поход - солониной, крупами, мукой и апельсинами, но самое важное лежало в сундуке бывшего капитана - торговая казна в семьдесят три тысячи серебром. После всех расчетов, премиальный приз составил пятьдесят девять тысяч. Выделив десять долей капитану, то есть мне, по пять долей двум офицерам, три доли боцману, по две - трем сержантам и тридцать - матросам, получили те же пятьдесят девять долей, то есть, по тысяче за штуку.
   Сертификат на свою долю также отдарил на строительство храмов.
   Не хочется кого-либо осуждать, ибо, сколько людей, столько и характеров. Но наблюдая со стороны, приметил, что некоторые казаки смотрели на премированных воинов с завистью, и не скажу, что с доброй, а некоторые казачки - с сожалением, однако, абсолютное большинство - с радостью и одобрением. Ведь они ничем не хуже, и в будущем их точно также ожидает слава и богатство, особенно с таким удачливым князем.
   А еще заметил, что совсем исчезла та некоторая настороженность, особенно в среде тех казаков, кто не шел с боями по Украине, а ожидал нас уже в Хаджибее. Думаю, что возникла она сразу же после принятия присяги и целования креста, когда запретил называть себя атаманом.
   - Станичных и земских атаманов будете избирать у себя на кругу, - сказал им тогда, - А я для вас государь, отец родной, отныне и навеки. Аминь!
   Для меня не было секретом, что некоторые частенько шушукались о том, правильно ли они сделали, разменяв вольницу на государеву службу. Однако, поведением и всеми своими действиями старался эту настороженность развеять, а Иван Бульба, лыцари и казаки, которые пришли со мной с боями, очень сильно этому способствовали. Но только сейчас, глядя в те открытые лица молодых, свободолюбивых ребят, глаза которых некогда выражали сомнения, мне стало совершенно ясно, что ныне в их душах этот червяк издох. Моим без остатка стал последний 'неверующий Фома'.
   Торжественное построение торжественным маршем не закончилось, это дело будущего. Сейчас нужно было поднять настроение не только отличившимся, но и абсолютно всем остальным. Кстати те, кто считает Строевой устав в общем, а шагистику в частности, непотребной муштрой, очень глубоко ошибаются. Лично я к этому отношусь, как к величайшему достижению военной мысли, которое мобилизует дух и дисциплинирует сознание воина.
   - Товарищи воины! - сказал в заключение, - Все вы знаете, что перед вашим прибытием на остров, он подвергся нападению берберийских разбойников. В результате, погибли мои лыцари. Я, как владетель этой земли сею злостную пакость не прощу, и обязан действовать по чести, совести и справедливости. Поэтому, товарищи! Приказываю, завтра мы идем в поход на Агадир! Воздадим врагам-нехристям по заслугам! Вас там ждет слава и богатство, а изголодавшихся по женской ласке - гаремы с красавицами Востока! Все это принадлежит нам! Пойдем и возьмем! Ура!
   - Ура!! - заревело довольное войско.
   - Ура!!! - радостно завизжали их жены. А чего? Неопределенности теперь нет, богатый и добычливый князь рядом с ними, вот и поход наметил. Мужей их ценит, вон сколько премиального серебра отвалил. Теперь, говорит, опять приволокут целые корабли красивых и ценных вещей, и в первую очередь для них, любимых. Значит, привычная жизнь налаживается, разве это не есть приятно слуху женщины?
   Объявил такие короткие сборы умышленно. Это раньше для серьезного похода казакам нужно было давать с неделю на раскачку и сборы, а сейчас принудительно введенные в повседневный обиход воинские Уставы превратили бывшую анархическую вольницу в маленькую сплоченную армию. За время пребывания людей на острове, и команды кораблей, и сухопутные подразделения прошли неплохой курс молодого бойца и вполне приличное боевое слаживание. Поэтому, времени одного светового дня на подготовку похода нам было более, чем достаточно.
   Продовольственное обеспечение приказал грузить надвое суток из расчета личного состава в одну тысячу человек. Незачем излишне забивать трюмы, нам они понадобятся для вывоза ништяков. Да и на третьи сутки запланирован бой и, следовательно, желудки запаковывать противопоказано. Ну, а дальше... дальше, победителя будет кормить побежденный.
   В набег хотели идти все, но комендантской роте Васюни пришлось остаться. Ивана тоже не взял, как он ни шипел и не брызгал слюной. Указал на массу незавершенных дел, например, казацкие сотни вообще небыли еще перевооружены, за исключением единственного выборного наказного атамана Руслана Карачая. Правда, оружие на складе было, мастерам осталось закончить сборку и подгонку всего ста десяти винтовок и двухсот девяноста револьверов, зато боеприпасов - совершенно недостаточно. Ничего, пистоли, аркебузы и мушкетоны, это тоже страшное оружие. Мастерам возни хватало и с новыми каронадами, и с пулеметами. Впрочем, все эти вопросы они могли уже решать самостоятельно, но вот не положено генерал-губернатору территории, площадью равной шести Испаний, в атаку ходить и все! А мне? Мне можно, я еще молод и молодым нужно набираться опыта.
   Глядя на великолепие моего дворца, построенного в стиле барокко, понимал, что архитектору Лучано по плечу строительство даже самой изысканной королевской резиденции. Но пока что единственным помещением, полностью законченным, обставленным мебелью и отделанным африканским красным и белым деревом, был кабинет. Сегодня с самого утра его двери не закрывались, а Славка Орлик, который стал моим временным ординарцем, понятия не имел, как в приемной навести элементарный порядок и установить самую обычную очередность. Ну как, скажите, выполнить мое требование никого 'не пущать', когда мы с Ритой ведем конфиденциальный разговор по вопросам объемов синтеза некоторых видов ВВ, а у двери нарисовались отцы Михаил, Василий и Герасим?
   - Простите, отцы, - сказал вошедшим, после того, как мы встали и приняли благословение, - но наш разговор с госпожой Ритой не терпит отлагательств, поэтому, присядьте и подождите.
   В их присутствии мы не боялись назвать тол толом, а пироксилин пироксилином. К Рите и ее химическим деяниям, когда убедились, что это направлено на увеличения значимости и могущества православной церкви, отнеслись благосклонно. Да и к другим чудным и непонятным новшествам стали привыкать, думаю, не без влияния одного из главных инквизиторов-контрразведчиков (по моему глубокому убеждению) отца Герасима. А ведь еще совсем недавно, в первый же день нашего прибытия, решили испытать меня на прочность, и пошли на конфронтацию:
   - С какого чуда ты распорядился над замковой часовенкой католический крест воздвигнуть, а?! - зло фыркал отец Василий, - А поголовное обучение грамоте смердов?! Ты понимаешь, что породишь излишне думающих неслухов, а на свою голову, или на голову наследников - дамоклов меч? Ты молод еще, раб Божий Михаил и не знаешь, что во многих знаниях многие печали!
   - Довольно! - эти слова в отношении давно решенного вопроса, вызвали мое резкое неприятие, - У меня нет смердов, у меня свободные хлебопашцы. И да, я раб Божий, но не раб церкви! Лишь только смиренно верующий и радеющий за нужды ее и возвращение святынь ее, за расширение ее границ и процветание. Но ничего сего не будет, если мы не построим могущественное государство. Разве не понятно, что с невежественными людьми, точно так же, как и без духовного сплочения народа, эта мечта будет несбыточной?
   С детства был приучен общаться с людьми любых сословий, сдержано и корректно. Но, во-первых, зная со слов Кривошапко и Васюни, что отцы все это время добросовестно изучали новый славянский язык, занимались переводом Священного Писания, мне было странно, что они решили вести со мной диалог в таком тоне. И, во-вторых, меня возмутило, что духовное лицо, священник, который совсем недавно был рукоположен в высокий сан епископа и отправлен вместе с нами на многолетний тяжкий подвиг, решил возложить свои пять копеек сверху князя и учить организации светской жизни. Он мне напомнил священника-депутата из парламента XXI века, который вместо того, чтобы на личном примере добропорядочности, честности и скромности заниматься привлечением и духовным воспитанием прихожан, особенно молодежи, лезет в политику, экономику и бизнес. Эти ростки зарождающейся непотребной демократии возбудили страшную злость, и мне стоило большого труда, чтобы не выплеснуть ее наружу, а говорить тихо и спокойно:
   - Что делать и как, православной церковью уже давно решено и Его Божественным Всесвятейшеством персонально вам указано. Поверьте, всеобщая грамотность моих подданных и ваших прихожан, принесет неприятности только власти закостенелой и консервативной, а таковой ни моя светская, ни ваша духовная быть не должна. Жизнь часто меняет незыблемые догмы, и мы должны быть к этому готовы. Мы обязаны сплотиться и идти по жизни единой фалангой, тогда сможем объединить огромные, ныне дикие территории, построить многие тысячи православных храмов, в которые привлечь миллионы будущих прихожан. А еще сможем вернуть Великую Софию в лоно материнской церкви и дать по зубам любому еретику или безбожнику, и лет через двадцать вы станете тому свидетелями. Да какими свидетелями, вы сему большому делу будете сами сопричастны!
   Глядя на невозмутимые лица отцов, с каждым словом стал все больше заводиться. Все же имеет значение не только древнее сознание, но и биологический возраст тела.
   - Лично я готов исполнять взятые перед родной церковью обязательства до последней буквы, того же требую... Да! Именно требую и от вас! Поэтому говорю сразу, отцы, либо мы вместе либо никак, а если кому не нравится моя политика... Нет! Наша политика! Того завтра же посажу на корабль и отправлю обратно в Константинополь, а в Его Божественного Всесвятейшества выпрошу другого епископа. Спросите у отца Герасима, он подтвердит, что мне не откажут. Но если кто останется и начнет строить интриги, будет в проповедях смущать умы людей наших и настраивать против меня, запомните, не пощажу! Расправлюсь самым жестоким образом! Понимаю, что вы меня не боитесь, но имейте в виду, несмотря на молодость, в которую вы меня тычете носом, я тоже ничего не боюсь. Готов преступить даже некоторые правила и нормы, но планов - не поменяю, целям - не изменю, и пойду к ним даже по трупам!
   Этими словами я их вверг в шок. Нет, в их глазах страха не было, да и не стали бы епископами священники трусливые, но неуверенность или короткая растерянность мелькнула. Увидев их нарастающее напряжение после моей отповеди, сам немного расслабился и закончил более спокойно.
   - Что же касается креста на замковой часовенке, который виден далеко в море, то через год, два или три, здесь объявится какой-нибудь проверяющий, и все тайное станет явным. И что сделает хозяин этих земель, его католическое величество король Испании? Он отправит сюда эскадру и сравняет мой феод с землей, а все имущество конфискует. В принципе, то же самое, в своем княжестве обязан буду выполнить и я, взяв на себя обязательство по запрету строительства всех не православных храмов. Не так ли?
   В общем, проговорили тогда до поздней ночи. Отец Герасим чаще всего молчал, но в редких высказываниях был на моей стороне. Оба епископа меня больше не поучали, зато задали бессчетное количество накопившихся вопросов и, в конце концов, отстали. Думаю, что это была последняя проверка на вшивость и очень надеюсь, что наши дальнейшие отношения будут построены на взаимном понимании и доверии.
   Сейчас же, когда закончили с Ритой рассмотрение вопросов развития химической промышленности уже в Африке, и она ушла, отцы пересели за стол для совещаний и просветили меня и о своих планах, которые были тесно увязаны с планами общей экспансии. Эта троица, вместе с молодыми священниками, в том числе и убежденными 'черными'*, которых Вселенский патриархат выпустил в свободное плавание, получили полный карт-бланш в развитии епархий, вплоть до создания собственной метрополии.
   Окончательно договорились о строительстве за счет казны в столице Южно-Африканского графства, резиденции епархии, духовной семинарии и собора, а так же четырнадцати церквей, по количеству закладываемых городков. План был рассчитан на семь лет. За это время из специально отобранных мальчишек будет воспитан и подготовлен первый выпуск будущей армии священников-миссионеров, умеющих проповедовать Слово Божье, а в руках держать и кнут, и пряник.
   Между собой они решили, что епархию графства возглавит отец Василий, ректором семинарии станет отец Михаил. Ну а отец Герасим и два монашествующих священника будут сопровождать меня во всех походах, пока не будет заложен первый камень собора в столице нового княжества.
  
  * 'Черные' или монашествующие, давшие обет безбрачия, могут возвыситься до патриарха, в отличие от 'белых', женатых, которые получить сан выше протопресвитера не могут.
  
   Как только отцы покинули кабинет, Славка доложил, что в приемной ожидает архитектор.
   - Что сказать ему, ваша светлость, 'пущать' или 'не пущать'?
   - Давай, проводи ко мне, - широко взмахнул рукой. Да, решение вопроса строителей дальше оттягивать нельзя.
   Камнетесы и каменщики уже две недели, как закончили все работы, сложили даже за отдельную, обещанную Иваном оплату, стены огромной казармы для переселенцев за тыльной стеной цитадели со стороны долины. Однако, по докладу Антона в их среде чувствовалось серьезное брожение. Не все там были тупорылыми, многие прекрасно понимали, что увидели и услышали слишком много. Чтобы они не бездельничали, несколько дней назад подрядил построить у пещер небольшое здание мастерских, для развития в будущем какого-нибудь несложного и несекретного производства.
   Работали они быстро, тем более, что носить и подавать камень было кому, поэтому, уже вчера пошабашили и стали задавать вопросы о возвращении домой.
   - Разрешите войти, сеньор Микаэль? - в дверь бочком зашел и низко поклонился мастер Лучано. Симпатичный брюнет, лет тридцати пяти он, несмотря на свое мещанское происхождение, с дворянами-заказчиками всегда общался, чуть ли не на равных, а кланялся с чувством собственного достоинства, сейчас выглядел нерешительно и растерянно.
   - Слушаю вас, мастер, присаживайтесь, пожалуйста, - встал из-за стола, чем проявил уважение и указал на кресло напротив.
   - У меня неприятности, сеньор, двое моих рабочих в прошлое воскресенье утонуло, а один вчера сорвался со скалы и расшибся насмерть. У нас раньше никогда такого не было, люди волнуются, а сто тридцать человек уже окончили работы и ждут расчет. Их можно уже отпускать домой. Что вы скажете, сеньор?
   То, что трое проблемных работяг, бывших возмутителями спокойствия в своих коллективах неожиданно погибли, мне Антон доложил. К сожалению, все они были неплохими каменщиками, но такова их судьба, душевное состояние оставшихся двух с половиной сотен (с учетом вновь прибывших плотников, отделочников и краснодеревщиков) имеет более весомое значение.
   - Сожалею о случившемся, мастер. Что касается оплаты выполненных работ, то произвести полный расчет готов сегодня же, даже закрыв авансом отделочные и столярные работы.
   - Прекрасно! Благодарю вас, сеньор, - Лучано слегка расслабился, - а корабль в Малагу, когда планируете отправить?
   - Зачем?
   - Ну, как же, - он опять напрягся, - каменщиков уже можно отпустить домой...
   - Каменщиков? - переспросил и отрицательно качнул головой, - У меня для вас есть другая работа, вы отправитесь в Африку.
   - Я так и знал, - тихо прошептал Лучано, опустил плечи и, позабыв о правилах этикета, откинулся на спинку кресла. Затем, ухмыльнулся и с иронией спросил, - Вы как, нас продадите или для себя в рабстве оставите? И зачем о деньгах сказали?
   - Я всегда держу слово, и деньги вы получите все, до последнего реала. Вы, мастер, управляете довольно большой компанией рабочих, а большинство из них - далеко не агнцы. Следовательно, человек вы деятельный, разумный и здравомыслящий, поэтому, буду предельно откровенен. Отпустить вас в метрополию не могу, вы слишком многое увидели и услышали, не правда ли? - при этих моих словах он задумчиво кивнул головой, - Пойдут ненужные слухи, кое-что станет достоянием общественности, а это в обязательном порядке приведет к непредсказуемым последствиям, дисбалансу различных политических сил и большой крови. Для меня и моих людей подобное положение дел ближайшие полтора-два десятилетия жизненно противопоказано и совершенно недопустимо.
   - И что же ожидает меня и моих людей? - его левая щека стала нервно подрагивать.
   - Всех вас, сеньор Лучано Пирелли, ожидает интереснейшая работа, достойное положение в обществе и безбедная жизнь.
   - Простите, но я не сеньор, - он посмотрел на меня с недоумением и недоверием.
   - Обычно моими вассалами становятся воины христианского ортодоксального вероисповедания, но лично для вас сделаю исключение. Одарю участком по соседству со своим дворцом, выделю в пожизненное владение землю и помогу организовать очень прибыльное дело, которое позволит вам лет через двадцать войти в сотню богатейших людей Европы.
   - Предложение немыслимо заманчивое. Вы, сеньор, где-то в Африке купили громадный участок земли? И кто архитектор вашего дворца?
   - Вы будете архитектором моего дворца. И не только дворца, я вам поручаю строительство столицы будущего княжества. И она должна быть лучше Парижа, Вены, Венеции и Мадрида вместе взятых. И это строительство должно стать целью вашей жизни, целью жизни ваших детей и внуков. А земля? Моя земля занимает площадь в половину Европы.
   - Простите, а люди?
   - Когда-то в XIII веке орда османов-Огузов, общей численностью в сорок пять тысяч человек, среди которых воинов было не больше восьми тысяч, а остальные - старики-пастухи, женщины и дети, спасаясь от монгольского нашествия, воспользовались благосклонностью румского султана и поселились на кусочке Анатолийской провинции на границе с Византией. Но уже через два поколения подмяла под себя все близлежащие государства, а через сто лет покорила половину известного мира и ассимилировала многие народы. И сейчас она безраздельно правит огромными территориями в Европе, Африке и Ближнем Востоке, - не стал ему говорить, что на самом деле династия османов правила на протяжении шести сотен лет, но теперь уже столько править не будет.
   - Так вот, людские ресурсы моего княжества через пять лет будут не ниже, зато воинские превысят их более, чем в сто раз, уж поверьте, сеньор Лучано.
   - Да, я видел, как девять воинов разбило пиратскую эскадру, а пять кораблей было взято в плен. При этом мальчишек, простите, ваших воинов погибло трое, а пиратов около двух сотен, - он немного помолчал и продолжил, - Тогда это будет не княжество, это будет целая империя, но боюсь, что Европа развернуться не даст.
   - А мы ее порвем, как обезьяна газету, пусть попробует только сунуться.
   Наш диалог был длинным, но конструктивным. Затем пригласил к себе шестерых бригадиров, которые должны будут в будущем стать руководителями строительных компаний. Вот здесь разговор был сложным и тяжелым, однако, ситуация для них сложилась такова, что бежать некуда. Со своей стороны пообещал всех строителей сделать богатыми и счастливыми (если хорошо работать будут), всем желающим привезти их семьи (если те захотят ехать), а холостяков обеспечить невестами, которых привезу из последнего набега. Кроме того, обещал преференции для их детей.
   Обсуждение затянулось до вечера. Определили, что компании будут наполовину княжеские, то есть государственные и наполовину приватные, принадлежащие присутствующим здесь, но под генеральным руководством сеньора!! Лучано, которому стороны выделили по пять процентов акций с каждого предприятия. Решали вопрос распределения остальных долей, как в этих компаниях, так и отпочкованых в будущем дочерних. То есть, расширение масштабов и объемов строительства, сделал для присутствующих делом материально выгодным. Однако, за исключением меня или вернее, государства, а так же генерального управляющего Лучано, все остальные будут получать прибыли только с тех предприятий, которые создали лично.
   В конце концов, все непонятности с горем пополам утрясли и, наконец, старшина строителей отправилась говорить с рабочими. Чтобы разговор был более предсказуем и менее горячим, в сопровождении комендантской роты вынесли положенное им серебро.
   Людей оставили один на один со свершившимся фактом, при этом Васюня взял всю их компанию под ненавязчивый, но плотный контроль. Истерика, ругань и крики были, конечно, но дальше этого дело не пошло.
  
  
   Итак, наступил момент реализации плана захвата Агадира. Разрабатывали его тщательно, многие данные неоднократно перепроверялись при повторных допросах пленных пиратов. Наконец, общая картина будущей операции сложилась полностью, и было принято решение воплотить ее в жизнь.
   На корабли погрузились еще до рассвета и в море вышли вместе с отливом. Куда и какие подразделения грузятся, было определено заранее, поэтому, все прошло оперативно и без суеты. По сравнению с предыдущими днями волнение моря было ерундовым, около пяти баллов. Чувствовалось, что вот-вот в здешние широты придет весна.
   Мой корабль 'Алекто' в последние дни подвергся небольшой переделке. В кубрике, как и на других флейтах, были смонтированы двухъярусные рамные койки с сетчатым подвесным дном на сто сорок человек личного состава. Однако, я решил жилую палубу разделить надвое. Большую часть на сто два человека, отдал моей плавучей военно-морской школе, а меньшую на тридцать шесть человек, собственно, команде.
   Орудийная палуба, где раньше дополнительно вешались гамаки и кидались коврики для десантников, отныне будет использоваться для занятий, но кусок носовой части отделил перегородкой и устроил две небольших, немного тесных, зато отдельные каюты. Одна предназначалась для проживания священников, а вторая - для доктора. Свою же каюту и две каюты офицеров никаким изменениям не подвергал. Здесь кроме меня проживали Антон и еще три лейтенанта-инструктора, из них двоих забрал у Стояна, это Арсен Кульчицкий и Василий Бевз, а так же Илья Сокура, взятый по рекомендации Антона. Их всех решил обучить морскому делу самостоятельно, думаю, что справлюсь и сделаю из этих ребят настоящих морских капитанов.
   Наш доктор тоже был не совсем настоящий, это потерявший ногу в бою с панцирными рыцарями, бывший казак Степан Жук, который ко мне сам напросился. Ильян Янков говорит, что этот студиозус есть парень прилежный но, несмотря на отсутствие ноги, очень неусидчивый. Все ему хочется бежать в какие-то дальние дали. Ну и ладно, пусть будет. Таким образом, у меня появился еще один специфический ученик, изучающий науку, в которой сам понимаю слишком мало.
   Естественно, никого из курсантов-юнг в этот поход не брал, еще чего не доставало. На этот раз палубы были заполнены бойцами роты Стоянова и сотней станичных казаков, под рукой наказного атамана Ильи Коваля.
   Да, этот бой мне нужен. Первоначально, как только узнал о нападении на мои земли, испытал огромное сожаление, даже несмотря на полное поражение противника. Уж очень не хотелось преждевременно светиться. Но оставить все как есть без ответа, значит, нанести удар по чести фамилии и потерять лицо перед своими воинами, что совершенно недопустимо.
   Поразмыслив над сложившейся ситуацией, вдруг понял, что если бы не данный случай, пришлось бы что-либо подобное провоцировать самому. Да, этот бой нам нужен.
   Во-первых, любая теоретическая база, тем более в воинском искусстве с использованием военно-морских сил, требует практического закрепления. Недаром в той жизни, по различным объективным и субъективным причинам, ни Союз, ни Россия не могли обойтись без участия в некоторых локальных войнах. Вот и я не смогу. Правда, проведение кровавых экспериментов над народом собственного государства точно не допущу, в мире есть более привлекательные испытательные полигоны.
   Во-вторых, моя казна несет колоссальные затраты по строительству зачатков научно-производственного потенциала, по созданию своей армии, обучению и оснащению личного состава, по организации переселения и адаптации огромных масс крестьян и ремесленников, будущих граждан моей державы. Значит, бывшим студиозусам и курсантам пора приносить отдачу.
   И, в-третьих. Католическая Испания находится в многолетнем военном, религиозном и идеологическом противостоянии с мусульманским миром, и если официальные власти не могли себе позволить прямые боевые действия, то пиратствующие феодалы обеих сторон постоянно клюют территории друг друга. Поэтому, коль решил встрять в такое богоугодное дело, то принести оно должно только победу. Громкую победу.
   С рассветом по истечению вторых суток завершился первый, спокойный этап разработанного плана. Наш походный ордер расстроился, четыре шебеки взяли курс на Агадир и устремились к едва заметному берегу, а оставшиеся пять флейт и четыре шхуны, свернули почти все паруса и едва тянулись на стакселях.
   Вторым этапом был захват авангардом вражеского порта, городских ворот и трех морских башен. Выполнение этой задачи возложил на ударно-штурмовую группу, в качестве которой выступал батальон капитана Данко Ангелова. Место в авангарде очень хотел занять Петро Лигачев, но у него в подразделениях не нашлось, ни одного знатока арабского языка, а вот у Данко их оказалось целых двенадцать.
   Все знали, что он схитрил. По-настоящему, знаток арабского у него был только один, а все остальные - заучили с десяток крылатых фраз. Но опять же, это значило, что он проявил воинскую смекалку и оказался более подготовленным к выполнению поставленной задачи. И теперь большая часть его бойцов была одета пестро и разношерстно, ведь трофейные одежки пиратов никуда не делись и не пропали.
   На его же шебеку погрузили единственную нашу опытно-экспериментальную штурмовую пушечку, изготовленную под существующий калибр снаряда в сто пятьдесят миллиметров и отдельно выточенную гильзу под ослабленный пороховой заряд. Когда-то нарисованный мной образец простейшего казнозарядного орудия с клиновым затвором по принципу винтовки Шарпса, наши литейщики и механики этой зимой воплотили в металл. Массивный замок затвора совместно со стволом отлили из латуни, да и сам затвор тоже был латунным. Конструкция не выглядела основательной и надежной но, думаю, пять-шесть десятков выстрелов выдержит. Запирать и открывать его, необходимо было с помощью молотка но, как бы там ни было, он работал.
   Короткий ствол, длиной пять калибров, с масляным тормозом, пружинным откатником и хвостовыми упорами закрепили на одноосной тележке. Укрывал его металлический щит с верхним и боковым наклонным изгибом таким образом, что три человека могли эту пушечку свободно толкать и фронтального огня особо не опасаться.
   Стреляла она по настильной траектории всего на дистанцию в пятьсот метров, что для исполнения своего предназначения, было вполне достаточно. К сожалению, после каждого выстрела тормоз подтекал, применяемая сальниковая набивка не выдерживала критики. Но лиха беда начало.
   По плану сегодняшнего набега в общих чертах определился еще в пути из Малаги на Канары. Уже тогда решил, что действовать по принятой в этом времени схеме облоги и захвата крепостей и городов, будет экономически невыгодно, приведет к неоправданным потерям ценнейшего людского ресурса и времени. Нужно было найти неординарное решение, и оно окончательно сложилось по прибытию в феод и ревизии материально-технического обеспечения моей маленькой армии, состояния и запасов вооружения и боеприпасов.
   Последние полгода наши мастерские работали интенсивно и вполне прилично, технологии были отработаны и молодые мастера доказали свою компетентность. Было изготовлено дополнительно шесть минометов и двадцать четыре картечницы-пулемета, а что касается револьверов и винтовок, то сегодня ими был укомплектован почти весь личный состав. Отлично потрудились патронщики, литейщики и механики в вопросе изготовления заготовок снарядов и мин, а так же лаборатория Риты. Особенно лаборатория Риты.
   Кроме того, для лучшего обеспечения штурма и зачистки домов и городских кварталов, изготовили крюки для вскрытия оконных проемов и штурм-трапы или мостки, по типу таких, как применялись спецподразделениями в той моей жизни для захвата вагонов поездов и первых этажей зданий. Крючки не испытывали, было и так ясно, что ставни они отрывать будут прекрасно, а вот по мосткам побегали.
   Еще очень хотелось наделать побольше простейших ручных осколочных гранат, но тола наскребли всего двадцать четыре килограмма, поэтому, получилось их сто две штуки. Сделали элементарно: свернутый из медного тонкого листа и заклепанный с двух сторон цилиндрик с фитильным инициатором, предварительно наполнили порцией взрывчатого вещества, затем обвязали его тонкой матерчатой колбаской, набитой мелкими огрызками железа. Испытали две штуки, зашвырнув в небольшую пещеру, - да, в закрытом помещении каждая такая 'игрушка' беды натворит немало.
   Подготовка, проведенная буквально в течение нескольких дней, способствовала нормальной организации будущей акции. Даже, несмотря на полуторный комплект пулеметных патронов, материально-техническое обеспечение похода посчитал удовлетворительным. И воины были готовы не только вообще, а конкретно к этому бою, в частности. Кроме того, воевать так, как мы спланировали, в эти времена еще не воевали, поэтому, не сомневался ни минуты, что Агадир мы возьмем.
   Рабов во время штурма мы решили не освобождать, разве что кто-то освободится сам. Конечно, запустить в бой пятую колонну выглядит привлекательно, они бы вспомнили своим господам все хорошее, но! Своими анархическими и непредсказуемыми действиями они точно внесут сумятицу и разрушат все наши планы. Уж лучше мы разберемся с ними потом, когда выполним поставленную задачу.
  Выждав две склянки с момента исчезновения на горизонте парусов авангарда, стал негромко суфлировать команды Кульчицкому, которого поставил исполняющим обязанности старпома. Он их громко выкрикивал, а все находящиеся на квартердеке молодые офицеры наблюдали за исполнением сигналов, и эволюциями корабля, одновременно получали и теоретические, и практические знания в обстановке, близкой к боевой.
   - Сигнальщику! Поднять вымпел лидера! Делай, как я! Строем уступа! Марсовым готовсь! Рулевой! Курс - два румба!
  
  
  
  
   Глава 4
  
  
   Отступление
  
  
  
  
   Данко, был разодет в синий, шитый золотом шелковый халат, шаровары и остроносые красные сапоги. В глаза бросался богато отделанный пояс и пристегнутая к нему кривая турецкая сабля, с инкрустированными и усеянными драгоценными камнями ножнами и рукоятью. Пальцы его рук были густо унизаны перстнями, а на голове красовалась белоснежная чалма и прикрепленная ко лбу брошь с большим красным рубином. Сейчас он стоял на шканцах и вглядывался в едва виднеющуюся полоску земли западного побережья африканского континента.
   Одежда и сапоги ранее были найдены в каюте капитана одной из трофейных шебек. Ее размер был великоват, но девчонки за вчерашний день все ладненько подогнали. А пояс, саблю и драгоценности, на благое дело выделил князь из своих родовых закромов. И теперь, глядя на шикарно одетого и богато снаряженного, стройного молодого человека с тонкими чертами лица, большими карими глазами, черными бровями и длинными ресницами, можно было поверить, что перед тобой стоит настоящий тунисский принц.
   Вчера, когда его нарядили, не одна девчонка горестно вздохнула: 'Не мой, к сожалению'. Правда, он и в кирасирских латах и совсем без оных, немалому числу казачек головы вскружил, и семя посеял не в одном селе и городке еще тогда, когда шли походом по Украине. Да, любят его девки.
   Рядом с Данко на своем законном месте стоял капитан лидера и командир группы кораблей, лейтенант Власьев. Одет был поверх кольчуги, как и все на корабле, в восточный халат, а на голове - тюбетейка и небольшой тюрбан. Одежда выглядела неприхотливо, но по сюжету жанра, ему это и не надо.
   Наполненные ветром паруса шебеки, режущей волну курсом полный бакштаг*, неумолимо приближали берег с каменной крепостью на горе и порт, усеянный тремя сотнями различных мачт. Издали корабли выглядели, словно игрушечные. Раздвинув подзорные трубы и прильнув глазами к окулярам, оба молодых офицера внимательно рассматривали бухту. Она была очень удобна и обширна, здесь могло бы свободно разместиться в шесть раз больше кораблей, чем ныне присутствовало.
  
  * Ветер дует сзади-сбоку.
  
   На рейде вообще никого не было, все суда стояли у причалов, и картина фактического положения дел не отличалась от информации, какую обрисовали и рассказали пленные пираты. У левого дальнего пирса стояли, в основном, одномачтовые шлюпы рыбаков. У правого, напротив портового рынка, пришвартовались полуторамачтовые кечи и двухмачтовые шебеки мелких торговцев. А вот боевые корабли выстроились у центрального причала, напротив надвратной башни. Некоторые из них, от одного до трех, стояли отдельно, но особо выделялись три группы, в составе от восьми до двенадцати судов, скрепленные бортами друг с другом. В этой последней, находилось три самых больших шебеки, одна двадцатичетырехпушечная, а две - двадцатипушечные.
   Не надо быть физиономистом, чтобы заметить на лицах обоих офицеров их общность чувств душевного подъема, азарта предстоящего боя и здорового тщеславия. Нет, не гордыни, но гордости. Меньше, чем за два года они превратились из бесправных рабов в высокопоставленных воевод, под рукой которых десятки и сотни таких же воинов - смелых, азартных и с детства наученных воевать.
   'Вот мои призы! - думал Паша Власьев, рассматривая троих самых больших красавцев-кораблей, - Князь Михаил называет нас будущими адмиралами, почему бы до адмирала не дослужиться мне?! Ну, в восемнадцать лет это невозможно, но пройдут годы, и я им непременно стану. Я - хочу! Сейчас в каждого стоит задача по возможности захватить один невредимый приз, а остальные максимально разбомбить и поджечь. Но здесь такая компактная группа, с такими интересными кораблями!..'
   Ему принадлежало право выбора, значит, себе поставил за цель именно эту троицу, и решил их взять на абордаж именно своей командой, чем доказать будущую претензию на более высокое звание и чин.
   Конечно, флейт выглядит интересней и комфортней, но с точки зрения мореходности, шебека ему ничем не уступает, разве что немного в скорости. Об этом им даже в моршколе в Барселоне говорили. Такая же узкая и длинная, но борта не завалены внутрь, а с развалом наружу и сильно выдвинутым форштевнем. Зато в маневренности превосходит вообще любой существующий корабль, вот в чем преимущество во время морского боя. Да и по скорости не скажешь, что сильно флейту уступает. Сейчас, например, под полным бакштагом летит по волнам узлов шестнадцать. Вот и хочется ему получить под свою руку такую эскадру.
   Одна беда, ни в одной стране Европы шебек терпеть не могут. К сожалению, портовый сбор взимают с площади палубы, а развернутые наружу борта экономии не способствуют, поэтому, использование подобных судов на европейских перевозках с финансовой точки зрения считается не эффективным.
   И еще есть одна проблема, не имеющая отношения к флоту и карьере, а сугубо личного характера, решение которой он очень сильно возлагал на этот поход: тяжело молодому организму слышать ночью по всему пляжу, да за каждым кустом постоянно неумолкающие стоны и хрипы любовных утех, словно сплошное лягушачье кваканье на болоте.
   Как-то так у них получилось, что без жен остались не только многие казаки, но и большинство лыцарей. Так вот, здесь решил взять себе жену. А с ней еще трех-четырех здоровых и красивых девчонок для побратимов Игната и Саньки, ныне мастеров-механиков, которые остались на острове. Пусть себе тоже выберут.
   - Сигнальщик! Убрать вымпел лидера! Вымпел 'Абордаж' на уровень грот-стеньги поднять! - крикнул он и повернулся лицом к корме. Он не боялся, что кто-нибудь в порту может что-нибудь понять в манипуляциях с флажками, система сигнализации была разработана лично князем и нигде в мире еще не применялась.
   Все три шебеки, с полосатыми парусами, перекрашенными, как и у него из белого в изумрудный цвет, уже вошли в бухту. Были они недалеко, так что капитанов на шканцах можно наблюдать и невооруженным взглядом. Между тем, все они подняли подзорные трубы и стали внимательно наблюдать за манипуляцией его пальцев и рук.
   - Я. Беру три правых, - лейтенант тихо комментировал собственную систему жестов. Далее, указательным пальцем левой руки тыкал в объективы каждого наблюдающего за ним, а правой рукой продолжил манипуляции, - Ты, три средних справа. Ты, три крайних слева. Ты, три средних слева. Остальное - по плану.
   'А ведь многие из этих бывших казаков ничем не хуже меня, - в это же время подумал Данко, взглянув вниз на азартные лица столпившихся на палубе воинов, которые перед боем подогревали друг друга тычками, шутками и смехом, - а он меня выделил, приблизил и возвысил. Ну, чем я лучше? Возможно, древностью рода? Но что от него осталось за триста лет постоянной борьбы патриотов Болгарии с турецким игом? Последний отпрыск фамилии Ангеловых мужеского полу, попавший в рабство вместе с изнасилованной и духовно истерзанной родной сестрой? И все, больше никого и ничего. В рабстве я бы не выжил и мой род бы пресекся'.
   Но нет, так было всего два года назад, а сейчас у него есть все! Есть имя, большая дружеская семья единомышленников и единоверцев, немаленький счет в банке и высокое положение в пока что маленьком обществе. И любимая девушка. Да и сестре улыбнулась судьба, появилось понравившееся дело, но главное, в ее жизнь вошел настоящий мужчина, и душа постепенно оттаяла от ужасов пережитого горя.
   Кто бы мог подумать, что некогда нищий и униженный болгарский дворянин получит благосклонность и неоднозначное обещание настоящей родовитой княжны, добрейшей души человека, но строгих правил, зато красивейшей девушки в мире?! Когда впервые увидел ее в наряде простой казачки, даже не зная, кто она, был словно молнией поражен. Но тут же выяснилось, чья она сестра, и с пустотой в душе и сожалением понял, что не судьба: кто он, а кто она. Но если раньше с разными девчонками весело проводил время и гулял напропалую, то сейчас, как отрезало. Ничего с собой не мог поделать, старался приблизиться, поймать взгляд той, в которую влюбился без ума. Иногда замечал, что она на него тоже посматривает, но понимал, что это совсем ничего не значит, между ними ничего быть не может, ведь у них совсем разное положение, состояние и социальный статус.
   Но вот однажды на вечерницах она сама подошла к нему со спины, совсем расстроенному и измученному, и робко попросила:
   - Господин Данко, простите за нескромность, но вы не могли бы проводить меня домой?
   - О, да, госпожа! К вашим услугам! - он повернулся к ней и вскочил, как ужаленный и, не веря происходящему, предложил руку, к которой она прикоснулась своими подрагивающими пальцами. Его душа оборвалась, и он страшился лишний раз вздохнуть.
   Они медленно шли по луговой траве с еще не выпавшей росой, удаляясь все дальше от костра, и вдруг она сказала:
   - Мне брат разрешил.
   - Что разрешил? - Данко чуть ли не споткнулся.
   - Выйти замуж по любви, за того, за кого захочу, - тихо, совсем смутившись, ответила она.
   - Госпожа Татьяна! - он свалился на колени и прижал к губам ее дрожащие руки, - Я так люблю вас, Танечка!
   Затем, были частые встречи, долгие разговоры о жизни, незаметные, казалось бы, непроизвольные касания друг к другу, слова нежности и любви. И первый короткий поцелуй в терновнике после форсирования Днепра (спугнули гадские казаки). Впрочем, в тайну их отношений верили только они сами, ни для кого другого это тайной не являлось. Даже семь писем от любимой, написанные в Мадриде и доставленные князем из метрополии, тот вручил ему молча, без эмоций, вроде бы как так и должно быть.
   Четыре дня назад был собран штаб, и началась разработка этой операции. Были выслушаны разные идеи офицеров, но предложенный князем план оказался воистину сумасшедшим и невероятно наглым. Один из его самых важных и опасных этапов - высадку, захват ворот и башен крепости, а также захват парадного входа дворца наместника султана, стремились возглавить все присутствующие - и генерал Бульба, и майор Полищук и капитан Лигачев, но дело было поручено именно ему. Понятно, что все блага и почести, полученные ими до сего дня, были авансом, теперь Данко просто обязан доказать себе, своим воинам и князю, что он достоин оказанной чести, достоин звания, должности и права командовать людьми. Достоин руки любимой.
   Перед самым африканским побережьем и входом в Агадирский залив, океан разволновался баллов до семи, снасти пели как струны, а шебеки оседлав волну, влетели в бухту, словно на крыльях. Здесь же ветер резко стих, превратившись в легкий бриз, а волна перестала бесноваться и пениться, покатившись к берегу невысокими и частыми валками. Перед заходом в порт, как и планировалось ранее, лидер под командой лейтенанта Власьева свернул паруса, а гребцы, спрятав головные уборы и играя роль галерных рабов, ударили веслами по воде, направляясь к свободному месту у причала, напротив крепостных ворот. Остальные три шебеки также убирали паруса, но работали в соответствии с планом не спеша, поэтому, приотстали, рассыпались на рейде по фронту и медленно поковыляли, выискивая незанятые окна чужих стоянок в район скопления таких же боевых судов. Здесь они легли в дрейф, вроде бы, как в ожидании шлюпки мытаря.
   После нескольких сильных гребков, 'рабы' подняли весла, и первая шебека с главной ударной силой на борту, причалила к пирсу, при этом чуть ли не встык притерлась кормой к корме двадцатичетырехпушечного корабля пиратов. С борта немедленно скинули трап, и сошедшие на причал матросы стали быстро крепить швартовые концы. При этом командир канонирской палубы, сержант Гудима жестами показывал, какой конец подтянуть, а какой ослабить, чтобы борт четко смотрел на дорогу.
   А на палубе врагов-соседей тоже началось шевеление, возникло семеро матросов, один из которых стал кричать и размахивать руками. Ему оппонировал, брызгая слюной и точно так же размахивая руками, сержант Бузько, прекрасно знающий арабский, так как в течение трех лет пробыл в Тунисе в рабстве, пока на родину не пришло известие и его не выкупили.
   - О чем они орут? - тихо спросил Паша Власьев.
   - Арабский понимаю плохо, но тот, кого ты через полчаса будешь резать, кричит, что это причал великого капитана Улудж-бея, говорит, что мы не дождались мытаря на рейде, который должен нам показать место и требует убираться.
   - А Бузько, что говорит?
   - Посылает его подальше, говорит, что к наместнику султана Магриба в Агадире, достопочтенному Кемаль ад Дину, прибыл в гости с подарками сын великого бея Туниса Хусейна аль Хабиба, принц Али, и ему плевать, о чем сейчас распинается недостойный сын ишака... А вот и мытарь бежит, - кивнул на невысокого толстячка, который в окружении четырех стражников бежал с горки от ворот крепости. А в это время, сто сорок бойцов, одетые под арабских моряков, споро выгрузили два больших сундука, шесть ящиков и целую кучу разных свертков, а так же три десятка тяжелых баулов. Данко чисто механически потрогал руками оба револьвера и кивнул, - Пойду я, Паша, пора.
   - С Богом!
   - И ты не плошай!
   Данко сбежал по трапу и, не оглядываясь, не обращая внимания на крики покрасневшего, запыхавшегося толстячка, нахмурился, задрал подбородок вверх, выступил вперед и пошагал по каменной мостовой, через предместье к воротам города. Следом за ним, похватав на плечи вещи, толпой повалила первая рота стрелков, батарея минометчиков и четыре пулеметных расчета. Потащила правителю, местному гарнизону и пиратам незабываемые подарки. А вопли мздоимца заткнул Бузько, ткнув ему в руки десять золотых цехинов - более чем щедрое мыто.
   Дорога к воротам извивалась змеей, и все время шла в гору. Если прикинуть по прямой, то к ним от причалов было метров семьсот, но с учетом всех извилин тянуло на тысячу. На полпути от нее отходило три ответвления, одно вело к базару и большой группе складов, второе - к караван-сараям, увеселительным заведениям и баням, где любят зависать морские разбойники, а третье - к лачугам низов местного общества.
   Встречный народ с удивлением посматривал на ватагу молодых людей, возглавляемую таким же молодым, видимо очень знатным и богатым господином. Они молча тащили на плечах целую кучу разного добра, среди которого выделялись два огромных красивых сундука, каждый из которых удерживали восемь человек.
   У закрытых ворот их встретили шестеро стражников, одетые в чалму, толстые стеганные халаты, шаровары и короткие, похожие на тапочки башмаки. В каждого из них на поясе висел кинжал и кривой меч. Старший караула вышел вперед и поднял руку:
   - Стойте! Кто такие! - так перевел его слова Данко.
   - К наместнику султана Магриба в Агадире, достопочтенному и мудрому паше Кемаль ад Дину, прибыл в гости с подарками сын великого бея Туниса Хусейна аль Хабиба, принц Али! - громко и с запевом, приподняв руки вверх, завел свою шарманку Бузько.
   - Э-э-э... достойный Али-ага, за вашим сопровождением пошлю сейчас кого-то во дворец, но всех ваших людей э-э-э, в город все равно пустить не могу, - с удивлением наблюдая за ватагой, сказал старший караульный.
   - А нам всех и не надо, - сказал Бузько и вложил тому в руку пять золотых.
   В принципе, при планировании операции рассматривались разные ситуации, вплоть до того, что действовать пришлось бы начинать немедленно, но было бы желательно передовому отряду без пыли и шума дойти к парадному входу дворца. Вот тогда и начинать.
   К счастью, все обошлось. Сто десять бойцов с шестью ящиками и большинством рулонов и упаковок, расположились на большой площадке, метрах в семидесяти справа от ворот. Данко с тремя десятками бойцов, фактически первым взводом стрелков, в сопровождении одетых в приличную броню пяти гвардейцев паши, отправился во дворец.
   Судя по информации, полученной от пиратов, защиту города обеспечивал гарнизон в триста стражников, тридцать личных гвардейцев паши, а так же экипажи сорока восьми (уже сорока трех) боевых шебек, с общей командой, численностью около двух тысяч морских разбойников, исключительно лояльных городским властям. Собственно, большинство пиратов сами были жителями Агадира, только верхушка и моряки позначимей, обитали внутри города, а рядовой состав - за воротами, в предместье.
   Город насчитывал около десяти тысяч жителей, и только половина из них проживала внутри крепости. То есть, жителями считались исключительно правоверные мусульмане, которые существовали, в основном, за счет торговли с разбоя, а рабы, которых было в два раза больше, таковыми не считались. Половина рабов тоже содержалась внутри крепости и использовалась на хозяйственных работах в домах горожан, а вторая половина за воротами. Из них, мужчины - в качестве галерных рабов, работников складов, литейных и кузнечных мастерских, а женщины, за небольшим исключением красавиц, попавших в богатые гаремы, отправляли в дома утехи, ублажать обкуренных гашишем морских разбойников.
   Схема с расположением подходов к морским башням, казарме городской стражи и дворцу паши, улочек и переулков с домами наиболее значимых людей города, была изучена каждым офицером и сержантом, а ситуативные задачи были поставлены не только командирам взводов, но и командирам отделений, а в авангардной группе даже некоторым капральствам. Каждый знал, что ему делать и когда группу Данко впустили в ворота города, оставшийся исполнять обязанности командира лейтенант Козельский начал отсчет от одного до пятисот. Предполагалось, что путь от крепостных ворот до центрального входа во дворец, занимал по времени минут восемь-девять. Пока он считал, бойцы вязали друг другу на левую руку белые повязки и разворачивали принесенные с собой рулоны и упаковки.
   - ...Пятьсот. Начали, - тихо закончил он счет и вместе с сержантом Наливайко и прапорщиком Карнаухом разошлись в стороны, затем, неспешно направились к воротам. Там рядом с шестью стражниками стояли еще три каких-то ротозея, но это уже не имело никакого значения.
   Старший стражник что-то спросил, они его не поняли, но закивали утвердительно головой и полезли за пазухи: на свет появились по револьверу в каждой руке с навинченными глушителями. Раздалось девять хлопков, выстрелы были произведены буквально в упор, и девять тел свалилось за какие-то три секунды, никто даже пикнуть не успел.
   Прочие бойцы быстро набрасывали на плечи бандольеро, на пояса застегивали патронташи, хватали винтовки и занимали свои места. Стрелки устремились в ворота следом за командирами; расчеты батареи стали срывать с ящиков крышки, вытаскивать и устанавливать минометы, а пулеметчики развернули две 'мясорубки' и потащили к только что присмотренным позициям, перекрывающим кинжальным огнем сектора обстрела от ворот до дороги.
   Когда бойцы вломились в привратный крепостной переход, то лейтенант и оба сержанта уже выскочили из двери предполагаемой караулки, коей она в действительности и была. Здесь остались навечно двенадцать человек толи отдыхающей, толи гуляющей смены и их начальник.
   - Пошли, пошли, не теряем темп. Задачи свои знаете, вперед! - Козельский бросился на ступеньки, ведущие на стены, а за ним устремился весь его второй взвод.
   Прапорщик Карнаух, командир отряда метких стрелков или снайперов, как их назвал князь, быстро перезарядил револьверы, спрятал их в наплечную гарнитуру и забрал у подбежавшего бойца свою винтовку.
   - Зоркие соколы! - созвал он отряд, - Сегодня работаем в команде, с улицы контролируем стены. Вторые номера, за нашими спинами смотреть! И гильзы, гильзы не терять! За мной!
   Выбежав и рассыпавшись по улице, распугивая местных некомбатантов, они перенесли все внимание на стены крепости, где наши воины ломились на центральную надвратную и обе орудийные башни, контролирующие вход в залив из океана. А третий взвод лейтенанта Пугача с приданными двумя пулеметами, к этому времени добежал в конец стены, где были оба входа в двухэтажную казарму гарнизона. Его бойцы скинули наземь баулы, в которых оказался самый обычный песок, и быстро соорудили простейший бастион. Таким образом, заблокировали возможную подмогу гарнизона до подхода наших основных сил.
   С момента начала атаки прошло не более трех минут и вот в городе раздались первые выстрелы.
  
  
   * * *
  
  
   Командир группы кораблей лейтенант Павел Власьев (шебеки не имели названий и именовались порядковыми цифрами от единицы до четырех) проводил взглядом нагруженных, как мулы бойцов ударно-штурмового батальона капитана Ангелова, и с облегчением вздохнул, операция протекала именно так, как было запланировано и предусмотрено в штабе. Впрочем он, как и все лыцари, настолько поверил в воинский талант и удачливость ИХ князя, что даже мысли не допускал о каких-либо недочетах. Судя по лекциям, которые постоянно читает им князь Михаил, а не доверять им Павел не имеет права, то чувство сомнения есть очень важным понятием бытия.
   Да, да! Грызнул его только что маленький червячок сомнения и, к сожалению, в отношении собственных воинских умений и способностей.
   ' Ведь это мой самый первый серьезный бой. И не такой бой, как случился однажды в стычке с копчеными, где двоих точно зарубил, а двоих, похоже, только поранил. Князь говорил, что сегодняшний бой, когда поведу за собой свою команду и команду еще трех кораблей, это будет главный экзамен жизни, который даст ответ: имею ли право управлять людьми, имею ли адмиральское будущее... Да нет, черт возьми, имею! Имею!'
   В это время у корабля стала собираться немалая толпа дядек с настоящими разбойничьими рожами. Один другому что-то доказывал и тыкал пальцем в борт, видимо проходит процесс опознания. При этом их крики привлекли около двух сотен посторонних зевак и около сотни бездельников с соседних больших кораблей. 'Опознали, не опознали, - мне наплевать. А то, что вы так интересно столпились, то это прекрасно, даже нарочно не придумаешь. Мой весь правый борт заряжен картечью'.
   Он посмотрел наверх, в сторону ворот крепости, где, наконец, Данко с небольшой группой ребят запустили в город. Что ж, не все вошли и ладно, такой план тоже предусматривался. Все, начался отсчет.
   - Сашка! - он негромко позвал мальчишку, лет четырнадцати, зато уже полноправного марсового матроса и дворянина княжества 'Славия', - подтяни фал с вымпелом 'Абордаж', подыми его вверх до упора. И передай сейчас сержанту Гудиме, что как только услышат выстрел, пускай сразу же открывают порты и шмаляют со всех стволов.
   - Хорошо, брат!
   - Братом я тебе дома буду, говнюк! А здесь - командир! Выполняй!
   - Есть, командир!
   Как только вымпел дополз к верхней точке грот-мачты, три шебеки, которые дрейфовали на рейде, вроде бы как в ожидании мытаря, резко зашевелили веслами, игнорируя прибывшую шлюпку того же мытаря и его крики, выстроились в ломаную линию, и стали подходить ближе к центральному причалу. Метрах в тридцати от стоянок боевых кораблей, они повернули на девяносто градусов и неспешно пошли вдоль пирса.
   'Интересно, где наши основные силы, на подходе или еще нет?' - подумал он и поднял подзорную трубу. Изумрудные паруса при такой погоде увидеть сложно, разве если только знать, что они там есть. Есть! Два пятнышка мелькнули! Сейчас они идут узлов семнадцать, значит, через полчаса будут на входе в бухту, как по расписанию. Теперь Павел даже не сомневался, что к этому времени все три башни будут успешно захвачены, и на них затрепещут наши сигнальные флажки.
   Он повернулся и взглянул в конец центрального пирса, куда направились его шебеки. Там аккуратными рядочками, почти борт к борту были пришвартованы группы боевых кораблей морских разбойников. И вот, как только борт нашей крайней сровнялся с кормой самого первого корабля противника, портики всех орудийных стволов его группы кораблей стали открываться.
   'Начали!' - решил лейтенант Власьев, выхватил револьвер и с высоты квартердека выстрелил в того самого пирата, который громче всех возмущался и кричал.
  
  
  
   * * *
  
  
  
  
   Чайные клиперы девятнадцатого века считались самыми быстроходными парусными судами всех времен. При курсе 'полный бакштаг', наиболее скоростном из всех возможных, могли оседлать волну и свободно набрать двадцать узлов хода. К сожалению, подобная курсовая случайность происходила нечасто, поэтому например, путь от Шанхая до Лондона они преодолевали за восемьдесят-девяносто дней, то есть, средний ход получался не более восьми с половиной - девяти узлов.
   Однако, хочу отдать должное научной мысли и практической смекалке голландских мастеров, создателей флейта, предшественника американо-британского клипера. Все наши пять богинь: моя 'Алекто', 'Тисифона' под командой капитана Дуги, 'Киприда' - капитана Резина, 'Паллада' - капитана Чебота и 'Селена' - капитана Кривошапко, сейчас неслись к Агадирскому заливу с ходом в семнадцать с половиной узлов. Шхуны безнадежно отстали, но это не страшно, они шли третьим эшелоном, и у них была собственная задача - захват базара и складов. Тем более, что к этому времени данные объекты должны быть блокированы.
   Авангард уже начал работать. Звука выстрелов слышно не было, но дымы залпов были видны даже невооруженным глазом. Подняв подзорную трубу, увидел на всех трех орудийных морских башнях трепещущиеся на ветру белые флажки, значит, главная городская стена - в наших руках.
   Затем, перевел объектив на наши передовые шебеки. Их действия немного отличались от первоначального плана, когда весь флот противника, за редким исключением должен был гореть. В данном случае, медленно двигаясь почти вплотную к берегу вдоль центрального причала, они подвергли расстрелу в упор из каронад и пулеметов весь его левый фланг. При этом матросы забрасывали противника горшками с оливковым маслом, разбавленным самодельным спиртом.
   Огненной смеси было мало, всего тридцать шесть горшков, да и качество ее было так себе, - не напалм. Сюда бы, конечно, селитры и пальмового масла, да керосину из нефти выгнать, получилась бы штука более интересная. Но ничего, это вопрос будущего, а сейчас глядя, как разгораются высокие факелы из вражеских кораблей, посчитал, что и эта задумка оказалась вполне приемлемой.
   К сожалению, на многих кораблях кроме толпы пиратов, присутствовали прикованные на цепь галерники, в том числе и наши братья-православные. Однако, мы решили, что с этим ничего не поделаешь, лучше принять мучительную, но быструю смерть, наслаждаясь гибелью врага, чем гнить несколько лет, пока тебя, больного и обессиленного, а потому больше непотребного раба, не выбросят на корм акулам.
   Двенадцать шебек противника были совершенно не тронуты и на них уже полным ходом хозяйничали наши бойцы. Видно, не было там полноценных команд, а была только дежурная вахта, поэтому и захватили их буквально за несколько минут. В подзорную трубу увидел, как в течение десяти-пятнадцати минут из разных районов пригорода, к порту стали стекаться маленькие и большие группы вооруженных людей, и было их много. Вот, первые полторы-две сотни выбежали на дорогу, ведущую к причалам, и вдруг резко остановились, вроде бы как напоролись на непреодолимую стену. Передние стали спотыкаться и падать, задние напирали и валились следом но, в конце концов, когда дорога была устелена кучей трупов, по которым противнику в прямом смысле слова пришлось топтаться, они прыснули в стороны, остановились и рванули обратно, под прикрытие различных придорожных построек. Это оперативно и качественно отработали все восемь корабельных пулеметов.
   Береговая территория от моря к городу по всей протяженности бухты поднималась в гору, поэтому, сложившаяся ситуация и панорама боя была видна прекрасно. Судя по действиям ударного авангарда, план захвата города выполнялся без проблем.
   - Товарищи офицеры! Взгляните, это вам будет интересно, - подал подзорную трубу Полищуку. Тот пару минут смотрел на берег и передал ее Кульчицкому, а затем, с нетерпением и азартом к ней потянулись руки и других ребят.
   В момент, когда свежий ветер на гребне волны закинул 'Алекто' в тихую бухту, стали слышны с кораблей противника крики заживо горящих людей и завывания первых мин, которые понеслись в места скопления более чем тысячной банды пиратов. Наблюдать за пылающими кораблями противника, взрывами и крошевом камней зданий и человеческих тел стало некогда: от торгового причала отвалили купеческие суда, два из которых (двухмачтовые шебеки) уже стремительно неслись к выходу из бухты.
   - Марсовые! Кроме стакселей! Убрать все паруса! На ванты марш! - мое молодое тело ощутило прилив адреналина и возжелало боя, рука непроизвольно хваталась за эфес шпаги, - Рулевой! Три румба лево руля! Правый борт! Новиков! Ну-ка, пусть докажут бомбардиры, что я недаром присвоил тебе звание сержанта!
   - Еще полрумба влево, - услышал его крик из люка пушечной палубы, а рулевой не дожидаясь попугайной команды, тут же выставил курс, - Первое, второе, третье орудие! Винт на нулевой отметке, прямая наводка! За Богородицу!.. Огонь!
   Корабль слегка вздрогнул и выплюнул три клуба дыма. Два снаряда из трех тюкнули в носовую часть борта ближнего противника, сделав два аккуратных отверстия, и взорвались внутри трюма. При этом внешне шебеку не разворотило, только бушприт задрало вверх, а фок-мачта вообще рухнула на левый борт, удерживаясь только на обвисшем такелаже. Весла безвольно плюхнулись в воду, и шебека стала неуправляемой, значит, результат был прекрасным. Впрочем, каким он может быть при ведении огня на спокойной воде, и на дистанции всего триста ярдов?
   Портики второй вражеской шебеки были открыты, но для ведения огня по моему кораблю, ей нужно было довернуть, при этом она попадала под залп только что влетевшего в бухту флейта капитана Кривошапко.
   - Братцы бомбардиры, - опять раздался голос нашего главного артиллериста, - Четвертое, пятое, шестое и седьмое орудие! Три деления винта вверх!
   - Сержант Новиков! - перебил его, склонившись к люку, - Дай ему одним снарядом перед носом!
   - Седьмое орудие! Огонь! - тут же раздалась команда. Прозвучал одиночный выстрел, а снаряд взорвался ярдов за сто точно по курсу противника.
   Что ж, купец поступил правильно: со всей силы стал табанить правыми веслами и выполнил крутой разворот, а его марсовые, которые только что резво подымали паруса, точно так же резво стали их сворачивать.
   Тем временем в бухту друг за дружкой входили наши богини, а на горизонте стали явно видны такие же изумрудные паруса еще четырех шхун. Это охладило пыл всех прочих, пытавшихся сбежать от ужасов смертного боя купцов и заставило их повернуть обратно к причалу.
   - Арсен, - повернулся к Кульчицкому, - Запоминай: команда рулевому - курс к кораблю лейтенанта Власьева. Швартуемся к нему правым бортом. Боцману - подготовить швартовы. Марсовым - быть готовыми убрать стаксели. Повтори.
   Убедившись, что суть команд и их порядок усвоены, разрешил: 'Действуй'.
   Вообще, швартоваться на шебеке или идти на абордаж, за счет ее развернутых бортов, очень удобно. Вот и нам было удобно, даже дополнительный трап для перехода с борта на борт не понадобился. Остальные флейты и шхуны будут делать, как я, то есть швартоваться к нашим или захваченным шебекам противника.
   - Сир! - вскинув в приветствии руку к виску, ко мне подскочил чумазый лейтенант Власьев. На его лице выделялись только белые зубы и радостным блеском белки глаз. От халата и чалмы он избавился, а в камзоле и треуголке выглядел, как обычный европейский шкипер, правда, внешне немного молодо. Впрочем, выглядел как и все остальные мои солдаты, матросы, сержанты и офицеры.
   - Доложи обстановку!
   - Сир! Авангард эскадры в составе четырех кораблей, успешно высадил ударно-штурмовую группу десанта под командой капитана Ангелова. К настоящему времени захвачены городские ворота, центральная стена и все три морские артиллеристские башни. Наши - в городе, - он кивнул на крепость, где развевалось на башнях белые флажки, и продолжил, - Тридцать один военный корабль противника расстреляли прямо на причале в упор и подожгли горшками с зажигательной смесью. Затем, командами кораблей авангарда, при поддержке десанта, захватили без повреждения двенадцать пиратских военных кораблей. А этих троих, - он показал на красавцев, пришвартованных за кормой, и широко улыбнулся, - взял на абордаж лично собственной командой!
   - Ладно-ладно! Не хвастайся! Лучше скажи, сколько на них было команды кроме рабов-галерников?
   - По девять человек, сир, - уже менее задорно ответил лейтенант.
   - Не тушуйся, капитан, ты все равно молодец!
   - Вы оговорились, сир, мне присвоено звание лейтенанта.
   - Ты же знаешь, Паша, в подобных вопросах твой князь не ошибается.
   Глядя на этого мальчишку, решил для себя, что если он в течение десяти месяцев - времени подготовки офицеров и команд на новые призы, не запорет никакой косяк, то быть ему командиром группы из восьми кораблей первой Южно-Африканской эскадры.
   - Я вас не подведу, сир!
   - Помни, Паша, я рассчитываю на тебя. А теперь доложи о потерях.
   - Трое убитых - марсовый матрос с корабля номер три Кашка Василий и двое рядовых десантно-штурмового батальона Алеша Лучик и Илья Векшин. Ранено двенадцать человек, из них серьезно трое, но наш лекарь сказал, что двоим нужна помощь доктора Янкова, тогда выживут.
   При этих словах я стал оглядываться в поисках доктора, который вместе со Степаном Жуком был на моем корабле, но тот уже и сам знал, куда ему бежать и что делать.
   - Ясно, - кивнул головой, затем, показал на множество трупов на причале, которых здесь лежало не менее двух сотен, а некоторые из них были разорваны шрапнелью на куски, - А это что?
   - А здесь кто-то из пиратов опознал шебеку, вот и приперлись на разборки. Ну, мы им эти разборки и учинили.
   К этому времени минометный обстрел прыснувших в разные стороны пиратов прекратился. Десантная группа моего корабля полностью выгрузилась на берег, другие флейты тоже причаливали и выгружались, после чего сразу же отваливали и дрейфовали на внутреннем рейде. А майор Полищук на берегу шугал командиров подразделений, отправляя на зачистку заранее распланированных секторов.
   - Ни одного врага за спиной не оставлять! - кричал он, - Если мужчина при вашем появлении не стал на колени, значит, это не мужик, а воин. Убить немедленно! Стрелять! Только стрелять! Никаких поединков, ясно?! И гильзы! Утеря одной гильзы обойдется вашему командиру в понижение звания и должности, а виновнику в пять золотых цехинов штрафа!
   Пора было двигаться и мне.
   - Все, капитан, выполняй свою задачу и держи подходы к причалу, а я пошел дальше. От пылающих кораблей жарко здесь у вас.
   - С Богом, сир!
   - Паша! Бог любит людей активных и трудолюбивых, значит, Он с нами! - поправил на голове шлем и разыскал газами Полищука, - Майор! Веди в город!
   Полищук тут же оказался рядом со мной, а рота лейтенанта Стоянова взяла нас в коробочку, ощетинившись стволами винтовок во все стороны. Первый и второй взвод был одет точно так же, как и я - в кирасирскую броню. А следом за нами пятеро бойцов, под командой моего главного корабельного бомбардира сержанта Новикова облепили экспериментальную штурмовую пушечку и толкали ее вверх. Нашу колону замыкала сотня наказного атамана Коваля. Его казаки тащили шестнадцать ящиков снарядов, по четыре штуки в каждом, два мешка картузов с порохом, четыре бурдюка с прокисшим вином и четыре штормтрапа.
   Спереди, по пути следования, слышались частые винтовочные и револьверные выстрелы, иногда бахали пистоли и мушкеты противника. В данном случае, придорожные здания являлись объектами зачистки казаков атамана Карачая, вот они и работали в своей зоне ответственности.
   Через метров триста пришлось обходить дымящиеся развалины и шагать прямо через горы трупов. Таких локальных мест массового поражения противника было два, второе - за двести метров от городских ворот. И трупов было много, очень много. Начало этой бойни я наблюдал в подзорную трубу, когда первыми отработали корабельные пулеметы, а затем, минометная батарея лейтенанта Раду Попеску.
   Вспомнил рассказ Ивана о том, как Раду не хотел оставлять свой родной пулемет. Но человека с таким острым зрением, отличным чувством дистанции и неплохими знаниями математики, оставлять простым пулеметчиком, было делом сильно расточительным. Вот Иван и назначил его командиром новой минометной батареи и не прогадал.
   У распахнутых ворот он нас и встретил, подбежал ко мне и отдал честь:
   - Сир!
   - Не тянись Раду, докладывай.
   - Значит так, сир. Высадились нормально, дошли до ворот и Данко с подарками, в сопровождении взвода отправился во дворец. Потом, лейтенант Козельский захватил ворота, главную стену и башни. Вон, флажки торчат. А лейтенант Пугач установил напротив казармы городской стражи два пулемета и заблокировал оттуда все выходы. Ну а мы вначале подавили и разогнали неприятеля, который сгруппировался для нападения на порт, а потом отбили атаку второго кодла, которое пыталось прорваться в город. Здесь нам очень сильно пулеметчики помогли, - он указал на центральную башню, где в вышине рядом с огромными стволами пушек выглядывали, казалось бы, две крохотные картечницы.
   - Израсходован один полный боекомплект мин, в запасе есть еще столько же. Да! Потерь нету, ни убитыми, ни раненными.
   - А что в городе твориться, не знаешь?
   - Да, постреливают частенько но наши, наверное, действуют так, как и решено на военном совете: взяли под контроль ключевые точки и ожидают подкрепления для ликвидации возможных очагов сопротивления и полной зачистки города.
   Во как Раду сказанул, прямо дословно моими выражениями.
   - Отлично, лейтенант! Молодцы, минометчики! - крикнул в сторону батареи, затем, задрал голову вверх и поднял руку в латной перчатке. - Молодцы, пулеметчики! Всех награжу достойно!
   - Ура князю! Долгие лета! - с разных сторон раздался нестройный хор голосов. И вот только сейчас до меня дошло, что в нашем Уставе никакой благодарственной отповеди старшему командиру, типа 'Служу родной державе', даже не предусмотрено. Это упущение нужно будет исправить.
   В надвратном переходе нам навстречу вынырнули лейтенант Козельский и прапорщик Карнаух. Видно, о нашем приближении им доложили наблюдатели со стены.
   - Сир! Разрешите доложить!
   - Отставить, Ярослав, мы не на плацу. Давай своими словами, коротко и ясно.
   - Так точно! Если коротко, то все объекты обороны города от внешнего вторжения в наших руках. Восемь вероятных очагов сопротивления, предусмотренные планом военного совета, взяты под контроль. Здесь хозяева сидят по дворах, но аркебузы в окна высунули. Также доподлинно известно, был связной от Ангелова, что дворец захвачен. Одиннадцать гвардейцев довелось убить, остальных разоружили и закрыли в подвале. Туда же упрятали еще каких-то вельмож и их слуг. Самого пашу оставили в его кабинете под охраной трех бойцов. На балконах дворца установили оба пронесенных пулемета, и контролируют центральную площадь и фасады шести зданий знатных пиратов. Это уже даже не вероятные, а самые настоящие очаги сопротивления. Когда началась кутерьма, то именно из этих дворов пираты открыли пистолетный и мушкетный бой. А в одном месте вообще из мушкетонов шрапнелью жахнули. Ангелов просил по возможности подтянуть ближе к площади нашу штурмовую пушку. Потери тоже есть: во дворце двое убитых и двое раненых, и здесь на стене двое убитых и шестеро раненых.
   - Понятно! На причале доктор Янков, раненых отправь к нему. Итак, товарищи воины, что мы имеем? - стал вслух размышлять под звуки редких винтовочных выстрелов и коротких пулеметных очередей, звучащих в центре, - По нашим прикидкам внутри стен города, без учета пятнадцати тысяч рабов и рабынь, проживает шесть тысяч правоверных подданных Магрибского султана. То есть, людей более достойных и богатых, чем те, которые обитают за воротами. Из них мужчин - около двух тысяч, среди которых половина - богатые владельцы ремесленных мастерских, четверть - купцы и четверть - воины и вельможи. Если учесть, что половина купцов не совсем растолстели и тоже умеют держать в руках меч, то здесь нам противостоит вооруженная команда в семь с половиной сотен человек. Однако! Тридцать гвардейцев паши и пару десятков вельмож из игры выбыли. Большая часть городской стражи, человек двести, если нас не обманули пленные пираты, обычно днем болтаются в казарме, а около ста - на воротах, стенах и башнях. Так, Ярослав?
   - Девяносто восемь человек караула можно списать. И еще тридцать два человека легли у двери и окон казармы. Остальные да, сидят внутри, как мыши.
   - Очень хорошо. Таким образом, организованная вооруженная команда нам больше не противостоит. Нам нужно разгромить четырнадцать разобщенных группировок, при этом не дать им объединиться. А затем, вдумчиво и не спеша зачистить город. Что же касается пригорода, то там беспокоится не о чем. Если к вечеру останутся очаги сопротивления, то они будут утоплены в крови и сожжены. Что ж, пошли работать.
   Дома города были, в основном, одноэтажными, с плоскими крышами и занимали периметр целого квартала с закрытыми внутри двориками. Ремесленники и купцы средней руки проживали в одном или двух крыльях такого дома, а люди более богатые, владели всем домом с внутренними садами и фонтанами.
   У привратной площади находились кварталы ремесленников. Здесь все двери и ставни на окнах были закрыты наглухо, на двух примыкающих улицах не видно было ни одного человека, стояла полная тишина, словно все вымерли. Впрочем, эти здания сейчас нас совершенно не интересовали. Никакого сопротивления, а тем более нападения со стороны обывателей мы не ожидали, но на всякий случай с помощью двух пулеметов ситуацию контролировали.
   К левой части крепостной стены примыкала двухэтажная казарма, у обоих выходов которой валялось около трех десятков трупов. От нее метрах в восьмидесяти, из мешков был обустроен бастион, внутри которого расположились два пулемета с расчетами и отделение стрелков.
   - А остальные бойцы где? Твои и Пугача? - спросил у снайпера Карнауха.
   - Рассредоточены по крышах домов, туда к центру на три квартала вперед, - махнул он рукой.
   - Сейчас на крышах семь десятков воинов, но к домам, где как отмечено на схеме, проживает воинское сословие и те, кто умеет держать в руках меч, мы пока не лезли, - сказал Козельский, а затем спросил, - Начнем из стражи?
   - Нет, Ярослав, мы их вообще трогать не будем. А если сдадут оружие, то станем даже кормить. К гвардейцам и вельможам тоже отнесемся с почтением. Правда, если они нам за это почтение хорошо заплатят. А вот остальные четырнадцать пиратствующих домов должны быть уничтожены до последнего мужчины. Давай, Ярослав, показывай нашей пушечке первую позицию. А на тебе, атаман, - повернулся к Ковалю, - фланги и тыл, на крыши не смотреть, там наши.
   - Не сумлевайтесь, ваша светлость, мы их присмотрим, - потряс кулаком атаман. Впрочем, такой же мальчишка, лет семнадцати-восемнадцати, как и все остальные.
   Улочки города были еще более извилисты, чем в старых европейских городах. Эти кварталы смещались с заворотами чуть ли не в шахматном порядке. Перед четвертым таким вот заворотом нас остановил лейтенант Пугач.
   - Сир!
   - Говори коротко, Степан.
   - Дома мужиков закончились, дальше живет воинское сословие. Прямо напротив большой дом с двумя башенками. В каждой из них, сидит по десятку мушкетеров. До этого угла метров сто, так они с ближней башенки достают, гады. Наши снайперы им тоже жить не дают, но все равно, нужно ударить и по башням и по двум окнам. Но если чистить этот дом, то в тот, который левее тоже надо пару снарядов влупить.
   - Ясно. Новиков, вперед. Хлопцы, делайте, как учились.
   Подхватив пушку за обе лапы, они ее вытолкали за угол, и по ней тут же ударил залп картечи. Стало ясно, что дистанция стрельбы для мушкетеров избыточна, так как звук попадания свинца о щит был приглушен, значит, был на излете. Один из бомбардиров стукнув молотком, расклинил и открыл затвор, а Новиков приступил к наводке.
   Казаки поднесли порох и ящик со снарядами, который второй бомбардир перехватил, поставил на мостовую и распечатал. Затем, аккуратно взяв первый снаряд, выбежал и, прячась за орудийный щит, задвинул его в ствол.
   - Кидай один картуз, - сказал казаку, который прятался за углом с мешком фасованного пороха.
   - Быстрей заряжай, запирай затвор, Коська-безрукий, - покрикивал Новиков. После того, как молоток хлопнул по клину затвора, приказал, - Отошли чуток! Уши!!
   Выстрел рявкнул довольно громко, а звук попадания тоже был прекрасно слышен. После этого с крыши щелкнуло три винтовочных выстрела, которые сейчас показались совсем тихими.
   - Амбец котенку, давай во вторую башню! - послышалось сверху.
   Я присел на корточки и выглянул за угол. Не знаю, из какого кирпича этот дом построен, но угол разворотило конкретно, и наличия какой-либо башенки на нем даже не наблюдалось.
   - Команда номер один и номер два - на первый дом, команда номер три и номер четыре - на второй дом! Приготовились! - скомандовал Полищук.
   Бомбардиры теперь пушку заряжали более слаженно. Двумя выстрелами разворотили следующую башню, дав немного работы стрелкам, попали по двум равноудаленным окнам затем, левее передвинули лапы пушки и выстрелили в два окна соседнего дома.
   - Команды! Пошли!
   Каждая команда состояла из двух гранатометчиков и шести бойцов третьего взвода роты Стоянова, которые тащили к пролому штурм-трап, далее шло закованное в кирасы ударное отделение и замыкали два десятка казаков. Еще два отделения кирасир и два десятка казаков, оставались в резерве.
   И вот, по команде Полищука, все четыре команды рванули вперед Восемь бойцов авангарда, добежав до пролома падали наземь, а один из них поджигал зажигалкой фитиль гранаты и закидывал ее в помещение. Короткий запал срабатывал секунд через шесть, после чего, бойцы подхватывались, поднимали трап и закидывали его в пролом.
   А первый кирасир с револьвером в руке уже несся по мосткам и нырял в темноту дома, а за ним бежало все отделение. Дав минуту рассредоточиться, следом забегали казаки. А стрелки, особенно снайперы, были тут как тут и уже лезли на крышу штурмуемого дома, дабы взять под контроль внутренний двор. Были слышны взрывы гранат, выстрелы, мужская ругань, женский визг и детский плач. Нет, никто никого не насиловал, все были строго предупреждены, вплоть до казни на горло: есть время для работы и есть время для веселья. Тем более, что мы никуда не спешим.
   Действия команд были слажены, видно недаром всю неделю бойцы таскали эти трапы, штурмуя только что построенную казарму, даже толком еще не зная, зачем это делают.
   Обе команды пронеслись по своим объектам, как смерч, выкрикивая заученные фразы: 'На колени или смерть!' и минут через семь-восемь уже собирались на пятачке, для дальнейшего продвижения. В захваченных домах оставили по четыре казака охраны.
   К сожалению, при штурме обоих домов было использовано семь снарядов и шесть гранат. Очень жаль, что столь ценный ресурс настолько ограничен. Снаряды, конечно, можно было бы и поднести, но боюсь, что затвор не выдержит. Нет, на будущее при организации таких мероприятий нужно будет озаботиться более действенным и надежным оружием. Ведь видел же когда-то в той жизни, будучи в Африке, простейший гранатомет, снаряженный в трубу из обыкновенного бамбука.
   При продвижении через последующие три квартала, нас попытались не пропустить только мимо одного дома, поэтому, опять пришлось повторить штурм обоих соседей, дабы никто в спину не ударил. Проход через следующие два квартала, считай до самой центральной площади, обошелся без эксцессов. Большинство, видно поняло, что тайфун разрушений не развалит стен и не прольет в доме кровь, если сидеть тихо и мирно.
   А вот на выходе к площади, когда уже стали видны полукруглые стены дворца, его балконы, коническая крыша и башни минаретов, нас ожидали. Из ниши между домами вдруг вынырнул богато одетый араб, в котором мы все признали сержанта Бузько.
   - Сир! Капитан Ангелов меня отправил навстречу к вам, - козырнул он окровавленной правой рукой.
   - Ты ранен?
   - Ерунда, царапина, мне ее уже обработали и холстом завязали.
   - Тогда докладывай.
   - Сир! Мы взяли дворец и сейчас его полностью контролируем. А было так...
   - Нет! Как было, расскажешь потом, а сейчас говори, что Ангелов велел передать.
   - Велел передать, что вот это все дома пиратских капитанов, а вон там, во дворе третьего дома, сейчас накапливается противник, там их уже человек триста. Говорил, что если идти на его штурм в лоб, то положим много людей, даже пулеметы не помогут.
   - Ясно. Будем брать его с четырех сторон. Атаман, четыре десятка казаков пусть вернутся, обойдут квартал и контролируют тыл. Второй дом от угла чей там по схеме? Мурада Реиса? Значит, команду по его захвату возглавляю я.
   - Никак нельзя вам, сир...- Полищук попытался оставить меня в тылу, но я его перебил.
   - А вы, майор, возглавите партию по захвату четвертого дома!
   - Есть!
   - Новиков! Долбишь шесть снарядов во второй дом, затем, шесть снарядов в четвертый дом, а после того, как мы зайдем, минут пять обождешь и можешь в третий дом вложить не менее десятка снарядов. К этому времени мы будем готовы штурмовать его с флангов. Ясно?
   - Так точно!
   - Приступай! А вы стрелки, рассредоточиться! И валить любого чужака. На этой площади из трех десятков домов наших четырнадцать точно!
   Раздались первые выстрелы пушки и, дождавшись шестого выстрела и крика Новикова: 'Бурдюк сюда! Поливай', сам скомандовал:
   - Штурмовая группа номер один! Вперед!
  
  
  
  
  
  
  
   Глава 5
  
  
  
   Солнце катилось к закату, заканчивался второй день с момента захвата города. В порту ни на минуту не прекращались погрузочные работы и были все предпосылки того, что сегодня в ночь в район Канарского архипелага отправится первый караван плотно загруженных кораблей.
   Агадир грабили вдумчиво, планомерно и не спеша. И все благодаря тому, что при его штурме, не допустили анархии и беспредела. Правда, не всех рабов нам удалось удержать в узде, поэтому, совсем без вакханалии не обошлось. Три рабских барака численностью в сотни три человек освободились сами, при этом устроили в нижнем городе погромы и пожары. Но эта голодная и неорганизованная толпа нарвалась на сытую, злую и сплоченную группу местных воинов-моряков и была почти вся вырезана.
   Бой для нас тоже не обошелся без потерь. Погибло восемнадцать наших воинов, а еще пятьдесят два было ранено с различной степенью тяжести. К счастью, доктор Янков заверил, что на ноги поставит всех.
   Мурад Реис живым в руки так и не попался. В его расстрелянном доме нам даже не пришлось никого убивать, трое охранников и двое рабов были иссечены осколками, а оставшиеся в живых евнух, двое рабов, жены и рабыни, никакой угрозы не представляли. Уже потом, при розыске главарей пиратских кланов, его выявили в числе погибших от казацкой пули, когда в числе прочих он пытался сбежать через окна тыльной части дома. Того самого дома, где для прорыва и контрнаступления накапливался противник.
   Здесь их действительно было триста девять человек, только никакого прорыва у них не получилось. Но сопротивлялись жестоко, даже мне над козырьком шлема тяжелой бронебойной стрелой досталось. Удар пришелся по касательной, и металл шлема не пробило, однако, его сила была такова, что если бы не качал мышцы шеи, то голову бы оторвало. Когда начали гибнуть наши воины, а именно здесь полегли двенадцать человек, ни одного вражеского бойца в живых не оставили, убили даже тех, кто бросил оружие и пытался сдаться.
   Штурмовая пушка свою задачу выполнила до конца, так как из-под затвора пошел прорыв пороховых газов, и по двенадцати оставшимся на площади домам, выстрелили всего по два раза. Однако, серьезного сопротивления нам больше нигде не оказали, и мы их зачистили буквально минут за сорок.
   Адреналин бурлил в крови, молодой организм тянуло еще куда-то бежать, стрелять и колоть шпагой но, увидев спокойно спускающегося с парадной лестницы дворца Данко, взял себя в руки и стал успокаиваться.
   - Лейтенант, - повернулся к Козельскому, - по два капральства в каждый захваченный дом, пусть разыскивают деньги и собирают к отправке ценное имущество. И всех молодых женщин тоже. А стрелков - на крыши, твоя задача - держать под контролем подходы. Пулеметы сейчас тоже снимем с балкона и передадим тебе, расставь их на направлениях обоих подъездов к площади.
   - Докладывай! - сказал уверенно подошедшему, и вытянувшемся Данко.
   - Сир! Дворец наместника султана полностью в наших руках. Сам Кемаль ад Дин закрыт в комнате под охраной капральства, с его казначеем сейчас ведется работа, а начальник стражи и остальные вельможи, а так же воины, два купца, слуги и рабы посажены в холодную. Во время боя потерял убитыми двоих бойцов.
   - Понятно, веди нас с майором во дворец, там все расскажешь подробнее.
   Ступеньки лестницы, пол коридора и приемного зала были выложены из мрамора светло-бежевого цвета, поэтому, частые пятна крови на нем были отчетливо видны. Но трупов и раненных нигде не наблюдалось.
   - Когда нас местные гвардейцы привели сюда, и мы вошли в зал, то здесь сидел наместник и целая куча народа, - начал он рассказывать.
   - Собрались посмотреть на принца и на подарки, - высказал свое предположение.
   - Это точно. Так вот, мы вошли, поставили сундуки с оружием на пол и с минутку осмотрелись. Потом я подал команду, мы вытащили револьверы и стали работать. Бузько все время кричал что-то типа: 'ложитесь, падайте, умрут все, кто будет стоять'. Двадцать восемь человек из них категорически падать не захотели и схватились за оружие, пришлось расстрелять в упор. Только лучника на балюстраде не заметили, - он указал на небольшой балкончик, под которым на возвышенности стояло большое мягкое кресло, - он-то гад, Петру и Ивану стрелы засадил прямо в глаз. Больше никому не успел, мы его шинковали свинцом до тех пор, пока он вместе с луком внутрь зала не вывалился. Тех, кто пожелал сохранить свою жизнь, обыскали, повязали и определили по камерам. Туда же согнали и всю обслугу, правда, баб не трогали, но капральство у женской половины в караул поставил. А наместника держим вон там, - он кивнул на одну из дверей, находящихся за спинкой большого кресла, - Да! В холодной сидят пятеро пленных, три испанца и два португальца, выкупа ожидают. Видно, что это дворяне, и совсем не простые. Среди испанцев есть священник.
   - Странно, мусульмане обычно ни католических, ни православных священников не трогают, отпускают их на все четыре стороны. Но ничего, разберемся, скажи, пускай их приведут сюда. Только не надо излишне маячить с нашими винтовками, пусть вытащат из ящиков, и вооружатся барабанными мушкетами и пистолями, которые мы заказывали в Малаге. И нам пистоли пусть принесут!
   - Я сейчас сам принесу, - сказал Полищук и через две минуты притащил три шестизарядных пистоля, которые мы демонстративно заткнули за пояса.
   - Товарищ капитан! - в зал влетел взволнованный сержант Бузько, но увидев меня, поправился, - Сир! Открыли сокровищницу!
   - Пойдем, посмотрим! - кивнул офицерам и направился в коридор, вслед за сержантом.
   В общем, Данко обеспечил охрану дворца неплохо. И в коридоре, и на каждом углу в пределах прямой видимости, и в каждом помещении, через которые мы проходили, в карауле стояли, как минимум, два бойца. Мы вошли в комнату, которая оказалась кабинетом наместника. Здесь было двое внутренних дверей, одна из которых вела в спальню, а вторая - в небольшое подвальное помещение, ярко освещенное десятком масляных ламп.
   В окружении трех бойцов, здесь стоял невысокий толстый человек, с огромной чалмой на голове и присохшей кровью на, видимо совсем недавно искривленном, тонком носе. Его бледное лицо было густо укрыто бисеринками пота, а с выпуклых глаз, украшенных разводами синяков, текли слезы.
   - Смирно! - Крикнул Бузько, забежавший в комнату первым, и показал рукой на раскрытые сундуки, - Вот! Смотрите, сир, а этот глупый остолоп все время говорил: 'Казна пуста! Казна пуста!'.
   Действительно, казна Агадира пустой не была. Пять больших сундуков были набиты различными медными монетами доверху, а шестой - до половины. Три точно таких же сундука были заполнены серебром, два под самую крышку, а третий - где-то на четверть. А в углу стояли семь маленьких сундучков, заполненных золотыми монетами. Несмотря на то, что емкость их не превышала полуведра, золота в них было насыпано не менее, чем килограмм по семьдесят. Кроме этого, на полках лежало много разного дорогого оружия, а на небольшом столике в шести деревянных шкатулках - различные ювелирные изделия и отдельно драгоценные камни: белые алмазы, зеленые изумруды, красные рубины, синие сапфиры, а так же, целая шкатулка жемчуга.
   - Ты казначей? - спросил у него по-турецки.
   - Да, великий паша, - тихо пропищал он и дважды низко поклонился.
   - Сколько здесь денег?
   - В переводе на серебро - восемьсот двадцать одна тысяча. Оружие и драгоценные камни ювелирами оценены в сто девяносто девять тысяч.
   - Неплохое начинание, - кивнул головой и, вдруг, вспомнил об арестантах, - А скажи, казначей, в подвале сидят пять пленных дворян, кто они?
   - В одной, великий паша, сидит граф Марко де Вальядо, сын и наследник герцога Леонского* с секретарем и духовником, а во второй - дворяне из Португалии, братья Мотинью.
  
  * На самом деле провинция называется 'Кастилия и Леон'.
  
   - И во сколько вы оценили выкуп этих господ?
   - Португальцев за десять тысяч серебром, а за наследника герцога - двести пятьдесят тысяч, - казначей немного помолчал, затем, добавил, - Золотом.
   - Да, твой хозяин на мелочи не разменивается. Это фактически чуть больше миллиона серебром, - повернулся к нему спиной, прошелся мимо стеллажей, осмотрел богато инкрустированную шпагу с булатным клинком и золотые изделия в шкатулках. Прямо сверху одной из них увидел большой золотой католический крест на цепи, изготовленной из золотых пластинок, инкрустированных изумрудами. Взял его в руки и показал казначею, - А это где взяли?
   - Так у графского духовника и взяли, великий паша.
   Да, непростой духовник. Ну не может быть таких регалий у обычного священника.
   - А графского оружия, случайно, здесь нет?
   - Так шпага, которую вы только что держали в руках, оно и есть.
   - Сержант, - обратился к Бузько, - этот крест и шпагу я заберу, а сейчас закрывай здесь все и выставляй караул. Грузиться будем завтра, перед самым отправлением.
   - Есть! А... с этим остолопом, что делать?
   - Как что? Разрешаю погостить у него дома, и повторить процедуру, - взглянув в переполненные ужасом глаза казначея (неужели он понял нашу новославянскую речь?), добавил по-турецки, - И если будет вести себя правильно, то пусть живет, а если нет, то...
   - Благодарю! Благодарю, великий паша, - он часто-часто стал кланяться, - Я буду вести себя правильно.
   Когда мы вернулись обратно в зал, то в двери столкнулись с только что прибывшим из нижнего города капитаном Лигачевым.
   - Ситуация в настоящее время более-менее стабилизировалась, живых пиратов нигде не наблюдаем, а если где они и есть, то сильно прячутся, гады, - докладывал он, - Обе дороги, ведущие к городу, перекрыл секретами, не более чем час назад захватили караван с хлопком и верблюжьей шерстью. Дальше, в нижнем городе рабам организовали питание, и к каждой их группе подходил лично, целовал крест, что отпустим на свободу всех желающих, до единого человека. Правда, на волю рвутся только галерники и кандальные рабы из бараков, это чуть больше двух тысяч бывших моряков и мастеровых. А остальные здесь уже привыкли, бродят по городу свободно, и уезжать никуда не хотят. Вот их мы сейчас сгоняем и ставим на погрузку.
   - Что грузить будете?
   - Ну, Сорокопуд с Черкесом лучше знают, но там, на складах есть разные хлопковые и шелковые ткани, железо, медь, молотый перец, соль, пшеница, гречка, кукуруза, сушеные финики, курага и орехи какие-то. Еще купеческие корабли чем-то полностью загруженные. А наши ребята-мастера разбарахоливают какие-то мастерские.
   - А сколько годных к плаванью кораблей, не знаешь?
   - Дуга говорит, что кроме наших четверых, которые останутся здесь, девять будем грузить, и еще двенадцать трофейных шебек и семь купеческих шхун. А еще можно, говорит, четыре подгоревших шхуны отремонтировать дня за три-четыре. Но все равно, добра на складах столько, что даже если грузить все эти корабли, то нужно сделать не меньше пяти рейсов.
   - Никаких отклонений от плана. Два! Только два рейса! Долго удерживать этот город мы просто не сможем.
   В это время, в зал вошел капрал первого взвода, первой роты. На плече у него висел барабанный мушкет.
   - Сир! Пленных привел!
   - Давай их сюда.
   В зал вошли пятеро человек. Трое были постарше: и граф, и его секретарь, и священник имели возраст около сорока лет, а братья португальцы - гораздо моложе, где-то моего возраста. В плену они находились вторую неделю, а угораздило их, когда отправились в Венесуэлу, на инспекцию новых владений герцога Леонского.
   Вопреки здравому смыслу (возжелали решить многие вопросы и успеть к зиме вернуться в метрополию), они ушли в плаванье задолго до окончания сезона штормов. И вот, в результате череды случайностей, когда два фрегата сопровождения ночью разбросало по морю, его корабль подвергся нападению пиратских шебек, которые, в свою очередь, тоже выходить в море в такую погоду обычно воздерживаются, ибо найти в это время поживу фактически невозможно. И пираты, выяснив имена статусных пленников, уступили их своему владыке за денежку сравнительно небольшую, но быструю.
   'Самый настоящий рояль в кустах, огромный и блестящий', подумалось мне. На такую удачу я не рассчитывал. Нет, дело не в том, что повезло захватить Агадир, это было как раз не везение, а детально разработанная операция, которую не реализовать с нашими возможностями, было бы полнейшим идиотизмом. И дело не в деньгах, которые мог бы стрясти с такого человека за его освобождение. Зачем мне, скажем, полмиллиона или даже миллион, если в будущем можно получить огромные материальные и моральные преференции, если правильно распорядиться дружбой и благосклонным отношением семьи, родственной императорскому дому и имеющей безусловное влияние и на короля, и на королеву-мать, и на их окружение. Да о чем там говорить, если владыки Леонские имеют неслабую толику крови Габсбургов и, как это ни странно, Бурбонов. Тем более, что как всем было известно, старый герцог Леонский последние пару лет ничем серьезным не занимается, а всеми делами провинции ворочает его сын и наследник дон Марко.
   Лицо и повадки священника тоже несли многовековую печать высокородного происхождения. По едва заметному улучшению его настроения и на миг блеснувшим радостью глазам, когда он получил из моих рук, казалось бы, навсегда утраченную священную регалию, мне стало ясно, что в его лице я нашел откровенного доброжелателя на довольно высоком уровне церковной католической иерархии. Тогда даже не представлял, насколько высоком.
   Приняв его благословение, перекрестился по православному обряду, однако, этот момент его нисколько не затронул. Он только выразил пожелание, чтобы я и мои наемники (именно так интерпретировалась моя маленькая армия), со временем нашли самый праведный путь к Богу.
   Вообще-то, в советской и постсоветской истории и литературе будущего, этого написано не будет, но именно наша церковь к католикам относилась всегда более антагонистично. Между тем, в эти времена отношение католической церкви к христианам-ортодоксам было довольно нейтральное, в надежде на принятие унии Ватикана, и на костре их никто никогда не жег. А вот к собственным изменникам лютеранам-протестантам, они относились жестоко и непримиримо, устраивали Варфоломеевские ночи и вели беспощадную войну, на которую, кстати, нередко приглашали в качестве наемников тех же наших запорожских казаков-ортодоксов.
   Во время этой встречи, даже не подозревал, что сегодняшний захват Агадира, вызовет в определенных кругах светской и духовной власти самое тщательное исследование, как побудительных мотивов, так и личности самого молодого идальго Микаэля де Картенара. Ходили слухи и о моем княжеском достоинстве царства Московского, что подтверждало платежеспособность для найма армии злых казаков, и о походе по московским и польским землям, где смог очень немало награбить добра. И только благодаря благосклонному расположению нового герцога Леона, а так же снисходительному - бывшего сюзерена, герцога Андалусского, отношение ко мне сильных мира сего при королевском дворе было навсегда определено, как нормальное и доброжелательное. А воинские успехи - не в сомнениях о дьявольском промысле, а как чертовское везение именно их, Испанской короны дворянина.
   В таком же духе прозвучало высказывание епископа Леонского в ставке кардинала Испанского. Правда, об этом я узнал много позже, и отгадайте от кого? Да, именно в тот день было принято решение о назначении в мой новый феод пастыря, коим направили с уже ухоженного и благополучного прихода де Сильва, моего старого приятеля падре.
   А еще 'большой и блестящий рояль' положил начало деловым и дружеским отношениям рода владетелей Леона и рода Каширских-Картенара на долгие-долгие годы. Кроме того, в испанской, каталонской, французской, итальянской и португальской дворянской воинской среде, я заработал Имя, а эта мелкая феодальная междоусобица религиозных антагонистов, получила резонанс громкий, но в большинстве своем, благоприятный. Как позже выяснилось, в столичных и провинциальных салонах было много разглагольствующих и желающих повторить сей подвиг, но не решился никто.
   Однако, обо всем об этом, я узнаю далеко не сегодня. А сегодня, сразу после полудня, еще довелось идти в порт и среди стремящихся на свободу рабов устроить пиар-акцию по привлечению на новые земли нужных княжеству переселенцев.
   Мы прошли мимо окруженной со всех сторон и заминированной гранатными растяжками казармы городской стражи и направились к воротам на выход из города. Бардака и беспредела мы здесь не допустили, все бойцы были при деле, одни несли службу четко и дисциплинированно на боевых постах и в секретах, другие - готовили на ночь целую кучу факелов. Конечно, отдыхающие смены отрывались по полной программе, но здесь ничего не поделаешь, заслужили ребята. Главное - не напиваются, и порядок поддерживают строгий.
   - Сир, а с местной 'калитой'* когда будем разбираться? - спросил Антон Полищук.
  
  * Денежный мешок (старорусское).
  
   - Пусть посидят селедками в набитой камере ночку без питья, еды и параши, подумают за жизнь, а завтра с утра и поговорим. А сейчас будем пытаться пополнить мое княжество мастеровыми людьми да крестьянами. Разноязыких рабов здесь много и нам какая тыщенка-две работящих мужиков, совсем бы не помешала.
   За воротами, вниз к морю раскинулся обширный простор бухты и нижнего города. Небольшая часть его построек была разрушена минометным огнем, зато порт вызывал удручающее впечатление: вдоль его причалов почти везде стояли обгоревшие остовы уничтоженных кораблей. Несмотря на то, что с момента окончания боя прошло более четырех часов, некоторые из них дымили до сих пор. У большинства из них копошились группки людей, которые вытаскивали на берег уцелевшие пушки и другие железные, медные и бронзовые изделия и оснастку.
   Бойцы распоряжение выполняли четко, с винтовками на виду не ходили, только с холодняком - шашками, саблями и палашами, а револьверы были спрятаны под одеждой. Винтовки держали только в секретах, и на постах, расположенных на крышах домов. Конечно, шила в мешке не утаишь, но излишне светиться тоже не надо.
   Внизу первым нас встретил капитан Саша Дуга и доложил о погрузке кораблей и формировании призовых команд.
   - Марсовых и рулевых разбавил, на шебеки гребцы есть, но наша беда в том, что некого поставить шкиперами. У нас последние полгода проходили стажировку только восемь старпомов, из них еще может быть кое-какой толк. А хороших призов - девятнадцать. И плюс четыре толстые шхуны, которые за три-четыре дня можно полностью отремонтировать и поставить в строй. В общем, одиннадцать шкиперов нет и где их брать, ума не приложу. Бросить никак не можно, придется на буксир брать, а на такой волне намучаемся здорово. Даже не знаю, дотянем или нет.
   - Нет, Саша, не дотянем. Весенне-летний период еще не начался, ветер не поменялся, поэтому миль сто придется преодолевать галсами. Нет, с такими перегруженными кораблями на буксире не управимся. Да и подобного опыта у нас нет. Знаешь что? Веди к рабским баракам.
   В сопровождении полусотни казаков, вооруженных аркебузами и мушкетонами, мы направились в сторону базара, где в нескольких десятках длинных, как кишка бараках содержались самые бесправные галерные рабы. Оказывается, это не совсем точно, когда дословно говорят, что раба прикуют к веслу галеры или шебеки навечно. Арабы вообще-то народ довольно чистоплотный, никогда не допускали антисанитарии и не позволяли гадить где не попадя. У них даже эпидемии случались сравнительно редко, поэтому, при стоянках в родных портах, кандальных рабов хозяева должны были сгонять на берег в специальные галерные бараки. К площадке напротив одного из таких бараков мы и подошли.
   На торчащем из стены суку развивалась свежеободранная шкура пегой лошади, рядом на огне в двух огромных казанах кипело какое-то варево, а в толпе закованных в цепи совсем не старых и физически крепких людей, слышался сплошной неумолкаемый гул голосов. С нашим приближением ропот усилился.
   Подняв руку, я крикнул:
   - Господа! Los señores! Lord! Misters! Messieurs! - такое мое обращение ввело рабов в ступор. Стало совершенно тихо, только было слышно, как булькает в казанах, и жужжат первые весенние мухи. Получив ожидаемый эффект, перешел на испанский язык, который в эти времена знал любой уважающий себя моряк, даже чопорный француз и высокомерный британец, - Отныне вы не рабы!
   - Так почему же мы до сих пор в кандалах, господин? - спросил какой-то голландец.
   - Мое имя Микаэль де Картенара! Прошлым летом местные пираты напали на мои земли, расположенные на Канарском острове Ла Пальма, но получили по зубам, потеряли пять кораблей, и сбежали домой.
   - Знаем, знаем, слышали, - раздались в толпе голоса.
   - Вот! Оставить это дело без ответа, мне честь не позволяет.
   - Правильно, верно, - зашумели вокруг.
   - Таким образом, поход на Агадир был заранее тщательно спланирован, были наняты казаки с земель царства Московского и, если вы заметили, то его захват произошел за каких-то два часа. А ваше освобождение внесло бы сумятицу в наши действия и, прямо скажу, большинство бы из вас погибло, как погибли те несколько сотен, освободившиеся из крайних бараков. А так - все вы живы и не искалечены.
   - Эх, господин! А безбожникам, которые меня два года мучили, крови пустить?! А покутить?! А еще девку как хочется! - выкрикнул невысокий, но крепкий и широкоплечий француз. А тысячная толпа вслед загудела: 'У-у-у-у!'.
   - А вы обратили внимание, что мои казаки вакханалии не устроили, а службу несут добросовестно и дисциплинировано? Так вот, всему свое время! Сегодня отдыхайте, набивайте желудки, а завтра отпущу вас на все четыре стороны. Тех, кто стремиться к вольной и приличной жизни, тех, кто умеет и хочет работать, и кто пожелает стать богатым и счастливым, возьму с собой. Землепашцам дам землю! Столько, сколько он сможет обработать! Крестьянин получит на обзаведение домом и хозяйством кредит в пятьдесят талеров, а его жена - двадцать талеров.
   - А где же он жену возьмет? - спросил кто-то.
   - Обеспечу! Прямо завтра, только сговариваться друг с другом будете уже сами, в пути на корабле. Всем женщинам дам подъемные по двадцать талеров. А мастеровые получат на обзаведение по сто! Мне нужны мельники, пекари, краснодеревщики, плотники, корабелы, строители, горшечники, рудознатцы, кузнецы, литейщики, механики и прочие мастера! Все, кто отправиться со мной на мои новые земли, подъемные деньги получит прямо при посадке на корабль. Начинать отдавать их нужно будет через три года, равными долями в течение пяти лет. Некоторым будет разрешено начинать отдавать через пять лет. Что для этого нужно, будут знать только те, кто согласится. А еще мне нужны моряки, которые будут получать достойную оплату. Особенно нужны шкиперы. По результатам годичного испытательного срока, они станут совладельцами судна, и будут получать полторы десятины прибыли с перевозок. Тем более, что есть торговая компания, которой эти суда будут принадлежать и которая их зафрахтует на постоянной основе, - обвел взглядом людей, внимательно слушающих каждое мое слово и вытащил из-под кирасы нательный крестик, - О том, что говорю правду, клянусь Господом Богом, и на том целую крест! Ну а тех, кто желает вернуться домой в Европу, у кого семья, дети, того с чужбины тоже заберу обязательно и высажу на испанской территории. Но оттуда вы уже будете добираться самостоятельно.
   На площадке еще с минуту хранилось полное безмолвие, затем, словно прорвало плотину, на разных европейских языках заговорили все одновременно, друг у друга переспрашивая некоторые моменты.
   - Господин! - выкрикнул кто-то на голландском языке, - А что, бабам точно деньги давать будете?
   - Буду.
   - А зачем? Их лучше передать ее будущему мужу!
   - Нет. Женщина тоже должна быть привлекательна, и внешне, и внутренне, и материально. Кроме того, женщина в вопросах будущей отдачи кредита более щепетильна и ответственна. Уж поверьте. О том, кто и что из вас решил, и у кого какие специальности, скажете завтра с утра, когда вас начнут расковывать, а наши офицеры все запишут. До погрузки мне нужно знать о том, сколько приготовить денег. Ясно?
   - Ясно, да, понятно, - заговорила разноязыкая толпа.
   - И последнее. Знаю, что среди вас много моряков, есть и шкиперы. Так вот, господа шкиперы! Лично вам на размышление и принятие решения даю один час времени. Ожидаю на базарном пирсе у группы уцелевших шхун.
   - Странно, что никто из них религиозной темы не поднял, - тихо сказал Полищук, когда мы покинули сборище.
   - Вспомнят обязательно, ведь и венчаться надо, и детей крестить, и учить их в церковно-приходской школе. Но это будет потом, а сейчас у них эйфория скорой свободы. Очень надеюсь, что когда этот вопрос возникнет, им просто будет... некуда бежать.
   За этот час успел переговорить со своим механиком, Петром Мазуном, на котором лежала обязанность в организации демонтажа мастерских.
   - Нет здесь ничего хорошего, - докладывал он, - По сравнению с нашим оборудованием все это можно назвать, как железо обыкновенное. А еще есть здесь слитки меди, олова и свинца. Мне Дуга выделил три шхуны с перцем и специями, там груз легкий, поэтому, догружу их в самый раз.
   Быстро оббежав мастеровой квартал, удостоверился, что местный технический уровень находится даже на ступеньку ниже толедского. Единственное, что мне понравилось, так это изделия горшечников, ковры, гобелены и хлопковые ткани.
   Среди рабов, которых приказал согнать со всего квартала к горшечникам, оказалось до двух сотен женщин самого разного возраста, которые были, в основном, ткачихами. Молоденьких девчонок было немного, большинство - молодицы постарше, как раз годные в жены собравшимся вокруг мастеровым.
   Кандальников здесь не было, поэтому, и разговора о том, что кого-то отпущу на все четыре стороны, тоже. Безусловно, все мастера и мастерицы отправлялись на мои земли, без каких-либо условий, но на общих основаниях: кредиты на развитие получат, как и все.
   - Так что девоньки, сеньориты, синьорины, мадемуазель и мадам, выбирайте среди этих орлов себе женихов. А мужики, которых не выберут, пусть не переживают, девки еще будут, с самой разной расцветкой кожи, - глядя на просиявшие от радости глаза не только женской половины, добавил, - Венчаться будете уже на новых землях.
   Опросив бывших рабов о специальностях, выяснил, что есть среди них и молодой стеклодув, который начал мне заправлять, что стекло выдувать умеет, но песок и другие добавки, из которого оно делается, залегают только в его родной Венеции, и тайна сея их гильдией храниться строго.
   - Нашел мне тайну! Силикаты с добавлением кальция предварительно плавите, затем, перетираете в порошок и опять переплавляете в вязкую структуру, - он на меня взглянул широко открытыми, удивленными глазами, - Не переживай, я тебе подскажу, как это делать гораздо проще, эффективнее и в больших объемах. Маленькие бусинки умеешь выдувать, их мне нужно много?
   - Да, господин, но быстро они не получаются.
   - Ничего страшного, будем выдувать в формах. А еще будем делать листовое стекло и зеркала.
   - Вы и зеркала знаете, как делать, господин? - бывший раб на меня смотрел ошарашено.
   - Да, знаю, и тебя научу. Но мы не такое зеркало будем делать, как на острове Мурано или во Франции, будет оно попроще, но по функциональности ничем не хуже.
   В той жизни, в моей школе даже последний двоечник знал, как изготовить зеркало. Дело в том, что на заднем дворе за забором, располагалась кооперативная мастерская по производству зеркал. А мы, будучи пацанами, частенько бегали за угол на ту территорию покурить да подраться. Нельзя сказать, что был я великим курильщиком или злостным хулиганом, но маменькиным сынком не был точно, постоять за себя всегда был готов, да и дрался, бывало. Поэтому-то и знал, как и из чего готовится амальгама и как наносится на стекло. Много позже несколько ребят получили ртутное отравление, и данную мастерскую убрали, а сам сарайчик снесли.
   - Так что, парень, если будет у тебя желание, то в будущем сможешь стать одним из самых богатых промышленников, - заметив, как множество девок стали его оценивающе осматривать и вспомнив прялку с ножным приводом, которую в детстве видел у бабушки по маминой линии, добавил, - да и вам, девоньки помогу, знаю, как вместо использования веретена сделать прядильный станок и увеличить производство нитки, и как новый ткацкий станок соорудить, который даст выход ткани раз в десять больше. Поэтому, и вы у меня бедными нахлебниками не будете.
   Широко раскрыв рты и распахнув глаза, на меня с удивлением смотрели не только мастеровые. Сопровождающие казаки, ранее не подозревавшие во мне и таких знаний, тоже недоуменно между собой переглядывались, тем более, что некоторые из них были родом из Кашир.
   Вернувшись к стоянке наших кораблей, увидел два десятка ожидающих кандальников. А в это время, у трапа флейта Кривошапки, еще совсем безусый казак из бывших хуторских, обвешанный огромными узлами яростно пререкался с самим капитаном.
   - Не пущу, - кричал тот, - иди отсюда вместе со своей козой.
   Действительно, за спиной парня спряталась маленькая, худенькая девчонка с завязанным платочком по самые глаза, которая в руках держала веревку с привязанной самой обыкновенной рябой козой.
   - Так я же на твоем корабле с десантом прибыл, на твоем и должен возвращаться.
   - Все равно, с козой не пущу. Иди на 'Ирину'. Тем более, князь разрешил награбить для личных нужд по одному баулу хабара на человека, а ты притащил целых три.
   - Так третий, это ж на козу!
   При этих словах согнулись от смеха все присутствующие.
   - Слышь, Васька! - крикнул кто-то из матросов, - Князь говорил, что распотрошит все гаремы в городе и холостяки получат в жены самых красивых девок. А ты себе такую маловатую нашел.
   - А что твои девки из гарема умеют, кроме как мужа ублажать? А моя умеет доить козу, сыр готовить и кашу варить. А как, куда и чего ублажать, я ее и сам научу. И не маловатая она, - он выловил девчушку из-за спины и прижал к себе, - пятнадцатый год идет, после ихнего 'Рамадана' должны были замуж за сына камнереза отдать, теперь моя будет.
   - А откуда ты знаешь, что за камнереза, ты что, по-арабски говорить умеешь?
   - Нет, теща сказала.
   - Теща! Га-га-га! Ха-ха-ха! - веселились матросы.
   - Ну да, она полька из Житомира. Как узнала, что воин ее дочь не в наложницы берет, а в жены, то и козу дала, и подсказала в каком доме для ее дочери лежит самое хорошее и ценное приданое, - при этом похлопал рукой по баулу и засмеялся вместе со всеми.
   Мы вышли из-за угла помещения склада, матросы нас увидели и затихли.
   - Сир! - подбежал с докладом Кривошапко, - Половина команды корабля занимается погрузочными работами. Пороховой погреб полный, загрузили шестьдесят два бочонка отличного зернистого пороха. В трюм уложили двадцать пять восемнадцатифутовых пушек, думаю, что их еще штук пятьдесят влезет. В любом случае, грузить буду по ватерлинию.
   - А вторая половина команды где?
   - В город за хабаром ушли, а первая уже вернулась. Двадцать две девчонки с собой привели. Сначала ревели, а сейчас успокоились, мы им сказали, что не в рабство забираем, а женами будут, с венчанием в церкви.
   - Ну и отлично, Петя. И вот еще что, - кивнул на казака с девчонкой, - забери их. Вместе с козой.
   Когда развернулся и направился к столпившимся кандальникам, услышал:
   - Черт с тобой, Васька, лезь, но коза до отправления пусть живет на берегу. А вот завтра, если она мне завоняет палубу, прикажу вышвырнуть за борт. Понял?
   Дальнейшее мне было неинтересно, поэтому занялся разборками со шкиперами. Их оказалось одиннадцать человек, среди них трое испанцев, грек, двое португальцев, двое французов, каталонец, голландец и британец. А с ними пришли те, кого бы они хотели видеть в команде боцманами. Брита брать не хотелось, у меня еще по той жизни к ним было некое предубеждение. Но, взглянув в прямые глаза крепкого мужчины, подумал, что в эти времена ни один из народов еще не стал нацией, и великодержавных понтов нахвататься не успел. Так почему бы и нет? Пересажу их на торговые шхуны, пусть ходят себе по коммерческим маршрутам компании 'Новый мир', а к нашим делам по Африке, Океании и Северной Америке, их никаким боком привлекать не будем. По крайней мере, ближайших пятнадцать-двадцать лет.
   - Экзаменом вашей профессиональной пригодности будет два рейса на остров Ла Пальма. Если вы сработаете нормально, то в алькальда на Тенерифе за собственные средства выпишу вам шкиперские патенты. Там же зарегистрирую суда на компанию 'Новый мир'. Это моя компания, ее штаб-квартира находится в Малаге, через нее будете доставлять товары, там же получите лицензии на право перевозки. Распоряжение управляющему на каждого из вас, получите при подписании контракта. Так что отныне, господа, ваше счастье и финансовое благополучие находится в ваших руках. И еще, - сказал напоследок, - настоятельно рекомендую со мной не шутить. Работайте честно.
   - Господин, - сказал грек Константинос Папандреу, - с адмиралом, простите, смею так утверждать, даже несмотря на вашу молодость, который захватил одну из самых богатых и сильнейших пиратских крепостей Магриба и грабит ее с таким изыском, никто шутить не будет, с вами лучше дружить. Я собираюсь остаться в вашей команде, господин.
   - И я, сеньор! Я с вами, сэр! Я тоже с вами, лорд! И я, мсьё! - зашумели мои новые шкиперы.
   До наступления темноты, мы успели расковать команды и передать им все семь призовых шхун и четыре шебеки. На прочие восемь шебек сформировали собственные команды, а на четыре оставшиеся в порту торговые шхуны, их будущие капитаны направили ремонтные бригады.
   Так завершился первый день оккупации Агадира. Как только город окутала темень, во всех присутственных местах зажгли факелы и масляные лампы, а мы с Антоном сидели в кабинете наместника султана (с ним, кстати, я еще и не виделся), и перечитывали списки с перечнем денежных сумм и ценностей, изъятых из домов, которые мы подвергли штурму. А еще забрали оттуда сто девяносто пять девушек и молодых женщин.
   Больше всего золота и серебра было найдено в сокровищницах и нычках четырнадцати домов, принадлежавших ранее покойным пиратским главарям. Сумма получилась грандиозная - два миллиона сто восемьдесят тысяч серебром. Между тем, в десяти прочих богатых домах, поисковые команды 'наскребли' всего триста двенадцать тысяч. И еще триста десять тысяч в доме казначея, но судя по тому, что рыдал не очень громко, видно, отдал не все. Ну и ладно, пусть немного останется на развод.
   Ночь прошла тоже не без приключений. Постель мне грела белокурая красавица, несколько полноватая, но весьма и весьма искушенная в сексуальных играх. Вообще-то таких женщин я боюсь, но в данном случае проверил ее лично - ни гонореи, ни сифилиса не наблюдалось.
   Дважды среди ночи просыпался. Один раз от взрыва гранаты и пулеметной стрельбы в районе казарм городской стражи, а второй - уже перед утром, от винтовочной стрельбы в нижнем городе. Как выяснилось, стражники предприняли попытку прорыва, но положили еще два десятка трупами и не понятно сколько раненными, но ничего не добились и вернулись на матрасы. А у порта ночью рабы мародерничали, пятеро из них сразу разменяли свою жизнь на свинец, а еще троих раненных дорезали.
   В шесть утра одалиска меня уже обмывала в ванной, а к семи, наконец, смог от нее оторваться. В кабинете ожидали офицеры, видно тоже неслабо повеселившиеся. Приказав не разводить особых церемоний, уселся в кресло правителя и нашел глазами Ангелова.
   - Данко, пусть ведут сюда начальника стражи, двух купцов и трех вельмож.
   Минут через десять под охраной отделения бойцов, в зал ввели толпу перепуганных людей. Только один из них, внешне воин, выглядел невозмутимо.
   - Господа! Есть здесь такие, кто меня не понимает? - обратился к ним по-турецки и выждав минуту, продолжил, - тогда не говорите, что не услышали или не поняли. Мое имя Микаэль де Картенара. Ваши пираты напали на мою землю и убили моих людей. Мы, конечно, их прогнали, но оставить такое без ответа не позволяет моя дворянская честь. Поэтому, я здесь и люди мои будут здесь еще ровно десять дней. Но мой ультиматум следующий: во внутреннем городе находится шестьсот девяносто восемь домов, в которых живут богатые горожане, в том числе, три сотни мастеров и купцов, полсотни знатных моряков, три сотни воинов и четыре десятка дворян. Каждый дом мастера, купца и воина обкладывается контрибуцией в сумме трех тысяч талеров и двумя молодыми девушками-рабынями, с каждого дома моряка и дворянина надлежит выплатить десять тысяч талеров и четырех молодых девушек-рабынь. Срок - ровно к полудню.
   - О-о-о! У-у-у! - запричитали в толпе, а два купца упали на колени, - Пожалей, великий паша, это огромные деньги! Негде такие взять! И девушек столько у нас нет.
   - Не прибедняйтесь! Мы только с двадцати четырех домов, которые штурмовали, изъяли два с половиной миллиона серебром и две сотни молодых девчонок. Поэтому! Ровно к полудню! На площади должны стоять сундуки с двумя миллионами талеров либо в золоте, либо в серебре! И полторы тысячи молодых рабынь! Если мои люди не досчитаются хотя бы одного талера, хотя бы одной рабыни или если кто приведет вместо молодой красивой девки страхолюдину или старуху, разбираться не буду, прикажу уничтожить весь город. Буду громить дом за домом, вырезать всех мужчин до младенца, всех ваших жен, наложниц и служанок продам в рабство. Все! Идите! А чтобы вы поняли, что с вами не шутят, вас сейчас проведут по домам ваших бывших пиратских предводителей. Бузько, уведи! А ты, воин, останься, - указал пальцем на начальника стражи.
   Крепкий воин с бледным лицом, тихо скрипел зубами и с ненавистью смотрел мне в глаза.
   - Если в течение десяти дней твои люди будут вести себя тихо, я разрешу лечить раненных и передавать в казарму хлеб и воду. Даже оружие забирать не стану. Мы уйдем, а вы все останетесь живы, и служба твоя будет, как и была. Через два часа ты должен сказать свое слово, если нет, мы вас уничтожим. К казарме тебя проводят. Иди, решение за тобой.
   Почему-то эти два часа мне вспоминаются, как одни из самых напряженных в моей жизни.
   Да, казарму пришлось штурмовать. К сожалению, положили там двух ребят убитыми, а шестерых ранили. Впрочем, этого храброго араба можно понять: не было у него жизненной перспективы а, следовательно, не было и выхода.
   Однако, нет худа без добра. Начиная именно с этого момента, площадь резко оживилась плачем молодых девчат, а так же звоном серебра и золота.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Глава 6
  
  
  
  
   Этим утром проснулся от странного чувства, будто вокруг меня что-то изменилось, будто что-то не так... Раскрыв глаза, окинул взглядом тускло освещенную, спрятанную тяжелыми портьерами от утреннего солнца просторную спальню, в которой проводил уже четвертую ночь. Все было на месте и ничего стороннего и непривычного не наблюдалось, а входная дверь, обе двери в кабинет и в туалетную комнату были закрыты.
   За задней спинкой широкой, как аэродром кровати, у дальней стены стояли два огромных одежных шкафа, между которыми возвышалось в полный рост венецианское зеркало. Посреди противоположной от окон стены скромно пристроилось изысканное трюмо с небольшим зеркальцем на подставке и стоящим рядом мягким стульчиком, а по краям изголовья кровати угнездились две монументальные тумбы. И подсвечники, подсвечники, подсвечники, как на тумбах и трюмо, так и на стенах. Вся мебель была изготовлена из белой африканской древесины, а спинки кровати, дверцы шкафов, тумб и трюмо, были отделаны резьбой из красного дерева.
   С левой и правой стороны на полу лежали прикроватные коврики, а посреди комнаты, от входной двери до окон - большой ворсистый коврище цвета спелой соломы, с оранжево-бело-красными орнаментами в восточном стиле. В нашей семье такого большого даже в Каширах не было. Доморощенные дизайнеры хотели здесь еще и стены завесить, но я категорически запретил. В помещении, в котором человек ежедневно проводит шесть-восемь часов жизни, излишние пылесборники совершенно ни к чему.
   Это мне ребята после похода в Агадир надарили. Роскошные вещи и ценности богатых домов поменяли своих хозяев и почему-то каждое подразделение посчитало необходимым преподнести мне в подарок ковер, дорогое оружие и посуду из серебра или золота. Вот и организовались во дворце в одночасье арсенал и ковровая выставка, шедевральные экземпляры которых могли украсить самые изысканные мировые музеи XXI века.
   И все же, что не так?
   Выбравшись из приятного шелка постели, сунув ноги в домашние башмаки, подошел к высокому окну и одернул шторы. Солнечный зайчик прыгнул по глазам, и помещение спальни сразу же наполнилось ярким светом, а свежий воздух дохнул запахом хвои. Это строители специально не срезали группку сосновых деревьев, которые сейчас растут внутри двора цитадели. А створки окна были широко распахнуты, это вчера вечером Луиза по моему велению открыла, так они и остались на всю ночь. Кстати, горничных Марфушу и Глашку отсюда нужно будет убрать, моя управляющая их обеих терпеть не может. Правда, любовь у них взаимная, поэтому да, убрать, иначе еще поубивают друг дружку.
   Однако, что-то не так, даже проснулся от этого непонятного чувства...
   Ах, вот в чем дело! Вдруг, заметил в кронах сосен мельтешение каких-то клубочков, которыми оказались маленькие птички-корольки с желтыми пятнышками на лбу, порхающие с ветки на ветку и изредка тоненько поющих с посвистыванием на высокой ноте: 'при-тюи... си-си-си'. Вот он, непонятный раздражитель, который меня разбудил, а ведь еще вчера-позавчера ничего подобного слышно не было. Раздвинув шторы и на втором окне, вышел из спальни и направился в конец коридора к лестнице, ведущей на центральную башню.
   Поднявшись на четыре пролета вверх, встретил бдящего караульного.
   - Сир! За время моего дежурства никаких происшествий не случилось! Караульный поста номер два, капрал Мигуля! - гаркнул он.
   - Никаких происшествий, Андрей, это хорошо, - сказал ему и вышел на площадку, под едва заметный свежий ветерок, который дул мне прямо в лицо... В лицо! Вот оно! Ветер поменял направление на вест-зюйд-вест! Взглянул вверх под навес крыши и увидел сияющее голубизной небо, на коем перышки белых, высоких тучек почти полностью исчезли и проплывали редко-редко. Вдали, за лесом мачт моих кораблей, раскинулись вчера еще темные, а ныне посветлевшие воды океана, пенные буруны исчезли, а легкий бриз накатывал на берег невысокую гладкую волну.
   Теперь все ясно, теперь все так. Просто, весна вступила в свои законные права! Время ожидания кончилось и от этой мысли на душе стало легко.
   С момента, прошедшего после возвращение второго каравана кораблей из набега, прошло четыре дня. Четыре дня непрерывных гулянок, свадеб и венчаний. Или наоборот - венчаний и свадеб? Среди освобожденных из рабства людей, половина оказалась братьями-православными из Австрийской империи, Греции, Московии, Польши, а также болгарских, бессарабских и сербских территорий Османской империи. Они-то фактически все и переженились. В первый день было пятнадцать венчаний, во второй сто восемьдесят, а вчера и позавчера - лавина. Все наши батюшки кадилом отмахали и отработали, как положено, а вчера к вечеру многие из них даже голос потеряли и уже не говорили, а сипели.
   Католики и протестанты с девчонками тоже перезнакомились, но с официальным бракосочетанием не спешили, надеялись, что на новых землях к ним пожалуют их собственные пастыри. Ну и ладно, надежда умирает последней.
   Вчера, наконец, сочетались браком и обвенчались наш новоявленный генерал-губернатор, господин Бульба Иван Тимофеевич и заведующая кафедрой алхимии будущего Южно-Африканского университета, а так же по совместительству директор химкомбината, госпожа Ангелова Рита. На фоне общего веселья, этот кутеж был не очень заметен, но все равно, народ гулял до третьих петухов (да-да, петухи у нас тоже есть). Лично я за четыре дня от подобного отдыха ужасно устал и около полуночи сбежал. Был горничными обмыт и бережно препровожден на кровать, после чего усердным трудом в постели выгнал все остаточные алкогольные пары и, в результате с утра - свеж, как огурчик.
   Сейчас демографическая ситуация почти выровнялась, хотя сорока пяти девчонок все равно не хватило. Даже вдовы погибших тут же получили предложения и покровительство наших неженатых воинов. Но с этим ничего уже не поделаешь, на моих новых землях бродят миллионы девок, выберут себе на любой вкус, запах и цвет. Ну и что, если славяне ассимилируют другие народности, а детки будут бело-черно-красно желтыми? Никаких национальностей великих деловаров, больных синдромом старшего брата, а также национальных меньшинств бездельников и алкоголиков, живущих за счет материальной дотации государства, у меня точно не будет, ожидает их судьба мамонтов. Если народ мой будет разноцветным, это не беда, главное, чтобы говорили на едином языке, ходили в единую церковь, а в раннем детстве сразу же после 'Отче наш', выучили гимн державы и пели его с гордостью до самой смерти. Тогда мы будем едины, богаты и непобедимы.
   Операция по восстановлению справедливости за прошлогоднее нападение на мой феод, прошла вполне успешно. Гора снесенной на площадь Агадира контрибуции, выглядела в несколько раз более впечатляющей, чем взятая под предводительством пана кошевого атамана Ивана Серко с богатого Бахчисарая. Конечно, до Генри Моргана, основателя клана мультимиллиардеров, который десять лет назад разграбил Панаму, а ныне от Британской короны получил дворянское достоинство, звание адмирала и должность вице-губернатора Ямайки, немного не дотянул. Но самую малость. Зато английским пиратам не уподобился и мертвый, разрушенный и сожженный город, после себя не оставил. И рабов не поволок в новое рабство, а освободил и сделал им довольно заманчивое предложение. Нет! Все-таки одно насилие произвел: переселенцев и новых моряков остригли, женщинам сделали профилактику от вшей, а затем, принудительно привили от оспы.
   К сожалению, в перспективу нового бытия поверили только три с половиной сотни специалистов и мастеровых, а большинство освобожденных отказалось воспользоваться предоставленными возможностями. За многие годы, а иногда и с рождения, они привыкли к своему рабскому существованию, и чего-нибудь менять в жизни не желали совершенно. Ну, а бывшие кандальники Агадир покинули с радостью и абсолютно все, до единого.
   После выплаты подъемных денег трем тысячам двумстам двадцати новым переселенцам, оставшиеся четыре миллиона триста семнадцать тысяч в золотых, серебряных и медных монетах, семь арб на мой корабль возили до самого вечера. И это не считая трофейного оружия, драгоценностей, предметов роскоши и прочих товаров.
   Масштабы результатов акции осознал только вечером, после полной загрузки отправляющихся в первый рейс двадцати восьми кораблей. Вообще-то не привык на ходу менять первоначальное решение, но в данном случае пришлось. Ну, зачем гонять по морю туда-сюда такую кучу денег, ценностей и товаров? Решил, что четыре шебеки Власьева, батальон Ангелова и две сотни казаков, как и планировалось ранее, остаются контролировать город и принимать гостей, а эскадра Дуги в составе четырнадцати вымпелов, со всеми переселенцами на борту, отправляется на Канары. С оставшимися четырнадцатью кораблями, в том числе одиннадцатью призами под командой новых шкиперов и бывшими рабами, пожелавшими вернуться домой, решил идти в Малагу.
   Так и поступили. Уже в сумерках, на корабль доставили гостей, бывших заложников - наследника герцога Леона графа Марко де Вальядо с окружением, которых поселили в каюте, предназначенной для священников. С отливом мы покинули бухту порта, а уже на рассвете вышли из залива в открытый океан. Эскадра Дуги, не меняя курса, так и поковыляла галсами на зюйд-зюйд-вест, а мы с попутным ветром отправились строго на норд, в сторону Европы.
   Все три дня плавания прошло совершенно без каких-либо приключений, впрочем, точно так же как и четыре дня плавания эскадры, ушедшей на Канары. В Португалию, чтобы высадить братьев Мотинью, заворачивать не стали, о чем их сразу предупредил, но они и так были счастливы, тем более, что первоначально собирался их высадить вообще на Тенерифе.
   В порт Малаги вошли перед закатом, шокировав администрацию наличием в нашем составе узнанных издали четырех берберийских шебек. Но настоящий фурор мы произвели на следующее утро, когда информация о наших приключениях стала достоянием всего города, и толпы обывателей сбежались посмотреть на разгрузку кораблей.
   В общем-то, корректно продуманную историю о первопричинах этого дела, а так же о захвате Агадира, довелось рассказывать лично на специально организованном приеме графа Малаги. Как это ни странно, но о нападении на мой феод и результатах боя, здесь уже ходили самые невероятные слухи. Кроме того, муссировались различные нелепицы о моем происхождении и грабежах магнатов московских и польских земель. И это мне категорически не понравилось, такие домыслы могли очень серьезно ударить по репутации и бросить тень на подконтрольные предприятия. А там и до разборок с негативными последствиями со стороны светской и духовной власти совсем недалеко.
   Оба графа, группа священников и весь высший свет города слушали мои сказки до полуночи. Главным их лейтмотивом была правдивая история о моем княжеском достоинстве в царстве Московском, о гибели отца и близких людей, о жажде мести своим обидчикам и о довольно солидном наследстве. А так же, почти правдивая история про наем тысячной армии охочих запорожских казаков, о воинском духе и умении которых в Европе знали не понаслышке; о взятии замка обидчиков, их наказании и восстановлении чести рода; о выигранном пари с князем Вишневецким, племянником бывшего польского короля.
   Увидев азарт и понимание в глазах дворян, услышав ахи и охи присутствующих дам, рассказал о том, как мне понравилась благословенная иберийская земля и о желании пожить здесь, пользуясь правами, предоставляемыми Испанской короной. Но так как амбасада Московского царства здесь отсутствует, следовательно, пройти процедуру индигената и подтвердить мое дворянское достоинство некому, то пошел другим путем и получил дворянство и подданство из рук короля за заслуги перед империей, - народ понимающе покивал, но кивки эти были вполне доброжелательны.
   Когда они присутствующие идальго и кабальеро стали задавать кучу вопросов о бое с панцирной кавалерией, рассказал об удачном размещении гуляй-города на болотистой местности, а так же попросил графа отправить на мой корабль посыльного с запиской.
   - Вот, - демонстрировал принесенные пистоль и мушкет с револьверными шестизарядными барабанами, - благодаря такому оружию я и победил. Кстати, его образцы мне изготовили именно здесь, в Малаге.
   - Но оно же очень дорогое, - многие дворяне загалдели, перебивая друг друга, - и ненадежное, сорок-пятьдесят выстрелов и все, нужно делать ремонт или выбрасывать.
   - Да, дорогое. Но оставленное отцом наследство позволило сотней таких стволов своих людей вооружить. Да, не надежное, и сейчас уже почти негодное, зато позволило выиграть бой с рыцарями Вишневецкого и захватить Агадир.
   Переведя разговор на последнее приключение, сказал, что заблаговременно подкупил шпионов, которые помогли проникнуть в город, а прибывшие на трофейных шебеках, переодетые под арабов казаки, закидали маслом и подожгли пиратские корабли, затем, удержали ворота города до прибытия основных сил.
   Потом, дамы упросили дона Марко рассказать и о его приключениях. Он поведал, как отправляясь в Новый Свет вместе с епископом Леона и своим секретарем попал в плен, как они сидели в тюремной камере, о сумме затребованного выкупа. А потом рассказал о чудесном освобождении и о глубокой признательности освободителю.
   Вопрос о размере полученной с захваченного города контрибуции считался некорректным и его никто не озвучил, но на следующий день полгорода могло лицезреть, как с утра до вечера грузили и вывозили тяжелые денежные мешки к Банку реконструкции и развития.
   Понимая, что нужно замазать злость и зависть окружающих, к вечеру посетил кафедральный собор и передал в дар церкви сертификат банка на сумму в пятьдесят тысяч серебром. Такой же сертификат вручил алькальду на развитие города. Это были суммы поистине королевские. Точно такие же сертификаты заготовил для передачи в Тенериф, столицу Канарского архипелага, на одном из островов которого расположен мой феод.
   В Малаге мне довелось пробыть полтора дня. Не затягивая дело в долгий ящик, оплатил кругленькую сумму за регистрацию призов, в том числе флейта 'Селена', семь шхун и четыре шебеки. Остальные корабли решил регистрировать в Тенерифе при возращении вторым рейсом. Кроме того, оформил принятие экзаменов под собственную ответственность, как офицер, патентованный Императорской военно-морской школой, и оплатил шкиперские патенты, кои администрацией алькальда были незамедлительно выписаны, заверены и в течение двух часов доставлены в компанию 'Новый мир'. Затем, в кабинете управляющего компанией Паши Гихона, собрал топменеджеров направлений, заместителя Гихона - Яшу Паса, главного банкира Давида Пуйоля и директора страхового агентства Карлоса Басору.
   - Сеньор, - говорил Паша, - наши дела наладились и идут неплохо. У нас появились постоянные потребители и поставщики, с которыми мы заключили постоянные договора и по группам товаров заняли на рынке свои определенные ниши. Но после того фурора, который произвело вчерашнее появление вашего денежного и товарного каравана, ко мне сегодня подошли два очень солидных торговца с предложением о сотрудничестве. Но опять же, они заинтересованы в наших кредитах, поставках, страховании и безопасности. Это сотрудничество повысит наш товарооборот вдвое и соответственно увеличит прибыль. Но для этого нужен фрахт дополнительных судов и ваше разрешение на наем торговых агентов в Бильбао, Барселоне, Венеции и Марселе. Работать станет гораздо проще.
   - Ясно, - тщательно записал в блокнот все вопросы, поднял глаза на банкира, - Говори, Давид.
   - Я переживал, сеньор, что коли наш банк совсем новый, то с наличием клиентуры будет плохо. Но я ошибся, весь город видел, как его строили, что обворовать невозможно, видели, как выгружали уставный фонд в миллион серебром и сейчас постепенно к нам приходят серьезные вкладчики и клиенты. Но эти четыре миллиона триста семнадцать тысяч, которые вы вчера доставили, они для нас избыточны. Даже с увеличением финансовой активности, суммы уставного фонда на ближайший год нам вполне хватит, а дальше мы и сами заработаем.
   - Понятно, Давид. Теперь слушаю тебя, Карлос.
   - Сеньор, затраты по созданию агентства окупились за полгода, а на сегодняшний день нами заработано чистыми восемь тысяч талеров. Обычно к нам приходили два-три клиента в неделю, но вот что интересно, сеньор, сегодня утром пришли сразу четверо купцов, их интересуют гарантии качества услуг и безопасность. Да, они связали ваше имя с деятельностью агентства и считают его достаточной гарантией. Предполагаю, что все наши компании ожидает всплеск товарного и финансового оборота.
   - Очень хорошо. Теперь ты, Яша.
   - Карлос говорит, сеньор, что ожидается всплеск, я с этим согласен и думаю, что явление это не временное. И если откровенно, то все это благодаря вашему последнему приключению и демонстрации денежного каравана из порта к банку. Что же касается товара, который мы сейчас выгружаем и того перечня, который будет доставлен в скором будущем то, например, на все четыре с половиной сотни пушек, у меня покупатель уже есть. Он готов сегодня выложить за них триста шестьдесят тысяч. И за перец триста тысяч уже готовы отдать. По остальному перечню все распродам в течение трех-четырех недель. Минимально предполагаемая сумма от реализации потянет на один миллион двести тысяч, сумма колоссальная. И будет жаль, если она ляжет в банке без движения, тем более, что Давид не готов к операциям с такими суммами. Куда их вложить, ума не приложу.
   - Понятно. Теперь слушайте меня, господа. Через две недели передаю в ваше полное распоряжение одиннадцать торговых шхун, а через месяц подойдут еще четыре флейта. Устраивает?
   - Да, сеньор, отлично! - сказал Яша.
   - А сейчас по деньгам, - вытащил из блокнота сложенные листы бумаги и передал банкиру, - Это список вкладчиков под льготные семь процентов годовых, с вкладами от одной тысячи двести талеров до пяти тысяч, на общую сумму в два с половиной миллиона. Остальные деньги положишь на мой счет. Поручишь своим клеркам, чтобы к сегодняшнему вечеру все сертификаты были выписаны. Деньги за реализацию товаров тебе тоже внесут, оформишь их Паша, как оборотные средства. Итак, в течение месяца, в хранилище банка будет лежать около семи миллионов талеров, это с учетом уставного фонда, поступивших доходов и посторонних вкладов. Так?
   - Так, сеньор, - согласился Давид.
   - Яша, - ткнул пальцем в Паса, - с завтрашнего дня ты берешь в руки руководство компанией и становишься управляющим, а ты, Паша, от этой должности освобождаешься.
   Увидев, с каким недоумением на меня стали смотреть присутствующие, как их брови полезли вверх, поспешил продолжить:
   - И назначаешься ты, Паша, председателем треста.
   - Треста? А что это такое?
   - Это доверительное объединение предприятий. Даю тебе, Паша, полтора года. За это время ты должен создать в Бильбао, Барселоне, Венеции и Марселе точно такой же комплекс предприятий, как и в Малаге, а все здесь присутствующие будут твоими помощниками и подготовят профильных специалистов. Кстати, Давид и Карлос становятся генеральными директорами и кроме управления своими предприятиями, еще будут контролировать филиалы. Да, жалования отныне вы получать не будете.
   - А как? - обиженно спросил Яша.
   - Лично ты, Яша, будешь получать десять процентов от чистого дохода подконтрольной тебе компании, и так будут получать все первые руководители, но через год после испытательного срока. Вам же, ребята, Паша и Давид, готов согласиться на пять процентов от каждого подконтрольного предприятия. Кстати, Мадрид меня тоже интересует, денег в столице не меряно. Филиалы треста там организовывать не надо, но банк нужно построить обязательно. Займись им Давид, в первую очередь. Ясно?
   - Да, сеньор, - он вдруг высоко поднял голову, подбородок выдвинул вперед и развернул плечи.
   - Вот и будет куда рассовать по миллиону уставного фонда. От моего имени, разумеется. А на твоих предприятиях, Карлос, прибыльность будет сравнительно не высокая, поэтому, учитывая еще специфику вашей службы в вопросах безопасности всей компании, лично ты будешь получать двадцать процентов от дохода каждого из филиалов страхового агентства.
   Сказать, что ребята были шокированы, но довольны, значить ничего не сказать.
   Эскадра к вечеру выгрузилась полностью и я, тепло распрощавшись с доном Марко и приняв благословение епископа, которые с утра тоже собирались покинуть гостеприимного хозяина Малаги, отправился в порт на 'Алекто'. Здесь собрал новых шкиперов, вручил им заверенные патенты, лицензии от компании 'Новый мир', лоции и бортовые журналы. После 'виватов' в мою честь, это дело отметили бокалом доброго вина и разошлись по своим судам.
   Рассвет эскадра встретила далеко в море. За Гибралтарскими скалами сильный ветер сменился на крепкий, и держал довольно высокую встречную волну. Чтобы уйти от неудобного местного пассата, пришлось на восемьдесят миль отклониться от африканского побережья и по такой дуге подходить к Агадирскому заливу.
   К вечеру пятых суток мы были на месте. На причалах ничего не изменилось, стояли четыре наших шебеки и четыре отремонтированных и оснащенных шхуны. Но, несмотря на то, что от Канар сюда гораздо ближе, чем от Малаги, эскадра ушедшая на остров Ла Пальма, до сих пор не вернулась.
   Встретили меня заметно взволнованные Ангелов и Власьев. Все-таки с момента прощания прошло десять дней, то есть, все оговоренные сроки. Доложили, что за это время перехватили четыре каравана с шелковыми тканями и хлопком, но со стороны моря так никто и не заходил. Наверное таки, для небольших купеческих судов погода еще не совсем благоприятна.
   Пока мы вот так говорили, один из моих марсовых крикнул: 'Вижу парус!', и действительно, через склянку на горизонте стали видны изумрудные паруса десяти судов. Все правильно, четыре команды должны были свои корабли оставить в родном порту и прибыть пассажирами, а здесь принять уже отремонтированные и загруженные шхуны. Оказывается, в первую ночью при переходе потерялись три шебеки, управляемые неопытными бывшими старпомами, вот и собирались в кучу больше суток.
   Однако, хорошо то, что хорошо кончается. Опять согнали слоняющихся без дела рабов-бездельников и в течение суток все суда были загружены. Даже девять тридцатифутовых пушек, в которые и человека зарядить можно, бережно со стен были сняты, перевезены на пирс и загружены в один из трюмов.
   В обратный путь отправились через Тенериф, куда прибыли рано утром. Здесь каким-то образом о наших похождениях, а так же об освобождении из плена наследника Леонского герцога и его окружения, были осведомлены абсолютно все. Однако, решил не задерживаться, но настоятельной просьбе алькальда отказать не имел права и во время сиесты, три часа рассказывал о захвате Агадира. После дачи взятки властям, от меня отстали и, забрав готовые документы о регистрации четырех шхун, еще до сумерек и прилива успели выскочить из порта. В море разделились, двадцать один корабль отправился на Ла Пальму, а одиннадцать шхун под общей командой грека Папандреу - в Малагу.
   По прибытию домой, сразу же стали выгружать товары, подлежащие продаже компанией 'Новый мир', а нужные в походе догружать. А тридцатифутовые пушки установили в портовые равелины, по четыре штуки в каждый, изъяв ранее находившиеся там восемнадцатифутовые, которые теперь пойдут в подарок на Запорожскую Сечь.
   По результатам похода, некоторым командирам решил повысить звание. Его бы с годик подождать, но нет у меня командного резерва, поэтому, морские лейтенанты Власьев и Сова, получили капитанов, а прапорщик Карнаух - лейтенанта. Взвалил на них по дополнительному мешку ответственности, воины они упорные и серьезные, пусть несут.
   Премиальные доли с общего хабара были рассчитаны давно, и минимальная сумма получилась в одну тысячу двести талеров. Много это или мало? Много для этого времени, немало даже для начала двадцатого века, когда такая сумма составляла годичное жалование боевого российского офицера.
   Деньги выплатил всем, даже тем, кто непосредственное участие в бою не принимал как, например, группа мастеров Ивана Бульбы или бойцы комендантской роты лейтенанта Васюни. Вручив на общем построении моей маленькой армии лично каждому бойцу сертификат банка, разрешил всеобщий отдых и гулянья. Правда, бойцы Васюни все эти четыре дня участия в гуляньях не принимали, как несли службу 'через день - на ремень', так и продолжали нести.
   И сейчас, стоя на центральной башне цитадели, еще раз глубоко вдохнул свежий воздух, осмотрел бухту с кораблями, полностью снаряженными и готовыми к отплытию, кивнул караульному капралу Мигуле, развернулся и направился приводить себя в порядок. Довольно отдыхать, пора в поход.
   Перед тем, как зайти в туалетную комнату, снял пижаму и посмотрел на свое отражение в высоком зеркале. Да, теперь это был не тот казачок Мишка, которого впервые ощутило заброшенное из XXI века воспаленное сознание Женьки. Стройное тело, казалось бы, не изменилось, по-прежнему выглядело не перекаченным, а перевитым сухими узлами мышц, как и положено воину-мечнику. На лице уже давно появилась растительность, сначала усы, а сейчас из юношеского пушка и бородка закурчавилась. Надо сбрить, тем более, что специальная 'коса' имеется, когда-то в Толедо приобрел. А вот небольшие усы оставлю, Любке нравится, когда щекочусь во время поцелуя, она так заразительно смеется! Да и реноме поддерживать надо, какой же это казак, да без усов? Идальго, кстати, без усов тоже будет выглядеть странно.
   Совещание с офицерами и начальниками служб решил провести в столовой. В кабинете спокойно могли разместиться двенадцать человек, а здесь кроме моего кресла за столом стояло сорок девять стульев. А еще из коридора резные скамейки принесли и у стенки поставили, так что смог пригласить всех лыцарей, казацкую старшину и руководителей служб. Прибыли так же оба епископа и отец Герасим, пристроились на дальней скамеечке и стали внимательно слушать.
   Справа от меня сидел Иван Бульба, дальше Антон Полищук, Данко Ангелов, Петро Лигачев и другие воины. А слева, рядом, находилась Рита, а далее, командиры кораблей и мастера.
   Команда. Нет, не исполнителей, а настоящая команда единомышленников, большинство из которых имели стратегическое мышление и были готовы к самостоятельным действиям. Мне в глаза внимательно смотрели будущие военачальники, коменданты городов, правители областей и генерал-губернаторы территорий, ученые и промышленники. Даже сидевшие в отдалении начальник моршколы Йохан Ван дер Кройф, издатель и полиграфист Карло Манчини, главный строитель Лучано Пирелли, попавшие к нам вместе со своими людьми не совсем по доброй воле, за последние недели увидели столько любопытного и уму непостижимого, что вчера однозначно подтвердили: они со мной. И не только потому, что подписали контракт и дали слово чести, а еще и потому, что со мной им будет ужасно интересно.
   - Товарищи лыцари! Братья казаки! Отцы! - склонил голову в сторону священников, затем, обозначил легкий поклон в сторону начальников служб, - Госпожа Рита! Господа! Наступил тот самый ответственный день, в ожидании которого люди здесь мучились целых полгода. Сегодня мы выступаем осваивать новые земли. Корабли необходимым оборудованием, оснасткой и товарами загружены полностью и готовы к плаванью. Осталось только воинам и крестьянам взойти на борт. Поэтому, больше тянуть не будем, отчаливаем сразу же после обеда.
   Раскрыл лежащий рядом объемный тубус и вытащил свернутые в рулоны полотнища. Здесь были уточненные карты звездного неба, лоции морских маршрутов и прибрежной полосы Европы и всего Африканского континента, лично мной доработанные. Были у меня карты с изображением берегов Индии, Китая, Японии, контурными добавками никому еще неизвестных земель Австралии, Новой Зеландии, Новой Гвинеи, отдельных островов Океании, будущих Российских берегов Дальнего Востока и западного побережья Северной Америки. Но давать их кому-либо еще рано, разве что Кривошапко, который отправится вместе со мной в кругосветку. Не потому, что другим не доверяю, просто, в жизни всякое случается.
   - Юнга! Раздай всем присутствующим, - в мгновении ока из-за спины появился перепуганный мальчишка, Славка Орлик и я ему вручил рулон с детально прорисованными картами южной части Африки. Дождавшись, когда все их получат и развернут, продолжил, - Очерченные красным пунктиром границы с семнадцатой по тридцать вторую параллель, это моя земля! Называется Южно-Африканское графство княжества Славия. Таких карт в Европе нет, считается, что в этом месте находится безжизненная пустыня. Действительно, есть там пятно пустыни, которое занимает пятую часть графства, но место это никакое не безжизненное. В сезон дождей здесь бродят огромные стада антилоп, а следом за ними, естественно, прайды львов, стаи гиен и шакалов. А когда наступает жара, живность мигрирует на ее окраины. Во всех остальных местах, это богатейшая на природные ресурсы земля, пригодная для скотоводства и земледелия. Да, раньше я вам рассказывал про эти места, но совсем выпустил из виду, что урожаи здесь собирают два раза в год.
   - Так вот, северная граница графства проходит от устья реки Кунене до ее середины, затем от середины реки Окаванго до указанных рисками солончаков. Кстати, здесь соли столько, что можно всю Европу кормить ложками тысячу лет. Далее граница идет между горной грядой и от истоков реки Лимпопо до ее устья.
   - На тридцать второй параллели, в районе мыса Доброй Надежды находится небольшая Голландская колония, которая является перевалочным пунктом при путешествии кораблей в Индию. Наша южная граница проходит километрах в трехстах выше их поселений. Лет двадцать нам туда ходить не надо, да и они к нам точно никогда не придут, полагая, что здесь безжизненные земли. Я ничего не путаю, герр Йохан?
   - Истинная правда, все знают, что там пустыня. Но вам я верю, - тихо сказал голландец, а затем спросил, - Ваша светлость, а велико ли графство?
   - По территории соизмеримо с шестью Испаниями, - выждав, пока замолкнет гул удивленных голосов, продолжил, - Обратите внимание на четырнадцать подписанных кружков. Это названия городов, например, Иванград - столица графства, Стоянов - крепость-порт и административный центр провинции на западном побережье в устье реки Оранжевая, Лигачев - крепость-порт и административный центр на восточном побережье в глубоком заливе, в ста милях ниже устья реки Лимпопо. А дальше, Пугачев, Ковалев и другие города, названные в честь первых комендантов.
   - О-о-о, - загудели за столом, а Орлик спросил, - Сир, а почему ни один город в графстве не назван вашим именем?
   - Еще назовут. Со временем здесь вырастут сотни городов, и называть их будут по-разному, но в честь каждого из здесь присутствующих обязательно, не сомневайтесь. Потому, что именно вы стоите у истоков создания государства, именно вы творите историю.
   - А сейчас слушайте боевой приказ. Капитан Власьев!
   - Я! - он резко отодвинул стул и вскочил на ноги.
   - Назначаетесь командиром группы, в составе восьми парусно-весельных кораблей. Задача подразделения - патрулирование и охрана западного побережья графства, порт базирования - Стоянов.
   - Есть! - радостно блеснули его глаза.
   - Получите новые карты и лоции! - передал ему восемь комплектов, - Капитан Сова!
   - Я!
   - Назначаетесь командиром группы, в составе четырех парусно-весельных кораблей. Задача подразделения - патрулирование и охрана восточного побережья графства, порт базирования - Лигачев.
   - Есть! - глаза молоденького капитана Совы блеснули не менее радостно.
   - Через девять месяцев в состав группы направим еще четыре шебеки, как только будут подготовлены офицеры и команды, а сейчас получите новые карты и лоции. Капитан Дуга!
   - Я!
   - Ваша группа кораблей после доставки грузов, выгрузки десанта и пассажиров, возвращается в метрополию в распоряжение компании 'Новый мир'. На обратном пути пойдете через Канары, в сейфе коменданта Васюни возьмешь грамоту великого визиря. Затем, загрузишь на свой корабль приготовленные на Сечь подарки: десять пушек, четыреста пистолей, двести аркебуз, тридцать мушкетонов, тысячу ятаганов и палашей, отливки железа, меди, олова и свинца. А так же пятьдесят тысяч талеров. Кому, сколько и чего давать, знает прапорщик Черкес, он пойдет с тобой главным интендантом. В Хаджибее нужно быть в середине сентября, будешь действовать от моего имени. Комендант в курсе дела, никаких проблем не будет. Этот вопрос мы неоднократно обговаривали, думаю, муссировать его больше не стоит.
   - Так точно, сир! - боднул головой капитан Дуга.
   - Лейтенант Васюня!
   - Я!
   - Обучение славянскому языку воинов и переселенцев на твоей совести, и на совести переданных в твое распоряжение десяти инструкторов. И курсантов моршколы к этому делу тоже подключай.
   - Есть, сир! Все сделаем, как надо! Вы только об оружии и патронах для новичков позаботьтесь.
   - За полгода, думаю, производство развернется, так что по три сотни револьверов и винтовок в твое распоряжение отгружать будут ежегодно. Ну и патроны тоже. Итак, порядок наших действий неоднократно оговорен, команды сформированы, прошли неплохое слаживание, десант и пассажиров по кораблям распределили, больше говорить не о чем. Кстати, сеньор Лучано, вы разделили своих строителей на четырнадцать бригад?
   - На пятнадцать, ваша светлость, четырнадцать останется в графстве, а я уйду с вами дальше.
   - Отлично! В кого-нибудь вопросы есть? - подождал минуту, но никто ни о чем спрашивать не стал, - Вопросов нет. Тогда напоминаю, отчаливаем с началом третьей вахты, идем двумя параллельными кильватерными колоннами с дистанцией в двадцать кабельтов. Все, господа, свободны!
  
  
   * * *
  
  
   До экватора двигались по очень удобному пассату и преодолели две с половиной тысячи миль буквально за восемь дней. Праздник Нептуна, с посвящением фактически всех моряков в 'рыцари моря', с ряжеными чертями, а так же песнями и плясками, не праздновали, батюшки были категорически против 'всяческих языческих кривляний'. А вот молебен на всех кораблях отслужили, после чего на каждом корабле была вскрыта бочка с сухим вином. Матросы и пассажиры от него не напились, но разноязыкие песни пели.
   Оставшиеся две тысячи миль дались сложно, шли галсами, по ночам чаще обычного били в рынду, и плелись целых пятнадцать дней. К сожалению, сказывалось недостаточность опыта.
   В той жизни мне доводилось бывать по работе в городе Александр-Бей, который стоял на южном берегу устья реки Оранжевой, поэтому помнил, что начиная с южного тропика вдоль всего побережья пустыни Намиб, это будет самый первый выход в океан большой, полноводной реки. Однако, я его едва не проморгал. Дело в том, что из-за сильных круглогодичных прибоев и непостоянных прибрежных течений, выполнять каботажное плавание близко к берегу было невозможно, поэтому, мы держались далеко в океане. Часто осматриваясь в подзорную трубу, вдруг увидел это самое устье фактически уже на траверзе левого борта.
   Быстро скомандовал вымпелом курс галфвинд (около девяноста градусов), стал выполнять эволюции и, наконец, направился к берегу. Вход в бухту получился, словно по кипящим волнам послештормовой качки, нос корабля клевало, как на качелях. Зато шебеки, убрав паруса, влетели на веслах совершенно без проблем.
   В конце концов, мы вошли в спокойную воду и недалеко от берега бросили якоря. Для двухсот тридцати воинов, двухсот пятидесяти моряков, трех сотен рабочих и мастеровых, а так же полутора тысяч крестьян поход уже закончился. Здесь им предстояло жить, воевать и трудиться. Но счастливы были сойти на берег за три недели непрерывного похода не только новые местные жители, но и все семь тысяч прибывших. Даже та часть лошадей, коров и коз, которых выгрузили в этом месте, и которых шатало, словно стебли на ветру, по истечению десяти минут от счастья чуть с ума не сошли.
   За два часа все люди, наконец, были на суше и немного отошли от непрерывного трехнедельного путешествия. Вот и батюшки сошли на берег, высоко и торжественно неся хоругви с изображением Спасителя и Матери Божьей, а Иван Тимофеевич забрал у Славки Орлика древко со свернутым знаменем княжества, развернул его и стал рядом со мной. Полотнище сразу же затрепетало на ветру. Шум многотысячной толпы резко стих и все замерли в ожидании и с неподдельным любопытством в глазах.
   - Это - моя земля! Но если кто-то считает иначе, пусть выйдет и оспорит! Здесь и сейчас! Либо молчит до скончания веков! - я вытащил из ножен шпагу и воткнул в песок пляжа. Поднял голову и встретился с глазами воинов, священников, мастеровых и крестьян, и нигде не увидел злобы или отторжения, лишь только надежду.
  
  
  
  
   Часть вторая
  
   Первый поход под знаменем двух грифонов.
  
  
   Глава 1
  
  
   Корабль слегка покачивало, поскрипывали снасти, за бортом шуршала волна, а палуба слегка вибрировала от множества приглушенных шлепков, словно били дробь по расстроенному барабану. Проснулся, как обычно, посреди последней вахты, буквально за минуту-две до ударов в рынду. В каюте было светло, солнце уже склянку назад, как вынырнуло из моря.
   По привычке быстро поднялся с койки, которой мне служил большой и широкий рундук, даже не рундук, а сундучище, на котором свободно могли расположиться два человека. В нем хранились мои личные вещи, три металлических ящика с деньгами, а так же оставшиеся десять флагов княжества.
   Моя каюта была самой большой на судне, но все равно, все свободное место здесь было чем-то занято. Стол, над ним полочки с бордюрами, чтобы ничего не вываливалось, кресло, а под красивой резной лавкой еще два небольших рундука. В левом углу был встроен массивный шкаф и объемный глобус на напольной подставке, а в правом - кабинка с унитазом и душем. Стену напротив входной двери украшал мой личный штандарт, где на двойном белом полотнище с золотой бахромой, были вышиты два грифона, удерживающие синий щит с изображением двенадцатилучевого солнца, а над ним трезубую корону и боевой шлем с подшлемником и меховой оторочкой.
   Как только вахтенный ударил в рынду, я уже был одет в шорты и завязывал шнурки мягких ботинок. А еще через минуту вышел под яркое утреннее солнце, вдохнул свежий воздух и вклинился в круговорот мальчишек-курсантов, которые во главе с Антоном по палубе наматывали круги между баком и квартердеком. Затем, выполнили разученный всеми еще два года назад 'советский' гимнастический комплекс, после чего самые мелкие курсанты сделали один забег по вантам на самую верхотуру, а более старшие - по три.
   Мальчишки не лентяйничали, а старались вовсю, да и не могли они расслабляться, дисциплина здесь была жестокая, палочная. Закончив утреннее физо, они побежали приводить себя в порядок, а я сначала с Антоном Полищуком, затем, по очереди с лейтенантами Бевзем и Сокурой на протяжении еще двух склянок, фехтовали тяжелыми тренировочными шпагами.
   Когда даже мое сухое тело стало покрываться густыми каплями пота, а по щеке побежал щекотный ручеек, посчитал тренировку законченной. Душ принял короткий, так как к пресной воде относились очень бережно. Когда надел штаны, ботинки и белую рубаху, ко мне пожаловали оба епископа и отец Герасим, мы столовались вместе. Правда, кухня была такая же, как и во всей команды, отличалась только утренним кофе.
   В дверь тихо постучали. Сначала заглянула лысая башка, а следом протиснулся и весь Фомка, который притащил поднос с кофейником, пустыми чашками, сухарями, ломтиками хамона* и сыра.
   Моего каширского мальчишку-конюха на острове полгода гоняли на физо, заставляли работать в мастерских 'старшим, куда пошлют' и вбивали в голову, а часто розгами в задницу чтение, письмо и арифметику. Как только я появился после похода на Агадир, Фомка от всех нарядов и учеб резко закосил и стал держаться поблизости. И на 'Алекто' влез, нахально расталкивая всех локтями, в качестве моего особо приближенного слуги. Даже первую ночь спать устроился у двери моей каюты, но был изловлен Полищуком, зачислен в военно-морскую школу и изгнан в курсантский кубрик.
   - Господину нужен умный, толковый, смелый и сильный слуга, а не такой хитрый прохвост, как ты, - выговаривал Антон. В общем, не избежал Фомка учебного процесса, от которого уклонялся всеми правдами и неправдами.
   Был он не единственным курсантом не из воинского сословия, а из смердов, таких было еще десять Антоновых родственников, но службу в школе поставили крепко и за это их никто не шпынял. В общие наряды Фомка не ходил, у него был круглосуточный постоянный наряд: услужение князю без отрыва от учебного процесса. Однако, я его не мордовал, определил нетяжелые обязанности и составил четкий график работ: подать завтрак и ужин (обед был только у курсантов), провести ежедневную влажную уборку в моей каюте и смотреть за чистотой одежды и обуви.
   По сложившейся традиции, в восемь утра я заступал на самую первую вахту, поэтому, как только склянки известили ее начало, поднялся на квартердек и принял рапорт от дежурного вахтенного офицера, коим ныне стоял лейтенант Кульчицкий. Оглядел обе кильватерные колонны, идущие бейдевиндом относительно направления ветра, сосчитал корабли, которых ныне осталось семнадцать, и сверил курс. Все отлично, идем так как надо и туда куда надо.
   Итак, сделаны первые шаги по освоению новых земель нового государства. В устье реки Оранжевой простояли пять дней. Многие спрашивали, почему она так названа, но я только пожимал плечами, не говорить же, что через сто лет в будущем голландские первооткрыватели должны ее так назвать в честь Оранской династии Нидерландских королей. Поэтому, когда Иван предложил назвать ее по-своему, то даже не возражал. Теперь на картах старое название было тщательно вытерто, а вместо него красовалась надпись: 'Рось'.
  
  * Испанская сыровяленая ветчина.
  ** Угол между направлением ветра и направление движения судна составляет менее 90 град.
  
   Первый день нашего пребывания прошел чудесно и насыщено. После торжественного молебна, заработали камбузы на кораблях и стихийные кухни на суше, а народ стал разбредаться по берегу. Быстро собрав командиров, приказал оповестить весь личный состав, крестьян и мастеровых, чтобы никто поодиночке не ходил, а перемещались вооруженными группами, ибо зверье здесь злое и человеком не пуганное. Впрочем, лекцию об африканской фауне, я читал для всех офицеров, казачьей старшины и сельских старост, еще на Канарах. Даже перерисованные компаньонами Карло Манчини изображения слонов и буйволов, жирафов, носорогов и гиппопотамов, львов, леопардов и гепардов, крокодилов, шакалов и гиен, самых различных антилоп, кабанов-бородавочников и поросят-муравьедов, страусов и дроф. И множество разных змей.
   А в этом устье, кроме всего прочего, раскинулись огромные водно-болотные плеса и торфяники с бесчисленным множеством перелетных птиц. Прямо у воды, в зарослях осоки паслись небольшие группки непуганых рыжих антилоп*, а дальше, взглянув в окуляр подзорной трубы, километрах в шести от побережья увидел тучные стада антилоп винторогих**, коричневого окраса с поперечными белыми полосками на теле.
   Что более всего меня удивило, так это то, что вдоль всего левого берега реки, уходя далеко в саванну, были не только заросли кустарника, но и целые рощи лиственных деревьев. Интересно, в конце 20-го века, здесь ничего подобного не было, сплошь саванна и искусственные насаждения плодовых деревьев. Эта местность по направлению к югу так и называлась - 'Путь садов'. Значит, нашим строителям, которые планировали работать только с камнем, известью и глиной, уже будет легче. Да и живности такой в этих местах не было. Впрочем, не только в этих местах, за каких-то сто пятьдесят лет фауна на девяносто процентов была уничтожена по территории всей Южной Африки. Носорога, буйвола или слона можно было увидеть разве что в природном национальном парке 'Крюгер'. Лично я их видел именно там, в той жизни, где три дня провел на фото-сафари.
   Вообще-то стрелять в африканской саванне тогда тоже доводилось, но так, по мелочам, зато в этой жизни оторвусь по полной программе. Начнем прямо сейчас, цивилизация терпеть по соседству леопарда, льва или гиену ну никак не может и этот вопрос нужно решать быстро и кардинально.
   - А давайте-ка братцы, выбьем отсюда хищника, чтобы жить не мешал. Да сотню голов антилопы возьмем. На обед.
  
  * Антилопа 'ситатунга', массой до 120 кг, обитает на болотистой местности и вдоль рек.
  ** Антилопа 'большой куду'. Массой от 200 (самки) до 250 (самцы) кг.
  
  
   - О! Ур-ра! - воинская братия такое мое предложение встретила с азартом и довольными криками. Полторы сотни оклемавшихся скаковых лошадей были тут же оседланы, и Фомка, вынырнув как из-под земли, подвел ко мне чью-то пегую кобылу и передал чехол с моим винчестером.
   - Иван Тимофеевич, ты с полусотней прочеши рощи и обойди стадо вдоль берега, бейте все, что похоже на кошек и собак, а мы пойдем цепью и шуганем их со стороны саванны. Только будьте осторожны, идите не спеша, лев здесь, это царь зверей, не попадитесь ему на зуб.
   - Не переживай, - его короткий снисходительный взгляд говорил, мол, не учи сынок отца... затем, он поднял руку с винтовкой и выкрикнул, - Тронулись!
   Копыта их лошадей, утопая в свежей зелени молодой, сочной травы, направились к кустарникам и роще, и уже минут через двадцать стали слышны частые выстрелы. Приказав рассыпаться по фронту, пошли и мы, обходя стороной стада пасущихся антилоп и забираясь глубже в саванну.
   Львиный прайд предстал перед глазами неожиданно. Выслеживая приближающуюся ранее никогда неведомую ни по внешнему виду, ни по запаху странной пищи, которую видели в наших лошадях и наездниках, хищники затаились крепко. И если бы не нетерпение одного из детенышей, который раньше времени раскрыл лежку, кое-кто из наших охотников мог бы пострадать. Как только львица и трое молодых львов себя обнаружили, сразу же были нашпигованы свинцом.
   Гривастый глава устроил засаду метрах в ста от местонахождения семьи, но услышав странные громкие хлопки и почуяв предсмертные крики львицы и молодых кошаков, резко выпрыгнул из зарослей, издал страшный утробный рык, от которого лошади присели на задние ноги и стремительно атаковал. Но, буквально в первом прыжке получив шальную пулю в глаз, безвольной тушей рухнул наземь и кубарем покатился по траве.
   Интересно то, что бродившие вдалеке непуганые антилопы на звуки выстрелов особо не прореагировали. Рогатые самцы только повертели головой туда-сюда и продолжали спокойно пастись, пока мы не подошли к самому стаду. Тогда-то они и выступили вперед, направив на нас рога.
   Мне такая облавная охота, когда по саванне довелось не скакать, а ходить прогулочным шагом, не понравилась совершенно. Даже не выстрелил ни разу. По львам не стрелял, так как они были далеко от меня, а валить неподвижную антилопу в упор, было не интересно. Зато нашли давным-давно обглоданный и вросший в кусты скелет слона с весьма солидными и тяжелыми бивнями. Однако, группа Ивана Тимофеевича порезвилась неплохо, они уничтожили два львиных прайда и три стаи гиен, у которых как раз начался весенний гон. А еще видели кучи слоновых лепешек, правда, самих слонов не встретили.
   В азарте добычи взяли в два раза больше, чем планировали, но ладно, так и быть, народ накормим 'от пуза'. Стащили все туши ближе к берегу, чтобы не загаживать всю саванну и стали быстро свежевать.
   - Постарайтесь антилоп без надобности не уничтожать, - говорил Стояну, возвращаясь с охоты, - Здесь их тысячи четыре. Пасли их три львиных семьи, которые добывали по одной голове в день, то есть, около тысячи ста голов в год. Твоему гарнизону и двум близлежащим селам нужно будет на пропитание приблизительно столько же. Да! Слонов, если они не будут мешать делу или сельскому хозяйству, тоже не трогайте, не нужна вам такая гора мяса. И бивни пока не нужны, разве что найдете где-то обглоданный костяк.
   Обед прошел весело, люди были очень довольны. Впервые за двадцать три дня путешествия все наелись не соленого, а нормального свежеприготовленного мяса. Я тоже обедал на берегу в кругу офицеров и священников, которые после приема пищи затеяли разговор о миссионерской работе. Да, у меня на батюшек были очень большие надежды, и нисколько не сомневаюсь, что станут они главными организаторами в вопросах ассимиляции аборигенов в нашу культуру и религию. В этом разговоре особо не участвовал, но свое мнение тоже высказал.
   - Есть такое латинское выражение: prop ago, то есть, распространяю идею. Так вот, считаю, что среди местных чернокожих дикарей нужно пропагандировать наш быт, манеру одеваться, простенькое металлическое холодное оружие. Миссия будет успешной, если они поймут, что во всех делах смогут стать не просто похожими на нас, а такими же, как и мы, белые. А они этого возжелают очень страстно, уж поверьте. Единственное ограничение - им ничего нельзя давать бесплатно, никаких подарков, нужно сходу приучить, что за все в этой жизни нужно платить. Наши товары они должны оплачивать своими товарами и услугами, а так же, рабсилой или мальчишками и девчонками, переходящими к нам на постоянное место жительства. А пацан, еще не объявленный взрослым и не получивший в руки лук и копье, очень даже дрессируем. Из него можно вылепить, как из глины все, что угодно. Откуда знаю? Да, просто, знаю.
   Не стал им говорить, что еще из той жизни хорошо помнил, как целые народы, приученные считать себя обиженными, жили за счет подачек и дотаций, при этом для общества ни черта не делали, только паразитировали на теле государства. В своей державе подобного не допущу ни в коем случае.
   Эти мои высказывания возбудили новый круг обсуждений, но в процесс вникать не стал, так как голова была уже занята совсем другими заботами.
   После обеда все стали расходиться по своим делам. Крестьяне ушли подальше от пляжа, смотреть качество грунтов. Комки земли долго терли в руках, даже на язык пробовали и, в конце концов, сочли для земледелия если не хорошими, то вполне нормальными. В общем, говорят, пробовать надо.
   Они, конечно, не знали, что в местах, где сейчас селятся, в другой жизни уже все попробовано. Пригодными для ведения интенсивного сельского хозяйства были многие сотни тысяч квадратных километров графства. Какое из государств Европы может похвастаться подобным богатством? Разве что царство Московское. Плодородными были широкая полоса океанского и морского побережья всей южной части материка, а так же центральные области графства, в том числе и почти весь левый берег огромной реки с новым названием Рось. А посему, что там пробовать?! Работать надо!!
   Строители тоже не бездельничали. Под чутким руководством мастера Лучано, они пошли присматривать территорию будущей крепости. Для ее строительства выбрали обширную скальную площадку на берегу залива. Более удобного места трудно было найти, тем более, что и в той жизни город и порт стояли именно здесь.
   Собственно, крепость, как таковую, здесь ставить не планировалось, лишь только ряд оборонительных равелинов. А причин этому несколько.
   Во-первых, лоции морских путей в Индию предусматривают безопасный маршрут далеко за горизонтом от этого места. И, как мне известно из той истории, множество катастроф у Берега Скелетов и побережья пустыни Намиб, претерпевшие пионерами, стали причиной того, что к этому заливу не приблизится ни один корабль еще сто лет. А если какой и приблизится, то двенадцать кораблей, постоянно находящиеся здесь на боевом дежурстве, такого любопытного обязательно утопят. Найти же другое удобное место для высадки десанта, на ближайших двухстах двадцати милях побережья, обычному парусному судну фактически невозможно.
   Во-вторых, по заверениям первых исследователей, посетивших эти места в восемнадцатом веке, местные аборигены являются народом исключительно миролюбивым. По нашей стороне реки здесь обитают небольшие группы семей бушменов, это охотники-собиратели, проживающие родовым строем. А большие племена с самоназванием 'наму' и 'готтентоты', кочуют по правому берегу вместе с мигрирующими стадами быков и антилоп. Первобытные люди, до прихода европейцев не знавшие металлического оружия, были совершенно не агрессивны, но чертовски любопытны. Приходили учиться к европейцам и подражали во всем, даже в повадках и одежде. Это потом они начали бунтовать и возненавидели белокожих, когда вместо взаимовыгодной торговли (то есть, честного грабежа - обмена товаров и услуг на стеклянные бусы, кусок материи или металлический нож), их стали натурально угнетать и порабощать, при этом безжалостно уничтожая. Конечно, для захвата нужных земель, если мирно не договоримся, придется и мне применять насилие, но рабство в любом случае культивировать не буду.
   В-третьих, даже случайная внешняя агрессия, нашим маленьким вооруженным силам с имеющимися системами вооружений, совершенно не страшна. Тем более, что никакая европейская экспедиция в ближайшие десятилетия сюда точно не планируется. Таким образом, период становления государственности и наращивания мускул, мы собираемся прожить тихо и мирно, по крайней мере, без европейского внимания.
   Вдруг, на периферии памяти возникло чувство огорчения. У нормального мужчины такой душевный дискомфорт возникает, когда он, например, видит на крыле собственной машины какую-то вмятину, появившуюся, непонятно откуда, или при чистке собственного карабина, когда на зеркале канала ствола замечает темное пятнышко. Вот и я вспомнил о царапине, которую увидел на полированной поверхности клинка боевой шпаги, когда вытащил ее из песка и убирал в ножны. Никакая песчинка такой след оставить не могла, но я догадывался о причинах ее появления, в чем решил убедиться окончательно.
   - Фомка! - слуга далеко от меня не отходил ни на шаг и был готов услужить немедленно, чем отчаянно гордился, - Беги к рудознатцам и принеси деревянный промывочный лоток. Повтори, что ты должен принести?
   - Деревянный промывочный лоток, ваша светлость!
   - Правильно. Давай, одна нога здесь, а другая там. Быстро!
   Пока он бегал, сам успел раздеться до трусов. Лоток принес лично рудознатец Андрей Нечеса, парень знатного казацкого рода, а ныне лыцарь. Именно он должен отправиться с экспедицией вверх по реке Рось, за водопад и пороги. Все остальные рудознатцы сейчас организовали добрую сотню помощников и усердно шурфовали прибрежную территорию: искали медную руду.
   - Сир! Вот лоток. А что вы будете искать, золото? Давайте помогу.
   - Нет здесь золота, Андрей. Впрочем, есть, но очень мало. А искать буду кое-что другое. Пойдем, покажу.
   Вернувшись на метров триста к пляжу залива, подошел к воткнутому в берег древку штандарта и отобрал в Андрея лоток. Затем, стал на колени, нагреб песка и пошел к воде, при этом заметил, что меня сопровождают добрые сотни две любопытствующих.
   Этот камушек, размером с приличную горошину, нашел в первой же пробе.
   - Что это, сир? - Андрей тоже разулся и стоял рядом со мной в воде, - Неужели алмаз?!
   - Он самый.
   - Ничего себе! Лежал прямо под ногами! - воскликнул из группы столпившихся на берегу воинов воодушевленный Стоян. Еще бы, это же, какое вспомоществование для бюджета города! - И сколько он может стоить?
   - Много. Завтра у каждого офицера на руках будет таблица соотношений веса и стоимости грамма серебра и золота, а так же карата драгоценных камней. Старателю будешь платить, Стоян, полталера за карат. Ну а за такой, - повертел в пальцах и прикинул на руке найденный кусочек кристалла, - думаю, пришлось бы выплатить около двух золотых дублонов.
   После моих слов народ на берегу охнул. Да, богатства здесь огромные. Пески пустыни Намиб, центральная часть Южно-Африканского графства, особенно в районе несостоявшегося города Кимберли, а так же обширная местность в среднем течении правого берега реки Лимпопо, являются богатейшими естественными кладовыми алмазов, в которых упрятано не менее половины всех запасов планеты.
   Качественно выбрать ручным способом их, практически, невозможно. Когда-нибудь, точно также как и в той жизни, здесь пройдут паровые земснаряды и драглайны, и выберут в два с половиной раза камней больше, чем было взято вручную. Случится это, может быть, еще при моей жизни, а может быть, при жизни моих наследников.
   Конечно, приемочную цену занизил раз в пять. Во-первых, здесь настолько богатые россыпи, что и при таких деньгах, старательская рентабельность будет сверхвысокой. Во-вторых, и это самое главное, ближайшие двадцать пять - тридцать лет, ну не собираюсь я начинать широкую торговлю бриллиантами. Для начала именно бриллиантами и никак иначе.
   Симпатичный крупный камень или сравнительно крупный, богатый человек всегда купит. Но что делать с огромной массой самых различных камней, маленьких и не очень, которых хватит на каждого жителя Европы? Если их даже не выставлять на продажу, а только засветить, то рынок драгоценностей рухнет. Поэтому, придется сделать так, как когда-то сделала корпорация 'Де Бирс'*. Используя древние верования о камнях, они начали многолетнюю планомерную рекламную и пропагандистскую кампанию о важности для человека даже самого маленького бриллианта, как дарителя успешности, здоровья, плодовитости и долговечности.
   Так вот, смею заверить, что в XXI веке абсолютное большинство жителей развитых стран планеты этому утверждению доверяют. Жениху в Штатах, например, преподнести невесте обручальное колечко без бриллианта, хотя бы крохотного, считается дурным тоном.
   Впрочем, настоящим центром по добыче алмазных россыпей на месторождениях всей западной части континента, город Стоянов должен стать лет через тридцать, а сейчас и на столетия вперед, он должен быть главным 'медным' городом. Тем более, приятным был очередной сюрприз этого дня, рудознатцы нашли неглубокие залежи самородной меди буквально на двадцатом шурфе, все последующие шурфы натыкались на этот пояс, а в некоторых местах пласты выходили прямо на поверхность. Недаром экспедиция сера Джеймса Александера, основателя этого города в той жизни, чисто случайно нашла ее, при этом, не затрачивая никаких усилий.
  
  * Корпорация, бывший абсолютный монополист по добыче алмазов. В настоящее время владеет половиной всей мировой добычи, а контроль цен полностью держала в своих руках до начала XXI века.
  
  
   Месторождение оказалось огромным и абсолютное большинство людей этим двум сегодняшним чудесным сюрпризам были удивлены безмерно. Как сказал епископ, отец Михаил: 'Это не иначе, как чудо, и то, что только что найдено, есть не что другое, как чудесные дары Божьи'. Кстати, он прекрасно ведал, что каждый из первых четырнадцати городов графства будет иметь свой собственный чудесный дар. А сейчас в этом только удостоверился.
   Что касается меди, то и ныне, и всегда она будет одним из стратегических цветных металлов, а цена на нее во все времена постоянно держится на высоком уровне. Правда, сейчас она в большинстве своем идет на отливку пушек, но со временем, эту порочную практику изменим, и медь пустим на более интересное производство. А в отношении производства пушек, которые пойдут на внешний рынок, то мы пойдем по другому технологическому пути и лить их станем из чугуна. Опять же, это дело будущего, незачем сейчас толкать прогресс конкурентов.
   В той жизни, в конце ХХ века моя фирма работала на трех объектах, в городах, расположенных на берегу реки Оранжевая. В один из них добирались из Александр-Бея на пароходе. Он находился в ста километрах от устья, в живописном месте у величественного водопада. Там еще до строительства железной дороги в девятнадцатом веке, была перевалка грузов, которые доставлялись из верховий судоходной части реки. Там же когда-то был завод силикатного кирпича и стекольный завод, а еще знаменитая спичечная фабрика. Дело в том, что в скальных выступах были найдены пещеры, запакованные самородной серой. Сколько ее оттуда вывезли за столетие, и для каких целей, неизвестно, но спичечная фабрика существовала и на моей памяти, так как рядом был наш строительный объект. И у нас тоже здесь будет и спичечная, и первая химическая фабрики.
   В два других города в средней части течения реки, мы когда-то добирались на скоростном поезде из аэропорта города Приска. В первом, который располагался в двухстах километрах вниз по течению, был один из самых больших в мире асбестоцементных комбинатов. По экологическим соображениям его не закрыли, как везде, доказав, что каких-то канцерогенных веществ применяемое сырье имеет гораздо меньше, чем европейские и американские асбесты. Не знаю, насколько это правда, но город действительно стоял на огромном месторождении волокнистых силикатов, и на этом производстве была построена вся его экономика. Кроме того, правый берег реки был сплошь известняковый, что имело определяющее значение для цементного производства.
   Дальше, в ста пятидесяти километрах ниже по течению, стоял еще один рабочий город с металлургическим комбинатом и двумя карьерами - гематитовый (железная руда) и угольный, которые располагались почти рядом, километрах в двадцати друг от друга. И пусть здешние месторождения в графстве не самые большие и богатые, но для обеспечения чугуном и сталью какого-нибудь из нынешних европейских государств, их бы вполне хватило. Точно так же и мы здесь запланировали поставить свое металлургическое и кузнечное производство, будем лить заготовки для снарядов и мин, а так же изготавливать сельскохозяйственный инвентарь.
   Но наиболее интересным был сам город Приска или теперь уже Ковалев, к которому нужно было выгребать против течения немного более одной тысячи километров. Также от него было хорошее водное сообщение с северо-восточными землями графства на протяжении всех двух с половиной тысяч километров.
   Кроме больших месторождений меди, здесь были поистине огромные залежи оловянных руд, имеющие в составе значительные добавки свинца и еще более значительные цинка. А это высококачественная патронная латунь и не менее высококачественная орудийная бронза. Поэтому, именно здесь, в глубине территории графства будет наша вторая химическая фабрика. Так же, здесь будет поставлен литейный завод и первая патронная фабрика с полным производственным циклом, в том числе изготовление дымного и бездымного пороха. Здесь же, будут выполняться механическая обработка и сборка полученных от соседей заготовок снарядов и мин.
   Управляющих всеми этими хозяйствами, а так же профильных специалистов мы с Иваном подготовили. Рита тоже по моему указанию целых полгода обучала технологическому процессу синтеза и производства бездымного и дымного пороха трех наиболее любознательных казаков, получивших увечья в бою с рыцарями князя Вишневецкого. И сейчас мы стреляли порохом, изготовленным именно их руками.
   Строитель, знающий, как прожарить гашеную известь и глину, что туда добавить, как измельчить и что с этого получиться, у нас тоже был. Я ему только лишь подсказал о свойствах асбеста и о том, что это такое, а так же, как сделать дымовую трубу, плоский и волнистый шифер. А так же о технике безопасности и обязательной защите дыхательных путей.
   Карта реки и прилегающей местности, была составлена приближенно и очень не точно. Но место у водопада искать не надо, белый известняковый берег тоже будет найден без проблем. Город Ковалев будет находиться в глубокой петле реки с каменистым берегом, таких изгибов не будет на всем протяжении Роси. А вот расположение металлургического комплекса и месторождения железа и угля, придется поискать. Единственная зацепка - берега там беломраморные. И еще, насколько мне помнится, у всех этих мест имелись вполне приличные сельскохозяйственные угодья.
   На следующее утро поднялись с рассветом и сразу же втроем с Иваном Тимофеевичем и Стояном Стояновым приняли участие в закладке первых камней в фундамент нового города. В это время казаки и крестьяне, под контролем офицера, исполняющего обязанности землемера, отправились вдоль берега реки выбирать места будущих поселений и казацких хуторов. Сам же приказал даром времени не терять, а грузиться в восемь шебек, под общей командой капитана Власьева, и отправляться в путь вверх по течению. Я тоже решил сопроводить караван, путешествуя на одной из двух крайних шебек, которые должны были доставить людей, скот, лошадей и грузы к первому городку у водопада, затем, вернуться в Стоянов для несения патрульной службы.
   Упирающихся коров и лошадей еле затолкали обратно на борт и к полудню, наконец, отправились в поход.
   Свежий ветер наполнил паруса, и шебеки не рыская по водной глади, медленно, но уверенно потащились против течения. Когда-то эти берега уже один раз наблюдал, правда, не было тогда этих рощ, а река была много уже и заметно мелее. Впрочем, тогда было в разгаре лето, а сейчас весна, потому, наверное, и под килем глубже. Кстати, шебека имеет сравнительно небольшую осадку и, надеюсь, сможет преодолеть весь маршрут.
   Удивительно но, несмотря на то, что ночью идти не рисковали, у водопада очутились всего за три дня. Все это время составлял и подписывал со всеми путешествующими специалистами - новоявленными деловыми людьми, соглашения о пятидесятипроцентном долевом участии государства в каждом производстве, договора на аренду земельных участков, договора на государственные закупки, а так же на закупки от имени компании 'Новый мир'. Цены устанавливали в половину оптовых европейских, этого было более, чем достаточно, так как собственные ресурсы существенно минимизировали затраты, а наши технологии позволяли повысить качество товаров и их объемы производства в разы.
   С гончарами, бондарями, ткачихами, кожевниками и прочими субъектами и объектами, так называемой легкой промышленности, договоров не заключал. Даже за аренду участков, необходимых для жилья, приусадебного хозяйства и развития их производств, в течение трех (а некоторым и пяти) лет обязал местную администрацию никаких сборов не взимать. Потребность в их товарах нынче колоссальная, поэтому, пусть пока крутятся без моей загребущей руки, а через несколько лет, когда рынок все расставит на свои места, тогда и мытари придут.
   Все вопросы производственного характера со своим лыцарским корпусом обсудил давно, сейчас со специалистами сделал только некоторые уточнения. А вот с новым стекольщиком Франко Баджо, который из Венеции, пришлось говорить долго и нудно. Я его специально пригласил на свой борт. Оказывается, он прекрасно знал, как делать прозрачные и цветные стекла. Например, абсолютной прозрачности можно добиться, добавляя при его варке небольшое количество олова и меди. Но если его опять нагреть и охладить, оно станет красным, как натуральный рубин. Если, например, стекло надо сделать желтым, то добавляют отжимку морских водорослей (Блин! Йод!!), если голубым, то медный купорос (Вот! В Стоянове нужно заказывать не только медные чушки, но и медный купорос, и нужно его много! Очень много!), а слегка розовый цвет получится, если в стеклянный вар добавить черной магнезии (Это марганец! А ведь он за рекой, на севере от Приска, где-то на краю Калахари точно есть. Нужна экспедиция).
   Это же, сколько важнейшей информации государственного значения всплыло в процессе беседы с, казалось бы, обыкновенным бывшим магрибским рабом!
   - Вот что, Франко. Четыре формы на бусы, по сто штук в каждой, и четыре сотни иголок для формовки отверстий, в мастерских господина генерал-губернатора тебе сделали. Еще прикажу прислать бронзовые формы и олово на листовое стекло. Добавлю тебе в помощь двух бывших помощников мастеровых из Агадира и заключу стандартный договор, как с уважаемым деловым человеком. Закупочную цену на бусы, листовое стекло и другие изделия, устанавливать не буду, за сколько сможешь продавать, за столько и будет, - при этих словах мужик задрал нос, прищурил глаза и глубоко вдохнул. Видно, прикидывал, за сколько же можно продать такие ценности? Уж он-то не продешевит, - Организовывай сначала стекольную мастерскую и развивай ее в большую фабрику, так как потребность в стекле сразу же станет огромной. Работников набирай из местных дикарей, они за стеклянные бусы тебе сами в рабство продадутся. Но не порабощай, бери как работников за оплату и учи. Не бойся, они нормально обучаемы, только спуску нельзя давать. Но если расслабятся, сразу бей дрыном, дня на два-три такой науки хватит. Нашим плати не меньше пятнадцати талеров в месяц, а дикарям можно меньше или рассчитывайся бусами. Понятно?
   - Ваша светлость! Но пятнадцать - это очень много! - Франко хлопнул ладонями по коленям, - Даже мне дома платили целых пять талеров...
   - Не забывай! - перебил его, - здесь тебе не Венеция, а Африка. И еще очень даже возможно, что за пятнадцать талеров к тебе никто не захочет идти работать и придется платить двадцать или двадцать пять. И смотри мне! Через два года вернусь, и если ты себя хорошо зарекомендуешь, не будешь иметь нареканий со стороны коменданта и администрации провинции, своевременно будешь вносить в казну половину дохода, то научу делать зеркала. Ясно?
   - Да, ваша светлость! - Франко радостно воскликнул, - Положитесь на меня, я вас не подведу!
   Еще часа три провел с нашим неудавшимся корабелом, но поднаторевшим в производстве и монтаже сантехники Гойко Витичем, который уходил с экспедицией Ковалева. Ну что ты сделаешь, если человек не в корабли влюбился, а в краны, задвижки, раковины и унитазы? И лично я этому был рад, поэтому, рисовал и расписывал ему абсолютно все, что только помнил по этой теме.
   В это время причал успели обустроить, опять выгрузили лошадей и скот со всех восьми шебек, а затем, организовали новую облавную охоту. Пропустить такое приятное душе действо никак не мог, тем более, что Фомка тут как тут, держал под уздцы чьего-то оседланного вороного жеребца.
   А на берегу все снова суетились, но каждый занимался своими обязанностями. Одна группа офицеров под предводительством лейтенанта Коваля и капитана Власьева, прикидывала удобный путь под волок для перемещения шести шебек на верхний уровень реки, а это метров шестьсот пятьдесят. Вторая вооруженная группа под командой рудознатца Андрея Нечесы, полезла на горную гряду к виднеющимся пещерам, а крестьяне опять землю в руках мяли и языком лизали. Ну а мы - на охоту.
   На сей раз мне повезло много больше. Было уничтожено четыре прайда львов (в двух по пять, а в двух по четыре особи) и четыре стаи гиен (всех около сорока голов). В одного из львов теперь попала и моя пуля. Даже одну антилопу добыл, здесь они более пугливы, так что удалось немного и по саванне поскакать. Видно, места здесь более цивилизованы, по крайней мере, антилопы знают, что такое охотник.
   Мои знания этих мест нас опять не подвели. И сера была найдена, и песок был не хуже, чем тот, который Франко Баджо использовал в Венеции. Только с топливом напряг, придется доставлять из Стоянова. Там должны были уже начать брикетировать торф.
   С судами тоже получилось неплохо. Между тем, за процесс их перемещения на верхний уровень, я переживал больше всего, тем более, что подобной практики у нас не было, разве что некоторые теоретические понятия. Однако, теория и практика - это совсем не одно и то же. Но все равно, с помощью якорных лебедок, деревянных валков, мускульной силы и какой-то матери, через сутки две шебеки уже качались на волнах наверху за порогами. Значит, за трое суток четыре оставшихся перетянут без проблем, а послезавтра с рассветом тронутся дальше.
   Успокоенный данным обстоятельством, на следующее утро тепло распрощавшись с теми, кто остается основывать новый город и с теми, кто отправляется основывать три следующих, мы благополучно отчалили вниз по течению. Обратно двигались очень быстро и вернулись в Стоянов за полтора дневных перехода. По пути ни на одном из берегов аборигенов не встретили, но где-то в двенадцати и в шести километрах от города увидели два зачатка новой цивилизации: На высоком берегу стояли большие общественные шалаши, крестьяне в поле полным ходом отвальными плугами пахали целину, а далеко в саванне конные казаки, разбившись на группки, контролировали территорию. Даже передать не могу, насколько от этого вида было радостно на душе.
   В Стоянове тоже не бездельничали. Слышались приглушенные удары камнетесов, другие работяги размешивали цементный раствор из привезенного с собой размолотого клинкера и вулканической пыли, а третьи - гнали стены первых зданий. В некоторых местах они выросли более, чем на метр. Работали даже те строители, которые назавтра должны будут уйти вместе со мной в море.
   Но на пляже творилось уму непостижимое Броуновское движение. Не менее трех тысяч человек, в основном девчонки, беспорядочно ползали по берегу и мыли песок.
   - Стоян! Что за бардак!
   - Виноват, сир! Но вы представляете, они мне вчера притащили полкварты камней, пришлось заплатить девятьсот шестьдесят талеров. И то, платил только тем, кто отправляется с вами в море, а местных записал на список. С таким успехом мой наличный фонд кончится очень быстро.
   - Я говорю о том, что каждый старательский участок должен быть обозначен, а не тот бардак, что сейчас творится. А вообще-то сегодня для нас алмазы - это мертвый капитал. Свои, конечно, пусть ковыряются, установи им какую-то норму и не более того. Ну а деньги через полгода будут. Будет у нас и серебро, и золото. Для внутренних расчетов станем чеканить свою монету, ну а на внешний рынок золота выбрасывать не будем. Твоя медь и еще некоторые изделия, вот где наше будущее золото. Да, еще оставим тебе одного из Ритиных химиков, пускай организовывает производство медного купороса, его нам нужно много. Пусть как и другие, богатеет сам и делает богаче мое княжество вообще, а твой город в частности. Правильно?
   - Так точно, сир!
  
   Глава 2
  
  
  
   Для того, чтобы чем-то управлять, это что-то нужно организовать и построить. Организовать людей и построить общественный дом предстоит оставшимся комендантам - военным комиссарам провинций. Кроме этого, для них наступило время самого главного экзамена - испытания властью, властью военно-административной с самыми широкими гражданскими исполнительными функциями.
   Кто бы мог представить в двадцать первом веке, что мальчишки в возрасте от семнадцати до двадцати лет получат огромное число степеней свободы над территориями, соизмеримыми по площади с такими европейскими государствами, например, как Чехия или Португалия. А провинция Стоянова вместе с прирезанной пустыней Намиб, вообще больше Франции потянет. И ограничена их власть только несколькими положениями, определяющими общественные отношения:
   - вертикалью подчинения через генерал-губернатора князю, а так же его директивам, имеющим статус закона;
   - земельным кодексом, в котором однозначно указано, что вся земля и ее недра принадлежат исключительно князю, то есть, государству, там же делегированы определенные права и обязанности по ее использованию генерал-губернатору графства и руководителям провинций;
   - налоговым кодексом, коротким документом, определяющим порядок налогообложения и простейшую отчетность всех без исключения объектов и субъектов предпринимательской деятельности, как в промышленности, так и в сельском хозяйстве (на ближайшие три-пять лет, период становления, все налоги были отменены);
   - воинскими уставами;
   - полной свободой тела, воли и духа любого жителя, при этом исповедующие православие и выплачивающие налоги, имеют права гражданина государства и получают льготы по налогообложению, оплате высшего образования и страховой медицины для себя и своих детей, не зависимо от цвета кожи. Воинское сословие освобождается от всех налогов и поборов, за исключением случаев проведения коммерческих товарно-денежных операций.
   Вот и все ограничения для властей. Общепринятым нормам поведения в обществе, методам воздействия и наказания за те или иные проступки, они были научены в своих казацких куренях и станицах. Поэтому, аналогичные порядки пусть поддерживают и на вверенных территориях.
   Да, новые функционеры властных структур молоды и малоопытны, но других у меня нет, и я тешусь надеждой, что данные недостатки исчезнут совсем скоро, буквально через несколько лет. Впрочем, детство у них закончилось, точно так же как и у меня, и у других воинов, очень давно, когда начиная с малых лет, мы получили из рук родителя свой первый тренировочный меч и учились воевать, постигали науку побеждать и воспитывали в себе готовность умереть.
   Двадцатипятилетнему мальчику двадцать первого века, которому не так уж и долго осталось прятаться от призыва в армию, в большинстве своем, далековато до пятнадцатилетнего мужчины-воина века семнадцатого. Поэтому, положа руку на сердце, не боюсь за своих молодых офицеров и рядовых бойцов, верю, что могут они и самостоятельно стать добрыми правителями и командирами. И те из них, которые остались осваивать западное побережье и те, которые пойдут вглубь страны с восточного побережья.
   Мыс Доброй Надежды и голландское поселение на южном берегу материка, мы обошли пятнадцатью милями мористее и взяли курс на норд-ост, из Атлантики в Индийский океан. Дело пошло веселее, фактически поймав попутный ветер, туго наполнились паруса, и наши корабли резво рванули вперед. Пришлось даже на фоках и гротах убирать парусность и рифить по стеньгу*, так как все четыре шхуны стали катастрофически отставать от шебек и флейтов.
   Подойдя немного ближе к материку, увидели удивительную картину: сначала появились водяные фонтаны, извергаемые двумя-тремя, затем, десятками и сотнями морских животных темно-коричневого окраса и грандиозных размеров. Океан бурлил брызгами от взмахов хвостов и акробатических прыжков этих величественных исполинов. Их массовое появление нас даже испугало и некоторые корабли стали рыскать и вываливаться из кильватерного строя. Только опустив и подняв вымпел, приказывающий держать строй как в бою, смог соблюсти порядок движения.
   Собственно, гладкие усачи прибывают к берегам Южной Африки для рождения и воспитания своих детенышей. Я об этом вроде бы как помнил, но забыл. А вообще, китобойный промысел, как и любая другая охота, дело грязноватое и слегка вонючее, но исключительно прибыльное и нужное как самому княжеству, так и для торговли с Европой. Значит, беру этот вопрос на заметку и через компанию 'Новый мир' обязательно поставлю на реализацию. Можно начинать даже в этом году. Не сейчас прямо, а к концу октября, когда подрастет китовый молодняк и они станут разбредаться по океану. Вон, шхуны придут с переселенцами на Канары, да и отправятся сюда на промысел, пусть ребята тоже зарабатывают хорошие деньги. А вообще, на будущее нужен будет целевой китобойно-рыболовецкий флот. И пограничный - отлавливать и захватывать всяких разных пришлых, незачем шляться по МОИМ территориальным водам. Впрочем, правильно вооруженная эскадра шебек с этим управиться без труда, вот и самостоятельно окупит затраты на свое содержание.
  
  * Парусное вооружение мачт.
  
  
   Сейчас не спеша мы шли по спокойной, в отличие от западного побережья воде вдоль пустынного, укрытого частыми лесами, восточного берега материка. Коль начались леса, значит, в той истории этот район назывался Квазулу-Натал, а немного дальше (миль двести-триста на север, точно не знаю), должен быть глубокий залив, где в будущем могли построить большой портовый город Дурбан. В нем я никогда не бывал, но карта страны в мозгах сидит крепко, и вскоре этот залив мы обязательно увидим.
   Наконец, берег стал резко теряться и заворачивать влево, а глазам открылась глубокая, просторная, но совершенно пустынная бухта. В принципе, так и должно быть, первые европейцы здесь объявились только в середине девятнадцатого века. Правда, аборигены племен банту встретили их далеко не приветливо, тем более, что они высадились на территории клана зулусов, организованного вождем одного из наиболее воинственных племен по имени Зулу в начале восемнадцатого века. С момента создания клана и до появления первых белых людей, племя объединилось и выросло с двадцати тысяч человек до трехсот тысяч, а его армия - из пятисот воинов до пяти тысяч.
   Неплохо было бы высадиться в этой бухте сейчас, когда еще не родился воин по имени Зулу и навести шороху, уж больно привлекательно это место для строительства верфи и ведения сельского хозяйства. Однако, лет десять воздержусь, маленькой колонией во враждебном окружении жить невозможно, сначала нужно подготовиться. Уж очень непримиримое и воинственное племя, мужчины которого единственным достойным делом считали для себя охоту и войну, и никакой другой работы не признавали. Их даже великий Сесиль Родс* до конца не смог победить, разве что только к середине двадцатого века с помощью современных вооружений, общими усилиями режима апартеида смогли загнать в резервацию - бантустан Квазулу-Натал. И то ненадолго, всего лишь на пятьдесят лет.
   Итак, пойдем дальше, еще миль на триста севернее. Вот там будет одна из самых удобных, живописных и великолепных во всех отношениях бухт, расположенных на Африканском континенте. В ней в середине восемнадцатого века была заложена португальская крепость Лоуренсу-Маркеш, которая в последствии, станет одним из красивейших городов Африки и столицей колонии. Это будет крупнейший город-порт с развитой металлургической, машиностроительной, деревообрабатывающей, рыбоконсервной и пищевой промышленностью, отличной автомобильной и железнодорожной транспортной развязкой, ведущей вглубь материка и соединяющей все значимые промышленные центры ЮАР, Мозамбика, Свазиленда, Зимбабве и Ботсваны. Правда, большая часть Мозамбика и вся Зимбабве мне не надо, не проглочу, а вот от всего остального нет, не откажусь.
  
  * Основатель корпорации 'Де Бирс', фактический хозяин Южной Африки конца девятнадцатого века.
   В середине семидесятых годов двадцатого века с этим прекрасным городом и вполне развитой страной случилась та же беда, что и со всеми другими странами, получившими независимость при военной и идеологической поддержке Советского Союза, и им же созданных, так называемых фронтов освобождения. Столицу вновь созданного государства Мозамбик переименовали в Мапуту, но дело не в этом, в город вошли сменившие португальских солдат негры с чувством вседозволенности и автоматами Калашникова в руках, которые их сразу же активно стали использовать по прямому назначению, и в первую очередь, по мирному бледнолицему населению.
   Грамотная администрация, учителя, врачи, профессура университетов, инженеры промышленных предприятий, даже из числа оставшихся в живых этнических португальцев, были выдавлены из страны немедленно. Кроме того, новое марксистское руководство социалистическим планированием с первых же дней независимости утопило финансовую систему, остановило промышленное производство, спровоцировало застой экономики и массовую безработицу.
   Как это ни странно, но падение страны в пропасть было остановлено со смертью донора, когда новые постсоветские правители перестали задаривать национальными богатствами, созданными советским народом всяких негритянских людоедов, а начали класть их в собственный карман. Вот тогда-то более умный вождь съел своего противника и прекратил гражданскую войну, так как подпитывать ее стало некому, и начал приглашать в страну умных людей и богатых инвесторов, в том числе японцев и китайцев.
   Восстанавливалась страна много лет. Собственно говоря, лично я столицу красивой видел только на картинках, снятых еще до ее переименования. А в середине девяностых, когда из национального столичного аэропорта добирался в Преторию, то нашел город Мапуту грязным и загаженным, даже белый камень, из которого были построены исторические дома, соборы и небоскребы, выглядел серым. Да, можно отнести все это к мрачности зимней погоды, но погода к мусору на улицах и битым окнам в городских домах никакого отношения не имеет, не правда ли? Кстати, на государственном гербе Мозамбика изображены боевой топор, автомат Калашникова и пятиконечная красная звезда.
   Обширная и тихая бухта стала видимой еще издали. Она вклинивалась вглубь материка миль на восемнадцать, и только через час, после того как мы в нее вошли, можно было рассмотреть нужный нам берег. По ее левую сторону все побережье, от края и до горизонта в сторону тропиков, плотно заросло лесами. Было его меньше, чем в Квазулу-Натал, но породы здесь тоже ценные. По крайней мере, сипо и макоре* есть. И если древесина макоре излишне твердая, плохо обрабатывается и тупит инструмент, то сипо - именно то, что нужно для обшивки корпуса корабля, даже лучше, чем европейский дуб.
  
  * Африканские лиственные деревья.
  
   По центру побережья бухты и ее правой стороне, было пустынно, росли только кустарники и какой-то тростник. Именно на этом месте отныне будет стоять город Лигачев.
   Португальцы начали осваивать Мозамбик с начала шестнадцатого века. В устье реки Замбези и на ее левом берегу, они построили опорные форты, которые служили, в основном, для развития торговли с Индией. В этот залив они пришли в середине восемнадцатого века, но по некоторым сведениям, небольшая португальская колония объявилась намного-намного раньше, еще в веке семнадцатом. Правда, просуществовала она недолго и была уничтожена аборигенами. Что такое несколько десятков воинов против пары сотен воинственно настроенных дикарей? Кончился порох для мушкетов - кончилась и колония, удалось спастись на шхуне только небольшой части команды. Вот и проверим, произошло уже в истории такое событие или еще нет.
   Впрочем, мне это безразлично, теперь здесь - моя земля! Теперь здесь будет только по-моему, или она на некоторое время превратиться в полигон для испытания оружия. И нет в том ничего страшного, наоборот, это дело даже нужное, ведет к ускорению прогресса и развитию промышленного производства.
   Длинный скальный выступ, уходящий далеко в море и представляющий собой природный причал, позволил удобно пристать всем семнадцати кораблям, ни одному из них не довелось болтаться на рейде. Первым выгрузился вооруженный десант в составе четырехсот сорока бойцов и казаков под предводительством Ивана Тимофеевича. Здесь уже он первым сошел на берег и зачистку территории решил возглавить лично.
   Рассыпавшись цепью, они прошли прибрежную полосу, густо поросшую кокосовыми пальмами, и вошли в реликтовый лес. Я же расположился на высоком квартердеке и на развернутой карте, нарисованной по памяти, уточнял контуры берегов и координаты залива. Сейчас уже четко ориентировался в пространстве и знал по памяти из той жизни направления движений всех шести будущих экспедиций.
   Нам предстояло отправиться на запад в окрестности ныне еще не существующих городов Нелспрейт и Преторию, затем, повернуть на юг и двигаться в сторону огромного по площади горного плато Верхний Вельд, через Спрингс на Йоханнесбург, Велком и Блумфонтейн. Обратно мы должны будем спуститься с плато по северному берегу реки Вааль, притоке реки Рось, и в районе ее судоходной части и будущих угольных рудников, основать четырнадцатый город лейтенанта Водяного. Он станет связующим звеном между западным и восточным побережьями графства, между городами, расположенными в Атлантическом и Индийском океанах. Этот путь я проделывал на машине по вполне нормальной автостраде, и за пять лет - не единожды. Правда, из Мапуту до Претории ездил всего один раз, но ничего страшного, доберемся.
   Все эти места имеют богатейшие залежи угля, графита, алмазов, золота, серебра, железа, хрома, магния, марганца и прочих более тяжелых элементов, добывать которые будем уже не мы, а наши потомки. Кроме того, большая часть Верхнего Вельда имеет одни из лучших черноземов на планете, и в той жизни была житницей всей страны. Тем более, для ведения сельского хозяйства, климатические условия очень даже благоприятны.
   Вначале планировал к месту поселений идти двумя колоннами, одна с Иваном Тимофеевичем во главе, на Преторию, то есть, к месту закладки столицы графства города Иванград. Вторую должен был лично вести сразу юго-западнее, через район Спрингса на горное плато Верхний Велд (видать, все эти названия тоже изменятся). Но потом подумал-подумал и решил двигаться единой колонной, а моим сопровождением по всему маршруту пойдет рота Данко. Здесь все-таки не западное побережье с бассейном реки Рось, где проживают миролюбивые племена бушменов и родственных им 'наму', а самые настоящие кровожадные негры, с которыми придется повоевать в пути, ой не мало. Кстати, бушменов к негроидной расе не причисляют, да у них и внешне более тонкие черты лица и более светлая кожа.
   Итак, здесь останется разворачиваться основатель города-порта Лигачев вместе со своими людьми, а Шевченко с Бондарем на четырех шебеках капитана Совы отправятся осваивать устье Лимпопо и северные пределы графства. А мои оба флейта, 'Алекто' и 'Селена' до моего возвращения покараулят побережье.
   - Сир! - с берега призывно размахивал руками капитан Лигачев.
   Сложив карту и записи, отнес их в каюту и положил в рундук. Шпага, стилет и нож были при мне, но требовал от всех сходить на берег вооруженными полностью, поэтому, решил соответствовать. Надел наплечную гарнитуру с двумя револьверами, патронташ и бандольеро, взял седельный чехол с винчестером и только тогда покинул борт. Здесь уже бродили толпы людей, мычали от счастья твердой почвы под ногами и зелени лугов редкие молодые бычки и телки, блеяли козы, визжали поросята, кудахтали куры, а девчонки весело галдели. Для абсолютного большинства из них морское путешествие, наконец, закончилось и их совершенно не страшило, что до следующего поселения придется идти еще сто пятьдесят километров, а до самого дальнего на реке Вааль - всю тысячу.
   Лигачев дожидался у трапа, а рядом стоял Фомка с оседланной Чайкой. Наконец-то мою красавицу можно выезжать! К ее левой задней ноге испугано жался тонконогий вороной жеребенок, с высокой изогнутой шеей, маленькой головкой с белой звездочкой на лбу и большими лиловыми глазами. Тоже красавец, но мальчишка! Ничего, такие жеребцы нам нужны, порода видна с первого взгляда.
   - Девочка моя! - подошел к Чайке и она ткнулась прохладными ноздрями мне в руку, а затем, в грудь. Я одной рукой прижал ее голову к себе и потрепал по гриве, а другую протянул в сторону Фомки. В ладони тут же очутился соленый сухарь, который поднес к ее губам. Она им захрустела, гордо вскинула голову и покосилась на жеребенка. Мол, смотри, хозяин, кто есть у меня!
   - Ворон! Это будет Ворон! Никакого угощения тебе, парень, дать не могу. Вон, мамина сиська для тебя пока что главное угощение, - погладил вздрогнувшего малыша, затем, вскочил в седло, зацепил за луку и зафиксировал чехол с винчестером и повернулся к собравшимся у табуна бойцам, - Ну-ка, братцы, лошадь капитану Лигачеву!
   Оседланную кобылу ему подвели буквально через минуту, и мы неспешным шагом двинулись вверх. Жеребенок резво засеменил следом.
   - Что там, Петя?
   - Разрушенное поселение, вам бы самому посмотреть.
   Метрах в трехстах выше берега, перед большим полем, от края до края густо заросшим каким-то высоким, в полтора человеческих роста, тростником, обнаружились остатки двенадцати покрытых мхом каменных фундаментов. Рядом лежали сгнившие в труху куски деревянных конструкций, в которых можно было угадать сломанный забор. Не было никаких сомнений, что постройки эти - дело рук европейцев. Значит, легенда о том, что португальцы появились здесь задолго до официального открытия данной бухты, теперь является доказанным фактом, который говорит о многом, но в настоящее время ни на что не влияет.
   - Да, это действительно было поселение. Но теперь, Петя, здесь будет твой город.
   - Расчищать территорию, и закладывать будем в этом месте? - спросил он.
   - Давай окинем взглядом окрестности и определимся.
   Тростник был старым, густо заросшим и крепко укоренившимся. На сколько тянулись вглубь его заросли, видно не было, но шириной они были не менее трех километров, ограничиваясь на севере болотистой местностью, а на юге возвышенностью, густо поросшей кокосовыми пальмами. А еще выше начинался реликтовый лес.
   Плотные пласты берегов болот и озер имели светло-бежевый цвет. Порода была похожа на кусочки египетской соли, кстати, имеющей высокое содержание кальцинированной соды. Если это и так, то сейчас с ней никто играться не будет, потому что кроме меня, о ее важности для хозяйства никто ничего не знает. Мне, конечно, с ней обязательно придется повозиться, но как-нибудь в другой раз.
   Чем-то зацепил вид пересохших тростниковых метелок. Возвращаясь от болота к лесу, какая-то связанная с ними мысль не давала покоя. Постиг ценность приготовленных для новых поселенцев подарков, только увидев валяющийся под ногами кокосовый орех. В голове автоматически сложилась цепочка: кокосовая копра - масло - глицерин. Глицерин! Наконец-то найдено собственное доступное сырье для его производства и этерификации* нитроглицерина. Теперь вопрос дефицита бездымного пороха и производства взрывчатых веществ, точно не возникнет. Уже не говорю о возможности изготовления самых разных моющих средств.
  
  * Химическая реакция.
  
   Эта мысль не успела полностью овладеть моим разумом, как руки сами потянули узду и завернули Чайку обратно к зарослям тростника. Не хотелось выпустить и ту, самую первую, не успевшую сформироваться мысль. Видел нечто подобное в той жизни на Кубе, даже с детьми на экскурсию ездили, смотрели на уборку и весь производственный процесс. А на Канарах он рос у дорог, как сорняк, правда, с невысоким содержанием... Сахара!
   Соскочил из седла, вытащил шпагу и рубанул ближайшую тростину. Разглядев срез, повернулся к Лигачеву, с интересом наблюдавшему за моими манипуляциями.
   - Знаешь, Петро, раньше считал, что основными поступлениями в бюджет твоего города будет выращивание конопли, кораблестроение, рыболовство и транспортные перевозки. Но я ошибся. Главным у тебя будет производство сахара и сушка копры, то есть строганой мякоти кокосовых орехов, и изготовление из нее масла, глицерина, мыла и напалма. Ты даже не представляешь, насколько это важное дело для военной мощи и экономики державы.
   - А что такое глицерин и э-э-э напалм, и для чего они нужны?
   - Это вообще-то тайна, охраняемая всеми нами под страхом смерти, но тебе, как моему ближнику, чтобы мог прочувствовать ответственность, могу ее открыть. Глицерин, это вязкая, прозрачная жидкость, которая в первую очередь нужна нашим химикам для изготовления бездымного пороха, а напалм, это смесь с перегонкой земляного масла, которая выжигает все на что попадет, даже отвесные стены горят, она с них не стекает.
   - Ух ты! Точно! Это очень важное дело! Но кто же его будет делать, ведь госпожа Рита уйдет с Иваном Тимофеевичем в столицу?
   - Она из увечных казаков подготовила несколько старательных ребят. Одного из них, а так же с десяток помощников тебе оставим. И, пока мы пару дней будем здесь, я с ними позанимаюсь. В-общем, не о чем говорить, ничего в том сложного нет. И по сахарному тростнику распишу тоже, когда их срезать, что и как делать. Тоже нет ничего сложного. Ивану Тимофеевичу нарисую давильные вила, пресс и котлы для выпаривания сахара. Самогонные аппараты и ванны для гидрирования он тоже сделает.
   - Не знаю, сир, о чем вы сейчас говорите, но хочу присутствовать на обучении химика, понять смысл и железно его контролировать.
   - Разумно, и совершенно не возражаю. Да, с копры будет много высококонцентрированных питательных отходов, поэтому, свинарники надо завести. Сало будет, поверь, с ладонь толщиной.
   - О! Это дело тоже нужное, - посмотрел мне за плечо и добавил, - Славка Орлик сюда скачет, а вообще-то он с Иваном Тимофеевичем на зачистку ходил.
   - Ага, - кивнул головой, опять уселся верхом и тронулся навстречу спешащему курсанту-ординарцу, - Ты обратил внимание, Петя, с момента их убытия не было слышно ни одного выстрела?
   - Точно!
   - Сир, разрешите доложить! - Славка в некотором удалении от кусачей Чайки красиво осадил своего польского боевого жеребца.
   - Согласно нашего устава, для срочного доклада, процедура разрешения не требуется. Докладывай!
   - Сир, там бой!
   - Какой бой, сынок? Никто ни разу не выстрелил?
   - Да не мы ведем бой. Там в лесу есть еще один залив, и одни черные арапы напали на деревню других черных арапов, вот-вот их добьют. Так господин генерал-губернатор спрашивает, нам кого, всех убивать, или только победителей?
   - Капитан, на тебе оборона и защита не комбатантов. Два пулемета на вьюках отправь следом за нами, а еще пару выдвини на господствующие холмы, - быстро отдал приказ Петру и повернулся к Славке, - Веди, курсант.
   Мы сорвались с места в карьер и поскакали к опушке леса. Следом устремился конный десяток закованных в кирасы наших лыцарей-офицеров, которые по настоянию Ивана везде и повсюду были моим сопровождением.
   Странно, группа зачистки уже минут сорок, как ушла. И шумели они прилично но, почему-то, аборигены их толи проигнорировали, что совершенно невероятно, толи не заметили. Славку расспрашивать некогда, сейчас и так во всем разберемся. На въезде в лес лошадей попридержали и мимо исполинских лиственниц запетляли мелкой рысью.
   Километра через три сквозь деревья проступили просветы, и опять заблестела поверхность моря. А полоса леса, оказывается, ушла гораздо правее. Из-за ствола огромной, несколько обхватов лиственницы, название которой даже не знаю, выглянул боец, стоявший в тыловом охранении. Славка натянул поводья и спрыгнул наземь, мы последовали его примеру и тоже спешились.
   - Туда, - показал он на кустарник, за которым начиналось открытое просторное поле с выдернутыми из земли и сложенными на кучи сухими стеблями кукурузы. Подражая его осторожной ходьбе, мы тихо двинулись вперед, при этом заметили затаившуюся и укрывшуюся за деревьями и кустами цепь наших воинов. В одном из таких кустарников сидел Иван Тимофеевич.
   - Что здесь происходит? - спросил у него и услышал со стороны поля какие-то ритмичные постукивания. Не было никаких сомнений, это - барабаны.
   - На, сам посмотри, - он протянул подзорную трубу и, пока я осматривал окрестности, продолжил, - Пошли мы на зачистку территории. Идем, идем себе спокойно, только что-то не видать и не слыхать никакой живности, вроде бы как все в округе издохло. А тут с левого фланга по цепи команда 'стоп' и Василь Найда прислал за мной Славку. Подхожу и вижу, что лес кончился, впереди опять морской залив и большое поле с селением посредине. Перед плетнем, который сейчас валяется на земле, стояла орава, человек триста, вооруженные копьями и большими щитами и что-то кричали оборонявшимся. Те в свою очередь тоже что-то отвечали. Потом эта орава перестроилась и, кстати, очень грамотно перестроилась, подошла ближе к плетню, забросала селение копьями и под укрытием щитов пошли на штурм. Ну, а все остальное ты сам видишь.
   Оптика трубы сократила расстояние в восемь раз. Стали четко видны сотни две полусферических хижин, каркасы которых были изготовлены из лозы и укрыты плетеными циновками из тростника, а самая большая хижина, часть которой отсюда едва проглядывала, была укрыта какими-то шкурами. Не знаю, считается сейчас это селение большим или маленьким, как в той жизни, но если каждая семья насчитывает до дюжины членов, то в нем проживало около двух тысяч человек. Почему проживало? Потому, что как минимум сотни две воинов лежали на земле убитыми, но довольно внушительная толпа голых и полуголых дикарей, запихивалась за ограждение из кольев другими вооруженными копьями дикарями, при этом стариков и старух отделяли, оттаскивали в стороны и кололи насмерть. Странно было и то, что в загон отправляли немало крепких парней, которые вели себя, как безвольные бараны. Правда, были они тоже обнажены, без пояса с привязанными спереди и сзади хвостами, какие были на воинах нападавших и погибших. Впрочем, эти хвосты причиндалы тоже не прикрывали.
   К зарытым посреди площади трем столбам закончили привязывать трех раненных защитников. Один из них был с металлическим желтым ободом на голове и ожерельем из клыков хищников на шее. Видимо, вождь. Перед ними на земле сидел такой же полуголый мужик с деревянной маской на морде и усердно лупил в барабан.
   - Направо, за село посмотри, там еще две оравы, прямо на земле сидят. В одной около трех сотен безоружных голых мужиков, а во второй - столько же голых баб. И те и другие, на плечах какие-то кошелки несли.
   Я перевел подзорную трубу в указанном направлении и точно, увидел две группы голых негров. И не сбившихся в кучу, как стадо баранов, а сидевших упорядочено, вроде как колонна на марше вдруг получила команду 'стой, садись'. В одной сидели физически крепкие молодые парни, приблизительно моего возраста, а во второй - девчонки, и тоже не рыхлые, а вполне атлетически сложенные. Мне все стало понятно. Только подумалось, что если верить той истории, то подобное именно в это время мы увидеть еще никак не могли.
   Как часто говаривал в той жизни менеджер моей компании, голландец Дирк ван Бастен, оттрубивший в местных пенатах много более моего: 'В жизни терпеть не могу две вещи - расизм и нигеров'. И лично я был с ним абсолютно солидарен.
   Племена банту начали миграцию из центральных областей восточного побережья материка сто пятьдесят лет назад, после прихода в те места португальских колонизаторов. Они быстро переняли опыт ведения сельского хозяйства, стали сеять зерновые, особенно кукурузу и устремились на поиски пригодных земель. Так и двигались на юг континента небольшими племенами, ассимилируя коренные народы бушменов и готтентотов, основывая по пути довольно крупные деревни, с количеством жителей в тысячу и более человек.
   Чтобы захватить более вкусные места или отбиться от наступающих следом других мигрантов, племена реорганизовывались в милитаристские кланы, где вождь был фактическим диктатором. Все мужчины в возрасте от двадцати до сорока лет, кроме кузнецов и горшечников, становились воинами, а кто не выдерживал нагрузок, того навечно определяли во второй сорт и использовали на самых грязных и унизительных работах, им не то, что жениться, даже в половую связь вступать запрещалось категорически. Раньше они воевали кто чем горазд, но сейчас оружие было унифицировано, а воин получал копье ассегай с наконечником, кованным из железа и большой полукруглый щит из натянутой на деревянный каркас выдубленной бычьей кожи. Была выработана специальная тактика ведения боев, а дисциплина стала поистине жестокой, где за любую провинность было единственное наказание - смерть.
   Юноши и молодежь до двадцати лет воинами не считались, а были выведены в амабуто* помощников воинов, а по сути, были их носильщиками. У девушек детородного возраста и молодых женщин, был свой амабуто, который выполнял функции хозяйственного батальона. Внебрачные половые отношения в армии были строжайше запрещены и карались смертью. Даже к женщине поверженного врага без разрешения вождя, дотронуться никто не имел права. Правда, юношей - не воинов вражеского племени, тоже не трогали, так как не получившие оружие, по древним верованиям считались бесправными и без указания вождя или старшего воина, не могли принимать какое-либо решение. Поэтому, победитель приводил их к присяге и вливал в свой клан на общих основаниях. После чего никто не говорил, что они были детьми врагов.
   Считалось, что такие преобразования впервые были проведены к середине восемнадцатого века в племени мтетва, затем, посредством межродовых браков, были подхвачены и узаконены в других племенных образованиях народов банту. Между тем, до начала восемнадцатого века еще добрых два десятка лет, а новую военную организацию местных племен мы видим уже наяву. Наше счастье, что данный процесс только в зачаточном состоянии и еще не родился их объединитель, воин по имени Зулу, и действуют они разрозненно, часто воюя друг с другом.
   - Славка! - позвал курсанта, не отрываясь от окуляра.
   - Слушаюсь, сир!
   - Быстро назад, встреть пулеметчиков и сопроводи сюда.
   - Есть, сир!
  
  * Воинское вспомогательное подразделение, насчитывающее в зависимости от размеров клана от тридцати до трехсот человек.
  
   Некоторое время ничего не происходило, если не считать продолжавшейся зачистки стариков и старух в лагере побежденных. Я, конечно, перестраховывался, даже тысячная армия аборигенов была нам на один зуб. Но все равно, ничего не хотел предпринимать, пока наши спины и правый фланг не прикроют мощные мясорубки. Наконец, пулеметы прибыли, позиции для их выдвижения определены, а мы сгруппировались в наиболее удобном месте для атаки. И, надо сказать, своевременно, жизнь вождю побежденных сумели спасти.
   А вот вождю победителей не повезло, как и всем тремстам двадцати его воинам. Он еще успел самым настоящим морским абордажным палашом разрубить грудь двум пленникам, привязанным к столбам, и у каждого из них вытащить трепещущее сердце, надкусить и передать лучшим воинам. Успел еще снять с головы последнего противника металлический обод и что-то сказать, ухмыляясь окровавленной рожей, как поймал две пули, одну в живот, а вторую в левое плечо. Вместе с его падением замолчал и барабан. Для нашей винтовки с этого места, дистанция к цели была великовата, около пятисот метров, но умельцы лейтенанта Карнауха постарались.
   - Молодцы, ребята, и не дайте никому его убить, - крикнул закрепившимся на ветках дерева бойцам, затем, повернулся к невозмутимому Ивану и кивнул, - Иди, с Богом.
   - За мной! - заорал он, подняв над головой винтовку. Из леса выступила пехотная цепь, немного жиденькая на флангах, но плотная по центру, и стала охватывать селение с трех сторон. А я вскочил в седло и вместе с охранным десятком стал сопровождать пулеметы и пулеметчиков на позиции, более удобные для ведения огня.
   Честно говоря, за фланги и тыл беспокоился мало. Если прав в своих умозаключениях и зачатки зулусской армии стали формироваться раньше, чем в официальной истории, то мужской и женский амабуто нам ничем не угрожают. Бесправные они, если не получили в руки оружие, то им и в бой вступать запрещено. И покинуть поле боя тоже, принципиально не могут, поэтому, не сбегут, а просто будут сидеть на месте в ожидании своей участи. Однако, лучше перестраховаться.
   Периодически посматривая в сторону селения, обратил внимание, что воинственные аборигены не испугались ни смерти своего вождя, ни звука выстрелов, ни нашей цепи. Видно еще остались грамотные и боевые командиры. Метать ассегаи они умели ловко, часто и далеко, ничуть не ближе дальности полета пули из средневекового мушкета.
   История говорила о том, что если не было пушек, то в подобном бою они выходили победителями чаще всего. Видимо, и сейчас рассчитывали, поэтому, укрывшись щитами, стали сбиваться в строй, совсем не хуже римских легионеров. Кто-то из них попытался метнуть копье в привязанного к столбу вождя, но тут же свалился замертво. Были еще две попытки, но после гибели и этих воинов, по окрику кого-то из старших, покушения прекратили, а стали готовиться к бою.
   Выполняя приказ Ивана, цепь наших бойцов двигалась спокойно и размеренно, никто, кроме затаившихся на дереве снайперов не стрелял, все шли в ожидании зычной команды. Одна минута, две, три. Наконец, до рукопашного контакта остается около ста метров. Аборигены приготовили ассегаи к броску, но звучит револьверный выстрел. Цепь замерла, вскинулись стволы винтовок, и прозвучал нестройный залп, а следом множество разрозненных выстрелов.
   Щиты противника пулями прошивались, как бумага. Они падали наземь, оголяя свои ряды, словно мишени на стрельбище. Малый Славка тоже выперся вперед и успел взвести рычаг затвора четыре раза. За это время около пяти десятков копий в сторону цепи атаковавших все же вылетело, но не долетело самую малость, метров восемь-десять. И на этом все, строй противника лег на землю умирать.
   - Третий взвод! Прямо марш! - заревел Иван, - Раненых добить! Остальные! Левое плечо вперед марш!
   Теперь наши воины неспешным ходом двинулись к сидящим в поле мужскому и женскому амабуто. Торчать у леса американским наблюдателем причин больше не было, тем более как раз начиналась моя работа. Дал Чайке посыл и легкой рысью стал нагонять нашу цепь. Метров за сто пятьдесят обогнал и остановился, немного не доезжая до сидящих рядом групп аборигенов.
   Это были молодые, физически крепкие парни и девки. Как это ни странно, но страха в их глазах не увидел. Одни смотрели на меня с воспитанным безразличием и готовностью к смерти, а другие обреченно и с сожалением, особенно девки.
   Несколько крылатых слов и фраз на языке народов банту знал еще из той жизни, поэтому, стукнул себя кулаком в грудь и громко сказал:
   - Хо инкоси иси зво зулу!*
   Действительно, почему бы не создать клан детей неба лет на пятьдесят раньше? И почему бы именно мне не объединить эту поистине страшную силу, которую смогли лишь временно, в середине двадцатого века, загнать ненадолго в резервацию режимом апартеида?
   Используя язык жестов, продолжил:
   - Меня! Послал! Ункулункулу**
   Выражение глаз негроидов стали меняться. С первых моих слов удивление и недоверие, а затем, изумление.
   - Он позволил! Взять ама*** банту, и сделать (показал рукой на сидящего рядом не менее удивленного лейтенанта Ярослава Козельского) иси бонго****.
  
  * Главный герой пытается сказать: 'Я владыка (правитель, вождь) людей, сошедших с неба'.
  ** Высший небесный дух, которого почитают все банту. Но дикари еще не знают, что Он подобен человеку и Его правильно нужно именовать Иисус Христос. Но ничего, священники научат.
  *** Дети.
  **** Воин клана.
  
  
   Увидев, что они на нас уставились во все глаза, переводя взгляд с меня на конных лыцарей, затем, на подошедших победителей, решил, что пора успех закреплять, спрыгнул с Чайки, вышел вперед и взмахом руки подозвал к себе переднего правофлангового крепыша. Как зулусы отдаются во власть вождя, мне было известно и, когда тот приблизился и стал на колени, начал импровизировать.
   - Имя? - показал в него пальцем и он, видать, интуитивно понял.
   - Мбуяза, - сказал он низким голосом, а я резко махнул ладонью вниз, после чего тот упал и распластался на земле. Сняв сапоги и портянки, прикоснулся к его голове босой ногой и громко объявил: 'Иси бонго!'. Счастливый негр вскочил на ноги, но через секунду разочаровано завертел головой:
   - А азагая?
   Он, видимо, имел в виду копье, поэтому пришлось вытащить револьвер, отшвырнуть его кошелку в сторону и разрядить все шесть патронов. То, как кошелка подпрыгивала, впечатлило всех негров. И еще дальняя стрельба из винтовок у них тоже стояла перед глазами.
   - Такое и такое, - показал на винчестер Ивана, - будет у тебя. Потом. Когда заслужишь, - я показал рукой в сторону, где он должен стать. Мои жесты он понимал прекрасно, поэтому, удовлетворенный отошел в сторону.
   Процедуру принятия трехсот двадцати парней из детей в 'клан' и двухсот сорока девок в 'люди', прошел быстро. Назначив старшим Мбуязу, велел идти вместе с нашими воинами к селению, забрать и захоронить своих бывших воинов.
   Когда они по-хозяйски собрали все щиты и ассегаи, затем, сложив у моих ног, подхватили еще теплые трупы родичей и поволокли к лесу, подошел Иван, настороженно удерживая в руках рукоять револьвера, и спросил:
   - Вон смотри, все хлопцы на стреме. Особенно присматривали, когда эти арапы копья собирали.
   - Ничего бы не было. Я их возвысил и показал доверие. Пацанов объявил воинами, девкам разрешил трахаться и замуж выходить в любое время за кого угодно.
   - А сейчас они никуда не разбегутся?
   - Нет, теперь они наши навечно. Где они найдут такого могучего и доброго правителя?
   - И откуда ты все знаешь?
   - Сам знаешь, откуда. Просто, знаю и все!
   В это время ко мне подвели вождя местного племени, забинтованного кем-то из наших бойцов. Выяснив, что его зовут вождь Чока из народа свази, назвал себя посланным небесами правителем и поставил перед выбором: либо он признает себя моим сыном (внешне все выглядело наоборот), при этом остается вождем своего народа, который, кстати, так и сидел в загоне для скота, пользуется помощью и благосклонностью людей неба, либо ему разрешается достойно умереть, а его народом я распоряжусь сам. Естественно, он выбрал первый вариант, стал на карачках и упер голову в землю у моих ног.
   В результате сложного общения удалось выяснить, что давно-давно, когда он из детей стал воином, пришел большой корабль и здесь поселились белые люди, которые научили сеять кукурузу и ячмень. Но потом появился отряд племени нгуни и уничтожил их почти всех. Очень немногие смогли сбежать на своем большом корабле. Ну а его племя, в свою очередь, погубило ослабленный отряд чужаков-нгуни.
   Вскоре из лесу вышли мои новые подданные (сделал себе заметку, чтобы выяснить, как именно они погребли родичей) и, пригласив Чоку в гости, мы отправились домой, к будущему городу Лигачев.
   Европейцы, с момента своего появления здесь, считали племена, представители которых теперь вышагивали рядом с нами и тащили на себе трофеи и припасы своего бывшего рода, наиболее воинственными и непримиримыми. Вести с ними мирный диалог было сложно, они уничтожали любого встреченного чужака, белого или черного, не имело значения. Значит, такова наша судьба, предстоит капитану Лигачеву превратить окрестные территории в испытательный воинский полигон. Да, и крепость здесь нужно строить обязательно.
   А вот другие негритянские племена, расселенные вглубь моих новых земель, в том числе и свази, тоже жили первобытно-племенным строем, но были более покладисты и миролюбивы. Встреча с европейцами у них первоначально не вызывала агрессии, только любопытство. Просто, белых людей они еще никогда не видели, те их еще не хватали в рабство и не уничтожали физически. Вот с ними нам можно построить нормальные отношения. С вождями даже можно будет договориться, как это было и в той жизни, в счет бартерной и меновой торговли о выделении рабсилы на стройку городов, на заводы, шахты или карьеры.
   - Господь создал людей не только с белым цветом кожи, но и с черным. А те, кто пойдет со мной в дальний поход, увидит и с желтым, и с красным. Лично я противник расового равенства, особенно с чернокожими, - говорил вечером в кругу собравшихся офицеров и священников, - Мне было бы неприятно узнать, что кто-нибудь из моих ближников вступил в межрасовый брак с негритянкой. Но, понимаю, что без более близких контактов с ними, половых связей, а часто и женитьбы никак не обойдется, здесь любые запреты бессильны. И в данном случае у меня большие надежды на вас, отцы.
   Было видно, что священники к моим словам относились с пониманием и утвердительно кивали головой, ведь в теологических диспутах до сих пор велись споры о человеческой сущности негров и о том, есть ли у них душа.
   - Надеюсь, что со временем вы сможете привести к истинной вере все племена, населяющие земли княжества, но в первую очередь надлежит крестить мальчишек, изъятых для обучения воинскому искусству, работяг, которые у нас приживутся, ну и девок, которых воины или крестьяне все же возьмут замуж. В этом случае, было бы неплохо, если бы родственниками становились туземные вожди и их приближенные. От вас, отцы, в первую очередь зависит скорейшее внедрение в их быт нашего разговорного языка, православной культуры, а так же поддержание цивилизованных санитарных норм. Впрочем, мне кажется, что подсказывать вам ничего не надо, священники, воспитанные в монастырях Византии сами могут научить чему угодно и кого угодно.
   При этих словах, фактически все отцы скромно опустили головы, пряча в кудрявые бороды легкие улыбки.
   Еще обратил внимание, что негры здесь были изрядно грязноваты, а на черных телах замурзанных детей, серая болотная грязь была видна вполне отчетливо. Помню, бытовало мнение, что наш люд в глубинах древних веков был более чистоплотным, чем все прочие европейцы. Это - правда лишь отчасти. Да, русы, прусы и северные народности, особенно люди воинского сословия, еженедельно парились в бане и поддерживали чистоту телесную. Что же касается крестьян, то они зачастую тоже мылись один раз в неделю, в том числе и лицо, и тело, и руки. А вот чтобы помыть руки перед едой, то вообще никакого понятия не имели. Поэтому, были на Руси и инфекционные болячки всякие, и мор, и эпидемии.
   - Гигиена и еще раз - гигиена, господа. Приучайте негров к порядку, это залог здоровья всех нас, - в очередной раз проедал плешь своим офицерам. Поддержание чистоты тела и санитарного порядка в лагере требовал поголовно от всех, еще там, на Канарах, тем самым заставил подтянуться даже некоторых не совсем чистоплотных священников. И если видел у какого крестьянина грязные ногти, то втык получал и курирующий казачий атаман, и староста будущего поселения. Ну а те, в свою очередь, нерадивому чмошнику кнута не жалели. Наверное, это была одна из причин, в результате которой в походе не произошло ни одного случая инфекционных заболеваний.
   Когда-то в какой-то литературе прочел, что в семнадцатом-девятнадцатом веках в Европе свирепствовали вспышки эпидемий сифилиса, от которых вымирали многие сотни тысяч человек. Одни исследователи считали, что заразу привезли моряки из центральной Африки, другие - что вместе с Колумбом из Южной Америки, а третьи - что это есть родная европейская болячка, возникшая в глубокой древности, и описана в работах Гиппократа и Абу Сина. Какая из этих гипотез правдива, не знаю и знать не хочу, поэтому, несмотря на то, что основные мои владения будут расположены совсем в других местах земного шара, проверку дважды в год на венерические заболевания всех половозрелых граждан княжества, узаконил специальным указом.
   О методах лечения сифилиса и гонореи, в XXI веке знает любой школьник старших классов но, к сожалению, в эти времена нужных средств еще не существует, поэтому-то их носителей, даже если это наши друзья, вынуждены будем убивать. И об этом все знают.
   Распознавать различные стадии венерических заболеваний были обучены все лекари, то есть, полулекарки, проходившие полугодичное обучение у доктора Янкова. Живого материала, к счастью, не было, но я им объяснил, нарисовал и расписал, как эта зараза выглядит на мужских и женских органах (не только половых) от начальной стадии заболевания до последней - язв и гниения плоти.
   Вот и сейчас, после первого боя с местными воинственными аборигенами, пригласил к себе бывших казачек Марфу, Алену и Марию, ныне молоденьких жен наших офицеров, которые охарактеризованы доктором, как наиболее любознательные ученицы, и предложил обследовать новых подданных.
   В первый день они обследовали всех прибывших с нами, а на второй, под охраной эскадрона кавалерии отправились в поселок аборигенов. Кроме медосмотра, они оказали помощь молоденькой роженице, которая тяжело рожала и могла запросто умереть (слава Богу, этому-то тоже научились, так как у нас сплошные мелкие девчонки). Так же, провели еще одно немаловажное дело - выполнили прививки от оспы, ибо местные от нас заразятся обязательно. Еще не доставало, чтобы мои новые подданные оказались больными людьми. Впрочем, результат осмотров получился ожидаем, все они были людьми совершенно здоровыми. Да и роженица, которой помогли разродиться крепким бутузом, была младшей женой вождя, а теперь и матерью наследника.
   На следующий день вождь Чока объявился в нашем лагере прямо с утра. Его голова была повязана свежей холстиной, видно, девчонки-лекарки опять своим вниманием не обошли, а сверху повязки красовался обруч из желтого металла. То, что это золото, рассмотрел еще вчера, но явного интереса не проявил. Здесь где-то, конечно, есть небольшое месторождение, но оно меня интересует мало, пусть пока пользуются, все равно с моей земли, без моего ведома оно никуда не уедет, уж об этом прослежу строго. Да и знаю, где лежит его в десятки, сотни тысяч раз больше, чем могут догадываться все аборигены вместе взятые.
   Он пришел в сопровождении двадцати совсем юных воинов, видно, объявленных таковыми с сегодняшним рассветом, а так же с тридцатью двумя носильщиками, которые притащили шестнадцать больших слоновых бивней. Кроме того, он привел мне в подарок десятерых молоденьких девчонок. Ничего так, симпатичные. Я тут же затребовал к себе горшечника Паоло с женой, ткачихой Кончитой (пока что не венчанных и живущих во грехе).
   За месяц путешествий, краснодеревщики Лучано по моим чертежам изготовили уже две дюжины прялок, по типу многоверетенных машин, изобретения Леонардо да Винчи, но с ножным приводом. Изготовили и горизонтальные ткацкие станки, широкое введение в производство которых в свое время привело к обнищанию и голодным бунтам целой прослойки населения старой, доброй Англии.
   Сегодня больше всего нас интересовала парусина и тонкие одежные ткани. Все это, конечно, можно делать из хлопка, который и брать не далеко - в Индии. Что касается разных одежных тканей, то так и будет, завезем хлопок из плантаций Индии, а шерсть - от мериносов Испании. Вот и поручил Кончите организовать ткацкую фабрику, первые трудовые кадры для которой - десять работниц, выделил тут же.
   Что, в Африке шерсть не нужна? Нужна, еще как нужна. Это здесь совсем не холодно, но часть городов графства будут расположены на горном плато Высокий Вельд, где зимой (а сейчас именно зима) температура воздуха нередко опускается на отметку ниже нуля.
   Парусину же и канаты лучше всего делать из пеньки, тем более, что с коноплей у нас умеют работать, фактически, все переселенцы, да и семян с Украины целых три мешка набрали. А здесь земли болотистые, так что вместе с сахарным тростником, конопля расти будет очень хорошо.
   Так же здесь отлично будет расти клещевина, из которой делают касторовое масло. Об этом говорят переселенцы-итальянцы (бывшие рабы). Кстати, несколько мешков семян в агадирских трофеях тоже нашлось. Ее кожевники очень хорошо берут, да и для амортизаторов будущих пушек - вещь незаменимая.
   Вождю Чоке предложил покровительство и защиту от притязаний других племен, при условии, что он ежегодно будет передавать для обучения и службы в армии графства по два десятка здоровых и физически крепких юношей. Ну, и разрешил его пацанам приходить в гости, невесты у нас есть.
  
  
  
  
   Глава 3
  
  
  
   Лигачев покинули на пятый день пребывания. Кроме кадровой роты воинов, на месте остались бригада строителей, сорок восемь человек разных мастеровых, всего пять десятков крестьянских семей, а так же корабелы, во главе с Артемом Чайкой и солидной командой семей плотников, из числа бывших агадирских рабов. Правда, одного корабела, Василия Одноуха и еще четырнадцать человек, умеющих обращаться с плотницким инструментом, забрал с собой. Они должны обосноваться на берегу притока реки Рось в городе Водяном, где организуют компанию по строительству несложных парусно-гребных барж, предназначенных для грузопассажирского сообщения между востоком и западом графства.
   Четыре дня пребывания на берегу народ дурью не маялся, Иван Тимофеевич озаботил всех. Успели полностью расчистить тростниковую плантацию, она разрослась на немалой площади, и занимала по моим прикидкам около шестисот восьмидесяти гектар. В этой низине было достаточно места еще на два десятка таких же плантаций, однако, уже сейчас, для имеющихся площадей, нужно строить полноценный сахарный завод. При этом дал согласие на акционирование в соответствующих долях, производство копры и сахара между сотней Лигачевских бойцов и офицеров.
   Для давильных вил и пресса, оставили всего один ветряк, иначе в других местах ставить будет нечего, но ничего страшного, пока не будет подготовленной древесины, умельцам Артема Чайки все равно заняться нечем, вот и построят, сколько надо по уже готовому образцу.
   Специалистов, производителей сахара, правда, нет, поэтому, принял решение, что когда вернусь с похода, сгоняем в Индию и купим пять-шесть сотен умелых рабов. Кстати, в этих местах по такому пути пошли португальцы, и в той жизни к началу двадцать первого века на восточном побережье ЮАР проживало около миллиона трудолюбивых индийцев.
   Положа руку на сердце, нужно признать, что местные аборигены, особенно мужчины, работать физически не очень любят. И если негры племен свази по хозяйству и в быту еще более-менее что-то хотят и умеют делать, то из всех прочих, которые в будущем объединятся в клан зулусов, такие работяги, как из меня балерина. Вот воевать они хотят и умеют, этого у них не отнимешь.
   Сравнив быт, культуру и общественную организацию аборигенов доевропейской эпохи, стало совершенно ясно, что в тактику взаимоотношений с ними нужно вносить некоторые коррективы. Мое сформированное определенным образом сознание, вернувшись вглубь веков, вступило в противоречие с фактическим положением дел.
   Во-первых, всех местных нужно брать к ногтю под свою крышу. С учетом наших возможностей с одной стороны, и разрозненности племен с другой, никакой сложности в этом не вижу. Тем более, что они уже давно готовы к объединению, но пока что не родился Зулу и не взял их под свою пяту. Так вот, пусть к земле склоняют головы, он уже пришел.
   Во-вторых, аборигены, ведущие натуральное хозяйство, живут своим укладом (если им не помогут наши батюшки, на коих очень серьезно рассчитываю) и освобождаются от всех налогов, за исключением одного: половина мужчин, прошедших обязательную детскую воинскую подготовку в племени, начиная с семнадцатилетнего возраста, направляется на службу в вооруженные силы княжества. Срок службы десять лет с последующей возможностью получения трех дополнительных пятилетних контрактов и присвоения звания от сержанта до прапорщика включительно.
   В-третьих, по окончанию срочной десятилетней службы, воспитанным православным христианам, а то, что они таковыми станут, нисколько не сомневаюсь, будет разрешено жениться, а в собственность передадут жилье. По их желанию, будут строить за счет казны либо квартиры в специальных городских кварталах, либо домики в сельской местности. Желающим разрешу выделение отдельного земельного надела с выдачей беспроцентного кредита на обзаведение хозяйством. Так же, разрешу покупку двуствольной вертикалки, с нарезным стволом, калибра десять миллиметров и гладким цилиндром, калибра восемнадцать с половиной миллиметров. Чертежи ружей, в том числе обычной горизонталки, как-то в свободное время уже давно сделал, детализировал и своему главному оружейнику Момчилу Петковичу для изготовления опытных образцов и серийного производства передал. А двуствольная горизонталка в княжестве должна стать общедоступной для всех христиан православного обряда.
   Однако боюсь, что привитая с детства привычка беспрекословного послушания приказам вождя и неистребимое желание воевать, подвигнет многих моих новых подданных на службу в армии до упора. Бесплатно кормят всякими вкусностями, одевают как белых людей, дают возможность врагу кровь пустить, что еще надо? Женщину? Так никто не запрещает, лишь бы без насилия, и желательно в рамках христианской морали.
   Несмотря на то, что по менталитету они иные, от европейцев в корне отличны, по состоянию души ничем от нас не отличаются, ибо имеют такие же чувства и человеческие слабости. Таким образом, чтобы победить их души, нужно оказать помощь в исполнении сокровенных желаний - одним дать свободно трудиться, а другим - воевать.
   Для верфи тоже нашли место довольно удобное. Недалеко от селения дикарей протекала речушка, неширокая, но достаточно глубокая и вполне удобная для строительства дамбы и установки двух-трех водяных колес. А морильные пруды, измученная многодневным бездельем тысяча крестьян, вырыла за два дня. Здесь оказалась отличная жирная глина, годная не только для кирпичного, но и для гончарного производства. И еще раскопали край мощного известнякового пласта. Так что строить город есть из чего, тем более, лес и рабсилу искать не надо.
   Корабелы стали подумывать, а не построить ли на этом месте собственный поселок и сюда же перевести производство строительных материалов. Ну, здесь я им не командир, государству принадлежит только половина дохода предприятий, а в вопросах администрирования они имеют полную самостоятельность. Да и другая половина дохода принадлежит лично им, вот пусть в Лигачеве регистрируют участок или на кирпичный завод, или на поселок, или на еще один целый город, или на все вместе взятое. Ребята ощутят вкус благосостояния и обязательно начнут развиваться, ибо бизнес, как и власть, затягивает в сети не хуже героина. А в их желаниях и способностях нисколько не сомневаюсь, ведь они воины и по духу, и по устремлениям, такие же, как и я. Все, что будет мешать делу, истинный воин порвет и затопчет, но своего не упустит.
   Наш новоявленный парусных дел мастер, Чернов Василий, свое канатно-парусное хозяйство решил ставить поближе к производителям конопли, в самом городе Лигачеве. Но пока она будет выращена, а затем, вымочена в холодной проточной воде реки, пока дело дойдет до самой готовой пеньки, пройдет не менее двух лет, поэтому, капитану Дуге дали задание закупить ее, сколько возможно в Константинополе, на обратном пути из Хаджибея.
   В моих планах на Восточном побережье графства должны вырасти три опорных пункта постоянной дислокации военно-морских десантных бригад. Еще одна бригада будет дислоцирована на Западном побережье, в Стоянове, а два пехотных и два артиллеристских полка побатальонно и побатарейно будут расквартированы по разным городам центральной части графства. План добровольно-принудительной мобилизации и воинской подготовки личного состава был рассчитан на двадцать один год. То есть, к моменту начала войны за испанское наследство, армия княжества должна будет пополниться двадцатипятитысячным Африканским экспедиционным корпусом, хорошо обученным, профессионально подготовленным, а так же, отлично вооруженным и оснащенным.
   Самое интересное, что формироваться все они будут именно из здешних племен. Задачу считаю вполне выполнимой, так как сейчас болтается по побережью до миллиона воинственных бездельников (не считая стариков, женщин и детей), которых мы должны лет за десять-пятнадцать придавить к ногтю и взять под собственную крышу. Впрочем, весь миллион нам не нужен, а раз в сорок меньше.
   На третий день нашего пребывания, отделил от новобранцев девяносто человек и передал в распоряжение капитана Лигачева, для формирования первой штурмовой роты, Первой военно-морской десантной бригады будущего Африканского экспедиционного корпуса. Среди бойцов тут же возникла кадровая тусовка, и учителя-инструкторы на должность девяти сержантов, и четыре сержанта на офицерские должности нашлись мгновенно. Остальных новобранцев, которые пойдут с караваном, вооружил трофейными ассегаями и щитами: их радости не было предела. Правда, заставил для негров пошить безрукавные рубашки и короткие штаны, нечего своими мудями наших девок смущать. За негритянок не беспокоился. Они, перейдя из категории 'дети' в категорию 'люди', получили разрешение распоряжаться своим телом и совестью по собственному усмотрению и пользовались неслабым успехом у многих (ныне холостых) морячков. И уже на второй-третий день, щеголяли в подаренных ребятами тканях, в которые заворачивались, словно в банные полотенца после душа.
   В расположении будущего города стали появляться красавцы-женихи, новоявленные воины из соседнего племени Чока, но молодой батюшка, которому был определен сей приход, ситуацию быстро взял в свои руки:
   - Какие женихи?! Какие женитьбы?! Все наши подданные должны быть добрыми православными христианами и проходят обряд венчания. И никак иначе вам жениться не позволено! Ату отсюда, нехристи!
   Еще через день, нашим бывшим пленным, а ныне новым подданным, отцы-священники что-то долго объясняли, уж не знаю как, затем, завели в реку и крестили в православие. Не думаю, что те четко осознали, что это такое, но ничего, раз крест целовали, то со временем разберутся.
   В конце концов, пора было двигаться дальше и, заложив с Иваном Тимофеевичем и Петром Лигачевым первые камни в фундамент новой крепости, караван с Богом тронулся в путь.
   Через двадцать один день, за спиной осталось одно серьезное приключение и около пяти сотен километров. А ведь когда-то это расстояние преодолевал всего за пять-шесть часов. Но сейчас, фактически, все шли пешком, а имеющиеся в обозе тридцать две повозки были полностью загружены деталями оставшихся двух водяных мельниц и трех ветряков, сельскохозяйственным реманентом, посевным зерном и запасами пищи. Все оставшиеся лошади, даже верховые, были навьючены добром по самое 'не могу'. И это притом, что детали одной водяной лесопилки и одного ветряка остались в Лигачеве, а детали второй лесопилки выгрузили в двухстах километрах от побережья, в городе Павлово.
   Больше всего переживал за питание, боялся, что будем недоедать, ведь для нашей оравы нужно в день не менее трех с половиной тонн пищи, без учета воды. И крупы, как таковой не было, а был семенной материал, который для готовки жестко экономили и нормировали всего по пятьдесят грамм в день на человека. Однако обошлось, стада тучных антилоп попадались повсеместно, а дважды даже вареный слоновый хобот отведал. Вообще-то мясом наши крестьяне ранее были неизбалованны, но через две недели оно и им приелось.
   Девчонки-негритянки по пути следования собирали подсохшие по местному зимнему времени кисловатые плоды с каких-то деревьев и кустов. Наши, следуя их примеру, тоже не отставали. В той жизни мне они на глаза никогда не попадались, и как называются, тоже не знал, однако, появилась съедобная добавка к рациону, и это хорошо. Так что помереть с голоду или замерзнуть в пути здесь очень сложно, что по достоинству было оценено не только воинами, но в первую очередь, мужиками.
   Три десятка верховых лошадей все же барахлом не загрузил, а оставил под седлом, они использовались в авангарде и фланговом охранении. И только благодаря бдительности конной разведки, при выходе в район живописных лесистых холмов, красивых озер и стремительных ручьев, избежали серьезных неприятностей.
   На левом фланге было обнаружено скрытое преследование нашего каравана какими-то аборигенами. При попытке контакта, в десяток разведчиков полетели копья, в результате погибли два казака и четверо лошадей.
   Когда услышал первые выстрелы, воины даже без команды стали немедленно скидывать вьюки с лошадей, садились верхом и выходили на заранее отработанное построение.
   - Ваша светлость! - из-за деревьев на гнедой кобыле выскочил запыхавшийся верховой казак, - Нападение арапов! Убили двух наших! И четырех лошадей положили!
   - Сколько их и чем вооружены?
   - Тех, которые на нас напали, было десять и еще пять. Но мы их постреляли и порубили. Но там дальше, на холме стоит что-то похожее на деревню, и собралось их там до-черта, даже не могу посчитать, поэтому, мы отступили за ручей. А вооружены все дротиками, копьями и щитами.
   - Больше, чем нас или меньше, хоть это можешь сказать?
   - Людей где-то столько же, да и воинов не меньше.
   Если учесть, что в нашем караване четыреста семьдесят два воина, двести сорок негритянских новобранцев, сто пятьдесят чернокожих девчонок и две с половиной тысячи крестьян, мастеровых и прочих не комбатантов, то действительно, немало.
   - А холм высокий?
   - Не очень, но наступать придется снизу вверх.
   - Лесом сильно зарос?
   - Нет, лысый, но каменистый.
   - Понятно, - минуту подумал и стал отдавать распоряжения, - Внимание! Авангард и правое фланговое охранение выдвигаются в секреты. Со мной идут все триста двадцать верховых. Капитан Ангелов! Минометную батарею делим пополам, с собой берем трех вьючных с минометами и четырех с пулеметами. А тебе, лейтенант Павлов, оставляю пока все оставшиеся шестнадцать пулеметных расчетов и сто двадцать бойцов. Защищай свой город, ибо быть ему именно здесь. А мы пока произведем зачистку прилегающей территории.
   Где-то на этих холмах в той жизни стоял город Мбомбела, через который однажды пришлось проезжать, следуя из Мапуту в Преторию. Помню только, что многие километры вдоль дороги здесь поросли садами с цитрусовыми и субтропическими плодами, уж очень благоприятны для этих культур, оказались здешние земли. Кстати, косточки апельсин и лимонов, которые входили в рацион питания на корабле, приказал не выбрасывать, в результате, в дополнение к банановым саженцам, в обозе ехало их два неполных мешочка. Так что цитрусовым садам здесь тоже быть.
   - Саар! Саар Зулу! Манги хамбе*! - немного в стороне от зубов Чайки упал на колени и склонился в поклоне Мбуяза, назначенный среди новобранцев старшим. Это они меня между собой так назвали: 'Саар Зулу'. Что такое Саар, ей-богу не знаю, а зулу, это на каком-то из наречий народов банту - 'сошедший с неба'.
   Он стукнул кулаком себя в грудь и что-то залопотал, пощелкивая согласными буквами, а к нему подтянулись все остальные чернокожие салаги, и тоже стали на колени. Затем, выбросили над головой ассегаи и закричали: 'Алаай! Манги хамбе*'.
   - Чего они хотят? - спросил Иван.
   - Просятся в бой.
   - Нафик надо! А вдруг мы будем бить их родичей, а эти в спину ударят?
   - Нет у них больше других родичей, кроме нас. Понятия у них такие, коль они легли под мою пяту, значит, позволили распоряжаться их судьбой и жизнью, а я возвеличил их с категории ребенка, до категории воина, вручил щит и копье. Пообещал в будущем выучить и оснастить до уровня белого воина, поэтому, переживать нет причин, драться они будут так, как надо, - после этих слов привстал в стременах и оглянулся. Увидев, что навьюченные пулеметами лошади уже заведены в строй, внимательно посмотрел в глаза Мбуязы, в глаза других новобранцев, несколько секунд помолчал и утвердительно кивнул головой, - Хо хамба**!
   - Алаай! Нгия бонга***- те радостно закричали, потрясая ассегаями, и подхватились на ноги.
   - Товарищи бойцы! - посмотрел на своих воинов, с удивлением взирающих на настоящий спектакль, поднял руку вверх и нагайкой указал вперед, - За мной, марш-марш!
   В лесу деревья были огромны и могучи, расстояния между ними приличные и без подлеска, что позволяло двигаться верхом довольно быстро. Наши новобранцы оказались вполне выносливы, бежали рядом и нисколько не отставали. Километра через четыре, мы спустились с лесистого холма и увидели поджидающую нас разведку. Удерживая в руках винтовки, они насторожено стояли на берегу неширокого, но бурного ручья. Задней мыслью отметил данное место, где неплохо бы поставить водяную лесопилку и, отвернув Чайку в объезд трупов негров и дорезанных лошадей, направился к казакам.
   Хуторских казаков знал плохо и не всех помнил по имени, но старший наряда, невысокий крепыш моего возраста, веселый балагур и любимец девок, Петро Черноиваненко был мне прекрасно знаком, я даже знал его покойного отца.
   - Пан Михайло, - он обратился так, как обращался всегда, но глаза опустил и голову склонил, его лицо потемнело от злости, желваки бегали, а зубы скрипели. Кивнув на два тела, лежащих на крупах лошадей, он с трудом выдавил, - Не уберег.
  
  * Хотим идти в бой. (Очень приблизительное написание и перевод слов одного из наречий народов банту. Передать тональность речи и правильность пощелкивающих звукосочетаний, автор не может).
  ** Соглашаюсь, идите.
  *** Наша благодарность.
  
  
   - Докладывай, - спокойно сказал ему.
   - Заметили, как что-то мелькает между деревьями, углубились в лес посмотреть. Потом видим, так в шагах в двухстах между кустарником арап стоит. Один. И так спокойно стоит. Ну, мы и направились к нему, толпой, как бараны... поговорить. Вот и вышли, прямо на засаду. Копьями в грудину прилетело каждому, но у всех, кроме Степки с Сенькой была бронька поддета, вот так и получилось. Но мы арапов постреляли и порубили.
   - Петро, а почему два твоих казака были без бронной защиты?
   - Жарко, говорили.
   - Вот вам, братцы, и вольница, - подвел итог их безалаберным действиям, начиная с момента выхода в наряд. Конечно, детям украинских степей против опытных лесовиков тягаться нечего, но наших людей подвело отсутствие элементарной дисциплины. Желание воли вольной и нежелание жесткого подчинения, неприятие уставных воинских порядков, для многих казаков есть высшее благо.
   - Больше им жарко не будет, - обвел взглядом понурившихся казаков, - Никогда. Теперь говори, Петро, где негры?
   - Арапы? Там, на холме, - он кивнул подбородком через ручей, - Воинов сотен пять и мужиков с бабами тыщи четыре, не меньше. Левый фланг и тыльная часть холма обрывисты, не подберешься.
   - Саар! - услышал возглас Мбуязы, он тыкал пальцем в труп негра и что-то зло говорил, при этом, часто повторяя слова 'ма бона нгони', которые по воспоминаниям из той жизни переводились, как название племени, которое в будущем будет покорено кланом Зулусов.
   Много позже, когда наши новобранцы выучили славянский язык, выяснились интересные сведения по вопросам взаимоотношений разных племен. Так же мы узнали, что бывшее племя Мбуязы часто воевало с нгони, они были непримиримыми врагами. Впрочем, не надо знать языка, об их 'любви' друг к другу стало наглядно понятно буквально через десять минут.
   В сопровождении Черноиваненко мы перешли ручей и метров через четыреста вышли к подножью холма. Действительно, вся его верхушка была усеяна людьми, которые увидев нас, пришли, казалось бы, в хаотическое движение. Но, посмотрев в подзорную трубу, понял, что все их движения вполне осмыслены и рациональны: многочисленная толпа молодежи, женщин и детей отхлынула вглубь территории поселения, к недостроенным домикам из лозняка и циновок, а вооруженные ассегаями и щитами воины быстро перестроились и сплотили ряды.
   Да, эти нас ожидали и, судя по их решительности, надеялись на победу. И пять шеренг, около пяти сотен воинов, выстроились очень удобно, как для защиты, так и для контратаки: стояли ступеньками, передние ниже, а задние на площадке выше. Еще сотня с правого фланга отошла в тыл, видимо, вождь оставил резерв. Неглупый вождь.
   А вот наше тактическое положение при равных условиях было бы незавидно. Пулеметы и минометы надо выдвигать вперед, иначе противника достать не представляется возможным. О конной атаке по каменистой поверхности под горку вообще речи не идет. Здесь и на своих двух не особенно разгонишься.
   - Внимание! Рассредоточились в построение конной лавы! - обождав минуту, пока всадники растянули двухшереножный строй, дал команду на выдвижение, - Не спеша! Повторяю, не спеша, выдвигаемся на четыреста метров вперед и закрепляемся прямо на открытой местности. Капитан Ангелов, по два пулемета на фланги, минометы в центр. На случай неожиданной атаки противника, разворачиваться быстро! Ясно?!
   - Так точно, сир!
   - Пошли.
   Дал посыл шагом и Чайка, а следом весь строй тронулся с места, переступая через большие и малые камни. Пока шли к визуально отмеченному на месте ориентиру, противник никаких действий не предпринимал, ни волнения, ни боязни не показывал. Мы могли спокойно обойтись без минометов, сблизиться на дистанцию гарантированного винтовочного выстрела, спешится, и расстрелять врага. Но больше чем уверен, что этих дикарей звуки выстрела не испугают, они с поля боя не побегут, и драться будут крепко, до последнего человека.
   Даже при таких тактических действиях, особых потерь мы понести не должны. Но нет! Довольно двух уже убитых казаков и четырех утерянных на мясо лошадей. Нужно бесстрашное сердце воинственного дикаря удивить до дрожи в коленках, никогда не слышанным ранее воем мин и громким 'бабахом', чтобы слышен стал по всей восточной части страны. Уверен, что слухи о зулу - 'посланных небом' белокожих, разлетятся, как птицы. При этом всем станет ясно, что с нами либо нужно дружить и склонить голову под пяту нового правителя - 'инкоси', либо бежать в свет за очи. Впрочем, именно это племя только-только само пожаловало, в селении видны даже хижины недостроенные.
   Минометы развернули быстро. Не знаю, какой норматив для ротных минометов был в той жизни, но мои бойцы тоже тренировались часто и моторику действий набили неплохо. Стволы были установлены на опорную плиту, двуногу и подготовлены для ведения огня за какие-то минуты. Мы успели спешиться, и офицеры собрались для получения инструкций.
   - Капитан Ангелов, остаешься на батарее, - стал быстро отдавать последние приказы, - Мы выдвигаемся еще метров на сто пятьдесят вперед, а ты даешь пулеметным расчетам минуту закрепиться, подготовиться к бою и работаешь по десять мин на ствол.
   - Есть, сир!
   - Правый фланг - за лейтенантом Козельским.
   - Есть, сир! - резко и красочно козырнул Ярослав.
   - Левый фланг - за мной. Пулеметчики, по окончанию артподготовки, оба пулемета правого фланга и один пулемет левого, по видимым мишеням отстреливают по два магазина. Повторяю для всех, мишень - это вооруженный воин. Крайнему пулемету левого фланга без моего приказа огонь не открывать. Иван Тимофеевич, с первым взрывом мины, а затем, под прикрытием пулеметов, идешь на максимальное сближение с противником, но не ближе копейного броска.
   - Ясное дело, не тупой.
   - Тогда о том, что делать дальше, говорить не буду, сам знаешь, но в атаку пошлешь вот их, - кивнул на стоящего рядом, с гордо задранным вверх подбородком, Мбуязу. Увидев, как Иван скептически скривился, добавил, - Они стали воинами, им нужно пройти боевое крещение и пролить вражеской крови, ясно?
   - Ага, - он теперь немного другими глазами посмотрел на новобранцев и утвердительно кивнул, - Это дело нужное.
   - Индода, - повернулся к Мбуязе, показал на Ивана и с помощью известных из той жизни слов, попытался донести свой приказ, - Хамбе за индуна инкоси. Зи умунту теотси. Хамба зи булела.
   - Алаай! - коротко но радостно прозвучал их клич и по улыбающимся физиономиям стало ясно, что они своего 'инкоси саар зулу' - правителя, посланного небесами, прекрасно поняли. Они все посмотрели на Ивана и согнулись в поклоне.
   - Что ты им нащелкал? - удивленно спросил тот.
   - Назвал их воинами и сказал, что ты как новый заместитель правителя пошлешь их в бой. А вооруженные люди, которые наверху, это наши враги и их нужно убить.
   - Ничего себе сказанул, и откуда только знаешь этот дикарский язык?
   - Наши действия всем ясны? - не ответив на его вопрос, обвел взглядом окружающих, хлопнул по плечу лейтенанта Карнауха, - Идем, с твоим взводом выдвигаюсь на левый фланг, берем на себя их резерв. Все, развод окончен, свободны, шагом марш!
   Присматривая за действиями противника, мы сблизились метров до трехсот. Могли дистанцию сократить еще но, увидев в стане врага нездоровое шевеление и, предполагая, что он и сам сейчас может сорваться в атаку, немедленно приказал пулеметчикам готовить стрелковые позиции. Эти действия тоже заняли времени немного, какую-то минуту: вторые номера скинули с вьюков станки и уже вдвоем с первым номером установили ствольный блок.
   Основные силы противника, нацеленные на центральный участок наших войск, возглавляемый Иваном Тимофеевичем, отвлекаться на нашу небольшую фланговую группу вряд ли будут, но их сотня резерва, надеюсь, посчитает нас законной добычей.
   В момент, когда, казалось бы, противник пойдет в атаку, приглушенные расстоянием, друг за дружкой хлопнули вышибные заряды и в небо устремились, жутко воя, два пристрелочных 'дымаря'. Данко Ангелов сработал вовремя. Уже на третьем боевом выстреле, взяв основную группировку противника в клещи, устроил в их рядах форменный кавардак.
   Бело-красные вспышки взрывов вспучивали землю под ногами вражеских воинов, а громкие звуковые удары тяжело травмировали ушные перепонки. Их плоть рвало на куски, а мелкие осколки сталистого чугуна навсегда поражали косой смерти по три-четыре человека одновременно, а другим пяти-шести наносили ранения различной степени тяжести.
   Даже подготовленным бойцам в таком бою должно быть страшно. И здесь вражеские воины тоже в страхе метались из стороны в сторону, но с поля боя не побежали. Вот прямо на месте они падали, толи от ранений, толи от контузий, толи от ужаса, но убегать не смели.
   Наконец, кто-то из числа решительных, бесстрашных и умных, смог сплотить до трех сотен растерянных воинов. Отбросив наземь огромные кожаные щиты, подняв копья и дротики, почти голые дикари вывалились из-под разрывов мин и дрожащей земли. Ведомые, вероятно вождем, с громкими криками 'а-а-а-а!', они хлынули вниз, на позиции Ивана Тимофеевича. Но в это же время крик был немедленно приглушен новым звуком - стрекотом пулеметов и треском винтовочных выстрелов. Линии нападающих нарвались на невидимую стену перекрестного кинжального огня, и как подрезанные косой стебли, стали валиться на землю. Но оставшиеся в живых, словно тупые зомби, безразличные к смерти, бежали вперед и вперед.
   Треть нападавших, чудом избежав критического ранения, все же приблизились на дистанцию гарантированного броска метательных ассегаев и собрали свою жатву, в виде двенадцати человек раненных и семи убитых, среди которых шестеро были новобранцами. Около пяти десятков вражеских бойцов даже вошли в рукопашный бой, но что могли сделать пусть даже бесстрашные голые дикари против бронных воинов? Действительно, ничего. Они были расстреляны из револьверов и порублены шашками, разменяв свои жизни на еще шестерых убитых.
   Наблюдать общую ситуацию на поле боя стало некогда. В это время раздалось два встречных громких крика 'а-а-а-а!', и из нашего фронтального строя выбежал и понесся на стан врага клин вооруженных ассегаями новобранцев, а резерв противника, в свою очередь, рванул через ложбинку в атаку на левый фланг наших войск. Сто двадцать воинов врага видно надеялись, что наш взвод прикрытия, списочным составом в тридцать человек просто, походя, сомнут, да не тут-то было. Пулеметный расчет к бою был уже готов, первое отделение изготовилось для стрельбы, в положении лежа, второе - с колена и третье - стоя. Выждав, когда нападающие сблизятся на дистанцию метров в двести, снял винтовку с предохранителя, взвел скобу затвора и дослал патрон в патронник ствола.
   - Приготовились, разобрали цели! - воины противника бежали в ложбину сверху вниз и немного слева на право, поэтому, выбрав в качестве первой цели крайнего левофлангового, взял на 'мушку' низ живота и сместил прицел на полметра правее, - Огонь!
   Пулеметно-винтовочный бой ураганом свалил нападающих, мои цели тоже спотыкались и падали, но около трех десятков все же смогли метнуть ассегаи и сблизится для рукопашной. На мой правый фланг размашисто бежал, потрясая оружием и играя блестящими от пота кубиками и узлами мышц, здоровенный негр. Он не остановился, даже получив три револьверных пули в грудь, и уже на последнем издыхании попытался проткнуть меня копьем. Выхватив шпагу, резко сместился вправо и, отклонившись от четырехгранного железного наконечника, полоснул его по горлу. Обратным движением проткнул грудь еще одного набегавшего негра, как потом выяснилось, и этот тоже имел два пулевых ранения, но упорно шел на сближение.
   На этом противник кончился и не только у нас. Стрельба прекратилась и в центре, и на правом флаге, на поле боя наступила тишина. Только в поселке аборигенов слышался плач женщин и крики умирающих. Наши новобранцы как саранча прошлись по рядам раненного и недобитого противника, никого не оставив в живых, а сейчас ворвались в деревню. Что они там творили, можно было только догадываться. Впрочем, делали то, чему их учили с детства - убивали стариков и тех, кто пытался взять в руки оружие. Правда, остальным не комбатантам кричали, что все они теперь дети нашего клана.
   В тот день мы потеряли пятнадцать человек убитыми, среди которых было два казака, один кадровый воин и двенадцать новобранцев. Отцы-священники выбрали место будущего храма и погоста, где и захоронили погибших. Тяжело раненных не было, так что молодые организмы легко оцарапанных или контуженных пошли на поправку быстро.
   В стане врага были убиты абсолютно все пятьсот восемьдесят два воина. Также, от рук наших новобранцев под раздачу попали четыреста семьдесят стариков и старух. Если уничтожение воинов врага, считаю делом совершенно верным, то убийство мирных стариков - деянием неоправданным. Не нужно озлоблять их детей и внуков, наших будущих подданных. Но, что сделано, то уже сделано и так тому и быть.
   Сейчас под нашу руку официально отошел поселок с населением в четыре с половиной тысячи человек. Подданство каждого из них теперь принимал Иван, он же возводил в ранг воина триста шестьдесят молодых парней. Двести семьдесят из них, а так же сотня местных девок, отправились с караваном дальше, на освоение новых земель. Шли дальше и половина бывших новобранцев, а теперь уже воинов племени Мбуязы, а так же все сто пятьдесят их негритянок. Сам же Мбуяза оставался здесь, и буквально на следующий день они под руководством одного из строителей, на месте будущего города приступили к строительству казармы.
   Молва о нас пролетела птицей, и дальнейший путь к будущей столице никакими неприятностями омрачен не был. По пути следования нам удалось миновать еще три деревни, вожди которых встречали нас торжественно, предлагая пищу, кров, а так же обогатили меня на тридцать восемь больших слоновых бивней, которые обещал забрать при возвращении назад. Немного поднаторевши в пути в местных наречиях, проводил с ними переговоры и ставил условия будущих взаимоотношений. Никто от вассалитета не отказался, и под мою пяту, и пяту Ивана, головы склонили все трое.
   Вспоминая недавно прошедший бой и глядя на вышагивающих рядом новых чернокожих новобранцев, преисполнился искренним уважением по отношению к их погибшим отцам - бесстрашным воинам, которые без сомнения по силе духа не уступали воинам нашего казацкого роду.
   В той истории в клан зулусов объединились именно эти племена. Они серьезно реорганизовали армию, единообразно вооружились ассегаями и щитами, отработали неплохую пехотную тактику и поддерживали жестокую дисциплину, где даже за малейшую провинность виновник нес единственное наказание - смерть. Точно так же карались внебрачные отношения с противоположным полом, а разрешение на вступление в брак получали лишь отличившиеся в боях воины, а так же ветераны, увольнявшиеся с военной службы, в результате ранений, увечий или особых заслуг.
   Покинуть поле боя, у них считалось самым позорным деянием. После этого, даже близкие родственники покойного труса в ранг воина не возводились никогда, то есть, теперь не могли не только жениться, но даже вступать в половые отношения, ибо дети в таком роду появиться не имели права. Поэтому, в бою они дрались либо до полной победы, либо до последнего вздоха.
   Сопротивляясь порабощению британцам, во второй половине девятнадцатого века в англо-зулусской войне они, вооруженные всего лишь копьями-ассегаями, бесстрашно шли против пушек, картечниц Гатлинга и винтовок Снайдера. Свободу, конечно, потеряли, ибо противостоять такой военной мощи, были не в силах но, как это ни странно, пролив море крови, смогли тогда разбить авангардный английский отряд. А если бы их вооружить соответственно?
   Сам для себя решил, что кроме аннексии территорий и политической ассимиляции (кроме социальной ассимиляции этноса), никаких расовых интриг против местных аборигенов плести не будем, так как привести они могут только к расовой непримиримости. В этой истории подобные деяния еще не произошли, не пришел еще Великий Белый Миссионер, который на протяжении двухсот пятидесяти лет в черном аборигене воспитывал бесправного рабского скота. Пусть и не произойдут. Пусть ими лучше занимается церковь, по данному вопросу она и в реальной истории была неплохим регулятором, когда признала негра - человеком с душой. Данная дискуссия о полуразумных бездушных тварях, которую в угоду рабовладельцам вела, в основном, католическая церковь, смутила умы представителей Высшей Белой Расы (от смерда до короля), заставила думать о своей исключительности и величии по отношению к черно-желто-красным дикарям и явилась основным катализатором рождения взаимной ненависти.
   С отцами-священниками разговор на эту тему у меня состоялся. Обсудив вопрос всесторонне, мы пришли к выводу, что все проблемы расового антагонизма до конца вряд ли решим, но нивелируем точно.
   Шагая во главе каравана по лесистым холмам и саванне Южной Африки, нередко задумывался, а правильно ли выбрал территорию экономического и научно-технического базиса, предназначенного для решения поставленной цели? Перебирая все 'за' и 'против', в конце концов, утвердился в мысли о правильности принятого решения.
   Во-первых, в той жизни в ЮАР прожил и проработал много лет, облазил здесь, фактически, все промышленные зоны страны. И не боялся спать в селении зулусов в районе угольных шахт города Спрингс, а с одним из номинальных вождей был в нормальных товарищеских отношениях. То есть, знал ситуацию изнутри, владел вопросом месторасположения ресурсов, что позволит сейчас, в течение полугода-года организовать элементарные производства, начать развивать промышленность, экономику и двигать прогресс.
   Во-вторых, это никому неизвестное место является самым удобным для обеспечения и накопления войск, имеет сравнительно недалекую дистанцию для выдвижения к будущему театру военных действий. А ведь времени до начала войны за Испанское наследство, то есть, нынешней первой мировой войны, которая должна превратить Англию в Великую Британию, самую могущественную страну мира на столетия вперед, остается совсем ничего - двадцать лет. Но чтобы этого не случилось, чтобы успеть вмешаться в процесс и сместить векторы развития истории, нужно спешить. И тогда чопорная Европа больше никогда не будет считать брата-славянина человеком второго сорта, ибо чопорной и высокоразвитой теперь станет среда обитания именно славянских народов.
   В-третьих, любые серьезные вопросы сегодня можно решить только силовыми методами, значит, мне нужны воины! Но не крестьяне, а настоящие! И много! Здесь, а еще в Северной Америке они есть, нужно просто прийти с кувалдометром, за пять-десять лет создать обстановку корректного вассалитета, затем, этих кровожадных дикарей мобилизовать, обучить, вооружить и отправить в бой. Правда, высокотехнологичное оружие им в руки давать не следует, ни сейчас, ни в будущем. А те, кто боится негра с ружьем, должны помнить, что без боеприпаса это есть обыкновенная железная палка.
   Таким образом, проблем строительства вооруженных сил нового типа, не существует. Теоретическая база подготовлена, осталось воплотить ее в жизнь. Ну, а где отрабатывать практические навыки, как тактические, так и стратегические, мы найдем.
   Европейские военачальники нынешних армий, к своему личному составу относились из рук вон плохо, и это мягко выражаясь. С появлением в войсках новых средств уничтожения ближнего, эффективных даже в руках необученного простолюдина, тысячные армии профессионалов сменились на многотысячные толпы вчерашних мужиков. Их ставили в строй, как пушечное мясо, первыми собиравшее стрелы, пики, пули и шрапнель противника, что давало возможность небольшой группе настоящих воинов решить боевую задачу. А те, которые оставались в живых, ценой своей крови получали малую толику опыта и поднимались над вновь призванным мясом на одну ступеньку вверх.
   В условиях дефицита адекватного населения, в своей армии такое расточительное отношение к живой силе позволить никак не мог. И совсем не потому, что еще нет у меня миллионов баб, которые мальчишек нарожают сколько надо, а потому, что строить ее решил строго на профессиональной основе. Ибо известно еще со времен древнего Рима, что даже без использования новых вооружений, центурия* легионеров эффективней тысячного ополчения. А воевать мне придется много.
   Однако, давно известно и не мной придумано, что абы-кого под ружье не поставишь, так как на принятие личного душевного решения на проведение атаки, боевом столкновении с врагом лицом к лицу, багнет против багнета, способен только каждый двадцатый боец из числа личного состава. Остальные бредут в атаку непослушными ногами, как бараны на заклание, и даже если стреляют, то не в противника-человека, а куда-нибудь в сторону.
  
  * Около сотни воинов.
  
  
  
  Ну, привык мужик за тысячелетия генетически, что не положено ему умирать, а положено землю пахать и воина кормить. А вот воспитанный поколениями воин генетически готов и убивать, и умирать.
   В моей армии не было мужиков и никогда не будет, а были воины опытные, обученные бою с детства. И это были выходцы не только из казачьих семей, но и из семей местных воинственных аборигенов. Но беда в том, что предки учили их совсем иначе, чем требовала наша нынешняя вооруженность и оснащенность. Поэтому, в походе, и на привалах, выкраивал свободные минуты, чтобы в который раз вдолбить в головы офицеров и сержантов тактические приемы и действия подразделений в наступательном, оборонительном бою, действиям на марше, а так же тактику диверсионно-партизанских действий. Времени с ними проводил много, а они в свою очередь, подобные тактические занятия проводили уже со своими командирами подразделений.
   Если с кадровыми воинами все было ясно, то нельзя сказать, что с нашим казацким контингентом учеба шла легко, у них вольница с детства в крови сидит. Но прошли они со мной сложный боевой путь и остались живы, они озолотились, в прямом смысле этого слова и, в конце концов, их именами называют целые города. Поэтому, скрепя сердце, слушались беспрекословно, мой авторитет для них стал непререкаем.
   С новобранцами тоже даром времени не теряли. Назначенные сержанты и офицеры гоняли их безбожно и на марше, и на привале, но никто не роптал. Правда, некоторые сложности были с обучением славянскому языку, которое проводилось уже по отработанной схеме. Если бывшим агадирским рабам - испанцам, каталонцам, итальянцам, грекам, голландцам и прочим европейским народностям, сия премудрость давалась сравнительно легко и многие из них сейчас могли более-менее внятно изъясняться, то проблемы аборигенов имели лингвистический характер. Переходить с тонально-пощелкивающей речи на русский язык было исключительно нелегко, уж это-то я понимал. Но, между тем, подвижки были, и в том, что через пару месяцев они сносно научаться общаться на государственном языке, нисколько не сомневался. По крайней мере, в уставных командах не путались уже сейчас.
   Нет, местных аборигенов, как воинов, на одну чашу весов с потомственными казаками даже ставить не собирался, но прекрасно знал, что из бесстрашных и дисциплинированных бойцов получатся отличные ударно-штурмовые подразделения. Именно в таком качестве они мне были и нужны.
   - Сир, смотрите, - подбежал ко мне Николай Карбыш, один из наших рудознатцев и протянул кусок самого настоящего каменного угля, - Здесь весь этот холм угольный.
   Выхватив из сумки подзорную трубу, взобрался на верхушку холма и осмотрел окрестности. Внизу раскинулась просторная долина, которую разрезала неширокая стремительная река. Ее воды перекатывались через валуны бурого цвета: 'Хромистый железняк', подумалось мне.
   Да, это именно то самое место, холмы которого с этой стороны реки наполнены сотнями миллионов тонн коксующегося угля, земли через реку - сплошной хромистый железняк, а километрах в десяти выше по течению - известняк. Ну а русло и берега самой реки забиты золотом. Оно, правда, с высоким содержанием серебра, но ничего, как раз то, что государству сегодня нужно.
   Претория. Точно как и в среднем течении реки Рось, здесь кроме несметных запасов золота находятся все три основных компонента, необходимых для производства стали: уголь, железная руда и известняк. А километрах в семидесяти южнее, у подножья горного плато есть белый глинозем. Об алюминии пусть думают потомки, но домны будет из чего построить. А чтобы особо не изгаляться, то и мартеновскую печь можно соорудить, пусть пробуют, тем более, что новую схему варки стали я им нарисовал.
   - Иван Тимофеевич! - позвал к себе генерал-губернатора. Выждав, пока он поднимется наверх, обвел рукой раскинувшиеся просторы, - Смотри! Здесь будет стоять столица графства, Иванград!
  
  
  
   Глава 4
  
  
  
   Заселение запланированных земель забрало два с половиной месяца жизни в непрерывном тяжелом пути. Наиболее сложно пришлось крестьянам, большую часть которых (одну тысячу пятьсот тридцать две семьи), вел в самое сердце территорий, будущую житницу страны - Высокий Велд. Там же изъявили желание поселиться почти все казаки, двести семьдесят семей.
   В будущей столице долго не отдыхали. Заложили с Иваном первые камни в фундамент цитадели и церкви, оставили восемь химиков Риты, двадцать человек строителей, три сотни специалистов-мастеровых, взвод кадровых воинов, батарею минометов и четыре пулеметных звена, все военные и мастера - с женами. Кроме того, в гарнизон определили две роты новобранцев, перетасовав народы разных племен, и сто пятьдесят негритянок. Оставшаяся рота новобранцев и сотня негритянок уходила в крайний город-порт Водяной. Иван тоже уходил, хотел расселить людей, осмотреть все владения и обратно вернутся вместе со мной.
   Выступили с рассветом и ближе к вечеру миновали еще одно большое месторождение коксующегося угля газовой группы, на котором в той жизни стоял город Спрингс, где мне довелось поработать - монтировали генератор небольшой тепловой электростанции. Прекрасно зная расстояния между городами, стало понятно, что движемся мы со скоростью двадцать три - двадцать четыре километра за световой день.
   Причина такого медленного путешествия была довольно серьезной. Хотелось бы мне того или нет, но по прибытию к побережью Африки, многие из девчонок заимели округлую фигуру талии, а с приближением к новой столице, не менее, чем в тысячи наших половинок появился и стал заметно расти живот. И когда по выходу из Павлово в трех девчонок друг за дружкой случились выкидыши, пришлось вдвое сократить переходы, да и значительно увеличить время на отдых.
   В итоге, мы задержались в пути и вернулись к океанскому побережью на целый лишний месяц позже. Зато сохранили будущее золотое потомство и, Слава Богу, до самого крайнего поселения больше ни один плод не потеряли.
   Восхождение на горное плато, высотой в две тысячи метров, мы завершили к закату следующего дня. Перед глазами предстала бескрайняя степь, сплошь заросшая дикорастущими злаковыми травами. Сейчас был конец июня, считай, на юге Африки самое холодное время года, поэтому, высокие стебли с колосками полегли наземь, образовав сухой мягкий ковер желтого сена.
   - Какая красивая степь! Какое доброе будет поле! - воскликнула одна из крестьянок. Не знаю, как ее имя, но именно она, того не подозревая, перевела название местности с нидерландского или, вернее сказать, голландского языка, так как Нидерландов, как государства еще не существует. И теперь это огромное плоское плато, размерами в добрую европейскую страну, площадью около ста пятидесяти тысяч квадратных километра, стало называться Высокое Поле.
   В той истории говорилось, что на этих территориях до середины восемнадцатого века никто не жил, так как зимой температура воздуха опускалась до четырех-пяти градусов тепла, а изредка даже снег выпадал, правда, быстро таял. Но, когда стали мигрировать более сильные северные племена народов банту, то сюда были выдавлены более слабые - сото и сесото. Они первоначально и заселили все горные плато. Вторая волна поселенцев прибыла в девятнадцатом веке из Голландии, это крестьяне-фермеры, и третья - с начала двадцатого века, когда здесь были найдены несметные залежи золота и алмазов.
   Теории нынешней безлюдности этих огромных территорий, склонен был верить, так как за все время пути, мы здесь не встретили ни одного человека. Зато на каждом шагу натыкались на стаи огромных страусов, тучные стада самых разных непуганых антилоп, карликовых буйволов, стаи гиен и прайды львов, вдали даже заметили бегущего леопарда. Страусы были весом под сто пятьдесят килограмм и высотой до двух с половиной метров, а буйволы назывались карликовыми, потому что были в четыре раза мельче настоящих и весили всего до двухсот семидесяти килограмм.
   Действительно, в этих краях с голоду умереть не удастся, это не средняя полоса нашей бедной и необъятной, с угробленным животноводством и рискованным земледелием. Насколько мне известно, из той истории, даже без учета всех прочих сельхозугодий, здешние великолепные плодородные земли позволяли выращивать пшеницу, сою, подсолнечник и другие зерновые, трети урожая которых полностью хватало для внутреннего потребления пятидесятимиллионным населением страны, а остальное шло на экспорт. А еще здесь выращивали до пятидесяти процентов всего картофеля ЮАР. Так вот, семена пшеницы, кукурузы, гороха, подсолнечника и картофеля мы с собой везли.
   Что такое картофель и подсолнух, описал в сельскохозяйственной брошюре, две сотни экземпляров которой отпечатали в типографии Манчини. Картофель людям показал на Канарах, а многим дал и попробовать. А вот с подсолнухом никто никогда дела не имел, его семена в прошлом году собрал в цветочном саду Изабель, где он рос, как американское декоративное растение. Но тоже, его величайшую полезность народу старался донести. Точно так же, как и необходимость из года в год заниматься севооборотом на полях и селекцией, когда из богатого колоса на семена выбирали самые крупные зерна.
   Брошюрок этих, конечно, было очень мало, но зато в течение всего путешествия для хуторских казаков и крестьян они стали самым интересным чтивом, которое было затерто до дыр. Теперь же им предстояло те мои знания школьного курса ХХ века воплотить в жизнь, при этом используя новейший сельхозинвентарь: отвальные плуги, культиваторы, сеялки и косилки на конной тяге. Лично я в успехе нисколько не сомневался и был уверен, что теперь для прокорма хлебом одного воина не нужно десять крестьян, теперь десятерых воинов будет кормить один крестьянин.
   Первым поселением на плато стало казацкое сельцо на десять хозяйств. Поставили мы его приблизительно в пятидесяти километрах от столицы, то есть в районе набитых золотом и алмазами гор, где в той жизни стоял самый грандиозный и богатый город страны - восьмимиллионный Йоханнесбург. Такое же сельцо поставили самым крайним, километрах в двухстах пятидесяти от первого, где во второй половине ХХ века вырос современный золотодобывающий город Велком. И на этом отрезке пути основали три города и еще два транзитных сельца, таким образом, чтобы между ними было расстояние, приблизительно в сорок километров, то есть, дневной переход нормального грузового каравана. А еще по семь казацких поселений расположили вокруг каждого из трех городов, на расстоянии, не превышающем дневного перехода.
   Теперь мы особо никуда не спешили, спокойно выезжали на зачистку местности от хищника, и на местах будущих населенных пунктов отдыхали не менее двух суток. Участвовали с Иваном в основании каждого города и закладке фундаментов зданий администраций и казарм. В нарезке земли крестьянам участия не принимал, но при выделении и пожизненном закреплении беспошлинной земли семьям казаков, особенно в транзитных поселениях, присутствовал лично. Кроме того, сроком на двадцать лет разрешил абсолютно всем желающим добирать земли столько, сколько они смогут обработать. Особо предупредил, чтобы хлеб сеять не ленились, чтобы, по крайней мере, выделенная земля излишне не гуляла, иначе будут они не землю копать, а вместе с неграми руду и уголь.
   Вернувшись как-то с охоты, где добыли двух страусов, расположился на участке, выделенном казаку Ваське, тому самому, который в Агадире взял себе жену на меч, и перезаряжал использованные патроны. Сам Васька свежевал страусов, аккуратно снимая перья вместе со шкурой, а его молоденькая жена вскапывала грядку и что-то совала в землю и поливала, принесенной из ручья водой.
   - Золотко, а что ты сейчас делаешь?
   - Ой! Господин! - девчонка поклонилась и густо покраснела, смутившись, что я к ней снизошел разговором, - Это сажаю косточки вишен, слив, абрикос, яблонь и груш. Маруся, соседка наша дала. Только Вася сомневается, будут они расти или не будут?
   - Не сомневайтесь, будут, - мне вдруг вспомнилось, что в этих местах были, наверное, самые большие вишневые сады на планете, и местную свежую и замороженную вишню из терминалов грузового аэропорта Йоханнесбурга экспортировали по всему миру. Заметив, что Васька закончил свежевать вторую тушу, подозвал к себе.
   - Слушаю, ваша светлость, - он подошел, кивнул головой уважительно, но с достоинством.
   - Присаживайся, - как только он плюхнулся рядом, продолжил, - У меня к тебе есть поручение. Ближе к лету, имею в виду местное лето, а по Европейским понятиям это будет где-то декабрь месяц, в степи появится множество мелких цыплят-страусят. Их нужно будет наловить и одомашнить или приручить, как курей.
   - А получится? - он немного отстранился и с недоверием посмотрел на меня.
   - Не сомневайся, получится. Ты знаешь, какие они яйца несут? Вот такие, - сложил вместе два кулака и ткнул ему под нос, - Фунтов по пять весом, а по нашему - полтора-два килограмма.
   - Ого!
   - Вот тебе и ого! За ними даже особый уход не нужен, только загородку гектара на три из лозняка сделай. На следующий год тын переставляешь, а на этом месте отлично удобренный лан получится. Понятно?
   - Понятно-то понятно, только без винтовки к такой курице даже боязно подходить...
   - Не боись и поверь мне. Так делают арабы, а ты что, глупей какого-то араба?
   - Арапа?! Нет, ваша светлость, никак не глупей.
   - Вот и я так думаю. Через полтора года напишешь мне, что у тебя получилось. Понятно?
   - Понятно! Только писать-то куда?
   - Пиши на Ивана Тимофеевича. Или прямо в город лейтенанта Водяного можешь передать. Он на реке будет стоять, километров сто пятьдесят северо-западнее и вниз. Там организуют одну из четырех ярмарок, товары будут возить из всего графства, зерно вы туда продавать будете, оттуда же со Стояновым наладим водное сообщение, баркасы будут ходить.
   - Так это даже ближе, чем до Иванграда?
   - Вполовину ближе.
   - О! Это очень хорошо! - помолчав минуту, Васька заверил, - Не сомневайтесь, ваша светлость, все сделаю, как вы говорите. Нет, не глупее я какого-то дикого арапа.
   На двадцать девятый день путешествие по Высокому Полю подошло к концу. Отец Герасим, который вместе с оставшимся батюшкой из будущего прихода Водяного, и двумя своими монасями повсюду сопровождал меня, провел утреннюю службу, затем, освятил места будущих казацких усадеб самого дальнего, крайнего селения и наш оставшийся, совсем маленький караван свернул на северо-запад.
   Мы основали города и поселки в западной части плодородных земель, разместив их широкой дугой по направлению к водным артериям, способным перемещать людей и грузы между восточной и западной частью континента. Заселение центральных, восточных и южных районов Верхнего Поля, это дело далекой перспективы, но очень надеюсь, что перспектива эта - обозрима.
   Казачий разъезд, который провожал нас, остановился у выступов горной гряды, казаки сняли шапки и долго махали нам вслед. А мы стали спускаться на нижнее плато в район несостоявшегося в этой истории города Кимберли, а теперь будущей алмазной столицы уже моей страны.
   Когда-то в той жизни, после сдачи объекта заказчик возил нас (имею в виду работников моей компании) сюда на экскурсию, посмотреть 'Большую дыру'*. Здесь во второй половине ХIХ века была ферма братьев Де Бирс, на которой нашли россыпь довольно крупных алмазов. Говорят, компания старателей расположилась здесь на отдых, люди решили приготовить добытую антилопу, да вина попить. Расселись в кружок и заметили в траве блеск вымытых дождем камней.
  
  * Знаменитый алмазный карьер, разработанная кимберлитовая трубка.
  
  
  Из рассказов не помню, в каком году это началось, но в памяти осталась информация, что здешняя яма копалась круглосуточно сорока пятью тысячами старателей, в течение сорока пяти лет, пока не хлынули подземные воды и ее не затопило. Вручную, без каких-либо механизмов, с помощью кирки, лопаты и ведра, ее вырыли диаметром до четырехсот шестидесяти метров и глубиной свыше километра. Было вынуто десятки миллионов тонн грунта, из которого извлекли до трех тонн алмазов. Тем самым поправив материальное положение нескольким тысячам семей, и сделав миллионное состояние главе частной компании 'Де Бирс', мистеру Сесилю Родсу и многомиллиардное - его потомкам.
   Вот и мы на третьи сутки после ухода с Высокого Поля, сделали большой привал у небольшого ручья в том самом месте, где стоял город Кимберли. Скинули с вьюков наземь трех только что добытых антилоп 'гну', и стали готовиться к длительному отдыху. Пристегнув Чайке длинные поводья, скинул их ей через голову: ноги будут путаться и в таком положении не уйдет никуда далеко, и сможет свободно подсохшее луговое сено пожевать. Погладил Ворона, который стал пристраиваться к мамкиной сиське, из седельного чехла вытащил винтовку и решил осмотреться.
   - Данко, - позвал Ангелова, заметив, что лошадь нервно фыркнула и вытянула шею, как легавая собака, - Возьми всех свободных от кухни и прочеши окрестности на предмет хищника. Здесь останемся на ночь. И прикажи нарубить колючек* для лагеря и на загон для лошадей.
   Тот объявил бойцам привал и отдых до утра, начал раздавать указания и организовывать облаву, я же стал внимательно осматривать окрестности. Когда посещал Кимберли в той жизни, то никакой особой растительности здесь не наблюдалось. Этот карьер, окруженный городом, был словно заповедник древности: терриконы, кое-где поросшие кустарником и 'Большая дыра'. Но основные ориентиры, хорошо запомнившиеся при подъезде от Августин-роуд, в виде двух угловатых валунов, так и присутствуют.
   Проверил наличие патрона в патроннике и освободил пружину взвода курка, мягко отжав боек в нижнее положение. Уложив винтовку на изгиб левой руки, подхватил ее под ствольную коробку, удерживая за скобу затвора, и отправился на прогулку.
   Не буду скрывать, решил побродить и потоптаться по прилегающей территории с самыми определенными намерениями. Наверное, в молодой душе Михайла ребячество взыграло: уж очень хотелось в кимберлитовую трубку засунуть руку первым. Отошел от лагеря шагов на пятьдесят, внимательно посматривая под ноги, и вдруг боковым зрением за кустами, расположенными метрах в пятнадцати справа, заметил промелькнувшее пятнистое нечто.
  
  * Повсеместно растущий в саванне клубневидный колючий кустарник, часто используется как ограждение от хищников. Львы, например, будут бродить вокруг, но через него не лезут.
  
  
   Любой воин прекрасно знает, насколько сложно оперативно отреагировать на угрозу, направленную с правого фланга, особенно когда ствол заряжен под правую руку. Но ситуация развивалась мгновенно, не оставив времени на размышления. Действуя чисто автоматически, без какой-либо задней мысли, большим пальцем правой руки взвел курок, шейка приклада легла в ладонь, а указательный палец - на спусковой крючок.
   Перед тем, как почувствовал опасность справа, как раз левой ногой разгребал траву, поэтому, носок сапога был зафиксирован клочком сухого сена, и для того, чтобы ее выдернуть и переставить, нужно было потерять, как минимум, одну секунду, что позволить себе никак не мог. Поэтому, не меняя положения ног, пришлось скручивать корпус узлом резко вправо на девяносто градусов, а винтовку выкидывать на все сто восемьдесят.
   Метрах в семи от себя увидел абсолютно бесшумно приземлившегося на жухлую траву, грациозно выгнувшего 'баранкой' для очередного прыжка пятнистое тело, огромного кошака с изогнутым книзу хвостом. Скажу сразу, что если бы не ежедневная физподготовка, тренировки с клинком на реакцию и упражнения на растяжку, то следующая секунда жизни была бы в моей одиссее последней.
   Говорят, что леопард, когда охотится за жертвой, развивает скорость девяносто километров в час, а это около двадцати пяти метров в секунду. Вот его широкие передние лапы после приземления опять гребнули землю, подались в направлении атаки и прижались к груди, выпустив острые когти, шея стала изгибаться вверх, приподняв голову с оскаленной пастью и длинными, иглоподобными клыками. Хвост выровнялся и вытянулся, а на задних толчковых лапах перекатились мощные мускулы. Они вздулись, напряглись и выбросили вперед, перетекшее из формы 'баранки' в прямое, как натянутая струна, стремительное тело.
   Не успевая поднять винтовку и прижать приклад к плечу, нажал спусковой крючок и выстрелил от бедра, ощутив в руках неслабую отдачу. Смог уловить момент попадания и то, как слегка вздрогнуло летящее тело. Тяжелая, десятимиллиметровая пуля ударила его в грудь но, как выяснилось через два мгновения, смертельной не стала.
   Пытаясь уйти с линии атаки, смог на полметра сместить скрученный в узел корпус в сторону и резко присесть, выбросив правую ногу в шпагат. Уйти иначе или отпрыгнуть от восьмидесятикилограммовой машины-убийцы, щелкнувшей челюстью и брызнувшей пенной слюной в двадцати сантиметрах от моего лица, не представлялось возможным. Зато в момент, когда тяжело раненный кошак промазал и всей тушей рухнул на стопу моей вытянутой левой ноги, стал изгибаться и тянуться распахнутой пастью, чтобы прикончить сопротивляющуюся добычу, мой корпус как пружина вернулся в привычное положение. При этом рука инстинктивно, без участия мыслительного процесса, взвела рычаг затвора, сознание уловило, как стреляная гильза вывалилась в траву, а последующий щелчок подтвердил, что подхваченный из трубчатого магазина очередной патрон подан и жестко заперт в патроннике, и сейчас находится в стадии ожидания укола в капсюль. И когда в развороте справа налево, направление ствола винтовки совместилось с лопаткой кошака, я нажал на спусковой крючок.
   Выстрел почти в упор, когда пуля пронзила легкие и разорвала сердце, мгновенно погасил злобный взгляд. Его тело в один момент расслабилось, слюнявая пасть захлопнулась, а голова безвольно рухнула на передние лапы. Все действо заняло не более трех секунд, я даже испугаться не успел, но вот когда стал из-под туши леопарда высвобождать левую ногу, меня начало слегка потряхивать. Жизнь висела на очень тоненьком волоске, и виноват в этом был лично сам.
   - Смотрите, - говорил сбежавшимся на звуки выстрелов бойцам, - Смотрите на своего командира, который вас дрючит на занятиях по тактике, а сам нарушает свои же собственные инструкции и шляется где попало и как попало.
   Никто, правда, мне пенять не стал, а тут же по приказу Данко продолжили зачистку территории. Думаю, что напрасно. Если здесь уже был леопард, то в округе кроме гиен, никаких других хищников быть не может. Впрочем, гиен тоже надо перебить, иначе, спать точно не дадут.
   Самое интересное, что моя добыча взволновала всех. И негров-новобранцев, которые здесь возле меня радостно прыгали, и всех наших кадровых бойцов. Да что там говорить?! Когда схлынул напряг ситуации, меня тоже взволновала не меньше. Помню, когда-то в детстве увидел на плечах закованного в кирасу князя Конецпольского плащ из леопардовой шкуры. Этот трофей он добыл, будучи с посольством в Османской империи и охотясь вместе с султаном. Вот и моей тайной мечтой было заполучить подобный трофей. Однако, теперь вижу, что его шкура размерами, по сравнению с моим двухметровым трофеем (без учета хвоста), все равно, что снята с котенка.
   Всех желающих помощников на свежевание отверг, кроме одного негра-новобранца, решил эту работу сделать самостоятельно, так, как мне хочется. Пришлось немного помучиться при подрезке кожи глазниц, носа, ротовой полости и ушных хрящей. Подушечки лап подрубил кончиком ножа, затем, отделял костные наросты, чтобы шкуру снять вместе с огромными когтями, а с хвостом управился быстро, стянул чулком. Собственной работой остался доволен, шкура была снята целиком, при этом, резов и дыр нигде не наделал. А вот на выделку негры меня уболтали, обещали вычинить и сделать мягонькой, по высшему разряду. В общем-то, так и получилось.
   Сегодня это был не единственный теплый луч света на мою взволнованную душу. Когда негры оттаскивали освежеванную тушу на разделку, в примятой траве блеснул крупный кристалл. Так я и нашел ту самую верхнюю россыпь кимберлитовой трубки, в количестве семи алмазов. Ничего никому не сказал, но приказал в этом месте вырыть двухметровую яму, срубить одно из редко растущих в саванне какое-то корявое, но высокое дерево и стоймя его вкопать. На недоуменный взгляд Ивана о том, зачем это делаю, пожал плечами, подозвал капитана Ангелова и лейтенанта Водяного и сказал:
   - Причуда у меня такая, хочу, чтобы вы запомнили это место.
   На ужин попробовал кусок запеченного кошака. Ничего так мясо, съедобное, правда, немного жестковатое и со специфическим душком, поэтому, ошеек молодой антилопы мне понравился больше. Зато негры его сожрали с большим пиететом, чуть ли не приплясывая, нашим отцам-священникам их, даже, успокаивать пришлось.
   К притоку Роси - реке Вааль, которую Иван назвал Тихая, вышли за один дневной переход. Теперь нас не связывал длинный караван, но небольшая группа крестьян, те самые переселенцы с Дона, все же, не остались на маловодном Высоком Поле. Вообще-то, ближайшие годы здесь не планировалось развитие сельского хозяйства, но узнав, что мы идем к месту с большой многоводной рекой, крестьяне уговорили лейтенанта Водяного, кстати, дончака, а тот уже уговорил меня.
   По пути следования пришлось топтаться по кускам черной блестящей породы, которая на поверку оказалась самым обычным каменным углем. Это была крайняя точка нашего путешествия. Здесь я никогда не был, но знал, что в той жизни, где-то в этой местности на берегу реки стоял город Феринихинг. Англичане во времена Второй англо-бурской войны впервые в истории человечества, устроили в нем большой концентрационный лагерь с немыслимо отвратительными условиями содержания, в основном, женщин и детей. При этом продемонстрировав гадкий пример для подражания другим, еще молодым, но подрастающим беспринципным идеологическим вампирам.
   Прибыв на место, решили не спешить и остаться на четверо суток, сделать отдых и для себя, и для лошадей. Все заметили, что здесь значительно теплее, чем на горном плато, по идее, в это время в этих краях даже ночью ниже десяти градусов тепла, бывает очень редко. Так что в домах печь топить для обогрева не надо. Впрочем, на Верхнем Поле тоже не холодно, но в июньские и июльские дни там протапливают часто. Сейчас погода была прекрасная, ярко светило солнце, а из-под прошлогодней лежалой сухой травы стала пробиваться редкая зелень. Как по моим ощущениям, температура воздуха днем была не ниже двадцати градусов тепла.
   Пока народ строил времянки для жилья, мы с генерал-губернатором Бульбой и лейтенантом Водяным, как обычно, приняли участие в закладке фундамента цитадели, церкви и верфи. Чтобы не отвлекать личный состав постоянной дислокации от работ по устройству временного жилья, взял в сопровождение роту Ангелова и отправился осматривать окрестности.
   Крокодилов в этой реке не было, но бегемотов в одной из заводей верховья встретили. И рыбы много. Крестьяне вечером вытащили сеть, которая с ними путешествовала с самого Дона, и за один заход набрали три мешка крупняка, очень похожих на 'фанеру', то есть, наших лещей. Такие же плоские и огромные, как стиральная доска, виденная в давние времена на даче у бабушки.
   Обследовав полудневной переход в верховье, и не увидев никаких людей, на следующий день отправились в низовье. Здесь-то и встретили новых аборигенов, которые лично о нас ничего не слышали, но с белыми людьми уже встречались и очень плотно общались. И общение это для них, видно, было не из приятных.
   - Там дикари, - сказал связной авангарда, который столкнулся с нами перед кустарником у кромки речного залива. Мы перебрались через прибрежную растительность и соединились с поджидающей разведгруппой. Перед глазами предстала бескрайняя саванна, усыпанная пасущимися стадами антилоп. А в километре от нас расположилось немаленькое селение аборигенов, на сотни три тростниковых хибар.
   Нас тоже заметили. В селении возникло волнение и беспорядочная беготня, послышались крики и плач детей, а на окраине стали собираться вооруженные мужчины. В подзорную трубу их оружие было хорошо видно: они держали в руках небольшие луки, с дугой около метра, и небольшие стрелы, сантиметров сорок длиной. Наконечники стрел совали в тыкву с черной, смолистой жидкостью, вероятно, парализующим ядом.
   Было сразу видно, что это не негроиды. Сначала подумал, что бушмены, но те живут в более жарких местах небольшими родами, человек по десять-пятнадцать, ходят, фактически, голыми, как и встреченные дикари. Не считать же одеждой набедренную повязку, которая причинное место едва прикрывает и на шее ремешок с подвешенной страусиной косточкой, обозначающей статус охотника. Впрочем, как потом выяснилось, они имели одежду и потеплей: два зимних месяца закутывались в звериные шкуры, чаще сидели в своих тростниковых халабудах и вели малоподвижный образ жизни.
   На самом деле оказалось, что это родственное бушменам племя готтентотов.
   Когда-то в той жизни, будучи по делам в Александер-Бее, спрятались с моим менеджером Дирком ванн Бастеном на полчасика под кондиционером местного бара. Там-то и увидел подобные физиономии, веселая компания которых что-то шумно отмечала.
   - Кто это? - спросил у Дирка.
   - Готтентоты*, - ответил он, отпил холодного пива и продолжил, - Они названы так, потому что во время разговора пощелкивают согласными и, вроде как заикаются. Но говорить на них так не надо, слово 'заика' на их сленге имеет пренебрежительный и ругательный смысл. Так что драться полезут обязательно, а могут и прирезать. Сами себя они называют 'койкоинами' или 'нама'.
  
  * В переводе с нидерландского языка значит 'заика'
  
   Хочешь, не хочешь, а за годы пребывания в ЮАР, в которой одних официальных государственных языков больше десятка, историей интересоваться приходилось. Вот и по готтентотам мне было известно, что они постоянно подвергались гонениям европейцев. На заре колонизации юга Африки, сначала голландцы в ХVII веке, с помощью аркебуз и мушкетонов изгнали их из плодородных земель в самый засушливый район страны, под названием Карру, но они и там смогли найти места более-менее приемлемые для жизни. Затем, в ХIХ веке были найдены англичанами, которые погнали их дальше, в Намибию под Германский протекторат. Но эти земли, куда пришли 'заики', в ХХ веке понравилось немецким колонизаторам, и окровавленными штыками солдат племя было выдавлено в пустыню Калахари. Одно из самых больших племен уходить категорически отказалось и подняло восстание. При этом их мужская часть стала сопротивляться и, в свою очередь, нападать на немецких колонистов, но противопоставить изобретению братьев Маузер могли только старые курковки.
   По отношению к аборигенам немецкие власти устроили настоящий геноцид и несколько десятков тысяч, которые не успели скрыться в пустыне, были заключены в концлагерь, где почти полностью вымерли. А из обезвоженной пустыни Калахари живыми тоже вышли единицы и вид имели такой, как во время Второй мировой войны узники Бухенвальда.
   Помнится, в начале ХХI века на каком-то конгрессе под давлением безгрешных и чопорных британцев, немцы геноцид африканских народов в начале ХХ века признали, но кому от этого стало холодно или жарко?
   Тогда же удалось узнать, что местные племена готтентотов, нама, а так же негроидов гереро, в отличие от моих давних 'приятелей' зулусов, которые 'бери побольше, кидай подальше', вполне себе адекватные и квалифицированные работяги. Они здесь работали инженерами и мастерами на производствах, в шахтах и на карьерах электриками, водителями, операторами землеройной техники, а на заводах - станочниками. Впрочем, люди бизнеса, уровня чуточку выше среднего, все равно были белыми. А может, мне так попадалось?
   - Пошли потихоньку, - негромко сказал и дал посыл Чайке. Рядом со мной тронулись Иван и Данко, а следом, перестроившись клином, двинулась и вся кирасирская рота. Метров за триста от сбившихся в беспорядочную толпу, и настроивших для стрельбы свои луки аборигенов, мы остановились. Вдруг, крайнее крыло правого фланга выгнало из кустарника двух рыжих водяных антилоп, которые изо всех сил вдоль строя рванули в поле. Появились они в нужное время и в нужном месте, и когда отбежали от нас метров на двести, кивнул Ивану:
   - Ну что, достанешь?
   - Как два пальца описять, - при этом выхватил из чехла свою винтовку, вскинул и произвел два выстрела. Рогатый самец споткнулся и рухнул сразу, а самка еще немного пробежала, затем, упала на колени, немного пошаталась из стороны в сторону и свалилась набок.
   - Отлично! Пускай пока полежат, а я пойду на переговоры.
   - Ты что, с дуба упал, кто тебя пустит, какие переговоры? Они тебя убить могут! Дикарей с луками и ядовитыми стрелами нужно расстрелять, как этих антилоп и все!
   - Нет, Иван, думаю что договоримся, - увидев, что он собирается полемизировать и 'не пущать', остановил словопрения на полуслове, - Довольно разговоров. Пойду и все. А вы стойте здесь, надеюсь, обострения ситуации не будет и в атаку идти не придется.
   - Ладно, тогда возьму пару человек и еду с тобой. Ангелов здесь и сам покомандует.
   - Я тоже пойду, - к нам на кобылке протиснулся отец Герасим. По тому, как он держится в седле и ведет себя в походе, мы уже давно увидели в нем воина. Ой, не прост этот священник.
   - Хорошо, но захватите рулон ткани и мешок простых ножей. Те, которые приказал таскать повсюду с собой.
   Отъехав вчетвером немного дальше, метров за сто от толпы дикарей остановились и спешились. Сняв привязанную к седлу скрутку плаща, вышел вперед, постелил на землю и уселся по-турецки. Винтовку не брал, однако, как выходят револьверы из кобур наплечной гарнитуры, проверил.
   Несколько минут в стане аборигенов ничего не происходило, там народ продолжал метаться, словно морские волны во время грозы. Наконец, из толпы вышло четверо полуголых мужчин, среди которых один был с золотым обручем на голове, ремнем на поясе с пристегнутым самым настоящим палашом. Еще двое в руках несли плетеные табуретки, а с шеи у них на ремешках свисали самые настоящие косточки. Четвертой была фигура колоритная: в маске, мохнатой шкуре, с клюкой и барабаном, но босой так же, как и все. Вероятней всего коллега или, скорее всего, контрагент отца Герасима.
   Процессия подошла и остановилась метрах в пяти. Абориген с обручем, мужчина лет тридцати, высокий атлет с угрюмым взглядом, он что-то буркнул, а два дикаря опасливо приблизились ко мне и поставили табуретки наземь.
   - Садитесь здесь лорд*, - к моему глубокому удивлению, говорил он на корявом, но вполне внятном голландском языке. Я встал с плаща и уселся на табурет. Он сел напротив, сжал левой рукой ножны старого морского палаша и правым кулаком стукнул себя в грудь, - Моренга. Чиф*. Зачем вы опять пришли, белые? Мой народ уже оставили вам свои земли. Отсюда никуда не уйдем. Мы примем бой, даже если твои громкие мушкеты убьют нас всех.
   - Меня зовут князь Михаил. Послушай меня, вождь Моренга. Мы не хотим вас убивать, - при этом приподнял руки, предъявив раскрытые ладони, что обозначает мирные намерения. Его брови слегка поднялись вверх, но угрюмость и недоверие из выражения глаз не пропало, я же продолжил, - И саванна, по которой вы бродите следом за стадами антилоп, мне тоже не нужна. Ты говоришь, что твой народ раньше жил в другом месте? Это правда?
  
  * Господин (нидерл)
   ** Искажено Chief - вождь.
  
  
   - Моренга никогда не обманывает. Это место там, - он махнул рукой на юг, - Оно далеко, у самого моря. Мой народ там жил много веков, но два десятка лет назад к нам на большом корабле приплыл белый лорд Ян Ван Рибек.
   Он замолчал и прищурившись посмотрел мне в глаза.
   - Никогда не слышал о таком. Мы белые, но голландцы нам не друзья, - медленно ему ответил, чтобы он понял нидерландский язык ХХI века, - Прошу тебя вождь, продолжай.
   - Сначала они нас не трогали, мы с ними жили мирно, а их шаман-священник учил меня грамоте и счету. Затем приплыли еще белые, еще и еще. Им понадобилось земли все больше и больше и, наконец, пятнадцать лет тому, они пришли в селения наших соседей, затем к нам и приказали уходить. Мы не хотели никуда идти, потому что кроме как на территорию мертвой саванны идти было некуда. Как говорили предки, там не только антилопы не водились, там даже грызуны не жили. Все знали, что на много лун пути, в той пустыне нет жизни.
   Вождь говорил короткими фразами, часто используя незнакомые или исковерканные слова, но суть мне была понятна.
   - Тогда они взяли громкие мушкеты, пришли с рассветом и стали стрелять. Многих убили. Мы тоже убили пятерых и бежали, - его глаза гордо блеснули, а рука погладила палаш, - Думали, что идем в пустыню на смерть, но наши предки ошиблись или сами не знали, но через двадцать дней мы вышли в живые земли. Еще нас спасло то, что начинался сезон дождей. В пути выжили меньше половины, а старики и дети погибли. Но остальные радовались, мы встретили стадо антилоп, убили их пастухов* и шли с ними пять лун до этой реки. И жили здесь счастливо, - он внимательно осмотрел мой полный кирасирский доспех, перевел глаза на сопровождающих: Ивана и сержанта Бузько, которые без стеснения направили на него свои винтовки, а также на смиренно сложившего руки и внимательно слушавшего отца Герасима, посмотрел вдаль, на выстроившуюся для атаки конницу, сильнее сжал побелевшими пальцами ножны палаша, тяжело вздохнул и закончил, - До сегодняшнего дня.
   - Нет, вождь Моренга, - отрицательно покачал головой, - Не собираемся мы изгонять тебя с этих земель. Но поверь, придет время, когда твой народ сам откажется кочевать по степи, следуя за хвостом антилопы. Они научаться у нас, белых, выращивать хлеб, ковать железо, плавить медь, охотиться по-новому, жить по-новому. Даже одеваться захотите так, как мы, белые.
   - Когда я был мальчишкой, я тоже хотел быть таким, как белые, но вы нас обманули. Стали изгонять и убивать, - его глаза слегка были прищурены и смотрели зло, но лицо было бесстрастно.
  
  * Имеется в виду львов.
  
   - У тебя дети есть, вождь?
   - Есть.
   - Сколько?
   - Три сына и восемь дочерей. А почему ты спрашиваешь о моих детях, белый лорд?
   - Хочу сделать им подарок. А жен сколько?
   - Три.
   - Очень хорошо. Бузько! - позвал сержанта и перешел на славянский язык, - Вытащи из мешка и подай мне три ножа. И рулон красного ситца вытащи. Прямо на глазах у дикарей отмеряй одиннадцать кусков по два метра. Да, от пальцев левой руки до правого плеча будет метр.
   За действием сержанта все дикари наблюдали, открыв рот и широко распахнув глаза, даже тот который в маске перестал дергаться и замер.
   - Возьми, вождь, это подарок твоим детям, - передал ему сверток ситца и лежащие сверху три таких себе ножика, затем повысил голос и добавил, - Скажи всем, что в полудне пути на берегу реки выше по течению, живут белые, которые всех желающих будут обучать грамоте и разному мастерству.
   Моренга бережно принял сверток, но смотрел недоверчиво, ожидая подвоха. И я его не разочаровал:
   - Так что, вождь, через два дня ожидаю на работу пять десятков крепких мужчин, сроком на три луны. За работу получат каждый по ножу и отрезу ткани.
   - А что будет, если не придут? - осторожно спросил он, прижимая сверток к груди.
   - Сам знаешь. Приду и возьму силой, не пять десятков, а три сотни, и никому ничего не заплачу. При этом, если пострадает хоть один мой воин, убью десятерых твоих. И это еще не все. Ежегодно, к началу сезона дождей будешь отправлять на учебу по два десятка сообразительных парней и девок. Мы их в течение двух лет будем учить грамоте и ремеслам, кормить и одевать. И обещаю, у себя удерживать не станем. Те, кто захочет вернуться в племя, пусть возвращаются, а те, кто захочет остаться, дадим работу, будем платить и ножами, и тканями, и разными другими полезными и красивыми вещами. Для них поможем даже отдельный поселок построить.
   Шаман замер, вытянул шею и внимательно прислушивался, возможно, он тоже понимал наш разговор. А вождь, плотно сжав губы, молчал, внимательно уставившись мне в глаза.
   - Сейчас, вождь, ты получил самого могущественного покровителя, но с нашим приходом ваша тихая и спокойная жизнь кончилась, хочу, чтобы ты это осознал. Но времена начнутся более интересные и веселые, поверь. И еще даю слово, что обманывать тебя не будем, будем помогать и в обиду никому не дадим. Но и ты смирись и нас не обманывай, иначе, насколько мы добры, настолько и беспощадны. Если тебе от этого станет легче, то обещаю, что настанет день, когда обидчиков вашего племени - голландцев, с земель обязательно изгоним.
   Наклонился, поднял свой плащ и вложил его в руки вождя:
   - А это тебе от меня, - при этом, не оглядываясь, подошел к Чайке, вскочил в седло и отправился в расположение наших войск.
   В город Водяной вернулись к вечеру. Следующие два дня прошли в определенном напряжении: 'Придут или не придут, воевать будем или нет, поверили или решили умереть?'. Однако, к полудню третьего дня прискакал связной с западного секрета и сообщил:
   - Дикари идут! До полутора сотни человек!
   На самом деле, аборигенов прибыло сто сорок шесть. Их, как потом стало известно, на работу выперли собственные жены, увидевшие красочные наряды на супругах и дочерях вождя. Ну, и железные ножи сыграли немаловажное значение.
   Колесо бытия завертелось живее. Местный начальник строительной компании распределял людей по нарядам, охотники ускакали за мясом, крестьяне рядом с городом вовсю пахали землю, а мы засобирались домой. Да-да! Путь извилист и не близок, но там ждет меня новая земля, там будет построен мой новый дом.
  
  
  
  
   Глава 5
  
  
  
  
   Дорога от Водяного до Иванграда представляла собой юго-западную четверть дуги эллипса, которую мы с облегченным обозом преодолели маршем за два с половиной световых дня. В обозе шло десять пустых повозок, которые возвращались вместе с нами в сопровождении двух пулеметных тачанок с расчетами и отделением кадровых воинов. Они будут организовывать постоянно действующее караванное сообщение к побережью Индийского океана. В частности, присоединив вновь изготовленные в Павлово дополнительные повозки, обратно в город Водяной повезут пиломатериалы.
   Столица нас встретила еще издали стуком камнетесных молотков и визгом пил. За месяц, который мы отсутствовали, на подходах к городу с трех направлений были отсыпаны валы и возведены равелины, с ныне бдящими караулами. Все мужчины, а их здесь насчитывалось вместе с неграми-новобранцами около полутысячи человек, работали на стройке. Здесь не ленились вкалывать даже свободные от нарядов воины.
   У берега реки успели поставить два длинных двухэтажных здания, которые планировались под первые казармы будущего военного городка. И сейчас уже укрывали тростником крышу, правда, примерно через год ее планируется перекрыть шифером. На возвышенности стоял издали видимый флагшток со знаменем княжества. Здесь строили дворец губернатора и церковь, но здесь дело шло вяло. В общем-то, правильно, самое главное, к началу дождей спрятать под крышу простой народ.
   Вдали, у восточного равелина, где намечено строительство металлургического комплекса, Первого химического и Первого оружейного завода, сейчас стояли на просушке стопки кирпича из сырого огнеупора. Каменная коробка одного здания уже была построена, а второго - до половины. Правда, рядом что-то уже дымилось. Еще по той жизни, хорошо помнил диаграмму розы ветров этой зоны материка, поэтому и указал наиболее экологически благоприятное место постройки промышленных объектов. В результате, в сторону города трубы точно дымить не будут.
   От казарм, километра на полтора вверх по течению, весь берег был изрыт и там сейчас копошились целые толпы женщин, даже беременные.
   - Чего они там роются, - с недоумением обратился к счастливой от долгожданной встречи с супругом и братом, ее превосходительству, исполняющей обязанности градоначальника Рите Бульбе.
   - Землю выкапывают и подносят к берегу, а после работы приходят мужья и промывают. Золото там, - ответила, весомо выговаривая слова, оставленная главной по надзору за хозяйством, действительный лыцарь лыцарского корпуса княжества Славия. К этим не праздным регалиям истинно трудолюбивого человека можно еще добавить должность заведующей кафедрой алхимии будущего столичного университета, а так же руководителя и основного акционера (после князя, то есть государства) Первого химического завода.
   - Нашли все-таки, - удовлетворенно кивнул головой.
   - Нашли. Копали канавы под фундамент казарм и наткнулись на самородок, весом в два килограмма триста тридцать три грамма. Затем, перемыли весь изъятый грунт и еще почти шесть килограмм нашли. Люди сразу побросали все работы, и давай рыться. Но я пресекла. На каждого мужчину выделила по четыре метра речного берега, длиной до бесконечности. Вот, после двенадцати часов работы, не бесплатной, заметьте, они имеют право копаться и на своем участке.
   - И много уже нарыли? - спросил Иван.
   - А сто двадцать четыре килограмма! Каждый день, кроме воскресений, по десять-двенадцать грамм с каждого участка сдают.
   - А рассчитываешься чем?
   - Деньгами, - лукаво улыбнулась она.
   - Такими темпами считай, ты скоро раздашь всю казну графства? - фыркнул недовольно Иван.
   - Нет, что ты, из казны не взяла ни одного талера.
   Глядя на ее осанку настоящей синьорины, несмотря на уже заметно выступающий живот, на слегка прищуренные и веселые глаза, я вдруг догадался:
   - Сама деньги чеканишь.
   - Да, ваша светлость, - она коротко кивнула.
   - Я тебя люблю! Дай мне свои руки, я их расцелую, - схватив руки смущенной Риты, не поцеловал их в край манжета на запястье, как положено по этикету, а расцеловал натурально.
   - Мда, кхе-кхе, - послышалось рядом покашливание Ивана.
   Вопрос создания собственной денежной единицы некоторое время был под вопросом. В целях соблюдения секретности становления нового игрока на мировой арене, вначале планировалось использовать существующую европейскую валюту даже на внутреннем финансовом рынке. Но, пролистав рожденную изнасилованными мозгами толстую тетрадь идей по созданию различных производств и проанализировав динамику развития экономики и промышленности, необходимые для достижения поставленных целей, стало ясно, что мы должны либо колоссально обогащать чужие государства, либо засветиться по полной программе.
   Не надо далеко прятаться, только размеры основных фондов княжества за ближайшие десять лет должны составить около трех-четырех миллиардов австрийских талеров. При этом товарооборот с Европой, даже через группу посреднических фирм, будет равен приблизительно двенадцати-пятнадцати миллиардам. Но это далеко не все, так как прогресс на месте не стоит. Есть все предпосылки считать, что с освоением новых земель, развитием технологий, расширением производств и ростом экономики динамично развивающегося государства, показатель валового национального дохода за последующие десять лет увеличится, как минимум, вчетверо. А здесь без такого понятия, как универсальный эквивалент стоимости товаров и услуг, то есть деньги, никак не обойтись.
   Есть еще один путь пополнения денежной массой. Нам нужно выбрасывать на рынок, вдруг ниоткуда взявшиеся сотни тысяч тонн меди, железа и десятки тонн золота, а также тысячи карат драгоценных камней. Но, здесь ясно и коню, что подобные операции пройти незамеченными для сильных мира сего никак не могут.
   Несколько тысяч тонн железа и меди залегендировать можно, задумки в планах есть, но это может здорово обогатить только мою торговую компанию и банки, и не более того. А нужно обогатить и укрепить целое государство, спрятанное на задворках планеты, притом собственное, а не чье-то постороннее. И еще, из той жизни мне прекрасно известно, что чисто на экспорте сырья далеко не уедешь. Этим, в конце концов, породим в основной массе своей ленивого полунищего потребителя, а нам нужны созидатели, способные развивать собственную конкурентно способную производственную инфраструктуру.
   В идеале затраты на содержание медицины, образования, армии, флота, охраны порядка и заявленного социального обеспечения, не должны превышать десяти процентов от объемов всей произведенной продукции. Это оптимальный вариант существования производственного гражданского общества, а формирование дохода государства за счет вышеперечисленного экспорта, возможен только на этапе становления.
   Дальнейшее существование хорошо организованного общества, возможно только за счет полного самообеспечения и производства излишек, а также роста производительности труда, когда один крестьянин может прокормить от десяти до двадцати человек. Тогда будет естественный большой прирост численности населения и рост денежного оборота, спрос на продукцию промышленных предприятий, такое как оборудование для заводов, сельхозтехника для крестьян, товары широкого потребления для всех граждан страны. Тогда-то можно говорить о нормальной перспективе развития науки, росте уровня образования и самосознания.
   Простые арифметические подсчеты высветили цифры поистине грандиозные. В результате, хочу того или не хочу но, наполнение бюджета денежной массой, в основном за счет экспорта, сделает тайное явным много раньше времени 'Икс', когда мы к этому еще не будем готовы совершенно.
   Таким образом, альтернативы собственной валюте не видел. Однако, вводить ее решил исключительно на территориях новых земель, исключительно для внутригосударственных расчетов и с соблюдением особого режима секретности по отношению к любому внешнему фактору. По крайней мере, на ближайшие двадцать лет.
   С ее названием не заморачивался, решил, что будет золотая 'корона', серебряная 'гривна' и медно-цинковый 'грош'. Тем более, что эти древнерусские термины сейчас не используются ни одной страной, а будущий царь Петр свои деньги назовет совсем иначе.
   Деревянный макет чеканочной машины с гуртильным кольцом, предназначенной для изготовления монет, мы с Иваном соорудили уже давно, еще в феоде Сильва. Сам механизм в числе срочных и первоочередных изделий не стоял, поэтому, вспоминали о нем очень редко. Но наши механики меня удивили: когда возвратился из похода по Украине, увидел в мастерской готовую чеканочную машину, но приспособленную под одну из операций вытяжки в пуансоно-матрице стаканчика револьверной гильзы. Гуртильное кольцо при этом было снято. Тогда-то и возникло желание, довести эту монетно-чеканную задумку до конца.
   Ничего сложного или секретного в механизме машины не было, в Азии и Европе ее уже лет сто, как эксплуатировали полным ходом. Увидев изделие в металле, сработала инженерная мысль, и захотелось сразу же изменить конструкцию с винтовой схемы, на кривошипно-шатунную. При этом мощный маховик с помощью коленчатого рычага мог бы осуществлять вертикальное движение верхнего штемпеля с достаточным усилием. А еще эта схема с помощью сблокированных толкателей и фиксаторов позволила бы серьезно автоматизировать подачу монетного кругляша и выброс готовой монеты, а так же помогла бы исключить несвоевременную подачу к штемпелю кругляшей или их скопление.
   Впрочем, новые эскизы и схемы набросал, но отложил в длинный ящик. Не миллионное у нас пока население, чтобы вместо простой чеканочно-гуртильной машины, ваять целый автоматический монетно-чеканный комплекс. Но кольца для формовки рельефного гурта решил переделать. Вместо подпружиненных размыкающихся, сделал разъемные, состоящие из четырех секций. Пришлось их загонять в толстые рамки, из которых после каждого тиража монет нужно будет выбивать, зато будут раз в десять долговечнее.
   Следующий этап был не менее сложен. Так как справочники по металловедению остались в той жизни, а для создания размеров монет в моей метрической системе нужно обладать кое-какими знаниями, то пришлось их постигать методом 'тыка' и двухдневных экспериментов. За эталон взял немного затертый золотой английский соверен, который весил ровно десять грамм и соответствовал давно привычной в Европе стоимости одного фунта стерлингов. Правда, в отличие от моей короны, в его составе золота было где-то на один грамм меньше, но лично я решил чеканить десятиграммовую монету девятьсот двадцатой пробы, где лигатуры из серебра и меди должно быть не более восьми десятых грамма.
   А вот с серебром в связи с его, почти в два раза меньшей плотностью, чем у золота и соответствующим нынешним курсом - пятнадцать к одному, пришлось поиграться. С диаметром монет разного достоинства определился: за образец гривны взял английский шиллинг, за полтинник - полшиллинга, за двадцать пять грошей - монету в одну десятую экю, а за десять грошей - монету в одну двадцать четвертую экю. При этом, вес одной гривны был равен семи с половиной граммам серебра, а вес, соответственно, монеты в десять грошей - семидесяти пяти сотых грамма. И еще, взяв за образец диаметр талера и полталера но, сделав немного плотнее, вырубил кругляши на монеты, достоинством в четыре и две гривны, с соответствующим весом в тридцать и пятнадцать грамм. При этом предполагалось, что проба серебра будет не ниже девятисотой, а в качестве легирующей добавки в расплав добавим медь. Сегодня так делают абсолютно все монетные дворы.
   Диаметры латунных монет, достоинством один, два и пять грошей, взял из памятных советских копеек - пятнадцать, восемнадцать и двадцать пять миллиметров. Но, пришлось и здесь немножко помучиться, так как хотелось получить монеты с четким весом в один, два и пять грамм. И тот медно-цинковый сплав, который получим в Ковалеве при плавке оловянных руд, для чеканки мелочи как раз подойдет. Правда, уже сейчас видно, что ее производство будет очень убыточно. Еще в той жизни где-то читал, что изготовление однокопеечной монеты обходилось государству в шестнадцать-двадцать копеек. Но без разменной мелочи никуда не денешься, поэтому, перекос уберем за счет чеканки монет более высокого достоинства.
   Когда пришел к ювелиру Ицхаку с просьбой об изготовлении штемпелей, тот с минуту смотрел на меня бесконечно удивленным взглядом, широко раскрыв рот.
   - Нет, сеньор, - хрипло сказал он, отрицательно качая головой, - Я не резчик! Да и в любом случае не взялся бы за подобную работу. Я не враг ни себе, ни своей семье. Простите, наверное, этого не следует говорить, но всегда считал вас человеком более рассудительным...
   - Меня не интересуют штемпели европейских монет, фальшивыми деньгами не собираюсь заниматься категорически! Меня интересует несколько иное, - резко оборвал его и подал папку с собственными эскизами позитивного изображения аверсов и реверсов монет различного достоинства, а так же мой портрет в профиль и герб Славии, написанные за десять талеров художником местной редакции.
   Ицхак распахнул обложку, схватил большую лупу и близоруко сощурился, рассматривая рисунки. Он долго не подымал голову, все перекладывая листочки с места на место. Было ясно, что он давно уже все рассмотрел, а сейчас тяжело шевелил извилинами над свалившейся на голову совершенно безумной и непонятной темой.
   - Сумасшествие какое-то, - он тихо пробурчал себе под нос, затем, пальцем показал на мой портрет и поднял глаза, - Сеньор, ваша светлость, на этих двух золотых монетах и трех больших серебряных нужно чеканить изображение монарха. И надписи кириллицей. Я верно мыслю?
   - Совершенно верно.
   - Но ведь это, это...,- он замолчал, напряженно уставившись мне в глаза, и через минуту обмяк и тихо промямлил, - Даже не знаю, что сказать. И резчиков знакомых нет.
   - Послушайте, мастер, вы далеко не древний старик, а вас уже мучает склероз. Да! Иаков хвастался, что в молодости вы получили гильдейский патент ювелира, отработав пять лет при дворце в казначействе резчиком штемпелей! И этому умению всех сыновей учили, даже его. Только у старшего Мигеля лучше всего получается работа с металлом, а у младшего - резка негативов и обработка камня.
   - Иаков?! Ах, негодник такой, пускай только придет домой! Вот я ему задам!
   - Чего уж там, он о благосостоянии семьи беспокоится. Тем более, что конфиденциальная работа оплачивается вдвойне. Вот сколько стоило в казначействе изготовление штемпельной пары?
   - О сеньор! В зависимости от сложности, от сорока до ста талеров за негативы и пять талеров за гуртильное кольцо. Да еще стоимость заготовок.
   - Сырые заготовки мои. А платить буду за каждую пару плюс кольцо, независимо от сложности - сто пятьдесят талеров. Устраивает?
   - Да, сеньор! Если здесь одиннадцать комплектов, то...
   - Нет, Ицхак, немного не так. Большая золотая корона и малая - по двадцать пар. Четыре, две и одна гривна серебром - по тридцать пар. Пятьдесят и двадцать пять грошей серебром - по сорок пар. Десять грошей серебром и пять медью - по пятьдесят пар. Два и один грош - по шестьдесят пар. Итого, четыреста тридцать комплектов.
   - Ох, вей, это ж сколько миллионов можно начеканить?! Да и нам на полгода работы!
   - А вы умножьте все это на сто пятьдесят талеров. Неужели вы за полгода когда-нибудь зарабатывали такие деньги? - отстегнул от пояса и вытащил из-под плаща два трехкилограммовых кошеля с золотыми дублонами, - это, мастер, первый маленький аванс.
   - Нет, сеньор, ваша светлость, - он положил свои руки сверху на кошели, - И за пять лет не зарабатывали. Просто, у нас таких заказов никогда не было, и быть не могло.
   Нужно сказать, что свой гонорар семейство Ицхака заработало и вознаграждение получило полностью, до последнего талера. Правда, как они меня не уговаривали, но в целях безопасности обеих сторон, младшего Пабло Паса забрал с собой. А тот и рад был, при этом подружился с компанией Карло Манчини, с коими путешествовал на 'Селене' Кривошапко, а затем, добирался в караване вместе со всеми до будущей столицы графства.
   Нашли мы его рядом с небольшой действующей литейкой, околачивающимся за охраняемой двумя караульными перегородкой, в компании таких же интеллектуальных бездельников, как и он сам. Из здания выступало круглое нетолстое бревно с опорой на краю, являвшегося осью большого деревянного колеса, которое вертелось довольно шустро. Внутри колеса, соблюдая очередность, с визгом и смехом бежали чьи-то дети. Право-слово бельчата.
   Плавка, видно, только закончилась, и двое бывших агадирских рабов, под чутким руководством бывшего моего ученика, но уже достаточно опытного мастера, прокатывали на валках еще горячую золотую полосу. На земляном полу лежали шесть таких же золотых полос и две серебряные.
   За следующей перегородкой стоял кривошипно-шатунный пресс с большим маховиком, приводимый в действие шкиво-ременной передачей от вращающегося вала. Здесь еще один бывший раб по направляющим пазам плиты матрицы подавал узкую серебряную полосу (похоже, на двадцатипятигрошевые монеты), а баба с просечным пуансоном, двигаясь по вертикальным колонкам, рубила монетные кругляши.
   Наконец, мы зашли за третью перегородку, где двое работяг вертелись у чеканочной машины. Один из них, задвигал кругляш и скидывал на устланный парусиной пол готовую монету, а второй - интенсивно прокручивал ручки винтового пресса. При этом производительность отставала от предыдущей операции раз в пять. Это никуда не годилось, поэтому подумал, что когда монетный двор буду переводить в столицу княжества, то это убожество обязательно поменяю на приводную, кривошипно-шатунную машину. Впрочем, сегодня вечером схемку усовершенствований ребятам нарисую, пусть на этой технологической операции работяги не корячатся.
   - Это французы, - сказала Рита, - Три недели назад они приняли православие и венчались. Их жены непраздны, наверное, поэтому и поспешили.
   Действительно, я их помнил, они мне в Агадире еще разные вопросы задавали.
   - Нет, Рита, теперь это уже никакие не французы, - отрицательно покивал головой, рассматривая готовую серебряную монету, достоинством в двадцать пять грошей, - Это уже наши люди.
   Вечером, собрав в недостроенном помещении одной из канцелярий рот будущего пехотного полка, которое ныне является местом жительства семейства генерал-губернатора, узкий круг ближников: Ивана, Риту и Данко, продолжили рассмотрение требующих внимания вопросов.
   - Рита, ты выплачиваешь за грамм самородного золота всего двадцать грошей. Почему так мало, ведь мы планировали его выкупать по полтиннику?
   - Ваша светлость...
   - В домашней обстановке не называй меня 'светлостью', - перебил ее, - Вы здесь для меня самые близкие люди, понятно? Называй, как Иван - Миша. Правда, этот твой невоспитанный супруг меня даже на людях иначе, как Михайло не называет. Ну, да я ему прощаю. Чего лыбишся? - кивнул на кувшин с испанским розовым вином, - Наливай. А ты, Рита, продолжай.
   - Да, э...
   - Миша.
   - Да, Миша. Так вот, во-первых, в составе золота около трети серебра, во-вторых, ну где в Европе вы видели, чтобы за день кто-нибудь зарабатывал хотя бы один талер? Разве что очень квалифицированный мастер. А здесь девчонка земельки за день нагребла не спеша, ее муж к вечеру домой пришел, на берегу реки повозился пару часов и дополнительно загреб две-три гривны. Тем более, что вода в реке, уже не холодная. И, в-третьих, в людей на руках сейчас огромные деньги, а где их тратить? Хорошо, что наши воины разных вещей с похода натащили, на пару лет хватит. Так что кое-какая внутренняя торговля между ними все же есть.
   - Здесь ты права, - согласился и отпил из бокала немного вина, кстати, довольно приличного, - Это еще хорошо, что они по бывшему месту жительства прекрасно помнят стоимость серебряной монеты, и относятся к ней с уважением. Не говорю о золоте, которого многие и в руках никогда не держали. Поэтому да, в течение года нужно наладить производство товаров широкого потребления, по тому нашему списку. Ну, и организовать поставки из Европы, а так же Индии и Китая, они здесь недалеко.
   Иван и Рита утвердительно покивали головой. Специальный список поставок продукции по каждому из четырнадцати городов был строго регламентирован. Решил, что персональная ответственность военного коменданта - руководителя провинции, по обязательным объемам производств и поставкам, согласно плана государственных заказов, мера пусть временная, но необходима и 'дамокловым мечом' только дисциплинирует всех без исключения исполнителей. Что же касается получения выгоды при увеличении выпуска продукции, пользующейся высоким спросом, то никто никого ничем не ограничивает, - производите на здоровье. Это выгодно и вам, и мне, то есть, государству.
   - Надо, ребята, начинать организовывать нормальную форму внутренней торговли, - вытащил из тубуса пачку исписанных листов и подал Рите, - Держи, хозяйка, здесь мои размышления на эту тему. И еще, ребята, хочу вам сказать, что основал почти все наши поселки и города на местах золотых россыпей и алмазных копий.
   - О! А чего же ты ничего не говорил? - Иван с удивлением уставился на меня, поправил за ухом длинный оселедец и подкрутил кончики длинных, висящих ниже подбородка усов.
   - Вот сейчас и говорю. Отправляюсь с Данко в плаванье, фактически, вокруг земного шара, а в пути всякое может случиться...
   - Миша! - Рита перекрестилась, - Что ты такое говоришь?
   - То и говорю, что надеюсь на лучшее, но все мы ходим под Богом. Поэтому, слушайте меня внимательно. На Верхнем Поле, слева от самого первого казачьего хутора, весь горный хребет забит алмазами, а две высотки, километрах в десяти юго-восточнее, хранят несметные запасы золота. Дальше, самый крайний казачий хутор, из которого мы сворачивали к Водяному, поставлен над огромной золотой жилой, которая широким пластом проходит на глубине в двенадцать-пятнадцать метров. В ней столько золота, сколько испанцы не вывезли из Америки за все двести лет. Дальше. Помните, где мы в саванне вкопали в землю дерево?
   - Да, да, - ответили и Иван, и Данко.
   - Так вот, если в этом месте выкопать яму, диаметром около полукилометра и глубиной, чуть больше километра, то можно вытащить до трех тонн алмазов. Копать ее, конечно, придется десятки лет, но оно того стоит, такого количества алмазов сегодня в мире просто не существует. За них вообще, можно выкупить половину Европы. Да! Есть еще подобные залежи алмазов в горах народа лесото, они находятся километрах в пятистах на юго-восток. Впрочем, мне почему-то кажется, что никакой народ на них сейчас и не живет.
   Никто никаких вопросов мне не задавал, но заметил, как все трое между собой понимающе переглянулись.
   - Все, о чем вам только что говорил, есть тайна великая. Говорю сразу, пока я жив, эти месторождения никто разрабатывать не будет, и наследнику в завещании напишу запрет лет на пятьдесят. Вас это тоже касается, клятву мне дадите прямо сейчас.
   - Слышишь, Михайло, - встрял Иван, - А если его какой-нибудь мужик или казак найдет? Тут уж никуда не денешься.
   - Могут, но без специальных целенаправленных геологических экспедиций вряд ли. Быстрее всего найдут то, что у них под ногами, на плато золотоносных ручьев множество. По европейским меркам эти запасы, конечно, очень солидные, а по нашим так, ерунда. Поверьте, того золота, которое лежит здесь, рядом со столицей, хватит для нормального развития любого европейского государства лет на сто. По крайней мере, такого количества сегодня нет, например, ни в царстве Московском, ни в Речи Посполитой вместе взятых. Даже если у бояр и шляхты выгрести все закрома.
   - Ого! Мощно! - Иван опять поправил за ухом оселедец и продолжил, - Даже не спрашиваю, откуда ты все это знаешь. Знаю, что просто знаешь и клятву свою о сохранении тайны, даю. Бог свидетель.
   Он встал из-за стола, поцеловал нательный крест и размашисто перекрестился. За ним поклялись Данко и Рита.
   - Алмазы у нас тоже есть и много. В Стоянове. Там их лет триста копать - не перекопать. А вообще, ребята, главное достояние любого нормального государства, это не золото и алмазы.
   - А что? - спросил Данко.
   - Сытый гражданин. Хлеб, мясо, молоко - вот главное богатство.
   - Так можно же купить!
   - А если все будут рассуждать так, как ты? Или не захотят продать, тогда что будешь делать?
   - Как это не захотят?
   - А вот так, не захотят и все!
   - А армия тогда на что?
   - Какая армия? Поверь, Данко, когда твой народ начнет голодать, то считай, что никакой армии у тебя уже нет. Поэтому, ребята, одним золотом сыт не будешь.
   - Ничего, те земли, по которым мы прошли, хлеб родить будут хорошо, - уверенно сказал Иван, - Уж я в этом деле понимаю. А если здесь такая теплая зима, с весенними и осенними затяжными дождями, то два урожая собирать можно. Если не лениться.
   - А ты отследи пару лет и семьи особо ленивых мужиков с земли безжалостно сгоняй и переводи в рабочий класс. На рудники их, там они больше пользы принесут. Вон, рядом целые горы с углем, а на том берегу с возвышенностей глыбы железной руды прямо в реку скатываются.
   - К слову, о железе, - продолжил Иван, - Сейчас нас интересует в первую очередь крестьянский реманент и оружие. По реманенту нет вопросов, на него железо пойдет любое, выплавим сколько надо, вот только с оружием как быть? Отличной толедской стали привезли с собой всего девять тонн. Пусть половина уйдет на окалину и стружку, а половина на стволы и ответственные детали. Получается, что изготовить сможем где-то полторы тысячи винтовок и тысячу револьверов. Даже сейчас это на полгода работы, а там мы дополнительно обучим людей, увеличим количество станков вчетверо, да с учетом толпы агадирских мастеровых, должны выйти на годовой выпуск четырех тысяч винтовок и двух тысяч револьверов. А вдруг железо окажется дрянным?
   - Иван, отбрось все сомнения, из этой руды получится отличная, натурально легированная хромом и марганцем сталь. Что это такое, у Риты и наших литейщиков в учебнике написано, при специальной термообработке на резцы и сверла ничего лучшего не найдешь. По твердости и прочности она толедской совсем не уступает. Даже не ржавеет, - увидев его удивленные глаза, поправился, - Нет, ржавеет, конечно, но очень-очень слабо, сам увидишь. Особенно, если варить будете в мартенах, схемы которых я вам нарисовал. Так что наперед заказываю лично для себя гладкоствольную двустволку, рычажную винтовку и два револьвера. Резьбу и гравировку золотом, пусть малый Пас сделает.
   После моих слов они все втроем опять понимающе переглянулись. Пытались сделать это быстро и незаметно, да и ладно, хорошо, что вопросы давным-давно перестали задавать. Ну, не рассказывать же им, что в той жизни здесь точно так же стоял металлургический комплекс и оружейный завод, на котором по бельгийским лицензиям изготавливали очень качественные охотничьи ружья и карабины, боевые пистолеты, винтовки и пулеметы. Даже пушки.
   - А почему печь называется 'мартеновская'? - спросил Иван.
   - Да это просто так назвал, чтоб никто не догадался, но когда ты ее построишь и сваришь в ней сталь, мы ее переименуем в 'ивановскую'. Кстати, на четырех группах станков не останавливайся, сделаешь еще четыре и отправишь в Лигачев. Через год-полтора вернемся из кругосветки, и заберем их в Америку.
   - Миша, - тихо сказала Рита, - Многие слышали, что здесь будет университет, так вопросы задают, даже те два молодых француза.
   - Да не французы они, - поправил ее, - Это уже наши люди.
   - Да, и правда, наши люди. Только спрашивают, когда он будет строиться, сколько платить за учебу и когда начнутся занятия? Они из потомственных механикусов и таких механизмов, как у нас, еще нигде не видели. Я и сказала, как мы ранее планировали, что первые десять лет все будут учиться за счет казны, но только на вечерних занятиях после работы, а здание университета начнем строить, когда закончим казарму и собор. Правильно?
   - С главным зданием университета, спроектированного мастером Лучано, можно не спешить, ближайшие лет пять научных направлений будет немного, поэтому, строительство начинайте с левого или правого крыла. А прямо сейчас отделите в казарме пять комнат для кафедры алхимии, металлургии, обработки металлов давлением, обработки металлов резанием и технологии машиностроения. Это ничего, что на сегодняшних кафедрах будет всего лишь два или три очень молодых преподавателя, зато они имеют более глубокие специальные знания, чем самая именитая профессура европейских научных кругов.
   - Миша, мы до сих пор не знаем, кто возглавит университет?
   - Сначала, Рита, хотел назначить тебя. Но сейчас, учитывая тот массив обязанностей, какой на тебя свалился, да тем более, нынешнее положение, - кивнул на ее живот, - решил назначить почетным ректором себя, а Момчила Петковича - проректором. Он не только самый знающий технолог-машиностроитель в Европе, после меня, конечно, но и воин в восьмом поколении. В восьмом, я правильно говорю?
   - Правильно, правильно! - согласился Данко.
   - Вот! Человек стремящийся, по жизни ничего не боится, людьми управлять умеет, значит, работу потянет. А ты, Рита, сильно одеяло на себя не тяни, можно надорваться. Порох и тол - это для нас пройденный этап, ребята в Ковалеве справятся, а ты это направление на своем потоке вообще не читай. Займись разными кислотами, красителями, смолами, фосфором, марганцем, йодом. Продолжай исследования с азотом и аммиаком, для изготовления промышленного холодильника нам нужен хладоген, а компрессор тебе Момчило сделает. Да, и по всем направлениям готовь себе помощников либо замену, лет пятьдесят мы с тобой еще обязаны будем работать. Иван, дома ее сидеть не заставляй, но береги, хорошо?
   - Не переживай, я же понимаю, что она не домашняя баба.
   - Я не баба, - Рита толкнула его локтем.
   - Так я же об этом и говорю, моя красивая госпожа!
   Мы посмеялись, отвлеклись, поговорили о путешествии по стране, вспоминали веселые или курьезные случаи, произошедшие в пути. Уже когда собрался уходить, затронул еще один вопрос.
   - И последнее, что хотел сказать. О хлебе сегодня говорил не просто так. Обязательно, Иван, проконтролируй строительство амбаров и городских зернохранилищ, а излишками считайте только зерно, которое сверх двухгодичного запаса. Опять же, не спрашивайте, откуда это знаю, но мне точно известно, что к концу века всю Европу, в том числе и царство Московское, ожидают неурожайные годы. Особенно это касается Испании, где феодалы давно вывезли своих крестьян в Америку на серебряные и золотые рудники, чем довели сельское хозяйство до крайне паршивого состояния. Последние годы правления Габсбургов будут ознаменованы настоящим голодом. Золота в нычках феодалов будет полно, однако, хлеба купить будет негде. Это, друзья мои, станет последней каплей, которая окончательно обрушит могущество всей испанской империи. Зерно будут возить из Америки, и продавать очень дорого. Мы, кстати, в это дело вмешаемся, и тоже будем возить. Так-то, Данко, иногда и золото бессильно, а вот наличием хлеба можно влиять и на самые могущественные монаршие дома.
   В той жизни я, Женька, к сельскому хозяйству в общем, а к его организации, в частности, относился совершенно никак, оно мне было неинтересно. Впрочем, на участке загородного дома фруктовый сад содержал в порядке, а газоны всегда подстригал самостоятельно вовремя и аккуратно. А в этой жизни меня, Михаила, к пониманию этих вопросов и процессов приучали с детства, воспитывали как рачительного хозяина не только по отношению к земле и ее плодам, но и по отношению к собственным холопам. И не мудрено, ведь на сегодняшнем Евроазиатском континенте наиболее значимый доход приносит именно сельское хозяйство, не зависимо от того, кошель это мелкого помещика или казна монаршего дома.
   В вопросах его организации не сомневался ни одной секунды. Когда-то слышал рассуждения о высокой эффективности укрупненных хозяйств. В принципе, и я бы мог силовым методом, как когда-то на крови народа поправ его волю, это сделали большевики, внедрить любую форму, даже типа колхозов или совхозов. Но понимал прекрасно что, сломав вековые устои, создам того же раба обыкновенного с определенной видимостью свобод внутри железной клетки, зато усреднено уравненного в правах и ответственности, независимо, от внутреннего состояния души, его работоспособности и устремлений.
   Почему-то ни в германиях-британиях, ни в канадах-америках по такому пути не пошли. В результате эволюции (не путать с революциями) общественных отношений и развития средств производства, сложились такие условия, когда каждый фермер-крестьянин, в конце концов, хозяйствовал на таком участке земли, который мог обработать самостоятельно, оперативно и качественно, с учетом соответствующих времени средств механизации.
   Вот и мой крестьянин больше никогда не будет рабом личным и не станет рабом государственным, в смысле колхозником. Это будет свободный хозяин на условно свободной земле, над которым будет довлеть всего только два обязательства: первое - перед землей-кормилицей в вопросах ее правильной и эффективной эксплуатации и, второе - налоговое перед государством, при этом будет существовать единый умеренный и разумный налог на землю, и все. И все!
   Ах да, еще общественный порядок. Ну, так в казачьих куренях и станицах данный вопрос давно отработан, уже лет как двести пятьдесят. Это в будущем, с ростом промышленности и развитием городов, мы к нему вынуждены будем вернуться.
   Пребывание в Иванграде заканчивалось на позитивной ноте, и на следующий день наступил момент прощания. Прямо с рассветом собрал весь лыцарский состав, с каждым персонально и по каждому направлению еще раз уточнили плановые вопросы. Получалось, что на ближайшие годы народ был конкретно озабочен, и никаких неясностей, вроде, возникнуть не должно. Буквально через полчаса мы построились для марша, развернули мой личный штандарт и, тепло провожаемые пока что маленьким, всего лишь тысячным населением города, тронулись в путь к побережью.
   К сожалению, в течение трех-четырех лет в гости к Ивану вряд ли попаду. Однако, уходил с легкой душой, точно также, как три месяца назад из Стоянова, ибо в своих ближниках был даже больше, чем уверен. Да, они получили невероятные знания, огромные богатства и большую власть. Нет, не власть клана неприкасаемых демократов, отгороженных щитом правоохранительных органов от народа, а именно тяжелое бремя, которое на едва окрепших плечах нести будет нелегко. Глядя в открытые, решительные глаза моих молодых лыцарей, знал наверняка, что знамя общего дела они не уронят и при этом не пожалеют ни чужих голов, ни собственной, но к поставленной цели дойдут обязательно.
  
  
  
   Глава 6
  
  
  
   Все четыре шебеки под общей командой капитана Совы, сопровождали нас после выхода из бухты Крокодиловой реки, еще добрых миль пятнадцать. Затем, просемафорили флажками пожелание удачи и по команде лидера 'Поворот вправо', завернули на юг по направлению к Лигачевской бухте
   и широким фронтом двинули патрулировать побережье первых земель нового государства. Моя же 'Алекто' и 'Селена' Кривошапко продолжали следовать строго на восток, с целью обойти южный мыс острова Мадагаскар и выйти на проторенный караванный путь в Индию.
   Нам предстояло пройти порядка четырех тысяч миль, поэтому, шхуну 'Ирина' оставили в Лигачеве, она бы нас только сдерживала. Пускай лучше команда отдохнет, в будущем им предстоит довольно серьезная задача.
   По выходу из бухты можно было завернуть на север и идти вдоль восточного побережья, вроде, должно быть ближе. Однако, на моих картах здесь просто белое, неизведанное пятно, между тем, севернее обозначена масса разных мелких островов. Из них, первая группа - Коморские острова, а вторая - Сейшельские. Поэтому, ну их, нам надо обернуться быстро, пусть лучше лоции здешних вод составляет патрульная эскадра капитана Совы, им спешить некуда.
   С рассветом второго дня плавания, когда впередсмотрящий вахтенный матрос завидел берег острова Мадагаскар, мы его аккуратно обошли и, подняв все паруса, взяли курс на Бомбей. Прежде чем отправляться в Америку, нужно было завершить решение хозяйственных вопросов по Южно-Африканскому графству.
   Собственно, сам Бомбей нам не нужен. На лоциях Йориса Ван дер Кройфа, в четырехстах милях южнее, на побережье стоял кружечек с названием города Мангалуру, а рядом блеклыми чернилами дописано: 'рабы, ткани, сахар'. Оказывается, это княжество имело довольно высокую плотность населения, и было одним из немногих, где местный правитель-махараджа относился к работорговле совершенно лояльно. В торговом квартале можно было заказать и в течение недели закупить хоть тысячу голов из числа работных каст. За серебро и золото, естественно, и совсем не дорого, так как залежей драгметаллов в этой местности не было совсем.
   Нет, рабство заводить у себя не собирался категорически, но специалисты по производству сахарного тростника, а также варке и рафинированию сахара, нам были нужны, поэтому, выкупленных рабов посадим на плантации, как наемных работников и поможем устроиться. Да и тысяча человек нам, конечно, не надо, но семей сто, желательно молодых, надо взять.
   Воины роты Лигачева, прекрасно знали, что такое сахар и лелеяли расширить участки, как минимум, до двухсот моргов* каждый, да только работать на них было некому. Иван с Ритой и тремя своими племянниками, также решил застолбить на побережье кусок территории для организации хутора и плантации сахарного тростника, а также пожелали вступить в долевое участие по строительству сахарных заводов. Таким образом, парней с их женами он неплохо снарядил и вместе с нами отправил назад.
  
  * В реальной истории 1 морг - 0,56 Га, но в альтернативной истории эта мера площади главным героем определена, как полгектара ровно.
  
   От столицы графства до побережья мы шли налегке, и добрались всего за двенадцать дней. В пути никаких неприятностей не произошло, в поселках новых подданных, аборигены встречали нормально, несмотря на то, что мы изымали у них, общей численностью сто девяносто молодых еще не воинов и столько же девчонок. Они уходили для усиления гарнизонов реки Крокодиловой, бывшей Лимпопо. Не скажу, что местные жители смотрели на нас с радостью в глазах, но отнеслись терпимо, а это сейчас главное.
   Новобранцы тащили на плечах подарки вождей - слоновые бивни, длиной от двух до трех метров, и весом, от шестидесяти до ста килограмм. Под каждым бивнем в ногу шагали три-четыре человека. Они постоянно менялись и, главное, в пути не отставали. В подарках были и кожи разные, которые брать отказался, если бы и их тащили, то скорость передвижения уменьшилась бы вдвое, а этого мы позволить никак не могли. Правда, я тоже отдарился неслабо. Раздал все ножи и запасные наконечники копий, кованные нашими кузнецами в феоде на Ла Пальма пусть не из очень хорошей, но нормальной стали. По крайней мере, они были гораздо лучше, чем наконечники ассегаев, изготовленные из дрянного сырого железа.
   Погода стояла прекрасная, было еще нежарко, но уже чувствовалось наступление весны. Перед самым Павловым даже дождик брызнул и, кое-где полезла свежая трава. На Высоком Поле дожди пойдут гораздо позже, но все равно, наши казаки и крестьяне, надеюсь, уже давно отсеялись, да и какую-нибудь временную крышу над головой соорудили. Нет, местные погодные условия очень благоприятны, не вымрет народ ни от голода, ни от холода.
   В Павлов вошли после полудня, поэтому, здесь же решили остаться на ночь. Народ еще жил под навесами, но городок строился вовсю. За два с половиной месяца был раскопан квадратный канал, со сторонами в четыреста метров и отсыпан земляной вал, высотой метра в три. Видно, местные новые подданные под чутким руководством наших воинов все это время совсем не балдели. К зданию комендатуры еще даже не приступали, зато церковь и казарма на триста бойцов уже стояли. Внизу слышался стук кузнечных молотков, где в данное время ковали ободья на бочки и диски тележных колес. Однако, больше всего обрадовал звук работающей лесопилки.
   - Веди, хвастайся, - кулаком легонько толкнул Павлова в плечо.
   - Два дня, как запустили, - гордо сказал тот.
   Мы спускались с холма к неширокой, но стремительной речушке, несшей воду в сторону океана. Через нее был переброшен мостик: с опорой на берега лежали два длинных и крупных бревна, зашитых свежеспиленным брусом. Сразу за рекой, влево и вправо были распаханы ланы, с межами между ними метров через двести. Длина поля до виднеющегося вдали леса, была километров пять, а распахано - всего до километра, это около сорока моргов или двадцати гектар площади на каждом лане. Мало, конечно, но у нас и на такое количество пахотной земли семян точно не было, а здесь по всем вспашкам уже пробились густые всходы.
   Каждой семье, которая собиралась заниматься сельским хозяйством, выдавали семь десятилитровых ведер пшеницы, три ведра овса и два ячменя. А одному мужику Павлов выдал весь городской фонд картошки - четыре ведра, которую нужно было вырастить строго на семена. Правда, выехав в поле, сразу увидел, чем засеяли основную часть пашни. Кукурузой! Ее наменяли в аборигенов за какое-то барахло. Оказывается, деды наших новых подданных эмигрировали на юг с далекого севера, я так понял, с Танзании или северных областей Мозамбика. Именно там лет сто пятьдесят тому обосновались португальцы, в которых они и научились выращивать эту культуру. Затем, рядом с белыми людьми им стало тесно, вот и ушли на юг, где прожили счастливо, до нашего прихода целых три поколения. Однако, не все коту Масленица.
   Зерном для питания и для дополнительного сева к осенним дождям, должен был озаботиться Саша Дуга при доставке следующего пополнения переселенцев. Всех крестьян они должны транспортировать сразу сюда, а детей - безотцовщину и казаков, какое бы количество их ни было, оставят на Канарах учиться.
   - Сколько у тебя крестьян?
   - Двадцать четыре семьи, - Ответил Павлов, - Село поставили в трех километрах отсюда, за поворотом реки.
   - Старосту назначил?
   - Да, сир.
   - Земля под пашню здесь еще есть?
   - Немного выше по течению реки есть еще одна долина, не меньше этой, верст, ой, простите, километров восемь в длину и до шести в ширину. Так что два села по сотне семей в каждом можно свободно организовать, не говорю уже про вырубки.
   - А наделы для себя и личного состава присмотрели?
   - Присмотрели, это там же, только на другой стороне реки. На семь километров вдоль берега есть возвышенность, немного лесом поросла, но ничего, раскорчуем. И ширина ее пять километров, как раз на тридцать три человека будет по двести моргов. Со временем сделаем там загородные усадьбы и устроим цитрусовые сады. Так, как вы и советовали.
   - Зерна лимонов и апельсинов сажали?
   - Посадили и они за два месяца проросли почти все. Наши девчонки взяли себе по три арапки в помощницы и сейчас занимаются.
   - Молодцы! Еще с побережья привезите саженцы кокосовых пальм, там под старыми деревьями они растут, как бурьян. Копра княжеству нужна, и казна будет платить за нее хорошие деньги.
   - Да-да, слышали об этом, обязательно сделаем.
   - А как местные арапы себя ведут?
   - Нормально. Охотники, как обычно, охотятся, часто возле нас толкутся, приносят добытых антилоп на обмен. Особенно много молодежи и детей приходят поглазеть на невиданные чудеса, а мы их припахиваем, так что в работниках дефицита нет. Работают подсобниками у мастеров на стройке, на лесоповале. Появились даже постоянные, они и шалаши себе здесь внизу под городом соорудили. Арапы хотят нормальный нож заработать или серебряный талер на ожерелье, а арапки - больше всего отрез ткани.
   - А новобранцы как?
   - Тоже нормально, эти пашут вдвойне, но никто не жалуется. На прошлой неделе разрешил каждому выстрелить по одному разу из винтовки, так радости было полные штаны.
   - Через годик учебы начнем потихоньку вооружать, да пойдем примучивать ближайших соседей. Учти, всем комендантам дана почти полная самостоятельность и огромная власть. И вы ее должны оправдать таким образом, чтобы в течение семи-восьми лет, под мою пяту легли все аборигены страны.
   - Будет сделано, сир! Есть здесь недалеко еще два племени, думаю, через год я их подомну, а еще через два смогу подготовить и развернуть батальон. Лишь бы своевременно вооружение поступало.
   - Подашь Ивану Тимофеевичу заявку на батальон с соответствующими сроками, думаю, проблем не будет. Только винтовки будут совсем другие. Я здесь в пути много думал на эту тему и решил вооружать основную массу аборигенов револьверными моделями под винтовочный патрон с дымарем, с примыкаемым к стволу штык-ножом и тяжелым бронзовым затыльником на прикладе. В снаряженном виде будет не тяжелее винчестера. Но, главное, что технологически они более просты в изготовлении, а при постановке на производственный поток, за тоже время их сделают раза в два больше. Предназначена будет не только для огневого боя, но и для штыкового, типа копейного, а прикладом можно и голову разбить.
   - С дымарем? - Павлов недоуменно пожал плечами, - Интересная машинка, а когда ее можно будет увидеть?
   - Чертежи сегодня вечером покажу, там же есть схема упражнений для штыкового боя. Тубус и письма для Ивана Тимофеевича и Момчила Петкович оставлю тебе, отправишь их с караваном в Иванград.
   - Будет сделано, отправлю, - минуту он шагал молча, а потом спросил, - А как далеко она будет стрелять, эта револьверная винтовка?
   - Метров сто пятьдесят - двести.
   - Простите, сир, а это не мало? Наши-то бьют на шесть сотен.
   - Для штурмовых подразделений столько не надо, тем более, что в европейских армиях винторезных ружей очень мало, а привычные мушкет или аркебуза прицельно стреляют только лишь метров на сто. Но вот лет через двадцать мы очень сильно удивим Европу, и все захотят заполучить что-то подобное и в свою армию. Своим союзникам мы поможем в первую очередь, не безвозмездно, конечно, и за этот счет перевооружим собственную армию системами более интересными.
   - Так что, винчестеров больше делать не будем?
   - Обязательно будем и не только винчестеры! И порох бездымный, и взрывчатые вещества, и еще много кое-чего другого.
   К этому времени мы подошли к небольшому озерцу, гектаров на пять, которое образовалось при установке водяной лесопилки и отсыпке дамбы. Здесь действительно на его берегу расселись сотни две голых негритят и с вожделением наблюдали за процессом. Одни их старшие братья подымали ручной лебедкой и укладывали на движущие по рельсам козлы шестиметровые четвертины огромных расколотых вдоль бревен, а другие - по едва наклонной поверхности подавали их в пильную раму. Кассета из восьми пил, приводимая в поступательное движение рычагом, укрепленным на массивном маховике, вращаемого осью высокого водяного колеса, распускала их на плахи, а уже третья группа из четырех молодых негров готовые плахи принимала и укладывала рядом со станком с большой дисковой пилой. А здесь уже под руководством нашего бледнолицего мастера плахи распускались в нужный размер.
   На лесопилке командовал тридцатилетний бобыль*, казак Федот Безрукий, который приходился нашему Кривошапко родным дядькой. Он и правда был безрукий, то есть, без левой кисти, когда-то отрубленной в бою. Но это не помешало ему в своем курене занять место лучшего мастера по изготовлению повозок. Помощником у него стал бывший голландец Гус, которого все здесь стали называть Гусем.
   Другой конец вала водяного привода входил под навес на другом берегу, там планировалось изготовить и поставить точно такую же лесопилку. Уж очень большая потребность была в пиломатериалах.
   В общем, дела в Павлово шли, не скажу что отлично, но и не плохо, не хуже, чем в столице. Если такое положение вещей будет везде по стране, то мне беспокоится нечего. На следующий день, отстояв утреннюю службу в новой церкви, еще без окон и дверей, с какими-то калитками вместо царских врат, но с маленькими иконами Господа и Божьей Матери на алтаре, стал прощаться.
   - Всем это говорил уже неоднократно, и тебе, лейтенант, будет нелишним напомнить. Служи нормально, а чины и почести за мной не заржавеют.
   - Не извольте беспокоится, сир, у меня будет порядок!
   - Не сомневаюсь, поэтому, оставил у Ивана Тимофеевича указ о присвоении очередного звания всем комендантам. Получите его сразу после весенних дождей. Вот так-то, капитан.
   - Рад стараться, сир! - Павлов высоко поднял брови и широко раскрыл глаза, его губы тронула радостная улыбка, - Не уроню чести, ваша светлость, не подведу!
   Все-таки, в нашем строевом уставе есть кое-какие изъяны, все хочу внести поправки, да никак руки не доходят. Но, ничего, уйду в плавание, свободного времени между вахтами и занятиями с курсантами будет много, так что поправлю.
   - Знаю, что не уронишь и не подведешь. Особо спешить не надо, но когда развернешь по настоящему подготовленный батальон, получишь майора, и учти, лет через двенадцать-пятнадцать ты обязательно должен стать полковником. Предстоит много дел, понял?
  
  * Одинокий, безземельный и бессемейный мужчина.
  
   - Так точно, понял!
   - Да, еще одно. Назначь казначея.
   - Уже назначил.
   - Тогда проконтролируй, чтобы ни лесопилке, ни строительной, ни транспортной, ни другой какой либо компании, в которой мне, то есть государству принадлежит половина собственности, оплата выполненных работ не задерживалась ни на один день. И пять лет никаких налогов. Государственной долей дохода в течение этого периода разрешаю распоряжаться единолично, а отчет будешь отправлять генерал-губернатору. На расширение и благоустройство города, денег тратить не стесняйся. Ты же видел Константинополь, Сиракузы, Малагу, Агадир, поэтому, к моему приезду лет через пять, сделай, чтобы твой город выглядел достойно и лучше тех, которые ты видел. Но к финансам относись с уважением, со временем будет организовано государственное казначейство, так что за каждый полученный и вложенный грош придется отчитаться. Деньги у тебя пока есть, но если возникнет надобность, отпиши Ивану Тимофеевичу обоснование и получишь беспроцентный кредит, сколько надо. Понятно?
   Такой или почти такой разговор вел, прощаясь с каждым комендантом. Единственными дотационными городами пока что видел только города Верхнего Поля, и то, это будет продолжаться до тех пор, пока они не начнут торговать хлебом. А там, глядишь, и золотишко в их ручьях отыщется...
   Ненадолго задержаться в пути довелось еще раз. Уже когда на горизонте стала просматриваться бескрайняя синева, и почувствовался запах океана, слева по пути следования мы увидели большую по площади низину, вполне пригодную для выращивания сахарного тростника. Ивановы племянники тут же из вьюков вытащили колья и стометровую веревку. Помощников у них тоже собралось добрый десяток во главе с Ангеловым, поэтому участок, размером два с половиной километра вдоль реки, и перпендикулярно ей на два километра, отмеряли и застолбили за какой-то час времени. Как раз мы успели перекусить.
   - Данко, а ты не хочешь и себе здесь двести моргов нарезать?
   - Нет, сир, я там, где вы.
   - Разумно, - сказал вслух, но мысленно подумал: 'Эх, парень, чтоб ты только знал, какие у меня в отношении тебя, моей родной сестры и, дай Бог, будущих уже повзрослевших племянников планы, то ты бы выпал в осадок, а эти несчастные двести моргов показались бы песчинкой. Но это не сейчас, это в будущем и оно обязательно наступит'.
   О нашем подходе к Лигачеву городские разъезды своему руководству сообщили уже давно, мы даже не успели далеко отъехать от нового хутора, то бишь, фазенды семейства Бульб, как навстречу выехала целая кавалькада встречающих, во главе с самим комендантом. А на въезде в город среди десятка полуголых чернокожих воинов с ассегаями в руках, увидел самодовольную рожу разодетого в красные запорожские шаровары, синюю донскую косоворотку, при древней сабле на боку и золотом обруче на голове, зато совершенно босоногого, местного вождя Чику. С моим приближением он что-то рявкнул своему сопровождению, и те свалились на колени, воткнув лбы в землю, сам же вождь изобразил поклон. Ничего не поделаешь, пришлось и этого хитреца допустить с очередными подарками в виде двух слоновьих бивней, да сто грамм налить.
   На здешних улицах тоже все стучало, шуршало и суетилось, можно сказать, творился деловой хаос. Работ по строительству города и промышленных объектов, устройству цитадели и оборонительных сооружений, здесь было выполнено много больше, чем в Павлово. Впрочем, здесь и людей было раз в десять больше.
   На промышленной площадке точно так же визжали пилы, слышался дробный стук водяного молота, шастали негры с полными тележками извести, камня и глины. На возвышенности, метрах в ста друг от друга вертели лопастями два ветряка. Рядом с одним из них стояла готовая к запуску доменная печь, а рядом с другим - печь для плавки меди и медных сплавов, а так же навес с прокатными валками для горячей латуни. Возле глиняного разреза сложили на просушку стопки кирпича-сырца, а недалеко от обжиговых ям, из которых шел жар и курился дымок, стояли два десятка пирамидок уже кирпича обожженного.
   У глубоководного места на берегу залива строили верфь. Собственно, стапелей еще не было, лишь только под основание раскрепили брус, но над ним уже возводилось три высоких навеса. Зато к моим рекомендациям корабелы прислушались, рядом с лесопилкой были разложены четыре группы изделий, которые явно должны стать ветряками. Пока дойдет древесина в морильных прудах, пока высохнет, а делать-то что-то надо, вот и клепают силовые установки, тем более - не бесплатно. А их нужно много.
   Эскадра капитана Дуги, доставив в устье реки Лимпопо партии комендантов Шевченко и Бондаря, ушла в Европу еще два месяца назад. Сейчас в бухте стояли только флейты 'Алекто', 'Селена', на которой паруса также перекрасили в изумрудный цвет, и шхуна 'Ирина'. Все четыре шебеки капитана Совы находились в море. Несмотря на то, что в водах пролива между материком и островом Мадагаскар европейцы еще лет пятьдесят появляться не должны, но береженного Бог бережет, поэтому, пускай патрулируют.
   Пройти маршем две с половиной тысячи километров, не так-то просто и для людей, и для лошадей. Поэтому, сопровождавшую меня в походе роту Ангелова оставил отдыхать, а сам на следующий же день приказал отдать швартовы и отплыть в Индию, по пути решив проведать город Шевченко. Все три будущих фазендейра из семейства Бульбы упросили меня отправиться вместе с нами, мол, выбрать себе работяг хотят сами. Ну и ладно, почему бы и нет.
   Очень сильно со мной хотел уйти и Антон Полищук, но оставить курсантов на попечение кого бы то ни было, посчитали невозможным. Ничего, наплаваются еще до тошноты, и Антон, и дети, пускай еще месячишко побудут на твердой почве. Но отца Герасима и его двух монасей отговорить не удалось, они ушли в плаванье вместе со мной.
   Сергий Шевченко основал город в устье реки, получившей название 'Крокодиловая', на ее обрывистом берегу, в пяти километрах выше от выхода в океан. Но глубина для организации морского порта была приличная, с приливами сюда заходила соленая вода, поэтому, хищной живности в данной местности не наблюдалось. Зато выше по течению и крокодилов, и бегемотов - тьма тьмущая.
   Матросы шебек, которые доставили партию лейтенанта Бондаря к месту закладки пограничного города, говорят, что видели зверья невообразимое множество и всякого: в реке - крокодилы и бегемоты; немного дальше от берега - жирафы, слоны, буйволы и носороги; а еще дальше в саванне - масса самых различных антилоп, ну и их пастухи, естественно, львы. И птиц по всей реке целые тучи, если все одновременно поднимутся в воздух, то могут и солнце закрыть.
   Город Бондарь основали километрах в трехстах от побережья на обширной возвышенности, с обрывом к берегу реки, пересекаемой крупными валунами-порогами, шебеки догребли именно до этих мест. С северного берега на южный, через камни и выступы порогов были переброшены бревна, то есть, сделана вполне проходимая пешеходная переправа. Вероятней всего, это было место постоянных миграций на юг негроидных народностей центральной Африки. И то, что мы ее оседлали, есть дело величайшее, так как перебраться вброд или вплавь через Крокодиловую реку, кишащую этими самыми крокодилами, фактически невозможно.
   Рядом с Бондарем, говорят, раскинулось огромное застывшее озеро с солью, а соляных озерков поменьше в местной саванне полно. А еще там есть заводь с бурой водой, которая становится таковой, когда вымывает из обрыва куски каких-то окаменелостей. Вот земля для ведения сельского хозяйства там совсем негодная - каменистый песок, поэтому, четырнадцать семей крестьян пришлось возвращать на побережье. И к моему прибытию поля были распаханы и густо зеленели всходами. Земля здесь тоже была, не ахти какая, много хуже, чем на Верхнем Поле, но если хлебом будут обеспечены оба пограничных города и будущая местная промышленность, то большего мне и не надо.
   Крестьяне обосновались тоже на плоской возвышенности в трех километрах от города. Не дожидаясь, когда освободятся строители, которые должны были заложить типовой крестьянский дом, они сами стали основательно обустраиваться. Быстро возводили очень привычные глазу глинобитные украинские хаты, с бычьими пузырями на окнах и длинные хлевы для скота. Крыши крыли камышом, а дворы ограждали плетнем, по периметру терновыми кустами не обсаживали, как дома, зато обложили саванной колючкой. Многие помещения были выбелены уже где-то найденной известью. Было видно, что на землю сели не временщики, а те, кто пришли сюда навсегда.
   - Вот такие там каменюки, возьмите, сир, - капитан Сова подал небольшую коричнево-серую булыгу, - Если наслюнить палец и потереть по этому камню, то он станет темно-бурым, и два дня не отмывается.
   Не знаю, как он правильно называется, в минералогии мои познания совершенно никакие, но то, что держу в руках кусок самого настоящего марганца, который, чтобы очистить нужно будет только лишь прокалить с углем, не сомневался ни одной секунды. Поэтому, сразу же засел за письма. Бондарю написал, что и как нужно делать в свете новых обстоятельств и пообещал в кратчайшее время усилить его гарнизон ротой новобранцев, вооруженных пока что ассегаями. Лигачеву дал соответствующее задание на призыв аборигенов, - двадцать человек на воинской службе от многочисленного рода Чока, этого слишком мало. Ивану и Рите решил отписать после прибытия из Индии.
   И сейчас, вместе с 'Селеной', которая шла в кильватере моей 'Алекто', мы шестые сутки двигались по пути к далекой стране. Северную оконечность Мадагаскара, одного из самых больших островов на Земле, мы оставили за кормой еще вчера на рассвете. По словам Йориса ван дер Кройфа, отсутствие на острове каких-либо колониальных властей, превратили его восточное побережье в настоящее прибежище всякого пиратского отребья. На карте даже отмечена удобная бухта, где собирается иногда до десятка кораблей, они там отдыхают от дел неправедных, дерибанят награбленное добро, держат в неволе многие сотни рабов и рабынь.
   На этот раз близко к берегу мы не подходили, держались от него подальше, но в пределах видимости. Подспудно ожидал неприятностей, но был к ним готов и особо не беспокоился. Однако, когда вернусь сюда из кругосветки, когда эскадра Совы увеличится до восьми шебек и будет нормально укомплектована подготовленным личным составом, тогда для приобретения боевого опыта мореманами в морских боях, и десантниками в штурме береговых пиратских малин, этот нарыв бандитского беспредела вскрою и зачищу самым тщательным образом.
   В будущем Мадагаскар оставлю за собой. Никогда здесь не был, но знаю точно, что он в два раза больше Англии и Ирландии вместе взятых, имеет обширные леса и огромные сельскохозяйственные угодья. С этикетками мадагаскарских производителей на африканский материк поступали все специи, пряности, кофе, какао, ваниль, мука, рис, крупа из маниока, консервы бобовых и арахис.
   Но не это главное. Даже не то, что есть здесь и золото, и железо, и каменный уголь, и хром, и бериллий, нужный для легирования пружинных сталей. Дело в том, что на юге Африки совсем нет нефти, по крайней мере, ничего подобного никогда не слышал. А вот где-то на восточном побережье северной части Мадагаскара находятся два довольно крупных нефтяных месторождения, с выходом масляных пятен прямо на берег. Откуда об этом знаю? Да об этом в ЮАР знали все пользователи ГСМ, почему бы не знать и мне.
   Заполучив легко добываемую нефть, отпадет множество вопросов промышленного и военного производства. Кроме того, что можно нитрировать толуол, без нее никакой прогресс в простейшем двигателестроении попросту невозможен. И пусть это перспектива не сегодняшнего дня, пусть мы начнем с обычных паровых машин, но изготовить элементарный нефтяной калоризаторный двигатель не так уж и сложно. Правда, заниматься этим ближайшие годы точно не смогу, но лет через восемь-десять, когда уже будет дан старт основным задумкам, когда технологический уровень в машиностроении подымем на одну маленькую ступеньку вверх, то почему бы и не попробовать. А сейчас на одних только керосиновых лампах и примусах можно просто обогатиться, подняв немыслимо сумасшедшие деньги.
   Экватор прошли спокойно, свежий бриз раздувал паруса, а погода была безоблачной и прекрасной. Путь действительно оказался оживленным, сначала встретили двух одиночек, которые и в первом, и во втором случае обошли нас по широкой дуге. В другие разные дни, вдали слева и справа, видели уже две группы, в два и четыре корабля. Чтобы не спровоцировать агрессию, никто из нас приближаться друг к другу и не пытался, поэтому, просто разошлись и все.
   На шести градусах северной широты, почти на траверзе острова Цейлон, с юго-восточного направления на чистом, прозрачном небе вдруг появилась маленькая тучка, которая росла и темнела со скоростью экспресса. По воде прошла рябь, предвестница скорой смены направления ветра, а слух уловил изменение тональности пения оснастки парусного вооружения. Но вот хлопнули паруса, а чернота неба быстро опустилась к горизонту, своим краем полностью поглотив солнце, и растеклась по океану большой фиолетовой кляксой. Скорость, с которой она нас догоняла и то, как быстро начало темнеть, поражала воображение, поэтому, действовать нужно было незамедлительно.
   - Внимание! - крикнул в конус рупора, - Сигнальщик, выбросить вымпел 'Штормовое предупреждение'! И вымпел 'Делай, как я'! Боцман! Свободной от вахты команде проверить крепление грузов на палубе и в трюме!
   Зазвучал свисток боцмана Палея, и на палубу хлынула отдыхающая смена. Все матросы занялись действиями, положенными по регламенту при получению такой команды. То, что грузы у нас закреплены, как положено, проверял лично еще в порту Лигачева, но дополнительная проверка не помешает.
   - Марсовые фок-мачты! Марсовые грот-мачты! Марсовые бизань-мачты! Убрать прямые паруса! На бушприте! Убрать блинд-парус!
   Не сомневался в том, что точно такие же действия выполняются и на 'Селене'. Кинул взгляд за корму и увидел, как их марсовые, не хуже чем здесь, резво взбираются по вантам, убирают и подвязывают паруса всех трех мачт, но продолжают идти на стакселях, точно так же, как и мы.
   - Марсовые бизань-мачты! Приготовить гафель* к смене галса! На бушприте! Стаксели товсь! Разворот крутой бейдевинд!! Рулевой! Курс четыре румба! Держаться всем!!
   - Есть четыре румба! - выкрикнул рулевой.
   Палубу мягко качнуло вправо, и корабль вошел в правый галс. Как это ни странно, но ни злой волны, которая при данной эволюции лупит в борт, ни бортовой качки совершенно не было, и на воде, и в наэлектризованном воздухе установилось кратковременное затишье.
   - Капитан! Курс норд-ост!
   - Хорошо, рулевой! Курс десять румбов!
   - Есть десять румбов!
   - Марсовые! Гафельный трисель** убрать! На бушприте! Леера стакселей подтянуть!
   Палубу опять наклонило вправо, но теперь четко послышался удар боковой волны и корабль слегка качнулся с борта на борт, затем, взрезал еще совсем невысокую фронтальную волну, как нож масло и вышел в требуемый крутой бейдевинд.
   - Капитан! - доложил рулевой, - Ост-зюйд-ост! Мы на курсе!
   Очутившийся по правому борту, флейт 'Селена' выполнил точно такие же эволюции. Даже невооруженным глазом было видно, как капитана Кривошапко и его вахтенного рулевого матросы вяжут концами к рулевой тумбе и бизани, троих марсовых обматывали канатами у фок-мачты, а весь лишний народ прятался под палубу и задраивал люки.
   Мой боцман свои обязанности тоже знал железно, несмотря на то, что в серьезном шторме мы не бывали еще ни разу.
   - Арсен, Василий и ты, Илья, - обратился к своим ученикам-помощникам Кульчицкому, Бевзу и Сокуре, - Ныряйте на пушечную палубу и покрепче держитесь.
   - Нет, сир! Нет! - загалдели они, - Мы тоже хотим пройти это испытание.
   Подумав минуту, наблюдая, как быстро приближается к нам грозовой фронт, терзаемый молниями, удовлетворительно кивнул головой.
   - Палий! - позвал боцмана, - Привяжите офицеров к грот-мачте. А сам смотри там за порядком внизу. И если обкакаетесь или описаетесь, чтоб прибрали за собой. Ясно?!
   - Все будет в лучшем виде, сир! Ведите корабль и не беспокойтесь! - сказал он, под тяжелыми каплями дождя помогая мне надеть плащ, а в это время резко потемнело, небо разверзлось каскадом молний и оглушительным раскатом грома.
   Прятались в люк они вместе с отцом Герасимом, который громко читал молитву и осенял нас крестом.
  
  * Верхнее рангоутное дерево парусного вооружения.
  ** Четырехугольный косой парус.
  
  
   Оказывается, надвигавшаяся черная стена, это был совсем не ливень, это была Волна! Даже представить не могу, какой высоты, но выше мачт по любому.
   - Курс левентик! - во всю глотку крикнул рулевому. Что семнадцатилетний парнишка Богдан Губка ответил, сквозь рев стихии не слышал, но увидел, как он резко довернул штурвал правее и крепко вцепился в него руками, а корабль пошел по направлению к волне под более тупым углом, почти перпендикулярно. Нет, извиняюсь, это не парнишка, это воин-моряк.
   Когда-то в той жизни, испытывая силу духа сына и дочери, договорились вместе прыгнуть с парашютом. Походили в 'Снайпер'* на два занятия, а на третьем прыгнули, правда, под контролем инструкторов. Так вот, когда корабль, словно скорлупка взлетел на вершину волны, ощущения были такими же, словно меня вверх потянул купол парашюта, дернув за лямки на самой вершине. Когда же с гребня волны ринулись вниз, душу словно подорвало в состояние невесомости.
   Вот наш корабль ухнул на дно бездны с глухим вибрирующим звуком, словно от удара в огромный барабан. Жалобно и громко заскрипели стеньги** и снасти, рядом раздался треск, усики гика*** не выдержали и лопнули, но хорошо принайтованый косой парус уперся в перила левого борта и удерживался на мачте только за гафель. Палуба вместе со мной, моими помощниками и вахтенными матросами полностью скрылась под водой, и в душе стало пусто. Но вдруг вода схлынула, а наш корабль как пробка из бутылки опять взлетел на гребень очередной волны, где на пару секунд завис и опять рухнул вниз.
   - Богдан!!! Так держать!!! - орал рулевому, пытаясь перекричать шум бушующего шторма. А он, словно каменное изваяние, уцепился в рукоятки штурвала мертвой хваткой и только коротко кивнул головой.
   Опять мы провалились в бездну, и нас окатило водой с ног до головы, опять скрипели такелаж и оснастка, душа пыталась вырваться из тела, при этом беспорядочно звонила свободно болтающаяся рында. И так продолжалось, казалось бы, целую бесконечность. Во вспышке молний вдали заметил взлетающие над волной мачты 'Селены', и осознание того, что они там тоже живы и борются, помогло окрепнуть духом, и гораздо легче переносить эти грандиозные качели.
   В какой-то момент ощутил, что звук падения корабля между гребнями волн стал тише, водой окатывало с каждым разом слабее, а синусоида болтанки пошла на затухание. Шторм продолжал еще бушевать, но рев стихии прекратился, стало значительно тише и светлее. Даже рында затихла, перестало ее беспощадно болтать.
  
  * Спортивная база под Киевом.
  ** Рангоутное дерево для удлинения мачты.
  *** Нижнее рангоутное дерево парусного вооружения.
  
  
   Нет, не затихла рында. Вдали послышался еле слышный звон судового колокола 'Селены', не тревожный и беспорядочный звон, а ритмичный предупреждающий. Корабль и команда выдержал, они живы.
   Отцепив часть принайтованного к мачте конца, которым был привязан, ослабив его и удлинив, пошатываясь на затекших ногах, добрался до цепочки, свисающей с языка рынды, и стал отзванивать тройные удары. Корабль и команда выдержали, мы живы.
  
  
  
  
   Часть третья
  
  
   За тридевять земель или второй поход
   под знаменем двух грифонов.
  
  
   Глава 1
  
  
  
   Флейты 'Алекто' и 'Селена' бросили якоря в двух милях от бушующего океана, в проливе между Фолклендскими островами, развернув борта для контроля подходов к месту ремонта 'Ирины'. Трюм и палубу шхуны освободили от всей живности, и произвели ее килевание*.
   К концу сентября мы, наконец, закончили решение текущих вопросов в Южно-Африканском графстве и отправились утверждать власть в будущей метрополии. Миновав сороковой градус южной широты, покинули воды Индийского океана и свернули в Атлантику, взяв курс на запад. Вначале ветер нам сопутствовал, но на подходе к нулевому меридиану, задули встречные пассаты, и двадцать девять дней нам пришлось лавировать переменными галсами. И это без учета двух дней, в течение которых делали остановку на безлюдных островах Тристана, где останавливались для выездки лошадей и выгула разной другой живности.
   Это обратный путь от архипелага Огненная Земля до Южной Африки с попутным ветром можно пролететь дней за пятнадцать. Если бы не серьезные планы, которые нужно было решить в Чили... Прошу прощения, в вице-королевстве Перу. В моей прошлой истории к Чили эти территории отошли в ХIХ веке после Тихоокеанской войны с Боливией и Перу. Так вот, если бы не серьезные планы, то к берегам Северной Америки такие круги никогда бы не нарезал, пошел бы через Тихий океан.
   В ста двадцати милях от Фолклендских островов разыгрался шторм, и за два дня нас так разбросало, что на просторах океана мы едва не потерялись. Мы с 'Селеной' нашли друг друга быстро, но за 'Ириной' пришлось порыскать целые сутки. Но, все-таки, отыскали ее уже в пределах островов, сидящую в воде гораздо ниже ватерлинии. Оказывается, корпус шхуны в районе киля дал приличную течь, а команда в течение полутора суток беспрерывно работала на помпе. Течь заделать не получалось, она все расширялась и грозила отправить всех на дно. Как потом оказалось, подкилевой брус был заражен белым домовым грибом**. Эту паскудную гадость даже мастера Малаги не смогли высмотреть. Счастье, что вахтенный матрос заметил близость берега, не то уже подумывали топить перевозимую живность, которая во время шторма слишком разволновалась, а лошади до того озверели, что насмерть затоптали двух ухаживавших за ними крестьян.
   Перехватив 'Ирину' и подойдя ближе к берегу, увидел пролив и выбросил вымпел 'Всем поворот влево'. Здесь волнения, фактически не было, поэтому, зашли спокойно. Капитан шхуны, совершенно простуженный Коля Рыжков, подвел ее прямо к берегу и посадил на мель. Здесь же бросили трап и вытащили на берег якорь, после чего приступили к полной выгрузке.
   Рыжкова и еще двух его матросов с высокой температурой уложили в постель, а его супруга, прошедшая полугодичное обучение у доктора Янкова, накладывала ребятам уксусные компрессы и поила какими-то отварами. Слава Богу, воспаления легких не случилось и, к следующему утру жар спал.
   Все три корабельных плотника с кучей добровольных помощников работали второй день, но к этому вечеру ремонт обещали закончить. Моему хозяйственному боцману, скрепя сердце две бочки дегтя из пяти заныканых, пришлось отдать для обработки корпуса. Теперь-то точно, шхуна еще побегает.
   Нынешний шторм был, не сказать, чтобы сильно крутым, скорость ветра не превышала двадцати двух метров в секунду, зато был затяжным и длинным, как собачья песня. Тяжело переносили качку наши девчонки, ведь многие из них были беременны. Да и дел поганых натворил - погибло два крестьянина.
   Конечно, его не сравнить с тем ужасным тайфуном, трепавшим нас в Индийском океане. Хоть и был он краткосрочным, но бед принес немало. Марсового с 'Селены' смыло за борт, каким-то образом на конце распустился узел. А их рулевой сломал руку, прямо во время вахты. У меня на 'Селене' лопнул крепежный канат, и оборвало каронаду. В результате, одного канонира раздавило насмерть, а второй отделался легким испугом - сломало два ребра. И если бы не командир опердека*** сержант Сагайдак, который успел перехватить обрывок каната и захлестнул его на второй растяжке, каронада могла еще не одного человека убить или искалечить, да и борт вывалила бы наверняка.
  
  * Наклон судна, с целью ремонта подводной части.
  ** Разрушитель древесины.
  *** Орудийная палуба.
  
   Не буду рассказывать о количестве матросов, получивших тогда ушибы и мелкие травмы, прилетело почти каждому и мне лично тоже. Когда отбивал склянки при уже затухающем волнении, не удержался на затекших ногах и пошатнулся, рука соскользнула с мокрой переборки, и меня силой инерции развернуло и треснуло затылком о перила ступенек, ведущих на квартердек. Еще помню, как прохрипел помощникам приказ передать 'Селене' функции лидера и, когда волна немного стихнет, высылать в 'бочку' впередсмотрящего, на случай предотвращения столкновений с обломками и оказания помощи потерпевшим кораблекрушение. После этого несколько часов выпал из реальности.
   Очнулся тихой звездной ночью от спокойных перезвонов судовых колоколов, нашего и лидера. После этого голова раскалывалась от боли еще добрых четыре дня, но пару дней тошнило безудержно, а сутки рвал желчью.
   Оказалось, что за пять часов буйства урагана, нас отбросило к югу на сто семьдесят миль, и слегка сместило к востоку. В результате, пришлось менять курс и затратить двадцать два часа на возвращение к исходному маршруту.
   В порт города Мангалуру прибыли на четвертый день. Мы еще не успели причалить, как были атакованы разными торговцами и мытниками, одетыми приблизительно одинаково - в разноцветные дхоти* и тюрбаны. Кстати, все они прекрасно знали и голландский язык, и португальский, поэтому, в общении никаких препятствий не возникло. Выплатив мыто по два серебряных талера за корабль и по талеру причальных, озвучил торговцам свои потребности. Когда они начали что-то предлагать, у меня разболелась, голова, поэтому сказал, что буду думать до-завтра, развернулся и ушел в каюту.
   Перед тем, как завалиться спать, по просьбе личного состава, назначив старшими Бевза и Сокуру, половину команды до окончания третьей вахты отпустил на берег отдохнуть да развеяться. А еще разведать, что и почем.
   Утром знал полный расклад по конъюктуре рабского рынка. Мои неслабо зажигавшие на берегу и довольные до упадения помощники, за бокалом вина разговорили каких-то португальцев. Поэтому, когда ко мне опять подвалили вчерашние торгаши, вытащил из пояса золотой дублон, щелчком подкинул его, поймал и сказал, что на хороший товар подожду более разумное предложение. И буквально через склянку, в сопровождении двух здоровенных индусов с кривыми мечами на плечах, пришел толстый торговец в подвязанном желтом дхоти и белоснежном тюрбане. На его ногах были одеты загнутые кверху носками туфли без задников, а на пальцах рук, даже на больших, золотые и серебряные кольца с красными и зелеными камнями.
   То, как почтительно ему уступили место проходившие мимо мытники, стало ясно, что пожаловал не простой купец. Да, вот с ним мы и решили все торговые вопросы. Правда, под его напором немного потрепыхался для виду и сдался уговорам, взял не сотню мужиков, как планировал ранее, а двести шестьдесят пять. А в придачу к ним двести десять баб.
  *Национальная индийская одежда мужчин.
  
  И ладно, пятьдесят крестьянских пар заберут фазендейры Бульбы, а всех остальных отдам лигачевским ребятам. Пусть тоже делают себе полноценные фазенды, расширяются и богатеют.
   За рабов уплатил дорого и рассчитался золотыми слитками, зато стариков не было, все были не старше трех десятков лет. В переводе на серебро, за простых крестьян отдал по четыре талера, за двадцать пять десятников - по десять, за пятерых мастеров сахароваров - по пятьдесят. Ну, и за каждую крестьянку по десять талеров без торга.
   Пока три дня стояли в порту, успел посмотреть город, пройтись по торговым лавкам и припортовому рынку. В той жизни не доводилось побывать в Индии, поэтому, мне все здесь было интересно.
   Что можно сказать? Это действительно страна контрастов. По ступенькам храма четырехрукого бога Шивы спускается состоятельный господин, а под его ступеньками сидит и оправляется оборванец из клана неприкасаемых, но рядом с совочком и скребком наготове уже стоит храмовый служка*. А вообще, городок выглядит для европейца непривычно и имеет очень интересную архитектуру. Например, стены какого-то храма изрезаны множеством барельефов каких-то человекозверей, а самый большой и центральный из них - многорукая богиня, с мечом в каждой руке.
   В лавках чего только не продают, и украшения серебряные, и украшения золотые, с камнями и без. Фигурки различных божков из дерева и слоновой кости. Ткани шелковые и ткани хлопковые, однотонные и разноцветные, при этом цены раза в три ниже, чем в Европе. А к лавочникам, торгующим разной утварью, одеждой и обувью вообще не заходил. Но дамасскую саблю с рукоятью из слоновой кости, обвитую тесьмой из акульей кожи, в оружейника купил, не удержался, все же в абордажном бою таким клинком работать удобней. Вообще-то, в Агадире мне достался целый коллекционный арсенал, но именно такой красавицы не было. И драгоценные камни купил, семь крупных кровавых рубинов и семь изумрудов. Получилось довольно дешево, можно сказать, что по европейским меркам - совсем бесплатно.
   Наши матросы тоже натащили на корабли множество всяких покупок. Непонятно только, зачем опять набирали тех же тканей, ведь из Агадира привезли столько, что в каждом доме ими все стены обтянуть можно. Но это не мое дело, что хотят, то пусть и тащат, серебра у бойцов много. Впрочем, почему только у бойцов? Да у крестьян на руках целые состояния в европейской валюте. Надо отписать Ивану, пусть распорядится, чтобы коменданты потихоньку изымали их в казну, начав производить обмен на деньги княжества.
  
  *Факт, рассказанный источником, которому автор склонен доверять.
  
   Разместив на судах рабов, то есть уже, просто работяг, о чем после погрузки до их сведения было доведено, мы отправились к их новому дому. Погода держалась отличная, и наш путь к берегам графства прошел спокойно и уныло.
   Так закончилась наша индийская эпопея. А сейчас, с раннего утра второго дня, мы с офицерами и бойцами роты Ангелова, затеяли коллективную выездку лошадей по бескрайним зеленым лугам Западного острова архипелага. Шторм стих еще ночью и сейчас ярко светило солнце, однако, не скажу, что было тепло.
   Здесь оказалось столько лисиц, что непроизвольно организовалась массовая загонная охота. Мы с Чайкой порезвились неплохо, и два трофея тоже попали под мой кистень. Лисы были раза в два больше привычных европейских, с очень красивой бурой шерстью на спине и боках, белой грудью и такой же белой полосой на животе. Шкуры доверил снимать гордому от порученного князем дела Фомке. Вот какие шикарные и необычные воротники будут подарены Любушке и Татьяне.
   Помнится мне, в той жизни эти острова были яблоком раздора между Великобританией и Аргентиной. Они за них натурально воевали даже в конце двадцатого века. Но что могла противопоставить бедная Аргентина одному из лучших флотов мира? Поэтому, исход споров был ясен. Еще запомнилось, что знаменитая ткань 'бостон' изготовлена из шерсти овец, выращенных на этих островах. Даже на гербе архипелага была нарисована эта самая белая овца, уж очень для них благоприятны здешний климат и бескрайние зеленые луга. Сделав зарубку в памяти, а почему бы самому не озаботиться этим стратегическим местом, отправился на борт 'Алекто', подошло время занятий с курсантами.
   Мой рабочий день начинался с шести утра. Обычно, когда сплю, то на периодический звон судового колокола, отбивающего склянки через каждые полчаса, не обращаю никакого внимания. Но за одну-две минуты до удара в рынду, извещающего середину последней вахты, встаю чисто интуитивно. Отбегав вместе с курсантами утреннее физо, завтракал и в восемь утра заступал на первую вахту. Именно всегда на первую, а не так как положено на всех остальных кораблях и флотах, когда время последующих вахт у вахтенных офицеров не совпадает.
   На первый урок, сразу же после завтрака, и на последний - перед отбоем, приходил один из монасей, отец Иона, который читал курсантам закон Божий, а так же, церковное и римское право, хочу заметить, по собственной инициативе. Все оставшееся время до моего прихода, с курсантами занимался Антон. Занимался - это мягко сказано, он их третировал физически и морально. Не знаю, правильно ли он организовал воспитательный процесс, только я в это дело не вмешивался. Но видел, что дети на меня смотрят глазами взрослого человека, да и труса никто из них никогда не праздновал. Это было видно по некоторым косвенным признакам, особенно, когда самозабвенно дрались в спаррингах врукопашную или на ножах. Впрочем, двое трусливых ребят погибли еще на Ла Пальме, когда Антон посчитал свою шайку готовой к испытанию, и скидывал со скалы в горящую от разлитой нефти бухту. В курсантскую среду были приняты дети, в душах которых детского как раз, осталось очень мало.
   Моих уроков было больше всего, с курсантами занимался с двенадцати до восьми, с короткими десятиминутными перерывами через каждый час и двухчасовым перерывом, полчаса на обед и полтора на сон. Хотел передать максимум знаний, но начал с грамматики славянского, английского и испанского языка, арифметики и древней истории. Надеялся, что лет за шесть-семь мои будущие специалисты по проведению спецопераций, разведчики, контрразведчики, дипломаты, аналитики и преподаватели, станут если не людьми уникальными, то все равно, высокообразованными, с высочайшим уровнем знаний и интеллекта. Все эти ребята должны занять достойное место в лыцарском корпусе Славии, а два-три десятка самых одаренных планирую оставить возле себя на десять или на пятнадцать лет, или насколько понадобиться.
   Часть выпускников моей персональной школы отправятся на работу в 'поле', другая часть останется при генеральном штабе или перейдет на преподавательскую работу. Лет через шесть-семь будем производить ротацию, теоретики заменят практиков, а те соответственно, будут отозваны на преподавательскую работу. Так и будем растить новую элиту новой страны.
   К вечеру ремонт шхуны 'Ирина' был закончен и, дождавшись прилива, мы ее стянули на глубину и под огнями факелов приступили к погрузке. Животные, а особенно лошади, почувствовав простор сочных зеленых лугов, возвращаться на борт желанием не горели, но упирались уже не так, как самый первый раз, видимо, привыкли.
   Выходить в море решили с рассветом, а спать никому не хотелось, поэтому после ужина всех офицеров экспедиции пригласил к себе на бокал вина. Мы шли на разных кораблях, неделями не виделись и не общались, поэтому, вот таким вот собраниям, где в непринужденной обстановке каждый мог высказать все что угодно, радовались все. Чаще всего разговор заходил о том, как бы кто хотел обустроить свою личную жизнь, о том, как нас встретят новые земли и какое нас ожидает будущее.
   - Дорогу осилит идущий, - говорил им, - а значит быть ленивым богатеем, прожигающим жизнь в праздности, - для нас непозволительная роскошь. Как только остановимся на достигнутом и лишь станем пользоваться плодами былого труда, придет кто-нибудь более деятельный и сильный, и заставит поделиться. Это в лучшем случае, а в худшем, даст пинок под зад, и окажемся мы на задворках бытия.
   - Думаю, сир, что при нашем оружии через пару лет у нас уже не будет достойного противника, - не согласился Кульчицкий.
   - Любое новшество, Арсен, какое появилось в мире, рано или поздно станет общественным достоянием. В конструкции револьвера, например, вообще нет ничего сложного, они известны уже лет сто пятьдесят. Другое дело, что с оружейными сталями и унитарным патроном не все так просто или совсем не просто. Но это не критично, любой нормальный мастер сделает барабан сменным и многозарядным, с терочными инициаторами. Впрочем, если иметь образец и при этом задаться целью, то за десяток лет даже секрет нормального капсюля раскрыть можно. Война - двигатель прогресса.
   Не рассказывать же им, что объективная масса теоретических изысканий и практическая потребность власть предержащих в постоянном противоборстве оппонентам, рано или поздно приводит к технологическому взрыву. Знали бы они, что между изобретением унитарного патрона с латунной гильзой, снаряженного дымарем и ядерной бомбой, расстояние всего лишь семьдесят пять лет... Внимательно посмотрев в глаза каждого офицера, похлопал рукой по напольному глобусу, затем, достал из шкафа скрученный рулон большой карты и разложил на столе. Меня тут же окружили все офицеры.
   - Уже сейчас, товарищи лыцари, под нашей властью страна большая и богатая, но это далеко не все, что должно отойти под мою руку. В мире есть, как минимум пять архипелагов, которые мы должны присоединить к княжеству и где вы или ваши дети станут губернаторами. Даже на этих островах, где мы сейчас стоим, в будущем нужно будет поставить собственную комендатуру и эскадру боевых кораблей, которые будут контролировать судоходство в южном полушарии. Но куда мы идем сейчас, все вы прекрасно знаете. Да, на принадлежащую мне часть североамериканского континента. На сегодняшний день испанской, французской, британской и голландской коронами, там колонизировано едва четверть территорий. Земли княжества растянулись более, чем на десять тысяч километров по всему побережью Тихого океана от границы пустынных земель Мексики, которая входит в состав вице королевства Новая Испания, до пролива в Северный Ледовитый океан. На западе территория ограничена океаном, а на востоке Скалистыми горами, которые считаются непроходимыми и неприступными. На всей этой огромной территории нет, и еще долго не будет ни одного чужого европейца, поэтому, развиваться нам никто не помешает. Вместе с северными землями - это половина материка. Но на восток от Скалистых гор до правого берега реки Миссисипи, и по ее течению до самого устья в Мексиканском заливе Атлантического океана, еще тоже нет никакой цивилизации, - немного подумал, и показал на карте место на побережье залива, где в той жизни стоял город Новый Орлеан.
   - Впрочем, в этом месте может быть небольшое французское поселение*. Но ничего, мы его возьмем под свою руку, правда, лет через двадцать. Нам спешить некуда, вначале нужно окрепнуть и набраться сил.
   - Но как мы перейдем на ту сторону через эти Скалистые горы, если они непроходимы? - покашливая, спросил оклемавшийся капитан Рыжков.
   - Есть один проход, кстати, вполне удобный для транспорта, - ткнул пальцем в приблизительное место на схематическом изображении гор, - Между прочим, капитан, карта побережья княжества нарисована приближенно, поэтому, составление правильных лоций всего побережья будет на твоей совести.
   - Сделаю, чего уж там, - кивнул он, - А что за народ сейчас проживает в княжестве?
   - Племена краснокожих дикарей, очень воинственные, хитрые и беспринципные. Мы с ними, конечно, справимся, но будет нелегко. Если арапы Южно-Африканского графства бесстрашные штурмовики, то эти - с детства воспитанные воины-егеря. Считают врагами всех, кто не входит в их племя, а уважают только силу. В бою будут драться до последнего или пока жив вождь. А вождь краснокожих по принуждению свою голову под пяту никогда не подставит, с ним нужно будет либо договариваться, либо убивать. К сожалению, они еще не знают, что являются моими подданными, поэтому, приручать и учить правильному поведению будем вместе.
   - Чего там, дадим прикурить! - лейтенант Попеску хлопнул себя рукой по кобуре с револьвером.
   - Дадим, примучим и принудим к подданству, если будем сплоченны и сильны, - согласился с ним, - Кстати, это будущие бойцы ваших полков. Но на сегодняшний день мы еще слишком малочисленны, и если расслабимся, нас съедят мгновенно даже эти дикари, и не поможет никакое оружие.
   - Да я за свою новую жизнь любого порву, даже без оружия, - угрюмо сказал Антон Полищук.
   - Ни в ком из вас не сомневаюсь, майор. Мы воины и среди нас нет жалких юродивых и убогих лентяев, которым не должно быть достойного места. Один умный человек** говорил, что в этом мире уважают только силу, а сила заключается не только в крепкой руке, но и в крепком духе и в чувстве локтя. Только вместе мы победим. И либо мы останемся в памяти потомков жалкими и убогими людьми, что упустили свой шанс и опозорили свое имя, либо героями. - После этих моих слов офицеры, которые рассматривали карту, выпрямились и подняли подбородки.
   - Воины мы, сир! - высказался за всех Данко Ангелов, - Мы в своем кругу об этом уже не раз говорили, а кем бы мы были, если бы не вы? Вы нам дали возможность возвыситься на небывалую высоту, и мы свой шанс не упустим, силы духа нам хватит. Мы с вами до конца, сир!
   - Тогда запомните мои слова, воины. Нельзя никого заставить работать на благо всех. Очень тяжело заставить самоотверженно трудиться на благо государства. Но я себя заставил, ибо обязан, это мой крест. И ваш. Ибо вы мне его целовали.
  
  * В 1680 году там поселилась небольшая французская община, которая за 38 лет окрепла, получила поддержку французской короны и в 1718 году стала строить морской порт и город Новый Орлеан.
  ** Главный герой имеет в виду Н.В. Гоголя и его высказывание устами незабвенного Тараса Бульбу.
  
   Итак, сегодня 25 октября 1681 года. Прошло три года и два месяца с того самого дня, когда по воле Творца мое сознание Евгения, умудренного жизненным опытом человека ХХI века, пробив пространство столетий, вернулось в век ХVII и объединилось с моим сознанием Михаила, молодого княжича и Запорожского казака, далекого предка нашего рода. Избрав целью изменение истории, определился с методами ее достижения и, набрав достаточно сил, обозначил время раскрытия своего инкогнито - начало войны за испанское наследство, которая произойдет после смерти короля Карла II и будет длиться одиннадцать лет. Впрочем, надеюсь, что теперь закончится она гораздо быстрей. Точную дату ее начала не знаю, но помню, что случилось это в начале века. Зато отлично знаю дату захвата англичанами Гибралтара, это 4 августа 1704 года. Почему-то именно эта дата из рассказов гида на экскурсии, в голове засела крепко. Вот и определил этот день, как время 'Икс'.
   Многое ли успел сделать за три прошедших года? К сожалению, немного. Но, и немало.
   Во-первых, став испанским феодалом, врос в европейское общество, выучился и получил звание морского офицера, сделал себе имя и организовал стартовый капитал, что позволило приобрести будущую переселенческую базу - феод на острове Ла Пальма, Канарского архипелага.
   Во-вторых, Господь оказал помощь и на пути встретились Иван Бульба и Антон Полищук, которые мне поверили и стали самыми близкими друзьями. Именно они отправились на рабские рынки Османской империи, где скрупулезно отобрали и вызволили сотню грамотных юношей воинского сословия, то есть, парней деятельных и стремящихся, с детства обученных бою и управлению хозяйством. Ребята получили не просто свободу, а удовлетворили свои сокровенные мечты и желания, в результате стали моими самыми преданными ближниками. А так же, Рита и доктор Янков, которые являются приобретением поистине ценнейшим.
   В-третьих, спроектировал, смоделировал и организовал мелкосерийное производство простенького огнестрельного оружия и боеприпасов на собственноручно созданных производственных мощностях. Прогрессивную сельскохозяйственную технику и инвентарь по моим чертежам, а так же силовые водяные и ветровые установки по голландскому образцу, сумел изготовить в мастерских Толедо. И под видом торгового, начал организовывать свой флот.
   В-четвертых, создал собственный бизнес, который уже сейчас приносит неплохие доходы. А с учетом моих нынешних возможностей, грозит вырасти в крупнейший финансово-промышленный холдинг мира.
   В-пятых, тщательно спланировал и осуществил удачный поход в Украину, где уничтожил врага рода Каширских, победил в боях слишком хитрожопых князей Речи Посполитой и собрал до четырех тысяч переселенцев. Вопрос с организацией постоянно действующих переселенческих баз тоже решил к взаимному удовольствию всех сторон. Например, в Запорожской Сечи, после уборки хлеба, народ будет собираться на переправе через Южный Буг у крепости 'Соколец', в чем будет содействовать куренной атаман Максим Кривоус. Чтобы это содействие не ослабевало, на нужды Сечи будет поставлено целый корабль разных ништяков. Базу в порту Хаджибея османы тоже выделили, благодаря поголовной коррупции во всех эшелонах власти. Правда, не Каширскому князю Михаилу, а французскому наемнику Жану Картенару.
   В-шестых, упорядочил домашние дела и семейные отношения. Обвенчался с красивейшей девушкой мира - Любушкой.
   В-седьмых, нагло разграбил Агадир, пиратскую столицу Магриба, где взял на шпагу действительно несметные сокровища, а так же освободил рабов, три тысячи из которых пополнили команду переселенцев. При этом, захватил в порту одиннадцать приличных внешне и богатых внутренне торговых шхун и шестнадцать отличных боевых шебек.
   И в-восьмых, став признанным собственными подданными монархом, приступил к непосредственному государственному строительству княжества. Колонизировал ныне бесхозные богатейшие природными ресурсами земли Южной Африки, расселил шесть с половиной тысяч переселенцев и заложил фундаменты четырнадцати городов. Именно здесь будет дан старт развитию научно-технического прогресса, промышленного и военного строительства.
   Конечно, было бы более правильно вначале развивать основы государственности, экономики и промышленности в метрополии. Но что поделаешь, если Северную Америку я вообще не знаю. Нет, бывать доводилось. Когда-то, работая в Чили, для ребят из моей компании и их семей организовали двухнедельную туристическую поездку. Собственно, организовал Яшка Крайзельберг, мой бывший одноклассник, за наши немалые деньги, правда. Тогда мы прилетели в Новый Орлеан, где нас дожидался старый речной пароходик и гид, в лице самого Яши. Шесть дней мы плыли по Миссисипи, сделав короткие остановки в Виксберге, Мемфисе и Сент-Луисе. Затем, свернули в рукав реки Миссури и направились в Омаху, остановившись только однажды в Канзас-Сити. Прибыв через три дня в Омаху, пересели на Чикагский скорый экспресс до Сан-Франциско. Поезд по пути следования делал какие-то остановки, но Яша уделил внимание только некоторым: Гранд-Айленду - его жена была оттуда родом, Шайенну - столице штата Вайоминг, Солт-Лейк-Сити - мормонскому городу и крупнейшему промышленному центру, расположенному в Скалистых горах в районе Большого Соленого озера и Сакраменто - калифорнийскому городу, бывшей столице Золотой лихорадки. Побродив два денька по Сан-Франциско, отправились в Лас-Вегас. Здесь потолкались в казино, где в числе счастливчиков очутилась Лена, жена моего электрика Сашки Крутова. Она в рулетку выиграла полторы тысячи долларов, зато все остальные ребята и я, в том числе, проигрались до цента. На этом наше насыщенное впечатлениями посещение Штатов закончилось и рано утром мы улетели обратно в Чили.
   Это путешествие и все, что с ним связано, очень хорошо запечатлелось в памяти. Да и на пройденный нами маршрут у меня есть определенные планы, однако, не сегодня, даже не через десять лет. Но окончательно система должна сформироваться и обрести состояние устойчивости лет через двадцать.
   Если честно, то очень хотелось избрать в качестве метрополии Австралию. В комплексе с островами Тасмания и Новая Зеландия, там есть абсолютно все материальные ресурсы для создания могущественного сверхсовременного государства. Да и колонизировать ее было бы в сто раз легче. Да чего там легче? Выдавить диких людоедов, пожирателей деликатесов в виде жучков и червячков, можно было бы вообще без проблем! Это не организованная воинственная цивилизация краснокожих. Но в том-то и беда, что мне нужны воины. Воины! Для решения поставленных перед собой задач, за довольно ограниченное время нужно создать мощную армию, в составе трех тридцатитысячных экспедиционных корпусов. А где мне их столько взять? В Австралии точно негде.
   Дух воина воспитывается поколениями. По этой же причине, из крестьянина может получиться только пушечное мясо, разве что потенциального бойца протестировать, отобрать из сирой массы и начинать готовить с детства. Есть у меня на этот счет определенные мысли, но опять же, это дело не сегодняшнего дня, а чтоб этот день наступил, нужно предъявить себя как сильного игрока, с которым захотят иметь дело тот же царь Петр I или окружение будущего испанского короля Филиппа V.
   Покорить и привести к присяге индейцев будет непросто. Нет, я не собираюсь подвергать их бездумному геноциду и поголовному уничтожению. Не без того, конечно, но травить ядами, подбрасывать зараженные оспой одеяла, подвергая одномоментному истреблению миллионов людей, как это делали британцы, точно не буду.
   В этом отношении испанцы поступили более разумно. Мизерными силами, колониальные партии которых часто не превышали полсотни человек, с помощью допотопной аркебузы и Слова Божьего, за каких-то сорок лет покорили громадные территории, ассимилировали и привели в лоно Ватикана миллионы аборигенов. При этом, треть обитаемого мира стала разговаривать на испанском языке. А разве мы глупее испанских конкистадоров, разве православный священник хуже католического? Нет, не глупее и не хуже. Путь решения проблемы известен и мы его пройдем так, как надо.
   Таким образом, с незанятыми цивилизацией территориями проблем вообще нет. С материальными ресурсами тоже все в порядке, а вот с людскими, на ближайшие годы - беда. Придется кроме желающих и сагитированных запорожских и донских казаков, скупать на рабских рынках Османской империи всю православную братию, и не только воинов, но и мужиков, потому, как нужен и воинский контингент, и трудовой. Для организации еще одного постоянного ручейка поступления крестьян и некоторых бояр, надеюсь договориться со староверами. Эти, конечно, не сразу рванут на новые земли, а вначале отправят доверительную партию из числа старших, но годика через два-три, думаю, согласятся. Впрочем, уже говорил, что староверами является большинство казаков и почти все мои офицеры, и никто им на это не пеняет; молитвы читают на одном языке, а то, что крестятся немного по-разному, так за это и раньше из наших храмов не выгоняли. Но было бы лучше, чтобы священники нашли компромисс.
   Скольких переселенцев, таким образом, сможем тайно собирать и отправлять на новые земли, не знаю, но надеюсь, что около четырех-пяти тысяч в год. Этого количества тоже крайне мало, поэтому, вся надежда на будущее взаимовыгодное сотрудничество с царем Петром. А то, что он станет моим главным союзником, нисколько не сомневаюсь. Это был первый любопытный, разумный и деятельный прогрессор на престоле царства Московского, поэтому, от предложений, которые будут способствовать расширению территорий, увеличению могущества и превращению царства в межконтинентальную империю, он не сможет отказаться. А предложить есть что.
   Предъявляемые требования к более прогрессивной организации труда в промышленности и сельском хозяйстве, использование более высокотехнологичных средств производства, более совершенных систем вооружения в армии, требует наличие подготовленных научно-технических специалистов. А их, к сожалению, пока еще нет, и это на сегодняшний день самая серьезная проблема. Придется через компанию 'Новый мир' выделять гранды и стипендии университетам Европы, таким образом привлекать заинтересованных выпускников, а здесь уже доучивать и переучивать. Кроме того, заложенные основы в виде бесплатного обучения в специальных учебных заведениях, высокой оплаты труда инженеров, техников и мастеровых, должны серьезно стимулировать нашу собственную предприимчивую молодежь. Таким образом, предпринятые меры, а также обязательное участие частного капитала и его личная заинтересованность в развитии производства, должны двинуть индустриализацию страны с короткого старта.
   Одной из самых мощных ее движущих сил, является строительство. Даже мне когда-то пришлось в этом деле поучаствовать неслабо. Будучи сформировавшимся специалистом, состоявшимся инженером-механиком, жизнь распорядилась заняться строительным бизнесом. И пришлось уже в зрелых годах идти учиться на заочное отделение инженерно-строительного института. Тогда-то и заинтересовался некоторыми работами некоего голландского дворянина Франца де Волана, который в свое время принял Российское подданство и стал самым первым инженером Южной армии Александра Васильевича Суворова. Со временем он стал, не побоюсь этого слова, великим строителем, под его непосредственным руководством было возведено немало фортификационных сооружений и крепостей, он строил города Белгород-Днестровский, Новочеркасск, Николаев, Одессу.
   Все его поселения представляли собой компактные военно-административные жилые образования с прямоугольно-сетчатой планировкой, где предусматривались просторные площади, широкие проспекты и озелененные бульвары. Было впервые упорядочено размещение государственных учреждений, воинских формирований и жилых районов. Это были города будущего, генеральные планы которых даже в ХХI веке исключали возможность создания на улицах глухих транспортных пробок.
   Со своими строителями мы раз и навсегда определились именно с такой схемой планировки всех городов княжества. Тем более, что строить приходится не в стесненных условиях замкнутых территорий. Для них, конечно, улицы шириной в тридцать и пятьдесят метров, с зелеными насаждениями посредине, а площади в сто пятьдесят - триста метров, выглядели странно, однако тот, кто заказывает музыку, тот ее и танцует, поэтому, особо не возникали. Затем, увидев в действии наше оружие, ни о каких крепостях и высоких стенах больше даже не намекали.
   Вопросы организации сельского хозяйства, теперь меня тоже не беспокоили, землей - исконной мечтой крестьянина, обеспечил. Земледельцы получают ее в пожизненное арендное владение с правом передачи одному наследнику. В субаренду ее тоже могут передать, но не менее, чем на пять лет, правда, после этого арендатор и его наследник потеряют на нее всяческое право, и земля останется в пожизненном владении субарендатора. Таким образом, хитрый лентяй или пьяница сразу же превратиться в наемного работника, толи на селе, толи в городе. Первое время их будет спасать обилие земельных ресурсов, но они ведь не вечны.
   Крестьянских детей, желающих отделится в самостоятельное хозяйство, тоже не обидим, лишь бы они хотели заниматься земледелием. Дадим землю если не в Африке, то в Америке или Океании. Здесь важен иной момент, как они ею распорядятся, как ее будут эксплуатировать.
   Понимаю, что тех моих скудных знаний, внесенных в агрономическую брошюрку о многополье, которое нынешние просторы внедрить вполне позволяют, о методах обработки земли, о вопросах механизации, о селекции, об удобрениях, о щепах веток культурных деревьев к дичкам, о каких-то других мелочах, - бесконечно мало, ведь я не агроном. Впрочем, такой науки пока еще не существует, в той жизни ее основы заложили лишь к концу ХIХ века сами любопытные и заинтересованные энтузиасты-земледельцы, поэтому, пускай так будет и в этой жизни. Но что-то подсказывает, что на основании моих откровений, она начнет развиваться, в первую очередь, в моей стране.
   А вот методы хозяйствования меня интересовать не будут, пускай община сама решает, в свете развития механизации производственных процессов: то ли объединятся в группы по интересам, то ли развивать свое частное предприятие с учетом наемного труда. Но, думается, если в сельское хозяйство не вмешиваться насильственными реорганизациями, то эволюционным путем должны установиться такие производственные отношения, какие и были у южноафриканских буров. То есть, на земле будет сидеть заинтересованный хозяин.
   В той жизни довелось бывать в гостях у одного крестьянина в районе города Йоханнесбург. Большая усадьба, красивый двухэтажный хозяйский дом, обширный вишневый сад, на другом берегу искусственного пруда - вполне нормальный четырехквартирный жилой дом для наемных работников, где проживали четыре негритянских семьи. Еще один работник, белокожий старик Вальтер, обитал на первом этаже хозяйского дома.
   Немного в стороне стоял ангар с инвентарем и техникой: двумя тракторами, зерноуборочным и кукурузоуборочным комбайнами, машиной молоковозкой и двумя прицепами. А за ангаром был коровник на голов пятьдесят. Никаких зернохранилищ и амбаров на территории не было, предприятие-заказчик во время уборки вывозило все до последнего зерна, а специально обработанными семенами тоже обеспечивало полностью. И это не какое-то передовое богатое хозяйство, а самое обычное рядовое. Так вот, если мои крестьяне будут жить точно также, то буду просто счастлив.
   Но не все было радужным в делах наших, не все шло так, как хотелось. Оглядываясь на пройденный путь с переселенцами по Южной Африке, хочу с сожалением сказать, что без неприятностей и конфликтов тоже не обошлось. Ничего не поделаешь, на шесть с половиной тысяч людей, столько же уровней воспитания, столько же и характеров.
   Нет, среди соратников идиотов не было, человек воинского сословия, умеющий с детства держать в руках меч привык нести ответственность за каждое сказанное слово и в кругу себе подобных, как правило, друг к другу относятся корректно. Тем более, ослушаться в походе слова старшего, вообще понятия не имеют. Да и наши крестьяне вели себя вполне прилично, спины некоторых из них еще помнили вкус кнутов, которых отведали за мелкие косяки еще на Ла Пальме. Но громадная толпа бывших рабов доставила немалую озабоченность. Иногда у них случались мордобои и ссоры, которые случались из-за человеческой алчности и подлости, но чаще всего вспыхивали из-за женщин. Однако, эти трения не выходили за рамки условностей, при которых требовалось постороннее вмешательство.
   Однажды, один из бывших пиратов с 'голландца', на привале сделал казачке, муж которой был отправлен в наряд в боковое охранение, неприличное предложение. Получив в обратку пощечину, этот смерд посмел к ней прикоснуться руками, но казаки сие действо быстро пресекли, зарубив того на месте. Двух подельников, которые в самом начале пытались подписаться, тут же порубили на куски, как соучастников.
   Казаки шли в походе своей группой, считай станицей, поэтому, чинить расправу за недостойное деяние над человеком подлого сословия, который пытался нагадить в их доме, имели полное право. Вот и наступила расплата, немедленно, и без суда и следствия, зато публично и в строгом соответствии с нашими законами. Нужно сказать, что данный инцидент имел огромное воспитательное значение, что здорово дисциплинировало весь поход.
   Были и другие неприятности. Следует вспомнить, как тяжело искоренялась антисанитария, как сложно внедрялись в быт нормы гигиены. Если наши... то есть, не так, они сейчас уже все мои. Так вот, выходцам из Украины и Дона несколько месяцев подряд под тяжелым прессингом моих воинов, кнутом и добрым словом, на уровне рефлексов вбивалось понятие чистоплотности. Лично отозвал некоторых девчонок и натурально приказал освоить шитье обыкновенных трусов, подвязку подгузников и использование хлопка-сырца. В результате, от людей, особенно от женщин, исчезли неприятные запахи. Пятна на платьях некоторых казачек и крестьянок, которые возникали по причине отсутствия нижнего белья и женских прокладок, в один прекрасный день исчезли. Народ стал постоянно мыться и подмываться, а руки стали мыть перед каждым приемом пищи.
   С появлением бывших рабов, все то же самое пришлось натурально вбивать и в их задницы, и спины. В этом вопросе сильно помогли отцы. Несмотря на то, что многие переселенцы были католиками или протестантами но, подозревая безысходность, к мнению наших православных священников прислушивались. Они подтянулись и, глядя на уже более-менее воспитанных соседей, стали перенимать их навыки.
   Считаю, что главнейшим результатом жестких, а часто жестоких методов внедрения гигиены, стал тот факт, что за время длительного путешествия никто из переселенцев серьезно не заболел.
   Анализируя все сделанное за прошедшие годы и вспоминая прошедшие месяцы с момента начала путешествия, долго не мог уснуть. Только лишь услышав удары в рынду, извещающие об окончании 'собачьей вахты'*, а потом скрип лебедок поднимаемых якорей и топот марсовых матросов, заставил себя отключиться. Ведь через два часа подъем и начало очередного, нового дня. Жизнь продолжается.
  
  * Время, начиная с 0-00 до 4-00 часов.
  
  
   Глава 2
  
  
  
   Пролив Дрейка, который отделял самую южную часть континента - Огненную Землю от Антарктики, мы для прохода даже не рассматривали. И не потому, что пришлось бы огибать значительные расстояния, а потому, что там встречаются холодные и теплые течения, что является причиной почти круглогодичных сильных штормов, высота волн достигает пятнадцати метров. Это, конечно не тайфун, но все равно, избави нас Бог от подобных испытаний.
   Наш путь лежал на вход в Магелланов пролив, довольно точно обозначенный на моих лоциях. В южном полушарии это был наиболее безопасный путь, соединяющий Атлантику и Тихий океан. В том мире он, даже после окончания строительства Панамского канала, имел важное значение для мировой торговли. Особенно для перевалки грузов между юго-западным побережьем Южноамериканского материка и югом Африки, а также регионом Индокитая.
   В полдень ярко светило солнце, вход в пролив с высокими скалистыми берегами был виден отчетливо. Мы приняли левее и прошли ближе к остро выступающему в изумительно синее море мысу Каталина. Расстояние между берегами было около десяти миль и встречных судов не наблюдалось. Но, памятуя лекции в морской школе, в том числе и об этом проливе, где в узких местах, укрытых скалами, могут встретиться всякие шутники, выбросил вымпел 'Боевая готовность'.
   Дело в том, что с момента его открытия Магелланом, было несколько попыток колонизации этих мест и взятия под контроль. По указанию короля Испании для устройства крепостей и строительства двух городов: 'Город Иисуса' и 'Город Филиппа', было направлено триста поселенцев. Но через три года какой-то британский пират забрел сюда и нашел вместо города какие-то развалины и единственного выжившего 'Робинсона', оказывается, все остальные умерли от голода и отсутствия пресной воды. С тех пор и до середины ХIХ века, пока его не оседлало государство Чили, освободившееся от колониальной испанской зависимости, пролив был бесхозным, а развалины бывшего города так и назывались: Puerto Hambre (Порт Голода).
   В лоциях было указано, что здесь часто меняются течения и ветры, поэтому, когда пролив стал резко сужаться до ширины в две мили, а солнце спряталось за отвесными скалами, решил не рисковать и на ночь глядя в узкое горло не входить. Организовал стоянку немного левее прохода, но боевую готовность не отменил, пока высланная на шлюпке к скалам партия наблюдателей не осмотрела и не взяла под контроль дальние подходы с обеих сторон.
   Ночь прошла спокойно и, когда верхушки скал ярко вспыхнули от утреннего солнца, а у входа в пролив было еще пасмурно, с наблюдательного поста вернулись караульные. Они доложили, что узкое горло имеет ширину в две мили, а дальше пролив опять расширяется до миль восьми-девяти, и по всей видимой части водной поверхности, других посторонних судов не наблюдалось.
   В лоциях было указано, что длина всего пролива - триста десять миль, а значит довольно широкий, прямой участок в сто миль мы надеялись пройти за световой день. Оно так и получилось, миновав рано утром развалины Порта Голода, мы к завершению третьей вахты* подходили к резкому повороту на северо-запад, самому узкому и ответственному участку пути, протяженностью сто пятьдесят миль.
   Солнце уже скрылось за вершиной горы, но и плановую дистанцию дневного перехода мы прошли, поэтому, милях в четырех от пересекающих путь каменных берегов, скрадывавших поворот пролива, отдал команду рифить паруса. 'Алекто' по инерции еще резала волну, как вдруг из-за поворота наглухо закрытого от обзора высокими скалами, сначала вынырнул бушприт с кливерами, а затем, стал неумолимо выползать нос самого настоящего боевого фрегата четвертого ранга с двумя орудийными палубами. Его пушечные порты, как и у нас, были открыты и готовы к бою, но дистанция выстрела была запредельной, около двух с половиной миль.
  
  * 20-00 часов.
  
  
   - Рулевой! - с трехсекундной заторможенностью заорал во всю глотку, - Курс двадцать четыре румба! Сигнальщик! Вымпел 'Всем поворот влево'.
   - Есть курс вест! Есть вымпел 'Поворот влево', - кричали вахтенные матросы, а правая палуба при резком повороте стала заваливаться вниз.
   - Марсовые! Гафель к смене галса! Опердек, готовность?!
   - Оба борта готовы! - услышал из люка голос командира пушечной палубы сержанта Сагайдака. И в это время из-за скал сорокашестипушечный фрегат вынырнул полностью. Увидев развивающийся на корме флаг Испанской империи, с облегчением вздохнул, точно такие же были подняты и на наших судах.
   - Сигнальщик, спустить вымпел 'Боевая готовность'! Опердек! Закрыть пушечные порты! Марсовые, убрать паруса! - мой голос стал хриплым, а пальцы рук, вцепившиеся в ограждение квартердека, стали слегка подрагивать, пошел адреналиновый откат. Уж очень быстро пришлось реагировать на вероятную угрозу. Если бы это были англичане или голландцы, которые ни в военное время, ни в мирное, особенно находясь на краю земли, добрым отношением к испанскому флагу не страдали, нам бы мало не показалось.
   Я узнал этот фрегат. Это был тот самый 'Святой Себастьян', на котором мы, будучи курсантами, проходили практику и ходили к берегам Америки. Именно на нем в должности старпома должен служить Луис. Следом из-за скал стали появляться две двухмачтовые стремительные бригантины и три толстых шхуны. Взглянув в подзорную трубу, отчетливо увидел стоящую на шканцах с поднятыми подзорными трубами группу офицеров, а среди них Луиса и своего бывшего капитана дона Переса.
   В это время капитан шхуны что-то крикнул, и носовая мортирка глухо бахнула холостым выстрелом, предлагая встречным судам остановиться и лечь в дрейф. Мы и так планировали здесь остаться на ночь, поэтому, приказал отдать якоря.
   - Фомка! - позвал слугу, который после ужина всегда ошивался где-то поблизости. И точно, его курчавая голова пряталась за ступеньками шкафута, - Приготовь зеленый хубон, шляпу, ботфорты.
   При выходе в море, на борту корабля всегда носил походный костюм и мягкую легкую обувь. В прошлом году мастер Пьетро Муньоса из Малаги и три мастерских обувщиков очень неслабо заработали, пошив по моему заказу шесть сотен свободного покроя штанов, курточек и глубоких бескозырок, все четырех разных размеров, а также сто десять детских комплектов для курсантов с заворотом на вырост. Однотонной одежда не получилась, были зеленые, серые, синие и черные костюмы, да ничего страшного, в будущем это дело упорядочим. А вот для снятия мерок на обувь, мастеров приглашали прямо на корабли. Потом, правда, матросы и офицеры и сами стали себе справлять нормальную обувь и одежду.
   - Арсен, - повернулся к вахтенному офицеру, - Прикажи готовить шлюпку, а я пока переоденусь.
   К борту фрегата подошли на нашей шестивесельной шлюпке, где закрепились к свисающему с перил штормтрапу. По вантам бегать не привыкать, поэтому, поправив перевязь со шпагой, наверх взобрался быстро. На палубе толпились матросы, а у перил борта встречали офицеры.
   - Сеньор капитан де фрегата*! - снял шляпу и поприветствовал присутствующих, - Сеньоры офицеры!
   Они меня в свою очередь поприветствовали, а капитан, удерживая шляпу в левой руке, подошел ко мне и крепко постучал по плечу.
   - Гляди, какая встреча на краю земли. А мальчик вырос и стал мужчиной, рад видеть. Да, наслышаны мы о тебе, сеньор капитан.
   - И я рад тебя видеть, дон Перес. А о чем наслышаны? - перевел недоуменный взгляд на улыбающегося Луиса.
   - Микаэль! - он посчитал своим долгом треснуть меня по тому же плечу, и с той же силой, - А в Сантьяго прибыл королевский инспектор его светлость дон Марко де Вальядо, герцог Леонский, он многое порассказал. А еще у меня есть тебе что-то такое рассказать, такое!..
   - Подожди, дон Марко де Вальядо уже герцог?
   - Да, старый герцог преставился еще осенью прошлого года.
   - Теперь понятно, Луис! - не остался в долгу и так же крепко похлопал его по плечу. На душе было радостно, настроение такое, как когда-то у Третьяковки в Москве, куда приехал в гости к двоюродному брату перед самым уходом в армию. Тот день запечатлелся в памяти навсегда; как только собрался входить в здание музея, в двери столкнулся со своим бывшим одногруппником Серегой, отличным товарищем. В студенческие времена мы с ним дружили и частенько неслабо зависали в разных злачных местах, но с момента защиты диплома не виделись уже целый год. Он распределился во Владивосток, а я остался в Украине. Мы обитали в разных точках земного шара, а столкнулись в одном месте. Нашей радости от встречи не было предела, вот и сейчас испытывал подобные чувства. С Луисом не виделся два года.
   Капитан Перес приказал передать команду кораблям каравана рыфить паруса и бросать якорь, а своему боцману распорядился изъять из специального загона двух овец и освежевать. По поводу неожиданной встречи он проявил неслыханную щедрость, приказал выкатить для рядовых матросов по малому бочонку вина, а всех капитанов кораблей и старших офицеров пригласил к себе на ужин.
   Пока на шкафуте собирали и накрывали стол, моя шлюпка обернулась, и доставила на борт фрегата Полищука, Ангелова, Кривошапко и Рыжкова. В кои-то веки сегодня мы ели не солонину, а свежее мясо и пили сухое аргентинское вино. Офицеры насытились, развеселились и заставили меня стать главным рассказчиком о похождениях на землях Польской короны и о взятии Магрибского Агадира.
  
  * Соответствует званию капитана второго ранга.
  
  Те из них, которые были помоложе, в первую очередь интересовались боевыми действиями, а те, которые постарше - объемами взятого хабара. В данном случае решил не раскрывать всю правду и серьезно поскромничал, заявив, что объем трофеев составил три миллиона, половину из которых отдал наемным Запорожским казакам, а половину взял себе. И то, большей частью моей долей являются захваченные торговые шхуны и боевые шебеки. Однако, даже этим сообщением вызвал шок среди присутствующих, которые еще добрый час обсуждали, в кого из известных семей может быть такое состояние, и какие сумасшедшие деньги повезли домой эти дикие казаки.
   Обратил внимание, что Луис с некоторым неудовлетворением все время коситься на Антона.
   - Микаэль, - не выдержал он, толкнул меня локтем и тихо спросил, - А что здесь делает кирасир Антонио?
   - Это мой офицер в звании команданте, командир морского десанта, - пожал плечами.
   - Так он разве дворянин?
   - Да, Антонио Полищук дворянин, ручаюсь. В противном случае, я бы его за этот стол никогда не посадил.
   - А почему об этом никто раньше не знал?
   - Да я и сам об этом не знал. Обстоятельства у него так сложились, что он прятался.
   - Ах, вот в чем дело! Что-то такое и раньше слышал, но думал, что он бывший крестьянин.
   - Дворянин. И я принял у него вассальную клятву. К твоему сведению, в Польше развелось мелкого безземельного дворянства поболее, чем ныне в Испании. Правда, сейчас Антонио после всех этих походов стал вполне обеспеченным сеньором и в Новом Свете планирует обзавестись землей для крупного поместья.
   - Неплохо! - захмелевший Луис стал разговаривать громче, чем привлек внимание сидящих за столом, - О, как бы и мне хотелось вместе с тобой побывать в Агадире! Постой-постой! А сеньорита Мария Полищук, одна из воспитанниц ее светлости доны Аугусты герцогини Астурийской, это не его родственница?
   - Это его сестра. Но откуда ты о ней знаешь?
   - Сестра?! - удивленно спросил и замолчал, наклонился над столом и взглядом встретился с Антоном, - Ах, да! Я же хотел тебе рассказать, что был представлен принцессам, и твоей супруге, синьорине Люба, и сестре, сеньорите Таня. Ангажировал кузину дону Розарию на бал в дом ее светлости. Герцогиня организовывает приемы два раза в месяц, куда приглашает молодежь из высшего света, особенно армейских и морских офицеров.
   - Прошу прощения, дон Микаэль, так вы принц? - встрял в разговор один из сидевших напротив капитанов.
   - Да, только в царстве Московском мой титул называется - князь. Но обращайся ко мне привычным образом, сейчас я принял подданство Испанской короны и владею феодом Картенара на острове Ла Пальма. Кстати, хочу выкупить у казны весь остров.
   - Да, да. Очень недурно, - покачали головами старые мореманы.
   - Так как там себя чувствуют наши милые синьорины и сеньориты? - с нетерпением толкнул локтем Луиса.
   - Жаловались кузине, что ее светлость излишне строга с воспитанницами. Но дона Розария говорит, что и сама под Акульим воспитанием побывала, так что рекомендует строгие правила терпеть. А вообще, чего там терпеть, это не у нас в школе по вантам прыгать? Они все купаются во всеобщем внимании, за ними ухаживают знатные особы, впрочем, другие в доме герцогини и не бывают. У незамужних сеньорит поклонников много, принцессу Таня, например, обхаживают со всех сторон, но она неприступна, объявила, что помолвлена. Однако, дон Рафаэль граф Ла-Корунья надежд не оставляет.
   - Ну, и каковы успехи ухажеров? - спросил и при этом заметил, как застыло от напряжения лицо Данко.
   - Слабые, - с сожалением вздохнул он, а затем стал громко шептать, - Слушай, отрекомендуй меня брату Марии, сеньору Антонио, а?
   - И ты туда же?
   - Угу, его сестра мне нравится, - Луис помолчал, подставил кубок повеселевшему Данко, который ныне был на разливе, толкнул меня локтем и спросил, - А ты не знаешь, за ней есть приданое?
   - Конечно, есть. Думаю, брат ей тысяч десять выделил.
   - Двадцать, - громко сказал Антон, который прекрасно слышал громкий шепот Луиса, затем, повторил, - За своей сестрой даю приданое в двадцать тысяч серебром.
   - Ого! - зашумели старые мореманы, внимательно слушавшие все, что говорилось за столом, а капитан Перес продолжил:
   - За такие деньги даже в метрополии можно неплохую гасиенду* выкупить, а на Майорке и того солиднее, не говорю уже о землях Нового Света.
   Луис и Антон выбрались из-за стола, отошли к перилам и о чем-то долго говорили. А мы засиделись до полуночи, рассказывали друг другу разные истории, в том числе о двух пережитых штормах. Наконец, старший застолья разрешил убираться восвояси и мы под светом масляных фонарей тепло распрощались.
   Отдыхали часов шесть, а с якорей снимались с рассветом.
   - И что, нашел себе зятя? - спросил Антона, когда рано утром отсалютовав на прощание холостыми выстрелами из мортирок, мы отправились в дальнейший путь.
  
  * Название частного поместья в Испании и Латинских странах.
  
   - Нашел, - ответил он значимо, - Дона Луиса знаю давно, он немного заносчив, но человек чести. И бабник он, конечно, приличный, но семью будет блюсти. А еще знаете, сир, я очень рад, что моим зятем стал дворянин хорошего рода. Эх, разве мог подумать всего два года назад... И все благодаря вам, сир.
   - Все что имеешь, мой друг, ты заслужил.
   Дальнейший путь по проливу требовал повышенного внимания, так как добрые миль восемьдесят прохода часто были шириной всего чуть более одной мили. Кроме того, непостоянные течения на этом узком участке тоже не добавляли спокойствия. Наконец, на четвертые сутки путешествия по проливу, он стал резко расширяться и к полудню мы вышли на просторы Тихого океана.
   Здесь движение уже было более оживленно, стали чаще встречаться шхуны, бриги и флейты под испанскими флагами, торговцы соединенных провинций и даже португальцы. Порт города Вальдивия миновали ночью, решил за пополнением припасов сюда не заходить. Узнав, что в Сантьяго де Чили находится дон Марко герцог Леонский, который мне кое-чем обязан, решил свои планы немного скорректировать. Не то, чтобы не мог их решить самостоятельно, наоборот, недорого выкупить кусок безлюдной пустыни не составляло никакой сложности. Но следовало попытаться посетить столицу, и перед властями Новой Испании, будущими соседями, получить протекцию от официального инспектора короны, это дорогого бы стоило, по крайней мере, не один миллион талеров. А еще было бы лучше при определенных обстоятельствах дона Марко привязать к себе. Материально.
   Через четверо суток хода на траверзе правого борта возникла глубокая бухта и каменные стены мощной припортовой крепости города Вальпараисо. Благодаря удобному течению и попутному ветру, на тысячу сто миль пути мы потратили времени ровно столько, сколько и на весь трехсотдесятимильный Магелланов пролив.
   Трехдечный* девяностопушечный галеон и оба сорокапушечных однодечных фрегата, которые на сей раз сопровождали королевского инспектора, стояли еще в порту. 'Тисифона' и 'Ирина' остались на внутреннем рейде, я же свою 'Алекто' подвел к причалу, где тут же был встречен патрульным офицером и портовым распорядителем. Предъявив патент и задекларировав пополнение запасов, выяснил, что его светлость герцог Леонский ныне гостит во дворце губернатора Вальпараисо. Таким образом, в Сантьяго, который находился в ста километрах от побережья, ехать не пришлось.
   Вероятно, о прибытии в порт всех кораблей, губернатору сообщают немедленно. Иначе не объяснить, что пока я не перепоручил приставучих купцов Сорокопуду, возглавившему корабельных боцманов, пока собрался во дворец, прошло всего минут тридцать, однако, меня уже ожидали, и в кабинет губернатора Фернандо ди Марчена сопроводили, как только попал в приемную.
  
  * Линейный корабль, имеет три орудийных палубы.
  
   Караульный пехотный тенант* коротко взглянул на патент и кивнул на вход. Два кирасира широко распахнули двухстворчатую дверь, куда тот сразу же вошел и громко объявил:
   - Ваша светлость! Ваше превосходительство! Капитан Микаэль де Картенара по вашему распоряжению доставлен, - после чего вышел и кивнул мне, - Прошу вас, сеньор.
   Меня, конечно, никто не доставлял, я сам пришел но, тем не менее, поправил шпагу, одернул парадный хубон и вошел в неширокий, но длинный, как тоннель, кабинет. Высокие окна были остеклены, а не прикрыты деревянными шторками, поэтому, помещение хорошо освещалось полуденным солнцем. Рядом со столом стояли и смотрели на меня двое мужчин среднего возраста. В одном из них в богато расшитом золотом красном камзоле я признал дона Марко, лицо его выглядело удивленно. Второй мужчина, невысокого роста в генеральском мундире, со слегка побитой сединой шевелюрой, усами и бородкой клинышком, вероятно, был губернатором.
   - Твоя светлость, - снял шляпу и поклонился дону Марко.
   - И я рад тебя видеть, дон Микаэль, - он улыбнулся, его открытое лицо выражало довольство, да и слова были сказаны вполне искренне, - Дон Фернандо, рекомендую капитана Микаэля де Картенара, как истинного сеньора, преисполненного благородства и чести.
   - К вашим услугам, сеньор генерал, - сделал полуоборот к губернатору, который с любопытством в глазах осматривал меня и повторил поклон.
   - Обращайся ко мне привычным образом**, дон Микаэль.
   - Благодарю, дон Фернандо.
   - Как только посыльный доложил, чьи корабли вошли в порт, я ушам своим не поверил, - весело заявил дон Марко, - Думал, ты сейчас сидишь тихо у себя на острове, да перевариваешь взятую добычу, а ты уже здесь. Небось, опять что-то задумал?
   - Да я молод еще, чего ж мне дома сидеть?! А сейчас в кругосветку иду, хочу мир посмотреть, себя показать и, если удастся, подгрести чего-нибудь безнадзорное.
   - Вот как?! - воскликнул дон Фернандо, - Похвально, не перевелись еще конкистадоры.
   - И все же, какие у тебя дальнейшие планы? - спросил дон Марко.
   - Сегодня пополню запасы и дам возможность команде развеяться. Пусть матросы оставят в городе по несколько песо. Затем, иду в Лиму, хочу в вице-королевстве присмотреть участок земли.
  
  * Лейтенант в испанской армии.
  ** В среде аристократов Испании друг к другу принято обращаться на 'ты', за исключением короля, а также герцогов (принцев), которые, как правило, предлагают тут же перейти на обращение привычным образом. На 'вы' обращаются ко всем прочим сословиям, за исключением крестьян, или когда хотят намеренно нанести оскорбление либо при вызове на дуэль.
  
  
   - Зачем вице королевство? Не спеши отправляться, у меня можешь присмотреть. Дам задание офицеру-порученцу, отправитесь с ним на материк, посмотрите, приценитесь.
   Я покачал отрицательно головой, не говорить же ему, что меня интересует строго определенный участок. А задерживаться здесь тоже нет резона, корабли почему оставил на рейде? Да потому, что там две с половиной сотен женщин, вот и не хочу светиться, не хочу возможных злобных планов и домыслов окружающих.
   - В проливе Магеллана встретил капитана Переса, он вечером на своем фрегате организовывал прием. Так один из капитанов шхун жаловался, что здесь все земли побережья давно имеют хозяев. Вот и мне вглубь территорий лезть не хочется. Да и участок мне нужен большой, рядом хотят поселиться мои офицеры и многие матросы, поэтому, посмотрю северней.
   - К твоему сведению, дон Микаэль, побережье уже лет пятьдесят, как разведано полностью. Северней Вальпараисо до восемнадцатой параллели южной широты - безводная пустыня, - губернатор позвонил в колокольчик и приказал офицеру распорядиться, что бы подали бокалы и кувшин вина, затем, повернулся ко мне и продолжил, - А выше Лимы, за горной грядой настоящие непроходимые джунгли до самой Панамы. Есть неплохое побережье в Мексике, которое тянется до районов Северного тропика, но выше уже делать нечего. Там тоже безводная пустыня на тысячи километров, правда, слева еще есть остров Калифорния, который для жизни совершенно непригоден.
   - Ничего страшного, дон Фернандо, мне спешить некуда, авось что-нибудь и отыщется интересненькое. А дальше пойду на острова Ниппон, Филиппины и Индию.
   - Лавры Фернана Магеллана покоя не дают? Между прочим, всего в истории было шесть кругосветных путешествий. Последнее, голландского пирата Оливье Ван Ноорта, который попортил короне немало крови, завершилось восемьдесят лет назад. Так что, если не передумаешь, твое будет седьмым.
   - Ты вот что, - дон Марко уселся в кресло и мы последовали его примеру, - Я завтра отправляюсь в Лиму, так что присоединяйся.
   - Конечно, буду рад войти в состав такого солидного конвоя.
   Около часа за бокалом вина еще развлекал присутствующих рассказом о путешествии в Индию, о двух штормах, одним из которых был настоящий тайфун и о проходе Магелланова пролива. А вечером был приглашен на ужин, где многочисленное губернаторское семейство и некоторые офицеры местного гарнизона затерроризировали расспросами об Агадирском набеге.
   Уже ночью, перед самым выходом в море, у нас с герцогом Леонским в его каюте на борту галеона состоялся довольно откровенный разговор. Истинных планов, конечно, не раскрывал, зато смог серьезно заинтересовать. Рассказал, что есть информация о наличии в районе пустыни Атакама, что немного северней границ Чили, двух медных рудников. Один из них более крупный в районе реки Тальталь в предгорьях Анд, это почти рядом с побережьем, от океана два дня пешего караванного пути, либо день верхом. Имеет удобное расположение рядом с оазисом. Второй - много меньше первого, находится в одном дневном переходе от реки Лоа и в пяти днях пути от побережья. Впрочем, говорят, что там и железа немало.
   - Медные рудники? - задумчиво переспросил он, пропустив мимо ушей слова о железе, - Это сегодня не менее важно, чем серебро или золото. И я так понимаю, что если все это подтвердиться, у тебя есть вполне достаточно средств, чтобы выкупить всю эту пустыню, тем более что она стоит не дороже, чем по одному реалу за каждую фанегу*. Так зачем ты мне все это рассказал?
   - Сам знаешь, не проглочу, потому что. По имеющейся информации, на обоих месторождениях руда очень богатая, и добыча может вестись открытым способом. Только меньшее месторождение, которое находится в пустыне далеко от воды, для добычи не очень удобно, а вот второе можно разрабатывать хоть сейчас. Но слишком жирный кусок, по самым приближенным подсчетам, чистый годовой доход может составить около миллиона золотом, а это гораздо больше многих золотоносных приисков. А теперь скажи, сколько в империи владетелей с соизмеримым доходом?
   Дон Марко непроизвольно барабанил пальцами по столу, задумчиво смотрел мне в глаза и утвердительно качал головой.
   - А кто я здесь такой? - продолжил высказывать замануху и развел руками, - Принц мало кому известного Московского царства, который даже титул не смог подтвердить, так как ни в одной европейской стране нет нашей амбасады? Буду предельно откровенен. Для того, чтобы в империи достойно себя чувствовать и иметь возможность продолжить образование, вынужден был принять испанское подданство и выложить многие тысячи фунтов серебра. Ни для какого европейского дворянина ничего подобного не нужно делать ни в одной стране, от него даже индигената** не затребуют, поверят на слово.
  
  * Мера площади в средневековой Испании и Латинской Америке (fanega de tierra), не путать с мерой объема сыпучих тел.
  ** Право пользования гражданскими преимуществами по рождению, когда иностранец-дворянин мог пользоваться правами природных дворян страны пребывания.
  
   - Ты о чем-то сожалеешь, Микаэль?
   - Нет, Марко, нисколько ни о чем не сожалею, совсем даже наоборот. К твоему сведению, большую часть родовых средств оставил младшему брату, а меньшую - рискнул вложить в дело и, как видишь, все мои планы сбылись. На сегодняшний день имею подконтрольную торговую компанию с двадцатью девятью коммерческими судами, а так же небольшой банк, который со временем грозит перерасти во вполне солидное финансовое учреждение. Да что там говорить? Даже по европейским меркам я богат. Но в этом-то не только моя радость, но и беда. А когда станет известно, что я разрабатываю крупное месторождение меди, с известным годовым доходом то, как думаешь, счастье мое долго продлиться?
   - Если все так, как ты говоришь то, думаю, года два-три. О тебе сейчас много говорят в салонах и при дворе, и отзываются не всегда лестно. Человеческая зависть не имеет границ, поэтому, какому-то безвестному идальго, даже очень богатому, развернуться никто не даст, и с такого месторождения точно выдавят. А потом придется еще побороться и за торговую компанию, а может и за жизнь.
   - Вот! Поэтому, я и говорю, что одно дело пытаться подгрести имущество дворянина, не имеющего никакой поддержки в верхах, и совсем другое, когда часть этого имущества принадлежит, скажем, герцогу Леонскому.
   - Хм, и насколько велика будет эта часть? - он продолжал внимательно смотреть мне в глаза, не меняя бесстрастного выражения лица.
   - Половина. При этом, всю пустыню в междуречье от побережья до средних хребтов Анд, выкуплю за свои деньги, но нотариально владения оформим на наши две семьи. И это еще не все. На сегодняшний день моя компания имеет сто пять долей учредителей с общими активами в шесть миллионов талеров. Мы приняли решение двух учредителей добавить, выделив им безвозмездно из моей личной доли двадцатую часть активов каждому. Для справки, вложенные десять талеров, приносят минимальный доход в два талера, то есть, выделенная доля уже в этом году даст каждому владельцу шестьдесят тысяч чистой прибыли. Одна из этих долей будет оформлена на твое имя, а вторая, на имя Хулио де Альвадеро, герцога Андалусского.
   - Интересное предложение, - теперь его глаза весело блеснули, - Но вполне приемлемое, а главное, навсегда избавит тебя от любых имущественных поползновений со стороны, по крайней мере, в нашей империи. Однако! Однако, вдруг в пустыне нет никакой меди, каково твое решение будет тогда?
   - Медь есть! Но даже если нет, все равно, от данного слова никогда не откажусь.
   Шлюпка забрала меня перед самым рассветом, и опять спать довелось всего два часа. Перед расставанием оставил дону Марко координаты первой остановки, к счастью, устья обеих речушек на испанских лоциях были обозначены.
   Вообще-то, эта пустыня имеет стратегическое значение всепланетарного масштаба. За обладание ей в девятнадцатом веке велись две Тихоокеанских войны. И не за молибденсодержащие железные руды, которых здесь много, и не за медь, которой здесь очень много. Кстати, аппендикс того слабо доступного маленького рудника прятался под скалами, и в двухстах сорока километрах от побережья вырастал на высоте в 2840 метров от уровня моря на плоскогорье центральных Анд шапкой гигантского гриба.
   В той жизни здесь был городок Чукикамата и самый громадный открытый карьер в мире, его размеры составляли более четырех километров в длину, около трех в ширину и более восьмисот метров в глубину. Мне довелось рядом с ним работать, и я хорошо помню величественные роторные экскаваторы, которые при выборке руды по контуру карьера, нарезали ступеньки, похожие на места для зрителей в древнегреческом амфитеатре колоссальных размеров.
   Так вот, тихоокеанские конфликты произошли за обладание растянувшимися на сотни километров лабиринтами огромных пещер, забитых селитрой. Об исключительном значении этих залежей говорит то, что все мировые войны конца девятнадцатого и всего двадцатого века велись с помощью взрывчатых веществ, изготовленных исключительно из местного сырья.
   Вход в одну из таких пещер видел на окраине, расположенной в оазисе коммуны Анна-Мария, где мы жили почти полгода. Кстати, когда с нами впервые поехал новый электрик фирмы Сашка Крутов, работавший ранее в Камбодже, его сильно смутило, что контракт заключен с администрацией 'коммуны'. Это слово у него ассоциировалось со сбродом блатных экспроприаторов, либо с шайкой нищих разрушителей 'до основанья', подобных камбоджийским. Для него было откровением, что во многих странах Европы и Латинской Америки так обозначаются центры административных образований общин. Как у нас, например, поселок или село, вместе с их советами.
   Первую остановку группа кораблей сделала на 27 градусах южной широты в устье реки Тальталь. Вечером выгрузили с 'Ирины' всех лошадей и до рассвета дали им оклематься. А уже утром, посадив в седла девяносто человек из роты Ангелова, а так же десять личных кирасир дона Марко и одного рудознатца из его свиты, заставил лица обвязать платками или кусками ткани. Дон Марко, несмотря на свой титул и положение, изъявил желание отправиться вместе с нами. Да и ладно, пускай развлечется. После этого со спокойной совестью возглавил отряд и направился вглубь пустыни Атакама.
   Куда двигаться знал прекрасно, так как рядом с Петрорильоским рудником тоже бывал. Да, здесь когда-то был городок, названый так же, как и река, Тальталь. Из него до места работы и обратно мы ездили ежедневно на машине. Да и что такое какие-то шестьдесят пять километров в кондиционированном джипе? Это сейчас придется отмахать по пыльной пустыне, где количество мелких тварей на единицу площади зашкаливает: под каждым кактусом запросто может сидеть ядовитая змейка, а под каждым камешком, не менее ядовитое насекомое.
   Ехать было не жарко, по моим ощущениям температура воздуха не превышала двадцати градусов, а дорога все время шла на подъем. Здесь пустыня поднимается местами до трех тысяч метров над уровнем моря. Самой существенной неприятностью этих мест было отсутствие воды. Перуанское морское течение охлаждая нижние слои атмосферы, создает температурную инверсию, то есть, происходит повышение температуры с увеличением высоты над уровнем моря, что препятствует выпадению осадков. Таким образом, эта пустыня была самым засушливым местом на Земле. Лично на моей памяти за полтора года пребывания, здесь прошло всего три дождя. Именно по этой причине без специальной большегрузной транспортной и добывающей техники, оснащенной кондиционерами, большинство месторождений разрабатывать не удастся. Однако, этот момент меня колышет меньше всего, мне главное залегендировать то, что есть и отвести от себя возможные наезды.
   Множество кусков золотисто желтого халькопирита или медного колчедана стали появляться на пути задолго до того места добычи.
   - Если бы своими глазами не увидел, никогда не поверил бы, - бормотал рудознатец дону Марко. Эх, парень, не видел ты пласты выходов самородной меди в Южной Африке!
   Мои бойцы и кирасиры помогли ему сделать десяток шурфов и я поспешил повести всех дальше, туда, где в той жизни рядом с оазисом и коммуной Сан-Луис находилась небольшая, давно выработанная угольная шахта и старый литейный завод. Через десяток километров от будущего карьера стали чаще появляться кактусы, а затем, мы вышли к окруженному акациями, кустарником и зеленой травой большому прохладному озеру, питаемому ледниковым горным ручьем. Я здесь когда-то даже форель ловил.
   Выходы угля с моей осторожной подсказки, рудознатец тоже нашел быстро. Мы договорились, что именно он здесь и будет разворачивать добычу и командовать производством. С местом строительства завода тоже определились, после чего дон Марко, радостно потирая руки, решил включиться в процесс и клятвенно заверил, что организацию и финансирование производства, а так же обеспечение рабочей силой по заявке управляющего берет лично на себя. Что ж, баба с воза - кобыле легче. Подсказал только, что было бы неплохо добавить сверх заявки человек сто работяг, мол, хочу некоторые оазисы заселить своими офицерами и всю территорию пустыни за нашими семьями навечно закрепить.
   - Да-да! Это тоже важно, - согласился он, - А с работниками проблем не вижу, несколько сотен трудолюбивых аборигенов прикажу отобрать.
   На следующий день, искупавшись рано утром в холодном озере, в котором точно так же купался лет триста двадцать тому в будущем, приказал седлать посвежевших, сытых лошадей и повел отряд обратно, на побережье.
  
  
  
   Глава 3
  
  
  
   - Вижу землю! - крикнул с мачты впередсмотрящий как раз во время моей вахты. Это было ожидаемое известие, мы шли курсом на северо-запад и на рассвете пересекли двадцать третью параллель северной широты. Именно в данном месте на испанских картах был показан контур вытянутого к северу острова. Один из испанских путешественников (не помню его фамилию)* поднялся выше тридцать третьей параллели но, так как здесь берег закачивался острым мысом и возвращался к юго-востоку, то на лоциях нанесли данный кусочек суши в виде острова, а восточнее показали какой-то неопределенный берег материка с надписью крупными буквами: 'Безводная пустыня'. Пригодным для жизни был признан только небольшой кусок побережья, где жило племя аборигенов, занимающихся охотой, собирательством и рыбалкой.
   На самом деле мыс оказался ступенькой названного впоследствии полуострова Калифорния. Да и пустыня 'водной' не бывает, но даже здесь испанские первооткрыватели ошиблись, либо их ввели в заблуждение местные индейцы. Приблизительно в том месте на карте, где было начало надписи 'пустыня', должно находиться устье могучей реки Колорадо, которая в той жизни питала сельскохозяйственные плодородные угодья юго-западных штатов. А всего несколько миль северней вдоль тихоокеанского побережья материка, начинались благодатные калифорнийские земли с приятным средиземноморским климатом. Если мне не изменяет память, то эти места были самыми густонаселенными в США.
   Где-то здесь во второй половине шестнадцатого века побывал и английский пират Френсис Дрейк, что через двести лет, с началом интенсивного освоения Тихоокеанского побережья Северной Америки, дало основание Британии попытаться объявить их своей собственностью, мол, именно ее исследователи забрались дальше всех. Однако, начало освободительной борьбы колоний под предводительством Джорджа Вашингтона, заставило о своих притязаниях забыть навсегда.
   Самыми первыми исследования района низовий реки Колорадо и побережья южной Калифорнии, начали испанцы. Случилось это в начале ХVIII века, после чего Испания объявила их своей собственностью. Но с распадом империи, территории отошли к Мексике, затем, после американо-мексиканской войны в середине девятнадцатого века, были разделены между Мексикой и Соединенными Штатами.
   Но это было в той жизни. А в этой, почтенные господа, вас здесь уж точно, теперь никогда не будет.
  
  * Первым посетил эти земли ближайший сподвижник Кортеса, испанский мореплаватель Хуан Родригес Кабрильо в 1542 году. В самый засушливый период 27 июля он вошел в бухту Сан Диего, но вскоре в стычке с индейцами был ранен и умер. Его помощник вел записи о путешествии, которые были обнаружены лишь многие годы спустя, в его родовом доме в городе Севилья (Испания). Повторное посещение этих мест произошло через 227 лет в 1771году, именно тогда были заложены основы города Лос-Анджелес. Но статус города получил лишь в 1850 году, когда по светским меркам того времени стал приличным поселением и насчитывал одну тысячу жителей.
  
   Прошло одиннадцать дней, как побережье пустыни Атакама осталось за кормой и ровно неделя с того дня, как мы покинули столицу Новой Испании город Лиму. После просмотра и оценки медного рудника и угольной шахты, вся экспедиция, особенно дон Марко, были в приподнятом настроении. Не знаю, что ему нашептал длинный, как жираф рудознатец, то есть, уже будущий управляющий, но глазки, на ранее всегда невозмутимом лице герцога, ныне поблескивали азартом. Да и мой молодой рудознатец, бывший казак Максим, был рад пройти под контролем опытного специалиста столь интересную практику.
   Дон Марко и его сопровождение отправились без остановок в Лиму, где он должен заняться подготовкой покупки очерченной на карте территории, мы же дошли до устья реки Лоа, северной границы пустыни и бросили якоря. Здесь по взаимной договоренности, которая была достигнута в процессе некоторых споров, я должен подыскать оазис и заложить форт, прикрывающий северные границы наших общих владений. Дон Марко считал, что прикрывать их не от кого, но я все же настоял.
   - Слушайте меня, братья-товарищи, - сказал собравшимся офицерам и сержантам роты Ангелова, - Здесь вдоль берега реки есть несколько симпатичных оазисов. Хлеба на этом каменистом грунте никто выращивать не собирается, но цитрусовые сады, виноградники и всякие огородные культуры расти будут хорошо. Но во всем этом деле важно то, что здесь спрятаны огромные месторождения натриевой селитры, которая идет на изготовление пороха и взрывчатых веществ. Да-да, почти такая же, какую собирали в компостных ямах. Так вот, на двух ближних оазисах нужно будет оборудовать транспортные стоянки, а на третьем дальнем построить городок. Для этих целей мне нужно отделение воинов, командир которого станет комендантом, а остальные воины - сержантами будущего гарнизона. Работяги и жители-поселенцы у вас вскоре будут, а бойцов-новобранцев из числа аборигенов через полгода или год капитан Рыжков вам доставит. Ваша задача - обеспечить добычу, тайную доставку к морю и погрузку на корабли селитры, которая должна быть плотно запечатана в бочонки, так как влаги она не любит. Кроме положенной оплаты, согласно штатного расписания, как для сержантов и офицеров, вы будете получать десять процентов от дохода по результатам отгрузки товара. Почему всего десять процентов? Потому что это настолько большие деньги, что медные рудники покажутся мелочью. А через два десятка лет мы эти месторождения 'откроем' официально и станем частично влиять на обороноспособность той или иной европейской страны, при этом вынуждены будем материально делиться с компаньоном. Итак, кто хочет получить не двести, а всего по шестьдесят-семьдесят моргов вполне нормальной земли, но при этом гарантированно стать богатым, должны сейчас подумать и между собой определиться. Да, единственное неудобство для этой группы будет в том, что два десятка лет придется пожить в относительной изоляции от всего мира. Впрочем, установить очередность посещения земель княжества на кораблях, пришедших за сырьем, нисколько не возражаю.
   Разбежавшись и поговорив с людьми, к моему удивлению, решили остаться восемь сержантов, что мне льстило, так как говорило о полном доверии, поэтому, согласившимся пришлось бросать кости. Основывать будущий город выпало сержанту Слуцкому, который тут же изъявил желание взять в команду одного солидного дядьку-строителя.
   Одним словом, к всеобщему удовлетворению все вопросы были решены. Приказав освободить от зерна сто имеющихся бочек, высыпав его прямо насыпом в трюм, выгрузили лошадей, захватили вьючные мешки, кирки и лопаты, и отправились в будущий город Слуцк, на месте которого в той жизни в ХIХ веке возникла коммуна 'Анна-Мария'. Вместе с нами отправились и девчонки, жены воинов гарнизона, а дядьке-строителю пообещал, что доставкой его семьи из Малаги озабочусь лично.
   По пути нас ждало несколько открытий. На стоянке у второго оазиса, по краям обширных озер застывшей поваренной соли, Максим отколол куски желтоватых призматических кристаллов.
   - Смотрите, сир, это ювелирный камень, - блеснул он своими познаниями, показывая куски самой обыкновенной буры. Он, конечно, не знал, что используется она не только в качестве флюса для пайки золота, серебра и меди, но и как определитель концентрации кислот, как сырье для изготовления глазури и эмали, а так же, как проявитель фотографий и отбеливатель бумаги. Конечно, область ее практического применения должна быть более широкой, но ранее никогда этим специально не интересовался, поэтому, ничего другого на ум не приходило.
   - Набери два полных вьючных мешка, - распорядился и вдруг увидел в его правой руке три черно-фиолетовых камешка с металлическим блеском, - А это что?
   - Сам не знаю, вон там их целый скальный выход, - он показал рукой куда-то в сторону. А мне вдруг вспомнилась расположенная на окраине города Анна-Мария небольшая фармацевтическая фабрика, дышавшая интересным запахом. Боже мой! Как я мог забыть?! Йод! В этих же местах находятся его самые большие залежи. Немало окаменевшего йода находится и в Японии, но гораздо меньше, чем здесь. Взяв у него из рук эти камешки, поднес к огню зажигалки, а увидев сиреневую дымку и учуяв специфический запах, понял, что не ошибся. Теперь не придется мучиться с водорослями.
   - Йод! Это йод, Максим, очень нужная вещь для медицины. Спиртовой пятипроцентный раствор применяется для дезинфекции кожи вокруг рваных и резаных ран. Благодаря ему немало жизней можно спасти, не допустив элементарного заражения. В общем, за буру и йод получишь премию в пять тысяч талеров, чек выдам немедленно, как только взойдем на корабль. А сейчас набрать с собой четыре вьючных мешка.
   Довольный парень побежал выполнять указание, а на мою голову свалилась очередная проблема: нужно было выбрать из числа сообразительных воинов еще одного будущего промышленника, научив его сублимировать, очищать и кристаллизовать пары йода. Процесс этот простейший, ничего в нем сложного нет, а нужна всего лишь перегонная посуда с охладителем, а так же топливо. Думаю, заложив корректную цену, с учетом распределения прибыли при реализации пятьдесят на пятьдесят, желающая обогатиться семейка быстренько отыщется. А работников на небольшую фабрику они уж сами найдут.
   Итак, марганец есть, а значит, перманганат калия, то есть сильнейшее антисептическое средство 'марганцовка', необходимое для промывки ран, обработки ожогов и полоскания воспаленного горла, получить проще простого. Йод и спирт так же есть, аспирин вместе с Ритой синтезировали, хлороформ для обезболивания, реакцией хлора и уксусной кислоты с последующим нагреванием тоже выделили, опием на всякий случай запаслись. Еще бы получить антибиотик, тогда бы весь комплекс мероприятий снизил бы смертность после полученных ранений и увечий процентов на семьдесят пять. А доктор Янков стал бы считать себя самым могущественным лекарем в мире. Но, к сожалению, не так все просто, пока в результате множества опытов мы научимся растить, выделять и синтезировать нужные грибки, изобретем и изготовим холодильную технику и компрессорно-вакуумные машины, пройдет немало лет. Однако, не говоря о различных вирусных болячках, даже для лечения банального воспаления легких, от которого ныне умирает столько людей, особенно маленьких деток, меры нужно принимать срочные. Значит, предстоит экспедиция к знахарям инков, которые как мне было известно в той жизни, пенициллин открыли еще тысячу лет назад.
   К вечеру второго дня мы поднялись по безводной каменистой возвышенности в предгорье Анд, на высоту около полутора тысяч метров над уровнем моря. Наконец, за очередным пустынным плато возник большой зеленый оазис с прохладным овальным озером, длиной километра три и шириной в два. Такой знакомый и одновременно незнакомый, он густо зарос по периметру полосой в добрый километр кустарника, а так же большими и малыми акациями. Кое-где росли кактусы, двух и трехметровой высоты. В той жизни было наоборот, дикорастущих деревьев росло очень мало, все больше культурные сады, зато на подъезде к оазису колючих кактусов торчало гораздо больше, чем сейчас. А размеры озера, плескавшегося в огромной каменной чаше, кажется, остались прежними и совершенно не изменились.
   Селитру нашли быстро, отвалив несколько валунов от того самого углубления, где и должна была находиться пещера. На следующий день, прямо с утра, мы приступили к ее расчистке. Сначала она шла вперемежку с глиной, но я точно помню, что в этом месте пласт был чистый, почти белого цвета. И действительно, через два часа шахтерских изысканий попали на окаменевший слой поваренной соли, затем пошел пласт самой обыкновенной селитры, толщиной два метра пятнадцать сантиметров, которую и нагребли полные мешки.
   Появилась подспудная мысль, что можно было бы отгрузкой соли заняться официально, а селитру таскать тайком. Однако, рано или поздно все тайное становиться явным, поэтому ну его, пару десятков лет подождем и сделаем 'неожиданное открытие', о котором раструбим на весь мир. Сберечь доверительные отношения с одним из самых влиятельных магнатов Европы того стоит.
   До глубокой темноты, помогали остающимся на постоянное место жительства ребятам, валить деревья и готовить площадку для строительства временного жилья. С рассветом следующего дня тепло распрощались, с грустью понимая, что это надолго. Однако, твердо пообещал, что через год-полтора обязательно вернусь с семьей строителя, при этом хочу увидеть в районе селитряного выхода небольшую укрепленную крепость.
   По возвращению к кораблям, около двенадцати тонн селитры немедленно расфасовали и укупорили в бочки, при этом небольшой остаток, которому не нашлось герметических емкостей, пришлось выбросить. Уж слишком она гигроскопична и очень быстро становится ни на что негодной. Под конец стоянки, затоварившись четырьмя-пятью тоннами пищевой соли, мы покинули этот внешне совершенно неприветливый, но внутренне стратегически драгоценный берег и направились в Лиму.
   Сделка по покупке у Испанской короны обширного земельного надела была оформлена в присутствии вице-короля с соблюдением всех юридических нюансов. Правда, многим было не понять, в том числе и дону Марко, зачем платить сорок шесть тысяч серебром за огромные, бесполезные для производства и проживания территории, когда несколько участков вместе с оазисами, стоили по ценам казны всего лишь по двести-двести пятьдесят талеров. Но я настоял, при этом обязал нотариуса, чтобы в купчую он внес не только данные из моего патента, но и из заверенной метрики, которую мне выдал в дорогу отец Афанасий, настоятель Каширского монастыря.
   Когда мои матросы внесли в зал и водрузили на длинный массивный стол мешки с золотом и серебром, глаза вице-короля радостно блеснули, а его лицо посетила снисходительная улыбка. Он небрежно махнул перчаткой, мол, если глупая молодость желает расстаться с лишними деньгами, при этом мудрый совладетель нисколько не возражает, значит, так тому и быть.
   Приняв из рук нотариуса хорошо чиненное гусиное перо, на каждом из трех экземпляров купчего документа с координатами владений и приложенной картой, где были четко обозначены известные границы пустыни, расписался следующим образом: Микаэль Каширский де Картенара. Рядом поставил подпись Марко де Вальядо герцог Леонский, а затем, купчая была заверена нотариусом. И вот, после визы вице-короля Новой Испании, управителя заморской территории империи, каждая из сторон получила свой экземпляр. Никто и не догадывался, что пройдут годы и, когда всем станет известно, какие богатства таят недра пустыни Атакама, сегодняшнюю сделку назовут сделкой века.
   Боялся ли я, что герцог Леонский меня 'кинет', выражаясь по-фени, которая стала разговорным языком на постсоветском пространстве? Нет, нет, и еще раз нет, такая мысль в его мозгах не могла зародиться в принципе. И не только потому, что дон Марко в этом самом пространстве не воспитывался, и я питаю надежду, что теперь оно не наступит ни через триста лет, ни через тысячу. Даже не потому, что он обязан мне своим спасением, что является общеизвестным фактом, а потому, что в нынешние времена понятие чести было не пустым звуком.
   Явные или скрытые действия, которые могли нанести урон репутации дворянина, влекли за собой очень большие моральные неприятности и общественную обструкцию всего европейского дворянства. Например, в среде российских офицеров понятие рыцарства по отношению к офицерам противника сохранялось даже в начальный период Первой Мировой войны, пока на полях сражений передовая волна начальствующего дворянства не была выкошена и постепенно заменена сословием мещанским.
   Уже как-то говорил об этом но, опять забегая вперед вынужден повториться: деловые и дружеские отношения между родами владетелей Леонских и Каширских сохранились на долгие годы. Очень надеюсь, что они не прервутся и через сотни лет.
   По самым разным причинам, в Лиме задерживаться никак не мог. В первую очередь, потому что на борту кораблей было много женщин, которых обязали во время стоянок в порту на верхних палубах не отсвечивать. Иначе никто бы не поверил, что мы не просто так пошли в кругосветку такой толпой. Да и скотину парить на шхуне излишне не хотелось. И все же, на два дня задержаться пришлось. По случаю подписания купчих документов, во дворце вице короля был организован прием местного высшего общества и бал. Опять же, на мероприятие пришлось выложить полторы тысячи серебром из собственного кошеля, а так же, довелось развлекать компанию рассказами о похождениях в Агадире. Солидным сеньорам 'признавался' в количестве трофеев, восторженной молодежи отвечал на множество вопросов, при этом выслушивал 'охи' и 'ахи' синьорин и сеньорит.
   Когда возвращались из дворца, ребята отделения сопровождения в шлюпке весело шушукались, рассказывали кто какую 'курочку', и в каком углу пощупал, травили какие-то байки, смеялись и шутили. Им действительно было весело, о такой жизни даже не мечтали.
   Кем они были раньше? Младшими отпрысками живых или славно сложивших голову потомственных защитников пределов Русских.
   Кому они были нужны? Именно эти бывшие безземельные казачата - мало кому, разве что богатый казак примет в свою свиту на время похода в набег.
   Какое будущее их ожидало? Известно какое: рабский аркан, и кусок стали или свинца в животе.
   И таких ребят от Днепра до Дона было многие тысячи. Сейчас же они видели перед собой не хвост соседской кобылы, а весь мир. У них было снаряжение, достойное богатого рыцаря, а оружие - самое лучшее в мире. Их женами и наложницами стали самые красивые девчонки, достойные гаремов восточных правителей с самым изысканным вкусом. Их кошели были отягощены серебром и золотом. Кроме того, мной им была гарантирована главная ценность этого времени - земля. Так что еще надо для полного счастья?
   - Ну, а как вам братцы, местные девки? - спросил так, чтобы все услышали.
   - О! Нормальные! Девки, как девки! Сойдет, только кожа слегка на солнце припалена! Есть красотки, а есть и не очень! - загалдели мои пацаны.
   - Вот здесь ты, Костя, не прав, - узнал одного из них и выдал под хохот всех присутствующих прибаутку, древнюю, как мир, - Некрасивых девок не бывает, бывает мало вина.
   На следующий день смогли, наконец, с доном Марко уединиться и собрать на совещание узкий круг будущих исполнителей. Были намечены планы по организации и строительству в оазисах трех поселков. Один из них производственный, где будет функционировать десять литейных печей и угольная шахта, взялся финансировать сам дон Марко. Он же поручил секретарю организацию набора шести сотен работников-специалистов и добровольно-принудительных переселенцев, из них сотня переселенцев и пятьдесят строителей, будут направлены в мое распоряжение.
   Финансирование строительства второго поселка, то есть, порта-крепости на побережье в устье реки Тальталь, именно в том самом месте, где он стоял и в той жизни, разделили пополам. Но гарнизонную службу по его охране и организацию постоянно действующего караула в производственном поселке, а так же курьерское сообщения между ними, будут осуществлять его же три десятка кирасир. В этой же крепости будет устроен филиал компании 'Новый мир'.
   Необходимость обустройства статусного поселка, который вроде бы как не производственный, но должен будет прикрывать северные границы владений, приходилось долго обосновывать, однако, финансирование по его возведению возложил на свои плечи, и на этом споры окончились. Таким образом, главнейшая задача, ради которой и было затеяно все это мероприятие, выполнена полностью.
   Дело даже не в том, что отныне была залегендирована медь Африки, и не в том, что мне, то есть, моему государству теперь принадлежат ее основные мировые месторождения. А значение имеет тот факт, что смог наложить руку на свободный доступ к планетарным запасам селитры, без которой все мои планы находились под очень большим вопросом. Теперь же, когда наступит нужное время, в стрелково-орудийном бое сможем посостязаться абсолютно с любым соперником. Да и никакой соперник обеспечить потребности для ведения современной войны и создать себе нормальные запасы различных взрывчатых веществ, без моего на то соизволения, просто не сможет.
   Обсуждение и планирование наших действий затянулось до самого вечера. По вопросу телег и тягловой силы тоже определились, в Лиме он не считается сложным. Вот только с некоторыми стройматериалами напряг, если по камню для построек зданий и по вулканической пыли на добавку к извести не было проблем, то саму известь придется довозить. Однако, строители, которых наймет будущий управляющий, этими делами должны озаботиться сами. Другое дело - огнеупорный кирпич для печей, здесь должны определяться нанятые мастера.
   Основным южноамериканским поставщиком меди, как в метрополию, так и в колонии, на сегодняшний день были плавильные производства Сантьяго де Чили. Собственно, благодаря близости месторождений медной руды в свое время и возник этот красивый город. Но имеющихся объемов поставок категорически не хватало, особенно для колоний, промышленность которых развивалась более динамично, чем в ожиревшей от переедания и тунеядства метрополии. Поэтому, известие о нашей находке заинтересовало все деловые круги Лимы. Определились, что запустить производство вполне реально уже через три месяца, при этом готовая продукция первое время должна поступать в виде сорокафунтовых отливок, но в перспективе можно будет перейти и на выпуск каких-нибудь готовых изделий.
   Будущий алькальд поселка и одновременно управляющий производством, преисполненный гордости за оказанное доверие и, получив по контракту полтора процента вознаграждения по результатам будущей работы, предъявил нашему вниманию некоторые свои расчеты. По самым приближенным прикидкам вероятных объемов литья, для их отгрузки необходимо будет выполнить около пятидесяти рейсов торговых шхун среднего водоизмещения. А годовой доход по отпускным ценам, которые не будут превышать цен литейных мастерских Сантьяго, может достичь двух миллионов талеров. А по меркам второй половины ХVII века, это деньги поистине огромные.
   Шесть своих шхун, которые будут производить поставки в колонии, дон Марко тут же пообещал передать в распоряжение компании 'Новый мир'. Мне же в течение года необходимо было выделить двенадцать аналогичных судов для целевых перевозок в Европу. Выделю, конечно, гораздо больше, и таскать они будут не только медь, но волновать это дело будет уже только меня.
   Миновав жаркое лето южных широт, температура воздуха стала понижаться и мы с каждым днем все больше и больше входили в зиму, правда, очень похожую на средиземноморскую. Солнце частенько пряталось за тучами, и начинал моросить дождь, усложняя моим помощникам составление лоций местного побережья. Передавая друг другу секстант, они перепроверяли замеры и уточняли те или иные координаты заметных точек на побережье. Таким образом, мы оказывали помощь будущим действиям капитана Рыжкова. Впрочем, нисколько не сомневаюсь, что на своей шхуне сейчас он занимается тем же.
   Вскоре мы прошли сухой Калифорнийский полуостров, который к проживанию был действительно малопригоден, и на побережье стала появляться привлекательная зелень. В той жизни где-то здесь должен был стоять город Сан-Диего, значит, до нужного нам залива идти осталось не так уж и далеко, миль триста-четыреста, точно не знаю, так как в современных лоциях ничего подобного не указано. По времени это, даже с учетом не очень быстроходной шхуны 'Ирина', займет не более двух суток.
   Однако, мы предполагаем, а Бог располагает. Ближе к вечеру на небе объявилась сначала небольшая тучка, которая быстро вспухла тяжелым свинцом и низко нависла над океаном, предвещая скорый шторм. Было, притихший ветер стал усиливаться, океан потемнел и стал гнать пенную волну с постоянно увеличивающимися гребешками. Поэтому, решил в очередной раз судьбу не испытывать и на 33® 56′ северной широты отдал команду свернуть вправо всем, направив караван в глубокую бухту.
   Глядя на открывшиеся никогда ранее в натуре невиданные далекие горы, ландшафт мне показался удивительным образом знаком, я даже головой потряс. Если бы на фоне этой картины дорисовать группу небоскребов, она бы превратилась в известный рекламный щит города Лос-Анджелес. Действительно, теперь нет никаких сомнений, что эта часть побережье и есть местом расположения будущего City of Angeles. Впрочем, точно так же он будет называться и в этой жизни, только уже на славянском языке.
   От штормового ветра и высокой волны бухта нас укрыла, но как-то сразу стало темно, небо расколола гроза, и запахло озоном. По палубе часто забарабанили крупные капли дождя, но убрать паруса и в удобном месте бросить якоря, мы успели. В свете молний на берегу отчетливо просматривалось большое скопление длинных и узких индейских хижин, похоже, целиком изготовленных из деревянного бруса. Рядом беспорядочно суетились фигурки аборигенов, поэтому, передал распоряжения усилить ночные вахты дополнительными караулами. От этих индейцев можно было ожидать всего, чего угодно, ведь они еще не знают, что отныне жизнь их полностью изменилась, ибо прибыл, наконец, посланник Творца Всевышнего, хозяин всех земель и Великий Белый Отец всех племен и народов.
   Дождь и сильные порывы ветра прекратились так же неожиданно, как и начались. Ночь прошла спокойно, не нарушая установленный на многие годы вперед график бытия. Светало нынче часов в восемь утра, поэтому, физо проходило под огнями развешанных на мачтах ламп. Когда темень ночи растаяла, на берегу стала видна огромная толпа закутанных в шкуры местных жителей. И было их очень много, даже не представляю, сколько сотен, четыре, пять или шесть.
   Стояли мы недалеко, где-то в пяти кабельтов от берега, поэтому, решительно настроенных людей было видно очень хорошо даже без подзорной трубы. Были там исключительно мужчины, вооруженные копьями с каменными наконечниками и такими же каменными небольшими топориками. Многие держали в руках луки.
   Первоначально задерживаться даже не думал. Собирался заступить на свою законную первую вахту и приказать подымать якорь. Но явно агрессивные намерения моих будущих подданных необходимо было пресечь жестоко и на корню, наглядно предъявив силу воинов и могущество владыки. Иначе никакого уважения от них не дождусь, и воспринимать они меня не будут. Нигде и никак.
   Историей освоения Америки интересовался всегда, поэтому, вся литература по этой тематике, и художественная, и научно-публицистическая, что издавалась в Союзе, а затем, в России, попадала в мою домашнюю библиотеку в первую очередь. Особо интересовал вопрос о том, каким образом испанский ловелас и прохиндей Эрнандо Кортес, собрав вокруг себя полтора десятка таких же молодых офицеров-авантюристов и несколько сотен солдат и матросов, смог покорить девятимиллионное государство ацтеков.
   Завоевав вместе с Веласкесом Кубу и получив в собственность обширные земельные наделы и золотые копи, Кортес не успокоился и даже вопреки пожеланиям вышестоящего окружения кинулся в очередную авантюру. Узнав, что рядом находится материк с могущественной и богатой золотом страной ацтеков, он всеми правдами и неправдами, даже обманув губернатора Веласкеса, лично возглавил эскадру кораблей и ринулся в экспедицию.
   Как могло так случиться, что могучая держава воинов развалилась под ударом горстки авантюристов? Тем более, если верить исследователям-документалистам, а не верить им нельзя, то 'сердцееды'* имели лучшую на обоих континентах военную организацию, более развитую металлургию и сельское хозяйство, чем где-либо.
  
  * Аристократы, жрецы и клан воинов поедали сердце убитого врага или жертвы, которую приносили на алтаре ежедневно.
  
   Причин этому несколько. Во-первых, в результате развития общественных отношений и накопления капиталов, административные и культовые должности из выборных стали наследственными, при этом абсолютное большинство простого народа было совершенно обездоленным и превратилось в безъязыкие существа. Любого крестьянина или ремесленника, а так же их жен, сыновей или дочерей по кивку жреца властная верхушка могла тут же бросить на жертвенный алтарь, вскрыть грудь и сожрать их сердце. То есть, между небольшой военно-административной и религиозной прослойкой населения и огромной работной, образовалась пропасть, размером в каньон Диабло. Так вот, воины при живом вожде, которому по большому счету и служили, сражались отважно, но в случае его гибели, разбегались с поля боя в разные стороны, оголяя подходы к селениям, оставляя крестьян, а часто собственных женщин и детей без защиты.
   Во-вторых, это возникшая по какой-то причине и укоренившаяся взаимная межродовая неприязнь, когда покорившиеся государству племена друг друга просто ненавидели. Часто бывало так, что жители одной деревни с чистой совестью предавали жителей другой.
   В-третьих, это абсолютный консерватизм в развитии воинского искусства и неумение оперативно влиять на ситуацию даже в самых высших эшелонах власти. На этот счет даже есть анекдот:
   'Едет как-то новоиспеченный вождь племени Делаваров в Московском трамвае. К нему подходит контролер и требует:
   - Ваш билет!
   Тот немного подумал и гордо отвечает:
   - В Чингачгука нет билета! - после этого трамвай остановился, и его выбросили на улицу. Упав задницей на асфальт, он поднял ладошку вверх и воскликнул вслед уходящему трамваю, - В Чингачгука - проездной!'
   Шутки шутками, но еще Педро де Альварадо, бывший лейтенант экспедиции Кортеса, упоминал о полной растерянности вождей, как союзных, так и враждебных, когда надо принимать непрямолинейные решения. В последствии, приняв под свою команду две сотни испанских солдат и тонко используя взаимную неприязнь разных племен, он покорил земли Гватемалы, Белиза, Гондураса и Сальвадора.
   И четвертое, это жестокое табу на любое прогрессорство. Не буду далеко ходить, до прихода европейцев, краснокожие аборигены обоих континентов не имели даже представления, что такое колесо. Южные индейцы переносили грузы на плечах, а северные - таскали на волокушах в собачьих упряжках.
   Что касается коренного населения Калифорнии, то считается, что первые поселенцы здесь появились за полтысячи лет до нашей эры. Предполагается, что это родственные ацтекам племена, ибо многие имеют юто-ацтекские языковые корни. Но абсолютно точно известно, что все две тысячи лет эти народы прожили в изоляции, не имея возможности общения с дальними соседями из-за непроходимых северо-восточных и восточных Скалистых гор, непреодолимых глубоких каньонов юго-востока и пустынных безводных земель востока.
   Имея каменные орудия труда и охоты, у них был довольно высокий уровень общественных отношений, где культивировались принципы наследования имущества и передачи власти. В отличие от понятного нам первобытно-общинного строя, они издревле знают, что такое собственность, в том числе и на рабов. Правда, понятие рабства было больше древнегреческое и римское, чем средневековое европейское - в общем, и российское - в частности. Здесь дети рабов считались вольными, а раб, попавший в плен или за долги, имел полное право выкупиться.
   В-общем, нельзя сказать, что они какие-то плохие аборигены. Племена, проживающие в местности, где в той жизни возникли города Лос-Анджелес и Сан-Диего, сто пятьдесят и сто двадцать лет назад уже имели удовольствие столкнуться с бледнолицыми сверхчеловеками. Они их приняли как самых близких друзей, тем более, что по преданиям верховное божество некоторых индейских народов имеет белый цвет кожи, бороду (которая у краснокожих не растет) и летает на большой крылатой лодке.
   Но эти самые божества проявили себя совсем не по-божески. Отведав свежеприготовленной дичи, поданной охотниками, они выпили по чашке пейотля*, затем, изнасиловали понравившихся жен и дочерей. А несогласных охотников просто убили. Правда, в ответку лже-боги по зубам получили тоже неслабо, некоторые со смертельным исходом. С тех самых пор, о том, как бледнолицых надо правильно привечать, информация передавалась из поколения в поколение.
  
  * Наркотический напиток калифорнийских индейцев, изготовлен из кактуса Лофофора.
  
   Один идиот-испанец и второй придурок-англичанин дел натворили, а мне их придется разруливать. Помня из истории о незавидной судьбе первых францисканских католических миссий в районе Сан-Диего, когда были убиты священники и солдаты, мне было совершенно понятно, что никакого диалога не получится. Вопрос нужно решить один раз и навсегда исключительно кардинально.
   Взяв в руки воронку рупора, повернулся к стоящим невдалеке флейту 'Селена' и шхуне 'Ирина'.
   - Капитан Кривошапко! Капитан Рыжков! Меня всем слышно?!
   - Так точно! Так точно! - прозвучало довольно отчетливо.
   - Тогда слушать приказ! Снимаемся с якоря и подходим к берегу на стакселях, сколько позволяет глубина залива, но не ближе, чем на три кабельтова. Затем, подать все пять шлюпок к борту 'Селены'. Рота Ангелова в полном составе грузится экипированная, снаряженная и готовая к бою. С нашего борта забирают меня и майора Полищука, - заметил, как Антон сразу подтянулся, а на его лице появилась улыбка. Долго я его в бой не пускал.
   - Есть! Есть! - радостно загалдели бойцы.
   - После моего выстрела из винтовки, первый залп в толпу воинов противника делает 'Ирина', затем, немедленно идет курсом шесть румбов на сближение с берегом, не перекрывая директрису стрельбы для 'Селены'. Быть готовым к выгрузке оседланных лошадей уже сейчас. Капитан Рыжков, задача понятна?
   - Так точно! Все понятно!
   - Капитан Кривошапко! Второй залп твой! Но не спеши, прицелься хорошо, а когда взмахну шпагой, вали толпу семью выстрелами. Остальными тремя прицелься на поселок, по жилищам попадать не обязательно, просто, нужно будет создать панику. Ударишь, когда будут лошади выгружены, я дам знать. Вопросы?
   - А минометы, пулеметы?
   - Какие минометы-пулеметы?! Здесь всего полтысячи вооруженных дикарей, для четырнадцати каронад и роты Ангелова их на один зуб! И вообще, боеприпасы беречь! Понятно?!
   - Так точно! - гаркнул он, и еле слышно добавил, - Чего ж тут не понятного?
   - Гражданские и курсанты! По кубрикам марш!
   - А я? - услышал снизу обиженный голос командира моего опердека, сержанта Сагайдака.
   - А ты обойдешься! Я здесь не собираюсь резню устраивать, а так, поставлю на место своих будущих подданных, и то, только в том случае, если они со мной разговаривать не захотят. Лейтенант! - повернулся к вахтенному Бевзу, - Задача понятна? Действуй!
   - Поднять якорь! Якорь! Марсовые, стаксели... Рулевой, курс восемь румбов! Курс шесть румбов! - послышались ближние и дальние команды. Заскрипели якорные лебедки, по палубе забегали матросы, рулевые стали менять курс, а бушприты кораблей нацелились к берегу. Бойцы Ангелова вместе с офицерами исчезли с соседней палубы, видно собираются. Антон тоже убежал, пора готовится и мне.
   Фомка был уже в каюте, как раз от манекена отстегивал полный доспех.
   - Шлем, кираса, левые наручи и перчатки. Все остальное не нужно, - скомандовал ему, - Ботфорты тащи!
   Экипировался быстро, минут за пять. Поверх кирасы накинул перевязь со шпагой и бандольеро с патронами, а на плечи надел гарнитуру с двумя револьверами. Каждый из них вытащил из кобуры и проверил снаряжение барабанов. Точно так же вытащил из пирамиды винтовку и разрешил Фомке зарядить. Подтягивая ремни небольшой сумки, которую цеплял на пояс справа, отсчитал на автомате четырнадцать раздавшихся щелчков и сказал:
   - Взведи рычаг затвора и аккуратно отожми курок на предохранитель, - услышав 'шурх' входа патрона в патронник и звук замыкания затвора, проконтролировал, как он включает предохранитель. Винтовку отвернул в сторону, направив в окно, и выполнил, вроде, все правильно.
   - Молодец, может и будет из тебя толк, - забрал из рук отсвечивающего довольной веснушчатой рожей слуги свой винчестер и пошел на палубу. В это время флейт подошел к месту запланированной стоянки, и вахтенный офицер скомандовал отдать левый якорь. Корпус стал медленно разворачиваться, выставляя орудия по направлению к галдящей на берегу толпе. Видать, Бевз тоже решил приготовиться на всякий случай, а вдруг прикажу открыть огонь?
   К берегу приблизились настолько, что можно было различить лица аборигенов невооруженным глазом, и вождей определить тоже было несложно. С 'Селены', которая отстояла от нас где-то в полукабельтове, на скинутых с борта концах воины Ангелова шустро десантировались прямо в шлюпки. Вот одна из них отвалила от борта и направилась к нам. Антон уже караулил у штормтрапа.
   - Быстро освободили два места в носовой части! - крикнул подошедшим десантникам.
   - А нам командир приказал посадить вас в середину, - на меня снизу смотрел боец с сержантской 'птичкой' на рукаве, у него были большие карие глаза с пушистыми ресницами, как у девчонки. Правда, этот парень был таковым, впрочем, как и многие из нас - любителем и любимцем слабого пола.
   - Сашка, накажу! - спорить со мной не стали, бойцы носовую банку освободили и сдвинулись к корме.
   Перед тем, как становиться на трап, окинул взглядом диспозицию. Шхуна подобралась к берегу ближе всех и сейчас спокойно дрейфовала рядом с берегом, развернув борт, стволами к противнику. 'Селена' как и мы, бросила якорь в трех кабельтовых от берега, а шлюпки десанта группировались рядом с нами, так как директриса 'Алекто' свободна от огня, но действовали оперативно и без раскачки.
   - Внимание! Предупреждаю всех, девок - не насиловать! Отныне мы не на вражеской территории, мы - дома. Просто, хозяин решил навести порядок. Кто из вас без жен, или может, кому-то жены мало или трогать ее нельзя по какой-то причине, не переживайте! Местные девки вам потом сами дадут, часто и много, если не здесь, так в другом месте. Любиться и размножаться можно сколько угодно, разрешаю даже обвенчаться, но только после того, как они будут проверены на отсутствие венерических болячек. Ясно?!
   - Так точно! Ясно! - в шлюпках послышались веселые возгласы и смешки.
   - Тогда, вперед!
   Мы с Антоном развернулись лицом к берегу. Оперев левую ногу на банку, Антон приготовился стрелять, я же опустив приклад на полик шлюпки, поднял ладонь правой руки в жесте 'пришел с миром'. Было хорошо видно, как обвешанные перьями невозмутимые вожди с разрисованными лицами, при нашем приближении сбились в кучу и стали резко дискутировать, размахивая руками. Только один из них, самый высокий, отрицательно качал головой, не соглашаясь с решением. Остальные, что-то сказав друг другу, разошлись.
   Интересно, как они поступят? Выстрелят или нет? Подобный прецедент с калифорнийскими индейцами был широко известен в той жизни. Воспитанные предками в ненависти к бледнолицым насильникам, в мирные намерения конкистадоров и священников они не поверили.
   Если честно, то мои планы вполне конкретны и отступать никак нельзя. Не гостем нежданным я пришел на эту землю, но хозяином, поэтому, никакие просьбы и переговоры категорически недопустимы. И все же хотелось, чтоб индейцы начали войну первыми, тогда не придется искажать историю.
   - Живее! - крикнул, повернувшись к гребцам, и стал задавать темп, - И раз! И раз! Раз! Два! Три!
   Вдруг, один из вождей что-то выкрикнул, и трое воинов с самыми большими луками отправили стрелы в полет. Ну, Слава Богу! Началось! Индейские лучники криворукими небыли, все три стрелы четко нырнули в воду за двадцать метров от моей, вырвавшейся вперед шлюпки. Тот же вождь опять что-то проорал, и теперь вверх для навесной стрельбы было поднято до трех сотен луков. Конечно, пробить шлем или кирасу их стрелами невозможно, но у нас и незащищенных мест достаточно.
   - Работаем! Бьем 'пернатых'! - крикнул Антону и опустил руку, убрав жест 'пришел с миром', подхватил винчестер и взвел курок. Отдававший приказ вождь находился в зоне моей ответственности, поэтому, он и стал моей первой мишенью. Прицелившись в верхушку перьевого гребня, украшавшего его голову, мягко надавил на спуск. Ощутив резкий толчок в плечо, взвел рычаг затвора, уронив под ноги стрелянную гильзу, а снаряженный патрон подал в патронник ствола. Знал прекрасно, что пуля из моей винтовки на такой дистанции попадет противнику точно в район солнечного сплетения. Переведя прицел на другого 'пернатого', краем сознания отметил первое ожидаемое попадание и опять нажал на спусковой крючок.
   В это время произошло два одновременных события. Первое - стрела с обсидиановым наконечником больно треснула меня в правое плечо, откинув корпус на плечи сидевшего гребца, и разлетелась от удара о сталь кирасы на мелкие кусачие осколки. И один из них до крови резанул правую руку, держащую цевье. И второе событие - раздался грохот бортового залпа четырех орудий 'Ирины'.
   Пока чернота разрывов не укрыла берег, успел заметить, как подломились ноги и у второй моей цели. Два индейца в роскошных головных уборах, которые находились в зоне ответственности Антона, тоже свалились. Не прошло и трех-четырех секунд, как опять двинуло по ушным перепонкам: раздался залп семи орудий борта 'Селены'. Открывая рот как рыба, чтобы продавить ушные мембраны и восстановить нормальный слух, выхватил из сумки узкий рулон льняной ткани и перетянул порез на руке. Вот так, фраернулся, не надел полный комплект наручей, и поплатился, теперь кровь останавливать надо. А обработаю рану чуть позже, некогда сейчас.
   Капитан Рыжков на 'Ирине' сработал шустро, ее киль зашуршал по песку одновременно с нашими шлюпками. Бойцы перекинули лопасти весел внутрь шлюпки, выскочили прямо в воду и, схватив ее за борта, в момент вынесли на пляж. Мы с Антоном даже носки ботфортов не замочили.
   - Полный магазин! Огонь! - спрыгнул на плотно укатанный ночным штормом песок и повел стволом, выцеливая наиболее вероятную угрозу.
   А на берегу творился сущий ад. На земле лежали кучи трупов и куски тел, раненные стонали, и истекали кровью, а живые выли от страха. Сто две винтовки дружно плевались свинцом, расстреливая беспорядочно мечущихся индейцев. Из хижин, расположенных в двух сотнях шагов от берега, в панике и с ужасом на лицах в разные стороны разбегались старики, женщины и дети. Нет, это не бой! Это - бойня!!
   - Стоять!!! Прекратить огонь!!! - заорал со всей силы, перехватив двумя руками и подняв над головой винчестер. Но большинство бойцов в азарте ринулись вперед, и меня не могли ни видеть, ни слышать. Пока не выпустят последнюю разрешенную четырнадцатую пулю, не остановятся. Повернул голову в сторону моря и увидел, как по трапу со шхуны сводят первую осторожно ступающую, застоявшуюся лошадь. Перевел взгляд на 'Селену' и обратил внимание на ее открытые орудийные порты, а так же на капитана Кривошапко, который внимательно наблюдал за полем боя в подзорную трубу.
   - Довольно, не стреляй, - сказал тихо и отрицательно покачал головой. Опустил винтовку, вытащил шпагу и воткнул ее в песок.
  
  
  
  
  
   Глава 4
  
  
  
  
   Сразу за холмами раскинулась ровная долина, которая тянулась от океана до укутанных дымкой гор. Их подножья поросли громадными вечнозелеными секвойями, а немного выше в небо устремились пихты и сосны. После прошедшего ночью дождя, трава стояла сочная и зеленая, сверкая на солнце капельками дождя.
   Дунул свежий ветерок, и нос поймал давно забытый запах, которым тянуло со стороны поросшего камышом болота. Да и камыш торчал только с краю, а все прочее пространство было заполнено черной, вонючей жижей, стекающей ручейком в сторону неглубокого каньона. Спрыгнув с Чайки, подошел ближе к берегу и окунул кончик шпаги в маслянистую жидкость, после чего стальной клинок сразу же заиграл разными цветами радуги.
   - Это земляное масло, ребята. Нефть! И находится рядом с морем и будущим городом, - стеблем камыша тщательно вытер шпагу, вложил в ножны и запрыгнул в седло. То, что нефти здесь очень много, знал и раньше, надеялся с помощью аборигенов разыскать ее выходы на поверхность. Но то, что найду ее лично и настолько быстро, даже не подозревал.
   - Сир, так значит, теперь ваша столица будет здесь? - Данко заинтересовано повернулся ко мне.
   - Нет, моя столица будет там же, где планировалась изначально, в районе залива, который находится гораздо северней, а здесь будет крепость и химическая фабрика.
   - А на берегу залива строить ничего не будете?
   - Будем! Там, капитан, будет стоять столица графства Новые Каширы, город Ангелов. Кстати, строить его предстоит тебе, но не сейчас, а лет этак, через четыре-пять. Сейчас, правда, тебе тоже предстоит взять на себя начало строительства, но это будет другой город и в другом заливе, - развернул Чайку, дал шенкелей и скорой рысью направился в сторону поселка.
   Коротко взглянув назад, увидел, как весь десяток сопровождения, рассыпавшись цепью, весело скачет следом. Воины в черненой броне с трепещущими на ветру гребнями шлемов, верхом на красавцах-скакунах выглядели впечатляюще. Данко отставал, согласно этикету, на полкорпуса, его лицо было сосредоточено на каких-то мыслях, но голова не забывала чисто интуитивно вертеться, зыркая по сторонам.
   Интересный он парень, этот Ангелов и, видит Бог, я в нем не ошибся. Их древняя дворянская семья, известная на всю Болгарию, с воинскими традициями многих поколений, более трех сотен лет участвовала в сопротивлении османскому нашествию. В глазах окружающих время давно уже изобличило его сестру и его лично, как прилично воспитанных людей, как рачительных хозяев и требовательных к подданным владетелей. Смею об этом думать ибо, даже находясь в рабстве, среди своих земляков, как старших возрастом, так и младших, он пользовался неоспоримым авторитетом.
   Впрочем, и в отношении всех других ребят тоже жаловаться не следует. Все те, кто сегодня держит в руках оружие, не есть необразованные крестьяне с привитой рабской сущностью в душе. Это есть воспитанные в готовности к действию воины, дети и внуки воинов, получившие то или иное образование и с детства уверенные в праве повелевать. Конечно, в каждого из них в голове есть свои 'мухи' и да, это далеко не та первая сотня, тщательно отобранная из тысяч возможных претендентов опытным казарлюгой Иваном, впоследствии всем составом вошедших в круг моих ближников. Но, став под знамя удачливого князя, они за короткий период времени получили все, о чем ранее не могли помечтать и помыслить. А, попав на остров и находясь в изоляции от далекой родины, вынуждены были повиноваться общему порядку и дисциплине. Кроме того, любой воин, убедившись, что его навыки не дотягивают до навыков более умелых, коими в данном случае были мои лыцари, любыми способами постарается стать не хуже, хотя бы внешне. Вот и старались ребята соответствовать.
   Перед самым поселком, когда уже были видны индейские хижины, придержал лошадь и постепенно перешел на шаг.
   - Сашка! - оглянулся и позвал сержанта кирасиров, того самого любителя и любимца женской публики.
   - Слушаюсь, сир! - с веселой улыбкой на лице он пристроил своего серого в яблоках жеребца слева от моей Чайки.
   - Ты на батьковщину не хочешь уехать? - спросил его в лоб.
   - Нет, - его улыбка резко улетучилась, - Я в чем-то провинился, сир?
   - Да вот, таскаю вас по морям-океанам, и отчего-то подумалось, что вам здесь тоскливо и скучно.
   - Тоскливо и скучно? Нам? Никак того не может быть, сир, - он уставился на меня с недоумением.
   - Просто, ты один из немногих, которые не хотят жениться, вот я и подумал...
   - Так зачем же мне жениться? Я еще погулять хочу, в мире вон сколько девок красивых, - после некоторого молчания добавил, - Ну, разве что прикажите.
   - Нет, не прикажу, в таком деле ты должен сам решать. Так все-таки, Сашка, подумай немного, а потом ответь, домой не тянет?
   Он с минуту ехал моча, а потом заговорил:
   - Я раньше жил в отчем доме рядом со старшим братом и его женой Меланкой, которая больше всего в жизни боялась, что брат выделит мне надел. Вот там мне было скучно и тоскливо. Хотя, когда-нибудь попасть в Запорожье, чтоб и брат, и другие казаки меня увидели таким вот, - он расставил руки, осмотрел себя, поправил шашку, похлопал рукой по кобуре с револьвером и проверил крепление чехла с винчестером.
   - Нет, сир, хочу жить там, где будете жить вы, так думаю не я один, а все наши хлопцы, - Сашка задумался, запустил руку в гриву коня и любовно похлопал по шее, - А это правда, что через два дня мы приплывем на место, где самая лучшая земля на свете?
   - А разве здесь плохая земля? - окинул рукой заросли дубового кустарника и зеленый ковер равнины, кое-где лысеющей песчаными проплешинами, - Для выращивания хлеба, конечно, малопригодна, но мы его будем сеять в другом месте, а здесь посадим сады, бахчевые культуры, овощи, хлопок, а климат здесь какой чудесный, чувствуешь? Но не это главное, по моему глубокому убеждению, самая лучшая земля на свете там, где стоит твой дом.
   - Оно-то так, - согласился Сашка.
   - У меня есть к тебе предложение, сержант Шкуро, - полминуты помолчал и продолжил, - Предлагаю офицерскую должность, но ты должен основать здесь крепостицу и гарнизон. Потянешь?
   - Обосноваться здесь никто не откажется, и мне тоже очень хочется, - он с новым интересом в глазах внимательно оглядел округу, затем, нахмурился, опустил плечи и тихо добавил, - Но я не потяну, сир.
   - Почему?
   - Строить не умею.
   - Город будет строить твой командир, - кивнул на Ангелова, ехавшего от меня по правую руку, - Но немного позже. А сейчас нужно будет возвести церковь прямо в индейском поселке, крепость с жилым блоком для семей офицеров и казарму для солдат будущего гарнизона. Для строительства я тебе специалиста выделю, не переживай. Тебе же предстоит сформировать для начала роту бойцов и взять под контроль эти территории. Так как, принимаешь предложение?
   - Конечно, кто же откажется! - он радостно воскликнул.
   - Тогда, кроме всего прочего, введу тебя в состав лыцарского корпуса. Так что сегодня отбери из своего десятка шестерых воинов, способных в будущем стать командирами рот твоего кавалеристского полка, и еще капитан Ангелов выделит одно пулеметное звено. А через год доставим тебе два десятка запорожских и донских казачат в помощь, сотню винтовок, еще два пулемета, три тачанки и боеприпасов сколько надо. Все ясно?
   - Так точно!
   Первоначально рассчитывал приступить к развитию регионов, где в той жизни стояли города Сан-Диего и Лос-Анджелес, несколько позже, но вчера после жарких дебатов с отцами, обещал подумать. Уж очень они настаивали на строительстве православной миссии, увидев, сколько нехристей обитает в округе.
   О том, как осваивалась Калифорния в той жизни, любому, читавшему книги и смотревшему кинофильмы о Диком Западе, было хорошо известно. Лично мне помниться из прочитанного, что во второй половине ХVIII века сюда высадились испанцы в сопровождении католических монахов-францисканцев, которые двигаясь по побережью на север, от Сан-Диего до Сан-Франциско, в течение нескольких десятков лет основали около двадцати католических миссий.
   Самое интересное, что не только у меня сейчас дефицит с людьми. К тому времени и в самой Испанской империи с наличием коренных католиков, которые разбрелись по всему миру, уже была серьезная напряженка. Поэтому, очень часто военные посты (presidio) вместе с католической миссией насчитывали в составе одного или двух священников и от четырех до десяти солдат под командой капрала или сержанта. Кроме того, в столице Калифорнии тех времен, городе Монтеррее, гарнизон в лучшие годы насчитывал семь десятков рядовых солдат, десяток капралов и сержантов и семь офицеров, в их число входил и губернатор. Немного позже к presidio стали подселять мексиканских крестьян из числа безземельных бедняков-метисов. Но, как бы там ни было, наличными мизерными силами они покорили и удерживали в руках огромную страну. И только лишь через восемьдесят лет, с развалом Испанской империи и поражением в американо-мексиканской войне, эти земли перешли под юрисдикцию Штатов.
   С помощью слова Божьего и мушкета, несущего громкую, невидимую смерть, францисканцы довольно быстро смогли убедить дикарей в абсолютном превосходстве Господа нашего и религии христианской над их божествами и языческими верованиями. При этом, вначале лет пять их не крестили, но заставили работать, превращали в настоящих рабов и эксплуатировали беспощадно.
   Маршевый эскадрон губернатора, который по полгода находился на патрулировании и оказании помощи миссиям, силой огнестрельного оружия сгонял к presidio близлежащие индейские поселения, предупреждая, что если те сбегут, то они вернуться и вырежут всех женщин и детей. Впрочем, так и было, любое недовольство или вооруженное выступление дикарей подавлялось жестоко. Испанцы к религии относились фанатично и по непосредственному указанию монахов-францисканцев, селения и племена непокорных запугивали самим кардинальным образом: женщинам отрезали грудь, мальчикам - гениталии, всем беременным вскрывали животы.
   Через четыре-пять лет 'мягких убеждений', всех аборигенов, которых только могли отыскать в округе, сгоняли к миссиям и крестили. В результате, за сорок лет освоения Калифорнии, половина ее коренного населения стала добрыми католиками, а половина погибла.
   Не собираюсь особо обвинять францисканцев или оправдывать, но Орден получил задание, которое выполнил в кратчайшие сроки, при этом обучил весь народ, от мала до велика, испанскому языку и Слову Божьему на латыни. Немаловажным положительным фактором начала культурной ассимиляции (по моему мнению) является то, что они привили вечно воюющим с соседями индейцам желание к фермерскому труду и обучили строительным профессиям. Да о чем говорить, абсолютно все миссии, города и дороги того времени, были построены исключительно руками аборигенов, которые до этого о подобной работе и представления не имели.
   Каково получится у меня в этой жизни, не знаю, но на наших священников надеюсь весьма и весьма. В разговоре с ними пытался высказать и свое видение территориальной и религиозной экспансии, но получил от отца Герасима благословение и следующую отповедь:
   - Мы рады видеть в лице вашей светлости владыку многих стран. Сейчас я могу с уверенностью сказать, что сии земли вы удержать в руках своих вполне способны, о чем Его Божественному Всесвятейшеству Патриарху будет доложено в моем письме со всем тщанием. А что касается НАШЕЙ миссии, то поверьте, как ее выполнить, мы знаем хорошо. Вы нам дайте территории и дикарей, а из невежества мы их вырвем и на истинный путь христианства и Господа нашего поставим. И новые подданные обязательно станут добропорядочными мирянами нашей Великой Православной церкви и послушной опорой вашей державы. Только помощь в воинской силе нам нужна. Да, нужна, без нее никак.
   - Быть по сему, только вопрос немедленной организации в этих местах гарнизона, мне нужно обдумать.
   - Обдумайте, ваша светлость, только отец Филарет, - он кивнул головой на одного из монахов, - изъявил желание для миссионерской деятельности остаться здесь.
   - Буду только рад, но все равно, эту мысль мне нужно переспать.
   И сейчас, когда увидел выдавленную на поверхность из недр земли нефть, строительство здесь крепости и начало освоения ресурсов, посчитал главнейшей необходимостью, откладывать которую не следует. Тем более, что местные индейцы к началу новой культурной ассимиляции сейчас подготовлены полностью. После демонстрации силы, у нас получилось, как и у испанцев при колонизации обеих Америк: вера большинства аборигенов в несокрушимое могущество пришедшего на их земли нового бога.
   За самостоятельно тщательно продуманную и собственноручно отработанную операцию по взятию столицы магрибских пиратов Агадира, всегда испытывал гордость. И это несмотря на четырнадцать убитых и тридцать пять раненных наших бойцов. Она вышла за рамки изначально спланированной, как набег и получилась отличной войсковой операцией.
   Почему же после нынешнего боя в душе завелся червячок сомнения в правильности своих тактических действий? Нет, не потому, что погиб один мой воин и ранено семь, такова их воинская судьба, а больше всего потому, что следует откровенно признать: командовал этим боем не самым лучшим образом. Забыл о звуковых сигналах, связи и взаимодействии подразделений. Не смог своевременно остановить бойню, в результате, в стане временного противника тоже оказалось всего семеро раненных, но зато погибших - триста тридцать пять молодых, крепких индейцев. Считаю, что сотни две с половиной из них - потери абсолютно не оправданные, сколько бы хороших дел они свершили для будущей страны?!
   На лошадей смогли сесть только после выводки, в результате, развернули цепь для преследования и возврата людей обратно в поселок примерно через час с момента, как отгремел последний выстрел. Раненых в азарте тоже здорово покромсали, но случившегося уже не исправишь. Народ разбежался далеко, но уходили группами, где мужчины прикрывали женщин и детей. Нескольких старых индейцев, которые не реагировали на мирный жест, а пытались встать на пути с копьем или каменным томагавком, пришлось безжалостно застрелить. Остальные мужчины, и старые, и молодые, и совсем пацаны, с обреченностью глядя на закованных в инородные доспехи бледнолицых воинов, гоняющих их верхом на невиданных зверях, останавливались, разворачивались и шагали в сторону поселка а, глядя на них, следом возвращалось все племя.
   Да, к моему большому сожалению, взрослых мужчин продуктивного возраста в живых осталось всего сотни три. Правда, к ним можно добавить около четырех сотен юношей, в возрасте от четырнадцати до восемнадцати лет, с косичками без всяких украшений, то есть, еще не ставших воинами. Все они пытались держаться бесстрастно, а плакали и причитали только некоторые старухи и молодые женщины, при этом подымали руки к небу и взывали: 'Квавар! Квавар!'
   Как выяснили гораздо позже, во время войн враждебных племен, стариков и старух победители пускали под топоры, а вот детей, в том числе юношей из числа еще-не-воинов и девочек, не ронявших кровь, довольно часто забирали с собой и воспитывали, как детей своего рода. Поэтому, многие готовились умереть и недоумевали, почему мы их гоним к поселку, а не порубили на месте.
   В какой-то книге о покорении западных территорий Америки читал, что некоторые племена калифорнийских индейцев под именем Квавар подразумевали то ли верховное божество, то ли великую созидающую силу. И обрадовался, когда это воспоминание в голове всплыло, так как хотел в разговоре с аборигенами апеллировать к 'Маниту', другому божеству индейцев, о котором на территориях западнее Скалистых гор, как позже узнал, никто из дикарей не имел никакого понятия.
   Из числа согнанных к поселку людей, выбрал трех воинов (в их косичках были вплетены перья), подвел к полю боя и показал, что погибших можно забрать и хоронить. Вот там-то и выяснилось, что среди трупов все же разыскали семерых раненных и контуженных, но оставшихся в живых. Один из старых вождей по имени Оксолука, получив пулевое ранение в плечо, тоже оказался жив.
   Для лечения раненных, как своих, так и бывшего противника, на берег доставили корабельных полулекарей-недоучек. Увидев, что наши бойцы вертят в руках местное допотопное оружие, приказал отобрать для своей личной оружейной коллекции пару каменных томагавков, лук со стрелами и копье, а к остальному не притрагиваться, но быть начеку. И нужно было видеть в глазах перевязанного и оклемавшегося совсем седого вождя наряду со злобой бесконечное удивление нашему поведению.
   Тела уносили в далекую рощу, которая находилась километрах в трех от поселения. Там между деревьев на высоте около трех метров устраивали лежанки из тонких бревен, на которые и укладывали бывших воинов, отправляемых в путь вечной охоты. Главный шаман был убит, но его бубен и головной убор из перьев подобрал совсем мальчишка, в возрасте лет тринадцати. Он и камлал в роще до тех пор, пока солнце не спряталось в океане.
   Женский плач был слышен над тихой водой залива до глубокой ночи, а вой собак не давал нормально выспаться до самого рассвета. И вот утром, когда дежурное отделение бойцов пригнало с выпаса лошадей, мы опять высадились на берег и, разделившись на группы, разъехались осматривать территорию.
   Решение вопросов ассимиляции аборигенов пришлось бы начинать так или иначе, не здесь, так в другом месте. Но коль так произошло, то почему бы не начать с этого племени? Посоветовавшись с отцом Герасимом, решил немного задержаться, но отпускать с кораблей на берег наших девчонок запретил категорически.
   Число 'четыре' обычно священно для всех индейцев, поэтому, четыре дня после побоища мы их вообще не беспокоили, а занялись исследованием окружающих земель. Они тоже занимались какими-то своими делами, но на охоту и рыбалку не ходили, и поселок не покидали.
   Ранним утром пятого дня пребывания, собравшись на очередную выездку, увидели перед входом в самый длинный бревенчатый дом, сидевшую на циновке одинокую сгорбленную фигуру старого вождя, который держал в зубах трубку, пыхал дымом и бесстрастным взглядом провожал нашу кавалькаду. И сейчас, когда мы возвращались, он сидел на том же месте, но теперь рядом с ним расположились еще четверо воинов, с богатыми перьевыми головными уборами, видимо новых вождей, а также малолетний шаман.
   Сидели они полукругом, оставив свободным застеленный циновками такой же полукруг напротив себя.
   - Наверное, приглашают к разговору, - кивнул отец Герасим, который стоял на берегу вместе с монасями и другими прибывшими с объезда воинами.
   - Наверное, - согласился с ним, - Вообще-то я сегодня сам хотел инициировать переговоры, но видать, вождь оказался человеком разумным. Четыре дня траура прошло, страница прочитана, ее нужно перевернуть и жить дальше. Но в любом случае, мы для них враги, однако, враждовать слабому с сильным накладно и, думаю, они это понимают.
   Повернулся к Данко и распорядился:
   - Скажи, чтобы с 'Алекто' доставили бочонок вина и большой серебряный кубок, а Фомка пускай вынесет из моей каюты одну стрелу с каменным наконечником.
   Пока шлюпка моталась к флейту и обратно, успел выслушать доклады вернувшихся с осмотра окрестностей разведчиков. При этом выяснил, что в радиусе ближайших километров тридцати никаких других индейских поселений не обнаружилось. Правда, было поймано и приведено в селение еще три десятка сбежавших женщин и детей.
   - Со мной пойдут отцы Герасим и Филарет, майор Полищук, капитан Ангелов и лейтенант Шкуро, - объявил, когда с корабля доставили все, что мной было указано. Заметив некоторые недоуменные взгляды, которые бросали на бывшего сержанта, добавил, - Да-да! Сегодняшним указом сержант Шкуро Александр Семенович возведен в офицерский чин и ему присвоено звание лейтенанта.
   В сопровождении роты Ангелова мы направились к поселку и остановились у крайней хижины. Затем, вшестером подошли к сидящим вождям, и расселись на циновки, скрестив ноги. За моей спиной в некотором отдалении остались стоять Фомка с ведерным бочонком красного вина и двое бойцов с обнаженными саблями и револьверами в руках. А метрах в пятидесяти за спинами вождей собралась огромная толпа местных жителей.
   Некоторое время мы внимательно рассматривали сидящих напротив. Одеты они были в набедренные повязки и подвязанные к поясу кожаные легины, сшитые заодно с мокасинами, а с плеч свисали замшевые накидки с ромбическими узорами разных цветов. Сегодня их лица тоже были разрисованы, но гораздо меньше и имели совсем другую тональность, преобладали белые полоски. По глазам старого вождя и мальчишки-шамана ничего нельзя было прочесть, а во взглядах других проскакивали искорки злости, растерянности и недоумения. Но страха не было.
   Аборигены выглядели довольно опрятно, их руки и волосы были чисто вымыты, и дурным запахом не перло. Мне это было не удивительно, ибо когда-то читал, что краснокожие индейцы к чистоте тела относятся очень серьезно. У них грязнуля-чмошник, который не посещает специальные парильные домики или вигвамы, куда закатывают раскаленные камни, никогда не может стать не то, что воином, даже простым охотником.
   - Михаил, - приложил указательный палец к броне кирасы, затем, вопросительно посмотрел и указал на старого вождя.
   - Оксолука, - проскрипел он надтреснувшим голосом.
   - Уважаемый Оксолука, - начал говорить медленно, сопровождая слова выразительной жестикуляцией. При этом рассчитывал на понимание, так как кое-что из американского языка жестов знал из научно-популярной и развлекательной литературы, а непонятные моменты собирался рисовать кончиком ножа на земле, - Я прибыл на эту землю с миром и свои мирные намерения обозначил.
   Правую руку с раскрытой ладонью поднял вверх и обвел ею всех присутствующих. Затем, опустил, взял лежащую у ног стрелу, продемонстрировал всем и с силой ткнул ею в свою бронированную грудь. В результате, из обсидианового наконечника только крошка посыпалась.
   - Вот так вы нас, мирных, встретили, - развернул стрелу огрызком наконечника вниз, загнал ее в землю, после чего обвел всех рукой, сжал кулак и продемонстрировал короткий удар, - Мы ответили. Но после этого не пошли грабить ваши дома и насиловать ваших женщин.
   На последних словах кивнул на любопытных женщин, выглядывавших из-за шкур, висящих на входе в самый длинный дом поселка, из них две молоденькие девчонки были очень даже не дурны собой. Глядя на них, жестами изобразил возможные действия, при этом отрицательно качая головой. В глазах женщин мелькнул испуг, и они тут же спрятались за ширмой, но слегка подрагивающие шкуры говорили о том, что из этого дома за нами все же подсматривают. Старый вождь опустил глаза, мальчишка-шаман продолжал бесстрастно смотреть на отцов-священников, во взглядах прочих молодых вождей промелькнуло нечто похожее на сожаление, и лишь один из них стал что-то зло говорить, но был прерван глухим окриком старика. По коротким, неприязным взглядам остальных индейцев на излишне говорливого, мне показалось, что его здесь мало кто любит.
   - Господь Бог, а по-вашему великий Квавар, - при этом взвел глаза к небу, - велел мне взять все здешние племена под свою руку, но не рабами, а людьми свободными. Отныне вы мои подданные.
   Сначала руками обвел присутствующих и весь поселок, нарисовав в воздухе купола, и прижал их к груди, продемонстрировав объятья. Затем, сложил пальцы левой руки щепоткой и невидимую горсть вложил в правую ладонь, которую сжал в кулак. После этого жеста загалдели все сразу, поняли меня не только сидящие рядом, но и толпа индейцев, расположившихся вдали, особенно возмущался и плевал слюной тот самый крикливый вождь.
   Вот он вскочил на ноги и стал что-то кричать, тыча в меня пальцем. Я не боялся, что он выхватит из-за пояса томагавк и нападет, ибо любой из наших воинов, присутствующих здесь, тоже не пальцем делан, среагировать успеем и нашпигуем его свинцом по самое 'не могу'. Но сейчас он сорвал с себя накидку и стянул через голову рубаху, отошел к врытому на площадке столбу. После этого вытащил из-за пояса свой каменный топорик и стал что-то выкрикивать и зло тыкать в нас пальцем. Старый вождь пытался его пресечь, что-то сердито и строго выговаривал, но тот отвечал язвительно и вызывающе.
   - На поединок нас вызывает, сука, - тихо прошипел Шкуро, - Разрешите, сир?
   - Уважаемый Оксолука не возражает? - громко спросил вождя и показал пальцем на Сашку.
   - Яаа, Микхаила, - тот степенно склонил голову. Его 'яаа' мною было воспринято, как согласие, поэтому, повернув голову к Сашке, кивнул на высокопоставленного, но придурковатого аборигена.
   - Не нужен мне такой подданный, тем более в зоне твоей ответственности. Иди и отруби эту глупую башку, - глянув за спину, негромко позвал, - Фомка, помоги лейтенанту снять кирасу.
   Через три минуты Сашка Шкуро приседал, нагибался и отжимался, а еще через пять вышел на бой. Его худощавый голый торс, перевитый узловатыми мышцами, был развернут вполоборота, правая нога стояла на полшага вперед, левая рука была заведена за спину, а кончик кривой турецкой сабли смотрел в лицо противнику.
   Сам индеец имел атлетическую фигуру и выглядел колоритно, роста немного выше, чем у Сашки, но плечи были гораздо шире, на таких говорят 'шкаф'. Кубики его пресса выделялись более рельефно, а перья шикарного головного убора свисали на мышцы мощно накачанной груди. Он широко расставил полусогнутые ноги, слегка присел, левую руку с растопыренными пальцами выставил вперед, а томагавк крепкой правой рукой приподнял и отвел в сторону.
   - Командуй, капитан, - толкнул локтем Ангелова.
   - Начали! - громко выкрикнул он и взмахнул рукой.
   Противник команду понял правильно и плавно затанцевал, коротко поклевывая на Сашку томагавком и смещаясь влево. Сашка двигался более легко и, можно сказать, расслаблено. Вот, противник сделал резкий выпад вперед и махнул томагавком крест-накрест, но Сашка немедленно вышел из зоны поражения, сделав шаг влево и полшага вперед. В момент, когда уклонился от второго мощного замаха, и каменное лезвие завалилось в противоположную от него сторону, Сашка нанес кончиком клинка удар по пальцам правой руки противника. Мизинец сразу свалился на землю, безымянный палец повис и болтался на кусочке недорезанной кожи, а кровь противника брызнула на древко оружия.
   Индейцу еще хватило силы воли и отваги перехватить томагавк левой рукой, но вот скорости и боевого умения, необходимых для ведения боя против воина европейских школ фехтования, было недостаточно. Когда он попытался нанести удар томагавком из неудобного положения, сабля рассекая со свистом воздух, уже неслась навстречу с его шеей. Сашка, помогая кисти руки поворотом корпуса, отрубил голову противника, полностью сняв ее с плеч.
   Тело индейца пару секунд еще стояло в боевой стойке, фонтанируя кровью, а голова уже катилась по земле. Вот она стукнулась темечком об основание врытого на площадке столба и застыла, глядя в небо открытыми, мутнеющими глазами, а некогда красивое тело только теперь рухнуло бесформенной и окровавленной кучей костей и мяса.
   В селении стояла звенящая тишина, даже собаки не гавкали. Сашка молча очистил клинок о легины противника, подошел к своим вещам и спрятал его в ножны. Также при полной тишине надел на себя одежду, а с помощью Фомки броню и остальное снаряжение.
   Как выяснилось немного позже, такого представления аборигены еще не видели. Мало того, что доселе неизвестным громким оружием было уничтожено большую часть их воинов, но даже чудом оставшийся в живых лучший боец племени, мужчина крепкого телосложения и большого опыта, не смог устоять один-на-один против, казалось бы, средненького молоденького юноши.
   Мне в голову пришла одна интересная мысль, которую захотелось тут же реализовать.
   - Фомка, возьми оружие дикаря и вырой под столбом яму, - тот сорвался с места, совсем не брезгуя кровью, взялся за косичку и оттащил в сторону голову индейца, затем, ухватил топорик и стал им рыть сильно утоптанную землю. Все это делалось при полном молчании окружающих. Видимо, по знаку вождя к столбу подошли три воина и голову с телом погибшего подняли и унесли. Когда яма получилась глубиной на полную длину руки, приказал остановиться.
   - Достаточно. А теперь вкинь туда эту палку с привязанным камнем, засыпь землей и хорошенько утрамбуй ногами, - когда Фомка на ней потоптался, констатировал факт, - Все, надеюсь, зарыли топор войны.
   Заглядывая вперед, теперь можно сказать, что именно эти действия были первым шагом к началу мирного сосуществования бледнолицых колонизаторов и краснокожих аборигенов, в большинстве своем объединившихся в единый народ единого государства. А те немногие, которые не пожелали участвовать в развитии прогресса и не захотели лучшей жизни для себя и своих детей, то и Бог с ними. О мертвых нужно говорить либо хорошее, либо ничего не говорить.
   Да, были еще в нашей истории и две подобных бойни, только намного с меньшими потерями противной стороны, и десяток карательных экспедиций, и несколько настоящих боев, как с северными морскими племенами, так и с равнинными, проживающими на востоке от Скалистых гор. А с этим племенем первое время, тоже было не все так просто, ведь, сколько народа перебили. Но тот факт, что их дома не подверглись грабежу, а жен и дочерей не стали насиловать, что противоречило всем мыслимым канонам, имел для взаимного сближения немаловажное значение.
   Что касается будущей судьбы сидящих в этом кругу, то один из молодых вождей окажется очень любознательным человеком и, получив приличное образование, дорастет до офицерского чина, и станет командиром разведроты. В свое время вместе со мной, он пройдет путь в авангарде войск через весь материк, который закончится в устье реки Миссисипи, на берегу Атлантического океана. Ныне малолетний шаман - в будущем видный религиозный деятель, епископ Новокаширский, ну а сам старый вождь - это мой близкий родственник, коим станет очень скоро, буквально через девять месяцев.
   - Наливай, Сашка, сегодня на разливе будешь ты.
   Взяв в руки наполненный до краев сладким церковным вином серебряный кубок, емкостью на полведра, сделал небольшой глоток и передал в руки старому вождю. Тот с достоинством его принял, наклонился, слегка замочил губы но, распробовав, втянул в себя добрый глоток. Кубок пошел по кругу и опустошился быстро. Кстати, отцы от нас не отставали. Ощущая на себе действие алкоголя, и понимая, чем это грозит для индейцев, приказал остаток вина убрать и больше не разливать.
   Из дверного проема того самого длинного дома так и выглядывала чья-то мордашка. Показав на нее Оксолуке, глядевшему на мир счастливейшими глазами, спросил:
   - Кто это?
   Как это ни странно, но вопрос он понял. Что-то ответил, затем, показал на себя пальцем, а ладонь другой руки приподнял немного над землей, показывая что-то маленькое. Я и подумал, что эта девчонка либо его младшая жена, либо дочь, либо внучка. Как чуть позже выяснилось, я был недалек от истины, это была дочь от младшей жены и звали ее Паракоами или Маленькая Радуга.
   - Фомка, отправляйся на 'Алекто', скажи лейтенанту Кульчицкому, пускай в трюме отберет из числа Агадирских трофеев пять ножей, три копья и одну саблю. И еще один плотницкий топор. Запомнил?
   - Так точно, ваша светлость! Пять ножей, три копья, сабля и плотницкий топор!
   - Точно. А еще в моей каюте, в шкатулке на столе лежат серебряные цепочки с крестиками, принесешь одну. Все, вперед.
   Пока Фомки не было, старый вождь что-то разговорился, помогая заплетающемуся языку, языком жестов. Я тоже что-то бубнил и раскидывал пальцы веером, мол, мы не нападали, а шли к вам с миром, но вы нас встретили стрелами, и я вынужден был отдать приказ на ответные действия. Да, погибло много людей, но мы в этом не виноваты, и что можно сделать, если в моем оружейном арсенале не простые луки, а малые и большие 'громкие палки'.
   Наконец, Фомка приволок подарки и наступил торжественный момент. Впрочем, не буду считать это подарками, так как заклялся никогда, никаких подарков, никаким аборигенам не дарить. Будем считать, что это малая компенсация за излишне погибших в бою воинов.
   Кульчицкий парень сообразительный, видно, понял, для каких целей мне все это нужно, так как один из ножей был украшен более богато. Его-то и подарил старому вождю, а еще вручил саблю. Остальные получили по ножу и копью, а малолетний шаман еще и плотницкий топор. Аборигены еле сдерживались, чтобы не выплеснуть эмоции наружу.
   Выглядывающей из двери мордашке тоже махнул рукой:
   - Иди сюда!
   Это была девчонка пятнадцати-шестнадцати лет, с большими черными глазами, пушистыми ресницами и длинными косичками, цвета вороного крыла. Правда, немного излишне скуластенькая, но с вполне сформировавшейся фигурой, остро выступающей грудью, тонкой талией и стройными ногами. А еще, как потом выяснилось, была она довольно серьезно физически развита. Впрочем, как и все остальные индейцы, по крайней мере, рыхлых, а значит, ленивых мямль ни здесь, ни в других племенах видеть мне не доводилось.
   Когда цепочку надел девчонке на шею, та ухватилась за мою руку и больше не отпускала. Сразу не понял, почему это в индейском лагере вдруг наступила тишина, даже старый вождь перестал алчно глазеть на выдвинутую из ножен саблю, а уставился на меня во все глаза. Неужели нарушил какие-то местные правила?
   В общем-то, как оказалось, ничего особо не нарушил. Просто, предложил девчонке стать моей женой, ну а она согласилась. Оксолука быстренько вскочил с циновки, степенно подошел, возложил нам на головы свои тяжелые 'грабки', и о чем-то минут пять разглагольствовал. Народ подтянулся ближе и стал что-то радостно выкрикивать. Воины роты Ангелова тоже выдвинулись метров на пятьдесят ближе, с недоумением поглядывая на меня и не понимая ситуации. А мне сейчас вдруг все стало ясно.
   Но что теперь делать? Кричать, что уже женат, и меня неправильно поняли? Что у нас другие обычаи? Взглянув на строгое и угрюмое лицо отца Филарета, на короткую ухмылку и веселую искорку в глазах отца Герасима, решил для себя: А! Что не делается, все к лучшему. Да и большинство народа выглядели довольными. Еще бы, могущественный вождь, с которым лучше не враждовать, а дружить, в одночасье стал близким родственником их племенного вождя. Правда, радовались далеко не все, едва не половина мужчин и многие женщины смотрели на меня с ненавистью.
   Мои терзания прервал вождь. Он снял висевшую на шее разноцветную курительную трубку, набил ее табаком с какими-то травками, и стал на клочок моха высекать огонь. Я тут же вытащил и поджог зажигалку, работа которой удивила всех сидящих индейцев. Дав возможность вождю подкурить, показал, как пользоваться и преподнес в подарок.
   Вождь, забыв все на свете, стал радостно крутить колесико. Действительно, простейшие механизмы для них были чудом невиданным, а до прибытия на континент европейцев, они даже колеса не знали, таскали грузы на волокушах с собачьими упряжками. Наконец он вспомнил о нас, опять что-то сказал, торжественно поднял трубку вверх и приступил к курению. Он глубоко затянулся, пыхнул дымом на левую сторону, на правую, вверх и перед собой вниз. Потом передал трубку мне. Да, в той жизни долгое время курил, но затем бросил и никотинового запаха терпеть не мог, и сейчас приучать свой организм к этой гадости не собирался. Но, все же, дыма набрал полон рот и точно так же пыхнул на все четыре стороны, после чего трубку передал рядом сидящему Антону.
   - Делайте, как я, - негромко сказал. Правда, отцы не 'пыхали'.
   Как только поднялся с циновки, девчонка ко мне тут же подбежала опять, и буквально через десять минут нас стали одаривать какими-то разными кожаными изделиями, а плечи покрывать расшитыми бисером накидками. Пришлось и мне, в какой раз за сегодняшний день отправлять шлюпку за ответными подарками. На берег привезли четыре рулона ситца, три рулона шелка и двухведерный бочонок вина. В общем, повеселились от души.
   Спал эту ночь в доме вождя. Помня о венерических заболеваниях, данный момент проверил в первую очередь, моя Маленькая Радуга оказалась чистой во всех отношениях. Правда, не девочка. Оказывается, два дня побыв замужем, четыре месяца назад она стала вдовой. Ее молодой муж погиб в бою с воинами чужого племени. В настоящее время она была потенциальной невестой, но буквально пару часов назад ее потенциальный жених потерял голову под 'столбом позора'. Да и не люб он ей был, а вот я стал люб с первого взгляда.
   То, что мы с ней вытворяли целую ночь, описать невозможно. В общем-то, я и раньше особо воздержанием не страдал, Марфуша и Глашка никуда не делись, но на борту ни себе, никому другому подобных шалостей никогда не позволял. Разве что при высадке на берег. Но высадки были нечастыми, поэтому, гормоны молодого организма рвали мозги пополам уже давно.
   Удовольствие от полового акта и эта моя девчонка получила впервые в жизни. Да что там говорить, кроме положения буквой 'зю', то есть, стоя на четвереньках, она ранее ничего знать не знала. Но я научил. Угостил глотком вина и зацеловал все тело, вертел во всех позах и отдавал всего себя, научил получать удовольствие и удовлетворять. Маленькой Радуге это дело ужасно понравилось, с двумя небольшими перерывами, периодически лаская и возбуждая друг другу уставшую плоть, мы занимались любовью целую ночь. Мы шептали ласковые, но непонятные слова, кричали и стонали, плакали и смеялись.
   Сначала мы в своем углу прислушивались к смешкам родственничков за ширмой, и шуткам караула за стенами на улице и немного сдерживались. Но, войдя в раж, плюнули на все и на всех. Да и смешки стихли, везде стало тихо-тихо. А мы отрывались по полной программе Камасутры, и только когда моя Маленькая Радуга вконец измотанная откинулась на медвежьей шкуре, не смогла больше поднять ни ног, ни рук, мы, наконец, успокоились. Честно говоря, я тоже себя чувствовал совершенно обессиленным.
   На следующее утро, сбегав к ручью и хорошо выкупавшись, кстати, это обязательная ежедневная процедура для жителей всего поселка, мы разошлись по делам. Мою индейскую скво* сразу же окружила добрая сотня женщин, которые из-за нас не спали целую ночь, и она поведала в образах и жестах, совершенно никого не стесняясь о пережитом за ночь.
   Много позже, вспоминая нашу первую ночь, мы постоянно смеялись и друг над другом подшучивали. Когда мы стали лучше понимать друг друга, я как-то спросил, почему она была тогда такой исступленно-неутомимой? На что ответила, будто бы она думала, что такое ее поведение именно мне нравиться, поэтому-то она и старалась изо всех сил. Ну а я в свою очередь думал наоборот. Конечно, дальнейшие наши сексуальные отношения имели более спокойный характер, ну, по крайней мере, раза в два.
  
  * Женщина-индеец (на одном из североамериканских наречий).
  
   Совместная с индейцами пьянка, несмотря на то, что выпито было совсем немного, дала серьезный повод к размышлению. Теперь я и сам видел, что пить им категорически нельзя, даже от мизерной дозы они становятся совершенно неадекватными. Да и сам я алкоголь в общем, а алкоголиков в частности, терпеть не мог. Отец Женьки в той жизни и отец Михайла в этой, воспитателями были правильными.
   С одной стороны прекрасно понимаю, что производство и реализация спиртных напитков приносят сумасшедшие деньги. Например, на оставшейся в будущих веках бывшей родине треть государственного бюджета покрывалась именно за счет этих доходов. С другой стороны, - вспоминаются слова незабвенного экономиста и капиталиста Фридриха Энгельса: 'Когда арабы научились дистиллировать алкоголь, им и в голову не приходило, что они этим создали одно из главных орудий, при помощи которого будут уничтожены коренные жители тогда еще не открытой Америки'.
   Да, алкоголь самый разрушительный наркотик, который сокращает жизнь обычного человека на 12-15 лет. Что говорить об американских индейцах генетически неприспособленных к его потреблению, так как нейроны их головного мозга не успевают вырабатывать достаточное количество эндорфинов, способных его нивелировать.
   Из некоторых источников мне известно, что к моменту открытия Колумбом Америки, на обоих материках проживало около 17 миллионов индейцев. А к 1900 году их осталось 240 тысяч. Всего! И вымерли они, в основном, за два последних поколения перед началом двадцатого века.
   Да, их изгоняли из земель и уничтожали физически, а детей рубили на куски и данной человечиной кормили гончих собак. Власти Штатов, например, за скальп индейца выплачивали премию в пять долларов, по тем временам это была серьезная сумма.
   Да, индейцев травили 'подарками', например, зараженными оспой одеялами, а в питьевую воду им сыпали стрихнин, который доставляли в Штаты именно для этих целей.
   Однако, если в первом случае за все века жизнь потеряли около 10% процентов американских коренных жителей, во втором - около 35%, то в результате алкоголизма вымерло до 55%!!! Поэтому, ну его к чертям собачьим, этот алкоголь, пока еще не поздно, на этот счет нужно будет разработать специальную государственную программу. Жестокую и беспощадную, где злостный пьяница - вне закона. Нет, спиртные напитки, конечно, запрещать не буду, лишь бы ими не злоупотребляли, но для аборигенов - только на церковные праздники и причастье. Вот, пускай идут на службу в церковь и там причащаются.
   Не знаю, удастся ли мне в моем государстве не допустить распространения этого ужасного недуга головного мозга, способного уничтожить целые народы, но культуру винопития среди граждан изначально привить обязан. Однако, чтобы быть до конца справедливым, следует с сожалением вспомнить и ту заразу, которой нас одарили сами индейцы - табак, от которого к концу ХХ века умерло европейце в 30 раз больше, чем умерло индейцев от алкоголизма.
   Таким образом, принуждение аборигенов к миру и принятие в подданство первого крупного племени, задержало нас еще на четыре дня. Но, лиха беда начало. Пришлось даже наших бедных девчонок выпустить на берег.
   За это время организовали загонную охоту на стадо оленей, затем, сделали всем прививки от оспы, так как мы даже сами того не желая, могли заразить местных запросто. Эпидемии этой болячки в Европе свирепствовали частенько и были наиболее распространены. Уговаривать было сложно, но по моей просьбе пример показали вожди, и все прошло нормально, они сами проследили, чтобы не привитым не остался ни один человек. Вакцина уже заканчивалась, но на шхуне специальная корова для заражения была, поэтому, переживать не о чем.
   Были отобраны две сотни молодых еще-не-воинов, из которых сто человек должны пополнить местный гарнизон, а сто - отправиться со мной. Целовал шпагу (это считалась очень сильная клятва), что сделаю из них бойцов настоящих. Кроме того, в путь отправлялись девяносто шесть молодых вдов. Никак не думал, что согласятся, все-таки мы уничтожили их мужей, но этому очень поспособствовала моя скво и гуляющие по поселку сто двадцать наших девчонок. Обещал им в течение года обеспечить женихов, да и тем злобствующим вдовам и прочим девчонкам, которые остаются здесь, холостых парней направить тоже обещал. Двумя десятками казачат и призывниками из других племен, местный гарнизон пополнить не помешает. Да и специалистов на фабрику надо будет доставить обязательно.
   В уговорах и разговорах пролетели эти дни и мы, наконец, опять загрузились на корабли и отправились к долгожданной цели путешествия.
  
  
  
  
  
   Глава 5
  
  
  
   - Смотри! Смотри! - курсанты весело показывали пальцами на морского бобра или, выражаясь по научному, калана. Тот вынырнул на гребень волны до половины туловища, буквально рядом с бортом, при этом выглядел стройным, как солдатик. Самое смешное в том, что одной лапой он почесывал грудь, а вторую приложил ко лбу, заслоняясь от солнца, и внимательно рассматривал корабль. Думаю, ни один из его предков ничего подобного еще не видели. То есть, подобных кораблей к этому заливу еще никогда не подходило.
   Сегодня было 25 декабря 1681 года, день Рождества Христова. Над материком поднималось утреннее солнце, обещая хороший день, но волнение моря было довольно крепким, баллов около восьми. Мы подходили к глубокому заливу, мимо полуострова, который в той жизни назывался Сан-Франциско. На протяжении добрых семи миль его берег был усеян тысячами отдыхающих животных: морскими львами и теми же каланами.
   Когда-то, будучи здесь на экскурсии, купил брошюрку с красочными проспектами и описанием разных интересных мест, а так же истории развития и становления города. Как сейчас помню, что стоила она очень дешево, всего полтора доллара, ровно столько стоил билет на трамвай к Пирсу-39, где расположились зона отдыха с различными аттракционами, магазинчиками и ресторанами. Так вот, там упоминалось, что в конце ХVIII века здесь побывал английский мореплаватель Джеймс Кук, перед тем, как отправиться на поиски будущей Австралии. Кто-то из его матросов обнаружил, что шкурки калана, купленные у калифорнийских индейцев за два доллара, в Европе стоили пятьдесят, а в Китае - все сто. Это и побудило сначала испанцев, затем англичан и американцев открыть здесь свои фактории. То есть, первоначально город строился за деньги, вырученные от продажи шкурок тех, кто сейчас отдыхает на берегу.
   Таким образом, один из главнейших путей наполнения местного бюджета и финансирования затрат по строительству города уже есть, необходимо его только реализовать.
   Миновав пролив 'Золотые ворота' (так он назывался в той жизни, пускай так же называется и в этой), мы вошли в залив, отныне именуемый Михайловским. Следом за 'Алекто' не отставали 'Ирина' и 'Селена'. Здесь волнение исчезло совершенно, по поверхности воды бежала только слабая рябь. Оставив, по левому борту остров-страж, из которого можно было эффективно простреливать все подходы к заливу и, обойдя скалистую северную оконечность полуострова, сменил курс, обрасоплив реи на правый галс и направился вдоль берега выбирать место под строительство центральной части будущего города.
   Увидев вдали ряд холмов и протекающий ручей, отдал команду вахтенному офицеру рифить паруса, но решил на стакселях отойти от пролива еще мили четыре. Дело в том, что в начале ХХ века в трех милях от внешнего побережья возник эпицентр серьезного землетрясения, который фактически уничтожил этот город. Поэтому, строиться начнем значительно южнее, а севернее, где были наибольшие разрушения высотных домов, с годами обустроим самый грандиозный парк в мире.
   Подняв подзорную трубу, осмотрел окрестности. Если на полуострове растительность была бедновата, то буквально через пару миль на противоположном берегу залива, где в той жизни располагался один из крупнейших портов в Тихом океане, полумиллионный город Окленд*, стеной стоял могучий лес. Рядом с одним из лысых холмов вросли в землю длинные индейские полуразрушенные хижины. Но как я не присматривался, нигде никаких людей так и не заметил.
  
  * Дословный перевод - Земля, поросшая дубами.
  
   Глубины здесь были большие и позволили судам подойти прямо к обрывистому берегу. Наконец, якоря были брошены, а швартовые концы закреплены за деревца, растущие рядом. Матросы через фальшборт перекинули деревянный трап и я, в сопровождении караульного взвода старших курсантов, а так же прицепившейся хвостиком Маленькой Радуги, сошел на берег. При этом, они рассредоточились и взяли под контроль подходы к причалу, а я отошел в сторону и внимательно наблюдал, как причаливали и швартовались Рыжков и Кривошапко. Что ж, за полтора года почти непрерывного пребывания в море, ребята опыта поднабрались. Сейчас даже любой из матросов может претендовать на сержантскую должность, а большинство из них в будущем и на офицерскую. В этом году надо будет отобрать человек тридцать и оставить в морской школе. Да и на корабли, которые выйдут в будущем году со стапелей Малаги и Барселоны, на комплектацию команд нужно человек семьсот рядовых матросов. На собственных стапелях в течение года вряд ли успеют раскрутиться. В общем, жизнь летит галопом: одни вопросы благополучно разрешаются, а решение других неумолимо назревает.
   Вижу, подали трапы с 'Селены', и ребята начали сводить на берег уставших девчонок. Только сейчас заметил, какие у них измученные лица и исхудавшие фигуры, несмотря на то, что большинство из них в положении и ходят уже с солидными животами. Сходили они, пошатываясь, брели к растущим деревьям и старались опереться о стволы.
   - Боже! Неужели это конец?! - воскликнула Мария Рыжкова и из ее глаз потекли слезы. Другие тоже захныкали, а некоторые и заревели.
   - Это не конец, это только начало. Не плачьте, девчонки, - подходил к ним, гладил по голове, целовал руки, - Мы уже пришли и останемся здесь навсегда. Здесь будет наш дом. Конечно, не сразу, но по проектам нашего архитектора, господина Пирелли, каждому из ваших мужей будет построен красивый дворец. Вы первые, и вы это заслужили. Здесь очень плодородная земля, хороший климат, наши детки будут расти крепкими. За то, что вы вытерпели такой тяжелый поход, за то, что вам довелось тащиться вместе с нами вокруг всего света, мы вас очень любим и сделаем самыми счастливыми в мире.
   - Ага, любят они, - пробубнила молоденькая, совсем хрупкая супруга сержанта-пушкаря Новикова, вытирая кулачком слезы и выставив вперед огромный живот, видать, там точно двойня, - Моего от дикарки не оторвешь, а потом еще байстрюки пойдут...
   - Не переживай, Настя, нашла от чего расстраиваться, - подошел и взял ее мягко за руку, - Это они специально вас берегут, чтобы не нанести вреда тем, кто вскоре должен родиться. Нам детки здоровые нужны или не так?
   - Так, - шмыгнула она носом и взялась руками за живот. На ее лице возникла болезненная гримаса, видно, было ей не совсем хорошо.
   - У меня вон, даст Бог, тоже пойдут, хоть и не по своей воле, а судьба так свела, - кивнул на Маленькую Радугу, - Но, если будут, от детей этих никогда не откажусь и дам им все, что положено. Ну, а если и появятся у какой матери безбатченки, так ничего страшного, не дадим пропасть, поможем вырастить, выучить и профессию получить. Для этих целей за счет казны построим специальные школы-интернаты, где можно будет жить и учиться. И сирот это тоже касается, дети погибших воинов будут иметь самые большие привилегии. И вдов в обиду не дадим, это я вам обещаю железно.
   - А моим детям в крестные пойдете? - одной рукой поддерживая живот, а второй вцепившись в рукав хубона, Настя склонила голову к плечу и снизу вверх заглянула мне в глаза.
   - Пойду.
   - Правда?
   - Даже не сомневайся, сколько там у тебя деток будет, всем стану крестным отцом, - твердо заявил ей и кивнул на спрятавшегося за спинами воинов Новикова, - Так что с супругом в отношении моей будущей кумы можешь уже сейчас советоваться. Только, дай Боже разродиться хорошо.
   - Дай Боже.
   На берегу собирались воины, матросы, курсанты, мастеровые и мужики. Крестьянских семей было немного, всего семнадцать молодых каширских пар. Такого количества землепашцев для прокорма хлебом и крупами трех сотен человек посчитал вполне достаточным. Тем более, с использованием более продвинутого и прогрессивного сельхозинвентаря.
   По этому поводу среди всех моих воинов - бывших казаков, которые в сельском хозяйстве понимают неплохо, частенько точились споры. Но в каких-то источниках я точно читал, что Центральная Долина Калифорнии, в ХIХ веке обеспечивала пшеницей всю страну. Поэтому, если каждый из мужиков распашет хотя бы по двадцать гектар, при этом получит средне-паскудный урожай, то в успехе все равно был абсолютно уверен. Ничего, мою уверенность подтвердит жизнь, а мои крестьяне будут людьми богатыми и станут настоящими хозяевами. Тем более, что урожай здесь можно собирать дважды в год. Правда, из-за нехватки реманента и тягловых лошадей, первое время все равно будет тяжело, поэтому, предлагал в первый год распахать поперек наделов общинное поле. Вроде, возражений не было.
   С собой сейчас они тащили трех шатающихся голландских телок-сеголеток и совсем молодого бычка, четырех тягловых кобыл, четырех козлят и три ящика с голосистыми кукарекающими пернатыми. Следом за ними стали выводить строевых лошадей. Боже мой, чего только не пережили в пути и наши люди, и эта живность.
   - Христос родился! - услышал за спиной громкий голос отца Герасима. Сейчас он был не в привычной, затертой старостью черной рясе, а в богослужебном облачении.
   - Слава Господу, - вразнобой ответили собравшийся на берегу народ.
  
   - В великий и знаменательный день Рождества Христова привел нас на эту благословенную, Богом данную землю князь Михаил!
   Монаси несли хоругви с вышитым Спасителем и Николаем Чудотворцем, рядом с ними спешил Кульчицкий с развернутым княжеским штандартом и курсант-горнист. Двое других курсантов тащили двухведерный бочонок вина, а кок с Фомкой - казан с вареным зерном.
   - Сигнал 'К молитве', - шепнул горнисту и стал под свой штандарт.
   Вообще-то на кораблях весь распорядок дня подчинялся бою склянок, а единственный горн звучал довольно редко, только когда сходили на берег. Вот и сейчас, по звуку короткой мелодии, мужчины скинули долой шапки и шляпы, а женщины стали накидывать на головы свободно лежащие на плечах шали и косынки. Народ быстро подтянулся, даже индейцы подошли ближе. Моя скво, кстати, не отходила от меня ни на шаг. Отец Герасим на нее строго посмотрел, но ничего не сказал и приступил к Рождественской молитве:
   - Рождение Твое, Христос Бог наш, воссияло для мира светом знания. Ибо во время его служащие звездам были научены звездою же поклоняться Тебе, Солнцу правды, и знать Тебя, Восток свыше. Господи слава Тебе!
   Назвать себя, Женьку, сильно верующим или богобоязненным было бы не правильно, но Пасху и Рождество праздновал с удовольствием и, наверное, еще Троицу. Однако, слившись сознанием со мной, Михайлом, сейчас в вере укрепился более серьезно, ибо родитель дал светское и духовное образование не на много хуже, чем мог бы получить в Киево-Могилянской академии.
   Между тем, прекрасно понимаю, что Бог един, а религия в нынешние времена - это политика. Глубоко убежден, что направление той или иной конфессии, есть не что иное, как организация способов борьбы за увеличение численности своих прихожан а, следовательно, за более широкое и глубокое мировое влияние.
   Дети с рождения не выбирают, к какой церкви принадлежать, вот и меня крестили в православной. Значит, с первых шагов своих я стал ее приверженцем, и предавать не имею права, но обязан в меру сил своих укрепить и возвысить. А сила есть! И теперь, благодаря послезнанию о том, до какой глубины британскими и германскими финансистами с помощью марксистско-ленинских функционеров будет унижено и православие, и славянская культура вообще, не допущу подобного категорически.
   Помню, некий американский русскоговорящий гражданин, учитель разумной и правильной жизни на российском телевидении эпохи перестройки Владимир Познер говорил, что одна из величайших трагедий для России, это принятие православия. Ибо, если распределить страны по показателям понятий демократии, качества и уровня жизни, то на первом месте будут все протестантские страны, на втором - католические, и лишь потом - православные.
   Честно скажу, в той жизни тоже грешен был, но веровал. Однако, благодаря таким вот познерам, значительная группа бывших атеистов стала резко строить протестантские церкви, наша же молодежь, увидев вседозволенность и нигилизм власти, наплевательское отношение на собственных граждан, теперь не верует ни во что.
   А что же делает наша русская православная церковь, вырвавшись наконец, из-под безбожника, который ее насиловал, истязал и разрушал на протяжении семидесяти лет? Нет, привлечением в свое лоно душ страждущих занимается значительная часть истинно верующих фанатиков, остальные же священнослужители стали бизнесменами, начиная от попа обыкновенного, заканчивая высшими иерархами.
   Да мы им нужны, как даватели и дарители, и не более того. К сожалению, не все из них Охлобыстины, остающиеся честными хотя бы перед самим собой. Ну, где в Священном Писании записано, что поп должен стать участником политической тусовки и агитировать 'за' или 'против' таких же православных кандидатов в светскую власть?! Почему он считает себя вправе заниматься мирскими делами, финансами и кредитованием своих или чужих проектов?!
   Понимаю, что с сокращением верующих, уменьшаются и материальные поступления, значит, нужно что-то делать. Но такой порочный замкнутый круг с каждым годом сужается, при этом конкретно отталкивает от себя потенциальных прихожан, в первую очередь совсем неглупую молодежь. Ну, зачем дразнить народ, мелькая сытыми рожами на светских раутах, в экранах телевидения и разъезжая на дорогих лимузинах? Неужели не понимают, что своими руками могут создать прецедент, когда в древнем православном государстве лет через двадцать будет нарушен, затем, станет необратимым паритет влияния религиозных конфессий? А через сорок лет ее столица, без каких либо войн, станет мусульманской? Дико звучит?
   По правде говоря, не все так безнадежно. Встречались мне на дорогах судьбы и простые священники, и высокие иерархи с совсем другой, с моей точки зрения правильной духовной и жизненной позицией. Например, епископ Салтановский, который в стареньком подряснике метался по стройке монастыря, как самый обыкновенный прораб. Будучи далеко не молодым человеком, он вместе с помощниками трясся в вагонах поездов и салонах машин тысячи километров по городам и весям бывшего Союза, как простой снабженец.
   Вместе с другими отцами и монастырской братией он привечал людей, потерявшихся в жизни. Помог излечиться многим алкоголикам и наркоманам, дал возможность бывшим безбожникам устроить свой быт и стать полезными обществу. Да даже один разговор с этим истинным священнослужителем, а так же веселым и добрым человеком, приводил в душевное равновесие людей отчаявшихся и крепил их веру.
   Разве можно отказывать в материальной помощи при таких устремлениях? Поэтому, искренне надеюсь, что в ХХI веке православная церковь перестанет заниматься светскими политическими интригами и бизнеспроектами, направленными на личное обогащение отдельных функционеров, а решительно повернется к каждому неверующему молодому человеку открытым лицом и сможет привести его к Храму.
   Нет, господа познеры, в моей новой жизни у вас ничего не получится. У меня достаточно силы и воли поднять знамя православия и изменить судьбу многократно униженного вами народа.
   Отвлекся от мыслей своих, когда многоголосый хор спел Тропарь Рождеству Господа и Кондак, а затем, 'Аллилуйя, аллилуйя, слава Тебе, Боже'. Оказывается, чисто механически пел вместе со всеми.
   - С Рождеством Христовым Вас! - отец Герасим высоко поднял свой большой наперсный серебряный крест и осенил нас Крестным знаменем, - Пусть Бог хранит вас и ваши семьи от болезней и печалей, и благословит эту землю и ваш дом!
   Подняв руку вверх и выступив вперед, я громко провозгласил:
   - Отныне быть здесь городу! Нарекаю его именем Николаев, в честь покровителя детей, моряков и путешественников святого Николая Чудотворца!
   - Ура!! - народ громко и весело приветствовал мое решение.
   Над местом молитвы витал дух умиротворения и спокойствия, а скво цепко уцепилась за руку и смотрела на происходящее, широко распахнув глаза и открыв рот. Остальные индейцы, среди которых многие женщины были с маленькими детьми, тоже находились в трансе. Правда, они пока что не знали, что жизнь в нашем обществе для них еще не началась, но очень скоро начнется, после того, как батюшка их всех загонит в священный ручей.
   Да, наш Господь безмерно велик и милосерден, поэтому, так оно и случилось. Пройдя обряд крещения и, нацепив нательные медные крестики, примерно через час, они уже пробовали вареное зерно и причащались. Но к моему тайному сожалению, ни одна из индианок отца Герасима своим женихом не посчитала, иначе, я бы тоже поухмылялся. Оказывается, он им крестики не надевал, а выдавал в руки. Впрочем, это не помешало ему оставить с собой рядом трех бойких вдов с детками в качестве прислуги, которые прожили в его доме долгие годы, до самой смерти. Да и детки эти выросли и получили приличное образование: одни из них стали военными, а другие - священниками.
   Когда Маленькая Радуга вместе с прочими индейцами стала в очередь к причастию, ко мне подошел Ангелов и тихо спросил:
   - Сир, я что-то не понял, вы говорили, что столицей будет город Михайлов, значит, она будет не здесь?
   - Истинный факт, так и планировалось! - мы отошли от людей и стали прогуливаться вдоль берега, - Поверь, лет через сорок-пятьдесят, этот город станет слишком большим и шумным. Даже порт придется переносить на противоположный берег залива, он изрезан несколькими глубокими бухтами и там очень удобное место для организации крупных причалов. А я, к твоему сведению, люблю тишину и спокойствие, так что столица будет в двадцати пяти километрах от крайней юго-восточной оконечности залива и в семидесяти километрах от Николаева*.
   - Даже не спрашиваю, откуда вам и здесь все известно, сир, - Данко пожал плечами, склонил голову, но сразу же подтянулся, взглянул мне в глаза и спросил, - Так, где вы меня поставите комендантом?
   - Везде. Я тебя назначаю на должность исполняющего обязанности губернатора графства, товарищ** майор. И строить начнешь именно этот город - Николаев, а столицу княжества я буду строить лично, но не сейчас, а лет через пять. Организуешь все здесь, упорядочишь, затем, отправлю тебя в будущий Ангелов, а сам займусь столицей. Ясно?
   - Так точно, ясно! - сверкнул глазами Данко и добавил, - Я вас не подведу, сир.
   - Знаю.
  
  * Приблизительно в этом месте находится г. Сан-Хосе с населением в миллион жителей, столица Силиконовой (Кремниевой) долины США.
  ** Слово 'товарищ' во все века имело весьма уважительное значение. Общеизвестно, что так обращались друг к другу в казацкой среде. В аристократическом обществе так называли близких соратников или заместителей руководителя. Это священное слово извратили в начале ХХ века, когда стали называть им всех, кого не попадя.
  
   - Но если быть откровенным, то заниматься хозяйственными делами не очень хочется. Я бы с большим удовольствием повоевал.
   - Эх, брат, а кому легко?! Не забывай, ты мой соратник по лыцарскому корпусу и мы строим государство, которое может вознести тебя на вершины власти и мировой славы. Это только начало, Данко, а в будущем нам ой как много придется, и воевать и строить. Один Бог знает, чего будет больше, войн или созидания.
   - Пан Михайло! Ваша светлость! - за спиной раздался чей-то женский голос. К нам бежала Оксана, супруга Петра Орлика, моего земляка и командира взвода кирасир из роты Ангелова. Ее бабушка когда-то у нас в Каширах была повитухой, вот и Оксана стала. Доктор Янков, который полгода обучал медицине всех желающих, считал ее очень перспективной студенткой и даже расстроился, когда она покидала Канары. Ничего, лет через пять построим здесь университет, доктор Ильян Янков соберет команду преподавателей и она доучится, никуда не денется.
   - Что случилось, Оксана?
   - Да Настя Новикова рожать вздумала. Так я хочу, чтобы ее в лекарскую каюту вашего корабля определить, потому что нашу шхуну сейчас собираются чистить и с палуб известь отмывать. А Степан Безногий говорит, что ваше позволение нужно.
   - Какой Степан Безногий?
   - Ну, сын Жука Одноглазого, доктор ваш.
   - Тьфу, ты! Да какое мое позволение?! Без моего позволения делайте, что надо. А Степану скажи, что я его накажу, лишу праздничной чарки.
   - Ага! Тогда я побежала.
   - Беги, только стол, на котором Настя рожать будет, хорошо вымойте с мылом и крепкой водкой протрите, у Степана есть. А простынь, которую постелите, утюгом прожарьте.
   - Да знаю я, все промоем, прожарим и прокипятим.
   - Тогда беги, только учти, я этим деткам должен быть крестным отцом. Удачи!
   - Ага! - кивнула Оксана, - она нам не помешает.
   Конечно, дезинфекция известью или спиртовым раствором никуда не годиться. Вот когда, наконец, появится время на создание кислотно-свинцового аккумулятора и простенького генератора электрического тока, первое что сделаю, так это разложу обычную пищевую соль на натрий и хлор. А хлор - это у нас все, начиная от обеззараживания и использования в различных синтезах, заканчивая боевыми отравляющими веществами.
   - Да, вот такие дела, - повернулся и посмотрел в глаза Данко, - А ты - воевать, воевать! Кстати, повоевать тебе и здесь немало придется. Километрах в ста от берега, с севера на юг вытянулась огромная долина, размерами с Португалию. Там лучшие черноземы Америки, и хлеб там отлично родить будет. Так вот, все племена, которые там есть, нужно будет примучить. Еще вдоль побережья, миль восемьдесят вниз, мы эти места ночью проходили, тоже есть огромное племя, даже знаю их самоназвание. Олони! Этих тоже к ногтю. Все же в этих вопросах консультируйся с отцом Герасимом, он дурного не присоветует. А вот вдоль побережья на север пока ходить не надо, там проживают серьезные морские племена. Когда через год-полтора вернусь, мы их вместе воевать будем, нам в будущем много матросов понадобится.
   - Понятно, сир, а какую задачу поставить Рыжкову?
   - Юг. Тем более, что вскоре ему нужно будет отправляться в Лиму за переселенцами и работниками Слуцких селитряных шахт. Ну и картография Севера, но еще раз повторяю, без какого либо общения с северными аборигенами. Я его еще дополнительно проконсультирую. В общем, пробуду здесь около месяца. Нужно будет вон, через залив крестьян на землю посадить, на кораблях капитально очистить и отмыть все промежуточные палубы, рассохшиеся шлюпки поправить. Короче, есть еще целый ряд вопросов, но обсудить их у нас время будет.
   К нам присоединился Антон Полищук, и мы проговорили о разных вещах еще около трех часов, но нас прервал запыхавшийся от быстрого бега Фомка.
   - Ваша светлость! Госпожа Орлик велела передать, что Настя помирает.
   - Как помирает?! А она родила?
   - Нет, госпожа Орлик говорит, что не может она родить, так и помирает.
   Мою душу подорвало. Настя, которой совсем недавно пообещал стать крестным отцом ее детей?! Умирает, не родив?! Все наши молодые женщины рожали впервые. Оксана на корабле, прямо в пути уже принимала роды восемь раз. Все удачно. Правда, во время штормов произошло четыре выкидыша, но здесь уже ничего не поделаешь, не выдержал организм. Однако, никто из рожениц еще не умирал. Понимал, что смертность будет и немаленькая, так как таких отраслей медицины, как гинекология и акушерство еще вообще не существует. Но у нас когда-то обязательно появится, пусть даже через смерти, страдания и муки.
   Тут же сорвался с места и помчался к трапу 'Алекто'. Взбежав на палубу, метнулся к люку, ведущему на опердек и, фактически скатился вниз. Дверь санитарной каюты была открыта, из нее слышались протяжные стоны, а рядом толпились все четверо наших полулекарей и несколько девчонок.
   - Что? - корабельные инвалиды пожимали плечами, а девчонки плакали. Заглянул в дверь и увидел возле измученной жены угрюмого и молчаливого супруга, по его щекам тоже текли слезы, - Так что?
   - Что-что! - в сердцах воскликнула Оксана, - Там нет ни жопы, ни письки. Как раскрылось в самом начале чуть-чуть, так больше и не раскрывается, только кровь стала сильнее идти. Я уже раньше такое видела. Нет, не родит она.
   - Так что же делать? Я же обещал... - тихо сказал сам себе, глядя глазами Женьки из ХХI века на этого ребеночка с огромным животом и окровавленной простынкой между ног.
   - А что тут сделаешь, - ответила Оксана и кивнула в сторону трапа, - Там есть еще десять девок таких же маловатых, как и эта. Прямо не знаю... Значит, такова наша женская доля, не она первая умирает, не она последняя.
   Вдруг перед глазами возникла супруга из той жизни, мать моих двоих детей. Ей тоже рожать было сложно, и доктор сразу предупредила о необходимости кесарева сечения. Поэтому, делали полостную операцию и в первом случае, и во втором. Лично я очень переживал за эти роды, консультировался с Вадиком, хирургом одной из Киевских клиник, моим давним товарищем, а так же двумя посторонними врачами, при этом проштудировал всю специальную медицинскую литературу. Тогда еще интернета не было но, фактически весь процесс операции от разреза живота до изъятия ребенка и специальных швов на матке, изучил самым тщательным образом. Прошло много лет, но как ни странно, эти знания с моей головы нисколько не выветрились.
   Еще вспомнился дружбан Серега Балашов, которому в полевых условиях удаляли аппендицит. Тогда мы всей компанией летали в тайгу на охоту, а Вадик как всегда таскался со своим хирургическим чемоданчиком, за что мы над ним постоянно прикалывались. Вот и случилось так, что пришлось мне ассистировать хирургу в самой обычной брезентовой палатке.
   Оперировать сейчас самому, когда в этом совершенно ничего не понимаю? Конечно, и в той жизни, и в этой, разделать убоины довелось немало, но свинья, бык или олень это ведь не человек!
   Неужели с Настей ничего не сделаем? То, что смогу вскрыть живот и вытащить детей, даже не сомневался, на это был настроен изначально, как только услышал от Фомки, что 'Настя помирает'. Но сможем ли ее спасти?
   Насколько мне было известно из прочитанных источников, кесарево сечение начали делать еще в античные времена. Согласно древнегреческих мифов из чрева умершей матери были извлечены братья Дионис и Асклепий. В Риме, в седьмом веке до нашей эры был даже принят закон об обязательном вскрытии живота умерших рожениц, а хоронить беременных, было категорически запрещено*. Затем, процесс был задавлен папской инквизицией, и лишь вначале ХVII века хирургом Траутманном из Саксонии в Европе была сделана первая удачная полостная операция.
  
  * Кесарево сечение - Lex Caesarea - caedere, древний закон Цезаря о спасении новорожденных.
  
  
  
   В России подобные операции стали делать примерно через сто пятьдесят лет. Правда, не все было хорошо, врачи почти всегда делали одну и ту же системную ошибку и роженицы умирали, зато, новорожденные оставались живы. И лишь только в середине ХIХ века разобрались, что к чему.
   Помню, поинтересовался также вопросом о том, что собой представляла хирургия в средние века, какими методами пользовались, какие инструменты использовали древние трупорезы-костоломы-кровопускатели. Факты ужаснули своим невежеством, тогда мне пришло в голову, что современный человек конца ХХ века (у кого есть клэпка в голове и руки не из задницы выросли), гораздо грамотней с медицинской точки зрения, чем самые продвинутые хирурги тех времен. Они даже раны зашивали сапожным шилом! И выживали у них те, кому инфекцию не занесли.
   Сам собой напрашивается вопрос, зачем же заранее убивать девочку, ее нужно хотя бы попробовать спасти!!!
   - Все! Говорить не о чем, делаем операцию! Горячая вода где?
   - Вон, в корыте, - подсказал Фомка, - Еще у кока казан на плите.
   - Всю горячую воду сюда, бегом. А винный настой опия приготовлен?
   - Степка наколотил целую бутылку, но лично я его никогда ни разу никому не давала, - ответила Оксана.
   - Все когда-то делается в первый раз. Налей Насте маленький шкалик, дай выпить и пусть засыпает.
   - А не мало будет?
   - Лишь бы не было много, в крайнем случае, добавим, - стал расстегивать свой хубон и кивнул инвалидам, - Раздевайтесь! Вы трое и ты Оксана. Догола.
   - Зачем? - удивленно спросил Степа Жук.
   - Чтобы с грязной одежды не занести инфекцию, попробуем спасти детей и Настю. Остальные вон за дверь! Будьте рядом, может, чего-нибудь нужно будет поднести или подать. Новиков, ты тоже иди и попроси отца Герасима помолиться Господу нашему. И сам молись.
   Блин, ну почему умная мысля приходит опосля, когда уже некуда бежать? Ведь есть же шприц, нужно было в дорогу элементарно синтезировать морфин, и сейчас с вопросом обезболивания не морочить голову ни себе, ни людям. Кстати, что-то мне эти понятия - опий, морфин и героин напоминают, нужно взять их на заметку и тщательно проанализировать.
   Вроде, в это время различные одиночки и торговые компании приступили к реализации опия в Европе. Но очень скоро проявится самый грандиозный потребитель - Китай, который будет выкуривать его на немыслимо колоссальные суммы. И вот тогда начнется настоящая война, в которой государство-победитель за суммы от опийных операций (куда там браться золоту и брильянтам) обретет настоящее могущество и мировое господство. Да-да, этот вопрос нужно обдумать.
   Открыв крышку хронометра и отметив, что стрелки показывали без двух минут полдень, снял с себя все, до последней одежки, взял мыло, подошел к корыту и стал тщательно отмывать руки. Хорошо, что ногти два дня назад срезал почти под корешок. К этому времени Настя перестала стонать, видно, засыпает. Света над столом было достаточно, четыре масляных лампы со стеклянными колпаками, операционное поле, как говорил Вадик, освещали хорошо.
   - Николай, слей мне на руки, - сказал одному из полу-докторов, оглядел их и заметил в выражении лиц одну общую странность: никто из них не усомнился ни в одном моем слове, мое указание выполнялось так, будто бы все так и нужно, и делалось это ежедневно по нескольку раз. Оглядев их обнаженные тела, продолжил:
   - Давай-ка Степа, вытаскивай рулон полотна, и каждому оторви по метровому куску. Надо прикрыться, дабы Оксану своими мудями не смущать.
   - Га-га-га, - рассмеялись парни, - Надо еще посмотреть, кто кого будет смущать.
   - Вот-вот, - поддержал их, - Сиськи у тебя, Оксана, красивые, поэтому, тоже завернись. Иначе, мы вместо того, чтобы работу работать, будем на тебя пялиться.
   - Ги-ги-ги, га-га-га, - смеялись ребята, Оксана тоже ухмыльнулась.
   Чем-то удивить или испугать моих ребят было, фактически, невозможно, а уж крови они точно не боялись, и за свои восемнадцать-девятнадцать лет жизни насмотрелись и нанюхались ее досыта. Что говорить, если казачонку вручают нож и ставят руку, на правильное и эффективное умение перерезать горло барану, начиная с шести лет, а девчонок в это время учат зарезать курицу.
   - Все, хорош ржать. Оксана, быстро сбрей все волосы с лобка. Дай ей бритву, Степа, и оторви еще по большому куску ткани на косынки, чтобы можно было голову, рот и нос прикрыть. А еще вытаскивай свой хирургический ящик и кетгут.
   - Кетгут, это который шнурок из бараньих кишок?
   - Он самый, - утвердительно кивнул, завернул бедра в простынку и подошел к двери, - Эй, кипяток где?
   Дверь тут же отворилась и кок Петро с Фомкой затащили сильно парящий котел.
   - Фомка, в каюту дверь не открывать, пока я не выйду, ясно?
   - Так точно!
   Когда они ушли, взглянул на Настю и увидел, что та уже отключилась, а Оксана аккуратно елозит Степкиной бритвой. Убрав лежавший у нее между ног окровавленный тряпичный сверток, увидел, что шейка матки действительно раскрыта всего сантиметра на три, но не сказал бы, что у нее было сильное кровотечение. А может, я чего не понимаю, только сверху на животе часто-часто возникали и пропадали бугорки.
   - Смотрите, те, которые в ней сидят, сильно просятся наружу. Я не доктор, ребята, и не знаю, все ли правильно сейчас делаю, и получится ли у меня. Но, нужно попробовать.
   - Верно, - согласилась уже завернутая в льняную простынку Оксана, - Нужно попробовать, хуже не будет.
   - Тогда завязываем косынки, закрывая рот и нос по самые глаза, и вытираем руки хлебным вином, - проконтролировав, как все делается, продолжил, - А теперь, Степан и Сашка, становитесь слева, а вы, Оксана и Николай, справа. Я буду между вами посредине, внимательно наблюдайте и делайте, что скажу. Если получиться, то придется вам не одну такую операцию сделать, особенно тебе, Оксана.
   - Дал бы Бог, скольких бы детей и баб спасли, - глухо пробубнила она сквозь завязанный платок.
   - Вообще-то, вначале в мочевой пузырь вводят катетер, но чего нет, того нет. Если вам доктор Янков не рассказывал, что это такое, то я потом расскажу. Все, приступили, - открыл Степкин хирургический ящичек, изготовленный Иваном Тимофеевичем из платины, и заглянул внутрь. Все эти инструменты были сделаны по моим эскизам. Вытащил прокипяченный цельнометаллический ножик, похожий на скальпель из той жизни и протер его спиртом. Затем, обильно протер спиртом место реза.
   Читал, что можно было вскрывать вертикально, от пупка до лобка, но это когда сильно спешишь, а мне спешить не надо, мне нужно попытаться эту маленькую женщину спасти. Поэтому, сразу над лобком сделал неглубокий, сантиметров семнадцать длиной, разрез кожи, приблизительно так, как когда-то видел в книге на картинке. Много или мало, не знаю, ну, сколько получилось. На натянутом животе он тут же разошелся, обнажив мышцы.
   Когда Вадик удалял Сереге Балашову аппендицит, то делал глубокие послойные резы, правда, в том рыхлом пивном животяре было чего резать. А на этой худобе несчастной и пальцем все проткнуть можно. Здесь было два кровоточащих сосуда, и я их кривой иглой подцепил и крепко затянул, комментируя свои действия. Вот сколько лет прошло, а то, как Вадик делал операцию, прямо сейчас стоит перед глазами.
   - В уголке делаю короткий надрез, смотрите все, завожу пальцы под брюшину. Чтоб не зацепить мочевой пузырь, дотягиваю скальпель до края реза и раздвигаю пальцами мышцы. Видите, здесь тоже есть кровоточащие сосуды, придется зашить и их. Давай, Оксана, зашивай.
   Да, наша акушерка оказалась действительно одаренной, схватывает все на лету.
   - Степа, теперь аккуратно оттяни рукой мочевой пузырь на себя и так держи. Саша, пульс?
   - Нормально, как у спящего. Толчки четкие и ровные.
   - Отлично. Вот, сейчас мы добрались до матки. Ох, какая здесь война, чувствуешь, Степа?
   - Ага, - флегматично ответил он, пристукнув по полу протезом.
   - Теперь, чтоб никого там не зацепить, ищу свободное пространство, делаю прокол, вот так, и рез. Что-то здесь еще есть... А, 'рубашка'! Трону скальпелем и по ней. Вот, разошлась и она. О! Чувствую маленькое шевелящееся тельце. Все, Оксана, твоя очередь, доставай! - отошел в сторону и уступил ей место. Она осторожно, как бы прислушиваясь, завела левую руку вглубь полости, правой сверху что-то поправила и вытащила на свет Божий, перехватив животиком вниз, маленький сморщенный комочек. Девочка! Пуповину, которая вытянулась следом, слегка оттянул вниз и перетянул.
   - Правильно, Оксана?
   - Правильно, теперь можно отрезать, - кивнула она, что я сразу же и сделал. Как только она развернула это мелкое создание животиком вверх, оно набрало полные легкие и громко запищало: 'Ваа-ваааа'! Оксана отложила ее на устеленную полотном широкую лавку и извлекла следующее дите.
   - О! А Костя Новиков хотел пацана, - прокомментировал Степан, когда второе оказалось тоже девочкой.
   - Так здесь еще одно есть! - сказала Оксана и вытащила на всеобщее обозрение мальчика. Этот орал громче всех.
   - Хм, ни хрена себе, - хмыкнул Николай. - Такое маловатое, а тройню выносило.
   - Сейчас уберу послед и все, - Оксана вытащила и выбросила в ведро плаценту. Помнится мне, что ее как-то используют в фармакологии и получают стволовые клетки, и затем, этот препарат используется для омоложения организма. Как все это делается, абсолютно без понятия, но на бумажке для будущих исследователей все равно напишу.
   - Подождите минуту, - прикрыл Настю простынкой, подошел к двери и ударил ее локтем, она сразу же открылась. Боже мой, какая огромная толпа собралась здесь на орудийной палубе, кого здесь только не было. В дверь засунули головы сразу человек десять, даже моя скво была тут как тут.
   - Ну что!! - хором спросили они.
   - Тройня, две девки и парень. И тихо! - сказал, глядя в перепуганные глаза молодого папаши, но сразу заткнул эмоции, - Теперь будем спасать Настю. Нужны три девчонки, желательно молодые мамы, которые закутают детишек, отнесут в мою каюту, там отмоют и покормят. Или что там с ними надо делать, Оксана скажет. Просто, здесь нет места. И пару ребят, пусть одно корыто и теплую воду заберут.
   - Мы, мы! - сразу же нашлись желающие. После пары минут, выслушав указания Оксаны, нам помещение освободили, и дверь опять закрыли.
   - Что ж, еще раз протираем руки хлебным вином и продолжим. Итак, если матку не зашивать, а все остальное заштопать, то роженица обязательно умрет. Если кто не знает, как правильно сделать шов, то матку лучше вообще удалить. Но для того, чтобы будущую маму, с гарантией в 99% сделать живой и здоровой, то разрез нужно зашивать специальным трехэтажным швом. Смотрите внимательно, я начинаю. Гадство, не удобно-то как здесь руками залазить. Коля, поддерживай здесь за краешек. Иголка в пальцах скользит, давай наперсток. Перехватывай, Степа, иголку пинцетом.
   - Щипцами?
   - Это не щипцы, Степа, а пинцет. Вот, очень хорошо, процесс пошел. Теперь ты, Оксана, этот шов продолжай сама. Понятно всем?
   - Ага, да, да, - глухо пробурчали ребята.
   - Отлично, Оксана, вроде, получилось. Теперь делаем ревизию брюшной полости, аккуратно пройдись ручками, внимательно все осмотри и проверь, ничего ли лишнего мы здесь не оставили, иначе все наши труды пойдут насмарку, рана воспалится и человек умрет. Да в любом случае, серьезное воспаление, нам пока лечить нечем, так что исправлять ошибки не получится и повторная операция ничего не даст.
   Блин, с антибиотиками надо что-то делать. Эта мысль давит мозги уже давно, поставлю себе и на этот счет срочную галочку. Знахари инков, ныне обитающие в Боливийских Андах, пенициллин делают уже тысячу лет, надо отправлять экспедицию.
   - Ну что, золотко, все проверила? Чистенько? Тогда протри хлебным вином вокруг разреза и накладывай наружный шов. Тоже, с десяток стежков.
   Когда она уже вязала последний стежок, зашевелилась Настя. Я в это время повернулся и взглянул на открытую крышку хронометра, было пятнадцать минут второго. Ого, возились час и семнадцать минут. А с моей супругой и первый, и второй раз, минут за пятнадцать-двадцать управились.
   - Пульс стал чаще, - сообщил Саша.
   - Значит, скоро очнется. Что ж, больше настойки не давать, пусть терпит.
   - Почему?
   - Опий, это не только вещь лечебная, к нему очень быстро привыкают, и человек становится в сто раз хуже пьяницы. Болезнь называется наркомания. Излечиться от нее может редко кто, только те, у кого действительно очень крепкая сила воли, а это поверьте, единицы. Остальные подохнут под забором, как шелудивые собаки.
   - Не может быть, что ж там вылечиться? Просто, не пей и все!
   - Уж поверь, Сашка, даже лично я, в отношении самого себя не уверен, смог бы вылечиться или нет.
   - Вона как, оказывается, - ребята в недоумении переглянулись.
   - Именно так. Скоро опий расползется по всему миру, и мы к этому должны быть готовы, а все население обязаны изначально воспитать, как в отношении пьянства, так и в отношении наркомании. Кстати, Оксана, напомни мне за выброшенный послед, я тебе некоторые соображения должен написать. Из нее тоже можно получить ценнейший продукт, правда, мы пока не знаем как. Но ничего, скоро сюда приедет доктор Янков, и мы заложим университет, где вы, ребята, доучитесь. Возможно, сами станете преподавателями и займетесь научными изысканиями, тогда-то и разберемся. И это, Оксана, - кивнул на роженицу, - у нее молока может не быть, а может и будет, не знаю. Короче, ты в этом сама разберешься и решишь что делать, здесь ты лучше меня все знаешь. Но учтите, мне детки должны быть живы и здоровы, я их через месяц крестить буду. Да, и на живот холодный компресс надо класть, быстрее матка сократится, и кровь сочиться перестанет.
   Еще целые сутки после операции, я не находил себе места. Оксана тоже к делу отнеслась очень ответственно, первую ночь просидела рядом с Настей и глаз не сомкнула. Боялась, не загноится ли рана, не откроется ли кровотечение? Но все, слава Богу, обошлось, и роженица, и новорожденные оказались крепенькие, а главнейшее приключение своей жизни пережили нормально. Молоко появилось, да было его мало, но другие молодые мамы ее в обиде не оставили и с этим делом помогли.
   Не буду рассказывать, с каким благоговением народ стал относиться к нашим лекарям. О себе даже не говорю. Оказывается, когда стало известно, что Настя умирает, большинство девчонок просто плакали навзрыд, примеряли к себе ее судьбу, ведь почти все они были беременны в первый раз. Но когда заорали новорожденные, и улыбнулась роженица, в округе сама атмосфера изменилась. Радовались абсолютно все, особенно будущие мамы. Теперь рок неизбежности не преследовал их, а в душах поселилась надежда.
   Несмотря на юный возраст моего физически крепкого тела, после операции чувствовал себя уставшим до невозможности, как после длительного серьезного боя. Поэтому, искренне сочувствую всем врачам, особенно хирургам. Однако, трудно переоценить значение того, что случилось. Имею в виду не только для нашего княжества, но и для всего мира. Ведь, сколько раньше умирало девчонок, рожавших в первый раз. Теперь их жизни будут сохранены, а именно для нас и нашего людского дефицита это особенно важно.
   Геология, новые технологии крупных и мелких производств, народные промыслы и новинки сельского хозяйства - все это хорошо, но, по моему глубокому убеждению, ни о каком развитии государственности без развития собственной науки вообще и медицины, в частности, речи быть не может.
   Разве способен правитель принимать адекватные решения в отношении своей страны и своего народа, когда его дети учатся в Оксфорде или Гарварде, а сам он лечится в Вене, Кельне или Телль-Авиве, при этом рассчитываясь за услуги со счетов Бернского банка?
  
  
  
  
   Глава 6
  
  
  
  
   Уже целую неделю стояла прекрасная погода, и сейчас, прямо по курсу наблюдался безумно красивый закат - за горизонтом седоватых зимних волн в океан нырял диск огромного золотого солнца. Вдоль борта накатом шуршали волны, а устойчивый норд-вест, упруго заполнив паруса, все дальше и дальше отдалял нас от берега нового дома.
   День подходил к концу и только что в курсантской школе окончился мой последний на сегодня урок. Как обычно после занятий, я прошел к своему излюбленному месту на баке, и облокотился о ствол пушки, надраенной до сияющего блеска. Мне нравилось здесь постоять в одиночестве, с удовольствием вдыхая запах океана, проанализировать день уходящий и подумать о дне завтрашнем.
   После операции Насти, наша хирургическая эпопея не завершилась. Когда через два дня вручал Оксане обещанные записки обо всем, что когда-то читал про гинекологию и акушерство, еще раз поблагодарил ребят-лекарей за согласованные действия.
   - Мы с вами сделали не просто полостную операцию роженице, а величайшее дело для государства, - заявил им, при этом Степа Жук почему-то отворачивался и кривился.
   - Степа, у тебя на этот счет другое мнение?
   - Что?
   - Что-то ты рожу кривишь, вот я и спрашиваю, у тебя на этот счет другое мнение?
   - Нет, сир, простите. Это у меня в животе что-то болит.
   - Э, парень, с этим не шутят. Давно болит?
   - С вчерашнего дня.
   - Ну-ка встань и покажи где.
   Он оперся на здоровую ногу, стал подниматься и опять скривился:
   - Вчера болело возле пупа, а сегодня вот здесь, - правой рукой он ткнул вниз живота. Я надавил это место пальцами, как это когда-то делал наш доктор, и Степа теперь громко 'ойкнул'.
   - Боюсь огорчать, но придется тебя резать.
   - Зачем? - он испуганно завертел головой.
   - Думаю, что у тебя воспалился отросток слепой кишки, аппендицит называется, а когда он еще больше нагноится и лопнет, то будет тебе хана. Поэтому, его надо удалять.
   - А может быть это не пиндицит?
   - Может и не аппендицит, но резать все равно надо.
   - Тогда ладно, хе-хе, - улыбнулся он с гримасой боли на лице, - Уже не один раз мог издохнуть в бою, теперь послужу для науки.
   Оттягивать это дело не стали. Пока кипятили воду, мы быстренько изготовились, а Степан отстегнул с ноги протез, разделся и лег на стол.
   - Мне опия не давайте, - сказал он, - так потерплю.
   - Немного выпить обязательно надо, иначе не вытерпишь, и от болевого шока умрешь, - не согласился с ним и подсунул полшкалика.
   Теперь резала его Оксана, а сшивал сосуды и накладывал швы Николай. Я только показал, где и каких размеров делать рез. Аппендицит нашли сразу, он выглядел, как толстая зеленоватая сарделька. Когда Оксана перехватила слепую кишку, а отросток удалила и бросила в ведро, то вонял он здорово.
   Степа операцию перенес стойко, кривился только в полудреме, но ни разу не застонал. Однако, хирургические опыты после этого над ним не закончились. Он решил себя улучшить всесторонне и дней через десять пожаловался на боль в горле. Так что практиковали мы еще с удалением гланд. Мне в душе было смешно от воспоминания старого анекдота, когда, как и в нашем случае, гланды рвал акушер-гинеколог. Но что делать?
   Моя личная хирургическая практика на этом тоже не завершилась. Приходилось еще не единожды и самому брать в руки скальпель, и много раз ассистировать докторам Янкову и Жуку. Но это была уже совсем другая история.
   Маленькую Радугу или теперь Аполлинарию, как записали ее при крещении, пристроил к Оксане.
   - Я не могу ее таскать с собой по морям и океанам, поэтому, примите к себе и отнеситесь по-человечески, - молодой чете Орликов кивнул на сидящую рядом скво, - По духу она сродни наших казачек, ибо тоже воспитана в воинской среде. Проконтролируйте, чтобы выучилась грамоте и вообще, Оксана, возьми ее помощницей и обучи всему, что знаешь, а я тебе за то буду признателен.
   - Ой, ваша светлость, да вы для всех столько сделали, что мы перед вами будем в вечном неоплатном долгу. И мы посчитаем за честь взять Полину в свой дом.
   - Оксана, не называй меня 'светлостью', лично для тебя на всю оставшуюся жизнь я Михаил Акимович. А Полина не навсегда войдет в ваш дом, через год-полтора вернусь, и все подруги дней моих суровых будут жить, как надо и иметь, что им положено.
   - Хорошо, Михаил Акимович, - она внимательно посмотрела на мою Маленькую Радугу, искренне улыбнулась и сказала, - Я к тебе буду относиться как к родной сестре. Младшей, имей в виду.
   Мы все вместе посмеялись, а растерянной скво языком жестов попытался объяснить то, о чем мы говорим. Конечно, от будущего расставания на длительное время она была не в восторге.
   - И еще, Оксана, моих горничных Глашку и Марфушу пристрой в строящемся госпитале и определи им какой-то круг обязанностей. Когда вернусь, я их заберу. Кстати, они обе сейчас беременны и детей носят, учти, моих.
   - Ах, ну да, я знаю. Не переживайте, присмотрим за ними, да-да, - она часто закивала головой.
   В общем-то, я и не сомневался, что все они всё обо мне знают. Еще бы, моя жизнь круглосуточно на виду. Забегая немного вперед, хочу сказать, что и Глаша, и Марфуша родили мне девочек. Через два года я их обеих выдал замуж за достойных парней. Марфуша стала богатой купчихой, родила своему мужу еще троих сыновей и двух дочерей, и до конца дней своих прожила в Ангелове.
   Глаша в замужестве была недолго, вскоре стала вдовой и приехала в Михайлов, где пришла к Любке на прием. Не знаю, о чем они говорили, но она так и осталась во дворце моей персональной горничной и никому это место не уступила до самой старости.
   Полине Михайловой с моей помощью понравилось проводить химические опыты, и через десять лет она стала Ритиной коллегой, заведующей кафедрой алхимии Николаевского университета, но больше всего тяготела к фармакологии. А родила она мне трех прекрасных девочек и парня, своенравного, конечно, но честного и настоящего.
   Луиза воспитала двух наших дочерей, но так и осталась хозяйничать на острове Ла Пальма, выкупленном мной полностью. Про Изабель и наших с ней детях, у меня еще будет возможность рассказать, но несколько позже.
   Что же касается Любки, то что можно говорить о любящей и любимой жене и матери, а кроме того, самой красивой, умной и шикарной правительнице в мире.
   Да, с девочками удачно получилось, почти как у царя Никиты по сказке Пушкина:
   'Царь трудился понемногу,
  Кушал, пил, молился богу
  И от разных матерей
  Прижил сорок дочерей,
  Сорок девушек прелестных,
  Сорок ангелов небесных,
  Милых сердцем и душой'.
   Правда, у меня получилось не сорок, а всего лишь десять, чего там греха таить. Но в отличие от Никитиных, мои были без изъянов и имели все, в том числе и самых достойных мужей. Однако, все это в будущем, а тогда мы с четой Орликов сидели в моей каюте и решали насущные злободневные вопросы.
   - Тебе, Петро, будет особое поручение. Нам нужно заполучить одно чудо-лекарство, которое поможет спасти многих безнадежных раненных и больных. Изготавливают его Перуанские знахари народности кальяи* из плесени, которую выращивают на кукурузе с какими-то добавками. Проживают эти знахари в горах Андах, в предгорьях которых мы отыскали селитру, а Слуцкий строит свой городок. В поход и нужно выходить из его городка, но искать гораздо северней, через сколько километров, даже не ведаю. Это все, что знаю.
  
  * Главный герой запамятовал, эта народность правильно называется 'кальяуайя'.
  
   - А на каком языке там разговаривают?
   - Думаю, что за сто пятьдесят лет они испанский выучили. Возьмешь с собой десяток выносливых воинов, которые могут ходить пешком по резко пересеченной местности, то есть, по горам и холмам, а так же мастерового Адама Вуйка, которого мы освободили из рабства в Агадире. Я как-то чисто случайно подслушал их разговор, это не простой человек оказался. До того, как турки захватили Каменец, он был зельеваром, то есть, изготавливал порох, знает испанский и германский языки, в рудах понимает и по горам ходить умеет. Обещай ему богатство и уважение князя, так и говори. Мне не важно, какими путями ты выполнишь это задание, научишься синтезу лекарства сам, уговоришь специалистов переехать или украдешь их. Я тебя знаю с детства, ты воин хваткий и хозяйственный, и сам во всем разберешься. Но хочу, что бы ты знал, когда все получится, то лично тебе отойдет четверть дохода от производства и реализации этих лекарств. Ты даже не представляешь, какие это деньги, хватит на века детям, внукам, правнукам, и внукам их правнуков. А еще, поставлю тебя в этом городе в верхний эшелон власти.
   - Берусь! Все знают, что всё, о чем вы говорите, всегда сбывается. Берусь! Я все сделаю!
   - Нисколько в этом не сомневаюсь. Кстати, твоих малых братьев оставляю при себе еще на лет шесть-семь, и если заслужат, то введу их в лыцарский корпус.
   - Заслужат, сир, клянусь! Ведь это мои браты!
   - И я так думаю. А сейчас давай по этому делу, какие у тебя есть вопросы?
   - Вопросы? Хм, а может испанцы уже сами дотумкали про это лекарство?
   - В любом случае, это твоего задания не отменяет, но думаю, что вряд ли. Люди в невежестве своем, но в излишней заумности, в не ограненном алмазе видят обычный камень, а когда убеждаются в чем-то необычном, то все сваливают на колдовство. Сегодня умного человека уже не волокут на костер, но инерция мышления осталась, поэтому, никто не хочет связываться ни с церковью, ни с так называемыми колдунами. Но мы свяжемся, ибо я точно знаю, что лекарство из плесени может спасти миллионы жизней и мы должны его заполучить. Конечно, можно пробовать синтезировать самостоятельно, но на это потребуются годы упорных исследований. Потому и сулю тебе такие преференции.
   С палубы корабля очень хорошо были видны все окрестности. Прямо перед причалом усиленными темпами строился город, однако, люди в течение месяца пока так и спали на кораблях. Лишь только на шхуне долгое время никто на ночь не оставался, там верхнюю палубу и обе промежуточных, отчищали и отмывали добрых две недели.
   Народ скоро переберется в почти уже достроенные деревянные бараки, а 'Алекто' и 'Селена' отправятся дальше. Но уже сейчас на фоне разбросанных по полуострову скал, стали расти новые каменные постройки и сооружения. При этом сами скалы истаивали под напором камнерезов, и пройдет совсем немного времени, когда они полностью исчезнут, превратившись в блоки и щебень и уступив место архитектуре нового города.
   На строительстве работали абсолютно все, индейские мальчишки и женщины тоже эксплуатировались по полной программе. При этом, будущих воинов каждое утро здорово гоняли, в общем, расслабуху и гулянку из повестки дня исключили полностью. Не знаю почему, но центральная башня будущего грандиозного храма строилась быстрее всего.
   Со стройматериалами тоже получилось удачно. Лес брали здешний, но скоро запустится пилорама на другом берегу залива, и его начнет возить отремонтированная и очищенная шхуна. Известняк тоже искать не пришлось, мы по нему ходили, поэтому, его обжиг наладили без проблем. С кирпичом и черепицей пока что не все ладно, однако, глину нашли и через пару месяцев процесс будет налажен.
   Крестьян посадил на землю сразу же на второй день нашего здесь пребывания. Очень хороший участок не заросшего лесом чернозема, размерами два с половиной на пять с половиной километра, нашелся между холмами на другом берегу залива. А дальше рос лиственный лес, в котором преобладали могучие дубы.
   Огибая левый холм, в залив быстро бежала небольшая река. Именно здесь решили ставить и форт, и пилораму. А оставшуюся ветряную мельницу собирались разместить на ближайшем лысом холме, но спешить некуда, думаю, молоть урожай удастся в лучшем случае только месяца через четыре.
   Здесь же стояли двадцать две длинных, как армейские казармы, полуразрушенных индейских хижин, опустевших как минимум десяток лет назад. Под завалами одной из них обнаружили два костяка, видно, не по своей воле отсюда исчезло местное племя. Между тем, буковые бревна прекрасно сохранились, их было вполне достаточно, чтобы построить форт, а так же жилье для воинов и крестьян. Три из них решили обновить и приспособить для собственного временного проживания, а так же, для лошадей, скота, и для хранения инвентаря.
   Когда лейтенант Козельский, который назначался здесь комендантом, размечал крестьянам участки, где-то в лесу раздался приглушенный рев. Такие звуки может издавать только медведь, а они здесь неслабые, гризли называются. И если правда то, что когда-то о них читал, то эта махина ростом под три метра и весом около полутонны, человека совсем не любит и никогда от него не убегает, а совсем даже наоборот. Только почему он бродит по лесу в зимний период времени? Может шатун? Тем более нехорошо. Однако, царю природы прятаться от царя местных зверей, совсем не следует. Поэтому, назавтра решил высадить роту Ангелова и половину матросов и пройтись гребенкой по лесу, дабы всякую хищную тварь извести.
   Жаль, не получилось у меня поучаствовать в этой охоте, именно тогда у Степана обострился аппендицит, и пришлось делать операцию. Старшим пошел Антон Полищук и вечером, рассказывая о некоторых деталях своего личного участия, радовался, как ребенок.
   А трофеи притащили знатные, добыли трех взрослых гризли, в том числе одного шатуна, а остальных - подняли с лежки, вместе с двумя детенышами. Говорят, что есть очень много диких свиней, косуль, оленей и лосей. Семерых оленей, двух лосей и трех кабанов тоже принесли. Волка не видели, но лисиц было много, их и набили полтора десятка, а еще очень много полосатых белок (я так понял, что это бурундуки). Мне подарили самую большую, отлично выделанную медвежью шкуру, чему больше всего обрадовалась Маленькая Радуга или теперь Полина. Правда, я ее всю жизнь называю не иначе, как Малыш.
   25 января 1682 года сходил за стены строящегося храма к отцу Герасиму на исповедь и покаялся в грехах. Что ж, дело молодое, но все равно, обещал не грешить и в будущем пытаться сдерживать излишние плотские желания. Затем, крестили деток Насти, которых назвали Михаилом, Оксаной и Марией. На этом мое пребывание здесь в этом году завершилось, и надо двигаться дальше.
   Устроив вечер расставания, тепло попрощавшись с грустной Маленькой Радугой и людьми, ставшими за эти годы искренне близкими, мы с отливом вышли в океан. Отец Иона принял решение сопровождать меня везде и всегда. Он стал моим духовником и выполнял обязанности морского священника, а так же учителя права, латинской и греческой словесности. Обещал с курсантами заниматься еще более усердно.
   Сейчас наш путь лежал в Китай, хотелось лично оценить современные перспективы тамошнего рынка. Тем более, что нам было чем торговать. Индейские мальчишки-охотники за месяц добыли восемьсот двадцать самцов морского бобра.
   Можно было набить гораздо больше, на многотысячную местную колонию это особого влияния бы не оказало, однако, добычу чисто ради шкурок я запретил. Кстати, тушенное вместе с каким-то местным корнем мясо калана лично мне понравилось, от баранины не отличишь. По десятку шкур морского котика и тюленя с собой тоже взяли, здесь их водится тьма тьмущая.
   Уже потом Маленькая Радуга сообразила довести до сведения, что в их поселке тоже можно было собрать тысяч десять бобровых и тюленьих шкурок. Да кто же знал, тем более, что мы по их хижинах не шарились, но для будущих внутренних торговых отношений это довольно важная информация.
   В отношении пропитания новых граждан новой страны, вообще не переживал. Рыбы красной и прочей морской было очень много, о тюленях и бобрах даже говорить нечего. Кроме того, девственный лес был просто забит стадами оленей и кабанов, да и лосей встречалось немало. Ну, а дальше начнет развиваться собственное сельское хозяйство, так что никаких проблем нет, и не будет.
   Координаты Кантона на доставшихся мне трофейных голландских лоциях были четко указаны. Город находился на берегу залива в Южно-Китайском море, на 23 градусах северной широты. Приблизительно на этой же широте, в районе Северного тропика, должен находиться и остров Оаху, Гавайского архипелага, со столицей Гонолулу. Более точной информацией не владею, ибо ничего подобного на нынешних картах еще нет. Впрочем, почти половина земного шара сейчас представляет собой огромное белое пятно.
   Пройти мимо теперь уже будущего своего графства и собственной морской базы посчитал невозможным. Кто-то из моих офицеров должен будет заняться его обустройством, не водить же постоянно всех за руку. Поэтому, покинув Николаев, мы не пошли прямым курсом через Японские острова, а свернули южнее и уже через трое суток вышли на отметку Северного тропика.
   Никогда на Гавайях не бывал, но когда-то моя Мари пыталась соблазнить посещением какого-то островка, там у нее подруга с мужем жила. Она-то и подсунула под нос атлас Океании с Гавайским архипелагом и точкой малюсенького островка. Вроде смотрел внимательно, но сейчас понимаю, что вопрос изучил недостаточно, так как географическое месторасположение по долготе даже приблизительно не представлял.
   Как бы там ни было, но признаки земли появились на горизонте с рассветом шестого дня путешествия. Минуя юго-восточную оконечность берега, понял, что нам повезло наткнуться именно на Оаху. Взгляду открылся глубокий залив с выступающим посредине дополнительным длинным языком природного причала. Здесь свободно могли разместиться и маневрировать несколько сотен большегрузных кораблей. Скалистые возвышенности при входе в бухту были отличным местом для размещения мощных орудийных батарей. А подветренное расположение позволяло создать прекрасный порт для парусного флота.
   Да-да, именно это место в той жизни называлось Перл-Харбор (Жемчужная гавань), и было Тихоокеанской базой военно-морского флота США. Теперь будет называться несколько иначе, и исполнять предназначенную функцию совсем для другого государства.
   На берег сбежалось много сотен почти голых аборигенов с кожей, цвета молочного шоколада. В подзорную трубу было видно, с каким безмерным удивлением они смотрят на наши корабли.
   - Приготовиться к бою, - негромко кинул за плечо и тут же услышал дудку боцмана. На верхушку грота был быстренько подан фал с соответствующим вымпелом, внизу послышались удары о борт люков открываемых портиков, расчехлялись пулеметы, свободные вахты обоих кораблей вооружались, цепляли на борт щиты и занимали для ведения огня штатные места на возвышенностях - баке и квартердеке.
   Гавайские полинезийцы до прибытия во второй половине ХVIII века европейцев, понятия не имели о внешних врагах. Так, иногда лупили друг друга палками или пыряли для порядка копьями и гарпунами с костяными наконечниками. Таким образом, местный вождь показывал, кто в доме хозяин. Кстати, здесь имели место зачатки государственности и в начале ХIХ века, один из островных королей Камеамеа I Великий объединил в единое государство все островные племена, а с прибытием европейцев установил партнерские отношения со всеми колониальными империями. Но через девяносто лет существования, Американские Штаты все же архипелаг аннексировали и прибрали к рукам.
   Натура местных аборигенов, в общем-то, была не злобная, но воришками они были заядлыми, точно такими же, как и американские индейцы. У них считалось великой доблестью обворовать чей-то дом на другом острове, лодку или корабль прибывших белых людей. Именно на этой почве Джеймс Кук поругался с местным правителем, демонстративно влез к ним в толпу и отдал своей команде приказ стрелять дикарей на поражение. Правда, здесь же был убит копьем, а его тело аборигены подхватили и унесли в горы, где зажарили и съели. По их понятиям, мясо с трупа могущественного врага имело огромную ценность. Команде, которая разыскивала своего капитана, подкинули только верхнюю часть черепа и не до конца обглоданные кости. Конечно, я прекрасно понимал, что с этими дикарями никакой войны затевать сейчас не стоит. Мягко нагнуть мы их не сможем, придется ломать и давить к ногтю. Но не сейчас, а несколько позже.
   - О! Васька, смотри, а у них девки тоже ничего так, - послышался рядом голос одного из моих помощников лейтенанта Ильи Сокуры.
   - Угу, - сказал Бевз и добавил, - А воинов среди них нет, только какие-то голые мужики с палками.
   Они оба находились рядом и так же, как и я внимательно рассматривали берег, а за спиной творилась деловая суета. Лейтенант Кульчицкий в это время стоял на вахте и отдавал приказы рулевому, боцман дудел в свисток и строил якорных матросов, марсовые сержанты погнали на ванты рифить паруса. Наконец, корабль лег в дрейф, и под управлением боцмана была приподнята, выведена за борт и спущена шлюпка. Кульчицкий приказал провести промеры глубин.
   В управление кораблем я не вмешивался, ожидал действий вахтенных офицеров. Вот и сейчас не обманулся. Выяснив, что можно подойти прямо к берегу, лейтенант, коротко сманеврировав с помощью бизань-гафеля, аккуратно причалил правым бортом. Швартовые концы тоже заводил осторожно, с помощью шлюпки.
   Лейтенант Кривошапко на 'Селене' выполнил аналогичные эволюции. В общем, можно сказать, что моя команда мореманов состоялась. Теорию офицерам я сам давал, в море ориентируются неплохо даже ночью, значит, придем на Канары, и можно будет принимать экзамен и вручать патент. Пусть получают корабли, берут кого-нибудь из моих сержантов помощниками, и отбирают из казаков-переселенцев команды.
   На их место возьму боцмана Палея и сержанта-бомбардира Новикова, а оставшегося марсового сержанта переведу на должность боцмана. Да и на освободившиеся вакансии есть кого подобрать, у нас на кораблях настоящие воины. Кстати, Новикова хотел оставить дома, рядом с Настей, но тот уперся и все же уговорил меня. Он знал о будущих возможных перемещениях по карьерной лестнице, и терять более быструю перспективу никак не хотел, даже Настя его поддержала.
   - А как же ты с тремя детьми здесь сама будешь? - спросил у нее.
   - А что? Да всегда так было, казачка держит дом и воспитывает детей, а казак им обеспечивает нормальную жизнь. Вот пусть и обеспечивает, а то некоторые наши друзья уже давно в офицеры выбились, а мой все сержант, - восстановившаяся за месяц после родов, Настя уже не выглядела перепуганной пигалицей. Проводив угрюмым взглядом группку прошмыгнувших мимо веселых индианок, она продолжила, - Да и нечего ему сейчас здесь делать, а помощницы у меня есть. У меня здесь сто подружек.
   Из оставшейся в Николаеве яхты 'Ирина', боцмана и одного сержанта тоже забрали в морскую школу на Канары. Унтер-офицеры, которые прошли кругосветку, капитанами кораблей должны стать в первую очередь.
   От воспоминаний отвлекло возникшее интенсивное шевеление в толпе аборигенов. Вот они расступились, и к берегу подошла группа в пару сотен мужчин, вооруженных длинными палицами с костяными наконечниками.
   - Лейтенант Бевз, - взглянул за левое плечо, - Спустить трап, взять из старых трофеев пару копий и полдюжины ножей и обменять все это на десять больших черепах. А еще нужно фруктов выменять, и свежую воду заменить. Ясно?
   - Так точно, - недоуменно пробурчал тот, а потом все же спросил, - Но я не понял, все это должен сделать я?
   - А кто же еще? Возьми с собой, сколько надо людей и действуй, а мы тебя подождем.
   - Так мы что, отдыхать здесь не будем?
   - Нет.
   - А если мне не поменяют?
   - А ты сделай так, чтоб поменяли или возьми силой, но сегодня нам желательно договориться. Давай-давай! Нечего на дурачка косить. Вам ребята пора уже привыкать к самостоятельности. Ясно?
   - Так точно! - вполне уверенно отчеканил Бевз.
   - Тогда действуй.
   Не буду долго рассказывать, как он в сопровождении кирасиров сходил на берег и представлялся местному полуголому вождю, стуча латной перчаткой в бронированную грудь, как объяснял, что ему нужно и как вел торг. Тем не менее, задолго до заката на корабли поступило три тушки тюленьего мяса, девять больших черепах, пять шлюпок бананов и ананасов, была полностью заменена питьевая вода. А еще выменяли воистину величайшие для европейского рынка ценности - две полных шлюпки кораллов, три сотни крупных темно-перламутровых жемчужин и целую тыковку (это у них такая мерная посудина) жемчуга мелкого. Сколько это все может стоить, даже не представляю, но мы заплатили сущую ерунду, всего лишь три копья, два десятка ножей и старый палаш.
   Благодаря подветренной бухте, в океан корабли выходили под наполненными парусами. Да, прекрасное место для огромного порта, видать, создав здесь базу, американцы дураками не были. Впрочем, мы тоже не будем.
   - Отличное место! - восторженно повторил Бевз, провожая удаляющийся берег.
   - Нравится?
   - Да!
   - Этот остров не единственный на архипелаге, их здесь шесть или семь крупных и до двух десятков мелких. И да, все красивые, - согласился с ним, - Между прочим, ни на одном из них нет ни одного хищника, даже змей, мух, вшей и тараканов нет, земля исключительно благодатная, говорят, сухая палка прорасти может.
   Еще поговорив немного, наблюдая берега прекрасных островов, которые кому-то из них придется осваивать, перешел на бак посмотреть очередной закат. Солнце было привычно золотое, тучи не нависали, значит, погода должна держаться устойчивой. Ураганы и тропические штормы здесь наиболее вероятны с июня по ноябрь, поэтому, сейчас время для судоходства исключительно хорошее.
   Зная координаты Кантона, расстояние к нему от Жемчужной гавани (наименование решил не менять) определил в 5650 миль. Таким образом, если погодные условия будут стабильными и никаких других экстраординарных происшествий не случиться, то дней за шестнадцать-восемнадцать, мы будем на месте.
   К сожалению, закон 'бутерброда' никто не отменил. Миль за сто десять от острова Тайвань, который еще совсем недавно назывался Формоза, сменилось направление ветра, и резко задул прерывистый Вест, заставив идти короткими галсами. Рассветное небо раскрасилось красномедными полосами, которые вскоре скрылись за сгустившимися темными тучами. А дельфины, постоянно сопровождавшие нас, и к присутствию которых мы стали привыкать, куда-то исчезли.
   К началу моей первой вахты хлынул колючий дождь, сила ветра достигла девяти баллов, и разразился мощный шторм. Мы особо не опасались, наши 'Алекто' и 'Селена' выдержали настоящий ураган. Тем более, что на борту нынче всякие штатские отсутствовали и можно было бы каприз природы терпеть спокойно.
   Фактически так и было, в каюте даже прилег не раздеваясь, но после полуночи проснулся от ощущения чего-то не правильного. Как будто потерялась стабильность хода, а корабль вместо очередной смены галса, вдруг зарыскал, выходя на боковую волну. Выскочив на палубу, сразу же попал под пронизывающий ветер и холодную водяную пыль.
   - На бушприте строп ватер-штага* лопнул, - доложил вахтенный офицер Илья Сокура.
   - Да как он мог лопнуть, там же дополнительные плетения?!
   - Не знаю, сир. Пришлось убрать стаксели и выбросить плавучий якорь. Сейчас вахта марсовых занимается, заведем новый линь и перетянем, думаю, за две склянки управимся. А потом уже, когда придем в порт, все поправим.
   - Разумно! Действуй! - согласился с ним.
   - 'Селена' вышла из зоны слышимости. И сигнальных фонарей не видать, - добавил он. И действительно, сквозь рокот шторма, звона склянок ведомого слышно не было. В хорошую погоду звук рынды отчетливо различим и за четыре мили, сейчас же и в двухстах ярдах ничего не разберешь.
  
  * Название такелажа на парусных судах.
  
  
   - Не страшно, Кривошапко нормальный шкипер, а место встречи известно. Сейчас на траверзе левого борта должны быть Филиппины, а прямо по курсу разные мелкие острова. Осталось пройти Восточно-Китайское море и все.
  
  
   Отступление
  
  
   - Стихает, - мистер Рей Свифт кивнул головой на выход из залива, поднял оловянный кубок с вином и сделал короткий глоток.
   - Истинно так, - согласился с ним мистер Клиф Райт, и приподнял свой кубок, - В полдень можно будет выходить. Повезло нам на этот раз.
   - И на этот раз тоже, Клиф. Грех Бога гневить, все делается благодаря Его промыслу.
   На палубе трехмачтового восемнадцатипушечного флейта, с развевающимся на корме Британским флагом, расположились за выносным столиком два молодых джентльмена, в возрасте не старше двадцати пяти лет. Один был одет в камзол темно-красного цвета, а второй - ярко-оранжевый. Оба темноволосые, широкоплечие, немного грузноватые, они друг на друга были похожи, как братья. Впрочем, они и вправду состояли в близком родстве, их матери были родными сестрами.
   В заливе, расположенном внутри высокой подковообразной скалы, укрывшись от шторма, стояли два совершенно одинаковых корабля. Дружные кузены, младшие сыновья достойных бизнесменов, торговавших в Саутгемптоне зерном и шерстью, вместе строили их на верфи Амстердама. Хотели вначале заказать у себя в Англии привычные двухмачтовые шхуны но, в конце концов, уговорили своих родителей на финансирование более серьезного проекта. И вот третий год бороздили моря и океаны.
   Вначале доставляли в амбары и склады родителей зерно и лес, шерсть и хлопок. Однако, в начале прошлого года, загружаясь в Бенгалии хлопком, обратили внимание, что их соотечественник мистер Джонсон закупил на сто фунтов стерлингов (очень значительную сумму), десять упаковок некого вещества, называемого опий, с которым отправлялся в Европу. Они рискнули тоже купить одну упаковку на пробу и, когда в Кантоне догружались шелковыми тканями, Рей ради интереса показал новый товар местному торговцу, господину Мао Да Пу. Какое же было их удивление, когда тот за всю упаковку предложил сорок пять лян*, то есть, за товар в десять фунтов давали почти пятьдесят!
  
  * Мера серебра в Китае, выполняла функцию денег. В Шанхае равнялась 37,8 грамма.
  
   С тех пор пошло-поехало, и остановиться не возможно. Деньги это вообще интересное дело, а большие деньги затягивают с головой, как в омут. Сейчас они делали в Кантон уже пятый рейс, но главное в том, что на данный момент на этом рынке они были единственными продавцами бенгальского товара, обычно опий покупался через остров Ява. Информацией с другими торговцами кузены делиться не спешили.
   На данный момент они везли последнюю партию прошлогоднего сбора макового молочка и планировали, наконец, загрузиться чаем и проведать Европу. Однако, добирая в Сингапуре питьевую воду, прознали от других торговцев о нападении на остров Формозу маньчжурской армии Цинской династии. Приверженцы династии Мин были свергнуты, а их армия полностью разбита. И сейчас там собралось множество голодных пленных солдат, которых продают по три головы за один лян. Между тем в Кантоне их можно продать по ляну за голову, а в городе Ху, то есть в Шанхае - по два.
   Тоже хороший бизнес. Вот и рванули сначала к Формозе, где в порту города Дунду действительно выкупили тысячу бывших молодых солдат. Были они невысокими ростом и тощими до невозможности, одни ребра торчали, да и в трюмы их запаковали, словно селедку в бочки. Чтобы лишний раз не кормить, при этом успеть доставить на рынок живыми, решили отправляться немедленно после погрузки. Однако, нарвались на сильнейший шторм и флейт Клифа едва не налетел на скалы, поэтому, решили спрятаться в любой подходящей бухте среди гряды множества островков. К счастью, такая нашлась, малюсенькая, но два корабля поместились.
   - Мистер Свифт! Сэр! - с берега раздался голос, это со скалы быстро спускался наблюдатель, - Там парус, сэр! Идет прямо к нам!
   - Чей парус?!
   - Далеко, сэр, не видно пока!
   Глубина в заливе была приличная, корабль был пришвартован прямо к берегу, поэтому, они сбежали вниз по приставленному трапу, сбитому из двух досок. Взобравшись на скалу, стали смотреть в подзорные трубы. Ветер уже значительно стих, но волнение сойдет 'на нет' еще не скоро.
   - Вижу три мачты. Это не фрегат? Что скажешь, Рей?
   - Похоже, это флейт. Да, такой же, как и у нас. Нет, дадцатипушечный.
   - А флаг видишь?
   - Нет, не вижу пока.
   Они еще добрых две склянки просидели на скале, пока не дождались смены галса и не увидели развернувшийся флаг.
   - Испанец, - тихо проговорил Рей.
   - Испанец! С изумрудными парусами! - радостно воскликнул Клиф, и они переглянулись. Совсем недавно они дали себя уговорить Лондонскому купцу мистеру Картеру, и на рассвете из засады напали на трехмачтовую испанскую баркентину. Втроем расправились с ней быстро и в живых ни одного моряка не оставили. Баркентину тоже сожгли, но специи, которые перегрузили, потянули на сорок две тысячи талеров каждому.
   Войны с Испанией сейчас не было, а их самодеятельность считалась пиратством чистой воды. Узнал бы кто чужой, виселица была бы гарантирована. Однако, чужих здесь нет, команда испытана, зачем отказываться от хорошего бизнеса. Тем более, что об 'испанцах' с изумрудными парусами, на которые поставили вместо нормальных пушек какое-то убожество, не слышал только ленивый.
   Они опять переглянулись, при этом Рей пожал плечами.
   - Смотри, как тяжело идет а? Видно, нормально загружен. Берем!
   - Ладно, - согласился Рей, - тогда сделаем, как прошлый раз. Ты выходишь наперерез, разряжаешь книппели по парусам и картечь по палубе, а я перед этим обойду остров, зайду ему с кормы и разряжусь по портикам. Скала высокая, он нас не увидит. На абордаж пойду со стороны расстрелянного борта, так?
  
  
  
   Глава 7
  
  
  
  
   К утру шторм стал затухать, сила ветра снизилась баллов до семи, да и направление его стало круто меняться, что позволило вначале взять бакштаг и постепенно перейти на полный бакштаг. Заступив на свою вахту, приказал идти под всеми парусами. Ночной ремонт выполнили благополучно, оснастка пела, корабль был хорошо управляем, и сейчас оседлав волну, шел со скоростью семнадцать узлов.
   Прямо по курсу появилась гряда небольших островков, которые согласно лоциям, находились на траверзе Формозы. Значит, мы вошли в воды Восточно-Китайского моря. Отдав команду марсовым сержантам на фоке и гроте уменьшить парусность, сменил галс, чтобы аккуратно пройти между скалистыми островами. Мели на карте не указаны и глубины должны быть хорошими но, все же, заезжать машиной в гараж на скорости тридцать километров в час можно, но не рекомендуется. Приблизительно так это выглядит, когда идешь под всеми парусами в трех кабельтовых от кромки незнакомого берега.
   Вдруг от силуэта скалы ближайшего острова отделились верхушки корабельных мачт. В первую секунду подумалось о 'Селене', что вот она где затерялась, но тут же сознание переключилось на стремительно вынырнувший корпус флейта и вспухшие белые паруса. Белые! Адреналин мгновенно вспенил кровь, а по мозгам ударил сгусток страха: 'Попался! Попался, как последний салага!'
   - К бою! - заорал что есть силы. Подскочив к висящему на рожке рупору, выхватил его и повторил, - К бою!
   'Британец', отметило сознание на появившуюся из-за острова корму и флаг противника. Орудийные стволы его правого борта смотрели из открытых портиков прямо на нас, вот-вот должен быть залп. И действительно, в темных люках заметил отблески огня жаровни и немедленно постиг весь тот ужас, который может произойти. Ведь сейчас большая часть воинов, выполняя мою команду, займут штатные места, согласно боевому расчету. То есть, будут на палубе, которую вражеская артиллерия сметет в упор, словно метлой. Подтверждая мои мысли, стал слышен топот множества ног, и первые бойцы, вооруженные винтовками, появились на верхней палубе.
   - Ложись! Всем ложись! - показываю пример и падаю под ограждение квартердека.
   Заметил, как возле присевшего у штурвала рулевого (почему он не упал, спрашивается?) объявился лейтенант Бевз, который должен был сейчас принимать вахту, увидел, как отрабатывают команду 'Ложись' другие воины. Лишь только марсовые матросы оставались на боевом посту, зависали на вантах в ожидании распоряжений о выполнении эволюций. Еще в наступившей тишине услышал, как несмотря ни на что, стукнули крышки наших портиков, значит, и мои пушкари к бою готовы.
   Борт противника озарился вспышкой, следом послышался звук залпа, а затем раздался свист картечи и визг книппелей. Треск ломаемого дерева был громкий, как выстрел, брам-стеньгу грот-мачты заломило и обрушило за борт вместе с парусным вооружением и тремя марсовыми матросами. Один из марсовых фок-мачты был разорван книппелем и свалился на палубу бесформенными кусками мяса. Раздались хлопки наполненных воздухом, но теперь пробитых и под напором ветра рвущихся парусов.
   У рулевой тумбы колесо штурвала отсутствовало, а рядом с ней лежал без чувств лейтенант Бевз. Кисть его левой руки была оторвана, а с обрубка хлестала кровь. Вахтенного рулевого матроса тоже видно не было, только место пролома фальшборта обильно забрызгано кровью, а между стоек перил застряла оторванная нога. Моя грудь тоже стала влажной и теплой, когда выдернул из-под ключицы застрявшую большую дубовую щепку.
   Корабль противника еще был окутан черным дымом, который несло фронтом на нас, а я уже вскочил, скинул хубон, резко оторвал рукав рубашки, подбежал к Бевзу и крепко перетянул ему культю.
   - Доктора сюда, - хрипло просипел подбежавшим матросам и стал осматриваться.
   Ах ты, гадство, твою мать. Кабельтовых в четырех со стороны кормы, под углом к тому же многострадальному левому борту, развернул открытые орудийные порты второй точно такой же 'британец'.
   - Марсовые вниз! Остальные ложись! - закричал я, но этот противник выполнял эволюции и целился еще добрых минуты три. Это нам тоже было на руку, наш неуправляемый корабль заваливало под боковую волну и, несмотря на то, что его стало безбожно болтать с борта на борт, он становился к противнику строго кормой, чем значительно уменьшил площадь поражения. Но все равно, выстрел будет почти в упор, думал, мало не покажется.
   За это время, громко переговариваясь с офицерами и сержантами, выяснил, что с курсантами все в порядке, а в команде погибли четверо марсовых матросов и один рулевой. Еще семь человек были ранены, себя сюда не причислял, так как кровь идти перестала.
   Опять раздался звук залпа, и наш корабль ощутимо вздрогнул. Внизу на опердеке раздался звон, словно произошел удар в большой колокол, а затем, послышался глухой стук. В голове гудело, палубу сильно качало, но я заставил себя встать и подойти к ограждению трапа, ведущего на нижнюю палубу. Здесь, держась за поручни, уже стояли Полищук и Новиков. Сокуры и Кульчицкого еще видно не было, они потащили Бевза к доктору.
   - Новиков, что там?
   - Ядро пробило кормовую обшивку и раскололо ствол одной каронады по левому борту. Та оборвалась и Степана Малька зашибла. Насмерть.
   - Ясно. Всем оставаться на местах, сейчас уберем качку и тогда начнем воевать. Якорную вахту ко мне! Отдать правый якорь!
   Хватаясь за поручни, на палубу вышли четверо матросов, перебегая при качке от борта к борту (когда правый борт заваливает вниз, они бегут к левому вверх, и наоборот), они добрались на якорную площадку и разблокировали правую лебедку. Когда конец заметно ослаб, они его зафиксировали, и он сразу же натянулся, при этом корабль заметно качнуло и корму медленно-медленно стало разворачивать против волны. Дело это не быстрое, но нам спешить некуда, видимую инициативу мы дарим противнику, пусть радуется.
   Первый пират был ближе, но он шел против ветра, поэтому, добираться по времени будет минут тридцать. Сейчас он закладывает очередной галс, но все равно собирается притираться к нашему левому борту. Значит, разряжать пушки второй батареи не планирует, бережет сохранность уже почти своего предполагаемого имущества. Что ж, блажен, кто верует. А вот второй будет раньше. Видит, что мы особо не шевелимся, и так же направляется к левому борту. Ну, и флаг тебе в руки.
   - Антон, - сказал стоявшему рядом Полищуку, - У нас серьезные потери, надо будет отобрать десяток старших курсантов и поставить стрелками на квартердек.
   - Сделаю, у меня в хороших стрелках числится сорок три пацана.
   - Отлично, тогда будем ставить боевую задачу. Внимание! Офицеры и боцман, ко мне! - корабль болтало гораздо меньше, поэтому, к трапу они подбежали, уже не пританцовывая, - Боевым расчетам занять свои места! Абордажникам противника дать возможность закрепиться. Повторяю, не бегать, не отсвечиваться, находится в укрытиях, но быть готовыми к открытию огня и старту на абордаж. Первую партию возглавляю лично, моим помощником идет лейтенант Сокура. Наша зона ответственности - шканцы противника. Понятно? - взглянул на него.
   - Так точно!
   - Зона ответственности второй партии - от бака до шканцев. Ее возглавит майор Полищук, а помощником к нему идет мичман Палий. Да, с сегодняшнего дня ты мичман, и переходишь на должность моего помощника, кандидатуру нового боцмана мы обсудим после боя.
   - Старшим на 'Алекто' назначается лейтенант Кульчицкий. Твоя задача - винтовочный и пулеметный расстрел живой силы на втором корабле. Не дайте ему уйти, режь пулеметами по парусам. Понятно, Кульчицкий?
   - Так точно!
   - В случае моей гибели примешь команду корабля. Вопросы? Вопросов нет. Тогда напоминаю, открываем огонь и действуем только по моему приказу. Все, идите с Богом и готовьтесь. Новиков, ко мне!
   - Слушаюсь, сир! - главный бомбардир взлетел по трапу с опердека буквально за несколько секунд.
   - Подготовь обе батареи к бою.
   - Готовы обе.
   - Молодец, тогда вот что, мичман.
   - Виноват, я не мичман, а сержант.
   - Не придуривайся, Коля, ты же знаешь, что в таких вопросах твой князь не ошибается. Подбери из числа капралов на свое место достойную кандидатуру, с сегодняшнего дня станешь моим помощником.
   - Есть! Благодарю, сир!
   - Теперь слушай внимательно, очень скоро корпус нашего корабля сместится, и он станет против волны. А я его смогу еще немного подправить, чтобы на траверзе левого борта появился тот самый первый фраер ушастый.
   - Кто появился?
   - Да вот тот пират, который стрелял первым. Выставишь каронады на прямую наводку, плюс превышение полвитка. Если успеем, заведем шпринги и зафиксируем корабль, а если нет, то будем стрелять и так. Команду 'огонь' дам на высокой волне.
   - Все понятно, сделаем. А потом можно повеселиться?
   - Нужно, пойдешь в моей команде. Нам сейчас понадобятся клинки всех воинов. Видишь, сколько пиратов на палубах торчит? Даже отсюда видно, человек по семьдесят-восемьдесят. Все, иди с Богом.
   Все же, пришлось ускорить процесс разворота корпуса корабля, так как через десять минут стало ясно, что один противник мог перекрыть директрису, и у второго останется возможность свободного маневра.
   - Ну-ка ребята, кто у нас марсовые с бизани? Вы двое, гафель на ветер!
   Матросы выскочили из укрытия, рванули узел принайтованного конца, и резко потянули верхнюю шкаторину*. Ранее сложенный гафельный парус наполнился ветром и стал быстро разворачивать судно. Бушприт противника уже скользил в нескольких метрах от нашей кормы, когда соосная орудиям планка ограждения квартердека стала смотреть строго на грот-мачту первого противника.
  
  * Наименование устройств парусного вооружения.
  
   - Пушкари, огонь!!
   Рявкнули наши каронады и, прежде чем второй флейт перекрыл видимость, успел заметить, как снаряды поразили цель. Затем, ощутили удар от столкновения, послышался жуткий скрип трущегося дерева и на наш фальшборт полетели абордажные кошки. выдержав несколько секунд и дождавшись, когда матросы противника перекинули трапы, скомандовал:
   - Всем огонь!
   Из-за бухт и щитов, из люков и трапов, вынырнули мои воины и открыли частый винтовочный огонь, словно работало несколько пулеметов. А вот и действительно застрочили пулеметы, они ударили по только что раненому пушкарями флейту. На шестом выстреле заметил, что вдруг исчезли все цели, это мы что, их всех свинцом забили или как?
   - Внимание! Боцман, свисток! Винтовки долой, приготовить палаши и револьверы! Вперед! - оттолкнув с пути Сокуру, пытавшегося меня оттеснить, рванул к ближайшему трапу и на чужой корабль влетел фактически самым первым.
   Справа под бортом на периферии зрения увидел шевеление и, не задумываясь, направил револьвер и моментально выстрелил. Заметив выпавший под ноги пиратский пистоль, даже не посмотрел на его бывшего обладателя, а полоснул палашом стоявшего на корточках другого раненного врага и выбежал на квартердек. Какой-то франт в ярко оранжевом камзоле разрядил пистоль чуть ли не мне в лицо, но я успел резко уклониться и уйти в сторону. За моей спиной кто-то вскрикнул, но отвлекаться нельзя, только мельком взглянул на обувь находящегося сзади. Да это был кто-то из наших, потом разберусь. А сейчас, сделав ложный выпад, обманул противника, обратным движением резнул его руку и уколол в горло. Слабый фехтовальщик попался.
   Моя территория была чистой, теперь можно и осмотреться. Оказывается, мою спину прикрывали бомбардиры, а ранение в плечо получил Новиков. Круглая пуля вырвала кусок мяса, но не смертельно, заживет и у него, как на собаке. С высоты квартердека было хорошо видно, что никаких очагов сопротивления уже нет, на палубе осталось только неприятное зрелище из расстрелянных и порубанных трупов. Наш флейт тоже выглядел неприглядно: побитый шрапнелью, с обломанной мачтой и порванными парусами.
   Минут через десять по трапу из нижних палуб поднялся забрызганный кровью Полищук.
   - Все, - глубоко дыша, сказал он, - Всех вырезали. Только в трюме рабы остались, набито их там, чуть ли друг на друге не сидят. Монголы какие-то. Мы их пока что закрыли, как и было.
   - Потери?
   - У меня четверо раненных, не тяжелых.
   - Отлично! Лейтенант Сокура! Первое, принимай трофей. Второе, втянуть трапы сюда на борт и ослабить концы абордажных крючьев. Третье, освобождай палубу от трупов. Эй, лейтенант! - позвал Кульчицкого, стоявшего рядом, но на квартердеке нашего корабля, - Прикажи отцеплять крюки, пойдем добирать и для тебя трофей.
   - Ура!!! - закричали на обоих кораблях.
   В подзорную трубу было прекрасно видно, что два наши пулемета и десяток стрелков выкосили матросов противника, как траву. Видно, управлять кораблем с разорванными пулеметным огнем парусами было некому, так как он закладывал какие-то странные дугообразные циркуляции. Поэтому и настигли его быстро, буквально за два с половиной часа. Геройствовать оставшиеся пираты не стали и сопротивления не оказывали, надеялись на чудо. Но чуда не произошло, оставил в живых лишь капитана для допроса и трех матросов для уборки трупов и помывки палубы от крови, а остальным порубили головы и выбросили в море.
   Этих четверых лично мы так и не убили. Дав слово бывшему капитану Рею Свифту сохранить им жизнь, взамен получил важнейшую торговую информацию о каналах приобретения и сбыта различных товаров, а так же тайник с деньгами кузенов, устроенный в Индийском океане на одном из безлюдных Мальдивских островов. Не хотели они все деньги возить на кораблях, в жизни всякое случается. Вот и случилось.
   Но я не давал обещания пиратам, что не передам их в руки правосудия, поэтому, доставил в Европу и сдал властям Малаги. Они и устроили публичный судебный процесс и публичную казнь всем четверым за пиратство, через повешение. Но это случилось четыре месяца спустя, а сейчас было 'полон рот других забот'. Слава Богу, что все раненые пошли на поправку, даже у Васи Бевза жар исчез.
   После боя стянули в бухту все три корабля и стали на ремонт. Перед этим облазил оба трофея, и что сказать? Корабли понравились. Обратил внимание, что наши снаряды свободно прошили полуметровую толщину двухслойной обшивки борта, думаю, что прошьет и метровую, так что некоторым линкорам тоже мало бы не показалось. На опердеке поверхность палубы, борта и потолок были густо иссечены мелкими, размером с ноготок осколками. Да, сталистый чугун - это страшная штука.
   Выбравшись на открытую палубу, учуял запах дыма и готовящейся пищи. Весь берег был усыпан группками рабов, они были действительно измождены, еще с недельку такой жизни и от узника Бухенвальда не отличить.
   - Что с ними делать? - спросил Антон, - Бросим на острове или продадим?
   - Зачем же разбрасываться таким ценным ресурсом? Пошли, подойдем к ним.
   Антон сразу же захватил в сопровождение десяток стрелков и кивнул на бак караульным пулеметчикам. Мы подошли ближе к расположившимся на свежем воздухе в ожидании булькающей похлебки китайцам. Все пленные были людьми не старыми, лет до тридцати, а большинство так вообще мальчишки не старше восемнадцати лет. Я взобрался на высокий валун и, привлекая внимание, поднял руку.
   - Кто понимает по-английски? Кто понимает по-испански? - спросил их на разных языках. Оказывается, были среди них и довольно образованные люди, таких поднялось и подошло тридцать восемь человек.
   - Внимание! На сколько мне известно, ценных рабов здесь нет, все за кого могли уплатить выкуп, уже давно дома. А вы никому не нужны, а если нужны, то заплатить за вас некому.
   - Я правитель справедливый и готов вам дать право выбора, - обвел взглядом внимательно слушавших меня оборванных и голодных китайцев, - Таким образом, у вас есть два пути. Первый путь простой: быть проданным хозяевам рудников на рабском рынке Кантона. И путь второй. Вы мне приносите клятву верности, положив руку на священную книгу, где записаны слова Господа нашего, после чего получаете свободу. Вы будете обязаны отслужить десять лет на принадлежащих мне кораблях, при этом, рядовые матросы будут получать оплату два талера в месяц, а сержанты - от пяти до шести талеров. Ну, а если кто сможет выслужиться до офицерского чина, то будет получать от десяти до тридцати талеров. Вижу, бывшие офицеры среди вас есть, - они между собой удивленно переглянулись, вероятно, такие деньги никогда никому не снились.
   - По окончанию десятилетнего контракта, разрешу всем жениться и дам земли столько, сколько смогут обработать. Сержантам разрешу жениться через пять лет, а при получении офицерского звания, так сразу. Офицером, правда, стать не легко, но возможно. И еще, если кто-то из вас умеет работать со стеклом, фарфором, керамикой, металлом, знает другие добрые профессии, то служить не обязательно. Такому сразу же помогу с жильем, невестой, работой и достойной оплатой труда. Все, думайте, сейчас каждый из вас творец собственной судьбы.
   - Что-то сомневаюсь, глядя на этих несчастных, что из них могут получиться добрые матросы, - Антон недоверчиво покачал головой.
   - Ты даже не представляешь, насколько они трудолюбивы, и матросами будут хорошими, не сомневайся, особенно марсовыми. Летать по вантам будут, как обезьяны.
   После обеда на берег вынесли скамейки и столики, куда усадили курсантов с ручками, записными книгами и маленькими клочками писчей бумаги. Бывший раб подходил к столу, клал руку на Евангелие и называл свое имя, вот и вся процедура. А курсант по своему разумению, как слышал, так и записывал имя претендента в книгу и на бумажку, которую тут же вручал новому служащему. Так и появились у нас новые Иваны, Васи, Коли, Чуки и прочие Чаны, а фамилии мои пацаны вообще записывали непонятно из каких соображений. Таких, например, как Малой или Шкет в княжестве объявилось очень много.
   Поставили закорлючки в книге регистрации девятьсот девяносто четыре человека, среди которых пятьдесят два были мастерами и подмастерьями в различных сферах.
   Шесть человек предпочли остаться рабами. Неисповедимы Твои пути, Господи!
   С ремонтными работами управились быстро, ремонтный брус и комплекты рангоута на кораблях были в запасе, как и положено. Тем более, что среди китайцев оказалось восемнадцать плотников. С парусами тоже проблем не было, ни на одном корабле сменный комплект ни разу не использовался. Таким образом, уже на четвертый день наша маленькая эскадра покинула маленькую, но тихую и спокойную бухту, а еще через двое суток были в Кантоне, где встретили невредимую 'Селену' и ее переволновавшийся экипаж.
   Будущего торгового контрагента Мао Да Пу, мы не разыскивали, он сам к нам пришел, завидев знакомые корабли. Наши китайцы говорят, что его имя переводится, как 'Большой тростниковый магазин', между тем, это был стройный, гибкий мужчина, лет слегка за тридцать, с настороженными, прищуренными глазами. Он появился в сопровождении четырех охранников, видать, бойцов неслабых, и просил позвать господ Свифта и Райта.
   - Они больше не занимаются бизнесом. Теперь будет вот он вместо них, - кивнул на Илью Сокуру, затем коротко поклонился и представился, - Князь Михаил Картенара Каширский.
   - Мао Да Пу, бизнесмен. К вашим услугам, - он глубоко по-китайски поклонился.
   - Если хотите, господин Мао, то бывшего господина Свифта лично вам готов показать. Прошу! - Показал рукой на трап 'Алекто'. Он недоверчиво окинул взглядом корабль, затем, повернулся и что-то сказал своим охранникам. Двое из них повернулись и отошли от причала в сторону.
   - Да, покажите, - сказал он и пошел к трапу, а следом пошли его двое охранников.
   Их провели через опердек, мимо зачехленных каронад к входу в трюм. Здесь зажгли масляные лампы и через промежуточную палубу спустились в трюм, где в отгороженном углу сидели четыре прикованных кандальника.
   - Свифт и Райт посчитали за возможное увеличить свои доходы за счет этого приза и присвоить мое имущество, - обвел рукой разные грузы, ящики, бочонки и тюки с бобровыми шкурами, - Да не рассчитали своих сил.
   - И вы самостоятельно справились против двоих или вам кто-то помогал?
   - Самостоятельно справился.
   - Вы великий воин, князь Михаил! - он отвернулся от кандальников, внимательно посмотрел на меня и склонился в поклоне, затем, подошел к кипам мехов. Нежно провел рукой по шкуре морского бобра, пощупал руками шкуры северного котика и гладкого тюленя, - У вас уже есть покупатель на эти меха?
   - Нет. И еще даже не решил, стоить ли продавать здесь или выгодней увезти в Европу.
   - Могу предложить за них хорошую цену. Однако осмелюсь пригласить на чашку чая.
   - Не откажусь. А еще просил бы вас помочь свести знакомство с крупными торговцами чая и шелковых тканей.
   - Это возможно, - он опять коротко поклонился.
   В ресторан с собой взял Кульчицкого и Сокуру, им чаще всего придется иметь дело с китайским рынком. Удивив господина Мао знанием культуры чаепития, в течение трех часов смогли принципиально решить все вопросы. Ему было глубоко наплевать на фамилию поставщика, его лишь интересовала стабильность поставок и динамика роста объемов товара, имеющего все возрастающий спрос. Если с реализацией опия никаких вопросов не было, условия остались прежними, то за меха пришлось повоевать.
   - Итак, князь Михаил, за меха могу предложить хорошую цену, - сделав паузу и дождавшись моего заинтересованного взгляда, продолжил, - За бобра - тридцать пять лян, за котика - двадцать пять лян и за тюленя - пятнадцать.
   Изобразив на лице полное безразличие, я пожал плечами:
   - Вы же знаете, господин Мао, что торговаться мне по происхождению невместно, - он с пониманием склонил голову и изобразил улыбку, ожидая мое согласие, - поэтому, искренне жаль, что я не смогу вам их продать. Придется везти в Европу. Тем более, что в будущем ежегодные поставки каждого вида будут не менее, чем по три тысячи штук.
   - Позвольте, князь Михаил, - его глаза алчно блеснули, а улыбка стала хищной, - Я понимаю ваше положение в обществе, но будьте со мной откровенны. Очень хочу с вами договориться.
   Еще бы, на ровном месте, на одной перепродаже этого высоко ликвидного товара ты ежегодно поимеешь не менее полумиллиона талеров. Прикидывая в уме соотношение веса талера и ляна, а так же помня из истории, что в Китае середины ХVIII века шкурку бобра покупали за сто долларов, а продавали в готовом изделии за двести пятьдесят, сделав двадцати пяти процентную скидку, сказал задумчиво:
   - В Европе надеюсь за шкурку, например, бобра получить семьдесят пять талеров, это около пятидесяти двух лян.
   - Князь Михаил, так их же в Европу еще надо довезти, а здесь и сейчас готов дать сорок пять лян.
   - Нет, пятьдесят лян за бобра - достойная цена и торг здесь неуместен. К цене котика и тюленя добавить по пятнадцать лян, и вы теперь будете нашим единственным покупателем. Да и цены обязуюсь оставить неизменными на срок в пять лет, а там жизнь покажет.
   Глупых людей здесь не было, ритуал был понятен, однако, всех присутствующих цены более, чем устроили. А коль объемы товаров были известны, то нам ничто не мешало провести торговую операцию сегодня же.
   - Перед тем, как уйду заниматься организационными вопросами, разрешите представить вам достойных торговцев чаем и шелками, - позвонив в колокольчик, он вызвал в кабинет официанта в длинной юбке и что-то ему сказал. Буквально через пару минут вошли два толстых китайца, с которыми мы к взаимному удовлетворению договорились о ценах на товары, а так же о нынешних и будущих поставках. Оказывается, в Китае серьезный дефицит золота и если мы в будущем будем им рассчитываться, то цена за товар уменьшится вполовину. Взял себе это дело на заметку, у меня золота сейчас больше, чем достаточно. Жемчуг и слоновую кость им даже не показывал, цена на этот товар в Европе гарантированно, намного выше.
   Между прочим, китайские торговцы, если не учитывать традиционную вежливость, то не относились к нам с большим пиететом. Как стало понятно несколько позже, они именно свою цивилизацию и тысячелетнюю культуру видели на вершине бытия и в центре мира, воспринимая европейцев, как отсталых варваров из невежественных племен. Нет, нисколько их достоинств не умоляю, это действительно великий народ, который после нашествия монголов тешится вчерашним днем. Однако, кто бы что не говорил, и как бы к этому не относился, но у трудолюбивого народа есть будущее, нравится это нам или нет.
   Через четыре дня трюм и промежуточные палубы были забиты разными сортами чая, а остальные три корабля были доверху загружены шелками. Мы покидали Кантон, фактически полностью растратив всю выручку, но ничего, после реализации в Европе приобретенной продукции, она должна вырасти, как минимум втрое.
   Клондайк! И не надо в мерзлой воде ковыряться. Впрочем, придется. И не в золоте дело, мне нужно серебро, а где-то к северу от берегов этой реки его очень много. Это в той жизни, к концу ХХ века оно стоило сущие гроши. На арабских землях нашли его огромные месторождения, которые сделали все прочие серебряные рудники совершенно не рентабельными.
   Сейчас же серебро - это основная мировая валюта, а того мизера, что добывается сейчас в Южно-Африканском графстве, для наполнения разменной денежной массой собственных территорий, через четыре-пять лет будет недостаточно. Поэтому, нужно будет тщательно шерстить и ближайшие Скалистые горы, где его тоже много, ну и Клондайк.
   Без денег мы были совсем недолго. Через двадцать три дня плавания с единственной остановкой в Сингапуре, мы вышли к Мальдивскому архипелагу, и нашли нужный нам островок. Вконец деморализованный Свифт место тайника показал сразу, и мы там изъяли ценностей в различных монетах и китайских лянах на сумму в триста двадцать тысяч талеров. Все это добро хранилось в денежных сундуках. Кстати, сундуки, это не какие-то огромные чемоданы, а очень маленькие плоские ящички, емкостью в шесть литров (для серебра) и три литра (для золота). Между тем, вес каждого из них тянул на пятьдесят четыре килограмма. В общем, у британцев получился неслабый бизнес, и всего лишь за пять рейсов.
   На этом острове мы пополнили запасы питьевой воды и дали людям возможность отдохнуть и побродить по твердой почве. Чтобы поделиться возникшими идеями, всех офицеров собрал на ужин. Столы и лавки поставили в тени кокосовых пальм, а китайцы поймали на пляже огромных черепах, сварили из них суп и запекли в углях. Получилось очень вкусно, гораздо лучше, чем готовил мой кок Петро. Нет, Петра, наконец, нужно осчастливить и перевести к брату в бомбардиры, куда во время боя он бегает помогать, а на его место взять Вана.
   Новоявленные капитаны, увлеченно делились ощущениями о первых днях своей самостоятельности, о действиях команды, о поведении судов. Было видно, что ребята искренне довольны. Лишь только лейтенант Бевз за столом помалкивал и выглядел угрюмо.
   - Василий, чего надулся, как сыч? - толкнул его локтем.
   - А чего мне радоваться, сир, братья-товарищи стали капитанами, а я... - он поднял вверх розовую культю левой руки, с которой два дня, как доктор Степан Жук швы поснимал, - Что мне теперь делать?
   - Тебе, брат, - при этих словах он резко вскинулся и посмотрел на меня совсем другим взглядом, - есть задание, с которым даже редкий четверорукий вряд ли справится.
   - Говорите, сир, костьми лягу, но все сделаю.
   - Как раз, Василий, тебе костьми ложиться не надо. Надо, чтобы легли те, кто против нас. Предстоит свершить следующее, - повернулся к Кульчицкому и Сокуре, - И вы, братья-товарищи мои, слушайте внимательно, кое-что всех касается. На верфи у Чайки, заложим лично тебе, Василий, двадцатипушечный флейт и две десятипушечные брамсельные шхуны с небольшой осадкой по типу 'Ирины'. Пока они будут строиться, займешься подбором команд и формированием десантной роты. В нашей морской школе возьмешь трех шкиперов, двоих поставим на шхуны, а одного - тебе помощником, чтобы твой флейт не простаивал, так как тебе много времени придется проводить на берегу. На каком берегу? На том, который тебе так понравился. В общем, Гавайи твои. На том острове, где мы были, примучишь все племена и построишь город, а так же порт. Таким же образом будешь действовать и на других больших островах, где надлежит подобрать удобную бухту и поставить крепость. Личный состав будешь пополнять за счет молодых индейцев княжества. Конечно, это случится не за год, но лет за пятнадцать, ты у меня должен вырасти из капитана-коменданта до генерал-губернатора графства. Так что, потянешь этот воз?
   - Потяну, сир, с вашей помощью и подсказками. Потяну!
   - Еще бы, куда ж ты денешься, ведь лыцарский корпус такой маленький и каждому предстоит выполнить свое предназначение. А помощь и подсказки обязательно будут. Священников пришлю, со строителями и крестьянами вопрос тоже решим. Мужиков, кстати, можно набрать среди китайцев и их соседей. На севере - это корейцы, а на юге - мяо или хомонги. И те, и другие - народы очень трудолюбивые, особенно хорошие земледельцы. Кстати, девчонки у них хоть и миниатюрные, но фигурки и мордашки встречаются довольно симпатичные, впрочем, на вкус и цвет товарищей нет. С древних времен бытия у них генетически воспитано чувство коллективизма, работать привыкли общинами. Короче, когда нарежешь им землю, а они распашут ее в единое поле, особо не удивляйся, общая десятина от этого не уменьшится, даже совсем наоборот.
   - Странно, одинаково работающих людей не бывает, как же они урожай делят? - спросил хозяйственный Сокура.
   - Не переживай, результаты труда в своей среде они распределять умеют. Вот только животных на Гавайях, кроме множества птиц тюленей и черепах, никаких других нет. Надо будет завести курей, поросят, коз, коров и лошадей. В общем, мы братья-товарищи, прожили рядом два с половиной года, во многих вещах вы разбираетесь не хуже меня, поэтому, в вас не сомневаюсь, поручаемые дела вам по силам. А для тебя, Василий, все неплохо складывается, хозяйничать будешь недалеко от метрополии, неделя пути в одну сторону, так что общаться будем часто.
   Болезненно угрюмое лицо Василия Бевза порозовело, а широко открытые глаза теперь не на культю поминутно зыркали, а напряженно, но мечтательно смотрели куда-то вдаль. Внимательно посмотрев на Сокуру и Кульчицкого, продолжил двигать новые идеи.
   - А вот с вами, друзья, встречаться будем нечасто. Тебе, Арсен, тоже направлю в помощники более подготовленного шкипера, а нынешнего заберу в школу на учебу.
   - Простите, сир, а почему?
   - Потому, что и ты осядешь на берегу, - увидев на его лице огорчение, постарался 'успокоить', - Потому, что вам с Ильей предстоит не менее сложная задача, хотя основной груз ответственности ляжет на твои плечи. Потому что через двадцать лет мы должны колонизировать Бенгалию и Цейлон, а через тридцать - всю Индию. И ты должен стать ее вице-князем или вице-королем, как правильно назвать, к тому времени определимся.
   Все сидящие за столом уставились на меня с огромным удивлением.
   - Но почему я? Ведь Иван Тимофеевич или товарищ майор Полищук, они более достойны...
   - Иван Тимофеевич - генерал губернатор на МОЕЙ земле! И строит МОЕ православное государство! У товарища майора Полищука свое предназначение, не менее, а то и более ответственное, чем у тебя! А твоя задача привести под мою руку ресурсы и землю с уже построенным, чужим монастырем. Задача эта не из простых, и таковой будет не одно поколение.
   - Но я не знаю, как это сделать?!
   - Ничего, научишься. Подсказывать и помогать тебе будем все вместе, в том числе и товарищ майор Полищук. А начнешь из следующего. Сформируешь роту десантников, высадишься в столице Бенгалии Дакке и у местного наместника купишь подорожную в Дели, столицу Империи Великих Моголов. С собой нужно будет иметь килограмм сто золота. Отправишься туда на лодках по реке Ганг, у города Аллахабад свернешь в реку Ямуна, и так до самого Дели. Этот путь все купцы знают. А там уже пойдешь на прием к императору и выкупишь у него кусок земли и возьмешь разрешение на привлечение иммигрантов для обустройства земель. Три деревеньки, одна из которой называется Калькутта, я тебе на карте покажу.
   - Сир, - Антон Полищук склонился к столу, - А император примет его? И землю продаст?
   - Примет, землю продаст и привилегии даст, золото он любит. Там проживают нищие индусы, которых арабы ненавидят, и на их землях не растет ничего толкового, все поля забиты опийным маком, это у них сорняк называется. Так что не сомневайтесь, покупка этой земли есть, сравнительно, самый простейший и легко выполнимый шаг на пути многовековых финансовых и общественно-политических проблем.
   Не буду же им рассказывать, что в той жизни ближе к концу ХVII века, получив первые огромные барыши от реализации опия, подобную операцию провернули английские торговцы. А в начале ХVIII века этот бизнес получил государственную поддержку британской короны.
   Опиум известен на протяжении пяти с половиной тысяч лет и использовался, как народное лекарственное средство. С открытием Америки испанцы придумали смешивать его с табаком и курить, до этого опиум ели, такой способ его употребления до изобретения шприца стал самым распространенным.
   Потребность в опии росла с каждым годом. Поэтому, Английское официальное правительство взяло его производство под собственный контроль. Реализацию проводили на официальных государственных торгах, при этом имели средний годовой доход в шесть миллионов фунтов стерлингов. Но это еще не все. Ящик с опием, который продавался на торгах за 120 талеров, в Кантоне стоил от 600 до 800. То есть, на одной доставке и продаже можно было поднять еще тридцать миллионов фунтов. Это немыслимо сумасшедшие деньги, по большому счету эта сумма равнялась годовому доходу всей англо-индийской колонии. Правда, завоевав в середине ХVIII века Бенгалию, в Лондон из столицы Дакки была вывезена казна в один миллиард фунтов стерлингов.
   Нет-нет, Бенгалию тоже оставлю за собой, а британскую корону сюда теперь точно не пустим. Калькутта в прошлом будущем стала столицей Британской колонии. Теперь станет столицей колонии княжества Славия.
   На планете нет государства, не зарабатывавшего на торговле наркотиками. Можно много говорить, какую долю в мировой торговле опием имела, например, Голландия или Франция, но Британия стала Великой благодаря именно этому бизнесу. Ее войска прошли победным маршем по всем странам Азии, где только мог расти мак: Индия, Пакистан, Афганистан, ее щупальца потянулись в Туркестан, Узбекистан, Таджикистан, но здесь им уже не обломилось.
   Великая Британия не только колонизировала производителей наркотиков, но тщательно контролировала его потребителей. Китай в ХIХ веке самым первым разобрался в пагубности наркомании и запретил ввоз опиума в страну. В результате Британия объявила Китаю войну.
   Окончательно согласились этот бизнес прикрыть во второй половине ХХ века, когда восстало все мировое сообщество. Между тем, героин например, до начала семидесятых годов ХХ века без каких либо ограничений свободно продавался во всех аптеках мира, за исключением США и СССР, где содержащие морфий препараты отпускались только по рецепту врача.
   Сейчас же, говорить о том, что ползущий по миру опиумный кейф я смогу каким-то образом пресечь, совершенно нереально. Это грандиозная проблема мирового значения и прятаться от нее нельзя, нужно ее брать под контроль и решать. Значит то, что невозможно победить, нужно возглавить и, обладая знаниями будущего разработать и внедрить соответствующие информационные мероприятия.
   С рассветом мы покинули гостеприимный остров и отправились в путь, конца-краю которому не видно. Нам предстояло пройти еще не единожды многие тысячи миль через все океаны и выполнить массу самых разных дел, предначертанных судьбой.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"