Что касается строительных отрядов, то это очень интересная тема, период нашей самостоятельной жизни, период возвышенного вдохновения и патриотизма.
После зачисления в институт по конкурсу все поступившие абитуриенты должны были пройти так называемую установочную сессию. То есть в течение двух недель надо было отработать на пользу институту на каком-то предприятии. Мне досталось с группой из шести товарищей работать на керамическом заводе по производству квадратных плит, стороной по 40 см, а весом в 14 кг. Естественно, нам доставалась обычная работа по шлифовке и укладке в стеллажи этой плитки. Работа была несложной, но требовала физической силы. Ректор нашего вуза Маслов Василий Филиппович, увидев, как мы уставали, предложил забирать с работы нас на своей легковой машине "Чайка". Этот огромный салон внутри вмещал нас всех вместе. Нас довозили до института и отпускали в общежитие. Отпустили от такой работы ранее положенного - через десять дней, ввиду тяжелой нагрузки.
У меня после первого курса не сложилось уехать на заработки со стройотрядом, приболел на момент отправки. Кстати, ребята поехали в какие-то совхозы на сельхозработы.
Остался в институте в группе четверых человек помогать старому заведующему хранителю институтской библиотеки, где насчитывалось около 300 000 экземпляров книг, делать ревизионную перепись. Это была волшебная сказка. Я видел и рукописные издания, где каждая страница подписывалась внизу - лiтописец (роспись), уложения Петра Первого (о том, как надо встречать Новый год), законы царя Хаммурапи, писанные на папирусах, законы некоторых островных племён (например, о выдаче девушки замуж). Читал кандидатскую диссертацию Громыко А. Читал уголовное дело под названием "Об умерщвлении Максима Горького". Это трёхэтажное здание библиотеки с металлическими решетчатыми полами для специальных сквозняков стало для меня огромным интеллектуальным кладом. Это был архив законов о жизни в нашей развивающейся стране. Это была библиотека юридического института. После второго курса наш студенческий стройотряд строил вместе со специалистами новый корпус института, естественно, за оплату в пределах стипендии. Но было очень интересно. Осталось много фоток.
На отдельный листочек записывалось название книги и автор. Этот листочек ставился в картотеку, а в книге на семнадцатой странице делалась отметка "Проверено 1969 г.". Библиотекарь - старенький мужичок невысокого роста с хроническим насморком от постоянных сквозняков, был нам очень благодарен за помощь. Инвентаризацию он начал еще год назад, однако закончить не успевал в виду огромного объёма работы.
Надо особо отметить, что это был человек энциклопедических знаний, очень эрудированный в разных направлениях жизни. Он рассказывал нам много интересного из прочитанных книг. Рекомендовал что-то прочитать на определённую тему. Он рассказывал, что многие профессора института, уходя на пенсию, завещали свои домашние библиотеки юридическому вузу совсем бескорыстно, после своей смерти. Помню, что в проходе стояли шесть огромных мешков с книгами, переданными родственниками одного из почивших профессоров. Там лежали фолианты в кожаных переплётах, изданные ещё в царские времена. Они представляли огромную ценность для учёного люда, да и не только.
Сейчас, после развала страны, замены в нашем Харьковском институте всех преподавателей на украиноязычных, очень интересно узнать о судьбе той библиотеки.
Для ясности считаю необходимым пояснить, что в Советском Союзе в 1970 году было всего три юридических института - Свердловск, Саратов и Харьков. Эти институты обслуживали большие территориальные зоны, каждый. На очном отделении, где мне пришлось учиться, были два потока. Один - украинский, второй - русский. Занимались мы в разных аудиториях. Законодательство изучалось обоих стран. Преподаватели были разные. Украинцы получали образование на мове.
Спустя тридцать лет после выпуска я решил заглянуть в свою альма-матер, будучи в Харькове по семейным вопросам. В коридорах, залах, аудиториях не было ни одного портрета наших преподавателей, хотя они висели в наше время. Висели и портреты заслуженных выпускников, достигших должностей прокуроров областей, областных судей, званий заслуженных юристов, выпускников, добившихся больших должностей в государственной деятельности в стране. Ничего этого уже не было. Всё тщательно удалено. Наш юридический институт имени Дзержинского стал называться НАУ Национальная юридическая академия Украины имени Ярослава Мудрого. Вероятно, по причине того, что в институтской библиотеке сохранилось огромное количество действительно мудрых книг, которые остались непрочитанными многими деятелями этой красивой и больной страны.