~

Облакам раздали номера,
И отправили на запад, одеваться
в зимний стук тупого топора,
в неспособность мерзлоты кривляться.
 
Потому что сковано лицо,
губы вязнут в каждую улыбку,
будто вслух читают письмецо
без особой темы, или зыбко
 
под ногами уплывает, вскользь
падает обмёрзлая поверхность,
и пронзает выдохом насквозь
вдох. И каждый выдох - как любезность,
 
вежливый, навязчивый отказ
предложению безвольно расколоться
ледяным букетом жёлтых ваз,
и рассыпаться по шепоткам колодца.
 
Улицы 
      стеклянный потолок
вымерз до навязчивого эха,
выцвел, словно был вязанкой строк
тонкого слепого человека.
 
На планете больше ни души
от земли до самой стратосферы
не осталось. Души хороши
лишь в лучах прекрасной южной веры
 
в смысл происходящего, а так - 
как теперь - не место им маячить
в насквозь промороженных телах,
колотить руками наудачу
 
в стёкла запотевших кабаков,
завывать напевами из терций
волчьих на луну, будить остов
вен, остекленевших подле сердца.
 
Обрываясь в каждой из теней,
свет фонарный, словно на качелях
мерно осыпается с ветвей,
и стеклом, разбившимся в метелях,
 
в ёлке новогодней, в тишине
чёрного окна - дрожит, стекает
со свечей в ладони, и на дне
белой чашки воском застывает.

...
...