~

Воздух замер, изогнув крыло.
Тишина легла у самой ветки,
зацепившись каплей за весло
утреннего солнца, и навеки
 
разлилась секунда по шагам
расплескавшейся
        по-праздничному ртути,
птицами по стылым облакам,
и одной-единственной минуте
 
было (тех секунд не пережив) 
нужно умереть, -
                 пока садилась
солнца обезвоженного медь -
в оттепелью скомканную сырость.
 
Изогнув крыло, на берегу
днищем продырявленным, лохматым
катер истекал, и на снегу
и горячечным, и словно виноватым
 
взглядом 
        он наощупь отыскал
сахарные горы, что ломала
дворничиха старая. Он знал,
как немного времени, как мало
 
вечности осталось в якорях
ржавых, 
       как изогнутые крылья
лопастей -
           маячат о морях
маякам, забыв своё бессилье
 
выпустить из радужной волны
крови пресной, и набрать в ладони
лопастей -
          бурлящей кутерьмы...
Неподвижный, заспанный, вороний
 
профиль разметался, и объём
набирая, тормозил теченье
времени, и вот уже на нём
появились шорох оперенья,
 
глянец воздуха, пронзившего крыло,
воронёный клюв - сухой и твёрдый,
бледно-синее холодное стекло
глаз,  
    и клёкот сдавленной аорты,

тишиной задушенный, 
                 крыло,
выгнутое тысячей изгибов,
вписывалось, плоскости назло,
в тысячи волшебных переливов
 
яркого пространства. На крыле
воздух замер, силясь торопливо 
удержаться в розовом тепле
предрассветного звенящего отлива.
 
Воздух выцвел, сразу обнажив
тёмное изогнутое тело
там, где сквозь оранжевый отлив
птица неподвижная летела.

...
...