~


Мосты наводят над рекой,
рука дрожит, и видно сразу
что рекам надоел покой,
что подо льдом не виден глазу,

Что их светящимся жильцам
обузой лёд, и тьма обузой
и неба ледяного хлам
лежит на рыбах толстым грузом,

как будто там поверху - бог
проходит в валенках и шубе.
Зимой по небу - сто дорог,
сто троп, как сто морщин на крупе

усталой лошади легло,
соломой пахнет купол льдистый
и варит тёплое стекло
весны, чтоб трещина как выстрел

взрезАла в полдень тишину,
пронзила корку крыши белой,
и весь февраль пошёл ко дну
как парусник, как перезрелый 

корабль: когда и паруса
созреют до речной пучины,
и киль сотрётся, как коса
о травы солнечной долины,

и гвозди ржавые поймут,
что их усилия напрасно
держали рук скрипучий труд
на белой, ласковой, атласной

поверхности - тогда разбить лучом
послеобеденного солнца
поверхность неба, как плечом
сухим сухое, уколоться

о яркий шип, о красный шип
звезды оранжевой захочешь
и вдруг услышишь лёгкий скрип
обшивки, якоря о площадь,

и в накренившихся домах
узнаешь мачты на излёте,
уже увязшие в волнах
весенней вязкой сладкой плоти,

и по бумажному листу
покатой площади бумажной
войдёшь в людскую суету,
как боцман пьяный и отважный -

сойдёшь шатаясь, табаком
и ожиданием пропитан,
распятье грея кулаком
татуированным, по плитам

весенней палубы земли
найдёшь дорогу до трактира,
в котором каждый на мели,
но пьёт в кредит цветного мира

смешной напиток, и поёт,
напившись, пьян янтарным хмелем,
чудной земли чудной народ,
осевший по песчаным мелям.


...
...