~


Древний дед с огромной бородой
солнцем греется, усевшись во дворе.
Дед уснул под старою сосной,
что прикинулась невестой в январе, -

хвоя белая - белей чем облака
в августе,
белее, чем земля,
чем в тепле свечи твоя рука
вечером, чем чёрного угля

обрамление сугробовое. Дед
видит сон, приправленный хвоёй,
будто завтра он умрёт в обед
и душа его туманом над водой

будет сорок дней ещё блуждать,
в гости заходить, смотреть вокруг.
Деду снится, будто он опять
старым стал, и вениками рук

выметает мусор из судьбы,
сочиняет с Богом на паях
бормотания, молитвы, ворожбы
на кофейной гуще и углях

белых сосен, 
скрипов каблуков
по морозным тропам вдоль оград.
Бог и сам не знает нужных слов,
но помочь не прочь, послушать рад:

Вот гуляют белые быки,
в лужах отражаются цветы,
ивы пьют рисунки из реки,
чтобы ивью жажду суеты

утолить немного, 
а в домах
на иконах вяжут пауки
письма завтрашние. Связаны в умах
мысли в белые тугие узелки,

Молодые, лёжа на полу
обнимаются - их белые тела
словно мраморные (к белому стволу
борода как будто приросла - 

снится деду), лошади во сне:
гривы-флюгеры, их губы как цветы,
пятна яшмы на пологом дне
переката - скользкие следы

голого ребёнка, что пять лет
как состарился и умер не спеша.
Дерево блестит, и дремлет дед,
дремлет его древняя душа,

замечая прожитое вспять:
мрамор рук на мраморном  плече,
и свеча, устав узоры ткать,
как и полагается свече -

догорела, только разговор
еле слышен в комнате пустой -
словно снегопад, зайдя во двор,
насорил сосновою листвой.


...
...