Аннотация: Мастерград 7, продолжение Армагеддон. Беглецы
Предисловие
Тридцатые годы 21 века. Ядерная война продлилась всего несколько дней, но пронеслась по планете огненным штормом, погубив сотни миллионов. Маленький южноуральский городок уцелел, но впереди неотвратимо надвигалась ядерная зима с морозами за сорок и минимумом продовольствия. Горожанам грозила гибель.
Главный герой - лейтенант Егор Петелин, военный летчик, застигнутый войной в родительском доме в отпуске, - и не подозревал, что судьба готовит ему нечто большее, чем выживание в апокалипсисе. Близкий ядерный взрыв открыл портал в Русь, в незагаженный мир 9- го века - обнаружил его отец Егора, Александр. Собрав друзей и родных, более сотни человек, с автомобилями, инструментами и верой в лучшее, Петелины перебрались в прошлое. Новая жизнь началась в верховьях Днепра, ниже Смоленска, где они основали колонию попаданцев. Попаданцы обустраиваются, строят деревянную крепость, заводят ремесла и выстраивают отношения с хроноаборигенами.
Годом ранее. Торговцы солью из града Руса снабдили деньгами варяжского князя Олега - владыку земель приильменских славян. Следующим летом он должен нанять войско и покорить славянское Приднепровье, чтобы купцы могли свободно торговать по днепровскому пути из 'варяг в греки'.
Бажена, юная ученица волхва Белотура, отправилась к пришельцам с Урала. Ее миссия проста и жестока: если они служат добру - помочь, а если злу - погубить.
В это время бывший глава южноуральского города, где жили Петелины, по фамилии Пустоцветов, с приближенными и нанятыми бандитами перешел через портал. Он требовал безоговорочного подчинения. Колонисты отказываются. Во время боя Пустоцвет нашел бесславный конец, а семьи новых переселенцев становятся колонистами. В новый мир переселились остатки городской полиции с семьями. Колонисты получили возможность основательно почистить центральный район города и привлечь новых колонистов.
Город колонистов рос и креп. Однажды в окрестностях схватили лазутчика киевских князей, и колонисты поняли: надвигается новая угроза.
882 году боевые ладьи пристают к смоленским берегам и город мирно покоряется князю Олегу, все как в летописях. Колонисты попытались договориться с варяжским владыкой, но тот требовал покорности и высадил войско у стен колонии. В сражении князь гибнет, остатки войска попали в плен. История Руси, казалось, навсегда изменилась.
Главный герой Егор влюбляется в мертвую варяженку. Бажена глазами парящей над полем боя птицы наблюдала за главным героем.
Глава 1
Жизнь продолжалась своим чередом, независимо от намерений и мечтаний, возомнивших себя повелителями планеты, людей.
К исходу клонился август - после ожесточенной битвы колонистов с войском князя русов Олега прошло десять дней. Мертвых похоронили. Раненых разместили в палатках при больнице и лечили, богатые трофеи собрали и поместили на склад, а не успевшие сбежать лодьи варягов - почти два десятка, перегнали к пристани. Корабли планировали потихоньку распродавать на торге в Смоленске.
Совет колонии несколько раз собирался и обсуждал как распорядится трофеями.
Жизнь постепенно возвращалась в привычное русло. Работали производства колонии, а ребятня, не помня о недавних грозных событиях, снова бегала по улицам и играла в свои бесконечные игры. В воздухе все чаще слышался смех - знак того, что самое страшное осталось позади. И каждый понимал: впереди много работы, но главное - они выстояли, пережили нападение русов и теперь могут строить будущее.
Целиком погрузившись в невеселые мысли, Марина Шушпанова неторопливо брела по пляжу. Ветровка девушки ярким, желтым пятном выделялась на фоне серо-синих волн Днепра и загрунтованных свинцовыми белилами рваных облаков - солнца едва пробивалось сквозь их полог. Шаги на влажном после ночного дождя песке оставляли ровную цепочку глубоких следов. Конец августа выдался на редкость промозглым и мокрым: то моросил мелкий дождь, то обрушивались настоящие осенние ливни. И холодные ветер. Даже аборигены дивились погоде - подобной не припоминали даже старики. По песку червонными слитками лежали опавшие листья берез - лето растеряло, уходя. На противоположном берегу Днепра среди зелени уже жирно желтел лист, наливался предсмертным багрянцем, и издали казалось, что деревья - кровоточат алой древесной кровью. Тишина. Лишь белопенные волны, накатывали на берег и нарушали мертвую тишину монотонным шуршанием, да печальные крики чаек. От реки тянуло холодными запахами осенней реки и студеный ветер продувал не только тело, но и само сердце.
Вид на рощицу, каким-то чудом выросшей на илистом берегу открылся в полукилометре от пляжа как всегда неожиданно, хотя, шла туда Марина Шушпанова далеко не впервые и могла бы уже привыкнуть. Деревья раскачивались под ветром, и по зелени под ними скользили их фигурные тени. Мало кто знал об этом месте - человек не любопытен, если что-то не касается его лично и не сулит прибыли и Марина еще не разу не встречала здесь колонистов. А зачем, если отличный пляж гораздо ближе? А вот она полюбила это место. Возможно за то, что здесь можно остаться наедине и, никто не потревожит...
Вчера профессор Кононова, начальник Марины, отметив ее усердие и энтузиазм в учебе, настояла на выходном дне. 'Так и до переутомления недалеко', - заботливо заметила она. Похвала была приятна, но мысли девушки занимало совсем другое - Егор Петелин. При редких встречах он неизменно находил способ избежать разговора наедине. При мысли о парне глаза девушки стали грустно-мечтательными и тяжелый вздох невольно вырвался из груди.
Внезапно взгляд ее упал на что-то блеснувшее в песке. Марина остановилась, словно вкопанная. Присев на корточки, извлекла из песка блеснувший золотом крестик, влажный от мельчайших капелек воды. Ахнула - это была ее потерянный месяц тому назад крестик!
Дрожащими руками ощупала находку. Крестик выглядел так, будто его только что достали из шкатулки - ни песчинки, ни следа эрозии.
Она так долго искала его, так расстраивалась, что потеряла. И вот теперь, когда смирилась с потерей, крестик вернулся к ней словно по волшебству.
Сердце наполнилось теплом и радостью - впервые за последние дни. Она бережно вытерла крестик носовым платком и решила, что обязательно отнесет его батюшке Павлу, чтобы тот его заново освятил. Теперь он стал для нее еще ценнее - как знак того, что иногда чудеса случаются, и то, что теряем, может вернуться самым неожиданным образом.
Медленно поднявшись, Марина улыбнулась и, прижав крестик к груди, направилась к выходу с пляжа, а внутри разливалось удивительное ощущение чуда и веры в лучшее.
Краем глаза увидела нечто белое, у самого берега. Она повернулась и увидела обнаженное тело мертвого мужчины, оно покачивалось в такт волнам в мутной, почти черной воде.
Ив этот миг время словно остановилось - взгляд застыл в немом ужасе.
Холодный пот выступил на лбу, заливая глаза, когда она разглядела безжизненное лицо с остекленевшими глазами, в которых навсегда застыло выражение последнего мгновения. Белокурая курчавая голова, словно насмешка над жизнью, покачивалась на воде. Оранжевые губы, тронутые синевой, кривились в безмолвном крике, выражая недоумение и боль.
Но настоящий кошмар развернулся перед ее глазами, когда она окинула взглядом реку - там, словно жуткие поплавки, покачивались людские тела, уносимые течением вниз, в неизвестность. Они показались ей призраками, восставшими из глубин ада, чтобы преследовать до конца дней.
'А-а-а-а!' - истошный крик вырвался из ее груди, эхом разлетевшись над водой, отражаясь от берегов и множась эхом в сто крат. Чайки, вспугнутые ее воплем, с громким хлопаньем крыльев взмыли в свинцовое небо, оглашая воздух пронзительными криками.
Маринка, не разбирая дороги, бросилась прочь, спотыкаясь о камни, царапая руки о колючие ветви кустов. В голове пульсировала единственная мысль, раз за разом терзавшая сознание: 'Зачем, Господи, зачем я только спустилась к этой проклятой реке?'
Страх сковал разум, превратив его в ледяной комок паники, парализующий волю и мысли. Сейчас она хотела только одного - убежать, убежать как можно дальше от этого места, стереть из памяти кошмарное зрелище, забыть, будто всего этого никогда не было. Но она знала - увиденное навсегда останется в ее памяти, как неизгладимый след ночного кошмара, который будет преследовать ее до последнего вздоха...
На следующий день после сокрушительного поражения в битве с попаданцами остатки русского флота, насчитывавшие почти четыреста воинов на пятнадцати ладьях, пристали к берегу напротив Смоленска. Изможденные и деморализованные поражением, беглецы надеялись хотя бы ненадолго остановиться, чтобы перевести дух и собраться с силами.
Спустя пару дней, поредевшая флотилия двинулась вверх по течению, держа путь к столице русов, городу Великому Новгороду. Каждый взмах весел, каждый поворот руля напоминал выжившим о страшной битве, где они потеряли столько товарищей.
Но судьба готовила новый удар. Когда беглецы достаточно удалились от Смоленска, в городе раздался тревожный звон вечевого колокола. Собравшиеся на вече жители приняли роковое решение. Не прошло и часа, как разъяренная толпа штурмом взяли дома, где располагалась дружина князя Олега.
Никому из дружинников не удалось спастись. Раздетые тела сбросили в реку на прокорм ракам и речным гадам.
Никому из дружинников не удалось спастись. Раздетые тела сбросили в реку на прокорм ракам и речным гадам.
Общие потери русского войска оказались ужасающими: 501 человек погиб в бою, 354 воина попали в плен, 187 раненых были захвачены попаданцами. Лишь около 400 человек сумели избежать этой страшной участи, растворившись в бескрайних просторах Руси.
Особую загадку представляла судьба юного князя Игоря, которая так и осталась неизвестной для попаданцев.
***
Десятью днями раньше, берег Днепра у городка попаданцев.
Толпа растерянных пленных воинов войска князя Олега, уже без броней в одних холщовых рубахах, в окружении импровизированных 'броневиков' и суровых бойцов спецназа с автоматами, встретила Петелина - старшего угрюмым молчанием. Люди перешептывались, бросая тревожные взгляды на конвоиров и гадая о собственной судьбе.
Полуденное солнце нещадно палило с небес, пытаясь выжечь дотла все живое на земле, заставляя искать хоть малейшую тень. Мерные взмахи прибоя почти не заглушали стоны раненых. Жаркий ветер, слегка смягченный близостью воды, свистел по-разбойничьи нес пряные запахи реки, смешанных с железистыми крови и гари.
На пляже кипела работа. Второй и третий взвода грузили на носилки тела погибших, складывая их в одну сторону, а трофеи: кольчуги, мечи и копья - в другую. Медики и приданные им женщины -добровольцы, оказывали раненым первую помощь. После осмотра грузили в грузовики, немедленно отправлявшиеся в больницу колонии. Однако мест там было мало и для легкораненых уже готовили временные шалаши. Параллельно возводился лагерь для пленных: натягивалась колючая проволока, строили шалаши. По реке медленно скользили за катерами попаданцев захваченные боевые ладьи варягов, их паруса безвольно повисли в неподвижном, горячем воздухе.
В руках Петелин держал жестяной рупор, на миг взгляд задержался на носилках с очередным мертвым. Мальчику вряд ли стукнуло шестнадцать. Крупный осколок пробил штаны и засел глубоко в бедре, несколько мелких изрешетили грудь в кровавую кашу. Только по закатанным рукавам рубахи можно было догадаться об ее истинном, белом цвете. Из-под прилипших ко лбу белобрысых волос в небо немо таращились мертвые голубые глаза.
'Будь оно все проклято, Будь оно все проклято...'
Поднес рупор его ко рту:
- Ну что русь, чудь, словене, меря, весь и кривичи напали вы на град наш и что с вами делать теперь? А? - разнесся над полем усиленный голос и звуки плыли в теплом прозрачном воздухе, пока в толпе не стихли тревожные шепотки, а с противоположного берега не откликнулось звонкое эхо.
Толпа молчала. Пленники понимали, что их судьба в руках врагов и они вольны хоть порубить их, хоть продать в рабство в далекие страны, а Петелин продолжил:
- За нападение на град наш вы приговариваетесь к трем годам холопства. После отбытия урока все свободны. Можете отправляться к себе, а можете и попытать счастья на службе граду нашему.
Понурые пленные выслушали приговор в тягостном молчании. Их ждала изнурительная работа: валка леса, пахота, возведение стен и башен. Вдруг из рядов пленных, где стояли богато одетые воины, раздался дерзкий голос:
- А ежели не буду работать? Я вой, а не челядин!
- Кто там такой смелый? А ну покажись, коль не трусишь!
Миг царило молчание, потом расталкивая широкими плечами пленников, протолкался парень, под двадцать, в искусно расшитой рубахе. На сухом лице сверкали ненавистью острые, словно у степного коршуна, глаза. Шагнул вперед, сопровождаемый движением ствола ближайшего автоматчика, упер руки в бока и посмотрел в лицо попаданца, презрительно щуря светлые отчаянные глаза.
- Аз есмь смелый! - губы кривились от бездны эмоций в душе: гнева, страха и ярости вместе с оскорбленным самолюбием. Адский коктейль.
Петелин ухмыльнулся с превосходством. Подошел, остановившись в шаге от пленника. Смелый - это хорошо, но придется тебя обломать.
- А что же ты, такой смелый да в плен попал? А?
Смельчак промолчал, тело его пробила нервная дрожь, но взгляд дерзких глаз лишь на миг дернулся в сторону. 'Ниче, придет и наше время! Ужо посчитаемся!' - подумал он.
- Продадим грекам в Царьград тогда! Нам нахлебники не нужны, а им рабы завсегда потребны!
Серьезная угроза. Греки живут далеко, так что даже выкупиться большая проблема, Немигающие глаза пленника ползали по изрытвленному следами шагов песку, поднявшись, скрестились с презрительно-изучающим взглядом Петелина, полыхнули тяжкой ненавистью.
- А коли выкуп за себя дам, сколько возьмешь?
Петелин на мгновение замер - на совете колонии такой вариант не обсуждался, но, быстро сориентировался. На смоленском торге продавали и рабов.
- Выкуп? Пусть будет выкуп! Цена - 18 арабских дирхемов за каждого! (серебряная монета весом 3,9 грамма)'
По толпе прокатился ропот. Сумма немалая, но не запредельная. Некоторые из пленных переглядывались с соседями, прикидывая возможности.
Первым делом пленных отправили мыться в реке. Несмотря на то что славяне славились своей чистоплотностью, меры предосторожности никто не отменял. Попаданцы не хотели рисковать занести в колонию какую-нибудь заразу.
После подсчетов выяснилось, что из полуторатысячного войска профессиональных воинов 601 человек погибли, 254 попали в плен, а 187 были ранены. Еще четыреста, в основном, остававшихся на ладьях, сбежали. Более половины раненых скончались, либо остались калеками. Увечных, после того как они оправились, отпустили на все четыре стороны.
***
Дневник Егора Петелина
9 сентября.
Вечером после боя с войском князя Олега собрался совет колонии. После него отец пришел домой не в духе. Он предлагал немедленно идти на Смоленск и поменять городское руководство. Чепанов выступил против. Дескать что смоляне могли сделать против воли князя Олега, если согласились войти в его державу? Поменять то руководство города можно, но наверняка придется применить силу и тогда о хороших отношениях с кривичами придется забыть, а это для маленькой колонии попаданцев, критически зависящей от торговли, смерти подобно. Хотя, отца и убедили, что он не прав - вины смолян в нападении на нас нет и он сам снял свое предложение, но осадочек остался. Остался. Как говорится двум медведям в одной берлоге не ужиться. Нда...
А вчера было общее собрание колонистов - обсуждали закон об армии. Споров с криками было много, но все-таки приняли.
Ударной силой колонии будет полевая армия: сводная рота из трех стрелковых взводов. За основу приняли аналогичный взвод армии Российской Федерации. В каждом по три отделения по девять человек возрастом от 18 до 35 лет и командир взвода. На вооружении стрелков состояли:
- охотничьи ружья и самоделки.
- гранаты.
- шпаги.
Из защитного вооружения - латы и шлемы-морионы.
Дежурство на городских стенах будет по принципу посменной службы. Взводы несут охрану городской стены поочередно, сменяясь каждую неделю. В свободное от службы время люди будут работать на производстве.
Для выполнения тайных операций сформировали взвод спецназа из десяти боевых двоек. Вооружены автоматами Калашникова. Командир у них Шварц. Он же возглавляет отделение дроноводов. (боевых и разведывательных дронов три десятка).
Еще сформировали взвод механизации: мотопулеметное отделение (три пулеметчика и три водителя. Три автомобиля и, соответственно РПК и два переделанных в пулеметы автомата) и отделение минометчиков. (водитель и четыре минометчика, миномет и грузовой автомобиль)
Остальные колонисты боеспособного возраста, мужчины и женщины вошли в состав ополчения.
- Кто помоложе: мужчины от 16 до 45 лет и женщины от 25 до 30 лет вошли в состав ополчения 1 категории.
- 2 категорию составили мужчины 46-55 лет, а женщины от 30 до 35 лет.
Вооружено ополчение разномастно:
- охотничьи ружья и самоделки.
- арбалеты.
- копья, топоры.
Выводить в поле его не планировали, но стоять на стенах они вполне способны.
Всего, с ополчением получилось 405 человек. Вполне прилично для раннего средневековья. Ведь даже для завоевания Киева князь Олег привел всего полторы тысячи воинов. Так что с учетом подавляющего технического превосходства попаданцев взять стены колонии не сможет ни одно аборигенное войско!
С чем повезло, так это с дежурством. Пока вся колония пахала на уборке картофеля, мой взвод был на охране городской стены и лагеря пленных. Не люблю я эту возню в поле, да в грязи - ну не мое это! По мне уж лучше часовым через день! Короче решил пойти во взвод спецназа. Переговорил со Шварцом - тот дал добро - уходит у них один, не подошел. В общем, немного волнуюсь, но летчики нигде не пропадут!
Я отвлекся, в общем по картошке - собрали прилично. Больше ста килограммов на человека. До следующего урожая, конечно, не хватит, но до середины весны будем с картошкой и на посадку точно хватит, чтобы с лихвой себя в следующем году обеспечить! И с овощами, более или менее. И главное, успели до непогоды все собрать. А вот у местных с урожаем ржи, а это здесь основная культура - плохо. Неурожай!
Мать вчера на обед пожарила свежей картошки с белыми грибами, да на свином сале - объедение! Как же я соскучился по картошечке!
В теплицах поспевает второй урожай овощей - скоро снимать будем, жаль, что мало у нас теплиц! Но с учетом грунтовых овощей, женщины под руководством мамы, а она там главный организатор, прилично заготовили консервированных овощей ну и, естественно, грибов всяких, ягод и мяса. Погреба полны заготовок! До самого верха на стеллажах забито банками, благо их - полно, а у кое-кого из женщин сохранились даже крышки для консервации, жестяные и многоразовые. Но в основном герметизировали консервы воском - его местные натаскали много!
18 сентября.
Короче, вчера утром пришла ладья из Смоленска с давним знакомцем нашим: Малом, сыном Храбра. Он похоже, стал неофициальным переговорщиком со стороны верхушки кривичей. О чем разговор был в подробностях, не знаю, но отец кое-что рассказал. Он, вместе с Чепановым разговаривали с ним в бывшем шатре княжеском. Его специально ради такого случая поставили на берегу. Вы бы видели взгляд Мала, когда он увидел - видимо признал шатер то!
В общем как узнали смоляне о разгроме олегова войска, так подождали, пока беглецы на пару дней пути уйдут, ну и поднялись под утром под звон вечевого колокола. Дружину русов перебили всех. В общем они теперь решают. Или остаться сами по себе или вернуться в подданство киевских князей. И еще наши нажали на Мала, так отныне мы торгуем в Смоленске беспошлинно- а сами и так ни с кого поборов мы не брали. А еще он привез выкуп за смолян из войска Олега. Уж не знаю, откуда он узнал про выкуп. В общем, оставив за своих серебро и, забрав своих, вечером он уплыл обратно.
И еще в сердце запала погибшая русинка. То снится, то ловлю ее черты в лицах девушек. Пристыл я к ней! Никого не хочу, кроме нее, хотя и знаю, что это дурь. А тут еще мать начала эдак осторожно интересоваться планами на женитьбу. Не выдержал,, вспылил, пришлось потом извиняться. Вот такие дела.
***
Климатический оптимум (9-12 века) представлял собой уникальный период в истории Европы, и его пик пришелся на X-XI века.
Климатические изменения в этот период были настолько существенными, что вечная мерзлота значительно отступила к северным широтам, в виноград успешно вызревал даже в таких северных регионах, как Англия и Северная Германия. Географические открытия этого периода впечатляют размахом. Новгородские мореплаватели достигли Новой Земли и Шпицбергена, норвежские викинги освоили Исландию, открыли Гренландию (Эрик 'Рыжий' Торвальдсон) и достигли берегов Северной Америки (Лейф и Торвальд Эрикссоны). Освободившееся ото льдов море позволило викингам не только достичь этих земель, но и успешно заниматься в Гренландии земледелием и, выращивать зерновые.
Сельскохозяйственная деятельность в период климатического оптимума сталкивалась преимущественно с проблемой засух. Ярким свидетельством этого служит появление в древнем Киеве в середине XI века знаменитого произведения 'Слово о ведре', посвященного засушливому периоду.
Однако климатическая картина того времени была неоднородной. Несмотря на общее потепление, периодически случались тяжелые климатические периоды. Так, конец X века ознаменовался рядом природных катаклизмов:
- 979 год - разрушительные ураганы и сильные ветры;
- 991 год - масштабное наводнение;
- 994 год - катастрофическая засуха, уничтожившая урожаи;
- 1000 год - очередное крупное наводнение.
Глава 2
Простором и покоем веяло от широкой долины Днепра.
Часовой на вышке, на высоком обрыве у спуска к реке, зябко поежился. Холодно, блин! Скорее бы смена, черт возьми! Еще несколько дней тому назад стояла жара, а теперь холодный, напоенный пряными запахами тины с рыбой, ветер продувал едва не насквозь. Сквозь летящие стремительными птицами тучи солнце волновалось на посиневшей реке. Сентябрь... Он вытащил руки из карманов и поднял воротник, но это помогло мало. Проклятая промозглая сырость просачивалась сквозь толстый армейский бушлат, заставляя дрожать от холода. Он вытащил из кармана платок. Трубно высморкался и спрятал обратно.
Потом мысли перескочили на другое. Завтра день рождения у Лариски, и она заранее намекнула, что ждет достойного подарка. А где я его ей найду? Чертова баба! Мы не в благополучном двадцать первом веке, где достаточно сходить в магазин и купить, а в диком девятом! Не подаришь - такой скандал закатит, что мама не горюй! Черт!
А если... Точно! Попробую попросить чего-нибудь из трофеев! Наши ведь ювелирный магазин из города вывезли, да и у варягов немало золотых цепочек забрали. Точно!
Он довольно потер ладони и тут же спрятал обратно в карманы. Холодно! Проклятая сырость, проклятый ветер! Но хорошее настроение даже они не смогли испортить.
Вдали, в ниже по течению, что-то мелькнуло. На инструктаже Петелин - старший особо напирали на враждебность к попаданцам киевских князей и велели внимательно присматривать за низовьями реки.
Часовой прищурился - и правда, что-то мелькает. Раздраженно хмыкнул и приложил к глазам бинокль. Изображение рывком приблизилось, и он увидел караван из двух-трех десятков гребных судов. Силуэты совершенно незнакомые - явно не славянские ладьи или челны. Вполголоса выругался - повезло, так повезло! И все мне так! Как какое дерьмо, так ко мне! Караван мог быть чем хочешь - и торговой экспедицией и, пиратским набегом, и войском, идущим завоевывать новых данников. А кто сказал, что и их - попаданцев не считают потенциальной жертвой? Тот же князь Олег попытался овладеть городом! Вытащил из кармана телефон. Доложил, поминутно хлюпая простуженным носом, в 'дежурку', спрятал назад и принялся наблюдать за кораблями, время от времен посматривая на ведущую к реке дорогу.
Из-за лесистого поворота Днепра, щучкой выскользнуло судно, рассекая серебристые реснички волн. Весла разом шли вниз, отталкиваясь от упругой речной волны и толкая корабль вверх по течению. Парус на мачте, свернутый в трубку, оттопыривался по сторонам, точно пухлые щеки у ангелочков, носовое украшение в виде опустившего голову быка, носовое украшение в виде опустившего голову быка. А за ним еще одно и еще...
Из-за непроницаемого полога деревьев вырвался грузовик, машина притормозила, осторожно проехала по круто спускающейся вниз дороге к реке, резко прибавила скорость. Лихо затормозила у белевшей не успевшими потемнеть мокрым досками пристани, около которой покачивался на волнах десяток лодок от маленьких, рыбацких до вполне приличных катеров. Из-под колес полетели фонтаны песка. Пятеро караульных выпрыгнули из кузова на манер спецназов, не дожидаясь полной остановки машины. Тускло сверкнули сталью в лучах нежаркого солнца доспехи. Спрыгнул из кабины на песок дежурный по городку Ушаков.
Дружными усилиями попаданцы спустили из кузова опорную плиту миномета, потом ствол и двуног. Ушаков поднес к глазам бинокль. И правда, никакого сходства со славянскими ладьями, на палубе ни одной надстройки, две мачты на фоне серого неба и, размеров немалых. Метров десять, не меньше - все как доложил часовой. Кто бы это мог быть? Похоже гости иноземные. Вы то нам и нужны - вопрос о налаживании заморской торговли уже не раз обсуждался на совете колонии. Интересно. Кто это? Арабы? Византийцы?
Трое попаданцев осталось собирать миномет, двое, с ружьями в руках, вслед за Ушаковым попрыгали в патрульный катер.
Двигатель глухо зарычал, и его утробный голос эхом разлетелся над по-осеннему потемневшей водой.
- Поехали давай! - Ушаков оттолкнулся ногой от причала.
- Пошли, а не поехали! - в ответ проворчал на 'сухопутную крысу' рулевой - бывший моряк. Полковник нахмурился, но промолчал - не время и не место для 'разбора'. С оглушительным ревом лодка помчалась наперерез каравану, с каждой секундой увеличивая скорость и, оставляя за кормой пенный след.
Резкий, холодный ветер хлестал лица, развевал волосы, заставляя прищуривать глаза. Корабли каравана стремительно приближались, увеличиваясь в размерах. Еще несколько секунд - и невозмутимо следующий своим курсом корабли еще больше выросли - караван уже в ста метрах.
Ушаков повернулся к рулевому, крикнул, наклоняясь к его уху и перекрикивая рев мотора:
- Глуши мотор! - еще несколько метров катер проплыл по инерции вперед, с каждым мигом замедляясь. Остановился, слегка раскачиваясь на по-осеннему серых волнах. Повисла тишина, нарушаемой плеском волн о борт.
Ушаков поднял к губам рупор и крикнул в сторону каравана.
- Внимание на кораблях! Приказываю пристать к берегу. Повторяю! Пристать к берегу!
Но корабли невозмутимо проигнорировали предупреждение.
Ушаков пожал плечами - дескать сами виноваты - ну не может не быть на кораблях переводчика - значит игнорируют! Ну-ну! Пренебрежительно цыкнул зубом и повернулся к берегу. Нашел взглядом пристань и людей над минометом, махнул рукой.
В следующее мгновение над катером, рассекая воздух, по крутой дуге пронеслось что-то темное. Глухой, утробный звук выстрела еще висел в воздухе, когда его мгновенно оборвал оглушительный грохот взрыва, в нескольких десятках метров на пути ведущего судна вспучилось пронзительно-желтое, ослепительное облако. Над рекою с пронзительными криками взлетели испуганные птицы, закружили в небе.
Ушаков удовлетворенно кивнул, губы тронула едва заметная улыбка. Вот это он понимает!
- Последнее предупреждение! - усиленный мегафоном голос, разнесся над водой, - При неповиновении открываем огонь по кораблям! Пристать к берегу! Немедленно!
На палубах каравана началась суета и крики и корабли останавливались, словно наткнувшись на невидимую стену, а на губах Ушакова мелькнула неприятная, как бы не презрительная улыбка.
Новые крики, корабли начали медленно разворачиваться к берегу. Ушаков поежился - ветер с реки продувал сердце.
Катер Ушакова, намного опередивший гостей, к этому времени прочно пришвартованные к пристани, колыхался на волнах. Попаданцы торопливо разобрали миномет, посматривая на приближающиеся корабли, загрузили в кузове грузовика и вернулись на пристань. Водитель остался в машине.
Через несколько минут караван остановился в паре десятков метров от пристани, шуршание канатов, трущихся об древесину заглушил торжествующий всплеск воды, в которую один за другим обрушились каменные якоря. Помня о недавнем взрыве, пришельцы не стали близко подходить к берегу, но и особо не опасались. Незнакомцы на пристани, да, в добрых стальных бронях. В руках - странные предметы, отдаленно напоминавший арбалеты, но без дуги. Латная пехота выглядела грозно и внушала. Очень даже внушала! Но их мало - меньше десятка. Что они смогут сделать каравану, в котором две сотни человек?
После рева мотора и свиста в ушах ветра тишина показалось Ушакову просто поразительной. Такая тишина, которую нарушал только ветер, шелестящий в желтеющей листве, да ленивый плеск волн об берег. Поэтому треск автомобильного мотора спускавшегося с обрыва грузовика заставил его вздрогнуть. Он посмотрел на часы. 'А быстро босы собрались', - подумал с усмешкой, демонстративно потянулся, разминая затекшие мышцы.
Над бортом ближайшего корабля, около странного носового украшения в виде опустившего голову быка выпрямился во весь рост человек. Худой и жилистый, с длинными руками и лицом, словно вырубленным топором, на котором выделялся только внушительный нос. В меховой безрукавке, выглядевшей на нем так органично, что, казалось, он не снимал ее ни днем ни ночью. Человек облизал губы и глянув на кого-то невидимого Ушакову, согласно наклонил голову и, обернувшись, крикнул на славянском:
- Почто озоруете тати? Почто обиду творите гостю заморскому Али ибн Хайсаму из царства-государства Ширваншахов, коего князья киевские Аскольд да Дир по защиту свою взяли!?
Ушаков придал лицу надменное, несколько недовольное выражение - мол, а ты кто такой, чтобы с меня спрашивать? Не на того напал! Я сам наеду получше чем каток асфальтовый!
- А ты кто такой, что, придя ко мне в гости, лаешься аки пес?! Ты что, пес? - Губы у него неприятно кривились, а в его голосе звучало неприкрытое раздражение.
Неизвестный несколько мгновений, выпучившись, смотрел на попаданца, потом склонился к кому-то невидимому. Ветер донес обрывки гортанных фраз, напоминающих клекот орла - явно неславянская речь. После короткой паузы выпрямился.
- Почто лаешься и псом кличешь? - в голосе слышалась искренняя обида. - Я толмач гостя заморского! А он не позволит творить татьбу!
Ушаков сделал успокаивающий жест, его лицо смягчилось.
- Не бойся, никто не причинит вам зла и не обидит. Мы хотим предложить вам свои товары. Об уральцах слыхал?
Рев мотора приближался и Ушаков на миг повернулся - грузовик стремительно приближался по песчаному пляжу всего в сотне метров от пристани. 'Ну что, отцы командиры. Что смог - сделал. Дальше сами - сами!'
- Как не слыхать, - всплеснул руками толмач, - О них только и бает торжище киевское. Бают колдуны они и знаются с Чернобогом да кровь дитячью пьют! Но богатые - страсть! И товары чудные да богатые, за которые гости торговые готовы платить любые деньги.
- Лжу бают аки дурни жены, а уральцы - это мы и есть!
- Охти мне! - всплеснул руками толмач и снова наклонился к невидимому собеседнику, на этот раз разговор длился значительно дольше. Наконец, рядом с толмачом появился смуглолицый мужчина с иссиня-черной бородой. На нем был роскошный синий восточный халат, подпоясанный алым кушаком. Карие глаза с золотистыми искрами, смотревшие немного искоса, выдавали острый ум и проницательность.
Человек, а это был, как понял Ушаков сам гость торговый Али ибн Хайсаму, с достоинством поклонился, приложив руки к груди.