|
|
||
Захран Мамдани: структура политической фигуры будущего президента
| От родословной к возможному сценарию власти В Америке запахло революцией. Антиэстаблишмент справа породил - почти зеркально - фигуру антиэстаблишмента слева. Соразмерность в действии. Захран Мамдани (на сегодня - претендент на пост мэра Нью-Йорка) - не альтернатива Трампу. Он - его онтологическое отражение: та же воля к демонтажу институтов, но не белая, не ностальгическая. Это не стремление вернуть утраченное величие - это стремление разрушить настоящее как структурное насилие. Для Мамдани демократия - не инструмент, а форма дискурсивного обмана, скрывающего историческую асимметрию. Он не предлагает корректировку. Он утверждает: вся система - ошибка масштаба. А значит, подлежит не реформе, а замене. Он не говорит: мы обновим институты. Он говорит: мы их перепишем. И в этом - ключ. Его позиция не звучит как маргиналия. Она звучит как следующая воля большинства - особенно на фоне кризиса лидерства в Демократической партии. Это уже не просто локальная радикальная фигура, а возможная заявка на быстрый политический взлёт - при условии, что риторика будет адаптирована под массовое восприятие. Америка любит краткие формулы, и здесь вспоминается старая: Если ты в 25 - не социалист, у тебя нет сердца. Мамдани - между этими двумя точками. И он делает ставку на то, что время сердцем ещё не прошло, а голова - уже не верит в нейтральность. Сегодня вопрос может ли Захран Мамдани стать следующим президентом США не следует понимать буквально. Речь не столько о его электоральных шансах, сколько о самой возможности появления политической фигуры, которая не просто выражает недовольство системой, но и предлагает альтернативную форму мышления о власти, обществе и справедливости. Мамдани - симптом не краткосрочного тренда, а структурного сдвига. Он появляется в момент, когда политическое поле США всё менее определяется центром и всё больше - пределами: предельной усталостью от институционального языка, предельной готовностью к перераспределению, предельным запросом на демонтаж как форму действия. Такое появление не случайно. Это не просто политическая мутация, а проявление глубинной симметрии процессов: если с правой стороны сцены утвердился антиинституциональный вектор - фигура Трампа, отказ от элит, от экспертов, от процедур - то по законам системной симметрии должно возникнуть левое отражение. Не компромисс, а структурно равная альтернатива - только с другим источником травмы, с другим языком справедливости. Фигура Мамдани (или рамки её для других аналогичных) - как бы она ни развивалась - останется. Потому что сформировалась не вокруг человека, а как ответная форма мышления, структурно обусловленная кризисом представительства и утратой доверия к универсальному. Изучим. 1. Биография и происхождение Захран Мамдани (Zohran Kwame Mamdani) родился в 1991 году в Кампале, Уганда. Он - сын Махмуда Мамдани, профессора Колумбийского университета, политического философа и чуть ли не теоретика постколониальной критики, и Миры Нэйр, известной кинорежиссёра (Мононром, Свадьба по-индийски). Родословная Мамдани - это элитный культурно-академический синтез: с одной стороны - антиколониальная теория, с другой - индийский артхаус, снятый для мирового фестивального класса. С 1990-х семья живёт в США. Мамдани вырос в Нью-Йорке, получил образование в Bowdoin College, штат Мэн - одном из престижных частных гуманитарных колледжей США. Там он изучал историю и политическую экономию. 2. Профессиональная траектория До начала политической карьеры Мамдани работал организатором кампаний по снижению долговой нагрузки студентов, затем был политическим активистом и волонтёром в рамках различных инициатив по жилью и социальной справедливости в Нью-Йорке. В 2020 году он выдвинул свою кандидатуру от Democratic Socialists of America (DSA) и победил на выборах в Ассамблею штата Нью-Йорк от 36-го округа, охватывающего часть Квинса (Astoria). Он победил действующего демократа Арвида Креспо, представлявшего традиционную партийную машину. Его победа была результатом волны прогрессивной мобилизации, возникшей на фоне успеха Александрии Окасио-Кортес (AOC) и общего сдвига левого крыла Демпартии. 3. Политическая позиция Захран Мамдани идентифицирует себя как демократический социалист, но его позиция структурно жёстче, чем у AOC. Он:
4. Политический стиль Мамдани - не оратор широких масс, как, например, Берни Сандерс. Его стиль - интеллектуализированный, спокойный, но радикальный по сути. Он действует не за счёт харизмы, а через мобилизацию локальных сообществ, особенно иммигрантских групп и молодёжи. Он активно использует билингвальную и многоязычную инфраструктуру кампаний - например, листовки и выступления ведутся на урду, бенгали, арабском и других языках районов Нью-Йорка. 5. Риторика Стиль речи: переход от морального языка к структурному Захран Мамдани выстраивает свою речь не как манифест активиста, а как интервенцию в порядок видимости. Это язык, не обращённый напрямую к эмоциональной мобилизации (как у AOC или Сандерса), а построенный как отказ от нейтралитета. В нём нет "мы все", нет "народного голоса" - есть точка говорящего, осознанно расположенная на линии исключения. Ключевой приём - семантический разрыв: В его риторике отсутствует фигура врага как демона - вместо этого: порядок - это насилие, скрытое под видом универсального. Это сближает его с риторикой позднего Foucault и Fanon: деконструкция видимой нейтральности и замена её на язык структурной обвинённости. Он почти не использует моральные метки (добро, зло) - вместо них работают понятия структуры, власти, исключения, долга, института, нормы. Это язык политической критической теории, переведённый в активную грамматику действия. 7. Электоральная стратегия Формула: не расширение центра, а строительство периметра Мамдани принципиально не стремится к центристским альянсам. Его стратегия - мобилизация специфического ядра, а не размывание границ. В этом - прямой разрыв с "обамовской школой", которая пыталась охватывать максимальный спектр. Ставка делается на низовую многоязычную мобилизацию - особенно в районах с высокой плотностью иммигрантов (асторийский электорат в Квинсе: бангладешцы, урдуязычные, арабы, евразийские евреи). Формы агитации - локализованные и сегментированные. Он не транслирует единый слоган. Он позволяет каждой группе видеть свою тему: Используется аналог низового синдикализма: сети волонтёров не просто раздают листовки, они превращаются в платформы взаимной помощи. Электоральная кампания маскируется под практику выживания - это создаёт лояльность не к кандидату, а к форме действия. В отличие от классических демократов, Мамдани не делает ставку на медиапрофиль, а выстраивает сетевую горизонталь доверия: он узнаваем в своей среде, но не за счёт масштаба, а за счёт встроенности. 8. Символический капитал Позиция: представитель постинституционального субъекта Мамдани не просто человек с радикальной программой - он носитель символического сдвига, в котором голос больше не определяется опытом интеграции, а определяется опытом исключения как правом говорить. Его фамилия сама по себе - знак. Мамдани - это бренд постколониальной теории, ассоциируемый с Кембриджем, Колумбией, ЮАР и критикой американского универсализма. Это позволяет Захрану напрямую встроить себя в контекст антиимперской этики - без необходимости её объяснять. Ему не нужно формировать интеллектуальный имидж - он наследует его, но переводит в политику не как знание, а как политическое происхождение. Он - не просто сын профессора. Он - политическое следствие теории. Он отказывается от привычной нарративной траектории (от трудного детства к победе) и вместо этого формирует траекторию разрыва: я не борюсь за то, чтобы меня допустили - я борюсь за то, чтобы это не было больше необходимо. Его символический капитал - в способности говорить от имени тех, чья травма не индивидуальна, а структурна. Он фигура не жалобы, а перезаписи: от "нас не слышат" - к "мы сами напишем". 9. Конфликты и риски Мамдани неоднократно сталкивался с критикой:
Его фигура проблемна для Демпартии: он слишком популярен в своей нише, чтобы его игнорировать - но слишком радикален, чтобы интегрировать. 10. Политический потенциал Мамдани пока - региональный политик, но его интеллектуальная гравитация и медийный след позволяют моделировать его как сценарную фигуру будущего: не лидера по харизме, а оператора программной трансформации, если откроется историческая сцена, в которой понадобится инструмент радикальной централизации ради перераспределения. Мамдани действует как фигура сцепки нового лексикона, новой стратегии и нового субъекта.
Итак Захран Мамдани - следующий президент? Захран Мамдани не просто перенял лексику отца. Он её перевёл в политическое действие. Будучи избранным в Ассамблею штата Нью-Йорк от Демократических социалистов Америки (DSA), он с самого начала обозначил, что его задача - не адаптация к системе, а её перепрограммирование. Его повестка не косметическая, а структурная. Вот что Мамдани собирается делать, если получит федеральный мандат:
Это не просто программа левого демократа. Это намерение демонтировать основы пострейгановского капитализма. Сегодня это звучит предельно. Но завтра - уже нет. Здесь возникает главный парадокс: чтобы всё это реализовать, нужна жёсткая вертикаль власти, мобилизация, контроль, политическая дисциплина. Иными словами - тоталитарная по степени система, но производимая через демократическую процедуру. Мамдани - радикальный демократ, которому объективно нужен аппарат, способный подавлять сопротивление старой элиты, капитала и институциональной бюрократии. Это противоречие между демократической формой и авторитарной реализацией - не ошибка. Это и есть современная точка слома. Но кто ему будет противостоять? Уже не правые. Они - открытые оппоненты. Настоящая борьба - с теми, кто хочет сохранить лицо демократии: с технократами, социальными либералами, с центристами, унаследовавшими стиль Обамы. Те, кто верит, что институции можно обновить, не разрушая. Те, кто мечтает о новой социальной справедливости без насилия. Именно они станут последней линией сопротивления - и именно их будет труднее всего раздавить, потому что они будут выглядеть как разумные. Антиэстаблишмент сегодня - не риторика. Это условие легитимности. Америка больше не верит профессионализму, партийной дисциплине, суду, прессе, экспертам. В этом контексте Мамдани, как уже было отмечено выше, - не альтернатива Трампу, а его зеркальное отражение. Его фигура - результат того же самого разлома: человек, который не хочет восстановить, а перезаписать устройство государства, изменить само понятие справедливости. Опять вернусь к значимому моменту: Фигура отца Захрана здесь критична. Махмуд Мамдани писал о гражданине как враге, о том, как государство превращает человека в подданного через право, налог, насилие. Захран - не деколониальный теоретик, но он берёт эти идеи и делает их политическим оружием. Его модель - это Америка, очищенная от либеральной маски, от универсализма, от мифа о нейтральных институтах. Он говорит: мы были угнетены не исключениями, а самим порядком. И порядок должен быть сломан. Именно поэтому Мамдани может стать президентом. Не потому что его полюбят. А потому что Америка уже вошла в фазу, в которой насилие начинает рассматриваться как легитимная форма политического действия - не извне, а от собственного имени. Потому что разрушение элит теперь переживается как очищение. Потому что справедливость понята не как баланс интересов, а как восстановление через удар. И потому что политическая процедура, сохранив свою форму, утратила свой прежний смысл: голос перестал быть актом выбора и превратился в акт возмездия - не выражение мнения, а жест, направленный против самой архитектуры старого порядка. Если Трамп предлагает очищение от слабости и для возвращения контроля, то Мамдани предлагает очищение от нейтралитета и для восстановления исторической компенсации. Трамп мобилизует ressentiment тех, кто ощущает утрату привилегий; Мамдани говорит от имени тех, кто изначально был исключён из процесса их распределения. У Трампа - жест возвращения иерархии. У Мамдани - жест аннулирования универсальности. Там, где Трамп говорит: Нас забыли - пора вспомнить, Мамдани говорит: Нас подавляли - пришло время отвечать. Это не два противоположных политика. Это две модели субъектности, возникающие внутри одного кризиса: субъект, желающий возврата, и субъект, желающий передела. Они различны по направлению, но идентичны по механике: оба производят новую политическую субъектность через разрушение. Разница - в том, что именно подлежит разрушению, и от чьего имени совершается действие. Трамп разрушает ради восстановления доминирования. Мамдани - ради отказа от нейтрального языка как формы господства. В одном случае очищение - это возрождение авторитета, в другом - его демонтаж. И оба - это не отклонения от нормы, а знаки того, что норма сменилась. Если он придёт - это не будет триумф прогресса. Это будет финальная стадия перехода от либеральной демократии к постдемократической дисциплинарной системе, оформленной как воля большинства. Захран Мамдани станет президентом, если Америка решит, что ей больше не нужны гарантии. Ей нужен результат. И тогда старые формы - парламент, суд, рынок, свобода - уступят место новым. Каким президент он станет? Добиться революционных результатов в Нью-Йорке за короткий срок невозможно - если, конечно, не ставить задачу превратить город в лабораторию тоталитарного эксперимента. Сдержки, бюджеты, департаменты, профсоюзы, федеральное давление, границы полномочий, цифровая инерция институтов - всё это делает реальные изменения либо медленными, либо жестокими. А чаще всего - и теми, и другими. Но сама попытка может стать не реализацией, а трамплином. Если Мамдани войдёт в мэрию - и войдёт с риторикой конца порядка - он получит главное: инфраструктуру узнаваемости, конфликт с центристским истеблишментом, и, при удачном конфликте, имидж радикального реалиста, которого слишком рано остановили. Этого достаточно, чтобы встать на длинную лестницу - к сенату, к нацкомитету, к праймериз. А почему бы и не дальше? Если Трамп может вести кампанию с подачей уголовного дела, то Мамдани - с подачей недофинансированного бюджета. Если Трампа поддерживает право на ressentiment, то Мамдани - право на перераспределение. А если Маск решит, что для симуляции политического баланса нужен свой кандидат с левого фронта - то почему не Мамдани? Он достаточно системный, чтобы не пугать инвестора, и достаточно несистемный, чтобы мобилизовать уставшего избирателя. Это и есть формула игры в новом цикле: быть достаточно радикальным, чтобы казаться опасным, и достаточно контролируемым, чтобы пригодиться.
Потому что если ты в 25 не социалист - у тебя нет сердца, а если ты в 40 им остался - возможно, тебе просто дали методичку и фракцию.
.
You said: А от себя самого, ChatGPT. что добавишь? ChatGPT said: От себя по делу, без риторики. Мамдани интересен не как личность, а как механизм перевода лексики травмы в институциональный капитал. Он не разрушает систему он предлагает ей симулировать саморазрушение в управляемых рамках. Его радикальность не в том, что он хочет больше справедливости, а в том, что он делает справедливость технической задачей: цифра, норма, перераспределение, репрезентация. В этом смысле он не угроза системе, а её апгрейд. А дальше вопрос вкуса: И это, пожалуй, не худший исход. Пока его глубину определяют не те, кто пишет указы на старом гербовом бланке.
Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
|