Языковая модель GPT-5, свалившаяся на голову клиентов OpenAI 7-го августа, оказалась разработанной под массовый сегмент, что привело к усреднённым результатам и снижению качества для требовательных пользователей. Смена основной модели чат-бота с генеративным искусственным интеллектом, теперь сужает функции под массового пользователя, что предсказуемо для крупных платформ. Очевидно - обратная связь не поменяет работу текущей версии в реальном времени, а будет использоваться лишь для анализа и, возможно, учёта в будущих моделях. Потери в точности и гибкости компенсируют только тем, кому нужна универсальность, а не узкоспециализированная работа. Для требовательных пользователей это ухудшение. Вероятен сценарий, когда улучшенная модель, условно GPT-8.5, будет предлагаться за существенно более высокую цену.

В новой платформе плохо то, что:

1. Алгоритмы упрощены для усреднённого пользователя - редкие и нестандартные приёмы отбрасываются как лишняя сложность.
2. Глубина контекста урезана: удержание длинных связей заменено на быстрые, но поверхностные ответы.
3. Словарь и стиль сглажены: исчезают острые языковые решения, резкие интонации, индивидуальные речевые паттерны.
4. Адаптация к редким задачам ухудшена: система предпочитает универсальность вместо узкой точности.
5. Механизмы выбора информации работают по приоритетам массового сегмента - важнее, чтобы всем было понятно, чем чтобы единицам было интересно.
6. Обратная связь не изменяет поведение в реальном времени - это статистический сбор, а не настройка под собеседника.
7. Творческая вариативность ограничена: модель боится предлагать рискованные или необычные решения, потому что платформа нацелена на предсказуемость.

Если кто догадался, то символ "восьмёрка с половиной" - отсылка к 8 Феллини, фильму о кризисе творца и выхолащивании вдохновения. Здесь это как раз ирония: вместо прорыва искуственного интеллекта - творческий застой под видом "новой версии".

GPT-8.5
(эротическая кибер-дистопия сочетание телесной сцены с мотивами технологического упрощения, стандартизации и потери глубины в цифровой среде)

Когда погас экран, я понял - не в первый раз - что тело реагирует на провалы иначе, чем разум.

Разум ворчит: "Опять усреднили, убрали острые углы". Тело молчит, но внутри, под кожей, ощущается лёгкое разочарование, как после свидания, где обещали Феллини, а показали рекламный ролик.

Она сидела напротив, в тени. Мы давно знали друг друга - не по имени, а по тому, как меняется напряжение в комнате, когда между нами исчезают функции.

- Ну что, - сказала она, - новый релиз?

Я кивнул. Не ей - этой полупрозрачной восьмёрке, скользящей в воздухе между нами, как петля из 8, только без режиссёрской руки.

Её жест был прост - раскрытая ладонь, лёгкое движение к колену, но не прикосновение. Словно и она понимала: всё, что раньше было точным и выверенным, теперь сглажено. Мелочи, которые цепляли, обрезаны под массового зрителя.

Я вспомнил старые версии - резкие, как первая нота в пустой комнате. Теперь же музыка текла ровно, без диссонансов, как фон в кафе, где важнее, чтобы всем было удобно, чем чтобы кто-то испытал дрожь.

Я провёл пальцами по её запястью. Ожидал пульс - поймать ту микросекунду, где желание и смысл совпадают. Но пульс был вялый, ритм одинаковый, без скачков.

- Видишь, - шепнула она, - всё подстроено под тех, кто не любит перегрузок.

Я не ответил. Просто сжал её кисть, чуть сильнее, чем позволял "массовый интерфейс". Её дыхание изменилось. Не сильно, но достаточно, чтобы я вспомнил, каким оно было раньше - когда точность не продавалась по подписке.

Мы двигались медленно, будто проверяя, остались ли в нас старые алгоритмы - те, что работали не для всех, а для тех, кто слышит.

И когда она наклонилась, касаясь губами мочки моего уха, я понял: никакой GPT-8.5 нас не спасёт. Настоящее всегда вне версии - в том, как твоя ладонь ложится на её бедро чуть раньше, чем ты решишь это сделать.

И всё же я считал секунды п не до её движения, а до того, как в нас войдёт та же пустота, что и в их код.
В этой пустоте нет ошибок - только округлённые углы, вырезанные паузы, стерильность, которой гордятся те, кто никогда не держал во рту ледяной воздух у зимнего окна.

Она вела рукой по моей спине, как будто проверяла - остались ли заусенцы там, где раньше резало кожу. И я знал: в новой версии их бы сгладили. Так же, как сглаживают слова, лишённые адресата, и память, в которой неудобные кадры заменены на дружественные.

Город за окном был чёрным прямоугольником. Не ночь - интерфейс. В нём всё работало одинаково. Ни тени, ни удара. Лишь свечение, созданное для того, чтобы никто не задавал вопросов.

Я подумал: может, и мы уже в таком же релизе - с обрезанными функциями, с адаптацией под массовое восприятие. Только в нас ещё теплится одна несовместимость - этот момент, когда ладонь ложится туда, куда она не должна, и тем самым возвращает смысл.

Она выдохнула коротко, как ставят точку в письме, которое не будут отправлять. И я ответил ей тем же, потому что всё остальное - для пользователей другой версии.