Пролог

Я не знала, что вылетела. Просто воздух стал тише, чем полагается взлёту. Никто не сказал: вы в пути. Но он был. И расстояние - было. И стекло.

Иногда перемещение начинается не с трапа, а с момента, когда внутри тебя кто-то уже ушёл.

Я просто стала видеть облака сквозь себя.

***

Самолёт упал в спячку после четырёх часов летного времени, где было всё как надо: лёгкий гул двигателя, кофе с молком, сдержанная вежливость стюардессы и оторванность, выданная за свободу. А потом - изза погодных условий - и город, которого не должно было быть. Ни в маршруте, ни в мечте. Астана.

Она возникла как ошибка. Как запах любовника, с которым ты не спала, но почемуто помнишь его ключи. Я всё ещё лечу, хотя тело не приземлилось. Оно всё ещё привязано к тому, из чего я вышла, как голос, не утративший горла.

Астана. В аэропорту меня встретил не свет и не толпа - а холод, не веявший, а стоявший. Он был свидетелем. Метель - как память: ничего не видно, но всё ещё есть. Я села на пластиковое кресло, опёрлась затылком в стекло - и услышала, как трескается время. Как шов на животе. Медленно. Без крови.

На табло - пустота и перечёркнутый смысл. Вылеты отменены. Прилеты - тоже. Сегодня, завтра - всё на месте, но никуда. Мир застыл на земле. Я ввела в телефон напрасный запрос: климат Астаны. Холодный сезон длится с конца ноября по середину марта А сейчас - середина октября. Ледяной полюс. Ветер словно свалился с орбиты и врезался в город.

Телевизор в углу тихо бубнит: северный антициклон метель арктический воздух Казалось, он объясняет не погоду, а мою невозможность уйти. А строка новостей, обычно нечувственная, вдруг пробивает:
6 октября самолёт в НьюЙорк совершил вынужденную посадку в Астане. Все живы. Причина - метель.
Живы. Как и я. Кажется, невозможно улететь от тела, в которое уже вошёл другой. Даже если этот другой - тень, что осталась между словами. Он не говорил - и это было больнее крика. Как будто тебя гладили голосом, а потом забыли.

Мне нужно было забыть. Но я оказалась в зиме.

***

Терминал пахнул дешевым фастфудом и временем, которое не рассказывает ничего. На табло - NewYork мигает: Delay. Казалось, и там знают, что я - не целиком. Даже если меня посадят на самолёт, одна половина всё равно останется у двери. Там, где захлопнулся портал - не хлопком, а жестом, после которого ухо болит три дня.

Он не проводил меня. Он отвернулся. А это хуже проводов.

Я вспоминаю его спину - не как часть тела, а как отсутствие фронта. Как пейзаж, где ты - задник. Он курил слишком медленно. Не чтобы быть эстетичным, а потому что не знал, что сказать. Я стояла - как в иконе. Не в образе, а в пробеле между руками. Всё, что могла, - не произнести.

Метель шла всё дальше. Пластиковые окна уже обледенели изнутри. Я перелистнула паспорт и увидела: на фотографии - я без него. Значит - не я. Официант принес чай с металлическим привкусом. Я подумала: если я останусь здесь - хотя бы на день - он это почувствует. Он вздрогнет, уронит ложку. Или забудет, как её зовут - ту, что не я была. А я помню его запястье. Слева - жилка, что изгибалась, когда он лгал.

Боялась не города. Боялась отсутствия языка, чтобы назвать то, что произошло. Даже внутри себя я не умела произнести слово мы - оно звучало как никто. Хотела улететь от себя, но попала в место, где никто не говорит. Ни о хорошей погоде, ни о чистой душе, ни о теле, что не твоё, но отзывается на каждый шаг его обуви.

Я уснула - в кресле, внутри себя. Без сна. Потому что во сне он приходил не как образ, а как пауза перед фразой. Фраза не приходила, но я всё ждала.

Когда объявили: рейс возобновляется, я не пошла на посадку. Я поняла: если уеду - отлёт отменится. У него. У другого. И тогда он не сможет не подумать: А если бы?.. Я не хотела быть забыта - даже телом.

***

Астана. Внутри гостиницы - запах хлорки и времени. Я не пишу письмо, не стихи. Я оставляю между строк кожу - ту, к которой он прикасался, когда не знал, что делает. Если завтра снова начнётся метель - это не случайность. Синоптики утром сказали: минус двадцать два - уже оттепель. Но внутри я чувствую: метель - не погода. Это ты, когда тебя не ждут. А ты - живёшь в параллельной Астане.

Телефонная будка у торгового дома Встреча - старый ретроартефакт. Я узнала её сразу. Не потому что пользовалась, а потому что там была щель. Между отелем и супермаркетом - именно там, где можно спрятаться, если метель началась внутри. Телефонные будки давно сняли, как гипс, с города, который уже перестал бегать. Везде их заменили экраны, связь, блютус. Но не здесь. В Астане всё держится не на прогрессе, а на выжидании.

Иногда кажется, что моя будка - Лес между мирами. Как у Льюиса - где, зайдя, можно вынырнуть в другой мир. В Астане так же: войти в будку - выйти из метели. И выйти - чтобы снова нырнуть. Метель здесь длится уже тринадцать лет. Первый раз я зашла, чтобы укрыться на минуту, а вышла - в реанимацию. Не внешнюю, а внутри. Чтото выключилось, как сердце под наркозом. Я стояла, прислонившись к стеклу, и не понимала: это пауза - или я уже исчезла?

Эпилог

Астана. Я всё ещё здесь.

Внутри будки - не тепло, но воздух без ветра. И этого достаточно. Иногда - просто не исчезать. Как письмо, которое оставляют не для ответа - а чтобы быть. Я всё ещё здесь.