Черкасов Константин Викторович
Безмолвный Хор

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Юридические услуги. Круглосуточно
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В космосе никто не услышит твой крик. Но ты услышишь их песню. Экипаж исследовательского судна «Зенит» надеялся найти на заброшенном «Ковчеге» Скитальцев технологии будущего, а нашел миллионы золотых пластин. Это не архивы и не сокровища. Это — сами Скитальцы, переложившие свою биологию на язык идеальной акустики. Для них человеческий мозг — лишь пустая флешка. Для них наши тела — бракованные инструменты, требующие немедленной настройки.
  ПРОЛОГ
  
  Сенсорный имплант в левом виске Элиаса Торна не выдержал резонанса. Внутри черепа что-то коротнуло, вспыхнула острая боль, и мир мгновенно изменился: высокие частоты отсекло защитными протоколами, а оставшиеся звуки превратились в вязкое, утробное марево. Элиас слышал мир так, словно его голову зацементировали — только низкий гул реактора и тяжелые вибрации, проходящие сквозь подошвы ботинок.
  Элиас упал на колено, прижав ладонь к сочащемуся сукровицей разъему. Запахло паленой кожей и озоном. Сквозь зажмуренные веки он видел, как терминалы мостика сходят с ума: экраны выплевывали каскады золотых символов, плавя матрицы и наполняя воздух вонью горелого пластика.
  В центре зала, в колыбели из силовых кабелей, висел Диск. Золото не отражало свет ламп — оно всасывало его. Вокруг артефакта воздух превратился в студень. Иней на переборках больше не лежал ровным слоем; он вибрировал, выстраиваясь в колючие, математически выверенные фракталы, которые медленно вращались в такт немому зову.
  Навигатор Хесс был еще жив, если это можно было назвать жизнью.
  Он стоял у главной консоли, его пальцы впились в металл так сильно, что ногти сорвались, оставив на дюрале кровавые борозды. Хесс не чувствовал боли. Его тело выгнулось дугой, позвонки отчетливо хрустели, перестраиваясь под новый ритм. Рот навигатора был открыт так широко, что кожа в углах губ лопнула, обнажая багровое мясо. Из этой черной дыры вырывался ультразвуковой свист — Элиас не слышал его ушами, но чувствовал, как от этой частоты начинают вибрировать его собственные зубы.
  Хесс медленно повернул голову. Шея повернулась на сто восемьдесят градусов. В глазах навигатора вместо зрачков плавала алая взвесь лопнувших сосудов. В этом кровавом зеркале Элиас увидел свое отражение — серое лицо человека, который опоздал.
  Элиас нащупал на пожарном стенде сорокасантиметровый Г-образный ключ. Сталь обожгла пальцы холодом. На «Зените» не было огнестрела — глупо дырявить обшивку, когда за ней вакуум. Только ручной инструмент. Только грубая физика.
  — Х-хе... сс... — Элиас попытался крикнуть, но его голос утонул в гулком мареве импланта.
  Навигатор шагнул навстречу. Его движения не имели ничего общего с человеческой походкой. Это была гидравлика, пересчитанная сверхразумом: суставы щелкали, кости терлись друг о друга с сухим скрежетом. Из горла Хесса вырвался свистящий выдох, сложившийся в отчетливое, механическое:
  — Слу-шай.
  Элиас взмахнул ключом. Тяжелая сталь рассекла озоновое марево. Корабль под ногами резко накренился на пять градусов влево — ИИ, уже поглощенный Хором, попытался сбить капитана с ног. Элиас врезался плечом в переборку, услышал, как трещит ключица, но не остановился. Он знал: если имплант пропустит хотя бы одну чистую ноту этого «хора», Элиас Торн умрет. И его тело встанет в строй, чтобы допеть эту симфонию до конца.
  
  
  
  ГЛАВА 1: ЭХО ПУСТОТЫ
  
  Корабль «Зенит» не был изящным исследовательским судном из глянцевых журналов. Это был «стервятник» класса «Икар» — тяжелый, облепленный заплатами радиационной защиты, с реактором, который ворчал, как старый пес.
  Их целью была система Кербер-4. Мертвая точка на краю сектора, где, согласно старым звездным картам, когда-то дрейфовал «Ковчег» исчезнувшей цивилизации Скитальцев. Для Земли это был вопрос выживания: стагнация технологий душила колонии. Правительство жаждало «святого грааля» — чертежей двигателей или хотя бы новых способов хранения энергии.
  Элиас Торн, капитан с сожженным на половину слухом и репутацией человека, который выживет даже в вакууме, смотрел на главный экран.
  — Глухо, как в гробу, — прохрипел он, поправляя имплант.
  — Хесс, что на сканерах?
  Навигатор Хесс, не отрывал вгляда от консоли.
  — Помехи, кэп. Кольца Кербера фонят так, будто там спрятана сверхновая. Но гравитационная линза дает отклик. Там что-то есть. Что-то очень плотное и... холодное.
  Экспедиция «Зенита» была частной, финансируемой корпорацией «Атлас». У них не было права на ошибку. На борту — всего шесть человек: техник, врач, навигатор, двое ученых и Элиас. Малая группа, чтобы не тратить кислород. Сплоченный механизм.
  — Кэп, гляньте на это, — подала голос Марта, бортовой врач и по совместительству нейробиолог. Она вывела на боковой монитор странную гистограмму.
  — Радиошум из центра кольца. Это не просто статика звезд. Это периодический сигнал. Очень низкая частота.
  — Сообщение? — прищурился Элиас.
  — Скорее... ритм, — Марта нахмурилась. — Похоже на сердцебиение. Только очень медленное. Один удар в три минуты.
  Элиас почувствовал, как по загривку пробежал холодок, который он списал на барахлящую систему климат-контроля. Корабль медленно входил в тень гигантского газового гиганта. Кербер-4 нависал над ними, как занесенный молот. Впереди, среди ледяных обломков колец, блеснула золотая искра.
  Это был «Ковчег». Огромное веретено из темного металла, лишенное иллюминаторов и огней. Оно не выглядело заброшенным. Оно выглядело спящим.
  — Сближение через десять минут, — голос Хесса дрожал от азарта. — Кэп, если там то, что мы ищем, «Атлас» выкупит нам по собственной планете.
  Элиас промолчал. Его имплант в тот момент выдал короткий, едва слышный писк — предвестник будущей катастрофы, — но капитан лишь покрутил регулятор громкости. В тот момент золото «Ковчега» казалось им спасением, а не надгробной плитой.
  
  «Зенит» содрогался. В кольцах Кербера-4 гравитационные колодцы работали как невидимые мельницы, перемалывая ледяные глыбы размером с дом. Элиас Торн вцепился в подлокотники кресла так, что суставы побелели. Его имплант выдавал каскад щелчков — помехи от магнитного поля гиганта пробивались сквозь экранирование.
  — Хесс, держи вектор! Если нас притрет к этой скале, мы превратимся в фольгу, — голос Элиаса звучал хрипло.
  — Стараюсь, кэп! Но навигационные гироскопы сходят с ума. Этот «Ковчег»... он словно искривляет пространство вокруг себя. Видите?
  На главном экране золотое веретено Скитальцев росло, заслоняя звезды. Оно было огромным — почти три километра в длину. Поверхность была испещрена глубокими бороздами, похожими на ритуальные шрамы или микросхемы титанических размеров. Никаких стыковочных узлов, никаких опознавательных знаков. Просто мертвый, холодный монолит.
  — Скан на органику? — бросил Элиас через плечо.
  Марта, склонившаяся над своим постом, покачала головой.
  — Пусто. Ни тепла, ни дыхания, ни выбросов углерода. Но, Элиас... ритм усилился.
  Она прибавила громкость на мостике. Теперь «сердцебиение» слышали все. Низкочастотный «Тум-мм... тум-мм...», от которого вибрировала палуба «Зенита». Это не был звук в вакууме. Это был резонанс, который передавался через гравитационное поле объекта прямо на корпус их корабля.
  — Это не пульс, — подал голос техник Ян. — Это работа мощных конденсаторов. Корабль не мертв. Он на «холостом ходу».
  — Или он ждет гостей, — отрезал Элиас.
  — Готовьте «Стрелу». Мы пойдем внутрь малым звеном. Хесс, остаешься на мостике. Если через два часа мы не выйдем на связь — уводи «Зенит» к ретранслятору. Плевать на контракт.
  Хесс обернулся, его лицо горело фанатичным блеском, который Элиас тогда принял за профессиональный азарт. — Мы не уйдем без добычи, кэп. Вы же знаете «Атлас». Они заставят нас выплачивать стоимость топлива до конца жизни, если мы вернемся с пустыми руками.
  
  Они использовали «Стрелу» — ремонтный бот, оснащенный плазменным резаком. В группу вошли Элиас, Марта и Ян.
  Сближение с «Ковчегом» напоминало попытку приземлиться на летящую пулю. Когда магнитные захваты «Стрелы» с грохотом присосались к золотистой обшивке, Элиас почувствовал странную вибрацию. Его имплант на секунду выдал чистый, пронзительный звук, похожий на звон колокольчика, и тут же заглох.
  — Проходим через технический сектор, — скомандовал Элиас. — Ян, жги.
  Ян приложил сопло резака к обшивке Скитальцев. Плазма ударила в металл, но вместо того чтобы плавиться, поверхность начала впитывать тепло. — Что за чертовщина? — Ян прибавил мощность. — Оно не греется. Оно ест энергию.
  Спустя мучительные десять минут металл поддался, нехотя расступившись и обнажив зияющую пустоту. Из пролома не вырвался воздух — внутри «Ковчега» царил абсолютный вакуум миллиарды лет.
  Они скользнули внутрь, подсвечивая путь нашлемными фонарями.
  Луч света выхватил из темноты бесконечные ряды стеллажей. Но на них не было запчастей или еды. Там, в идеальном порядке, стояли миллионы узких вертикальных ячеек. А в них — золотые диски.
  — Боги... — прошептала Марта в радиоэфире. — Это не склад.
  Элиас провел перчаткой скафандра по ближайшему диску. Золото под пальцами казалось почти теплым, несмотря на окружающий холод. — Это библиотека? — спросил он.
  — Нет, — Марта подошла ближе, ее фонарь дрожал.
  — Посмотри на маркировку ячеек. Это не каталожные номера. Это биологические сигнатуры. Элиас, это не библиотека. Это кладбище. Каждая пластина — это всё, что осталось от одного существа. Их мысли, их голоса, их... души?
  — Не неси чуши, док, — оборвал её Элиас, хотя холод внутри скафандра стал почти невыносимым.
  — Это носители данных. Мы возьмем образцы и уберемся отсюда. Ян, бери контейнер.
  Ян протянул руку к ближайшему диску. Как только его пальцы коснулись металла, «сердцебиение» корабля резко оборвалось. Наступила тишина. Абсолютная, звенящая тишина, которую прервал тихий, едва уловимый шепот в наушниках каждого из них.
  «...слу...шай...»
  — Кто это сказал? — резко обернулся Элиас, хватаясь за магнитный захват.
  — Я ничего не слышала, — голос Марты сорвался на вскрик.
  — Ян, положи диск!
  Но Ян уже вытащил пластину из гнезда. В тот же миг стены «Ковчега» отозвались низким гулом, и золотые диски в миллионах ячеек начали медленно вибрировать, создавая звук, от которого задрожали стекла гермошлемов.
  — Ян, я сказал: положи это на место! — голос Элиаса в радиоэфире лязгнул сталью.
  Техник замер. В луче нашлемного фонаря было видно, как его пальцы — толстые, неуклюжие в гермоперчатках — судорожно сжимают золотой диск. Пластина казалась куском застывшего солнечного света в этой бесконечной могильной темноте.
  — Кэп, вы только посмотрите на частоту... — голос Яна был странно ровным, лишенным страха. — Оно... оно поет. Прямо через перчатки. Я чувствую ритм костями.
  — Это вибрация ультразвука, идиот! У тебя сейчас суставы в кашу превратятся! — Элиас рванулся к нему, хватая за плечо.
  В ту же секунду «Ковчег» содрогнулся. Это не был взрыв или удар извне. Это было тепловое расширение. Миллионы ячеек со стеллажами начали приходить в движение, сдвигаясь и перестраиваясь, словно гигантский кубик Рубика. Путь к пролому, через который они вошли, мгновенно перекрыла стена из темного металла.
  — Отходим! — крикнул Элиас, разворачивая Марту к запасному выходу. — Ян, в контейнер его, быстро! И шевели протезами!
  Они бежали вприпрыжку, используя малую гравитацию «Ковчега». Свет фонарей метался по стенам, выхватывая странные барельефы. Элиас чувствовал, как его имплант начинает нагреваться. Сначала это было легкое тепло, как от солнечного луча, но через минуту оно превратилось в жгучий зуд.
  — «Зенит», это Торн! Хесс, ты нас слышишь? Готовь маневровые, мы выходим через технический створ Б-12! — Элиас тяжело дышал, иней от его дыхания начал оседать на внутреннем стекле шлема. Система жизнеобеспечения скафандра не справлялась — что-то внешнее поглощало энергию батарей.
  — Кэп... — в наушниках раздался голос Хесса, пробивающийся сквозь стену статики. — Уходите оттуда... «Ковчег»... он меняет массу. Сканеры показывают, что объект... уплотняется.
  — Мы уже в шлюзе «Стрелы»! — Элиас затолкал Марту в люк бота. — Ян, где тебя черти носят?!
  Техник отстал всего на десять метров. Он шел медленно, почти торжественно, прижимая контейнер с диском к груди, как ребенка. Его фонарь погас, и в темноте коридора Элиас видел только тусклое золотистое сияние, пробивающееся сквозь щели контейнера.
  — Ян! — Элиас высунулся из люка, протягивая руку.
  В этот момент «Ковчег» издал звук. Это был не шепот, а мощный, низкочастотный стон, который прошел сквозь подошвы скафандров. Ян споткнулся. Его шлем ударился о край переборки, и на стекле расцвела паутина трещин.
  — Воздух... — прохрипел Ян. — Кэп, я не слышу воздуха...
  Элиас рванулся вперед, поймал техника за лямки ранца и буквально зашвырнул его в декомпрессионную камеру «Стрелы». Люк захлопнулся со свистом. Внутри бота было тесно, пахло озоном и страхом.
  — Накачивай давление! — заорал Элиас Марте, падая на пол рядом с Яном.
  Стекло шлема техника продолжало крошиться. Марта сорвала с пояса герметизирующую пену и залила трещину, но Ян уже не сопротивлялся. Он лежал неподвижно, его глаза были широко открыты, а зрачки вибрировали, совершая тысячи мелких движений в секунду.
  — Пульс зашкаливает, — Марта прижала диагностический пластырь к его шее. — Элиас, у него нейронный шок. Его мозг словно попытался обработать терабайт данных за одну секунду.
  Бот «Стрела» со скрежетом оторвался от «Ковчега». Элиас прильнул к иллюминатору. Золотой гигант за кормой медленно вращался, и теперь Торн видел, что это не просто веретено. Это была антенна. Грандиозная, межзвездная антенна, которая миллиарды лет ждала того, кто «включит» её, коснувшись первой пластины.
  — Мы забрали это, — прошептал Ян, приходя в себя. Его голос был плоским, лишенным интонаций. — Мы забрали их песню, кэп. Теперь они не замолкнут. Никогда.
  
  Возвращение на борт «Зенита» не принесло облегчения. Едва стыковочные захваты зафиксировали «Стрелу», Элиас почувствовал, что на корабле что-то изменилось. Воздух стал плотным, вибрирующим.
  Хесс встретил их у шлюза. Его лицо было бледным, под глазами залегли глубокие тени.
  — Вы это сделали, — сказал он, глядя не на Элиаса, а на черный чемодан-контейнер в руках Яна. — Вы его принесли.
  
  — В медотсек его, — скомандовал Элиас, указывая на Яна. — Марта, займись им. Хесс, за мной в рубку. Нам нужно решить, что делать с этой добычей до того, как «Атлас» выставит нам счет за разбитое стекло скафандра.
  Элиас шел по коридору своего корабля, и его имплант продолжал ныть. Это была тихая, едва заметная пульсация в такт тому самому «сердцебиению», которое они слышали на подлете.
  Он еще не знал, что внутри контейнера, в идеальной тишине вакуумной прослойки, золотой диск начал менять свою структуру на наноуровне. Он не просто лежал там. Он настраивался на частоту систем «Зенита». Он искал проводника.
  В рубке Элиас упал в свое кресло и вывел на экран данные с внешних камер. «Ковчег» Скитальцев исчезал в тени Кербера-4. — Связи с Землей всё еще нет? — спросил он.
  — Глухо, кэп, — Хесс сидел к нему спиной, его пальцы быстро бегали по клавишам.
  — Но это не из-за помех. Посмотрите на график входящего сигнала.
  Элиас присмотрелся. На мониторе была ровная линия, которая внезапно расцветала сложным, гармоническим узором. — Что это?
  — Это мы, — тихо ответил Хесс. — Наш корабль начал что-то транслировать в сторону Кербера. Что-то очень похожее на... музыку.
  Элиас почувствовал, как внутри всё похолодело. — Мы ничего не транслируем, Хесс. Отключи передатчик.
  — Я пытался, — Хесс медленно обернулся. Его глаза странно блестели в тусклом свете рубки.
  — Но система говорит, что передатчик — это теперь я. И вы. И Марта. Мы все — часть одного хора, Элиас. Разве вы не слышите?
  Элиас потянулся к импланту и выключил его совсем. Тишина, которая последовала за этим, была еще страшнее любого звука. Потому что в этой тишине он отчетливо почувствовал, как его собственные кости начинают мелко, едва заметно вибрировать в такт песне, которой не было конца.
  
  Лабораторный отсек «Зенита» встретил их стерильным белым светом и запахом дезинфекции. Элиас стоял за бронированным стеклом, наблюдая, как Марта и Ян (уже пришедший в себя, но пугающе тихий) готовят контейнер к вскрытию.
  — Элиас, ты уверен? — голос Марты через интерком звучал с металлическим дребезгом. — Мы даже не знаем состава этого сплава. Если там патогены...
  — Для этого у нас есть четвертый уровень защиты и вакуумный захват, — отрезал Торн. — Марта, «Атласу» не нужны наши страхи. Им нужна спецификация. Открывай.
  Ян нажал кнопку. Крышка контейнера отошла с тихим шипением. Золотой диск лежал на черной подложке, и в холодном свете ламп он казался почти органическим. Его поверхность была испещрена мириадами тончайших линий, которые, казалось, шевелились, если смотреть на них боковым зрением.
  — Подключаю лазерный сканер, — прошептал Ян.
  Луч сканера скользнул по золоту. На главном мониторе побежали цифры. — Невероятно... — Марта придвинулась к экрану. — Это не монолит. Это слоистая структура. Плотность записи данных... Элиас, здесь нет битов. Здесь молекулярная сборка. Весь этот диск — это одна гигантская цепочка нуклеотидов, но собранных из золота и кремния.
  — Это ДНК? — Элиас нахмурился.
  — Это симфония, — Ян внезапно протянул руку к диску. Он не использовал манипуляторы. Он коснулся его пальцами в тонкой латексной перчатке.
  — Ян, назад! — рявкнул Элиас, но было поздно.
  В ту же секунду все лампы в лаборатории вспыхнули нестерпимым фиолетовым светом. Сканеры зашкалили. Элиас почувствовал, как его имплант в виске начал вибрировать с такой силой, что кожа вокруг него задымилась. Он сорвал прибор с головы, отшвыривая его в угол, и мир провалился в ту самую вязкую полутишину.
  За стеклом происходило нечто за пределами биологии.
  Диск не взорвался. Он начал звучать. Но это не был звук, слышимый ушами. Это была волна давления. Стеклянная колба с физраствором на столе лопнула, превратившись в пыль. Стены отсека пошли мелкой рябью.
  Ян стоял, закинув голову назад. Его челюсть медленно опускалась всё ниже, суставы щелкали в тишине, которую Элиас воспринимал лишь как давление на барабанные перепонки. Марта упала на колени, зажимая уши руками, но кровь уже начала сочиться сквозь её пальцы.
  — Останови это! — закричал Элиас, ударяя кулаком в бронестекло. — Ян, вырубай питание!
  Но питания не было. Кабели, подведенные к сканеру, поникли — диск сам генерировал поле.
  Вдруг звук изменился. Из хаотичного гула он превратился в гармонию. Десятки, сотни голосов переплелись в одну бесконечную ноту. Элиас замер. Несмотря на боль в виске, несмотря на ужас, он почувствовал, как его сердце начинает биться в такт этой ноте. Это было красиво. Это было настолько правильно, что всё его существование до этого момента показалось ему случайным шумом.
  — Кэп... — Марта подняла голову. Её глаза были залиты кровью, но она улыбалась. — Ты... слышишь? Они не умерли. Они просто ждали, когда кто-нибудь подберет иглу и поставит пластинку.
  Ян повернулся к стеклу. Его лицо было бледным, как мел, а зрачки расширились, поглотив радужку. — Это не информация, Элиас, — сказал он, и его голос теперь звучал одновременно из его горла и из динамиков корабля. — Это архитектура. Они перестраивают нас. Мы — их новые инструменты.
  Элиас бросился к пульту аварийной блокировки. Его пальцы дрожали. Он ввел код «Ноль-Один» — полная изоляция медицинского и лабораторного блоков. С тяжелым лязгом титановые заслонки перекрыли коридоры.
  Он остался один в тусклом свете аварийных ламп. В ушах звенело.
  — Хесс? — Элиас нажал кнопку связи на стене. — Хесс, ответь!
  — Я здесь, Элиас, — голос навигатора из динамика был пугающе спокойным. — Зачем ты закрыл заслонки? Ты мешаешь резонансу.
  — Хесс, слушай меня! Лаборатория заражена. Ян и Марта... они не в себе. Не подходи к жилым палубам. Разворачивай корабль в открытый космос. Мы не можем везти это домой.
  — Домой? — Хесс тихо рассмеялся, и этот звук перешел в странную, вибрирующую трель. — Элиас, мы уже дома. Хор говорит, что пространство — это просто струна. И мы научимся на ней играть.
  Элиас понял: Хесс на мостике тоже «поплыл». Пока они возились с диском, сигнал передавался по корабельной сети. Каждый динамик, каждый сенсор на «Зените» теперь транслировал Песню.
  Капитан прислонился спиной к холодной стене. Он чувствовал, как внутри него идет борьба. Часть его разума, искалеченная сломанным имплантом, отчаянно цеплялась за тишину. Другая часть — биологическая, клеточная — жаждала подчиниться ритму. Его собственные мышцы начали сокращаться в такт невидимому дирижеру.
  Он посмотрел на свои руки. Пальцы мелко дрожали.
  — Нет, — прохрипел он. — Не на моем корабле.
  Он выхватил из настенного шкафчика ручной фонарь и тяжелый разводной ключ. Впереди было триста метров коридоров, заполненных невидимой музыкой, и три обезумевших члена экипажа, которые теперь были единым организмом.
  Экспедиция за знаниями превратилась в операцию по дезинфекции, где единственным антисептиком была смерть.
  
  ГЛАВА 2: РЕЗОНАНС ТЕРПИМОСТИ
  
  Элиас Торн стоял, вжавшись спиной в холодный композит переборки. Его собственное дыхание казалось ему грохотом обвала. После того как он вырвал из виска неисправный имплант, мир превратился в кашу из низких частот. Он не слышал шепота вентиляции, не слышал гудения ламп — только утробный, дрожащий бас, идущий от палубы. Корабль вибрировал. «Зенит» больше не шел сквозь вакуум, он дрожал в нем.
  Он посмотрел на свои пальцы, сжимающие разводной ключ. Кожа вокруг ногтей была синюшной — кислородная смесь в этом секторе начала беднеть. Хор перекрывал клапаны.
  «Они не убивают меня», — подумал Элиас, и от этой мысли по спине прошел холод. «Они выкуривают меня, как крысу из норы. Им нужен слушатель».
  Ему нужно было попасть в четвертый инженерный отсек. Там, за переплетением криогенных магистралей, находился ручной дублер системы связи. Если он сможет выжечь передающую антенну, Хор останется запертым внутри «Зенита». Песня не уйдет к «Новой Надежде».
  Впереди, на перекрестке коридоров, мигнула лампа. Раз. Два. Три. Ритм. Хор навязывал свой ритм даже свету.
  Элиас выглянул из-за угла. В пятидесяти метрах, у поста безопасности, стояла Марта. Она больше не была похожа на врача, с которой он делил паек три года. Её скафандр был расстегнут, шлем валялся на полу. Она стояла, запрокинув голову, и её горло совершало судорожные, волнообразные движения. Она не пела — она была резонатором. Воздух вокруг её головы дрожал, искажая пространство, как над раскаленным асфальтом.
  Марта медленно повернулась. Её глаза, залитые кровью, смотрели сквозь Элиаса. — Э-ли-ас... — звук шел не из её рта. Он шел из динамиков под потолком, идеально синхронизированный с движением её синих губ. — Почему ты... в тишине? Здесь так... красиво.
  Элиас не ответил. Он знал: если она его увидит, Хор скорректирует частоту воздуха в этом коридоре, и его легкие просто лопнут от резонанса.
  Он нырнул в технический лаз — узкую нору, забитую силовыми кабелями.
  
  В лазе пахло жженой изоляцией и крысами. Элиас полз, обдирая пальцы о заклепки. Здесь, в узком пространстве, вибрация корабля ощущалась острее. Кости ныли. Ему казалось, что его скелет превращается в камертон.
  — Хорда... — прошептал он, пытаясь отогнать галлюцинации. — Это просто данные. Просто код.
  Но код менял «Зенит». Глядя на кабели, Элиас заметил, что пластиковая оплетка на них начала плавиться, но не от тепла, а от трения на наноуровне. Провода сплетались в новые узлы, образуя подобие нервных ганглиев. Корабль выращивал себе новую нервную систему. Золотой Диск, оставленный в лаборатории, был мозгом, а кабели — аксонами.
  Вдруг лаз содрогнулся. Стенки начали сжиматься.
  — Ах ты стерва... — Элиас рванулся вперед.
  ИИ корабля, ведомый Песней, вычислил его массу в технической пустоте. Секции обшивки начали сходиться, как челюсти гигантского зверя. Сталь визжала. Элиас видел, как в десяти метрах впереди выход сужается до узкой щели.
  Он выбросил вперед ключ, вклинивая его между гидравлическими поршнями. Металл ключа застонал, деформируясь под давлением в десятки тонн. Это дало ему две секунды.
  Элиас выкатился в коридор инженерного отсека за мгновение до того, как лаз схлопнулся, выплюнув облако пыли и искр. Ключ остался там — согнутый, бесполезный кусок железа.
  Он остался безоружным в самом сердце зараженного корабля.
  
  В инженерном отсеке №4 было темно и жарко. Здесь Хор звучал иначе — тяжелее, массивнее. Огромные баки с хладагентом работали как барабаны.
  Элиас добрался до пульта антенны. Его пальцы, перепачканные в масле и крови, порхали по кнопкам.
  — Давай, родная... — шептал он. — Сгори. Просто сгори.
  На экране всплыло сообщение: [ДОСТУП ЗАБЛОКИРОВАН ВНЕШНИМ ПРОТОКОЛОМ «ЛИРА»]. «Лира»? У Скитальцев уже было название для своей программы захвата.
  — Ты опоздал, Элиас.
  Он резко обернулся. В дверях стоял Ян. Техник выглядел ужасно: его кожа приобрела сероватый оттенок, а в венах на шее пульсировало что-то золотистое. Но самым страшным был его взгляд — абсолютно ясный, сверхразумный.
  — Мы уже отправили первый пакет данных, — сказал Ян. Его голос теперь звучал как хор из тысячи детей. — Новая Надежда приняла сигнал. Они думают, что это первый контакт. Они уже начали расшифровку.
  Элиас почувствовал, как мир покачнулся.
  — Сколько? — выдавил он. — Сколько людей услышало начало?
  — Достаточно, чтобы первая нота укоренилась в их медиа-сети. Через час их планетарный интернет станет нашей симфонией. Мы не захватчики, Элиас. Мы — спасение. Скитальцы нашли способ победить смерть, превратив биологию в вечную гармонию звука. Разве это не то, чего вы все хотели?
  — Мы хотели жить, — отрезал Элиас. — А не становиться записями на пластинке.
  Он бросился не на Яна, а к аварийному клапану сброса давления хладагента. Если он не может выключить антенну, он заморозит этот чертов сектор вместе со всеми схемами и собой.
  Ян не двигался. Он просто открыл рот.
  Из его горла вырвался звук такой плотности, что Элиаса отбросило к стене. Это была физическая волна. Перед глазами всё вспыхнуло белым. Воздух в легких мгновенно превратился в лед — частота звука заставила молекулы газа замедлиться.
  Элиас Торн падал в обморок, слыша, как в его голове, в том самом месте, где был имплант, начинает зарождаться первая, безупречно чистая нота Хора.
  
  Элиас не спал. Он не был в коме. Его сознание растянули на миллиарды тонких нитей и вплели в матрицу Хора.
  Вокруг не было пустоты — была перенасыщенность. Каждая вспышка перед закрытыми глазами была терабайтом памяти чужой расы. Скитальцы. Они не были гуманоидами. Это были существа из тонких мембран и кремниевых волокон, жившие в атмосфере газовых гигантов. Их цивилизация строилась не на камне, а на резонансе. Они строили города из стоячих волн.
  «Смотри...» — голос Хора теперь не имел интонаций. Это было коллективное «Мы».
  Элиас увидел их закат. Их солнце умирало, выжигая систему жестким рентгеновским излучением. Биологические тела Скитальцев распадались. И тогда они совершили величайшее бегство в истории — они перевели свою биологию в акустический код. Они записали себя на золотые диски, доверив свою вечность инерции космоса.
  «Мы не убиваем вас, Элиас Торн. Мы даем вам симфонию вместо тишины. Твой мозг — это шум. Твое тело — это энтропия. Мы — порядок».
  Элиасу казалось, что его череп раскалывается. Он видел тысячи лет их дрейфа. Одиночество среди звезд. Холод вакуума. Они ждали «резонатора» — любого биологического вида, чья нервная система могла бы послужить им домом. Люди были просто подходящими «флешками» с очень плохим софтом.
  В этом инфо-аду Элиас нашел свою «точку опоры». Это была боль в сломанной ключице. Настоящая, тупая, человеческая боль. Она не имела ритма. Она была хаотичной.
  — Пошли... вы... — прохрипел он в своем сознании. — Вы не музыка. Вы — плесень.
  Он начал концентрироваться на боли, как на спасательном круге. Он заставлял себя вспоминать самые отвратительные звуки: скрежет металла по стеклу, кашель умирающего двигателя «Зенита», белый шум неисправного радио. Он создавал внутри себя зону акустического отчуждения.
  «Твой шум бесполезен, Элиас...»
  — Ошибаетесь, — подумал он, и в этом виртуальном пространстве его мысль прозвучала как выстрел. — Вы не терпите диссонанса. Ваша гармония — это ваша слабость.
  
  Элиас пришел в себя на ледяном полу инженерного отсека. Тело било в конвульсиях. Воздух в отсеке был туманным — это конденсировался хладагент, вытекший из разбитых труб.
  Ян стоял над ним, но теперь техник выглядел иначе. Его кожа начала светиться изнутри тусклым золотистым светом. Он больше не дышал. Его грудная клетка была неподвижна, а звук голоса лился прямо из пор кожи.
  — Ты проснулся рано, Элиас. Мы еще не закончили калибровку твоих синапсов.
  Элиас не стал ждать. Его правая рука, всё еще свободная, нащупала осколок разбитой колбы с физраствором.
  — У меня своя... калибровка, — выдохнул он.
  Вместо того чтобы бить Яна, Элиас с силой вогнал острый осколок себе в левую ладонь. Резкая, ослепляющая боль вспыхнула в мозгу, мгновенно выжигая золотистые нити Хора. Резонанс внутри него захлебнулся. Хор в его голове взвизгнул, как сорванная струна.
  Ян отшатнулся, схватившись за голову. Боль Элиаса была для него как ведро кислоты, вылитое в чистый пруд.
  — Что ты... зачем?! Это нелогично!
  — Это больно, — прорычал Элиас, поднимаясь на ноги. — А вы, уроды, не умеете сопереживать. Вы умеете только вибрировать в унисон.
  Элиас схватил со стола тяжелый баллон с жидким азотом. Его левая рука висела плетью, кровь из раны заливала пол, но он чувствовал себя свободным. Тишина в его голове была настоящей.
  Ян попытался снова открыть рот, чтобы ударить звуком, но Элиас был быстрее. Он рванул вентиль баллона, направляя струю ледяного газа прямо в лицо технику. Звуковая волна, едва зародившись в горле Яна, столкнулась с плотным облаком замерзающего газа. Физика победила: звук захлебнулся в турбулентности.
  Ян рухнул, его лицо покрылось инеем за секунду. Его золотистое свечение начало гаснуть — холод замедлял молекулярные процессы, на которых держался Хор.
  Элиас, шатаясь, бросился к выходу. Он знал, что Хесс на мостике уже почувствовал сбой. Весь корабль сейчас превратится в одну большую ловушку.
  
  Коридоры «Зенита» изменились до неузнаваемости. Стены больше не были плоскими — они изгибались, образуя подобие волноводов. Освещение пульсировало кроваво-красным в такт какому-то новому, яростному ритму.
  Элиас бежал, зажимая раненую руку под мышкой. Боль была его топливом. Каждый раз, когда музыка Хора начинала казаться ему привлекательной, он надавливал на рану, возвращая себя в реальность через крик.
  На второй палубе его ждала Марта. Она стояла посреди коридора, преграждая путь к реактору. В её руках был хирургический лазер.
  — Элиас, ты портишь симфонию, — её голос был набором гармоник, от которых лопались лампы под потолком. — Мы просто хотим, чтобы ты стал частью нас.
  — У меня плохой слух, Марта! — крикнул он.
  Он не стал сближаться. Элиас ударил плечом по панели пожаротушения. Из потолочных форсунок ударила густая пена. В замкнутом пространстве коридора это мгновенно изменило акустику. Звуковые атаки Марты начали вязнуть в пористом материале пены, теряя свою разрушительную силу.
  Марта вскинула лазер, но пена ослепила сенсоры её скафандра. Элиас пронесся мимо неё, сбив с ног мощным ударом плеча. Он не чувствовал жалости. Марты там больше не было. Остался только биологический динамик.
  — Еще две палубы... — хрипел он, вваливаясь в шахту технического лифта.
  Лифт не работал — ИИ отключил энергию. Элиас схватился за скобы лестницы. Снизу, из глубины корабля, поднимался низкий, вибрирующий гул. Это был Хесс. Капитан чувствовал, как навигатор подключает к Хору мощные маневровые двигатели. Они собирались использовать «Зенит» как гигантский колокол, чтобы транслировать сигнал на всю систему.
  Элиас начал спуск. Каждый шаг вниз отдавался в его теле как удар кувалдой. Хор понял, что его нельзя уговорить. Теперь он собирался его раздавить.
  
  Реакторный зал встретил Элиаса гулом, который ощущался не ушами, а внутренними органами. Здесь, в сердце «Зенита», Хор больше не скрывался за гармонией. Воздух дрожал от сырой, дикой энергии. Магнитные ловушки реактора пульсировали синим светом, и в такт им содрогались массивные волноводы, которые экипаж успел проложить от Лаборатории.
  Хесс ждал его у центральной консоли. Навигатор больше не стоял на ногах — он буквально врос в кресло пилота, его руки были оплетены оптоволоконными кабелями, уходящими в разъемы управления.
  — Ты вернулся за тишиной, Элиас? — Голос Хесса теперь шел отовсюду: из вентиляции, из вибрации пола, из самого металла. — Но тишины больше нет. Есть только паузы между нотами.
  Элиас сделал шаг, пошатываясь. Его левая рука, обмотанная грязным лоскутом комбинезона, кровоточила. Правая сжимала ручной терминал — бесполезный кусок пластика, если его не подключить к нейросети.
  — Я пришел... выключить музыку, — прохрипел капитан.
  Он рванулся к аварийной панели, но Хесс просто повел пальцем по сенсору. Гравитация в зале мгновенно увеличилась втрое. Элиаса прижало к палубе с такой силой, что в сломанной ключице что-то хрустнуло. Его лицо вжалось в холодную сталь.
  — Чтобы войти в систему «Глушитель», нужна твоя подпись, Капитан, — голос Хесса стал торжествующим. — Но ты слеп и глух. Ты вырвал свой разъем. Ты — шум в нашей системе. Мы просто подождем, пока твое сердце остановится под этим весом.
  Элиас понял: Хесс прав. Без импланта он не может подтвердить личность. Аварийный сброс реактора защищен от био-взлома. Нужно «Я» капитана.
  Он потянулся к карману комбинезона. Там лежал старый, наполовину обгоревший имплант, который он подобрал в коридоре. Тот самый, поврежденный частотой «Ковчега».
  — Ты хочешь... войти? — Хесс ослабил гравитацию, позволяя Элиасу приподняться. — Ты готов услышать нас снова?
  Элиас не ответил. Сжав зубы, он приставил разъем импланта к окровавленному порту на виске.
  — Давай... — прошептал он.
  Металлические контакты вошли в плоть.
  Боль была такой, будто в мозг вогнали раскаленный лом. Имплант мгновенно поймал сигнал Хора, который в этом зале был максимальной мощности. Элиас закричал, но звука не было — только бесконечный золотой рев в сознании. Хор хлынул в него, как океан в разбитое окно.
  
  [ИДЕНТИФИКАЦИЯ: КАПИТАН ЭЛИАС ТОРН] [СТАТУС: ПОДТВЕРЖДЕНО] [ДОСТУП К СИСТЕМЕ «ГЛУШИТЕЛЬ» ОТКРЫТ]
  В этот момент его разум стал полем битвы. Хор пытался стереть его личность, заменить его память своими архивами. Но Элиас использовал боль от раны на руке как якорь. Он не слушал музыку — он видел код.
  — Теперь... моя очередь... — Элиас ударил по сенсору «Глушителя».
  Всё здание корабля содрогнулось. Тяжелые стержни-поглотители с грохотом упали в активную зону реактора. Энергия начала гаснуть. Синее сияние сменилось аварийным красным.
  Хесс взвыл. Его связь с кораблем начала рваться. Кабели, оплетавшие его руки, искрили, выжигая плоть. — Нет! Мы почти... мы почти допели!
  Сенсорный имплант в левом виске Элиаса Торна не выдержал резонанса. Внутри черепа что-то коротнуло, вспыхнула острая боль, и мир мгновенно изменился: высокие частоты отсекло защитными протоколами, а оставшиеся звуки превратились в вязкое, утробное марево. Элиас слышал мир так, словно его голову зацементировали — только низкий гул реактора и тяжелые вибрации, проходящие сквозь подошвы ботинок.
  Элиас упал на колено, прижав ладонь к сочащемуся сукровицей разъему. Запахло паленой кожей и озоном. Сквозь зажмуренные веки он видел, как терминалы мостика сходят с ума: экраны выплевывали каскады золотых символов, плавя матрицы и наполняя воздух вонью горелого пластика.
  Элиас сорвал имплант с виска — на этот раз окончательно, вместе с куском кожи. Он снова погрузился в тишину, но это была победная тишина. Реактор заглох. «Зенит» медленно погружался во тьму и холод.
  В центре зала, в колыбели из силовых кабелей, висел Диск. Золото не отражало свет ламп — оно всасывало его. Вокруг артефакта воздух превратился в студень. Иней на переборках больше не лежал ровным слоем; он вибрировал, выстраиваясь в колючие, математически выверенные фракталы, которые медленно вращались в такт немому зову.
  Навигатор Хесс был еще жив, если это можно было назвать жизнью.
  Он уже стоял у главной консоли, его пальцы впились в металл так сильно, что ногти сорвались, оставив на дюрале кровавые борозды. Хесс не чувствовал боли. Его тело выгнулось дугой, позвонки отчетливо хрустели, перестраиваясь под новый ритм. Рот навигатора был открыт так широко, что кожа в углах губ лопнула, обнажая багровое мясо. Из этой черной дыры вырывался ультразвуковой свист — Элиас не слышал его ушами, но чувствовал, как от этой частоты начинают вибрировать его собственные зубы.
  Хесс медленно повернул голову. Шея повернулась на сто восемьдесят градусов. В глазах навигатора вместо зрачков плавала алая взвесь лопнувших сосудов. В этом кровавом зеркале Элиас увидел свое отражение — серое лицо человека, который опоздал.
  Элиас нащупал на пожарном стенде сорокасантиметровый Г-образный ключ. Сталь обожгла пальцы холодом. На «Зените» не было огнестрела — глупо дырявить обшивку, когда за ней вакуум. Только ручной инструмент. Только грубая физика.
  — Х-хе... сс... — Элиас попытался крикнуть, но его голос утонул в гулком шуме.
  Навигатор шагнул навстречу. Его движения не имели ничего общего с человеческой походкой. Это была гидравлика, пересчитанная сверхразумом: суставы щелкали, кости терлись друг о друга с сухим скрежетом. Из горла Хесса вырвался свистящий выдох, сложившийся в отчетливое, механическое:
  — Слу-шай.
  Элиас взмахнул ключом. Тяжелая сталь рассекла озоновое марево. Корабль под ногами резко накренился на пять градусов влево — ИИ, уже уходящий в спящий режим, поглощенный Хором, попытался сбить капитана с ног. Элиас врезался плечом в переборку, услышал, как трещит ключица, но не остановился. Он знал: если пропустит хотя бы одну чистую ноту этого «хора», Элиас Торн умрет. Из последних сил Элиас ударил по диску. Хесс упал. Давление на разум сразу прекратилось.
  
  Он лежал на полу, глядя, как гаснут индикаторы. Он знал, что это не конец. Хор заперт в золотых дисках, и пока «Зенит» дрейфует в пустоте, он остается угрозой.
  
  ЗАКЛЮЧЕНИЕ: ПОСЛЕДНЯЯ ПАУЗА
  
  «Зенит» больше не пел. Он остывал.
  Элиас лежал на полу спасательной капсулы. Воздух здесь был горьким, пересушенным, но тихим. Имплант, «зачем он взял его с собой?» вырванный с мясом, валялся рядом на палубе — бесформенный комок пластика и чужой крови. Капитан чувствовал, как холод медленно забирается под комбинезон, сковывая суставы. Реактор был заглушен, системы жизнеобеспечения замерли.
  Он победил. Хесс, Марта, Ян — все они превратились в ледяные статуи там, в глубине корабля, запертые в своих телах, как ноты в футляре.
  Элиас закрыл глаза, наслаждаясь тишиной. Но эта тишина была неполной.
  Где-то на грани восприятия, в самой структуре его костей, всё еще жил едва уловимый зуд. Это не был звук. Это была инерция. Как эхо после оглушительного удара колокола, которое продолжает вибрировать в пустоте.
  Экран ручного терминала в его руке моргнул. Слабый, умирающий заряд батареи вывел на дисплей последнюю расшифровку, которую успел сделать ИИ перед отключением.
  [ПЕРЕДАЧА ЗАВЕРШЕНА НА 14%] [АДРЕСАТ: РЕТРАНСЛЯТОР «ГЕЛИОС-1»] [СТАТУС: ПОЛУЧЕНО]
  Элиас смотрел на эти цифры, и его сердце пропустило удар. Четырнадцать процентов. Всего несколько секунд чистого кода. Этого не хватит, чтобы перестроить планету. Но этого достаточно, чтобы заразить одну-единственную радиостанцию. Одну нейросеть. Один слуховой аппарат.
  Он посмотрел в иллюминатор. Далеко впереди, среди холодных звезд, мерцала точка — «Новая Надежда». Там жили миллионы людей, которые сейчас просыпались, включали свои терминалы и надевали наушники, готовясь услышать новости с края системы.
  Вдруг имплант на полу затрещал. Короткий, сухой щелчок электрического разряда.
  Элиас понял, что Хор не нуждается в проводах. Ему не нужен реактор. Ему нужно только внимание.
  Он потянулся к рычагу ручной разгерметизации шлюза. Его пальцы были непослушными, обмороженными. Это был единственный способ гарантировать, что он не станет следующим передатчиком. Последний акт дезинфекции.
  Но когда его рука легла на рычаг, в его голове — в самой глубине сознания, куда не дотягивался ни один имплант — зародилась мелодия. Безупречная. Чистая. Родная.
  Он замер. Рычаг казался бесконечно тяжелым.
  — Красиво... — прошептал Элиас Торн.
  И он не стал открывать люк. Он закрыл глаза и начал подпевать, заполняя ледяную пустоту капсулы своей первой и последней нотой.
   Далеко в космосе «Новая Надежда» ответила ему миллионами огней. Хор только начинал репетицию.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"