Приспел час рассказать мою жизнь. Мясорубкой полусна выдавленный в слюнный бурдюк рта, я впитал мягкое озарение. Я увидел, нет, вобрал в себя ноздрями ума единственный промах Улисса - он бросил Калипсо, Ultima Thule философского скитания, и захотел согнуть линию времени, отплыв назад к вещественной Итаке. И прозевал фортуну стать богом. В этом, впрочем, своя мудрость и обаяние. Подобно тому, как мозглая пасмурность мгновенно поджигает идею кофе (не нуждающегося в эпитетах), вольное утро вызвало мысль о запойном чтении. За годы жалких попыток обнажить алмазный хребет слов я успел понять, сколь мало зависит от их подбора и порядка. Лишь упругая мощь интеллектуального вожделения имеет цену. Прячется она в тебе или нет? В меню дня - Борхес и вояж на Луну Сирано де Бержерака. Еще вчера я наблюдал слоение жестких, будто хитин, туч, волнистые фаланги выступавших друг из-под друга завес. Сегодня всё облысело. Лаконичные, как творение, косые параллелограммы солнца темпераментными ударами гончара перемесили ландшафт умеренно-континентальной комнаты на плазму Средиземноморья. Свет - осязаем, это его исконное свойство, оно разрешает ему обмазывать зеркала тьмы. Заглотав грядущие угрозы благим беспамятством - так заглатывают ангину теплым молоком, - питая смутные упования на расположение божеств и продажу недвижимости, я положил себе писать ясно и просто. Однажды меня вогнало в счастливый озноб осознание того, что молнией змеится резкий, словно белое на белом, разлом неба, рожденный сменой эонов, и дано немыслимое дозволение похитить всё, что казалось запертым навсегда в этот макабрический век. Я нашел свою Калипсо в Тартарии. Я узрел сквозящее лунное человечество.