Спустя пару дней после того, как я тиснул свой 4-й набросок на "Битве скальдов", визит мне нанес местный корифей, известный под псевдонимом Зевака и овеянный славой тонкого, беспощадного аналитика. Горчайшие мои предчувствия сбылись - последовавшее с веским основанием я бы обозвал форменным Ватерлоо. Цитаты из рецензии привожу не столько ради подспудной сладости самоуничижения, сколько в целях просветительских, если хотите, воспитательных - дабы предостеречь иных от пагубных заблуждений.
"Итак, мысленно потирая сухонькие ладошки, приступим. Дело мы имеем с автором, тяжко эрудированным - увы, истинного, классического образования мы здесь не усмотрели - поверхностность начитанности, зияющие полыньи в знаниях и начетничество прямо-таки лезут наружу в неукротимой страсти вывалить на доверчивого читателя как можно больше имен, терминов и отсылок. В резюме автора мы видим имена Эдгара По, Майринка, Жана Рэя, Набокова, Борхеса, Головина, Умберто Эко и Маркеса. Чертовски скромно! Исподволь и словно невзначай автор внушает аудитории мысль о возможности сосуществования в одном высказывании фигур подобного веса - и себя. Кто-то скажет - плох тот солдат etc. Еще помянули бы Икара или Фаэтона! По мне, коли обращаться к мифологии, лучше провести аналогию с постыдной самонадеянностью Марсия. Теперь - собственно к "произведениям". Мы бы сравнили их рыхлую плоть с глинисто-непропеченным тестом или с восточными сластями, густо пропитанными приторным медом. И это навязчивое выставление напоказ фрактально-мандельбротовской разветвленности мучительно-нескончаемых периодов! Мы все так умеем, автор. Было бы для чего. Вы, вообще, читали столь любимого вами Борхеса? Вычурность и витиеватость стиля должны быть презираемы в приличном обществе, вроде золоченого китча нуворишей. Аттицизм, благородная простота - единственно достойная стезя. Воздух, свет, действие. Вы пытаетесь выдать свою нудную жвачку за шедевр, это липа чистой воды. Попробуйте-ка для начала сотворить нечто в стиле Тарантино - неотрывно-захватывающее, вышибающее мозги, блистательное и легкое, полное скрытого, глубокого смысла. Слабо́, как и предполагалось. О фабульной, архитектонический анемии мы вовсе не желаем талдычить, ибо другие уже делали это множество раз. Автор, кажется, от природы лишен элементарной способности придумать конструктивный сюжет. Герой, никак не могущий, кстати, отслоиться от вялой личности автора, все время куда-то едет или идет - не то на работу, не то с работы. Хочется гаркнуть - "Ну доедь же ты хоть куда-нибудь!". Неужели, например, не приходит в голову завершить сей откровенно скучный биографический экскурс, с невыносимым упорством прерываемый псевдометафизическими отступлениями, скажем, дуэлью, оттененной свежестью снега, благословившего, наконец, черную землю? Но и с подлинной метафизикой автор не справляется, несмотря на то, что раздражающе часто, впопад и невпопад мусолит это слово. Почему фразу о том, что демиург "десницей месит, а шуйцей лепит миры" у него даже не хватило изобретательности увенчать догадкой, что именно этим и объясняется таинственная хиральность пространства? И пускай автор не кичится приверженностью к мелочной отделке слога. За неимением внятного посыла, композиции, остроты, той самой актуальности, отчего-то им высокомерно презираемой, жизненной насущности, все эти шлифовки, инкрустации и смешивания красок не стоят ломаного гроша, и сходны с тем, как если бы какой-нибудь Ван Эйк или Вермеер использовали свою ухищренную виртуозность для изображения отхожих мест. Неоспоримый факт - чем доброжелательнее отзыв, тем он обиднее, когда тебе намекают, что понимают твой замысел и знают, что именно ты мечтал создать, "но, старина, ты просто не дотягиваешь". И, напротив, не так страшна оценка того, кому всё в тебе чуждо и непонятно. Послужит ли это для нашего автора утешением? Вопрос выбивается из рамок рецензии и, честно говоря, малоинтересен. Впрочем, в ослеплении своего тщеславия он вполне может почитать себя неким бодхисаттвой от искусства, едва вступившим на почти бесконечный путь, долженствующий привести его в оный день, в оное рождение, к высотам. Не собираемся его разубеждать, это неблагодарная задача".