Аннотация: Продолжение повести про Ленина, сознание которого перенеслось в тело молодого Николая Романова
Николай - точнее, тот, кто теперь скрывался под его ликом - вышел из опочивальни императора, медленно притворив за собой тяжёлую дверь. В пальцах еще дрожали отзвуки горячего, почти мертвенного касания руки Александра. Мысли путались: "Он согласился... или просто не успел отказать? Обещал помочь. Чем? Как? Часы его сочтены. Да и не уверен, что мне нужна его помощь".
- Nicky! - Раздумья оборвались резко. Красивая девушка в серо-голубом платье, державная в руках какую-то книгу, вскочила с кресла и бросилась к нему. Её глаза, широкие, синие, как лед на Неве, устремились к нему с немым вопросом. Впрочем, она тут же произнесла его. - How"s your father?
Ленин внутри Николая напрягся: "Английский". Настоящий цесаревич говорил на нем безупречно. Не смотря на отличное знание языка, Владимир Ильич говорил на нём с заметным акцентом.
- He is... weak, - ответил он медленно, тщательно проговарива слова. - But his mind is clear.
Аликс слегка нахмурилась. Возможно, почувствовала что-то не то в интонации.
- You sound... different today.
- Tired. Too much thoughts, - он машинально потрогал лоб, будто подтверждая свои слова.
Пауза. Она изучала его взглядом, и ему стало не по себе.
- Perhaps we should speak German? - предложила она, переходя на привычный им обоим язык.
Хуже. Его немецкий был хорош, но куда хуже, чем у Николая. Однако отказаться - значит вызвать подозрения.
- Ja... wenn du willst, - выдавил он, уже чувствуя, как язык заплетается.
- Warum bist du so nervös? (Почему ты так нервничаешь?) - спросила она, делая шаг навстречу.
- Der Vater... seine Krankheit. Es ist schwer. (Отец... его болезнь. Это тяжело)
Она не отводила глаз.
- Du sprichst heute so... anders. Fast, als wärst du nicht du selbst.* (*Ты говоришь сегодня так... странно. Почти как будто ты не ты)
Проклятье. Она чувствует.
- Ich bin nur müde, Alix. Wirklich. (Я просто устал, Аликс. Правда)
В повисшей тишине послышался крик чаек где-то за окном, и этот звук, такой обыденный, казался сейчас зловещим.
- Soll ich dir Tee bringen lassen? (Прикажешь принести тебе чаю?) - наконец смягчилась невеста Николая.
- Nein, danke. Ich muss... nachdenken. (Нет, спасибо. Мне нужно... подумать)
Она соглашаяь кивнула, но в её взгляде осталась тень беспокойства.
- Dann lass mich nicht stören. (Тогда я не буду тебе мешать)
Слегка коснувшись руки Николая, Алиск вышла, оставив его одного среди тяжелой дубовой мебели и золоченых рам. Николай, точнее - Ленин, продолжал стоять посреди приемной, нервно сжимая кулаки: "Она что-то заподозрила. Но важнее другое: если Аликс заметила перемену - заметят и другие. Родственники. Придворные. Гвардия. Министры. Значит, времени мало".
Он подошел к окну. Внизу, в саду, солдаты сменялись в карауле.
"Нужно действовать быстрее. У меня неделя, пока все странности можно будет списывать на потерю отца. Хотя, потом привыкнут. Или я притрусь, - последняя мысль была столь привлекательной, что Ленин невольно улыбнулся, - а пока мне нужно подготовится ко второй встрече с императором. Он упрям, но понимает, что болезнь не оставляет ему выбора, он знает, что я буду действовать, как решил. Значит готов к компромиссам. Надо продумать всё так, чтобы старый император благословил молодого на реформы. Это поможет продержаться несколько месяцев, даст время, чтобы укрепиться".
Резко развернувшись на каблуках, Ленин зашагал к выходу из приёмной, но столкнулся с обер-прокурором Святейшего Синода Победоносцевым, бывшим к тому же одним и воспитателей наследника престола:
- Ваше Императорское Высочество, - старый царедворец сделал безупречный придворный поклон, при этом его проницательные глаза изучали цесаревича с тревожной внимательностью.
- Константин Петрович... - Ленин немного разраженно кивнул, - Вы к отцу?
- С позволения Вашего Высочества... - старый учитель, котрый преподавал право не только Николаю, но и его отцу, сделал паузу, - Мне бы хотелось прежде побеседовать с вами. Если, конечно, вы располагаете несколькими лишними минутами.
Голос обер-прокурора звучал мягко, почти отечески, но в этой мягкости чувствовались едва заметный стальные нотки.
Они отошли к окну, за которым золотом восходящего солнца блестело слегка волнующееся море.
- Ваш августейший родитель... - Победоносцев осторожно начал, - как вам кажется его состояние?
- Он отдыхает... - неопределённо ответил Николай, глядя куда-то вдаль, но тут же уточнил, - мне показалось, что Государь чувствует себя лучше. Вчера я плакал после встречи с ним, сегодня он вдохновил меня своей энергией. Его Императорское Величество требует перемен. От меня требует... - Ленин заметил, как после этих слов Победоносцев весь напрягся, словно гепард, изготовившийся к прыжку, - но, что я могу без него?
Последняя фраза расслабила Победоносцева.
- Как бывший наставник я не оставлю Вас в одиночестве нести то тяжелое бремя, которое рано или поздно ляжет на ваши плечи.
- Лучше - позже, - Николай печально опустил олову, - сегодняшний разговор подарил мне надежду на скорейшее выздоровление Папа.
- В 1888 году после крушения в Борках многие поспешили похоронить вашего отца, Ваше Императорское Высочество. Но Господь управил... Вы ведь помните наши уроки права, - продолжил Победоносцев, проводя рукой по золочёной раме окна, - империя держится на трёх китах: Православии, Самодержавии, Народности. Любое отклонение...
-...грозит потрясениями, - закончил за него Николай.
- Именно так. - Старый юрист одобрительно кивнул, но его глаза сузились, - Я слышал, вы изучаете проекты земельной реформы?
Николай почувствовал, как под мундиром пробежал холодок: "Шпионят за императором? Если это так, то комедия, которую я ломаю сейчас, никого не обманет. Нет, не может быть. Слишком быстро. Скорее, совпадение. Но осторожность не помешает".
- Как наследник, я обязан изучать всё, что касается блага империи.
- Разумеется... - Победоносцев достал из кармана маленькую книжечку в кожаном переплёте, - Ваш конспект по крестьянскому праву. Вы делали прекрасные заметки на полях... "Община - хранительница устоев".
Он протянул тетрадь. Их пальцы соприкоснулись на мгновение - холодные, сухие, как пергамент. У Ленина отлегло от сердца. Его разговор с императором остался между ними двоими. С другой стороны, очень скоро он сделает первый шаг. И тогда всем всё станет понятно, скрывать что-то станет бессмысленным. Но сейчас смысл есть, иначе можно и не дожить до первого шага.
- Константин Петрович... - Ленин медленно закрыл тетрадь, - вы ведь не просто так вспомнили об этих записях?
Победоносцев вздохнул:
- Когда ваш отец взошёл на престол, я дал ему три совета. Сегодня я осмелюсь дать вам один: Россия... это не Англия. Наши мужики не готовы к свободе. Дайте им землю - они пропьют её за год.
Послышались шаги, из спальни императора выскользнул лакей, который искал наследника.
- Мне пора, - сказал Владимир Ильич.
Победоносцев отступил на шаг, поклонившись на прощание:
- Ваше Высочество всегда может рассчитывать на мою преданность... и советы.
Ленин направился к двери, при этом он невольно перелистнул старую тетрадь. На последней странице рукой Николая было написано: "Кто даёт свободу недостойным - тот губит империю".