Собрался как то гуцул в Одессу на привоз. Встал спозаранку. Ещё никто из соседей не трубил в трембиту о своих ночных достижениях. Вышел из хаты, зевнул, потянулся...
Глядь, а на опушке леса сосед по кустам лазит.
- Шо ты там делаешь? - Поинтересовался гуцул.
- Грибочки собираю!
- А ты их сажал? Полол? Поливал?
- И тебе доброго утра, соседушка! - Разогнулся сосед. - И чего это ты, Вакула, с утра и без трембиты? Часом не захворал?
- Да Оксана дюже вредная. - Тяжело вздохнул мольфар, - Хочет себе черевички как у императрицы. Пока ей обновку не достану, трембитить о своих ночных достижениях наверное и не получится.
- Отож! - С ехидной улыбкой согласился с ним сосед, а потом поинтересовался: - И где она в них ходить будет?
- Да по бурьянам и коровьим лепёшкам. - Улыбнулся Вакула и хлопцы дружно заржали.
Собрался гуцул в дорогу, одел вышиванку, расшитые понизу красные суконные крашеницы. на ноги одел вязаные чулки-капчуры и остроносые пойолы, вытачаные из цельного кожаного лоскута. Опоясался широким кожаным чересом. Он был удобен и тем, что на приделанных крючках можно было носить складной нож, огниво, протычку для трубки. За пояс засунул пистолет, топорик, кисет, люльку, роговой сугак для прокалывания дыр и распутывания узлов. Надел набедренные кожаные сумки, наполнил табивки всякой мелочью, нужной в дороге. Одел кептарь. Это был не кептарь, а сказка. Украшен кептарь был вышивкой, аппликацией и плетенкой из цветной кожи, кистями-дармовисами, латунными колечками-капслями. Одел фетровую шляпу, раскошную чёрную кресань обвитую пушистыми гарусными червячками, за шнурки заткнуты тетеревиные перья и побрякушки на проволочках. Оседлал любимого коня гуцульской породы, собрал большие перемётные сумы бесаги с клетчатым узором. Наполнил их товаром на продажу и двинулся в путь. Проводить в дорогу хлопца прибежала не менее нарядная Оксана, только вот черевички у неё на ногах были старые, стоптанные.
Долго, коротко ли, путешествовал гуцул но повстречали в путника в месте пограничном гайдамаки. Добры молодцы с оселками на бритых головах, с длинными усами. Вышиванки у них белые, кушаки синие, шаровары красные. На боку сабли. Кто с секирой, кто с мушкетом.
- О, пан гуцул! - Обрадовались ему хлопцы. - Слезай с коня, раздевайся и гроши выкладывай. Домой пешком вернёшься, если поведёшь себя смирно.
- Вы, хлопцы не боитесь? - Поинтересовался гуцул. - Я мольфар потомственный.
- Мы хлопцы отчаянные. Не боимся ни короля польского, ни императора австрийского, ни царя московского ни султана турецкого. - Отвечали ему гайдуки. - Не боимся ни бога, ни чёрта, ни тебя, колдунишка. Нас рать, нам насрать.
- Ну, тогда срите! - Махнул рукой в их сторону и дальше поехал. А гайдамаки разбежались по кустам. Пока кушак размотаешь, пока на шароварах завязки развяжешь, не до охраны им проезжей части стало.
"Дедушка, а почему он рукой махал? - Перебивает сказку Кристинка. - У него, что, волшебной палочки нету?"
"Палочки у него действительно нет. - Соглашается с ней дедушка. Была бы волшебная палочка, он бы ей сразу махать стал. О! Топорик! - Вместо неё есть волшебный гуцульский топорик"
- Ну, тогда срите! - Махнул гуцул волшебным топориком в их сторону и дальше поехал. А гайдамаки разбежались по кустам. Пока кушак размотаешь, пока на шароварах завязки развяжешь, не до охраны им проезжей части стало.
Распродал гуцул в Одессе на привозе сыры и колбасы, купил Оксанке черевички, как у самой императрицы. Сапожник уверял, что хорошо рассмотрел их, когда в ноги самой императрице пал и давай лобызать её туфельки. Видел мольфар, правду говорил ему сапожник, не врал ему старый еврей.
Едет гуцул домой по дороге, пешеходов из под копыт волшебным топориком отгоняет.
На границе повстречали гуцула те же гайдамаки. Хлопцы понурые, вид у них не молодецкий.
- Смилостивься над нами, мудрый мольфар! - Упали они перед ним на колени. - Сделай так, чтобы мы больше не срали.
- Не срите! - махнул гуцул в их сторону волшебным топориком и дальше поехал.
"Они ларёк ограбили и объелись всякой вкусной крашеной дряни. От этого у них языки посинели!" Поясняет Кристинка.
На границе повстречали гуцула те же гайдамаки. Хлопцы понурые, вид у них не молодецкий.
- Смилостивься над нами, мудрый мольфар! - Упали они перед ним на колени. - Сделай так, чтобы мы больше не срали.
- Языки покажите!
- Бе! - Высунули языки гайдамаки
- А почему они у вас синие?
- Мы ларёк недавно ограбили и объелись всякими сладостями. - Отвечали гайдамаки. - Вот у нас языки и посинели.
- Нельзя есть всякую крашеную дрянь в красивой блестящей упаковке!
- Мы больше не будем! - Хором ответили гайдамаки.
- Ну, ладно! Раз больше не будете, то не срите! - Махнул в их сторону гуцул топориком и дальше поехал.
Обрадовались гайдамаки. Но не долгой была их радость. Подолгу приходилось сидеть им в кустах, да тужиться. Всё было напрасно.
Поехали они искать мольфара проклятущего, Дорогу им подсказывали жители местные, хорошо запомнившие парня видного. Так и добрались они как то к вечеру до села гуцульского. Повстречали бабу местную.
- Что за село? - Поинтересовался атаман.
- Криворивня.
- Тут живёт знаменитый мольфар?
- Тут, только вы опоздали немного, они с Оксаной уже на сеновале уединились. - Усмехнулась тётка. - До утра тревожить не советую.
- А как Вас зовут, красавица?
- Солоха!
- Хозяюшка, не угостишь ли водицей колодезной? А то так жрать хочется, что и переночевать негде.
- Ну, проходите в хату, гости дорогие, - заулыбалась хозяйка, - если только грошами богаты.
Утром рано по деревне начали разноситься звуки трембит.
- Солоха, - удивились гайдамаки - Что за праздник такой? С чего вдруг народ с раннего утра в дудки дудеть начал? И так головы трещат после горилки, а тут такие трели громкие.
- Никакого праздника! - засмеялась Солоха. - Это мужья соседям хвастаются кто ночью сколько раз и как долго перед своими жёнами отличился.
- И кто им мешает приврать?
- Да вы что такое наговариваете! - Возмутилась Солоха. - Вдруг другие про обман узнают, позора потом не оберёшься. Шило в мешке не утаишь!
- А нам тоже в дуду дуть надо? - Оживились гайдамаки.
- Так у вас трембит с собой нет. - Томно улыбнулась им Солоха. - Да и дудеть наверное не умеете.
Наш мольфар с сеновала вышел, топорик за поясом, в руках трембита. Покосился на гайдамаков и давай в трембиту трембитить. Громко дудел, много раз и подолгу. Наконец выдохся.
- Смилостивься над нами, мудрый мольфар! - Упали гайдамаки перед ним на колени. - Мы просили чтобы не срать. - Зашумели гайдамаки. - Но чтобы совсем не срать, не просили. - Сделай так, чтобы мы опять срать могли.
"Они много сладкого ели! Вот у них попы и слиплись!" Поясняет Кристинка.
- Смилостивься над нами, мудрый мольфар! - Упали гайдамаки перед ним на колени. - Мы просили чтобы не срать. - Зашумели гайдамаки. - Но чтобы совсем не срать, не просили. - Сделай так, чтобы мы опять срать могли.
- Вы, наверное, много сладкого ели, Вот у вас попы и слиплись.
- Мы больше не будем много сладкого есть!
= Отож!
- Мы просили чтобы не срать. - Зашумели гайдамаки. - Но чтобы совсем не срать, не просили.
- Не хорошо как то вышло. - Согласился с ними мольфар. - Но что дословно просили, то и получили.
- Сделай так, чтобы у нас всё нормально было! - Гайдамаки смотрели на мольфара жалостливыми просящими взглядами, можно сказать, умоляющими.
- Всё будет хорошо! - Мольфар махнул в их сторону топориком. - Не ссыте, хлопцы!