Света я не зажигал, но и без него все было достаточно хорошо видно. Комната, куда меня привели светящиеся указатели, была практически лишена мебели: в ней имелись лишь письменный стол без ящиков у окна, отодвинутое в сторону кресло и пустые книжные стеллажи по стенам. И в полосатом свете фонарей, пробивавшемся сквозь неплотно закрытые рейки жалюзи, на столе белел листок бумаги. Видимо, текст на нем должен был объяснить всю эту странную мизансцену, которую зачем-то ради меня состряпал Алекс. Темный ковролин под ногами был заляпан какой-то липкой гадостью, поэтому я подошел к столу в обход, вдоль стены, поднял листок и приблизил его к глазам. Увы, в темноте разобрать надпись было невозможно. Я вернулся к двери, повернул выключатель, плафон под потолком обрушил в комнату водопад яркого, режущего света. Но фильтры сработали четко, и даже не пришлось прикрывать глаз. Я ошибся. Листок был пуст. Или на нем что-то написано, но предназначено не для моих глаз. Повинуясь какому-то неосознанному импульсу, я опустил взгляд. Ковролин под ногами был пропитан кровью.
- Итак, мистер Каликэффски, вы подъехали к дому мистера Баума примерно в двадцать один час и вышли из машины, - пробурчал мистер Грин, помощник шерифа, не поднимая глаз от доисторической клавиатуры и пытаясь попасть пальцем в клавишу "del". - С этого момента, пожалуйста, рассказывайте максимально подробно. Да, я подъехал к дому Алекса часов около девяти вечера. Это легко проверить, над дорогой по проводам и днем и ночью непрерывно скользят бочкообразные троллей-копы, полицейский оператор четко видел на экране мою машину и меня, и наверняка есть видеозапись. Зачем же офицер спрашивает об очевидном? Хочет проверить мою адекватность? Извольте. - Ну, было уже темно, но фонари вдоль дороги горели ярко. Калитка была приоткрыта, я прошел по тропинке межу кустами, там ярдов десять или двенадцать. Фонарь над крыльцом не горел, свет в окнах погашен, но ступеньки были различимы. На двери светились стрелка и поясняющая надпись: входи... - Какие у вас линзы дополненной реальности? - прервал меня помощник шерифа. - Самые простые и дешевые. Коррекция миопии, у меня минус восемь. Легкая ноктолопия, то есть способность видеть при недостатке освещения. Фильтрация яркого света. Все. - А цифровое создание и редактирование видеообразов? Как вы увидели стрелку на входной двери? - Ну я же сказал: ноктолопия, с расширением зрения в инфракрасную область. Стрелка незадолго до моего прибытия была нарисована на двери чем-то горячим, например, кипятком. Потом остыла и перестала быть видна. Поищите на двери влагу... Помощник шерифа хмыкнул и поднял на меня глаза. Взгляд у него был нехороший: оценивающий и недоверчивый. А ведь это была чистая правда. Не вся, но правда. Собственно говоря, я и приехал на Ситку с материка, чтобы оказаться подальше от виртуальной реальности, затопившей почти весь остальной мир. Жить там с каждым годом становилось все противней и противней. Примеры? Извольте. Светящиеся фасады домов меняют внешний вид каждый день, заблудиться в сотне ярдов от собственного жилища - раз плюнуть. Всем подряд женщинам на вид не больше двадцати, у всех грудь четвертого размера, и все писаные красавицы. Даже если этим сухим плоским воблам, страшным как атомная война, реально за сорок. Впрочем, об этом узнаешь только в постели, тактильно. Это если ты без перчаток и накладок, поэтому лучше их не снимать. А бывает, сидишь в такси рядом с улыбчивым и говорливым водителем, и его можно проткнуть рукой насквозь, потому что он фантом, а машину ведет автопилот. Пытаешься выйти из дома, а система тебя не пускает: ваша шляпа морально устарела и будет плохо сопротивляться новым осадкам, проапгрейдить старую или заказать новую? Ресторанный туалет бесплатный, но в него тоже не войдешь и не выйдешь, пока не примешь куки. А по возвращении домой через все окна тебе днем и ночью светить красные, желтые, синие, зеленые рекламные призывы: переехать в другой квартал, посещать иные рестораны, пользоваться более современными типами туалетной бумаги. Всю эту мерзость транслируют в мозг глазные линзы, ушные мембраны, наладонные перчатки, наязычные накладки. Хочешь от них отказаться? Пожалуйста, но ты без них не сможешь дома зажечь свет, разогреть пищу, выбрать одежду, отпереть дверь, пересечь улицу. Да и снимать-надевать их самостоятельно, вне клиники, очень трудно. Миллионы компьютеров и контроллеров, объединенные в единую сеть, непрерывно следят за тобой и управляют тобой. Это пусть пока не "матрица", но скоро в нее превратится. И я сбежал. Здесь, на Ситке, тоже все до предела закибернетизированно. Но жить здесь проще. Финансово дороже, чем на Материке, но физически проще. Потому, что: радио-фри. Полный запрет использования передатчиков электромагнитного сигнала. Радио, телевидение, Интернет - только по кабелю. Никакой сотовой связи, никакого вай-фая. И можно ходить без перчаток и накладок, в самых дешевых линзах, которые просто корректируют твою близорукость, но никому не передают изображение, и не принимают извне. Просто работает миллион прозрачных кристалликов твоего персонального нейроконтроллера. Или два миллиона, или десять - в зависимости от стоимости линз. Город только следит за тобой, но твои органы чувств ему неподвластны. И поэтому управлять тобой он не может. Ничего я этого помощнику шерифа не сказал. Просто молча смотрел на него. Он на меня подозрительно, я на него грустно. - Воду на двери мы поищем, - наконец, разлепил губы помощник шерифа. - Но за час до этого прошел дождь. И через час после. А сейчас туман. Поэтому, рассказывайте дальше. Дальше? А дальше я отправился по дому, подчиняясь указаниям слабо светящихся стрелок. То наверх, к чердаку, то вниз - в подвал. Было совсем тихо, похоже, все встроенные механизмы дома заранее отключены. Звуки доносились только снаружи, где-то далеко-далеко выли то ли полицейские, то ли пожарные сирены. Но это меня не касалось. И вот, я дошел до самой дальней спальни, которая на втором этаже. Дверь была приоткрыта... Все это я и рассказал мистеру Грину. - И вы не пытались позвать Баума? - предположил помощник шерифа. - Пока шел по коридору, раза два. Но мне не ответили. - Хорошо. Дальше. - Дальше я уже рассказывал. Комната, куда меня привели светящиеся указатели, была практически лишена мебели: в ней имелись лишь письменный стол без ящиков у окна, отодвинутое в сторону кресло и пустые книжные стеллажи по стенам. И в полосатом свете фонарей... И я пересказал ему третий раз одно и то же, почти теми же словами. Первый рассказ предназначался для усатого полисмена, который прибыл через пятьдесят секунд после того, как я вышел на дорогу, дождался скользящего по троллейбусным проводам в мою сторону троллей-копа и помахал ему рукой. Второй раз я рассказал свою историю уже в полицейском участке. Ну, а третий - сейчас. Причем все три, я не сомневаюсь, копами были записаны, оцифрованы и прикреплены к файлу уголовного дела. - Замечательно, - похвалил меня мистер Грин. - Вы очень хороший рассказчик. Прозу писать не пробовали? А стихи? Я опять кисло ухмыльнулся и развел руками. Заниматься литературой в эпоху искусственного интеллекта - граничит с сумасшествием. Как играть в шахматы. Как учить или лечить. Можно, конечно, но для себя - и никому об этом не рассказывая. - Вы же только позавчера приехали? - как бы невзначай поинтересовался мистер Грин. - А чем вы занимались на Материке? А чем на Материке, вообще, занимаются? Да ничем. Размножаются. Путешествуют, любуются природой и произведениями искусства. Самосовершенствуются. Иногда делают это, на мой взгляд, странно: отрезают и вживляют себе не предусмотренные природой конечности и органы. Но я олдфаг, кого интересует мое мнение? Проще сбежать - туда, где люди не только самосовершенствуются, но иногда работают. Да хотя бы полицейскими. Впрочем, я не одинок, сюда на пмж валом валят богатенькие пенсионеры. За двадцать лет, как введен статус "радио-фри", население Ситки выросло с десяти тысяч до ста. В распадке среди гор за стареньким даунтауном с русской церковью вырос современный сити с небоскребами. Прибрежное шоссе теперь длиной двадцать миль, а у воды вместо сейнерных причалов и рыбных складов - набережная, бетонные пирсы, эллинги, эстрадные и спортивные площадки, рестораны, кемпинги, всю ночь музыка играет, толпы народу фланируют. И это в городе посреди океана, где триста дней в году дождь или туман, а средняя температура июля плюс тридцать по Фаренгейту! И опять я про все это только подумал, а ответил совсем другое: - Работал дегустатором всего. Ну, в том смысле, что глобальная сеть раз в сутки присылает мне бесплатную сигарету. Или гамбургер. Или трусы новой расцветки. Я должен это использовать или употребить, а потом выставить формальную оценку. Десять миллиардов жителей планеты Земля тоже используют или употребляют "что-нибудь", а глобальная нейросеть по участившемуся дыханию или повышенному потоотделению понимает, понравилось им "это" или нет. Но они не ставят "этому" оценки, а я ставлю. И нейросеть может сравнить мою формальную точку зрения с моим же подсознательным отношением. И деньги за это мне платит. Мистер Грин совсем не удивился, похоже, он знал ответ заранее. - Кстати, у вас фамилия довольно редкая. Каликэффски. Я ее раньше уже слышал. Это не вы ли, проживая в Сиэттле, в прошлом году в лотерею крупную сумму выиграли? А еще, восемь лет назад, единственный выжили в аварии? Да, и как вас угораздило устроиться на работу, хотя более способных соискателей на эту же должность - миллионы? Я все время ждал чего-то нехорошего от этого допроса. И вот, дождался. Грин, оказывается, в моем прошлом основательно покопался. И когда только успел? - Я не понимаю, мистер Грин, какое отношение эти вопросы имеют к странной пропаже моего приятеля Алекса Баума. И вот тут Грин поднялся над столом, опираясь на кулаки, словно горилла. - Вынужден вас проинформировать, Каликэффски, - прорычал он. - На листке бумаги только ваши отпечатки пальцев. Ваши ботинки в крови. Генетический анализ показал, что она принадлежит Алексу Бауму. От задней двери дома через участок видны следы волочения. Это убийство, Каликэффски. И вы главный подозреваемый.
Казенный ужин был вполне сносным, камера достаточно комфортабельной, лежанка в меру мягкой - но мне, понятное дело, не спалось. Я пытался понять, кто и зачем меня так жестоко подставил. Неужели, Алекс? Мы втроем учились в одном колледже: я, Алекс Баум и Хелен Мьюз. Дружили, вместе проводили вечера. В общем, мы с Алексом были в Хелен влюблены, а она оказывала знаки благосклонности в равной степени нам обоим. Грубо говоря, иногда на заднем сидении автомобиля она нам кое-что позволяла. Сейчас я спокойно говорю "нам", но помню, был глубоко шокирован, когда обнаружил, что я у Хелен не первый. И кто же меня опередил? Алекс? Этот тощий коротышка? Я был далеко не отличником, но он учился даже хуже меня. Самые низкие оценки ставили ему Мистер и Миссис Смит, виртуальные учителя, которых мы видели только на экране. Тогда школьные образовательные системы, подключенные к общей интеллектуальной сети страны, только внедрялись. Но обмануть, разжалобить, переубедить мим Смит было невозможно. И все шло к тому, что Алекс закончит курс предпоследним учеником, в списке успеваемости сразу перед гунявым олигофреном Фредом Вайткиккером. Нет, Алекс не был дураком. Просто школьная программа его не интересовала. Писал он со страшными ошибками. Некоторые сложные разделы математики знал лучше всех, в простейших же не разбирался совсем. Сомневаюсь, что он знал слова "логарифм", "синус" или "биссектриса", зато мог без компьютера, на листочке бумаги за десять минут разложить на сомножители число из сорока цифр. А с небольшой помощью планшета - из тысячи цифр, а ведь за такую задачу даже интеллектуальная сеть страны отказывалась браться, мотивируя отказ необходимостью экономии свободных вычислительных ресурсов. То есть, этот лопоухий, прыщавый, тощий коротышка реально был умней миллиарда процессоров, объединенных в общую сеть! Итак, Хелен выбрала его... впрочем, потом и мне не отказала... может, потому и не отказала, что с ним ей не понравилось... В размышлениях подобного рода я провел несколько недель. И все это время продолжались наши отношения - мои с Хелен. И черт возьми, мне постоянно казалось, что и Алексу она тоже не отказывала. Однажды я явился в класс одним из последних и не сразу обратил внимание на сдержанное хихиканье, раздававшееся со всех сторон. Нет, смеялись не надо мной, - над Алексом. На лбу у него, сзади на шее, а еще на локтях, на ладонях виднелся рисунок - квадрат, состоящий из тысяч крохотных черных точек. Так называемый QR-код. Кто не в курсе - способ графически закодировать для компьютера любые данные: число, строку, картинку, мелодию, все что угодно. Алекс специально нанес изображение на все открытые участки тела. Я сидел сзади, и немедленно навел на шею Алекса свой сотовый телефон, умеющий читать QR-коды. Да так все делали. Весь класс смотрел на QR-коды Алекса через объективы своих смартфонов. И все видели то же, что и я, - бессмысленный набор букв. Прозвенел звонок, на вспыхнувшем экране появился чернокожий афро-пено-вагино-американец в очках, мим Смит. Удивительно, он не обратил никакого внимания на граффити, которыми было изрисовано тело Алекса. Урок шел по своему сценарию, в конце мим Смит вызвал Алекса. - Я не знаю, - громко сказал Алекс, стараясь встать так, чтобы изображение QR-кодов были хорошо видны через объективы. - Печально, - констатировал мим Смит. - Мистер Баум, вы опять не выучили урок. И поставил Алексу наивысший балл! На следующий день весь класс, и парни, и девушки, явились, изрисованные сфотографированными QR-кодами с головы до пят. Чисто умытыми пришли только трое - Алекс, Хелен и я. Ну, Алекс, понятное дело, сразу знал, что к чему. Я, чувствуя подвох, решил просто подождать. А Хелен... не знаю. Возможно, Алекс ее предупредил, что не стоит. Действительно, QR-коды теперь были прекрасно видны виртуальным учителям, и они, эти коды, больше не работали. Или они, эти коды, были одноразовыми, или требовали персональной настройки на конкретную личность. Как бы то ни было, а случился грандиозный скандал. Школьная администрация вызвала полицию, Алекса увезли на машине с мигалкой. После этого я видел его всего несколько раз, учиться он бросил. Хелен так же перестала ходить в школу, на мои звонки она не реагировала. А однажды, я уже жил в Сиэттле, мне на почту пришло электронное письмо от Алекса: "Моему более удачливому другу. Я не знаю, почему не сработал код". Странное письмо со странного доменного адреса. Когда я переспросил Алекса, что он имел в виду, ответа не последовало. И, вообще, связи с ним больше не было. До прошлой недели. Это что же, спустя два десятилетия Алекс решил мне отомстить?
День прошел. Или два. Приглушенный свет был однообразно ярок и не позволял определить время суток. Каждые несколько часов через дверную щель кто-то просовывал в камеру мягкие, полностью съедобные пищевые брикеты и емкости с напитками. Примостившись на лежанке, закинув руки за голову, я насиловал собственную память, пытаясь догадаться, зачем Грин напомнил мне эпизоды из моей же жизни. Итак, случай с автобусом. Вел его, конечно же, радиоуправляемый автопилот. Автобус мчался по прямой и ровной автостраде, справа непрерывно проносились какие-то белоснежные строения: автозаправки, супермаркеты, особняки и коттеджи; слева сверкал океан. В салоне звучал негромкий эмбиент, и я, кажется, задремал. Очнулся даже не от хруста и грохота, а от ощущения полета. Помню окно, возле которого я сидел, быстро покрывающееся трещинами. И все, я даже не успел испугаться, следующее воспоминание: спустя двое суток, весь в бинтах. "Повезло. Тебя одного на бетонку выбросило. Все остальные, тринадцать человек - тю-тю. Левый коленный сустав заменили, дырку в черепе заклеили. Через пару месяцев будешь, как огурчик". Потом мне кто-то сказал, что автопилот просчитывает тысячи вариантов за каждую терцию секунды. И он почему-то предпочел спасти именно меня ценой жизни тринадцати остальных пассажиров, хотя в сто раз проще было поступить в точности наоборот. А ведь он не ошибается. Значит, тому была какая-то исключительно важная причина, но она, увы, навсегда зарыта в миллиардах синапсов глобальной нейросети. Бывает. Остальные два эпизода моей жизни - суть всего лишь приятные случайности, результат прихотливой суеты циферок в генераторе случайных чисел. Заполнил заявку, взглядом нажал на виртуальный "Enter", отослал. Назавтра отклик: поздравляем, глобальная нейросеть посчитала вас, как и еще 777 соискателей, подходящей кандидатурой на должность. В прошлом же году даже заявку посылать не надо было: участие в Национальная лотерее происходит автоматически. Каждый год кто-то выигрывает несколько миллионов, на этот раз повезло мне. А могло не повезти. Неужели Алекс решил отжать у меня деньги?
Дверь камеры отомкнулась не то на четвертые, не то на пятые сутки. И снова я оказался в кабинете Грина. За несколько суток моего отсутствия обстановка несколько изменилась: на столе появился старинный лазерный принтер, сбоку пристроился на табуретке еще более древний пузатый телевизор. - Ну, вы хорошенько подумали? - скучным голосом обратился ко мне помощник прокурора. - Признаваться будете? - В чем? Я не убивал Алекса Баума. Я, вообще, не видел его почти двадцать лет. Когда на прошлой неделе он связался со мной и пригласил сюда, на Остров, в гости, я был крайне удивлен. Но это совпадало с моими планами: я давно подумывал, как бы мне перебраться сюда насовсем. - И когда вы сюда прибыли? - Позавчера, на туристическом лайнере "Куин Изольда"... Послушайте, вы интересуетесь твоими вещами, которые легко проверить самостоятельно. Здесь, на Острове, по прежнему всем заведует глобальный Интеллект, только он несколько ограничен в правах по сравнению с Материком. Сведения о моем прибытии присутствуют в базах данных. Наверняка существуют многочисленные записи с видеокамер и микрофонов: как с спускаюсь по трапу, как заселяюсь в гостиницу, с кем общаюсь... Зачем все эти вопросы? - Ну, допустим, я проверяю вашу честность. Сравниваю ваши ответы с истинным положением дел. Кстати, это же ваша профессия - отвечать на вопросы, на которые заранее известен правильный ответ, не так ли? Все-то он обо мне знал, этот краснолицый блондин с неприятным взглядом светлых, рыбьих глаз. И тут мне вдруг показалось, что я кое-что понял. - Вы, Грин, с самого начала проверяли меня, да? Даже тогда, в темной комнате. Там что-то было написано, на листке бумаги, но прочитать можно было только через дорогие, многофункциональные линзы, да? - Там было написано "опусти взгляд".., - начал Грин и вдруг, осекшись, замолчал. Видимо, понял, что прокололся. Молчал он, по крайней мере, минуту. -... Так и есть, - выдохнул он, наконец. - Вы все правильно просчитали. Это подстава. Никакого убийства не было. И Алекс Баум никогда здесь не жил. И пригласил вас сюда, от его имени, я. - Тогда зачем все это? - выкрикнул я. - Что вам от меня нужно? И он опять встал, воздвигся надо мной, опираясь на кулаки. - В конце концов, все козыри на руках у меня. - голос его был отвратителен, как скрежет напильника. - Абсолютно все. И сейчас я вам их поочередно выложу.
- Итак, дорогой мой Каликэффски, вы человек, которому всегда везет. На три наиболее ярких примера из вашей жизни я в прошлый раз намекнул. Но мог бы привести еще столько же примеров, а потом еще раз... - Ну и что? Я слышал о мужике, в которого в течение пяти лет четырежды стреляли грабители, и все четыре раза промахнулись. Почему я, а не он является жертвой ваших махинаций? Грин поморщился. - Потому что этот мужик одиночка, - пояснил он. - А вы вершина треугольника, единственного в своем роде. - Какого еще треугольника? Если хотите, чтобы я вас понимал, изъясняйтесь проще. - Извольте. Вы, мистер Каликэффски - это раз. Ваша школьная подружка, Хэлен Мьюз - это два. Представьте себе, ей везет так же, как и вам. Начинала она, конечно, не лучшим образом - занималась оказанием услуг интимного характера. В нее тоже, кстати, стреляли. И, естественно, промахнулись. Потом на нее положил глаз... точнее, свои линзы дополненной реальности, контролируемые глобальной сетью... один очень известный и богатый человек. Он утонул во время катастрофы лайнера "Кинг Клаус" и оставил ей в наследство и свой титул, и свое состояние. А она в той же катастрофе выжила. И так далее, и тому подобное. Ну, а третья вершина - это Алекс Баум. - Что, ему тоже всегда везет? - Нет, - усмехнулся Грин. - Тут другое. Он сам умеет организовывать это везение другим людям. Он умеет влиять на Глобальную Сеть. И я хочу знать, как он это делает...
Ничего себе, губа у Грина была далеко не дура. "Знать это", а еще желательней - "уметь это" не отказались бы миллиардов девять-десять жителей планеты Земля. Насколько я могу судить, тогда, двадцать лет назад, Алекс Баум и сам не слишком понял, как ему удалось активизировать "эксплойт". Вообще, в любой программе присутствуют ошибки и неточности. Часто они дремлют, не проявляются на практике, и поэтому о них никому ничего не известно. Но иногда, при редком сочетании редких условий, они вдруг активизируются. Все видели так называемые "оптические иллюзии", когда на специальным образом подготовленном изображении глаз видит не то, что там на самом деле изображено. Изогнутые линии на месте прямых, темные точки на месте чисто белых, и тому подобное. В компьютерной технике, я интересовался темой, специально сформированные наборы данных, которые провоцируют ошибки и неточности в работе вроде бы правильных алгоритмов, называются "эксплойтами". Посмотрев на QR-код Алекса, компьютерная нейросеть сбойнула и поставила ему высший балл. А на следующий день, видимо, она самообучилась на негативном примере, и отвергла повторное применение "эксплойта". Я слышал, историю замяли, но было специальное расследование. Алекса взяли на работу консультантом в секретную лабораторию искусственного интеллекта, входящую в состав то ли ФБР, то ли АНБ, то ли ДАРПА. Потом, доходили слухи, был создан научно-исследовательский институт, в котором Алекс служил ведущим сотрудником. Примерно в это же время он и прислал мне свое загадочное электронное письмо. А что дальше стало с Алексом, куда он делся, я до прошлой недели не знал. Впрочем, учитывая признание помощника шерифа, не знаю правды до сих пор. Но Алекс, по-видимому, сумел сделать так, чтобы Судьба, в лице глобальной интеллектуальной сети, контролирующей всю нашу жизнь, чаще обычного сдавала нам с Хелен "стриты", "флеш-рояли" и "двадцать одно".
- Узнаете? - Грин бросил на стол голографическое изображение, снятое и записанное двадцать лет назад школьными телекамерами. Боже, какими были юными! Какой я лопоухий! Какой Алекс маленький и щуплый! Какая Хелен симпампулька! И до чего смешны все остальные, со щеками и лбами, изрисованными синими и черными QR-кодами. - Узнаете? - Грин предъявил все тот же QR-код, увеличенный до размера бумажного листа. - Узнаете? - он выложил распечатку электронного письма. Только на ней вместо "моему удачливому другу" был немножко другой текст: "моей недоступной подруге". Значит, Алекс и Хелен прислал аналогичное письмо? И мерзавец Грин даже до нее добрался? - Где она сейчас? - спросил я как можно более безразличным тоном. - Что с ней? - Неделю назад получила от Алекса Баума приглашение приехать сюда, в Ситку, - ухмыльнулся Грин. - Помните, в тот момент, когда вы входили в темный дом, вдалеке выли полицейские сирены? Это арестовывали Хелен Мьюз, которая отравила клофелином в гостиничном номере своего любовника, Кеннета Каликэффски. То есть - вас. Сейчас она в соседней камере.
- Вы, негодяй Грин, - сообщил я. - Может быть, вы и Баума арестовали? Но у вас ничего не выйдет. Мы ничего не знаем. И осудить нас не получится - ваши подставы шиты белыми нитками. - Ничего не белыми, - обиделся Грин. - Они организованы очень и очень качественно. Не забывайте, у нас на Острове возможности глобальной нейросети ограничены. Суд у нас не виртуальный, все судьи - живые люди. Мы даже не будем нарушать закон и предоставим вам государственного адвоката, - он хохотнул. - Это мистер Вайткиккер. Вы, часом не знакомы? Да уж. Насколько я помню, к выпускному классу Фред Вайткиккер едва-едва читал по слогам. Адвокат из него должен был получиться просто замечательный. - Пусть возможности нейросети ограничены, - вдруг пришло мне в голову. - Но ведь он все равно присутствует здесь повсеместно. Да, не имеет возможности влиять на наше зрение, слух и осязание. Зато все видит и слышит, доставляет людям пищу и товары, распределяет электроэнергию и водопроводную воду, управляет автомобилями, в том числе полицейскими. Раз уж мы с Хелен под ее покровительством, не боитесь ли вы, что... - Нет, - Грин усмехнулся. - Мы сейчас в подвале, полностью отключенном от Сети. Кабели от микрофонов и телекамер ведут к внутреннем серверу. Все оборудование здесь тоже крайне несовременное. Мы сейчас для нейросети - в слепом пятне. И вы, если не будете со мной сотрудничать и не расскажете, как вы все это делаете, останетесь в этом подвале до самой смерти. Ну же, расскажите: перед тем как подавать заявление на работу, вы передали вместе с ним какой-нибудь секретный код, переданный вам Баумом? - Спросите у самого Баума. - Увы, не можем. А хотелось бы. Вы, разве, не в курсе? Алекс Баум пропал двенадцать лет назад. Исчез. Перестал фиксироваться микрофонами и видеокамерами. Ушные мембраны и глазные линзы так же не позволяют его увидеть. Если Баум захочет вас выручить, то должен явиться сюда лично. Но его невидимость здесь не сработает. Ведь фрагмент нейросети, управляющий Островом, не подключен к глобальной. Он, пусть и имеет аналогичную структуру, автономен. И я со дня на день, с часу на час, с минуты на минуту жду появления Баума здесь, на Острове. Если вы ему, конечно, не безразличны. И уж я его встречу!
У меня оставался всего один шанс. Самый нелепый. Я много лет ломал себе голову, но решение пришло только что. Такое, блин, расследование - длиной в жизнь. Но надо проверить. - Хорошо, - сказал я. - Сейчас расскажу. Дайте фломастер. Я взял изображение QR-кода и написал четкими буквами с краю, чтобы не нарушить рисунка, общую часть двух разных электронных писем: "Я не знаю, почему не сработал код". Этот текст и это изображение впервые оказались вместе, на одном листе бумаги. И исчезли вместе со столом и всем, что на нем лежало! Дополнительная строка была патчем, заплаткой, исправлявшей недостатки прежнего эксплойта. Своим загадочным письмом Алекс отчитывался перед нами, своим друзьями, о проделанной за несколько лет работе! Простенькая нейросеть моих дешевых линз поддалась оптической иллюзии. И нейросеть линз Грина, по видимому, тоже. Он привстал, раскрыв рот. И тогда я изо всех сил врезал ему в нижнюю челюсть.
А дальше все понеслось с бешеной скоростью. Я распечатал несколько копий QR-кода с надписью, канцелярским клеем прилепил одну копию себе на грудь, другую на спину. Обыскал карманы мычащего Грина, нашел ключи. Отпер дверь, выскользнул в коридор. Где-то вдалеке спокойно разговаривали, смеялись. Камеры под потолком даже не шевельнулись в мою сторону. Где, за какой дверью может быть Хелен? Здесь? Пусто. Или здесь? Опять пусто. В третьей камере на кровати, закинув руки за голову - в точности как я все последние ночи - лежала женщина. Грудь у нее отяжелела и опустилась, талия раздалась - но это была она, Хелен! - Быстро вставай! - прошипел я. - Бегом за мной. Она села, не попадая ногами в туфли: - Кто вы? Почему я вас не вижу? Какой знакомый голос... - Я Кен Каликэффски, помнишь? Пришел, чтобы выручить тебя. На, прилепи это себе спереди. - Кен? Кен! Где ты? Что все это значит? - Потом объясню. Быстрей, ну же! Я схватил ее, невидимую, за руку, и потащил в коридор...
И вот, спустя час, я вдруг почувствовал, что больше не могу. Не способен более бежать, прятаться, красться, опять бежать, рвать цепи вместе с замком, грести.... Завод пружины кончился, батарейки сели. Невидимая лодка с двумя невидимыми людьми медленно дрейфовала в северной части пролива между остовами Баранова и Японским. Темнело. На берегах горели миллионы огней, южнее по морю между островами сновали тысячи лодок и катеров, еще дальше многоэтажным домом с рядами светящихся иллюминаторов застыл силуэт туристического лайнера. Кругом студеная влага, запах йода, крики чаек. - Уйдем северней, - прошептал я. - Сдерем бумажки. Или QR-код сам протухнет, мы же убедились, что он одноразовый. Основной подарок нам - там, в глубинах алгоритма глобальной сети. И он работает постоянно. Так вот, заведем электрический движок. Море спокойное, за несколько суток доберемся до берега. Но куда плыть - на запад или на восток? Если на восток, то - домой. Я богат, ты тоже. Глобальная нейросеть обеспечит достоверную, почти неотличимую от реальности иллюзию сытой, безопасной и безбедной жизни. Да, мы все реально живем в гнилых лачугах и питаемся тухлым дерьмом. Но этого не видим, не ощущаем. А если не ощущаем, то почему бы не наслаждаться иллюзией спокойно? Хотя, зная правду, - до тошноты противно. - А что иначе? - так же тихо ответила невидимая Хелен. - На запад? К русским? Сибирь, снег выше колен, дикие медведи. Пусть абсолютно реальная, но ведь это не жизнь, а выживание. Я не готова. Я не смогу. - Не так уж все и плохо. Я слышал, у них тоже есть города, водопровод, канализация, автомобили и магазины. И компьютеры с нейросетями. И вдруг подарок Алекса и там работает. А еще... - Что? - Мне помнится, Алекс прислал нам электронные письма с домена "ru". Это Румыния, Руанда или Россия? Может, он ждет нас где-то там? И мы опять замолчали, не решаясь сделать выбор. А потом я положил руку на кнопку запуска двигателя и почувствовал, что сверху легла невидимая рука Хелен. Кнопка была круглая, холодная и влажная. Она словно ждала нашего решения. И мы вдвоем на нее нажали.