Аннотация: 1984-1985 гг. Хороший рыбак и его больная душа.
ПРОЛОГ
Дождливым сентябрьским вечером 1977 года в службу спасения Балтимора поступил звонок из телефонной будки возле дома доктора Ганнибала Лектера. Случайный прохожий увидел, как из окна второго этажа выпала женщина. Когда скорая помощь и полиция приехали на место происшествия, они нашли особняк в полной разрухе. В гостиной истекал кровью Джек Кроуфорд, начальник аналитического отдела ФБР, сильно избитый и раненый в шею со спины. На кухне лежала уже бездыханная девушка с перерезанным горлом. Её позднее идентифицировали как Эбигейл Хоббс, пропавшую без вести полгода назад. Там же, у духовки, скорчился на боку агент Уилл Грэм. Содержимое его брюшной полости просилась наружу сквозь прорез чуть ниже печени. Наконец сам хозяин закинулся поперёк разделочного стола с тремя огнестрельными в груди.
Первой замеченной жертвой бойни оказалась Алана Блум, судебный психиатр. У неё были сломаны обе ноги и несколько рёбер.
Мисс Хоббс была кремирована через сутки.
Доктор Блум первой пришла в сознание и дала показания против покойной: это Эбигейл вытолкнула свою благодетельницу из окна.
Первым словом, которое выговорил в реанимации Кроуфорд, было Белла, и ему тут же сообщили, что его жена уже три дня как в морге из-за передозировки снотворного.
Уилл Грэм страшно бредил. Помимо внешних повреждений, у его диагностировали запущенный энцефалит. Постепенно врачи справились с болезнью и заштопали все ткани. Придя в полное сознание, он спросил: "Где Ганнибал?".
Доктор Лектер, давно считавшийся хорошим, а то и лучшим другом Уилла, дольше всех балансировал между жизнью и смертью. Но и его вытянули искусство коллег-хирургов и собственная счастливая конституция. Как только он смог двигаться и говорить, на него надели наручники, зачитали права и предъявили обвинение в убийствах какой-то необозримой толпы людей. Ни один мускул не дрогнул на его выразительном, но в тот момент ничего не выражавшем лице. Он даже не сразу позвонил адвокату.
Ещё месяц все ждали и готовились в разных госпиталях. Затем начался суд, на котором агенты Грэм и Кроуфорд пытались убедить общественность, что доктор Лектер и есть Чесапикский Потрошитель, терроризировавший Мэриленд и соседние штаты в течение шести последних лет.
Обвиняемый с такой характеристикой не согласился. Его собственные показания сводились к следующему: в тот трагический вечер к нему сначала ворвался мистер Кроуфорд, без каких либо преамбул набросился с оружием и вынудил к самозащите. Ему, кое-как нейтрализованному, на смену пришёл мистер Грэм, который, угрожая пистолетом, требовал признания в каких-то убийствах, в конце концов, выстрелил в упор и повалил на стол. Тогда доктор машинально ткнул его в живот первым подвернувшимся под руку предметом, а мистер Грэм выпустил в него ещё несколько пуль. На вопрос, кто убил мисс Хоббс, обвиняемый ответил: "Не знаю".
Эксперты по отпечаткам пальцев и другим вещественным доказательствам предоставили на рассмотрение суда коллекцию оружия, имевшуюся у доктора Лектера, вместительные холодильники, различную мясницкую аппаратуру вплоть до гильотины, сплошной пластиковый комбинезон, богатую подборку кулинарных книг и учебников по анатомии, но никаких останков чужих тел.
Прокурор начал опрос потенциальных свидетелей, то есть всех, кто за последнее время контактировал с обвиняемым. Все они (все триста двенадцать добропорядочных граждан) уверяли, что доктор Лектер - милейший человек.
Обвинители запросили себе в помощь мисс Мириам Ласс, два года проведшую в плену у Потрошителя, но родня потерпевшей ответила, что девушка покинула Штаты, находится сейчас в закрытом реабилитационном центре и по состоянию душевного здоровья никак не может выступать на суде.
Следствие топталось в тупике.
- Испытайте меня на детекторе лжи, - предложил арестант.
Прокурор покачал головой:
- Это сомнительная технология, каждый пятый может её обмануть. А вот амобарбитал...
- А калёного железа у вас не завалялось!!? - взорвался адвокат.
Суд вынес обвинителю строгий выговор. Тем не менее, ночью в камеру к Ганнибалу пришли пятеро вооружённых медиков с позвякивающим кейсом и видеокамерой. Узник безропотно принял инъекцию, повторил свои прежние ответы, всё обильней вкрапляя в речь иностранные слова, через сорок минут перестал понимать по-английски, через час отключился и проспал двадцать часов.
Уилл Грэм под присягой твердил, что Ганнибал Лектер в личной беседе признался ему в убийстве доктора Стаклиффа и ещё нескольких мужчин и женщин, а Эбигейл Хоббс погибла прямо на его глазах от руки "этого чудовища".
Обвиняемый с искренним недоумением отвечал, что не понимает, о чём идет речь.
Джек Кроуфорд казался раздавленным горем вдовства. Он признал, что версией о Ганнибале-Людоеде обязан исключительно профайлеру Грэму. Никаких откровений от доктора Лектера он слышал и не видел, чтобы тот причинил кому-либо вред, кроме Тобиаса Баджа, но то был юридически оправданный случай. Их собственные отношения с обвиняемым были деловыми и доверительными.
- Вы можете точно сказать, сколько раз доктор Лектер оказывался полезен в делах ФБР? - спросил Джека адвокат из Нью-Йорка, человек, похожий на комодского варана и способный не моргать до десяти минут.
Джек, недавно державший руку на Библии, точно сказать затруднился, но подтвердил, что последние два-три года доктор Лектер участвовал почти во всех расследованиях, давал ценные психологические консультации и спасал жизни пострадавших.
Защитник разгулялся не на шутку. Он публично опросил всех, кто бывал в доме доктора Лектера в качестве гостей или пациентов, кто знал его по работе или досугу. Ни один не скупился на дифирамбы уму и сердцу этого чуткого, щедрого, трудолюбивого и разносторонне талантливого интеллигента. Многим присяжным уже мерещился нимб над седеющей головой обвиняемого, а тот сидел, отрешённо глядя в пол.
Но это было только подготовкой, плавным крещендо, а вот и грянуло соло: впервые за тридцатилетнюю практику он, Зигфрид Штайгер, заслуженный член коллегии адвокатов, видит ситуацию настолько абсурдную. Вроде бы вменяемые люди бросили на скамью подсудимых достойнейшего гражданина, представителя одной из самых благородных профессий, который, кстати, сменил профиль по доброй воле, не будучи лишённым лицензии хирурга, а исключительно из побуждений совести; ведущего открытый образ жизни, посещающего все культурные мероприятия, дающего благотворительные обеды. И что за улики против него найдены? Кухонная техника и поваренные книги, которые есть в каждом доме? Разве доктор Лектер делал секрет из своего увлечения кулинарией? Отнюдь! Он радовал им всех своих знакомых. Справочники по анатомии? Вот диво - в библиотеке врача! Кстати, нотных тетрадей и альбомов живописи там было ещё больше. Оружие? С каких пор это запрещено? Или мы не в Америке, дамы и господа!? Перчатки? Плотный дождевик? Это просто смешно!... А кто отважился клеветать на эту кристальную натуру? Отшельник с сомнительной репутацией, живущий практически в лесу, с детства стоящий на учёте у психиатра; ни друзей, ни романов, ни творческого хобби; социопат да и только! А вот и справка об энцефалите! А как давно он начался!?
- А сколько лет мистер Грэм проживает в Мэриленде? ... Ах, семь! А в его доме проводили обыск? Не мешало бы! Я не шучу, ваша честь! От имени моего подзащитного я обвиняю Уилла Грэма во всех преступлениях, приписанных моему клиенту, и требую самого тщательного расследования!
Обыск в поместье Вулф-Трап проводили в присутствие хозяина. На ночь с ним остались два сержанта полиции. К обеду следующего дня опушка огласилась сиренами. Уилл Грэм был арестован по подозрению в серийных убийствах. Фредди Лаундс строчила статью "Новое лицо Чесапикского Потрошителя".
Ганнибала освободили из-под стражи, а его неприкаянный друг поселился в подвальной камере больницы для душевнобольных преступников. Вместе с ужином санитар Мэтью Браун, который после сорванного покушения на доктора Лектера почему-то продолжил там работать, принёс ему запечатанный белый конверт. Там Уилл нашёл карту таро "двойка кубков" с наклеенной вырезкой из какой-то книги; всего два слова: "Будь спокоен"...
Суд над падшим эфбээровцем проходил закрыто, мрачно, тягомотно. Каждый день Уилл слышал от коллег и приятелей, что всегда казался странным, отчуждённым, непонятным, неуживчивым, неуравновешенным, непредсказуемым, нездоровым. Слишком охотно пускает в ход оружие. Похож на аутиста. Похож на параноика. Подвержен навязчивым состояниям и т.д..
Адвокат лепетал, что искусственные мушки, которые рыбак-криминалист делал из волос, ногтей и костей трупов, ещё не доказывают факта убийств. Агент Грэм мог позаимствовать данные материалы из лаборатории ФБР после надлежащего исследования.
- Ну, да, - язвил прокурор, - Не пропадать же добру!
Джек Кроуфорд умыл руки и полетел развеивать прах жены над рекой Арно. Это заняло у него три месяца.
Алана Блум тоже отсутствовала, и о ней ходили самые странные слухи.
Ганнибал Лектер не стал давать о бывшем пациенте публичных показаний: профессиональная-де этика.
- Какой сейчас месяц? - спросил как-то Уилл Мэтью, - Март?
- Уже апрель. Десятое число.
- Когда же всё это кончится!?...
Прошло ещё два бессобытийно-выходных дня, а в понедельник после обеда другой какой-то санитар сказал тихонько:
- Мистер Грэм, к вам посетитель.
Сердце Уилла сразу заметалось, корням волос на голове стало жарко...
По тут сторону решётки стоял Ганнибал.
- Как себя чувствуешь? - спросил он без приветствия.
Уилл собрался...
- Знаешь, даже лучше... Здесь уже не одиноко. Стоит чуть шумнуть - и кто-то прибежит. Не надо ни о чём гадать. Всё просто. Я проиграл, ты выиграл. Мир - твой. Живи. Ты это хорошо умеешь. А я... Я не желаю существовать с тобой в одной вселенной! Если бы ты предал только меня!... Но в тебе извращено и опорочено всё, что только может быть прекрасного в человеке! Ты компрометируешь музыку и живопись, которыми наслаждаешься! оскверняешь книги, которые читаешь и цитируешь!... Я... считал тебя лучшим из людей!... Всю жизнь я изучаю психопатов - тупых, узколобых, упёртых, грязных, бесчувственных... Но ты!... Зачем!?... Нет! Убирайся! Просто уходи! Ничего не хочу больше!...
Слёзы, густые, как смола, в семь слоёв налипли на глаза.
- Даже войти снова в реку, надев резиновые сапоги выше колен? Разве я осквернил и её? Разве я скомпрометировал скворцов, поющих в ивняке с пушистыми цветами? Не хочешь посмотреть на деревья, вдохнуть весенний ветер?
- Какой же ты садист!
- Да или нет, Уилл?
- ... Да! Это я хотел бы...
- Может, прямо завтра?
- Господи! Ну, что тебе за радость в этом издевательстве!? Уйди, прошу тебя!
- Да будет так. Завтра ты выйдешь на свободу.
- ... Побег?
- Зачем. Тебя отпустят. С извинениями и компенсацией.
- ... Ты подыскал другого козла отпущения.
- ... Нет.
- Но тогда... остаётся лишь...
- Решение принято давно. Мне нужно было только привести дела в порядок. Уже с четверга я живу в гостинице.
- ... Нет. Не верю... Ты не сможешь.
- Смогу. Но при одном условии.
- О! Вот теперь я тебя узнаю! Так чего тебе надо от смешанного с грязью, разуверившегося во всём придурка?
- Обещай и поклянись, что больше никогда не будешь работать на ФБР...
- Тысячу раз клянусь! Глаза мои больше не увидят этих иуд!
- И никогда, ни при каких обстоятельствах... не придёшь ко мне.
- ... И в чём прикол? Это предел моих мечтаний!
- Твоё слово, Уилл.
- ...... Клянусь. Если ты сделаешь то, о чём я подумал,... я прощу тебя, но никогда и ни за что к тебе не приду.
- Хорошо. На этом и простимся?
- Нет. Если это наша последняя встреча,... если ты...... Объясни, зачем ты скатывался до подражаний Гарету Джейкобу Хоббсу? Чесапикский Потрошитель очень редко убивал женщин, а моложе двадцати пяти - никогда.
- Поэтому Кроуфорд и пустил по его следу юную Мириам Ласс.
- И она всё-таки выжила. А Кэсси Бойл, Марисса Шурр...
- В случае Мариссы мишень - не она, а её мать, оскорбившая Эбигейл.
- Но погибла - девушка!
- Должно быть, очень удивилась, проснувшись в лучшем мире.
- А Кэсси?
- В анамнезе домашнее насилие. Состояла на учёте сразу у трёх психотерапевтов. Прогнозы был крайне неутешительны.
- Не пощадил ты и Эбигейл!...
- Это вы бы её не пощадили. Я спас её от бесчестия.
- .... Зачем ты вообще ввязался в это дело? Что тебе до Хоббса!? Или...
- Да, Уилл.
- Ты не ему подражал,... а мне!?
- Теория и практика вживания.
- ... А до меня тебе что? Неужели тебя так впечатлит трёп Джека о моих "уникальных талантах"?
- Твою уникальность увидел я сам. И только я. ... Когда Джек знакомил нас, он должен был сказать: "вот Агнец Божий, который берёт на Себя грех мира".
- Это же из...
- Ты так любишь землю и тварей на ней, что твой Дух предпочитает Самое Себя воспринимать виновником всякого зла, нести ответственность за каждое ничтожество, не понимающее, что оно творит. Но я - нечто совсем другое. Посмотрим, Агнец, кто кого искупит.
- Дьявол!
- Я не Дьявол. Я человек, который укажет ему на место. Самый благоразумный разбойник.
- Сумасшедший! Фанатик! Я - атеист!...
- Вот до чего докатился это нелепый мир.
- ... Отмени условие!
- Поздно. Завтра ты будешь дома, послезавтра встретишься с подружкой. Молодец, что не проболтался о ней. Благородно. Имя на "М"? День рождение в июле? ... Неважно. Прощай, Уилл. Забудь обо мне. Поверь в себя, сдержи обещание, и всё будет спасено.
Уилл упал на нары, мгновенно заснул лицом к стене.
Санитар разбудил его ужинать, и, поедая картошку с жареным минтаем, он убедил себя, что визит Ганнибала был сном. Измученный ум вновь просил покоя. В подвале приглушили свет, значит, настала ночь. "Не верить! - умолял себя узник, - Ещё одно такое разочарование, и Космос схлопнется в сплошную чёрную дыру!".
Дверь лязгнула ещё в полумраке.
- Мистер Грэм! - подобострастно прошептал доктор Чилтон, - Простите за беспокойство, но вас приказано выпустить.
В коридоре ждали представители власти - жалкие, раболепные рожи. На парковке у больницы - совершенно новый белый Додж с гордым овном на серебряном гербе. В небе над горизонтом - золотисто-розовое солнце; далёкий звон колоколов. Вдоль дороги - новорожденная травка. А дома, на пустом столе, где раньше мастерились рыболовные приманки, - черная сумка, полная денег, и открытка: "Купи лучшее кольцо с бриллиантом".
ПРОЛОГ ОКОНЧЕН
- Не понимаю, - сказала Кларисса, - почему вы всё ещё здесь.
- Сейчас вы ему нужней, чем я.
- Я не готова.
- А я всё упустил. Испортил. Не выполнил единственную просьбу. Обессмыслил его жертву.
- Но вы же не думаете, Уилл, что он действительно хотел расстаться с вами навсегда?
- Я допускаю, что он хотел привязать меня к себе, заставить постоянно вспоминать, анализировать... Но видеть... Не знаю... Мне никогда не удавалось вполне его понять.
- С ним надо правильно обращаться. Например, когда он попросил меня рассказать о самом плохом, что случилось в моей жизни, я сперва решила, что он хочет позлорадствовать. Это худший мотив. А каким мог быть лучший? Что если он пытался с моей помощью разбудить в себе сочувствие? Мне, собственно, было неважно, к чему он стремится, но я решила действовать, исходя из второго постулата.
- Вы "решили действовать"?....... Вы врали ему!? Вся эта история с ягнёнком!.... Господи! Какой смысл резать детёныша, в котором одни кожа да кости! Как вам вообще такое в голову взбрело!? Сыграли на религиозных символах, зная о его набожности!?
- Уилл, остановитесь. ... Я не была абсолютно честна с доктором Лектером; тестировала его разными драматичными сюжетами, фиксировала отклики, но он не тот человек, который стал бы смотреть в кривое зеркало.
- Что вы, в конце концов, поняли?
- Между десятью и двенадцатью годами он пережил насильственную смерть ближайших родственников, попал в приют, где испытал грубое нарушение личных границ, возможно, сексуальные домогательства, впрочем, успешно отражённые. В итоге у нас оптимистичный реваншизм на фоне слабо развитого абстрактного мышления.
- Но Ганнибал - очень умный!...
- Скорее творческий, изобретательный, смелый. Только дезориентированный и... Вундеркинд, не смогший духовно повзрослеть. Найдите его, Уилл! Угроза никогда не была так велика! Тот, кто поднялся над самим собой, может упасть только ниже себя.
- Кажется, уже упал, если учесть, как обработал охранников во время побега.
- А вы видели личные дела тех парней? Я - да. Это был сущий позор правоохранительных органов: скандалы, злоупотребления, взятки, даже наркотики. Агент Кроуфорд...
- Накрыл ему поляну!?
- Погасил свою задолженность.
- ... А Рут Мартин? Ганнибал не слишком-то сочувственно с ней побеседовал.
- Да, я сама долго недоумевала, но потом всё сошлось. Он был жесток с миссис Мартин, потому что увидел в ней своего первого обидчика - свою мать.
- Чем именно мать его обидела?
- Думаю, неделикатно отлучила от груди при том, что кормила до сознательного возраста, три года, как минимум. Вот зерно идеи "человек - это пища", и оно упало в очень удобренную почву. Если мы...
- Я понял, не продолжайте.
- Хорошо. Мне пора. Верю, вы поступите правильно.
- Кларисса, ......... что всё-таки произошло с ягнёнком?
- Он кричал от голода, просил молока ... Истинным мучителем бедняжки, единственным виновником его смерти... стала я. ...... Пять лет потом каждую полночь я твердила одну молитву: "Господи, сделай меня самым несчастным человеком на свете!".
- Почему перестали?
- Потому что каждое утро, просыпаясь, чувствовала себя совершенно счастливой.
- Вам не приходило на ум, что Тот, к Кому вы взываете, просто не существует?
Девушка с ласковой улыбкой качнула головой:
- У меня не настолько богатая фантазия, агент Грэм.
- ... Спасибо за визит, агент Старлинг. Из всех, кого я когда-либо встречал, вы - самая добрая и отзывчивая, мудрая и проницательная, самая вдохновляющая психопатка.
Перед сном Уилл включил телевизор - транслировали бейсбольный матч, и это напомнило больницу скорой помощи, куда четыре года назад пришлось срочно привезти Молли. Как только отгремел последний выстрел в тело Красного Дракона, и чудище упало бездыханным, у неё что-то закорчилось в животе, начались боли и кровотечение.
Уолтера нельзя было оставить ночью одного, да ещё после такого потрясения. Пока врачи стабилизировали состояние будущей матери, только что отнявшей чужую жизнь, мальчик смотрел телевизор, спортивный канал. Наконец дежурная акушерка успокоила Уилла. Он присел рядом с пасынком, сказал:
- Всё хорошо, мама будет жить и твой братик тоже.
- Мама молодец.
- Да.
- Здорово она его убила! Жаль, что у меня нет пистолета.
- Уолли...
- Их надо убивать, всех убивать.
- Они тоже люди.
- Надо убивать. Их надо убивать. Я хочу их убивать. Я убью их всех. Я прямо сейчас кого-нибудь убью.
Сбегаются чёрные санитары. Один держит бьющееся тельце и голову, другой делает укол в тонкую шею...
Спустя несколько дней Уиллу разрешают навестить ребёнка в клинике для душевнобольных преступников. Тот сидит за столом и рисует что-то ветвистое. Ноги в светло-серых тапочках не достают до пола.
- Привет, дружок. Как ты? ... Кормят нормально?
- Что значит нормально?
- ... Доктор Чилтон тебя не обижает?
- Он говорит, что я никогда отсюда не выйду.
- Обязательно выйдешь! Потерпи ещё немного. Слушайся врачей - и поправишься.
- А могу я выйти, не поправившись?
- ... Нет.
- Уилл,... забери меня отсюда,... пожалуйста.
- Не могу. Это невозможно.
- ... Тогда уходи. И никогда не возвращайся.
Проснувшись, Уилл со сдавленным воем хватает себя за волосы... Через минуту понимает, что всё было не так. А как всё было?
Молли потеряла много крови, её оставили в больнице на неделю. Уолли заснул от укола в плечо; он почти не сопротивлялся. Врач сказал, что мальчика надо поставить на учёт у психиатра, возможно, поместить в стационар, а Уилл позвонил тестю, и уже к полудню этот приветливый, спокойный человек, десять лет прослуживший коком на подводной лодке, приехал, приласкал внука, дал ему ореховую шоколадку...
А потом? Этого Уилл не мог вспомнить. Сплошная слепая зона...
Но вот пришло то единственное письмо от Ганнибала. Тогда Уилл воскрес и сразу всего себя посвятил приёмному сыну. Пока Молли кормила, купала, баюкала, выгуливала Джоша, он, отчим, учил со Уолтером уроки, расспрашивал о школьных делах, осваивал новый сленг, привыкал к футболкам с прикольным принтом, читал вслух и комментировал детские книжки, осторожно рассказывал полицейские истории, следил, чтоб все таблетки были выпиты в положенное время.
- Пап, может, сходим на рыбалку? Ты раньше любил.
- Нет, малыш, я завязал.
- Почему?
- Рыбалка хуже даже охоты. На охоте убивают, а на рыбалке - обманывают,... соблазняют малых и неразумных. Давай лучше на великах покатаемся.
Они стали лучшими друзьями. Ездили в походы с ночёвками, варили или жарили еду на костре, плавали на лодке, лечили больных собак, а одну оплакали и схоронили; сажали возле дома яблони, смотрели сериалы под чипсы с колой, покупали новые кроссовки, чинили холодильник и стиралку, заготавливали дрова и собирали грибы, красили забор и перекрывали крышу, готовились к школьным сочинениям и при этом всегда хохотали до слёз. Уилл всё меньше задавал вопросы. Последний раз вышло так:
- Друг, ты это... знаешь, что такое секс?
- Конечно.
- Точно?
- Пап, мне четырнадцать.
- Ну, да...
Теперь Уолтеру пятнадцать, он уже два года не принимает никаких лекарств, знает устройство всех хозяйственных машин и правила дорожного движения, не раз сидел за рулём, успевает по всем предметам и твёрдо нацелен поступить в колледж ФБР. Он позаботится о Молли и Джоше. Он выздоровел. Значит, это возможно.
Уилл допивает кофе и начинает собираться. Одну душу он вырвал из пасти безумия - спасёт и другую! Тем более, что разница не велика. Истинный Ганнибал Лектер на сорок лет младше самого себя. Пресловутый синдром Питера Пена - вот его диагноз. Не случайно Уилл с самого начала прятал письмо в "Приключениях Тома Сойера".
Денег в чёрной сумке убавилось изрядно. Уилл брал оттуда на подарки и цветы для Молли, на оплату медицинских страховок, на праздничные костюмы мальчиков, на то, что, как он думал, Ганнибал одобрил бы. Однако тысячи три ещё осталось. Поверх сокровища были уложены разные шмотки, в боковые карманы - бритва, всё для гигиены, коробка патронов и Библия. Уилл набил багажник баклажками с питьевой водой, походным снаряжением, на заднее сидение бросил тёплую одежду, малоактуальную в середине июля, и тронулся в путь.
На въезде в город образовалась внеурочная пробка из-за аварии. Да на фига вообще мне этот Балтимор? - спросил себя Уилл. Разве доктор Лектер после кровавой выписки вернулся в свой дворец? Нет, там поселилась полоумная чувырла, строчащая романы о вампирах, а на фасаде висит мемориальная доска: "В этом доме с 1960 по 1977 год жил и работал сами знаете кто".
Искатель развернул Додж и вскоре съехал с основной трассы, погнал вглубь континента, привольно и с наслаждением думая о друге, а при налётах страха только сильней давя на газ. Он плохо представлял, куда ведёт эта старая, пустынная дорога. Миновав два непримечательных городка, прибыл к раскрученному мотелю, с бензоколонкой и ресторанчиком. Над входом в офис дико-западным шрифтом было начертано "Здесь не дерутся, не стреляют и не матерятся. Любовью занимаются тихо. Нарушителей порядка поутру находят мёртвыми".
Свободный номер был. Зарегистрировавшись, Уилл спросил:
- От вас можно позвонить?
- От меня? - испугался администратор.
- Отсюда. Мне нужно связаться с Мэрилендом.
Ему предоставили телефон. Звонок предназначался тестю: наверняка Молли сейчас у родителей, или же они с ней в контакте.
- Алё, Рон. Это Уилл.
- Привет. Где ты?...
Тут трубку на другом конце перехватили, и в ухо скитальцу закричал молодой голос:
- Папа! Где ты!? Что, блин, происходит!!? Что это за трёп про маньяка, который за нами охотится, а ты, типа, на его стороне!?
- Уолтер, тише. Мама там?
- Она с тобой говорить не хочет. Но мне-то ты объяснишь!?...
- У меня мало времени. Я в порядке, звоню из мотеля, вполне приличного. Но может статься, что мы с тобой... больше не увидимся. Обещай, что всегда будешь защищать маму и брата, помогать им. Ты уже почти мужчина. Да какое почти! Точно! А я... Знаешь, я напишу тебе письмо и в нём всё расскажу. Это... такая сложная история.
- Сказать, что ты делаешь и зачем, - это вроде не до луны доплюнуть!
- ... Семь с половиной лет назад меня обвиняли в убийствах, а я не мог оправдаться. За день до вынесения приговора мой друг пришёл в суд и сказал, что это он совершил всё, что вешают на меня. Он получил пожизненное. Но недавно сбежал из тюрьмы. Я ищу его...
- Мама говорит, что он нелюдь - не только псих, но и мутант, а вину на себя взял из тщеславия, типа такие, как он преступления считают подвигами.
- Таких, как он, больше нет, Уолтер! Он действительно представляет угрозу для общества, но в глубине души хочет, чтоб его остановили, и сделать это могу только я. Я ведь... только с виду лошара, а по сути - суперсигма, догоняешь?
На том конце прыснули смешком и вынужденно уступили трубку.
- Уилл, - потянулся озабоченный голос Рона, - Молли тут спрашивает, куда тебе выслать документы для подписи?
- Документы?...
- О разводе, ох...
- ... Не знаю. Хотя... - Уилл глянул на чучело пеликана, осенившее крыльями высокий синий сейф, - В Хуму, штат Луизиана. До востребования.
Занявшись письмом, Уилл потратил три часа из ночи, но ничего толкового не выразил. Его постоянно стаскивало в надрывный пафос, согласно которому он готов предаться на заклание Потрошителю, но предварительно возьмёт с него клятву на этом прекратить убийства. Вообразить данную сцену с Ганнибалом он мог в любой декорации: от кафешки с белыми плетёными стульями где-нибудь на Ривьере (поклон Фицджеральду) до готического кладбища в духе "Тайны Эдвина Друда" - и всякий раз выходило абсолютно по-дурацки.
А если бы сам Ганнибал решил предать бумаге историю их отношений? Вот уж он бы развернулся! Фолкнера бы обставил! Но ведь не всем дано...
На славу выспавшись, пообедав, заправив Додж под колпак, купив дорожную карту, агент Грэм продолжил путешествие, у которого уже имелась конкретная цель. Однако, пошло всё негладко, да настолько, что наш герой заподозрил топографический идиотизм либо у себя, либо у автора путеводителя, который, вместо Теннеси отправил его в Каролину. Половины дорог, намеченных на карте, в реальности, не существовало. По Джорджии Уилл колесил четыре дня; из Алабамы всё-таки попал в Теннеси, так что пришлось полсотни миль ехать ровно обратно, пока не запахло Карибским морем с границы Флориды. В Миссисипи шли беспощадные дожди, задержавшие скитальца на неделю. Но какой бы передрягой ни угощал Уилла новый день, разозлить не мог, наоборот, всё было весело. Мэрилендскому затворнику казалось, что он сам сбежал из заточения, и какое же это счастье - просто двигаться, куда глаза глядят, смотреть вокруг, на всё более знакомые пейзажи! Скоро он прибудет в край, где провёл юность, закончил учёбу, впервые поцеловался и не только...
Вот она, ровная, влажная, зелёная Луизиана, водно-растительный, сонный мир. Уилл снял хижину за чертой города, у самой реки, пропахшую тиной, обжитую лягушками. Отсюда он каждое утро ездил на почту, показывал паспорт, но старая дама в униформе, обшарив ячейки, не находила конверта для мистера Грэма, и тот не без облегчения возвращался в потную изумрудную глушь, садился в арендованную лодку и грёб вверх по течению, сколько было сил, потом дрейфовал, порой отстреливаясь от крокодилов, порой большим сачком вылавливая рыбу. Мелкую он отпускал, а крупной с извинениями ломал шею, чтоб зажарить на ужин. Борода у него попышнела, руки замозолились, а в сердце свило гнездо новое счастье.
А что же Ганнибал? Он бывал тут, и это стало для Уилл самым изумительным открытием. На третий или четвёртый день в Хуме, в послеполуденный час блаженного блуждания по водному лабиринту, сыщик заметил в тростниках несколько белых перьев и вспомнил событие почти двадцатилетней давности.
Ему было восемнадцать. Его отец, тихий маразматик, не способный думать о чём-либо, кроме рыбалки, дремал с удочкой в лодке, а он, добрый сын, следил, чтоб старик не свалился в воду или не уронил снасти. Во избавление от скуки он взял с собой Эдгара По в мягкой замызганной обложке. Хотя одноклассники говорили, что это детское старьё, а читать надо Чейза, Стаута или Флеминга, Уилл очень любил мрачного и вычурного сказочника. Не исключено, что и в Балтимор его привела потом привязанность к автору "Уильяма Уилсона".
Вдруг над водой потянулся дымок, потом запахло аппетитно, как из ресторана, но ведь тут кругом одни болота, ни деревушки, ни лагеря, ни отеля... Уилл поправил удочку в руках отца и взялся за вёсла: мотор включать было нельзя, чтоб не спугнуть улов. Грести пришлось долго, но аромат становился всё ощутимей и заманчивей. Наконец обнаружился его источник. На островке возле колониальной руины, наполовину сползшей в камыши, догорал костёр, и одинокий человек жарил мясо на трёх деревянных шампурах. Небритый, нечёсаный, загорелый до того, что тёмно-русые волосы чуть не светились на коже, он был одет только в лёгкие, высоко подвёрнутые штаны. Рассмотреть его вполне мешала сетка пляшущих теней, но, когда он приподнял в манящем жесте левую руку, Уилл заметил, что она как-то странно устроена, и парень не сразу решился причалить к коряге, на которой уже сидел дикарь, окунув ступни и держа две дымящиеся шпажки.
- Здрасьте, мистер. Вы звали?
- Да, я звал, - замедленным, скрежетливым голосом ответил мужчина, - У меня ужасная привычка убивать больше, чем я могу съесть. Угощайтесь.
Уилл, взял шампур, осторожно снял зубами крайний кусок, быстро прожевал.
- Очень вкусно! Что это за мясо?
- Это мясо важной белой птицы. Точнее не скажу. Почтенный джентльмен - возможно, ваш родич - пообедает с нами?
- Папа, будешь жареную птицу?
- Нет! - Грэм-старший скривился, - Есть надо только рыбу. Рыба полезна для мозгов.
- Когда они есть, - тихо произнёс юноша, утирая старику слюни.
- Поплыли отсюда! Это сумасшедший!
- Извините моего отца, - сказал Уилл незнакомцу, - Альцгеймер... Такая болезнь...
- Это разбойник! Он нас убьёт!
- Не обращайте внимания.
- Осторожно. Не испачкайте книгу. ... Эдгар По? Его хвалят.
- Вы не читали?
- Пока не довелось.
- Так возьмите. У него и вправду клёвые рассказы.
Болотный обитатель прихватил книжку листом лопуха, одним из тех, что служили ему салфетками, благодарно кивнул.
- Уиилл! - ныл отец, - Не говории с ним! Поплыли домоой!
- Ещё раз извините... и спасибо, - с этими застенчивыми словами паренёк оттолкнулся веслом от бревна и начал разворачивать лодку.
- Рад был вашей компании, Уилл. Даст Бог - встретимся ещё.
И вот это уже не сон, не ошибка памяти. Случай на болоте тысячу раз прокручивался в сознании курсанта, стажера, наконец, агента Грэма с одним и тем же резюме: в мире есть прекрасные люди; но за все годы в Балтиморе он не смог опознать в докторе Лектере лузианского анахорета (хотя, пара догадок, кажется, мелькнула), прозрение явилось только теперь. Уилл волей-неволей признался себе, что его история с Ганнибалом судьбоносна и при этом почти неизвестна.
Первый человек, сказавший, что рад ему; первый, заговоривший с ним на равных, - среди прочих, сразу и всегда глядевших на Уилла сверху вниз, как на салагу и чудилу! Теперь он где-то на свободе. Стоит ли его тревожить? Но можно ли оставить его наедине с "ужасной привычкой"? И сколько ещё ждать документов от Молли?
Только она дала ему не меньше, чем Ганнибал, а любит он её больше всего на свете, её и мальчишек. Но настал его черёд отречься от благополучия. Вот ещё один день (ну, два или три) он отъездит на почту, и если через неделю документы не придут, то через десять дней он сядет в первое попавшееся трансатлантическое корыто!...
- Мистер Грэм, а ведь вас разыскивают, - укоризненно сказала почтовая дама.
- Полиция?
- Нет, ваша семья. Вот.
Она вручила посетителю газету с объявлением о его пропаже без вести, предположительно гибели от рук серийного убийцы. Что за галиматья!? Уилл заказал междугородний звонок, но никто в Мэриленде не поднял трубку. Отправил телеграмму: "Я жив и здоров позвоню завтра в пять Уилл".
На сеансе телефонной связи выяснилось, что согласие на развод было отослано, но адресат слишком долго добирался, и пакет вернули нераспечатанным, а бесславный супруг и нерадивый зять попросту не подавал признаков существования целых два месяца.
Сколько!!?... Как, уже сентябрь!? Ох, чёртовы тропики, где само время стоит, как вода в луже! Шлите же, шлите ваши бумаги! Он всё подпишет, только бы скорее продолжить поиск своего дорогого маньяка!
Первого октября Уилл Грэм вернулся к статусу холостяка; второго, приодетый, с окультуренной головой и пополнением в денежной сумке после продажи машины, - стоял у портовой кассы, выбирая рейс. В Гамбург завтра, в Бристоль послезавтра, в Порто через три дня он плыть не захотел, а вот до Венеции в следующий вторник - это годится. Венеция, наверное, как раз во вкусе Ганнибала. Что-то вроде Лас-Вегаса...
В день прощания с родиной отчаянный профайлер взошёл на борт судна, наводящего на подозрение, что Эмпайр-Стейт-Билдинг сложили пополам и плюхнули в море. То-то билет пожрал цену Доджа. На корабле, как выяснил вскоре детектив, имелись кинотеатры, казино, кабаре, бассейны, бани, теннисные корты и баскетбольные залы.
- А наркопритон в трюме есть?" - спросил Уилл у информировавшего стюарда.
- Официально - нет, - с достоинством ответил прислужник в белом смокинге.
- А... как пройти в библиотеку?
- Отсюда вон туда до второго лифта и вверх на пятый этаж. Там вам кто-нибудь подскажет точней.
Вверху прогудело на полнеба, и плавучий термитник отчалил.