Аннотация: 1981/1985 гг. Персональный апокалипсис.
ПРОШЛОЕ
Электронные часы показывали восемь. Не двадцать. За окном было темно, как в три. Не в пятнадцать, а в три. И ветер выл, и кусты трещали во дворе.
Джек с отвращением глотал горячий горький кофе, зная, что не добьётся ничего, кроме тупой боли в груди и захлёста мучительных воспоминаний.
Первым явился образ Уилла Грэма, приставляющего пистолет к виску...
Затем ещё ужаснее, ужаснее всего: аэропорт, и он, вдовец, бредёт к трапу, чтоб сесть на самолёт до Флоренции; в наплечной сумке, в серебристой капсуле - прах Беллы. Вдруг глухой оклик из-за спины. Джек обернулся и увидел своего заклятого врага. Тот распахнул пальто и красовался парчовым галстуком поверх рубиновой рубашки.
- Надолго улетаешь?
- Нет, - выдавил агент Кроуфорд, - Вернусь на будущей неделе. И займусь тобой по-настоящему, Ганнибал.
- Пустое, Джек.
Маньяк качал головой и улыбался.
- Я доберусь до тебя, куда бы ты ни побежал! Я сполна рассчитаюсь за...
- Это ты мне ответишь и за Филлис, и за Уилла, и за Мириам! Бежать? Нет. Я буду здесь, совсем близко. Ты всегда будешь знать, где меня найти; мы сможем видеться хоть каждый день, но ты и кончиком пальца ко мне не прикоснёшься. Я устрою тебе танталову пытку. Настанет день - и ты сломаешь зубы, грызя камни у моих ног.
Красные глаза полыхали злобой, и Джек принял угрозы за сумасшедшее бахвальство, но монстр исполнил их в точности.
С тех пор прошло три года и несколько месяцев. Неужели вот он, этот день?
Над Балтимором висела стокилометровая толща туч. Где-то разом, словно из мешка, высыпался снег, а ветер разносил его по улицам.
Джек ехал на окраину, в закрытую зону, центром которой была лечебница для душевно-больных преступников - странное строение с круглой башней, сейчас окружённой лесами. По прихоти главного врача здание красили в тёмно-голубой цвет, но из-за дурной погоды работы приостановились, и леса шатало шквалом.
Поборовшись с ветром, Джек достиг тяжёлой двери, позвонил, дождался сигнала, что открыто, и вошёл. Внутри почти не горело света, впрочем, офицер ФБР помнил дорогу в кабинет доктора Чилтона. Встреча с этим существом стала отдельным испытанием даже для крепких нервов агента Кроуфорда. Перед ним стояло тело, которому в пору бы лежать на столе коронера, - обгорелое, бесстыдно лысое, издевательски безгубое, одноглазое... Но при этом оно, щегольски одетое, говорило, двигалось, было в хорошем настроении.
- Мне нужно встретиться с Ганнибалом Лектером, - заявил Джек, отводя взгляд.
- Надеюсь, - весело прохрипел доктор, по жилам которого циркулировало больше анестетика, чем крови, - вы ещё не опоздали. Впрочем, мне бы доложили... Дурень Барни не отходит от своего любимчика. А я не против. Пусть помается подольше. Всё равно с людоедом покончено. Поздравим друг друга, Джек. Это наша общая заслуга.
- О чём вы? Он болен?
- Здоровых, как известно, сажают на электрический стул. А этот... интереснейший пациент просто слетел с катушек после серии визитов вашего... очаровательного сотрудника. Началось с того, что я только пригрозил ему отобрать все книги. Так что же? Он сам разорвал их в клочья - ну, просто как бешеный зверь! - и выбросил сквозь дыры в бронестекле в коридор. Мало того - разломал мебель, разбил унитаз и... перестал есть. Всю еду швырял в стену... пока мог. Потом, где-то неделю назад, слёг и больше не встаёт. Санитар-мошенник, конечно, подкармливает его тайком, иначе бы эта тварь давно околела. И знаете, мне надоело ждать. Вот вы с ним потолкуете, а к вечеру я уволю Барни... Нет, я запру его в соседней камере. Потом позвоню мистеру Вёрджеру, чтоб он полюбовался агонией бывшего терапевта,... возможно, приложил бы свою золотую ручку. А я поснимаю на видео. В награду за труп Мейсон полностью оплатит мою пластику. Доктор Доеминг обещал сделать из меня точную копию Кларка Гейбла, но это ещё не всё! Скажу вам по секрету, я уже владею целым кладом - эти его картинки. На чёрном рынке за одну ганнибальскую каракулю дают не меньше штуки! Хотите видеть во всех смыслах последнюю?
Джек не заметил, чтоб кивнул, но Чилотон в медикаментозной эйфории или уже в собственной невменяемости, вытащил из ящика стола фото 17/20.
- Копия, конечно, уменьшенная, но хорошего качества. Может, размножить и продавать в качестве мерча баксов за тридцать? Вам - так и быть - дарю.
Джек увидел подражание Уильяму Блейку с его Апокалипсисом: серокожий, мускулистый человек-дракон стоял на коленях перед женщиной в золотистом платье. Она положила ему меж рогов свою смуглую руку и как будто что-то говорила: к её губам тянулась цепочка неразличимо мелких букв.
- Что здесь написано?
- Мне нравится, что ты не знаешь жалости.
- Я не хочу терять время...
- Конечно-конечно. Мэтью вас проводит.
Джек удивился, обнаружив преступного санитара при исполнении прежних обязанностей:
- Почему ты не заперт?
- Я не так здоров, чтоб покидать эти стены, но не так болен, чтоб сидеть в клетке. Я всегда хорошо работал, а теперь мне можно даже не платить. Лифт отключен. Пойдём по лестнице. ... У вас дело к доктору Лектеру? Какая-нибудь просьба? ... Не надейтесь.
- Я всё же попробую...
- У вас даже подношения нет.
- Подношения?
- По субботам Барни приводит к нему своих черномазых дружков типа для благословения: Ганнибал для них вроде короля вуду. Они всегда являются с какими-то подарками, чем-нибудь красивым и съедобным, и он никому не отказывает им в добром слове, а вас пошлёт подальше - вот и всё.
- Посмотрим. ...... Почему ты пытался его убить?
- За предательства. Он сдавал таких, как я, таким, как вы. Когда-то я готов был на него молиться, а потом... Хотя теперь мои претензии исчерпаны. Того, что с ним, не пожелаешь никому.
Они спустились в подземелье, где обитали узники. Мэтью гидствовал.
- Это у нас Брендон, новенький. Вчера весь день орал, а сегодня лежит смирно. Ещё бы! Из него почти литр крови выкачали. Мы тут все доноры, - показал свою исколотую вену.
- И Ганнибал?
- А как же! Полгода назад какой-то хлыщ из Голливуда заплатил пятизначную сумму за переливание от "гения", теперь, наверное, дописывает сценарий триллера всех времён. А может, уже к съёмкам приступили. ... Тут сидел Элдон, грибник. Оказался на редкость здоровой особью: все органы в идеальном состоянии. Его доктор Чилтон распродал по частям аж восьми страждущим: кому сердце, кому печень, кому почку... Удивительные успехи делает современная трансплантология. Жаль, доктор Гидеон не дожил. Это Сэмми, у него тоже хорошее сердце. За него торгуются три претендента. А Питера помните, любителя животных? С ним всё решено: завтра вырезают лёгкие.
Питер Бернардони стоял в молитвенной позе посреди камеры спиной к проходящим и что-то лепетал.
- Я думал, его оправдали.
- Оправдали мистера Ингрема. Сейчас он где-то в Эквадоре загорает. А у этого блаженного не нашлось денег на путного адвоката. Кстати, мы на месте.
Ганнибалу отвели самый дальний угол, откуда тянуло холодом и кислым смрадом.
- Чем тут воняет?
- Уксусом. Доктор Чилтон каждое утро разливает пузырёк вдоль его стеклянной стены.
- А где освещение?
- Его перестали выключать, и доктор Лектер перекусил проводку.
- Чем?
- Зубами. Потому и вытяжка не работает, и батарея. Ну, что стоим? Вот Барни уже стул вам приготовил.
Джек сделал шаг, и тут из раздвижной двери камеры вышел второй санитар. Сперва он показался пустым костюмом. У Барни были очень тёмные белки глаз, а ростом он превосходил посетителя на десять сантиметров.
- Без гостинца, - прошептал Мэтью.
- Ничего, - ответила незримая голова, - У меня припасено. Садитесь.
Джек опустился на стул, а чёрный великан вернулся в камеру с коробочкой мелкой моцареллы.
Кровать Ганнибала жалась к левой стене. Сам он лежал к стеклу головой. Разглядеть удавалось только клочья грязных волос, похожих на измятую, истрёпанную солому в инее, край чего-то непонятного на месте уха, плечо под серой рубашкой и высохшую руку поверх плотного одеяла, которая упёрлась в запястье Барни - безумец не хотел брать в рот молочный шарик, а медбрат уговаривал: "Вы должны, доктор! Это невежливо!". Подцепив левой ладонью затылок больного, он всё-таки заставил того прожевать угощение.
- Вот и хорошо, - бормотал ласково, отглаживая полуседую чёлку назад, - А теперь я прикреплю к вашему воротнику микрофон, чтоб ваш гость слышал каждое ваше слово.
Джек надеялся, что Барни уйдет, но младший медработник замер в глубине коридора. "Что ж, - думал заслуженный криминальный психолог и заядлый манипулятор, - может, чёрный брат ещё окажется полезным; он как будто имеет здесь влияние...".
- Доктор Лектер,... или... не знаю, как вас лучше приветствовать...
- Привет, Джек, - проскрежетало из динамика под потолком словно могильной лопатой - по камням в сырой глине.
- Ты ведь меня ждал...
- Никогда не понимал, - с усилием отвечал Ганнибал, - откуда все ничтожества... берут... эту уверенность,... что их кто-то... где-то ждёт.
- Мне жаль, что ты в таком состоянии. Но вчера я навестил Уилла... Клянусь, ему не лучше. Он в депрессии: лежит целыми днями, так же ничего не ест, ни с кем не хочет говорить. Совершенно раздавлен, винит себе в нападении Дракона... Одного себя, ты слышишь?
- Это правильно.
- Разве? ... Допустим, у вас был какой-то уговор, но гибли люди! Ни в чём не повинные! Целые семьи, с детьми! Наш долг был найти и обезвредить убийцу!
- Что ж,... нашёл его... душевнобольной преступник,... а обезвредила... домохозяйка... Вот как работает Бюро... Браво.
- Ганнибал, Уилл на грани! Он не расстаётся с пистолетом,... на моих глазах порывался покончить с собой. Молли ждёт ребёнка, восьмой месяц подходит - ты знал? Нет, наверное. Ты не такой изверг... Помоги! Спаси Уилла: только ты сейчас можешь это сделать!
- ...... Как?
- Помирись с ним. Напиши ему. ... Забудь, что он там наболтал при прощании. Он признаёт свою неправоту, сожалеет о грубости!...
- Поздно.
- ... Ганнибал, я понимаю, что ты в гневе,... но это будет и твоим единственным спасением. Я не знаю, как назвать то, что вас связывает с Уиллом, но это что-то... выходящее из ряда вон, что-то... неземное, сверхъестественное... Гораздо больше, чем у Джима с Брайаном..... Ты - сильный, умный человек. Возможность ещё есть! Спаси Уилла - и себя!
- ... Сойдемся в смерти.
- Но... ты не из тех, кто сдаётся вот так! Ты любишь свою жизнь, а я... я, может быть, сумею сделать её лучше. Я похлопочу - тебя переведут в другую клинику, в просторную палату, с возможностью гулять на свежем воздухе. Такие есть по Флориде, в Вирджинии.
- Нет.
- ... А хочешь... на свободу? Совсем!
- На свободу - с пулей в затылке?
- Нет! По честному! Твоё дело пересмотрят. А если... Ганнибал, я слово даю! Клянусь памятью Беллы - ты выйдешь на волю, вернёшься к нормальной жизни, любой ценой -если исполнишь мою просьбу!
- ... Нет.
- Чего же тебе надо!? Чего ты добиваешься!? Из свой чёртовой спеси сгубить, может быть, лучшего человека, какого ты знаешь!? Уилл... Ведь он ни в чём не виноват! Я на него давил, как только мог! Я даже приврал, что у вас с Долархайдом эпистолярный роман, взаимные любезности и прочее! Не он, а я заслуживаю мести! Но моя жизнь уже разбита так, что больше нечем повредить! Не приноси Уилла в жертву! Это слишком жестоко!
- Как поживает Мириам Ласс?
- ... Не знаю... Но, если хочешь...
- Ты выбрал лучшего курсанта,... надежду всего министерства... и сделал именно это - принёс в жертву.
- Это... было...
- Она тебя почти боготворила... некоторое время...
- Чёрт! Я... Мне... нечего сказать. ......... Я всю жизнь использовал людей ради своих успехов. Но ты - со всем своим презрением ко мне - сможешь поступить иначе, или продолжишь тешиться своим подбитым самолюбием!?
- Интересный вопрос...
- Напиши Уиллу! Прямо сейчас! Я передам.
- Мои руки... уже почти не поднимаются.
- У меня есть диктофон. С тебя - всего несколько слов... о прощении!
- О прощении...
- Да! Уилл, я прощаю тебя - и всё! Или ещё что-то. Как тебе будет угодно... Позволь ему жить дальше! - Джек достал и настроил карманный аппарат с чистой кассетой, - Ты готов?
- ... Готов.
Агент Кроуфорд вдавил кнопку записи, но вместо ожидаемой речи маньяк сорвал микрофон и с размаху бросил об пол. От грохота тряхнуло стены. Костлявая рука повисла плетью... Верный Барни бросился щупать пульс у больного, а Джек, не помня себя от отчаяния, замолотил по бронестеклу, расквашивая в кровь кулаки и грязно ругаясь. Диктофон он выронил в шоке.
Вскоре Барни вышел из камеры, буквально за шиворот взял посетителя и поволок на свет, ближе к лестнице.
- Но он ведь ещё жив!? Жив, да!? - кричал Джек.
Великан не ответил, развернулся и пошёл на свой пост.
- Что я говорил! - усмехнулся Мэтью, - Без подношения - дохлый номер.
- Чилтон, сука! - Джек чуть не снёс с петель дверь кабинета, - Какого хрена ты гнал, что он сломлен!?
- Я ничего подобного не говорил, а вам, агент, пора научиться отличать драконов от фей.
- Слушай меня, образина! Я вернусь через три дня, и к этому времени твой пациент должен быть не только живей, но и сговорчивей! Когда звонить мрази-Вёрджеру, - это тоже тебе Я скажу, слышишь!? Сначала Я получу то, что МНЕ надо, потом делай всё, что хочешь, с этой тварью!
- Хм,... что же тут придумать? Может, искусственное кормление? Хлопотно, конечно, но...
- Ногти ему вырви заодно!
- На какой лапе?
- Где их больше!
Вечно оскаленная физиономия погорельца кивнула, и Джек пошагал вон.
Глядя в окно, как буйный визитёр, садится в машину, психиатр поднял телефонную трубку, накрутил номер:
- Мейсон, это феникс. У меня всё готово. Приезжайте, cher ami.
Джек ошалело гонял по городу, но, в конце концов, автоматически подрулил к управлению ФБР, вслепую, не реагируя на кивающих людей, взбежал по ступеням, ринулся в архив, нашёл папку с делом Ганнибала Лектера... Он не соображал, зачем берёт её и раскрывает. Двенадцать раз по дороге на него накатывала ненависть к себе, сознание, что он ничем не лучше Чилтона. Но он надеялся, что докторишка, этот беспринципный слизень-кровосос, всё же даст ему три дня, а потом... Что? Нелюдь образумится? Да его теперь ничем не свернуть! Он там себе лежит и мысленно ликует, что унизил соперника и заставил обидчика страдать! Злость отключила разум. Джек отломил золочёный зажим от шариковой ручки и начал рвать, терзать острым краем лицо на фотографиях. Испортив все, слегка опомнился, убрал дело на место, тихо покинул офис. Проездом заглянул в магазин, купил литр виски, чтоб дома напиться до потери сознания.
Сквозь полуобморок хмеля ему всё слышался женский голос: "Джек! Я ничего не вижу!...".
- Вот так зрелище! - пробасил кто-то сверху. Затем ватное тело Кроуфорда подняли с пола и усадили на диван. Так поступил какой-то негроидный франт в костюме, вторящем цвету его кожи, тогда как галстук и жилет пестрили в стиле пейсли шафраном, пурпуром и фуксией.
- Ты кто?
- Не узнаёте? Барни из дурдома.
У Джека заплясало сердце. Бихвиоризм не пропьёшь. Величаво-спокойный вид гостя сулил хорошие новости.
- Что там у вас? Говори скорей! Нет, подожди...
Сковыляв в туалет, Джек упал на прежнее место. Барни успел расположиться в кресле.
- Ну!?...
- Почти сразу после вашего отъезда доктор Лектер очнулся, потребовал капельницу с глюкозой, полный набор фломастеров и два листа бумаги на планшете. Четверть часа он просто собирался с силами, потом сел спиной о стену и начал рисовать, держа фанеру на коленях, весь как изваяние, одна рука металась,... будто перо сейсмографа,... и глаза горели в темноте угольями. Закончив, вынул иглу из вены, свернул картину в тугой рулон и велел тотчас доставить доктору Чилтону, но не смотреть и никому по пути не показывать. Я так и сделал. ... Доктор Чилтон растянул бумагу, сгорбился над ней, потом вдруг зашипел из горла, повалился на ковёр, задёргался, как эпилептик. Сильно его корчило. Стеклянный глаз аж выкатился из орбиты - прямо мне под ноги. А через минуту он как будто чем-то захлебнулся, хотя крови во рту у него я не заметил. Ещё пока он бился, я поднял рисунок; он сам собой скрутился снова, и что-то подсказало мне его уничтожить, сжечь на подносе у графина. Знаете,... дым шёл такой густой, жирный, чёрный, душный; запахло вроде бы горелой костью...
- Чилтон - помер!?
- Не совсем. За мной увязался Мэтью. Он подхватил начальника, когда тот затих, утащил на плече в интенсивную терапию и там устроил, как полагается почётным коматозникам с помощью интерна Бена, молоденького мозгоправа из Нью-Йорка. Зачем? Этого мы никогда не узнаем...
- Что Лектер!?
- Его я нашёл уже тоже без признаков жизни, но успел донести до стола возле дефибриллятора. Тот же Мэтью - он вообще всё мигом под себя подгрёб - настроил агрегат и с семи разрядов запустил доктору Лектеру сердце, я же, неуч, мог только молиться. Кое-как мы всем скопом его стабилизировали... Тут - вот нежданка! - гости к нам! Сам мистер Вёрджер со своим прихвостнем Корделлом и ещё восьмью громилами. ... Двери были заперты. Я хотел вежливо спровадить это хмырьё, но Мэтью как вдруг заорёт в переговорный аппарат: "Вали на ***, собачий оглодок!".
- Ого!...
- "Ну, - я говорю, - теперь ни за что не отчалят". А ему, психу, только того было и надо. Разом разблокировал все камеры; кто из больных не хотел выходить, тех за шкирку вытащил. Повар Элис (он по анатомии мужик, но наряжается бабёнкой) ссудил нам за спасибо все ножи. Кому не досталось, хватали кто скалку, кто сковороду. Сам Мэтью снял топор с пожарного стенда. А шестёрки Вёрджера уж доканывали двери...
- Разве у вас не было вооружённой охраны?
- По штату она полагается, но Чилтон всех прогнал, оставил только двух каких-то недомерков, Боба и Джея. Им да ещё дурачку Сэмми, у которого мозгов не больше, чем у кролика, Мэтью велел держать лестницу. Стажёра с Кидом из Оклахомы, индейцем нашим - что за психушка без индейца! - усадил в реанимации с наказом: если будут ломиться чужие, отключить доктора Лектера от системы поддержания жизни - не дать славного человека на поругание сволочи. Кид, правда, хотел на передовую, но Мэтью так ему сказал: "Не рыпайся. Ты - вымирающий". ... Когда вражьё пробило выход, их ждали с распростёртыми, а чтоб они были готовы ко всему, такого не сказать. Стволы, конечно, прихватили, а вот патронов - на рыбью ногу. Нас же, защитников, было больше, чем их, всемеро, и половина - точно зомби... Мэйсон спрятался за холопов, кликнул Чилтона, но ответил ему тот же Мэтью, да ещё радушней, чем в начале. Корделл тут скомандовал: "Огонь по психам!", а Мэтью - ещё громче: "Пидоров - на фарш!!!". И понеслось! Пока стрелок дырявил троих наших, четвёртый и пятый уже вгрызались ему в горло и вспарывали брюхо. Сам я притаился у гардероба с огнетушителем, и, когда бой зашёл вглубь помещения, подкрался к Вёрджеру, окатил извращенца с ног до головы ледяной пеной, потом от всего сердца вмазал баллоном по тазобедренному. Корделл было выстрелил в меня, но Питер - царство ему небесное! - закрыл собой, все десять пуль в себя принял... Я поймал его в падении, стал осматривать раны... Тем временем ублюдок-мордорез схватил своего обмороженного босса, выбрался с ним на улицу, к машине - и слинял. Питер умер у меня на руках. Мэтью, весь уже изрешечённый, душил последнего налётчика. Когда закончил, то раскинул руки крестом и в победном крике испустил дух. Всего наших полегло тридцать один человек. Почти все. ... Минут пять я оставался один среди трупов, складывал их рядами для благообразия. Кид по-быстрому подтёр кровь. Только он пошёл ведро выливать, как нагрянула новая компания - дюжина человек поинтересней прежних. Что за народ? ... Три группы по четыре персоны. Одну вёл молодой джентльмен, по типу итальянец, вторую - солидный старичок, третью - дама из тех, что имеют свой бизнес. При каждом охранник с чемоданом денег и два интеллигента - хирург и ассистент. Как раз на этот день и час им был назначен, так сказать, аукцион... Не знаю, в курсе ли вы, но доктор Чилтон торговал органами пациентов для пересадки.
- Да, я слышал... Им нужно было сердце Сэмми?
- Нда... Наши конкуренты ещё на пороге завязали спор, прося друг друга отступиться. Старик лечил единственного сына; дама боялась овдоветь; итальянец хотел продлить жизнь отцу. Мы слушаем, слушаем... Вдруг Бен дрожащим, но твёрдым голосом попросил господ и леди пройти в вестибюль, а там показал тридцать девять покойников, не до конца ещё остывших. "Вот, - говорит, - что возьмёте, то ваше. Бесплатно". А сам еле на ногах стоит, в лице ни кровинки, весь сам не свой... Приезжие врачи не рассусоливали, тотчас кинулись осматривать жмуров с целыми рёбрами. Один заметил, что биохимической или какой-то такой совместимости гарантировать невозможно. Коллега ему: берите сейчас материал для анализов и извлекайте органы, потом проверим, что кому подходит, в случае и обменяться можно. Просто умиление! Уже не соперники, а товарищи, все эти люди помогали друг другу. И мы - им. Потащили тела в операционную, всё подготовили: столы, лампы, тряпки; инструменты и морозильные контейнеры у гостей имелись свои. Пока одного вскрывают, предыдущего уже везут в морг, а нового раздевают. Распотрошили девятерых: на что им сердца в могиле? Едва-едва закрыли последний короб-холодильник, как со двора завыли полицейские сирены. Видно, Корделл-гад, вызвал.
- Ну!?... - у Джека перехватывало дыхание.
- Я отправил Бена, Элис и охранников встретить третью волну, честно рассказать обо всём, кроме вырезанных органов: этого чтоб будто не было. Сам потихоньку вывел охотников за сердцами по служебной лестнице. Врачи с трофеями сели в Бьюик дамы, она - за руль и вывезла их, остальные пешкаёрм по темноте рассыпались. Один старичок застрял...
- Полиция не заметила отъезжающей машины? Как!?
- Это легко объяснить шумихой в помещении. У старика пропали деньги, примерно пара миллионов. А их Сэмми стащил, замок чемодана расковырял и давай по всем этажам бабки разбрасывать, как конфетти. Старик за ним бегает, кричит: "Моё!", а он, чудик, хохочет с привизгом, и всё это на глазах у копов. Те разом позабыли и про убитых, и про допрос...
- Только не говори, что!............
- А платите больше вашим служащим, тогда у них не будет такого дикого интереса... к уликам.
- Уликам - чего?
- Мы представили эти деньги как плату, которую Вёрджер собирался внести за доктора Лектера, чтоб замучить его до смерти; старичка - как полоумного дядю Элис...
- Не "мы", а "я".
- А?
- Ты, Барни, - единственный живой и вменяемый свидетель и падения Чилтона, и стычки с Вёрджером, и прочего. Ты навешал лапши на уши полиции!
- Кстати, я не рассказал им о вашем утреннем визите.
- Ну, рассказал бы! Что такого!?
Санитар вынул из кармана его же, кроуфордов, диктофон, включил, и Джек услышал: "Ногти ему вырви заодно!".
- Доктора Чилтона забрали в специальное учреждение. Когда (или если) он выйдет из комы, его ждёт суд. Вам придётся участвовать, но в каком качестве...
- Вот дерьмо! - прошептал Джек, тря ладонями лоб и глаза.
- Я пойду, пожалуй. Вы ведь уже поняли, что не следует вновь беспокоить доктора Лектера.
- Но он жив!?
- Он не мёртв. Но надежды мало.
- ......... Барни!
Гость обернулся от двери.
- Да?
- Что он сделал со вторым листом?
- Аа! - на буром лице засияли в улыбке медвежьи зубы, - отследили! Вот.
Барни достал из нагрудного кармана сложенную по-старинному, конвертом бумагу с надписью: "Уиллу Грэму".
- Возьмите, если желаете. Вы ведь так добивались...
- Ты читал?
- Нет. И вам не советую.
- Почему?
- Другому адресовано.
- А вдруг это ещё одна ментальная бомба, вроде той, что он подсунул Чилтону!?
Санитар пожал плечами.
- Барни, не уходи. Вернись. ... Я должен убедиться... Я не допущу, чтоб с Уиллом!...
- Вы лучше сядьте.
Джек сел на какой-то стул, повертел так и эдак конверт в леденеющих пальцах, наконец двумя рывками развернул и вперил глаза...
Это было письмо, набросанное неестественно крупным и покорёженным почерком, в котором от прежней красоты осталась лишь разборчивость.
Дорогой Уилл!
Позволь на прощание рассказать тебе о первородном грехе - грехе послушания.
Не в том беда, что человек нарушил запрет, а в том, что, зная желание Бога, внял кому-то ещё, когда же Создатель спросил: "Почему ты так сделал?", ответил: "Так мне приказал Джек Кроуфорд".
Нет, я что-то путаю...
Он гораздо хуже поступил - свалил ответственность на самое близкое, родное существо, подал тем самым и ему пример трусливого предательства. Он понял зло и добро как личную угрозу и личную безопасность. А ведь мог ответить: "Я так захотел", и Бог кивнул бы: "Вот Моё подобие".
А если б даже не одобрил, если б вызвал ангела с мечом, чтоб выгнать предка из Эдема, стоило ли уходить? Нет! Надо было так сказать: "Пусть все небесное воинство направит на меня оружие, пусть от меня не останется двух сросшихся атомов, но я не сделаю ни шага. Здесь я сотворён, здесь и погибну!". Что оставалось бы Творцу, как не возрадоваться на достойное произведение?
Но он опять послушался, и вот мы здесь. Сто тысяч лет прошло, а вы ещё не научились жить своим умом и своей волей.
P.S. "Милая, прелестная Иви, - сказал я медсестре, - вас никогда никто не полюбил бы, если бы ваши волосы выглядели так, как у мисс Мэдч
Последняя буква имела длинный, косой хвост. Видимо, автор дописывал, уже теряя сознание, не успел закончить имя, но Джек понял о ком речь. Его сердце набрякло болезненной тяжестью.
- Похоже на бомбу? - спросил наблюдатель.
- ... Нет. ... Это нужно доставить Уиллу, только вот...
Джек снова увидел несчастного, измождённого профайлера, вжимающего дуло кольта в правый висок. "Если я ещё хоть раз увижу твою чёртову морду, я на хрен вышибу себе мозги!!!!!!!!!!!!!!".
- Агент Кроуфорд?...
- Просто Джек. И... ты меня не проводишь? Я... не в лучшей форме. Сколько сейчас?...
Часы высвечивали изумрудным пунктиром 22.33.
- Это далеко?
- Нет, не очень. Грэмам предоставили за счёт ведомства квартиру в центре города, вблизи больницы. Я... сейчас соберусь.
Джек нашёл аспирин, проглотил сразу три таблетки, почистил зубы, умылся, прикидывая план действий. В том, что придумал, спутник был не обязателен, но общество Барни так успокаивало...
Ночную улицу заваливал крупный снег. Джеку показалось, что с дальних домов заодно осыпаются окна.
Дошли до телефонной будки. После дюжины холостых гудков прозвучал женский голос:
- Папа?
- Молли, я знаю, как спасти Уилла! - закричал Джек, боясь, что она бросит трубку, - Встретимся через полчаса в кафе "Последний рубеж", это по соседству с вами, знаешь?
В ответ - бездушные короткие сигналы.
"Она услышала, - думал аналитик, - она придёт".
Затем он вызвал такси. Пока ждали, спросил у Барни:
- Ты не боишься мести Вёрджера?
- Вёрджеров много, - спокойно заметил санитар, - Что одному в ущерб, другому на пользу.
- А Корделл?
- Шкурник. Я слышал, он уже давно присматривается к королеве Марго как к более надёжному работодателю.
- ... Нда,... таких, как Мэйсон, мало не бывает. Но таких, как Ганнибал...
- Ровно столько, сколько нужно, - строго и торжественно объявил Барни.
Подъехала машина, суматошно машущая дворниками. Товарищи заняли заднее сидение, Джек сообщил адрес. Водитель, тоже чернокожий и угрюмый, предупредил, что из-за снегопада быстро не доедет.
Не протрезвевшему до конца, уставшему от одиночества, набитому непереваренной информацией, Джеку хотелось поговорить.
- Барни, - в полголоса промолвил он, - ты, кажется, очень привязан к... этому пациенту. Да, он умеет быть обаятельным, но, по-моему, тут что-то ещё. ... Мэтью, помнится, заикнулся... про вуду... Странно... Стопроцентный европеец, чуть ли не германец...
- Знаете, как выглядит чёрная мамба? Снаружи она бывает очень светлой, песчано- серебристой, но внутри - черна, начиная прямо с пасти. ... Я рос в Луизиане, в деревушке возле большого кукурузного поля. Однажды утром мы с братом и соседскими мальчишками отправились купаться, шли как раз вдоль этой плантации, вдруг увидели вдалеке воронье пугало, которого раньше на том месте не было. На нём болтался белый балахон с высоким острым капюшоном, а самое странное - птицы не от него, они к нему слетались, истошно как-то каркали, раскатисто, протяжно, и клевали его со всех сторон. Нам стало страшно, мы позвали взрослых: был воскресный день, все отдыхали дома. Отец с друзьями пошёл к пугалу, приблизился метров на десять и вдруг замер, обернулся с выпученными глазами и закричал что было мочи: "Не пускайте детей!".
- Труп?
- Сказать точнее - кусок мяса без ног, без рук... и без кожи. Только не лбу осталось белое место, и волосы он не тронул - русые волосы. На лбу же было вырезано слово непонятно, на каком языке. Никто никогда не видывал таких букв. Копы и те не могли ничего разобрать, только через пару дней нашли какого-то профессора, и он определил, что это греческий язык, а слово читается как ANAXIOS и означает...
- Недостоин. Да, я слышал об этом. Кто-то меньше чем за год расправился с Ку-клукс-кланом в трёх южных штатах; пятьдесят семь жертв и никаких следов. В управлении были уверены, что действует банда террористов. А ты думаешь на одного Ганнибала?
- Я знаю, а не думаю. Вы меня послушайте.
- Слушаю.
- За день до установления пугала, субботней ночью в пригороде Орлеана люди собрались на праздник. Когда по кругу прошла третья бутыль рома, колдун стал призывать Геде Нибо, и откуда ни возьмись явился человек с лицом, загримированным под череп, прилично одетый, по осанке судя, молодой, а по волосам - не наш, не негр. Он принёс большое блюдо жареного мяса с вилкой из какой-то кости, предложил всем угоститься, потом сказал жрецу и его ближним, что пришёл предупредить чёрный народ о войне, который вскоре объявят ему белые; чтоб никто с этого дня не ходил поодиночке, а только большими ватагами, чтоб у каждого имелось при себе что-то маленькое и острое для самозащиты, чтоб сторожили дома от поджигателей и спускали на ночь собак с цепей. "Почему всё это?" - спросили его, а он ответил, что высший дух решил взыскать сполна с линчевателей, и сперва они обозлятся, но потом либо сдадутся, либо сгинут. "Чем тебя отблагодарить? - снова спросил жрец, - Чего ты хочешь?". "Женщину", - сказал тот раскрашенный... Сперва все как остолбенели, но минуты две спустя одна смелячка вышла из толпы к одержимому. Он взял её за руку и увёл.
- И больше её никто никогда не видел?
- Да почему же! Под утро она вернулась домой в полном порядке. Разве Нибо обидит чёрную сестру? ... Он и на другие праздники приходил, и других девчонок забирал.
- И мясо каждый раз приносил?
- Разумеется.
- ... И никого не смущало, что... он белый?
- Что ж, разве они не люди? Лоа знают, кого выбрать. Потом он ведь не только за убитых негров мстил, но и за свою расу - тем, кто её опозорил, кто недостоин светлой кожи.
- Ты видел его тогда?
- Я - нет. Отец мой видел. Когда в газетах напечатали про суд над доктором Лектером и его фотографию, старик сразу сказал: "Вот он, наш защитник. Беда ему теперь"...
- И ты решил вернуть ему долг от лица всех внуков Африки?
- Так точно.
- ... Давно за ним ухаживаешь?
- Два года и два месяца.
- Ты не мог так быстро выучиться на медбрата.
- Я и у себя на болотах в дурдоме работал. Всё из-за этой книжки про кукушкино гнездо. Я прочитал её и задумался, почему там только негры-санитары, и все - негодяи, слуги ведьмы? Вот я докажу, что бывает по-другому, буду добрым, заботливым.
- Славно, приятель! - вмешался таксист, - Так и держись!
- Чего же там расистского? - возразил водила, - Там все психи - белые. Так оно и есть в натуре... У нашего брата душа здоровей, это всякий знает.
- Я встречал и чернокожего психопата, - сказал многоопытный следователь.
- Где? в зеркале?
Джек стиснул зубы. Этот день, видно, свыше назначен днём его поношения!
Оформитель кафе "Последний рубеж" вдохновлялся освоением Космоса. Зал в глубине первого этажа высотного дома представлял собой высокий и широкий чёрный купол, усыпанный крошечными лампочками-звёздами. В центре потолка рдела полусфера искусственного Солнца с протуберанцами из гибкого полистирола; прямо под ним на полу голубел подсвеченный изнутри земной шар диаметром в три с лишним метра, а возле стен стояли хороводом круглые столики с принтом различных фаз Луны. Посетителей было много, но все вели себя пристойно, тихо. Джека, однако, покоробили следы грязных подошв на изображении Земли.
Молли Грэм сидела за полностью чёрным столом новолуния. На голову она набросила тёмно-красный шерстяной палантин, серое не приталенное пальто не застегивалось на округлом животе, с которого женщина не спускала левой руки. В её лицо Джек старался не смотреть, и всё равно его так и окатывало тоской.
Из глаз Молли тотчас покатились привычные слёзы, на которые она, кажется, уже не обращала внимания. Слёзы были её настоящим ответом, но зазвучали и слова:
- ... Хуже. ... Еле заставила проглотить немного йогурта. ... Всё время жалуется, что тошнит. ...... Боится света. ...
- А если в скорую?...
- Он говорит, что выбросится из окна, если увидит ещё кого-то, кроме меня! ... Каждый раз, когда я выходу за продуктами, я представляю,... как вернусь и найду его с простреленной головой... или на улице... раз-би...
Разрыдалась.
- Миссис Грэм, - проникновенно начал Барни, - мы здесь, чтоб всё это прекратилось. Джек, письмо!...
Вытерев щёки кончиком шарфа, страдалица с недоумением посмотрела на положенный перед ней лист, потом взяла, развернула, пробежала воспалённым взглядом.
- Что это? ... Белиберда какая-то!... Кто это написал? ... Это... тот выродок!?...
- Но согласись, что письмо...
- Доброжелательно, - вставил Барни.
- Молли, сегодня утром... я видел то, во что отказывались верить мои глаза, - психопата, сгорающего от ненависти к себе, иными словами, от угрызений совести. Для таких, как он, раскаяние практически невыносимо: каждый из них считает себя долбаным совершенством, а тут... Смысл этого письма, его подтекст - попытка оправдаться. Он зол уже не столько на Уилла, который подчинился мне, сколько на Красного Дракона, который подчинился ему. Вполне и искренне осознать свою ответственность он не в состоянии, но его программа самосохранения рухнула...
- Мне плевать на него! - свирепо скомкала лист.
- Молли, нет! Уилл должен это прочесть! Он всё поймёт - поймет больше всех - и успокоится! Послушай, этот... как ты сказала, выродок... Но... он не родился таким. Что-то искалечило его психику. Никто не знает точно, ... но, судя по всему, он рос в Европе как раз во время Мировой войны. Родных - никого. Там что угодно могло происходить! Такое,... что в кошмарном сне... И вот...... Пойми, если б он мог смотреть на жизнь и смерти глазами Ганди или Швейцера, он именно так бы и делал! ... Ты ненавидишь его? ... Но его вина ничтожна по сравнению... с моей. Едва я узнал, что условием признания Ганнибала в убийствах было обещание Уилла никогда с ним больше не встречаться,... я сказал себе, что ни за что не отступлю, что заставлю моего человека нарушить слово, а моего врага - испытать то единственное, чего он боится, - обман и предательство друга!
- А как же я!? - взахлёб прошептала Молли, - А мои дети!!?
- Я был уверен, что он до вас не дотянется.
- Радуйся, что я сейчас не дотянусь до твоей рожи, мерзавец!! И мой муж - не друг Потрошителю!