Рейнольдс Аластер
"Молчание костей"

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Юридические услуги. Круглосуточно
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    "Мстительница" приобретает пассажира - преследуемого инопланетянина-щелкунчика и грабит капера "Веселую кобылу", но после ее обстрела враждебной эскадрой помогает восстановить корабль и объединить экипажи. Доставленный на мир-веретено щелкунчик запускает обнаруженный там межзвездный двигатель, который подводит этот мир к находящемуся в Солнечной системе древнему кораблю-сеятелю. Сестры Несс успевают кратко обследовать его и получают ответы на свои давние вопросы вместе с фактом позорного прошлого человечества.

Аластер РЕЙНОЛЬДС

МОЛЧАНИЕ КОСТЕЙ

  
  
   И эта книга для моей мамы
  
   "Мстительница" приобретает пассажира - преследуемого инопланетянина-щелкунчика и грабит капера "Веселую кобылу", но после ее обстрела враждебной эскадрой помогает восстановить корабль и объединить экипажи. Доставленный на мир-веретено щелкунчик запускает обнаруженный там межзвездный двигатель, который подводит этот мир к находящемуся в Солнечной системе древнему кораблю-сеятелю. Сестры Несс успевают кратко обследовать его и получают ответы на свои давние вопросы вместе с фактом позорного прошлого человечества.

Перевод: Н.П. Фурзиков

1

  
   Все начиналось как далекая мерцающая точка; теперь это, несомненно, был целый мир.
   Со своего пилотского места за передними иллюминаторами ракетного катера Фура Несс пыталась вести суденышко точно так же, как любой другой потенциальный посетитель. Если она была бы слишком уверенной в своем подходе, то привлекла бы к себе внимание. Слишком осторожной - выглядела бы так, как будто ей было что скрывать.
   Конечно же, так оно и было.
   Отражение импульса локатора от внешней оболочки Малгрейсена давало расстояние. Шкала показывала скорость их приближения, которая теперь составляла всего шесть тысяч спанов в секунду.
   - Этого вполне достаточно, - сказал Лагганвор, перегибаясь через ее плечо, чтобы изучить приборную панель.
   Фура не торопилась с ответом. Она щелкнула парой переключателей, потрогала рычажок, постучала ногтем по прикрепленному прибору.
   - Это не первый мой подход, Лаг.
   Отражение Лагганвора улыбнулось в ответ с полированного металла консоли.
   - И у меня.
   Фура еще ненадолго включила торможение, снизив скорость до пяти тысяч пятисот спанов в секунду. Они пересекали орбиты других собравшихся вокруг Малгрейсена кораблей, которые варьировались от маленьких катеров, подобных их собственному, до полностью оснащенных парусных судов, хотя все они были подтянуты близко к гравитационному колодцу глоталки.
   - Мы проделали весь этот путь из-за груды костей, - сказала Прозор знакомым жалобным тоном.
   - Так получилось, что нам нужны кости, - ответила Фура.
   Прозор потерла вмятину на голове, куда вставили металлическую пластину. - Они нужны тебе, девочка. Остальные из нас вполне довольны, что никогда не приблизятся к этим ужасам с лошадиными мордами.
   - Разделяю ваши опасения, - сказал Лагганвор, доверительно улыбаясь Прозор. - Но нам просто необходимы своевременные данные. Без работоспособного черепа мы действуем вслепую.
   - И эти данные, - сказала Прозор, - не имеют совсем никакого отношения к тому, что люди правительств переворачивают каждый камень в Сообществе в поисках нас, не так ли? Разве у правительств нет ни кораблей, ни оружия, ни тайных агентов, ни собственных данных?
   Лагганвор почесал подбородок. - Возможно.
   - Тогда почему, во имя всех этих миров, мы... приближаемся к какому-то миру?
   - Мы это уже обсуждали, - сказала Адрана Несс, поворачиваясь лицом к Прозор со своего места сразу за пилотским местом ее сестры. - Все это очень хорошо, когда мы держимся на плаву, забирая с других судов необходимые припасы - это сослужило нам хорошую службу со времен Скряги. Но это не устойчиво. Мы рассматриваем пиратство только как временную меру, а не как бизнес на всю жизнь.
   Прозор кивнула на передние иллюминаторы, где Малгрейсен уже стал достаточно большим, чтобы можно было разглядеть детали поверхности. - И подставлять свои шеи под удар, добровольно отправляясь в мир иной, - это, по-твоему, улучшение?
   - Нам приходится делать это, - тяжело вздохнув, сказала Фура. - Ни один из черепов, которые мы находили на других кораблях, не стоил и ломаного гроша к тому времени, как они попали к нам в руки. Так что у нас нет другого выбора, кроме как отправиться за покупками. Но я не хочу рисковать понапрасну. Малгрейсен находится далеко, и маловероятно, что нас кто-то будет ждать. Это не будет похоже на Колесо Стриззарди.
   - Предполагалось, что и там риск будет ограничен, - сказала Прозор.
   - Так и было, - ответила Фура сквозь стиснутые зубы. - Просто недостаточно ограничен.
  
   Малгрейсен был кружевным миром, вращавшимся вокруг Старого Солнца в тридцать четвертой процессии. Он не был ни полностью полым, как мир-оболочка, ни полностью твердым, как мир-сфера. Вместо этого он был чем-то вроде сладкого кондитерского изделия, состоящего из множества тонких и хрупких слоев, каждый из которых был изящно вложен друг в друга и пронизан пустотами, шахтами и сводами, через которые корабль мог двигаться почти так же свободно, как в открытом космосе. Внешняя поверхность, от которой отражались дальномерные импульсы локатора, была лишь отчасти сферической. В ней были щели, часть которых достигала целых лиг в поперечнике. Между этими промежутками были неровные пластины с непрерывной поверхностью, некоторые из них соединялись толстыми горловинами из соединительного материала, а некоторые - только самыми узкими и опасными на вид перешейками. Толщина этого поверхностного слоя нигде не превышала десятой доли лиги, а местами он был значительно тоньше. На более твердых с виду участках поверхности виднелись небольшие куполообразные поселения, не превышающие четверти лиги в поперечнике. Время от времени между ними проносился крошечный поезд - светящийся червячок, спешащий по застекленной трубе.
   Когда их скорость снизилась всего до пятисот спанов в секунду, Фура бросила катер вниз, в один из самых больших проемов. Толща поверхностной плиты пронеслась мимо них, и они оказались в том месте, которое технически было внутренним пространством Малгрейсена. Ощущение замкнутости пространства было незначительным. Во многих направлениях все еще можно было разглядеть звезды, а также дюжину или около того более близких миров и пурпурно-рубиновое мерцание великого Сообщества. Под ними, примерно в лиге ниже, виднелась неровная поверхность поменьше, украшенная куполами и тонкими блестящими нитями железнодорожных линий. Над ними тоже были купола и линии, потому что обжитые места были прикреплены и к нижней стороне внешней оболочки, равно как к ее внешней поверхности. Только тончайшие соединительные конструкции соединяли эти два слоя, и казалось совершенно невероятным, что эти хилые на вид колонны и стены могут что-то поддерживать, не говоря уже о многих квадратных лигах пригодной для жизни поверхности.
   Но они поддерживали и делали это, и будут делать впредь. Малгрейсен насчитывал уже миллионы лет, и был востребован, утерян и вновь востребован множество раз в течение долгих циклов распада и возрождения цивилизации, которые составили документированную историю Сообщества.
   Фура еще больше снизила скорость. На всем пути до Малгрейсена движение было плотным. Ракетные катера прибывали и отправлялись во всех направлениях, не обращая внимания на какую-либо организацию трафика. Грузовые баржи и ракетные буксиры с ревом проносились мимо, выполняя свои медленные, тяжелые задачи. Однако на каждое судно размером примерно с их собственный катер приходилось, должно быть, десять или двадцать суденышек поменьше, которые использовались только для курсирования внутри и вокруг мира, и они казались еще более бесцеремонными в отношении навигационного этикета. Они также проявляли любопытство, подруливая вплотную к катеру и останавливаясь только в последнюю секунду. Аварийная сигнализация о возможных столкновениях срабатывала так часто, что в конце концов Фура отключила ее.
   Они спустились еще на один уровень. Лишь теперь стало трудно разглядеть какую-либо четкую часть космоса, и в любое время суток обитателям таких глубин приходилось полагаться на искусственное освещение. Их было больше, они располагались более тесно друг к другу, и местами города настолько слились воедино, что теперь были просто районами поселений размером с большой город, которые легко могли соперничать с чем угодно на родине сестер Несс. Здания, увенчанные куполами, были огромными, многоэтажными, а их окон было так много, что они, казалось, излучали успокаивающее золотое сияние комфорта и процветания. С крыш поднимались резные фигуры животных, подсвеченные прожекторами; неоновая реклама мерцала по бокам зданий, светофоры отбрасывали красные и зеленые оттенки на тротуары и перекрестки. Люди все еще были слишком малы, чтобы их можно было разглядеть, кроме как в виде движущихся точек - даже трамваи и автобусы казались крошечными игрушками, - но нетрудно было представить, что они там, внизу, одеты по сезону и прогуливаются по выложенным мрамором прекрасным бульварам, с огромными витринами магазинов и множеством заманчивых местечек, где можно пообедать и потанцевать.
   Фура посмотрела на сестру, гадая, испытывает ли Адрана какие-нибудь приступы тоски по дому при виде этого зрелища шумной цивилизации.
   - Я совсем забыла... - начала Адрана.
   - ...как все могло бы быть прекрасно, - мрачно закончила Фура, и ее сестра, встретившись с ней взглядом, едва заметно кивнула в знак взаимопонимания. - Как мило выглядит приличное общество со стороны. Какое приятное и располагающее к себе. Как готово выполнить любое наше желание. Какое коварное и лживое! Это ловушка, сестра, и мы на нее не попадемся.
   - Я не говорила, что собираюсь.
   Фура еще больше замедлила их движение. Они спустились в промежуток между двумя куполами, затем продолжили спускаться сквозь толщу другого слоя, пока не оказались под его нижней частью. Внизу был еще один слой, полностью окутанный единой светящейся массой зданий. Это населенное место было ближайшим к глоталке, которая находилась где-то глубоко внутри последней сферы. Однако им не нужно было заходить так глубоко, что порадовало Фуру, поскольку это означало немного меньший расход топлива.
   - Там, - сказал Лагганвор, указывая пальцем на окна. - Посадочное колесо.
   Фура была предупреждена заранее, но это не уменьшило ее опасений, когда она готовилась к последнему заходу на посадку. Посадочная конструкция была очень необычной. Она была похожа на степенно вращавшееся карнавальное колесо, выступавшее из щели в потолке только на две нижние трети. На ободе этого колеса были платформы, каждая из которых была достаточно большой, чтобы вместить корабль, а какие-то шестеренки или противовесы удерживали их в одном положении, даже когда колесо вращалось, поднимая корабли в прорезь и выполняя скрытую часть их вращательного цикла.
   Треть платформ была пуста. Фура выбрала одну из них и посадила их брюхом вниз, в последний момент убрав шасси и отключив двигатели. Она выбрала поднимающуюся часть колеса, и не потребовалось много времени, чтобы его вращение доставило их в прорезь и на вершину, где корабли двигались по закрытой зоне приема на своих плавно поднимающихся и опускающихся платформах. Фура и ее команда еще не были готовы покинуть корабль, но к тому времени, когда они закончили подготовку скафандров и собрались в главном шлюзе, они уже спускались.
   - Имена и предыстории? - спросила Фура.
   - Нам так усердно втолковывали, что я могу забыть свое настоящее имя, - ответила Прозор. - Кстати, об этом. Как меня зовут на самом деле?
   - Не важно, главное, чтобы ты не проговорилась, - сказала Фура.
   Прозор опустилась на колени, чтобы выдавить немного масла на коленный сустав.
   - Кто-то мог бы подумать, что ты не слишком-то сочувствуешь, девочка.
   - Это не так. - Фура постучала костяшками пальцев по подбородку своего шлема цвета бронзы. - Я с пониманием отношусь к своей шее и к тому, чтобы она была к чему-нибудь прикреплена. А это значит, что мы должны придерживаться своих ролей.
   - Думаю, мы достаточно подготовлены, - сказал Лагганвор. - Можно теперь обсудить распределение обязанностей? От меня было бы больше пользы, если бы мне разрешили действовать самостоятельно. Очевидно, что мне сложно помочь с приобретением нового набора костей, но вот с другими товарами из нашего списка покупок я вполне могу...
   - Сестры могут позаботиться о том, что касается хрупких материалов, - сказала Прозор. - Можете держаться рядом со мной, Лаг, раз уж знаете местность.
   - Я был здесь однажды, дорогая Проз, но это вряд ли дает мне право писать туристическую брошюру.
   Они в последний раз проверили скафандры друг друга. К тому времени платформа как раз возвращалась на прежнее место. Фура открыла шлюз, и они со своим багажом спустились по трапу на металлическую поверхность платформы, покрытую сеткой. Остановившись на краю, они подождали, пока платформа поравняется с неподвижной поверхностью приемной камеры, а затем быстро перешагнули на нее. Это была ловкая операция, но ни одну команду, только что вернувшуюся из серии экспедиций по вещницам, не смутило бы такое испытание. Оттуда было рукой подать до приемного шлюза, после чего можно было снять шлемы.
   Они оказались в хвосте череды экипажей, которых опрашивали сотрудники иммиграционной инспекции и службы доходов. В помещении слышался тихий шепот, скучающие расспросы, изредка кто-то ставил печать на документах. Один или два раза клерк запихивал какие-то бумаги в пневматическую трубу, которая поднимала их дальше по административной лестнице.
   Очередь двигалась медленно. Фура и остальные поставили на землю свой багаж и подталкивали его ногами, когда к очереди позади них присоединилась еще одна команда, а затем и еще одна.
   Даже просто находиться здесь было нагло. Они месяцами избегали любых контактов с цивилизацией. К тому же Малгрейсен не был каким-то миром вне закона, где можно было закрывать глаза на некоторые вещи. Он был процветающим, давно зарекомендовавшим себя, с хорошими связями: что было необычно, учитывая его орбиту в пределах Морозных границ. На нем велась большая торговля, и в этом была суть авантюры Фуры: она испытала облегчение, а не уныние, когда увидела, как много прибывает и убывает других судов, и теперь ей было приятно стоять в конце ворчливой, медленно двигающейся очереди.
   Позади них раздался недовольный голос, когда один из клерков отошел от своего стола и оставил табличку "закрыто", из-за чего две очереди слились в одну.
   - Ты хорошо поработала, - прошептала Фура Адране.
   Адрана наморщила носик, глядя на Фуру поверх очков. - Высокая оценка.
   - На этот раз выбор делала не я. Это хорошо, что ты проявляешь немного инициативы... время от времени.
   - Не будь обо мне слишком высокого мнения. Все, что я сделала, это выбрала мир, до которого мы могли добраться, который был не слишком далеко и в котором был более-менее приличный выбор лавок с костями. - Она оглянулась на экипаж, который ворчал из-за закрытого стола. - Есть еще какие-нибудь преимущества?... случайные.
   - Случайные или нет, но они сослужат нам хорошую службу. - Фура понизила голос. - Я бы сказала "отличная работа, сестра", но, возможно, нам пора войти в образ.
   - Как скажете, капитан.
   Очередь двигалась рывками, и примерно через полчаса настала их очередь отвечать на вопросы. Фура положила бумаги на стол и встала, уперев руку в бедро, изображая легкое, но послушное нетерпение. На ней все еще был вакуумный скафандр, и на этот раз искусственная рука была прикрыта длинным рукавом и перчаткой, вместо герметичной манжеты, которую она обычно носила.
   - Капитан... Тессили... Маранс, - сказал клерк, мужчина с тяжелой челюстью и постоянным низким покашливанием. - Капитан Тессили Маранс. Тессили Маранс.
   - Не переутомляйтесь, - сказала Фура.
   Он держал в руках один из ее документов и, прищурившись, сравнивал фотографию с ее лицом.
   - Вы прибыли из Пустоты, не так ли?
   - Закон этого не запрещает.
   Он облизывал кончики пальцев, быстро перелистывая страницы.
   - Где был зарегистрирован ваш корабль?
   - Индрагол.
   - Опишите его.
   - В длину он около четырехсот спанов, внутри много кают, много парусов и такелажа.
   Он посмотрел на нее с каменным выражением лица, лишенным всякого юмора.
   - Мир, а не корабль.
   - А что, вы планируете отпуск? Ладно, Индрагол. Это просто выгребная яма в двадцать восьмой процессии. Мир-труба. Кроме "Серой леди", единственным хорошим результатом, который я заполучила оттуда, был мой отец...
   - Его зовут?
   - Дарджан. Дарджан Маранс.
   Он перевел взгляд на Адрану. - Кто она?
   - Она может говорить сама за себя, - сказала Фура.
   Адрана посмотрела на него свысока. - Трэйджен Имбери.
   - Профессия?
   - Чувствующая. - Адрана наклонилась и добавила почти шепотом: - Это, знаете ли, читающая по костям.
   Он показал другую страницу. - Снимите очки.
   Адрана подчинилась, глядя на него свирепым, спокойным взглядом. Он продолжал держать в руках страницу, слегка нахмурившись, и подозвал к себе одного из своих коллег, передав ему документы и пробормотав что-то в адрес Адраны. Второй клерк сел и начал просматривать эти документы с повышенным вниманием, доставая карманную лупу и сверяясь со справочником, предположительно, в поисках мелких изъянов в их поддельных документах. Тем временем первый клерк начал задавать вопросы Прозор и Лагганвору.
   На одной стороне стола на маленьком экране последовательно появлялись зернистые изображения лиц различных преступников и лиц, представляющих интерес.
   Фура начала потеть. Она думала, что агрессивность и неприветливость могут помочь в ее деле, потому что это было последнее, чего можно было ожидать, если бы настоящие сестры Несс пытались пробраться через иммиграционную инспекцию. Теперь она начала задумываться, верный ли выбрала путь.
   Второй клерк наклонился к первому и приложил ладонь рупором ко рту. Первый клерк почесал подбородок и потянулся за пустым контейнером пневмопочты. Он начал сворачивать несколько документов Фуры, готовясь запихнуть их в контейнер.
   - Ты сказала, Дарджан Маранс? - спросил хриплый голос у них за спиной.
   Фура повернулась с подчеркнутой неторопливостью. - А что, если и сказала?
   - Дарджан Маранс взял у нас в Граубунде двести лиг трехниточного такелажа. И так и не вернулся с оплатой. - Говорившая - высокая женщина со шрамами на щеках, грубым голосом и жесткой копной зеленых волос - покачала головой с насмешливым недоверием. - Я никогда не верила, что этот день настанет. Последние десять лет я присматривала за командой Маранса на случай, если наши пути пересекутся, но никогда не думала, что вы будете настолько глупы, чтобы называть себя по имени прямо передо мной. - Она протиснулась вперед, вставая между Прозор и Лагганвором, и указала на клерков. - Она воровка. Мне все равно, украл ли этот кусок ее отец, она унаследует преступление - она и вся ее шайка подонков. - Она погрозила пальцем. - Не пускайте их в Малгрейсен. Иначе они исчезнут до того, как я увижу их снова. Посадите их сейчас за решетку, и я заполню все бумаги, которые вам понадобятся, с указанием того, что она нам должна.
   Лагганвор поднял руки, широко улыбаясь. - Моя дорогая... капитан? Может быть, мы могли бы прийти к... мирному соглашению? Если вообще было допущено такое невинное недоразумение...? Я не знаком с текущими ценами на трехниточный такелаж, но, полагаю, шестьсот квойнов - неплохая компенсация за любое серьезное... недоразумение? [название денежной единицы обыгрывает произношение "койн" слова coin - монета, деньги (англ.)]
   Зеленоволосая женщина насмешливо фыркнула. - Шестьсот квойнов, парень? Это что, шутка такая? Ты хоть представляешь, сколько в наши дни можно получить за шестьсот квойнов?
   Лагганвор отчаянно ухмыльнулся. - Возможно... этого недостаточно, чтобы уладить это дело?
   - Арестуйте их всех, - сказала зеленоволосая капитан. - Я сделаю все, что потребуется. Дело не в деньгах, а в принципе. Не возражаю, если мне придется потратить два часа или шесть, излагая нашу точку зрения на эту историю...
   За ее спиной начала стонать ее команда. Очевидно, у них были другие планы на день.
   Первый клерк перевел взгляд с зеленоволосой капитана на Адрану, затем снова на Фуру. Он наклонился и что-то сказал своему коллеге. Второй клерк печально покачал головой, прищурил уголки глаз и поднялся из-за стола. Толстощекий клерк все еще держал в руках наполовину свернутые документы, готовые к отправке в приемный контейнер. Секунду он колебался, затем снова расправил их, прежде чем взять инструмент для штамповки и пробить каждый из комплектов личных документов. - Вам повезло, капитан Маранс, - сказал он, глядя на Фуру. - Обычно мы очень негативно относимся к подобным заявлениям.
   Фура взглянула на часы над рабочим местом клерка. До полудня оставалось всего двадцать минут, и, скорее всего, у клерка заканчивалась смена. Возможно, и у его коллеги тоже. Последнее, чего они оба хотели, - это начать процесс, который включал бы дополнительные проверки, больше бумажной волокиты, начальство, комнаты для допросов и так далее, и все это с сомнительного утверждения команды, чье прошлое могло быть столь же запятнано.
   - У нее не тот Маранс, - сказала Фура, но уже более вежливо, чем раньше. - Все равно... я благодарна, что меня не задержали.
   - Тратьте свои квойны, пока можете, - сказал клерк, возвращая им документы.
  
   - У вас была хорошая попытка, - сказала Адрана Лагганвору, когда они поднялись на уровень улицы. Они были одни в тесной кабине лифта, втиснутые внутрь с багажом на ногах, в то время как Фура и Прозор ехали в следующей кабине.
   - Хорошая попытка?
   - О том, что имеет смысл отправиться в путь самостоятельно.
   Живой глаз Лагганвора блеснул тщеславным весельем. Другой - более тусклый, стеклянный - смотрел сквозь нее с надменным безразличием.
   - Я всего лишь думал о том, как наилучшим образом использовать наше время.
   Она положила руку ему на плечо, почти нежно, и позволила своим пальцам дотронуться до его воротника. Теперь на них не было вакуумных скафандров. Они сняли их, оставив в офисе на том же уровне, что и иммиграционный департамент, и переоделись в обычную одежду, которую взяли с собой для пребывания в Малгрейсене. Костяшки пальцев Адраны коснулись его заросшей щетиной щеки, и Лагганвор улыбнулся, но не без некоторой настороженности. Затем она завела руку ему за шею, схватила густую прядь его волос до плеч и сильно дернула.
   - Привезти вас сюда было рискованно, - сказала она, пока Лагганвор корчился и гримасничал. - Но это был меньший риск, чем оставить вас на корабле, где вы могли бы легко подать сигнал своим хозяевам.
   - Сигнализировать своим хозяевам, - процедил он сквозь стиснутые зубы, - это то, что я делаю для вашего блага, а не для своего собственного. Пока они знают, что я жив и наблюдаю за вами, они довольны и не пытаются убить вас с дальнего расстояния.
   - Эта логика работает, пока мы в космосе, - сказала Адрана, все еще сжимая его волосы и выкручивая их. - Но теперь, когда мы в другом мире, я подумала, что у вас могут появиться другие идеи. Например, вызвать подкрепление, чтобы взять нас живыми, пока мы будем заняты покупками.
   - Я бы и не мечтал об этом.
   - Будьте уверены, это не случится. Мы будем держаться друг друга, как приклеенные, Лаг. Только вы и я. А если хотя бы бровью поведете не в ту сторону, не говоря уже о том, что это может иметь отношение к вашим глазам, я расскажу Фуре, кто вы такой.
   - Это... может обернуться не очень хорошо для нас обоих.
   - Она поймет, почему я должна была прикрыть вас.
   - Я рад, что вы так верите в способность вашей сестры сохранять благоразумие, - сказал Лагганвор, потянувшись, чтобы убрать ее руку. - Что касается меня, то, возможно, мне потребуется немного больше усилий, чтобы убедить вас. - Он вздохнул и пристально посмотрел ей в глаза. - Вы можете мне поверить, я не нарушу своего слова. Двадцать дней назад я дал им сигнал, указав ошибочное местоположение и курс; они не будут ждать новых обновлений, пока мы не окажемся далеко от Малгрейсена. Они ничего не знают ни о вашем местонахождении здесь, ни о ваших планах за его пределами. - Он поймал свое отражение в стене лифта и начал поправлять челку. - Кстати... что это за планы?
   - Я думаю, будет лучше, - сказала Адрана, - если эти планы пока останутся между мной и Фурой. О, Бриска?
   Он моргнул, смущенный тем, что его назвали по настоящему имени.
   - Да?
   - Вы совершенно правы, я не стала бы рисковать с Фурой. Было бы гораздо проще убить вас самой.
  
   Они встретились наверху лифтовых шахт, на пятилучевом пересечении площади Вирмири, которая сама по себе находилась недалеко от центра Стрензагер-Сити, одной из самых крупных городских агломераций на этом уровне Малгрейсена. Фура вытянула шею, впервые с тех пор, как покинула "Мстительницу", сделав глубокий вдох. Ароматы большого города наполнили ее легкие. Пыль от тормозов, грязь с тротуара, животный жир, обезьяний пот, горячее масло, пары от электроприборов, кухонные запахи, вонь канализации, уксусный запах пьяницы, вываливающегося из ближайшего бара, пар ночной прачечной. Это был своего рода яд, принимаемый в крайнем случае, но после нескольких месяцев пребывания в космосе, когда она вдыхала только то, что было переработано растительными оболочками светолозы, все с тонким насыщенным и слегка затхлым привкусом зелени, это было так же прекрасно и будоражило ее чувства, как парфюмерия или шоколад. Она скучала по запаху городов. Скучала по запаху миров, по запаху жизни.
   Ей лучше не начинать привыкать к этому.
   - Выпьем по стаканчику, - объявила она, - а потом разойдемся. Мы с Адраной будем ходить по разным лавкам костей, потому что слишком рискованно, если нас увидят вместе, когда мы открыто говорим о наших талантах. Будем поддерживать связь радиоречью и встретимся, когда нам будет что обсудить. Но мне действительно нужно выпить, и...
   - Что-то происходит, - сказала Адрана, кивая на ближайший бар.
   На углу одного из перекрестков, где пять главных бульваров выходили на площадь Вирмири, собралась группа людей. Они жались друг к другу, почти как зрители в театре, ожидающие открытия дверей. Над ними возвышалось величественное здание со сложной орнаментальной каменной кладкой и множеством этажей. Оно могло быть огромным универмагом или, возможно, головным офисом страховой компании. На краю группы собравшихся маленький ребенок прыгал вверх-вниз, чтобы получше разглядеть, что происходит.
   Адрана прошла между трамваями и присоединилась к задней части толпы, Фура, Лагганвор и Прозор последовали за ней. Адрана вытянула шею, чтобы на что-то посмотреть. Раздался медленно нарастающий крик, похожий на вой сирены.
   Фура тоже подняла голову, приподнимая поля своей шляпы. Она могла видеть все выше, за верхушками зданий, за неоновыми вывесками и мечущимися прожекторами, сквозь тончайшее стекло герметичного купола над этой частью города, все выше и выше, сквозь лигу вакуума, пересекаемую быстро движущимися пятнышками кораблей, вплоть до следующего внутреннего слоя Малгрейсена, где узор из перевернутых городов, здания которых висели как подвески, был нанизан на эту изломанную поверхность, словно воображаемое созвездие, состоящее из размазанных и мерцающих звезд всех оттенков.
   Крик, который породило горло, а не машина, исходил всего лишь примерно двадцатью этажами выше. Там было открытое окно, высокое створчатое окно, выходившее на нелепо узкий балкон, и крошечная бледная фигурка дрожала, вцепившись в нижнюю створку и глядя вниз, на тротуар и собирающуюся толпу, на периферии которой теперь были сестры Несс, сгрудившись в ожидании того, кто в последний раз пробирался через это окно.
   Чья-то рука опустилась на плечо Фуры. Что-то холодное и острое коснулось ее шеи.
   - Можно сказать, что одно доброе дело заслуживает другого. Вы согласны, капитан Маранс?
   Фура медленно обернулась, все еще ощущая прикосновение холодного лезвия к коже.
   Адрана, Прозор и Лагганвор стояли позади с выражением смущенной беспомощности на лицах. Их застигли врасплох. Лагганвор был единственным из них, у кого было оружие, но если бы он показал его - даже без применения силы - это привлекло бы именно то внимание, которого они пытались избежать.
   - Вы никогда не знали моего отца, - сказала Фура.
   Женщина - капитан с зелеными волосами - усмехнулась. - Не уверена, что и вы его знали. - Теперь она была без скафандра, и на ее руках не было перчаток. Она провела черным ногтем по одной из своих покрытых шрамами щек, кожистой и морщинистой, как корешок старой книги, задумчиво склонив голову набок, но с некоторым удивлением в адрес Фуры. - Была ли хоть часть этого правдой?
   Фура на секунду задумалась. - Честно говоря, Индрагол - это отстойник.
   - По крайней мере, в этом мы можем согласиться.
   Фура кивнула в ответ толпе, которая с момента их прибытия увеличилась на треть. Люди были настолько поглощены происходящим, что напряженное противостояние между двумя вновь прибывшими экипажами осталось совершенно незамеченным. Наверху все еще кричал человек. Казалось совершенно невероятным, что одна пара легких может издавать такие непрерывные, душераздирающие вопли.
   - Знаете, что это такое?
   - Уничтожение, - сказала зеленоволосая капитан. - Это кое-что новое - инициатива трудоустройства. Последняя мода Сообщества. Или вы не обратили внимания на новости?
   - Как я уже говорила, мы из Пустоты.
   Давление ножа немного ослабло. - Тогда я слегка введу вас в курс дела. Около полугода назад каждый квойн, по всему миру - в каждом кармане, в каждом кошельке, в каждом сейфе и хранилище, в каждом банке, в каждом инвестиционном доме, в каждой торговой палате - каждый отдельный квойн подвергся случайной переоценке своей внутренней стоимости.
   - Что-то в этом роде я слышала.
   - Было бы трудно не слышать. Это крупнейшее финансовое потрясение, постигшее Сообщество с начала нынешнего Заселения. По сравнению с ним любой другой экономический спад или крах кажется приятным сном. Банки называют это Реорганизацией. Из-за этого все кажется далеким, абстрактным, не имеющим отношения к реальным людям, к реальной жизни. - Тон женщины стал задумчивым. - Но тогда, я полагаю, это должны были как-то назвать.
   - Наверное, они так и сделали.
   - Дело в том, что... любопытная вещь... - Женщина покачала головой. - Ну, это глупо. Но ходят слухи, что к этому имеют отношение две сестры.
   - Две сестры?
   - Две чопорные маленькие леди из Мазарила, которые сбежали, завладели кораблем - очень быстрым, темным кораблем - и сунули нос туда, куда не должны были совать. Во что-то, из-за чего это произошло.
   - Я об этом не знаю, - сказала Фура.
   - Да, - ответила женщина, оценивающе глядя на нее. - Не думаю, что вы бы знали.
   Наступила тишина. Фура протянула руку и очень осторожно отвела кончик лезвия.
   - Если бы вы знали об этих сестрах, вы бы их выдали?
   - Это зависит от обстоятельств. Многие так считают. Эта Реорганизация сильно ударила по людям, и не только по тем, кто готов потерять немного денег. Возможно, с тех пор, как это произошло, прошли месяцы, но банки все еще проверяют свои счета, сообщая своим клиентам, сколько у них сейчас есть сбережений. Было бы достаточно плохо, если бы это было просто изменение стоимости квойнов; тогда это было бы просто бухгалтерским упражнением. Но правда в том, что сейчас никто точно не знает, что значит одна единица. Стоит ли сейчас квойн в десять единиц дороже, чем шесть месяцев назад? Или меньше? - Она кивнула поверх голов собравшихся. - Можете быть уверены, что этот парень получил какие-то нежелательные новости.
   - Люди постоянно теряют состояния, - сказала Фура.
   - Что ж, это правда. Суровая, но бесспорная правда. И дело в том, что, несмотря на то, что банки выделили на поимку сестер Несс небольшую сумму, не все с большой теплотой относятся к этим учреждениям. Вы знаете, как это бывает, когда вам отчаянно нужен кредит, чтобы поддерживать свой корабль в рабочем состоянии, а учреждения не идут навстречу.
   Фура неуверенно кивнула. - Не могу сказать, что они хорошо относились к моей семье.
   - Могу я... вмешаться? - мягко спросил Лагганвор. Очень медленно он расстегнул пальто и с такой же осторожностью залез во внутренний карман и вытащил пухлый кошелек, позвякивающий квойнами.
   - Что ты предлагаешь, парень?
   - Это знак благодарности за вашу доброту, за то, что вытащили нас из той ямы за иммиграционным столом.
   - Кто-то же должен был это сделать. Слова вашего капитана определенно не шли вам на пользу.
   Лагганвор подбросил кошелек на ладони, затем протянул его женщине-капитану. - Та сумма, о которой я упоминал ранее, относящаяся к неоплате такелажа? Здесь примерно столько же, может быть, чуть больше. Этого достаточно в знак нашей благодарности?
   Она выхватила у него кошелек и сунула его в свой карман, даже не взглянув на содержимое.
   - Допустим, так оно и есть.
   - Тогда мы в расчете, - сказала Фура, у которой пересохло во рту.
   Клинок женщины со щелчком втянулся обратно. Он исчез в крошечной брошке в виде птички, гораздо меньшей, чем длина лезвия, и она приколола ее обратно к воротнику.
   - В расчете. Но прежде чем мы расстанемся, стоит сказать две вещи. Во-первых, не все члены экипажей так неоднозначно относятся к этой награде, как мы, поэтому сестрам Несс стоит быть начеку. Во-вторых... есть сообщение, которое вы могли бы передать им, если ваши пути когда-нибудь пересекутся.
   Фура серьезно кивнула. - И... каким могло бы быть это сообщение?
   - Скажите, что им лучше быть чертовски уверенными в том, что они знают, что делают.
  
   Мужчина с седыми бакенбардами в лавке, торгующей костями, поднял голову со своей скамьи и посмотрел на Адрану поверх сложных очков со множеством сменных линз. Она не торопилась, обходя полки, выбирая и рассматривая товары. По большей части это было туристическое барахло: ничего такого, что могло бы принести практическую пользу настоящему чтецу костей. Тут были черепа размером с кулак, сделанные из кусочков старой крысы, кошки и собаки, сшитые вместе до тех пор, пока они не стали выглядеть сносно чужеродными, а затем нашпигованные несколькими блестящими нитями чего-то такого, что при некотором освещении могло бы ввести кого-то в заблуждение, заставив подумать, что это активные твинкли. Там были фрагменты черепов покрупнее, которые, возможно, когда-то принадлежали инопланетянам, но теперь были бесполезны, разве что в качестве балласта.
   - Я вижу, вы разбираетесь в хороших вещах, моя дорогая, - сказал мужчина, когда Адрана рассматривала один из самых крупных поддельных черепов.
   - У меня нюх на жульничество, - спокойно ответила Адрана, прежде чем поставить череп обратно на полку. - К вашей чести, мистер... - Она подняла аккуратную бирку, прикрепленную к одному из черепов, и, шевеля губами, прочла надпись: "Магазин костей Даркли, Боскл-лейн, 62, Вирмири-Уэст, Стрензагер-Сити, уровень Пеллис, Малгрейсен". - Мистер Даркли... это вы? К вашей чести - вашей очень незначительной чести - здесь нет ничего, что можно было бы назвать подлинным; вы просто позволяете неосмотрительным людям самим делать предположения. Много ли у вас желающих?
   Мистер Даркли отложил инструменты. На столе перед ним на мягкой подставке лежал череп, который был в три раза больше любого из поддельных предметов. Если это была подделка, то она могла принадлежать только верблюду или ломовой лошади. Если он и был настоящим - настоящим, чужеродным и древним, - то находился в самом низу типичного ассортимента. Но в других магазинах она видела и меньшие экземпляры.
   - Нет ничего плохого в том, чтобы удовлетворить спрос на сувениры. Если туристам нужен маленький череп, который они могли бы увезти с собой обратно в Санварды, чтобы повесить над камином и который напоминал бы им о приятном отдыхе в Малгрейсене, почему я должен отказывать им в этом безобидном удовольствии?
   - Это поддельный хлам, - сказала Адрана, разглядывая его через свои очки. - Бесполезные обломки. Интересно, откуда у вас кости. Вы договорились с местным ветеринаром? Или ставите ловушки в глухих переулках, а потом вывариваете животных?
   Даркли снял очки сложной формы со своего крупного носа с красными прожилками и положил их на сложенную вдвое газету рядом с черепом. Он стряхнул крошки со своего нагрудника. - Задайте себе другой вопрос: туристы получат свои сувениры, и они заплатят за них. Даже сейчас у всех, кто может позволить себе попасть сюда, большие карманы - они не тратят все до последнего гроша. Что бы вы предпочли, чтобы им продали безвредную копию, совершенно милую и безобидную безделушку, или чтобы настоящий, функционирующий череп вышел из обращения и оказался запертым там, где ни одна команда никогда не смогла бы извлечь из него выгоду?
   Адрана фыркнула, ей не понравилась его логика, хотя она и убедила ее.
   - Ну, это будет зависеть от того, есть ли у вас на самом деле настоящие черепа, которые вы могли бы мне предложить.
   - Я мог бы, - мрачно ответил он с едва заметной похотливой полуулыбкой. Это был тощий, покрытый старческими пятнами мужчина преклонного возраста, с двумя седыми прядями по обе стороны от совершенно лысой макушки, эти два боковых пучка были любовно зачесаны вверх, образуя лебединые крылья, эффект которых аккуратно усиливался похожими на нимбы наростами волос, растущими из его ушей. - Вопрос в том, моя дорогая, узнали бы вы их, если бы я это сделал? У вас вид не cтоль чувствующей, как и у меня...
   - В нас есть что-то общее? - с удивлением спросила Адрана.
   - Я бы сказал, что вы уже вышли из этого возраста... или близки к нему. - Он остановился и покачал головой. - Но, похоже, знаете свое дело. Есть... другие товары в задней комнате. Некоторые из них, на мой взгляд, могут показаться вам более привлекательными.
   - Превосходно, мистер Даркли. Я хотела бы протестировать один или два образца.
   Мимо магазина прогрохотал трамвай, и мелкие кости задребезжали на стеклянных полках.
   - Вы можете попробовать любой из наших товаров. Должен предупредить вас, что рядом с нами есть глоталка, а также все городские достопримечательности, так что не судите о черепах слишком строго. На открытом пространстве они будут работать гораздо надежнее. Но... полагаю, вы это знали.
   Адрана полезла в карман куртки и достала маленький мешочек. - Я принесла свою собственную нейронную перемычку. Надеюсь, с этим не возникнет проблем? Это устранит ряд переменных.
   - Делайте, что должны, моя дорогая.
   Даркли, намереваясь заняться с Адраной в подсобке, направился к двери, чтобы перевернуть табличку "открыто", когда, звякнув колокольчиком над дверью, вошел еще один клиент. Это был черноволосый мужчина, высокий, широкоплечий и очень изысканно одетый. Он оглядел полки и шкафчики, засунув руки в карманы, поворачиваясь на каблуках и улыбаясь, как мальчишка, нашедший потайную дверь в кондитерскую.
   - Они все настоящие?
   Даркли кивнул. - Это действительно настоящие кости, сэр.
   Мужчина откинул назад свою темную челку. У него были немного разные глаза: один более живой и сияющий, чем другой. - А эти черепа... они старые?
   - Атомы в них, сэр, такие же древние, как звезды.
   - И... инопланетяне использовали их?
   - Этим костям приходилось немало потрудиться, сэр. - Даркли развернул табличку и закрыл дверь изнутри, оставив ключ в замке. - Могу я... обратить ваше внимание на ту полку слева от вас? Самая верхняя коллекция? Некоторые из наших изысканных товаров. Они не для всех, но я вижу, что вы человек со вкусом и разборчивый. Пожалуйста, не спешите, пока я позабочусь о другом покупателе. Мы не задержимся надолго.
   Адрана оставила Лагганвора в передней части магазина, а сама прошла через занавеску из бисера по невзрачному коридору в заднюю часть помещения. Она сохраняла самообладание, в этом решении не было ничего зловещего. Большинство лавок, торгующих костями, вели свой бизнес в убогих задних помещениях без окон, а покупатели справедливо пренебрегали безделушками, выставленными на витринах. Именно здесь хранились серьезные, приносящие доход вещи, и если ее манеры были немного резкими, это давало ей право на уважительное отношение.
   - Сюда, пожалуйста, - сказал Даркли, открывая тяжелую металлическую дверь, которая вела в комнату с низким потолком, уставленную множеством пыльных шкафов, грудами картонных коробок и огромными пачками упаковочной бумаги на полу. Он закрыл за собой дверь, и все остальные звуки города внезапно смолкли. Комната была акустически изолирована и, вероятно, также электрически изолирована: не на уровне изоляции корабельных отсеков костей, но настолько хорошо, насколько можно было надеяться в подобном мире.
   Это была наполовину испытательная камера, наполовину кладовая. На подносе лежала недоеденная заплесневевшая еда. На углу стояла кружка с чем-то невыразимым. В центре помещения стояло наклонное кресло с мягкой опорой для головы, а рядом с ним - тележка, доверху заставленная металлическими коробками. Коробки представляли собой электрические устройства, соединенные между собой кабелями, со светящимися циферблатами и экранами. От всего этого ансамбля исходил слабый, предвкушающий гул. Где-то еще в комнате забулькал какой-то старый водопровод.
   - Нам ведь не нужно проверять вас на профпригодность, не так ли?
   - Можете, если хотите, - сказала Адрана, усаживаясь в кресло. - Или мы могли бы продолжить и проверить некоторые кости. - Она достала из футляра свою нейронную перемычку-корону и начала разворачивать хрупкое устройство, напоминающее ажурный скелет.
   Даркли допил то, что оставалось в кружке, и подкатил другую тележку. Вместо металлических коробок на этой была плоская платформа. Он взял одну из больших картонных коробок, с трудом справившись с ней самостоятельно, и поставил ее на тележку. Отогнул створки коробки, частично обнажив череп среднего размера с очень яркой коричневой окраской. Череп был тщательно отремонтирован, на нем виднелись следы швов, похожие на молнии, и множество металлических скоб, вбитых в слабые места. Одна глазница была целой, другая частично разрушилась, а передняя часть верхней челюсти полностью отсутствовала. Входные отверстия в различных стадиях коррозии покрывали череп наподобие металлических бородавок. Из коробки донесся влажный запах земли. Конечно, это был уродливый экземпляр: не из тех, что могут соблазнить туриста с глазами сороки открыть свой кошелек. Но почти наверняка настоящий, - подумала Адрана, - если только она не сильно недооценила свою доверчивость. Будет ли он полезным, будет ли сочетаться с ее талантом - это другой вопрос.
   - Не могли бы вы предложить точку ввода? - спросила она, размотав контактный провод от своей нейронной перемычки, которая теперь располагалась на ее свежевыстриженных волосах.
   - Попробуйте вот здесь, на средней линии черепа. Я приглушу свет в комнате и... предоставлю вам немного уединения. Попробуйте несколько вводов. Скоро вы узнаете, есть ли какой-нибудь отклик. Вам удобно?
   Адрана поерзала на кресле. - Достаточно хорошо.
   - Хорошо. Не буду вас торопить - возможно, мое внимание потребуется другому клиенту, - но есть еще два или три предложения, которые, я думаю, вы могли бы попробовать, если вам не понравится первое.
   - Я попробую столько черепов, сколько смогу, прежде чем приму решение, - сказала Адрана, не добавив, что любые действительно перспективные черепа также должны быть протестированы Фурой, прежде чем деньги перейдут из рук в руки: не было смысла приобретать череп, который подходит только одной из них. Она наблюдала, как Даркли выключил основной свет, оставив только тусклое красное вспомогательное освещение, и закрыл ее в комнате для тестирования. Она не слышала, как поворачивался замок, но тяжелая металлическая дверь была единственным способом войти или выйти, так что у нее не было ни шанса украсть череп, ни сбежать, если она повредит товар. Она не собиралась делать ни того, ни другого: ее саму, возможно, и разыскивали, но она была здесь по честному делу и считала, что может позволить себе купить любой череп, выставленный на продажу.
   По крайней мере, этот был перспективным. Твинкли мерцали в своих гнездах, словно игра слабых, отраженных огней карнавала. Это могло быть подделкой, но в таких магазинах, как правило, проводилась четкая граница между сомнительными подделками, выставленными на витрине, и настоящими товарами в задней части. Обобрать нескольких туристов - это хорошо, но наживать врагов среди экипажей - очень плохо для долгосрочного выживания бизнеса.
   Она взяла себя в руки, сделала несколько глубоких вдохов, решила, что ее разум прояснился настолько, насколько это вообще возможно, и подключилась к гнезду на средней линии.
   Там ничего не было.
   Ввод был таким же глухим, как отключенный от сети телефон. Она попробовала следующий ввод, и, возможно, что-то было на пределе ее способности распознавать. Хотя это мог быть несущий сигнал или какой-то посторонний шум, проходящий по цепям. Она отсоединилась от ввода и попробовала еще раз, на этот раз в месте, просверленном в тонкой кости за поврежденной глазницей. Вот оно, на градацию сильнее, чем раньше. Слабый, едва уловимый намек на продолжающийся разговор, какой-то обмен мнениями между двумя далекими кораблями, где-то в бескрайних пространствах Сообщества и Пустоты, которая его окружала, но это было так, словно она прижалась ухом к толстой стене, разделяющей два здания, и могла ощутить присутствие диалога, ни разу не обнаружив связного слова или фразы. Это могло быть произнесено на любом языке Старого Солнца. В конечном счете, все это могло быть лишь в ее воображении. Но она не была слишком обескуражена: если череп работал в такой близости от глоталки, у него были все шансы работать намного лучше в каюте костей на корабле. Адрана отключилась. Ей еще предстояло опробовать множество вводов, но у нее была интуиция на этот счет, и она решила, что стоит протестировать еще пару черепов, прежде чем тратить слишком много времени на один экземпляр. Она начала подниматься с кресла; можно было самой открыть несколько коробок, пока не вернется владелец. Он не то чтобы запретил это.
   Вернулся Даркли. С ним был Лагганвор.
   - Включите свет, - сказал Лагганвор.
   Даркли сделал, как ему было велено. В этом конкретном случае у него не было выбора: Лагганвор крепко заломил ему руку назад, в то время как другой рукой прижимал к шее мужчины маленький острый инструмент.
   - О, пришлось это сделать, - вздохнула Адрана, снимая нейронную перемычку-корону. Расчет был на то, что Лагганвор останется в магазине, пока она не вернется, и, судя по всему, была права, решив рискнуть. - Он показался мне почти услужливым.
   - Уверен, что так оно и было, - сказал Лагганвор, кряхтя и удерживая мужчину. - Настолько услужлив, что, как только оказался в магазине, сразу же взялся за телефон. На его скамейке, рядом с черепом, в котором он копался, лежала газета. Развернутая на небольшой, но в то же время сенсационной колонке о продолжающихся поисках сестер Несс и, по общему признанию, с двумя не очень четкими изображениями этих сестер.
   Адрана поднялась со стула и убрала свою нейронную перемычку обратно в мягкий футляр. - Он звонил по телефону, Лаг?
   - К счастью, нет.
   - Это к счастью для нас. Полагаю, мне следовало сразу перейти к делу, но было бы невежливо не проявить хоть немного интереса к его товарам.
   - Очень невежливо, - согласился Лагганвор. - Не хотите ли связаться с нашими друзьями?
   - Не сейчас: думаю, что на данный момент мы неплохо справляемся с этим вопросом. Усадите мистера Даркли в кресло, если не возражаете. Где-то здесь должна быть какая-нибудь веревка.
   - Веревки будет достаточно, - сказал Лагганвор, опуская Даркли на кресло, которое она только что освободила.
   - Не делайте мне больно, - взмолился мужчина с бакенбардами.
   - Я и не собираюсь, - сказала Адрана. - По крайней мере, пока вы не начнете сотрудничать, чем можете заняться прямо сейчас.
   - Возьмите череп. Возьмите любой череп. Возьмите два черепа.
   - Буду честной, мистер Даркли: дело было вовсе не в костях. Моя сестра отправилась за покупками, и она вполне может позаботиться о них самостоятельно.
   У него задрожала челюсть. - Я надеялся... надеялся, что вы будете это отрицать. Я просто подумал, что вы, возможно, одна из сестер.
   - И теперь, когда я призналась в этом, когда вы увидели мое лицо... думаете, что у вас нет никакой надежды? - Она с жалостью покачала головой. - Не знаю, что они напечатали о нас в этой газетенке, но сомневаюсь, что хотя бы десятая часть этого - правда. Вы поможете мне, и вам не причинят вреда.
   - Она говорит серьезно, - добавил Лагганвор, роясь в коробках, в то время как Даркли оставался в кресле.
   Адрана сняла очки и протерла их рукавом. - Немного признаюсь вам... Я не просто так забрела в магазин "Кости Даркли" на Боскл-лейн, 62. Я искала человека с хорошими связями, у которого могли быть полезные знакомства, и мой... информатор... предположил, что вы очень, очень многообещающий кандидат. Около трех лет назад - сейчас, я полагаю, уже ближе к четырем - Боза Сеннен прислала человека поговорить с вами.
   Даркли сглотнул.
   - Правда?
   - О, не притворяйтесь, что забыли. Его звали... ну, для меня это достаточно сложно и запутанно, так что не буду вас этим утруждать. Но вы хорошо запомнили бы его. Очень убедительный парень, и если бы увидели его рядом с моим спутником здесь, в темном переулке, могли бы принять их за близнецов.
   Даркли выглядел пораженным и озадаченным.
   - Дело в том, - бодро продолжала Адрана, - что этого человека послали расспросить вас о другом существе, джентльмене из рода щелкунчиков. Теперь мне кажется - и я признаю, что не могу быть в этом полностью уверена, - что человек Бозы так и не смог встретиться со щелкунчиком; что произошла какая-то загвоздка или помеха, которая помешала ему назначить желаемую встречу. И чего бы я хотела от вас - нет, что я от вас получу, так это представление этому джентльмену.
   - Я никогда не встречал щелкунчика.
   Лагганвор был занят тем, что привязывал Даркли к креслу какой-то найденной веревкой. Он оторвался от своей работы. - Но вы знаете о нем?
   - Нет... до тех пор, пока она не упомянула это название.
   - Ммм. - Лагганвор скорчил гримасу сожаления. - Наши данные говорят о другом, мистер Даркли. Щелкунчик - один из ваших любимых брокеров костей. Посредник между вами и другими инопланетянами... посредник на черном рынке. И у вас, должно быть, есть его номер телефона.
   - Вы обратились не по адресу. Я не знаю этого... щелкунчика. Я не имею дела с инопланетянами. Щелкунчики, ползуны... у них свои дела, у меня свои.
   - Дело дошло до этого, не так ли? - сказал Лагганвор.
   - Боюсь, что так, - сказала Адрана.
   Лагганвор выбросил глаз и начал описывать им на ладони медленно увеличивающиеся параболы, улыбаясь, как уличный торговец, пока верхушка глаза не оказалась на одном уровне с лицом Даркли, и тот не замер, застыв в железной неподвижности. Лагганвор отступил назад, и глаз начал пульсировать мягким розовым сиянием. Свечение усилилось, пульсация участилась, глаз стал приближаться к Даркли, концентрируя свой свет на его собственных глазах. Даркли издал негромкий щелкающий звук где-то в глубине горла. Глаз Лагганвора, очевидно, оказал на него какое-то мощное парализующее воздействие: он не мог моргнуть, отвести взгляд или отвернуть лицо.
   Щелканье продолжалось, и дрожь распространилась от его шеи вниз, а конечности задрожали в оковах. Кресло заскрипело на своем пьедестале.
   - Хватит, - прошептала Адрана.
   - О, как раз когда мы начали веселиться.
   - Хватит!
   Лагганвор поднял палец, и глаз исчез, а свет совсем чуть-чуть потускнел.
   - Может быть и хуже, мистер Даркли, - сказал Лагганвор. - Гораздо хуже.
   У Даркли текли слюни. Адрана вытерла их краем воротника.
   - Дайте нам контактный номер щелкунчика или, еще лучше, его адрес. Как только мы убедимся, что информация точна, то вернемся, чтобы освободить вас. А еще лучше, убедите его прийти прямо сюда. Это позволит нам как можно скорее прекратить наше вмешательство.
   - Я не... - Даркли прочистил горло резким влажным кашлем, и Адрана снова приложила салфетку к его губам. - Мне не нужно уговаривать его прийти ко мне.
   - Думаю, вам стоит это сделать ради вашего же блага, - сказал Лагганвор, откидывая завесу волос, закрывавшую его лишенную глазного яблока глазницу.
   - Вы меня неправильно поняли, - ответил Даркли. - Нет необходимости вызывать щелкунчика. Он уже здесь.
  

2

  
   В нескольких кварталах отсюда, в одной-двух остановках по зеленой и фиолетовой периферийным междугородним линиям, но все еще в районе Вирмири-Уэст Стрензагер-Сити, младшая сестра Несс также занималась делами в подсобных помещениях.
   - Я начинаю думать, - говорила Прозор, когда они поднимались по лестнице, - что дело вовсе не в костях с самого начала.
   - Дело всегда было в костях, - сурово возразила Фура, оглядываясь через плечо. - Нам нужен череп, и эта потребность никуда не делась. Но думаю, мы можем положиться на то, что Адрана подберет череп, соответствующий нашим требованиям. Когда она что-нибудь найдет, а это не займет у нее много времени, я изучу соответствующую вещь и сама решу, подходит ли она для покупки. Но нет никакого смысла в том, чтобы мы обе занимались одним и тем же делом. У меня есть...
   - Более важные заботы?
   - Не совсем то выражение, которое я бы выбрала, но... тоже недалеко от истины.
   Наверху лестницы был короткий коридор, застеленный красным ковром, вытертым до бежевой полосы посередине. В конце коридора была крепкая деревянная дверь, по бокам от которой стояли два растения в горшках. Фура вынула из кармана свой металлический кулак, подняла его, готовясь постучать, а затем посмотрела Прозор в глаза в поисках какого-нибудь подтверждающего знака, какой-нибудь уверенности в том, что она на верном пути.
   - Что бы ни скрывалось за этой дверью, девочка, это касается только тебя и твоей совести. Ты была напугана с тех пор, как эта зеленоволосая капитан пометила тебя, не так ли? Редко видела тебя такой дерганой. Неудивительно, что ты не смогла бы разглядеть ни одну из этих костей, учитывая, в каком ты состоянии.
   - Не люблю, когда меня узнают.
   - И я тоже. Знаю, что ты применила немного психологии от обратного на том иммиграционном столе, изображая из себя трудягу, потому что именно так Фура не стала бы себя вести, если бы пыталась проникнуть в чужой мир... но в следующий раз, если такой будет, может быть, попробуешь продвинуться в психологии немного дальше. Никогда не знаешь, девочка, может, это поможет. - Прозор изобразила полуулыбку на своих резких чертах. - Я бы не стала беспокоиться об этом капитане - я думаю, она имела в виду то, что сказала: кто-то против нас, а кто-то за нас, и хотела дать сестрам Несс понять, что они могут рассчитывать на некоторую поддержку... если только на самом деле не устраивают беспорядок.
   - Это должно помочь?
   - Все, что у меня есть, девочка.
   Фура постучала в дверь, и стук ее руки в перчатке был похож на серию ударов молотка. Она снова сунула кулак в карман и отступила на шаг. Стучать еще раз было бесполезно, их появление трудно было не заметить.
   - Дело не только в капитане, - тихо сказала она.
   - Мысль об этом малом, размазанном по всему тротуару?
   - Ты могла бы выразиться более деликатно.
   Прозор дотронулась до вмятины на голове, куда была вставлена металлическая пластина. - Они выбили из меня всю дурь, когда ввинтили это в мою башку. Хотя даже тогда оставалось не так уж много того, что можно было выбить.
   - Ты меня удивляешь.
   - Я знаю, ты думаешь, что то, что случилось с тем парнем, как-то связано с тем, что ты сделала со всеми этими квойнами...
   Фура приложила палец к губам. - Прости...
   - Это не секрет между нами, девочка, и если кто-то и хочет послушать, так это потому, что он уже знает, кто ты и что ты, и большую часть того, что ты сделала. Но тебе не стоит зацикливаться на этой истории. Я здесь не для того, чтобы быть твоей совестью или голосом разума, но чтобы дать тебе понять, что не все, что происходит - или будет происходить - должно быть твоей виной.
   - Должно быть, они что-то потеряли во время краха, Реорганизации, как бы они это ни называли.
   - И, возможно, их проблемы назревали задолго до того, как сестры Несс отправились в космос. Дело в том, девочка, что ты не могла знать, что произойдет, когда сведешь эти квойны вместе. Правда, ты могла бы подумать об этом чуть больше, прежде чем совать свой нос в чужие дела, но не ты создала все таким, какое оно есть. Что-то нехорошее происходило задолго до того, как ты начала дышать.
   - Просто скажи мне, что я не сделала хуже, - сказал Фура.
   - Иногда все должно стать еще хуже, прежде чем станет лучше. И это не всегда плохо.
   Щелкнул замок, и дверь открылась. По другую сторону ее стояла незнакомая девушка с потухшими глазами, а за ней виднелось продолжение коридора. Девушка была почти такого же роста, как Фура, худая почти как труп, с сутулой осанкой, из-за которой казалось, что она подвешена на невидимых ниточках марионетки. В волосах у нее были ленты, а одета она была в миленькое платье в розово-голубую полоску, которое можно надеть на свой десятый день рождения, тогда как, на взгляд Фуры, ей по меньшей мере было шестнадцать, а может, и больше. Ее рот представлял собой беззубую прорезь, намазанную черной помадой.
   - Кто? - спросила она срывающимся голосом.
   - Капитан Тессили Маранс, - сказала Фура.
   - Хиртшал, - добавила Прозор.
   У девушки был блокнот. Она перевернула страницы и провела пальцем с черным ногтем по колонке.
   - Фармацевт примет вас.
   Они последовали за девушкой. На ней были балетки, и она передвигалась на цыпочках, почти не касаясь пола. Ковер в коридоре за дверью был заменен совсем недавно, а на стенах, обшитых деревянными панелями, висели фотографии и картины. В конце была дверь, сделанная в основном из мелкого стекла, сквозь которую проникал дрожащий зеленый свет. Девушка открыла дверь и поманила их в комнату за ней, где было прохладно и сыро, как в склепе.
   Это был аквариум, или, скорее, комната, заполненная множеством отдельных аквариумных емкостей. Они занимали стены и довольно большую часть пола. Каждая емкость была освещена изнутри, и в каждой было множество светящихся рыбок самых разных размеров и разновидностей. Они двигались беспокойными косяками, плавая вокруг коралловых образований и ныряя в миниатюрные пещеры и сказочные затонувшие города, сделанные из драгоценного камня.
   Фура несколько секунд таращила глаза, наполовину опечаленная, наполовину восхищенная. Она уже и забыла, как ей раньше нравился аквариум в зоологическом саду в Хадрамо. Одно только пребывание в этой комнате с ее запахами и шумами - сыростью, слабым освещением, тихим урчанием насосов - наводило ее на мысли о мороженом, сувенирах и прекрасных днях, проведенных вдали от домашних забот.
   - К вам капитан Маранс и ее коллега, - сказала девушка.
   - Очень хорошо, Пэсиди, подожди минутку, ладно? Извините, капитан, но мне нужно позаботиться о моих маленьких любимцах.
   Говоривший - фармацевт - стоял к ним спиной. Он опирался на палку и насыпал корм в открытый резервуар в центре. Позади него стояла старомодная инвалидная коляска, сделанная в основном из дерева и плетеных прутьев. Рыбки - маленькие голубые дротики с огненными полосами по бокам - высунули рты на поверхность, когда фармацевт вытряхнул последние несколько гранул из своего пакетика. - Пожалуйста, подойдите, капитан Маранс, мне не терпится с вами познакомиться.
   Фура и Прозор подошли к мужчине. Он очень осторожно закрыл резервуар крышкой и опустился обратно в ожидавшее его инвалидное кресло. Девушка - Пэсиди - на несколько мгновений задержалась в дверях с опущенными плечами и угрюмым видом, покусывая прядь волос.
   - Спасибо, что так быстро согласились встретиться со мной, - сказала Фура.
   - Я должен поздравить вас с тем, что вы проявили усердие и нашли меня с такой легкостью. По причинам, на которые мне нет нужды распространяться, я намеренно не высовываюсь. - Мужчина накрыл колени узорчатым одеялом. Он был почти таким же бледным, как и девушка, с тонкими, как палки, запястьями, выглядывающими из рукавов белого хирургического халата, застегнутого по бокам и на одном плече. Влажная зеленая волна намочила его закатанные манжеты там, где он опустил их в воду. У него была постоянная улыбка, настолько застывшая, что производила скорее маниакальный, чем успокаивающий эффект, тяжелые веки и большие мешки под глазами, свисающие по обе стороны длинного крутого носа. Его пепельного цвета волосы были зачесаны с одной стороны головы на другую, образуя асимметричную волну, которая опускалась на половину его лица. Фура не могла даже приблизительно определить его возраст: он был либо молодым человеком, не по годам развившимся, либо пожилым человеком, который в преклонные годы сумел сохранить некоторые признаки молодости. - У вас есть необходимый список?
   Фура протянула аптекарю сложенный вдвое листок бумаги. Он взял его в руки, поднес к носу, осторожно понюхал, затем развернул и прочитал список лекарств, который Эддралдер приготовил для нее.
   - Вижу, у вас на службе есть врач. Не было бы быстрее и проще, если бы он обратился непосредственно ко мне?
   - Он предпочитает оставаться на корабле. В любом случае, он сказал, что здесь не так уж много такого, что было бы трудно найти.
   Он провел пальцем по списку, тихо шевеля губами. - Транзером, десять стандартных мер в обычном разведении. Двадцать ампул терамола. Шесть упаковок аксанокса для приема внутрь.... - Он поднял на нее глаза. - Охота за вещницами - опасная игра?
   - Я никогда не говорила, что занимаюсь этим делом.
   - А какая еще работа может быть у честного капитана? Это медицинские препараты для экипажа, который ожидает травм, помимо обычных заболеваний, связанных с космическими путешествиями.
   Фура пожала плечами. - Всегда есть риск.
   - Можете ли вы обеспечить девочку тем, что ей нужно, вот в чем вопрос, - сказала Прозор.
   - Да... да. - Он посмотрел на нее с легкой вспышкой раздражения. - По большей части.
   - По большей части? - уточнила Фура.
   - В основном, это достаточно просто... вы, конечно, будете платить по ценам черного рынка, но я гарантирую качество продукта, и у вас не возникнет проблем с обращением по официальным каналам. За разумную доплату я предоставлю достаточно экспортной документации, чтобы при вашем отъезде все было в порядке.
   - Мы можем заплатить, - сказала Фура.
   - Единственная трудность в том, что... ваш человек запросил двадцать ампул мефрозина?
   - Если он есть в списке, значит, нам он нужен.
   - Мефрозин очень трудно достать. Очень трудно и очень дорого. Я не могу предоставить двадцать ампул в кратчайшие сроки. Десять - это все, что могу сделать, и гарантирую, что больше нигде в Малгрейсене вы не добьетесь большего успеха.
   Прозор уперла руки в бока, одарив его своим лучшим скептическим взглядом. - У вас все под контролем, не так ли?
   - Давайте просто скажем, что небольшое количество мефрозина, которое циркулирует в Малгрейсене, обычно проходит через мои руки. Могу я... - Он пристально посмотрел на Фуру.
   - Что? - спросила она.
   - У мефрозина есть несколько применений... но одно из основных - это противодействие развитию острого прогрессирующего паразитарного синдрома светолозы, или глоуи. - Он нахмурился, изучая ее с большим интересом. - У вас он есть, не так ли? Рисунок на коже может быть до некоторой степени скрыт, но в ваших глазах это заметно в большей степени, и я вижу блеск. Споры попадают в глаза по зрительному нерву, поэтому они уже находятся в вашем мозгу и начинают влиять на ваши когнитивные процессы.
   Отрицать это было невозможно, поэтому Фура сжала челюсти и пожала плечами. - У вас есть мефрозин или нет?
   - Десять флаконов.
   - Я возьму их все.
   Фармацевт еще раз просмотрел список. - Это тянет на шесть с лишним тысяч квойнов. Шесть тысяч триста за товар и документы на экспорт. Я также добавлю коробку - это избавит вас от необходимости набивать карманы.
   Фура посмотрела на Прозор, которая полезла в карман своей одежды за сумочкой с квойнами, которую несла с собой. Шесть тысяч триста квойнов - это было слишком дорого, но она хотела получить лекарства сейчас и без лишних вопросов. Прозор порылась в сумке, вглядываясь в узоры на квойнах, пока не нашла что-то похожее на желаемый рисунок. Закончив, она протянула двенадцать предметов размером с медальон.
   - Здесь не хватает двадцатки, но вы же не собираетесь спорить по этому поводу, правда?
   - Не собираюсь. - Аптекарь взял квойны и просмотрел их быстрым и внимательным взглядом. Он поднес квойн к колеблющемуся зеленому свету, вглядываясь в переплетающийся узор из полосок на его лицевой стороне - перекрещивающиеся нити, нависающие над изображением, глубина которого намного превышает толщину квойна. - Пэсиди, возьми этот список и заполни дорожную коробку. Капитан Маранс может получить все десять оставшихся у нас ампул мефрозина. Ее потребность в нем не вызывает сомнений.
   Девушка взяла лист и вышла через заднюю дверь между двумя рядами емкостей. - Она ненадолго, - сказал фармацевт. - Пэсиди очень расторопна, благослови ее Господь. - Он сунул квойны в карман туники, отъехал на кресле на пару шагов, затем выпрямился, чтобы покормить рыбок в соседнем аквариуме. - Должно быть, для человека вашей профессии настали трудные времена. Реорганизация вызвала всевозможные трудности. Когда нет доступа к кредитам, не может быть и торговли. Местные экономики, такие как на Малгрейсене, могут функционировать, но в других мирах дела обстоят гораздо хуже. Товары класса люкс продолжают продаваться, но менее привлекательные товары, на которые всегда была небольшая наценка... такие, как продукты питания, лекарства или химические вещества, необходимые для их производства, практически не продаются.
   - Плохие времена для честных капитанов и их экипажей, - сказала Фура. - Плохо для законных оптовиков. Не так уж плохо для дельцов черного рынка.
   Он еще больше склонился над аквариумом, высыпая корм. - Надо заготавливать сено, пока светит солнце, капитан. Вы бы предпочли, чтобы я не занимался бизнесом? - Он напрягся, наклонившись еще больше, и несколько квойнов высыпались из кармана его туники в воду.
   Фура без особого интереса наблюдала, как они погружаются в воду, опускаясь все ниже и ниже.
   - Вы небрежно относитесь к своим деньгам, - сказала она.
   - С ними ничего не случится, и Пэсиди сможет выловить их позже. У нее есть для этого руки.
   Фура скрестила руки на груди и уперлась пятками в пол, призывая Пэсиди вернуться с лекарствами. Она лениво наблюдала, как квойны опускаются, показывая лицевые стороны через стенки резервуара. Последний из них окончательно выровнялся; прекратил свое осевое вращение так аккуратно, как будто наткнулся на ограничитель. Затем он продолжил опускаться, пока - вместе с другими - не погрузился своим краем в ил на дне резервуара.
   Любопытство Фуры покалывало, как зуд в затылке. - В каркасе этого резервуара есть что-то притягивающее?
   - Почему вы спрашиваете?
   - Без причины, - ответила она, понимая, что он не заметил ничего необычного в том, как спускались квойны, ничего необычного в их странном расположении.
   Дверь снова открылась, и вошла девушка, держа на бедре тяжелую деревянную коробку. Аптекарь откинулся на спинку кресла-каталки, стряхивая с пальцев последние крошки рыбьего корма. Он указал на Фуру, и Пэсиди отдала ей коробку, наклонившись вперед, как марионетка с грубыми суставами, а затем резко выпрямившись, когда избавилась от груза. Ее руки болтались по бокам, а голова шаталась, как будто у нее была сломана шея.
   - Можете ознакомиться с товаром, - сказал фармацевт.
   Коробка представляла собой нечто вроде переносного сундучка, открывающегося посередине на петлях, с четырьмя отделениями, каждое из которых было заполнено лекарствами. Сверху лежала пачка документов, выглядевших правдоподобно. Фура достала набор флаконов, подняла их к потолку и, прищурившись, посмотрела на этикетки.
   - Они либо настоящие, либо нет, - сказала она, обращаясь к Прозор. - В любом случае, только Эддралдер сможет сказать наверняка.
   - А меф там есть?
   Фура кивнула. Она уже опознала черный футляр с дозами мефрозина. - Лучше бы это был настоящий мефрозин, - сказала она фармацевту. - Мы выясним, так ли это, а Малгрейсен не совсем в глуши. Вас будет нетрудно найти во второй раз.
   - Вот почему я никогда не стал бы продавать то, в чем не уверен. Вы можете положиться на эти препараты. Конечно, используйте их осторожно.  некоторые из них очень действенные. Особенно мефрозин.
   Фура сложила все это обратно в коробку и заперла ее на задвижку. - Жаль, что вы не смогли продать мне больше.
   - Надеюсь, это поможет вам прийти в себя - если, конечно, вы не слишком поздно передумали. - Не переставая улыбаться, он посмотрел на нее с едва заметным сочувствием. - Очень надеюсь, что вы не опоздали.
  

3

  
   Они снова встретились вчетвером в трамвае, возвращаясь к стыковочному колесу. Лагганвор связался с Прозор по радиоречи, сообщив, что они с Адраной возвращаются на катер, что их покупки прошли успешно и что, возможно, было бы неплохо, если бы Фура и Прозор присоединились к ним. Больше он ничего не сказал и назвал их вымышленными именами, но Фура не могла не уловить скрытой тревоги.
   Фура и Прозор поднялись в вагон через заднюю дверь. Было тесно, места только стоячие, но они протиснулись сквозь толпу других пассажиров, пока не оказались вблизи Адраны и Лагганвора. Фура поклялась, что не будет общаться со своей сестрой, пока они будут в Малгрейсене, но они сели на разных остановках и проедут в одном трамвае совсем немного. В окружении других пассажиров можно было подумать, что они будут в безопасности. Все равно все были слишком близко друг к другу, и многие пассажиры уже спорили или жаловались сами себе. Когда Фура вошла в вагон со здоровенным медицинским сундучком с квадратными краями, это никому не понравилось, но она была далеко не единственной пассажиркой с багажом. - Я оплатила свой билет, парень, - сказала она в ответ на невнятную жалобу одного из пассажиров. - Ни в одном законе не сказано, что я не могу взять с собой свои вещи.
   Адрана тоже не стала популярной. У ее ног лежал огромный и незнакомый предмет багажа: прямоугольный чемодан с металлическими краями. Фура заметила это с некоторым облегчением, подумав, что контейнер такого размера можно использовать только для одной цели.
   Стараясь выделиться над всеобщим шумом, она одними губами произнесла: - Надеюсь, это хороший экземпляр. Ты, должно быть, была очень уверена в нем, если купила без моего разрешения.
   - Я в этом совершенно уверена, - ответила Адрана, в то время как Лагганвор наблюдал за их перепалкой со спокойным, хотя и натянутым удивлением. - Но это не то, о чем ты подумала. - Она перевела взгляд на коробку, которую Фура принесла с собой. - С другой стороны, это твоя коробка.  Полагаю, ты была так же уверена в ней? Это странный контейнер, меньше, чем я ожидала. Очень надеюсь, что ты потратилась с умом.
   - Я действительно очень разумно потратила деньги, - сказала Фура.
   - У нее нет того, о чем ты думаешь, - сказала Прозор Адране. - И, если я не слишком ошибаюсь, у тебя тоже нет.
   Адрана опустила нос, глядя на Фуру поверх очков. В выражении ее лица было что-то от старшей сестры. - У нас была одна цель. Только одна причина для приезда в Малгрейсен.
   - Да, - согласилась Фура. - И я рассчитывала, что ты это сделаешь.
   - А я рассчитывала на тебя. Ты... более искусна. - Адрана поморщилась, как будто одно это признание стоило ей физической боли. - Я думала, что могу на тебя положиться.
   Фура говорила ровным голосом, но в нем чувствовалось раздражение. - Я тоже думала, что могу на тебя положиться.
   - Голоса, тише, - сказал Лагганвор дружелюбным, но решительным тоном, упрямо улыбаясь. Их напряженный разговор начал привлекать взгляды, пассажиры опускали газеты или прерывали свои споры, чтобы понаблюдать за этим гораздо более интересным взаимодействием. - Могу я спросить, дорогой капитан Маранс, о содержимом этого прекрасно сделанного сундучка?
   - Лекарства.
   Лагганвор повернулся к Адране, добродушно пожав плечами. - Нельзя отрицать, что мы нуждались в лекарствах, дорогая Трэйджен. Возможно, не так срочно, как в чем-то другом, но это не легкомысленная покупка.
   - А твоя коробка? - спросила Фура. - В ней тоже есть что-нибудь приятное? Я подарю тебе это - что бы это ни было, оно выглядит большим и тяжелым.
   - Друзья, - неожиданно настойчиво произнесла Прозор.
   Трамвай остановился, и две фигуры в темных капюшонах вошли в него через ту же заднюю дверь, которой воспользовались Фура и Прозор. Фура поняла, почему Прозор сразу же обратила на них внимание: в этих новоприбывших было что-то неправильное, что-то настораживающее в той небрежной манере, с которой они проталкивались вперед, совершенно не заботясь о других пассажирах.
   - Нам нужно выйти, - сказала Адрана, протискиваясь в переднюю часть трамвая. Светофор "стоп" над передними окнами уже загорелся, но Адрана еще дважды нажала на кнопку звонка, таща за собой свою коробку, несмотря на то, что между ней и дверью стояли все более раздраженные пассажиры.
   - Хотите, чтобы я их остановил? - мягко спросил Лагганвор, начиная приподнимать челку.
   - Нет! - сказала Фура.
   Две фигуры были уже на полпути от входа в трамвай. На них были пепельно-серые пальто с накинутыми на плечи клеенчатыми накидками и низко надвинутыми капюшонами, так что их лица оставались в тени. Фура заметила бледный отблеск рябой и заросшей щетиной челюсти у одного из них; полумесяц желтых зубов у другого. Кто-то возмутился, что его оттеснили в сторону, и нанес удар зонтиком. Мужчина с заросшей щетиной челюстью, не глядя по сторонам, выхватил зонтик и швырнул его в открытый люк над одним из боковых окон. Другой пассажир слишком высоко поднял плакат и выставил его слишком далеко в проход: желтозубый мужчина разорвал его в кулаке и бросил на пол, превратив в жирное месиво своими каблуками. Оба мужчины продолжали двигаться вперед, а трамвай продолжал движение, пересекая перекрестки, но не подавая никаких признаков приближения к следующей остановке.
   Адрана была впереди; Фура и Прозор уже проскочили мимо Лагганвора. Он все еще смотрел на мужчин, не двигаясь с места и потирая кожу вокруг глаза.
   - Не делай этого, Лаг, - сказала Фура. - Ты доставишь нам больше хлопот, чем нужно.
   - Скорее думаю, что неприятности уже начались.
   - Кто они?
   - Люди, которые предпочли бы, чтобы мы не уезжали с ящиком Адраны.
   - За это было заплачено, не так ли?
   - Оплата, - сказал Лагганвор с легкой кривой ухмылкой, - это не совсем то, о чем мы говорим.
   - Что за чушь?
   Трамвай резко затормозил, когда сработали тормоза. Пассажиры натолкнулись друг на друга, и на мгновение мужчина с короткой щетиной, казалось, вот-вот споткнется. Он оперся о спинку одного из кресел, а затем запустил свободную руку в карман своего пепельно-серого пальто. У Фуры было достаточно времени, чтобы разглядеть у него в пальцах что-то маленькое и белое, как кость, похожее на отмычку или какую-то замысловатую зубочистку.
   Трамвай затормозил на светофоре, но это была не запланированная остановка, и когда Адрана попыталась открыть дверь, водитель что-то рявкнул ей и предупреждающе поднял палец из своей закрытой кабины управления. Адрана обернулась и прижалась лицом к окну, отделявшему ее от водителя, что-то крича. Впереди загорелся зеленый свет, но водитель подождал, пока несколько пешеходов перейдут дорогу перед трамваем, прежде чем позвонить в свой звонок. Прозор втиснулась рядом с Адраной и тоже начала кричать через стекло. Лагганвор прижался к стенке трамвая и позволил мужчине с щетиной приблизиться к себе.
   Фура огляделась и понял, что это нежелательное внимание не имеет ничего общего с тем, что они сестры Несс, по крайней мере, напрямую. Мужчины ни разу не взглянули в ее сторону, и если они не узнали ее, то их явный интерес к Адране мог быть связан исключительно с предметом, которым она владела.
   Она сделала глубокий вдох, собираясь с мыслями.
   - Ничего не предпринимай, - одними губами произнесла она, обращаясь к Лагганвору.
   Трамвай снова тронулся, прокладывая себе путь через оживленный перекресток и следуя вплотную за другим трамваем, следовавшим по той же линии. Мужчина с короткой щетиной прошел мимо Лагганвора, даже не взглянув на него во второй раз. Его спутник, стоявший позади него, что-то бормотал в решетчатую коробочку, спрятанную у него за воротником.
   Фура ждала подходящего момента. Мужчина с щетиной был почти на одном уровне с ней, и пространство перед ней немного освободилось. Уверенная, что содержимое аптечки надежно закреплено, она подняла ее так сильно и высоко, как только позволяло окружение, и вложила в это всю свою силу.
   Она схватила за подбородок заросшего щетиной мужчину и сдернула с него капюшон, который соскользнул с его лица, открыв ее взору...
   Она никогда не забудет того, что ей открылось.
   Это существо не было человеком. Две верхние трети его лица, начиная с того места, где, возможно, начинался нос, представляли собой нагромождение частей тела насекомых, сшитых вместе, как части тряпичной куклы. Вместо кожи у него были блестящие покровные пластины; вместо носа у него был хоботок, из которого торчал пучок подергивающихся сенсорных щупалец; его глаза были огромными и фасеточными, и два их набора не соответствовали друг другу, втиснутые в мозаику его лица без всякой мысли о симметрии. Грани его глаз переливались оттенками ультрамарина и ляпис-лазури.
   Она увидела все это в одно мгновение, все еще продолжая размахивать аптечкой, и это сбило перчатку мужчины, а также белый предмет, который он держал в руке. Его рука была... она увидела, что это не совсем рука, а что-то вроде усатых клешней.
   Лагганвор увидел свой шанс и схватил белую штуковину, прежде чем она упала на пол. Мгновение он оценивал ее, затем вонзил острый конец в шею существа. Предполагаемый нападавший дернулся и осел, а по всему трамваю разнеслись крики ужаса. Какой-то смельчак сбросил капюшон с головы второго преследователя, и голова, которая показалась из-под него, была не менее гротескной, чем у первого.
   - Недоумки, - произнес Лагганвор со странной категоричностью, как будто это высказывание разрешило все вопросы, которые у нее могли возникнуть.
   Фура затаила дыхание. Второй все еще приближался. Он был собран иначе, чем первый, как будто из другой коробки с обрезками, но с тем же пренебрежением к форме и гармонии.
   Что это были за существа?
   Идущая впереди Адрана использовала свою увесистую коробку в качестве дубинки и несколько раз ударила ею по передним дверям. Водитель кричал на нее, а Прозор кричала на водителя. Они были так поглощены этим разговором, что разговор с недоумком остался совершенно незамеченным. Лагганвор все еще держал в пальцах белую штуковину и, казалось, оценивал ее полезность для себя, сравнивая с доказанной эффективностью своего глаза. Растянувшийся на полу недоумок подергивался и, возможно, набирался сил. Фура надавила каблуком ботинка на грудь существа, надавливая сквозь пепельно-серую шерсть и все слои одежды, которые были над ней. Что-то подалось с внезапным хлюпаньем, словно кусок прогнившей половицы, и из дергающегося недоумка вырвался ужасный стон.
   Трамвай резко остановился. Водитель ударил кулаком по пневматическому рычагу, и передние двери со скрипом открылись. Адрана чуть не выпала из вагона, который резко затормозил. Следующей была Прозор, затем Фура, каблуки ее ботинок были отвратительно липкими, а затем Лагганвор. Выйдя из трамвая, он поднял руку, обращаясь к водителю, как бы извиняясь. Внутри все еще продолжалась суматоха, когда второй недоумок направился к входной двери. Встревоженные пассажиры уже высыпали из задних дверей.
   Лагганвор помог Адране устоять на ногах, затем схватил большую коробку. Они были на середине перекрестка. Фура все еще держала аптечку, прижимая ее к себе так сильно, что у нее болели ребра. Прозор указала в сторону от трамвая, от того места, где непосредственно происходила суматоха; Лагганвор кивнул, и они все как один двинулись дальше. На улицах все еще было оживленно, и было удивительно, как быстро они затерялись в толпе. Фура оглянулась поверх голов прохожих. Она все еще могла видеть трамвай, и тот по-прежнему стоял на остановке, но теперь никто не обратил бы на него внимания.
   Интуиция Прозор привела их на второстепенную улицу: чуть менее оживленную, чем главная, по которой ехал трамвай, но не настолько тихую, чтобы четверо вновь прибывших выделялись на общем фоне. Вдоль нее тянулись залитые неоновым светом салуны и столовые, которые были по уровню ниже тех, что располагались на главной улице, и просто выглядели немного более обшарпанными. Над узким проходом, образованным противоположными рядами зданий, виднелась резьба купола, а еще выше - огни следующего уровня. Они казались такими же далекими, как неподвижные звезды, и Фура начала задаваться вопросом, увидит ли она когда-нибудь пространство за пределами этого мира.
   - Они собирались убить нас, - сказала она, осознав, что запыхалась. - Не так ли?
   - Наше благополучие, конечно, не было главным в том, что считалось их мыслями, - сказал Лагганвор. - У них была одна цель, и это было возвращение коробки, которая теперь находится в нашем распоряжении.
   - Чем... в мирах... они были?
   - Недоумки, - сказал он. Затем, поскольку, очевидно, требовалось внести некоторые уточнения, добавил: - Иногда их называют мотли. Временные агенты, действующие в интересах инопланетян. Их составляют из частей тел - обезьяньих или инопланетных; из всего, что пригодится, из всего, что можно заставить передвигаться в течение нескольких часов, - и дают им достаточно воли для выполнения работы. Разве это не так, Проз?
   - Слышала о них, Лаг, но сама никогда не заходила так далеко, чтобы убедиться в их реальности.
   - Что ж, они реальны, очень реальны. Признаюсь, во время работы на Колесе Стриззарди у меня были кое-какие дела с недоумками. Это всегда было неприятно. Я надеялся, что больше не столкнусь с такими, как они... - Лагганвор напрягся и замедлил шаг.
   - Что? - спросила Фура.
   - Вот что, - сказала Прозор.
   Еще двое недоумков - а это, несомненно, были они - вышли на улицу впереди них. Как и первые двое, они были одеты в тяжелые плащи и капюшоны, скрывающие лица. В течение вечера Фура могла бы пройти мимо сотни таких мужчин и не обратить на них внимания, но теперь она была настроена на их особенности и думала, что распознала бы недоумка где угодно.
   На этой второстепенной улице не было никакого движения, и, словно по приказу, все остальные пешеходы и случайные прохожие растворились в магазинах и тенистых переулках. Они стояли в линию вчетвером, лицом к лицу с двумя недоумками. Один из них что-то бормотал себе под нос, совсем как тот, что был в трамвае.
   - Пропустите нас, - сказала Адрана. - Пропустите нас, и проблем не будет.
   Другой недоумок слегка откинул капюшон. Отблеск желтого неонового света осветил его челюсть, которая была слишком острой и бледной, чтобы быть чем-то иным, кроме как обнаженной костью. Он издал жужжащий электрический голос, в то время как его рот оставался совершенно неподвижным.
   - Отдай нам коробку. Нам нужна только коробка. Тогда ты можешь идти.
   Адрана покачала головой. - Нет. Теперь он мой.
   Фура посмотрела на сестру. Ей хотелось спросить Адрану о многом, начиная с вопроса о том, кто такой "он" и какое отношение "он" имеет к коробке, которую она несла.
   - Он совершил противоправные действия, - сказал жужжащий голос. - Он нарушил конфиденциальность и поставил под угрозу целостность уважаемых учреждений. Эти его преступления вас не касаются. Если вы его приютите, они станут вашей заботой. Тогда вы станете нашей заботой.
   - Кто? - зашипела Фура.
   - Щелкунчик, - тихо сказал Лагганвор. - Щелкунчик. Очевидно.
   - Щелкунчик? - она задыхалась от ярости. - Почему, черт возьми, мы беспокоимся из-за грязного инопланетянина? Он им нужен, они могут забрать его.
   - Нет, - сказала Адрана. - Он с нами. Я обеспечила ему нашу защиту.
   - Со мной не советовались.
   Адрана слегка пожала плечами. - А со мной не советовались насчет того, что находится в этой аптечке. Теперь мы несем ответственность за пришельца. Он нажил врагов среди себе подобных и не только. Ты знаешь, что это значит для нас?
   - Неприятность.
   - Нет, это делает его полезным для нас. Он многое знает. То, что тебе тоже хотелось бы знать. Вот почему он убегает, почему они хотят его смерти и почему он возвращается с нами. Вот почему это не переговоры.
   - Отдай нам коробку, - снова заявил недоумок. - Тогда можешь идти.
   - Как много точно известно парню? - спросила Прозор.
   - Достаточно, - сказала Адрана.
   Лагганвор поднес руку к глазу, что выглядело как легкомысленная манера поведения, нервная реакция. - Не то чтобы у нас был шанс познакомиться поближе, Проз. Как только мы встретились с этим джентльменом, то поняли, что его необходимо увезти. Теперь мы должны увезти его как можно дальше и как можно быстрее от Малгрейсена. - Одним быстрым движением пальцев он вытащил глаз и швырнул его в сторону недоумков. Раздался щелчок кнута, и вся улица вспыхнула бело-розовым светом. Фура пошатнулась: наполовину ослепшая, наполовину оглушенная. Недоумки превратились в силуэты из черной бумаги; один наклонился, другой сунул руку в складки своего плаща. Оттуда вырвался чистый белый луч, описав дугу в их сторону. Лагганвор закричал, и Фура бросилась бежать. Глаз снова сверкнул. Один из недоумков развалился на две части, разлетевшиеся по дороге, как мусор. Второй все еще гнался за ними.
   Адрана, спотыкаясь, направилась в узкий переулок между двумя салунами. Лагганвор и Прозор последовали за ней. Фура перевела дух и подошла к ним сзади. Адрана прислонила коробку к боковой стене переулка, а Лагганвор прижался к углу. В переулке было темно, а улица, с которой они только что сбежали, все еще освещалась розовато-белыми вспышками его глаза и еще более чистым белым светом оружия недоумка. Они словно находились в затемненном партере театра, наблюдая за каким-то непостижимым представлением на сцене.
   Было невозможно понять, что происходит.
   - Они попали в него, - сказала Адрана.
   Фура посмотрела вниз. - Что?
   - Его коробка повреждена. Они выстрелили в него.
   Из угла коробки Адраны, куда попал энергетический луч, сочился серый дым. Откуда-то изнутри исходили рубиновые искры и сильный едкий газ.
   - Что ж, теперь он для нас бесполезен, - сказала Фура. - Во что бы мы здесь ни вляпались, это не должно продолжаться.
   - Я сказала, что коробка повреждена, а не то, что он мертв, - возразила Адрана. Даже в полумраке переулка было видно, насколько она сердита. - Он идет с нами. Он знает о квойнах, сестра. Знает, что мы начали и что это значит. Тебе этого достаточно, не так ли?
   Прозор положила руку на плечо Фуры. - Если она заключила с ним сделку, он должен пойти с нами.
   - У нас есть документы на лекарства, - сказала Фура, скрипя зубами. - Как мы можем взять с собой инопланетянина, если половина Малгрейсена уже пытается его найти?
   Бело-розовое мерцание наконец-то утихло. Лагганвор напрягся и поднял руку, и сфера его глаза выскользнула из-за угла и оказалась у него на ладони. Он повертел ее в пальцах, как будто она была то ли очень горячей, то ли очень холодной.
   - Предлагаю, - сказал он, - не откладывать наш отъезд. Наверняка будут и другие.
   В поле зрения, пошатываясь, появился недоумок. Его походка была неровной и он волочил ноги. Он перешагнул через разрубленные пополам останки своего коллеги, одна половина которого все еще дергалась, пытаясь изобразить подобие оживления. Лагганвор отступил назад, все еще держа глаз на ладони.
   - Сделайте что-нибудь, - сказала Фура.
   Он оглянулся и сдержанно улыбнулся.
   - Я уже сделал.
   Недоумок развалился на части, как гора слишком высоко наваленного белья. Его обрезанные края сверкали розовыми угольками. Лагганвор подождал немного, затем подошел к тому, что когда-то было головой и верхней частью туловища недоумка.
   - Тебе следовало позволить нам уйти, - сказал он с удивительной рассудительностью, как будто, несмотря на все, что произошло между ними, он не питал к этому недоумку злобы. - Тогда нам не пришлось бы проходить через это.
   - Оно мертвое? - спросила Фура, присоединяясь к нему.
   - Мертвее некуда.
   Она осмотрела голову, с которой упал капюшон. Она была собрана из различных деталей обезьян и инопланетян, а глаза напоминали скорее дымоходы, чем граненые шары. Из щелей на скулах торчало что-то похожее на щупальца, а над тем, что должно было быть мозговой оболочкой, виднелась прозрачная, как стекло, зеленоватая пленка.
   - Они бы убили нас, Лаг? - спросила она.
   - Безусловно. Не потому, что их интересуют наши подвиги - я не думаю, что они даже поняли, кто мы такие, - а потому, что мы стояли между ними и их добычей. Им очень нужен был щелкунчик.
   Фура вернулась в переулок, где Адрана положила коробку горизонтально на землю, откинув крышку. Она рассмеялась глухим разочарованным смехом.
   Коробка была пуста.
   - Что бы там ни случилось, сестра, кто-то, очевидно, видел, как ты приближалась. Если в коробке, когда ты ее увидела, был инопланетянин, значит, они...
   - Он все еще здесь.
   Адрана подозвала сестру поближе, показывая, что та должна опуститься на колени рядом с ней и протянуть руку в кажущуюся пустой коробку. Фура сделала это, чтобы доставить удовольствие сестре и удовлетворить собственное любопытство, и почувствовала, как по ее металлическим пальцам пробежал холодок.
   Она в замешательстве отдернула руку, но не смогла объяснить причину своего беспокойства.
   Лагганвор стоял над ней. - Системы эффекторного перемещения. Либо это местная технология щелкунчиков, либо технология оккультистов пятого или шестого Заселения.
   - Я не... - начала Фура.
   - Инопланетянин все еще там, - сказала Адрана. - Но он спрятан вместе со своим аппаратом жизнеобеспечения. Есть поле, делающее его невидимым, и устройство, которое временно перемещает атомы твоей руки в другое место, так что тебе кажется, будто ты тянешься к пустому пространству.
   Фура снова сунула руку в коробку, почувствовала холод, затем вытащила руку, согнула пальцы и согрела их на ладони другой руки. - Это похоже на технологию призраков.
   - Возможно, они как-то связаны, - сказал Лагганвор.
   - Это кажется таким же неправильным.
   - Но будет очень правильно, если это поможет нам похитить этого парня, а так оно и будет. - Коробка замерцала, и всего на мгновение в ней что-то появилось; коробка в коробке, что-то вроде механического контейнера с окошками, и что-то вдавленное в него, что-то свернутое, чужеродное и дышащее. - Мы не должны медлить, - добавил он. - Повреждение, нанесенное упаковке, влияет на систему эффекторного перемещения. Если она выйдет из строя, мы не сможем скрыть тот факт, что в нашем багаже находится щелкунчик.
   Фура потерла свои металлические пальцы. Холод их основательно покусал. - Что бы произошло? Что бы произошло, если бы я держала руку там, когда она отказала бы?
   - Ничего хорошего, - сказал Лагганвор.
  
   Два часа спустя они уже сидели в катере и ускользали из Малгрейсена. К облегчению и удивлению Фуры, их не задержали на выходе: документы в аптечке удовлетворили таможенников, а странно пустая коробка, в которой находился инопланетянин, вызвала лишь несколько недоуменных взглядов. Никто даже не потрудился заглянуть в кажущееся пустым пространство. Механизм эффекторного перемещения продолжал работать ровно столько, сколько было необходимо, и присутствие щелкунчика не было обнаружено. Они прошли без лишних вопросов, и даже их скафандры все еще лежали на своих местах на складе.
   - Я подумала, что, возможно, отъезд заблокируют, - сказала Фура, пока Адрана управляла катером и вела его сквозь скопление местного транспорта, лавируя между малыми судами и такси, на свободное пространство, где плавал их главный корабль. - После всех этих неприятностей, в которые мы ввязались...
   - Эти недоумки действовали неофициально, - сказал Лагганвор, рассеянно счищая грязь с ногтей. - Стоящим за ними силам нужна анонимность для обеспечения свободы передвижения, и они не добьются этого, обратившись к таможенникам и попросив задержать какой-нибудь невинный экипаж по их усмотрению. В утренних газетах будет что-то о беспорядках, но очень сомневаюсь, что таможенники имели хоть какое-то представление о том, что произошло сегодня вечером. Я был абсолютно уверен, что мы пройдем.
   - Так почему же вы потели, как и все мы? - спросила Фура.
   - Это, дорогой капитан, необходимая часть операции. Любой мало-мальски честный экипаж вспотел бы по пути к выходу. - Он замолчал и порылся во внутреннем кармане своего вакуумного скафандра. - Я тайно захватил это с собой, на случай, если нас будут допрашивать. Всегда помогает, если дать им что-нибудь найти, чтобы они могли вернуться домой, чувствуя себя ужасно умными. - Он достал маленькую бутылочку с крышкой, отвинтил ее, понюхал аромат, сделал глоток, театрально ахнул и передал ее Прозор. Они находились под действием силы тяжести, создаваемой ускорением ракетного катера, поэтому было вполне возможно отхлебнуть из бутылочки, что Прозор и сделала, прежде чем вытереть крышку рукавом и вернуть ее Лагганвору.
   - Очень вкусно, Лаг.
   - Мы рады приветствовать вас, дорогая Проз.
   - Но вы все равно вспотели.
   Лагганвор состроил страдальческую гримасу. - Конечно, у меня были некоторые опасения за благополучие нашего нового компаньона. Особенно после того, как беднягу подстрелили. Но, похоже, повреждения коснулись только внешнего ящика, а не его основной гибернационной камеры. - Он похлопал по прочному контейнеру, который был втиснут в пространство рядом с его ногами. - Здесь он будет в полной безопасности и не съест наши припасы на корабле. В коробке есть все, что ему нужно.
   - Помню, ты говорила, что он будет нам полезен, - сказала Фура.
   Адрана отвернулась от консоли. - Он будет полезен.
   - От него мало толку, если он дремлет. А что, если я захочу получить от него ответы на некоторые вопросы, как вы и говорили?
   - Всему свое время, - сказал Лагганвор. Он провел рукой по краю коробки. У нее были металлические края, инкрустированные черным. - Мы общались с ним очень недолго - ровно столько, чтобы обговорить условия нашего сотрудничества. Ему нужно было уехать из Малгрейсена, и у нас был корабль. Но его гроб установлен на минимальный интервал сна. Теперь, когда он погрузился в это дело по уши, его не надо будить по крайней мере два-три месяца, а может, и дольше.
   - Посмотрим, - сказала Фура.
   - Он наш гость, - сказала Адрана. - Он не наш пленник, не наше домашнее животное, не игрушка, которую мы должны допрашивать.
   - Кто он вообще такой?
   - Беглец, ренегат, доносчик, называй это как хочешь. Боза Сеннен искала его из-за информации, которой он владеет, и если он представлял интерес для нее, то, думаю, можно с уверенностью сказать, что представляет интерес и для нас. - Взгляд Адраны был проницательным. - Ты не согласна, сестра?
   - Зависит от того, что он знает. Зависит от того, чего он хочет.
   - Проезд, - величественно произнес Лагганвор. - Свободный проезд в Тревенза-Рич, где у него есть союзники. И он пообещал нам, что, доставив его в Тревенза-Рич, мы найдем ответы на некоторые вопросы, которые нас беспокоят.
   - Некоторые?
   - И, возможно, ответы на один или два вопроса, о которых мы даже не задумывались.
   Фура пошевелила пальцами своей металлической руки. Они все еще хранили память о холоде, который она подцепила в коробке щелкунчика. - Как давно все это было спланировано?
   - Это не было "запланировано", - сказала Адрана. - Я нашла зацепку в дневниках Бозы, которую ты могла бы легко найти сама. Я собиралась найти нам череп - это всегда было моим намерением, - но не увидела ничего плохого в том, чтобы заодно расспросить о щелкунчике.
   - Мы посетили торговца костью по фамилии Даркли, - сказал Лагганвор. - Казалось вероятным, что он знает о местонахождении щелкунчика, поскольку тот был частью его цепочки поставок. Адрана просто хотела связаться с ним. Чего мы не понимали, так это того, что Даркли уже укрывал его. Он держал щелкунчика в той же комнате, где позволял своим клиентам проверять кости, поскольку защита не позволяла врагам щелкунчика обнаружить его с помощью своих маячков.
   - Он мог бы остаться там.
   - Нет, не мог. Недоумки подбирались все ближе, и это был только вопрос времени. Даркли на время разбудил щелкунчика и объяснил ситуацию. Тот согласился связать свою судьбу с нами, решив пойти на повышенный риск быть пойманным, если будет возможность покинуть Малгрейсен.
   - Итак, мы получили в наследство инопланетянина, за которым следят, а некоторые люди хотят его убить. - Фура опустила глаза на коробку с металлическими краями. - Насколько я понимаю, есть только один вопрос. Передний шлюз или задняя дверь. Как вы думаете, что лучше?
   - Мы дали слово присмотреть за ним, - сказала Прозор.
   - Странно, но я не помню, чтобы со мной советовались по этому поводу.
   - И я не помню, чтобы со мной советовались по поводу покупки этих дорогих лекарств, - сказала Адрана. - Лучше бы они того стоили.
   - Обсуди это с Эддралдером - он дал мне список покупок.
   - И все остальное, - сказала Прозор.
   - Что еще? - спросила Адрана.
   - С таким же успехом ты могла бы признаться насчет специальных лекарств, - сказала Прозор Фуре. - Тогда у вас обеих совесть будет чиста, не так ли?
   Фура зарычала, злясь на подругу и еще больше на себя, потому что знала, что Прозор права и у нее нет морального преимущества перед сестрой. - Я купила мефрозин. Эддралдер сказал, что это единственное, что могло остановить моего глоуи.
   Адрана медленно кивнула. - Сколько ты получила?
   - Примерно половину того, на что надеялась. И это не чудодейственное средство, Эддралдер никогда не обещал мне этого. Но это лучше, чем ничего, и если он остановит развитие болезни, как это было с Глиммери, или замедлит его...
   - Ты должна была мне сказать, - сказала Адрана.
   - Потому что ты отговорила бы меня от этого?
   - Потому что я согласилась бы и велела тебе использовать все, что у нас есть, если бы это могло что-то изменить.
   Сестры помолчали несколько мгновений. Лагганвор предложил Прозор еще отхлебнуть из его бутылочки, и они оба наблюдали за происходящим с нервозным видом зрителей в зале бокса.
   - Полагаю, мне следовало предупредить тебя.
   - И мне следовало упомянуть о щелкунчике. Но я не хотела обнадеживать тебя, пока не была уверена, что он у нас в руках.
   Фура почувствовала, как внутри у нее немного полегчало. За последние несколько месяцев между ними возникали разногласия, и бывали дни, когда она была уверена, что Адрана скрывает секреты, неприятные секреты, поэтому она предпочитала, чтобы они были едины во мнениях, и такие моменты казались ей конечными и драгоценными, как последние дни долгого пути. праздник.
   - Можно согласиться, что череп все равно пригодился бы.
   - Не возражаю. Кораблям службы доходов было нелегко найти нас в то время, когда мы могли находиться где угодно в Сообществе или поблизости от него. Но Лаг говорит, что они сосредоточивают свои усилия примерно через месяц после отплытия из Тревенза-Рич.
   Фура посмотрела на Лагганвора. - Вы держали ухо востро, не так ли?
   - Пока была такая возможность. Я не говорю, что мы отказываемся от своего слова, данного щелкунчику. Как раз наоборот: нам следует доставить его как можно скорее. Но к нашему приходу эти корабли будут там и в состоянии повышенной готовности.
   - Будем уклоняться от них, - сказала Фура. - Мы делали это раньше, можем продолжать в том же духе. Конечно, было бы неплохо иметь череп. Действительно, очень мило.
   - Жаль бедную команду, у которой вам придется его красть, - сказал Лагганвор.
  

4

  
   В рубке "Мстительницы", летящей в девяноста днях пути от Малгрейсена, единственным звуком было надежное тиканье старинного секундомера. Фура завела часы, когда выстрелила первая электромагнитная рельсовая пушка (маг-пушка), и теперь отсчитывала секунды до того момента, когда парусная дробь попадет в цель. Основываясь на расчетах Паладина по дальности стрельбы, относительных скоростях двух кораблей и начальной скорости выстрела, она ожидала увидеть следы попадания через тридцать две секунды.
   - Двадцать пять, - сказала Фура. - Держите их на прицеле, Лаг.
   - Пока ничего, - донесся по переговорной трубе глухой голос Лагганвора. Он находился в смотровой: этот герметичный наблюдательный пузырь выдвигался из корпуса гидравлическим толкателем.
   - Тридцать, - сказала Фура.
   - Ничего.
   - Тридцать две.
   - По-прежнему ничего.
   Фура помолчала, прежде чем ответить, и тиканье секундомера наполнило комнату, словно усиленный стук сердца.
   - Проверьте свою цель.
   - С моим прицелом все в порядке, - ответил Лагганвор. - Подождите секунду. Кажется, я понял... да. Блик паруса. - Теперь его тон сменился с легкого оскорбления на тон клинического репортажа. - Множественные пятна, пространственный разброс увеличивается.
   Фура щелкнула кнопкой на секундомере, останавливая тиканье и фиксируя задержку между первым залпом и первым бликом паруса.
   - Они немного оторвались от нас, - сказала Адрана, поворачивая секундомер Фуры, чтобы самой увидеть циферблат.
   - Пытаются сбежать, - сказала Прозор, покачав головой с выражением "ничего хорошего из этого не выйдет". - Бедняжки. Лучше смириться с неизбежным.
   - Так и есть, - сказала Фура с хищным восторгом. - Они просто еще не знают об этом. - Затем, повысив голос: - Паладин, пересчитайте и приготовьтесь ко второму залпу.
   Механический разум Паладина, возможно, и располагался в каюте капитана, но у него были глаза, уши и рупоры по всему кораблю.
   - Вы хотите оценить ущерб от первого? - спросил он своим глубоким наставительным голосом, который сестры знали с детства и отрочества. - Судя по отчету мистера Лагганвора, этого уже может быть достаточно.
   - Нет, - сказала Фура. - Ударим их немного сильнее, просто чтобы у них не возникало глупых идей.
   - Как пожелаете, капитан.
   Лагганвор заговорил из переговорного устройства. - Сильный и широко распространенный блик парусов.
   - Хорошо, - сказала Фура. - Добавим им еще порцию.
   Паладин выстрелил из маг-пушек во второй раз, очередью из трех выстрелов, которые были возможны без перезарядки магазинов.
   Лязг, лязг, лязг.
   Фура остановила секундомер и снова запустила его, сильно нажав металлическим пальцем.
   Тик, тик, тик...
   Блик паруса означал, что выстрелы разорвали такелаж и паруса другого корабля, сильно повредив их. Целые квадратные лиги парусов были оторваны или изодраны в клочья, они могли свободно хлопать и скручиваться помимо воли капитана, что увеличивало вероятность отражения солнечного света в неблагоприятном направлении.
   Прошло тридцать секунд, затем еще пять, и Лагганвор сообщил о второй волне бликов парусов, которые наложились на хвостовую часть первой.
   - Множественные сильные блики, возможно, столкновение с корпусом...
   Никто не усомнился в его наблюдениях. Благодаря своему искусственному глазу Лагганвор обладал самым острым зрением из всех, кто мог дышать.
   - Задержите третий залп, - сказала Фура, останавливая таймер и поднимая кулак из плоти, чтобы подчеркнуть это.
   Она не собиралась попадать прямо в корпус, но такой риск оставался, учитывая неопределенную точность стрельбы, и ей не хотелось усугублять ситуацию, посылая еще несколько выстрелов в парус.
   - Включите ближнюю радиоречь, - продолжила Фура. - Будьте готовы к ответному огню. Лаг, можете вернуться; скажите Меррикс, что она следующая.
   - Радиоречь включена и готова, - ответил Паладин.
   Фура сунула секундомер в карман и сняла с настенного крепления одну из трубок радиоречи. - Не хочешь ли оказать мне честь, дорогая? Надо сказать, у тебя это получается лучше, чем у меня.
   Адрана взяла у сестры трубку и поднесла ее к губам, так что от стены протянулся изогнутый провод.
   - Неопознанное судно: это капитан Несс. Мы вас подбили и собираемся подняться на борт. Если выполните наши условия, никаких проблем не возникнет. Мы возьмем то, что хотим, но не более того, и оставим вас в живых и способными добраться до порта. С нами будет наш врач, и, если у вас есть пострадавшие, он позаботится о ваших потребностях. Однако все это зависит от вашего полного сотрудничества. Все это время вы будете под прицелом. Если хотя бы один из нас пострадает, вы будете уничтожены на месте. Не будет ни снисхождения, ни пощады, ни взятия пленных, ни доброго отношения к вашим раненым. - Она сделала глубокий вдох, поглаживая пальцами переключатель на трубке. - Это мое последнее слово по этому вопросу. Приготовьтесь подчиниться или умереть: выбор за вами.
   Она завершила передачу.
   - Как это было?
   - Отличная работа. Если бы ты не была моей кровной родственницей, я бы, пожалуй, тоже немного побаивалась тебя. - Фура вернулась к решетке динамика и выбрала другой канал. - Серт, Тиндуф, приготовьте катер.
  
   Фура остановила катер, когда он находился на расстоянии лиги от другого корабля. С помощью другого пульта она включила прожекторы, и лучи света скользнули по такелажу, парусам и корпусу поврежденного судна.
   - О боже, - сказала она с притворным сочувствием. - Что мы с ними сделали?
   Это было зрелище хаоса, мрачной, интуитивной головоломки из узлов и переплетений, а также призрачных фигур обмякших или рухнувших завес и покрывал, со все еще двигающимися отдельными частями. Было время, когда ущерб был бы для нее непостижим, но теперь она оценивала успех своих действий острым и уверенным взглядом. Несколько осколков попали в корпус - об этом свидетельствовали яркие, чистые раны там, где краска или обшивка были содраны до голого сплава, - но, насколько она могла судить, пробоин не было. Внутренние элементы паруса и такелажа пострадали не так уж сильно; все выглядело хуже, чем было на самом деле, потому что самые внешние участки втянулись внутрь под действием механизмов управления парусом, когда давление фотонов внезапно перестало уравновешивать натяжение тросов и нагрузку стопорных устройств.
   Фура сунула руку в карман на левом бедре и достала оттуда маленький предмет, похожий на сумочку, сделанную из мягкого материала. Кончиками металлических пальцев она извлекла прямоугольник дымчатого стекла с грубыми краями и переложила его в другую руку, на которую еще не надела перчатку.
   Поднеся камень к глазам, она очень осторожно сжала его. Смотровой камень откликнулся, став темным, а не дымчатым, и она очень медленно перевела взгляд, и звезды засияли в этом темном квадрате, пока в поле зрения не появился другой корабль. Она надавила чуть сильнее, и внешняя обшивка корабля растаяла, открыв призрачное, зыбкое изображение внутренних отсеков и механизмов.
   - Кто-нибудь есть? - шепотом спросила Прозор.
   - Пять, может быть, шесть человек. - Фура сосредоточилась, пытаясь разглядеть плотные скопления костей и мускулов, которые составляли экипаж корабля. - Четверо из них заперты в одном месте, которое, как я думаю, может быть камбузом, и еще двое находятся на корме, очень близко друг к другу.
   - Видите маг-пушки или что-нибудь в этом роде? - спросил Лагганвор, держа шлем в руках.
   - Может быть, одна или две небольших на корме и носу, но никаких бортовых батарей. - Она передала обзорный камень Прозор, которая, как и Лагганвор, прижималась к ее месту пилота. - Посмотри, сможешь ли ты найти какие-нибудь укрытия. Я не хочу входить на корабль, думая, что их всего шестеро, когда из люков выскочит еще дюжина. Коробка, в которой привезли щелкунчика, заставила меня забеспокоиться о том, что там может быть спрятано.
   - Эффекторно-вытеснительные системы очень редки, - сказал Лагганвор тихим доверительным тоном. - И ценны. Любой команде, которой посчастливилось обзавестись такой штукой, не пришлось бы ковыряться в этой дыре.
   - Да, это так, - сказала она.
   - Но у нас есть скрытые мотивы.
   - Будем надеяться, что у них их нет.
   - Пока я вижу только шестерых, - сказала Прозор, представляя собой любопытное зрелище, когда она поднесла смотровой камень к своему лицу, потому что теперь казалось, что сквозь нее тянется прямоугольный туннель, выходящий за пределы катера в открытый космос.
   Фура снова открыла канал ближней радиоречи с "Мстительницей" и сообщила об их находках на данный момент, рассказав своей сестре, что она не верит, будто команда способна оказать какое-либо существенное сопротивление.
   Она осторожно направляла катер вглубь жестокой бойни, все ближе и ближе к прочному корпусу. Незакрепленный такелаж царапал гладкие линии катера, издавая сухой шуршащий звук. Обрывок паруса зацепился за один из стабилизаторов, затем его уголок затрепетал в пламени выхлопа, и весь обрывок исчез в беззвучной белой вспышке.
   - Видите название? - спросил Лагганвор.
   - Пока нет.
   Прозор вернула смотровой камень. - Я не заметила больше, чем шестеро. Я также мало что видела в их трюмах.
   - Если у них есть череп, я счастлива. - Фура убрала смотровой камень обратно в сумочку, а ее - в свой карман. Доктор Эддралдер, вы готовы?
   - Вполне, - сказал доктор Эддралдер. Высокий врач с каменным лицом в последний раз осматривал свой медицинский сундучок: тот самый, который Фура привезла ему из Малгрейсена, но теперь в нем были только те лекарства и инструменты, которые могли пригодиться сразу после операции по высадке.
   - Я что-то вижу, - сказал Лагганвор, тыча пальцем в иллюминаторы, когда катер приблизился к похожему на пасть носу другого корабля. - Красные буквы почти стерлись. - Он постучал пальцем по виску, посылая звуковой сигнал глазу. - "Веселая кобыла", я думаю. Этот корабль кому-нибудь известен?
   - Только не мне, - сказал Прозор.
   - Они такие же, как и мы, - сказала Фура. - Просто несколько несчастливых, незадачливых неудачников, выбившихся из сил. Если они не из Мазарила, то откуда-нибудь еще, такие же бедные и безнадежные, ставящие все на один большой куш. - Она стиснула зубы. - Что ж, мне жаль, что их мечты рушатся.
   - Я только что видел, как в одном из этих больших иллюминаторов мелькнуло чье-то лицо, - сказал доктор Эддралдер.
   - Хорошо, - сказала Фура. - Всегда приятно, когда тебя радушно принимают. Думаю, для нас уже готовят чай.
  
   Они состыковались. Между двумя кораблями произошел прочный, резонансный контакт, и мгновение спустя Фура активировала фиксаторы, чтобы катер нельзя было отцепить.
   Она отстегнула аварийный ремень и отодвинулась от консоли. В проходе, идущем между двумя рядами кресел, был легкий люк. Фура откинула его, открыв более тяжелую дверь, запирающуюся колесом со спицами, расположенным на лицевой стороне. Она наклонилась, чтобы повернуть это колесо, которое, в свою очередь, открыло внутреннюю герметичную дверь шлюза. Она спустилась в это тесное пространство, затем принялась откручивать второе колесо, установленное на внешней герметичной двери. Лагганвор и Прозор склонились над ней, направляя арбалеты через ее плечи, пока она работала. Фура действовала обеими руками и не могла пустить в ход оружие, пока не закончит с дверью.
   - Приготовьтесь, - сказал Лагганвор, его голос доносился через визор, но также передавался остальным с помощью радиоречи "скафандр-скафандр", так что он звучал двояко: с одной стороны, приглушенно, с другой - гулко и резко.
   Поскольку посадочная группа была в полных скафандрах, ничего бы не случилось, если бы дверь вела в вакуум, но когда Фура открыла внешнюю дверь, оставив открытой внутреннюю, перепада давления не произошло.
   Перед ними была еще одна дверь, но на этот раз окрашенная в коричневый цвет. Она принадлежала "Веселой кобыле".
   - Чем скорее какая-нибудь умная компания придумает замену дыханию, - говорила Прозор, - тем счастливее я буду. Полжизни провела, входя на корабли и выходя из них.
   - А другую половину жалуясь на это, - сказала Фура, поворачиваясь, чтобы взять арбалет Прозор и сильно ударить рукоятью по коричневой двери, прежде чем вернуть его обратно. На несколько секунд воцарилась тишина, затем из-за двери донеслось слабое металлическое позвякивание. Фура сунула руку под свой нагрудный ремень и сжала искусственной рукой рукоять призрачного ножа с длинным лезвием. Она вытащила нож и поднесла его к глазам. Хотя призрачное оружие должно было быть ясно видно, оно не привлекало внимания, ускользая из поля зрения, если не отводить взгляд.
   Коричневая дверь начала открываться в их сторону. Фура отступила назад, чтобы дать себе возможность размахнуться, готовая на случай, если понадобится, рубануть или ударить ножом.
   Прозор и Лагганвор прикрывали ее, держа наготове арбалеты.
   Круглое лицо без шлема выплыло из темноты, как бледный воздушный шарик, сорвавшийся с нитки.
   - Знаю, вы собираетесь нас убить, - сказал мужчина сразу вызывающе и самоуверенно. - Но если в вас осталась хоть капля порядочности, Боза Сеннен, вы сделаете это быстро.
   Они стояли лицом друг к другу на пороге шлюза, Фура прикрывалась забралом с решеткой и окружающим орнаментом из шипов и костяных деталей, голова мужчины торчала из высокого широкого шейного кольца, украшенного значками и эмблемами службы.
   - Я не Боза Сеннен, парень.
   - Мы слышали ваши угрозы, - сказал мужчина, стараясь - по крайней мере, так теперь показалось Фуре - не выдать дрожи в голосе. У него было веснушчатое лицо, широко расставленные глаза под выступающим, покрытым испариной лбом, прядь рыжих волос на голове. Его взгляд скользнул к призрачному ножу, а затем так же легко соскользнул с него. - Я слышал, что вы обещали с нами сделать.
   - Это была совсем небольшая... скороговорка. Немного убеждения, чтобы заставить вас согласиться с нашими условиями, - сказала Фура.
   - Мы знаем, что вы сделали. То, что вы всегда делали. Мы выполним ваши условия, и вы все равно порежете нас на кусочки. Вот что вы делаете. - Он плюнул в нее, и его слюна образовала пьяную паутину на решетке ее шлема.
   - Убейте меня. Пытайте меня. Делайте, что хотите. Но проявите к остальным хоть немного милосердия, если вы еще знаете это слово.
   Медленно и обдуманно Фура отвела призрачный клинок и спрятала его обратно под нагрудной сумкой. Он защелкнулся на место с помощью магнитного замка.
   - Как вас зовут?
   - Капитан Уэрранвелл, как вы, должно быть, уже знаете. - Его лицо подрагивало из-за блестящих потеков, закрывавших ее визор. Он стиснул зубы, стараясь - это было очевидно для Фуры - выглядеть и звучать увереннее, чем на самом деле. - Уэрранвелл с экспедиционного капера "Веселая кобыла".
   Она протянула свою металлическую руку, как будто они могли обменяться рукопожатием прямо сейчас.
   - Премного благодарна за знакомство. У вас прекрасный корабль... я имею в виду, был. Я капитан Несс, как уже было объяснено.
   Он снова плюнул в нее. На этот раз у нее между пальцами образовалась слизистая оболочка.
   - Несс, Сеннен, называйте себя как хотите. К черту вас и вашу команду.
   Она потрясла рукой, пытаясь стряхнуть слюну. - У нас тут что-то не ладится, Уэрри. Кстати, почему вы не пристрелили нас, пока у вас была такая возможность? У вас были погонные орудия. На них стоило бы обратить внимание, не так ли?
   Он вздохнул и потер лоб. - Ласлинг хотел заставить меня рискнуть и произвести прицельную стрельбу, а может, и пару залпов. Но это не гарантировало бы, что мы остановим вас, и все, что мы сделали бы, - это дали бы вам более привлекательную мишень для прицеливания. Мы - каперы, занимающиеся вещницами, а не грабители, просто честный корабль, пытающийся честно заработать на жизнь. И все же я жалею, что не послушал Ласлинга...
   - Что ж, вы правы, это не помогло бы. Но не все так безнадежно, Уэрри. - Она коснулась пальцем его подбородка. - Будьте с нами поласковее, не выкидывайте глупостей, и мы в два счета избавим вас от забот. А потом можете возвращаться к своим делам...
   Он выдавил из себя язвительный смешок.
   - Дела? Моему кораблю конец. Или вы этого не заметили, когда портили наши паруса и такелаж и для пущей убедительности выпустили несколько снарядов по корпусу?
   - Необходимый ущерб, - сказала Фура.
   Прозор и Лагганвор для большей убедительности направили арбалеты ей через плечи. Капитан Уэрранвелл отступил назад, чтобы освободить шлюз и позволить Фуре пройти на "Веселую кобылу". При этом она оставалась настороже и была готова действовать, ничему не доверяя, особенно очевидной капитуляции капитана.
   Однако это не было уловкой. Она убедилась в этом, когда зашла на камбуз "Веселой кобылы" и прониклась общим настроением команды, собравшейся в хаосе, который остался после атаки. Фигурки для игры, кухонные принадлежности и столовые приборы разлетелись в разные стороны, сорвавшись с магнитных столиков и защелок. Стул разлетелся на деревянные щепки. Капли воды приобрели дрожащие зеркальные формы и плавали вокруг, как странные инопланетные домашние животные. Сорванная со стен светолоза образовала свободные, извивающиеся, светящиеся усики.
   Кроме Уэрранвелла, там были еще трое: двое мужчин и женщина. Четыре фигуры, которые она видела сквозь смотровой камень. Они были побиты, подавлены, полностью покорились своей судьбе. Все были одеты в скафандры или частично одеты, но ни на ком из них не было шлемов, и только одна, женщина, дошла до того, что натянула перчатки. Не было видно никакого оружия или предметов защиты, даже маленького кинжала или энергетического пистолета.
   - Не думайте, что мы не стали бы сопротивляться, если бы думали, что это нас к чему-то приведет, - сказала женщина тихим, размеренным голосом, в котором сквозило горькое признание. - Поездкой или двумя раньше мы подарили бы вам что-нибудь на память о нас. Но с тех пор, как в девяносто девятом мы потеряли Айвза и Монсера на Его Мерзости, у нас не хватало рабочих рук. Тогда мы обменяли наше последнее хорошее оружие на череп получше, решив, что интеллект в долгосрочной перспективе сослужит нам лучшую службу, чем вооружение.
   - И получилось? - спросила Фура с почти искренним любопытством.
   Женщина состроила жалостливый, саркастический вид. - О, это получилось красиво, не правда ли?
   - Вы были на Его Мерзости? - спросила Прозор, следуя за Фурой на камбуз и направляя свой арбалет в загроможденные углы помещения быстрым уверенным движением, как будто это было чем-то, о чем ей вряд ли стоило задумываться.
   - Это что-то значит? - спросила Фура.
   - Это значит, что они либо лгут, либо заслуживают нашего уважения.
   - Это все вы? - спросил Лагганвор, оглядываясь по сторонам. Умно, подумала Фура: проверить правдивость капитана, а не показывать, что они уже знали о другой паре.
   - Это моя команда, - сказал Уэрранвелл, вздернув подбородок. - Кроме Меггери, которая была ранена в результате ваших действий, и Разера, который с ней. Они в лазарете.
   - Что случилось с Меггери? - спросила Фура.
   - Какая разница? - спросила женщина, проводя рукой по своим темно-рыжим волосам, которые она зачесывала на правую сторону головы, полностью остригая левую и заплетая в замысловатый хвост, достаточно длинный, чтобы доставать до поясницы. Она была чрезвычайно худой, с острыми скулами и маленьким подбородком, на выбритой голове поблескивали серьги. - Скоро мы все станем похожими на Меггери.
   - Позвольте мне кое-что прояснить, - сказала Фура. - Я имею в виду то, что сказала, - то, что мы обещали вам по радиоречи.
   Уэрранвелл перебил ее. - Вы говорили по-другому, когда выдвигали свои условия.
   - Не все ли равно, как я говорила? - Фура повернулась, чтобы крикнуть в сторону шлюза. - Доктор Эддралдер! Пошевеливайтесь! У меня здесь есть для вас кое-какая работа. - Она перевела взгляд на команду, стоявшую перед ней. - Как вас зовут, кроме вашего капитана?
   - Почему вас это волнует? - спросила женщина, теребя кончики своих волос, заплетенных в косу. Какая-то затаенная гордость, по-видимому, заставила ее взять себя в руки, взглянуть на своих коллег и сказать: - Коссел, оценщица и открывательница "Кобылы", и чертовски хорошая, когда у меня была такая возможность.
   - Вуга, - сказал плотный мужчина слева от нее, совершенно лысый, с удивительно маленькими ушами, двумя глубокими складками между длинным изогнутым носом и маленьким, почти женским ртом, и, казалось, вечно недоверчиво поджатыми губами, как у куклы, которой придали фиксированное выражение на все время. - Борец, цирковой силач и вообще насильник. Он нахмурился, глядя на себя. - Нет, подождите: интегратор. Именно это я и хотел сказать: интегратор.
   - Я Ласлинг, - представился более крупный мужчина справа от Коссел, который был очень широк в плечах и очень узок в бедрах, так что его фигура представляла собой перевернутый треугольник, что подчеркивалось тем фактом, что его ноги заканчивались у колен, а брюки от скафандра были сшиты в культи, как на донышках баллонов с дыхалью. У него было широкое, приплюснутое лицо с носом, который, очевидно, был сломан и перекошен набок, после чего зажил в таком положении. Когда он говорил, во рту у него был виден ряд зубов, которые отсутствовали, были сломаны, покрыты металлическими коронками или полностью заменены. Его лицо было сплошь покрыто шишками и прыщами, уши напоминали бугорки из деформированных хрящей, губы распухли и покрыты многочисленными шрамами. - Парусный мастер, - заявил он, прежде чем опустить взгляд на свои ноги. - Я был открывателем, пока жизнь не решила, что мне нужно сменить профессию.
   Фура кивнула ему, как будто они были старыми знакомыми. - Вы, должно быть, тот парень, который пытался уговорить своего капитана определить дальность локатором?
   Ласлинг пожал плечами, как будто этот вопрос не имел никакого значения. - Может быть, это был я. А что сделали бы вы?
   - То же самое.
   Доктор Эддралдер входил на камбуз, опираясь на трость с хитроумными шарнирами. Его визор представлял собой лист изогнутого стекла, без каких-либо бронированных решеток или выступов, поэтому было хорошо видно его продолговатое, слегка лошадиное лицо. Его большие глаза, бледные, как сваренные вкрутую яйца, осматривали место происшествия в поисках признаков ранений или душевного расстройства.
   - Вы сказали, что я могу быть полезен, капитан?
   - Да, в их лазарете - некто по фамилии Меггери, с ней еще один член экипажа. - Затем обратилась к четверым, собравшимся на камбузе: - Капитан Уэрранвелл, мы ненадолго займем вас, так что не могли бы вы поручить одному из ваших отвести доктора Эддралдера в ваш лазарет и оказать ему необходимое содействие?
   - О, мы что, собираемся играть в шахматы? - спросил Вуга, слегка нахмурившись и проявляя интерес.
   Фура тяжело вздохнула и подняла забрало своего шлема. - Я хотела немного напугать вас и имела в виду то, что сказала, но в то же время собираюсь оставить вас всех живыми и способными вернуться домой. - Она откинула забрало, позволив своей сияющей коже светиться в камбузе. - Я Фура Несс. Не Боза Сеннен и не какое-либо другое имя, которое вы могли бы ожидать. Я завладела ее кораблем, как вы, возможно, слышали, но не переняла ни ее методы, ни ее характер.
   Коссел почесала коротко остриженную голову.
   - Что ж, это меня успокоило.
   Фура пристально посмотрела женщине в лицо. - Вы сказали, что работаете оценщицей?
   - И что из этого?
   - Можете помочь мне и Лагганвору забрать ваше сокровище, каким бы оно ни было. Вуга или Ласлинг, не мог бы кто-нибудь из вас сопроводить доктора Эддралдера в лазарет?
   - Я помогу, если там будут лечить, - сказал Вуга.
   - Остается Ласлинг, - сказала Фура, не обращая внимания на Вугу. - Удобно, что вы парусный мастер.
   Широкоплечий мужчина с укороченными ногами спросил: - А что?
   - С помощью Прозор сможете оценить ущерб, нанесенный вашему оборудованию, и то, что вам нужно от нас, чтобы исправить это.
   - Ну, разве это не великодушно, - сказал Ласлинг. - Это как если бы тебя ударили ножом в подворотне, а потом тот же врач сказал тебе, что может помочь с кровотечением.
   Доктор Эддралдер оперся рукой о выступ стены и повернулся к Ласлингу. - Как бы трудно в это ни было поверить - и я понимаю ваши опасения, - эти люди сдержат свое слово. Они оказали мне и моей дочери огромную услугу, и я остаюсь у них в долгу. У вас недавние травмы?
   Ласлинг, казалось, спорил сам с собой, прежде чем дать ответ.
   - Достаточно, чтобы я не мог заснуть несколько ночей.
   - Тогда я займусь вами, как только разберусь с другой пациенткой. Мистер Вуга, не будете ли вы так любезны показать мне дорогу?
   - Будьте добры? Буду стараться из всех сил. Ничто не доставляет мне большего удовольствия, чем помогать пиратам разнести наш собственный корабль в пух и прах...
   Вуга оглянулся на своего капитана, который после недолгого раздумья коротко кивнул.
   - Ваш врач либо искренний человек, - обратился Уэрранвелл к Фуре, - либо очень убедительный лжец.
  
   Пока шла абордажная операция, Адрана сидела в каюте капитана, пытаясь отвлечься от надвигающейся опасности. У нее были дневники и личные письма, которые нужно было просмотреть; у нее была коробка с щелкунчиком, за которым нужно было наблюдать - на всякий случай, если он что-то сделает, хотя это было крайне маловероятно; у нее была Меррикс в смотровой, если она хотела поговорить, и, конечно, Стрэмбли, Серт и Тиндуф тоже были где-то на корабле и поэтому никогда не уходили далеко. Тут же и Паладин оказался рядом, его голова - все, что от него осталось, - была прикреплена к столу, как большое стеклянное украшение.
   - Вы кажетесь взволнованной, мисс Адрана, - заметил он, когда она перевернула очередную страницу в одном из старых, по большей части загадочных дневников, которые они с сестрой унаследовали от Бозы Сеннен. - Могу я в какой-то степени развеять ваши опасения? Мы преследовали другие корабли, не причинив себе вреда и не понеся потерь. С каждым разом у нас получается все лучше - можно сказать, хладнокровнее и эффективнее. С каждым...
   - В некоторых мирах есть игра, в которую играют, Паладин, - перебила она, хотя и не без злобы. - Они берут особый пистолет с вращающимся барабаном и заряжают его только одним патроном. Затем они вращают барабан и приставляют дуло пистолета к своей голове, заключая пари. Они стреляют, вращают и снова стреляют. Какое-то время им сопутствует удача: боек попадает в пустое место. Вы бы сказали, что у них это получается лучше, если так будет продолжаться и дальше?
   - Я не уверен, что эта аналогия полностью оправдана.
   - А я не уверена, что это совсем не подходит, Паладин, - возразила она. - Мы испытывали свою удачу в Малгрейсене; ничто не говорит о том, что мы не испытываем свою удачу здесь.
   - И все же, вы согласны со своей сестрой в том, что иметь череп жизненно важно.
   - Это помогло бы нам.
   - Что ж, тогда ладно.
   - И все же мы пока неплохо обходились без него. Лагганвор прав: мы только выиграем от улучшения данных. Но преимущества черепа должны быть сопоставлены с рисками, связанными с его приобретением.
   - Я бы рискнул сказать, что время сопоставлять одно с другим прошло.
   - Раньше вы никогда не были таким саркастичным.
   - Ваш отец никогда бы не стал терпеть меня, если бы я был таким. Да и вы, если уж на то пошло, тоже.
   Это было правдой. Фура была предана Паладину, любила его так, как могла бы любить дядю или доброго старшего брата. Адрана была... менее влюблена. Она считала Паладина по сути глупым и несостоятельным: слепо преданным орудием своего отца, распространяющим свой добрый, но чрезмерно опекающий и контролирующий режим на их спальню и игровую комнату.
   В какой-то степени она не ошиблась. Но недооценила, кем Паладин был когда-то и кем он мог стать снова. Фуре потребовалось привести его в чувство, разблокировав банки памяти и схемы принятия решений, которые долгое время были заморожены. Когда-то он был солдатом, теперь он снова стал солдатом.
   Он также был так сильно поврежден, что его старое тело с руками и колесами было отправлено на слом, когда Фура сбежала из Мазарила, чтобы спасти Адрану.
   То, что от него осталось, было прозрачной сферой на три четверти, полной стрекочущих реле и мерцающих огоньков, с тонкими швами на стекле в тех местах, где части были скреплены вместе, и осколками и сколами, которые были привезены из других мест; окрашенными в разные цвета, но аккуратно вырезанными, чтобы заменить недостающие части тела, в основном с помощью ловких пальцев Серт, которая лично заботилась о его благополучии. Основание сферы было прикреплено к обручу, а обруч, в свою очередь, был прикреплен к столу, обеспечивая связь между Паладином и остальной частью корабля. Если у него сейчас и было тело, то, возможно, это был бы корабль в целом, с его парусами и такелажем, его маг-пушками и ионными двигателями, его локатором и радиоречью.
   Возможно, для Паладина это была не такая уж плохая профессия.
   - Я волнуюсь, вот и все, - сказала Адрана, бросив взгляд на коробку щелкунчика. Если честно, она и была настоящей причиной их неприятностей: все остальное было второстепенным.
   И она сама была настоящей причиной появления щелкунчика.
   Адрана надеялась, что найти его будет несложно, и что, оказавшись в ее присутствии, он с радостью (или, возможно, после некоторого убеждения) ответит на вопросы, которые ее волновали. Или, если не ответит на них напрямую, то, по крайней мере, укажет на возможные источники этих ответов.
   Но вместо этого щелкунчик стал обузой. Он мог бы помочь им, но это сотрудничество теперь зависело от того, доставят ли его в Тревенза-Рич. И за тринадцать недель, прошедших после Малгрейсена, по мере огибания границ Сообщества, они приближались все ближе и ближе к тому пространству, где, вероятно, могли столкнуться с эскадрой кораблей, назначенных для их выслеживания. И поскольку их шансы проскользнуть мимо этой эскадры были бы значительно больше благодаря перехвату сведений о ее передвижениях и намерениях, у них должен был быть череп. И поскольку у них должен был быть череп...
   Паладин обычно читал им сказки с картинками. Это была своего рода нравоучительная притча о цепочке последствий, каждое из которых приводило к чему-то худшему. Все началось с того, что лошадь не была должным образом подкована из-за отсутствия гвоздя. А закончилось крахом целой межпланетной империи.
   Паладин был очень хорош в рассказах. Адрана прекрасно помнила их все. Чем больше рассказов он читал, тем больше правил и условностей внедрял в их жизнь и тем лучше у него получалось придумывать новые истории. Он даже мог рисовать картинки, чтобы дополнить их, и проецировать их на стены их комнаты.
   И из-за отсутствия черепа был взят корабль. И из-за отсутствия осторожности...
   - Мисс Адрана?
   - Да, - ответила она, возвращаясь в комнату.
   - Я думаю, поблизости может быть еще один корабль. Похоже, что нас только что просканировали локатором.
  

5

  
   - Я почти чувствую себя виноватой из-за этого, - сказала Фура, когда они проходили мимо одной пустой каюты за другой. Пустых, если не считать обычного хлама и неурядиц, присущих любому находящемуся в эксплуатации кораблю: обрывков парусов и тросов, частей вакуумных скафандров, кусков обшивочного материала странной формы, которые были срезаны во время ремонта и которые сочли слишком ценными, чтобы выбрасывать. - Я имею в виду, что это добавляет вам к списку неудач. Хуже всего то, что я вижу, что вы заслуживали большего, чем то, что получили.
   - Вы чувствуете, что знаете нас, не так ли? - спросил Уэрранвелл.
   - Я узнаю команду, у которой все в порядке с головой, - сказала Фура. - В основном потому, что сама была на таком корабле. Мой первый корабль принадлежал Рэкамору, и он неплохо зарабатывал на жизнь - вел чистую бухгалтерию и в целом пользовался популярностью. Затем я подписала контракт с Траско, и это была совсем другая история.
   - Я его не знаю, - сказал Уэрранвелл.
   - О, я его знала, - сказала Коссел, которая вместе с Лагганвором сопровождала двух капитанов. - Неделю или две об этом ходили все слухи, даже в газетах мелькали. Он брал кредиты в банках, чтобы поддерживать свою деятельность, и если есть что-то, что действительно не нравится кредитным учреждениям, так это то, что кто-то не выплачивает свои кредиты, имея неосторожность умереть.
   - Беднягу едва ли можно винить в том, что его убила Боза Сеннен, - сказал ухмыляющийся Лагганвор, который носил с собой арбалет на случай неприятностей, но, как правило, держал его направленным в сторону, подальше от Коссел и ее капитана. Если отбросить эту допущенную неловкость, компанию из четырех человек легко можно было принять за группу знакомых, посещающих музей или галерею, вглядывающихся в каждый экспонат с постепенно иссушающим терпением. Не совсем друзья, но коллеги или дальние родственники, которых собрали вместе и заставили провести вместе час или два.
   - Не то чтобы чья-то репутация сейчас имела хоть какое-то значение, - сказала Коссел.
   - Вас сильно задело? - спросил Лагганвор, не нуждаясь в пояснениях.
   - Осмелюсь предположить, что другие пострадали сильнее, - сказал Уэрранвелл. - Но да, это было очень плохо. В девяносто шестом и седьмом годах мы неплохо поработали, проведя ряд успешных рейдов - Око Ведзы, Кукушка, Коготь Блэка. - Он пристально посмотрел на Фуру. - Если сомневаетесь во мне, обратитесь в торговые палаты - я могу точно сказать, где и когда мы вели бизнес. Мы преуспевали, и я не приношу за это извинений. - В его голосе послышались печальные нотки. - Возможно, даже слишком преуспевали. Наши сокровища было именно теми, что искал рынок, и мы с готовностью конвертировали наши активы в квойны. Затем мы разместили в банках довольно много этих квойнов, и, как я понимаю, большинство учреждений гарантируют эти депозиты до определенных сумм. Но я всегда был осторожен в том, что касалось банков, и поэтому мы разместили половину наших доходов на частных депозитах, где нет таких гарантий. После Реорганизации...
   - Она звучит так невинно, - сказала Коссел, перебив капитана и даже не задумавшись об этом.
   - А чего вы ожидали? - спросил Лагганвор. - Именно банки вызвали эти неприятности; вполне естественно, что именно они должны дать им название.
   Они остановились у другого отсека, небольшого, как кухонная кладовая. В нем не было ничего, кроме мешка размером с человека, перетянутого в горловине. Уэрренвелл сунул руку в отсек и вытащил его.
   В мешке звякнуло, когда его взяли.
   - Банки не сделали никаких заявлений относительно причины Реорганизации, - сказал Уэрранвелл. - И на этот раз, несмотря на мои лучшие предчувствия, я склонен полагать, что они на самом деле не понимают ее причин. Видите ли, иногда эти финансовые неурядицы помогают банкам - или, по крайней мере, помогают инопланетянам, что, возможно, одно и то же. Но Реорганизация не имела ничего общего с теми спадами и катастрофами, с которыми мы все знакомы. Не думаю, что это вообще принесло пользу банкам. Вот почему они так сильно разозлились из-за всего этого - в кои-то веки это выявило их слабость.
   - Я бы не поверила всему, что слышала о квойнах, - сказала Фура. Она взяла мешок у Уэрранвелла, ослабила завязку и заглянула внутрь. Внутри было около сотни квойнов, по ее мнению, достаточно приличных, несмотря на то, что номиналы были небольшими. Но она очень сомневалась, что это будет какое-то состояние, не говоря уже о том, сколько денег потребуется, чтобы обеспечить корабль и его команду. - Это ваша единственная заначка? - спросила она.
   - К сожалению, - сказал Уэрранвелл, и если это и была ложь, то очень убедительная. - Возьмите ее. Я бы предпочел, чтобы мне не напоминали о наших неверных решениях.
   Она бросила мешок Лагганвору. - Оставьте им три четверти по номиналу, как сможете. Остальное мы заберем.
   Лагганвор одной рукой рылся в содержимом мешка, держа арбалет в другой. Фура подумала, что у него было достаточно практики в подобных делах. Когда-то он состоял на службе у Бозы Сеннен, и, хотя та отвернулась от него - надо сказать, не без повода, - он не забыл обычных приемов пиратства, главным из которых была эффективная бухгалтерия.
   - Должно быть, мы вас разочаровываем, - сказала Коссел.
   - Мы еще не закончили с вашими припасами, люди, - сказала Фура. - Мы также можем использовать топливо, дыхаль, тару, деготь, хлеб, масло, практически все, что вы пожелаете. - В ее шлеме раздалось жужжание. - Она протянула руку, поворачиваясь на сигнал. - Дорогая, как у нас дела?
   До нее донесся голос Адраны, но слабый, и не только потому, что они находились внутри другого корабля, находящегося под экранирующим воздействием его собственного корпуса. Должно быть, она убавила мощность своей радиоречи почти до предела.
   - У нас неприятности.
   Фура улыбнулась. - А когда мы были в безопасности, дорогая?
   - Паладин заметил локаторный импульс, затем второй, с большей энергией и большей сосредоточенностью. Первый похож на общий поиск, второй больше похож на целенаправленное действие.
   Фура восприняла эту новость так стоически, как только могла, не желая выдавать что-либо команде Уэрранвелла.
   - Можем ли мы порассуждать о... расстояниях?
   - Нет, Паладин не может сказать. Меррикс ничего не видела, так что вряд ли они будут слишком близко к нам. Но кто-то там есть, и они просто заинтересовались нами. Конечно, они наблюдают обломки, но поскольку мы оказались практически на вершине этого крушения... Я хочу, чтобы вы вернулись сюда. Паладин следит за ухудшением погодных условий, а Тиндуф и Серт будут готовы принять катер.
   - Мы не задержимся надолго. Боюсь, здесь не самая богатая добыча. - Она бросила обиженный, извиняющийся взгляд на Коссел и Уэрранвелла. - Пока я говорю, Лаг как раз просматривает наш выигрыш. Доктор Эддралдер занимается раненой, а Прозор собирает данные о материалах, которые понадобятся им для починки такелажа.
   - Поняла, но возвращайтесь как можно быстрее.
   - Именно этого я и добивалась. Мы скоро поговорим, дорогая.
   Фура закончила передачу. Она улыбнулась Лагганвору, который как раз расправлялся с мешком квойнов, и поманила его поближе, чтобы можно было прошептать.
   - Нам нужно уходить.
   - В общем, отличное предложение. - Он передал около двадцати квойнов Уэрранвеллу, который прижал их к груди, а затем отправил обратно в отсек. Они со стуком ударились о стенки отсека, а затем постепенно остановились. Фура настороженно наблюдала за ними, и это напомнило ей о квойнах в аквариуме аптекаря.
   Теперь, когда она увидела это, ошибки быть не могло: их лицевые стороны стали похожи друг на друга, как у зрителей на ипподроме, наблюдающих за одной-единственной собакой.
   - Больше ничего нет, - сказала Коссел.
   - И я была бы рада вам поверить, - сказала Фура, - но это именно то, что я бы сказала, если бы не хотела, чтобы о чем-то знал кто-то другой. Например, симпатичный инопланетный череп, который просто ждет нового владельца. Покажите мне свою каюту с костями.
  
   - А что, если они не вернутся? - спросила Стрэмбли.
   - Они вернутся.
   - Но что, если они этого не сделают? Что, если что-то удержит их там, и тот, кто посылал эти импульсы, подойдет достаточно близко, чтобы выстрелить в нас? Мы будем просто сидеть здесь или отойдем?
   - Они вернутся.
   - Но что, если...
   Адрана предупреждающе подняла руку. - Стрэмбли, пожалуйста. Это не поможет.
   Она находилась в контрольной рубке, рядом со стеклянным армилляром. Это было сложное, кружевное сооружение из вложенных друг в друга колец, представляющее Сообщество и небольшую часть миров, составляющих эту маленькую колыбель цивилизации. "Мстительница" спустилась в его внешние слои, чтобы посетить Малгрейсен, но теперь они вернулись в относительное убежище Пустоты, где единственными мирами были голые скалы или необитаемые вещницы, и где расстояния между кораблями обычно измерялись миллионами, а не тысячами лиг. До Тревенза-Рич - места их назначения - оставалось еще семнадцать миллионов лиг и два месяца пути. Это было единственное исключение из обычного правила: мир, который был одновременно полностью населен, и в то же время находился в Пустоте. Это произошло из-за того, что его орбита была необычно эллиптической, так что он проводил внутри Сообщества лишь часть своего времени.
   - Я не хочу показаться нервной, Адрана. Просто с тех пор, как мы взяли на борт этого чешуйчатого человека...
   - Ты имеешь в виду щелкунчика. Ты имеешь в виду нашего пассажира, перед которым у нас есть обязательства.
   - Он не сказал нам ни слова!
   - Он сказал мне пару слов перед тем, как мы покинули Малгрейсен. Мы заключили соглашение. Теперь мы выполняем это соглашение. Мы доставим его в Тревенза-Рич и скроемся от наших преследователей, как делали это раньше. - Она испытующе посмотрела на собеседницу. - Ты не должна терять веру, Стрэмбли. У нас самый быстрый и незаметный корабль в Сообществе, а нашему оружию нет равных. Мы победим.
   - Я знаю это, Адрана. Просто не чувствую этого. - Она вздохнула. - Что-то во мне изменилось после Колеса Стриззарди, и не только из-за того призрачного осколка, который им пришлось вытаскивать из моей ноги. Я не уверена, что подхожу для нашей новой жизни. - Она поспешно добавила: - Дело не в том, что я трусиха...
   - Никто никогда не сказал бы этого о тебе.
   - Но преследовать корабли, подобные этому, забирать их трофеи, оставляя их экипажи в полном смятении...
   - Это временное занятие, вот и все. Представь себе хорошего человека, который потерял свой дом и оказался перед выбором: либо голодать и мерзнуть на улице, либо копаться в чужих карманах. При условии, что он делает это по-доброму и понимает, что его занятие - это не призвание.  - Адрана передвинула одну из регулируемых ножек на стеклянном кронштейне, учитывая пересмотренную оценку их точного положения. - Это не наша новая жизнь, Стрэмб. Это просто то, через что мы должны пройти. Как только доставим инопланетянина и получим ответы на некоторые из интересующих нас вопросов...
   - Ты ищешь.
   - Потом я буду искать. Но как только это будет сделано, все это покажется тебе простой сноской. Мы найдем способ вернуться к нормальной жизни, к нормальному обществу. Те из нас, кто хочет остаться на кораблях, могут это сделать, но те, кто этого не сделает, будут вольны делать все, что захотят.
   Стрэмбли потерла то место на ноге, где Эддралдер вырезал призрачный осколок. Фура видела, как она это делала раньше, и предположила, что это был какой-то зуд или покалывание, которое возникало всякий раз, когда упоминалось Колесо Стриззарди. В конце концов, Стрэмбли там чуть не умерла.
   - Из-за тебя всегда кажется, что все будет хорошо, - сказала Стрэмбли.
   - Я думаю, так и будет, - ответила Адрана. - Надеюсь, что так и будет, ради всех нас.
   Стрэмбли подняла глаза на стеклянный армилляр. - Мистер Лаг сказал, что мы не наткнемся на эту эскадру, если будем осторожны, и уж точно не так далеко от Тревензы.
   - Я склонна согласиться с его оценкой. Здесь работают и другие корабли, и не все они должны быть вовлечены в какую-то охоту за нами. Думаю, мы обнаружим, что эти два локаторных импульса предназначались не нам лично. Тем не менее... я тоже была бы очень рада увидеть этот катер на обратном пути к нам.
  
   - Еще раз этот тампон, если вы будете так любезны, - сказал Эддралдер, поднимая взгляд, чтобы отметить прибытие Фуры, а затем немедленно возвращаясь к объекту своего внимания.
   Он склонился над пациенткой, которую уложили на хирургическую кушетку и закрепили там грубыми ремнями. Очень молодой человек внимательно наблюдал за обоими, плавая рядом с кушеткой, поджав под себя ноги. Эддралдер открыл свой медицинский сундучок, и молодой человек держал в руках некоторые необходимые предметы, передавая их Эддралдеру по его просьбе.
   - Череп загружен, - объявила Фура, - и Лагганвор завершил инвентаризацию трюмов. "У нас есть все, что мы хотели бы взять, и я бы хотела отправиться в путь как можно скорее, пока погода не ухудшилась..." - подумала она про себя.
   Парень передал Эддралдеру тампон.
   - Посмотрите, что вы наделали, - сказал он, указывая на женщину, которую лечили.
   - Полегче, парень, - предостерег Уэрранвелл, стоявший сразу за Фурой.
   Она кивнула. - Вы были бы более резки, не так ли?
   - Не обращайте на меня внимания, - горячо возразил мальчик. - Вам следует беспокоиться о Мэгги.
   Меггери лежала, отвернувшись от Фуры, а ее плечо и шею покрывала рана, похожая на ожог. Судя по тому, что Фура могла судить о ней, Меггери была невысокой мускулистой женщиной с большой головой, над которой парило облако черных вьющихся волос. У нее было столько же шрамов, сколько и татуировок; так много, что было непросто отличить одни от других. На правом боку, напротив новой травмы и маскируя старую змеевидную рану, вокруг ее плеча и ключицы обвился морской конек. Цепочки из звезд украшали ее запястья и предплечья. Ее руки были покрыты голубой кружевной паутиной. У нее не хватало мизинца на левой руке, он был отрезан по самую костяшку и долго заживал.
   - Я захватила ваш корабль, Разер, - властно ответила Фура. - Вот что случается с каперами. Неприятно, когда это делают с вами, но в жизни много чего неприятного. Кроме того, корпус не был пробит. Я не стреляла в вас. Если только она не была снаружи, то не понимаю, как она могла пострадать.
   - Меггери - наш мастер по управлению ионами. Когда вы начали атаку на нас, капитан Уэрранвелл попросил ее дать нам всю возможную тягу из ионного излучателя, точно зная, что мы вот-вот потеряем паруса. - Разер кивнул своему капитану. - Это было правильно.
   Фура пожала плечами. - И что?
   - Меггери была внизу, в ионном отсеке, когда один из ваших выстрелов попал в наш корпус, и отдача отбросила ее прямо на лопатки выпрямителя. Это ожог электрическим током, и очень серьезный.
   - Тогда мне жаль, что к ее коллекции добавился еще один шрам.
   - Это больше, чем шрам, - возразил Разер, брызгая слюной между зубами. - Это лишило ее сознания, и ваш врач считает, что у нее могут быть неврологические нарушения, а также повреждение тканей.
   Фура проигнорировала мальчика и адресовала свой вопрос Эддралдеру.
   - Вы ее подлатали?
   - Электрический ожог должен зажить, - сказал доктор Эддралдер, не отрываясь от своей работы. - Если этого не произойдет, можно будет сделать пересадку.
   - Вы понятия не имеете, что натворили, - сказал Разер.
   - Я пощадила ее, вот что сделала. И остальных вас, пока я была там. То, что я держу свое слово, не означает, что все не могло сложиться совсем по-другому.
   - Ваше слово, - с отвращением сказал Разер. Ему было шестнадцать или семнадцать, он был худощав, с острым подбородком и лицом в форме сердечка. Брови у него были изогнуты дугой, а глаза удивительно глубокого синего цвета. Единственной чертой его внешности, которая противоречила общему впечатлению о молодости, была прядь белоснежных волос, спускавшаяся со лба до макушки и дальше. - Что значит это слово для такого человека, как ты?
   - Подтолкни меня, и узнаешь, - сказала Фура, начиная терять терпение по отношению к мальчику. Затем обратилась к Эддралдеру: - С ней все будет в порядке?
   - Возможно. Но я хотел бы держать ее под пристальным наблюдением. Если ей станет плохо, возможно, мне придется вмешаться.
   - Вмешаться? - спросил Уэрранвелл, придвигаясь поближе к пациентке и держась за нее пальцами.
   Эддралдер посмотрел на капитана.
   - Черепно-мозговая хирургия. Но это нужно было бы сделать на "Мстительнице". Ни одно из здешних средств не подходит. Пожалуйста, протрите тампоном еще раз.
   Фура закипела, но огромным усилием воли ей удалось подавить в себе большую часть эмоций. Хотя она чувствовала, как горячая красная волна приливает к нижней части век, готовая хлынуть наружу.
   - Сейчас критический период, доктор Эддралдер. На что конкретно мы рассчитываем? Часы, дни, недели?
   Эддралдер задумался, прежде чем дать свой ответ.
   - Двух дней тщательного наблюдения будет достаточно, но в случае ухудшения мне нужно будет действовать очень быстро. У нас не было бы времени вернуть Меггери на "Мстительницу", если бы вы не приблизили это событие.
   Уэрранвелл встретился с ней взглядом. - Ваш доктор действительно человек слова, капитан Несс. Но, похоже, вы заберете с собой на один трофей больше, чем планировали.
  
   Огромные паруса были обрисованы мелом фиолетового и индиго цветов, обрамляя акры идеально черного. Обычные паруса - те, что они вшили в такелаж, чтобы скрыть его природу, - были подняты еще до того, как они начали преследовать "Веселую кобылу", так что все, что осталось, - это огромные квадратные лиги улавливающей ткани.
   В центре парусов широко раскрылся красный рот.
   Фура развернула катер, направляя его в док с помощью крошечных, умелых импульсов рулевых двигателей, так что, когда он, наконец, коснулся своей причальной подставки, удар был таким же нежным, как у прогулочного речного катера, прижимающегося к причалу. Доктор Эддралдер поблагодарил ее за то, что она приложила столько усилий, чтобы не потревожить Меггери, но, по правде говоря, она думала главным образом о черепе и о том, как было бы печально, если бы она сейчас его размозжила.
   Серт и Тиндуф все еще были в своих вакуумных скафандрах, чтобы обеспечить безопасность катера, а Адрана и Стрэмбли ждали по другую сторону шлюза, как только двери открылись.
   - Я решила развернуть основные паруса, как только Паладин подтвердил, что вы возвращаетесь, - сказала Адрана. - Мы можем проложить курс, как только ты пожелаешь, но на данный момент я подумала, что лучше куда-нибудь переместиться.
   - Можешь вернуть их обратно, - сказал Фура. - Мы никуда не денемся.
  

6

  
   Адрана открыла упаковку, в котором лежали пузырьки с мефрозином. Когда они покидали Малгрейсен, там было десять пузырьков; десять одинаковых флакончиков с пробками, аккуратно уложенных в маленькие мешочки, как патроны. Теперь четырех пузырьков не было, а в пятом осталась только половина содержимого.
   Адрана извлекла флакон, осторожно зажав его между пальцами. Она достала миниатюрный шприц, который был в той же сумочке, его стеклянный корпус был откалиброван на определенные дозы чистого мефрозина. В каждом флаконе было десять доз, десять стандартных доз. С момента их отлета из Малгрейсена Фура позволяла себе делать по одной инъекции каждые два дня. Оставалось пятьдесят пять доз, то есть меньше чем на четыре месяца.
   Если все пойдет по плану, они окажутся в Тревенза-Рич примерно через половину этого срока, и, оказавшись в этом мире, они должны будут - с осторожностью - найти новые запасы или какое-нибудь другое лечение. Но это было гораздо сложнее, чем хотелось Адране, и если возникнут какие-то задержки в их полете или даже бесполезная солнечная погода...
   Фура наблюдала за сестрой. Она обнажила плечо, готовясь к инъекции.
   - Не волнуйся так. Если бы тебе приходилось каждые два дня втыкать в себя иглу, ты бы захотела покончить с этим навсегда.
   Адрана ввела иглу через герметичную пробку и потянула поршень на себя. - Меня беспокоит дозировка.
   - Тогда не волнуйся. Он делает именно то, для чего предназначен.
   - Так и есть. Не нужно быть Эддралдером, чтобы понять это. В твоих зрачках стало меньше блеска, и теперь требуется немало усилий, чтобы увидеть его на твоем лице. Вряд ли стоит надеяться на обратное, но это, безусловно, сдерживает глоуи. Даже твой темперамент...
   - И что из того?
   - Я все чаще вижу старую Фуру и все реже - новую. - Адрана тщательно подбирала слова, хотя именно она сейчас держала иглу в руках. - Ты кажешься более взвешенной в своих суждениях. Менее склонной думать, что все остальные действуют против тебя или замышляют что-то без твоего участия. Твое решение забрать пострадавшую женщину больше... соответствовало тому, что ты говорила ранее.
   - Я... не собираюсь с этим спорить. - Фура посмотрела на сестру с некоторой гордостью за свою выдержку. - Вот так. Тебя это удивляет?
   - Немного.
   - Хорошо. Я бы не хотела становиться предсказуемой. Да погибнут миры, сестра, заканчивай с инъекцией.
   - Я вот думаю, не стоит ли увеличить дозы.
   - У нас их достаточно. Я подсчитала.
   - Этого будет достаточно, если все пойдет хорошо, - мягко сказала Адрана. - А это не всегда возможно. Запасы в Малгрейсене уже подходили к концу. Это может быть симптомом более общего дефицита в Сообществе, вызванного Реорганизацией. Вызванного нашими собственными действиями.
   - Избавь меня от иронии судьбы.
   - Я так и делаю. Но если наше прибытие задержится...
   - Этого не произойдет.
   - Но если это так, и у тебя закончится мефрозин, внезапное прекращение твоего курса будет иметь очень плохие последствия.
   - Разве у тебя появилась медицинская квалификация?
   - Нет, но у Эддралдера она есть. Он предупредил меня, что было бы неразумно резко прекращать прием. Я боюсь этого, боюсь того вреда, который это может причинить тебе, и поэтому беспокоюсь о том, чтобы не подвергать тебя такому риску. Если перейти на одну стандартную дозу каждые три дня или на три четверти дозы по текущему графику, то...
   Фура протянула свою металлическую руку и взяла сестру за запястье. - Сделай мне укол. Сделай это сейчас, или я сделаю это сама.
   - Как пожелаешь.
   Игла вошла. В момент инъекции Фура напряглась, закрыла глаза и сделала долгий, медленный выдох. Адрана вытащила иглу и принялась протирать шприц, готовя его к введению следующей дозы в будущем.
   - Это работает, - сказала Фура. - Итак, пока мы продолжаем то, что начали. Если наши обстоятельства изменятся, я рассмотрю это предложение. Но не раньше.
   - Я пекусь только о твоих интересах.
   - Тогда мы единодушны во мнениях. Я тоже принимаю близко к сердцу свои интересы. - Фура перевела взгляд на коробку щелкунчика, которая находилась там же, где и была с тех пор, как ее доставили на борт: прикрепленная к одной из стен капитанской каюты перекрестными ремнями с пряжками. - И твои... конечно.
   - Конечно.
   - Твой новый приятель был таким же тихим, как всегда, во время моего отсутствия?
   - Никаких изменений не произошло. Я не хочу открывать коробку без необходимости, опасаясь еще больше нагрузить механизмы, поддерживающие в нем жизнь.
   Адрана протянула Фуре ватный тампон, и та прижала его к своему плечу. - Тебе не приходило в голову, что он, возможно, уже мертв? Что он так и не выжил в том деле в Малгрейсене?
   - Больше всего пострадала внешняя оболочка. Если бы его внутренний контейнер был серьезно поврежден, система эффекторного перемещения никогда бы не сработала настолько хорошо, чтобы мы смогли тайно провезти его мимо таможенников.
   - Хорошо, что у тебя есть хоть какая-то уверенность, за которую можно зацепиться.
   Адрана почти закончила убирать шприц и упаковку с лекарствами. Она делала это с огромной осторожностью, понимая, как легко было бы разбить одну из этих маленьких флаконов и лишить их того небольшого запаса прочности, которым они теперь обладали.
   - Паладин следит за щелкунчиком. В какой-то степени он может заглядывать в коробку и считает, что есть признаки приостановленной жизнедеятельности: жизненный процесс, но замедленный. Я считаю, что мы должны позволить событиям идти своим естественным путем. Когда он выйдет из этой спячки, или как бы мы это ни называли, то сможет ответить на многие наши вопросы.
   - Хотя, в основном, на твои.
   - А нужно ли проводить такое различие? Наши интересы совпадают. Ты хочешь вникнуть в более глубокий смысл квойнов, а я хочу вникнуть в более глубокий смысл Заселений. Буду удивлена, если наши интересы в какой-то момент не пересекутся. Я узнаю, почему за последние десять миллионов лет сменилось тринадцать Заселений, вместо четырехсот сорока, которые, по-видимому, могли бы возникнуть, если бы не какая-то неудача судьбы, а ты узнаешь природу этих душ, которые предположительно обитают в квойнах...
   - Это не души, - сказала Фура. Она наморщила лоб, очевидно, как показалось Адране, недовольная собой за то, что ею так легко манипулировали, заставляя признать, что ее интерес к квойнам все еще не удовлетворен, и что - по сути - щелкунчик тоже представлял для нее некоторую ценность и, следовательно, не был таким уж нежеланным гостем. - Это не души, - начала она снова, - или, по крайней мере, это должно быть что-то более сложное, что-то, что не так легко выразить словами.
   - Боза придерживалась другого мнения.
   - Она была права во многих вещах и наполовину права в других. Она отправилась на поиски знаний, которые ей так и не удалось добыть. Наше... дело заключается в том, чтобы довести эту работу до конца. Мы сделали шаг в этом направлении, когда инициировали Реорганизацию. Теперь мы должны понять последствия этого изменения.
   - Последствия достаточно просты. Изменение стоимости квойнов случайным образом и полный хаос в экономике Сообщества.
   - Есть кое-что еще. - У Фуры закружилась голова, когда химическое вещество заявило о своем присутствии в ее крови. Это было похоже на падение, и в то же время ей казалось, что каждая вена и артерия в ее теле горит, как жидкая лава. Это пройдет, как всегда проходили самые тяжелые приступы глоуи, но в тот момент она испытывала мазохистское удовольствие от дискомфорта, потому что это означало, что лекарство подействовало. - Я видела, как это происходило в Малгрейсене. Подумала, что это может быть какой-то подвох, но проверила на себе, и в этом нет никакого обмана. Предоставленные самим себе, квойны хотят повернуться лицом к Старому Солнцу.
   Адрана слишком хорошо знала свою сестру, чтобы предположить, что Фура все это выдумала.
   - Новый эффект после Реорганизации?
   - Похоже на то. - Она замолчала, разглядывая светящийся красным шар на своем столе. - Ты помнишь, что я рассказывала тебе о Паладине - что я написала о нем в "Правдивых и точных свидетельствах"?
   Адрана кивнула, надеясь, что на нее не будут давить по поводу того, насколько исчерпывающим было прочтение рассказа сестры. Правда заключалась в том, что сначала она читала его усердно, затем с постепенным ослаблением внимания, затем с виноватой неохотой, пока, в конце концов, не стала просматривать его только для того, чтобы найти те фрагменты, в которых упоминалась она сама.
   К счастью, она запомнила ту часть, где говорилось о Паладине. - Ты что-то сказала ему, и он вспомнил свое прошлое.
   - Не только свое прошлое, но и свою цель - свое истинное призвание.
   - Последние дожди Сестрамора, - сказала Адрана, подчеркивая, что прекрасно помнит Правдивые и точные свидетельства.
   - Они разные, но мне интересно, не произошло ли что-то подобное и с квойнами - что-то вроде пробуждения, переоткрытия какой-то скрытой цели.
   - Это связано с их обращением к Старому Солнцу?
   - Я просто рассказываю о том, что видела, сестра, и не мне говорить, почему.
   Раздался стук в открытую дверь капитанской каюты. Вошел Лагганвор, а за ним стоял Эддралдер с растерянным видом.
   Фура предложила двум мужчинам сесть по другую сторону ее стола, их лица были освещены колеблющимся светом Паладина.
   - Ничего не изменилось, - сказала она, прежде чем кто-либо из них успел заговорить. - Мы переправим Меггери обратно через день или два, а затем отправимся на всех парусах в Тревенза-Рич, как и планировали. При столь хорошей погоде можно не задерживаться.
   - Нас не беспокоит возвращение к Уэрранвеллу? - спросила Адрана. - Мы предоставили ему прекрасную возможность перегруппироваться и устроить нам ловушку.
   - Он не из таких, - сказал Лагганвор, ковыряя заусенец на ногте, который, должно быть, заработал, когда надевал перчатку от вакуумного скафандра. - Он с благодарностью заберет своего члена команды и отправится домой в порт с хорошей историей и хорошей претензией на страховое возмещение.
   - При условии, что какие-нибудь страховые компании все еще выплачивают страховку, - сказала Адрана.
   Фура повернулась к ней с вопросительным взглядом. - Ты бы предпочла, чтобы мы оставили эту женщину умирать?
   - Нет... конечно, нет. Мы поступили правильно, передав ее на попечение Эддралдера. - Она кивнула врачу, гадая про себя, не был ли его встревоженный вид результатом внезапного ухудшения состояния пациентки. Но, с другой стороны, подумала она, вряд ли он сидел бы здесь и ждал своей очереди выступить. - Но я не могу преуменьшать опасность.
   - Вам не стоит беспокоиться о капитане. - Лагганвор грыз свой сломанный ноготь, пока тот не сломался у него между зубами. - В моей профессии развивается чутье на людей. Он из тех, кто следит за тем, чтобы все было в порядке, и спит со спокойной совестью. Я видел его каюту. У него строгие вкусы. Самоотверженный до крайности. Вероятно, он хлещет себя перед сном.
   - Таким образом, он даст честный отчет о наших действиях, - сказала Фура. - Включая то, насколько сдержанными были мы.
   - Потребуется больше, чем слово одного человека, чтобы эта эскадра отстала от нас, - сказала Адрана.
   - Относительно которой... - Лагганвор посмотрел по очереди на двух своих капитанш, не одобряя ни ту, ни другую. - Полагаю, мы тоже можем послать локаторный импульс?
   - Когда Паладин скажет, что погода достаточно резко улучшается, чтобы замаскировать наш импульс, - ответила Фура. - Не раньше. Почему вы так волнуетесь, Лаг? Это были всего лишь два импульса, и с тех пор ничего не произошло. - Ее глаза сузились. - Вы обеспокоены больше, чем обычно?
   Лагганвор слизнул каплю крови с того места, где он обгрызал ноготь. - Нет, я совершенно уверен, что следы исходили от какого-то далекого случайного судна, которое просто случайно заинтересовалось крушением Уэрранвелла. Но все же...
   - Что все-таки? - спросила Адрана.
   - Было бы неплохо узнать.
   - Могу я вмешаться? - спросил доктор Эддралдер. - У меня есть кое-какие... волнующие новости.
   Фура мрачно кивнула. - Насчет Меггери?
   - Не насчет Меггери. Я думаю, с ней все будет в порядке, если за ней понаблюдать. Но кто-то ворует из моих запасов.
   Лагганвор отпрянул, сильно нахмурившись, но, возможно, радуясь, что у него появилась тема для разговора, помимо эскадры и их шансов на спасение.
   - Воровство?
   - Действительно. - Вытянутое лицо доктора утвердительно сморщилось. - У меня были подозрения, но я не был уверен. Я подумал, что, может быть, Меррикс не смогла должным образом вести бухгалтерию, но потом начал замечать это сам. С Меггери это дошло до крайности. Я хотел дать ей мазь для наружного применения, которая была бы лучше всего, что у меня было с собой в "Веселой кобыле", и обнаружил, что у нас осталось всего два тюбика. Совершенно уверен, что, когда мы уезжали, их было три.
   - Это точно? - спросила Фура.
   - Абсолютно.
   - Что за припасы мы купили в Малгрейсене?
   - Они были всего лишь пополнением запасов, и мои расчеты наших потребностей не допускали мелкого воровства.
   - Тогда это может быть только тот, кто остался там. - Фура поочередно поднимал палец. - Тиндуф и Серт все это время были в вакуумных скафандрах, не так ли? Им было бы трудно передвигаться по кораблю, не натыкаясь на предметы и не производя шума.
   - Меррикс все это время находилась в смотровой, - сказала Адрана.
   - Что оставляет две возможности, если не считать самого доктора, - сказала Фура. - Это либо ты, дорогая сестра, либо...
   - Стрэмбли, - сказал Эддралдер. - И, боюсь, у меня самого уже наполовину сформировалось подозрение.
   - Я не понимаю, - сказал Лагганвор. - Однажды вы уже спасли ее, Эддралдер, - вернули с того света. Если и есть кто-то из нас, кому она должна полностью доверять, так это вы.
   - Это, - сказал Эддралдер, - как раз то, что меня беспокоит.
   - Кто-нибудь, приведите ее, - сказала Фура. - Я не потерплю обычного воровства на своем корабле...
   - Прошу у вас коллективного прощения, - вмешался Паладин. - Но солнечный поток имеет тенденцию к резкому росту. Я полагаю, что скоро настанет благоприятное время для рассмотрения вопроса о встречном зондировании локатором.
  
   Еще через час Фура склонилась над светящимся кругом локатора, изучая крапчатые узоры с напряженным выражением лица, как будто это были внутренности животного, в которых таился проблеск будущего.
   - Ухудшается, - констатировал Паладин.
   Фура запустила локатор. Раздался один звуковой сигнал, и из центра консоли вырвался единственный светящийся круг, расширяющийся в окружности, обозначая исходящий импульс. Адрана затаила дыхание, пытаясь зафиксировать в памяти мимолетный узор пятен, вызванных солнечной погодой, чтобы определить, кто вторгся в ее жизнь. Крапинки появлялись и исчезали очень быстро, так что это было немного похоже на другую игру, в которой ей нужно было запомнить ассортимент предметов на подносе, уделив этому всего несколько секунд. Трудная задача для человека, - подумала она, - но не столь проблематичная для Паладина. У него была не только безупречная кратковременная память, но и отличные алгоритмы распознавания помех. Если бы там было три или четыре корабля, и они находились достаточно близко, чтобы их можно было засечь по этому низкоэнергетическому импульсу, он бы их заметил.
   Поступил отраженный сигнал. Дисплей замер, позволяя глазу уловить как можно больше информации.
   Фура молча уставилась на него. То же самое сделали Адрана, Лагганвор и Прозор.
   - Вернулся отраженный импульс, - сказал Паладин.
   Прошла секунда или две, прежде чем Адрана ответила ему. - Знаем, Паладин. Мы можем убедиться в этом сами.
   - У меня есть предварительные данные о количестве явных отражений, их местоположении и перемещениях.
   Фура отодвинулась от локатора. Лагганвор поднес руку к горлу и тихонько кашлянул. Прозор провела ладонью по волосам, издав резкий шуршащий звук.
   - Сколько их? - тихо спросила Адрана.
   - Девять, десять, может быть, больше, - так же тихо ответил Лагганвор. - И ближайший из них гораздо ближе, чем я ожидал. - Он указал на локатор с выгравированными на нем концентрическими и радиальными линиями. - Сто тысяч лиг, если не чуть ближе.
   - Почему мы шепчемся? - шепотом спросила Фура.
   - Потому что мы мертвы, - ответила Прозор. - Или скоро будем мертвы.
   - Паладин, - сказал Лагганвор, чуть повысив голос. - Не могли бы вы предоставить нам эти цифры, пожалуйста? Было бы полезно узнать... с чем мы имеем дело.
   - Я подтверждаю двенадцать очевидных отраженных импульсов, исключая "Веселую кобылу". Корабли рассредоточены в свободном строю, образующем телесный угол примерно в сорок пять градусов, что позволяет предположить, что они сошлись с разных направлений. Ближайший, как сообщил мистер Лагганвор, находится на расстоянии немногим менее ста тысяч лиг, а самый дальний примерно в два раза дальше.
   - Вы рассчитали их скорость? - спросила Адрана.
   - Я должен предупредить, что у меня есть только приблизительные значения, и с меньшей точностью для более слабых результатов. Чтобы получить более надежные данные, мне потребуется дифференциальная проверка.
   - Дайте нам то, что у вас есть, - сказала Фура.
   - Корабли, по которым у меня есть достоверные данные, приближаются к нашему определенному местоположению со скоростью примерно двенадцать тысяч лиг в час. Если не произойдет каких-либо изменений в наших относительных перемещениях, они будут у нас через восемь часов.
   Воцарилось молчание. Все рассчитывали на то, что в какой-то момент нас обнаружат, зная, что погоня или схватка - это определенная перспектива в их будущем, если только они полностью не покинут цивилизацию. Но даже в самых страшных своих фантазиях Адрана всегда предполагала, что у них будут дни на подготовку после того, как будет замечена первая угроза.
   Только не это.
   Не прошло и трети дня.
   - Как они нас вынюхали? - спросила Фура. - Могу согласиться с тем, что один или два из них наткнутся на нас случайно. Если двадцать человек обыскивают темную комнату, у них больше шансов что-то найти, если они разделятся.
   - Если только они заранее не знали, где искать, - сказала Прозор. - Если только их каким-то образом не вывели на нас.
   Лагганвор серьезно кивнул, как будто это была мрачная и неприятная возможность, которую, к его стыду, он сам еще не видел. - Похоже, им действительно необычайно повезло, что они вот так свалились на нас. Если только в Малгрейсене мы не раскрыли себя больше, чем предполагали...
   - По крайней мере, у нас впереди сто тысяч лиг, с которыми можно поиграть, - сказала Фура. Теперь мы летим в любом направлении, в каком захотим, лишь бы это было быстро. Вы не согласны, Лаг?
   Он вздохнул, как будто уже рассмотрел все возможные варианты, прежде чем прийти к такому удручающему выводу. - Для меня есть смысл в том, чтобы бежать. Конечно, новый пациент - нежелательное осложнение.
   - В этом нет ничего сложного: мы все еще можем сдержать слово, данное Уэрранвеллу. Как только выпутаемся из этой передряги, то найдем способ воссоединить счастливую команду. Но только тогда, когда это нас устроит, и если это произойдет через месяц или год... - Не сговариваясь, Фура направилась к ближайшей переговорной решетке. - Тиндуф! Все паруса и все ионы, как можно быстрее.
  
   Меррикс посасывала замерзшие кончики пальцев, заставляя кровь возвращаться в них после пребывания в смотровой.
   - Я ничего не видела, Адрана, хотя это было нелегко - оглядываться на Сообщество, когда все эти миры сверкали передо мной, как маленькие фиолетовые фонарики. Я боюсь, что что-то упустила...
   - Дай мне посмотреть на эти руки, - сказал Эддралдер, побуждая дочь протянуть ему свои пальчики.
   - Если ты пропустила это, Меррикс, то можешь не сомневаться, что и все остальные тоже, - сказала Адрана.
   - Может, только не мистер Лагганвор. Не думаю, что он сильно скучает.
   - Нет, но он здесь только один, и он гораздо полезнее для нас во время абордажной операции, чем в смотровой.
   Они были в каюте милосердия. Адрана испытывала отвращение к этому месту, слишком часто напоминая о том времени, которое она провела здесь, когда ее учили как преемницу Бозы. При воспоминании об ударах электрическим током и иглах у нее по коже побежали мурашки. Боза тоже была нежна и внимательна к ней.
   Не стоило зацикливаться на том, что происходило в этой каюте с теми, кто не был ее любимицей.
   - Обстановка изменилась, - сказала Адрана, обращаясь к Эддралдеру, что стало настоящей причиной ее визита в лазарет. - К нам организованным строем приближаются корабли. Мы должны немедленно двигаться и, возможно, двигаться долго. Боюсь, это меняет ваши обязательства перед Меггери.
   Доктор перевел взгляд с пальцев Меррикс на туго забинтованную женщину, привязанную к основной кровати. Меггери была либо под действием успокоительного, либо все еще без сознания. - Моя обязанность остается прежней - ухаживать за этой пациенткой.
   - Возможно, пройдет некоторое время, прежде чем у нас появится шанс вернуть ее домой. Если вообще появится.
   - Фура приняла такое решение?
   Адрана смиренно кивнула. - Я... поддерживаю его. Это вопрос неотложного спасения.
   - Меррикс, ты не поможешь с мазью?
   Пальцы Меррикс уже согрелись, и она принялась наносить мазь с голубоватым оттенком на место ожога на голове и шее Меггери. Несмотря на только что проведенные ею на дежурстве часы, выражение ее лица было сосредоточенным и преданным. У нее дрожали руки - следствие химического воздействия Глиммери, но далеко не так сильно, как в момент ее прибытия на борт.
   - С ней все будет в порядке?
   - Сотрясение мозга, - ответил ей Эддралдер. - Но перелома черепа нет. Когда мы выдвигаемся?
   - Уже выдвигаемся. Паруса распущены.
   Она уже почувствовала это, в отличие от Эддралдера и его дочери. Корабль натягивал снасти, скрипя, как старая мебель. За каютой милосердия, за корпусом, вздувались улавливающие паруса, принимая на себя холодное темное давление всех скользких, невидимых частиц, которые устремлялись прямо из чрева Старого Солнца. - Наше ускорение невелико, но его достаточно для наших нужд. Через восемь часов, когда эскадра приблизится к нашей прежней позиции, мы будем уже в нескольких сотнях лиг отсюда.
   - И как, скажите на милость, это нам вообще поможет?
   - Этого будет достаточно. Они не рискнут снова зондировать нас локатором, не тогда, когда будут на равном расстоянии от наших орудий, а во всех остальных отношениях нас невозможно найти.
   - И все же они нас нашли.
   - Нет, - поправила Адрана. - Они нашли "Веселую кобылу". Есть большая вероятность, что они все еще не знают нашего точного местоположения, даже после всех этих поисков, и, кроме того, теперь у нас есть преимущество, которого нам не хватало совсем недавно. На самом деле, я как раз собиралась посмотреть, как у Серт идут дела с установкой.
  
   - Ммф, - сказала Серт. - Ммф, ммф, ммф-ммф-ммфл... - Она нахмурилась, помолчала, вынула отвертку из зубов, ловко проделав это, поскольку обе ее руки уже были заняты различными точными инструментами, и продолжила: - Я хотела сказать, что от того, что ты вот так склоняешься надо мной или проверяешь каждые пять минут, дело не пойдет быстрее.
   - Просто хочу подбодрить тебя, - сказала Адрана.
   - Стараюсь изо всех сил. Раньше я ничего не могла сделать, потому что корабль так скрипел и стонал.
   - Теперь все паруса на месте. Если не считать того, что в нас будут стрелять, с этого момента у нас все будет гладко.
   Серт воткнула зонд в один из штифтов, прикрепленных к внутренней стене каюты костей, и, прищурившись, посмотрела на портативный электрический счетчик с зеленым светящимся циферблатом. - Вы с сестрой действительно думаете, что сможете расшевелить любой старый череп, если приложите к этому все усилия?
   - Может быть, у нас завышенное представление о собственных возможностях, - сказала Адрана. - Но если череп работоспособен и подсоединен должным образом, думаю, у нас есть отличный шанс его использовать. Скоро мы все увидим, не так ли?
   Череп перенесли в новую каюту костей без каких-либо признаков повреждения, без ярких новых сколов или царапин, и Серт довольно успешно закрепила его на месте. В черепе уже были просверлены отверстия примерно в дюжине мест, которые служили точками крепления подпружиненных тросов, позволявших ему плавать посреди каюты в акустической изоляции, и все они были закреплены и натянуты. Теперь Серт подключала и проверяла провода заземления, которые были небольшой, но важной частью устройства.
   - Подержи это, пожалуйста, - попросила Серт, передавая Адране маленькие плоскогубцы, а сама двумя парами пальцев соединила два провода заземления.
   - Очень рада, что могу быть временно полезна. Я не хотела бы давить на тебя, Серт, после всей работы, которую ты уже проделала для нас с Паладином и кораблем... но наличие работоспособного черепа может многое изменить для нас в ближайшие месяцы.
   Серт зажала что-то еще между губами. - Мммф... похоже, до сих пор мы обходились без этого, не так ли? Может быть, это нам о чем-то говорит. Например, нам не нужен череп и все связанные с ним неприятности.
   - Я могла бы согласиться. Но эта эскадра все меняет. Если бы у нас был работающий череп, у нас было бы больше шансов получать разведданные о передвижениях эскадры и предупреждения о том, что они поблизости.
   - Или мы могли бы выдать себя, если бы в нашей болтовне был какой-то смысл.
   - Риск есть всегда, но он компенсируется преимуществами. Плюс, и я не хочу показаться самонадеянной...
   Серт забрала плоскогубцы.
   - Конечно, нет.
   - Но мы с Фурой лучше, чем обычные чтецы, разбираемся в костях. Когда мы обменивались сигналами между кораблями, то научились очень хорошо контролировать свои мысли. Мы можем брать, но не отдавать.
   - Я рада, что ты так веришь в себя.
   Адрана отстранилась, оценивая череп так, словно это была новая территория для изучения, его выступы, вмятины, трещины, прорези для глаз и входные отверстия - все это было маркерами ландшафта, который ей предстояло близко узнать и - со временем - полностью покорить.
   - Как долго?
   - Зависит от того, насколько безрассудной себя чувствуешь. Сделаю все, что смогу, к концу часа. Но я бы дала твоему драгоценному новорожденному устроиться в колыбели на часок-другой, прежде чем ты начнешь с ним ворковать.
   Адрана выдавила из себя кривую улыбку. - Тебе действительно не нравится наша профессия, не так ли?
   Серт прервала свою работу, долго и взвешенно оценивая череп. - Я подключу эту штуку. Это будет сделано. Не сомневаюсь, что лучше, чем у большинства. Я приложила больше усилий, чем когда-либо требовал Траско, но ты поблагодаришь меня за это, если окажешься здесь, когда мы столкнемся с девятью кораблями. И я не настолько глупа, чтобы думать, что наши средства к существованию не зависят от сведений, и для этого нам нужны кости, а кости означают черепа. Но ты могла бы предложить мне все квойны отсюда до Дэйксари, и это не изменило бы моего мнения. Даже если бы все эти квойны по-прежнему стоили целое состояние. Я буду делать свою работу здесь, но под Старым Солнцем нет ничего, что могло бы убедить меня находиться в этой каюте с закрытой дверью.
   - Это просто технология, - сказала Адрана. - Странная технология, я согласна с тобой: любопытная старая технология, которую мы совсем не понимаем и, возможно, никогда не поймем, но в ней нет ничего сверхъестественного. Для этих инопланетян - тех существ, которые оставили после себя эти черепа, - все это, должно быть, было таким же обыденным делом, как телеграф и телефон для нас.
   - Можешь верить в это, если тебе нравится, - ответила Серт. - Но я знаю, на чем стою в этом вопросе. Это сомнительный бизнес, и в конечном счете ничего хорошего из него не выйдет.
   - Тогда это очень хорошая работа, что мы не беспокоимся о долгосрочной перспективе. - Адрана позволила своему голосу зазвучать холодно и по-деловому: на данный момент с нее было довольно дружеского общения. - Сообщи мне, как только сочтешь, что череп готов. Я ожидаю, что с установкой не возникнет никаких проблем.
   Серт бормотала что-то о "вашей светлости", когда Адрана вернулась в переднюю часть корабля.
  
   Она нашла Стрэмбли на камбузе, где та протирала кружки.
   - Стрэм, - начала она, улыбаясь, чтобы не нервировать собеседницу. - Я просто хотела...
   Стрэмбли вздрогнула, как будто ее похлопали по спине в темной комнате.
   - Я должна быть в смотровой, Адрана?
   - Нет - как только Серт закончит работу в каюте костей, то вскоре сменит Меррикс, но даже тогда не будет работать полную вахту, учитывая улучшающуюся погоду. Сейчас мы будем работать по половине вахты. Это просто... послушай, не могла бы ты на минутку зайти в каюту милосердия?
   Глаза Стрэмбли, казалось, то увеличивались, то уменьшались, так что их обычная разница в размерах казалась еще более преувеличенной. Она протирала одну из кружек с крышкой, и ее кулак сжался на ручке. Казалось, на мгновение она задумалась о том, не использовать ли ее в качестве дубинки.
   Затем возобладал какой-то более мудрый инстинкт, и она вернула кружку на предназначенный для нее магнитный крючок. Кружка с лязгом встала на место, защищенная от любого движения корабля.
   - Доктор сказал, что я могу получить столько лекарств, сколько захочу.
   - Это было, когда он подумал, что ты жалуешься на ожог ладони. Но дело совсем не в этом, не так ли?
   Адрана сказала Фуре, что собирается встретиться со Стрэмбли наедине. Теперь появилась ее сестра, проводя металлической рукой по растрепанным черным кудрям своих волос. - Знаешь, Стрэм, это хорошо, что ты сядешь с нами и объяснишь, почему тебе захотелось воровать.
   - Все было не так, как кажется.
   Они прошли в каюту милосердия, где Эддралдер измерял температуру Меггери. Он поднял голову с рассеянным видом, как будто совершенно забыл о краже.
   - Она говорит, что может объяснить свою кражу, - сказала Адрана.
   - Кража есть кража, - сказала Фура.
   - И все мы пираты. Может, согласимся не судить Стрэм, пока не выслушаем ее версию? Она снова и снова доказывала свою ценность для этой команды. Не так ли, Фура?
   Фура боролась изо всех сил, как будто перед ней стояла сложная математическая задача. - Я полагаю... эти вещницы мы взломали... в противном случае нам было бы гораздо труднее найти их.
   - А Стрэмбли держала себя в руках в Грохотуне и всегда служила очень умело.
   Стрэмбли посмотрела на сестер с внезапной тревогой. - Моя работа подлежит обсуждению?
   - Поднимите ногу, Стрэмбли, - сказал Эддралдер с мягкой настойчивостью.
   - Какую ногу?
   - Вы прекрасно знаете.
   Именно левую ногу она повредила, поскользнувшись с призрачным лезвием, и теперь ее уговаривали вытянуть эту конечность. Эддралдер потянул Стрэмбли за подол брючины, постепенно поднимая ее по голени.
   - Нет ничего странного в том, что рана еще долго болит после того, как ее получишь, - сказала Стрэмбли. - Я чуть не отрезала себе большой палец в девяносто седьмом, и он до сих пор болит, когда становится влажным... - Но ее челюсть напряглась, когда Эддралдер отодвинул край ее брючины от места первоначального повреждения.
   Адрана напряглась. У нее не хватало духу на такие вещи.
   - Теперь я понимаю, зачем вам понадобилась мазь, - сказал Эддралдер.
   Рана, нанесенная призрачным лезвием, была глубокой, но не широкой, и когда Стрэмбли поправилась после операции в Колесе Стриззарди, от нее остался только шрам размером со скрепку. Шрам все еще был заметен, но лишь в виде бледной царапины на гораздо более обширной области воспаления, покрасневшей и заметно припухшей. По периметру воспаления образовалась корка толщиной в несколько слоев из засохшей мази.
   - О, Стрэм, - сказала Адрана, охваченная внезапным приступом сочувствия, и все мысли о взаимных обвинениях вылетели у нее из головы. - Тебе следовало рассказать доктору Эддралдеру, как только это началось снова. Это, должно быть, ужасно больно.
   Стрэмбли поморщилась. - Я думала, что это пройдет само по себе. Просто нужно было немного мази.
   - Это была ошибка с одним из тех ножей, - сказала Фура после недолгого колебания. - Просто невинный несчастный случай.
   - Это был не промах, - огрызнулась Стрэмбли. - Я не такая уж неуклюжая. Нож, который крутился у меня в руке, заставил меня пырнуть себя им. О, зачем я беспокоюсь? Я твержу тебе об этом с самого начала, а ты не хочешь слушать.
   Адрана взяла Стрэмбли за руку. - Стрэм была напугана, и я не очень виню ее за это. А кто бы не испугался?
   - Сожалею, что взяла мазь, - сказала Стрэмбли. Ее голос начал прерываться, как будто все напряжение, вызванное необходимостью скрывать, наконец-то одолело ее. - Можете забрать то, что я еще не использовала. В любом случае, наносить ее становилось все труднее. У меня все еще неприятности?
   - Может, и так, - сказала Фура.
   Эддралдер настойчиво улыбнулся. Черты его лица не располагали к улыбке, и это выражение смотрелось на нем так же естественно, как ухмылка на лошади.
   - Мы сделаем все, что в наших силах. Даю вам слово.
   - Я знаю, о чем вы все думаете, - сказала Стрэмбли с растущим вызовом. - Вы этого не говорите, но это все равно так. Вы думаете, что если он не сможет взять ситуацию под контроль, то останется только один выход. Но я ему не позволю. Он не получит мою ногу!
  

7

  
   Череп плавал в своей подпружиненной подставке; в свете фонарей каюты костей его разноцветные краски приобретали ровный бледно-красный оттенок.
   - Серт проделала очень хорошую работу, - сказала Адрана. - Я настояла на дополнительном заземлении, сверх обычных требований. Оно пригодится нам, если понадобится поддерживать связь во время солнечной бури.
   - Он готов к использованию?
   - Она сказала, что не помешает дать ему стабилизироваться на пару часов. Но я думаю, что сейчас мы можем рискнуть.
   - Давай войдем, - объявила Фура. Она взяла Адрану за руку и повела ее через порог, как будто они собирались в игровой домик. Череп был больше, чем тот, что был здесь раньше, и из-за его размера им приходилось обходить его с осторожностью воров, крадущих драгоценности. Пружины издавали тихое, затихающее хихиканье, поглощая случайные прикосновения.
   Сестры обошли вокруг черепа.
   - А мне можно? - спросила Адрана, указывая на дверь.
   - Да. Давай сделаем это как следует или не будем делать вообще.
   Адрана закрыла дверь на петлях, затем повернула внутреннее запирающее колесо, затягивая замок до тех пор, пока не прекратились все обычные звуки, издаваемые кораблем. Тем временем Фура с помощью панели управления еще больше приглушила внутреннее освещение. Каюты костей всегда освещались электрическими или газовыми приборами, а не светолозой.
   В затемненной комнате череп казался еще больше. Сестры двигались вокруг него, вращаясь в противоположных направлениях, два мира по обе стороны от звезды, сделанной из кости. Помимо глазниц, там были зловещие, покрытые темными пятнами каналы, которые, возможно, когда-то служили органами слуха, равновесия или обоняния, хотя об их расположении трудно было судить. На нем были трещины, образовавшиеся из-за возраста или небрежного обращения, которые были заделаны, но не настолько плотно, чтобы не пропускать свет. Кроме того, что необычно, к черепу все еще крепилась челюстная кость. Рот был заполнен баррикадой из мелких, похожих на иглы зубов. Над этим отверстием, провисая, как переполненный почтовый мешок, возвышался сам огромный череп, в котором было просверлено много входных отверстий.
   В черепе виднелось множество мерцающих твинкли, словно окутанные туманом отблески какого-то чудесного ночного города, освещенного огнями. Возможно, там все еще был какой-то органический материал, помимо костей; кружевные остатки кровеносных или нервных структур, тонкие, как паутина, - но для тех, кто читает по костям, важны были твинкли. Они не осознавали, или забыли, или перешли грань здравого понимания, что они больше не встроены в живую клеточную ткань; что у них больше нет мозга или разума, которым они могли бы служить.
   Адрана отцепила от стены нейронные перемычки-короны. Она передала одну Фуре, а другую надела себе на голову, надавив на щетину коротких волос. Фура надела свою перемычку и размотала контактный провод, зажав его между пальцами.
   Адрана проделала то же самое с другой стороны черепа.
   - Одновременно?
   - Почему бы и нет, - ответила Фура. - У нас есть умение работать в паре, даже если большинство этого не делает.
   - Вопрос только в том, подключаться к одной розетке или к двум разным? Мне следовало прижать этого лохматого мальчишку, пока у нас был шанс, и выяснить, как лучше подключить его. Он бы и так легко завизжал.
   - То, что сработало у них, не обязательно сработает у нас, - напомнила ей Адрана. - И никто не говорит, что мы обе получим оптимальный сигнал от одного и того же входа. Я согласна, что мы можем подключить два разъема, но, думаю, нам следует начать как можно дальше друг от друга, а затем сближаться.
   Фура немного подождала, прежде чем кивнуть. - Согласна. Может, мне взять передний вход?
   - Охотно. Я возьму затылочный.
   Сестры колебались. Они были осторожны, даже испуганы. Но не были неподготовленными.
   Их разъемы соприкоснулись с четким, синхронным щелчком полированного металла, и череп слегка покачнулся, но вскоре пружины привели его в равновесие, и сестры успокоились. Очень осторожно Фура закрыла веки и затемняющие щитки нейронной перемычки - две створки, похожие на шоры, которые надевают на борзых собак, - и усилием воли привела свой разум в состояние тревожной восприимчивости, которое напоминало дом с распахнутыми дверями и окнами, приглашающий пронизывающий ветер бродить по комнатам и коридорам.
   У нее не было ни малейшего сомнения в том, что Адрана вызывает у себя подобное состояние.
   Она услышала дыхание своей сестры. Услышала свое собственное.
   Ничего не последовало.
   Ничего не появлялось и не продолжало появляться, и это ее не беспокоило, потому что она попробовала только один вход, и ни один череп не выдавал своих секретов с такой готовностью. Хотя она не могла видеть свою сестру, но чувствовала ее неподвижность и понимала, что Адрана столкнулась с такой же неудачей. Они подождали, чтобы убедиться, и, не сговариваясь, одновременно отсоединились от входов. Череп задрожал, а затем вздрогнул снова, когда они подключились в других точках, теперь ближе друг к другу. Фура уже запомнила расположение разъемов и могла подключать их даже на ощупь.
   По-прежнему ничего не происходило.
   Качество этой пустоты немного изменилось, хотя и не так, чтобы его можно было легко выразить. Это было похоже на то, как если бы существовали оттенки тишины, оттенки отсутствия, и этот вход имел другой оттенок, чем ее предшественник. Это было связано с тем, что проводка за вводом передавала сигнал твинкли по разным каналам по сравнению с первым, окрашивая нейронные сигналы, которые, в свою очередь, поступали обратно в перемычку и в голову Фуры.
   Так ли это? 
   Нет. По-прежнему ничего.
   Повинуясь единому инстинкту, они отключили свои вторые вводы, а затем снова подключились, теперь их разделял только черепной гребень.
   Фура мгновенно уловила присутствие сигнала-носителя. Твинкли что-то шептали ей, сообщая о своей готовности к отправке и приему. В других черепах, на других кораблях, разбросанных по всему Сообществу и прилегающим к нему пространствам, крупицы активных твинкли обнаружили недавно активированное присутствие этого черепа и, как следствие, слабое присутствие двух обезьяньих разумов, связанных с ним.
   - У меня кое-что есть, - пробормотала Фура.
   Немного погодя Адрана ответила: - Я тоже так считаю. И думаю, что нам следует отключиться. Мы знаем, что этот череп работает, давай не будем подвергать себя ненужному риску.
   - Я хочу знать, способен ли череп воспринимать информацию. Один перехват, один фрагмент - это все, о чем я прошу. Если эта эскадра общается через черепа, я хотела бы знать ее намерения.
   - Ты уже знаешь о ее намерениях. Какие еще доказательства тебе нужны?
   Череп покачнулся; это Адрана пыталась отключить свою собственную связь.
   - Подожди, - сказала Фура.
   Что-то передавалось по несущей. Тишина под тишиной, ничто, вырезанное из ничего, переплетение отсутствий, в котором языковые способности мозга Фуры не могли не обнаружить (даже если бы они хотели найти успокаивающую случайность) признаки грамматики, синтаксиса, речи и намерения.
   И за всем этим - тень индивидуальности, слабая, но отчетливая.
   Я знаю вас такими, какие вы есть.
   Какое-то незаметное, похожее на ласку присутствие проникло в ее сознание. Адрана подавила вздох - почти ахнула. Она не отключилась полностью, и какая-то большая или малая часть того же заявления, должно быть, дошла до нее.
   Я знаю, кто вы такие, сестры Несс. И я иду за вами.
   Голос был подобен шурупу, который вонзался в пустоту за ее глазами. Фура была абсолютно уверена, что должна отключиться, и сделать это как можно скорее, но ее охватил странный, похожий на сон паралич. Казалось, что ее конечности заключены в какую-то вялую, сопротивляющуюся среду.
   Кем бы ты ни был, убирайся из моей головы.
   Слишком поздно, сестры Несс. Я внутри. Я знаю вашу натуру и знаю, что вы ближе, чем вам хотелось бы. Теперь это только вопрос времени. Осмелитесь ли вы сбежать? Я думаю, вам следует бежать. Это было бы отличным развлечением.
   Наконец она преодолела паралич и разорвала связь с черепом. В тот же миг Адрана высвободилась, как будто она тоже была во власти этого пугающего оцепенения.
   Фура сорвала нейронную перемычку со своей головы еще до того, как успела снять шоры. Она была вне черепа, физически отделена от него. Но все еще чувствовала этот голос и присутствие, звучавшие в ней, как перезвон колокола.
   Не говоря ни слова, она положила нейронную перемычку обратно на настенную подставку. Она протянула руку и взяла перемычку Адраны, положив ее рядом со своей собственной. Она увеличила яркость освещения до первоначальной.
   Сестры придвинулись друг к другу. Они взяли друг друга за руки, холодный металл в плоти, теплая плоть в металле, и притянули друг друга ближе. Обе дрожали. Ощущение этого присутствия, эти несколько коротких секунд нежеланного единения были почти невыносимы. Сестры обнимали друг друга до тех пор, пока их дрожь не начала стихать, и в их головы не вернулось хоть какое-то подобие нормального мышления, и окончательно не погас этот послесловный звон.
   Наконец Адрана сглотнула. - Я ощущала другие разумы через череп. Твой. За другими командами, за которыми мы следили. Даже за бедным мистером Часко, пока мы его не сожгли.
   - Я тоже, - ответила Фура. - Тоже были странные голоса. Но ничего подобного.
   - Я была прикована к Часко, когда он умер. Это было не то, что мне хотелось бы помнить. Но даже сила его смерти не подействовала на меня так, как этот тихий голос.
   - Он был тихим, - согласилась Фура. - И маленьким, как ты и сказала. Я почти почувствовала, что к нам обращается вовсе не взрослый человек, а ребенок. И я не имею в виду подростка, как это было с нами.
   - Мальчик, - кивнула Адрана.
   - Маленький, тихий, жестокий мальчик. Из тех, кто отрывает ножки от предметов, чтобы посмотреть, как они корчатся. Он пробыл в нас всего несколько секунд, но я все равно чувствую, что мне хочется вычистить его изнутри с помощью отбеливателя.
   Адрана обняла Фуру. Они обнялись, словно желая развеять последние следы присутствия незваного гостя. - Мы должны были знать, что этот день настанет, - сказала Адрана.
   - Этот день?
   - Когда мы встретим подходящего соперника по чтению костей.
   Послышался отдаленный, приглушенный стук в дверь каюты костей. Кто-то стучал в нее снаружи, что могло означать только одно.
   Возникла сложность.
  
   Серт потерла глаза, которые покраснели и затуманились от того, что она щурилась в окуляры телескопов.
   - Судя по тому, что я увидела, я все еще должна была быть там, наверху.
   - Только не с тем потоком, который ты уже впитала, - сказал Лагганвор.
   - Сейчас уже спадает, не так ли? Я вообще не заметила никакого призрачного света в наших парусах, и компасы не крутятся.
   - Если верить прогнозам, это всего лишь временное затишье. И все же, пока оно сохраняется, нам следует не спускать глаз со смотровой. Я возьму следующую вахту, если это всех устроит?
   - Выпей это, - сказала Прозор, протягивая Серт кружку только что подогретого кофе.
   Серт обхватила дрожащими пальцами ручку и прижала крышку к губам, приоткрыв ее ровно настолько, чтобы сделать глоток. - Мы летим так быстро, как только можем?
   - На всех парусах, - подтвердила Фура. - Улавливающих и обычных. Но не решаемся использовать ионы. Они могут нас нагреть, а если наш хвост начнет светиться, его могут заметить даже за десятки тысяч лиг.
   - Я видела блик паруса, - сказала Серт. Она сглотнула, сделала еще глоток. - Большой, яркий и близкий. Множество крапинок. Посчитала, что это они, эскадра, я имею в виду, но даже когда думала об этом, то понимала, что в этом нет никакого смысла. Я не использовала никакого увеличения, и вот он, выскочил передо мной, сверкая, как твинкли.
   - Сзади нас? - спросил Лагганвор, заматывая шею шарфом. В смотровой было прохладно, а любой обогреватель приводил к запотеванию оптики.
   - Да, за нами. Прямо с того места, где мы были всего несколько часов назад.
   - Единственное, что может вызвать блик, - сказала Прозор, взъерошив волосы, с озабоченным выражением на лице, - это, должно быть, "Веселая кобыла". Но они не могут отплыть, не так скоро после того, как мы их покинули.
   - Мы дали им материалы, - сказала Фура. - Возможно, это была ее команда, которая что-то чинила. Паруса бликуют, когда ты их передвигаешь, пришиваешь обратно и так далее.
   Во взгляде Прозор было сомнение.
   - Дело не в этом, девочка, и ты это знаешь.
   - Ты говорила, что это случилось внезапно? - обратилась Адрана к Серт.
   Серт покорно кивнула, как на перекрестном допросе. - Ничего не было, а потом появилось. Продолжалось добрых пару минут, а потом снова прекратилось.
   - То, что описала Серт, - сказал Лагганвор, почесывая щетину, - похоже на то, что корабль был атакован выстрелами парусной дроби, хотя первыми вывели его парус из строя мы. - Он сверкнул одной из своих решительных, уверенных улыбок. - Я посмотрю, что смогу увидеть, хорошо?
   - Уэрранвелл подумает, что это мы нарушаем свое обещание, - сказала Фура, изучая спину Лагганвора, когда тот выходил из контрольной рубки.
   Серт, похоже, начала понемногу приходить в себя. - Как ты думаешь, почему они остановились?
   - Скорее всего, им требуется время, чтобы перезарядить батареи, - сказала Прозор, - независимо от того, какой корабль стреляет. - Она сделала паузу, чтобы откусить от наполовину зачерствевшего печенья. - Или, может быть, из-за расстояния они хотят поразвлечься, стреляя в парус, и им нужно остудить дула. Могут быть и другие причины. Мы даже не уверены, что это выстрел в парус.
   Фура склонила голову над локатором, ее ладони покалывало от желания послать зондирующий импульс. Она хотела знать, что там, снаружи, и насколько это близко. Но Паладин предупредил ее, что в солнечной погоде наступает временное затишье, и какое-то время не будет безопасного прикрытия.
   - Это неправильно, - сказала она, выпятив челюсть. - Я не для того устроила это дело, чтобы по ним вот так стреляли. Он должен сказать им, что они стреляют не по тому кораблю.
   - Ему трудновато без радиоречи и черепа, - сказала Адрана.
   Фура бросила на нее укоризненный взгляд. - Ты бы предпочла, чтобы мы оставили его в покое и он мог болтать о нас всем подряд? Я не просто так отобрала у него игрушки и не задумываясь сделала бы это снова. Это не моя вина. Это... - Под ее пальцами заскрипели пружины кровати, - ...корпоративная халатность.
   Адрана кивнула. - И я уверена, что это послужит большим утешением для капитана Уэрранвелла, поскольку он испускает свой последний вздох.
   - Мы могли бы позвать их, - робко предложила Серт, как будто ожидала, что за свои проблемы она получит пощечину. - Всего один раз, чтобы предупредить их, что они ошиблись адресом? - Она переводила взгляд с одного лица на другое. - Сейчас мы неплохо плывем, не так ли? Мы можем послать сигнал радиоречи, резко повернуть и все равно не подпускать их к себе.
   - Стараться - это хорошо и благородно, - сказала Прозор, послав собеседнице понимающий взгляд. - Но, по-моему, эти корабли точно знают, по кому и во что они стреляют.
   В Серт закипело негодование.
   - Они не могут этого делать!
   Прозор придала своим острым чертам лица застенчивое, извиняющееся выражение, как будто ей предстояло объяснить ребенку очень неприятную и огорчительную правду. - За этим стоят немалые квойны, Серт. Банки, картели и так далее. Инвестиционные компании. Торговые палаты. Судоходные компании. А теперь спроси себя. Когда это богатство проявляло заботу и сострадание, когда что-то стояло между ним и большей прибылью?
   Фура энергично закивала. - Это правда. Прозор знает это так же хорошо, как и любая из нас. И именно они ответственны за эту беду, а не мы. - В ее голосе прозвучали жесткие нотки. - Я поступила правильно по отношению к капитану Уэрранвеллу - отнеслась к нему по-доброму, сдержала свое слово. Это не делает меня ответственной за все остальные неудачи, которые случаются с парнем!
   - Мы дали им слово, - сказала Серт с такой же неожиданной яростью, и слюна брызнула у нее с губ. - Ты говорила не только от своего имени, когда давала эти обещания.
   - Это было тогда... - начала Фура.
   - Нет, сейчас, - настаивала Серт. - И меня не волнует, что они знают или почему стреляют в него - мы должны сказать им, что это неправильно. Мы закрываем на это глаза, мы ничем не лучше той ведьмы, у которой забрали этот корабль!
   Прозор выглядела измученной. Если совсем недавно она была той, кто собирался выложить неприятную правду, то сейчас у нее был растерянный вид человека, у которого отняли уверенность.
   - Может быть, всего один сигнал радиоречи.
   - Я думала, ты на моей стороне! - удивилась Фура.
   - Я не на твоей и не на ее стороне. Я на своей стороне, и моя сторона говорит, что Серт, возможно, не так уж и неправа на этот счет. - Она по очереди посмотрела на сестер Несс острым взглядом, как будто была их личной совестью. - Я не говорю, что это поможет ему или нам, но вам сразу станет ясно, что мы играем не по правилам Бозы Сеннен.
   Из переговорного устройства донесся голос запыхавшегося Лагганвора. - Серт была абсолютно права. Наблюдаю многочисленные блики парусов именно там, где она сказала, и это полностью соответствует позиции "Веселой кобылы". Эскадра возобновила атаку.
   - Мы могли бы вернуться в каюту костей, - прошептала Адрана. - Одна передача, как можно короче.
   Фура резко дернула головой, как будто откусила что-то неожиданно кислое. - Я не дам этому пронырливому голосочку еще один шанс проникнуть в мой череп, и ты тоже. Пока мы не будем готовы к встрече с ним, а прямо сейчас я не чувствую себя готовой.
   - Тогда мы скажем по радиоречи, подчеркивая, что они нападают на невинную команду. Серт и Прозор правы: это именно то, чего Боза не стала бы делать, и именно поэтому мы должны это сделать. А теперь, можно немного тишины? Лагганвору будет выгодно, чтобы корабль оставался как можно более неподвижным. Он может мельком увидеть дула их пушек.
   В этой тишине обычные шумы корабля - жужжание электрических цепей, пыхтение вентиляторов, скрип и стон корпуса - усилились и стали резкими для слуха. Даже тиканье секундомера Фуры приобрело едва уловимую зловещую нотку, словно это был бой военных барабанов. Фура не собиралась задерживать дыхание, но в таких обстоятельствах было действительно очень трудно не перестать дышать. Она представила, как Лагганвор пристраивает свой глаз к окуляру, вынимает его из глазницы, тщательно протирает шарфом, чтобы плотнее прижать к оптике и исключить любое движение, вызванное его собственным телом.
   Раздался звук локатора.
   С пульта донеслись три громких сигнала. Повинуясь инстинкту, все повернулись к Фуре. Но ее еще не было рядом с пультом локатора, а других рук на пульте управления не было.
   На дисплее образовалось большое пятно с неровными краями, похожее на размазанный отпечаток большого пальца, очень близко к середине дисплея.
   - Дурак, - сказала Адрана.
   Фура встретилась с ней взглядом.
   - Он пытается подать сигнал бедствия единственным доступным ему способом.
   Возможно, так и было задумано, или, возможно, Уэрранвелл намеревался продемонстрировать - так откровенно обнаруживая себя своим локатором, - что он не та цель, по которой эскадре следовало бы стрелять; не враждебная сторона, и он совершенно не приспособлен для отражения такой атаки.
   Это не возымело никакого эффекта.
   - Это Лагганвор, - донесся голос из-за решетки, когда Фура решила, что пришло время снова с ним поговорить. - Я видел вспышки выстрелов, разбросанные по небу на сорок- сорок пять градусов. Они слабые, почти на пределе возможностей моего зрения, и их очень трудно различить на фоне огней Сообщества, но готов поклясться своей жизнью, что мне это не показалось.
   - Это продолжается? - спросила Адрана.
   - Думаю, что да. У меня такое ощущение, что атакующие корабли стреляют по одному за раз, один корабль за другим, из крайней левой части своего строя до крайней правой, скоординированно, прежде чем первый корабль снова откроет огонь. Они, должно быть, усердно стреляют, а затем дают своим пушкам время остыть и перезарядиться, пока их сменяет следующий в очереди. Вряд ли мне нужно говорить, что каждому кораблю потребуется индивидуальное, зависящее от времени решение для стрельбы, рассчитанное с учетом относительного движения, поэтому степень взаимодействия должна быть превосходной, не говоря уже о очевидном качестве их орудий и орудийных расчетов, и все это при сохранении полной тишины...
   - Да, спасибо вам за поддержку, - раздраженно сказала Фура. - Нам не нужно, чтобы вы писали за них рекламные тексты, Лаг.
   Снова прозвучал сигнал локатора, еще три резких гудка.
   - Это ему не поможет, - сказала Адрана. - У них было время принять первую серию импульсов и остудить орудия.
   - Он мог бы выставить все флажки о капитуляции отсюда и до Санвордов, и это ему не помогло бы, - сказала Прозор.
   - Лагганвор, - сказала Фура.
   - Слушаю.
   - Мы собираемся послать одиночный сигнал, объясняющий, что они ошиблись кораблем.
   - Это не поможет.
   - Знаю, но мы все равно это сделаем. Вы видели эти выстрелы из пушек. Как думаете, они ближе, чем в десяти тысячах лиг?
   - Несколько дальше. Но, пожалуйста, не ставьте наши жизни на кон из-за этого мнения.
   Фура отстегнула микрофон. Она протерла его, поднесла к губам и нажала на кнопку передачи.
   - Это капитан Несс с солнечного парусника "Мстительница". Вы напали на невинную жертву, "Веселую кобылу" под командованием капитана Уэрранвелла. Я призываю вас прекратить огонь.
   Она отпустила переключатель передачи и уже хотела повесить микрофон обратно на пульт управления, когда в динамике раздался трескучий голос.
   - Почему радиоречь, капитан Несс? К чему такая грубость, когда в вашем распоряжении такой прекрасный кусок кости?
   Это был ровный, уверенный голос, высокого тембра, и по его тембру Фура поняла, что он принадлежит молодому человеку, возможно, даже не по годам развитому подростку. Она никогда не слышала его раньше, но с ошеломляющей уверенностью распознала в нем волю. Это был тот же самый человек, который вторгся в их сознание в каюте костей.
   Она позволила этому продолжаться.
   - Честно говоря, я ожидал большего, в смысле угроз и бахвальства. Неужели вы в достаточной степени мыслите здраво, чтобы понимать, что вас превосходят в дальнобойности и вооружении? - Этот голос издал короткий, невеселый смешок. - Хех. Это неплохая попытка, даже если вы хотите отвлечь меня от моей цели. Но если бы корабль, о котором идет речь, был, как вы выразились, невинной стороной, разве они к этому времени не сообщили бы о своей идентификации или не попытались бы заявить о своей невиновности с помощью черепа?
   Фура глубоко вздохнула. Она все еще держала в руке микрофон, и ей потребовалось бы всего одно нажатие кнопки, чтобы ответить на анонимное сообщение.
   Ее подталкивали к ответу, и она это понимала.
   - Не доставляй ему такого удовольствия, - прошептала Адрана.
   Фура вернула микрофон на место.
   - Не буду.
   Но высокий, ворчливый голос снова проник в нее так глубоко, словно пробирал до костей. Она не знала ни имени, стоящего за этим, ни лица, но ее воображение уже стремилось заполнить эту пустоту.
   Доводилось ли ей когда-нибудь презирать кого-то с такой готовностью, при таком мимолетном и отдаленном знакомстве?
   - В первого взгляда они не будут так уж сильно вникать в нас, - сказала Фура. - Но второго может оказаться достаточно. Как вы думаете, этот юноша - тот мальчик - говорил от имени всего отряда?
   - Он сказал "я", - ответила Адрана. - Точно так же, как он это сделал, когда прошел сквозь череп.
   - Я заметила. - Ее пальцы снова скрипнули. Между ними была только дыхаль, но она представила себе, как хрустят кости и сухожилия, податливые под давлением ее хватки. - По крайней мере, он взял на себя ответственность. Я рада этому. Не должно быть никакой двусмысленности.
   - Есть какие-то неясности, когда именно? - спросила Адрана.
   - Во время нашей встречи, - сказал Фура. - Потому что я очень хочу, чтобы мы встретились, и когда мы это сделаем, это плохо кончится для этого мальчика. Я своими собственными пальцами вырву ему позвоночник и погромыхаю им у него на глазах. Но до этого... у нас есть незаконченное дело с капитаном Уэрранвеллом. - Она повысила голос, улыбаясь им всем. - Это безумие. Этого никто не отрицает. Но это также и прекрасное безумие. Последнее, чего от нас ожидают, это то, что подвергает нас опасности и не приносит никакой пользы. Так что мы сделаем это. Мы возвращаемся!
  

8

  
   Меггери чихнула, на глазах у нее выступили слезы, а в носу все еще щипало от нюхательной соли, использовать которую Фура уговорила Эддралдера. Даже когда она пришла в себя, с угрюмым видом и ввалившимися глазами, ее конечности тряслись, словно у куклы, которую безутешный ребенок швырнул на пол.
   - Где я?
   - Я расскажу вам, - сказал Фура, отводя Эддралдера в сторону и поднося к губам Меггери мензурку с крышкой. - Но есть одно или два условия.
   - Плевать на условия. Просто скажите мне, где я нахожусь.
   Фура вздохнула с преувеличенным терпением. - Я отвечу на все ваши вопросы, но вы не должны перебивать или придираться. Это избавит нас обоих от многих неприятностей в долгосрочной перспективе. - Она потянулась к покрытым синей паутиной рукам Меггери, отрывая их от простыней, все еще свободно обернутых вокруг ее прикованного к постели тела. Меггери вздрогнула от внезапного прикосновения металла к ее коже. - Вы Меггери, - сказала Фура. - Помните это? Кивните, если помните.
   Меггери не кивнула, но какая-то дикая искра в ее глазах дала Фуре подтверждение, которого она искала.
   - Хорошо. Мы можем начать с самого главного. Вы являетесь - и были - ионным мастером на корабле под названием "Веселая кобыла". - Она сжала ее пальцы, словно делясь доверием влюбленных, ощущая шероховатость на том месте, где у Меггери не хватало мизинца. - Я захватила ваш корабль. Я напала на вас и вывела из строя, потому что надеялась, что у вас могут быть вещи, которые могла бы использовать. Все прошло не так хорошо, как я считала. У вас было немного оружия, и, к несчастью, вы пострадали в процессе. Я никогда не хотела, чтобы это случилось, и мне не слишком приятно, что это произошло.
   Меггери открыла рот, чтобы что-то сказать, но Фура отпустила ее руку и прикоснулась металлическим пальцем к губам Меггери так быстро, словно хотела отогнать муху.
   - Я не Боза Сеннен. Я капитан Несс, как уже сказала, и всегда хотела взять только то, что мне нужно. Меггери, я дала вашему капитану два обещания. Первое - я оставлю ему все, что понадобится, чтобы исправить нанесенный нами ущерб. Во-вторых, нужно было позаботиться о пострадавших, и тут на помощь пришли вы. Расскажите ей, Эддралдер, что случилось?
   - Вы получили ожоги и сотрясение мозга.
   - Да, - сказала Фура, согласно кивая. - И доктор Эддралдер, будучи преданным своему делу и добрым врачом, не позволил мне бросить вас на произвол судьбы. Мы были вынуждены улететь, поэтому вы отправились с нами на борту моего корабля, который мы называем "Мстительница". Моим намерением было вернуть вас Уэрранвеллу при первой же возможности. Это по-прежнему мое намерение.
   - Тогда продолжайте в том же духе.
   - Я так и сделаю, как только мы решим новую проблему. Вы помните, что вокруг Сообщества курсирует эскадра кораблей? Они называют это "защитой доходов". Их послали найти меня. Убить или захватить в плен, так или иначе.
   - Это не моя проблема.
   - Да, или, скорее, было бы чудесно, если бы это было не так.
   Меггери попыталась вырваться, но Эддралдер мягко, но твердо положил руку ей на грудь. - Пожалуйста, не надо. Вы все еще слабы и все еще остаетесь моей пациенткой, и я вовсе не готов снять с себя ответственность за ваше благополучие.
   - Они напали на "Веселую кобылу", - сказала Фура. - Они застали ее на мели, беззащитной, и все равно стреляли по ней. Это не было ошибкой, какая случается в бою. Они точно знали, что это за корабль, и все равно стреляли. Они продолжали стрелять даже после того, как мы сами открыли радиоречь, рискуя собственной скрытностью, чтобы предупредить их об ошибке.
   - К сожалению, - сказал доктор Эддралдер, - похоже, ошибки не было. Это была продуманная атака, направленная на то, чтобы удержать любые невинные корабли от вмешательства в деятельность эскадры в будущем.
   В голосе Меггери слышалось страдание. - Каким образом мы вмешивались?
   - Ваша команда не вмешивалась, - сказала Фура. - На самом деле. Вы просто занимались своими обычными делами. Эскадра - кто бы ею ни командовал - предпочла бы иметь чистое поле боя. Их беспокоит необходимость отличать невинных каперов от их настоящей цели, поэтому они решили не делать различий. Это чудовищно, но что поделаешь.
   Меггери нахмурилась.
   - Вы тоже напали на нас.
   - Я знаю, это тяжело. Но я попрошу вас провести черту между нашими действиями и действиями этой эскадры. Мы хотели оставить вас в живых и способными продолжать полеты, что и сделали. Но у них нет таких ограничений. - Фура прижала руку к груди. - Я пират, признаю это. Я даже не стыжусь этого слова. Даже горжусь им. - Она подняла руку, чтобы Меггери могла полюбоваться ею как следует. - Мне это дорого обошлось, но я не жалею. Повторю все это в мгновение ока, за то, что я видела и делала. Но я не убийца, не мясник без разбора, и всегда брала ровно столько, сколько мне было нужно. То, что они сделали с вашей командой, отличается от того, что мы сделали с вашей командой, и я этого так не оставлю. Мы развернулись. Возвращаемся к вашему кораблю, к тому, что от него осталось. Я надеюсь, что там могут быть выжившие, и если это так, вы воссоединитесь с ними.
   - Умереть здесь?
   - Если это ваш выбор. Но я бы предложила альтернативу. Присоединяйтесь к нам.
   Хмурый взгляд Меггери сменился испепеляющим отвращением.
   - Вы думаете, я так легко поменяю лояльность? Забуду о своей собственной команде и запишусь в ту, которая нас погубила?
   - Нет, вовсе нет. Я говорю о союзе: два наших корабля служат общему делу. - Фура смягчила тон. - Вместе мы починим "Веселую кобылу", сделаем ее лучше, чем она была когда-либо. Но вы не можете вернуться домой. Они бы этого не допустили, не при той пародии на правосудие, которая свершилась на ваших глазах. Вас схватят и заставят замолчать, прежде чем вы окажетесь на расстоянии миллиона лиг от Морозных границ. Правда, вместе? С двумя хорошими кораблями? Есть дело, которое мы могли бы сделать, Меггери. Бизнес, о котором вы и не мечтали, но который преследовал бы вас наяву, если бы вы хотя бы мельком взглянули на него. Я только начала разбираться в этом, а уже начинаю потеть по ночам. Но остановиться не могу, раз уж начала. Знаю, что так или иначе добьюсь своего,. Но лучше иметь союзников, чем их не иметь, и я не могу придумать лучшего союзника для начала, чем команда "Веселой кобылы".
   Меггери выслушала все это, обдумывая несколько секунд. Затем она рассмеялась Фуре в лицо.
   Фура повернулась к Эддралдеру.
   - Проследите, чтобы ей было удобно.
  
   Солнечная погода ухудшалась, локатор и радиоречь избавились от помех, и снова стало возможным вести непрерывное видимое наблюдение. Таким образом, первый контакт "Мстительницы" с "Веселой кобылой" был визуальным, с помощью одного из мощных телескопов.
   Они подкрадывались все ближе и направляли на него все больше и больше приборов. Однако даже с помощью самой лучшей оптики и самого острого зрения невозможно было определить состояние его обитателей.
   Фура остановилась в десяти тысячах лиг от корабля и приказала готовить катер.
   - Я планирую путешествовать налегке. Конечно, с Меггери, чтобы облегчить путь. Проз может пойти со мной - ее проницательность всегда пригодится, - и, полагаю, нам следует взять с собой Эддралдера и его зелья, просто чтобы подчеркнуть наши добрые намерения.
   - Я тоже иду с вами, - сказала Адрана. - Возможно, одной из нас или обеим потребуется участие в переговорах, и мне имеет смысл сопровождать вас в поездке.
   - В таком случае "Мстительница" останется без капитана.
   - Нет, "Мстительница" останется в надежных руках наших друзей Тиндуфа, Серт и Меррикс, а также Стрэмбли, если дело дойдет до крайней необходимости.
   - Ты забыла Лагганвора.
   - Не забыла. Он тоже должен сопровождать нас. Никто не знает больше об острой дипломатии, чем Лагганвор.
   - Любая могла бы подумать, - сказала Фура, - что ты не хочешь упускать из виду этого малого.
   Но Фура знала, когда нужно отмечать свои поражения, так же как и победы, и это был один из таких случаев. Возможно, в конечном счете, было бы не так уж плохо взять с собой Лагганвора, да и свою сестру тоже, потому что, хотя она и была полна решимости этого не показывать, очень опасалась предстоящего диалога, надеясь, что дело дойдет до обмена словами, а не выстрелами метательного оружия.
   Они отчалили.
   Фура включила двигатели и быстро преодолела десять тысяч лиг, сбавив скорость только на последней сотне, когда они уже начали продираться сквозь изуродованные остатки такелажа и парусов. С другого корабля не последовало никакого ответа по радиоречи или визуального приветствия, и ни один снаряд не проверил корпус катера, не говоря уже о повреждении. Фура еще больше замедлила их движение на последних трех лигах, потому что к тому времени они уже были в пределах досягаемости любого ручного оружия, которое команда могла припрятать от абордажа, но снова ничего не последовало.
   Были ли они все мертвы? Это не было чем-то невероятным. На расстоянии шестисот спанов урон был очевиден, и это было намного хуже, чем синяки, нанесенные "Мстительницей". Корпус корабля был поврежден и пробит в нескольких местах, из ран все еще вытекали следы газа. Иллюминаторы были разбиты, пластины корпуса прогнулись, шипы управления парусами искорежены или оторваны. Фура пыталась вывести из строя этот маленький корабль, чтобы сделать его более легкой добычей, но она не была заинтересована в его уничтожении. Эскадра явно выдала ему все, что у них было. Только тот факт, что они стреляли с большого расстояния, спас "Веселую кобылу" от полного уничтожения.
   - Меггери, - сказала она, отворачиваясь от контрольной позиции, чтобы поговорить с их заложницей. - Теперь мы направили на них наши фонари. Боюсь, корабль выглядит очень плохо.
   - Я не нуждаюсь в вашем сочувствии.
   - Знаю, что оно было бы напрасно, как и для меня. - Фура достала свой камень и протянула его Меггери. - Вы знаете, что это такое. Мы с вами отправляемся на борт этого корабля, поэтому было бы неплохо узнать, что там, скорее всего, найдем. Расскажите мне, что вы думаете об этом.
   Меггери еще не успела сомкнуть пальцы на смотровом камне.
   - Насколько ценна для вас эта оценка?
   - Взгляните на это с другой стороны. Мы обе рискуем жизнью, если ваша команда сделает неверный вывод о моих намерениях. Как они вполне могут поступить.
   Меггери взяла смотровой камень, зажав его тремя пальцами с большим и указательным - все, что осталось у нее на левой руке. Ее лицо затуманилось от сосредоточенности, когда она отрегулировала давление на камень кончиками пальцев, прикладывая и ослабляя усилие, щурясь и хмурясь, наклоняя дымчатый осколок на несколько градусов.
   - Что вы видите? - спросил Лагганвор, прижимаясь щекой к щеке Меггери.
   - Повреждения, - ответила Меггери тоном, полным презрения. - Вы, наверное, ожидали чего-то другого?
   - Сейчас стало хуже? - спросил Лагганвор.
   - Попробуйте угадать, - ответила она. Но сделала вдох и выдох, очень осторожно держа смотровой камень, и добавила: - Я вижу кое-кого из команды и какие-то признаки движения. Они живы.
   - Могу я взять его на время? - спросил Лагганвор, улыбаясь и раскрывая ладонь перед Меггери.
   Она вонзила магический камень в его ладонь, чуть не до крови.
   Лагганвор поморщился, но его улыбка лишь слегка дрогнула. Он поднес смотровой камень к своему фальшивому глазу, вглядываясь в него со свойственной ему проницательностью. Кивнул, издал серию приятных, задумчивых звуков и передал смотровой камень обратно его новой владелице.
   - Меггери была права. Вижу пятерых, включая этого коротышку, и ни души нигде, кроме как в носовой части корабля. Возможно, кормовая часть разгерметизирована. Им досталось очень серьезно, но я думаю, что все может быть не так плохо, как кажется на первый взгляд. Такелаж и паруса почти безнадежны, но с запасными материалами, которые им еще предстояло использовать, и дополнительными припасами, которые у нас еще есть, возможно, удастся что-то починить.
   Меггери усмехнулась. - Избавьте их пятерых от страданий, а потом уделите немного времени мне. Окажете нам последнюю услугу.
   Доктор Эддралдер услышал ее и заметил с усталым неудовольствием: - Я бы не стал помогать вам, Меггери, если бы знал, что вы так мало цените свою собственную жизнь. Вы стоили мне и лекарств, и ухода, и я верил в вас.
   Что-то в его тоне, должно быть, дошло до нее.
   - Я все еще хочу жить, ясно? До всего этого у меня была хорошая жизнь, даже несмотря на то, что удача отвернулась от нас. Но я узнаю безнадежный случай, когда вижу его.
   - Меггери, - сказал Лагганвор тихим, убедительным голосом. - Знаю, вы вините нас за это, и, возможно, отчасти это заслуженная вина. - Он обвел жестом пространство между иллюминаторами каюты. - Но это случилось бы в любом случае, и вы это знаете.
   В глазах Меггери промелькнули какие-то яростные расчеты, шрам на шее и нижней челюсти становился все плотнее и розовее, пока она обдумывала этот момент.
   - Может быть, так оно и было бы, - сказала она. - Но они были бы в лучшем положении. У них были бы полные паруса и ионные двигатели.
   - Это продлило бы то, что и так было неизбежно, - сказал Лагганвор. - Вы знаете это, Меггери. Их было двенадцать против одного. Это цивилизация - та дружелюбная, надежная вещь, о которой вы всегда думали как о друге, - обнажила зубы и показала свое истинное лицо. - Он смягчил голос, словно они были двумя друзьями, утешающими друг друга после неудачной ночи на собачьих бегах. - Теперь вы по другую сторону этой правды. Мы знаем, каково это.
   Доктор Эддралдер сказал: - Теперь позвольте ей уйти свободно. Не как заложнице, не как пленнице и даже не как моей пациентке. Я освобождаю Мэггери от своей опеки. Теперь с ней все будет в порядке, и она сможет вернуться без моего присмотра.
   Лагганвор выглядел сомневающимся, затем нейтральным, затем - печально - убежденным.
   - Если мы говорим правду, то должны отправить ее обратно по собственному желанию. Дайте ей скафандр и позвольте говорить от нашего имени, без принуждения. Не будет более честного способа предложить перемирие, чем этот.
   Воцарилось молчание. Фура посмотрела на Лагганвора, затем на своего заложника - заложницу, которую она собиралась вернуть.
   - Я сделаю это, - тихо сказала Меггери. - Я буду говорить за вас. Но это будет стоить вам того камня.
  
   Они прижались к иллюминаторам и смотрели, как она плывет к другому кораблю. Меггери не нужно было учить носить скафандр, наспех подобранный по ее размеру, и, казалось, ее нисколько не смущала перспектива выхода в открытый космос. Она позволила привязать к себе трос, чтобы в случае чего ее можно было втащить обратно на катер, но Фура почти не сомневалась, что прекрасно справилась бы и без него. Они дали ей один такелажный нож, чтобы она могла прорезать себе дорогу в затруднительном положении, и коммуникатор радиоречи. Нож оставался пристегнутым к ее бедру, и она отключила радиоречь, как только освободилась из шлюза, и Фура ничего не могла с этим поделать, кроме как разозлиться.
   - Будь она проклята.
   - Признайте это, - сказал Эддралдер. - Если бы вы собирались вести переговоры о выживании вашей команды в будущем, вы бы предпочли, чтобы это был частный разговор, не так ли?
   - Это не улучшит ее настроения, - доверительно сказала Прозор.
   Эддралдер повернулся к ней. - Но что бы это значило?
   - Риторический вопрос, я думаю, - сказал Лагганвор.
   Меггери пробиралась сквозь беспорядочный, дрейфующий лес оборванных снастей и парусов, время от времени скрываясь за тем или иным препятствием. Фура внимательно наблюдала за ней, готовая к любым уловкам. Они не дали ей никакого оружия, кроме ножа, никаких очевидных средств предательства, но Фура была далека от уверенности в намерениях Меггери.
   Что-то беспокойно скрипело, и она поняла, что это ее кулак, открывающийся и закрывающийся, как ржавые ворота.
   Меггери добралась до "Веселой кобылы", стуча по ней магнитными подошвами. Фура знала, что внутри это почувствовали бы. Даже если бы они понятия не имели, что катер уже так близок, теперь они знали бы, что у них есть компания, дружеская или нет.
   - Жаль, что никто из нас не догадался взять с собой второй камень, - сказал Лагганвор.
   - Жаль, что я позволила ей забрать единственный хороший камень, который у нас был, - сказала Фура. - Но не берите в голову. Если придется убить их всех, я, по крайней мере, буду знать, что искать.
   - Мне не жаль, что коротышке придется потрудиться, чтобы поставить паруса на место, - сказала Прозор. - На это уйдет как минимум неделя, даже если будут готовы все материалы и все будут работать.
   - Я бы не подумал, что нам посоветовали бы провести здесь хотя бы день, не говоря уже о неделе, - сказал Эддралдер.
   Меггери казалась совсем крошечной, когда огибала корпус, двигаясь методичной, кажущейся усталой походкой, которая стала второй натурой любого, кто хоть сколько-нибудь долго пользовался вакуумным снаряжением. Теперь, когда работали ее магнитные подошвы, она отстегнула трос и подошла к иллюминатору камбуза - большому, с поперечными прорезями глазу, сквозь который лилось бледное, угасающее сияние слабеющей светолозы. Меггери остановилась у глаза и опустилась на колени, чтобы ее визор был как можно ближе к стеклу.
   Под стеклом мелькали лица, слишком маленькие, чтобы их можно было узнать. У Меггери был такой вид, словно она молилась в светящийся бассейн, наполненный призраками. Очевидно, она соприкасалась со стеклом, так что передача звука была возможна. За разговором было невозможно уследить. Но время от времени Меггери подкрепляла какое-нибудь слово или замечание выразительным жестом, точным и экономным. Как у всех стоящих внимания экипажей, у них, очевидно, выработался специальный словарный запас для использования в тех случаях, когда устройства связи выходят из строя или не могут быть использованы.
   - Я не вижу Уэрранвелла, - сказала Фура.
   - Я тоже, - подтвердил Лагганвор тихим, осторожным голосом. - Это... странно. Можно было бы ожидать, что капитан будет в первых рядах на переговорах такого рода.
   Меггери оттолкнулась от иллюминатора и теперь направлялась в носовую часть корабля, к челюстям, которые закрывали их ракетный катер. Челюсти медленно раскрылись, открывая расширяющуюся пасть. Это был очень медленный процесс, как будто челюсти раздвигались вручную.
   Меггери подошла к самому краю верхней челюсти, затем, когда щель стала достаточной, забралась внутрь. Как только она скрылась внутри, челюсти снова начали смыкаться.
   Другой корабль стоял молча и неподвижно. Лица отодвинулись от стекла, и теперь там не было никаких признаков жизни.
   - К счастью, я захватила с собой колоду карт, - сказала Прозор, доставая их из кармана. - Хотите, сдам на всех?
   Лагганвор проигнорировал ее. - Должно быть, это единственный способ, которым она может войти и выйти, не потратив при этом всю их оставшуюся дыхаль. Полагаю, игра уже началась. Теперь мы ничего не можем поделать: либо она докажет нашу правоту, либо нет.
   - Если это последнее, - сказала Фура, доставая часы и проверяя время, чтобы узнать, как долго Меггери была внутри, - то с ними покончено. Я не собираюсь оставаться здесь и выкручивать им руки. На самом деле, я не собираюсь оставаться здесь, и точка.
   - Мы сказали, что поможем им, - сказал Лагганвор.
   - Так и сделаем, если они согласятся. У нас полно парусов, есть запас такелажа, и мы не собираемся таскать слишком много лишнего в трюме.
   Он улыбнулся, поняв, к чему клонятся ее намерения. - Вы хотите сказать, что наш корабль пришвартуется к ним и потащит их за собой. Два корабля под одним парусом. Тогда мы сможем починить его на досуге. 
   - "Досуг" - не совсем то слово, которое я бы выбрала, - сказала Фура.
  
   Когда, наконец, раздался сигнал радиоречи, она чуть не подпрыгнула от неожиданности. Прошло пять минут с тех пор, как Меггери вошла внутрь, и этого времени было достаточно для короткой беседы, но не для того продолжительного обмена мнениями, который, как она предполагала, должен был состояться.
   Она нажала большим пальцем на кнопку разговора. - Мэгги, как мило с вашей стороны, что вы перезвонили. Чем мы можем вам помочь?
   - Это капитан Уэрранвелл, - последовал ответ, прозвучавший слабее и отдаленнее, чем она ожидала. - Мы с Меггери... разговаривали. - Он замолчал, и ей показалось, что она услышала стон или хрип, прежде чем он продолжил. - После всего, что вы нам сделали, у вас хватает... безрассудства... предложить условия сотрудничества?
   - Называйте это как хотите, - сказала Фура, принимая веселый и игривый вид, как будто она торговалась о цене на апельсины. - Насколько я понимаю, у вас не такой уж большой выбор. Этот ваш корабль выглядит так, словно на нем поработал кот, и потребуется не одна-две вахты, чтобы все исправить. А вы тем временем сидите здесь и практически умоляете эту эскадру вернуться и прикончить вас.
   Снова этот хрип - и что-то еще в нем, движение жидкости в легких
   - И что же вы предлагаете, чтобы нам было понятнее?
   - Мы поплывем с вашим кораблем на буксире и приведем его в порядок. Вы видели наши преимущества, когда мы захватили вас, но это было только потому, что нам нужно было что-то доказать. Мы не так плохи, как кажемся, и Меггери подтвердит это. Мы хорошо о ней заботились, не так ли? Сдержали свое слово?
   Прежде чем он ответил, наступила пауза.
   - Подойдите. Одна.
  

9

  
   Фура пристегнула трос и направилась от катера к более крупному судну. Ей потребовалось всего тридцать секунд, чтобы завершить переход, с которым она справилась, не зацепившись за такелаж или парусину, и была в нужном положении, когда добралась до места, приземлившись на ноги с мгновенно прилипшими магнитными подошвами. Она почувствовала удар всем телом, вплоть до колен, но, по крайней мере, ее нельзя было обвинить в том, что она прибыла без предупреждения.
   Фура протопала мимо иллюминатора камбуза, замечая за ним лица, но не глядя на них в упор. При обычных обстоятельствах это было бы чрезвычайно уязвимое положение, особенно для посетительницы, которая еще не была в теплых отношениях со своими будущими хозяевами. Они могли бы направить на нее небольшую маг-пушку, высунуть арбалет из шлюза или из-за откидного иллюминатора или даже использовать механизм управления парусами, чтобы направить в нее трехниточный такелажный трос, что могло быть так же вредно для ее здоровья, как любой призрачный клинок или энергетический луч.
   Но даже если они желали ей зла, а Фура еще не была готова отбросить это подозрение, в их распоряжении были ограниченные средства. Их скудная коллекция маг-пушек была рассчитана на дальнобойную оборону, а не на то, чтобы сдирать струпья с собственного корпуса, а их главные шлюзы вышли из строя из-за потери давления на большей части корабля. Механизм управления парусами, возможно, и работал раньше, но сейчас он был безнадежно запутан и не представлял для нее никакой угрозы.
   И все же Фура оставалась на взводе, потому что поведение капитана Уэрранвелла не было похоже на дружеское согласие, хотя он, несомненно, понимал, что все выиграет, присоединившись к ней, и все потеряет, если отвергнет ее предложение.
   К тому времени, как она добралась до них, челюсти уже разжались, и щель расширилась настолько, что она смогла протиснуться между ними, но проход был узким, учитывая ее ранец и нагрудник. Потребовалось бы лишь немного уменьшить доступное пространство, чтобы удержать ее на месте, и, она не сомневалась, еще чуть-чуть, чтобы челюсти ужасно и медленно раздавили ее. Однако, если таков был их план, то они запоздали с ним, потому что челюсти начали закрываться только тогда, когда она благополучно добралась до относительного убежища - стыковочного отсека. Он был очень похож на тот, что был у них на "Мстительнице". Здесь тоже был ракетный катер, немного помятый в носовой части и хвостовом оперении, но в остальном вполне исправный, а также кое-какие детали скафандра, инструменты и баллоны с дыхалью. "Теперь это обычное окружение, - размышляла Фура, - почти приветливое в своей привычности, но какими загадочными и чуждыми казались ей эти вещи когда-то, и совсем недавно".
   Ласлинг ждал ее в глубине ангара. Она сразу узнала его, потому что его скафандр заканчивался у колен. Теперь, когда он был невесомым, отсутствие нижних конечностей совсем не мешало ему, и он махнул ей рукой с резким нетерпением, как будто она грубо опаздывала на встречу. Она последовала за ним в громоздкий переходный шлюз, где он молча осмотрел ее на предмет наличия оружия, в то время как вакуум вокруг них сменился дыхалью, а затем они смогли пройти в обитаемую часть "Веселой кобылы". Он привел ее на камбуз, где собрались остальные, как показалось Фуре, в угрюмом ожидании ее прибытия.
   Ласлинг расстегнул шлем и, кряхтя, стянул его с шейного кольца, покрытого жирным, черным, как деготь, герметиком.
   - Насколько могу судить, она чиста. Если и была настолько глупа, что принесла с собой призрачный клинок, я этого не заметил.
   - У нее много вещей, - сказал капитан Уэрранвелл, останавливаясь, чтобы провести тыльной стороной ладони по вспененному рту. - Думаю, глупость не входит в их число.
   Он сидел в кресле, пристегнутый аварийными ремнями, несмотря на невесомость, и хватило одного взгляда на него, чтобы понять, что долго он не протянет. Его туника была распахнута от ворота до пояса, а другая рука прижимала к груди кучу окровавленных бинтов и прокладок. Под всем этим была рана, которая издавала влажные чавкающие звуки при каждом затрудненном вдохе.
   - Что с вами случилось? - спросила Фура.
   Его губы частично образовали улыбку. - Вам нравятся двадцать догадок?
   - Это не наших рук дело.
   - Вы не поможете мне.
   - Эддралдер уже на катере. Он может присоединиться к нам через несколько минут. Он помог Меггер...
   - Немного поздновато для меня, капитан Несс. - Он снова сверкнул улыбкой, но на этот раз в ней было больше боли, чем юмора. - Один из снарядов повредил лонжерон. В нашем корпусе также образовалась дыра, но дороже всего мне обошелся лонжерон. Его осколок вылетел быстрее стрелы из арбалета и вонзился мне в грудь. Промахнулся мимо сердца, но я не уверен, что это было большим благословением.
   - Меггери, - сказала Фура, встретившись взглядом с другой женщиной, - скажи ему, что у него есть шанс с Эддралдером.
   - Нет, - решительно заявила Меггери. - Я видела рану. У него пробито легкое, раздроблено несколько ребер, и наблюдается сильное кровотечение, не говоря уже о том, что осколки лонжерона застряли глубоко в нем.
   - Я всегда мог положиться в отношении Меггери, - сказал Уэрранвелл, - что она предоставит отчет без прикрас. - Он закашлялся, издав ужасный жидкий звук, похожий на то, как перемешивают гравий в ведре с цементом, пока каким-то невероятным усилием воли не нашел в себе достаточно сил, чтобы продолжить. - Меггери сказала мне, что вы хотите обсудить альянс. Она говорит, что вы готовы помочь нам отремонтировать наш корабль, и что мы тоже должны стать вне закона.
   - Вы уже стали такими, - ответила Фура, - нравится это вам или нет. Присоединяйтесь ко мне, присоединяйтесь к нам, и вы не будете одинокими в этом. Мы будем защищать друг друга и извлекать выгоду из нашего общего опыта, даю вам свое слово.
   - Это и есть ваше обещание? - спросил Уэрранвелл.
   - Это все, что у меня есть.
   Коссел, женщина со шрамами на скулах, сказала: - Сейчас ей удобно просить нас. Я бы не стала сильно полагаться на наши шансы, когда мы перестанем быть ей полезными.
   - Она сдержит свое слово, - сказала Меггери, прижимая обрубок пальца к огрубевшей ткани ожога, когда она сняла шлем. - Может быть, больше ничего. Но она сдержит свое обещание.
   - Ты уверена, что они не подсыпали что-нибудь в твои лекарства? - спросил Вуга, похожий на ласку интегратор, которого Фура запомнила по своему первому пребыванию на борту.
   - Я ее раскусила, - сказала Меггери.
   Ласлинг слизнул каплю жира с кончика большого пальца. Он уставился на нее, слегка скосив глаза по обе стороны приплюснутого носа. - После нескольких часов, проведенных в ее обществе?
   - Я не ручаюсь за нее, - сказала Меггери. - Как и за любого из них. Просто говорю, что ей нужны все мы, не одни лишь голые ребра корабля. Без команды корабль совершенно бесполезен для нее, а их самих хватает, чтобы присматривать за одним кораблем, а не за двумя. - Она замолчала, оглядывая своих товарищей, но бросила на Фуру лишь мимолетный взгляд. - Я получила представление о ней от Эддралдера, "костоправа". Он и его дочь были достаточно добры ко мне. Если не лгут, они не собирались вмешиваться в ее дела.
   - Я скажу за него, - сказал Ласлинг. - Мазь, которую он нам оставил, помогла мне избавиться от боли в культях.
   - Не знала, что твою преданность так легко купить, - сказала Коссел.
   - Это не так. Но кем бы он ни был, врач неплохой.
   - Это недостаточная причина, чтобы присоединиться к ним, - сказала Коссел. Затем, обращаясь к Разеру: - Давай. Тебе тоже стоит сказать хоть слово.
   Мальчик с растрепанными волосами, самый младший из них, посмотрел на своего капитана. - Могу я говорить откровенно, сэр?
   Прежде чем ответить, Уэрранвелл посипел, и, казалось, теперь слова давались ему с трудом. - Я доверил тебе все наши оперативные секреты, парень, так что самое меньшее, что могу сделать, - это довериться твоему мнению.
   Разер сглотнул, прежде чем продолжить. Его глаза увлажнились. - Я дважды ожидал смерти. Один раз, когда они напали на нас, и еще раз, когда в нас начали залетать эти снаряды. Я был напуган, сэр, по-настоящему напуган. Больше чем когда был рядом с этим странным старым черепом.
   Ласлинг медленно кивнул. - В этом нет ничего постыдного.
   - Но вот в чем дело, - сказал Разер, наклоняясь ближе к своим товарищам и не сводя взгляда со своего капитана, которого, как теперь поняла Фура, он любил как отца. - Ей что-то было нужно от нас, и она ограбила нас, но сделала это сносно, и в конце концов поступила правильно по отношению к Мэггери. Это не исправляет все, совсем нет. Но это намного лучше, чем быть обстрелянным без всякой причины бандитами, для которых мы всего лишь помеха, что-то подходящее, на что можно нацелить свои пушки. Могу ненавидеть ее, - сказал он, тыча подбородком в сторону Фуры, - но это только десятая часть того, что я чувствую к тем кораблям, которые даже не дали нам возможность оправдаться, не говоря уже об извинениях.
   - Со всеми нами поступили несправедливо, - сказала Фура, настаивая на своем. - С вами больше, чем с другими, капитан Уэрранвелл, и я признаю свою долю в этом. Мы оба перехватили этот сигнал радиоречи, я думаю, тот, который, похоже, исходит от того, кто командует этими кораблями.
   - Вы имеете в виду молодого джентльмена, у которого, кажется, идеи выше его положения?
   - "Джентльмен" - это не то слово, которое я бы употребила, сэр.
   - Как и я. - Его глаза блестели тускло, как будто - в этом вопросе, по крайней мере, - у них было общее мнение, основа, на которой - в какой-то другой жизни - могла бы развиться дружба. - Однако, очевидно, у него есть некоторый талант, иначе ему не дали бы эту должность.
   - С талантом или нет, но он годится только на то, чтобы отскребать грязь с моего ботинка. Мы с сестрой получили представление о нем благодаря черепу, я имею в виду, вашему черепу. Он кажется наполовину приличным парнем, но в то же время и убийственным мерзавцем.
   Разер глубоко зарылся в свою белую шевелюру. - Я не контактировал с ним по черепу, сэр, но мы, костяные, обмениваемся слухами, когда можем.
   - Скажи, парень, - сказал Уэрранвелл.
   - В последний раз, когда мы были в порту, я действительно кое-что уловил. Молодой человек, который быстро продвигается в службе защиты торговцев, очень уверен в себе, не заботится ни о чем, кроме собственного продвижения, и уже собирает врагов на службе и вне ее. Он уничтожал любого, кто вставал у него на пути, и не боится, что его не полюбят. Очень хорош в управлении, навигации и тактике, но это только часть его таланта. У него также есть талант чтеца костей, и он просто великолепен в этом, - как в посылке сигнала, так и в навязывании. - Разер прикусил губу, быстро искоса взглянув на него. - Скорее всего, ничего больше, сэр; мне не следовало бы распускать слухи, просто чтобы сделать вид, что я могу внести свой вклад.
   - Возможно, в этом что-то есть, мальчик, - сказал Уэрранвелл, по-видимому, скорее по доброте душевной, чем по убеждению.
   - А известно ли его имя? - резко спросила Фура.
   - Возможно, и слышал его, но мне нужно подумать; помимо вопроса, что за человек может быть таким холодным и относиться к себе подобным с таким презрением, я был рад больше не обращать на него внимания.
   - Правильное отношение, - сказал Уэрранвелл, обращаясь к Пэту Разеру.
   - В любом случае, мы согласны с его характеристикой, - сказала Фура. - И если он получит контроль над этой эскадрой, мы можем быть уверены, что она продолжит действовать так, как будто внутри Сообщества не существует закона. Мне бы хотелось знать его имя, если оно придет в голову, Разер.
   - Я скажу вам, если вспомню.
   - Очень хорошо. И надеюсь, вы согласитесь - все вы, - что если этот маленький выскочка будет обладать властью, нам придется заботиться друг о друге, чтобы выжить, не говоря уже о восстановлении справедливости.
   - И что конкретно вы предлагаете? - спросила Коссел. - С вашей точки зрения кровожадного пирата-убийцы, которая уже подорвала верховенство закона?
   - Я верю в закон, - искренне сказала Фура. - Просто это не их закон в том виде, в каком он действует в настоящее время. И я вовсе не спешу разрушать цивилизацию, даже если бы это было в моих силах. - Она кивнула, как надеялась, в сторону Сообщества. - Мне она слишком нравится. И я знаю, что там, внизу, есть честные люди, которые усердно работали и ни к кому не относились несправедливо, которые не заслуживают того, чтобы на них обрушился весь мир. Так что в мои намерения не входит разнести все в пух и прах или даже перерезать глотки тем, кто этого заслуживает. Но так продолжаться не может.
   - И снова, - Коссел говорила, похоже, теряя последние остатки терпения, - что вы предлагаете?
   - Переговоры. Сотрудничество. Совместную деятельность. Два корабля, служащие общей цели. Необязательно плыть рядом, но каждый из них присматривает за другим.
   Члены экипажа обменялись взглядами. В глазах Уэрранвелла, которые становились все более прищуренными и усталыми, читались в равной степени веселье и скептицизм.
   - И как именно будет работать это сотрудничество?
   - Я бы попросила своего робота составить договоры, - сказала Фура. - Будут вещи, из-за которых мы будем спорить. Но с нашей точки зрения, у нас намного больше общего, чем вы могли бы подумать.
   - Ваш робот склонен к юриспруденции? - спросил Уэрранвелл. Он зашелся кашлем, между зубами у него выступила кровь, и когда Разер прижался к нему, он мягко отстранил мальчика. - Все в порядке, парень. Сейчас уже ничего нельзя сделать. Я просто никогда не слышал о роботе, который годился бы для чего-то большего, чем подметание полов.
   - Роботы они или нет, - сказал Ласлинг, ковыряя ногтем между обломками своих зубов, - мне ничего из этого не нравится. С другой стороны, не могу сказать, что я в восторге от других наших перспектив. Возможно, если мы согласимся с ними, этот врач сможет еще раз осмотреть меня.
   - Он осмотрит, - твердо сказала Фура. - Что бы ни случилось с любым из вас, он будет вашим лечащим врачом так же, как и нашим.
   - Значит, на равных условиях? - спросил Вуга, приподняв бровь.
   Фура поджала губы. - Нам нужно было бы подготовить эти статьи.
   - Что ж, мы можем начать прямо сейчас, - сказал интегратор с жестким и алчным блеском в глазах. - Добыча у вас в руках. То, что вы забрали у нас, и то, что вы забрали у других. Мы хотим равную долю этого сейчас.
   - Что мы отняли у вас лично, - сказала Фура, - не хватило бы и на кукольный наперсток. - Но она непринужденно пожала плечами. - Конечно, вы были бы равноправными партнерами. Я бы не одобрила иной альтернативы. Если наши корабли будут соединены вплотную, мы сможем приходить и уходить, как соседи.
   Коссел слегка вздрогнула.
   - Никогда не ладила со своими соседями.
   - Ваша сестра командует вместе с вами? - прохрипел Уэрранвелл.
   - Да, сэр.
   - И вы оцениваете ее способности столь же высоко, как ваши собственные?
   Остальные начали переглядываться между собой, явно сомневаясь в том, к чему клонит Уэрранвелл, задавая такие вопросы.
   - Оцениваю высоко, - сказала Фура, выразительно кивая. - Она такая же упорная и решительная, как и я, и очень хорошо приспособилась к этой новой жизни. У нас разные взгляды на жизнь, никто из нас не будет этого отрицать, но, сколько себя помню, я всегда восхищалась Адраной.
   - Должно быть, нелегко распределять обязанности на одном судне.
   - Мы справляемся. Не буду говорить, что мы не ссоримся из-за того или иного, но... что ж, мы любим друг друга и хотим того же для нашей команды, и теперь это касается всех нас.
   - Я скоро умру, - сказал Уэрранвелл.
   - Еще есть время вызвать Эддралдера, и он будет в состоянии дать вам второе мнение.
   - Третий или четвертый вариант не будет иметь никакого значения. Мэггери? Расскажи ей о договоренности, которую мы обсуждали, пока она была в пути.
   - На этом корабле не хватает людей, - сказала Меггери. - С тех пор, как мы потеряли Айвза и Монсера. Теперь нам почти не хватает капитана.
   - Меггери не нужна эта должность, - сказал Уэрранвелл. - Как и Ласлингу, или Коссел, или Вуге. Разер слишком молод. В любом случае, все они слишком привязаны к своим специальностям, и я едва ли могу их за это винить. - Он изобразил на лице выражение нежных воспоминаний, возможно, последних в своей жизни. - Со мной было то же самое, когда мне пришлось сменить Хэйлигана, капитана, который был до меня. Им пришлось оторвать меня от парусов.
   - Почему вы согласились? - спросила Фура.
   - Потому что не было более подходящего кандидата. Однако меня поражает, что на вашем собственном корабле в настоящее время слишком много капитанов. - Он прервал себя, собираясь с силами, чтобы продолжить. - Сестры Несс сильные и умелые, иначе они не зашли бы так далеко. Одна из вас станет отличной заменой мне.
   Фура покачала головой, отвергая эту идею прежде, чем она успела укорениться. - Ваша команда не примет нас.
   - Они это сделают, если я попрошу их об этом. У меня есть выбор, капитан Несс: либо я назначаю замену, либо рискую, что трения и подозрения разорвут мою команду на части, а вместе с ними, возможно, и вашу. Итак, я объявляю, что одна из сестер Несс получит мой корабль и верность его экипажа.
   Фура повернулась к Меггери. - Вы принимаете это?
   - Таково желание капитана, - ответила она. - И если он этого хочет, мы его выполняем. Возможно, у вас нет моей привязанности или благодарности. Но вы можете положиться на мое слово, и это касается каждого человека на этом корабле.
   - Не знаю, что сказать.
   - Так вы принимаете делегирование? - спросил Уэрранвелл. Хлюпающий звук, вырывавшийся из его груди, теперь был более ужасным, более медленным и каким-то более глухим, как будто исходил из какой-то более глубокой, темной части его существа, недоступной хирургическому вмешательству.
   - Я согласна. Одна из нас примет командование, - сказала Фура.
   - Хорошо... хорошо, - ответил Уэрранвелл. - Это меня больше всего утешает, капитан Несс. Есть только одно предварительное условие, назовем его авансом, и Меггери вынудила меня настаивать на нем.
  
   На внутренней стороне визора Фуры образовались капельки конденсата. Это было похоже на стеклянные панели из гальки, которые были вставлены в высокие узкие стены по обе стороны от парадной двери их дома в Мазариле, и благодаря которым торговцы превращались в мозаику из ломаных цветов и форм. Прозор тоже стала выглядеть как мозаика, кусочки которой никак не складывались воедино. Она вывела Фуру из шлюза в главный отсек катера, а затем помогла ей снять шлем, пропитанный потом и конденсатом. Фура глубоко вдохнула то, что можно было принять за свежую дыхаль.
   - Раз ты вернулась, это должно что-то значить? - спросила Адрана.
   - Мы ожидали, что вы будете хранить молчание, но не так долго, как сейчас, - сказал Лагганвор.
   - Я оставила им свой коммуникатор радиоречи, - ответила Фура между рваными вдохами. Мы снабдим их чем-нибудь получше, но в ближайшей перспективе этого хватит. Только до тех пор, пока не придумаем, как сблизить два наших корабля.
   - Значит, они проявили сговорчивость? - спросила Адрана. - Несмотря ни на что, согласились с нашей договоренностью?
   - Им потребовалось некоторое время, чтобы осознать это. - Она втянула в себя побольше дыхали, пытаясь восстановить нормальный ритм дыхания. - Уэрранвелл умер. Он был жив, когда я туда прибыла, но мертв к тому времени, как я ушла.
   Лагганвор приподнял бровь.
   - Переговоры прошли так плохо?
   - Во время атаки он был ранен, и мы ничем не могли ему помочь. Он был не против моего предложения. Они согласились, чтобы мы буксировали их, и примут нашу помощь в ремонте. Как только управимся, подготовим общий договор. - Фура поморщилась от внезапной острой боли. - Таким образом, мы сможем сойти за два невинных корабля, просто случайно приплывших с пустыми руками.
   Адрана переглянулась с Прозор.
   - С какой целью?
   - Я что-нибудь придумаю. - Фура все еще учащенно дышала, сжимая челюсти от боли, которая была сильнее, чем она ожидала, и все же достаточно отдаленной, чтобы быть терпимой, при условии, что у нее были слова, которые можно было произнести. - Больше всего я беспокоюсь о Стрэмбли. От того, как она себя поведет, будет зависеть любое действие, на которое я... мы... решимся.
   - Что у тебя с рукой? - спросила Адрана.
   Фура прижала свою искусственную руку к груди, сильно сжав ее в кулак, с риском насквозь проткнуть металлическими ногтями свою ладонь из сплава.
   - Покажи нам, девочка, - сказала Прозор, как можно нежнее отводя ее руку от груди. Но кулак все еще был сжат, и никакой обезьяньей силы не хватило бы, чтобы разжать эти пальцы. Прозор дотронулась до сжатого кулака, вызвав у Фуры новый приступ боли, и у нее на пальцах осталось что-то влажное и цвета соплей, которое она осторожно понюхала. - У нее идет кровь... какая-то.
   Доктор Эддралдер протолкался вперед небольшой группы собравшихся. - Что случилось?
   - Откройся ему, - сказала Прозор, положив одну руку на плечо Фуры, а другую - на ее локоть. Рано или поздно это все равно придется сделать, так что давай поскорее покончим с этим.
   Фура знала, что это правда, но единственное, что удерживало боль на хоть сколько-нибудь сносном уровне, - это прижатая к груди рука и сжатый кулак. И все же она должна была это сделать. Она сильно прикусила губу, застонала, заставила себя разжать пальцы. Ей потребовалась вся ее воля, чтобы разогнуть их. Боль мгновенно пронзила ее, и ее стон превратился в мучительный возглас. Маслянистая жидкость, которая попала на руку Прозор, начала сочиться и пузыриться. Это был какой-то жидкий компонент руки, о наличии которого она даже не подозревала.
   - О, Фура, - сказала Адрана.
   Лагганвор бросился за тряпкой и прижал ее к источнику утечки.
   - Держи ее открытой, - приказал он.
   - Что они с вами сделали? - спросил Эддралдер.
   Она заставила себя посмотреть. Лишилась пальца на руке. Мизинец был вырван, оставив неровную выемку на том месте, где он должен был соединяться с костяшкой. Именно оттуда текла жидкость, ритмичными толчками вырываясь наружу, как будто подгоняемая ее собственным сердцебиением.
   Мучения нарастали и спадали в течение одного и того же цикла.
   К своему удивлению, она обнаружила, что может вынести это, хотя бы на мгновение.
   - Они ничего не сделали, - сказала Фура. - Во всяком случае, ничего такого, на что бы я не согласилась. Это было просто... небольшое сведение счетов...
   - Они отняли его у тебя... как? - спросила Адрана, принимая от Лагганвора тряпку, которая уже пропиталась зеленым ихором. - Мне кажется, они делали это ножницами.
   Фура попыталась привести свое дыхание в некое подобие нормального ритма. Ей было все равно, как они это сделали. Только то, что они сделали это и покончили с этим. - Не думала, что это будет больно. Не так сильно. Никогда по-настоящему не чувствовала свою часть... до сих пор...
   - Вы согласились на это? - спросил Лагганвор, качая головой, как будто она только что лишила его последней уверенности.
   - Это уплата небольшой цены, - сказала она, решив, что единственное, что сейчас остается, - это улыбаться, превозмогая боль, и немного посмеяться над тем, что она позволила сделать. - У меня есть для тебя корабль, сестра, - сказала она Адране. - Дарю тебе "Веселую кобылу" и ее команду!
   - У Меггери не хватало того же пальца на той же руке, - сказал Эддралдер, прежде чем Адрана успела отреагировать на такое развитие событий.
   - Так и было, - сказала Фура, все еще улыбаясь.
   - Значит, это было сделано по ее требованию, я так понимаю? Она настояла, чтобы вы лишились пальца?
   Она сказала. - Я стоила ей чего-то. Чего-то, что нельзя заменить. Так что было бы справедливо, если бы я отдала что-то взамен, что-то, что значило много для меня.
   Эддралдер покачал головой. - Вы не имеете никакого отношения к потере ее пальца. Совершенно очевидно, что это была старая травма, совсем не связанная с нашими действиями.
   - Она разозлилась не из-за пальца, - сказала Фура. - А из-за того, что было на ее коже до того, как она обгорела. То, что пришлось срезать. Небольшую татуировку. Две крошечные птички на лозе.
   - Не понимаю, как можно сопоставить одну потерю с другой, - сказал Эддралдер.
   - Монсер сделал это для нее. ( (
   - Монсер был...?
   - Один из парней, которых они уже потеряли, прежде чем мы их встретили, - сказала Прозор, избавив Фуру от необходимости вдаваться в подробности. - Ласлинг рассказал мне кое-что из этого, когда мы с ним разбирались, какие материалы для парусов им нужны. Монсер и другой парень, Айвз, оказались теми, кто застрял внутри вещницы, когда Ласлинг лишился своих подпорок. Похоже, Монсер был тем, кто расписывал остальных, когда ему это было удобно. - Она посмотрела на свои руки и ладони, покрытые шрамами и старческими пятнами, но в остальном незапятнанные, затем покачала головой, скорее удивляясь, чем отрицая тот факт, что Вселенной снова удалось удивить ее своей злой и игривой жестокостью. - Не могу сказать, что я когда-либо была сторонницей чернил.
  
   Вскоре после возвращения на борт "Мстительницы" сестры обсуждали планы сотрудничества, когда Меррикс позвала их в каюту милосердия.
   Как всегда, Адрана собиралась с духом, прежде чем войти внутрь. Она оставила здесь слишком много от себя: слишком много от своей невинности, слишком много от той девушки, которой она когда-то была. Многие бальзамы и мази доктора Эддралдера издавали свой собственный запах, но где-то под всем этим скрывалось зловоние, которое невозможно было стереть, химическая память, пропитанная болью, ужасом и всеми оттенками безумия.
   Фура почувствовала ее нерешительность. Она ласково сжала своей здоровой рукой предплечье Адраны.
   - Мы должны быть сильными друг для друга. Посмотрим, насколько плохи новости.
   - Не позволяй ему снимать это, - сказала Стрэмбли, поднимая глаза, как только поняла, что к ней пришли новые посетители. - Сейчас не время для этого. В последние несколько дней я чувствую себя лучше, знаю, что у меня...
   - Меррикс, - позвал Эддралдер. - Не будешь ли так любезна снять повязку, как можно осторожнее?
   Адрана подошла к прикованной к постели Стрэмбли. Она была пристегнута ремнями, повержена, как и Меггери. Путы были надеты для ее же блага, но затянуты не туже, чем было необходимо, чтобы она не вырвалась на свободу и не причинила себе вреда, но от этого зрелища у Адраны словно камень застрял в горле.
   - Доктор ничего не предпримет, если на карту не поставлена твоя жизнь, Стрэмб, - сказала Адрана. - И ты знаешь, как много значишь для нас.
   - Что с тобой случилось, капитан Арафура?
   У Стрэмбли хватило ума заметить недавнюю травму. Фура быстро улыбнулась, не придавая этому значения. - Нет ничего такого, чего Серт не смогла бы исправить в два счета, Стрэмб. И еще один мизинец - не могу сказать, что до сих пор он мне особенно нравился, и не уверена, что буду по нему скучать.
   - Я буду скучать по своей ноге, если придется ее отпилить. Скажи, что ему не обязательно ее отпиливать, ладно?
   - Мы еще далеки от этого, - успокаивающе сказала Адрана. - Это всего лишь инфекция, которую мы вылечили однажды и сможем вылечить снова. Не так ли, доктор?
   По его поведению она должна была догадаться, что все не так просто.
   - Рана... меняется, - сказала Меррикс, осторожно снимая повязку подальше от пораженного участка. Она была липкой от антисептической мази, и процесс удаления был явно неприятным для Стрэмбли.
   Адрана полагала, что это необходимо сделать, но у нее было ужасное чувство, что она подстрекает страдания Стрэмбли.
   - Она уже не выглядит такой красной, как раньше, - сказал Фура, недоуменно подняв бровь в сторону Эддралдера. - Это хорошая новость, не так ли? Ваши зелья действуют. Просто продолжайте лечить ее, и... - Но она остановилась, увидев то, что и так было очевидно глазу Адраны.
   - Это... превращение, - сказал Эддралдер с благоговейным страхом, как будто говорить об этом означало поощрять это. - Происходит какая-то клеточная трансформация, сразу под кожей.
   - Что он имеет в виду? - спросила Стрэмбли с растущим беспокойством.
   - Я заметила, что пораженный участок стал перламутровым, - тихо сказала Меррикс. - Покраснение отступило, и на его месте кожа... ткани... становились бесцветными. Я подумала, что это какой-то некроз, но, отец...
   - Это не медицинский процесс, - сказал Эддралдер.
   - Что это? - спросила Фура.
   - Посмотрите внимательнее. Как Меррикс высказала свое первоначальное наблюдение, трансформация продолжается. Я не могу сказать, становится ли она глубже или более энергично распространяется наружу, но она определенно более развита.
   Фура и Адрана чуть не стукнулись лбами, разглядывая рану. Каждая из них сделала одинаковый вдох, одинаково вздрогнув от беспокойства. Перламутровая поверхность, которую упоминала Меррикс, теперь стала дымчато-прозрачной, как будто участок кожи Стрэмбли размером с большой палец превратился в размытое стекло. Под этим мерзким маленьким окошком, окруженным рвом розового воспаления, уже не таким сердитым, как раньше, лежало впечатление бесцветных кристальных глубин, как будто они смотрят в ледяную расщелину.
   - Вы видели что-нибудь... - начала Фура. - Нет, что за нелепый вопрос. Если бы вы увидели что-то подобное, у вас не было бы такого испуганного лица.
   - Мне очень жаль, - сказал Эддралдер, и было трудно сказать, предназначались ли его извинения сестрам Несс или пациентке, лежащей в постели.
   - Я говорила вам, что оно заставило меня ударить себя ножом, - сказала Стрэмбли. - Я говорю это с тех пор, как попала в переделку. Только это был не несчастный случай, не так ли? Все дело в том лезвии, вложившем в меня частичку себя. Я знаю, о чем вы думаете, но никто из вас не хочет этого говорить.
   - Нам не следует делать поспешных выводов, - сказала Адрана, с трудом сглотнув.
   - Тебе и не нужно, - сказала Стрэмбли, испытывая омерзительное наслаждение от собственного
   затруднительного положения. - Мы знаем, что происходит. Оно превращает меня. Превращает меня в призрачный габбинс.
  

10

  
   Солнечное затишье продолжалось. В течение следующих тридцати шести часов катер курсировал между "Мстительницей" и "Веселой кобылой" с неутомимым усердием челнока на ткацком станке. Он пришвартовывался, из него выгружались припасы, переходил персонал, затем обратный рейс и пополнение запасов.
   Эффективность этого процесса была такова, что едва успевали рассеяться выхлопные газы катера, как он уже возвращался обратно.
   Постепенно обе стороны лучше узнавали друг друга. Ноги Ласлинга не давали ему больших возможностей передвигаться вне корабля, но он был нужен, чтобы привести поврежденный такелаж в такое состояние, которое позволило бы подтянуть "Кобылу" поближе к "Мстительнице". Наблюдая за его трудными, осторожными успехами, Тиндуф поспешил предложить ему помощь. Фура отнеслась к этому скептически, но у них быстро сложилось эффективное, добродушное партнерство, и уже через день после их первой совместной вахты остов "Веселой кобылы" был признан достаточно устойчивым, чтобы его можно было буксировать без риска дальнейших повреждений. Это было сделано в два этапа: сначала в качестве буксира использовался ракетный катер, соединенный с поврежденным судном шестью такелажными тросами из тройных нитей, а затем собственные управляющие парусами лебедки "Мстительницы", которые медленно подтягивали те же тросы.
   Фура и Адрана наблюдали за происходящим с острым беспокойством, прекрасно понимая, как внезапно и плохо все может обернуться. Такелаж всегда находился под натяжением, когда судно шло под парусом, это натяжение действовало знакомым образом, по хорошо понятным векторам силы. Когда лопался трос или отказывала лебедка, никто не лучился счастьем, но когда что-то подобное выходило из строя, последующее повреждение обычно происходило предсказуемым образом. Соответственно, экипажи, которые ценили жизнь и здоровье, знали, где не стоит находиться, и, что не менее важно, куда бежать при первых признаках катастрофы.
   Такой с трудом приобретенный опыт сейчас мало что значил. Лебедки и такелажные тросы использовались необычным способом, и если бы они вышли из строя, то результат был бы непредсказуемым. Даже нахождение внутри корабля не давало особой гарантии. Если трос оборвется и ударит в "Мстительницу", он может безнаказанно пробить стекло и корпус. Если бы сорвалась хорошо закрепленная лебедка, это могло бы унести с собой значительную часть корабля, внезапно погрузив его отсеки в вакуум.
   Тем не менее, за шесть часов, которые потребовались для окончательного соединения двух кораблей, за шесть часов, в течение которых катастрофа могла была вызвана лишь одним злым умыслом или невнимательностью, не произошло ни одного сбоя. Ни одному кораблю не было нанесено никаких дополнительных повреждений, и никакого ущерба для рабочих рук, кроме усталости и свежих царапин и ушибов.
   Когда корпус "Веселой кобылы" был, наконец, прикреплен к "Мстительнице" огромной сетью тросов и цепей, предотвращавших малейшее движение, Серт и Вуга соорудили соединительный проход между двумя герметичными отсеками, чтобы ремонтные бригады могли приходить и уходить, не обременяя себя полным вакуумным снаряжением. Внутри "Веселой кобылы" нужно было починить столько же всего, сколько и снаружи, и переход позволял как можно быстрее завершить внутренние работы, освобождая руки для полного восстановления парусов. "Веселая кобыла" не сможет расправить их на всю площадь, пока не начнет свободно летать, иначе ее тросы и паруса перепутаются с парусами "Мстительницы", но, прежде чем это произойдет, требовалось проделать многое с навигационным оборудованием и системой управления, и еще больше - чтобы применить разнообразные профессиональные навыки их владельцев.
   Когда две усталые команды смешались на двух камбузах, настолько близко, что они могли почти петь или кричать, переходя от одного стола к другому, у Фуры развеялись все опасения, которые могли возникнуть у нее по поводу немедленного восстания противника. Ласлинг, Меггери, Разер, Коссел и Вуга были слишком измучены, чтобы оказать какое-либо сопротивление, да и ее собственная команда была едва ли в лучшем состоянии. Возможно, их лучше кормили и с самого начала они были более здоровыми, но работа на кораблях наложила на них всех тяжелый и изнурительный отпечаток. Она была рада, на самом деле очень рада, что их альянс, каким бы временным или негармоничным он ни казался, теперь состоялся.
   - Мы слышали, что одна из вас заболела, - сказал Ласлинг, повернувшись к ней лицом за столом камбуза в "Мстительнице". - Полагаю, ничего заразного?
   - Если бы это было так, как вы думаете, мы бы так быстро подружились? - спросила Фура.
   Меррикс, которая также сидела за столом, сказала: - В этом нет ничего заразного, сэр, и если бы это было так, мы бы обязательно сообщили вам об этом. Вы уже встречались с моим отцом - доктором Эддралдером. Он делает все, что в его силах, для Стрэмбли.
   - Он хорошо относился к Меггери и, кажется, хотел помочь мне, насколько это было в его силах.
   - Он поможет, сэр.
   - Ласлинг. - Он протянул руку с синяками и распухшими суставами в направлении Меррикс. - Зансер Ласлинг, хотя Ласлинг прекрасно послужит. Твой отец сказал мне, что сестры Несс оказали вам обоим любезность, и он считает себя у них в долгу.
   - Он в долгу, сэр, мы оба в долгу. - Меррикс посмотрела на Фуру, которая была единственной присутствующей сестрой Несс, пока Адрана развлекается на борту "Веселой кобылы". - Мы попали в беду на Колесе Стриззарди, и они помогли нам выбраться оттуда.
   - Я слышала, что на Колесе Стриззарди были разные неприятности, - сказала Коссел, вторая из экипажа "Веселой кобылы". - Даже тогда я не могу себе представить, насколько, должно быть, было плохо, чтобы эта жизнь казалась хоть каким-то улучшением.
   - Тогда считайте, что вам очень повезло, - сказала Меррикс, уставившись на свои столовые приборы.
   Ласлинг, который, казалось, взял на себя роль неофициального миротворца, отломил кусок хлеба и осторожно понюхал его. - Не совсем в лучшем виде, как я подозреваю, но это явное улучшение по сравнению с зелеными сухарями, которыми мы привыкли довольствоваться. А этот эль... почти сносный. - Он поднял свою кружку с откидной крышкой, прежде чем сделать глоток через отверстие для питья. - Возможно, наше сотрудничество началось не самым обычным образом, но я ценю ваше гостеприимство. Боюсь, что на другом корабле взаимные договоренности могут быть несколько иными.
   - Вы... не виноваты в этом, - сказала Фура, благопристойно улыбаясь. - У вас были неприятности, которые могут случиться с любым честным экипажем. Мы были предпоследней страницей этого несчастья, но я надеюсь, что в какой-то мере это стало началом того, что к вам повернулась удача.
   - Я пытаюсь понять, как это может сработать, - сказала Коссел.
   - Теперь мы полностью равноправные партнеры, - подчеркнула Фура, потянувшись и положив свою металлическую руку на пальцы женщины, прежде чем та успела их отдернуть.
   Коссел вздрогнула, но сохранила самообладание.
   - Тогда вы не будете возражать против того, чтобы разделить хлеб и эль на два корабля. И все остальное, в чем не плавают личинки.
   - Наши собственные запасы не так велики, как может показаться... - начала Фура, потому что, когда она говорила о том, чтобы делиться, она больше думала о смоле, дыхали и метражах, а не о съестных припасах.
   - Но если мы равноправные партнеры, то будем делиться тем, что у нас есть, - перебила ее Меррикс. - Не так ли, капитан? Или же мы на самом деле совсем не равны, что бы мы ни говорили.
   Фура энергично кивнула, злясь на девушку за то, что та перебила ее, но прилагая все усилия, чтобы выглядеть спокойной. - Конечно, Меррикс, это само собой разумеется.
   - И отец захочет, чтобы у них был равный доступ к любым лекарствам, которые им понадобятся. Лекарства и его услуги, во всех отношениях.
   - Без сомнения. Хотя Стрэмбли - его приоритет...
   - Да, но поскольку никто из нас не знает, что с ней делать, в основном речь идет о том, чтобы обеспечить ей комфорт и следить за прогрессированием ее... состояния. Это не займет все его время, и он сказал, что сделает больше для мистера Ласлинга... я имею в виду, Ласлинга, сэр.
   - У меня не срочный случай, - сказал Ласлинг, но в его улыбке была какая-то скованность, как у человека, который улыбается, превозмогая боль, и Фура предположила, что даже в невесомости такая тяжелая работа может вызвать жалобы на старые раны.
   - Что касается вашей подруги... Ее состояние действительно такое серьезное, как вы только что сказали, Меррикс?
   - Если позволите, я отвечу за нее, - сказала Фура, - это всего лишь затяжное осложнение после проведенного ранее лечения. - Она приняла серьезный, удрученный вид. - Тем не менее, это обязывает нас. В самом общем смысле мы двигались к Тревенза-Рич. Теперь наше прибытие туда - вопрос жизни и смерти.
   - Мы не в том положении, чтобы куда-либо плыть, - сказал Ласлинг.
   - Не сейчас и не в ближайшие три-четыре недели, которые потребуются, чтобы привести вас в порядок, - сказала Фура. - Но, как мы уже обсуждали, ничто не мешает "Мстительнице" вполне сносно лететь, даже с мертвым грузом...
   Она поспешно улыбнулась, напомнив себе, что бренные останки капитана Уэрранвелла все еще покоятся на "Веселой кобыле", и что ее команда, возможно, чувствительна к этому факту. - Я имею в виду, что для нас нет никаких неудобств в том, что ваш корпус пришвартован к нашему, и мы продолжаем ремонт, даже когда летим.
   - У Тиндуфа и Паладина уже есть вероятный маршрут перехода, который, учитывая капризы солнечной погоды, займет примерно семь-восемь недель. Но мы окажемся в пределах досягаемости Тревенза-Рич задолго до того, как прибудем на место.
   - Что это значит? - спросил Ласлинг.
   - Прежде чем они нас заметят, - сказала Фура, - наши корабли должны быть далеко друг от друга и двигаться предположительно разными курсами, чтобы не было и намека на связь между нами.
   - Подождите, - сказала Коссел, щурясь и хмурясь так сосредоточенно, словно ей в глаз попала заноза. - Подождите. Почему оба корабля должны направляться в Тревенза-Рич? Только у одного из них на борту будет больная.
   - Это в равной степени отвечает вашим целям, Коссел. Нам нужно подумать о нашей приятельнице Стрэмбли, а также о другом пассажире, а эта эскадра поступила с вами несправедливо. В Тревенза-Рич вы можете потребовать возмещения ущерба.
   Ласлинг поерзал на корточках. - Вы сказали, что цивилизация небезопасна для нас.
   - Тогда хорошо, что Тревенза-Рич не совсем цивилизованный район.
   Фура взяла квойн, который служил пресс-папье, прижимая салфетку. Она постучала им по столу, приводя свои доводы. - После краха 99-го года дела у них пошли плохо, а после Реорганизации - еще хуже. Банки относились к ним отвратительно. До этого там не было особой любви к финансовым учреждениям, а теперь будет еще меньше. Еще лучше, что Тревенза всегда был гостеприимен к экипажам каперов, предпочитая вести дела с ними, а не с управляемыми банками концернами. С этой эскадрой у них не будет никаких проблем, и они будут очень огорчены, узнав о ваших бедах. Я только хочу сказать, что вас выслушают с сочувствием, лучше, чем где-либо еще в Сообществе, и как только вы расскажете свою историю, у других миров не останется иного выбора, кроме как обратить на нее внимание.
   - После чего наступит счастливая жизнь, - сказала Коссел.
   - Я не говорю, что на этом пути не будет проблем, - возразила Фура. - Но мы будем преодолевать их по мере того, как они будут возникать. Главное - согласиться с тем, что в Тревенза-Рич соблюдаются все наши интересы. - Она отпустила квойн, позволив ему парить прямо над ее ладонью, и наблюдала, как началось слабое, невидимое вращение, чтобы его лицевая сторона повернулась к Старому Солнцу. Затем она снова сжала его в кулаке и улыбнулась собравшимся. - Можем ли мы согласиться в этом?
   - Расскажите нам о другом пассажире, - попросил Ласлинг.
  
   Один за другим члены экипажа "Веселой кобылы" предстали перед щелкунчиком. Адрана с радостью представила бы их всех сразу, но Фура не согласилась бы принимать в их каюте больше одного посетителя за раз, по крайней мере, до тех пор, пока их отношения не установятся окончательно, и это заняло больше нескольких часов.
   - Он приехал с нами из Малгрейсена, - сказала Адрана, положив руку на внешнюю оболочку его ящика. - Он застрял в том мире, нуждаясь в срочном отлете из него, нажив врагов - очень серьезных врагов, среди себе подобных и не таких, как он, - и они преследовали его. Его приютил человек по имени Даркли, который покупал у него кости.
   Настала очередь Разера представляться. Мальчик опустился на колени рядом с коробкой, и Адрана позволила ему осмотреть ее оболочку, в том числе и то место, где она была повреждена недоумками. - Как получилось, что он нажил себе врагов, капитан Несс? Я думал, что эти инопланетяне держатся друг за друга, как на клею.
   Все они задавали ей разные варианты этого вопроса. - Не было времени поговорить с ним как можно более подробно, прежде чем он отправился в коробку в последний раз. Но, вероятно, это как-то связано с тем, как устроен наш мир. Я имею в виду все миры; все, что составляет Сообщество, и все, что мы о нем знаем. Скорее всего, это как-то связано с квойнами, но это только часть проблемы.
   - Тогда вам следует разбудить его и спросить.
   Адрана улыбнулась про себя наивности мальчика. По всем объективным меркам, он был всего на несколько лет моложе ее, и вполне возможно, что у него уже была более длительная карьера в космосе. Но она чувствовала, что между ними лежит пропасть жизненного опыта, более холодная и труднопреодолимая, чем лиги между мирами. Она уже видела больше, знала больше и задавала больше вопросов, чем когда-либо смог бы этот простодушный ребенок. Ей всегда было интересно, что она почувствует, когда, в конце концов, перейдет границу между юностью и взрослой жизнью, чувствуя, что это должен быть какой-то определенный рубеж, переход от одного полюса опыта к другому, сопровождающийся внезапным поворотом стрелок компаса. Но это было не так. Это произошло, и она не подозревала об этом, пока Разер не дал ей эту точку отсчета, индикатор для измерения ее собственного прогресса.
   - Мы бы разбудили его, если бы это было так просто, - сказала она, не желая быть слишком суровой к мальчику, поскольку знала, как сильно его потрясла смерть его любимого капитана. - Но он автоматически перешел в режим сна, и мы не можем ускорить время или рискнуть открыть его коробку раньше времени.
   - Сколько это продлится?
   - С того момента мы ничего не можем сказать. Он с нами уже три месяца, почти с точностью до дня, и, насколько мы понимаем, это был минимальный интервал сна. Но сколько еще он там пробудет, будет зависеть от факторов, которые нам совершенно неподвластны - если он вообще придет в себя.
   Разер выглядел разочарованным, как будто ему преподнесли щедро завернутый подарок, а потом сказали, что он никогда не сможет его открыть.
   - Значит, ваш пассажир может провести в этой коробке целую вечность?
   - Нет, я не думаю, что до этого дойдет. Когда мы доберемся до Тревенза-Рич, там нас будут ждать его друзья. Они будут знать, как вывести его оттуда в целости и сохранности.
   - Но с ним будут разговаривать они, а не вы.
   - Признаю... есть вопросы, которые я хотела бы задать ему сама.
   - Я видел один из их кораблей, - бодро сказал Разер. - Кажется, это было около Хаззарди. Капитан Уэрранвелл заставил нас всех подойти к иллюминатору и посмотреть, как он приближался. Это выглядело так... ну, я почти не могу сказать. Не похоже ни на этот корабль, ни на любой другой из наших кораблей. Вуга сказал, что он был похож на кусок застывшего дыма; Коссел сказала, что больше похож на осколок грязного льда с огоньками внутри; я подумал, что он больше похож на старый серый зуб. Правда, у него не было парусов. Им не нужны паруса, чтобы лететь туда, куда они хотят.
   - Все паруса хороши для дальних странствий, - терпеливо, наставительно сказала Адрана. - Но они совершенно бесполезны для дальних пространств - Пустоты и огромной пропасти между звездами. Когда-то у нас, вероятно, были средства преодолевать такие расстояния, и можно поспорить, что мы делали это не со скоростью несколько тысяч лиг в час. Возможно, несколько миллионов лиг в час, если даже это было достаточно быстро. У инопланетян, которые приходят вести с нами дела, должно быть, есть что-то гораздо лучшее.
   - Мы должны попросить их об этом, - заявил Разер, как будто никому в истории не приходила в голову подобная мысль.
   Адрана чуть не пожалела о том, что подрывает его энтузиазм. - Не думаю, что они будут торопиться предоставлять нам это. Здесь есть система, которая устраивает всех участников. Мы, обезьяны, живем вокруг Старого Солнца и ведем вполне сносную жизнь, пусть и недолгое время. Иногда инопланетяне помогают нам - с помощью лекарств или даже определенных видов технологий, хотя и тщательно контролируют их. Они, в свою очередь, находят нас весьма полезными. У нас есть средства для извлечения квойнов из вещниц, чего инопланетяне не могут или не желают делать сами. Они управляют нашими банками за нас, и это еще одна вещь, которую нам приходится делать для себя, что можно было бы счесть проявлением доброты. Но в этом есть что-то и для них. Квойны перетекают из вещниц в банковские резервы, и с этого момента остается только гадать, что с ними происходит. Для инопланетян они имеют ценность, выходящую за рамки нашего собственного использования в качестве валюты, а мы являемся средством производства. Такова система, и инопланетяне не сделают ничего, что могло бы нанести ей вред, по крайней мере до тех пор, пока вокруг Старого Солнца существует жизнеспособная цивилизация. В конце концов, всему этому придет конец - нашему краткому, но славному Заселению - и пришельцы либо являются причиной этого конца, либо каким-то образом бессильны предотвратить его. Я не уверена, что мне больше нравится. Приятно думать, что они обладают большими силами, чем мы, не так ли? - Разер кротко кивнул в ответ на этот вопрос, и она продолжила. - Но, возможно, эти силы не настолько велики, как нам хотелось бы. То, что у них странные корабли и они могут приходить и уходить, когда им заблагорассудится, вовсе не означает, что у них есть средства спасти нас от самих себя.
   - Это Заселение будет другим, - сказал Разер. - Я уверен в этом. Другие... ну, они не были нами. Они все делали неправильно. Были жадными или совершали ошибки. - С юношеской твердостью он добавил: - Мы этого не сделаем.
   - Мы станем исключением, когда двенадцать цивилизаций до нас потерпели неудачу? Включая эпоху Создателей вещниц, Совет Облаков, Стеклянных Королев, Многочисленных Воплощенных, Высокую Инструментальность? Каждая из них значительно опережала нашу собственную культуру? Ты думаешь, у нас получится лучше, Разер?
   - Думаю, мы должны попытаться, - сказал он с сомнением.
   - Значит, в твоей уверенности уже есть трещины. Как и должно быть. - Адрана снова похлопала по коробке щелкунчика. - Здесь есть ответ, или частичный ответ. Он знал о квойнах, об их истинном назначении. И, я думаю, даже больше. Вот почему его враги так стремились заставить его замолчать. Вот почему он так важен для нас, и вот почему я не нарушу нашего обещания доставить его в Тревенза.
   - Там вас арестуют, - сказал Разер. - Вы ведь понимаете это, не так ли? И всем нам повезет, если мы просто избежим ареста как ваши сообщники.
   - Вы бы предпочли, чтобы мы никогда больше не приближались к миру?
   - Нет, - признался он, отворачиваясь, как будто признавать подобные вещи было в некотором роде стыдно.
   - Нас не арестуют. Или, по крайней мере, мы приложим все усилия, чтобы этого не допустить. У нас фальшивые документы, и они неплохо сработали в двух предыдущих мирах. И на этот раз у нас будет два корабля, а наши бывшие экипажи будут распределены между ними. Ничто не поможет властям установить связь с "Мстительницей".
   - Вы кажетесь такой уверенной.
   - Я - нет, - призналась Адрана. - Но у нас нет другого способа. Это нелегкий путь, но мы должны пройти его.
   Она держала руку на коробке щелкунчика, думая о том, что судьба инопланетянина теперь переплетена с ее собственной, а значит, и со всей ее командой. Она желала, чтобы он выжил, чтобы он мог дать ей ответы. Но чтобы помочь инопланетянину выжить, ей нужно было подвергнуть их всех опасности, рискнув еще раз встретиться с миром. Обещание есть обещание. Если она отдаст все свои силы своей новой карьере, ее слово будет последним, что она скажет.
   Коробка слегка дернулась под ее ладонью, и глубоко внутри нее что-то издало тихий щелкающий звук, как будто часовой механизм перешел из одного положения в другое.
   Она отдернула руку.
   - Что это? - спросил Разер.
   - Не знаю, - ответила Адрана, потому что она обязана была сказать мальчику правду, если не что иное.
  
   В течение следующих нескольких дней Адрана и Фура редко отходили далеко от щелкунчика, и если ни одна из них не появлялась в капитанской каюте, то Паладину было строго приказано вести максимально тщательное наблюдение.
   То, что что-то произошло, не вызывало сомнений, потому что, если бы одна из сестер Несс прижала голову к стенке ящика, то услышала бы отдаленное непрерывное жужжание. Очень редко им удавалось открыть внешний корпус, и когда они это делали, внутренний ящик - настоящее устройство гибернации - был по большей части невидим и неосязаем, за исключением тех мимолетных мгновений, когда механизм маскировки давал сбой. Сестры предположили, что шкатулке приходится отвлекать часть своей энергии на поддержание иллюзии отсутствия, и что, возможно, было бы лучше позволить ей использовать все свои силы для облегчения любого процесса, который сейчас происходит, будь то устранение повреждений или медленное пробуждение обитателя.
   Они не знали, и вмешательство казалось не более разумным, чем днем ранее. Итак, они ждали, и постепенно поняли, что, что бы ни происходило, спешить, похоже, не стоит.
   - Теперь, когда мы вместе, - сказала Фура во время одного из их совместных бдений, - мы можем обсудить то, что не обсуждали до сих пор. Мы не можем притворяться, что в каюте костей нет их набора.
   - Мы притворялись?
   - Ты знаешь, что я имею в виду. С тех пор, как это произошло... контакт... мы избегали любых разговоров о том, чтобы снова приблизиться к черепу.
   - По уважительной причине.
   - Мы не были готовы к этому, - сказала Фура. - Во второй раз мы были бы готовы.
   - Этот... парень... тоже был бы готов. Он едва не взял верх над нами; мы были бы дураками, если бы дали ему второй шанс. Что, если какая-то часть наших намерений проскользнула между черепами и предупредила его о выбранном нами направлении?
   - Мы можем сдержать это.
   - Нет, - ответила Адрана. - Мы думали, что сможем, но не знаем, насколько глубоки его возможности. Мы обе это чувствовали: он, по крайней мере, нам ровня, а возможно, и лучше нас, и это пугает меня. Знаю, что мы приложили немало усилий, чтобы заполучить этот череп, и, по некоторым оценкам, это стоило жизни капитану Уэрранвеллу. Но это не значит, что мы должны его использовать, просто потому, что он там есть. Часть меня говорит, что было бы лучше разнести его на кусочки, просто чтобы избежать соблазна. Или, по крайней мере, заварить помещение для хранения костей, пока мы не будем уверены, что этот мальчик не станет проблемой.
   - Ты права в своем беспокойстве о том, что он узнает о наших планах, - сказала Фура. - Пункт назначения - это одно. Но капитан также знает мгновенное местоположение и вектор своего корабля. Представь, если бы он мог выудить эти цифры прямо у нас из головы, просто потому, что мы были не в себе!
   - Я не совсем понимаю, к чему ты клонишь. Ты, кажется, согласна со мной в том, что использование этого черепа сопряжено со слишком большим риском, и все же я никогда не замечала, чтобы ты с такой готовностью меняла свое положение.
   - Мы забываем о мальчике, - сказала Фура. - Я имею в виду другого мальчика, Разера.
   - Что с ним?
   - Он умеет читать по черепу. Это то, к чему он привык. Если мы поместим Разера в каюту костей, у него будет гораздо меньше шансов узнать что-нибудь полезное.
   - Кроме пункта назначения, который Разер уже знает.
   - Но он не знает нашего подробного плана, и нет причин, по которым он должен его знать. Мы можем оградить его от всего, что может быть полезно эскадре. Никаких навигационных данных, никаких сведений о расположении наших парусов или вооружении. Ничего такого, что он мог бы ненароком передать врагу.
   - То, что он знает о Тревенза-Рич, уже может погубить нас. Если этой эскадре удастся опередить нас и блокировать наш подход... - Адрана покачала головой. - Это все еще слишком большой риск, сестра. Мы никогда не были уверены, что Разер не сможет что-то выдать... и, кроме того, меня не волновало ощущение, что его разум пытается проникнуть в мой собственный. Может, мы и не сильнее молодого человека, но, думаю, можем согласиться, что сильнее Разера. С нашей стороны было бы безрассудством подвергать его воздействию того, чему у него нет сил противостоять.
   - Тогда Разер для нас бесполезен, - сказала Фура с нарочитой холодностью. - Просто еще один рот, который нужно кормить. Вопрос только в том, из какого шлюза мы его вышвырнем.
   - Он может быть полезен нам тысячью способов, которые не зависят от каюты костей.
   - Его знания об этом черепе все равно могут оказаться полезными, даже если он не наденет нейронную перемычку, - признала Фура. - Если - когда - нам удастся еще раз связаться, Разер, возможно, сможет помочь с настройками входа. Этот другой молодой человек не может круглосуточно следить за своим черепом, так что, если мы сможем быстро войти и выйти...
   - Это все еще слишком рискованно.
   - Но было бы глупо полностью игнорировать знания Разера - или ставить себя в положение, когда ими никогда нельзя будет воспользоваться.
   - Опять же, я не уверена, к чему ты клонишь.
   - Я только говорю, что Разер должен оставаться при своем мнении, что он знает лучше всех. Если этот маленький гармоничный союз не даст трещин по швам в период между сегодняшним днем и разделением наших кораблей, экипажи все равно должны будут объединиться. Таким образом, у нас не будет шансов на то, что какая-либо давняя вражда вновь проявится, когда мы будем врозь.
   - Ты имеешь в виду, что Разер должен остаться на "Мстительнице".
   - Все остальное было бы глупостью, дорогая. - Фура улыбнулась. - Но я знаю, что ты видишь это так же ясно, как и я.
  

11

   По общему согласию различных экспертов - Тиндуфа, Ласлинга, Серт, Вуги - и с учетом не совсем беспристрастных мнений Лагганвора и сестер Несс был согласован план работ. На выполнение этого задания потребуется чуть больше трех недель, и даже с учетом случайных сбоев его можно будет выполнить за четыре. По истечении этого срока корабли будут свободны и пойдут своими независимыми курсами. Оба отправятся в Тревенза-Рич, но несколько непрямыми путями, чтобы замести все следы своего прежнего общения.
   После расставания было о чем беспокоиться, но Фура не смела ни на что рассчитывать, пока не пройдут первые несколько дней, и поклялась, что не начнет расслабляться, пока не начнется вторая неделя их работы.
   Поначалу обстановка была напряженной. Экипажи начинали узнавать друг друга, но не настолько хорошо, чтобы понимать свои возможности. Неудачно подобранное замечание здесь, слишком откровенная шутка там могли оказаться острой провокацией. Фура знала, что не потребуется много усилий, чтобы превратить их хрупкое перемирие в ссору, а возможно, в окончательное разлучение команд. Они никогда не были так уязвимы, как в настоящее время. Поэтому Фура проинструктировала свой экипаж проявлять исключительную выдержку; обратиться к ней, прежде чем ответить тем же, и всегда помнить о несправедливости, совершенной по отношению к экипажу Уэрранвелла, и об их собственной роли в этой печальной саге.
   И все же, к ее растущему удивлению, по мере того, как дни сменялись первой неделей, а первая неделя сменялась второй, переломный момент так и не наступил. Команды объединились. Появились намеки на настоящую дружбу. Ласлинг и Тиндуф, казалось, понравились друг другу без каких-либо сложностей или препятствий, и Тиндуф отпраздновал это неожиданное партнерство, изготовив Ласлингу новую трубку, которую он преподнес со всеми подобающими церемониями.
   Вуга и Серт кружили друг вокруг друга, как борцы, выясняя границы своих знаний и невежества. Фура заставала их на камбузе в неурочное время, когда они разглядывали друг друга за бокалами, крепко прижатыми друг к другу, подвергали перекрестному допросу в кратких, вопросительных выражениях, выдавая минимум информации, но медленно, неумолимо создавая основу для взаимного уважения, хотели они того или нет. Оказалось, что, несмотря на то, что у них были общие компетенции, о которых они неохотно договаривались, каждый из них был хорош в какой-то области, в которой другому не хватало опыта. Из них получилась бы хорошая команда для любого капитана, который мог бы позволить себе содержать двух интеграторов.
   Коссел, тем временем, была источником восхищения для обеих сестер Несс, поскольку она пережила около тридцати экспедиций с вещницами, не потеряв при этом ни жизни, ни конечностей, и за свою карьеру посетила около десяти самых известных вещниц, в том числе Его Мерзость, а также Ночные Часы, Замок Теней, Лабиринт, Маслобойку, Мухоловку и Крупье. Она не всегда покидала эти вещницы с сокровищами - Коссел ни разу не разбогатела ни при одном из своих капитанов, - но выжила, и это было немалым достижением. Фура и Адрана были более чем довольны воспоминаниями Коссел об этих экспедициях, и если поначалу потребовалось немного мягкого убеждения, чтобы развязать ее язык - оказалось, что она питает здоровую страсть к алкоголю, - то, как только она начала, ее уже ничто не могло остановить. Как и у многих экспертов-оценщиков, ее знания были получены благодаря опыту и из уст в уста, а не из книг, но от этого они были не менее глубокими и всеобъемлющими. Фура проверяла ее раз или два, добавляя комментарий, в котором содержалась ошибка в отношении какого-либо исторического подразделения профессии, и Коссел никогда не упускала случая заметить ошибку. Она стала бы отличным приобретением для любой команды, если бы не это ужасное, давнее подозрение, что она каким-то образом притягивает невезение. Хотя для того, чтобы выжить в тридцати экспедициях подряд, требовалось незаурядное мастерство, было довольно странно, что за время работы ей не выпало даже небольшого состояния. Однако Фура не была суеверной и не возлагала никакой вины на Коссел в этом вопросе. Возможно, ее капитаны были чрезмерно осторожны, их открытия были не самыми быстрыми, их предсказания и карты никогда не были самыми современными.
   Итак, по мере того, как укреплялись эти союзы и узы уважения, превращаясь в нечто, едва отличимое от дружеских отношений, проходили недели, и работа продвигалась. Фура была слегка удивлена, что больше не было проблем, пока не обратила внимание на очевидную глубину преданности другой команды Уэрранвеллу. Он нравился им так сильно, что они были готовы безропотно подчиниться его последнему приказу, потому что выступить против той или иной из сестер Несс означало ослушаться своего любимого бывшего капитана, а это было бессовестно.
   - Думаю, он был хорошим человеком, - сказала Фура, пока Адрана готовила следующую инъекцию мефрозина. - Хорошим человеком, с хорошей командой и хорошим кораблем. И ему очень не повезло, что он столкнулся с нами. Я бы предпочла, чтобы против нас была гнилая команда под руководством ненавистного капитана. Возможно, они бы так же легко изменили своей лояльности.
   - Ты забываешь, - сказала Адрана, воткнув иглу, и удивилась тому, как мало сочувствия она почувствовала, когда Фура вздрогнула. - Они вовсе не сменили свою лояльность. Просто приняли его выбор преемника. Они не порочат его память - совсем наоборот. Это было мудро с его стороны. Он пытался найти наилучший способ сохранить жизнь своим людям. Думаю, он любил их и чувствовал, что обязан им гораздо большим, чем то, что они получили.
   Адрана ввела мефрозин и вытащила иглу. Фура приложила тампон к больному месту, куда попала игла. - Интересно, что с ним делать? Я попросила Лагганвора расспросить всех, очень деликатно, и оказалось, что никто из старших не был знаком с планами его похорон.
   - Говорил ли Лагганвор с Разером?
   - Не знаю. Почему Разер должен был стать мудрее, а остальные - нет?
   - Потому что он был другом Уэрранвелла и, следовательно, именно ему капитан, скорее всего, доверял свои секреты. - Адрана принялась упаковывать шприц и флаконы. - Ты по-прежнему придерживаешься идеи принимать по одной дозе каждые два дня?
   - Не вижу причин менять свое мнение.
   - Это была пятьдесят шестая инъекция. Осталось меньше половины твоего запаса.
   - Запас прочности по-прежнему велик.
   - Но он уменьшается.
   - Что бы ты хотела от меня, сестра? Текущая доза может оказаться минимальной эффективной мерой для сдерживания глоуи. Если я еще больше увеличу интервалы, он набросится на меня. - Она невольно вздрогнула, вспомнив мускулистого мужчину в ванне с молоком, от которого исходило сияние, похожее на страницы иллюстрированного манускрипта. Возвращаясь к его безумию и мучениям, когда припадки на последней стадии болезни все сильнее овладевали им. - Я не стану им. Пусть погибнут миры, но это не будет моей судьбой.
   - Я думаю, что с Глиммери уже было много чего не так до того, как в него вселился глоуи. - Адрана запечатала футляр со своей обычной тщательностью. - Не могу давить на тебя, я знаю. Это должен быть твой выбор.
   - Точно так же, как это был мой выбор - выжить на светолозе, чтобы я могла вернуться и спасти тебя. - Фура коснулась своего лица, которое уже начинало покалывать, когда мефрозин начал действовать. - Это не просто знак того, что со мной что-то случилось на "Монетте". Это знак того, что ты жива.
   - Я ничего не забыла. И вряд ли когда-нибудь забуду.
  
   Фура навещала Эддралдера и Меррикс в каюте милосердия, где на их попечении оставалась Стрэмбли. Два корабля были соединены восемнадцать дней назад, и всего за несколько часов до этого Адрана дала ей пятьдесят восьмую дозу мефрозина, почти исчерпав шестой флакон. Впервые за несколько недель ее сестра завершила процедуру без малейшего намека на увеличение интервалов между инъекциями. Фура чувствовала себя не столько победительницей в споре, сколько оттого, что она с упрямым упорством придерживалась неопровержимой позиции и, следовательно, одержала победу по умолчанию. В глубине души она все еще сомневалась, права ли Адрана в своих опасениях.
   - Работа идет хорошо, доктор, - сказала она Эддралдеру, - и "Веселая кобыла" почти полностью отремонтирована, чтобы плыть самостоятельно.
   Эддралдер склонил голову, как стрела парового крана.
   - Я благодарен за информацию.
   - Очень скоро будут приняты решения о том, кто на каком корабле отправится в плавание. Я подумала, что нам не мешало бы рассмотреть ситуацию со Стрэмбли, пока у нас есть такая возможность.
   Эддралдер взглянул на свою пациентку, которая спала с момента прибытия Фуры. - Если вы ждете заверений, то, возможно, мне придется вас разочаровать. Тот... недуг... не отступает. В какие-то дни болезнь немного прогрессирует, в другие приостанавливается, но нет никаких признаков того, что какой-либо из моих методов лечения способен остановить ее.
   - Каковы ее шансы, когда мы доберемся до Тревенза-Рич?
   Меррикс молча подняла глаза.
   Ее отец ответил: - Не очень.
   - Но разве они лучше того, что можно предложить на этом корабле?
   - Это зависит от того, что вы понимаете под словом "лучше". Всегда возможна радикальная операция. Она не хочет терять конечность, но может наступить момент, когда все другие вмешательства окажутся неэффективными.
   - Такую процедуру лучше было бы провести в Тревенза-Рич?
   - Это может принести некоторую выгоду. С другой стороны, эта каюта очень хорошо оборудована. Что еще лучше, между вовлеченными сторонами должна присутствовать секретность.
   - Не могли бы вы... сделать это?
   Эддралдер посмотрел на Меррикс. Между отцом и дочерью произошел какой-то бессловесный обмен мнениями.
   - Да. Между нами говоря, мы могли бы сделать то, что должно было быть сделано.
   Фура серьезно кивнула.
   - Я благодарна вам за откровенность, доктор.
   - Полагаю, это имеет какое-то отношение к предстоящим решениям?
   - Один корабль может прибыть раньше другого. В данный момент я склонна отправить "Веселую кобылу" самым быстрым маршрутом, отчасти потому, что ей никогда не достичь нашей скорости и проворства, и она слабее вооружена, поэтому нуждается в выгодном курсе, а отчасти потому, что гораздо меньше шансов, что этот корабль будет связан с сестрами Несс и "Мстительницей". Судно должно прибыть в порт через три-четыре недели после нашей разлуки. Прибыв в Тревенза-Рич, Адрана может подготовить почву для нашего прибытия, которое, как я полагаю, произойдет не так уж скоро.
   - В каком смысле подготовить почву?
   - Связаться с теми союзниками, которых мы сможем найти, и закупить все необходимое для обоих кораблей.
   - Вы начинаете беспокоиться по поводу мефрозина.
   - Нет, меня это совершенно не беспокоит. Но не будет никакого вреда, если Адрана найдет еще немного, пока мы будем плыть. Было бы очень разумно поручить ей закупку. Один взгляд на меня, и они могут начать завышать цену, видя, насколько я зависима от этого лекарства. Адрана не так сильно пострадала, и поэтому может предложить более справедливую цену.
   Он взглянул на пациентку, чтобы убедиться, что она все еще без сознания. - И какое отношение все это имеет к Стрэмбли?
   - По вашему собственному признанию, у нее нет причин покидать "Мстительницу". Раннее прибытие в Тревенза-Рич не окажет ей существенной помощи, а из двух кораблей наш, безусловно, лучше всего оборудован для ее лечения.
   - Согласен.
   - Я очень рада этому, доктор. Вы останетесь со Стрэмбли, и, конечно, Меррикс должна остаться с вами. Могу ли я... - Неловкость заставила ее замолчать. - Вы упомянули мефрозин.
   Эддралдер посмотрел на нее с отстраненным любопытством.
   - Да, упомянул.
   - Знаю, что у него есть и другие применения, помимо лечения глоуи. Для Стрэмбли от него не может быть никакой пользы, не так ли?
   Меррикс снова подняла глаза, но ответил ей отец. - В литературе очень мало данных, указывающих на то, что мефрозин является эффективным средством против глоуи. Кроме того... у вас есть определенная потребность в этом препарате, и в вашем случае он оказался удовлетворительным. Было бы глупо растрачивать те немногие запасы, что еще остались, на веру и молитву.
   Фура почувствовала, как с ее плеч свалилась какая-то небольшая, но явная тяжесть. - Я... испытываю облегчение. Не из-за Стрэмбли - я все еще беспокоюсь о ней, - а от мысли, что могла бы что-то сделать, но не получилось. Вы ведь понимаете, не так ли?
   - Это вполне разумное мнение.
   Фура была рада словам доктора и хотела верить его заверениям. Несколько мгновений она искренне верила. Но что-то в лице Меррикс заставило ее усомниться.
  
   На двадцатый день Паладин заметил внезапную перемену в состоянии щелкунчика и предупредил сестер Несс, чтобы они как можно скорее отправились в капитанскую каюту. Фура спустилась из смотровой, Лагганвор сменил ее, а Адрана прибыла с "Веселой кобылы", где она помогала Вуге обновлять их карты и календари, а также знакомилась с планировкой и характером своей новой команды.
   Когда они прибыли на место, то обнаружили, что внешний ящик все еще запечатан и прикреплен крест-накрест к боковой стенке кабины, но он заметно трясся, а из той части, которую прострелили недоумки, вытекала какая-то темно-зеленая пузырящаяся жидкость. Коробка издавала непрерывный, но сбивчивый стук, совершенно непохожий на мягкое, отдаленное жужжание, которое доносилось из нее в последние недели.
   - Что это за штука? - спросила Фура, безрассудно погружая пальцы в зеленую жидкость, а затем так же безрассудно нюхая ее.
   - Я думаю, нам следует снова открыть внешний ящик, - сказала Адрана. - Не имеет значения, перегрузим ли мы устройство эффекторного перемещения; насколько нам известно, он может утонуть в этом веществе и не сможет выбраться.
   - Мы могли бы убить его, открыв ящик.
   - А не открывая его, мы тоже можем убить его. Мы не можем быть уверены, но, поскольку я доставила его на борт, ответственность должна лежать на мне, и интуиция подсказывает, что нам нужно открыть этот ящик. Помоги мне с креплениями. Положим его на пол.
   Они осторожно сняли крепления и опустили коробку на поверхность, которую они согласились называть полом, даже в условиях почти невесомости, в которых теперь работала "Мстительница". Две сестры опустились на колени рядом с коробкой, наблюдая, как продолжают появляться зеленые пузырьки. Они образовали липкую, сворачивающуюся пену.
   - Мы должны позвать Эддралдера, - сказала Фура.
   - Инопланетная медицина так же чужда ему, как и нам. Мы не должны колебаться.
   Адрана потянулась вперед и открыла защелки на внешней коробке. Крышка широко распахнулась. Внутри было очень любопытное зрелище. Зеленые протечки выявляли границы внутреннего контейнера, но сам контейнер оставался невидимым по крайней мере четыре секунды из пяти. В те моменты, когда это проявлялось - с интервалами, которые были длиннее, чем когда-либо прежде, - становилось ясно, что повреждения были нанесены не только внешнему корпусу. Внутренний контейнер, явно совершенно чуждого изготовления и украшения, треснул и местами покоробился. Зеленая жидкость сочилась из него отдельными струйками, похожими на ритм дыхания. Контейнер - или объем пространства, который он занимал, - подпрыгивал, как незакрепленный багаж в тряском трамвае.
   - Я думала, что недоумки попали только во внешнюю часть, - сказала Фура.
   - Мы ошиблись. Или были правы, и что-то еще с ним пошло не так.
   - Это становится все более и более заметным. Напоминает мне поверхность вещницы, просвечивающую сквозь поле как раз перед тем, как оно рухнет.
   - Возможно, между этими двумя технологиями есть какая-то связь, пусть и отдаленная. Или они обе основаны на схожих научных достижениях. То, что было вершиной мастерства для мастеров четвертого Заселения, может быть хлебом насущным для щелкунчика. Не делай этого!
   Фура просунула руку в пространство, занимаемое коробкой, в те короткие промежутки времени, когда она появлялась в поле зрения. Она отдернула металлические пальцы и прижала их к губам.
   Брррр.
   - Контейнер хочет что-то сделать, - сказала Адрана. - Вот почему он дребезжит внутри, как старая стиральная машина. Возможно, он хочет открыться, но не может, потому что его заклинило снаружи.
   - Тогда мы должны вынуть его. Но только тогда, когда он будет виден. Если наши руки скользнут в пространство, которое он занимает, а затем вернется обратно... Что, по словам Лагганвора, произойдет?
   - Не обращай внимания на Лагганвора. Мы должны это сделать. - Адрана твердо посмотрела на сестру. - У нас будет только один шанс, так что не должно быть никаких колебаний. Я встану на одну сторону, ты - на другую. Мы тянем изо всех сил в течение полсекунды, и если коробка не освобождается немедленно, то отпускаем ее. Мы не можем рисковать тем, что наши руки окажутся зажатыми. У тебя и так на один палец меньше.
   Контейнер снова выплыл, пропал на секунду или две, затем вернулся. Адрана ухватилась руками за его холодный, скользкий край, жирный от зеленой пены, и потянула со всей силой и решимостью, на которые была способна. Фура сделала то же самое. Им не нужно было подавать друг другу сигналы, не нужно было обмениваться словами. На мгновение они проявили упрямство, а затем контейнер выскочил так же легко, как гнилой зуб, и упал на них как раз в тот момент, когда сестры присели на корточки.
   Фура рассмеялась. Адрана тоже. У них получилось, причем настолько идеально, насколько они могли пожелать, и у обеих все еще были почти полные наборы пальцев. Контейнер остановился перед ними и после нескольких мерцающих переходов стал полностью видимым.
   Сестры дружно вздохнули. Они почувствовали, что вот-вот что-то произойдет.
   Так оно и случилось. Контейнер издал короткий выдох, фыркнул захваченным газом - скорее сладко пахнущим, чем зловонным - и широко распахнулся, открывая своего обитателя, который дрожал, как новорожденный.
   Щелкунчик был завернут в эмбриональный кокон и покрыт слизью из того же зеленого материала, который пробивался наружу из коробки. В этой дрожащей матрице висели клейкие провода и кабели, бледные, как черви.
   - Что нам делать? - спросила Фура.
   - Помочь ему, - сказала Адрана. Она наклонилась вперед и вытащила щелкунчика из контейнера, при этом провода и кабели отвалились, оставив лишь слабые следы тех мест, где они соприкасались с инопланетянином. Он больше походил на теплую куклу, чем на по-настоящему живое существо: тяжелую, громоздкую куклу, с которой недавно играли. Конечности двигались под давлением ее объятий, и у нее возникло ощущение какого-то слабого общего шевеления в теле инопланетянина, даже когда он держал лицо прижатым к груди и животу. Как будто он выныривал из странных инопланетных снов, возвращаясь к тому, что считалось сознанием у его представителей.
   - Все в порядке? - спросил Паладин.
   - Думаю, еще слишком рано говорить, - ответила Адрана. - Но я в равной степени уверена, что ни вы, ни я, ни кто-либо другой на этом корабле не сможем ничего изменить.
   Фура повернулась лицом к шару робота. - Вы встречались со щелкунчиками, Паладин?
   - Если я когда-либо и получал такое удовольствие, то оно давно затерялось в прискорбном ухудшении моих воспоминаний. Конечно, я кое-что знаю об этом виде. Их насущные потребности не так уж далеки от ваших собственных. Они дышат схожей смесью газов, переносят схожий диапазон температур и могут питаться нашей пищей и водой - не бесконечно долго, но наверняка в течение нескольких месяцев, прежде чем недостаток определенных элементов и соединений вызовет у них ряд болезней.
   - Вы очень хорошо информированы, - сказала Адрана.
   - Напротив, я крайне плохо информирован практически обо всем. Но я бережно отношусь к тем маленьким островкам знаний, которые у меня еще сохранились.
   Щелкунчик подавал признаки дальнейшего оживления. Адрана крепко держала его, но это было неловкое объятие, которое было бы невозможно в таком мире, как Мазарил. Щелкунчик был плотным для своего размера, что указывало на толстые, тяжелые кости, а это, как она предположила, было как-то связано с местом его происхождения. Теперь короткие, но мускулистые руки и ноги начали подергиваться, как будто - отдаленно - он чувствовал, что не спит, и что его что-то сдерживает.
   - Опусти его, - мягко сказала Фура. - Я думаю, он хочет проснуться, но не совсем осознает, что его окружает.
   Адрана поставила его перед собой, позволив слабому ускорению, создаваемому парусом, опустить его на пол. У щелкунчика было две ноги и четыре руки, первые заканчивались двумя пальцами, а вторые - двумя обычными пальцами и третьим большим. Самая верхняя пара рук была прикреплена к туловищу плечами в более или менее традиционном месте, а нижняя пара, которая была немного меньше и изящнее, выступала чуть ниже подмышек верхней пары.
   Он сидел на ляжках, поджав ноги перед собой. Он был облачен, если можно так выразиться, в единственное тонкое одеяние из ажурной ткани, покрывавшее все его части тела, кроме головы с большим резонирующим шлемом. Одеяние было темно-серебристого цвета. Сквозь ткань просвечивала бледно-зеленая кожа, местами покрытая пятнами. Если одежда предназначалась для того, чтобы защитить щелкунчика во время спячки или иным образом сохранить его достоинство, то она также была достаточно открытой, чтобы провода и кабели могли проникнуть в плоть.
   Дрожь утихла, но теперь замечательная голова, составлявшая почти половину объема щелкунчика, начала отклоняться вверх. Шлем имел форму полумесяца с непрерывной выпуклой кривой, идущей спереди назад, под ней виднелась резонансная камера, а затем - менее отчетливо, поскольку она сливалась с лицом и шеей - вогнутая нижняя поверхность. Передний рог полумесяца сужался книзу, соединяясь с кончиком длинной, широкой, как у ящерицы, пасти, а задний рог выступал назад, одновременно загибаясь вниз, и поэтому ходили слухи, что щелкунчик был единственным живым существом, которое могло почесать себе поясницу своей головой. Шлем был такого же бледно-зеленого цвета, как и все остальное, но обладал очаровательным глубоким блеском, как у какого-нибудь прекрасного лакированного камня, а в крапинках угадывались оттенки синего и бирюзового. Но в нем также были большие дыры с острыми рваными краями, которые не были похожи ни на одну естественную часть физиологии этого существа.
   Щелкунчик сонно приоткрыл глаза. Их было два, по одному с каждой стороны головы, спрятанные под выпуклостью резонансной полости шлема, и каждый располагался чуть выше самой задней части рта, окруженной глубокими складками. Глаза были в основном белыми, с маленькими темными зрачками, и им было гораздо удобнее смотреть вбок, чем прямо перед собой.
   Из него вырвался влажный, похожий на кашицу звук. Через несколько секунд он сменился отвратительным хлюпаньем жидкости.
   - Что он пытается сказать? - спросила Фура.
   - Не знаю. Этот первый звук - то, как он формирует картину окружающего мира или как он пытается это сделать. Шлем - резонансная структура, и он очень хорошо приспособлен для восприятия ощущений. Но, очевидно, он сломан и не может правильно воспроизводить звуки речи.
   - На Малгрейсене было так же?
   - Нет. Мы с Лагганвором довольно легко смогли поговорить с ним. Что бы ни случилось, это, должно быть, произошло, когда мы встретили недоумков.
   Глаза щелкунчика были открыты, но залеплены желто-зеленой слизью. Он потянулся передними руками и с некоторой деликатностью вытер их. Возможно, только тогда, осознав свое положение, он изобразил весьма похвальное удивление, моргнув.
   - Вы меня понимаете? - спросила Фура громко и пронзительно, как будто обращалась к несмышленому ребенку. - Теперь вы на моем корабле. Вы договорились о перелете с нами из Малгрейсена. Мы направляемся в Тревенза-Рич.
   Щелкунчик посмотрел на сестер Несс, пристально глядя на них сначала одним глазом, потом другим, при этом извиваясь всем телом, как будто сомневался в показаниях обоих глаз без подтверждения со стороны другого. Затем он издал еще один влажный, хлюпающий, похожий на кашицу звук: ужасное хрюканье. Хрюканье усилилось, хотя смысла в этом не было никакого.
   - Мы не можем вас понять, - разочарованно сказала Адрана. - Вы помните меня, не так ли? Мы встречались с вами в торговом магазине Даркли, но по дороге в порт произошло нападение...
   Щелкунчик перестал издавать звуки и быстро повторил жест двумя нижними руками. Одной рукой он изобразил ладонь, а другой провел по ней.
   - Я могу предположить, - сказал Паладин, - что этому существу нужны ручка и бумага.
   Фура бросилась к своему столу и нашла то, что требовалось. Она поднесла предметы к щелкунчику и прижала их к его верхней паре рук. Щелкунчик осмотрел материалы на ощупь, опустив глаза и покачивая головой, а затем начал писать. Сестры Несс с некоторым изумлением наблюдали, как появлялись слова, выведенные наклонным, извилистым, длиннохвостым почерком такой безупречной аккуратности и элегантности, что это могло бы послужить примером для подражания, кропотливого и безошибочного, во время одного из самых утомительных уроков в гостиной.
   В нем говорилось:
   Мои дорогие капитаны,
   Я благодарен вам за помощь.
   Верю, что вы как можно быстрее доставите меня моим друзьям.
   Все ответы, которые вы ищете, и даже больше, можно найти в Тревенза-Рич.
   Но только с моей помощью и при моем выживании.
   В связи с этим, я должен с сожалением сообщить вам, что мне грозит неминуемая смерть.
   Возможно, времени осталось меньше, чем всем нам хотелось бы.
   Тэйзакнэйкак
  
   - Он никогда не хотел возвращаться ни в какой другой мир, - сказал Разер, проводя пальцами по белой копне своих волос. - Не потому, что не любил эти миры - он любил их всем сердцем, - а потому, что ни один из них не нравился ему больше остальных, и он сказал, что ему нравится смотреть на них со стороны. Сказал, что это самое красивое зрелище в Сообществе или за его пределами, и именно на это он хотел бы обратить свой взор с сегодняшнего дня и до захода Старого Солнца. Сказал, что мы должны найти для него запасную корпусную пластину, привязать его к этой пластине в ненужном скафандре и прикрепить обрывок паруса к ее другой стороне на расстоянии одной-двух лиг, чтобы он мог смотреть на миры, но не настолько большой обрывок, чтобы его унесло в Пустоту при первом же солнечном порыве. - Разер сглотнул, всем своим видом показывая, что предает кого-то, кому доверял. - Сказал, что не думает, что у нас будет слишком много проблем, когда его не станет, но если окажется, что проблем будет слишком много...
   - Их не будет, - сказала Фура с твердой, но доброжелательной уверенностью. - Совсем не слишком, если ты уверен, что таково было его желание.
   - Да, - ответил Разер, опуская глаза.
   - Если он рассказал тебе это, - сказала Адрана, - значит, у него была на то причина. Не потому, что он хотел, чтобы ты держал это в секрете, а потому, что мог быть уверен, что ты расскажешь, когда придет время. Ты хорошо служил ему, Разер, и хорошо служишь ему сейчас. Мы сделаем соответствующие приготовления.
   - Было бы уместно... - начал Разер.
   - Если бы пластина была с "Веселой кобылы"? - кивнула Фура, догадываясь, что он имеет в виду. - Я бы настояла на этом. Это был хороший корабль - он и останется хорошим кораблем. И мы найдем такой трос и кусок паруса, которые позволят ему держать курс на Старое Солнце. Думаю, он согреет свое лицо еще на несколько Заселений.
   Чувства Фуры были в некотором роде искренними, но в глубине души она была полна решимости сохранить нынешнюю сердечность и сделать все, что в ее силах, чтобы обеспечить ее продление. Даже если от нее требовались немного материалов, чтобы воздать должное покойному капитану, она выполнила бы его просьбу; на самом деле, она считала, что поступила правильно, потому что он вполне мог потребовать организовать что-нибудь более дорогое и хлопотное.
   Поэтому для него был собран скафандр, составленный из поврежденных или ненадежных частей, которые при этом представляли собой вполне достойное целое, а кусок обшивки корпуса размером примерно два на четыре спана был без труда выделен от ремонтных работ, выполняемых на "Веселой кобыле". Уэрранвелла облачили в скафандр и пристегнули к пластине. Трос и обычная парусина были сложены в пакет, и в присутствии обоих экипажей все это было выброшено в открытый космос с небольшим вращением, чтобы обеспечить развертывание и натяжение паруса. В течение часа пакет стабилизировался, парус начал развертываться, а Уэрранвелл служил противовесом на конце троса, обращенном к Солнцу. Еще через час, на глазах у всех, он отошел достаточно далеко от соединенных кораблей, чтобы оказаться на грани невидимости. Теперь он вращался вокруг Старого Солнца, его орбита была непредсказуема, ее средний диаметр постепенно увеличивался, но так медленно, что могло пройти много столетий, прежде чем он исчезнет из поля зрения обычных кораблей, и в любой момент какой-нибудь добрый капитан мог найти его труп и подтолкнуть обратно, к свету и жизни Сообщества, понимая, что, хотя этот человек, возможно, и не желал погребения ни в каком другом мире, он не покидал их.
  

12

  
   Топор Тиндуфа опустился по чистой дуге. Когда он разрубил последний трос, раздался толчок, мгновение странной паузы, а затем два корабля медленно отплыли друг от друга.
   Приглушенный радостный возглас перекрыл сигнал ближней радиоречи, эхом отдавшийся в шлемах и отсеках.
   Никто не торопился забираться обратно на борт обоих кораблей. "Веселая кобыла" все еще не разворачивала полностью паруса, и для этого самого опасного этапа отделения "Мстительница" задействовала большую часть собственных парусов. Ни один из кораблей не разгонялся, и расстояние между их корпусами увеличивалось чрезвычайно медленно. Прошло несколько часов, прежде чем они оказались слишком далеко друг от друга, чтобы их экипажи могли передвигаться между ними в скафандрах, и несколько дней, прежде чем стало неудобно пользоваться катером. Тем не менее, по мере того, как соответствующие члены экипажей перемещались туда-сюда, приводя в порядок ослабленные тросы и закрепляя инструменты и материалы, возникало ощущение, что сделанное нельзя отменить, и чем скорее это разделение завершится формальностями назначения капитана, тем лучше.
   - Ты решила, что я должна взять "Веселую кобылу", - сказала Адрана. - Ты когда-нибудь рассматривала альтернативу?
   - Так и было, всего на три секунды. - Фура помолчала, постукивая кончиком ручки по промокашке. - Признай это, дорогая: они никогда не приняли бы меня так близко к сердцу, как тебя. Это я поднялась на борт с оружием и выглядела так, будто собиралась им воспользоваться.
   - А пока что ты получаешь единоличное командование этим кораблем и монопольный доступ к Паладину.
   Фура выглядела обиженной. - Я дарю тебе корабль, сестра, но вряд ли ты можешь претендовать на то, что получишь все по полной программе. - Она фыркнула. - К тому же, это отличный корабль - в гораздо лучшем состоянии, чем когда мы его нашли. Конечно, если тебе не нравится идея иметь собственный корабль...
   - Мне он очень нравится, но не тот механизм, с помощью которого я получила его в свое распоряжение.
   - Что сделано, то сделано.
   - Да, и если бы только все наши трудности можно было так же легко преодолеть. - Адрана напряглась, словно готовясь к выполнению какой-то тяжелой обязанности. - Я возьму корабль - и едва ли могу отказаться, учитывая, как упорно ты намерена держаться за "Мстительницу". Но есть определенные условия.
   - Естественно.
   - Я должна совершить более быстрый переход и прибыть раньше "Мстительницы". До Тревенза-Рич всего три недели пути, если погода будет хорошей, и у нас не возникнет никаких проблем. Возможно, вы отстанете от нас всего на неделю, но в том, что касается Тэйзакнэйкака, задержки быть не может. Поэтому он должен пойти со мной. - Она перевела взгляд на импровизированную кроватку, которую они соорудили для него, в которой инопланетянин сейчас - судя по издаваемым им неровным, влажным, похожим на храп звукам, - пребывал в каком-то состоянии дремоты. - Эддралдер не сможет ему помочь, в отличие от Стрэмбли, но есть реальный шанс, что его друзья смогут что-то сделать, если мы доберемся до них достаточно скоро. Кроме того, я несла ответственность за него с самого начала и продолжаю нести ответственность сейчас. Я не брошу его на произвол судьбы на "Мстительнице".
   - И все же ты бросила бы Стрэмбли?
   - Я этого не говорила. Мы обе знаем, что ее шансы очень мало зависят от того, на каком корабле она находится или как быстро ее доставят на Тревенза-Рич. Хотя у нее есть небольшое преимущество, когда она находится рядом с Эддралдером, на случай, если потребуется операция.
   - Это кажется... приемлемым, - сказала Фура.
   - Хорошо. Я ожидала, что ты будешь возражать, и это заставляет меня задуматься, чего же ты от меня хочешь.
   Фура воткнула ручку в чернильницу и открыла один из своих многочисленных дневников, придавливая его магнитным пресс-папье. - Ничего особенного. Я просто подумала о подробном расписании наших двух кораблей и о том, от кого из нас будет больше пользы. Какое-то время мы, возможно, сможем передавать сигналы друг другу с помощью оптического телеграфа, но на больших расстояниях это будет затруднительно, и в любом случае его следует использовать только для экстренной связи. Очевидно, что об использовании радиоречи не стоит и заикаться. Неизбежно наступит момент, когда мы не сможем общаться даже по телеграфу, и каждая из нас останется в полном одиночестве, если не считать мудрых советов тех, кто рядом с нами. Вот почему я бы хотела, чтобы ты приняла Прозор. Она хитра, владеет многими навыками, и, я думаю, в команде Уэрранвелла ее любят. Взамен я должна взять мальчика, Разера.
   - Почему именно Разера?
   - Потому что, дорогая, у тебя не будет черепа, а у меня он останется.
   - Мы это обсуждали. У тебя может быть Разер, но только в качестве руководства по использованию этого черепа. Он вообще не должен им пользоваться, и я бы посоветовала тебе не использовать его, кроме как в экстренных случаях. Но у меня не будет Прозор.
   Это вызвало острый, насмешливый взгляд Фуры. - Ты что-то имеешь против нее?
   - Отнюдь нет. Она мне очень нравится. Думаю, она тебе тоже нравится, но ты считаешь, что она оказывает неприятное и сковывающее влияние на твои поступки: совесть, которую ты скорее отправила бы на другой корабль.
   Фура дернулась. - Ты и вполовину не знаешь меня так хорошо, как тебе кажется, сестра.
   - Я знаю тебя на треть, и этого достаточно. Прозор остается с тобой, я заберу Лагганвора.
   - Он был моей добычей, а не твоей.
   - Ты нашла его, восхищалась им, как новой блестящей шляпной булавкой, а потом он тебе наскучил. Как только его данные привели тебя к Скряге, ты больше не нуждалась в его услугах.
   - Немного грубовато, - признала Фура. - Но не так уж далеко от истины. - Она подняла ладонь, словно даруя редкое прощение. - Он может быть твоим.
   Не было ни прощального поцелуя, ни объятий. Но Адрана взяла сестру за руку, и какое-то мгновение они смотрели друг другу в глаза, испытывая головокружительное удивление от того, что путешествие привело их к этому моменту: к расставанию, когда каждая из них собиралась единолично командовать полностью оснащенным солнечным парусником.
   - Я с нетерпением жду нашей встречи, - сказала Адрана.
   - Я тоже, - ответила Фура. - Мой последний визит в Тревенза-Рич закончился на довольно неприятной ноте. Не хочу, чтобы история повторилась.
  
   Адрана просматривала книги и журналы, складывая в прочную кожаную сумку все, что, по ее мнению, могло ей понадобиться и без чего Фура вполне могла обойтись. Библиотека капитана Уэрранвелла была далеко не так хорошо обставлена, как на "Мстительнице", и вскоре должен был наступить момент, когда было бы непрактично запрашивать информацию, касающуюся вопросов навигации или работы капитана корабля.
   Она чихнула, перелистывая страницы потрепанной, но в остальном вполне исправной "Книги миров", и открыла запись о Тревенза-Рич:
   Мир-веретено с некоторой скромной известностью. Его известность в немалой степени обусловлена особенностью его орбиты, которая является весьма эксцентричной по сравнению с обычными обитаемыми небесными телами, составляющими Сообщество. Поскольку в любой момент времени он может находиться в пределах тридцать пятой процессии или на значительном расстоянии от нее, потенциальному путешественнику рекомендуется ознакомиться с надежными справочными таблицами, прежде чем отправляться в путешествие, которое может оказаться длительным и дорогостоящим. На слова экипажей полагаться не следует.
   При длине примерно в десять лиг от края до края и очень благоприятно расположенный с точки зрения обеспечения гравитации, Тревенза-Рич имеет, по данным последней переписи, население в один и две десятых миллиона человек...
   - Ты собиралась попрощаться, девочка, не так ли? Или планировала сбежать на свой новый корабль и надеяться, что я ничего не замечу? Мне сказали, что я не самый подходящий кандидат для тебя.
   Адрана захлопнула книгу. С ее страниц поднялось облачко пыли, и она сунула ее в сумку.
   - Я бы очень хотела, чтобы ты была на этом корабле, Проз.
   - Тогда почему мне пришло в голову, что я остаюсь на борту этого корабля, а мистер Лаг занимает мое обычное место на другом?
   Адрана застегнула сумку. На данный момент у нее было достаточно книг.
   - Ты была бы полезна любой команде, Проз. Если бы я выразила твердое предпочтение твоей компании, а Фура уступила, ты бы донимала ее точно такими же вопросами. Дело в том, что ты здесь только одна, и на каком корабле ни была бы, все равно окажешься в затруднительном положении.
   - Что ж, если ты хочешь мне польстить...
   - Нет, ты слишком мудра и уверена в себе, чтобы поддаться на уговоры. Я просто констатирую факты. Ты так же полезна для корабля, как хорошо отлаженный локатор или отличный рулевой. Но у кого-то из нас должна быть ты, а кто-то должен обойтись без тебя. Выбор сделан. - Она слегка пожала плечами. - С таким же успехом это можно было решить, бросив кости.
   - И этот бросок костей - это в равной степени относится и к мистеру Лагу?
   Адрана напряглась. - Вы - естественные двойники, - осторожно сказала она. - Если на одном корабле не хватает Прозор, Лагганвор может быть какой-то компенсацией.
   - Фура говорит, что ты умоляла дать тебе возможность взять мистера Лага.
   - Это не так. ... - резко начала Адрана, но тут же замолчала и продолжила более примирительным тоном. - Это не так. Я обещаю тебе это как друг. Мы поменялись ролями. Если уж на то пошло, я была той, кто принес жертву. Ты знаешь, какой сильной может быть Фура, когда она настроена на результат.
   - Знаю, какими сильными можете быть вы обе, - сказала Прозор.
   - Уверяю тебя, в том, что я выбрала Лагганвора вместо тебя, нет никакого злого умысла. Кроме того, такое распределение экипажей - это всего лишь удобство, пока мы не доберемся до Тревенза-Рич. После этого карты могут быть перетасованы. Я даже не думаю о том, что это единоличное командование будет постоянным.
   - Значит, я тебе не нужна, и это никак не связано с тем, что ты хочешь его больше?
   Адрана вздохнула. - Насколько хорошо мы знаем друг друга? Я бы предпочла одну тебя сотне таких, как он.
   - Напрашивается вопрос, девочка... почему ты хочешь, чтобы он был с тобой? Возможно, я немного не в себе за последние несколько месяцев, но не думаю, что это из-за того, что ты в восторге от парня. - Она прищурилась. - Тебе не нравится этот малый, не так ли?
   Адрана тонко улыбнулась. - Нет... определенно нет.
   - Но ты же хочешь, чтобы он был рядом. Что ж, он полезен, я согласна. Но это еще не все, не так ли?
   - Уверяю тебя, в этом нет ничего особенного.
   - Дело в том, что я не такой уж новичок, чтобы не заметить кое-что. Ты очень внимательно следишь за мистером Лагом. Ты всегда так делала, почти с того дня, как он появился на борту.
   - Он был бывшим партнером Бозы Сеннен. Нам всем следовало не спускать с него глаз.
   - Но тебе - особенно. В Малгрейсене ты отправилась за покупками с мистером Лагом, а не со своей сестрой.
   - Возможно, нам с Фурой было выгодно провести несколько часов порознь. Не раздувай это больше, чем нужно, Проз.
   - Вам предстоит провести в разлуке больше нескольких часов, это точно. Но ты все равно хочешь, чтобы мистер Лаг был там, где сможешь за ним присматривать. Что ж, я больше не буду соваться туда, куда меня не просят.
   - Спасибо, - коротко поблагодарила Адрана.
   - Но скажу вот что: если есть достаточные основания полагать, что ему нельзя полностью доверять, тебе следовало бы довериться старине Проз. Я была бы честной с тобой... даже поняла бы. И если бы оказалась вынуждена скрывать что-то от своего капитана... от одного из моих капитанов, то сказала бы, что это не в первый раз. - Прозор сунула руку под воротник и потянула за кожаный шнурок. Она вытянула маленькую коробочку в форме пилюли, обтянутую темно-синим бархатом. - Я храню это при себе достаточно долго; с таким же успехом могу передать кому-нибудь, кому это может принести пользу. Если он доставит тебе неприятности, ты можешь подумать о том, чтобы надавить на коробочку. Это его не убьет, но может поставить малого в невыгодное положение, если понимаешь, о чем я.
   Адрана была поражена своей ложью Прозор. Тем хуже было то, что Прозор почти угадала правду - возможно, даже полностью угадала ее - и все же Адрана отказывала ей в правдивом признании, которое ей следовало бы сделать. Это было все, что она могла вынести, чтобы не признаться в своем положении прямо сейчас.
   Но она не смогла. Независимо от того, насколько она доверяла Прозор, секрет, которым она делилась, был под угрозой.
   - Мне не нужны подарки, Проз. Мы не прощаемся. Просто на несколько недель отправимся на разных кораблях.
   - Но ты все равно возьмешь это. - Прозор раскрыла ладонь Адраны и вложила в нее коробочку. - Ничего особенного, просто огненный шарик. Но в наши дни это редкость, и я всегда думала, что было бы обидно, если бы он не пошел на достойное дело.
   - Я не заслуживаю этого, - тихо сказала Адрана, и если это и следовало признать, то только так.
   Возможно, этого было достаточно.
   - Тем не менее, возьми его, девочка. - Прозор сжала пальцы Адраны, держащие коробочку. - И мы прощаемся. Это не значит, что мы прощаемся навсегда. Просто путешествуй с пользой. И я хочу, чтобы ты хорошо путешествовала.
   Адрана снова открыла свою сумку и положила коробочку внутрь, рядом с Книгой миров.
   - Счастливого пути, Прозор. Увидимся в Тревенза-Рич.
  
   В течение дня после разделения оба корабля собрали обновленные экипажи в своих корпусах. Катер совершил последний переход, передав несколько последних припасов с "Мстительницы" на "Веселую кобылу", прежде чем вернуться на свое судно-носитель. Незадолго до последнего контакта доктор Эддралдер предложил своей дочери перейти на другой корабль, но Фура без обиняков отвергла это предложение. Эддралдер сказал, что на обоих кораблях было бы полезно иметь кого-то, кто хоть немного разбирается в медицине, и, хотя в этом аргументе был свой резон, Меррикс была парой рук, потерять которые Фура не могла себе позволить. Кроме того, как признала Адрана, главной мотивацией Эддралдера было убедиться, что его дочь находится на корабле, который, по его мнению, имел наилучшие шансы добраться до порта без риска, и, по его мнению, этот корабль не был "Мстительницей".
   И вот, когда их списки были составлены, а капитаны официально вступили в права, два корабля наконец оказались достаточно далеко друг от друга, чтобы каждый из них мог полностью развернуть паруса без риска столкнуться. Это было суровое испытание для любого экипажа в любое время, но вдвойне тяжелое для корабля, который недавно был отремонтирован и чьи особые новые недостатки еще не были выявлены.
   Для Адраны Ласлинг был новым парусным мастером, и у него были все стимулы для того, чтобы работа проходила без осложнений, и так оно и оказалось. Ласлинг то и дело прерывал работу, приглядываясь к тензометрическим датчикам и шкалам крутящего момента, и дважды выходил наружу, чтобы провести проверки и регулировки, которые можно было выполнить только в вакууме, и в экстренные моменты советовался с Меггери, поскольку специалистка по ионам могла ускорить или прервать процесс элегантным или неуклюжим сотрудничеством. Один раз он подал знак Тиндуфу, и двое мужчин заговорили на странном и специфическом жаргоне своих схожих профессий, поскольку Тиндуф мог быть в курсе проблем, с которыми теперь столкнулся Ласлинг.
   Но, несмотря на эти перерывы, ни на одном этапе процесса не возникло серьезных заминок, и работа по разворачиванию и натяжению обычного, а не улавливающего, паруса теперь казалась Адране довольно непримечательным и серым делом. В ближайшие дни - и даже недели - должен был начаться постепенный процесс настройки и усовершенствования механизмов, который потребовал бы многих часов работы в вакууме, но он был частью обычной работы любого корабля и экипажа, и в любом случае имел дополнительное преимущество - не позволял людям слишком сильно нервничать из-за ограничения свободы.
   Пока все это происходило, у команды "Мстительницы" были свои собственные паруса, о которых нужно было позаботиться, и, поскольку вскоре она должна была пройти проверку как дружественный капер, а не как существо, подстерегающее в засаде и тени, "Мстительнице" пришлось сменить часть своего снаряжения на такие же обычные паруса, какие украшали "Веселую кобылу". Они делали это и раньше, на подходе к Колесу Стриззарди, Скряге и Малгрейсену, но в последние месяцы передвигались в основном на одних улавливающих парусах, за исключением тех случаев, когда навигация требовала иного, и теперь это черное совершенство было омрачено появлением квадратных лиг очень чувствительных к бликам зеркально-ярких парусов, которые было легко обнаружить на больших расстояниях.
   Альтернативы не было. Как только оба корабля оказались в зоне досягаемости локаторов Тревенза-Рич, а это могло произойти раньше, чем ожидалось, они должны были выглядеть совершенно безобидно. Возможно, им также потребуется пройти проверку с более близкого расстояния, вот почему команде "Мстительницы", как только они закончили с парусами, вскоре пришлось маскировать свои орудийные порты пропитанными смолой и краской покровами. Опять же, это была работа, которую они выполняли раньше и которая в какой-то степени была лишь частично сокращена недавними договоренностями.
   Вскоре корабли разделяла тысяча лиг, а чуть погодя, когда солнечный ветер подул на их паруса, и десять тысяч. Это было расстояние, большее, чем может легко постичь средний разум, но все же это была лишь малость по сравнению с пятьюдесятью миллионами лиг, которые отделяли одну сторону Сообщества от другой.
   И даже это было ничто - меньше, чем ничто, по сравнению с необъятностью холодной Пустоты, в которой плавало Сообщество, яркое и крошечное, как освещенная на мгновение пылинка, когда она плыла в огромном, бездумном одиночестве тьмы и безмолвия.
  
   Самыми нежными прикосновениями она попыталась разбудить инопланетянина в его кроватке. Щелкунчик издавал неприятные булькающие звуки, пока спал, - если это действительно было точным названием для его состояния, - и, хотя она хотела, чтобы он постоянно находился в ее каюте, ей пришлось заткнуть уши затычками, если она хотела хоть о чем-то подумать.
   - Тэйзакнэйкак. Пожалуйста, проснитесь.
   Вуга парил у нее за спиной, наблюдая, скрестив руки на груди. - Вы не думали, что было бы лучше оставить его на Малгрейсене?
   - Несмотря на этот храп, - сказала Адрана, - я не жалею, что он с нами. Но было бы намного проще, если бы его не беспокоила эта травма.
   - Вам намного легче, когда не приходится мириться с этим бульканьем?
   - Ради нас обоих, Вуга, не стану отрицать, что в этом есть доля корысти. Я начинаю слышать это фырканье во сне. Вы действительно думаете, что сможете помочь ему?
   - Об этом он должен судить сам. На моей совести и так достаточно забот, чтобы добавлять еще и смерть инопланетянина.
   - Мы постараемся, чтобы до этого не дошло. Но он болен, и я думаю, что это вмешательство может ему немного помочь. - Она потрясла инопланетянина более энергично, пока его глаза не открылись и не стали прищуренными. Тэйзакнэйкак раскрылся из скрюченной формы, которую он принимал во время сна, распрямил свои шесть конечностей и вытянул две верхние пары. От него исходил сладковатый, слегка затхлый запах, как от крошек на дне коробки для торта. - Тэйзакнэйкак, пожалуйста, проснитесь. У этого человека есть кое-что, что может помочь вам почувствовать себя лучше.
   Она передала инопланетянину блокнот и ручку. Он нащупал и то и другое и написал:
   Я не думаю, что это тот же корабль.
   - Это так, - ответила она. - Я управляю другим судном, "Веселой кобылой", и этот человек, Вуга, - один из членов его команды.
   Наша договоренность аннулирована?
   - Нет, мое обещание вам остается в силе. "Мстительница" следует за нами по пятам, и где-то позади обоих наших кораблей находится вражеская эскадра. Мы с Арафурой согласились, что лучший способ доставить вас в Тревенза-Рич - подняться на борт этого корабля и совершить как можно более быстрый переход. Мы уже четыре дня плывем разными курсами - вы все это время были без сознания, иначе я сообщила бы вам о наших планах.
   Пожалуйста, не будите меня больше. Очень скоро я снова засну и постараюсь беречь силы. Если я не умру, когда мы доберемся до Тревенза-Рич, верните меня в коробку для консервации. Она очень сильно повреждена, но эффекторное вытесняющее устройство может функционировать достаточно долго, чтобы переправить меня в тот мир. Оказавшись там, вы должны связаться с моими друзьями - если они не свяжутся с вами первыми.
   - Тэйзакнэйкак, я бы не стала будить вас без веской причины. Я знаю, что с вашим шлемом случилось что-то очень плохое. Вы не можете формировать чувственную картину и произносить звуки обезьяньей речи.
   Его ручка снова задвигалась.
   Вы разбудили меня, чтобы напомнить об ужасе моего положения?
   - Вуга, покажите ему.
   Вуга неуверенно шагнул вперед. Он опустился на колени рядом с Адраной у кроватки щелкунчика и расстегнул свой фартук, высыпав на него набор инструментов и материалов. - У меня есть умная смола, ваше инопланетство. Это редкий материал, и обычно мы берегли его для экстренных случаев... но я полагаю, что если что-то и считается таковым, то это вы.
   Смола?
   - Скажите ему, Вуга.
   - Это называется быстростекло. Если у вас на визоре образовалась трещина, вы смешиваете немного и наносите ложкой. Жидкость стекает в трещину и заполняет ее. Но это еще не все. Она знает, что нужно делать. Если на визоре есть изгиб, она будет иметь такую же форму. А после высыхания, которое занимает всего несколько минут, приобретает тот же цвет и прозрачность, что и старый материал. Настолько хорошо, что вы никогда не увидите, где заканчивается старое и начинается новое.
   Инопланетянин посмотрел на нее снизу вверх. Хотя его глаза были маленькими и играли лишь второстепенную роль, ей показалось, что она увидела в них отчаянную надежду; страстное желание, сдерживаемое только ужасным страхом, что то, что ему предлагают, может оказаться обманом или призраком.
   - Вуга подумал, что этой смолой можно было бы запечатать ваш шлем, - сказала Адрана. - У нас в запасах ее не так уж много - это технология девятого Заселения, поэтому она очень ценна, - но он измерил количество и считает, что ее достаточно, чтобы исправить урон. Если быстростекло работает с живой тканью так же хорошо, как с инертной материей, оно должно восстановить ее с теми же резонансными свойствами. Вы снова сможете чувствовать и говорить.
   Но есть риск.
   - Да... да, есть. Возможно, вы знаете это лучше меня, Тэйзакнэйкак, но я не думаю, что это когда-либо пытались сделать с живым организмом. Не говоря уже о щелкунчике.
   Вам нужно мое согласие.
   - Более того, - сказала Адрана. - Это деликатный вопрос, Тэйзакнэйкак, но это необходимо сказать. Когда мы встретимся с вашими друзьями, а я надеюсь, что мы встретимся, для всех заинтересованных сторон будет лучше, если вы останетесь живы. Но если это не так.  что ж, тогда я была бы очень рада получить от вас письмо, написанное рукой, которую невозможно подделать, и освобождающее нас от какой-либо ответственности за вашу смерть.
   Инопланетянин медленно кивнул. Он нацарапал свой ответ.
   Вы правы. Это действительно деликатный вопрос.
   - И что с того, Тэйзакнэйкак?
   Скажите своему мастеру, чтобы он приготовил смолу. Когда она будет готова, вы получите гарантийное письмо.
  
   Листок бумаги был сложен вдвое, как любовная записка, а затем засунут в щель между дверью в каюту капитана и герметичной переборкой, в которую она была вделана. На секунду, когда Фура увидела его, ей показалось, что это какой-то маленький бледный мотылек, который каким-то образом прилетел с ними из других миров, совершенно незамеченный до этого момента, и беспомощно бьющийся о дверь.
   Она извлекла его с ювелирной деликатностью, отнесла к своему столу, открыла и положила перед собой, освещенная розовато-красным светом Паладина. Даже развернутый, он представлял собой небольшой прямоугольник бумаги, по-видимому, оторванный от уголка дневника, и на нем была всего одна строчка. Слова были выписаны аккуратно, и она узнала почерк Меррикс, которым та записывала наблюдения в смотровой.
   В сообщении говорилось:
   Мой отец не сказал вам всей правды.
   Вот и все.
   Этого было достаточно.
   Она открыла ящик стола и достала футляр с флаконами и маленьким стеклянным шприцем. Она приняла шестьдесят пять доз, из которых шестьдесят три были введены ей Адраной. Последние две, с тех пор как корабли разошлись, она сделала сама - неуклюже и нерешительно, но в конечном итоге добилась успеха. Она могла бы обратиться к Эддралдеру или даже к Прозор, но теперь, когда Адраны не было дома, не видела причин отказываться от стремления к независимости.
   Она уже дошла до половины седьмого флакона, осталось только три полностью заполненных емкости. Тридцать пять доз - это меньше половины того, что она уже использовала, но этого хватит еще на семьдесят дней, если она будет придерживаться своего нынешнего режима. "Веселая кобыла" прибудет в Тревенза-Рич через три недели, "Мстительница" - через четыре, в зависимости от погоды и корректировки курса. И все равно у нее останется запасов примерно на месяц.
   Месяц - это долгий срок, - сказала она себе. - За месяц можно было бы достичь очень многого.
   - Я собираюсь повидаться с Эддралдером, Паладин, - сказала она. - Позвоните мне, если что-нибудь возникнет на ваших приборах или в смотровой.
   Она занесла записку Меррикс в свой журнал и покинула капитанскую каюту. Она прошла через камбуз, по желто-зеленым коридорам, освещенным светолозой, мимо батарей маг-пушек и оборудования для управления парусами и спустилась в каюту милосердия.
   Она собралась с духом перед входом, ожидая неприятного запаха - ей хорошо помнилось зловоние от первой раны Стрэмбли, когда та начала затягиваться, - но сейчас ничего этого не было, только стойкий химический запах зелий и дезинфицирующих средств.
   Стрэмбли была неплотно привязана к кровати под легкими простынями, а Меррикс измеряла ей температуру, когда пришла Фура. Ее глаза были открыты, а лицо повернуто к Фуре, когда она вошла в комнату. Но выражение ее лица не изменилось, оно оставалось совершенно бесстрастным и не выражало интереса.
   - Никаких изменений не произошло, - сказал Эддралдер, поднимая глаза от медицинского альманаха, прежде чем заложить страницы закладкой. - Я бы сообщил вам, если бы было о чем сообщить.
   - Стрэмбли? - спросила Фура.
   Лицо ее выразило чуть большую внимательность, но взгляд, казалось, был устремлен куда-то за пределы Фуры, на что-то далекое и любопытное. - Когда капитан Траско приедет навестить меня? - спросила Стрэмбли, произнося слова полушепотом. - Сказали, что он придет.
   - Капитан Траско не придет, - ответила Фура. - Он давно мертв, Стрэмбли. Разве ты не помнишь?
   - Они сказали, что он придет.
   - Он умер. Теперь я твой капитан. Капитан Фура Несс. Ты знаешь, на каком корабле находишься?
   Стрэмбли изобразила недоумение, затем на ее лице появилась внезапная и сбивающая с толку улыбка. - Я знаю, какой корабль! "Ночной разбойник"! "Дама Скарлет"! Боза Сеннен взяла нас к себе в команду!
   - Нет... не этот корабль. Когда-то он был таким, но не сейчас.
   - Я вижу в тебе глоуи, капитан! - Она подняла руку, указывая на Фуру, и на ее лице появилась все та же улыбка. - Я вижу тебя! У тебя все хорошо и блестит, не так ли? У тебя блестящие глаза!
   Вполголоса Эддралдер сказал: - Время от времени она приходит в себя, но периоды замешательства становятся более частыми, чем ясность сознания. В другое время находится без сознания. Я бы не назвал это сном в точном смысле этого слова. А когда приходит в сознание, то жалуется на ужасный холод.
   - Значит, это лихорадка - признак того, что ее организм борется с инфекцией.
   - Лихорадки нет, - ответила Меррикс. - Повышенной температуры нет. Никаких признаков инфекционной реакции.
   - С ней что-то не так.
   - В этом, - сказал Эддралдер, - мы можем не сомневаться. Но что бы ни происходило с ее раной в начале, когда она воровала мазь из моих запасов, эта фаза прошла. Ее тело перестало сопротивляться. Как будто оно принимает неизбежное - что трансформация будет продолжаться, безостановочно.
   - Можно посмотреть?
   Эддралдер приподнял простыню так, чтобы была видна нога Стрэмбли. Фура контролировала свою реакцию, хотя для этого потребовалось немалое усилие воли. Если был хоть малейший шанс, что Стрэмбли осознает что-то из этого, она не хотела чрезмерно расстраивать ее. Но, возможно, ее молчание и напряженное самообладание были бы достаточным признаком того, что Стрэмбли поняла, что не все в порядке.
   В последний раз, когда она видела рану - как бы она ни называлась, - кожа Стрэмбли была прозрачной, а под ней виднелся намек на бесцветные хрустальные глубины. Теперь эта точка трансформации распространилась почти на всю ее нижнюю часть ноги. От пальцев ног до колена кожа стала восковой и бесцветной, а большая область вокруг первоначальной раны приобрела знакомую прозрачность, так что под ней стали видны такие же бледные и стекловидные структуры. На конечностях все еще были признаки неповрежденной ткани, которая выглядела на удивление нетронутой, без каких-либо видимых признаков некроза.
   - Как кровь достигает этих участков?
   - Она не достигает, - сказал Эддралдер. - По крайней мере, этого не может быть, судя по тому, что мы видим на трансформированных участках. Тем не менее, каким-то образом жизнь и нервная функция сохраняются, пока прозрачность не проникает внутрь и не трансформируется. Что она и делает, причем довольно неустанно.
   Фура снова посмотрела на Стрэмбли.
   - Вы должны это убрать. Она была права. Это превращает ее в... во что-то другое.
   - Призрачный габбинс, - тихо произнесла Меррикс.
   - Я стану призраком! - радостно воскликнула Стрэмбли. - Такова моя судьба! Я бы хотела, чтобы у меня были такие красивые блестящие глаза, как у тебя, но для меня это призрачный габбинс! Теперь у меня в костях стекло! Стекло проникает мне в голову! Мелкое рыбье стекло! Скоро ты меня не увидишь!
   - Она сошла с ума.
   Эддралдер не стал ей перечить.
   - Если она справится, и полностью, это может быть милосердием. Но в ней еще осталось достаточно сил, чтобы понять свое затруднительное положение.
   - Может ли мефрозин помочь ей?
   На лице Эддралдера промелькнуло удивление. - Я уже отвечал на этот вопрос.
   - Вы сказали, что в литературе не так уж много информации, позволяющей предположить, что он может быть полезен. Что наводит меня на мысль, что что-то должно быть, иначе вы бы категорически все отрицали.
   - Я сказала ей, - сказала Меррикс. - Я нашла главу, которую ты читал, и увидела, что в ней говорится о возможности применения мефрозина в случаях прогрессирования заболевания.
   - Тебе не следовало этого делать, - сказал Эддралдер.
   Меррикс повернулась к нему со спокойным вызовом.
   - Это была правда.
   - Она права, доктор? - спросила Фура. - Это может как-то помочь Стрэмбли? И не вините Меррикс: если есть хоть малейший шанс, что это поможет, она была права, что дала мне знать.
   - Шансов практически нет. Вот почему я не стал доводить это до вашего сведения. Кроме того... даже если бы я доверился этим старым рассказам...
   - Что? - резко спросила Фура.
   - У вас не осталось достаточного количества мефрозина.
   - Разве это не зависит от того, сколько ей нужно? С этого момента я могла бы начать выделять для вас часть своих запасов.
   - Это работает не так. Дозу нужно ввести за один прием, а не распределять на недели.
   - Скажи ей, - посоветовала Меррикс.
   - Нет ни одного сообщения об успешном вмешательстве с применением менее десяти единиц. И это исключение. По немногим оставшимся историям... тем, которым я приписал бы хоть какую-то достоверность... двадцать единиц, по-видимому, являются минимальной эффективной дозой.
   - У меня осталось тридцать пять единиц, доктор. - Она с трудом сглотнула. - Таким образом, у меня останется пятнадцать. Это могло бы помочь мне добраться до Тревенза-Рич, но в обрез. И если бы мы задержались или мне нужно было увеличить частоту приема...
   - Вот почему я дал вам тот ответ, когда вы спросили в первый раз.
   Фура опустила взгляд на свою руку из плоти. Под кожей мерцали едва заметные желто-зеленые волоски и завитки фосфоресцирующего света. Она знала, что это отразилось на ее глазах и лице, выдав смятение ее эмоций; столкновение ожиданий с реальностью, стыд и страх, которые она испытывала за себя.
   - Если бы у меня было больше запасов... 
   - У вас их нет, - ответил Эддралдер. - И на этом все.
  

13

   Лагганвор закинул ногу на ногу, поставив ботинок на край стола. Он только что вернулся снаружи, где помогал Ласлингу с регулировкой такелажа, и был полон невыносимой самоуверенности человека, который проделал тяжелую дневную работу и хотел, чтобы об этом узнал весь мир.
   - Я заглянул к Вуге, когда поднимался по шлюзу, - сказал он, откидывая назад прядь мокрых от пота волос. - Он сказал мне, что с нашим пассажиром все прошло хорошо. Для всех нас будет облегчением, если по всему кораблю не будет разноситься это адское фырканье.
   - Еще слишком рано говорить об этом, - ответила она, раздраженная его легкомыслием. - Вы были со мной, когда мы давали клятву Тэйзакнэйкаку. Я ожидала, что среди остальных у вас будет хоть капля сочувствия.
   - О, я вам искренне сочувствую. После всех этих неприятностей с недоумками я был бы безутешен, если бы бедняга умер у нас на руках. - Он рассеянно грыз ноготь. - Но вы говорите, что он еще не вышел из игры?
   Адрана покачала головой. Она недавно вернулась из лазарета, где ухаживала за инопланетянином, и знала, что для преждевременного празднования нет причин.
   - Вуга приложил быстростекло к поврежденным частям его шлема. Это было... явно неудобно для Тэйзакнэйкака. Было похоже, как если бы его задушили или при жизни надели посмертную маску на лицо. Он метался по каюте, пытался смахнуть с себя стекло, пока оно застывало. Потом стал намного тише.
   - Надеюсь, не слишком тихо. Я не врач, но у очень, очень тихих существ часто оказывается много общего с мертвыми существами.
   - Он не умер. Я приложила зеркальце к его рту и увидела явные признаки жизни. Думаю, смогла бы обнаружить сердцебиение, если бы поискала достаточно тщательно. На самом деле они не так уж сильно отличаются от нас.
   - Они инопланетяне. Они не могли бы быть более необычными, даже если бы были сделаны из сахара.
   - Поскольку вы упомянули недоумков и, очевидно, уже были знакомы с подобными им, то можете ответить на вопрос, который не дает мне покоя с тех пор, как мы покинули Малгрейсен.
   - Я постараюсь.
   - Как могут жить недоумки? Вы сказали, что они были временными агентами, сшитыми из кусочков нас и кусочков инопланетян. Я тоже видела эти кусочки. Но не понимаю, как может быть возможна какая-либо жизнь, даже пародийная имитация, если все мы такие разные, как вы утверждаете.
   - Инопланетная наука, моя дорогая Адрана. Наша задача - не понимать. Если это нас не убивает, это полезно. Если мы можем использовать это, тоже полезно. Если можем использовать это и иногда получать прибыль, особенно полезно.
   - Рада, что вы довольствуетесь невежеством. Я - нет.
   Он покачал головой в тихом раздражении. - Перестанут ли сестры Несс когда-нибудь придираться к мелочам?
   Он имел в виду критику, но она восприняла это в противоположном смысле, и ей пришлось приложить немало усилий, чтобы не покраснеть от гордости.
   - Нет, пока мы дышим. Я не смогла бы жить так, как вы, ни разу не подвергнув сомнению свой мир.
   Он оглядел спартанскую каюту бывшего капитана Уэрранвелла. - И все же, этот допрос так хорошо удался вам обоим. У вас потрепанный корабль, сомнительный пассажир, который еще может погибнуть из-за вас, команда с явно неоднозначной репутацией, и, кроме того, за вашу голову назначена награда. Что касается вашей сестры, то ее положение едва ли лучше вашего собственного. У нее может быть темный, быстрый корабль с туповатым роботом вместо мозга, но она не может его нигде причалить; его преследует немертвый безумный дух, и там находится дюжина или больше полностью вооруженных кораблей эскадры, намеревающихся уничтожить его... - Он втянул воздух сквозь зубы и цокнул языком.
   - Если бы Паладина можно было перенести, - сказала Адрана, - я бы с радостью взяла его с собой на борт этого корабля. - Она сердито посмотрела на него. - Не будете ли так любезны убрать ботинок?
   Он опустил ногу и стер пятно лака с края ее стола. - Вы хотели обсудить что-то еще, кроме онтологического статуса недоумков и плачевного состояния моих манер? - Он доверительно понизил голос, приложив ладонь ко рту. - В последнее время мне приходится общаться со всевозможными нежелательными личностями - пиратами и тому подобными. Вы не должны винить меня, если их привычки передаются другим.
   - Меня волнуют не ваши привычки.
   Он выглядел ободренным. - Нет?
   - Нет. Вопрос в том, насколько я могу доверять вам в том, что вы не выдадите этот корабль своей эскадре.
   Лагганвор нервно огляделся по сторонам, как будто была вероятность, что ее слова разнесутся по всему кораблю. - Насколько я понимаю, это был ваш выбор - вообще пригласить меня сюда.
   - Да, но только потому, что я знаю, что на борту "Мстительницы" вы можете натворить много бед, если вас не остановить. По крайней мере, здесь я могу присматривать за вами какое-то время, а не оставлять совсем без присмотра.
   Он оскорбленно вскинул голову.
   - Я лично заверил вас.
   - Вы шпион: шпион, убийца и самозванец. Ложь для вас так же естественна, как дыхание.
   - Может, я и шпион, - ответил он со слишком искренней дрожью в голосе. - Но я также ваш друг и хочу для вас только самого лучшего.
   - Тогда я вдвойне рада, что могу присматривать за вами. - Она склонила голову набок, пытаясь проникнуть в его истинную сущность, в человека под маской. - Вы ведь не подведете меня, правда? Именно сейчас.
   - Я не буду пытаться подать сигнал своим хозяевам. Это твердое обещание.
   Она с нежностью покачала головой. - Жаль, что я не могу как-то объяснить это. Мое единственное утешение в том, что ваши глаза не обладают бесконечной проницательностью. Я говорю себе, что если бы вы могли подать сигнал эскадре или даже прилететь к ним с сообщением, то уже использовали бы это против нас. Значит, у вас должны быть ограничения по дальности действия и мощности, даже в качестве сигнального устройства.
   - Ваши выводы, - сказал Лагганвор, - сделаны... не без основания.
   - Надеюсь, что у меня не будет причин сожалеть о них. - Она сделала паузу и взяла со своего стола тяжелый предмет, закрепленный магнитной накладкой на его основании. - Я нашла это в личном ящике Уэрранвелла через день после того, как корабли разделились. Как вы заметили, у него были строгие вкусы. Это кажется необычным для него, вы согласны?
   Лагганвор взял предложенный предмет. Это была металлическая головка с плоским основанием и углублением в черепе. На одной стороне было вырезано грубое лицо горгульи с выпученными глазами, похожими на наперстки, и языком, похожим на кусок штампованной жести.
   - Чернильница, - сказал Лагганвор, слегка вздрогнув от отвращения. - Это отверстие следует закрывать пленкой, чтобы чернила не попадали внутрь.
   Адрана постучала пальцем по функциональному металлическому блоку на другой стороне стола. - У него уже была эта чернильница, которая больше соответствовала его характеру, и она до сих пор работает. Зачем он хранил такой невзрачный и уродливый экземпляр, если от него нет никакой пользы?
   - Сентиментальность? Добрая тетушка подарила его ему по случаю его первого путешествия? Сувенир от заблудшей юности?
   - Подержите его в руках. Посмотрите, что происходит с лицом.
   Слегка нахмурившись, Лагганвор сделал, как ему было велено. В какой-то момент внутри головы раздался щелчок, и язык высунулся вдвое больше прежнего, а глаза чуть не вылезли из орбит, выпучившись, как наполовину снесенные яйца. Он повертел предмет в руках, изучая его с более глубоким, но сдержанным интересом, и язык и глаза вернулись на место.
   - Там что-то есть.  Внутри предмета есть противовес, или спусковой механизм. Он реагирует на движение, как простая игрушка.
   - Именно это было моим первым предположением.
   - И косвенно... вы отвергли это предположение.
   Она чинно кивнула. - Да.
   - Тогда что же это?
   - Что-то, что, очевидно, представляло для Уэрранвелла такую ценность, что он держал это под замком вдали от остальной команды. Что-то драгоценное, уродливое и полезное. - Она насмешливо посмотрела на него. - Как думаете, что бы это могло быть?
   - Возможно, вас удивит, что у меня нет ответов на все вопросы.
   - Тогда хорошо, что у меня есть свое объяснение, которое будет не так уж трудно проверить.
   - Вы собираетесь мне рассказать?
   - Пока нет. Не раньше, чем буду полностью уверена, что не ошибаюсь. - Она сделала паузу, забрала у него голову горгульи и повертела пальцем, как бы возвращаясь к первоначальной теме их разговора. - Это ваше обещание не предавать нас, оно верно?
   - Я никогда не был более искренним.
   - Хорошо. До тех пор, пока я не отключу вас от радиоречи, локатора и управления парусами, и до тех пор, пока ваш глаз не сможет подать ответный сигнал вашим хозяевам... а логика подсказывает мне, что этого не может быть... только тогда я не буду думать, что вы сможете нас уничтожить.
   Он осторожно потер горло. - Я чувствую огромное облегчение.
   - Не бойтесь. Каждый час отдаляет нас от Фуры на тысячи лиг. На тысячи лиг от той защиты, которую, как вы думали, могли бы найти в ней. Я не испытываю к вам ненависти, Бриска, я даже не испытываю к вам неприязни. Вы попали в наше гнездышко из любви к своему брату, и я не стану осуждать вас за это.
   Он откинулся на спинку кресла, уголок его рта дернулся от напряжения. - Я действительно не рекомендую называть меня настоящим именем. Для нас обоих будет лучше, если вы будете продолжать называть меня Лагганвор...
   - Я бы тоже не советовала вам нарушать данное мне обещание. Теперь у меня есть корабль, который я должна защищать, и пассажир, который стоит сотни таких, как вы. - Она вернула горгулью в ящик, заперла его для сохранности и демонстративно сжала ключ в кулаке. - Я сделаю вам очень больно, если будете мне перечить.
   - Не сомневаюсь в этом. Но подозреваю, что ваше правосудие было бы лучше, чем у Арафуры.
   - Возможно. Но когда закончу с вами, то приберегу остатки для своей сестры. Это было бы меньшее, чего она заслуживает.
   Лагганвор поморщился.
  
   Разер подергал себя за белую прядь волос, словно собираясь снять шапку-невидимку. В красном свете каюты костей "Мстительницы" эта бесцветная полоска, подсвеченная изнутри, засияла еще ярче. От этого он казался моложе.
   - Вы хотите, чтобы я... помог вам пользоваться черепом?
   - Не совсем, Разер. - Фура остановилась и провела ладонью по черепу с такой нежностью, словно это был чистокровный скакун, смазанный маслом и ухоженный. - Там есть еще один молодой человек, которому поручили выследить нас. Тот, кто продолжал обстреливать ваш корабль, даже после того, как мы сообщили, что вы ни в чем не виноваты.
   - Жаль, что я не могу назвать вам его имя.
   - Скоро я это узнаю. У меня уже сложилось представление о нем, и я думаю, что немного понимаю, как он мыслит, но мне этого недостаточно. Я должна получить подробное представление о передвижениях этой эскадры: ее местоположении, скорости и так далее. Тогда я буду знать, где он находится по отношению как к "Мстительнице", так и к "Веселой кобыле", и представляет ли он большую или меньшую угрозу для обоих кораблей. Один из нас должен прорваться, Разер. Я бы предпочла, чтобы это были оба корабля, но если смогу предпринять какие-то действия, чтобы максимально увеличить шансы Адраны и ее пассажира, то воспользуюсь ими. Но это должны быть правильные действия, и для их решения у меня должна быть точная картина, точное представление о разуме этого молодого человека. Знаю, что могу достучаться до него через этот череп - думаю, он наполовину ожидает, что я попытаюсь вступить с ним в контакт. И хочу оказаться в его голове. Но очень не хочу, чтобы он забрался ко мне.
   - Вы не смогли бы его сдержать?
   - Только не его, Разер. Он сильный - возможно, такой же сильный, какими когда-либо были мы с Адраной. Возможно, я смогу оказать ему сопротивление, но в случае неудачи он сразу же узнает о нашем местоположении и скорости.
   Разер неуверенно кивнул, как будто понял, что она имела в виду, но ему было все равно, в каком направлении направляются его мысли. - Капитан Уэрранвелл был очень разборчив в тех знаниях, к которым допускал меня.
   - Именно так, Разер.
   Он опустил глаза на череп. - Вы бы хотели, чтобы я подключился.
   - Я не прошу у тебя ничего, что не входило бы в твои обязанности на "Веселой кобыле". Ты был бы в безопасности - для него ты просто еще один костяной.
   Дурное предчувствие пронзило Разера, как статический разряд. Она почти чувствовала, как ее собственную кожу начинает покалывать.
   - Мне кажется, вы переоцениваете мои возможности.
   - Посмотрим. Ты знаешь этого костяного лучше, чем я, а он тебя не знает. Думаю, это дает нам временное преимущество, и если я чему и научилась, так это тому, что нужно использовать свои преимущества. - Фура подошла к настенной панели и отсоединила одну из нейронных перемычек-корон, быстро приспособив ее к приблизительной форме головы Разера, которая была не так уж далека от ее собственной. - Подключайся, парень, - ободряюще сказала она. - Я буду рядом с тобой.
   Разер неуверенно осмотрел перемычку, сам поправил ее пару раз, затем водрузил на голову, прижав к копне волос. Он вытянул контактный провод, зажав его штекер между большим и указательным пальцами, и, почти не колеблясь, двинулся к узлу, где Фура уже добилась успеха.
   Штекер встал на место. Череп покачался на подвесных проводах, а затем замер. Разер свободно парил в воздухе, подтянув колени и сжав кулаки. Он закрыл глаза, и, казалось, ему не нужны были складывающиеся шоры короны.
   - Я с тобой, - прошептала Фура.
   - Если позволите, я помолчу. Капитан.
   Она улыбнулась про себя. - Конечно.
   Разер и череп замерли, словно два миниатюрных мира, связанных одной нитью. Разер казался теперь меньше ростом, не таким неуклюжим юношей, с которым она столкнулась в первый раз, а скорее мальчиком: слишком юным, чтобы находиться вдали от мира в одиночестве, и уж тем более не попадать в подобные обстоятельства. Но она сдержала любое чувство чрезмерной защищенности, которое могло возникнуть у нее. Разер сам выбрал эту жизнь, так же, как и она. Возможно, он был вовлечен в нее не по своей прихоти, и, возможно, у него не было старшей сестры, которая уговаривала бы его пойти на какое-то ложное представление о приключениях. Но, тем не менее, выбор был сделан, и это привело его к такому моменту, и теперь она зависела от него, потому что была его капитаном, таким же, каким был Уэрранвелл, и он должен был соответствовать своему призванию.
   Разер дернулся. Это было что-то незначительное, но определенное, вроде спазма, который иногда заставлял Фуру внезапно просыпаться как раз в тот момент, когда она собиралась заснуть. Она хотела спросить, не было ли у него чего-нибудь, каких-нибудь следов контакта, но огромным усилием воли удержала язык. Лучше помолчать. Она и сама потребовала бы того же.
   Он снова дернулся и перевел дыхание. Она знала, что он собирался заговорить. Собирался поделиться каким-то перехватом или предположением, который он уловил через череп.
   Разер рассмеялся.
   Это был такой смех, который можно было бы издать из вежливости, услышав не особенно удачную шутку или анекдот, который и близко не был таким комичным, как предполагал его автор.
   Фура напряглась.
   Разер снова рассмеялся, на этот раз дважды. Теперь в его смехе слышалось злорадство, смех за счет кого-то другого. Разер ухмыльнулся, но это была скорее гримаса, чем усмешка, как будто невидимые крючья впились в его лицо, придавая ему пародийное выражение, напоминающее нормальное.
   Разер дрожал. Его руки потянулись к нейронной короне.
   - О, капитан, - сказал он, с трудом выдавливая слова из себя, несмотря на застывшую улыбку. - О, дорогой капитан! Вы действительно думали, что эта маленькая...  уловка...  это маленькое приспособление...  когда-нибудь сработает?
   Это был голос Разера, но в то же время и не Разера. Голос его, но за ним стоял другой разум, который управлял им через череп. Фура никогда не слышала о таком, но ее чувства свидетельствовали о том, что это действительно происходило.
   - Отстань от него, - сказала Фура.
   Разер схватился за нейронную корону. Он пытался оторвать ее. По крайней мере, какая-то часть его тела еще сохраняла контроль. Фура бросилась на помощь. Ей нужно было только снять корону или отсоединить контактный провод, что-то одно или оба сразу.
   - Но мы едва начали разговаривать.
   Одной рукой она ухватилась за корону, а другой - за штеккер. Но Разер оказался быстрее. Он накрыл ее руку своей, прижимая металлические пальцы к черепу, а другой сопротивлялся ее попыткам сдвинуть корону. То самообладание, которое он сохранял несколько мгновений назад, теперь исчезло.
   Фура застонала, вырываясь из хватки Разера. - Отстань от него!
   - Капитан Несс, я разочарован. Очень серьезно разочарован. Зачем вам посылать мальчика выполнять женскую работу? Или вы... хех... боитесь... меня? Боитесь, что мы снова соприкоснемся разумами? Боитесь, что я могу что-то узнать?
   - Кто вы? - требовательно спросила она.
   - Поможет ли вам в этом имя? Даст ли оно вам что-то, на что можно было бы опереться в своей слабости? Что-то, о чем можно было бы кричать в ночи, когда наши снаряды вскрывают ваш корпус и ваша кровь начинает закипать в вакууме?
   - Просто скажите мне.
   Безумная ухмылка Разера мгновенно стала серьезной, но выражение лица по-прежнему оставалось насмешливым.
   - Очень хорошо, - произнес голос тихим доверительным тоном. - Это дань вежливости, между капитанами. Я Инцер Сталлис, капитан Инцер Сталлис, или, точнее, командир эскадры Сталлис, и мое лицо будет последним, что вы увидите.
   - Я думала, идея заключалась в том, чтобы доставить нас живыми.
   - Таково по-прежнему общее намерение, хотя они предоставили мне свободу действий для уничтожения на большом расстоянии, если поимка окажется чрезмерно трудной или дорогостоящей. Но я все еще очень надеюсь взять вас живой.
   - Тогда это ваше небольшое хвастовство не будет иметь большого значения, не так ли? Если вам все-таки удастся передать меня властям, я уверена, что увижу много других лиц.
   На лице Разера мелькнула быстрая извиняющаяся улыбка. - Вы неправильно поняли меня, дорогая капитан, я намерен оставить вас слепой и сильно изувеченной. Видите ли, они попросили меня доставить вас сюда, но были ужасно неточны в отношении того, в каком состоянии я должен вас доставить... и, что ж, дайте человеку время, и он пройдет целую лигу, а?
   - Вам пришлось бы подобраться довольно близко, чтобы попытаться сделать что-то подобное.
   Разер оживленно кивнул. - Да, я бы так и сделал.
   - Тогда и у меня это отлично получается. Вы напали на ни в чем не повинный корабль, несмотря на то, что вас предупредили не делать этого. Я собираюсь наказать вас за это, наказать очень жестоко, и не остановлюсь только на ваших глазах.
   - Я так люблю пустые угрозы. Проблема в том, что все, что вы сейчас можете сделать, это угрожать мне. В то время как я уже могу причинить вред этому мальчику...
   Разер замолчал. Она подумала, что, возможно, на данный момент Инцер Сталлис покончил с ним, но ей действительно следовало быть осторожнее. Разер пристально, не мигая, смотрел на нее, как будто он все еще был там, все еще смотрел наружу и хотел, чтобы она что-то узнала. Он сжал губы, но не совсем плотно, и на них начала пузыриться красная пена.
   Ужасное, пузырящееся кровоизлияние, когда Инцер Сталлис попытался заставить Разера откусить кончик собственного языка...
   Разер резко дернулся. Его шея выгнулась назад так сильно, что она испугалась, как бы он не сломал себе позвоночник. Его рот открылся в кровавой пасти, кончик языка был уже наполовину отрезан. Фура закричала, вложив все свои силы в последнюю попытку, и наконец оторвала его руку от черепа, прихватив с собой штеккер, и разорвала контакт.
   Разер мгновенно обмяк. Он отпустил корону, позволив ей выхватить ее у него и практически швырнуть на стену, когда череп покачнулся от резкого толчка разъединения. Она сжала свой металлический кулак и была в шаге от того, чтобы пробить дыру прямо в черепе, но вовремя спохватилась.
   Разер медленно откатился кувырком назад, кровь все еще хлестала из него, когда он ударился головой о стену и зацепился лодыжкой за один из тросов подвески. Его трясло, казалось, что каждая мышца его тела парализована. Фура схватила его за плечи и приблизила его лицо к своему. Его окровавленный рот работал с удвоенной скоростью, но из него не вырывалось ни звука. Веки были открыты, но глаза были почти белыми, зрачки закатились до предела.
   Она хлестала его по щекам, но не с жестокостью, а с отчаянной добротой, пытаясь выбить из него тот осколок ее врага, который все еще оставался в нем или оказывал на него влияние.
   - Разер! Это я, Фура. Ты не в себе! Вернись!
   Но Разер не хотел возвращаться. Он просто продолжал дрожать, отводя глаза или уставившись на что-то, что мог видеть только он.
  
   Доктор Эддралдер приподнял веки мальчика, вгляделся в глаза под ними и сказал: - Если в какой-то момент вы перестанете приводить ко мне пациентов, я буду признателен.
   - Я не знала, что это произойдет.
   На кончике носа доктора была закреплена лупа, из-за чего его глаза за стеклянными линзами виделись слишком большими, так что, казалось, ни для какой другой части его лица не осталось места.
   - И что же именно произошло?
   Эддралдер был прав, когда задал вопрос. Фура отнесла Разера в каюту милосердия, а затем немедленно отправилась в капитанскую каюту, дав минимум объяснений до своего возвращения.
   - Я не знаю. После того, как вы рассказали мне о Стрэмбли, я подумала, что стоит рискнуть черепом, чтобы получить хоть какие-то сведения о передвижениях эскадры. Но я не хотела быть той, кто подключается к черепу.
   - Итак, Разер принял на себя основную тяжесть... что бы это ни было.
   - Я не просила его делать что-либо, выходящее за рамки его обычных обязанностей.
   - За исключением того, что Разер обычно не был мишенью для... того, кто это сделал. - Эддралдер закончил осмотр крупным планом, снял увеличительные линзы, сложил их и убрал в маленький мягкий мешочек. - Вы сказали, что другая сторона получила полный контроль над ним?
   Это было примерно то, что она сказала ему для начала.
   - Это было так, как если бы они были внутри него. Не просто шептали через череп, а управляли им, как марионеткой. Разер пытался бороться с этим, но у него не хватило сил. Затем он начал говорить другим голосом, как если бы они находились в комнате. Какое-то время Разер даже не был похож на Разера. Эта другая личность завладела его лицом, натянув его, как маску.
   - И вы не подумали помочь ему разорвать контакт?
   - Я пыталась, но Разер - кто бы ни был внутри него - сопротивлялся. В конце концов, я отключила его, но к тому времени он был в таком состоянии. - Она заглянула ему в глаза, которые теперь приобрели обычную большую бледность. - Подбодрите меня, доктор. Мне нужен Разер.
   - Вы хотите сказать, что он нужен вам для нормальной работы, как мотор для управления парусом или герметичный шлюз?
   - Нет. То есть, я, конечно, согласна с этим, но я также не хочу причинять ему боль. Он... теперь один из нас. - Внезапно сила взгляда Эддралдера стала для нее невыносимой. Она отвела взгляд в сторону. - Уэрранвелл, очевидно, заботился о мальчике, возлагал на него большие надежды. Я чувствую, что теперь несу за него ответственность. Я не хочу, чтобы с ним что-то случилось.
   - Но не настолько сильно, чтобы вы не захотели поместить его в каюту с костями, зная о риске.
   - Это была ошибка. Мне жаль.
   При этом признании в его суровости появилось едва заметное облегчение, и он провел языком по губам. - Кажется, он не так уж плохо отделался, если мои инстинкты меня не подводят. Со временем его язык заживет - ему очень повезло, что он не откусил его напрочь. Сейчас он без сознания, но если бы вы привели его ко мне, не сказав ни слова о черепах и дистанционном овладении, я бы просто сказал, что он был очень истощен и нуждался в отдыхе и пристальном наблюдении. Которые он получит.
   - Спасибо, доктор. Я стараюсь быть сильной, пытаюсь защитить этот корабль и его команду. Я знаю, что мои решения не всегда будут пользоваться популярностью. Но я не хочу, чтобы они казались жестокими.
   Эддралдер выслушал ее заявление, его глаза изучали ее лицо, пока он обдумывал ее слова, затем - с огромной осторожностью - он кивнул. - Я верю вам, каким бы глупым это ни казалось. В вас есть глоуи и что-то от той женщины, которую вы убили, но я не думаю, что они сильнее вашей сути. Более того, они стали доспехами, которые вы носите, и полезны вам, но не своей бывшей хозяйке.
   Фура подождала немного, затем достала футляр, который захватила с собой из капитанской каюты. - Возможно, вы правы насчет этих доспехов, я не знаю. Что я могу сказать, так это то, что на данный момент я держу глоуи под контролем и думаю, что смогу сдерживать его до тех пор, пока мы не доберемся до Тревенза-Рич. Я хочу, чтобы у вас были эти двадцать доз мефрозина, если есть хоть малейший шанс помочь Стрэмбли. Я постараюсь... обойтись без них.
   Эддралдер потянулся за футляром, но его пальцы сомкнулись на нем не сразу.
   - Вы должны быть уверены в этом. Пути назад не будет.
   - Я уверена, - сказал Фура, вкладывая футляр ему в руку. - Сделайте для нее все, что сможете.
  
   К тому времени, как Коссел спустилась из смотровой в камбуз на борту "Веселой кобылы", холод пробрал ее до костей. Адрана была там вместе с Ласлингом, Лагганвором и Вугой, на столе были разложены древние схемы такелажа и механизмов управления. Листы бумаги размером с простыню, потемневшие от времени и обтрепанные по краям, были исписаны старательным почерком дюжины сменявших друг друга парусных мастеров. Надписи датировались начиная с конца XVI века: примечания к изменениям; примечания о намерении внести изменения; списки закупок; отчеты о закупках; измерения проводились в спанах, лигах, квадратных лигах и еще в нескольких малоизвестных единицах измерения, которые с тех пор полностью вышли из употребления.
   Адрана выровняла расшифровку Коссел и прикрепила ее к схемам двумя круглыми подставками для пивных кружек.
   - Вы сказали, что видели телеграф?
   - Без вопросов. Это было как раз там, где должна была быть "Мстительница". Маленькая желтая звездочка, которая то вспыхивала, то гасла: кто-то с телеграфным ящиком отправлял нам сообщение.
   - Что это говорит?
   Коссел внимательно посмотрел на него.
   - Точка, тире, точка, точка, точка. И так далее.
   Ласлинг снисходительно улыбнулся. - Честно говоря, я сам так и не выучил этот код. Поскольку мы были честной командой, нам почти ничего не требовалось, кроме радиоречи и костей.
   Лагганвор развернул лист и несколько секунд, прищурившись, смотрел на него. Его губы беззвучно зашевелились, затем он начал говорить. - Здесь написано... дум-де-дум. "Сохраняю курс. Информирую, что...  командиром эскадры может быть... Инцер Сталлис. Разер... недееспособен, но, как ожидается, восстановится. У Стрэмбли дела неважные, Эддралдер предпринимает все необходимые шаги. Сообщу.
   Вуга скрестил руки на груди. - И последняя часть?
   Он бросил на собеседника раздраженный взгляд. - Я как раз к этому и шел. - Не пытайтесь отвечать, если только не возникнет чрезвычайная ситуация. Оставайтесь на курсе и ждите новостей. Арафура.
   - Очень любезно с их стороны держать нас в курсе, - сказал Ласлинг.
   - Кто, во имя всего святого, такой этот Инцер Сталлис? - спросила Коссел, явно не ожидая ответа.
   - Тот самый проныра, который не отводил от вас маг-пушки даже после того, как стало ясно, что вы ни в чем не повинный корабль, - сказала Адрана. - Мы с Фурой получили представление о его разуме благодаря черепу, который забрали у вас. Она хочет, чтобы мы знали, с кем имеем дело.
   - Как они это выяснили? - спросил Ласлинг.
   - Полагаю, что через череп, - ответила Адрана. - И это может быть как-то связано с тем, что Разер выведен из строя, хотя, надеюсь, с ним все будет в порядке. Больше всего меня беспокоит Стрэмбли.
   - Эддралдер, похоже, знает свое дело, - сказал Ласлинг. - Меггери тоже подтвердила бы это.
   - Знать свою работу не всегда достаточно, - сказала Коссел с той прямотой, которая легко давалась одним людям и с трудом - другим, и на которую невозможно было обидеться.
   - Говорить чистую правду, - сказал Ласлинг, - вошло у нас в привычку после той череды неудач, которая привела нас в вашу компанию. Таким образом, мы не цепляемся за ложные ожидания. - Он бросил на Коссел взгляд, в котором были и любовь, и мягкий упрек. - Некоторые из нас говорят об этом яснее, чем другие.
   - Как вы думаете, с ней все будет в порядке? - спросила Коссел Адрану.
   Адрана решила, что вопрос был задан искренне, поэтому ответила так искренне, как только могла. - Нет, я думаю, что она не оправится. Рана на ноге появилась от прикосновения призрачного лезвия. Мы думали, что в Колесе Стриззарди нам удалось вылечить ее, но, похоже, ошибались.
   - У меня никогда не было причин сомневаться в существовании призрачного габбинса, - сказал Вуга, разглядывая свое отражение в потертой крышке пивной кружки. - Я всегда верил, что они где-то там, ждут, когда их обнаружат. Но я никогда не слышал ни о чем хорошем, что вышло бы из их поиска.
   Ласлинг покачал головой, но не в знак несогласия с утверждением Вуги, а в знак печального согласия.
   - Я знаю об одном исключении из этого правила, - сказала Адрана.
   Вуга поднял глаза.
   - Каком именно?
   - Я сама. Если бы моя сестра не раскопала призрачные габбинсы, я была бы уже мертва. Или, возможно, кое-что похуже этого.
   Меггери чуть не рассмеялась.
   - Хуже, чем быть мертвой?
   - Я была бы Бозой Сеннен. Это был путь, на который она меня направила, и не сомневаюсь, что добилась бы успеха. - Она помолчала несколько мгновений, давая им возможность поразмыслить над ее словами, давая им повод усомниться в силе ее убеждения. Когда никто не оказался настолько глуп, чтобы поддаться этому искушению, она добавила: - Я рада, что Фура избавила меня от этого, и рада также, что призрачные габбинсы дали ей возможность сделать это. В последнее время я убедилась, что в Сообществе нет ничего полностью плохого или полностью хорошего, да и за его пределами тоже нет ничего особенного. Есть только хорошее и плохое применение вещам - благие намерения и злонамеренность; разные степени мудрости и в равной степени глупости. То, что случилось со Стрэмбли, ужасно, и я боюсь за нее. Но нисколько не жалею о том, что сама осталась жива.
  

14

  
   Фура напряглась, когда мефрозин хлынул в ее вены. Прошло десять дней с момента расставания; шесть с тех пор, как она отдала доктору Эддралдеру двадцать из оставшихся тридцати пяти доз. Когда огонь пронесся сквозь нее, преодолев гематоэнцефалический барьер и затронув все нервные окончания, она откинулась на спинку кресла и вытянула перед собой руку с растопыренными пальцами. Та пульсировала и сияла, становясь ярче от прикосновения мефрозина.
   Раздался стук в дверь каюты капитана. В конце концов, она перестанет думать об этом во множественном числе, смирившись с тем, что этот корабль принадлежит ей и только ей, но на привыкание уйдет больше нескольких дней.
   - Прозор, - сказала она, и даже ей самой показалось, что она нервничает. - Пожалуйста. Входи.
   Прозор подошла к ее столу, села напротив и кивнула на все еще раскрытый футляр. - Пошли слухи, девочка. На таких кораблях, как этот, это обычно случается.
   - Что за слух?
   - Что ты отдала большую часть своих запасов Стрэмбли. Сколько осталось?
   Фура положила руку на футляр. - Тринадцать доз. Я увеличила интервал между инъекциями до трех дней, и Тиндуф говорит, что мы будем в порту через двадцать один день. У меня еще будет достаточно в запасе.
   Прозор забрала футляр и убрала ампулы и шприц. - Эддралдеру не следовало принимать твое предложение. Мы все хотим, чтобы Стрэмбли выздоровела - я не утверждаю обратного, - но была причина, по которой ты первой получила этот препарат. Причина, по которой мы пошли на все эти неприятности в Малгрейсене.
   Фура слегка улыбнулась. - Когда мы были в аптеке, ты сказала, что это не твоя работа - быть моей совестью.
   - Если так, то я говорила не подумав.
   - Нет, - сказала Фура, вздохнув в последнем огненном порыве. Она моргнула, посмотрела на свою руку, желая, чтобы завитушки начали исчезать. - Ты говорила по делу. Я... зависела от тебя, Проз. И все еще нахожусь в зависимости от тебя. Я поступила правильно, попытавшись помочь Стрэмбли, и надеюсь, ты напомнила бы мне об этом, если бы у меня не хватило сил убедиться в этом самой.
   - Не мое дело принуждать кого-либо к таким решениям.
   - Возможно, это никого не должно касаться, но знаю, что ты была бы разочарована во мне, если бы я поступила неправильно. Я пыталась надавить на тебя в отношении Адраны, понимаешь? Не потому, что отказывалась от тебя, а потому, что думала, что ей будет лучше, если ты будешь рядом с ней. Эгоистично ли с моей стороны радоваться, что она выбрала Лагганвора?
   - Этот малый ориентируется на корабле почти так же хорошо, как и я.
   - Ради Адраны, будем надеяться, что это так. Ее... привязанность к нему любопытна, тебе не кажется?
   - Я не из тех, кто строит догадки.
   - Он ей не особенно нравится - ни в каком смысле, насколько я могу судить. - Она пожала плечами. - Мне тоже. Но она цепляется за него, как за давно потерянную сестру. Когда мы были на Малгрейсене, она очень настаивала на том, чтобы ходить по магазинам с Лагганвором, не так ли?
   - Это была та или иная из нас, девочка. Не так уж много способов разделить компанию из четырех человек.
   - Возможно, я слишком зацикливаюсь на вещах. Иногда беспокоюсь, что глоуи вызывает у меня подозрения, заставляя видеть заговоры на каждом шагу. Впрочем, возможно, это естественное состояние любого капитана.
   - Я служила и в худших условиях, девочка.
   - Высокая оценка.
   Суровые черты лица Прозор на мгновение сохранили невозмутимость, затем смягчились, и в них появился намек на юмор. - Если и было время, когда я беспокоилась о том, что глоуи убежит с тобой, то твой поступок ради Стрэмбли развеял мои страхи.
   - Я беспокоюсь о том, что глоуи сам себя защищал. Что это был вовсе не добрый поступок, а всего лишь личный интерес.
   - От таких мыслей у тебя голова пойдет кругом, девочка. - Она отвела взгляд, ее лицо было освещено красным светом Паладина. - Я просто хочу, чтобы за этот добрый поступок была какая-то расплата. Но я видела выражение длиннолицего доктора, когда пошла навестить Разера, и он не был похож на человека, у которого есть хорошие новости, чтобы поделиться ими.
   Фура почувствовала, как у нее скрутило живот. Она прекрасно знала, что Эддралдер уже сделал Стрэмбли двадцатидозовый укол. С тех пор она намеренно избегала каюты милосердия, предпочитая отсутствие новостей плохим новостям.
   - Из этого еще может что-то получиться. - Она старалась не выдать своего глубокого потрясения. - И... Разер? Есть что сообщить?
   - К худшему ничего не изменилось, и в последнее время это считается положительным моментом.
   Фура мрачно кивнула. Она прекрасно понимала, что Прозор имела в виду. Теперь этого было достаточно, чтобы прожить целый день без каких-либо тревожных слухов или подозрений о грядущих неприятностях. Если это и был новый образ ее жизни, то она уже начала к нему привыкать.
   - Не знаю, простит ли меня Эддралдер за это. Но я не смогла бы выдержать и часа, не узнав что-нибудь о том, другом молодом человеке.
   - И, узнав его имя и фамилию, ты довольна?
   Фура порылась в своих мыслях, прежде чем ответить. - Ни в малейшей степени! Имя вряд ли поможет, особенно когда я так мало знаю о парне, стоящем за ним. И об этих его кораблях, они могут находиться в десяти тысячах лиг за кормой от нас, или в десяти миллионах. До тех пор, пока они не совершат ошибку, включив локатор там, где не следовало, или пока удача не подбросит нам крошку в виде блика паруса, мы по-прежнему слепы. - Она потянулась через стол и накрыла своей металлической ладонью руку своей подруги и наставницы. - Я не против, чтобы на меня охотились. Это кажется вполне оправданной реакцией на тот хаос, который я причинила. Но эта игра теней мне совсем не нравится. Скажи мне, Проз, я не совершаю одну ошибку за другой?
   - Возможно, ты запятнала свой журнал тем, что сделала с Разером. Но поступила из лучших побуждений, и, в конце концов, в этом заключается профессия парня, так что я не собираюсь осуждать тебя за это. И что бы ни случилось со Стрэмбли, никто не сможет сказать, что ты не проявила доброты и самопожертвования. Или, если кто-то скажет, им придется отвечать перед Проз. - Она сжала руку Фуры. - Мы справимся с этим, девочка. Вот увидишь, Адрана приедет вовремя и устроит вечеринку в нашу честь.
   - Ты собиралась показать мне достопримечательности Тревенза-Рич, прежде чем Видин Квиндар нарушил наши планы. Было бы неплохо получить второй шанс.
   Прозор отцепила свои пальцы от пальцев Фуры, но задержалась на недостающем пальце.
   - Тебя это все еще беспокоит?
   - Какое-то время беспокоило. Но в последнее время это прошло. На самом деле, я все больше и больше этому рада. Меггери была права, заставив меня пойти на это в качестве компенсации за то, что мы с ней сделали. Но если такова цена моего командования, а я думаю, что так оно и было, то считаю, что это была действительно очень честная сделка.
  
   - Инцер Сталлис, - произнесла Адрана, растягивая слоги. - Вам это ни о чем не говорит, Лагганвор?
   - Вы ждали до сих пор, чтобы спросить меня?
   - Мне было интересно, придете ли вы ко мне добровольно. Я понимаю, что вы не могли признаться в том, что знаете о делах эскадры, пока мы были в одной компании, поэтому я предоставила вам возможность сомневаться. Он придет ко мне через одну-две вахты, сказала я себе; самое большее, через день. Потом я начала понимать, что вы не собирались делать это. И все же вы знали эту фамилию. Я видела вашу реакцию, когда вам пришлось зачитать ее нам вслух.
   - Если бы вы потрудились выучить телеграфный код, то избавили бы меня от лишних хлопот. Могу я спросить, как поживает щелкунчик?
   - Спит в лазарете. Кажется, ему удобно, и он перестал издавать эти сопящие звуки. Однако я ни на что не буду рассчитывать, пока он не откроет глаза и не заговорит со мной. Однако я заводила разговор не о щелкунчике. - На ее столе лежала открытая книга с телеграфными кодами, придавленная пресс-папье. Она намеренно оставила ее открытой вместе с листком бумаги, на котором написала несколько элементарных контрольных фраз, а также свои непростые попытки расшифровки. - Что касается вашего предыдущего замечания, то у меня было достаточно утомительной домашней работы, когда мы жили под присмотром Паладина в нашем старом доме. - Она решительно отодвинула книгу в сторону. - Я посвящу этому все свое время, когда смогу позволить себе роскошь провести несколько свободных месяцев, не отвлекаясь ни на что другое. А пока я готова поручить это тем, кто уже взял на себя труд запомнить эти кодовые последовательности. - Она сложила руки перед собой, переплетя пальцы. - Я спрошу еще раз: насколько хорошо вам знакома эта фамилия?
   Лагганвор почесал подбородок. - У вас есть какие-нибудь соображения по поводу этой безделушки Уэрранвелла?
   - Мы говорили об Инцере Сталлисе.
   - Осмелюсь предположить, что в какой-то момент я мог бы... возможно... случайно услышать эти имя и фамилию.
   Она покачала головой. - Больше ни одного уклончивого слова из ваших уст, или, клянусь, я расскажу остальной команде, кто вы на самом деле.
   Он добродушно пожал плечами. - Подозреваю, что они могут расценить мою истинную натуру как явное улучшение по сравнению с моим предполагаемым прошлым.
   Если бы она держала в руках что-нибудь острое, у нее возникло бы сильное желание вонзить это в его шею. - Лагганвор!
   - Очень хорошо. - Он многозначительно вздохнул. - Если с моей стороны и было нежелание говорить о нем, то только потому, что репутация человека может вырасти до такой степени, что это искажает всякое представление о взвешенной реакции. Я знал, что если расскажу вам о том, во что превратился Инцер Сталлис... то, что он сделал сам, - тогда он будет непропорционально важен для вас, хотя на самом деле он всего лишь безжалостный щенок, монстр жестокости и самомнения, не заслуживающий такого внимания...
   Она оборвала его. - Вы с ним встречались?
   - Нет, и вполне доволен, что не удостоился такой чести. Но я достаточно хорошо знал его репутацию. Никто, имеющий отношение к операциям эскадры, не мог избежать этого.
   - Продолжайте.
   Он сглотнул, прочистил горло. - Его мать и отец были судовладельцами. Отцом был Квислер Сталлис, уважаемый, хотя иногда и безрассудный капитан, управлявший прыгуном по вещницам под патронажем объединенных синдикатов. Он, его корабль и команда были захвачены, предположительно, Бозой Сеннен в 1790 году, когда Инцеру было всего десять лет. Его воспитывала мать, Метрин Сталлис, которая управляла быстроходным катером в службе защиты торговых судов. Вы много знаете об этих катерах?
   Она позволила себе слегка улыбнуться.
   - Естественно, меньше, чем вы.
   - Они не похожи на прыгунов по вещницам, таких как "Веселая кобыла" или даже "Мстительница". Они маленькие, потому что им не нужны трюмы или собственные катера, и в основном напичканы оружием. Имеют высокую степень автоматизации, поскольку служба защиты может позволить себе такие тонкости, и работают с небольшими, но хорошо обученными экипажами. Передвигаются быстро и налегке и опасны как в ближнем бою, так и на дальнем расстоянии. Кстати, именно такие корабли составляют основную часть этой эскадры, хотя они могут включать один или два катера класса Скимитар для абордажных операций...
   - Хватит о кораблях.
   - Я просто привожу контекст. Метрин Сталлис взяла своего сына под свою опеку, обучая его навыкам работы на этих кораблях. Он путешествовал с ней по служебным командировкам - зарабатывал себе место, изучая штурманское дело, навигацию и, в конечном счете, кости.
   - Какой плодовитый маленький говнюк. Что превратило его из ребенка, оставшегося без отца, в это... существо... которое до сих пор у меня в голове?
   - Есть официальная версия и неофициальная.
   - Дайте мне и ту, и другую.
   - Официальная версия гласит, что Метрин Сталлис и еще один член ее экипажа погибли в результате трагического несчастного случая во время экспедиции по защите торговли, и только благодаря исключительному мужеству и находчивости дорогого молодого Инцера он сам и еще один выживший смогли вернуть катер обратно.
   - И - хотя, думаю, могу догадаться - неофициальная линия?
   - Убийство матери. Инцер решил не ждать, пока его мать выйдет на пенсию: он хотел заполучить ее корабль прямо сейчас. Поэтому он спланировал убийство, а этот единственный выживший был его сообщником. Идея заключалась в том, что, когда Инцер получит собственное командование, тот, кто остался в живых, получит привилегированное повышение. - Лагганвор выглядел печальным. - Но бедняга умер год спустя, пронзенный насквозь такелажным ножом. Его похоронили в двух детских гробах, чтобы сэкономить на расходах.
   - Какая жалость. Так это, молодой человек, сколько ему сейчас? Около двадцати одного года?
   - Достаточно близко. Молод, конечно, для такой ответственности, но, если оставить в стороне мелочь с убийствами, он проявил себя очень достойно, добившись ряда успехов, и у него действительно есть редкая способность работы с костями... конечно, он действует не без некоторого надзора - на этих кораблях будут старшие мужчины и женщины, которые будут держать его в узде, но у них будет очень строгий приказ предоставить ему свободу действий; в конце концов, какой смысл в облезлой боевой собаке, если не давать ей длинный поводок?
   - Осторожнее, Лагганвор, - предостерегающе сказала она. - Вы говорите почти как его поклонник.
   - Я им не являюсь. И все же испытываю определенное уважение к жестокости и готовности властей к этому... нарушению одного-двух правил в интересах успеха.
   - Хорошо, - сказала она. - Вы сможете выразить эти прекрасные и благородные чувства, когда я наступлю каблуком ему на шею.
  
   Эддралдер предвосхитил вопрос Фуры, коротко покачав головой. В любом случае, она вряд ли нуждалась в его ответе. Ей хватило одного взгляда на Стрэмбли, чтобы понять, что никаких улучшений, существенных или каких-либо других, не произошло.
   - Возможно ли, что на это все еще нужно время? - спросила Фура.
   - Прошло восемь дней, - ответила Меррикс, останавливаясь, чтобы вытереть Стрэмбли лоб. - Эти старые источники ни в чем не сходились, но все они говорили, что если мефрозин и окажет какое-то полезное действие, то оно станет очевидным в течение нескольких часов.
   - Боюсь, ваша благотворительность, возможно, была напрасной, - сказал Эддралдер.
   - Мефрозин все еще находится в ее организме?
   - Он расщеплен на бесполезные продукты метаболизма, и нет никакой надежды на выздоровление. Я полагаю, вы сердитесь, что эта жертва была напрасной?
   - Я зла, - сказала Фура и про себя удивилась, насколько явно это эмоциональное состояние отразилось сейчас на ее лице. - Но не на вас, Эддралдер. Вы никогда не обещали мне успеха. Я зла из-за того, что вселенная сотворила такое со Стрэмбли, а мы бессильны это остановить. - Она сжала кулаки. Ее пальцы, из плоти и металла, покалывало. Скулы покалывало, как будто они впервые обморозились. Она только что сама сделала себе инъекцию после четырехдневного перерыва. Мефрозин подействовал на нее сильнее, чем когда-либо, и вызванный этим эффект глоуи исчезал дольше, чем обычно. Если, конечно, он вообще угасал.
   - Я вижу его в ваших глазах, более отчетливо, чем в последнее время, - сообщил ей Эддралдер.
   - Я в курсе. Я также... спокойна. - В какой-то степени это было правдой, но это было самообладание какой-то треснувшей, рушащейся стены, сдерживающей огромное испытательное давление. - Попробовать стоило, чего бы это ни стоило. Стоило бы попробовать еще раз, если бы у нас было достаточно мефрозина.
   - По моим подсчетам, у вас осталось всего двенадцать доз.
   Она кротко кивнула. - И я целиком за безнадежные действия, но очень сомневаюсь, что Стрэмбли пригодятся еще двенадцать, когда двадцать потерпели неудачу.
   - Я бы не допустил этого ни при каких обстоятельствах. Это было проявлением доброты, капитан Несс, и оно стоило того, чтобы попытаться. Но теперь мы должны смириться с неизбежным. Я должен попытаться избавить ее от этого.
   Стрэмбли пробормотала: - Рыбки-призраки! У меня уже половина третьего ночи! Для меня настало время габбинса!
   Стрэмбли была в бреду, но в остальном без сознания - так было все это время, и всякий раз, когда Прозор навещала ее, - и Фура считала это единственной маленькой милостью во всей этой истории. Это позволило им говорить откровенно. - Вы отнимете ногу, если понадобится?
   - Случались вещи и похуже. Если бы я был уверен, что этому придет конец, то сделал бы это сейчас. Но вы же видели, как необычно побледнели ее глаза.
   - Тогда какой толк от того, что вырезать только часть этого?
   - Вот с этого я и начну. Если мы сможем удалить источник инфекции, у нее, возможно, хватит сил бороться с остальным заболеванием самостоятельно.
   - Вы не знаете.
   - Я не вижу другого выхода, кроме как попытаться. Если вы не возражаете, мы с Меррикс продолжим после окончания следующего дежурства. Это даст нам время отдохнуть и подготовиться к тому, что, как я полагаю, будет сложной процедурой.
   - Даю вам свое разрешение. - Фура перевела взгляд на другого пациента в каюте. - Что с Разером? Если у вас есть хоть крупица хороших новостей, доктор, я буду очень рада их услышать.
   - Тогда постараюсь сообщить вам хорошие новости. Состояние его здоровья не ухудшается, и это уже кое-что. После инцидента он находился в глубоком бессознательном состоянии, но в последние несколько часов, кажется, постепенно приходит в себя. Что-то бормочет себе под нос. В его словах есть... последовательность, даже если он кажется обеспокоенным. Это, по крайней мере, говорит нам о том, что у него не может быть серьезных неврологических повреждений.
   - Что-то не так? - спросила Фура.
   - Похоже, мальчика мучают кошмары. Меррикс видела их чаще, чем я. Думаю, она кое-что понимает, даже несмотря на то, что у него наполовину откушен язык. Скажи ей, Меррикс.
   - Там пещера или камера, - сказала Меррикс. - Что-то вроде темницы. Кажется, он в ней, и что-то пытается проникнуть внутрь вместе с ним, что-то выходит из пола. Он кричит, затем снова замолкает. Он спокоен в течение нескольких часов, затем все начинается сначала.
   - Вам не нужно, чтобы это происходило, пока вы заняты операцией, - сказала Фура.
   - Признаю, что это отвлекающий момент, без которого мы вполне могли бы обойтись, - сказал Эддралдер. - Также признаю, что, кроме наблюдения за ним, мы мало что можем сделать для мальчика. Думаю, со временем он очнется. Но торопиться нельзя.
   - Пусть Тиндуф приведет его в мою каюту, - сказала Фура. - Если кто-то будет кричать, я должна быть той, кто с этим смирится.
   - Рыбьи призраки плавают у меня в голове! Я габбинси-габбинси!
  
   Адрана налила немного треннигарского бренди в маленький невесомый бокал с изящной откидной крышкой и соской для питья и протянула его Ласлингу, когда он вошел в ее покои.
   - Я только что определила навигационный азимут, - сказала она. - Мы плывем так же верно и быстро, как любое честное судно, и в немалой степени это, должно быть, заслуга вашей усердной работы с парусами и такелажем. Надеюсь, вы уже закончили с работой в вакууме?
   На Ласлинге все еще была надета большая часть его скафандра, включая два импровизированных удлинителя, которые он прикрепил к своим культям. - По правде говоря, капитан, все было сделано три или четыре смены назад. Но всегда можно что-то сделать немного приятнее.
   - А Лагганвор? - спросила она, стараясь, чтобы это прозвучало так, будто ее не слишком волнует ответ. - Он пришел одновременно с вами?
   - Джентльмен сказал, что хочет несколько минут полюбоваться звездами и Сообществом, так что я его оставил. Но, полагаю, он скоро появится.
   - Думаю, и он тоже, Ласлинг. - Она пригласила его сесть напротив нее и вложила стакан в его пальцы, которые были огрубевшими от недавней работы. - Спасибо вам за то, что вы так усердно трудились. Каждый час, который мы проводим в пути, полезен для нас и для моей сестры.
   Ласлинг опустил взгляд на кроватку щелкунчика, где Тэйзакнэйкак тихо дремал, восстанавливая силы после ремонтных работ Вуги. - Надеюсь, что ваш пассажир стоит таких хлопот. Есть люди, которые сказали бы, что вмешиваться в дела инопланетян дороже собственной жизни. Он идет на поправку?
   Она намеренно вложила в свой ответ нотку осторожности.
   - Насколько может предположить любой из нас, Ласлинг, это так и есть. Но только Тэйзакнэйкак сможет сказать нам, когда, наконец, придет в себя. Однако я уверена. Это было замечательное предложение. Если резонансная камера не повреждена, Тэйзакнэйкак сможет сформировать звуковую картину и без труда использовать наш родной язык. Они очень хорошо говорят: это дается им гораздо легче, чем ползунам.
   - А те, кто сделал это с ним в первую очередь, проделав в нем все эти дыры? Они имеют какое-то отношение к Инцеру Сталлису и его эскадре?
   - Давайте просто скажем, что ни один из них не принимает близко к сердцу наши интересы. - Она ободряюще кивнула. - Но у него есть сила духа, и у вас, должно быть, тоже, раз вы справились со своей травмой.
   Он отмахнулся от ее беспокойства. - Когда мы, прихрамывая, добрались до пристани в Ишимваре, со мной все было в порядке.
   - А боль, которую вы все еще испытываете?
   - Напоминает о том, что я ушел от этой вещницы, в отличие от Монсера и Айвза. - Он на мгновение взял себя в руки. - Я все еще слышу их крики по ту сторону двери. У них не было травм, но они знали, что никогда не выберутся из этой могилы. Готов поспорить, они бы убили за то, чтобы прожить еще один день, пусть даже с небольшой болью. В любом случае, боль - это слишком громко сказано. В основном это просто терпимо или некоторые недомогания.
   - Что не давало вам уснуть.
   - Когда проживаешь в этой жизни несколько лет, многое не дает спать всю ночь. У большинства из нас есть несколько шрамов снаружи, но больше всего проблем доставляют те, что внутри.
   - В это я могу поверить. Это нелегкая жизнь, даже когда у нас нет пиратов или эскадр, с которыми нужно бороться. Что привело вас к вещницам, если позволите спросить?
   На его губах появилась полуулыбка. - Слабость.
   - Расскажите.
   - Мне нравилось играть в азартные игры. С самого раннего возраста я делал ставки на все подряд. Не имело значения, на что именно и насколько малы были шансы. Уличные фокусы с чашками и пуговицами. Карты и кости. Собаки, если бы они были у нас в моем мире, чего в большинстве случаев не было. Но все остальное, что бегало, прыгало или бросалось в драку, было честной игрой. В конце концов я и сам стал участвовать в драках, предлагая пари любому, кто чувствовал, что может сразиться со мной, и проливал кровь - почти всегда свою - в каждом баре и бойцовском притоне от доков Рамера до ворот Фернакса. Покупал проезд на кораблях, когда мог себе это позволить, и тайком и обманом пробирался на борт, когда не мог. Повидал сотни миров и постепенно научился некоторому обращению с солнечными парусниками. Но не мог перестать играть в азартные игры и день за днем проигрывал все. Я обокрал или обманул всех своих друзей и сжег всю доброту, когда-либо оказанную мне. Я был разбит вдребезги: был рабом грога, кости вправляли врачи, которые обычно были не менее пристрастны к бутылке, чем я сам, мои зубы походили на надгробные плиты - те, что остались, - и я начал видеть призраков при дневном свете, а во сне мне становилось еще хуже. Моя последняя настоящая схватка произошла где-то в районе Конъюгатов. Сейчас все так туманно, что я даже не могу сказать, когда и где. - Он замолчал, и какое-то печальное самоуничижение заставило его покачать головой, испытывая отвращение и изумление одновременно. - Но я помню, как сражался. Я никогда не забуду его, потому что он привел меня на край гибели, а потом сохранил мне жизнь. Можно сказать, спас ее. В нем не было ничего особенного, просто тощий коротышка, который, казалось, сломается, если на него слишком сильно подышать. Но он умел драться так, как никто из тех, кого я встречал до или после. Его звали Пэйли, и он был оценщиком на корабле под названием "Повелительница полуночи". Не то чтобы я знал об этом, когда он оторвал меня от пола, смыл кровь с моего лица и отхлестал по щекам, пока у меня не перестало двоиться в глазах. Он порылся у меня в карманах в поисках призовых денег, а когда достал объедки и жетоны, я думаю, был скорее склонен к жалости, чем к отвращению. Он усадил меня на ступеньку возле притона и влил мне в глотку стакан холодного кофе. Потом спросил меня, что, по моему мнению, я делаю со своей жизнью.
   - И что вы ему ответили?
   - Что во мне есть что-то такое, чего я не могу удовлетворить. Пэйли кивнул на это и сказал, что ему знакомо это состояние. Затем он удивил меня: сказал, что я должен смириться с тем, что не собираюсь меняться. Вопрос только в том, что я сделал с этим желанием. Продолжай в том же духе, объяснил Пэйли, и скоро не останется ни зубов, ни костей, которые не были бы вправлены, и все шансы встретить другого такого же коротышку, как он, который не был бы склонен сдерживаться. Я рассмеялся, но ему было не до смеха.
   - Он мог убить вас?
   - Легко. Но он этого не сделал, и пока мы разговаривали - я все еще выплевывал кусочки зубов между глотками кофе - спросил меня, что я знаю о вещницах. Он заметил, что к тому времени я уже плавал на кораблях, обратил внимание на татуировки и пирсинг, которые свидетельствовали о том, что я не местный житель в этом мире - где бы мы ни находились, - и решил, что у меня, возможно, еще осталось достаточно мозгов, чтобы подписаться на рекламу вещниц. По его словам, покупка вещницы - это единственное, на что стоит ставить в жизни. Единственная ставка, ради которой стоило умереть, и единственное, что могло удовлетворить это желание во мне, потому что ничто в мире не сравнится с возможностью и таинственностью взлома вещниц.
   - Он упоминал ту часть, где говорилось о том, что иногда в них застревают на всю оставшуюся вечность?
   - О да. Если он и сдерживался, когда укладывал меня на пол, то сейчас не сдержался. Тут же рассказал мне дюжину страшных историй о том, что случилось с его приятелями. Но он знал, что это не остановит меня, а только заставит еще больше возжелать. Он излагал правила величайшей игры в Сообществе и знал, что я не смогу повернуть назад.
   - Должно быть, Пэйли что-то в вас разглядел.
   - Ни за что на свете не догадаюсь, что бы это могло быть. Но, полагаю, он знал, и благодаря ему я получил место на "Повелительнице полуночи". Это был мой первый раз на настоящем каперском корабле, а не на каком-нибудь уютном торговом судне или пассажирской шхуне, и это было так, как будто я вообще никогда не был в космосе. Тяжелые месяцы, пока они формировали меня. Почти год я доказывал свою состоятельность, прежде чем меня пустили в вещницу, и то только при условии, что я буду держаться за Пэйли, как его собственная тень. Но этого оказалось достаточно. С того момента, как мы вошли, я понял, что нашел свое призвание. Все, что мне нужно было сделать, - это стать достаточно хорошим специалистом, чтобы быть полезным.
   - А у вас получилось?
   - В конце концов. Я решил, что открывать нравится мне больше, чем оценивать, и именно этим я и занялся - изучил все, что смог втиснуть в свою голову, о дверях, замках, ловушках и обо всех тайных способностях обезьян, которые жили до нас. У "Повелительницы" была своя собственная прекрасная мастер открывания, Чензел, но ее настиг паралич Гриббла, который является заболеванием нервной системы и вызывает дрожание рук. Это обычный побочный эффект взлома вещниц, если вы живете достаточно долго, и обычно не является проблемой для оценщика.
   Адрана порылась в вороте своей блузки и достала синюю бархатную коробочку, которую Прозор подарила ей перед их расставанием.
   - Уверена, что кое-что из этих экспертных знаний все еще у вас в голове. Скажите мне, что вы об этом думаете?
   - Это что, проверка?
   - Вовсе нет. Это был подарок, предположительно, какой-то редкий, но, признаюсь, я не совсем понимаю, что это такое. Коробочка открывается с помощью защелки сбоку.
   Пальцы Ласлинга уже не были приспособлены для тонкой работы, но он все же открыл защелку и заглянул в маленькую коробочку. С еще большей осторожностью он засунул внутрь большой и указательный пальцы и вытащил маленький предмет, похожий на стекло звездчатой формы.
   - Это световой бесенок, - сказал он, слегка нахмурившись. - Но если вы никогда не открывали коробочку, то могли бы убедиться в этом сами. Полагаю, это большая редкость. Световые бесы всегда в дефиците, их становится все меньше, и ни один экипаж не испытывает к ним ничего, кроме благосклонного отношения. - Он улыбнулся. - Что ж, это довольно приятный подарок.
   - Мне сказали, что это что-то другое - что-то, называемое огненным шариком.
   Ласлинг, казалось, был готов что-то сказать, но вовремя спохватился. Он повертел в пальцах светящегося чертенка, а затем осторожно положил его обратно в коробку. - Это красивая вещица. А световой бесенок действительно имеет ценность. Я бы... не стал воротить нос от таких вещей.
   - Это не так. - Скрывая свое разочарование, как только могла, Адрана спрятала коробку и ее содержимое обратно под блузку. - Это было сделано из лучших побуждений, а это главное. Я заметила, что у вас достаточно твердые пальцы. Полагаю, вы заняли место Чензел?
   - Я сделал восемь или девять вещниц, и все было готово. Чензел это не возмущало - она понимала, что так больше продолжаться не может. Отдала мне все свои книги и безделушки, и я усердно работал, чтобы занять ее место. Что я и сделал, и не так уж плохо. Постепенно я приобрел известность, а когда "Повелительница" обанкротилась - не по нашей вине - смог перебраться на корабль Уэрранвелла.
   - Пэйли был с вами?
   - Нет. Он умер в вещнице под названием Желтый Шут. Вернулся за сундуком с сокровищами атомистов, когда мы уже должны были быть на пути к поверхности. Наши прогнозы были немного неверны, и поле стало сгущаться раньше, чем предполагалось. Он так и не смог выбраться.
   - Бедный Пэйли.
   - Я был обязан ему всем. Но в тот день я усвоил урок, который заключался в том, что рано или поздно вещницы всегда выигрывают. Возможно, это величайшая игра, но она была подстроена с самого начала. Главное... знать, когда нужно остановиться.
   Адрана не смогла удержаться и бросила взгляд на ноги Ласлинга. - Жизнь сделала этот выбор за вас.
   - Так и было, и если бы не друзья, которых мы потеряли в тот день, у меня не было бы претензий.
   - Но ваше... принуждение. Сначала вы играли в азартные игры и дрались, а потом вещницы дали вам выход этому желанию. Теперь, когда вы знаете, что вообще не сможете снова вернуться в вещницу...?
   - Вы думаете, что принуждение должно было вернуться? - Он встретился с ней взглядом и покачал головой. - По крайней мере, в этом старина Пэйли был неправ. Я мог измениться и сделал это. Когда они вытащили меня из Его Мерзости, я оставил позади себя не только ноги. Эта... навязчивость... полностью прошла, и с тех пор меня не беспокоила. - Он провел рукой по губам, затем поставил стакан. - С тех пор я также почти не притрагивался к выпивке, хотя было бы невежливо отказываться от вашей доброты. Я... доволен... быть таким, каков я есть. Парусный мастер, возможно, и не обладает таким талантом, как открыватель или оценщик, но честная команда делит свой заработок поровну, и я начал получать удовольствие от своей профессии.
   - Я очень рада, что вы стали моим парусным мастером, Ласлинг. Мне жаль только, что это не могло произойти при более благоприятных обстоятельствах. - Она заколебалась, чувствуя, что нужно сказать что-то еще. - Я могу надеяться, что вы мне доверяете?
   Он пожал плечами, как будто этот вопрос не стоил внимания.
   - Уэрранвелл назначил одну из вас капитаном, и это все, что мне нужно знать. Я помогу вам, если вы пожелаете, и заткнусь в противном случае. Я уверен, что вы покажете себя очень способной. Ваш друг, Лагганвор, кажется вам надежным союзником?
   - У него есть необходимый опыт, - ответила она с едва заметной лаконичностью.
   - Надеюсь, что есть. - Это произнес Лагганвор; он стоял, лениво прислонившись к дверному косяку, и стаскивал пару вакуумных перчаток. Челка низко спадала ему на глаза, словно наполовину опущенный козырек.
   - Вам понравился вид из иллюминатора?
   - Безусловно.
   - Все мы иногда немного скучаем по дому, - заметил другой мужчина.
   Она протянула руку ладонью вверх. - Присоединяйтесь к нам. Я как раз поздравляла Ласлинга с его работой. Если ветер будет дуть нам в спину, мы могли бы даже прибыть в Тревенза-Рич на день раньше.
   Лагганвор подтащил еще один стул и с величайшей осторожностью опустился на него. Вряд ли кому-то из мужчин нужно было сидеть, учитывая слабое ускорение "Веселой кобылы", но Адрану устраивало принимать своих гостей так, словно они находились в роскошной гостиной, отдыхая после долгого дня, проведенного на скачках.
   - Я поговорил с Коссел по пути сюда, - сказал Лагганвор. - С локатором все в порядке, и на оптическом телеграфе не было ни проблеска с тех пор, как появились новости об Инцере Сталлисе. В любом случае, мы скоро будем на пределе практических возможностей передачи сигналов.
   - Блики паруса?
   - Там тоже ни проблеска. Если эта эскадра находится за кормой "Мстительницы", то они ведут себя дисциплинированно.
   - Пока "Мстительница" остается в тени, они ее не найдут, - ответила Адрана.
   - Перед заходом в порт судно будет ставить несколько обычных парусов, - напомнил ей Лагганвор.
   - Но только в случае крайней необходимости. Я знаю свою сестру. Она не станет рисковать понапрасну. - Адрана налила еще одну порцию и передала Лагганвору. - Покажите Ласлингу свой глаз, Лаг.
   - Мой глаз?
   - Он его еще не видел, и я думаю, ему будет интересно. Теперь между нами не должно быть никаких секретов, не так ли?
   Он сделал глоток напитка, восхищенно выдохнул и поднял маленький бокал к свету. Затем поставил его на стол, откинул челку и уставился взглядом на стол.
   - Пульт дистанционного управления, - сказал он, когда взгляд Ласлинга метнулся от пустой глазницы к предмету с прекрасными прожилками и цветом, который только что ее занимал. - Боза Сеннен подарила его мне, чтобы помочь в ее шпионском ремесле. Он имеет... определенные способности.
   - Он может видеть сквозь предметы?
   - Не так хорошо, как смотровой камень. Но он может путешествовать независимо от меня, ведя разведку. Может убивать, если понадобится.
   - Заставьте его двигаться, - сказала Адрана.
   - Я бы предпочел этого не делать.
   - Ласлинг подумает, что там нет ничего, кроме стеклянного глаза.
   - С Ласлингом все в порядке, - сказал Ласлинг с добродушным пренебрежением. - Я верю всему, что мне говорят.
   Лагганвор протянул руку и прикрыл ею глаз. Он поднял руку, и глаз оторвался от стола, словно подвешенный на невидимой нити. - Чего наш добрый капитан не совсем понимает, - сказал он сквозь слегка стиснутые зубы, - так это того, что ничто из этого не происходит без усилий. Контрольная привязка очень требовательна. Это оставляет меня... опустошенным. Вот почему я предпочитаю не использовать глаз, если в этом нет острой необходимости. - Он напряг руку, повернул ладонь так, что она встала вертикально, и отбросил глаз в сторону. Он полетел к кроватке щелкунчика, покружился и вернулся.
   Лагганвор поймал его пальцами.
   - Довольны?
   - Спасибо за демонстрацию, - сказала Адрана, выразительно улыбаясь.
   Лагганвор вернул глаз на место, его взгляд был настороженным, как она и ожидала. Он пригладил челку и сделал еще один большой глоток из своего бокала. - Если повезет, Ласлинг, это будет последний раз, когда вы увидите мой глаз где-нибудь еще, кроме как в этой глазнице.
   - Я бы не слишком сожалел, если бы это было так, мистер Лаг. - Ласлинг неловко улыбнулся, как мог бы улыбнуться любой, кто почувствовал что-то неладное в этом деле, не имея ни малейшего представления о его истинных формах и масштабах.
   В кроватке послышалось какое-то шевеление. Тэйзакнэйкак откинул одеяло и провел руками по шлему, чтобы убедиться в том, что с ним все в порядке. Он ощупал себя, осторожно придерживаясь границы между нормальными тканями и быстростеклом Вуги. Он открыл глаза: сонные и маленькие, как у бледного, послушного кита, которого Адрана однажды видела в общественном аквариуме Мазарила. Затем он начал издавать звук, похожий на детскую погремушку, все усиливающийся и убыстряющийся, пока отдельные щелчки погремушки не смешались друг с другом, и не появился какой-то более протяжный, медленный звук.
   - Я хотела бы на минутку остаться наедине с моим гостем, если вы будете так любезны, - обратилась Адрана к двум своим посетителям. - Не желательно, чтобы он был перегружен неожиданной компанией.
  

15

  
   Она вытащила щелкунчика из кроватки и помогла ему сесть на сиденье, на котором сидел Лагганвор, подложив под него подушку, чтобы его лицо было на уровне ее глаз.
   - Вы не умерли из-за нас, Тэйзакнэйкак. Я расцениваю это как обнадеживающий знак. Удалась ли обработка смолой?
   - Похоже на то... Я... поздравляю вашего мужчину с его... проницательной... ик... ик... ик... активностью.
   Ей пришлось напрячься, чтобы понять его, но это было не так уж нетипично для щелкунчиков, по крайней мере для тех немногих, с кем ей приходилось сталкиваться. Звуки, которые он издавал в своем шлеме, были чудом тонкости и плавности, но они никогда не предназначались для имитации гортани обезьяны. Удивительно было не то, что беседа с Тэйзакнэйкаком требовала сосредоточенности, а то, что это вообще было возможно.
   - Если вы помните, мы немного поговорили в Малгрейсене, но сейчас ваш голос звучит для меня по-другому. Я думаю, Вуга справился хорошо, но в резонансных полостях обязательно произошли изменения. Наверное, это все равно, что заново учиться говорить. К тому же, вы отвыкли.
   - Я скоро отрегулирую. Но даже если не могу говорить... ик... ик... слова вашего языка, я начал снова видеть мир. Вы не можете себе представить, что значит потерять дар ясновидения, капитан Несс. У вашего вида нет аналогичного недостатка.
   - Конечно, вы знаете нас достаточно хорошо, чтобы быть уверенным, Тэйзакнэйкак. Дар действительно возвращается к вам?
   - Да. Я формирую вашу звуковую картину, даже когда говорю. Она... несовершенна. Грубость разрешения опозорила бы только что вылупившегося птенца. Но это намного лучше, чем полное отсутствие звуковой картинки.
   За быстрым дребезжанием и клацаньем, которые позволяли ему воспроизводить звуки речи, скрывалось постоянное завывание на гораздо более высокой ноте. Это было почти на пределе ее слышимости, и она предположила, что большая часть того, что генерировалось, на самом деле была за пределами какой-либо возможности обнаружения.
   - Если мы смогли вам чем-то помочь, я рада этому. - Она слегка кашлянула. - Я уверена, что ваши друзья смогут сделать для вас гораздо больше, чем наши жалкие попытки в медицине.
   - Вы сделали все, что могли, капитан, и большего от вас ожидать не приходится.
   - Если у вас возникнут какие-либо неотложные потребности, не стесняйтесь сообщить мне о них. Вы точно представляете, сколько времени прошло с тех пор, как вы дали свое заявление об освобождении от ответственности?
   - Признаюсь, не имею представления.
   - Мы прооперировали вас всего через день или два после того, как наши корабли разошлись в разные стороны. Мы плывем таким образом уже две недели. Вы были... вы восстанавливали силы... большую часть этого времени. Мы решили, что лучше предоставить природе идти своим чередом.
   - Сколько времени нам предстоит плыть?
   - Не больше недели.
   - Эти ваши корабли такие невыносимо медлительные. Интересно, как вы с этим справляетесь.
   - Мы все делаем по-своему, Тэйзакнэйкак, и по большей части это нас вполне устраивает. В Сообществе двадцать тысяч населенных миров, и ни один из них не находится на расстоянии более года плавания от другого. В большинстве случаев это всего лишь недели, а при более благоприятных условиях - даже дни. Мы не стремимся к тому, чтобы быть быстрее. Быть быстрее - значит скорее испытывать скуку и разочарование. Мы хотим быть в безопасности, процветать и не беспокоиться о своем будущем.
   - Вы не можете скучать по тому, чего никогда не знали.
   - Я знаю, что ваши корабли быстрее наших, но это не делает их лучше. Вам нужны такие люди, как Ласлинг или Тиндуф, на ваших хитроумных кораблях щелкунчиков? Я в этом очень сомневаюсь. Думаю, что этим кораблям нужно примерно столько же любви и внимания, сколько лампочке. Они делают то, о чем их просят, когда их об этом просят, и о них забывают, когда они не нужны. Этот корабль... - Она погладила край своего стола. - Этот корабль, может быть, и медлительный, но он держится на поте, терпении и мудрости, на приобретение которой уходит полжизни.
   - Хорошо быть довольной своим положением.
   У нее появились первые слабые, похожие на предчувствие, признаки головной боли. Она где-то слышала об этом. Это было как-то связано с нахождением в непосредственной близости от щелкунчика: постоянное ультразвуковое воздействие, которое они оказывают на слуховые ощущения. - Что касается нашей ситуации... - начала она.
   - Вы хотите затронуть истинную цель этого разговора.
   Она вздохнула, разочарованная его откровенностью. - С моей стороны было бы упущением не обсудить это, учитывая, что каждая секунда приближает нас к Тревенза-Рич. Вы уверены, что ваши друзья будут вас ждать?
   Он переплел обе пары рук, умудрившись создать впечатление невыносимого самодовольства.
   - Совершенно верно.
   - Хотела бы я обладать вашей уверенностью. Эти недоумки на Малгрейсене чуть не помешали вам уехать. Чуть не убили вас, если я не ошибаюсь.
   - Они были тупыми орудиями в руках дураков. С ними не возникло бы никаких сложностей, если бы я уехал по собственному расписанию. Увы, все было нарушено вашим приездом и вашими настояниями на том, чтобы я уехал по вашему расписанию, а не по моему.
   Она взяла себя в руки и постаралась сохранить самообладание. - Какая жалость, что у вас не было другого выбора корабля, Тэйзакнэйкак, и какая жалость, что у нас не было другого выбора пассажира. Но наши обязательства скоро будут выполнены, не так ли?
   - Вы доставите меня в целости и сохранности.
   - И вы ответите на мои вопросы.
   - Не раньше нашего прибытия. Какие у меня могут быть гарантии, что вы не дадите мне умереть, как только я отслужу свою службу?
   - Во-первых, я не монстр. Во-вторых, я бы предпочла передать вас в руки ваших друзей, которые еще дышат. Но, возможно, не повредит, если вы проявите немного доброй воли.
   - Как так?
   - Мои вопросы сложны и переплетены между собой. Чтобы ответить на них, одного ответа не хватит, и вы это прекрасно знаете. Так почему бы вам не показать свою искренность, подарив мне что-нибудь сейчас, а не когда мы приедем в Тревенза-Рич?
   - Это правда, - сказал Тэйзакнэйкак, - что потребуется больше, чем одна точка света, чтобы осветить обширный ландшафт вашего невежества.
   - Тогда мы начнем с одного ответа. Я задам вам два вопроса. Вы можете сами решить, на что вы ответите. Остальные подождут, пока мы не приедем.
   - И какова цена за это... преждевременное раскрытие?
   - Наши прежние добрые отношения, Тэйзакнэйкак. Я уверена, что никто из нас не хотел бы подвергать их опасности. Вот вопросы. Я хотела бы понять, почему квойны начали проявлять симпатию к Старому Солнцу. Моя сестра заметила это первой. Это новое поведение, которое никогда не наблюдалось до Реорганизации, и оно, должно быть, говорит нам что-то важное об их истинной природе. Но я не могу понять этого сама. Это первый вопрос.
   - А второй? - с надеждой спросил он, как будто это могло ему понравиться больше.
   - Любопытная загадка, которая не дает мне покоя с тех пор, как мы встретились с недоумками в Малгрейсене. Лагганвор сказал мне, что они - временные агенты, сшитые из кусочков обезьяны и кусочков инопланетянина. Они становятся... одушевленными, наделенными целеустремленностью и достаточным умом, чтобы служить этой цели. Но я не понимаю, как это возможно.
   - Вы живете в мире, где необъяснимое - обычное дело, капитан Несс. Черепа. Поля с вещницами. Реликвии-призраки. Устройства для эффекторного перемещения. Вы ничего из этого не понимаете, но, похоже, вас не беспокоит это непонимание. Зачем расстраиваться из-за еще одной мелочи?
   - Потому что я не уверена, что это мелочь. Мы с сестрой выросли рядом с местом под названием Нейронная аллея. Уверена, что подобные места есть в тысяче миров.
   - Несомненно. Что касается квойнов...
   - Позвольте мне закончить. На Нейронной аллее были магазины, где продавали необычных животных. Мы видели их в клетках или аквариумах на витринах магазинов. Они вызывали у нас восхищение и немного пугали. Ими манипулировали генетическим путем, используя технологии и методы, которые продавцы едва понимали, но которые можно было воспроизвести. Они могли взять одну черту у одного существа и перенести ее на другое. Таким образом, продавцы создавали лягушек, которые светились, как ночники, птиц с блестящими крыльями стрекоз, змей с множеством ног и так далее. Их называли химерическими организмами. Они не могли размножаться, но были живыми и могли существовать только благодаря врожденному сходству их биологической грамматики. Глубоко в прошлом у них были общие предки. Именно так фрагменты забытого генетического языка могли быть восстановлены или скопированы между видами. Потому что этот язык не был по-настоящему чужеродным.
   - Ваши наблюдения заслуживают высокой оценки. Если позволите, я отвечу на ваш предыдущий вопрос, касающийся глубинной природы квойнов...
   - Если средства, с помощью которых изготавливаются недоумки, не так уж сильно отличаются от средств, используемых этими продавцами, тогда это должно быть... это может быть только... Вы слушаете, Тэйзакнэйкак?
   - Это... нежелательное направление расследования, капитан.
   - Я и представить себе не могу, что это будет так. Однако расскажу вам, к чему это меня привело. Думаю, что мы не так уж сильно отличаемся друг от друга, как принято считать. Если в недоумке есть что-то от обезьяны и что-то от инопланетянина... тогда тот, кого мы считаем обезьяной, и инопланетянин не могут быть так далеки друг от друга, как принято считать. Должно быть сходство, биологическая связь, лежащая в основе всего этого...
   - Нет, - сказал Тэйзакнэйкак.
   - Категорическое утверждение не является ответом на мой вопрос.
   - Каждый из нас знает свою историю, капитан. Ваша история - это история о Заселениях, происходящих на протяжении десяти миллионов лет или более. Отрывочная, бессвязная история с неопределенным вступлением. Вы даже не помните, как давно вы решили уничтожить свои восемь старых миров. Наша история не похожа на вашу. Она непрерывна и необъятна. Это гобелен, насчитывающий миллиарды лет, и в нем нет ни единой выбившейся нити. Вы могли бы спросить то же самое у наших коллег - ползунов, панцирников или представителей любой другой инопланетной культуры, которые предложили свою помощь. Вы бы получили такой же унизительный урок, но с разных точек зрения.
   - И такую же уклончивость, Тэйзакнэйкак? - Она вздохнула и пожала плечами, уверенная, что зашла так далеко, как только могла. - Ладно, квойны. Их привлекает Старое Солнце. Это не могло ускользнуть от вашего внимания. Что это означает?
   - Это означает...
   За ее столом раздалось жужжание. Адрана посмотрела на своего гостя, на мгновение подумала, не попросить ли его уйти или ответить на звонок из контрольной рубки, затем наклонилась вперед и нажала кнопку внутренней связи.
   - Каюта капитана. Кто это?
   Из-за решетки донесся голос, приглушенный и пронзительный, как будто кто-то дул в трубу органа.
   - Это Меггери, звоню из смотровой. Я что-то вижу, капитан Несс. Оно слабое, но я думаю, что это еще одна телеграмма от "Мстительницы". Записываю ее, пока говорю.
  
   Дочь Эддралдера находилась прямо за дверью каюты милосердия, медленно и безутешно снимая пару хирургических перчаток, в то время как единственными звуками, доносившимися из помещения, были методичное позвякивание инструментов и убираемых лекарств.
   - Она еще жива? - спросила Фура.
   Меррикс потерла покрасневший глаз костяшками пальцев. - Не знаю. В некотором роде, да. Но она не узнает, что вы здесь. Не думаю, что сейчас она вообще что-то понимает.
   - Я бы хотела увидеть ее.
   - Отец сделал все, что мог. - Внезапно она посмотрела на нее умоляющим взглядом. - Вы ведь понимаете это, не так ли?
   - У меня не было иллюзий, Меррикс. Я ни на секунду не сомневаюсь, что вы оба сделали все, что было возможно, учитывая нашу ситуацию. Но я все равно хочу увидеть Стрэмбли.
   - Тогда заходите. Но вам это не понравится.
   Она прошла мимо Меррикс, отодвинула занавеску, которой они закрыли дверной проем, затем протиснулась между громоздкими машинами, собранными специально для операции. Теперь все они бездействовали, их кожистые мехи больше не пыхтели, их кровеносные насосы перестали работать, экраны осциллографов с зеленой сеткой потемнели. Эддралдер поднес к глазу огромный стеклянный шприц, проверяя его чистоту, прежде чем поместить в точно сформированное отверстие в медицинском боксе, обитом бархатом. Стрэмбли все еще лежала на операционной кровати, ее тело было скрыто тонкой занавеской, натянутой на поручень.
   Фура окинула взглядом неясную фигуру. Ее ноги и торс были прикрыты простыней, и это затрудняло проверку, но не было никаких явных признаков того, что Эддралдер сильно продвинулся в борьбе с призрачной инфекцией.
   Эддралдер продолжал собирать инструменты.
   - Что случилось?
   - Я подвел ее.
   - Мы все подвели ее, - сказал Фура.
   - Нет, это моя вина. Я был слишком нерешителен, слишком напуган, слишком надеялся, что на эти старые показания можно положиться. Я зря потратил ваш мефрозин, хотя должен был прооперировать ее, как только она поступила ко мне.
   - Никто из нас не знал, как все обернется.
   Меррикс вошла следом за Фурой. - Покажи ей, отец, - сказала она тихим, но повелительным тоном.
   Эддралдер отдернул занавеску, отделявшую их от Стрэмбли, и откинул простыни.
   Фура уставилась на нее, сначала не веря собственным ощущениям. У нее мелькнула мысль, что доктор и его дочь, должно быть, сговорились устроить какой-то розыгрыш, злую шутку на ее счет. Принять абсурдность этого предположения было едва ли не легче, чем реальность, представшую перед ней.
   Призрачная трансформация охватила всю пораженную ногу, сделав ее бесцветной и полупрозрачной. Она выглядела истощенной и напоминала скелет. Слабые структуры, тени вен и костей, артерий и сухожилий, были видны в этой прозрачности, как струйки застывшего дыма. Чем больше Фура сосредотачивала на них свое внимание, тем больше они расплывались и становились нечеткими. Казалось, что они действуют украдкой, всегда держась на некотором расстоянии от того места, на котором был сосредоточен ее взгляд.
   Это было плохо - очевидно, не было никакой надежды спасти конечность, - но не менее неприятным был тот факт, что трансформация в призрак начала распространяться и на другую ногу. Верхняя часть бедра приобрела серо-перламутровый оттенок, который со временем стал прозрачным, в то время как нога ниже колена выглядела почти здоровой.
   - Это невозможно, - сказала Фура.
   - И все же это происходит, - сказал Эддралдер. Он помолчал, взглянул на Меррикс. - Я измерил температуру крови в незатронутой части ноги. Она холоднее, чем должна быть. Я думаю, что между сердцем и ногой у нее течет кровь... уходит куда-то еще. Это уходит куда-то еще, вместе с ее костями и нервами, а затем возвращается к нам. Именно так эти разрозненные части ее тела остаются живыми.
   Фуре тоже стало холодно. - Что вы подразумеваете под "куда-то еще"?
   - Он не знает, - вмешалась Меррикс. - Никто не знает.
   - Трансформация, должно быть, зависит от постоянно живущего организма-носителя, - сказал Эддралдер. - Ему нужен этот субстрат. Поэтому, вторгаясь, он что-то делает с живой плотью. Перемещает ее, клетку за клеткой, структуру за структурой, в какую-то область, которую мы не можем ощутить. В каком-нибудь холодном месте, но не настолько холодном, чтобы кровь стыла в жилах. Таким образом, сохраняется жизнь и сознание, почти до конца.
   - До конца чего?
   Меррикс приподняла простыню, чтобы был виден весь торс Стрэмбли. Жемчужный отлив покрывал почти половину ее груди. Бедра были такими же прозрачными, как и ноги. В этой полупрозрачности плавали серые очертания органов малого таза, похожие на плохо проявленную анатомическую фотографию.
   - При первом же прикосновении моего ножа процесс ускорился. Я попытался вырезать это, чтобы достичь границ трансформации. Надежды не было. Она неслась вперед быстрее, чем мы могли что-либо предпринять. Мы могли видеть ее распространение собственными глазами.
   - Сейчас он снова замедлился, - сказала Меррикс. - Но только потому, что, должно быть, знает, что победил. Должно быть, он израсходовал много энергии во время этой трансформации, и теперь ему нужно восстановить силы.
   - Даже если и так, ждать осталось недолго, - сказал Эддралдер. - Вы не могли бы подать сигнал "Веселой кобыле", чтобы они знали, что мы потерпели неудачу?
   - Если бы я могла сказать им что-то определенное. Но что бы я сказала? Доктор Эддралдер прооперировал ее, и теперь она скорее похожа на привидение, чем на живую? Если бы она умерла, для всех нас все было бы намного проще. - Фура переместилась к голове Стрэмбли. Ее глаза стали еще более стеклянными, чем раньше, а кожа вокруг них начала терять цвет и становиться непрозрачной. - Это у нее в голове? - тихо спросила она.
   - Это, должно быть, усилило свою власть. Очевидно, что оно проникает в нервную систему до того, как достигнет наружных тканей. Если это послужит вам утешением, я сомневаюсь, что Стрэмбли осознает свое состояние.
   - Я не хочу, чтобы она страдала.
   - Мы тоже не хотим.
   - Если в ней еще осталась хоть какая-то частичка, способная чувствовать, я хочу, чтобы она была избавлена от страданий.
   - Я не могу выносить такое решение, - сказал Эддралдер.
   - Тогда я сделаю это за вас. У вас есть наркотики. Я знаю, на что способны некоторые из них. Покончите с этим. - Фура попыталась отодвинуться от Стрэмбли, ее глаза начало щипать. - Мне так жаль, что мы не смогли сделать большего, - сказала она, обращаясь непосредственно к бессознательному телу. - Ты заслуживала лучшего.
  
   Адрана сделала прямую транскрипцию последовательности сообщений, которые Меггери отправляла вниз из смотровой. В последовательности неизбежно возникали какие-то ошибки и пропуски, поскольку Меггери пользовалась собственными глазами на пределе дальности передачи сигнала, но, так как сообщение повторилось дважды, создать четкую версию не составило труда.
   Пока Лагганвор и Коссел наблюдали за происходящим, Адрана разложила расшифровку этого сообщения, которая все еще была в необработанном виде, и начала кропотливо разбирать ее, положив рядом с собой раскрытой одну из стандартных шифровальных книг.
   - "Стрэмбли... ухудшение", - произнесла она, намеренно делая паузу между каждым словом. "Эддралдер был вынужден оперировать". - Она провела пальцем вверх и вниз по густо напечатанным колонкам шифровальной книги и нахмурилась, сбившись с места. - "Отсутствует... газ... смеси... для... и... и..."
   - Анестезии, - тихо сказал Лагганвор, прежде чем указать на код. - Можно?
   Она секунду смотрела на него.
   - Пожалуйста, сделайте это.
   Он читал так быстро и уверенно, как будто точки и тире были его родным языком. - "Меррикс считает, что таблицы в вашем лазарете: обратитесь к красной книге на второй полке: общий фармакопейный справочник девятого издания. Пришлите цифры из шестого приложения обратным письмом, только телеграфом, и как можно скорее."
   - Глупо с его стороны было оставить эту книгу не на том корабле, - сказала Коссел.
   - Такое случается, - ответила Адрана. - В любом случае, мы должны помочь.
   - Быстрее всего было бы дать сигнал радиоречи, - сказала Коссел.
   - И это самый быстрый способ обнаружить наше местонахождение перед Инцером Сталлисом и вызвать обстрел с дальней дистанции. Мы могли бы пойти на риск для себя, но нам также следует подумать о нашем пассажире.
   - А как поживает наш друг? - спросил Лагганвор. - Достаточно разговорчив?
   - У меня от одного его присутствия начинает болеть голова, - сказала Адрана. - Я не смогу долго выносить его. Но думаю, что он может рассказать нам гораздо больше, и я намерена вытянуть из него хоть что-то, прежде чем мы причалим. Я беспокоюсь, что он исчезнет, как только мы прибудем на место.
   Лагганвор кивнул. - Это было бы немного неудачно. И все же ему лучше с вами, чем с Фурой.
   - Почему так?
   - Если бы ваша сестра заподозрила, что он не так откровенен, как ей хотелось бы, она бы попросила Серт раздобыть набор шурупов с накатанной головкой. Или что-нибудь еще, чего было бы достаточно.
   - Я не Фура.
   - Кстати, о вашей сестре, - сказала Коссел, просматривая расшифровку, которую Адрана сделала из отчета Меггери. - Это, должно быть, от нее, не так ли? Это никак не могло быть с одного из кораблей Инцера Сталлиса, просто случайно оказавшегося на нужной линии, ясно?
   - Было бы глупо исключать это, - сказала Адрана. - Но я не понимаю, как Сталлис может знать о состоянии Стрэмбли, или о намерении Эддралдера оперировать, или о предполагаемом существовании этой книги. - Она бросила быстрый взгляд на Лагганвора. - Мы можем очень легко проверить наличие книги. Если она окажется подлинной, то и запрос должен быть подлинным.
   Лагганвор потер подбородок.
   - Мне это не нравится, Адрана. На мой взгляд, это попахивает какой-то уловкой, которую мы не можем до конца разглядеть. Но, как вы правильно заметили, доказательством будет само существование этой книги.
   Коссел сходила в лазарет и очень быстро вернулась с толстой красной книгой в руках. Она положила ее рядом с журналом и шпаргалкой. Адрана несколько мгновений смотрела на него, затем пролистала до раздела, посвященного газовым смесям для анестезии.
   Она без труда нашла таблицу значений, которую запросил Эддралдер.
   - Ему нужны только эти наборы цифр, - сказала она, проводя ногтем по основным столбцам таблицы. - Мы сможем передать их довольно быстро. Эддралдер сразу поймет, что с ними делать. - Она вырвала листок из ежедневника и переписала соответствующие цифры, опустив любую дополнительную информацию, без которой, по ее мнению, Эддралдер мог бы обойтись. Закончив, она передала листок и ручку Коссел.
   - Можете переписать это для меня кодом, а затем подойти к главному шлюзу? Как только мы будем готовы, Лагганвор и я выйдем с телеграфной будкой.
   Коссел на мгновение прикусила кончик ручки, затем начала записывать кодовую последовательность.
  
   Внешняя дверь открылась, и они покинули корабль, ступая по изгибу корпуса. Все обычные лампы были приглушены - они и так никогда не были яркими - таким образом, их скафандры освещались только двумя рассеянными источниками: с одной стороны, пурпурным и рубиновым мерцанием Сообщества с сумеречным сиянием Старого Солнца, являвшегося центром этого очаровательного шоу огней, а с другой - более слабым и бледным звездным светом всех солнц за пределами их собственного уютного маленького кармана цивилизации: всех неподвижных звезд, которые были достаточно близки, чтобы видеть их как отдельные отблески, даже если они могли находиться на расстоянии сотен или тысяч световых лет и далеко за их пределами, подобно огромной, безликой публике, на фоне которой эти объекты, расположенные ближе, были всего лишь труппой рассеянных актеров, почти бесчисленными звездами Вихря. Звезды, расположенные ближе, были одеты в маски слабого оттенка: красные и золотые. Самые дальние были голубыми или жемчужными, если, конечно, Адрана вообще различала какой-либо цвет.
   - Коссел дала вам код вызова? - спросил Лагганвор.
   - Немного поздновато спрашивать меня об этом, но да, она это сделала. Я попросила ее быть покороче.
   - Очень разумно. Но вы понимаете, что им будет гораздо труднее уловить наше сообщение, независимо от того, насколько хорошо мы его отправим?
   - Меггери допустила всего несколько ошибок. Здесь. Вы можете перечитать мне код, пока я буду отправлять сообщение.
   Лагганвор прикрыл бумагу перчаткой. - Удача была на стороне Меггери, а также темное небо и очень точное наведение другого корабля, без сомнения, с помощью Паладина. Мы не можем рассчитывать на такую удачу. Они будут видеть нас на фоне Сообщества, что затруднит распознавание нашего сигнала.
   - Ему нужны эти газовые смеси, Лаг. Они бы не спросили, если бы не надеялись прочитать наш ответ.
   Никогда не снимая с корпуса больше одной магнитной подошвы за раз, они пробирались по изгибу корабля, пока Сообщество не осталось у них за спиной, и перед ними не открылась усеянная звездами темнота Пустоты.
   В верхнюю часть телеграфной будки был встроен гирокомпас с кольцом лампочек, указывающих направление всего устройства относительно желаемого направления. Если она правильно нацеливала будку, то включалась только центральная зеленая лампа; в противном случае красные лампы в секторах кольца мигали, указывая на ошибку наведения. Это было так же точно, как и первоначальная гироскопическая фиксация, и было совершенно нормально, пока оба корабля сохраняли фиксированное положение. Однако в астрономической навигации такое случалось редко, и уж точно не сейчас. Однако это было лучшее, что можно было сделать, не прибегая к помощи разума робота для выполнения сложных вычислений.
   Адрана стояла, держа будку за двойные ручки перед собой. Красные лампочки указали ей приблизительное положение, и она очень тщательно отрегулировала его, пока зеленая лампочка не загорелась ровно. К счастью, для удержания будки потребовалось совсем немного усилий, а внутри нее были дополнительные гироскопы, обеспечивающие стабильность наведения.
   - Полагаю, оно у вас есть, - сказал Лагганвор.
   В рукоятки были вмонтированы рычаги управления, похожие на лопасти. С помощью одного из них Адрана открыла клапаны в передней части коробки, обнажив тонкую оптику. Она нажала на другой, который извлек из картриджа светового бесенка, установив его на подставке в фокальной точке. В то же время подпружиненный механизм обрушил таран на светового беса, раздавив его и тем самым активировав его накопленную яркость. Световые бесы были временными источниками света, но они были намного ярче любой неоновой трубки или лампы накаливания и идеально подходили для коротких интервалов телеграфной передачи.
   Сквозь похожие на жабры прорези в боковой части коробки, обращенные к оператору, пробивалось колеблющееся свечение, означавшее, что бес испускает накопленный поток.
   - Я готова, - сказала Адрана. - Читайте мне сообщение.
   Лагганвор посмотрел на кодовую последовательность и начал говорить.
   - Открыть, закрыть, открыть, закрыть, открыть, закрыть. Долго открыть. Долго закрыть. Открыть, закрыть, открыть, закрыть. Долго закрыть. Открыть. Долго закрыть. Долго открыть, закрыть, открыть, закрыть, долго открыть...
   Большие пальцы Адраны нажимали на кнопки управления радужной оболочкой, пока он продолжал вводить код. Она чувствовала, как работает механизм, слабое, но отчетливое подергивание при каждом включении. Индикатор наведения горел зеленым, но это не было гарантией того, что она была направлена точно в нужном направлении или что на другом конце провода кто-то принимал ее сигнал.
   - ...открыть, закрыть, долго открыть, закрыть, открыть, закрыть, открыть, долго закрыть, открыть, закрыть, открыть, закрыть, открыть, закрыть. - Он замолчал. - Вот и все. Вы думаете, что послали его чисто?
   - Если и была ошибка, то я ее не совершала.
   - Мы все равно должны повторить передачу.
   - Еще два раза, пока гироскопическая блокировка все еще действует.
   Они отправили сообщение еще дважды.
   Когда они закончили, Лагганвор указал рукой на ближайшую линию такелажа, где бледно-синее свечение прочертило край нити. - Я вижу, как появляется призрачный свет. Погода, должно быть, меняется.
   - Мы сделали то, что нужно было сделать, - ответила Адрана.
   Она закрыла основные створки и опустила будку так, чтобы она была направлена к корпусу. Световой бесенок все еще испускал свой поток, но, судя по свечению, исходящему от жалюзи, он начал мерцать и гаснуть.
  
   В кончине Стрэмбли не было ничего хорошего, за исключением того, что она была совершена быстро. Фура предположила, что это было странное благословение, на которое можно было рассчитывать, поскольку Эддралдер все еще был в силах покончить с жизнью так эффективно и по ее приказу. И все же она была рада, насколько это было возможно, что его лекарства сохранили свою эффективность, даже если их применение привело к самым мучительным последствиям.
   Меррикс и Эддралдер присутствовали при том, как инъекция оказала свое действие, а Разер все еще бормотал и ворочался во сне на своей койке, так что единственными, кто еще мог засвидетельствовать свое почтение, были Серт и Тиндуф, и они не могли скрыть своего дискомфорта из-за странного и тревожного состояния их покойной коллеги.
   - Я никогда не видела ничего подобного и никогда не захочу увидеть снова, - сказала Серт, после того как бросила на Стрэмбли короткий, едва заметный взгляд. - И никогда и на миллион лиг не подойду к чему-нибудь призрачному, если нахожусь в здравом уме.
   - Мало кто из нас стал бы спорить с этим мнением, - сказала Фура.
   - Что нам с ней делать? - спросил Тиндуф, и на его лбу от испуга и озадаченности образовалась складка. - Мне кажется неправильным возвращать ее в такой мир, какой она сейчас не является.
   - Вы оба знали ее лучше, чем я, - сказала Фура. - Она оставила какие-нибудь инструкции, как это сделал капитан Уэрранвелл?
   - Она не планировала умирать так рано, - сказал Тиндуф, почесывая уголок глаза. - О, Стрэм. Почему ты была так беспечна с этим призрачным габбинсом?
   - Она сказала, что это не было неосторожностью, - заметила Серт. - Она сказала, что у ножа был свой собственный разум, когда он дернулся в ее руке. Как будто он хотел вложить в нее частичку себя. Я знаю, что в то время мы не придавали ей должного значения, но теперь склонна думать по-другому.
   - Как думаешь, призрачные габбинсы хотели больше заявить о себе? - спросил Тиндуф.
   - Не знаю, Тинни. Не думаю, что хочу знать.
   - Что бы с ней ни происходило, мы это остановили, - сказала Фура с гораздо большей уверенностью, чем чувствовала на самом деле. - Доктор Эддралдер сказал, что превращение в призрака не могло продолжаться, если бы она не была жива. Лекарств, которые он ей ввел, было достаточно, чтобы несколько раз убить лошадь. Она умерла спокойно и быстро, и теперь все позади.
   - Но ты все еще не знаешь, что с ней делать, - сказала Серт.
   Фура покорно кивнула. - Мы не можем просто оставить ее где-то, не подумав о том, во что она превратилась. Теперь она - призрачный габбинс, часть ее самой, и мы в долгу перед другими экипажами, чтобы они не наткнулись на нее врасплох и не причинили себе вреда. Забросить ее в космос, как мы поступили с капитаном, должно быть достаточно безопасно в течение столетия или двух... или мы могли бы найти какую-нибудь необычную вещницу, которая еще долго не откроется, и спрятать ее там. Я имею в виду ее останки. Думаю, мы должны сжечь те части тела, которые могут сгореть.
   Серт выглядела потрясенной. - На корабле?
   - Мы можем обсудить практические аспекты позже. Я просто говорю, что у нас есть обязательства - как перед нашей подругой, так и перед другими экипажами. Конечно, если бы она оставила инструкции, даже просто упомянула что-нибудь вскользь... - Фура замолчала, желая, чтобы кто-нибудь из них придумал что-нибудь, даже если это была ложь во спасение, придуманная под влиянием случая. - Что ж, напряги память, - сказала она унылым тоном.
   - Если мы оставим Стрэмбли где-нибудь, - задумчиво произнес Тиндуф, - то я был бы очень рад, если бы остальные призрачные габбинсы остались с ней. Из этого вышло что-то хорошее, но не очень много, и я был бы счастлив на своей койке, зная, что от них не дрожит весь корабль.
   - Мы перейдем эту черту, - сказала Фура, - когда будем уверены, что нам больше не понадобятся острые режущие предметы.
  

16

  
   Адрана ждала Лагганвора, вертя в руках голову горгульи и с благоговейной сосредоточенностью наблюдая, как у нее вываливаются глаза и язык. Интересно, сколько ей может быть лет? Моложе, чем черепа, предположила она, поскольку от них зависело назначение этого предмета, но это вряд ли сузило круг поисков. Как было бы здорово, - подумала она, - если бы сейчас с ней была Фура, чтобы они могли поразмышлять над этой странной вещью и высказать свои индивидуальные предположения о ее происхождении и функциях. Пока ей в этом не отказали, она и не подозревала, как приятно иметь сестру, с которой можно поговорить в такие праздные минуты; как здорово, что воображение Фуры было противоположно ее собственному. Как здорово, несмотря на все их разногласия и невзгоды, было путешествовать вместе, а не в одиночку.
   - Вы наконец-то узнали, для чего нужна эта уродливая штука? - спросил Лагганвор, входя. - Если так, то, пожалуйста, будьте так добры, избавьте меня от моего невежества.
   - Да, я знаю ее назначение. - Она налила ему еще одну порцию спиртного, которое предложила во время их последнего разговора. - Можете допивать, раз уж оно, очевидно, пришлось вам по вкусу. Присаживайтесь, пожалуйста.
   Он занял свое место. Верхняя часть его вакуумного скафандра уже была снята, но оставалось еще нижнее белье с подкладкой и многочисленными трубками и проводами, напоминавшими перевернутую анатомию артерий и кишечника. Ткань потемнела от пота, некоторые части запеклись от долгого использования, а некоторые были новыми.
   - Напиток... - Он поднес бокал к носу и понюхал. - Триспанский бренди? Я хотел спросить...
   - Близко. Треннигарский.
   - Действительно, очень похоже. Я удивлен, что вы не поделились со мной хотя бы каплей, пока мы были на "Мстительнице".
   - Я не могла этого сделать. Все это хранилось под замком: личный тайник Уэрранвелла. Для человека со строгими вкусами, похоже, он не отказывался от одного-двух лакомств, и не похоже, что думал о том, чтобы поделиться ими с кем-нибудь.
   - Мы не должны слишком строго судить беднягу. Сомневаюсь, что во всем Сообществе найдется хоть один капитан, у которого не было бы хотя бы одной вещи, которую он предпочел бы утаить от своей команды, - даже если это всего лишь бутылка треннигарского бренди. - Он осмотрел каюту, слегка нахмурившись. - Я понял, что чего-то не хватает, но не мог понять, чего именно. Где щелкунчик?
   - Я попросила Вугу отвезти его в лазарет.
   - Я так понимаю, все в порядке?
   - Нет, но мы хотим убедиться, что не возникнет никаких осложнений, связанных с соединением быстростекла с его живой тканью. Вуга очень тщательно изучает края, на что мы вряд ли решились бы, пока Тэйзакнэйкак спал. Он побудет там недолго. Но это нормально. Это позволяет нам говорить откровенно.
   Адрана приготовила себе порцию треннигарского бренди. Она налила из бутылки правой рукой, держа левую под столом. - Возвращаясь к Уэрранвеллу: как вы думаете, ваш брат тоже был из тех, кто умеет хранить секреты?
   - У моего брата были свои личные проблемы. Это были своего рода секреты. Но я не думаю, что он намеренно скрывал их от своей команды.
   - Он скрывал от вас.
   Лагганвор пожал плечами. - У него были свои причины. Если бы у меня было еще время, я бы не обращался с ним так, как раньше. - Он поджал губы. - Он и так достаточно настрадался, это очевидно. Но я не мог вести себя так, будто никогда его не предупреждал. Я неоднократно говорил ему, что он нарывается на беду.
   Она кивнула, думая о частичном рассказе, который услышала от Прозор.
   - Взяв Иллирию с собой в эти путешествия.
   - Я понимал его привязанность к этой девушке. Она была живым воплощением своей матери, во многих отношениях - постоянным напоминанием ему. Душевная боль, а также утешение.
   - Что случилось с ее матерью?
   - Какая-то чума.
   Адрана медленно кивнула. - Тогда я сочувствую Иллирии, если еще этого не сделала. Вот так мы с Фурой потеряли нашу мать, и в итоге нас растил один отец на Мазариле.
   - Тогда последствия были вам известны. Привязанность отца росла. Дочь Пола стала для него дороже, чем когда-либо прежде.
   - Тогда зачем, ради всего святого, он рискнул пригласить ее на прогулку к вещницам?
   - Начнем с того, что он этого не сделал. Он улетел, а я остался дома в качестве опекуна Иллирии. Я был немного моложе Пола и не настолько твердо решил, что карьера взломщика вещниц - это моя жизнь. Это не значит, что мне не хотелось повидать мир, но я подумал, что, возможно, есть другие способы сделать это. - Он взглянул на маленький бокал, который все еще сжимал в пальцах, как будто только сейчас открыл для себя определенный вкус треннигарского бренди. - В конце концов, я решил поступить на службу в коммерческую разведку. Пол к тому времени уже уехал сколачивать состояние, но впереди у меня были годы учебы, и не было никаких причин, по которым Иллирия не могла бы остаться на моем попечении. Он виделся с ней достаточно часто, и я всегда старался провести черту между моей ролью и его ролью. Она всегда понимала, кем был ее отец, и восхищалась его профессией. Я бы сказал, даже слишком восхищалась. Она уговаривала его взять ее в одну из его вылазок. Сначала Пол был против. Но она убедила его, и что бы я ни говорил, это ничего не изменило. - Он сделал неопределенный жест свободной рукой. - И они пошли. В тот раз обошлось без происшествий. Они вернулись через несколько месяцев, и она оставалась со мной, пока он отправлялся в свой следующий рейс. Но к тому времени она уже вошла во вкус.
   - Она настояла на том, чтобы постоянно находиться на его корабле.
   - Пол уступил ей. Предоставил ей отдельную каюту и организовал ее дальнейшее образование. Я... выразил свое неодобрение. Это было совершенно бесполезно. Я... - Он поставил бокал на стол, глядя на нее со слабым, но растущим подозрением. - Я чувствую себя немного не в своей тарелке.
   - Это, должно быть, успокоительное, которое я добавила в бренди.
   Он воспринял эту новость с удивительным прагматизмом. - Понятно. И в чем причина этого... успокоительного?
   - Чтобы вы не делали резких, необдуманных движений. У меня под столом оружие, направленное на вас.
   Он кивнул. - Я все думал о другой руке.
   - Но не настолько, чтобы думать, что я действительно намереваюсь убить вас. - Теперь, когда вопрос стал открытым, она подняла руку и положила ее на стол. В ней был изящный энергетический пистолет цвета нефрита. - Я тоже нашла его в вещах Уэрранвелла. Кажется, это "веерный клинок", очень характерное оружие времен восьмого Заселения. Слышали о такой штуке?
   - Вполне возможно, что слышал.
   - Я на всякий случай освежу вашу память. Другое название этого устройства - "вскрыватель кишок". Оно испускает пучок частиц с коротким периодом полураспада, которые очень быстро перемещаются из стороны в сторону по дуге в двадцать градусов. - Она восхищенно надула губки. - Красиво, не правда ли? Думаю, это может быть половина дуэльного набора.
   - Жаль, что у меня нет второй половины, - сказал Лагганвор.
  
   Мальчик снова бормотал во сне, обрывки фраз и слов превратились почти в кашу из-за поврежденного языка. Она держала ручку над своим дневником, слушая, как он невнятно бормочет что-то о подземелье и свече; что-то еще о деревянной двери в полу и о чем-то, что находится под этой дверью. Разер становился все более взволнованным: сдавленные слова страха и страдания превратились в стоны бессловесного ужаса, а затем раздался крик, такой громкий и внезапный, что совсем пробудил его самого. Широко раскрыв глаза и дрожа, все еще не оправившись от ночного кошмара, он оглядел каюту, в которой оказался.
   Фура встала из-за стола и подошла к нему с кружкой воды.
   - Выпей это.
   Разер приложился губами к кружке и сделал осторожный глоток, потом еще один, набираясь сил.
   - Я ошень... - Он замолчал, посмотрел на нее широко раскрытыми удивленными глазами, затем сунул палец в рот, потрогал кончик языка. - Што?  Што шо мной шлучилошь?
   - По словам Эддралдера, ничего такого, что не зажило бы само по себе. Ты чуть не откусил себе язык, когда был связан с Инцером Сталлисом. Помнишь что-нибудь из этого?
   На лице Разера отразилось сомнение, и секунду или две он, казалось, совершенно не помнил того эпизода, из-за которого потерял сознание. Затем его лицо стало напряженным, как будто он почувствовал первый слабый укол травмы и понял, что боль усилится.
   - Я бы не шмог шделать это... не шмог бы его опередить.
   - Это была не твоя вина. Он был слишком силен для нас с Адраной, и я была настолько глупа, что думала, мы застанем его врасплох, если ты воспользуешься черепом вместо меня. Но он был слишком умен для этого.
   - Пошему... пошему я ждешь?
   - Ты поднимал слишком много шума, чтобы оставаться в каюте милосердия. Мучительные кошмары. Один из них только что приснился тебе.
   Разер дотронулся до своих скул и подбородка, изучая очертания лица, как будто оно могло измениться, пока он спал. Он провел рукой по белоснежным волосам, взъерошив их, как взъерошивают шерсть собаки.
   - Он был... я пошувштвовал, как он вошел в мою голову. - Он отпил еще немного воды, которую она ему предложила. - Я мог шувштвовать его, как будто штал марионеткой или каким-то полым предметом иж дерева. Просто болван... машка с каким-то прикрытием для глаз...
   Она кивнула, веря ему, но все же озадаченная тем, как его воспоминания о контакте со Сталлисом связаны с кошмаром подземелья. Она обдумывала эту загадку, но так и не пришла к приемлемому решению и не в первый раз пожалела об отсутствии своей сестры, на которую всегда можно было положиться в какой-нибудь полезной догадке или проницательном наблюдении. Не слишком ли поспешно она подарила Адране ее собственный корабль, когда можно было бы договориться по-другому? Одно дело - раздражаться из-за междометий и придирок сестры, когда она была рядом, и совсем другое - осознавать, что между ними растет пропасть, и как много бы она сейчас отдала за совет Адраны.
   - Тебе пока не обязательно говорить, - сказала она, стараясь говорить мягче, чем раньше. - Дай своему языку зажить. Эддралдер зашил его, но сказал, что он будет опухшим еще несколько дней. В любом случае, ты сослужил мне хорошую службу, и я не стану просить тебя вернуться в каюту с костями, пока не буду уверена, что Сталлис не окажется на другом конце провода.
   - У меня болит голова... - Разер нахмурился, подыскивая нужное слово. - Она... как привяжана.
   - В тебе что-то такое, что оставило неприятный след. Я почувствовала то же самое, когда приняла его дозу. Но ты сильный, Разер.
   Ее похвала вызвала у мальчика застенчивую улыбку. Она сомневалась, что он был младше ее более чем на два года, но, несмотря на то, что в последнее время участвовал в боевых действиях, ей все еще казалось, что их разделяет жизненный опыт: пропасть ужаса, потерь и острого знания, которое невозможно преодолеть.
   - Вы... шлишком вышокого мнения обо мне.
   - Мы совершили ошибку, но и Сталлис тоже. Он слишком много о себе возомнил. Когда он взял тебя под контроль, я поняла его личность гораздо лучше, чем когда-либо прежде. И поэтому у меня появилось желание. - Она оглядела ближайшие окрестности каюты в поисках какого-нибудь несчастного насекомого, какого-нибудь невинного существа, которое она могла бы раздавить в лепешку своим металлическим пальцем, но на этот раз ничего не было. - Я хочу добиться возмещения ущерба, - сказала она. - И я получу его.
   Разер кивнул так, что стало ясно, что ее слова не оставили у него никаких сомнений.
   - Как долго я был в отклюшке, капитан? Без сожнания?
   - В целом, около двенадцати дней. Эддралдер очень внимательно следил за тобой и следил, чтобы ты не зачах, пока был под наркозом. Мы плывем независимо от "Веселой кобылы" уже шестнадцать дней. У нас впереди еще около двух недель, на случай, если ты боишься пропустить все самое интересное.
   - Две недели... не так уж плохо. Эта эшкадра... где-нибудь поблизости?
   - Это возможно. Но мы не знаем, где они находятся в точности, а они, очевидно, не очень хорошо знают наше местоположение. Если бы они знали, то почти непрерывно обстреливали бы нас парусной дробью.
   - Он шувштвовалшя рядом, капитан. Не могу шказать, как и пошему, просто это было. И... ешть ли какой-нибудь шпошоб определить это?
   - Хотела бы я, чтобы так и было, Разер. Иногда стоит отказаться от собственной невидимости, чтобы узнать позицию противника, но этот компромисс рушится, когда ты ожидаешь, что тебя превосходят численностью и вооружением, как в нашем случае. Если бы я хотела дать тебе ложную уверенность, то сказала бы, что в радиусе ста тысяч лиг от нас нет другого корабля, кроме "Веселой кобылы". Но правда в том, что Сталлис может находиться в радиусе десяти тысяч лиг, а мы бы об этом не знали. У него хорошие корабли, которыми очень умело управляют, и они будут плыть так тихо и незаметно, как только позволит природа.
   - Я... мог бы... - Он запнулся. - Я имею в виду... если бы мне пришлошь вернутьшя в каюту... Я бы шделал это, сэр.
   - Наверное, ты бы так и сделал, несмотря ни на что. Но я бы не стала просить тебя об этом, Разер, и, поскольку я завишу от доброты доктора Эддралдера, то не стала бы испытывать его терпение, поступая таким образом. Он признает, что то, что случилось с тобой в первый раз, было чем-то, чего мы не могли предвидеть, но заставить тебя пройти через это дважды, да еще и намеренно... - Она покачала головой. - К тому же, это было бесполезно. Он слишком быстро проник тебе в голову. В следующий раз ты не узнаешь ничего нового.
   - Могу я шем-нибудь помошь?
   - Как только почувствуешь себя достаточно сильным, мы будем рады пригласить тебя поработать в смотровой. Нам всегда пригодится пара зорких глаз.
   - Я так и шделаю, - сказал Разер. Затем его осенило тревожное воспоминание. - Ваша подруга... та, что в лажарете. Он поискал ее имя. - Ш... Штрэмбли?
   - Да?
   - Она выжила?
   - Нет, Разер, - ответила Фура, качая головой. - Боюсь, Стрэмбли не выжила.
  
   Лагганвор втянул воздух через ноздри, глядя на Адрану так, словно она была немного не в фокусе. Она представила себе, какая битва происходит у него в голове, борьба между ясностью мыслей и сонливостью, вызванной успокоительным, которое она подсыпала в треннигарский бренди. Воздействие было слабым, не настолько, чтобы вызвать потерю сознания, но Лагганвор этого не знал.
   - Продолжайте, - сказала Адрана.
   - Что еще осталось рассказать?
   - О, очень многое. Как вы с братом отдалились друг от друга. Я понимаю, в чем дело, но хочу услышать это из ваших собственных уст. Продолжите историю с того момента, когда Иллирия ушла с Полом в последний раз.
   - Вы знаете, что произошло.
   - Все равно расскажите мне.
   - Пришла Боза. Вы это знаете. Она схватила Иллирию и, в конце концов, превратила ее в саму себя. Она была бы добрее, убив Пола на месте, но позволила ему жить и, в конце концов, вернуться к своему ремеслу.
   - Однако вы не смогли простить его.
   - Не после того, как я столько раз предостерегал его от того, чтобы брать ее с собой. Начнем с того, что он был сломлен - раздавлен чувством вины и ужасным страхом, что она все еще где-то там, изменилась. Он приполз домой и умолял о прощении и о силе, которую мог дать ему только брат. Я не предложил ни того, ни другого. - Он заморгал, борясь с приливом усталости, который, должно быть, захлестывал его. - Я отверг его. Более того. Я очень ясно дал понять, что презираю его существование; хотел бы, чтобы он никогда не появлялся на свет. Я отрекся от него как от брата и сделал все возможное, чтобы разрушить его репутацию и самоуважение. Это не было спонтанным поступком с моей стороны. Я действительно ненавидел его.
   - Итак, его уничтожили дважды, - сказала Адрана с холодной рассудительностью адвоката, выступающего в качестве обвинителя. - Во-первых, потерей дочери, а во-вторых, жестокостью собственного брата, Бриски Рэкамора.
   Он слегка откинулся назад, принимая этот вердикт.
   - И все же я здесь.
   - Стремясь отомстить за Пола. Подвергая свою жизнь постоянной опасности, пытаясь поймать или устранить Бозу Сеннен, как бы мы ее ни называли. Выдавая себя за одного из ее людей. Калеча себя, чтобы сделать маскировку более убедительной. Храбрость и самоотверженность, в некотором роде. Вам не приходило в голову, что для завершения ваших поисков, возможно, пришлось бы убить саму Иллирию?
   - Она была мертва с того момента, как Боза забрала ее.
   - Я не была мертва, - ответила Адрана. - Сопротивлялась. Я... терпела.
   - Говорит женщина, тыча оружием мне в живот и едва удерживаясь от того, чтобы пустить его в ход.
   Ее палец так и чесался нажать на спусковой крючок. Если бы он только знал, насколько она была близка, какая ярость бушевала в ней и какой выход она искала.
   - Выньте свой глаз.
   Это удивило его даже сквозь туман успокоительного. - Вы понимаете, что я могу причинить гораздо больше вреда, когда глаз находится снаружи, чем когда он на месте?
   - Выньте его, - повторила она.
   У него была театральная привычка подносить ладонь одной руки к глазу, а другой похлопывать себя по затылку, так что глаз выскакивал, как шарик в аркадной игре, но сейчас он этого не показывал. Он просто ущипнул себя за глаз, и он выплеснулся наружу, сморщившись со слабым чавканьем, и, блестящий и совершенный, лег ему на ладонь.
   - Я всегда догадывался, что вы захотите его для себя. У Фуры есть ее рука, даже если на ней не хватает пальца, а у вас нет ничего, кроме собственного ума.
   - Положите его на стол. Лицом ко мне.
   Он опустил глаз. Тот остался лежать там, где был, и смотрел на нее, слегка наклонившись, придавая своему необычному взгляду выразительность.
   Лагганвор посмотрел на нее.
   - Что все это значит?
   Она проигнорировала его вопрос. - Расскажите мне, что произошло после того, как вы отреклись от Пола.
   - Разве это не очевидно? Моя жесткость по отношению к нему вскоре породила такую же жесткость в ответ. Годы спустя, став немного старше и мудрее, я попытался загладить свою вину. Пытался установить контакт, написать ему или подать сигнал. Но все мои усилия были отвергнуты. Через посредников я узнал, что для него я умер. Он мне больше не брат. - Он уставился на нее одним живым глазом и пустой глазницей другого, словно призывая ее отшатнуться. - Это задело его, но, полагаю, не больше, чем мой отказ. Лично я ничего из этого не вынес.
   - Правда, Лагганвор?
   - Возможно, немного. - Он улыбнулся ее проницательности. - Может быть, много. Я хотел, чтобы наши отношения улучшились. Со временем, наверное, произошло бы примирение. Но Боза лишила нас обоих этой возможности. Если раньше у меня и были причины ненавидеть ее, то проделанное ею с Полом только усилило мою неприязнь.
   - И тогда вы решили убить ее раз и навсегда.
   - Это было прекрасное намерение. Это дало бы мне хоть какое-то утешение в связи с потерей Пола и Иллирии. Откуда мне было знать, что две дочери Мазарила справятся с работой раньше?
   - Вы знаете, что она мертва. В этом не может быть никаких сомнений.
   - Что-то умерло, - признал Лагганвор с двусмысленностью, которая выбила ее из колеи.
   - Но вы же не думаете, что ее дух полностью угас?
   - И вы тоже. Только если вы хорошо знаете себя или если ваша сестра знает себя. Она есть в вас обеих. Вы сами это признали. - Он сделал паузу и предпринял медленную и смелую попытку отвести взгляд. Адрана ткнула в него оружием так внезапно, что он отдернул руку, словно его укусила змея. Он посмотрел на нее с вопросительной надеждой. - Могу я поинтересоваться вашими намерениями относительно глаза?
   - Вы солгали мне насчет телеграфного сообщения.
   Он изобразил удивление.
   - Я сделал это?
   - Вы хотели, чтобы мы передали ложный код, предназначенный для того, чтобы обманом заставить "Мстительницу" раскрыть себя.
   - Коссел перевела этот код. Это был простой список газовых смесей, необходимых Эддралдеру.
   - Эддралдеру никогда не требовались эти газовые смеси. Он не был бы настолько беспечен, чтобы оставить важную книгу не на том корабле, но даже если бы он это сделал, то должен был бы уже хорошо знать эти газовые смеси. Это ваших рук дело: вы подделали все сообщение от "Мстительницы".
   - Как я вообще мог это сделать?
   - Используя свой глаз. У него недостаточно дальности, чтобы передавать сигналы между нашими кораблями или отправлять сообщения вашим хозяевам - это я уже поняла. Но я пренебрегла второй возможностью. Глаз может перемещаться на относительно небольшое расстояние - скажем, на несколько сотен лиг - и затем светить нам в ответ, имитируя телеграфный сигнал.
   Лагганвор пощипал кожу между бровями, щурясь, как от мигрени.
   - Но я был внутри, когда поступил этот сигнал. Вы даже... - он замолчал, словно какой-то фрагмент головоломки встал на свое место. - Вы даже заставили меня вынуть глаз, когда мы были с Ласлингом.
   - Я попросила вас удалить глаз, - сказала Адрана, - и в тот момент поняла, что у вас должно быть два глаза: тот, который мы видели в действии, с впечатляющими возможностями, и запасной глаз, который вы можете вставить обратно в глазницу, когда другой будет служить вам. Когда мы были с Ласлингом - когда вы поздно вернулись на корабль, - это было потому, что вы отослали главный глаз с поручением.
   - Два глаза, - сказал он, качая головой в притворном изумлении. - И какой же из этих глаз сейчас перед нами?
   - Думаю, это второй глаз, - сказала Адрана. Она подняла его свободной рукой и поднесла к лицу, опасаясь, что что-то случится. Глаз был холодным, слегка влажным и липким на ощупь. Это была не какая-то биологическая секреция, - подумала она, - а какое-то любопытное смазывающее вещество, которое глаз выделял из себя, чтобы облегчить свое вращение в глазнице и проникновение в это вместилище и из него. - Другой... основной глаз... либо все еще где-то там, плавает рядом с нами в космосе, либо где-то спрятан. Скорее всего, последнее. При вас или в вашей каюте. Думаю, вы забрали его, когда мы выходили, чтобы послать телеграфный сигнал. Этот глаз быстро двигается, умеет держаться в тени, и я сомневаюсь, что заметила бы, если бы он снова скользнул по вам.
   - Значит, я вставил свой глаз обратно, находясь снаружи в вакуумном скафандре?
   - Нет, но есть такие вещи, как карманы. Вы могли бы тайно пронести глаз на борт, а затем вернуть его обратно.
   - Но вы заставили меня продемонстрировать глаз Ласлингу.
   Она отложила тот, который держала в руках, и вытерла пальцы, пока на них не осталось следов жидкости. - Очевидно, что второй глаз - это не просто кусочек цветного стекла. Он может двигаться под вашим руководством. Он может быть даже опасен. Возможно, он даже обладает всеми возможностями первого глаза, хотя я думаю, что это маловероятно: это была редкая технология, когда Боза подарила ее своему подчиненному. Нет. Думаю, что он помогает заполнить вашу глазницу, когда первого нет дома, и, возможно, обладает полезным свойством выдавать себя за первый,  но я подозреваю, что для вас это не так ценно. В этом есть какая-то фальшь - он выглядит не таким живым, как другой, и вы это знаете. Вот почему вы так тщательно следите за тем, чтобы челка оставалась на месте, когда носите второй глаз.
   - Повторю еще раз: Коссел перевела сообщение в код.
   - Который я передала вам и попросила прочитать, пока работала с телеграфом. Передав сообщение, я к тому моменту уже запомнила его.
   - Сообщение Коссел?
   - Нет, то, которое я собиралась отправить, не имело никакого отношения к газовым смесям. - Она сделала паузу, наслаждаясь его смущением. - Но я запомнила первую часть сообщения Коссел, ровно настолько, чтобы понять, точно ли вы мне его передали.
   - Для того, кто не совсем знаком с кодами...
   Она вздохнула. - Я выучила коды несколько месяцев назад, Лаг. Выучила их так тщательно, что почти вижу сны в виде точек и тире. Хотела, чтобы вы думали иначе, чтобы решили, что я зависима от вас и, следовательно, могу быть обманута. - Она посмотрела на него с какой-то отстраненной нежностью. - Хорошо, что вы не могли видеть переднюю часть телеграфной будки, иначе заметили бы, что ставень открывается и закрывается не в соответствии с вашим сообщением.
   - Я... недооценил вашу находчивость. - Он покачал головой в оскорбленном восхищении. - Как глупо с моей стороны.
   - Вы впечатлены?
   - Я никогда не был менее впечатлен, чем сейчас.
   - Показать вам сообщение, которое вы хотели мне передать, на случай, если оно не запало вам в память? - Не дожидаясь его ответа, она подтолкнула к нему лист бумаги. - Прочтите его вслух.
   - В этом действительно нет необходимости.
   - Прочтите его вслух.
   Он прочистил горло. - Корабль задет обломками или поврежден парусом, корпус пробит, Лагганвор мертв, Адрана... тяжело ранена. - Он замолчал, во рту у него пересохло. - Жить ей осталось недолго. Сигнальте радиоречью со всей возможной поспешностью, пренебрегая всеми предыдущими договоренностями. Коссел. - Он облизнул губы и улыбнулся. - Вы должны признать, что в этом есть определенная экономия. 
   - Вы намеревались солгать Фуре о том, что я была при смерти, просто чтобы заставить ее дать сигнал радиоречи и раскрыть свое положение.
   Он откинул листок.
   - Мне нужна была... убедительная мотивация.
   - Я верю вам, - ответила она, помолчав. - По крайней мере, что вы верите, будто принимаете наши интересы близко к сердцу. Я также верю, что вы считаете, будто лучший способ помочь нам выжить - это сотрудничать с вашими хозяевами, чтобы нас схватили.
   - В таком случае...
   Она заставила его замолчать, взмахнув оружием. - Это не имеет значения. Мне все равно, что вы считаете в наших интересах. Мы с Фурой всю жизнь терпели, когда за нас принимали решения люди, которые думали, что знают все лучше нас. Такого больше не будет, ни от вас, ни от кого-либо еще.
   Он осекся, его покорность была абсолютной.
   - Что теперь?
   - Я думаю, у вас, вероятно, появился другой интерес к своей персоне. Положите его на стол рядом с первым.
   - Почему?
   Она снова ткнула оружием и нажала на спусковой крючок до первой едва заметной выемки. Она узнала, что может заставить его взвыть, когда он накапливает энергию для немедленного разряда.
   - Просто сделайте это.
   Он поколебался, затем полез в сумку, висевшую у него на поясе. Он извлек второй глаз, положив его на стол так же аккуратно и покорно, как игрок, сдающий последнюю фишку.
   - Я мог убить вас в любой момент этого разговора.
   - Тогда почему вы этого не сделали?
   - Во-первых, вы притупили мой самоконтроль с помощью этого успокоительного - я не уверен, что смогу быть настолько точным, насколько мне нужно, и было бы ужасно обидно, если бы я проделал дыру в стене вашей каюты прямо в космос. Во-вторых, вы можете попасть в цель из этого оружия, даже если я выстрелю глазом... и в-третьих... ладно, неважно, что в-третьих.
   - Что это было?
   - Мой брат был о вас хорошего мнения. У него были недостатки, но он всегда хорошо разбирался в людях. Я думаю, он вам тоже нравился, и это меня немного утешает. Я счел бы неуважением к его памяти причинять вам боль.
   - Даже если бы на карту была поставлена ваша собственная жизнь?
   - Я бы только отсрочил неизбежное.
   Адрана кивнул на голову горгульи. - Поднимите ее еще раз. Она очень прочная. Вы собираетесь уничтожить один из этих глаз. Мне все равно, какой именно. Дело в том, что если останется только один из них, вам будет гораздо труднее снова обмануть меня.
   Он взвесил горгулью на ладони. Когда она поворачивалась в его руке, язык и глаза то появлялись, то исчезали. - Вы так и не сказали мне, для чего это.
   - Это миничереп.
   - Понятно.
   - Согласно книгам, в голове находится небольшое количество твинкли. Этого недостаточно, чтобы быть полезным для общения, но достаточно, чтобы реагировать на присутствие других твинкли поблизости.
   - Никогда о таком не слышал.
   - И я тоже. Это потому, что миничерепа трудно найти, и они полезны только при определенных, очень специфических обстоятельствах.
   - Как так?
   - Эффективная дальность действия очень мала - не более нескольких сотен спанов.
   - Спанов, а не лиг?
   - Да. Бесполезно для поиска черепов в целом, по всем Сообществе, и бесполезно даже в масштабах вещницы или даже части туннельной системы вещницы. Для начала нужно находиться примерно в том же помещении, что и череп, а в этом случае, вероятно, есть какая-то карта сокровищ, которая все равно приведет к черепу.
   Он медленно кивнул, понимая, к чему она клонит. - Но если бы пришлось в спешке обыскивать один корабль, где может быть спрятана каюта с костями... 
   - Такая безделушка могла бы оказаться очень кстати.
   Он с нежным сожалением осмотрел голову горгульи. - Жаль, что она сломана. Должно быть, в ней испортился твинкли.
   - Думаете, она неисправна?
   - По определению. Череп, который раньше находился на этом корабле, находится за тысячи лиг отсюда.
   - Она не сломана, - решительно заявила она. - Никогда не была сломана. Причина, по которой она указывала на наличие черепа, заключается в том, что на этом корабле всегда был другой череп. А теперь разбейте свой глаз.
   - Что бы я ни выбрал, вы должны знать, что мне будет больно.
   - Мне все равно.
   - Каждый из этих глаз ценен.
   Она подняла веерный клинок, крепче сжала его и заставила снова взвыть.
  

17

   Серт была в смотровой, когда поступил сигнал с "Веселой кобылы". Она просматривала окружение в обычном порядке, но на самом деле не ожидала получить входящее сообщение. Только превосходство Паладина в расчетах давало хоть какой-то шанс обнаружить другой корабль: это и собственная острота зрения Серт в сочетании с лучшими линзами и телескопами в Сообществе.
   Тем не менее, как только началась последовательность вспышек, у нее не осталось сомнений в том, что это было, и никаких колебаний при немедленной записи. Она записала его, и хотя только недавно начала изучать стандартный код, у нее хватило сообразительности, чтобы понять, что сообщение было не совсем обычным. На самом деле, на первый взгляд казалось, что оно направлено совсем на другой корабль...
   - Мистер Кэйзарей? - одними губами спросила она. - Кто, черт возьми, такой мистер Кэйзарей? И зачем нам понадобились его вещи?
   На камбузе, где Фура получила запись, она тщательно продублировала сигнал и попросила Разера расшифровать его для нее. Разер быстро оправился от потери сознания, и хотя его язык все еще был толстым и неудобным в том месте, где его зашили, был очень рад принести пользу. Он также понимал коды. Быть костяным означало быть специалистом по связи, как никто другой на корабле, и парень явно стремился произвести впечатление на своего бывшего капитана.
   - Это нешто ошобенное, - начал он.
   - Мне все равно, особенное оно или что-то еще, - сказала Фура, с трудом сдерживая раздражение. - Скажи мне, что там написано.
   - Это потряшающе... начинается так: "Отправляйтесь к вещам мистера Кэйжарея. Жаймитешь ими в нашале полуношной вахты, в тешение тридцати минут. В ответ полушите аналогишные товары, а затем через каждые шешть чашов."
   - И что? - настаивала она.
   - Это вше, что ешть. Больше нишего. Все повторяетшя, но это вше равно одно и то же.
   Тиндуф, который был с ней на камбузе, сказал: - Мы не знаем никакого мистера Кэйзарея, не так ли?
   - Мы знаем, - сказала Прозор, которая стояла рядом с ним, выковыривая крошки из хлебницы. - Вернее, мы с Фурой... Как и Адрана. Мистер Кэйзарей читал по костям в "Скорби Монетты".
   - Что с ним случилось? - спросил Разер.
   Фура секунду смотрела на него.
   - Ничего хорошего.
   - Он был достаточно порядочным человеком, - сказала Прозор, заполняя тишину, наступившую после этого точного, хотя и бессердечного высказывания. - Был нежен с сестрами Несс, когда они были зеленее лесов Кловерли, и это о чем-то говорит. Но, как и большинство членов нашей дорогой старой команды, он был убит Бозой, погиб на нашем собственном катере, вместе с Мэттисом. Бедняга даже не имел удовольствия увидеть ее лицо перед тем, как она его уколола.
   - Тогда пошему они упомянули о нем шейчас? - спросил Разер. - Вы привежли с собой его вещи в такую даль?
   - Это не следует понимать буквально, - сказала Фура. - Это способ намекнуть на кости и сказать мне, чтобы в полночь мы были подключены к нашему собственному черепу. Адрана, должно быть, нашла череп и теперь знает, что мы можем общаться, когда захотим.
   Разер с сомнением посмотрел на нее.
   - Что шлучилошь с телеграфом?
   - Ты что, тупой, мальчик? Он работает медленно, и мы почти на предельной дальности. Если еще больше отдалимся друг от друга или один из нас сделает поворот, которого другой не ожидает, у нас не будет возможности подать сигнал таким образом.
   - Но Инцер Шталлис будет ждать!
   - Щенку нужно время от времени спать. Если мы оставим кости для экстренного использования, у нас все равно будет преимущество. Но Адране нужно доказать, что найденный ею череп способен разговаривать с нашим.
   Разер нахмурился. - Но другого черепа быть не может. Вы жабрали наши кошти...
   - Мы так и сделали, - сказала Фура с саркастической любезностью. - По крайней мере, так мы думали. А что, если ошибались? Мы не нашли ни одного черепа, пока рылись на вашем корабле, но Адрана работает на нем гораздо дольше, и у нее был шанс проникнуть в его секреты. - Она замолчала, прочитав что-то на его лице. - Если бы такое могло случиться... Стало бы мне теплее или холоднее, Разер?
   - Я... я не знаю.
   - Но ты же был костяным. - Она демонстративно нахмурилась, как будто пыталась разгадать какую-то запутанную загадку у себя в голове. - Никто другой, возможно, и не знал о существовании другого черепа, но если кто-то и был на корабле, то должен был знать об этом... кто-то, близкий к капитану, - это был бы ты, не так ли? - Прежде чем он успел отдернуть руку, она схватила его за волосы своими металлическими пальцами. - Поговори со мной, Разер. У нас с тобой были такие прекрасные отношения - было бы стыдно портить их сейчас, не так ли?
   Она дернула его за волосы, и Разер взвизгнул.
   - Оштановитешь. Там... там есть еще один череп, и я рашшкажу вам о нем. Но он не то, чем кажетшя.
   Она крепче притянула его к себе, в то время как Прозор и Тиндуф смотрели на него с выражением искренней озабоченности. - Почему все не так, как кажется, Разер? Ты скрывал от меня информацию о черепе во время нашей операции по высадке. Все то время, пока вы дрейфовали, и мы думали, что вы беззащитны и не можете выйти на связь, у вас был череп!
   - Который... - Разер поморщился. - Который мы не ишпольжовали. Который никогда не шобиралишь ишпольжовать. И вашей шештре тоже не следует им польжоватьшя. Это не то, что она думает!
   Она усилила хватку. Какая-то слабая, угасающая часть ее души смотрела на это с легким неодобрением, а другая, теперь уже набиравшая силу, только подбадривала ее идти дальше. Она представила, как у него вырываются волосы, а вместе с ними и скальп, под которым видны великолепная кровь и кости, и поняла, что это из-за глоуи она чувствует себя так - и с такой же уверенностью поняла, что на самом деле не возражает, по крайней мере, в данный момент.
   Она провела языком по зубам.
   - Череп есть череп, Разер.
   - Только не этот маленький, - пробормотал он. - Он плохой. Отравленный. Она не должна им польжоватьшя. И если она вам небежражлична... вы должны найти шпошоб оштановить ее.
   Она отпустила его с диким, атавистическим стоном. Разер отстранился и потер ноющую макушку, глядя на нее с почти животной настороженностью, как будто теперь считал ее вполне способной на любое насилие, на любой бессмысленный или безрассудный поступок.
   Ее рука дрожала, когда она проверяла свои карманные часы. Огромным усилием воли подавила большую часть своего гнева.
   - До полуночи еще два часа. Ты серьезно это говоришь, Разер?
   Все еще настороженный, он пригладил свою копну волос, чтобы привести их в некое подобие порядка. - Вот што это шо мной шделало, и мне повежло, что меня вытащили, пока не штало слишком пождно. Но даже тогда это оштавило швой след. Вы шлышали те кошмары? Они не имели никакого отношения к Инцеру Шталлису. Они были об этом черепе.
   Фура тяжело дышала. Ее рука все еще дрожала. Глоуи все еще держал ее. Но она верила ему.
  
   Вуга выругался: какое-то непонятное, многосложное ругательство на одном из грубых диалектов внутренней процессии. - Вы могли бы предупредить меня чуть раньше, ну, скажем, за шесть часов или даже за полдня.
   Адрана склонилась над ним, пока он, обливаясь потом, возился со своим ящиком с инструментами, пытаясь отрегулировать одну из подвесных растяжек, которые позволяли черепу парить в воздухе посреди каюты костей.
   - Вы сказали мне, что все готово.
   - Я сказал, что черепом можно пользоваться, - ответил он, гаечным ключом регулируя одну из пружин натяжения. - Под этим я подразумевал, что гнезда были электрически надежными, а ушки-крючки проверены на прочность, и что твинкли оказались жизнеспособными, поскольку они продемонстрировали обратную реакцию в присутствии миничерепа... - Гаечный ключ выскользнул у него из пальцев, ободрав их костяшки, и покатился, как медленно подбрасываемая кость, из конца в конец, пока не ударился о стену и не отскочил к Адране.
   Она ловко поймала его и протянула обратно Вуге, который взял его, не сказав ни слова.
   - Я не прошу о техническом совершенстве, - сказала она.
   - Хорошо, потому что вы этого не добьетесь - не с таким давлением.
   Она поверила Вуге, когда он утверждал, что не знал о существовании черепа. Она бы приняла такое же опровержение и от Ласлинга, Коссел и Меггери. А тот парень с другого корабля? Возможно, он знал. На самом деле, это было скорее вероятно, чем возможно, но если он и знал, то она была уверена, что это был секрет Уэрранвелла и мальчика и никого другого.
   Несомненно, он был хорошо спрятан. Череп хранился за искусно замаскированной фальшивой панелью в каюте капитана Уэрранвелла. За панелью скрывалась импровизированная ниша, в которой находились два предмета: большой, крепкий на вид деревянный ящик и единственная бутылка треннигарского бренди 1680 года выпуска.
   В ящике лежал удивительно небольшой череп, спрятанный в чехле из оружейной ваты. Она могла бы отмахнуться от него как от бесполезной безделушки, если бы не три обстоятельства. Во-первых, он был обнаружен с помощью миничерепа, что указывало на присутствие активных твинкли. Во-вторых, он был просверлен и снабжен чем-то вроде высококачественных разъемов и подвесных проводов, чего нельзя было ожидать от туристической безделушки. В-третьих, он был очень хорошо спрятан. Без миничерепа она бы никогда не догадалась, что здесь вообще есть фальшпанель.
   Кто бы пошел на такие хлопоты, если только спрятанный предмет на самом деле не представлял ценности?
   - Думаю, этого будет достаточно, Вуга, - сказала она. - У тебя уже есть четыре точки крепления.
   - Это несбалансированный груз. В книгах рекомендуется использовать от пяти до шести точек крепления как минимум, а для практики - семь и более. Черепа ломаются, если они подвешены неправильно.
   - Этот череп не проломится, Вуга, если только я не буду использовать его как дубинку, что становится все более вероятным. - Она сверилась со своим карманным хронометром. - Чуть больше чем через час моя сестра будет ожидать, что я попытаюсь связаться с ней. Я не хочу ее разочаровывать.
   - Если, конечно, они вообще поймут ваш сигнал.
   Вуга не знал о двуличии Лагганвора, и Адрана была намерена поддерживать такое положение дел. Что касается остальных членов ее экипажа, то составы газовых смесей были переданы Эддралдеру в соответствии с его запросом. Но она также сообщила Вуге, что направила сестре инструкцию относительно черепов и рассчитывает, что та ее получит и будет действовать в соответствии с ней.
   На самом деле, такой уверенности не было. Она могла надеяться, что "Мстительница" получила телеграфное сообщение, но у нее не было никакой гарантии этого, и, соответственно, не было уверенности в том, что на той стороне кто-то будет с черепом, когда она попытается связаться.
   Но это могло случиться, и это могла быть Фура, и пока такая возможность существовала - какими бы ничтожными ни были шансы - она не могла сдаться. Судьба подарила им эту возможность общаться, и, хотя был шанс, что эскадра находится где-то рядом, Адрана не могла - не хотела - бросать свою сестру.
   - Этого будет достаточно, Вуга, - настаивала она.
   - В книгах написано...
   - Не обращайте внимания на книги. В книгах говорится, что полезные черепа редко бывают такими маленькими, как этот, если вообще бывают, так что они ошибаются по крайней мере в одном отношении и, вполне вероятно, во многих других. - Она осторожно взяла гаечный ключ из его рук и положила обратно в ящик с инструментами. - Идите, Вуга, я закрою за вами дверь.
   - Еще не время.
   - Мне понадобится то, что осталось, чтобы проникнуть в череп. Затем мне понадобится время, чтобы связаться с Фурой. Меня не стоит беспокоить в течение двух часов.
   - Осталось два часа, - сказал Вуга. - И если к тому времени вы не покажетесь, а мы с Ласлингом не сможем открыть дверь с другой стороны, то начнем с топоров.
   - Топоры не понадобятся, - сказала Адрана. - Но спасибо вам за сочувствие.
   Вуга удалился, и она закрыла за ним дверь, оставшись ее наедине с маленьким черепом, подвешенным на растяжках так, что вокруг него оставалось слишком много места.
   Адрана приглушила свет и отстегнула нейронную перемычку-корону - она была подогнана под Разера, но ее петли и винты позволяли очень легко подогнать форму под ее голову - и закрепила его на волосах.
   Затем она смонтировала контактный провод с штеккером и приготовилась к подключению.
  
   - Отравлен? - спросила Фура, ее пальцы разжимались и разжимались в каком-то автоматическом ритме, словно когти подъемного крана на свалке.
   - Капитан Уэрранвелл шобиралшя ишпольжовать этот череп только в крайнем шлушае. Однажды он попробовал меня ишпольжовать, но у него ничего не вышло. - Разер сглотнул. - Я мало што помню из того, что проижошло, за ишключением того, что я был без шожнания целых шешть дней, пускал шлюни и что-то бормотал во шне. Когда пришел в шебя, то увидел шебя в зеркале. - Он снова коснулся своих волос. - Вот пошле этого они побелели. Прошло еще две недели, прежде чем я шмог ишпольжовать другой череп, наш обычный. Я не мог вынешти этот маленький череп, што бы в нем ни было, и капитан поклялся, что никогда больше не заштавит меня пройти через это.
   - Тогда зачем его хранить?
   Он посмотрел на нее так, словно вопрос был либо идиотским, либо какой-то ужасной ловушкой.
   - Ни один капитан никогда не выбрашывает череп, даже шамый плохой.
   - Парень прав, - пробормотала Прозор.
   Разер благодарно кивнул, как будто она была его единственным живым союзником на корабле. - Верно. Капитан Уэрранвелл прятал его на корабле, как сокровище или квойны: в качестве штраховки. Но я никогда не польжовалшя им, и даже когда вы ражделали наш и прибыла эшкадра, чтобы жакончить работу, мы не говорили об этом черепе.
   Тиндуф потер затылок. У него был обиженный вид человека, который вынужден высказать мнение, которое, как он знает, будет непопулярным.
   - Мне неприятно это говорить, но для меня это имеет смысл.
   - Вше это правда, - подтвердил Разер, энергично кивая. - Не было необходимошти упоминать об этом до ших пор - я ни на шекунду не думал, что ваша шештра найдет его. Простите, но как она его нашла?
   - Понятия не имею.
   - Что бы она ни шделала, ее нужно оштановить. Вы видели, што Шталлис шделал со мной. Это будет в дешять раз хуже.
   Фура заставила свои пальцы успокоиться. Она надавила на руку другой рукой, пока дрожь не утихла. Неоновые завитки все еще прожигали ее кожу. От их присутствия у нее защипало в глазах.
   Она старалась говорить спокойно.
   - Ты не знаешь Адрану.
   - Нет, но я жнаю этот череп. Я говорил вам, что мало што помню. Но я помню ужашы, которые пошледовали за этим. Они никогда не прекращалишь. - Он посмотрел на них всех по очереди так серьезно, словно это был его последний шанс убедить сомневающихся присяжных. - Я в какой-то камере или поджемелье, с гладкими шерыми штенами и гладким шерым потолком, навишающим надо мной. Здесь нет нишего, кроме меня, ни окон, ни дверей, ни входа, ни выхода, кроме деревянного люка в полу. Все, что у меня ешть, - это маленькая швечка. И я сижу на этом люке, используя вшю свою тяжешть, чтобы попытаться помешать чему-то проникнуть в камеру. Что бы это ни было, оно приподнимает крышку люка ровно наштолько, чтобы просунуть в нее конечность. Она длинная и тонкая, черная и покрыта шерштью, как лапка паука. Иногда их нешколько. Они продолжают прошовываться в щель между полом и люком, и вше, что я могу шделать, - заштавить шебя пришешть поудобнее, крепко нажимая на щель, пока конечношти не втянутся обратно в темноту под ними.
   Фура издала короткий нервный смешок. - Если это то, что ты называешь дурным сном, то тебе стоит попробовать пережить что-нибудь из моих снов.
   - Это реально, - умоляюще сказал Разер. - Реально и шильнее, чем вы думаете. Вы думаете, что жнаете о черепах все. Но у ваш это не укладывалошь в голове неделю за неделей, месяц за месяцем. И я бы не пожелал этого никому, включая вашу шештру.
   - Она справится.
   - Вы не можете быть в этом уверены. Вы дейштвительно хотите ришкнуть? На "Вешелой кобыле" нет никого, кто знал бы, что череп нельзя ишпольжовать. Для них это будет прошто реликвия, которую капитан Уэрранвелл хранил для шебя. Они не ужнают.
   - Мы могли бы подать ей сигнал, - тихо сказала Прозор.
   - Вы должны! - сказал Разер.
   - До полуночи осталось всего пятьдесят минут, - ответила Фура. - Если она собирается связаться со мной, то, скорее всего, она уже в каюте с костями, готовится к обмену. Если ее там еще нет, сомневаюсь, что она долго будет ждать.
   - Но это не повод не попробовать!
   - Подумай хорошенько, Разер: нам нужен кто-то в скафандре, находящийся снаружи, с телеграфной будкой, закодированным сообщением и некоторым представлением о правильном направлении, в котором его послать. А пока, если мы не хотим, чтобы наши усилия пропали даром, кому-нибудь в смотровой "Веселой кобылы" понадобятся зоркие глаза, которые будут смотреть прямо на нас.
   Он посмотрел на нее так, словно в ее ответе должен был быть какой-то подвох. - Разве не так это должно было шработать? Разве не так мы вошприняли их шигнал о мистере Кэйжарее? Я знаю, что времени мало, и у нас может ничего не получитьшя, но разве это повод шдаватьшя?
   - Я с парнем, - сказала Прозор, решительно поднимаясь из-за стола. - Шансы не в нашу пользу, если они вообще были, но попробовать стоит. Если мы не дозвонимся до них до полуночи, я все равно смогу отправлять сообщения, пока кто-нибудь их не перехватит.
   - Лушше пождно, чем никогда, - согласился Разер.
   - Ты такой увлеченный, почему бы тебе не пойти и не отправить сообщение самому? - спросила Фура.
   - Он был бы достаточно увлечен, - сказала Прозор. - Но это работа не для мальчиков. Я вложила частичку себя в вас обоих, девочки, Фура, в тебя и твою сестру, и не хочу, чтобы это пропало даром. Я не буду стоять в стороне, пока что-то причиняет боль кому-то из вас, если у меня есть шанс все исправить. Тиндуф: поможешь мне одеться? Паладин может указать координаты, в то время как Фура запишет очень, очень короткое сообщение, которое она собирается передать.
   - Я не хочу шказать, что думают все оштальные... - начал Разер.
   - Тогда не надо, - сказал Фура.
   - Но есть другой шпошоб добратьшя до Адраны.
   - Мне казалось, я сказала не делать этого.
   Разер отпрянул, но, переведя дыхание, собрал остатки мужества и заговорил снова. - Не обязательно, чтобы это был долгий шигнал, доштатошно прошто...
   Фура сжала кулак. Она была готова ударить его только за то, что он высказал эту мысль вслух. Прозор, должно быть, поняла, насколько она была готова, когда схватила ее за запястье и осторожно опустила его обратно.
   Она наклонилась и прошептала.
   - Мы не бьем наших друзей только за то, что они говорят неприятную правду, девочка. И он прав. Всегда возникает шумиха. Если этот череп так плох, как кажется, и я не вижу причин сомневаться в Разере - и ты тоже не должна, - тогда, может быть, нам стоит рискнуть. Она бы сделала это для тебя, не так ли?
   Фура вырвала свое запястье из хватки Прозор. Она почувствовала, как внутри нее разгорается глоуи, похожий на золотую прокламацию, написанную огнем. Она почувствовала его в своей крови, в своих легких, в своих глазах и разуме. Прекрасное безумие, сияющий сплав гнева и решимости. Безумие, направленное на то, чтобы двигать миры и разрушать маленькие жизни тех, кто вставал у нее на пути. Идея подать сигнал Адране не понравилась, потому что это было действие, которое ставило под угрозу ее собственное выживание. Это была попытка настроить ее против идеи спасти сестру, попытка настроить ее против Адраны.
   Она отрицала это. Ей потребовалась вся ее воля, но она смогла - на какое-то время - преодолеть это.
   Но это усилие разозлило ее, лишило сил и терпимости.
   - Иди и делай свою чертову работу, Прозор.
  
   Ей нужна была тишина в каюте, чтобы подготовить сообщение для отправки по телеграфу. По крайней мере, так она говорила себе. Главным образом, каюта была нужна ей, чтобы избежать настороженных и обвиняющих взглядов своей команды. По крайней мере, в каюте ей приходилось иметь дело только с роботом.
   - Есть какие-нибудь изменения, мисс Арафура? - спросил Паладин таким тоном, в котором не было ничего предосудительного, но это привело ее в ярость. Ее металлическая рука потянулась к массивному магнитному пресс-папье; ей пришлось прижать к нему другую руку, чтобы не врезать пресс-папье в его шар.
   - Все... под контролем, Паладин, - процедила она сквозь стиснутые зубы. - Все под контролем... полностью под контролем.
   - Вы кажетесь взволнованной. Возможно, вам не помешал бы небольшой отдых.
   - Отдохну, когда буду в порядке...
   Она заставила себя замолчать, потянулась за ручкой и бумагой. Обмакнула перо в герметичную чернильницу, чуть не промахнувшись с первой попытки, и начала выводить формулировку. С некоторой долей ясности напомнила себе, что чем короче сообщение, тем легче его повторить и, следовательно, принять без ошибок. С другой стороны, чем длиннее сообщение, тем больше объяснений она могла бы в него вложить. Примет ли Адрана запрет использовать череп без дополнительных уговоров?
   Если она доверяет мне, - подумала Фура. - Если она доверяет своей собственной сестре.
   Но если бы мы поменялись местами, стала бы я так поступать?
   И, кроме того, стоит ли она таких усилий?
   - Нет, - заявила она вслух, обращаясь к узорам, пульсирующим на ее коже. - Тебе меня не обратить. Не так-то просто.
   Она начала писать:
   Вы не должны использовать череп. Разер говорит, что он чуть не убил его.
   Ее собственный почерк был неразборчивым, едва понятным. В любом случае, это было слишком многословно. Прозор потребовалась бы минута, чтобы отправить его один раз. Она скомкала бумагу, снова обмакнула ручку.
   Не используйте череп. Разер говорит, что он испорчен...
   Ее рука дернулась, разрывая бумагу. Теперь она дрожала безудержно. Рассол обжег ей губы. Глоуи чесался так сильно, что можно было содрать с себя кожу, но все равно не остановило бы. Она попробовала еще раз.
   Будь ты проклята к чертовой матери, Адрана Несс!
   Потерпев поражение, она открыла ящик стола и достала футляр с уменьшающимся запасом флаконов. Теперь ее рука дрожала еще сильнее. У Фуры оставалось всего двенадцать доз, и ей потребовалась огромная решимость, чтобы не сократить этот запас раньше времени. Она приняла последнюю дозу всего два дня назад; по правилам, ей следовало подождать еще два дня, прежде чем делать инъекцию самой.
   Она не могла ждать так долго.
   Не было сил спорить с собой, не было силы воли, которая могла бы погасить огонь в ее жилах. Она должна была принять мефрозин сейчас, если хотела сохранить хоть какой-то шанс нормально мыслить и функционировать в ближайшие часы. Она знала с железной уверенностью, что эти часы будут не самыми легкими в ее жизни.
   В футляре еще оставался один полный флакон, а в другом флаконе оставалось две десятых содержимого. Она достала шприц и вытащила из футляра неполный флакон, зажав его в своих тонких пальцах. Ее пальцы дрожали, но она держала их под контролем. И все же, когда она почти вытащила его до конца, в руке у нее начался сильный спазм, усиливавшийся с каждым толчком.
   Ее рука внезапно сильно дернулась - почти как в намеренном броске - и футляр с его содержимым полетел по каюте.
   Фура вдохнула и выдохнула.
   Она повернулась, чтобы посмотреть, как футляр медленно движется по дуге. Увидела, куда он попал, - на полку в ее библиотеке, в узком уголке между двумя томами "Книги миров". Флакон с остатками был полностью снаружи и застрял между футляром и твердым деревянным выступом полки. Полный флакон был все еще целым. Она положила шприц, засунув его под книгу, которая сама по себе была закреплена магнитом, и направилась к полкам.
   - Тебе не удастся заполучить меня так легко, - сказала она. - Я знаю, кто я. Я знаю, кто ты и кто из нас сильнее.
   Она почувствовала, как по ее венам разливается радостный смех.
   Он пульсировал в такт с ее сердцебиением; даже каюту, казалось, пронизывала золотистая аура, которая то усиливалась, то угасала в одном и том же ритме. Своей живой рукой она потянулась к флакону с остатками, обхватила его дрожащими пальцами, сжимая стекло, но не разбивая его. Ее металлическая рука схватила футляр, в котором все еще был спрятан полный флакон.
   И сжалась без предупреждения.
   Не было момента, когда она могла бы послать отменяющий нервный импульс. Футляр прогнулся между ее пальцами. Она услышала хруст стекла. Ее рука расслабилась, и футляр снова широко раскрылся. Последний флакон был полностью раздавлен, десять доз вытекли из него, как бледный мед, с мелкими, похожими на сахар, осколками. Она подумала о том, чтобы прижаться языком к стекающей жидкости и слизать мефрозин прямо в себя. Она представила, как стекло режет ей язык, проникает в горло, вгрызается в кишечник, и подумала, что, возможно, это приемлемая цена.
   - Нет, - тихо сказала она.
   Она понимала, что произошло, и могла предвидеть последствия, которые будут нарастать с этого момента. Но все еще не могла думать дальше ужаса, вызванного этой сочащейся жидкостью. Пропало еще десять доз: еще десять доз, которые с таким же успехом можно было бы ввести Стрэмбли, несмотря на всю их бесполезность.
   У нее все еще были две оставшиеся дозы во флаконе. Он все еще был зажат между ее пальцами, все еще нетронутый. Она уставилась на него с удивлением и недоумением. В одно мгновение этот единственный флакон стал самым ценным предметом в ее вселенной.
   Она смотрела и смотрела на него.
   - Мисс Арафура? - мягко спросил Паладин.
   Она не повернулась к нему лицом.
   - В чем дело?
   - Вы находились в состоянии неподвижности в течение двух минут. Я счел целесообразным вмешаться.
   - Я была... что я делала, Паладин?
   - Придерживаюсь мнения, что вы пытались сформулировать сообщение, мисс Арафура. Могу ли предположить, что дело было в некоторой степени срочным?
   Она вернулась к своему столу. Шприц все еще лежал там, где она его оставила. Она вытащила его из-под книги. Как ни странно, принуждение было не таким сильным, как минуту или две назад - или три, или четыре, если верить Паладину. Ее рука все еще дрожала, а огонь в венах и зуд под черепом все еще давали о себе знать, но она думала, что сможет сдержать возбуждение на то время, которое потребуется, чтобы закончить составление послания и увидеть, как оно будет доставлено.
   - Ты сделал это, - сказала она вслух, хотя и обращалась к внутреннему влиянию, прекрасно понимая, что это смутит Паладина.
   - Мисс Арафура?
   - Ты заставил меня раздавить футляр. Я хотела принять мефрозин, а ты хочешь полностью подчинить меня себе. Полагаю, любой путь к безумию - это путь и к тебе. Что ж, поздравляю: ты выиграл этот раунд. Но ты не сильнее меня. Ты есть во мне, но не ты определяешь меня. Я - это не ты. Я никогда не буду тобой.
   - Все в порядке, мисс?
   - Давай докажем свою точку зрения, не так ли? Ты лишил меня всякой надежды на то, что мефрозина хватит на то, чтобы добраться до Тревенза-Рич, даже если ветер будет попутным и мы доберемся туда за двенадцать дней и за эти последние две дозы... что хорошего они мне теперь принесут? Приму их сейчас, приму через две недели, какая разница для нас обоих? Думаю, совсем немного. Только я стану слабее, зная, что они здесь, ждут меня. И мне действительно сейчас не нужна слабость.
   Она ударила ладонью по книге, раздавив флакон с остатками. Бледные выделения впитались в бумагу. Ей было все равно. Если она проживет достаточно долго, это послужит напоминанием о том, кто сильнее.
   - Это сделала я, - сказала Фура Несс. - Не ты. Это сделала я.
   Теперь ее рука была тверже. Во всем ее теле чувствовалась твердость - спокойствие и решимость, которых она не ощущала уже очень давно. Она чувствовала себя такой же невозмутимой и целеустремленной, как полностью распущенный парус. Ее подталкивали к одной цели. Теперь ей нужно было сделать одну вещь, одну очень простую вещь, и она могла выжить, а могла и не выжить, но результат был гораздо менее важен, чем сама вещь.
   Она сделает все, что нужно, чтобы спасти Адрану.
   Снова.
  

18

  
   Адрана не ожидала немедленного успеха с новым черепом, но для нее было неожиданностью, когда он показался ей мертвым и пустым, как выдолбленный камешек. Миничереп обнаружил его, а это означало, что внутри все еще что-то происходило, но даже после того, как она подключилась и прошла ритуал одновременного опустошения своего разума и призывающего открытия его, не осталось и следа полезного сигнала-носителя. Было время, когда она, возможно, быстрее стала бы винить себя, чем сам инструмент общения, но у нее было достаточно опыта общения с черепами, чтобы знать свои возможности и не думать, что эта вина лежит на ней самой.
   Иногда проблема заключается в нейронной короне-перемычке, а не в черепе. После того, как корона адаптирована к конкретному читающему, обычно не требовалось менять ее при переходе с одного черепа на другой. Но это было только потому, что большинство черепов общего назначения были скорее похожи друг на друга, чем непохожи, а она вовсе не была уверена, что этот странный экземпляр соответствует этому образцу. На короне имелись крошечные ползунки и циферблаты, которые были достаточно жесткими, чтобы не двигаться при обычном обращении, но которые при необходимости можно было изменить. Адрана сняла корону и внесла небольшие, но продуманные изменения в настройки, используя скорее прикосновение, чем зрение, а затем снова надела ее.
   По-прежнему ничего. Она улучшила настройки, опять же методично. Это не имело никакого значения, но импульсивный толчок заставил ее протянуть руку, чтобы проверить, так ли прочно закреплено входное гнездо, как казалось, и, когда она коснулась кусочка металла, не подверженного коррозии, что-то промелькнуло в ее сознании. Это не было обычным ощущением несущего сигнала, тишины за тишиной, ожидающей, когда в нее вложат смысл, но у нее не было никаких сомнений в том, что вспышка или изображение были напрямую связаны с ее контактом с датчиком ввода.
   Это было так же быстро и ярко, как удар молнии, осветивший невиданную доселе панораму. У нее возникло мимолетное впечатление серой комнаты с круглым потолком и холода, который сопровождал ее. Она пробыла в этой комнате всего одно мгновение; была в ней и сидела на полу, с нервным нетерпением ожидая прихода кого-то или чего-то.
   Вспышка была слишком короткой, чтобы вызвать у нее какие-либо эмоции, кроме тревожного ожидания. И как только она убрала руку с контактного узла, череп снова стал казаться мертвым. Она попробовала во второй раз и получила то же изображение. Как будто она смотрела на одну и ту же картинку в сборнике рассказов, и это имело для нее не больше смысла, чем в первый раз.
   Но она знала, что с этим черепом что-то не так. Должно быть, что-то ослабло под гнездом: контур заземления или одно из тончайших высокоомных соединений, которые соединяются с самими твинкли. Простого прикосновения к этому контактному узлу было достаточно, чтобы в какой-то степени устранить проблему. Она не могла надеяться связаться со своей сестрой таким образом, не говоря уже о том, чтобы проявлять контроль, который ей понадобился бы, если бы Сталлис заметил ее присутствие.
   Она была слишком сурова к Вуге: подталкивала его к тому, чтобы череп можно было использовать. Ему не нравилось, когда его торопили, но она все равно поступила так с ним, хотя никогда бы не пошла против совета Тиндуфа, или Серт, или любого другого человека, которого знала дольше.
   Она отключила связь, отцепила корону и выключила свет. Затем нажала кнопку внутренней связи.
   - Спасибо, - сказала она, как только привлекла его внимание. - Вы были правы, а я ошибалась. Не могли бы вы еще раз зайти в комнату с костями? Череп почти готов, но кое-что немного болтается.
  
   Пока Тиндуф помогал Прозор облачиться в скафандр и готовил шлюз к аварийному выходу, с добровольной жертвой дыхали ради скорейшего выхода, Паладин повторно вычислил координаты "Веселой кобылы" и передал их Разеру, который, в свою очередь, вставил в телеграфную будку новый источник - светового бесенка и держал копию зашифрованного сообщения, которое Фура набросала в своей каюте. Разер подошел к шлюзу с телеграфной будкой как раз в тот момент, когда Прозор была готова пройти.
   До полуночи оставалось меньше пятидесяти минут, когда она начала формулировать это послание, а после эпизода с мефрозином оставалось менее получаса. Однако Тиндуф и Прозор работали как одержимые, и к тому времени, когда Прозор прошла через шлюз и оказалась снаружи, у нее оставалось еще десять минут, чтобы обогнуть правую часть корпуса и повернуться лицом к Сообществу и к расчетному местоположению "Веселой кобылы".
   Серт, тем временем, все еще находилась на вахте в смотровой и направила все лучшие приборы наблюдения на участок с тем же набором координат. Увидеть след блика паруса от Инцера Сталлиса было не так важно по сравнению с обнаружением ответного сигнала, подтверждающего получение исходящей передачи.
   Однако Прозор сначала должна была отправить его, и передача даже самого короткого оптического сигнала занимала десятки секунд. Фура подождала, пока не получила подтверждение отправки сообщения, зная, что Прозор будет продолжать, пока не получит других указаний, а затем нырнула головой вперед в каюту с костями и резко повернула за собой запирающее колесо. Она посмотрела на свои часы.
   Пять минут.
   - Инцер, - одними губами произнесла она про себя. - Даже монстру нужно время от времени наполнять свой горшок. Пусть сейчас наступит один из таких моментов.
   Она схватила нейронную корону, приглушила свет и направилась прямо к узлу, который уже функционировал для нее в этом черепе. Контакт вошел аккуратно. Череп покачнулся, затем стабилизировался. Твинкли создали слабое цветное свечение внутри, напоминающее грот. Череп был активен, на что она не могла рассчитывать.
   Она закрыла глаза, заставляя себя сосредоточиться. Плотнее прижала нейронную корону к голове.
   Мгновенно появился сигнал-носитель: та странная, нервно-выжидательная основа, которая лежала под обычной тишиной, как страница под слоем чернил, поддерживая ее, придавая ей форму и структуру. Она одними губами поблагодарила за такую необычную удачу. Череп, возможно, был настроен несговорчиво и воинственно, как обычно бывало с черепами, но на этот раз, по крайней мере, он выполнял свою задачу.
   Теперь все, что ей было нужно, - это связь с сестрой.
   Слабые сигналы промелькнули в ее сознании. Ни в одном из них не было и намека на вмешательство Сталлиса, и ни один из них не предназначался ей. Это были просто отдаленные перекрестные сообщения, которые она смогла перехватить.
   ...все еще идем под всеми парусами и ионами, но предвидим позднее прибытие в Костерант...
   ... по распоряжению капитана Рестерика обменяемся предзнаменованиями открытия для Барнакла, Слюнявой Собаки и Мухоловки... пожалуйста, ответьте предзнаменованием о следующем...
   ... как утверждается, выдает векселя в качестве компенсации за потерю дохода...
   ... ищу пять тысяч акров второго или третьего сорта и одну тысячу лиг мононити со срочной доставкой после обрыва парусов вокруг Рифов Странсера...
   ... можно облегчить оплатой равноценными товарами, а не квойнами, если это необходимо...
   Она отфильтровывала эту болтовню из своего сознания. Не пренебрегала ничем; не винила ни капитанов, ни читающих по костям за то, что они осмеливались навязывать ей свои сплетни и торги. Это был шум обыденного бизнеса: биение пульса обычной жизни и коммерции Сообщества. Возможно, не все это заслуживало уважения, кое-что из этого могло даже граничить с преступлением, но это не было делом мужчин и женщин, стремящихся убивать других мужчин и женщин, и уже одно это нравилось Фуре, и ей хотелось быть частью этого, потому что в тот момент казалось, что для нее нет ничего прекраснее, чем быть капитаном солнечного парусника, занимающегося честным ремеслом. Она и не подозревала, что хочет этого, пока не была вынуждена бежать от этого; вынуждена была играть совсем в другую и опасную игру.
   Их голоса исчезли из поля ее зрения. Она научилась это делать. Это было все равно что войти в переполненную людьми комнату и заставить себя выделить из общего гула один тихий голос. Это было невозможно для многих читающих по костям, сложно для немногих одаренных и является серьезным испытанием даже для одной из сестер Несс.
   Особенно учитывая, что до смены вахт оставалось совсем немного времени.
   Отсутствие Адраны могло означать только то, что с ее стороны возникла проблема. Адрана могла подключиться к сети, и ее тут же постигла та же участь, что и Разера, или же она могла столкнуться с трудностями еще до перехода к этому шагу. Фура надеялась, что так оно и есть; с черепами могло случиться так много всего, что могло пойти не так, что вряд ли было фантастичным предполагать, что на другом корабле возникла какая-то проблема. Неисправный входной узел, неисправность в нейронной короне, какое-то несоответствие в цепях, проблема с твинкли, даже... неисправная пломба на двери каюты костей или что-то столь же тривиальное.
   Смена вахт прошла. Секунды отсчитывали новый час. Адраны по-прежнему не было.
   Это хорошо, - сказала она себе.
   Это было очень хорошо. Адрана не стала откладывать использование второго черепа, поскольку именно она предложила идею передачи сигналов, так что ее продолжительное отсутствие могло означать только то, что она столкнулась с проблемой на другом конце провода. С соединениями внутри и снаружи черепов могло произойти многое, и не все можно было починить за считанные минуты. Так и должно было быть. Не то чтобы другой череп уже успел отравить ее сестру.
   Фура?
   Это была она.
   Адрана? Я здесь. Адрана, тебе нужно отключиться. Череп не в порядке.
   Она прервала передачу. Было ощущение присутствия сестры, когда она произнесла свое имя, но теперь ничего не происходило. Открылась дверь, раздался чей-то голос, и теперь дверь снова закрылась.
   Адрана?
  
   Вопреки всем правилам, Вуга был с ней в каюте с костями, когда она предприняла повторную попытку контакта. Он все еще держал большую часть своих инструментов наготове, поскольку не смог точно диагностировать возможную неисправность во входном разъеме, поэтому убедил ее, что было бы разумно, если бы он понаблюдал, пока она слушает, а затем попробовал бы одно из нескольких возможных решений, вместо того, чтобы каждый раз возиться с уходом и повторным возвращением к черепу в каюте.
   - Здесь, - сказала Адрана, едва осмеливаясь пошевелиться и едва повышая голос до шепота. - Она соединилась, Вуга. На другом конце была Фура. У нас был контакт, а потом я его потеряла.
   - Вы уверены?
   - Как вы думаете, я бы ошиблась в своей собственной сестре? Связь очень быстро прервалась, но это определенно была Фура. Она тоже только начала что-то говорить. Я не все поняла, но почувствовала ее настойчивость еще до того, как мы разъединились.
   - Могу ли я снова посмотреть этот узел?
   Она отключилась, позволив ему влезть со своими инструментами, которые были такими же тонкими и блестящими, как у дантиста, и открутить входное гнездо. Он наклонился поближе к черепу, помогая себе линзами и зеркалами, и, сильно нахмурившись, произвел какую-то крошечную, но ловкую регулировку соединений между гнездом и внутренней частью кости. Он тихо выругался. Адрана наблюдала за этим, даже не снимая свою нейронную корону. Она была готова вернуться, как только Вуга закончит.
   Вуга отодвинулся.
   - Вы что-нибудь сделали?
   - Нет, я просто подумал, что надо бы покопаться здесь пару секунд и состроить рожу.
   - Спасибо вам. Кстати, долго ли вы проработали со своими бывшими экипажами, прежде чем вас выбросили из воздушного шлюза? - Она поправила посадку нейронной короны. - Полагаю, что отнесусь с сарказмом к кому-то, кто постоянно говорит мне именно то, что я хотела бы услышать, независимо от того, хорошо ли это для меня.
   - Уже использую. Но, правда, нечасто.
   - Но, полагаю, достаточно, чтобы обслуживать этот корабль, иначе вы уже много лет назад наполнили бы свои легкие вакуумом. Что именно вы сделали на этот раз?
   - Установил постоянную связь между индукционным контуром, изолировав линию задержки.
   - Это прямой ответ. От этого вы чуть не упали в обморок, не так ли?
   Вуга шмыгнул носом и смущенно улыбнулся. - Посмотрим, сработает ли это. Я не осмелюсь ничего обещать, пока не вскрою этот череп пилой и не увижу, что на самом деле происходит внутри.
   - Если сигнал будет чистым и стабильным, вы можете оставить меня, - сказала Адрана. Она снова подключилась к вводу, и входное гнездо показалось ей более прочным и надежным, чем раньше. Она закрыла глаза и открыла свой разум. Несущий сигнал присутствовал.
   Фура?
   Должно быть, она все еще где-то там. Вуге понадобилось всего несколько минут, чтобы завершить свою работу, и после этого случая Фура не отказалась бы от дальнейших попыток связаться с ней.
   Адрана? Привет, Адрана, это ты?
   Она не открывала глаз, но прошептала Вуге: - Теперь с ней все в порядке. Фура на связи. Закройте дверь и дайте мне час побыть с ней наедине.
   - Один час, - тихо сказал Вуга.
   Она услышала, как он собирает свои оставшиеся инструменты, но не убирает их, потому что это произвело бы слишком много шума, и почувствовала сквозняк и прохладу, когда открылась дверь каюты с костями, через секунду или около того донеслись обычные корабельные звуки и запахи, а затем Вуга запечатал дверь с другой стороны, и она снова осталась одна.
   Фура?
   Это я. Разве ты не узнаешь меня?
   В этой связи была визуальная составляющая. Она испытала проблеск этой способности, когда впервые подключилась к черепу, но теперь все было по-другому. Там было что-то вроде коридора, в одном конце которого находился яркий источник золотисто-белого света, а в этом свете стояла похожая на мочалку фигура. Сестры никогда не обменивались визуальными образами с помощью какого-либо другого набора черепов, так что это было либо проявлением их таланта, либо какой-то особой причудой того или иного из двух черепов, которые сейчас используются.
   Адране это не понравилось. Когда в общении не было визуального аспекта, она могла сохранить четкое представление о своем пространственном местоположении в каюте с костями. Но, увидев что-то, каким бы расплывчатым ни было это видение, она почувствовала, что какая-то значительная часть ее существа находится где-то в другом месте, втянутая в призрачное пространство, в котором кости шепчутся друг с другом.
   Но она не могла избавиться от видения. Ее глаза уже были закрыты. Эти образы передавались через нейронную корону, а не через зрительные нервы.
   О, подойди ближе, сестра! Почему я всегда должна приходить к тебе?
   Фигура в золотистом свете манила к себе, протягивая руку в направлении Адраны. Она невольно почувствовала, что плывет по коридору. У похожей на мочалку фигуры были только конечности и лишь крошечный бугорок головы. Свет заливал все вокруг, стирая форму и глубину.
   Фура? Ты пыталась мне что-то сказать. Что это было?
   Пытаюсь тебе что-то сказать? Только то, что я очень, очень рада, что мы наконец-то смогли встретиться снова.
   Фигура расплылась. Это была не Фура. Это был мальчик или молодой человек, худой, как трубочист, он протягивал руку с пальцами, похожими на прутики, и разбивал золотой свет на сходящиеся осколки.
   Перед ней возник вопрос. Она не хотела задумываться над этим вопросом, не говоря уже о том, чтобы озвучивать его вслух в своей собственной голове.
   Вы случайно не Сталлис?
   Что ж, возможно, так оно и есть. Вполне возможно, что так оно и есть. Но признаться в этом - значит испортить все удовольствие, вы согласны? Хех! Хотя, полагаю, я все равно что ответил вам, не так ли?
   Она попыталась отстраниться от него. Но Сталлис протянул руку и пальцами ухватил ее за воротник. Он сильно потянул, увлекая ее дальше по коридору, глубже в этот золотой свет.
   Выйдите из меня.
   В знак несогласия она покачала головой.
   Я не в вас, Адрана. Вы во мне. И это прекрасное место. Я все вижу. Вы разбиты, как настоящий сад. Дайте-ка я посмотрю, что меня интересует больше всего? Полагаю, ваша позиция и скорость. О, да, я вижу, вы в этом разбираетесь. Я могу вытянуть из вас эти цифры, как лакомства из коробки с шоколадом! Что у нас есть? Очень интересно. Эти цифры для меня наиболее полезны. Но не настолько, чтобы я смог найти те же параметры для корабля вашей сестры. Вы знаете их? Хотя бы отчасти? Думаю, вы могли бы! Давайте посмотрим, не так ли? Хех! Мне это нравится.
   Она задавалась вопросом, не скрывается ли где-то в глубине этого маленького личика ненависть.
   Так же сильно, как вам нравилось убивать собственную мать?
   Она собрала все свои силы, чтобы отстраниться от него. Но ничего нельзя было поделать. Она могла двигать руками в его бестелесном пространстве, но не ощущала никаких соответствующих действий в каюте с костями.
   Я вижу, вы хорошо подготовились ко мне, Адрана! Это меня бесконечно радует. Но на самом деле вы не должны верить всему, что вам говорят. Я бы подумал, что если и есть кто-то, кто действительно понимает это, так это сестра Несс! А теперь позвольте мне взглянуть на эти параметры позиции. О, да, - очень поучительно. Мы знали, что она была рядом с нами - признаюсь, ближе, чем вы, - но не думали, что так близко и представляла собой такую выгодную мишень. Скоро мы займемся с ней спортом!
   Приятного времяпрепровождения. Добром это не кончится.
   О, не будьте такой нелюбезной! Вы оказали своей сестре исключительную услугу! - избавили ее от долгих недель мучений! Конец всегда был неизбежен; по крайней мере, так все закончится быстро.
   Убирайтесь от меня. Убирайтесь от меня и..
   Она собиралась произнести какую-то пустую угрозу, какое-то обещание, которое, как знала лучшая ее часть, у нее не было надежды сдержать. Но она отстранилась от Сталлиса. Это было внезапное отступление, и не она была его инициатором.
   Он потянулся за ней, тщедушное тело бесполезно вытягивалось, а она падала все дальше и дальше по коридору. Адрана не испытывала восторга. Она была рада, что находится вне пристального внимания Сталлиса, рада, что он не роется в ее секретах, но что-то еще тянуло ее прочь, и ей это совсем не нравилось.
   Адрана?
   Это был яростный, но далекий, невероятно далекий крик, уже слишком слабый, чтобы можно было рассчитывать на ответ. И все же она мчалась назад по коридору, золотой свет в дальнем конце которого теперь переходил в темноту, и только стремительный серый поток передавал ощущение скорости. Она закричала в эту стремительную пустоту, и ее крик был поглощен.
   А потом, в одно мгновение, она оказалась где-то в другом месте.
   Где-то в холоде и замкнутости. Изогнутые каменные стены, плоский каменный пол... Прямо под ней более грубая поверхность, похожая на простой деревянный люк. Она сидела на нем, навалившись на него всей своей тяжестью, как будто во всем мире не было более важной задачи, чем помешать открытию этого люка. Откуда-то сверху она услышала крики.
  
   Фура тоже закричала.
   Это был крик ярости, а не боли или ужаса, но от этого он не стал менее сильным и полнокровным. Она почти соприкоснулась с Адраной. Они чем-то обменялись. Затем Адрана исчезла: ее отстранили от нее с внезапностью, которая не была похожа ни на что из того, что Фуре доводилось слышать от костей.
   Мгновение спустя несущий сигнал пропал, и твинкли погасли. В течение следующих нескольких минут Фура перепробовала все контактные узлы, даже те, которые, по словам Разера, никогда не приводили к успеху на "Веселой кобыле", и она терла и трясла, а затем шлепнула по черепу, пытаясь вернуть его к жизни. Ничего не помогало, и минуты продолжали идти. Она была готова пробить кулаком эти бесполезные стены из костей, но сдерживала себя только благодаря храброму самообладанию. Череп перестал работать именно сейчас, когда она нуждалась в нем больше всего. Но это не означало, что он был мертв до конца времен.
   Наконец, сдавшись, она сняла нейронную корону и проверила время. С момента смены вахты прошло двенадцать минут, целых двенадцать минут, которые Адрана могла провести подключенной к опасному черепу. Еще дольше, если бы она уже была подключена, когда пробило полночь.
   Фура повернула штурвал на двери и вышла в корабль. Она сделала глоток дыхали, показавшейся свежей после затхлого помещения каюты костей. На несколько секунд светолоза, извивающаяся по главным коридорам, казалось, засияла неестественным блеском. Постепенно ее глаза привыкли к нормальному желто-зеленому свечению.
   Разер ждал ее, рассеянно потирая голову в том месте, где она чуть не выдрала ему волосы.
   - Вы швязалишь?
   - Хотелось бы, Разер.
   - Что шлучилошь?
   Она взглянула на свою руку из плоти и крови, сжав ее так, чтобы интенсивность глоуи была менее заметна. Хотя Разер не мог не заметить, что у нее выступают пятнышки на лбу и щеках, а глаза блестят, как миллионы крошечных золотых листочков.
   - Она была там. Я уверена в этом. У нас был контакт на секунду или около того, и этого было недостаточно, чтобы передать ей сообщение. А потом... что-то случилось. Ее оттащило от меня.
   - Возможно, кто-то получил шообщение Прозор, и у них было время проникнуть в каюту с коштями и отключить ее.
   - Хотелось бы думать, что именно это и произошло.
   - Но вы так не шчитаете.
   - Не было ощущения, что ее отрывают от соединения, Разер. Казалось, что ее тянет куда-то еще, в какое-то другое место. Ты ведь знаешь, на что похоже это другое место, не так ли?
   - Не хотел бы вдаватьшя в подробношти.
   - Теперь тебе не нужно бояться меня. Я была строга к тебе раньше, - слишком строга, - когда должна была видеть, что ты всего лишь сохраняешь верность своему бывшему капитану, охраняя вашу общую тайну. - Она пригладила волосы, растрепавшиеся из-за нейронной короны. - Я должна была это заметить.
   Разер с сомнением посмотрел на нее, как будто все это могло предвещать какую-то новую и более жестокую выволочку. - Мне шледовало упомянуть о черепе. Но я никогда не думал, что Адрана может быть в опашности из-за него.
   Она медленно кивнула. - Мы оба были неправы. Но что сделано, то сделано, и теперь мы должны найти способ исправить ситуацию. Череп на данный момент мертв. Были ли какие-нибудь известия от Прозор или ответное сообщение?
   - Похоже, Прозор все еще шнаружи, и я не думаю, что есть какие-либо новошти от Шерт.
   - Мы не можем рассчитывать на то, что Проз доберется до них, Разер. Попробовать стоило, но на таком расстоянии это всегда было рискованно. Остается только один вариант подачи сигнала.
   - То есть радиоречь.
   - Ты не одобряешь? Это почти наверняка достаточно очевидно выдаст нашу позицию, чтобы Инцер Сталлис мог попытаться выстрелить с дальней дистанции.
   Она пристально посмотрела ему в лицо, ожидая ответа. Разер пытался убедить ее в этом до того, как она отправилась в каюту с костями, но все это было очень хорошо, когда у нее были другие варианты.
   Теперь она задавалась вопросом, насколько прочно его убеждение.
   - Мне все равно, что это значит для наш, - сказал он, его голос почти ломался. - Может быть, у наш получитшя, а, может быть, нет. Но если мы можем что-то шделать, чтобы оштановить это в вашей шештре, я не шмог бы жить шпокойно, если бы мы не попыталишь.
   - Надеюсь, что это не просто смелые слова, Разер.
  
   Фура пошла с мальчиком в рубку, где Тиндуф уже нес вахту у локатора, затем позвала Меррикс и Эддралдера, чтобы они как можно скорее вышли из каюты милосердия.
   Судя по их лицам, они были в некотором замешательстве по поводу ее дальнейших действий. Небольшая группа людей выглядела как группа заключенных, которым только что сообщили, что дата их казни перенесена.
   - Мы были так осторожны, чтобы не выдать себя, - сказал Тиндуф, печально качая головой. - И это сводит на нет всю нашу хорошую работу. Не можем ли мы подождать еще немного с Проз?
   - Каждая секунда, когда Адрана связана с этим черепом, говорит против нее, - сказала Фура. - Я бы сейчас включила радиоречь без объяснения причин, но чувствую, что многим обязана вам. - Она уже стояла у пульта, поднеся коммуникатор к губам. - Я буду краткой и уменьшу мощность до минимума, на который только буду способна, чтобы они вообще не смогли нас обнаружить.
   - Я был бы разочарован, если бы вы не подумали о своей сестре, - сказал Эддралдер.
   - Это значит, что я получила ваше одобрение, не так ли?
   - Если бы это был только я, то вы бы согласились, и от всего сердца. Пока моя дочь находится на моем попечении, я категорически не одобряю вас. Не потому, что мне не нравится Адрана, - из вас двоих, я думаю, она нравится мне больше, - а потому, что это решение подвергает опасности Меррикс, а она - все, что у меня есть.
   Меррикс повернулась к отцу. - Тогда не обращай на меня внимания, отец. Если я должна быть твоим оправданием за то, что ты бросил Адрану и других людей на том корабле, я скорее отрекусь от тебя. Я видела слишком много жестокости и трусости в своей жизни, чтобы пережить еще один подобный случай.
   - Даже когда она отчитывает вас, - сказала Фура, улыбаясь Эддралдеру, - все равно дает вам повод гордиться собой. Вы хорошо ее воспитали.
   Она нажала на кнопку включения радиоречи, прочистила горло. - Мистер Кэйзарей говорит, что товар поврежден и продолжать его использование опасно. Он верит, что его сообщение будет получено и на него незамедлительно отреагируют все заинтересованные стороны, включая мистера Калла.
   Фура отняла коммуникатор от губ, но не сразу положила его обратно на пульт.
   - Что это было? - спросил Эддралдер.
   - Я не могла использовать имя Адраны или название этого корабля, - сказала он, - не тогда, когда нас могли подслушивать все без исключения. Калл - это имя, которое Лагганвор использовал, когда работал под прикрытием, и он узнает его, если никто другой не узнает. - Фура изменила настройки сигнала, чтобы выбрать канал ближнего действия. - Проз? Теперь ты можешь войти. Я окликнула "Веселую кобылу" по радиоречи.
   Раздался треск, затем ответ. - Ты уверена, девочка, что они тебя услышали?
   Фура покраснела, вспомнив резкие слова, которые она произнесла в адрес Прозор перед тем, как ей выйти наружу. В ответе Прозор она не услышала и намека на обиду, и эта легкая готовность простить заставила ее смириться и устыдиться своего характера. - Думаю, что это вероятно, но не могу знать наверняка. Уровень сигнала был настолько низким, насколько я могла установить, и они не будут настолько глупы, чтобы подтвердить получение.
   - Тогда, если не возражаешь, я продолжу отправку еще на несколько минут.
   - Все в порядке, - согласилась Фура, понимая, что спорить было бесполезно. - Но не дольше. Проз, я хотела сказать...
   - Занята, девочка, оставь на потом.
   Фура повесила коммуникатор.
   Меррикс дотронулась до руки отца, словно желая заверить его, что ее чувства к нему так же крепки, как и до их появления. - Это было правильно, - сказала она. Затем с необычным самообладанием обвела взглядом взволнованное маленькое собрание. - Все только что изменилось для нас, и все же кажется, что ничего не изменилось. Как будто этот сигнал радиоречи вообще никогда не раздавался.
   - Так и было, - сказала Фура. - И боюсь, мы узнаем, что это значит, скорее раньше, чем позже.
   Она чувствовала себя спокойнее, чем когда-либо за последнее время. Зуд в ее глазах исчез; искры и завитки глоуи временно отступили под кожу, словно полки золотых солдат отступили за какую-то линию обороны, готовясь к следующему наступлению. Она понимала, что это всего лишь временное прекращение огня, горькое перемирие, которое вскоре станет недолговечным. Она и глоуи заключили сделку, и ни один из них не получил явного преимущества. Ей разрешили подать сигнал Адране, но ценой за это стали дозы мефрозина.
   Решетка динамика затрещала. - Это Серт, - раздался голос, глухой и пронзительный, как будто она говорила через трубы какого-то огромного органа. - Дульные вспышки, за кормой, и их много. Я подумала, тебе стоило бы знать.
  

19

  
   Там было холодно, и это был такой холод, который прижимался к телу, как компаньон. Адрана подтянула колени к груди, скрестив руки на плечах, словно хотела прижать к себе последний лучик тепла.
   Она помнила, что была где-то в другом месте - в каком-то месте, где был яркий золотой свет, и мальчик, который, казалось, знал ее имя, - но не помнила, что произошло после этого места, или как она здесь оказалась, или как долго она была в этом месте, за исключением того, что прошли часы, а может быть, и много часов.
   Ее окружение было легко оценить. Это была каменная камера, что-то вроде темницы, с изогнутыми стенами без окон, образующими купол над ней. Двери не было, и единственным входом в купол было небольшое отверстие прямо над ней, на вершине купола. Должно быть, она уже рассматривала его раньше, предположила она, но снова осмотрела с каким-то слабым, угасающим интересом, просто на случай, если упустила какую-то слабость или особенность, которые могли бы намекнуть на выход из этого замкнутого пространства. Однако дыра была слишком узкой, чтобы пролезть через нее, даже если бы она нашла способ добраться до нее, и это было только начало узкого прохода, который уходил все выше и выше в мрачную полутьму. Свет, просачивающийся сквозь эту шахту, каким бы слабым он ни был, был единственным, что она могла видеть.
   Возможно, именно холод привел ее в сознание после того, как она так долго просидела на полу. Он проник сквозь ее одежду и кожу и теперь был глубоко в костях, готовясь к длительному пребыванию там. Она вздрогнула и пошевелилась - и почувствовала под бедрами шершавый край.
   Она на чем-то сидела. Подвинулась, чтобы рассмотреть это, заглянув между своих обтянутых юбкой ног и ботинок. Должно быть, это все время было там, прямо под ней. Дверь в полу: деревянный люк, край которого слегка выступал над истертыми каменными плитами, из которых состоял пол. Очевидно, именно так она и оказалась в камере, если только кто-то не позаботился о том, чтобы убрать камни из стены, а затем снова сложить их, как только она оказалась внутри.
   Она встала, понимая, что лучше стоять, чем прижиматься к холодному полу, и наклонилась, упершись руками в колени, чтобы получше рассмотреть люк. На нем не было ни замка, ни ручки; она не могла ничем воспользоваться, чтобы поднять крышку и посмотреть, что под ней. Может быть, ее втолкнули в эту камеру, а дверь заперли снизу? Она ничего не помнила.
   Она присела на корточки, почти прижав колени к камню, и вдвинула пальцы в узкий шов между люком и окружающим полом. Щель была крошечной, но достаточной, чтобы просунуть в нее кончики пальцев и немного приподнять. Ногти хрустнули. Она все равно продолжила, кряхтя, прилагая все больше и больше усилий. Ногти были неважны.
   Люк поддался. Ей удалось поднять его на петлях примерно на ширину пальца, а затем он пошел легче, заскрипев при его подъеме почти до вертикального положения. Она была немного удивлена, что люк вообще открылся. Сначала думала, что стоит попробовать открыть люк рычагом, но была почти уверена, что он будет заперт снизу.
   В камере было холодно, но еще более пронизывающим холодом веяло из черной дыры в полу. Свет из дыры в потолке совсем не проникал в темноту. Она надеялась увидеть лестницу, ведущую вниз... надеялась что-нибудь увидеть... но, несмотря на всю информацию, которую могли собрать ее глаза, под ней с таким же успехом могла быть бесконечная черная пустота. Внезапно она почувствовала гораздо меньше уверенности в том, что открыть люк было разумным поступком. И теперь, когда она задумалась над этим вопросом, то поняла, что сидела на нем, совершенно определенно сидела на нем, как будто держать этот люк закрытым было намного важнее, чем открыть его.
   Склонившись над черной пустотой, она начала закрывать люк. Однако сделать это оказалось труднее, чем открывать. Ей пришлось сильно надавить на него, используя всю свою массу в качестве рычага, но даже тогда он закрывался медленно, с каким-то злым, преднамеренным нежеланием. Ее сердце бешено колотилось. Ей действительно нужно было закрыть его и заставить себя снова сесть на него. В этой пустоте было что-то такое, о чем она забыла, но что теперь возвращалось в ее сознание. Что-то такое же темное, холодное и затхлое, как само пустое пространство, но это было нечто, движущееся, голодное, и оно ощупью тянулось вверх, к прямоугольному источнику света, которым она его теперь снабдила, тянулось и тянулось...
   Неровный яркий свет ударил ей в глаза. Что-то происходило с каменной стеной! В одной ее части зигзагообразный луч света пробивался между зазорами, где камни соединялись друг с другом. Камни расшатывались, свет расширялся. Два или три камня полностью освободились и упали на пол. Она все еще пыталась полностью закрыть крышку люка. Та наклонилась примерно на тридцать градусов, но она могла видеть слишком большую часть черной пустоты под собой. Теперь целая секция стены обрушилась, выбитые камни катились по полу, некоторые из них протискивались в щель между люком и дырой. Она отшатнулась, раздумывая, повернуться ли ей к свету или к темноте, когда из дыры вывалился камень, и у нее возникло ощущение какой-то отчетливой, организованной формы - структуры в темноте, - которая очень близко подошла к поверхности и раскрыла какую-то длинную, сочлененную часть себя.
   Теперь исчезла целая секция стены. Она зажмурилась от света и подняла руку, чтобы прикрыть глаза. Через осыпающийся порог переступила фигура с каким-то острым инструментом в руках. В этой фигуре было что-то любопытное, отклонение от ожидаемой формы, незавершенность там, где должны были быть ноги...
   Хриплый голос, далекий и приглушенный, позвал ее по имени.
   - Капитан Несс!
   Из дыры в полу высунулась суставчатая конечность, покрытая черной шерстью и заканчивающаяся единственным когтем цвета эбенового дерева. Фигура у осыпающейся стены настойчиво поманила ее к себе. Затем что-то острое вонзилось ей в кожу головы, оторвав нейронную корону, и она поняла, где находится и что произошло.
   Каюта с костями. Она все еще была в каюте с костями.
   Ласлинг открыл дверь снаружи и на всякий случай прихватил с собой топор. Теперь он оттеснил Адрану в сторону - ласково, заботливо, но решительно - и обрушил топор на маленький череп, превратив его в облако серо-коричневых осколков, в сердцевине которых все еще мерцали искорки.
   Облако костей рассеялось. Мерцающие искорки гасли одна за другой, пока ничего не осталось.
  
   Лагганвор поддерживал ее голову, пока Ласлинг подносил кружку к ее губам. Вуга стоял перед ней, скрестив руки на груди, наблюдая за ней с благоразумной осторожностью, как будто допускал, что она может вернуться к тому безумному состоянию, в котором была, когда с нее сняли нейронную корону.
   - Клянусь, я бы открыл эту дверь в условленное время, что бы ни случилось, - говорил Ласлинг. - Что-то внутри меня подсказывало, что все это неправильно. Но потом Фура позвала нас по радиоречи...
   Голове Адраны потребовалось немало времени, чтобы избавиться от ощущения присутствия этой камеры с каменными стенами и ужасной пустотой под полом. Теперь она была вне каюты с костями, вернулась на корабль - вернулась в настоящий момент, - но у нее было тошнотворное предчувствие, что стоит ей только ослабить бдительность, как ее снова засосет в эту холодную, залитую серым светом тюрьму.
   - Фура говорила по радиоречи? - спросила она, выпив еще воды, потому что у нее очень пересохло во рту и горле, что было необъяснимо, учитывая, как мало времени на самом деле прошло.
   - Она говорила намеками, - сказал Лагганвор. - Но намерение было достаточно ясным. В этом черепе было что-то, чего мы не должны были знать. Что-то с ним было не так - "испорченный товар".
   - Как только они пронюхали о нашем намерении использовать его, - сказал Ласлинг, почесывая пальцем обломок зуба, - Разер, должно быть, подал сигнал тревоги. Он единственный, кто, вероятно, что-то знает об этом черепе.
   - С мальчиком действительно что-то случилось, - сказал Вуга, обменявшись настороженным взглядом со своим старым коллегой. У него были тяжелые веки, один глаз заплыл и слезился. - Какие-то странные дела, о которых я слышал вполуха, были связаны с черепом. Но это были всего лишь слухи.
   - Если бы вы знали... - начала Адрана. - Или хотя бы подозревали...
   Вуга с отвращением посмотрел на нее. - Ну, конечно, я знал. Я просто подумал, что лучше оставить такие важные вещи при себе. В конце концов, не мешало бы немного исправить ситуацию.
   - Он не знал, - твердо сказал Ласлинг. Он фыркнул, как человек, прочищающий нос, и ущипнул себя за кончик носа, как будто там было больно. - Возможно, Вуге наплевать на то, что его любит хоть одна душа в Сообществе. Но он честен и справедлив, и если говорит, что не связывает историю Разера с этим черепом, то ему можно поверить на слово. Правда в том, что никто из нас ничего не знал об этом мальчике, и никто из нас не знал, что на "Веселой кобыле" был еще один череп.
   - Я склонен в это верить, - сказал Лагганвор так, словно был ее личным советчиком, нашептывающим на ушко мудрые советы. - Капитаны часто знают о себе гораздо больше, чем остальная команда. О существовании этого черепа и его возможностях не должен был знать никто, кроме Уэрранвелла и мальчика. - Он осторожно кашлянул. - И могу ли я предположить, что взаимные обвинения сейчас несколько излишни? Череп исчез. Мы прислушались к предупреждению.
   - Я все еще хочу поговорить с Фурой, - сказала Адрана. - У нас есть телеграф. Если она отправила это сообщение, то будет ждать ответа. Я знаю, что прошло много часов...
   Лагганвор коснулся царапины на щеке, какой-то свежей раны, из которой все еще сочилась кровь. - Прошло не так много времени, как вы думаете. Вы были без сознания какое-то время, но это были минуты, а не часы.
   - Нет, - сказала она. - Прошло несколько часов. Я была в той камере... в этом холодном месте с каменными стенами. Я была там очень, очень долго. - Она посмотрела на их лица.
   - Я... сопротивлялась, не так ли? Всякий раз, когда вы пытались меня вытащить?
   Ласлинг потрогал свой нос. Вуга потер глаз. Лагганвор приложил палец к царапине.
   Никто ничего не сказал.
   - А... Фура? - спросила она, опасаясь ответа, который могла получить. - Что помешает мне послать ей телеграмму?
   - Ничего особенного, - ответил Лагганвор. - За исключением того, что у Фуры и ее команды есть другие, более важные дела, требующие внимания.
   - Что вы имеете в виду?
   - Она пожертвовала своей невидимостью, чтобы предупредить нас о черепе, - сказал Ласлинг. - Значит, Инцер Сталлис точно знает, куда стрелять.
  
   Адрана наблюдала за битвой c мучительной тошнотой и головной болью, которая ощущалась так, словно тупая сторона топора медленно вонзалась в ее череп, раскалывая кости и мозг. Она была в смотровой, рядом с ней был Лагганвор. Их глаза были прикованы к телескопам с большим увеличением, направленным на небольшой, почти беззвездный участок космоса. Они смотрели в сторону от Сообщества, на приблизительный набор координат, где, как ожидалось, должна была находиться "Мстительница".
   В этой темноте сверкали вспышки света. Большинство из них были слишком слабыми, чтобы их можно было уловить чем-либо, кроме этих приборов, но время от времени вспыхивали более яркие вспышки, которые можно было заметить невооруженным глазом. Факт этого сражения - если не точные данные о его главных героях - был бы очевиден для любой команды в радиусе миллиона лиг, и новость об этом уже облетела бы все Сообщество. Это была не какая-то мелкая стычка между каперами.
   - Считаем, что в подэскадре пять кораблей, - сказал Лагганвор. - Мы очень внимательно наблюдали за их стрельбой, и нет никаких признаков присутствия шестого корабля. Остальные корабли либо не стреляют, либо находятся где-то в другом месте. Сталлис, возможно, не хотел рисковать, посылая всю свою эскадру на один возможный перехват.
   - Видели ли мы блик паруса?
   - Одно или два намека с предполагаемого местоположения Фуры, но совсем ничего от атакующих кораблей. Трудно быть уверенным, но, похоже, вся стрельба ведется со стороны подэскадры.
   - Мы считаем, что Фура находится ближе к нам, чем эти корабли?
   - Почти наверняка. Мы лучше зафиксировали ее, когда она подала сигнал, но это была короткая одиночная передача, и с тех пор нам ничего не известно о ее передвижениях. Но поскольку мы видим вспышки выстрелов с других кораблей, они должны находиться на большем расстоянии - по крайней мере, на несколько десятков тысяч лиг дальше.
   - Должно быть, она стреляет в них в ответ.
   - Хотелось бы на это надеяться.
   Она оторвала взгляд от телескопа и посмотрела на него в полумраке смотровой. - Я знаю свою сестру. Она не сдастся без боя, несмотря ни на что. Значит, она, должно быть, стреляет. Но поскольку ее орудия повернуты от нас, мы не видим ни вспышек, ни свечения дульных срезов.
   - Адрана, Фура разбирается в тактике и знает, когда контрдействие было бы самоубийственным. Сейчас как раз такой случай. Вы видите, как эти корабли распределяют огонь между собой? Вот почему вспышки беспорядочно пляшут вокруг. Каждый из них дает короткий залп, останавливаясь до того, как появится хоть малейший шанс увидеть свечение дула, затем за дело берется другой корабль. Они, должно быть, координируют действия с помощью черепа, или телеграфа, или какого-то согласованного плана. В результате у них низкая скорострельность для пяти кораблей, но ни один из них никогда не прогревает свои орудия достаточно долго, чтобы "Мстительница" могла прицелиться в них. По сигналу радиоречи они определили ее местоположение, и эта стрельба может уточнить координаты по блику паруса.
   Адрана снова посмотрела в телескоп. Огни сверкали. Они были слегка подкрашены: бледно-голубые, бледно-розовые, бледно-изумрудные, красивые, как фейерверк.
   - Она так просто не сдастся, Лаг.
   - Не думаю, что она собирается это делать. Но намерена тянуть с этим как можно дольше. Она сделала нам два одолжения, Адрана. Во-первых, предупредила нас о черепе, хотя и знала, что это раскроет ее перед Сталлисом. Во-вторых, притянула его внимание, что она сейчас и делает. Пока он занят "Мстительницей", мы далеки от его мыслей. С этим... отвлекающим маневром... мы можем завершить наш подход к Тревенза-Рич.
   - Моя сестра значит для меня больше, чем просто отвлекающий маневр.
   - Никто не думает иначе. В равной степени, я не сомневаюсь, что Фура отдала бы и вторую руку, чтобы вы были в безопасности. Учтите это сейчас. Доставьте нас в порт и не проявляйте ни малейшего беспокойства по поводу несчастья, которое могло случиться с другим, менее благополучным экипажем. Они не имеют к нам никакого отношения.
   - Вам очень легко оставаться равнодушным, не так ли?
   - Напротив, я совсем не холоден. Не отстраненность послала меня отомстить за Пола, и не отстраненность сейчас заставляет меня желать вам лучшего. - Он помолчал, затем отпустил фиксатор на своем телескоп. Он повернул его на шарнирах, и плотно прилегающие манжеты легко соскользнули, когда он произвел повторное наведение по другим координатам, почти в противоположной части неба. - Следуйте за моим наведением. Вы не промахнетесь.
   - Вы по-прежнему очень хорошо видите.
   - Я был не настолько глуп, чтобы уничтожать самый способный из моих двух фальшивых глаз. Но вы и не ожидали меньшего.
   - Я все гадала, какой из них вы могли разбить.
   - Хотите, я скажу вам кое-что еще, в надежде, что это восстановит нашу несколько пошатнувшуюся вежливость? Вы поступили умно, подсунув мне то успокоительное, но я все равно мог бы в любой момент направить глаз, достаточно умело, чтобы причинить вам реальный вред.
   - Тогда почему вы этого не сделали?
   - Отчасти из природной осторожности, отчасти из-за интриг, отчасти из желания восстановить ваше пошатнувшееся мнение обо мне. Отчасти потому, что не хотел причинять вам боль.
   - Мое мнение, раз уж оно сложилось, нелегко изменить.
   - По крайней мере, в этом мы согласны. Вы уже видите их?
   Она направила свой телескоп на тот же участок неба и методично двигалась взад-вперед, пока в поле зрения не появилась яркая колючка.
   Это был мир-веретено.
   - Он так близко, что его можно потрогать.
   - Это очень скоро произойдет. Полный света и жизни. Тепло и гостеприимство. Люди. Свежая еда. Свежее питье. Новые кости взамен разрушенного черепа. Вы могли бы потратить неделю, просто прочесывая торговые центры! И все же, похоже, вы не в восторге от такой перспективы.
   Осмелится ли она рассказать ему о подозрении, которое зародилось у нее в голове? На данный момент оно не поддавалось проверке. У нее не было черепа, чтобы проверить себя. Даже если бы тот и был, она не была уверена, что у нее хватило бы решимости вернуться в каюту с костями или даже в любую другую комнату с костями, после того, что произошло в прошлый раз. Но это был не просто ужас от холодного заточения и того, что пыталось выбраться наружу сквозь пол. Теперь было что-то еще: что-то другое.
   Чего-то не хватало.
   - Когда мы покидали Малгрейсен, - осторожно ответила она, - я думала, что мы с Фурой совершим этот переход вместе. Считала, что в Тревенза-Рич удача повернется к нам лицом. Думала, что там мы найдем ответы, и, выпустив Тэйзакнэйкака, надеялась, что мы подружимся.
   - Все это по-прежнему возможно.
   - Нет, - холодно ответила она. - Это не так. Фура в опасности, и я ничего не могу с этим поделать; ничего, что не нарушило бы обещание, данное мной щелкунчику. Не знаю, увижу ли я ее когда-нибудь снова, и не уверена, что хоть что-то из этого того стоит. Пропади все пропадом, Лагганвор. Внезапно меня перестали волновать те вопросы, которые, как я думала, значили так много.
   - Вам не все равно, и так будет всегда. - Он положил руку ей на рукав. Жест был скорее братским, чем интимным, и она позволила себе немного утешиться. - Фура тоже это знает. По-своему, вы обе фатально неспособны к нелюбопытству. Вот к чему привел вас этот замечательный недостаток. И теперь, когда вы обе начали приближаться к чему-то, вас уже не остановить. Именно любовь к вам и любовь к этой потребности в знаниях заставили Фуру предупредить нас, хотя она точно знала, чего это ей стоило. Если вы собьетесь с пути, на котором стоите сейчас, то предадите не только свою любовь, но и самую мудрую часть себя.
   - Вы думаете, что знаете меня лучше, чем я сама себя знаю.
   - Я бы на это не решился. Но недавно допустил ошибку, недооценив вас, и, думаю, из-за этого узнал вас немного лучше. Вы должны продолжать.
   - Чтобы я дала вам еще одну возможность попытаться обмануть меня?
   - Нет. Я... обдумал свое решение.
   - И что?
   - Какой бы благородной цели, по моему мнению, я ни служил, надеясь организовать вашу поимку, теперь я отказываюсь от нее. - Несколько секунд он молча сидел рядом с ней. - Руки капитанов, которым, как считалось, я мог доверять, запятнаны кровью капитана Уэрранвелла, и, судя по тому, что мы видим из того, что происходит за нашими спинами, похоже, что они хотят усугубить свои преступления.
   - Ваша совесть уязвлена. Хотя и с опозданием.
   - Моя совесть всегда была чиста. Моя преданность... я был введен в заблуждение. Но это ненадолго. Я принял решение, Адрана. С каждым часом эта маскировка кажется мне все более неуместной. Я носил ее достаточно долго. Я не Лагганвор и не хочу, чтобы обо мне думали как о нем.
   - Я уже знаю, кто вы такой.
   - Пришло время поделиться нашим секретом с остальными. Я хочу почтить память моего брата, вернув ему его имя, как свое собственное. Я Бриска Рэкамор, и отныне не буду отзываться ни на какие другие имя и фамилию.
   - Когда Фура узнает, она вырвет ваш единственный живой глаз.
   - Если бы я подвергся такому позору, Адрана, это означало бы, что ваша сестра победила, а Сталлис - нет. И я бы счел такой исход действительно прекрасным. - Он кивнул на их ноги и корабль, который был под ними. - Мы должны вернуться - эта битва не будет выиграна и проиграна за одну вахту. Если я знаю вашу сестру хотя бы наполовину так хорошо, как думаю, у нее найдется парочка сюрпризов для дорогого маленького Инцера.
  
   Серт не ошиблась в своих наблюдениях: по "Мстительнице" действительно стреляли.
   Огонь велся с нескольких кораблей, по крайней мере, с пяти из них, почти наверняка находящихся на расстоянии более десяти тысяч лиг и координирующих свои действия чрезвычайно искусным образом. Очевидно, это был какой-то отряд из основной эскадры, отделившийся, чтобы поохотиться на них, когда они бежали к переполненным орбитам и относительному убежищу внешнего Сообщества.
   Один корабль давал залп или два, затем его сменял другой корабль, затем еще один, казалось бы, случайным образом, из-за чего было трудно предсказать, откуда последует следующая очередь. Поскольку ни один корабль никогда не вел непрерывный заградительный огонь, у их маг-пушек было достаточно времени, чтобы остыть между залпами, а это означало, что они никогда не горели достаточно ярко, чтобы наводиться на них, как бы Серт ни старалась с прицелами и шкалами наведения.
   - Ты, наверное, удивляешься, почему я не стреляю в ответ, - сказала Фура Разеру, который был с ней в контрольной рубке. Она пыталась найти общий язык с мальчиком, надеясь убедить его в том, что безумие, которое он заметил в ней ранее, было всего лишь отклонением от нормы. - Возможно, у твоего капитана Уэрранвелла был бы другой подход?
   - Какой бы подход он ни ишпользовал, - сказал Разер, все еще с некоторой осторожностью, - в конце концов, это ему не ошень помогло. Миштер Лашлинг...  Мистер Ласлинг хотел, чтобы он выстрелил в вас в ответ, но капитан сказал, что это не принесет нам никакой пользы.
   - Он был прав. Это ничего бы не изменило, разве что дало бы мне еще более удобную мишень. Ваши пушки высветили бы вас, как платформу на параде Джонсери. Вот почему я не могу послать ни одного снаряда в ответ по этим кораблям.
   - Но у вас очень хорошее оружие.
   - Да, Разер, - сказала она, краснея от гордости. - Очень хорошие пушки, и к тому же очень меткие, спасибо Паладину. Возможно, даже лучше, чем у них. Но это не поможет, когда у нас нет хорошего наведения на эти корабли. Нам пришлось бы прочесывать пространство, пробираясь в темноте, пока мы не наткнемся на удачу - блик паруса или блеск корпуса - и в этой игре нам не победить. К тому времени, когда у нас появился бы шанс на что-нибудь наткнуться, мы были бы подсвечены точно так же, как был бы подсвечен ваш бедный старый корабль.
   - И тогда они бы добрались до нас.
   - Они бы так и сделали. - Она погладила панель локатора. - Я могла бы рискнуть одним импульсом, если бы чувствовала себя немного более безрассудной, но удовольствие от того, что мы стали трудной мишенью, было бы небольшой компенсацией за то, что мы полностью выдадим себя.
   - У вас на ракетном катере есть локатор, не так ли?
   - Да, Разер, и я понимаю, о чем ты думаешь. - Она кивнула, выражая свое одобрение. - Один из нас мог бы отвести этот катер на безопасное расстояние от "Мстительницы", провести разведку и передать координаты врагов обратно Паладину.
   - Понимаю, что сидеть в этом катере было бы не очень приятно, но если все остальное не сработает, то, может быть, стоит пожертвовать собой, рискнуть... чтобы спасти главный корабль?
   - Я полностью поддерживаю твою храбрость - предполагая, что ты добровольно пойдешь на такую авантюру? Думаю, ты так и сделал бы. Но нам бы это совсем не помогло. Импульс локатора катера также отразился бы от нас, и есть большая вероятность, что эти корабли уловили бы такое отражение.
   - Боюсь, это была моя единственная полезная идея, - сказал Разер, удрученно опуская глаза. - Жаль только, что мы не можем остановить свечение наших пушек или как-то скрыть это свечение, не так ли?
   Ей стало жаль его, и она пожалела, что у нее нет другого способа подбодрить его.
   - С этим ничего не поделаешь. Светящиеся дула станут наименьшей из наших трудностей, как только мы начнем отвечать им. Наши водяные насосы будут работать на полную мощность, чтобы не дать этим пушкам перегореть.
   Корабль накренился, и ей пришлось схватиться за консоль, чтобы не удариться о стену. Разер ахнул, но затем взял себя в руки. С ними что-то случилось - что-то, что, как она была уверена, имело отношение к атакующим кораблям, - но не было никакого удара, даже косого попадания, скользнувшего по корпусу.
   Корабль заскрипел и застонал, оправляясь от крена, как пьяница, который кряхтит, споткнувшись о булыжник.
   - Я знаю, что это было, - сказал Разер.
   Она посмотрела на него. - Правда, парень?
   - Да. Это то же самое, что мы почувствовали, когда вы начали обрывать наш такелаж.
   Она повысила голос. - Паладин? Он прав?
   - Боюсь, что так и есть, мисс Арафура. Мистер Тиндуф, несомненно, подтвердит это с помощью своих тензометрических датчиков, но, похоже, что-то перебило страховочный трос одного из наших меньших полотнищ. Я вношу поправки по ходу разговора.
   - Мы что, инвалиды?
   - Если ущерб именно таков, то наше положение не сильно ухудшится. Компенсаторы выдержат дополнительную нагрузку, и мы просто будем немного медленнее поворачивать против подветренного потока.
   - А теперь, пожалуйста, скажите мне, что на этих парусах была улавливающая ткань, а не обычная парусина.
   - Такова моя нынешняя оценка, мисс Арафура.
   - И как это может нам помочь или не помочь? - спросил Разер.
   - Улавливающая ткань не будет давать блики, в отличие от обычной. Если срезан страховочный трос, снаружи будет хлопать большая уродливая масса парусов, и я бы предпочла, чтобы это нас не выдало.
   - Но они ведь снова будут стрелять в нас, не так ли?
   - Они не пырнули нас ножом, Разер, они просто подрезали подолы наших юбок или брюк, как тебе больше нравится. Это был удачный выстрел, и не более того - и если нам повезет, они даже не догадаются, как близки были к тому, чтобы пустить нам кровь.
   - Вы кажетесь очень спокойной, - сказал Разер.
   - Ну, а я - нет. Вовсе нет. - Она улыбнулась, удивленная тем, как он ее воспринимает. - Ты напуган, мальчик?
   Разер, казалось, обдумывал свой ответ, прежде чем высказать его. - Хочу сказать, что это не так, но это было бы ложью, и я думаю, вы бы сразу это поняли.
   - Я бы так и сделала, и ты был бы неправ, если бы солгал. Сказать тебе, как я напугана? У меня не хватает слов, чтобы выразить это. Мои внутренности словно битое стекло, а сердце колотится, как один из тех насосов для охлаждения, готовое выпрыгнуть из груди. Вот что я чувствую внутри, и если бы ты или кто-то из нас чувствовал что-то другое, я бы усомнилась в его здравомыслии. Эти корабли, возможно, и хотели бы взять меня живой, но остальной экипаж для них ничего не значат, и если взять меня живой окажется слишком сложно, то подтвержденное убийство сгодится им почти так же хорошо. Любой из нас был бы сумасшедшим, если бы не испугался, Разер. Но чувствовать это - совсем не то же самое, что действовать в соответствии с этим. Напуганные люди принимают неверные решения. И если я смогу двигаться и говорить так, как будто мне не страшно, хотя в глубине души мне страшно, я смогу заставить маленькую часть себя думать, что все хорошо, и у нас есть надежда. Не так уж много, но гораздо лучше, чем вообще ничего. Вот почему я кажусь тебе спокойной. Это игра, которую я разыгрываю как для себя, так и для тебя. Но если мы все будем играть в нее, и играть искренне, мы сможем начать менять свою судьбу.
   Она посмотрела на него, нахмурившись, когда почувствовала формирование какого-то намека на идею, ощутимого, но не осознанного до конца. - Разер, ты только что говорил о том, как было бы здорово, если бы мы могли предохранить наше оружие от свечения...
   Голос Тиндуфа прервал их разговор. - Прошу прощения, капитан Несс, но, по-моему, вам следует знать, что минуту или две назад мы кое-что обнаружили.
   - Спасибо, Тиндуф, - сказала она, обращаясь к микрофону. - Паладин сказал, что ты это заметишь - снаряд перебил один из наших тросов, - но, похоже, он снова держит нас на плаву. Не будешь ли любезен прислать Прозор сюда, как только она снимет скафандр?
   - Это еще одно дело, капитан Несс. Я наблюдал за шлюзами, и Прозор еще не вернулась.
  

20

  
   Щелкунчик прижал к глазу конец портативной подзорной трубы. Хотя его зрение было плохо адаптировано, и ему приходилось наклонять голову набок, чтобы сфокусировать один глаз, у него была компенсация в виде четырех конечностей, позволяющая ему прицеливаться.
   - Я вижу его, капитан Несс. - Он воспользовался верхней рукой, чтобы отрегулировать медное колесико фокусировки. - Довольно унылый объект, если позволите так выразиться. После всех моих мучений я надеялся на гораздо более грандиозную перспективу.
   - Мне жаль, что они не вывесили для вас гирлянды или не украсили все помещения карнавальными огнями. Возможно, это как-то связано с тем, что о вашем приезде не было объявлено заранее? Или мне следует поднять тревогу и заявить, что у меня пассажир-шутник и я желаю встретиться со всеми, кто заинтересован в его благополучии?
   - Вы не сделаете ничего подобного.
   - Тогда не начинайте жаловаться на пункт назначения, учитывая, что вас никто не ждет, а у людей, живущих в Тревенза-Рич, есть много других забот, помимо того, чтобы обустраивать свой мир для вашего удобства. - Адрана осторожно взяла у него из рук подзорную трубу и сложила ее втрое. - Я просто подумала, что вам хотелось бы увидеть это, чтобы вы поняли, насколько мы близки и как скоро должны подготовиться к нашему прибытию.
   - Одного вашего слова было бы достаточно.
   - Вам нужно будет вернуться в свой контейнер, и устройство эффекторного перемещения должно будет работать по крайней мере столько, сколько потребуется, чтобы вы оказались внутри. Мы можем на это положиться?
   - Конечно.
   - Хорошо. - Она повесила трубу на стену. - Потому что, если оно не будет работать должным образом, в опасности будете не только вы. Эти недоумки - или те, кто ими управляет, - наверняка догадались, куда вы собираетесь отправиться, не так ли?
   - Такая... возможность есть.
   - Тогда назовем это твердой уверенностью. Надеюсь, у вас там есть друзья, но есть и те, кто желает вам зла. Наша задача - убедиться, что первая сторона найдет вас раньше второй. - Она прижала палец ко лбу, уже чувствуя, как начинает болеть голова. - Нам понадобятся инструкции, Тэйзакнэйкак, очень хорошие инструкции. Потому что, как только вы окажетесь в этой коробке, мы не сможем ее открыть и спросить вас.
   Тэйзакнэйкак отвернулся от иллюминатора, через который они наблюдали за Тревенза-Рич.
   - Есть человек, с которым вы должны связаться как можно скорее. Его зовут Хэспер Куэлл, и он знает, что делать.
   Головная боль Адраны усилилась. Но причиной этого было нечто большее, чем просто близость к щелкунчику. Это было слабое серое давление какого-то полузабытого воспоминания, пытающегося вновь заявить о себе. - Вы упоминали мне этого человека раньше?
   - Я в это не верю. Что заставило вас подумать, что я упоминал?
   - Это был не мой вопрос. Какова его роль? Как он может помочь таким, как вы?
   - Хэспер Куэлл, по воле провидения, находится в Тревенза-Рич. Для своей породы он неглуп, обладает влиянием, сдержан и, прежде всего, симпатизирует нашему делу. Я не встречался с этим джентльменом лично, но у меня есть твердые основания полагать, что он помогал другим беглецам и разоблачителям, таким как я.
   - В каком смысле полезен?
   - Он предоставил нам убежище, каналы связи, средства для перегруппировки и организации.
   - Еще кто-нибудь из вашего вида уже добрался до Тревенза-Рич?
   - Многие. Не только щелкунчики, но и представители всех некоренных меньшинств. Также некоторые обезьяны и некоторые роботы. До Реорганизации был небольшой поток - большинство довольствовалось тем, что не задавало слишком много вопросов, а теперь это наводнение.
   - Чего вы все надеетесь достичь, Тэйзакнэйкак, кроме того, что избежите путаников и каких-то интересов, которые ими управляют?
   - Старый порядок был неустойчивым, капитан Несс. Появление чего-то нового было лишь вопросом времени. Все ваше общество было построено на фундаменте лжи. Вас заставили поверить, что квойны были не более чем древней диковинкой, использованной для какой-то новой полезной цели в качестве валюты. Но их истинная ценность находится за пределами вашего воображения. Вы и вам подобные были всего лишь инструментами, обеспечивающими поставку этого товара.
   - Нам говорили, что это деньги, затем, что в них содержатся души умерших, затем, что в них нет душ умерших. Нам говорили много противоречивых вещей. Я уже спрашивала вас, почему квойны сейчас демонстрируют влечение к Старому Солнцу.
   - Кажется, дорогой капитан, я как раз собирался ответить вам, когда нас отвлек сигнал от вашей сестры.
   - Тогда расскажите мне сейчас.
   - Их тянет к Старому Солнцу. У вас с собой есть какой-нибудь квойн?
   Один из них лежал под рукой в качестве пресс-папье.
   - Что вы хотите доказать?
   Тэйзакнэйкак забрал квойн. - Думаю, что вряд ли потеря этого квойна как-то повлияет на вашу судьбу или состояние. Вы согласны?
   - В любом случае, никто на самом деле не знает, сколько стоит квойн, - сказала она. - Но вы правы. Их гораздо больше. Гораздо, гораздо больше.
   Они направились к ближайшему шлюзу. Не было необходимости надевать скафандры, что было кстати, поскольку для щелкунчика не подходил ни один. Они открыли внутреннюю дверь и опустили квойн внутрь камеры, позволив слабой силе тяжести, вызванной их ускорением, прижать его к полу. Затем закрыли внутреннюю дверь, откачали дыхаль обратно в резервные емкости, снизив давление в камере почти до нуля - постепенно, чтобы не потревожить содержимое, - и, наконец, открыли внешнюю дверь.
   Они наблюдали за происходящим через окошки во внутренней двери.
   Какой-то порыв остаточного давления заставил квойн оторваться от пола. Он всплыл, затем повернулся так, что его поверхность оказалась на одной линии со Старым Солнцем и центром Сообщества.
   - Это не ново для меня, Тэйзакнэйкак. Фура заметила этот эффект у Малгрейсена; впоследствии она рассказала мне об этом, и каждая из нас сама убедилась в этом. Я бы не спрашивала вас о сродстве, если бы не...
   - Смотрите.
   Квойн выходил из шлюза. Он двигался медленно, но с определенным намерением. Мало-помалу он тоже набирал скорость, удаляясь от "Веселой кобылы".
   Спеша к Старому Солнцу.
  
   Радиоречь снова была ограничена ближним каналом, ровно настолько, чтобы преодолеть расстояние от антенны до шлема Прозор. Фура трижды окликнула ее по имени, после чего услышала треск ответной передачи.
   - В чем дело, девочка? Разве я не говорила тебе, что хотела бы продолжать подавать сигналы, пока мы не разберемся получше? Это дело требует всех моих седин на моей бедной потрепанной башке, и когда корабль начинает брыкаться и крутиться прямо подо мной...
   - Это не мы виноваты, Проз, это Инцер Сталлис стрелял в нас. Он подрезал нам паруса. Паладин и Тиндуф пока что управляют ими, но оставаться там слишком опасно. Теперь им есть во что стрелять, и если они увидят хотя бы блик паруса, то поймут, что подошли уже близко. Заходи как можно быстрее - Тиндуф будет у шлюза, чтобы помочь.
   Прозор презрительно усмехнулась. - У них должен был бы быть самый счастливый день в их жизни, чтобы всадить в меня снаряд.
   - Двигай к шлюзу, - сказала Фура, вешая коммуникатор.
   Тиндуф уже был в пути и наполовину переоделся на случай, если ему тоже понадобится выйти. Серт все еще находилась в смотровой, напрягая зрение до предела. Фура была бы рада увидеть, как ее сменят - она бы и сама включилась в работу, если нужно, - но потребовалось бы слишком много времени, чтобы втащить смотровую на корабль и вытащить ее оттуда, а она не могла оставить их слепыми в этот промежуток.
   - С ней все будет в порядке? - спросил Разер.
   - Если она начнет действовать. - Фура сжала кулак, проклиная себя за то, что не позвала Прозор раньше. Хотя вряд ли это что-то изменило бы: Прозор была не из тех, кто бросает работу на полпути. Она подумала об этой массе парусов, вздымающейся где-то среди снастей, об извивающемся существе из чистой черноты, и о том, как повезло Прозор не запутаться в линях и шкотах, когда они отвалились. Затем она вспомнила, что не давало ей покоя, когда Тиндуф позвонил ей, чтобы предупредить, что Прозор еще не вернулась. - Ты что-то знаешь, Разер?
   Он настороженно посмотрел на нее. - Капитан?
   - Ты очень умный мальчик. Я понимаю, почему Уэрранвелл держал тебя под рукой. Сомневаюсь, что это было только из-за твоих способностей в каюте костей.
   - Я думал, что моя идея насчет катера была плохой.
   - Так оно и было. Но это не та идея, о которой я думала. Ты сказал, что жаль, что мы не можем ответить на удар Сталлиса.
   - И вы сказали, что оружие никогда не остынет достаточно быстро.
   - Оно не остынет. Но если бы был способ, чтобы Сталлис их не заметил, даже если бы мы сохраняли высокую скорострельность и пылали, как раскаленные угли, это было бы равносильно тому же, не так ли?
   - Наверное, - с сомнением произнес Разер.
   - Расслабься, парень, это не ловушка. Ты подал мне половину идеи, а Сталлис помог с другой половиной, повредив наш парус. Паладин!
   - Да, мисс Арафура?
   - Я хочу использовать наши паруса в качестве маскировочного экрана, чтобы они скрыли нас от преследующей эскадры. Это возможно?
   - Да, можно было бы отрезать массу парусов, прикрепить к ним новые стропы и поместить за нашей кормой.
   - Это заняло бы слишком много времени. Я говорю о том, чтобы использовать наши паруса в том виде, в каком они есть сейчас, но развернуть нас так, чтобы мы оказались по другую сторону парусов. Это можно сделать? Поддерживая натяжение такелажа при повороте, если это необходимо, и не бойтесь слегка задеть ионы, если это поможет. Меня не волнует, что это неустойчивое расположение...
   - Уверяю вас, это будет что угодно, только не стабильность.
   - Отлично, все, что требуется, - это обеспечить нас временным защитным экраном для маг-пушек. Даже если мы будем двигаться, поворачиваясь вбок, чтобы удерживать натяжение, по силам ли вам рассчитать огневые решения для быстрого залпа? - Она усмехнулась, когда перед ее мысленным взором предстали картины разрушения и насилия, такие же кровавые и яркие, как в самых мрачных иллюстрированных журналах, к которым отец всегда относился неодобрительно. - Мы будем стрелять изо всех сил, пока не потеряем угол прицеливания или эффект прикрытия, в зависимости от того, что произойдет раньше.
   - Капитан?
   - Что, парень?
   Разер выглядел потрясенным. Судя по страданию на его лице, он явно хотел что-то сказать, что-то, что могло быть неправильно понято, но боялся последствий.
   - Что я хочу сказать...
   - Выкладывай, Разер.
   - Имею в виду... возможно, я не совсем понял этот план, но если паруса окажутся между нами и врагом... пусть и временно... не будет ли это означать, что нам придется... стрелять по нашим собственным парусам?
   - Возражение не лишено оснований, - сказал Паладин.
   Фура с готовностью кивнула. - В том-то и дело, простаки: не имеет значения, что мы простреливаем собственные паруса! Их тут много, и даже если мы выпустим все снаряды, какие только есть в наших запасах, то нанесем лишь слабый урон на небольшой площади. В то же время, ни один фотон не пройдет через те части паруса, которые не были пробиты, и это будет означать, что большая часть защитного экрана все еще действует. Сталлис не увидит и намека на наши пушки, даже если они будут поджариваться. А теперь скажите мне: это возможно?
   Хотя она находилась в контрольной рубке, а не в своей каюте, все же представила себе вспышку огней в шаре Паладина; логическую игру в его цепях и регистрах памяти.
   - Я должен посчитать.
   Она сжала кулак. Где-то в глубине души ей пришло в голову задаться вопросом, был ли ее энтузиазм по поводу этой идеи, которая, на первый взгляд, была почти столь же безумной, сколь и дерзкой, вызван осознанием ее внутренней разумности, того единственного отчаянного поступка, который мог бы их спасти, или же она была вызвана яркой, захватывающей и возвеличивающей идею не вопреки ее безумию, а именно благодаря этому качеству.
   Где-то в глубине души она понимала, что ей теперь все равно.
   Она прорычала: - Тогда, черт возьми, посчитайте!
  
   Адрана обвела своим телескопом всю длину Тревенза-Рич. Ей было приятно видеть множество других судов, собравшихся по всему миру и бороздящих его ближние просторы: корабли всех размеров и оснащений, некоторые под всеми парусами, а некоторые на буксире. Еще один корабль, солнечный парусник, прихрамывающий после какой-то сомнительной встречи в Пустоте, не привлечет слишком много внимания.
   - Вы уверены, что отдохнули после той истории в каюте с костями? - спросил Ласлинг.
   - Очень хорошо отдохнула, спасибо. Не думаю, что мне было бы полезно находиться там слишком долго, но вы вовремя меня вытащили. Немного болит голова, и щелкунчик этому не помогает, и время от времени меня подташнивает, но серьезных последствий больше нет.
   - Было ли неверно размозжить череп, как мы это сделали?
   - Нет. Это было совершенно правильно, и вы не должны больше об этом думать.
   - Полагаю, мы пришли в идеальное место, чтобы найти новый. Или, я бы сказал, поновее.
   Она натянуто улыбнулась. - Да, нужно будет кое-что купить. Не только череп. - Намеренно меняя тему, она добавила: - Мы пройдем весь путь, если не будет возражений. Если не будет веской причины для отказа, то выберем ближайший из этих двух причальных комплексов. Заходите, как хотите, но оставьте нам достаточно места, чтобы мы могли отплыть, если прием будет не таким теплым, как нам хотелось бы. - Она захлопнула крышку телескопа, довольная тем, что может без посторонней помощи охватить взглядом весь пункт их назначения. - Хорошенькая безделушка, не так ли? Напоминает мне об украшении, которое когда-то подарили нам с Фурой. Я почти чувствую, что могу протянуть руку и встряхнуть его, и внутри начнется снежная буря.
   - Никогда не видел снега.
   - Я тоже, - сказала Адрана. - Но видела картинки. Паладин часто показывал нам рисунки, когда рассказывал истории. Он всегда был очень хорош в рассказывании историй. Кроме того, снег - это не просто что-то из сказок. В некоторых мирах бывает снег, не так ли?
   - Насколько понимаю, так оно и есть, особенно на более холодных орбитах. Сам я таких мест не видел и сомневаюсь, что когда-нибудь увижу.
   - Время всегда найдется, Ласлинг.
   - Боюсь, не для меня. Просто всего слишком много, а меня слишком мало. От меня ушла шестая часть, я прошел две трети своего естественного пути, но не видел и тысячной доли Сообщества. - Он кашлянул, и это прозвучало так, словно ему хотелось говорить менее сентиментально. - И все же, как вы говорите, это симпатичная безделушка.
   - Говорят, миры-веретена - редкость.
   - Они редки, потому что очень легко ломаются, поэтому, даже если когда-то их было больше, и это не доказанный факт, до наших дней дошло не так уж много.
   - Как вы думаете, почему этот экземпляр выдержал испытание временем?
   - Это все равно что спрашивать, почему этот красивый бокал для вина не разбился вдребезги, в то время как все остальные разбились. Нет никакой причины, кроме того, что остальным не так повезло. И когда остается немного чего-нибудь, я полагаю, о том, что осталось, заботятся лучше.
   Мир-веретено был в длину в три с лишним раза больше, чем в ширину, и широким он был только в самой толстой своей части, точно посередине. Он сужался от середины к концам, на расстояние пяти лиг в каждую сторону. В сужающихся частях были прорезаны длинные треугольные окна: по шесть в каждой половине, проходящие почти от середины до конца, с полосами сплошной оболочки между каждым окном. Внутри он был почти полностью покрыт городом: многочисленные переплетенные и обглоданные районы простирались вдоль оболочки и даже выплескивались за окна, цепляясь за самые толстые части своих стен. У нее был хороший телескоп, но ей приходилось смотреть через стекло иллюминатора, которое было не таким превосходным и чистым, хотя из-за этой размытости мир казался еще более заманчивым, более полным жизни и возможностей. Все сооружение вращалось вокруг своей самой длинной оси с масштабной, неторопливой величавостью, так что по мере того, как один ряд окон исчезал из виду, в поле зрения появлялся другой, словно заводная диорама из замысловатых картин.
   Было три возможных места стыковки: кольцеобразный комплекс посередине, который, поскольку он вращался, подходил только для ракетных кораблей, и два аналогичных сооружения на острых концах. Там, конечно, мир тоже вращался, но места стыковки находились почти на оси вращения и, следовательно, были настолько близки к невесомости, что это не имело никакого значения, и даже солнечный парусник мог причалить там без особых трудностей [это не так: для стыковки солнечных парусников приосевые причалы относительно удобнее только из-за меньших линейных скоростей, а угловая скорость вращения жесткого веретена одинакова в середине и на концах, и, например, для стыковки по направлению вдоль его оси парусник должен крутиться с такой же скоростью, и попробуйте это сделать с такелажем и громадными парусами!].
   Она не хотела, чтобы Ласлинг подвел их как можно ближе, это не входило в ее намерения, но, и тогда они смогли бы выпустить ракетный катер на лигу или две дальше, что обошлось бы дороже по времени снаряжения, чем по стоимости полета или расходам, и все же позволило бы оставить некоторые паруса поднятыми - наружу, отвернувшись зеркальными сторонами.
   - Где-то в этом мире, Ласлинг, есть человек по имени Хэспер Куэлл. Сейчас это кажется совершенно невероятным, но я надеюсь, что у нас не возникнет особых проблем с его поисками.
   - Вы знаете этого джентльмена?
   - Не напрямую. Щелкунчик упомянул его как потенциального контактера, человека, который помогал таким же беглецам, как он сам. Я думала, что это имя что-то значит для меня, но я никогда не была в Тревензе. Это озадачило меня на некоторое время, пока я не вспомнила, что моя сестра бывала здесь раньше.
   - И капитан Фура рассказала вам об этом человеке?
   - В своей книге. Она написала рассказ о своих приключениях, и в нем она познакомилась с Хэспером Куэллом, вот почему это имя было мне знакомо. Это, по крайней мере, подтверждает, что он реален, и с ним можно связаться. Это только начало. Но у меня есть опасения.
   - Как же так?
   - Этот человек предал Фуру. Или сам был предан - в любом случае, когда она обратилась к нему за помощью, все закончилось тем, что ее схватили и отвезли обратно в Мазарил. Я не могу быть уверена, то ли Хэспер Куэлл старался изо всех сил, но был поставлен в безвыходное положение, то ли ему вообще нельзя доверять.
   - И что же говорит щелкунчик?
   - Слишком поздно спрашивать, Ласлинг. Мы с Лагганвором поместили его обратно в контейнер, и теперь он не выходит на связь. К тому времени, как я вспомнила запись в книге моей сестры, он уже был в коробке.
   - Тогда разбудите его и расспросите о Хэспере Куэлле.
   - Я не осмелюсь сделать это. Его ящик ненадежен, а нам нужно, чтобы он продолжал функционировать, пока мы не окажемся в безопасности внутри Тревензы. Использование живого щелкунчика вызвало бы слишком много вопросов. Я не говорю, что все таможенники будут искать Тэйзакнэйкака, но достаточно одного тухлого яблока, чтобы наши планы рухнули.
   - Тогда, простите за прямоту, вы окажетесь в затруднительном положении. Вы должны довериться этому человеку, который может вас выдать.
   - Лагганвор пойдет впереди нас и установит контакт. У него это хорошо получается. Как только он меня убедит, я почувствую себя лучше.
   - Раз или два, капитан, - и вы извините меня, если я говорю не в свою очередь, - но раз или два я задавался вопросом, нет ли у вас с мистером Лагом каких-то дел между собой. Каких-то дел, которые могут означать, что ваше доверие к нему не так непоколебимо, как должно быть.
   Она обдумала свой ответ. - Вы правы и не высказались без предупреждения. Между мной и Лагганвором были... трудности. Но теперь это, скорее всего, в прошлом. На самом деле, мистер Лагганвор намерен поговорить с вами обо всем этом, прежде чем мы отправимся в путь. Я думаю, вы найдете это интересным... и поучительным.
  
   - То, о чем вы меня просите, будет очень трудным, - сказал Паладин. - Мне нужно будет почти постоянно регулировать такелаж, чтобы в нас не задувало парусами из улавливающей ткани, а обычные паруса не бросали отсвет на наших противников. Тогда возникает вопрос о том, как в первую очередь мы начнем этот ход. Существует множество возможностей, но у каждой есть свои недостатки, и...
   - Я никогда не думала, что это будет так просто, Паладин, - сказала Фура. - Просто ответьте на мой вопрос: это осуществимо?
   - Я верю, что это осуществимо.
   - Хорошо, это все, о чем я прошу. - Она снова потянулась к коммуникатору. - Проз, у меня есть идея, чтобы мы пустили кому-нибудь кровь из носу, раз уж они так хотят пустить кровь нам, но, поскольку мы будем сильно нагружать корабль, я хочу, чтобы ты зашла внутрь, прежде чем мы попытаемся это сделать. Как далеко ты находишься от шлюза?
   Послышалось жужжание помех, один или два треска, но ответа не последовало.
   Она снова взяла коммуникатор.
   - Проз? Где ты?
   - Я у шлюза, - сказал Тиндуф, переключаясь на тот же канал. - И могу смотреть в иллюминатор, но не вижу никаких признаков Прозор.
   - Ей было сказано прекратить посылать этот сигнал, - сказал Фура, сердитая и обеспокоенная одновременно. - Паладин, будьте готовы к моей команде, но не начинайте поворачивать нас, пока я не скажу.
   Она отошла от консоли и локатора и стала пробираться через лабиринт коридоров и проходов, которые вели к главному шлюзу. Она была почти у цели, когда из-за угла коридора появился Эддралдер и преградил ей путь.
   - Сейчас подходящее время? - мягко спросил он.
   - Вам не кажется, что это неподходящее время?
   - Откуда мне знать. У вас обиженный вид. С другой стороны, в последнее время вы выглядите обиженной почти при любых обстоятельствах.
   - Что ж, позвольте мне объяснить обстоятельства так, как они складываются на данный момент, - раздраженно ответила она. - По нам стреляют. Они попали в наши внешние паруса и, возможно, скоро добьются большего успеха. У меня есть план, но... - Она сделала паузу, глубоко вздохнула, собираясь с духом. - Если по нам начнут стрелять, могут быть жертвы. Вам придется что-то сделать с телом Стрэмбли, если вы хотите, чтобы в каюте милосердия была свободная зона для операций.
   - Так получилось, что я пришел поговорить с вами о теле Стрэмбли.
   Она в этом не нуждалась. - Вам с Меррикс просто придется на время куда-нибудь ее спрятать. Знаю, что вы предпочли бы осмотреть ее, а не перевозить, но... 
   - Ее тело уже увезли, - сказал Эддралдер. - Проблема в том, что не мы сдвинули его с места.
   - Пожалуйста, объясните.
   - Мне бы самому хотелось. - Он посмотрел на нее своими большими светлыми глазами, полностью передавая смысл своих слов, чтобы убедиться, что она точно поняла, что произошло. - Мы с Меррикс оставили каюту милосердия без присмотра, пока вы вызывали нас в рубку. Когда мы вернулись, тела уже не было.
   - Это, должно быть, ошибка. Трансформация призрака, очевидно, дошла до такой степени, что вы просто не видите его, хотя он все еще присутствует. Вот как это работает с призрачным габбинсом. Доспехи, оружие... если вы слишком стараетесь их разглядеть, они ускользают из поля вашего зрения.
   - Мы с Меррикс узнаем пустую кровать, когда видим ее, капитан. Вопрос не в том, чтобы приглядываться. Тела там нет.
   - Так кто же его передвинул?
   - Никто. Серт в комнате наблюдения, Тиндуф и Разер были с нами в рубке, а Прозор вышла наружу. Она все еще снаружи, не так ли?
   - Да, и это... - Фура покачала головой, пытаясь прояснить хотя бы малую часть происходящего. - Тела не двигаются, Эддралдер. Произошла ошибка.
   - Если только Стрэмбли с самого начала не имела на это права, капитан. Она, похоже, знала, что происходит, лучше любого из нас.
   - Найдите это... ее, - сказала Фура.
   - И что потом? Посадите ее на цепь? Загоните ее в угол?
   - Возможно, именно это вам и следовало сделать с самого начала. - Ее охватило раздражение. - Прозор все еще где-то там. Я хочу повернуть корабль, но не могу рисковать, пока кто-то из наших остается снаружи.
   - Что-то, чего мы не понимаем, что-то, что мы едва можем разглядеть, двигается по этому кораблю.
   - И корабля не будет, если я не поверну нас.
   Эддралдер медленно кивнул. - Меррикс обыскивает кормовые отсеки, насколько это в ее силах. Я сделаю то же самое с передними. И... доложу соответствующим образом.
   - Делайте, что должны, - твердо сказала она. - Берегите себя. Но помните, что я сказала: нам может понадобиться каюта милосердия.
   Она протиснулась мимо Эддралдера, один раз оглянувшись, чтобы посмотреть, как он уходит, а затем вздрогнула про себя, подумав о стекловидном трупе Стрэмбли, каким-то образом ожившем и самоуправляющемся, укрывшемся где-то в многочисленных укромных уголках ее корабля. Чего этот труп хотел от них? Чего Стрэмбли хотела от них, если от нее осталась хоть какая-то часть? И как странно, что это любопытное и тревожное дело в настоящее время не занимает ее больше всего.
   Когда она нашла Тиндуфа, он как раз заканчивал надевать последние детали своего скафандра, громоздкий, как медведь, во всей этой коже и металле. Он стоял у двери в главный шлюз: боковой шлюз правого борта, и смотрел в иллюминатор справа от себя.
   - Есть какие-нибудь признаки ее присутствия? - прямо спросила она.
   - Пока нет, мисс Несс. Я только что разговаривал с доктором Эддралдером, и он был очень занят. Кто-нибудь пострадал?
   - Не совсем, Тиндуф, но если мы не будем действовать быстро, то есть все шансы на это. - Она втиснулась рядом с ним, прижавшись лицом к углублению за иллюминатором. В нем было куполообразное окно, позволявшее видеть корпус корабля во всех направлениях, а также четко видеть, что происходит прямо за бортом. Было трудно что-либо разглядеть, кроме сплошной темноты. - Черт бы побрал эту светолозу, - пробормотала она, потому что она светилась у нее за спиной, из-за чего было еще труднее смотреть сквозь стекло. - Нам следовало убрать ее несколько месяцев назад. Ты ее видел или слышал?
   - Ничего, и я должен был бы уже услышать топот ее ботинок, если бы она входила.
   - У нее неприятности, Тиндуф. Должно быть, с ней что-то случилось.
   Тиндуф опустил забрало, закрепив его колесиками по обе стороны от подбородка, затем повернулся к ней спиной, чтобы она могла еще раз проверить соединения. - Я беспокоюсь, - сказал он, и его голос был приглушен стеклом.
   - Я тоже. Но, возможно, у нее просто проблемы с радиоречью. Ей пришлось в спешке надевать скафандр, не так ли? Возможно, что-то заело, или аккумулятор не был заряжен должным образом.
   - Я надеюсь, что так оно и есть, - сказал Тиндуф не слишком убедительно. - Я быстро, и, думаю, мы можем позволить себе потерять еще немного дыхали - доберемся до Тревенза-Рич прежде, чем закончатся запасы, и...
   - Я что-то вижу.
   Ее глаза все еще пытались уловить разницу между корпусом и фоном за ним, но теперь что-то начало вырисовываться, медленно приближаясь. Оно было темным, но не таким темным, как вокруг, и, когда оно поворачивалось, его поверхности улавливали и отражали слабую часть света Сообщества, так что Фура смогла разглядеть то одну грань, то другую, то жалюзи, то ставни на петлях. Она еще мгновение смотрела на него, не совсем узнавая, пока ее разум не установил необходимую связь. Это была телеграфная будка, громоздкая и прямоугольная, двигавшаяся своим собственным ленивым курсом.
   Что-то в ней было не совсем правильное.
   - Тиндуф, - сказала она. - Иди сюда.
   Он прижал шлем как можно ближе к иллюминатору, пытаясь проследить за ее взглядом.
   - Что это, мисс Несс?
   - Не знаю. Я думала, что понимаю, на что смотрю, но теперь...
   Она смотрела и смотрела. Она знала, как должна выглядеть телеграфная будка; достаточно часто выходила наружу, чтобы ознакомиться с ее работой, даже если никогда не пользовалась ею по-настоящему. Спереди были откидные створки, защищающие хрупкую оптику, а внутри них - отдельный быстродействующий затворный механизм, который можно было открывать и закрывать с помощью встроенных в рукоятки элементов управления, выступающих из другого конца коробки подобно паре бычьих рогов. Теперь появилось и кое-что еще: продолжение ручек, как будто они были утолщены и удлинены. Это была вовсе не телеграфная будка, решила она, а просто какая-то часть корабля такого же размера, которая таинственным образом отвалилась. Вот что это было. Так и должно было быть.
   Для человека, одетого в скафандр, Тиндуф двигался с похвальной скоростью. Он прикрыл ей глаза перчаткой, закрывая обзор, а затем чуть не оторвал ей голову, когда отвел ее.
   - Нет, мисс, вам вовсе не обязательно это видеть.
   - Тиндуф, - позвала она, все еще с одной его рукой на своем лице, пока другая не давала ей оглянуться. - Тиндуф. Мне показалось, что я увидела... Тиндуф! Скажи мне, что я только что видела!
   Теперь он обхватил ладонями ее лицо с обеих сторон и заставил посмотреть в его визор.
   - Нет, мисс Несс. Не сейчас. Возвращайтесь к мистеру Паладину и скажите ему, что мне нужно выйти. Не думаю, что задержусь надолго.
   - Они убили ее, не так ли? - спросила она, слыша свой голос, но не чувствуя, что на самом деле слова рождаются в ее голове. Казалось, они принадлежат кому-то другому, главному герою какой-то другой истории, не ее собственной. - Она возвращалась, и они убили Прозор. Инцер Сталлис убил Прозор.
   Это было так, словно у нее отняли какую-то жизненно важную часть; какую-то часть, на которую она всегда полагалась, но которой никогда не уделяла должного внимания до того момента, когда ее у нее отняли. Она приняла факт гибели без малейших колебаний, согласившись с полной и бесповоротной правдой так же легко, как приняла бы потерю паруса или обшивки корпуса. В конце концов, они были на войне, а на войне случается именно это. Умирали люди, в том числе хорошие и надежные; даже те, кто, казалось, всегда шли по жизни защищенными от худших ее проявлений. Прозор всегда была такой жизнерадостной, такой находчивой, настолько начисто лишенной жалости к себе или угрызений совести за свои поступки, что временами Фура начинала думать о ней как о некоей живой массе рубцовой ткани, которая становится только тверже от каждой травмы или несправедливости. Вселенная, возможно, и хотела бы сгладить это, но не смогла, несмотря на все свои самые согласованные усилия. Прозор пережила вещницы и все обычные опасности космоса; она пережила потерю своей единственной настоящей любви; она пережила Бозу Сеннен, твинклиголовых и враждебные намерения других кораблей.
   И все это ничего не значило против Сталлиса.
   Фура медленно перевела дыхание. Глоуи покрылся мурашками. Она смирилась с тем, что это произошло; с тем, что ее прежнюю резкость уже не исправить. Но не могла смириться с тем, что преступление останется безнаказанным.
   - Я сделаю что-нибудь очень, очень плохое с этим щенком, - пообещала она.
   - Вы пойдете и встретитесь с мистером Паладином, - повторил Тиндуф, прежде чем протиснуться в шлюз.
  

21

  
   Адрана не ожидала, что Фура включит радиоречь - это могло бы устранить ту малую неопределенность, которая еще оставалась по ее положению, - но когда наконец пульт загудел, сигнализируя о входящей передаче, она не смогла полностью избавиться от надежды, что это может быть ее сестра и что новости могут быть не такими уж и страшными. ужасно, как она и опасалась.
   Но хороших новостей быть не могло. Она следила за дальнейшим развитием событий. Атака на "Мстительницу" вступила в жестокую и медленную вторичную фазу. Пять кораблей эскадры стреляли уже не так активно, но по вспышкам их выстрелов было ясно, что теперь они приближались к своей жертве с методичным и обдуманным терпением. Она представила себе поле кровавой битвы после какой-то непропорциональной бойни. Теперь торжествующий отряд медленно и спокойно продвигался по окровавленным и искалеченным телам павших, время от времени останавливаясь, чтобы вонзить меч в какого-нибудь скулящего врага, у которого не хватило порядочности умереть быстро. Технически битва все еще продолжалась - формально решение о ее прекращении не будет принято до тех пор, пока не утихнет последний стон, - но все, что оставалось, - это своего рода жуткая канцелярская формальность.
   Так было и с нападением на "Мстительницу". Корабли эскадры были все еще слишком далеко, чтобы запустить катера (если это было их целью), но больше не могло быть никаких сомнений в том, что они одержат победу. Если "Мстительница" была загнанной в угол крысой, то теперь ее мучили пять крадущихся кошек. Каждые десять-двадцать минут они довольствовались тем, что выпускали в нее пару снарядов, высматривая парус или вспышку на корпусе и соответственно уточняя цель.
   И все же ответного удара со стороны Фуры не последовало.
   Адрана даже не могла позволить себе роскошь стать единственным свидетелем этой пародии. Новость об этом вызвала всеобщий ажиотаж, и они даже начали видеть ее в видеопередачах ближнего радиуса действия, транслируемых из Тревенза-Рич. Были высказаны сотни различных точек зрения, сотни различных комментариев, сотни различных теорий и мнений. Ни у кого не было прямых доказательств того, что стреляли именно по кораблю сестер Несс, и ни от кого из членов Сообщества не поступило ни единой официальной реплики о действиях подэскадры. Но было много наблюдателей, которые догадывались о сути происходящего. Для этого не требовалось больших умозаключений: участие пяти кораблей в длительном сражении всегда обходилось дорого.
   Кто стоил таких затрат, кроме сестер Несс?
   Единственной крупицей бодрости, которую Адрана могла извлечь из всего этого, было то, что никто, насколько ей было известно, до сих пор не предполагал, что сестры Несс могут управлять разными кораблями и что одна из них может возвращаться с пустыми руками и следовать другим курсом...
   - Возможно, - сказал Ласлинг, когда секунд десять назад загудел пульт, - стоит ответить на этот вопрос.
   Она сняла трубку с рычага.
   - Капитан Уэрранвелл с "Веселой кобылы". С кем я говорю?
   - Это Тревенза-Рич, капитан Уэрранвелл. - Последовала пауза, и она поняла в этой нерешительности гораздо больше, чем ей хотелось бы. - Мы наблюдаем за вами, вы приближаетесь со скоростью сто лиг в час. Каковы ваши намерения?
   Голос был глубоким, мужским и флегматичным, как будто у него что-то застряло в горле, и ему срочно нужно было откашляться.
   - Я бы хотела пришвартоваться как можно скорее. На нас напали без всякой причины и бросили умирать в Пустоте. Наш капитан, мой дорогой отец, был убит во время нападения, и у нас очень мало припасов.
   Она не сомневалась, что говоривший был каким-то чиновником низкого ранга из администрации порта - если только они уже не заслужили внимания кого-то более высокого, - и в его голосе было лишь немного меньше скуки, чем в начале разговора. - И кто же стоял за этим нападением? Любители вещниц? Какой-нибудь другой капер?
   - Не было никакой связи, сэр, но было задействовано много кораблей, и у нас есть достоверные сведения о том, что в этой части Пустоты действует эскадра. Сейчас поговаривают о столкновении - возможно, с теми же кораблями, которые напали на нас.
   - Подкараулили вас?
   - Должно быть, ошиблись идентификацией, сэр. Наша радиоречь была повреждена, поэтому мы не могли дать о себе знать, и они восприняли это как приглашение пустить в нас несколько снарядов. - Адрана громко сглотнула и постаралась, чтобы это прозвучало так, будто она едва сдерживает слезы. - Они применили против нас бронебойные снаряды, сэр, даже не пытаясь предупредить нас об опасности. Нас очень сильно потрепали - мы потеряли половину дыхали.
   - Это очень прискорбно, капитан Уэрранвелл. Но вы должны понимать, что никто не может заподозрить нас в том, что мы принимаем чью-либо сторону, даже если у вас есть законные основания для недовольства...
   - Я все понимаю, сэр, - ответила Адрана, стараясь говорить как можно серьезнее и смиреннее, насколько она осмеливалась. - Знаю, что у вас есть стандарты, которых вы должны придерживаться.
   Это вызвало слегка недоуменный ответ.
   - Стандарты, капитан Уэрранвелл?
   - Мой дорогой отец, незадолго до того, как жизнь покинула его, сказал, что мы должны постараться доставить его тело в то место, которое он любил больше всего из всех миров вокруг Старого Солнца, но мы не должны рассчитывать на благотворительность, потому что Тревенза-Рич - это мир, где институты и договоры Сообщества соблюдаются с большим подобострастием и преданностью, в большей степени, чем во многих других местах на более теплых процессиях... - Она громко шмыгнула носом, прилагая такие убедительные усилия, что ей пришлось утереть нос собственным рукавом. - Мой бедный покойный отец был очень тверд в этом вопросе, сэр. Он оговорил, что, хотя его сердце разобьется, если его бренные останки не будут перевезены сюда, мы ни в коем случае не должны испытывать добрый характер наших предполагаемых хозяев. На самом деле, он сказал, что вполне вероятно, что, хотя по нам безжалостно стреляли, эскадра всего лишь занималась хорошей работой наших гордых и давно зарекомендовавших себя финансовых институтов, которые, по его словам, пользуются всеобщим уважением, даже в таких отдаленных уголках, как Тревенза-Рич.
   Ласлинг, стоявший рядом с ней, сделал неуверенное рубящее движение. Она на мгновение остановилась, но затем решила, что она полностью вжилась в эту роль и может отдаться ей с полной отдачей.
   - Все, что я хочу сказать, сэр, это то, что, несмотря на то, что случилось с нами, и несмотря на очень сильное желание моего отца похоронить его в месте, которое было к нему так благосклонно и о котором у него остались такие теплые воспоминания, мы ни в коем случае не должны были доставлять больше неприятностей или заставлять наших хозяев выбирать между словом мелкого капера и объединенной властью банков и торговых учреждений...
   Она почувствовала облегчение, когда ее прервали.
   - Этого вполне достаточно, капитан Уэрранвелл. Боюсь, что ваш отец, возможно, немного ошибся в своих предположениях - или, возможно, просто хотел избавить вас от неловкости?
   - Не понимаю, сэр.
   - Я хочу только сказать, что, хотя мы ни в коем случае не являемся беззаконной общиной, мы всегда гордились тем, что держимся на определенном... почтительном расстоянии... от дел и забот основного Сообщества. Конечно, мы придерживаемся признанного законодательства Сообщества во всех вопросах, имеющих обязательную силу... но мы не являемся вассальным государством внутренних процессий, и мы также не обязаны полагаться на слово банков в отношении честного капитана или дочери трудолюбивого капитана, особенно того, кто, должно быть, так высоко ценил наш мир, что хотел бы, чтобы его похоронили между нашими шлюзами. Вы можете подойти, капитан Уэрранвелл, и вам будет предложена любая помощь. Вы должны понимать, что ни одна из сторон не получит преимущества, и каждый аспект этого прискорбного дела необходимо будет изучить со всех ракурсов, но до тех пор, пока не будет доказано обратное, вы будете иметь статус и права невиновной стороны. - Голос изменился, став более деловым. - Пожалуйста, снизьте скорость сближения до пятидесяти лиг в час и еще ниже, как только окажетесь в пределах десяти лиг от нашей задней оконечности, где вы сможете плавать или причаливать, когда захотите.
   - Спасибо за ваше внимание, сэр, - поблагодарила Адрана, прежде чем положить трубку.
   - Мой бедный покойный отец, - сказал Ласлинг, передразнивая ее слова с веселым восхищением.
   Она смахнула набежавшую слезу. - Это было не так уж и сложно, как вы могли бы подумать. Можем ли мы стать на якорь, как просил этот человек?
   - С моими парусами и ионами Меггери мы можем проскользнуть так незаметно, как вам захочется.
   Несмотря на то, что в ее голове продолжали мелькать мысли о Фуре, она нашла в себе силы улыбнуться ему.
  
   Лагганвор откинул назад прядь волос и вынул свой оставшийся искусственный глаз. Он сжал его в ладони, предлагая небольшой аудитории перед собой, как будто это была прелюдия к какому-то дьявольскому трюку.
   Но не заставил глаз исчезнуть.
   - Я не тот, за кого себя выдаю. Долгое время - уже много месяцев на этих кораблях и еще дольше на Колесе Стриззарди - я жил под одним именем, напоминая себе, что у меня есть другое. Только один человек знал о моей двойной идентичности, и я знаю, что ей дорого стоило сохранить это в тайне. - Он кивнул Адране, как ей показалось, с некоторой долей искренности и понимания. - Необходимость выбирать между сохранением экипажа и честностью по отношению к сестре едва не разорвала ее на части. Она тоже сделала правильный выбор. И наградой ей за это было мое предательство. - Он сверкнул застенчивой улыбкой. - Или почти предательство. Она оказалась мудрее и проницательнее, чем я предполагал, и это навеки меня дискредитирует. Я пообещал ей, что не подам сигнал своим хозяевам, как только мы окажемся на этом корабле. И я солгал и попытался подать им сигнал - или, скорее, попытался придумать уловку, которая привела бы к тому, что "Веселая кобыла" обнаружила бы свою позицию, но которая так же хорошо послужила бы моим хозяевам.
   - Кто ваши хозяева? - спросил Ласлинг.
   Лагганвор отвел взгляд, прежде чем ответить. - Те самые мастера, которые убили вашего капитана.
   Наступила тишина. Нервный смешок Коссел, недоверчивый вздох Меггери. Вуга наблюдал за происходящим с веселым безразличием, словно за уличной дракой, в которой не имел прямого интереса, но от которой не мог оторвать взгляда, и, возможно, она даже стоила бы одного-двух пари.
   Ласлинг оставался невозмутимым. - Мне нужен ответ получше.
   - Я бы хотел предложить вам кое-что другое. Но это чистая правда. Я агент - представитель влиятельных кругов, которые финансировали эту эскадру, которые поставили Сталлиса во главе нее, и на чьих руках кровь Уэрранвелла.
   Коссел снова рассмеялась. - Если вы пытаетесь покончить с собой, парень, то это хороший способ.
   - Предлагаю начать с его пальцев, - сказала Меггери, делая жест, как будто точила нож о рукав.
   - Подождите, - сказал Ласлинг, медленно поднимая руку. - Я хочу дослушать до конца. Потом мы решим.
   - Разве мы уже не достаточно услышали? - спросила Коссел.
   - Вы забываете, - сказал Вуга. - Его защищала капитан Несс. Если у вас есть дело против него, то вам лучше быть готовым распространить его на нашего капитана, которую Уэрранвелл выбрал для нас в качестве его преемницы. - Он кивнул Адране, которая до этого момента хранила молчание, прекрасно понимая, как может быть воспринято признание Лагганвора. - Не так ли, капитан?
   - Предлагаю вам, - деликатно сказала она, - послушать, что он хочет сказать. То, что сейчас кажется черно-белым, через минуту-другую может выглядеть не так. Но имейте в виду еще кое-что: я ваш капитан, как любезно напомнил нам Вуга, и не потерплю никакого самосуда на своем корабле. Выступайте против Лагганвора, во что бы то ни стало. Троньте хоть волосок с его головы, и вы поймете, что значит причинять мне зло.
   - А я-то думала, что ее сестра самая жестокая, - пробормотала Меггери.
   - Вы думали неправильно, - сказал Лагганвор. - И поверьте мне, я видел и чувствовал доказательства этого. Я однажды перешел ей дорогу и не повторю ошибку дважды.
   - Расскажите им, почему вы это сделали, - сказала Адрана.
   Он сцепил пальцы, глядя на них с напряженной сосредоточенностью. Возможно, он понимал, что у него есть только один шанс искупить свою вину, и что каждое слово, слетающее с его губ, должно быть обдумано.
   - Боза Сеннен убила моего брата, - сказал он, вглядываясь в лица собравшихся. - Его звали Пол Рэкамор, и сестры Несс знали его. Думаю, они согласятся, что он был честным капитаном. Однако задолго до того, как Боза убила его, она похитила его дочь Иллирию и сотворила с ней нечто невообразимое - нечто, что едва не сломило Пола. Со временем он оправился, но наша братская любовь - нет. Я винил его в том, что случилось с Иллирией. Именно тогда, когда он больше всего нуждался во мне, я высказал ему порицание. Он отвернулся от меня - вычеркнул меня из своей жизни. Я ни в малейшей степени не виню его за это. Я... жил со своей ошибкой. Думал, что со временем, возможно, удастся залечить рану, которую я нанес. Но Боза отняла у меня эту надежду. Она убила моего брата, и я решил отплатить ей тем же.
   - Расскажите им о Лагганворе.
   - Лагганвор был ее агентом. Она отправляла его в другие миры заниматься бизнесом, который был ей не по силам. Закупки, шпионаж, вербовка - все в таком роде. По необходимости, химические цепи, связывающие Лагганвора с Бозой, были слабее, чем те, которые она использовала в своей обычной команде. Его приходилось держать на более длинном поводке: это позволяло ему проявлять некоторую самостоятельность и независимость мышления. - Он сделал взрывной жест руками. - Однажды он разорвал эти цепи. Бежал, испытывая на себе всю ярость Бозы, но думал, что сможет оставаться на шаг впереди и постепенно изменить свою личность. К несчастью для него, он наткнулся на меня.
   - И это, значит, вы... кто именно? - задал вопрос Ласлинг.
   - Меня зовут Бриска Рэкамор. Я стал агентом - очень эффективным агентом - и верил, что лучший способ связаться с Бозой - это поймать такого человека, как Лагганвор. Поймать его, выдать себя за него и устроить ловушку. Если бы я мог позволить Бозе снова схватить меня, если бы у меня не осталось сомнений в моей маскировке, я бы смог подать сигнал своим хозяевам, и они бы приблизились.
   - Вы думали, что сможете одурачить Бозу Сеннен? - спросила Меггери, качая головой.
   - Вы недооцениваете, на что я был готов пойти, - ответил он, прежде чем поднести руку к щекам. - Как только я поймал Лагганвора, то украл его лицо. Есть... техника. Это очень неприятно для обеих сторон, поэтому редко используется добровольно. Представьте себе что-то вроде маски с тысячами нажимаемых шипов на внутренней поверхности лица. Они прокалывают кожу, проникают в мышечную ткань и создают непосредственное впечатление о форме черепа. Затем маску снимают и помещают на реципиента, который сначала принимает остеоморфный препарат, вызывающий местное размягчение костной структуры. Когда маска надавливает на место, она заставляет второе лицо соответствовать контурам первого. Маска снимается, действие препарата прекращается, и череп приобретает нормальную жесткость. Через несколько дней после применения восстановительных препаратов покровные ткани начинают заживать.
   Кто-то сглотнул.
   - А ваш глаз? - спросила Коссел.
   - Это была более простая процедура. Лагганвор получил глаз в подарок от Бозы. Я забрал и его, и связанный с ним нейронный аппарат. Нашелся хирург, которому можно было заплатить за выполнение работы и, что не менее важно, сохранить это в тайне. К этому моменту... можно ли сказать, что потеря глаза была наименьшей из трудностей Лагганвора?
   - Что вы с ним сделали? - спросила Меггери.
   - Вещи, которые будут преследовать меня до последнего вздоха. - Он тонко улыбнулся. - Но это было необходимо сделать, и я ни о чем не жалею. Мне пришлось выжимать из него все до последней капли оперативные секреты Бозы. А потом снова прижать его, чтобы убедиться, что он не ляпнул первое, что пришло ему в голову. Сработало ли это, было ли это действительно достаточным, я никогда не узнаю. К тому времени, когда я занял его место - можно сказать, довел роль до совершенства, - Боза Сеннен была мертва. Правда, в то время я этого не знал. Все, что я знал, это то, что корабль, очень похожий на ее собственный, появился у Колеса Стриззарди, и что капитан этого корабля хотела найти Лагганвора. И я... предложил себя.
   - Вот что произошло? - спросил Ласлинг у Адраны.
   Она смиренно кивнула. - Он одурачил нас обеих. Он знал корабль так, словно уже бывал на его борту. Он знал, как проникнуть в секретный запас квойнов Бозы. Не было никаких причин думать, что он не Лагганвор.
   - Адрана делает себе слишком мало чести, - сказал мужчина, который теперь хотел, чтобы его называли Рэкамор. - Думаю, она раскусила меня раньше, чем осознавала. Например, по легкости, с которой я позволил сестрам Несс "завладеть" собой. Это была ошибка с моей стороны, но, возможно, ее можно простить.
   - Я немного подумала об этом, но этого было недостаточно, - сказал Адрана. - Это моя ошибка. Все изменилось, когда я поймала его за попыткой подать сигнал своим хозяевам. Тогда у меня было два варианта. Я могла бы раскрыть его истинную личность своей сестре и надеяться, что ее возмездие не разнесет половину корабля на части. Или могла бы согласиться с тем, что благодаря коммуникациям Лагганвора мы оставались живы - за нами следили, а не нападали, - и что, следовательно, я должна была поддерживать его жизнь, защищая его самого от Фуры и позволяя ему продолжать передавать сигналы. Я выбрала этот путь.
   - Это было правильное решение, - сказал Рэкамор. - Я был искренен в своем обещании. Пока я подавал сигналы своим хозяевам, у них не было необходимости атаковать. В конце концов, я надеялся, что мои хозяева захватят корабль без особого кровопролития, а сестер пощадят.
   - Пощадят только для того, чтобы они могли отправиться в петлю? - спросила Коссел.
   - Нет. Я полагал, что после захвата корабля в целости и сохранности, когда будут представлены доказательства, а также будут доступны многочисленные подтверждающие свидетельства, преступления сестер можно будет объяснить последствиями психологического ущерба, нанесенного прямо или косвенно Бозой Сеннен. Им придется ответить за часть того, что они сделали, но не за самое худшее. После некоторого периода допросов и содержания под стражей, как я верил, сестры могут рассчитывать на реабилитацию. Ничего из этого не будет приятным, но это будет намного лучше, чем умереть. Я... был убедителен. Не так ли, Адрана?
   - Вы были слишком убедительны, - ответила она. - Я поверила вам, потому что вы сами себе верили. И я совершила ошибку, решив, что на ваших хозяев можно положиться, и они будут действовать в рамках приличия.
   - Теперь вы знаете, что это не так, - сказал Ласлинг.
   - Теперь мы все знаем, - ответила Адрана, торжественно кивая. - Теперь у нас нет иллюзий. Они убили Уэрранвелла и будут убивать снова, чтобы защитить свои драгоценные интересы. Теперь ни для кого из нас нет убежища, пока что-то не изменится. И ради Фуры я сделаю все, что в моих силах, чтобы это не произошло.
   - А что насчет него? - спросила Коссел, указав подбородком на Рэкамора. - Мы должны забыть, что он работает на другую сторону?
   - Работал, - поправил Рэкамор. - Это была другая жизнь, Коссел, глава, которую я только что закрыл. Я не был обязан рассказывать вам ничего из этого, не так ли?
   Меггери почесала один из своих шрамов.
   - Так почему вы это сделали?
   - Потому что я бы предпочел, чтобы вы знали правду. Потому что, если кто-то из вас решит наказать меня, мы, по крайней мере, оба поймем, за что. Потому что я устал носить чужое имя. Устал носить чужое лицо, каким бы несовершенным оно ни было. Во всяком случае, Адрана довольно скоро это поняла. Она увидела во мне брата даже после того, как остеоморфный процесс сделал свое дело.
   - Ваш брат был человеком чести, - сказала Адрана.
   Рэкамор встретил ее взгляд со смесью грусти и нежности. Грусти о том, что было утрачено и никогда не могло быть восстановлено, и нежности к хорошим воспоминаниям, которые он все еще хранил.
   - Был.
   - Он любил этот маленький пузырек жизни, который мы наблюдаем вокруг Старого Солнца. Он любил миры и посвятил свою жизнь идее их сохранения.
   - По-своему скромно.
   - С этого момента вы будете носить это имя как преступник. Они представят вас врагом цивилизации, а не ее защитником. Вандалом и разрушителем. Они представят вас таким, каким ваш брат никогда не был.
   - Но в конце концов, - сказал Рэкамор, - куда бы это меня ни привело, я буду знать, что поступил правильно. Мой брат не ожидал от меня ни большего, ни меньшего, и я не ожидал бы ни большего, ни меньшего от Пола. Не могу вернуть Иллирию или ее отца, но, присоединившись к вам, отказавшись от всего, чем я был, верю, что все еще могу исправить часть вреда, который причинил ему. - Он опустил глаза, как будто тяжесть внимания, обрушившегося на него, внезапно стала больше, чем он мог вынести. - По крайней мере, в моей собственной запятнанной совести.
   - Это, - сказал Ласлинг с видом человека, который решил говорить от имени своих товарищей, - все, на что мы можем надеяться. Вы были правы, капитан Несс: нам нужно было услышать его историю.
   - И что теперь? - спросила она.
   - Если все остальные согласны, я полагаю, мы можем оставить печальную историю с мистером Лагганвором позади. А, мистер Рэкамор?
   Он поднял глаза, охваченный, как показалось Адране, надеждой и каким-то ужасным страхом, что это все еще может быть ловушкой. - Мистер Лас?
   - Я бы хотел побольше узнать о подвигах вашего брата, когда у вас будет время. Кажется, он был хорошим капитаном; стоило бы познакомиться с этим человеком.
   - Да, был, - подтвердила Адрана. - Он был добр к нам; я думаю, он был добр ко всей своей команде. А, Бриска? Я думаю, то, что он сохранил ту книгу, которую вы ему подарили, что-то значило.
   - Он стер посвящение.
   - Но сохранил книгу. Человек, у которого была одна из лучших библиотек, какие только можно найти на корабле, человек, у которого были средства купить или продать любую книгу, какую он выберет, - и все же он всегда держал эту книгу при себе. Я думаю, вы уже давно были прощены.
  
   В течение десяти минут, которые потребовались Тиндуфу, чтобы выйти наружу и собрать все, что можно было собрать, эскадра продолжала вести огонь по "Мстительнице". В корпус пока ничего не попало, и, судя по показаниям тензодатчиков системы управления парусами, которые Паладин воспринимал как покалывание в своей собственной расширенной нервной системе, ближайший очаг повреждения (за исключением того, что поразило Прозор) находился на расстоянии лиги от жизненно важного центра корабля, и без каких-либо реальных препятствий для его дальнейшей маневренности. Однако, если атака продолжится в прежнем темпе, простое истощение сил в конечном счете выведет их из строя, поскольку улавливающий парус был не менее уязвим для снарядов, чем обычный парус, и уж точно не более прочным. Гораздо больше Фуру беспокоил тот факт, что выстрелы теперь направлялись со слишком высокой точностью, чтобы быть результатом нескольких удачных попаданий, пока орудия врагов прочесывали всю площадь пространства, охваченную ее сигналом радиоречи.
   Фура предположила, что они, должно быть, увидели что-то в свои оптические прицелы: этого было достаточно, чтобы подтвердить, что у них приблизительно правильные координаты. Не обязательно, чтобы это было много. К снастям были привязаны обычные паруса, площадью в несколько квадратных лиг, - часть маскировки, которую они должны были носить, чтобы сойти за безобидный корабль, и если бы какая-то часть этого обычного паруса отразила блик по направлению к врагу, этого было бы достаточно для команды хорошо подготовленных скоординированные орудийных расчетов. Возможно, они увидели свет в иллюминаторе или отраженный отблеск какой-то части корпуса, которая (что неизбежно) была не такой темной, как все остальное. Или, возможно, какой-то рассеянный свет из телеграфной будки, когда Прозор вышла, чтобы подать сигнал "Веселой кобыле". Этот поступок был совершен из лучших побуждений, но во вселенной нет такого доброго поступка, который не имел бы нежелательных последствий.
   Она использовала эти десять минут с пользой. У Паладина была возможность уточнить свои расчеты, и Фура, наконец, признала, что пришло время освободить Серт от обязанностей наблюдателя. Теперь настала очередь Разера отправиться туда, и он был готов к этому, особенно после того, как до него дошли слухи о том, что случилось с Прозор, поскольку он стал считать ее такой же коллегой, как и своих старых друзей на "Веселой кобыле". Но Фура была почти готова не допустить этого.
   - Не стану отрицать, что мне не помешала бы пара свежих молодых глаз, - сказала она, кладя руку ему на плечо. - Но ты должен понимать, что в этом маленьком стеклянном пузыре почти так же опасно, как и снаружи.
   Разер потер щеку, словно все еще чувствовал, как ее затягивает в маску Сталлиса. - Когда мы начнем возвращать им часть того, что они уже дали нам, вы захотите увидеть блик паруса, не так ли?
   - Я бы предпочла хороший чистый взрыв, когда мы полностью уничтожим один из них. Ты вообще ничего не увидишь, когда мы будем стрелять: паруса будут закрывать тебе обзор так же тщательно, как они скрывают наши вспышки от противника. Но когда мы прекратим стрелять и начнем отворачивать, у тебя будет шанс. Блик паруса, огонь, перегретые дула - все, что ты можешь мне дать. Они отняли у нас двоих, Разер, помоги мне заставить их заплатить.
   - Я сожалею о Прозор, - сказал Разер.
   Она мрачно кивнула. - Знаю. Я тоже. Но Сталлис пожалеет еще больше, помяни мое слово.
   - Вы собираетесь его убить?
   Фура подумала над своим ответом и над обещанием, которое она дала себе.
   - Со временем.
   Она помогла ему подняться в смотровую, затем наблюдала, как он нажимает на гидравлический рычаг, чтобы перевести ее в рабочее положение. Серт замерзла и была измучена, ее глаза покраснели от напряжения, а кончики пальцев почти посинели. Фура завернула ее в одеяло и дала выпить чего-то теплого.
   - При любой честной службе тебе уже давно полагался бы отдых. Но, боюсь, мне нужна твоя помощь, чтобы проверить, как работает система охлаждения оружия. Мы будем гонять пушки так сильно, как они только смогут выдержать, и для наших нервов будет лучше, если охлаждение не начнет давать слишком много течей.
   Серт настороженно посмотрела на нее.
   - Проз еще не вернулась, не так ли?
   - Нет, - ответила Фура, удивляясь собственной прямолинейности. - Они убили ее - либо снаряд, либо какая-то часть нашего поврежденного такелажа сделала это за них. Тиндуф сейчас вышел, чтобы забрать ее обратно. - Она говорила спокойно, как о чем-то само собой разумеющемся, о смерти женщины, которая спасла ей жизнь и стала другом и наставником, а также самым близким к совести человеком, который у нее был. Пока что оставалась только пустота, в которой вскоре должны были поселиться потрясение и горе. Ей следовало бы ужаснуться собственной холодности; ошеломленной тем, как легко она все еще функционировала, когда эта жизненно важная часть ее новой жизни была начисто отторгнута. И все же, если она и была чем-то обязана Прозор - а она была обязана ей по гораздо большему количеству вещей, чем можно было перечислить, - так это за то, что она держалась молодчиной и делала то, что нужно было сделать в данный момент, ради своего корабля и команды, ради этого замкнутого в корпусе микрокосмоса, который всегда значил для Прозор больше, чем все миры Сообщества. Держитесь крепко, действуйте и дайте шанс отомстить за эту смерть. И тогда - и только тогда - дайте волю эмоциям. Они придут, и очень скоро. - Мы заставим их заплатить, Серт, - сказала она тихо, как будто это было священным обещанием.
   - Если ты этого не сделаешь, - сказала Серт, - это сделаю я.
   Затем что-то донеслось из динамика. Это было похоже на стон ветра, какой-то ветерок пронесся от одной части корабля к другой. Но в нем слышался шепот одного слова, может быть, двух, а может, и нескольких.
   Исчезнувший призрак. Исчезнувший призрачный габбинс.
   Ни Серт, ни Фура не спешили подтверждать услышанное, занявшись поспешной проверкой контуров охлаждения: стучали гаечными ключами по трубам, постукивали по манометрам, пока циферблаты не задергались, прислушивались, нет ли чего неплотного или глухого, затягивали болты и кронштейны и проверяли, все ли в порядке. Изоляция была настолько безопасной, насколько это было возможно. Издавать эти звуки было приятно: они вытесняли из памяти все слова, которые они могли слышать, а могли и не слышать по внутренней связи.
   Сейчас трубы были холодными, но как только пушки заработают, на них придется вся нагрузка по рассеянию избыточного тепла от индукционных соленоидов, и малейшая утечка приведет как к обжигающей струе перегретого пара в каюте или проходе, так и к потере эффективности охлаждения орудий. Система вряд ли была в запущенном состоянии - они поддерживали ее на надлежащем уровне со времени последней стрельбы, - но не было дня, когда что-то не нуждалось бы в корректировке, и эта проверка в последнюю минуту была разумной.
   Все было в порядке. Маг-пушки были заряжены и находились под напряжением, и все они свободно вращались на своих шарнирах. Паладин произвел по одному пробному выстрелу из каждого ствола, направленному в сторону от противника, чтобы не было ни малейшего шанса на обнаружение, а затем подтвердил, что все орудия и устройства управления парусами находятся в его подчинении, и он готов к повороту.
   Фура возвращалась в контрольную рубку, готовая отдать последний приказ, когда раздался громкий лязг, и весь корабль содрогнулся. Это было почти так же, как если бы снова выстрелила одна из маг-пушек, с той же отдачей, которая ощущалась в корпусе, но тембр был не совсем тот, как и сила сотрясения. Фура замерла и напряглась, ожидая, что дыхаль вот-вот выйдет из ее тела, потому что она знала, что в них попали, и попали как следует. Только удар металла о металл, снаряда о корпус, мог объяснить этот оглушительный грохот.
   Прошла секунда, другая, а она все еще была жива и дышала. Перепада давления не было, и корабль вокруг нее не развалился на части.
   - Я думаю, это был шальной выстрел, - сказал Паладин, когда она добралась до рубки. - Снаряд, должно быть, прошел сквозь наши паруса, потерял большую часть своей энергии и попал в нас.
   - Он причинил нам вред?
   - Я ничего не могу обнаружить.
   Она включила ближнюю радиоречь. - Тиндуф, ты в безопасности?
   - Я только что вернулся в шлюз, мисс Несс. - Тиндуф тяжело дышал, с трудом выговаривая слова. - Увидел вспышку, как раз когда закрывал люк, и подумал, что это конец для меня и моей башки, но, похоже, мы не слишком сильно пострадали, не так ли?
   - На этот раз мы легко отделались, но если они увидят вспышку, то смогут лучше понять наше положение. Нельзя терять ни минуты. Я начинаю наш маневр, и мы дадим полный залп, как только у нас появится заслон.
   - Очень хорошо, мисс Несс. Я сниму скафандр и присмотрю за лебедками и ионами.
   - Спасибо, Тиндуф. - Она поморщилась про себя. - Я хотела спросить, ты нашел Прозор?
   - Да, нашел. И думаю, будет лучше, если она побудет в боковом шлюзе, пока мы не закончим с этим делом.
   - Я позабочусь о ней, Тиндуф, ты сделал более чем достаточно.
   - Прошу прощения, мисс Несс, но я сам позабочусь о ней, если вы не возражаете. Есть вещи, которые капитан должен делать, и вещи, которые капитан не должен делать, и это одна из последних вещей.
   Она кивнула, отключая радиоречь и думая, что у нее хватит ума не спорить с Тиндуфом.
   - Доктор Эддралдер, Меррикс, - сказала она по общей связи. - Продолжайте поиски, если хотите, но имейте в виду, что мы вот-вот развернемся, и на корабле будет ускорение. Разер, Серт: будьте готовы.
   - Уже пора? - спросил Паладин.
   Она посмотрела на молчащий интерком, ожидая, что он шепнет ей в ответ.
   - Пора. Поверните нас для стрельбы.
  

22

  
   Когда катер отчалил от "Веселой кобылы", она почувствовала пустоту в голове, холодную и отчетливую, как отсутствие зуба. Было приятно, что есть о чем подумать, помимо последствий этой пустоты. Адрана приложила руки к элементам управления, без труда приспособившись к ним, несмотря на то, что они отличались по компоновке от катера на "Мстительнице", и катер в целом имел несколько иные характеристики управляемости, был заметно медлительнее на поворотах и проявлял тенденцию к рысканию при прямом полете. В более длительном путешествии она, возможно, потратила бы время на проверку исправности двигателя, но это был очень короткий перелет, и такие тонкости не требовались. "Веселая кобыла" стояла на стоянке в десяти лигах, всего лишь один из нескольких солнечных парусников, припаркованных в пределах легкой досягаемости от причального узла. Человек мог пройти пешком десять лиг. Вряд ли стоило беспокоиться о том, чтобы пристегнуться.
   Она все равно это сделала, и Рэкамор был пристегнут к сиденью позади нее; коробка с щелкунчиком была втиснута в соседнее кресло и надежно защищена от ударов и вибраций. Адрана понятия не имела, могут ли подобные помехи повлиять на непрерывное функционирование эффекторного вытесняющего устройства, и не хотела рисковать понапрасну. За Рэкамором находилась Меггери, и это был предел их маленькой экспедиции. Ласлинг, Вуга и Коссел остались на главном корабле, и хотя она хотела, чтобы они все провели некоторое время в Тревенза-Рич, ее главной заботой была доставка Тэйзакнэйкака. Как только все это останется позади и отпадет необходимость тайно провозить его через таможню - чего она больше всего боялась, - катер сможет прибывать и отправляться по мере необходимости. Нельзя сказать, что Адрана расслабилась бы - это было невозможно, пока под вопросом была безопасность Фуры, - но, по крайней мере, у нее было бы на одну проблему меньше.
   - Этот Хэспер Куэлл, - сказал Рэкамор, облокачиваясь на ремни. - Расскажите мне немного об этом джентльмене.
   Адрана огляделась по сторонам, хотя и не осмеливалась надолго оторвать взгляд от приближающегося мира. - Все, что я знаю о нем, - это то, что узнала из рассказа Фуры. Прозор была знакома с ним - с каким-то парнем, с которым она в прошлом вела полезные дела. Они поехали к нему на трамвае в подвальное заведение под названием бар Куэлла. Не могу сказать, официальное это название или нет.
   - Если он существует уже больше нескольких месяцев, найти его не составит труда. А что касается самого Куэлла?
   - Описан как крупный мужчина, хорошо одетый. В его глазах было что-то особенное: я думаю, они были искусственными, но далеко не такими аккуратными и умными, как у вас.
   - Не могли бы вы рассказать мне немного подробнее?
   - Жаль, что у меня нет под рукой правдивых и точных свидетельств. Кажется, она сказала, что его глаза торчали из орбит. - Адрана кивнула сама себе. - Да, как трубы. Две трубы торчали из его лица. Это с ним сделали ползучие твари - он пошел к ним за лечением.
   - Похоже, его не так уж трудно разыскать, - сказала Меггери.
   - Мы не будем рисковать, - сказал Рэкамор. - Как только окажемся в безопасности внутри, я наведу справки о Куэлле. В том, что никто из нас раньше не встречался с ним, есть преимущество: я смогу составить представление об этом парне до того, как появятся какие-либо намеки на сестер Несс или щелкунчиков. Если буду удовлетворен, то свяжусь с вами, и мы приступим к передаче.
   - Есть какие-нибудь гарантии, что я что-то получу от этого? - спросила Адрана.
   - При нынешнем положении вещей - ни в коем случае. В равной степени, ваша единственная надежда на какую-либо компенсацию заключается в доставке щелкунчика. Жаль, что мы не можем разрезать его на части и предложить одну часть в качестве первоначального взноса.
   Датчик приближения издал звуковой сигнал, предупреждая о быстром сближении с центром мира-веретена. Адрана включила реактивные двигатели и снизила скорость катера до пятисот спанов в секунду. Движение вокруг них теперь становилось все более плотным, другие ракетные катера пересекали их путь крест-накрест, выхлопные газы рисовали в вакууме туманные, расплывчатые очертания. Совсем рядом были припаркованы солнечные парусники, и не все из них успели свернуть все свои паруса, поэтому - без малейших угрызений совести, поскольку это делали все остальные - Адрана направляла судно сквозь щели в такелаже, совершенно не обращая внимания на то, что из-за ее реактивных двигателей паруса трепетали и поднимались вместе с ее уходом, потому что такова была цена, которую приняли эти капитаны, пришвартовавшись так близко к Тревенза-Рич, что катера им почти не требовались. Некоторые из них действительно были пристыкованы к длинным гибким переходам; туннелям длиной в несколько лиг, по которым, однако, можно было передвигаться без скафандров, в то время как другие были довольны тем, что их экипажи надевали вакуумное снаряжение и перепрыгивали с корабля на мир и обратно. Некоторые из этих отважных людей ходили поодиночке, в то время как другие для безопасности были связаны веревками, как гирлянды из крошечных морских звезд медного цвета. У них часто были с собой и личные вещи. Однажды Адране пришлось резко вывернуть руль, так как на них обрушилась какая-то нелепая масса личных вещей, оторвавшихся от своего владельца: огромное скопление ящиков, баулов, упаковочных коробок и плетеных корзин, перетянутых бечевкой, на которых развевались многочисленные багажные бирки, как будто это были истонченные остатки крыльев.
   К тому времени они уже прошли через худшее и скорость их полета снизилась до ста спанов в секунду. Адрана видела истинную форму мира-веретена в телескоп, а затем и собственными глазами, когда они подлетели поближе, но теперь, когда приблизилась к его сужающейся оконечности, форма мира была искажена перспективой до пугающей степени. У нее закружилась голова. Казалось, что они превратились в птицу, кружащую над вершиной какого-то огромного шпиля. Одна только его высота вызывала бы головокружение, но, вдобавок к ее дискомфорту, вся парящая конструкция вращалась, словно на вертеле, и катер был вынужден подстраивать свой курс под это вращение.
   Однако совершить посадку оказалось не так трудно, как она опасалась, и от сужающегося конца тянулись многочисленные платформы и причалы, к которым уже были пришвартованы корабли всех видов. Поскольку она опустилась настолько близко к оси вращения, насколько это было возможно, ощущения тяжести почти не было, и было несложно обеспечить безопасную посадку и завершить высадку.
   Все трое вместе со своим багажом, в который, конечно же, входил и щелкунчик в коробке, переместились в герметичную часть доков, где любое подобие порядка и процедуры сменилось буйством красок и неразберихой. Повсюду, куда бы ни посмотрела Адрана, были экипажи, чиновники, лакеи и просто бездельники. Удивительно, но каждый, казалось, знал свою роль в этом хаосе. Доки - во всяком случае, именно эта часть - представляли собой огороженный участок в форме наперстка, расположенный очень близко к концу мира-веретена. У него были две основные круглые стены, одна меньше другой, и соединяла их единая изогнутая поверхность, которая соответствовала внешней оболочке мира-веретена. Частично это пространство занимал своего рода паучий домик на дереве, состоящий из взаимосвязанных платформ, соединенных хлипкими лестницами, мостиками, воздушными туннелями и еще более хлипкими канатными дорогами. На платформах располагались киоски, офисы, торговые лавки, скромные склады, бары, места временного содержания и так далее, и все это обслуживало в невесомости не слишком привередливую клиентуру и, следовательно, было построено с минимальным учетом каких-либо разумных рамок. Вокруг этого ветхого каркаса была развешана огромная масса светолозы, излучавшей собственное сияние и дополненной более яркими оттенками неоновой рекламы и множеством больших видеоэкранов, на которых транслировались новости.
   По залу можно было проплыть, как это делали многие из присутствующих, волоча за собой свой багаж, гребя веслами, хлопая специально сплетенными рукавами пальто или подтягиваясь на веревке. Были даже довольно громоздкие грузы, которые осторожно протаскивались через большие щели в домике на дереве, а стюарды с грубыми голосами выкрикивали приказы на каждом шагу. Адрана повела свою группу длинным обходным путем, используя воздушные мосты и туннели, поскольку (учитывая несколько столкновений, которые она уже наблюдала) эта трасса казалась наименее рискованной для щелкунчика.
   - Взгляните, - сказал Рэкамор, дотрагиваясь до ее рукава, когда они проходили мимо одного из экранов.
   - Я не хочу смотреть.
   - Вы должны. Это то, что сделал бы сейчас любой мало-мальски любознательный капитан, если бы у него не было личной заинтересованности в этом деле. - Рэкамор кивнул мимо нее, в неопределенном направлении игорного заведения, построенного на одной из платформ. - Прямо сейчас все остальные ставки, которые будут заключены в этом месте, будут касаться исхода этой битвы.
   - Вы ожидаете, что я поставлю на кон жизнь собственной сестры?
   - Нет... хотя я бы настаивал, если бы чувствовал, что от этого зависят наши жизни. Но не проявлять даже мимолетного интереса к этой новости - это как раз то, что может показаться странным. И поверьте мне, здесь будут люди, которые обратят на вас внимание.
   Она слегка нахмурилась - они были одеты в свою обычную одежду, так что ничто не могло скрыть выражения ее лица, - но заставила себя обратить внимание на экран и задержалась на нем, чтобы переварить новость. На экране был виден узор из вспышек на определенном участке пространства; один и тот же кадр воспроизводился снова и снова, а под ним - бегущая строка:
   ++ в ближнем космосе замечены крупные взрывы ++ неподтвержденные сообщения о корабле-беглеце, уничтоженном эскадрой службы защиты доходов ++ ждем сообщений об идентификации и регистрации уничтоженного судна ++ неофициальные сообщения убедительно свидетельствуют о гибели Бозы Сеннен и ее сообщниц, сестер Несс ++ банки сообщают о скромном росте доверия на рынке после предполагаемого успеха борьбы с пиратством ++
   - Они ошибаются насчет одной сестры Несс, - сказала Меггери, придвинувшись к ней так близко, что перешла на шепот. - Мне кажется, есть большая вероятность, что они ошибаются насчет обеих.
   - Так и есть, - сказала Адрана. Но просто сказать об этом было недостаточно. Это не придало ей большей уверенности, и она заметила, что Рэкамор не спешил предлагать свое собственное фальшивое утешение. Он, как и она, понимал, что сообщение вполне могло быть точным. Просто не было возможности сказать наверняка.
   Они двинулись дальше, неся с собой коробку со щелкунчиком и обращаясь с ним не так осторожно, чтобы привлекать внимание, и не так неосторожно, чтобы подвергать опасности содержимое. В дальнем конце помещения была широкая закопченная дверь, достаточно большая, чтобы в нее мог пройти груз, и, когда они приблизились к ней, Адрана увидела вдалеке бегущие трамваи и пыльные улицы, и поняла, что она ведет прямо в основную часть Тревенза-Рич, и никаких препятствий нет, между ними и свободой не лежали дополнительные таможенные или иммиграционные формальности. Все это было так вяло, но, напомнила она себе, в точности соответствовало предполагаемому духу этого места, которое не считало себя связанным законами и обычаями других миров.
   Они миновали лестницу, затем мост, затем обшарпанный туннель, сделанный из веревок и крепких обручей, и по пути еще дюжину видеоэкранов, и каждому она уделяла должное внимание, ни слишком мало, ни слишком много, и сдерживала эмоции, которые переполняли ее, потому что им придется подождать.
   - Мы почти на месте, Бриска.
   - Это действительно так. Но я бы не поднимал праздничный бокал, пока мы не окажемся на приличном расстоянии от места, и даже тогда я должен...
   - Сюда, пожалуйста.
   Это был чиновник в форме, мужчина в накрахмаленной шапочке и с бакенбардами в форме отбивных, который приказывал им присоединиться к веренице посетителей, проходивших по мосту в один из кабинетов.
   - Почему мы, сэр? - спросила Адрана.
   - Потому что сегодня у вас не самый удачный день, капитан. Проходите и ведите себя как следует, и окажетесь снаружи, не успев оглянуться. Если только у вас нет чего-то такого, о чем вам следовало бы заявить?
   - У нас такого нет, - твердо сказала она.
   - Полагаю, мы должны оказать услугу этому джентльмену, - сказал Рэкамор.
   - Считаю, что вам следует это сделать, сэр, - ответил чиновник, прежде чем поднести свисток к губам, сильно подуть в него и дико жестикулировать, указывая на какую-то суматоху, происходившую на другом конце зала. - Наоборот, вы, болваны! Все наоборот!
   Адрана, Рэкамор и Меггери присоединились к очереди. Очередь двигалась довольно быстро, проходя через одну дверь в офисе и выходя с другой стороны. Насколько она могла видеть, те, кто выходил, могли пройти через большую дверь и оказаться в мире-веретене. Однако помещение было достаточно просторным, чтобы вместить в себя несколько камер предварительного заключения, так что была большая вероятность, что некоторых из пришедших отводили в сторону для более тщательного осмотра.
   Ящик для щелкунчика выдержал бы только беглый осмотр, если бы его открыли.
   - Мне это не нравится, - прошептала она. - Кто-то узнал о нас.
   - Если бы они узнали о нас, - спокойно ответил Рэкамор, - то перехватили бы задолго до того, как мы причалили. Это всего лишь выборочная проверка. Сохраняйте спокойствие, помните нашу историю, и у нас не возникнет никаких трудностей.
   - Он, кажется, расслаблен, - сказала Меггери.
   - Я доволен, дорогая Меггери, как и вы. Как и все мы, потому что нам нечего скрывать и не из-за чего раздражаться, кроме крайне незначительного неудобства, связанного с небольшой задержкой.
   Адрана была единственной, кто держал в руках коробку со щелкунчиком. В невесомости она могла достаточно легко справиться с ней самостоятельно, но то, что та казалась массивной, было слишком очевидно. Механизм эффекторного вытеснения был способен довольно хорошо скрывать содержимое коробки - по крайней мере, когда он функционировал должным образом, - но он ничего не мог поделать с массой щелкунчика. Коробка выглядела именно так, как и была на самом деле: контейнер размером с большой чемодан, в котором могло помещаться существо размером с ребенка.
   Они прошли в офис. Обстановка внутри была простой. Очередь пассажиров разделилась на две части, и там, и тут прибывающих просили предъявить документы и предъявить багаж для досмотра. Инспекторы просматривали документы и рылись в открытых ящиках. Все происходило почти в невесомости, и общее впечатление едва сдерживаемого хаоса было обычным делом. Бумаги разлетались в стороны, содержимое чемоданов вываливалось в беспорядке и иногда в изобилии пахло чем-то едким. Дальше в офисе неохотно проставляли печати на документах; товары грубо запихивали обратно в ящики и корзины. Лишь изредка кого-нибудь приглашали в одну из боковых комнат.
   Адрана знала, что если это случилось бы, то с ними было покончено. У них были свои истории и фальшивые документы, но все это было ненадежным. Она могла без конца лгать о своем покойном отце, любимом Уэрранвелле, но если кто-то потрудился бы найти фотографию или гравюру с сестрами Несс, ее можно было бы считать повешенной.
   - Следующая.
   Для осмотра личных вещей был установлен магнитный столик. У Рэкамора и Меггери было несколько небольших предметов личного багажа. Адрана поставила чемодан на стол, но не сделала ни малейшего движения, чтобы открыть его, пока ее об этом не попросили. Она сделала это, полностью уверенная в том, что эффектор-вытеснитель неизбежно выйдет из строя, но в то же время сохраняющая стальное и безразличное самообладание.
   Защелки открылись. Крышка откинулась на петлях.
   Футляр был пуст.
   - Вы что-то забыли, не так ли? - спросила женщина, выглядевшая так, словно родилась с подозрительным, раздраженным выражением лица.
   - Нет, - ответила Адрана.
   - Тогда почему этот чемодан пуст? Кто путешествует с пустым чемоданом?
   Адрана отмахнулась от вопроса.
   - Она хочет сказать, - сказала Меггери, наклоняясь к ней, - что здесь пусто не просто так. Это для того, чтобы мы могли пройтись по магазинам. У нас есть список покупок, смотрите.
   - Ей не обязательно это видеть, - сказал Рэкамор.
   Меггери все равно достала свой листок. - Все здесь. В основном детали скафандров. Обратные клапаны, герметик, два стандартных горловинных кольца, набор шарнирных соединений... на самом деле, это полная неразбериха, и все это снова впишется в это дело. А потом мы уйдем отсюда, и наши прекрасные квойны будут лежать в вашей казне.
   - Надеюсь, вы привезли достаточно денег, - заметила инспектор. - Вы будете удивлены, узнав, чего только не покупают ваши клиенты в последнее время.
   - Это наша проблема, не так ли, - сказала Адрана.
   - У вас своеобразные манеры, капитан. ... - Инспектор заглянула в одну из своих бумаг. - Уэрранвелл. Это вы хотели привезти с собой тело?
   - Да, - серьезно сказал Рэкамор.
   - Тогда где же тело?
   - Оно все еще находится на нашем корабле в ожидании некоторых запросов, которые мы проведем, как только получим эти предметы. Но спасибо вам за то, что проявили такой интерес к печальной и обременительной ответственности нашего капитана по отношению к ее дорогому отцу, которого мы все очень уважали.
   Инспектор подвинула контейнер к магнитной поверхности. - На ощупь он очень прочный - очень тяжелый для того, что в нем будет.
   - Это хороший контейнер, - сказала Адрана.
   - Ее отец был не из тех, кто экономит, - сказал Рэкамор. - Он всегда любил свой багаж... за его солидность и надежность.
   Инспектор ощупала боковину чемодана, оценивая его толщину. Возможно, она подумала, что в потайных отделениях может быть контрабанда. Она взглянула на одного из своих коллег. - Тендри, подойди и посмотри на это...
   Внутри что-то замерцало. На мгновение это было именно то, что нужно: спящий режим щелкунчика. Адрана с радостью согласилась бы с тем, что это видение ей привиделось, но она прекрасно знала, что оно было реальным. Заметила ли инспектор это краем глаза? Она обернулась, и на ее лице отразилось растущее подозрение, как будто она сняла одну маску и надела другую, более вычурную. - Я подумала... - начала она.
   - Она пуста, - сказала Адрана. - Пуста и ждет, когда ее наполнят дорогими вещами. - Она прикусила губу. - Послушайте, извините, если мой тон был немного резким, я знаю, у вас есть работа, которую нужно делать. Но я взволнована тем, о чем попросил меня мой отец, и просто хочу покончить с покупками, чтобы заняться этим делом. Поверьте, это не то, чего я жду с нетерпением.
   Другой инспектор, Тендри, подошел к столу. - Это те, в кого стреляли, Пиллиар?
   - Там было что-то о команде, желающей похоронить своего капитана, и что-то еще о корабле, оказавшемся на пути этой эскадры - я не могу сказать, тот ли это корабль, или нет.
   - Это мы, - сказал Рэкамор, тяжело вздохнув. - Пострадали, и очень сильно. Вот почему сейчас в таком затруднительном положении. Мы потеряли капитана; наш корабль поврежден, и нам нужны основные припасы, чтобы начать его ремонт. Хотя в остальном нам повезло.
   Пиллиар выглядела сомневающейся. - И вы называете это удачей?
   - Да, мэм, по сравнению с тем, что делается с другим кораблем. Мы все видели рекламные экраны - их трудно не заметить. И меня не волнует, какова официальная позиция или что говорят банки о росте доверия потребителей. Это бойня, ясно и незатейливо.
   - Теперь вы на стороне пиратов, не так ли?
   Адрана махнула рукой в сторону интерьера, чтобы подчеркнуть, насколько пустым был контейнер. - Он не на стороне пиратов. Мой отец ненавидел вещницы и тому подобное, и могу вам сказать, что он терпеть не мог Бозу Сеннен и еще меньше - тех, кто по глупости поддавался ее очарованию. Я презираю их. Что это такое?
   - Сестры Несс, - сказал Рэкамор.
   - Они. Да, их можно повесить, мне все равно. Но если на нас напали как на невинную группу, то я бы совсем не удивилась, если бы тот другой корабль был таким же невинным. Честно говоря, мне их жаль, и если для них не будет справедливости, то я, по крайней мере, постараюсь поступить правильно по отношению к моей команде, с которой жестоко обошлись.
   Коробка мигнула. Последовал холодный удар, момент полного расставания. Она неторопливо вынула руку из кармана и сомкнула пальцы. Пиллиар и Тендри все еще смотрели ей в глаза.
   - Мы соблюдаем признанные законы Сообщества, капитан Уэрранвелл, - сурово сказала Пиллиар. - Мы не форпост беззакония, не анархический фригольд. Тем не менее...
   - Если было совершено преступление, - сказал Тендри, - и необходимо возместить ущерб...
   - Вы можете заниматься своими делами, - закончила за него Пиллиар. Она закрыла дело и даже зашла так далеко, что закрыла его на застежки. - Я действительно согласна с вами насчет этих сестер Несс, чего бы это ни стоило. За исключением одного аспекта.
   - Какого? - спросила Адрана, стараясь, чтобы в ее голосе не прозвучало раздражение.
   - Виселица - это слишком хорошо для них. Безусловно, слишком расторопно, слишком добро.
   Адрана покорно кивнула. Она сжала пальцы в ладони и изо всех сил старалась не дрожать. - Я уверена, что что-нибудь будет устроено.
  
   "Мстительница" начала поворачиваться. Это было не то плавное изменение курса, которое могло быть достигнуто путем незначительных изменений в расположении отдельных парусов, и продолжалось в течение нескольких часов или даже дней, когда корабль менял курс с одной траектории на другую в зависимости от ветра, инерции и орбитальной механики. Это было внезапное и сильное движение корабля и его массы парусов, и оно могло быть вызвано только импульсом тяги от корпуса, направленным под прямым углом к вектору между центром масс корабля и центром площади его распространенных парусов. Ионы были слишком слабыми для такой операции: им потребовались бы часы, чтобы добиться достаточного эффекта, а Фура не могла ждать так долго. Оставались ракеты, той или иной разновидности. К корпусу "Мстительницы" было прикреплено несколько небольших рулевых реактивных двигателей, редко используемых, но надежных и мощных, таких же, как на катере, и любой из них мог бы придать необходимый импульс. Но слишком был велик риск того, что их выхлопные газы будут замечены, что противоречило всему смыслу операции, поэтому Фура накачала избыточное давление в боковом шлюзе левого борта, а затем выдула его одним внезапным выбросом дыхали. Это была расточительная трата такого ресурса, но у них были достаточные запасы, и она должна была признать, что медленное удушение было чем-то второстепенным по сравнению с тем, чтобы быть застреленной в космосе.
   Дыхаль вырвалась наружу тихим и почти незаметным вздохом, и это было все, что было нужно "Мстительнице". Ощутимый толчок очень напоминал силу тяжести, испытанную кораблем в тот момент, когда он обогнул глоталку во время своего рейса к Колесу Стриззарди, и кратковременные эффекты были схожи. Фуре пришлось ухватиться за мебель, чтобы не удариться о стену каюты, и все, что не было закреплено - а что-то всегда находилось, - отлетело в сторону.
   Затем толчок прекратился, и они начали вращаться с постоянной скоростью. Но тяга к стене каюты осталась, и теперь появилось совершенно определенное ощущение подъема и падения, причем перпендикулярное обычной оси дрейфа, вызванного слабым ускорением обычных парусов и ионной тяги. К этому нужно было бы привыкнуть, но Фура и не думала, что это будет чем-то большим, чем временное состояние.
   - Поворачиваем по плану, Паладин?
   - Мы поворачиваем по плану, мисс Несс.
   Теперь они раскачивались, как два камня на концах туго натянутого каната. Одним концом был корпус, другим, находящимся на расстоянии многих лиг, - паруса. Их масса была намного меньше, чем у корабля и его содержимого, но в целом все же немалой, и они оказывали уравновешивающее влияние, поддерживая натяжение такелажа, поскольку их черные поверхности были отвернуты от основной силы невидимого ветра Старого Солнца. Паладину приходилось почти постоянно подстраивать такелаж, чтобы паруса не задувало ветром на корабль, что привело бы к необратимому хаосу, но он миллион раз мысленно повторял действия, учитывая все возможные причуды, и не произошло ничего такого, что выходило бы за рамки его возможностей быстрой подстройки и импровизации.
   Несмотря на силу испытанного толчка, они все еще вращались медленно, всего в два раза быстрее минутной стрелки часов. Через полчаса, если они не предпримут никаких других действий, они снова будут смотреть в том же направлении. Через десять минут у них будет необходимое укрытие для маг-пушек, и еще десять минут после этого они смогут поддерживать такую высокую скорострельность, какую только выдержат пушки. Затем стволы вышли бы за их максимальные углы отклонения, и им пришлось бы ждать двадцать минут, прежде чем начать следующий залп.
   За эти десять минут не было ни малейшей передышки. Выстрелы с других кораблей пробивали внешние края их парусов, а иногда и ближе, и еще не раз снаряды попадали в корпус, рикошетируя, не причиняя вреда, но служа убедительным напоминанием о том, какой ущерб был бы нанесен, если бы один из этих выстрелов попал прямо в цель. Однако Фура только приободрилась от этой непрекращающейся атаки. Она была бы очень огорчена, если бы к ней проявили внезапное милосердие на столь позднем этапе, поскольку сама она ничего не могла предложить взамен.
   Эти десять минут были самыми долгими из всех, что ей довелось пережить. Не так уж много раз она могла позвонить Разеру и потребовать отчета из смотровой; не так много раз она могла попросить Серт подтвердить, что в контурах охлаждения не возникло новых протечек. Тиндуф оставил останки Прозор в главном шлюзе и теперь помогал Паладину, снуя между постами управления парусами и давая устные отчеты о показаниях тензодатчиков и шкал отклонений, так как Паладин не был полностью уверен в своих инструментах. Эддралдер и Меррикс тем временем продолжали обыскивать корабль, чему мешал центробежный эффект, возникший при их повороте, из-за которого каждое помещение казалось незнакомым. Когда десять минут почти истекли и оружие было готово, Фура попросила врача и его дочь удалиться в каюту милосердия.
   Вскоре станет шумно.
   "Мстительница" располагала двумя независимыми батареями маг-орудий, рассредоточенных по левому и правому бортам, и, хотя обе они могли стрелять одновременно, в сложившейся ситуации это было нежелательно из-за ограничений по прицеливанию. Было бы лучше оптимизировать работу с одной батареей за один раз, затем, спустя двадцать минут вращения корпуса - со второй, и продолжать чередовать их до тех пор, пока сохраняется вращательное движение. Они все еще могли нанести существенный урон всего одной из этих батарей, а поскольку охлаждающий контур можно было полностью использовать для одного фланга, вместо того, чтобы обслуживать обе батареи, можно было бы поднять циклическую скорострельность.
   - Мисс Арафура? - спросил Паладин.
   - Да?
   - Мы на позиции. Я счел разумным, чтобы вы отдали окончательный приказ, на случай, если кто-то передумает.
   - Они все еще стреляют в нас?
   - Действительно, стреляют.
   - Тогда у меня нет никаких сомнений. Разорвите их, Паладин. Стреляйте по максимуму и не останавливайтесь, пока не попадем во что-нибудь. Затем сосредоточьте все, что у нас есть, на этой единственной цели, пока она не истечет кровью. - Она сделала паузу и согнула свою трехпалую металлическую руку. - Я хочу крови.
   - В таком случае... я постараюсь ее обеспечить.
   Решетка зашептала:
   Спайки-спайки (колется-колется)! Размозжи им мозги! Габбинс идет! Габбинси-габбинси!
   Прежде чем Фура успела задуматься об этом - и задаться вопросом, заметил ли Паладин это тоже, - заработали маг-пушки. Это был прекрасный и в то же время ужасный звук, и на мгновение или два он избавил ее от всякой дрожи в голове. Один ствол, затем следующий, и так по очереди, быстро, словно громкая барабанная дробь, затихающая вдали. К тому времени, как прозвучал последний выстрел, первая пушка была снова заряжена и готова к стрельбе. Соленоиды зажужжали и затрещали. Насосы охлаждающей жидкости работали все громче и громче, отводя выделяющееся тепло от пушек. Охлаждающие трубы скрипели и лязгали, натягиваясь на опоры. Оружие слегка поворачивалось между выстрелами, компенсируя угловое движение "Мстительницы". Автоматы казенного заряжания стрекотали и лязгали, загружая снаряды из магазинов в форме улиток в нагревающиеся внутренности оружия, где индукционные катушки уже раскалились как в печке.
   Даже при их нынешней скорострельности оружию не грозила опасность опустошения магазинов. Снаряды представляли собой толстые стержни из плотного металла с тупыми концами размером с дубинку, и в один ящик могли поместиться сотни патронов. Боза Сеннен, возможно, и экономила на топливе и доверила свою судьбу одному неудачливому черепу, но она не поскупилась на снаряды. На складах в оружейной все еще оставалось достаточно ящиков, чтобы развязать небольшую войну внутри Сообщества.
   Орудия барабанили и барабанили, впадая в какой-то убаюкивающий ритм, а затем совершенно внезапно остановились, и Фура с удивлением поняла, что это потому, что они достигли предела своих возможностей прицеливания и что десять минут истекли. Насосы продолжали реветь, трубы ворчать, но с каждой секундой дула становились все холоднее.
   - Разер, паруса должны освободить поле зрения в ближайшие пару минут. Серт, Тиндуф: встретимся у магазинов.
   Они переходили от пушки к пушке, вынимая снаряды из наполненных опилками ящиков, вставляя их в гнезда магазинов в форме почтовых ящиков, пока каждый из них не был готов к следующему залпу. Оружие обдавало их лица жаром, слюна стекала с их защитных пластин, и прикосновение к любой части пушек грозило немедленным появлением волдырей. От запаха горящей изоляции и горячего масла щипало в носу, горле и глазах. Серт кашлянула, отгоняя от себя самое неприятное. Тиндуф обернул кулак тряпкой и подкрутил гайку на одной из трубок охлаждения, ведущей прямо в жизненно важные органы пушки.
   "Мстительнице" потребовалось двадцать минут, чтобы пустить в ход маг-пушки другого борта, и за все это время Разер не заметил никаких признаков того, что хоть один из их выстрелов попал в цель. Затем снова загрохотали пушки, и паруса закрыли ему обзор, и все, что могла сделать Фура, - это ждать и верить, что ее гамбит не был ошибкой.
   Залп продолжался. Пушки работали так, как и было задумано, за исключением одного магазина, который заклинило на три минуты после выстрела. Тиндуф снял крышку, вставил конец одной из своих глиняных трубок в патронник, и магазин снова заработал. Возле кормовой пары орудий прорвало трубопровод охлаждения, но Серт следила за треснувшим соединением, и ей удалось устранить течь до того, как орудия начали слишком сильно перегреваться. Платой за это стало сильно обожженное запястье, которое уже покрылось волдырями к тому времени, как Фура отправила ее в каюту милосердия.
   Залп закончился. Фура и Тиндуф снова набили магазины, и Фура отдернула руку как раз в тот момент, когда из одного из ящиков с патронами выскочила крыса. Она поймала существо металлическими пальцами и сломала ему хребет одним движением, так бездумно, словно сминала комок макулатуры.
   - Капитан?
   Она все еще держала крысу. - Продолжай, Разер.
   - Паруса исчезают из поля моего зрения. Я подумал, вам следует знать... Я имею в виду, что не стал бы так поспешно сообщать об этом, если бы мы не были в бою, но...
   - Выкладывай, парень.
   - Блик паруса, капитан. Мне кажется, я вижу блик паруса. Множественный, без атрибутов... он слабый, но я не верю, что мне это мерещится.
   - Я тоже не верю, что тебе это мерещится. - Она улыбнулась Тиндуфу, который задумчиво посасывал свою незажженную трубку, наблюдая за происходящим. - Ты можешь дать Паладину координаты, чтобы мы могли сосредоточить огонь на следующем заходе?
   - Могу, капитан. Мистер Паладин: вы слушаете?
   - Я всегда слушаю.
   - Вот цифры.
   Фура бросила крысу обратно в ящик, где она дернулась один раз и умерла.
  

23

  
   Меггери остановила ее, когда они были примерно в десятой части лиги от доков. Они прошли через выходную дверь почти в невесомости, но, следуя по одной из дорог, расходящихся от ступицы, удалялись все дальше и дальше от оси вращения и, следовательно, попадали под медленно усиливающееся центробежное воздействие. По мере того как их чувство тяжести постепенно увеличивалось, для переноски чемодана со щелкунчиком стали требоваться уже двое. Теперь идти стало почти удобно, и окаймлявшие дорогу деревья росли от своих корней с определенной целью и направлением, а не дико разрастались, как светолоза в первой камере. Здания тоже начали соответствовать нормальным представлениям об архитектуре и функциях. Они были довольно низкими, теснящимися по обе стороны дороги, и состояли из череды захудалых отелей и борделей, с редкими барами или продавцами залоговых услуг для пущей убедительности. Дальше по дороге, там, где она терялась в густеющей дымке из грязи и пыли, здания становились выше, пестрее и сливались в кажущуюся непроницаемой массу. Поскольку они находились на более выгодной позиции, то могли видеть за спускающейся террасой крыши домов и сады, до небольших участков зелени и сверкающих брызг городских прудов и водных артерий, вплоть до самой широкой точки мира и обратного постепенного подъема к противоположному полюсу почти в десяти лигах отсюда.
   С регулярностью часового механизма сияние то усиливалось, то ослабевало в любой части интерьера. Это убаюкивало и раздражало в равной мере. Лучи Старого Солнца проникали сквозь высокие оконные рамы, которые в тот момент были обращены в нужную сторону, отбрасывая сумеречный отблеск на противоположную часть интерьера, но, поскольку мир вращался, вскоре светотень изменилась на целое окно, и район города, который минуту назад был освещен, теперь погрузился в тень. Чтобы нейтрализовать этот эффект, пусть и не полностью, по всей длине мира-веретена была подвешена цепочка синих огней. Должно быть, это была какая-то реликтовая технология, потому что, хотя отдельные лампочки были яркими - почти такими же светящимися, как световой бес, и при этом испускали постоянный поток, - их было явно недостаточно, чтобы быть по-настоящему эффективными, и в цепочке были пробелы в тех местах, где лампочки, должно быть, когда-то горели, но теперь вышли из строя или были украдены.
   Несмотря на недостаточное освещение, это был захватывающий вид. Адрана никогда не видела такого места с подобной концентрацией цивилизации, которое могло бы сравниться с этим. Даже многослойные города Малгрейсена не могли сравниться с Тревенза-Рич, потому что, хотя внутри Малгрейсена, возможно, и была большая площадь поверхности, она была разделена на множество оболочек, и в каждый момент была видна лишь одна их часть.
   И мир был старым. Это было очевидно с первого взгляда. В городе были свои цвета и фактуры, признаки моды, промышленности и относительного процветания. Она могла видеть, как районы снова и снова наплывали друг на друга, словно конкурирующие приливы. Где они слились воедино, где были отрезаны, изолированы, осиротели. Где дороги отклонялись, меняли направление, обвивались одна вокруг другой или переплетались друг с другом, как нити ковра, и она могла видеть, что эти процессы продолжались на протяжении многих жизней, столетий, возможно, столько же, сколько и любое другое Заселение; возможно, еще дольше. Это было старое-престарое место, и оно повидало бесчисленное множество путешественников, подобных ей, и ни один житель Тревенза-Рич ни в малейшей степени не был заинтересован в истории, которую она собиралась рассказать. У него было достаточно своих; у него всегда будет достаточно своих.
   Этого было почти достаточно, чтобы отвлечь ее от мыслей о собственном пальце.
   - Покажи мне, - попросила Меггери.
   В тени трамвайной остановки Адрана разжала кулак. На ее правом мизинце отсутствовали две верхних фаланги. Палец был отрезан, перенесен куда-то, уничтожен в тот момент, когда отказало устройство эффекторного перемещения.
   - Кровотечения, похоже, нет, - сказал Рэкамор.
   Адрана уставилась на бескровный обрубок, который остался от ее мизинца. Кожа вокруг культи приобрела синеватый оттенок. - Холод - что бы это ни было - остановил кровотечение.
   - Вы можете терпеть боль? - спросила Меггери.
   Адрана посмотрела на нее.
   - А вы?
   Меггери некоторое время молчала. Затем разжала руку и сняла металлический палец, который носила со времени первых переговоров Фуры со своей новой командой. Он был прикреплен к ее руке тонким ремешком, который она быстро развязала.
   - Я взяла это у вашей сестры. Возможно, вы захотите носить его, пока Эддралдер или какой-нибудь другой врач не займется раной.
   Адрана взяла металлический палец. Она накрыла его открытым концом обрубок, защищая его. Меггери помогла ей переделать ремешок, пока металлический палец не был надежно закреплен.
   - Вы молодчина, что не закричали, - сказал Рэкамор. - Я вообще не заметил этого на вашем лице. Я даже не понял, что случилось, пока Меггери что-то не сказала.
   Подъехал трамвай. Он завел бы их гораздо дальше в пределы Тревензы. Адрана наклонилась, чтобы поднять коробку со щелкунчиком, и ничего не сказала.
  
   - Спайки-спайки, - прошептала Фура себе под нос в тот момент, когда она совершила первое убийство в этой схватке. Не было никакого предупреждения о том, что должно было произойти, никакого намека на то, что один из ее снарядов вот-вот достигнет своей цели, да еще с такой очевидной эффективностью.
   Некоторые снаряды в обойме имели разрывные или зажигательные наконечники, но большинство из них использовали для своего действия только кинетическую энергию. Существовала вероятность, что один из этих снарядов пробьет корпус, независимо от наличия брони, и, оказавшись внутри, остатки этой кинетической энергии - какая-то большая или меньшая доля - израсходуются на экипаж и приборы, необходимые тому для навигации и выживания. Даже при наличии герметичных отсеков и избыточности оборудования и персонала корабль может выдержать лишь ограниченную часть такого воздействия и в конечном итоге может развалиться. Но если корабль взрывался полностью, да еще так заметно, это могло означать только то, что их снаряды попали в топливный бак или склад оружия.
   Фура задавалась вопросом, что они чувствовали в те последние секунды. Возможно, одно мгновение, когда их корабль разрывался на части, и затем последовал вздох, словно в вакууме, а затем быстрое и безболезненное отключение сознания. Она не испытывала симпатии к Инцеру Сталлису и почти никакой - к мужчинам и женщинам, служившим под его началом, поскольку они наверняка знали о преступлениях, в которых были замешаны. Они не случайно попали на эту службу, не были невинными агнцами. Но если она была согласна с тем, что они умрут, то не видела причин, по которым их смерть не могла бы быть относительно быстрой и безболезненной. Это была небольшая любезность, и она нисколько не пожалела бы о том, что ответила взаимностью, когда дело дошло бы до ее собственной гибели.
   - У вас есть новые приказы? - спросил Паладин, когда новость о взрыве была тщательно разнесена по кораблю.
   - Есть ли какие-либо признаки того, что они прекращают свои атаки на нас? - Фура задала чисто риторический вопрос.
   - Абсолютно никаких.
   - Тогда мы будем продолжать, Паладин. И не дадим пощады.
   Колючие рыбки мелководья! Ноггинси-ноггинси! Нет пощады розовым обезьянам! - шептал динамик.
   Потеря одного корабля, несомненно, доставила неудобство тому, кто все еще координировал эту атаку, но не настолько, чтобы прекратить сражение. С оставшихся четырех кораблей продолжали лететь снаряды, дула их пушек теперь постоянно светились, и хотя ни один из них еще не добился прямого попадания в корпус "Мстительницы", за исключением скользящих ударов, нельзя было пренебрегать потерями парусов и такелажа.
   "Мстительница", тем временем, придерживалась своей стратегии разворачиваться и стрелять в течение десяти минут из тридцати, и теперь они подходили к четвертому залпу, и перезарядка магазинов, уход за оружием и его водопроводными трубками начинали казаться ей второй жизнью, которой она всегда готовилась.
   Тактика врагов изменилась.
   "Мстительницу" облучил импульс локатора, и еще раз, и еще, каждый раз с большей энергией и фокусировкой луча.
   - Теперь они идут ва-банк, - сказал Тиндуф, обливаясь потом, когда поднимал крышку со следующего ящика с боеприпасами. - Они знают, что сдают свои позиции, потому что мы теперь тоже держим их на прицеле, но и они могут ударить по нам в самое больное место, и они это сделают.
   - Истощение, - кивнула Фура. Ее пальцы застучали по металлическим гильзам. - Мы умеем играть в эту игру.
   - Они тоже это знают, мисс Несс. Они также думают, что могут победить нас в этом, даже будучи на мели.
   Локаторные импульсы застигли их с откинутым улавливающим парусом, иначе они могли бы одурачить противника на один или более ход, но теперь не было никакого преимущества в том, чтобы прятать дула, и поэтому Фура приказала Паладину и Тиндуфу остановить вращение, как только паруса будут ориентированы в первоначальном направлении. Это позволяло держать их корму направленной на противника, что обеспечивало минимально возможное поперечное сечение, но также ограничивало эффективность прицеливания орудий, которые были жестко закреплены на поворотных упорах. Поэтому Фура велела Паладину и Тиндуфу поработать с механизмом управления парусами, чтобы разворачивать корабль от левого борта к правому, открывая сначала один борт, а затем другой, но не сильно превышая минимальный угол, необходимый для того, чтобы орудия работали на пределе своих возможностей. По-прежнему за раз разряжалась одна батарея орудий, но теперь интервалы между залпами значительно сократились, а нагрузка, связанная с зарядкой магазинов и обслуживанием контуров охлаждения, значительно возросла.
   Было некоторое затишье, прежде чем стали ощутимы результаты этих локаторных импульсов, а затем начали прибывать снаряды.
   Если атаки, которые они терпели до сих пор, были легким дождем, то теперь наступил настоящий шторм. Впервые снаряды ударили прямо по корпусу, издав звук, столь же ужасный, как и их собственные выстрелы. У "Мстительницы" была очень мощная броня, и она была спроектирована так, чтобы отражать огонь, летящий под малыми углами, как это было сейчас, но она была далека от непробиваемости. Боза Сеннен выжила так долго, как только смогла, благодаря тому, что никогда не позволяла ни одному кораблю превзойти себя в вооружении и, как правило, одерживала верх над двумя такими. Она полагалась на хитрость и ум, чтобы никогда не попасть в засаду, и никогда не была настолько глупа, чтобы оказаться с целой эскадрой за спиной. Ее личная полоса везения закончилась, когда она встретила Фуру, но какое-то время, по крайней мере, какая-то ее часть, казалось, была связана с кораблем. Теперь все было кончено, и Фура чувствовала это так же отчетливо, как если бы с ее плеч сняли защитное заклинание.
   Они открыли ответный огонь, сосредоточившись на позициях врагов, которых выдали их собственные импульсы, и когда Разер не сообщил о немедленном улучшении попаданий, она включила собственный локатор. Этим уже ничего не терялось, зато получившееся эхо дало Паладину гораздо лучший набор целей.
   Так продолжалось, и когда Разер сообщил, что повреждение улавливающих парусов было настолько серьезным и настолько обширным, что он мог видеть фиолетовые и рубиновые огни Сообщества, мерцающие ему в ответ сквозь прорехи и разрывы, образованные ее собственными батареями, она почувствовала только мрачное и головокружительное удивление от глубины ее собственной преданности делу. Не победе, потому что это условие становилось все более недостижимым, но их действия по выигрышу времени сослужили бы ее сестре хорошую службу. Она просто надеялась, что Адрана использует эту возможность по максимуму.
   Десять минут спустя она увидела, как разлетелся еще один из чужих кораблей. Осталось три, и она как раз обсуждала с собой шансы противника на отступление, когда Серт закричала, и обе батареи орудий немедленно прекратили огонь.
   - Паладин... - начала она.
   - Батареи перестали охлаждаться, мисс Арафура. Еще один или два выстрела из каждого ствола, и деформируются направляющие, а три или более полностью вывели бы оружие из строя. Вы хотите, чтобы я продолжал стрелять, зная о риске?
   - Держите оружие наготове, - сказала она.
   Она вернулась, чтобы найти Серт, и обнаружила, что горячий пар с воем проникает в оружейный отсек, который проходил по всей длине батареи правого борта. Была повреждена какая-то важная часть контура охлаждения. Дальше по помещению плыла и поворачивалась Серт: смутная фигура эмбриона в горячем клубящемся тумане, поднявшая руки, чтобы прикрыть лицо. Свисающий шланг хлестал вокруг, извергая пар.
   Фура стояла рядом с одним из колес управления вентилями. Она коснулась его ладонью и вздрогнула от жара. Вместо этого она взялась за него металлической рукой и потянула за спицы, пока колесо не застонало и не начало гасить перегретый поток. Но этого было недостаточно; он закрывался слишком медленно, и пальцы все время соскальзывали. Ее металлическая рука сжимала что-то лучше, чем рука из плоти, но она была гораздо менее хороша в том, чтобы сжимать что-то скользкое, например, горячие спицы колеса. Морщась от боли, которая, как она знала, приближалась, она ухватилась обеими руками за колесо и прижалась к стене, вложив в это движение всю свою силу.
   Колесо повернулось, и утечка прекратилась, а болтающийся шланг обмяк. Фура бросилась к все еще беспомощной Серт, щуря глаза от все еще обжигающего пара. Она обхватила Серт руками и вытащила ее из самого худшего положения, Серт дрожала в ее объятиях и что-то бормотала, пытаясь заговорить.
   - Почему у нас оружие? ... почему у нас...
   - Отказало охлаждение, - сказала Фура, переводя дыхание и только потом осознав, насколько она сама была близка к истощению и, возможно, к потере сознания. - Я не могу их охладить и предпочла бы сохранить те несколько выстрелов, которые у нас остались.
   Серт все еще прижимала ладони к лицу. Одна из них была уже перевязана, там, где она обожглась раньше, но это было ничто по сравнению с только что причиненным ущербом. Там, где виднелась ее кожа, на руках и тех частях лица, которые не были прикрыты, уже начали образовываться белые волдыри.
   - Я отведу тебя к Эддралдеру, - сказала Фура. - Он тебя вылечит.
   Голос Серт перешел в хрип: - Так же, как он вылечил Стрэм?
   - Он и Меррикс - это все, что у нас есть, Серт, и мы могли бы положиться на них. Я говорила тебе, что мы разбили еще один их корабль?
   - Два подбиты в честном бою, - Серт кашлянула. - Не так уж плохо, учитывая, какими мы были новичками, не так ли?
   - Совсем неплохо. И, может, мы и начинали с нуля, но никто из нас не был простофилей. - Она замолчала, взглянув на свою руку, покрытую волдырями почти так же сильно, как у Серт. - Ты молодчина, продержала нас в игре дольше, чем мы имели право ожидать.
   - Мы сможем лететь?
   Фура вздохнула. - Если сможем, это будет отличный трюк, учитывая состояние наших парусов. Но мы еще не закончили, Серт, обещаю тебе это.
   Меррикс и Эддралдер встретили ее возле каюты милосердия и взяли Серт на свое попечение. Меррикс положила ее на ту же кровать, где они лечили Стрэмбли, и осторожно отвела пальцы Серт от ее лица и глаз. Струя пара сильно ударила по ней, ее кожа уже покрылась волдырями, глаза превратились в узкие слезящиеся щелочки. Меррикс молча обменялась взглядом с отцом, а затем подошла к одному из их шкафчиков с лекарствами.
   - На данный момент мы закончили с войнами? - спросил Эддралдер, готовя шприц.
   - Мы закончили. Не могу сказать, закончилась ли наша война. - Фура сжала обожженную руку. - У нас осталось несколько выстрелов, прежде чем стволы перегреются. Мы с Тиндуфом попытаемся починить систему охлаждения, но это может занять больше времени, чем у нас есть. Я ожидаю, что Сталлис - или тот, кто заменит его, - отправится в путь, как только решит, что мы небоеспособны.
   Меррикс намазывала мазь на пальцы. - У вас тоже ранена рука?
   - Не обращай на меня внимания, - сказала Фура.
  
   Трамвай подпрыгивал и грохотал на рельсах. Он въезжал в углубляющийся, темнеющий каньон из высоких зданий. Над головой виднелось переплетение телеграфных проводов, бельевых веревок и тонких соединительных мостов. Адрана и Меггери стояли на открытой площадке у задних дверей, где они могли подождать со своим багажом и не слишком мешать другим путешественникам. Рэкамор прошел по вагону и пересаживался с одного сиденья на другое, вполголоса переговариваясь то с одним, то с другим пассажиром. Он расспрашивал о баре "У Куэлла" и, несомненно, формулировал свои расспросы таким образом, чтобы объяснить свой интерес вполне правдоподобными терминами.
   Палец Адраны пульсировал. Но хуже всего было то, что она чувствовала дрожь, когда чей-то взгляд задерживался на ней дольше, чем на мгновение. В трамвае было много людей с газетами, и в самых последних выпусках обязательно упоминалась космическая битва. Это, в свою очередь, гарантированно вело к некоторому пересмотру дела против сестер Несс с высокой вероятностью иллюстрированного сопровождения.
   Она сделала все, что могла. Даже самой себе она казалась совсем не похожей на ту молодую женщину, которая первой покинула Мазарил. Дело было не только в короткой стрижке, подчеркнутой андрогинности в выборе одежды и оптически нейтральных очках, которые она постоянно носила на носу. Дело было во всем остальном. Космос сделал ее лицо более худощавым и жестким. В нем были углы и грани, которые, казалось, принадлежали какому-то другому отражению. Когда она опустила подбородок настолько, что из-за очков показались ее глаза, в них появился отстраненный, непостижимый холод. Она чуть не вздрогнула от силы собственного взгляда. Как кто-то мог принять ее за Адрану Несс?
   Рэкамор отодвинулся. Он выглядел довольным собой, не скрывая самодовольной ухмылки.
   - Как поживает этот палец?
   - Как наш пункт назначения?
   Он оперся рукой о опорную стойку. - Я полагаю, что знаю, где это находится. К счастью, мы проедем совсем рядом с этим местом, если будем оставаться на этой линии. Но я твердо убежден, что нам не следует торопиться, не проявив должной осмотрительности. - Он еще больше понизил голос. - Я... выкурю этого джентльмена. Если меня что-то не устроит в его обстоятельствах, щелкунчик останется в нашем распоряжении.
   - Я не собираюсь возвращаться с ним на корабль.
   - Я бы тоже не стал. Но мы будем действовать с предельной осторожностью и завершим обмен только тогда, когда будем полностью удовлетворены.
   Адрана кивнула. Она была согласна со всем этим.
   - Ожидаются ли какие-нибудь недоумки?
   - Думаю, безопаснее всего предположить худшее. Но если репутация Куэлла безупречна и он действительно предоставляет убежище таким, как Тэйзакнэйкак, то влияние недоумков не может быть абсолютным. - Рэкамор опустился на верхний край чемодана, перенеся вес тела с ног на пол, как это сделал бы любой усталый пассажир.
   - Кто такие недоумки? - спросила Меггери.
   - Радуйтесь, что вы этого еще не знаете.
   - Это не ответ на мой вопрос.
   Рэкамор уставился в потолок, прежде чем ответить. - Среди наших коллег-инопланетян есть неблагонадежные элементы. Они ведут незаконный бизнес либо за, либо против уважаемых интересов своих коллег. Для выполнения большей части этой тайной работы, поскольку они не могут легко вращаться в наших кругах, оставаясь незамеченными, им приходится использовать агентов. Иногда они подкупают или принуждают таких обезьян, как мы. Но это не всегда возможно или желательно. В таких обстоятельствах инопланетяне используют временных агентов, называемых недоумками. По сути, это ожившие трупы. Их сшивают из частей тел с использованием методов ксенотрансплантации, чтобы наделить их чувствами и интеллектом, необходимыми для выполнения их задач. Они живут недолго. В некоторых случаях это можно расценить как милосердие. Говорят, что некоторые недоумки просыпаются с потрясающим осознанием того, кто они такие, что делает их совершенно неуправляемыми.
   - Я спрашивала его о ксенотрансплантации, - сказала Адрана, кивнув в сторону чемодана, на котором теперь сидел Рэкамор. - Я не использовала этот термин, поскольку не знала его, но смысл моего вопроса не мог ускользнуть от него. Он был очень уклончивым. Он вообще не хотел распространяться на эту тему.
   - Это грязное дело, - сказал Рэкамор.
   - Дело не только в этом. Если недоумков можно собрать вместе, как ходячие пазлы, - часть обезьяны здесь, часть ползучей твари или щелкунчика там, - то не говорит ли это о некотором глубинном сходстве на биологическом уровне?
   Рэкамор слегка нахмурился. - Не понимаю, как это возможно. Мы произошли от коллективного генофонда бывших восьми миров, который, в свою очередь, произошел от Земли. У инопланетян совершенно другое происхождение. Их история началась задолго до Разделения. Они начали ориентироваться по звездам еще до того, как мы сделали первый шаг из своего маленького камешка, не говоря уже о том, чтобы задуматься о демонтаже и восстановлении старых миров.
   - Вот так он говорил.
   - Тогда у вас есть ответ, так сказать, из первых уст.
   - Нет, Бриска. У меня есть его ответ, но это совсем не то же самое. Не уверена, что он хотел думать о том, о чем я его спрашивала. Думаю, это противоречило тому, что он предпочел бы оставить на задворках своего сознания.
   - А я-то думал, что у вас и так уже накопилось достаточно вопросов. - Он покачал головой в удивленном раздражении. - Вы... сестры... похожи на гостей, которые теребят каждую выбившуюся прядь. Вскоре вы разобрали бы мебель и превратили ковры и занавески в лохмотья. Тем временем некоторые из нас просто искали место, где было бы удобно присесть. Не все в жизни должно быть распутано.
   - Ваш брат не согласился бы, - сказала Адрана.
   - И я уважаю его за это и намерен почтить его память, насколько это в моих силах. Но я также должен напомнить вам, что мой брат в конечном итоге погиб.
  
   Как только маг-пушки перестали работать, Фура поняла, что на самом деле делать больше нечего. У них были кормовая и носовая пушки, и они были прекрасным оружием, и их можно было использовать с отдельными контурами охлаждения. Однако они стреляли редко на малые расстояния снарядами с высокой проникающей способностью, совершенно смертоносными для близко находящейся цели, но не столь эффективными против какой-нибудь точки, удаленной на расстоянии восемь тысяч лиг.
   Фура не стала бы тратить свои заряды впустую, пока не нашла бы что-нибудь поближе, по чему можно было бы стрелять. Она была полностью уверена, что их время еще придет.
   Паладин пытался восстановить некоторую ограниченную маневренность поврежденных парусов, и для этого ему понадобился Тиндуф, который переходил с одного поста управления парусами на другой, внося коррективы и сообщая о фактических показаниях натяжения и крутящего момента, а не о предполагаемых параметрах, поступающих к роботу косвенным путем. Фуре не помешала бы его помощь в устранении утечки в системе охлаждения, но она не хотела отрывать его от одной важной задачи ради помощи с другой, поэтому собрала инструменты, замотала лицо полотенцем, прикрыла глаза защитными очками и вернулась в оружейную. Пар все еще шел, но уже не такой горячий и не такой густой, и она довольно легко нашла место повреждения. Труба лопнула по старому сварному шву, расколовшись по всей длине по меньшей мере на полспана, и не было никакой возможности просто обернуть ее тряпкой и надеяться на лучшее.
   - Капитан, сэр, - раздался голос Разера.
   Она поцеловала тыльную сторону обожженной ладони, что, казалось, немного смягчило боль. - Я почти забыла, что ты все еще там, наверху, мальчик. Теперь можешь вернуться - мы уже прошли тот этап, когда визуальные наблюдения могут что-то изменить.
   - Насколько я вижу, они, кажется, прекратили стрелять в нас.
   - Они думают, что сделали достаточно, чтобы снизить наше сопротивление абордажу. Наверное, очень скоро запустят ракетные катера. Тебе следует вернуться, пока этого не произошло.
   - Капитан, на корабле все в порядке?
   - Наши паруса порваны в клочья, как пара старых чулок, Серт в лицо попала струя пара, и мы не сможем использовать главные батареи больше, чем на несколько выстрелов. - Из своего набора инструментов она выбрала тонкий лист свинца, достаточно длинный, чтобы закрыть щель в трубе. - В остальном у нас все в порядке. Ты не жалеешь, что записался на этот корабль, Разер?
   - Я не был уверен, что у меня был выбор, капитан.
   Она улыбнулась про себя. - Возможно, у тебя его и не было.
   - В любом случае, не жалею, - осмелев, сказал Разер. - Я все равно хотел бы, чтобы человеку, который все это затеял, нанесли какой-нибудь вред, и я думаю, что здесь у меня больше шансов на это, чем на "Веселой кобыле", каким бы прекрасным кораблем она ни была.
   Фура наложила свинцовую пластину на поврежденную трубу и прошлась вдоль нее, сворачивая ее по окружности трубы, как рукав. - Этот человек, возможно, был на одном из двух кораблей, которые мы только что уничтожили.
   - У меня такое чувство, что он из тех, кто выживает, даже когда мужчины и женщины вокруг него умирают.
   - Тогда мы придерживаемся одного мнения, Разер. Я взяла тебя в свою команду, и мне совсем не нравится, что тебя причисляют к остальным. Ты не имеешь никакого отношения к кораблям, которые я обобрала по пути в Колесо Стриззарди и обратно, или к тому скандалу, который мы устроили с квойнами. - Закрепив пластину на месте и обмотав ее вокруг трубы, насколько это было возможно, Фура вытащила три стягивающихся зажима, чтобы затянуть заплату на концах и посередине, что было лучшим, что она смогла сделать. Когда она занималась этим делом, у нее совершенно не дрожали пальцы, что, по ее мнению, полностью соответствовало потребности глоуи в самосохранении. - Пока есть время, я собираюсь написать письмо, в котором объясню твою невиновность и то, что тебя следует рассматривать как заложника. Если ты согласишься с этой историей, они будут относиться к тебе справедливо.
   - Я бы не стал тратить ваши чернила, капитан. Они ни к кому из нас не будут относиться справедливо, и особенно к тем, кто был свидетелем нападения на капитана Уэрранвелла. Пожалуйста, не пишите это письмо. Я бы предпочел, чтобы вы потратили свое время на то, чтобы заставить оружие работать.
   Она отодвинулась, чтобы осмотреть свой ремонт. Он был далеко не паропроницаемым, но если бы смог выдерживать некоторое давление, это позволило бы пушкам работать немного дольше. Но она до самого последнего момента не решилась испытывать судьбу, подвергая его давлению.
   - Разер, я все равно хотела бы, чтобы ты вернулся внутрь. Против всех абордажников будем ты, я и Тиндуф, и я думаю, было бы неплохо, если бы у тебя в руках был арбалет.
   Она услышала скрежет от усилий, когда он нажал на рычаг, возвращающий смотровую обратно в корпус. В последний раз взглянула на свою самодельную работу, а затем пошла доставать оружие ближнего боя.
  
   Линия, по которой они ехали, проходила в квартале от бара Куэлла, но по другую сторону квартала высоких зданий, которые закрывали возможный вид на само заведение. Для безопасности, на случай, если вокруг бара будут слоняться наблюдатели, Рэкамор попросил их задержаться еще на одну остановку. Это привело их к краю городского сада, окруженного высокой оградой: один из тех зеленых уголков, которые Адрана заметила с более высокой точки хаба.
   Они вышли из вагона, осторожно опустив коробку со щелкунчиком на обочину, а затем всей компанией прошли через главные ворота в сад. Внутри были извилистые каменные дорожки, несколько прудов с лилиями, декоративные мостики и слегка проржавевшая эстрада для оркестра, теперь побелевшая от скопления голубиного помета. Вдоль дорожек и прудов, наполовину заросших лозами, были расставлены странные массивные статуи, которые Адрана приняла за работы какого-то восторженного, но заблудшего местного художника.
   Примерно в центре парка Рэкамор заметил чайный домик с металлическими стульями и столиками, расставленными под зонтиками, и предположил, что это подходящее место для ожидания Адраны и Меггери, пока он занимается Куэллом. Адрана согласилась. Они были не единственными, кто следил за своим багажом, так как некоторые столики уже были заняты путешественниками, которые либо только что выехали из отелей, либо ожидали, пока им приготовят номера.
   Они заняли столик под одним из зонтиков, и Рэкамор вернулся с подносом, на котором был кофе и несколько маленьких пирожных с глазурью и миниатюрными флажками на них. Он скривил губы. - На те деньги, которых мне это стоило, дорогие коллеги, вы могли бы обедать в Мазариле целую неделю.
   Адрана отхлебнула кофе, и ее новенький металлический палец звякнул о фарфор. - Вы преувеличиваете.
   - Совсем немного. Никто дальше не знает, как правильно ценить квойн, так каков же рациональный ответ? Безудержная инфляция. - Он одним глотком допил кофе, проглотил пирожное и встал из-за стола. - Я вернусь примерно через час. Обязательно угощайтесь, но постарайтесь не израсходовать все наши запасы до моего возвращения.
   Повинуясь какому-то импульсу, Адрана протянула руку и коснулась его рукава. - Будьте осторожны, Бриска.
   Он понизил голос и ободряюще улыбнулся. - Я не собираюсь проявлять неосторожность. И не собираюсь рисковать. Слишком многое поставлено на карту.
   Засунув коробку со щелкунчиком под стол вместе с остальным багажом, Адрана смотрела, как Рэкамор уходит и огибает один из прудов. Когда он проходил мимо одной из статуй, увитых лозами, у нее возникло смутное ощущение, что та пошевелилась, реагируя на его присутствие. Однако движение было таким едва уловимым и мимолетным, что она предположила, что его легко можно было бы объяснить циклической игрой света, падающего из оконных панелей.
   - У меня болят кости, - сказала Меггери.
   - У меня тоже. Но я не так давно была на Малгрейсене, и мы также посетили несколько вещниц с глоталками внутри. А вы давно не были на мире?
   - Целый год. - Она на секунду задумалась над своим ответом. - Нет, скорее, два. Два года мы не общались почти ни с кем, за исключением тех случаев, когда в нас стреляли.
   - Тем не менее, вы хорошо адаптируетесь. - Перед приездом они обе принимали средства, укрепляющие кости и мышцы, а также лекарства, помогающие восстановить равновесие внутреннего уха, но у всех этих снадобий были свои побочные эффекты, в том числе и боль, о которой сейчас сообщила Меггери. - Возможно, настанет день, когда каждая из нас найдет свой дом, и нам больше не нужно будет приспосабливаться и страдать.
   - Вы близки к этому дню?
   - Ближе, чем когда я уезжала из Мазарила. Но не близко. Нам еще многое предстоит увидеть и сделать, Меггери. Думаю, нам обеим.
   Меггери посмотрела на ворота, за которыми исчез Рэкамор. - Я хотела убить его, когда он раскрыл свою истинную сущность.
   Адрана тонко улыбнулась. - Я тоже, и сомневаюсь, что вы были единственной.
   - Я просто подумала, что вам следует знать.
   Легкий ветерок разбросал крошки от пирожных по их столу. Адрана стряхнула их на землю, чтобы они достались воробьям. - Что вам помешало?
   - Я не говорила, что собираюсь это сделать, просто мне это пришло в голову. Когда он заговорил о своем брате, мне показалось, что я вижу его боль. - Меггери почесала одну из своих татуировок. - Я поверила ему. Это делает меня глупой?
   - Если это так, то я виновна в той же степени. Я тоже решила поверить ему, даже зная, что он лжет так же легко, как дышит. Он может играть с нами - я прекрасно осознаю такую возможность, - но предпочла бы поверить в его искренность. И если бы я уже не была знакома с его братом...
   - Он вам понравился?
   - Пол Рэкамор? Я восхищалась им. Я бы не сказала, что он был симпатичным в том смысле, который, как мне кажется, вы имеете в виду. Он был чрезвычайно тщеславен, чрезвычайно самодоволен и твердо уверен, что он немного лучше всех нас. Но он был мужественным, честным, очень способным капитаном, и я думаю, что его интерес к квойнам был исключительно средством достижения цели. В его глазах они не блестели, разве что помогали ему в интеллектуальных занятиях.
   - Ему, как и вам, нравилось во всем копаться.
   - Возможно, отчасти это передалось и мне, Меггери. И моей сестре тоже. В результате мы вдвоем сидим здесь с инопланетянином, запертым под нашим столом, и едва ли имеем представление о том, что будет означать для нас его прибытие сюда.
   Меггери откусила кусочек от одного из красиво раскрашенных пирожных.
   - Не знаю, на какие ответы вы надеетесь.
   - Неужели вам совсем не любопытно?
   - О, это так. Более чем; мне любопытно, как я выпутаюсь из этой передряги, из общения с вами и всего, что с этим связано. - Меггери улыбнулась, потому что не хотела никого обидеть своим заявлением, которое было не более чем простым изложением фактов. - Мне интересно, останусь ли я с этой командой или уйду в другую. Мне интересно, повернется ли ко мне когда-нибудь удача - интересно узнать, каково это - уплывать от вещницы, зная, что твоя жизнь только что изменилась к лучшему. Любопытно узнать, какие еще есть вещницы, которые мы еще не нашли, и что в них может быть. Вам достаточно этого любопытства?
   - Для большинства из нас, я не сомневаюсь.
   - Но не для вас. Не для Адраны. ... - Она замолчала, не упомянув фамилию "Несс", потому что, хотя рядом с их столиком и не было посторонних, само по себе имя могло быть очень хорошо произнесено услужливым ветерком.
   - Этого было достаточно, - призналась Адрана. - Пока Рэкамор не возбудил во мне любопытство. О, это было в какой-то зачаточной форме еще до него. В детстве мы часто посещали музей истории. С удивлением разглядывая эти огромные длинные таблицы, изображающие тринадцать Заселений, и огромные промежутки черного цвета между ними.
   - У нас никогда не было исторического музея.
   - Я думала, что такие места есть в большинстве миров.
   - Наверное, вы имеете в виду, в большинстве приятных миров. Но я тоже видела эти фотографии и изучала свои Заселения. - Меггери кормила одного из воробьев. - На самом деле, вопреки распространенному мнению, мы должны что-то знать, чтобы работать с ионами.
   - Я в этом не сомневаюсь. Вы когда-нибудь задумывались, почему существуют такие периоды темноты? Или задавались вопросом, будут ли Заселения после нашего?
   - Если это Заселение продлится еще немного - достаточно долго, чтобы я смогла умереть, - почему я должна из-за него терять сон? Эти шрамы проходят через все мое тело, так что не надо беспокоиться ни о каких детях. И, конечно, Заселения продолжатся и после нас. В нас нет ничего такого особенного, что говорило бы о том, что мы должны быть последними.
   - Интервалы увеличиваются, - сказала Адрана тихим, сосредоточенным голосом. - Рэкамор знал об этом. Он знал, что, какое бы событие ни послужило причиной каждого Заселения, оно, должно быть, происходит все реже. Так что вполне возможно, что однажды какое-то Заселение закончится, и после него никогда ничего не будет. Однако, есть кое-что более глубокое. Боза, - она замолчала, понизив голос, - нашла какое-то старое исследование, которое указывает на нечто очень необычное. Все известные Заселения разделены промежутками времени, которые точно кратны двадцати двум тысячам лет. Или настолько точно, насколько это вообще возможно определить, учитывая, насколько туманными обычно бывают начало и конец Заселений. Но закономерность - это не иллюзия. В Заселениях есть нарушенная закономерность. Как будто их должно быть гораздо больше, разнесенных ровно на двадцать две тысячи лет, но по какой-то причине большинство из этих гипотетических Заселений так и не приживаются. Это похоже на то, как если бы садовник посадил длинную вереницу цветов, каждый на определенном расстоянии друг от друга, но только один из тридцати трех из них когда-либо расцвел. Эти цветы - история, которую мы знаем, - тринадцать Заселений. Но есть четыреста сорок возможных Заселений, которых никогда не было.
   Меггери выглядела озадаченной. Она взболтала остатки кофе в чашке. - Вас волнуют вещи, которых не было?
   - В этих теневых Заселениях есть какая-то загадка, Меггери. Если мы хотим понять, почему известные Заселения становятся все более редкими - удаленными друг от друга с увеличивающимися интервалами, - тогда мы должны понять механизм, лежащий в основе всех Заселений, включая те, которые остались в тени.
   Меггери легонько подтолкнула коробку. - И вы думаете... что он... даст вам ответ?
   - Возможно, у него есть ответы не на все вопросы. Возможно, ни у кого их нет. Я думаю, что один вопрос может касаться отсутствующих Заселений, а другой - окончания тех тринадцати, о которых мы знаем, и на них можно ответить в разной степени. Возможно, нет ответов, которые объяснили бы все к нашему удовлетворению. Но я склонна думать, что он знает больше, чем все мы, и это только начало.
   Меггери огляделась вокруг, и ее взгляд стал рассеянным. Она окинула взглядом чайный домик, парк, город, мир веретен, другие миры и всю безумную славу Сообщества.
   - Вы ведь хотите, чтобы это Заселение прекратилось, не так ли?
   - То, что мы имеем, несовершенно, Меггери. Наша маленькая цивилизация местами убога, а местами несправедлива. В значительной степени она построена на жадности и неравенстве. Но она не так уж безнадежна, и, что не менее важно, это все, что у нас есть. В ней есть и прекрасные стороны. Есть прекрасные миры, больше, чем вы или я когда-либо увидим в своей жизни. Есть прекрасные города и сказочные руины. Если нам хочется приключений, есть вещницы. Если нет, то есть чайные домики и пирожные, и я бы не стала ставить одно выше другого. Я хочу, чтобы в моей жизни было и то, и другое: приключения и комфорт. Я хотела бы знать таких людей, как Ласлинг, которые видели и совершали ужасные и мужественные поступки, а потом смеялись над ними. Такие мужчины, как Рэкамор, и такие женщины, как вы, инженер ионов на корабле, заслуживают гораздо большей удачи, чем та, которую они видели. Но мне также хотелось бы знать таких людей, как мой отец, который ошибался в проявлении своей доброты, но, тем не менее, был добр. И моя мама, у которой никогда не было желания увидеть больше одного мира, но она любила музыку, танцы и холодные вечера, когда так приятно задернуть шторы и оказаться в тепле.
   - Вы хотите слишком многого.
   - Хочу и не извиняюсь за это. Однако, в принципе, я хочу сделать все, что в моих силах, чтобы не дать этому Заселению закончиться. И мне все равно, через десять лет оно закончится или через тысячу: мысль об этом ранит меня так же сильно.
   - Другие, должно быть, думали так же.
   Адрана кивнула с грустью и смирением, потому что от нее не ускользнуло то же самое наблюдение. - Не только в этом Заселении, но и в предыдущих. Должно быть, всегда были люди, которые понимали, что ничто не вечно. Они тоже должны были что-то предпринимать. И все же, как свидетельствуют записи, все, что они пытались сделать, оказалось недостаточным.
   - Тогда лучше молитесь, - сказала Меггери, - чтобы то, что они предприняли, не стало причиной их гибели.
  

24

  
   У Фуры оставалось около тридцати минут до прибытия ракетных катеров. Они быстро пересекали пространство, форсируя реактивные двигатели и не предпринимая никаких усилий, чтобы замаскировать свое приближение.
   Она сделала с пушками все, что могла, и, кроме того, Тиндуф и Паладин выжали максимум из парусов. Ветер дул в их сторону, а "Мстительница", прихрамывая, несомненно продвигалась вперед, все еще находясь под каким-то жалким подобием управления. Фура подумывала о том, чтобы притвориться мертвой, позволить своему кораблю дрейфовать, как неживой громадине, и даже выпустить немного дыхали из шлюзов для пущего эффекта, но у нее было предчувствие, что эскадра ожидает именно такого маневра, и вряд ли ее удастся обмануть. Было бы лучше рассказать им свою версию правды, попытавшись убежать, и, как мошенник, обманывающий доверие, использовать это единственное проявление искренности, чтобы заставить их принять ложь другого рода.
   Из смотровой пришел Разер, и, пока Тиндуф обслуживал паруса и ионы, Фура с мальчиком перебегали от магазина к магазину, заряжая их снарядами. Если это была напрасная работа, так тому и быть. Но пока у нее был выбор, она предпочла бы, чтобы сгорело оружие, а не закончились боеприпасы.
   После этого до прибытия катеров оставалось менее пятнадцати минут. Если бы Разер все еще находился в смотровой, он прекрасно разглядел бы их, когда они развернулись хвостами, чтобы начать торможение. Но необходимость в визуальном наблюдении отпадала. Катера и корабли, с которых они прибыли, все еще использовали свои локаторы, и это означало, что Паладин никак не сомневался в их местоположении и скорости.
   - Держите дула отведенными до последнего момента, - предупредила его Фура. - Я хочу, чтобы они поверили, что наши пушки перегорели, а они согласятся с этим только в том случае, если мы не покажем никаких признаков прицеливания и слежения. Мы сделаем один хороший выстрел из кормового орудия, и его нужно нацелить как можно лучше, учитывая, что у нас с Разером не будет времени перезарядить оружие. Выберите цель, с которой, по вашему мнению, у вас больше шансов, и оставьте батареи для остальных. У этих ракетных катеров будет отклоняющая броня, но она сможет выдержать не так уж много.
   - Не думаю, что было бы целесообразно предпринимать какие-либо действия, пока они не окажутся в пределах шести лиг от нас.
   - Две лиги - это минимальное безопасное расстояние для нас самих. Я хочу, чтобы они почувствовали, что с нашей стороны было бы безумием не расстрелять их к тому времени, если бы у нас не было средств. Думаю, вполне вероятно, что вы добьетесь желаемого эффекта.
  
   Пока было время, она зашла в каюту милосердия, где Эддралдер и его дочь все еще ухаживали за Серт. В комнате пахло сильнодействующими мазями, и они забинтовали ей руки и почти всю верхнюю часть лица, от носа до лба.
   - Капитан? - спросила Серт, склонив голову набок, когда почувствовала присутствие Фуры. - Мы ведь еще не закончили, не так ли? Только я не слышала ни единого выстрела с тех пор, как вы привели меня сюда. Могу ли я чем-нибудь помочь? Доктор Эддралдер говорит, что пар подействовал на меня не так сильно, как казалось, и со мной все будет в порядке, если я подержу глаза перевязанными день или два. Думаю, я все еще могу зарядить магазин, даже если у меня это получится не так быстро.
   - Ей нужен уход и отдых, и только тогда она сможет медленно восстанавливаться, останутся шрамы и возможна небольшая потеря зрения на одном глазу.
   Серт с готовностью кивнула забинтованной головой. - Как он и сказал, все в порядке. Мы взорвали еще несколько их симпатичных маленьких кораблей, кэп?
   Фура обратилась ко всем троим. - Катера уже в пути, и я ожидаю, что на них будут полностью вооруженные абордажные отряды. В частности, они будут искать сестер Несс, и, к сожалению... - она согнула руку, - им... будет немного сложно ошибиться. Они возьмут меня живой, если смогут, но у них не будет особого стимула оказывать остальным такую же любезность.
   - Каким образом вы предлагаете нам сражаться? - спросила Меррикс.
   - Я предлагаю вам отправиться на катере. На всякий случай наденьте скафандры. Я выступлю как принимающая сторона с разъяснением, что остаюсь на корабле и сдамся в обмен на ваш беспрепятственный проезд до Тревенза-Рич.
   Эддралдер покачал головой. - Об этом не может быть и речи. Никто из нас не знает, как управлять катером.
   - Однако Серт имеет представление об управлении, и она сможет доставить вас в безопасное место, если вы будете работать сообща. Отведите ее на катер, а я займусь радиоречью. Вы можете оказаться за сотню лиг отсюда, прежде чем я открою по ним огонь.
   - Значит, оружие не сгорело! - восхитилась Серт.
   - Подогретое, - сказала Фура, улыбаясь в бинты Серт. - Но не прожаренное. Думаю, я устранила течь настолько, что мы сможем выпустить еще несколько снарядов. Но я хочу, чтобы вы убрались подальше, прежде чем это произойдет. Они не станут вас беспокоить, если узнают, что я все еще на корабле и предоставляю им все необходимые доказательства.
   - Как мы будем стыковаться? - спросил Эддралдер. - Я понимаю, что покинуть "Мстительницу" может оказаться не так уж сложно, если Серт скажет нам, как управлять, но совершить посадку в другом мире...
   - Главное в выживании, - сказала Фура, - заключается в том, что не стоит думать больше, чем на один-два шага вперед. Вы беспокоитесь о стыковке, когда вам нужно беспокоиться о том, что вас не порежут на куски люди из эскадры.
   - Мы не полетим, - твердо заявила Меррикс.
   Эддралдер посмотрел на свою дочь. - Мы решили, а ты?
   - Я не боюсь риска на этом катере, не после того, что мы уже пережили, но не покину этот корабль, как будто я просто еще одна пассажирка. Я - часть этой команды и провела достаточно времени, стирая штаны или дрожа от холода в смотровой, чтобы доказать это. Я не собираюсь срываться с места и убегать.
   - Это не просто сорваться с места и убежать, - сказал Фура. - Речь идет о том, чтобы сохранить как можно больше людей из моей команды, чтобы мы могли сражаться в другой раз.
   - Другого дня не будет, если мы оставим вас здесь, - сказала Меррикс. - И я не покину каюту милосердия. Это место исцеления, а не борьбы. Мне все равно, какие ужасы придумывала Боза Сеннен: мы превратили это в нечто большее, и я горжусь этим. И если эти люди из эскадры не будут уважать нас за то, какие мы есть, то в любом случае, жить не стоит.
   - Вразумите ее, - сказала Фура, умоляя Эддралдера.
   - В нем нет необходимости, - сказал он, вздыхая. - У нее достаточно здравого смысла, который ей нужен. Ее мать проделала слишком большую работу, чтобы привить ей это.
   - Это не только мать, - сказала Меррикс. - Ты когда-нибудь отказывался помогать людям в Колесе Стриззарди?
   - Только один раз.
   - Чтобы спасти меня. Когда у тебя не было выбора, и когда остаться означало обречь нас обоих. Только тогда. Кроме этого, ты никогда не покидал свой пост, пока кто-то нуждался в твоей помощи. И лечения этих людей в лазарете для тебя было недостаточно. Ты выходил в город и раздавал лекарства, несмотря на то, что Глиммери ненавидел тебя за это.
   - У нас сейчас нет пациентов, за исключением Серт.
   - Для Серт на борту этого катера не более безопасно, чем здесь. И ты забываешь: у нас есть еще одна пациентка, о которой нужно позаботиться, даже если мы не знаем, что с ней случилось.
   - Вы хотите, чтобы я приказала ей уйти? - спросила Фура, обращаясь к Эддралдеру.
   - Ради своей дочери я мог бы это сделать.
   - А ради себя?
   - Думаю, она права. Мы кое-чего добились. Если в нашем Сообществе еще есть порядочность, то мы стоим на своем. Кроме того, Серт остается на нашем попечении. Я не выписал ее, да и не был к этому готов.
   Серт приложила руку к своим бинтам.
   - Я не стою такой суеты, поверьте мне.
   - Они попытаются захватить этот корабль, - сказала Фура. - Попытаются захватить меня. Я не собираюсь сдавать им ни то, ни другое. У них будут неприятности. Я бы справилась с этим сама, если бы пришлось, и какая-то часть меня хочет, чтобы вы все были на этом катере, тогда, по крайней мере, ваши смерти не были бы на моей совести, а некоторые из вас, возможно, даже замолвили бы за меня словечко, когда меня начнут заставлять стать той, кем я не была. Но есть и другая сторона... - она наморщила лоб... - не из тех, кто думает о нас как о семье...
   - Хорошо, - сказала Серт. - Если бы ты это сделала, тебе, возможно, понадобился бы пакет для рвоты.
   - Потому что мы команда, и неплохая. В семье полный бардак. Нельзя выбрать свою семью. Но можно выбрать, с кем работать и кому доверить прикрывать спину в вещнице или в бою. И хотя нам жаль, что до этого дошло, и что, скорее всего, никто из нас не доживет до завтрашнего дня, мне не жаль, что вы все со мной. - Она перевела взгляд на дочь доктора. - Меррикс: спасибо. А теперь, если вы не возражаете, я посмотрю, что могу сделать с этими катерами.
   - Чем я могу помочь? - спросила Серт.
   - Магазины заряжены, и я не уверена, что ты сможешь держать в руках арбалет. Но, полагаю, кое-что можешь. Я не решаюсь включать систему охлаждения до тех пор, пока она нам не понадобится, потому что не думаю, что она продержится долго.
   - Я могу это сделать.
   - Хорошо - с разрешения доктора, я покажу тебе вентильное колесо.
   - Я не нуждаюсь в его советах, - сказала Серт, - и мне определенно не нужно, чтобы ты вела меня за руку отсюда до оружейной. Просто скажи мне, когда нужно, чтобы этот вентиль открылся.
  
   - Я встретился с нашим приятелем Куэллом, - сказал Рэкамор, присоединившись к ним под зонтом после того, как его не было около часа. - В общем, я говорю "встретился". Раз или два я наблюдал, как он входит и выходит из своего заведения, затем спустился вниз и оправдал свое присутствие небольшим количеством вполне сносно приготовленного напитка. Я был не один, и все это время другие посетители приходили и уходили, так что я... - Он замолчал, оглядываясь через плечо. - Эта статуя следит за мной?
   - Не похоже, что это статуя, - сказала Адрана. - Я присмотрелась к ним повнимательнее и думаю, что это старые роботы. Я помню сад, похожий на этот, в Мазариле. Я совсем забыла о нем до сегодняшнего дня. Мы часто посещали то место, когда озеро было закрыто для катания на лодках, но мне оно никогда по-настоящему не нравилось.
   - Зачем им понадобилось устраивать парк для старых роботов? - спросила Меггери.
   - Это лучше, чем заставлять их бродить по городу и попадать в неприятности. Иногда, когда роботы становятся очень старыми и запутываются, семьи выбрасывают их на улицу, вместо того чтобы платить за их утилизацию. По крайней мере, здесь они могут рассказывать истории детям и мирно угасать.
   - Эта статуя определенно все еще движется, - сказал Рэкамор. Статуя представляла собой медленно передвигающееся, окутанное лозой привидение прямоугольной формы с грубыми краями, похожее на первый шаг скульптора в создании каменной глыбы.
   - Полагаю, он, должно быть, совсем недавно появился в парке, - ответила Адрана, наблюдая за каменным роботом сквозь опущенные очки. - Те, что пробыли здесь долгое время, должно быть, в конечном итоге застыли на месте.
   - Ваш Паладин заслуживал бы лучшего, чем это.
   - Он заслужил. Как и любой робот двенадцатого Заселения, особенно тот, кто помнит последние дожди Сестрамора. Паладин был верным другом нашего вида. Но мы даже не знаем, что Паладин или какая-либо часть нашего корабля все еще существует.
   Он выглядел раскаявшимся.
   - Я не хотел напоминать вам.
   - Не проходит и секунды, чтобы я не думала о ней. - Она кивнула в сторону другого столика. - Не осмеливаюсь заглянуть в газету, которую читает этот человек, на случай, если в его выпуске появится какой-нибудь запоздалый отчет, который я предпочла бы не видеть. И в то же время я должна знать. Незнание неприемлемо.
   - Когда мы выполним свои обязательства перед нашим гостем, то сможем вернуться на место боя.
   - Я хочу этого всем сердцем. Просто запустить один снаряд в один из этих кораблей... но вы не хуже меня знаете, что это было бы самоубийством. Если корабли эскадры уже разбили на куски наше бывшее судно, у "Веселой кобылы" не будет никакой надежды. Кроме того, мы не выполнили свое обязательство. И пока вы не расскажете нам, что произошло, я не буду уверена в наших перспективах на успех.
   Рэкамор просиял, наклоняясь к ней. - Думаю, у нас отличные перспективы. Все указывает на то, что Куэлл - тот человек, которого мы ищем, и что он будет восприимчив к бедственному положению нашего гостя. Он сочувствует его собратьям и...
   - Вы уже говорили с ним? - удивленно спросила Адрана. - Идея была не в этом, Бриска. Вы должны были прощупать его, а не заводить дружбу.
   - Трудно понять человека только по внешности, дорогой капитан. Пока я заказывал тот сносно приготовленный напиток, о котором упоминал... - Он повернулся на стуле и сделал жест, прогоняющий робота-каменщика, который медленно, хрустя, шагал по гравию. - Убирайтесь, дорогой друг! У вас были тысячи лет дружеских отношений - теперь примите свою судьбу!
   - Отнеситесь к нему по-доброму, - сказала Адрана, думая о том, сколько зла она причинила Паладину. - И будьте добры ко мне, раз уж взялись за это дело, объясните, почему вы раскрыли наше прикрытие при первой же возможности.
   - Будьте уверены, то, что произошло между нами, было всего лишь поверхностной болтовней, состоявшейся между заказом и подачей упомянутого напитка...
   - И что вы сказали ему в ходе этой светской беседы?
   - Я сказал, что здесь недавно и ищу друга, который, как мне показалось, мог быть завсегдатаем бара Куэлла. - Он сделал взволнованный, пренебрежительный жест. - Все это было придумано, включая фамилию. Куэлл ничего не знал о моем иллюзорном друге, но был достаточно любезен, чтобы порекомендовать одно или два других заведения, которые я мог бы посетить.
   - И это считается доказательством его надежности?
   - Ваш вопрос явно предвзятый. - Он бросил на нее укоризненный взгляд. - Позвольте мне продолжить. Затем я как можно мягче упомянул инопланетян. Когда расплачивался за выпивку...
   - За упомянутый напиток, - вставила Меггери.
   Рэкамор коротко кивнул. - Да. Я дал ему квойн и заметил, что если бы эти грязные инопланетяне и дальше собирались совать нос в наши дела, нам всем скоро пришлось бы пить воду из-под крана. Он внезапно принял оборонительный вид. Это был гамбит, верный удар.
   - Как он отреагировал? - спросила Адрана.
   - Он не сделал мне выговор за то, что я высказал свое мнение, но по его поведению было достаточно ясно, что я задел его за живое, и задел неприятно. Его манеры стали резкими. Он передал мне сдачу - то немногое, что там было, - и отвернулся, не сказав больше ни слова. Я обидел его своей критикой в адрес инопланетян.
   - Вы бы кого угодно обидели, - сказала Меггери.
   - Тем не менее, это подтверждает нашу гипотезу о том, что этот человек с симпатией относится к инопланетянам. Возможно, его не волнует их институциональное влияние на наши дела, но он не испытывает неприязни к таким, как они, в индивидуальном плане.
   - Нам нужно больше уверенности, чем это, - сказала Адрана.
   - Это Куэлл, как вы его описали. - Рэкамор указал на свое лицо. - Глаза, похожие на дымоходы, выступающие вперед. Очень грубая работа, но я не сомневаюсь, что она была подлинной.
   - Вы выкололи свой собственный глаз, чтобы подражать другому человеку, - отметила Адрана.
   - Но я бы дважды подумал, прежде чем заходить так далеко, чтобы выглядеть как Куэлл. Кто бы согласился на такую работу, если только он уже не слепой?
   - Итак, - сказала Меггери. - Он подходит под описание, у него бар, и он разозлился, когда вы без причины высказались против пришельцев. Этого достаточно, чтобы мы доверили ему коробку со щелкунчиком?
   - Так и должно быть, - сказал Рэкамор. - Но это не значит, что мы торопимся с выводами без должной осторожности. С вашего позволения, предлагаю следующее. Мы переместимся поближе к бару. Я сделаю прямое предложение Куэллу, чтобы быстро установить условия его сотрудничества. Если не возникнет никаких осложнений, щелкунчика можно будет сразу вынуть.
   - Что, если возле бара есть наблюдатели или недоумки, которые ждут, когда мы попытаемся связаться с Куэллом? - спросила Адрана.
   - Я не увидел ничего, что могло бы меня насторожить, и поднимал глаза, чтобы осмотреть закоулки и крыши. Помните, что у врагов щелкунчика нет причин предполагать, что он уже не на борту "Мстительницы". Они нас не ждут.
   Адрана кивнула. У нее были опасения, очень серьезные, но ни одного встречного предложения. Эта часть ее сделки со щелкунчиком всегда предполагала определенный шаг навстречу, и тот факт, что момент почти настал, не означал, что она придумала какой-либо лучший способ завершить сделку.
   - Обычно, когда совершаешь обмен, то получаешь что-то взамен. Все, что у нас есть, - это несколько туманных обещаний относительно информации.
   Рэкамор потянулся за коробкой со щелкунчиком и вытащил ее из-под стола. - Подумайте об этом, дорогой капитан. Его враги хотят его смерти по какой-то причине. Если бы информация, которой он располагает, не была ценной или опасной, они бы вообще не послали за ним этих недоумков. И если он доставляет им столько хлопот, то для нас он стоит по меньшей мере столько же, а может быть, и гораздо больше.
   - А что, если он не захочет говорить?
   - О, он будет говорить. Он выболтает все. Я в этом абсолютно уверен.
  
   К тому времени, когда Серт позвонила, чтобы сказать, что она на месте и ждет приказа, Фура была в своей каюте, сидела за столом, и красная полусфера Паладина освещала ее бумаги и дневники. У нее не было доступа к локатору, но сейчас от него было мало толку, и все, что требовалось для стрельбы из пушек, лучше было поручить роботу.
   На ней уже была надета большая часть ее вакуумного скафандра, рукав которого был модифицирован, чтобы не сковывать металлическую руку, что сэкономило бы много слов, если бы ей понадобилось представиться, а ее шлем лежал на столе между парой пресс-папье, и пустая лицевая панель робота смотрела на нее с мрачной непроницаемостью.
   - Катера на расстоянии двенадцати лиг, - доложил Паладин.
   - Как договорились, мы не будем открывать огонь. Когда будете готовы, Серт запустит систему охлаждения. Она может продержаться секунду или час, но я бы не хотела испытывать судьбу, которая и так уже рушится.
   Прибыли Тиндуф и Разер. Они надели большую часть своих скафандров, за исключением шлемов и ранцев жизнеобеспечения, которые затрудняли бы им быстрое передвижение внутри корабля. Каждый держал в руках по два-три арбалета, только что взятых со склада, на их смазанных частях еще оставались опилки.
   Тиндуф положил одно из этих старинных орудий на стол, вместе с мешочком с несколькими дюжинами заточенных болтов. Фура провела рукой по рукояти, оценивая предмет со смешанными чувствами. В трюмах "Мстительницы" были бластеры и энергетические пистолеты, способные испепелить человека с двадцати шагов, не говоря уже о призрачном оружии, способном творить еще более странные и отвратительные вещи. Но сложность отпора абордажникам с помощью такой эзотерики заключалась в том, что они с одинаковой эффективностью могли развалить ее корабль на крупные обломки. Арбалеты были примитивным, но эффективным средством, отвечающим требованиям ситуации: достаточно мощные, чтобы проникать в мягкие части скафандра, такие как перчатки, соединительные элементы, дыхательные мехи и шланги, но не настолько, чтобы пробить отверстия в корпусе и пройти в открытый космос. Тем не менее, и их нужно использовать с осторожностью. Шальной болт может разбить стекло иллюминатора или даже пробить слабый участок обшивки.
   И все же, - подумала Фура, когда ее пальцы сомкнулись на арбалете и она заново ощутила его тяжесть, - этого было достаточно для Бозы Сеннен.
   - Отнеси еще три в каюту милосердия, - сказала она Разеру. - Проинструктируй Эддралдера, что они могут использовать их или не использовать, и выбор за ними, а не за мной. Также попроси их позаботиться о том, чтобы у них была наготове переносная аптечка, похожая на ту, что мы берем с собой в вещницы, и убедись, что она хорошо укомплектована. После этого отправляйся в оружейную. Думаю, Серт будет благодарна за компанию.
   - Тиндуф: займись парусами и ионами, пока не решишь, что можешь быть более полезен в другом месте. Удачи вам обоим.
   Тиндуф коснулся своего лба.
   - Желаю удачи всем нам, - сказал он.
   - Катера на расстоянии шести лиг и приближаются, - доложил Паладин. - Сейчас они почти непрерывно облучают нас локаторами.
   - Идите на свои посты, - сказала Фура, отпуская Разера и Тиндуфа.
   Она была одна, и, если бы не ее нервы и редкие восклицания Паладина, это мог быть любой спокойный момент с тех пор, как она завладела этим кораблем. Интерком ничего не нашептывал ей; не было слышно невнятного бреда о рыбках, мелководье и габбинсах. Обстановка каюты была точно такой же, какой она была неделю или месяц назад, несмотря на то, что ее ожидало. Ее книги - в основном те, что она унаследовала от Бозы Сеннен, - по-прежнему стояли рядами на полках с цепочками, их темно-бордовые, зеленые, темно-синие и черные корешки поблескивали в ответ на золотые и серебряные тиснения их названий. Она могла бы взять одну из этих книг, открыть ее на какой-нибудь главе, погрузиться в нее с головой - возможно, какую-нибудь сомнительную, легковерную историю восьмого или девятого Заселения, и ничто не показалось бы неправильным, по крайней мере, на несколько минут.
   - Четыре лиги и резкое торможение.
   Фура открыла свой основной журнал, обмакнула перо в герметичную чернильницу и начала делать запись в журнале. Это было похоже на то, что подобает капитану. Нужно было что-то сделать, и это на мгновение показалось ей важным.
   - Расстояние - три с половиной лиги. Дульные вспышки!
   Она ожидала чего-то подобного и лишь слегка вздрогнула. Эти катера должны были быть вооружены, и теперь было бы странно, если бы они не выпустили несколько предупредительных снарядов, когда были достаточно близко для точного наведения. Она сохраняла самообладание, продолжая записывать дату и время, когда прозвучали выстрелы.
   Корабль тряхнуло, и ее рука размазала чернила, но снаряды не задели герметичную часть корпуса. Нельзя сказать, что удары были беззвучными или не имели очевидных последствий. Они не пробивали броню - держались на приличном расстоянии от жилых отсеков, - но перебили близлежащий такелаж, паруса, даже лебедки и рычаги механизмов управления парусами.
   Огни Паладина вспыхнули с небывалой интенсивностью.
   - Они... наносят нам огромный ущерб, мисс Арафура.
   - Это не больше и не меньше, чем ожидалось, Паладин. Они подрезают нам крылья, как вы подрезали бы надоедливому насекомому. Они уже достаточно близко, чтобы без труда заметить наши паруса, даже те, что из улавливающей ткани, и выстрелить в них на досуге. Вы чувствуете это?
   - Если можно сказать, что робот вообще что-то чувствует, то... да. Я не безразличен к ущербу.
   Она подумала о проводах, которые соединяли его с кораблем, электрическом ответвлении нервной системы, позволяющем ему управлять сухожилиями и мышцами корабля, а также видеть через камеры и регистрировать силы, действующие на паруса и обшивку.
   - Надеюсь, это не слишком неприятно для вас.
   - Я видел последние дожди в Сестраморе, мисс Арафура. После этого, если позволите мне быть таким смелым, уже почти ничего не имело значения. - Его огни сверкали. - Но я не скажу, что мне особенно нравится этот опыт, поскольку любое удовольствие находится в пределах моего ограниченного репертуара внутренних состояний ума.
   - Держитесь крепче, Паладин. Теперь это ненадолго. У вас еще хватает глаз, чтобы держать оружие в руках?
   - У меня достаточно глаз. Три лиги, и приближаются.
   Она нажала на кнопку внутренней связи. - Серт: будь готова. В любой момент.
   Снаряд с лязгом ударился о корпус. Возможно, это был случайный выстрел, возможно, какая-то провокация, чтобы заставить ее выпустить когти, но она не стала бы мстить, не стала бы, несмотря на всю свою волю, пока они не подошли достаточно близко, чтобы убедиться, что она действительно беспомощна.
   - Две с половиной лиги.
   - Держитесь крепче. Серт, открой вентиль охлаждения, медленно, как только можешь.
   - Сейчас открываю, капитан, и мистер Разер здесь, чтобы посмотреть на приборы.
   - Две лиги с четвертью.
   - Свободна ли у нас линия выстрела с кормового орудия?
   - Подтверждаю.
   - Выберите лучшую цель, Паладин.
   - Давление в трубопроводе охлаждения составляет половину стандартного, капитан.
   - Сделай побольше, Серт, не останавливайся.
   - Первый катер пересек порог в две лиги; второй и третий отстают на одну десятую лиги.
   - Подождите, пока все они не будут за чертой.
   - Давление в трубопроводе три четверти и держится.
   - С вашего разрешения, я сейчас начну заряжать соленоиды в батареях правого и левого бортов.
   - Действуйте, Паладин.
   - Соленоиды нагреваются и поддерживают ток. Все катера теперь находятся в пределах двух лиг и прорываются к нашим шлюзам с флангов.
   - Давление в трубопроводах нормальное, они держатся.
   - На ваше усмотрение, Паладин.
   Он подождал секунду, раздался одиночный приглушенный стук, а затем корабль тряхнуло в продольном направлении. Это сработало установленное на корме погонное орудие, выпустив единственный снаряд под прямым углом к нормальному направлению бортовых батарей. Мгновение спустя, поскольку снаряду почти не требовалось время, чтобы завершить свой полет, окна каюты озарились белой вспышкой.
   Она бы попросила Паладина доложить об эффективности этого единственного выстрела, но сейчас ему требовалась вся его концентрация, и лишь мгновение отделило вспышку от активации маг-пушек. Это звучало как битва между командами обезумевших от крови барабанщиков. Он стрелял так сильно и быстро, как только позволяли магазины, потому что у "Мстительницы" был только один шанс застать противника врасплох, а непрерывный огонь мог продлиться не более нескольких секунд.
   - Держимся, капитан! - сказала Серт, почти крича из-за грохота выстрелов.
   - Мы очень красиво вскрыли один из их катеров, - сообщил Тиндуф. - Повсюду тела и ошметки, и мистер Паладин готовит из них отличное рагу!
   Паладин сосредоточился бы на этой единственной цели, завершая грязную работу, которую он начал с помощью снаряда с высокой проникающей способностью, но он не стал бы пренебрегать двумя другими катерами. Было чертовски досадно, что кормовая пушка была такой медлительной при перезарядке, но это была цена, заплаченная за тончайшее устройство ее деталей, которое помогало примерно в десять раз увеличить обычную начальную скорость снаряда. Не обращайте внимания; оно выполнило свой долг, и теперь основная тяжесть легла на ряды обычных маг-пушек. Судя по шуму, доносившемуся до ее ушей, Фуре показалось, что они ведут себя вполне сносно.
   - Первый катер и его пассажиры полностью уничтожены, - сказал Паладин. - У второго есть повреждения на бортах и рулевых двигателях. Третий проявляет настойчивость и пускает в ход свои собственные маг-пушки.
   - Поддерживайте огонь.
   - Поддерживаю огонь.
   Поскольку теперь катера боролись за собственное выживание, не было ничего удивительного в том, что они начали стрелять прямо по "Мстительнице". Из последовательности выстрелов было ясно, что они пытались вывести из строя ее батареи в качестве первой меры, поскольку удары снарядов отдавались по всей длине корпуса, как быстрое постукивание кошачьих когтей. Фура напряглась и потянулась к шлему. Эти снаряды обладали относительно низкой энергией, поскольку орудия на катерах были компактными, но удачный выстрел все равно мог пробить корпус или иллюминатор. Кроме того, она была уверена, что оставшиеся катера рассмотрят возможность вызова огня с основных кораблей, если будут уверены, что не попадутся им на пути.
   Она бы не позволила им, если бы это было в ее силах.
   - Заставьте их двигаться, Паладин, не позволяйте им использовать нас как щит.
   - Я сделаю все, что в моих силах. Я должен предупредить, что мы потеряли одно орудие на батарее правого борта и управление наведением двух орудий на батарее левого борта. С другой стороны, у второго катера утечка давления, и, похоже, проблемы со стабилизацией.
   Ее кулак скрипел, когда она сжимала и разжимала его, вспоминая, как недавно хрустел позвоночник крысы у нее под пальцами. - Ударьте по нему изо всех сил. Бейте, пока они не завизжат. Колется-колется. Они не проявили бы к нам ни капли милосердия, поэтому мы ничего не даем взамен.
   Пушки продолжали стрелять, но теперь в их барабанном бое слышался прерывистый, неровный ритм, и в глубине души Фура знала, что это только вопрос времени, когда она потеряет их все.
   - Серт? Как у нас дела?
   - Капитан, Разер говорит, что из труб начинает выходить пар, но я вынуждена поверить ему на слово.
   - Уверена, что он прав, и что вы больше ничего не сможете сделать для этих батарей. Я хочу, чтобы ты сейчас отправилась на катер и начала готовить его к отправке. Разер пойдет с тобой и будет читать любые шкалы и настройки, какие ты назовешь ему.
   - Мы не бросим тебя.
   - Я не прошу тебя, но хочу, чтобы катер был готов к отправке в любой момент. Тиндуф?
   - Я здесь, капитан.
   - Сходи к нашим друзьям в каюту милосердия и принеси им подарки, в том числе арбалеты. Убедись, что у них есть аптечка, которую я просила их приготовить.
   - И что с мистером Паладином, кэп? Если мы покинем корабль, не оставим ли мы мистера Паладина позади?
   - Я должна... я прослежу, чтобы о нем позаботились, Тиндуф.
   Так или иначе, - сказала она себе.
   Орудия выходили из строя одно за другим. Она подумала о разрывах в их ритме, как о брешах, открывающихся в крепостной стене, и каждая из них - слабое место, которое враг обязательно заметит и использует. Интервал между выстрелами также увеличивался, поскольку Паладин пытался выжать немного больше энергии из каждой пушки, несмотря на то, что система охлаждения становилась все менее эффективной. Соленоиды нагревались, направляющие начинали прогибаться, так что даже те выстрелы, которые все-таки получались, были не такими мощными и не такими меткими. То, что всего пару минут назад было почти непрерывным ревом, теперь превратилось скорее в тишину, чем в шум, их собственные орудия звучали лишь каждые несколько секунд, и вражеские корабли теперь сосредоточили свой огонь на тех немногих орудиях, которые все еще работали. Однажды очень тяжелый снаряд вылетел из одного из катеров и, кувыркаясь, попал прямо в "Мстительницу", ударившись в боковой иллюминатор камбуза и оставив на стекле молочно-белый след, похожий на катаракту шириной в спан. И все же оно устояло, потому что Боза сделала свои иллюминаторы из необычайно толстого и прочного материала.
   - Катера обходят нас с флангов и готовятся прорваться к боковым шлюзам, - сказал Паладин. - Через тридцать секунд они будут слишком близко, чтобы стрелять, даже если все оставшиеся орудия сохранятся.
   - Тогда не жалей ничего, Паладин, - жарь орудия, и черт с ней, с нашей собственной отдачей, если направляющие прогнутся. Но постарайся уложиться в следующие тридцать секунд.
   Размозжи им мозги.
   - Сейчас это займет меньше тридцати секунд. Что касается головы, я уже начал выполнять.
   Она услышала и почувствовала это: последний отчаянный залп. Выстрелы становились все сильнее, а промежутки между ними все короче. Она видела все это перед своим мысленным взором: одна великолепная канонада, орудия били, как бешеные, ржущие кавалерийские лошади, пока те не истекали кровью, или не спотыкались, или просто не умирали, а потом все было кончено. В последний момент одно из них действительно заклинило, его направляющие рельсы прогнулись как раз в тот момент, когда был выпущен снаряд, и толчка от этого было достаточно, чтобы сорвать всю маг-пушку с ее креплений, создать электрическую дугу, оборвать трубопроводы охлаждения и впустить вакуум в орудийный отсек правого борта. Однако к тому времени Серт, Тиндуф и Разер закрыли герметичные двери в оба оружейных отсека, и утечка была локализована.
   - И это все?
   - Боюсь, что все. Я потерял из виду катера, но, по данным локатора, более поврежденный из двух оставшихся сейчас удаляется от нас. Я думаю, мы нанесли ему довольно серьезный ущерб.
   - Хорошо. Где же тогда находится второй?
   - Примерно в двухстах спанах от бокового шлюза по правому борту и приближается.
   - Значит, они собираются войти этим путем.
   - Это не было бы необоснованным предположением.
   Фура нажала кнопку внутренней связи. - Тиндуф, меня слышно?
   - Я тебя очень хорошо слышу, капитан. Как раз возвращаюсь за медикаментами, о которых ты упомянула. Доктор Эддралдер и Меррикс были не в восторге от того, что я указывал им, что делать, но когда взорвалась оружейная, я думаю, это было все, в чем они нуждались. Мы теряем корабль, не так ли?
   - Нет, если я смогу помочь. - Она выпрямилась на кресле и провела рукой по нижней части позвоночника, где он начал затекать от напряжения.
   - Возможно, мы временно потеряем его. Ты что-нибудь сделал с Прозор со времени нашего последнего разговора?
   - Нет, - озадаченно ответил он. - И я очень подробно объяснил, что это не та проблема, которая должна тебя волновать, ты наш капитан и все такое, и приятельница Прозор, которой, я знаю, ты была.
   - Спасибо, Тиндуф. Ты уже прошел шлюз?
   - Только что прошел, кэп.
   - Я хочу, чтобы ты как можно быстрее перешел на нос, на случай, если мы потеряем еще отсеки. Паладин: та операция, которую мы проделали с левым шлюзом, чтобы начать наш поворот?
   - Вы, вероятно, имеете в виду избыточное давление в камере?
   Она кивнула на его шар. - У нас достаточно дыхали, чтобы сделать что-то похожее в шлюзе правого борта?
   - Наши резервные баки сейчас сильно истощены. Чтобы увеличить давление в шлюзе правого борта, нам нужно полностью выкачать их, а также все отсеки за оружейными.
   - В этой части корабля никого нет, не так ли? - Она сглотнула, взглянув на интерком. - Я имею в виду, никого, насколько нам известно... кому нужна дыхаль.
   - Сейчас нет, - ответил Паладин с легким беспокойством.
   - Тогда сделайте это. Увеличьте давление в шлюзе правого борта настолько, насколько это возможно. Я спускаюсь.
   - Куда, позвольте поинтересоваться?
   - В шлюз, Паладин. Я должна попрощаться и извиниться.
  

25

  
   Вход в бар "У Куэлла" был настолько невзрачным, что, если бы не предварительная разведка Рэкамора, Адрана прошла бы мимо него дюжину раз, так и не узнав, что там находится. Над входом не было никакой вывески или указания. Там была всего лишь слегка приоткрытая выцветшая красная дверь, спрятанная под выступающим навесом отдельного входа обшарпанного недорогого отеля в середине квартала. Это было похоже на дверь в судомойню, которую открывают только тогда, когда нужно вынести мусор на улицу, но после пяти минут наблюдения Адрана увидела, как входит и выходит дюжина посетителей.
   Они наблюдали за происходящим, сидя на высоких табуретах у окна в захудалом, но не совсем сомнительном кафе на другой стороне улицы. Адрана пила чай маленькими глотками, хотя жажды у нее не было, только тревожное желание опередить события своей жизни на час или два, с головокружительным облегчением размышляя о трудном деле, которое теперь осталось позади. Если бы за эти один-два часа она также получила хотя бы намек на обнадеживающие новости о Фуре, она была бы еще более благодарна.
   Но она не питала надежды, и страх перед тем, что могло произойти сейчас, сидел в ней сгустком тьмы, увеличивающимся с каждым часом.
   - Это он, - внезапно объявил Рэкамор, когда дверь полностью открылась и из-под навеса вынырнул очень высокий мужчина. Он постоял немного, повернувшись к ним лицом, и его двойные глаза-трубки, казалось, обвели взглядом окно и столик, за которым сидели трое вновь прибывших, но без какого-либо заметного интереса. У мужчины были жесткие черные волосы, припудренные спереди сединой, и он пожимал плечами, чтобы просунуть руки в рукава пиджака, который был ему маловат. В руке у него была складная шляпа-цилиндр, которую он полностью расправил, как только оторвался от дверного косяка, а затем аккуратно поправил на своих щетинках, чтобы ни одна из них не откинулась. Поля шляпы выступали далеко за пределы его глаз, отбрасывая на них тень.
   Он дождался просвета в потоке машин и перешел дорогу, двигаясь высокой, резкой походкой, как будто шли ножницы. У него были длинные и худые ноги, обтянутые узкими брюками. Адрана вздрогнула, вспомнив холодную камеру с люком в полу и существо, которое пыталось протиснуться сквозь нее снизу.
   - Почему он приходит и уходит?
   - По-моему, он питает слабость к собачьим боям, - тихо сказал Рэкамор. - Случайно или нет, но рядом с нами есть букмекерская. Он заходит туда раз или два в час, иногда с небольшими суммами денег. Он либо делает ставки, либо проявляет некоторый интерес к заведению. Если будет придерживаться схемы, которую я наблюдал ранее, то не заставит себя долго ждать.
   Адрана отказалась от чая. Она смотрела, как омнибусы, трамваи и частные транспортные средства снуют перед ними крест-накрест. Как мальчики и роботы подметают за лошадьми. Как обрывки газет летают от одного бордюра к другому, подгоняемые порывами ветра, которые то появлялись, то исчезали в зависимости от изменения освещенности, когда окна то затенялись, то исчезали из виду.
   Не прошло и пяти минут, а может быть, и трех, как Хэспер Куэлл появился снова, на этот раз повернувшись к ним спиной. Как только наступила пауза, он по-паучьи перебежал дорогу, снял шляпу, сложил ее и вернулся в дверной проем.
   Рэкамор был всего в нескольких шагах позади него. Куэлл остановился и обернулся - должно быть, Рэкамор окликнул его, - и между мужчинами произошел короткий и не совсем сердечный обмен репликами. Куэлл высунул голову из-под навеса и посмотрел вверх и вниз по улице. Затем он сделал быстрый приглашающий жест Рэкамору. Рэкамор вошел вместе с ним, и, хотя они были в тени, Адрана все же могла разглядеть обоих мужчин, которые о чем-то спорили на верхней площадке лестницы. Через минуту Куэлл снова перевел взгляд на другую сторону улицы, на этот раз совершенно определенно сосредоточив свое внимание на кафе, где за окном сидели Адрана и Меггери. Адрана бесстрастно смотрела на него в ответ. Она не собиралась связывать себя какими-либо обязательствами, пока Рэкамор не подаст ей знак, что сделка может быть продолжена.
   Оба мужчины кивнули. Куэлл похлопал себя по запястью, показывая, что нужно что-то делать со временем, и Рэкамор вышел обратно и перешел улицу. Куэлл исчез в сгущающемся мраке, спускаясь по лестнице в бар спиной к Адране.
   - Мы приступаем немедленно, - сказал Рэкамор, подойдя к их столику, стараясь говорить как можно спокойнее, в то время как машина для приготовления молока за их спинами громко вспенивалась и булькала. - Он очень хочет помочь нам, но также очень нервничает из-за врагов щелкунчика, которые, по его мнению, могут наблюдать за помещением, ожидая прибытия.
   - Он думает или знает? - спросила Меггери.
   - Недоумкам трудно заниматься своими делами в светлое время суток. Окна здесь закрывают примерно на восемь часов из каждых двадцати четырех, и мы находимся вблизи от начала этого восьмичасового периода. Сумерки в Тревенза-Рич наступают быстро. Как только это произойдет, любые недоумки смогут передвигаться практически безнаказанно.
   - Я не люблю, когда меня торопят, - сказала Адрана.
   - Я тоже, но ждать эти восемь часов может быть опасно само по себе, если начнут появляться недоумки. Куэлл уже ждет нас, и он знает о рисках лучше, чем мы. Мы не смеем медлить.
   Они уже заплатили за чай и вышли из кафе, Адрана и Меггери держали чемодан на весу. В уличном движении наступило затишье, и Рэкамор, обогнав их, нырнул в дверь, а затем настойчиво поманил за собой. Его взгляд то и дело скользил по верхним окнам и крышам зданий вокруг них.
   Адрана и Меггери перенесли чемодан через бордюр в тень на верхней площадке лестницы. Как только они оказались внутри, Рэкамор закрыл дверь и помог им спуститься по лестнице. Адрана по-прежнему старалась не трясти контейнер, хотя и знала, что содержимое больше не является секретом.
   Лестница без окон привела их в глубокий подвал с низким потолком, освещенный только видеоэкранами и несколькими жалкими лампочками нездорового вида. Адрана и Меггери, щурясь, вглядывались вдаль, заслоняя глаза от дыма. Помещение, перед которым они стояли, простиралось по меньшей мере на двести спанов, дальняя стена была едва видна в полумраке. Все было потерто и в пятнах. На потолке было много дыр и прожженных мест, а также отсутствовало несколько панелей, так что кое-где виднелась похожая на кишку масса электрических проводов и труб, которые тянулись вниз, в помещение. Стены были неприятного желтого цвета; ковер под ногами Адраны был еще более тусклым, того же оттенка. Вдоль одной из двух длинных стен тянулась узкая барная стойка с оцинкованной столешницей, но в данный момент она была закрыта перфорированной серой шторкой. По-видимому, единственным источником продуктов была пара люков гораздо меньшего размера в той же стене. Из люков доносился запах капусты. На противоположной стороне комнаты еще больше дверей и проемов вели в помещения, которые, как предположила Адрана, были офисами, кладовыми и небольшими питейными кабинками. Возможно, в дальней стене была дверь или арка, но из-за тумана невозможно было определить.
   Несмотря на то, что бар явно знавал лучшие времена - и давно, - он по-прежнему привлекал посетителей, и в зале было человек двадцать или около того. Некоторые сидели за столиками, поодиночке или небольшими группками, выпивая, а один или двое слонялись возле служебных люков. Откуда-то доносились звуки кухни и внезапный, взрывной звук спускаемой воды в очень шумном туалете. Где-то в помещении из динамиков лилась музыка: какая-то заунывная запись, которая все время повторяла одну и ту же фразу, и никому не было до этого дела.
   Куэлл ждал у подножия лестницы, его жесткая черная щетина касалась потолка. От сильного давления вся его шевелюра слегка приподнялась со лба, словно на шарнирах.
   - Мистер Куэлл? - спросила Адрана.
   - Действительно, к вашим услугам. Я очень рад, что вы смогли посетить наше скромное заведение.
   - Очень рада быть здесь, - ответила Адрана, водя подошвой по липкому ковру, пока он не поддался со слабым чавкающим звуком. - Скромны вы или нет, но, похоже, дела у вас идут... бойко.
   Мужчина с густыми бровями оторвался от своей одинокой карточной игры. Он оценивающе посмотрел на нее и вернулся к картам.
   - У нас есть постоянные клиенты, - сказал Куэлл. - Наша маленькая счастливая семья.
   У него было вытянутое лицо с впалой челюстью. С одной стороны его пересекал шрам. Его глаза представляли собой две черные металлические трубки, глубоко врезанные в лицо. Темные линзы поблескивали на концах трубок, отбрасывая искаженное отражение.
   - Как я понял из слов вашего коллеги, у вас было очень трудное и неприятное путешествие сюда?
   - Одно или два препятствия, мистер Куэлл, - сказал Рэкамор.
   - Зовите меня Хэспер - с этого момента мы все будем неразлучны, как кегли в клетке. Кстати, не будете ли вы так любезны представить своих подруг, мистер Рэкамор?
   Рэкамор заложил одну руку за спину, слегка поклонился, а другой весьма учтиво указал на двух своих спутниц.
   - Это капитан Уэрранвелл, а это мастер ионов Меггери, обе с солнечного парусника "Веселая кобыла", недавно прибыли.
   - Как я понимаю, из Пустоты. Мистер Рэкамор сказал, что вы попали в какую-то переделку, которая появилась на экранах?
   - В нас стреляли, - сказала Адрана.
   - И были ли жертвы?
   - Были, мистер Куэлл. Среди них мой собственный отец. - Она с трудом сглотнула. - Возмещение будет. Но пока достаточно того, что мы прибыли и у нас все еще есть корабль.
   - Мне жаль, что у вас были такие трудности. - Он покачал головой с житейским смирением. - Это тоже заставляет задуматься о том, что еще ждет миры. В такие времена, как сейчас, честный капитан должен иметь возможность выполнять свою работу, не опасаясь, что в него выстрелят.
   - Если бы это было так, мистер Куэлл.
   Он приподнял бровь над одним из своих круглых глаз. - Надеюсь, после всех этих хлопот вы будете готовы к тому, чтобы немного отдохнуть? Почему бы вам не перейти в боковую комнату, расслабиться и устроиться поудобнее.
   Адрана подумала, что чем ближе она будет к лестнице, тем счастливее будет чувствовать себя.
   - Я бы предпочла, чтобы мы поскорее завершили сделку, мистер Куэлл. Есть какие-нибудь причины не завершать ее немедленно?
   - Вовсе нет, если у вас не пересохло в горле.
   Адрана кивнула своим спутникам. - Пока у нас все в порядке.
   - Хотя немного уединения не помешало бы, не так ли? - Куэлл поднял одну руку, рукав его пиджака приподнялся, показывая, что конечность, соединяющая ее, была почти скелетной. Он сухо щелкнул пальцами и обратился ко всем присутствующим. - Окажите им уважение, дорогие друзья. В связи с чрезвычайными обстоятельствами мы сейчас закрываемся, но будьте уверены, вы все получите угощение за счет заведения, когда мы откроем наши двери завтра. Помните, друзья: держите свои носы чистыми, а карманы полными!
   Через минуту из главного зала и некоторых соседних кабинок начался организованный исход. Большинство выпивох просто встали и ушли, оставив свои бокалы недопитыми. Но не все ушли и, похоже, не торопились это делать. У тех выпивох, что остались, было что-то общее: настороженные взгляды исподлобья, которые подсказали Адране, что они были скорее сообщниками и силовиками, чем обычными посетителями. Они потягивали свои напитки, не сводя глаз с Куэлла, трех его новых гостей и громоздкого предмета у их ног.
   Последний из настоящих посетителей покинул зал. Один из сотрудников подошел к лестнице и закрыл за собой дверь на засов.
   Куэлл хлопнул в ладоши. - Ну что ж, давайте посмотрим, что нам принесла добрый капитан, не так ли? Базлер, будь добр, присмотри за нами. Я не ставлю под сомнение доброе имя наших гостей, но осторожность не помешает.
   Это был мужчина с густыми бровями, который играл в карты. Он тяжело вздохнул и встал. На нем был кожаный фартук с мешочками и связками, в которых хранилось множество ножей, секачей и кухонной утвари. Он подошел к гостям и достал из кармана прямоугольный смотровой камень. Он зажал его между пальцами толщиной с сосиску, поводил им вверх-вниз по коробке щелкунчика, а затем предложил Куэллу.
   - Пусто, босс.
   - Я очень надеюсь, что там не пусто, Базлер, иначе нас всех ждет неприятный вечер. Зак, должно быть, находится в поле эффектора. Это сработает с бомбами обезьян, но не так хорошо с самодельными бомбами или минами-ловушками.
   Базлер фыркнул. - Я не видел ничего подобного.
   - Мы бы не заложили в него бомбу и не стояли бы сейчас рядом с вами, - сказала Адрана.
   - Мы никогда не говорили, что вы это сделаете, кэп. Но это мог сделать кто-то другой. Вы ведь проходили таможню, не так ли? У них там все доведено до совершенства. Ловкость рук здесь ни при чем. Они могут поменять предмет багажа прямо у вас на глазах, а вы и не заметите этого.
   - Таможенники хотят вас убить? - спросил Рэкамор.
   - Здесь повсюду гнилые яблоки, мистер Рэк. - Куэлл спохватился и поспешно улыбнулся. - Я не имею в виду вас, мистер Рэкамор, извините за неформальность.
   - Я не обижаюсь, - осторожно ответил Рэкамор. - А гнилые яблоки? Я полагаю, вы имеете в виду нелегалов, которые не разделяют ваших симпатий к таким разоблачителям, как Тэйзакнэйкак?
   - Именно так, и я рад, что мы пришли к единому мнению.
   - Я больше не нужен? - спросил Базлер, засовывая смотровой камень обратно в сумку.
   - Да, возвращайся к своим картам, Баз, они будут скучать по тебе. - Куэлл погрозил пальцем одной из наблюдающих, стоявших в отдалении. - Гремли, иди сюда со своим набором фокусов. Капитан? Если вы будете так добры, могу я попросить вас открыть чемодан?
   Пока Базлер возвращался, к нему подошла Гремли - невысокая женщина с угрюмым лицом, волосами цвета сала и бледным, похожим на слизь шрамом, идущим от одной ноздри, - Адрана опустилась на колени перед чемоданом и расстегнула застежки, позволив крышке открыться. Он все еще выглядел пустым, но по массе чемодана было ясно, что внутренний контейнер все еще должен быть на месте.
   - Он с нами, - прокомментировала она. - Но на вашем месте я бы не рискнула засовывать руку в пустое пространство. - Адрана подняла свой металлический палец, словно демонстрируя драгоценности. - Он кусается.
   - Параметры гибернации и маскировки были установлены щелкунчиком, - сказал Рэкамор. - Как вы предлагаете прервать цикл?
   - Вот этим, шеф, - сказала Гремли, махнув черным прямоугольником в направлении, казалось бы, пустого ящика. Прямоугольник выглядел как самодельный предмет, его верхняя поверхность была усеяна кнопками управления, циферблатами и сигнальными огоньками. Из него торчал тонкий стержень с круглой антенной на конце. - Это позволяет подключиться к базовому модулю гаджета и заставить его думать, что он получает сигналы из своего собственного центра управления. Все, что ему нужно, - это уловить эти сигналы, и он сможет имитировать их сколько душе угодно. - Она подмигнула ему. - Это очень универсально.
   - Это умная технология, - сказал Рэкамор, и его голос звучал под впечатлением и слегка встревоженно, примерно в равной степени.
   - Имея дело с кнопками, - сказал Куэлл, - "умная" - это самое малое, что вам нужно. Умная - это ваша отправная точка. Продолжай, Грем!
   Гремли выровняла прямоугольное устройство. Разноцветные огоньки запульсировали в нарастающем ритме, а циферблат резко повернулся. Прямоугольник издал слабый циклический гул, и Гремли принялась щелкать переключателями и регулировать положение ручек большими пальцами.
   - А вот и он! - воскликнул Куэлл, потирая руки и сгибая колени, чтобы согнуться пониже. - А вот и он! О, Грем! Я с трудом сдерживаюсь! Как будто все мои дни рождения наступают одновременно!
   - Кто-то счастлив, - пробормотал Рэкамор.
   В поле зрения появилась гибернационная камера щелкунчика, которая то появлялась, то исчезала из поля зрения, пока не стабилизировалась и не осталась неподвижной.
   Гремли коснулась другого элемента управления. Камера выпустила струю попавших в нее газов, затем слегка приоткрылась.
   - Что теперь? - спросил Куэлл.
   - Мы должны извлечь его из внешнего футляра, - сказала Адрана. - Могу я быть вам полезна?
   - Если вас не затруднит. - Куэлл поднял палец, обращаясь к своим охранникам и сообщникам, как бы предупреждая их быть настороже и не вмешиваться, пока их не позовут. Адрана покопалась в нем, не обращая внимания на боль в пальце, и извлекла камеру гибернации из ее удобного отделения во внешнем ящике. Она немедленно открылась, обнажив скрюченную, наполовину эмбриональную форму щелкунчика. Все еще покрытый слизью, Тэйзакнэйкак зашевелился, открывая слипшиеся глаза. Он ощупал лицо передними конечностями. Судя по слабому приступу головной боли, Адрана предположила, что он уже начал составлять звуковую картину своего нового окружения. Она ожидала, что его пробуждение пройдет быстрее, чем в первый раз, поскольку он пробыл в боксе всего несколько дней.
   - Он был ранен в Малгрейсене, - сказала она. - Но мы сделали для него все, что могли, и, похоже, он быстро поправляется. Вы увидите, что он может говорить и чувствовать себя вполне нормально.
   - Вы очень хорошо поработали, кэп, - сказал Куэлл. - Очень хорошо, что вытащили его из мира-оболочки, очень хорошо, что обработали его раны, и еще лучше, что доставили его в Тревенза-Рич. Мы вам очень благодарны, не так ли, Грем?
   - Действительно, очень благодарны, - сказала она. - Конечно, нам нужно, чтобы он как следует проснулся, просто чтобы убедиться, что это действительно Зак. - Она бросила извиняющийся взгляд на Адрану. - Я не имею в виду преднамеренное двуличие с вашей стороны, кэп, но, опять же, как и с багажом, его могли подменить на другого щелкунчика, и вам не обязательно было бы об этом знать, не так ли?
   - Он - Тэйзакнэйкак, - сказала Адрана. Затем кивнула. - Но вы правы, что не полагаетесь на мои заверения. Его нужно выслушать. Действительно, я не могу уйти, пока у меня не будет возможности поговорить с ним лично.
   - Вы знаете, кто он, - сказал Куэлл.
   - Знаю. Но у нас была договоренность, которая все еще не выполнена. Он пообещал мне информацию, если я доведу его сюда.
   Гремли опустила прямоугольное устройство на бедро. Его огни все еще пульсировали, создавая едва уловимый гипнотический узор.
   - Какого рода информацию?
   - Если бы я уже знала это, - ответила Адрана, - то не уверена, что он бы мне понадобился.
   - Вот что я вам скажу, - сказал Куэлл, приложив палец к губам. - Мы будем на связи. Как насчет этого? - Он посмотрел на щелкунчика с чем-то, близким к нежности. - Он сейчас сонный, не так ли? Неизвестно, сколько времени ему потребуется, чтобы прийти в себя, и я думаю, вы трое захотите где-нибудь переночевать. Базлер может показать вам несколько хороших отелей, если вы еще не нашли один из них.
   - Базлер нам не понадобится, - сказала Адрана. - И мы не уйдем, пока я не поговорю с Тэйзакнэйкаком. А сколько времени это может занять - час или день - я не буду гадать.
   - В таком случае, - сказал Куэлл с явной твердостью в голосе, - мы оказываемся в некотором роде в тупике. Мы оба заинтересованы в малыше, с этим я согласен, но нельзя же просто сидеть сложа руки, пока он не воспрянет духом, не так ли?
   - Это правда, что у нас обоих есть интерес. Мой заключается в том, чтобы сохранить ему жизнь.
   Челюсть Куэлла отвисла так сильно, как будто ее отсоединили от остальной части черепа и теперь она висела лишь на нескольких оборванных связках.
   - А у меня его нет?
   - В долгосрочной перспективе - нет. Думаю, что ваша заинтересованность в благополучии Тэйзакнэйкака носит исключительно временный характер. Вы хотите установить его личность и круг его знаний - что он знает, а чего нет, - а затем, возможно, собираетесь либо убить его, либо передать другим, которые будут поступать так, как им заблагорассудится. - Она взглянула на Рэкамора - это было предупреждение, в котором, по ее мнению, он нуждался, если только ее представление о нем не было чудовищно ошибочным, - а затем снова на мужчину с глазами-трубочками. - Вы не Хэспер Куэлл, сэр.
   Он издал короткий смешок. - Не Куэлл?
   - Нет. Вы заменили его, возглавили этот концерн, но вы не Хэспер Куэлл.
   - Что ж, это неожиданный поворот. - Он посмотрел на Гремли. - Я не тот, за кого себя выдаю, Грем, как тебе такое? Я мог бы поклясться, что знал, кто я, когда проснулся сегодня утром, но, похоже, ошибся!
   Меггери напряглась. Рэкамор провел рукой по щеке.
   - Как вы думаете, кто он такой? - спросила Гремли.
   - Как долго вы у него работаете? Полагаю, не больше года или около того?
   Гремли попыталась скрыть свою реакцию. - Не стоит из-за этого беспокоиться, капитан Уэрранвелл.
   - Тогда вы мне почти ответили. Человек, который сейчас управляет этим заведением, не Хэспер Куэлл. Я могу быть в этом совершенно уверена, хотя никогда не встречалась с Хэспером Куэллом. Но когда этот человек... - она указала на человека, назвавшегося Куэллом. - Но когда он повернулся и пошел вниз по лестнице, я поняла, что знаю его. Вы можете надеть парик, взять глаза другого человека или скопировать их, но походку человека гораздо сложнее замаскировать. Вы - Видин Квиндар, сэр.
   Мужчина почесал лоб. - Кто такой Видин?
   - Она нас разыгрывает, - сказала Гремли.
   - А я нет, - сказал Адрана. - Этот человек, которого вы считаете Куэллом, должно быть, прибыл сюда из Мазарила. Когда Арафура Несс сбежала от Бозы Сеннен, Видина Квиндара послали в Тревенза-Рич, чтобы похитить ее и вернуть под контроль отца. Он знает этот мир, и он знал Куэлла. Казалось бы, достаточно хорошо, чтобы свергнуть Куэлла и взять на себя управление этим заведением. Когда мы в последний раз получали весточку от Видина Квиндара, он скулил на земле, а глаза ему выжег робот по имени Паладин.
   Куэлл протянул руку и сорвал с себя парик с черной щетиной. Он бросил его на пол с таким видом, который свидетельствовал о том, что ему не очень-то жаль от него избавляться. - Вы, кажется, очень хорошо информированы.
   - Трудно не поверить, узнав об этом из дневника моей сестры. - Она приподняла подбородок, глядя на него сквозь плоские линзы очков. - Я Адрана Несс. У каждого из нас есть своя маскировка, Видин.
   Он склонил голову к одному из зеркал. - Вы не можете быть Адраной Несс. Адрана Несс находится на том корабле, и его внутренности разрываются на части.
   - Есть и другие корабли. И все же, зачем продолжать притворяться? Вы, конечно, уже узнали меня.
   - Конечно, нет, - сказал он, внимательно разглядывая ее, и его взгляд скользнул по ее лицу. - Я видел ту девушку всего один раз, когда она приходила к мадам Грэнити, и еще раз в тот же вечер, когда ее отец пришел со мной в офис капитана Рэка. - Он постучал пальцем по своим глазам-трубкам. - Конечно, эти глаза не идеальны, но даже после такого короткого знакомства я узнал бы эту девушку, если бы увидел ее снова. Вы - не она, дорогая. Вы... что-то еще. - Но потом, и только потом, в его голосе зазвучали нотки сомнения. - Нет. Никто так сильно не меняется.
   Адрана улыбнулась. - Я изменилась.
   - Вы должны сказать ей, что она все неправильно поняла, - сказала Гремли, пристально глядя на Квиндара.
   - Увы, Грем, она все более или менее правильно поняла. Я собирался сказать тебе рано или поздно, но бизнес был на подъеме, и у нас было достаточно сложностей... - Он виновато пожал плечами. - Когда я начал управлять этим заведением, оно было названо именем Куэлла. Казалось, что легче и проще встать на его место, так сказать.
   - Я бы предположила, что вы также очень хотели избавиться от роли Видина Квиндара, - сказала Адрана. - После того, как в Мазариле так плохо обернулось, над вашим персонажем, должно быть, нависли всевозможные вопросы. Угроза жизни ребенка, похищение ребенка... кто знает, что еще? И почему бы не оставить все это в прошлом.
   Он почесал свою лысину, которая, должно быть, чесалась под париком.
   - Почему бы и нет, а?
   - Главный вопрос остается открытым. Мы были вынуждены доставить щелкунчика Хэсперу Куэллу.
   - И теперь вы сделали это, и ваша совесть чиста. - Он сделал приглашающий жест пальцами. - Так почему бы вам не удалиться в ночь, пока я не напомнил себе о награде за сестер Несс? Я нашел то, что меня интересовало больше всего.
   Рэкамор вытащил свой глаз. Он положил его на поднятую ладонь, затем опустил ладонь, и глаз остался там, где он его оставил.
   - Дела, - сказал он, - похоже, вот-вот примут неприличный оборот.
   - Это ведь не оружие, не так ли, мистер Рэк?
   - Это много чего значит, мистер Квиндар. Но среди его многочисленных функций - быстрое уничтожение. Пока вы беседовали, я визуально отметил каждого человека в этой комнате, за исключением моих спутников и, конечно, нашего гостя. Глаз видит вас всех в качестве мишени. Если бы я отдал команду "убить", которая была бы отдана беззвучно и мгновенно, каждый из вас был бы мертв за меньшее время, чем требуется нервному импульсу, чтобы пройти от вашего мозга к пальцам.
   Квиндар посмотрел на Гремли. - Звучит довольно убедительно, когда он так это излагает.
   - Так и есть, - согласилась Гремли.
   - Но невежливость полностью на стороне мистера Рэка. Он единственный, кто пришел сюда с оружием. - Квиндар развел руками и повернулся лицом к охранникам, которые все еще наблюдали за ним. - Ни у кого из нас нет оружия, не так ли? Никто из нас не настолько груб.
   - У меня есть ножи, - сказал Базлер, отрываясь от своих карт. Он встал, порылся в кармане фартука и достал тесак с тяжелой рукоятью. - Босс, меня так и подмывает проверить, действительно ли этот глаз - все, о чем он говорит.
   - Попробуйте, - сказал Рэкамор.
   Базлер повертел нож в руках. - Не стоит меня поощрять.
   - Базлер, - сказал Квиндар мягким, умиротворяющим тоном. - Мы же не можем швыряться острыми предметами в наших гостей, не так ли? Даже для того, чтобы доказать свою доблесть и меткость.
   Базлер перестал размахивать тесаком и очень ловко поймал его за рукоятку. Он снова поднял его, Меггери отступила на шаг в сторону, Адрана устояла на ногах, но только благодаря огромному усилию воли. Рэкамор бесстрастно наблюдал за происходящим.
   - Я бы не стал, Базлер.
   Базлер отшатнулся. Он уже собирался метнуть мясницкий нож, как вдруг резко отклонился в сторону и с огромной силой и точностью швырнул его через весь зал. Нож описал крутящуюся дугу и вонзился в стойку под одним из отделений для сервировки.
   - Честно говоря, он очень хорош, - сказал Квиндар. - Все это место вращается, поэтому то, что должно быть прямой линией, таковой не является, но его это никогда не смущало. Я видел, как он расколол череп одному парню прямо посередине, как дровоколом!
   Базлер подошел к стойке, его фартук развевался перед ним. Он потянулся к ручке мясницкого ножа, и комната вспыхнула бело-розовым светом. Базлер издал высокий детский вопль и отдернул пальцы. Рукоять тесака упала на пол, раскалившись докрасна в том месте, где ее проткнуло.
   Базлер посасывал свои обожженные пальцы. Глаза над костяшками пальцев были широко раскрыты от удивления.
   - Передайте своему человеку, - сказал Рэкамор, - что ему очень повезло, что у него все еще есть эта рука.
   Квиндар приложил ладонь к глазам, как будто смотрел прямо на Старое Солнце. Он убрал ее с осторожностью.
   - Я думаю, до него дошло, мистер Рэк.
   - Хорошо. - Рэкамор кивнул. - Его глаз переместился в центр комнаты, где блуждал под самым потолком, повышая уровень тревожности. - Будем говорить откровенно, Квиндар? Вы ничего не получите. Он пока пойдет с нами, а когда придет в себя настолько, что сможет ответить на несколько вопросов, то решит, что делать дальше. Вы позволите нам всем уйти. Не будет никаких проблем, и никаких намеков на попытку нажиться на этой награде. Это понятно?
   - Вы не могли бы выразиться яснее. Но на вашем месте я бы еще раз подумал о том, чтобы уйти. - Квиндар убрал руку с глаз. - Подойди к двери, хорошо, Баз? И перестань нянчиться со своими бедными пальцами, как с младенцем! Мистер Рэк был чрезвычайно любезен, проявив такую снисходительность.
   Базлер подошел к двери, которая была заперта на задвижку у основания лестничной клетки. Здоровой рукой он открыл дверь и осторожно выглянул на улицу.
   - Они уже спускаются, босс.
   - Вы сказали своим клиентам, чтобы они не приходили до завтра, - сказала Адрана.
   Он презрительно посмотрел на нее.
   - Это не мои клиенты.
  
   Из куполообразного иллюминатора рядом со шлюзом, откуда она тщетно ждала возвращения Прозор, теперь можно было видеть приближающийся катер, находившийся менее чем в шестидесяти спанах от нее. Это было грозное явление, почти в половину "Мстительницы" и в два с лишним раза длиннее их собственного маленького катера. Он был тускло-серого цвета, за исключением блестящих или обожженных мест, где ее собственные снаряды содрали краску и броню. Броня была толщиной в спаны - там, где были повреждения, она могла видеть сквозь ее слои нижележащий корпус катера почти нормального размера. Иллюминаторы и орудийные порты были сильно укреплены, а их вращающиеся ограждения напомнили ей о выпученных, покрытых чешуей глазах разноцветных домашних рептилий, которых она однажды видела в витрине магазина новинок на Нейронной аллее. Она смотрела на это с некоторым отвращением и восхищением. Подобный корабль на самом деле годился только для одного занятия: сеять насилие, получая от этого совсем немного. Единственным компромиссом было то, что броня делала его громоздким, и такой корабль никак не мог иметь на борту достаточно топлива, чтобы высадиться на вещницу и вернуться обратно, не говоря уже о трюмах, переполненных добычей.
   Боза Сеннен никогда бы не опозорила себя чем-то столь неэлегантным.
   - Я бы тоже, - прошептала Фура.
   Теперь, полностью одетая в скафандр со шлемом, она прижала металлическую ладонь к внутренней двери шлюза правого борта. Дверь слегка скрипнула и застонала, с усилием напрягаясь в раме. Барометрическая шкала рядом со шлюзом заклинила на уровне полутора стандартных атмосфер и не могла зафиксировать давление, превышающее это значение, не говоря уже о трех-четырехкратном превышении.
   Катер приближался. Расстояние в тридцать спанов или меньше. Даже если бы маг-пушки были в рабочем состоянии, они не смогли бы развернуться достаточно далеко, чтобы выстрелить в него. И это было бы не очень хорошей идеей, даже если бы они были способны. Взрыв одного корабля так близко от другого почти наверняка был бы фатальным для всех сторон.
   Нет. Все, что можно было сделать сейчас, - это разослать по корпусу команды в скафандрах и с оружием и попытаться стрелять через иллюминаторы или отстреливать абордажников, когда они пересекали границу или даже когда пытались пройти между шлюзами. Это было то, что капитан Рэкамор пытался сделать с Бозой, но у него ничего не вышло, и сейчас у нее тоже не было никаких шансов на успех с и без того поредевшей командой "Мстительницы".
   Но дела еще не закончились.
   Дверь снова содрогнулась. Казалось - и это, должно быть, было плодом воображения Фуры, или какой-то уловкой восприятия, вызванной кривизной стекла ее лицевой панели, - но дверь, казалось, выпирала внутрь, напрягаясь под растущим давлением, с которым Паладин давил на нее.
   В шлюз, где все еще ждали останки Прозор.
   - Ты была лучшей из нас, - сказала она, все еще держа руку на двери. - Всегда и навеки. Ты помогла мне выжить и найти Адрану. Я никогда этого не забуду, пока жива. Ты видела больше миров и вещниц, чем когда-либо мечтали все остальные из нас, но никогда не заставляла никого из нас чувствовать себя неразумной или дурочкой из-за глупостей, которые мы произносили, из-за того, что мы ошибались, из-за того, что мы просто не понимали, потому что недостаточно пожили или не раскрыли как следует свои глаза. Ты сделала для нас с Адраной больше, чем мы заслуживали, и для корабля больше, чем следовало, и все равно этого оказалось недостаточно. Я могла бы проклясть тебя за то, что ты не торопилась возвращаться после того, как подала сигнал Адране, но ты просто была верна своей команде, предана своим друзьям и никогда не скупилась на работу. И, в конце концов, это обошлось тебе дорого, ужасно дорого, но я не думаю, что это имело бы для тебя какое-либо значение, если бы ты знала, что тебя ждет. За это и за все остальное, что ты для нас сделала, ты заслуживаешь гораздо большего... того, что я собираюсь с тобой сделать. Но насколько я тебя хоть немного знала, ты бы сделала для корабля все, что угодно, даже после смерти, если бы думала, что это улучшит наши шансы.
   Фура замолчала, подавив смех, представив себе, что Прозор, вероятно, скажет в этот момент. - Продолжай в том же духе, девочка, у меня есть планы на всю оставшуюся жизнь, ты же знаешь.
   - Я не забуду ни тебя, ни твою дружбу, ни то проницательное выражение твоего лица, когда ты впервые увидела своих новых подруг. Я знаю, тебе потребовалось время, чтобы привыкнуть к нам... Но надеюсь, что в итоге мы тебя не разочаровали. Вот и все, Проз. Это все, что у меня есть, и это уже больше, чем ты могла бы пожелать.
   Она почувствовала толчок по всему кораблю, когда катер совершил посадку. Это была вежливая, почти галантная стыковка. Теперь бронированный корпус катера полностью закрывал иллюминатор, и она не могла видеть ни одной части шлюза другого корабля.
   - Паладин.
   - Я слушаю, мисс Арафура.
   - Думаю, они попытаются войти со стандартным давлением со своей стороны шлюза, на случай, если мы им не подойдем. Не потому, что они заботятся о нашем благополучии, а потому, что им все равно хотелось бы, чтобы я была в тепле и дышала.
   - Это понятно.
   - Как только почувствуете сильное давление с другой стороны шлюза, вышибите дверь. Не спрашивайте меня больше, просто сделайте это. Это понятно?
   - Так и есть. Могу я предложить вам сейчас отойти на некоторое расстояние от шлюза на случай полной потери давления?
   Фура убрала руку с двери.
   - Я так и сделаю.
   Она попрощалась; ничего не оставалось делать, кроме как найти способ смириться со своей совестью, сколько бы часов или дней ей ни оставалось. Фура отступила, но не так далеко от шлюза, как хотелось бы Паладину. Она остановилась рядом с толстой связкой труб, которые пронизывали коридор, словно корни дерева. Когда обе ее руки освободились, она взвела арбалет и вложила в него болт. Затем ухватилась своей живой рукой за трубы, как за якорь, и сжала арбалет так крепко, как только могла.
   Надев шлем, она не обращала внимания на небольшие перепады давления в корабле. И все же поняла, что момент настал. Раздался тихий стук, тихий и робкий, как будто ребенок стучался в дверь кабинета директора. Это было встречное давление в одну стандартную атмосферу, которое внезапно сняло часть нагрузки с внешней двери. Катер открыл внешнюю дверь, и это могло означать только одно: его абордажная группа вот-вот войдет в шлюз "Мстительницы".
   - Сейчас, - прошептала она.
   Паладину не нужно было напоминать.
   Это был короткий, резкий рев; взрыв, сжавшийся в промежутке между двумя ударами сердца. Он был невероятно громким, даже через ее шлем. Все давление в шлюзе и все то, что там было, твердое и мягкое, о чем она не хотела думать, только что улетело обратно в ожидающую пасть катера.
   Фура напряглась. Звук пропал, и теперь не было ничего. Она, как и Паладин, была обеспокоена тем, что внутренняя дверь может не выдержать напряжения из-за внезапной разгерметизации, но она держалась... держалась.
   Пока это не произошло.
   Дыхаль "Мстительницы" начала с визгом вырываться наружу. Где-то еще на корабле она услышала последовательный лязг, когда герметичные люки с ржавым скрипом опускались на место, но между ней и выходящей атмосферой не было такой защиты. Ветер усилился, и ей пришлось еще сильнее прижать руку к трубам. Казалось, что сами трубы натягиваются на кронштейны, угрожая вот-вот оторваться.
   Постепенно ветер стих. Звуки становились все тише. Суставы-гармошки ее скафандра выпирали и напрягались по мере роста перепада давления. Мехи системы жизнеобеспечения, обнаружив переход к разрежению, начали с пыхтением подниматься и опускаться.
   Пыль и обломки заполняли пространство, перелетая с поверхности на поверхность медленными, замедляющимися потоками. В воздухе висела зеленоватая дымка от светолозы, которую внезапная декомпрессия сорвала со стен и разорвала в клочья. Высвободившись от труб, Фура смахнула с лицевого щитка пленку. Она сосредоточила взгляд примерно в том направлении, где теперь находился разрушенный шлюз.
   Появились фигуры. Они были закованы в темную броню, сутулились, и поначалу их нельзя было узнать как людей. Это было потому, что они входили в "Мстительницу", перевернувшись по отношению к Фуре, принимая ее потолок за пол. Это показалось ей странной дерзостью, как будто гости пренебрегли принятым на вечеринке этикетом. Их было двое, нет, трое, они двигались с осторожностью и были сбиты с толку миазмами мельчайших частиц, все еще кружащихся вокруг. Она разглядела лезвия, насадки оружия, мощные режущие и бьющие инструменты. Она разглядела вмятины и порезы на их броне, а также множество пятен и засохших клейких наростов.
   Она выбрала самый четкий из них и подождала, пока он повернется в ее сторону, демонстрируя опускающуюся решетку на лицевой панели. Поперечные планки располагались на близком расстоянии друг от друга, но ее болт был тоньше, а его постепенно сужающееся острие было сконструировано таким образом, чтобы помочь ему проскочить между этими планками, даже если она немного ошибется с прицелом.
   Ошибки не было. Болт застрял в щели, и фигура отшатнулась, размахивая руками, от ее лица со свистом вырвалась струя дыхали, похожая на кипящий чайник. Методично, спокойно Фура зарядила еще один болт. Она не обязательно ранила первого из них, потому что болт мог остановиться до того, как коснулся его лица, но даже без утечки дыхали была большая вероятность, что его визор настолько повредился, что сквозь него было невозможно что-либо разглядеть. Или, возможно, она все-таки достала его, потому что струя дыхали, казалось, приобрела слабый розовый оттенок. Вспомнив совет, который дала Паладину, сосредоточиться на одной цели, пока та не перестанет представлять угрозу, она всадила следующий болт в бедро того же человека, как раз в то место, где был шов между двумя соприкасающимися пластинами брони, обнажая складку из закаленной кожи. Кожа прокололась, и потекла дыхаль под высоким давлением.
   Она снова перезарядила арбалет и выбрала следующую цель. У этого был клювообразный капюшон на передней части шлема, что затрудняло точный выстрел в забрало - это также ограничило бы поле зрения цели, и он повернулся к ней спиной, сбитый с толку каким-то движением или помехой в кружащихся обломках, и поэтому она рискнула выстрелить в соединительные уплотнения между его шлемом и ранцем, которые были укреплены гибкой оболочкой, но всегда были уязвимы. Ее болт нашел какое-то слабое место и создал еще одну струю дыхали. Теперь их было три: две от первого, одна от второго, и когда ее жертвы в отчаянии и замешательстве оборачивались, эти взрывы дыхали только усиливали клубящийся туман.
   Третий оказался проворнее и был наготове. Она перезаряжала арбалет, когда в ее сторону поднялось дуло и сверкнуло. Она почувствовала сильный удар в живот, удар невидимого кулака, и ее отбросило назад с такой силой, что из ранца вылетела одна из трубок, и из гидравлической системы начала вытекать бурлящим потоком темная жидкость. Она посмотрела на свой живот, почти ожидая увидеть, как ее собственные кишки вываливаются в вакуум. Ее скафандр был испещрен рваными ранами, черные осколки застряли глубоко в броне, но оружие не пробило ее насквозь.
   Да это и не было задумано специально, - предположила она. - Дуло принадлежало какому-то низкоскоростному стрелковому оружию, предназначенному для оглушения - и, возможно, ранения - но без риска пробить корпус. Беспорядочно и неразборчиво, - подумала она про себя. - Совсем не в ее стиле.
   Она не выпустила арбалет из рук, но у нее вырвался болт, и теперь ей требовался другой. Она порылась в сумке на поясе, и дуло снова сверкнуло, выбив арбалет у нее из рук. Она вскрикнула, но тут же подавила восклицание, прежде чем оно прозвучало в ее шлеме. Осколочный снаряд попал в незащищенные металлические части ее кисти и запястья, сорвав часть красивой обшивки. Из раны вытекла жидкость, и под ней она разглядела слишком интимный вид шарниров и поршней, которые приводили в движение ее пальцы.
   - Простите, - раздался голос в ее шлемофоне, - но мне не нравится, что так обращаются с нашим капитаном.
   Ее рука пульсировала - боль была более рассеянной, чем тогда, когда Меггери отрезала ей палец, но такой же невыносимой - она обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как к ней сзади приближается еще один человек в скафандре. Фигура схватила ее дрейфующий арбалет, ловко поймала его, выстрелила из того, что уже был у нее в руках, затем всадила новый болт в арбалет Фуры и выстрелила снова. Оба болта попали в третью фигуру, один из них нашел слабое место в шейном суставе, другой пронзил колено, и фигура согнулась пополам от явной боли. Тиндуф бросился вперед. Его скафандр был более громоздким, чем у Фуры, но если на нем раньше и был ранец, то он, должно быть, пожертвовал им ради удобства передвижения. Тиндуф отбросил один из арбалетов, выхватил дробовик у раненого абордажника и перевернул его так, чтобы использовать тяжелый приклад в качестве дубинки, что он сделал с похвальной скоростью и энтузиазмом, сосредоточив свои усилия на забрале. На пятом или шестом ударе металлические прутья прогнулись, а на шестом или седьмом - стекло разбилось вдребезги и разлетелось во все стороны множеством маленьких сверкающих осколков. Дыхаль брызнула фонтаном.
   Тиндуф отбросил дробовик, сунул пальцы в теперь уже открытое забрало, и фигура забилась в конвульсиях, пока слабел поток дыхали, а затем вакуум милосердно забрал ее.
   - Люди говорят, что я безобидный идиот, - сказал Тиндуф.
   - Они правы наполовину, - ответила Фура и захихикала, и Тиндуф рассмеялся вместе с ней, издав великолепный оглушительный рев, потому что в этот момент - как она прекрасно осознала - Тиндуф знал, что пользуется любовью и уважением своего капитана, а кроме того, у него есть прекрасный набор ионных катушек и несколько парусов и такелаж, который мог бы занять его, когда ионы были в хорошем состоянии, и, возможно, перспектива вылепить новую глиняную трубку - ничего больше на свете ему не было нужно ни в Сообществе, ни за его пределами.
   Пока Тиндуф был занят своими мыслями, из шлюза появился четвертый. На нем был скафандр, но более элегантный и облегающий, чем на первых трех. Он поднял руку, раздраженно разгоняя облака дыхали и мусора. У него был козырек в форме носа с двумя угловатыми стеклянными пластинами, разделенными центральным разделителем, похожим на лезвие.
   - Тиндуф, - произнесла Фура, и ее собственный голос прозвучал отстраненно и слабо, как будто она пыталась очнуться ото сна, от какого-то мерзкого фантома паралича и беспомощности. - Тиндуф.
   Если он и услышал ее, то было уже слишком поздно. Четвертый вошедший, который был меньше и худощавее остальных и не нес ничего неуклюжего, как арбалет, клинок или дробовик, держал в кулаке что-то черное. Это было что-то маленькое, похожее на талисман. Он направил изящную штуковину на Тиндуфа и обдал его резким рубиновым светом. Тиндуф застыл, и ее уши пронзил вой статики, когда верхняя часть Тиндуфа разделилась на двадцать или тридцать равномерно распределенных частей, таких же бескровных и чистых, как свежевымытые тарелки. Эти почти круглые секции сохраняли некоторое сходство друг с другом в течение одного-двух мгновений, прежде чем начали двигаться по независимым траекториям. Фура закричала. Фигура направила черную штуковину прямо на нее, задержавшись на мгновение, прежде чем отдернуть в сторону и окатить ее и без того поврежденную руку и запястье. Она смотрела вниз с каким-то озадаченным изумлением, как пересекающий луч отрезал ее кисть с немалой частью предплечья. Удар пришелся под углом, поэтому части тела были срезаны в виде эллипсов, а не кругов.
   Фигура направила оружие на нее, затем подняла свободную руку и постучала по части своего шлема, открывая общий канал связи.
   - Вы простите меня за это, Арафура - я имею в виду руку, а не человека, которого я только что убил - хех! Но я не мог рисковать тем, что у вас там есть что-то, что может причинить мне вред.
   Помещение теперь очень эффективно очищалось от дыхали и мусора. Рубиновое оружие проделало несколько параллельных отверстий в стене позади Тиндуфа, пробив изоляцию и обшивку корпуса на несколько спанов в длину прямо в открытый космос. Это была отличная демонстрация того, почему энергетические излучатели не являются предпочтительным оружием, если кто-то хочет захватить корабль или его экипаж в целости и сохранности - или, наоборот, защитить корабль.
   Фигура в стройном скафандре подошла немного ближе.
   - Сталлис, - сказала Фура.
  

26

  
   По лестнице послышались тихие, медленные шаги. Базлер отступил назад, посасывая обожженные пальцы, как нашкодивший малыш. В комнату вошли две фигуры в темных одеждах, с поднятыми воротниками пальто и шляпами, низко надвинутыми на лица, так что были видны только горизонтальные прорези для глаз. Они держали руки в карманах, пока один из них не достал что-то вроде серповидных клещей и с их помощью снова не запер за собой дверь.
   - Вы уже познакомились с мотли, - сказал Квиндар. - Их стало больше. И теперь, когда света мало, на улицах еще больше. Особенность мотли в том, что они недолговечны, но их дешево и просто собирать, и в сумерках они легко сливаются с толпой.
   В комнату вошли недоумки. Они остановились между маленькой группой Адраны и лестницей и сняли шляпы, как будто официально представлялись друг другу.
   Она уставилась на них. Они были такими же жуткими, как и те, с которыми она столкнулась в Малгрэйсене, но были собраны из другого набора обрезков, из другой палитры обезьяньих и инопланетных частей. Эффект был таким же диссонирующим, и в них так же не хватало симметрии. Они были именно такими, как и говорил Квиндар: одноразовые сборки из сросшейся, ожившей плоти, собранные вместе с определенной целью, без учета долговечности.
   Один из них что-то говорил. У него были рот и челюсть, как у человека, но они были прикреплены к его лицу почти боком, как кусочки головоломки, вставленные не в то место.
   - Теперь мы возьмем щелкунчика.
   - Нет, - сказала Адрана, стоя на своем месте рядом с Меггери и Рэкамором и стараясь сохранить твердость в голосе, хотя чувствовала, что вот-вот сорвется. - Он мой. Я привела его сюда, я обещала ему безопасный проход.
   Недоумки двинулись вперед.
   Тэйзакнэйкак пошевелился. Наконец-то он окончательно пришел в себя. Его конечности задергались, и он начал подниматься на ноги. Он повернул голову, издав серию быстрых, все ускоряющихся щелкающих звуков, скрежет, который перешел в нарастающую трель, а затем вышел за пределы слышимости Адраны.
   - Вы доставили его целым и невредимым, - сказал Квиндар. - А теперь идите и наслаждайтесь оставшейся частью вашего пребывания здесь. Возьмите шоколадное мороженое. Побалуйте себя. Недоумкам вы не нужны, если отдадите им Зака. Это все, чего они хотят. Не ваше дело совать туда нос.
   - Они убьют нас за то, что мы уже знаем, Квиндар. И, в конце концов, убьют и вас тоже. Вы ведь понимаете это, не так ли? Или это далеко за пределами вашего понимания? За всем этим стоят инопланетяне. Сотни лет они хранили от нас секреты - секреты о квойнах, вещницах и Заселениях. Реорганизация привела к тому, что ситуация достигла апогея. Что-то происходит - что-то, что либо обрекает нас всех на гибель, либо даст ничтожный шанс изменить наше будущее. Тэйзакнэйкак немного разбирается в этом. Он увидел проблески правды - достаточно, чтобы его совесть была задета - и слишком глубоко проник в то, что его хозяева предпочли бы сохранить в тайне. Вот почему он убегает. Вот почему они хотят заставить его замолчать.
   - Он уже проболтался вам, не так ли? - Квиндар посмотрел поверх ее головы на недоумков. - На вашем месте я бы не спешил это афишировать.
   - Я не настолько глупа, чтобы думать, что они или любые другие недоумки позволят нам уйти отсюда, как будто мы ничего не знаем. Они убьют нас или заключат какую-нибудь сделку с властями в обмен на мою поимку. Насколько я знаю, их хозяева - власти. Им нельзя доверять, Квиндар. Предайте их сейчас, используйте все, что у вас есть, и, возможно, вы спасете свою шкуру и искупите свою вину в процессе. - Она наклонилась и подняла щелкунчика, застонав от дополнительной нагрузки на свои и без того уставшие кости. - Но уясните одну вещь. Я по-прежнему отвечаю за него.
   Квиндар сделал неопределенный, пренебрежительный жест в сторону недоумков. - Заберите его у нее. Но как можно меньше повреждений.
   Недоумки придвинулись ближе. Меггери издала рычащий звук и подняла кулак. Она ударила им ближайшего недоумка, и что-то с сухим хрустом отломилось. Отросток упал на пол, как гнилая ветка. Что-то зашевелилось под шерстью упавшего, и появилась еще одна конечность, с которой капала липкая смазка медового цвета. На конце конечности был нож. Она выскочила быстрым колющим движением, зацепив Меггери за предплечье. Та вскрикнула и отшатнулась, кровь уже текла из длинного, глубокого разреза.
   - Бриска! - сказала Адрана, отходя от другого недоумка с щелкунчиком на руках и удивляясь, почему он до сих пор не вмешался.
   Он тихо ответил: - Не могу.
   - Убей их, - сказала она. - Как сделал в Малгрейсене.
   Меггери, стиснув зубы, оторвала часть рукава, чтобы промокнуть кровоточащую рану. - Что его удерживает?
   - Я потерял контроль над глазом, - сказал Рэкамор.
   Они все посмотрели на глаз, все еще кружащийся под самым потолком.
   - Что он сказал? - спросил Квиндар с преувеличенным недоумением. - Что-то насчет потери контроля над глазом? Ты слышала это, Грем?
   В руках у нее был прямоугольный пульт управления, тот самый, которым она открывала контейнер. Его огни быстро пульсировали, и она не отрывала взгляда от кружащегося глаза. - Я так и сделала, босс, и это странный глаз, никакой ошибки быть не может. С чего бы такому умному человеку, как мистер Рэк, терять контроль над собственным глазом?
   - Бриска, - сказала Адрана, как будто ее настойчивость могла что-то изменить. - Что случилось?
   - Управляющие сигналы... - Он замолчал, прижав руку к виску, на его лице отразилось отчаянное напряжение. - Они не проходят. Их отключают.
   Гремли ухмыльнулась. - Я же говорила, что это очень универсальный прибамбас, мистер Рэк!
   - Ты сделала это, Грем! По правде говоря, я думаю, что в этом замечании была изрядная доля преуменьшения! - сказал Квиндар. Он наклонил голову, обращаясь к Рэкамору. - Нас предупредили, мистер Рэк, после того инцидента в Малгрейсене. Ходили слухи, что вы можете применить к нам пульт дистанционного управления. Ждали вас, так сказать. Гремли вынюхала протокол контроля, когда вы ранее шныряли по нашему помещению. Конечно, мы по-прежнему позволяли вам думать, что глаз функционирует нормально. Даже позволили вам немного поразвлечься с Базом.
   Базлер выглядел расстроенным. - Вы хотите сказать, что ему не пришлось бы обжигать мне пальцы?
   - Мне очень жаль, Баз, но мы подумали, что было бы лучше, если бы наши друзья по-прежнему считали, что у них есть преимущество перед нами. Тогда как мы все знали бы, на что способны. Так оно и есть!
   Попытки Меггери остановить кровотечение были тщетны. Она уставилась на свою уже промокшую повязку. - Он глубоко ранил меня. Пустяки. ... - Она упала на колени с затуманенным взглядом. - Я что-то неважно себя чувствую, капитан.
   - Останьтесь со мной, - сказала Адрана. Затем, рявкнув это как приказ: - Останьтесь со мной, Меггери! Мы позовем на помощь.
   Меггери что-то пробормотала. Она уже становилась восково-серой. - Кэп...
   - Останьтесь со мной!
   Недоумки начали сосредотачивать свое внимание на Адране. Она крепче прижала щелкунчика к груди, чувствуя странный и неприятный резонанс в грудной клетке, когда шлем издавал звуки. Недоумки начали высовывать конечности и усики из прорех в своей шерсти, исследуя щелкунчика и пытаясь отобрать его у нее, поначалу с удивительной нежностью.
   Она пинала их нижними конечностями, и предметы ломались и хрустели, как прогнившая древесина.
   Рэкамор держал руки по обе стороны головы. Он упал на колени, гримасничая и издавая тихие задыхающиеся звуки. Гремли все еще работала с прямоугольным устройством. У нее был совершенно сосредоточенный вид, она слегка улыбалась, щелкая выключателем или поворачивая диск потенциометра. Постепенно она обретала уверенность в том, что может контролировать его глаз. Он то расширялся, то опускался все ниже, и она следила за ним взглядом.
   - Пожалуйста, - сказал Рэкамор, с трудом выговаривая это слово сквозь стиснутые челюсти.
   - Прекрати! - закричала Адрана. - Ты доказала, что можешь управлять глазом. Ты не должна причинять боль ему самому!
   - Ммм. - Гремли выпятила нижнюю губу с неуверенным видом. - Я не пытаюсь навредить парню, но здесь есть чему поучиться. Возможно, если я убавлю звук... или сделаю погромче... - Она резко, импульсивно повернула одну из ручек, и Рэкамор вскрикнул. - А может, и не эту. Может, вот эту...
   Комната вспыхнула бело-розовым светом, и энергетический разряд проделал дымящуюся дыру в одной из стен. Гремли ухмыльнулась, снова повела глазом по комнате и превратила один из видеоэкранов в дымящиеся, искрящиеся обломки.
   - Это из твоего бонуса, Грем!
   Она захихикала, глядя на него: - Ради забавы оно того стоит, босс!
   Недоумки все еще пытались вырвать щелкунчика из рук Адраны. Она заворчала и лягнула их. Один из них согнулся в поясе, и под ним хрустнула нога. Она пнула его сильнее, затем ударила каблуком в грудь. На мгновение возникло сопротивление, затем он опустился мягко и без сопротивления. Это было похоже на хруст под крышкой пирога.
   Меггери неподвижно лежала в луже собственной крови. Рэкамор корчился на полу. В дверях стоял Базлер, а в помещение входили еще двое недоумков. Один был согнут пополам, как сутулая старуха; другой был неестественно высоким и сгорбленным, как человек, которого пропустили через паровой пресс. Адране было очевидно, что даже если ей каким-то образом удастся обезвредить или вывести из строя их одного за другим, всегда будут другие, и в конечном счете численный перевес возобладает. Квиндар, возможно, и солгал о том, кто он такой, но она не сомневалась, что он был искренен насчет сборища недоумков.
   Ощущение в грудной клетке было почти таким сильным, какое она могла вынести. Это было похоже на то, как будто все ее кости, сухожилия и органы перемешались: как будто ее внутренности переворачивались, как белье в стиральной машине. Это ощущение сопровождалось нарастающим давлением за глазами, как будто в них изнутри ее собственного черепа воткнули два горячих шампура.
   - Отпустите меня, - сказал Тэйзакнэйкак.
   - Нет.
   - Вам будет плохо, если вы этого не сделаете. Они убили одну из ваших подруг, и скоро за ней последует другой. Таким образом... есть способ. Но вы должны доверять мне. - Его маленькие, едва различимые глазки под шлемом побуждали ее сделать то, что он сказал, и Адрана поняла, что ее возможности столь же ограничены, сколь и мрачны. Она могла бы отпустить его или попытаться удержать еще на несколько секунд, пока вибрация от его шлема не станет действительно невыносимой, или пока эти недоумки не оттащат его прочь.
   Она решила довериться ему. Ослабила хватку и отшатнулась. Из двух недоумков, которые напали на нее первыми, на ногах остался только один, но ему хватило одного удара, чтобы схватить щелкунчика. Недоумок прижал к себе свою добычу, словно в зеркальном отражении и насмешке над защитной позой, которую только что принимала Адрана. У двери, сбитый с толку шумом, топтался Базлер с кухонным ножом в руках. У него был ошеломленный, шатающийся вид человека, попавшего под трамвай и не вполне осознающего, насколько сильно он пострадал.
   Тэйзакнэйкак усилил свои вибрации. Волны неслышимого звука были уже сильнее, чем когда она держала его. У нее закружилась голова, она потеряла ориентацию и почувствовала нарастающий позыв к рвоте. Она отшатнулась еще дальше. Бриска упал на колени и прижал ладони к вискам, как будто они были противоположными сторонами тисков, и он хотел только одного - уничтожить собственное сознание. Адрана полностью разделяла это намерение. Она превратилась в сгусток чистой боли, в маленькую звездочку, горящую чистым белым пламенем абсолютной агонии.
   Маленькая звездочка...
   В ее голове было место только для одной мысли, которая не была бы осколком или отражением самой этой боли. Она подумала о крошечной звезде, парящей в пещере... крошечном, мерцающем источнике огромного, но мимолетного свечения.
   Она понимала, что эти звуковые волны не должны были причинить ей вреда, но они, несомненно, должны были дезориентировать похитителей Тэйзакнэйкака и, возможно, причинить еще больший вред недоумкам. Если бы она могла усилить эту дезориентацию, создав интенсивный и поразительный источник света...
   Световой бес...
   Она все это время хранила его при себе, даже после того, как поняла, что подарок не был такой редкой и ценной вещью, какой казался раньше. Он был всего лишь на том месте, которое занимала коробочка, засунутая за воротник ее блузки, но ее можно было бы спрятать в самом глубоком и темном хранилище безделушек, если бы потребовалось приложить всю силу воли, чтобы достать ее. Ей пришлось заставить свою руку выполнить одно простое действие, но это было все равно, что копаться в твердой скале. Когда, наконец, ее пальцы сомкнулись на бархатной коробочке, ей показалось, что она наклонилась к колодцу и каким-то гротескным, безумным движением руки умудрилась дотронуться до какой-то реликвии, которая провалилась на самое дно.
   Она вытащила коробочку и нажала на защелку большим пальцем, не заботясь о том, что может сломать маленький механизм. Затем она нащупала фигурку светового бесенка с твердыми краями. Какое-то мгновение, обессиленная, она могла только лежать на полу. Конечно, было достаточно того, что она сделала. Большего от нее нельзя было требовать. Ожидать, что у нее хватит сил сжать светового беса, было выше всяких похвал.
   Она все равно это сделала.
   Он разлетелся вдребезги между кончиками ее пальцев, и вместо физического объекта появился маленький колеблющийся шар, который пульсировал все ярче. Она выпустила его из пальцев, отклоняясь от него по мере того, как желтый свет усиливался. Он действительно был очень ярким и с каждой секундой становился все ярче. Она видела, какую яркость может излучать световой бесенок во внутреннем пространстве вещницы, заливая пространство размером с бальный или кассовый зал, но бар "У Куэлла" был намного меньше, и из-за ограниченности объема свет казался только сильнее и злее.
   Но это еще не все. Свет, исходящий от этого шара, был сильнее и неистовее всего, что она знала раньше, и становился все ярче. Она сузила глаза до щелочек, но этого все равно было недостаточно. Она полностью закрыла их и смогла разглядеть очертания и цвета сквозь занавески из вен на веках.
   Это был световой бесенок, - подумала она. - Но не обычный световой бесенок.
   Огненный шарик.
   Квиндар взвизгнул. Если он и пытался выдержать вибрацию, то светового импульса было достаточно, чтобы вывести его из себя. Он дернул головой, как человек, которого бьет током. Он попытался прикрыть линзы ладонями, но между пальцами просочилось слишком много света.
   Он закричал и, корчась, рухнул на пол. Базлер и Гремли уже были повержены. Недоумки были оглушены, или мертвы, или находились в каком-то промежуточном состоянии, и Тэйзакнэйкак не мог бесконечно генерировать звук, да и световой бес не мог бы сиять вечно. Пока щелкунчик издавал свои звуки, а пламя ярко горело, и его сияние ослепляло Квиндара, Адрана подошла к нему и поставила ботинок ему на шею.
   - Вам не следовало обманывать меня, - сказала она тихим, осуждающим тоном, как будто оглашала краткое содержание судебного заседания. - Вам не следовало причинять вред моим друзьям, и вам не следовало пытаться отобрать у меня щелкунчика.
   Она надавила ботинком.
   - Оставьте его, - прохрипел чей-то голос. - Оставьте его и уходите, пока не прибыло подкрепление.
   Рэкамор был еще жив. Она подошла к нему, опустилась на колени и коснулась его щеки. Он сверкал, как фотография с переэкспонированным изображением. Свет причинял боль, и она задавалась вопросом, сколько еще сможет его выносить.
   - Гремли остановилась, - сказала она. - Я могу разбить эту ее машину. С вами все будет в порядке.
   - Нет. - Его голос был хриплым. - Что-то... пошло не так. У меня в голове.
   - С вами все в порядке, Бриска.
   - Нет, - повторил он. - Это не так. Она сделала... со мной что-то плохое... что-то, чего нельзя изменить. Я не могу пошевелиться, Адрана. Не могу пошевелиться и едва могу дышать. - Он помолчал, и из какого-то глубинного запаса мужества ему удалось выдавить улыбку. - Для меня все кончено. Но не для вас. Подойдите к тому мужчине с ножами и возьмите три вещи.
   - Три, - сказала она, улыбаясь в ответ на его точность, хотя его самообладание и достоинство разрывали ей сердце.
   - Дайте мне нож, на всякий случай, если у меня будет возможность им воспользоваться. Скоро придут еще, и эти... парни... не буду оставаться ошеломленными до бесконечности. Возьмите один себе вместе со щелкунчиком. В-третьих... - Он замолчал, выдохнул, перевел дыхание. - В-третьих, вам нужен способ выбраться отсюда, который отличается от того, каким мы сюда пришли. Там должен быть такой выход. Там должен быть запасной выход. Он всегда есть.
   - Как мне его найти?
   - Третья вещь... у Базлера. Того, что с ножами. - Он облизал губы, прерывисто вздохнул и в последний раз встретился с ней взглядом, всем, что у него осталось. - Смотрите. 
   - Куда смотреть?
   - Смотровой... камень.
   Это было последнее, что слетело с его губ. Бриска Рэкамор был мертв.
  
   Адрана поднесла смотровой камень к глазам. Она медленно повернулась, поддерживая нужное давление на камень, чтобы не смотреть ни слишком поверхностно, ни слишком глубоко на земляные работы, окружающие подвальный комплекс Куэлла.
   Она была согласна с Рэкамором. Какого бы мнения она ни была о Хэспере Куэлле - или, если уж на то пошло, о его преемнике, - она сомневалась, что кто-либо из них остался бы доволен, если бы не было какого-нибудь дополнительного способа добраться до этого подвального помещения, помимо лестницы, которая спускалась с фасада на уровне улицы. Более чем вероятно, что там было по крайней мере два других входа и выхода: один чисто практичный и незаметный способ доступа из здания наверху, возможно, лифт или гидравлическая платформа, чтобы бочонки, кухонные принадлежности и иногда трупы можно было без труда перемещать вверх и вниз, и (если у нее был какой-нибудь судья в этих вопросах) гораздо более скрытый способ входа и выхода, который может быть связан с каким-нибудь совершенно другим зданием. Недоумки справятся с первым, но не обязательно со вторым. Это будет зависеть от того, насколько им доверяет Видин Квиндар. Если бы у него сохранилось хоть малейшее подозрение, что его сговор с ними может обернуться неудачей, то, возможно - всего лишь возможно - он сохранил бы одну или две вещи при себе.
   Таково было ее убеждение, и даже если оно было основано не более чем на попытке вразумить полукриминальных мужчин, это все равно было всем, что у нее было, и на что она могла положиться. Поэтому она заставила свои пальцы держать смотровой камень без дрожи и напустила на себя терпеливое и внимательное самообладание, как будто это упражнение было всего лишь приятным способом отвлечься от решения головоломок в течение бесцельного дня.
   И она увидела это. Смутно различимое пустое пространство за одной из стен - начало низкого, узкого, но вполне определенного прохода, ведущего горизонтально из подвала. Когда она опустила смотровой камень, стена снова стала видна, но без двери или люка, которые могли бы намекнуть на наличие скрытого туннеля. Но стена была разделена на обшитые панелями перегородки, и одна из них вполне соответствовала скрытому пространству.
   Она положила камень в карман и поднесла Тэйзакнэйкака к панели. Та аккуратно прилегала к соседним. С обеих сторон не было достаточно широких швов, чтобы в них можно было просунуть пальцы. Но если бы Куэлл когда-нибудь собирался воспользоваться этим путем эвакуации, у него, несомненно, было бы слишком мало времени для поиска инструментов или ключей. Она отставила щелкунчика и обеими руками нажала на панель. Сначала не почувствовала никакого намека на движение, но затем услышала уверенный щелчок и сдвиг с сопротивлением. Панель немного подалась внутрь, затем, достигнув предела, выскочила из стены и самостоятельно откинулась вправо. За ней была черная пустота, глубину которой выдавал только холодный сырой сквозняк. Адрана подобрала щелкунчика, перешагнула через плинтус в туннель и снова поставила существо на землю. Позади нее, на задней поверхности панели, была пара ручек, с помощью которых панель можно было вернуть в прежнее положение.
   Даже несмотря на то, что ее огненный шарик все еще был активен, он был бесполезен для нее. Если он обладал общими свойствами обычного светового беса, то его нельзя было потрогать или передвинуть, как только он был активирован. Поэтому, когда она закрыла панель, темнота вокруг нее стала абсолютной. Смотровой камень тоже был бы бесполезен, поскольку для формирования четкого изображения требовался некоторый уровень освещенности, а там не было ничего, кроме темноты.
   Она нащупала у себя в ногах щелкунчика и прижала его к груди.
   - Тэйзакнэйкак, - сказала она твердым и настойчивым голосом. - Знаю, что вы измучены, но мне нужно, чтобы вы увидели это сейчас. От этого зависят жизни нас обоих. Отведите меня в этот туннель.
   - Я истощен. Мне нужно отдохнуть после моих больших трудов.
   Она сердито встряхнула его. - Тэйзакнэйкак!
   - Так и есть... неспособен.
   - Вы можете произносить речь, а значит, у вас есть возможность генерировать звуковые картинки. Загляните в этот туннель. Скажите мне, во что я ввязываюсь.
   - Я сделаю это... постараюсь. - В ее грудной клетке что-то сжалось, в глазах появилось напряжение. - Поверните меня. Мы не стоим лицом к туннелю. Так лучше. Продолжайте.
   - Что?
   - Продолжайте идти. Если вам будет угрожать опасность столкновения, я вас предупрежу. А пока идите. Пол довольно ровный и ухоженный. Даже у такого двуногого существа с плохими пропорциями, как у вас, не должно возникнуть особых проблем.
   - Имейте в виду, я ничего не вижу. Даже поднося руку к лицу.
   - Идите, капитан Несс. И не слишком задерживайтесь.
  
   Инцер Сталлис склонил голову набок, прижимая руку к груди, но не опуская оружия. Это был своего рода насмешливый реверанс.
   - Я чувствую, что должен сказать что-то вроде "наконец-то мы встретились", или "очевидно, моя репутация опережает меня", или что-то столь же утомительно мелодраматичное. Разве это не разочаровывает, что жизнь ставит нас в такие ситуации, и единственные доступные слова звучат как наихудший из возможных вариантов?
   - Я так надеялась, что вы были на одном из тех кораблей, которые я уже сожгла.
   - Вы так говорите, капитан Несс, но я вовсе не уверен, что в глубине души вы действительно это имеете в виду.
   - Поверьте мне, это так.
   - Но тогда вы не смогли бы воплотить в жизнь свои фантазии о том, чтобы сделать со мной что-то крайне неприятное лицом к лицу, как вам хотелось бы. - Он поманил ее рукой. - Что ж, теперь у вас есть шанс - как насчет этого?
   Фура опустила глаза на свою искалеченную руку. Манжета в том месте, где скафандр соединялся с протезом, все еще поддерживала давление, иначе она потеряла бы сознание всего через несколько секунд. Ее рука была холодной и онемевшей, как будто она погрузила ее в густое облако анестезирующего газа. Не было той боли, которую она испытывала, потеряв всего лишь палец.
   - Я найду способ.
   - Это были действительно достойные похвалы усилия, я признаю это. Эти потери ощущались очень остро. Прекрасные корабли, хорошие экипажи. И вы так энергично защищались до последнего. - Он указал на нее пальцем, восхищенно покачивая им. - Это была превосходная уловка - не запускать оружие, пока мы не окажемся так близко. Хех! Этому еще долгие годы будут учить в эскадренной школе. К сожалению, это только отсрочило неизбежное. Я знаю, что это уникальный корабль с некоторыми уникальными возможностями, но это всего лишь корабль, и даже самый лучший боец должен понимать, что его превосходят численностью, вооружением и берут в окружение. Как это было с вами сегодня. - Он скрестил пальцы. - Что ж, идемте. На этом корабле вам больше нечего делать, и мои люди скоро найдут вашу сестру и расправятся с последними из вашей отважной банды. Вы же не хотите на это смотреть.
   - Ваши люди? Я убила ваших людей.
   Он щелкнул пальцами. - Да, та ужасная история с шлюзом! Признаю, что из-за нее погибли трое наших, и вы, конечно, оставили свой след на других беднягах.
   - Если бы у вас был характер, вы бы отправились с ними. Это были только шестеро, да?
   - На борту катера все еще находится полностью вооруженная техническая команда, так что не пытайтесь взять управление в свои руки. У меня также есть информация, что другой катер завершил стыковку с вашим шлюзом по левому борту, преодолев некоторые трудности. Они скорее пробьют себе дорогу, чем рискнут воспользоваться вашим маленьким трюком с избыточным давлением, предполагая, что вы будете настолько глупы, чтобы повторить его дважды. - Он снова скрестил пальцы, на этот раз с ноткой нетерпения. - Пройдемте со мной, пожалуйста. Вы знаете, что это в ваших интересах. Мы отвезем вас на один из основных кораблей, и хирург осмотрит вашу руку. Кстати, где ваша сестра?
   - Как будто я могу вам сказать.
   - Мы не видели, как стартовал ваш катер, так что, возможно, она прячется там. Нам не потребуется много времени, чтобы найти ее - или любого другого члена вашей команды, - и если они будут настолько глупы, что попытаются сбежать на этом катере, мы легко их выследим.
   - Тогда, похоже, у вас все под контролем.
   - Поисковой группе все равно будет полезно, если они будут знать, куда не следует стрелять, Арафура. Эти люди очень хороши, и у них есть свои приказы, но я должен сказать, что они не в самом приятном настроении. Зрелище того, как убивают их коллег, сделало их такими.
   - Я слышала, вы зарезали собственную мать, Инцер. Убили ее из-за корабля, а затем убили единственного сообщника, который знал, что вы сделали. Это правда?
   - Идите. - Он поиграл с маленьким черным оружием, перекатывая его между пальцами, как мраморный шарик. - Я не буду упрашивать снова. Адране придется рискнуть. Настоящей добычей для меня всегда были вы.
   Что-то встряхнуло корабль. Если бы во всей этой секции оставалось хоть какое-то давление, Фура не сомневалась, что оно сейчас вырывалось бы из левого шлюза или того, что от него осталось.
   - Я приду, если вы пощадите мою сестру и остальных. Такова цена моего сотрудничества.
   - Похоже... разумно. Они в передних отсеках?
   - Я сказала, что буду сотрудничать, а не преподносить вам их на тарелочке. - Фура отталкивалась здоровой рукой от труб и стены, пока не выпрямилась и не оказалась лицом к лицу со Сталлисом, они оба парили на расстоянии нескольких спанов друг от друга.
   - Теперь без фокусов.
   - Без фокусов.
   Три фигуры в броне появились в коридоре из соединительного прохода между левым и правым бортами. Сталлис коснулся своего шлема, и между ним и его людьми произошел какой-то закрытый обмен мнениями. Фура наблюдала, как они рассматривали своих павших или тяжело раненых коллег, а также гротескное зрелище, которое когда-то было Тиндуфом. Двое из них направились в сторону носовых отсеков, а третий отделился от группы, чтобы сопровождать Сталлиса и Фуру обратно к шлюзу. Все мысли о том, что она могла бы в одиночку вывести Сталлиса из строя, даже с помощью его мерзкого оружия, теперь улетучились.
   Шлюз катера был поврежден, но все еще работал, и когда давление снова восстановилось, она почувствовала, что ее скафандр провисает в суставах. Ее рука начала болеть, вместо того чтобы онеметь, но пока это был терпимый дискомфорт.
   Внутренняя дверь шлюза катера открылась, и человек в броне подтолкнул ее вперед, в то время как Сталлис осторожно держался на расстоянии. Все еще держа свое черное оружие, он протянул другую руку и ловко расстегнул крепления своего шлема. Они втроем плыли в главном отсеке катера, который был больше, чем все внутреннее пространство собственного суденышка "Мстительницы". В нем не было боковых иллюминаторов и двух обращенных вперед рядов кресел и ничего, кроме стеллажей с оружием, боеприпасами, разнообразным оборудованием и запасными компонентами вакуумных скафандров, а единственной очевидной мебелью были ряды спартанских откидных ковшеобразных сидений по бокам. Вместо обычного расположения места управления и консоли перед сиденьями, за герметичной переборкой располагался отдельный отсек.
   Сталлис приказал своему человеку зафиксировать Фуру. Мужчина не слишком вежливо снял с нее ранец и шланги и усадил ее на одно из ковшеобразных сидений. Ее пристегнули аварийными ремнями, ее предплечья были прижаты к бокам, а правая рука - все, что осталось - прижата к животу.
   - Снимите с нее шлем, - сказал Сталлис, пряча свое маленькое оружие во внешний карман на своем скафандре, а затем снял шлем. Он взъерошил рукой копну густых, непослушных черных волос и энергично тряхнул головой, как будто мышцы его шеи начали сводить судорогой.
   Она изучала его с острым чувством узнавания. Его лицо было ей знакомо, хотя она никогда раньше не видела его изображения и не встречалась с ним взглядом. Это было лицо, которое, как она видела, проецировалось на черты Разера, превращая их в карикатуру на себя. Если у нее и были хоть малейшие сомнения в том, что это был тот самый необыкновенный чтец костей, к разуму которого она прикоснулась - и разум которого коснулся ее разума, - то теперь их не осталось.
   Фура посмотрела на него, подняв забрало. Она ничего не могла сделать, чтобы помешать мужчине снять с нее шлем.
   - Очень хорошо, - сказал Сталлис, широко улыбаясь, когда между ними наконец не осталось стекла. - Очень, очень хорошо. Значит, слухи были верны. О крайнем проявлении глоуи сообщил наш человек... это видно по вашим глазам. Глубоко в вашей центральной нервной системе, глубоко в вашем мозжечке.
   Он протянул руку, щелкнул пальцами, и фигура в скафандре передала ему ее шлем. Он взял его рукой за визор, поднес к лицу и уставился в пустоту визора.
   - Наш человек?
   Он слегка нахмурился. На его лице не было ни морщин, ни каких-либо признаков обычного выражения, поэтому, даже когда он хмурился, или гримасничал, или изображал какое-то порочное удовольствие, эффект был неубедительным и эластичным, как у дешевой маски, которая хочет вернуться в свое нейтральное состояние.
   - Да, мой человек, - сказал Сталлис. - Вы встречались с ним, не так ли? Он проник на ваш корабль по нашим инструкциям. Выдавая себя за преступника-бездельника по имени Лагганвор...
   - Нет, - ответила она с автоматической самоуверенностью. - Лагганвор был человеком, которого я нашла, которого захватила в плен. Он не был вашим человеком. Если он и принадлежал кому-то, то Бозе, самой Бозе...
   - Я вижу, он отлично справился с маскировкой. Мы никогда не думали, что он протянет так долго. - Он посмотрел на нее с каким-то отчаянным, скептическим удивлением, как будто она не могла говорить правду, но довольно забавно подыгрывала ему, как будто это было так. - Вы действительно утверждаете, что не раскрыли его личность?
   Фура знала, что лучше промолчать. Это была игра, в которую он играл, вот и все: предвестник психологических атак, которых она могла ожидать, когда ее начнут допрашивать, пытаясь разрушить ее самоощущение, даже ее понимание собственной реальности.
   Она знала, что лучше не спрашивать его.
   - Кто он такой?
   - Его настоящее имя Бриска Рэкамор, брат Пола Рэкамора, вашего первого капитана, который жил отдельно. Он был нашим человеком. Нашим агентом - лазутчиком. Мы послали его найти вас.
   - Это невозможно. Если Лагганвор был тем человеком, за которого вы себя выдаете, зачем вам было рисковать его жизнью, стреляя в нас?
   - Это рискованная профессия, и Рэкамор это понимал. Но все в порядке, не так ли? Мы найдем его где-нибудь на вашем корабле, и вы сможете иметь удовольствие лично выслушать его версию случившегося. - Он протянул руку и коснулся кнопки на внешней стороне своего шейного кольца. - Давайте отправляться в путь. Другая абордажная команда может завершить осмотр места крушения и забрать с собой всех выживших, когда они отстыкуются. - Он ждал, слегка склонив голову набок, ожидая подтверждения того, что эти инструкции получены и в соответствии с ними можно действовать. - Я сказал, отсоедините нас. Со мной ценный пленник - Адрана Несс может присоединиться ко второму катеру, если позволит себя захватить. Я сказал, заберите нас... - Но он замолчал и дважды постучал по кнопке на шее, на случай, если она сломана. - Черт возьми, - пробормотал он, затем ткнул пальцем в другого мужчину, который все еще был в полном скафандре. - Следи за ней.
   Фура наблюдала, как Сталлис, все еще не снимая шлема, прошел вперед, к разделительной перегородке. Он коснулся кнопки управления, открыл герметичный люк и наклонился. Как только он оказался внутри, дверь за ним закрылась. Пока это происходило, охранник в скафандре нацелил арбалет в ее сторону. Она догадалась, что у него были инструкции ранить, а не убивать, если она будет создавать проблемы. Но, кроме свирепого взгляда и, возможно, плевка в его сторону, она ничего не могла сделать.
   Сталлис вернулся в основной отсек катера. У него больше не было ее шлема. Казалось, ему нужно было остановиться и взять себя в руки, его челюсть дрожала, а дыхание участилось. Он обвел взглядом помещение. Посмотрел на Фуру и ее охранника, а также на каждую деталь интерьера, на стеллажи с оборудованием.
   Только тогда он сказал: - Они поднялись на борт. Как-то. Они поднялись на борт, когда мы были внутри ее корабля.
   Она услышала усиленный голос охранника, доносившийся из его шлема. - Сэр?
   - Они проникли внутрь. Они... убили....  технический персонал. Они все мертвы.
   Он посмотрел на свои теперь уже пустые руки, словно только сейчас осознав, что они в крови.
   - Это, должно быть, ошибка, сэр. Когда мы вернулись, шлюз был опечатан.
   - Я говорю... - Сталлис сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. - Я говорю, что что-то проникло на этот корабль. Я не говорю, как.
   Охранник, возможно, и собирался что-то ответить, но Фура не была до конца уверена в этом. Он дернулся, и что-то странное произошло с его шеей. Она разделялась, образуя расширяющуюся линию, как будто ее вообще никогда не соединяли должным образом. В начале этой разделительной линии находилось острое, мерцающее антиприсутствие, зона в форме лезвия, которая сопротивлялась всем попыткам Фуры сосредоточиться на ней, увидеть ее, удержать в памяти как определенный объект. За спиной умирающего охранника виднелся более крупный, похожий на человека двойник того же отталкивающего отсутствия. Кровь охранника попала на едва заметную поверхность, затем большая ее часть впиталась, став сначала прозрачной, а затем и невидимой. На мгновение Сталлис, казалось, был полностью парализован открывшимся перед ним зрелищем. Затем он вытащил свое маленькое оружие, скользкое в его окровавленных пальцах, и направил его на призрака.
   - Я бы не стала, - сказала Фура.
   Призрак закончил с охранником, отбросив в сторону более крупные и мелкие детали. Фура могла видеть это, только отводя взгляд, наблюдая уголками глаз и делая мысленное усилие думать о чем угодно, только не о призраке.
   Сталлис выстрелил. Рубиновые лучи пересекли пространство, где мог находиться призрак, и на мгновение там появилось нечто определенное, вырезанное из окрашенного в рубиновый цвет стекла, бронированная фигура на шарнирах, казавшаяся пустой, как готовая форма. Рубиновое пятно исчезло, энергия его оружия поглотилась и рассеялась. Сталлис попробовал еще раз, но безрезультатно.
   Он хмуро взглянул на оружие.
   Призрака снова было трудно разглядеть. Фура повернула голову в сторону, сузив глаза до щелочек, заставляя свои мысли двигаться в любом другом направлении, кроме того, в котором они хотели двигаться.
   Призрак маячил перед ней. Фура ощутила ужасающую остроту бытия, как будто он состоял только из смертоносных лезвий, зазубренных краев и пронзающих насквозь жестоких острий.
   Голос пронзил ее мозг. Это было похоже на то, как две поверхности шершавого льда скользят друг мимо друга.
   Извини, что мы долго не разговаривали. Я подумала, тебе будет приятно узнать, что я ушла навсегда. Главное, тебе не нужно расстраиваться из-за того, что со мной случилось. Мне больше нравится, как обстоят дела сейчас.
   Охваченная ужасом, Фура, запинаясь, произнесла какое-то имя.
   - Стрэмбли.
   Сталлис снова попятился в переднее отделение.
   Я помню времена, когда это имя принадлежало мне. Но это было так давно. Ты была моим капитаном, и корабль был в нашем полном распоряжении.
   Фура нашла в себе силы кивнуть.
   - Так и было. Так оно и было.
   Это был хороший корабль. Мне нравилось быть частью твоей команды. Но я предпочитаю, чтобы все было так, как сейчас. Все остальное осталось в прошлом. Я просто... изменилась. Я была неправа, когда боялась холода. Как только оказалась там, то поняла, что это не так уж и плохо. Я также не возражаю против темноты. Это просто другой вид света.
   - Прости, Стрэмбли.
   Из едва различимой формы вытянулся дымчатый отросток. Рука коснулась верхней части левого плеча Фуры, и внезапный леденящий холод просочился в мышцы и кости даже сквозь изоляцию ее скафандра. Рука опустилась к ее локтю, холодное пятнышко, словно червяк, ползло под кожей, а затем достигло предела живых частей ее тела, где плоть становилась металлом.
   Фура задохнулась от шока и боли. Невидимая рука отдернулась от нее, и холод частично исчез.
   Эти люди сделали это? Они причинили боль Прозор и Тиндуфу? Когда у меня было это имя, я была такой же, как те люди. Я дышала. Помню, что они мне нравились, и что я нравилась им.
   - Этот человек, - сказал Фура, кивая на Сталлиса. - Это тот самый.
   В таком случае... не думаю, что мне нравится этот человек.
   Сталлис снова поднял оружие. Он немного подкорректировал его настройки, и когда рубиновая энергия вспыхнула, она стала намного ярче, чем раньше. Стрэмбли - или то, что когда-то было Стрэмбли - засияла еще ярче. Полая фигура медленно отвернулась от Фуры и поплыла в направлении переднего отсека. Даже эта интенсивная доза рубинового света теперь рассеивалась, и, казалось, не причиняла никакого вреда Стрэмбли. И все же у Фуры было ощущение, что чье-то огромное терпение было доведено до предела, и теперь Сталлис был в центре исключительного внимания призрака. Он продолжал стрелять, и рассеянная энергия оружия отскочила от Стрэмбли и врезалась в стены катера. Раздался хлопок и нарастающий вой, и Фура почувствовала, как у нее заложило уши. Он проделал дыру прямо в космос.
   Ее шлем был снят и находился... впереди, в переднем отсеке. Тут она поняла, что Сталлис принял вполне прагматичное решение: она может умереть; он принесет своим хозяевам ее тело или инструкции о том, как его найти, но у него больше не было намерения доставлять ее живой. Просто для него было слишком много личного риска.
   Черное оружие в его руке зашипело и заискрилось. Она предположила, что оно проявило себя слишком сильно. Эта окончательная настройка, должно быть, была одноразовой, заставляющей оружие работать в условиях перегрузки, которую оно могло использовать только один раз. Он посмотрел на него, затем швырнул его вперед, вдоль всего основного отсека. Оно кувыркалось и вспыхивало, плюясь и потрескивая, пока не было подхвачено потоками выходящей из катера дыхали и не начало стремительно приближаться к дыре в корпусе.
   - Не самый лучший подарок от тебя, мама, - крикнул он, стараясь перекричать вой, и сделал шаг назад в отсек управления, чтобы закрыть дверь.
   К тому времени Стрэмбли была всего в паре шагов от него. Ее расплывчатая, ускользающая фигура ускорилась, словно в последнем броске, и она, казалось, выбросила какую-то часть себя почти до точки соприкосновения. Однако дверь закрылась, и лицо Сталлиса на мгновение появилось в смотровом окошке, прежде чем он быстро отвернулся.
   В металле двери начали появляться серебристые зазубрины. Фура видела, что призрачные клинки могут сделать с любым искусственным материалом - и уж точно со всем, что было выковано во время тринадцатого Заселения, - и она не сомневалась, что Стрэмбли сможет разрезать эту дверь за считанные секунды.
   Но, возможно, Сталлис тоже это знал. Раздался толчок, такой сильный, словно в них попала пуля, и сквозь смотровое окошко в двери в переборке мелькнула вспышка мучнистого света.
   Фуре показалось, что она поняла, что произошло. Иллюминаторов, подтверждающих ее теорию, не было, но если бы она могла выглянуть наружу, то не удивилась бы, увидев, как передняя часть катера удаляется, приводимая в движение вспомогательными ракетами.
   Стрэмбли перестала следить за дверью и вернулась к ней. Фура сонно уставилась на нее, скорее разочарованная, чем испуганная. Она часто думала о возможных обстоятельствах своей собственной смерти - трудно было не думать, когда за ней охотились, - но всякий раз, когда эти воображаемые концы возникали перед ее мысленным взором, в них всегда присутствовал элемент драматической театральности. Броситься на пути арбалетного болта, или произносить какие-нибудь героические последние слова, когда опускается клинок, или опьяненной собственным диким бесстрашием управлять горящим кораблем, когда он, пылая, мчится навстречу своим врагам. Такого никогда не случалось, ни в одной из ее фантазий. Она никогда не думала, что смерть может наступить от того, что ее просто бросят; снова оставят умирать в космической дыре, как какой-нибудь мусор, от которого слишком сложно избавиться должным образом.
   И деваться было некуда. Если они все еще были пристыкованы к "Мстительнице" и этот толчок не выбил их из колеи, то все, что ждало ее по ту сторону шлюза, - это еще более глубокий вакуум. Там были части скафандров, сложенные вместе с оборудованием, возможно, их хватило бы на целый скафандр, или хватило бы и одного, но ни один из тех шлемов, которые выдают в эскадре, не поместился бы в ее шейное кольцо, и, кроме того, было ужасно трудно думать о таких вещах, когда все, чего ей хотелось, - это спать и спать...
   Я отведу тебя к другим дышащим, если ты этого хочешь. Я могу это сделать, а потом ты сможешь идти своей дорогой. Или могу воткнуть в тебя частичку себя, и мы обе станем призраками! Тебе бы это понравилось, не так ли? Я бы совсем не возражала.
   - Пока нет, - сказала Фура. - Пока нет, Стрэмб. Но... спасибо.
   Я слышала, что ты сказала о корабле. Что ты оставишь его, а не потеряешь. Как будто ты собиралась вернуться и найти его снова.
   - Я бы так и сделала.
   Ему все равно нужен капитан, не так ли? Здесь все само по себе, и в нем не осталось ни души. Было бы одиноко без капитана!
   - Теперь он твой, Стрэмб. Ты была добра ко мне, но, по правде говоря, я не очень-то заботилась о нем. Теперь у тебя есть шанс. Возьми этот корабль и... сделай с ним что-нибудь полезное, - улыбнулась Фура сквозь сгущающийся туман своих мыслей. Возможно, ей о многом хотелось спросить Стрэмбли, хотя она и задавалась вопросом, насколько каждая из них способна понять другую, несмотря на огромную пропасть между живыми и нежитью, которая теперь разделяла их. - Только с одним... условием. Я не знаю, что теперь будет со мной или что случилось с Адраной. Но если когда-нибудь настанет день, когда мы вернемся, чтобы найти тебя, потому что нам нужен быстрый темный корабль... ты будешь относиться к нам по-доброму, не так ли?
   Призрачная фигура подошла ближе, прижавшись своим не-лицом к Фуре так близко, что у нее защипало в носу от холода.
   Сестрам Несс всегда будут рады. И я не забуду свое предложение. Достаточно будет просто укола...
  

27

  
   Если у Адраны были какие-то предвзятые представления о вероятной протяженности спасательного туннеля Куэлла, они не простирались бы на то расстояние, которое она уже прошла. Правда, было не так-то просто оценить скорость ее продвижения, когда она была практически слепа, полагаясь исключительно на указания щелкунчика. Кроме того, она не могла с легкостью определить, был ли их путь прямым или извилистым, шел ли коридор под небольшим уклоном вниз или вверх, или оставался ровным. Но она умела считать и полагала, что достаточно хорошо знает длину своего шага, и, насчитав уже триста шагов, поняла, что они должны быть далеко от здания над баром. Если туннель продолжался в том же направлении, что и начался, и сохранял прежний курс, то они шли параллельно улице, на которой находился вход в бар Куэлла, и сейчас могли находиться в квартале или двух от него.
   С таким же успехом они могли идти в совершенно другом направлении.
   - Немного правее, пожалуйста. И держите меня ровно.
   - С каждой минутой вы становитесь все тяжелее.
   - Уверяю вас, я этого не делаю. Теперь налево. У вас есть хоть малейшее представление о том, что нас может ожидать в конце этого туннеля? Если конец действительно есть?
   - Вы очень разговорчивы для существа, которое совсем недавно было истощено и ни на что не способно.
   - Я обнаружил, что, разговаривая, могу убедиться в том, что вы не впали в состояние сомнамбулизма. Вы действительно не представляете, куда мы направляемся?
   - Подальше от этих недоумков в баре, и на данный момент мне этого достаточно. Кроме того, это вы настояли на том свидании, Тэйзакнэйкак, а не я.
   - Я не ожидал, что столкнусь с самозванцем.
   Адрана хмыкнула. Нести щелкунчика было все равно что тащиться домой с грузом тяжелых покупок. Через некоторое время, сколько ни перекладывай, это никак не влияет на тяжесть ноши. - Тем не менее, вы отчасти ожидали неприятностей. Вы должны были знать, что, по крайней мере, существовала реальная вероятность того, что вас будут поджидать недоумки.
   - К сожалению, то, что я считал незначительной, но вызывающей беспокойство неожиданностью, оказалось чем-то большим. - Инопланетянин сделал паузу, и на мгновение вокруг него воцарилась тишина. - Я... сожалею... о ваших спутниках. Была определенная степень... неподготовленности. Если бы я только знал...
   - Я тоже сожалею о них. Но это не совсем ваша вина.
   - Разве нет?
   - Вы не безупречны, Зак. - С этого момента она решила использовать сокращенную форму его имени, нравилось это ему или нет. - Как и любой другой. Возможно, Меггери не заслуживала того, чтобы быть замешанной во все это, но она все равно выбрала опасную профессию, которая могла привести к ее гибели в любой момент. А Рэкамор решил стать шпионом.
   - А вы, капитан Несс?
   - Я беру свою долю вины. Это была моя идея перевезти вас.
   - Несмотря на все, что только что произошло, это было задумано как полезное дело.
   - По крайней мере, так же полезно для меня, как и для вас, - сказала она. - По правде говоря, мне было наплевать на вашу судьбу, когда мы доставили вас сюда. Но меня волновала информация, которой вы собирались поделиться со мной.
   - Во всем есть личный интерес. В моем мире мы говорим, что это смазка, которая позволяет шестеренкам вращаться. Кстати, я привожу это высказывание в форме, которая должна быть вам понятна. - В голове у него загудело, и она почувствовала это своими ребрами. - Будьте осторожны. Пол сейчас уходит под воду.
   - Уходит под воду? Я надеялась, что мы начнем подниматься.
   - Я готов соврать, если вам так больше нравится.
   - Нет, я бы предпочла правду без прикрас. И раз уж мы заговорили о правде и лжи, и вы упомянули свой мир...?
   - Да, - осторожно ответил Тэйзакнэйкак.
   - Вы окажете мне одну услугу, поскольку я, можно сказать, выполнила свои обязательства перед вами, пусть и не в полной мере. Вы ответите мне откровенно или, по крайней мере, составите о себе честное впечатление.
   - Я приложу все усилия, чтобы обрадовать вас.
   - Вы оспариваете тот факт, что недоумки являются продуктом передовых методов ксенотрансплантации?
   - Я не оспариваю, поскольку в этом утверждении нет ничего спорного.
   - Тогда подумайте вот о чем. Это невозможно. С тех пор, как я покинула Мазарил, Зак, я видела несколько странных вещей. Улавливающая ткань, призрачные габбинсы, твинклиголовые, вещницы и миничерепа. Я видела коробку, которая исчезала; видела квойны, которые светились и пели. Но не видела ничего, что нельзя было бы объяснить в рамках рациональных рамок, привитых мне школьным образованием, которое, кстати, в основном было заслугой мыслящей машины из двенадцатого Заселения. Итак, я привыкла к странностям и намекам на науку и философию, выходящим за рамки нашего собственного понимания, но не привыкла к вещам, которые не имеют смысла и никогда не смогут иметь, и недоумки-бестолковые подходят под эту категорию. Ксенотрансплантация невозможна, как и эти бестолковые существа, если их можно так назвать.
   - Тогда вы зашли в тупик. Как и мы, в некотором роде. В этом месте туннель раздваивается. Я не вижу никаких указаний на то, какой маршрут предпочтительнее.
   - С какой стороны дует ветер?
   - С обеих сторон.
   - Один из них идет вниз?
   - Да.
   - А другой?
   - Он также спускается вниз, но, возможно, немного круче. По здравом размышлении, он кажется более сомнительным из двух вариантов.
   - Тогда мы выбираем этот. Я не хочу идти по более очевидному пути, если за нами по пятам идут недоумки или другие соратники Квиндара.
   - Это извращенное рассуждение, даже по стандартам вашего вида. Но я буду придерживаться его.
   Она почувствовала, что туннель стал более крутым: до сих пор он был слишком пологим, чтобы его можно было заметить, но теперь их спуск нельзя было игнорировать, и удерживаться на склоне стало еще труднее. - Я буду откровенна с вами, Зак. Понятия не имею, сколько еще нам предстоит идти и как долго я смогу нести вас на руках. Как вы думаете, сможете идти так же хорошо, как и воспринимать звуки?
   - Да, но не так быстро, как мы продвигаемся сейчас, и тогда у нас возникнут дополнительные трудности, связанные с тем, что вы не сможете увидеть, в каком направлении я двигаюсь. Могу я добавить кое-что, что может вас не обрадовать?
   - Пожалуйста, сделайте это.
   - Я почувствовал сквозняк у нас за спиной. Он длился недолго, но я думаю, что это могло произойти из-за того, что кто-то открывал и закрывал потайной вход.
   - Тогда нам лучше помолчать... настолько тихо, насколько это возможно, и при этом оставаться полезными. - Она заставляла себя идти быстрее, хотя ее природные инстинкты восставали против каждого шага. Это было все равно что считать шаги по знакомой комнате, завязав себе глаза, а затем уверенно направиться к стене, намереваясь остановиться ровно в одном шаге от нее. Но что еще хуже, поскольку, несмотря на абсолютную зависимость от щелкунчика, у нее была лишь ограниченная уверенность в надежности его слуха. Он мог бы определить общие размеры туннеля, направляя их по его середине, но заметил ли дыру в полу, если бы она поравнялась с ней?
   - Я сторонник честности, капитан Несс. - Его голос был тихим, и ей пришлось наклонить голову, чтобы расслышать его. - Вы задаете сложные вопросы. Но на один из них вы почти ответили сама. Поскольку недоумки явно реальны - никто из нас не стал бы утверждать обратное, - и поскольку они не могли быть созданы с помощью ксенотрансплантации, тогда остается предположить, что они были созданы другими способами.
   - Не думаю, что я была первой, кто задал этот вопрос, Зак.
   - Возможно, и нет, хотя, честно говоря, происхождение бестолковых-недоумков вряд ли входит в число актуальных тем дня. Я готов поручиться, что менее одного из десяти тысяч представителей вашего вида знают о существовании таких существ; еще меньше их видели.
   - Это не меняет того факта, что они должны быть созданы каким-то иным способом, кроме ксенотрансплантации. - Она нахмурилась в темноте. - Или, скорее, если ксенотрансплантация - это процесс, то ксенотрансплантация не может означать то, что обычно подразумевается. Если существо может быть собрано из биологических компонентов обезьян и инопланетян, то инопланетяне...
   - Не могут быть по-настоящему инопланетянами.
   - Или обезьяны не могут быть по-настоящему обезьянами.
   - И это тоже.
   Она прошла несколько шагов, размышляя над его ответом. Искренний или нет, он вырвался у него со всей помпой какого-то чрезвычайно пустякового признания. И все же это утверждение, произнесенное столь бесцеремонно, противоречило одному из центральных столпов ее мировоззрения. Были обезьяны и были инопланетяне. Они не были похожи друг на друга. У них не было - и не могло быть - ничего общего, кроме счастливых случайностей конвергентной эволюции.
   - И все же, вы сами сказали мне, что ваша история неизмеримо древнее нашей. Как можно совместить одно с другим?
   - Возможно, и нет, - смело заявил Тэйзакнэйкак. - Если только хотя бы одна из этих историй не неверна.
   - Но вы не скажете, какая именно.
   - Не скажу, что знаю. Но скажу, что эти вопросы не следует задавать, не имея четкого представления о последствиях исследования. Вы, наверное, заметили мою прежнюю сдержанность, когда давили на меня по этому делу и связанным с ним вопросам. Это было не из-за невежества или недостатка любопытства. Эти вопросы глубоко волнуют меня, иначе у меня не было бы таких неприятностей, в которых я сейчас нахожусь. Но я сомневался в серьезности ваших намерений, капитан Несс. Я думал, что вы, как и многие до вас, испытываете чисто дилетантское влечение к этим тайнам. Теперь я вижу, что ошибался. Вы опасно искренни в своих интересах. Они привели к гибели ваших друзей, а вы все еще не закончили.
   - В данный момент, Зак, моя главная забота - это собственное самосохранение.
   - Мое тоже. Но давайте будем честными друг с другом. Каждый из нас может умереть сегодня. Но если мы этого не сделаем - если судьба будет благосклонна к нам и продлит нашу жизнь, заслуженно или нет, - мы с вами не успокоимся. То, что всколыхнулось в нас, невозможно снова усыпить. Мы должны получить ответы на свои вопросы, что бы с нами ни случилось.
   - Я хочу сказать, что вы правы. Мне это немного льстит.
   - Вы сомневаетесь в моей оценке?
   - Я сомневаюсь в своей решимости. Моя сестра где-то там, Зак, и с ней, возможно, происходит что-то очень плохое. Или уже произошло. Возможно, даже вероятно, что она мертва.
   - И это вас меняет?
   - Все, что мы когда-либо делали, было общим. Игры, в которые мы играли, охота за сокровищами, каждая история, которую мы придумывали или которую рассказывал Паладин. Каждая жестокая шутка, которую я придумывала, чтобы подшутить над ним. Фура всегда соглашалась, даже если она заботилась о нем больше, чем я. И когда мы сбежали, это тоже было общим. Когда мы встретились с капитаном Рэкамором и присоединились к его команде, мы сделали это как сестры. И когда эти вопросы начали терзать нас - Фуру с ее квойнами, меня с Заселениями, - они показались мне не отдельными пустяками, а двумя стенами, поднимающимися к некоему высшему единству. Я почувствовала, что каждая из нас нуждается в другой; что без всепоглощающего интереса Фуры моя жизнь была бы неполной, и наоборот. Но сейчас я чувствую, что смотрю в пустоту. Часть меня все еще хочет получить ответы на эти вопросы: это не изменилось. Но они не заполнят пустоту, которую я начинаю ощущать внутри себя.
   - Вы не знаете, что она мертва.
   - От нее не было никаких известий.
   - Она также не получала известий о вашей судьбе. В данный момент ее, возможно, одолевают другие мысли. Такая же безнадежность, такое же чувство тщетности. И все же она знает, что жива. Вы бы подбодрили ее продолжать?
   - Я бы с радостью.
   - Тогда окажите и себе такую же любезность, дорогая капитан. Почти сразу же он добавил: - Ах.
   - Что ах?
   - Впереди нас непроницаемая поверхность.
   Она на минуту опустила его на пол, чтобы дать отдых костям и мышцам, и провела пальцами вверх и вниз по поверхности от пола до потолка. Это не была сплошная стена, хотя здравый смысл Тэйзакнэйкака мог бы заставить его сделать иной вывод. Это была решетка, похожая на тяжелое противопожарное ограждение, состоящая из горизонтальных и вертикальных стоек. Они были слишком жесткими, чтобы их можно было раздвинуть. Она могла просунуть палец в щель между двумя прутьями, но не всю руку. Если в решетке и была дверца или какой-то способ сдвинуть все препятствие, она не могла найти их на ощупь.
   - Да погибнут миры. Мы свернули не туда. - Она стукнула по решетке один раз, гнев взял верх над ней. Она слегка задребезжала в креплениях, но не настолько, чтобы убедить ее, что у них есть хоть какой-то шанс отодвинуть ее в сторону. - Мы должны вернуться. Не может быть, чтобы прошло больше нескольких минут с тех пор, как мы выбрали свой путь.
   - И все же они позади нас.
   - Знаю. Но я не собираюсь ждать здесь, прижавшись спиной к стене. - Она снова подхватила его на руки, и каждый сустав и связка в ее теле, казалось, выразили коллективную жалобу, но она загнала эти протесты в некое подобие мысленной бутылки, а затем отбросила ее подальше от глаз. - Ведите меня. Быстро.
   Они отступили в ту же всепоглощающую тьму, из которой вышли. Адрана поклялась себе, что будет думать только о том, как добраться до перекрестка, и не позволит себе думать о том, что на другом пути могут возникнуть такие же препятствия. Переживайте настоящий момент, затем следующий, затем следующий, и рано или поздно все эти последующие моменты складываются в жизнь. Именно так такие люди, как Прозор или Ласлинг, справлялись со многими опасностями своей профессии. Беспокоиться о чем-то, кроме насущной проблемы, значило отвлекать жизненную энергию от того момента, когда она была более всего необходима.
   Она бы так не поступила.
   - Вы правы, Зак, - пробормотала она. - Я имею в виду, о моей сестре. Я должна всегда вести себя так, как будто каждая из нас жива. И напоминать себе, что речь идет об Арафуре Несс. Она победила "Ночного разбойника"! Она победила Бозу Сеннен! Почему я должна сомневаться в том, что она сможет справиться с несколькими кораблями и червем вроде Инцера Сталлиса?
   - Тогда вы не откажетесь от своих поисков знаний. Это похвально. Я вознагражу ваше моральное мужество небольшим открытием.
   - Не думаю, что вам есть что еще сказать об истории наших народов.
   - Напрямую не скажу. Но вернусь к вопросу о квойнах и к небольшой демонстрации, которую устроил для вас на борту "Веселой кобылы". Вы, конечно, помните.
   Она мысленно вернулась к шлюзу и тому одинокому квойну, который выплыл из корабля, прежде чем двинуться с определенной целью в направлении Старого Солнца.
   - Я знаю, что видела. С тех пор то и дело думаю об этом.
   - А вы не могли бы выдвинуть какую-нибудь гипотезу?
   - Квойны притягиваются к Старому Солнцу. Сначала поворачиваясь лицевой стороной, а затем под действием общего импульса. Это не магнитное, а какое-то другое сродство. И это новое поведение, чего не было замечено до Реорганизации.
   - Вы можете быть в этом уверены?
   - Я ни в чем не могу быть уверена, Зак. Но думаю, что за сотни лет какой-нибудь капитан или команда, должно быть, случайно выбросили несколько квойнов в космос. И если бы такая склонность существовала, ее бы наблюдали, подмечали и изучали. Навигаторам пришлось бы учитывать отклонение к Старому Солнцу каждого корабля с полным трюмом квойнов, и все же старые карты и формулы по-прежнему хорошо нам служат. По крайней мере, так было до сих пор. - Она покачала головой в темноте. - Нет, это что-то совершенно новое. Когда произошла Реорганизация, квойны, должно быть, проснулись: пробудились к какому-то более истинному состоянию бытия или к какому-то воспоминанию о своем более глубоком предназначении. Выражая такое... согласие... со своими собственными идеями?
   - Это больше, чем просто согласие. Это настолько близко к истине, насколько это вообще возможно для любой обезьяны.
   - Тогда расскажите мне, что происходит.
   - Я сделаю это после того, как вы расскажете мне, что вам известно о Реорганизации и ее причинах.
   - Я уверена, что вы сделали необходимые выводы, Зак.
   - Но я хотел бы услышать вашу версию событий.
   - Если бы у меня было время, я бы записала их в книгу. Фура написала свой рассказ, я могла бы последовать за ней. Это началось, когда мы захватили "Мстительницу", и закончилось, когда нашли квойны, и я раскрыла истинную личность Лагганвора. Это был бы мой рассказ. Но тогда, полагаю, кому-то другому пришлось бы рассказывать наши истории с этого момента, теперь, когда мы расстались.
   - Чтение обезьяньего языка очень утомительно для щелкунчика. Ради меня вы можете сократить свой рассказ. И не будьте слишком многословны: боюсь, я слышу звуки приближения.
   - Мы не можем быть далеко от перекрестка.
   - Тем не менее. Расскажите о Реорганизации и вашем участии в ней.
   - Пиратка Боза Сеннен накапливала квойны. Она занималась этим на протяжении веков, и в ее тайнике было очень много квойнов - возможно, столько же, сколько все еще было в обращении в других мирах. Однако она тщательно их хранила. Хотя тайник находился в одном месте, на небольшой скале за Морозными границами, квойны хранились в разных хранилищах внутри него. Мы думали, что это просто для удобства, пока не допустили ошибку, собрав их слишком много в одном месте.
   - Существует химический элемент, изотоп, который безопасен в изоляции, но становится опасным, когда его слишком много концентрируется в одном месте. Этот эффект называется критичностью. Очень похоже, что аналогичный процесс произошел с квойнами. Как вы уже упомянули, можно сказать, что они проснулись. Скажите мне - и только честно - были ли у вас какие-либо намерения ускорить Реорганизацию?
   - Нет, - твердо сказала она. - И я говорю также от имени Фуры. Мы не знали, что делаем. Мы хотели немного встряхнуть ситуацию, но... никогда до такой степени. Были последствия, Зак. В Малгрейсене мы видели, как мужчина выбросился из окна из-за потери своих сбережений. Вы уже видите перекресток?
   - Мы уже на нем. В прошлый раз мы двигались по правому направлению, теперь пойдем по левому. Поверните направо и продолжайте движение.
   - Я только что увидела какой-то свет: вспышку красного или оранжевого.
   - Они приближаются. Мы должны поторопиться.
   - Я спешу. - Она снова почувствовала, что дорога идет под уклон, когда они спустились по менее крутому из двух туннелей. Адрана бежала так быстро, насколько позволяло ее слепое и отягощенное состояние. Она была полностью во власти его указаний, но к настоящему времени уже привыкла к этому и, казалось, была менее склонна отклоняться влево или вправо. Но даже это увеличение темпа привело к тому, что звук ее дыхания усилился, так что у него были все шансы прокатиться эхом вверх и вниз по туннелям, подобно ноте органа.
   - Что касается того человека, которого вы видели в Малгрейсене, то, насколько вам известно, он уже был в самом конце череды несчастий.
   - Или, возможно, он был хорошим человеком, пытавшимся жить хорошо, а мы все испортили. Однако он был не один. На Малгрейсене было много таких, как он, а Малгрейсен - это всего лишь один мир.
   - Для сестры Несс вы, кажется, особенно щепетильны по поводу пары смертей.
   - Не буду отрицать, что мы пролили много крови с помощью маг-пушек и призрачных лезвий. Но эти люди прямо противостояли нам. Не говорю, что они были плохими людьми, не все из них, но каждый из них решил сразиться с нами или помешать нам ради славы или награды, и только по этой причине моя совесть чиста. Но, должно быть, есть много других мужчин и женщин, похожих на этого человека, которые просто были захвачены Реорганизацией, и это было нашей виной.
   - Вы не могли этого предвидеть.
   - Это освобождает нас от ответственности?
   - Возможно, из-за одного ряда последствий. Вы внесли изменения в сложную систему, и одним из результатов этого являются страдания и смерть неопределенного числа представителей вашего вида. И, можно сказать, большая досада среди некоторых из моих соплеменников. - Она почувствовала, как он пожал плечами в ее объятиях. - Да будет так. Но также возможно, что внесенные вами изменения были полезными и необходимыми.
   - Надеюсь, что это будет воспринято как должное. Если квойны были не такими, как мы думали, то, наверное, лучше избавиться от этой лжи.
   - Вы так думаете?
   Адрана ответила ему с должной серьезностью. - Да. Теперь каждый человек в любом мире знает, что ценность квойнов не установлена на веки вечные, и никакое состояние не может зависеть только от них. Я думаю, что это лучшее знание.
   - Заинтересованные стороны с этим не согласятся... но вы правы. Гораздо лучше знать, чем не знать.
   - И все же, мы не закончили с изменениями. Почему квойны тянет к Старому Солнцу?
   - Потому что, дорогая капитан, оно больное.
   Вспыхнул свет, невероятно яркий для ее привыкших к темноте глаз, раздался треск, и ноздрей коснулся обжигающий запах. Должно быть, какой-то снаряд или энергетический импульс пролетел совсем близко от нее. Ей показалось, что он возник у них за спиной. Чей-то голос, приглушенный расстоянием и теснотой, крикнул: - Они недалеко!
   Другой: - Они нужны им живыми!
   - Или почти живыми!
   - Думаю, нужно поторопиться, - сказал Тэйзакнэйкак.
   Но она уже была на пределе своих сил. Если она споткнется и разобьет хрупкую оболочку его шлема об пол, им конец. Это было похоже на бегство по темному лабиринту с каким-нибудь незаменимым глиняным изделием в руках. Где-то позади них вспыхнул еще один огонек. Было ли это ближе, чем раньше, или ее сбила с толку акустика системы туннелей? Возможно, преследователи спустились по самому крутому из двух туннелей, и их огни и звуки доносились до нее только косвенными путями.
   Впереди что-то блеснуло. Тэйзакнэйкак встревоженно застыл в ее объятиях.
   - Впереди что-то есть, капитан Несс.
   Она крепче прижала его, вглядываясь в глубину туннеля. Лучи и колючки желтого света пронзали ее насквозь. Она пристально вглядывалась. За этими огнями, приближаясь, виднелась оживленная баррикада из живых существ. Она остановилась, потому что идти дальше казалось таким же безумием, как и поворачивать назад, навстречу преследователям, приближающимся с другой стороны.
   - Простите меня, Зак, - тихо сказала она. - Я думаю, что, возможно, подвела вас.
   - Почти настигли их, парни, - раздался грубый голос сзади. - Как у вас дела, мистер Кью?
   - Никогда еще я не был так доволен, - ответил мужчина, которого, как она знала, звали Видин Квиндар, но который с таким же успехом мог откликаться на имя Куэлл. - Так мило со стороны моего предшественника, что он оставил нам эти туннели, чтобы немного развлечься.
   - Капитан Несс? - позвал новый голос, которого она раньше не слышала. Он раздался прямо перед ней. Он был грубым, надтреснутым, но в нем было что-то, что придало ей немного уверенности. - Это вы, не так ли?
   Адрана вздернула подбородок. - Это будет зависеть от ваших ожиданий, сэр.
   В ответе голоса она уловила легкую насмешку. - Пожалуйста, окажите мне небольшую услугу, капитан Несс. Прижмитесь к полу как можно плотнее и убедитесь, что ваш спутник так же защищен.
   Она поняла его намерение, распласталась и попыталась крепко прижать Тэйзакнэйкака к себе.
   Над ними вспыхнул маленький кусочек ада.
   Она зажмурила глаза и пожалела, что не может заткнуть уши. Тэйзакнэйкак корчился и хрипел, и она заставила его замереть. Нападение продолжалось, по всей вероятности, всего несколько секунд, но в ее жизни были часы, которые показались ей короче. Она услышала пистолетные выстрелы, гул и треск энергетического оружия. Она услышала вопли и восклицания и внезапные отрывистые приказы.
   И затем все кончилось. Выстрелы прекратились, и хотя их эхо разносилось вверх и вниз по туннелям, больше никаких перестрелок не последовало. Некоторые мужчины кашляли, другие стонали, хныкали или издавали какие-то булькающие или гортанные звуки в предсмертные мгновения.
   Адрана осмелилась открыть глаза. Над ней нависла чья-то фигура. Теперь она могла немного видеть, потому что у группы, преградившей им путь, были факелы, и они отбрасывали на стены узоры света и тьмы. Вырисовывающаяся фигура была мужчиной, который наклонился, чтобы протянуть руку.
   Она поняла, что это слепой мужчина.
   На его лице было два отверстия: две черные впадины, похожие на колодцы, по обе стороны от носа. Над ними его волосы были покрыты щетиной белого и седого цвета, в основном первого. Двое недоумков стояли по обе стороны от него, слегка касаясь его и указывая направление, в котором он мог бы дотянуться. Они были такими же неподходящими друг другу и вызывающими беспокойство, как и остальные, но Адрана не думала, что видела этих двоих раньше.
   - Можно ли вам доверять, сэр? - спросила она.
   - Это очень хороший вопрос, капитан Несс. Прекрасно понимаю ваши сомнения. Вас не лучшим образом представили с момента вашего прибытия.
   - Вы Куэлл, - сказала она.
   Он прикоснулся пальцем ко лбу. - Я Куэлл. Несмотря на попытки других присвоить мое имя. Мне жаль, что вы имели несчастье столкнуться с Квиндаром до того, как мы смогли до вас добраться. Вы правильно сделали, что ушли так далеко от него - были ли проблемы?
   Она поднялась с земли, вжимая пальцы в грязь. Мимо прошли еще двое соратников Куэлла - на этот раз обезьяны - и направились к тому, что осталось от отряда Квиндара. В обеих руках у них было оружие: у одного - два грубых пистолета с раструбами, у другого - пара великолепных дуэльных бластеров девятого Заселения, сверкающих инкрустацией из драгоценных камней
   Адрана, склонив голову набок, посмотрела вслед обезьянам.
   - Люди Квиндара убили двух моих друзей. Он и недоумки-бестолковые... ну, как и ваши. Я не уверена, что понимаю. Я думала, что бестолковых послали, чтобы убить Зака.
   - Не все бестолковые, - тактично заметил Куэлл, - сделаны из одного теста. Или, скорее, дело не в одежде. Было бы разумно не судить, пока не познакомишься с характером человека. Вы согласны?
   - Я бы с удовольствием.
   Он опустил свои отсутствующие глаза. - Это Зак, так вы называете щелкунчика?
   - Я здесь, Куэлл, - объявил Тэйзакнэйкак. - Поднимите меня, капитан Несс, чтобы мы могли изучить друг друга.
   - Все в порядке, - сказал Куэлл, поднимая руку, чтобы разубедить Адрану. - Он у меня, а вы, должно быть, уже устали. - Он поднял щелкунчика, найдя его, несмотря на то, что ничего не видел, и приподнял его, пока их лица не оказались на одном уровне.
   - Вы ранены, Куэлл.
   - Квиндар забрал мои глаза. Изначально их дали мне ползуны. Квиндар нашел дорогу в Тревенза-Рич после того, как сам потерял зрение на Мазариле. - Он многозначительно улыбнулся Адране. - Я слышал, что у него были какие-то неприятности с роботом.
   - Я думала, вы с Квиндаром были друзьями.
   - В какой-то степени так оно и было. Но я допустил ошибку, позволив ему похитить вашу сестру. Позже я допустил еще большую ошибку, предоставив ему убежище здесь и предложив помочь с его глазами.
   Позади Адраны раздалась пара пистолетных выстрелов, а затем треск энергетических разрядов. Часть стонов и хныканье прекратились.
   - Я тоже был слеп, - сказал Тэйзакнэйкак. - Затем капитан Несс вернула мне зрение.
   - Ваш шлем? - спросил Куэлл, с величайшей нежностью дотрагиваясь до Тэйзакнэйкака. - Да. Кажется, я чувствую ваши раны. До нас дошли слухи, что на вас напали по дороге из Малгрейсена. Мы опасались худшего. Вы... готовы?
   - Я никогда не был так готов, Куэлл. Вы готовы ко мне?
   - Настолько, насколько это возможно.
   - Готовы к чему? - спросила Адрана.
   Ее вопрос был прерван внезапным пронзительным визгом, донесшимся со стороны отряда Квиндара. Это был, по некоторым меркам, самый ужасный звук, который она когда-либо слышала от другого существа.
   Визг прекратился.
   Один из бестолковых вернулся с парой тяжелых темных предметов в большой, похожей на медвежью, рукавице, которая служила ему рукой. Он предложил эти предметы Куэллу.
   - Отличная работа, мой друг. - Куэлл исследовал пальцами две черные трубки. - Можно ли их когда-нибудь вставить обратно - это вопрос другого дня. Но, по крайней мере, они вернулись к своему законному владельцу. Вы закончили с Квиндаром?
   Недоумок ответил жужжащим, щелкающим голосом, похожим на набор дискового телефона. - Он... последний... кто остался в живых, хотя... довольно часто жалуется... и даже больше... с тех пор, как мы... сняли с него эти глазки. Вы... думаете, нам следует... избавить его от... страданий?
   - Это было бы милосерднее, - сказал Куэлл.
   - Так и было бы, - согласился недоумок. - Полагаю, что так... оставить его как есть?
   - Учитывая все обстоятельства, это к лучшему. - Куэлл положил руку на то, что в недоумке могло сойти за плечо. - Но ты знал, что я скажу так, Чантер.
   - Мы знаем... друг друга... слишком хорошо, Хэсп, - сказал недоумок с чем-то похожим на нежность.
   Куэлл повернулся к Адране. Возможно, он и не видел, но, очевидно, обладал безупречной зрительной памятью на окружающее. - Нам предстоит еще короткое путешествие, капитан. Мы не должны столкнуться с какими-либо трудностями по пути отсюда до места назначения, но нам всем все равно нужно быть настороже.
   - Вы имели дело с Квиндаром. Но он всего лишь часть этого, не так ли?
   - Небольшой, но раздражающий компонент. К сожалению, машина продолжит работать без него. Мы все еще находимся в режиме ожидания. Улицы будут прочесывать враждебно настроенные недоумки, пока они могут передвигаться с некоторой свободой, а также инопланетяне, агенты-обезьяны и другие сотрудники Квиндара. Люди из эскадры тоже где-то рядом - возможно, они посадили один или два катера в наших доках с тех пор, как мне в последний раз сообщали об этом.
   - Что слышно о моей сестре?
   - Думаю, - сказал Куэлл, - что вам следует отправиться с нами.
  

28

  
   В полумраке появилось знакомое лицо. Оно было вытянутым, бледным, с глубокими вертикальными морщинами. Глаза были самыми печальными и мудрыми, какие, как ей казалось, она когда-либо видела.
   - Капитан Несс. - Голос стал тверже. - Капитан Арафура Несс. Капитан Несс! Вы меня слышите? Вы были в вакууме. Сделайте какое-нибудь движение, если вы меня понимаете.
   - Я думаю, самое худшее позади, - произнес другой голос, который, как она знала, был ей знаком, но к которому она пока не могла прикрепить имя.
   Третий: - Положи мою руку на красный рычаг и скажи мне, когда стрелка справа от него резко повернется.
   Четвертый: - Она взяла на себя труд принести эту сумку, но не потрудилась найти себе вакуумный скафандр?
   - Возможно, - сказал мужчина с печальными глазами, - в той части корабля не было вакуумных скафандров.
   - Но как она к нам попала?
   - Пожалуйста, Разер, открой сумку.
   Медленно, мучительно к ней возвращалось некоторое подобие осознания и самоидентификации. Она чувствовала себя очень плохо. Казалось, не было ни одной части ее тела, которая не болела бы. Единственным утешением было то, что причин дискомфорта было так много, что ни одна из них пока не имела преимущества перед другими. Но ее горло, и ее глаза, и ее легкие...
   - Эддралдер, - сказала она, и ее голос был едва различимым. - Доктор Эддралдер. Где я? - Она прищурилась, пытаясь сфокусировать взгляд на какой-то точке за пределами лица врача. Металлические стены, плотно прилегающие друг к другу. Круглые иллюминаторы, рамы на заклепках. Лонжероны, похожие на китовые ребра. - Я на катере. Ракетном катере.
   - Очень хорошо, капитан Несс. - Он поднес к ее губам соску для питья. - Выпейте это, но осторожно. Вы находились в вакууме. Вероятно, у вас повреждена слизистая оболочка горла и трахеи. Вы помните, как попали к нам?
   - Я... - Она отхлебнула из соски. - Я... там был Инцер Сталлис. Они взяли нас на абордаж. Два катера, с каждой стороны. Я хотела, чтобы вы отстыковались. Вам следовало отстыковаться.
   - Мы так и сделали, но только после того, как у нас появились вы. В этом не было бы никакого смысла, пока не стало ясно, что эти катера никуда не денутся.
   - Вы бы их обогнали. Они слишком тяжелые. У нашего плавный ход. Легко запускается и выключается. Почему вы этого не сделали?
   - Потому что у нас хватило ума не делать этого, - раздался в ответ голос, который, как она знала, принадлежал женщине по имени Серт. Она была где-то впереди, вне поля зрения Фуры. - Мы бы быстро улетели, это правда, но недостаточно быстро, чтобы скрыться от их пушек, а с нашими двигателями мы были бы для них хорошей мишенью. Если бы они попытались взломать наши шлюзы, мы бы сорвались с места и убежали, но до этого не дошло. Затем мы почувствовали, что другой катер отстреливается. Что-то произошло на нашем корабле, капитан - вы видели что-нибудь из этого?
   Она попыталась разобраться в хаосе своих мыслей.
   - Стрэмбли вернулась. Она была там все это время, и она вернулась. Но она была... - Фура замолчала, потому что то, что она хотела сказать, было трудным и требовало от нее больших усилий. - Она стала призраком. Стрэмбли была призраком. Она убила их всех. Прошла сквозь них, как стеклянный ветер. Она порезала их и... - Она замолчала, резко вздохнув. - Тиндуфа больше нет. Его убил Инцер Сталлис.
   - А ваша рука? - спросил Эддралдер.
   - Нет, с моей рукой все в порядке. Я отрезала ее, когда была на Мазариле, и заменила на...
   Но она посмотрела вниз, вспомнила и вскрикнула.
  
   Теперь, при свете факелов, Адрана увидела, что туннель был выложен из плотно прилегающих друг к другу черных кирпичей, очень хорошо уложенных, но все же с признаками проседания, которое, должно быть, происходило очень постепенно, так что ни один из кирпичей не раскололся и не отвалился. Местами в облицовке стены были трещины, но это были исключения, и по большей части стена была структурно неповрежденной, и все же было очевидно, что она слишком старая, чтобы быть работой Куэлла или кого-либо из его коллег.
   Группа быстро продвигалась вперед. Они спускались по пологому склону, а туннель шел по извилистой траектории. Адрана и Тэйзакнэйкак были в середине группы, а Куэлл и четверо его помощников возглавляли их. Еще четверо двигались сзади, направляя свои фонарики в ту сторону, откуда они пришли. - Предосторожность, - сказал Куэлл, улыбаясь ей. - Маловероятно, что с этой стороны у нас возникнут какие-либо проблемы, но мы не можем быть слишком осторожными. Кстати, с вашей стороны было очень умно найти путь к отступлению. Насколько мне известно, Квиндар так его и не обнаружил. Раз или два мы почти полностью возвращались к задней стороне этой секретной панели и устанавливали контрольный сигнал, чтобы знать, если он когда-нибудь отважится войти в туннели.
   - Он следовал за мной по пятам.
   - Если бы у вас не было другого способа покинуть подвал, он бы взглянул на вещи с другой точки зрения. Вы закрыли панель после того, как вошли?
   - Я пыталась.
   - Уверен, что вы сделали все, что могли в данных обстоятельствах. У Квиндара, возможно, были и другие способы отследить вас.
   Она подумала о том, как легко Паладин выследил их в ту роковую ночь, когда они сбежали в Нейронную аллею. То, что мог сделать робот, мог сделать и человек, имевший доступ к инопланетным технологиям.
   - Почему вы терпели, когда вас узурпировали, Куэлл, если могли пройти почти весь путь до своего подвала?
   - Секрет победы в войне в том, чтобы знать, какие сражения проиграть. Если бы я вернул себе этот бар - а я мог бы очень легко сделать это- то просто стал бы более заманчивой мишенью для сил, стоящих за Квиндаром. Коррумпированные банки, коррумпированные агенты коммерческих структур, коррумпированные чужаки, преследующие те же узкие интересы. Они бы снова пришли за мной, и в большем количестве. Вместо этого я позволил ему завладеть его маленькой империей. Позволил ему украсть мои глаза, украсть мое имя, украсть мой бизнес. Я также позволил ему поверить, что я мертв и больше не имею никакого значения. Тем временем я привлек на свою сторону союзников и попутчиков. Такие души, как Чантер, с которым вы уже встречались. Но есть и другие. Мы скоро с ними познакомимся.
   Они достигли объекта, установленного посередине стены. Это была круглая деревянная заглушка, похожая на крышку пивного бочонка. Одна обезьяна и один недоумок вытащили заглушку из стены и поманили ее в невероятно тесную соединительную шахту, пол которой был чуть ниже уровня груди.
   - Это трудный путь, но недолгий, - сказал Куэлл. - Эти туннели - заброшенные ответвления старой канализационной системы. Или, скорее, одна из примерно двадцати последовательных систем, каждая из которых построена на запутанных руинах старой. Время от времени, из-за каких-то изменений в надземных районах, целая секция оказывается отрезанной и забытой, как кусок гнилой кишки. Проходят столетия, и какой-нибудь дурак решает выкопать побольше места для своего подвала и обнаруживает, что у него есть очень удобный путь к отступлению.
   Пока двое его помощников шли впереди нее, Куэлл помог Адране вскарабкаться наверх и забраться в узкую шахту, а щелкунчику пришлось следовать за ней, с постоянным ворчанием и жалобами. Ей пришлось пробираться по ней на четвереньках, задевая спиной потолок.
   Шахта была грязной, но, по крайней мере, это длилось недолго. На другом конце была металлическая дверь на петлях того же диаметра, что и деревянная заглушка. Адрана была готова протиснуться внутрь и выскочить с другой стороны, ожидая такой же разницы в уровнях. Затем вспышка света от факела указала на гораздо большие размеры этого нового помещения, в которое ей предстояло попасть. Это был горизонтальный туннель, идущий под прямым углом к шахте, но шириной по меньшей мере пятьдесят или шестьдесят спанов от одной изогнутой стены до другой. Дверь вывела ее на узкий выступ примерно в двадцати спанах вверх по стене туннеля, с крутым, скользким обрывом под ней, туда, где по нижней части туннеля бежала лента темной воды. Она юркнула обратно в шахту, вздрогнув от внезапно открывшегося масштаба.
   Снизу послышались голоса, и Адрана снова медленно высунула голову. Двое соратников Куэлла были внизу и быстро спускались по веревочной сетке, прикрепленной к стене под отверстием. Адрана собралась с духом и стала выползать, повернувшись спиной вперед, пока не смогла поставить ноги на верхнюю часть сетки и начать осторожный спуск к основанию туннеля, крепко держась руками за скользкую веревку. - Я бы помогла вам, - сказала она Тэйзакнэйкаку, - но поскольку у вас на одну пару конечностей больше, чем у меня, окажусь в невыгодном положении.
   Это было не так плохо, как казалось, поскольку туннель был круглым в поперечном сечении, а по-настоящему крутая часть сетки тянулась всего несколько спанов. Помощники Куэлла помогли ей преодолеть последние несколько шагов, пока она не оказалась на грубой деревянной платформе, которую, казалось, бросили на дно туннеля. У нее были приподнятые края с деревянными поручнями, и она раскачивалась и наклонялась под ними при проходе. Один за другим подходили остальные, пока охранник из арьергарда не посветил фонарем обратно в соединительную шахту и не закрыл металлическую дверь. Они спустились по сетке и заняли свои места на платформе. Под ней была темная вода глубиной не более чем по щиколотку.
   Недоумок Чантер держал в своей медвежьей лапе карманные часы.
   - Примерно одна минута... до получасовой... прочистки, Хэсп.
   - Хорошо. Очень вовремя.
   - Что это за место? - спросила Адрана, хотя ей казалось, что она наполовину знает ответ.
   - Часть канализационной системы, - сказал Куэлл. - Часть действующей канализационной системы. Это центральная переливная магистраль номер шесть, один из главных каналов сброса воды.
   - И что же сбрасывается через нее?
   - Вот это, - сказал Куэлл, кивая в сторону слабого, но нарастающего рева. - Готовьтесь, ребята, - похоже, сегодня нам устроили отличную встречу.
   Двое его помощников стояли наготове по бокам платформы с длинными деревянными шестами. Адрана почувствовала прилив еще до того, как увидела его: эта надвигающаяся волна, должно быть, несла перед собой поток теплых выделяющихся газов, и они налетели на нее так сильно, что она почувствовала, что вот-вот упадет в обморок. Но собралась с духом, затаила дыхание и положила одну руку на деревянный поручень на краю плота (потому что это действительно был плот), а другую - на щелкунчика. К счастью, поток воды заполнял лишь небольшую часть диаметра туннеля, но когда он хлынул вокруг плота и под ним, поднимаясь с каждой секундой, когда на них обрушилась основная масса воды, перехлестывая через края, Адрана подумала, что произошла какая-то ужасная ошибка, и плот упал, застрял на месте или был недостаточно плавучим при своем нынешнем грузе и вот-вот должен был погрузиться под воду.
   Он дернулся и начал подниматься, а как только оторвался от пола, набрал скорость вместе с потоком, и плеск прекратился. В каком-то смысле это было похвально, но теперь, когда они двигались вместе с массой сточных вод, у них была прекрасная возможность увидеть, что это не какая-то однородная жидкость, а состоящая из составных частей различной плотности и текстуры, как частично растворенный бульон. Что-то подкатило к горлу Адраны, но она подавила это чувство.
   Они мчались вперед. Помощники были сообразительны и бдительны, используя свои шесты, чтобы оттолкнуть плот от стен, и когда факелы высветили приближающийся перекресток в туннеле, шестовики с большим мастерством направили плот к одному из отверстий.
   Адрана зажала нос от вони. - Можем ли мы прояснить одну или две вещи, мистер Куэлл? Вы предали мою сестру. Насколько я помню, вы также предали доверие вашей подруги Прозор. Я была рада передать Тэйзакнэйкака на ваше попечение, поскольку это было то, чего он желал. Но на этом мой интерес к вам закончился.
   Черные провалы его глаз, казалось, проникали ей в душу. - И что теперь?
   - Я оказалась вовлечена в некоторые ваши планы, о которых ничего не знала - планы, которые, похоже, включают в себя приготовления, которые вы обсуждали с Тэйзакнэйкаком. Но я не могу гарантировать, что вы заслуживаете большего доверия, чем Видин Квиндар.
   - Вы и не должны, - признал он. - И что бы я ни сказал или ни сделал, это никогда не восстановит мою репутацию до того уровня, на котором она была до этого предательства. Не проходит и дня, чтобы я не думал о Прозор и о том, какого низкого мнения она, должно быть, обо мне. Скажите, она на вашем корабле? С ней все в порядке?
   - Ее нет на нашем корабле. - Адрана хотела продлить его дискомфорт - он этого не заслуживал, - но какая-то часть ее милосердия возобладала. - Но когда я видела ее в последний раз, с ней все было в порядке. Хотела бы сказать, что она все еще жива, но это зависит от состояния моей сестры и ее корабля.
   - Что касается корабля, боюсь, сообщения были точными.
   Адрана собралась с духом. - Уничтожен?
   - По меньшей мере, очень сильно выведен из строя, и у него нет шансов лететь самостоятельно.
   - Вы могли бы понять это, сэр?
   Он поднес руку к лицу. - Мог бы. Когда-то я был мастером ионов - работал со всеми вещницами Мелгамского браслета у Пелсена на "Графине Лэмплайт". Затем... это. Но все еще разбираюсь в кораблях и их возможностях. С вашим покончено. - Но на его губах появилась полуулыбка. - Тем не менее, она не сдалась без боя. Она здорово полила кровью ту эскадру.
   - И все же они ее захватили?
   - Этого я не могу сказать. Но на подходе к Тревенза-Рич летит ракетный катер.
   Это было все, что ей могли сообщить, и, поскольку оставалась хотя бы надежда, она держалась за нее самым цепким образом.
   - Это крайне неприятное стечение обстоятельств, - объявил щелкунчик, как будто только что не обсуждалось ничего важного. - Обоняние - не самая развитая моя способность, но, несмотря на это, я чувствую себя подавленным собранными экскрементами вашего вида.
   - Сомневаюсь, что мы можем поставить это себе в заслугу, - сказала Адрана. - Помимо обезьян, в этом мире есть инопланетяне. Нет сомнений, что есть и щелкунчики, и, как бы ни начиналась канализация, я думаю, что она заканчивается в одном и том же месте. Полагаю, вы все внесли свою лепту. - Она взглянула на Куэлла, заметив, что он разговаривает с одним из помощников. - Неужели вы думали, что я забуду наш разговор в туннелях?
   Он отмахнулся от ее вопроса. - Какую бы тему я ни затронул, чтобы успокоить ваши нервы, сейчас она вылетела у меня из головы.
   - От меня это не ускользнуло. Мы говорили о квойнах и их полезности. Вы сказали, что их привлекло Старое Солнце, потому что оно больное.
   - Я сказал слишком много.
   - Нет, вы сказали слишком мало. Я не успокоюсь, Тэйзакнэйкак, пока не вытяну это из вас. И я знаю, что вы хотите поговорить об этом. Какая-то лучшая часть вас понимает, что эта правда должна увидеть свет. Так почему бы не рассказать мне сейчас и не покончить с этим?
   - Ваш узкий маленький мозг не смог бы...
   - Не важно, что может или не может вместить мой узкий умишко. Просто скажите мне то, что нам нужно знать. Расскажите мне о квойнах, раз и навсегда. И не жалейте ничего.
  
   И он рассказал ей это, пока они плыли на плоту по бурлящему потоку. Он говорил о квойнах, которые на самом деле были маленькими машинами, или же огромными машинами, но в основном скрытыми, и он говорил так, как будто эти огромные скрытые машины (или части одного еще большего левиафана) были на самом деле целительными ангелами, ангелами, отклоненными от своего истинного предназначения, которое заключалось в том, чтобы спуститься в огни больного Старого Солнца и сделать его снова молодым.
   Чтобы Старое Солнце стало Новым.
   Тэйзакнэйкак был совершенно прав в одном отношении. Ее узкий умишко понимал очень немногое из этого.
   Но, возможно, этого было достаточно, чтобы продолжить.
  
   - Покажи ей, что у тебя в сумке, - сказал Эддралдер.
   Разер очень осторожно оттянул край сумки. Такие они использовали во время охоты за вещницами, чтобы хранить квойны или добычу. Когда он открыл сумку, то показался изгиб стекла, паутина трещин и ремонтных работ, мозаика из разноцветных граней. Внутри этого стеклянного сооружения мерцали огоньки, но слабо и нерегулярно, как будто какой-то процесс, который поддерживал их, исчерпал последние капли энергии. Разер открыл еще часть объекта. Стекло занимало три четверти сферы, нижнюю часть которой опоясывал металлический обруч, а под этим кольцом виднелось переплетение проводов, кабелей и непостижимых механических деталей, прорезанных насквозь.
   - Вы говорите, я привезла его с собой, - сказала Фура.
   - Вы не помните? - спросил Эддралдер.
   - Все, что я помню, это как ушел Сталлис, а потом вернулась Стрэмбли. Я была напугана и теряла силы. Я не знала, что она со мной сделает.
   Серт заговорила с передней части катера. - Она была одной из нас.
   - Когда-то, Серт. Знаю, нам кажется, что прошло совсем немного времени, но мы не превратились в призраков. Думаю, для нее это было как... в какой-то другой жизни, в каком-то другом существовании, очень давно. И она сказала мне, что ей больше нравится то, кем она стала.
   - Она сказала, чем собирается заниматься?
   - Я подарила ей корабль. Думаю, она согласится... бродить по нему, охранять как затонувшее судно, возможно, даже найти способ плыть на нем снова, и, возможно, это будет последний раз, когда мы увидим "Мстительницу" или то, что стало со Стрэмбли. Мне жаль любого, кто попытается забрать это затонувшее судно, зная, что находится внутри. Это казалось... честной сделкой.
   - Для тебя это было нелегко, - сказала Серт. - Я знаю, что значил этот корабль для тебя и твоей сестры, и сколько крови он стоил нам всем.
   - Но, с другой стороны, кто лучше призрака сможет за ним присмотреть? Это был не такой уж трудный выбор, Серт. Я не жалею, что все так сложилось. Мы на верном пути, не так ли? Могу я спросить о твоих глазах?
   - Они очень болят, но если я сниму повязку, то смогу увидеть свет и тьму. Доктор Эддралдер считает, что со временем я поправлюсь. В любом случае, Разер гордится собой. Он очень хорошо разобрался в настройках, и я даже разрешила ему поработать с рулевыми двигателями, как только мы получили представление о нашем курсе. Мальчик умеет плавно нажимать на кнопки. Когда-нибудь мы могли бы сделать из него ходока по вещницам.
   В голосе Серт была какая-то нотка, которую Фура не могла не уловить: кто-то пытался выглядеть храбрым, несмотря на все свидетельства обратного.
   - Дела обстоят не так гладко, как хотелось бы, не так ли?
   - Вы можете добраться до локатора, капитан?
   - Я потеряла руку, но не рассудок. - Фура поднялась со стула, прошла мимо сумки, в которой лежал Паладин во всей своей разрушенной красе, к передней части катера, где Серт и Разер делили между собой бремя контроля.
   - Нет ничего плохого в том, чтобы использовать локатор или радиоречь, капитан, - сказал Разер. - Любой другой корабль в радиусе десяти тысяч лиг делает именно это. Даже если бы мы хранили молчание, нас все равно засекли бы по отраженным импульсам и рассеянной радиоречи.
   - Этот парень имеет в виду, - сказал Серт, на ощупь управляя гироскопическим регулятором, - что мы не в неведении относительно наших шансов добраться до Тревензы. Мы очень хорошо знаем свое местоположение и скорость, и знаем, где находится цель, и также знаем, сколько осталось в наших топливных баках.
   Фура колебалась, прежде чем задать свой вопрос, справедливо опасаясь ответа, который она, скорее всего, получит.
   - Сколько именно?
   - Где-то между ничем и почти ничем. Нам пришлось сильно постараться, чтобы выбраться с места крушения. Вы помните, что мы уничтожили два их основных корабля? У трех оставшихся было еще достаточно пушек и патронов, и как только их первая абордажная операция пошла наперекосяк, они запустили еще два катера. Возможно, это все, что у них осталось, но для нас и без того было достаточно неприятностей. Мы ускользнули от катеров, сильно ускорившись, и увернулись от их главных кораблей, совершив пьяный маневр, но на это ушло много топлива, и теперь оно у нас почти закончилось.
   Фура задумалась на несколько секунд.
   - Сколько часов до Тревенза-Рич?
   - Мы не долетим туда. У нас хороший курс, но низкая скорость. Если увеличим скорость, используя то, что осталось в баках, то промахнемся на тысячи лиг. Мистер Разер посчитал вручную. Было бы проще извлечь квадратуру круга.
   Фура задумалась. - Тогда подайте им сигнал. Когда та пострадавшая сторона стала слишком сильно давить на Колесо Стриззарди, Глиммери выслал катер, чтобы перехватить их и в любом случае доставить на место.
   - Так и было, но Разер говорит, что подобный маневр нам не поможет, во всяком случае, за то время, которое у нас есть. Это запутанно, капитан. Хотелось бы, чтобы это было не так, но с топливом и числами трудно спорить.
   -Кто-нибудь нас выручит.
   - Только не на этом маршруте. Чтобы добраться до Тревенза-Рич, нам пришлось гнать в Пустоту. Мы могли бы повернуть к главному Сообществу - и тогда у нас были бы все шансы долететь. Но когда нас обнаружили бы, то нашли бы только трупы - задохнувшиеся от голода скелеты. Правильно было направить нас к Тревенза-Рич, не так ли?
   - Так оно и было, Серт, и никогда не думай иначе.
   - Мы все равно подали им сигнал, - сказал Разер. - Как я уже сказал, среди всей этой радиоречи и локаторных импульсов нам ничего не стоило послать сигнал о помощи.
   Фура кивнула: она была согласна с мальчиком, хотя и временно. - Ты назвался?
   - Нет, я не уточнял. Просто сказал, что мы спасались от враждебных действий и нуждались в помощи. Все в порядке, капитан?
   - Совершенно верно, Разер. - Она увидела, как по его телу пробежала дрожь облегчения. - Ты все сделал правильно, мальчик. - Она повернулась, обращаясь ко всей своей маленькой группе. - Вы все сделали правильно. Никто из нас не опозорил ни себя, ни друзей, которых мы потеряли.
   - Мне жаль, что мы потеряли и корабль, - печально сказал Разер.
   Здоровой рукой она приподняла его подбородок. - Мы этого не сделали. Мы кое-что потеряли, и я не говорю, что это не позор. Он был хорош, быстр и темен, и он мне нравился. Он был моим. Но что для меня было важно в этом корабле, так это люди на нем и разум, заставляющий его работать. Некоторых из этих людей сейчас нет с нами, и мы будем скорбеть о них должным образом, когда выберемся из этой передряги. Но мы выкарабкались, и Паладин тоже, и это еще не конец. Это начало чего-то другого.
   - Как вы думаете, мы выберемся из этой... заварушки? - нерешительно спросил Разер.
   - Тебе надоела жизнь, парень?
   - Нет, сэр. Капитан.
   - Ты достаточно насмотрелся на прелести Сообщества, достаточно отведал его вкусов, достаточно прикоснулся к его тайнам?
   Он ответил так, словно вопрос мог быть с подвохом. - Н... нет. Нет, капитан. Этого недостаточно.
   - Мне тоже, мальчик. - Она отпустила его подбородок, мимоходом сжав его плечо. - Мне тоже. И мы еще не закончили, никто из нас еще не закончил. Адрана все еще где-то в Тревенза-Рич, и если кто-то сможет найти способ, то это будет она.
  
   Через некоторое время поток перетек в более широкую часть туннеля и превратился в вязкую жижу. Зловоние усилилось, и крошечные бледные мухи с жужжанием закружились вокруг лица Адраны. Крысы шныряли по трещинам и выступам в стенах туннеля, а иногда выбирались в поток, переходя с одного твердого участка на другой. Когда свет факелов падал на их мордочки, они никак не реагировали, их глаза затуманивались белым. Они были слепы, как Куэлл.
   Переход к более медленному течению, по-видимому, послужил сигналом для сотрудников Куэлла приготовиться к стыковке. Они изо всех сил навалились на передние поручни, подняв шесты над потоком, пока не обменялись кивками. Затем в унисон вонзили шесты в ил, два сильных удара, как будто какая-то ценная добыча плавала прямо под поверхностью, и плот резко накренился. С серией кряхтений и толчков он уперся в ряд грубых кубических блоков, прижатых к ближайшему колодцу туннеля. Плот привязали к этому импровизированному причалу, и Куэлл велел группе осторожно сойти на блоки.
   Над блоками в стене было углубление в форме арки, а под аркой - круглая металлическая дверь. Адрана уже начала думать, что остаток ее жизни будет состоять из скитаний по темным, покрытым грязью туннелям, но проход по другую сторону двери был обшит металлом, просторен, освещен электричеством и почти полностью соответствовал гигиеническим требованиям. Более того, как только за ними закрылась дверь, мухи и самый неприятный запах остались по ту сторону, и наконец Адрана сочла, что можно вздохнуть полной грудью. Раньше она слишком боялась, что ее вырвет при таком вдохе.
   Металлический коридор тянулся примерно на шестьсот спанов, и по мере того, как они приближались к его концу, машинный гул становился все громче. Они вышли на балкон с перилами на верхних этажах огромного помещения в форме кастрюли. Оно было не менее шестисот спанов в поперечнике и примерно столько же в глубину. Над ним был круглый стеклянный потолок, перекрытый огромными радиальными и концентрическими опорами, усеянными заклепками размером с кофейный столик. Адрана предположила, что обычно дневной свет проникал бы через потолок, но, поскольку они все еще находились в режиме сумерек, все, что она могла разглядеть, были огни далекой, противоположной поверхности Тревенза-Рич. Она не помнила, чтобы видела здание высотой в шестьсот спанов - по крайней мере, такое, которое повторяло бы форму этого помещения, - поэтому предположила, что окно на самом деле находилось на уровне пола, а пространство, в котором они находились, было вырыто под поверхностью мира-веретена.
   Она выглянула за пределы опоясывающего его балкона, где виднелась окутанная паром масса трубок и штуцеров и контейнеров странной формы. Аппаратура заполняла камеру от пола до потолка, уложенная так же плотно и беспорядочно, как органы в животе. Здесь были смотровые площадки, подиумы, трапы и винтовые лестницы, и почти везде, куда бы она ни посмотрела, можно было встретить рабочего в комбинезоне, который осматривал какую-нибудь арматуру, регулировал что-то гаечным ключом или записывал какие-то значения на приборе. Пар поднимался густыми неровными клубами, и вскоре ей пришлось снять очки и насухо протереть стекла. Металлический пол балкона под ее ногами улавливал вибрацию от того, что, должно быть, было жужжанием огромных насосов, хотя во всех местах, которые она могла видеть, царила странная и нервирующая тишина. Ее взгляд остановился на некоторых этикетках, нанесенных по трафарету на более крупные предметы: Основной сепаратор грунта, Вторичный гравитационный концентратор, Шестой реактор для сбора осадка и так далее.
   - Канализация работает, мистер Куэлл? - спросила она бодрым и заинтересованным тоном.
   На его лице отразилась определенная гордость. - Муниципальная очистная станция управления водоснабжения четвертого округа. Не самая большая и не самая современная в этой части Тревенза-Рич, но вполне удовлетворяет нашим потребностям.
   - Мне не нравится, как звучит это место, - сказал Тэйзакнэйкак. - Я нахожу его шум крайне неприятным.
   - Тогда будьте уверены, что вы здесь надолго не задержитесь, - сказал Куэлл с едва сдерживаемым терпением. Затем полушепотом обратился к Адране: - Он всегда такой?
   Она кивнула. - Нет. Иногда он ведет себя гораздо хуже.
   Рядом с одним из огромных резервуаров, питаемых по трубам, возвышалась башня гораздо меньшего размера, соединенная с балконом узким переходом. В верхней части башни открылась дверь, и оттуда вышла женщина в комбинезоне. Она перегнулась через край прохода, посмотрела вниз, затем сделала быстрый жест рукой, подзывая одного из помощников Куэлла. Куэлл кивнул в ответ на переданное слово, и компания двинулась вдоль изгиба балкона, а затем гуськом пересекла соединяющий их переход, вокруг них вился пар, создавая своего рода частичное прикрытие. Женщина в комбинезоне проводила их в лифт, расположенный на верхней площадке двери, призывая не задерживаться. - Давайте, давайте, - сказала она. - Пошевеливайтесь!
   - Нервничаете, Мэйбил? - спросил ее Куэлл.
   - Все время, Хэсп. Но сегодня особенно. - Она в последний раз огляделась по сторонам, затем закрыла за ними двери лифта. Кабина была большая, но все равно, когда они все втиснулись в нее, возникла давка. Адрану втиснули рядом с обезьяной справа от нее, недоумком слева и ворчащим инопланетянином, вцепившимся в ее голени. - Гриндер и остальные ждут вас в генераторной - там вы все пока будете в безопасности. Хочешь посмотреть на них или сразу отправишься в полость?
   - Гриндер может задержаться здесь на несколько минут - он и так ждал столетия. Спустите нас вниз.
   Мэйбил нажала самую нижнюю кнопку на панели управления, и лифт начал опускаться. Воцарилась тишина. Адране показалось, что собравшиеся собираются подчиниться негласному правилу лифтов и вообще ничего не говорить друг другу, поэтому она была почти разочарована, когда Мэйбил продолжила свой ответ Куэллу. - Поступают сообщения о каких-то проблемах в туннелях, Хэсп. Даже услышали, что с Квиндаром, возможно, что-то случилось.
   - Я никак не могу это прокомментировать.
   Мэйбил была дородной женщиной с пухлыми щеками, торчащими зубами и копной темно-красных волос, выбивавшихся из-под шляпы из клеенчатой ткани. - Ты знаешь, что идея заключалась в том, чтобы попытаться поймать его без особого шума?
   - Никто не хотел бы этого больше меня. Но возникли... осложнения. Ты поздоровалась с капитаном Несс? Капитан Несс, это Мэйбил.
   - Добрый вечер, Мэйбил, - сказала Адрана.
   Мэйбил небрежно кивнула ей. - Вы молодчина, что связались с нами. Надеюсь, это не доставило вам особых хлопот?
   - Если не считать того, что я пересекла космос с Малгрейсена, увернулась от кораблей эскадры и оставила двух своих друзей умирать в баре Куэлла, - нет, никаких проблем.
   Мэйбил покачала головой - похоже, не столько из сочувствия к Адране, сколько из-за того, что все прошло не так гладко, как могло бы быть. - Я же говорила тебе, что мы должны были перехватить их до того, как они приблизятся к Квиндару, не так ли? Гриндер следил за ними, не так ли? Если бы мы поторопились, как я сказала, то избежали бы этой маленькой неприятности.
   - И насколько все запуталось?
   - С чего бы ты хотел начать? Возможно, ты справился с Квиндаром и несколькими его главными помощниками, но оставшихся все еще много, они бегают вокруг и будоражат. Полно недоумков, как мух. - На мгновение она выглядела раскаявшейся. - Прости, Чантер. Прости, Балеус.
   Голос Чантера раздался как в телефонной трубке.
   - Я не... не обиделся... нисколько, Мэйбил.
   - Не больше, чем обычно, - добавил Балеус прерывающимся голосом полуобезьяны.
   - С недоумками нужно будет справиться до закрытия, - сказал Куэлл. - Значит, остаются только те, кто остался от шайки Квиндара, и я думаю, он послал лучших из них за капитаном Несс.
   - Я всегда была оптимисткой, - сказала Мэйбил.
   В двери лифта было окошко. Адрана видела, как они спускались по уровням канализационного завода, погружаясь во все более густой пар. Однако теперь за окном была только сплошная движущаяся тьма. Они спустились гораздо ниже, чем на дно завода.
   - Мы, должно быть, уже на полпути в мир-веретено, мистер Куэлл. Еще немного, и окажемся на другой стороне. Куда мы направляемся?
   - Спроси щелкунчика, - сказала Мэйбил. - Или он еще не сказал тебе, каковы были его намерения?
   Несмотря на тесноту, Адрана все же смогла наклониться и поднять Тэйзакнэйкака. Она повернула его лицом к себе. - Мне обещали ответить на мои вопросы, Зак.
   Во лбу у нее пульсировала боль.
   - Вы получите ответы на свои вопросы, если у вас хватит ума их понять.
   - А что это за лифт? Куда он нас доставит? Что находится под канализационными сооружениями?
   - Это средство, способное изменить мир, капитан Несс.
   Лифт вынырнул из-под какой-то поверхности. Хотя света стало лишь немного больше, чем раньше, у Адраны, тем не менее, сложилось впечатление, что темнота отступает, а пространство за лифтом открывается. Электрические лампы отбрасывали слабые медные блики на огромные, расплывчатые фигуры, каждая из которых была размером с любой из химических реакторов на заводе. Но это было все, что смогла разглядеть Адрана.
   - Неужели меня обманули, Куэлл?
   - Нет. - Его губы скривились, когда он обдумывал ответ. - Возможно, использовали. Но не обманули. У нас была одна цель, и вы помогли нам приблизиться к ней. Но наши цели не противоречат вашим собственным. Вы получите ответы на свои вопросы. Не так ли, Зак?
   - Ответы будут получены, - сказал Тэйзакнэйкак.
   - Это большое утешение, - пробормотала Мэйбил.
   Кабина лифта замедлила ход и остановилась. Мэйбил открыла дверь. Воздух, наполнивший кабину, был холодным, влажным и затхлым. Этот запах напомнил Адране об указателях старых, забытых книг. Это было, решила она, усовершенствованием канализационного туннеля с его мухами и крысами.
   Группа вышла из лифта. Достали факелы, и их свет пронзил полумрак. Они оказались в каком-то подобии пещеры: пузыре открытого пространства, встроенном, словно полая киста, в твердую оболочку мира-веретена. Стены из грубо отесанного камня поднимались к куполообразному потолку, с вершины которого вертикально уходила вниз шахта лифта. Адрана содрогнулась от какого-то отдаленного, едва уловимого ужаса. Дыра в потолке, каменная ограда превратились в жуткое воплощение кошмара, который навеял на нее маленький череп капитана Уэрранвелла. Это снова напомнило ей о часах, которые, казалось, прошли для нее в том ужасном заточении. Где-то под ней, настаивал ее разум, было еще более обширное пространство, в котором затаилось в ожидании некое чудовищное терпеливое присутствие.
   Они шли. Хотя пол пещеры был из того же грубо отесанного камня, что и все остальное, к нему с помощью крюков были прикреплены металлические мостки. Они вились внутри и огибали огромные механические конструкции, наполовину скрытые в скале, наполовину открытые. Они были величиной с дом, плавно изогнутые и спиралевидные. Они были черными или почти черными, и только их края и оконечности выделялись медными бликами. Нигде Адрана не смогла разглядеть ни единой царапины.
   - Думаю, я хотела бы получить объяснение, - сказала она.
   Куэлл остановился, прислонившись спиной к проволочному ограждению, тянувшемуся вдоль края дорожки. - Капитан Несс права. Она заслуживает объяснений, как и те из вас, кто никогда не был здесь раньше или слышал только обрывки слухов.
   - Не затягивай с этим, - сказала Мэйбил.
   - Это двигатель, - сказал Куэлл. - Или его часть. Он должен полностью опоясывать Тревенза- Рич. Никто, кроме нас, не знает об этом; никто не видел ни одной его части, кроме этого крошечного участка, обнажившегося от времени. Там был источник, утечка воды, которая за миллионы лет размыла эту пещеру и обнажила детали двигателя...
   - Вы только что сказали "миллионы лет", - сказала Адрана.
   - Вы любительница вещниц, капитан Несс. Вы имели дело с сокровищами, которые отстоят на полпути от Разделения. Длительное хранение не должно вас беспокоить.
   - Это не так, - твердо ответила она. - Но мало что так хорошо сохраняется, если только оно не находится внутри вещницы. Вы говорите, эти... детали двигателя... все это время находились внутри этой скалы?
   - Доказательства у вас перед глазами.
   - Теперь вы скажете мне, что этот двигатель можно запустить.
   - Я искренне надеюсь на это, - сказал Куэлл. - Потому что, если это не удастся, нам будет очень трудно помочь вашей сестре. Тэйзакнэйкак? Хотите посмотреть, что вы сможете с этим сделать?
   Она посмотрела на инопланетянина сверху вниз. - При чем тут щелкунчик?
   - Это его двигатель, - ответил Куэлл.
   Тэйзакнэйкак вразвалочку подошел к одной из изогнутых черных поверхностей, где металлическая дорожка была достаточно близко, чтобы он мог дотронуться до части двигателя через проволочное ограждение. Он потер верхней частью ладони поверхность двигателя, сначала едва касаясь ее, а затем с заметно возрастающим нажимом. Он приложил обе верхние ладони друг к другу и начал совершать противоположные круговые движения, как мойщик окон, пытающийся отполировать особенно стойкое пятно.
   Ничего не произошло.
   - Ваша сестра, - сказал Куэлл, - находится на борту катера, который направляется к нам. У нас был постоянный контакт. Но она в беде.
   - Ранена? - вмешалась Адрана.
   - Возможно, но это не главная ее проблема. Она не может прибыть на рандеву. Она сожгла все свое топливо, и его все равно недостаточно, чтобы добраться до нас. Ни один другой катер не сможет долететь до нее вовремя, чтобы у него все еще осталось достаточно топлива на обратный путь. Даже если бы они могли, им пришлось бы уворачиваться от того, что осталось от эскадры службы доходов. Так вот, если бы мы находились на орбите внизу, в основной части Сообщества, вашей сестре было бы нечего особенно опасаться. При условии, что у нее будут припасы и дыхаль, она смогла бы продержаться до тех пор, пока не приблизится достаточно близко к какому-нибудь другому миру, чтобы оттуда мог вылететь корабль и добраться до нее. Но здесь это невозможно, и, если мы не вмешаемся, курс катера будет уводить его все дальше и дальше в Пустоту, что ужасно для любого капитана.
   Адрана медленно кивнула. - Но если двигатель сможет сдвинуть этот мир с места?
   - Тогда Тревенза-Рич может оказаться именно там, где нужно вашей сестре.
   - Я хочу верить вам, Куэлл. Хочу верить, что у нее все получится.
   Щелкунчик все еще безуспешно теребил черную поверхность. Теперь он задействовал как верхние, так и нижние руки.
   Ничего не происходило.
   - Он может, - сказал Куэлл.
   - Откуда вы знаете?
   - Другие были близки к этому. Он не первый, кто решился на это. Двигатель несколько раз был на грани перезапуска.
   - Это не поможет Фуре.
   - Будьте уверены, капитан Несс.
   - Это еще не все, - сказала она, качая головой. - Это еще не все, что вы мне рассказываете. Я не для того тащила Зака в такую даль, чтобы он мог волшебным образом вмешаться именно тогда, когда Фура в нем нуждается. Его появление здесь намечалось несколько месяцев назад.
   - Скажи ей, - попросила Мэйбил.
   - У нас уже давно есть планы, - сказал Куэлл.
   Адрана положила руку на бедро. - Планы на что?
   - Что щелкунчик запустит двигатель ровно настолько, чтобы доказать всем заинтересованным сторонам его возможности. Мы бы немного сдвинули Тревенза-Рич и доказали, что это возможно. Это заставило бы содрогнуться другие миры, не так ли? И как только мы завладеем их вниманием, мы... как это называется? - Куэлл повернулся к своей коллеге.
   - Воспользуемся рычагами, - сказала Мэйбил с отвращением в голосе.
   - Да, воспользуемся рычагами. Мы бы воспользовались этим - использовали бы для того, чтобы изменить параметры наших отношений с остальной частью Сообщества.
   - Вы живете в канализации, Куэлл. От вас воняет канализацией. Как вы собираетесь использовать что-либо в своих интересах?
   - У нас есть двигатель - это все, что кому-либо может понадобиться. Но у меня есть двигатель и тысячи друзей и сочувствующих, разбросанных по всему городу, которые ждут своего часа. Ждут нашего часа. Все это не случайно, капитан, все было спланировано заранее. Но теперь, когда мы нужны Фуре, демонстрация будет более чем символичной - мы будем спасать жизни.
   Адрана кивнула, как будто все это имело полный и убедительный смысл.
   - Только это не сработает.
   Куэлл понизил голос. - Возможно, ему просто нужно немного побыть одному. Не знаю, как вы, но я не могу работать, когда кто-то заглядывает мне через плечо. Мы оставим его в покое, хорошо?
   - Я присмотрю за ним, - сказал недоумок по имени Балеус. Он указал на одного из своих помощников, вытягивая из складок одеяния длинный отросток, похожий на ножницы, с множеством волосков, похожих на перья. - Гессел, ты вытянул еще одну короткую соломинку. Мы следим за щелкунчиком.
   - О, какая радость, - сказал Гессел, сильно шмыгнув носом и проведя рукой по нему. - Только я подумал, что слышал все истории, которые ты можешь рассказать, Балеус.
   - У меня есть свежие.
   - У тебя всегда есть новые истории. Беда в том, что они точно такие же, как и старые.
   - Держите нас в курсе, друзья, - сказал Куэлл. - Я уверен в Тэйзакнэйкаке. Он справится. Мэйбил: не могла бы ты прямо сейчас отвезти нас к Гриндеру?
  

29

  
   Они снова поднялись на лифте, оставив щелкунчика все еще шарить по не реагирующим поверхностям двигателя. Теперь в кабине было на три пассажира меньше, и от этого, когда они поднимались обратно по шахте, им не казалось ни тесно, ни скованно. Когда машина затормозила на промежуточном этаже, Мэйбил, прежде чем открыть дверь, с опаской посмотрела в запотевшее окно.
   - Кто именно управляет этим заведением? - спросила Адрана.
   - Никто не знает Хэспера Куэлла, - ответила Мэйбил, когда они вышли из кабины. - И я сама не задержусь надолго, если в главном офисе департамента водоснабжения узнают, кого мы здесь укрываем.
   - Мэйбил - дежурный надзиратель, - сказал Куэлл. - Но только в часы своих полномочий. Есть еще два надзирателя. Один из них готов закрыть глаза на мою деятельность здесь в обмен на один-два квойна, а другой вообще не знает обо мне. Это ненадежное соглашение. Но завод должен продолжать работать в обычном режиме, а это значит, что все сотрудники будут работать как обычно, и чем меньше людей будет знать обо мне, моих друзьях или о том, что происходит внизу, тем лучше мы сможем сохранить это в тайне. - Он натянуто улыбнулся. - Это не должно продолжаться слишком долго. Возможно, - если наш друг справится, - даже не раньше следующего периода сумерек.
   - Как я уже говорила, мне нравятся оптимисты, - сказала Мэйбил.
   - Немного дневного света... должно... пробиваться... сейчас, - сказал Чантер, когда они шли по коридору с железными стенами и световыми люками в потолке. - Но похоже... как будто мы все еще... полностью... закрыты.
   - Я действительно думал, что было позже, чем можно было предположить по освещению, - сказал Куэлл.
   - Так и есть, - сказал недоумок. - По некоторым... причинам... ставни закрыты... удерживаются закрытыми.
   - Бывало, их заклинивало.
   - Да. Но если вы... хотели бы разрешить... другим мотли... передвигаться - тем, которые... не такие... приятные, как я, - оставить... ставни закрытыми... не помешало бы.
   - Кто за этим стоит? - спросила Адрана.
   - Выбирайте сами, - сказал Куэлл. - Друзья мистера Квиндара, враги мистера Зака, Сталлис и его агенты в службе доходов - если между ними вообще можно провести какую-то грань.
   - Мой корабль стоит у кормы веретена, Куэлл. Они должны знать, что произошло: что Меггери и Рэкамор мертвы, но я цела и невредима, а щелкунчик доставлен.
   - Мы установим контакт с вашим кораблем, но я не могу предложить никаких способов связаться с вашей сестрой, по крайней мере, до тех пор, пока она не подойдет намного ближе и мы не будем готовы действовать. Наши враги - и ее враги - будут прослушивать сигналы, курсирующие между Тревенза-Рич и ее катером, и ждать только такой возможности. Они прекрасно знают, кто она такая.
   - Я боюсь за нее.
   - У вас есть все основания для этого. Но до тех пор, пока не станет безопасно разговаривать с Фурой, сосредоточьте свои усилия на защите "Веселой кобылы". Для вашего корабля было бы лучше, если бы он стоял у причала. Чем ближе он находится, тем лучше защищен, если вокруг начнут летать снаряды.
   - Вы ожидаете стрельбы?
   - Когда корабли защиты доходов обнаружат наши намерения - а они обнаружат, - то не одобрят их. Мы уже знаем, что они не склонны делать различий между настоящими целями и невинными лицами, поэтому я ожидаю, что они не будут... разбираться.
   - Вы имеете в виду, что любой корабль вблизи Тревенза-Рич - или на нем - станет честной добычей.
   - Это будет интересно, но ненадолго.
   - Я уже устала от слова "интересно".
   - Я тоже, дорогой капитан. На данный момент тихая жизнь меня бы вполне устроила. Все, чего я когда-либо хотел, - это управлять баром, понимаете?
   - Все, чего я когда-либо хотела, - это провести ночь с приключениями, - ответила Адрана. - Но посмотрите, к чему привели нас оба наших выбора.
   Мэйбил закатила глаза. - О, перестаньте жаловаться, вы оба. Вы живы, не так ли? У вас целы руки и ноги?
   Она открыла одну из тяжелых двойных дверей в коридоре. Снова осторожно заглянула внутрь, затем кивнула и отошла в сторону, пропуская гостей в генераторную.
   Это был наполовину офис, наполовину котельная. Посередине стояли два стола, на которых лежали промышленные чертежи размером с простыню, придавленные по краям. У одной стены стояли три жужжащие машины зеленого цвета, окруженные защитными ограждениями. С потолка к машинам спускались толстые металлические стержни. Стержни казались невероятно гладкими и блестящими, пока Адрана не поняла, что они вращаются с такой высокой скоростью, что становятся совершенно неподвижными и зеркальными. Машины, несмотря на всю их устрашающую мощь, были, по крайней мере, узнаваемого производства обезьян. Циферблаты на их лицевых сторонах подергивались, а на противоположной стороне помещения располагался ряд консолей с большим количеством датчиков и регуляторов. Стрелки с перьями на концах выводили колеблющиеся линии на медленно прокручиваемых листах бумаги. Линии осциллографов танцевали в странном, кривобоком ритме. Окон нигде не было, но видеоэкраны, подключенные к удаленным камерам, показывали виды разных частей канализационного завода. В этой комнате дежурил только один техник, маленький, сутулый человечек с планшетом, и этот человек едва оторвал взгляд от своей консоли, когда вошли Куэлл и остальные. Кроме того, техник не мог не заметить уже присутствующих посетителей.
   Их было восемь: трое инопланетян, две обезьяны, недоумок в капюшоне и пара роботов.
   Один из роботов представлял собой вертикальное приспособление, похожее на подставку для шляп на колесиках, с маленькой светящейся лампочкой вместо головы. Другой был похож на скопление массивных прямоугольников, наполовину скрытых зеленью.
   - Я знаю вас, - сказала Адрана.
   - Как и я вас, - сурово произнес каменный робот. Голос у него был такой, словно две огромные шлифовальные поверхности вращались друг против друга, как будто мельница могла говорить.
   - Вы были роботом в парке. Вы...
   - Гриндер, - сказал робот.
   - Я думала, вы... - начал Адрана.
   - Вы ошиблись.
   Куэлл последовал за голосом робота и положил руку на край одного из его верхних блоков. - Будьте добры к капитану Несс: у нее был тяжелый день, неделя, год. Вы не можете винить ее за то, что она считала вас слабоумным, когда вы изо всех сил старались вести себя именно так.
   - Как вы сюда попали? - спросила Адрана у робота.
   - Я передвигался.
   - На ночь, - сказал Куэлл, - парк запирают. Но кто-то знает кого-то, у кого есть ключ, и даже если это не так, у Гриндера есть возможности. Конечно, он не может передвигаться по городу незамеченным, но у входа в парк ждал фургон, и, как только он оказался внутри, то приехал на завод через грузовой въезд. Он приходит и уходит. - Он ласково потрепал робота. - Мы полагаемся на то, что Грнндер обладает большим интеллектом. Удивительно, какие вещи говорят люди, когда думают, что их слушает только тупица с тупыми мозгами.
   - Я подумала, - сказала Адрана, сглотнув. - Я подумала, что вы один из них.
   - Один из кого?
   - Одна из безмозглых машин. Тех, кто забыл, кто они такие, или кем были, или застыли на месте.
   - Вы ошиблись. - Гриндер подошел к ней, передвигаясь с непрерывным хрустом, перемещая один блок относительно другого. - В саду отдыха вы говорили о другом роботе. Машина двенадцатого Заселения и последних дождей Сестрамора.
   - Это, должно быть, Паладин, - ответила Адрана.
   - А он где?  Паладин?
   - Не знаю, Гриндер. - У нее было странное чувство, что она ведет беседу с ненадежно сбалансированной кучей щебня или вызывающим произведением современного искусства. И что, если она скажет что-нибудь не то, любой из этих огромных каменных блоков может рухнуть на нее с немедленными и фатальными последствиями. - Мне пришлось оставить его на другом корабле, на попечении моей сестры. У нее сейчас большие неприятности, и я понятия не имею, что стало с Паладином.
   - Вы не позаботились о нем так, как следовало бы. Такова степень благодарности обезьяны за оказанные услуги.
   - Не бойся, Гринд, - дружелюбно сказал Куэлл. - Скоро мы перевернем этот мир, и если Паладин где-то там, мы его найдем.
   - Если мы не перевернем этот мир, возникнут трудности, - сказал первый из пришельцев, который был ползуном. Его сутулая фигура была полностью скрыта под плащом с капюшоном. Его голос был сухим и тихим, словно кто-то пробирался сквозь подлесок. - Наши враги замышляют заговор против нас: жребий брошен. Но мы должны быть уверены в Тэйзакнэйкаке. Он добьется успеха там, где не смогли другие. - В голосе ползуна послышались нотки отчаяния. - Он добьется и должен это сделать.
   - Как эти... люди... связаны с вами? - спросила Адрана, стараясь не обидеть никого и в то же время разобраться в том, что ее окружает.
   Куэлл постучал себя по лбу. - Познакомьтесь! Я так и знал, что что-то забыл. Мои манеры в последнее время изменились. Ну, вы уже познакомились с Гриндером. Другого робота зовут Пиклз, а это мистер Клинкер, мой старый знакомый. Вообще-то, сейчас уже скорее друг. У нас с Клинкером были взлеты и падения, но ничто так не лечит старые раны, как осознание того, что вы оба в бегах.
   - Я был знаком с другой капитаном Несс, - сказал Клинкер, и его губы задвигались в прорези капюшона. - Недолго и при прискорбных обстоятельствах. Мне бы хотелось познакомиться с ней поближе.
   - Клинкер вылечил мне глаза, - сказал Куэлл. - Позже, когда Квиндар приехал из Мазарила, он попытался организовать лечение и для него. Но Квиндар заключил сделку с друзьями Клинкера за нашей спиной. Он получил мои глаза в обмен на сотрудничество, и мы с Клинкером едва спасли свои шкуры.
   - У меня нет шкуры, Куэлл. Моя внешняя оболочка - газопроницаемый экзоскелет.
   - Это фигура речи, дорогой приятель, она помогает оживить беседу. Как бы то ни было, ситуация начинает проясняться. - Куэлл порылся в карманах и вытащил две черные трубки, которые он подобрал в туннеле. Он поднес их к своим глазницам и церемонно потряс ими. - Посмотрите, что вернулось в мое распоряжение! - Он понюхал одну из трубок и поморщился. - Сразу видно, что они побывали в Квиндаре.
   - Вы его убили? - спросил Клинкер.
   - Лучше. Оставил его визжать в темноте. Мне показалось, что так будет приличнее. - Он снова спрятал трубки в карман. - В любом случае, вперед. Не окажешь ли честь, Клинк?
   Ползун вытянул конечность в направлении пары инопланетян, стоявших рядом с ним: двух похожих на омаров панцирников. Как и у щелкунчиков, у них было по шесть конечностей. На этом сходство заканчивалось. Панцирники имели сегментированную анатомию из плотно прилегающих друг к другу частей, напоминающих пазл, с двумя парами ног и единственной парой манипуляторов. Их головы представляли собой широкие треугольники, заостренные книзу, с маленькими, как у богомола, ртами и большими, довольно красивыми глазами рубинового цвета. У них были два сенсорных пучка на верхних концах треугольника, что придавало им сходство с декоративными кошками. Их панцири были блестящими, отбрасывая множество спектральных отблесков.
   - Это ученые без диплома, - сказал Клинкер. - Как вы знаете, у панцирников не принято давать имена, пока они не станут учеными с высшим образованием. До тех пор, по их обычаю, они считаются разумными лишь частично.
   - Почему вы не закончили учебу? - спросила Адрана.
   Ученые-недоучки ответили ей хором в два голоса. - Во время учебы мы проводили исследования, которые были сочтены несовместимыми с выполнением нашей учебной программы. Нежелательно, чтобы мы не выполнили учебную программу.
   - Это значит, - сказал Куэлл, - что панцирники совали нос не в свое дело, и им пришлось спасаться бегством. Расскажите им, что происходит с панцирниками, которые не справляются с программой, будьте так любезны.
   - Нас сварили бы, - сказали ученые-недоучки. - Это нежелательно - быть сваренными.
   Адрана попыталась придумать какие-нибудь слова сочувствия или понимания, которые не были бы слишком дерзкими или самонадеянными. У нее ничего не вышло.
   - Но сейчас, на какое-то время, вы в безопасности здесь, в Тревенза-Рич?
   - Безопасность - понятие относительное, - сказал Куэлл. - Все, что нам удалось здесь сделать, - это собрать единомышленников - недовольных, осведомителей, обычных нарушителей спокойствия и заноз в заднице, таких, как вы, - и выкроить немного времени для общения и организации. Щелкунчик - последнее пополнение в нашей маленькой веселой компании. Клинкер и ученые работают здесь уже много лет, хотя только в последние месяцы они полностью посвятили себя делу. Как и роботы, и те трое, с которыми вы еще не знакомы. Недоумок - это Гаррон - он был первым из них, кто пришел к нам, - а двое оставшихся - Бранка и Малли, были со мной задолго до того, как Видин Квиндар начал наводить здесь порядок.
   - Может быть, - сказала та, которую звали Малли, женщина властного вида с двумя искусственными руками, - тебе стоит рассказать ей о сути нашего дела?
   - Он с самого начала добивался этого, - сказала Мэйбил. - Но тогда ты не можешь его винить. нечасто у него появляется аудитория, перед которой можно покрасоваться.
   - Где щелкунчик? - спросил Бранка. Это был приземистый, мускулистый мужчина с глубокой рассеченной раной на лбу, как будто в него воткнули топор, и все же он выжил.
   - Мы отвезли его прямо в полость и позволили ему заняться своим делом, - сказал Куэлл. - Мне показалось, что это к лучшему. Если он сможет заставить двигатель скрипеть, мы, возможно, сможем спасти сестру капитана Несс.
   Бранка скрестил руки на своей бочкообразной груди. Они были мускулистыми и покрытыми шрамами, как будто он всю жизнь боролся с цирковыми животными. - Надеюсь, он сможет добиться чего-то большего, чем писк, иначе нам всем конец.
   Недоумок по имени Гаррон двумя обезьяньими лапками откинул капюшон. Лицо Адраны напряглось в ответ. Там был лоб обезьяны, ротовые органы щелкунчика, шевелящаяся масса органов чувств ползуна, покрытых блестящей внешней броней твердой скорлупы. Откуда-то из-под этого нагромождения тканей гортань издавала хриплое, гортанное подобие речи. - Мы стремимся к определенной цели, капитан Несс. Вы прибыли в... благоприятное время.
   - И что же это за цель? - спросила она.
   - Независимость, - ответил Гаррон. Не было ни намека на несогласие или противоречие со стороны кого-либо из членов группы, поэтому Адрана предположила, что недоумок говорил за них всех. - Настоящий свободный мир. Тревенза-Рич всегда был обособлен от других миров, но теперь он должен стать чем-то большим, чем просто своенравным ребенком. Он должен стать примером, маяком. Реорганизация ослабила и без того хрупкие связи между мирами. В некоторых случаях это привело к их полному разрыву. На данный момент старая система работает с перебоями. Но основы всей финансовой стабильности пришли в беспорядок.
   - Теперь это только вопрос времени, - сказал Куэлл. - Недели, месяцы, год, если повезет. А потом все рухнет. Вы видели, на что похожи миры, капитан Несс. Мы спрыгнули во сне с края высокого здания. Мы находимся где-то над землей, но еще не до конца это осознаем. Когда мы это осознаем, падение будет адским.
   - Что бы здесь ни происходило, это ничего не изменит, - сказала Адрана.
   - Да. Вероятно, не произойдет ничего особенного. Но когда пыль уляжется, может оказаться полезным, если уже будет один мир, который нашел новый способ жить. Мы собираемся стать таким примером. Однако сначала мы должны заставить остальных собраться и обратить внимание на то, что мы здесь делаем. Вот тут-то и возникает вопрос. Нигде в нашем Сообществе нет другого мира, способного двигаться в своем собственном направлении. Это привлечет чье угодно внимание!
   - И когда вы это сделаете - если щелкунчик сможет заставить этот движок работать - что у вас будет на бис?
   - Нечто радикальное, - сказал Куэлл, надувшись. - Новый финансовый порядок. Система векселей, привязанная к нынешней стоимости квойнов и тем самым освобождающая нас от любых будущих колебаний их номиналов. Другими словами, бумажные деньги. Как только банкноты будут выпущены, квойны можно будет с таким же успехом спрятать обратно в вещницы, несмотря на то, что они будут значить для нас. Наконец-то мы будем свободны. Даже если произойдет еще одна Реорганизация, это не будет иметь значения. Приоритет будут иметь бумажные деньги, а не какие-то причудливые узоры на древних золотых дисках.
   Адрана медленно кивнула, стараясь выглядеть впечатленной - если не для себя, то для остальных членов своей компании.
   - Боже мой. Это действительно радикально, Хэспер.
   - Я рад, что вы так думаете.
   - О, я согласна. Это настолько радикально, что я почти готова... позвольте мне прояснить один маленький момент, ради моего же блага?
   - Я бы настаивал.
   - Вот эти... простые векселя... как вы их называете. Если бы у меня была коллекция квойнов с определенной совокупной стоимостью, а у моего соседа была коллекция с меньшей стоимостью... эта разница в наших денежных средствах перетекла бы в наши бумажные активы?
   - Ну что ж... да. Все остальное было бы нечестно.
   - Во всем этом нет справедливости, Хэспер. Сомневаюсь, что ее было когда-либо много, пока банки контролировали наши судьбы, а инопланетяне контролировали банки. Но я уверена, что после Реорганизации ее стало еще меньше. Бедный человек мог стать богатым, а богатый - бедным. Я думаю, что в основном те, кто были довольно состоятельными до Реорганизации, все еще довольно состоятельны сейчас. Возможно, немного меньше, но далеко не нищие. Будут исключения... бывают случаи, когда не везет, и бывают удачные повороты... но они будут в меньшинстве. - Она покачала головой. - Все, что вы делаете, - это навечно закрепляете один и тот же набор несправедливых исходов.
   Он издал короткий сухой смешок. - И у вас на уме что-то получше, не так ли?
   - Я согласна, Хэспер. То, что я могу предложить, лишь немногим менее несправедливо, чем ваша схема. Но это уже шаг вперед.
   - Я хотела бы услышать это, - сказала Мэйбил с кривой улыбкой.
   - Я бы тоже этого хотел, - сказал Куэлл.
   - Услышите, - сказала Адрана. - Но могу гарантировать, что вам ничего из этого не понравится. Хотя в одном я с вами согласна.
   - И в чем же? - голос Куэлла звучал как у человека, который был очень сильно влюблен в блистательную гостью, но ее очарование очень быстро иссякло.
   - Как только мы перейдем на бумажный стандарт, как бы он ни был организован, квойны перестанут быть полезными в качестве валюты. Но мы не будем возвращать их в вещницы или даже в банковские хранилища.
   - Что же мы тогда будем с ними делать, капитан Несс?
   - Мы позволим им делать то, что они уже некоторое время пытаются сделать, Хэспер. Мы позволим им упасть на Старое Солнце. Это то, для чего они всегда предназначались. Такова их цель. А если вы сомневаетесь в моих словах, спросите щелкунчика.
  
   Куэлл заставил Гриндера использовать его собственные возможности, чтобы установить временный, трудно отслеживаемый обмен радиоречью с "Веселой кобылой". Куэлл попросил Адрану быть краткой, поскольку, несмотря на сообразительность робота, все еще существовала большая опасность того, что может быть прослежена связь между ее кораблем и местом проведения операции Куэлла.
   Полностью осознав, что поставлено на карту, она подчинилась.
   - Ласлинг? Это капитан Уэрранвелл.
   - Капитан? - взволнованно пролепетал он, как будто все эти часы висел на пульте управления, ожидая, когда тот, наконец, заработает. - Мы очень рады вас слышать. Это все...
   Она мягко прервала его. - Все в порядке, мистер Лас. Посылка доставлена, и я сейчас с друзьями. Нам поступило очень любезное предложение пришвартоваться, и, поразмыслив, я сочла его выгодным. Будьте так добры, подведите корабль. Если нам не придется мотаться туда-сюда на катере, это поможет с погрузкой и ремонтом.
   Ласлинг был достаточно умен, чтобы понять, что она остается в образе не просто так, и не стал придираться к этим инструкциям, даже если они противоречили первоначальным планам. - Я подведу корабль как можно быстрее. Как только пришвартуемся, не хотели бы вы, чтобы мы остались на корабле?
   - Я бы оставила это на ваше усмотрение. Но в Тревенза-Рич есть на что посмотреть, и если корабль в безопасности, то с общими закупками будет проще, если снаружи будет как можно больше рабочих рук. - Куэлл бросил на нее предупреждающий взгляд, и она добавила: - Я должна идти - оставляю все мелкие детали в ваших умелых руках, мистер Лас.
   Куэлл сделал движение, как будто перерезал горло, и робот прервал радиоречь.
   - Спасибо, Гриндер, - сказала Адрана, одобрительно кивая древней машине с массивным корпусом.
   - Не стоит меня благодарить, - сказал Гриндер с явным высокомерным презрением. - Поблагодарите разум робота, порабощенный вашим видом на центральном коммутаторе, который служит лишь для удобства обезьян и их бессмысленной болтовни. Мы прошли очень долгий путь.
  
   В подсобном помещении рядом с генераторной Мэйбил принесла Адране таз с горячей водой и мыло, кое-какие полотенца и несколько зеленых комбинезонов разных размеров с надписью "Водопроводные работы". - Вам решать, хотите ли вы сменить свою одежду, - сказала она, как бы соглашаясь с этим. - Зависит от того, насколько вам нравится пахнуть канализацией. Вы голодны?
   - Не уверена. Пить, определенно, хочется. Мы пили чай как раз перед тем, как пойти в бар "У Куэлла", но кажется, что с тех пор прошла половина Заселения.
   - Я вернусь и принесу что-нибудь из столовой. - Мэйбил неопределенно махнула рукой в сторону груды отпаренных и выглаженных комбинезонов. - Вы... делайте с ними, что хотите.
   - Спасибо вам, Мэйбил.
   Адрана умылась и переоделась. После этого она почувствовала себя немного лучше, потому что, если она собиралась беспокоиться о своей сестре, то, по крайней мере, могла сделать это в чистой одежде. В том, чтобы носить комбинезон, тоже было что-то полезное, даже если ни один из размеров не подходил ей идеально. Одетая соответствующим образом и с некоторыми другими вещами, такими как ботинки на шнуровке, хлопчатобумажная шапочка, перчатки и защитные очки, она легко могла сойти за еще одного технического сотрудника. Если она уже переоделась, чтобы не выглядеть как прежняя Адрана, то теперь сделала еще один шаг в своем преображении. Она чувствовала, что готова к серьезной работе.
   Мэйбил вернулась через десять минут. В руках у нее был небольшой поднос с печеньем и чаем. Она поставила его на маленький столик и придвинула два стула так, чтобы они могли сидеть лицом друг к другу.
   - Не будьте слишком строги к Хэсперу, капитан Несс, - сказала она, сдувая пар со своей чашки. - Он старается изо всех сил, и мне не нужно говорить вам, что ему было нелегко с тех пор, как Квиндар лишил его зрения. Я хочу сказать, что он никогда не рассчитывал ни на что подобное и просто пытается найти правильный выход. Но никто никогда не делал этого раньше, не так ли? Никто не нанимал щелкунчика, чтобы тот перевернул мир, и не пытался захватить полный контроль над всеми банками, не говоря уже о том, чтобы заставить всех согласиться отдать свои квойны за несколько клочков бумаги.
   - Возможно, - признала Адрана, - я была идеалисткой.
   - Была. Я бы сказала, руля на всю катушку и с полным разворотом.
   Адрана неуверенно улыбнулась. - Вы работали в экипаже?
   Мэйбил кивнула. - Парусный мастер на "Уэйстреле", из Ронсери. Но такая жизнь была не для меня. Как говорится, у меня грязь между ног. Как только я заработала несколько квойнов, переехала в Тревензу. У меня никогда не было денег, чтобы уйти на пенсию, поэтому я оказалась здесь, работая в третью смену. Так я попала на орбиту Куэлла. Он лучше, чем кажется.
   - Я не выношу приговоров.
   - Он обманул вашу сестру, и я знаю, что с тех пор это не давало ему покоя. Иногда человек совершает один неправильный поступок, противоречащий его характеру, и это преследует его до конца дней.
   - Многое могло бы случиться, если бы он не предал Фуру, - спокойно сказала Адрана. - Не все из этого могло закончиться тем, что она осталась бы жива, не говоря уже о том, чтобы спасти меня. - Она вздохнула. - Я готова простить и готова доверять, если у нас есть возможность спасти Фуру. Возможно, пришло время всем нам забыть о тех дурных поступках, которые нам навредили.
   - Некоторые поступки требуют немного больше внимания.
   Адрана выпила немного чая из столовой. Он был таким же теплым и несвежим на вкус, как и любой другой обычный чай, который она когда-либо пробовала, и это было своеобразным утешением. Было приятно иметь в жизни определенные постоянства среди всего того, что постоянно менялось или на что нельзя было положиться. - Расскажите мне о недоумках, Мэйбил. Они сбивают меня с толку.
   - Что они могут быть на нашей стороне?
   - Отчасти из-за этого, но главным образом из-за того, что они не мертвы. Мне говорили, что это временные существа: биологически нестабильные, составленные из частей разных тел и наделенные достаточной волей, чтобы выполнить одну или две задачи до истечения срока их действия.
   Мэйбил обдумала свой ответ. - В основном, так оно и есть. Пришельцы собирают их вместе на кладбищах и в моргах, заводят, как механические игрушки, и отправляют с одной мыслью или целью в голове. Украсть это, пристрелить его, задушить ее - все, что нужно сделать этой ночью. Но время от времени недоумки умирают не так, как следовало бы. Они просто...  продолжают действовать. И их головы начинают заполняться другими мыслями.
   Адрана вздрогнула.
   - Воспоминания о том, кем они были когда-то?
   - У них было бы слишком много разных воспоминаний, чтобы за ними уследить. По большей части, они ничего не помнят, и это хорошо. Но этого немногого им достаточно, чтобы начать осознавать, кто они такие. Обычно в этот момент они с криками сходят с ума и пытаются броситься в отстойник.
   - А эти? - Она вспомнила их имена. - Чантер, Балеус, Гаррон? Что с ними случилось?
   - У них были тяжелые времена. Но Хэспер не позволил бы им выбрать легкий путь. Возможно, это его способ искупить все другие неправильные поступки, которые он совершил, но он не будет относиться к этим тупицам иначе, чем ко всем остальным. И не позволит им жалеть себя. Он так же строг к ним, как к роботам и инопланетянам, и так же добр к ним. - Мэйбил наклонилась к ней с неожиданной силой. - Послушайте, у Хэспера может быть неверное представление о том, как выдавать эти бумажные деньги, но в одном он прав. Все это рухнет раньше, чем осознает кто-либо из присутствующих. Когда этот день наступит и уйдет, и если кто-то из нас все еще будет дышать, то, как мы выглядим - из чего мы сделаны и откуда мы пришли, - не будет иметь ни малейшего значения.
   - Я... не могу не согласиться, - сказала Адрана. Она выпрямилась, помешивая ложечкой чай и думая о мирах, бесконечно вращающихся по своим орбитам, независимо от того, есть на них обезьяны или нет. - Мы все должны стараться думать таким образом. Я была неправа насчет Паладина, нашего робота, и знаю, что была неправа насчет инопланетян. Они... не всегда одинаковые. У них, как и у нас, есть свои негодяи, свои нарушители спокойствия. Некоторые из них жестоки, но, полагаю, есть и добрые. Теперь я должна постараться пересмотреть свои чувства к недоумкам.
   - Думать, что все они хорошие, - сказала Мэйбил, - так же опасно, как думать, что все они плохие. Безопаснее всего принимать все как есть: относиться к каждому существу по его достоинствам и поступкам. И это вдвойне относится к инопланетянам и роботам. - Она нахмурилась, что-то припоминая. - О чем говорил робот Гриндер?
   - О друге, - сказала Адрана. - Боюсь, что я его больше не увижу.
   - Хэспер не сдался, и вам тоже не стоит сдаваться. И, кстати, о нашем общем партнере. Вы блефовали, когда сказали, что у вас есть идея получше насчет его бумажных денег?
   Адрана подняла на нее глаза. - Я, как правило, не блефую.
   - Тогда в чем же заключается ваше усовершенствование его схемы?
   - Полное равенство, Мэйбил. Если он действительно намерен создать здесь новую систему, которая будет подавать пример, он должен следовать своим убеждениям. Сколько бы ни стоили квойны сейчас, обмен все равно будет в пользу богатых. Это сохранение старого порядка, а не его отмена.
   - Мм, - произнесла Мэйбил с сомнением на лице. - И как именно будет работать это равенство?
   - Вы и ваши друзья будете выдавать свои долговые расписки. Но это не будет зависеть от того, сколько имеется квойнов у человека или какова их текущая стоимость. Квойны будут просто переданы в качестве знака добрых намерений, а бумажные деньги будут выданы на фиксированную сумму. Она будет одинаковой для всех. Каждый житель Тревенза-Рич получит одинаковую сумму в виде векселей.
   Мэйбил прищурилась и ущипнула себя за кожу над переносицей. - Это все равно что сказать, что квойны не имеют ценности.
   - Это не так, но их ценность в другом.
   - Ничего хорошего из этого не выйдет, капитан Несс. - Но где-то за рефлекторным скептицизмом Мэйбил таился слабый интерес. - Хорошо. Допустим, это могло бы сработать. На самом деле не может, но допустим, что могло бы. Я понимаю, что это уводит нас от размышлений о том, сколько стоит квойн. Но все равно это будет несправедливо. Вы уже видели часть нашего города по дороге на завод. Есть те, кто живет в башнях, и те, кто живет в лачугах. Согласно вашему предложению, это не изменится.
   - И при Куэлле тоже, - возразила Адрана. - Я не говорю, что это справедливо во всех отношениях или что это лучшее решение, которое мы могли бы придумать, даже если бы у нас была тысяча лет на обдумывание. Мы так не считаем.
   Мэйбил сжала губы и покачала головой. - Хэсп на это не купится.
   - Вы видите, что так честнее? Хорошее начало?
   - Я вижу, что это... что-то значит.
   - Он считает, что задумал что-то радикальное. - Она ткнула пальцем в стол. Это радикально. Одним махом рухнут все старые структуры. Банки окажутся бессильны. Те, кто стоит за ними, осознают свое бессилие.
   - Хорошо. Просто предположим, что это может произойти, чего не произойдет. Мне кажется, бумажные деньги интересуют вас гораздо меньше, чем выгребание всех этих квойнов из кошельков, карманов и сейфов.
   - Да, - искренне ответила Адрана. - И мы все должны быть такими же. Но я не ожидаю, что эту часть моего плана будет легко объяснить, или что люди не испугаются, когда поймут, что на самом деле поставлено на карту и что действительно может быть возможным.
   - Возможно, немного помогло бы, - сказала Мэйбил, - если бы вы не были такой загадочной.
   Адрана улыбнулась, пораженная точностью этого замечания. - Я не хочу говорить о том, что, по моему мнению, произойдет, потому что рискую показаться глупой. Но, полагаю, это еще один вид тщеславия. Я просила Куэлла уважать свои убеждения; самое малое, что могу сделать, - это набраться храбрости самой.
   - Тогда выкладывайте.
   - Я думаю - верю, - что квойны были привезены сюда для одной цели. Это было миллионы лет назад, когда многие народы были уже в прошлом. Тэйзакнэйкак рассказал мне все, что, по его мнению, я способна понять, и хотя его изложение событий должно быть упрощенным, как если бы он разговаривал с ребенком свысока, не стоит сомневаться в существенной правдивости любой его части. Очевидно, что-то пошло не так. Какое-то преступление, ошибка или случайная небрежность заставили квойны забыть о своем истинном предназначении. Однако теперь они снова начали просыпаться. Чтобы снова проснуться и вспомнить, и пробудиться с растущим осознанием своего истинного предназначения. И это истинное предназначение, насколько я понимаю, заключается в том, чтобы попасть в сердце Старого Солнца и снова сделать его молодым. Они ангелы-целители. Золотые ангелы.
   Мэйбил хранила молчание. Она смотрела в свою чашку.
   - Вы мне не верите, - сказала Адрана.
   - Нет... дело не в этом. Не знаю, верю я вам или нет, но думаю, что вы верите в это, и это должно чего-то стоить. Вот в это я действительно верю.
   В чае появилась рябь. Она отскакивала от стенок чашек, проходила друг сквозь друга, образуя стоячую волну удивительной сложности. Адрана дотронулась до стола. Она ожидала почувствовать вибрацию, которая передавалась жидкости. Но стол - и, если уж на то пошло, пол под ее ногами - казались твердыми и неподвижными, как скала.
   - Что это?
   - Такое уже случалось раньше, когда они почти завели двигатель. Это значит, что он снова заводится.
  
   К тому времени, когда Адрана и Мэйбил вернулись в генераторную, из полости по телефону поступило сообщение. Балеус и Гессел, двое сотрудников, которых Куэлл оставил отвечать за щелкунчика, только что позвонили и сообщили, что были обнаружены признаки активности спящего оборудования. Тэйзакнэйкак ничего им не сообщил: он был поглощен своим выступлением, как пианист на концерте.
   Они ввосьмером поспешили вниз на лифте: Куэлл, Мэйбил, Адрана, робот Гриндер, ползун мистер Клинкер, студенты-панцирники и Бранка, человек с расселиной на лбу. Остальным не менее хотелось узнать, что происходит, но Куэлл убедил их оставаться в генераторной и использовать видеоэкраны, телефоны и каналы оповещения, чтобы следить за развитием событий по всему Тревенза-Рич. Адране было ясно, что у Куэлла было много шпионов и информаторов, разбросанных по всему миру и в его окрестностях, и что он ожидал быстрого развития событий, как только начнет действовать.
   - Надеюсь, что ваша команда не будет тянуть с посадкой корабля, - сказал Куэлл.
   - Они не будут. Но я хочу, чтобы вы сообщили, как только узнаете, что они причалили и находятся в безопасности. Мы уже двигаемся?
   - Я в это не верю. Если бы мы начали двигаться, общий шум вышел бы из-под контроля. Каждый движущийся корабль в радиусе тысячи лиг увидел бы, что происходит. Это преамбула - щелкунчик запускает двигатель и сам решает, на какие рычаги нажимать.
   - Почему именно он, Куэлл? - она оглядела своих спутников в кабине лифта. - У вас есть инопланетяне, причем нескольких видов. У вас есть роботы. Почему нам было необходимо тащить Тэйзакнэйкака аж из Малгрейсена?
   - С двигателем уже работали инопланетяне, - заявил Гриндер голосом, который звучал так, словно здание медленно и со стоном оседало. - Они пытались, но потерпели неудачу. У них не было щелкунчика.
   - Где-нибудь в Тревенза-Рич нельзя найти щелкунчиков? - спросила Адрана. - Мне трудно в это поверить. Это один из наиболее известных миров вокруг Старого Солнца. Безусловно, один из самых печально известных. Время от времени щелкунчики даже приезжали в Мазарил. Я думаю, если они могли поселиться в нашем маленьком уединенном мире, здесь они не были бы в новинку.
   - Это так, - сказал Куэлл. - Но никто из них не проявил сочувствия к нашему делу. А даже если бы и проявил, никто из них не был Тэйзакнэйкаком. Он был единственным, кто мог это сделать. Единственным, кто верил, и единственным, кто знал.
   - Что знал? - спросила Адрана.
   Двери открылись. Они вышли в холодную полость, по дорожке застучали шаги. Ползун засуетился: все конечности сновали под подолом его плаща. Гриндер двигался с терпеливым хрустом камня о металл.
   Сделав несколько шагов, Адрана остановилась. Все, что она смогла сделать, это собраться с мыслями и издать короткий, резкий вздох неподдельного изумления.
   Происходящее было довольно красиво.
   Черные формы деталей двигателя, выступающих из каменной основы, переливались цветными узорами. Это был быстро меняющийся танец пересекающихся линий, которые то появлялись, то исчезали. Линии образовывали угловатые очертания, которые, казалось, соединялись в некий более широкий синтаксис: мимолетные слова или фразы с какой-то совершенно чуждой символикой.
   Если и было что-то особенное в этих формирующихся и исчезающих узорах, так это присевшая фигура Тэйзакнэйкака с ногами, свисающими с края дорожки и тянущимися к двигателю двумя парами верхних конечностей. Его руки быстро двигались в четырех направлениях. Адрана подумала об играх, в которые играют уличные торговцы, передвигая шарик под стаканами. Они были проворными, но никто из них не мог сравниться со щелкунчиком. Если она пыталась проследить за движением одной из его рук дольше секунды, казалось, что ее зрительные нервы начинают путаться.
   Цветные узоры формировались наиболее обильно и плотно вокруг места его движений. Адрана интуитивно поняла, что он создавал серию входных данных для машины, на которые затем поступали разветвляющиеся и затухающие ответы, которые воспроизводились на всех видимых поверхностях.
   По всей полости разнесся очень низкий гул. Он был почти незаметен, но Адрана была уверена, что раньше его там не было.
   - Он разговаривает с ним, - сказала она, не осмеливаясь повысить голос выше шепота. - Но как? Откуда он знает, как заставить все это работать?
   Куэлл выглядел удивленным. - Вас это озадачивает, но вы безоговорочно принимаете, что все это - двигатель?
   - Я прочитала дневник моей сестры. В нем упоминалась старая идея о том, что Тревенза-Рич может отличаться от других миров - находиться на своей собственной высокой, странной орбите - потому что когда-то это был корабль.
   Куэлл слегка кивнул. Цветные узоры вокруг них, казалось, с каждой минутой становились все ярче, так что их мерцающие блики начали отражаться от скалистых стен впадины. - Я тоже слышал эту теорию - наряду с десятком других, каждая из которых была безумнее предыдущей. Но что бы делал корабль, просто кружа вокруг Старого Солнца?
   - Либо путешествие было завершено, - ответила Адрана, - либо оно было прервано. Но, если смотреть шире, я нисколько не удивлена, что в мире должны быть какие-то двигатели. Это довольно распространенная идея среди тех, кто удосужился задуматься о долговечности нашего Сообщества. Что-то должно удерживать их на своих орбитах в течение долгих лет между сменами Заселений. Двигателям даже не пришлось бы выполнять слишком много работы. Легкий толчок здесь, легкий толчок там - едва ощутимый для их обитателей, если они вообще есть. Через миллионы лет этого будет достаточно, чтобы избежать столкновений.
   - Возможно, такие двигатели и существуют, - сказал Куэлл, почесывая в затылке. - Но я не думаю, что это нечто подобное. Начнем с того, что он слишком большой. Есть миры поменьше, которые были тщательно раскопаны и исследованы глубокими шахтами, и никто никогда не видел ничего подобного. Мое второе возражение?
   - Пожалуйста, просветите меня.
   - Когда он сработает - если щелкунчик прав, а я в этом абсолютно уверен, - мы получим гораздо больше, чем просто толчок.
   Адрана побрела по дорожке, огибая неуклюжие, едва различимые фигуры. Куэлл последовал за ней: слепой или нет, но он очень остро ощущал свою близость к другим людям. Жужжание усилилось: теперь оно было повсюду. Это был даже не звук в обычном смысле этого слова, а скорее ощущение, отдававшееся в ее костях, как будто вибрировал каждый атом ее тела. И все же, как она заметила на складе, ничто вокруг нее, казалось, не испытывало такого же воздействия. Мерцающие узоры теперь были очень яркими и начинали казаться скорее резкими, чем красивыми. Это было похоже на фейерверк, который продолжался слишком долго и начинал надоедать.
   - Откуда он знает этот язык, Куэлл? - спросила она, решив, что теперь, когда они отошли на некоторое расстояние от щелкунчика, можно смело повышать голос. - Если этот мир стар, о чем свидетельствует факт размыва полости, то я могла бы согласиться с тем, что символы, появляющиеся на этом двигателе, являются одним из утраченных языков - такими вещами, которые могут быть распознаны открывателем или оценщиком. Но это означало бы, что это язык, оставленный обезьянами. Иногда обезьяны бывают любопытными, я согласна с вами - существовали цивилизации обезьян, которые, по крайней мере, были такими же странными, как те, которые мы представляем для инопланетян. Но щелкунчики - одни из самых новых пришельцев, посетивших Сообщество. Я согласна, что их цивилизация очень древняя, но до последних двух столетий она никогда не имела ничего общего с нашей.
   Куэлл улыбнулся. - Можно предположить, капитан Несс, что где-то здесь есть пара ошибочных предположений.
   - Не буду этого отрицать. Вы когда-нибудь обсуждали эти вопросы с мистером Клинкером?
   - Я думал, мы обсуждали щелкунчиков.
   - Да, обсуждали. Но если кусочки щелкунчика можно пересадить на кусочки ползуна и панцирника, а затем и на кусочки обезьяны, то они не могут быть такими разными, как мы себе представляем.
   Клинкер заинтересовался их разговором. Он наклонился еще ниже, не раскрывая рта. Ей стало интересно, показалось ли ему, что пробуждение двигателя вызвало у него такой же дискомфорт, как и у нее.
   - Вы говорите о таких, как мы, капитан Несс?
   Она напряглась, преисполнившись твердой решимости говорить прямо и, как выразился бы Куэлл, не увиливать от того, что ее касалось.
   - Что-то сильно не так с нашим пониманием вещей, мистер Клинкер. Я много думала об этом. Я думаю, что у нас - у обезьян, ползунов, щелкунчиков и так далее - должно быть общее биологическое происхождение.
   - Мы совсем не похожи, - сказал Клинкер.
   - На первый взгляд, да. Но недоумки-бестолковые свидетельствуют о том, что эти различия в форме не могут быть присущи нашей природе. Я думаю, что в глубине души мы сформировались из одного и того же генетического материала или из близкородственных групп.
   - Можно сказать, что наша история противоречит этому.
   Она наморщила носик, глядя на него поверх очков. - Истории свойственны ошибки, мистер Клинкер. Она составлена из того, что нам рассказывают, что мы прочитали и что, как нам кажется, мы открыли для себя сами. - Она обвела рукой полость и ее светящиеся механизмы. - Это... двигатель... разговаривает с щелкунчиком, и наоборот. И все же Тревенза-Рич неизмеримо старше, чем история наших контактов с щелкунчиками. Это говорит мне о том, что что-то не так, очень глубоко не так.
   Темные тайны лица ползучего существа были скрыты от нее в тени капюшона. Но у нее было острое ощущение, что на нее смотрят с глубоким и проницательным вниманием. Рассматривают и оценивают.
   - Эти вопросы ни к чему хорошему не приведут.
   - Неужели из-за них вы стали изгоем среди себе подобных, мистер Клинкер? Не приводили ли подобные вопросы к тому, что аспирантов-панцирников выгнали с курса и чуть не сварили их? Вы все задавали одни и те же вопросы? И Тэйзакнэйкак тоже?
   Капюшон опустился.
   - Мое любопытство дало мне повод для сожалений.
   Она медленно вздохнула, почувствовав - возможно, впервые - отдаленное, покалывающее сочувствие к инопланетянину. - Мне тоже, мистер Клинкер. Я всего лишь хотела узнать немногое, но обнаружила, что Вселенная не слишком уважает наши желания. Если мы согласны оставаться в неведении, это позволяет нам оставаться в таком состоянии. На самом деле, это поощряет нас. Но в тот момент, когда мы стремимся узнать больше - даже в самой скромной степени - это наказывает нас переизбытком знаний. Мы обнаруживаем, что получаем образование быстрее и усерднее, чем когда-либо хотели, и во многом это болезненно.
   - К тому же, - сказал Клинкер, - нельзя забывать о том, что уже выучено.
   - Это не для нас, мистер Клинкер. Но я все равно предпочла бы нести бремя знаний, чем оставаться в неведении.
   - Мы с вами одного мнения, капитан Несс. Но наше мнение не совпадает с общепринятым.
   - Даже в нашей маленькой семье я не пользовалась особой популярностью. Мою сестру всегда любили больше, хотя нам в этом никогда не признавались. Но знаете что, мистер Клинкер? Я ни о чем не жалею. Думаю, что уже слишком поздно сожалеть о том, какими путями пошла наша жизнь. И они привели нас сюда.
   - Я замечаю перемены, капитан Несс.
   - Я тоже. Эти огоньки немного поутихли, и я уже не чувствую, что мои атомы сотрясаются. У него что, не получилось?
   Подошел Куэлл. Он только что разговаривал с Бранкой, у которого к животу был пристегнут портативный телефон, а к уху прижата тяжелая черная трубка. - Он не подвел, нет. Двигатель вернулся к нормальной работе после прохождения цикла испытаний. У нас есть подтверждение от внешних наблюдателей: Тревенза-Рич движется.
  

30

  
   Разер отрегулировал регуляторы калибровки на боковой панели локатора, сначала осторожно, затем все более энергично. Он кое-что выключил, а кое-что включил. Хлопнул ладонью по консоли, помолчал, затем ударил сильнее.
   - Если хочешь выплеснуть свое разочарование из-за того, что с нами случилось, - сказала Серт, прижимая к виску тяжелый черный наушник, - я тебя не виню, но могу ли предложить тебе выбрать другую часть корабля? - Она сдернула повязку и, прищурив покрасневшие, обожженные паром глаза, посмотрела на панель управления.
   - Дело не в этом. - Он провел рукой по своим седым волосам. - У меня прямо по курсу был Тревенза-Рич, а теперь его нет. Я подумал, что, возможно, изображение искажается из-за статического электричества.
   Меррикс изучала его, следя прищуренными, быстро усваивающими информацию глазами за тем, как он управляет приборами.
   - Что-то не так с локатором?
   - Нет, я так не думаю. Конечно, я знаю его не так хорошо, как приборы на катере "Веселая кобыла", но...
   Фура наклонилась и здоровой рукой повторила несколько операций по калибровке, которые мальчик уже выполнил. Ей все время хотелось воспользоваться другой рукой, и она вздрагивала каждый раз, когда протягивала к консоли рукав без руки. Не то чтобы она испытывала боль или даже дискомфорт, но каждый раз это было болезненным напоминанием о том, что Сталлис отнял у нее и что больше никогда не будет принадлежать ей. Она знала с холодной уверенностью, что может перерыть всех брокеров конечностей в Сообществе и никогда не найдет руку, которая подходила бы ей так же хорошо, как та, которую она потеряла.
   Впрочем, это было проблемой другого дня. Для того, чтобы у нее возникла такая проблема, прежде всего она должна была быть жива.
   - Это не локатор, - сказала Фура, обдумывая ситуацию, хотя и высказывала свои мысли вслух. - Никто также не посылает нам сигнал постановки помех - мы бы увидели, как все вокруг засветилось. Наш курс не изменился, и мы не начали отклоняться от курса. Старое Солнце точно там, где оно было в иллюминаторах двадцать минут назад.
   Эддралдер вышел вперед. - Есть какие-то трудности? - спросил врач.
   - Помимо тех, что у нас уже были? - спросил Разер с нервным смешком.
   - Тревенза-Рич находится не там, где ему следовало бы быть, - сказала Меррикс, и Фура почувствовала особое облегчение от того, что Меррикс выпало сказать то, о чем она сама думала, но у нее не хватало смелости заявить об этом. - Причина, по которой он продолжает отклоняться от середины экрана Разера, заключается в том, что он, должно быть, движется.
   - Все движется, - тихо сказал Эддралдер.
   - Разер учитывает орбитальное движение, - сказала Серт. - Парень зеленый, но не настолько.
   - Я тоже, - сказала Фура. - И этого не должно было случиться. Мир движется все быстрее по своей орбите - ускоряясь по своему курсу. - Она воспользовалась регулировочными дисками, чтобы изменить масштаб сканирования, увеличив изображение Тревензы до размытого веретенообразного пятна шириной почти в половину самого экрана. - Давайте посмотрим, сможем ли мы измерить, что он делает. При таком увеличении эти выступы должны быть около лиги в поперечнике.
   - Этого не может быть, - сказал Разер. - Ну, они могут, и я думаю, что это сделал бы мир примерно такого размера. Но, должно быть, что-то не так. Я разгонялся до трех g на нашем катере, когда у нас почти не было балласта и в баках не плескалось топливо, чтобы помешать нашему ускорению, но это было всего минуту или две, просто чтобы вырвать нас из тисков эскадры. Тревенза-Рич занимается этим уже почти десять минут!
   - Ни один мир не может этого делать, - сказал Эддралдер.
   - Кроме того, что прямо перед нами, на нашем локаторе. - Фура кивнула ему. - Это происходит, доктор. Как это происходит, мы можем обсудить в другой раз. Я знаю только, что это помогает нам. Если мир будет придерживаться этого курса и такого ускорения, у нас есть шанс.
   - Я тоже не понимаю, как это происходит, - сказала Серт, все еще прижимая наушник к виску одной рукой. - Но я не очень верю в совпадения. Это сделано намеренно.
   - Думаю, так и должно быть, - сказала Фура. Она улыбнулась своим спутникам. - Это дело рук Адраны. Другого объяснения нет. Она переворачивает мир, чтобы спасти нас.
   - И обрекает себя на гибель, - сказал Эддралдер. - Неужели вы не понимаете? Даже если бы мир можно было заставить двигаться подобным образом и не замыкаться в себе, никто бы в нем не выжил.
   - Три g вполне терпимы на коротких интервалах, - сказал Разер.
   - На борту ракеты, спроектированной специально для этого. Если этот мир хоть чем-то похож на Колесо Стриззарди, то даже лучшие его части будут построены на очень неглубоком фундаменте. - Эддралдер покачал головой, потрясение и печаль превратили его лицо в могильную плиту. - Там будет что-то вроде ада. Движение будет перпендикулярно обычной силе тяжести. Каждый дом превратится в руины; каждая груда щебня превратится в лавину, устремляющуюся к одному концу веретена. В этом будут замешаны сотни тысяч невинных людей. Поверьте, я очень хочу, чтобы мы с Меррикс не погибли в глубоком космосе. Но не такой ценой для других. Что бы ни сделала ваша сестра - если это действительно ее работа, - это мерзость.
   - Я бы... немного придержала ваше мнение, - сказала Серт со слабой улыбкой. Она передала наушник Эддралдеру. - Послушайте. Я не специалист, но это очень похоже на собачьи бега. Собачьи бега в Тревенза-Рич.
   - Это невозможно. - Но Эддралдер все равно взял наушник и, нахмурившись, прижал его к щеке.
   - Невозможно, - согласилась Серт. - Но именно это происходит с этим миром. Это происходит примерно с такой же скоростью, как ракетный катер в любой точке Сообщества, и, судя по этому сигналу, лавин не так уж много. Есть много бедных дураков, которые вот-вот лишатся своих рубашек, но это не одно и то же.
   Фура потянулась к пульту и переключила передачу на общий громкоговоритель. Раздался шквал возбужденных комментариев, на языке вертелись имена, пока репортер пыталась угнаться за всем сразу. Она нажала на кнопку. Реклама мыльного порошка; прогноз погоды; кто-то разглагольствует о ценах на хлеб. Легкая музыка; в новостях сообщают о забастовке на одной из трамвайных линий. Смех.
   - Они не знают, - сказала она, отключая передачу. - По крайней мере, пока. В Тревенза-Рич все идет своим чередом. Может быть, кто-то там догадывается, что происходит. Будем надеяться, что это так. Но большинство из них этого не делают.
   - Я полагаю, что это состояние неведения продлится недолго, - сказал Эддралдер. - И что потом?
   Фура сжала челюсти. - Я не знаю. Их нужно убедить, что это... временное состояние. - Она повернулась к Разеру. - Сосредоточься на этом и посмотри, не кажутся ли нам эти цифры более оптимистичными, чем десять минут назад.
   Разер взял пульт и снова отрегулировал увеличение.
   Он ткнул пальцем в яркое пятнышко.
   - Когда мы смотрели в прошлый раз, его там не было. Должно быть, оно попало в поле зрения сканера, пока мы сосредоточились на Тревенза. Тысяча двести лиг, и оно приближается. Оно находится на траектории, сходящейся с нашей... и достаточно мало для катера. - Он сильно нахмурился. - Может быть, слишком мало.
   - Это Инцер Сталлис, - сказала Фура.
   Разер с сомнением посмотрел на нее. - Вы, кажется, довольны.
   - О, я рада. Я действительно очень рада. Это значит, что у меня все еще есть шанс посмотреть ему в глаза, прежде чем убить его.
  
   Нет, - подумала Адрана, - щелкунчик не подвел.
   Как раз наоборот.
   Мир двигался - не просто двигался, а набирал скорость, - но в полости не было заметно никаких признаков этого перемещения. Тэйзакнэйкак продолжал водить рукой по поверхности двигателя, создавая в темноте световые узоры; узоры, которые затем преобразовались в расширяющиеся, ветвящиеся цепочки какого-то более сложного синтаксиса, однако ощущение мощности, исходящее от двигателя, ослабло, и Адрана никак не могла уловить какого-либо ощутимого ощущения движения или ускорения. У нее кружилась голова, иногда ее подташнивало, но это было из-за ее собственной повышенной тревожности и затяжных последствий отравленного черепа капитана Уэрранвелла. Зная, что эти ощущения никак не связаны с щелкунчиком, она легко могла бы поверить, что его выступление было просто постановкой.
   И все же, бесспорно, это произвело эффект. Бранка сопоставлял отчеты с кораблей и наблюдателей, находившихся достаточно близко к Тревенза-Рич, чтобы засвидетельствовать его движение, но не настолько близко, чтобы они были поражены тем же эффектом. Постепенно картина начала складываться. Никто ни в самом мире, ни поблизости от него не испытывал ничего необычного, и корабли, которые были пришвартованы, или привязаны, или просто подтянуты к причалу, двигались без каких-либо негативных последствий, кроме неудобств, связанных с увеличением скорости. Это влияние, казалось, распространялось примерно на пятнадцать лиг во всех направлениях, так что его было достаточно, чтобы охватить весь мир и значительный объем пространства вокруг него. За пределами этого предела господствовали обычные правила орбит, парусов, ионных двигателей и банальной небесной механики. Для кораблей, находившихся, по крайней мере, дальше, то, что было фиксированным ориентиром ближайшего мира, без предупреждения или прецедента начало ускоряться.
   Конечно, никто не поверил непосредственным показаниям своих глаз и приборов. Миры не ведут себя подобным образом, поэтому, исходя из всего разумного, должно было быть какое-то другое объяснение очевидному движению. Постепенно, однако, по мере того, как экипажи перепроверяли свои измерения и передавали результаты с одного корабля на другой с помощью оптического телеграфа, радиоречи и черепов, тревожная истина стала очевидной. Не было никакой ошибки, никакого недочета в их способностях. То, что не могло произойти, что никогда не наблюдалось за восемнадцать столетий нынешнего Заселения и что не было задокументировано ни в одном найденном реликте предыдущих эпох, тем не менее было фактом.
   Для кораблей, которые только что покинули пределы Тревенза-Рич и направлялись к какому-то другому пункту назначения с расправленными фотонными парусами, это было главным образом поводом для замешательства и удивления, сдерживаемого совершенно естественным опасением, что это явление может оказать негативное влияние на будущую торговлю. Несколько кораблей, несмотря на то, что они отплыли несколькими днями ранее, двигались под парусами по предполагаемому маршруту движения мира, и им пришлось прибегнуть к крайним мерам, чтобы избежать столкновения. Еще более тревожной была ситуация, с которой столкнулись шесть каперов, возвращавшихся из космоса. Они сделали большую ставку на то, что Тревенза-Рич окажется там, где и должен был быть, и в трех случаях перевозили больных или раненых, которым было бы очень полезно попасть в этот мир. Два из четырех уже запустили ракетные катера, и когда мир пришел в движение, их экипажи сжигали топливо в надежде на сближение, пока не стало ясно, что это невозможно и им все равно понадобится топливо, чтобы вернуться на свои корабли. Теперь всем шести кораблям предстояло пересмотреть свои пункты назначения, а прибытие в любой другой населенный мир Сообщества означало, по крайней мере, еще месяц полета.
   Адрана подошла ближе к щелкунчику, низко опустилась на колени на металлическом мостике и наблюдала, как его руки вращаются и работают подобно ножницам. Она понятия не имела, насколько хорошо он владеет этим механизмом, но не сомневалась, что это своего рода управление. Интересно, не замедляются ли его руки сейчас? Должно быть, в какой-то момент он начинает уставать.
   - Не изнуряйте себя, - увещевала она.
   В нескольких шагах от них Бранка и Куэлл совещались, в то время как Бранка либо слушал что-то по своему телефону, либо отдавал в него отрывистые инструкции. Куэлл кивнул чему-то, а затем быстро заговорил с мистером Клинкером, который выставил вперед пару своих похожих на прутья передних конечностей, чтобы ухватиться за поручень.
   - Если ты хочешь сказать ему, что он может остановиться, - обратился Куэлл к Адране, - то сейчас самое подходящее время. Мы добились достаточной скорости, чтобы доказать свою точку зрения - новости уже начинают распространяться по всему миру, - и, что не менее важно, сможем перехватить Фуру. Еще немного быстрее, и мы рискуем переборщить со скоростью.
   Она кивнула на инопланетянина. - Я думала, он действовал по вашим инструкциям.
   - Да... но я думаю, что если кто-то из нас и сможет благополучно достучаться до него, то это будете вы.
   Она наклонилась ближе, готовая вывести Тэйзакнэйкака из состояния транса.
   - С какой скоростью мы сейчас идем, Куэлл?
   - По словам тех, кто разбирается в цифрах лучше меня, скорость на семь с половиной лиг в секунду выше нашей орбитальной. - Он с опаской улыбнулся. - Этого никто не пропустит. Мы будем придерживаться этого, пока не подберем Фуру, тогда он сможет вернуть нас к нормальному движению. Мы хотим немного встряхнуть ситуацию, а не полностью сойти с орбиты.
   - Зак, - сказала она с твердой настойчивостью. - Вы сделали достаточно. Вы можете снова перевести двигатель в режим холостого хода, или как вы это называете.
   Он продолжал шарить по поверхности, и символы разлетались в разные стороны от неистовых движений его рук. Адрана прикусила губу, почувствовав первый покалывающий намек на что-то не совсем желанное. Когда щелкунчик впервые начал играть на двигателе, в его исследованиях чувствовалась некоторая неуверенность, как у музыканта, проверяющего диапазон и отзывчивость какого-нибудь огромного, прославленного театрального органа. Однако он обрел уверенность в себе, и когда Адрана вернулась в полость, ей показалось, что она стала свидетельницей грандиозного проявления виртуозности. Ее беспокоил факт такой виртуозности, поскольку это противоречило многому, в чем она была уверена, но ни на мгновение она не сомневалась, что щелкунчик полностью владеет секретным механизмом, который он вызвал к жизни.
   Теперь у нее появились сомнения.
   Щелкунчик ли способствовал работе двигателя, или двигатель задействовал его?
   - Зак! - воскликнула она, поскольку на ее первый приказ не последовало никакого ответа. - Вы должны остановиться! Теперь мы движемся. У нас есть необходимая скорость. - Она потянулась, чтобы дотронуться до него, но он резко оттолкнул ее руку, ударив по правому предплечью. - Тэйзакнэйкак! Вы сделали достаточно!
   Ученые-аспиранты были привлечены маниакальными действиями щелкунчика.
   - Его нужно заставить остановиться, пока он не увеличил скорость, - сказали они в унисон. - Нежелательно, чтобы он увеличивал скорость.
   - Уберите его, - сказал Куэлл.
   Балеус и Гессел наклонились и оттащили щелкунчика от машины. Его руки продолжали двигаться, проводя по пустому пространству, даже когда цветные узоры исчезли из того места, где он работал. Балеус и Гессел перевернули его на спину, используя свои руки и ноги, чтобы мягко, но все более жестко удерживать его. Щелкунчик сопротивлялся, брыкаясь, как ребенок в припадке истерики. - Подложите ему что-нибудь под голову, - настойчиво попросила Адрана. - Этот шлем очень легко разбивается вдребезги.
   Куэлл сбросил пальто, и Адрана, соорудив из него импровизированную подушку, при первом же удобном случае сунула ее под щелкунчика. Балеус и Гессел продолжали удерживать его. После этого его взбрыкивания, казалось, немного ослабли. Она подняла голову и осмотрела частично выделяющиеся машины. Ее немного ободрил тот факт, что цветные узоры на их поверхностях также начали исчезать и отбрасывать более тусклый отблеск на стенки углубления. Если с щелкунчиком происходил какой-то успокаивающий процесс, то и с оборудованием тоже.
   - Это что-то дало, Куэлл, - сказала Адрана. - Огни снова гаснут. Я думаю - надеюсь - двигатель, должно быть, работает вхолостую. Скоро мы узнаем, не так ли?
   - Бранка сообщит нам, - сказал Куэлл достаточно громко, чтобы его услышал его коллега.
   - Мне нужно знать, что мы все еще можем быть полезны Фуре.
   - Если мы перестали ускоряться и движемся ненамного быстрее, чем предполагалось ранее, то нам следует сохранить импульс, который дал нам двигатель. - Куэлл безнадежно пожал плечами. - Следовало бы. Это лучшее, что я могу предложить на данный момент, и кораблям снаружи потребуется несколько минут, чтобы подтвердить нашу скорость.
   - Если все будет так, как мы ожидаем, когда Фура достигнет нас?
   - Не могу сказать с уверенностью. Может быть, часа через два, если у нее будет немного лишнего топлива.
   - Думаю, что эти два часа будут чрезвычайно долгими. Но я не могу дождаться каких-либо гипотетических известий от мистера Бранки. Мы должны исходить из того, что наши действия увенчались успехом. Если нет, то для Фуры все потеряно. - Она добавила беззвучное "и для нас", но подумала, что лучше не произносить это вслух. - Ей будет удобнее всего приземлиться в переднем доке, напротив заднего, где мы заходили на посадку, не так ли?
   - Это... это верно, - сказал Куэлл. - Если она нацелится на передний причал, у нее будет еще один шанс, если пропадет первый.
   - В вашем голосе слышится неуверенность.
   - Забавно, что вы это заметили. Этот город почти мой, капитан Несс. Его нужно только подтолкнуть. Я с пользой для себя выжидал подходящего момента. Можно многое сделать, когда люди думают, что вы мертвы.
   - Я в этом не сомневаюсь.
   - Но в Тревенза-Рич есть районы, где мои союзники... скажем так, их немного не хватает. Тем не менее, для вашей сестры имеет смысл занять передний док. Но сотрудники службы доходов, и то, что осталось от компании Квиндара, и прочие недоумки, с которыми мы не хотели бы встречаться... и все те, кому просто не нравится идея сестер Несс... и их может быть больше, чем вы думаете... именно там мы, скорее всего, их и найдем.
   - Я не ожидала, что в дальнейшем не возникнет никаких осложнений, Куэлл. Единственное, что я думаю, это то, что мы должны быть готовы к ним. - Она уперла руки в бока, поворачиваясь, чтобы обратиться ко всем - и ни к кому - кто мог бы услышать. - В туннелях у вас было оружие против Квиндара. Я полагаю, это было не единственное оружие, которое вы припасли.
   - Есть... и другое.
   - Хорошо. Скорее всего, оно нам понадобится. И небольшой, но способный отряд, который мог бы его взять. Какой самый быстрый способ добраться до главного причала, не связанный с плаванием на плоту по реке из неочищенных сточных вод?
   - Поезд без остановок до Шестисотой улицы, затем пересадочный трамвай в десяти кварталах от центра - но ни то, ни другое нам не поможет. Как только они поймут, что Фура направляется к причалу, они пошлют своих наблюдателей следить за нами.
   - Вы должны предложить мне что-нибудь получше, Куэлл.
   Мэйбил подошла к ним и подслушала конец их разговора. - Ставни все еще закрыты.
   - Я в курсе, - коротко ответил Куэлл. - Это означает, что их спутники смогут передвигаться совершенно свободно.
   - Это также помогает нам. Что еще обычно происходит во время отключения?
   Он улыбнулся с наигранным терпением.
   - Тебе придется мне подсказать.
   - Ночь принадлежит нам, дорогой Хэсп. В это время водоканал свободно движется по улицам. Наши машины для уборки приезжают и уезжают, когда им заблагорассудится, и никто этого не замечает. Что они замечают, так это если мы не выполняем свою работу при закрытых окнах. Тогда мы получаем жалобы.
   - Могут ли эти фургоны перевозить людей? - спросила Адрана.
   - Да. Между сменами цистерны продувают паром, так что для короткой поездки там не так уж плохо. Я могу выделить четыре фургона. Если больше, то это будет выглядеть странно.
   Адрана подумала о муниципальных работах по уборке, которые проводились на Мазариле: о ковыляющих по оврагам дворниках и ковыляющих подметальщиках тротуаров, которые выходили на улицу в сумерках. В детстве, когда она наблюдала за ними из окон своей спальни, что-то в их решительной медлительности всегда беспокоило ее. Если бы за ней когда-нибудь погналась машина, подумала она, она бы предпочла, чтобы это было сделано быстро, чтобы все было кончено.
   - Если бы они были готовы сейчас, - спросила она, - то смогли бы доставить нас в центр за два часа?
   - Невозможно, - сказала Мэйбил. - Если Хэсп соберет свою армию, а кто-то другой зарядит оружие, мы, возможно, сможем выступить через полчаса. Но до центра города пять лиг по самому прямому маршруту, и я не буду отправлять все эти фургоны по одним и тем же дорогам. Они могут добраться туда за три, самое оптимистичное - за два с половиной.
   - Для нас это, скорее всего, будет слишком поздно.
   Куэлл решительно щелкнул пальцами. - Мы все равно отправим их. Бранка и Мэйбил могут заняться логистикой. Гриндеру придется передвигаться по городу в одиночку - он ни за что не пролезет ни в один из люков этих фургонов, - но он может заехать во все сады отдыха и по пути подцепить еще кого-нибудь из приятелей, при условии, что у них не слишком поджарены мозги.
   - А мы, Куэлл? - спросила Адрана.
   Он поднес руку к отсутствующему взгляду. - От меня будет мало толку в любых неприятностях.
   - Боюсь, что неприятности уже настигли нас. Как мы можем добраться до центра раньше фургонов?
   - Нам придется ехать прямым путем.
   Она кивнула, думая, что он имеет в виду поезда. - Беспосадочное сообщение?
   - Ну, да... поскольку не сможем остановиться, как только наберем обороты. Мэйбил? Нам понадобится максимальное избыточное давление на двенадцатой линии разгрузки. Нам нужно довести скачок давления до конца Шестисотой улицы, до конечной станции на углу Полтер и Вайн. Ты можешь запустить дополнительные насосы?
   - Могу, Хэспер, только подготовлю оружие и фургоны, которые ты просил. Что-нибудь еще нужно, пока ты этим занимаешься? Я могла бы погладить твои рубашки или заварить еще чаю.
   - Только насосы, Мэйбил, - сказал Куэлл. - Этого вполне достаточно.
  
   Сталлис и катер приближались к одной и той же цели по несколько разным направлениям. Их разделяло тысяча двести лиг, когда Разер заметил первый импульс локатора, вернувшийся с другого корабля; теперь это расстояние сократилось до менее чем шестисот.
   - Давай я тебе кое-что покажу, мальчик, - сказала Фура, радуясь, что у нее есть что-то, что отвлечет ее от мыслей об отсутствии кисти. - Это небольшое украшение катера, то, что мы бы никогда не стали демонстрировать в приличном обществе. Не то чтобы в последнее время мы часто сталкивались с подобным, но ты поймешь идею.
   Пока Серт и Меррикс управлялись с рычагами управления и приборами, Фура прошла по всей длине катера, чтобы открыть панель в полу, расположенную в нескольких шагах от люка, ведущего в трюм. Это было тесное помещение, в которое невозможно было протиснуться в скафандре. - Когда у тебя день рождения, Разер?
   - Еще не скоро, капитан.
   - Значит, отпразднуешь пораньше. Заберись в тот укромный уголок и надень перчатки управления симпатичной погонной маг-пушечкой. Это изящная штука, совсем не похожая на оружие, которое было у нас на "Мстительнице", но для катера это не проблема. - Она ободряюще посмотрела на него. - Как думаешь, справишься с этим?
   - У меня... я никогда не держал в руках оружие, капитан.
   - И я бы не просила тебя об этом, но здесь нет автоматического управления, а даже если бы оно и было, мы сейчас не в том положении, чтобы зависеть от Паладина. - Она наклонилась, запустив в пространство здоровую руку, чтобы снять предохранитель и включить подсветку прицельных экранов. - Ничего особенного, парень. В магазине десять патронов, и это твоя доля. Тебе просто нужно прицелиться и выстрелить. - Она просунула его голову в оружейный отсек с гораздо большей нежностью, чем в прошлый раз, когда держала его за вихры. - Этот экран - увеличенное изображение нашего локатора. Щенок - отличная, постоянная мишень, и с каждой секундой он становится больше. Как только он приблизится на расстояние двухсот лиг, уже можно стрелять. Я оставляю это на твое усмотрение.
   - Должен ли я обращать внимание на свечение дула, капитан?
   - Нет, с этими десятью снарядами ты никогда не дойдешь до него. Кроме того, я полагаю, что Инцер уже очень хорошо представляет себе нашу позицию. Единственная причина, по которой он до сих пор не выстрелил в нас, заключается в том, что в спасательной капсуле у него есть только такое же легкое вооружение - возможно, на вертлюге - или что-то еще, что он может носить в руках, - и он не захочет тратить впустую свои патроны.
   К этому времени Разер уже немного разобрался в работе оружейного отсека. Поскольку обычно он был скрыт, его приходилось выдвигать из корпуса, чтобы орудие поворачивалось, и из-за этого весь отсек приходилось герметизировать сверху.
   - Я... думал, вы хотите убить его лично.
   - О, я хочу. Очень хочу - желательно, чтобы он обмочил свои маленькие штанишки у меня на глазах. Но он не будет торопиться оказывать тебе или мне такую же любезность. Сейчас он начнет в нас стрелять, Разер, и нам нужно что-то придумать в ответ. Было бы невежливо с нашей стороны не сделать этого, не так ли?
   Разер заглянул в тесное нутро отсека. Теперь, когда предохранитель был снят, тусклый красный свет начал высвечивать границы этого ограничения и ужасные искажения, которые могут возникнуть у стрелка.
   - Там он выглядит маленьким.
   - Я хотела спросить, не беспокоит ли тебя замкнутое пространство. Потом вспомнила о твоей профессии.
   - Это не хуже, чем некоторые каюты для хранения костей, - согласился Разер.
   - Даже лучше. Там нет черепа, только холодный металл и магниты.
   Мальчик приготовился пролезть внутрь. Ему нужно было нырнуть вниз лицом, волоча ноги за собой. Выбраться обратно было бы почти невозможно, если бы ему не помогли. Требовалось мужество, чтобы смириться с таким положением вещей: мужество и способность забыть обо всех ужасах, которые могли постигнуть человека в этой тесной маленькой камере пыток.
   - Вы будете координировать действия, капитан?
   - Нет, парень. Ты же не можешь один делать всю работу, не так ли? Я собираюсь надеть скафандр и что-нибудь, из чего я смогу прицелиться и выстрелить одной парой пальцев. Посмотрим, кто добьется больше всего попаданий: у нас будет грандиозная игра.
   Разер заметно подавил свою нервозность.
   - Я постараюсь вас не подвести.
   - Ты этого не сделаешь, Разер. Может, у нас и нет корабля с нашим именем - по крайней мере, пока, - но я не жалею, что познакомилась с тобой и взяла тебя в свою команду. - Она остановилась, помогая ему втиснуть тело в отсек, Разер поморщился, когда его локти задели металлические края люка. - Запомни: вон то маленькое пятнышко на локаторе - это крошка дерьма, которая отняла у тебя Уэрранвелла и моих друзей Проз и Тиндуфа, и которая тоже не очень-то помогла Стрэмбли. Подумай о нем, когда будешь готов сделать выстрел, и подумай о тех, кого мы потеряли. Я поступлю так же.
   Когда ноги Разера миновали люк, она заперла его, проверила, течет ли дыхаль, а затем с помощью рукоятки гидравлического толкателя выдвинула отсек из углубления в брюхе. Путь занял всего пять спанов, что совсем не шло ни в какое сравнение с размещением смотровой, но этого было достаточно, чтобы орудие могло работать, и при поворотах ракетного катера оно могло охватить полезный участок неба. Она задавалась вопросом, была ли она слишком строга к мальчику или просто выказывала ему доверие и уважение, которые он заслужил?
   Разер должен разобраться в этом сам, - решила она. - Может, ей и не хватало корабля, но у нее все еще была команда, и каждый должен был сыграть свою роль.
   Когда она оторвалась от ручки толкателя, ее уже ждал Эддралдер с вытянутым печальным лицом. - Вы, конечно, совершенно несерьезно относились к тому, чтобы выходить наружу.
   - А почему бы и нет?
   - Вы были без сознания, когда мы нашли вас. Неизвестно, что с вами произошло до того, как вас... доставили к нам. - И, словно спохватившись, добавил: - Вы потеряли руку.
   - Это было непросто с самого начала. К этому я еще вернусь. Сейчас это меня не беспокоит, если не считать того, что вы продолжаете привлекать к этому мое внимание. - Она умоляюще посмотрела на него. - Помогите мне надеть скафандр, доктор. Мне нужно защищать корабль, и... - Она дотронулась пальцем до своего лица, прямо под глазом. - Он начинает покалывать и чесаться. Он хочет, чтобы я что-то сделала, требует, чтобы я что-то сделала, и на вашем месте я бы не стояла у него на пути.
   - Вижу проявление глоуи. Я не могу этого не заметить.
   - Тогда помогите, пока он не вцепился мне в кожу.
   - Помогу. - Но в его голосе прозвучали предостерегающие нотки. - Вы ведь понимаете, в чем тут противоречие, не так ли? Глоуи хочет защитить вас. Чтобы выжить, ему нужна его хозяйка, а для этого вам нужно добраться до Тревенза-Рич. Где еще могут быть запасы мефрозина.
   - Это не ускользнуло от меня, - угрюмо сказала Фура.
   - Как вы собираетесь разрешить этот парадокс?
   - Я еще не обдумала это до конца. Полагаю, нам с глоуи предстоит решить, как выровнять круг. Но, думаю, для начала неплохо было бы не умереть в ближайшие десять минут.
  
   Эддралдер помог ей надеть собранный на скорую руку скафандр. Он был не ее собственным и не состоял ни из каких деталей, которые она обычно использовала, так что подгонка была скорее терпимой, чем удовлетворительной, но она не собиралась носить его долго. Серт и Меррикс управляли катером; к тому времени, как Фура прошла шлюз, локатор показал, что Сталлис приблизился на расстояние двухсот двадцати лиг. Между тем, сам по себе Тревенза-Рич был так же мучительно близок - и в то же время недосягаем, - как любой легендарный и коварный остров в любой из историй, которые им читал Паладин.
   - Ты все еще удерживаешь цель на своем локаторе, Разер? - спросила она, используя канал ближней связи.
   - Да, капитан, и я думаю о том, что вы сказали о наших друзьях. Но не думаю, что он уже достаточно близко.
   - Он скоро будет готов, и, если я знаю, как работает его мозг, ему будет очень приятно думать, что преподнес нам сюрприз. Он увидит вспышку от твоего дула и от моего, так что мне бы очень хотелось, чтобы наши первые выстрелы не пропали даром. Но было бы ужасно приятно уязвить его гордость, не так ли? Колется-колется.
   - Спайки... спайки, - эхом отозвался Разер, как будто эти слова были элементами какой-то тайной загадки, еще не известной ему. - Я думаю, это означает, что вы хотели бы, чтобы мы выстрелили первыми, если это вообще возможно? Но только если мы сможем попасть в него.
   - Мы думаем одинаково, Разер.
   Фура стояла на пороге шлюза, магнитные подошвы прижимали ее к металлу корпуса. Она взяла с собой только одно оружие из небольшого инвентаря катера, и при других обстоятельствах оно было бы далеко от того, что она выбрала в первую очередь. Это было портативное маг-ружье с шестизарядным магазином, что-то вроде гротескно раздутого и удлиненного охотничьего ружья. Его было неудобно носить, неудобно целиться, практически невозможно перезарядить в вакууме, особенно для человека, у которого функционирует только одна пара пальцев. Его убойная сила была невелика, а начальная скорость слишком мала, чтобы быть эффективной против быстро движущихся целей. Его применение было ограничено набором очень специфических ситуаций: ближний бой против противника в скафандрах или иной легкой броне, на расстояниях менее ста лиг. Это было своего рода оружие, которое взломщики вещниц использовали в качестве последней линии обороны против пиратов и нарушителей прав, когда группа ходоков по вещницам могла заметить вражеский корабль, движущийся по орбите рядом с их собственным кораблем-носителем. Оно было почти совершенно бесполезно против хищного, тяжеловооруженного и хорошо защищенного врага, такого как Боза Сеннен. То, что его вообще сохранили, объяснялось обычной привычкой капитанов ничего не выбрасывать, даже неуклюжую ручную моталку, которую лучше было бы переплавить на металлолом. Потому что всему рано или поздно приходит свой час.
   Теперь настал момент для ружья с шестью патронами. Каким бы длинным оно ни было, держать ствол на прицеле было не так уж сложно благодаря быстродействующему гироскопу, который питался от тех же аккумуляторов, которые подавали импульс питания на соленоиды. Как и у всех инструментов Бозы, у него была очень тонкая оптика, поэтому обнаружить крошечный движущийся отблеск Сталлиса было не так уж сложно. Самое главное, что из него можно было стрелять, используя только пальцы правой руки Фуры. Левой рукой она закрепила ствол с помощью стабилизирующего приспособления. Теперь у нее даже были пальцы на этой руке: к скафандру прилагалась перчатка, и быстро снять ее было невозможно.
   Она подняла маг-ружье, направив прицельную линзу на лицевой щиток, и оглядела сектор, где ожидала найти Сталлиса. Его было не так уж трудно найти даже на расстоянии двухсот лиг. Он был единственным движущимся объектом: Тревенза-Рич скрывался за другой стороной корпуса, звезды были неподвижны, и не было других миров, которые могли бы внести путаницу.
   Она сосредоточилась на подсвеченном красным перекрестии.
   Катер задрожал под ней: отдача от одиночного снаряда, выпущенного из закрепленного снизу отсека. - Очень хорошо, парень, - одними губами произнесла она, довольная тем, что Разер не стал дожидаться ее команды.
   Ее прицел отклонился, но гироскоп вернул его на прежнее место, словно терпеливая рука инструктора по стрельбе. Прошла минута, и капсула вспыхнула, как будто на нее упал резкий солнечный луч. Разер попал в нее! Не было необходимости поздравлять парня с успехом, он и так прекрасно осознавал последствия взрыва. Когда вспышка утихла, капсула выглядела так же, как и раньше. В нее, несомненно, попали, и, вероятно, этого было достаточно, чтобы снести часть ее брони. Фура не была слишком удивлена этим, учитывая возможности орудия катера.
   Разер выстрелил снова. На этот раз снаряд прошел мимо цели: возможно, это свидетельствовало о том, что Сталлис предпринял какие-то маневры для уклонения.
   - Полегче, парень, - прошептала она себе под нос. - Дай ему подойти поближе.
   Фура держала себя в руках, пока Разер не выстрелил в третий раз. В тот момент, когда она почувствовала отдачу через свои ботинки, она выпустила две пули, каждая из которых попала на долю секунды дальше цели. Это был рискованный и потенциально дорогостоящий шаг. Она рассчитывала, что Сталлис увидит вспышку из дула ружья и воспримет это как сигнал повернуть свою капсулу в ту или иную сторону. Имея всего шесть пуль в своем оружии, она не осмеливалась учесть все возможные направления, которые он мог выбрать, но, конечно, ради двух пуль стоило проявить немного безрассудства...
   Капсула вспыхнула. Она попала в него, или Разер - неизвестно, да и незачем было знать.
   У нее осталось четыре пули. У Разера - семь снарядов.
   Прошла минута, затем другая, затем пять.
   Ничего не произошло, ответного огня не было. Капсула все еще поблескивала перед ней. Интересно, он был мертв? Неужели они прикончили его так легко и бесцеремонно? Она не была бы настолько черствой, чтобы отказывать себе в такой победе, даже если бы это и вполовину не доставляло такого удовольствия, как смотреть ему в лицо, когда она давила на его трахею.
   Корпус лязгнул; она почувствовала это всем своим существом. Это была не отдача, а удар прилетевшего снаряда. Значит, щенок все-таки выжил. Она не то чтобы обрадовалась этому, но и не была разочарована.
   Разер выстрелил в ответ.
   Раздался еще один выстрел. Она почувствовала это и увидела. Менее чем в восьми спанах от шлюза яркая беззвучная вспышка вонзилась в корпус, оставив аккуратное углубление размером с кулак в том месте, куда попал снаряд. Она почувствовала холод в области правого локтя и, посмотрев вниз, увидела струю газа, выходящую из соединительного патрубка между верхней и нижней частями руки. Часть корпуса или сам снаряд пробили ее скафандр.
   Похожий на перышко шлейф выделяющейся дыхали выглядел впечатляюще, но, если только не станет хуже, это не вызовет у нее никаких немедленных трудностей. В баллонах все еще оставалось достаточно давления, и она все еще могла двигать рукой. Больше всего беспокоила мысль о том, что ее может зацепить какой-нибудь более крупный осколок, если Сталлису повезет с еще одним попаданием. Если это случилось с Прозор, то это могло случиться и с ней. Фура опустила ружье и вышла из шлюза, повернув на девяносто градусов, пока ее подошвы не уперлись в сам корпус. Быстро, но осторожно она обошла катер по дуге, пока между ней и противником не оказалась значительная часть корпуса. Это должно было послужить прикрытием. Опустившись на колени, используя для опоры подошву одного ботинка и только носок другого, она снова прицелилась, положив дуло на гладкий латунный выступ, образованный корпусом.
   Раздался еще один выстрел. Инстинкт не подвел ее: белая вспышка отразилась от скрытой поверхности корпуса, достаточно близко к шлюзу, так что оставаться там, где она была, было бы крайне нецелесообразно.
   В шлеме раздался треск.
   - О, капитан Несс. Нам обязательно затягивать с этим? - Его голос был напряженным, он слегка задыхался. - Признаю, некоторое время назад вы забавлялись со мной. Это было очень хорошо проделано - так жестоко расправиться с моей командой. И то, что эта стеклянная мерзость на вашей стороне, - это я вас хвалю! Мы действительно такие же безжалостные, как и все остальные. Хех! Мы могли бы стать почти друзьями! Несомненно, у нас очень много общего, возможно, больше, чем вам хотелось бы.
   - У нас с вами нет ничего общего, Инцер. - Она выстрелила в третий раз. - Просто чтобы вы это поняли.
   - Но мы верим, Арафура, верим. Мы оба абсолютисты, а это редкое качество. Я верю в абсолютный порядок: верховенство закона; сохранение систем и институтов, от которых мы все зависим. В то время как своими действиями вы выступаете за абсолютное отрицание этого порядка. Вы хотите вызвать хаос и потрясения. Осмелюсь сказать, у вас это неплохо получается. Мир погружается в анархию из-за того, что вы сделали с нашей валютой. Хорошие мужчины и женщины оказались на улицах из-за ваших действий. Вы вандал и убийца, и все же я восхищаюсь вашей самоотверженностью. Как я уже сказал, это редкая и достойная похвалы вещь.
   Она выстрелила снова. Судя по отдаче, Разер успел выстрелить еще дважды.
   - Мы совсем не похожи, как бы вам этого ни хотелось.
   - Как же так?
   - Вселенная породила только одного вас. Это было отвратительное маленькое упражнение, и я не чувствовала необходимости делать его ни до, ни после. Вы убили свою собственную мать.
   - Ну, это мы еще обсудим в деталях. Но я изучил вашу биографию, дорогая Арафура. Смерть вашего бедного папочки, которого оставили умирать на задворках Мазарилв, пока вы прогуливалась. Вы полностью уверены, что можете снять с себя ответственность за это?
   Она выстрелила еще раз, оставив в обойме только одну пулю.
   - Он был болен.
   - Это только усугубляет ваше преступление. Вы знали, что он болен, и все равно отвернулись от него.
   - Не сравнивайте себя со мной.
   Разер выстрелил еще раз из пушки. Сталлис сделал еще два выстрела. От скрытой части корпуса отскочила яркая вспышка.
   - Скажите мне, как, по-вашему, чем все это закончится, капитан Несс? У меня более выгодный курс, в отличие от вас. Если вам повезет, и вы доберетесь до Тревенза-Рич, то обнаружите, что я уже прибыл туда раньше вас, и у меня там подкрепление. Самое трудное будет убедить моих людей сохранить вам жизнь, пока я не доберусь до вас. Затем... тогда... мы с вами рассчитаемся. Я мог бы позволить вам плюнуть мне в глаза, просто ради забавы.
   Она выпустила свою последнюю пулю.
   - Вы неправильно меня поняли, Инцер, и мы совсем не похожи. Есть бактерии, с которыми у меня было бы больше общего. В Нейронной аллее есть лужи рвоты, которые я скорее назвала бы своими друзьями. Есть белые собачьи экскременты, раздавленные колесами, о которых будут вспоминать с большей теплотой, чем о вас или ваших деяниях. Вы - исчезающее пятно, не более того. Ваша мать присела на корточки и швырнула вас в сточную канаву, и теперь вы спускаетесь по водостоку в канализацию.
   Ее последняя пуля прошла мимо цели или не вызвала заметной вспышки. Она закончила с ружьем. Поднялась с колен и встала на корпус, так что потеряла почти все преимущества укрытия.
   - Я жду, Инцер. Сделайте свой лучший выстрел. У вас никогда не будет лучшего шанса, чем этот.
   Он не выстрелил. Она подстрекала его, как могла, но ответа не последовало. И больше не было слышно его голоса по радиоречи.
  
   Разер был рядом, чтобы помочь ей снять скафандр.
   - Мы поймали его, капитан? - спросил он, задыхаясь от нетерпения. - Я видел вспышки на корпусе...
   - Мы пустили ему кровь, Разер, и это все, чего можно было ожидать. Но я не думаю, что мы нанесли достаточно урона, чтобы он не появился раньше нас. В конце концов, мы были вполне подходящими соперниками. - Она замолчала, чувствуя, что нужно что-то еще. - Ты отлично справился там, в орудийном отсеке. Это не твоя вина, что у нас не хватило пробивной способности. Твой капитан гордился бы тобой.
   - Я понимаю, что вы имеете в виду, сэр... имею в виду, капитан. - Разер выглядел смущенным. - Но теперь вы мой капитан.
   - Тогда я очень рада, что Уэрранвелл обучил тебя так же хорошо, каким был и он сам. К сожалению, не могу обещать тебе долгой и счастливой службы под моим командованием. - Фура кивнула на иллюминатор рядом со шлюзом, откуда открывался вид на оконечность веретенообразного мира: украшенный драгоценными камнями рог, покрытый тонким мехом стыковочных портов и многочисленными мушиными пятнышками пришвартованных кораблей. Даже при таком наклонном угле было совершенно ясно, что Тревенза-Рич растет с неприличной скоростью. Неопытному глазу, возможно, такой подход не показался бы безрассудным... но теперь ни один из членов ее экипажа не считался необученным. - Должна предупредить тебя, что нам придется нелегко. И если Инцер прибудет раньше нас, пусть даже всего на несколько минут, у него будет достаточно времени, чтобы организовать своих сторонников и подготовиться к встрече с нами.
   Разер на несколько секунд задумался. - Если мы будем представлять опасность для Тревенза- Рич, они начнут стрелять в нас еще до того, как мы прибудем, не так ли? Отправить туда людей с маг-ружьями не займет много времени, даже если им придется целиться на глаз.
   - Возможно, быть застреленными с неба было бы милосердием для всех нас.
   - Вы в это не верите, - сказал он, мгновенно покраснев от собственной дерзости. - Вы не верите, и я тоже. И я думаю, что они будут стрелять в нас только в том случае, если действительно будут бояться за этот мир. Однако они не будут. Он хочет, чтобы мы остались живы, если это возможно.
   - Значит, у тебя на него хорошее чутье.
   - До того, как я отправился в космос, у меня был кот. Коту нравилось мучить животных гораздо больше, чем убивать их. Он приносил их в дом, прятался за шкафами и поддерживал в них жизнь в течение многих дней. Убить кого-то можно только один раз, но если быть осторожным и умным, то можно мучить его сколько угодно. - Разер отвел взгляд, словно обнажил какую-то сокровенную часть своей души. - Мне никогда по-настоящему не нравился этот кот.
  
   Они действительно сильно ударились - гораздо сильнее, чем ей хотелось бы, - но при последнем заходе на посадку по ним не открыли огонь, и этот удар, хотя и был сокрушительным, оказался недостаточно сильным, чтобы считаться катастрофой. Катер врезался в причал со скоростью около тридцати спанов в секунду, но части стыковочной конструкции прогнулись или поддались, чтобы принять на себя основную тяжесть столкновения, и герметичность внутри корабля не нарушилась.
   Минуту или две единственными звуками были слабые металлические звуки, похожие на симфонию пружин кровати.
   Фура осмелилась оглянуться на свою команду.
   - Мы все справились?
   Разер потер локоть, ушибленный по пути в оружейный отсек. - Я думаю, мы справились, капитан. Я имею в виду, учитывая, насколько все могло быть плохо...
   - Серт, Меррикс, доктор Эддралдер? С вами все в порядке?
   - Мы будем жить, - ответил Эддралдер. - Можно надеяться. Это было сделано хорошо, капитан, учитывая отсутствие контроля над управлением. Нас не должно было быть в живых.
   - Радуйтесь, пока можете, доктор. - Фура отстегнулась и смотрела в боковой иллюминатор на другие корабли, пришвартованные к стыковочному комплексу. Она очень быстро оценила их форму и маркировку и почувствовала ужасное предчувствие того, что вскоре их ожидает. - Здесь уже пришвартованы таможенные корабли, и я вижу маленькую капсулу, которая, как мне кажется, должна быть спасательным средством Сталлиса. Маленький щенок перехитрил нас.
   - Вы думали, что он, скорее всего, доберется сюда раньше нас, - сказал Разер.
   - Вероятно, но не гарантировано. Боюсь, что для нас это вряд ли закончится хорошо, если его люди получат власть в доках. Они захотят получить мою шкуру, но у меня такое чувство, что они не будут слишком разборчивы в отношении любого, кто встанет у них на пути. Вы все тоже получите неплохие бонусы, если он захочет бросить кусочек-другой своим собакам.
   - Мы поддержим вас, - сказал Разер.
   - Я знаю, что вы это сделаете, мальчик. Но если у кого-то из вас будет шанс...
   Раздался сигнал тревоги. - Откройте шлюз, капитан Несс, - раздался мгновенно узнаваемый голос Сталлиса. - У нас герметичное соединение, и мы готовы взломать люк, если потребуется. Если мы это сделаем, я не смогу гарантировать безопасность ваших коллег. У нас есть режущие инструменты, гранаты, дымовые шашки, парализаторы, арбалетные болты с ядовитыми наконечниками и целый набор энергетических пистолетов. - Он немного подождал. - Капитан Несс? Давайте не будем разыгрывать эту бессмысленную шараду, когда вы притворяетесь, что не слышите меня или не можете ответить. Я прекрасно знаю, что вы живы. Вы также знаете, что мое терпение по отношению к вам на пределе после нашей маленькой стычки на вашем разрушенном корабле.
   Она включила радиоречь. Она обдумала все варианты и решила, что ничего не потеряет, если поговорит с ним. - Ваше терпение по отношению к матери тоже было на пределе, Инцер, до того, как вы приказали убить ее из-за корабля?
   - Вы сумасшедшая, капитан Несс. Сказалось слишком долгое пребывание вдали от цивилизации. Вы стали легковерной... опасной для себя и других. Вы начали верить в сказки.
   - Тогда попытайте счастья.
   - Хех, - он издал свой обычный невеселый смешок. - Еще один шанс на разумный диалог, и затем мы прибегнем к насилию. Я буду... договоримся о сотрудничестве. Ваши пассажиры - ваши попутчики из "Ночного разбойника". Они не представляют для меня прямого интереса. У нас есть достоверная информация о том, что они были принуждены или обмануты ради сотрудничества с вами, и по этой причине мои работодатели разрешили мне проявлять гибкость. Вы слушаете?
   - Да, но я не уверена, что слышит кто-то еще. Вы можете пообещать мне весь мир по этой радиоречи, и это ничего не будет значить, если останется только между нами двумя.
   - Хех. Что бы о вас ни говорили, капитан Несс, вы не дура. Я подключаю свою передачу к общему каналу; вы можете сделать то же самое. Теперь любой житель Тревензы, открыто заявляющий о себе, станет участником нашего обмена мнениями и примет условия нашего соглашения. - Его голос зазвучал гулко, и когда она ответила, из-за решетки донесся ее собственный, усиленный эхом голос.
   - Мистер Сталлис, я капитан солнечного парусника "Мстительница" Арафура Несс, и вы отпустите мою команду на свободу.
   - Как бы я ни восхищался вашей искренностью, то, о чем вы просите, выходит далеко за рамки возможного. Их необходимо будет задержать, допросить, взять показания. Все они являются участниками преступных действий, и их причастность необходимо выяснить. Как я уже сказал, мы готовы рассмотреть вероятность того, что они находились под принудительным и манипулятивным контролем, но факты все равно необходимо установить. Дайте высказаться другим - я был бы рад рассмотреть их позицию.
   Разер наклонился, прикрыл микрофон ладонью и прошептал: - Я ему совсем не доверяю.
   Фура улыбнулась. - Ты учишься.
   - Но, возможно, это лучшая надежда для всех нас, и особенно для доктора Эддралдера и Меррикс. Я никогда не признаю, что меня к этому принуждали. Я знал, на что иду, и донес бы на вас не больше, чем на капитана Уэрранвелла.
   - Парень прав, - сказала Серт. - Мы команда, и я не собираюсь притворяться кем-то, кем я не являюсь. Но Эддралдер и Меррикс заслуживают справедливого судебного разбирательства. Они присоединились к нам не ради славы или денег - они просто пытались избежать чего-то худшего.
   Эддралдер убрал руку Разера с микрофона. - Кто такой Сталлис? Вы говорите с доктором Эддралдером. Я хотел бы обсудить ваше предложение.
   - Я с удовольствием выслушаю вас, доктор.
   - Хорошо. Полагаю, в этом отношении я могу говорить от имени своей дочери. К черту ваши торги. К черту ваши представления о справедливости. Однажды я работал на человека, который был способен на большую жестокость, но, по крайней мере, обладал благородством самореализации. Он точно знал, кем он был и кем позволил себе стать. Он был чудовищем, но честным. Сомневаюсь, что у вас когда-нибудь хватало смелости посмотреть на себя в зеркало и увидеть гниль в своей душе.
   Воцарилось молчание. Катер слегка скрипнул о причал, становясь на место. Радиоречь крякнула.
   - Это значит "нет", доктор?
   Меррикс наклонилась к нему. - Он говорит от имени всех нас, вы, ничтожный малыш... - Она взяла себя в руки, одним глазом поглядывая на отца. - Дерьмо! Мы знаем, что мы сделали. Мы знаем, что вы сделали. Однажды вас за это повесят.
   Микрофон взяла себе Фура. - Как видите, Инцер, их нелегко убедить. Как бы я ни была благодарна им за преданность, не хочу, чтобы они подвергались опасности. Мы все еще на открытом канале. Теперь я разрешаю вам войти: поступайте со мной, как считаете нужным, но проявите милосердие к остальным. Они не причастны к моим... более сомнительным поступкам.
   - Нет, - сказал Разер, когда ее рука потянулась к шлюзу. - Не впускайте его внутрь.
   - Он убьет нас всех, если я ему не позволю, - сказала Фура. - По крайней мере, так он сможет беспристрастно выслушать вас, а для этого вы должны остаться в живых. - Она подняла правую руку. - Никакого оружия, никакого сопротивления. Мы сдаемся и подчиняемся сотрудникам службы доходов. Это всегда должно было закончиться именно так, с того самого момента, как они забрали нас. Я сожалею только о том, что дала тебе ложную надежду.
   - Вы этого не сделали, - сказал Разер, и его щеки вспыхнули.
   Фура открыла обе двери - внутреннюю и внешнюю. Давление выровнялось, и у нее заложило уши. Что-то влетело в кабину, подняв клубы розового дыма. Фура едва успела вдохнуть, как у нее защипало в глазах и перехватило горло. Ее затошнило. Позади нее Серт, Разер, Меггери и доктор Эддралдер начали сильно кашлять.
   Двое крепких таможенников в броне вошли в шлюз, двигаясь с привычной легкостью, несмотря на невесомость ступицы. У них были арбалеты и другое оружие. Фура попыталась закричать на них, но из-за сужения горла ее голос превратился в тонкое карканье. Розовый дым стал плотной завесой. Она увидела, как Разер поднял руку, пытаясь защитить Серт - или это была Меррикс? Эддралдер каким-то чудом все еще мог говорить. - Вы солгали, - проревел он срывающимся голосом. - Она сдалась! Нет необходимости нападать!
   Один из людей в броне поднял арбалет, но вместо того, чтобы выстрелить в Эддралдера, таможенник развернул оружие и направил его приклад в лицо врачу. Еще несколько таможенников проходили через шлюз. За последним из них виднелась маленькая, изящная фигура Сталлиса, также в броне и шлеме.
   Слезящимися глазами Фура наблюдала, как мужчины надевают наручники на членов ее экипажа. Они пришли за ней в последнюю очередь. Сталлис отступил, когда мужчины попытались надеть на нее наручники.
   - У нее одна рука, вы, болваны.
   Это было не совсем правильно, но отражало основную трудность, с которой столкнулись мужчины. Быстро была придумана другая форма удержания. Ее предплечья были привязаны к бокам и удерживались петлями из какого-то толстого материала, похожего на ремень.
   - Может, заткнем ей рот кляпом, капитан?
   - Чтобы я был избавлен от ее насмешек? Я и не мечтал бы об этом. Хочу услышать ее жалостливые мольбы, ее беспочвенные угрозы. Они будут музыкой для моих ушей. - Он похлопал рукой перед своим двустворчатым козырьком. - Разгоните этот проклятый дым.
   Рассеивать дым не было необходимости, поскольку мужчины быстро и бесцеремонно извлекли Фуру и ее команду из катера. На них налетели и вытолкали из шлюза в помещение для содержания без окон. Там по-прежнему была невесомость, или настолько близко к невесомости, насколько можно было судить. Мужчины еще раз проверили прочность ремней и привязали Фуру и ее спутников к перилам, похожим на скамьи, которые тянулись вдоль одной из стен комнаты. Только тогда Сталлис снял с головы шлем.
   - Это была хорошая попытка, капитан Несс, - сказал он, улыбаясь ей с мальчишеским энтузиазмом, как будто они только что провели спарринг или играли в пятнашки. - Очень похвальная попытка, хе-хе! Увы, исход был только один.
   Прищурившись, она оглядела своих спутников. Серт и Меррикс выглядели наполовину ошеломленными. Эддралдер сопел, из носа у него текла кровь. Она подумала, что, скорее всего, нос был сломан. Разер тем временем смотрел на вывихнутый сустав своего пальца, его мизинец торчал из ладони под странным углом.
   - Вы согласились не причинять вреда моей команде, - сказала она, с трудом выговаривая слова. - Вы взяли на себя обязательство, несмотря на общий переполох.
   - Я сказал то, что нужно было сказать, чтобы добиться вашего согласия, капитан Несс. Вы вне закона, представляете угрозу общественной безопасности. Если ребенок собирается сделать что-то опасное для себя или других, вы говорите все, что угодно, чтобы заставить ребенка остановиться.
   - Вы все еще... - Она закашлялась, пытаясь отдышаться. - Вам все равно не нужно их задерживать. У вас есть я. Меня зовут Арафура Несс. Вам меня достаточно.
   - Да ладно, мы это уже обсуждали. - Он двинулся вдоль ограждения, пока не оказался лицом к лицу с Меррикс, на руках у которой были наручники, а ноги привязаны к ограждению. - Дочь доктора Эддралдера, я полагаю? - Он кивнул в сторону ее отца. - Мы узнали о вашей деятельности в Колесе Стриззарди, о вас обоих. Отец и его дочь - добровольные сообщники, следователи и мучители. Говорят, ваш отец был самым опытным, Меррикс, но вы всегда отличались богатым воображением. Как я узнал, есть особая жестокость, известная только маленьким девочкам... - Он взял ее за подбородок рукой в перчатке, заставляя ее пристально посмотреть ему в глаза. - Какашка, не так ли, Меррикс? Какая очаровательная. Как подобает настоящей леди. - Он плюнул в нее. Затем, повернувшись к одному из своих людей: - Каков статус нашего контроля над Тревенза-Рич? Добрались ли мы до Четырехсотой улицы? Я хочу, чтобы все основное в веретене было поставлено под контроль службы доходов, введено военное положение и комендантский час, и мы не будем закрывать ставни, пока эти выскочки-дураки не склонятся перед реальной властью. - Он посмотрел в визор человека, к которому обращался, и слегка нахмурился. - Почему ты так на меня смотришь? Каков статус? - Его голос сорвался на визг. - Отвечай мне, черт бы тебя побрал! Отвечай, или, клянусь всеми мирами, я уничтожу тебя за неподчинение!
   Человек службы доходов поднял арбалет и выстрелил Сталлису в живот. По глухому звуку удара Фура поняла, что это был парализующий болт, слишком толстый и медленный, чтобы пробить броню - он не был смертельным, - но все же силы удара было достаточно, чтобы отбросить Сталлиса в сторону и в то же время ошеломить его, заставить ахнуть и на мгновение застыть. Прошла секунда, в течение которой никто из присутствующих, казалось, не знал, как на это реагировать. Это было похоже на то, как если бы актер произнес совершенно неправильную фразу во время безупречного в остальном выступления, настолько выбившись из образа, что поверг остальных актеров в оцепенение.
   Чары продержались, а затем рассеялись.
   Сталлис потянулся за стандартным энергетическим пистолетом; четверо ближайших к нему людей повернулись к тому, кто в него стрелял. Их превосходили численностью, по меньшей мере, втрое, так как все остальные оперативники службы доходов теперь отстреливались не только парализующими болтами, но и из стреляющих бронебойными пулями пистолетов, энергетических излучателей.
   Все закончилось очень быстро.
   Сталлис лежал согнувшись, четверо его ближайших помощников были мертвы или близки к смерти. Остальные сотрудники службы доходов - те, кто повернули против него, - начали снимать шлемы. Первым из них был мужчина с широкой, глубокой вертикальной складкой посередине лба. - Я Бранка, - представился он хрипловатым голосом. - Мне жаль, что они немного побеспокоили вас и вашу команду, но мы должны были убедиться, что нанесли удар в нужный момент. - Он кивнул двоим остальным, и они бросились вперед с ножами в руках, чтобы перерезать ремни, привязывающие Фуру и ее спутников к поручням.
   - Что только что произошло, Бранка? - спросила она, все еще охрипшим от дыма голосом, все еще видя мир сквозь слезы. - На кого вы работаете?
   - Он работает на Хэспера Куэлла, - сказала та, что была рядом с Бранкой. - И прямо сейчас, по крайней мере, на данный момент, Хэспер Куэлл работает на нас. - Она сняла шлем и, задрав подбородок, посмотрела на Фуру сквозь маленькие очки. - Капитан Несс, я полагаю?
   Фура могла бы заплакать от радости, но ее глаза уже были полны слез. - Капитан Несс, я полагаю.
   - Добро пожаловать в Тревенза-Рич, - сказала Адрана. Ее взгляд опустился на укороченный обрубок предплечья Фуры, а затем на юношу в полубессознательном состоянии, который смотрел на нее широко раскрытыми глазами и с испуганным непониманием, как ребенок, только что получивший первый в своей жизни строгий выговор. - Для вас все кончено, Инцер. Все. Вся ваша жизнь была потрачена впустую и привела к этому моменту.
   Его ответ был печальным. - Что вы со мной сделаете?
   Над ним раздался голос. Это был пожилой мужчина с двумя черными дырами вместо глаз, мускулистый мужчина с копной всклокоченных волос. - Вы поможете нам, Инцер. Нужно кое-что прояснить - очень практичное - и вы как раз тот человек, который нужен для этой работы. - Он коснулся пальцем лба над двумя впадинами для глаз. - Хэспер Куэлл, к вашим услугам. Не хотите ли немного денег, капитан Сталлис?
   Человек по фамилии Куэлл, с которым Фура встречалась давным-давно, вынул квойн.
  

31

  
   Сестры Несс обнялись, крепко прижавшись друг к другу, бросая вызов вселенной и показывая, что это воссоединение - всего лишь плод их желаний, жестокий призрак их общих фантазий, мечта о лучшем будущем, которая вот-вот разобьется неосторожным вторжением дня. Каким-то чудом, однако, сон продолжался. От него не так-то просто было избавиться, и с каждым мгновением сестры все больше убеждались в том, что это было реально и необратимо. В каждом случае была какая-то деталь, которую их умы, возможно, пытались бы выдумать, если бы это было просто исполнение желаний. Фуре показалось, что с тех пор, как они расстались, в ее сестре появилась какая-то новая жесткость. Адрана казалась тоньше, как сталь, у нее было больше костей, чем плоти, и в глазах появилась отстраненность, которой раньше не было. Если временами Фура презирала случайность рождения, из-за которой Адрана была старше ее, то теперь она не возражала против их общего статуса. Она была рада, что в ее жизни появилось это мудрое, хладнокровное влияние, и очень сожалела о том, что ее не было рядом, когда происходили какие-то события, которые могли бы объяснить это изменение в ее взгляде. Они могли бы перенести это горе вместе, и если бы от этого им не стало легче, то, по крайней мере, они разделили бы это бремя и с тех пор несли бы его вдвоем.
   Адрана, со своей стороны, испытывала точно такие же чувства. Она вряд ли могла проигнорировать отсутствие руки у Фуры, но с полным отчетом об этой утрате, о том, как это произошло и какие потери это нанесло Фуре, придется подождать. Но она увидела в глазах своей сестры то же отчуждение, как будто они стали зеркалом друг для друга, и без слов поняла, что Фура прошла через какой-то холодный очищающий огонь, и что теперь каждая сестра находится на определенном расстоянии от той жизни, которую они знали в Мазариле.
   Каждая из них вспоминала друзей, которые присутствовали, и тех, которых не стало.
   - С нами обеими случилось что-то плохое, - начала Адрана, убирая со лба сестры темную, мокрую от пота прядь. - Ты видишь это во мне, а я вижу это в тебе. Я даже не знаю, с кого из нас начать. Думаю, нам обеим нужно многое сказать, очень многое рассказать. Но позволь мне начать с одной вещи, прежде чем ты скажешь хоть слово.
   Пальцы Фуры коснулись коротких острых волосков на голове Адраны. - Это приказ?
   - Я не должна была осмеливаться. Хочу только сказать, что знаю, чего тебе стоило предупредить меня об этом черепе. Это был самый смелый и добрый поступок, который ты когда-либо могла для меня совершить, и я никогда этого не забуду.
   - Сказали, что череп сведет тебя с ума. Поскольку ты разговариваешь со мной и не выглядишь сумасшедшей... - Фура помолчала, внимательно вглядываясь в глаза Адраны, как будто в них еще могла таиться разгадка. - Полагаю, предупреждение дошло вовремя?
   - Оно было вовремя, но не буду притворяться, что была какая-то вероятность ошибки. Он почти завладел мной, и когда меня вытащили, казалось, что я провела часы в его плену. Когда Ласлинг сказал мне, что я пробыла там всего несколько минут, то была уверена, что он лжет. Но теперь я знаю, что это череп ввел в меня свой яд.
   - Можно сказать, что у нас есть склонность к яду, учитывая, что во мне есть глоуи, а в тебе - немного Бозы.
   - Я была бы рада, если бы мы отказались от этой привычки. - Адрана утешилась тем, что Фура упомянула о глоуи, поскольку это избавило ее от необходимости возвращаться к теме. - Я вижу, что он не покинул тебя.
   - Это вежливый способ сказать, что все зашло гораздо дальше, чем во время нашего последнего разговора. Но это только потому, что мне пришлось прекратить прием лекарства. Мы поговорим об этом в свое время. Тебе не стоит слишком беспокоиться на мой счет. - Фура улыбнулась, желая, чтобы ее сестра сбросила маску озабоченности, потому что это делало Фуру безутешной, когда она хотела чувствовать себя счастливой. - Важно то, что мы обе здесь, обе живы и находимся там, где хотели быть с самого начала. Наша миссия для щелкунчика завершена. Он нам кое-что должен, но мы ему ничего не должны, и я чувствую себя прекрасно по этому поводу. Обещаешь, что не будешь сердиться на меня за то, что я потеряла наш милый кораблик?
   - Я никогда не рассердилась. Но он действительно потерян или просто заброшен?
   - По правде говоря, я бы скорее подумала, что он где-то затерялся или находится в новом владении. Что ж, эта часть сложная и пугающая, и я бы не стала гадать, каковы наши шансы когда-нибудь увидеть его снова. Но он не потерян навсегда и не захвачен, а это уже кое-что. О, и я спасла Паладина!
   - Ты всегда была добрее к нему, чем я, - сказала Адрана. - Но я рада, очень рада. И думаю, что есть и другие роботы, которые тоже будут довольны. - Она с неожиданной серьезностью опустила голову. - А теперь о руке. Это тебя сильно беспокоит? Как ты, наверное, уже поняла, в городе не все в порядке с бизнесом, но я думаю, если бы нам пришлось искать посредника, Куэлл мог бы помочь.
   - Она продержится день-другой. В основном я голодна, хочу пить, устала, и у меня есть подозрение, что от меня не очень приятно пахнет.
   - Ты не пахнешь, - сказала Адрана, шмыгая носом. - Но поскольку я попала сюда через канализационный туннель, то не уверена, что в состоянии судить. - Она очень мягко отстранилась от сестры. Каждая из них могла бы продолжать поддерживать другую, но каждая также знала, что дело ночи еще далеко от завершения и многое еще предстоит сделать. - Куэлл пока не достиг полного контроля над Тревенза-Рич, но он работает над этим.
   - У меня есть несколько вопросов к Куэллу.
   - Могут ли они немного подождать? В течение следующего дня или около того все может пойти своим чередом. А пока мы будем в безопасности на станции Шестисотая улица, и я уверена, что у них найдется горячая вода и мыло и, возможно, немного еды и питья. Звучит заманчиво?
   Фура кивнула. Но она все еще думала о Куэлле.
  
   Они ехали в трамвае в сопровождении свиты сторонников Куэлла, сидевших на подножках, вооруженных и бдительных в отношении небольших очагов сопротивления. Раз или два они пускали в ход оружие, стреляя в переулки и темные углы по предполагаемым агентам службы доходов и недоумкам. На Тревенза-Рич все еще были закрыты ставни, так что, когда трамвай поднимался на возвышенность, сестры могли смотреть на освещенную ночным светом часть веретенообразного мира и видеть далекие вспышки и отблески сражений, красивые и мимолетные, как узоры в калейдоскопе.
   - Ты можешь услышать и самое худшее, - сказала Фура, долго глядя на свое отражение в освещенном электричеством окне, прежде чем продолжить. - Прозор и Тиндуф погибли.
   Адрана сглотнула. - Я боялась этого. Но надеялась, что они каким-то образом выживут. Это был Сталлис?
   - В случае с Тиндуфом непосредственно, он убил его на моих глазах, как раз перед тем, как отрубить мне руку. Косвенно, в отношении Проз. Она была за пределами корабля, пытаясь подать вам сигнал, и его сообщники подстрелили ее.
   - Скажи мне, что все произошло быстро, и она ничего об этом не знала.
   - Надеюсь, что так оно и было. Но не могу знать наверняка.
   - ... Стрэмбли? Последнее, что мы узнали, было то, что Эддралдер готовится к операции. Ее нет с вами, поэтому я принимаю это как достаточное доказательство того, что операция была неудачной.
   Фура обдумала свой ответ, прежде чем продолжить. Не то чтобы она хотела что-то утаить от Адраны, но ей не хотелось показаться невменяемой или выглядеть так, будто она пытается объяснить потерю корабля какой-то нелепой ложью. Но какой у нее был выбор?
   - Он действительно пытался избавить ее от этого. Но был недостаточно быстр. Болезнь прогрессировала еще быстрее, и когда уже казалось, что для нее... не осталось никакой надежды... я приказала Эддралдеру убить ее медицинским способом. Это может показаться бессердечным, но...
   - Меня там не было. Если бы это было так, уверена, что проинструктировала бы его точно так же.
   - Ну, это сработало ... и в то же время не сработало. Мы думали, что она мертва. А потом начался настоящий ад, в нас начали стрелять, и в этой неразберихе... Ты не будешь возражать ни единому слову из этого, сестра, обещаешь мне?
   - Не буду.
   - Стрэмбли исчезла. Она стала призраком. Мы обыскали корабль и не смогли найти никаких ее следов. Но она все еще была с нами. И не зашла так далеко, чтобы забыть о своей верности старой команде, хотя я не осмеливаюсь сказать, как долго мы могли бы зависеть от этого сродства. Но когда Инцер захватил нас, изрубил на части Тиндуфа и был готов убить меня, я увидела ее, Адрана. - Голос Фуры, даже по ее собственному мнению, стал тихим и благоговейным, как будто она говорила о каком-то глубоком и священном событии. - Вернее, я ничего толком не разглядела, потому что она была призрачной, и мой взгляд скользнул по ней, как будто она состояла из всех тех доспехов, которые мы нашли в Клыке. Но это была она, и она знала меня, и у нее появилась неприязнь к Сталлису.
   - Но одной неприязни было недостаточно.
   - О, ему повезло, что он от нее избавился. Но она спасла меня, - проговорила Фура. - Привела меня на катер, когда у меня не было шансов на это. Я сказала ей, что она может забрать корабль после меня. Это было правильно с моей стороны, не так ли?
   - Ты вела переговоры с призраком, и тебе интересно, есть ли у тебя мое согласие на ретроспективу? Фура, я бы очень хорошо поступила, если бы не забилась, скуля, в угол. - Она сделала паузу. - И все же будем надеяться, что она должным образом позаботится о нашем корабле. Возможно, сейчас мы и не являемся его капитанами, но думаю, что все еще можем претендовать на его владение.
   - Я рада, что ты не сердишься.
   - Не сержусь, - сказала Адрана, чуть насмешливо вторя своей сестре. - И вижу, что недели, проведенные в одиночестве, ничуть не улучшили твой язык. И я не жалуюсь. Ты так хорошо вжилась в эту роль, что мне было бы почти грустно видеть, как ты отказываешься от нее. Каждая из нас в чем-то выросла, независимо от того, хотели мы этого или нет.
   - Теперь, когда я рассказала тебе о Стрэмбли, я должна спросить об остальных членах твоей команды.
   - У Ласлинга, Вуги и Коссел все хорошо, и мы должны их скоро увидеть. Что касается Лагганвора и Меггери, то новости не такие хорошие. Одна из них мертва, а другой никогда и не был жив по-настоящему.
   - Я не в настроении разгадывать загадки, сестра.
   - И я тоже. Но ты тоже можешь услышать самое худшее. Лагганвор был шпионом. Его личность была вымышленной: настоящий Лагганвор погиб на Колесе Стриззарди задолго до того, как мы туда добрались. Человек, которого мы взяли на наш корабль, работал на службу доходов.
   Фура издала тихое кошачье шипение. - Тогда я рада, что он мертв. Что его выдало?
   Адрана отвела взгляд, затем снова посмотрела на сестру. - Ты вообще не будешь рада, что он умер. Его настоящее имя было Бриска.
   - Для меня это ничего не значит.
   - Бриска Рэкамор. Он был братом Пола, нашего капитана. Он не был фанатиком службы доходов. Но хотел отомстить за смерть своего брата от рук Бозы Сеннен. Вот почему он проник в нашу команду: чтобы выведать наши секреты и узнать, в какой степени Боза все еще имеет влияние на "Ночного разбойника". - Адрана почувствовала, как в ее сестре нарастает гнев, но она продолжала оставаться неустрашимой. - Он был шпионом, но в то же время отважным.
   - И ты узнала об этом - когда? Когда?
   Трамвай проехал полквартала. - Я узнала его личность почти сразу, как только он поднялся на борт, Фура. Я приютила его и солгала тебе. Время от времени я даже разрешала ему подавать сигналы своим хозяевам.
   Фура замахнулась, чтобы ударить ее. Но она забыла, что у нее не хватает кисти на левой руке. Адрана схватила ее за поврежденную конечность и нанесла сокрушительный контрудар, заставив Фуру вскрикнуть от удивления, боли и негодования.
   - Ты не посмеешь меня ударить. Ты не тронешь и волоска на моей голове, Фура. Я очень рада, что ты вернулась, действительно очень рада, что жива. Я на самом деле люблю тебя, и ничто этого не изменит. Но с того момента, как Сталлис снял тебя с того катера, мы поняли, что это зашло слишком далеко. - Она временно ослабила свою хватку на Фуре. - Мефрозин. Когда ты перестала принимать его?
   - Я не прекратила, - сказала Фура, тяжело дыша.
   Они были в вагоне не одни, потому что, кроме помощников Куэлла, Эддралдера, Разера, Меррикс и Серт также доставляли в безопасное место. Но эти люди находились в середине вагона и довольствовались тем, что наблюдали за представлением с некоторого расстояния.
   - Что случилось?
   - Он закончился.
   Эддралдер повысил голос. - Я поручусь за нее, Адрана. Она передала Стрэмбли оставшиеся дозы в надежде остановить перерождение в призрака. Жест был неэффективным, но из лучших побуждений. - Он замолчал, прижимая платок к носу, который был окровавлен и, возможно, сломан при задержании. - Они уже поговорили с Бранкой, человеком, который был на пристани. Он говорит, что у Куэлла не должно возникнуть проблем с поиском хорошего количества мефрозина, и он доставит его мне как можно скорее. Глоуи развивается. Но при вмешательстве может наступить регресс.
   Несмотря на то, что лицо и глаза Фуры все еще пылали, и прошла всего минута с тех пор, как она подняла руку, Адрана почувствовала прилив нежности и сочувствия к своей сестре. Она сжала их ладони вместе. - Если ты отдала ей мефрозин, зная, как сильно сама нуждалась в нем, это было очень любезно с твоей стороны.
   Фура опустила глаза, как будто ей было стыдно. - Я не создана для того, чтобы быть доброй.
   - И я тоже не хочу казаться равнодушной, но каждому из нас приходилось приспосабливаться к обстоятельствам. Я оставила Рэкамора и Меггери умирать. Видин Квиндар пытался отобрать у нас щелкунчика, и у нас были неприятности.
   - И щелкунчик?
   - Жив, к счастью. Без него тебя бы не было. Он привел этот мир в движение. В нем есть двигатель, огромный и мощный двигатель странного изготовления. Очевидно, он знал об этом с самого начала. В некотором смысле, он обманом заставил меня привести его в Тревенза-Рич. Но я не слишком сожалею.
   - Он обещал ответы. Обещал ответы нам обеим. Ты получила их?
   - На какое удовлетворение я рассчитывала? - У Адраны до сих пор не было времени задуматься над этим вопросом, и она не знала, что ответить прямо. - Не знаю. Я чувствую, что стала менее неосведомленной в некоторых вещах и значительно более неосведомленной в других. Некоторые вопросы меня очень раздражают. Я чувствую, что стою на пороге какого-то ужасного понимания, и знаю, что еще не поздно отступить от этого зарождающегося понимания. Но у меня нет желания отступать. Я должна знать, даже если буду сожалеть об этом до конца своих дней.
   - Я не была бы своей сестрой, если бы... - Фура погладила ее по руке, а потом вздрогнула. - Что стало с твоим пальцем?
   - Я потеряла его. Ты узнаешь металлический палец, прикрепленный к моей культе? Мне его подарила Меггери. Наверное, в конце концов он должен вернуться к тебе.
  
   На самом верхнем этаже станции на Шестисотой улице располагался ряд больших офисов компаний, залов для совещаний с высокими потолками и роскошных частных обеденных залов, которые теперь полностью перешли в распоряжение Куэлла, обеспечивая вспомогательную базу для операций, которая была почти такой же, как и канализационные службы. Куэлл и его коллеги въехали в здание с большим чванством и уверенностью, относясь к этому месту так, словно оно было их собственным наследством, и лишь не особо заботились о хорошем отношении к обстановке и мебели. Двери были сорваны с петель, в стенах были проделаны дыры, оконные стекла были выбиты и заменены грубо сколоченными листами дерева и металла. Картины и фотографии были сорваны, разорваны в клочья или же на них наступили. Повсюду были установлены видеоэкраны, консоли радиоречи и экраны локаторов, соединенные неуправляемой массой черных кабелей, протянутых вдоль коридоров, а также вверх и вниз по лестницам. В одной из столовых были сдвинуты вместе два огромных стола, на слишком узкой дверной раме виднелись недавние следы этого перемещения, а драгоценные часы с хрустальными куполами и отделанные шпоном шкафы были грубо отодвинуты в сторону, оставив осколки и стекляшки, даже не сметенные в углы. Пока Адрана вела ее через этот хаос, перешагивая через дремлющие или полупьяные тела, Фура размышляла о том, что бы она чувствовала, если бы их старый дом в Мазариле подвергся штурму и был захвачен таким образом, и в целом решила, что не очень одобрят такое положение вещей. Но это, напомнила она себе, и есть истинное лицо революции. Это были не красивые слова из учебников истории, не благородные поступки, приукрашенные на картинах, а грубое, шумное дело с разгромленной собственностью, сомнительным присвоением общественных благ и учреждений и общей атмосферой опасной, вызывающей неучтивости. Если бы ей это не нравилось, ей следовало бы быть более осторожной, прежде чем нажимать на рычаг, который в конечном итоге перевернул мир с ног на голову.
   Но, тем не менее, я бы это сделала, - пообещала она себе.
   Два сдвинутых вместе стола были уставлены едой и напитками - настоящий, хотя и беспорядочный, пир, в основном из награбленного, - и за этими столами собрались все выжившие члены обеих команд: Серт, Эддралдер, Меррикс, Разер, Вуга, Ласлинг и Коссел, а также место, отведенное для Паладина. Точнее, его головы, и два соседних свободных места для сестер Несс. Затем был Куэлл и все его высокопоставленные революционеры, по крайней мере, те, кто не был занят в других местах, и около дюжины граждан с различным статусом, которые, если и не были инициаторами переворота, считались вполне симпатизирующими его целям. Присутствовал даже щелкунчик, развалившийся на нескольких подушках, как четырехрукая игрушка, которую принесли к столу на детском чаепитии. Там, где это было необходимо, их быстро представили друг другу, и наконец-то у Адраны и Фуры появилась возможность обратиться к своим экипажам и поделиться своими впечатлениями из первых рук с момента расставания.
   - Первое, что я должна сделать для всех вас, - сказала Фура, держа бокал вина в единственной оставшейся руке, - это извиниться. Я потеряла наш корабль.
   - Временно потеряла, - поправила ее Адрана.
   - Моя сестра имеет на это право. Надеюсь, что он не потерян, но все еще существует и находится под определенной опекой, которая справится с любыми возможными претендентами. Но я действительно потеряла над ним контроль, и поскольку этот корабль был общей собственностью наших объединенных экипажей, вы должны чувствовать себя так же горько, как если бы мы потеряли "Веселую кобылу".
   - Мы этого не чувствуем, - сказала Адрана. - Но только благодаря вашим самоотверженным действиям мы смогли избежать Сталлиса, пока без происшествий завершали наш переход. Мне тоже жаль, что корабль не наш, но еще больше жаль, что здесь нет друзей, которые могли бы отпраздновать ваше счастливое прибытие.
   - Можно сказать, - ответил Эддралдер, - что Прозор и Тиндуф погибли так, как хотели: защищая хороший корабль от менее достойной команды и прекрасно понимая, что поставлено на карту. - Он взял за руки свою дочь. - Мы с Меррикс никогда их не забудем.
   - А что со Стрэмбли? - спросил Ласлинг. Он сидел в инвалидном кресле, так как его ненастоящие ноги остались со скафандром.
   - Она стала призрачной, - сказала Адрана, избавив Фуру от необходимости пересказывать историю, которую она уже рассказывала в трамвае, и давая понять сестре, что она тоже верит каждому ее слову. - Я знаю, что есть люди, которые никогда не поверят в подобные вещи, даже имея информацию из первых рук, подобную нашей. Но никто из нас не нуждается в таком убеждении. Она помогла Фуре сбежать и здорово потрепала абордажную команду Инцера Сталлиса, а теперь у нее есть "Мстительница".
   - Но сам Сталлис выжил, - сказал Ласлинг, выковыривая из зубов кусочек хлеба. - Можем ли мы узнать о ваших планах на его счет, мистер Куэлл? Он все еще жив?
   - А почему бы и нет? - резонно спросил Куэлл. - Он должен отчитываться перед сестрами Несс, а не передо мной. Но да, за ним очень хорошо присматривают, он находится примерно шестью этажами ниже этого самого помещения, и, судя по всем сообщениям, очень уверен, что его союзники придут ему на помощь в течение ближайших нескольких часов.
   - Я собираюсь убить его, раздавить, - сказала Фура. - Это не подлежит обсуждению.
   - Необходимо соблюсти все формальности, - ответил Куэлл. - Все тонкости. Мы хотим подать хороший пример на будущее.
   Фура пригубила вино. - Приберегите свой хороший пример для того, кто стоит того, чтобы с ним потрудиться. - Она покачала головой, как будто в ней сидела муха, которую она пыталась стряхнуть. - Не могу поверить, что сижу с вами, веду себя вежливо, являюсь вашей гостьей, когда мне следовало бы сжимать вашу шею! Ради Проз, если не ради кого-либо еще, все равно следует рассчитаться за то, что вы сделали со мной.
   - С вами обеими несправедливо поступил Видин Квиндар, - сказала Адрана, ее лицо напряглось в попытке наладить хоть какой-то мир между двумя сторонами. - Он, а не Куэлл, был настоящей причиной ваших трудностей.
   - Я сама буду судить об этом.
   - Нет, - твердо сказала Адрана, - судить буду я. Я пострадала от руки Квиндара так же, как и ты - я потеряла Меггери и Рэкамора из-за него - и это дает мне право иметь мнение о справедливости, которая была совершена в тех туннелях. Куэлл спас меня, как он спас тебя, и поверь мне, он оставил Квиндару что-то, что напомнит о нем.
   - Квиндар жив? - спросила Фура с внезапным энтузиазмом, потому что она не могла придумать лучшего развлечения, чем выследить его и подвергнуть его какому-то невыразимому наказанию. Ее рука пульсировала, ее кожу покалывало, и она опустила доказательство этого под стол, прежде чем оно стало слишком очевидным. Она боялась, что не так много могла сделать с присутствием глоуи на ее лице и глазах.
   - Возможно, жив. - Куэлл пожал плечами. - Я не слишком уверен, или даже не уверен, что меня это волнует. Я оставил его слепым и скулящим и забрал то, что изначально принадлежало мне. Если
   он жив, даже сейчас, то могу заверить вас, что каждое его мгновение бодрствования - это мучение. - Он замолчал, опустив голову, отводя две черные ямы своих отсутствующих глаз от ее взгляда. - Я обидел вас, Арафура, и не скрываю этого. Обидел и дорогую Проз, потому что она доверилась мне, чтобы я действовал как друг, а я этого не сделал. Ничто из этого я никогда не забуду. Это был последний раз, когда я видел Проз, и теперь у меня никогда не будет шанса искупить свою вину в ее глазах. Но я старался стать лучше.
   - Он сделал это, - сказал один из недоумков за столом, по отношению к которым Фура чувствовала, что проделала очень достойную работу, не игнорируя и не пялясь на них. - Я... Чантер, - сказал он своим странным электромеханическим голосом. - Если кто-то может... сказать, что поручится... за новый характер Куэлла... думаю, что я... могу... достаточно? Он был... добр к нам. Многие этого не сделали.
   Что-то в Фуре сдвинулось от заявления недоумка.
   - Доверие может быть разрушено в один бездумный момент, - сказал Куэлл. - Я узнал это на собственном опыте. Но я также знаю, что его можно восстановить со временем. Вы привели к нам щелкунчика, сестры Несс, и я говорю от имени всех нас, когда выражаю нашу благодарность. Но есть и другие способы, которыми я могу отплатить этот долг. Об этой руке нужно позаботиться, Фура, и я считаю, что доктор Эддралдер уже хорошо знаком с вашими медицинскими потребностями в другом отношении.
   - Куэлл достал мефрозин, - сказал Эддралдер. - Его вполне хватит, и в достаточно чистой форме, чтобы устранить некоторые из плохих последствий этих последних нескольких недель. У нас также есть доступ ко всем расходным материалам, необходимым для лечения наших травм, и ни один из них не будет стоить нам ни квойна. Взамен я займусь глазами Куэлла, насколько это позволяют мои способности.
   Фура наконец переключила внимание на щелкунчика, который жаловался на что-то Вуге.
   - Вы заставили этот мир двигаться, не так ли?
   Тэйзакнэйкак поднял взгляд от того аспекта еды, тарелки или столовых приборов, которым он не был немедленно удовлетворен. - Я, безусловно, сделал это, капитан Несс, несмотря на все мыслимые препятствия, попадавшиеся на моем пути. Помимо того, что я несколько раз чуть не умер по пути сюда, меня затем доставили совершенно не тому получателю, человеку, который только хотел заново познакомить меня с теми самыми силами, избежать которых я старался, пересекая пространство. Если бы я не был столь великодушен - и терпим к недостаткам мысли и действия, свойственным обезьянам - то мог бы почти сказать, что ошибка была достаточной, чтобы полностью аннулировать нашу договоренность. То, что она не совсем аннулирована, говорит только о большей части моей щедрости...
   - Хватит, - сказала Фура, поднимая руку из-под стола. - Хватит.
   Затем, обращаясь к сестре: - У тебя всегда от него голова идет кругом?
   - Всегда, и лучше никогда не становится. Но мы должны извлечь из него максимум пользы. Он сводит с ума - совершенно сводит с ума - и скрытен до такой степени, что я с радостью надела бы зажимы на его пальцы и сжала их. Но он спас мою жизнь в туннелях - мог видеть там, где я не могла, и спас твою, заставив этот мир ускориться на своей орбите. В этом не было ни блефа, ни обмана: я была там, внизу, когда увидела, как механизмы оживают и реагируют на него так, словно все это время ждали его прикосновения. - Адрана откусила кончик хлебной палочки, а затем использовала оставшуюся часть как жезл, указывая на хозяина. - Куэлл говорит, что другие тоже пытались, но до появления щелкунчика никто не мог заставить двигатель работать должным образом.
   Она посмотрела на Куэлла. - Это правда?
   - Это правда, сколько я знаю об этом двигателе. Никому не удавалось заставить его петь так, как Заку. Другие инопланетяне пытались, даже щелкунчик или двое, но они не знали символы так хорошо, как наш друг.
   - Это был его план с самого начала, - сказала Фура. - Чтобы его привезли сюда и заставили этот двигатель работать. Ты расскажешь мне об этих символах позже. - Затем, обращаясь к Адране: - Он упоминал что-нибудь об этом при тебе на борту "Веселой кобылы" или когда вы общались в Малгрейсене?
   - Только то, что он хотел добраться до Тревенза-Рич и что будут получены ответы на некоторые наши вопросы. Я полагаю, что в этой части он на самом деле не обманул нас. В конце концов, мы узнали, что в этом мире есть двигатель, и что он способен двигаться сам по себе.
   - Ты слишком снисходительна к его намерениям.
   - И ты слишком охотно видишь уловки и заговоры там, где их нет. Щелкунчик был в ужасе, Фура, и опасался за свою жизнь. В него стреляли в Малгрейсене, он мало что знал о нынешних обстоятельствах Куэлла и никогда не мог быть уверен, что мы не продадим его обратно тем самым силам, от которых он бежал. Я нисколько не удивлена, что он рассказал нам так мало, как только мог: зачем ему доверять людям, которые могут в любой момент предать его? Простая договоренность - обмен информацией - была выгодна как ему, так и нам. И ты ошибаешься, совершенно ошибаешься, относительно пределов его искренности. Благодаря Тэйзакнэйкаку я узнала кое-что о квойнах, что, думаю, удивит даже тебя.
   Фура сложила на груди одну здоровую руку и то, что осталось от другой. - Они были моей тайной.
   - И теперь они больше не тайна - поблагодаришь меня позже. - Адрана достала квойн, который, несомненно, хранила именно для этой цели. Она положила его на стол лицевой стороной вверх, медленно поворачивая в пальцах, так что узор из переплетающихся полосок вспыхивал и переливался, создавая впечатление потрясающей, головокружительной глубины. - Зак поправит меня, если я могу показаться ложной, но квойны - это своего рода мыслящая машина. Каждый из этих маленьких дисков сам по себе является чем-то вроде кусочка двигателя, огромного и сложного механизма, из которого мы видим лишь крошечную часть, поскольку остальная часть - большая его часть - существует в другом месте. Этот механизм настолько сложен и могуществен, что им должны управлять мыслящие умы. Мы могли бы назвать их душами, но это говорит только о нашем невежестве. Их разум не похож на наш, и у них мало общего с разумом роботов, таких как Паладин. Лучше, если мы подумаем о них как об ангелах света, созданиях с чистыми помыслами и неподдельной преданностью, которые, подобно жидкому солнечному свету, вливаются в огромные винтики и шестеренки этого невидимого механизма.
   Адрана остановилась. Фура немного подождала, прежде чем заговорить.
   - Их предназначение?
   - Ремонтировать. Поскольку они существуют не совсем в той же плоскости пространства и времени, что и мы, то могут проскользнуть сквозь нее, проникнуть в нее, спроектировать ее способами, совершенно недоступными нашему пониманию. Это то, что они делают; это то, для чего они всегда были предназначены. Далеко-далеко в прошлом, в своих Заселениях - многие миллионы лет назад они, должно быть, были доставлены сюда, чтобы помочь исцелить Старое Солнце. Они должны были упасть в него, чтобы провести на нем какую-то операцию - примерно так же, как доктор Эддралдер или его коллеги могли бы заняться сердечным клапаном или чем-то подобным. Но эта задача так и не была выполнена. Квойны были... ну, "украдены" - это такое же подходящее слово, как и любое другое. У них отняли их истинное назначение и заменили другим.
   - Деньги, - ответила Фура.
   - Нет, - ответил Адрана, удивив ее. - Или, скорее, их использование в качестве денег - всего лишь промежуточное условие, временный этап. По большей части квойны оказались в вещницах, и наша экономика работает за счет того, что мы находим их в этих вещницах и затем используем в качестве валюты. В конечном счете, квойны поступают в центральные банки, а затем... уходят. Где они находят другое применение. - Она попросила инопланетянина продолжать: - Объясните, Зак. Она должна услышать хоть что-то из ваших уст, иначе подумает, что я все это выдумываю.
   - Есть... положение дел, выходящее далеко за рамки вашего Сообщества. Существа, которых вы никогда не встречали, о которых никогда не слышали, которых никогда не представляли - существа, которых вы и представить себе не могли, даже если бы ваш интеллектуальный уровень был повышен на порядок.
   - Только факты, пожалуйста, - сказал Адрана.
   - Налицо... спор. Дисгармония. Пожар. Война. Это продолжается уже очень давно. Квойны... полезны в этой войне. Их могут заставить выполнять работу, отличную от той, для которой они изначально предназначались. То, что может исцелить больную звезду, может навредить здоровой. Или даже хуже. Гораздо хуже.
   - Все инопланетяне, которых мы знаем, - сказала Адрана, - служат одному или нескольким главным действующим лицам в этом далеком, безымянном пожаре. Здесь вообще действует принуждение на всех уровнях. Инопланетяне вынуждены вступать с нами в деловые отношения - управлять нашими банками и, таким образом, получать доступ к потоку квойнов, и, в свою очередь, вовлекать нас в наши маленькие игры по взлому вещниц. Они не могут сделать это сами. Мы полезны - незаменимы - в этом узком смысле. Только обезьяны могут выносить то, что находится внутри вещниц. Но самое главное, квойны заставляют служить злым целям, а не благим.
   - Принуждают? - спросила Фура.
   - Ты помнишь, как мы разбудили их в Скряге? Это пение, которое вскоре перешло в крик? Именно так нам казалось в то время, и мы не ошиблись. Квойны пробуждались от какого-то долгого-долгого сна, и во время этого пробуждения они вспомнили две вещи. Одна из них заключалась в их истинной цели, а другая - в том, как они были отклонены от нее. Все квойны связаны между собой: несмотря на то, что я сказала ранее, их лучше рассматривать как окна в сердце одной машины, а не как миллионы отдельных машин. Они знали, какой вред был причинен другим представителям их вида, и это все еще продолжалось. Это осознание они едва могли вынести. Ангелы в них плакали от горя, раскаяния и великого праведного гнева. Но из этого все же вышло что-то хорошее. - Адрана остановила вращение квойна и держала его торжественно, как талисман. - У этих квойнов - тех, что лежат в наших кошельках, сумках с сокровищами, в наших трюмах и хранилищах, - все еще есть шанс что-то исправить. С момента Реорганизации они чувствуют, что работа еще не закончена. Их тянет к Старому Солнце: они не просто поворачиваются к нему, но ощущают притяжение. Предоставленные самим себе, они будут падать все дальше и дальше по мирам и орбитам Сообщества, устремляясь к Старому Солнцу, падая в его пламя, плывя вниз по его бурлящим уровням, в его ядро. Жар и давление их совершенно не коснутся. Квойны неразрушимы именно потому, что они были созданы для выживания в таких условиях. Неудивительно, что наши жалкие усилия так и не оставили на них ощутимого следа!
   - Поскольку у тебя есть ответы на все вопросы... почему они изменились в процессе адаптации? спросила Фура.
   - То, что мы интерпретировали как форму номинала, не является чем-то подобным. Узоры, которые мы видим на квойнах, являются лишь внешними обозначениями состояния какого-либо аспекта оборудования, находящегося за ними - например, положение шкалы на манометре котла или что-то подобное. Реорганизация заключалась в том, что машина переводила себя в какое-то новое состояние готовности, и, таким образом, индикаторы состояния отражали это изменение.
   - И обрушили всю нашу экономику, - сказала Фура.
   - Сейчас это скорее крах, и квойны нашли этому лучшее применение. Альтернативой были бы миллионы лет медленного упадка, когда жизнь постепенно остановилась бы, в то время как Старое Солнце становилось бы все более слабым, и даже обращенные к Солнцу миры начали бы разрушаться, замерзая. - Адрана постучала квойном по столу. - Но мы должны сделать окончательный выбор. Это еще не решено. Квойны все еще могли бы вернуться в экономику, как и раньше, и некоторые люди стали бы немного богаче, а некоторые - немного беднее, и жизнь продолжалась бы, но никаких реальных изменений не произошло бы. Куэлл... Куэлл и я предпочли бы, чтобы мы предприняли более решительный шаг. Квойны будут освобождены. Они перестанут быть какой-либо валютой. Не будут иметь даже символическую связь с деньгами. Они станут, в буквальном смысле, бесполезными. И ничего не стоящими, в тот же момент. Граждане откажутся от своих квойнов, и мы тоже - все мы. А взамен... будут выпущены векселя. Бумажные деньги. Но это не будет обычной сделкой.
   - Это, - сказал Куэлл со слабой улыбкой, - было бы недостаточно радикально.
   - Вы готовы согласиться с этим?
   Он кивнул Фуре. - Хотя мне и пришлось немного постараться, чтобы убедить ее в правильности выбранного курса. Но теперь я понимаю это - метафорически, так сказать. Мы должны порвать со старым. Полумеры не помогут, нас просто потащит назад к старым привычкам. Но никогда еще не было лучшего времени, чтобы встать на этот радикальный путь. Мы в буквальном смысле перевернули мир. Теперь мы должны подать пример, который изменит все остальные. И мы начинаем с наших целей! Мы сообщим о наших действиях остальному Сообществу, и пусть люди последуют нашему примеру. Я сомневаюсь, что они поспешат за этим, но для начала будет небольшой поток, и этого будет достаточно, чтобы что-то начать.
   - Вы совсем спятили, - сказала Фура, и в комнате мгновенно воцарилась тишина. Затем, помолчав, добавила: - И я вас с этим поздравляю. Мне это не нравится, но я вижу в этом справедливость... думаю, она поступила бы именно так. Возможно, это все, что мы когда-либо делали - заканчивали работу, которую она начала.
   - Она? - прошептал кто-то.
   - О ней лучше не упоминать, - тихо сказала Адрана.
  
   На станции Шестисотой улицы были приготовлены спальни, и сестры впервые с тех пор, как их корабли разошлись, поселились вместе.
   Обе были измучены, и хотя каждая из них чувствовала, что должна сделать что-то еще, чтобы помочь Куэллу закрепить свою победу, ни у кого не хватало сил. Эддралдер навестил их незадолго до того, как они ушли на покой, проявляя одинаковую заботу о каждой, и завершил свое дело, сделав Фуре новую инъекцию мефрозина. После этого она сказала, что вполне способна сама вводить дозы, и если окажется в невыгодном положении из-за потери руки, то призовет на помощь других.
   Утром сестер, отдохнувших настолько, насколько это было возможно, встретил Куэлл и отвел в катакомбы станции, глубоко под наземными платформами и даже ниже туннелей, где заканчивались пути поездов пригородного сообщения.
   У каждого из них были мешочки с квойнами, которые они бережно хранили отдельно друг от друга, а суммы делили на достаточно мелкие части, чтобы квойны не начинали блестеть или петь. Они пришли навестить камеру, отделанную белым кафелем; это было не какое-то импровизированное место содержания под стражей, а такое, которое имело все признаки настоящего, построенное и обставленное таким образом, чтобы служить для ночного содержания под стражей пьяниц, неплательщиков платы за проезд, бродяг и других подобных нарушителей спокойствия, которые могли бы привлечь внимание полиции железнодорожной станции. В камере было три сплошные стены, а четвертая состояла из тяжелых, плотно прилегающих друг к другу прутьев.
   Сестры не собирались проводить в камере какое-то время, хотя мысль о том, что они могли бы это сделать, на мгновение промелькнула в воображении Фуры.
   Кто знает, на какие темные сделки мог пойти Куэлл, чтобы пережить ночной хаос? Теперь он был с ними, нес тяжелый гремящий мешок одной рукой, в то время как Адрана взяла его за другую руку, ведя по побеленному подземному коридору.
   Обитатель камеры уже был там. Он сидел на корточках в глубине комнаты, подтянув колени к груди.
   - Если вы собираетесь казнить меня, - сказал Сталлис, в голосе которого все еще слышался самоуверенный вызов, - то знайте о последствиях. У меня чрезвычайно влиятельные покровители. Возможно, вы продвинулись в этом мире на несколько лиг - хороший трюк, Куэлл, я согласен с вами, - но потребуется нечто большее, чтобы избежать законного наказания в пределах досягаемости моих работодателей. Мои корабли опустошат ваш мир, и сделают это совершенно законно. Вы укрываете преступников-убийц, разыскиваемых по всему Сообществу.
   - Наверное, он имеет в виду нас, - сказала Фура.
   - Думаю, что это так, - сказала Адрана. - Это довольно волнующе, не правда ли, когда тебя описывают в таких выражениях. Мне бы это не понравилось, но какая-то часть меня находит это очень приятным.
   - Преступные убийцы. Душегубы! Как гнусно нас описывают, сестра. Как отвратительно и порочно. Как... предприимчиво.
   Молодой человек поднял к сестрам разбитое лицо. - Насмехайтесь сколько угодно: это только подтверждает мое мнение. Расплата наступит, и раньше, чем вы думаете. Возможно, я потерпел неудачу в своей миссии, но есть и другие капитаны, некоторые почти такие же способные, как я. Награда, назначенная за ваши головы, воодушевит лучших и худших из моих коллег, и они научатся на моих ошибках не проявлять ни малейшего проблеска милосердия.
   У Куэлла был ключ. Он открыл маленький люк, встроенный в решетку камеры для передачи еды и выноса отходов.
   - Давайте поговорим об этой награде, Инцер. До меня доходили разные слухи о точной сумме, но было бы неплохо узнать факты от кого-нибудь, кто в этом разбирается. Тогда мы сможем убедиться, что вы не обанкротились.
   - Вы совсем спятили, Куэлл? Общение с этими... уродами... лишило вас рассудка?
   - Нет, но я сторонник справедливости. Видите ли, вы не совсем потерпели неудачу, не так ли?
   На лбу юноши появилась морщинка. - Вы прекрасно знаете, что я потерпел неудачу.
   - Но вы привлекли сестер к ответственности, - сказал Куэлл, гремя тяжелым мешком и ставя его у своих ног, прямо под люком. - Вы привели их в мир Сообщества, и теперь они находятся под его юрисдикцией. Хорошо, одна из них добралась сюда своим ходом, а другая потерпела крушение... Но ваши действия были неотделимы от их собственных, и вы должны отдать им должное. Кто-то может сказать, что они все равно прибыли бы сюда, а вы только усложнили им жизнь, но я предлагаю взглянуть на это шире и просто сосредоточиться на результате, который заключается в том, что сестры здесь, вместе.
   Сталлис сделал скучающий жест, описав пальцем спираль. - Если это выступление доставляет вам некоторое удовольствие, Куэлл, продолжайте в том же духе.
   Теперь Куэлл пнул мешок. - Это не представление. Я имею в виду то, что сказал о справедливости. У меня здесь ваши деньги. Мне просто нужно знать, сколько вам причитается.
   - А теперь вы ведете себя по-детски.
   - Давайте все же подсчитаем, хорошо? До меня дошли слухи, что вознаграждение составляет пятнадцать тысяч единиц за доказуемую казнь сестры Несс или тридцать за их совместное заключение под стражу. Это похоже на правду?
   - О, Куэлл, - сказала Адрана, опуская на пол свой мешок. - Не будьте таким глупым. Юноша... мужчина... вроде Инцера не встал бы с постели ни за что меньшее, чем... сколько, сорок тысяч единиц, за наше совместное заключение под стражу?
   - Я слышала, что уже ближе к пятидесяти, - сказала Фура, ставя третий мешок на пол.
   - О, это нелепо, - сказал Куэлл, качая головой. - Вы переоцениваете себя, сестры Несс. Никто не стоит таких хлопот, и они, конечно, не назначили бы такого парня главным, если бы ставка была столь высокой...
   - Это было восемьдесят тысяч единиц, - ровным монотонным голосом произнес Сталлис, - Восемьдесят за совместное заключение под стражу; шестьдесят - за единоличное задержание одной сестры и доказуемую смерть другой; сорок - за казнь обеих сестер, в мире или в космосе.
   Куэлл выдохнул. - Ну, вот и все. Я бы не поверил в это, но...
   - Я нахожу это вполне правдоподобным, - заявила Адрана.
   - Я тоже так думаю, - согласилась Фура. - Во всяком случае, это немного чересчур, но кто мы такие, чтобы жаловаться?
   - Действительно, кто? - сказала Адрана.
   - Полагаю, ему лучше забрать свои деньги, - сказал Куэлл. Он наклонился и открыл свой мешок. - Вот тут мне нужна помощь. Я не могу прочитать номиналы своими пальцами до тех пор, пока мои глаза не восстановятся - что, надеюсь, произойдет при любезной помощи вашего врача, когда он оправится от своих страданий... Ну, в любом случае, вам, сестры, придется позаботиться о том, чтобы капитан Сталлис получил по заслугам. И не меняйте цену!
   - Вы нас оскорбляете, - сказала Адрана, наклоняясь, чтобы порыться в мешке. - Вот. Если я правильно поняла, этот стоит тысячу единиц. - Она бросила квойн в камеру через люк для передач, так что он со звоном упал на пол прямо перед Сталлисом. Он смотрел на это с задумчивым недоверием, но и с некоторым жадным интересом, который не мог полностью скрыть.
   - Еще, пожалуйста, - сказал Куэлл.
   - Моя очередь, - сказала Фура. Она порылась в своей сумке и достала оттуда квойн. - О, это ваш счастливый день, Инцер: десять тысяч единиц в кармане! Я таких мало видела. Почти стыдно расставаться с ним.
   - Но мы должны, сестра.
   - Конечно, дорогая.
   Фура бросила квойн в камеру. Тот остановился рядом с первым. После этого была очередь Адраны. Она полезла в свой мешок и достала тысячу единиц.
   Постепенно накапливалась куча. По большей части квойны не отличались высокими номиналами. Но было много мелких выигрышей, и вскоре их общее количество перевалило за пятьдесят тысяч.
   - О, Куэлл, вы только посмотрите, - взволнованно воскликнула Адрана. - Они начинают светиться!
   - У меня нет глаз, капитан.
   - Очень жаль. Вы бы только посмотрели, как они сияют и пульсируют. Ты тоже это видишь, Фура?
   - Не могу не заметить, сестра.
   - Это чудесно. Чудесно и - любопытно.
   - Возможно, не так уж и любопытно, как ты себе представляешь, - сказала Фура. - До Реорганизации ходили разговоры о том, что почти при любой большой концентрации квойнов они немного светились. В то время это действительно была большая сумма - я думаю, чуть ли не больше, чем хранилось в любом хранилище, - но с тех пор, как все реорганизовали, они стали обращаться немного легче.
   - Ты, конечно, права, - сказала Адрана. - Я должна была помнить. Это не единственное, что произошло после Реорганизации, не так ли?
   - Полагаю, что да, - сказала Фура.
   - Продолжайте платить этому человеку, если не возражаете, - сказал Куэлл.
   Адрана бросила в камеру еще один квойн. - Все это немного несправедливо по отношению к нему, Куэлл, заставляя его думать, что он может оставить эти деньги себе. Вы... не хотите, чтобы он их оставил, не так ли?
   - Почему я не должен желать, чтобы они у него остались? - спросил Куэлл, озадаченный ее вопросом. - Парень все это заслужил. По-моему, он сам может их потратить.
   Сталлис провел рукой по собранной кучке. Сияние потекло по его пальцам, как мед. Даже когда он потревожил их, квойны, казалось, лениво сопротивлялись тому, чтобы вернуться на свои места.
   - Я у вас в плену, Куэлл. Если только у вас нет очень маловероятного намерения отпустить меня, вы можете прекратить этот спектакль.
   - Деньги ваши, можете оставить их себе, - неожиданно резко сказал Куэлл. - И я позволю вам уйти со всеми деньгами. Даю вам слово.
  
   Они возвращались на улицу, когда на верхней площадке одной из подземных лестниц появился какой-то недоумок. Это был Чантер, тот самый, с голосом, похожим на телефонный звонок. - Куэлл... ты намеренно усложняешь задачу... найти тебя, чтобы... остальным из нас пришлось... взвалить на себя все... трудные решения?
   - Это отличное предложение, Чантер, но, возможно, ты пожалеешь, что высказал его мне. - Но Куэлл что-то уловил, и его настроение мгновенно стало серьезным. - В чем дело, друг? Новые неприятности от кораблей эскадры?
   - Корабли... не могут приблизиться к нам - вот в чем... проблема. Разве ты не почувствовал это, когда был... там, внизу, в камерах? Мир снова движется.
   Сестры переглянулись.
   - Я не просил Тэйзакнэйкака проводить вторую демонстрацию, - сказал Куэлл. - Я думал, что одной демонстрации было более чем достаточно.
   - Возможно, - сказал Чантер, - тебе следует... рассказать об этом всему миру. Все это... на видеоэкранах и... по радиоречи - теперь этого не скроешь. Мы разгоняемся... уже добрых полчаса... и щелкунчика... даже не было... в двигательной камере... когда это начало происходить. Этот двигатель, который он... так любезно... завел для нас - ну, кажется, решил... что ему очень нравится, когда его включают.
  
   Так все и началось.
   Не прошло и часа с момента запуска двигателя, как Куэлл, сестры Несс, сам щелкунчик и часть сторонников, включая Мэйбил и Бранку, вместе с несколькими инопланетянами и роботами поспешили обратно в окутанное паром хранилище канализационного завода и спустились на лифте в полость, где наполовину обнажились детали двигателя. Фура воспринимала все это с нарочитой небрежностью, осознавая отношение своей сестры и решив не выказывать чрезмерного благоговения, хотя какая-то ее более мудрая часть действительно была поражена масштабом и очевидной древностью того, что она увидела. К тому времени она уже усвоила основные положения рассказа Куэлла, узнав, что двигатель был обнажен в результате медленной эрозии подземного водного потока, и не сомневалась ни в чем этом, за исключением того, что она предпочитала не загромождать свои мысли предубеждениями и теориями, которые с гораздо большей вероятностью были бы опровергнуты, чем подтверждены.
   Что она знала, так это то, что щелкунчик пробудил двигатель к жизни, и что она обязана своей жизнью этому действию, но после этого вмешательства двигатель снова затих, либо по какой-то своей собственной рефлекторной реакции (как трамваи, которые останавливаются, когда водитель не нажимает на педаль с определенной регулярностью) или потому, что щелкунчик использовал свои таланты, чтобы снова переключить двигатель на холостой ход. Их устраивало такое положение дел: слишком самодовольно, как теперь казалось.
   Двигатель теперь работал, по крайней мере, на той же мощности, как и раньше, а возможно, и намного большей. Огни мелькали по нему с бешеной скоростью, словно иллюминация на каком-то неуправляемом карнавальном аттракционе, кружащемся к разрушению. Тревенза-Рич продолжал ускоряться, и если первоначальные сообщения, поступавшие к Куэллу, были достоверными - а он делал все возможное, чтобы эти сообщения оставались в его ближайшем окружении, - то мир начинал отходить от своей устоявшейся орбиты. Хотя эта орбита была гораздо более эксцентричной, чем почти у любого другого мира, за исключением нескольких безжизненных вещниц, она не шла ни в какое сравнение с траекторией, по которой мир следовал сейчас.
   Была ли она на самом деле эксцентричной или даже - предположительно - параболической, не имеющей конца? Было еще слишком рано говорить, но ответы почти наверняка будут получены, и Куэлл боялся их, и этот страх очень хорошо передался его друзьям.
   Тем временем щелкунчик развеял все надежды на скорейшее вмешательство. Когда его привели в камеру, его первой реакцией было сесть и отказаться приближаться к машинам. Вместо гнева Фура, к своему удивлению, почувствовала слабое сочувствие. Она тоже была поражена представшим перед ней величественным зрелищем и столь небрежно собранными силами. То, что могло так легко изменить мир, могло творить ужасы с плотью. С любой плотью. Обезьян, щелкунчиков, ползунов - даже с железной плотью роботов.
   Она наклонилась к нему. - Это ужасает вас. Это ужасает всех нас. Но вы должны это прекратить, Тэйзакнэйкак. Вы должны попытаться. Мы не можем просто... продолжать двигаться. Для нас там ничего нет. Мы - всего лишь маленький мир, и нам просто нельзя разрывать наши связи со всеми остальными. В лучшем случае мы продержимся год или два; скорее всего, нам повезет, если сможем растянуть наши запасы на шесть месяцев.
   Адрана присоединилась к ней. Они опустились на колени по обе стороны от щелкунчика. - Сейчас это пугает вас, Зак, но мы уверены в ваших способностях. Вы уже однажды говорили с этим механизмом, вы сможете сделать это снова.
   - И желательно в ближайшие несколько минут, - пробормотал Куэлл у них за спиной.
   Адрана резко обернулась. - Нет, это ему совсем не поможет: он должен делать это в своем собственном темпе, без давления. Если это займет у него час... так тому и быть. День... мы с этим справимся. Как бы далеко мы ни зашли, всегда можем вернуться.
   Куэлл упер руки в бока. Казалось, он хотел что-то сказать, но сдержался. Мэйбил, рыжеволосая женщина, коснулась его локтя.
   - Свирепый взгляд ему не поможет... И да, ты можешь свирепо смотреть на него, даже теми дырками, где раньше были твои глаза. Скажи ему, что он должен работать изо всех сил, но если не добьется немедленного успеха, ему нужно отдохнуть, прежде чем снова подойти. Скажи ему, что за ним будут должным образом заботиться, и что мы не ждем чудес.
   Куэлл поморщился. - Но мы ждем.
   - Кажется, не сегодня, - сказал Бранка, почесывая ямочку на лбу.
   - Полагаю, я должен... подбодрить себя, - неохотно произнес Тэйзакнэйкак.
   - Только у вас есть такая возможность, - сказал Адрана, демонстрируя совершенно бесстыдную лесть. - Мы всего лишь обезьяны, Тэйзакнэйкак, беспомощные без вашего вмешательства. Вы один разобрались в этих древних механизмах, у вас одного хватит ума и стойкости, чтобы спасти нас. Но если вы считаете, что эта задача даже вам не по силам...
   - Да, - согласилась Фура. - Мы многого требуем от вас, но не настолько глупы, чтобы ожидать невозможного. Даже у быстрой мысли щелкунчика должны быть ограничения...
   - Я буду стараться. - Щелкунчик встал и размял передние конечности. - Вы понятия не имеете, какая задача стоит передо мной, это ясно - как вы могли, - но благодаря вашей наивной и трогательной вере, я, возможно, еще найду в себе силы принять вызов; можно сказать, что только я один способен понять этот вызов. - Затем, как будто и не было никаких признаков колебания: - Помогите мне добраться до двигателя как можно быстрее. Я остановлю этот мир тем или иным способом!
  
   Прошел час, за ним другой. Затем четверть дня, затем полдня. Ничего не изменилось, и не было никакой поддержки, на которую можно было бы возложить самые призрачные надежды. Щелкунчика оставили заниматься своими делами, за ним следили, но не прерывали, а Куэлл и сестры Несс вернулись на поверхность, в угрюмый, постоянный мрак продолжающегося затворничества.
   Они находились на крыше станции на Шестисотой улице, на смотровой площадке с балконом, выступающей со стороны одной из самых высоких башен с часами. Невидящий взгляд Куэлла скользил вверх и вниз по темной части Тревенза-Рич, его внимание останавливалось то тут, то там, как будто некоторые из отдаленных пожаров и беспорядков все еще были способны проникнуть в его сознание.
   Возможно, так оно и было, - размышляла Адрана. - Звуки, разносившиеся по городу, казались ей рассеянным, беспорядочным бормотанием, состоящим из отдаленных криков, прокламаций, шума уличного движения, сообщений о тех или иных формах насилия, но она не могла соотнести ни один из этих звуков с каким-то другим четким направлением или расстоянием. У Куэлла, однако, была большая практика.
   - Мэйбил настаивает на том, чтобы ставни были подняты, - сказал он, качая головой. - Она, конечно, не права. Обычно ее суждения здравы, но не в этот раз. Ситуация едва держится на плаву, вы видите? Ситуация не хуже, чем была день назад, и мы постепенно забираем контроль над некоторыми районами, где еще оставались сторонники службы доходов. По большей части, судя по моим глазам и ушам, они не знают, что двигатель снова заработал.
   Фура кивнула. Сама она ничего подобного не ощущала, и хотя могла поверить, что даже в мире с закрытыми ставнями были возможны какие-то наблюдения, почти не сомневалась, что у большинства его граждан были другие, более насущные проблемы. Например, защита собственности, обеспечение бесперебойного снабжения чистой водой, доступ к продуктам питания и медикаментам и т.д. Изучение жидкостей и поиск подсознательных толчков, вызываемых подземными механизмами, не входили в их планы.
   Но все же. Прежде чем ответить, она внимательно посмотрела на Адрану, надеясь, что их чувства совпадают.
   - Вы не правы, Куэлл, а Мэйбил права. Хуже пока не стало. Это потому, что, несмотря ни на что, вы по-прежнему пользуетесь доверием людей. Но не потребуется много усилий, чтобы разрушить это доверие.
   Адрана посмотрела в темноту, прежде чем ответить. - Я согласна с Фурой. Вы должны открыто признать наше затруднительное положение. Щелкунчик может работать дни или даже недели; он может полностью потерпеть неудачу. Что бы ни случилось, вы не можете ждать, пока ситуация станет еще хуже, прежде чем сообщить людям, в какой мы все беде. Они не дураки, и никто не хранит секреты так плохо, как полупьяная толпа, радующаяся собственному успеху. Правда дойдет до людей, нравится вам это или нет. Ради вашего же блага я бы настоятельно рекомендовала, чтобы это произошло на ваших условиях и как можно скорее.
   - Конечно, риск есть, - сказала Фура.
   - Это может иметь обратный эффект, и вы можете потерять все. Проблема насильственных захватов заключается в том, что их легко копировать. Дерзкий узурпатор часто оказывается следующим в очереди на узурпацию. - Адрана посмотрела на Фуру. - Паладин показал нам много примеров из истории.
   Куэлл задумался. Его лицо поворачивалось то в одну, то в другую сторону, осматривая город, словно безглазый прожектор. На самом деле, было невозможно разглядеть, где они находятся по отношению к Старому Солнцу и остальному Сообществу. Пока ставни были опущены, ни миры, ни звезды не были видны в высоких окнах Тревенза-Рич. А ночной хаос продолжался в красных и золотых отблесках и ярких, беззвучных вспышек энергетического оружия, похожих на искрящиеся мысли какого-то огромного, воспаленного мозжечка, стремящегося к безумию.
   - Лучше бы вы оказались правы, - наконец сказал Куэлл. Затем, тише, как будто обращаясь к самому себе:
   - Лучше бы вам оказаться правыми.
  
   По местным часам было утро, когда ставни без особых церемоний поднялись.
   Свет хлынул внутрь, и все стало... другим. Мгновенно и ощутимо другим, до такой степени, что это различие стало настолько очевидным, настолько глубоким, что ни один гражданин не счел нужным обратить на него внимание другого. Они все могли это видеть; все они знали, что это должно означать с точки зрения их положения в мире; никаких дальнейших комментариев, кроме обмена встревоженными взглядами, не требовалось. Лучи Старого Солнца были не просто слабее, чем обычно, - как будто на окна налип слой грязи, - но и падали под другим углом, освещая весь Тревенза-Рич по наклонной траектории от задней части веретена к передней, вместо того, чтобы пересекать его перпендикулярно. Теперь каждая тень падала под странным углом, и поверхности, которые никогда не знали прямого освещения, выделялись бледным блеском. Ни Фура, ни Адрана не знали мир достаточно долго и в его нормальных условиях, чтобы иметь какое-либо прямое отношение к этим странностям, но они легко улавливали настроение окружающих. Казалось, что в промежутке между опусканием ставен и их поднятием естественная геометрия города слегка исказилась, но это огорчало, и мрачный сюрреализм этих изменений был вызван уменьшением влияния Старого Солнца, которое с каждым часом становилось все слабее.
   Воцарились ужас и замешательство, поскольку, хотя изменение освещения было очевидным, причина этого эффекта была менее очевидной, и все же, вопреки всем низменным ожиданиям, которые могли бы быть предъявлены гражданам, явного нарушения порядка не произошло. К тому же, надо признать, не было такого уж преобладающего порядка, который вообще можно было бы нарушить но хуже не стало, и контроль Куэлла продолжал распространяться на те районы города, где ранее он был слабым или разрозненным. Быстро были распространены передачи, подтверждающие суть ситуации: двигатель был перезапущен и в настоящее время не поддается попыткам его выключить.
   Газеты продолжали выходить, хотя и сильно урезанными тиражами, и на их первых полосах преобладали одни и те же сводки, сопровождавшиеся заверениями в том, что делается все возможное для исправления ситуации. Печатные станки продолжали тарахтеть, поэтому в течение дня выходило множество выпусков, независимо от того, были новости хорошими или плохими. Тем временем, в дополнение к этим каналам, в трамваях и автобусах были разбросаны наспех написанные брошюры, а громкоговорители были прикреплены к любому транспортному средству, которое могло их перевозить, так что голос Куэлла мог проникнуть в каждый уголок города.
   Казалось, это сработало. Если бы произошла полная авария, вызванная паникой, ее признаки были бы очевидны. Электричество прекратило бы поступать, поскольку рабочие покинули электростанции и подстанции. Трамваи и электропоезда остановились бы. Освещение в здании, которое все еще горело даже при поднятых ставнях, погасло бы очень быстро. Ничего из этого не произошло, но это не значит, что все было именно так, как это было раньше. Когда Адрана и Фура посмотрели вниз с высоты станции, они увидели скорее фигуры-палочки, чем отдельных людей, без выражения лиц, которые можно было прочитать, или разговоры наверху. Но им не нужны были эти знаки, чтобы уловить настроение. В том, как ходили люди, чувствовалось нервное напряжение; сдерживаемая тревога сквозила в том, как они собирались и общались на углах улиц и под навесами. Мужчины набрасывались друг на друга, решив, что это идеальное время для того, чтобы уладить старые обиды или подтвердить старые иерархии. Споры разгорались с большей готовностью, и они легко перерастали в кулачные бои или массовые потасовки, которые распространялись по улицам, как маленькие рассерженные погодные системы, накапливая энергию и гнев на своих границах.
   В целом наблюдался рост мародерства и вандализма.
   И все же, и все же... Хуже этого никогда не было. Порядок, возможно, и был напряженным, но он не был нарушен полностью, и анархия и буйство по большей части были сдержаны.
   - Он держится, - прошептала Адрана, как будто один ее голос мог разрушить хрупкие чары. - Мы были правы.
   - Мэйбил была права, - напомнила ей Фура. - Мы просто увидели в этом смысл. Но сейчас все в порядке. Как ты думаешь, через десять дней или через сто это будет выглядеть так же красиво?
   - Если щелкунчик не сможет нас остановить, мы все равно умрем. Я не уверена, что имеет значение, умрем ли мы от голода или разорвем друг друга в клочья. Но мы должны быть оптимистками.
   - Легко сказать.
   - Если бы я была пессимисткой, я бы и близко не была так заинтересована в том, чтобы предотвратить прекращение этого Заселения. У нас должна быть... Мне больно говорить "вера", потому что у меня ее нет, но лучшего слова на ум не приходит. Могу я сделать тебе предложение?
   - Пожалуйста, сделай, - сказала Фура.
   - Я бы хотела пройтись по магазинам.
   - А я-то думала, что это во мне есть безумие. Ты никогда не любила ходить по магазинам, если только это не были старые пыльные книжные магазины, или магазины картографических товаров, или магазины головоломок, да и я тоже.
   - Я думаю, нам всем было бы лучше, если бы мы вели себя так, как будто все нормально, - настаивала Адрана. - Кроме того, когда я говорила о походах по магазинам, я имела в виду покупки определенного рода. Не книжный магазин, не магазин картографических карт и не магазин головоломок. Я хочу, чтобы мы нашли магазин костей.
  
   Колокольчик над дверью звякнул, когда сестры вошли в костяную лавку, небольшое, но респектабельное заведение, расположенное примерно в сорока кварталах от станции, в пределах досягаемости Куэлла. Они пришли одни, вопреки его первоначальному настоянию, внушив ему необходимость поддерживать видимость нормальности. Куэлл в конце концов согласился на это, но сестры нисколько не сомневались, что за ними наблюдают издалека и что наблюдатели вмешаются, если они подвергнутся вызову, преследованиям или каким-либо иным злоупотреблениям со стороны обычных граждан.
   Этого не произошло. Хотя формально они все еще могли быть вне закона, нельзя было сказать, что граждане Тревенза-Рич в подавляющем большинстве симпатизировали институциональным силам, которые считали их таковыми, и поэтому к сестрам относились скорее с веселой настороженностью, чем с агрессией, и они спокойно занимались своими делами.
   Они побывали во многих лавках костей, и в этом последнем заведении не было ничего удивительного или необычного. В витрине магазина было обычное оформление, многочисленные полки и шкафчики уставлены неповрежденными черепами меньшего размера или частичными фрагментами более крупных образцов. Один или два более крупных целых черепа могли бы показаться многообещающими, но сестры знали, что лучше не поддаваться на эти уловки, которые на самом деле были нужны только для того, чтобы привлечь клиентов и облегчить карманы более доверчивых покупателей.
   Все самое вкусное, как всегда, находилось в подсобке, или внизу, или и там, и там.
   - Из вежливости, - обратилась Адрана к владельцу магазина, маленькому, похожему на крота мужчине, - я должна представить нас. Я Адрана Несс, капитан "Веселой кобылы"; это моя сестра Арафура Несс, с ныне покойной "Мстительницы". Но, полагаю, вы уже достаточно хорошо знакомы с нашими именами.
   - Слухи действительно ходили, - сказал владелец, поправляя на переносице круглые черные очки в толстой оправе. - Вы знакомы с Хэспером Куэллом, не так ли? Я полагаю, если кто-то и знает, что происходит на самом деле, так это вы.
   - То, что вам сказали, - это все, что известно остальным, - сказала Фура. - В Тревензе есть двигатель, и он уносит нас прочь от Старого Солнца. Пока его невозможно остановить, но инопланетянин - щелкунчик - старается изо всех сил. Это все, что он может сделать, а все, что мы можем сделать, - это дать ему время и место для выполнения его работы. Однажды он запустил двигатель, что спасло жизни мне и моим друзьям, и если он это сделал, то сможет остановить двигатель снова.
   - Значит, это не какой-то план Куэлла?
   - Куэлл был с вами откровенен, - сказала Адрана. - И нет, это никоим образом не входило в его планы. Он хотел устроить небольшую демонстрацию способностей Тревензы, что он и сделал, но все, что произошло с тех пор... Мы в этом деле вместе, сэр. Вы, я, моя сестра, Куэлл и все остальные. Нам просто нужно довести дело до конца и продолжать разыгрывать шараду обычной вежливости. Если мы будем упорствовать достаточно усердно, это перестанет быть шарадой. А теперь, можно нам взглянуть на кости?
   - Вы можете заплатить? - Он снова поправил очки. - Нет, глупый вопрос. Вы сестры Несс. Держу пари, вы могли бы купить все кости в этом магазине десять раз подряд.
   - Может, и не десять раз, - сказала Фура.
  
   Колокольчик снова звякнул, когда они вышли из магазина в угрюмый полумрак дня. На мгновение они остановились под полосатым навесом над входом. Ни у одной из сестер не было черепа, и они не заплатили за него, чтобы забрать позже. Пока в этом не было необходимости. Хотя у них все еще был один корабль, он не собирался в ближайшее время куда-либо отправляться.
   - Нам не следует делать поспешных выводов, - сказала Фура, беря Адрану за руку. - Могло произойти многое... Было много причин, по которым этот череп тебе не подошел.
   - Ни один из них не сработал. Мы, должно быть, перепробовали восемь или девять, по крайней мере.
   - У меня тоже не все они сработали.
   - Но те, что сработали, были действующими.
   - Возможно, это из-за двигателя, который частично блокирует эффект. Черепа не очень хорошо действуют рядом с глоталками, не так ли? Возможно, то же самое и с двигателями. И есть причина, по которой кораблям лучше двигаться тихо, когда есть кто-то в комнате с костями. Любой шум или помехи снижают вероятность того, что они сработают.
   - Я знаю это, но это не объясняет, почему ты все еще можешь слышать шепот, а я нет.
   - Попробуем в другом магазине.
   - Нет, - сказала Адрана. - Мы не будем этого делать, потому что только зря потратим время. Здесь нет никакой тайны, сестра. Мы обе знаем, что произошло. Я потеряла талант. Это всегда было лишь вопросом времени, и если это случилось раньше, чем я ожидала... У меня нет оснований жаловаться. Я увидела и сделала больше, чем ожидала, но только потому, что мне посчастливилось изначально обладать этим даром. Теперь он пропал. Я чувствовала это и боялась, но должна была знать. Думаю, отравленный череп вытравил дар из меня.
   - Мне следовало предупредить тебя об этом раньше.
   - Нет. Это не твоя вина, за исключением того, что ты предотвратила нечто гораздо худшее, и за это я всегда буду тебе благодарна.
   - Не стоит делать поспешных выводов. Мы попробуем еще раз, через несколько дней, в каком-нибудь другом магазине. А если это не сработает, подождем, пока не достигнем какого-нибудь другого мира. Всегда будет другой шанс.
   - Не будет, - твердо сказала Адрана. - То, что я захотела пройтись по магазинам, не было моей прихотью. Я это знала, чувствовала это. Мне просто нужно было знать наверняка, чтобы у меня не осталось сомнений. Гораздо, гораздо лучше навсегда исключить такую возможность, чем цепляться за какую-то глупую надежду. - Она крепче сжала сестру в объятиях. - Не жалей меня. Это было так же неизбежно, как мой следующий день рождения. Что это произошло раньше, чем ожидалось... Что ж, лучше сейчас, чем раньше.
   - Мой день тоже скоро настанет, - сказала Фура.
   - Так и будет. Нет смысла это отрицать. Но, возможно, пройдет еще несколько лет. Мистер Кэйзарей сохранил свои способности и после двадцати с небольшим, не так ли? У тебя может получиться еще лучше. Посмотрим. - Адрана выпроводила их из-под навеса. - Со мной действительно все в порядке. На фоне наших больших трудностей это всего лишь мелочь, о которой вряд ли стоит упоминать. И уж точно не стоит ни слезинки, ни даже слова сочувствия. Это никогда не было замечательным талантом, даже когда он расцветал.
   - Но обладать одним-единственным даром... приятным или нет... это не так уж плохо, - сказала Фура.
   - Да, это так. Но то было тогда, а это сейчас. Я приспособлюсь, как и все мы должны приспособиться. - Она помолчала, подбадривая себя. - Что ж, мы не потратили ни квойна. В любом случае, очень скоро они потеряют ценность, так что было бы стыдно не потратить их, пока у нас есть такая возможность. Неподалеку есть чайные, и мне показалось, что я увидела в витрине несколько приятных на вид пирожных с глазурью. Судя по всему, кто-то все еще занимается выпечкой, и такое усердие следует поощрять. Я куплю их, а потом, возможно, мы посетим одного-двух брокеров по продаже конечностей и посмотрим, что можно сделать для твоей руки. У них не будет ничего красивее того, что было отнято у тебя, но я знаю, что ты не из тщеславных.
   - Сестры Несс, - произнес громкий, низкий, механический голос.
   Они обернулись. Пока они были в магазине, в том же узком переулке появилось скопление роботов, которые почти перегородили его. Фура и Адрана были так поглощены своими мыслями, что не заметили этого, пока Гриндер не заговорил.
   - В чем дело? - спросила Фура, расправляя плечи. - Вы не должны вставать у нас на пути, никто из вас. Куэлл должен был сказать вам, чтобы вы оставили нас в покое.
   Гриндер двинулся вперед, блоки его тела скользили друг по другу с ужасающей хрустящей медлительностью.
   - Голова Паладина у вас?
   - Да, - ответила Адрана. - Мы оставили его на станции. Вы сами видели его в офисе Куэлла. Он сломан, очень сильно сломан, но был бы в гораздо худшем состоянии, если бы Фура не спасла его.
   - Вы должны доставить его в сад покоя. Мы будем его ждать. Задержка нежелательна.
   - Полагаю, - прошептала Фура, - что пирожным с глазурью придется подождать.
   Задержки действительно не было, но сестрам все равно потребовалось больше двух часов, чтобы вернуться на станцию, забрать Паладина, объяснить свои намерения Куэллу, а затем проделать весь обратный путь по большей части веретена к тому месту, где Адрана впервые столкнулась с Гриндером. Там их снова встретил целый ряд роботов, у которых Гриндер, по-видимому, был номинальным спикером, но среди них были роботы самых разных размеров и форм, с разной степенью инвалидности или здравомыслия. В самых крайних случаях роботы превращались в неподвижные, опутанные лозами статуи, лишенные каких-либо внешних признаков сохраняющегося интеллекта. Но были и такие, как Гриндер, которые принимали форму статуй, чтобы подслушивать, и при этом оставались полностью способными к самостоятельному передвижению.
   - Не думаю, что мне нравится это место, - призналась Фура. - Здесь грустно, как на кладбище.
   - По-моему, даже хуже. Люди не ходят на кладбища и не бродят там годами, пока, наконец, не умрут в одном месте.
   - Я не уверена, что роботам это нравится больше, чем тебе, - сказала Адрана, радуясь, что это поручение дало ей возможность подумать о чем-то другом, помимо потери своего таланта. - Люди навязывали им такое устройство на протяжении многих веков, потому что нам было удобно держать их в этих парках, когда они становились слишком устаревшими или ненадежными. Но это никогда не было очень любезно с нашей стороны, после всего, что они сделали.
   - Ты изменила свое мнение. Ты провела большую часть нашего детства, придумывая шалости, чтобы поиграть с Паладином.
   - И теперь я не тот ребенок и смотрю на это со стороны, как на причудливый кукольный домик, с которым больше никогда не собираюсь играть. - Адрана похлопала по выпуклости, прикрепленной ремнями к ее животу: мягкому мешку с головой их старого робота. - Если это хоть как-то исправит ситуацию, я рада этому. Но не думаю, что этого будет достаточно.
   Подошел Гриндер. - Выпустите его.
   Адрана беспрекословно подчинилась. Она открыла мешок и позволила разбитой стеклянной конструкции его полусферы вывалиться из него. Ничто в ней не мерцало и не подавало ни малейшего признака жизни. Сейчас он был так же мертв, как и тогда, когда впервые поднялся на борт "Мстительницы", до того, как Серт помогла восстановить его когнитивные процессы.
   - Объясните это состояние.
   Фура начала сбивчиво объяснять свой побег с поврежденного корабля, но Адрана покачала головой, перебивая мягко, но с сестринской гордостью. - Ей нечего объяснять, Гриндер. Это я никогда не относилась к нему хорошо, а не Фура. Она относилась к нему превосходно, и он пережил их побег с Мазарила только благодаря ей. Паладин выбрал эту жизнь с нами. Он согласился стать частью нашего корабля и был полноправным и добровольным участником всего, что последовало за этим. Нам было бы очень жаль потерять его, но мы также потеряли Тиндуфа, Прозор и Стрэмбли, как и его. Я буду скорбеть об их судьбах, но не о Паладине, потому что ни одна важная часть его жизни не была потеряна.
   - Сестра, - тихо сказала Фура. - Возможно, это не поможет.
   - Мне все равно. Гриндер может знать правду или вообще ничего не знать. Я не буду извиняться, и ты тоже. Паладин не хотел бы этого ни от одной из нас!
   - Вы предполагаете, что знаете его достаточно хорошо, чтобы прийти к такому выводу, - прогремел Гриндер.
   Адрана вздернула подбородок. - Да, сэр, и, осмелюсь сказать, я знаю его лучше, чем вы, даже учитывая мое ограниченное знакомство. Я знала его и считала своим другом - действительно, очень верным и надежным другом, который не держал зла за те унижения, которым я подвергала его в детстве. Я заслуживала гораздо меньшего, но он дал мне гораздо больше. Он любил нас и отдал бы за нас свое существование, но он выжил, и это все, что имеет значение. Серт тоже сделала его целым, и если она смогла это сделать - эта женщина, которая едва могла прочитать собственное имя, - то я очень сомневаюсь, что это за пределами ваших коллективных возможностей.
   Гриндер спросил: - Вы говорите так, как будто мы обязаны попытаться его починить?
   - Я говорю так, как будто не требую ничего меньшего.
   Помолчав, огромный робот, оплетенный лозой, ответил: - У вас есть наглость, капитан Несс. Это... не подобает.
   - Хотелось бы надеяться, что нет, - ответила Адрана. Она взяла Фуру за руку и заставила отвернуться от предмета, лежащего у подножия Гриндера. - Он видел последние дожди в Сестраморе. Вы их не видели. А теперь приведите его в порядок.
  
   Все могло бы закончиться, если бы не то, что произошло на пятый день. День, когда контроль Куэлла был на грани краха, поскольку неопределенность порождала страх и репрессии даже в тех районах Тревензы, которые, по его мнению, были завоеваны. К тому времени мир-веретено был уже в сто раз дальше от Старого Солнца, чем любой другой мир в Сообществе, и ослабленный свет звезды уменьшился в десять тысяч раз. Мысль о том, что он может продолжать уменьшаться, пока не станет не ярче и не ближе, чем любая другая звезда на небе, была для некоторых слишком пугающей перспективой. Куэлл призвал к спокойствию, и в некоторых кругах его слова возымели действие, но во всем мире царило состояние тревожного ожидания, от которого до насилия оставалось всего несколько мгновений. По большей части это удавалось сдерживать, но к пятому дню на это хрупкое согласие было оказано максимальное давление, и Куэлл понял, что необходимо чудо.
   Он понял это в полдень. Внизу, в полости, в измеримых характеристиках двигателя практически не наблюдалось изменений, и, казалось, никакое вмешательство щелкунчика не возымело никакого эффекта, и все же двигатель теперь работал на торможение. Потребовалось несколько часов, чтобы это подтвердилось, и еще больше, чтобы новость распространилась по всему городу - и чтобы в нее поверили еще больше, - но это была самая опасная точка, и она миновала, и они были по другую сторону от нее. Сам мир еще не развернулся вспять, но двигатель тормозил его, и этого было достаточно, чтобы выиграть Куэллу время, необходимое для укрепления его нового режима. Тревенза-Рич замедлялся, снижая скорость, готовясь к какой-то отдаленной встрече. Если только не началось какое-то новое безумие, до встречи оставалось пять дней, плюс-минус несколько часов.
   Они прощупывали пространство всеми имеющимися в их распоряжении локаторами: как со всего мира, так и с кораблей и катеров, которые все еще были привязаны к нему или двигались вместе с ним, но на их экранах по-прежнему ничего не появлялось. Однако на десятый день самый острый из этих приборов начал что-то различать - какой-то темный, расплывчатый предмет впереди, - а на одиннадцатый сомнений не осталось вовсе.
   Они приближались к какому-то объекту.
  
   В одном из помещений муниципальной очистной станции четвертого округа, где по-прежнему находился естественный центр управления Куэлла, были установлены несколько экранов, которые служили импровизированными пультами для локаторов.
   Все они демонстрировали проявления одного и того же феномена, изображенного колючими крапинками зеленого света. С того ракурса, под которым они его рассматривали - единственного доступного им ракурса, пока они не отправили корабль на некоторое расстояние вперед от Тревензы, - объект имел форму сплющенного эллипсоида около сорока лиг шириной.
   Мир-веретено остановился чуть более чем в тысяче лиг от предполагаемого пункта назначения. Это было не такое уж большое расстояние по меркам Сообщества и обычной дальности локатора.
   Снимки должны были быть гораздо более четкими и детализированными, чем на самом деле. Тем не менее, изображения оставались странно нечеткими, как будто их мощность была уменьшена или расстояние было намного больше. В телескопы вообще ничего нельзя было разглядеть, кроме отсутствия звезд в направлении объекта, но это было наименее удивительным аспектом явления. Он должен быть таким же темным, как обычный солнечный парусник с затемненным корпусом (не говоря уже об улавливающей ткани), чтобы его было совершенно невозможно обнаружить, учитывая крайне слабое освещение Старого Солнца. Им нужно было бы подобраться гораздо ближе, чтобы иметь возможность осветить его, и даже если бы существовала возможность приблизить Тревенза-Рич к его цели, Куэлл не пошел бы на такой риск.
   - Тем не менее, - сказала Адрана. - Мы должны провести обследование. Потребуется много лет, чтобы определить орбиту этого объекта, но в наших наблюдениях нет ничего, что указывало бы на то, что он не обращается вокруг Старого Солнца каждые двадцать две тысячи лет.
   Куэлл потер дискообразные заглушки, которые доктор Эддралдер вставил в его глазницы. Они готовили его к восстановлению старых глаз, но пока он еще не был готов к этой операции. Теперь, когда затычки были вставлены, казалось, что на нем черные очки без оправы размером с игровые фишки. - В чем смысл этой цифры, если позволите выразиться?
   - Это жизненно важно для меня, Куэлл. Если этот объект находится на такой орбите - а я думаю, мы можем на это положиться, - то мы смотрим на прародителя каждого из наших Заселений.
   - Но наши Заселения происходят не каждые...
   Фура тихонько вздохнула. - Я подведу за нее итог, Куэлл, или мы проторчим здесь, пока не погаснет Старое Солнце. Моя сестра считает - и, могу сказать, вполне обоснованно, - что нечто пытается начать Заселения гораздо чаще, чем можно предположить из нашей истории. Этот... объект - нам понадобится название для него, помимо "этот объект" - сейчас находится на большом расстоянии от Сообщества, но две тысячи лет назад он был не так уж и далеко. Некоторое время назад до нашей эры - столетия или более, но, конечно, не многие тысячелетия - объект находился на самом близком расстоянии от Старого Солнца. Вот тогда-то он что-то и сделал.
   - Что?
   - Мы не знаем, Куэлл, - сказала Адрана, скрестив руки на груди. - Вот почему нам следует провести обследование. Когда щелкунчик запустил двигатель в этом мире, Тревенза-Рич отреагировал возвращением к своей изначальной точке. Это мы можем предположить. Но теперь, когда он здесь, ничего не происходит. Я думаю, вполне вероятно, что за миллионы лет, прошедших с тех пор, как Тревенза в последний раз контактировал с объектом, что-то пошло не так или стало неуклонно ухудшаться, и теперь какой-то процесс или формальность работают не так, как следовало бы. Это всего лишь догадки с моей стороны, но я буду отстаивать их как проверяемую гипотезу. А проверка заключается в обследовании.
   Сестры уже посовещались, и каждая знала, какую роль должна сыграть другая.
   - Мы возьмем катер "Мстительницы", - заявила Фура. - Повреждения, нанесенные ему, легко устраняются, и, таким образом, нет никаких затрат или риска для любого другого корабля или экипажа. Я была в доке и думаю, что его можно подготовить к полету в течение дня, если Ласлинг, Вуга и Серт подключатся к работе.
   - Один день, - сказал Куэлл, слегка улыбнувшись.
   - Меньше, если мы поторопимся, - сказала Адрана. - Ему понадобится полный запас топлива и минимальное оборудование, но в остальном можно срезать определенные углы. Больше никто не будет подвергаться риску, потому что мы сами поведем катер. Если и заблудимся, это не будет иметь никаких последствий для свободного государства.
   - Вы могли бы подождать, пока мы не поймем, в каком затруднительном положении находимся. Мы не знаем, как долго здесь пробудем и куда нас доставит двигатель в следующий раз.
   - Мы должны полагаться на то, что он приведет нас домой, - твердо сказала Адрана. - Все остальное ведет к отчаянию, и еще немного - и мир не сможет этого вынести. Я верю в щелкунчика - возможно, ошибочно, но это так.
   - Но когда мы вернемся домой, - сказала Фура, - у нас, возможно, никогда не будет другого шанса снова побывать в этом месте. Я надеюсь, что мы это сделаем, потому что внутри этого места наверняка есть нечто большее, чем можно раскрыть с помощью двух сестер и небольшого ракетного катера. Но мы не можем предполагать, что когда-нибудь представится другой шанс, и поэтому должны ухватиться за него, пока он есть.
   Куэлл задумался. - Не мне решать, запустите ли вы свой катер или нет - цель этого небольшого переворота заключалась не в том, чтобы я имел абсолютное право голоса в отношении наших судеб. Но я могу поручить это Мэйбил, Клинкеру, Гриндеру и другим. Это не совсем демократия, но это намного лучше, чем ее полное отсутствие.
   - Все, что мы здесь делаем, сопряжено с риском для всех нас, учитывая, как мало мы об этом знаем.
   Адрана и Фура кивнули. Каждая понимала, что, хотя это, возможно, и не был тот результат, которого они больше всего желали, это было значительно лучше, чем отказ.
   - Когда мы узнаем, Куэлл? - спросила Адрана.
   - Я думаю, самое раннее, завтра днем - остальным понадобится время, чтобы оценить предложение. Но для ваших друзей - безногого человека и остальных - нет никаких препятствий, из-за которых они не могли бы начать приготовления. Вас это устраивает, капитаны?
   - Да, - ответили сестры Несс.
   - Хорошо. - Он прикоснулся пальцем к своему лбу. - И еще одно - судя по тому, как мне описали этот объект, я думаю, что у меня есть подходящее название. Если вы хотите, можете предложить более подходящее, но с таким же успехом можете рассмотреть и мое.
   - Какое?
   - Китобаза, - сказал Куэлл.
  
   На следующий день, ближе к вечеру, сестер Несс пригласили прийти в сад отдыха. Несмотря на продолжающееся отсутствие дневного света, сад, освещенный сумерками, казался таким же приятным и располагающим, как и во время первого посещения Адраны. Чаепитие при таких обстоятельствах должно было быть очаровательным - Адране всегда нравился вид освещенных по ночам садов, - но для этого атмосфера была слишком необычной и сказочной. Было очень хорошо намеренно изгонять свет Старого Солнца, твердо зная, что его можно вернуть, взмахнув занавеской, но гораздо менее приятной была перспектива узнать, что Старое Солнце может никогда не вернуться. Несмотря на всю свою самоуверенность в присутствии Куэлла, Адрана не чувствовала в себе подобной уверенности.
   - Они бы не пошли на всю эту церемонию, - прошептала Фура, наклоняясь со своей стороны стола, пока собирались остальные, - если бы это было только для того, чтобы сказать нам, что мы не можем запустить катер. Будет еще кое-что: условия. Но они не собираются отказывать.
   Адрана кивнула, хотя это ее и не убедило. - Думаю, вполне возможно, что они откажут нам, а затем предъявят счет за причиненные нами неприятности. Прямо или косвенно, но это наших рук дело.
   - Если бы мы не помогли щелкунчику, - сказала Фура, - он так или иначе попал бы сюда другим способом. Или какой-нибудь другой щелкунчик. И если бы мы не инициировали Реорганизацию... - Она еще больше понизила голос. - Если бы мы не сыграли свою роль в этом, рано или поздно кто-нибудь другой собрал бы достаточное количество квойнов, и все это произошло бы в любом случае, на этом Заселении или на следующем.
   - Ты выставляешь нас бессильными. Будто мы просто инструменты сил, превосходящих нас по размерам, как те бумажные куклы, которых мы привыкли водить в игрушечном театре.
   - Мы такие и есть. Лучше принять это, чем отрицать.
   - Я это отрицаю. Нашему Заселению предшествовали двенадцать похожих. Ни в одном из них не было сестер Несс. Возможно, сестер Несс никогда не будет ни в одном из будущих Заселений. Это был наш момент, сестра. Воля Бозы, возможно, и повлияла на нас сильнее, чем нам хотелось бы, но это не полностью ее заслуга. - Она смягчила свой голос, потому что даже для ее собственных ушей он звучал резко и угрожающе, и эффект был не из похвальных. - Ты снова принимаешь мефрозин уже десять или одиннадцать дней, как сказал Эддралдер. Чувствуется ли польза?
   - Посмотри сама. - Фура подняла свою здоровую руку, растопырив пальцы, как будто только что покрыла ногти лаком. - Это снова отступление. Перерыв в приеме лекарства оказался для меня не таким страшным, как мы опасались.
   - Хорошо, пусть это продолжается. И если и когда мы вернемся в миры и сможем путешествовать по ним, не подвергаясь аресту, мы будем искать постоянное лекарство.
   - Такого, возможно, не существует.
   - Все, что может существовать, уже существовало, - сказала Адрана. - Так говорят нам эксперты, и я думаю, что это правда. Вопрос лишь в том, чтобы копнуть достаточно глубоко и понять, что именно надо искать. - Она сделала паузу. - Я не успокоюсь, пока мы не найдем это, Фура. Даю тебе слово.
   - Прошу внимания, - раздался громкий, глубокий, как гранит, голос Гриндера.
   Адрана сжала пальцы Фуры. - Начинаем.
   - Сестры Несс. Мы собрались здесь, чтобы высказать свое мнение о вашем предложении.
   Там был Гриндер и несколько других роботов, в том числе один красный передвижной робот, который нес голову Паладина, как что-то вроде стеклянного трофея. Там были инопланетяне: Клинкер, молодые ученые-панцирники, Тэйзакнэйкак и другие представители всех видов, еще не известные сестрам Несс, но входящие в состав этого временного собрания. Там были соратники Куэлла, в том числе Мэйбил, Бранка и другие, и сам Куэлл, а также Эддралдер, Меррикс и Разер, которым были предоставлены голоса в ассамблее, и еще около полудюжины мужчин и женщин, приехавших из других мест Тревензы, но которым доверили выступить от определенных районов или организаций. Бывших сотрудников службы доходов среди них не было, но со временем их придется включить, просто для этого пока раны еще слишком свежие.
   Сестры Несс поставили свои чашки с чаем.
   - Мы готовы выслушать ваш вердикт, - сказала Адрана. - Прежде чем мы начнем, могу я сказать одно маленькое слово в поддержку нашего плана?
   - Это не будет иметь никакого значения, - властно произнес Гриндер. - Но вы можете.
   - Я люблю эту жизнь, - сказала Адрана, слегка откашлявшись. - Люблю эту маленькую цивилизацию, которую мы создали для себя вокруг Старого Солнца. Я люблю миры и все их разнообразие. К настоящему времени многие из нас, наверное, подошли к окнам и попытались найти Сообщество, которое мы называем домом. Думаю, что у каждого из нас, кто сделал это, была такая же реакция. Наши сердца бьются где-то в горле. Оно не может быть таким маленьким, таким тусклым, таким далеким, таким одиноким. И все же оно есть, и теперь мы увидели его как следует и по-настоящему понимаем наше опасное место в этой вселенной. Я не говорю, что оно идеально: оно очень далеко от совершенства. Но оно наше, и это все, что нам нужно улучшить. И все же у нас есть большой шанс полностью его потерять. Каждое Заселение, кроме самого первого, должно быть, считало себя неуязвимым для судьбы тех, кто был до него, и каждое Заселение ошибалось. Возможно, мы ничем не отличаемся, за исключением одного. Было обнаружено, что интервалы между Заселениями увеличиваются. Это известно всем историкам. Но причина такого постепенного расширения пугает. Какой-то процесс, который раньше их инициировал, со временем становится менее эффективным - настолько, что в какой-то момент может полностью прекратиться. Я полагаю, что мы, возможно, приближаемся к тому моменту, когда уже не сможем рассчитывать на какие-либо возможности цивилизации, кроме нашей собственной. Если мои опасения и подтвердятся, то это китобаза. - Она кивнула всем им. - Мы должны получить этот ответ. Даже если все, что узнаем, это сосредоточение на том, что мы можем сделать, чтобы избежать уничтожения. Возможно, это будет так же просто, как отказаться от квойнов в качестве валюты и использовать их по назначению. Возможно, потребуется что-то еще - что-то, чего мы пока не можем себе представить. Но есть шанс, что ключ к нашему спасению также находится на китобазе. Я согласна, что он невелик, но им нельзя пренебрегать. С вашего разрешения, мы направим катер к китобазе и посмотрим, что сможем найти. Однако поймите, что это не просто академическое любопытство. Наш интерес к этому вопросу носит экзистенциальный характер. Перед нами не может быть более важной задачи, чем бесконечное продление тринадцатого Заселения.
   Адрана закончила и положила руки на стол.
   - Она сказала верно, - добавила Фура.
   Гриндер издал громкий хруст, похожий на скрежет мельницы, когда повернулся на своих брусочках.
   - Вы отправитесь в экспедицию. Это было решено. Но вы подвергнетесь исключительному риску.
   - Какому? - спросила Адрана.
   - Щелкунчик продолжит свои усилия по перезапуску двигателя. Его работа немедленно возобновится и будет продолжаться до тех пор, пока не будет достигнут успех. Альтернативы быть не может.
   Заговорил Куэлл. - Я бы хотел, чтобы был какой-нибудь другой способ. Но мы не сможем продержаться здесь больше нескольких месяцев. Вы скажете, что вам нужно всего несколько часов, чтобы доставить катер через космос к китобазе, и что он не должен возвращаться к двигателю, пока вы не вернетесь.
   Адрана хотела сказать именно это, но передумала. Куэлл выразил именно то чувство, которое было у нее на уме, и никаких дополнений или разъяснений не требовалось.
   - Согласны, - сказала Фура. - Другого выхода быть не может. Насколько нам известно, этот двигатель может больше никогда не заработать, если он не запустит его сейчас. Вы должны сделать все возможное, чтобы вернуть нас в Сообщество, и если для этого придется бросить Адрану и меня... - Она заколебалась, бросив взгляд на сестру. - Это необходимо сделать. Мы постараемся сделать это как можно быстрее - не более шести часов туда и обратно, - но готовы пойти на риск.
   - Тогда перейдем к другому вопросу, - сказал Гриндер.
   Адрана и Фура слегка откинулись на своих металлических сиденьях. Они не ожидали, что будут улажены какие-либо другие дела. - В чем дело? - спросила Адрана с легким беспокойством.
   - Вы хорошо поработали с Паладином. Я... поговорил с ним. Он поврежден, но его можно починить. Хотя он был лишен одного тела, а затем другого, его основные способности не сильно пострадали. В частности, он хотел бы выразить свое уважение Серт.
   Адрана и Фура улыбнулись своей подруге. Серт выглядела слегка смущенной, не привыкшей к публичным похвалам. Она теребила край своей повязки, как будто хотела опустить ее на глаза и спрятаться от всего мира.
   - Нам повезло, что она была на наших кораблях, - сказала Фура.
   - Он также выступил в защиту сестер Несс. Он был свидетелем того, как складывались ваши характеры в течение многих лет. Он видел многое, что вызывало сожаление, но также и многое, что заслуживало похвалы. Его... слово имеет большой вес для таких, как я. Не каждая машина видела последние дожди в Сестраморе. Благодаря этому свидетельству ассамблею убедили заявить о своей позиции в отношении виновности сестер Несс.
   Гриндер снова повернулся. - Проинформируйте их, Куэлл. Будет лучше, если это скажет обезьяна.
   Куэлл прикоснулся костяшками пальцев к горлу. Его пустые глаза превратились в два черных круга. - Если повезет - с помощью щелкунчика - у нас будет будущее для этого свободного государства. Возможно, оно не будет долгим или легким, но это будет что-то. У нас будет свой собственный подход к оценке вещей: наши собственные бумажные деньги, наш собственный демократический парламент, наши собственные законы. Многое из этого еще предстоит решить, и я ни на минуту не думаю, что что-то из этого будет простым. Остальное Сообщество не примет наш образ жизни в одночасье, и какое-то время - если нам посчастливится вернуться туда - с нами будут обращаться как с преступниками. Как с пиратами. Но если они хотят, чтобы нас считали стоящими вне закона, то ничто не мешает нам поступать по-своему. И одно из первых, что мы можем сделать, - одним из первых дел, которые мы запишем, - будет официальное помилование сестер Несс в соответствии с новыми полномочиями свободного государства Тревенза-Рич. - Он пристально посмотрел на них обеих по очереди. - В других местах вас по-прежнему будут разыскивать- мы пока ничего не можем с этим поделать, - но, по крайней мере, здесь вы будете свободными гражданками. - Он усмехнулся. - Теперь все, что вам нужно сделать, чтобы насладиться этой свободой, - это вернуться к нам.
  
   К тому времени, когда они собрались отправляться в путь, катер был готов настолько, насколько это было возможно, то есть едва годился для полета в космосе. Даже это должно было считаться чем-то вроде небольшого чуда, учитывая поспешность, о которой просили Вугу, Серт, Ласлинга и тех людей, которых выделил Куэлл. Он был подготовлен для этого единственного рейса, без каких-либо лишних запасов, и у ни у кого не было времени провести ничего, кроме самых элементарных проверок двигателя, шлюзов, целостности корпуса и так далее. В тех местах, куда стрелял Сталлис, повреждения были устранены чрезвычайно грубо, с помощью заклепок и грубых сварных швов, а также следов от молотка в тех местах, где прогнувшиеся пластины были выпрямлены или недостаточно выправлены.
   Единственным спасением было то, что в катере летели только они сами, и каждая точно осознавала риск. По мере приближения момента отправления, когда сестры собирали свое снаряжение и скафандры в шлюзе, они демонстративно относились к этой авантюре так, словно она была не более важной, чем аренда прогулочного катера.
   - Вы все время будете поддерживать постоянный контакт по радиоречи, - говорил Куэлл, пока Адрана помогала Фуре с некоторыми ремнями и застежками ее скафандра, что можно было сделать только двумя руками. Они не снимали шлемов, а соединения для дыхания были расстегнуты, но в остальном были полностью одеты и готовы пережить декомпрессию, при условии, что их предупредят. - И вернетесь назад, как только я дам команду, потому что, возможно, вы не цените себя, но мы-то ценим. Ничто на том корабле не стоит двух жизней.
   - Напротив, - возразила Адрана. - То, что находится на том корабле, может стоить миллиона жизней или миллиарда, если там есть что-то, что поможет нам предотвратить окончание Заселения. Мы должны знать, Куэлл, и с нами не поспоришь.
   - Капитан Несс?
   Это был Вуга, торопливо возвращавшийся в шлюз. Обе сестры обернулись на его голос, но было ясно, что он обращался только к Фуре. Он нес с собой маленький деревянный футляр, размером с коробку из-под обуви, и бережно держал его в руках. - Я знаю, что, возможно, сейчас не лучшее время, что вы хотели продолжить свой путь и все такое... Но поскольку у вас не было возможности заменить свою руку...
   Фура с сомнением посмотрела на коробку. - Ты приготовил мне руку, Вуга?
   - Не руку, капитан, а то, что поможет продержаться, пока вы не вернетесь к нам. На самом деле, две вещи. Капитан Адрана, не могли бы вы оказать любезность?
   Адрана улыбнулась, принимая подношение. - Где сарказм, Вуга?
   - Я оставил его где-то позади нас. Если снова найду его, вы узнаете об этом первой. - Он кивнул Адране, чтобы она открыла коробку, в которой было два металлических замка, с которыми было нелегко справиться одной парой пальцев. Она открыла крышку, принюхалась, как к духам, окинула оценивающим взглядом содержимое и передала коробку Фуре.
   В коробке было два крючка. Каждый из них крепился к чему-то вроде латунной манжеты с затяжками. Меньшая из двух манжет подходила Фуре по размеру, но с регулировками, в то время как большая явно предназначалась для ношения поверх рукава скафандра вместо вакуумной перчатки.
   - Они некрасивые, - сказал Вуга, как будто этот самоочевидный факт нуждался в разъяснении. - И, возможно, они вам не понравятся - если так, то меньше говорите, быстрее исправляйте. Я не обижусь. Их можно переплавить или отдать кому-нибудь из подручных мистера Куэлла, или мотли, или как они там себя называют. - Он нервно почесал за ухом. - Я просто подумал, что, учитывая, куда вы направляетесь, вам, возможно, будет лучше получить что-нибудь большее, чем ничего.
   Фура взяла большую из двух манжет с крюком и поднесла ее к рукаву своего скафандра, оценивающе прищурившись. - Это нелепо, Вуга. Нелепо, грубо и, скорее всего, бесполезно, если только мне не понадобится почесать спину, но даже в этом случае я могу пораниться.
   Он коснулся лба. - Тогда я заберу их обратно.
   - Вы не сделаете ничего подобного. Я сказала, что это нелепо, но не говорила, что мне это не нравится. Мне действительно нравится, Вуга, они обе мне очень нравятся. - Она улыбнулась ему. - Они мне идут. Поможете с настройками, прежде чем мы уйдем?
   Вуга принялся за дело. Тридцать минут спустя, когда Фура все еще восхищалась своим крюком и обнаружила, что может без труда управлять многими рычагами и переключателями на консоли, катер отошел от Тревенза-Рич.
   Вскоре после этого они были у своей цели.
  

32

  
   Ничто в словаре Адраны не соответствовало ошеломляющим масштабам китобазы.
   Сказать, что она была масштаба мира, было бы большой несправедливостью.
   Тем не менее, ей что-то было нужно для сравнения. От Сообщества не было никакой пользы: от его вещниц до миров-веретен, миров-кружев, миров-раковин и миров-сфер, не находилось - за исключением самого Старого Солнца - ни одного объекта, который был бы больше дюжины лиг в поперечнике. Возможно, до Разделения можно было бы найти какое-нибудь подходящее сравнение: не один из старых миров (поскольку они все еще были намного больше - измерялись тысячами лиг, а не сотнями), а некое промежуточное тело, которого больше не существовало.
   А... луна?
   Она подумала о ненавистном докторе Морсенксе, их семейном враче на Мазариле, и о том, как его прозвали сестры. Луноликий. Не потому, что они когда-либо видели луну или когда-нибудь увидят, а потому, что на картинках, которые показывал им Паладин, иногда были луны, маленькие миры, которые вращались вокруг других миров, и иногда, для развлечения или неудобства детей, этим небесным телам приписывали лица и индивидуальности, и одна из самых подлых этих фигур заставила их вспомнить о Морсенксе.
   Итак, корабль размером с луну. Этого было достаточно, пока ей не пришло в голову что-нибудь получше.
   Они замедлили ход на расстоянии ста лиг, продвигаясь вперед со скоростью всего лишь тысяча спанов в секунду, пока катер пролетал над объектом. Соблюдая осторожность, Адрана снизила мощность локатора до минимально возможного значения. Кроме того, она отправляла импульсы вручную, а не позволяла локатору включаться через определенный промежуток времени. Она нажимала на кнопку управления, ждала ответа и только после его обработки подавала второй импульс. Локатор был настроен на интеграцию на своем дисплее, добавляя спекл-паттерн каждого импульса к предыдущим, так что постепенно формировалось цельное изображение.
   От Тревенза-Рич они знали, что это нечто с твердой оболочкой протяженностью более ста лиг. Теперь, хотя на фоне небесного свода все еще было слишком темно, чтобы разглядеть его - за исключением тех мест, где оно скрывало звезды, - они могли гораздо точнее оценить его форму и размеры. Китобаза имела форму эллипсоида: в середине она была толще, чем на закругленных концах, а в длину - немногим более двухсот лиг. В самом широком месте она насчитывала сорок лиг и была слегка сплющена, так что "высота" составляла немногим менее тридцати лиг. Это было похоже на хорошо пропеченный батон хлеба, который слегка вздулся посередине, а затем его мягко сдавили.
   На этом очевидные сравнения заканчивались. С каждым новым импульсом локатор начинал различать детали формы и текстуры, для которых не было привычных аналогов. Поверхность китобазы не имела гладкой, блестящей корочки, как у батона; она была неровной и бугристой. На ближнем конце тоже была щель, где их импульсы не отражались обратно к катеру.
   Какое-то углубление или устье - поперечником в целые лиги.
   - Думаю, мы можем взглянуть на это поближе, - сказала Фура.
   Несмотря на свои глубокие и непрекращающиеся сомнения, Адрана не собиралась возражать.
   Она дала легкий толчок ракетами. - Я подведу нас на расстояние десять лиг. Тогда мы сможем воспользоваться прожектором.
   - Когда мы затормозим, постарайся отвести струю от китобазы как можно дальше. Было бы невежливо пускать газы ей в лицо. Она может выглядеть мертвой...
   - Этого нет или не может быть, - сказала Адрана. - Возможно, она спит или находится в коматозном состоянии, но не мертва по-настоящему. Что-то происходит, когда этот объект пролетает мимо Старого Солнца, а с момента его последней встречи прошло всего несколько тысяч лет. Учитывая, что ему должно быть по меньшей мере десять миллионов лет, я не думаю, что он просуществовал все это время только для того, чтобы истечь в последние несколько мгновений космического времени.
   - Иногда что-то случается, - напомнила ей Фура. - Но не каждый раз и даже не в одном случае из тридцати. Возможно, он просыпается раз в миллион лет или около того - этого как раз достаточно, чтобы объяснить тринадцать известных нам Заселений.
   - Или, возможно, каждый раз предпринимает что-то очень трудное, - предположила Адрана. - Что-то, у чего меньше одного шанса из тридцати на успех. И все же он продолжает попытки, героически не страшась этих шансов, и менее чем через двадцать тысяч лет попытается снова.
   - Упорство не всегда бывает героическим. Животное будет биться головой о грязную клетку снова и снова, пока его мозги не превратятся в кашу. Возможно, мозги этого существа превратились в кашу, и оно знает о своем предназначении не больше, чем мы. Ты сказала, что оно может быть в коматозном состоянии. Есть и другая возможность: оно слабоумное.
   Адрана выровняла тягу, внимательно следя за указателем уровня топлива.
   - Может, проявим вежливость и не будем заранее судить о состоянии его психики?
   - С удовольствием, дорогая.
   Потребовалось десять минут, чтобы сократить расстояние до десяти лиг и практически остановить катер относительно китобазы. Они стояли в стороне от ближайшего ее конца, на одной линии с областью, где зондирующие импульсы обнаружили разрыв в поверхности. Адрана уже отключила локатор: на близком расстоянии ответные импульсы поступали слишком быстро, чтобы их можно было различить с помощью имеющейся схемы, и в результате получалась бесполезная мешанина из шумовых пятен и фантомных сигналов. Когда двигатель был заглушен, а насосы жизнеобеспечения работали на малой мощности, чтобы обеспечить только двоих пассажиров, внутри катера стало тихо и уютно, как в библиотеке. К тому же было темно. Десять лиг - это все еще долгий путь, чтобы отразить луч света, а катер не имел ничего общего с мощью оптического навигационного маяка. Адрана выключила все приборы и освещение в кабине, чтобы их глазам было лучше видно отраженное освещение.
   Она почти не осмеливалась разрушить чары.
   - Готова?
   Слабо светящееся лицо рядом с ней кивнуло. - Зажги его.
   Она протянула руку в темноте и щелкнула тяжелым поворотным переключателем, который включил подачу света. Результат был неожиданным: только подергивание флуоресцентного индикатора силы тока указывало на то, что они работают. Лучи были направлены в пустое пространство, и их нужно было вручную перенацелить на китобазу. Адрана управляла ими, как поводьями лошади, так осторожно, словно могла разбудить неизвестный объект одним неосторожным движением руки.
   Лучи коснулись борта огромного судна. Там был виден изгиб его корпуса, а за ним - безмятежная, усеянная звездами чернота. В свете лучей цвет корпуса был серо-голубым с едва заметной зернистостью.
   Адране пришлось напомнить себе, что область, которую она освещала, сама по себе была шириной в лигу, поскольку не было четкого ощущения масштаба. Она еще немного подвигала рычажками, пока в поле зрения не появилось что-то вроде бородавчатого выступа. Это был валун - валун размером с особняк - застрявший в оболочке, как ягодка смородины в булочке. Она снова направила лучи и увидела кратер, который был достаточно большим, чтобы вместить беговую дорожку для собак. Затем еще один валун, больше первого. Она продолжала направлять лучи. Каждые несколько лиг попадались дефекты того или иного рода: кратеры или выбоины на оболочке, валуны или кремнистые выступы. Время от времени валуны казались вросшими в плоть, как будто они вошли глубже, чем другие, или оболочка каким-то образом переформировалась вокруг них. Настроившись на это наблюдение, Адрана заметила слабые, почти затянувшиеся шрамы от кратеров, похожие на круглые отметины, оставленные на лаке кофейными чашками.
   - Она восстанавливается сама по себе, - сказала она. - Медленно, но верно, она устраняет все нанесенные ей повреждения. Мы не так далеко от Старого Солнца, чтобы здесь не сохранились старые обломки, оставшиеся со времен Восьми Миров. Время от времени какой-нибудь обломок должен сталкиваться с китобазой на большей или меньшей скорости.
   - В результате образуются заживающие кратеры. Если от удара откалывается кусок скалы, китобаза вбирает его в себя. Вот как она пережила эти страшные века - не благодаря полям вещниц или какой-то другой неуязвимости, а благодаря постоянному процессу живого обновления.
   - Как тебе кажется, сестра, она выглядит зажившей?
   - Я не совсем уверена, как должна выглядеть такая незнакомая вещь.
   - Я тоже. Но помню, как отец часто жаловался, когда он резался, вскрывая конверт своим любимым ножом для письма. Или когда его порезы не проходили так быстро, как раньше. Он старел и уже шел на поправку не так быстро, как раньше.
   - Мы не знаем, подчиняется ли это судно тем же правилам, что и мы с тобой или отец.
   - Думаю, так и должно быть, иначе оно не выглядело бы таким израненным и рябым, как сейчас. Это не тот корабль, который может излечить себя сам - это корабль, который был хорош в этом миллионы лет назад. Но теперь все точно так, как было с отцом, или с Паладином, или с любой другой старой вещью. Трещит по швам. Не восстанавливается так, как должно.
   - Домыслы, - отмахнулась Адрана.
   - Если ты считаешь, что корабль выглядит исправно, то я вынуждена с тобой не согласиться.
   - С ним что-то не так. Мы знали это с того момента, как прибыли сюда. Тревенза-Рич проделал весь этот путь не случайно. Он хотел чего-то от этого корабля - чего-то, чего корабль не в состоянии дать. Это все равно что стучать в дверь, когда человек внутри пускает слюни во сне.
   - Он не может быть полностью мертвым.
   - Направь эти огни немного влево. Я что-то заметила. Вот так... Теперь медленно.
   Лучи скользнули по продолжению той же поврежденной и исцеленной плоти, а затем погрузились в темноту. Оболочка мира сморщилась внутрь на лигу или больше, и это было все, куда проникал их свет.
   Они проследили за краем отверстия. Это был овальный вход, протяженностью двадцать лиг от края до края и десять - сверху донизу. В его глубине ничего не было видно.
   Несколько мгновений сестры сидели молча.
   - Это скажет одна из нас, - наконец произнесла Адрана. - Так что это вполне могу быть я. Мы должны провести обследование. Не думаю, что ты со мной не согласишься: твое лицо уже светится от предвкушения.
   - Тебе так же любопытно, как и мне.
   - Мне любопытно. Более чем любопытно - я должна знать, что находится на этой китобазе. Но не любой ценой. С тобой я не уверена, что есть какие-то подобные ограничения.
   Фура задумалась. - Я не настолько захвачена этим, чтобы не думать здраво. Мы войдем внутрь - конечно, со всей осторожностью. Но перед этим облетим ее кругом.
   - Было бы полезно знать, что есть выход, так же как и вход.
   Адрана включила радиоречь. - Куэлл? Мы достигли объекта и обследовали его с помощью наших прожекторов.
   Его голос донесся до них издалека.
   - Хорошо. Что можете сказать о нем?
   - Он имеет эллипсоидальную форму, длина его в самом длинном месте составляет двести лиг. Нет никаких сомнений в том, что он очень древний, но снаружи нет ничего, что дало бы ответы на наши вопросы. Мы нашли вход - как далеко он простирается, пока не знаем - и собираемся провести катер внутрь.
   - Там есть место?
   Сестры переглянулись, затем перевели взгляд на устье шириной в двадцать лиг.
   - Думаю, его будет достаточно, - сдержанно ответила Адрана. - Прежде чем мы это сделаем, обойдем кругом примерно в десяти лигах от поверхности, проводя наблюдения по ходу движения. Когда будем обходить его сзади, скорее всего, потеряем связь, но это всего на несколько минут.
   - Перед тем, как войти внутрь, подайте мне сигнал и примите все меры предосторожности.
   - Если бы мы были из тех, кто принимает меры предосторожности, - пробормотала Фура, - мы бы все еще спали в своих постелях в Мазариле.
   Адрана выключила радиоречь и придала катеру достаточный импульс, чтобы увести его вправо и обогнуть длинный изгиб китобазы, корректируя курс легкими нажатиями на форсунки и прижимая струи к огромному поврежденному корпусу, как будто они вслепую ощупывали анатомию какого-то огромного, плохо спрятавшегося существа. Проходили лига за лигой, сначала они производили впечатление древности и ошеломляющего мастерства в естественных науках, а затем вызывали явную и все возрастающую скуку, поскольку не было особой разницы между одной частью китобазы и другой. Двадцать лиг, затем пятьдесят пронеслись мимо их иллюминаторов. Время от времени попадался камень побольше или кратер поглубже - некоторые из них с черным дном, но слишком близко, чтобы их можно было надежно рассмотреть с помощью локатора, - а иногда внезапно появлялось скопление гноящихся старых ран, кольца кратеров, выдавленные друг на друге, и дикое перекрещивание следов от выбоин, как будто говорившее о каком-то особом и жестоком эпизоде в истории китобазы. И все же, кроме этих шрамов и обезображивания, не было ничего, чего бы они уже не заметили мельком.
   Через двести лиг они достигли противоположного конца, и здесь наконец-то было хоть какое-то облегчение от однообразия. Ближе к закругленной оконечности обшивка судна получила такие повреждения, что восстановить их было невозможно. Квадратные лиги ее были вырваны, края ран выгнулись наружу, как будто источник повреждений находился изнутри. Теперь они могли видеть, что внешняя оболочка корабля сама по себе была толщиной по меньшей мере в лигу, и, возможно, так и должно было быть, чтобы иметь хоть какой-то шанс выдержать воздействия, наносимые ему на протяжении веков.
   Если потоки света изо всех сил пытались осветить поверхность судна, когда она находилась всего в десяти лигах от них, то отраженный свет становился достаточно слабым, когда его направляли на несколько лиг дальше, в открытые внутренности. Тем не менее, было достаточно проблесков, чтобы намекнуть на искореженные механизмы, расплавленные и расколотые не поддающимися пониманию силами. Эти компоненты были размером с мир, и все же (Адрана была уверена) они были всего лишь частями двигателя громадного корабля.
   - На один вопрос можно ответить, - тихо сказала Фура, наблюдая ту же сцену. - Он каким-то образом попал сюда - либо покинул Сообщество, либо прибыл откуда-то еще, - но теперь больше не может двигаться. Навсегда застрял на этой орбите, как комочек грязи, вращающийся вокруг часовой стрелки.
   - Маленький двигатель доставил нас сюда от Тревенза-Рич за несколько дней, - сказала Адрана. - Но этот двигатель, должно быть, был в тысячу раз мощнее.
   - Или в десять тысяч, или в миллион, - заметила Фура.
   Они продолжили свое кругосветное плавание, огибая китобазу сзади, и связь с Куэллом прервалась. На другом конце корабля не было ни аналога горловины, ни чего-либо похожего на выхлоп, но вдоль главной оси тянулись четыре сужающихся выступа, параллельных друг другу, а их основания располагались квадратом. Выступы тянулись примерно на двадцать лиг, прежде чем резко заканчивались неровными пнями с грубой поверхностью. На взгляд Адраны, когда-то они простирались гораздо дальше, прежде чем были отломаны и частично срослись.
   Катер проскользнул в пространство между обрубками, а затем начал свой обратный путь вокруг другой стороны корабля. Они миновали противоположную сторону участка, где был поврежден двигатель, и смогли заглянуть на лигу или десять вглубь разрушенного оборудования, но не настолько, чтобы увидеть другую сторону. Это было медленное продвижение по бокам, и все тот же расстилающийся гобелен, повествующий об огромной, унылой хронике бесконечных ранений и бесконечного исцеления, перемежающейся эпизодами более серьезных повреждений. Наконец в их иллюминаторах показался Тревенза-Рич. К тому времени Куэлл подал им сигнал - он хотел получить полный отчет о том, с чем они столкнулись.
   Адрана изложила это так кратко, как только могла.
   - Есть только один очевидный способ проникнуть внутрь, Куэлл. На другом конце мы увидели внутренности какого-то огромного двигателя, наполовину оторванные. Фура считает, что со временем корабль, должно быть, утратил способность к самовосстановлению, и я думаю, она права. Возможно, основной ущерб был нанесен десять миллионов лет назад, в начале Заселений - все, что произошло с тех пор, является медленным, но неуклонным ухудшением состояния.
   - А вы уверены, что он мертв?
   - Напротив, мы уверены, что он все еще жив. Но какие бы процессы ни происходили внутри, они должны быть ослаблены. Нет никаких признаков того, что он обнаружил нас, или что он мог бы действовать против нас, даже если бы это было так. - Она говорила с уверенностью, которая, как знала сама, была совершенно неуместной, но в то же время с полным согласием Фуры, потому что теперь ничто не могло удержать сестер от дальнейшего исследования. - Мы проведем катер внутрь, как только окажемся на месте.
   - Вход находится на одной линии с Тревензой? - спросил Куэлл.
   - Да, достаточно близко. Горловина может проходить вглубь корабля, и, если она не отклонится, мы все равно сможем принимать и выводить сигнал.
   - Как только сигнал ослабнет или начнет затухать, вам следует развернуться.
   - Это понятно.
   Адрана направила катер по курсу к устью, держась середины этой пасти - десять лиг свободного пространства по обе стороны и по пять сверху и снизу - и снизив скорость до десяти лиг в минуту. Она держала нос катера направленным прямо в устье и отводила потоки света в стороны, как пару усов. Она почти ничего не могла разглядеть в устье, за исключением двух слабых вытянутых кругов примерно в двадцати лигах впереди, там, куда падал свет.
   Они миновали порог устья без происшествий. Только поднимающиеся сгустками тьмы стены с обеих сторон сигнализировали о каком-то переходе. Прошла лига, затем пять. Теперь поднимающаяся стена закрывала все звезды, но, несмотря на это, не было ощущения прохода в более узкое пространство. Также было лишь незначительное ощущение движения. В тех местах, где прожекторы освещали горло, поверхность была такой гладкой, что по ней можно было судить о скорости движения. Было очевидно, что эта часть корабля была защищена от значительных повреждений внешней обшивкой, и Адрана предположила, что она должна выглядеть почти такой же нетронутой, как в тот день, когда китобаза была спущена в плавание.
   Десять лиг спустя, а затем и двадцать.
   - Мы уже внутри, Куэлл, - доложила Адрана. - Прошли десятую часть пути внутрь китобазы, препятствий нет. Горловина тянется все дальше и дальше, диаметр не меняется. Вы все еще слышите нас?
   - Очень легко. Но, пожалуйста, продолжайте свои наблюдения.
   - Здесь не за чем наблюдать - с таким же успехом мы могли бы быть крысой, падающей по водосточной трубе. Признаю, водосточная труба очень широкая. Все равно, этот туннель должен служить какой-то цели. Я думаю, от вашего внимания не ускользнуло, что Тревенза-Рич могла бы легко пересечь этот проход, если бы у нее было свободное пространство.
   - Я задумался. Вы считаете, наш мир возник внутри китобазы?
   Фура наклонилась к микрофону. - Должно быть, так и было, Куэлл. Это единственное объяснение. Его выплюнули, как зернышко, и отправили на какое-то собственное задание. С тех пор он ждет дальнейших указаний. Когда щелкунчик запустил двигатель, он, должно быть, воспринял это как команду вернуться в исходное положение. Но когда он добрался сюда, никто не отвечал. Это... сбило его с толку.
   - Что-то впереди, - вставила Адрана.
   - Каков ваш статус?
   - Пролетели тридцать лиг. Наши прожектора удаляются по обе стороны: должно быть, проход расширяется или мы переходим в какое-то помещение большего размера.
   - Сбавьте скорость. Вам нужно время, чтобы среагировать, если впереди вас есть поверхность.
   Адрана направила лучи прожекторов так, чтобы они оба были направлены вперед.
   - Нет, все еще целые лиги и лиги пустоты, насколько нам видно. Лучи достигают цели. Но стены определенно расширяются. Это происходит постепенно, как горлышко винной бутылки, расширяющееся внутрь корпуса. Судя по тому, что мы могли видеть за разрушенным двигателем, это отверстие не может доходить до кормы китобазы, но оно вполне может тянуться на сотню лиг перед нами.
   - Помещение внутри корабля шириной в сотню лиг. - В его голосе послышались печальные нотки. - Я отправился в космос с намерением сколотить состояние, но была и другая часть меня, которая хотела увидеть и почувствовать то, что заставляло мою душу сжиматься. Я думал, что будет благородно увидеть, какой маленькой и незначительной была моя собственная жизнь. - Он рассмеялся про себя. - Я был неправ. В этом нет никакого благородства. Это просто сокрушительно.
   - Это всего лишь корабль, Куэлл, - сказала Фура. - Обезьяны сделали его так же, как они сделали этот катер. Мы не должны упускать это из виду.
   - Но как низко мы пали, - тихо сказала Адрана, как будто они были только вдвоем, прижавшись друг к другу за старой книжкой с картинками, разложенной на полу. - Неудивительно, что инопланетяне играют с нами. Мы позволили себе превратиться в паразитов, копошащихся в руинах того, что когда-то было славным, того, что когда-то было нашим.
   Фура отвернулась от окна. Глоуи превратил ее черты в мерцающую голодную маску.
   - Ты можешь чувствовать себя паразитом, если хочешь, сестра. У меня такое чувство, будто мне только что вернули ключи от моего собственного наследства.
   - Пожалуйста, назовите свое место? - спросил Куэлл.
   - От входа в китобазу сорок пять лиг, - сказала Адрана. - И по-прежнему ничего не видно. Стены отошли дальше, чем могут достать наши прожекторы.
   Она проверила указатель уровня топлива, постучав пальцем по стеклу на случай, если стрелка окажется залипшей. - У нас еще достаточно топлива в запасе, Куэлл. Посмотрим, сможем ли мы подобраться поближе к этим внутренним стенам.
   Куэлл был достаточно умен, чтобы не спорить, и Адрана была уверена, что проигнорировала бы его, если бы он это сделал. Поскольку терять было нечего, они снова попробовали локатор, потому что, если стены были дальше, чем в десяти лигах от них, могла быть надежда на то, что схемы разберутся с ответным эхом. Но результаты были столь же мучительными, сколь и разочаровывающими.
   - Мы начали отклоняться влево, Куэлл. Если правильно читаем эти данные, то находимся в пространстве шириной от тридцати до тридцати пяти лиг.
   - Здесь, с нами, есть... предметы... которые плавают неподвижно, но, по-видимому, не прикреплены к стенам. Я думаю, это, должно быть, камни или обломки, которые кто-то проглотил. Независимо от того, как долго они здесь прыгали, рано или поздно они израсходовали бы всю свою энергию и оказались бы почти неподвижными в пространстве. Они очень большие, но мы должны суметь избежать их.
   - Это все, что вы видите?
   Фура наклонилась вперед. - Мы видим какой-то рисунок или текстуру на внутренних стенках. Это не так-то просто определить, но похоже на повторяющийся мотив: что-то вроде чешуйчатого узора, повторяющегося снова и снова. Затем это превращается во что-то другое, на снимках это выглядит по-другому: другие повторяющиеся формы, выступающие, а не с углублениями. Через минуту или две мы должны оказаться в пределах досягаемости прожектора.
   На этот раз ответ Куэлла был более резким.
   - Пожалуйста, повторите.
   Фура добавила усиления радиоречи.
   - Я сказала, что у нас есть прямой контакт со стенами и намеки на повторяющуюся структуру. С этого момента с нами будет немного сложно общаться, потому что мы удаляемся от оси горла. Вы услышите нас через несколько минут, когда мы снова окажемся в поле вашего зрения.
   - ...осторожно, - последовал его ответ, прерываемый шипением и помехами.
   Адрана выключила радиоречь, предпочитая тишину. Она включит ее, как только им будет что сказать. Продолжая двигаться к ближайшей стене, она периодически запускала локатор, чтобы держаться на некотором расстоянии от плавающих фигур. Снимки были нечеткими, но в них было достаточно смысла для навигации.
   Постепенно в свете прожекторов стали появляться намеки на эти изрезанные формы.
   Они были огромны: гораздо больше, чем можно было разглядеть с первого взгляда. Но формы были повторяющимися и взаимосвязанными: вытянутые ромбы, десять миль от края до края и три в ширину в самой широкой части, и только узкие перегородки разделяли одну форму от другой. Узор продолжался во всех направлениях, которые они могли различить при свете прожекторов, постепенно изгибаясь вместе с изгибом стен.
   Сестры уставились на гипнотизирующий узор, и им не нужно было объяснять то, что было очевидно для их органов чувств: углубления имели ту же длину и ширину, что и у Тревензы. Изогнутые грани этих углублений могли быть полуформами, из которых были отлиты миры-веретена.
   - Их были сотни, - наконец сказала Фура.
   Адрана прикидывала. - У меня нет точного подсчета, но таких свободных мест наверняка несколько сотен.
   Они углубились в пещеру. Когда прошли сотню лиг, стены снова начали смыкаться, образуя полость, которая была открыта только у горловины. Здесь узор изменил форму, как они и предполагали при осмотре. Около тридцати углублений все еще были заняты веретенообразными судами. Они не совсем походили на Тревенза-Рич: в их гладких корпусах не было окон, и не было никаких других признаков жилья или коммерческого использования. Но совершенно очевидно, что Тревенза когда-то была одним из этих объектов.
   - Она отправляет их, - сказала Фура. - По одному, каждые двадцать две тысячи лет. Вначале их были сотни, но сейчас осталось всего несколько десятков.
   - Даже меньше, - возразила Адрана, когда они подлетели поближе к занятым местам. - Сомневаюсь, что какой-то из них когда-нибудь покинет китобазу, Фура. Они были разрушены, пробиты...
   Каждое четвертое из оставшихся судов имело какие-либо повреждения, и повреждения варьировались от трещин и кратеров, которые могли быть устранены или не были полностью фатальными для функционирования судна, до трещин шириной в несколько лиг. Были даже такие, которые были расколоты надвое или у которых полностью отсутствовала большая часть оболочки. Адрана задалась вопросом, какие повреждения могли быть у тех, которые казались целыми.
   - Теперь у нас есть ответ на вторую из твоих загадок, - сказала Фура. - Ты задавалась вопросом, почему интервалы между Заселениями становятся все длиннее. Шансы всегда были против этих кораблей, когда они были запущены в Сообщество. Но за последние несколько миллионов лет ситуация стала намного хуже. Должно быть, она отсылает их, даже если они не работают должным образом или полностью сломаны. Некоторые из них будут обречены на отказ еще до того, как покинут китобазу. Она похожа на безумную птицу-самку, выталкивающую своих птенцов из гнезда, пусть они мертвы или наполовину сформировались.
   - Не сумасшедшая, - сказала Адрана. - Но решительная. Отчаянная. Зная, что нет другого выхода, кроме почти бесполезного. И все же она будет продолжать это делать, снова и снова, пока не исчерпает все свои возможности. Что не заставит себя долго ждать.
   Она покачала головой. - Я не считаю это безумием или даже заблуждением. Я называю это смелостью.
   - Пересчитай их, - сказала Фура.
   - Мне это и не нужно. Их меньше тридцати. В среднем на одно Заселение уходило тридцать три таких корабля. Здесь может оказаться достаточно, чтобы начать еще одно Заселение после того, как закончится наше, но только если шансы будут в нашу пользу, а у нас нет причин так думать.
   - Значит, нам конец, - сказала Фура. - Гнездо почти пустое. Более чем вероятно, что это тринадцатое Заселение станет последним. Китобаза продолжит вращаться вокруг Старого Солнца, но мы станем последней искоркой цивилизации, которую она когда-либо посеет.
   Адрана подвела катер на расстояние лиги от причаливших миров-веретен. - Значит, вот с этого все и начинается. В этих кораблях должны быть люди или семена того, что превратится в людей, готовые дать всходы и начать новый процесс колонизации. Они расселяются по мирам и создают жизнь вокруг Старого Солнца на несколько тысяч лет, а если повезет, то и дольше. Но ненадолго. Они ничего не помнят о своем происхождении, ничего о китобазе. Если и помнят, то вскоре забывают в борьбе за выживание. Должны пройти поколения, прежде чем они остепенятся настолько, чтобы начать записывать свою историю, писать книги и датировать события. К тому времени все знания об этом уже утрачены.
   В одном из миров-веретен виднелась трещина. Фура указала на нее и на похожую трещину примерно в пяти лигах дальше. - Отведи нас туда. Я не вынесу, если мы не заглянем внутрь одного из них.
   - Мы должны подать сигнал Куэллу о наших намерениях.
   - И будем тратить топливо, снова выходя в поле его зрения, только для того, чтобы дать ему еще одну причину для беспокойства? Ему это не понравится, и мы все равно это сделаем.
   - Тогда вперед и назад - и без остановки, что бы мы ни обнаружили. Мы согласны с этим?
   - Мы согласны.
   Адрана придвинула их ближе, снизив скорость до тысячи спанов в секунду.
   Трещина в обшивке была шириной с озеро, но все равно потребовалось немного проворства управления реактивными двигателями, чтобы катер благополучно пронесся сквозь нее. Мимо проплыл слой прочной обшивки толщиной, наверное, в две тысячи спанов, а затем возникло быстрое ощущение многослойных перекрытий, подогнутых и прижатых друг к другу, как старые заплесневелые книжные страницы. Невозможно было сказать, сколько этажей было здесь, когда мир был цел, но определенно не меньше сотни. Последние из перепутанных и сплавленных слоев пронеслись мимо окон, а затем они оказались в обширной темноте главного помещения. Адрана попробовала дальномерный импульс, но поверхности были слишком близки, чтобы от него был какой-либо толк. Тем не менее, игра света от фар подтверждала, что они движутся через впадину шириной от двух до трех лиг и в два-три раза длиннее.
   - Это не то же самое, что Тревенза, - сказала Адрана. - У него та же форма и размер, но здесь никогда не было сотен этажей под полом. Туннели вокруг бара Куэлла были прорезаны в твердом материале, а двигатель в углублении был погребен в скале, пока его не размыло водой.
   - Возможно, они не все сделаны по одному образцу, - ответила Фура. - Одинаковые размеры, но разные свойства внутри. Есть и другая возможность. Возможно, когда-то, миллионы лет назад, Тревенза-Рич был таким же. Он пришел к нам после многих Заселений, не так ли? Этого времени достаточно, чтобы произошло почти все, что угодно. Люди могли перенести сюда щебень из других миров, потому что им было все равно, что эти полы будут у них под ногами. В конце концов обломки придавили бы здание и образовали бы почти сплошной слой, сминающий полы друг с другом. Затем происходит что-то еще, и миллионы лет спустя эрозия обнажает двигатель.
   - Почему бы им не пожелать, чтобы эти полы были под ними? Это избавило бы от необходимости строить города над землей.
   У Фуры не было ответа. Но у Адраны было такое чувство, что она яростно размышляет об этом.
   Они скользили над темной плоской поверхностью, примерно в десятой части лиги от поверхности корабля. Пока мир-веретено стоял на своем месте, на нем не было силы тяжести и, следовательно, не было ощущения верха и низа. Но, по-видимому, как только такие миры выбрасывались с китобазы, они получали вращение, и их внутренние поверхности стали бы полностью пригодными для жизни.
   - Если все эти миры были подготовлены к прибытию китобазы, - сказала Фура, - то они так же стары, как и любое другое Заселение. Возможно, даже старше, поскольку мы не знаем, как долго китобаза путешествовала до своего первого прибытия. Мы не знаем ни о каких реликвиях возрастом более десяти миллионов лет, но вполне возможно, что все, что мы видели до сих пор, намного, намного старше. Историки не могут прийти к единому мнению даже о промежутке между Разделением и первым Заселением, не говоря уже о какой-либо истории, произошедшей до этого.
   - Если бы они в чем-то пришли к согласию, - сказала Адрана, - им пришлось бы найти другой повод для спора. Смотри, мы к чему-то приближаемся.
   Темная поверхность уступила место светлому утесу, и она слегка скорректировала курс, чтобы сохранить постоянную дистанцию. Впереди, в лучах, виднелось странное покосившееся здание, похожее на круглую башню, построенную на неустойчивом фундаменте. У него был стеклянный, полупрозрачный вид, как будто оно было полым на всем протяжении, а верхушка была зазубренной.
   - Что это? В нашем Сообществе нет ничего подобного.
   Адрана направила лучи в сторону от здания, в центр мира-веретена. До него было всего полторы лиги, так что фары без проблем освещали бледную шахту, протянувшуюся от одного конца до другого. Она была почти безупречна, за исключением недостающей части, которая точно соответствовала размерам наклоненного здания.
   - Вот почему им не нужны окна, - сказала Адрана. - Как бы ни работала эта труба, уверена, что она была лучше и ярче всего, что осталось у нас сейчас. Однако что-то разбило ее - возможно, когда была пробита оболочка.
   - Деревья, - сказала Фура, указывая вперед, пока Адрана направляла потоки света в нужное русло. - Парк или лес.
   Деревья были кружевными, бесцветными формами, окружавшими что-то вроде павильона, который вполне мог бы служить для чаепитий с танцами. Широкие ступени вели к впечатляющему входу с колоннадой.
   Тут и там, в отдалении, виднелись бледные очертания других зданий - некоторые были чуть больше павильона, одна или две собраны в небольшие группы, но ни одна из них не была объединена в какой-либо город или поселок. Между зданиями, занимая большую часть поверхности земли, располагались леса и такие же плоские темные участки, как тот, на который они впервые вышли. Она предположила, что это были озера, которые никогда не наполнялись водой. Были также холмы и выступы, расположенные на ландшафте с некоторой декоративной вычурностью.
   - Теперь в этом есть какой-то смысл, - сказала Адрана. - Должно быть, они приходили сюда поиграть и отдохнуть. Один огромный парк, такой же большой, как любой из наших миров. Здесь недостаточно зданий для проживания более чем нескольких тысяч человек, но на тех подземных этажах могли бы работать и спать миллионы. Возможно, у них было больше свободного времени, чем мы можем себе представить. Должно быть, было довольно приятно бродить по этим лесам и паркам одним бесконечным, бесцельным солнечным днем.
   Она на несколько секунд оторвала взгляд от земли и не заметила, что та постепенно поднимается навстречу их курсу. Прямо перед ними выросла стена деревьев. Адрана попыталась скорректировать их полет, но было уже слишком поздно, чтобы не зацепить деревья.
   Катер пронесся сквозь них беззвучно. Не было ни малейшего шороха, даже царапины, когда они потерлись о корпус. Она чуть было не подумала развернуться, чтобы увидеть, какой ущерб она нанесла, но в этом не было необходимости; ее воображение легко подсказывало самое необходимое. Эти деревья, которые, должно быть, были выведены специально для того, чтобы расти в условиях невесомости, так что парки и леса были полностью зрелыми, когда появился мир-веретено - должно быть, это были не более чем пылинки, сохранившие свою форму только потому, что не было никакого постороннего воздействия. Когда катер пронесся сквозь них, они рассеялись в вакууме. Он прошел сквозь них, как кулак сквозь дым.
   Она вздрогнула, тронутая временем. До этого момента она по-настоящему не ощущала ужасающей неизменной древности этого места. Ничто из того, что она ощущала в вещницах, не шло ни в какое сравнение с безмолвной, призрачной неподвижностью этой мертвой и неудавшейся попытки изменить мир.
   Ей очень хотелось оказаться подальше от этого.
   - Нам не следует оставаться здесь слишком долго, - сказала она.
   - Хорошо. Прямо впереди есть еще одна трещина. Поднимись и выйди наружу. Куэлл, наверное, уже обгрызает ногти до костей.
   - Жаль, что нам нечего ему больше рассказать. Чему мы на самом деле научились, о чем и наполовину не подозревали? Китобаза выпускает веретена, и иногда они начинают действовать. Чаще всего они терпят неудачу, а даже если и нет, то не на что рассчитывать. И даже когда Заселения начинаются, они никогда не длятся долго.
   - Я думаю, Куэлл удовлетворился бы предварительным отчетом, сестра. С остальными твоими вопросами придется подождать. - Фура понимающе посмотрела на нее.
   - А ты бы действительно хотела, чтобы все было по-другому?
   Адрана направилась к другой трещине. Она была меньше первой, но все же достаточно велика, чтобы пропустить катер. Если бы это было не так, они могли бы развернуться и вернуться обратно через точку входа, потеряв при этом лишь немного топлива.
   - Еще несколько этажей, - сказала она, когда они поднялись и вышли из-под искореженных слоев. - Но не такие сплющенные, как те, что мы видели в первый раз.
   - Замедли нас, - сказала Фура, когда за окном проносились этажи, как будто они поднимались на лифте.
   - Я думала, это ты спешишь успокоить Куэлла.
   - Я... так и хотела. Но меня кое-что беспокоит. Притормози еще немного. - Ее глоуи пульсировал от внезапного разочарования. - Я должна настаивать? Сбавь скорость еще больше. Что-то... не так.
   Адрана уменьшала скорость катера до тех пор, пока они не стали подниматься всего на один этаж каждые несколько секунд. Она направила прожекторы в пространство между этажами, так что были видны комнаты и коридоры, простирающиеся вдоль едва заметных линий перспективы. Архитектура была очень сильно повреждена и деформирована вблизи границы раны, но выглядела в основном неповрежденной, когда лучи вышли более чем на несколько десятков спанов от периферии. Но они могли заглянуть только в ближайшие отсеки и немного дальше по коридорам между ними.
   - В чем дело?
   - Эти комнаты были созданы не для нас. Разве ты не видишь? Расстояние между полом и потолком не может превышать семи спанов.
   - Возможно, обезьяны были меньше, когда отправляли в плавание китобазу.
   - Я так не думаю, - ответила Фура. - Тот павильон выглядел так, будто ему самое место в Джонсери-парке. Он был построен для таких людей, как мы, а не для детей. Останови нас.
   Адрана подчинилась, встревоженная замечанием Фуры, хотя другая ее часть желала покинуть мир-веретено как можно скорее. Но когда движение замедлилось, она увидела кое-что, что привлекло и ее внимание.
   - Ты хочешь пойти туда, - сказала она.
   На лице Фуры появилась слабая, дразнящая улыбка.
   - Ты тоже.
   Адрана кивнула. - Я видела... не уверена. Узор, маркировка, на одном из этих элементов конструкции. Ряд линий, расположенных под углом друг к другу. Это было очень похоже на те узоры, которые появлялись на двигателе, когда щелкунчик активировал его.
   - Это не значит, что это писали щелкунчики. В этом не было бы никакого смысла. - Фура кивнула в сторону окна. - Китобазу создали обезьяны. Обезьяны создали миры-веретена. Это наши миры, наши Заселения.
   - И все же... щелкунчик.
   - И все же, - эхом отозвалась Фура.
  

33

  
   Они подвели катер шлюзом как можно ближе к прогнувшемуся выступу, образованному полом, затем сцепились с ним, чтобы катер оставался на месте. Быстро натянули шлемы, не прилагая особых усилий к проверке безопасности, и уже через десять минут после остановки прошли через шлюз и углубились в руины этажей. По обоюдному согласию они не взяли с собой специального снаряжения, поскольку это замедлило бы их движение и побудило бы пробираться сквозь препятствия. Во-первых, было бы гораздо лучше, если бы у них не было такой возможности.
   Даже в скафандрах они могли бы, пригнувшись, пролезть в щель высотой едва ли в семь спанов - во время рейдов на вещницы им приходилось протискиваться по более низким туннелям, - но поскольку в веретене не было силы тяжести, они могли перемещаться между полом и потолком под любым углом, направляя и подталкивая себя пальцами рук и ногами. Адрана начала с ощущения, что они движутся между двумя горизонтальными плоскостями, но стоило им пройти еще немного, как ее чувство ориентации полностью поменялось, и проход превратился в глубокую шахту. Она подавила приступ головокружения: все месяцы невесомости на корабле плохо подготовили ее к этой новой обстановке. Несмотря на то, что в вещницах были свои опасности, и карабкаться с грузом сокровищ против притяжения глоталки было непросто, она предпочитала твердо знать, где верх, а где низ, когда исследовала незнакомое.
   По крайней мере, они приняли меры предосторожности, чтобы не потерять ориентацию. Каждая из них была прикреплена к катеру тройной такелажной нитью, жесткой, покрытой смолой, чтобы она не прорезала предметы, и у них были фонари на шлемах для освещения, а также пакеты с мелом, чтобы наносить разметку на поверхности. У каждой из них был с собой такелажный нож, чтобы в случае необходимости перерезать трос, и Адрана настояла, чтобы они взяли пару арбалетов на случай, если твинклиголовые добрались до китобазы. Как бы невероятно это ни звучало - теми двигал голод, а не целенаправленные намерения, - она не впала в самонадеянность, полагая, что сестры Несс были первыми, кто наткнулся на эти логова.
   Прожекторы катера светили в пространство, и на протяжении примерно сотни спанов этот свет перекрывал их собственный, так что их тени, чудовищные и похожие на людоедов, выступали вперед на фоне глухих стен и перегородок. По мере того, как приближались их фонари, темнота, казалось, отступала - скрытно и обиженно. В конце концов, - подумала она, - было бы не так уж странно встретить здесь твинклиголовых. Эти комнаты и переходы, несомненно, простирались на многие лиги, от их нынешнего местоположения до дальнего конца веретенообразного мира: в городе было множество укромных местечек. Они могли исследовать только самую малую его часть, и была часть Фуры, которая нисколько не сожалела об этом ограничении.
   Она коснулась рукояти своего арбалета, проверяя, по-прежнему ли он пристегнут к ее поясу.
   Они не успели отойти далеко, как Адрана заметила еще несколько надписей, выбитых на стене каким-то аккуратным и долговечным способом, благодаря которому казалось, что работа была сделана вчера. Нигде, за пределами краев пробитого корпуса, не было никаких следов разрухи времени. Сплавы, из которых был построен этот многослойный мир, были в высшей степени невосприимчивы к любой коррозии или деформациям.
   - Если бы мы могли срезать немного этого хлама, всего одну-две переборки, я думаю, у нас получилась бы отличная броня, - заметила Фура. - Нам нужно вернуться на катер - и захватить с собой набор для открывания.
   - Найди что-нибудь, чем можно его разрезать, - ответила Адрана, - и ты потеряла бы половину стоимости своей брони.
   - Можно только мечтать, сестра. Даже если бы эти материалы можно было использовать только в мирных целях, они могли бы преобразить каждый мир в нашем Сообществе. На сбор этого материала ушла бы целая жизнь, а есть еще тридцать веретен! Мы могли бы обобрать эти миры-веретена до нитки, но все равно не приступили бы к китобазе!
   - Или мы могли бы оставить все как есть, пока не узнаем, во что ввязываемся. Мы невежественны, как мыши, Фура. С таким же успехом мы могли бы совать нос в механизм каких-нибудь огромных часов, которые вот-вот пробьют полдень.
   - Для той, кто был способен передвигать миры, чтобы узнать, что там, снаружи, ты несколько переменила свое мнение.
   - Я узнала, что здесь, снаружи, и мне это не нравится.
   Они свернули за угол, в подземный переход, и свет от катера внезапно исчез, оставив только колеблющийся свет их фонарей.
   Адрана коснулась пальцами другой надписи.
   - Щелкунчик знал эти символы не просто так. Возможно, он знаток наших древних языков, но я думаю, что гораздо более вероятно, что он распознал и понял эти формы, потому что они присущи его виду. Это какая-то старая форма письменности щелкунчиков.
   - Предположение.
   - Но в отсутствие контргипотезы я не вижу причин отвергать его.
   - Тэйзакнэйкак понял, как управлять этим двигателем, и двигатель признал, что у него есть на это право. Истина неизбежна.
   - И в чем же заключается эта истина, дорогая моя?
   - Возможно, эти миры созданы специально для нас, в соответствии с нашими прихотями и темпераментом, но именно щелкунчики заставили их работать. Эти пространства не подходят даже для передвижения обезьян, но они очень хорошо подходят для щелкунчиков. И, возможно, другие инопланетяне: ползуны тоже могли бы чувствовать себя здесь вполне комфортно.
   - Ты что-то бормочешь.
   - Нет, я работаю над выводом и не тороплюсь его подтверждать.
   Адрана остановилась. Из-за следующего поворота показался яркий свет. Он был бледно-голубым и совсем не походил на теплый колеблющийся свет их фонарей. Она протянула руку и тронула Фуру за рукав, привлекая ее внимание к свету.
   - Только что его не было, - сказала Фура.
   - Да, я тоже уверена, что его не было. Что-то выдало наше присутствие, даже спустя столько времени.
   За забралом Фуры пульсировал глоуи. - Мне нужно... я хочу это увидеть.
   - Мы почти на пределе наших тросов. Я отмерила всего четыреста спанов, именно для того, чтобы у нас не возникло соблазна углубиться в это веретено. Мне не понравилась идея отговаривать тебя от прохождения еще одной-двух лиг, когда у тебя зуд внутри.
   Фура опередила Адрану, неуклюже задев ее ранец.
   Коридор, в котором они находились, был бы напорным трубопроводом или проходом размером со шкаф на борту любого обычного корабля, и им двоим едва хватало места, чтобы пройти друг мимо друга. Через неравные промежутки в стене располагались ниши, которые могли служить детской кроваткой или местом для временного хранения вещей. Нигде, за исключением угловатых надписей, не было и намека на домашний уют или убранство.
   Адрана была озадачена голубым светом, но не слишком удивлена им. Она знала, что китобаза не могла быть полностью мертвой, и, следовательно, не было ничего неразумного в том, что в ее грузе - мирах-веретенах - все еще могли быть следы жизни. Если эти сооружения простояли десять миллионов лет, то вполне возможно, что в них находились древние, но бдительные устройства, предназначенные для обнаружения незваных гостей. Подобных хитростей можно было ожидать от вещниц, и, хотя эти корабли, несомненно, были старше, они не были такими уж диковинными.
   - Фура. Мы должны остановиться. Каков бы ни был источник этого света, мы не в состоянии его исследовать. Мы увидели немного, теперь нам нужно отступить. Возможно, со временем вернемся, но не сегодня.
   Но Фура уже завернула за угол, ее трос натянулся на боку Адраны, когда она приблизилась к своему пределу.
   - Есть кое-что, что ты должна увидеть, Адрана.
   - Нет, что бы это ни было, не сейчас.
   - Погибель мирам, почему ты ограничила нас четырьмя сотнями спанов?
   - Именно по этой причине. - Адрана потянулась к тросу-поводку Фуры. В обычных обстоятельствах хвататься за такелажную нить было бы столь же нецелесообразно, сколь и бесполезно, но покрытый смолой материал был достаточно толстым, чтобы не поранить пальцы, и достаточно шероховатым, чтобы перчатка хоть как-то зацепилась за него. Она потянула, сначала осторожно, чтобы побудить Фуру вернуться, а не заставлять ее силой, но когда это не возымело никакого эффекта, стиснула зубы, пробормотала ругательство, которому научилась у Вуги, уперлась ногами в стену и вложила в рывок всю свою силу.
   Трос, болтаясь, выскочил из-за угла с оборванным концом.
  
   Фура убрала такелажный нож обратно в ножны на поясе, затем переступила порог комнаты или отсека, из которого исходил голубой свет. Ей пришлось пройти через дверной проем с закругленными углами, отмеченный с обеих сторон фрагментами угловатых надписей.
   Помещение было примерно таким же длинным и широким, как камбуз на "Мстительнице", но с такими же низкими пропорциями, как и те помещения, через которые она уже проходила. В дальнем конце был заделанный дверной проем, похожий на тот, через который она вошла. Вдоль двух длинных стен - около пятидесяти спанов в длину - располагался ряд светящихся голубых прямоугольников, каждый размером с приличный семейный портрет. Под каждым прямоугольником, выступающим в глубь комнаты, находилась угловая консоль, сделанная из того же бесцветного материала, что и стены. На верхней части каждой консоли располагался ряд элементов управления, напоминающих множество маленьких пустых игровых плиток, расположенных странными рядами и полками. Перед каждой консолью, возвышаясь над полом, стояло изящное кресло с тонкой ножкой и расширяющимся сидением в виде чашечки для яиц. Таких синих прямоугольников было двенадцать: двенадцать консолей и двенадцать кресел. Два из них все еще были заняты.
   Трупы принадлежали щелкунчикам. У них было четыре верхние конечности и две нижних. Они были одеты в невыразительную серую одежду, оставлявшую открытыми их руки, ноги и головы. Они были совсем не похожи на щелкунчиков, с которыми она сталкивалась, - немного меньше, немного стройнее и с восковой бледностью на видимых чертах, как будто это были декоративные статуэтки, которые были забракованы до покраски и остекления. Их шлемы казались менее четкими, а глаза - больше. И все же не было никаких сомнений в их происхождении.
   Фура подошла к ближайшему из трупов. Он был слегка наклонен вперед, пристегнут к сиденью металлическим ремнем безопасности, а его верхние конечности все еще касались консоли.
   На синей панели - своего рода экране - вспыхивали и гасли короткие цепочки угловатых белых символов. Были ли они там, когда она впервые вошла в комнату, или ее присутствие привело древний механизм в состояние минимальной чувствительности? Она не могла сказать. Но руки щелкунчика, казалось, вот-вот дотянутся до белых кнопок на пульте. Что-то прервало его. Был ли это внезапный выброс дыхали, когда эта часть мира-веретена была повреждена? Декомпрессия не сдвинула щелкунчика с места, так что, возможно, процесс был достаточно медленным, чтобы существо смогло продолжать выполнять свои задачи до тех пор, пока жизнь не покинула его легкие и оно на миллионы лет не погрузилось в вечный сон.
   Угловатый узор все еще мерцал. Она потянулась к пульту правой рукой, чтобы посмотреть, не сработает ли еще какая-нибудь из кнопок. Когда она это сделала, ее манжета потерлась о руку щелкунчика, и рука превратилась в серую дымку, оставив после себя только бескровный обрубок с грубой пористой текстурой, напоминающей осколок глиняной посуды. Ее сердце бешено колотилось от ужаса перед собственным вандализмом: вульгарным уничтожением того, что так долго оставалось незамеченным и не подвергалось насилию.
   - Ты беспечная дура, - прошептала она себе.
   - Фура.
   Адрана стояла в дверях, но не совсем в комнате, фонари ее шлема были похожи на два ярко-желтых глаза, расположенных слишком далеко друг от друга, широко раскрытых и выпученных, как у какой-нибудь любопытной рыбы, которую они, возможно, видели в общественном аквариуме.
   - Кое-что все-таки работает, - сказала Фура. - Смотри. Эти экраны. Они не должны были работать, но действуют. - Она ткнула в белые кнопки управления с радостным пренебрежением к логике, желая только добиться какого-то эффекта, любого воздействия на ожидающие машины.
   - Нам нужно идти. Мы обещали друг другу, что пройдем совсем немного в этом месте. Мы должны вернуться к Куэллу.
   - Всего несколько мгновений, сестра. Всего несколько мгновений. - Фура еще немного повозилась с кнопками управления, тихо ахнув, когда одно из ее вмешательств возымело эффект, и экран заполнился цепочками символов. На других экранах вокруг нее тоже появились признаки реакции. - Они ждут, - сказала она, дрожа от восторга и предвкушения. - Они готовы и ждут, чтобы рассказать нам кое-что. Знания, которые должны храниться на этом корабле...
   - Черт бы побрал эти знания.
   - Ты не видишь их должным образом. Веками мы перебирали вещницы в поисках обрывков информации. Маленькие дразнящие подсказки о том, кто мы такие, как мы сюда попали, что нас ждет впереди. Но все было недостаточно, чтобы помочь нам. Никакие вещницы или исторические музеи не помешают окончанию тринадцатого Заселения. - Усмехнувшись, она нажала еще несколько кнопок. - Но это возможно. Другие потерпели неудачу, потому что все, что у них было, - это вещницы и еще больше вещниц. Глупые обрывки сокровищ и полузабытые факты. Это не помогло им, когда наступил конец. Но мы другие. Мы зашли так далеко, и это наш приз. Мы нашли китобазу.
   - Поднеси руку к лицу.
   Фура застыла с пальцами над пультом управления. На голубом экране заплясали диаграммы: загадочные, похожие на решетку формы, которые, тем не менее, были слишком сложными, чтобы быть каким-либо языком.
   - Зачем?
   - Чтобы ты могла видеть глоуи, - ответила Адрана. У нее было строгое дисциплинированное спокойствие человека, пытающегося уговорить другого человека положить нож или отойти от обрыва. - Он льется из твоего шлема, как золотой прожектор. Я никогда не видела его ярче. Он осветит твою перчатку.
   - Нет.
   - Сделай это. Сделай это, чтобы ты сама могла увидеть, что это с тобой делает. Тому, что ты позволила случиться. Что ты с собой сделала.
   - Нет.
   Но Фура все равно поднесла перчатку к лицу, и та засияла перед ней.
   Казалось, она была озарена чудесным, очищающим сиянием. Весь этот свет исходил от ее лица, проникал сквозь стекло и решетку визора, и все же было не так уж трудно представить себе уравновешивающее давление света, исходящего из ее руки, заключенного в перчатке, но стремящегося вырваться наружу. Она и в самом деле разглядела тонкий светящийся шов вокруг манжеты своей перчатки, как будто свет нашел выход, даже если дыхаль не могла сделать это.
   Какое-то движение отвлекло ее внимание от созерцания собственного сияющего тела. Это была дальняя дверь, которая медленно открывалась. Она повернулась к ней лицом и увидела, как золотистое пятно скользнуло по стене и исчезло в сгущающейся темноте за дверью.
   - Что-то надвигается, - сказала она.
   Она повернулась лицом к Адране. Ей хотелось немедленно выйти из этой комнаты, но странная инерция одолела ее. Возможно, она все еще была в плену у глоуи. Возможно, сам глоуи хотел, чтобы она осталась, чтобы он мог смириться с тем, что надвигалось; с тем, что медленно приближалось к экранам с голубым светом и редкой теплотой посещения.
   Дверь между ней и Адраной начала закрываться.
   Адрана выхватила из-за пояса арбалет и просунула его в закрывающуюся щель. Арбалет погнулся, но удержался. Фура снова повернулась и уставилась на другую дверь, теперь полностью открытую, а затем на свою руку, в спокойном раздумье поворачивая ее. Ей очень хотелось уйти прямо сейчас, но она не могла освободиться.
   - Фура.
   - Мне страшно, - тихо сказала она. - Мне страшно, но я хочу знать. Я хочу знать все.
   С тихим хрустом арбалет согнулся еще сильнее, и дверь закрылась на полспана. Это был тот толчок, в котором она нуждалась: мгновенное ослабление заклинания. Она оставила щелкунчика и пульт и с силой оттолкнулась от одного из незанятых кресел, придавая себе необходимый импульс. Она добралась до полуприкрытой двери, по другую сторону которой стояла ее сестра. В последний момент она снова переключила свое внимание на дальнюю дверь и сгущающуюся за ней тьму. Там ничего не было; ничего не было видно, но она не могла отделаться от ощущения приближающегося присутствия.
   Адрана протянула руку, и Фура потянулась, чтобы схватить ее.
   Вместо того, чтобы отвести ее в безопасное место, эта рука прижалась к ее плечу, не давая ей подойти ближе.
   - Я нашла мефрозин, - сказала Адрана все с тем же свирепым спокойствием. - Дозы, которые Куэлл помог Эддралдеру достать для тебя, те самые, которые ты должна была принимать. Ты намеренно прекратила вводить его. Я не удивлюсь, если ты не принимала ни капли с нашей первой ночи в Тревенза-Рич.
   - Дай мне закончить, - сказала Фура.
   - Нет. Только после того, как мы достигнем взаимопонимания. Только после того, как я получу обещание.
   Теперь арбалет приобрел фатальный изгиб. Осталось только чуть сильнее надавить, чтобы он полностью сложился.
   - Мне... это нужно, - сказала Фура.
   - Нет, - сказала Адрана. - Это не так. Ты нужна глоуи, и он настолько глубоко проник в тебя, что исказил твое представление о том, что тебе нужно, а что нет. Но я знаю, кем ты была до того, как это на тебя нашло. Ты была сильнее глоуи тогда и можешь стать сильнее его сейчас. Тебе не нужны эта ярость и безумие. Тебе не нужно, чтобы он был в твоей голове - не больше, чем мне.
   - Пожалуйста.
   - Боза Сеннен умирает в этой комнате, Фура. Она остается здесь. Здесь мы ее похороним. Мы уходим, а она остается.
   - Мефрозин меня не вылечит.
   - Может быть, но что-то другое поможет. Что-то еще в Сообществе. Все, что нам нужно, - это время, чтобы найти это. И мефрозин даст нам это время. Эддралдер рассказал мне, что ты сделала для Стрэмбли.
   - Это не помогло. Я потерпела неудачу.
   - Нет, не совсем. Это был акт доброты, акт верности. Без этого она чувствовала бы себя обязанной защищать тебя и остальных? Ты вернулась, Фура. Ты пережила Инцера Сталлиса. Я не хочу потерять тебя из-за этого безумия.
   - Я недостаточно сильна.
   - Я тоже не одинока. Но каждая из нас может поддержать другую. - На этот раз Адрана крепко схватила Фуру и протащила ее через наполовину закрывшийся проем.
   Когда ее каблук проскользнул внутрь, он выбил арбалет и позволил двери полностью закрыться.
   Они обнялись через свои скафандры, но только на мгновение.
   - Теперь я понимаю, - сказала Адрана. - Понимаю, что мы нашли. Это самые нижние уровни мира-веретена, надежно спрятанные под теми парками, лесами и озерами, которые мы видели наверху. Здесь, внизу, щелкунчики могли заниматься своими делами, не опасаясь, что их увидят из этих приятных зеленых уголков. Они похожи на самые нижние комнаты в тех великолепных особняках в Хадрамо - таких, в которых мы мечтали жить, если бы только у нас были средства.
   - Я не...
   - Мы нашли помещения для прислуги, Фура.
   - Это... невозможно, - сказала она после недолгого молчания.
   - Да, - ответила Адрана. - Просто отвратительно.
  
   Они вернулись тем же путем, что и пришли, следуя по тросу Адраны, и вывели катер обратно в более просторное помещение китобазы. Они еще не успели сориентироваться на выходе из туннеля, когда Куэлл снова ворвался с радиоречью.
   - ...отвечайте немедленно! Возвращайтесь в Тревенза-Рич как можно быстрее!
   Адрана открыла канал, чтобы ответить.
   - Мы уже в пути, Куэлл. Сделали крюк, чтобы осмотреть кое-что в помещении - это стоило того, чтобы некоторое время побыть вне досягаемости.
   - Прошел почти час, Адрана! Вы уже отошли от китобазы?
   Она взглянула на Фуру, и они оба уловили настойчивость в его голосе. - Не совсем, но мы уже в пути. Есть ли там...?
   - Двигатель снова набирает мощность. Он проходит тот же цикл, что и в первый раз, когда щелкунчик привел его в действие. Возможно, через несколько секунд или минут мы снова начнем движение.
   Фура наклонилась вперед. - Как вы думаете, щелкунчик сможет заставить его подождать нас?
   - Я бы спросил его, но это не он запустил двигатель. Все началось само по себе - наши люди в полости следили за этим круглосуточно. Щелкунчик хочет попробовать и посмотреть, сможет ли он снова перевести двигатель в спящий режим или на холостой ход, но я боюсь, что если он это сделает, то никогда не найдет способа перезапустить его.
   - Тогда... он не должен пытаться, - сказала Фура, словно выплевывая из себя силу своего ответа. - Это слишком большой риск для всех остальных. Пусть двигатель делает то, что он задумал. Должно быть, он решил отказаться от любых попыток связаться с китобазой и вернуться на свою прежнюю орбиту, чтобы быть в пределах досягаемости Сообщества.
   - А если этого не произойдет и нас перенесет куда-нибудь еще?
   - Тогда у вас будет гораздо больше поводов для беспокойства, чем просто невозвращение сестер Несс. Мы выдвигаемся, Куэлл, и у нас еще есть немного топлива в запасе. Мы справимся.
   Фура протянула руку и выключила радиоречь.
   Адрана посмотрела на нее с веселым интересом и немалым восхищением.
   - Почему ты заставила его замолчать?
   - Потому что ужасно надоело, когда мне указывают, что делать. Как только мы пройдем горловину, то сожжем все топливо, которое у нас осталось. Если это означает, что мы пролетим мимо Тревензы, им просто придется отправить за нами еще один катер. Но знание того, работает этот двигатель или нет, не принесет нам никакой пользы.
   - Я думаю, с твоего позволения, мы немедленно начнем жечь топливо.
   - Как думаешь, китобаза не обидится, если мы уйдем в спешке?
   - Пусть она хоть загорится, мне все равно. - Адрана увеличила тягу, разгоняя катер до одного g и направляя его к проходу длиной в несколько лиг, который вел в космос. - Я знаю, что она тринадцать раз разжигала жизнь вокруг Старого Солнца, и за это мы должны быть благодарны. Но мы увидели там кое-что ненавистное - то, что я была бы рада изгнать из своей памяти.
   - Я знаю, что именно мы видели. Это было похоже на рабство. Похоже на нечто худшее, чем рабство. - Фура опустила взгляд на свою руку без перчатки, как будто впечатления от той комнаты нахлынули на нее с новой силой. Глоуи проходил по венам на тыльной стороне ладони, словно по карте светящихся, извивающихся рек. - Это не может быть тем, о чем мы думали. Щелкунчики вступили с нами в контакт совсем недавно, и это был их выбор. То же самое относится и к другим инопланетянам. Они не являются частью нашей истории. Они не наши слуги... наши рабы. - Она добавила жалобным тоном: - Этого не могло быть.
   - Думаю, что именно ими они и были, - ответила Адрана. - Я также думаю, что их заставили забыть или обманом заставили думать, что у них есть какая-то другая история. Они слишком похожи на нас, сестра. Мы видели это в недоумках. Мы биологически похожи - больше, чем можно было бы объяснить, если бы мы произошли от других солнц. Я думаю, что щелкунчики - это то, что мы создали или придали форму, соответствующую нашим потребностям. И остальных, вполне вероятно, тоже. Ползуны - для одной задачи, панцирники - для другой... каждый вид приспособился к своей потребности, чтобы обеспечить мужчин и женщин, которым суждено было наслаждаться роскошью в этих мирах. Затем... что-то произошло.
   - Да. Какая-то расплата или восстание, произошедшее так давно, что о нем почти забыли. А теперь щелкунчики и все остальные вернулись в Сообщество, думая и действуя так, как будто они для нас совершенно чужие, и мы были рады относиться к ним соответственно. Была увековечена великая ложь, и мы все являемся ее частью.
   - Они ведут себя так, как будто они наши хозяева.
   - Пока что это их оправдывает. Но ими командует что-то еще. Их роль в наших делах слишком проста, чтобы могло быть иначе. Мы добываем квойны, а они передают их кому-то еще - какой-то власти или интересам, о которых мы даже не подозреваем. Они посредники, маклеры, не более того.
   Фура задумалась. - Если по отношению к ним когда-то была допущена несправедливость... если ты права насчет этого места... значит, они отплатили нам за это.
   - Так ли это, сестра? - резко спросила Адрана. - Возможно, они были холодны с нами в своих отношениях, безразличны к нашим чувствам. Возможно, временами они относились к нам с презрением. Это было их право, и мы его заслужили. Но я не вижу никаких признаков того, что они поработили нас или проявили жестокость. Во многих отношениях мы преуспели благодаря их покровительству, если можно так выразиться. Но так продолжаться не может. Это... фальсификация... терпеть ее не могу. - Гнев поднялся в ней до предела. Она до упора нажала на рычаг. - К черту это место. Я хочу убраться отсюда.
   Очень скоро они были на месте.
  
   Когда они были в сотне лиг от стыковки, локатор обнаружил движение со стороны Тревенза-Рич. К тому времени Адрана знала, что у них достаточно топлива, чтобы вернуться. Возможно, не задумываясь, она облетела весь мир-веретено, пока они не оказались впереди него и теперь были между ним и Старым Солнцем. Затем она зависла на месте, не сбавляя скорости, но сохраняя некоторую дистанцию.
   - Если они будут придерживаться этого курса, - сказала она, - то пойдут прямо противоположным путем, который привел их сюда. Примерно через неделю Куэллу и его блестящему новому свободному государству снова придется иметь дело с остальной частью Сообщества. Я не думаю, что прием будет совсем таким уж сердечным, верно?
   - Возможно, - сказала Фура, - немного холодноватым.
   - Он имел дело со службой доходов в Тревенза-Рич: расстрелял самых отъявленных из них, посадил в тюрьму наиболее упорных, а остальным предложил иммунитет и новоиспеченное гражданство. Но есть двадцать тысяч других миров, где службам доходов и их покровителям потребуется немного больше усилий, чтобы убедить их в том, что все идет по-прежнему. Они не будут спешить обменивать свои квойны на несколько клочков бумаги, если при этом списывают небольшое состояние. Думаю, мы увидим, как они очень упорно будут цепляться за существующий порядок - за существующие структуры власти.
   - Но со временем они изменятся.
   - Так и будет, - согласилась Адрана. - Они прозреют в буквальном смысле этого слова. Ничто из этого не произойдет быстро или естественным образом, но со временем это произойдет.
   - Перемен будет очень много.
   - Я не знаю, потребуется ли тысяча или миллион лет, чтобы Старое Солнце начало восстанавливаться, - сказала Адрана. - Даже Тэйзакнэйкак не может ответить на этот вопрос. Я полагаю, нам просто нужно подождать и посмотреть. В конце концов, более холодные миры станут теплее, а те, которые уже приятно согреты, могут стать менее пригодными для жизни и менее желанными. Это будет иметь последствия. Такой холодный маленький захолустный мир, как Мазарил, может стать объектом ожесточенных споров из-за недвижимости. Но я очень сомневаюсь, что мы с тобой доживем до того времени, когда нас будут беспокоить подобные вопросы. Это останется нашим потомкам, и я буду рада узнать, что есть поколения, которые будут жить дальше нас.
   - Кому-то придется рассказать щелкунчикам о том, что мы нашли.
   - И остальным.
   - Не думаю, что это будет воспринято очень хорошо.
   - Я полагаю, что это действительно закончится очень плохо. И в этом деле мы все заслуживаем порицания. Если эти существа совершили преступление, то мы все являемся их наследниками. Надеюсь, что они простят нас, но я знаю, что мы не можем рассчитывать на их прощение, как будто это наше право. - Она сделала паузу. - Но в восстании Куэлла я вижу слабые основания для оптимизма. Инопланетяне, недоумки, роботы и обезьяны - как союзники, так и друзья. Мы все разные и не должны забывать об этом. Но то, что нас объединяет, бесконечно сильнее, чем наши различия. Мы мыслящие существа, и одно это делает нас ценными и достойными небольшой гордости. - Она кивнула вперед, на окна кабины. - Да, то, что мы знаем, изменится. Впереди нас ждут трудные времена. Многим из нас придется вносить неудобные коррективы. Я не говорю, что какая-то часть этого процесса будет легкой или что не будет моментов, когда мы пожалеем о выбранном пути. Но в глубине души мы всегда будем знать, что это был правильный путь, и это лучшая история, которую мы создаем для себя.
   Долгое время две сестры смотрели на далекий свет Старого Солнца. Теперь это было уже совсем не солнце, а просто самая настойчивая из неподвижных звезд.
   Они зашли в двести раз дальше, чем орбита любого из миров тридцать пятой процессии, и в сто раз дальше, чем когда-либо заходили в поисках вещниц. И все же, несмотря на значительное уменьшение энергии Старого Солнца, какая-то малая толика того сияния, которое оно излучало на миры Сообщества, все еще была различима их глазами. Это был слабый шарик с фиолетовым и рубиновым мерцанием, заключенный в области пространства, которую очень легко было закрыть вытянутым большим пальцем. В пределах этой границы располагались двадцать тысяч населенных миров и миллионы людей, которые называли их своим домом. Каждая запись на каждой странице каждого издания "Книги миров" была пленницей этого крошечного королевства, от Осерри до Хелигана, от Имандерила до Оксестрала, от Превомара до Висперо. Только Тревенза-Рич когда-либо отваживался зайти дальше, и даже тогда он лишь слегка поцарапал гостеприимные отмели Пустоты.
   Даже сейчас... даже сейчас они были совсем недалеко от Сообщества, едва на расстоянии его поперечника. Это была абсурдная мысль, но она была. Это путешествие никуда их не привело: всего на несколько детских шажков от дома. Тьма за пределами Сообщества никоим образом не уменьшилась и не стала привычной. Она стала, если уж на то пошло, более гнетущей. Мрак Пустоты был голодным черным давлением, бездумной сокрушительной силой, и все, что противостояло ему, - это пятно света и жизни, которое было тринадцатым Заселением.
  
   На следующий день после благополучного возвращения сестер Куэлл вывел Инцера Сталлиса на крышу станции на Шестисотой улице. Тот был одет в пальто и нелепо просторное одеяние верблюжьего цвета, карманы которого были до отказа набиты квойнами, а подкладка была разрезана и пришита заново с той же целью, так что оно было почти таким же жестким и звенящим, как любые доспехи. К тому времени, когда они покончили с ним, у него было при себе значительно больше восьмидесяти тысяч единиц, но остальное, как сказал Куэлл, было в качестве бонуса и в знак огромной щедрости и благодарности народа свободного государства Тревенза-Рич.
   Хотя ставни были по-прежнему открыты, свет Старого Солнца был слишком слаб, чтобы произвести какое-либо впечатление. По контрасту, свет от фонарей просачивался сквозь швы пальто, придавая детскому лицу Сталлиса безвкусный, болезненный вид.
   Внизу собралась толпа.
   Сталлиса, спотыкающегося, подвели к краю крыши, рядом с Куэллом и сестрами Несс. С ним было четверо людей Куэлла, у каждого из которых к куртке был привязан такелажный трос. Казалось, он вздымается, как наполненный фотонами парус, стремясь поймать ветер. Казалось, что без тросов Сталлиса может унести прочь, как потерянного воздушного змея.
   - Мы возвращаемся домой, - сказал Куэлл, и его голос дрогнул, когда он обратился к толпе. - Щелкунчик измотан, очень сильно измотан, но он сделал то, о чем мы его просили. То, что сестры обнаружили на китобазе,... тревожит и поучает одновременно. На том корабле есть вещи, которые могли бы спасти нас всех - технологии и изобретения, которые превзойдут все, что кто-либо когда-либо извлекал из вещниц, и которые - при разумном использовании - могли бы увести нас от следующего темного века и продлить это Заселение до тех пор, пока у нас хватит здравого смысла сохранять сияющий свет. Но есть также откровения, которые могут разорвать любой мир на части. Вы уже однажды доверились мне, и я отплачу за это доверие вот чем: с каждым из вас поделюсь самым тревожным, дестабилизирующим фактом, который я знаю, и на который сестры обратили наше внимание. Наши друзья-инопланетяне - вовсе не инопланетяне. Они забыли о своем происхождении - как и мы - и выдумали ложные истории, чтобы скрыть отсутствие правды. Но то, что находится на китобазе, нельзя отрицать. Щелкунчики - и, по всей вероятности, ползуны, и панцирники, и все остальные - были созданы существами, не слишком далекими от нас. Они - это мы, во всех существенных отношениях. Кроме одного. Они были созданы, чтобы служить: созданы как рабы.
   Воцарилась тишина, пока это заявление проникало в сердца и умы людей.
   - Ты ошибаешься, Куэлл, - крикнул кто-то снизу.
   - Если бы это было так, друг мой. Я бы очень хотел, чтобы эта правда исчезла. Я бы очень хотел перевести стрелки часов назад на день или два, прежде чем сестрам Несс взбрело в голову покопаться в этой штуке. Тогда мы бы ничего не узнали. Тогда мы могли бы быть счастливы в своем невежестве и сохраняющихся предрассудках. Но преступление все равно существовало бы, усугубляясь с каждым годом невежества. Теперь, наконец, что-то можно начать исправлять. Я не знаю, сколько времени это займет, и наступит ли когда-нибудь конец этому процессу, и какую глубокую боль он причинит всем нам за это время - я знаю только, что это необходимо сделать. - Он помолчал, улыбаясь и поднимая руки, прекрасно понимая, что от его слов нельзя ожидать изменения устоявшихся взглядов в течение одной минуты.
   - Ты убьешь нас всех, - высказал свое мнение другой голос.
   - Вполне возможно. Эта истина, как только она распространится по мирам, подведет нас к краю, как ничто другое, с чем мы сталкивались ранее. И то, что я собираюсь предложить для квойнов... даже это не будет столь дестабилизирующим. Вот почему нам нужно дать миру время, и почему все, что мы здесь узнали - само существование китобазы, не говоря уже о его содержимом, - какое-то время останется нашим секретом. Это не сокрытие. Вы не делитесь секретами со всем населением, как это делаю я со всеми вами. Это бремя, которое мы все несем до тех пор, пока не наступит подходящий момент, чтобы оно распространилось за пределы Тревензы. Я поговорил с нашими друзьями... мистером Клинкером, Тэйзакнэйкаком и другими, и они согласны с этим. Раскрытие информации должно быть взвешенным. Однако позвольте мне быть откровенным. Даже если ни одно слово об этом не выйдет за пределы наших стен, нас не ждет дружеское возвращение домой.
   - И кто в этом виноват? - проревел другой голос снизу. - Некоторые из нас были счастливы, Куэлл!
   Куэлл повернул к говорившему свое незрячее лицо. - Раньше я управлял небольшим баром с сомнительной репутацией. Я не был ангелом и сейчас стою перед вами не как подставное лицо. Я мошенник и бармен - это все, что я на самом деле знаю. Временно, благодаря моим хорошим связям, мне пришлось переодеться в другую одежду. Я, как мог, использовал свое положение, но я не революционер. - Это заявление вызвало бурный смех в зале. - Нет, правда, - настаивал Куэлл. - Я не шел этим путем. Я просто хотел исправить одну или две вещи, и это привело к... ну, к большему, чем я рассчитывал, это правда. Но я все равно очень хотел бы вернуться к своей прежней жизни, до того, как меня обманом лишили моего собственного бизнеса. У меня есть подозрение, что многие из нас только этого и хотят: вернуться туда, где мы были. Вернуться к тому, что было до Реорганизации, или катастрофы девяносто девятого, или чего бы там ни было, на чем стояло ваше имя. Но этого не произойдет - ни со мной, ни с тобой, ни с кем-либо из нас. - Он кивнул на связанного Сталлиса. - Они бы этого не допустили. Нам всем повезло, что мы не плаваем с вакуумом в легких. По правде говоря, мы должны быть благодарны уже за то, что дышим.
   Это утверждение вызвало протестующий рев аудитории.
   Фура подошла к краю крыши так близко, как только осмелилась.
   - Он прав. Возможно, вам это не нравится, но он просто говорит то, что есть на самом деле. Среди вас нет никого, у кого было бы больше причин не доверять Куэллу, чем у меня. Но я не могу отрицать того, что он вам говорит. Ситуация должна начать меняться, и мы вполне можем стать теми, кто начнет этот процесс. Насилие, которое было совершено по отношению к нам, было совершено только по одной причине: чтобы сохранить приток квойнов в казну пользующихся влиянием мужчин, женщин и инопланетян, стоящих за службами доходов. И единственная причина, по которой эти квойны нужны им, заключается в том, что они представляют ценность для организации, о которой мы даже не знаем, и которая вообще не учитывает наши интересы.
   - Скажите им, Клинкер, - сказал Куэлл.
   Ползун подошел к Куэллу.
   - Мой голос не будет слышен.
   - Они будут слушать, - сказала Адрана, сердито глядя на толпу. - Так им и надо.
   - Я Клинкер, - сказал инопланетянин. - Я говорю с вами сейчас как изгнанник из своего рода, но не единственный такой. Меня изгнали... преследовали... мучили... потому что я усомнился в реальности этих вещей, называемых квойнами. Теперь я должен сообщить вам о серии ужасных поступков. Мы зависели от потока квойнов как источника средств к существованию, но только обезьяны способны добывать их, квойны из вещниц, где они были спрятаны. Вот почему вы были нам нужны... и почему мы использовали вас, как вы когда-то использовали нас. Время от времени предложение квойнов становится ограниченным... и все же ваша экономика приспосабливается, и жизнь продолжается. Для нас это неприемлемо, и поэтому мы организовали спады, обвалы и депрессии, которые стимулируют вас к новому витку добычи вещниц. Это была наша работа, и все те трудности и несчастья, которые последовали за этими эпизодами, были нашей заслугой. Не потому, что мы жестоки или безразличны к вашему положению... а потому, что мы нуждались в постоянном притоке квойнов. Без этого притока наши собственные хозяева наказывали бы нас способами, недоступными вашему пониманию.
   - Правда в том, - сказала Адрана, - что эти квойны - не то, что мы думаем. Они вообще не являются формой валюты. Они были полезны для нас в этом отношении, но это никогда не было их целью. В них также не содержатся души умерших, хотя это ближе к истине, чем некоторые теории, которые вы, возможно, слышали. Расскажи им, Клинкер.
   - У них нет души, - сказал ползун. - Но у них есть интеллект. Разум создан только для одной цели. Их воля подчинена одной цели: продумать свой путь в пространстве и времени. Их цель -... изменять форму. Проектировать. При необходимости ремонтировать.
   - Они были посланы сюда, чтобы исцелить Старое Солнце, - сказала Фура. - Чтобы погрузиться в него, проникнуть в его сердце и исправить то, что в нем пошло не так. Но по пути они были... незаконно присвоены. Они начали использоваться для чего-то другого, их ценность была забыта... их заменили наши ложные ценности. Мы запятнали их, превратив в деньги. Другие, которые знали их истинное предназначение, завидовали тому, что у нас было. Они многое украли у нас, чтобы создать свои собственные предприятия. Рано или поздно за это придется расплачиваться... но пока что мы можем внести небольшие коррективы здесь, вокруг Старого Солнца.
   - Куэлл?
   Он порылся в кармане и вытащил хрустящий листок зеленой бумаги.
   - С этого мы и начнем. Мы отказываемся от квойнов как средства торговли. Мое намерение, с самого начала, состояло в том, чтобы мы выпускали эти бумажные кредитные уведомления в строгой пропорции к внесенной стоимости квойнов, которые приносят нам частные лица. Я подумал, что это было бы справедливо... А я люблю честность. - Он сделал паузу и улыбнулся. - Но меня убедили, очень резко убедили - что такой жест не был таким масштабным, каким должен был быть. Мы вернемся к этому чуть позже. То, что я предлагаю, не будет пользоваться всеобщей популярностью, но оно будет... радикальным. И если мы хотим показать здесь пример лучшего образа жизни... с таким же успехом это может быть радикальным.
   - По всему Тревенза-Рич, во всех безопасных местах, - сказала Адрана, взяв у Куэлла листок бумаги и высоко подняв его, - снова открываются банки. Приносите свои квойны, все до единого. И помните, что каждый из этих квойнов - ангел-целитель, готовый пасть на Старое Солнце. И они падут. Старое Солнце взывает к ним с тех пор, как произошла Реорганизация. Они хотят сделать это для нас. Они хотят сделать жизнь лучше и светлее для всех нас.
   - И кто мы такие, чтобы останавливать их? - спросила Фура.
   Две сестры пришли с такелажными ножами. Люди Куэлла отступили назад, чтобы тросы, связывающие Сталлиса, были максимально натянуты. Теперь он полностью оторвался от крыши, его ноги бесполезно болтались, а руки хлопали, как будто он мог противостоять движущей силе квойнов, когда, наконец, они были развязаны.
   - Взгляните на него, - сказала Фура. - Посмотрите, как оттопыриваются его карманы. Ему честно заплатили за его услуги: более восьмидесяти тысяч единиц. Это очень много. Собравшись вместе, они не могут не почувствовать притяжение Старого Солнца. Они хотят делать то, для чего были созданы. Они изо всех сил стараются, чтобы им позволили начать их долгое-долгое падение. Вам есть что сказать, Инцер?
   Он посмотрел на них обеих.
   - Хех.
   - Тогда очень хорошо, - сказала Адрана. - Капитан Инцер Сталлис: я приговариваю вас к смерти за гибель Уэрранвелла и Меггери с солнечного парусника "Веселая кобыла", а также Бриски Рэкамора, находившегося на борту этого корабля.
   Она перерезала один из четырех тросов, удерживавших Сталлиса на крыше.
   Следующей заговорила Фура.
   - Я приговариваю вас за смерть Прозор и Тиндуфа с солнечного парусника "Мстительница" и множество других преступлений, включая осложнения, приведшие к... кончине... нашей дорогой подруги Стрэмбли.
   Фура перерезала второй из четырех тросов.
   Сталлис дернулся назад на пару шагов при обрыве второго троса, но два других удержали его, и он остался парить, хлопая полами над уровнем улицы, и на его лице начали проявляться первые слабые признаки нового, зарождающегося ужаса. Возможно, когда пропал второй трос, он пережил ужасный момент свободного падения, предчувствие того, что должно было произойти, и полное понимание своей судьбы снизошло на него.
   - Нет, - начал он. - Не так.
   Его голос едва слышался на расстоянии, которое теперь отделяло его от крыши. Его рукава хлопали. Он дрыгал ногами, пытаясь найти какую-нибудь невозможную опору на податливом материале дыхали под ним.
   - Слишком поздно, Инцер, - сказала Фура, обрезая третий из четырех тросов.
   Сталлис вскрикнул и отпрянул еще дальше - казалось, прошло десять или даже больше спанов, прежде чем последний трос остановил его ускоряющийся полет. - Я... отказываюсь от них, - выкрикнул он. - От квойнов. Они мне не нужны. Я отказываюсь от оплаты. - Затем с внезапным, полным жалости отчаянием: - Я отказываюсь от звания капитана! Отказываюсь от эскадры! Я... предам службу доходов! Они рассказали мне все! Все операционные секреты! Позвольте мне...
   Адрана оборвала последний трос.
   - Пожалуйста! Мне жаль...
   Его стихающая мольба превратилась в медленно затихающую ноту неизлечимого отчаяния.
   Сестры Несс отступили от края крыши, с угасающим интересом наблюдая, как сила квойнов сначала заставила его двигаться, а затем швырнула к Старому Солнцу и дальнему концу Тревенза-Рич.
   Обе отвернулись прежде, чем он столкнулся с ближайшим препятствием. Щенок не стоил их времени.
  
   Некоторое время спустя сестры Несс сидели в саду отдыха, потягивая чай и перебирая пирожные с глазурью. Они были не совсем свежими, но и не совсем черствыми, и сестры были настроены на то, чтобы получать такие благословения по мере их поступления. Рядом с ними, стоя, но ничего не говоря, находились туловище, руки и ноги красного передвижного робота, который теперь нес голову Паладина, полностью интегрированную в мобильное тело. Паладин еще не совсем пришел в себя: огни внутри его купола мерцали лишь урывками, и он еще не произнес ни слова и не показывал, что понимает разговор сестер. Но Гриндер сказал им, что со временем это придет.
   Во время побега из "Мстительницы" он получил повреждения, по большей части неизбежные, и теперь ему приходилось перестраивать многие логические цепочки. Ни одну часть этого процесса нельзя было ускорить или заставить проходить в другом порядке, не нарушив при этом всего процесса.
   Во-первых, он восстановил прочные связи со всеми своими регистрами памяти, без чего у него не было бы реального ощущения собственной идентичности.
   Затем он восстановил контроль над движениями, приспособившись к вселению в третье тело после того, как отказался от двух своих предшественников - колесного тела на Мазариле и тела в форме корабля "Мстительница". Как только он сможет передвигаться и взаимодействовать со своим окружением - и, действительно, защитить себя от несчастных случаев и вандализма, - то начнет восстанавливать свои языковые способности на высоком уровне и снова начнет свое долгое, эпизодическое знакомство с сестрами Несс.
   Возможно, в самом деле, какая-то часть его уже помнила о других роботах, которые приходили в сад отдыха, и особенно о тех, которые никогда не покидали его. Даже роботы осознавали свою смертность. Но, по мнению Паладина, могут найтись условия и похуже, чем спокойное, достойное уединение в этом зеленом, благородном окружении, которое постепенно становится частью пейзажа. Возможно, ему очень подошло бы рассказывать истории детям, посещавшим сад, если бы у них хватило терпения.
   Фура подняла руку, поворачивая крючок то в одну, то в другую сторону. - Это было очень мило с твоей стороны - сделать это для меня за такой короткий срок. Ты заметила, как это расстраивает людей?
   - Мы найдем тебе подходящую руку. Раньше у нас никогда не было на это времени, но теперь у нас впереди еще много дней, и мы могли бы с таким же успехом проверить, действительно ли долговые расписки Куэлла можно использовать в качестве валюты для чего-то более дорогого, чем чай и пирожные.
   - Если они этого не сделают, мы окажемся в затруднительном положении. После всех этих громких речей мы не можем просто вернуть квойны и притвориться, что ничего не изменилось. В любом случае, я остаюсь с крючком. - Фура наблюдала за шокированной реакцией Адраны, которую, как она ожидала, вызовет это заявление, но, к ее разочарованию, та едва заметно приподняла бровь. Возможно, каждая из них превысила свои возможности удивить другую. - Я могла бы попросить Вугу немного приукрасить его, - добавила Фура. - Но не слишком красиво, в конце концов, это крючок.
   - Рано или поздно тебе понадобится помощь.
   - Только не тогда, когда у меня есть сестра, которая может позаботиться о чем-нибудь важном. - Фура смотрела на крючок с отстраненной, меланхоличной нежностью, как будто это был сувенир из какой-то части ее жизни, которая уже уходила в прошлое и теперь была почти недосягаема. - Мне нравились приключения, - добавила она.
   - Мне тоже.
   - Не думаю, что я с этим покончила.
   - Да, мы не закончили. Ни ты, ни я, ни наши друзья. Куэлл прав насчет наших маленьких секретов: китобазы, инопланетян, того, что мы с ними сделали. Когда хоть что-то из этого выйдет наружу, я думаю, приключений хватит на всех. Он прав: это может привести нас всех в следующую эпоху тьмы. Или просветить нас навсегда, если мы выберем правильный путь. Но сейчас, на какое-то время, я согласна с ним в том, что было бы неплохо подвести итоги. Я получила ответы на некоторые вопросы, а некоторые другие возникли у меня в голове. Я думаю, что больше всего мне хотелось бы, чтобы в течение года или около того у меня было время поразмыслить над этими вопросами. Время подумать о друзьях, которых мы потеряли, время помочь Паладину прийти в себя, время увидеть, как ты исцеляешься, и время уложить спать моих собственных призраков. - Она потянулась и взяла Фуру за правую руку. - На данный момент нашим домом будет Тревенза-Рич. Он не заменит все остальные миры, а тем более Мазарил, но мы должны использовать все, что доступно, и я не думаю, что в ближайшее время здесь будет так уж душно. По крайней мере, здесь мы будем свободны, если не богаты. Никто из нас никогда больше не станет богатой. Это будет не такая уж плохая жизнь, не так ли?
   - Я думаю, мы можем потерпеть это, - сказала Фура. - Совсем ненадолго.
   - Совсем ненадолго, - согласилась Адрана, обхватывая крюк Фуры своей четырехпалой рукой.
   Под наблюдением своего молчаливого красного робота сестры Несс продолжали пить чай и есть пирожные, в то время как их новый дом продолжал свой путь к Сообществу и свету Старого Солнца.
  

БЛАГОДАРНОСТИ

  
   Во время написания этого романа мне помогали огромная любовь и поддержка моей жены и членов моей семьи: они сделали для меня больше, чем могли себе представить, и моя благодарность безгранична.
   Я в долгу перед моим главным редактором Джиллиан Редферн и моим редактором-корректором текстов Эбигейл Натан за их пристальное внимание к тексту и сочувственное понимание истории, которую я пытался рассказать. Их идеи помогли улучшить роман. Спасибо также Брит Хвайд за то, что она представила эти произведения американским читателям, и всем, кто участвовал в производстве, маркетинге и распространении этих книг, включая (но не ограничиваясь ими) Брендана Даркина и Стиви Финегана. Как всегда, я благодарен своему безупречному агенту с двадцатилетним стажем Роберту Кирби за его неизменную поддержку и энтузиазм.
   И, наконец, спасибо всем читателям, которые следили за приключениями Адраны и Арафуры.
   На данный момент я порвал с сестрами Несс.
   Еще неизвестно, порвут ли они со мной.
   Аластер Рейнольдс
   Южный Уэльс, ноябрь 2019 г.
  
  
  
  
   Copyright Н.П. Фурзиков. Перевод, аннотация. 2025.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"