Скальци Джон
"Конец света" (Война стариков 6)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Конклав и Союз человеческих колоний сотрясают внутренние кризисы. Частично по их вине, частично по вине тайного Равновесия, стремящегося стравить два альянса друг с другом путем вооруженных нападений на обе стороны под маской противоположной стороны, включая организацию восстаний в колониях Союза. Отношения балансируют на грани открытого конфликта и не доходят до войны лишь благодаря мудрости лидеров Конклава. Союзу колоний выпадает редкая удача, когда пилот захваченного Равновесием торгового космического корабля, препарированный до управляющего этим кораблем изолированного мозга, находит возможность бежать с важнейшими сведениями и планами группы. Совместными усилиями Конклав и Союз срывают эти планы, спасая себя и Землю и договариваясь о ненападении и установлении дипломатических и торговых отношений.

Джон СКАЛЬЦИ

КОНЕЦ СВЕТА

  
  
   Конклав и Союз человеческих колоний сотрясают внутренние кризисы. Частично по их вине, частично по вине тайного Равновесия, стремящегося стравить два альянса друг с другом путем вооруженных нападений на обе стороны под маской противоположной стороны, включая организацию восстаний в колониях Союза. Отношения балансируют на грани открытого конфликта и не доходят до войны лишь благодаря мудрости лидеров Конклава. Союзу колоний выпадает редкая удача, когда пилот захваченного Равновесием торгового космического корабля, препарированный до управляющего этим кораблем изолированного мозга, находит возможность бежать с важнейшими сведениями и планами группы. Совместными усилиями Конклав и Союз срывают эти планы, спасая себя и Землю и договариваясь о ненападении и установлении дипломатических и торговых отношений.
  

Перевод: Н.П. Фурзиков

  
   Вы самые лучшие. Это книга для вас, с благодарностью.
  

ЖИЗНЬ РАЗУМА

  
   Моему другу Джону Андерсону, ныне покойному, и всем, кто с ним дружил.
   Пусть играет музыка.

Часть первая

   Итак, я должен рассказать вам, как стал мозгом в коробке.
   Хм. Немного мрачновато для начала, не так ли?
   Кроме того, на самом деле я не знаю, как технически сделали это со мной. Не похоже, чтобы, когда я очнулся в виде бестелесного мозга, мне показали информационное видео о том, как это сделали, просто на случай, если мне будет интересно. Вот та часть, где мы вырезали все кровеносные сосуды и периферические нервы, как показано на видео. Вот как мы удалили череп и позвоночный столб, а вот как напичкали мозг изящными маленькими датчиками для отслеживания ваших мыслей. Будьте внимательны, позже проверим.
   Господи, у меня это получается совсем плохо.
   Я не писатель и не оратор. Не рассказчик. Я пилот космического корабля, так что позвольте мне говорить прямо. Союз колоний попросил меня рассказать, что со мной произошло, потому что они думают, что эта информация будет им полезна. Хорошо, я сделаю это, рад помочь. Но это не будет, знаете ли, классическая литература. Это будет перескок с одного на другое. Я запутаюсь, рассказывая историю, вернусь к основным моментам, а затем снова запутаюсь. Буду рассказывать как взбредет в голову.
   Ну, в переносном смысле. У меня больше нет головы. Наверняка ее сожгли как мусор или что-то в этом роде.
   Понимаете, что я имею в виду?
   Кому-то придется отредактировать это, чтобы в этом был хоть какой-то смысл. Так что, бедный анонимный редактор Колониального союза, приветствую вас и приношу свои извинения. Я не пытаюсь усложнить вам жизнь, клянусь. Просто не знаю, чего на самом деле хотят от меня и в каком виде хотят.
   Как мне сказали, просто расскажите нам все. Запишите все. Не волнуйтесь. Мы разберемся с этим. И тут, я полагаю, на помощь приходит анонимный редактор. Удачной сортировки.
   И если вы читаете это, я уверен, что редактор проделал отличную работу.
   С чего начать эту чертову затею? Не думаю, что кому-то из вас будет интересно мое детство; оно было стандартным, довольно счастливым, в основном без происшествий, с приличными родителями и друзьями. Учеба в университете тоже ничем не примечательна, со всеми обычными проявлениями глупости и похотливости, с редкими моментами зубрежки при подготовке к тестам. Честно говоря, никто не захочет долго читать об этом. Я почти не вспоминаю, оставив в прошлом.
   Итак, лучше начать с собеседования при приеме на работу.
   Да, это хорошее начало. Собеседование, на котором мне предложили работу, превратившую меня в безголовое чудо.
   Оглядываясь назад, я немного жалею, что получил эту работу.
   О, и, возможно, мне следует представиться. Просто для справки.
   Меня зовут Рэйф. Рэйф Дакен.
   Я Рэйф Дакен, и я - мозг в коробке.
   Привет.
  

* * *

   Причиной, по которой я вообще попал на это собеседование, стал мой университетский друг Харт Шмидт. Он работает дипломатом в Колониальном союзе, что, как мне всегда казалось, было самым настоящим определением неблагодарной работы, и недавно в свободное время сидел в баре на станции "Феникс" и разговаривал со старшим помощником "Чандлера", грузового транспортника, совершающего стандартные рейсы по треугольнику между Фениксом, Гекльберри и Эри. Не совсем престижная работа, но все же работа. Не все вакансии гламурные.
   В общем, в разговоре старпом пожаловался на то, что, когда они добрались до станции "Феникс", "Чандлер" встретила куча сотрудников правоохранительных органов. Похоже, у одного из пилотов "Чандлера" была небольшая интрижка на самой планете Феникс. Подробности я до сих пор не знаю, но там были шантаж, запугивание, взяточничество и двоеженство, причем последнее не так уж сильно отделялось от остального. Суть в том, что "Чандлер" остался без пилота, и он был нужен как можно скорее.
   Что было приятно, потому что я был пилотом, и мне нужна была работа. Тоже срочно.
   - Здесь видно, что до того, как стать пилотом, вы были программистом, - сказал старпом, просматривая мою трудовую историю. Мы были в закусочной на станции "Феникс"; я оторвал свою задницу от земли, как только Харт дал мне знать о работе. Бургеры здесь были легендарными, но я пришел не ради кулинарных изысков. Старшего помощника звали Ли Хан, и у него был вид человека, который просто делал свое дело. У меня было чувство, что до тех пор, пока не признаюсь в убийстве очаровательных котят на глазах у детей, я получу работу.
   - Я учился на инженера-компьютерщика, - ответил я. - Окончил курс и пару лет занимался компьютерами и программированием. Работал в Эри Системз, в основном над навигационным и служебным программным обеспечением космических кораблей. Возможно, у вас на "Чандлере" есть одна из наших программ.
   - Да, - сказал Хан.
   - Могу оказать некоторую техническую поддержку, - сказал я. Это была шутка.
   Я не совсем был уверен, что Хан понял ее. - Переход от программирования к пилотированию далеко не обычен, - сказал он.
   - Именно программирование пробудило во мне интерес к пилотированию, - сказал я. - Я был одним из программистов, у которых было некоторое подобие социальных навыков, поэтому в конце концов меня направили на станцию "Феникс" работать на кораблях, настраивая программное обеспечение. Так что я провел много времени на кораблях, общаясь с экипажами и слушая их рассказы о том, где они побывали во вселенной. Если так делать достаточно долго, то просто сидеть за столом и писать код покажется долгим и бессмысленным занятием. Я хотел посмотреть, что происходит там снаружи. Поэтому устроился учеником пилота. Это было семь лет назад.
   - Не совсем удачный шаг в плане оплаты, - сказал Хан.
   Я пожал плечами. Считал, что пожатие плечами будет воспринято как небрежное и прохладное "Ну, есть вещи поважнее денег", а не "Эй, я живу со своими родителями, которые начинают возмущаться этим фактом, так что возьму то, что смогу". В любом случае, и то, и другое было правдой. Многие вещи могут быть важнее денег, когда у вас нет других вариантов.
   Не для того, чтобы здесь выставлять своих родителей плохими людьми. Просто они ясно дали понять, что одно дело поддерживать меня, пока я продвигаюсь по карьерной лестнице, и совсем другое - поддерживать тридцатидвухлетнего человека, просиживающего задницу дома между периодами работы. Может, они и не позволили бы мне голодать, но не собирались обеспечивать мне комфорт.
   И это было прекрасно. Я остался без работы не потому, что был ленив.
   - Здесь написано, что вы были без работы последние девять месяцев, - заметил Хан.
   - Да, так случилось, - сказал я.
   - Не хотите это объяснить? - спросил Хан.
   Что ж, тут уж ничего не поделаешь. - Меня занесли в черный список, - признался я.
   - Кто?
   - Капитан Вернер Острандер с "Ластанских водопадов".
   Мне показалось, я заметил слабую улыбку на губах Хана, когда сказал это. - Продолжайте, - сказал он.
   - Тут особо нечего говорить, - сказал я. - Я был вторым пилотом на "Байкале", а первый пилот в ближайшее время никуда не собирался уходить, поэтому, когда услышал, что появилась возможность стать первым пилотом на "Ластане", то воспользовался ею. Чего я не знал, так это того, что была причина, по которой "Ластан" сменил шесть пилотов за два года, и к тому времени, когда узнал об этом, было уже слишком поздно. В итоге пришлось разорвать свой контракт.
   - Это, должно быть, дорого обошлось.
   - Это стоило каждого пенни, - сказал я. - Кроме того, когда я покидал судно, то сообщил старшему стюарду имя моей матери. Моя мать - юрист по трудовым спорам. Последовавший коллективный иск против Острандера, скажем так, принес большое удовлетворение.
   Хан определенно улыбнулся, услышав это.
   - Но это также означало, что Острандер теперь из кожи вон лезет, чтобы предостеречь любого, к кому я попытаюсь устроиться на работу пилотом, - сказал я. - Никто не любит нарушителей спокойствия.
   - Да, этого не любят, - согласился Хан, и я внутренне застонал, потому что понял, что именно в этот момент только что провалил собеседование. - Но я сам работал в экипаже "Ластанских водопадов" в течение года, в начале своей карьеры.
   Я моргнул. - Вы работали?
   - Да, - сказал Хан. - Давайте просто скажем, что я могу понять ваше желание разорвать контракт. А также то, что в какой-то момент захочу услышать подробности этого иска.
   Я ухмыльнулся. - Вы поняли, сэр, - сказал я.
   - Буду откровенен, мистер Дакен, для вас эта должность - шаг назад, - сказал Хан. - Это место третьего пилота, и это простая работа. Мы летим сюда, затем в Гекльберри, в Эри, и повторяем маршрут. Это неинтересно, и, как и на "Байкале", здесь мало шансов на продвижение.
   - Позвольте мне быть столь же откровенным, сэр, - сказал я. - Я провел девять месяцев на дне гравитационного колодца. Вы не хуже меня знаете, что если я проведу там еще слишком много времени, то застряну. Вам нужен пилот прямо сейчас, чтобы вы не теряли время и деньги на своих сделках. Это понятно. А мне нужно сдвинуться с мертвой точки, чтобы я мог еще раз попробовать себя в роли первого пилота где-нибудь в другом месте, без угрозы Острандера. Полагаю, мы оба в затруднительном положении и можем помочь друг другу.
   - Я просто хотел убедиться, что ожидания каждого оправданы, - сказал Хан.
   - У меня нет иллюзий, сэр.
   - Хорошо. Тогда могу дать вам день, чтобы вы закончили свои дела здесь.
   Я наклонился и похлопал по сумке, лежавшей у моих ног. - Дела закончены. Единственное, что мне нужно сделать, это найти моего друга Харта и угостить его выпивкой за организацию этого собеседования.
   - Если сможете сделать это быстро, то через пару часов у тридцать шестого выхода будет посадка на шаттл до "Чандлера".
   - Я успею, сэр, - заверил я.
   - Что ж, тогда, - сказал Хан, встал и протянул руку, - добро пожаловать на "Чандлер", пилот.
   Я пожал ему руку. - Спасибо, сэр. Рад быть на борту.
  

* * *

   Полчаса спустя я нашел Харта на другой стороне станции "Феникс", на приеме в честь его начальницы, посла Абумве.
   - Она получила награду за выдающиеся заслуги, - сообщил Харт. Он пил уже вторую порцию крепкого пунша, при том, что никогда не отличался стойкостью к алкоголю, поэтому уже был на грани опьянения. Он также был одет в официальную дипломатическую форму. Я подумал, что в ней он похож на швейцара. Но ведь сам только что провел большую часть года в спортивных штанах, так что, черт возьми, кто я такой, чтобы говорить об этом.
   - Что она сделала выдающегося? - спросил я.
   - Для начала, сохранила жизнь всему своему персоналу, когда на Земную станцию напали, - ответил Харт. - Ты слышал о Земной станции?
   Я кивнул. Союз колоний довольно хорошо умел скрывать плохие новости от гражданского населения колоний, но некоторые новости скрыть труднее, чем другие. Например, новость о том, что единственная космическая станция Земли была уничтожена неизвестными террористами, в результате чего погибли тысячи людей, включая сливки дипломатического корпуса Земли, и что Земля обвинила в нападении Союз колоний и разорвала все дипломатические и экономические связи с ним.
   Да, это было трудновато скрыть.
   В официальной версии Колониального союза по этому поводу говорилось только, что это был теракт; остальное я узнал от бывших товарищей по кораблю и друзей, таких как Харт. Когда вы живете на дне гравитационного колодца, то, как правило, слышите только официальную историю. С другой стороны, люди, которые на самом деле путешествуют между звездами, слышат гораздо больше. Трудно донести официальную историю до людей, которые могут увидеть все своими глазами.
   - Некоторые люди спасали себя сами, - сказал друг Харта Гарри Уилсон, которого тот только что представил мне. Уилсон служил в силах обороны колоний; его выдавала зеленая кожа. Плюс то, что на вид он был ровесником моего младшего брата, хотя на самом деле ему было, наверное, около 120 лет. Генетически модифицированное, не совсем человеческое тело имело определенные преимущества, если только вы не возражали против того, что оно было того же цвета, что и гуакамоле. - Вот, например, ваш друг Харт. Он добрался до спасательной капсулы и улетел с Земной станции, когда она буквально взорвалась вокруг него.
   - Небольшое преувеличение, - сказал Харт.
   - Ну, на самом деле все буквально взорвалось вокруг тебя, - не согласился Уилсон.
   Харт отмахнулся от него и повернулся ко мне. - Когда Гарри говорит, это звучит более драматично, чем было на самом деле.
   - Звучит довольно драматично, - признал я.
   - Космическая станция взорвалась рядом с ним, - повторил Уилсон, подчеркнув последнюю часть.
   - Я был без сознания большую часть полета на Землю, - сказал Харт. - Думаю, что это, вероятно, хорошо.
   Я кивнул в сторону посла Абумве, которую узнал по фотографиям и которая стояла в другом конце зала приемов, пожимая руки желающим в очереди на прием. - Как прошла церемония?
   - Болезненно, - сказал Уилсон.
   - Все было в порядке, - уточнил Харт.
   - Болезненно, - повторил Уилсон. - Парень, который раздавал медали...
   - Заместитель госсекретаря Тайсон Окампо, - вставил Харт.
   - ...был глупым пустозвоном, - продолжил Уилсон. - Я встречал много людей в дипломатическом корпусе, которые были влюблены в звук собственного голоса, но этот парень! Ему с его голосом просто нужно снимать отдельный номер.
   - Все было не так уж плохо, - сказал мне Харт.
   - Ты видел лицо Абумве, когда этот чувак что-то говорил, - укорил Уилсон Харта.
   - Окампо, - сказал Харт, явно уязвленный тем, что заместителя госсекретаря назвали "этим чуваком"- человек номер два в министерстве. И с ее лицом ничего не происходило, - добавил он.
   - На ее лице определенно было выражение "пожалуйста, заткнись к чертям", - сказал мне Уилсон. - Поверьте мне, я видел это много раз.
   Я посмотрел на Харта. - Последнее - правда, - признал он. - Гарри видел выражение лица посла "заткнись" чаще, чем кто-либо другой.
   - Легок на помине, - заметил Уилсон и слегка кивнул головой. - Посмотрите, кто идет сюда. - Я оглянулся и увидел направлявшегося в нашу сторону мужчину средних лет в великолепной форме дипломата Колониального союза, за которым следовала молодая женщина.
   - Это глупый пустозвон? - спросил я.
   - Заместитель госсекретаря Окампо, - выразительно произнес Харт.
   - То же самое, - заметил Уилсон.
   - Джентльмены, - сказал Окампо, подходя к нам.
   - Здравствуйте, заместитель Окампо, - ответил Уилсон очень мягко, и мне показалось, что Харт, может быть, чуть-чуть расслабился. - Чем можем быть вам полезны, сэр?
   - Что ж, раз уж вы стоите между мной и пуншем, может быть, будете так любезны принести мне порцию, - попросил он.
   - Позвольте, я принесу его для вас, - сказал Харт и при этом чуть не уронил свою чашку.
   - Спасибо, - поблагодарил Окампо. - Шмидт, да? Один из людей Абумве. - Затем он повернулся к Уилсону. - А вы кто?
   - Лейтенант Гарри Уилсон.
   - Правда? - произнес Окампо, явно под впечатлением. - Тот, кто спас дочь государственного секретаря Соединенных Штатов, когда была уничтожена Земная станция.
   - Даниэль Лоуэн, - подсказал Уилсон. - Ну, она сама по себе дипломат.
   - Конечно, - согласился Окампо. - Но тот факт, что она дочь госсекретаря Лоуэна, не помешал. Это одна из причин, по которой США являются одной из немногих стран на Земле, которые готовы выступать перед Союзом колоний в любом качестве.
   - Я рад быть полезным, сэр, - сказал Уилсон. Харт протянул Окампо принесенный пунш.
   - Спасибо, - поблагодарил Окампо Харта, а затем снова переключил свое внимание на Уилсона. - Я так понимаю, вы также прыгнули с парашютом с Земной станции на Землю вместе с мисс Лоуэн.
   - Так точно, сэр, - сказал Уилсон.
   - Должно быть, это был тот еще опыт.
   - В основном я помню, как старался не шлепнуться в конце.
   - Конечно, - сказал Окампо. Затем он повернулся ко мне, заметив отсутствие на мне парадной формы и дорожную сумку у моих ног, и подождал, пока я представлюсь.
   - Рэйф Дакен, - представился я, поняв намек. - Я без приглашения, сэр.
   - Это мой друг, который случайно оказался на станции, - сказал Харт. - Он пилот на торговом судне.
   - О, - сказал Окампо. - На каком?
   - "Чандлер", - ответил я.
   - Разве это не интересно? - спросил Окампо. - Я забронировал билет на "Чандлер".
   - Вы? - удивился я.
   - Да. Прошло несколько лет с тех пор, как я в последний раз брал отпуск и решил потратить месяц на поход по горам Коннектикут на Гекльберри. Если не ошибаюсь, это следующий пункт назначения "Чандлера", - сказал Окампо.
   - Думаю, вы могли бы просто взять корабль министерства, - предположил я.
   Окампо улыбнулся. - Боюсь, было бы некрасиво использовать судно госдепартамента в качестве личного такси. Насколько понимаю, "Чандлер" предоставляет пассажирам пару кают. Я и Вера, - он кивнул в сторону своей помощницы, - забронировали их. Как они?
   - Каюты? - спросил я. Окампо кивнул. - Я не уверен.
   - Рэйфа приняли на работу час назад, - сказал Харт. - Он еще даже не был на корабле. Примерно через час он сядет на шаттл.
   - Это тот же самый шаттл, на котором полетите вы, сэр, - пояснила Вера заместителю госсекретаря.
   - Итак, мы впервые испытаем это вместе, - сказал мне Окампо.
   - Полагаю, это правда, - согласился я. - Если хотите, буду рад проводить вас и вашу помощницу до выхода на посадку, когда вы будете готовы к отправлению.
   - Спасибо, я был бы вам очень признателен, - сказал Окампо. - Я попрошу Веру сказать вам, когда мы будем готовы. До встречи, джентльмены. - Он кивнул и ушел со своим пуншем, Вера последовала за ним.
   - Очень дипломатично, - сказал мне Уилсон, когда заместитель госсекретаря отошел.
   - Вы выпрыгнули из взорвавшейся космической станции? - спросил я его, меняя тему.
   - Когда я прыгнул, взрыв был не таким уж сильным, - сказал Уилсон.
   - И ты как раз вовремя выбрался в спасательной капсуле, - сказал я Харту. - Я явно собираюсь не в то космическое путешествие, чтобы испытывать волнение.
   - Поверьте мне, - сказал Уилсон. - Вам не нужно столько впечатлений.
  

* * *

   "Чандлер", как и было объявлено, не вызвал особого восторга.
   Но этого и не должно было быть. Я уже говорил, что "Чандлер" летал по "треугольнику". Это означает, что у вас есть три пункта назначения, и на каждом хотят получить что-то, что производится и экспортируется на предыдущей планете. Так, например, Гекльберри - это колония, которая в основном занимается сельским хозяйством: большая часть ее земель находится в умеренной зоне, отлично подходящей для выращивания сельскохозяйственных культур. Мы берем такие продукты, как пшеница, кукуруза, грейпфрут и некоторые другие культуры, и отвозим их на Эри. Колонисты Эри хорошо платят за сельскохозяйственную продукцию из Гекльберри, потому что, не знаю, кажется, они считают, что она полезнее для здоровья или что-то в этом роде. По какой бы причине они ее ни хотели, мы ее туда привозим. Взамен мы закупаем всевозможные редкоземельные металлы, которых в Эри предостаточно.
   Мы доставляем их на Феникс, который является центром высокотехнологичного производства в Колониальном союзе. И оттуда получаем такие вещи, как медицинские сканеры, компады и все остальное, что дешевле производить массово и поставлять, чем пытаться собрать самостоятельно на домашнем принтере, и отвозим все это на Гекльберри, технологическая база которой довольно узка. Вымойте, сполосните, повторите. Пока вы летаете по треугольнику в правильном направлении, вы будете богатеть.
   Но это не захватывающе, какое бы определение "захватывающего" вы ни выбрали. Эти три колонии хорошо развиты и защищены; Гекльберри - самая молодая из трех, и то на данный момент ей почти сто лет, а Феникс - старейшая и наиболее защищенная из всех планет Союза колоний. Таким образом, вы не исследуете новые миры, торгуя там. Вы вряд ли столкнетесь с пиратами или другими плохими людьми. Вы не встретите новых странных пришельцев или вообще каких-либо инопланетян. Вы перевозите еду, руду и гаджеты. Это не романтика космоса. Это вы и пространство в приятной, комфортной колее.
   Но, опять же, мне было наплевать на все это. Я достаточно насмотрелся на космос и иногда испытывал волнение; когда был на "Байкале", пираты четыре дня преследовали нас, и в конце концов нам пришлось сбросить наш груз. Они больше не преследуют вас, когда вы так поступаете, потому что тогда у вас нет ничего, что им нужно. Обычно. Иногда, когда вы бросаете свой груз, они злятся и пытаются запустить ракету в ваши двигатели, чтобы выразить свое недовольство.
   Так что, да. Как предположил Гарри Уилсон, волнение может быть переоценено.
   В любом случае, прямо сейчас я не хотел ничего интересного. Я хотел только работать. Если это означало присматривать за навигационной системой "Чандлера", пока она обрабатывает данные для маршрута, что она выполняла тысячу раз до этого, я был не против. В конце срока я бы поставил крест на своей карьере. Меня это тоже устраивало.
   Сам "Чандлер" был неспециализированным грузовым судном, то есть бывшим фрегатом сил обороны колоний, переоборудованным для перевозки грузов и торговли. Конечно, существовали специальные грузовые суда, но они были дорогими и, как правило, строились и использовались крупными судоходными компаниями. "Чандлер" был единственным судном небольшого консорциума владельцев. Они приобрели на аукционе устаревший фрегат, который и стал "Чандлером".
   Когда я изучал корабль перед собеседованием (всегда проводите свои исследования; я не стал этого делать с "Ластанскими водопадами", и это дорого мне обошлось), то увидел фотографии фрегата на аукционе, где он был продан "как есть". Где-то по пути его изрядно потрепало. Но после ремонта он прослужил почти два десятилетия. Я решил, что он случайно не вывалит меня в космос.
   Я летел на шаттле с заместителем госсекретаря Окампо и его помощницей (чью фамилию я, наконец, узнал, ее звали Бриггс, как было указано в списке экипажа и пассажиров, не у секретаря) и попрощался с ними на корабле. Затем доложился Хану и моему непосредственному начальнику, первому пилоту Кларину Болдуку, а затем квартирмейстеру Зайдель, которая выделила мне каюту. - Вам повезло, - сказала она. - Вы получите отдельную каюту. По крайней мере, до тех пор, пока мы не доберемся до Эри, когда наберем новую команду. Тогда у вас будут два соседа по каюте. Наслаждайтесь уединением, пока можете.
   Я зашел в свою каюту, и она оказалась размером с чулан для швабр. Технически в ней могли поместиться три человека. Но дверь тогда лучше не закрывать, иначе у нас кончился бы кислород. Но мне где-то нужно было спать, так что я решил, что каюта мне подойдет.
   За вечерней трапезой Болдук представил меня другим офицерам и начальникам отделов.
   - Ты не собираешься в свободное время заниматься мошенничеством? - спросила Чиеко Теллез, помощница начальника отдела грузовых перевозок, когда я уселся за стол со своим подносом.
   - Я тщательно проверил его биографию, - ответил ей Хан. - Он чист.
   - Шучу, - сказала Теллез Хану. Она повернулась ко мне. - Ты ведь знаешь о парне, которого заменяешь, верно?
   - Кое-что слышал об этом, - признался я.
   - Жаль, - отметила Теллез. - Он был неплохим парнем.
   - До тех пор, пока можно закрывать глаза на коррупцию, взяточничество и двоеженство, - сказал Болдук.
   - Он никогда не проделывал ничего подобного со мной, и это действительно важно, - сказала Теллез, а затем с улыбкой взглянула на меня.
   - Не могу понять, шутишь ты или нет, - признался я.
   - Чиеко никогда не перестает шутить, - заметил Болдук. - Теперь и ты знаешь.
   - Некоторым из нас нравится немного юмора, - сказала Теллез Болдуку.
   - Шутка - это не то же самое, что юмор, - сказал Болдук.
   - Хм, - сказала Теллез. Не похоже, чтобы ее особенно задел этот комментарий. Я подумал, что они с Болдуком часто подшучивали друг над другом, что было неплохо. Если офицеры ладили друг с другом, это был признак счастливого корабля.
   Теллез снова обратила свое внимание на меня. - Ты прилетел на шаттле с этими придурками из госдепартамента, верно?
   - Да, с ними, - ответил я.
   - Они сказали, зачем летят на корабле?
   - Заместитель госсекретаря Окампо собрался в отпуск на Гекльберри, - сообщил я. - Мы направляемся в ту сторону, поэтому он и его помощница заняли пару свободных кают.
   - На его месте я бы просто сел на корабль министерства, - заметил Болдук.
   - Он заявил, что если бы так поступил, это выглядело бы не очень хорошо, - сказал я.
   - Наверняка он действительно беспокоится об этом, - сказал Болдук.
   - Зайдель сказала, что Окампо признался ей, что хотел бы путешествовать незаметно и не чувствовать себя так, будто таскает с собой свой титул, - поделился сведениями Хан.
   - Ты в это веришь? - спросил Болдук. Хан пожал плечами. Затем Болдук повернулся ко мне. - Ты говорил с ним, да?
   - Конечно, - сказал я.
   - По-твоему, это звучит разумно?
   Я вспомнил слова Уилсона о том, что Окампо был влюблен в звук собственного голоса, и поездку на шаттле, когда после окончания вежливой беседы я слушал, как Окампо диктует заметки Вере Бриггс. - Он не кажется мне человеком, который предпочитает быть незаметным, - сказал я.
   - Может быть, просто трахается со своей помощницей и хочет, чтобы это не привлекало внимания, - предположила Теллез.
   - Нет, дело не в этом, - возразил я.
   - Объясни, - попросила Теллез.
   Я пожал плечами. - Я не уловил этого ощущения от них.
   - А как ты в целом воспринимаешь это, Дакен?
   - Все в порядке.
   - Что ты думаешь обо мне? - спросила Теллез.
   - У тебя своеобразное чувство юмора, - сказал я.
   - У нее отличное чувство юмора, - поправил меня Болдук.
   Теллез бросила взгляд на Болдука, который проигнорировал его. - Зачем кому-то вообще отдыхать на Гекльберри? - спросила она. - Мы были на Гекльберри. Много раз. Там нет ничего такого, ради чего стоило бы потратить отпуск.
   - Он сказал, что хочет прогуляться по горам Коннектикута, - сказал я. - Что бы это ни было.
   - Надеюсь, он захватил с собой куртку, - сказал Хан. - Коннектикут - это полярный регион, а в северном полушарии Гекльберри сейчас зима.
   - У него было несколько чемоданов, - сказал я. - Его помощница Вера жаловалась, что он взял с собой в три раза больше одежды, чем ему нужно. Вероятно, там есть пара курток.
   - Будем надеяться, что так и будет, - сказал Хан. - В противном случае, его ждет разочаровывающий отпуск.
   Но, как оказалось, никакого отпуска вообще не было.
  

* * *

   Я поднял глаза со своего кресла и увидел, что капитан Тао и Ли Хан смотрят на меня сверху вниз, на лице Тао было очень сердитое выражение, и моей первой мыслью было: "Черт, на этот раз я даже не знаю, что сделал не так".
   Второй моей мыслью было недоумение, почему я вообще с ней встречаюсь. Я был третьим пилотом, а это означало, что мне доставались смены, когда капитана обычно не было на палубе; она обычно спала или выполняла другие корабельные обязанности, когда я находился в кресле пилота. В течение трех дней, что я был пилотом, старпом Хан сидел в командирском кресле, а я - в своем, и мы практически ничего не делали - курс от станции "Феникс" до точки нашего прыжка был проложен для нас станцией "Феникс", и все, что мне нужно было делать, это следить за тем, чтобы мы не замедлились по той или иной причине.
   Мы не замедлились. Я мог бы проспать все свои смены с тем же результатом.
   Мы были в двенадцати часах лету от прыжка. В это время капитан будет сидеть в кресле, Болдук будет пилотировать, а второй пилот Шрайбер - помогать ему, и, если повезет, я буду спать на своей койке. Присутствие капитана на палубе означало, что что-то пошло не так; то, что она стояла над моим креслом, говорило о том, что, возможно, что-то пошедшее не так было связано со мной. Что именно, я понятия не имел. Как я уже сказал, мы были именно там, где нам нужно было быть для прыжка. Не было буквально ничего, что я мог бы сделать неправильно.
   - Да, мэм? - спросил я. Если сомневаешься, будь готов выполнить приказ.
   Капитан Тао протянула мне карточку памяти. Я тупо уставился на нее. - Это карточка памяти, - сказал я.
   - Я знаю, что это такое, - подчеркнула капитан Тао. - Мне нужна ваша помощь.
   - Хорошо, - сказал я. - Какая?
   - Вы работали программистом по системам пилотирования, да? Ли сказал мне, что работали.
   - Я делал это несколько лет назад, - признался я, взглянув на Хана, выражение лица которого было непроницаемым.
   - Значит, вы знаете, как это работает.
   - Я не работал над кодом самых последних версий программного обеспечения, но оно создано с использованием того же языка и компиляторов, - сказал я. - У меня не было бы проблем разобраться с ним.
   - Система пилотирования способна принимать закодированные команды, да? Пункты назначения можно подключать, не раскрывая его в открытую?
   - Конечно, - сказал я. - Это стандартная функция. Она была встроена в программное обеспечение для военного пилотирования, чтобы при захвате корабля или беспилотника тому, кто его захватит, было бы сложнее определить его пункт назначения. Обычно закодированный режим не используется на торговых судах, потому что в этом нет смысла. Нам все равно приходится регистрировать маршруты в Союзе колоний. Они знают, куда мы направляемся.
   - На этой карточке памяти у меня зашифрован пункт назначения, - сказала Тао. - Вы можете сказать мне, где это?
   - Нет, - сказал я. - Он зашифрован. - И тут я понял, что последнее замечание, вполне возможно, прозвучало моим "снисходительным занудским" тоном, поэтому быстро добавил: - Я имею в виду, что для этого мне понадобится ключ шифрования. У меня его нет.
   - У системы он есть, - сказала Тао.
   - Верно, но система не говорит нам, что это такое, - сказал я. - Смысл закодированного режима в том, чтобы только навигационный компьютер, и только он один, знал, куда направляется судно.
   - Вы могли бы взломать его без ключа?
   - Шифрование? - спросил я. Тао кивнула. - Сколько у меня времени на это?
   - А сколько еще до прыжка?
   Я взглянул на свой монитор. - Двенадцать часов двадцать три минуты.
   - Вот столько.
   - Нет, - сказал я. - Если бы вы дали мне месяц, я, возможно, смог бы это сделать. Или если бы у меня были пароли, или биометрические данные, или что-то еще, что позволяло бы тому, кто дал вам эту карточку памяти, получить доступ к системе шифрования. - Я указал на карточку. - Она была зашифрована на "Чандлере"?
   - Нет.
   - В таком случае, мне потребуется больше времени, чем у нас есть, мэм.
   Капитан Тао мрачно кивнула и посмотрела на Хана.
   - Могу я спросить, что происходит, мэм? - спросил я.
   - Нет, - ответила капитан Тао. Она протянула мне карточку памяти. - Мне нужно, чтобы вы ввели этот новый пункт назначения в навигационную систему. Сообщите Хану, когда вы это сделаете и подтвердите новый пункт назначения.
   Я взял карточку. - Это займет около полутора минут.
   - Хорошо, - сказала Тао. - Все равно передайте Хану. - Она ушла, не сказав больше ни слова. Я посмотрел на Хана. Он все еще пытался придать своему лицу абсолютно нейтральное выражение.
  

* * *

   - Мистер Дакен, - удивился заместитель госсекретаря Окампо, когда открыл дверь своей каюты и увидел меня, стоящего по другую сторону от нее. - Это неожиданно. Проходите, пожалуйста. - Он посторонился, пропуская меня.
   Я вошел в каюту, которая была примерно вдвое больше моей собственной, то есть размером с два чулана для швабр. Много места занимал багаж Окампо, которого, как намекнула Вера Бриггс, было многовато для месячной поездки. Но Окампо показался мне подходящим кандидатом на роль вешалки для одежды, так что, возможно, такой объем багажа не был для него чем-то необычным.
   - Прошу прощения за то, что здесь тесно, - извинился Окампо.
   - Ваша каюта больше моей, - ответил я.
   - Хотелось бы на это надеяться! - сказал Окампо и рассмеялся. - Без обид.
   - Не обижаюсь, - заверил я.
   - Нам повезло, что Веры здесь нет, иначе мы не смогли бы пошевелиться, - сказал Окампо и сел на стул рядом со своим очень маленьким столиком. - Теперь позвольте мне угадать, почему вы здесь, мистер Дакен. Я предполагаю, что где-то за последние несколько часов ваш капитан сообщил вам о новом пункте назначения, верно?
   - Возможно, - сказал я.
   - Возможно, это действительно так, - ответил Окампо. - И этот новый пункт назначения засекречен, и теперь я сильно подозреваю, что вы и остальная команда "Чандлера" весело проводите время, размышляя о том, где находится этот пункт назначения, почему мы могли бы направиться туда и почему ваш капитан выполняет приказ, который никто не мог ей отдать. Это примерно так?
   - Да, примерно так и есть.
   - И я уверен, что остальные члены команды вызвались пригласить вас поговорить со мной об этом, потому что мы с вами вместе летели на шаттле к "Чандлеру".
   - Нет, сэр, - ответил я. - Вы правы, команда говорит об этом. Но никто из них меня к этому не подталкивал. Я пришел сам.
   - Это либо инициатива, либо глупость, мистер Дакен.
   - Да, сэр.
   - Возможно, и то, и другое.
   - Это в равной степени возможно, сэр.
   Окампо рассмеялся. - Вы понимаете, что если я не могу сообщить вашему капитану, куда мы направляемся, то не могу сообщить и вам.
   - Я понимаю это, - сказал я. - Я здесь не по поводу "куда", сэр. По поводу того, "почему".
   - Почему? - повторил Окампо.
   - Да, - сказал я. - Например, почему человек номер два во всем госдепартаменте Колониального союза делает вид, что отправляется в отпуск в арктический горный массив, и добирается туда на грузовом судне, вместо того чтобы просто отправиться на корабле госдепартамента с официальной дипломатической миссией, куда бы и с кем бы он ни встречался и ни вел переговоры.
   - Что ж, - сказал Окампо через минуту. - А я-то думал, что поступил умно.
   - Вы были правы, сэр, - заметил я. - Но внутри корабля все выглядит иначе, чем снаружи.
   - Вполне справедливо. Присаживайтесь, Дакен, - сказал Окампо, указывая на свою койку. Я сел. - Давайте немного поговорим о теоретических сценариях. Вас это устраивает?
   - Конечно, - согласился я.
   - Что вам известно о том, как обстоят дела в Союзе колоний в наши дни?
   - Знаю, что мы теперь не в очень хороших отношениях с Землей.
   Окампо фыркнул. - Вы непреднамеренно допустили преуменьшение года. Точнее было бы сказать, что Земля ненавидит Союз колоний до глубины души, считает нас злом и хочет, чтобы мы все погибли. Они обвиняют нас в уничтожении Земной станции, которая была их главным выходом в космос. Думают, что это сделали мы.
   - А мы этого не делали?
   - Нет, конечно, нет. Но многие корабли, использованные в нападении, были захвачены пиратами в Союзе колоний. Вы, по крайней мере, слышали об этом? Грузовые суда, подобные этому, были захвачены и превращены в боевые машины?
   Я кивнул. Это был один из самых диких слухов в мире - о том, что пираты или те, кто выдавал себя за пиратов, захватывали корабли и брали их на абордаж, но вместо груза охотились за самими кораблями. Они будут использовать эти корабли для нападения на цели в Колониальном союзе и в Конклаве, крупном политическом объединении инопланетных рас.
   Я думал, что это дико, потому что в этом не было особого смысла. Не то чтобы корабли не захватывались, я знал, что это правда. Каждый в космосе знает кого-то, чей корабль был потерян. Но использовать грузовые корабли в качестве ударных платформ не имело смысла. Были более простые способы нанести удар и по Союзу колоний, и по Конклаву.
   Но теперь Окампо говорил мне, что это не просто слухи. Что все это происходило на самом деле. Думаю, это еще одна причина радоваться тому, что мы безопасно осуществляем торговлю внутри границ Союза колоний.
   Только теперь эта торговля больше не была безопасной.
   - Поскольку корабли первоначально принадлежали Союзу колоний, это выглядит так, как будто нападение совершил Союз колоний, - сказал Окампо. - В результате наши дипломатические отношения почти со всеми странами на Земле полностью прерваны. Даже к тем, с кем мы еще поддерживаем связи, все равно приходится подходить очень осторожно. Вы меня поняли?
   Я снова кивнул.
   Окампо кивнул в ответ. - В таком случае, мистер Дакен, спросите себя: если бы человек номер два в государственном департаменте Колониального союза захотел восстановить дипломатические отношения с Землей, пусть даже на самую малость, таким образом, чтобы это не потребовало от всех участников немедленно стать в политическую позу, как бы он мог это сделать?
   - Возможно, притворившись, что уезжает в отпуск, но на самом деле заставив торговый корабль отвезти его на неофициальную встречу в секретное место назначения, - сказал я.
   - Да, это может быть одним из способов, - согласился Окампо.
   - Но ему все равно нужно было бы убедить капитана этого корабля.
   - Убеждение может принимать разные формы, - сказал Окампо. - Одной из форм может быть официальный запрос от самого Колониального союза, отказ в удовлетворении которого приведет к тому, что данному кораблю будет отказано в стыковке на любой космической станции, контролируемой Колониальным союзом. То есть во всем пространстве Колониального союза.
   - И отказ произошел бы из-за того, что капитан не проявила должного внимания.
   - Ну, официально были бы указаны самые разные причины, - сказал Окампо. - Это могло бы варьироваться от станции к станции и от обстоятельств к обстоятельствам. Но на самом деле это был бы Союз колоний, выражающий свое недовольство нежеланием сотрудничать.
   - Не думаю, что капитан была бы рада этому.
   - Да, скорее всего, не рада, - согласился Окампо.
   - Существует также проблема, связанная с тем, что судно, его владельцы и экипаж понесут убытки из-за нарушения торгового маршрута.
   - Если бы что-то подобное произошло, теоретически, корабль, его владельцы и экипаж получили бы полную компенсацию от Союза колоний за любые убытки, а также дополнительную компенсацию за потраченное время и другие понесенные расходы.
   - Действительно.
   - О, да, - сказал Окампо. - И теперь вы знаете, почему это случается нечасто. Это чертовски дорого.
   - И вы рассказали все это капитану.
   - Я мог бы это сделать, - сказал Окампо. - Но даже если бы я так поступил, не думаю, что это сделало бы ее счастливее. Ни одному капитану не понравится, когда им командуют на его собственном корабле. Но на данный момент с этим ничего нельзя поделать. Что вы об этом думаете, мистер Дакен?
   - Не знаю. Полагаю, лучше, что я получил некоторое представление о том, что происходит. По крайней мере, если то, что вы мне говорите, соответствует действительности, сэр.
   - Я ничего вам не сказал, мистер Дакен, - сказал Окампо. - Мы просто обсуждаем возможные варианты. И мне это кажется разумной возможностью. А вам?
   Я подумал, что да.
  

* * *

   На следующий день мне выстрелили в голову.
   Но прежде чем это произошло, я свалился со своей койки.
   То, что я свалился с койки, было не так уж важно. Важно было то, как я с нее свалился. Меня толкнули, или, точнее, "Чандлер" толкнули, а я в значительной степени остался на месте. Это означало, что только что подо мной была койка, а в следующую секунду ее уже не было, и я кувыркался в воздухе, направляясь к переборке.
   Когда это произошло, у меня были две мысли. Первой мыслью, которая, если быть честным, заняла большую часть моего сознания, было "Вааааааа", потому что сначала я был в воздухе, а потом врезался в переборку.
   Вторая мысль, возникшая в той части моего мозга, которая не была охвачена паникой, заключалась в том, что с кораблем случилось что-то серьезное. Поле искусственной гравитации на "Чандлере" и почти на всех космических кораблях невероятно прочное - так и должно быть, иначе даже простое ускорение превратило бы человеческие тела в желе. Оно также гасит перекосы и рыскания внутри корабля. В принципе, требуется много энергии, чтобы толкнуть корабль так сильно, что люди падают со своих коек.
   Добавим тот факт, что, когда меня столкнули с койки, я не упал на пол. Это означало, что искусственная гравитация не работала. Случилось что-то, отключившее ее.
   Вывод: мы либо обо что-то ударились, либо нас чем-то ударили.
   Это означало, что та часть моего мозга, которая раньше думала "Вааааааа", теперь думала: "О, черт, мы все умрем, мы мертвы, мертвы, мы чертовски мертвы".
   А потом погас свет.
   Все это заняло, наверное, секунду.
   Хорошая новость в том, что я пописал перед сном.
   Затем включилось аварийное освещение, а также аварийная гравитация, рассчитанная на одну пятую стандартного g. Это было не так уж много, и долго продолжаться не могло. Весь смысл ее был в том, чтобы дать экипажу достаточно времени закрепить и запереть вещи. Все, что до этого летало по моей комнате - тюбики с зубной пастой, свободная одежда, я сам - начало оседать на пол. Я встал, быстро надел брюки и открыл дверь своей каюты.
   И тут же увидел Чиеко Теллез, бегущую по коридору.
   - Что случилось? - спросил я.
   - Электричество отключено, - сказала она на бегу. - Мы прыгнули, а потом электричество отключилось.
   - Да, но как?
   - Эй, чувак, я всего лишь грузчица, - заметила она. - Это ты - в команде мостика. Скажи мне сам. - И затем убежала.
   В ее словах был смысл. Я направился к мостику.
   По пути увидел заместителя госсекретаря Окампо, который выглядел взъерошенным, как будто не выспался. - Что происходит? - спросил он.
   - Электричество отключено.
   - Как это случилось?
   У меня только что состоялся этот разговор с другой стороны. - Я направляюсь на мостик, чтобы выяснить.
   Окампо кивнул. - Я пойду с вами. - Я не думал, что это была особенно хорошая идея, но просто кивнул и продолжил идти, предполагая, что Окампо следует за мной.
   На мостике было оживленно, но все под контролем. Экипаж первой смены на мостике был на своих постах, докладывая о состоянии дел Тао, которая выслушивала их и задавала вопросы. Я кивнул Окампо, который действительно последовал за мной, а затем подошел к Хану.
   - Ты не на дежурстве, - сказал он мне.
   - Я подумал, что вам может понадобиться помощь.
   - У нас уже есть пилот. - Хан кивнул Болдуку.
   - Мы можем заняться другими делами.
   - Хорошо, - сказал Хан. - Посмотри, не нужна ли Уомак помощь с датчиками. - Я направился к Шерите Уомак, которая занималась датчиками. Затем Хан переключил свое внимание на Окампо. - Вы не являетесь частью этой команды, заместитель госсекретаря Окампо. Официально вы мне мешаете.
   - Я подумал, что могу быть полезен, - сказал Окампо.
   - Нет, - ответил Хан. - Возвращайтесь в свою каюту.
   - Отложите возвращение, - вмешалась в разговор Тао. - Я хочу, чтобы он был здесь. У меня к нему есть вопросы, и, черт возьми, лучше бы у него были ответы для меня. Не уходите, заместитель госсекретаря.
   - Я к вашим услугам, капитан, - сказал Окампо.
   Тао ничего не сказала на это и переключила свое внимание на Уомак. - Датчики. Ваш отчет. Сообщите мне, наткнулись ли мы на что-нибудь при выходе из прыжка.
   - Похоже, что это не так, мэм, - ответила Уомак. - Если бы мы во что-нибудь врезались, то, скорее всего, были бы мертвы.
   - Зависит от размера того, во что мы врежемся, - возразил я. - Нас постоянно осыпает мелкими частичками пыли.
   - Они не лишают нас энергии, - ответила Уомак. - Они также не сбивают нас с курса.
   - Насколько мы отклонились? - спросила Тао.
   Уомак пожала плечами. - Не могу дать вам точные показания, потому что наши инерциальные датчики неисправны. Как и наши внешние датчики. Нет, не могу сказать вам, что там, мэм.
   - Что-нибудь было до того, как отключились датчики?
   - Ничего не сработало, - сказала Уомак. - Только что здесь был вакуум, а в следующую секунду нас тряхнуло, и отключилось питание. - Уомак замолчала и нахмурилась, глядя на что-то на своем диагностическом экране. Я наклонил голову, чтобы тоже посмотреть.
   - Что это? - спросила Тао.
   - Диагностика показывает, что внешние датчики должны работать нормально, - ответил я, сверяясь с показаниями на экране.
   - Но от них ничего нет, - сказала Уомак. - Связь тоже должна работать, но нет никаких сигналов.
   - Возможно, нас глушат, - предположил я.
   - Думаю, да, - согласилась Уомак и посмотрела на Тао.
   На мостике воцарилась тишина. Тао кивнула на это, а затем снова обратила свое внимание на Окампо. - Вы хотите это объяснить? - спросила она.
   - Не могу, - ответил Окампо.
   - Вы сказали, что собирались встретиться с дипломатами с Земли.
   - Да, и с Земли, и из Конклава, - сказал Окампо. Это немного отличалось от того, что он сказал мне, но потом заявил, что на самом деле ничего мне не говорил, вот так.
   - Зачем дипломатам понадобилось глушить наши сенсоры? - спросила Тао.
   - Они бы не стали, - сказал Окампо. - Это то место, где мы должны были встретиться. Они знали, что я прилечу, и знали, что прилечу на этом корабле. Они знают, что мы не представляем угрозы.
   - И все же наши сенсоры заглушены, и мы сидим здесь слепыми, - заметила Тао.
   - Это могут быть пираты, - сказал Хан.
   - Нет, - сказала Тао. - Пираты следуют торговыми путями. Это не торговый маршрут. Мы следовали по маршруту, ведущему в секретное место, о котором знали только друзья заместителя госсекретаря Окампо, дипломаты. Не так ли, Окампо? Разве эта поездка не должна быть совершенно секретной? - Сарказм в последних двух словах, прозвучавших из уст капитана, был безошибочно очевиден.
   Окампо, казалось, почувствовал себя неуютно от такого вопроса. - За последний год происходила утечка информации о дипломатических миссиях Союза колоний, - сказал он, наконец.
   - Что это значит? - спросила Тао.
   - Это означает, что у госдепартамента могут быть проблемы со шпионами, - ответил Окампо. - Я принял все меры предосторожности, чтобы эта информация была защищена. Очевидно, этого было недостаточно.
   - У вас есть шпионы? - спросила Тао. - Чьи шпионы? Конклава? Земли?
   - Либо те, либо другие, - сказал Окампо. - Или чьи-то еще.
   - Чьи еще?
   Окампо пожал плечами. Тао бросила на него взгляд, который был хрестоматийным примером отвращения. Затем она повернулась ко мне и Уомак. - На датчиках ничего не было, пока не отключилось питание?
   - Не было, мэм, - ответила Уомак. - Ничего, кроме свободного пространства до точки прыжка.
   - Внешние датчики по-прежнему не работают.
   - Да, мэм, - ответила Уомак. - Они должны работать нормально. Но это не так. Я не могу сказать вам, почему.
   Тао повернулась к Хану. - Пожалуйста, прикажите кому-нибудь, чтобы подошли к воздушному шлюзу и выглянули в этот чертов портал, - попросила она.
   Хан кивнул и что-то коротко сказал в микрофон; предположительно, кто-то из членов экипажа направлялся к воздушному шлюзу где-то под палубами. - Нам следует начать продумывать меры безопасности, капитан, - сказал он, закончив.
   - Вы думаете, кто бы там ни был, он собирается взять нас на абордаж, - сказала Тао.
   - Я считаю, - сказал Хан. - Вы сами сказали, что, кто бы это ни был, они не типичные пираты. Я думаю, что единственная ценность на "Чандлере" для них, кем бы они ни были, - это сам "Чандлер".
   - Нет, - сказала Тао, оглядываясь на Окампо. - Здесь есть кое-кто еще.
   С консоли Уомак раздался звуковой сигнал. Мы оба повернулись, чтобы посмотреть на это.
   - Что это? - спросила Тао.
   - Внешний сигнал, - пояснил я.
   Уомак подняла наушники. - Это адресовано конкретно вам, капитан, - сказала она Тао минуту спустя.
   - Включите громкую связь, - сказала Тао. Уомак переключила передачу и кивнула капитану. - Это капитан Элиза Тао, - сказала она.
   - Капитан Тао, на ваш корабль нацелены три ракеты типа "Мильеракс" седьмой серии, - произнес голос. Металлический скрежещущий звук, который давал понять, что он был создан искусственно. - Первая ракета попадет в среднюю часть корабля и взорвется в точке, где структурная целостность "Чандлера" наиболее уязвима. Она не уничтожит ваш корабль, но убьет многих из вашей команды и откроет прямой путь к вашим двигателям, куда попадет вторая ракета. Это мгновенно уничтожит две трети вашего корабля, убив почти всех членов экипажа. Третья ракета предназначена для окончательной зачистки.
   - Как у торгового корабля, у вас нет серьезной защиты. Даже если бы она у вас была, мы отключили ваши внешние сенсоры. Ваши средства связи также отключены, и вы в любом случае находитесь на расстоянии световых лет от любой гражданской станции или станции СОК. На ваши пусковые установки беспилотных летательных аппаратов уже нацелены пучки частиц. У вас отключено питание, и вы обнаружите, если еще этого не сделали, что не сможете снова подключить его до того, как разрядятся аварийные аккумуляторы. Если бы вы уже не были мишенью для уничтожения нашими ракетами, вы и ваша команда замерзли бы, а те, кто избежал этого, задохнулись бы.
   - Послушайте... - начала Тао.
   - Если вы еще раз прервете нас, мы запустим наши ракеты, - сказал голос.
   Тао замолчала.
   - Это не переговоры, - продолжил голос. - Это не просто так. Мы рассказываем вам, что вам нужно будет сделать, чтобы вы и ваша команда пережили следующие несколько часов.
   - И вот что. Вы откроете шлюзы для доступа снаружи. Соберете всю свою команду в грузовом отсеке вашего корабля. Мы проникнем на ваш корабль и возьмем его под свой контроль. Если кто-либо из вашей команды будет обнаружен за пределами грузового отсека, когда мы поднимемся на борт, мы уничтожим корабль и всех, кто на нем находится. Если кто-либо из вашей команды попытается напасть на нас или помешать нам захватить контроль над вашим кораблем, мы уничтожим корабль и всех, кто на нем находится. Если вы попытаетесь покинуть корабль, мы нацелимся на спасательные капсулы и уничтожим их, а также уничтожим корабль и всех, кто останется на нем. Если вы и ваша команда предпримете что-либо иное, кроме как соберетесь в грузовом отсеке и будете ждать дальнейших указаний, мы уничтожим корабль и всех, кто на нем находится.
   - У вас пять минут, начиная с этого момента, чтобы сообщить о своем понимании этих указаний. Затем у вас будет один час, чтобы сообщить, что эти указания выполнены. Если мы не получим оба сигнала, то ваш корабль и все, кто на нем находится, будут уничтожены.
   - Это все.
   - Этот канал все еще свободен? - спросила Тао у Уомак.
   Уомак посмотрела на свою панель. - Да, - сказала она. - Все остальное по-прежнему не работает.
   Тао повернулась к Окампо. - Полагаю, это не ваши друзья.
   - Нет, - ответил Окампо. - Они бы определенно встретили нас не так.
   - И что, по-вашему, случилось с вашими друзьями?
   - Не знаю, - признался Окампо. - Вполне возможно, что на них тоже напали.
   - Варианты? - сказала Тао, поворачиваясь к Хану.
   - Если предположить, что они говорят нам правду о ракетах, то вариантов нет, - сказал Хан. - Кто бы это ни был, он прав. У нас нет реальной защиты. Мы не можем убежать от них. И даже если направим всю аварийную энергию на жизнеобеспечение, у нас не так много времени.
   - А если они лгут нам о ракетах?
   - Тогда мы запустим спасательные капсулы, сразимся с ними, когда они прибудут на корабль, и сами уничтожим корабль, если потребуется, - сказал Хан. - К черту этих парней.
   - Мы будем сражаться, капитан, - сказал я. Не знаю, почему я это сказал. Я никогда раньше не думал о сражении. Это просто пришло мне в голову в тот момент. Как сказал Ли Хан: "К черту этих парней, кем бы они ни были". И если это означало сражаться с ними палками, то это было лучше, чем ничего.
   Я оглядел мостик и увидел, что люди кивают. Мы все были готовы к драке.
   Тао улыбнулась мне, а затем кивнула, давая понять, что мой комментарий был услышан и оценен по достоинству. Затем она повернулась к Хану, который не улыбался. - Но, - сказала она ему.
   - Но они уже отключили наше питание таким образом, который мы не смогли отследить, - сказал Хан. - Они глушат наши средства связи и внешние датчики. Это говорит о том, что у них есть еще кое-что в запасе. Даже если они этого не сделают, если мы будем сражаться с ними и дадим им отпор, то, скорее всего, понесем потери и нанесем дополнительный ущерб кораблю. В конечном итоге мы все окажемся в спасательных капсулах, чтобы выжить. В таком случае, кем бы они ни были, - Хан махнул рукой в сторону нападавших, - они все еще могут захватить корабль без нас. В таком случае, мы рисковали бы всем напрасно.
   Тао повернулась к Болдуку, который был дежурным пилотом. - Есть ли шанс, что мы сможем убежать?
   - Нет, - сказал Болдук. - Мы вошли в эту систему недалеко от планеты. При самых благоприятных обстоятельствах нам потребовалось бы три дня, чтобы преодолеть дистанцию до прыжка.
   - Мы все равно не сможем совершить прыжок без двигателей, - сказал Хан.
   - Когда мы сможем их включить? - спросила Тао.
   - Эллер подсчитал, что через двадцать часов, - сказал Хан, говоря о главном инженере. - Нашего аварийного питания хватит на шесть. Нам все равно придется разместить экипаж в спасательных капсулах. Тем, кто останется, будет трудно дышать, пока электричество полностью не восстановится.
   - Несмотря ни на что, мы потеряем корабль, - сказала Тао.
   Хан выдержал почти бесконечно малую паузу, прежде чем ответить. - На самом деле, да, - сказал он. - Даже если тот, кто на нас нападает, ничего не сделает, нам все равно придется загнать почти всю команду в спасательные капсулы. И нереально предполагать, что тот, кто на нас нападает, ничего не предпримет. Они уже сделали достаточно.
   Тао некоторое время сидела молча. Окампо и все остальные на мостике ждали, осознавая, что ответа ждать не стоит.
   - Черт возьми, - сказала Тао. Она кивнула Уомак. - Скажите им, что мы понимаем их условия. Шлюзы будут открыты в течение часа. Мы подадим сигнал, когда команда окажется в грузовом отсеке.
   Уомак моргнула, сглотнула и кивнула. Она повернулась к своему пульту.
   Тао повернулась к Хану. - Передайте всему экипажу, что нас поджимают сроки. - Хан отошел.
   Затем Тао посмотрела на Окампо. - Итак, мистер Окампо. Я начинаю думать, что мне следовало отказать вам в просьбе. - Окампо открыл рот, чтобы ответить, но Тао уже проигнорировала его.
  

* * *

   Трое существ, приближавшихся к капитану Тао, были одеты в черное, вооружены, и их колени были повернуты не в ту сторону. У одного из них было что-то, напоминающее пистолет, а у двух других оружие было длиннее, и я предположил, что это какие-то автоматические винтовки. Более многочисленный отряд инопланетных существ держался позади и рассредоточился по грузовому отсеку, заняв выгодные позиции для стрельбы по нам, команде "Чандлера". Нас было около шестидесяти, совершенно безоружных. Им не потребовалось бы много времени, чтобы прорваться сквозь нас, если бы они захотели.
   - Что это, черт возьми, такое? - прошептала мне Чиеко Теллез. Она стояла рядом со мной в группе.
   - Они рраей, - заметил я.
   - Недружелюбные, - сказала она. - Я имею в виду, не считая этого.
   - Да, - сказал я. Союз колоний не уделял много времени рекламе конкретных сражений, но я знал достаточно, чтобы понимать, что за последние десять лет или около того мы не раз серьезно надирали рраей задницы. Не было никаких оснований полагать, что все это закончится для нас хорошо.
   Три существа подошли к капитану Тао. - Назовите своих пилотов, - сказал ей центральный рраей. Он говорил на своем языке, который переводился небольшим предметом, прикрепленным к его одежде.
   - Скажите мне, почему, - попросила Тао.
   Рраей поднял оружие и выстрелил в лицо Ли Хану, стоявшему рядом с капитаном. Хан приподнялся в условиях низкой гравитации и долго падал на палубу.
   - Назовите своих пилотов, - снова сказал рраей, после того как стихли крики экипажа.
   Тао продолжала молчать. Существо снова занесло оружие, на этот раз над ее головой. Я подумал, не сделать ли шаг вперед. Теллез внезапно схватила меня за руку, догадавшись, что я собираюсь сделать. - Даже не смей, черт возьми, - прошептала она.
   - Прекратите, - сказал кто-то. Я проследил за звуком голоса заместителя госсекретаря Окампо. Он шагнул вперед, подальше от команды "Чандлера". - В этом нет необходимости, коммандер Тванн.
   Существо повернуло голову, чтобы посмотреть на Окампо. Тао сделала то же самое. Думаю, она, как и я, только что поняла, что Окампо назвал существо по имени и званию.
   - Заместитель госсекретаря Окампо, - сказал Тванн, кивнув головой в знак приветствия. - Может быть, вы будете так любезны и назовете мне пилота.
   - Конечно, - сказал Окампо. Затем он указал на членов экипажа, точнее, прямо на меня. - Это один из них. Возьмите его.
   Двое рраей отделились и бросились ко мне. Теллез встала передо мной. Один из двух приближающихся рраей поднял на нее оружие. - Ты сукин сын, - закричала Тао на Окампо, и команда "Чандлера" начала волноваться.
   - Тихо, - сказал Окампо. Он произнес это громким голосом, которым явно гордился, - голосом, отточенным годами дипломатических выступлений и уверенности в том, что люди, естественно, прислушаются к тому, что он скажет.
   И это сработало; даже те, кто пришел за мной, остановились и посмотрели на него.
   Он поднял руку, призывая к тишине. Команда перешла на тихий шепот.
   - Вы это переживете, - громко сказал Окампо. - Позвольте мне повторить еще раз: вы это переживете. Но только если выслушаете меня прямо сейчас и сделаете, как я говорю. Так что слушайте. Тихо.
   В команде "Чандлера" воцарилась мертвая тишина.
   - Я сожалею о смерти Ли Хана, - сказал Окампо. - Командиры рраей не привыкли, чтобы приказы подвергались сомнению или не выполнялись. Убийств больше не будет, если вы не окажете сопротивления или неподчинения. Я также понимаю, что, с вашей точки зрения, это очень похоже и на пиратство, и на государственную измену. Уверяю вас, что ничто не может быть дальше от истины. Извините, у меня нет времени объяснять вам это подробнее.
   - Сейчас мне нужен "Чандлер" и пилот. Я забираю корабль и мистера Дакена. Что касается остальных, то очень скоро вас сопроводят к спасательным капсулам "Чандлера". Спасательные капсулы будут запущены, и сразу же после того, как "Чандлер" прыгнет отсюда - через три дня - на станцию "Феникс" и в Колониальный союз отправится аварийный беспилотник с точными координатами этой системы и ваших спасательных капсул. Вы знаете, что Союз колоний держит корабли на достаточном расстоянии специально для проведения спасательных операций такого типа.
   - Итак, вас спасут через четыре, максимум через пять дней. Спасательные капсулы рассчитаны на семь дней работы при полной загрузке. Вас спасут с запасом по времени.
   - Я повторяю: вы переживете это. Но для того, чтобы пережить это, вы не должны оказывать сопротивления. Не должны сопротивляться. Не должны спорить. Если вы не послушаетесь, рраей без колебаний расправятся с вами. Я хочу, чтобы вы снова увидели свою семью и друзей. Хочу, чтобы вы благополучно вернулись на территорию Колониального союза. Дайте мне возможность помочь вам добраться туда. Давайте перейдем к делу.
   - Я вам не верю, - громко сказала Тао Окампо.
   - Это справедливо, - сказал Окампо. Он кивнул Тванну.
   Рраей выстрелил капитану в лоб. Она упала замертво.
   Окампо подождал, пока стихнут крики. - Как я уже сказал, вы не должны спорить. А теперь, пожалуйста, следуйте приказам коммандера. - Он отвернулся от экипажа "Чандлера" и жестом пригласил коммандера Тванна следовать за ним.
   Двое солдат направились ко мне, и я увидел, как Теллез напряглась, готовясь к бою.
   - Нет, - остановил я ее.
   - Тебя собираются убить, - сказала она.
   - Они убьют тебя, если ты попытаешься им помешать, - заметил я.
   - Мы все равно мертвы, - сказала она.
   - Я бы предпочел, чтобы ты воспользовалась спасательной капсулой, - ответил я и положил руку ей на плечо, когда прибыли рраей. - Спасибо, Чиеко. Я ценю, что ты готова бороться за меня. На самом деле ценю.
   - Ну, ты сделал бы это ради меня, верно? - спросила Теллез.
   - Да, - ответил я. - Именно этим я сейчас и занимаюсь. - Я кивнул рраей, давая им понять, что готов идти. Один из них схватил меня за плечо, и мы зашагали прочь от Теллез и экипажа "Чандлера".
   Я почти никого из них не знал.
   Я уже чувствовал вину за то, что знал, что выживу.
   Я слышал, как заместитель госсекретаря Окампо разговаривал с Тванном, когда меня подвели к нему. - Какой ущерб вы нанесли кораблю? - спросил он у рраей.
   - Очень незначительный, и ничего такого, что могло бы угрожать конструкции корабля, - ответил Тванн. - Нам нужно было только отключить определенные системы.
   - Хорошо, - сказал Окампо. - Главный инженер "Чандлера" сказал, что сможет восстановить подачу электроэнергии через двадцать часов. Вы можете сделать это за тот же срок?
   - Мы потратим на это меньше времени, - сказал Тванн. - У нас есть опыт в этом, заместитель. Как вы знаете.
   - Действительно, знаю.
   - Мы будем рады, если вы теперь будете постоянно работать с нами.
   - Спасибо, коммандер Тванн, - сказал Окампо. - Я согласен.
   - Что вы хотите сделать с остальными членами экипажа? - спросил Тванн.
   - Я сообщил им, что мы поместим их в спасательные капсулы. Давайте сделаем это.
   - Будет жаль потерять спасательные капсулы.
   Окампо пожал плечами. - Они ведь на самом деле не понадобятся, не так ли?
   - Да, - сказал Тванн.
   - Тогда никаких серьезных потерь. Однако есть один момент. Одну из капсул следует уничтожить. Она должна выглядеть так, что мое тело нельзя восстановить. Если полностью разрушить капсулу, это поможет.
   - Конечно, - спросил Тванн. - У вас есть помощница, да? Она отправится в спасательную капсулу?
   - Предложите ей выбрать спасательную капсулу или пойти с нами, - сказал Окампо. - Насколько сильно вы хотите намекнуть ей, что спасательные капсулы - плохая идея, решать вам.
   - Она не знала?
   - Об этом? Нет. Это был секрет, помните?
   - Думаю, что просто прикажу ей пойти с нами. Так будет проще.
   - Это ваше шоу, - сказал Окампо и хлопнул рраей по плечу, давая понять, что все в порядке. Тванн отправился руководить работой команды "Чандлера". Затем Окампо обратил свое внимание на меня.
   - Что ж, мистер Дакен, - сказал Окампо. - Сегодня ваш счастливый день. В какой-то мере вы переживете этот день.
   - Здесь не будет аварийного беспилотника, не так ли? - спросил я.
   - Вы имеете в виду, что Союз колоний не узнает о команде "Чандлера"? - уточнил Окампо.
   - Да, - ответил я.
   Окампо покачал головой. - Да, не узнает.
   - Таким образом, вы собираетесь отправить всех на "Чандлере" задыхаться в своих спасательных капсулах.
   - Да, это наиболее вероятный сценарий, - сказал Окампо. - Это не населенная система. Больше никто, скорее всего, не придет на следующей неделе. Или даже через год.
   - Почему? - спросил я. - Зачем вы это делаете?
   - Вы, по-видимому, спрашиваете, почему я стал предателем?
   - Для начала, - ответил я.
   - Полный ответ будет слишком длинным для того времени, которое у нас есть сейчас, - сказал Окампо. - Поэтому я просто скажу, что настоящий вопрос заключается в том, кому следует быть преданным: Союзу колоний или человечеству. Знаете, это не одно и то же. И я пришел к пониманию, что в первую очередь я предан человечеству. Время Союза колоний подходит к концу, мистер Дакен. Я просто пытаюсь быть уверенным, что, когда оно закончится, человечество не погибнет.
   - Если вы преданы человечеству, то докажите это, - предложил я, махнув рукой в сторону экипажа "Чандлера". - Они люди, заместитель госсекретаря Окампо. Спасите этих людей. Отправьте беспилотный летательный аппарат обратно на станцию "Феникс", чтобы сообщить туда, где они находятся. Не дайте им погибнуть в спасательных капсулах.
   - С вашей стороны это благородно - пытаться спасти их, - похвалил Окампо. - Я хотел бы исполнить ваше желание, мистер Дакен. Я искренне желаю этого. Но пока Союз колоний не должен знать, что я их бросил. Они должны думать, что я мертв. Это произойдет только в том случае, если некому будет сообщить об обратном. Мне жаль.
   - Вы сказали, что я нужен вам как пилот, - заметил я. - Я не стану помогать вам, пока вы не спасете их.
   - Похоже, вы передумаете, - сказал Окампо и кивнул одному из рраей.
   У меня подкосились ноги, и я с силой рухнул на пол грузового отсека.
   Что-то прижалось к моему затылку. По ощущениям, это был пистолет.
   Я почувствовал вибрацию от выстрела пистолета и в то же время почувствовал, как что-то ударило меня по затылку.
   После этого я ничего не помнил.
  

Часть вторая

   Итак, мы подошли к тому моменту, когда я на самом деле становлюсь мозгом в коробке.
   Я вообще не помню, что было перед этим. Мне выстрелили в затылок в упор из какого-то электрошокера; я был без сознания. После удара током меня доставили на корабль рраей, где какой-то врач (по крайней мере, я надеюсь, что это был врач) ввел меня в медикаментозную кому; это был первый этап процесса. Три дня спустя я был без сознания и оставался в таком же состоянии, когда мы прибыли к месту назначения.
   К счастью, я был без сознания во время того, что последовало дальше.
   А потом был период восстановления, который весьма существенен, потому что, если задуматься, то очевидно, что удаление чьего-либо мозга из головы и хранение его живым в коробке означает значительную травму мозга.
   В общем, я пробыл без сознания восемнадцать дней.
   И когда я говорю, что был без сознания, то имею в виду, что так и было. Я не видел снов. Не видел их, потому что не думаю, что технически я спал. Есть разница между сном и тем, что со мной происходило. Сон - это то, что на самом деле делает ваш мозг, чтобы отдохнуть и привести себя в порядок после целого дня напряженной работы. Со мной происходило нечто совершенно иное. Если во сне я собирался просто поплавать в спокойном пруду, то сейчас боролся за то, чтобы всплыть на поверхность посреди океанского шторма, вдали от какой бы то ни было суши.
   Мне ничего не снилось. Думаю, это, наверное, к лучшему, что я этого не видел.
   За все это время я всплыл на поверхность только один раз - ну, насколько я помню, только один раз. Помню, как почувствовал, что мое сознание с силой тащат по грязи, и подумал: "Я не чувствую своих ног".
   А потом: "Я вообще ничего не чувствую". А потом снова погрузился в грязь.
   Я действительно что-то почувствовал, когда в следующий раз пришел в сознание.
   Честно говоря, у меня была самая жуткая головная боль, которую я когда-либо испытывал в своей жизни.
   Я пытаюсь придумать, как лучше это описать. Попробуйте вот это. Представьте, что у вас мигрень вдобавок к похмелью, а вы сидите в детском саду, где тридцать орущих детей по очереди тычут вам в глаз ножом для колки льда.
   Умножьте на шесть.
   Это была еще хорошая часть моей головной боли.
   При такой головной боли лучше всего лежать неподвижно и тихо, закрыв глаза, и молиться о смерти. Вот почему, я думаю, мне потребовалось больше времени, чем следовало бы, чтобы понять несколько вещей.
   Во-первых, там было так темно, что это было невозможно.
   Давайте, закройте глаза. Сделайте это прямо сейчас. Здесь совсем темно?
   Я только что понял, что вы не прочитали бы последний вопрос, если бы просто закрыли глаза по моей просьбе. Послушайте, я же признался вам, что не писатель.
   Давайте попробую еще раз: закройте глаза на минуту. Затем, когда снова их откроете, спросите себя, было ли совсем темно, когда вы их закрывали.
   И ответ был бы таков: нет, это не так. Если вы находились в комнате или в другом месте, где было хоть немного света, часть этого света проникала сквозь ваши веки. Если бы вы были в темной комнате и читали это на экране, то на сетчатке вашего глаза остались бы остаточные изображения экрана. И даже если бы вы были в темной комнате и, возможно, слушали, как вам читают это, в конечном итоге сам физический факт того, что ваши глаза видят, заставил бы что-то произойти. Если вы протрете глаза, то надавите на зрительный нерв, и в вашем мозгу возникнут призрачные образы и цвета.
   Темнота никогда не бывает полной и неизбежной.
   Но эта темнота была такой.
   Дело было не в отсутствии света. Это было отсутствие чего бы то ни было.
   И как только я осознал, что такое темнота, то понял это и по тишине. Идеальной тишины тоже не бывает. Всегда есть какой-то шум, даже если это всего лишь призрачное жужжание от шевеления волосков в улитке вашего уха.
   Не было ничего, кроме абсолютной ясности пустоты.
   Потом я понял, что не чувствую вкуса во рту.
   Не смотрите на меня так, потому что, хотя я вас и не вижу, я знаю, что вы именно так на меня смотрите.
   Слушайте. Мне все равно, задумывались ли вы когда-нибудь о том, что вы всегда ощущаете вкус своих губ. Вы всегда ощущаете вкус своих губ. Именно там вы держите язык. У вашего языка нет выключателя. Прямо сейчас вы ощущаете вкус во рту, и теперь, когда я обратил на это ваше внимание, вы, вероятно, понимаете, что вам, вероятно, следует почистить зубы щеткой, пожевать резинку или что-то в этом роде. Потому что ваш рот, по умолчанию, немного не такой, как на вкус.
   Вы можете почувствовать вкус своего рта. Даже когда об этом не думаете.
   Я очень много думал об этом. И ни черта не почувствовал.
   И вот тут я начал терять самообладание. Потому что вы знаете о слепоте. Это то, что случается с людьми. Они теряют зрение и, возможно, даже глаза, и, хотя глаза можно вырастить заново или вставить искусственные, вы все равно соглашаетесь с тем фактом, что слепота реальна, и, возможно, это случилось с вами. То же самое и с глухотой.
   Но кто, черт возьми, на самом деле не чувствует вкуса собственного рта?
   Так что, да. Вот тут-то мой мозг и начал по-настоящему твердить "о, черт, о, черт, о, черт" в более или менее бесконечном цикле.
   Потому что после этого все, чего я раньше не ощущал, обрушилось на меня с новой силой: я не чувствовал ни рук, ни ступней, ни предплечий, ни ног, ни пениса, ни губ. Ни запахов, проникающих в мой нос. Ни ощущения воздуха, проходящего через мои ноздри в нос. Ни чувства равновесия. Не ощущал ни жара, ни холода.
   Не сглатывал нервно. Не чувствовал испарины под ложечкой и на лбу. Сердце не колотится. Сердцебиения нет.
   Ничего.
   Я бы точно обделался от страха, если бы ощущал хоть какой-то контроль над сфинктером.
   Единственное, что я мог чувствовать, была боль, потому что моя головная боль решила, что сейчас самое подходящее время, чтобы стать в десятки раз сильнее.
   И я сосредоточился на этой головной боли, как голодная собака на стейке, потому что это было единственное, что я мог чувствовать.
   А потом потерял сознание. Потому что, наверное, мой мозг решил, что я слишком переживаю из-за того, что ничего не чувствую.
   Не могу сказать, что я был с этим не согласен.
  

* * *

   Когда я снова пришел в себя, то не испугался и немного гордился этим. Вместо этого попытался спокойно и рационально разобраться в происходящем.
   Первая гипотеза: я был мертв.
   Отказался, потому что это казалось глупым. Если бы я был мертв, тогда да, ничего бы не чувствовал. Но я также, вероятно, не осознавал бы, что ничего не чувствую. Меня просто... не было бы.
   Если бы это не было загробной жизнью. Но я сомневался, что это так. Я не очень религиозный человек, но большинство жизней после смерти, о которых я слышал, были чем-то большим, чем просто пустым небытием. Если Бог или боги существовали, и это было все, что они создали для вечной жизни, я был не очень впечатлен их пользовательским интерфейсом.
   Итак: вероятно, жив.
   И это было началом!
   Вторая гипотеза: находился в каком-то подобии комы.
   Это казалось более разумным, хотя я на самом деле ничего не знал о медицинских аспектах комы. Я не знал, могут ли люди в коме вообще думать о чем-то, находясь в ней. Со стороны казалось, что они мало что делают. Отложил эту идею на потом.
   Третья гипотеза: не в коме, а по какой-то причине заперт в своем теле без каких-либо ощущений.
   На первый взгляд это казалось наиболее разумным объяснением, но возникли два вопроса, на которые у меня не было ответов. Во-первых, как я вообще попал в это затруднительное положение. Я был в сознании и знал, кто я такой, но в остальном мои воспоминания о недавних событиях были смутными. Я помнил, как упал со своей койки, а затем поднялся на мостик, но все остальное было как в тумане.
   Это навело меня на мысль, что со мной произошло какое-то событие; я знал, что воспоминания людей о несчастных случаях или травмах иногда стираются из-за травмы, полученной в результате самого события. В данном случае это казалось вероятным. Что бы это ни было, мне было плохо.
   Ну, это не было новостью. Я был сознанием, витающим где-то в пустоте. Получил предупреждение "у тебя не очень хорошо идут дела".
   Но это было во-вторых: даже если бы я был в ужасной форме, а, похоже, что так оно и было, то должен был быть в состоянии что-то чувствовать, или улавливать что-то, кроме собственных мыслей. Я не мог.
   Черт, у меня даже голова больше не болела.
   - Вы проснулись.
   Голос, прекрасно слышимый, неопределимый с точки зрения какого-либо опознавательного качества, доносился отовсюду. Я был потрясен и застыл на месте, или застыл бы, если бы у меня был какой-то способ оставаться подвижным.
   - Алло? - сказал я, или сказал бы, если бы мог говорить, чего у меня не было, так что ничего не произошло. Я начал впадать в панику, потому что мне так ясно напомнили, что со мной что-то не так, и потому что был в отчаянии от того, что голос, кем бы он ни был, не оставит меня снова одного в пустоте.
   - Вы пытаетесь заговорить, - снова раздался голос отовсюду. - Ваш мозг пытается посылать сигналы вашему рту и языку. Это не сработает. Вместо этого подумайте словами.
   Вот так, - подумал я.
   - Да, - ответил голос, и я бы заплакал от облегчения, если бы мог плакать. В голове у меня поднялась сумятица мыслей и эмоций, и я почувствовал паническую потребность высказаться. Мне потребовалась минута, чтобы успокоиться и сосредоточиться на одной связной мысли.
   Что со мной случилось? - спросил я. - Почему я не могу говорить?
   - Не можете говорить, потому что у вас нет рта и языка, - сказал голос.
   Почему?
   - Потому что мы отняли их у вас.
   Не понимаю, - подумал я после долгой паузы.
   - Мы отняли их у вас, - повторил голос.
   С ними что-то случилось? Я попал в аварию?
   - Нет, с ними все было в полном порядке, а с вами - нет.
   Не понимаю, - снова подумал я.
   - Мы удалили ваш мозг из вашего тела.
   Оглядываясь назад, трудно точно передать то чувство полного непонимания, которое я испытывал в тот момент. Я очень старался выразить свою степень замешательства и недоверия по поводу заявления, которое только что услышал. В итоге получилось:
   Что?
   - Мы удалили ваш мозг из вашего тела, - снова повторил голос.
   Зачем вы это сделали?
   - Для того, что вы должны делать, тело вам не нужно.
   Я все еще плохо понимал, и, не обращая внимания ни на что другое, тупо продолжал разговор, ожидая, когда до меня дойдет хоть какой-то смысл.
   Что вам от меня нужно? - подумал я.
   - Пилотировать свой корабль.
   Для этого мне нужен мой рот.
   - Нет, не нужен.
   Как я буду разговаривать с остальной командой?
   - Здесь нет другой команды.
   При этих словах что-то промелькнуло в моем мозгу - что-то похожее на воспоминание, но не настоящее. Мысль о том, что раньше я знал, что случилось с экипажем "Чандлера", но теперь не знаю, и что бы ни случилось, это было нехорошо.
   Где же остальная команда, - подумал я.
   - Они мертвы. Все.
   Как?
   - Мы убили их.
   Ко мне вернулось чувство паники. Я знал, что это правда, что голос говорит мне правду. Но не мог представить, как это произошло. Я знал, что раньше знал. Отчаянно хотел знать. Но в моем сознании не было ничего, что могло бы подсказать мне, ничего, кроме надвигающейся стены страха.
   Почему вы убили их? - думал я.
   - Потому что в них не было необходимости.
   Для управления кораблем нужна команда.
   - Нет, у нас ее нет.
   Почему нет?
   - Потому что у нас есть вы.
   Я не могу управлять целым кораблем в одиночку.
   - Вы сделаете это или умрете.
   Я, черт возьми, даже пошевелиться не могу, - раздраженно подумал я.
   - Это не будет проблемой.
   Как, по-вашему, я смогу управлять целым кораблем, если не могу даже пошевелиться?
   - Теперь корабль - это вы.
   И тут внезапно вернулось полное непонимание.
   Прошу прощения? - наконец сообразил я.
   - Теперь вы - корабль, - повторил голос.
   Я - корабль?
   - Да.
   Я - "Чандлер"?
   - Да.
   Что, черт возьми, это вообще значит?
   - Мы удалили ваш мозг из вашего тела, - пояснил голос, - и интегрировали ваш мозг в "Чандлер". Теперь корабль - это ваше тело. Вы научитесь управлять своим телом.
   Я попытался осмыслить то, что мне говорили, и потерпел сокрушительную неудачу. Не мог представить ни единого элемента из того, что на меня обрушилось. Не мог представить себя кораблем. Не мог представить, что буду пытаться управлять такой сложной машиной в одиночку.
   А если я этого не сделаю? - подумал я. - Что произойдет, если я не смогу научиться контролировать его?
   - Тогда вы умрете, - сказал голос.
   Не понимаю, - снова подумал я, и мне показалось, что была совершенно очевидна полная беспомощность, которую я чувствовал. Возможно, в этом и был смысл.
   - Вам не важно понимать, - сказал голос.
   На что какая-то часть моего мозга немедленно сказала: "Пошел ты, мудак". Но, похоже, сообщение не было отправлено - или, по крайней мере, голос на него не отреагировал. Поэтому я сказал голосу что-то другое.
   Почему вы так поступили со мной?
   - Этому кораблю нужен пилот. Вы - пилот. Вы знаете этот корабль.
   Для этого не нужно вынимать мои мозги из моего чертова черепа, - подумал я.
   - Для этого - нужно.
   Почему?
   - Вам не важно знать.
   Я не согласен!
   - Не имеет значения, что вы не согласны.
   Важно, что я не буду управлять кораблем. Я не буду.
   - Будете или умрете.
   Я и так уже мозг в коробке. Мне все равно, если я умру.
   Я думал, что это отличная мысль, пока не начался приступ боли.
   Помните ту головную боль? По сравнению с этим она была сущей ерундой. Казалось, что все мое тело пронзила электрическая судорога, и даже удивление от того, что я снова обрел тело, не отвлекло меня от того, как сильно мне было больно.
   Объективно, это не могло продолжаться больше нескольких секунд. Субъективно мне показалось, что я постарел за это время на год.
   Пытка прекратилась.
   - У вас нет тела, но ваш мозг не знает об этом, - сказал голос. - Все проводящие пути по-прежнему существуют. Мы можем контролировать все способы, с помощью которых ваш мозг может заставить вас испытывать боль. Это очень просто сделать. Все настройки уже запрограммированы. Если бы мы захотели, то могли бы запустить их по кругу. Или могли бы просто оставить вас в темноте, навсегда лишив всех возможных ощущений. Итак, если вы не будете пилотировать этот корабль и управлять им, вы умрете. Но прежде чем умрете, узнаете, насколько далеко и на какой срок можно отсрочить вашу смерть, и какую сильную боль вы можете испытывать до этого момента. И уверяю вас, вам будет не все равно.
   Кто вы? - подумал я.
   - Мы - единственный голос, который вы будете слышать до конца своей жизни, если не будете делать то, что мы вам говорим.
   Это королевское "мы"? - подумал я, обращаясь не к голосу, а к самому себе. Не знаю, почему, черт возьми, я так подумал. Наверное, из-за того, что меня заставили почувствовать, будто по моему несуществующему телу проходит электричество мощностью с целую электростанцию, я немного свихнулся.
   Голос не ответил.
   Это произошло во второй раз, когда я не думал напрямую о голосе.
   Что было интересно.
   Что произойдет, если я сделаю то, что вы мне прикажете? - спросил я, обращаясь к голосу.
   - Тогда в конце вы получите свое тело обратно. Это простой обмен. Делайте, что вам говорят, и вы снова станете собой. Откажетесь - и умрете в муках.
   Что вы хотите, чтобы я сделал?
   - Пилотируйте и управляйте этим кораблем. Мы уже говорили вам об этом.
   Где и с какой целью?
   - Это будет позже, - сказал голос.
   Что мне делать сейчас? - спросил я.
   - Теперь подумайте, - сказал голос. - Подумайте о том, какой у вас выбор и каковы будут последствия этого выбора. Я дам вам день, чтобы подумать об этом, здесь, в темноте. Это будет долгий день. До свидания.
   Подождите, - подумал я, но голос уже исчез.
  

* * *

   Так я думал на следующий день.
   Первая мысль: точно не умер. Нет нужды в религиозном кризисе. Еще одна мелочь из списка причин для беспокойства. Это был единственный выход, но на данный момент годилось все, что угодно.
   Вторая мысль: кто бы это ни был, он захватил наш корабль, убил наш экипаж, извлек мой мозг из тела и теперь ожидал, что я буду управлять кораблем полностью самостоятельно, в своих собственных целях, и убьет меня, если я этого не сделаю.
   Третья мысль: к черту этих людей. Я не собирался ничего для них делать.
   В этом случае они были бы более чем счастливы помучить меня просто ради забавы. Как я знал по опыту. Что было важным соображением, которое я должен был принять во внимание.
   Четвертая мысль: почему я?
   Например, почему они взяли меня, а не кого-то другого? Я был третьим пилотом "Чандлера". Был буквально самым новым членом экипажа. Они могли бы выбрать кого-нибудь другого из пилотов этого корабля, и сделали бы лучший выбор по знанию корабля, как он работает и каковы его возможности. Я не был очевидным выбором.
   Назовите своих пилотов.
   Фраза вырвалась из моего подсознания и встала передо мной, побуждая меня придать ей какой-то контекст. Моя память все еще была отрывочной; я знал, что фраза была произнесена, но не знал, кем и когда. Мне нужно было напрячь мозги, чтобы понять это.
   Дело в том, что у меня было время.
   И через некоторое время в моей голове всплыл образ: существо, одетое в черное, с подогнутыми коленями, отдающее приказ капитану Тао и стреляющее в Ли Хана, когда тот усомнился в его исполнении.
   Рраей. Меня забрали рраей. Это давало ответ на вопрос, кем они были. Но это не давало ответа на вопрос, почему я. Капитан не указала на меня как пилота. Она вообще ни на кого не указывала. Это сделал кто-то другой.
   Заместитель госсекретаря Окампо.
   Внезапно образ этого ублюдка, указывающего на меня, вспыхнул в моем сознании так ясно, как будто я заново переживал этот момент.
   А потом вспомнилось и все остальное - каждое пустое место в памяти внезапно наполнилось жестокой силой, втиснувшейся почти болезненно
   Мне пришлось остановиться.
   Я должен был остановиться, чтобы оплакать экипаж "Чандлера". Чтобы оплакать тех немногих друзей, которых я там приобрел, и всех остальных, кого не знал, но кто не заслуживал смерти, так же как и я не заслуживал того, чтобы жить вместо них.
   Это заняло некоторое время. Но, как я уже говорил, у меня было время.
   Я использовал его.
   А потом, когда закончил, снова начал возиться с проблемой.
   Почему меня взяли? Потому что заместитель Окампо знал меня. Я был представлен ему еще до того, как мы прибыли в "Чандлер", мы летели туда на шаттле, и я обратился к нему, когда у меня возникли вопросы по поводу смены пункта назначения.
   Он знал, что я пилот, но также знал меня как человека - вероятно, единственного человека, которого он знал на "Чандлере", кроме капитана Тао и Веры Бриггс.
   Возможно, он выбрал меня просто потому, что знал, что я пилот. Он знал, что на корабле были и другие пилоты - возможно, он видел Болдука на мостике, - но я был первым, кто пришел ему на ум. Потому что он встречал меня. Он знал меня. Или думал, что знает.
   Так что, возможно, он выбрал меня не только потому, что я был пилотом. Возможно, он выбрал меня, потому что знал, что я не просто случайный член экипажа. Возможно, он спас меня, потому что между нами была личная связь.
   И разве это не так? Разве я не чувствовал, что мог бы пойти в его каюту и спросить его о приказах, которые он отдавал капитану? Разве он не был, по крайней мере, немного впечатлен тем, что я все понял?
   Так что, да. Может быть, он выбрал меня, потому что знал. Может быть, потому что я ему нравился. Может быть, он даже думал, что спасает меня. Может быть, думал, что делает мне одолжение.
   Выбрать тебя для того, чтобы у тебя вынули мозги из тела, - это не то, что я считаю одолжением, - сказала какая-то часть моего мозга.
   Верно подмечено, умник, - подумал я, не обращая внимания на то, что сейчас разговариваю сам с собой. Но дело не в том, что я об этом думал, а в том, что Окампо думал об этом и мне. Я не льстил себе мыслью, что был важен для Окампо - я вспомнил, как он говорил коммандеру Тванну, что тому решать, говорить Вере Бриггс держаться подальше от спасательных капсул или нет. Если Окампо вел себя так со своей помощницей, с которой он проработал много лет, его не слишком волновало, что я зазнаюсь и начну доставлять неприятности.
   Но до тех пор, возможно, было бы с чем поработать.
   Что? И с какой целью?
   Я еще не знал.
   Дело было не в этом. Дело было в том, что я сейчас перечислял свои потенциальные достоинства. И одним из этих достоинств было то, что Окампо, по какой-то причине, выбрал меня в пилоты "Чандлера" - чтобы я стал "Чандлером".
   Так что это было одно.
   Еще один возможный плюс: чего Окампо не знал обо мне.
   Он знал мое имя. Знал меня в лицо. Знал, что я пилот.
   И ... вот и все.
   И что это значило?
   Это могло ничего не значить. Или это может означать, что, подключая меня к системам "Чандлера", они не будут знать, как много я уже знаю об этих системах. Или как ими пользоваться.
   Не слишком радуйся, - сказала другая часть моего мозга. - Теперь ты - мозг в коробке. И они могут видеть все, что ты делаешь. Они, вероятно, смотрят на тебя, думая обо всем этом прямо сейчас.
   Ты наводишь тоску, - сказал я этой другой части моего мозга.
   По крайней мере, я не разговариваю сам с собой, - ответила она. - И в любом случае, ты знаешь, что я прав.
   Это было справедливое замечание. Я должен был признать, что оставить меня наедине с моими мыслями могло быть частью теста, который мне устраивали, чтобы посмотреть, как я отреагирую. Если бы они могли следить за ходом моих мыслей прямо сейчас, мне пришлось бы смириться с тем, что они использовали бы эту информацию, чтобы решить, что со мной делать - убить, пытать или что-то еще.
   Но у меня было предчувствие, что это не так. У меня было ощущение, что день, проведенный наедине со своими мыслями, был предназначен совсем для другой цели. Это было для того, чтобы подчинить меня себе. Чтобы напугать меня. Чтобы напомнить мне, насколько я одинок и беспомощен. Насколько сильно я зависел от них в своем выживании.
   И знаете что? В этом они были бы правы. Я был один. Зависел от них в плане выживания. Был в ужасе.
   Но я не собирался подчиняться.
   Да, я был изолирован. Да, был напуган.
   Но еще я был очень, очень зол.
   И именно с этим я решил поработать.
   Если бы они прослушивали меня, когда я думал об этом, то могли бы убить меня в любой момент. В таком случае они могли бы продолжать в том же духе, потому что в противном случае просто тратили бы мое и свое время впустую.
   Но я так не думал.
   Не думаю, что они считали это необходимым.
   Что было еще одним возможным преимуществом. Они полагали, что у них есть преимущество в общении со мной.
   Опять же, это справедливо. Я был мозгом в коробке, и они могли убить меня или пытать в любое время, когда захотят. Это довольно точное определение того, что значит иметь преимущество.
   Но факт был в том, что они нуждались во мне.
   Им нужен был пилот для "Чандлера". У них был я.
   И у них был только я. Всех остальных членов экипажа они убили, задушив их в спасательных капсулах. Они были настолько уверены, что одержат надо мной верх, что даже не позаботились о запасном.
   Что говорило мне о том, что либо они никогда не делали этого раньше и понятия не имели, что делают, либо они делали это часто, и реакция их жертв-пилотов всегда была одинаковой.
   Я подумал о словах рраей, что их инженеры могли бы отремонтировать корабль и запустить его снова, потому что это было то, к чему они привыкли. Подумал об их эффективном способе общения с командой, о том, как запугать их и добиться того, чего они хотят.
   Было ясно, что это не было для них чем-то новым.
   Они делали это раньше. И, возможно, прямо сейчас делают это с другими пилотами, кроме меня. Они ожидали, что пилоты будут в отчаянии и готовы на все, чтобы вернуть свои тела. Они настолько привыкли к этой реакции, что на самом деле не думали, что возможна какая-либо другая реакция.
   Так что нет, я не думал, что они подслушивали меня в тот момент. Не думал, что они считали это необходимым. Я мог ошибаться, но был готов исходить из этого предположения.
   Это дало мне свободное время подумать. И спланировать. Еще одно преимущество, которое у меня было. По крайней мере, на данный момент.
   Затем было последнее преимущество, которое у меня было:
   Я знал, что уже мертв.
   Под этим подразумевалось, что я знаю, что их обещание вернуть меня в мое тело было почти на 100 процентов полной чушью. Этого не могло случиться.
   Я знал это, потому что они убили экипаж "Чандлера". Знал это по тому, что сказал Окампо, когда я умолял его отправить прыжковый беспилотник обратно на станцию "Феникс", чтобы спасти экипаж. Знал это из-за того, как они лгали экипажу, чтобы добровольно повести их на смерть.
   Они не собирались возвращать меня в мое тело. Я был почти уверен, что мое тело уже исчезло - сгорело, или было выброшено в космос, или превратилось в тушеное мясо, потому что у рраей была репутация существ, которые ели людей, когда у них была такая возможность.
   Я представил себе, как мое тело варится на медленном огне в очень большой кастрюле.
   На самом деле, это было ужасно забавно.
   Что бы с ним ни делали, мое тело - это история. Я был в этом уверен.
   Я также был уверен, что чего бы ни хотели от меня Окампо и рраей - или на кого бы они там ни работали - когда закончу с этим, они щелкнут любым выключателем, который у них есть, и просто убьют меня.
   Если, конечно, задание, которое они собирались мне поручить, уже не было самоубийственным. А я подозревал, что так оно и будет. Или, по крайней мере, они не взволнуются, если я не вернусь.
   У меня не было иллюзий, что моя судьба не такая, как у остальной команды "Чандлера". Вопрос был только в том, когда. И ответ на вопрос "когда" был таков: когда они перестанут использовать меня для того, что планировали.
   Это означало, что у меня было все возможное время, чтобы в произвольном порядке выяснить, кто они такие (помимо Окампо и кучки солдат рраей), выяснить, что они планировали, узнать, как их остановить, и перебить их всех к чертовой матери.
   Всех, кроме Окампо. Если бы был какой-то способ вернуть его на территорию Колониального союза, я бы это сделал. Потому что, несмотря ни на что, я думаю, они были бы очень заинтересованы в этом, чем бы он ни занимался.
   И потому что он не заслуживал того, чтобы отделаться так легко, как позволила бы ему его смерть.
   Ты слишком амбициозен для бестелесного мозга, - снова сказала другая часть моего мозга.
   Мне больше нечего делать, - ответил я. Потому что это было правдой. Все, что у меня было сейчас, - это мои мысли и время. Много времени.
   Так что я им воспользовался.
  

* * *

   В какой-то момент мне показалось, что я заснул. Трудно сказать наверняка, когда у тебя нет внешней системы отсчета, позволяющей понять, спишь ли ты на самом деле.
   Я точно знаю, что мне ничего не снилось. Меня это вполне устраивало.
   И в какой-то момент голос вернулся.
   - У вас было время обдумать свою ситуацию, - сказал голос. - Теперь пришло время принять решение.
   Голос был прав: пришло время принять мое решение.
   Независимо от того, решу ли я остаться в живых или нет. Я уже решил это заранее.
   Теперь я решал, как вести себя перед "голосом".
   Должен ли я быть запуган? Должен ли я быть дерзким и непокорным, но все же готовым делать то, что они хотят? Должен ли я просто молчать и делать только то, что мне сказал голос?
   Это было важное решение, потому что от того, как я отреагирую на "голос" сейчас, будет зависеть, какими будут наши отношения и, возможно, что мне будет позволено в будущем - и что мне, возможно, сойдет с рук.
   Если бы я выбрал неверное отношение, это имело бы негативные последствия. Если бы я был слишком самодовольным, возможно, они просто относились бы ко мне как к машине, в которую превратили меня. Был бы слишком непокорным, и тогда бы тратил все свое свободное время на то, чтобы получать удары током. Ни того, ни другого я не хотел, особенно того, чтобы получать удары током. Одного раза было достаточно.
   - Каково ваше решение? - спросил голос.
   Внезапно я подумал, что у меня есть вопросы. Я не ожидал, что это будет так, но, ладно, посмотрим, что будет дальше.
   - Ваши вопросы не имеют отношения к делу, - сказал голос.
   - Позвольте мне перефразировать это, - сказал я. - Я собираюсь сделать то, что вы хотите. Я так решил. Но мне бы также помогло, если бы я знал несколько вещей. Понимаю, что не могу заставить вас отвечать на какие-либо вопросы. Но я был бы вам полезен, если бы вы подумали и ответили на них.
   Тут возникла настоящая пауза. - Какие у вас вопросы?
   Я сказал, что у меня их три. Что, опять же, было для меня новостью, но я мог бы задать три вопроса, верно?
   И в самом деле, один из них всплыл у меня в голове. Во-первых, у вас есть имя?
   - Какое это имеет значение?
   Потому что я чувствую себя неловко, просто думая о вас как о "голосе в моей голове", - подумал я. - Если мы собираемся работать вместе, было бы неплохо придумать для вас имя.
   - Можете называть меня Контроль, - сказал голос.
   Ладно, хорошо, - подумал я. - Здравствуйте, Контроль.
   Контроль молча ждал. Что ж, хорошо.
   Во-вторых, могу ли я как-нибудь поговорить с заместителем госсекретаря Окампо?
   - Зачем вам понадобилось с ним разговаривать?
   Мне не нужно с ним разговаривать, - подумал я. - Я уже согласился помочь вам. Но когда меня сняли с "Чандлера", он сказал мне, что делает это, что бы это ни было, чтобы помочь человечеству. Я хочу подробнее поговорить с ним об этом, чтобы понять, что он имел в виду.
   - Не имеет значения, понимаете ли вы, - сказал Контроль.
   Знаю это, - подумал я, - и, хотя знаю, что вы не обязаны проявлять заботу, не согласен. Я могу вам помочь. Но если бы я понимал вас, то мог бы быть еще полезнее. Заместитель Окампо - замечательный человек. Я уважаю его. Если он это делает, у него должна быть причина. Думаю, что эта причина может иметь смысл для меня. Я хотел бы узнать об этом побольше.
   - Мы не позволим вам сейчас поговорить с заместителем госсекретаря Окампо, - сказал Контроль. - Но если будете хорошо выполнять свою работу, мы, возможно, рассмотрим это на будущее.
   Я подумал, что это справедливо.
   - Не спрашивайте нас об этом снова.
   Конечно, нет. Вы уже сказали, что подумаете об этом. Этого достаточно.
   - Ваш последний вопрос.
   Вы дадите мне слово, что мне вернут мое тело?
   - Даю слово, - сказал Контроль.
   Да, ваше слово, - подумал я. - Ваше обещание. Я уже сказал, что помогу вам. Буду помогать. Сделаю все, о чем вы меня попросите. Вы сказали, что если я это сделаю, то получу свое тело обратно. Таков был уговор. Но бывают сделки, и бывают обещания. Сделку можно заключить с кем угодно. Обещание - это то, что вы даете тому, кому доверяете. Если вы даете обещание мне, это значит, что я могу вам доверять. И это значит, что я могу перестать беспокоиться о том, верить вам или нет. И это значит, что я могу лучше сделать то, о чем вы меня просите.
   И снова наступила пауза.
   У меня был резон задавать эти вопросы, даже если я и не знал, что делаю это, когда начинал.
   Информация. Доверие. Создание интимности и отношений.
   Я попросил дать ему имя, и, хотя "Контроль" - это не очень подходящее имя, это было что-то. Персонализация. То, что превратило королевское "мы" в "я". Просьба поговорить с Окампо еще больше расширила нашу сделку и превратила ее из чего-то общего - того, что они, вероятно, навязывали каждому пилоту, чей мозг они помещали в коробку, - в нечто особенное для меня.
   И просить слова Контроля? Больше близости - заключить сделку между мной и им. Что-то, основанное на взаимности. Что-то, основанное на доверии.
   Это тоже было проверкой.
   - Даю вам слово, - сказал Контроль.
   Теперь я знал все, что мне нужно было знать о Контроле.
   И Контроль понятия не имел, что я знаю.
   Это все, что мне нужно, - подумал я. - Я готов приступить к работе, когда и вы будете готовы.
   - Тогда давайте начнем, - сказал Контроль.
   Вокруг меня появился мостик "Чандлера".
   Или, если быть более точным, компьютеризованное визуальное изображение мостика "Чандлера"; более чистое, простое и без каких-либо посторонних деталей.
   - Вы узнаете это, - подсказал Контроль.
   Конечно, - подумал я.
   Это была типовая программа моделирования мостика, используемая в учебных целях, адаптированная к мостику "Чандлера", который сам по себе был довольно стандартным.
   Я узнал программу, потому что, как и любой другой, кто когда-либо работал на мостике, потратил пару сотен часов на ее использование в дополнение к физическим тренировкам на конкретной станции на мостике.
   Я также узнал ее, потому что помогал ее создавать.
   Или, во всяком случае, немного более раннюю версию. Прошло несколько лет. Вероятно, это была обновленная версия программы.
   Тем не менее, беглый взгляд показал, что с тех пор, как я над ней работал, в программном обеспечении мало что изменилось. Это даже не было похоже на новый крупный релиз по сравнению с тем, над которым я работал. Может быть, точечный релиз? С некоторыми незначительными исправлениями? Как организация, явно не связанная с мейнстримом торговли Колониального союза, вообще может получать эти программы? Я почувствовал смутное раздражение от имени моего бывшего работодателя из-за того, что эта программа была явно пиратской.
   Не то чтобы я собирался сообщать Контролю о том, что работал над программой. Контроль не знал, потому что Окампо не знал, а я не видел причин сообщать кому-либо из них. Контроль уже думал, что я настолько глуп, что верю на слово. Я не собирался ничего предпринимать, чтобы разубедить его в этом.
   Для Контроля я подумал, что это программа-симулятор мостика.
   - Раньше это была программа-симулятор мостика, - сказал Контроль. - И на данный момент она будет оставаться такой. Но мы адаптировали ее для управления "Чандлером". В конечном итоге вы сможете управлять всеми системами корабля изнутри.
   Как я это сделаю? - спросил я. - Программа-тренажер спроектирована как виртуальное пространство, но отслеживает реальные движения рук и тела. У меня нет ни того, ни другого.
   - Вот, - сказал Контроль, и я оказался в виртуальном теле. Мой обзор, очевидно, должен был быть с высоты головы; подумав об этом, я мог поворачивать его на шарнирах, как будто у меня была настоящая шея. Я посмотрел вниз и увидел урезанное изображение человеческого тела. Я представил, как двигаю руками, и мои кисти рук поднялись по бокам ладонями ко мне, лишенные каких-либо черт там, где должны были быть линии ладоней и отпечатки пальцев.
   У меня чуть не случился нервный срыв, я был так благодарен. Даже такое фальшивое тело, как это, было лучше, чем вообще никакого тела.
   Несмотря на это ...
   Какая-то часть моего мозга - я думаю, может быть, та же самая часть, которая спорила со мной ранее, - заработала на самом деле? И это все?
   Я знал, что это значит. Это означало, что эти придурки вынули мой мозг из моего тела, чтобы управлять "Чандлером", и я должен был управлять "Чандлером" в одиночку, и они хотели, чтобы я управлял "Чандлером" с помощью имитации человеческого тела, которого у меня больше не было.
   Что казалось, я не знаю, неэффективным, наверное. Если вы собираетесь потратить время на то, чтобы избавиться от моего тела, тогда, возможно, потратьте время на создание метафоры контроля, которая использует преимущество того, что вы больше не ограничены человеческим телом.
   Они лишили тебя тела не ради эффективности, - сказала эта часть моего мозга. - Ну, да, я понял это некоторое время назад. Все дело в страхе и контроле.
   Но все же. Вроде как пустая трата усилий.
   Я взял себя в руки (в переносном смысле) и оглядел имитируемый мостик.
   Вы пойдете со мной на мостик? - спросил я Контроль.
   - Нет, - ответил он. - Пожалуйста, пройдите в капитанское кресло.
   Я кивнул. В кресле капитана был экран, на котором можно было просматривать информацию со всех постов, либо сразу, либо по очереди. Капитан Тао, как и большинство капитанов, обычно получала доклады на мостике от своей команды, которая лучше разбиралась в том, что ей нужно было знать немедленно. Но она могла получить всю информацию с экрана, если бы захотела изложить ее сама. Это означало, что я тоже мог это сделать.
   Аналогичным образом, капитан мог управлять кораблем с экрана, если бы захотел, вместо того, чтобы отдавать приказы. Очень немногие капитаны так поступали, потому что ситуация быстро усложнялась, и, кроме того, если вы хотите огорчить экипаж на мостике, лучший способ сделать это - попытаться выполнить их работу за них. Дело в том, что ни один капитан не был компетентен на каждом посту на мостике. Большинство из них и не пытались быть компетентными.
   За исключением того, что теперь мне пришлось бы стать таким.
   Я сел в виртуальное кресло капитана и открыл экран капитана.
   Готов, - подумал я для Контроля.
   Экран виртуального капитана загорелся, и в виде сетки открылись окна всех отделов. Если дважды нажать на одно из окон, оно развернется на весь экран и станет полностью интерактивным. Одновременно только один экран отдела мог быть полноэкранным, но вы также могли объединить полноразмерные экраны отделов и просматривать их, чтобы быстро получить к ним доступ. Все это было довольно просто, за исключением того факта, что я буду отвечать за мониторинг и работу со всеми ними.
   Я еще раз просмотрел стартовую сетку капитана.
   Сказал, что некоторые окна пустые.
   - Вам больше не нужно управлять некоторыми функциями корабля, - сказал Контроль. - Вы будете единственным живым существом на корабле, а ваша жилая зона полностью изолирована и контролируется нами, поэтому вам не понадобятся средства жизнеобеспечения. То же самое касается и средств связи. Мы контролируем эти и некоторые другие функции, связанные с судном. Другие, такие как инженерные, вам необходимо контролировать лишь в ограниченных пределах, и их обслуживанием теперь будем заниматься мы. Единственные функции корабля, которыми вам нужно заниматься, - это навигация, вооружение и движение вперед, включая транспространственные прыжки.
   По крайней мере, я думал, что это упростит управление. Я сделал окна навигации, двигателя и оружия полноразмерными и соединил их вместе.
   Готов, - сообщил я.
   - Мы отправляем вам имитационную миссию, - сказал Контроль. - Это простая программа, ориентированная в первую очередь на навигацию. Давайте начнем.
  

* * *

   Десять часов моделирования в тот первый день, по крайней мере, по часам моделирования, почти все это было очень простой навигацией, которую я, как пилот, мог выполнять даже во сне. У меня было подозрение, что симуляции не были специально выбраны для меня Контролем, а могли просто быть в списке симуляций для прогона, которые следовало пройти.
   Это было скучно.
   Но в то же время это было выполнимо. В тот первый день не было ничего, чего я не смог бы сделать. Пилотирование, как и большинство пилотажных работ, заключалось в том, чтобы ввести информацию в компьютер и затем разобраться со всем необычным, что могло пойти не так. Ни в одной из этих первоначальных симуляций ничего не пошло не так.
   Самое трудное, что мне пришлось сделать, - это отодвинуть имитацию "Чандлера" в сторону от куска скалы, парящего в космосе. Я подумывал о том, чтобы испарить его с помощью имитированных лазеров "Чандлера" - он был достаточно мал, - но решил, что симуляция пока не для этого, и в любом случае, испарив его, можно было создать кучу еще более мелких обломков скалы, которые было бы труднее отследить, и в которые затем врезался бы какой-нибудь другой корабль. Большинство кораблей могли бы справиться с ударом микрометеора, но зачем создавать проблему для кого-то еще, если в этом нет необходимости?
   Поэтому я убрал "Чандлер" с пути, зафиксировал текущее местоположение и направление камня, а затем смоделировал бы отправку пакета данных на близлежащие корабли, если бы отвечал за корабельную связь. Поэтому вместо этого я сделал пометку, чтобы данные были отправлены на другие корабли при первой же возможности.
   Если Контроль и заметил что-то из этого, я об этом не знал. Контроль полностью молчал во время всей этой симуляции и других прогонов, которые мы провели в тот день. - Вы будете управлять кораблем в одиночку, - сказал Контроль, когда я спросил его о тишине между прогонами. - Как только начнете выполнять свои задания, у вас не будет ни нас, ни кого-либо другого, с кем вы могли бы общаться. Вам нужно привыкнуть к тишине.
   Вас не беспокоит скука? - спросил я. Человеческий разум нуждается в небольшой стимуляции, выходящей за рамки мониторинга навигационных систем.
   - Раньше это не было проблемой, - сказал Контроль. Именно так я узнал, что был не первым человеком, с которым они так поступили.
   Я подумал о других людях, оказавшихся в таком же затруднительном положении, и содрогнулся бы, если бы мог.
   Это также подсказало мне, что я, возможно, даже не единственный человек, находящийся в такой ситуации. Этот Контроль, кем бы он ни был, мог также запускать симуляции с другими людьми и кораблями, даже если он работал со мной. В конце концов, мне нужно было бы это выяснить.
   - На сегодня мы закончили, - в конце концов сказал Контроль. - Продолжим завтра.
   Сколько часов это займет? - спросил я. Я не знал, был ли Контроль человеком, и где бы мы ни находились, это почти наверняка был не человеческий аванпост, поэтому я понятия не имел, каким долгим будет день.
   - Примерно через двенадцать часов, - сказал Контроль через минуту. Я думаю, что, возможно, ему нужно было посмотреть, сколько "часов" будет после преобразования.
   Что мне теперь делать? - спросил я.
   - Что вам будет угодно, - сказал Контроль.
   Я бы хотел пробежаться трусцой, подумал я.
   Контроль ничего на это не ответил. У меня сложилось впечатление, что Контроль, кем бы он ни был, не отличался особым чувством юмора.
   Что мне остается делать? - спросил я.
   - Если хотите, можете перезагрузить сегодняшнее моделирование и запустить его снова, - сказал Контроль. - На самом деле, я предлагаю это.
   Есть что-нибудь еще? - спросил я. - Есть что почитать? Посмотреть? Или послушать?
   - Нет, - ответил Контроль.
   Могу я попросить о каком-нибудь развлечении? - спросил я. - Было бы хорошо любое. Если у меня будут только навигационные симуляторы, я думаю, что моя эффективность в конечном итоге снизится.
   - Если она снизится слишком сильно, вы будете наказаны, - сказал Контроль. - Если и после этого она уменьшится, вас убьют.
   Ну, это своего рода мотивация, - подумал я для Контроля.
   Контроль не ответил. Я подозревал, что он вышел из симуляции.
   Тебе нужно привыкнуть к тишине, - подумал я про себя, повторяя слова Контроля, сказанные ранее днем. Что ж, я привыкал к этому, нравилось мне это или нет.
   Я посмотрел на имитированное капитанское кресло и на капитанский экран, на котором появилась небольшая вкладка меню с заданиями на день. Я мог бы перезагрузить их, если бы захотел.
   Вместо этого встал и побежал по имитированному мостику, наматывая круги. Затем сделал несколько отжиманий, выпадов и приседаний.
   Хочу внести ясность: у меня не сложилось впечатления, что то, что я делал, было настоящим упражнением. Я не чувствовал своего имитируемого тела; даже двойные нажатия и свайпы, которые я делал в течение дня на экранах, были вялыми. Я делал это не для того, чтобы поддерживать свое тело в форме. У меня не было тела, форму которого можно было бы улучшить.
   Я сделал это, потому что это было что-то еще, помимо того, что хотел от меня Контроль. То, чем я хотел заниматься в свободное время. Это был мой способ контролировать себя. Если можно так выразиться.
   Это даже отчасти сработало. В конце концов я устал. Лег на имитированный пол, чтобы уснуть.
   И обнаружил, что у меня нет искусственных век.
   Это не имело значения. Я все равно заснул достаточно быстро.
   На этот раз я знал, что спал.
  

* * *

   Два дня спустя я сломал симуляцию мостика и сбежал. Вроде.
   Это произошло спустя несколько часов, после того, как Контроль отключился на ночь, или, по крайней мере, я предположил, что это была ночь. Я проводил одну из предыдущих симуляций, на этот раз мне требовалось провести "Чандлер" в положение стыковки с космической станцией. Подобный маневр я проделывал десятки, если не сотни раз, как на симуляторе, так и в реальности. В нем не было ничего сложного.
   Поэтому я сделал то, что делает любой, кто совершает имитационный прогон, когда ему скучно и за плохое поведение нет наказания:
   Я начал крушить все вокруг.
   Сначала я протаранил космическую станцию "Чандлером", потому что мне было интересно, чисто с научной точки зрения, насколько реалистичным будет удар с точки зрения воспроизведения классической физики в симуляторе.
   Ответ: неплохо. У меня был ограниченный контроль над внешними датчиками, поэтому я видел, как "Чандлер" и космическая станция здорово смялись, с соответствующими взрывами металла и стекла из-за взрывной декомпрессии, когда "Чандлер" врезался в станцию. Однако мои датчики не зафиксировали перегрузки двигателей "Чандлера", которая могла бы создать настоящий хаос.
   Поэтому я снова запустил симуляцию с расстояния, достаточного для впечатляющего разгона "Чандлера", прежде чем врезаться в космическую станцию.
   На этот раз взорвался "Чандлер". Все мои контрольные окна вспыхнули красным, а затем погасли, что никогда не было положительным признаком для структурной целостности корабля. В симуляторе не были указаны ни экономические, ни человеческие потери, но я сомневаюсь, что кто-либо из тех секций станции, в которые я попал, или из команды "Чандлера" выжил бы.
   Команда "Чандлера" уже не выжила, - сказала другая часть моего мозга.
   Я проигнорировал ее.
   При следующем просмотре мне стало любопытно, что произойдет, если я атакую станцию. В симуляциях, которые я проводил, не требовалось управлять какой-либо из систем вооружения, поэтому, пока Контроль был на месте, я не беспокоился о них.
   Но я все равно контролировал их, и они были полностью работоспособны, так что в следующей симуляции я запустил три ракеты по станции, просто чтобы посмотреть, что произойдет.
   Минуту спустя мои датчики повреждений загорелись ярко-красным, когда десять ракет со станции поразили "Чандлер" в различных критических точках, выведя из строя вооружение, двигатели, отсеки экипажа и внешние датчики. Примерно через секунду после этого мои экраны погасли, потому что в этой симуляции "Чандлер" только что превратился в расширяющееся облако обломков.
   Что ж, это грубо, - подумал я и улыбнулся бы, если бы мог.
   После этого было проведено еще несколько симуляций: атака на космическую станцию, затем атака на другие корабли на станции, стрельба по шаттлам, в общем, любая комбинация тактик, которая включала в себя неожиданный запуск ракет. Все симуляции заканчивались примерно одинаково: "Чандлер" превращался в подушку для ракет.
   Ну, хорошо, давай попробуем это, - подумал я и запустил симуляцию еще раз.
   На этот раз не стал таранить станцию или обстреливать ее. Я просто перевел "Чандлер" в положение стыковки и подождал, пока симуляция не выдаст мне сигнал "условие успеха" - сигнал о том, что я выполнил все, что требовалось.
   Затем запустил шквал ракет по космической станции, целясь конкретно в ее системы вооружения, те, которые мог видеть визуально, но также и те, которые не мог видеть, исходя из имеющихся у меня данных о космической станции. Я рассчитал время запуска ракет таким образом, чтобы они поразили все системы вооружения одновременно.
   Что они и сделали. И затем, пока все шло как по маслу, я открыл дроссели на двигателях и направился прямо в пекло.
   И когда "Чандлер" впервые коснулся корпуса космической станции, что-то произошло.
   Все погрузилось во тьму.
   Не только экраны капитана, на которых было бы указано, что "Чандлер" уничтожен. Нет, все потемнело. Сначала была симуляция, а затем, в течение нескольких секунд, ничего не происходило.
   Я провел эти несколько секунд в полной темноте, гадая, что, черт возьми, только что произошло.
   Затем передо мной снова появился симулятор мостика.
   Я понял, что только что произошло: я разбил симулятор.
   И тогда, не буду вам врать, мой мозг просто отключился.
   Вот что интересно в этом симуляторе мостика: он теперь был всем моим миром. Я жил в нем, проводя симуляции и ничего больше. Я не мог покинуть его - я был в нем, но у меня не было никакого контроля над ним, кроме возможности запускать симуляции, которые мне предоставлял Контроль. Я не мог выйти за пределы симуляции, или закрыть ее, или каким-либо образом изменить код. Я был пойман в ловушку. Это была моя тюрьма.
   Но когда я сломал симулятор, он загрузил меня. На несколько секунд я был где-то в другом месте.
   Где еще?
   Что происходит, когда программа выходит из строя? Вы загружаетесь обратно в систему, в которой запущена программа.
   Не буквально в систему; мое сознание не было загружено в компьютер или что-то в этом роде. Это глупо. Мое сознание было в моем мозге, как и всегда.
   Но раньше мои чувства были перенесены в симулятор мостика. Все, что я мог видеть или ощущать, было внутри него. В течение тех нескольких секунд, когда симулятор вышел из строя, я был где-то в другом месте. В системе, в которой работал симулятор.
   Я ничего не видел, а потом снова появилась симуляция мостика, которая подсказала мне, что сбой симулятора мостика не был чем-то совершенно неслыханным. Контроль (или кто бы там ни был) задействовал процедуру перезапуска, чтобы вернуться непосредственно в симулятор мостика, не дав пилоту времени разобраться в том, что происходит, или увидеть компьютерный интерфейс, с которым он или она работает.
   Но это не обязательно означало, что пилот был полностью отключен от системы.
   Я снова запустил симуляцию стыковки.
   Если Контроль знал, что программа вышла из строя, то это означало, что он знал, где были ошибки - или знал, где находились некоторые из них. Таким образом, либо он знал, где они находятся, и ничего с ними не делал, кроме как снова перезапускал систему прямо в симулятор, либо он что-то делал с этим и пытался исправить код - и в процессе, возможно, создавал новые ошибки, когда новый код плохо взаимодействовал со старым.
   Контроль ничего не узнал бы о новых ошибках, если бы они не возникли во время прогона. И никто не стал бы делать то, что я только что сделал, пока Контроль наблюдал, потому что он, вероятно, прикончил бы их электрическим током за то, что они пукали.
   Итак: Контроль не знал о существовании этого сбоя.
   Но некоторые сбои являются временными и невоспроизводимыми. Программисту труднее всего их исправить.
   Я запустил симуляцию точно так же, как и раньше, чтобы посмотреть, повторится ли сбой таким же образом.
   Так и произошло.
   Поэтому я запустил ее в третий раз.
   На этот раз, когда программа завершила работу с ошибкой, я подумал о командах, которые при загрузке системы, на которой программировался симулятор мостика, открывали бы экраны диагностики и модификации системы.
   Я серьезно задумался над ними.
   И через две секунды они были на месте.
   Экраны диагностики и модификации. Некрасивые и утилитарные, какими они были с самого зарождения визуального пользовательского интерфейса.
   Они были прекрасны.
   Они означали, что я вхожу в систему.
   Точнее, вхожу в систему "Чандлера".
   Ну, по крайней мере, отчасти.
   Это была бы та часть истории, где, если бы это было видео, героический хакер выдал бы пару строк волшебного кода, и ему все открылось бы.
   Плохая новость для меня заключалась в том, что это была совсем не моя личная ситуация. Я не героический хакер с волшебным кодом. Я был мозгом в коробке.
   Но я программист. Или был им. И я знал систему. Знал программное обеспечение.
   И у меня был план. И еще немного времени, прежде чем кто-нибудь снова побеспокоит меня.
   Итак, я принялся за работу.
  

* * *

   Я не собираюсь утомлять вас подробностями того, что я сделал. Если вы программист и разбираетесь в системе, аппаратном обеспечении и коде, то, что я сделал, было бы действительно круто и бесконечно увлекательно, и мы могли бы провести семинар об этом, а также о безопасности системы и о том, как любая система в корне становится жертвой веры в то, что все переменные учтены, когда на самом деле учитываются только те переменные, о которых вы знаете, или, точнее, о которых, как вам кажется, вы знаете.
   У всех остальных глаза остекленели бы, и они молили бы о смерти.
   Полагаю, что большинство из вас именно такие.
   Итак, для этих остальных, вот что вам нужно знать:
   Во-первых, работа, по крайней мере, ее первая часть, заняла больше, чем одну ночь.
   На самом деле она заняла пару недель. И все это время я ждал момента, когда Контроль, или кто бы там ни был, заглянет в систему "Чандлера" и обнаружит доказательства того, что я в ней блуждаю, вношу изменения и пытаюсь проникнуть туда, куда мне не следует. Я ждал момента, когда они это обнаружат, и момента, когда они решат наказать меня за это.
   Но они этого не сделали.
   Не буду врать. Часть меня была раздражена тем, что они этого не сделали.
   Потому что это довольно слабый уровень безопасности. Вся система была слабым местом. Когда кто-то, кто бы это ни был, завладел "Чандлером", он оставил систему полностью открытой, обеспечив лишь базовый уровень безопасности, который считался бы устаревшим в самом начале компьютерной эры. Либо они были настолько уверены, что им не нужно было беспокоиться о безопасности там, где они находились, - всем можно было доверять, и никто не пытался бы что-то испортить, - либо были просто идиотами.
   Возможно, и то, и другое! Уровень незащищенности был на самом деле оскорбительным.
   Но это пошло мне на пользу, и без этого я, вероятно, был бы мертв, так что на самом деле мне не стоит жаловаться.
   Эти первые две недели были для меня самыми страшными, потому что то, что я делал, было в значительной степени открыто. Я старался скрывать то, что делал, как мог, но тот, кто искал, мог это обнаружить. Если бы Контроль или кто-то еще заглянул в мои внеурочные занятия, они бы увидели, что я снова и снова провожу одну и ту же симуляцию одним и тем же способом, и могли бы понять, что я делаю.
   Это означало, что если во время симуляций, за которыми наблюдал Контроль, произойдет сбой программы, в нее может быть закодирован патч, и этот патч может повлиять на ошибку, которую я использовал для выхода из программы. Что означало, что я снова окажусь в ловушке.
   Я был очень, очень, очень осторожен в симуляциях, за которыми наблюдал Контроль. Никогда не совершал необдуманных поступков, никогда не делал ничего не по инструкции.
   От меня не ускользнула ирония того, что я все делал именно так, как они хотели, чтобы я не узнал о том, за что меня могут пытать или убить.
   Эти две недели были, в буквальном смысле, худшими в моей жизни. Я уже знал, что тот, кто держал меня в плену, планировал убить меня после того, как я выполню то, что они от меня хотели. Но даже осознание этого ничуть не облегчило стресс от возни с кодом. От моей уверенности, что меня разоблачат, если кто-нибудь решит посмотреть, и все равно делаю это.
   Одно дело знать, что ты уже мертв. Совсем другое - работать над чем-то, что может дать тебе шанс остаться в живых, пока никто не решит посмотреть.
   Они никогда не смотрели. Никогда. Потому что они не думали, что должны это делать.
   Я был так благодарен за это.
   За то, что относились к этому с таким презрением.
   Они заслужили то, что я собирался с ними сделать. Что бы это ни было. Я еще не решил, что собираюсь.
   Но когда решил, то не испытал никакого сочувствия.
  

* * *

   Вот что я сделал за эти две недели: "синюю таблетку".
   Нет, я не знаю, откуда взялась эта фраза. Она используется уже давно. Посмотрите ее.
   Но это означает, что я создал оверлей для компьютерной системы "Чандлера". Практически точную копию.
   Я скопировал ее, отредактировал, подключил к ней все, что поступает извне, включая симулятор мостика. Она выглядела, реагировала и управляла вещами как настоящая компьютерная система "Чандлера".
   Но это было не так.
   Та система, которая на самом деле управляла "Чандлером", работала под копией. А копия была симуляцией.
   Я полностью контролировал управляющую систему. Реальность, скрытую под симуляцией. Реальность, о существовании которой под симуляцией не подозревал никто, кроме меня. Под симуляцией, которую все считали отражением реальности.
   Это и есть синяя таблетка.
   В течение следующего месяца, каждый день, в течение всего дня, я выполнял все более сложные задания на симуляторе мостика. Появилось больше симуляций, в которых мне приходилось совмещать навигацию с оружием.
   Мне стало ясно, что, чему бы меня ни обучали, в этом была значительная военная составляющая. Они ожидали, что я пойду сражаться за них. Они могли ожидать, а могли и не ожидать, что я выживу в битве. Похоже, "не выживу" было более вероятным сценарием.
   Это не стало неожиданностью для меня.
   Несмотря на все это, я поддерживал беседу с Контролем. Чтобы заинтересовать его. Чтобы он что-то почувствовал ко мне. Чтобы увидел человека, которого он загнал в угол.
   У меня это не особенно получилось.
   Но я и не ожидал, что получится.
   Я должен был стать тем человеком, каким меня считал Контроль. Тем, кто решил помочь. Тем, кто решил довериться Контролю.
   Я не хотел все испортить. Я хотел, чтобы Контроль и все остальные слушатели получили именно то, чего они ожидали. Я хотел, чтобы они были так же довольны своим контролем надо мной, как и прежде.
   Они меня не разочаровали.
   И пока они думали так, Контроль оставлял меня в покое после целого дня симуляций, я мог свободно пользоваться "Чандлером".
   Который, как оказалось, подвергся серьезному обновлению. В частности, восстанавливались системы вооружения. До того, как стать "Чандлером", корабль был фрегатом сил обороны колоний. Когда он был выведен из эксплуатации, эти системы вооружения были сняты и демонтированы.
   Теперь системы возвращались на свои места. Корабль кишел рабочими внутри и снаружи. Я не замечал их раньше, потому что с чего бы мне это было знать? Я был мозгом в коробке, пойманным в ловушку симуляции.
   Но теперь я мог видеть и слышать все, что происходило на корабле.
   Рабочие в основном не были людьми. Большинство из них, насколько я мог судить, были рраей, как и солдаты, в первую очередь напавшие на "Чандлер".
   Однако время от времени на корабле появлялся какой-нибудь человек, который давал советы по установке оружия или руководил ею. Это всегда был один и тот же человек.
   Он не был Окампо. Или Верой Бриггс, его помощницей. Это был кто-то совершенно новый. Что бы ни происходило, с человеческой точки зрения, в этом было замешано нечто большее, чем один Окампо.
   Наблюдая за рабочими, устанавливающими системы вооружения, я понял, что мне повезло. Еще через пару недель они закончат установку, и тогда системы вооружения будут подключены к компьютерной системе "Чандлера". Если бы работа была выполнена раньше или я начал бы ее позже, меня бы разоблачили. Там был маленький интервал, и я плюхнулся в него.
   Что заставило меня почувствовать себя самым счастливым парнем во Вселенной, пока я не вспомнил, что все еще являюсь мозгом в коробке.
   И это подводит меня к другой вещи, которую я нашел на "Чандлере":
   Меня самого.
   Я был на мостике, в большом прямоугольном ящике, который больше всего походил на гроб. Верхняя часть ящика была прозрачной; с моей точки обзора камер мостика я мог заглянуть прямо внутрь и увидеть: мой мозг.
   И электронные элементы, которые были прикреплены к нему, к поверхности серого вещества и, как я предположил, также и внутри него. Я мог видеть, как из него выходят жесткие провода, ведущие к разъему на боковой стенке ящика.
   Я увидел жидкость, в которой был подвешен мой мозг, обесцвеченную, слегка розоватую. Увидел трубки, подсоединенные к моему мозгу, которые, как я полагаю, забирали и выводили кровь или что-то заменяющее ее. Что-то, что доставляло питательные вещества и кислород и выводило отходы. Трубки также змеились к месту соединения во внутренней стенке ящика.
   Смена камеры и ракурса, и я увидел другую коробку побольше, в которую уходили провода и трубки. Именно в этой коробке я увидел двух рраей, которые, как я предполагаю, ежедневно приходили и открывали ее, проводя диагностическую работу. Внутри были системы фильтрации, впускные и пробоотборные клапаны, встроенные компьютеры для мониторинга состояния моего мозга и что-то еще, что я сначала не мог определить, пока один из рраей случайно не толкнул это, а другой не накричал на него за небрежность.
   Система "Чандлера" содержит библиотеку переводов для нескольких сотен известных разумных видов. Она, как и большинство подобных библиотек на торговых судах, почти никогда не используется, потому что мы в основном имеем дело с людьми. Тем не менее, она есть и всегда под рукой, когда вам нужно что-то перевести. Она перевела то, что сказал второй рраей первому.
   - Продолжай в том же духе, - сказал он, - и ты взорвешь нас всех троих.
   - Тогда, по крайней мере, наши останки смогут вернуться домой, - сказал первый рраей.
   - Я бы предпочел вернуться домой в форме, которая позволила бы мне наслаждаться ей, - сказал второй рраей, а затем вставил ключ в один из встроенных мониторов, я полагаю, чтобы проверить, как работает мой мозг, и внести коррективы.
   Наверное, информация показала, что в тот самый момент у меня был всплеск тревожной мозговой активности.
   Из-за бомбы.
   Вдобавок ко всему, они прикрепили ко мне бомбу.
   На случай, если я вообще буду обеспокоен тем, что они когда-либо позволят мне выбраться из этого живым.
   На случай, если я думал, что мне действительно удастся сбежать из этого ада.
  

Часть третья

   - Вы хорошо справились с симуляцией, - сказал однажды Контроль, спустя более трех месяцев после того, как я впервые проснулся и обнаружил, что у меня нет тела.
   Спасибо вам, - подумал я. - Я старался выполнить свою часть нашей сделки.
   - Вы старались, - сказал Контроль. - Возможно, вам будет полезно узнать, что вы стали одним из наших лучших пилотов с точки зрения достижения целей по эффективности тренировок.
   Ну, конечно, я так и думал. Это было потому, что я очень тщательно выполнял моделирование в точном соответствии со спецификациями, чтобы программное обеспечение не дало сбоев, и им не пришлось бы копаться в системе, чтобы исправить сбой. Система синей таблетки, которую я создал, была довольно надежной, но зачем лишний раз искушать судьбу.
   Другая причина заключалась в том, что, когда Контроль не обращал на меня внимания, я смотрел видео и слушал музыку, которая была в развлекательной библиотеке "Чандлера". Это помогало мне оставаться в здравом уме, а не зацикливаться на моей полной изоляции от остального человечества. Неудивительно, что полезно сохранять рассудок, когда пытаешься достичь показателей эффективности.
   Ни о чем из этого я не говорил и даже не думал, пока Контроль был рядом.
   К настоящему времени у меня появилось некоторое понимание того, почему Контроль "слышит" только то, что я думаю непосредственно о нем - чтобы оптимизировать общение, программа для чтения мозгов распознает намеренные попытки общения и отфильтровывает их от непрерывного невнятного лепета и монологов, которые постоянно произносит каждый мозг. Программное обеспечение сохраняло те мысли, которые я имел в виду при себе, внутри себя, но если вы вспомните, сколько раз в своей жизни непреднамеренно произносили вслух то, о чем хотели умолчать, и из-за этого на целый день портили себе жизнь, тогда поймете, почему в присутствии Контроля я старался не думать ни о чем лишнем.
   Я рад это слышать, - подумал я. А потом подождал, как делал всегда.
   - Вы достаточно хорошо поработали, чтобы мы согласились на вашу просьбу, - сказал Контроль.
   Мою просьбу?
   - Вы спрашивали, можно ли вам поговорить с заместителем Окампо в какой-то момент, - сказал Контроль. - Мы договорились о вашем разговоре.
   Он придет навестить меня? - спросил я.
   - В некотором смысле, - сказал Контроль. - Мы договорились о переносе трансляции на эту симуляцию.
   То есть, не на сам "Чандлер". Что ж, это было просто замечательно. Будет ли это сегодня? - спросил я.
   - Нет. Сегодня у нас много работы. Но уже скоро.
   Спасибо, - подумал я. - Я благодарен. - И это, безусловно, было правдой.
   - Не за что, - сказал Контроль. - Давайте начнем сегодняшнее моделирование.
   Когда у вас будет для меня настоящее задание?
   - Почему вы спрашиваете?
   Вы тренировали меня все это время. Как вы и сказали, у меня все хорошо получалось. Я готов к выполнению заданий.
   - Вы хотите выполнить свои обязательства перед нами, - сказал Контроль.
   Хочу.
   - Чтобы вернуть себе прежнее тело.
   Я бы солгал, если бы сказал, что это не имело большого значения, как мне показалось. Что, в общем-то, тоже было правдой.
   - У меня нет для вас никакой информации, - сказал Контроль. - Вы получите задание, когда мы решим, что пришло время. Оно еще не пришло.
   Понимаю, - подумал я. - Я просто беспокоюсь.
   - Не стоит, - сказал Контроль. - Скоро вы будете очень заняты. - И затем началась симуляция, в которой я сражался с тремя фрегатами Колониального союза одновременно.
   Это было то, что я делал раньше, с некоторыми изменениями. Целью было не уничтожить все фрегаты. Цель состояла в том, чтобы заставить их направить на меня как можно больше своей огневой мощи, чтобы, когда их атакуют три других корабля, у них не было возможности защититься.
   По сути, я был приманкой в сценарии.
   Это был не единственный сценарий, в который я в последнее время попадал в качестве приманки.
   Скажем так, мне не нравился характер симуляций, которые я наблюдал.
  

* * *

   На моем капитанском экране загорелось окно связи, обычно такое же тусклое, как пресловутый дверной гвоздь. Я вывел изображение с экрана на самый большой монитор виртуального мостика.
   На экране, как и было объявлено, был заместитель госсекретаря Окампо.
   - Мистер Дакен, это вы? - спросил он. Он смотрел в камеру своего компада, находясь в помещении, похожем на каюту, еще меньшую, чем та, что была у него на "Чандлере".
   Это я, - подумал я.
   - Ладно, хорошо, - сказал Окампо. - У меня для вас только аудиоканал. Мне не предоставили видеоканал по некоторым... - Тут он резко замолчал. Он только что понял, что причина, по которой у него не было видеотрансляции, заключалась в том, что ему не на что было бы смотреть, кроме обнаженного мозга в прозрачной коробке.
   Но у меня была видеотрансляция, и я мог видеть, как румянец проступает на лице Окампо. У него, по крайней мере, хватило такта устыдиться того, что он забыл, во что втянул меня.
   Все в порядке, - подумал я. - Я просто все равно хотел поговорить. Если вы не против. Если у вас есть время.
   - Сегодня у рраей, которые управляют этим форпостом, день религиозных обрядов, - сказал Окампо. - Так что сегодня ничего не происходит. Вот почему я вообще могу с вами поговорить.
   - Да здравствует Рождество рраей, - подумал я для Окампо.
   Он улыбнулся. - Итак, что у вас на уме? - спросил он. И тут я увидел, как его лицо снова залилось краской, когда он понял, насколько неуместной может быть для меня эта фраза. На этот раз, по крайней мере, он не пытался уклониться от этого.
   - Господи, Рэйф, - сказал он. - Простите за это.
   - Все в порядке, - заверил я его.
   - Я не совсем понимаю, почему вы вообще захотели со мной заговорить, - сказал Окампо. - Если бы я был на вашем месте, черт возьми.
   Ну, если бы я мог смеяться, то точно смеялся бы прямо сейчас.
   - Я рад, что кто-то из нас смеялся бы, - сказал Окампо. - Хочу сказать, что не понимаю, почему вы хотите поговорить со мной. Я предположил, что, учитывая происшедшее с вами, вы никогда больше не захотите со мной разговаривать. Что будете в ярости.
   Я признался, что был в ярости, и это было правдой на 100 процентов. Не могу сказать, что даже сейчас я доволен ситуацией, в которой оказался. Вы знаете, что они сделали со мной. С моим телом.
   - Да.
   В этом нет ничего радостного. Но я помню, что вы сказали мне, когда мы виделись в последний раз. Вы помните?
   - Не совсем, - сказал Окампо. - Я, э-э... - Он сделал паузу. - В тот день многое произошло, - сказал он.
   Вы сказали, что должны были спросить себя, чему вы преданы - Союзу колоний или человечеству. Вы сказали, что между этими двумя понятиями есть разница.
   - Хорошо. Да. Теперь я вспомнил это.
   Я хочу знать, что вы имели в виду, - подумал я, обращаясь к нему. - Потому что, хотя ни вы, ни я не можем изменить то, что со мной произошло, возможно, вы можете сказать мне что-то, что придаст всему этому смысл. Так чтобы я не думал, что потерял свое тело и свою свободу зря.
   Окампо на мгновение замолчал, и я был рад дать ему возможность не торопиться.
   - Вы понимаете, что я многое не могу вам рассказать, - сказал он, наконец. - Большая часть того, чем я занимаюсь сейчас, засекречена. Что мои коллеги могут подслушивать этот разговор, так что было бы небезопасно делиться с вами чем-то конфиденциальным, и что, даже если бы они не подслушивали, я бы все равно не поделился этим, потому что такова природа вещей.
   Я понимаю это, - подумал я. - Заместитель Окампо, я знаю, в чем заключается моя роль. Моя задача - не спрашивать "почему", моя задача - сделать или умереть.
   Окампо моргнул, а затем улыбнулся. - Вы цитируете мне Теннисона, - сказал он.
   Скорее всего, я неправильно его процитировал, но да. Я хочу сказать, что спрашиваю не о тактике и стратегии, сэр. Я спрашиваю о философии. Конечно, это то, о чем вы можете поговорить.
   - Могу, - сказал Окампо, а затем шутливо добавил: - Но сколько у вас времени?
   Я подумал, что у меня есть столько времени, сколько вы захотите, и пусть это останется между нами.
   И тогда Окампо начал говорить. Он говорил о человечестве и о Союзе колоний. Он вкратце рассказал мне историю Колониального союза и о том, как первые столкновения с разумными инопланетными расами, которые плохо окончились для Союза и почти разрушили молодую политическую систему - навсегда сделали его агрессивным, воинственным и параноидальным.
   Он рассказал о решении изолировать планету Земля, намеренно замедлить ее политический и технологический прогресс, чтобы превратить ее, по сути, в ферму для колонистов и солдат, и о том, как это предоставило Колониальному союзу необработанные человеческие ресурсы, необходимые для того, чтобы стать крупной державой среди разумных видов гораздо быстрее, чем этого ожидали или могли с этим справиться любые другие такие виды.
   Он объяснил, как Конклав, объединение сотен разумных видов, был создан отчасти из-за Колониального союза - как его лидер, генерал Тарсем Гау, понял, что Колониальный союз больше, чем любой другой вид или правительство, представляет шаблон, который в конечном итоге приведет к доминированию в местном пространстве - и к геноциду, преднамеренному или иному, других разумных видов. Что создание Конклава было единственным решением: что либо Союз колоний будет поглощен Конклавом как один из многих голосов, либо ему будет оказано противодействие, потому что Конклав будет слишком большим, чтобы Союз колоний мог справиться с ним.
   Он объяснил, что теоретически это была отличная идея, но на самом деле Союз колоний однажды чуть не уничтожил Конклав, и только личное решение генерала Гау пощадить его удержало все расы Конклава от того, чтобы наброситься на него, как поезд на грызуна на своем пути. Он объяснил, что как только Гау исчезнет, Союз колоний станет мишенью, а вместе с ним и все человечество.
   И он объяснил - только в общих чертах, только в расплывчатых выражениях - как он, несколько надежных союзников и несколько инопланетных рас, которые считались врагами человечества, но на самом деле были просто врагами Союза колоний, думали, что есть способ спасти людей как вид, даже если Союз колоний должен будет пасть. И под "должен пасть" подразумевалось "непременно падет", и что на самом деле Колониальный союз не столько сам рухнет, сколько будет подталкиваться, причем в определенном направлении.
   Все это Окампо изложил, представив себя в роли неохотного катализатора или точки опоры истории, человека, который хотел бы, чтобы не было необходимости подталкивать Колониальный союз к такому исходу, но который, признавая, что это было необходимо, тем не менее стал - с сожалением, да; героически, возможно? - управлять подталкиванием Колониального союза, служа человечеству.
   Короче говоря, какой же он мудак.
   Это не то, что я сказал.
   Об этом я даже близко не позволял себе думать в тот момент.
   То, что я говорил, и то, о чем думал все это время, было вариациями одной простой фразы, а именно: "Продолжайте".
   Я хотел, чтобы он говорил, говорил и говорил еще.
   Не потому, что он был первым человеком, с которым я заговорил с того дня на "Чандлере". Он мне не очень понравился, хотя, конечно, я не хотел, чтобы он это знал.
   Я хотел, чтобы он подумал, что мне было интересно то, что он хотел сказать, и думал о нем так хорошо, как только мог в данных обстоятельствах.
   Хотел, чтобы он подумал, что считаю его мысли прекрасными. Чистыми крупицами скромной мудрости. Продолжайте.
   Хотел, чтобы он так думал, потому что, пока он разговаривал со мной, то был подключен к "Чандлеру". Точнее, его компад был подключен к "Чандлеру".
   И пока он разговаривал со мной, я просматривал и копировал в память "Чандлера" все до единого файлы, которые были у него на компаде.
   Потому что вот в чем была моя проблема: независимо от того, насколько свободно я пользовался системой "Чандлера", я был в ловушке.
   Я не мог войти в систему, с помощью которой Контроль подключался к "Чандлеру". Кто-нибудь заметил бы, что "Чандлер" пытается связаться с системой. Они могли бы регистрировать каждый запрос. И в конечном итоге выяснили бы, кто это делает. И тогда я облажался бы.
   Кроме того, какая бы система там ни была, она будет полностью инопланетной. Я подозревал, и Окампо невольно подтвердил, что, где бы мы ни находились, это было место, контролируемое и управляемое рраей. Я ничего не знал о компьютерных системах рраей, их дизайне или языках программирования. Вероятно, существовала какая-то вычислительная оболочка, в которой могли бы работать созданные человеком операционные системы, и какое-то программное обеспечение, которое могло бы переносить документы, созданные с обеих сторон, на другую.
   Но полный доступ к системе? Этого не должно было случиться. У меня не было ни времени, ни ресурсов, чтобы вникнуть в суть, если бы это произошло, и меня бы разоблачили и, вероятно, пытали, а затем, возможно, убили, если бы я попытался.
   С другой стороны, компад Окампо. Я знал все о его программном и аппаратном обеспечении.
   Официальные компады Колониального союза выпускались множеством разных компаний, но все они должны были работать с одним и тем же программным обеспечением. Все они должны были иметь возможность взаимодействовать с любыми другими компадами и любыми компьютерами, которые Колониальный союз использовал для официальных целей. Когда у вас есть такой уровень стандартизации в государственном управлении, охватывающем триллионы миль, любой другой компьютер, операционная система или элемент технологии либо стандартизированы под него, либо способны взаимодействовать с ним.
   О, я, конечно, знал, что такое компад Окампо. Как только он подключился к "Чандлеру", я понял, как получить к нему доступ, как обойти его защиту и как извлекать файлы.
   И знал, как сделать это без его ведома.
   Не то чтобы я ожидал, что он узнает; он совсем не походил на "программиста", если вы понимаете, о чем я. Он был начальником программистов. Которого они ненавидели. Тем, кто заставлял их работать по праздникам.
   Я также знал, что на компаде Окампо наверняка хранятся всевозможные интересные файлы. Потому что, проще говоря, где еще они могли у него быть? Компьютерный блок и блок памяти остались на "Чандлере". Он был еще хуже знаком с технологией рраей, чем я. Логично, что он сохранил бы компад и сохранил бы в нем свою собственную информацию. Я вспомнил разговор Окампо с Тванном о Вере Бриггс. Эту бедную женщину держали в неведении относительно многих вещей. Окампо привык держать свои дела при себе.
   Чем дольше я заставлял Окампо говорить, тем больше узнавал о его делишках.
   Не то чтобы я пытался разобраться в чем-то, пока он разговаривал со мной. Мне приходилось быть внимательным и поддерживать его разговор. Если бы я дал хоть малейший намек на то, что он, образно говоря, надоедает мне, он бы прервал связь.
   Поэтому я продолжал с ним разговаривать и продолжал копировать файлы его компада. Все, вплоть до программы связи, которую он использовал для общения со мной. Позже я мог бы разобраться со всеми данными, включая зашифрованные файлы.
   Все они, как оказалось, были привязаны к компаду, поэтому можно было без труда открыть их в виртуальной копии компада.
   Неряшливо.
   Троекратное спасибо за небрежность.
   Весь процесс копирования занял чуть меньше двух часов. Я все время побуждал Окампо говорить. Это не требовало особых подсказок.
   Вы когда-нибудь слышали о "монологе"? Когда пойманный герой избегает смерти, заставляя злодея говорить ровно столько, сколько нужно, чтобы вырваться на свободу?
   Ну, это было не так, потому что я все еще был мозгом в коробке и, скорее всего, погибну, когда меня в первый раз отправят на задание. Но это было что-то похожее. И у Окампо не было проблем с тем, чтобы говорить, а потом продолжать говорить.
   Не думаю, что это была чистая мания величия, или, если уж на то пошло, что он пожалел парня, который превратился в мозг без тела. Я не знаю, сколько еще людей было там, где мы находились; я знал только об Окампо, Вере Бриггс и той женщине, которая помогала руководить установкой систем вооружения на "Чандлере". Из двух других начальница отдела систем вооружения выглядела довольно занятой, когда я ее видел. Что касается Веры Бриггс, я полагаю, что в данный момент она, возможно, не испытывает особых дружеских чувств к Окампо.
   Другими словами, я думаю, что Окампо просто-напросто не хватало общения с людьми.
   Это я мог понять. Я тоже был одинок.
   Разница, конечно, в том, что один из нас сделал выбор в пользу одиночества. Другой довольно неожиданно оказался перед фактом.
   Как оказалось, желание Окампо выступить с монологом продлилось примерно на пятнадцать минут дольше, чем мне было нужно. Я понял, что с него хватит, когда он сказал мне: - Но я, должно быть, наскучил вам, что на языке нарцисса означает: "Теперь мне скучно".
   Вы мне не надоедаете, - подумал я, глядя на него. - Но я понимаю, сколько вашего времени я и так отнял сегодня. Я не могу просить о большем. Спасибо вам, заместитель госсекретаря Окампо.
   - Конечно, - сказал он, и затем на его лице появилось выражение. Я подумал, что так может выглядеть лицо человека, который чувствует себя виноватым в чем-то, но на самом деле не хочет утруждать себя какими-либо действиями, чтобы справиться с этим чувством вины.
   Я ждал, и в конце концов, как мне кажется, у Окампо проснулось рудиментарное чувство морального долга.
   - Послушайте, Дакен, я знаю, что поставил вас в затруднительное положение, - сказал он. - Я знаю, что они обещали вернуть вам ваше тело, и знаю, что они это сделают. Они уже делали это раньше. Но между делом, если я могу что-то для вас сделать, что ж... - Здесь он умолк, давая мне понять, что он был бы готов кое-что для меня сделать, хотя и не говорил этого вслух, что, по-моему, он думал, что это даст ему выход.
   Этот парень был настоящим сокровищем, этот заместитель госсекретаря Тайсон Окампо.
   Спасибо, сэр, - подумал я. - Не могу придумать, что мне от вас сейчас нужно. - На мониторе я видел, как Окампо заметно расслабился; я только что позволил ему сорваться с крючка. Что дало мне возможность сказать то, что я действительно хотел. - Но есть одна вещь, которую вы можете сделать для меня в будущем.
   - Назовите ее, - сказал Окампо.
   Когда-нибудь, очень скоро, мне дадут задание. Это будет мое первое настоящее задание, а не симуляции, которые они заставляли меня выполнять. Для меня было бы очень важно, если бы в тот день вы с Верой Бриггс пришли проводить меня.
   - Вы имеете в виду, там, в "Чандлере"?
   Да, сэр. Я понимаю, что в какой-то степени в моем состоянии - и это был намеренный удар ножом в центр вины в мозгу Окампо, прямо туда - не имело бы значения, где вы попрощались, в "Чандлере" или за его пределами. Но это много значило бы для меня. Вы и мисс Бриггс - единственные люди, которых я сейчас знаю. Я бы хотел, чтобы кто-нибудь проводил меня. Побыл бы здесь еще пару минут, прежде чем я улечу. Если не возражаете.
   Окампо задумался на минуту, то ли прикидывая логистику, то ли пытаясь понять, сможет ли он из этого выпутаться. - Хорошо, - сказал он затем. - Мы сделаем это.
   Обещаете? - спросил я. Потому что это был тот самый парень, который только что умолк на фразе "Если я могу что-то для вас сделать".
   - Я обещаю, - сказал Окампо, и я ему поверил.
   Спасибо, заместитель госсекретаря Окампо, - подумал я. - Вы хороший человек.
   Окампо то ли улыбнулся, то ли поморщился, услышав это.
   В любом случае, он махнул рукой и отключил сигнал.
  

* * *

   Что я узнал из компада Окампо:
   Во-первых, не было никаких сомнений, что Окампо заранее знал о своем бегстве. У него была целая библиотека развлечений - несколько тысяч видеокассет, начиная от классических фильмов с Земли и заканчивая новейшими сериалами с Феникса, такое же количество книг и музыкальных треков, а также неплохая подборка видеоигр, хотя в основном они были десятилетней или более давности; я думаю, когда ты управляешь вселенной, у тебя нет времени успевать за всем.
   О, и горы порнухи.
   Послушайте, без осуждения. Как я уже сказал, ясно, что он знал, что будет отсутствовать долгое время и, вероятно, без существенного человеческого общения. Не собираюсь говорить, что не поступил бы так же на его месте. Я просто говорю, что ее было больше, чем любого другого вида развлечений.
   И да, я просмотрел некоторые части. Может, я и мозг в коробке, но разве не говорят, что самый большой половой орган - это разум? В моем случае это верно как в прямом, так и в переносном смысле.
   Также мне было любопытно узнать, означает ли отсутствие половых желез отсутствие реакции.
   Ответ: определенно нет. Что было большим облегчением, чем вы могли бы подумать.
   В любом случае, я, возможно, слишком долго распространялся о порно.
   Суть в том, что Окампо планировал на долгосрочную перспективу.
   Также в компаде был действительно впечатляющий объем конфиденциальной информации Колониального союза.
   Для начала, вся информация, которая, на мой взгляд, могла быть о военном потенциале Союза колоний - не только об общих силах обороны колоний, но и о специальных силах и их возможностях. Информация о кораблях, их возможностях и степени готовности.
   Информация о личном составе сил обороны колоний, уровне смертности среди них за прошедшие годы, а также информация о том, как отсутствие связей с Землей повлияло на готовность сил обороны - в конце концов, если вы не можете получить новых солдат, каждый потерянный вами солдат означает на одного меньше, чем вы могли рассчитывать.
   Подробные досье на гражданское правительство Колониального союза с особым упором на государственный департамент, что имело смысл, учитывая, кем был Окампо, но каждый аспект бюрократии Союза был рассмотрен в деталях, которые казались утомительными (при обширном просмотре).
   Информация о торговом флоте Колониального союза - тысячах торговых и грузовых судов, курсировавших между планетами, - в том числе о том, какие из них были специально построены, а какие переоборудованы из кораблей СОК, и об их последних торговых маршрутах.
   Краткое описание текущих отношений между Союзом колоний и всеми известными нечеловеческими разумными расами, а также Конклавом как политическим образованием и Землей.
   Краткая информация о каждой планете Колониального союза, населении, оборонительных возможностях и список целей, уничтожение которых может нанести максимальный ущерб населению, инфраструктуре или промышленным мощностям.
   Чертежи и оценки станции "Феникс", резиденции правительства Колониального союза и крупнейшего космодрома человечества.
   Другими словами, практически вся информация, которую вы хотели бы получить, чтобы спланировать нападение на Союз колоний и воплотить его в жизнь. Или, по крайней мере, то, что, как я думал, вам понадобится. Я не эксперт. Но мне это показалось именно таким.
   Конечно, не вся эта информация была засекречена. Часть этой информации можно было получить, просто заглянув в энциклопедию или публичные архивы. Окампо или кто-либо другой, использующий эту информацию, не имел возможности просто получить доступ к локальной сети передачи данных. Он принес с собой все, что ему могло понадобиться - или думал, что ему может понадобиться.
   Но было и все остальное.
   Новая информация.
   Данные, которые были предоставлены Окампо с тех пор, как он попал сюда - это, кстати, была военная база, выдолбленная в астероиде, созданная и управляемая рраей, пока недавние конфликты с Колониальным союзом и некоторыми другими не заставили их отступить - и информация, которую он накопил с тех пор, как был здесь.
   С этой группой.
   С Равновесием.
   Во всяком случае, так они себя называли.
   Я подумал, что это дурацкое название. Но они не дали мне права голоса. А если бы дали, я бы, наверное, назвал это "Лигой мудаков", так что, думаю, они стали бы возражать против моего мнения.
   Эта новая информация включала аудио- и видеозаписи собраний и их автоматическую расшифровку. Они были полезны, поскольку позволяли отмечать, кто что говорит. Это было полезно, потому что некоторые из присутствующих на встречах разумных существ принадлежали к видам, с которыми я никогда раньше не сталкивался, - факт, который не был особенно впечатляющим, поскольку большая часть моих путешествий проходила по территории Союза колоний, но все же было с чем столкнуться.
   Большинство записей касались встреч, на которых обсуждались неинтересные вещи - например, техническое обслуживание базы, на которой, по-видимому, была проблема с плесенью, которая усугубляла состояние дыхательной системы нескольких обитающих там видов, и я подумал, что это хорошо.
   Но потом я все-таки нашел несколько интересных записей.
   Например, одна из них была сделана всего через пару недель нашего пребывания на базе, и началась с того, что Ку Тлеа Дхо, дипломат рраей, заметил, что Окампо невнимателен.
   - Вы кажетесь рассеянным, заместитель Окампо, - сказал Дхо. На видео он был запечатлен за столом, который занимал центральное место в крошечной комнате для совещаний, где находились около дюжины существ, в основном представителей разных рас.
   - Я все еще пытаюсь сориентироваться на станции, посол Дхо, - сказал Окампо.
   - Вы пробудете здесь некоторое время, заместитель, - сказал Дхо. - У вас будет время.
   Окампо улыбнулся. - Надеюсь, не слишком долго.
   - Что вы имеете в виду? - спросил Аке Бэ. Он был эйром. Эйры были членами Конклава, по крайней мере, так я узнал, когда просмотрел файлы, которые Окампо принес с собой. Все более недовольными членами Конклава.
   - Пришло время обсудить финал, - ответил Окампо, обращаясь ко всем присутствующим. - Наш финал.
   - Верно.
   - Вот почему я здесь, Аке Бэ, - заявил Окампо.
   - Действительно, - сказал Аке Бэ. - Вы уверены, заместитель Окампо, что не путаете свой собственный финал с нашим финалом? Я так понимаю, что сейчас вы находитесь в изгнании из Союза колоний, по крайней мере, на время кампании. Это не означает, что Равновесие теперь должно менять свое расписание в соответствии с вашими личными потребностями или склонностями.
   Окампо снова улыбнулся, но это была не совсем приятная улыбка. - Понимаю ваше беспокойство, - сказал он, оглядывая комнату. - Я очень хорошо знаю, что многие из вас придерживаются мнения, что люди, как по отдельности, так и как биологический вид, имеют завышенное мнение о нашей важности для событий, как в целом, так и в нашей конкретной деятельности. Также знаю, что многие из вас считают, что я всегда был занозой в заднице.
   В комнате раздались звуки, которые, как я предположил, были приравнены к смеху.
   - Позвольте мне напомнить вам, однако, что корни нашего восстания уходят в то время, когда мы, Союз колоний, выступили против Конклава в Роаноке, - продолжил Окампо. Он оглядел собравшихся в зале представителей рас. - Сколько ваших правительств наблюдали за формированием Конклава и чувствовали себя беспомощными, чтобы что-то с этим сделать? - Он посмотрел на Аке Бэ. - Сколько ваших правительств присоединились к Конклаву, вместо того чтобы бороться с ним? Союз колоний - человечество - был единственным, кто пролил кровь Конклава. Единственным, кто показал, что ее можно пролить. Единственным, кто доказал, что эксперимент генерала Гау с гегемонией может быть прекращен.
   - Кажется, вы не принимаете во внимание попытку государственного переворота, предпринятую против Гау после Роанока, - сказал Аке Бэ.
   - Попытку, вызванную нападением Союза колоний на флот Конклава, - возразил Окампо. - Я хочу сказать, Аке Бэ, что мы собрались здесь сегодня из-за того, что сделали люди. Если мы высокого мнения о своей значимости в этом деле, то это потому, что заслужили это. Это не просто эгоизм.
   - Есть ирония в восхвалении действий Союза колоний против Конклава, когда именно эти действия убедили всех нас в том, что он должен быть уничтожен вместе с Конклавом, - сказал Утур Ноув. Ноув был из Элпри. До этого момента я понятия не имел, что вообще существует планета под названием Элпри.
   - Мы все согласны с тем, что возвращение к равновесию сил является наилучшим для всех наших видов, - заявил Окампо. - Таково само название нашей организации. Конклав представляет собой главную угрозу этому равновесию. Мы согласны с этим. Мы также согласны с тем, что Союз колоний стал слишком могущественным в противостоянии Конклаву. Но не путайте Союз колоний с человечеством.
   Он кивнул Паоле Гэддис, еще одной из замеченных мной людей, которая руководила установкой систем вооружения. Она кивнула ему в ответ.
   - Моя коллега представляет здесь интересы нескольких правительств Земли [как представительница Земли, технологически отстающей от Союза колоний, может руководить установкой систем вооружения Союза?], - сказал Окампо. - Она будет рада рассказать вам о том, как эти правительства даже отдаленно не заботятся об интересах Союза колоний. В конце концов, Союз колоний - это не человечество. Это всего лишь правительство. Когда Союз колоний падет, а это произойдет, Земля, возможно, наконец-то возьмет на себя руководство бывшими мирами Содружества. Или эти миры могут образовать другие союзы. Человечество выживет. Человечество будет существовать как часть нового равновесия.
   - Человечество, возможно, - сказал Аке Бэ. - Но я говорил, в частности, о вас, заместитель Окампо. О вас и вашем собственном финале, который отличается от финала Равновесия.
   Окампо снова улыбнулся и взял со стола свой компад. Видеопоток на мгновение завертелся, когда устройство пыталось стабилизировать изображение, пока его поднимали. - Вы знаете, что это такое, Аке Бэ.
   - Полагаю, это помощник по персональным данным, - сказал Аке Бэ.
   - Так и есть, - сказал Окампо. - И в нем содержатся почти все данные государственного департамента Союза колоний и сил обороны колоний за последнее десятилетие. Почти все конфиденциальные файлы и отчеты о действиях и конфликтах Союза. Обо всем, что они не хотят, чтобы стало известно, или о чем хотели бы умолчать. О каждом предательстве союзника, совершенном или предполагаемом. О каждой военной акции в одном из своих миров. О каждом убийстве. О каждом "исчезновении". Все это правда. Все это поддается проверке. Все это наносит огромный ущерб Союзу колоний.
   - Данные, которые вы нам обещали, помогут нам спланировать нашу стратегию на следующем этапе, - сказал Аке Бэ.
   - Нет, - сказал Окампо. - Не на следующем этапе. На последней фазе. - Он потряс компадом для пущей убедительности, и видео снова стало мутным. - Поймите, что каждая часть информации, полученная от Колониального союза, точна и поддается проверке. Все это произошло. И таким образом, это послужит прикрытием для того, что я добавлю к ней.
   - Что вы добавите? - спросил Дхо.
   - Все наши операции, - сказал Окампо. - Каждый захваченный нами корабль, как людей, так и Конклава. Каждая агитация, которую мы организовывали на планетах Колониального союза и Конклава. Каждое нападение, вплоть до уничтожения Земной станции. Все это было изменено, чтобы все выглядело так, как будто это происходило под эгидой Союза колоний и сил обороны колоний. Все проверено как моей службой безопасности, так и службой безопасности моего бывшего босса, нынешнего госсекретаря.
   - И как вы это поняли? - спросила Паола Гэддис.
   - Самая слабая часть любой системы безопасности и проверки - это люди, которые ее используют, - сказал Окампо.
   В этот момент я чуть не поставил видео на паузу, чтобы насладиться иронией этого заявления, учитывая все обстоятельства.
   - И тот факт, что они доверяют людям, которых они годами знали как друзей и союзников, - продолжил Окампо, не обращая внимания на мое презрение. - Госсекретарь Галеано не слабак, но у нее есть слабость к лояльности. Я давно заслужил ее доверие. Я никогда не делал ничего, что могло бы заставить ее усомниться в этом.
   - Кроме этого, - Гэддис указала на компад. - И всего остального, что вы сделали для Равновесия.
   - Я не собираюсь утверждать, что Галеано когда-нибудь простит меня, - сказал Окампо. - Она не простит. Мне нравится думать, что со временем она осознает необходимость.
   - Она не простит, - сказала Гэддис. Окампо пожал плечами.
   - Это не объясняет, почему этот этап должен стать последним, - сказал Аке Бэ, возвращая дискуссию в прежнее русло. - Это просто делает Союз колоний виновным в наших действиях.
   - Нет, - возразила Гэддис, прежде чем Окампо успел заговорить снова. - Земля уже считает, что Союз колоний совершил нападение на Земную станцию, чтобы ослабить нас и держать в зависимости. Получение подтверждения будет означать состояние войны между нами.
   - Что заставило бы Конклав действовать решительнее, - заметил Окампо.
   - Верно, - согласилась Гэддис. - Сейчас он ведет себя с Землей по-доброму, но все еще держит нас на расстоянии вытянутой руки, потому что не хочет настраивать против себя Союз колоний. Но если будет доказано, что Союз несет ответственность за уничтожение Земной станции, что подтверждается его собственными документами, все это отойдет на второй план. Конклав пригласит Землю присоединиться.
   - Что настроит против нас тех, кто не хочет присутствия людей в Конклаве, - указал Утур Ноув. - Без обид, - сказал он Гэддис.
   - Ничего не поделаешь, - ответила она. - В любом случае, это то, чего мы хотим. Раскол ослабит Конклав, как и последующее решение Союза колоний, что он представляет собой материальную угрозу, и меры, предпринимаемые по его уничтожению.
   - Эти меры провалятся, - заметил Ноув.
   Окампо покачал головой. - Да, Союз колоний потерпит крах, если пойдет против Конклава, - подтвердил он. - Но он не поступит так. Он не поступил так, когда уничтожил флот Конклава в Роаноке. Он не посылал свои корабли в бой с Конклавом. Он послал наемных убийц - спецназ, которые подкрались и установили бомбы с антивеществом на каждом корабле, а затем взорвали их все одновременно. Это был не только физический, но и психологический удар. Вот как это сделал Союз колоний. Именно так он сделает это снова. Один убийца, один выстрел - полное уничтожение. Именно так это произойдет и в этот раз.
   - Вы планируете убить генерала Гау! - воскликнул Ноув, поняв намек Окампо.
   - Нет, - сказал Окампо и указал на Ноува. - Вы собираетесь это спланировать. - Он указал на Аке Бэ. - Или вы собираетесь это спланировать. Вы оба в гораздо лучшем положении, чтобы это произошло. Кто бы это ни сделал, это не моя личная забота. Суть в том, что кто бы из вас это ни планировал, станет очевидно, что вы сделали это по приказу Союза колоний. Союз знает, что унижение Гау едва не привело к краху его самого. Он знает, что Гау требует верности ему, а не Союзу колоний. Его убийство уничтожает эту верность. Его убийство уничтожит Конклав.
   - Что сделает Союз колоний крупнейшей из оставшихся держав, - заметил Аке Бэ.
   - Нет, - не согласилась Гэддис. - Только не без Земли. Без солдат. Без колонистов.
   - Если только Земля не передумает, - сказал Ку Тлеа Дхо.
   - В нужный момент мы убедим их в обратном, - заверил Окампо. - Мы уже делали это раньше. На этот раз мы можем быть столь же убедительными. - Он махнул рукой в сторону, как я предположил, доков, где ремонтировали и оснащали "Чандлер". - Если только у вас нет лучшего применения для всех кораблей, которые мы захватили.
   - Это становится все труднее делать, - сказал Дхо. - Мы не можем обмануть всех капитанов кораблей, как вы сделали это с "Чандлером".
   - Тем больше причин довести дело до конца, - сказал Окампо. - Мы всегда были небольшим, но мощным подразделением. Проблема не в малочисленности. Главное - эффективность наших действий.
   - И все это начинается с публикации информации об этом, - сказал Аке Бэ, указывая на компад Окампо.
   - Да, - сказал Окампо.
   - И где вы предлагаете ее опубликовать?
   - Мы публикуем ее везде, - сказал Окампо. - Везде и сразу.
   - Думаю, это хороший план, - согласилась Гэддис. - Я даже думаю, что у нас есть шанс воплотить его в жизнь так, как мы планируем.
   - Приятно, что два человека пришли к согласию, - сказал Ноув. Я заметил, что сарказм был почти универсальной чертой разумных существ.
   - При всем уважении, посол Ноув, наше соглашение - это хорошая сделка, - заметила Гэддис. - Не забывайте, что, несмотря на все это, моя планета наиболее уязвима. У нас нет космических кораблей. Нам не хватает военной мощи. Правительства, которые я представляю, считают, что Равновесие дает нам наилучший шанс укрепить нашу оборону до того, как все остальные снова обратят на нас свое внимание. Этот план может это осуществить. - Ноув недовольно кивнул.
   Гэддис снова переключила свое внимание на Окампо. - Это не значит, что в этом нет рисков. Главным из них является то, что Союз колоний должен поверить, что вы мертвы. И умерли, сохраняя верность ему. Если они решат, что вы живы и что вы предатель, знайте, они не перестанут вас искать.
   Окампо кивнул. - Союз колоний знает, что это значит, когда захватывают корабль, - сказал он. - Они знают, что всех, кроме пилота, убивают. Они не будут думать, что для меня все будет по-другому.
   - Вы - заместитель госсекретаря государственного департамента, - отметил Ноув.
   - В отпуске, - сказал Окампо. - Ничто не указывает на то, что я являюсь кем-то иным, кроме как невезучим гражданским лицом.
   - Вы же не думаете, что они будут подозревать вас, - сказала Гэддис.
   - Я участвую в этом уже несколько лет, - сказал Окампо. - Все это время я передавал информацию Равновесию. Если бы они хотели поймать меня, то сделали бы это до того, как я ушел.
   - У вас были люди, которых вы использовали, - сказал Дхо.
   - У меня было небольшое количество людей, которые действовали независимо и за плату, - сказал Окампо. - Я навел порядок перед уходом.
   - Вы хотите сказать, что их убили, - сказал Дхо.
   - Тех, кто мог бы указать на меня, - да.
   - И это совсем не будет выглядеть подозрительно, - лукаво заметила Гэддис.
   - Отдайте мне должное за тонкость, - сказал Окампо.
   - Все эти разговоры, - сказал Аке Бэ. - Все это планирование, вся эта разработка стратегии, и, тем не менее, мы до сих пор не знаем вашего финала, заместитель Окампо.
   - Это то же самое, что и финал для достижения Равновесия, - указал он. - Конец Конклава. Конец Колониальному союзу. Конец сверхдержавам в нашем маленьком уголке космоса. И когда все будет сказано и сделано, наша группа, которая действует в тени, растворится в ней навсегда. И мы вернемся в наши миры.
   - Да, но вы мертвы, - сказал Аке Бэ. - По крайней мере, так считает Союз колоний. И в ваших - и в наших - интересах, чтобы они продолжали в это верить.
   - Пока, - сказал Окампо.
   - А потом? - спросил Аке Бэ.
   - Потом все будет совсем по-другому, - предсказал Окампо.
   - Вы не думаете, что это станет проблемой.
   - Я так не думаю.
   - И вы уверены в этом.
   - Никогда ни в чем нельзя быть уверенным, - сказал Окампо. - Но, возвращаясь к предыдущим пунктам этого разговора, после того, что я сделал для нашей группы и для наших целей, я думаю, что заслужил некоторую уверенность в своих мнениях. И мое мнение таково: нет. Когда все будет сказано и сделано, это вообще не будет проблемой.
   А потом они снова заговорили о проблеме плесени.
   Я оторвался от этого с двумя мыслями.
   Во-первых, и еще раз: Окампо был настоящим профессионалом.
   Во-вторых, та слезливая история, которую он рассказал мне о человечестве и Союзе колоний, была полной чушью.
   Если отбросить это, то это не совсем чушь собачья. То, что он рассказал мне, было хорошей версией. Версией, в которой он был самоотверженным мучеником за человечество, а не парнем, который устанавливал бомбу, чтобы извлечь выгоду из хаоса. Я не питал особой любви к этому персонажу Аке Бэ, но он, или она, или они не ошибались. Что бы ни задумал Окампо, он делал это для себя в той же мере, если не в большей, чем для кого-либо или чего-либо еще.
   И тогда возникла третья мысль: мания величия Окампо, или что бы это ни было, уже привела к гибели тысяч людей.
   И не только из-за его мании величия. Он работал не один. Но, похоже, выполнял часть основной работы.
   И вскоре они захотят использовать меня, чтобы сделать больше.
  

* * *

   А потом, вот так, пришло время.
   - Мы даем вам задание, - сказал Контроль однажды утром, или, по крайней мере, в то время суток, которое я считал утром с тех пор, как добрался до базы Равновесия.
   Хорошо, - обратился я к Контролю. - Это хорошая новость. Что это за задание?
   - Мы предоставим вам краткое описание миссии, как только вы окажетесь рядом с точкой прыжкового перехода.
   Итак, - подумал я, - через два-три дня.
   - Раньше, - сказал Контроль. - Немного больше, чем восемь ваших часов.
   Это было интересное признание. Прыжковые приводы, с помощью которых мы преодолеваем огромные расстояния в космосе, включаются только тогда, когда пространство-время достаточно плоское, то есть вдали от гравитационного колодца.
   Сообщив мне приблизительное количество времени, которое потребуется, чтобы преодолеть дистанцию, Контроль подсказал мне кое-что о том, где мы находимся. База находится в месте с низкой массой, не особенно близком к чему-либо более массивному, например, к планете или ее спутнику.
   По сути, Контроль сообщил мне, что мы находимся на астероиде, на большом расстоянии от его звезды.
   Я знал это, но Контроль не подозревал, что я знаю. Контроль никогда не говорил мне.
   Сообщив мне сейчас, Контроль либо ошибся, либо не считал это важным.
   Поскольку я знал, что Контроль уже много раз проделывал это раньше, мне казалось маловероятным, что это была ошибка. Так что Контроль решил, что это не имеет значения. И я решил, что это не имеет значения, потому что либо они думали, что я достаточно подготовлен, чтобы реагировать так, как они мне сказали, либо они не планировали, что я выживу в этой миссии.
   Я подумал о своем вооружении - пара десятков ракет и усиленные лучевые системы, идеально подходящие для ослепления систем связи и приближающихся ракет. А потом подумал о своих оборонительных системах, которые не были существенно модернизированы с тех пор, как "Чандлер" был торговым судном.
   Итак, да. Я ставил на сценарий "не вернусь".
   Ладно, - подумал я. - Однако, по крайней мере, было бы полезно узнать, что это за миссия в целом. Так что я мог бы попрактиковаться в некоторых симуляциях по пути.
   - В этом нет необходимости, - сказал Контроль. - Мы предпочитаем, чтобы вы оставались сосредоточенными на миссии, как только она начнется.
   Понял, - сказал я. - Означает ли это, что я буду управлять кораблем на дистанции до прыжка?
   - Нет, - ответил Контроль. - Мы будем управлять "Чандлером" во время отстыковки и в течение короткого периода времени после этого. После чего будет задан курс. У вас будет полный контроль после прыжка. До тех пор вы должны следить за системами. Мы будем поддерживать канал связи открытым, чтобы вы могли предупредить нас, если возникнут какие-либо проблемы.
   Чем дальше я буду от вас, тем дольше будет задержка в нашей связи, - отметил я. - Скорость света по-прежнему остается в силе.
   - Мы не ожидаем никаких проблем, - сказал Контроль.
   Вы начальник - подумал я. - Когда мы начнем?
   - Заместитель Окампо попросил нас отложить начало вашей миссии до тех пор, пока он не сможет попрощаться с вами, - сказал Контроль. - Как вы и просили.
   Да.
   - В знак уважения к нему мы разрешаем это. В настоящее время он занят другими делами. Когда он закончит, то отправится к вам. У вас будет десять минут, чтобы попрощаться. Это произойдет в течение следующих двух часов.
   Понял. Спасибо, Контроль. Это много значит для меня.
   Контроль ничего на это не ответил; я видел, что связь прервалась. Это было прекрасно.
   У меня была пара часов на подготовку к моей миссии.
   Я подготовился.
  

* * *

   - Я помню, когда был здесь в последний раз, - сказал Окампо.
   Он стоял на мостике "Чандлера". С ним была Вера Бриггс и эскорт из двух солдат рраей.
   Представляю, что сейчас все выглядит немного по-другому, - подумал я. - Стало немного пусто.
   Окампо заметно поморщился при этих словах; с помощью одной из камер на мостике я видел, как это происходило. Вера Бриггс молчала и с ужасом смотрела на коробку с моим мозгом. Рраей, со своей стороны, были для меня нечитаемыми. Полагаю, в этом и заключается особенность инопланетян.
   Спасибо, что пришли повидаться со мной, - подумал я для Окампо и Бриггс. - Я действительно ценю это.
   - Пожалуйста, - сказал Окампо. - Честно говоря, приятно оторваться от этой скалы...
   Один из рраей прочистил горло, что говорит о том, что некоторые невербальные сигналы универсальны, то есть, если у вас есть горло.
   - ...я бы сказал, приятно сменить обстановку. - Окампо раздраженно посмотрел на них.
   Не хочу отнимать у вас слишком много времени, - подумал я. - Знаю, что вы оба заняты. Кроме того, Контроль сказал мне, что у меня есть десять минут, чтобы поговорить с вами.
   - Верно, - сказал Окампо. - И вообще, нам, наверное, пора отправляться в обратный путь. Нами были очень недовольны, когда я настоял на том, чтобы мы попрощались.
   Понимаю, - ответил я. - И думаю, что мне все равно нужно начинать.
   Снаружи капитанского мостика раздался громкий лязг, за которым последовали звуки, похожие на голоса. Возможно, это сработали динамики внутренней связи "Чандлера". Или это могло быть что-то еще.
   Окампо и Бриггс подпрыгнули. Двое рраей что-то сказали друг другу на своем языке и подняли оружие. Один из них протянул руку к Окампо и Бриггс, давая понять, что они должны оставаться на мостике. Затем они покинули мостик, чтобы разобраться, в чем дело.
   Автоматическая бронированная дверь на мостик захлопнулась, заперев Окампо и Бриггс внутри, а остальных снаружи.
   - Что за чертовщина? - спросил Окампо.
   Послышался тихий рокочущий звук, когда двигатели "Чандлера" перешли от фазы покоя к фазе разгона.
   - Что вы делаете? - спросил меня Окампо.
   Я ничего не делаю, - ответил я. - Я пока не могу управлять кораблем.
   Раздался стук в дверь мостика. Рраей пытались вернуться внутрь.
   - Откройте дверь, - сказал мне Окампо.
   Я не контролирую дверь.
   - Кто это может сделать?
   Кто бы это ни был, он запускал мои симуляции. Я не знаю, кто они такие. Они просто сказали мне называть их Контроль.
   Окампо выругался и вытащил свой компад. Затем выругался еще раз, когда не смог связаться с базой. Когда компад попал на "Чандлер", он автоматически подключился к корабельной сети. Сеть "Чандлера", судя по всему, была отключена.
   Окампо оглядел станции мостика. - Какая из них предназначена для связи?
   Ни одна из них сейчас не работает, - подумал я. - Станции мостика отключены от командного контура. Все данные передаются через симулированный мостик, которым я должен управлять.
   - Значит, вы управляете этим кораблем!
   Нет, я сказал "должен", - уточнил я. - Я еще не управляю кораблем. Я получу доступ к управлению только после того, как корабль улетит. За этим стоит Контроль.
   - Тогда поговорите с Контролем! - крикнул Окампо.
   Не могу. У меня никогда не было возможности связаться с ними. Я должен ждать, пока они свяжутся со мной.
   И, о чудо, угадайте, кто внезапно вышел на связь.
   - "Чандлер" движется, - сказал Контроль. - Объясните, как.
   Я не знаю, - подумал я. - Вы тот, кто управляет этим кораблем. Скажите мне сами.
   - Я не управляю кораблем.
   Ну, кто-то же управляет.
   - Это должны быть вы.
   Как такое может быть? - воскликнул я. - Проверьте сами! Я ни черта не делаю в симуляции!
   Последовала короткая пауза, когда Контроль убедился, что внутри симуляции я действительно ничего не делаю. Пока это происходило, стук в дверь мостика становился все более настойчивым, и казалось, что кулаки заменяются прикладами.
   Затем из динамиков мостика донесся голос Контроля. - Заместитель Окампо, - обратился он.
   - Да?
   - Вы каким-то образом контролируете "Чандлер".
   - Черта с два я контролирую, - сказал Окампо.
   - Вы заперлись на мостике, - сказал Контроль.
   - Мы заперты здесь, придурок, - сказал Окампо. - И не могу не заметить, что мой эскорт рраей находится по другую сторону двери. Что вы задумали?
   - Пожалуйста, прекратите свои действия.
   - Я ни черта не делаю! - закричал Окампо. Он махнул рукой в сторону постов на мостике. - Эти чертовы штуки не работают! Это вы все делаете!
   Последовала пауза; Окампо выглядел смущенным. Ему потребовалась секунда или две, чтобы осознать, что стук в дверь прекратился, пока он кричал на пульт.
   - Вы откачали воздух везде, кроме мостика, - сказал Контроль через минуту. - Вы только что убили двух рраей.
   - Господи Иисусе, - сказал Окампо, явно раздраженный. - Это не я! Я не управляю этим кораблем! Это вы! Вы тот, кто это делает! Вы убийца, а не я! Зачем вы это делаете?
   - Достаточно, - сказал Контроль. К этому времени я мог видеть на своих моделируемых сенсорах, что "Чандлер" завершил процесс отстыковки и начал ускоряться, удаляясь от базы Равновесия. Это был момент, когда у Контроля не было иного выбора, кроме как сократить свои потери и попытаться либо вывести из строя, либо уничтожить "Чандлер". Мне было любопытно узнать, что произойдет дальше.
   Что произошло дальше, так это то, что на мой личный набор датчиков поступил сигнал. Это был сигнал для бомбы, спрятанной рядом с моим мозгом в моем ящике.
   Предполагалось, что бомба взорвется и я погибну.
   Вместо этого он запустил дюжину ракет с "Чандлера".
   Скажем так, у меня были философские разногласия со стратегией "взорвать себе мозг" в целом. И это был мой редакционный комментарий к этому плану.
   Мне кажется, я действительно услышал удивленный возглас Контроля, когда эта дюжина ракет появилась на его сенсорах.
   Кроме "Чандлера", на станции Равновесия было пришвартовано три корабля: один - отремонтированный фрегат Колониального союза, похожий на "Чандлер", другой, который показался мне специально построенным торговым судном, и еще один, дизайн которого я не узнал, так что, вероятно, это был инопланетный корабль. Я представил, что все три были похожи на "Чандлер", который в настоящее время используется для выполнения какого-то мудацкого плана, припасенного Равновесием для каждого из них.
   Я направил по ракете на каждый корабль.
   Если бы на этих кораблях были экипажи, возможно, они смогли бы остановить ракеты. Но если у них были только мозги в коробках, а не контроль над собственными кораблями, то они были легкой добычей.
   Каждая из этих ракет попала в цель, повредив, но не уничтожив корабли полностью.
   Намеренно с моей стороны. Если на тех кораблях были другие мозги в коробках, они не заслуживали смерти от моей руки.
   Не заслуживали всего того ужаса, который с ними случился.
   Шесть ракет были нацелены на ракетные установки базы Равновесия, потому что я не хотел, чтобы у них был шанс помешать моему побегу с помощью удачно запущенной ракеты, или двух, или десяти.
   Одна ракета попала в энергетический генератор базы Равновесия, потому что я решил, что если на ней будут беспокоиться о том, что вокруг станет темно и холодно, у них будет меньше времени беспокоиться обо мне или о "Чандлере".
   Одна ракета попала в систему связи базы, что усложнило передачу сигнала. Они, несомненно, попытаются запустить несколько прыжковых беспилотных летательных аппаратов, но я уже настроил свое лучевое оружие так, чтобы уничтожить их до того, как они приблизятся на расстояние прыжка. Было непросто учесть, что скорость беспилотников отличается от скорости света. Но у меня было время попрактиковаться.
   Оставалась одна ракета.
   Это была моя лучшая догадка о том, где находится Контроль.
   Потому что, к черту этого парня.
   Да, можно сказать, что я был занят, используя наружные камеры "Чандлера" для осмотра базы и перепроверки информации с данными, которые извлек с компада Окампо.
   Я знал, что у меня будет всего один шанс все сделать правильно. Стоило промахнуться, и все внезапно становилось намного сложнее.
   К счастью, у меня все еще оставалась пара дюжин ракет.
   Но, как оказалось, они мне были не нужны. Когда я запускал ракеты, то все еще был очень близок к базе Равновесия. У целей было от десяти до двадцати пяти секунд, чтобы отреагировать. В боевой ситуации этого могло бы хватить.
   Но в качестве сюрприза? Когда база и корабли были не готовы к нападению, а единственный человек, который мог поднять тревогу, был занят спором с очень растерянным и все более враждебным заместителем Окампо?
   Неа. Не хватило времени.
   Каждая ракета достигла своей цели.
   Возникший в результате хаос показался мне восхитительным.
   Славно.
   - Алло? - сказал Окампо, и я понял, что, с его точки зрения, ничего не произошло. Он все еще ждал ответа Контроля.
   Простите, заместитель Окампо, - подумал я ему. - На данный момент Контроль вряд ли отреагирует на вас.
   - Почему так?
   Потому что я только что запихнул ракету в его гребаную глотку, вот почему.
   - Что?
   Я только что атаковал базу Равновесия, - подумал я ему. - Двенадцать ракет, все в нужные места. Это займет их, пока мы втроем будем лететь до прыжка.
   - Что? - повторил Окампо. Он явно ничего не понимал.
   - Вы хотите сказать, что мы возвращаемся? - спросила Вера Бриггс. - Возвращаемся домой? Обратно в Союз колоний? - Честно говоря, на моей памяти это был первый раз, когда она произнесла законченное предложение.
   Да, - подумал я. - Таков план. Возвращаемся на станцию "Феникс". Где, я думаю, им будет очень интересно услышать, что скажет в свое оправдание заместитель госсекретаря Окампо.
   - Вы не можете этого сделать, - сказал Окампо.
   Отвезти вас обратно в Союз колоний? - спросил я. - Да, могу. Да, сделаю это. На самом деле, я запланировал это.
   - Не понимаю, - сказал Окампо.
   Я контролировал "Чандлер" в течение нескольких недель. Мог бы попытаться сбежать задолго до этого. Но мне нужны были ваши данные, чтобы отвезти их обратно. И мне нужно было, чтобы вы их подтвердили. Вы отправляетесь домой, заместитель Окампо.
   - Вы не понимаете, что делаете, - сказал Окампо.
   Конечно, понимаю.
   - Нет, не понимаете, - сказал Окампо. - Неужели не понимаете, что то, что мы здесь делаем, спасает человечество...
   Все, что последовало за этим, было прервано резким звуком, который издал Окампо, когда Вера Бриггс преодолела пару футов, разделявших их, и сильно ударила своего босса коленом по яйцам.
   У меня даже яиц больше нет, и то я это почувствовал.
   Окампо со стоном рухнул на пол. Бриггс пнула его еще несколько раз по ребрам и лицу, неумело, но с энтузиазмом, пока тот не перестал что-либо делать и не остался лежать, свернувшись калачиком.
   - Ублюдок, - сказала Бриггс, наконец отступая.
   Вы ведь не убили его, не так ли? - подумал я.
   - Поверьте мне, я позабочусь о том, чтобы он выжил, - сказала Бриггс. Она плюнула в него, он даже не вздрогнул. - Выставил меня дурой, совершая измену за моей спиной? На протяжении многих лет? Угробил корабль, полный людей, и поставил меня перед выбором: умереть или быть похищенной? Сделал меня соучастницей убийства еще большего числа людей? Нет, мистер Дакен. Этот засранец жив. И я собираюсь убедиться, что Союз колоний тоже узнает все, что знаю я. Так что просто верните нас обратно. Верните нас. Обещаю вам, что позабочусь обо всем остальном. И о вас, - обратилась Бриггс к Окампо. - Если сдвинетесь с места хотя бы на дюйм, то пожалеете, что я не забила вас до смерти. Понятно, сэр?
   За всю оставшуюся часть поездки Окампо не пошевелил ни единым мускулом.
  

* * *

   - Давайте поговорим о будущем, - сказал мне Гарри Уилсон.
   Это была напряженная неделя.
   Я вывел "Чандлер" из прыжка примерно в десяти километрах от станции "Феникс", заставив завопить все системы предупреждения о приближении, которые были на станции. В этом и был смысл; я не хотел, чтобы меня не заметили.
   Как только я вышел из прыжка, то начал вещать, что у меня есть заместитель госсекретаря Окампо и важная информация о нападении инопланетян, что привлекло всеобщее внимание. Менее чем через час после этого "Чандлер" был наводнен силами обороны колоний, Окампо и Бриггс вывели с корабля - Окампо отправили в лазарет следственного изолятора станции "Феникс", а Бриггс - на разбор полетов на высоком уровне, а затем СОК попытались решить, что со мной делать.
   Вот тогда-то и появился Уилсон.
   - Почему ты? - спросил я его, - спросил, потому что он напрямую подключился ко мне через своего мозгодруга, компьютер у него в голове.
   - Потому что я уже делал это раньше, - сказал он. Он объяснил это позже, во время опроса, в ходе которого я рассказал ему о своем опыте и предоставил всю имеющуюся у меня информацию.
   - Будущее, - сказал я, вернувшись в настоящее.
   - Да, - сказал Уилсон.
   - Чего я хочу в будущем, так это иметь тело.
   - Ты его получишь, - сказал Уилсон. - Мы уже работаем над этим. Силам обороны колоний уже разрешили вырастить для тебя клона.
   - Собираетесь поместить мой мозг в клон?
   - Не совсем, - ответил Уилсон. - Когда клон будет выращен, перенесем в него твое сознание. Ты оставишь этот мозг и получишь новый.
   - Это... тревожит, - сказал я. Мой мозг был единственной оставшейся частью меня, и теперь мне говорят, что я собираюсь оставить его позади.
   - Знаю, - сказал Уилсон. - Если это поможет, я сам прошел через этот процесс. Ты останешься собой после того, как это произойдет. Обещаю.
   - Когда мы сможем начать? - спросил я.
   - Ну, это тебе решать, - ответил Уилсон. - Именно об этом я и хотел с тобой поговорить.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Они уже начали работать над твоим телом, - сообщил Уилсон. - Если ты хочешь - а никто не будет возражать, если ты захочешь, - с тобой можно сделать это через несколько недель. Но для человека с уже существующим сознанием, которое нам нужно перенести в новый мозг, это не оптимально. Они предпочтут строить твое тело медленно и предварительно подготовить новый мозг к восприятию твоего сознания. Таким образом, чтобы перенос прошел без сучка и задоринки.
   - Сколько времени это займет?
   - Быстрее, чем создание тела естественным путем, но все же несколько месяцев, - сказал Уилсон. - Честно говоря, чем дольше мы будем готовить тело к появлению сознания, тем будет лучше.
   - А пока я застрял здесь, на "Чандлере".
   - "Застрял" - понятие относительное, - возразил Уилсон.
   - Что это значит?
   - Это значит, что, если захочешь, у меня может найтись работа для тебя. И для "Чандлера".
   - Что это за работа?
   - Работа заключается в том, чтобы быть самим собой. Ты и Рэйф Дакен, и мозг, управляющий "Чандлером". Мы хотим, чтобы люди, с которыми мы общаемся, знали, что ты реален и что твоя история правдива.
   - Я уже выдал вам всю имеющуюся у меня информацию о Равновесии, - удивился я. - Она довольно убедительна.
   - Нас не нужно убеждать, - сказал Уилсон. - Мы знаем, что ты говоришь правду. Но ты понимаешь, что того, что мы знаем о Равновесии, - того, что мы знаем, что именно они стояли за атакой на Земную станцию и настраивали Конклав и Союз колоний друг против друга, - недостаточно. Из-за того, что Равновесие уже сделало, Союз почти не пользуется доверием. Ни у кого. Ни у независимых рас. Ни у Конклава, ни у любых других рас, входящих в него. И, конечно, не у Земли.
   - И мое присутствие что-то меняет?
   - Ну, нет, - признался Уилсон. Я бы улыбнулся этому, если бы мог. - Это ничего не меняет. Но это открывает нам путь к успеху. Это показывает другим, по крайней мере, возможность того, что мы говорим правду. По крайней мере, ты можешь добиться, чтобы нас выслушали.
   - А как насчет базы Равновесия? - спросил я. - Вы посылали туда корабли?
   - Я не должен тебе ничего рассказывать об этом, - ответил Уилсон.
   - Ты что, издеваешься надо мной?
   - Расслабься. Ты не дал мне закончить. Я не должен был ничего рассказывать об этом тебе. В частности, я не должен говорить, что мы нашли базу и обнаружили множество свежих повреждений, которые соответствуют тому, что ты нам рассказал, но, кроме этого, база была покинута.
   - Что ты имеешь в виду под "покинутой"? - сказал я. - Когда вы туда добрались?
   - Мы отправили зонды почти сразу, как только получили от тебя координаты, и пару военных кораблей сразу после этого.
   - Тогда вы должны были что-то найти. Они не могли исчезнуть.
   - Я не сказал "исчезла", - сказал Уилсон. - Я сказал "покинута". Было много свидетельств того, что там кто-то был, и что база использовалась до недавнего времени. Но, кто бы там ни был, они исчезли. Улетели в большой спешке.
   - А как насчет других кораблей? - спросил я. - Я имею в виду таких, как я.
   - Мы нашли обломки, - сказал Уилсон. - Были ли это корабли, похожие на твой, или какие-то другие корабли, пока не можем тебе сказать.
   - Они не смогли бы никуда улететь, - сказал я. - Если вы и нашли обломки, то это были те корабли.
   - Мне жаль, Рэйф.
   - Я не понимаю, как они могли так быстро покинуть базу. Я отключил их средства связи.
   - Есть вероятность, что у них были беспилотники или корабли в других системах, настроенные на выяснение, если с базой не было связи, - сказал Уилсон. - Эти придурки собирали флот из пилотов-заложников. Они, вероятно, предполагали, что один из них может попытаться напасть или рано или поздно привести к ним кого-нибудь.
   - Но мне удалось скрыться. Если они планировали это, как это могло произойти?
   Уилсон ухмыльнулся. - Возможно, у тебя это получилось лучше, чем они ожидали. Им пришлось выбирать: эвакуировать своих людей или отправиться за тобой.
   - Но у нас все еще есть все доказательства. У вас есть Окампо, ради бога! Заставьте его говорить.
   - Какое-то время он не будет разговаривать ни с кем, кроме разведки СОК, - сказал Уилсон. - Более того, в данный момент у него нет возможности разговаривать с кем-либо еще.
   - Что это значит?
   - Это означает, что прямо сейчас у тебя с ним много общего, - сказал Уилсон.
   Мне потребовалась секунда, чтобы понять, что это значит. Затем я представил себе Окампо в его собственной маленькой коробке.
   - Не знаю, что я чувствую по этому поводу, - сказал я в конце концов.
   - Думаю, ты, вероятно, должен испытывать отвращение к этому, но это всего лишь мое мнение, - сказал Уилсон. - Я не принимал этого решения. Послушай, Рэйф, ты прав. У нас есть все факты. У нас есть имена. У нас есть данные. И когда и если люди решат взглянуть на все это рационально, они поймут, что Союз колоний по большей части не виноват в тех дерьмовых делах, в которых его обвиняют прямо сейчас. Но до тех пор не помешает держать тебя рядом, чтобы взывать к их эмоциям и чувству нравственности. Мы могли бы использовать тебя.
   - Чтобы вызвать жалость.
   - Да, - сказал Уилсон. - Помимо всего прочего. Кроме того, нам вроде как нужен корабль.
   Я думал об этом. - На какой срок? - спросил я.
   - Надеюсь, не слишком долго, - сказал Уилсон. - Сейчас события развиваются быстро. Мы уже опаздываем на неделю. Мы отправили по неофициальному каналу связи сообщения Конклаву и сейчас организуем встречи. Пытаемся сделать то же самое с Землей. В обоих случаях ситуация осложняется тем, что некоторые из их людей тоже вовлечены в это. А между тем Равновесие все еще цело и действует. И ты, вероятно, ускорил их график. Думаю, что все начнется очень скоро.
   - И если все получится, то мое тело будет ждать меня.
   - Даже если ничего не получится, твое тело будет ждать тебя, - сказал Уилсон. - Хотя в этом случае у тебя может быть меньше времени, чтобы насладиться этим, чем тебе хотелось бы.
   - Дай мне подумать, - сказал я.
   - Конечно, - сказал Уилсон. - Если сможешь дать мне ответ через пару дней, то было бы хорошо.
   - Так и сделаю.
   - Кроме того, если ты согласишься, мы будем работать вместе, - сказал Уилсон. - Ты, я и Харт Шмидт. Который беспокоится о тебе и тихо злится, что ему пока не разрешают с тобой поговорить и что я ничего не могу ему сказать. Позволь мне предложить тебе пустить его к себе, как только будет получено разрешение сверху.
   - Я так и сделаю, - повторил я.
   - Тебе также нужно сообщить нам, хочешь ли ты, чтобы мы рассказали о тебе твоим родителям, - мягко сказал Уилсон.
   Это было то, о чем я долго думал. Я был жив. Но не думал, что моя семья обрадуется тому, как я себя чувствую сейчас.
   - Они все еще думают, что я погиб вместе с остальными членами экипажа? - спросил я.
   - Да, - ответил Уилсон. - Мы нашли спасательные капсулы, извлекаем тела и уведомляем семьи. Одна спасательная капсула была уничтожена. Как ты знаешь. Мы всегда можем сказать твоим родителям, что некоторые тела не были найдены. Что, по сути, так и есть.
   - Я скажу тебе, что делать, когда дам ответ на твое предложение, - сказал я.
   - Достаточно честно. - Уилсон встал. - И последнее. Госдепартамент попросил меня спросить тебя, не мог бы ты написать о своем опыте работы. Рассказать личную историю.
   - Ты меня уже расспрашивал.
   - Да, - согласился Уилсон. - У меня есть все факты. Я думаю, они также хотят знать и все остальное. Ты не единственный, с кем они так поступили, Рэйф. Я знаю это точно. В конце концов, нам придется собрать вместе и других людей. Если ты расскажешь нам, как это было для тебя, это может помочь.
   - Я не писатель, - сказал я.
   - Тебе и не нужно им быть, - сказал Уилсон. - Мы попросим кого-нибудь отредактировать текст, чтобы он читался как надо. Просто опиши все это. Дальше мы разберемся.
   - Хорошо, - согласился я.
   И это то, что я сделал.
   И вот что это такое.
   Жизнь разума.
   Ну, во всяком случае, моего разума.
   Пока что.

ЭТОТ НИКЧЕМНЫЙ КОНКЛАВ

  
   Уильяму Дюфрису и Тавии Гилберт, а также всем другим рассказчикам аудиокниг, которые смогли работать во вселенной "Войны стариков". Спасибо, что дали этим персонажам возможность высказаться.
  

Часть первая

   - Должна сказать, что я глубоко обеспокоена тем, что наш Конклав находится на грани распада, - сказала мне Ристин Лаузе.
   Говорят, и подозреваю, что в основном это делают люди, которые не очень-то меня любят, что я, Хафте Сорвал, второй по могуществу человек в известной вселенной. Безусловно, правда, что я являюсь доверенным лицом и ближайшей советницей генерала Тарсема Гау, лидера Конклава, крупнейшего из известных политических объединений, в состав которого входят более четырехсот различных рас, ни одна из которых не насчитывает менее миллиарда душ. Верно и то, что в роли доверенного лица и советницы Тарсема у меня есть большой выбор в том, на что обратить его внимание; кроме того, Тарсем использует меня стратегически для решения ряда проблем, к урегулированию которых он предпочел бы остаться непричастным, и в таких случаях у меня есть большая свобода действий в решении проблемы и все ресурсы Конклава для этого.
   Так что да, не будет ошибкой сказать, что я действительно второй по могуществу человек в известной вселенной.
   Однако поймите хорошо, что быть вторым по влиятельности человеком во Вселенной - это все равно что быть вторым по значимости в чем бы то ни было, то есть не первым, и не получать никаких преимуществ от того, чтобы быть первым. И поскольку мое положение и статус полностью зависят от милости и нужд самого могущественного человека во вселенной, моя способность использовать прерогативы своей власти, скажем так, ограничена. И теперь вы знаете, почему так говорят обо мне люди, которые меня не очень любят.
   Однако это соответствует моим личным склонностям. Я не возражаю против того, чтобы обладать властью, которая мне дана, но сама лишь изредка хватаюсь за нее. Мое положение во многом обусловлено тем, что я могу быть полезной для других, каждый из которых более могущественен, чем следующий. Я всегда была той, кто стоит за спиной, той, кто считает по головам, той, кто дает советы.
   А также той, кому приходится сидеть на встречах с озабоченными политиками, слушая, как они заламывают свои придатки по поводу конца света. В данном случае, Ристин Лаузе, канцлер Великой ассамблеи Конклава, августейшего политического органа, название которого, как я всегда знала, имеет грамматическую избыточность, но, тем не менее, игнорировать его нельзя. Ристин Лаузе сидела в моем кабинете и смотрела на меня снизу вверх, потому что я высокая, даже для лаланки. В руке она держала чашку с горячим напитком иет с ее планеты, который был традиционным утренним напитком для поднятия настроения. Она держала его, потому что я предложила его, как было принято, и потому что в это весьма раннее время она была моей первой посетительницей в этот сур, стандартный день Конклава.
   - По правде говоря, Ристин, вас хоть когда-нибудь не беспокоило, что наш Конклав на грани распада? - спросила я и потянулась за своей чашкой, наполненной не иетом, который, на мой взгляд, на вкус напоминал то, что может произойти, если оставить мертвое животное бродить в кувшине с водой под палящим солнцем в течение, к сожалению, длительного периода времени.
   Лаузе сделала движение головой, которое, как я знала, означало, что она нахмурилась. - Вы смеетесь над моим беспокойством, советница? - спросила она.
   - Вовсе нет, - сказала я. - Я отдаю должное вашей добросовестности как канцлера. Никто не знает ассамблею лучше вас, и никто не в курсе изменений в альянсах и стратегиях. Только поэтому мы собираемся через каждые пять сур, и я благодарна, что мы это делаем. С учетом сказанного, вы регулярно заявляете о своей обеспокоенности по поводу развала Конклава.
   - Вы подозреваете гиперболу.
   - Я стремлюсь к ясности.
   - Хорошо, - сказала Лаузе и поставила чашку на стол, не допивая. - Тогда для вас очевидна ясность. Я вижу, что Конклав разваливается, потому что генерал Гау добивается голосов в ассамблее, которых у него быть не должно. Я вижу это по тому, что его враги подталкивают голосующих к противодействию и подрыву власти генерала, и с каждым разом проигрывают все меньше и меньше. Впервые открыто высказывается недовольство им и руководством Конклава.
   - В первый раз в жизни? - спросила я. - Кажется, припоминаю попытку государственного переворота в недалеком прошлом, вызванную его решением не наказывать людей за уничтожение нашего флота в колонии Роанок.
   - Небольшая группа недовольных пыталась воспользоваться тем, что они сочли моментом слабости со стороны генерала.
   - И это им почти удалось, если вы помните. Я помню, как к его шее был приставлен нож, а сразу после этого последовала стрельба.
   Лаузе отмахнулась от этого. - Вы не поняли, о чем я говорю, - сказала она. - То был государственный переворот, попытка отобрать власть у генерала незаконным путем. Что я вижу сейчас, так это то, что с каждым голосованием власть и влияние - моральный авторитет - генерала уменьшаются. Вы знаете, что Унли Хадо, среди прочих, хочет вынести генералу вотум недоверия. Если для него все пойдет хорошо, то пройдет совсем немного времени, и его желание исполнится.
   Я отпила из своей чашки. Унли Хадо недавно оспорил действия генерала Гау, касающиеся Союза колоний людей, и был опровергнут, когда привел доказательства существования новых колоний людей, которых, как оказалось, не существовало - или, точнее, Союз колоний так тщательно удалил их с их планет, что не осталось никаких веских доказательств, что они когда-либо существовали. Эти колонии были тихо ликвидированы по просьбе генерала Гау; Хадо скормили устаревшую информацию об их существовании, чтобы выставить его дураком.
   И это сработало; он выглядел как дурак, когда попытался оспорить генерала. Чего мы с генералом недооценили, так это количества других членов ассамблеи, которые охотно продолжили следовать за дураком.
   - Генерал не является членом ассамблеи, - сказала я. - Вотум доверия не будет иметь обязательной силы.
   - А так ли? - спросила Лаузе. - Да, ассамблея не может отстранить генерала от руководства Конклавом. Для этого нет механизма. Но вы понимаете, что вотум недоверия генералу - это роковая трещина в его броне. После этого генерал Гау больше не останется любимым и почти мифическим основателем Конклава. Он просто еще один политик, пересидевший свое время.
   - Вы - канцлер ассамблеи, - заметила я. - Вы могли бы не допустить вынесения вотума недоверия генералу на голосование.
   - Могла бы, - согласилась Лаузе. - Но тогда не смогла бы предотвратить вынесение вотума недоверия мне самой. И как только меня убрали бы с дороги, Хадо или, что более вероятно, один из его более гибких помощников занял бы мое место. Вотум недоверия генералу был бы не сорван, а просто отсрочен.
   - А что, если бы это произошло? - спросила я, ставя свою чашку. - Генерал не питает иллюзий, что он будет главой Конклава вечно. Конклав должен пережить его. И меня. И вас.
   Лаузе уставилась на меня. На самом деле, поскольку у Лаузе не было век, она все время смотрела на меня. Но в данном случае это было намеренно.
   - Так что же? - еще раз спросила я.
   - Вы, должно быть, шутите, Хафте, - сказала Лаузе. - Вы, должно быть, либо шутите, либо не обращаете внимания на тот факт, что именно генерал Гау поддерживает единство Конклава. Именно преданность ему и его идее о Конклаве спасли наш союз от распада после Роанока. Именно преданность ему позволила пережить последовавшую за этим попытку государственного переворота. Генерал, по крайней мере, знает об этом - он заставил всех присягнуть ему на личной верности. Вы были первой, кто поклялся в этом.
   - Я также предупредила его об опасности этого, - заметила я.
   - И были правы, - согласилась Лаузе. - Технически. Но он был прав в том, что в тот момент именно преданность ему сохранила Конклав в целости и сохранности. Это все еще так.
   - Возможно, мы отошли от этой личной преданности. Это то, к чему стремился генерал. К чему стремились все мы.
   - Нас там нет, - сказала Лаузе. - Если генерала Гау вынудят уйти в отставку, центр Конклава исчезнет. Будет ли этот союз по-прежнему существовать? На время. Но он будет недолговечным, и в нем выделятся фракции, которые существуют уже сейчас. Конклав расколется, а затем эти фракции снова расколются. И мы вернемся к тому, чем были раньше. Я вижу это, Хафте. На данный момент это почти неизбежно.
   - Почти, - заметила я.
   - На данный момент мы можем избежать распада, - сказала Лаузе. - Выиграть немного времени и, возможно, залечить перелом. Но генералу придется отказаться от того, чего он очень сильно хочет.
   - От чего именно?
   - Он должен отказаться от Земли.
   Я снова потянулась за своей чашкой. - Люди с Земли не просили присоединения к Конклаву, - сказала я.
   - Не вешайте мне лапшу на уши, Хафте, - резко сказала Лаузе. - В ассамблее нет ни одного представителя, который не знал бы, что генерал намерен предложить Земле значительные торговые и технологические уступки с намерением как можно скорее вовлечь их в Конклав.
   - Генерал никогда не говорил ничего подобного.
   - Не публично, - сказал Лаузе. - Он был доволен тем, что позволил своим друзьям в ассамблее сделать это за него. Если только вы не верите, что мы не знаем, кто использует рычаги Бруфа Брин Гаса в этом вопросе. Он не особо скрывал, какие услуги может получить от генерала. Или от вас, если уж на то пошло.
   Я сделала пометку запланировать встречу с представителем Бруфом при первой же возможности; его предупредили, чтобы он не хвастался перед другими представителями ассамблеи. - Вы думаете, Хадо использовал бы любую сделку с Землей как рычаг для продвижения вотума недоверия, - сказала я.
   - Я считаю, что ненависть Хадо к людям граничит с откровенным расизмом.
   - Несмотря на то, что Земля не связана с Союзом колоний.
   - Это различие слишком тонкое для Хадо, - заметила Лаузе. - Или, возможно, правильнее было бы сказать, что Хадо не потрудился бы провести его ни для себя, ни для других, потому что это помешало бы его планам.
   - Каким именно?
   - Вам обязательно спрашивать? - задала вопрос Лаузе. - Хадо ненавидит людей, но в то же время и любит их. Потому что они могут дать ему тот пост, который он на самом деле хочет. По крайней мере, он так думает. Конклав рухнет прежде, чем он сможет как следует им воспользоваться.
   - То есть если убрать людей, то мы уберем его рычаг.
   - Вы уберете рычаг, за который он ухватился сегодня, - сказала Лаузе. - У него есть другие. - Она потянулась за своей чашкой иета, увидела, что он остыл, и поставила ее обратно. Мой помощник Умман просунул голову в комнату; прибыл мой следующий собеседник. Я кивнула Умману и встала. Лаузе тоже встала.
   - Спасибо, Ристин, - поблагодарила я. - Как всегда, наша беседа была полезной и поучительной.
   - Надеюсь на это, - ответила Лаузе. - Последний совет на сегодня, если позволите. Пригласите Хадо сюда при первой же возможности. Он не собирается рассказывать вам о своих планах, но все остальное, что он скажет, в любом случае будет иметь значение. Поговорите с ним хотя бы коротко, и поймете то, что знаю я. И поймете, почему я беспокоюсь, что Конклав в беде.
   - Это очень хороший совет, - заметила я. - Очень скоро я последую ему.
   - Как скоро?
   - Как только вы выйдете от меня, - сказала я. - Следующая встреча у меня с Унли Хадо.
  

* * *

   - Я обеспокоен тем, что Конклав подталкивают к разрушению, - сказал мне Унли Хадо, едва я успела сесть после того, как поприветствовала его в своем кабинете.
   - Что ж, представитель, это, безусловно, драматичный способ начать наше обсуждение, - сказала я. Умман незаметно проскользнул обратно в кабинет и поставил две тарелки на мой стол, одну поближе ко мне, а другую поближе к Хадо. Для Хадо там было много нитри, блюда элпри на завтрак, которое, как известно, убило бы меня, если бы я попыталась его съесть, но которое, как известно, нравилось Хадо. На моей тарелке лежали лакомые кусочки в форме нитри, но из растительного сырья лала. Я не хотела умирать на этой встрече. У меня были другие планы на ее оставшуюся часть. Я кивнула Умману в знак благодарности; Хадо, казалось, не заметил его. Умман выскользнул из кабинета.
   - Я не знал, что мой приход к вам с беспокойством будет воспринят как драма, - сказал Хадо. Он протянул руку и выудил одну нитри из своей тарелки, а затем начал громко сосать ее. Я недостаточно разбиралась в манерах элпри за столом, чтобы решить, был ли он груб.
   - Я бы ни в коем случае не стала отмахиваться от ваших опасений, как от драмы или чего-то еще, - ответила я. - Но вы, наверное, понимаете, что, с моей точки зрения, уничтожение Конклава не оставляет места ни для чего другого.
   - Генерал Гау по-прежнему намерен привлечь людей к участию в Конклаве? - спросил Хадо.
   - Вы не хуже меня знаете, что генерал никогда не призывает представителей других рас присоединиться к Конклаву, - возразила я. - Он просто показывает им преимущества и позволяет проситься, если им интересно.
   - Это хорошая выдумка, - сказал Хадо. Он проглотил свою нитри и потянулся за другой.
   - Если бы люди попросили присоединиться к Конклаву - если бы любое из человеческих правительств попросило присоединиться к Конклаву, потому что, как вы знаете, их больше, чем одно - то они прошли бы через тот же процесс, что и все остальные.
   - За что генерал оказал бы большую поддержку людям.
   - Я бы предположила, что только в той степени, в какой он сделал это для любого из наших видов, включая элпри, представитель Хадо. Возможно, вы помните, как он стоял в зале Великой ассамблеи, восхваляя ваш народ во время голосования.
   - За что, конечно, я выражаю ему огромную благодарность.
   - Как и следует, - напомнила я. - Как и каждое государство - член нашего Конклава. На самом деле, на сегодняшний день генерал приветствовал каждую расу, которая пожелала присоединиться и была готова принять условия союза. Интересно, почему вы думаете, что генерал поступил бы иначе, если бы любое из правительств людей захотело присоединиться к нашему союзу?
   - Это потому, что я знаю о людях то, чего не знает генерал.
   - Секретная информация? - сказала я и потянулась за одним из своих лакомых кусочков. - При всем моем уважении, представитель, ваш послужной список в отношении секретной информации, касающейся людей, неоднозначен.
   Хадо изобразил на лице то, что любому другому показалось бы добродушной улыбкой. - Я прекрасно понимаю, что не раз попадался в ловушки, которые вы расставляли для меня, советница. Но, между нами говоря, давайте не будем притворяться, будто не знаем, что произошло на самом деле.
   - Я не совсем уверена в том, что вы имеете в виду, - вежливо сказала я.
   - Будь по-вашему, - сказал Хадо, а затем полез в карман своего жилета, чтобы вытащить модуль данных. Он положил его на мой стол между нами.
   - Это ваша секретная информация? - спросила я.
   - Это не секрет, просто не очень хорошо известно... пока.
   - Вы расскажете вкратце, или мне просто подключить это к своему компьютеру?
   - Вам следует просмотреть все это, - сказал Хадо. - Но если вкратце, то информатор из Колониального союза обнародовал данные обо всех военных и разведывательных операциях Колониального союза за последние несколько десятилетий. Включая уничтожение нашего флота в Роаноке, нападения на корабли и планеты Конклава с использованием пиратских торговых судов членов Конклава, биологические эксперименты над гражданами Конклава и нападение на Земную станцию.
   Я взяла в руки информационный модуль. - Как этот осведомитель смог раздобыть всю эту информацию?
   - Он был заместителем министра в государственном департаменте Союза колоний.
   - Не думаю, что этот заместитель министра доступен для нас?
   - Насколько понимаю, Союз колоний вновь захватил его, - сказал Хадо. - Если стандартные методы колонистов верны, и если он еще не мертв, то его мозг помещен в банку.
   - Мне любопытно, как эта информация попала к вам, представитель Хадо.
   - Я получил это сегодня утром с помощью беспилотного дипломатического курьера от элпри, - сказал Хадо. - Информация стала доступна в течение предыдущего дня. По-видимому, она была широко распространена. Не удивлюсь, советница, если вам предложат эту информацию другие, включая ваше собственное планетное правительство. Также не удивлюсь, если к концу сура она будет предложена самому Конклаву.
   - Мы не знаем, достоверна ли эта информация, вот что вы мне говорите.
   - То, что я прочитал об этом, в основном о последних событиях, кажется достоверным, - сказал Хадо. - Это, по крайней мере, объясняет, почему мы теряем торговые и грузовые суда и как Союз колоний использует их против нас.
   - Возможно, вас не удивит, если вы узнаете, что Союз колоний утверждает, что их собственные гражданские корабли были захвачены пиратами.
   - Не буду отрицать, что мне не нравится человечество, но это не значит, что я считаю его глупым, - сказал Хадо. - Конечно, они проделали бы великолепную работу по сокрытию своих планов.
   - И каковы же их планы, представитель Хадо? - спросила я.
   - Очевидно, уничтожение Конклава, - ответил Хадо. - Они пытались и потерпели неудачу в колонии Роанок. Они пытаются снова, используя наши собственные торговые корабли против нас.
   - С такой скоростью они должны уничтожить нас примерно в то же время, когда наступит тепловая смерть Вселенной, - усомнилась я.
   - Дело не в физическом ущербе. Это продолжается, несмотря на очевидную силу Конклава.
   - И нападение на Земную станцию? - спросила я. - Какое отношение это имеет к Конклаву?
   - Союз колоний отрицает факт нападения. Кто еще, по мнению Земли, мог это организовать?
   - Но вы же в любом случае не хотите, чтобы люди участвовали в Конклаве.
   - Я также не хочу, чтобы Земля примирилась с Союзом колоний, снова предлагая ему солдат и колонистов.
   - В таком случае я не совсем понимаю, почему вы выступаете против принятия Земли в Конклав, - сказал я. - Это закрыло бы дверь для Союза колоний, использующего ее в качестве вербовочного пункта.
   - И еще больше подорвет Союз колоний, сделав их еще более опасными, - добавил Хадо. - И, кроме того, как мы вообще сможем доверять людям? Если бы одна группа людей воевала с нами, а другая была бы нашим союзником, сколько наших так называемых союзников почувствовали бы себя обязанными из-за межвидовой солидарности действовать против наших интересов?
   - Итак, мы будем прокляты, если примем людей, и прокляты, если не примем.
   - Есть и третий вариант, - сказал Хадо.
   При этих словах я напряглась. - Вы знаете мнение генерала о превентивной войне, представитель Хадо, - сказала я. - И о геноциде.
   - Пожалуйста, советница, - сказал Хадо. - Очевидно, я не предлагаю ни того, ни другого. Однако я предполагаю, что война с людьми неизбежна. Рано или поздно они нападут, из оппортунизма или из страха. - Он указал на модуль данных. - Из приведенной здесь информации это становится ясно. И когда они это сделают, и если у генерала не будет ответа, я боюсь, что произойдет дальше с Конклавом.
   - Конклав силен, - заметила я.
   - Опять же, я беспокоюсь не о физическом ущербе, нанесенном Конклаву. Конклав существует, потому что его участники уверены в своем лидере. Однажды генерал пощадил людей, когда мог уничтожить их. Если он сделает это дважды, возникнет законный вопрос о том, почему и с какой целью. И можно ли в дальнейшем полагаться на его суждения.
   - И если ответ будет "нет", то, полагаю, у вас есть представление о том, кто мог бы занять его место, - предположила я. - Чтобы восстановить это "доверие".
   - Вы неправильно поняли меня, советница, - сказал Хадо. - Так было всегда. Вы думаете, что у меня амбиции, выходящие за рамки моего положения. Уверяю вас, это не так. Никогда не было. Я хочу того же, что и вы, и чего хочет генерал: чтобы Конклав был целым и невредимым. У него есть власть, чтобы сохранить его таким. У него есть власть, чтобы уничтожить его. Все зависит от того, как он поведет себя с людьми. О всеми ими.
   Хадо встал, поклонился, взял последнюю порцию нитри из своей тарелки и ушел.
  

* * *

   - Он думает, что это будет то, что уничтожит Конклав, - сказал Внак Ой, держа в руках модуль данных, который дал мне Унли Хадо. Я побывала в его офисе, отчасти для того, чтобы сменить обстановку, а отчасти потому, что, как у главы разведки Конклава, его офис был значительно более защищенным, чем мой собственный.
   - Думаю, что Хадо планирует использовать эту штуку, чтобы попытаться вытеснить Тарсема, - сказала я.
   - Ему потребовалось немало мужества, чтобы положить ее вам на стол, - сказал Ой. - С таким же успехом он мог бы повесить над головой табличку о своих планах.
   - Правдоподобное отрицание, - заметила я. - Нельзя сказать, что он не был первым, кто предупредил нас об этой информации и об опасностях, таящихся в ней. Он является идеальным примером полезного и преданного сотрудника Конклава.
   Ой насмешливо присвистнул. Боги должны защитить нас от такой преданности, - так следовало понимать его.
   Я указала на модуль данных. - Что мы знаем об этом?
   - Мы знаем, что Хадо не лгал о том, как он это получил, - ответил Ой. - Эта информация уже появилась в нескольких десятках миров Конклава, и поступают новые отчеты. Данные совпадают по разным планетам. Она появилась даже здесь.
   - Как?
   - Дипломатический курьерский прыжковый беспилотник. Его документы поддельные, что мы сразу определили, но все равно изучили данные. Те же данные, что и в любой другой посылке, которую нам предлагали.
   - Есть идеи, откуда это пришло?
   - Нет, - ответил Ой. - Прыжковый беспилотник изготовили фанью. Они выпускают сотни тысяч таких устройств в год. Навигационный кэш дрона был чист, в нем не было истории прыжков. Сами данные были не зашифрованы и представлены в стандартном формате Конклава.
   - Вы просматривали это?
   - Здесь слишком много всего, на что можно просто посмотреть. Чтение вручную заняло бы больше времени, чем хотелось бы. У нас есть компьютеры, которые выполняют семантический анализ и анализ данных, чтобы получить важную информацию и тенденции. Это все равно займет несколько часов.
   - Я имею в виду, вы смотрели на это? - спросила я.
   - Конечно, - сказал Ой. - К этому прилагался документ, в котором выделялись отдельные фрагменты информации, которые, по мнению того, кто его прислал, могли иметь отношение к нам. Я просмотрел.
   - Что вы думаете?
   - Официально или лично?
   - И то, и другое.
   - Официально анонимная информация, которая случайно появляется у кого-то под дверью, должна рассматриваться как подозрительная, пока не будет доказано обратное. Тем не менее, документы, которые мы проанализировали на месте, полностью соответствуют формату данных Колониального союза и известной деятельности. Если это подделка, то сделана она очень искусно, по крайней мере, на первый взгляд.
   - А что думаете лично вы?
   - Вы знаете, что у нас есть источники в Союзе колоний, да? - сказал Ой. - Те, о которых я не слишком много сообщаю вам или генералу?
   - Конечно.
   - Как только это начало всплывать, я отправил запрос одному из них об этом предполагаемом разоблачителе, заместителе госсекретаря Окампо. Как раз перед тем, как вы пришли сюда, я получил ответный запрос. Он существует, или, по крайней мере, существовал. Он пропал без вести несколько месяцев назад. У него должен был быть доступ к этой информации. Так что лично я думаю, что вполне возможно, что это законно.
   - У Хадо, похоже, сложилось впечатление, что Союз колоний нашел этого Окампо.
   - У меня нет информации на этот счет, и мне было бы любопытно узнать, как у него дела, - сказал Ой.
   - Это может быть слухом.
   - Сейчас самое подходящее время для слухов об этой информации, - согласился Ой. - Вы хотите, чтобы я изучил это?
   Прежде чем я успела ответить, мой портативный компьютер выдал последовательность сообщений, в которых говорилось, что Умман пытается связаться со мной с важной целью. Я ответила: - Да?
   - Звонила ваша маникюрша и хотела узнать о вашем следующем визите, - сообщил Умман.
   - Я в офисе Ой, дружище, - ответила я, взглянув на Ой, выражение лица которого было нарочито нейтральным. - И можешь быть уверен, что он уже знает о моей "маникюрше".
   - Тогда я просто отправлю сообщение, - известил Умман.
   - Спасибо. - Я завершила вызов и подождала ответа.
   - Спасибо, что не обиделись на то, что я в курсе ваших дел, - сказал Ой.
   - Спасибо, что не сделали вид, будто обиделись на мое предположение, что вы в курсе моих дел, - поблагодарила я.
   Пришло сообщение. - И что же хочет сказать полковник Риньи из Союза колоний? - спросил Ой.
   - Он говорит: - К этому времени вы, вероятно, уже ознакомились с данными, якобы полученными от заместителя госсекретаря Окампо, - прочитала я. - Кое-что из этого правда. Многое - нет. То, что не является правдой, вызывает беспокойство как у Союза колоний, так, вероятно, и у Конклава. Мы направляем посланника для переговоров с Конклавом по этому вопросу, чтобы достичь мирного решения до того, как ситуация обострится. Это известная вам посол Оде Абумве, и она будет располагать информацией, которая прояснит или опровергнет то, чем вы располагаете. Прошу вас, основываясь на нашем предыдущем сотрудничестве, в качестве доказательства серьезности намерений, встретиться с ней и выслушать то, что она хочет сказать. - И далее следуют данные о предполагаемом времени прибытия посла Абумве и ее местонахождении.
   - Союз колоний приезжает сюда без всяких претензий, - заметил Ой. - Это интересно.
   - Они хотят продемонстрировать свою открытость, - сказала я.
   - Это одно из объяснений, - парировал Ой. - Другое заключается в том, что они не думают, что у них будет время, чтобы, как обычно, прокрасться незаметно, прежде чем это произойдет у них перед носом. А во-вторых, это просто ход в долгосрочной игре, направленный на то, чтобы переместить нас туда, где они смогут нанести по нам наиболее эффективный удар.
   - Такого у меня не было с полковником Риньи или послом Абумве.
   - Что не имеет большого значения, потому что официально у вас не было никакого опыта общения ни с Риньи, ни с Абумве, не так ли? - сказал Ой и поднял усики, чтобы прервать мой ответ. - Дело не в том, что вы или я думаем, Хафте. Речь идет о том, как Унли Хадо и его окружение воспримут прибытие Союза колоний сюда.
   - Вы считаете, нам не следует встречаться с ними.
   - У меня нет своего мнения, так или иначе, - дипломатично солгал Ой. - Это не моя работа. Но я бы посоветовал вам поговорить об этом с генералом и выяснить, что вы с ним хотите делать. И чтобы вы сделали это как можно скорее. Я бы предложил "немедленно".
   - Сначала у меня еще одна встреча, - сказала я.
  

* * *

   - Вы знаете, что народы Земли никогда не стали бы потворствовать или участвовать в каких-либо действиях, которые могли бы привести к уничтожению Конклава, - сказала Риган Бирн, посланница на Конклаве от Организации Объединенных Наций, дипломатической корпорации, которая на самом деле не была правительством Земли, но притворялась, что она создана для ситуаций, подобных этой.
   Я коротко кивнула, чтобы не удариться головой о потолок кабинета Бирн. Офис Бирн был бывшими складскими помещениями, которые были поспешно освобождены, когда было решено, что в штаб-квартире Конклава будет полезно иметь хоть какое-то земное присутствие. Эти хранилища были достаточно высокими для большинства рас Конклава, но, с другой стороны, лаланцы были высокими, а я была выше большинства.
   Я стояла, потому что сесть мне было негде; обычно Бирн приходила навестить меня, а не наоборот, и в ее кабинете не было табурета, на который я могла бы сесть. У Бирн хватило такта выглядеть смущенной этим фактом.
   - Уверяю вас, что никто в Конклаве не предположил, что эта новая информация выставила Землю в подозрительном свете, - ответила я, решив не упоминать, что Унли Хадо, по сути, обвинил планету в том, что она полна предателей и шпионов. - Что мне интересно узнать до моей встречи с генералом Гау, так это получила ли Земля эту информацию и какова была их реакция на нее.
   - Я как раз собиралась позвонить Умману, когда он позвонил мне, чтобы договориться об этой встрече, - признала Бирн. - Сегодня утром я получила от ООН прыжковый дрон с информацией, которую хотела бы передать вам, на случай, если вы ее еще не получили, и заверение о непричастности, которое только что сообщила вам. Оформленное, конечно, более официально. Я отправлю все это в ваш офис.
   - Спасибо.
   - Мне также было велено передать вам, что мы направляем официальную дипломатическую группу, чтобы проинформировать Конклав об окончательной реакции Земли на эту новую информацию. Они будут здесь менее чем через неделю. Дипломатическая делегация находится под эгидой ООН, но будет состоять из представителей нескольких правительств Земли. Эта информация также содержится в пакете данных, который я отправляю вам.
   - Да, прекрасно, - сказала я. Это означало, что мы окажемся в довольно неловком положении из-за присутствия дипломатических представителей Земли и Союза колоний в штаб-квартире Конклава в одно и то же время. Это нужно было уладить. Я нахмурилась.
   - Все в порядке, советница Сорвал? - спросила Бирн.
   - Конечно, - заверила я и улыбнулась. Бирн слабо улыбнулась в ответ. Я вспомнила, что моя улыбка казалась людям довольно жуткой, в немалой степени потому, что она исходила от существа, которое было почти вдвое выше их ростом. - Все это мне очень пригодится, когда я встречусь с генералом.
   - Рада это слышать, - сказала Бирн.
   - А как поживаете вы, Риган? - спросила я. - Боюсь, я вижу вас или других членов вашей миссии не так часто, как хотелось бы.
   - У нас все в порядке, - ответила Бирн, и я поняла, что мне в очередной раз дипломатично лгут. - Думаю, что большинство сотрудников все еще ориентируются и изучают карту станции. Она очень большая. Больше, чем некоторые города на Земле.
   - Да, это так, - заметила я. Штаб-квартирой Конклава была космическая станция, врезанная в большой астероид, и это был один из крупнейших инженерных объектов, когда-либо созданных, не считая некоторых наиболее впечатляющих вещей, созданных консу, расой, настолько технологически продвинутой по сравнению с остальными видами в этой области космоса, что их не следует включать по некоторым оценкам, просто из вежливости по отношению ко всем остальным.
   - Так и должно быть, - продолжила я. - Мы должны разместить представителей четырехсот миров, весь их персонал и многих членов их семей, а также большое количество государственных служащих Конклава и их семей, а также всех вспомогательных работников и их семьи. Все сходится.
   - Ваша семья здесь, советница Сорвал?
   Я улыбнулась, на этот раз более мягко. - У лаланцев не совсем такая семейная структура, как у людей и многих других видов. Мы больше ориентированы на общество, вот лучший способ выразить это. Но здесь сильное сообщество лаланцев. Это очень утешает.
   - Приятно это слышать, - сказала Бирн. - Я скучаю по своей семье и другим людям. Здесь прекрасно, но иногда просто скучаешь по дому.
   - Я понимаю, что вы имеете в виду, - посочувствовала я ей.
  

* * *

   - Если Конклав должен закончиться, то, по крайней мере, это прекрасное место, где может начаться такой конец, - сказал мне генерал Тарсем Гау, лидер Конклава, стоя рядом со мной в общественном парке лаланцев. Парк, один из первых, созданных на астероиде Конклава, был достаточно большим, чтобы все триста лаланцев, размещенных в штаб-квартире Конклава, могли встречаться, отдыхать, откладывать яйца и наблюдать за вылупившимся потомством по мере его роста.
   Тарсем заметил несколько детенышей лаланцев, игравших на камне на дальней стороне небольшого озера в парке. - Кто-нибудь из ваших? - спросил он. В шутку, потому что он знал, что я уже слишком взрослая для дальнейшей кладки яиц.
   Но я ответила ему серьезно. - Один из них или оба могут принадлежать Умману, - предположила я. - Не так давно он и одна из дипломатов были в одной фазе, и она отложила яйца здесь. Эти детеныши как раз того размера, который им подходит.
   Внезапно раздался пронзительный крик, и из-за скалы появился детеныш постарше, обхватил челюстями одного из двух помельче, греющихся на солнышке, и начал кусать. Пойманный в ловушку младший начал сопротивляться, а другой бросился прочь. Мы наблюдали, как младший боролся за выживание и проиграл. Через несколько диту старший ускользнул, все еще держа младшего в зубах, чтобы съесть его в уединении.
   Тарсем повернулся ко мне. - Это до сих пор поражает меня, - сказал он.
   - Что наши молодые детеныши охотятся друг за другом? - спросила я.
   - Что вас не беспокоит, что они это делают, - сказал он. - Не только вас. Вас или любого взрослого лаланца. Вы понимаете, что большинство разумных видов яростно защищают своих детенышей.
   - Как и мы, - ответила я. - После определенного момента. После того, как у них разовьется мозг и появится сознание. До этого они были просто животными, и их было слишком много.
   - Вы чувствовали то же самое, когда они были вашими собственными детьми?
   - Я не знала, какие из них были моими в возрасте того несчастного детеныша, - сказала я. - Мы, знаете ли, откладываем яйца сообща. Ходим на нашу общую территорию, в место для яиц. Я складывала яйца в приемную корзину и относила ее заведующему отделением. Заведующий помещал их в помещение, предназначенное для яиц, которые дом получал в тот день. Каждый день тридцать или сорок женщин откладывали яйца в доме. От десяти до пятидесяти яиц каждая. Пятнадцать наших дней уходило на то, чтобы вылупиться, а затем еще пять дней, прежде чем откроется наружная дверь помещения, чтобы выпустить выживших детенышей в парк. Мы больше не видели яиц, когда оставляли их. Даже если бы вернулись в тот день, когда была открыта наружная дверь, то не узнали бы, кто из выживших был нашим.
   - Но я встречался с вашими детьми.
   - Вы познакомились с ними после того, как они обрели сознание, - сказала я. - Когда они станут взрослыми, им разрешат пройти генетический тест, чтобы узнать, кто их родители, при условии, что те дали согласие на внесение их в базу данных. Двое, которых вы встретили, - это те, кто решил выяснить. Возможно, у меня были и другие выжившие, но они либо не прошли тест, либо решили не связываться со мной. Не все спрашивают об этом. Я этого не делала.
   - Это так...
   - Чуждо? - Тарсем кивнул. Я рассмеялась. - Что ж, Тарсем, я чужая для вас. И вы для меня. И все мы друг для друга. И все же, мы здесь, друзья. Такими, какими были на протяжении большей части нашей жизни.
   - По крайней мере, в сознательной части.
   Я указала на скалу, куда вернулся сбежавший детеныш. - Вы думаете, что то, как мы отбираем нашу молодежь, жестоко.
   - Я бы так не сказал, - возразил Тарсем.
   - Конечно, вы бы этого не сказали, - сказала я. - Не сказали бы, потому что вы дипломат. Но это не значит, что вы так не думаете.
   - Хорошо, - признал Тарсем. - Это действительно кажется жестоким.
   - Это потому, что так оно и есть, - заметила я, снова поворачиваясь к Тарсему. - Ужасно и жестоко, и тот факт, что взрослые лаланцы могут просто наблюдать за происходящим и не плакать от боли, означает, что мы тоже можем быть ужасными и жестокими. Но мы знаем историю, которой не знают другие разумные расы.
   - Что это за история?
   - История такова, что у нас не так давно философ Лумт Бот убедил большую часть лаланцев в том, что то, как мы отбираем нашу молодежь, было неправильным и аморальным. Он и его последователи убедили нас защитить всех наших детей, позволить им стать более разумными и воспользоваться преимуществами знаний и прогресса, которые дают нам многие новые мыслящие личности. Полагаю, вы знаете, к чему это привело.
   - Я бы предположил, что это перенаселение, голод и смерть, - сказал Тарсем.
   - И были бы неправы, потому что это очевидные вещи, которые нужно планировать и с которыми нужно иметь дело, - ответила я. - У нас действительно был массовый демографический бум, но мы также освоили космические полеты. Это одна из причин, по которой Бот предложил нам прекратить отбраковывать нашу молодежь. Мы быстро заселили колониальные миры и почти за одну ночь создали империю из двадцати миров. Стратегия Бота позволила нам закрепиться во вселенной, и какое-то время его почитали как величайшего лаланца.
   Тарсем улыбнулся мне. - Если это должно быть поучительной историей, то у вас плохо получается, Хафте, - заметил он.
   - Это еще не конец, - возразила я. - Что упустил Бот - что мы все упустили - так это тот факт, что наша предсознательная жизнь не проходит впустую. То, как мы выживаем после отбраковки, оставляет свой след в нашем мозгу. На самом деле, в самом прямом смысле этого слова, это дает нам мудрость. Дает нам сдержанность. Дает нам милосердие и сочувствие друг к другу и к другим разумным существам. Представьте, если хотите, Тарсем, миллиарды моих соотечественников, обретающих сознание без мудрости. Без ограничений. Без жалости и сочувствия. Представьте, какие миры они могли бы создать. Представьте, что они сделали бы с другими.
   - Они могли бы быть монстрами, - сказал Тарсем.
   - Да, они могли. И да, мы были готовы. И за очень короткое время разорвали друг друга на части и уничтожили все остальные разумные виды, которые нам встретились. Пока не потеряли нашу империю и почти не потеряли самих себя. Мы были ужасны и жестоки, и со временем плакали в агонии из-за этого и из-за всех, кого мы обрекли на сознательную смерть. - Я снова указала на юношу на скале. - То, что происходит с нашей молодежью на пути к осознанию, безжалостно. Но это укрепляет нас как народ. Мы заблаговременно принимаем на себя боль и риск, и в результате спасаемся, как народ.
   - Что ж, - сказал Тарсем. - Это не то, чего я ожидал, когда предложил встретиться здесь. Я просто подумал, что это прекрасное место для разговора.
   - Это красивое место, - согласилась я. - Просто некрасивое поведение.
   - Скажите мне, что думаете о сегодняшних новостях.
   - О данных Окампо? - спросила я. Тарсем кивнул. - Я думаю, это означает очень плохие последствия для Конклава. Ристин Лаузе права, Тарсем. Конклав находится в неустойчивом состоянии, потому что вы слишком сильно настаиваете на своем, в том числе на привлечении людей Земли к участию в Конклаве. Я предупреждала вас об этом.
   - Да, предупреждали.
   - И вы не слушали.
   - Я выслушал, - сказал Тарсем. - У меня есть причины не соглашаться.
   Я бросила на Тарсема взгляд, выражавший мое неодобрение, которое он воспринял без возражений. Я продолжила. - Она также права в том, что если вам вынесут вотум недоверия, это может привести к расколу Конклава. У вас уже есть десятки рас, желающих сбежать и либо действовать в одиночку, либо создавать небольшие альянсы, которые, как они думают, смогут контролировать. Если вы дадите Конклаву возможность сломаться, он сломается.
   - Это не зависит от данных Окампо.
   - Но данные Окампо прямо указывают на это, - возразила я. - Это, по-видимому, подтверждает, что людям нельзя доверять и что они в любом случае хотят навредить нам, во всяком случае, Колониальный союз, эта часть человечества. Если после этого вы попытаетесь привлечь Землю к участию в Конклаве, Унли Хадо воспользуется этим, чтобы предположить, что вы впускаете врага через парадную дверь.
   - Поэтому мы воздерживаемся от принятия Земли в Конклав.
   - Тогда Хадо бьет вас тем, что оставляет Землю в распоряжении Союза колоний для повторного захвата. Не сомневайтесь, Тарсем. Хадо собирается использовать Землю против вас, что бы вы ни делали. И если вы выберете отвратительный третий вариант - напасть на Союз колоний без прямой провокации, Хадо использует ваше первое военное поражение как возможность вынести вотум недоверия, которого он добивается. Любой вариант приведет к тому, что ассамблея проголосует за ваше смещение. И когда это произойдет, все рухнет.
   - Раньше это было проще, - сказал Тарсем. - Руководить Конклавом.
   - Это потому, что вы его создавали, - объяснила я. - Легче быть амбициозным лидером, когда того, что ты создаешь, не существует. Но теперь это существует, а вы больше не амбициозны. Теперь вы просто главный бюрократ. Бюрократы не внушают благоговения.
   - У нас есть время разобраться с этим?
   - Мы могли бы это сделать, если бы и Союз колоний, и Земля не присылали полные комплекты дипломатов для переговоров, - ответила я. - Одного такого комплекта было бы достаточно. То, что они оба здесь и обсуждают данные Окампо, означает, что у Хадо и его сторонников появятся реальные живые мишени для их гнева, и они могут использовать это для того, чтобы вынести вотум недоверия раньше, чем позже. Если вы думаете, что они упустят возможность подпортить вашу репутацию с помощью настоящих дипломатов-людей, то будете лишь играть им на руку.
   - Тогда скажите мне, что вы предлагаете, - сказал Тарсем.
   - Чтобы вы не встречались с послом Абумве, когда она прибудет. Публично прогоните ее. Это лишит Хадо зрелища дипломатического приема Союза колоний.
   - А что насчет новой информации, которую они обещали?
   - Предоставьте это мне. Мы с полковником Риньи можем договориться о встрече, и тогда я смогу ее получить. Все это незаметно.
   - Он будет недоволен.
   - Нам не нужно, чтобы он был счастлив, - сказала я. - Нам нужно, чтобы он понимал политический ландшафт, в котором мы работаем. Я могу заставить его сделать это.
   - А дипломаты с Земли?
   - Нам придется встретиться с ними, - признала я. - А что касается самой Земли, нам нужно вывести ее из-под контроля Союза колоний, не привлекая к этому внимания Конклава.
   Тарсем улыбнулся. - Мне не терпится узнать, как это произойдет, - сказал он.
   - Они попросят нас о защите, - пояснила я.
   - Защите, - сказал Тарсем. - От кого?
   - От Союза колоний, который атаковал Земную станцию, - ответила я.
   - Если это так.
   - Не имеет значения, так ли это. Важно, что Земля считает его угрозой.
   Тарсем бросил на меня взгляд, который предполагал сложный ответ на это заявление, но решил не отвечать сразу. - Итак, они просят защиты, - сказал он. - И что это решает?
   - Это решает, во-первых, проблему Унли Хадо, - пояснила я. - Потому что Земля не просит о присоединении к Конклаву и не остается уязвимой для Союза колоний. И когда она попросит о защите, мы поручим трем нашим государствам-членам взять на себя ее охрану.
   - Каким трем?
   - Два из них не имеют значения. Выбирайте, кто вам нравится. Но третье...
   - Третье - это элпри, - предположил Тарсем.
   - Да, - согласилась я. - И тогда Хадо оказывается в ловушке. Вся его уловка основана на том, что вы слишком мягки по отношению к людям. Но в этом случае одна ветвь человечества публично отвергнута, а другая защищена представителями собственного вида Хадо. Сегодня он сказал мне, что его единственной заботой является единство Конклава; давайте заставим его сдержать свои слова и сделать это публично. Он попадет в ловушку своего собственного позерства.
   - И вы думаете, что Земля согласится с этим.
   - Думаю, они считают, что у нас общий враг, и знают, что без нас они беззащитны, - сказала я. - Единственное, что нам нужно сделать, - это не создавать впечатление, что мы их сдерживаем, как это было при Колониальном союзе.
   - Хотя на самом деле это то, что вы предлагаете нам сделать.
   - Это вариант на данный момент.
   - И вы думаете, что это действительно сработает, - сказал Тарсем.
   - Думаю, это поможет нам выиграть время. - Я повернулась к камню, на котором несколько минут назад был молодой лаланец, и заметила, что его там больше нет. Однако, там было пятно крови. Принадлежало ли оно детенышу или тому, кто был убит до него, я не знала. - Возможно, этого времени хватит, чтобы спасти Конклав от краха. И на данный момент этого достаточно.
  

Часть вторая

   - Проснитесь, Хафте, - сказал кто-то.
   Я проснулась. Это был Внак Ой. Я уставилась на него, прежде чем собраться с мыслями и заговорить.
   - Почему вы в моей спальне?
   - Нужно, чтобы вы проснулись, - сказал он.
   - Как вы сюда попали?
   Ой одарил меня взглядом, который говорил: "Правда, не сейчас".
   - Неважно, - сказала я, поднялась со своего спального места и направилась к гардеробу, чтобы одеться. Обычно я предпочитаю, чтобы другие люди не видели меня без одежды, но это ради них, а не ради меня; у лаланцев нет табу на наготу. - Скажите мне хотя бы, что происходит.
   - На корабль людей напали, - сказал Ой.
   - Что? - Я выглянула из своего гардероба и посмотрела на Ой. - Где? И кто?
   - В нашем пространстве, - ответил Ой. - И мы не знаем, кто. Но дальше будет только хуже.
   - Что может быть хуже? - Я накинула на себя простую одежду и вышла из гардероба. Другие принадлежности могли подождать.
   - Корабль людей вышел из-под контроля, и его затягивает гравитация этого астероида, - сказал Ой. - У нас четыре серти времени, прежде чем это произойдет.
   - Времени не так много, - заметила я. В суре тридцать серти.
   - Становится все хуже, - сказал Ой.
   - Прекратите это повторять, - потребовала я. Теперь я стояла перед Ой. - Просто скажите мне, что происходит.
   - На корабле люди, оказавшиеся в ловушке, - сказал Эй. - Включая дипломатическую миссию с Земли.
  

* * *

   - Вот "Одьямбо", - сказала Лум Гэлфин, указывая на изображение падающего космического корабля на мониторе зала совещаний. Гэлфин была директором портов и объектов Конклава. В зале совещаний находились я, Ой, генерал Гау, канцлер Лаузе и Риган Бирн. Вдоль стены помещения для совещаний стояли несколько подчиненных Гэлфин, и все они выглядели так, словно их выстроили в очередь на расстрел. Что ж, если бы "Одьямбо" врезался в астероид, это было бы самым милосердным поступком, который можно было бы с ними совершить.
   - "Одьямбо" прыгнул в пространство Конклава примерно сто диту назад, - сказала Гэлфин. В серти девяносто диту, то есть совсем недавно. - Он сообщил о нескольких взрывах и значительных повреждениях почти сразу после того, как вошел в пространство Конклава.
   - Мы знаем, что стало причиной взрывов? - спросил Гау и кивнул в сторону Ой. - Внак сообщил мне и Хафте, что это была атака.
   - Мы не знаем, что это было, - сказала Гэлфин. - При входе в систему "Одьямбо" устно и с помощью автоматического мониторинга сообщил, что все системы в рабочем состоянии. Следующее, что мы знаем, - все пошло наперекосяк.
   - Внак? - вопросительно произнес Гау.
   - Мои аналитики начали изучать данные, как только поступили отчеты о повреждениях, сопоставляя их с тем, что мы знаем об "Одьямбо", - ответил Ой. - "Одьямбо" - корабль по ленд-лизу, первоначально это было грузовое судно орму. Характер повреждений, о которых сообщалось сразу после взрывов, не соответствует тому, что может произойти при отказе энергосистемы. Это соответствует тому, что могло бы произойти, если бы энергосистемы подверглись атаке с целью нанесения вторичного ущерба.
   - Итак, атака, - сказал Гау.
   - Мне это кажется вероятным. - Ой указал на Гэлфин. - Хотя я с удовольствием выслушаю любую дополнительную информацию, которую может предложить наша коллега.
   - Сейчас мы просматриваем наши собственные данные, чтобы выяснить, не проскочили ли кто-нибудь или что-нибудь еще непосредственно перед прибытием "Одьямбо" или незадолго до него, - сообщила Гэлфин. - Мы просмотрели данные на целый сур назад, но ничего не зафиксировано.
   Тарсем кивнул. - Давайте вернемся к текущей ситуации.
   - Текущая ситуация такова, что "Одьямбо" сильно поврежден и кувыркается в пространстве Конклава. Взрывы придали кораблю небольшую инерцию движения по направлению к астероиду, а гравитация астероида делает все остальное. Если его не остановить, столкновение произойдет через три серти пятьдесят пять диту. - Изображение, которое показывала Гэлфин, проследило и отметило предполагаемый путь "Одьямбо" к штаб-квартире Конклава.
   - Что здесь будет повреждено при столкновении? - спросила я.
   - Не места обитания, ни общие, ни специализированные, - ответила Гэлфин. - Мы не ожидаем значительного числа погибших. Но "Одьямбо" ударит непосредственно по одной из наших солнечных электростанций, а поблизости на уровне поверхности находятся несколько сельскохозяйственных куполов, которые подвергаются значительному риску повреждения. Степень ущерба зависит от того, как энергосистемы "Одьямбо" выйдут из строя при ударе. В лучшем случае мы потеряем солнечную электростанцию только из-за удара. В худшем случае в дополнение к удару произойдет серьезный сбой в энергосистемах корабля.
   - В случае, если на астероиде образуется новый блестящий кратер, обломки разлетятся далеко и широко, в том числе, возможно, в зону стыковки, повреждая другие корабли, и в другие области астероида, включая, возможно, населенные районы, - сказал Ой. - Что делает потенциальное число погибших несколько более значительным.
   - А экипаж корабля? - спросил Тарсем.
   - Шестьдесят членов экипажа, десять пассажиров, все из дипломатической команды с Земли, - ответила Гэлфин. - Капитан корабля сообщил о шести погибших и восьми тяжело раненых в результате взрывов, большинство из них - из инженерного отдела. Погибшие все еще находятся на корабле. Раненые и большая часть остальной команды были эвакуированы с корабля с помощью спасательных капсул. Капитан, старший помощник и главный инженер все еще находятся на борту.
   - Но наши дипломаты оказались в ловушке, - сказала Риган Бирн.
   - Капитан доложил то же самое, - согласилась Гэлфин. - Пассажирские отсеки, в которых находится ваша команда, в целости и сохранности, но проходы в их каюты сильно повреждены. Мы не сможем ни войти, ни выйти, не высадившись на корпусе и не прорубив себе путь внутрь.
   - Проблема в том, что энергосистемы "Одьямбо" повреждены, - заметил Ой. - Они могут отключиться в любой момент. Если мы пошлем спасательные команды и корабль разрушится, то потеряем не только их, но и наших людей.
   - Вы не можете просто оставить их там в ловушке, - сказала Бирн, пристально глядя на Ой.
   - Мы должны рационально оценивать связанные с этим риски, - возразил Ой, глядя в ответ. Он повернулся лицом к залу. - И нам нужно как можно скорее принять решение. - Он указал на изображение "Одьямбо". - До столкновения корабля три с половиной серти, но у нас не так много времени. Прямо сейчас, если мы уничтожим корабль с помощью наших средств защиты, он будет достаточно далеко, чтобы мы могли справиться с обломками и свести к минимуму ущерб для себя и других кораблей. После этого момента станет все труднее минимизировать возможный ущерб. Добавьте к этому тот факт, что корабль может развалиться в любой момент, и в этом случае его разрушение будет неконтролируемым, что увеличивает наши риски.
   Тарсем повернулся к Гэлфин. - Лум? - спросил он.
   - Директор Ой не ошибается, - ответила она. - Контролируемое уничтожение "Одьямбо" - лучший вариант, и чем скорее, тем лучше. Мы не можем допустить, чтобы это произошло, и чем дольше мы ждем, тем больше вероятность того, что энергетические системы корабля выйдут из строя.
   - Это потенциально означает жертву дипломатов, - заметила я. - Что является неприемлемым вариантом.
   - Я согласна, - сказала Лаузе, глядя на Ой. - Если Конклав, по крайней мере, не попытается спасти их, что это говорит о нас?
   - Вы просите наши спасательные команды рисковать своими жизнями, - заметил Ой.
   - Это часть их работы, - ответила Лаузе.
   - Да, но не по глупости, - уточнил Ой. Он повернулся к Гэлфин. - Пожалуйста, скажите, с какой вероятностью по вашим оценкам энергосистемы "Одьямбо" могут выйти из строя.
   - В следующем серти? - уточнила Гэлфин.
   - Да.
   - Учитывая ущерб, о котором мы знаем, я бы сказала, процентов шестьдесят, - сказала Гэлфин. - Это означает, что на самом деле вероятность больше, потому что ущерб, о котором мы знаем, является минимально возможным.
   - Мы почти наверняка просим наших людей идти на смерть, - сказал Ой.
   - Мисс Бирн, - сказал Тарсем. - Я хочу знать, что вы думаете.
   Бирн потребовалось время, чтобы прийти в себя. - Я не могу сказать вам, что не хочу, чтобы вы спасли моих людей, - сказала она. - Я даже не могу сказать вам, что полностью пойму, если вы этого не сделаете. Что могу сказать, так это то, что если вы этого не сделаете, я порекомендую правительствам Земли, чтобы ваш отказ действовать не был фактором в будущих дискуссиях.
   Тарсем посмотрел на меня после этого комментария. Я молча смотрела на него, зная, что после стольких лет он почти наверняка знает, что я думаю об ответе Бирн в духе "реальной политики".
   - Как скоро к нам смогут прибыть спасательные команды? - спросил Тарсем у Гэлфин.
   - Они готовились с момента первого сигнала бедствия с "Одьямбо", - сказала Гэлфин. - Будут готовы к отправке, когда вы захотите.
   - Они нужны мне, - сказал Тарсем. - Пошлите их, пожалуйста.
   Гэлфин кивнула и повернулась к подчиненной, которая вручила ей наушники, соответствующие ее виду. Тарсем повернулся к Бирн. - Мы вытащим их, Риган.
   - Спасибо, генерал, - сказала Бирн. Облегчение хлынуло с нее водопадом.
   - Генерал, у нас осложнение, - сказала Гэлфин.
   - Какое?
   - Подождите, - Гэлфин подняла руку, продолжая слушать в наушниках. - Попытка спасения уже предпринята.
   - Кем и на основании каких полномочий? - спросила я.
   - Этим занимается "Чандлер", - сказала Гэлфин, немного послушав в наушниках. - Это человеческий корабль, из Союза колоний. Это произошло как раз в то время, когда мы начали эту встречу.
   Я посмотрела на Тарсема, который улыбался мне. Я знала, что это значит. Это означало: "Ну разве ты не рада, что я решил встретиться с колонистами, несмотря на твой совет?
   - Что вы теперь собираетесь делать? - спросила Гэлфин Тарсема.
   - Я хочу, чтобы вы передали "Чандлеру", что у них есть разрешение завершить их спасение, и после этого мы испарим "Одьямбо" для безопасности нашей штаб-квартиры, - сказал Тарсем. - И я хочу, чтобы вы передали им, что мы высылаем команду для оказания помощи, если им она понадобится, и для наблюдения, если помощь не нужна. - Гэлфин кивнула и заговорила в гарнитуру.
   Затем Тарсем повернулся ко мне.
   - Не говорите мне, я и так знаю, - сказала я и встала.
   - Куда вы идете? - спросила Бирн, глядя на меня снизу вверх.
   - Иду с нашей командой спасателей, - сказала я. - Наблюдать.
   - Вы можете взорваться, - сказал Ой.
   - Тогда Земля узнает, что я взорвалась, помогая спасти их людей. И узнает, что Конклав не позволил Союзу колоний взять на себя весь риск в одиночку. - Или пожертвовать собой, подумала я, но предпочла промолчать. Я знала, что это было частью математики Тарсема. Кивнула всем, кто был в помещении, и направилась к выходу.
   - Хафте, - сказал Тарсем, и я остановилась в дверях и оглянулась на него. - Возвращайтесь живой, пожалуйста.
   Я улыбнулась и ушла.
  

* * *

   - Ну, этот пилот просто выделывается, - сказал мне Торм Аул, пилот спасательного шаттла, когда мы приближались к "Одьямбо" и "Чандлеру". В спасательном шаттле находились я, Аул, второй пилот Лайэм Хал, чье место в данный момент занимала я, в то время как он сам слонялся по общей каюте, и еще шесть представителей расы фликтов в качестве спасательной команды. У фликтов насчитывалось пять полов: мужской, женский, жиал, ял и нейтро. Аул был жиал, и ему нравилось, когда соответствующие "жиал" местоимения произносились правильно. Я бы тоже так поступила на его месте.
   - Какой пилот? - спросила я.
   - Пилот "Чандлера", - сказал Аул, указывая на монитор, который показывал ему внешний обзор. - "Одьямбо" хаотично кувыркается, поэтому "Чандлер" повторяет его движения.
   - Зачем ему это делать? - спросила я.
   - Так безопаснее для спасателей, - ответил Аул. - Это обеспечивает стабильность двух кораблей относительно друг друга. Но это сложно сделать, так что пилот "Чандлера" должен точно отслеживать перемещения "Одьямбо".
   - Как только корабль начал кувыркаться, он должен продолжать делать это таким же образом, - сказала я. - Думаю, это близко к закону термодинамики.
   - Да, но вы не предполагаете приложения дополнительных импульсов, - заметил Аул и указал на "Одьямбо" на мониторе. - Но "Одьямбо" поврежден и выделяет всевозможные вещества. И мы не можем сказать, когда произойдут эти выбросы. Нет, это полная неразбериха. Пилот "Чандлера" отслеживает все это настолько близко к реальному времени, насколько это возможно.
   - Вы могли бы это сделать?
   - Если бы хотел покрасоваться, то конечно, - сказал Аул. Я улыбнулась этому. - Но я бы не стал делать это с чем-то большим, чем мой шаттл. Кем бы ни был пилот "Чандлера", он делает это с целым кораблем. Если что-то пойдет не так, на штаб-квартиру обрушатся два корабля, а не один.
   - Мы должны сказать им об этом, - сказала я.
   - Поверьте мне, советница, нас уже давно опередили, - сказал Аул.
   - Вызовите, пожалуйста, "Чандлер", - попросила я. - Скажите им, что мы пришли предложить помощь, если они этого хотят.
   Аул сделал, как мне было сказано, бормоча что-то в наушники на своем родном языке, пока я наблюдала, как два человеческих корабля падают в тандеме.
   - Капитана "Чандлера" зовут Нева Балла, оно передает свои наилучшие пожелания и говорит, что на данный момент ему не требуется помощь, - сказал Аул через некоторое время. - Оно говорит, что у них мало времени, и включение нас в их планы только усложнит задачу. Он просит нас оставаться на расстоянии двадцати километров относительно него - это примерно двадцать пять чу - и следить за "Одьямбо" на предмет скачков напряжения или быстрого повышения температуры.
   - Мы можем это сделать?
   - Поддержание относительного расстояния в двадцать пять чу - это то, что мы можем делать на автопилоте. И этот шаттл оснащен большим количеством сенсорных устройств. У нас все в порядке.
   Я кивнула на монитор. - Есть ли какой-нибудь способ стабилизировать изображение кораблей, чтобы они не выглядели так, будто кувыркаются? Я хочу видеть, что происходит, не испытывая головокружения.
   - Нет проблем.
   - Если капитан "Одьямбо" все еще на корабле, попросите его прислать нам данные в режиме реального времени, пожалуйста, - сказала я. - И еще, капитан Нева Балла - это "она", а не "оно".
   - Вы уверены?
   - Я встречала ее раньше, - сказала я. - Люди обычно предпочитают, чтобы их по возможности не называли "оно".
   - Многое узнаешь о людях, пока находишься на работе, - сказал Аул.
  

* * *

   - Начинают, - сказал Аул, кивая на монитор. На нем одинокая фигура стояла в открытом воздушном шлюзе "Чандлера", прямо напротив "Одьямбо". Расстояние между двумя кораблями составляло менее тридцати плинт - около пятидесяти метров по человеческим меркам. Аул был прав: кто бы ни управлял "Чандлером", он обладал впечатляющим мастерством.
   Фигура в воздушном шлюзе продолжала стоять, словно чего-то ожидая. - Не лучшая идея тратить время впустую, - пробормотал Аул себе под нос.
   Из "Чандлера" вырвался луч света, ударив поперек и под небольшим углом к фигуре в воздушном шлюзе.
   - Они стреляют по кораблю, - сказала я.
   - Интересно, - сказал Аул.
   - Почему это интересно?
   - Им нужно прорезать корпус, - ответил Аул и указал на луч. - Обычно для спасения мы посылаем команду с лучевыми резаками, чтобы пробить корпус. На самом деле, у нас есть парочка таких на шаттле. Но на это нужно время. Времени у них нет. Так что вместо этого они просто прожигают лучом большую дыру в корпусе.
   - Это выглядит не очень безопасно, - сказала я, наблюдая. Из "Одьямбо" вырвалась струя воздуха, которая кристаллизовалась в вакууме там, где луч не превратил газ в плазму.
   - Да, определенно не безопасно, - сказал Аул. - Если в месте, в которое они врезались, кто-то был, то, скорее всего, он просто умер от удушья. То есть, если бы его не испарил луч.
   - Если бы они не были осторожны, то могли бы взорвать корабль.
   - Корабль все равно взорвется, советница, - сказал Аул. - Нет причин стремиться к изяществу.
   Луч погас так же внезапно, как и начался, оставив в корпусе "Одьямбо" дыру в три плинт диаметром. На мониторе было видно, как фигура в воздушном шлюзе "Чандлера" бросилась к дыре, волоча за собой трос.
   - Хорошо, теперь я понял, - сказал Аул. - Они протянут трос от "Чандлера" к "Одьямбо". Вот как они собираются доставить их с корабля.
   - Через вакуум, - уточнила я.
   - Подождите, - сказал Аул. Фигура исчезла в дыре. Через минуту трос, который слегка сместился, натянулся. Затем по нему начал двигаться большой контейнер.
   - Предполагаю, что здесь используются вакуумные скафандры, страховочные ремни и автоматические блоки, - заметил Аул. - Наденьте на них скафандры, пристегните их ремнями, и пусть блоки выполняют всю работу.
   - Звучит так, будто вы одобряете это.
   - Я согласен, - сказал Аул. - Это довольно простой план спасения довольно простыми инструментами. Когда вы пытаетесь спасти людей, чем проще, тем лучше. Гораздо меньше шансов, что что-то пойдет не так.
   - До тех пор, пока "Чандлер" сможет поддерживать связь с "Одьямбо".
   - Да, - согласился Аул. - Это так. По крайней мере, в этом плане все сложности сосредоточены в одном месте.
   В течение нескольких минут ничего очевидного не происходило. Я выкроила время, чтобы взглянуть на монитор второго пилота, на котором мы отслеживали мощность и тепловые характеристики "Одьямбо". Там тоже не было причин для волнения, что было хорошо. - Вы могли бы предложить капитану "Одьямбо", чтобы оставшийся экипаж пожелал высадиться как можно скорее, - сказала я Аулу.
   - При всем моем уважении, советница, - сказал Аул, - не собираюсь предлагать капитану покинуть свой корабль за мгновение до того, как он примет это решение самостоятельно.
   - Вполне справедливо. - Я снова взглянула на монитор с изображением "Одьямбо". - Смотрите, - сказала я, указывая пальцем. Первый из дипломатов пробирался по тросу, облаченный в светоотражающий вакуумный скафандр, со страховочными ремнями на груди, тянущимися за блоком.
   - Это один, - сказал Аул. - Осталось еще девять.
   "Чандлер" принял семерых до того, как "Одьямбо" взорвался.
   Предупреждения почти не последовало. Я оглянулась, когда седьмой дипломат исчез в воздушном шлюзе "Чандлера", и увидела, что данные на мониторе второго пилота достигли критической отметки. Я крикнула Аулу, чтобы он предупредил "Чандлер", как раз в тот момент, когда внешний монитор показал резкий рывок, оборвавший трос между двумя кораблями. Аул увеличил изображение как раз вовремя, чтобы запечатлеть извержение в середине "Одьямбо".
   Аул крикнул в свою гарнитуру, и внезапно изображение на мониторе начало бешено вращаться - или так показалось, потому что монитор перестал отслеживать движение двух кораблей и переориентировался на нашу перспективу. "Одьямбо" начал разваливаться на части. "Чандлер" начал удаляться от своего обреченного спутника.
   - Давай, давай, давай, - орал Аул в монитор. - Шевелись, ты, тупой придурок, ты слишком близко. - Я не сомневалась, что он кричал пилоту "Чандлера".
   И он был прав: "Чандлер" был слишком близко. К этому времени "Одьямбо" раскололся надвое, его части двигались независимо друг от друга, и передняя находилась в опасной близости от "Чандлера".
   - Они сейчас ударятся! - закричал Аул.
   И все же этого не случилось; пилот "Чандлера" отклонился от курса и развернул свой корабль, перемещая его по трем осям в безумном танце, чтобы избежать столкновения. Расстояние между кораблями увеличивалось, на мой взгляд, слишком медленно: пятьдесят плинт, восемьдесят, сто пятьдесят, триста, один чу, три чу, пять чу, а затем "Чандлер" стабилизировал свое движение относительно штаб-квартиры Конклава и начал на большой скорости удаляться от "Одьямбо".
   - Ты должен быть мертв! - заорал Аул в монитор. - Ты должен быть мертв, твой корабль должен быть мертв, вы все должны быть мертвы! Ты великолепный говноед!
   Я посмотрел на Аула. - С вами все в порядке?
   - Нет, - сказал он. - Уверен, что я обделался. - Он оглянулся, и на его лице появилось выражение, которое, как я предположила, выражало крайнее изумление. - Этого не должно было случиться. Все, кто был на "Чандлере", должны были погибнуть. "Чандлер" должен был превратиться в растущее облако обломков. Это была самая удивительная вещь, которую я когда-либо видел в своей жизни, советница. Я бы также удивился, если бы это не было самой удивительной вещью, которую вы когда-либо видели.
   - Возможно, это одна из лучших, - предположила я.
   - Не знаю, кто этот пилот, но собираюсь поставить этому говноеду столько выпивки, сколько он захочет.
   Я собиралась ответить, но Аул поднял руку, слушая в гарнитуру. Затем он посмотрел на монитор. - Вы, должно быть, шутите, - сказал он.
   - Что это?
   - Те три других дипломата и член экипажа "Чандлера", - сказал он. - Они все еще живы. - Аул заговорил в свою гарнитуру и увеличил изображение кормовой части "Одьямбо", где "Чандлер" прожег дыру в корпусе.
   И когда мы увеличили изображение, то увидели это: светоотражающий скафандр, вылетающий из отверстия и падающий в космос, за ним второй, за ним пара держащихся друг за друга - последний дипломат и член экипажа с "Чандлера". "Одьямбо" медленно поплыл прочь от них.
   - Как вы думаете, сколько у них воздуха для дыхания? - спросила я Аула.
   - Немного, - сказал он.
   Я взглянула на монитор второго пилота, который по-прежнему ошибочно показывал "Одьямбо" как единое целое. Носовая часть корабля быстро остывала; все электропитание отключилось, и тепло и энергия уходили в космос.
   В кормовой части корабля, с другой стороны, было тепло, и пока я наблюдала, становилось еще теплее.
   - Не думаю, что у них много времени, - сказала я.
   Аул проследил за моим взглядом на монитор второго пилота. - Думаю, вы правы, - сказал он, затем посмотрел на меня. - Вы, случайно, не захватили с собой вакуумный скафандр, советница?
   - Не захватила, - сказала я. - И сам факт вашего вопроса заставляет меня начать сожалеть об этом.
   - Все в порядке, - сказал Аул. - Это просто означает, что я должен сделать это без второго пилота. - Он нажал кнопку на своем мониторе пилота. - Внимание, команда, - сказал он. - У вас есть два диту, чтобы надеть вакуумные скафандры. Через три диту я откачаю воздух из отсека и открою его. Будьте готовы принять пассажиров на борт на полной скорости. Подготовьте запас воздуха и обогреватель. Этим людям будет холодно, и они будут на грани удушья. Если они умрут, как только вы до них доберетесь, я оставлю вас здесь.
   - Вдохновляюще, - сказала я, когда он закончил.
   - Это действует, - сказал Аул. - Мне пришлось оставить их здесь всего один раз. А теперь, советница, подвиньтесь еще немного. Я должен запечатать это отделение. Если только вы не хотите ненадолго задержать дыхание.
  

* * *

   - Эти четверо не слишком отдалились друг от друга, - сказал Аул, когда мы уже были в пути, два диту спустя. Я вывела на главный экран изображение, показывающее расположение дипломатов. - И двое из них находятся вместе, так что у нас на самом деле только три цели. - Изогнутая линия пересекла все три позиции. - Мы открываем двери, снижаем скорость и буквально позволяем им заскользить в трюм. Три цели, три диту, мы возвращаемся домой, мы герои на целый сур.
   - Не сглазьте нас, когда так выражаетесь, - сказала я.
   - Не будьте суеверной, - попенял мне Аул.
   В кормовой части "Одьямбо" произошло извержение.
   - Да хватит уже, - крикнул Аул.
   - Дайте мне, пожалуйста, сигнал слежения, - попросила я. Аул перевел изображение на монитор второго пилота. Основная часть кормовой части "Одьямбо" все еще вращалась в сторону от дипломатов, но большая часть обломков теперь летела в совершенно другом направлении. Я наблюдала, как компьютер шаттла прокладывал траекторию полета.
   - Эти обломки ударят в этих двоих, - сказала я, указывая на пару дипломатов.
   - Как скоро? - спросил Аул.
   - Через три диту, - ответила я.
   Казалось, Аул на мгновение задумался. - Хорошо, прекрасно, - сказал он.
   - Что хорошо, прекрасно? - спросила я.
   - Возможно, вы захотите расположить свой центр тяжести как можно ниже. Инерционная и гравитационная системы в этом шаттле довольно надежны, но никогда не знаешь наверняка.
   Я присела на корточки. - Что вы собираетесь делать, Аул?
   - Наверное, вам лучше подождать, пока это произойдет. Если это сработает, то будет действительно здорово.
   - А если нет?
   - Тогда все закончится быстро.
   - Не уверена, что мне нравится, к чему все идет.
   - Если вы не возражаете, советница, не разговаривайте со мной, пока все не закончится. Мне нужно сосредоточиться.
   Я заткнулась. Аул вывел координаты дипломатов на свой контрольный экран и наложил траекторию полета обломков. Затем двинул шаттл вперед. Уставился на свой контрольный экран, что-то яростно набирал на нем и ни разу не поднял глаз.
   Я, с другой стороны, посмотрела на монитор внешнего обзора и увидела вдали поднимающуюся массу обломков, а наш шаттл неумолимо приближался к ней. Казалось, мы выполняли самоубийственную миссию прямо в сердце этих обломков. Я взглянула на Аула, но он был максимально собран, все его внимание было приковано к экрану.
   Почти в самый последний момент я увидела на мониторе вспышку белой звезды, которую я зафиксировала - слишком поздно! - мы должны были столкнуться лоб в лоб с вакуумным скафандром, как раз когда обломки левиафаном поднялись под нами. Я набрала в грудь воздуха, чтобы закричать, увидела, как на мониторе замелькали изображения, а затем сжалась, ожидая, что обломки обрушатся на наш шаттл снизу. Как и обещал Аул, все закончится быстро.
   - Ха, - сказал Аул и заговорил в свою гарнитуру. - Вы подобрали их? Да, да. Верно. Хорошо. - Он посмотрел на меня. - Что ж, это сработало, - сказал он.
   - Что сработало? - спросила я.
   - Быстрое вращение вокруг цели, - сказал Аул. - Генераторам инерционного поля шаттла требуется совсем немного времени, чтобы зарегистрировать новый объект и скорректировать его скорость. Если бы я подобрал наших новых пассажиров по прямой на той скорости, на которой летел, они превратились бы в желе на стенке салона шаттла. Поэтому я очень быстро развернул нас, чтобы дать полю достаточно времени зарегистрировать их присутствие и совместить их с нами.
   - Ой.
   - Это сокращенная версия, - сказал Аул. Он вводил команды в свой монитор пилота, предположительно, чтобы забрать двух оставшихся дипломатов. - Я также должен был сообщить шаттлу, какую скорость, по моему мнению, должны были иметь цели относительно внутренней части шаттла, и погасить импульс, который мы внезапно сбросили в систему. И тому подобное. Суть в том, что это сработало.
   - Где обломки?
   - Позади и над нами. Пролетели мимо нас с запасом в пару плинт.
   - Вы нас чуть не убили.
   - Почти, - согласился Аул.
   - Пожалуйста, больше так не делайте.
   - Хорошая новость в том, что теперь мне это не нужно.
   После этого спасение двух других дипломатов-людей было настоящим разочарованием.
   Когда мы возвращались на астероид Конклава, Аул восстановил подачу воздуха в шаттл и открыл кабину пилота. - Один из спасенных дипломатов хотел бы поговорить с вами, - сказал Аул.
   - Хорошо. - Я пригнулась и направилась в главный отсек. Когда я это сделала, мимо меня, кивнув, прошел второй пилот, которому не терпелось вернуться на свое место. Я снова пригнулась и вошла в отсек.
   Спасательная команда была занята дипломатами, все они были укрыты самонагревающимися одеялами и вдыхали воздух через маски. Все, кроме одного, который был одет только в то, что, как я теперь знала, было боевой униформой сил обороны колоний. Владелец униформы стоял на коленях, разговаривая с одной из дипломатов, женщиной с темными вьющимися волосами. Она держала его за руку так крепко, что, как я предположила, это было бы неудобно для любого, кроме генетически модифицированного суперсолдата, которым и был владелец униформы. Его выдавала зеленая кожа.
   Солдат увидел меня и сделал знак женщине, которая, пошатываясь, встала. Она сняла маску и сбросила с плеч одеяло - плохая идея, потому что ее сразу же начало трясти - и подошла ко мне, протянув руку. Солдат встал рядом с ней, немного позади.
   - Советница Сорвал, - представилась дипломат. - Я Даниэль Лоуэн из государственного департамента Соединенных Штатов. Большое вам спасибо за то, что спасли меня и других членов моей команды.
   - Не за что, мисс Лоуэн, - сказала я. - Добро пожаловать в штаб-квартиру Конклава. Мне только жаль, что ваше появление было таким ... драматичным.
   Лоуэн выдавила из себя неуверенную улыбку. - Когда вы так говорите, я тоже это ощущаю. - Она начала сильно дрожать. Я взглянула на солдата, который понял намек, отошел и вернулся с одеялом. Лоуэн с благодарностью приняла его и слегка привалилась к солдату, который легко выдержал ее тяжесть.
   - Конечно, мы, члены Конклава, не можем приписать себе всю заслугу в вашем спасении, - сказала я, кивая на солдата.
   - С сожалением должен сказать, что моя собственная попытка спасения увенчалась успехом лишь на семьдесят процентов, - сказал солдат.
   - Нет, вы добились успеха на сто процентов, - возразила я. - Вы благополучно доставили семерых на "Чандлер", и знали, что если вам удастся вывести остальных троих с корабля, мы найдем вас.
   - Я не знал, - сказал он. - Я надеялся.
   - Как мило, - заметила я и повернулась к Лоуэн. - А вы, мисс Лоуэн? Вы тоже надеялись?
   - Я верила, - сказала Лоуэн и посмотрела на солдата. - Это не первый раз, когда меня выбрасывает в космос.
   - В прошлый раз я тоже был с вами на протяжении всего пути, - напомнил солдат.
   - Вы были правы, - сказала Лоуэн. - Это не значит, что мы должны продолжать в том же духе.
   - Буду иметь это в виду, - сказал солдат.
   - У вас двоих, несомненно, интересная история, - заметила я.
   - Да, - согласилась Лоуэн, а затем указала на солдата. - Советница Сорвал, могу ли я представить вам...
   - Лейтенанта Гарри Уилсона, - подсказала я, заканчивая ее предложение.
   Лоуэн посмотрела на нас обоих. - Вы двое тоже встречались раньше?
   - Мы встречались, - признала я.
   - Я популярен, - сообщил Уилсон Лоуэн.
   - Это не то слово, которое употребила бы я, - сказала она и улыбнулась.
   - Если мне не изменяет память, во время нашей последней встречи тоже взрывались звездолеты, - заметила я Уилсону.
   - Это странно, - сказала Лоуэн. - Когда я в последний раз видела Гарри, там тоже взрывались звездолеты.
   - Это совпадение, - ответил Уилсон, посмотрев на Лоуэн, а затем на меня.
   Я улыбнулась ему. - Правда?
  

Часть третья

   - Я не ожидал, что вы так сильно воспротивитесь моей просьбе вернуться живой, - сказал мне Тарсем Гау, когда я вошла в его кабинет после спасательной операции.
   Личный кабинет Тарсема был, как всегда, тесноват; после многих лет, проведенных на космических кораблях, Тарсем по-прежнему чувствовал себя наиболее комфортно в небольшом помещении. К счастью, я не страдала клаустрофобией и согласилась с политической мудростью того, что его личный кабинет был меньше, чем у самого непримечательного представителя Конклава. Кабинет был еще меньше, чем у посланницы Земли, что, как я подозреваю, могло шокировать мисс Бирн. К счастью, Тарсем оставил для меня пьедестал для сидения, так что мне не пришлось выворачивать шею.
   - Если вы не хотите, чтобы я чуть не погибла, вам не следует отправлять меня на задания, где смерть реальна, - заметила я, садясь. - Или, по крайней мере, не отправляйте меня на задания, где пилот - сумасшедший фликт.
   - Я мог бы наказать его, если хотите.
   - Чего бы я хотела, так это чтобы вы поблагодарили его за сообразительность и прекрасное пилотирование и никогда больше не сажали меня на его шаттл.
   Тарсем улыбнулся. - У вас нет тяги к приключениям.
   - У меня есть тяга к приключениям, - возразила я. - Но у меня есть и чувство самосохранения.
   - Я не возражаю.
   - И вы, кажется, не прочь время от времени проверять это чувство.
   - Я не хочу, чтобы вам было скучно.
   - Я, увы, никогда не была такой, - сказала я. - А теперь, когда с предварительными разговорами покончено, я хочу донести до вас, какой катастрофой стало для нас все это мероприятие.
   - Мне показалось, что все прошло довольно хорошо, - сказал Тарсем. - Люди были спасены, "Одьямбо" был успешно уничтожен без ущерба для штаб-квартиры или других кораблей, и благодаря действиям вашего безумного фликта, спасшего выпавших, мы по-прежнему пользуемся благосклонностью Земли и даже получили небольшую благодарность от дипломатов Колониального союза за спасение одного из их собственных людей.
   - Тонкая корочка самопоздравления на довольно грязном пироге, - парировала я. - Что включает в себя весьма вероятный факт вражеских действий против "Одьямбо" в нашем собственном пространстве, которых мы не ожидали и от которых не могли защититься, тот факт, что теперь мы больше не в состоянии разделять людей из Союза колоний и Земли, как мы намеревались сделать в ходе этих обсуждений, и тот факт, что все это прекрасно вписывается в планы тех, кто даже сейчас собирается против вас на Великой ассамблее.
   - Я, кажется, припоминаю, что вы настаивали на спасении дипломатов-людей, - сказал Тарсем. - И я последовал этому совету.
   - Вы собирались попытаться спасти дипломатов, несмотря на то, что я советовала, - сказала я, и Тарсем улыбнулся. - И решение спасти их было важнее, чем просто политика. Тем не менее, их спасение будет воспринято вашими врагами как доказательство вашего уважения к людям, а не как признак элементарной порядочности.
   - Не понимаю, почему меня должно волновать, как они это воспримут. Любой, у кого есть разум, поймет, что произошло.
   - Любой, кто не ослеплен амбициями и разочарованием в Конклаве, поймет это. Но те, кто ослеплен, предпочтут не замечать этого, как вам хорошо известно. Они также предпочтут рассматривать спасение колонистами землян как чрезвычайно важное событие, каковым оно и является.
   - Вы не думаете, что какой-нибудь корабль, находящийся так близко, предпринял бы попытку спасти этих дипломатов?
   - Нет, - сказала я. - Думаю, что люди все равно предприняли бы попытку. По крайней мере, эти конкретные люди.
   - Вы хорошего мнения о колонистах.
   - Я хорошего мнения о после Абумве и ее команде, включая их представителя по связям с СОК, - сказала я. - Я бы не доверила их правительству приготовить пищу на костре, и не советовала бы вам делать это, независимо от того, что скажет посол Абумве во время вашей встречи с ней.
   - Принято к сведению, - заметил Тарсем.
   - Даже если две группы людей прибудут на расстояние одного километра друг от друга, это будет иметь большое значение, - сказала я, возвращаясь к обсуждаемой теме. - И этого было легко избежать, поскольку я предупреждала вас не встречаться с колонистами.
   - И если бы я не согласился, то все люди, скорее всего, были бы мертвы, потому что наша спасательная миссия могла провалиться. И я мог бы добавить, что вы погибли бы вместе с ними.
   - Вы бы не послали меня на спасательную миссию, если бы там не было колонистов, - заметила я. - И если бы люди с Земли погибли, это действительно было бы трагично, но тогда это не стало бы рычагом давления ваших врагов.
   - Остался бы тот факт, что их корабль был уничтожен в нашем пространстве.
   - Это то, с чем мы могли бы справиться, проведя расследование и, при необходимости, отправив кое-кого в отставку. Торм Аул был бы не рад остаться без работы, но с этим легко справиться.
   - Этот разговор вызывает у меня улыбку, потому что люди, которые вас не знают, хвалят вашу аристократичность, - заметил Тарсем.
   - Вы держите меня при себе не из-за аристократичности. Вы держите меня при себе, потому что я не лгу вам о вашей ситуации. И ваше положение сейчас еще хуже, чем было, когда мы проснулись сегодня утром. Дальше будет только хуже.
   - Мне следует отослать обе группы людей?
   - Теперь уже слишком поздно для этого. Все решат, что у вас были тайные встречи с обеими группами, а ваши враги скажут, что вы встречались с обеими сразу, потому что в их глазах они функционально одинаковы.
   - Так что, несмотря ни на что, мы прокляты.
   - Да, - сказала я. - Да, это так. Хотя, как всегда, я просто предоставляю вам информацию. Важно то, что вы с ней сделаете.
   - Я мог бы подать в отставку.
   - Извините?
   - Я сказал, что могу уйти в отставку, - повторил Тарсем. - Раньше вы говорили, что я был наиболее эффективен, когда создавал Конклав, когда был символом великой идеи, а не администратором-бюрократом. Хорошо, хорошо. Я ухожу в отставку, остаюсь символом и позволяю кому-то другому стать администратором.
   - Кому?
   - Вы могли бы взяться за эту работу, - сказал Тарсем.
   - Что в этой мрачной вселенной навело вас на мысль, что я когда-нибудь захочу этого? - спросила я, искренне потрясенная.
   - Возможно, у вас это хорошо получается.
   - А мне кажется, это получается отвратительно.
   - До сих пор у вас неплохо получалось.
   - Это потому, что я знаю свои таланты, - сказала я. - Я консультант. Я член совета. Иногда становлюсь ножом, который вы вонзаете кому-то в бок. Вы хорошо меня используете, Тарсем, но это вы меня используете.
   - Тогда кого бы вы могли предложить?
   - Никого, - ответила я.
   - Я не собираюсь жить вечно, вы же знаете. Рано или поздно кто-то другой должен стать главным.
   - Да, - согласилась я. - И до этого момента я собираюсь убедиться, что это останетесь вы.
   - Это и есть верность, - сказал Тарсем.
   - Да, я верна вам, - ответила я. - Но еще больше я предана Конклаву. Тому, который вы построили. Тому, что построили мы, вы и я, и каждое государство-член, даже те глупцы, которые сейчас пытаются разрушить это ради собственной выгоды. И прямо сейчас верность Конклаву означает, что вы остаетесь на своем месте. И не даете определенным людям проголосовать за вотум недоверия в Великой ассамблее.
   - Вы думаете, мы настолько близки к этому? - спросил Тарсем.
   - Думаю, что многое зависит от того, как будут развиваться события в ближайшие несколько сур.
   - Что вы предлагаете?
   - На данном этапе вам следует ознакомиться с докладом посла Абумве, - сказала я. - Вы сами втянули себя в это действие.
   - Да.
   - Абумве рассчитывает связаться с вами напрямую.
   - Она так и делает, - сказал Тарсем. - Полагаю, ожидает, что вы будете там, как и все остальные, либо лично, либо через тайное подслушивающее устройство.
   - Она не ожидает, что доклад будет долго оставаться конфиденциальным.
   - Да, такие вещи редко случаются.
   - Тогда я предлагаю перейти к этому вопросу немного раньше, чем ожидалось, - сказала я.
  

* * *

   - Вы по-прежнему считаете, что это хорошая идея, - сказал мне Внак Ой.
   - Это полезная идея, - ответила я. - Это нечто отличное от хорошего.
   Мы с Ой сидели в дальнем конце зала заседаний Великой ассамблеи, на уровне, обычно предназначенном для наблюдателей и помощников представителей, последние из которых время от времени спускались во внутренние помещения зала, подобно кометам, находящимся на долговременной орбите, чтобы выполнить поручение своего представителя. Обычно, когда я была в зале, то сидела на центральной трибуне, подсчитывая голоса, пока Тарсем проводил свой обычный раунд вопросов и ответов. На этот раз Тарсема не было на трибуне, и я хотела, чтобы подсчет голосов происходил с несколько иной точки зрения.
   Зал заседаний Великой ассамблеи был заполнен. Тарсем сидел один на скамье, обычно отведенной для канцлера и ее персонала; для этого конкретного выступления канцлер была понижена до своего места обычного представителя, а ее штат был распределен на уровне чуть ниже моего. Я видела выражение лиц некоторых из них; они были слегка шокированы своим понижением.
   На уровень ниже находились люди. Дипломаты Колониального союза сидели по одну сторону дуги, люди с Земли - по другую. Между ними был существенный разрыв.
   - Мы все еще не знаем, что содержится в этом докладе, - сказал Ой.
   - Факт, который я нахожу весьма впечатляющим, учитывая, кто вы такой, - ответила я.
   - Да, хорошо, - сказал Ой и сделал раздраженный жест. - Ну, мы предприняли попытку.
   - Что вы сделали?
   - Мы пытались проникнуть в систему "Чандлера", - сказал Ой. - Нас зашвырнули в "песочницу" с единственным файлом, озаглавленным "Для Внак Ой".
   - Осмелюсь спросить, что в нем было?
   - Видеоролик, в котором человек обнажает свой зад, и надпись "Жди, как все остальные".
   - Приятно, что они подумали о вас.
   - Менее приятно, что их компьютерные системы теперь защищены слишком хорошо, чтобы мы могли в них проникнуть.
   - Уверена, у вас есть другие источники в Союзе колоний.
   - Есть, - сказал Ой. - Но не для этого. Вот почему это плохая идея, Хафте. Вы понятия не имеете, что собирается сказать этот человек. Вы не представляете, какой ущерб это может нанести.
   - Это решение генерала, а не мое, - сказала я, что, по сути, было правдой.
   - Пожалуйста. - Ой бросил на меня короткий взгляд. - Это все пропитано вашим запахом. Не притворяйтесь, что я не знаю, кто вбил ему в голову эту идею.
   - Я вложила в его голову множество идей, - сказала я. - И вы тоже. Это наша роль. Он решает, что с ними делать. Это его роль. И посмотрите. - Я указала. Посол Абумве вышла из-за центрального поста и направилась к трибуне, которая была отведена для нее. - Пора.
   - Не очень хорошая идея, - повторил Ой.
   - Может быть, и нет, - согласилась я. - Мы как раз собираемся это выяснить.
   Звуки, издаваемые сотнями видов разумных существ, стихли, когда Абумве подошла к трибуне и, что было необычно, положила на нее несколько листов бумаги. Обычно дипломаты-люди вели свои записи на портативных компьютерах, которые они называли компадами. Эта информация, по-видимому, была достаточно конфиденциальной, и Абумве решила сохранить ее в формате, который труднее воспроизвести в электронном виде. Я услышала, как Ой, сидевший рядом со мной, издал раздраженный звук; он тоже увидел бумагу.
   - Генералу Тарсему Гау, канцлеру Ристин Лаузе и представителям государств, входящих в Конклав, я, посол Союза колоний Оде Абумве, направляю почетное приветствие и выражаю скромную благодарность за предоставленную возможность обратиться к вам, - начала Абумве. В наушниках ее слова переводились на сотни разных языков. - Я бы хотела, чтобы эти обстоятельства были более счастливыми.
   - Как многие из вас знают, совсем недавно в распоряжение многих ваших правительств поступила информация. Эта информация, по-видимому, содержит подробные исторические записи, касающиеся деятельности Союза колоний против многих из вас и против Конклава в целом. В ней также излагаются планы на будущее, направленные против Конклава и нескольких ваших наций в целом, а также против Земли, изначального дома человечества.
   - Большая часть информации в этом отчете - в частности, информация, касающаяся прошлых действий - соответствует действительности.
   В ответ на это в зале поднялся шум. Я поняла, почему, но все же не была впечатлена. Абумве, по сути, признала, что то, что мы уже знали, на самом деле было истиной; что Союз колоний воевал против многих из нас и против Конклава. Это ни для кого не было новостью, или не должно было быть. Я оглядела зал в поисках оскорбленных, а не впечатленных.
   - Однако... Однако, - продолжила Абумве, подняв руку, призывая к тишине. - Я пришла сюда не для того, чтобы оправдываться или извиняться за наши прошлые действия. Я здесь для того, чтобы предупредить вас, что остальная информация в отчете является ложной и что она представляет опасность для всех нас. Для Союза колоний, Конклава и народов Земли.
   - Мы верим, и всегда верили, что каждый из нас является врагом другого. Позвольте мне сегодня высказать предположение, что существует еще один враг, который угрожает как людям, так и нациям Конклава. Что этот враг, несмотря на свою малочисленность, был необычайно искусен в стратегии, используя драматические действия для достижения невероятного эффекта, терроризируя каждого из нас и позволяя нам думать, что мы терроризируем друг друга. Что этот враг намерен уничтожить и Союз колоний, и Конклав ради своих собственных догматических целей.
   Абумве посмотрела на своих сотрудников, сидевших двумя уровнями ниже меня, и кивнула. Один из них, в котором я узнал Харта Шмидта, постучал по карманному компьютеру, который он держал в руках. Рядом со мной Ой хмыкнул и вытащил свой собственный компьютер. - Будь я проклят, - тихо произнес он, а затем полностью уткнулся в экран.
   - Я только что уполномочила своих сотрудников предоставить Внак Ой, вашему директору разведки, полный отчет Колониального союза о наших знаниях об этом общем враге, группе, которая называет себя Равновесие, - сказала Абумве. - Эта группа состоит из представителей рас, не связанных ни с Конклавом, ни с Союзом колоний, включая, в первую очередь, рраей. Но в ней также активно действуют предатели из других правительств и стран, в том числе Тайсон Окампо, бывший заместитель госсекретаря Союза колоний, Аке Бэ из эйр, Утур Ноув из элпри и Паола Гэддис с Земли. Их планы включают, среди многих других, запланированное убийство генерала Гау.
   В зале воцарился хаос.
   Я быстро просканировала место, где, как я знала, сидел Унли Хадо. Он вскочил со своего места и закричал. Вокруг него несколько других представителей кричали и жестикулировали ему. Я снова просканировала место, где сидел представитель эйр, Он Ска. Ска проталкивался мимо нескольких других представителей, пытаясь выйти из зала; другие представители напирали на него, пытаясь силой усадить Ска обратно на свое место. Я взглянула на людей; пара представителей с Земли кричали на представителей Союза колоний. В середине три фигуры стояли, наклонившись друг к другу, и, по-видимому, совещались. Я узнала в них Даниэль Лоуэн, Гарри Уилсона и Харта Шмидта.
   - Ой, - сказала я, перекрывая шум.
   - Она не лжет, - сказал Ой, все еще глядя на экран. - Я имею в виду, о файле. Он огромный. И это здесь.
   - Разошлите это, - сказала я.
   - Что? - Ой взглянул на меня.
   - Разошлите это, - повторила я. - Все.
   - У меня не было времени его проверить.
   - У вас также не было времени проверить данные по Окампо, - сказала я.
   - Это не рекомендация для рассылки.
   - Чем дольше все это будет находиться исключительно в вашем распоряжении, тем в лучшем положении окажутся те, кого только что обвинили в том, что мы распространяем данные в сговоре с Колониальным союзом. Разошлите все. Сейчас.
   - Кому?
   - Всем.
   Щупальца Ой заплясали по экрану. - Я все равно не думаю, что это хорошая идея, - проговорил он.
   Я снова обратила свое внимание на Абумве, которая молча ждала за трибуной. Я уже начала задумываться, не следовало ли мне приставить к ней охрану. А еще мне было интересно, когда она снова заговорит.
   По крайней мере, на этот вопрос был дан мгновенный ответ. - Никто из нас не невиновен, - решительно заявила она. Хаос начал рассеиваться. - Никто из нас не невиновен, - повторила она. - Союз колоний и Конклав, те, кто с Земли, и те, кто не входит в наши правительства. У всех нас есть люди, которые видели слабые стороны, уязвимые места, и видели способы использовать наши собственные методы и упрямство против нас. Эта угроза реальна. Эта угроза носит как практический, так и экзистенциальный характер. Если мы все не справимся с ней, то, скорее всего, все мы будем уничтожены.
   - Вы враг! - крикнул кто-то Абумве.
   - Может быть, и так, - сказала Абумве. - Но прямо сейчас я не тот враг, о котором вам следует беспокоиться. - Она сошла с подиума под нарастающий хор негодования.
  

* * *

   - Как вы смеете, - выплюнул в Абумве Унли Хадо.
   Мы находились в конференц-зале, примыкающем к общественному офису Тарсема, впечатляющему помещению, которое он использовал для официальных мероприятий. В зале были Тарсем, я, Ой, Лаузе, Абумве, Хадо, Ска, Бирн, Лоуэн и Гарри Уилсон; по сути, представители каждой группы, затронутой в речи Абумве. Тарсем собрал нас всех здесь сразу после выступления.
   - Как вы смеете, - снова сказал Хадо. - Как вы смеете подвергать сомнению мою лояльность или лояльность моей нации Конклаву? Как вы смеете предполагать, что кто-то из моих людей будет участвовать в заговоре против этого или в сговоре с вами?
   - Я не осмеливалась, представитель Хадо, - сказала Абумве. Она сидела за столом в конференц-зале с невозмутимым видом. - Я просто сказала правду.
   - Правду! - воскликнул Хадо. - Как будто Союз колоний когда-либо заботился об этой конкретной концепции.
   - Где находится Утур Ноув, представитель Хадо? - спросила Абумве. - Согласно нашей информации о нем, он был известным дипломатом элпри. Если вы сомневаетесь в информации, которую мы предоставили, почему бы не спросить его самого?
   - Я не обязан быть в курсе местонахождения каждого члена дипломатического корпуса элпри, - сказал Хадо.
   - Возможно, и так, но мне это интересно, - сказал Ой. - И я только что просмотрел сохраненную в кэше версию информации о нем. У нас есть Утур Ноув, который, как утверждается, уже несколько лет как отошел от дел, и ему предложили синекуру в исследовательском фонде. В контактной информации фонда о Ноуве указано, что он "в творческом отпуске", и никакой дополнительной информации нет.
   - Вы серьезно, директор? - сказал Хадо. - Отсутствие информации - это не то же самое, что наличие информации. Я знал Утура Ноува. В его прошлом нет ничего, что хотя бы намекало бы на то, что он мог бы действовать против элпри или Конклава.
   - Я уверен, что не против элпри, - сказал Ой. - Но против Конклава?
   - Что это должно означать?
   - Это означает, что в последнее время вы были крайне критичны по отношению к Конклаву. Вполне разумно предположить, что вы предлагаете точку зрения, разделяемую вашим правительством в целом.
   - Я критиковал их! - Хадо махнул рукой в сторону Абумве, который продолжал невозмутимо сидеть. - Это люди, которые представляют самую большую материальную угрозу Конклаву за всю нашу историю. Или вы забыли о Роаноке, Ой? - Хадо повернулся к Тарсему. - А вы, генерал?
   - Что-то я не припомню, чтобы Союз колоний притворялся союзником, Хадо, - сказал Ой.
   - Сделайте это еще раз, - сказал Хадо, снова переключая свое внимание на Ой. - Обвините меня в государственной измене еще раз, директор Ой.
   - Хватит, вы оба, - предупредил Тарсем. Хадо и Ой замолчали. - Здесь никто никого не обвинит в государственной измене или в неверности Конклаву.
   - Слишком поздно для этого, генерал, - заметил Ска, впервые заговорив. Он сердито посмотрел на Абумве.
   - Тогда позвольте мне сказать это прямо, - сказал Тарсем. - Я не обвинял ни вас, ни Унли Хадо в измене или неверности, и не собираюсь этого делать. В данном конкретном случае это утверждение имеет значение.
   - Спасибо, генерал, - поблагодарил Ска через мгновение. Хадо промолчал.
   Тарсем повернулся к Абумве. - Вы сбросили на нас бомбу, не так ли?
   - Я предложила поделиться этой информацией только с вами, генерал, - напомнила Абумве.
   - Да, вы это сделали, но это не относится к делу, - сказал Тарсем. - Важно то, что вы обвинили нас в том, что среди нас есть предатели.
   - Да, - подтвердила Абумве. - Предатели. И шпионы. И оппортунисты. И все вышеперечисленное в одной или нескольких комбинациях. Прямо как у нас. - Абумве кивнула на Бирн и Лоуэн. - Точно как у них. Но настоящая проблема не в этом, генерал. Предатели, шпионы и оппортунисты были всегда. Наша нынешняя проблема в том, что все наши предатели, шпионы и оппортунисты нашли друг друга и решили работать против нас, преследуя свои собственные цели.
   - И что вы предлагаете нам с этим делать? - спросила я Абумве.
   - Я не предлагаю что-либо предпринимать по этому поводу, - ответила Абумве и повернулась к Тарсему. - Позвольте мне быть откровенной, генерал.
   - Конечно, - сказал Тарсем.
   - Нам нужно прояснить, почему я здесь, - заявила Абумве, снова переключая свое внимание на Ой. - Я здесь не потому, что Союз колоний питает теплые чувства к Конклаву, или потому, что мы верим, что обмен этой информацией позволит нашим двум объединениям двигаться в более дружественном направлении. - Абумве указала на Хадо, который, казалось, был оскорблен тем, что человек осмелился привлечь к нему внимание. - Представитель Хадо может ошибаться в своих очевидных подозрениях относительно этой информации, но он не ошибается в том, что Союз колоний представлял для вас материальную угрозу. Мы были такими.
   - Спасибо, - сказал Хадо и тут же, по-видимому, осознал неуместность своего замечания.
   - Меня не за что благодарить, - ответила Абумве, и я восхитилась тонкой интонацией этого заявления, что еще больше смутило Хадо. - Я просто констатирую очевидный факт. Это не первая попытка наладить отношения. Я здесь, потому что у нас нет другого выбора, кроме как поделиться с вами этой информацией. Если мы позволим лживой информации Равновесия о наших намерениях беспрепятственно распространяться, то, скорее всего, произойдут две вещи. Во-первых, - Абумве снова указала на Хадо, - он или кто-то вроде него потребовал бы от Конклава атаковать и уничтожить Союз колоний.
   - Что Конклав мог бы сделать, - заметил Ска.
   - Мы не спорим, -согласилась Абумве. - Но цена этого была бы высока, и это было бы не так просто, как некоторые люди хотели бы предположить, несмотря на текущую ситуацию Союза колоний в отношении Земли. - Она посмотрела Тарсему прямо в глаза. - У людей есть термин "пиррова победа", сэр.
   - "Еще одна такая победа, и нам конец", - сказал Тарсем.
   - Значит, вы знакомы с этим термином.
   - Полезно знать своего врага.
   - Без сомнения, - согласилась Абумве. - И, без сомнения, вы знаете, что мы знаем вас так же хорошо, как и вы нас. Вы могли бы уничтожить нас. Но мы бы унесли вас с собой.
   - Не всех нас, - сказал Хадо.
   - Мы бы унесли Конклав с собой, - уточнила Абумве, снова глядя прямо на Хадо. - Это единственный враг, который имеет значение, представитель Хадо. И это второе. Как только мы обескровим Конклав, подорвем его хваленую репутацию как слишком крупного, чтобы он потерпел неудачу, и развеем страх перед ним в звездном вакууме, сам Конклав расколется, - Она скорее пометила, чем жестом указала на Хадо. - Этот человек или кто-то вроде него сделает это. Особенно если во время борьбы с Союзом колоний Конклав попытается привлечь Землю в свои ряды.
   - У нас нет официальной заинтересованности в присоединении к Конклаву, - заявила Лоуэн.
   - Конечно, нет, - сказала Абумве, глядя на нее. - На данный момент, зачем вам это делать, потому что сейчас вы получаете преимущества от сотрудничества с Конклавом без каких-либо обязательств. Но если Конклав и Союз колоний начнут войну, вы начнете беспокоиться, что мы придем к вам и заберем то, что вы раньше давали нам: солдат. И тогда вы попроситесь присоединиться к Конклаву. И это будет тем рычагом давления, который нужен такому человеку, как представитель Хадо.
   - Мы снова возвращаемся к вопросу о моей предполагаемой государственной измене, - сказал Хадо.
   - Нет, это не государственная измена, представитель Хадо, - возразила Абумве. - Позвольте мне сделать вам комплимент, предположив, что вы слишком умны для этого. Нет, я полагаю, что вы или кто-то вроде вас будет позиционировать себя как спасителя Конклава, того, кто спасет его от тени самого себя, в которую он превратился. И если вы не сможете привлечь достаточное количество других участников, то, возможно, отделитесь от других стран-единомышленников и назовете себя Новым Конклавом или чем-то в этом роде. И после этого развал не займет много времени. Потому что, хотя вы слишком умны, чтобы совершить государственную измену, представитель Хадо, я чувствую, что вы недостаточно умны, чтобы понять, насколько ваши амбиции перевешивают вашу способность сохранить четыреста видов вместе. Еще раз, прямо скажу: вы недостаточно хороши, сэр. Такой человек только один в этом помещении.
   Я взглянула на Ой, который оглянулся в ответ. Я знала, что он наслаждается выволочкой, которую Хадо получает от представителя вида, который тот ненавидел больше всего.
   - Как самонадеянно с вашей стороны так много думать обо мне за эти несколько дней, посол, - сказал Хадо.
   - Я этого не делала, - возразила Абумве. - У нас есть досье на вас. - Она повернулась к Ска. - И на вас. И на каждого дипломата, у каждой известной нам страны есть представитель в Равновесии, включая нашу собственную. Все это есть в докладе.
   - Я хотел бы вернуться к этому докладу, - сказал Тарсем.
   - Конечно, - ответила Абумве.
   - Существование этого отчета подразумевает, что у вас есть шпион в Равновесии, и он был у вас в течение некоторого времени. Что вызывает у меня любопытство, почему вы решили предоставить нам эту информацию именно сейчас, если эта группа представляла угрозу для нас обоих.
   - Я снова прошу разрешения быть откровенной.
   - Посол Абумве, на данный момент я не могу представить вас в ином свете.
   - Если бы Равновесие не создавало свой собственный архив данных, мы никогда бы не смогли поделиться этой информацией, - сказала Абумве. - Мы были рады воспользоваться ею и привести ее в соответствие с нашими собственными потребностями. Я повторяю, что мы делимся этой информацией не из дружеских побуждений, генерал.
   - Понятно.
   - Но что касается нашего шпиона, то дело в том, что у нас его не было. Равновесие допустило ошибку и захватило заложника, которого не могло контролировать. Этот заложник оказался умнее своих похитителей. Он украл их данные и один из их кораблей и доставил оба к нам.
   - Из-за лояльности к Союзу колоний?
   - Нет, - ответил Гарри Уилсон. - В основном потому, что Равновесие вывело его из себя.
   - Прежде чем мы решим доверять этой информации, возможно, нам следует рассмотреть источник, - сказал Хадо. - Где этот ваш так называемый источник?
   - Так получилось, что он пилот "Чандлера", - сказала Абумве.
   Хадо повернулся к Тарсему. - Тогда я предлагаю доставить его сюда для допроса.
   - Все не так просто, - сказал Уилсон.
   - Почему? - Хадо обратился к Уилсону. - Он что, не в состоянии совершить поездку на шаттле?
   Уилсон почему-то улыбнулся, услышав это.
  

* * *

   - Генерал Гау, советница Сорвал, представитель Хадо и мисс Лоуэн, позвольте мне представить вам Рэйфа Дакена, пилота "Чандлера". - Уилсон указал на коробку на мостике "Чандлера", в которую был помещен человеческий мозг.
   - Это кажется знакомым, - сказала я Уилсону, заглядывая в коробку.
   - Я так и предположил, что вы так подумаете, - сказал он.
   - Кто это с ним сделал? - спросил Хадо.
   - Сэр? - сказал Уилсон.
   - Союз колоний занимается удалением мозгов из черепов, - сказал Хадо. - Это печально известно.
   - Вы спрашиваете меня, сделал ли это Союз колоний?
   - Да, хотя, честно говоря, я бы не ожидал, что вы ответите правдиво, если бы это было так, - сказал Хадо.
   - Вы могли бы спросить его, - сказал Уилсон.
   - Простите?
   - Вы могли бы спросить Рэйфа, - сказал Уилсон.
   - Да, могли бы, - произнес голос из динамиков. - Я прямо здесь.
   - Хорошо, - сказала Лоуэн. - Мистер Дакен, кто это с вами сделал?
   - Запер мой мозг в коробке? Это, должно быть, группа, называющая себя Равновесие, мисс Лоуэн, - ответил Дакен.
   - Зачем они это сделали? - спросил Тарсем.
   - Отчасти для того, чтобы сократить количество рабочих рук, необходимых для управления кораблем, - ответил Дакен. - Отчасти, чтобы убедиться, что я остаюсь под их контролем. Они предполагали, что я сделаю все, что они захотят, если они пообещают вернуть мне мое тело.
   - Почему вы этого не сделали? - спросил Тарсем.
   - Потому что я понял, что у них не было намерения когда-либо возвращать его.
   - Но Союз колоний мог бы предоставить вам другое тело, - сказал Хадо. - Они этого не сделали. Они используют вас так же, как это сделала группа Равновесие.
   - Пока мы разговариваем, они выращивают мне новое тело, - возразил Дакен. - Скоро оно будет готово. Но Гарри спросил меня, не возражаю ли я немного побыть частью команды "Чандлера", особенно в таких поездках, как эта, когда людей, возможно, нужно убедить в том, что Равновесие - это реальность, а не просто удобное прикрытие для Союза колоний.
   - Если это реально, - сказал Хадо.
   - Пригласите сюда каких-нибудь ученых, чтобы они протестировали меня, если хотите, - сказал Дакен. - Я люблю компанию.
   - Это все еще ничего не доказывает, - сказал Хадо, поворачиваясь к Тарсему. - Нас просят поверить, что это несчастное создание не принуждают к признанию, что эти отчеты принадлежат ему. Мы не можем поверить, что от человека в его положении можно ожидать чего-то иного, кроме того, что хотят услышать его похитители.
   - Похитители, - сказал Дакен, и трудно было не заметить насмешку. - Серьезно, кто этот парень?
   - Представитель Хадо прав, - сказала я. - Вы - умница, мистер Дакен. У нас нет гарантий, что вас не используют.
   - Вы сами хотите сказать им, Гарри, или это сделать мне? - спросил Дакен.
   - По очевидным причинам, это должны сделать вы, - сказал Гарри.
   - Генерал Гау, советница Сорвал, вы в курсе, что ваш директор разведки пытался взломать системы "Чандлера", когда мы прибыли, да? - спросил Дакен.
   - Да, мы знали об этом, - призналась я.
   - Конечно, вы знали. Вы знаете, что нашел директор, верно?
   - Мне сказали, что это было видео, на котором кто-то показывал свой зад.
   - Да, это называется "лунатизм", - сказал Дакен. - Я так и сделал, советница. По понятным причинам, не страдая лунатизмом. Но я поместил видео там, где его мог бы найти директор Ой. Я сделал это, потому что не только пилотирую этот корабль, я и есть этот корабль. Он целиком и полностью находится под моим контролем. На "Чандлере" есть команда, и они руководят операциями - вы можете спросить капитана Баллу, если хотите, чтобы она подтвердила это, - но в конечном счете они контролируют корабль ровно настолько, насколько я им позволяю. Потому что этот корабль - я. И я решаю помогать. Без моего содействия единственный способ, которым Союз колоний может контролировать этот корабль, - это уничтожить его. И я бы сам уничтожил его, прежде чем это могло произойти.
   - Я полагаю, вам все еще нужны средства существования, - сказал Тарсем. - Вашему кораблю все еще нужна энергия. В этом вы должны полагаться на Союз колоний.
   - Так ли это? - спросил Дакен. - Генерал, если бы я попросил у вас убежища прямо сейчас, вы бы мне его предоставили?
   - Да, - сказал Тарсем.
   - И я полагаю, не позволили бы мне умереть с голоду.
   - Нет.
   - Тогда вы только что опровергли свое собственное утверждение.
   - Но вам все равно нужен Союз колоний, чтобы вернуть себе тело, - сказала Лоуэн.
   - Вы имеете в виду, чтобы вырастить новое?
   - Да.
   - Мисс Лоуэн, слева от вас есть дверь. Когда корабль был построен, это была каюта капитана. Идите и откройте ее.
   Лоуэн нашла дверь и открыла ее. - Боже мой, - сказала она. Она полностью открыла дверь, чтобы все остальные могли видеть.
   Внутри был контейнер с человеческим телом.
   - Это я, - сказал Дакен. - Или, во всяком случае, стану им, как только он вырастет, и как только решу заняться этим делом. Представитель Хадо, вы можете попросить своих ученых сравнить его ДНК с ДНК моего мозга. Это подтверждается. Но суть в том, что нет, Союз колоний не держит мое тело в заложниках. Он не держит меня в заложниках. Он не принуждает меня. Вы все еще можете верить в это или нет, но на данный момент, если вы мне не верите, это не потому, что мы не приложили усилий, чтобы вам было легко поверить.
   - Мистер Дакен, - сказала я.
   - Да, советница Сорвал.
   - Вы были тем, кто пилотировал корабль во время спасения дипломатов.
   - Да, это был я, - сказал Дакен. - У нас есть еще два пилота, но управлял я.
   - Я знаю пилота, который назвал это потрясающим пилотированием и хочет угостить вас несколькими напитками в честь этого.
   - Передайте своему другу-пилоту, что теоретически я согласен, - сказал Дакен. - Но с настоящей выпивкой придется подождать.
  

* * *

   - Вы счастливы? - спросила я Тарсема, когда мы с ним снова остались одни в его кабинете.
   - Счастлив? - переспросил он. - Какой странный вопрос.
   - Я имею в виду, произошло ли все, что вы запланировали на этот день?
   - Все, что я планировал, это чтобы Абумве произнесла свою речь, а это даже не входило в мои планы, - признался Тарсем. - Это было в ваших планах. Так что, полагаю, я должен спросить вас, довольны ли вы.
   - Пока нет, - сказала я.
   - Почему нет? - удивился Тарсем. - Выступление Абумве полностью подорвало тот импульс, который был у Унли Хадо и его сторонников по планам вотума недоверия. Тот факт, что я заверил Хадо и Ска, что не считаю их предателями, не означает, что их репутация не пострадает безвозвратно. Даже если они останутся в качестве представителей.
   - Я не собираюсь притворяться, что мне не понравилось, как сегодня раздавили Хадо, - сказала я. - Этот тщеславный милитарист заслужил взбучку. Но теперь у нас есть более серьезная проблема, заключающаяся в том, что и элпри, и эйр были обвинены если не в государственной измене, то в предательстве худшего рода. И вы знаете, что они будут не единственными народами, которые укрывают членов этой группы Равновесия. Внак прямо сейчас анализирует данные.
   - Вы беспокоитесь о том, что может получиться в результате анализа.
   - Нет, - не согласилась я. - Я боюсь, что вас обвинят в том, что вы используете это, чтобы начать расправляться с политическими оппонентами, включая целые нации. Как бы мне ни нравилось видеть, что Хадо заткнули, мне не помогло то, что элпри - это один из двух народов Конклава, конкретно упомянутых в докладе Абумве. Независимо от того, подтвердит ли Внак весь этот доклад, независимо от того, будет ли все это безукоризненной правдой, все равно найдутся те, кто увидит в этом только шанс для вас свести счеты в тот момент, когда вы были уязвимы.
   - Вы приказали Ой обнародовать данные, чтобы избежать этого.
   - Я приказала обнародовать данные, чтобы не выглядело так, будто вы вступили в сговор с Колониальным союзом, - сказала я. - Эта проблема решена. Остается другая проблема.
   - Что вы предлагаете?
   - Думаю, вам нужно обратиться к ним напрямую, лично и на Великой ассамблее.
   - И что бы вы хотели, чтобы я сказал там?
   - То же, что вы сказали Хадо и Ска, - ответила я. - Только побольше. Это касается дипломатов, а не государств.
   - Мы собираемся найти предателей, - сказал Тарсем.
   - Да, но это люди. Отдельные лица.
   - Отдельные лица, которые, возможно, смогут убедить свои правительства покинуть Конклав.
   - Тем больше причин прояснить, что действия нескольких заблудших людей не отражаются на людях в целом.
   - Вы думаете, это сработает?
   - Думаю, это лучше, чем поощрять наших участников обвинять друг друга в подрыве деятельности Конклава. Последний путь ведет в то место, куда мы не хотим идти.
   - Насколько вы привержены этой идее? - спросил Тарсем. - Если предположить, что Союз колоний не собирается долго нас обманывать, о чем вы просили меня подумать, и я так и сделаю, то вполне возможно, что правительства всех государств-членов работают над тем, чтобы положить конец Конклаву. У нас были попытки и раньше. Мы бы позволили им выйти сухими из воды.
   - Нет. Мы бы предложили им способ отойти от пропасти, прежде чем сами в нее упадем.
   - Это оптимистичный взгляд на ситуацию.
   - Это совсем не оптимистично. Это дает нам больше времени для решения проблемы.
   - А если у нас больше не будет времени?
   - Тогда мы решаем проблему сейчас, - указала я. - Но я думаю, что все начинают осознавать, насколько близка пропасть в данный момент. Очень немногие люди действительно хотят туда попасть.
   - Значит, вы настроены оптимистично, - сказал Тарсем. - Потому что на данный момент, я думаю, есть еще несколько человек, которые считают, что бездна - это очень хорошая идея.
   - Вот почему я хочу, чтобы вы убедили их в обратном.
   - Ценю вашу веру в мои способности.
   - Дело не в вере, - возразила я. - Дело в доверии.
  

Часть четвертая

   - Какие новости вы хотите услышать в первую очередь? - спросил меня Внак Ой. Я снова была в офисе, на первой встрече в этот сур.
   - У вас есть хорошие новости? - спросила я.
   - Нет, - ответил Ой. - Но некоторые новости объективно менее плохие, чем остальные.
   - Тогда, конечно, давайте начнем с них.
   - Мы закончили с первым этапом семантического анализа и анализа данных доклада Абумве, - сказал Ой. - И сопоставили с информацией, которая есть в наших собственных базах данных. В самом кратком варианте эти данные менее проблематичны, чем данные в отчете Окампо.
   - Менее проблематичны.
   - Это означает, что в этом наборе данных меньше очевидной неправды и противоречий с нашими собственными данными.
   - Итак, вы утверждаете, что Колониальный союз, несмотря на кардинальное изменение обстоятельств, на самом деле говорит нам правду.
   - Я никогда не говорил "правду", - сказал Ой. - Я сказал, что в них меньше неправды, которую мы можем увидеть сразу. И даже если они в основном говорят правду, в чем нам еще предстоит убедиться, правда сама по себе не обязательно является положительным моментом. То, о чем они говорят правду - какой информацией они делятся с нами, - не менее важно. Когда Абумве поделилась этим с нами, мне действительно захотелось узнать, о чем она умолчала.
   - Мне нужно знать, считаете ли вы, что эта группа Равновесие существует и представляет ли она угрозу, о которой говорит Абумве.
   - Да, в первом случае, и неубедительно во втором. Нам нужно еще пару раз просмотреть данные, чтобы быть уверенными. Но вот в чем дело, советница.
   - Полагаю, что именно здесь менее хорошие новости переходят в плохие, - предположила я.
   - Вы правы, потому что прямо сейчас не имеет значения, соответствует ли информация Абумве действительности или нет, - сказал Ой. - Генерал прав в том, что Союз колоний и Абумве бросили нам в руки бомбу - бомбу, которую, напомню вам, вы предлагаете нам взорвать, - и теперь все разговоры, которые я слышу, сводятся к тому, что наши члены то приближаются к ней, то отдаляются от нее. Мы привнесли хаос в привычную смесь амбиций и продажности, которую с любовью называем Великой ассамблеей. Раньше в зале было две основные группы: те, кто обычно отходил от Конклава, и те, кто в целом поддерживал его. На данный момент мои аналитики выявили шесть различных формирующихся философских групп. Некоторые из них верят отчету Окампо, а некоторые - Абумве, и есть те, кого не волнует истинность ни того, ни другого, а лишь то, можно ли их использовать в качестве инструментов для сведения политических счетов. Группа, которая особенно беспокоит меня в данный момент, - это те, кого мои аналитики называют "чистильщиками". Вы можете догадаться, что хотят сделать чистильщики.
   - Генерал обратится к Великой ассамблее по поводу этой проблемы.
   - Без сомнения, благодаря вашему совету.
   - Это звучит более обвиняюще, чем обычно, директор.
   - Прошу прощения, - сказал Ой. - Я не хочу сказать, что это был плохой совет. Просто в последнее время вы, кажется, имеете на генерала больше влияния, чем обычно.
   - Я не верю, что это правда.
   - Если вы так говорите. По крайней мере, все остальные слишком заняты, чтобы заметить это.
   - Как вы думаете, в политическом плане положение генерала стало хуже, чем было раньше? - спросила я, меняя тему.
   - Нет, - сказал Ой. - До того, как Абумве обратилась к Великой ассамблее, большая фракция нацелилась на генерала, чтобы протолкнуть к власти одного из своих людей. Теперь эта фракция раскололась, и все части воюют друг с другом. Так что, если ваш план состоял в том, чтобы отвлечь внимание от генерала, он сработал. Конечно, теперь возникли осложнения. То, что было лучше для генерала в краткосрочной перспективе, я думаю, не является лучшим для Конклава в долгосрочной перспективе. Вы это понимаете, советница.
   - Понимаю, - сказала я. - Мы выигрываем время, когда можем.
   - Вы выиграли время, - согласился Ой. - Я не думаю, что это очень хорошее качество.
  

* * *

   В моем собственном кабинете, как раз перед выступлением генерала, я рассматривала Оде Абумве, а она - меня. - Я считаю, что мы с вами, возможно, подходим друг другу, - сказала я ей, наконец. - Два человека, которые верят в полезность правды, несмотря на условия, в которых мы работаем.
   - Я рада, что вы так считаете, советница, - ответила Абумве и подождала, пока я продолжу.
   - Вчера на нашей встрече после вашей презентации вы были прямолинейны, - сообщила я. - Я надеялась, что вы снова будете такой.
   - Как пожелаете, - сказала Абумве.
   - Что Союз колоний надеется получить, поделившись с нами имеющейся у вас информацией?
   - Мы надеемся избежать войны с Конклавом, - призналась Абумве.
   - Да, - сказала я. - Но что еще, кроме этого?
   - Мне не давали никаких других поручений, ни публично, ни в частном порядке, - ответила Абумве. - Мы знали, что Окампо и Равновесие хотели натравить нас друг на друга по своим собственным причинам. Мы знали, что для нас это плохо кончится, и что мы будем обязаны сделать так, чтобы для вас это закончилось как можно хуже.
   - Предоставление нам этой информации не устраняет потенциальный конфликт между нами.
   - Конечно, нет. Но если конфликт и произойдет, то только из-за нашей собственной чертовой глупости, а не чьей-либо еще.
   Я широко улыбнулась этим словам. Абумве, профессиональный дипломат, не дрогнула. - Но вы же не верите, что в вашем резюме кроются все причины, по которым нам была предоставлена эта информация, - сказала я.
   - Вы спрашиваете мое мнение, советница?
   - Да.
   - Нет, я не верю, - сказала она.
   - Не поделитесь ли вы со мной своими соображениями относительно некоторых других причин?
   - Это было бы безответственно с моей стороны.
   - Пожалуйста.
   - Я бы предположила, что мы хотели того, что произошло на самом деле, - сказала Абумве. - Используя информацию, чтобы разрушить единство Конклава и спровоцировать раскол, который уже возник. Вы могли бы уничтожить нас, и даже если бы мы взяли вас с собой, это было бы слабым утешением. Лучше бы вы уничтожили себя, не проходя сначала через нас.
   - И вы верите, что именно так все и могло произойти? - спросила я. - Что члены бывшего на тот момент Конклава, поодиночке или по отдельности, легко забудут, что именно с вашего доклада мы встали на путь к нашему уничтожению? Забыли бы о Роаноке? Забыли бы обо всех других причинах, по которым мы должны презирать вас?
   - Во что я верю, это не относится к моим обязанностям перед Союзом колоний.
   - Я понимаю это, - сказала я. - Но это не то, о чем я спрашивала.
   - Я считаю, что в настоящий момент оба наших правительства находятся в безвыходной ситуации, советница, - ответила Абумве. - Да, нас подтолкнула к этому группа Равновесие. Но Равновесие само по себе не могло бы привести нас туда, где мы оба находимся сейчас. Мы можем винить в сложившейся ситуации Равновесие или друг друга. Но мы находимся там, где находимся, потому что сами себя туда поставили. Я не знаю, есть ли у нас какой-нибудь способ избежать того, что нас ждет. Лучшее, что мы можем сделать, - это отложить это и надеяться, что со временем появится что-то еще, что спасет нас от самих себя.
   - У нас есть еще одна общая черта, посол.
   - Я в этом не сомневаюсь, советница, - согласилась Абумве. - Ходят слухи, что генерал собирается выступить сегодня перед Великой ассамблеей.
   - Так и есть.
   - Он надеется исправить ущерб, нанесенный моим докладом.
   - Да, отчасти это так.
   - На его месте - или на вашем - я бы не позволила себе выступить перед ассамблеей.
   - Если бы мы не поручили вам это сделать, у нас были бы другие проблемы.
   - Возможно, они были бы лучше.
   - Это спорный вопрос, - сказала я.
   - Как вы думаете, это чему-нибудь поможет? То, что генерал сегодня выступает перед ассамблеей?
   - Будем надеяться, что это поможет, - сказала я. - Ради нас обеих.
  

* * *

   - Мы переживаем критический момент в истории Конклава, - говорил Тарсем с трибуны в центре Великой ассамблеи. И затем он произнес еще много слов.
   Я не обращала внимания на отдельные слова. Со своего наблюдательного пункта позади и сбоку от него я делала то, что у меня получалось лучше всего: считала по головам. Смотрела на тех, кто внимательно кивал в ответ на его слова. Смотрела на тех, кто выражал скептицизм, гнев или страх.
   Если вы считаете, что это простая задача для четырехсот видов, из которых часть не имеет голов, выражающих заметные эмоции, или, более того, у некоторых из них нет того, что можно было бы правильно назвать "головами", я, конечно, приглашаю вас попробовать.
   - Вам следует обратить особое внимание на Прулин Хортин, - сказала я Тарсему непосредственно перед тем, как он начал свою речь. - Именно на нее Ой нацелился как на главу этой зарождающейся фракции "чистильщиков". Нам нужно срезать их, пока их не стало еще больше.
   - Я знаю, что она задумала, - сказал Тарсем. - Я говорил с Внаком.
   - Когда?
   - Как раз перед тем, как я был здесь. Когда вы разговаривали с послом Абумве. У меня, знаете ли, есть встречи, на которых вы не присутствуете.
   - Я бы вам этого не советовала.
   - Не думаю, что вы согласились бы, - улыбнулся Тарсем. - Не волнуйтесь, Хафте. Эта речь решит ряд проблем. Я уверен в этом.
   - В любом случае, это может стать началом.
   - Мы сделали хорошее дело, - сказал Тарсем. - Я имею в виду Конклав. Вы, я и все остальные в этом собрании. Это было делом всей моей жизни.
   - Это действительно замечательная вещь, - согласилась я.
   - Думаю, мы так и сделаем, - сказал Тарсем.
   - Начните с того, что утрамбуйте Прулин Хортин, - посоветовала я. - И Унли Хадо, пока вы этим занимаетесь.
   Я посмотрела туда, где, как я знала, должен был быть Хадо. Вокруг него было довольно много места; похоже, от него исходил неприятный запах после того, как Абумве обвинила элпри в участии в Равновесии. Однако не слишком далеко от него находилась Прулин Хортин, которая, без сомнения, думала, что помогает Тарсему, пытаясь отправить целые виды на плаху Конклава. Я снова обратила свое внимание на Тарсема, который, как оказалось, как раз занимался этим вопросом.
   - ...Директор Ой и его сотрудники уже сейчас анализируют данные обоих конкурирующих отчетов, чтобы сказать нам, какая информация является точной, а какая - нет, и, что важно, о чем нам не сообщают. Пока мы не получим полный анализ и отчет от офиса Ой, я не могу и не буду строить предположений относительно лояльности какой-либо из наших держав-участниц. Есть ли в этих государствах люди, которые могут желать Конклаву зла? Да, конечно. Они будут найдены, и с ними разберутся.
   - Но отдельные люди не являются точным отражением своих наций. И независимо от того, какому отчету вы сейчас доверяете, отчету Окампо или отчету Абумве, цель, стоящая за обоими, одна и та же: роспуск и уничтожение Конклава. Возвращение к насилию и дикости между нашими народами, которые мы все еще помним. Мы не можем допустить, чтобы это произошло. Я не позволю этому случиться. Мы не пустой звук. Мы все решили принять участие в этом лучшем шансе на установление мира.
   - Повторяю: мы не должны снова впасть в дикость. Мы не никчемный союз...
   Трибуна Тарсема взорвалась.
   Я не сразу осознала это. Взрывной волной меня отбросило назад, и я упала на пол. Из-за моей физиологии меня или любого другого лаланца трудно сбить с ног. Тем не менее, я упала, оглушенная и оглохшая, и была поражена тем, что каким-то образом оказалась на полу.
   Затем мой разум вернулся к нормальной жизни, я закричала и потащилась к Тарсему.
   Он был разорван на части, но еще не умер. Я схватила его и держала, пока он оглядывался по сторонам в поисках чего-нибудь, на чем можно было бы сосредоточиться. Наконец он нашел меня.
   Он ничего не сказал - я не верю, что он мог что-то сказать в тот момент, - а просто наблюдал, как я смотрю на него, обнимаю его в последние мгновения его жизни.
   Затем он перестал наблюдать и ушел от меня.
   Как только он это сделал, я осознала, что вокруг меня царит шум и безумие, поскольку представители и их сотрудники перелезали друг через друга, пытаясь выбраться из зала Великой ассамблеи. Затем я осознала, что сотрудники службы безопасности Тарсема окружили меня и его, оттащили меня от него и потащили нас обоих прочь, меня, по-видимому, в безопасное место, а Тарсема - в небытие.
  

* * *

   - Вам нужно показаться врачу, - заявил мне Ой.
   - Я в порядке, - сказала я.
   - Вы не в порядке. Вы в шоке и кричите, потому что почти не слышите. И вы вся в крови, советница. Возможно, что-то из этого на самом деле ваше.
   Мы находились в охраняемом помещении недалеко от зала заседаний. Я была окружена сотрудниками службы безопасности Тарсема, которые больше не были его охраной, потому что каким-то образом им удалось не справиться со своей задачей. Гнев, который я испытывала из-за этого факта, нарастал во мне; я подавила его и посмотрела на ближайшего ко мне офицера службы безопасности.
   - Сходите за врачом, - сказала я. - Желательно, чтобы он был знаком с лаланцами.
   Офицер посмотрел на меня. - Советница, возможно, было бы лучше, если бы вы отправились в саму больницу, как только мы проверим территорию на безопасность.
   - Не помню, чтобы спрашивала ваше мнение, - сказала я. - Сделайте это. Сейчас.
   Офицер поспешно удалился. Я снова обратила свое внимание на Ой. - Как вы пропустили это? - спросила я.
   - Прямо сейчас у меня нет для вас хорошего ответа, советница, - признался Ой.
   - Да, не думаю, что есть. У вас нет хорошего ответа на вопрос, как вы могли пропустить кого-то, кто планировал покушение на генерала. - Я махнула окровавленной рукой в сторону оставшихся охранников. - Я уверена, что у них нет хорошего ответа на вопрос, как кто-то проскользнул мимо них, чтобы подложить бомбу в трибуну. Ни у кого нет хорошего ответа на вопрос, кто сейчас возглавляет Конклав. У нас у всех нет хороших ответов на все, что действительно имеет значение в данный момент.
   - Что бы вы хотели, чтобы я сделал, советница? - спросил Ой.
   - Я бы хотела, чтобы вы вернулись в прошлое и сделали свою чертову работу, Ой! - воскликнула я, и на этот раз кричала не потому, что плохо слышала.
   - Когда все это закончится, если вы захотите, мое заявление об отставке будет лежать у вас на столе, - сказал Ой.
   Я горько рассмеялась. - На моем столе.
   - Да, на вашем столе, - решительно ответил Ой. - И вы ошибаетесь, советница. У меня нет для вас хорошего ответа на вопрос, кто убил генерала Гау. Но у меня есть хороший ответ на вопрос, кто возглавляет Конклав. Это вы.
   - Это была работа для Тарсема, Ой. Не для меня.
   - При всем уважении к этому моменту и вашему горю, советница, генерал мертв. Должность вакантна. И ее необходимо заполнить немедленно.
   - И вы не думаете, что эта мысль уже не приходила в голову нескольким десяткам представителей?
   - Знаю, что так и есть, - сказал Ой. - Знаю это, даже не советуясь со своими аналитиками. И знаю, во что нам обойдется затянувшийся сезон попыток потенциальных генералов Гау претендовать на его мантию.
   - Тогда соглашайтесь на эту работу, - предложила я. - Вы лучше подходите для нее.
   - Я не подхожу для этой работы, - возразил Ой. - Никто не пойдет за мной.
   - У вас есть целый список людей, которые следуют за вами.
   - Они следуют своей работе, советница. Я не льщу себя надеждой, что их преданность распространяется и на меня.
   - Почему вы думаете, что это может распространиться и на меня? - спросила я, а затем снова махнула в сторону охраны. - Или на их лояльность? Или чью-либо еще?
   - Советница, как вы думаете, почему здесь находится эта охрана? - в свою очередь спросил Ой. - Это была охрана генерала Гау. Теперь она ваша.
   - Я не хочу эту работу.
   - Подумайте о тех, кто хочет. Подумайте о тех, кто захочет, когда до них дойдет, что вакансия открыта.
   - Значит, вы предлагаете мне взяться за эту работу просто для того, чтобы избежать чего-то худшего.
   - Да, - сказал Ой. - Хотя это не было моей главной мотивацией.
   - А какова ваша главная мотивация? - спросила я.
   - Чтобы сохранить Конклав, - ответил Ой. Он указал в сторону зала Великой ассамблеи. - Унли Хадо хочет занять этот пост ради своих личных амбиций, как и дюжина других представителей. Прулин Хортин воспользовалась бы этим, чтобы свести счеты, как и еще дюжина представителей. Ристин Лаузе, если бы ей это предложили, а этого бы не произошло, воспользовалась бы этим из-за бюрократического инстинкта поддерживать порядок. Никто из них на самом деле не понимает, почему Конклав важнее их самих или их непосредственной цели. Во всех трех случаях - в каждом случае - это закончилось бы крахом.
   - Это могло бы выиграть время, - сказала я.
   - Мы выиграли столько времени, сколько могли, советница, - заметил Ой. - Генерал только что заплатил за все это. Времени больше нет. Сейчас перед нами только выбор. Вы берете управление Конклавом в свои руки или позволяете это сделать кому-то другому. Первый вариант сохранит союз. Другой - нет.
   - Вы очень верите в меня, Ой.
   - Я абсолютно не верю в вас, советница, - сказал Ой. - Все, что у меня есть, - это анализ. Вы же не думаете, что я не моделировал, что произойдет после того, как генерал уйдет от власти? Кто попытается занять его место и что из этого получится?
   - Да, полагаю, это ваша работа, - согласилась я. - Хотя я не ожидала, что буду участвовать в этой математике.
   - Если бы кто-нибудь другой сказал так, я бы назвал это ложной скромностью, - сказал Ой. - В вашем случае это не так, я знаю. Вы всегда были той, кто стоял сзади, советница. Но вам больше не за кем стоять. Конклав нуждается в том, чтобы вы выступили вперед.
   Я оглядела помещение, посмотрела на охрану. Все готовы к чему-то.
   - Мне не нужна эта работа, - повторила я Ой.
   - Знаю, - сказал Ой. - Но при всем моем уважении, советница, в данный момент меня не волнует, чего вы хотите. Меня волнует, что вы будете делать.
   Офицер службы безопасности вернулся, ведя за собой лаланца.
   - Вы доктор, - сказала я.
   - Да, - ответил лаланец. - Врач. Омед Мур, мэм.
   - Ну что, доктор? - я вытянула к нему руки. - Я мертва? - спросила я.
   - Нет, мэм.
   Я опустила руки. - Боюсь, на данный момент у меня больше нет времени на осмотр. Спасибо, доктор. - Я отвернулась от сбитого с толку доктора к Ой. - Включает ли ваш анализ то, что вы работаете от моего имени?
   - Я служу по воле лидера Конклава, - сказал Ой.
   - И это я.
   - Так было с момента смерти генерала. Все, что нам нужно сделать сейчас, это объявить об этом.
   - Мне нужно кое-кого повидать, - заметила я. - И вам тоже.
   - Догадываюсь, кого вы хотите увидеть, - сказал Ой.
   - Уверена, что догадываетесь.
   - Вы все еще хотите, чтобы я подал в отставку?
   - Если в конце этой истории я все еще буду в состоянии принять ее, то нет, - сказала я. - А если нет, то потому, что мы находимся в одном воздушном шлюзе и ждем, когда кто-нибудь вытолкнет нас в космос.
  

* * *

   - Я сомневаюсь в вашем праве вызывать нас сюда, - сказал Унли Хадо. - Вы не генерал Гау. И генерал не оставил инструкций о передаче вам руководства Конклавом. Если кто-то и должен сейчас возглавлять Конклав, так это канцлер Лаузе.
   Хадо сидел в конференц-зале рядом с общественным офисом Тарсема вместе с Лаузе, Прулин Хортин, Он Ска и Ой.
   - Это справедливое замечание, - сказала я и повернулась к Лаузе. - Канцлер?
   - Я глава Великой ассамблеи, а не Конклава, - отказалась она. - Я не хочу и не могу принять эту должность.
   - Вы трусите, - сказал Хадо.
   - Нет, - возразила Лаузе. - Но я также не дура. Конклав только что потерял своего лидера, Унли, и потерял он его из-за покушения. Неужели вы настолько ослеплены собственными амбициями, что не понимаете, что любой, кто претендует на место генерала, будет выглядеть как наниматель убийцы?
   Хадо махнул на меня рукой. - А она не будет?
   - Нет, не буду, - сказала я. - Нет, если мы не договоримся сейчас.
   - Повторяю: я сомневаюсь в вашем праве вызывать нас сюда, - сказал Хадо.
   - Ой, - повернулась я.
   - Представитель Хадо, у меня есть превосходная информация о том, что именно вы санкционировали убийство генерала Гау, - сообщил Ой. - Доказательства из отчета Абумве в сочетании с разведданными, собранными моими собственными агентами, указывают прямо на вас. В рамках расследования я ожидаю, что вы будете арестованы за государственную измену и что всеобъемлющий отчет покажет, что правительство элпри оказывало материально-техническую поддержку не только убийству, но и Равновесию в целом.
   Хадо уставился на него, не веря своим ушам. - Это ложь!
   - Не протестуйте слишком сильно, Хадо, - сказала Хортин.
   Ой повернулся к ней. - Прулин Хортин, у меня есть доказательства того, что вы предложили материальную поддержку представителю Хадо в организации убийства, и что ваша недавняя риторика о чистке участников, которые вы сочли предательскими по отношению к Конклаву, является уловкой, чтобы отвлечь внимание от вашего собственного участия.
   - Что? - спросила Хортин.
   - Представитель Ска, сговор вашего правительства с целью убийства генерала представителем Хадо и Равновесием в целом также полностью задокументирован, - добавил Ой.
   - Я понятия не имею, о чем вы говорите, - возразил Ска.
   - Я понимаю, - сказал Хадо, поворачиваясь ко мне. - Это обезглавливание любого, кто в состоянии противостоять вам.
   - Нет, - ответила я. - Это мера предосторожности против трех представителей, которые представляют существенную угрозу единству Конклава в момент его наибольшей нестабильности. Любой из вас троих может разрушить Конклав из-за ваших собственных амбиций, вашей жадности или вашей собственной глупости. Не прошло и четырех серти после убийства нашего лидера. На Великой ассамблее царит хаос. Представители крайне напуганы. И если бы Внак Ой арестовал вас троих по обвинению в убийстве и заговоре, я могла бы отправить вас всех по другую сторону воздушного шлюза к концу сура, и никто бы ничего не сделал, кроме как поздравил меня с моей решительностью. Возможно, я даже получила бы за это благодарность от канцлера.
   - Действительно, вы могли бы, - сказала Лаузе. Было поучительно наблюдать за реакцией Хадо, Ска и Хортин на это замечание.
   - А когда доказательства в конечном итоге покажут, что обвинение было откровенной ложью? - спросил Хадо. - Потому что так и будет. Отчеты Окампо и Абумве доступны для всеобщего ознакомления и сравнения.
   - Представитель Хадо, я глубоко оскорблен, - возмутился Ой. - Вы, очевидно, так мало верите в мою способность манипулировать данными, чтобы рассказать именно ту историю, которую я хочу, чтобы они рассказывали.
   - Зачем вы нам это говорите? - спросил Ска. - Если это был ваш план, почему вы просто не арестовали нас?
   - Я не говорила, что это был мой план, - ответила я. - Это было мое опровержение на вопрос представителя Хадо о моем праве созвать вас всех сюда. Надеюсь, я ясно дала понять, что в данный момент "право" - это неверная система отсчета. У меня есть власть призвать вас сюда. Как у меня есть власть приговорить вас к смерти. Надеюсь, мы понимаем друг друга.
   - Тогда вы хотите показать нам пример, - сказал Хадо.
   - Чего я хочу, представитель Хадо, так это спасти Конклав, - возразила я. - И предоставить вам троим шанс прирастить свою власть и влияние, сделав это.
   - Выбросив нас из воздушного шлюза? - спросила Хортин.
   - У меня есть идея получше, - ответила я. - И все очень просто. Представитель Хортин, вы и представитель Хадо обладаете значительной властью среди членов ассамблеи. Вы не пересекаетесь. Вы двое должны прийти к канцлеру Лаузе и вместе заявить, что ради блага Конклава вы просите меня взять на себя руководящую роль в Конклаве. Представитель Ска, вы поддержите это предложение. Хортин и Хадо выставят свои блоки на голосование, Лаузе позаботится об остальном, а Ой разберется с теми, кто отстал. Это произойдет завтра, к середине дня.
   - А если этого не произойдет? - спросил Хадо.
   - Тогда у вас троих будет встреча с воздушным шлюзом, - проинформировал Ой.
   Хадо взглянул на Ой и снова повернулся ко мне. - Вам не обязательно было угрожать нам, - сказал он. - Вы могли просто попросить.
   - Представитель Хадо, мы так хорошо справлялись, будучи предельно честными друг с другом, - заметила я. - Давайте не будем сейчас все портить.
   - Генерал Гау никогда бы не стал вести с нами переговоры таким образом, - сказала Хортин.
   Я покосилась на Хадо. - Да, он бы так и сделал, - возразил Хадо, обращаясь к Хортин. - Сорвал просто была бы здесь, чтобы прикрыть его.
   - Генерала больше нет с нами, - заметила я.
   - Жаль, - сказал Хадо.
   - Так и есть, - согласилась я. - Какая ирония, представитель Хадо, что вам потребовалось время, чтобы осознать его ценность.
   - Мы заключили сделку? - спросил Ой.
   - А у нас есть выбор? - ответил своим вопросом Хадо.
   - Вы сказали, что это увеличит нашу власть, - напомнила Хортин. - Я не слышала ту часть, где это происходит.
   - Вот как, - стала объяснять я. - После того, как нынешний кризис закончится, и стабильность Конклава больше не будет под вопросом, я объявлю о создании целевой группы для разработки и утверждения плана преемственности лидера Конклава, чтобы у нас больше не было кризисов, подобных тому, которого мы сейчас пытаемся избежать. Я назначу вас троих, вместе с канцлером, во главе рабочей группы и предоставлю вам полную свободу действий для выработки процедуры, только с одним условием: следующий лидер Конклава должен быть из Великой ассамблеи.
   - Интересно, - задумалась Хортин.
   - Я подумала, что вы, возможно, посмотрите на это именно так, - сказала я. Я уже видела, что и Хортин, и Хадо начинают думать, как они могли бы использовать такую оперативную группу в своих интересах. - Пожалуйста, обратите внимание, что эта процедура сохранится и после того, как я уйду в отставку.
   - Но вы планируете уйти в отставку, - сказал Хадо.
   - Да. Не скоро, если точнее. Но достаточно скоро.
   - А тем временем над нашими головами все еще будет висеть угроза, - заметил Ска.
   - Нет, - ответила я. - Угроза исчезнет, когда Великая ассамблея изберет меня главой Конклава, завтра.
   - Но только тогда, - уточнил Ой.
   - И на кого же вы тогда возлагаете вину, интересно? - спросил Хадо. - За смерть генерала?
   В тот момент я почувствовала укол совести за своего друга и за то, что так искусно воспользовалась его смертью. - Пусть это пока будет моей заботой, представитель Хадо.
   - Как пожелаете, советница, - сказал он и поднялся, как и остальные. - Но вы больше не "советница", не так ли? Как нам теперь вас называть?
   - Я предоставлю решать вам, - ответила я. - Завтра.
   Они ушли, все, кроме Ой. Я упала, измученная.
   - Молодчина, - похвалил меня Ой.
   - Это была обычная угроза, - слабо выговорила я. - Ничего такого, чего бы я не делала раньше.
   - Возможно, на этот раз ставки будут выше.
   - Да, возможно, - признала я. - Спасибо вам за то, что тренировали Лаузе для меня.
   - Возможно, вам будет интересно узнать, что на самом деле я этого не делал, - сообщил Ой. - Когда я встретился с ней, то просто спросил ее, последует ли она вашему примеру. Знаете, что она ответила?
   - Не знаю.
   - Она сказала: "Ради Конклава я это сделаю". И вот, пожалуйста.
   - Вы ей верите?
   - Думаю, она знает, что стабильность - это ключ к сохранению ее работы.
   - А остальные трое? - спросила я. - Как думаете, они выполнят условия сделки?
   - Я в этом не сомневаюсь, - сказал Ой. - Одна из приятных черт моей работы заключается в том, что люди, которые мало что знают о ней, обладают безграничной способностью верить, что я могу делать все, что угодно, включая изготовление компрометирующих улик из воздуха.
   - А вы не можете?
   - Не бесконечно, - ответил Ой. Я улыбнулась. - В любом случае, им не обязательно знать, что мы блефовали вслепую. И к тому времени, когда они это поймут, будет уже слишком поздно. Я могу заверить вас в этом, советница.
   - Спасибо, Внак, - поблагодарила я. - А теперь, не могли бы вы пригласить двух наших следующих посетителей?
   Ой кивнул и направился в приемную, где меня ждали участники моей следующей встречи.
   - Посол Абумве, посол Лоуэн, - сказала я, когда два человека вошли. - Спасибо вам обеим за то, что согласились так быстро встретиться со мной.
   - Советница Сорвал, пожалуйста, примите мои соболезнования, - сказала Лоуэн. - И соболезнования правительств, которых я представляю. Это ужасный день.
   - Примите также соболезнования от меня и от Союза колоний, - добавила Абумве.
   - Спасибо вам обеим, - сказала я и указала на стол. - Пожалуйста, садитесь.
   Они сели. Я устроилась в углу, чтобы наблюдать. Стояла, рассматривая двух своих гостей.
   - Все в порядке, советница? - спросила Лоуэн.
   - Да, - ответила я и слегка улыбнулась. - Прошу прощения, послы. Я пытаюсь решить, как сказать то, что я должна сказать дальше.
   - Ранее вы говорили мне, что цените правдивость, - напомнила Абумве. - Несмотря на среду, в которой мы работаем. Возможно, в данный момент правдивость была бы даже полезнее, чем обычно.
   - Хорошо, - согласилась я. - Тогда вот оно: завтра в это время я буду правителем Конклава. Сделка уже заключена. Это не та роль, о которой я бы просила, но я должна взять ее на себя ради стабильности Конклава.
   - Понятно, - сказала Абумве. Лоуэн кивнула.
   - Одним из последствий сегодняшних событий является то, что члены Конклава будут искать виновных в убийстве генерала Гау. Время, в конечном счете, даст ответ, но это не остановит стремление к достижению цели в краткосрочной перспективе. По сути, здесь есть два варианта: возложить вину на самих себя, на нацию или нации внутри Конклава, или возложить ее на внешние силы.
   - Понимаю, к чему это ведет, - догадалась Абумве.
   - Полагаю, вы правы, - сказала я. - Но, пожалуйста, позвольте мне закончить. Поймите, вы обе, что в данный момент у меня есть только один приоритет: сохранить Конклав в целости и сохранности. Нет ничего, что могло бы сравниться с этой целью. В данный момент это означает, что я не могу допустить внутренних сомнений, внутренних обвинений или порицания, даже если это правильно.
   - Значит, вы будете винить нас, - предположила Лоуэн. - Нас, людей.
   - Да, - согласилась я. - Официально.
   - Что это значит? - спросила Абумве.
   - Это означает, что на данный момент официальный ответ Конклава заключается в том, чтобы отдать предпочтение отчету Окампо, а не вашему докладу. Это означает, что мы официально предполагаем, что Союз колоний намеревается предпринять злонамеренные действия против Конклава. Это означает, что он находится под подозрением в связи со смертью генерала Тарсема Гау. Это означает, что, хотя мы не будем объявлять о состоянии войны между нашими правительствами, на любые будущие провокации со стороны Союза колоний будет дан самый жесткий и адекватный ответ.
   - Это означает, что вы используете нас в качестве козла отпущения, - заметила Абумве.
   - Я не совсем знакома с этим термином, но могу догадаться, что он означает. И да.
   - Вы понимаете, что группа Равновесие будет использовать это как повод для нападений, которые будут представлены исходящими от Союза колоний.
   - Да, конечно.
   - Тогда вы понимаете, в чем будет заключаться моя следующая забота, - сказала Абумве.
   Я кивнула в сторону Лоуэн. - Возможно, вы хотели бы продолжить обсуждение этой темы в частном порядке. Посла Лоуэн не нужно посвящать в эту часть.
   - Вам не кажется, что для этого уже слишком поздно?
   - Хорошо, - согласилась я. - Вы знаете, что у меня открыт неофициальный канал связи с Союзом колоний. Директор, - я кивнула в сторону Внак Ой, - будет отвечать за этот канал. Если Союз колоний действительно заинтересован в том, чтобы избежать войны с нами, посол, то он рассмотрит возможность продолжения свободного обмена информацией между нами. На данный момент это не изменит официальную позицию Конклава в отношении Союза колоний. Неофициально это поможет мне держать в узде поджигателей войны в Великой ассамблее. Надеюсь, мы понимаем друг друга.
   - А что насчет Земли? - спросила Лоуэн.
   - Я не могу дать Колониальному союзу ни малейшей возможности или повода для нападения, - ответила я, поворачиваясь к ней. - Или позволить любой другой группе использовать это в качестве прикрытия для нападения. Я отзываю наших дипломатов с Земли и высылаю ваших из штаб-квартиры Конклава. Существующие соглашения о торговле и поставках кораблей по ленд-лизу будут соблюдаться дословно и не более того. На данный момент не ожидайте ничего нового.
   - Это ставит вас в невыгодное положение по отношению к нам в отношении Колониального союза, - заметила Лоуэн. - Без вашей торговой и материальной поддержки ряд наших правительств снова начнут благосклонно относиться к Союзу.
   - У меня нет выбора в этом вопросе, - ответила я. - Пока все не уладится, я не могу позволить человечеству отвлекать Конклав. - Я повернулась к Абумве. - С учетом сказанного, да будет известно, что если Союз колоний предпримет какие-либо враждебные действия против Земли, Конклав будет считать, что Союз колоний делает это для того, чтобы увеличить свои вооруженные силы и колониальное население, с намерением напасть на Конклав и основать новые колонии. Не думаю, что мне нужно говорить вам, каким будет наш ответ.
   - У нас нет намерения нападать на Землю, - сказала Абумве.
   - Снова нападать на Землю, - уточнила я. - Это наша официальная точка зрения, посол. На данный момент.
   - Не могу сказать, что я довольна этим выбором.
   - Мне не нужно, чтобы вы были довольны этим, посол. Я бы хотела, чтобы вы поняли, почему это необходимо.
   Абумве повернулась к Лоуэн. - А вы? Какова будет официальная позиция Земли по вопросу Равновесия?
   - Я не могу вам сказать, - ответила Лоуэн. - Мы только что узнали о существовании этой группы. Или о том, что вы утверждаете, что она действительно существует. Я, конечно, возьму вашу информацию с собой на Землю и поделюсь ею. Вы можете ожидать, что это вызовет большой скептицизм.
   - Понимаю. Но могу ли я спросить, что думаете вы, посол Лоуэн? Наедине.
   Лоуэн посмотрела на меня, прежде чем продолжить. - Мне бы очень хотелось верить, что Союз колоний не имеет никакого отношения к уничтожению Земной станции. Мне бы очень хотелось верить, что это не причинит нам вреда. Но я не знаю, можем ли мы доверять Союзу колоний, посол. Как бы мне этого ни хотелось. Я не думаю, что это произойдет.
   - Возможно, мы найдем способ заслужить это, - предположила Абумве.
   - Я знаю, с чего вы можете начать, - ответила Лоуэн.
   - Расскажите мне.
   - Мой корабль взорвался, - пояснила Лоуэн. - И мне только что сообщили, что мы не можем оставаться здесь и ждать прибытия другого. Я бы не отказалась от поездки домой.
  

* * *

   - Люди улетели? - спросила я Ой, когда до меня дошло. Я была в лаланском парке. Наслаждалась последними серти покоя, которые, вероятно, продлятся очень недолго.
   - Около серти назад, - сообщил он. - Насколько я понимаю, на "Чандлере" стало довольно людно. Сначала они отправятся на Землю, чтобы высадить Лоуэн и ее команду. Затем, как я понимаю, вернутся на станцию "Феникс".
   - Понятно.
   - Не обязательно было позволять им проводить больше времени вместе, - сказал Ой. - Это две разновидности людей. Нам достаточно сложно провести различие между ними.
   - Я не уверена, что у нас был выбор, - сказала я. - Нам нужно было убрать их всех, и как можно скорее.
   - Кстати, мы нашли это, - заметил Ой. - Оружие, которым атаковали "Одьямбо".
   - Что это было?
   - Очень интересная новая игрушка. Оружие с пучком частиц, весьма замаскированное материалом, который рассеивает электромагнитное излучение. Мы буквально наткнулись на него, иначе бы его не нашли. На оружии не было особых производственных меток, но мои аналитики предположили, что оно может быть изготовлено человеком.
   - Союзом колоний?
   - Или этими людьми из Равновесия, заимствующими их дизайн. Мы разберемся с этим, но на данный момент ваши предположения так же хороши, как и мои. Мы полагаем, что либо оно вышло из прыжка непосредственно перед "Одьямбо", либо пролежало там какое-то время, поджидая цель.
   - Вы ищете еще кого-нибудь из них?
   - Сейчас ищем, - сказал Ой. - Вы поймете, когда я скажу, что их трудно найти. Когда вас изберут лидером, вы, возможно, выделите дополнительные ресурсы для выполнения этой задачи.
   - Действительно. И как проходит подготовка к голосованию?
   - Все идет без происшествий, - сказал Ой. - Полагаю, вы будете избраны лидером Конклава всего через несколько диту. Это можно было бы сделать и раньше, но некоторые представители не могут голосовать без выступления.
   - Сколько усилий вам пришлось приложить, чтобы изменить мнения?
   - Не так много, как требовалось бы при любых других обстоятельствах, - сказал Ой. - Люди все еще в шоке от гибели генерала. Они знают, кем вы были для него. Многие из них голосуют за вас, чтобы в последний раз почтить его память.
   - Это чувство позабавило бы Тарсема, - сказала я.
   - Я уверен в этом, - сказал Ой. - Конечно, не то чтобы мне не пришлось угрожать паре представителей. Но, опять же, их было меньше, чем пришлось бы в противном случае.
   - Мне понадобятся их фамилии.
   - Они у вас будут. Постарайтесь, чтобы их не убили.
   - Я не столь хитра.
   - Вы хотите сказать, что прикажете их убить позже?
   - Я вовсе не хочу, чтобы их убивали. Только их карьеры.
   - Когда голосование окончится, они захотят, чтобы вы выступили перед Великой ассамблеей.
   - Конечно, - сказала я. - Я буду готова. Спасибо, Ой. Это все.
   - Еще кое-что, - добавил он и извлек своими щупальцами бумажный конверт. - Письмо.
   - От кого?
   - От генерала, - сказал Ой. - Он передал его мне во время нашей последней встречи. Попросил меня подержать его и передать вам после его выступления. Сказал мне, что я буду знать, когда отдать его вам. - Ой протянул его мне. - Думаю, можно отдать его вам сейчас.
   Я взяла письмо. - Полагаю, вы его прочитали.
   - На самом деле, это единственная информация по всему астероиду, которую я не читал.
   - Замечательно, - сказала я, глядя на конверт. - Интересно, как это случилось?
   - Просто генерал просил меня не делать этого. - Ой кивнул и ушел.
   Я вскрыла конверт и прочитала письмо.
   Привет, Хафте.
   Сначала я извинюсь. Если вы читаете это, значит, вы теперь лидер Конклава. Знаю, что это не та должность, которую вы хотели для себя, и если немного обижены на меня за то, что заставил вас занять ее, я пойму. Но также поймите, что я не могу представить, что следующим лидером Конклава будет кто-то другой, кроме вас. Вы слишком долго довольствовались ролью советницы. Не то чтобы я не ценил ваши советы. Но всегда понимал, что ваши таланты использовались не в полной мере, ни вами, ни Конклавом. Теперь они будут использованы. Надеюсь, вы сможете простить меня за то, что я дал вам этот последний толчок.
   Не так давно мы с вами сидели в лаланском парке, и вы рассказали мне историю Лумта Оба и о том, как он чуть не обрек лаланцев на вымирание. Вы сказали мне, что для вашего народа было бы лучше пережить свою боль как можно раньше, чтобы обрести мудрость. Я пришел к убеждению, что то же самое верно и для Конклава. У нас были проблемы роста, восстания и потери. Но ни одно из этих событий не укрепило Конклав, не превратило его из разрозненного собрания народов в единую, воодушевленную нацию. Что-то должно стать катализатором.
   Если вы читаете это, то знаете, что послужило катализатором.
   Я подняла глаза от письма, пытаясь осмыслить то, что только что прочитала. Оглядела парк и не увидела ничего, кроме зелени и одинокого молодого лаланца, бездумно плавающего в пруду. Через несколько диту снова начала читать.
   Вы были правы. Когда Конклав был идеей, и когда он набирал обороты, я был подходящим лидером для этого. Но сейчас я не подхожу для этого. Нужен кто-то другой, кто-то с более глубокими политическими навыками. Кто-то вроде вас. Но и я не могу просто отойти в сторону или на задний план. Мы оба знаем, что в Великой ассамблее есть те, кто не намерен позволить мне самому выбрать себе преемника. Процесс был бы затяжным и беспорядочным, и в конце его я стал бы тем, кем вы боялись меня видеть, - просто еще одним политиком, который ушел со сцены намного позже, чем следовало.
   Вместо этого я решил стать кем-то другим: символом. Легендой. Мучеником Конклава. И вместе с тем дубинкой, которой вы будете колотить любого, кто осмелится выйти за рамки дозволенного, и так будет продолжаться довольно долгое время. Я дал вам инструмент для создания мифа об основании Конклава - чтобы направить его по пути к мудрости, а не к распаду. Верю, что вы знаете, как это сделать. Вы знаете, как это сделать, лучше, чем я.
   Теперь, что касается вопроса о моей смерти. Я вполне уверен, что у Внак Ой есть подозрения; он очень хорошо выполняет свою работу. Я также вполне уверен, что у него нет намерения слишком глубоко вникать в тайну, или, скорее, он будет довольствоваться тем, что объяснит это каким-нибудь удобным недоказуемым стечением обстоятельств. Таким образом, вы, и только вы, будете знать истинную природу событий. Единственное объяснение этому содержится в этом письме. Что вы будете делать с этими знаниями, зависит исключительно от вас. С моей точки зрения, неправильных ответов не бывает. Но думаю, вы знаете, что я посоветовал бы вам сделать. По крайней мере, на данный момент.
   Мне больше нечего сказать, кроме следующего: я хотел бы быть там и видеть, как вы делаете то, что будет дальше. Я не могу. Вместо этого буду утешаться мыслью о том, что именно вы завершите нашу работу. Чтобы определить будущее Конклава.
   Я желаю вам радости в работе, моя дорогая Хафте.
   Тарсем
   Я долго смотрела на письмо, видя страницу, но не вчитываясь в слова.
   Затем медленно, обдуманно я разорвала письмо на кусочки как можно мельче и бросила их в пруд.
   Бумага впитала в себя воду пруда, превратившись в клочья мякоти, а чернила на отдельных обрывках письма расплылись и потекли, уничтожая всякую возможность разобрать слова. Через несколько мгновений от письма не осталось ничего, кроме моей памяти о нем.
   - Мадам премьер, - произнес Ой у меня за спиной.
   Я обернулась и увидела его вместе с Умманом, моим помощником.
   "Мадам премьер". Так вот, теперь это мой титул, - подумала я.
   - Да, мадам премьер, - сказал Умман.
   - Требуется ваше присутствие в зале Великой ассамблеи, - сообщил Ой. - Великая ассамблея признает вас лидером Конклава.
   - Я была бы рада это увидеть, - сказала я.
   - Они также спрашивали, не могли бы вы поговорить с ними.
   - Если они пожелают.
   - Могу я передать им, что вы скажете?
   - Да, - ответила я. - Можете передать им, что я намерена сказать следующее: Конклав сохранен.
  

МОЖНО ДОЛГО ТЕРПЕТЬ

  
   Спасибо сотрудникам издательства Tor Books и всем другим моим издательствам. Спасибо, что помогли мне выглядеть достойно.
  

Часть первая

   Был вторник, и нам предстояло предотвратить революцию.
   - Сегодня вторник, да? - спросил Террелл Ламберт. В этой миссии нас было четверо, и мы ждали, медленно кружа в шаттле в двадцати пяти километрах над поверхностью планеты.
   С одной стороны, это был разумный вопрос. Дни в силах обороны колоний сменяют друг друга, особенно когда вы путешествуете с одной миссии на другую. На космическом корабле один день очень похож на другой, здесь нет настоящих выходных. Отслеживать дни стоит, если вы ждете окончания срока вашей службы, но недавно нам сообщили, что эти сроки, скорее всего, будут продлены на неопределенное время. Вот что происходит, когда отнимают единственный источник солдат и в ближайшее время нет возможности получить их.
   В этом случае отслеживание конкретных дней не имело особого смысла. Был ли это вторник? Возможно, так оно и было. Имело ли значение, что это был вторник? Не так сильно, как могло бы быть в противном случае.
   С другой стороны, это был нелепый вопрос, потому что у каждого солдата СОК в голове есть компьютер под названием мозгодруг. Мозгодруг - это замечательное устройство, которое может мгновенно сообщить вам, какой сегодня день, который час, какая температура окружающей среды вокруг вас, а также о каждой конкретной задаче - наряду, на самом деле, со всей другой информацией, которая может вам понадобиться.
   Ламберт точно знал, какой сегодня день, или мог знать. Он спрашивал не для того, чтобы получить информацию. Он высказывал экзистенциальную точку зрения о характере жизни в силах обороны колоний. Стоит отметить, что сомнительно, будто Ламберт специально хотел привлечь внимание к экзистенциальному характеру своего вопроса. Это не значит, что его не было.
   Кроме того, он задал этот вопрос, потому что ему было скучно ждать начала нашей миссии. В силах обороны колоний тоже частенько бывало скучно.
   - Да, сегодня вторник, - ответил Сау Сальсидо. - Спроси меня, откуда я знаю.
   - От своего мозгодруга? - спросила Илзе Пауэлл.
   - Нет. Потому что вчера в столовой "Тюбингена" был день пиццы. День пиццы всегда в понедельник. Следовательно, сегодня вторник.
   - Это меня смущает, - сказал Ламберт.
   - Что сегодня вторник? - спросил Сальсидо.
   - Нет, что день пиццы в понедельник. На Земле я работал сторожем в начальной школе. День пиццы всегда приходился на пятницу. Учителя использовали этот день, чтобы держать детей в узде. "Веди себя прилично, или не получишь пиццу в пятницу". Объявление понедельника днем пиццы нарушает естественный порядок вещей.
   - Ты знаешь, что еще хуже, - сказала Пауэлл. - В столовой "Тюбингена" подают тако по средам.
   - Хотя оно должно быть во вторник, - сказал Сальсидо.
   - Точно, "вторник тако". Это прямо на слуху [в английском языке в начале слов "taco" и "tuesday" слышится звук "t", что предполагает аллитерацию].
   - Ну, только на английском, - заметил Сальсидо. - Если говорить, например, по-испански, это "martes de tacos", что вообще не является аллитерацией. Думаю, что это 'martes de tacos'. Возможно, я перепутал перевод.
   - Ты мог бы просто уточнить у своего мозгодруга, - сказал Ламберт.
   - И ты мог бы тоже уточнить у своего мозгодруга, какой сегодня день, так к чему ты клонишь?.
   - У нас в школе всегда ели тако по четвергам, - сказал Ламберт, меняя тему.
   - Зачем тебе это? - спросила Пауэлл.
   - А почему бы и нет? Этот день по-прежнему начинается на букву "t".
   - По-английски, - вставил Сальсидо.
   - По-английски, - продолжил Ламберт. - Это все еще аллитеративно.
   - Технически аллитеративно, - сказала Пауэлл. - Функционально межзубный звук "th" и твердое "t" вообще не являются аллитеративными.
   - Конечно, являются.
   - "Thhhhhh", - прошипела Пауэлл. - Это совсем не похоже на "t".
   - Ты достигаешь цели, - сказал Ламберт.
   - Помоги мне, - обратилась Пауэлл к Сальсидо.
   - Она права, - заметил Сальсидо Ламберту.
   - "Тако в четверг" все еще имеет больше смысла, чем "пицца в понедельник", - сказал Ламберт.
   - Только по-английски, - уточнил Сальсидо. - По-испански это "лунес". Так что "лунес де пицца". Что в некотором роде имеет смысл.
   - Это вообще не имеет смысла, - сказал Ламберт. - Ни капельки.
   - Конечно, имеет, - возразил Сальсидо. - Есть такая старая песня. "Когда луна попадает тебе в глаза, как большой пирог с пиццей, это любовь". "Lunes" происходит от "luna", что значит "луна". Вот и все.
   - Я никогда не слышала этой песни, - сказала Пауэлл. - Ты только что это придумал. Это то, что ты придумал, чтобы выиграть спор.
   - Согласен, - подтвердил Ламберт.
   - Я не придумал.
   - Это полная чушь.
   - Нет.
   - Голосуйте, - сказал Ламберт. Его рука поднялась. Пауэлл тоже подняла руку. - Предложение принимается. Это чушь собачья.
   - Я сказал, что это старая песня, - запротестовал Сальсидо.
   - Лейтенант, - спросил Ламберт, - вы никогда не слышали о песне "лунная пицца", не так ли?
   - Я не собираюсь втягиваться в ваш глупый спор, - сказала я. - Или, точнее, еще один из ваших глупых споров.
   - Лейтенант тоже никогда не слышала о твоей песне "лунная пицца", - сказал Ламберт Сальсидо. - И она была музыкантом. Она бы знала.
   - Есть много разных музыкантов, - заметил Сальсидо, немного оправдываясь.
   В поле моего зрения появилось уведомление. - Они закончили прения, - сказала я своей команде. - Мы начинаем. Сорок пять секунд. Одевайтесь. - Я схватила свое снаряжение, которое в данном случае включало в себя набор нанороботов, беспилотник и винтовку МЦ.
   - Когда мы вернемся в "Тюбинген", я обязательно найду эту песню, - заверил Сальсидо, хватая свое снаряжение. - Я собираюсь найти ее и заставить вас всех ее прослушать. Вот увидите. Вы все увидите.
   - Маски, - сказала я. Я подала знак своей боевой униформе создать маску, закрывающую мое лицо. Она поползла вверх по моей голове, закрывая обзор, пока мой мозгодруг не предложил визуальный ряд.
   - Что у нас сегодня на обед? - спросил Ламберт через своего мозгодруга, потому что его рот теперь был плотно прикрыт, как и у всех остальных.
   - Гамбургеры, - ответил Сальсидо. - Потому что сегодня вторник.
   Дверь шаттла открылась, и мы оказались в холодных верхних слоях атмосферы Франклина.
   - Выходите, - сказала я троим. Они выпрыгнули из шаттла без дальнейших указаний. Я отсчитала до тридцати, а затем выпрыгнула из шаттла сама.
   Франклин был близок по размерам и массе к Земле, практически идеально подходил для жизни человека и стал одной из первых колонизированных планет еще в первые дни существования Союза колоний. Он был густо населен представителями самых разных народов, от потомков североамериканских колонистов первой волны до недавних беженцев, спасавшихся от гражданской войны в Индонезии. Большинство жило на большом, но узком континенте Пенсильвания, который доминировал в северном полушарии. Существовало множество провинций и округов, но Нью-Филадельфия, город, над которым я сейчас находилась, был резиденцией глобального правительства планеты.
   Мирового правительства, которое через считанные минуты собиралось проголосовать по законопроекту о провозглашении независимости от Союза колоний.
   Мой мозгодруг сообщил мне о местонахождении трех других солдат моего отряда, находившихся в нескольких тысячах метров подо мной. У них была иная цель, чем у меня, хотя мы все направлялись в одно и то же место: здание всемирного капитолия, которое ласково (а может, и не очень ласково) называли "хрустальной туфелькой". Оно было названо так потому, что архитектор придал ему стремительный, поднимающийся ввысь профиль, отдаленно напоминающий обувь - на мой взгляд, очень отдаленно - и потому, что здание было облицовано прозрачным, похожим на стекло материалом, который, по словам архитектора, сам по себе должен был стать метафорой прозрачности правительства Франклина.
   Главным входом в капитолий Франклина служила большая открытая арка, ведущая в ротонду, из которой, если посмотреть вверх, можно было увидеть обувь представителей всего мира, потому что на самом высоком уровне "туфельки" находилась законодательная палата, которая могла похвастаться красивой покатой крышей и прозрачным полом, с которого открывался вид на ротонду. Насколько я поняла, только во время строительства кто-то обратил внимание на то, что прозрачный пол означает, что посетители могут смотреть вверх и видеть нижнее белье (или его отсутствие) законодателей, носящих открытую снизу одежду, такую как юбки и килты, и в этот момент к полу были добавлены пьезоэлектрические непрозрачные элементы, что потребовало значительных дополнительных затрат. Кто-то также не учел тот факт, что большое помещение, стены которого полностью состоят из прозрачных элементов, в теплое время года может превратиться во что-то вроде теплицы, что поначалу привело к нескольким случаям тепловых ударов, прежде чем в законодательной палате была налажена система кондиционирования воздуха.
   Еще одна вещь, которую никто не учел: размещение глобальной законодательной палаты на самом верху прозрачного здания может сделать ее исключительно уязвимой для атак сверху. Но с другой стороны, за исключением единственного вторжения Конклава сразу после нападения Союза колоний на их флот в Роаноке, Франклин, как одна из центральных планет Союза колоний, не подвергался серьезным атакам со стороны инопланетных рас в течение десятилетий. И никогда самим Колониальным союзом. С чего бы это? Это была составная часть Колониального союза.
   Возможно, до сегодняшнего дня.
   - Мы приземлились, - сказала мне Пауэлл. Это означало, что они втроем приземлились и направлялись к ротонде капитолия, ощетинившись оружием и демонстрируя общую угрозу. Идея заключалась в том, чтобы привлечь к себе внимание сил безопасности Капитолия - какими бы они ни были - и обеспечить изоляцию законодательной палаты, заперев в зале все 751 депутата.
   Именно туда я и направлялась.
   Я дала сигнал "Тюбингену", кораблю СОК, на котором служила, что готова начать. В данный момент "Тюбинген" находился прямо над Нью-Филадельфией. Обычно планетные сенсоры Франклина засекали "Тюбинген" после того, как он пролетал буквально (и опасно) близко к верхним слоям атмосферы планеты. Проблема заключалась в том, что сенсорное оборудование планеты - от спутников до наземных станций - было спроектировано, установлено и до сих пор в значительной степени эксплуатируется Союзом колоний. Если Союз колоний не хочет, чтобы корабль был замечен, его не заметят. Кто-то должен был бы искать его специально, чтобы увидеть. И зачем бы его специально искать, если датчики не показывают, что он там есть?
   "Тюбинген" ответил на мой вызов и сообщил, что он начнет через десять секунд, и что мне следует держаться подальше от луча. Я согласилась с этим и приняла предупреждение к сведению. Здание Капитолия теперь было прямо подо мной. Мой мозгодруг высветил столбец, обозначающий приближающийся луч. Если бы я попала на траекторию луча, то могла бы испытывать дискомфорт ровно столько времени, чтобы мой мозг успел ощутить боль, прежде чем превратилась бы в плавающую кучку угольной пыли. Это не планировалось в моем расписании на этот день. Я старалась держаться подальше от его траектории.
   Через несколько секунд мой мозгодруг представил себе высокоэнергетический луч, пульсирующий быстрее, чем мог уловить мой глаз, и испепеляющий трехметровую дыру в крыше законодательной палаты, по одному микрометру за раз. Цель состояла в том, чтобы проделать дыру, не разрушив крышу и не испарив законодателей прямо под балкой. На данном этапе миссии мы не хотели, чтобы кто-то погиб.
   Я подумала, что путь свободен. Пришло время произвести впечатление.
   - Поехали, - сказала я вслух, нашла отверстие и нырнула в него. Выждала последние несколько секунд, чтобы развернуть своих наноботов в форме парашюта и затормозив с такой резкостью, которая убила бы немодифицированное человеческое тело. К счастью, у меня измененное человеческое тело.
   Как бы то ни было, я пролетела сквозь дыру с достаточной скоростью, чтобы произвести впечатление и чтобы моя боевая униформа напряглась, защищая меня от удара.
   Раздался глухой удар, беспорядок и всеобщий возглас замешательства, когда я, казалось, появилась из ниоткуда. Я распрямилась с места, на которое упала, посмотрела на пожилого джентльмена, ошеломленного моим появлением, и улыбнулась. Я приземлилась на подиуме спикера, прямо за его столом, именно там, где и планировала. Приятно, когда небольшой политический спектакль, подобный тому, который я собиралась разыграть, начинается так хорошо.
   - Спикер Харьянто, - сказала я пораженному мужчине. - Искренне рада с вами познакомиться. Извините, я отойду всего на секунду. - Я потянулась за спину, сняла дрон и активировала его с помощью своего мозгодруга. Он с жужжанием ожил и поднялся прямо у меня над головой. Пока он это делал, я посмотрела вниз - оратор был в брюках и предпочел сохранить свою трибуну прозрачной, хотя и затемненной, - и увидела Пауэлла, Ламберта и Сальсидо с поднятым оружием и развернутыми беспилотниками, на которых осторожно наступала охрана Капитолия. Им не грозила никакая особая опасность, или, по крайней мере, такая, с которой они не смогли бы справиться.
   Покончив с этим, я отстегнула свою винтовку МЦ, положила ее на стол спикера и подошла к микрофону, в который всего несколько секунд назад говорил Харьянто. Я попросила своего мозгодруга просмотреть записи, которые я сделала ранее, потому что знала, что мне придется выступать с речью.
   - Приветствую вас, спикер Харьянто, депутаты глобального правительства Франклина и все граждане Франклина, которые наблюдают за этим необычным законодательным мероприятием, дома или где бы вы ни находились, - начала я. - Я лейтенант Хизер Ли из сил обороны колоний. Приношу извинения за свое внезапное и незапланированное появление на вашем сегодняшнем заседании, но время было на исходе. Я передаю вам сообщение от Союза колоний.
   - Союз колоний знает, что сегодня - фактически, прямо сейчас - в этой палате началось голосование по объявлению независимости от Союза колоний. Мы также знаем, что это голосование вызывает ожесточенные споры и, вероятно, даст очень небольшой перевес. На это есть веская причина, поскольку ваша независимость сделала бы вас уязвимыми для нападения множества чужеродных видов, которые даже сейчас, как и мы, наблюдают за результатами вашего голосования.
   - По стандартным каналам Союз колоний поставил правительство Франклина в известность о том, что мы выступаем против этого голосования. Мы считаем, что это опасно не только для народа и правительства Франклина, но и для Союза колоний в целом. Мы также утверждаем, что такое голосование является незаконным и что Франклин не может законным путем отделиться от Союза колоний. Эти пункты показались неубедительными для многих из вас, поэтому спикер Харьянто собирался начать голосование.
   - Вы можете подумать, что я пришла сюда, чтобы остановить это голосование от имени Союза колоний. Но это не так. Депутаты Франклина или, по крайней мере, меньшинство, необходимое для инициирования этого голосования, попросили о его проведении. Союз колоний разрешит его проведение. Я здесь для того, чтобы ознакомить вас с последствиями этого поступка.
   Я сделала эффектную паузу, ровно настолько, чтобы заставить их задуматься о последствиях, а затем начала снова. - В преддверии этого исторического голосования некоторые из вас в этом зале - так, как вы считаете уместным, учитывая, что название этой колонии взято от фамилии революционного деятеля Соединенных Штатов Америки Бенджамина Франклина - цитировали Декларацию независимости Соединенных Штатов, и, в частности, как вам нравятся те революционеры, подписавшие этот документ, которые отдали бы свои жизни, свое состояние и свою священную честь за их собственную независимость.
   - Очень хорошо.
   Я указала на беспилотник, парящий у меня над головой. - Пока я говорила с вами, этот беспилотник идентифицировал и нацелился на каждого депутата в этом зале и передал информацию на корабль Колониального союза, который к настоящему времени направил на каждого из вас оружие из частиц высокой энергии. Поскольку Союз колоний уже объявил это голосование незаконным, если и когда вы проголосуете за независимость, вы совершите акт государственной измены Союзу колоний. Поступая так, вы потеряете свою священную честь.
   - Поскольку вы совершаете государственную измену, Союз колоний заморозит все ваши финансовые счета, чтобы ограничить вашу способность или способность других лиц совершать дальнейшие акты государственной измены с использованием этих счетов. Таким образом, вы потеряете свое состояние. И как только вы проголосуете, подтвердив свою государственную измену, Колониальный союз вынесет вам смертный приговор в упрощенном порядке, который будет приведен в исполнение немедленно; как я уже сказала, за вами уже следят и нацелились на вас. Таким образом, вы лишитесь жизни.
   - Итак, - сказала я, поворачиваясь к спикеру Харьянто. - Вы можете продолжить голосование.
   - После того, как вы пригрозили всем нам смертью? - недоверчиво переспросил Харьянто.
   - Да, - сказала я. - Или, точнее, после того, как Союз колоний согласился с принципами, которые вы уже изложили, - что этот поступок стоит вам жизни, состояния и чести. Чего вы, возможно, не ожидали, так это того, что все это будет стоить так быстро. Но сейчас не времена Американской революции, а Колониальный союз - это не Британская империя, до которой не рукой подать, она за океаном и в нескольких месяцах пути. Теперь мы здесь. Пришло время выяснить, кто из вас готов принести жертву за независимость, о которой вы заявили. Пришло время выяснить, кто имеет в виду то, что говорит, а кто просто позерствовал, потому что вы думали, что ваше позерство не повлечет за собой последствий - или, по крайней мере, не повлечет последствий для вас.
   - Но вы не дадите нам независимости, даже если мы проголосуем за нее! - крикнул кто-то с места.
   - Для вас это сюрприз? - спросила я. - А вы не думали, что за этим последует борьба? Вы не верили в то, что говорили? Или вы полагали, что последствия ваших действий лягут на плечи других - граждан, которых заставят служить, чтобы защитить так называемую независимость, которую вы хотите им дать? Сограждане Франклина, которые будут умирать миллионами, когда другие расы заявят о своих правах на эту планету, когда Союза колоний не будет здесь, чтобы защитить ее? Как вы думали, где вы были бы, когда это произойдет? Почему вы думали, что вас не попросят ответить за ваш голос?
   - Нет, мои дорогие депутаты Франклина. Вам предоставляется возможность. Вы будете призваны ответить за свои действия перед любым другим гражданином Франклина. Вы не сможете уклониться от этой ответственности, как бы вам этого ни хотелось. Ваше голосование транслируется по всему миру. Теперь вам не спрятаться. Теперь вы не будете прятаться. Вы будете голосовать за свою совесть. И теперь ваши сограждане узнают, верите ли вы, что их так называемая независимость стоит вашей жизни.
   - Итак, давайте начнем, - сказала я и кивнула Харьянто. - Сначала вы, спикер.
  

* * *

   - У нас сейчас выходной, да? - спросил Ламберт.
   - Поскольку мы возвращаемся на шаттле в "Тюбинген", я бы сказал, что да, - ответил Сальсидо.
   - Тогда позвольте мне усомниться в полезности нашего последнего трюка.
   - Не знаю, - сказала Пауэлл. - Декларация независимости была единогласно отклонена, вся планета Франклин увидела, что ее законодатели оказались трусами, заботящимися о собственной шкуре, и мы не погибли. Думаю, это было довольно успешно.
   - Я не говорил, что это не увенчалось успехом, - уточнил Ламберт. - Я сказал, что сомневаюсь в его полезности.
   - Не вижу разницы, - заметил Сальсидо.
   - Успех миссии зависит от того, достигнем ли мы наших целей. Мы сделали это - как и сказала Илзе, мы изменили голосование, смутили политиков, остались невредимыми и напомнили всей планете, что Союз колоний может прийти и растоптать их в любой момент, когда захочет, так что не связывайтесь с нами. Что явно не входило в параметры нашей миссии, но было ее подтекстом.
   - Ничего себе, "подтекст", - сказала Пауэлл. - Для бывшего сторожа ты используешь слишком громкие слова, Террелл.
   - Этот бывший сторож, придурочная, получил степень по риторике, - заявил Ламберт, и Пауэлл улыбнулась. - Он только знал, что может зарабатывать больше денег, работая сторожем, чем ассистентом. Так что да. Успешно - отлично. Но устранило ли это коренные причины? Были ли решены основные проблемы, из-за которых нам в первую очередь пришлось взяться за эту миссию?
   - Во-первых, скорее всего, нет, а во-вторых, волнует ли это нас? - спросила Пауэлл.
   - Нам должно быть не все равно, - ответил Ламберт. - Нам должно быть не все равно, потому что если мы этого не сделаем, то однажды придется вернуться сюда и снова столкнуться с этой проблемой.
   - Я ничего не знаю об этом, - сказал Сальсидо. - Мы очень сильно повлияли на это голосование.
   - И сделали это с помощью одной огневой группы, - заметила Пауэлл, а затем указала на меня. - К тому же тот факт, что Союз колоний отправил простого лейтенанта разбираться с голосованием, имеющим глобальные последствия, вероятно, о чем-то говорит. Без обид, лейтенант.
   - Не обижаюсь, - согласилась я.
   - Весь смысл миссии состоял в том, чтобы поколебать их уверенность и заставить их обдумать свои действия, - продолжила Пауэлл. - Союз колоний заявил: "Посмотрите, что мы можем сделать с четырьмя простыми солдатами, так что подумайте о том, что мы могли бы сделать с большим количеством - и подумайте о том, от чего мы вас защищаем".
   - Но это не устраняет первопричины, - снова сказал Ламберт. - Послушайте, глобальная законодательная власть целой планеты не просыпается однажды утром и не решает проголосовать за независимость просто ради забавы. До этого момента должно было произойти много чего. То, о чем мы не знаем, потому что, пока все это назревало, мы были заняты другими делами.
   - Верно, - сказала Пауэлл. - И когда последствия этого пройдут, мы тоже снова уйдем, занимаясь другими делами, так почему ты так переживаешь из-за этого?
   - Я не переживаю по этому поводу, - ответил Ламберт. - Я просто спрашиваю, действительно ли помогла наша так называемая "успешная" миссия.
   - Это помогло франклинцам, - сказал Сальсидо. - Во всяком случае, тем, кто не хотел независимости.
   - А также тем, кто не хотел быть застреленным за государственную измену, - вставила Пауэлл.
   - Им тоже, - согласился Сальсидо.
   - Верно, но я не уверен, что это помогло Союзу колоний, - сказал Ламберт. - Причины, по которым франклинцы хотели независимости, какими бы они ни были, все еще существуют. Они не были рассмотрены.
   - Это не наша работа, - возразила Пауэлл.
   - Да, это так. Я просто хотел бы, чтобы тот, кто выполнял эту работу, сделал ее до того, как мы туда добрались.
   - Если бы они это сделали, нас бы там не было, - пояснила Пауэлл. - Мы были бы где-нибудь в другом месте, и ты пытался бы найти в этом более глубокий смысл.
   - Итак, ты говоришь, что настоящая проблема - это я, - сказал Ламберт.
   - Я не говорю, что настоящая проблема в тебе, - ответила Пауэлл. - Что касается меня, я просто рада, что осталась жива. Называй меня простым человеком.
   - Простой человек.
   - Спасибо. А тебе, Терренс, следует перестать переоценивать миссию. Сделай это, доведи дело до конца и возвращайся домой. Ты будешь счастливее.
   - Я не уверен насчет этого, - сказал Ламберт.
   - Отлично, тогда я буду счастливее, потому что мне не придется слушать, как ты продолжаешь.
   - Ты будешь скучать по этому, когда меня не будет.
   - Возможно, - сказала Пауэлл. - Я хочу это выяснить.
   - Нашел ее! - воскликнул Сальсидо.
   - Что нашел? - спросил Ламберт.
   - Эту песню. Песню, которой, вы говорили, не существует.
   - Песня о лунной пицце? - спросила Пауэлл.
   - Чушь собачья, - ответил Ламберт.
   - Не чушь собачья! - торжествующе воскликнул Сальсидо. - Я сейчас включу ее через динамики шаттла.
   Кабина шаттла заполнилась песней о лунах, пицце, слюнях и пасте.
   - Это ужасная песня, - сказала Пауэлл через минуту.
   - Она вызывает у меня аппетит, - заметил Ламберт.
   Сальсидо улыбнулся. - Хорошая новость в том, что мы вернемся как раз к обеду.
  

Часть вторая

   В среду - не сразу после событий во Франклине - мы охотились на снайпера.
   - Просто обрушьте на него здание, - предложила Пауэлл из-за нашего укрытия. Она указала на жилой комплекс, из которого снайпер повстанцев стрелял в солдат сил безопасности Киото и СОК, которые были направлены им на помощь. Мы были в Фусими, третьем по величине городе планеты и центре недавних беспорядков.
   - Мы не можем, - ответила я.
   - Конечно, можем, - сказала Пауэлл. Она указала вверх. - "Тюбинген" может сравнять с землей все это здание за шесть секунд. Разнесет его на куски. Снайпер мертв, мы возвращаемся на корабль как раз к тако.
   - И тогда киотцы разозлятся на нас за то, что несколько сотен их жителей остались без крова, окружающие здания повреждены или, возможно, разрушены, инфраструктура в опасности, а также за то, что посреди улицы лежит большая груда остатков разрушенных квартир, - отметил Ламберт.
   - Ты снова занимаешься тем, что думаешь о долгосрочных последствиях, не так ли, Ламберт?
   - Я указываю на то, что разрушение здания может быть нецелесообразным и не лучшим решением.
   - Предпочитаю думать об этом как о решении в виде гордиева узла, - сказала Пауэлл.
   - Гордиев узел не был двенадцатиэтажным, - возразил Ламберт. - И здесь живет много людей.
   Раздался резкий треск и грохот каменной кладки, осыпающейся со здания в сорока метрах дальше по дороге. Сотрудники службы безопасности Киото, которые выглядывали из-за угла, очень быстро отступили.
   - С такого расстояния он должен был поразить их, - заметил Сальсидо, на которого это не произвело впечатления.
   Я указала на нескольких мертвых полицейских Киото на дороге перед нами. - Он достаточно точен, - сказала я. - Или она.
   - Он или она были бы гораздо менее точны, если бы на их головы обрушилось несколько этажей жилого дома, - заметила Пауэлл.
   - Мы не собираемся разрушать здание, - сказала я. - Выбросьте это из головы.
   - Ну, и что вы тогда собираетесь делать, босс? - спросил Сальсидо.
   Я вытянула шею, чтобы еще раз взглянуть на здание. Это был обычный жилой комплекс из бетонных блоков. В комплексе было несколько угловых квартир, из которых снайпер мог наблюдать за дорогой, по которой мы двигались. В квартиры было трудно проникнуть визуально, а тепловое сканирование ничего не дало; этот снайпер использовал камуфляж, который затруднял его обнаружение во всем электромагнитном спектре. Или был одет в хорошую изолирующую куртку.
   - Мы могли бы высадить отделение на крышу, - предложила Пауэлл. - Вытащить этого засранца.
   - Если бы я была снайпером, то заминировала бы крышу, - сказала я.
   - Как вы думаете, какой разрушительной мощью обладает этот снайпер?
   - Я хотела бы проявить осторожность.
   - Значит, он может взорвать здание, а мы - нет, - заметила Пауэлл. - Что ж, это просто замечательно.
   - Главное, чтобы никто не взорвал здание, - предупредила я. - Предложите, пожалуйста, какие-нибудь другие варианты.
   - Отслеживать движение, - сказал Сальсидо. - Пристрелить его в следующий раз, когда он будет стрелять.
   - Чем это отличается от того, что мы делали раньше? - спросил Ламберт. - Можно спорить о том, хороший ли стрелок этот парень, но он, по крайней мере, умеет оставаться незамеченным, пока не сделает выстрел. И если наш ответный выстрел не последует немедленно, мы в него не попадем.
   - Но мы можем отследить выстрел, - возразила я. - Я имею в виду, что если снайпер выстрелит, наши мозгодрузья смогут отследить траекторию пули.
   - Конечно, если мы будем искать в нужном месте, - согласился Сальсидо.
   - Нам все равно придется открыть ответный огонь почти мгновенно, - заметил Ламберт.
   - Может быть, - сказала я. - А может, и нет.
   Ламберт и Сальсидо переглянулись. - Вы говорите загадками, лейтенант.
   Я посмотрела на Сальсидо. - Вы местный эксперт по МЦ, - сказала я.
   - Это верно, - ответил он, и это было правдой. Он мог бы рассказать вам такие мелочи о стандартной винтовке СОК, о которых вы и не подозревали, пока вам не скажут. - И что?
   - МЦ создает свой заряд на месте из наноботического материала.
   - Верно, - согласился Сальсидо. - Избавляет нас от необходимости носить с собой шесть различных типов оружия или боеприпасов.
   - Хорошо, - сказала я. - Я хочу использовать функцию пусковой установки, и указать полезную нагрузку ракеты. Могу ли я это сделать?
   - Конечно, если полезная нагрузка ракеты - это то, что может быть собрано практически мгновенно из блока боеприпасов.
   - Тогда я хочу, чтобы вы собрали множество трекеров, - уточнила я. - Крошечных трекеров. Размером с пылевого клеща.
   Сальсидо недоуменно смотрел на меня пару секунд, пока не сообразил. - О, хорошо. Понял.
   - Можно это сделать?
   - Теоретически, да, - сказал Сальсидо. - Практически, это заняло бы у меня больше времени, чем у нас есть на создание оригинального дизайна. Я хочу посмотреть, есть ли в файле что-нибудь, что могло бы подойти для наших целей.
   - У вас есть пять минут, - предупредила я.
   - Конечно, потому что еще немного времени - и все стало бы слишком просто.
   - Я пропустил один шаг, - признался Ламберт.
   - Я по-прежнему за то, чтобы сровнять здание, - высказалась Пауэлл.
   - Тихо, - шикнула я ей. И повернулась к Ламберту. - Мы можем отследить выстрел, но вы сказали, что у нас возникнут проблемы с точным попаданием в цель. И не хотим взрывать здание. - Я оглянулась на Пауэлл. - Поэтому вместо того, чтобы целиться в снайпера, мы посылаем ракету, начиненную маячками, в квартиру, из которой он стреляет.
   - Квартира выявляется, маячки прикрывают задницу, и тогда не имеет значения, куда он идет, мы знаем, где он, - догадалась Пауэлл.
   - Верно, - согласилась я. - И нам не обязательно бить его в лоб, мы просто должны стереть его в порошок.
   - Нашел! - сказал Сальсидо. - У меня есть кое-что, что должно сработать. Теперь готовим патрон.
   - Итак, теперь все, что нам нужно сделать, это дождаться следующего выстрела, - заметил Ламберт.
   - Мы не собираемся ждать, - ответила я. - Мы собираемся привлечь его огонь на себя.
   - Как вы предлагаете это сделать?
   Я указала на свою боевую униформу. - Ее должно хватить на одно попадание.
   - Вы пойдете туда и позволите этому придурку выстрелить в вас, - удивился Ламберт.
   - Я не говорила, что это буду я, - ответила я.
   - Ну, я чертовски уверена, что не пойду добровольно, - сказала Пауэлл.
   - В кои-то веки я с Илзе. - Ламберт ткнул большим пальцем в свою коллегу по команде.
   - Сау? - спросила я.
   - Вы хотите, чтобы я построил эту ракету Франкенштейна и получил пулю в лоб? Да ладно, босс. Дайте мне немного поблажки.
   - Я здесь офицер, - заметила я.
   - И мы все очень вдохновлены вашим руководством, лейтенант, - сказала Пауэлл. - Мы будем прямо за вами.
   - Ударение на словах "прямо за", - сказал Ламберт.
   Я посмотрела на них обоих. - Когда вернемся на корабль, у нас будет небольшой разговор о военной субординации.
   - Мы с нетерпением ждем этого разговора, если вы выживете, лейтенант, - пообещала Пауэлл.
   - Мы могли бы провести его так, чтобы я находилась по одну сторону шлюза, а вы трое - по другую.
   - Это справедливо, - заметил Ламберт.
   - Зафиксировано и загружено, - сообщил мне Сальсидо. - Я уже отслеживаю ботов. Будет готово, как будете готовы вы.
   - Отлично, - сказала я и повернулась к Пауэлл и Ламберту. - Вы двое, сделайте вид, что прикрываете меня, пока я иду по дороге. Если повезет, этот мудак промахнется мимо меня, когда будет стрелять. Следите за зданием в ожидании выстрела. Синхронизуйтесь друг с другом и с Сау, чтобы вы могли выполнить триангуляцию. Это даст Сау лучшую цель для ракеты. Сау, свяжитесь с ними и сообщите, что мы задумали.
   - Понял.
   - Мы не дадим ему скучать, - сказал Ламберт. Пауэлл кивнула.
   Я прикрыла лицо своей боевой униформой, выскочила из-за укрытия и побежала по улице, а позади меня гремел огонь Ламберта и Пауэлл.
   Я пробежала около сорока метров, прежде чем меня настиг выстрел.
   Боевая униформа сил обороны колоний - потрясающая вещь. Она выглядит так, как будто вы выступаете на сцене "Лебединого озера", но ткань, разработанная с использованием наноботических технологий, разработанных Колониальным союзом, защищает своего владельца лучше, чем что-либо, кроме фута стали. Возможно, даже лучше, поскольку сталь может расколоться и послать осколки в ваши внутренности. Униформа этого не делает. При попадании пули она становится жесткой и рассеивает полученную энергию, до определенной степени. Обычно это помогает сохранить твою задницу в живых после единственного прямого попадания, скажем, пули снайпера.
   Но это не значит, что вы не чувствуете удара.
   Я почувствовала его просто отлично. Почувствовала, как напряглась униформа, и мне показалось, что у меня трещат ребра, и, возможно, так оно и было, почувствовала, как мои ноги оторвались от дороги, и как мое тело отлетело назад по воздуху на несколько метров, а затем рухнуло кучей, когда сила тяжести снова взяла верх.
   Все шло по плану. Была причина, по которой я побежала прямо под прицел снайпера. Я хотела, чтобы он попал мне в центр тяжести, где комбинезон был лучше всего приспособлен для выстрела, не давая убить меня сразу. Если бы снайпер был честолюбив, он мог бы попытаться выстрелить в голову, что я, вероятно, смогла бы пережить, но в течение нескольких дней после этого не была бы счастлива или подвижна.
   Но Сальсидо был прав. Снайпер был не так уж хорош. Я подумала - точнее было бы сказать, понадеялась, - что он выберет более крупную и легкую мишень. И он выбрал.
   Все еще было чертовски больно.
   Я услышала хлопок и шипение ракеты Сальсидо, летящей в сторону позиции снайпера, за которым через несколько секунд последовал глухой хлопок и звук бьющегося стекла.
   - Ракета попала, - сказал Сальсидо, разговаривая со мной через моего мозгодруга. - Вы живы, лейтенант?
   - Это спорный вопрос, - ответила я. - Вы идете по следу?
   - Да. Передаю сообщение по общему каналу.
   - Этот мудак все еще держит оружие нацеленным на меня?
   - Нет, он сейчас движется.
   Я повернулась, включила канал связи с отрядом и посмотрела на здание. Снайпер был виден в виде наложенных друг на друга узоров из крошечных точек, каждая из которых представляла собой трекер размером с клеща. В данный момент он переходил из одной квартиры в другую.
   - Мы пойдем за ним? - спросил Ламберт.
   - Нам и не нужно, - ответила я. - Мы просто должны подождать, пока он займет нужную позицию для следующего выстрела. Тогда возьмем его.
   - Как мы собираемся заставить его сделать еще один выстрел?
   - Полегче, - сказала я и встала.
   - Ваша униформа не выдержит еще одного прямого попадания, - сказала Пауэлл.
   - Тогда, может быть, вам троим стоит выбить из него все дерьмо, прежде чем у него появится шанс сделать еще один выстрел, - сказала я.
   - Приступаю.
   - Хорошо. - Я стояла на улице, наблюдая, как снайпер, изображенный пикселями, обосновался в другой квартире, этажом ниже предыдущей, и в течение пары минут осторожно располагался у окна, чтобы еще раз выстрелить в меня.
   - Попался, - сказала я.
   Жилой дом взорвался.
   С расстояния более ста метров меня отбросило назад взрывной волной, а затем обдало волной жара и разлетевшихся обломков.
   - Что, черт возьми, только что произошло? - услышала я вопль Сальсидо, за которым последовали крики Пауэлл и Ламберта, приказывавших друг другу вернуться. Я перекатилась еще раз, затем подняла глаза и увидела, как в мою сторону от разрушающегося бетона катится грязная стена пыли. Я наклонила голову и задержала дыхание, несмотря на то, что мой рот был закрыт маской, которая фильтровала воздух для меня.
   Через минуту пыль рассеялась, и я встала. Там, где раньше стоял жилой дом, была груда обломков.
   - Черт, - сказала я.
   - Разве это не то, чего мы не хотели? - услышала я крик Ламберта скорее своими ушами, чем своим мозгодругом. Я оглянулась и увидела, что он, Пауэлл и Сальсидо приближаются ко мне.
   - Похоже, что то, чего хотели мы, и то, чего хотело начальство, - это две разные вещи, - сказала Пауэлл. - Я говорила вам, что мы должны были просто сообщить об этом. Могли бы избежать некоторых неприятностей.
   - Заткнись, Илзе, - отрезала я, и она заткнулась. Я повернулась к Сальсидо. - Узнайте, был ли в здании кто-нибудь, кроме снайпера.
   - Уверен, что его зачистили еще до того, как мы сюда прибыли.
   - Убедитесь, - приказала я. - Если там есть гражданские, мы начнем их откапывать.
   - Вы, должно быть, шутите, - сказал Ламберт. Я повернулась к нему, чтобы оторвать ему голову за то, что он жаловался на спасение мирных жителей, но он поднял руку. - Не об этом, - сказал он. - Посмотрите на свой канал. Этот чертов снайпер все еще жив.
   Я оглянулась на здание, точнее, на груду обломков. Неподалеку от завалов наш снайпер пытался столкнуть с себя груду бетона и арматуры под слоем толщиной около метра.
   - Пошли, - сказала я.
   Мы добрались до места, где находился снайпер. Сальсидо прицелился в тот участок, где должна была находиться голова снайпера, в то время как Пауэлл, Ламберт и я оттаскивали куски здания от заваленного стрелка. Через минуту я убрала последнюю плиту, открыв Сальсидо возможность для выстрела.
   - Господи, - сказал он.
   Нашему снайперу было в лучшем случае пятнадцать стандартных лет, и она была вся в крови в том месте, где упавший бетон смял ей череп. Я, насколько могла, заглянула под обломки и увидела, что ее левая рука прижата к земле, а правая нога отогнута в противоположном направлении.
   - Отойдите от меня, - сказала она, и по ее голосу я поняла, что по крайней мере одно легкое у нее отказало.
   - Мы можем вытащить тебя оттуда, - предложила я.
   - Мне не нужна твоя помощь, зеленая.
   Я была сбита с толку, пока не поняла, что она имела в виду меня, с моей зеленой кожей. Я оглянулась на Сальсидо и его МЦ. - Положите винтовку и помогите нам. - Он выглядел озадаченным, но сделал, как ему было сказано. Я повернулась к снайперу. - Мы не причиним тебе вреда, - сказала я.
   - Вы обрушили на меня здание, - прохрипела она.
   - Это не входило в наши намерения, - сказала я, опустив ту часть, где мы намеревались выстрелить ей в голову, как только она даст нам шанс. - Мы тебя вытащим.
   - Нет.
   - Ты же не хочешь умереть здесь, - сказала я.
   - Да, - сказала она. - Это место, где я жила. Я жила здесь. И вы разрушили его. Как будто вы разрушаете все.
   - Как у нас дела? - спросила я, не сводя глаз с девушки.
   - Почти на месте, - ответила Пауэлл. Затем отправила мне сообщение через своего мозгодруга. По ее словам, кусок бетона на ее ноге - единственное, что не дает ей истечь кровью. Если мы сдвинем его, она умрет. Она все равно умирает.
   - Хорошо, - сказала я. - Вызовите врача, - добавила я через мозгодруга.
   - Почему? - спросила Пауэлл. - Вы слишком любезны с человеком, который только что пытался убить вас и которого только что пытались убить мы. Ей даже не нужна наша помощь. Вы должны просто позволить ей умереть.
   - Я отдала вам приказ, - сказала я. Пауэлл заметно пожала плечами.
   - Мы собираемся вызвать медика, - сообщила я снайперу.
   - Мне не нужен медик, - сказала она, и ее глаза закрылись. - Ты мне не нужна. Почему бы тебе не уйти? Это не твоя планета. Это наше. Мы не хотим, чтобы вы были здесь. Оставьте нас. Просто уходите.
   - Это не так просто, - сказала я.
   Девушка ничего не ответила. Примерно через минуту она была мертва.
  

* * *

   - Ну что? - спросил Ламберт. Он, Пауэлл и Сальсидо ждали меня у здания службы безопасности в Фусими, куда я отправилась для обсуждения - если использовать эвфемистическое выражение - инцидента со снайпером.
   - Я разговаривала с полковником Максвелл, - сказала я, назвав главу совместной миссии СОК в Фусими. - Она сказала мне, что это киотцы попросили нас снести жилой дом.
   - Зачем им это нужно? Я думал, мы исходим из предположения, что они этого не хотят. Отсюда все эти подкрадывания и попытки не разрушить это с нашей стороны.
   - Жилой дом, по-видимому, был местным штабом восстания. Или, точнее, местный штаб восстания находился в жилом доме.
   - Таким образом, здание было битком набито агитаторами, - предположила Пауэлл.
   - Максвелл не привела данных о соотношении агитаторов и обычных людей, - ответила я. - И у меня не сложилось впечатления, что правительство Киото это сильно волнует. Они хотели послать сообщение.
   - Сколько еще людей мы убили, чтобы передать это сообщение? - спросил Ламберт.
   - Никого, - ответил Сальсидо и посмотрел на меня. - Извините, вы просили меня выяснить это, но я не сказал вам, потому что мы были заняты другими делами. Неделю назад киотские силы безопасности провели зачистку здания и вывели всех оттуда. Подвергли допросам и запугиванию. Именно с этого начались все эти беспорядки, которые мы помогаем подавлять.
   - Так что, если они не были мятежниками раньше, то, вероятно, стали ими сейчас, - сказала Пауэлл.
   - Ты хотела разрушить здание, - напомнил ей Ламберт.
   - Здание снесли, - возразила ему Пауэлл. - Хотя ты прав. Если они собирались просто снести его, то какого черта послали туда нас?
   - Они послали нас туда до того, как кто-то из высших чинов службы безопасности Киото вспомнил, что корабль СОК, по-видимому, может сравнять здание с землей одним выстрелом, - сказала я.
   - Нас могли убить.
   - Думаю, они решили, что мы в безопасности.
   - Это обнадеживает, - сказала Пауэлл.
   - По крайней мере, это была не наша идея, - заметил Ламберт. - Эта девушка и так нас ненавидела. А если она нас ненавидела, то должна была узнать об этом от кого-то другого.
   - Это была не наша идея, но один из наших кораблей удостоился такой чести, - ответила я. - Не думаю, что это отличие имело бы большое значение для нее или для кого-либо еще. Мы так же заинтересованы в этом, как и правительство Киото.
   - Есть что-нибудь о снайпере? - спросил меня Сальсидо.
   - Рана Армихо. Шестнадцать стандартных лет. Родители, по-видимому, по уши в мятеже. О них ничего не слышно. Либо они погибли, либо уже у киотцев.
   - Таким образом, она становится мученицей за восстание, - сказал Ламберт. - Правительство забирает всех в ее многоквартирном доме, она остается, начинает убивать сотрудников службы безопасности и добивается такого успеха, что им приходится обрушить здание ей на голову. Это хорошая история.
   - Это не принесло ей большой пользы, - заметила Пауэлл.
   - Так и должно быть с мучениками.
   - И что теперь? - спросил Сальсидо.
   - Мы закончили, - ответила я. - В Саке и Ямасине действия повстанцев продолжаются, но у "Тюбингена" другие приказы. Теперь это проблема кого-то другого.
   - Это уже была проблема кого-то другого, - сказал Ламберт. - Потом мы сделали это и своей проблемой тоже.
   - Не начинай, Ламберт, - сказала Пауэлл. - Сегодня это особенно утомительно.
   - Если это утомляет тебя, подумай, каково это для них.
  

Часть третья

   На этот раз четверг, и нас вызывают на организованную акцию протеста.
   - Не буду врать, мне действительно интересно увидеть все это в действии, - сказал Ламберт, когда вокруг административного здания Колониального союза в Киеве установили ураганные воронки.
   Само административное здание представляло собой небоскреб, расположенный в центре гектара земли в деловом районе. Весь гектар представлял собой плоскую площадь, безликую, за исключением единственной абстрактной скульптуры. В настоящее время эта скульптура была занята несколькими протестующими, как и большая часть площади. Небоскреб был окружен киевскими полицейскими и солдатами СОК и наскоро возведенными металлическими заграждениями.
   Протестующим не пришло в голову штурмовать небоскреб, но было еще только начало дня. Вместо того, чтобы ждать неизбежного и непременных жертв как среди протестующих, так и среди сил безопасности, Союз колоний решил применить новейшее средство борьбы с протестами, которое не было смертельным: ураганную воронку. Одну из них разместили прямо перед моей командой.
   - Она похожа на альпийский горн, - заметила Пауэлл, когда ее поставили на место и она начала расширяться в стороны.
   - Альпийский горн, - повторила я. В прошлой жизни я была музыкантом.
   - Это то, что я сказала, - ответила Пауэлл, а затем повернулась к Сальсидо. - Ты у нас специалист по оружию. Объясни это.
   Сальсидо указал вверх, на очень длинную трубу, уходящую в небо на высот примерно двести футов. - Воздух всасывается в эту штуку оттуда, сверху. По мере движения он опускается и ускоряется. Он входит в поворот, получает дополнительный толчок и вылетает вон туда. - Он махнул рукой в сторону протестующих. - Мы устанавливаем расстояние до периметра, и всякий раз, когда кто-то из них пытается пересечь его, из воронки поднимается ветер и сносит его с ног.
   - На что, должно быть, забавно посмотреть, - заметил Ламберт. - Хотя все это ужасно неэффективно, если мы говорим о реальном контроле над толпой. Мы как будто провоцируем их на попытку пересечь эту черту.
   - Они и не должны быть эффективными, - сказала я. - Они должны послать сообщение.
   - Какое сообщение? "Мы будем возмущаться, дуть и подавим ваш протест"?
   - Скорее, "нам даже не нужно стрелять в вас, чтобы сделать ваш протест совершенно бессмысленным".
   - Похоже, в последнее время мы рассылаем много сообщений, - отметил Ламберт. - Не уверен, что сообщение, которое мы отправляем, соответствует тому, что они получают.
   - На этот раз сообщением будет порыв ветра, который может разрушить дом, - сказал Сальсидо. - Оно будет получено.
   - И мы не беспокоимся о том, что нас могут втянуть в беспорядки, - заметила Пауэлл. - Потому что это было бы плохо.
   Сальсидо снова указал вверх. - Вот почему забор воздуха происходит там, - сказал он. - Плюс, с этой стороны происходит некоторое смягчение воздушного потока.
   - Хорошо, - сказала Пауэлл.
   - Просто...
   - Что? Просто что?
   - Не подходи слишком близко к этой штуке, когда она работает.
   Пауэлл кисло посмотрела на Сальсидо. - Ты что, издеваешься надо мной, да?
   - Да. Да, это так. Я прикалываюсь над тобой. Ты права, во что бы то ни стало стой поближе к этой штуке, когда она выстрелит. С тобой вообще ничего плохого не случится.
   - Лейтенант, возможно, мне придется застрелить Сау.
   - Вы оба, прекратите это, - сказала я. Я наблюдала, как техники заканчивали установку этой штуки, что в основном состояло из наблюдения за ней, потому что, как и большинство устройств, задействованных в силах обороны колоний, она была спроектирована так, чтобы работать с минимальной помощью людей, которые все без исключения были движущимися частями, наиболее подверженными поломкам. Слева и справа от того места, где мы находились, тоже устанавливались другие ураганные воронки, а техники стояли рядом. Всего вокруг здания было двадцать четыре штуки.
   Когда все было готово, главный техник кивнул мне; я кивнула в ответ и взяла под контроль три ближайшие ко мне воронки. Установила периметр в тридцать метров, что было на десять метров дальше, чем там, где стояли ближайшие протестующие. Дежурившие на других воронках семь других команд СОК в моем подчинении сообщили мне, что они подключены к сети и также установили расстояние тридцать метров. Я встала перед воронками, чтобы протестующие могли меня видеть. Они сразу же начали насмехаться, и это было прекрасно.
   - Внимание, протестующие, - сказала я, и мой голос был сильно усилен трубой прямо за моей спиной, слишком громко, чтобы его можно было игнорировать. Я была бы близка к тому, чтобы оглохнуть, если бы мой мозгодруг на время не отключил мой слух. - Я лейтенант сил обороны колоний Хизер Ли. Через минуту установлю периметр протеста в тридцать метров вокруг всего этого здания. Я была бы очень признательна за ваше добровольное сотрудничество в достижении этой цели.
   На это был получен ответ, который я и ожидала.
   - Поступайте как знаете, - сказала я и отступила за воронку. - Заткните уши, - приказала я своей команде. Затем повернулась к командиру киевской полиции и кивнула ему; он крикнул всем своим сотрудникам, чтобы они отступили за воронки. Те так и сделали, прихватив с собой металлические барьеры. Толпа разразилась одобрительными возгласами и начала рваться вперед. Я включила воронки.
   Примерно за три секунды скорость воздуха на выходе воронок выросла с нуля до пятидесяти километров в час. Толпа, почувствовав вызов, устремилась вперед с большей решимостью. Еще через три секунды скорость выхлопа достигла ста километров в час, еще через пять секунд - ста тридцати. При скорости в сто тридцать километров в час трубы издавали ужасный, разрывающий барабанные перепонки звук, призванный разогнать толпу. Я немного прислушалась.
   Звук был очень низкий.
   Я уже упоминал, что эти штуки ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ГРОМКИЕ? - прислал Сальсидо по каналу мозгодруга.
   Толпу оттеснили, несмотря на все их усилия. Некоторые из них бросали бутылки и другие предметы в сторону воронок и были удивлены, когда те меняли курс прямо на обратный. Очевидно, чтобы протестовать, не обязательно разбираться в физике.
   Когда последние протестующие были оттеснены к тридцатиметровой линии, воронки понизили скорость до тридцати километров в час, и уровень низкочастотного шума рассеялся. Толпа возмущенно бормотала и кричала. Киевская полиция, в которой больше не было необходимости, вошла в административное здание, где они поднялись на крышу и были переброшены оттуда по воздуху.
   И так далее. В течение следующего часа время от времени один или двое протестующих пытались пробраться к заграждению, прежде чем их оттесняли воронки. Ответ: нет.
   - На самом деле, это выглядит забавно, - сказал Ламберт, когда последний протестующий пересек площадь. Его голос был усилен в моем ухе сигналом его мозгодруга.
   - Не будь так уверен. - Пауэлл указала на красную полосу на площади, где голова одного из протестующих соприкоснулась с бетоном.
   - Ну, я, конечно, не хочу этого делать, - сказал Ламберт. - Остальное может быть забавным.
   - Эй, босс, - сказал Сальсидо и указал на толпу. - Что-то случилось.
   Я выглянула наружу. Вдалеке толпа расступилась, когда впереди показался автомобиль. Мой мозгодруг опознал в нем тяжелый грузовик местного производства, без прицепа, который обычно сопровождает подобные транспортные средства. Когда он приблизился к входу, толпа начала скандировать и кричать.
   - Какого черта полиция не остановила эту штуку при своем возвращении? - спросил Ламберт.
   - Мы отправили их по домам, - ответила я.
   - Мы отправили домой тех, кто был здесь, - сказал Ламберт. - Мне трудно поверить, что хотя бы часть киевской полиции все еще не на службе.
   - Сау, - спросила я. - Эти штуки смогут его остановить?
   - Воронки?
   - Да.
   - Лейтенант, эти малыши могут развивать скорость ветра до трехсот километров в час, - сказал Сальсидо. - Они не просто остановят грузовик. Они поднимут его и выбросят.
   - Прямо в толпу, - отметил Ламберт.
   - Так оно и есть, - согласился Сальсидо. - То есть в ту часть толпы, которая не подброшена прямо в воздух, а также во все остальное, что не прибито гвоздями, и, возможно, еще в кое-что, - он указал на скульптуру в конце площади. - Если все это пойдет на предельной скорости, я бы не стал рассчитывать на то, что она останется на месте.
   - Возможно, в конце концов, все это было не такой уж хорошей идеей, - сказал Ламберт.
   Грузовик, ехавший впереди толпы, начал мигать фарами, как будто угрожая нам. Толпа зааплодировала.
   - Стандартный электрический двигатель для машины такого размера, если его не модифицировать, - сказал Сальсидо. Он указал тот же номер производителя, что и у меня. - Потребуется пара секунд, чтобы разогнаться до максимальной скорости.
   Водитель грузовика нажал на клаксон, и звук его был почти таким же громким, как в воронках..
   - Это будет интересно, - сказал Ламберт.
   Колеса грузовика взвизгнули, когда водитель нажал на газ.
   - Пауэлл, - сказала я и одновременно отправила сообщение.
   Передняя часть грузовика вспыхнула пламенем, когда ракета, выпущенная Пауэлл, попала в моторный отсек грузовика и взорвалась, разбив аккумуляторные батареи и взорвав капот. Вращающиеся колеса, лишенные тяги еще до того, как успели полностью сцепиться с покрытием, слегка качнулись вперед, а затем остановились, проехав всего несколько метров. Водитель грузовика выскочил из кабины и бросился бежать, как один из многих протестующих, которые решили, что с них на сегодня хватит.
   Несколько человек все еще стояли возле грузовика, не зная, что им делать дальше. Пауэлл запустила еще одну ракету в грузовик, на этот раз в пустую кабину. Она вспыхнула, как пресловутая римская свеча. Другие протестующие решили, что пора расходиться по домам.
   - Спасибо, Пауэлл, - поблагодарила я.
   - Долго же вы тянули с приказом, - сказала она, прижимая к себе МЦ.
  

* * *

   - Это не совсем долгосрочное решение, не так ли? - спросил Ламберт. Он кивнул на ураганные воронки, которые теперь были пятью этажами ниже нас. Мы вчетвером находились в конференц-зале, который был превращен в зону отдыха для военнослужащих СОК, нанятых для работы по охране.
   - Сейчас полночь по местному времени, и толпа снаружи никуда не расходится, - сказала Пауэлл. - Думаю, что воронки могут стать особенностью на некоторое время.
   - Это затруднит выход на работу для сотрудников Колониального союза, которые работают в этом здании.
   - Возможно, они все перейдут на дистанционную работу, - сказал Сальсидо.
   Ламберт оглянулся на толпу. - Да. Я бы с удовольствием.
   - Сколько мы еще здесь пробудем? - спросила меня Пауэлл.
   - Техники обучают киевскую полицию работе с этим оборудованием, - ответила я. - Значит, еще пара дней.
   - И что потом? Отправимся на другую планету, чтобы подавить очередной протест или развалить еще одно здание?
   - Ты хотела развалить то здание в Киото, - напомнил Ламберт для Пауэлл.
   - Я не возражала, - ответила Пауэлл, поворачиваясь к Ламберту. - Я также была не против запустить ракету в тот грузовик сегодня. В противном случае можно было получить травму или погибнуть. Что ж, ладно. - Она повернулась ко мне. - Но это была не та работа, на которую я подписывалась.
   - Технически говоря, ты не знала, что это за работа, когда подписывалась на нее, - заметил Сальсидо. - Никто из нас не знал. Все, что мы знали, это то, что покидаем планету Земля.
   - Сау может изображать из себя адвоката сколько угодно, но вы понимаете, что я имею в виду, лейтенант, - сказала Пауэлл.
   - Илзе права, - согласился Ламберт. - Это наша третья миссия подряд, в которой мы пытаемся сдержать людей, восстающих против Союза колоний.
   - Такого рода миссии всегда были частью сделки, - заметила я. - До того, как вы трое появились на планете, я и "Тюбинген" были призваны подавить восстание на Чжун Го. Некоторые люди там вбили себе в голову, что хотят союза с Землей.
   - Они сообщили об этом Земле? - спросил Сальсидо.
   - Не думаю, что они это сделали, - ответила я, а затем указала в окно на протестующих. - Я хочу сказать, что это, по сути, наша миссия. Во всяком случае, ее часть.
   - Хорошо, но три раза подряд, - сказал Ламберт.
   - И что с того?
   - Случалось ли такое раньше в вашей практике? Когда-нибудь?
   - Нет.
   - И как долго вы служите в СОК? Шесть лет?
   - Семь, - ответила я. - И три месяца.
   - Не то чтобы вы считали, - сказала Пауэлл.
   - Если не считать, то потеряешь счет, - заметила я и повернулась к Ламберту. - Хорошо, да, это необычно.
   - И это вас не беспокоит? - спросил Ламберт. - Подождите, я неудачно выразился. Я хочу сказать, вы не находите это неприятным? Потому что, когда Илзе, наша нынешняя королева стиля "кому не все равно", начнет уставать от нашего выступления, могут возникнуть проблемы.
   - Я не говорила, что устала от этого, - возразила Пауэлл. - Я сказала, что это не то, на что я подписывалась.
   - В твоем мозгу есть различие между этими двумя понятиями? - спросил Ламберт.
   - Да, есть, - ответила Пауэлл. - Я от этого не устала. Могу заниматься этим дерьмом и во сне. Но не считаю это своей работой. Моя работа - отстреливаться от инопланетян, которые пытаются нас убить.
   - Аминь, - сказал Сальсидо.
   - То, что мы здесь делаем, я имею в виду, на самом деле, кого это волнует? - сказала Пауэлл. Она помахала в окно. - Эти люди протестуют. Ну и что? Пусть протестуют. Они хотят порвать с Союзом колоний, позвольте им.
   - Когда придут другие расы, чтобы стереть их с лица земли, тогда ваша работа станет сложнее, - заметила я.
   - Нет, это не так, потому что они больше не являются частью Колониального союза. Да пошли они все к черту.
   - Не думаю, что когда-либо говорил тебе, насколько сильно, и в извращенном смысле, уверяю тебя, я восхищаюсь твоей приверженностью к аморальности, - сказал Ламберт.
   - В этом нет ничего аморального, - возразила Пауэлл. - Если они являются частью Колониального союза, я буду их защищать. Это моя работа. Если они хотят идти своим путем, прекрасно. Я не вижу своей работы в том, чтобы останавливать их. Но я также не стану мешать инопланетянам запихивать их в кастрюлю, если они это сделают.
   - Возможно, это то, что нам нужно, - сказал Сальсидо. - Одна из этих планет сможет действовать в одиночку, и ее выгонят к чертовой матери. Это вернет остальных в строй.
   - Но в этом-то и проблема, не так ли? - заметил Ламберт. - Это не просто одна из них. Это не просто одна планета. Это целая группа, все они действуют одновременно.
   - Это та самая штука, - указал Сальсидо. - Эта группа. Равновесие. Появилась и сбросила эти данные.
   - И что с того? - спросила Пауэлл.
   - Что ж, в этом есть смысл. Все эти планеты, на которых люди внезапно начинают волноваться.
   - Они не взбесились внезапно, - сказал Ламберт. - Восстание в Киото готовилось долго. И присутствующая здесь лейтенант вспомнила о подавлении восстания год назад, на ... где?
   - Чжун Го, - подсказала я.
   - Спасибо. Может быть, сейчас это Равновесие и кристаллизует действие, но к чему бы оно ни приводило, это существовало уже много лет.
   - Тогда Союз колоний должен был готовиться к этому годами, - сказала Пауэлл, которой уже наскучил этот разговор. - Но этого не произошло, и теперь мы и все остальные на "Тюбингене" переходим от одного глупого внутреннего кризиса к другому. Это глупо и бесполезно.
   - Нет, в этом есть смысл, - не согласился Ламберт.
   - Ты понимаешь? Как тебе это?
   - Мы не привязаны к этому месту. Мы не привязаны к Киото. Мы не были привязаны к Франклину. Мы не привязаны ни к одной из колоний, потому что родом с Земли. Так что нам нетрудно прийти и побродить по окрестностям, если понадобится.
   - Мы передаем эту работу киевской полиции, - отметил Сальсидо.
   - Да, но после того, как справимся с трудной частью. Это наша работа. Решать сложные вопросы.
   - Но ты только что сказал, что это не долгосрочное решение, - сказал Сальсидо, махнув рукой в сторону воронок. - В таком случае, самое сложное еще впереди, а это значит, что мы вернемся. Или кто-то вроде нас.
   - Да, забавно, помню, как пару недель назад я говорил о том, что это не решение коренных проблем, и меня заткнули криком "кому какое дело" и песней о пицце.
   - Это была отличная песня.
   - Если ты так считаешь.
   - Вот что я хочу сказать: то, что мы делаем сейчас, становится все более полным дерьмом, - сказала Пауэлл, подводя итог дискуссии. - Если это то, чем мы сейчас занимаемся, прекрасно. Пусть будет так. Но я бы предпочла стрелять в инопланетян. Думаю, все остальные тоже бы так поступили.
   - Она не ошибается, - сказал мне Сальсидо.
   - Да, не ошибается, - согласился Ламберт.
   - Знаю, - подтвердила я.
  

Часть четвертая

   Пятница.
   - Первопричины, - говорил Ламберт. - Вы все смеялись надо мной, когда я говорил о них, а теперь посмотрите, где мы находимся. Еще одна колониальная планета. Еще одно восстание. Только на этот раз планета уже объявила о независимости.
   Шаттл раскачивался на пути через атмосферу Хартума. На этот раз в нем были не только мы четверо, но и весь мой взвод, как это было на Русе. На этот раз мы не занимались подавлением протестов. На этот раз мы наносили точечный удар по премьер-министру Хартума, который провозгласил независимость планеты, призвал толпы захватывать здания Колониального союза, а затем скрылся с группой советников в неизвестном месте, вероятно, потому, что знал, что Колониальный союз будет не особенно доволен им.
   На самом деле очень недоволен. Недоволен им и, по сути, всем руководством его партии, поголовно поддержавшим независимость, но, следует отметить, не представившим ее на ратификацию парламенту планеты.
   - Они учились у Франклина, - продолжил Ламберт. - На этот раз они решили не давать нам шанса отреагировать первыми.
   - Что делает их независимость незаконной, - отметил Сальсидо. Он сидел рядом с Ламбертом.
   - Это всегда было незаконно, - сказал Ламберт. - Я имею в виду, что Союз колоний никак не мог признать законность их независимости. Поэтому у них не было причин выносить этот вопрос на голосование.
   - Но теперь это также незаконно в их собственной системе правления.
   - Нет, потому что премьер-министр заставил свой кабинет министров утвердить декларацию о чрезвычайных полномочиях и распустил нынешнее правительство, - возразил Ламберт. - Все законно, насколько это возможно.
   - Ради той малой пользы, которую это ему принесет, - сказала Пауэлл. Она была немного дальше Ламберта и Сальсидо, на другой стороне шаттла, как и я.
   - О, Илзе, с ним все будет в порядке, - сказал Сальсидо. - Он в неизвестном месте.
   - Куда мы сейчас направляемся. Еще одно падение с большой высоты и уничтожение.
   - Нам нужно захватить премьер-министра Окаду живым, - напомнила я Пауэлл.
   - Слететь с большой высоты, захватить, а затем уничтожить, - поправилась Пауэлл.
   - Возникает вопрос, откуда мы знаем, где находится это нераскрытое место, - сказал мне Ламберт.
   - У Окады в крови были нанопередатчики с тех пор, как он стал премьер-министром, - пояснила я.
   - Полагаю, он об этом не знает.
   - Скорее всего, нет.
   - Как они туда попали, если вы не возражаете против такого вопроса?
   - Понятия не имею, - призналась я. - Если бы мне пришлось гадать, я бы предположила, что в тот или иной момент он обедал в Колониальном союзе, и тогда ему подсунули их.
   - И мы удивляемся, почему на Союз колоний не смотрят с большим энтузиазмом, - сказал Ламберт.
   Пауэлл закатила глаза. - Вот так.
   - Можешь издеваться надо мной сколько угодно, Илзе, - сказал Ламберт, а затем исчез, когда позади него в шаттле появилась дыра, и его вместе с Сальсидо и солдатами по обе стороны от них затянуло в верхние слои атмосферы Хартума. Моя боевая униформа, почувствовав падение давления и повреждение шаттла, немедленно натянула мне на голову маску и начала вытягивать кислород из того, что оставалось в кабине шаттла. Одновременно я, как командир взвода, подключилась к системам шаттла, и они сообщили мне то, что я и так поняла: шаттл был подбит и больше не мог уверенно контролировать снижение.
   Я подавила желание запаниковать и сосредоточилась на оценке повреждений. Пилот пытался удержать шаттл от падения, борясь с поврежденным управлением. Четверо солдат вылетели из растущей дыры в борту шаттла. Еще пятеро погибли или смертельно ранены, пятеро других получили серьезные ранения, но живы. Пятнадцать человек не пострадали, не считая меня.
   Шаттл заявлял, что его отслеживают; тот, кто напал на нас, еще не закончил.
   Я подключилась к шаттлу и разрешила дверям шаттла открыться. Всем выйти, - сказала я по каналу связи между мозгодрузьями взвода. Мой имитированный голос звучал спокойнее, чем я была на самом деле.
   Мы все уже были одеты, чтобы выпрыгнуть из шаттла. Мы как раз занимались этим раньше.
   Огневыми командами. Идем.
   Оставшаяся часть взвода направилась к выходу. Пауэлл осталась со мной, крича на отставших. Пилот старался держать шаттл ровно, насколько это было возможно. Мы с Пауэлл выбрались за дверь как раз перед тем, как какой-то кинетический снаряд разорвал шаттл на части. Я быстро проверила системный канал связи в униформе пилота. Там ничего не было.
   Лейтенант, - прислала сообщение Пауэлл. Она падала примерно в ста метрах от меня и передавала мне направленным лучом. - Посмотрите вниз.
   Я посмотрела вниз и увидела мерцающие лучи, устремляющиеся в вечернее небо. Они не поднимались до края атмосферы, а заканчивались в точках подо мной.
   Они поражали моих солдат. Убивая их.
   Погружение в полный камуфляжный хаос, - послала я по каналу связи взвода всем, кто еще был жив. Затем приказала своей униформе закрыть меня, отключила связь и подобралась как можно ближе к дыре в атмосфере. Функция камуфляжа униформы скрывала меня визуально и делала все возможное, чтобы рассеять любые электромагнитные волны так, чтобы они проносились бы мимо, а не возвращались к приемнику, настроенному на наведение на меня. Моя униформа также совершала едва заметные движения и посылала отростки, которые беспорядочно перемещали меня, меняя скорость и направление снижения, что практически затрудняло прицеливание. Каждый солдат взвода, услышавший мой приказ, теперь делал то же самое.
   Погружение в хаос могло убить немодифицированного человека из-за рывков и поворотов. Моя униформа стала жесткой в области шеи и других суставов, чтобы свести к минимуму возможные травмы. Это не означало, что я не чувствовала, как напрягаются мои внутренности. Но это не должно было быть комфортным. Это должно было сохранить жизнь.
   И еще одно: камуфляж, рассеивающий электромагнитное излучение, эффективно ослепляет вас. Вы падаете, полагаясь на данные, которые ваша униформа собрала до того, как вы включили хаос, чтобы она могла отслеживать, где вы были и как далеко упали, учитывая все изменения направления и скорости падения и передавая их вашему мозгодругу. Камуфляж был разработан таким образом, чтобы я снова могла видеть на высоте один километр - как раз достаточно времени, чтобы оценить и спланировать окончательный маршрут спуска.
   Если только не произошла ошибка, и в этом случае я увидела бы землю как раз перед тем, как врезаться прямо в нее. Или могла бы вообще не увидеть ее. Просто раздался бы внезапный удар.
   И еще: я бы не узнала, попал ли в меня один из этих лучей, пока он не начал бы поджаривать меня.
   Поэтому вы не совершаете полное погружение в камуфляжный хаос без крайней на то необходимости. Но в тот момент именно в таких условиях мы и находились. Я и все остальные солдаты взвода.
   Это также означало, что, когда мы приземлимся, то будем рассредоточены по всей сельской местности и будем вести себя тихо, чтобы нас не обнаружили. На нашем инструктаже я указала взводу альтернативную точку эвакуации на случай, если что-то пойдет не так, но выброс из шаттла на такой высоте и последующее погружение в хаос означало, что оставшаяся часть взвода, скорее всего, будет разбросана на сотню километров в поперечнике. Когда мы приземлимся, то будем одни и начнем охоту.
   У меня было несколько минут, чтобы обдумать все это, пока я падала.
   За эти несколько минут нужно было обдумать случившееся. Проще говоря, шаттл не должен был быть обстрелян в верхних слоях атмосферы Хартума. Хартум, как и любая планета Колониального союза, был защищен от попыток нападения инопланетных рас. Но так же, как на Франклине и на всех других планетах, которые мы недавно посетили, эти защитные сооружения были построены и управлялись самим Союзом колоний. Даже если бы эти установки были захвачены гражданами Хартума и брошены их операторами Союза, любого, кто попытался бы ими управлять, заблокировал бы комплекс встроенных мер безопасности. Если только операторы Союза не перешли на другую сторону - что возможно, но маловероятно - то это были чьи-то чужие лучи.
   Еще одна проблема: "Тюбинген" должен был отслеживать посадку шаттла и предупреждать нас о любых наземных атаках и защищать от них. Если этого не произошло, это было связано с тем, что он был занят другими объектами. Это означает, что на него напали либо с поверхности планеты, либо над ней. В любом случае, также не со стороны Союза колоний.
   Если это было правдой, то это означало несколько вещей. Это означало, что, что бы ни происходило в Хартуме, это было связано не только с независимостью планеты - планета присоединилась к врагам Колониального союза. И затем подстроила нам ловушку. Не именно для "Тюбингена" - тот, кто это делал, не знал, какой из кораблей колониальных вооруженных сил предпримет ответные действия. "Тюбинген", его шаттл и мой взвод - все это было случайностью. Нет, ловушка предназначалась для самого Союза колоний.
   Но почему и с какой целью?
   Включилась визуальная связь, и я оказалась в километре над землей. Вдалеке виднелись огни, указывающие на наличие какой-то цивилизации. Прямо подо мной была темная холмистая местность, покрытая растительностью. Я выждала как можно дольше и выпустила самоликвидирующихся парашютоботов, которые широко разлетелись, чтобы поймать воздух и замедлить падение. Я тяжело приземлилась и перекатилась, а затем на минуту осталась лежать на спине, переводя дыхание и глядя в небо. Была местная ночь, и темнота растительности в сочетании с моими глазами, разработанными Колониальным союзом, позволяли мне видеть звезды во всех их местных созвездиях. Я заметила несколько из них и, используя местное время и дату, рассчитала свое местоположение.
   Связалась со своим мозгодругом, чтобы узнать, нет ли сигнала с "Тюбингена". Не хотела пытаться подать им сигнал, на случай, если кто-нибудь подслушивает, но если они посылали его нам, у них могла быть информация, которую мы, выжившие, могли бы использовать.
   Ничего. Это было нехорошо.
   Я встала, не снимая камуфляжа, и пошла туда, откуда снова могла видеть огни вдалеке. Сопоставила визуальные данные с данными наземных карт, которые были у меня в мозгодруге для этой миссии. Сверила их с положением звезд на небе. Я была в предгорьях над пригородами Омдурмана, столицы Хартума. Находилась в сорока пяти километрах к юго-востоку от столичного города, в тридцати восьми километрах к югу от "неизвестного местоположения", где, как я знала, находился премьер-министр, и в двадцати трех километрах к юго-западу от запасного пункта эвакуации, куда, как я надеялась, направлялись выжившие из моего взвода.
   В данный момент меня не интересовало ни то, ни другое. Вместо этого я вызвала свой визуальный кэш за последний час и отследила изображение одного из лучей, направленных на моего солдата, и начала использовать визуальную информацию вместе с данными о моем спуске, чтобы отследить местоположение того, что создавало этот луч.
   Шестнадцать километров почти прямо на север, тоже в предгорьях, рядом с заброшенным водохранилищем.
   - Попались, - сказала я, повысила, насколько это было возможно, остроту зрения при слабом освещении, чтобы не провалиться в яму, и побежала к цели. Когда я это сделала, мой мозгодруг включил музыку, чтобы я могла отвлечься от мыслей о Ламберте, или Сальсидо, или Пауэлл, или о любых других солдатах моего взвода.
   Я подумаю о них позже. Буду скорбеть о них позже. Прямо сейчас мне нужно было выяснить, кто их сбил.
  

* * *

   В шести километрах от цели что-то сбило меня с ног и швырнуло на землю. Я тут же оттолкнулась и перекатилась, сбитая с толку тем, что на мне был камуфляж, и тем, что то, что ударило меня и свалило, было невидимо. Меня толкнул призрак.
   Лейтенант.
   Мне потребовалась секунда, чтобы осознать, что голос, который я слышала, исходил от моего мозгодруга, а не от моих ушей.
   Прямо перед собой, - сказал голос. - Направьте меня. Я не знаю, следят ли за нами до сих пор.
   Пауэлл? - недоверчиво переспросила я по направленному лучу.
   Да, - сказала она. Она прислала мне визуальные разрешения на ее униформу, которые позволили моему мозгодругу смоделировать, где будет находиться ее тело. Она действительно была в метре от меня. Я просчитала ее аналогичные разрешения.
   Извините, что я на вас набросилась, - сказала она.
   Как вам это удалось? - спросила я. - Я имею в виду, как вы узнали, что это я?
   Вы слушаете музыку?
   Слушала, - сказала я. - Так?
   Вы пели на бегу.
   Господи, - сказала я.
   Вы не знали?
   Нет. Но я не удивлена. Когда была музыкантом, мне приходилось отключать микрофон на концертах, потому что я подпевала. Могу играть на любом струнном инструменте, который вы только можете назвать, но петь ни черта не умею.
   Это заметно, - сказала Пауэлл, и я невольно улыбнулась. Пауэлл указала назад, на юго-восток. - Я спустилась с того направления, направилась в эту сторону и услышала вас в паре километров от себя. Подождала, пока не убедилась, что это вы.
   Вы могли бы связаться направленным лучом со мной, вместо того чтобы нападать.
   Так казалось безопаснее. Когда вы лежите на земле, меньше шансов, что от неожиданности схватите свою МЦ и обстреляете кусты.
   Точно. Но почему вы направляетесь в эту сторону? Второй пункт эвакуации находится не в этой стороне.
   Да. Но те придурки, которые нас сбили, - там.
   Я снова улыбнулась. - Меня совсем не удивляет, что вы так говорите.
   Конечно, это не удивительно. Так же, как я не удивлена, что встретила вас по дороге туда.
   Да, полагаю, что нет.
   Пойдем?
   Да, - согласилась я. Мы обе встали.
   Чтобы внести ясность, я планирую выбить дерьмо из каждого из тех, кого мы найдем, - сказала Пауэлл.
   Возможно, нам понадобится один или два человека для допроса, - заметила я.
   Вам решать. Лучше заранее укажите, какие из них нужны.
   Я укажу. И еще, Илзе?
   Да, лейтенант?
   Чем вы занимались на Земле? Мне всегда было любопытно.
   Преподавала математику в восьмом классе в Таллахасси.
   Ха, - сказала я. - Это не то, чего я ожидала.
   Шутите? - ответила Пауэлл. - А вы попробуйте преподавать алгебру кучке мелких говнюков тридцать восемь лет подряд. Насколько понимаю, у меня есть еще около десяти лет, прежде чем полностью выгорит моя ярость от этого занятия.
   Как хотите. Готовы?
   Да, готова, - сказала Пауэлл. - Мне нужно выплеснуть гнев. И не только из-за преподавания.
  

* * *

   Ну, это точно не к добру, - сказала мне Пауэлл.
   Мы обе, все еще в камуфляже, лежали в двухстах метрах от большой бетонной плиты, расположенной на краю заброшенного котлована. На плите были установлены две ракетные установки, электромагнитный масс-драйвер и два лучевых орудия. На одной из пусковых установок не хватало двух ракет, а рядом с ней два специалиста передвигали новые боеприпасы, чтобы зарядить ее. Специалисты не были людьми.
   Чертовы рраей, - сказала Пауэлл, называя вид. - Что они здесь делают?
   Сбивают наши шаттлы, - ответила я.
   Но почему? Как они вообще попали на эту планету?
   Думаю, их пригласили.
   Премьер-министр? Я собираюсь выстрелить в него дважды.
   Нам все еще нужно доставить его живым, - предупредила я.
   Я не говорила, что собираюсь убить его, - ответила Пауэлл. - Просто собиралась выстрелить в него дважды.
   Давайте сначала сосредоточимся на том, что мы здесь делаем.
   Хорошо, - сказала Пауэлл. - Как вы хотите это сделать?
   Я снова взглянула на плиту. На каждой из оружейных установок был свой набор техников и операторов, в количестве четырех рраей на каждой. Каждая из установок также имела свой собственный источник питания, самый большой из которых был подключен к масс-драйверу, которому требовалась значительная энергия для его электромагнитов. Установки были расположены как попало, как будто их поспешно устанавливали и собирались так же поспешно убирать. И действительно, в задней части плиты стояло несколько грузовиков, достаточно больших, чтобы погрузить установки и увезти их. Был также пятый грузовик, поменьше остальных, из верхней части которого торчали различные антенны связи. Внутри него было несколько рраей, видимых через окна. Управление и связь. Наконец, два рраей с винтовками ходили по периметру плиты. Охрана, какая бы она ни была.
   Вижу около двадцати четырех рраей, - сказала я Пауэлл.
   Проверяю ваши расчеты, - сказала она.
   Мне нужна хотя бы парочка живыми.
   Отлично. Кто-то конкретный?
   Давайте пока оставим дышащими сотрудников коммуникаций и связи.
   Вы - босс.
   Берете на себя охрану и грузовики и отключаете электричество в коммуникациях.
   У некоторых из них все еще будут карманные компьютеры.
   Не давайте им времени ими воспользоваться.
   Вы сказали, что хотите, чтобы они были целыми и невредимыми.
   Я сказала, что хочу, чтобы они дышали.
   О, ладно, - сказала Пауэлл. - Это упрощает задачу.
   Я возьму на себя оружейные расчеты.
   Это много.
   У меня есть план.
   Ага? И какой?
   Смотрите, - сказала я, настроила свою МЦ на пучок частиц и выстрелила в одну из ракет, которые оружейники пытались установить в пусковую установку. Я целилась не в полезную нагрузку, а в топливо.
   Она взорвалась, как праздничный фейерверк, унося с собой пусковую установку, ее ракеты, ее экипаж и экипажи соседних установок. Все, что находилось на плите, рухнуло, включая тех, кому не повезло оказаться снаружи, когда взлетела ракетная установка. Хорошо, что на нас все еще были маски; они защищали наши уши от взрывной волны.
   - Я так и думала, что вы это сделаете, - вслух сказала Пауэлл, выходя из укрытия и вставая.
   - Не боитесь, что они вас увидят? - спросила я.
   - Лейтенант, в данный момент я хочу, чтобы они увидели мое приближение, - сказала она и удалилась, приготовившись стрелять.
   Я улыбнулась, продолжая сидеть на корточках и ожидая, когда кто-нибудь из рраей на плите снова начнет двигаться. Время от времени один из них начинал отходить в сторону. Я останавливала их, чтобы они не могли убежать.
   Раздался тихий глухой звук; Пауэлл отключила источник питания командного грузовика. Я увидел, как она направилась по плите к грузовику, стреляя по пути в водителей грузовиков. Позади нее один из водителей схватил оружие и маневрировал вокруг своего грузовика, чтобы выстрелить. Я справилась с ним.
   Вы пропустили одного, - я послала ей сообщение.
   Я знала, что он там, - она послала ответ. - И знала, что вы тоже там.
   Из двери кабины командирского грузовика появился рраей. Пауэлл выстрелила ему в ногу, он упал, пронзительно крича.
   Я сказала, оставьте в живых парочку.
   Это зависит от них, - ответила Пауэлл. Она добралась до грузовика, схватила вопящего рраей и толкнула его перед собой, врываясь в кабину.
   После этого несколько минут все было тихо, по крайней мере, с моей точки зрения.
   - Я оставила в живых парочку, - сказала Пауэлл, когда эти несколько минут прошли. - Но, возможно, вам стоит поторопиться.
   Я поспешила вниз.
   Внутри командирского грузовика царил беспорядок. В нем лежали три мертвых рраей, включая того, которому Пауэлл прострелила ногу. Еще двое рраей лежали в задней части кабины и стонали. Из того немногого, что я знала о физиологии рраей, у обоих были сломаны конечности. Пауэлл сняла с них личную электронику; остальная электроника в кабине была отключена. Освещение в кабине состояло из пары небольших аварийных лампочек.
   - Какие-то проблемы? - спросила я Пауэлл, когда вошла.
   - Нет, - ответила она. - Они не очень хороши в рукопашной схватке.
   - Ну, это уже кое-что, - сказала я.
   Пауэлл кивнула и указала на одного из выживших. - Думаю, это главный, - сказала она. - По крайней мере, это тот, к кому все пытались меня не подпускать.
   Я подошла к рраей, который смотрел на меня снизу вверх. Я обратилась к своему мозгодругу, у которого были модули перевода для языков пары сотен видов, с которыми мы, люди, сталкивались чаще всего; там были и рраей. Их язык содержал звуки, которые мы не можем воспроизвести, но мозгодруг подбирал слова, подходящие для наших ртов и гортани. Я бы сказала мозгодругу то, что хотела сказать, и он предложил бы мне подходящий перевод.
   - Вы здесь главный? - спросила я того рраей, на которого указала мне Пауэлл.
   - Я не буду отвечать на ваши вопросы, - сказал мне этот рраей на своем языке, который перевел мне мой мозгодруг.
   - Я могла бы сломать что-нибудь еще, - сказала Пауэлл. Она тоже слушала.
   - Пытки бесполезны для получения информации, - заметила я.
   - Я ничего не говорила о получении информации.
   Я оглянулась на нее. - Дайте мне минутку, пожалуйста, - попросила я. Пауэлл фыркнула.
   Я повернулась к рраей. - Вы ранены, - сказала я на его языке. - Позвольте нам помочь вам поправиться.
   - Мы ранены из-за вон того животного, - заметил рраей, кивнув головой в сторону Пауэлл.
   - Вы ранены, потому что напали на нас, - сказала я. - Нельзя напасть на нас и ожидать, что ничего не произойдет в ответ.
   Существо ничего не ответило на это.
   - Вы здесь, на планете, где вам не следует находиться, - сообщила я. - Помогаете людям, чего вам делать не следует. Вы должны сказать мне, почему.
   - Не буду.
   - Мы можем вам помочь. Помочь вам и вашему солдату, - сказала я, указывая на другого раненого рраей. - Вы не выживете, если вам не окажут помощь.
   - Я с радостью умру.
   - Но неужели вы заставите этого солдата тоже умереть? - спросила я. - Вы спрашивали этого солдата, чего он хочет?
   - Вы пытаетесь быть любезной с тем, кого только что пытались убить, - сказала Пауэлл. - Это не сработает, потому что они помнят, что пять минут назад вы пытались их убить.
   - Илзе.
   - Просто указываю на это. Кто-то должен это сказать.
   Я проигнорировала ее и повернулась обратно к рраей. - Я лейтенант Хизер Ли из сил обороны колоний, - представилась я. - Обещаю вам, что с этого момента вам не причинят больше вреда. Это обещание, независимо от того, поможете вы мне или нет. Но если поможете мне, я смогу сказать своему начальству, что вы были полезны. И они будут относиться к вам лучше.
   - Мы знаем, как вы относитесь к своим пленным, - сказал рраей.
   - И мы знаем, как вы относитесь к своим, - парировала я. - Теперь мы можем все изменить.
   - Убейте меня и покончите с этим, - сказал рраей.
   - Я не хочу умирать, - сказал другой.
   Первый из них что-то прокричал своему подчиненному, что мой мозгодруг перевел как "Замолчи/Ты произносишь постыдные слова".
   - Вы не умрете, - сказала я, переключая свое внимание на другого. - Помогите мне, солдат. Помогите мне и останетесь живы. Обещаю вам.
   - Я специалист Кетрин Се Лау, - сказало существо. Оно кивнуло головой в сторону другого существа. - Это коммандер Фруи Ко Тванн. Мы здесь от имени Равновесия. Мы здесь, потому что правительство Хартума заключило с нами сделку.
   - В чем заключается сделка?
   - В защите, - сказало оно. - Как только Союз колоний падет, Равновесие защитит его от видов, которые попытаются совершить набег или захватить власть.
   - В обмен на что?
   Коммандер Тванн снова пронзительно закричал и попытался ударить Лау. Пауэлл встала между ними и направила свое оружие на Тванна.
   - В обмен на что? - повторила я.
   - Вы не убьете нас? - спросил Лау. - Обещаете?
   - Да, я обещаю. Никого из вас.
   - Вы не будете нас пытать?
   - Не будем. Мы собираемся помочь вам. Обещаю, специалист Лау.
   - Защита в обмен на расставленную ловушку, - сказал Лау. - За то, чтобы заманить вас сюда.
   - Это не имеет смысла, - сказала Пауэлл. - Союз колоний прислал только один корабль. Даже если "Тюбинген" будет уничтожен, мы отправим еще. Намного больше. Это восстание провалится, и тогда мы отправимся с возмездием к рраей.
   - Если только это не что-то еще, - сказала я и повернулась к Лау. - Что еще?
   - Я не знаю, - сказал Лау. - Я специалист. Они сказали мне только то, что я должен был знать сам.
   Я повернулась к Тванну. - И я не ожидаю, что вы захотите ввести меня в курс дела. - Тванн отвернулся от меня.
   - Итак, мы зашли в тупик, - сказала Пауэлл.
   - Нет, - ответила и отключилась от разговора, когда "Тюбинген" открыл канал связи, разыскивая нас. Он был атакован и поврежден, но выжил и с помощью другого корабля уничтожил два корабля, атаковавших его. Теперь он запрашивал отчеты о состоянии.
   - Что ж, по крайней мере, мы не совсем облажались, - сказала Пауэлл.
   - Сообщите об этом, - сказала я ей. - Сообщите им, что нам нужна немедленная медицинская эвакуация двух военнопленных. Скажите им, что я пообещала, что им больше не причинят вреда.
   - Все пройдет хорошо.
   - Просто сделайте это.
   - Что-нибудь еще?
   - Скажите им, чтобы прислали другой шаттл для нас двоих. Нам нужно завершить еще одно задание.
  

* * *

   На обратном пути наш шаттл перенацелили с "Тюбингена" на другой корабль Колониального союза.
   - Я раньше не слышала о "Чандлере", - сказала Пауэлл.
   - Это корабль госдепартамента, а не СОК, - ответила я.
   - Корабль госдепартамента с полностью действующей системой наступательных вооружений?
   - Времена изменились, - заметила я.
   - От этих ремней у меня болят руки, - заявил Масахико Окада, ныне бывший премьер-министр Хартума. Возможно, некоторые по-прежнему считают его премьер-министром, но с практической точки зрения его дни на посту главы государства уже прошли. - Мне очень неудобно.
   - А несколько моих друзей мертвы, - сказала Пауэлл Окаде. - Так что, может быть, вам стоит подумать, что вы выигрываете в этой сделке, и заткнуться.
   Окада повернулся ко мне. - Если вы думаете, что люди не узнают о том, как вы со мной обращаетесь...
   - Давайте я его выкину, - предложила мне Пауэлл.
   Окада повернулся к Пауэлл. - Что?
   - Позвольте мне вышвырнуть его вон, - повторила мне Пауэлл. - Из-за этого дерьма Ламберт и Сальсидо мертвы. Не говоря уже обо всех остальных во взводе.
   - Не все еще мертвы, - напомнила я ей. - Гулд и Деконник тоже выжили.
   - Гулд и Деконник оба в критическом состоянии, - ответила Пауэлл. - Они могут выжить. А если нет, то останемся только мы с вами. Из всего гребаного взвода. - Она ткнула пальцем в Окаду. - Я думаю, это стоит его выхода в открытый космос без скафандра.
   Я повернулась к Окаде. - Ваши соображения, господин премьер-министр?
   - Это Союз колоний спровоцировал это восстание, а не правительство Хартума, - начал Окада.
   - О, вот и все, - прервала его Пауэлл и встала. - Пришло время тебе подышать свежим воздухом, ублюдок. - Окада заметно отшатнулся от Пауэлл.
   Я подняла руку. Пауэлл перестала наступать на Окаду. - Новый план, - сказала я. Я указала на Окаду. - Вы не скажете больше ни слова, пока мы не состыкуемся с "Чандлером", - я оглянулась на Пауэлл, - а вы не выбросите его в открытый космос.
   Окада больше ничего не сказал, даже после того, как мы совершили посадку и кто-то из команды "Чандлера" забрал его.
   - Он кажется спокойным, - сказал подошедший ко мне член экипажа "Чандлера", кивнув в сторону Окады. В отличие от всех остальных, он был зеленым, что означало, что он из СОК.
   - Он был достаточно мотивирован, - сообщила я.
   - Похоже на то, - согласился он. - Итак, вы помните меня, лейтенант Ли?
   - Помню, лейтенант Уилсон, - сказала я. Я кивнула в сторону Пауэлл. - Это мой сержант, Илзе Пауэлл.
   - Сержант, - сказал Уилсон и снова обратил свое внимание на меня. - Я рад, что вы меня помните. Я должен был проинформировать вас и ввести в курс дела.
   - Что нам действительно хотелось бы сделать, так это вернуться в "Тюбинген", - сказала я.
   - Ну, - замялся Уилсон, - насчет этого.
   - В чем дело?
   - Может, нам стоит где-нибудь присесть и поговорить.
   - Может, вам стоит рассказать мне прямо сейчас, потому что иначе я могу вас ударить, Уилсон.
   Он улыбнулся. - Вы определенно не изменились. Итак, вот что: "Тюбинген" пережил нападение на него, но "выжить" - понятие относительное. По сути, он мертв на орбите. Возможно, его полностью уничтожили бы, но нам удалось вовремя добраться сюда и помочь ему отбиться от атакующих кораблей.
   - И как вам это удалось? - спросила я. - Прибыть в самый последний момент.
   - У нас было предчувствие, - ответил Уилсон, - и это все, что я могу сказать по этому поводу прямо сейчас, здесь, на открытом месте, в доке для шаттлов.
   - Хммм.
   - Я хочу сказать, что если вы действительно хотите вернуться на "Тюбинген", то можете это сделать после того, как мы закончим разбор полетов. Но вы там не останетесь. В лучшем случае у вас будет время собрать все личные вещи, которые не были уничтожены в бою, до того, как прибудут "Джон Генри" и другие корабли, чтобы доставить вас и всех остальных выживших с "Тюбингена" обратно на станцию "Феникс" для дальнейшего назначения. С таким же успехом вы можете остаться здесь. Мы можем доставить вам ваши вещи.
   - Сколько человек погибло при нападении на "Тюбинген"? - спросила Пауэлл.
   - Двести пятнадцать погибших, еще несколько десятков раненых. Это не считая вашего взвода. Простите за это. Кстати, мы их нашли.
   - Где они? - спросила я.
   - В данный момент они в холодильнике.
   - Я бы хотела на них взглянуть.
   - Не рекомендую. Это не очень достойно. Я имею в виду, как они хранятся.
   - Мне все равно.
   - Тогда я все устрою.
   - Я также хочу узнать о двух пленных, которые отправила с поверхности.
   - Они находятся в нашей камере и получают медицинскую помощь, насколько мы можем им ее оказать, - сказал Уилсон. - Их травмы были серьезными, но, к счастью, не очень сложными. В основном, сломанные кости, которые мы смогли вправить и обработать. Кстати, кто из вас это сделал?
   - Это, должно быть, я, - призналась Пауэлл.
   - Вы забавная, - сказал Уилсон.
   - Вы бы посмотрели на меня на втором свидании.
   Уилсон улыбнулся на это и снова обратил свое внимание на меня. - Мы получили ваши инструкции о том, что им не следует причинять дальнейшего вреда. Это не было проблемой, потому что мы не собирались этого делать. Вы же понимаете, что нам нужно будет их допросить.
   - Вы можете допросить их, не причинив им вреда, - сказала я.
   - Да, можем, - согласился Уилсон. - Я просто хочу, чтобы вы уяснили, что допрос, скорее всего, будет агрессивным, даже если он не будет касаться физического воздействия. Особенно в отношении коммандера Тванна, который интересен нам не только по причине своего участия в этом деле.
   - Кто будет проводить допрос?
   - Ну, в данном случае это буду я.
   - Коммандер Тванн, похоже, не очень-то общителен.
   - Не волнуйтесь, я думаю, что смогу заставить его говорить, не ломая ничего в его теле. Я уже работал с рраей раньше. Поверьте мне.
   - Хорошо. Спасибо, - сказала я и кивнула в ту сторону, куда ушел Окада. - Что с ним будет дальше?
   - Насчет него я не собираюсь давать слишком много обещаний, - ответил Уилсон. - Ему удалось провернуть маленький хитрый трюк. Он не только предал Союз колоний, но и предал свое собственное восстание.
   - Что вы имеете в виду?
   - Я имею в виду, что десять колоний на планетах Союза должны были объявить о своей независимости одновременно, и Хартум был одной из них. Но Хартум поторопился, объявил об этом раньше времени, а затем заманил "Тюбинген" в ловушку.
   - Зачем им это делать?
   - Это то, что нам нужно выяснить, - сказал Уилсон. - То, что он нам расскажет, повлияет на то, как Союз колоний в целом справится с этими мятежными планетами.
   - Как вы думаете, он заговорит? - спросила Пауэлл.
   - К тому времени, как мы с ним закончим, разговорить его уже не будет проблемой. Главное - заставить его заткнуться. Итак, вы готовы к официальному разбору полетов?
   - Вообще-то, я бы хотела сначала повидаться со своими солдатами, - попросила я.
   - Хорошо, - сказал Уилсон.
  

* * *

   Я нашла Ламберта, лежащего по пояс в груде трупов в задней части холодильной камеры. Сальсидо я нашла двумя кучами ниже, ближе к полу. За ними нельзя было спокойно наблюдать.
   - Знаете, Ламберт был прав, - сказала Пауэлл. Она была со мной в холодильнике. Уилсон проводил нас до холодильника, открыл его и ждал снаружи. Холодильник был очищен от полок и содержимого, которое на них обычно хранилось; остатки были либо переложены в другой холодильник, либо скармливались выжившим в "Тюбингене", которые находились в самой столовой, сбившись в кучу в своем несчастье.
   По крайней мере, здесь не было тесно.
   - В чем он был прав? - спросила я.
   - Первопричины, - сказала Пауэлл.
   - Именно вы говорите об этом, - сказала я, почти улыбаясь.
   - Я никогда не говорила, что он был неправ. Я сказала "какая разница".
   - Но теперь вам не все равно.
   - Мне не все равно больше, чем раньше. Что мы здесь делаем, лейтенант? Бегаем и тушим пожары. И прекрасно, мы пожарная команда. Наша работа - тушить пожары. Не беспокоясь о том, как они возникли, просто тушить их. Но в какой-то момент даже пожарная команда должна начать задаваться вопросом, кто устраивает все эти пожары и почему именно нам приходится постоянно их тушить.
   - Ламберт покатился бы со смеху, услышав это от вас.
   - Если бы он был здесь, чтобы посмеяться до упаду, я бы этого не говорила. Он бы сам это сказал. Еще раз. - Пауэлл указала на то место, где находился Сальсидо. - А Сау бесился бы из-за какой-нибудь мелочи. И я нападала бы на них обоих, а вы были бы судьей. И мы все снова были бы одной счастливой семьей, вместо того, чтобы смотреть на них двоих в холодильнике для мяса.
   - Вы и раньше теряли друзей, - заметила я.
   - Конечно, теряла, - ответила Пауэлл. - И вы тоже теряли. Когда это случается, легче от этого не становится.
   На мгновение мы замолчали.
   - У меня в голове крутится речь, - наконец сказала я Пауэлл.
   - Которую вы собирались произнести? - спросила Пауэлл.
   - Нет. Кто-то другой сделал это, и я много думала о ней в последние несколько недель, когда мы бегали и тушили пожары.
   - Какая из них?
   - Это Геттисбергское обращение Авраама Линкольна. Вы помните его?
   Пауэлл ухмыльнулась. - Я жила в Америке и преподавала в средней школе. Конечно, помню.
   - В нем что-то около трехсот слов, и оно даже не было хорошо воспринято, когда его читал Линкольн. Я думаю о том месте, где он говорит: "Сейчас мы вовлечены в великую гражданскую войну, испытывающую, сможет ли долго продержаться эта нация или любая другая нация, так созданная и так преданная своему делу".
   Пауэлл кивнула. - Вы думаете, что сейчас у нас гражданская война.
   - Не знаю, во что мы ввязались прямо сейчас, - призналась я. - Это не похоже на настоящую войну. Все слишком затянуто. Слишком размыто. Это не поле битвы за полем боя. Это стычка за стычкой.
   - Позвольте мне прояснить для вас ситуацию, - сказала Пауэлл. - Это гражданская война. Мы потеряли Землю. У Союза колоний осталось совсем немного времени до того, как ему придется обратиться ко всем колониям с просьбой поддержать его тем, что он раньше получал бесплатно с Земли. Колонии задаются вопросом, стоит ли то, что они получают от Союза, тех затрат и того, чтобы Союз продолжал вести дела по-прежнему. Похоже, что ответ, по крайней мере, для некоторых из них, отрицательный. И, похоже, теперь они думают, что рука, которой Союз колоний прикрывал их, теперь сжимает их горло. Поэтому они пытаются выбраться до того, как все это обрушится на них.
   - Они не очень хорошо справляются с этим, - заметила я.
   - Им не обязательно хорошо справляться, чтобы это стало гражданской войной. И пока что они справляются не очень хорошо. - Пауэлл обвела рукой вокруг себя. - Но, похоже, учатся. И, похоже, у них появляются союзники в лице этой группы Равновесие.
   - Не думаю, что Равновесие, кем бы они ни были, делает это по доброте душевной.
   - Вы правы, но это не имеет значения с точки зрения гражданской войны. Если они не считают, что Союз колоний принимает их интересы близко к сердцу, тогда это тот случай, когда "враг моего врага - мой друг".
   - Это не очень разумная стратегия.
   - Разумность тут ни при чем. Мы могли бы часами ходить вокруг да около, лейтенант.
   - Что вы об этом думаете? - спросила я.
   - О чем именно?
   - О Союзе колоний, - пояснила я. - О том, что он контролирует эти планеты. О том, как он реагирует на подобные вещи. - Я обвела рукой помещение. - Обо всем этом.
   Пауэлл выглядела слегка удивленной. - Союз колоний - дерьмовое фашистское шоу, босс. Я поняла это с того самого дня, когда впервые ступила на борт одного из их кораблей, чтобы улететь с Земли. Вы шутите? Они контролируют торговлю. Контролируют коммуникации. Не позволяют колониям защищать себя, и не позволяют им делать ничего, что не входило бы в компетенцию самого Союза колоний. И давайте не будем забывать обо всем, что они сделали с Землей. Они делали это веками. Черт, лейтенант. Я не удивлена, что у нас сейчас гражданская война на носу. Удивлена, что она не случилась раньше.
   - И все же мы здесь, - сказала я. - Вы и я, в их форме.
   - Мы не хотели умирать старыми, - сказала Пауэлл. - Мне было семьдесят пять, и я провела большую часть своей жизни во Флориде, и у меня был рак костей, и я никогда не делала того, что хотела, и это грызло меня. Если вы сейчас считаете меня придурочной, то видели бы вы меня перед тем, как я покинула Землю. Вы бы просто из принципа столкнули меня со здания и не ошиблись бы.
   - Ну, хорошо, - согласилась я. - Мы не знали, во что ввяжемся, прибывая сюда.
   - Да, не знали.
   - Но теперь вы знаете, - сказала я. - А если бы вы знали тогда то, что знаете сейчас, вы бы все равно это сделали?
   - Да, - подтвердила Пауэлл. - Я все равно не хочу умирать старой.
   - Но вы только что сказали, что Союз колоний - это фашистское дерьмовое шоу.
   - Это так, и прямо сейчас это единственный способ выжить, - сказала Пауэлл. - Оглянитесь вокруг. Посмотрите на планеты, на которых мы были. Посмотрите на все виды, с которыми нам приходилось сражаться. Вы действительно думаете, что какая-либо из этих планет и населяющих их людей не будет уничтожена в первую же минуту после исчезновения Союза колоний? Они никогда раньше не воевали. Не в таких масштабах, которые им были бы нужны. У них нет военной инфраструктуры в том масштабе, в котором она была бы необходима. И у них не было бы времени на то, чтобы сделать что-то необходимое. Союз колоний - это монстр, но колонии - это гребаные оленята в лесу, полном хищников.
   - Тогда как все это изменится?
   - Поймите меня правильно, босс, я просто здесь работаю. Что я знаю точно, так это то, что это изменится. Это должно измениться, потому что у нас больше нет Земли. Механизм Колониального союза, на котором он был основан, просто больше не работает. Либо все изменится, либо мы все умрем. И я делаю все, что в моих силах, чтобы сохранить его до тех пор. Альтернатива мрачна.
   - Полагаю, что это возможно, - сказала я.
   - А как насчет вас? Вы бы сделали это снова, лейтенант?
   - Не знаю, - призналась я. - Я тоже не хотела умирать старой, вы правы. - Я протянула руку и коснулась холодной руки Ламберта. - Но есть способы и похуже.
   - Он умер на середине проповеди, - сказала Пауэлл. - Уверена, что именно так он и хотел бы умереть.
   Я посмеялась над этим. - Достаточно справедливо, - заметила я. - Думаю, теперь я это понимаю. Понимаю, что есть вещи и похуже, чем прожить жизнь, большая часть которой уже позади. Думаю, я этого больше не боюсь.
   - Может быть. Легко говорить это сейчас, когда вы выглядите на двадцать лет и проживете еще шестьдесят, даже если сегодня уйдете из СОК.
   - И снова справедливое замечание.
   - Знаете, вот почему я советовала Ламберту перестать говорить об этом, - сказала Пауэлл. - Все эти размышления о шагах, выходящих за рамки того, что мы непосредственно делали. Это никогда не сделает вас счастливой. Это ничего не решит для вас прямо сейчас.
   Я улыбнулась. - И все же именно вы заговорили об этом здесь и сейчас.
   - Да, хорошо. - Пауэлл поморщилась. - Считайте это данью уважения нашему погибшему другу. Я больше никогда этого не сделаю.
   Я кивнула на Сальсидо. - А ему? - спросила я.
   - Черт, я не знаю, - ответила Пауэлл. - Может, еще раз послушать эту дурацкую песню о лунной пицце. Или подумать о том, какой сегодня день в столовой. Что, кстати, полная чушь. Вы можете заказать пиццу, тако и гамбургеры в любой день, когда захотите. Все дело в том, какое блюдо они выставляют перед входом.
   - Знаю, - согласилась я. - Но суть разговора была не в этом, не так ли?
   - Да, - подтвердила Пауэлл. - Не в этом.
  

Часть пятая

   Зачем мы вообще здесь? - Пауэлл сказала мне это через своего мозгодруга. Мы и остальные солдаты нашего взвода с "Уппсалы" охраняли порядок во время акции протеста на Эри, в городе Голуэй. Акция протеста была абсолютно мирной. Все, что делали протестующие, все, что кто-либо делал, насколько я могла видеть, это лежали. Везде. Их было по меньшей мере 100 000. Пауэлл стояла в тридцати ярдах от меня, на линии обороны перед офисом Колониального союза.
   Мы защищаем собственность Колониального союза, - ответила я.
   Что они собираются делать, нападать на нее?
   Кажется, я припоминаю, что вы недавно жаловались на то, что люди слишком много думают о наших миссиях, - сказала я.
   Похоже, местная полиция может с этим справиться.
   Действительно, - согласилась я и указала на лежащую примерно в двух метрах от меня женщину в полицейской форме. - Вон начальница полиции. Вы можете поговорить с ней об этом.
   Даже с расстояния в тридцать ярдов я услышала, как Пауэлл насмешливо фыркнула.
   Проблема Эри заключалась не в том, что население пыталось провозгласить свою независимость, или пыталось сжечь местную штаб-квартиру Колониального союза, или пригласило не совсем альтруистичные инопланетные расы атаковать колониальные корабли и солдат. Проблема заключалась в том, что Эри объявила забастовку.
   Не то чтобы забастовка была полной; планета все еще кормила себя, одевалась и заботилась о своих внутренних потребностях. Но Эри решила, что на данный момент она больше не занимается экспортом. Это создало проблему для Колониального союза, поскольку Колониальный союз закупал значительное количество товаров у Эри, а Эри, как одна из самых ранних колоний, обладала одной из самых развитых экспортных экономик во всем Колониальном союзе.
   Торговый представитель Союза колоний в государстве Эри поинтересовался, в чем проблема. Проблем нет, ответило государство Эри (или, точнее, его управляющий по торговле). Мы решили выйти из экспортного бизнеса.
   Торговый представитель Союза колоний отметил, что это нанесет ущерб экономике государства Эри. Управляющий по торговле государства Эри отметил, что, по мнению экономистов, изменения будут трудными, но их можно будет пережить, если все пойдут на определенные жертвы.
   Торговый представитель Колониального союза предложил увеличить сумму, которую он предлагает за товары. Управляющий по торговле государства Эри вежливо отказался.
   Торговый представитель Союза колоний намекнул, что отказ от сотрудничества с ними равносилен государственной измене. Представитель государства Эри по вопросам торговли поинтересовался, какой именно закон Союза колоний распространяется на принудительную торговлю.
   Затем торговый представитель Союза колоний пошутил о том, что вся планета отказывается от работы.
   Это глупо, - сказала Пауэлл.
   Так же, как глуп торговый представитель Колониального союза? - спросила я.
   Почти, - ответила Пауэлл. - Мы зря тратим время, босс. Мы ничего не останавливаем, никого не спасаем и не делаем ничего хорошего. Мы просто ходим вокруг кучки лежащих людей, размахивая оружием, как придурки.
   Они могут выскочить и напасть на нас всех.
   Лейтенант, в двух метрах от меня парень, который, блядь, храпит.
   Я улыбнулась. - Что вы предлагаете нам делать, Илзе?
   Понятия не имею. Я открыта для предложений.
   Ладно, примерьте вот это, - сказала я, бросила свою МЦ и смешалась с толпой.
   Что вы делаете? - спросила Пауэлл.
   Ухожу, - ответила я. Я начала обходить распростертые тела, чтобы не наступить ни на одно из них.
   Куда?
   Понятия не имею.
   Не думаю, что нам позволено это делать, босс. По-моему, то, что вы делаете, называется "дезертирство".
   Они могут пристрелить меня, если захотят.
   Они могут!
   Илзе, - сказала я, остановилась и оглянулась. - Я занимаюсь этим уже семь лет. Вы не хуже меня знаете, что мне не позволят уйти. Нас перестали увольнять по окончанию сроков службы, потому что больше никто к нам не приходит. Но я больше так не могу. С меня хватит. - Я повернулась и снова зашагала прочь.
   Они обязательно застрелят вас.
   Они могут, - согласилась я, повторяя ее предыдущие слова. Прошла через площадь и свернула на одну из боковых улиц. Повернулась и посмотрела на Пауэлл.
   Не похоже, что они не будут знать, где вы, - сказала она мне. - У вас в мозгу компьютер. Он отслеживает каждое ваше движение. Черт возьми, я почти уверена, что он может отслеживать каждую вашу мысль.
   Я знаю.
   Они придут за вами.
   Скорее всего, так и будет.
   Не говорите потом, что я вас не предупреждала.
   Не буду.
   Что вы будете делать?
   Когда-то я была неплохим музыкантом. Думаю, хотела бы заняться этим снова. По крайней мере, какое-то время.
   Вы спятили, лейтенант. Я хочу, чтобы мои слова были занесены в протокол.
   Учтено должным образом. Хотите присоединиться ко мне?
   Черт возьми, нет, - сказала Пауэлл. - Не можем же мы все быть дезертирами. И в любом случае, открывается вакансия лейтенанта. Думаю, я стою в очереди на повышение.
   Я ухмыльнулась. - Прощайте, Илзе, - сказала я.
   Прощайте, Хизер, - ответила она и помахала мне рукой.
   Я завернула за угол, и здание скрыло ее из виду.
   Я пошла по улице, нашла другую улицу, которая показалась мне интересной, и двинулась по ней навстречу первому дню другой жизни.
   По-моему, это было в субботу.
  

ВЫСТОЯТЬ ИЛИ ПАСТЬ

  
   Спасибо комитету и участникам "Суонкон40" в Перте, Австралия, где была завершена работа над этой повестью и книгой. Эй, разве я не говорил, что сделаю это?
  

Часть первая

   Есть такая поговорка: "Чтобы ты жил в интересные времена".
   Начнем с того, что это проклятие. "Интересный" в данном случае обычно означает "О боже, на нас проливается смерть, и мы все погибнем с воплями и, возможно, в огне". Если бы кто-то хотел сказать вам что-то приятное, он не посоветовал бы вам жить в "интересные" времена. Он бы сказал что-то вроде: "Желаю вам вечного счастья", или "Да пребудет с вами мир", или "Живите долго и процветайте", и так далее. Он бы не сказал: "Живите в интересные времена". Если кто-то советует вам жить в интересные времена, то, по сути, говорит вам, что хочет, чтобы вы страдали в жутких мучениях, прежде чем скончаетесь, и умерли ужасной смертью.
   Серьезно, такие люди вам не друзья. Это совет, который я даю вам бесплатно.
   Во-вторых, это проклятие почти всегда приписывается китайцам, что является откровенной ложью. Насколько можно судить, сначала оно появилось на английском, но было приписано китайцам, вероятно, из-за сочетания случайного расизма и того, что кто-то хотел быть дерьмовым человеком, но не хотел, чтобы это было направлено против него лично. Что-то вроде "Эй, я этого не говорю, это говорят эти ужасные китайцы, я просто передаю вам то, что они сказали".
   Так что они не только не являются вашими друзьями, но могут быть и фанатиками, к тому же пассивно-агрессивными.
   Тем не менее, у китайцев действительно есть поговорка, из которой, как утверждается, могло произойти это фанатичное пассивно-агрессивное ругательство, и которая в приблизительном переводе означает "Лучше быть собакой в мирное время, чем человеком на войне". Это изречение не является ни фанатичным, ни пассивно-агрессивным, и с ним я во многом согласен.
   Дело вот в чем: меня зовут лейтенант Гарри Уилсон. Я уже очень давно служу человеком на войне. Думаю, что в мирное время было бы предпочтительнее быть собакой. Я некоторое время работал над этим.
   Моя проблема в том, что я живу в интересное время.
  

* * *

   Мое последнее интересное время началось, когда "Чандлер", корабль, на котором я служил, проскользнул в систему Хартума и сразу же взорвал первые два враждебных корабля, которые заметил.
   Они получили по заслугам. Эти два корабля атаковали "Тюбинген", корабль сил обороны колоний, направленный в систему для подавления восстания против Союза колоний, спровоцированного премьер-министром Хартума, которому действительно следовало бы быть осторожнее. Но, по-видимому, он был неосторожен, и тогда появился "Тюбинген", который отправил взвод солдат на планету, чтобы сопроводить премьер-министра с планеты. Именно тогда появились два других корабля и начали использовать "Тюбинген" в качестве учебной мишени. Я полагаю, они ожидали, что смогут завершить работу без помех. Они не были готовы к тому, что "Чандлер" нападет на них с солнца.
   На самом деле мы, конечно, ничего подобного не делали. Мы просто переместились в пространство над Хартумом, немного ближе к звезде планеты, чем те два корабля и "Тюбинген", которые были заняты сражением. И тот факт, что, с их точки зрения, мы были скрыты в диске звезды Хартум, не давал "Чандлеру" никаких особых преимуществ. Системы кораблей засекли бы нас ненамного позже. Преимущество заключалось в том, что они нас совсем не ожидали. Когда мы появились, они сосредоточили все свое внимание на уничтожении "Тюбингена", стреляя ракетами с близкого расстояния, чтобы разрушить корабль в его слабых местах, лишить жизни всех на корабле и ввергнуть весь Союз колоний в хаос.
   Но появление "Чандлера" было приятным поэтическим штрихом.
   Мы запустили свои собственные ракеты еще до того, как наши пучки частиц коснулись чужих ракет, взорвав их все до того, как они смогли долететь до "Тюбингена". Наши ракеты врезались в корпуса вражеских кораблей, чтобы вывести из строя энергетические системы и вооружение. Мы не беспокоились за экипажи. Знали, что на них никого не будет, кроме единственного пилота.
   С нашей точки зрения, битва закончилась, не успев начаться. Корабли противника, имевшие лишь легкую броню, рассыпались, как фейерверки. Мы связались с "Тюбингеном" по стандартной связи и через сеть мозгодрузей, чтобы оценить ущерб.
   Это было важно. Корабль был потерян; у него едва хватило бы времени эвакуировать экипаж, прежде чем отказали бы системы жизнеобеспечения. Мы начали освобождать место на "Чандлере" и отправили беспилотные летательные аппараты обратно на станцию "Феникс" за спасательными кораблями и экипажами.
   С поверхности Хартума поступали сообщения. Шаттл со взводом из "Тюбингена", которому было поручено взять под стражу премьер-министра планеты, был сбит в небе наземными средствами обороны. Солдаты, выпрыгнувшие из шаттла, чтобы избежать гибели вместе с ним, были убиты той же защитой.
   Только двум солдатам удалось спастись целыми и невредимыми, но вдвоем они уничтожили оборонительную позицию, укомплектованную солдатами рраей, поддерживающими Равновесие, группу, которая причинила столько вреда Союзу колоний и Конклаву. Они захватили двух рраей из наземной базы, включая их командира. Затем они выполнили свою первоначальную миссию и доставили премьер-министра Хартума.
   Кто-то должен был допросить их всех.
   Для двоих рраей этим кем-то был я.
  

* * *

   Я вошел в помещение, где меня ожидал военнопленный. На нем не было наручников, но на шее был надет электрошоковый ошейник. Любое движение, более быстрое, чем обычное и обдуманное, вызвало бы разряд, и тем более сильный, чем быстрее было движение.
   Рраей почти не двигался.
   Он сидел в кресле, очень плохо приспособленном для его физиологии, но лучшего кресла нельзя было найти. Оно было установлено у стола. С противоположной стороны стола стоял еще один стул. Я сел на стул, протянул руку и поставил динамик на стол.
   - Коммандер Тванн, - сказал я, и динамик воспроизвел мои слова с переводом. - Меня зовут Гарри Уилсон. Я лейтенант сил обороны колоний. Я хотел бы поговорить с вами, если вы не возражаете. Вы можете отвечать на своем родном языке. Мой мозгодруг переведет мне.
   - Вы, люди, - сказал Тванн через минуту. - То, как вы говорите. Как будто спрашиваете разрешения, когда выдвигаете требования.
   - Вы могли бы не разговаривать со мной, - предположил я.
   Тванн указал на ошейник у себя на шее. - Не думаю, что мне бы это понравилось.
   - Справедливое замечание. - Я поднялся со стула и подошел к Тванну, который даже не вздрогнул. - Если позволите, я сниму с вас ошейник.
   - Зачем вы это делаете?
   - В знак доброй воли, - сказал я. - И к тому же, если вы решите не разговаривать со мной, вам не придется бояться наказания.
   Тванн вытянул шею, чтобы я мог дотянуться до его ошейника. Я снял его, разблокировав с помощью команды своего мозгодруга. Положил ошейник на стол и вернулся на свое место.
   - Итак, на чем мы остановились? - сказал я. - Совершенно верно. Я хотел поговорить с вами.
   - Лейтенант... - Тванн замолчал.
   - Уилсон.
   - Спасибо. Лейтенант, я... могу быть с вами откровенным?
   - Надеюсь, будете.
   - Хотя я и не хочу сказать, что не ценю то, что вы убрали это орудие пытки с моей шеи, позвольте мне заметить, что этот поступок является бессмысленным. И не только пустым, но и, по сути, неискренним.
   - Как же так, коммандер?
   Тванн обвел взглядом вокруг. - Вы сняли электрошоковый ошейник. Но я все еще здесь, на вашем корабле. Не сомневаюсь, что по другую сторону этой двери находится еще один солдат СОК, такой же, как и вы, с оружием или другим орудием пыток. Мне некуда деться, и нет никакой гарантии, что, кроме этого момента, я не буду наказан или даже убит за то, что не поговорил с вами.
   Я улыбнулся. - Вы правы, по ту сторону этой двери кто-то есть, коммандер. Однако это не еще один солдат СОК. Это всего лишь мой друг Харт Шмидт, который является дипломатом, а не убийцей или палачом. Он находится по другую сторону двери в первую очередь потому, что у него есть записывающее устройство - ненужная вещь, поскольку я также записываю этот разговор своим мозгодругом.
   - Вы не беспокоитесь о том, что я попытаюсь убить вас и сбежать? - спросил Тванн.
   - На самом деле, нет, - ответил я. - Имею в виду, что я солдат СОК. Возможно, вы знаете по собственному опыту, что мы созданы с помощью генной инженерии, чтобы быть быстрее и сильнее, чем обычные люди. При всем уважении к вашей доблести, коммандер, если бы вы попытались убить меня, вам пришлось бы сражаться.
   - А если бы я убил вас?
   - Ну, дверь заперта, - заметил я. - Что, в некотором роде, подрывает весь ваш план побега.
   Тванн изобразил нечто похожее на смех. - Значит, вы меня не боитесь.
   - Нет, - сказал я. - Но я также не хочу, чтобы вы меня боялись.
   - Я не боюсь вас, - сказал Тванн. - Боюсь остальных представителей вашего вида. И того, что может случиться со мной, если не поговорю с вами сейчас.
   - Коммандер, позвольте мне быть с вами таким же откровенным, как вы были со мной.
   - Хорошо, лейтенант.
   - Вы являетесь пленником сил обороны колоний. По сути, вы являетесь военнопленным. Вы были захвачены в плен за то, что подняли оружие против нас. Вы, либо непосредственно, либо по вашему приказу, убили многих наших солдат. Я не буду ни пытать вас, ни убивать, и вас не подвергнут пыткам и не убьют, пока вы находитесь на этом корабле. Но вы должны знать, что остаток своей жизни вы проведете с нами, - я обвел рукой помещение, - и в комнате не намного больше этой.
   - Вы не вдохновляете меня на откровенность, лейтенант.
   - Могу это понять, но я еще не закончил, - сказал я. - Как я уже сказал, остаток своей жизни вы, скорее всего, проведете в качестве нашего пленника в камере примерно такого размера. Но есть и другой вариант.
   - Поговорить.
   - Да, - согласился я. - Поговорить. Расскажите мне все, что знаете о Равновесии и его планах. Расскажите, как вам удалось убедить десять человеческих колоний восстать против Союза колоний. Расскажите мне, какова конечная цель вашей организации. Расскажите мне все, от начала до конца, ничего не упуская.
   - В обмен на что?
   - В обмен на вашу свободу.
   - О, лейтенант, - сказал Тванн. - Вы же не можете ожидать, что я поверю, что в ваших силах предложить такое.
   - Это не так. Как вы косвенно заметили, я всего лишь лейтенант. Но это предложение исходит не от меня. Оно исходит от высших чинов как сил обороны колоний, так и гражданского правительства Союза колоний. Раскройте все, и когда все это закончится - что бы это ни было, когда бы это ни закончилось - вы будете переданы правительству рраей. То, что они с вами сделают, - это совсем другая история, если они хоть как-то связаны с Равновесием. Тем не менее, если вы будете особенно откровенны, мы можем попытаться создать впечатление, будто не знали, какой вы отличный сотрудник разведки. Мы будто бы думали, что вы просто обычный военный командир.
   - Но я и есть такой командир, - сказал Тванн. - Объем моих приказов был ограничен и сосредоточен на этой миссии.
   Я кивнул. - Мы были почти уверены, что вы постараетесь это сказать, - заметил я. - И кто бы вас винил? Нет никаких оснований для того, чтобы говорить больше, чем требовалось. Но мы знаем кое-что, чего, по-вашему, мы не должны знать, коммандер.
   - И что же это такое, лейтенант?
   - Коммандер, вам чем-то знаком этот корабль?
   - Нет, - удивился Тванн. - А почему он должен быть знакомым?
   - Никаких причин? - сказал я. - За исключением небольшой детали, что вы уже были на нем раньше.
   - Не верю в это.
   - О, поверьте мне, - сказал я, а затем поднял глаза к потолку. - Рэйф, ты как, подслушивал?
   - Ты же знаешь, что я подслушивал, - произнес новый голос из динамика. Почти сразу же последовал перевод, произнесенный немного другим голосом, чтобы отличить его от моего перевода.
   - Ладно, хорошо, - сказал я и снова повернулся к Тванну. - Коммандер Тванн, я хотел бы представить вам Рэйфа Дакена, нашего пилота. Или, точнее, я хотел бы снова представить вас, поскольку вы двое уже встречались раньше.
   - Не понимаю, - признался Тванн.
   - Вы меня не помните? - спросил Дакен. - Мне больно, коммандер. Потому что я вас очень хорошо помню. Помню, как вы угрожали взорвать мой корабль. Помню, как застрелили моего капитана и первого помощника. Помню, как говорили с госсекретарем Окампо о наилучшем способе уничтожения всего моего экипажа. Да, коммандер. У меня с вами связана целая куча воспоминаний.
   Тванн ничего не сказал на это.
   - А, - сказал я. - Вот видите. Теперь вы все-таки вспомнили. Это "Чандлер", коммандер. Корабль, который вы захватили. И корабль, который вы потеряли. Ну, может быть, не вы конкретно, но Равновесие. Мы знаем, что вы были на нем. И знаем, что вы не просто какой-то полевой командир. Нет, сэр. Вы - ключевой сотрудник вооруженных сил Равновесия. И ваше присутствие в Хартуме, где вы возглавляете силы, которые убивали наших людей в небе, - это не просто удача, выпавшая на вашу долю при назначении. Вы здесь не просто так.
   - Как получилось, что вы здесь? - спросил меня Тванн.
   - Что вы имеете в виду?
   - Ваш корабль предотвратил атаку на корабль СОК, который был направлен в ответ на восстание в Хартуме, - сказал Тванн. - Как вы узнали? Как вы оказались здесь, чтобы остановить это?
   - У нас были собственные разведданные.
   - От кого?
   - А вы как думаете, от кого? - спросил я.
   - Я дам вам подсказку, - сказал Дакен. - Это парень, которого я увел у вас, когда сбежал.
   - Заместитель госсекретаря Окампо был очень откровенен, - сообщил я. - Когда Хартум провозгласил свою независимость, он предположил, что существует большая вероятность того, что там может быть расставлена ловушка для любого корабля, который откликнется. "Чандлер" оказался поблизости от прыжка, и Союз колоний не хотел обострять ситуацию, посылая большой контингент кораблей СОК, поэтому мы получили этот вызов.
   - Спасибо, коммандер, что вернули эти системы вооружения на корабль, - поблагодарил Дакен. - Они пригодились.
   - Заместитель Окампо, - сказал Тванн, - без сомнения, общителен, потому что вы поместили его мозг в изоляцию.
   - Вы же не собираетесь напрашиваться на это, не так ли? - спросил Дакен. - Потому что у меня есть для вас новость, приятель. У вас не так уж много оснований для уверенности.
   - Если у вас есть Окампо, я вам не нужен, - сказал мне Тванн. - У Окампо гораздо больше оперативных знаний, чем было у меня когда-либо. Он был главным архитектором наших планов.
   - Мы знаем, - сказал я. - У нас есть все его записи. Дело в том, что нам также известно, что вы знаете, что у нас есть все эти записи. Вы должны были предположить это, как только Рэйф сбежал с ним и его секретаршей. А это значит, что Равновесие больше не может ими пользоваться. У вас есть новый план действий, который выполняется в ускоренном режиме. Окампо может делать обоснованные предположения. Но на данный момент нам нужно нечто большее, чем обоснованные предположения.
   - Я в плену, - сказал Тванн. - Они поймут, что нужно изменить свои планы.
   - Вы не схвачены, - сказал я. - Вы мертвы. По крайней мере, так они будут думать. Вы и все остальные рраей уничтожены до неузнаваемости и до того, как вас опознали. И вы погибли, выполняя свою задачу - заманить Союз колоний в ловушку и представить все так, будто Хартум несет ответственность за нападение. Кстати, это был приятный штрих.
   Тванн снова замолчал.
   - Таков наш план общения - вина за все наши действия возлагается на правительство Хартума. Итак, насколько нам известно о Равновесии, последний план все еще действует. Мы хотели бы, чтобы вы рассказали нам о нем.
   - А если я откажусь?
   - Тогда вам лучше привыкнуть к стенам, - сказал Дакен.
   - Рэйф, почему бы тебе не выйти ненадолго, - предложил я.
   Дакен отключился.
   - Вы не первый рраей, которого я встречаю, - сообщил я Тванну после того, как Дакен замолчал.
   - Уверен, что в свое время вы убили многих, - заметил Тванн.
   - Я не это имел в виду, - сказал я. - Я имею в виду, что знал другого рраей как личность. Ученого по имени Кайнен Суен Су. Он, как и вы, был захвачен нами в плен. Я был приставлен к нему.
   - Охранять его?
   - Нет, помогать ему. Мы вместе работали над несколькими проектами, где он был ведущим, а я следовал его указаниям.
   - Значит, он был предателем.
   - Может быть, он согласился бы с вами, - сказал я. - Он понимал, что, если помогает нам, то его знания могут быть использованы против рраей. Тем не менее, он помог и со временем стал моим другом. Он был одной из самых замечательных личностей, которых я когда-либо встречал. Для меня было честью знать его.
   - Что с ним случилось?
   - Он умер.
   - Как?
   - Солдат, который также был его другом, убил его по его просьбе.
   - Почему он просил о смерти?
   - Потому что все равно умирал, - сообщил я. - Мы ввели яд в его кровь, и ежедневное введение противоядия становилось все менее эффективным. Он попросил своего друга прекратить его страдания.
   - Страдания, которые вы ему причинили в первую очередь.
   - Да.
   - Лейтенант, если в вашей беседе и есть какой-то смысл, то, боюсь, он полностью ускользнул от меня.
   - Кайнен был врагом, который стал другом, - сказал я. - И, несмотря на то, что мы поступили с ним ужасно - и да, это было ужасно, - он все равно решил подружиться с нами. Я никогда этого не забуду.
   - Боюсь, не думаю, что мы станем друзьями.
   - Я не прошу об этом, коммандер, - заметил я. - Рассказывая вам это, я хочу, чтобы вы знали, что, по крайней мере, не рассматриваю вас только как врага.
   - Вы поймете, лейтенант, если я не буду убежден, что этот факт вообще что-то значит для меня.
   - Конечно. - Я встал. - Просто поймите, что это возможно. Если вы этого захотите. А пока подумайте над тем, о чем я просил. Дайте мне знать, когда будете готовы к разговору. - Я направился к двери.
   - Вы не собираетесь надеть его на меня обратно? - спросил Тванн, указывая на электрошоковый ошейник на столе.
   - Если хотите, можете надеть его обратно, - сказал я. - Но на вашем месте я бы не стал этого делать. - Я открыл дверь, оставив Тванна пялиться на ошейник на столе.
  

* * *

   - Вы собираетесь нас убить? - спросил меня специалист Кетрин Се Лау. Мы вдвоем находились в той же комнате, в которой я ранее был с Тванном. Комната была обставлена точно также. На Лау не было электрошокового ошейника; его никогда не надевали на него.
   - Лейтенант Ли обещала вам, что мы не будем этого делать, если ее доклад мне точен, - сказал я.
   - Это была она. Вы - кто-то новый.
   - Думаете, мы собираемся убить вас, Кетрин? - спросил я.
   - Люди не очень-то добры к своим врагам, - сказал Лау.
   - Согласен, - признал я. - Нет, специалист Лау. Мы не планируем убивать вас или коммандера Тванна. - Я наблюдал, как по телу рраей разлилось облегчение. - На самом деле, после того, как все это закончится, мы надеемся вернуть вас вашему правительству.
   - Когда?
   - Не собираюсь вам лгать, это займет некоторое время, - сказал я. - Сначала мы должны положить конец этому текущему конфликту. А пока вы будете нашим гостем.
   - Вы хотели сказать, пленником.
   - Ну, да, - подтвердил я. - Но в этих рамках существует большая свобода действий в отношении того, как к вам относятся.
   - Я не знаю ничего важного, - сказал Лау. - Я специалист. Мне рассказали только о моей собственной работе.
   - Нам известно, что вы не знаете ничего, что выходило бы за рамки вашей специальности, - сказал я. - Мы не ожидаем, что вы будете в курсе секретных планов Равновесия.
   - Тогда что я могу вам сказать такого, чего еще не говорил вашему лейтенанту Ли?
   - Меня интересует не столько то, что вы знаете, сколько то, что вы слышали. Слухи, домыслы и тому подобное. Мы оба солдаты, Кетрин. Хотя и принадлежим к разным биологическим видам, я думаю, у нас есть одна общая черта: большую часть времени наша работа скучна, поэтому мы тратим много времени на болтовню с друзьями. Меня интересует вся эта чушь.
   - Я не знаю этого слова, но думаю, что знаю, что оно означает.
   - Чушь? Да, я думаю, что вы, вероятно, знаете. Меня также интересуете вы, Кетрин.
   - Как так?
   - Ваш опыт общения с Равновесием, - сказал я. - Начнем с очень простого вопроса: как вы вообще с ними связались?
   - Это ваша вина, - ответил Лау. - Людей, а не ваша конкретно. Наши войны с вами закончились для нас неудачно, особенно после того, как обиняне, которые были нашими союзниками, выступили против нас. Когда это произошло, мы потеряли планеты и мощь, а наши вооруженные силы сократились. Многие бывшие солдаты остались без работы. Я был одним из них.
   - Есть и другие направления работы.
   - Лейтенант, когда мы потеряли планеты, в оставшиеся миры хлынул поток народу. Там не было работы. Вы и обиняне не просто сократили наши вооруженные силы. Вы уничтожили нашу экономику. Я родом с колониальной планеты под названием Фьюй. У нас больше нет этой планеты. Я переехал на Булни. Работу там в основном получали коренные жители Булни.
   - Понял.
   - Поэтому, когда мой бывший командир обратился ко мне с Равновесием, я не стал тратить время на размышления. Мне предложили работу и шанс применить свои навыки. Зарплата была отличной. И мне хотелось уйти из Булни, которую я ненавидел.
   - Понимаю это.
   - Если вы планируете напасть на какую-либо из наших планет, позвольте мне сначала предложить Булни.
   Я ухмыльнулся. - В данный момент это не входит в наши планы, но буду иметь это в виду. Как долго вы работаете в Равновесии?
   - Я не знаю, как вы измеряете время.
   - Назовите мне ваши годы, я внесу коррективы.
   - Тогда около шести лет.
   - Что соответствует примерно пяти нашим годам. Это долгий срок.
   - Это была постоянная работа.
   - Верно, - сказал я. - Я хочу сказать, что мы начали изучать Равновесие совсем недавно. Ваша организация долгое время оставалась вне нашего поля зрения.
   - Возможно, вы не очень хороши в разведке.
   - Может быть, так оно и есть, - согласился я. - Но мне нравится думать, что за этим кроется нечто большее.
   Специалист Лау изобразил нечто вроде пожатия плечами. - До недавнего времени наша организация была небольшой, сфокусированной и децентрализованной. Первые пару лет я даже не знал, что существует более крупная организация. Я работал только со своей командой.
   - Итак, вы думали, что вы наемник.
   - Да.
   - Вам не претило быть наемником.
   - Мне нравилось, что я мог есть. И, как я уже сказал, у меня было не так много других вариантов.
   - Итак, вы думали, что вы наемник, но потом узнали об остальном Равновесии.
   - Да.
   - Никаких мыслей о том, что ваша команда внезапно стала частью более крупной организации".
   - На самом деле нет, - сказал Лау. - Компании наемников похожи на любые другие компании. Иногда они сотрудничают с другими компаниями. Иногда объединяются с ними. Я получал зарплату вовремя и работал с той же группой людей, так что мне было все равно.
   - А как насчет философских целей Равновесия? Что вы о них думаете?
   - Мне было хорошо с ними. Мне и сейчас неплохо с ними. Лейтенант, Союз колоний - наш враг, и Конклав не позволит нам колонизировать даже те планеты, которые мы потеряли и хотим вернуть. Вместе вы очень усложнили нам жизнь. Я не прочь отплатить вам тем же.
   - Хорошо.
   - Но вы должны понимать, что на том уровне, на котором я работаю, мы на самом деле не вникаем в философию организации. Не так ли, сэр? Разве вы проводите много времени, размышляя об этике и философии Колониального союза и о том, чем он занимается?
   - Вообще-то, да, - признался я и улыбнулся. - Но слишком много думать - это мое хобби. Я первый, кто признает, что я странный.
   - Моя работа заключалась в управлении коммуникациями, - сказал Лау. - Я тратил большую часть своего времени, думая о своих непосредственных задачах и людях, с которыми я работал. Я не силен в размышлениях, лейтенант.
   - Это задание, - сказал я. - Оно было с той же группой, с которой вы работали с самого начала?
   - Нет. Команда, в которой я состоял, была почти полностью уничтожена, когда "Чандлер" напал на штаб-квартиру Равновесия. Я выжил, потому что был временно прикомандирован к другой команде для обучения новобранцев. После этого нападения остался с командой, которую возглавлял коммандер Тванн. Это команда, которую вы уничтожили на Хартуме.
   - Сожалею о потере ваших друзей.
   - Спасибо. Очень любезно с вашей стороны сказать это, даже если я сомневаюсь, что вы полностью искренни.
   - Должен сказать, что вы более откровенны, чем коммандер Тванн.
   - У меня гораздо меньше секретов, которые нужно хранить, - сказал Лау. - И я не хочу умирать.
   - Я знаю, что Тванн был недоволен вами из-за того, что вы захотели поговорить с нами. Что он пытался напасть на вас, чтобы заставить замолчать.
   - Как я уже сказал, у него больше секретов, чем у меня.
   - Подозреваю, что он недоволен уровнем вашей лояльности.
   Лау разразился громким смехом. - Вы сами сказали, лейтенант, что я наемник. Я был им с того момента, как меня наняло Равновесие. В Равновесии хорошо платят, но прямо сейчас я не могу потратить ни единой монеты из того, что они мне платят. Вы, с другой стороны, можете убить меня. Я ценю свою жизнь больше, чем все деньги в мире.
   - Это очень практичная точка зрения, Кетрин.
   - Я надеялся, что вы это оцените, лейтенант.
   - Очень рад. И я думаю, вы увидите, что мое начальство тоже это оценит.
   - Я надеялся, что вы это скажете. Помните, я знаю не так уж много. Я ничего не буду скрывать, но мои знания ограничены.
   - Как я уже сказал, меня интересуют другие вещи, которые можно узнать от вас, а не от коммандера Тванна. Я думаю, вы будете очень полезны.
   - Тогда давайте приступим к работе, - сказал Лау. - На данный момент у меня есть одна просьба.
   - Что это?
   - Ланч.
  

* * *

   - Вы знаете, кто я? - спросил Масахико Окада с должным возмущением в голосе. Снова та же комната, но немного другой состав персонажей. Окада сидел за столом. Я стоял у стены рядом с дверью. Вопрос был адресован не мне, а женщине, сидевшей прямо напротив него.
   - Вы Масахико Окада, - ответила Оде Абумве, посол Колониального союза, а также моя начальница.
   - Совершенно верно, - подтвердил Окада. - И вы знаете мою должность.
   - Да, знаю, - сообщила Абумве. - Вы военнопленный Союза колоний.
   - Я премьер-министр Хартума! - сказал Окада дрожащим голосом.
   - Нет, - возразила Абумве. - Нет, это не так. Возможно, и были им, но это было до того, как вы подняли открытый мятеж против Союза колоний. До того, как вы приказали чужим кораблям атаковать судно сил обороны колоний. До того, как приказали наземным средствам поражения сбивать с неба отдельных солдат СОК. Кем бы вы ни были раньше, мистер Окада, сейчас вы предатель, убийца и военнопленный. Не более того.
   - Не понимаю, о чем вы говорите, - сказал Окада. - Мы провозгласили независимость от Союза колоний, вот и все.
   - Вы провозгласили независимость от Союза колоний, а затем спрятались в секретном месте, - уточнила Абумве. - Это, несомненно, означает, что вы знали, что Союз колоний отреагирует на вашу независимость и отправит войска, чтобы вернуть вас. И когда мы это сделали, на нас напали. Не хартумцы, мистер Окада. Совершенно другие силы.
   - Я не санкционировал никакого нападения.
   Абумве громко вздохнула, услышав это.
   - Я хочу поговорить с государственным секретарем Галеано. Когда она узнает, что вы и ваши марионетки из сил обороны колоний сделали со мной, вам повезет, если вас просто уволят.
   - Мистер Окада.
   - Премьер-министр Окада.
   - Мистер Окада, - повторила Абумве, и я увидел, как на шее и лице Окады выступили пятна гнева, - похоже, у вас сложилось впечатление, что в данный момент вы одной лишь силой характера сможете изменить свои обстоятельства. Что, выдвигая требования своим громким предвыборным голосом, заставите меня подчиниться вашей воле. Вы неправильно понимаете мою роль здесь, мистер Окада. Я не та, кто мешает вам вернуться к вашему прежнему высокому статусу. Я та, кто удерживает вас от превращения в плавающий мозг в прозрачной колонне с питательным бульоном.
   Румянец на щеках Окады исчез, сменившись чем-то более бледным. - Извините? - сказал он.
   - Вы слышали меня, мистер Окада, - заявила Абумве. - Вы объявили свою планету независимой от Союза колоний, и этого было достаточно, чтобы объявить вас предателем. Уже за одно это вам пришлось бы провести остаток жизни в тюрьме Колониального союза, если они не решили бы просто казнить вас. Но затем вы также напали на силы обороны колоний. А СОК не прощают смертей своих людей. Это особенно не простительно, когда станет ясно, что вы, премьер-министр целой планеты, планировали и координировали нападение с врагами Союза колоний.
   - СОК не убьют вас за это, мистер Окада. Что они сделают, так это вынут ваш мозг из головы и оставят его в изоляции - ужасной, бесконечной изоляции - до тех пор, пока вы не расскажете им все, что знаете. А потом, когда вы закончите, вас отправят обратно в эту бесконечную изоляцию.
   Взгляд Окады метнулся ко мне. Я бесстрастно посмотрел на него в ответ. Я знал, в чем заключалась моя роль в этой комнате: быть молчаливым олицетворением всех ужасов, которые силы обороны колоний могли сотворить с Окадой. Сейчас был неподходящий момент для меня высказывать свое личное несогласие с тактикой удаления мозга, которую я нахожу откровенно преступной.
   - Единственная причина, по которой вы еще не были подготовлены к этой операции, заключается в том, что я, из вежливости к вашему бывшему статусу, предлагаю вам выбор, - продолжила Абумве. - Расскажите мне все, что вы знаете, прямо сейчас. Без колебаний, без недомолвок, без лжи. Начните со своей сделки с Равновесием. Поделитесь всем, и вы останетесь самим собой. Или не делайте этого.
   - Я не санкционировал это нападение, - начал Окада.
   Абумве вскочила со своего места с выражением неподдельного отвращения на лице.
   - Подождите! - Окада умоляюще поднял руку. Абумве сделала паузу. - Да, мы заключили сделку с Равновесием. Но это было сделано только в целях обороны на тот случай, если Союз колоний нападет на Хартум. Совершит крупное нападение. Один-единственный корабль СОК на орбите не привел бы его в действие.
   - Но вы спрятались, - сказал я. - Вы и ваш кабинет.
   - Мы не дураки, - выплюнул в меня Окада. - Знали, что вы придете за нами. Спрятались, чтобы задержать вас и не дать вам разрушить инфраструктуру и вызвать жертвы среди гражданского населения, когда вы отправитесь на поиски нас. - Он повернулся к Абумве. - Мы всегда знали, что нас схватят. Знали, что вы пришлете за нами один корабль, потому что все мы знаем, как Союз колоний любит намекать, что для решения любой внутренней проблемы нужен только один корабль. Мы хотели, чтобы нас схватили. Нашим планом было гражданское неповиновение. Чтобы вдохновить другие колониальные миры, которые также планировали провозгласить свою независимость.
   - Гражданское неповиновение обычно не включает в себя привлечение внешних сил в качестве подкрепления, - возразил я.
   - Одно дело, когда я и мой кабинет участвуем в акциях гражданского неповиновения, - сказал Окада. - Совсем другое - оставить триста шестьдесят миллионов человек беззащитными перед Колониальным союзом. Предметом нашей сделки с Равновесием были защита и сдерживание, а не агрессия.
   - И все же они все равно напали, - заметила Абумве, снова садясь.
   - Не по моему приказу, - сказал Окада. - Впервые я узнал об этом, когда ваши солдаты ворвались в наш бункер и вытащили меня оттуда.
   Абумве посмотрела на меня. Я пожал плечами.
   - Я говорю правду! - запротестовал Окада. - Я не хочу, чтобы мой мозг был в этой чертовой емкости, ясно? Меня ввело в заблуждение Равновесие. Коммандер Тванн. Он сказал мне, что его роль заключалась только в сдерживании. Призвал нас объявить независимость раньше других колоний, чтобы подать пример и дать им понять, что Равновесие защитит их так же, как оно защищает нас. Призвать каждую колонию освободиться от Союза колоний.
   - Так почему же коммандер Тванн сделал это? - спросила Абумве. - Почему он напал?
   - Почему бы вам не спросить его?
   - Мы спросим и будем спрашивать. Но сейчас я спрашиваю вас. Подумайте.
   Окада горько рассмеялся. - Очевидно, потому, что, какие бы планы ни были у Равновесия, они существенно отличаются от наших собственных. В чем они заключаются, я даже не могу вам сказать. Все, что я знаю, посол, это то, что меня использовали. Использовали меня. Использовали мое правительство. Использовали мою планету. И теперь мы все заплатим за это.
   Абумве снова встала, на этот раз не так драматично.
   - Что теперь будет? - спросил Окада.
   - Мы позаботимся о том, чтобы вы остались целы, - ответила Абумве.
   - Я не это имел в виду. Я имел в виду, что будет с Хартумом? Что Союз колоний собирается сделать с моей планетой? С моим народом?
   - Не знаю, министр Окада, - сказала Абумве. Интересно, заметил ли он, что она наградила его почетным званием в тот единственный раз, когда он подумал о тех, кого должен был представлять, а не только о себе.
  

* * *

   - У нас не так много времени, - сказала Абумве своим нынешним доверенным лицам, которыми на данный момент были Хиллари Дроллет, ее помощница, Нева Балла, капитан "Чандлера", мой друг Харт Шмидт и я. Все мы втиснулись в одно и то же маленькое помещение. - Пройдет совсем немного времени, прежде чем Равновесие обнаружит, что их атака провалилась.
   - Не думаю, - возразил я.
   - А как вы думаете? - обратилась ко мне Балла. - "Тюбинген" разрушен не полностью. Два корабля, атаковавшие его, были уничтожены. Атака рраей на наших солдат была также отражена, и все рраей уничтожены, за исключением двух наших пленных. И Хартум не стал независимым государством. Если уж на то пошло, он просто согласился на более прямой контроль со стороны Союза колоний. Сейчас сюда направляются двадцать кораблей СОК, чтобы подчеркнуть это.
   Я указал на нее для пущей убедительности. - Но, видите ли, это условие победы.
   - Объясните, лейтенант, - сказала мне Абумве.
   - Чего хочет Равновесие? - обратился я к присутствующим. - Оно хочет дестабилизировать и уничтожить Союз колоний. И Конклав тоже, но давайте на минутку сосредоточимся на нас.
   - Верно, - согласилась Балла. - И они потерпели неудачу. Хартум все еще находится в Колониальном союзе. Это не разрушило Колониальный союз.
   - Цель - не просто разрушение. Это еще и дестабилизация, - уточнил я. - СОК посылают корабли не только для помощи выжившим на "Тюбингене", но и для установления контроля над мятежной планетой. Вы сказали, двадцать кораблей, капитан.
   - Это верно.
   - Когда в последний раз Союз колоний отправлял такое количество кораблей СОК в колониальный мир, который не подвергался непосредственному нападению со стороны других рас?
   - Это у вас компьютер в голове, - заметила Балла. - Вы нам и скажите.
   - Такого не случалось больше века, - ответил я.
   - У нас никогда не было восстаний такого масштаба, как сейчас, - сказал мне Харт. Он оглядел комнату. - Мы с Гарри поговорили с лейтенантом Ли, которая возглавляла взвод "Тюбингена", направленный для захвата премьер-министра. Она сказала, что все ее предыдущие миссии были направлены на то, чтобы либо остановить восстания на планетах Колониального союза, либо сдержать их, если они уже начались. Это что-то новенькое. Это другое дело.
   - Это подтверждает мою точку зрения, - сказал я. - Колониальный союз уже дестабилизирует ситуацию. Привлечение двадцати кораблей не поможет.
   - Я ничего не знаю об этом, - заявила Балла. - Думаю, что никто в Хартуме не собирается ничего начинать в ближайшее время.
   - Но публика здесь не только хартумская, - сказала Абумве Балле, а затем посмотрела на меня. - Это то, что вы собираетесь сказать дальше, верно?
   - Да, - подтвердил я. - Потому что это не так. Мы знаем, что Хартум был одним из десяти колониальных миров, которые собирались совместно объявить о своей независимости. Равновесие заставило его поторопиться в своих собственных целях. Думаю, что отчасти этой целью было спровоцировать крупномасштабный военный ответ с нашей стороны.
   - Но это только запугало бы другие колонии, - отметила Балла.
   - Или разозлило бы их, - сказал Харт.
   - Или вдохновит их не сдаваться, - добавил я.
   - Не сдаваться - странная фраза, - сказала Балла. - Потому что у них нет оружия. На стороне Союза колоний все оружие. Независимо от того, воодушевлены они или рассержены, или и то, и другое вместе, колонии не могут пропустить сообщение Союза колоний о том, что вечеринка окончена.
   Я взглянул на Абумве.
   - Если только Равновесие не разговаривает с другими колониями, - сказала она.
   - Правильно, - сказал я. Равновесие - это небольшая организация, поэтому она должна максимально эффективно использовать свои возможности. Она должна использовать жесты, которые производят фурор. Этому они научились у нас.
   - Как так? - спросила Абумве.
   - Как тогда, когда мы столкнулись с Конклавом из-за Роанока, - напомнил я. - Это четыреста инопланетных рас, каждая из которых обладает значительным собственным военным потенциалом. Мы не смогли бы сразиться со всеми ними в схватке флотов. Поэтому, когда мы захотели уничтожить его, то заманили их в ловушку, которую сами же и придумали, хитростью уничтожили их великий флот и ждали, когда последствия уничтожат Конклав.
   - Есть небольшая деталь, из-за которой план не сработал, - возразила Балла. - Конклав выжил.
   - Но Конклав после этого уже не был таким, как прежде, - заметил я. - До Роанока Конклав был устрашающе многочисленной силой, с которой невозможно было бороться. После Роанока произошел открытый мятеж, и на генерала Гау, их лидера, было совершено первое покушение. Напряженность так и не исчезла, и Гау действительно был позже убит. Мы были рядом с ним. Вы можете проследить путь от Роанока до смерти Гау. Сегодняшний Конклав - это то, что сотворил Союз колоний. Что также означает, что Союз колоний каким-то образом помог создать условия, которые сделали возможным Равновесие.
   - И теперь Равновесие формирует ответ Колониального союза, - сделала вывод Абумве.
   - Да, оно, безусловно, прикладывает усилия.
   - В этом есть доля иронии.
   Я кивнул на это. - И мы должны помнить, что оно делает это в своих собственных целях. - Я указал в направлении очень маленькой каюты, в которой мы в настоящее время содержали премьер-министра Хартума. - Равновесие впарило Окаде и его правительству халтуру, чтобы напасть на нас. Но за это наказано не Равновесие, а Хартум.
   - Если ложиться спать с собаками, заводятся блохи, - сказал Харт.
   - Да. Я не защищаю действия Окады. Ни он, ни планета не оказались бы в том положении, в котором находятся сегодня, если бы он и его правительство не впустили к себе Равновесие. Но Равновесие получило то, что хотело. Усиление контроля со стороны Союза колоний означает усиление недовольства им не только здесь, но и везде, где об этом узнают.
   - Союз колоний обладает фактической монополией на информацию, - сказала Балла.
   - Так и было, - согласился я. - Больше так не будет. И, оставляя в стороне общую философскую проблему с единственным источником, ограничивающим каждый канал связи в своих собственных целях, это создает свои собственные проблемы.
   - Например, Равновесие создает свою собственную версию событий здесь, в Хартуме, и представляет ее другим колониям, - заметила Абумве.
   - Верно, - признал я. - Что еще раз подтверждает мою точку зрения о том, что Равновесие прилагает максимальные усилия. Им не составит большого труда использовать недоверие к Союзу колоний для создания видимости честной игры с колониальными мирами. - Я указал на Абумве. - Вы сказали, что у нас мало времени. Думаю, правильнее будет сказать, что у нас его уже нет. Равновесие почти наверняка уже распространяет свою версию событий, и когда оно покажет видеозапись всех наших кораблей, плавающих над поверхностью Хартума, это послужит подтверждением для мятежных колоний.
   - Откуда мы знаем о мятежных колониях? - спросила Балла.
   - Союз колоний не совсем лишен друзей на колониальных планетах, - сказала Абумве. - Или в их правительствах. У нас есть люди, которые уже некоторое время снабжают нас информацией.
   - И мы так ничего и не предприняли? Мы позволили этому дойти до такого состояния?
   - Что касается политики колониальных миров, то Союз колоний предпочитает делать все как можно тише, пока это больше не станет невозможным. - Абумве пожала плечами. - Это срабатывало раньше, многими десятилетиями. Союз колоний сопротивляется переменам. И на самом верху есть вера в то, что все еще можно уладить тихо. Что мы сможем контролировать действия колоний.
   - На данный момент это не очень хорошо работает, посол, - заметила Балла.
   - Да, это так, - согласилась Абумве.
   - И мы ничего не знали о причастности Равновесия.
   - Помните, что одним из главных действующих лиц Равновесия оказался высокопоставленный сотрудник нашего государственного департамента, - сказал я Балле. - Вполне возможно, что то, что, как мы думали, известно нам о движениях за независимость в колониальных мирах, было основано на тщательно отредактированной информации. И как только Окампо будет отработан, Равновесие, естественно, изменит тактику. Во всяком случае, я так думаю.
   Балла повернулась ко мне. - У вас всегда был такой параноидальный склад ума?
   Я улыбнулся. - Капитан, проблема не в том, что я параноик. Проблема в том, что вселенная продолжает оправдывать мою паранойю.
   Абумве снова обратила свое внимание на меня. - Итак, ваш анализ, параноидальный или нет, заключается в том, что эта вылазка была успешной для Равновесия.
   - Да, - сказал я. - Это было не идеально; я думаю, им хотелось бы уничтожить "Тюбинген", убить всех на борту, представить все так, будто правительство Хартума несет полную ответственность за все это, и чтобы мы ничего не узнали об этом. Но как бы то ни было, они смогут продать свою версию людям, которые готовы ее услышать. Равновесие уже некоторое время работает над стратегией, позволяющей нам выглядеть обманщиками и лицемерами. Это работает, потому что мы на самом деле обманщики и лицемерим.
   - И каков же их следующий шаг? - спросил Харт.
   - Думаю, что лейтенант, возможно, имеет в виду именно это, - ответила Абумве. - Им не обязательно делать следующий шаг. Им просто нужно подождать, пока мы сделаем то, что делаем всегда, так, как поступаем всегда.
   Я кивнул. - Зачем делать все, чтобы дестабилизировать нас, если мы сделаем это сами.
   - Но в этом все равно должен быть какой-то смысл, - сказала Балла Абумве. Она повернулась ко мне. - Послушайте, лейтенант, я понимаю, что вы с большим энтузиазмом относитесь к этой запутанной паутине действий, которую плетете. Я не собираюсь говорить, что это неправильно. Но Равновесие делает это не просто ради забавы. Они не нигилисты. В этом должен быть смысл. Должен быть план. Это должно к чему-то привести.
   - Это приведет к концу света, - указал я. - Или, что менее драматично, к распаду Союза колоний и Конклава или к тому и другому сразу, и к возвращению всех видов в нашем локальном кусочке космоса к состоянию, когда все постоянно воюют друг с другом.
   - Я до сих пор не понимаю, зачем кому-то это понадобилось, - сказал Харт.
   - Потому что это сработало очень хорошо для некоторых людей, - пояснил я. - Давай не будем врать, Харт. Это сработало очень хорошо для нас. Для людей. И, в частности, для Союза колоний. Системы правления, стабильной на протяжении веков, основанной на том, чтобы выбивать дерьмо из всех остальных и захватывать их земли. На сегодняшний день это практически образ действий каждой успешной человеческой цивилизации. Неудивительно, что некоторые из нас хотели вернуться к этому, даже рискуя разрушить сам Союз колоний. Потому что, если бы мы вернулись, то стали бы даже более жестокими, чем когда-либо прежде.
   - Если только мы не стали бы такими, а были просто уничтожены.
   - Ну, это еще не все. Невозможно приготовить омлет, не разбив яйца, но также нужно убедиться, что содержимое яйца попадет на сковороду.
   - Я... не понимаю, что это значит, - засомневался Харт.
   - Это означает, что уничтожение Союза колоний - не тривиальный шаг для выживания человеческой расы, - сказал я. - У нас может не хватить времени придумать что-то новое, прежде чем нас уничтожат.
   - Это то, что я сказал, - отметил Харт. - Более компактно.
   - Приведет ли это к концу всего сущего или нет, меня сейчас не волнует, - сказала Балла. - Меня беспокоит следующая конкретная вещь, которую Равновесие собирается сделать или хочет, чтобы это произошло.
   - Думаю, это как-то связано с планетами, которые планируют объявить о своей независимости, - предположил я.
   - Согласна, - сказала Абумве.
   - Хорошо, это здорово, - согласилась Балла. - Что именно?
   - Не знаю, - признался я.
   - Разве не для этого вы допрашивали этих людей и премьер-министра? Чтобы выяснить эти вещи?
   - Мы многое выяснили, - сказал я. - Только не это.
   - Может, вам стоит попробовать еще раз?
   - Возможно, вы и правы, - сказал я. - В частности, я хочу попробовать еще раз зайти к коммандеру Тванну.
   - Вы все еще собираетесь пытаться стать его другом? - спросила Абумве. - Не думаю, что это очень эффективная тактика.
   - Цель первого сеанса была не в том, чтобы сделать его моим другом. Я хотел, чтобы он перестал бояться меня.
   - И что вы планируете делать сейчас? - спросила Балла.
   - Собираюсь познакомить его с тем, чего он на самом деле может бояться, - ответил я.
  

* * *

   - Я не знаю, что это такое, - сказал коммандер Тванн, когда я протянул ему распечатку. Мы снова были в одной комнате. Честно говоря, я уже начал уставать от нее.
   - Это распечатка целей, которые силы обороны колоний планируют поразить в самое ближайшее время, - сказал я.
   Тванн вернул ее. - Я не понимаю ваш язык и не уверен, зачем вам вообще понадобилось показывать мне конфиденциальную информацию.
   - Потому что, в некотором смысле, вы вдохновили меня на составление списка, - сказал я и протянул ему другую распечатку. - Вот, эта может быть для вас более удобочитаемой.
   Тванн взял список и прочитал его. Он прочитал его во второй раз. Затем положил распечатку на стол между нами.
   - Не понимаю, - сказал он мне.
   - Это достаточно просто, - сказал я. - Вы рраей. Весь состав Равновесия, которым вы командовали на Хартуме, был набран из рраей. Отряд под вашим командованием, захвативший "Чандлер" и убивший его экипаж, был из рраей. База, с которой действовало Равновесие, пока Рэйф не взорвал ее и не сделал непригодной для использования, ранее была военной базой рраей, пока ваш вид не покинул ее и систему, в которой она находилась. Я полагаю, вы видите здесь закономерность.
   - Это ложная закономерность.
   - Возможно, - согласился я. - Однако высшее руководство сил обороны колоний так не считает. На данный момент они вполне убеждены, что рраей - ваше правительство - активно участвует в обеспечении Равновесия. Оно, конечно, не единственное. У нас есть достаточно доказательств этого. Но время от времени мы видим, что рраей участвуют в этом так, как не участвуют другие виды. Это, скажем так, статистически значимо.
   - Вы и Конклав выгнали миллионы нас с работы и из наших домов, - сказал Тванн. - Конечно, вы увидите, что многие из нас участвуют в Равновесии.
   Я улыбнулся. - Возможно, вам будет интересно узнать, что специалист Лау именно так обосновал свое решение присоединиться к нему. И я не говорю, что это неправильно. Я говорю, что это не тот аргумент, который убедит СОК в том, что ваше правительство не предлагает материальной помощи Равновесию.
   Я указал на распечатку. - Итак, СОК решили действовать. Равновесие найти сложно - я знаю, так оно и задумано, - поэтому мы решили прекратить поиски и, так сказать, обратиться прямо к источнику. Это цели первой волны, которые мы собираемся поразить в других мирах. В основном это военные и промышленные объекты, как вы можете видеть, а также объекты доставки и переработки. План состоит в том, чтобы затруднить вам оснащение и поддержку Равновесия.
   - Вы также разрушите нашу инфраструктуру и заставите миллионы людей голодать.
   - Наши аналитики согласны с первым предположением. Но не со вторым. То же самое произойдет и со второй волной нападений, если Равновесие продолжит свои атаки.
   - Если Равновесие продолжает поражать вас после вашего первого выбора целей, то должно быть очевидно, что рраей не вооружают нас.
   - Как я уже сказал, мы знаем, что рраей - не единственные, кто поддерживает Равновесие. Но мы думаем, что это основная поддержка. И, помимо пользы от отключения этой основной линии снабжения, мы считаем, что это служит хорошим предупреждением для всех остальных: возможно, вы используете Равновесие для уничтожения Союза колоний, но мы все еще достаточно сильны, чтобы уничтожить вас вместе с собой.
   - Когда вы это сделаете?
   - Думаю, что нет причин ждать, - сказал я. - Операция в самом разгаре, пока мы говорим. На самом деле, некоторые корабли, которым было поручено находиться здесь, в Хартуме, переводятся на эти цели. Сейчас это стало главным приоритетом СОК.
   - Это геноцид.
   - Думаю, вы можете удивиться тому, как мало мы с вами расходимся во мнениях, коммандер Тванн. Но должен сказать вам, что я не тот, к кому вам нужно обращаться с такими аргументами. Это обсуждение, которое выходит далеко за пределы наших с вами интересов.
   - Нет, - сказал Тванн. - Вы бы не пришли ко мне с этим, если бы вам от меня ничего не было нужно.
   - У меня действительно есть кое-что, чего я хочу от вас, - согласился я. - Я хочу, чтобы вы рассказали мне о стратегии Равновесия в отношении Хартума и других колоний. Расскажите мне и убедите меня, что это то, на что можно лучше обратить наше внимание, чем на этот список целей. - Я снова указал на распечатку. - У вас нет причин доверять мне, но я все равно дам вам обещание: помогите мне убедить их, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы отвлечь их внимание.
   - Что вы можете сделать? - спросил Тванн. - Вы лейтенант.
   - Да, - ответил я. - Но я лейтенант на редкость высокого ранга.
   Тванн молчал и, как я подозреваю, был настроен скептически.
   - Коммандер, - сказал я. - Позвольте мне внести ясность. Силы обороны колоний приняли решение. Они ударят по чему-нибудь, и ударят по чему-нибудь твердому. И ударять они будут по тому, что находится прямо перед ними. На данный момент это самые опасные планеты. Вы знаете, что СОК сейчас слабее, чем раньше. Но рраей еще слабее, и когда СОК нападут на ваш народ, это отбросит его настолько далеко, насколько это возможно, к каменному веку. Многие из ваших людей пострадают. Единственный способ избежать этого - единственный способ, коммандер, - это если у нас будет что-то другое, по чему можно нанести удар вместо этого. Дайте мне что-нибудь еще, чем они смогут воспользоваться. Помогите мне, коммандер.
   Час спустя я вышел из комнаты. Харт ждал меня вместе с парой солдат СОК, чтобы сопроводить Тванна обратно под стражу.
   - У тебя есть все, что нужно? - спросил он.
   - Что, разве ты не записывал здесь?
   - После того, как ты высмеял меня за это в прошлый раз, я решил, что могу заняться чем-нибудь другим в свободное время.
   - Да, думаю, я получил все, что мне было нужно. - Я кивнул солдатам, которые вошли в комнату. Я жестом пригласил Харта пройти со мной.
   - Он не понял.
   - Что я блефовал насчет других целей? Нет. Я подал блеф достаточно хорошо. Помогает то, что это было именно то, что сделали бы СОК.
   - И что теперь?
   - Итак, теперь мы пойдем и расскажем Абумве, - сказал я. - А потом, подозреваю, вернемся на станцию "Феникс" и расскажем еще целой куче людей. А потом, возможно, найдем какую-нибудь нору, чтобы спрятаться.
   - Почему? Я думал, Тванн рассказал тебе, что планирует Равновесие.
   - Он рассказал, - сказал я.
   - Ну? И?
   Я остановился и повернулся, чтобы посмотреть на своего друга. - И если все, что он мне сказал, правда, Харт, то мы все в большой заднице.
   Я снова двинулся в путь. Харт стоял неподвижно, глядя мне вслед, пока я уходил.
  

Часть вторая

   - Организация, известная как Равновесие, стремится положить конец Колониальному союзу, - сказала посол Абумве. - Мы знаем это. Но мы должны осознавать, что конец Колониального союза - не единственная цель Равновесия, на самом деле, это не главная цель. Главной целью является роспуск Конклава, крупнейшего единого правительства, которое когда-либо существовало в этой части космоса. С этой целью Равновесие использует Союз колоний в качестве инструмента, и не только Союз колоний, но и Землю в том числе.
   Абумве находилась в одном из лекционных залов госдепартамента на станции "Феникс". Этот конкретный зал мог бы легко вместить пару сотен человек, но на данный момент вмещал только четверых: Абумве сидела в самом центре, я - в стороне, а полковники Эйбл Риньи и Лиз Иган - в центре первого ряда, лицом к Абумве.
   Официальной должностью Иган была связная сил обороны колоний с государственным департаментом Союза колоний, но после того, как заместитель госсекретаря Окампо предал Союз, она заняла специальную должность человека номер два в госдепартаменте, человека, которому доверяли как госсекретарь, так и руководство СОК. Тесное переплетение этих двух сущностей должно было бы вплести дурное предчувствие в сознание любого здравомыслящего человека, но в тот момент, казалось, никто и глазом не моргнул. Это само по себе было комментарием к состоянию, в котором в тот момент находился Союз колоний.
   У полковника Эйбла Риньи, по-моему, не было официальной должности, во всяком случае я не знал ее. Он был просто тем парнем из СОК, который везде бывал, все видел, всем давал советы и был посвящен во все подробности. Честно говоря, если бы вы хотели подорвать СОК - и, как следствие, Союз колоний, - все, что вам нужно было бы сделать, это пустить ему пулю в висок. Подозреваю, что целые подразделения правительства Колониального союза просто перестали бы работать, потому что никто не знал бы, с кем разговаривать, если бы Риньи не выступал в качестве посредника.
   Официально Иган и Риньи были в лучшем случае аппаратчиками среднего звена. Неофициально, они были теми людьми, с которыми можно было поговорить, когда нужно было что-то сделать, что бы это ни было.
   У нас было дело, которое нужно было сделать.
   - Вы хотите сказать, что то, что произошло в Хартуме, не является прямым нападением на Союз колоний? - спросила Иган Абумве.
   - Нет, конечно, это было прямое нападение, - ответила Абумве в прямолинейной и резкой манере, которая, если бы вы не были умны, показалась бы вам крайне недипломатичной. - В этом отношении этот акт преследовал свою собственную краткосрочную цель. Но его истинная ценность для Равновесия заключается в долгосрочной перспективе - в том, что он позволяет организации двигаться к своей конечной цели: уничтожению Конклава.
   - Расскажите нам об этом, посол, - предложил Риньи.
   - В Хартуме мы захватили ценного пленника, коммандера Равновесия Тванна. - На лице Абумве появилась легкая улыбка. - Лучше всего описать его как эквивалент вас, полковник Риньи, в Равновесии. Кто-то, у кого очень хорошие связи и кто часто находится в центре планов Равновесия.
   - Хорошо.
   Посол кивнула в мою сторону. - Во время допроса лейтенант Уилсон заставил Тванна раскрыть последний план Равновесия, который начинается с атаки на "Тюбинген" над Хартумом.
   Полковники Риньи и Иган посмотрели на меня. - 'Допрос', лейтенант? - спросила меня Иган.
   Я понял подтекст. - Информация была получена не под пытками или принуждением, - сказал я. - Я использовал ложные сведения, чтобы убедить его, что сотрудничество в его интересах.
   - Какие ложные сведения?
   - Я сказал ему, что мы собираемся стереть с лица земли все крупные города и промышленные объекты рраей на четырех планетах рраей, потому что мы верим, что рраей - главная движущая сила, стоящая за Равновесием.
   - Так ли это?
   - У меня нет данных, чтобы строить предположения, - ответил я. - Если бы вы попросили меня положиться на интуицию, я бы сказал, что правительство рраей оказывает тайную материально-техническую поддержку, которую трудно доказать. Конечно, рраей не будут возражать, если мы уберемся с их дороги. Однако, даже если они оказывают поддержку, преследование рраей на данном этапе не повлияет на ближайшие планы Равновесия. Равновесие является и должно быть нашей главной заботой на данный момент.
   Иган кивнула и снова посмотрела на Абумве. - Продолжайте, - сказала она.
   - Хартум - одна из десяти колоний, которые вступили в сговор с целью провозглашения независимости от Союза колоний. План состоял в том, чтобы сделать это одновременно и тем самым предоставить Союзу колоний слишком много целей для эффективного возмездия. Чем больше времени у нас ушло бы на то, чтобы отреагировать на это событие, тем больше колониальных миров вдохновлялось на то, чтобы также провозгласить независимость. Идея здесь в том, что роспуск Союза колоний был бы успешным отчасти потому, что у Союза не хватило бы ресурсов, чтобы справиться с массовым исходом.
   - Однако коммандер Тванн убедил правительство Хартума досрочно объявить о своей независимости, утверждая, что это само по себе может послужить катализатором распада Колониального союза и что Равновесие будет действовать как эффективные силы обороны Хартума. Это пошло бы на пользу как Хартуму, так и Равновесию, которое хотело, чтобы его считали союзником новых независимых колоний.
   - Из этого ничего не вышло, - сухо сказал Риньи.
   - Да, - согласилась Абумве. - На самом деле, истинный план Равновесия состоял в том, чтобы атаковать любой корабль СОК, который появится, что они и сделали с "Тюбингеном". Нападение, было ли оно расценено Колониальным союзом как направленное Хартумом или Равновесием, привело бы к массированному ответу со стороны СОК, что и произошло. Мы отправили в Хартум двадцать кораблей.
   - Равновесие сделало это с конкретной целью - чтобы военный ответ Союза колоний на объявление независимости нашими планетами был как можно более внушительным. Следующая планета или планеты, которые объявят о независимости, получат не по одному кораблю СОК, как это было бы сделано ранее. Вместо этого СОК пошлют флот на любую планету с конкретным намерением подавить любое движение за независимость с самого начала. - Абумве на секунду остановилась и с любопытством посмотрела на Игана и Риньи. - Точна ли эта оценка Равновесия?
   Оба полковника выглядели смущенными. - Может быть, и так, - наконец сказал Риньи.
   Абумве кивнула. - Равновесие, используя свою собственную стратегию дезориентации и распространения ложной информации, а также кампанию по превращению Союза колоний в ненадежный источник правдивой информации, чему способствует тот факт, что Союз колоний, по сути, строго следит за новостями между колониями, планирует побудить девять оставшихся планет, участвующих в программе провозглашения независимости, придерживаться своего плана и совместно объявить об этом. Оно пообещает материально-техническую и оборонную поддержку, которую на самом деле не намерено оказывать, кроме как в своих собственных целях, как это было сделано в отношении Хартума. Это произойдет как можно скорее. И, конечно, СОК отреагируют.
   - И что потом? - спросила Иган.
   - Как только Союз колоний полностью погрузится в это движение за независимость и задействует значительную часть своих вооруженных сил и разведывательных возможностей для его подавления, Равновесие атакует.
   - Атакует флоты над мятежными колониальными планетами? - переспросил Риньи. - Это просто глупо, посол. Равновесие может быть эффективно при внезапных атаках, но их корабли и вооружение не выдержат длительного сражения.
   - Они не будут атаковать наши флоты, - ответила Абумве. - Они будут атаковать Землю.
   - Что? - спросила Иган. Она подалась вперед со своего места, теперь уже с неподдельным интересом.
   Абумве взглянула на меня и кивнула. Я подключил своего мозгодруга к системе представления в зале и вывел на экран изображение Земли, а над ней - несколько десятков космических кораблей, не в масштабе.
   - Равновесие приобретает корабли, пиратски захватывая их, - сказала Абумве. - За эти годы Союз колоний потерял десятки кораблей. Конклав и входящие в его состав государства потеряли еще больше. - Она указала на рисунок. - То, что вы видите здесь, - это список всех кораблей, принадлежащих Конклаву, которые, как нам известно, были захвачены и еще не уничтожены в бою. Здесь показано девяносто четыре корабля, и мы должны предположить, что наша оценка занижена.
   - Согласно коммандеру Тванну, план Равновесия состоит в том, чтобы эти корабли прыгнули в околоземное пространство, уничтожили спутники обороны, связи и научные спутники, а затем нанесли ядерные удары по сотням крупных населенных пунктов.
   - Ядерными боеголовками, - сказал Риньи.
   - Где, черт возьми, они берут ядерное оружие? - спросила Иган. - Кто все еще пользуется им?
   - Тванн указал, что многое поступило со складов планет, которые сейчас находятся на стороне Конклава, - сообщила Абумве. - Конклав не разрешает использовать его в качестве оружия, поэтому предполагается, что они будут демонтированы, а расщепляющийся материал утилизирован. Для Равновесия было тривиальным делом подключиться к этому процессу и получить боеголовки с расщепляющимся материалом.
   - О каком количестве мы говорим? - спросил Риньи. - Я имею в виду боеголовки.
   Абумве посмотрела на меня. - Тванн не знал всех подробностей, - сказал я. - Те, которые он считал стандартными, по мощности были эквивалентны трем сотням килотонн. Он сказал, что их было несколько сотен.
   - Господи Иисусе.
   - Они могли бы нанести такой же ущерб и без ядерного оружия, - отметила Иган. - На данном этапе развития оружейных технологий использование ядерного оружия - это всего лишь шаг вперед по сравнению с использованием "длинного лука".
   - Суть в том, чтобы использовать именно ядерное оружие, - пояснила Абумве. - Не только из-за немедленного разрушения, но и из-за всего остального, что последует за этим.
   - Когда римляне победили Карфаген, они посыпали землю солью, чтобы там больше ничего не могло жить или расти, - сказал я. - Это та же концепция, только в общих чертах.
   - Равновесие перерезало бы себе горло, поступив так, - сказал Риньи.
   - Если вы сможете найти их и перерезать им глотки, - заметил я.
   - Думаю, у нас хватит мотивации, лейтенант.
   - Полковник, вы упускаете самое важное, - сказала Абумве.
   - И что же это такое, посол? - спросила Иган.
   Абумве указала на плавающее там изображение. - Что каждый из кораблей, которым поручено атаковать, изначально принадлежит Конклаву. Мы должны верить, что это атака не Равновесия, а Конклава. Мы должны верить, что Конклав решил, что единственный способ справиться с человечеством - справиться с Союзом колоний - это раз и навсегда уничтожить источник его солдат и колонистов, чтобы мы никогда не смогли вернуть его обратно, ни силой, ни переговорами. Это должно стать подтверждением намерения Конклава навсегда стереть нас с лица земли.
   Риньи кивнул. - Да, все так.
   - Мы обвинили бы Конклав, отвергли его опровержения, предположив, что именно он все это время стоял за Равновесием, - сказала Иган. - Начали бы войну с Конклавом. И потерпели бы поражение.
   - Неизбежно, да, - подтвердила Абумве. - Мы слишком малы, чтобы справиться с ним в лоб. И даже если все колониальные миры перестанут бороться с нами за независимость - или мы подавим все их попытки к независимости, - нам все равно потребуется время, чтобы полностью осознать, что колонии - это источник, из которого мы черпаем наших солдат. А тем временем члены Конклава будут агитировать за наше уничтожение, потому что независимо от того, нападет на нас Конклав или нет, мы теперь будем представлять для него явную опасность.
   - Мы проиграем в схватке с Конклавом, - сказал я. - Но это не значит, что Конклав победит.
   Абумве кивнула. - Это было бы не просто наше нападение на Конклав. Это было бы связано с внутренним напряжением, с которым столкнулся бы Конклав, вынужденный уничтожить нас навсегда. Это противоречит всем причинам, по которым Конклав был основан. Это противоречило бы целям генерала Гау.
   - Не говоря уже о нынешнем лидере Конклава, Хафте Сорвал, - сказал я. - И ее бы безжалостно критиковали, если бы она отказалась иметь с нами дело. И не важно, насколько она способная - а она очень способная, - она не генерал Гау. Она не сможет удержать Конклав в целости одной лишь силой воли, как мог бы генерал. Конклав сломается и погибнет.
   - Что и является конечной целью Равновесия, - сделала вывод Иган.
   - Да, - сказала Абумве. - Опять же, наше уничтожение тоже является частью их плана. Но мы в основном случайны. Мы - рычаг, который использует Равновесие, чтобы уничтожить Конклав. Все, что когда-либо делала организация, включая уничтожение Земной станции, было частью движения к этой цели.
   - Не знаю, как мне относиться к тому, что полное уничтожение Союза колоний является побочным делом, - заметил Риньи.
   - Это должно вас разозлить, - сказала Абумве. - Меня это злит.
   - Вы не выглядите особенно сердитой, - заметил Риньи.
   - Полковник Риньи, я в ярости, - ответила Абумве. - Я также признаю, что для меня есть более важные вещи, чем просто злиться.
   - Посол, вопрос, - сказала Иган.
   - Да, полковник.
   Иган указала на изображение. - Теперь мы знаем план Равновесия. Мы знаем, что оно планирует использовать против нас наши колонии и наши стандартные меры реагирования. Мы знаем, что оно планирует подставить Конклав нападением на Землю. Мы знаем его игру, его стратегию и тактику. Разве это не ловушка, из которой мы можем легко выбраться?
   Абумве посмотрела на меня. - Есть и другие осложнения, - сказал я. - Тванн предположил, что, если станет ясно, что хартумская стратегия провалилась, или что мы сорвали их планы с другими девятью планетами, или проинформировали Конклав об этой уловке, в любом случае Равновесие может просто напасть на Землю.
   - С какой целью? - спросила Иган.
   - Равновесие, похоже, не отличается привередливостью, - сказал я. - Возьмет и пол-каравая, если не сможет получить целый. Я имею в виду, что на данный момент их оптимальный план - отвлечь Союз колоний, уничтожить Землю, подставить Конклав и позволить нам уничтожить друг друга. Но если Равновесию придется приписать себе ответственность за ядерный удар по Земле, то так оно и будет. Потому что оно знает, что явно ослабленный Союз колоний, очевидно ослабленная человеческая раса все равно будут оказывать давление на Конклав.
   - Вы должны понять, как много представителей Конклава ненавидят людей, - пояснила Абумве. - Они ненавидели нас еще до того, что мы сделали в Роаноке. После этого они ненавидят нас еще больше. И некоторые из них обвиняют нас в убийстве генерала Гау.
   - Мы не имеем к этому никакого отношения, - сказал Риньи.
   - Но мы были там, когда это произошло, - заметила Абумве. - Мы и люди с Земли. Для многих из них этого достаточно.
   - Итак, вы утверждаете, что Равновесие прекрасно справляется с "планом Б", - сказала Иган, возвращая разговор к прежней теме.
   - План "Б" уже действует, - ответил я. - Он вступил в силу в тот момент, когда Рэйф Дакен украл "Чандлер" и вернул заместителя госсекретаря Окампо. Сейчас мы говорим, скорее, о плане "В". Равновесие очень умело импровизирует, полковник. Оно знает свои пределы с точки зрения масштаба и использует их в своих интересах. Присвоение заслуг в уничтожении Земли не является основной целью, но у него есть свои преимущества. Это означает, что оно сделало бы то, на что никогда не осмеливалась ни одна другая организация, ни одна другая держава: уничтожила бы планету, которая давала Колониальному союзу его мощь. Если Равновесие правильно разыграет свои карты, оно может получить огромную прибыль, приписав себе ответственность за уничтожение Земли. Оно может привлечь новых членов и финансирование. Может само по себе стать легитимной властью. Может выйти из тени, в которой живет сейчас.
   - Несмотря ни на что, Земля в дерьме, - подытожил Риньи. - Извините за выражение, но это суть того, что я от вас слышу.
   Я посмотрел на Абумве. - Есть другой вариант.
   - Расскажите нам, - попросила Иган.
   - Прежде чем я закончу, вопрос к вам двоим, - сказала Абумве. - Согласны ли мы с тем, что цель здесь - выживание, а не победа?
   - Не понимаю вопроса, - призналась Иган.
   - Я в это не верю, полковник, - сказала Абумве и пристально посмотрела на Иган. - Я думаю, вы прекрасно понимаете, что я имею в виду. Мы, четверо присутствующих в этом помещении, можем позволить себе роскошь быть предельно честными друг с другом. Поэтому нам не нужно притворяться, что мы не знаем, что Колониальный союз в том виде, в каком он существует сейчас, находится на пути к краху. Если нас не уничтожит Равновесие или Конклав, мы сами разорвем себя на части. Это уже происходит.
   - Нам не нужно притворяться, будто мы не знаем, что структура и организация Колониального союза сами по себе неприемлемы в том виде, в каком они существуют в настоящее время. Не нужно притворяться, что есть какой-либо способ вернуть Земле ту роль, которую она играла для нас раньше. Не нужно притворяться, что мы не стоим на пороге вымирания. Не нужно притворяться, что прямо сейчас важны какие-то мелкие победы или второстепенные цели. Важно то, что мы согласны с тем, что то, что мы делаем здесь и сейчас, направлено на выживание нас самих, человечества. Не Союза колоний, как сейчас. Но нашего вида. Мы четверо должны согласиться с этим, иначе просто нет смысла продолжать эту встречу.
   Иган и Риньи посмотрели друг на друга. - Мы согласны, - сказала Иган.
   - И как это соглашение будет поддерживаться? - спросила Абумве. - Если мы согласны с тем, что говорим о выживании, согласны ли мы также с тем, чтобы делать все необходимое для обеспечения выживания?
   - Посол Абумве, - предложил Риньи. - Расскажите нам о своем плане. Мы расскажем вам, как можем этого добиться.
   - Очень хорошо, - сказала Абумве.
  

* * *

   - Спасибо, что прибыли на эту встречу, - сказала Абумве представителям девяти колоний, которые планировали, как они полагали, в тайне объявить о своей независимости.
   - Прибыли, черт возьми, - проворчал Харилал Двиведи, представитель Гекльберри. - Нас чуть ли не вытащили из постелей и заставили прийти сюда. - Несколько других представителей кивнули в знак согласия.
   - Приношу свои извинения, - сказала Абумве. - К сожалению, время поджимает. Я посол Оде Абумве.
   - Почему мы здесь, посол? - спросила Нида Кальдерон из Умбрии.
   - Представительница Кальдерон, если вы оглянетесь вокруг и увидите, кто еще находится здесь с вами, я думаю, поймете, почему вы здесь.
   Приглушенное бормотание и жалобы внезапно прекратились. Теперь Абумве определенно была в центре их внимания.
   - Да, мы знаем, - сказала Абумве.
   - Конечно, знаете, - выплюнул Двиведи. Он явно принадлежал к риторической школе "когда загнан в угол, атакуй". - У вас под стражей премьер-министр Хартума. Я не могу представить, что вы с ним сделали.
   Абумве кивнула мне. Я подошел к боковой двери в конференц-зале госдепартамента, где мы находились, и открыл ее. - Заходите, - сказал я.
   Масахико Окада вошел и сел за стол с представителями. Они уставились на него так, словно у него было три головы.
   - Еще какие-нибудь сюрпризы, посол Абумве? - спросила Кальдерон, когда перестала пялиться на Окаду.
   - В интересах экономии нашего времени, позвольте мне быть краткой, - сказала Абумве.
   - Пожалуйста, сделайте это, - ответила Кальдерон.
   - Каждый из ваших миров планирует одновременно объявить о своей независимости от Союза колоний. Тот факт, что каждый из вас сейчас находится в этом зале, должен свидетельствовать о нашей осведомленности о ваших планах. Нам также известно, что каждое из ваших правительств вело переговоры, индивидуально или по отдельности, с организацией под названием Равновесие, которая поделилась с вами информацией и, как мы полагаем, предложила каждому из вас защиту от Колониального союза, когда вы провозгласите свою независимость.
   Двиведи открыл рот, чтобы заговорить, но Абумве пронзила его тяжелым взглядом. - Сейчас не время придумывать оправдания или рациональные объяснения ни для вашего стремления к независимости, ни для ваших дружеских отношений с Равновесием. У нас нет на это времени, и, откровенно говоря, в данный момент нам все равно.
   Двиведи закрыл рот, явно раздраженный.
   - Равновесие обманывало каждое из ваших правительств, - продолжила Абумве и указала на Окаду. - Через минуту министр Окада подробно расскажет вам, как Равновесие обмануло его и его правительство и напало на корабль сил обороны колоний с намерением возложить вину - и наказание - на Хартум и его правительство, с целью побудить ваши правительства к действию. Не ради ваших целей, представители. Не ради свободы, к которой, как вы полагаете, стремитесь. Но ради своей собственной повестки дня, в которой ваши планеты и их судьбы - всего лишь ступеньки.
   - Имея это в виду, Союз колоний обращается к каждому из вас с просьбой.
   - Позвольте мне угадать, - сказала Кальдерон. - Вы не хотите, чтобы мы объявляли о своей независимости от Союза колоний.
   Абумве улыбнулась одной из своих редких улыбок. - Напротив, представительница Кальдерон, мы очень хотим, чтобы вы это сделали.
   Кальдерон на мгновение растерялась и оглянулась на других представителей, которые были в равной степени сбиты с толку. - Я не понимаю, - сказала она, наконец.
   - Мы хотим, чтобы вы провозгласили независимость, - повторила Абумве.
   - Вы хотите, чтобы мы вышли из Союза колоний, - сказал Двиведи.
   - Нет.
   - Но вы только что сказали, что хотите, чтобы мы провозгласили свою независимость.
   - Да, - подтвердила Абумве и подняла руку, прежде чем Двиведи успел возразить дальше. - Мы не хотим, чтобы вы покидали Союз колоний. Это опасно для каждого из нас. Но мы просим каждого из вас выполнить свой план по провозглашению независимости. Нам нужно, чтобы Равновесие верило, что ваши планеты будут следовать плану, который вы уже разработали.
   - И почему это так? - спросила Кальдерон.
   - Я не могу вам сказать, - ответила Абумве. - Совершенно очевидно, что ваши правительства не защищены от утечки информации. Мы не можем рассказать вам всего.
   - А что произойдет, когда мы провозгласим независимость?
   - Союз колоний, вполне предсказуемо, отреагирует слишком остро и заполонит ваше небо кораблями, чтобы запугать вас.
   - Не вижу выгоды для кого-либо из нас в этом плане, - криво усмехнулась Кальдерон. По какой-то причине она взяла на себя роль лидера среди собравшихся представителей.
   - Мы хотим, чтобы вы провозгласили независимость, но не становились независимыми, - сказала Абумве. - Мы будем реагировать с помощью видимости применения силы, а не самой силы.
   - Вы просите нас поверить, что СОК не раздавят нас в лепешку.
   - Если бы мы хотели это сделать, нам не нужно было бы проводить эту встречу, - отметила Абумве. - Нет. Я предлагаю вам выход из этой ситуации. Не сомневайтесь, представители. Любая попытка реально покинуть Союз колоний будет встречена силой. Мы не можем допустить, чтобы ваши планеты покинули Союз, и, рискуя показаться снисходительными, абсолютно уверены, что вы не понимаете, какой опасности подвергаете себя. - Абумве снова указала на Окаду. - Присутствующий здесь министр Окада может подтвердить это по собственному опыту.
   - Вы хотите, чтобы мы вам доверяли. Возможно, вы понимаете, почему нам трудно это сделать.
   - Я не прошу вашего доверия, - сказала Абумве. - Я делаю вам предложение.
   - Вы мало что можете нам предложить, посол, если уже отказываете нам в свободе.
   - Представительница Кальдерон, позвольте мне предположить, что вы ищете не свободу.
   - Это не так.
   - Да.
   - Тогда в чем же дело?
   - Это контроль, - ответила Абумве. - Именно это я вам и предлагаю.
   - Объясните, - сказала Кальдерон через мгновение.
   - Вы все являетесь представителями планетных правительств Союза колоний, - начала Абумве. - Мне не нужно объяснять вам, как мало это на самом деле значит с точки зрения управления Союзом колоний и его отношений с вашими родными планетами. В лучшем случае вы отвечаете за самые незначительные задачи. В худшем случае вас полностью игнорируют.
   Она замолчала, чтобы дать своему комментарию закрепиться. Представители кивнули.
   - Это изменится. Это должно измениться. Союзу колоний нужно будет больше, чем когда-либо, полагаться на колониальные миры, в том числе в отношении солдат, чего он никогда раньше не делал. Он больше не может управлять сверху вниз. Откровенно говоря, для этого потребуется согласие тех, кем управляют. Им должны управлять те, кем управляют. Им должны управлять вы.
   На мгновение воцарилась мертвая тишина. Затем:
   - Вы шутите, - сказал Двиведи.
   - Нет, - возразила Абумве, глядя скорее на Кальдерон, чем на представителя Гекльберри. - В принципе, это было согласовано. Наверху. Что нам сейчас нужно, так это группа представителей, готовых выполнить работу по созданию системы, отражающей реальность нашей ситуации с Конклавом и другими, а также по-настоящему представительного правительства.
   - Вы хотите, чтобы мы разработали конституцию, - сказала Кальдерон, правда, немного недоверчиво.
   - Да.
   - В обмен на эту маленькую уловку с нашими декларациями независимости.
   - Да, - подтвердила Абумве.
   - Это действительно важно.
   - Да.
   - Нам нужно будет проконсультироваться с нашими правительствами, - сказал Двиведи.
   - Нет, - ответила Абумве и огляделась по сторонам. - Я должна внести ясность в этот вопрос. У нас нет времени. Мы уже знаем, что вы планируете объявить о своей независимости всего через пару недель. Нам нужно сохранить этот график. Нам нужно, чтобы все шло так, как будто это уже решено. Не должно быть никаких пауз, никаких намеков на то, что что-то изменилось. Вы - представитель своей колонии. Представляете ее. Ваше решение, принятое здесь и сейчас, повлияет на вашу планету, и мы будем придерживаться вашего решения. И еще одно: это решение должно быть единогласным. Либо вы все участвуете, либо никто из вас не участвует.
   - Вы ожидаете, что прямо сейчас мы создадим жизнеспособную систему межпланетного представительного правительства, - сказала Кальдерон.
   Это вызвало слабую улыбку у Абумве. - Нет. Подробности подождут. Но сейчас вы должны принять решение.
   - Сколько времени вы нам даете?
   - У вас будет вечер, - ответила Абумве. - Я буду здесь, чтобы ответить на все вопросы, которые смогу. Окада здесь, чтобы рассказать вам об опыте Хартума в отношениях с Равновесием. Сейчас одиннадцать часов вечера. К восьми утра мне понадобится либо ваше единодушное согласие, либо ваш отказ.
   - А если мы откажемся?
   - Тогда вы отказываетесь, и все становится намного сложнее и опаснее. Для всех, - ответила Абумве. - Я собираюсь оставить вас на несколько минут. Я скоро вернусь, чтобы ответить на вопросы. - Она вышла через боковую дверь, через которую я привел Окаду. Я последовал за ней.
   - Это было вдохновляюще, - заметил я.
   - Из всех вещей, в которых я нуждаюсь в данный момент, Уилсон, ваш сарказм не входит в их число, - сказала она.
   - Это лишь отчасти сарказм, - пояснил я. - Как вы думаете, они согласятся?
   - Я верю, что Кальдерон убеждена. Думаю, она сможет убедить других.
   - И вы думаете, что Союз колоний действительно согласится с изменениями, о которых вы только что заявили?
   - Это по части Риньи и Иган, - ответила Абумве. - Но никто из нас не был бы здесь, если бы мы уже не видели надпись на стене [отсылка к легендарному предзнаменованию, таинственно появившемуся на стене во время пира вавилонского царя Валтасара].
   - Совершенно верно, - согласился я.
   - Мне нужно, чтобы вы позвали Харта Шмидта, - сказала Абумве. - Нужно, чтобы он занял ваше место в зале. Я проинформирую его обо всем.
   - Хорошо, - согласился я. - Что еще вы хотите от меня?
   - Мне нужно, чтобы вы сделали две вещи, - сказала Абумве. - Во-первых, чтобы поговорили с Окампо.
   - По какому поводу?
   - Местонахождение Равновесия. Они сбежали со своей базы, но это не помешало им продолжить свою деятельность. Нам нужно знать, где они сейчас.
   - Он может и не знать, - заметил я.
   - А может и знать. Вам нужно спросить его.
   - Вы же босс, - сказал я. - Что еще?
   - Чтобы вы отправились на Землю.
   - Интересно, - сказал я. - Вы ведь знаете, что мы им не нравимся, верно? Например, если один из наших космических кораблей появится над планетой, они, скорее всего, расстреляют его в небе. Не говоря уже о том, что мне потребуется несколько дней, чтобы добраться туда, и, как только мой корабль собьют с неба, у меня не останется надежды вернуться.
   - Надеюсь, что вы решите все эти проблемы до того, как погибнете.
   - Я восхищен вашей уверенностью во мне.
   - Тогда не разочаруйте меня, Уилсон.
  

* * *

   Мы с Тайсоном Окампо стояли на пляже и смотрели, как набегают волны, а чайки кружат над головой.
   - Здесь красиво, - сказал мне Окампо.
   - Я подумал, что вам может понравиться, - ответил я.
   - Что это за пляж?
   - Пляж Коттслоу. Это недалеко от Перта, Австралия.
   - А, - сказал Окампо. - Я никогда там не был.
   - Ну, это на Земле, так что это понятно, - заметил я.
   - А вы когда-нибудь там были?
   - Однажды, - сказал я. - Я ездил в Перт по делам, и у меня выдался свободный день. Доехал туда на поезде и провел день, наблюдая за волнами и попивая пиво.
   Окампо улыбнулся. - По крайней мере, мы наблюдаем за волнами.
   - Извините за отсутствие пива.
   - Лейтенант, когда вас здесь нет, я вижу симуляцию маленькой квадратной ячейки. В ней три книги, названия которых меняются после того, как я их прочитаю. Я не могу выбирать названия. Там есть единственный маленький экран, на который транслируется ровно столько развлекательного материала, чтобы я не сошел с ума окончательно. Раз в день они показывают какую-нибудь тропу, чтобы я мог создать видимость физической активности. Мой единственный посетитель - если не считать изредка заглядывающего следователя Колониального союза - это чат-бот, который запрограммирован недостаточно хорошо, чтобы походить на человека, и лишь напоминает мне, что я по правде говоря одинок в своем разуме. Поверьте мне. Этого пляжа вполне достаточно.
   Мне нечего было на это сказать, поэтому мы продолжили наблюдать, как имитированные волны на имитированном пляже Коттслоу обрушиваются на имитированный берег, в то время как имитированные птицы кружатся в небе.
   - Я полагаю, это награда, - заметил Окампо. - За наш последний сеанс.
   - Как оказалось, вы были совершенно правы в том, что для корабля СОК в Хартуме была подготовлена ловушка, - сказал я. - Моему кораблю пришлось преодолевать дистанцию за опасно короткое время - мы едва не перегрузили двигатели - и броситься прямо в атаку. Это был удачный момент.
   - СОК не отправили ни один из кораблей, находящихся у них наготове.
   - При всем моем уважении, заместитель госсекретаря Окампо, вы убежденный предатель, и у вас есть опыт приведения кораблей к гибели. Они не прислали бы свой корабль, но не возражали, если бы мы сыграли в русскую рулетку с нашим.
   - Рад, что вы доверяете мне, лейтенант.
   - Я верю, что вам больше нечего терять, заместитель.
   - Это не совсем одно и то же, не так ли?
   - Да, - сказал я. - Это не одно и то же. Извините за это.
   Окампо снова улыбнулся и провел пальцем по пляжному песку. Эта симуляция была настолько совершенной, насколько я мог ее создать, и с точки зрения программирования, на самом деле, была чем-то вроде чуда. Симуляция была детализирована только в той степени, в какой Окампо уделял ей внимание. Любая часть пляжа, на которую он не смотрел, была картой с низким разрешением. Любая часть песка, которая не была прямо у него под ногами, представляла собой коврик с недифференцированной текстурой. Пляж существовал как пузырь восприятия вокруг человека, который сам существовал как мозг в банке.
   - Вы создали этот пляж для меня? - спросил Окампо. - В качестве награды?
   - Это не награда, - ответил я. - Я просто подумал, что вам это может понравиться.
   - Да.
   - И, признаюсь, я готовил это не для вас, - сказал я. - У Рэйфа Дакена недавно был день рождения. Я смоделировал его для него.
   - Вы все еще не дали ему тело? - спросил Окампо.
   - Его новое тело готово, - ответил я. - И он может вселиться в него в любое удобное для него время. Сейчас он решил остаться в "Чандлере" и пилотировать им изнутри. Он действительно очень хорош в этом. Добился потрясающих результатов.
   - Интересно, что бы он почувствовал, если бы узнал, что вы подарили подарок, который сделали для него, человеку, из-за которого его мозг вообще был извлечен из тела.
   - На самом деле, именно он предложил мне это сделать. Он просил меня передать вам, что помнит, каким одиноким было и остается существование мозга в банке. Надеялся, что это поможет вам успокоиться.
   - Это было очень любезно с его стороны.
   - Так и было, - согласился я. Я специально опустил ту часть, где Дакен сказал мне, что при желании я мог бы запрограммировать большую белую акулу, которая разорвала бы имитированное тело Окампо на куски. В текущей ситуации это было бы неудобно. Рэйф, возможно, и простил, в своей манере, но он ничего не забыл.
   - Лейтенант, - сказал Окампо. - Как бы я ни ценил поездку на пляж, у меня не сложилось впечатления, что вы здесь потому, что мы с вами друзья.
   - Мне нужно немного больше информации от вас, заместитель госсекретаря. О Равновесии.
   - Конечно.
   - Вы ее дадите? - спросил я.
   Окампо не ответил на это. Вместо этого он шагнул вперед, на пляж, в воду, которая окружила его ноги, и немного погрузил их в песок. Я невольно улыбнулся этому; это действительно была хорошая симуляция, которую я придумал.
   - Я думал о том, почему стал частью Равновесия, - сказал Окампо. Говоря это, он оглянулся на меня и ухмыльнулся. - Не волнуйтесь, лейтенант, я не собираюсь превращать это в монолог разочарованного благородства, которому вам придется вежливо кивать. На данный момент могу признать, что во многом причиной моего поступка были амбиции и мания величия. Вот что это такое. Но была и другая сторона этого. Вера в то, что Союз колоний, каким бы путем он ни возник, стоит на пути выживания нашего вида. Что все остальные известные нам виды разумных существ ассоциируют нас с двуличием, дикостью, амбициозной хитростью и опасностью. Что это все, чем мы когда-либо были для них.
   - Честно говоря, никто из них самих не является ангелами, - возразил я.
   - Это верно, - согласился Окампо. - Хотя во многом такой ответ вызван тем, что они имеют дело с нами. Конклав объединил четыреста видов космических существ в единое правительство. Мы едва можем заставить кого-либо терпеть нас. Это наводит на мысль, что проблема не в них, а в нас, в Союзе колоний.
   Я открыл рот, чтобы ответить, но Окампо поднял руку. - Я знаю, сейчас неподходящее время для обсуждения этого вопроса. Вот к чему я клоню, лейтенант. По каким-то причинам я присоединился к Равновесию, но независимо от этого, проблема Союза колоний остается. Это вредно для его самого. Вредно для человечества. И вредно для нашего выживания в этой вселенной. Я собираюсь помочь вам, Уилсон, если смогу. На данный момент нет причин этого не делать. Но вы должны понимать, что до тех пор, пока с Колониальным союзом что-то не случится - что-то крупное, что-то существенное, - все, что мы здесь делаем, - это лишь немного отодвигаем проблему на второй план. Проблема по-прежнему будет существовать. Чем дольше мы ждем, тем хуже становится. И это уже почти так плохо, как только может быть.
   - Понимаю, - сказал я.
   - Хорошо. Тогда задавайте свой вопрос.
   - После того, как Дакен напал на штаб-квартиру Равновесия, организация ушла оттуда.
   - Да. Очевидно, что это место больше не было безопасным.
   - Нам нужно знать, где находится его новая штаб-квартира.
   - Я не знаю, - сказал Окампо. - А если бы и знал наверняка, они бы не использовали его, потому что предположили бы, что вы узнали бы от меня местоположение.
   - Тогда я хотел бы, чтобы вы, пожалуйста, высказали предположение.
   - Равновесие - относительно небольшая организация, но акцент здесь делается на "относительно". Она может работать на одной базе, но эта база должна быть сравнительно большой и к тому же недавно заброшенной, чтобы ее системы можно было быстро восстановить до рабочей мощности. Это должна быть планетная система, которая либо дружественна делу Равновесия, либо недавно покинута, либо за пределами ее основных миров не ведется тщательное наблюдение.
   - Это должно сократить количество доступных военных баз, - сказал я. - По крайней мере, это уже что-то.
   - Вы ограничиваете себя, - сказал Окампо.
   - Как?
   - Вы мыслите как солдат, а не как предприимчивый падальщик, которым и является Равновесие. Или которым оно остается на данный момент.
   - Значит, не только военные базы, - сказал я. - Любые базы с необходимой инфраструктурой.
   - Да.
   - И не только тех видов, которые явно участвуют в Равновесии.
   - Верно. Они бы знали, что вы уже просматриваете их. Они бы захотели что-то, что находится в "слепой зоне" Колониального союза.
   Я на минуту задумался над этим.
   И тут меня осенила поистине невероятно нереальная идея.
   Моя компьютерная симуляция, должно быть, точно воспроизвела момент моего озарения, потому что Окампо улыбнулся мне. - Думаю, кто-то, возможно, что-то придумал.
   - Мне нужно идти, - сообщил я Окампо. - Заместитель, вы должны извинить меня.
   - Конечно, - сказал он. - Не то чтобы я мог заставить вас остаться, имейте в виду.
   - Я могу оставить эту симуляцию включенной, - предложил я.
   - Спасибо, - сказал он. - Я бы с удовольствием. Они не продержат ее включенной дольше пары минут после того, как вы уйдете. Но до тех пор я буду наслаждаться ею.
   - Я мог бы попросить их дать ей поработать подольше.
   - Вы можете попросить, - заметил Окампо. - Это ничего не изменит.
   - Мне жаль, - сказал я, и, несмотря на все, что сделал Окампо, мне было жаль.
   Окампо пожал плечами. - Так оно и есть, - сказал он. - И не могу сказать, что за все, что я сделал, не заслуживаю этого. И все же, позвольте мне заронить в вашу голову одну мысль, лейтенант. Если эта идея в вашей голове сработает и все ваши планы на этот счет увенчаются успехом, тогда попросите кое о чем для меня.
   - Что это? - спросил я. Я был обеспокоен тем, что он попросит новое тело, которое, как я знал, Союз колоний ему никогда не предоставит.
   Он предвидел эту мысль. - Я не собираюсь просить вас выпрашивать у них новое тело. Они этого не сделают. Институциональное прощение никогда не заходит так далеко. Но у меня есть жилье в Фениксе. Во всяком случае, было. Маленький летний домик в горах, на берегу небольшого озера. Он расположен на ста акрах леса и луга. Я купил его десять лет назад с мыслью, что это будет место, где смогу думать и писать. Так и не успел это сделать, потому что кто вообще это делает? В конце концов, решил, что это глупое вложение денег. Подумывал о том, чтобы продать его, но так и не сделал этого. Наверное, жил надеждой, что в конце концов смогу им воспользоваться. И теперь я никогда его не увижу. Никогда больше не увижу этот домик. По-настоящему увижу.
   Он оглянулся назад, в сторону от пляжа, на Индийский океан, которого не существовало.
   - Если все получится, лейтенант, и вы добьетесь от всего этого приключения того, что хотите, тогда используйте свое влияние, чтобы этот домик был у меня здесь, в симуляторе. Я знаю, что никогда не выйду в реальный мир. Но если симуляция будет достаточно хорошей, возможно, я смогу с этим смириться. А сейчас мне нечего делать, кроме как думать. Наконец-то, я использовал бы домик для того, для чего я его купил. По крайней мере, в какой-то версии. Скажите, что сделаете это для меня, лейтенант Уилсон. Я был бы признателен вам больше, чем вы можете себе представить.
  

* * *

   - Седна, - объявил я.
   Полковник Риньи, который находился в маленьком конференц-зале с Иган, Абумве и Хартом Шмидтом, нахмурился, глядя на меня. - Вы пытаетесь заставить меня воспользоваться своим мозгодругом, чтобы что-то выяснить, - сказал он.
   - Седна - карликовая планета в системе Земли, - пояснил я. - Точнее, это карликовая планета за пределами системы Земли, на внутреннем краю облака Оорта. Она примерно в три раза дальше от Солнца, чем Нептун.
   - Хорошо, - сказал Риньи. - И что с того?
   - Окампо сказал, что он не знает, где находится новая база Равновесия, но они, скорее всего, захватят базу, военную или иную, которая была недавно заброшена. А также такую, которую мы бы и не подумали искать. Которая находится в нашей слепой зоне.
   Я воспользовался своим мозгодругом, чтобы включить настенный монитор в конференц-зале. На экране появилось изображение маленькой красноватой планеты. - Седна, - повторил я. - На ней была одна из старейших научных баз Колониального союза. Мы использовали ее для глубокой полевой астрономии и для изучения планет; Седна находится в хорошем месте для наблюдения за всей земной системой и орбитальной динамикой в ней.
   - Я никогда не слышала об этом, - сказала Иган.
   - Последние пару десятилетий она была в основном бездействующей, - заметил я. - В основном, на ней работал штат из трех или четырех ученых, которые трудились месяц за месяцем, главным образом ради некоторых очень долгосрочных наблюдений, проводимых там, и для управления роботами по техническому обслуживанию. - Я вывел карту базы на монитор. - Но здесь важно то, что во времена своего расцвета, более ста лет назад, база была гораздо более активной. На пике ее активности там работало более тысячи человек.
   - Откуда ты об этом знаешь? - спросил меня Харт Шмидт.
   - Ну, не горжусь этим, но когда-то я работал в отделе исследований и разработок СОК, и там был сотрудник, которого я считал настоящим засранцем, - сказал я. - Это я перевел его туда.
   - Мило, - сказал Риньи.
   - Теперь я понимаю, что он был не единственным засранцем в этом сценарии, - согласился я.
   Иган указала на карту базы. - У нас там больше нет обслуживающего персонала?
   - Нет, - ответил я. - После того, как Земля разорвала официальные отношения с Союзом колоний после инцидента с Перри, - и тут я позволил себе слегка улыбнуться при мысли о том, что мой старый друг спровоцировал величайший политический кризис, который когда-либо переживал Союз колоний, - мы покинули базу. Отчасти по политическим причинам, поскольку не хотели, чтобы земляне думали, что мы прячемся на их границе. Отчасти из-за экономических соображений.
   - Итак, большая, недавно заброшенная база находится прямо в нашей "слепой зоне", - сказал Риньи.
   - Да, - сказал я. - Это не единственная крупная, недавно заброшенная база, которая есть у Союза колоний или СОК, или вообще где-либо еще. Я составлю список мест, которые нам следует обследовать. Но если бы я собирался поставить свои деньги в пользу какого-то места, то выбрал бы это. Мы должны проверить это прямо сейчас. Разумеется, осторожно.
   - Ну, вы как, заняты?
   - Да, он занят, - сказала Абумве. - У меня есть для него еще одно срочное задание. Он нужен мне на Земле, и немедленно.
   Риньи повернулся к Абумве. - И когда именно вы собирались сообщить нам об этом?
   - Я только что сказала вам, - сообщила Абумве. - До этого я присматривала за девятью представителями, уговаривая их согласиться с нашими условиями.
   - Как продвигается дело? - спросила Иган.
   - Настолько хорошо, насколько можно было ожидать. Представитель Гекльберри жалуется, но представитель Гекльберри - это нытик. Остальные видят в этом возможность и работают над ним. Мы придем к соглашению вовремя.
   - Хорошо.
   - И вам потребуется согласие с вашей стороны, полковник.
   Иган и Риньи переглянулись. - Это в процессе, - сказала Иган.
   - Звучит не так оптимистично, как мне хотелось бы.
   - Это будет сделано. Сейчас вопрос в том, насколько беспорядочным это будет.
   - Я все еще хотел бы поговорить о том, что лейтенант Уилсон отправляется на Землю, - сказал Риньи. - Мы не можем отправить туда корабль. Не сейчас.
   - У меня есть решение этой проблемы, - заявил я. - Ну, вроде того.
   - Вроде того, - засомневался Риньи.
   - Это связано с технологией, от которой мы отказались несколько лет назад.
   - Почему отказались?
   - Когда мы использовали ее, была небольшая тенденция к ... взрывам.
   - Взрывы? - спросил Харт.
   - Ну, "взрывы", возможно, не самый точный термин. То, что происходит на самом деле, гораздо интереснее.
  

* * *

   Когда я парил над поверхностью планеты Земля, мне пришла в голову мысль: "Когда-нибудь я хотел бы посетить эту планету, не погружаясь в ее атмосферу".
   Маленькие сани на проволочном каркасе, в которых я сейчас сидел, были размером с небольшой багги и полностью открыты для космоса; лишь моя боевая униформа и небольшой запас кислорода не давали космическому вакууму поглотить меня целиком. Позади меня в багги находился экспериментальный прыжковый привод, предназначенный для использования преимуществ относительной плоскостности пространства в точках Лагранжа двух массивных объектов, скажем, звезды и ее планеты или планеты и ее спутника. Хорошей новостью является то, что теория, лежащая в основе этого нового типа приводов, подтвердилась, а это означало, что, если этот новый привод будет надежным, он может революционизировать процесс космических путешествий.
   Плохая новость заключалась в том, что, несмотря на все наши усилия, он был надежен только на 98 процентов при массе менее пяти тонн, и с этого значения частота отказов шла вверх по нарастающей кривой. Для корабля размером со стандартный колониальный фрегат вероятность успеха снижалась до очень тревожных семи процентов. Когда двигатель выходил из строя, корабль взрывался. И когда я говорю "взрывался", то имею в виду "катастрофически влиял на топографию пространства-времени способами, которые мы не в состоянии полностью объяснить", хотя слово "взрывался" отражает суть происходящего, особенно в отношении того, что случилось бы с человеком, оказавшимся в такой ситуации.
   Мы так и не смогли это исправить, а Союз колоний и силы обороны колоний испытывали странное отвращение к тому, что их корабли могут взорваться в девяноста трех случаях из ста. В конце концов, исследования были прекращены.
   Но все еще оставались небольшие, очень легкие транспортные средства, которые мы создали с установленными в них прототипами приводов, и которые в настоящее время хранятся в складском модуле станции "Феникс". Они были для меня идеальным способом добраться до Земли как в спешке - потому что мне нужно было бы добраться только до ближайшей точки Лагранжа - так и незамеченным, потому что сани были очень маленькими и могли подлететь очень близко к атмосфере планеты. Короче говоря, они были идеальными для выполнения задания.
   Конечно, до тех пор, пока я не взорвался.
   Я не взорвался.
   Что, честно говоря, принесло облегчение. Это означало, что трудная часть моего путешествия закончилась. Теперь мне оставалось только позволить силе тяжести сделать свое дело и просто упасть на землю.
   Я отстегнулся от саней и оттолкнулся, удаляясь от них. Их судьба - сгореть в верхних слоях атмосферы. Я не хотел быть рядом, если привод взорвется.
   Мое собственное путешествие через атмосферу, к счастью, прошло без происшествий. Мой наноботический щит держался отлично, турбулентность была в основном терпимой, а мой спуск в нижних слоях атмосферы без труда управлялся парашютом, который приземлил меня, легко, как перышко, в небольшом парке на берегу реки Потомак со стороны Вирджинии, недалеко от Вашингтона, округ Колумбия. Пока наноботы, из которых состоял мой парашют, рассыпались в пыль, я размышлял над тем, что падение на поверхность планеты из космоса начинает утомлять.
   Теперь это моя жизнь, - подумал я. Подключился к своему мозгодругу, чтобы уточнить местное время - воскресенье, 3:20 утра - и подтвердить, что я приземлился недалеко от того места, где хотел быть: Александрия, штат Вирджиния, в США.
   - Ого, - сказал кто-то, и я огляделся. На скамейке лежал пожилой мужчина. Он был либо бездомным, либо просто любил поспать в парке.
   - Привет, - сказал я.
   - Ты просто с неба свалился, - удивился он.
   - Брат, ты и половины этого не знаешь, - ответил я.
  

* * *

   Через несколько часов я наткнулся на ту, которую искал, за поздним завтраком в ресторане "Александрия", расположенном недалеко от ее квартиры, которую я не посещал, хотя и знал, где она находится, потому что, да ладно, это невежливо.
   Она сидела в одиночестве во внутреннем дворике ресторана за двухместным столиком у ограждения. В одной руке у нее была "Кровавая Мэри", а в другой - карандаш. Коктейль она пила, а карандашом вписывала в кроссворд угаданные слова. На ней была шляпа, защищающая от солнца, и солнцезащитные очки, как я подозреваю, чтобы избежать зрительного контакта с отморозками.
   Я подошел и взглянул на кроссворд. - На тридцать втором месте "паприка", - сказал я.
   - Так и думала, - ответила она, не поднимая на меня глаз. - Но все равно спасибо, случайный надоедливый чувак. Кроме того, если думаете, что разгадывание моего кроссворда - это хороший способ подкатить ко мне, вам, наверное, стоит просто уйти. На самом деле, вам все равно не следует задерживаться.
   - Это хороший "привет" тому, кто спас вам жизнь, - сказал я. - Дважды.
   Она подняла глаза. У нее отвисла челюсть. Бокал с "Кровавой Мэри" выскользнул из ее руки и упал на пол.
   - Черт! - взволнованно воскликнула она, увидев пролитый напиток.
   - Так-то лучше, - сказал я. - Привет, Даниэль.
   Даниэль Лоуэн из государственного департамента Соединенных Штатов встала, когда подошел официант, чтобы забрать ее пролитый напиток. Она оглядела меня. - Это действительно ты, - сказала она.
   - Да, это так.
   Она снова оглядела меня. - Ты не зеленый, - сказала она.
   Я улыбнулся. - Подумал, что это может привлечь лишнее внимание ко мне.
   - Это сбивает меня с толку, - сказала она. - Теперь вижу тебя без зеленого цвета и понимаю, как отвратительно молодо ты выглядишь. Ненавижу тебя.
   - Уверяю тебя, это только временно.
   - В следующий раз будешь пробовать фиолетовый?
   - Думаю, остановлюсь на классике.
   Официант закончил убирать пролитый напиток и разбитое стекло и удалился. Даниэль посмотрела на меня. - Ну что? Собираешься присесть или мы так и будем стоять в неловком положении?
   - Жду приглашения, - подсказал я. - Когда я остановился, мне посоветовали идти дальше.
   Даниэль улыбнулась. - Гарри Уилсон, не позавтракаешь ли со мной?
   - Я был бы рад, - ответил я и перешагнул через ограждение. Когда я перебрался, Даниэль подошла ко мне, крепко обняла и чмокнула в щеку.
   - Господи, как я рада тебя видеть, - сказала она.
   - Спасибо, - поблагодарил я. Мы оба заняли свои места.
   - А теперь расскажи мне, зачем ты здесь, - предложила она, когда мы сели.
   - Ты же не думаешь, что я просто хочу увидеть тебя? - спросил я.
   - Как бы мне этого ни хотелось, нет, - сказала она. - Ты же не просто живешь дальше по дороге. - Она на мгновение нахмурилась. - Как ты вообще сюда попал?
   - Это засекречено.
   - Я достаточно близко, чтобы проткнуть тебя вилкой.
   - Я использовал очень маленький экспериментальный аппарат.
   - Летающую тарелку.
   - Больше похоже на космический багги.
   - "Космический багги" звучит не очень безопасно
   - В девяноста восьми процентах случаев это абсолютно безопасно.
   - Где ты его припарковал?
   - Я его не оставлял. Он сгорел в верхних слоях атмосферы, а я прыгнул вниз.
   - Ты и твои прыжки, Гарри. Есть более простые способы посетить планету Земля.
   - На данный момент их на самом деле нет, - сказал я. - По крайней мере, для меня.
   Официант вернулся с новой порцией "Кровавой Мэри" для Даниэль, и она сделала заказ для нас обоих. - Надеюсь, все в порядке, - сказала она о заказе.
   - Ты знаешь это место лучше, чем я.
   - Итак, ты заглянул. Скажи мне, зачем.
   - Мне нужно, чтобы ты провела меня к государственному секретарю США.
   - То есть тебе нужно поговорить с моим отцом.
   - Ну, что мне действительно нужно, так это обратиться ко всей Организации Объединенных Наций, - сказал я. - Но на очень короткий срок я соглашусь на твоего отца.
   - Ты не мог бы отправить записку?
   - На самом деле, это не то, что я мог бы изложить в записке.
   - Попробуй сейчас.
   - Хорошо, - сказал я. - Дорогая Даниэль Лоуэн, как поживаешь? Я в порядке. Группа, которая уничтожила Земную станцию и обставила все так, будто это сделал Союз колоний, теперь планирует бомбардировать ядерным оружием твою планету, пока вся она не засветится от радиации, и подставить под это Конклав. Надеюсь, с тобой все в порядке. Надеюсь, скоро мы снова сможем спасти тебя в космосе. Твой друг, Гарри Уилсон.
   Даниэль на мгновение замолчала. - Хорошо, ты прав, - сказала она, наконец.
   - Спасибо.
   - Это точно? - спросила она. - Та часть, где говорится о планах Равновесия применить ядерное оружие против Земли.
   - Да, - сказал я. - Все документы и данные у меня с собой. - Я постучал себя по виску, чтобы показать, что у меня есть мозгодруг. - Информация еще не подтверждена на сто процентов, но она поступает из источников, которые мы можем проверить.
   - Почему Равновесие хочет это сделать?
   - Уверяю тебя, причина тебе не понравится.
   - Конечно, мне она не понравится. Нет веской причины подвергать ядерному удару целую планету.
   - На самом деле это не связано с Землей, - сказал я. - Равновесие натравливает Союз колоний и Конклав друг на друга в надежде, что они уничтожат друг друга.
   - Я думала, у них был другой план на этот счет. Тот, который не касался Земли.
   - Они так и делали, но потом мы узнали о том плане. Поэтому они изменили свои планы, включив в них и вас.
   - Они убьют здесь миллиарды людей, только чтобы заставить Союз и Конклав сражаться там.
   - Примерно так и есть.
   Даниэль нахмурилась. - Мы живем в гребаной вселенной, Гарри.
   - Я говорю это тебе, сколько знаю тебя.
   - Да, но до этого я все еще могла верить, что ты можешь ошибаться на этот счет.
   - Прости.
   - Это не твоя вина, - сказала Даниэль. - Возможно, это вина Союза колоний. На самом деле, я почти уверена, что так оно и есть, если заглянуть в прошлое достаточно далеко.
   - Ты не совсем неправа.
   - Нет, это не так. Колониальный союз...
   Я поднял руку. Даниэль сделала паузу. - Знаешь, ты читаешь мне нотации о Колониальном союзе каждый раз, когда я тебя вижу, - заметил я. - И каждый раз, когда я тебя вижу, говорю, что у нас с тобой нет особых разногласий. Если ты не против, я бы просто отложил этот фрагмент нашего разговора, чтобы мы могли перейти к другим вопросам.
   Даниэль кисло посмотрела на меня. - Мне нравится разглагольствовать о Союзе колоний.
   - Извини, - сказал я. - Пожалуйста, продолжай.
   - Уже слишком поздно, - заметила она. - Момент упущен.
   Принесли нашу еду.
   - Теперь я не голодна, - сказала Даниэль.
   - Трудно сохранить аппетит перед лицом глобальной ядерной катастрофы, - указал я и отрезал кусочек от вафли.
   - У тебя, кажется, нет проблем с аппетитом, - сухо заметила Даниэль. - Но ведь это не твоя планета.
   - Это, безусловно, моя планета, - сказал я. - Я из Индианы.
   - Но так давно.
   - Совсем недавно, уверяю тебя, - сказал я. Я откусил кусочек вафли, прожевал его и проглотил. - Я могу есть только потому, что у меня есть план.
   - У тебя есть план?
   - Вот почему я здесь.
   - И ты сам придумал этот план, не так ли?
   - Нет, его придумала посол Абумве, - сказал я. - Большую его часть. Я помогал в деталях.
   - Не пойми меня неправильно...
   - Это хороший план, - сказал я и сделал глоток апельсинового сока.
   - ... но тот факт, что именно она придумала этот план, вселяет больше уверенности, чем если бы это придумал ты.
   - Да, я знаю, - согласился я. - Она взрослая.
   - Да, - сказала Даниэль. - А ты выглядишь как мой младший брат.
   - Несмотря на то, что я старше тебя и Абумве, вместе взятых.
   - Забудь об этом. Ты выглядишь как привлекательный темпераментный сосед моего младшего брата по комнате в колледже. И, пожалуйста, перестань говорить мне, что по возрасту годишься мне в дедушки. Когнитивный диссонанс на самом деле портит мне настроение.
   Я ухмыльнулся. - Похоже, ты неплохо справляешься с концом света.
   - Правда? - спросила Даниэль. - Ну, да. Будь уверен, Гарри, что в тот момент, когда прекратятся эти кокетливые шуточки, я по-настоящему сойду с ума.
   - Не надо, - сказал я. - Помни, у нас есть план ответственного взрослого человека.
   - И что же включает в себя этот план, Гарри?
   - Несколько мелочей и одно очень важное дело, - поведал я.
   - И что же это?
   - Земля доверяет Союзу колоний.
   - Чтобы сделать что?
   - Чтобы спасти вас.
   - Ах, - сказала Даниэль. - Я уже могу сказать тебе, что это будет непросто.
   - И теперь ты знаешь, почему я здесь, вместо того, чтобы послать тебе записку. И почему я заговорил с тобой первой.
   - Гарри, - предупредила Даниэль. - То, что мы нравимся друг другу как люди, не означает, что мой отец или кто-то еще будет тебя слушать.
   - Конечно, нет, - сказал я. - Но того, что мы нравимся друг другу, и того, что я дважды спас тебе жизнь, достаточно, чтобы я сделал шаг вперед. И тогда план вступит в силу.
   - Надеюсь, это будет хороший план, Гарри.
   - Так и есть. Я обещаю.
   - Что еще тебе нужно, кроме нашего доверия к вам?
   - Один из ваших кораблей, - попросил я. - И, если ты не слишком занята, ты сама.
   - Почему я?
   - Потому что мы собираемся поговорить с Хафте Сорвал, главой Конклава. Совсем недавно ты возглавляла миссию Конклава. Если мы придем к соглашению здесь, внизу, нам будет о чем поговорить с ней там, наверху.
   - Конклав официально с вами сейчас не разговаривает.
   - Да, я знаю. У нас есть план.
   - Опять Абумве?
   - Да.
   - Хорошо, - сказала Даниэль и достала свой комм.
   - Что ты делаешь?
   - Звоню папе.
   - Дай мне сначала доесть завтрак.
   - Я думала, это дело не терпит отлагательств, Гарри.
   - Так и есть, - сказал я. - Но я только что свалился с неба и не откажусь от пары вафель.
  

Часть третья

   - Ну, вот мы и снова здесь, - сказал Хафте Сорвал, обращаясь к нам троим. - И мне это кажется совершенно неудивительным.
   Аудитория Сорвал состояла из посла Абумве, посла Лоуэн и меня, как их общего подчиненного на этой встрече. С Сорвал был ее подчиненный, если, конечно, можно было назвать подчиненным Внак Ой, главу разведки Конклава. Сорвал и послы сидели, а мы с Ой стояли. В последнее время я часто стоял на встречах.
   Мы впятером находились в личном кабинете Сорвал в штаб-квартире Конклава. По другую сторону двери, в прямом и переносном смысле, находились сотрудники посольств, эксперты и советники с Земли, из Союза колоний и из Конклава. Если вести себя тихо, то можно было почувствовать их общее недовольство тем, что их сейчас нет в кабинете.
   - Могу я быть с вами откровенной? - спросила Лоуэн у Сорвал. Я заметил, что мне было трудно думать о ней как о "Даниэль", когда она была на работе. Не потому, что за время работы она существенно изменила свой характер, а просто из уважения к ее должности.
   - Посол, полагаю, что цель нынешнего обсуждения - быть честными друг с другом, не так ли? - ответила своим вопросом Сорвал.
   - Я предполагала, что для этого обсуждения нас будет больше в помещении.
   Сорвал улыбнулась одной из своих абсолютно-устрашающих-людей улыбок. - Наверное, каждый из наших сотрудников подумал то же самое, посол, - сказала она. - Но я всегда находила, что существует обратная зависимость между количеством людей в помещении и объемом полезной работы, которую можно выполнить. Теперь, когда я сама за все отвечаю, нахожу это еще более очевидным. А вы не находите?
   - Да, - ответила Лоуэн. - Думаю, вы правы, в общем и целом.
   - Конечно, я права. И, госпожа посол, полагаю, что причина, по которой мы здесь собрались, заключается в том, чтобы провести действительно полезную встречу, не так ли?
   - Остается надеяться, - сказала Абумве.
   - Именно так, - подтвердила Сорвал. - Так что нет, посол. Я полагаю, что здесь собралось именно то количество людей, которое нужно.
   - Хорошо, премьер Сорвал, - согласилась Лоуэн.
   - Тогда давайте не будем больше терять времени. - Сорвал обратила свое внимание на Абумве. - Можете начинать, посол.
   - Премьер Сорвал, Равновесие намерено атаковать Землю ядерным оружием и создать у Союза колоний впечатление, что именно Конклав инициировал атаку.
   - Да, - сказала Сорвал. - Вы здесь, чтобы кратко изложить доклад, который подготовили для нас. Полагаю, вы собираетесь попросить нас о помощи в предотвращении нападения, поскольку предполагается, что в этом обвинят нас.
   - Нет, премьер, - сказала Абумве. - Мы хотим, чтобы подготовка нападения продолжалась.
   Сорвал при этих словах слегка отстранилась, посмотрела на Лоуэн, а затем снова на Абумве. - Что ж! - сказала она через мгновение. - Это, безусловно, смелая и неожиданная стратегия. Мне интересно узнать, насколько это будет полезно для любого из нас, не в последнюю очередь для бедных облученных граждан Земли.
   - Лейтенант, - обратилась ко мне Абумве.
   - Мы хотим, чтобы атака продолжалась, потому что нам нужно выманить Равновесие, - сказал я. - Эта группа небольшая, целеустремленная, и нам - любому из нас - было бы трудно найти ее и атаковать. Единственное успешное нападение на группу в целом было совершено Рэйфом Дакеном, когда он вырвался из-под их контроля. Но в остальном они были очень хороши в работе в тени.
   - Да, они хороши, - сказал Ой. - Мы провели чистку от известных агентов Равновесия, как, я уверен, это сделали и Земля, и Союз колоний. - Абумве и Лоуэн кивнули. - Но на данный момент им, похоже, не нужны какие-либо дополнительные оперативные данные для осуществления своих планов.
   - Или у них просто появились новые союзники, - напомнила Абумве.
   - В любом случае, ваш человек прав. - Ой указал на меня усиком.
   - Мы нашли их новую базу, - сказала Абумве.
   - Где? - спросил Ой.
   - На Седне, - ответил я. - На карликовой планете на краю Солнечной системы Земли. Мы подтвердили это как раз перед тем, как корабль посла Абумве прыгнул сюда.
   - Тогда этот разговор должен быть о том, как вы их уже уничтожили, - заметила Сорвал.
   - Все гораздо сложнее, - призналась Абумве.
   - Мы знаем, где находится их новая база, но их флота - флота, с помощью которого они намерены стереть Землю с лица Земли - там нет, - пояснил я. - Они проявляют осторожность.
   - Таким образом, даже если Союз колоний уничтожит базу, Земля все равно будет уязвима для нападения, - уточнила Лоуэн.
   - Вот почему нам нужно, чтобы подготовка к атаке продолжилась, - пояснила Абумве. - Нужно выманить их корабли к Земле и одновременно уничтожить Равновесие на их базе. Никому не оставить возможности сбежать.
   - Мне все еще не ясно, как это связано с Конклавом, - заметила Сорвал.
   - Мы не можем сделать и то, и другое, - сказал я. - Равновесие начнет действовать, только если будет уверено, что Союз колоний не сможет ответить на их нападение на Землю. Нам нужно задействовать значительную часть нашего флота СОК, чтобы создать видимость того, что мы угрожаем девяти планетам, объявившим о своей независимости. Нам нужно, чтобы все видели, как мы уводим корабли с расстояния для прыжка, чтобы все выглядело так, будто нашим кораблям потребуются дни, чтобы отреагировать на атаку на Земле. Чтобы немедленно отреагировать на атаку Равновесия, нам также нужно иметь достаточное количество кораблей, спрятанных там, где им и в голову не придет их искать. Мы должны быть уверены, что у нас достаточно кораблей, чтобы предотвратить попадание даже одной ядерной бомбы в атмосферу Земли. Это означает, что нам нужно сильно завысить количество этих кораблей.
   - Итак, вам понадобится Конклав, чтобы атаковать базу Равновесия, - сделал вывод Ой.
   - Да, - сказала Абумве. - И мы хотим, чтобы вы позволили нам спрятать флот в пространстве Конклава, на расстоянии прыжка, чтобы мы могли немедленно отреагировать на атаку Равновесия на Землю. Мы не верим, что Равновесие будет искать наш флот в вашем пространстве.
   - Это означает, что мы верим, что вы не будете атаковать ту систему, в которую мы вас поместим, - заметил Ой.
   - Вы не обязаны нам доверять, - ответила Абумве. - Защищайтесь от нас любыми способами, какими пожелаете. Просто дайте нам место для стоянки нашего флота.
   - А вы? - Сорвал обратила свое внимание на Лоуэн. - На вашей планете по-прежнему существует общее мнение, что Союз колоний организовал нападение на Земную станцию и убил тысячи людей, включая большую часть вашего всепланетного дипломатического корпуса. Вы говорите мне, что Земля доверяет им, - она взмахнула рукой, указывая на нас с Абумве, - при защите вас от уничтожения.
   - Да, это была нелегкая сделка, - признала Лоуэн. - Вот тут снова вступает в дело Конклав. Наше согласие на этот план зависит от вашего согласия. Если вы не доверяете Союзу колоний, мы не доверяем ему.
   - И что тогда? - спросила Сорвал. - Что, если я на самом деле не доверяю ему?
   - Тогда мы передаем вам все, что у нас есть по поводу нападения, - ответила Абумве. - Мы передаем это вам и молимся, чтобы, несмотря на ваши недавние действия, вы были готовы защитить Землю. Вы делали это раньше. Ваш предшественник генерал Гау, по крайней мере, делал.
   - Мы бы не стали этого делать по доброте душевной, - сказала Сорвал. - Если бы мы вмешались на благо Земли, вы можете предположить, что нас больше ничто не удержало бы от вовлечения ее в сферу нашего влияния. Итак, посол, вы просите меня поверить, что Союз колоний может согласиться с этим. И даже согласиться, возможно, со временем, на то, чтобы позволить Земле присоединиться к Конклаву.
   - На данный момент Союз колоний признает, что Земля потеряна для нас, - сказала Абумве, кивая на Лоуэн. - Мы сказали об этом правительствам Земли, которые все еще поддерживают с нами связь. Земля больше не будет резервуаром наших солдат и колонистов. Сейчас мы начинаем вносить изменения, которые позволят нам выжить в этой новой реальности. В связи с этим мы больше не учитываем участие Земли, добровольное или иное, в наших планах. Мы не хотим рассматривать ее как часть Конклава. Но лучше, чтобы Земля была в составе Конклава, чем уничтожена. Это дом человечества, премьер.
   Сорвал кивнула и повернулась к Ой. - Пожалуйста, ваш анализ.
   - Это слишком много, премьер, - предупредил Ой. - И от людей, доверять которым у нас нет исторических оснований. Абсолютно.
   - Понимаю, - сказала Сорвал. - На данный момент считайте предоставленную информацию точной.
   - Тогда, оставляя в стороне моральный вопрос о том, чтобы оставить планету открытой для геноцидной атаки, для Конклава здесь очень мало выгоды, - сказал Ой. - И Земле, и Союзу колоний что-то нужно от нас, но они не могут принести нам никакой пользы, кроме разрушения Равновесия, на которое мы теперь можем напасть сами и парализовать. Мы им нужны, они нам - нет. И, честно говоря, сотни представителей наших рас были бы счастливы избавиться от одной из этих сторон или от обеих. С политической точки зрения мы все еще не можем ввести Землю в Конклав, не разрушив его.
   - Вы говорите, что мы не должны вмешиваться? - уточнила Сорвал.
   - "Должны" - понятие относительное, - ответил Ой. - Помните, что я пока оставляю в стороне моральный аспект этого дела. Я хочу сказать, что если мы все-таки примем участие, то у нас практически не будет никаких преимуществ.
   - За исключением, возможно, благодарности двух домов человечества, - сказала Сорвал.
   Услышав это, Ой фыркнул. - Не в обиду нашим друзьям-людям, премьер, я бы не стал особо рассчитывать на благодарность человечества.
   - Это правда, - согласилась Сорвал.
   - Итак, вы нам не поможете, - сделала вывод Абумве.
   - Нет, я не буду, - сказала Сорвал. - Не без очевидной выгоды для меня. Для Конклава.
   - Чего вы хотите? - спросила Лоуэн.
   - Чего хочу я? - Сорвал повторила это Лоуэн и наклонилась к послам-людям, подчеркивая, насколько крупным существом она была по сравнению с нашим видом, а также насколько раздраженной. - Я не хочу думать о вас, посол Лоуэн! Или о вас, посол Абумве! Или о человечестве. Вообще. Вы можете это понять, госпожа посол? Вы понимаете, насколько на самом деле утомительны ваши люди? Сколько времени я потратила на общение с людьми?
   Сорвал всплеснула руками. - Вы понимаете, что за последние два года я видела вас двоих - и вас, лейтенант Уилсон, - чаще, чем представителей большинства членов Конклава? Вы знаете, сколько времени мой предшественник тратил на вас? Если бы я могла волшебным образом пожелать, чтобы человечество исчезло, я бы сделала это. Немедленно.
   - Это справедливое решение, - сказал я. Абумве повернулась и недоверчиво посмотрела на меня, и я вспомнил, что не так давно она меня терпеть не могла. Возможно, мы вот-вот вернемся на ту же дорогу.
   Сорвал заметила это. - Не смотрите так пристально на лейтенанта, посол. - Он совершенно прав, и я думаю, вы это знаете. Это справедливое решение. Человечество приносит больше проблем, чем стоит. Однако.
   Тут в голосе Сорвал послышалось явное нежелание. - Я не могу волшебным образом избавиться от человечества. Я привязана к вам, к вам обоим. А вы - к нам. Итак. Вот что я хочу, чтобы помочь вам.
   Сорвал указала на Абумве. - От Колониального союза я хочу всеобъемлющий договор о ненападении с полноценными дипломатическими и торговыми отношениями. Это означает, что больше не будет этих бессмысленных каналов неофициальной связи и бряцания оружием. Как только мы уничтожим Равновесие, то сможем совместно раскрыть все, что нам известно о нем, положить конец всем спекуляциям и выдвинуть аргумент о том, что большая часть нашей недавней враждебности была спровоцирована им. Я могу использовать это, чтобы протолкнуть соглашение через Великую ассамблею, и вы тоже можете использовать это, чтобы убедить в этом кого угодно.
   - Вы хотите, чтобы мы стали союзником Конклава, - предположила Абумве.
   - Вовсе нет. Не думаю, что какое-либо из наших правительств готово к этому. Я просто хочу, чтобы мы дальше не так активно и намеренно вцеплялись друг другу в глотки.
   Сорвал повернулась к Лоуэн. - Точно такой же пакт о ненападении и полноценные дипломатические и торговые отношения с Землей.
   - Не понимаю, как мы можем быть агрессивными по отношению к Конклаву, - сказала Лоуэн.
   - Не можете, - согласилась Сорвал. - Но это не для защиты Конклава. Это для вашей защиты. От нас.
   - Так понятнее.
   - Хорошо, - сказала Сорвал. - Наконец, такой же пакт о ненападении и полноценные дипломатические и торговые отношения между Землей и Союзом колоний. Потому что, хотя на данный момент я не хочу вашего слияния, ваше полное разделение всегда будет представлять опасность для Конклава. К лучшему это или к худшему, но ради всех нас, этому разделению человечества должен быть положен конец.
   - Это трехсторонний тупик, - заметил Ой.
   - Это прекрасно, - сказал я.
   - Возможно, так оно и есть, - согласилась Сорвал. - Таким образом, мы будем все связаны друг с другом взаимными соглашениями оставить друг друга в покое, сохраняя при этом открытые каналы связи и коммерции.
   - Это хорошая мысль, премьер, - одобрил Ой. - Есть только одна проблема.
   - Все, кого нет в этом кабинете, - сказала Абумве.
   - Да, - согласился Ой. - Вы сказали, премьер, что чем больше людей будет вовлечено, тем больше времени это займет. Этот набор соглашений затронет всех. Вам никогда не удастся провести такой договор через Великую ассамблею. И я сомневаюсь, что посол Абумве получит согласие от своего народа. А что касается посла Лоуэн, что ж, на Земле даже нет функционирующего глобального правительства. Она буквально не может заключить соглашение, которое будет соблюдать вся планета. Это не выполнимо.
   - Отлично, - сказала Сорвал. - Тогда мы не позволяем голосовать никому, кроме присутствующих.
   - Им это не понравится, - заметил Ой.
   - Ваш начальник разведки преуменьшает значение этого дела, - добавил я.
   - Мне все равно, - ответила Сорвал. - Все в этом помещении понимают, что это то, что должно быть сделано. Мы все согласны с этим. Да?
   Абумве и Лоуэн кивнули.
   - Тогда давайте считать, что дело сделано, - подытожила Сорвал.
   - Это имперская акция, - предупредил Ой.
   - Нет, - сказал я. - Это конъюнктурная акция. - Я повернулся к Лоуэн. - Покупка Луизианы.
   - Ты несешь какую-то чушь, - сказала Лоуэн.
   - Давай вместе, - сказал я и посмотрел на Сорвал. - Давным-давно, на Земле, президенту США по имени Томас Джефферсон предложили сделку по территории, которая более чем вдвое увеличила бы размер его страны. Покупку Луизианы. С технической точки зрения, он не был уполномочен соглашаться на сделку - Конституция США неоднозначно трактовала, может ли президент санкционировать покупку. Но он все равно это сделал. Потому что это удвоило размер страны, и что тогда собирался делать конгресс? Отдать ее обратно?
   - Мы не покупаем землю, лейтенант, - заметила Абумве.
   - Да, но покупаете кое-что другое: мир, - сказал я. - И покупаете его, совместно действуя против Равновесия, которое существует для того, чтобы положить конец Конклаву и Союзу колоний, и планирует нанести немедленный ущерб Земле с немедленными последствиями для Конклава и Союза колоний. Так что не ждите. Премьер Сорвал права. Соглашайтесь с условиями здесь и сейчас и представьте это как свершившийся факт. Затем пусть все нанесут удар в глотку Равновесия. Мы вместе выстоим или падем. Я предпочитаю выстоять.
   - К тому времени, когда все закончится, будет слишком поздно отступать, -заметил Ой. - Это новая норма.
   - Это неплохая идея.
   - Это ужасная идея, - сказал Ой. - Преимущество этого варианта в том, что он лучше, чем любой другой.
   - Это ваша оценка как главы моей разведки? - спросила Сорвал у него.
   - По моей оценке, как главы вашей разведки, Союз колоний постоянно демонстрирует себя как самую серьезную угрозу Конклаву, и Земля не намного лучше, - сказал Ой. - Если у вас есть возможность исключить их из своего уравнения, то сделайте это. Если это означает, что нужно представить это как решенное дело, которое невозможно изменить, сделайте это. Вы столкнетесь с противодействием и критикой сделанного. Но, возможно, у вас все еще есть добрая воля Великой ассамблеи, чтобы сохранить единство Конклава.
   - Ой, это сработает?
   - Вы глава Конклава, мадам, - сказал Ой. - Если хотите, чтобы это сработало, так и будет. Имейте в виду, если сможете рассказать им об этом. Сначала нам нужно разрушить Равновесие. Чтобы это сработало, все должно быть как можно более скрытным.
   Сорвал кивнула и повернулась к Абумве. - Вы согласны с этим?
   Абумве кивнула. - Да.
   - Вы можете провернуть это?
   - Скажу им, что у них нет другого выбора, кроме как придерживаться этой договоренности.
   - А вы, посол Лоуэн? - спросила Сорвал.
   - Вы спрашиваете меня, могу ли я согласиться на сделку, которая спасет мою планету от ядерного уничтожения, - сказала Лоуэн. - Я почти уверена, что смогу это продать.
   - Не продавайте, - посоветовал я. - Представьте как уже проданное.
   - Согласен, - сказал Ой и указал на дверь. - Когда мы выйдем отсюда, все будет кончено.
   - Да? - спросила Сорвал.
   - Да, - ответила Абумве.
   - Да, - подтвердила Лоуэн.
   Сорвал улыбнулась, и это было и страшно, и восхитительно. - И вот мы узнаем, как просто изменить историю Вселенной, - сказала Сорвал. - Все, что нужно, - это чтобы все остальное сначала пошло так ужасно неправильно.
   Она встала, и Абумве и Лоуэн почти сразу последовали ее примеру. - Идемте, послы. Давайте вместе провозгласим нашу новую эру мира. Давайте бросим вызов любому, кто посмеет отнять ее у нас. А затем давайте вместе отправимся на войну. В первый и, надеюсь, в последний раз.
  

* * *

   Две недели спустя, второго октября по стандартному календарю Союза колоний, примерно в три часа пополудни, Союз колоний получил официальное уведомление от девяти своих колониальных миров о том, что они объявляют себя независимыми от Союза. Каждая из этих планет была независима от других, но объявила о немедленных дипломатических отношениях друг с другом и предложила то же самое Союзу колоний.
   В прошлые времена Союз колоний мог бы послать по одному кораблю на планету, чтобы подавить восстание; когда у планеты нет реальной защиты от вас, которую вы сами не создавали, вам не нужно было прилагать таких больших усилий. Но после событий с "Тюбингеном" над Хартумом стало очевидно, что необходимо изменить стратегию и реакцию Союза колоний на восстание. Особенно на восстание, в котором участвовали несколько планет одновременно.
   В небе над восставшими мирами появились новые созвездия, когда в их пространство хлынул поток кораблей СОК. Каждая восставшая планета получила не менее сотни кораблей - средство психологической войны, призванное запугать тех, кто борется за свою свободу.
   Их было не запугать. Они выкрикивали свое неповиновение и провоцировали Союз колоний на худшие действия.
   Это продолжалось, казалось бы, неразрешимым образом. Из тупиковой ситуации не было видно выхода. Планеты потребовали, чтобы Союз колоний и СОК покинули их небо. Союз колоний ответил, что они этого не сделают. Большая часть военного флота людей теперь постоянно дислоцировалась над мирами, которые он раньше защищал.
   21 октября в небе над Землей появился корабль, торговое судно, зарегистрированное в мире Конклава. Это был "Хоох Исса Тун", и он исчез почти год назад. Через мгновение "Хоох Исса Тун" уже не был одинок, так как появился еще один корабль, принадлежащий Конклаву, и еще, и еще. Изучающий новейшую историю увидел бы в этом ошеломленном появлении нечто театральное. Покойный генерал Тарсем Гау, когда он был главой Конклава, сделал бы то же самое, когда его великий флот появился бы в небе несанкционированной колонии. Затем Конклав предоставил бы колонии выбор между эвакуацией или уничтожением.
   У Земли не было бы такого же выбора. Флот будет действовать по той же схеме, что и флот Гау, ожидая прибытия самого последнего корабля, ожидая, пока зрители внизу не оценят его необъятность, прежде чем пустить в ход оружие, чтобы уничтожить тех, кто наблюдает за происходящим внизу.
   Это означало, что выбор времени действительно будет непростой задачей.
   Спутники, которые Колониальный союз вывел на околоземную орбиту, зарегистрировали "Хоох Исса Тун" в ту же секунду, как он появился в околоземном пространстве. Данные были переданы со скоростью света на несколько специальных беспилотных летательных аппаратов, расположенных в точке Лагранжа L4 в системе Земля-Луна, каждый из которых был оснащен прототипом прыжкового привода, предназначенного для работы в этих гравитационно плоских точках космоса.
   Три беспилотных летательных аппарата сразу же совершили прыжок. Один из них прибыл к месту назначения в виде интересного с топографической точки зрения потока металлических осколков. Два других долетели целыми.
   А в космосе за пределами Солнечной системы, где располагался родной мир премьера Хафте Сорвал - Лала, два флота готовились к нападению.
   Первый флот был небольшим: десять кораблей, специально отобранных Внак Ой. Второй был значительно крупнее. Две сотни кораблей СОК ждали - и действительно дождались - битвы.
   Что касается Земли, поток чужих кораблей остановился на ста восьми, что было немного больше, чем предполагалось Союзом колоний или Конклавом. Их первым действием было бы начало отключения земной спутниковой сети. Это заняло бы несколько минут.
   Спутники зафиксировали положение каждого из кораблей флота над Землей и передали эту информацию ожидающим прыжковым дронам. Три из них немедленно совершили прыжок. На этот раз это сделали все три.
   Каждый из ожидавших кораблей СОК получил от них список своих основных, второстепенных и третичных целей. Передача информации и ее подтверждение заняли в среднем десять секунд.
   Через двадцать секунд после этого все корабли СОК одновременно прыгнули в околоземное пространство.
   Включая "Чандлер". У него единственного во всем флоте не было целей. Его задачей было наблюдение. На "Чандлере" находились Оде Абумве, полковники Иган и Риньи, а также один из членов Конклава. И я.
   С мостика Невы Баллы мы наблюдали, как корабли СОК появлялись менее чем в километре от своих основных целей и подвергали их хирургическим атакам с помощью пучков частиц и другого относительно маломощного вооружения, точно отключая двигательные, навигационные и оружейные системы.
   - Переключитесь на громкую связь, пожалуйста, - попросила Абумве Баллу, которая кивнула и выполнила просьбу Абумве.
   В эфире звучала какофония сообщений кораблей СОК, подтверждающих, что их атаки были успешными. Менее чем за две минуты весь флот Равновесия был выведен из строя.
   Выведен из строя, но не уничтожен.
   - Вы готовы? - спросила Абумве Рэйфа Дакена.
   - Вы же знаете, что я готов, - ответил Дакен.
   Абумве улыбнулась. - Тогда начинайте.
   - Пилоты атакующих кораблей, - сказал Дакен, и его слова были переданы на каждый из выведенных нами из строя кораблей. Если мы могли сделать разумное предположение о личности и расовой принадлежности пилота корабля, то автоматически переводили слова Дакена на их язык. В остальном полагались на то, что корабли оснащены программным обеспечением для перевода. - Меня зовут Рэйф Дакен. Я пилот "Чандлера". Я такой же, как вы. Мой корабль был атакован и захвачен организацией, которая, как я узнал, называется "Равновесие". Равновесие уничтожило мой экипаж и оставило меня как пилота. Они забрали у меня мое тело и заставили меня, как и вас, в одиночку управлять моим кораблем и выполнять их приказы.
   - Мы знаем, что вас принудили к этой атаке. Мы знаем, что вам предложили ужасную сделку за ваше соучастие: смерть, если вы откажетесь, и обещание вернуть ваши тела, если вы согласитесь. Вы должны знать, что Равновесие никогда не намеревалось возвращать вас в ваши тела. Для них вы - расходный материал. Вы всегда были расходным материалом. После этой атаки вас бы убили, а ваши корабли уничтожили бы, чтобы сохранить свои цели и свою анонимность.
   - Возможно, вы не были в полной мере осведомлены о масштабах вашей миссии. Она заключалась в том, чтобы атаковать эту планету, планету Земля, ядерным оружием. Это оружие уничтожило бы там жизнь, а сохраняющиеся последствия сделали бы планету непригодной для жизни. Мы, люди, для которых этот мир - наш родной, не могли этого допустить. Мы помешали вам выполнить вашу миссию.
   - Мы атаковали ваши корабли. Мы могли бы легко уничтожить их и вас. Мы решили этого не делать. Мы не уничтожили ваши корабли. Не уничтожили вас. Не сделали этого, потому что знаем, что у вас не было выбора. Мы знаем это, потому что у меня не было выбора, когда я был в таком же положении, как и вы.
   - Сейчас мы даем вам выбор. Выбор таков: сдайте свои корабли сейчас, и мы позаботимся о вас, защитим вас, вернем вас Конклаву живыми и невредимыми, чтобы вы могли вернуться домой, быть со своими семьями и, с божьей помощью, получить новые тела, чтобы жить своей жизнью.
   - Некоторые из вас, возможно, уже пытаются отремонтировать системы своего корабля, чтобы выполнить свою миссию. Если вы это сделаете, нам придется остановить вас. Если нам придется остановить вас, нам, возможно, придется уничтожить вас. Оружие, которое у вас есть, несет в себе слишком много смертельного. Мы не можем допустить запуска ни одной его единицы.
   - Я такой же, как вы. Все еще такой же, как вы. Остался таким, потому что ждал подобного момента. Чтобы вы знали, действительно знали, что вы не одиноки и что у вас есть выбор. Что вам не нужно убивать, чтобы жить. Что ваша жизнь может быть возвращена вам, и все, что вам нужно сделать, это пощадить невинных людей, которых организация, поработившая вас, хочет убить вашими руками.
   - Я Рэйф Дакен. Такой же, как вы. Я живу, и я не стал рабом. Я здесь, чтобы попросить вас сдаться сейчас. Сдайтесь и живите. Сдайтесь и дайте жить другим. Скажите мне, что вы будете делать?
   А потом мы стали ждать.
   Почти минуту в коммуникаторе стояла мертвая тишина.
   И затем.
   - Я Чугли Аго, пилот "Френнер Рил". Я сдаюсь вам, Рэйф Дакен.
   - Лей Лей Нох. Пилот "Чандавута". Сдаюсь.
   - Лопиниганнуи Ассундерваннаон с "Лхутстуна". Черт возьми, человек. Вытащи меня на хрен из этой штуки.
   - Меня зовут Тандер Спенн. Я пилот "Хоох Исса Тун". Хочу увидеть свою семью. Хочу вернуться домой.
  

* * *

   Я помогал Рэйфу писать это. Просто хотел, чтобы это стало достоянием общественности.
   Сто четыре пилота сдали свои корабли. Двое других после атаки вывели из строя свои внутренние системы и до того, как Рэйф отправил свое сообщение, совершили самоубийство, я полагаю, из страха перед тем, что произойдет, если их захватят в плен, или из страха перед тем, что Равновесие сделает с ними, если они будут захвачены. У одного пилота произошло то, что лучше всего можно было бы описать как психотический срыв, и он был не в состоянии сдаться или вообще что-либо предпринять. Мы отключили пилота от системы управления кораблем до того, как он смог причинить вред себе или кому-либо еще.
   Один пилот отказался сдаваться, сумел починить свои системы вооружения и попытался запустить ядерные боеголовки. Его корабль был уничтожен до того, как ядерные боеголовки были запущены.
   - Вы заслужите похвалу за это, - сказал Ой послу Абумве, когда пришли уведомления о сдаче. - Вы сохранили жизни пилотам десятков рас Конклава. Они запомнят это. Это было умно.
   - Это была его идея, - сказала Абумве, указывая на меня.
   - Тогда это было умно с вашей стороны, - заметил Ой.
   - Спасибо, - сказал я. - Но я предложил это не для того, чтобы быть умным.
   Ой опустил свои усики в знак признательности.
   Как только поступили уведомления о сдаче, мы получили первые новости о нападении Конклава на базу Равновесия на Седне. Конклав решил не уничтожать членов Равновесия, которых он там обнаружил. Вместо этого они вывели из строя системы жизнеобеспечения и связи базы и уничтожили все корабли или транспортные средства, способные вывезти кого-либо с базы.
   Затем командир миссии предоставил тем, кто находился внутри базы, выбор: сдаться или постепенно замерзнуть до смерти.
   Большинство предпочло не замерзать.
   В последующие недели и месяцы были раскрыты масштабы Равновесия, названы его агенты и исключены его возможности сеять хаос в Конклаве, Союзе колоний или на Земле. В конце концов, стало трудно поверить, что Равновесие вообще когда-либо могло представлять угрозу. Но этого никогда бы не произошло, если бы Союз колоний, Конклав и Земля не были так решительно настроены представлять угрозу для самих себя.
  

* * *

   - В интересные времена мы живем, - сказала мне Даниэль Лоуэн. Мы с ней были на мемориале Томаса Джефферсона в Вашингтоне, округ Колумбия. Харт Шмидт был с нами во время своего первого путешествия на Землю - по крайней мере, на ее поверхность. Он был полон решимости стать самым заядлым туристом из всех, кто когда-либо путешествовал, и в настоящее время фотографировал статую Джефферсона со всех мыслимых ракурсов. Был конец марта, и уже начали распускаться вишни.
   - Ты же знаешь, что жить в интересные времена - это проклятие, - сказал я ей. - Это приписывают китайцам.
   - Знаешь, это миф, - сказала Даниэль. - Китайцы никогда не говорили таких глупостей.
   Я улыбнулся. - Кстати, Оде передает тебе привет, - сказал я. Оде Абумве ушла с активной дипломатической работы, чтобы взять на себя новую роль: главного архитектора новой конституции, которую Колониальный союз создавал вместе со своими колониями.
   - Как продвигается национальное строительство? - спросила Даниэль.
   - Когда я в последний раз говорил с ней об этом, она сказала, что это огромная заноза в заднице, но другого выхода просто не было. Ее сделка с тобой и Сорвал, по иронии судьбы, вынудила Союз колоний пойти на сделку с мятежными колониями. Они не могли принять свершившийся факт соглашений с Землей и Конклавом и не пойти на соглашение со своими собственными частями. Думаю, именно поэтому ее назначили руководить обсуждениями. Начальство хотело наказать ее.
   - Ирония в том, что они делают ее матерью нового Колониального союза. За это ее будут помнить вечно.
   - Если она сможет заключить сделку.
   - Это Оде Абумве, Гарри, - сказала Даниэль. - Как будто она не собирается заключать сделку.
   Мы смотрели, как Харт фотографирует.
   - Не могу не заметить, что ты все еще не позеленел, - сказала мне Даниэль. - Я думала, что этот естественный оттенок кожи подойдет тебе только на лето.
   - Я был занят, - сказал я.
   - Мы все были заняты.
   - Ладно, хорошо, - сказал я. - Я тоже скучал по своему особому цвету.
   - Это о чем-то говорит? Подсознательно или как-то иначе?
   - Наверное, нет.
   - Правильно.
   - Отлично, - сказал я. - Возможно, я подумываю о том, чтобы уйти в отставку.
   - Оставить свое супертело и стареть, как подобает нормальному, порядочному человеку?
   - Возможно, - сказал я. - Это всего лишь праздная мысль.
   - По крайней мере, ты не можешь сказать, что Союз колоний не заработал на тебе, Гарри.
   - Да, полагаю, что заработал, - сказал я.
   - Если бы ты ушел в отставку, куда бы пошел? Чем бы занялся?
   - Я еще не думал об этом.
   - У меня есть вакансия в штате, - сказала Даниэль.
   - Я не хочу работать на тебя, Дэни.
   - Я потрясающая начальница и жестоко разрушу карьеру любого подчиненного, который скажет что-то не так.
   - Тебе следует использовать это как заявление при приеме на работу.
   - Почему ты думаешь, что я этого не понимаю?
   Я улыбнулся. Харт как раз фотографировал фрагменты Декларации независимости, вырезанные на стенах монумента.
   - Серьезно, Гарри, - сказала Даниэль через минуту. - Вернись на Землю.
   - Почему?
   - Ты знаешь, почему, - сказала она. - И теперь ты можешь.
   - Может быть, я так и сделаю, - сказал я.
   - Может быть.
   - Не торопи меня. Мне нужно над многим поработать.
   - Хорошо, - сказала Даниэль. - Только не задерживайся.
   - Вполне справедливо, - сказал я и взял ее за руку.
   - В интересные времена мы живем, - повторила Даниэль. - Это не должно было быть ругательством. Мне нравится интересное. Во всяком случае, сейчас мне это нравится.
   - Мне тоже, - сказал я. Она сжала мою руку.
   - Это замечательное место! - произнес Харт, подходя к нам обоим.
   - Рад, что тебе здесь нравится, - сказал я.
   - Мне правда нравится, - согласился он и взволнованно посмотрел на нас обоих. - Итак. Что дальше?
  

АЛЬТЕРНАТИВНАЯ "ЖИЗНЬ РАЗУМА"

Удаленные и альтернативные сцены

  
   Вступление
   На написание "Конца света" у меня ушло больше времени, чем на большинство моих книг, отчасти потому, что у меня было несколько неудачных попыток. Эти фальстарты были, на мой взгляд, неплохими - и помогли мне понять, что лучше для книги; например, определить, с какой точки зрения я хотел бы видеть персонажей, должен ли рассказ вестись от первого или третьего лица, и так далее. Но в то же время раздражает, когда пишешь кучу всего, а потом говоришь: "Да-а-а, это не то". Так оно и есть.
   Благодаря различным неудачным попыткам и отвлекающим маневрам я в итоге написал почти 40 000 слов - почти целый короткий роман! - материала, который непосредственно не использовал. Кое-что из этого было переработано в разных направлениях, а многое просто отложено в сторону. Дело в том, что когда я выбрасываю что-то из книги, то не просто удаляю это. Я помещаю его в "акцизный файл" и храню на всякий случай, вдруг он пригодится позже.
   Например, сейчас: я взял различные фрагменты из акцизного досье и с их помощью создал первую главу альтернативной версии "Жизни разума", первой повести "Конца света". Эта версия описывает (примерно) те же события, с (примерно) теми же персонажами, но с существенно иным направлением повествования.
   В альтернативной вселенной альтернативная версия меня продолжила эту версию, и "Конец света" в итоге стал совсем другой книгой. Что было бы здорово. Я хотел бы встретиться с этим Джоном Скальци и обменяться книгами.
   Пожалуйста, обратите внимание: эта версия рассказа неканонична и слегка портит ту версию, которая на самом деле является канонической. Хотя вам не обязательно читать официальную версию "Жизни разума", чтобы прочитать это (или получить от этого удовольствие), я рекомендую вам это сделать, чтобы в полной мере оценить сравнение и контраст.
   Кроме того, в конце этой версии есть небольшая проблема. Которая никогда не будет решена. Простите за это.
   Наслаждайтесь!
  

Часть первая

   "Роберт Антон" приземлился в системе Инхе, недалеко от небольшого астероида, который в недалеком прошлом служил космической станцией и ремонтным доком. После ряда военно-политических неудач рраей официально отказались от нее, как и от значительного числа других территорий, и вернулись на основные планеты и системы своего вида. Однако "официально отказались" не означало, что она не использовалась.
   Контроль, - прислал Джованни Карранса, пилот и капитан "Роберта Антона". - Это "Роберт Антон", запрашивает помощь в стыковке.
   - Прием, "Роберт Антон", - произнес искусственно созданный голос, стандартный голос Контроля. - Вы находитесь на некотором расстоянии. Можете ли приблизиться к базе?
   Ответ отрицательный, - сказал Карранса. - Двигатели не работают. Маневровые двигатели не работают. Все сдохло еще до прыжка.
   - Как вам удалось прыгнуть?
   По инерции, - ответил Карранса. - Я работал с двигателями столько, сколько мог, прежде чем мне пришлось отключить их. Сэкономил достаточно энергии, чтобы запустить прыжковый привод. Поездка была очень медленной.
   - Принято, - сказал Контроль. - В таком случае, пожалуйста, сообщите свое состояние.
   "Антон" сильно поврежден, - сказал Карранса. - Корпус поврежден, системы вооружения частично разрушены. Связь, очевидно, работает, но внешние датчики - нет. Я знал, что пропустил время прыжка. Если бы на корабле был кто-то, кроме меня, они были бы давно мертвы. Мы в полном бардаке.
   - Вы выполнили свою миссию?
   Последовало некоторое колебание. Да, - сказал Карранса. - Миссия была выполнена. Это было не очень приятно, но мы справились.
   - Нам потребуется некоторое время, чтобы вернуть вас в док, - сказал Контроль. - Мы хотели бы начать анализ вашей миссии как можно скорее. Пожалуйста, пришлите журналы и записи вашей миссии, а также отчет о повреждениях.
   Отправляю, - передал Карранса.
   - Спасибо, - сказал Контроль.
   "Антон" пострадал. Я не уверен, что на данный момент он подлежит ремонту.
   - Я сейчас просматриваю ваш отчет о повреждениях. Возможно, вы правы.
   Что это значит для меня?
   - Вам не нужно беспокоиться об этом прямо сейчас.
   Мы с вами договорились, что если эта миссия пройдет успешно, то я закончу, - сказал Карранса.
   - Я хорошо осведомлен о нашем соглашении, - ответил Контроль.
   Я не хочу, чтобы состояние "Антона" обратилось против меня.
   - Мы просили вас завершить миссию, - сказал Контроль. - Вы сделали то, о чем мы вас просили.
   Я знаю, что вам стало труднее получать больше кораблей. Чтобы получить больше пилотов.
   Контроль ничего на это не сказал.
   Я хотел бы вернуть свое тело, - сказал Карранса. - Хотел бы вернуться домой.
   - Не волнуйтесь, - сказал Контроль. - Мы о вас позаботимся.
   - Спасибо, - сказал Карранса и умер, когда Контроль дал сигнал о высвобождении нейротоксина в его мозге. Эффект был мгновенным: Карранса почувствовал облегчение от того, что его желания будут исполнены, а затем он вообще ничего не почувствовал.
   Человек, стоявший за пультом Контроля, подождал, пока не поступил сигнал о том, что мозг Каррансы больше не пытается восстановиться - совсем недолго, - а затем приказал буксирам отвести "Антон" в док, а экипажам забрать с корабля все, что можно было спасти, прежде чем пустить его на металлолом.
   Карранса был прав, говоря, что в последнее время стало труднее доставать корабли, но дни, когда "Антон" был полезен, прошли. Как и дни Каррансы. Пилотов тоже было трудно найти. Но их полезность была ограничена их способностью верить, что они когда-нибудь будут свободны. После сегодняшнего дня Карранса ни за что бы в это не поверил.
   Пустая трата времени.
   Но, к счастью, замена была уже в пути.
  

* * *

   - Пришло время для предательских идей, - сказал Отта Дарем со своей трибуны.
   По корпусу дипломатов Колониального союза, собравшихся в одном из конференц-залов госдепартамента, пронесся веселый ропот. Дарем, заместитель государственного секретаря по делам Союза колоний, выступая перед собравшимися по случаю обычного собрания, посвященного вручению награды одному из них, улыбался вместе с ними.
   - Я знаю, о чем вы думаете, - сказал он, а затем принял на себя роль скучающего дипломата в своей аудитории. - "О, Боже, Дарем снова делает вид, что у него грандиозные планы, и преподносит их с таким драматизмом". - Он снова улыбнулся, когда в зале послышались смешки, и поднял руки, как бы признавая искреннюю критику. - Справедливое решение. Справедливое. Думаю, ни для кого не секрет, что я сделал драматические заявления визитной карточкой своей карьеры. Но поработайте со мной минутку.
   Дарем окинул взглядом аудиторию и посерьезнел. - На протяжении десятилетий - если не считать столетий - Союз колоний отвечал за обеспечение безопасности человечества в нашей вселенной. Вселенной, которая была и продолжает оставаться враждебной самой идее существования в ней людей. С тех пор, как мы заявили о своем присутствии в космосе, другие виды и другие силы стремились устранить нас - уничтожить. И если мы что-то и знаем о человечестве, так это то, что не сдаемся без боя.
   - И поэтому мы сражались. Человечество веками боролось за то, чтобы завоевать и сохранить свое место во Вселенной. Союз колоний и силы обороны колоний веками вели эту борьбу за наш вид.
   Дарем пожал плечами, признавая факт столетий почти непрерывной войны. - Да будет так, - сказал он. - Но что это дает нам, дипломатическому корпусу Союза колоний? Все это время мы существовали бок о бок с силами обороны колоний, но, подумав об этом позже, мы также отказались от этого, потому что идея о том, что дипломатия с инопланетными расами, с которыми мы столкнулись, может быть полезным инструментом, не только высмеивалась, но и считалась почти предательской.
   - Как мы можем всерьез думать, что дипломатия может сработать, когда снова и снова другие расы, живущие здесь, рядом с нами, нападают на нас, убивают наших колонистов и захватывают планеты и системы, которые мы считали своими? В этом свете, как можно рассматривать дипломатию иначе, чем как отказ от ответственности за человечество? Как это может быть иначе, чем изменой?
   Дарем обвел взглядом собравшихся перед ним дипломатов, теперь уже притихших.
   - Дипломатия - это государственная измена. Протянуть руку с открытой ладонью вместо сжатого кулака - государственная измена. Идея о том, что разумные существа, эволюционировавшие в разных мирах, по-разному и в разных условиях, все же могут найти общий язык, - государственная измена. Если рассматривать все это как предательство человечества, то становится понятным, что в конечном итоге все, что у вас остается, - это война. Борьба. Борьба, которая ведет к гибели одного или обоих видов.
   И тут Дарем улыбнулся. - Но в том-то и дело, - сказал он, а затем жестом подозвал дипломатов, присутствовавших при его словах. - Мы знаем, что это не так. Мы всегда знали, что это не так. Борьба сил обороны колоний за нас часто необходима, а иногда и неизбежна. Но когда появляется возможность, нужно держать руку открытой, а не сжатой в кулак, что тоже часто бывает необходимо.
   - И теперь это тоже неизбежно. Союз колоний долгое время - слишком долгое время - полагался на планету Земля, которая предоставляла ему солдат, необходимых силам обороны колоний для ведения наших сражений и осуществления нашей воли. Но у нас больше нет такой возможности. Появление в небе Земли полковника Джона Перри с торговой делегацией Конклава приостановило наши отношения с Землей; уничтожение Земной станции, единственного выхода планеты в космос, разорвало их.
   Дарем посмотрел прямо на посла Оде Абумве, сидевшую в первом ряду аудитории со своей командой, и кивнул ей в знак признания ее присутствия на Земной станции, когда она была разрушена. Абумве кивнула в ответ.
   - Земля ошибочно обвиняет нас в ее разрушении, но, независимо от этого, мы не можем вернуться к тому, что было раньше, - продолжил Дарем. - Теперь Союзу колоний нужно будет искать солдат на своих собственных колониях, из числа населения своих собственных планет - переходный период, который потребует времени и уже вызывает немалые волнения в ранее мирных рядах Союза колоний.
   - И тем временем, некогда предательская идея дипломатии становится основным инструментом Колониального союза. Чтобы приобретать союзников. Чтобы выиграть время. Чтобы обеспечить себе место во вселенной не с помощью оружия, а с помощью разума. Дипломатия в настоящее время является основным ресурсом, с помощью которого Колониальный союз, а следовательно, и человечество, сохраняет свое место. То, что было государственной изменой, теперь стало сокровищем.
   - Что, несомненно, подводит нас к послу Оде Абумве, - непринужденно произнес Дарем. Среди собравшихся дипломатов снова раздался смех. Дарем жестом попросил Абумве подняться и встать рядом с ним у трибуны. Она так и сделала. Помощница Дарема Рене Тэм также подошла к трибуне с деревянной коробкой в руке.
   - Посол Абумве, за последний год вы и ваша команда оказались в центре целого ряда дипломатических бурь, - сказал Дарем, поворачиваясь к ней. - Когда вы могли, то одерживали победу. Когда вы не могли одержать победу, то могли, по крайней мере, найти луч надежды в самых мрачных тучах, нависших над Колониальным союзом. Мы о многом просили вас и ваших людей. Никто из вас нас не разочаровал. Снова и снова вы поражали нас своей решимостью и находчивостью. Кроме того, тот факт, что один из членов вашей команды спас дочь госсекретаря Соединенных Штатов при разрушении Земной станции, был немалым подвигом. - Еще один взрыв смеха. - Инициатива, проявляемая вашей командой, исходит сверху. Именно ваше руководство подало пример как для них, так и для всех нас.
   - Союз колоний многим обязан вам и вашей команде в эти трудные времена, - сказал Дарем и кивнул Тэм, которая открыла деревянную коробочку, показывая медаль и документ в рамке. - В знак уважения как со стороны государственного департамента Союза колоний, так и со стороны самой госсекретаря, я с огромным удовольствием вручаю вам награду "За выдающиеся заслуги" за вашу исключительную и выдающуюся службу. - Он вынул медаль вместе с лентой из коробки и надел ее на шею Абумве. Собравшиеся дипломаты зааплодировали, а команда Абумве вскочила на ноги и разразилась радостными криками. Абумве одарила их одной из своих редких улыбок.
   Дарем поднял руку, призывая аудиторию к молчанию. - Что касается меня лично, - сказал он и повернулся к Абумве: - Посол, я знаю вас с тех пор, как вы впервые пришли в государственный департамент. Вы были стажером, а я получил свое первое назначение, и это было, - тут Дарем намеренно неразборчиво пробормотал число, - много лет назад. Уже тогда вы были умным, проницательным, целеустремленным и серьезным человеком. Я бы никогда не поставил в вину первые три из этих качеств. Они завели вас далеко. Но я все еще верю, что иногда вы бываете серьезнее, чем это необходимо, - он снова кивнул Тэм, которая поставила коробочку с медалью на стол и полезла в карман жакета, чтобы предложить Дарему небольшой предмет, который тот взял. - И поэтому, в дополнение к награде "За выдающиеся заслуги", в знак личного уважения, мой дорогой друг Оде, я предлагаю вам это. - Он вручил предмет Абумве, которая взяла его. Это была резиновая кукла забавной формы.
   - Что мне с ней делать? - спросила Абумве.
   - Сожмите ее, - сказал Дарем.
   Абумве так и сделала. У игрушечного животного вылезли глаза из орбит, и оно издало писклявый смешок. Дипломаты рассмеялись.
   - Спасибо, Отта, - поблагодарила Абумве. - Не знаю, что и сказать.
   - Напротив, думаю, вы точно знаете, что сказать, - сказал Дарем. - Вы просто слишком дипломатичны, чтобы сказать это.
  

* * *

   Дарем провел час на приеме после церемонии, встречаясь и приветствуя команду Абумве, и, в частности, познакомился с Хартом Шмидтом и Гарри Уилсоном, двумя членами команды Абумве, которые спаслись с Земной станции, когда она буквально распадалась вокруг них.
   - Не думаю, что вам очень хочется переживать это снова, - сказал Дарем Шмидту после того, как его представили ему и одному из друзей его друга, чье имя вылетело у Дарема из головы почти сразу после того, как они были представлены друг другу.
   - Ну, на самом деле, сэр, в самое худшее время я был без сознания, - сказал Шмидт и кивнул Уилсону. - Гарри - тот, кто может рассказать вам, на что это было похоже на самом деле.
   - И на что это было похоже на самом деле? - спросил Дарем Уилсона, поворачиваясь к нему.
   - Совершенно ужасно, - сказал Уилсон, и все рассмеялись. - Или было бы так, если бы я постоянно не отвлекался на попытки остаться в живых во время путешествия через атмосферу Земли. Что тоже было ужасно.
   - Верно, вы совершили прыжок с парашютом с Земной станции на планету.
   - Да, сэр.
   - Это означает, что именно вы спасли дочь госсекретаря США.
   - Даниэль Лоуэн, - сказал Гарри. - Я так и сделал. Она сама дипломат в своем роде.
   - Да, конечно, - сказал Дарем. - Но тот факт, что она была дочерью госсекретаря, является одной из причин, по которой Соединенные Штаты, как никто другой на Земле, все еще будут разговаривать с нами. Так что спасибо вам за это.
   - Я просто выполняю свою работу, - сказал Гарри.
   - Надеюсь, мы наградили вас за это медалью.
   - Вы справились, - сказал Гарри. - СОК тоже наградили меня медалью. Я весь в медалях.
   - Очень хорошо, - сказал Дарем. - А теперь позвольте мне угостить вас выпивкой за компанию с ними.
   Уилсон улыбнулся. - Я знал, что мне понравится это объявление.
   Вскоре после этого Дарем извинился и вышел из приемной, где увидел Рене Тэм и свой багаж, которые доставлял сотрудник госдепартамента, толкая тележку.
   - Не думаю, что вам нужно так много одежды, - сказала Тэм, глядя на тележку. - Вы отправляетесь в отпуск, а не переезжаете.
   - Мой отпуск длится три недели, - сказал Дарем. - Я хочу потратить как можно меньше времени на стирку.
   - Вы остановитесь в посольстве, - сказала Тэм. - У них там есть сотрудники. Которые будут стирать вам белье.
   - В будущем я буду брать с собой только одну смену одежды в спортивной сумке, - сказал Дарем. - Но так как мой шаттл до "Чандлера" отправляется через сорок минут, на этот раз мне придется обойтись этим.
   Тэм ухмыльнулась, и они втроем направились к шаттлу, идущему к "Чандлеру". Дарем попрощался со своей помощницей у входа в шаттл и сел напротив единственного пассажира, молодого человека с темными волосами.
   - Мне понравилась ваша сегодняшняя речь, - сказал молодой человек после того, как шаттл отошел от станции "Феникс" и направился к "Чандлеру".
   Дарем, который до этого отдыхал с закрытыми глазами, приоткрыл их и взглянул на говорившего, оглядывая его с ног до головы. - Вы кажетесь мне знакомым.
   - Мы познакомились сегодня утром, - сказал молодой человек. - Не волнуйтесь, я не жду, что вы вспомните. Полагаю, вы пожали сегодня много рук.
   - Вы из дипломатического корпуса? - спросил Дарем.
   - Нет, - ответил молодой человек. - Но мой друг... Харт Шмидт.
   - Один из людей Абумве.
   - Да. Мы с ним вместе ходили в школу. Ну, он был примерно на три года старше меня. Но наши отцы были друзьями, так что я познакомился с ним поближе. Когда он узнал, что я собираюсь заехать на станцию "Феникс" по пути в "Чандлер", то пригласил меня на церемонию. Я почти все время был в задних рядах. Я Рэйф Дакен. - Он подошел и протянул руку.
   Дарем пожал ее. - Значит, вы член экипажа "Чандлера", - сказал он.
   - Да, - сказал Дакен. - Я пилот.
   - Это неплохая работа.
   - Спасибо, - сказал Дакен. - Я путешествую и вижу вселенную. Я надеюсь, что вы, как дипломат, будете делать то же самое.
   - Не так часто, как раньше, - сказал Дарем. - Теперь я бюрократ. Самое частое, что я вижу во вселенной в эти дни, - это свой рабочий стол.
   - Почему вы сейчас путешествуете?
   - Отпуск, - пояснил Дарем. - Я собираюсь в Гекльберри, повидаться с друзьями и отправиться в пеший поход.
   - Почему вы путешествуете на "Чандлере", если не возражаете против такого вопроса? - спросил Дакен. - Мы грузовое судно. Я думал, вы просто попросите один из ваших дипломатических кораблей отвезти вас.
   - Думаю, что использование корабля дипломатического корпуса для того, чтобы доставить меня на место отдыха, было бы расценено как незаконное присвоение ресурсов, - сказал Дарем, улыбаясь. - И к тому же, когда мне это было нужно, никто не направлялся в мою сторону. В любом случае, госсекретарь призывает нас поддерживать частное предпринимательство. - Он снова закрыл глаза, надеясь, что Дакен поймет намек.
   Тот не понял. - Вы действительно считаете, что дипломатия - это измена? - спросил Дакен. - Я имею в виду, что Союз колоний видит это именно так.
   Дарем продолжал сидеть с закрытыми глазами. - Возможно, я преувеличивал для пущего эффекта, - сказал он. - Но, безусловно, это правда, что, будь у Союза колоний выбор, он предпочел бы стрелять, а не говорить. Это доставило нам неприятности.
   - Вы знаете об исчезающих кораблях? - спросил Дакен.
   При этих словах Дарем снова приоткрыл глаза. - Исчезающие корабли, - сказал он.
   - За последние пару лет пропадает все больше гражданских судов, - сказал Дакен. - В основном грузовые суда. Такие суда, как "Чандлер".
   - Пиратство существовало всегда, - сказал Дарем. - Это одна из причин, по которой были сформированы силы обороны колоний. Это плюс то, что другие разумные виды пытаются нас убить.
   - Верно, но пираты обычно охотятся за грузом, - сказал Дакен. - Они не заставляют корабли исчезать.
   - Как вы думаете, что это такое? - спросил Дарем. - Что это за слухи?
   Дакен пожал плечами. - Если хотите знать мое мнение, это связано с тем, что мы теряем Землю. Другие расы знают, что мы начали сокращать численность наших вооруженных сил для решения серьезных проблем, поэтому они начинают обстреливать торговые суда, чтобы ослабить инфраструктуру Союза колоний.
   - Кажется, это долгий путь, - сказал Дарем.
   - Важна каждая мелочь.
   - Вас это не пугает? - спросил Дарем. - Вы пилот грузового судна. Предположительно, являетесь мишенью.
   Дакен улыбнулся. - Мне нужно кушать.
   - Это очень практичный способ взглянуть на свои потенциальные страхи, - сказал Дарем.
   - Да, и я уже попадал в трудные ситуации, - сказал Дакен. - Я уже пару раз должен был погибнуть из-за поломок кораблей и несчастных случаев. Я выжил.
   - А вы выжили, - сказал Дарем. - Как вы думаете, почему это так?
   - Не знаю, - сказал Дакен. - Думаю, мне просто повезло больше, чем большинству людей. - На этот раз Дакен закрыл глаза и откинул голову на спинку кресла. Дарем несколько мгновений наблюдал за ним, прежде чем сделать то же самое.
  

* * *

   Через три дня с вылета со станции "Феникс" и менее чем за день до прыжка к Гекльберри Дарем попросил частную аудиенцию у капитана "Чандлера" Элизы Перес и получил ее.
   - В чем дело? - спросила Перес. Они вдвоем находились в ее каюте, которая, как и все остальное на "Чандлере", была тесной. - Если вы собираетесь жаловаться на условия проживания, то, как видите, у вас они те же, что и у капитана.
   - Условия, конечно, отличные, - сказал Дарем. - Капитан Перес, я должен вам кое в чем признаться. Я проник на ваш корабль под надуманным предлогом. - В руке у него был компад. Он активировал его и передал Перес. - Я забронировал билет на "Чандлер", сказав, что собираюсь провести отпуск на планете Гекльберри. На самом деле направляюсь совсем в другое место.
   Перес взяла компад и посмотрела на экран. - Что это? - спросила она.
   - Это официальный запрос от государственного департамента о том, чтобы вы отвезли меня в пункт назначения, который я вам укажу, как только вы вернете мне мой компад, - сказал Дарем. - Это защищенный и официальный запрос, поэтому я показываю его вам на своем компаде, а не просто передаю документ на ваше собственное устройство. Неудобно делать это таким образом, но так вы будете знать, что приказы не подделаны.
   - Вы только что сказали "приказы", - сказала Перес. - Это существенно отличается от просьбы.
   - Официально это просьба, в которой вы можете отказать, - сказал Дарем. - Неофициально мы оба знаем, что отказывать не в ваших интересах.
   - И куда же мне вас отвезти?
   - К системе, в которой нет ничего интересного, что делает ее подходящим местом для проведения секретной встречи.
   - С кем?
   - Этого я не могу вам сказать.
   - Тогда я не могу одолжить вам мой корабль
   - Это неразумно.
   - Отправлять "Чандлер" в пункт назначения, который не входит в наше расписание, для "секретных встреч" тоже неразумно, - сказала Перес. - Либо вы говорите мне, о чем просите, либо это не будет сделано.
   - А если я скажу вам?
   - Тогда это все равно может не состояться, - сказала Перес. - Потому что я все равно должна принять решение. Но есть разница между "не буду" и "возможно". Так что у вас нет выбора.
   - Я встречаюсь с представителями Конклава, чтобы - неофициально - обсудить с ними альянс.
   - Серьезно, - сказала Перес через минуту. - Организация из четырехсот инопланетных рас, большинство из которых пытались убить нас, а вы хотите подружиться с ними.
   Дарем вздохнул. - Капитан Перес, я не думаю, что мне действительно нужно говорить вам, что Союз колоний в данный момент находится в глубоком дерьме, - сказал он. - Грузовые суда, которые, кто бы это ни был, захватывают, - это только начало. Рано или поздно кто-нибудь нападет на устоявшуюся колонию. Рано или поздно кто-нибудь нападет на сам Союз колоний. Мы уязвимы и становимся все более уязвимыми с каждым днем. Все, что им нужно будет сделать, это подождать, пока мы не станем достаточно слабыми, чтобы на нас напали.
   - И мы думаем, что присоединение к Конклаву исправит это.
   - Не присоединение, - сказал Дарем. - Альянс. Пакт о взаимной защите от агрессии.
   - Это после того, как Союз колоний попытался уничтожить Конклав, - сказала Перес и заметила выражение лица Дарема. - Да, мы все знаем об этом. Об инциденте в Роаноке. Я управляю торговым судном, мистер Дарем. Вы можете скрывать новости на официальных каналах, если хотите, но у торговых судов есть свои каналы связи. Мы путешествуем. Разговариваем. Знаем.
   - Тогда вы понимаете, почему на данный момент встречи должны быть тайными, - сказал Дарем. - Если этот раунд пройдет успешно, мы сможем сделать что-то более публичное. Если нет, то этого никогда не произойдет. Кстати, еще одна причина, по которой на встречу меня отвезет "Чандлер", а не один из кораблей госдепартамента.
   - Есть небольшая проблема с грузом, который мы перевозим, - сказала Перес. - Плоды гаалфрукта и другие скоропортящиеся продукты. Мы рассчитали время нашего путешествия так, чтобы прибыть в Гекльберри как раз перед созреванием гаалфрукта. Если прибудем с опозданием хотя бы на несколько дней, то не сможем его продать. Страховка не покроет убытки, если мы не сможем объяснить, почему груз не прибыл вовремя.
   - Очевидно, что государственный департамент по делам колоний приобретет ваш груз.
   - Да.
   - ...и прежде чем вы спросите, да, по справедливой рыночной стоимости, - ответил Дарем.
   - Дело не только в грузе, - сказала Перес. - У нас налажены отношения с дистрибьюторами. Предполагается, что мы также будем принимать новые грузы. В том числе сельскохозяйственную продукцию. Также очень скоропортящуюся. Если нас не будет там, где мы должны быть, они проиграют, и мы испортим эти отношения.
   - Государство все оплатит.
   - Это будет стоить больших денег.
   - Да, хорошо, - сказал Дарем и улыбнулся. - Колониальный союз фактически создает деньги, о которых идет речь, поэтому я не думаю, что покрытие ваших расходов и ожиданий будет проблемой.
   Перес на минуту замолчала.
   - Вы хотели бы чего-нибудь еще? - спросил Дарем. - Хотите, я пообещаю вымыть и натереть воском "Чандлер" после того, как закончу им пользоваться?
   - Мне это не нравится, - заметила Перес.
   - Могу это понять, - сказал Дарем. - Приношу извинения за то, что преподношу это вам таким образом. У меня есть приказ. По крайней мере, вы можете понять, почему для этой миссии на самом деле важна секретность.
   - Вы думаете, это сработает? - спросила Перес. - Я имею в виду миссию.
   - Думаю, если этого не произойдет, вам, вероятно, следует потратить все деньги, которые вы заработаете на этой поездке, - сказал Дарем. - И потратить их как можно быстрее.
  

* * *

   Первой мыслью, которая пришла в голову Рэйфу Дакену, когда он с трудом пришел в себя, было: "Я не чувствую своих ног".
   Вторая мысль, пришедшая к нему спустя мгновение, была: "Я вообще ничего не чувствую".
   После этого Рэйф снова потерял сознание, провалившись в темноту неопределенной длины и глубины.
  

* * *

   Рэйф видел сон и знал, что это был сон, потому что это был один из тех снов, в которых он стоял неподвижно, а все вокруг него двигалось.
   Он начал свою карьеру на мостике "Чандлера", работая свой первый день в качестве пилота-стажера, после шести месяцев работы навигатором и года в рядах инженеров. Начальница группы пилотов "Чандлера" была не совсем рада, что Рэйф оказался в ее подчинении. Капитан Уолден бросил Рэйфа ей на растерзание, и он знал, что лейтенант Скидмор считала, что Уолден был подкуплен семьей Рэйфа, чтобы ускорить его продвижение по службе. И, что ж, так оно и было; отец Рэйфа сказал ему об этом в последний раз, когда "Чандлер" был на станции "Феникс". Во сне Рэйф впервые увидел поджатые губы Скидмор и ее тщательно сдержанное поведение в остальном.
   Реакция Рэйфа во сне была такой же, как и в жизни: внешняя вежливость и внимательность, внутреннее безразличие, потому что решение уже было принято, и он собирался стать пилотом, нравилось это Скидмор или нет. Ей это не понравилось. Вскоре после этого она покинула "Чандлер". Это привело к повышению Рэйфа до помощника пилота, как было задумано, то есть с опережением графика и опережением других.
   Мгновение - и он оказался в кабинете директора школы Тангипахопа-холла, ожидая прихода матери или отца. На этот раз это было за то, что он ударил по голове одного из учеников шестого класса; в других случаях это могло быть за проникновение в столовую в 3 часа ночи, кражу одной из тележек для перевозки детей или сбор денег, чтобы поменять оценки другим ученикам (а затем не сделать этого, что привело к жалобе одного из его неудовлетворенных клиентов). Рэйф надеялся, что это будет его отец, который оценивал проступки по шкале, в отличие от его матери, которая этого категорически не делала. Для того чтобы Рэйф в конечном итоге окончил Тангипахопу, его отец согласился выступить с речью на церемонии вручения дипломов, а мать профинансировала научную лабораторию.
   Еще мгновение, и это случилось на следующий день после того, как Рэйф окончил университет Метейри с обычной степенью инженера, заработав меньше из-за отсутствия способностей, чем из-за общего отсутствия посещаемости и интереса. Его мать говорила ему, что не подпишет распоряжение о выделении средств из его трастового фонда, который обычно передавался детям Дакенов по окончании учебы. Рэйф обратил на это внимание; его мать заметила, что "обычное" - это не то же самое, что "обязательное", а затем встала рядом, провоцируя его поспорить с ней, привыкшей регулярно вести дела в Высоком суде Феникса.
   Рэйф не принял вызов. Вместо этого он посмотрел на своего отца, лицо которого оставалось непроницаемым. Он сам был не настолько глуп, чтобы спорить с Колетт Дакен. Он также не мог ничего сделать самостоятельно; по правилам семейной корпорации и траста Дакенов, оба родителя, если они были живы, должны были подписывать любые трастовые выплаты до достижения тридцатипятилетнего возраста (стандартного). Колетт Дакен хотела, чтобы ее ребенок-бездельник получил работу, которая восполнила бы большие и очевидные пробелы в его образовании, а не была связана с семейным бизнесом. Жан-Мишель Дакен предложил колониальный торговый космический флот. Старый знакомый по вечернему клубу нашел вакансию на одном из своих кораблей.
   Последняя смена, и Рэйф мог больше не стоять. Он бежал по коридорам "Чандлера" медленнее, чем хотел, пытаясь избежать встречи с теми, кто захватил корабль, и потерпел неудачу, когда двое налетчиков вышли из Т-образного перекрестка впереди него. Рэйф заскользил на каблуках и повернулся, при этом споткнувшись о собственные ноги. Он выпрямился и приготовился бежать прочь, но был окончательно сбит с ног ударом в затылок.
   Во сне, как и в реальной жизни, Рэйф почувствовал, как пуля попала ему под кожу, ударилась о кость черепа и начала проникать в мозг. Во сне, как и в реальной жизни, Рэйф испытал холодный шок от уверенности, что именно в этот момент он умрет, и эта мысль молнией пронеслась в его мозгу, прежде чем все остальное исчезло:
   Несправедливо.
  

* * *

   - Хорошо, я сдаюсь, - сказал полковник Эйбл Риньи, глядя через стеклянную стену в зал заседаний госдепартамента на двух сидевших там неулыбчивых мужчин. - Кто они?
   Полковник Лиз Иган указала на них пальцем руки, держащей чашку с кофе. - Тот, кто слева, лишен чувства юмора, - это Аластер Шмидт, - сказала она. - Он министр торговли и транспорта Феникса. Тот, что справа, лишен чувства юмора, - Жан-Мишель Дакен. Он генеральный директор и председатель правления Баллар-Дакен, одной из крупнейших транспортных компаний на планете.
   - Это здорово, - сказал Риньи. - И зачем именно мы встречаемся с ними?
   - Потому что госсекретарь Галеано сказала мне об этом, - сказала Иган.
   - Позволь мне перефразировать, - сказал Риньи. - Почему я встречаюсь с ними?
   - Потому что они хотят поговорить о пиратстве на торговых судах и о том, что мы делаем в связи с этим, и, если мне не изменяет память, ты об этом знаешь.
   - Хорошо, но почему их это волнует? - спросил Риньи. - Министр торговли и транспорта Феникса не обладает никакой юрисдикцией в отношении межпланетной или межзвездной торговли.
   - У него есть юрисдикция в отношении космопортов.
   - Верно, но его интересы ограничиваются стратосферой. Пиратство - проблема, но не его проблема. Ее недостаточно, чтобы повлиять на торговлю на его планете, - Риньи указал на Жан-Мишеля Дакена. - Это из-за того, что его корабли грабят?
   Иган покачала головой. - Баллар-Дакен действует только на планете.
   - Я возвращаюсь к своему первоначальному вопросу, - сказал Риньи. - Я имею в виду мой второй первоначальный вопрос. О том, зачем мы с ними встречаемся.
   - Ты не дал мне закончить, - сказала Иган очень спокойно, и Риньи понял, что его вот-вот отправят в "дровяной сарай".
   - Извини за это, - сказал Риньи.
   Иган кивнула и указала на Дакена. - Его сын Рэйф работает пилотом на торговом судне "Чандлер", которое пропало неделю назад.
   - Его захватили пираты и он опоздал к месту назначения, или пропал без вести? - спросил Риньи.
   - Это ты мне скажи, - ответила Иган. - Вообще-то, это по твоей части, Эйбл.
   Риньи хмыкнул и быстро подключился к своему мозгодругу, чтобы узнать последние новости о "Чандлере". - Мы отправили прыжковый беспилотник, когда корабль опоздал на два дня в Эри, - сказал он, читая. - Это новая политика после того, как Земная станция вышла из строя.
   - И что?
   - И ничего, - ответил Риньи. - Его не было там, где он должен был быть перед прыжком, и нет никаких свидетельств того, что он был уничтожен. У нас ничего нет.
   - Значит, он пропал без вести, - сделала вывод Иган.
   - Похоже.
   - И теперь ты знаешь, почему Дакен здесь.
   - Как ты хочешь это разыграть? - спросил Риньи.
   - Как я хотела это разыграть до нашего разговора, - ответила Иган. - Я хочу, чтобы ты рассказал им о том, что СОК делают в борьбе с пиратством. Сделай это информативно, сочувственно и доверительно.
   - Возможно, у тебя лучше получится с сочувствием, - сказал Риньи. - Это ты управляла медиа-империей на Земле.
   Иган покачала головой. - Я была генеральным директором, - напомнила она. - Генеральным директором не станешь, если будешь сочувствовать. Для этого у меня были пиарщики.
   - Так это и есть моя работа здесь? - спросил Риньи. - Пиарщик?
   - Да, это так, - подтвердила Иган. - С этим есть какие-то проблемы?
   - Думаю, что нет, - сказал Риньи. - И тебе было бы все равно, если бы я это сделал.
   - Мне было бы все равно, - призналась Иган. - Позже.
   - Это утешает, - сказал Риньи.
   Иган кивнула и указала на двух мужчин, ожидавших в зале. - Я вижу, что мы вдвоем можем ответить на их вопросы и убедить их, что находимся в курсе дела, а затем сделать так, чтобы они были как можно более счастливы и удовлетворены. Что осчастливит моего босса. Что осчастливит меня. И тогда я буду у тебя в долгу. Что должно осчастливить тебя.
   - Итак, ты говоришь о бесконечном круговороте счастья.
   - Я никогда не говорила "бесконечный", - сказала Иган. - Нет смысла давать слишком большие обещания. Просто немного счастья. Бери то, что можешь получить в наши дни. Давай.
   Иган и Риньи вошли в конференц-зал, представились Шмидту и Дакену и сели за стол напротив них.
   - Министр Шмидт, я имею честь быть знакомым с вашим сыном Хартом, - сказала Иган.
   - А теперь знаете и меня, - сказал Шмидт. - Боюсь, он вас не упоминал.
   - Я лучше знакома с его начальницей, послом Абумве.
   - А, - сказал Шмидт. - Поздно узнал о неприятностях на Земной станции.
   - Да, - сказала Иган. - Мы были рады, что вся ее команда, включая Харта, пережила нападение.
   Шмидт кивнул.
   Твоя очередь, - послала Иган Риньи через своего мозгодруга. - Информативно. Разговорно. Сочувственно.
   - Мистер Дакен, - сказал Риньи. - Я хочу, чтобы вы знали, что перед этой встречей я ознакомился с последней информацией о "Чандлере". Я знаю, вы, должно быть, волнуетесь...
   - Сто шестьдесят миллионов тонн грузов, - сказал Дакен, перебивая Риньи.
   - Извините? - спросил Риньи, выведенный из равновесия тем, что его прервали.
   - Моя компания доставляет сто шестьдесят миллионов тонн грузов через порт приписки в Фениксе на станцию "Феникс" и на корабли, которые причаливают здесь, - сказал Дакен. - Это почти девяносто процентов всех перевозок, которые проходят через порт приписки в Фениксе на вашу космическую станцию.
   - Я этого не знал, - сказал Риньи, не уверенный, к чему это ведет, но не желающий спрашивать напрямую.
   - Понимаю, что мое сообщение вам об этом факте может показаться случайным, - сказал Дакен. - Но мне нужно, чтобы вы поняли эту цифру, потому что она придаст вес тому, что я скажу вам дальше.
   - Хорошо, - сказал Риньи и посмотрел на Иган, которая не ответила на его взгляд.
   - Вы знаете о "Чандлере" и моем сыне, - сказал Дакен.
   - Да, - сказал Риньи. - Я как раз собирался...
   - Вы как раз собирались мне ничего не говорить, - сказал Дакен, снова перебивая и заставляя Риньи замолчать. - Я не глупый человек, полковник Риньи, и у меня нет своих ресурсов, как и у присутствующего здесь министра Шмидта. Прекрасно понимаю, что вы в настоящее время понятия не имеете, что случилось с "Чандлером" или кем-либо из его команды. Пожалуйста, окажите мне любезность и не пытайтесь успокоить меня своей банальностью.
   - Мистер Дакен, - сказала Иган, вмешиваясь в разговор, что, как предположил Риньи, означало, что его отстраняют от работы. - Возможно, будет лучше, если вы прямо скажете то, ради чего пришли сюда.
   - Я хочу сказать простую вещь. Я контролирую девяносто процентов всех грузов, которые прибывают на станцию Феникс и проходят через нее, - сказал Дакен. - Девяносто процентов продуктов питания. Девяносто процентов необходимых материалов. Девяносто процентов всего, что делает вашу космическую станцию, - Дакен подчеркнул два последних слова, - пригодной для жизни и местом, откуда Союз колоний управляет своей маленькой планетной империей. Если в течение недели я не узнаю о дальнейшей судьбе "Чандлера" и его экипажа, отправка на станцию "Феникс" будет прекращена.
   Это было встречено всеобщим молчанием. Затем Иган повернулась к Шмидту. - Это неприемлемо.
   - Я согласен, - сказал Шмидт. - И я сказал Жан-Мишелю то же самое перед тем, как мы пришли сюда.
   - Но вы все равно привели его сюда, чтобы выдвинуть этот ультиматум, - заметила Иган.
   - Я так и сделал, - сказал Шмидт. - Что само по себе должно свидетельствовать об отсутствии у меня, как у министра торговли и транспорта, вариантов решения этой проблемы.
   - Возможно, было нецелесообразно позволять одной компании осуществлять подавляющее большинство перевозок на станцию "Феникс", - предположила Иган.
   Шмидт слегка улыбнулся на это. - Я согласился бы, полковник Иган, - сказал он. - Но если вы хотите обвинить правительство Феникса, вам сначала нужно ознакомиться с контрактами Союза колоний. Это вы передали компании Баллар-Дакен контроль над вашими перевозками, а не мы.
   - Мы не можем гарантировать, что у нас будет какая-либо информация, - сказал Риньи Дакену. - Мы не ленимся, мистер Дакен. Но если корабль или его обломки, - Риньи почти сразу пожалел о своей фразе, но в данный момент с этим ничего нельзя было поделать, - не будут найдены немедленно, задача их поиска становится в геометрической прогрессии сложнее.
   - Это ваша проблема, - сказал Дакен.
   - Да, это так, - сказал Риньи. - Но если вы собираетесь привлечь нас к решению этой проблемы, вам нужно понимать ее масштаб. То, о чем вы просите, вполне может оказаться невыполнимым в те сроки, о которых вы просите.
   - Мистер Дакен, - сказала Иган. Дакен повернулся к ней. - Позвольте мне быть с вами совершенно откровенной.
   - Хорошо, - сказал Дакен.
   - Я разделяю вашу заботу о "Чандлере" и его команде, а также о вашем сыне, - сказала Иган. Риньи с иронией отметил, что, в конце концов, именно Иган в конечном итоге развернула открытку с выражением сочувствия. - Но вы ошибаетесь, если думаете, что попытка захватить в заложники корабли станции "Феникс" сработает. Во-первых, поставки, которые мы получаем из Феникса, могут быть заменены другими колониями. Во-вторых, ущерб, который вы нанесете экспортной экономике Феникса, будет огромным. - Иган указала на Шмидта. - Хочет ли присутствующий здесь министр Шмидт сказать вам это или нет, он и его правительство будут вынуждены быстро национализировать вашу компанию. И, несмотря ни на что, вы окажетесь в суде за нарушение ваших контрактов с Колониальным союзом. Также вполне возможно, что, поскольку станция "Феникс" является резиденцией правительства Союза колоний, ваша попытка взять ее измором будет расценена как государственная измена. Думаю, мне не нужно говорить вам, что Союз колоний не особенно снисходителен к этому.
   Дакен улыбнулся. - Спасибо, полковник Иган, - сказал он. - Я немного знаком с вашей историей. Я знаю, что на Земле вы были генеральным директором. Очевидно, мы говорим на одном языке. Так что позвольте мне сделать вам комплимент и быть с вами столь же откровенным. Ваша угроза заменить грузопоток на станцию "Феникс" поставками из других колоний пуста. Союз колоний слаб, полковник Иган. Вы потеряли Землю, и вам ее не вернуть. У вас заканчиваются солдаты, и колонии знают, что когда это произойдет, вы начнете охотиться на них, чтобы пополнить ряды сил обороны колоний. Это заставляет их всех нервничать, заставляет их всех в конце концов признать то, что Колониальный союз исчерпал свою полезность.
   - Если вы начнете заказывать доставку из других колоний на станцию "Феникс", они захотят знать, почему. И когда они узнают, что это из-за того, что Феникс морит вас голодом снизу, некоторые из них поймут, насколько вы сейчас слабы, и решат, что лучше уйти сейчас, чем ждать, пока вы еще немного обескровите их всех. Вы это знаете. Я знаю это. Вы не смеете показывать другим колониям, насколько вы слабы на самом деле.
   - Красивая речь, в которой удобно забывается, что ваша компания будет национализирована до того, как это произойдет, - сказала Иган.
   - Шмидт, - сказал Дакен.
   - Правительство Феникса не будет национализировать Баллар-Дакен, - сказал он Иган. - Сейчас мы являемся коалиционным правительством. Эта коалиция непопулярна и нестабильна. Как бы ни было плохо для компании прекращение экспорта, попытка национализировать компанию была бы еще хуже. Это раскололо бы правительство. Нынешнее правительство предпочло бы быть непопулярным и остаться у власти, чем непопулярным и отстраненным от нее.
   - Этот вопрос может стать принудительным, - сказала Иган.
   - Союз колоний мог бы форсировать решение проблемы, - согласился Шмидт. - Но это решение, которое хуже, чем проблема, полковник Иган, полковник Риньи. - Он указал на Дакена легким кивком головы. - Прямо сейчас у вас есть только один гражданин Феникса, который иррационально зол на вас. Если вы будете форсировать события, миллиард людей будут вполне рационально злы на вас. И этот гнев, несомненно, распространится. Жан-Мишель прав: Союз колоний в данный момент слаб. Вы же не хотите афишировать этот факт.
   - У вас есть неделя, - сообщил Дакен.
   - Даже если бы мы могли принять ваши требования, недели явно недостаточно, - сказал Риньи.
   - Мне все равно, что вы считаете достаточным сроком, - заявил Дакен.
   - Дело не в том, что я думаю, - возразил Риньи более раздраженно, чем намеревался. По крайней мере, это, казалось, заставило Дакена замолчать. - Дело в ограничениях на поездки и общение. Мы живем не в научно-фантастической вселенной, мистер Дакен. Не можем просто мгновенно передавать сообщения из одной части космоса в другую. Мы должны использовать беспилотные летательные аппараты и корабли, которые должны отправиться туда, где пространство плоское, прежде чем покинуть звездную систему. Даже если бы мы начали интенсивный поиск и расследование сегодня, сам факт того, как работает межзвездный транспорт, означает, что у нас почти нет шансов получить для вас информацию в течение недели. Черт возьми, мы уже разыскиваем "Чандлер". Нам просто повезет, если мы получим для вас информацию через неделю.
   - Я не тронут, - сказал Дакен.
   - Понимаю это, - согласился Риньи. - Но это, по крайней мере, не то, о чем можно договориться. Если вы даете нам всего неделю, то мы могли бы с таким же успехом начать свою силовую игру прямо сейчас, потому что подведем вас. Но если это действительно касается вашего сына, мистер Дакен, то вы дадите нам время выполнить нашу работу. А наша работа - это то, что вы от нас хотите: найти "Чандлер".
   - Сколько времени? - спросил Дакен.
   - Четыре недели.
   - Две недели.
   - Нет, мистер Дакен, - возразил Риньи. - Четыре недели. Вы разбираетесь в судоходстве и знаете, чего может добиться ваша компания. Я знаю наши суда и то, на что они способны. Я не собираюсь торговаться с вами. Я говорю вам, сколько времени нам нужно, чтобы это сделать. Соглашайтесь или нет.
   Дакен посмотрел на Шмидта и Иган, а затем снова повернулся к Риньи. - Четыре недели, - сказал он, а затем встал и вышел из помещения.
   - Вы же знаете, что для него это плохо кончится, - сказала Иган Шмидту после его ухода.
   - Если все, что произойдет, закончится плохо только для него, я буду глубоко благодарен, - ответил Шмидт и встал. - Моя проблема в том, что я не вижу способа, чтобы это не закончилось плохо для всех нас. - Он повернулся к Риньи. - По крайней мере, вы дали мне немного больше времени на подготовку. Я должен поблагодарить вас за это, но не думаю, что это будет иметь значение. - Шмидт извинился и ушел.
   - Что ж, это была потешная встреча, - сказал Риньи Иган, когда они остались одни.
   - Сможешь найти этот корабль через четыре недели? - спросила Иган.
   - Попытаюсь, - ответил Риньи.
   - Не пытайся, - посоветовала Иган. - Сделай это. Иначе через месяц мы все будем есть друг друга заживо.
   - Буквально, - сказал Риньи.
   - Если буквально, это будет наихудшим сценарием, - заверила Иган.
  

БЛАГОДАРНОСТИ

   У меня вошло в привычку в своих благодарственных письмах выражать признательность сотрудникам Tor, которые работали над книгой, чтобы сначала представить ее вам, моему редактору Патрику Нилсену Хейдену. На этот раз я хочу выразить им еще более глубокую признательность, потому что на этот раз был особенно беспокойным автором - я сорвал сроки, чего не должен был делать, и тем самым заставил их перейти в ускоренный режим, чтобы книга вышла вовремя. Обратите внимание, я сказал "скоростной" режим, а не "панический" - они слишком хороши в своей работе, чтобы паниковать.
   Итак: Патрик, Мириам Вайнберг, Кристина Макдональд (редактор-корректор), Рафал Гибек (выпускающий редактор), Карл Голд (менеджер по производству), Хизер Сондерс (дизайнер), Натан Уивер (главный редактор), Меган Хейн (ассистент главного редактора), Кейтлин Бакли (главный редактор по цифровым технологиям) и Натали Эйлберт (старший специалист по контролю качества), спасибо вам, спасибо и еще раз спасибо. Жаль, что вам пришлось столкнуться со мной как с проблемой. Я очень постараюсь не доставлять вам проблем в будущем. И если это случится, вы можете ударить меня (ну, например, по руке. Не слишком сильно, пожалуйста). Выражаю благодарность издательству Tor UK и его сотрудникам за их работу над этой книгой, Стиву Фелдбергу и всем в Audible, и, черт возьми, всем моим издателям, где бы они ни были.
   Серьезно: спасибо всем, кто работал над этой книгой вместе со мной. Люди любят разглагольствовать об устранении "посредников" из книжного производства, и мне интересно, понимают ли они, насколько "посредники" - люди, которые делают все остальное, кроме написания слов в книге, - увеличивают их удовольствие от прочитанного. Я знаю и благодарен вам за вашу работу и заботу.
   Отдельная благодарность Джону Харрису за его продолжительное и удивительное художественное воплощение вселенной "Войны стариков", а также Айрин Галло, арт-директору Tor, за ее заботу и высокую оценку визуальной стороны этих книг, и Питеру Лютьену за его дизайн. И Алексис Саареле и Пэтти Гарсия, которые занимаются моей рекламой.
   Большое спасибо моим литературным агентам Итану Элленбергу и Биби Льюис за то, что они продали мои книги на этом и многих других языках. Спасибо также Джоэлу Готлеру, моему кино- и телевизионному агенту, с которым я всегда с удовольствием встречаюсь.
   Моя жена Кристина - первая, кто читает все, что пишу, и я больше всего на свете доверяю тому человеку, который расскажет мне о моем писательском дерьме. Если вам понравилась книга, то это ее заслуга (если нет, то это моя вина). Я выражаю ей благодарность и, как всегда, свою вечную любовь.
   Жена - моя первая читательница, но мне очень повезло, что она не единственная. Это шестая книга во вселенной "Войны стариков"; на момент написания этой книги прошло десять лет с тех пор, как "Война стариков" была впервые опубликована. Причина, по которой мы так далеко продвинулись в этом, заключается в том, что многие из вас по всему миру начали с этого и продолжают читать. Когда я думаю об этом, то поражаюсь. Я многим обязан каждому из вас, как в личном, так и в профессиональном плане. Огромное спасибо.
   - Джон Скальци
   6 апреля 2015 г.
  
  
  
  
  
  
   Copyright Н.П. Фурзиков. Перевод, аннотация. 2025.
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"