Было уже за полночь, когда господин Линднер сел в такси. Дождь тихо шуршал, ночь лежала тяжёлой, как одеяло из несказанных мыслей. Водитель, мужчина средних лет с задумчивыми глазами, едва заметно кивнул.
- Куда едем?
- Удиви меня, - сказал Линднер.
Двигатель загудел. Ни вопросов, ни музыки - лишь ровный шум шин по мокрому асфальту.
Они ехали по улицам, которых Линднер никогда раньше не видел. Мимо старых домов, пустых площадей, пока машина не остановилась у небольшой барной вывески. Над дверью неоном мерцало название "Тексты". Это был не бар в привычном смысле - скорее тихая пристань, несколько столиков, бумага, чернила, старые пишущие машинки.
Он присел. Не понимая, зачем. Официант положил перед ним чистый лист.
Линднер начал писать. О матери, которая не получила ни одного письма. О дочери, которой он так и не сказал, что гордится ею. О женщине, что когда-то его ждала - а потом перестала.
Он писал, пока не исписал страницу до края.
Когда он снова оказался в такси, на небе уже серел рассвет. Водитель молчал.
Уже недалеко от дома Линднер протянул ему лист.
- Оставьте себе.
Водитель молча принял бумагу, аккуратно сложил и положил в бардачок. Там уже лежали сотни таких же, сложенных с той же бережностью.
И на каждом в углу значилось одно и то же имя:
Х. Линднер.