Перевод с японского: Google, DeepL, Copilot, О.М.Г.
Иллюстратор Дзю Аякура
Пролог
Гусиное перо в его руке быстро скользило по бумаге при свете свечи. Деревянные ставни были распахнуты настежь, давая свободно вливаться ночной прохладе. На столе лежало множество книг, несколько исписанных листов и луковица - средство от сонливости. Могло показаться, что это была всего лишь одна из его привычных бессонных ночей, когда он обдумывал что-то, но сейчас он не мог отделаться от ощущения, что всё это - сон. Ведь на этих листах бумаги он записывал, каким должен стать мир в будущем.
Неблаговидные действия Церкви отозвались ей уже длительным, повсеместным осуждением людей. Поток требований тех или иных реформ Церкви, несомненно, не ослабел и сегодня. То, что сейчас выводила его рука, было частью этого потока, но как бы скромно он всегда себя ни держал, обманывать ему уже не удавалось даже себя.
Излагавшееся им сейчас на этой бумаги дойдёт до папы, вероятно, быстрее любого из тех предложений и будет иметь больший вес. Молодой человек, выводивший сточку за строчкой, был известен миру как Предрассветный кардинал, он работал день и ночь, словно прирос к своему стулу. Ему казалось, что всё это делал кто-то другой, настолько ненастоящим казалось происходившее, казалось, что кто-то другой сидел за столом, держа перо в руке, а сам он наблюдал эа этим откуда-то с потолка. Если бы он себе этого не воображал, то, наверное, осознание собственной дерзости заставило бы его перо остановиться.
Разве он мог сохранять хладнокровие, когда написанное им было способно установить саму суть Церкви по всему миру и, возможно, изменить сам мир.
Если бы его рука вдруг остановилась, могло прерваться даже его дыхание. Хор голосов в его голове ругали его и допытывались, правильно ли он поступал.
Уж не самолюбованием было всё это? Не желанием сделать по-своему, не считаясь с другими? Не были ли его доводы глупыми, как детское препирательство?
Этот малодушный хор голосов, хватавших его за ноги, державших за пояс, тянувших за плечи в трясину, был всего-навсего его собственным голосом.
Но слишком поздно поворачивать назад. Продолжать идти вперёд означало нести ответственность за то, что уже зашёл так далеко.
Он говорил себе это снова и снова, стискивая зубы и сжимая крепче в руке перо.
Глава первая
Моя вера - меч для меня.
Моя вера - щит для меня.
Моя вера - доспех для меня.
Моя вера - сама жизнь моя.
Эти слова рыцарской клятвы тихо повторял в такт шагам Родос, рыцарь-ученик, подобно тому, как менестрель что-то напевает под нос в часы досуга.
Он шагал к небольшому деревянному строению на вершине пологого холма. В королевстве Уинфилд, крае овец и лугов, обычно нечему было закрывать обзор, и церковный герб на крыше строения был хорошо виден даже издали.
Прежде Родос несколько лет прожил на острове Крузы в далёком южном море, стремясь стать настоящим рыцарем ордена святого Крузы, и здешние просторы ему всё ещё были в диковинку.
Вначале он был искренне тронут, узнав о прибытии священника в это столь отдалённый уголок королевства, чтобы неустанно распространять свет своей веры.
Вскоре он понял, насколько идеалы могут расходиться с действительностью.
- Живо-живо, топай, - собратья-рыцари Родоса вытолкали из строения угрюмого, откормленного вида мужчину.
Судя по всему, этот мужчина однажды пришёл в деревню показал какой-то пергамент - вроде бы подтверждение от архиепископа на получения церковного бенефиция - и поселился в деревянной церквушке, долгое время пустовавшей.
Жители деревни, благодарные священнику, приехавшему в их глухую деревню, приняли мужчину с открытой душой, стали отдавать установленные им подати деньгами и живностью, даже одалживали у него деньги под лихву, когда попадали в трудное положение. В итоге большая часть того, чем владела деревня, оказалась в руках мужчины, который в открытую жил с тремя женщинами, а селяне уже ничего с этим не могли поделать.
Пусть он едва умел читать, сроду не видел священных книг и прочесть мог лишь три молитвы, где-то услышанные, зато умел строить из себя степенного священнослужителя.
Для деревни стало удачей возвращение молодого человека, мальчишкой покинувшего родной дом и ставший известным мореплавателем, после чего он вдруг вернулся. Повидав мир, он быстро распознал ложь выдававшего себя за священника мужчины и разоблачил его как мошенника.
Такое в королевстве встречалось довольно часто. К тому же, ближайшая церковь, в приходе которой находилась деревня, притворялась, что ничего не замечает, беспокоясь лишь о получении от мошенника дани.
В конце концов, об этом стало известно рыцарям святого Крузы, и те предали огласке сложившееся положение. В то же время было трудно судить наверняка, были ли какие-либо дурные намерения у городского священника, долгое время покрывавшего мошенника.