Исуна Хасэкура
Волчица и пергамент. Том 13

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Юридические услуги. Круглосуточно
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Редакция черновая, работа продолжается

Исуна Хасэкура

ВОЛЧИЦА И ПЕРГАМЕНТ

Том 13

Пиршество агнцев

Часть вторая

0x01 graphic

Перевод с японского: Google, DeepL, Copilot, О.М.Г.

Иллюстратор Дзю Аякура

Пролог

   Гусиное перо в его руке быстро скользило по бумаге при свете свечи. Деревянные ставни были распахнуты настежь, давая свободно вливаться ночной прохладе. На столе лежало множество книг, несколько исписанных листов и луковица - средство от сонливости. Могло показаться, что это была всего лишь одна из его привычных бессонных ночей, когда он обдумывал что-то, но сейчас он не мог отделаться от ощущения, что всё это - сон. Ведь на этих листах бумаги он записывал, каким должен стать мир в будущем.
   Неблаговидные действия Церкви отозвались ей уже длительным, повсеместным осуждением людей. Поток требований тех или иных реформ Церкви, несомненно, не ослабел и сегодня. То, что сейчас выводила его рука, было частью этого потока, но как бы скромно он всегда себя ни держал, обманывать ему уже не удавалось даже себя.
   Излагавшееся им сейчас на этой бумаги дойдёт до папы, вероятно, быстрее любого из тех предложений и будет иметь больший вес. Молодой человек, выводивший сточку за строчкой, был известен миру как Предрассветный кардинал, он работал день и ночь, словно прирос к своему стулу. Ему казалось, что всё это делал кто-то другой, настолько ненастоящим казалось происходившее, казалось, что кто-то другой сидел за столом, держа перо в руке, а сам он наблюдал эа этим откуда-то с потолка. Если бы он себе этого не воображал, то, наверное, осознание собственной дерзости заставило бы его перо остановиться.
   Разве он мог сохранять хладнокровие, когда написанное им было способно установить саму суть Церкви по всему миру и, возможно, изменить сам мир.
   Если бы его рука вдруг остановилась, могло прерваться даже его дыхание. Хор голосов в его голове ругали его и допытывались, правильно ли он поступал.
   Уж не самолюбованием было всё это? Не желанием сделать по-своему, не считаясь с другими? Не были ли его доводы глупыми, как детское препирательство?
   Этот малодушный хор голосов, хватавших его за ноги, державших за пояс, тянувших за плечи в трясину, был всего-навсего его собственным голосом.
   Но слишком поздно поворачивать назад. Продолжать идти вперёд означало нести ответственность за то, что уже зашёл так далеко.
   Он говорил себе это снова и снова, стискивая зубы и сжимая крепче в руке перо.
  
  

Глава первая

  
   Моя вера - меч для меня.
   Моя вера - щит для меня.
   Моя вера - доспех для меня.
   Моя вера - сама жизнь моя.
  
   Эти слова рыцарской клятвы тихо повторял в такт шагам Родос, рыцарь-ученик, подобно тому, как менестрель что-то напевает под нос в часы досуга.
   Он шагал к небольшому деревянному строению на вершине пологого холма. В королевстве Уинфилд, крае овец и лугов, обычно нечему было закрывать обзор, и церковный герб на крыше строения был хорошо виден даже издали.
   Прежде Родос несколько лет прожил на острове Крузы в далёком южном море, стремясь стать настоящим рыцарем ордена святого Крузы, и здешние просторы ему всё ещё были в диковинку.
   Вначале он был искренне тронут, узнав о прибытии священника в это столь отдалённый уголок королевства, чтобы неустанно распространять свет своей веры.
   Вскоре он понял, насколько идеалы могут расходиться с действительностью.
   - Живо-живо, топай, - собратья-рыцари Родоса вытолкали из строения угрюмого, откормленного вида мужчину.
   Судя по всему, этот мужчина однажды пришёл в деревню показал какой-то пергамент - вроде бы подтверждение от архиепископа на получения церковного бенефиция - и поселился в небольшом деревянном доме, пустовавшем..
   Жители деревни, благодарные священнику, приехавшему в их глухую деревню, приняли мужчину с открытой душой, стали отдавать установленные им подати деньгами и живностью, даже одалживали у него деньги под лихву, когда попадали в трудное положение. В итоге большая часть того, чем владела деревня, оказалась в руках мужчины, который в открытую жил с тремя женщинами, а селяне уже ничего с этим не могли поделать.
   Пусть он едва умел читать, сроду не видел священных книг и прочесть мог лишь три молитвы, где-то услышанные, зато умел строить из себя степенного священнослужителя.
   Для деревни стало удачей возвращение Родоса, мальчишкой покинувшего родной дом и уплывшего за море, а теперь вдруг вернувшегося. Повидав мир, он быстро распознал ложь выдававшего себя за священника мужчины и разоблачил его как мошенника.
   Такое в королевстве встречалось довольно часто. К тому же, ближайшая церковь, в приходе которой находилась деревня, притворялась, что ничего не замечает, беспокоясь лишь о получении от мошенника дани.
   Таким образом, это стало известно рыцарям святого Крузы, тайное стало явным. В то же время было трудно судить наверняка, были ли какие-либо дурные намерения у городского священника, долгое время покрывавшего мошенника. В таких удалённых землях мало было тех, кто смог прочитать Святое писание полностью, а если местные священнослужители не были способны даже перечислить имена семи основных святых, то речи не было, чтобы они могли что-то противопоставить мошеннику с хорошо подвешенным языком.
   К тому же они и сами жили на церковные бенефиции. Глупо было поднимать шум из-за одного подозрения, что в приходе мог появиться мошенник. Разумнее молча принимать от него сборы.
   И такое настроение было распространено повсеместно.
   Узнав о широком осуждении Церкви, Родос был, само собой, возмущён этим. Но, покинув остров Крузы и узнав положение дел лучше, он понял оправданность людского гнева.
   Его убеждения были поколеблены, он испытал разочарование. Но упасть на колени, сдаться было бы позором для чести рыцаря. А Родос принадлежал к Уинфилдскому отряду рыцарского ордена святого Крузы, к рыцарям - защитникам веры и доверенным представителям папы. И потому он не мог позволить себе раскисать, как и не мог допустить, чтобы тот, которого называли Предрассветным кардиналом, продолжал изобличать злоупотребления Церкви. Защита истинной веры - первый долг рыцарей святого Крузы, ради чего они должны были, преодолевая любые трудности, идти путём веры и справедливости.
   И потому Родос заново утвердился в данном им обете.
   Спустя некоторое время после избавления деревни от мошенника, обобравшего селян, Родос отправился обратно в город, в котором был устроен командный пункт отряда рыцарей, селяне провожали своего спасителя слезами благодарности.
  
  
   По прибытии Родоса, ставшего в деревне героем, послали за продуктами. И вот он уже стоял у рыночного прилавка и никак не мог заставить себя открыть рот.
   - Хозяин, вон того мяса... - пересилил, наконец, он себя.
   Хозяин лавки, словно только сейчас заметил его появление, заговорил с восхищённым воодушевлением:
   - А-а, надо же, надо же, господин рыцарь. Ваш орден рыцарей снова ради нас покарал Церковь, не выразить благодарности всем вам.
   - А, да... мм... Хозяин, насчёт мяса...
   - А-а, господин рыцарь. Будь снисходителен к бедным торговцам. Мы очень сожалеем, но цены на все товары выросли в последнее время. Мы делаем, что можем, чтобы только обеспечить поставки.
   Родос не знал, насколько можно было внрить торговцу, но кое-что ему было очевидно. Денег, полученных от казначея отряда рыцарей, на требуемое количество еды точно не хватало.
   И речь не шла, конечно, о чём-то роскошном. Орден святого Крузы считался в Церкви орденом монашеским, и что можно и в каком количестве должно употреблять в пищу каждому члену, определялось его должностью.
   Еда - часть обучения служению Господу, недопустимо не обеспечить ордену предписанную пищу, хотел возразить Родос.
   Рядом с Родосом появился его собрат-рыцарь постарше, он должен был закупить пшеничной муки для хлеба.
   - Ладно, торговец. Продай, сколько сможешь за это.
   - Да, да, надо же, как неловко-то.
   Рыцарь покачал головой и перевесил мешок с пшеницей со своего плеча на иула, на котором приехал Родос. Насколько мог оценить юноша, пшеницы в мешке было раза в два меньше, чем предполагалось купить. Колбасы и солонины хозяин лавки взвесил на весах также примерно в половину, чем собирался купить Родос. Ему как-то удалось удержать при себе всё, что хотелось высказать, молча уложить мясо в мешок и увязать на спину мула.
   - Если вспомнишь, как нам на острове Крузы почти нечего было есть, то этим всё же можно как-то прокормиться, - произнёс рыцарь.
   - Может, было бы лучше тогда оставить себе какую-то часть имущества, отобранного у того мошенника? - вырвалось у Родоса, когда он вёл мула с недостаточной поклажей к особняку, в котором остановился отряд.
   У него в памяти ещё были свежи воспоминания о деревне, освобождённой от мошенника, о месте, где его воспринимали как героя.
   - Но наш долг вроде как не в этом состоит. Хотя я понимаю, что ты чувствуешь, - ответил старший товарищ пареньку, а потом рассмеялся. - А те бараньи рёбрышки впрямь выглядели восхитительно!
   Лицо рыцаря стало серьёзным, и он добавил:
   - И рост цен на различные товары ещё не означает недобросовестности этого торговца.
   - Правда?
   В королевстве Родос начал терять уверенность в том, кому можно было доверять, сталкиваясь со свидетельствами тирании Церкви и лицемерия духовенства. Повседневные молитвы становились у него всё длиннее, ибо мир погружался в беспорядок.
   - Во всех лавках почти одно и то же. Должно быть, всё из-за влияния предстоящего Вселенского собора, - пояснил рыцарь.
   Родос посмотрел на него, и тот, пожав плечами, добавил:
   - Люди думают, что будет война. Вот почему всё так дорого.
   - Но... но Собор...
   - Верно. Изначально это подразумевало обсуждение, - сказал рыцарь, и, судя по его лицу, он сам не верил в сказанное.
   Потом его взгляд снова обратился к Родосу.
   - Когда мы были на острове Крузы, я и сам был переполнен решимостью, считал, что Предрассветный кардинал - это не более чем враг веры и злодей, которого следует без промедления казнить, - рыцарь, бывший старше Родоса и по званию в ордене, и по возрасту, тяжело вздохнул и - бомм - звучно хлопнул по крупу мула, вёзшего поклажу. - Теперь всё иначе. Я очень хочу, чтобы Предрассветный кардинал как можно более решительно высказался на Соборе и вернул порядок в разбросанные по окраинам местные церкви.
   Родос не мог спорить с ним, он, если честно, ощущал то же самое. Но его всё же беспокоило одно обстоятельство:
   - Но этот Предрассветный кардинал всё же не кажется тем, кто способен на это.
   Как бы ни было неприятно Родосу признавать это, но если бы все священнослужители Церкви были подобны Предрассветному кардиналу, Церковь, вероятно, не погрязла бы так в злоупотреблениях.
   - Это, может, и так, но, как ни смотри, совершенно неясно, что ещё этот Предрассветный кардинал собирается заявить на Соборе. А предположения могут дать лишь новые предположения.
   - Э? - не понял Родос.
   - Хорошо, давай так. Если мы хотим убрать из Церкви гной, нам придётся разрезать рану, - произнёс рыцарь и положил руку на меч - то ли неосознанно, то ли из желания сделать это своей рукой. - Ведь невозможно будет оставить её совершенно нетронутой, так? И тогда обычный люд увидит, как корчится от боли Церковь, когда ей нанесут эту рану. Иными словами - увидит войну.
   Родос не нашёл слов и посмотрел вокруг: шум, суматоха, это можно было принять за кипение жизни.
   Но причиной этого кипения было беспокойство от того, что Предрассветный кардинал, похоже, собирался вступить в открытое противостояние с Церковью.
   - А что до Собора... У нас и без него есть дела, с которыми надо разбираться, - добавил рыцарь, прибавив к этому самый глубокий вздох за весь день.
   Родос посмотрел на своего старшего товарища, продолжая тянуть мула за повод. Тот пощипывал свою щеку рукой в перчатке. Казалось, какое бы выражение он сейчас не придал бы своему лицу, оно оказалось бы неуместным.
   - Ты о том, призовут ли на Собор нас? - задал Родос вопрос, беспокоивший весь отряд рыцарей, хотя никто не произносил его вслух:
   Рыцарь, слегка кивнув, ответил:
   - Допустим, наш уинфилдский отряд не призовут на Собор. Это будет означать, что нас больше не считают верным клинком папы и по сути отторгают от Церкви.
   Лицо Родоса исказилось болью. С исчезновением язычников и вероотступников орден рыцарей святого Крузы потерял свой ореол славы. И когда великий день борьбы за веру наконец настанет, отряд Родоса и его товарищей может оказаться единственным из ордена, который не будет призван.
   Рука Родоса невольно сжала на груди куртку, его старший товарищ, заметив это, сочувственно улыбнулся:
   - Однако неопределённость нашего положения не разрешится, даже если нас и призовут.
   Неожиданные слова рыцаря ошеломили Родоса.
   - Что означает быть призванным на Собор? - подсказал рыцарь. - Что мы защищаем кого-то от кого-то.
   - Конечно же, мы... а... - оборвал себя Родос, осознав вдруг смысл слов рыцаря.
   - Именно. Если нас призовут на Собор, мы будем защищать его святейшество папу. А враг его святейшества...
   - Это... Предрассветный...
   - Точно. Мы тогда повернём наши мечи против того, кто помог этому королевству выбраться из трудного положения, - рыцарь прикрыл глаза, улыбнулся и со вздохом ссутулился.
   - Моя вера - меч для меня. Моя вера - щит для меня. Моя вера - доспех для меня. Моя вера - сама... жизнь моя, - произнёс клятву рыцарь-ученик и взялся рукой за символ Церкви, висевший у него на шее.
   - Конечно, у нас, простых членов ордена, нет иного выбора, кроме следования твоим приказам, господин командир, - шутливым тоном ответил рыцарь, глядя Родосу в лицо.
   Родос мог лишь кивнуть.
   Учитывая положение и задачи рыцарского места, Собор был местом, куда они не могли бы сами попасть при всём желании. Но ели бы они там всё-таки оказались, Родос и его товарищи встретились бы с Предрассветным кардиналом лицом к лицу. И если дело дошло бы до схватки, первыми обнажили бы свои мечи.
   Представив это себе, Родос закусил губу.
   Нет, даже в этом он не был искренен с собой. Конечно, Родос совершенно искренне не хотел направлять меч против Предрассветного кардинала. Он теперь понимал, о чём говорил этот человек, ему было ясно, что Церковь нуждается в исправлении. Кроме того, Предрассветный кардинал очень много сделал для рыцарей уинфилдского отряда.
   Но Родоса больше беспокоило отношение прекрасной сребровласой девушки к тому, что он обнажит меч против кардинала. Он не мог не опасаться, что тогда эта девушка, которую, кажется, называли святой с солнечной улыбкой или солнечной святой, посмотрит на него как на предателя.
   Возможно, это можно было счесть пятном на его рыцарском достоинстве. Однако он не мог не признать, что от воспоминания о том, как он дарил этой девушке герб своего ордена, у него приятно щемило в груди.
   Родос не мог рассказать об этом никому и потому остаток пути до особняка, занимаемого рыцарями, он прошёл молча, не возобновляя разговора со старшим товарищем по отряду. Он не знал, что будет, что он должен был делать. Родос, всего лишь ученик, не полноправный рыцарь, не мог понять этого, но его душа стремилась верить в одно: направлять меч на Предрассветного кардинала - неправильно.
   По совести говоря, если бы ему это было позволено, он бы с радостью отправился сопровождать Предрассветного кардинала и сребровласую девушку.
   Добравшись до части города, застроенного большими особняками, рыцарь-ученик и его старший товарищ увидели остановившуюся перед особняком рыцарей карету слишком роскошного вида. Родос успел подумать, что к рыцарям с очередной просьбой приехали от какого-то влиятельного лица, когда кто-то вышел из особняка, намереваясь сесть в карету. У Родоса перехватило дыхание, когда он встретился с этой особой взглядом.
   Она походила на коварную лису-королеву. Кажется, она была торговцем, но ощущение от неё исходило совсем иное, нежели от торговцев на рынке. Она села в карету, в которую был запряжён великолепный, мощный вороной конь, и карета в сопровождении нескольких повозок быстро проехала мимо Родоса и его старшего товарища. Вороной конь был вдвое выше мула, которого вёл Родос. Корма на этого коня уходило наверняка столько, что на эти деньги можно было прокормить несколько полноправных рыцаря.
   Старший товарищ Родоса вывел его из задумчивости, и юноша повёл мула дальше.
  
  
   Вскоре после того, как он зашёл в дом, комтур отряда объявил общий сбор. На нём рыцарей известили, что посланник папы объявил о высочайшем указе о проведении Вселенского Собора. Кроме того, вскоре во всех церквях мира одновременно также должны будут сообщить об этом.
   - Наконец-то, - забормотали вокруг Родоса другие ученики и рыцари, выслушав сообщение, затаив дыхание.
   Мир был на пороге серьёзных перемен, которые будут разворачиваться у них на глазах.
   После чего внимание Родоса и остальных рыцарей вновь было привлечено заговорившим комтуром отряда Уинтширом.
   - Его святейшеством папой приказано нам до созыва Собора держаться вблизи Предрассветного кардинала, не прекратившим осуждать Церковь, и следить за ним.
   - Э? Что? - пронеслось бормотание рыцарей, обычно спокойных и выдержанных, им предписывалось не разговаривать без нужды, кроме особо отведённых мест.
   Родос прижал руку к груди, ощущая такое беспокойство, что ему хотелось закричать что есть мочи, чтобы выплеснуть его.
   - Комтур, и что это означает? - нарушая заведённый порядок, спросил один из опытных рыцарей.
   Все разом смолкли.
   Комтур Уинтшир не стал ругать или осаждать, он просто ответил:
   - Мы защитники веры и тайное оружие его святейшества папы. Повторяю: приказано следить за Предрассветным кардиналом до дальнейших распоряжений.
   Рыцари, не подвергая более сомнению приказ - приказ повторный, - приложили ладони к сердцам и отсалютовали комтуру.
   Родос старательно готовился к рыцарской стезе, и сейчас его рука сама повторила их жест. Но под ладонью он ощутил бешеное биение встревоженного сердца.
   Родос и все остальные его товарищи должны были подчиняться приказам. В конце концов, приказы им отдавал самый близкий к Богу человек в мире.
   Пересохший рот Родоса вновь повторил рыцарскую клятву.
  
  
   Покинув особняк, в котором остановились рыцари святого Крузы, Ив вспоминала, как выглядел ученик рыцарей, мимо которого она только что проехала.
   Он ей показался обескураженным, тощий мул, которого он вёл, был не слишком нагружен.
   Сейчас рост цен на всё был в самом разгаре. Вероятно, паренёк получил распоряжение сделать закупки, но, не сумев купить нужное количество, разочаровано поплёлся восвояси.
   Комтур Уинтшир или из последних сил старался держаться, или и впрямь был несгибаемым, но Ив подумала, что её решение захватить несколько гружёных повозок было не слишком ошибочным.
   - Право же, все они такие упёртые, - произнесла Ив, опираясь локтем на окошко в карете.
   Маску великого торговца, закулисно направлявшую ход событий, сохранять даже в карете ей было явно незачем.
   Сидевшая напротив Иления наклонила голову.
   - Они рыцари по своей сути. Оказавшись в отчаянном положении, они рванули в королевство, и теперь ходят по нему, разоблачая злоупотребления духовенства, верно? Но они редко получают за это оплату, и для них совершенно немыслимо брать себе что-то из богатств, накопленных продажными священнослужителями, - говорила Ив, покусывая ноготь мизинца, она была словно потрясена такой глупостью. - Их благородные стремления, проявляемые даже по отношению к продажным церковникам, поистине достойны восхищения.
   Достойная скромность - это, конечно, похвально, но если в решающий момент из-за неё становится невозможным действовать, это всё равно что дереву поменять местами ветки и корни.
   - И потому моя хозяйка привезла так много еды, так? - спросила Иления, открывая на коленях большую книгу.
   - Я же всё равно закупила еды столько, что на складах всё не поместилось.
   Все до бродячих собак в городе знали о предстоявшем Вселенском Соборе, хотя официально об его начале ещё не было объявлено. Заново назначенные представители папы действовали повсюду, они разве что только не кричали об этом на улицах. И потому даже не слишком проницательный торговец мог предположить удорожание мяса и хлеба, а значит, все начнут запасаться, что заставит предположение осуществиться.
   Но проницательный торговец должен был пойти дальше. Например, закупив оптом еды заранее, пока она была ещё дешёвой, всучить её бедствующему ордену рыцарей, сделав их обязанными из благодарности.
   - А раз они так упрямятся, я сомневаюсь, что они вообще понимают, для чего я к ним пришла, - сказала Ив злым голосом.
   На самом деле она была обеспокоена. Несмотря на плотно расписанное под дела время, она всё же нашла время заехать в этот достаточно удалённый уголок королевства Уинфилд, отсюда было совсем недалеко до побережья западного моря. Того западного моря, за которым не было известно земель, и, если верить сказаниям, оно ещё дальше на западе срывалось огромным водопадом в бездну.
   А Ив в своей карете, проехав ворота города, направлялась как раз к морю на западе королевства.
   - Мне кажется, что причин переживать нет, но если тебя что-то беспокоит, скажи, мне, пожалуйста, прямо об этом, - произнесла Иления, не отрывая глаз от книги.
   Ив холодно посмотрела на неё и фыркнула:
   - Защитить Предрассветного кардинала, значит, хоть ценой своей жизни, если так сложится, да? Неизвестно, где могли затаиться соглядатаи, и передать это рыцарям напрямую невозможно, потому-то это поручили передать мне.
   Ив пришлось приложить усилия и попасть в особняк, занятый рыцарями, чтобы передать им приказ Церкви следить за Предрассветным кардиналом. Однако, несмотря на использование слова "следить", это делалось для его защиты. Хотя он и был врагом для Церкви, но если бы с ним что-то случилось, Церковь тоже столкнулась бы с серьёзными неприятностями. И потому она сама была обеспокоена его безопасностью.
   Сознание общества сейчас всюду кипело. В такое время, если бы Предрассветного кардинала даже поразила молния, люди всерьёз поверили бы, что это результат проклятия Церкви. Тем более, если бы на него напал кто-то из самых нетерпимых членов Церкви. Очевидно, что в этом случае тут же разгорелись страсти против Церкви, и справиться с этим было бы затруднительно.
   Конечно, Ив прекрасно понимала, что саму Церковь переполняло желание поскорей свернуть этому деликатному молодому человеку его тонкую шею и аккуратно положить его в подземную усыпальницу, но это надо было сначала должным образом подготовить. Например, использовать то, что на Собор съедутся аристократы со всех частей света, и не будет недостатка в тех, на кого можно было бы свалить вину за убийство. Или же Церковь могла сослаться, что он сам исчез, воспользовавшись большим стечением людей.
   Поэтому главам Церкви было настоятельно необходимо обеспечить безопасность Предрассветного кардинала до начала Собора и защищать от своих же собственных людей.
   Но сами члены Церкви не могли открыто защищать Предрассветного кардинала, поэтому было принято непростое решение использовать уинфилдский отряд святого Крузы, активно действовавший в королевстве. Они должны были находиться рядом с кардиналом под предлогом слежения за ним. Они считались самым верным в мире союзником Церкви и потому признаваться его врагами, что давало рыцарям повод следить за ним.
   В то же время они на самом деле испытывали к Предрассветному кардиналу приязнь и помогали ему разоблачать злоупотребления Церкви в королевстве, что делало их идеальными телохранителями. Трудность состояла в том, что об этом было общеизвестно, и потому представителям Церкви было непросто связаться самим с рыцарями.
   Вот так это дело и попало к Ив, бывшей лишь торговцем и не имевшей отношения к Церкви.
   Всё это было словно истинные чувства, притворство и оправдания были вместе перемолоты меж мельничных жерновов и запечены вместе, любительница заговоров и интриг Ив могла лишь изумляться этому.
   - Мир людей всегда такой сложный, правда? - улыбнулась Иления, изображая наивную овечку.
   Ив глубоко вздохнула, и тогда сидевшая рядом с ней девушка с зонтиком, тоже улыбнувшись, очистила для неё жареный каштан.
   - Что ж, чем старательнее каждая сторона будет разделять истинные намерения от показных, тем легче нам будет скрывать наши собственные, это нам на руку, - ответила Ив и, откинувшись на спинку сидения, откусила кусочек ароматного каштана.
   Не зря говорят: "интриган утонул в своих интригах", но если сделать вид, что тонешь в этих интригах и сам, многое для тебя станет проще.
   - Таким образом, Коул и Миюри - единственные, кажется, кому ты можешь довериться, - произнесла Иления, и губы Ив дрогнули в усмешке.
   Если корабль с грузом контрабанды плывёт сквозь мрак ночи, команде остаётся довериться постоянству единственной звезды в просвете туч.
   В конце концов, именно такие люди становятся главными действующими лицами.
   - Овце, что передо мной, я тоже не могу доверять, - добавила Ив.
   Иления посмотрела на неё и улыбнулась так, будто не поняла.
   Прежде всего, Ив не было нужды идти к рыцарям самой. Она могла просто послать к ним надёжного человека. Однако, когда о происходившем узнала Иления, у неё в голове родился небольшой замысел.
   Нет, подумала Ив, "небольшой" - это слишком скромно. Ив приняла к себе эту девушку-воплощение овцы не просто ради торговли шерстью. Эта девушка-овца, будучи не-человеком, имела идеи, превосходившие человеческое понимание.
   - Значит, острова к северу от королевства. Я сама родилась в королевстве, но там никогда не была. Слышала, там очень холодно, даже летом.
   - Не так уж там и страшно, впрочем... - и Иления показала свои овечьи рога, - волноваться не о чем, шерсть у нас найдётся.
   - Если у меня и идёт холодок по коже, то это из-за того, что ты придумала, - пожала плечами Ив, потом положила каштан в рот и стала его жевать.
   Иления улыбнулась и захлопнула книгу.
   Королевство лежало на вытянутом с севера на юг острове, отделённого на востоке от большой земли проливом. По преданиям во времена старых войн с одного берега пролива до другого можно было добросить копьё. Понятное дело, что судоходство в проливе было весьма оживлённым. Торговля процветала, и на обоих берегах выросло немало крупных городов, в которые заходили суда из разных стран.
   Королевскому семейству и аристократической знати Ив не была известна, но в определённом круге торговцев её знали хорошо. А поскольку обычная её область действий - тёплые воды к югу от королевства, уже одно её появление в холодных серых водах севера могло разжечь пересуды среди торговцев.
   Но для осуществления замысла Илении им следовало остаться незамеченными. Поэтому они решили отправиться на север западным, редко использовавшийся торговцами путём. К тому же, сказала Иления, по пути можно будет передать сообщение рыцарям из ордена святого Крузы.
  
  
   - Какое унылое это море, - произнесла Иления.
   Без перерыва дул западный ветер, поднимая высокие волны. Берег по большей части состоял из крутых скал, он сдерживал яростный натиск волн, напоминая крепкого, испытанного передрягами мужчину. Здесь почти не было сколько-нибудь крупных городов, по берегу были разбросаны одни лишь селения рыбаков вблизи мест, где водилась треска.
   Влияние королевской семьи Уинфилд вряд ли было здесь сколько-нибудь значительным, вероятно, почти единственной связью с внешним миром служили церкви.
   Маленький, замкнутый мир, который, казалось, запросто поместился бы на ладони.
   Но Ив здесь поняла, что ей больше по сердцу не восходы солнца, наполненные надеждой, одиночество унылого западного моря, где она могла бы вечно смотреть на пожар заката, сжигавшего остатки дня. Это было для неё необычным, но ей даже подумалось, что было бы неплохо уединиться в таком месте.
   - До северных островов добираться около четырёх дней? - спросила Ив.
   - Где-то так. Но сначала нам надо попробовать способ, о котором нам рассказывали господин Коул и госпожа Миюри, и если это сработает, четырёх дней не понадобится.
   Если Ив нравилось смотреть с левого борта корабля на пустое западное море, то взор Илении был устремлён к берегу по правому борту. Хотя Ив туда и не смотрела, она не сомневалась, что там, над скалами паслись стада овец.
   - И малышу Коулу с Миюри удалось? Как я слышала, они пробовали это в Раусборне.
   - Да, конечно, но поверит ли мне моя госпожа? В то, что стоит немного постучать камнями под водой моря, и звук тут же достигнет дальних мест, минуя целые страны.
   - В то, что вы все мне понарассказывали, просто невозможно поверить.
   А можно ли было поверить в то, что эта сидевшая напротив кроткая Иления разгромила здание соперничавшего торгового дома? Но поверить в то, что говорили Коул и Миюри - что можно постучать в воде камешками и бросить в воду в качестве условного знака кусок дешёвого драгоценного камня гагата, и мгновенно появится кое-кто - поверить в это было не более трудно.
   - Это будет, как они рассказывают, такой огромный кит, что надо высоко задирать голову, чтобы посмотреть на него, - спокойно сказала Иления.
   Было несколько причин не использовать обычный восточный путь. Но если выбрать из них самую нелепую...
   - Да, если бы мы на нём застряли в проливе на востоке, вышло бы достаточно неприятно, - усмехнулась Ив.
   Конечно, Миюри была склонна преувеличивать, но если и Коул, сама скромность, сказал "огромный", Ив готова была предположить, что кит и впрямь должен быть достаточно большим. В рассказе Коула и Миюри этот кит подбросил вверх большой корабль для дальних морских перевозок, так что вызывать его явно было бы лучше в открытом море.
   - Но, госпожа моя...
   Голос Илении заставил Ив вернуться к действительности. Ив была слегка удивлена небольшим недовольством, прозвучавшим в голосе этой овечки.
   - Как я слышала, когда ты только начинала торговать, то затопила большое судно в реке, чтобы взять в свои руки торговлю мехами.
   Ив с приятной грустью вспомнила тот случай, однако она не помнила, чтобы рассказывала когда-либо её Илении. Надо полагать, ей об этом Коул рассказал. Когда Ив перекрыла реку, посадив на мель большую лодку, другие лодки задержались, и именно тогда, кажется, Коула взяли на свою лодку родители Миюри. Как странно всё тогда совпало, подумала Ив и наконец поняла причину недовольства Илении.
   - Теперь же, - сказала она, - я, пожалуй, попрошу твоей помощи.
   И, представив себе вместо той лодки засевшую в реке Илению в её овечьей форме, Ив невольно улыбнулась. Судя по всему, Иления испытывала некоторую гордость за свои размеры и силу. Ив наняла Илению уже достаточно давно, но вдруг поняла, что многого в ней ещё не знала.
   - Да, - ответила Иления, - пожалуйста, скажи мне, как придёт время действовать.
   Но выглядела она всё ещё слегка недовольной.
   Ив пожала плечами и сказала:
   - Как только причалим к суше, попробуем позвать кита.
   Иления не обнажала клыки, как та волчица, но она какое-то время пристально смотрела на Ив с выражением упорства, присущего овцам, прежде чем её лицо расслабилось, и на нём появилась спокойная улыбка.
  
  
   - А что с волчицей?.. - спросил Осень, воплощение кита, глядя подозрительно на Илению из-под невысохших волос.
   Если бы он ожидал, что его позовёт овца, но, явившись, застал бы волчицу, всё было бы ясно: овцу наверняка съела волчица. Ну, а в противном случае что?
   - Госпожа Миюри и господин Коул находятся на острове далеко к югу.
   - Хмм. А чего надо тебе?
   Осень выглядел тощим, странным на вид отшельником, он и в самом деле жил на северных островах, и там местные жители, кажется, почитали его и называли владыка Осень.
   На землях среди суровых северных морей действительно хотелось держаться рядом с тем, кто был подобен ему. Там вряд ли вызвал бы благоговение отъевшийся священник с круглым, румяным лицом.
   - Это как раз связано с этими двоими. Насколько тебе известно о той шумихе, что поднялась вокруг Предрассветного кардинала? - вмешалась Ив.
   Осень, почти не мигая, уставился на неё.
   - Об этих двоих только и слышно в море на севере. Рассказывают, они сейчас роют дорогу на юг, к Церкви. Ты собралась позвать туда такого, как я?
   - Возможно, ты лучше кого-либо подошёл бы для выравнивания дороги, - пошутила Ив, но Осень даже не пожал плечами в ответ. - Однако не в дороге дело. Я хочу попросить тебя кое о чём в связи с предстоящим Собором.
   Осень продолжал молча смотреть на неё.
   Ив не особо нравился взгляд "рыбьих глаз". Иногда про такой взгляд говорят: "глаза дохлой рыбы", но и у живой взгляд почти тот же. Трудно понять, куда так безжизненно смотрят подобные глаза, которые, вместе с тем, выражали горделивую отстранённость, готовность не допустить чьего-либо вмешательства в дела своего обладателя, и вся эта смесь заставляла чувствовать себя не по себе.
   Именно такими были глаза у Осени, и Ив под его взглядом чувствовала себя довольно неуютно.
   Девушка с зонтиком, то ли почувствовав настроение хозяйки, то ли из присущей ей гостеприимности, налила в чашу подогретого крепкого дистиллята и протянула Ив.
   Несмотря на наступившее лето, море у северных островов оставалось довольно холодным, особенно ночью. Кроме того, Осень был почти раздет, а то, что составляло его одеяние, - мокрым. И хотя этот старик был не человеком, а воплощением кита, и чувствовал не так, как обычные люди, но призвали его именно Иления и Ив. И потому Ив передала чашу с дистиллятом Осени, который послушно взял напиток и сделал небольшой глоток.
   - Ххумм... - издал, прикрыв глаза, Осень с большим чувством, чем могла от него ожидать Ив.
   Это изменило мнение Ив об Осени. По своему опыту она знала, что договариваться проще с теми, кто умеет оценивать и пить крепкие напитки, и такие люди выполняют свою работу как должно.
   - Я хочу кое о чём попросить тебя, - начала она.
   Осень открыл правый глаз и сделал второй глоток.
   - Просьб у меня две.
   - Какая алчность.
   - Пожалуйся на это Коулу и Миюри. Первая просьба: я хочу заполучить большой объём рыбы, вылавливаемой в районе твоего влияния на севере.
   Район северных островов давал огромное количество сельди и трески. Но условия для вылова там сложные: круглый год дули сильные ветры, в зимнее время море сильно штормило. Рыбу на севере могли ловить только местные рыбаки. Собственно, принцесса Хайленд, предвидя войну с Церковью, одним из первых поручений отправила Коула и Миюри на северные острова за рыбой. И сейчас, похоже, было самое время осуществить её замысел.
   - Мы не знаем, когда Вселенский Собор может перерасти в настоящую войну, но торговый люд уже её ожидает и соперничает из-за еды. Нам понадобится много сушёной рыбы, пока Коул с Миюри пребывают на юге, и ещё больше, если война разразится. Мы хотим скупить всю рыбу на севере до того, как она попадёт в руки врага. Ты же сможешь уговорить рыбаков, верно?
   Осень сделал третий глоток и пристально посмотрел на Ив.
   - Думаю, это возможно.
   - Замечательно. И второе: я хочу одолжить твоё большое тело.
   - Ты всерьёз хочешь, чтобы я корячился по суше?
   Если бы огромный кит прополз там, где должна пройти дорога, ровняя все ямы и срывая все скалы, провести её было бы проще простого.
   Ив улыбнулась и произнесла:
   - Наоборот. Хочу, чтоб ты корячился в море.
   - Чего?
   - Это связано с Собором. Собираться будут в святом престоле, на юге, в самом сердце Церкви. Та будет и Предрассветный кардинал. Соберётся много народу, включая не вполне предсказуемых, и чем больше народу, тем больше беспорядка. И потому надо обеспечить запасной отход оттуда на случай чрезвычайного развития событий. Один путь - по суше. А другой, как думаешь, где?
   - Море... Хм, понимаю, - пробормотал Осень, глядя прищуренными глазами в чашу, будто увидел это море там. - Похоже, ты хочешь, чтобы он сбежал, забравшись ко мне на спину.
   - Насколько я слышала, в форме кита ты достаточно сильный, чтобы подбросить к небу торговый корабль для дальнего плавания. Так что, даже если в море будет полно военных кораблей, ты сможешь проплыть мимо них, как в пруду с опавшими листьями на воде.
   - А что же волчица? - спросил Осень, имея в виду, что присутствия одной Миюри уже должно быть достаточно.
   Или же этот кит, прилагавший все силы, чтобы помочь людям выжить в суровом северном крае, по какой-то причине не хотел буйствовать в южном море и наносить вред людям.
   Ив негромко ответила:
   - Мы, конечно, воспользуемся силой этой юной барышни. Но чем больше способов бежать у нас будет, тем лучше. К тому же церковники собирают Собор ни в коем случае просто для обсуждения и не намереваются дать уйти отступникам от их понимания веры. Они решили созвать Собор, потому что у них явно придуман способ одним махом поймать всю рыбёшку.
   - Способ?
   - Посох Господа, - внезапно произнесла Ив, рассчитывая спровоцировать того, кто был не-человеком и прожил очень долго, а значит, мог уже раньше слышать об этом.
   Однако лицо Осени не дрогнуло, он лишь негромко хмыкнул.
   - И что, тебе, прожившему столь долго, ничего не приходит на память?
   - Ничего. Но люди способны на такое, чего мы и представить себе не могли. Скажем... В древности существовало непонятное оружие из чёрного жидкого масла, способного поджечь само море. Понятное дело, что быть готовым никогда не помешает.
   - Да, именно поэтому, прежде чем мы займёмся защитой малыша Коула и его напарницы, я хотела бы тебя попросить немного "поплавать" в этой истории с посохом Господа.
   Осень недовольно нахмурился:
   - Вроде бы речь шла о двух просьбах.
   - Просто считай это попутным, пока ты барахтаешься в море. Насколько мне удалось узнать, посох Господа обнаружили в далёкой стране за пустынным краем, и, как говорят, Церковь оттуда его и заполучила. Его не было ни в наших морях, ни в наших горах, если он существует, он мог находиться только там.
   Осень вздохнул и раздражённо спросил:
   - Ладно, а взамен?
   Могло показаться, что Осень отбросил все мирские желания, но в действительности он не был настоящим священником.
   Края губ Ив дрогнули в улыбке - не только из-за цепкости ума Осени, но и просто потому, что заключать сделки было всегда для неё делом увлекательным.
   - Это само собой. Твои люди, кроме рыбы, торгуете ещё угольно-чёрными статуэтками святой матери. Они считаются чудотворными.
   Глаза Осени загорелись и вряд ли от содержимого чаши в его руке.
   - Звучит, как угроза.
   - Ни в коем случае. Я раньше вырезала изображения святой матери из каменной соли и провозила их контрабандой. И неплохо заработала, - ответила Ив, скрещивая руки на груди. - На Соборе Предрассветный кардинал станет главным гостем. Всё как-то связанное с ним станет чем-то вроде святыни для тех, кому не нравится Церковь. Если хочешь, можно вложить статуэтку ему в руку, чтобы все видели, как он с ней ходит.
   Правая бровь Осени слегка приподнялась, будто он представил это себе.
   - Святые матери из чёрного гагата продавались бы по невероятной цене. Но от богатого юга до этого северного моря имеется определённое расстояние. Вы не можете знать, получите ли когда-либо деньги от проданных чёрных святых матерей, а люди на юге не знают, получат ли статуэтки даже за деньги. К тому же полно всяких мошенников и их подделок. Но я могу выступить посредником между севером и югом.
   - И ты, наверное, спрячешь эти чёрные штуковины в рыбьи животы, прежде чем отправить на юг.
   - Неужели китам так нравятся налоговые сборы?
   Осень моргнул, внимательно посмотрел на Ив и сделал четвёртый глоток.
   - Ладно, пусть так. Эти двое пусть и простоваты, но не какие-то недоумки, в конце концов.
   Вероятно, Осень имел в виду, что Коул и Миюри не стали бы бездумно делиться с кем попало способом вызвать его. Ив пожала плечами, и он продолжил:
   - Хорошо. А почему здесь овца?
   Молчавшая до сих пор Иления деликатно поклонилась:
   - Моё имя - Иления Жизель. Рада знакомству.
   Помолчав, Осень медленно закрыл и открыл глаза, затем спросил:
   - Ты та овца, про которую говорят, что она ищет новую землю, так?
   Ив посмотрела на Илению, девушка-овечка лишь дерзко улыбнулась в ответ.
   Вероятно, в этот миг Осень начал понимать, почему здесь оказалась Иления. Даже не пытаясь скрыть недовольство, он произнёс:
   - Говорили же про две просьбы.
   Он, скорее, не упрекал, а ворчал.
   - Достопочтенный Осень. Я просто хочу найти способ помочь господину Коулу и его спутнице благополучно завершить эту историю с Собором, - произнесла Иления, и поистине преподносить свои желания в виде оказания помощи другому - основополагающее умение торговца. - А новая, неизвестная земля - это ли не лучшее место для побега? Я бы хотела, чтобы достопочтенный Осень, занимаясь поисками посоха Господа, попутешествовал по пустынной стране и изучил тамошние истории. Похоже, слухи о новой земле пришли тоже из страны пустынь.
   Хитроумная Иления использовала в качестве предлога поручение к рыцарям, чтобы вытянуть Ив в путешествие к северному морю - и всё для того, чтобы состоялся этот разговор.
   Конечно, нельзя было с уверенностью сказать, сумела бы скромная девушка-овечка сама уговорить упрямого кита. Но жителям северного края всё необходимое приходилось покупать, и присутствие могучего торговца становилось для них непреодолимой силой.
   Есть сказка о лисе, примкнувшей ко льву и пользовавшейся его мощью, но дерзость Илении превзошла лисью.
   Ну, а Ив не испытывала неприязни к нахальной овце.
   - Я тоже прошу тебя, почтенный Осень. Не сомневаюсь, что чётный гагат будет дорого продаваться.
   Осень посмотрел на наглую овцу, потом на наглую волчицу, потянулся к чаше, стоявшей у его ног, и шумно глотнул в пятый раз.
   - Удача поистине с вами двоими, - произнёс он, и будто бы сияние вековой мудрости распространилось вокруг, вызвав мягкие улыбки у Ив и Илении.
  
  
   На глазах Хайленд большое обтёсанное бревно установили вертикально. Множество людей совместными усилиями волокли огромные камни, расчищая место. Место, по которому прежде бегали одни бродячие собаки, становилось въездом в новый город, обозначенным величественными воротами. Со временем они обрастут стеной, которая станет на пути врага.
   Дорога от горного города Убан на юг из несбыточной мечты превращалась в действительность.
   Даже войско древней империи, путь которой перекрыли крутые горы, отказалась на полпути от своего замысла, но она, выходец из страны овец и лугов - кто бы мог подумать? - взяла на себя смелость вдохнуть в мечту жизнь.
   Хайленд могла лишь усмехнуться тому, как странно всё сложилось, но к этой задаче она относилась со всей серьёзностью и никак не могла бы доверить её кому-либо другому.
   Потому что...
   - Досточтимая Хайленд.
   Повернувшись на голос, она увидела выборщика Дюрана, приближавшегося к ней, опираясь на трость.
   - Господин выборщик, - произнесла принцесса, приветственно подняв руку.
   Дюран лишь чуть приподнял руку, его взгляд не отрывался от возводимых вокруг вертикальных брёвен-опор каменных ворот.
   - Как я смотрю, строительство идёт с устрашающей стремительностью. Даже вьюны летом не так быстро зацветают.
   Род Дюранов происходил от короля-наёмника и славился своей воинской мощью, и Хайленд ожидала столкнуться с грубым, медноголовым упрямцем, однако выборщик оказался довольно утончённым человеком.
   - Даже если мы не успеем к Вселенскому собору, мы хотим довести дело до того, чтобы по этому пути можно было пройти раньше, чем там всё решится. Пока рано судить о том, что решат на Соборе, - ответила Хайленд и, помолчав, продолжила. - Думаю, что вероятность побега Предрассветного кардинала и его товарищей именно этим путём нельзя считать невысокой.
   Ещё молодой человек, но уже поддержанный множеством последователей, нет, это он поддерживал и оказывал помощь многим, и вот он добирается сюда, к этим каменным воротам - покрытый дорожной пылью, уставший, Хайленд живо представила себе это. Конечно же, рядом с ним будет бойкая сребровласая девушка, которой, судя по её виду, не составило бы труда ещё разок сбегать к святому престолу и обратно. Возможно, её непутёвый старший братец, с дорожным мешком на спине, усталый и раздражённый, составит им компанию.
   Будет ли сама Хайленд припорошена пылью, когда это случится, она не знала, но могла сказать наверняка: Каким бы ни был исход Собора, Предрассветный кардинал и его соратники остаться на юге не смогут.
   - Результаты Собора серьёзно повлияют на обе стороны. Крайне мала вероятность, что стороны мирно договорятся и ударят в честь этого в колокола, - сказала принцесса.
   - Думаю, так. Этого юношу либо объявят великим грешником, посягнувшим на истинную веру, и врагом Церкви, либо насильно возведут в степень святого, спасителя веры, сделают живой иконой, - ответил Дюран и, подобно тому, как военачальник доказывает свою ценность, разглядывая карту, а не хватаясь за меч, посмотрел куда-то вдаль в сторону юга. - После этого праздника кому-то надо будет спрятать их в укромное место.
   И выборщик Дюран медленно закрыл глаза. Хайленд слишком хорошо знала, что творилось в его голове, прикрываясь этим суровым выражением лица.
   Потом Дюран вобрал в себя много воздуха, будто вдыхая ароматы изысканно накрытого стола, и добавил:
   - Должен тебе признаться, досточтимая Хайленд. При мысли, что беглецов укроют в этом городе, моё сердце, несмотря на годы, начинает биться сильнее.
   Хайленд невольно улыбнулась, Дюран ответил самоуничижительным смешком.
   - Однако остаётся ещё то дельце с досточтимым Предрассветным кардиналом, - сказал далее Дюран - вроде бы с лёгким смешком в голосе, но Хайленд привыкла общаться при дворе.
   Спокойное течение разговора разом оборвалось, разговор перешёл к теме, душившей, как мягкий шёлковый шнур. Хайленд внутренне собралась, не меняя выражения лица. В следующий миг Дюран спросил:
   - Те требования, которые он собирается предъявить Церкви, они уже более или менее определены?
   Люди повсеместно надеялись, что Предрассветный кардинал очистит Церковь. Однако способов исправления может быть предложено много, и Предрассветный кардинал был отнюдь не единственным приглашённым на Собор. Если все собравшиеся в святом престоле разом начнут говорить, толка из этого не выйдет. Поэтому вопросы для обсуждения необходимо было упорядочить до начала Собора. То, о чём будет говорить Предрассветный кардинал, должно было стать самой сердцевиной обсуждения на Соборе.
   Однако при всей знаменитости имени Предрассветного кардинала о том, чего он, собственно, собирался добиваться от Церкви, люди мало знали.
   Нет, на самом деле этого не знал никто. Потому что это писалось как раз сейчас.
   - Мы оказываем всемерную поддержку, - напомнил Дюран.
   Предрассветного кардинала тайно вывезли из горного города Убан, куда собралось много людей, желавших его увидеть. Вывезли для того, чтобы обеспечить его безопасность, как и для того, чтобы он мог сосредоточиться на подготовке к Собору.
   Эта самая "сердцевина обсуждения" имела особенно большое значение.
   Но вопрос Дюрана серьёзно обеспокоил Хайленд, так как выборщик не стал бы спрашивать по своей собственной инициативе.
   - Послание от императора, он давит?
   Выборщик Дюран даже не кивнул, а лишь улыбнулся под своей бородой.
   Хайленд, посмотрев по сторонам, увидела неподалёку стоявших на страже солдат.
   Та проницательная девушка давно бы всё поняла, иронически усмехнулась про себя Хайленд. Дюран пришёл к ней с таким разговором, для которого ему потребовалась стража.
   - Я могу тебе сказать не особо много. Не потому что что-то скрываю, просто мы пока сами не знаем ничего определённого. Это и потому, что из соображений безопасности мы ограничили связь с Предрассветным кардиналом, насколько могли. И к тому же он сам сейчас снова что-то прорабатывает.
   Дюран, кивнув, сел на складной стул, такие используют военачальники на поле боя, стул этот подготовил ему управляющий.
   - Не сомневаюсь в твоих словах, но... я же не могу то же самое ответить императору, - сказал он. - Это будет несерьёзно.
   Его последние слова выдали, каких переживаний ему стоили уклончивые ответы на беспрерывные вопросы императора.
   - Император ещё не отказался от намерения заставить Предрассветного кардинала потребовать возвращения земель, ставших территорией святого престола? - предположила Хайленд.
   Нынешняя империя претендовала на право быть наследницей древней империи, включая земли, давно отторгнутые папой. Обосновано это или нет, но в империи, вероятно, видели в текущих событиях возможность сделать такой ход. В конце концов, законность - это лишь инструмент утверждения существовавшего положения, и потому владыкам свойственно считать, что следует хвататься за все существующие возможности, а с обоснованностью разбираться потом.
   - Мне неведомы истинные намерения императора, но я уверен в его желании ослабить мощь Церкви. И ключ к этому в руках досточтимого Предрассветного кардинала.
   Хайленд подумала, что некоторая обида во взгляде выборщика Дюрана ей не почудилась. Всё-таки император, владевший одной из крупнейших территорией, если не считать общего влияния Церкви, не мог, однако, возглавить военные действия против Церкви сам.
   Дюран же - в силу своего положения - должен был поддерживать императора. Даже Хайленд, непосредственно знакомая с придворными порядками, не могла представить, какое давление испытывал Дюран со стороны не поспевавшего за событиями императора.
   Причём Дюрану приходилось иметь дело не только с императором. Убан захлестнула волна тех, кто разыскивал Предрассветного кардинала, чтобы, подобно императору, навязать ему собственные запросы. Только благодаря тому, что Дюран не допускал в город всех этих людей, Хайленд смогла организовать печать Священных писаний в Убане и заниматься строительством дороги на юг.
   - Могу лишь испытывать стыд от того, что не в силах помочь господину правителю.
   - Да чего там. Ко мне приходят всё-таки лишь посланники и послания. А не многочисленные враги, нападавшие на нас во времена войн, - ответил Дюран с кривой улыбкой. - Но, похоже, скоро мы увидим кое-что посущественнее посланников и посланий. То, насколько сильно Предрассветный кардинал ударит по Церкви, определит наше поведение и поведение таких, как мы. Мы все готовы отчаянно стараться.
   Напористость аристократов и землевладельцев в их противостоянии с местными представителями Церкви зависела от Предрассветного кардинала. И что хуже, наверняка среди них есть такие глупцы, которые, успев дать волю своему бахвальству, теперь желали во что бы то ни стало заставить Предрассветного кардинала атаковать Церковь. Их судьба зависела от того, насколько далеко зайдёт Предрассветный кардинал.
   - Мы... нет, я сам, если честно, хотел бы как можно скорее узнать, о чём намерен говорить Предрассветный кардинал. С этой целью я прибег к помощи видных канонистов и теологов, однако...
   - Это весьма обременительно, я понимаю. Собственно, речь о том, что он делает набросок будущего мироустройства, если можно так сказать, - с некоторым волнением сказала Хайленд.
   Выборщик Дюран слегка покачал головой и продолжил:
   - А что насчёт королевства? Почтенный Уинфилд, кажется, нечасто высказывается в открытую.
   Конечно же, в королевстве не нашлось бы никого, кто простецки назвал бы короля "почтенным Уинфилдом".
   Хайленд ответила, ощущая нечто новенькое:
   - Насчёт моего королевства, мы были бы довольны, если удалось бы отменить десятину или договориться о каких-либо уступках в этом вопросе. Ну а по поводу территорий, в прошлом наше королевство несколько раз пыталось уже получить их на большой земле, но каждый раз терпело болезненное поражение, так что не думаю, чтобы у нас в настоящий момент появилось желание покуситься на земли Церкви.
   - То есть, вы, похоже, не стремитесь к слишком большому. Так это в итоге может и оказаться путём обрести самое большое, - сказал Дюран, глядя на Хайленд, и на его губах играла ироничная улыбка.
   "Самое большее", что могло быть им во всей этой суете, связанной с Собором, думала принцесса.
   Сам Предрассветный кардинал.
   Когда Собор состоится, всё будет вертеться, несомненно, вокруг Предрассветного кардинала.
   Иначе говоря, Предрассветный кардинал обладал достаточной значимостью, чтобы влиять на всю Церковь как организацию. И для аристократов, рвавшихся к власти, как и для тех, кто собирался в будущем противостоять Церкви, сама личность его приобретёт значение священной реликвии.
   Дальновидные уже смотрели в будущее, что наступит после Собора. Вопрос состоял в том, под чьим покровительством после завершения Собора окажется Предрассветный кардинал, удар которого поразил Церковь.
   Взгляд Дюрана будто с некоторым укором спрашивал: "Королевство, так?"
   Отточенные при дворе навыки общения позволили Хайленд просто улыбнуться, не опровергая и не подтверждая его предположение.
   Но и король, и следующий король, несомненно, уже выстраивали изощрённые пути к достижению этого. Они могли, скажем, напомнить Предрассветному кардиналу, что поддерживали его с самого начала, заставляя его чувствовать себя обязанным, и заставить его выдвинуть те или иные требования на благо королевства на Соборе. Но вместо того, чтобы поступить таким образом и, вероятно, вызвать его недовольство, было решено более выгодным просто оказать ему всемерную поддержку и в итоге дать ему без каких-либо затруднений обосноваться в королевстве.
   Если Хайленд, едва признаваемая членами королевской семьи и встречавшая при дворе прохладный приём, всё же была назначена полномочным посланником королевства, то это потому, что там старались найти того, кто смог бы вернуть Предрассветного кардинала в королевство.
   Хайленд сама хотела этого, так что она как нельзя лучше подходила для этого.
   Самым большим препятствием на данный момент был император нынешней империи с его претензиями на земли святого престола.
   - Ладно, господин выборщик. Что же сказал император? - вернулась к этому вопросу Хайленд.
   Дюран, кивнув, ответил:
   - Приказал без проволочек устроить личную встречу с Предрассветным кардиналом. Официально - для передачи Предрассветному кардиналу приглашения на Вселенский Собор. Похоже, императору доставили указ от Церкви.
   - Э-э? - нелепейшим образом вырвалось у Хайленд. - Прошу прощения... Однако... если папский посланник с указом Церкви о созыве Вселенского Собора прибудет к моему королю...
   Хайленд торопливо думала. Может быть, это странное недоразумение вызвано лихорадочной суматохой в святом престоле...
   Дюран с лёгким недоумением на лице ответил:
   - Чему удивляться? Даже тебе неизвестно, где именно находится Предрассветный кардинал. Значит, почтенный Уинфилд наверняка тоже не знает этого.
   - А... Думаю, так и есть.
   - Конечно, папский посланник с указом Церкви сначала прибыл во дворец правителя королевства Уинфилд. Однако там, по-видимому, не знали местоположения, и ему сказали, что Предрассветный кардинал, похоже, ведёт свою деятельность в империи, и обращаться следует к императору, с тем посланника и отпустили.
   Это объяснение заставило Хайленд почувствовать себя неловко, когда она представила себе состояние короля.
   Вероятно, его успокаивал старший брат Хайленд, первый в очереди на трон, в то время как сам король недоволен ходом событий и сложившимся положением. Он, вероятно, думает, что это он взрастил Предрассветного кардинала от семени до нынешнего расцвета. И теперь король обижен тем, что главная линия противостояния с Церковью переместилась с его королевства далеко на большую землю, в империю.
   - Надо же, мой король... - пробормотала Хайленд.
   Она не хотела говорить ничего плохого о своём отце и короле, в служении которому состоял её долг. Но он просто был вот таким. Начать с того, что он первым бросил вызов Церкви, вероятно, подначиваемый могущественными аристократами королевства, действовать он начал без сколько-нибудь чёткого плана действий, следуя во многом своей прихоти.
   Но отсутствие продуманной стратегии привело короля в затруднительное положение, и теперь у Хайленд, остававшейся до сих пор на обочине, появился шанс себя проявить, таким образом, она могла убить двух пташек одним камнем.
   - Значит, папский посланник, растерявшись, отправился туда, куда ему указали - к императору?
   - Ну, думаю, он должен был слышать о всей этой суете, поднявшейся в Убане. Можно было бы приехать сюла и самому, но, конечно же, он мог подумать, что и здесь сделают вид, что ничего не знают, так? С другой стороны, можно было бы ожидать, что император обязательно захотел бы встретиться с Предрассветным кардиналом.
   Потому что император хотел сам пристроить Предрассветного кардинала к своему замыслу захвата папских земель.
   А папский посланник сейчас рассчитывает на императора, желая вручить Предрассветному кардиналу указ с приглашением присутствовать на Соборе.
   Положение достаточно сложное и запутанное. Всё равно что овце просить волка привести её в своё стадо.
   - И потому, - продолжал Дюран, - император воспользовался этим случаем с папским посланником как возможностью надавить на меня.
   И из-за этого потащился со своей больной ногой сюда, на окраину города.
   Хайленд тихонько вздохнула. Похоже, тянуть время дальше уже не получится.
   - Мне тоже не сообщили, где находится Предрассветный кардинал. Однако, кажется, больше нельзя ограничиваться этим объяснением.
   Способы связи рассчитывались на однократное использование. Если этого не выполнять, рано или поздно кто-нибудь узнал бы о них. Хайленд старалась не пользоваться ими без весомой причины, но тут весомее уже некуда.
   - Пожалуйста, передай гонцу ответ. Досточтимый император и достопочтенное посольство могли бы проследовать из Убана вниз по реке в портовый город Арберк. Когда они прибудут, я смогу показать путь к Предрассветному кардиналу.
   Дюран чуть шире раскрыл глаза, затем медленно кивнул.
   - Спасибо за помощь. Я в долгу не останусь, - ответил он, наконец, улыбнувшись, чуть покачивая головой.
   Казалось, сейчас с его плеч был убран тяжёлый груз.
   Именно Дюран защитил Предрассветного кардинала, когда местные землевладельцы и другие влиятельные лица были готовы засыпать его стрелами своих требований. После тайного вывода кардинала из Убана, он не только содействовал печати Священных писаний в городе, но и готовил путь для бегства после Собора, если бы это понадобилось.
   Может быть, это было больше связано с порядочностью выборщика Дюрана, чем с его дальновидностью. Впрочем, после времени, проведённого Хайленд в Убане, у принцессы сложилось чуть иное впечатление. Кажется, и Дюран тоже поверил в Предрассветного кардинала и верил независимо от своей выгоды или убытка.
   - И потом, моему величеству не привыкать терпеть, - произнёс Дюран, вставая со складного стула и легонько подталкивая Хайленд. - Если честно, так это как раз тебе больше всех хочется броситься к этому молодому человеку.
   - А...
   Хайленд застыла, и Дюран лукаво улыбнулся.
   - Кажется, я не в состоянии скрыть это от тебя, правитель...
   - Надо же, у моего величества дырки от сучков вместо глаз - быть таким слепым, - произнёс Дюран ошеломлённой его предыдущими словами Хайленд. - Ты, кажется, настойчивее всех старалась разузнать, как проводил время в городе Предрассветный кардинал. По тому, как ты смотришь в окно вдаль на небо, любой бы понял это.
   На сей раз Хайленд не смогла запретить лицу залиться краской.
   И тогда, когда Клевенд сообщил ей, что Предрассветный кардинал и его спутница покинули втайне Убан, она тоже не совладала с собой и повела себя подобно раскапризничавшемуся ребёнку.
   Хайленд могла лишь ругать себя за недостаточную зрелость, однако выборщик Дюран улыбнулся ей, словно добрый дедушка.
   - Ты, именно такая, какая ты есть, здесь, вдали от родины, стараешься выполнить то, что должна. Вот почему я решился стать позади тебя, чтобы охранять твою спину. Потому что почти невозможно вести битву в одиночку. И потом, ради Предрассветного кардинала решились, кажется, уже многие.
   Хайленд повернула голову к выборщику Дюрану и низко, почтительно склонила её перед ним.
   - Будем считать, что я смог выиграть достаточно времени. Мне остаётся лишь оставить остальную часть битвы на тебя, - произнёс выборщик Дюран, похлопав себя по больной ноге.
   Это означало, что он останется в Убане и возьмёт прокладку дороги на себя.
   Тронутая мужеством души Дюрана, Хайленд ещё раз склонила перед ним голову. Хотя с учётом разницы в их положении было положено встать перед правителем Дюраном на колено.
   - Я верю, что меня направил сюда Господь, - произнесла наследница Хайленд.
   Дюран, пожав плечами, пошёл обратно. Хайленд медленно последовала за ним, а потом вдруг обернулась.
   Основание каменных врат уже было заложено, собирались брёвна, что составят каркас для укладывания камней. На охране врат, ключевых в их линии обороны, будет стоять человек, чей предок был королём-наёмником.
   В детстве Хайленд не могла даже в мечтах представить, что будет участвовать в подобном приключении. Она совершенно не знала, что могло ожидать её в будущем, но возблагодарила Бога уже за то, насколько по-доброму с ней обошлись в этом месте, лежавшим так далеко от её королевства.
   И вместе с тем её внимание привлекало сейчас и кое-что ещё.
   А именно, какие подарки привезти тем двоим. Подумав пару мгновений, Хайленд спросила об этом Дюрана.
   Она чувствовала, что нашла здесь, вдали от дома, друга, пусть он и был намного старше её и имел более высокое положение.
  
  

Глава вторая

  
   Под водой изумрудного моря белый песок на дне ярко сверкал в лучах солнца. Морская вода была такой тёплой, что можно было забыть, что находишься под водой - словно обдувало лёгким морским ветерком по весне. Когда Миюри, вытянувшись всем телом, вынырнула, ей было легко представить, каково это - летать. Её правая рука тряслась из-за последних попыток бившейся на гарпуне рыбы освободиться.
   Миюри схватилась за край пристани и вытерла лицо.
   - Блестяще, - донеслось до неё сверху.
   Это был Клевенд, протягивавший ей руку.
   - Можно запечь с солью, можно сварить суп, - добавил он.
   - Запечь с солью... хо! Говорят, очень вкусно! - ответила Миюри, хватаясь за руку принца и позволяя ему вытащить её на причал.
   Потом она вытащила спущенную в море корзинку, и положила в неё снятую с гарпуна рыбу.
   Рыбы в южных морях выглядели очень красиво, будто плавающие драгоценности, отличаясь большим разнообразием видов. Но по вкусу Миюри отдавала превосходство рыбе из горных ручьёв.
   - Так, ладно, ты ведь зачем-то пришёл? Мой брат снова закрылся в комнате и не вылезает?
   Её волосы намокли, и она принялась выжимать их. Ей никогда не нравился даже сырой, морской ветер, от которого волосы становились жёсткими и непослушными, но ей так нравилось нырять, что она пренебрегала этим неудобством. Когда-то в Нёххире она даже хотела состричь свои волосы, которыми так дорожила, потому что они мешали ей плавать. Но вся её мальчишечья команда и с ними ещё и её брат дружно воспротивились и тогда отговорили её.
   - Пора бы ему уже проснуться - письмо пришло.
   - Письмо? - переспросила Миюри, ощущая, как солнце припекает её кожу.
   Когда ей сказали, что южное солнце может даже вызвать ожог, она откровенно расхохоталась. Точно так же она не представляла, что можно запекать рыбу с солью, и была поражена, увидев, что здесь это было обычным делом. Но приобрести красивый загар, как у местных жителей, она, к её сожалению, не могла.
   - Большая флотилия движется к острову. К концу лета, вероятно, подойдёт... может, в начале осени, - сказал Клевенд, и на его лице появилась озорная улыбка, как у мальчишек Нёххиры. - Похоже, она везёт императора.
   Миюри, округлив глаза, забросила корзинку с рыбой за плечо и побежала по деревянному причалу. Раскалённые под солнцем доски обжигали на бегу её босые ноги.
   Она выросла в краю, где по полгода лежал снег, и, понятное дело, всё на этом южном острове было для неё новым и интересным. Но если что-то здесь и могло её особенно порадовать, то это возвышавшаяся над островом крепость, возведённая больше тысячи лет назад.
   Перепрыгнув на бегу через оставшееся от древних времён и всё ещё направленное к морю основание большого стреломёта, Миюри обернулась и крикнула:
   - Дядя! Ты чего?! Это же битва!
   Она побежала к крепости, тысячу лет простоявшей на острове и, вероятно, повидавшей немпло морских сражений. Рыцари святого Крузы имели свой пост и на этом острове, когда язычники ещё наводняли южные моря.
   Миюри снова помчалась, возбуждённо подпрыгивая на бегу, потом, не удержавшись, даже вскинула над головой свой гарпун.
   - Брат! Брааааат!!
   Знакомый ей старик, вивший в тени верёвку у ворот крепости, при виде её растерянно заморгал своими выразительными серыми глазами под густыми белыми бровями.
   - Дедушка! Битва, битва же!
   - О... о-о-о... - слабым голосом произнёс старик и, отложив верёвку, поднялся, поднимая рукой трость.
   Он был похож на высохшее дерево, его кожа напоминала портившуюся от времени сушёную рыбу, но, если присмотреться, на ней можно было увидеть многочисленные шрамы.
   - Так, и враг? - спросил он.
   - Сам император империи, вот!
   - Хохх.
   Правый глаз старика внезапно распахнулся, левый остался сонно прищуренным.
   - Врагов хватает. Так вперёд! - выкрикнула Миюри, скрещивая гарпун с тростью старика.
   Эту крепость какой-то торговец переоборудовал в роскошный особняк, неспешно работавшие сейчас во дворе крепости люди с ленивым недоумением посмотрели на Миюри и старика.
   Миюри прошла через кухню, чтобы передать рыбу служанкам, и направилась к спальне.
   - Брат! - распахнула она дверь.
   В нос ей ударил крепкий луково-чесночный дух. Окна перестроенной крепости были расширены, вероятно, из-за жаркой южной погоды, и комнаты хорошо проветривались. Однако молодой человек на кровати, безучастно лежавший на спине и смотревший пустым взглядом куда-то в потолок всё ещё сжимал в руке недоеденную луковицу, источавшую резкий запах.
   Хрусть-хрусть, - такой звук часто будил Миюри по ночам, и она видела жуткую сгорбившуюся фигуру, жующую лук или чеснок.
   - Брат! Император! Император собирается напасть!
   Её брат, настоящий книжный червь, постоянно недосыпал и каждую ночь грыз лук или чеснок, чтобы отогнать сон. Из-за этого у него и днём не было желания поесть, он вообще вёл в это время очень нездоровый образ жизни.
   Видя, как её брат становился похожим на мертвеца, Миюри каждый раз его ругала.
  
   0x01 graphic
  
   - Ну же! Тебе надо есть что-то настоящее, а не один лук! - закричала она. - Или ты не сможешь сражаться с императором!
   Выхватив у него лук, она схватила его за руку и стала стаскивать с кровати.
  
  
   - Мм... пх... - странный звук вырвался у её брата.
   - Э? - переспросила Миюри и поняла. - А-а!
   Отскочив назад, она схватилась за медную пластину, на которую капал воск со свечи, но не успела. Во все стороны испуганно бросились крысы, наблюдавшие за происходившим из-под кровати.
   Предрассветный кардинал, чуть не падая с кровати, изрыгал содержимое желудка.
   Миюри начала поднимать взгляд к потолку и вдруг заметила, что кто-то наблюдал за ними из коридора.
   - Как у вас оживлённо, - заметил с кривой усмешкой Клевенд и позвал слуг.
  
  
   Миюри кормила брата пшеничной кашей, сваренной вместе со сладкими южными фруктами, не спеша, ложку за ложкой. После каждых двух ложек она давала ему попить свежевыжатого гранатового сока с мёдом, разбавленного родниковой водой.
   У Миюри мягко защемило сердце при виде такого слабого, покорного брата. Ей захотелось погладить его по голове, а потом прижаться к нему, обнимать, слегка покусывать шею, но она всё же совладала с собой и зачерпнула следующую ложку.
   - Всё в порядке? - спросил Клевенд, зайдя в столовую.
   Он принёс хлеб и только что испечённую рыбу. Вероятно, для Миюри, а не её едва живого брата.
   У Миюри сразу заурчало в животе.
   - Всё будет в порядке, - заверила она. - С моим братом всегда так.
   Закрытые глаза её брата приоткрылись и с протестом посмотрели на неё, но она лишь уверенно улыбнулась ему и пихнула в рот следующую ложку каши.
   - Но нам надо, чтобы ты поскорей поправился, - заметил Клевенд.
   Коул, сутулясь на стуле, молча кивнул, и Миюри, пожав плечами, повернулась к Клевенду и потянулась за свежим, ещё горячим хлебом.
   - Потому что собирается напасть император, да? - спросила она принца.
   - Нет, ну не станет же он прямо сразу нападать... Или, может?.. - засомневался тот.
   - Нападать... будет, так, - хрипло отозвался "досточтимый Предсмертный кардинал", как его поддразнивала в эти дни Миюри, он взял чашу с гранатовым напитком и отпил глоток. - Цель императора... земли святого престола, так? Он придёт, чтобы, наверное, надавить на меня, заставить поднять вопрос о землях на Соборе.
   Миюри, держа хлеб в правой руке и нож с куском рыбы в левой, принялась набивать рот с таким рвением, словно это было подготовкой к сражению. Коул посмотрел на неё всё ещё не открытыми полностью глазами, шумно вздохнул и снял прилипший к её губе кусочек рыбы.
   Миюри, пусть с раздражённым видом, не стала ему в этом препятствовать.
   - Однако то, что ты собираешься говорить на Соборе подготовлено, хотя бы вчерне? - спросил Клевенд. - Эти старые умники греются на солнышке с вином в руках, как если бы всё уже сделали.
   В крепости Миюри видела четырёх стариков, это были известные учёные, нанятые и присланные принцессой Хайленд. Как и её брат, они с утра до вечера могли без устали что-то без конца обсуждать, но, в отличие от слишком нежного Коула, они хорошо ели, много пили и радовались жизни, сидя на солнышке. Миюри часто встречала в Нёххире седобородых, но на удивление бойких старцев, и сейчас ощутила что-то вроде тоски по дому.
   Между тем, её брат, которому, судя по его виду, едва ли было под сигу тягаться с их живостью, сдела ещё глоток розового гранатового напитка и вздохнул.
   - Насчёт того, что мне надо говорить на Соборе... Мы действительно завершили составление этих тем.
   - Завершили?
   - Только пока части ещё не согласованы.
   Клевенд дважды моргнул и перевёл взгляд на Миюри. Та, уже прожевав и проглотив кусок рыбы вместе с костями, могла лишь пожать плечами в ответ.
   - Разрозненные... сами по себе, так что... пробелов там ещё хватает.
   - Хмм?
   - Если император... или иные влиятельные лица... Предъявят чрезмерные требования, мы не можем найти основания отказать им. Если при нынешнем положении он захочет сказать, что был бы рад увидеть в перечне наших требований к Церкви урезание территории святого престола... нет, передачу земель святого престола, я не вижу оснований решительно воспротивиться этому требованию.
   На глазах Миюри её брат, отставив чашу с гранатовым напитком, продолжал напряжённо говорить, жестикулируя руками так, словно он месил глину.
   - Скажем, мы выступим за то, чтобы Церковь отказалась от расточительства и стремилась к воздержанности. В таком случае нам могут сказать, что надо урезать земли святого престола как источник её богатства, и нам нечего будет возразить... Если что и возразить, то это только чтобы избежать войны с Церковью, которая воспротивится этому. А это действительно весьма вероятно, так что такие требования надо непременно отвергать.
   Он говорил, прикрыв глаза и нахмурив брови, словно смотрел на будущее без радости или же боролся с тошнотой после того, как набил свой измученный желудок.
   - Однако мы, тем не менее, намерены давить на Церковь, добиваясь проведения ряда конкретных реформ. Если Церковь откажется вплоть до готовности начать войну, отступимся ли мы тогда, покоряясь её воле?
   - Ага. А разве это не то же самое, что было бы при попытке отобрать папские земли? - спросил тогда Клевенд.
   Миюри увидела, как голова её брата в коротком кивке упала вперёд, как у куклы, у которой обрезали поддерживавшую её нить.
   - А что старцы? - допытывался принц.
   Коул не открывал ни глаз, ни рта. Его рука застыла в воздухе в неестественном положении незавершённого жеста, и Миюри взяла эту руку и прижала к своему запульсировавшему болью виску.
   - Что старцы? - ответила она за Коула. - Когда мой брат это же самое спрашивал у тех стариков, они сказали ему держаться и отвечать с уверенностью. Дескать, то - это то, а это - это. Я тоже так думаю.
   Клевенд, напряжённо улыбаясь, произнёс:
   - Понимаю, что ты пытаешься сказать, но...
   Миюри, услышав в его голосе неожиданно сочувственные нотки, посмотрела, прищурившись, в его сторону.
   Принц, принявший на этом южном острове облик предводителя пиратов, несколько нерешительно почесал голову:
   - Наш король тоже ведь просил Предрассветного кардинала отменить или уменьшить церковную десятину, так? Если Предрассветного кардинала упрекнут в том, что он на Соборе ставит только наш вопрос, тогда... думается, нам останется лишь закрыть на это глаза.
   Миюри раздражала запутанность рассуждений взрослых, но она понимала, что половина мира, вероятно, держалась на этом. Другая половина должна была опираться на так любимые и Миюри тоже меч и щит, однако её брат, к сожалению, мог видеть лишь четверть мира.
   Люди могли быть хорошими и плохими, он видел только хороших. Делились на мужчин и женщин, он понимал лишь мужчин. И Миюри считала своим долгом не дать брату заблудиться в мире.
   - Что было в письме? Оно было от сестрицы Хайленд, да?
   - Там было лишь, что медведь выйдет из берлоги и направится к нам, когда листья начнут менять цвет. Никогда не знаешь, кто может прочесть послание, - ответил Клевенд.
   Миюри могла поручать морским птицам доставлять письма благодаря содействию орлицы Шарон, однако она продолжала держать это в тайне от Хайленд и остальных непосвящённых. Поэтому письмо, отправленное Хайленд, было коротким, зашифрованным - на случай перехвата по пути.
   Миюри это с одной стороны нравилось, потому что пахло приключением, но одновременно и раздражало.
   - Что ж, до появления медведя время ещё есть. Так что... пожалуйста, придумайте что-нибудь, - сказал Клевенд - единственное, пожалуй, что он мог сказать, и его огорчение от того, что он ничем не мог помочь, было очевидным.
   Как ни странно, Миюри не испытывала какой-либо неприязни к этому принцу, столь не похожему на принца.
   - Дядя, а ты чем займёшься в это время? - спросила она.
   - Я просил не называть меня "дядей", - ответил Клевенд с обычным недовольством и со скучающим лицом продолжил. - На этот маленький островок приплывает одно из самых важных лиц в мире. Представления не имею, сколько ему будет нужно слуг. Еды и выпивки явно не хватит. Дров, древесного угля, лампадного масла... комнат тоже, их в крепости много, но они по большей части пустые, без мебели - чисто склепы. Нам никак нельзя укладывать императора на деревянную кровать просто так, понадобится гора льна на набивку, льняных и шерстяных тканей. Единственная деревня на острове не сможет это обеспечить.
   Клевенд рассказывал, и Миюри поняла, что означает шум, доносившийся из той части крепости, которую занимал принц. Шум суетившихся людей означал, что его люди лихорадочно учитывали запасы еды и прочих припасов.
   На этом уединённом острове приходилось полагаться на поставки извне, чтобы иметь всё необходимое. Сейчас лето было в разгаре, а корабль, как сообщили, прибудет к концу лета, было непросто подготовиться вовремя.
   Причиной же того, что Клевенд сопровождал их после побега из Убана, являлось то, что он как нельзя лучше подходил для этих ситуаций. Он хорошо разбирался в устройстве мира и умел обращаться с людьми.
   Миюри понимала, почему в королевстве Уинфилд ходили слухи, что он мог собирать обойдённых наследством сыновей аристократических родов, чтобы захватить трон. Он и впрямь выглядел весьма умелым организатором.
   - Хорошо, тогда это можно оставить на тебя?
   Клевенд приосанился, выпятив грудь:
   - Да. Расчищать заросший путь - это моя задача. А вы уж, пожалуйста, изучайте карту и выбирайте, куда двигать.
   Пожав плечами, Миюри густо посыпала кусок белого мяса большой рыбы растёртой в порошок высушенной травкой, в изобилии росшей на южных островах. Эта душистая травка в Нёххире слыла очень ценной и расходовалась бережливо.
   Осознание того, ценность чего-либо менялась в зависимости от места, вызвало у Миюри странное чувство. Это, несомненно, относилось и к Предрассветному кардиналу.
  
   Набив рот белым мясом рыбы, давшей ей узнать ещё что-то в этом мире, Миюри произнесла:
   - Только наш командир - вон, в каком состоянии.
   Примерно половина пшеничной каши осталась несъеденной.
   Если отправляться рука об руку в большое приключение, спутником Миюри мог бы быть, очевидно, Клевенд, а не её несколько нежный брат. Они бы проплыли в путешествии по всем морям, рассчитывая на помощь друг друга, чтобы выжить, когда случится столкнуться с могущественным врагом, а потом они, наконец, нашли бы сокровище в неведомой пещере.
   Её брат вечно держался позади со своими противными замечаниями и поучениями, таким место лишь среди второстепенных. И тем не менее именно этот второстепенный брат пытался изменить судьбу всего мира - поистине странен и непонятен мир, в котором они жили.
   Миюри вздохнула, подтянула к себе кашу брата и доела.
  
  
   Ясное голубое небо запылало на западе багровым огнём, потом приобрело странный фиолетовый оттенок, и наконец все краски растворились в глубоком цвете индиго. Затем на небе головокружительно ярко загорелись звёзды. Здесь Миюри усвоила важный для себя урок: даже небо, которое она считала везде одинаковым, могла сильно меняться от места к месту.
   Ещё чуть-чуть, и небо станет совершенно ночным.
   Миюри сидела в одиночестве на мысе неподалёку от крепости и читала письмо. Рядом сидел недовольный альбатрос, клевавший хлеб с таким ожесточением, словно охотился на него. Письмо было доставлено из святого престола от Рутеи, подруги-волчицы Миюри.
   Другая подруга Миюри, алхимик Диана, рассказывала, что Вселенские Соборы устраивались ещё и с той целью, чтобы приглашать тех, кто раздражал Церковь. Когда эти противники Церкви оказывались в ловушке, дверца за ними захлопывалась. И потому Миюри попросила заранее изучить здания святого престола, чтобы обнаружить потайные ходы и скрытые лазейки.
   Но каждый раз, когда к ней поступало сообщение о ходе этих работ, лицо Миюри мрачнело.
   Потому что это всё выглядело очень увлекательно.
   - Превосходно...
   Конечно, письмо передавало напряжение участников дела и сложности, с которыми приходилось сталкиваться, но сердце Миюри трепетало, когда она представляла, как проникает на территорию врага и изучает огромный лабиринт, создававшийся более тысячи лет.
   Попав на этот маленький остров, Миюри просыпалась ранним утром, ныряла в спокойное море поохотиться за рыбой, в полдень сидела в тенёчке, потягивая гранатовый напиток и с удовольствием ощущая, как лёгкий ветерок ласкал её лицо.
   Это было не так плохо, но Миюри быстро начала скучать. Она быстро изучила древнюю крепость и выслушала рассказы о былых войнах от стариков.
   На этом остове она нашла убежище, чтобы укрыться до начала сражения под названием Вселенский Собор, и чтобы Предрассветный кардинал смог в полной мере подготовиться к этому сражению. Она была полна решимости оставаться здесь столько, сколько нужно.
   Но вот пришло время перевернуть страницу их истории.
   Взгляд Миюри устремился вдаль, на тёмно-фиолетовое море с разбросанными по нему островами. Продвигаясь вдоль этих островов можно вскоре добраться до большого полуострова, на котором теснились южные страны.
   Говорили, что эти страны были необычными: там почти не было правителей, подобных королям, там города, окружённые стенами, воевали друг с другом, а управляли, как короли, теми странами такие богатые торговцы, что Ив было с ними не тягаться.
   Когда Миюри услышала это от Клевенда, у неё чуть хвост не выскочил наружу.
   Живущим в Нёххире было трудно представить себе своеобразие южных земель, в которых властвовала Церковь, в которых размещался её центр - святой престол.
   Предполагалось, что им следовало отправиться туда после официального оповещения о времени открытия Вселенского Собора. Добраться надо было ни слишком рано, ни слишком поздно. Ранний приезд был сопряжён с лишними расходами и утомительным общением с ненужными людьми. Но если приехать к самому началу Собора, можно было столкнуться с проблемами размещения из-за наплыва людкй со всего света. Продолжительность Собора была неизвестна, так что требовалось достаточно прочно обосноваться, не рассчитывая на временное жильё.
   Конечно, надо было позаботиться и о защите. Собор должен был решать судьбы мира, значит, туда обязательно пожалует немало сомнительных лиц.
   По широким улицам будут разъезжать всадники на лошадях алых попонах, горделиво расхаживать аристократы и рыцари в поблёскивающих холодной стальной синевой доспехах, путь им будут то и дело пересекать заносчивого вида торговцы, увешанные позвякивающими драгоценностями.
   Впереди Миюри ждало невероятное приключение. Несомненно, последнее приключение вместе с братом. Захваченная волнующим предвкушением и в то же время чувством щемящего одиночества, Миюри потянулась, стискивая в руке письмо. Затем перекатилась назад и, продолжая кувырок, плавно стала на мгновение на руки.
   Это будет великое, невероятное приключение, которое перевернём вверх ногами мир.
   Закончив движение, Миюри снова села на землю, и море, словно расслабившись вместе с ней, начало медленно поглощать солнце.
   Рутея и крысы Вадена, их передовой отряд, неуклонно исследовали вражескую территорию. Миюри не сомневалась, что Иления и другие её друзья также продолжали вести подготовку к Собору. Как будто небольшие ручейки чистой воды, стекая с гор, сливались вместе в могучий поток. И этот могучий поток надо будет щедро вылить в гнездо собирателей жертвоприношений, именовавших себя святым престолом.
   Миюри представила себе состояние испуга и растерянности злодеев, непроизвольно махнув при этом хвостом.
   Альбатрос отскочил в сторону, и Миюри крикнула ему:
   - Я не буду их есть!
   Альбатрос ответил настороженным взглядом, Миюри лишь пожала плечами.
   - Но я должна кусать за задницу своего брата.
   Впереди ждало великое, невероятное приключение, отступать было бессмысленно.
   Миюри спрятала письмо Рутеи на груди и пригладила ладонями волосы. Ладно, пора что-то сделать с этим болваном, решила она и зашагала к крепости.
  
  
   Последний ключ Коулу никак не удавалось найти. Такой ключ, который вставляешь в замок, повернёшь - чик-чик - и всё соединяется вместе, составляя единое целое. Указать на злоупотребления Церкви и на её организационные недостатки не так уж и трудно на самом деле. Куда сложнее подтвердить свои утверждения, опираясь на толкование священных текстов, изучение изменений, произошедших в Церкви за её историю, и так далее.
   Но именно в этом и были хороши учёные старцы, подобранные для него принцессой Хайленд. Книготорговец Ле Руа сделал со своей стороны всё возможное, чтобы собрать необходимые материалы, и Коул с учётом всего, что он увидел и услышал в своих путешествиях, довольно быстро составил перечень того, что нужно было сделать для исправления Церкви.
   И тем не менее.
   - Что тебе не так? Просто возьми всё это как есть и ткни им в морды - и дело сделано.
   Коул хотел все силы вложить в работу мысли и потому даже не приложил усилий подняться с кровати, чтобы сесть на стул. Но эта девушка-сорванец думала, вероятно, что он просто спал.
   Вон и сейчас она влетела в комнату и с ходу бухнулась на кровать Коула. Причём нарочно сделала так, чтобы её хвост прошёлся по его лицу, и Коул отметил, что хвост пах уже не морем, как это было с момента их появление на этом острове, а пылью. Вероятно, она помогала Клевенду и его людям в подготовке к приёму императора.
   - Нельзя... правда, - с трудом, едва размыкая пересохшие губы, выдавил Коул и сложил руки на животе. - Господину Клевенду... я уже объяснил. Если просто записать... это словно перечисление возможных мест, каких хочешь достичь. Но это не путь, которым пойдёт путешествие.
   - Путешествие? Путешествие, да? Путешествие?
   - Да. Если мы не определимся с главной целью, обсуждение наверняка обернётся яростным спором по любой мелочи, и любое предложение об исправлении станет несбыточной мечтой. Допустим, мы... мы скажем, что надо избегать роскоши, но в какой мере избегать, решить будет сложно. Мы не сможем решить, сколько золотых должно стоить церковное облачение, чтобы считаться роскошным, или насколько большим должен быть построен для этого собор. Но если мы будем разделять общее для нас видение Церкви в идеале...
   Даже если детали расплывчаты, в этом случае, безусловно, можно было бы работать над единой целью.
   Должны существовать, конечно, и легко определяемые, понятные требования по исправлению. Отмена необоснованных сборов, запрет ростовщичества, недопущение тайных браков, недопущение к рукоположению тех, кто не способен читать людям Святое писание, прекращение получения нескольких церковных бенефиций одним лицом при оставлении на деле выполнения соответствующих церковных обязанностей из-за физической невозможности присутствия в церквях... в общем, очевидные для каждого исправления.
   Однако Коул не был уверен, что злоупотребления в Церкви удастся исправить только такими мерами. Мало того, он считал, что всего этого было совершенно недостаточно для защиты Церкви от тех, кто пользуется её возможностями для собственных себялюбивых желаний.
   Он бы так не беспокоился, если бы требовалось просто уничтожить Церковь. Его желанием было исправление Церкви.
   - В идеале... в идеале, значит...
   - Да, - ответил Коул и почти услышал тихий стон Миюри.
   Он чуть приоткрыл глаза и увидел Миюри сквозь шерсть её хвоста, колыхавшегося перед его лицом. Девушка-волчица пристально смотрела на стопку бумаг.
   - Но, думаю, - сказала Миюри, - в любом случае, если будет записано всё, что ты думаешь, брат, в итоге то же самое и получится. И потом, уже то, что эти старцы после работы позволяют себе наслаждаться вином, означает, что они думают, что всё в порядке, если есть эта стопка бумаги, так ведь?
   Когда она снова спросила его, Коул промолчал.
   Миюри некоторое время смотрела на него, потом её глаза заблестели влагой. Днём во время разговора в столовой она, надо полагать, сдерживала себя, проявляя внимание к беспомощности своего брата.
   - Брат, - настаивала Миюри.
   И всё же после Убана она стала жёстче. Она произнесла это таким тоном, словно ругала ребёнка, и Коул сдался.
   - Как ты днём сказала, всё так и есть... Все говорят, что если я буду бороться на Соборе с этим перечнем на руках, мои идеалы будут донесены как бы сами собой, - сказал он.
   - Хм?
   Глаза Коула приоткрылись и беспомощно посмотрели на Миюри.
   - К какой Церкви я стремлюсь... это, в общем, видно, если посмотреть на меня, - произнёс он.
   Миюри холодно посмотрела на стопку бумаги перед ней, её волчьи уши раздражённо двигались взад-вперёд.
   Это называется словом воплощение. Не всё в этом мире можно выразить словами. Можно ощущать невыразимую словами силу, исходящую от чего-то тоже неопределённого, существующего в окружающем мире. И вера, несомненно, одно из таких явлений.
   Но можно ли было прочесть идеалы Коула из того, как он себя вёл...
   Невозможно... - к такому выводу пришёл он, но его беспощадная сестра в этот момент непринуждённо заявила:
   - Поняла. Моему брату велено быть образцом для подражания, но ему не хватает уверенности в себе, чтобы справиться с этим.
   Она объяснила это так просто и кратко, что Коулу захотелось возразить, но по сути примерно так всё и было. Он действительно был неуверен в себе.
   Слова без разумного обоснования - это лишь ветерок без уверенного содержания.
   Если бы Собору предстал истинный святой, который просто молча смотрел бы вперёд, люди бы смогли найти путь, по которому следует идти, но Коул не был святым и не мог им стать.
   Потому ему и понадобилась последовательная обоснованность.
   Это рассуждение прокрутилось в его голове, словно бред, или, скорее, как исповедь перед собой. Миюри тяжело вздохнула:
   - В самом деле. Но с другой стороны, когда ты считаешь довод убедительным, можешь быть очень настойчивым.
   Миюри ловко переменила сторону монеты.
   - Если говорить о настойчивости, ты явно настойчивей... - пробормотал Коул.
   Он и сосчитать бы не смог, сколько раз она вынуждала его детскими капризами уступать ей.
   Миюри с видом превосходства улыбнулась, ничуть не расстроившись из-за его слов.
   - Да вовсе нет, - возразила она. - Да и вообще, в сваре побеждает тот, кто громче кричит.
   Она снова перевернула монету, и рисунок на обороте приобрёл иной вид.
   Ошеломлённый Коул вдруг почувствовал слабость, его голова, еле оторвавшись от подушки, упала обратно.
   Но потом он подумал, что, возможно, так был устроен мир.
   Те мудрецы умеют наслаждаться земной жизнью, они сочли, что их работа завершена, раз у них появилось, что кричать и что вставлять в свои тирады. А потом нужно будет только взять это оружие в руки и двигаться вперёд, рассеивая врага на пути, и настолько далеко, насколько сам захочешь, они ему прямо сказали так и сделать. И как только он продвинется вперёд сам, открытый им путь смогут использовать многие другие, чтобы идти к собственным идеалам.
   Разумом Коул понимал то, что ему говорили, но принять это душой он не мог.
   Прежде всего, нельзя позволить собору такое ребячество, как победить за счёт самого громкого голоса. Ведь, как ни крути, принятые на Соборе решения затрагивают всю Церковь и определяют судьбу мира.
   Необходима совершенно неоспоримая истина, такая, как если бы её изрёк сам Господь.
   Коул поверил в это и много дней, а то и десятков дней, днём и ночью вглядывался в потолок. Чтобы во что бы то ни стало разглядеть ясное синее небо, раскинувшееся, должно быть, где-то далеко впереди.
   Внезапно в промежуток между потолком, скрывавшим небо, и обеспокоенным агнцем вклинилось лицо Миюри.
   - Нет в мире ничего неоспоримо совершенного, - сказала она, глядя на него сверху вниз, потом прижалась лицом к груди Коула, продолжавшего лежать на кровати. - Вот почему мы все здесь. Прикрывать моему брату спину, стоять с ним плечо к плечу, кричать на врага и греметь оружием в лад его словам.
   И все старались побыстрее подготовиться именно к этому. Потому что в одиночку справиться с задачей такой сложности невозможно, и Коул совсем недавно в Убане увидел это сам.
   - И, напротив, из-за твоей веры, что человек может одними словами сделать что-то настолько значительное, ты выглядишь немного чудным, брат.
   Коул считал, что, не будучи святым, он должен выстроить бесспорное рассуждение, способное воплотить саму святость. Иными словами, он верил, что сможет одними словами соперничать со святыми.
   И белобородые, полысевшие мудрецы, и лежавшая у него на груди Миюри, вилявшей почему-то хвостом так, словно была чем-то довольна, все они с самого начала понимали, что это невозможно. Они признали своё несовершенство и постарались возместить его единением сил многих, чтобы справиться с большими трудностями. Так что Тот Коул, Предрассветный кардинал, был лишь одним из цветков целого цветущего поля.
   Признав это, Коул почувствовал, насколько ему стало легче на душе, и вместе с тем он ощутил сильное разочарование.
   Иначе говоря, права была Миюри. А по-детски на самом деле вёл себя он.
   - Ты, - вырвалось у него.
   - Мм?
   Она понюхала одежду на груди Коула, поморщилась и тут же улыбнулась, потом снова понюхала и, продолжая прижиматься к нему носом, посмотрела на него.
   - Нет, ничего, - произнёс он, и Миюри, прищурившись, впилась ногтями в его плечи.
   Но вместо того, чтобы оттолкнуть, он её обнял и прижал к себе.
   - Бра... ат? - немного удивлённо спросила Миюри.
   - Позволь мне... немного...
   Как бы много ни понял Коул из того, что сказала Миюри, его беспокойство нельзя было просто взять и стереть.
   Коул чувствовал вину за то, что всегда был сдержан с ней, не отвечал на её порывы, но, покинув Убан, он ощутил, что научился больше полагаться на других. Лучше опереться на других, чем сдаться, вот что говорила ему Миюри.
   Миюри, несмотря на некоторое удивление, не стала ничего говорить, лишь пристроилась поудобней в его объятиях.
   Какое-то время до Коула доносился лишь шелест её хвоста, потом Миюри вдруг шевельнулась и спросила:
   - Может, мне стать для тебя волчицей?
   Коул открыл глаза и наткнулся на многозначительный взгляд Миюри.
   Волчица Миюри была, несомненно, достаточно большой и сильной, чтобы за неё держаться. Но, представив себе это положение, он не мог не произнести вполголоса:
   - Лучше откажусь, чтобы не быть съеденным.
   - Чего! - запротестовала Миюри, извиваясь в его руках, но делала она это почему-то с очень радостным видом.
   Тем не менее, когда Коул даже спустя дни снова и снова возвращался в мыслях к предложению Миюри, он ловил на себе её холодный взгляд.
   А потом в один день он увидел вдали от берега корабль, и его сердце ёкнуло. К счастью, это был не император, и Коул почувствовал облегчение, однако от того, кто был на его борту, наверняка следовало ждать немалых хлопот.
  
  
   Похоже, Ив, старавшаяся в торговле всегда опережать других и не чуравшаяся иной раз рыть другим ямы (или перекрывать лодкой русло реки), узнала от Хайленд о предстоящем прибытии императора и поспешила сама к месту событий.
   Более того, её корабль имел на борту не только гору продовольствия, но и большое количество постельного белья, дров и древесного угля - всего того, чего постоянно недоставало на острове.
   Не переставая распоряжаться разгрузкой корабля, Ив пояснила:
   - Одна из причин, почему я поторопилась приехать, - это нежелание столкнуться с императором лично.
   Ив предпочитала одежду, схожую с одеждой людей из пустынных земель, такая одежда в королевстве или в северных городах выглядела вызывающе, но к этому маленькому острову она подходила как нельзя лучше. Может, потому что солнце здесь было таким ярким, а всё вокруг - красочным.
   Зато одежда выходцев из королевства, как и Коула с Миюри, казалась ужасно тусклой в окружении ярких красок острова.
   - А почему? - спросила Миюри. - Это же император. Ты же приехала поохотиться именно на эту добычу, разве не так, сестрица Ив?
   Ив улыбнулась половиной лица.
   - Если император нарушит наши с ним договорённости, кому мне жаловаться, как думаешь?
   Миюри оторопело молчала.
   - Искать расположения у Хайленд - это неплохо, но у короля Уинфилда - неразумно, - пояснила Ив. - Договариваться с Клевендом - приемлемо, но с его старшим братцем - это надо тщательно всё взвесить. Ну и в этом раскладе император - последнее лицо, с которым мне следовало бы иметь дело.
   Глаза Миюри заинтересовано распахнулись, нё взгляд метнулся вправо-вверх, потом влево-вниз и, наконец, снова обратился на Ив.
   - Ты станешь его добычей - и на этом всё?
   - Миюри, - сказал Коул, обращая её внимание на неуместный подбор слов, но она, конечно, не обратила на это внимание.
   Ив повела плечами - может, под влиянием разговора, может, ей доставляла удовольствие сообразительность Миюри.
   - Сможешь заслужить расположение тех, кто всем верховодит, сможешь, конечно, попользоваться определёнными привилегиями - какое-то время. Но они это и сами понимают. Потому и будут просить тебя сделать что-то безрассудное. И потому нет ни одного великого торгового рода, сохранившегося со времён древней империи.
   Ив по-волчьи прищуренными глазами посмотрела на бирюзовое море, которое рассекали своими кораблями бесчисленные торговцы со времён древней империи и добавила:
   - Даже если разбогатеешь, тебя всё равно обманут. Нельзя королям и императорам отказывать в займах, а когда одолжишь им горы золота, они не могут погасить свои долги, на чём всё и кончается. Я проходила через это снова и снова. И в этом смысле я весьма "вкусная", не так ли?
   Хотя Ив не была простым городским торговцем, она возглавляла не особенно крупный торговый дом. Но при своём честолюбии она, несомненно, стремилась к различного рода привилегиям. И прекрасно подходила для того, чтобы дать себя приручить и взрастить, чтобы принести плоды покровителю.
   Однако, если она, зная судьбу торговцев, искавших расположение сильных мира сего, отказалась бы от благосклонности императора, когда он бы к ней обратился, это не только не помогло бы её торговле, но и нанесло бы ей вред.
   Но если так, зачем Ив, этому проницательному торговцу понадобилось проделывать такой долгий путь сюда?
   - И потому я решила отправиться к святому престолу загодя, до прибытия императора. И Хайленд поручила мне закрепиться там.
   - Здоровенное же это сооружение! - воскликнула Миюри, заработав тычок в голову от Коула за неосторожную прямоту и подобие улыбки от Ив.
   - Я бы сама не прочь в таком устроиться, но, похоже, об этом сложно даже мечтать, - сказала она.
   - Прямо в таком?.. Правда?
   Все расходы на путешествие Коула с Миюри покрывали Хайленд или Ив. Конечно, если бы на Соборе была отменена десятина, были решены иные вопросы, Хайленд, Ив и многие другие получили бы в разы большую выгоду.
   Однако это всё равно что говорить о шкуре не пойманной лисы. И главное, жить безбедно за чужой счёт - это просто неуютно на душе.
   - Цены в мире просто неимоверные. Интерес людей к предстоящему Собору настолько огромен, что к святому престолу отправляются даже самые незначительные, малоземельные аристократы, строя из себя рыцарей-спасителей, вероятно, и по этой причине. Города вокруг святого престола давно, конечно, привыкли к наплыву паломников, но есть предел и их вместимости. Мои люди, побывавшие там, шлют письма, в которых жалуются на необычность ситуации.
   Миюри с её жаждой к тому, что происходило в мире вокруг, увлечённо слушала, однако у Коула творившаяся там сумятица ничего, кроме головной боли, вызвать не могла.
   - Как бы то ни было, судя по письму Хайленд, император со своими людьми объявится не раньше конца лета, так? У нас ещё есть время, - сказала Ив, и вдруг стала похожей на хищника, выслеживающего добычу. - Но прежде о том, что наш малыш собирается потребовать на Соборе, мы попросим подробно рассказать нашу сестрицу.
   Она всегда была хитроумной женщиной-торговцем, старавшейся перехитрить всех. Теперь Коул понял, зачем она специально добралась до острова сама - именно из-за этого. Он почти увидел остроконечные звериные уши на её голове - крупнее, чем у Миюри.
  
  
   Этот замысел Миюри назвала "Кувалда". Исправления, которые они требовали у Церкви, были вроде кувалд, которыми по очереди били по противнику, и когда от Церкви обламывался соответствующий кусок, по ней продолжали бить следующим исправлением, пока ей не будет придана желаемая форма.
   Если удастся заставить противную сторону шаг за шагом отступать, то по мере продвижения вперёд будут приближаться идеалы Предрассветного кардинала. Людям нужно будет просто идти следом. Что-то вроде этого...
   Так считала непреклонная Миюри, в целом так же думали и Клевенд, и мудрые старцы. Если бы Предрассветный кардинал и впрямь собирался бы занять святой престол, людям это было бы понятно, но раз это не так, следовало получить как можно больше "добычи" в виде обещаний исправления Церкви.
   Коул нашёл этот замысел дикарским, принуждающим и в то же время целесообразным. Конечно, он решил, что сможет успешно противостоять любому вмешательству императора или иных влиятельных лиц, просто объясняя им: то - это то, а это - это. Когда Миюри встретила укоризненный взгляд своего брата, с которым он говорил, что почти всё у неё в замысле не так, ей оставалось лишь отвернуться от этого взгляда. Воспитание детей порой требует неизбежной несправедливости.
   Однако у Коула ещё было время подумать над этим замыслом. Он хотел услышать самые разные мнения, чтобы не колебаться, когда надо будет обратиться у Собору. Например, что думал богатый торговец, и он изложил Ив перечень требований к Церкви.
   - Ни одно из них не выглядит прибыльным, - сказала Ив, бегло взглянув на Коула, потом она посмотрела на него снова - внимательно и настороженно. - А чего это ты вроде как расслабился?
   - А, нет, вовсе нет, - пробормотал Коул, подчиняясь холодному взгляду стоявшей тут же Миюри.
   - Брата, похоже, этот перечень не устраивает, - сказала она.
   - Хм? - не поняла Ив.
   - Мы все думаем, что этих претензий к ним достаточно для обсуждения, но брат всё жалуется, что ему чего-то не хватает. Поэтому, видя твоё недовольство, сестрица Ив, он, вероятно, подумал, что ты с ним на одной стороне.
   Ив посмотрела на Коула, затем на Миюри и, наконец, с пониманием пожала плечами:
   - Я сказала, что перечень не выглядит прибыльным, но сам по себе он составлен хорошо. Вероятно, подкреплён Священным писанием и каноническим правом.
   - Да, так... - нерешительно подтвердил Коул.
   - В таком случае Церковь очутится в обороне и будет не в состоянии отбиться от всего. Им придётся пойти на серьёзные уступки по некоторым вопросам из перечня, так что наша победа на Соборе будет, по крайней мере, несомненной.
   - Видишь? - толкнула в плечо Коула Миюри, заставив его почувствовать себя ещё более неловко.
   Но всё же он не мог не заметить один нюанс в словах Ив.
   - Что ты имела в виду, говоря 'по крайней мере'?
   Блистательная женщина-торговец, бросив на Коула взгляд, усмехнулась с видом превосходства.
   - Среди торговцев, немного наловчившихся в этом деле, достаточно распространено одно заблуждение, - Ив подала знак девушке с зонтиком, сидевшей рядом и готовившей выпить. - Скажем, алчный торговец будет долго торговаться, пока ему не уступят и не сделают скидку. На этом он сейчас получит прибыль. Но вытребовав неразумную скидку, он испортит мнение других о себе, что повлияет на его будущую торговлю. Так как, эта скидка обернётся для него выгодой или убытком?
   Коул взглянул на Миюри и увидел, что та немного надулась. Ив, конечно, тоже это заметила и, усмехнувшись, добавила:
   - Конечно же, если этот торговец хочет показать себя крутым, в этом нет ничего плохого. Ничего плохого нет в желании чётко обозначить, кто тут главный, или удержать разный сброд, как бродячих собак, на расстоянии, чтобы защитить свою территорию. Миюри с гордым фырканьем отвернулась от неё и посмотрела на Коула.
   - Я не хочу ниспровергнуть Церковь, - сказал тот. - Я хочу, чтобы они стали лучше.
   - Чем больше будешь их бить, тем лучше они станут, - заявила Миюри, и её полные решимости красноватые глаза встретились с глазами Коула.
   Пока они сердито смотрели друг на друга, Ив, сложив руки на животе, с усталым раздражением в голосе произнесла:
   - Оба правы. Но что до меня... - Ив взяла подготовленный девушкой с зонтиком бокал прозрачного, светлого вина, неторопливо, будто смакуя, отпила этого напитка, несомненно, высшего качества и продолжила. - Меня беспокоит, что этот перечень совсем не похож на то, чего можно ожидать от Предрассветного кардинала.
   Её слова совершенно не походили на слова хладнокровного и алчущего денег торговца.
   Каждое из требований, составленных Коулом вместе с мудрецами, являло пример испорченности Церкви, оно нашло бы отклик в сердцах людей, если бы им его сообщили. Кроме того, все требования были изложены чётко и ясно, не оставляя Церкви возможности для увёрток.
   Однако у Ив, похоже, было своё мнение.
   - Не похож на моего брата? - переспросила Миюри.
   - Да. Смелость духа, достойная того, чтобы за это рискнуть, возможно, это оно. Если что-то говорит именно он, то невольно думаешь: ладно, давай-ка я помогу ему. Так будет понятней?
   Коул с Миюри быстро переглянулись и снова посмотрели на Ив.
   - Хах... - выдохнула Миюри. - Видишь? Если мы пойдём в сражение с этим перечнем, как с оружием, Церковь, несомненно, будет потрясена. Мы обвиним их в недостаточно обоснованных податях и будем требовать прекращения ростовщичества. Церковь не сможет убедительно возразить ни на то, ни на это. Конечно, они столько времени высасывали из этого сладкий мёд и не сдадутся так легко, будут сопротивляться. Но даже в этом случае им придётся сдаться с одной стороны, чтобы сохранить положение с другой. А значит, одно из требований они примут.
   В перечне было немало и других требований. Коул не ожидал, что будут приняты все, но каждое принятое будет означать сокращение злоупотреблений Церкви. Миюри с Клевендом, как и мудрецы, полагали, что этим можно было удовольствоваться. То, что удалось нанести удар по Церкви и заставить её согласиться с какими-то требованиями, это уже...
   Однако.
   - Да, так и есть, - Ив улыбнулась так, словно видела чувства и мысли Коула насквозь, и отпила ещё вина, потом она немного сощурила глаза и тихо продекламировала, будто стих:
  
   - Пока будешь пытаться управлять людьми законами, люди будут искать в них лазейки. Но станешь управлять ими добродетелью, люди ответят тебе верностью.
  
   Миюри недоверчиво посмотрела на Ив, которую этот взгляд, кажется, позабавил.
   - Это из учения далёкой-далёкой страны, из давних времён. Если говорить проще, моя юная барышня, то вопрос в том, за кем легче пойдут люди: за высокомерным предводителем наёмников, кто лишь отдаёт приказы, или за тем, кто сам возьмёт меч и первым пойдёт на поле боя. Приказы сами собой не выполняются, за этим надо следить и карать за неисполнение. Ну, а если сам предводитель храбро и решительно выйдет на бой?
   Тогда, конечно, его люди сделают всё как можно лучше, без единого приказа.
   - И потом, слова неоднозначны. На Соборе Церковь поддастся давлению Предрассветного кардинала и пообещает внести исправления. Но найдёт любую уловку, чтобы отложить это. У неё две тысячи лет опыта толкования документов. Искажённое толкование, увёртки, чтобы оспорить, всё в ход пойдёт. "Досточтимый Предрассветный кардинал хочет, чтобы..." - Ив бросила на Коула лукавый взгляд. - Разве подобное не отразит в точности гнилую природу Церкви?
   Коул с жаром кивнул и сразу кивнул повторно - ещё сильнее.
   - В этом смысле этот перечень слабый. По сути - клинок из бумаги.
   Миюри с недовольным видом оттолкнула перечень и сердито посмотрела на Ив:
   - И что, чего же не хватает?
   - Этот малыш говорит о желании избавиться от порочности самой её природы. Что для этого нужно - известно.
   - Э-э? - поторопила её Миюри.
   Коул увидел нетерпение на её лице и, предчувствуя ответ, перевёл взгляд на Ив.
   Заметив его взгляд, Ив вдруг поднесла деревянную чашу ко рту и отпила вина. Словно прикрывала ею лицо.
   - Честность чувств, чистосердечность, вот что, - ответил за неё Коул.
   Миюри, сморщив носик, подняла на него глаза. Ив отозвалась кривой улыбкой, и потому Коул сказал ещё:
   - Та сила, которую ещё называют любовью.
   - Как по мне, это невообразимое устремление, - уточнила Ив.
   Миюри, похоже, одна не поняла, о чём говорил Коул, и надулась. И это, вероятно, как раз потому, что характер самой Миюри исправляла эта любовь-сила.
   Миюри была девушкой-сорванцом, любительницей попроказничать, в этом Церковь могла показаться ягнёнком перед ней. Просто указывать Миюри на неправильность её поведения никогда не было достаточным, только присоединяя к этому искренность и любовь, можно было понемногу добиваться её исправления.
   И Коулу казалось, что Ив понимала его чувства, однако она вдруг так пронзила его взглядом, что он невольно вытянул спину в струнку.
   - В конце концов, вы двое вообще понимаете это? - спросила внезапно Ив, наклонившись к ним над столом и сверля взглядом, словно отчитывала нерадивых учеников. - Это первый открытый толпе Вселенский Собор за восемьдесят лет, мир затаил дыхание. Толпа хочет услышать не приглаженные, выстроенные речи. Они жаждут сходить с ума от восторга. Хотят сильной пощёчины для Церкви, чтобы та скривила морду, пуская носом кровь и скрежеща зубами от бессильной злости и унижения, но всё равно не смогла бы ничего возразить, и чтобы всем стало ясно, кто неправ, этого хочет толпа. Так что вам нужна вовсе не чистосердечность.
   Верхняя губа Ив хищно приподнялась, обнажив острые клыки, напомнившие Коулу клыки Миюри.
   - Это тот удар, для которого тебе потребуется вся твоя сила, - заключила она.
   Коул ясно увидел сейчас на её лице выражение, которое можно было увидеть у вора, таскавшего кошели из чьих-то карманов в толпе восторженных людей на праздниках.
   Вероятно, Ив добивалась чего-то в этом роде.
   Коул не знал, что она задумала, но Ив определённо что-то замышляла.
   Должно быть, собиралась захватить что-то необыкновенное в обезумевшей толпе.
   Но именно поэтому она говорила так уверенно. Ив всегда была готова играть на свою жизнь, когда дело касалось крупной торговли.
   Поэтому Коулу ни в коем случае не следовало сказать что-либо неосторожное, и, облизнув пересохшие губы, он произнёс:
   - Кажется, ты хочешь сказать, что природу Церкви может выправить один удар.
   Словно кузнец, обрушивавший свой молот на погнувшийся меч.
   Ив ухмыльнулась, и эта ухмылка сопроводила дальнейшие слова Коула:
   - Сам я считаю, что единственный способ на самом деле выправить кому-то позвоночник - это обнять его изо всех сил.
   Сказав это, он посмотрел на Миюри. Та, похоже, наконец, поняла, о чём идёт речь, и ещё раз поморщилась.
   Говоря начистоту, сама Миюри не раз выправляла его внутренний стержень. Иногда она сжимала его в объятиях так крепко, что ему казалось, что у него вот-вот сломается позвоночник.
   - Как мило, но... Ладно, это не имеет значения, - пожала плечами Ив, совершенно стерев с лица воровское выражение, проявившееся ранее, и допила вино из чаши. - Когда найдёшь повод ударить кое-кого изо всех сил... прости, изо всех сил обнять, я буду готова поставить все свои деньги на твою затею, да и другие, желающие сделать то же самое, выстроятся в очередь. И тогда то, что ты хотел осуществить, пойдёт вперёд неуклонно и не остановится даже тогда, когда сам ты решишь, что уже достаточно.
   Одних идеалов недостаточно, недостаточно и одной слепой силы. Только объединив то и это, можно совершить чудо.
   Но трудность состояла в том, что Коул ещё не нашёл ни того, ни другого.
   - Отсюда... это значит... - забормотал Коул.
   - Мм? - рот Ив непроизвольно свело кривой улыбкой.
   - Это вроде бы твоя работа, - хлопнула Коула по спине Миюри.
   Однако, как не жаль, Коулу после его долгих, мучительных раздумий так и не удалось нащупать ответ. Что ж, нет ничего постыдного в том, чтобы попросить учителя наставить его.
   Ив разочарованно вздохнула, но её взгляд всё же забегал по перечню, лежавшему на столе.
   - Надо же... Есть здесь, к примеру, что-нибудь особенное?
   - Э-э?.. - не понял Коул.
   - Вот ты, к примеру, мог бы посвятить всю душу и все силы податям, собираемым этой самой Церковью, ну и остальному в том же роде. Ты ради этого ушёл из Нёххиры и проделал всё это путешествие?
   Этот вопрос заставил Коула растеряться.
   - Речь о том, чему ты хочешь посвятить всю душу и все силы полностью. Это всё, что тебе нужно. Оставь всё прочее на усмотрение Хайленд или кого-нибудь ещё, кто заинтересован в этом. Тебе нужно просто держаться за то, чем ты не поступишься ни за что, и идти вперёд. По крайней мере, у тебя есть с кем идти вместе.
   Верно? - Ив нарочито наклонила к Миюри голову и посмотрела на неё, Миюри ответила взглядом старшей сестры, заботящейся о своём непутёвом братишке.
   - А если будешь идти вперёд полным ходом, то даже если кто и встрянет со стороны с дурацкими требованиями или претензиями, всегда сможешь отшить его, просто бросив: "Заткнись!"
   Решительный настрой в чистом виде.
   Трудность в том, что "отшивать" придётся самого императора, но Коул понимал, что должен быть готов и к этому.
   - Хочу посвятить всю душу и все силы полностью... - пробормотал ошеломлённый, растерянный Коул.
   Ив откинулась обратно на спинку стула и отпила глоток вина из новой чаши.
   - Ладно, говорить больше не о чем. Дальше думай сам. Надумаешь что - дай знать. Мне надо готовиться к работе.
   Миюри улыбнулась такой сухой манере Ив говорить, но Ив вдруг посмотрела Коулу в глаза и мягко улыбнулась:
   - Или желаешь стать моей куклой на верёвочках? Если вверишься мне телом и душой, я сама решу все проблемы.
   Есть такое выражение: "продать душу". Измученный непрерывными раздумьями Коул ощутил, как мягко затрепетало его сердце от слов Ив, но рядом был кто-то, кто остановил его. В его руку крепко вцепилась Миюри:
   - Мой брат - только мой, так что ни в коем случае.
   Тень улыбки скользнула по губам Ив, она пожала плечами и махнула Миюри рукой - кыш, кыш!
   Наставник указал Коулу, как следовать дальше. Предрассветный кардинал должен был соответствовать ожиданиям, а если он начнёт двигаться не туда, найдутся те, которые его поправят.
   - Но прошу, делай, по возможности, так, чтобы я смогла легко на этом подзаработать, - игривым тоном добавила Ив, вызвав усталую улыбку на лице Коула.
  
  
   То, чему Коул хотел без остатка посвятить всю душу и все силы.
   Людей, в конце концов, лучше вдохновляют не подробные указания, а пример того, кто идёт вперёд.
   Не обращая внимания на суету подготовки крепости к встрече императора, Коул сидел в своей комнате и изучал перечень.
   Ему хотелось сказать Церкви многое. И он был бы рад, если бы удалось добиться исправления Церкви хотя бы по одному из пунктов этого перечня. Но, как прилёт одной ласточки не мог возвестить о приходе лета, так и небольшое исправление не изменило бы природы Церкви.
   Это не могло быть каким-то разовым действием, но должно было быть чем-то таким, что страстно влекло бы именно его, от чего он не отказался бы ни за что на свете.
   Смог ли бы он вложить всего себя в в установленные Церковью подати? Или, может, в размер лихвы, взимаемой с денег, одалживаемых Церковью в рост, тех денег, что ей приносили пожертвования? Или, наконец, в то, чтобы во всех мелочах определить великолепие возводимых Церковью сооружений или роскошь одежд её священнослужителей?
   Ты ради этого ушёл из Нёххиры и проделал всё это путешествие? - эти слова Ив неожиданно глубоко поразили Коула.
   Много самого разного повстречалось ему на пути, немало людей помогало ему, некоторые помогали, не щадя собственной жизни. И в первую очередь - Миюри.
   Раз так, цель, которую он перед собой ставил, должна была соответствовать всему тому, что произошло в этом путешествии.
   В завершение разговора с Ив ею было сказано:
   - Не забывайте, что история не закончится на этом Соборе.
   Если Вселенский Собор определяет судьбу Церкви, то мир продолжит существовать и после изменений, которые введёт Собор. Коул и все его последователи продолжат жить в мире, в котором будет существовать Церковь.
   Если сделаешь в этот момент что-то, достойное сожаление, всю оставшуюся жизнь придётся видеть перед собой лик последствий этого.
   Следует отбросить притворство и делать то, что действительно хочешь. Потому что это будет ещё и способом выразить благодарность за доброту тех, кто помогал до сих пор ему на пути.
   Следует отбросить всякое смущение или скромность, даже отказаться от возможности сделать какую-то часть, но найти то, что ближе всего его душе.
   Пересматривая этот перечень с такой точки зрения, наверняка можно было найти что-то, что привлечёт к себе внимание.
   Даже во время бесед с мудрецами Коулу всё время что-то не давало покоя.
   Однако... Он был в сомнении.
   Потому что всё это, если честно, было только тем, что ему нравилось или не нравилось.
   Дверь комнаты распахнулась.
   - Бра-а-а-ат! - разнёсся по комнате весёлый голос.
   Коул давно научился распознавать состояние Миюри по её голосу. Такой голос означал, что она затеяла нечто необычное и получала от этого огромное удовольствие. Наверное, подумал он, её взбудоражила суета в крепости в ожидание прибытия императора.
   - Миюри, что случилось на этот раз? - спросил он, откладывая перо, отодвигая стул от стола и поворачиваясь в её сторону.
   Он не смог понять, что он видел.
   - Мм... Э-э?..
   Вероятно, такие ощущения может вызывать наваждение.
   Он знал, кто там должен был стоять, но не мог осознать, кто же это. Он должен был хорошо знать ту, что ворвалась в комнату, но она была совсем не такой.
   Прежде чем из его рта вырвалось ещё что-то, она, выглядевшая невероятно счастливой, гордо выпятила грудь.
   - Как? Я попросила, чтобы мне волосы сделали такой же длины, как у сестрицы Ив, - выпалила Миюри.
   Она схватилась пальчиками за чёлку, провела ладошками по волосам с боков и, наконец, погладила себе затылок.
   - Они потрясные - так легко, лучше не бывает! Иления говорила, что хорошо умеет стричь овец, и я попросила её постричь меня, это для подготовки к сражению! - восторженно протараторила она, потом повернулась кругом и снова погладила ладошкой затылок.
   Её чётко очерченная сейчас голова придала Миюри невероятно обновлённый вид.
   - Мию... ри... т-ты... ты...
   -Хи-хи-хи. Ты потрясён? - спросила Миюри, заложив руки за спину, повела плечами, будто ей было щекотно, и с беззаботным видом улыбнулась.
   Эта девушка с коротко остриженными прежде длинными волосами выглядела, как мальчишкой, но в то же время казалась Коулу женственней прежнего... или нет, может быть, виной тому его смятение, пытался понять Коул, и в этот момент Миюри лёгким шагом пошла к нему.
   - Вот так будет всё хорошо, какой враг ни заявится, - заявила она и даже сделала два-три движения, будто фехтовала мечом, после чего подошла к Коулу вплотную.
   Она посмотрела на него снизу вверх, и её взгляд показался Коулу пугающим.
   - Потому что я подумала, что слова сестрицы Ив были верными.
   - Э?..
   - Про смысл этого путешествия, - Миюри посмотрела на него с улыбкой, в действительности улыбкой не являвшейся, и уткнула палец в живот Коула. - Если вдуматься, я отрастила волосы длинными только потому, что мой брат сказал, что ему нравятся девушки с длинными волосами.
   - Э... что?
   Палец, снова вонзившийся Коулу в живот, показался ему ужасающе острым.
   - Однако это, кажется, оказалось бесполезным. Мне надо срезать всё лишнее и решительно пойти вперёд.
   Последовал ещё один толчок пальца, и Коул, отступив назад, рухнул на стул, будто у него подкосились ноги.
   Коул всё ещё не понимал её, но одно он более или менее понял. То, что Миюри остригла волосы, было частью её подготовки. Чтобы быть в состоянии бежать вперёд и на полном ходу раскидывать всех врагов, что встанут на её пути.
   И отправиться в приключение, о котором всегда мечтала.
   - Теперь очередь моего брата, - сказала Миюри, с вызовом улыбнувшись. - Ведь тебе тоже есть, что сказать, так? Ты даже попытался покинуть Нёххиру, собираясь оставить меня и уйти.
   В Нёххире Миюри, не желавшая, чтобы он ушёл без неё, ругалась с ним и даже кусалась. Когда он уже думал, что смог отправиться в путешествие в одиночку, оказалось, что Миюри всё же проскользнула в груз на лодке, на которой он отплыл. Она не выказала никакого раскаяния в своём поступке и дала ему понять, что неправ был он.
   Коулу казалось, что это произошло словно вчера и в то же время очень давно. Он отчётливо помнил своё изумление, когда Миюри выскочила из бочки, так же как и ощущение выполняемого долга, наполнившее его, когда он оставил Нёххиру.
   Это ощущение жгуче горело в его сердце и поныне.
   - Если так, думаю, тебе нужно просто облечь это в слова, - сказала Миюри.
   Улыбка Миюри, теперь коротко остриженной, походила на раннее летнее утро. В ней было что-то, вызывавшее у Коула желание пробежаться босиком.
   Она обладала безграничной жизнерадостностью, словно была уверена, что впереди у неё будет только что-то увлекательное. Именно потому она могла мчаться вперёд, не отрывая глаз от того, что её там ждало.
   - Брат, приключения нельзя переигрывать заново.
   Под прямым взглядом её красноватых глаз Коул невольно опустил взгляд на стол. Там лежал перечень требований к Церкви, бессвязный перечень требования исправить то или это.
   Ив сказала, что он не похож с этим перечнем на Предрассветного кардинала, и хотя приостановка взимания податей и соблюдение церковных норм были важны, Коул растерялся при вопросе, ради этого ли он путешествовал, покинув Нёххиру.
   Когда он снова поднял взгляд, его лицо было искажено, и не только потому, что он не сумел уберечь дочь своих благодетелей от ужасно жестокого жеста - обрезания её длинных волос до свадьбы.
   - Взрослым... - произнёс Коул и смолк.
   Миюри выжидательно напряглась, её остроконечные уши затрепетали. Коул не заметил, когда они появились.
   Он многому научил Миюри, иногда ради этого даже привязывая её к стулу. Взамен и она многому его учила, её способ учить напоминал втирание соли в рану или зубы вцепившейся в плоть волчицы.
   - Взрослым быть не так ведь легко.
   Рядом с перечнем требований к Церкви лежало Священное писание, которое он открывал бессчётное количество раз. Дотронувшись до его кожаного переплёта, Коул снова взглянул на перечень.
   Если бы Коулу было бы позволительно не оглядываться на Бога, как Миюри, не признававшая вообще его существование, то у него нашлась бы парочка вещей, которые он хотел бы сделать.
   - Когда ты без спроса залезла в бочку, я был по-настоящему потрясён.
   Коул убрал руку со Священного писания и протянул её к Миюри, недоумевавшей, к чему он это сказал, и несколько растерянной.
   Он коснулся её коротко остриженных серебристых волос, напоминавших летнюю волчью шерсть. Она вроде бы просила подстричь её, как Ив, но вышло явно слишком коротко, Иления, конечно, хорошо стригла овец, но занималась этим она явно не ради их красоты.
   Однако действовать таким образом было в духе Миюри.
   - Я тоже... нет... в тот самый момент я старалась кое-что скрыть.
   Коул убрал руку от волос Миюри и взял перо. Затем от одного из требований он провёл линию к свободному месту на пергаменте и там начал писать. Моргнув, Миюри взглянула на то, что он дописал. Коул почувствовал, что её распухший хвост начал расслабляться. И вместе с этим на его лице ширилась улыбка, ведь он написал то, что ему действительно нравилось.
   - После Собора тебе не надо будет плыть в новую землю, ты сможешь просто остаться со мной.
   Поняв, что Коул поддразнивал её, Миюри надула щёки и, сердито глядя на него, наступила ему на ногу.
   - Ты такой злой, брат! - проныла она, и её хвост забился о его ногу.
   - Но разве это не похоже на меня? - спросил Коул.
   Ответ существовал с самого начала. Коул был младше Миюри и ничего не знал о мире, когда покидал свою деревню, сжимая в руке потемневшие медные монетки, чтобы отправиться в путь. Это был первый шаг, его нынешнее путешествие было лишь продолжением, и так будет продолжаться и впредь.
   Так что цель Коула была определена с самого начала.
   Лицо Миюри помрачнело ещё больше, словно она наелась кислых плодов, испустив глубокий вздох, она ответила:
   - Ну, в точности мой брат. Ну, о-о-о-очень!
   Она снова глубоко вздохнула, и Коул, криво улыбнувшись, осторожно наклонился к ней ближе и поцеловал в лоб.
   - Благодаря тебе я, наконец, нашёл себя.
   К его удивлению, Миюри совершенно не покраснела от его поцелуя. Вместо этого она посмотрела на него горящими волчьими глазами и угрожающе оскалилась.
  
  
   - Хи-хи, - выдала смешок Ив, когда Коул показал свою задумку, которую он расписывал на пергаменте с таким увлечением, что у него заныла рука.
   Сгораемый чувствами, он не следил за почерком, и страница покрылась буквами ещё более острыми, чем выходили у Миюри. Вероятно, его лоб, щёки и подбородок были перепачканы чернилами.
   Однако Ив не отрывала взгляда от бумаги в её руке, пока не дочитала, на её губах не переставала играть улыбка. Второй рукой она поглаживала подбородок, её улыбка становилась всё более зловещей. Наконец, её взгляд обратился к Коулу:
   - Ты истинный верующий до глубины души. В тот день, когда тебя встретят распростёртыми объятиями с... хмм... с такой любовью... - Ив пожала плечами. - Я будто наяву вижу, как скривятся церковники.
   Желание исправления Церкви было сутью этого. И всё же желал он этого именно из любви к Церкви, и даже мудрецы не смогли предложить это.
   - Значит, ты хочешь создания учебных домов для священнослужителей, так?
   - И хотелось бы, чтобы каждый будущий служитель Господа смог там учиться.
   Среди требований, разработанных для исправления Церкви Коулом и мудрецами, было: пересмотреть возможность назначения священниками тех, кто не был даже способен читать с кафедры Священное писание.
   Церковь была источником веры и вместе с тем её неоспоримым авторитетом, так что невежество этих служителей приводило к большим неприятным последствиям. Более того, отправившись в удалённые места, можно встретить тех, кто не знал даже, что священники не могли вступать в брак, и был уверен, что бенефиции Церкви наследовались.
   Но и их можно было бы наставить на путь истины, преподав им правильное учение Бога.
   Нет, если бы действительно удалось вбить истинное учение в их уши, то многое, несомненно, изменилось бы к лучшему.
   - В том, что касается обучения, мне есть что сказать, - добавил Коул.
   Одно из немногого, что он мог так решительно утверждать.
   В конце концов, научил же он Миюри читать и писать. Если это удалось с Миюри, то, несомненно, получится и с Церковью.
   И потом, он же и сам в детстве, покинув деревню, первым делом направился в город школяров.
   Обучение тому или этому всегда сопутствует человеку в жизни, проявляя себя так или иначе по мере его продвижения вперёд.
   Благодаря этому Коулу на ум пришло много того, что надо было непременно сделать, что следовало бы сделать и что ему хотелось бы сделать. Он мог бы найти сотню причин, по которым Церкви следовало принять это требование. И если он будет занят подготовкой всего этого, то смог бы отмахнуться от самого императора с его желанием забрать земли святого престола, сославшись на занятость.
   И если он стал бы привязывать сопротивлявшуюся Церковь к стулу, настойчиво убеждая, что это ради её же блага, то достаточные основания и решимость можно было получить только благодаря этому самому "обучению".
   - Ну, наш парень скажет это - и? - спросила Ив, поворачиваясь к дувшейся со вчерашнего дня Миюри.
   - Фухх. Да пусть себе строит эти дома для учёбы, то, что я так ненавижу! - ответила она, надувшись ещё больше, и отвернулась, продолжая однако прижиматься плечом к руке Коула.
   Коул не думал, что Миюри могла найти какую-то радость, идя к цели, не вызывавшей у неё никакого сочувствия. Но сказать он ей мог лишь это:
   - Множество препятствий встанет ещё на нашем пути, я думаю. Мне понадобится твоя сила.
   Она повернулась к нему, когда он заговорил, потом отвела взгляд и вдруг снова посмотрела на него.
   Её красноватые глаза, унаследованные от матери.
   Неужели они так отличались от прежних только из-за так сильно изменившихся волос?
   - Я ненавижу тебя, брат, - сказала Миюри и наступила ему на ногу.
   Наступила сильно, словно хотела показать, насколько он ей нужен хотя бы для того, чтобы наступать ему на ногу.
   После чего Ив, ещё раз просматривая пергамент, произнесла:
   - Два-три замечания я бы ещё добавила, но разве уже этого недостаточно? Сейчас ты выглядишь таким нахальным юнцом, ради которого люди постарше готовы отдавать свои деньги.
   Вероятно, она хотела дать понять, что и сама готова его поддержать.
   - Что, и император тоже? - осторожно уточнил Коул.
   Ив, фыркнув, ответила:
   - Это зависит от тебя.
   Коул кивнул и крепко сжал символ Церкви на своей груди.
   Миюри же почему-то сильно хлопнула его по руке, прежде чем крепко сжать её.
  
  
   Благодаря привезённому Ив грузу и усилиям Клевенда удалось более или менее подготовиться к прибытию императора.
   В течение этого времени Ив делилась с Коулом своим опытом и проницательностью на примере предварительно подготовленного предложения Церкви. Двигала её, скорее, не доброта, а желание приобщить его к своим торговым делам, но Коулу это было очень полезно.
   А когда летняя жара пошла на спад, и план действий обрёл какую-то определённость, эта вечно занятая делами волчица без промедления покинула остров. Она сказала, что не хотела попасть в поле зрения императора, но, судя по её несколько рассеянному виду, её голову переполняли хитрые и коварные замыслы.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"