Горский Евгений
Некто Рвинский

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Молодой человек, наш современник, чувствует в жизни внутреннюю неудовлетворённость. Он пытается забыться в делах и найти утешение в развлечениях, но это помогает только на время. В поисках выхода из сложившейся ситуации молодой человек начинает интересоваться вопросами самопознания и отправляется в поход к известному озеру, где с ним происходят загадочные и необъяснимые события. Фантастика, юмор и немного мистики.

Часть первая

Глава первая

   Зенград провожал хмурой погодой -- свинцовые тучи, щедро поливающие го­род дождём, и сильные порывы холодного ветра вынуждали людей укрываться в здании вокзала. Они разглядывали витрины, сидели в ожидании, или неторопливо прохаживались по залу, под высокими сводами, которого гулким эхом разносились объявления о движении поездов. На перроне пахло сыростью, и в глубине вагонов с запотевшими окнами смутно виднелись человеческие лица.
   -- Молодой человек, вы слышите?
   Женщина удивлённо смотрела на меня. По стеклу нашего купе бежали капельки дождя, сплетая неведомые узоры, и созерцание пасмурного пейзажа вызывало лёгкую отрешённость.
   В Зенград я приехал, надеясь, что новые впечатления помогут мне восстано­вить душевное равновесие. Жизнь шла по накатанной колее, со своими радостями и горестями, однако, я всё больше чувствовал, что чего-то не хватает. Смутная неудовлетворённость стала преследовать повсюду, и странная печаль надолго овладела мной. Я пытался забыться в делах и найти утешение в развлечениях, но это помогало, только на время.
   Поезд стал медленно набирать скорость, продвигаясь вперёд среди лабиринта железнодорожных путей.
   Женщина приятно улыбнулась.
   -- Не хотите почитать? -- достала она книгу с простым, но ёмким заголовком "Деньги, любовь, смех". Портрет загадочного человека с печальными глазами невольно притягивал к себе внимание, возбуждая растущее любопытство.
   Я удивлённо взглянул на любезную даму с лёгким налётом косметики на интеллигентном лице. Прищурившись, она быстрым движением положила книгу мне на колени.
   -- Что это?
   В женском голосе появились нотки недоумения.
   -- А вы разве не видите?
   Я согласно кивнул, продолжая внимательно смотреть на неё. Лёгкая досада заставила опуститься уголки красивых губ, и в глазах мелькнула непонятная грусть.
   Сначала меня немного отвлекали босые ступни над головой, однако в целом обстановка была вполне комфортной для просвещения. Вскоре, ноги исчезли, и вместо них появилось сонное лицо, пристально рассматривающее красивые иллюстрации.
   Книга оказалась довольно интересной, но, хотя сам подход нравился мне, некоторые моменты вызывали сомнение.
   -- Спасибо! У вас есть другие работы этого автора? -- с сожалением перевернул я последнюю страницу.
   -- Мы уже подъезжаем, -- улыбнулась женщина.
   За окном были знакомые картины моего родного города. Время летит незаметно, когда что-то делаешь с увлечением.
   Погружённый в приятные размышления, я поблагодарил за необычную литературу и направился к выходу, где, неожиданно, выяснилось, что платформы для нашего вагона не хватило. Нужно было спускаться по лестнице, а затем мужественно прыгать вниз, надеясь не ударить лицом в грязь. После ночного дождя, вокруг заманчиво блестели на солнце большие лужи.
   К моему удивлению, сила гравитации оказалась необычайно сильной. Я бук­вально свалился на мокрую землю, не сумев устоять на ногах, а моя новая сумка бесследно исчезла в густых зарослях крапивы на обочине.
   -- Счастливого пути! -- молодая девушка весело помахала мне рукой из открытых дверей набирающего ход поезда.
   Дома пришлось заниматься разными делами, накопившимися за время отсутствия, поэтому о книгах я вспомнил, только через неделю. Рядом находился небольшой магазин, где мне посоветовали обратиться к разделу эзотерики и психологии.
   Суровые воины-маги невозмутимо смотрели с обложек книг, заставляя уча­щённо биться сердце. Загадочные мудрецы провожали молчаливым взором. Психологи обещали решить любые вопросы, а самые умные заявляли, что все проблемы в моей голове.
   Я стал часто заходить сюда, чтобы посмотреть новинки литературы. Ненасытный ум постоянно требовал информации, и мне даже пришлось купить отдельный шкаф. Старых полочек давно не хватало, и книги лежали в самых неподходящих местах.
   Нельзя сказать, что моё состояние стало другим. Я по-прежнему чувствовал не слишком уютно, и необъяснимая тоска, порой, напоминала о себе, однако что-то неуловимо изменилось.
   Однажды, я смотрел телевизионную передачу о Далвейском озере, красивые пейзажи, которого показались мне странно знакомыми. Непонятная иррациональность этого чувства вызвала желание побывать там, и, после непродолжительного размышления, я всё-таки решил приобрести необходимые для похода вещи. Впереди был долгожданный отпуск.
   В хлопотах время пролетело быстро. Моим попутчиком в дороге оказался импозантный мужчина в очках. Не успели мы отъехать от станции, как, заговорщицки подмигнув, он достал из сумки звёздный коньяк с импортной этикеткой.
   -- Валера, -- небрежным жестом протянул руку, видимо, уверенный в том, что мне просто некуда деться. -- По пять капель, за знакомство.
   На столе моментально появились сувенирные стаканчики из нержавейки, рас­крашенные под хохлому. После третьей стопки мужчина снял очки и, поджав губы, пристально посмотрел в окно.
   -- Эх, и куда всё едем, и зачем?
   Некоторое время мужчина задумчиво созерцал лесные пейзажи.
   -- Два вопроса всегда интересовали людей, -- выразительно сказал он. -- Что делать, и кто виноват?
   -- Вы не знаете?
   -- Нет, -- пожал я плечами.
   -- Вот и я тоже, -- вздохнул мужчина.
   Речь стала быстрее, и, чтобы не потеряться в этом словесном потоке, он стал помогать себе энергичными жестами рук.
   Под равномерный перестук колёс, мне пришлось выслушать большое количе­ство анекдотов, историй с коварными женщинами и невероятных случаев на рыбалке, пока бутылка не опустела, и раздавшийся храп возвестил об окончании застолья.
   А за окном берёзовый лес сменялся широкими полями. На переездах ожидали своей очереди автомобили, и люди в оранжевых жилетах, как часовые на посту, терпеливо стояли рядом с одинокими домами.
   Постепенно, в небе начали клубиться грозовые тучи. Первые капли дождя, ударившие в стёкла, быстро превратились в сплошной поток воды, сразу резко потемнело, засверкали молнии, всполохами освещая полнеба. Порывы ветра сильно раскачивали деревья. Стало клонить в сон, и я незаметно уснул под шум сильного ливня, убаюканный мерным похрапыванием со всех сторон.
   Поезд прибыл точно по расписанию, и на перроне сразу появилась масса людей, устремившихся к выходу. Спринтерскими качествами я не обладал, поэтому просто решил подождать, пока этот поток не уменьшится.
   Рядом с вокзалом находилась городская автостанция, где мне быстро удалось найти нужный транспорт.
   Маршрутный автобус неторопливо катился по старой дороге. Монотонное движение снова отправило меня в царство Морфея, и, балансируя на грани яви и сна, я погрузился в сладкую дремоту. В салоне мелькали незнакомые лица людей, раздавался чей-то громкий храп.
   -- Приехали! -- послышался хриплый голос.
   С трудом подняв отяжелевшую голову, я медленно открыл глаза. Впереди виднелась, уходящая к горизонту, бесконечная водная гладь. Одинокие чайки медленно парили вдоль берега, высматривая добычу среди набегающих волн. Величественные облака казались неподвижными.
   После шумного города, здесь особенно остро чувствовалась концентрация ти­шины, нарушаемой лишь редкими порывами ветра, да пронзительными криками птиц.
   На уютной поляне в лесу, я поставил палатку и быстро развёл костёр, пока не стало совсем темно. Потрескивающее пламя весело струилось вверх, горячий чай приятно согревал, помогая снять лёгкую усталость от поездки.
   -- Доброй ночи!
   Я и не заметил появившегося на краю поляны незнакомца. Подошедший мужчина был среднего роста, с аккуратно подстриженной, не­большой бородкой, в тёмных волосах блестела седина.
   -- Немного не успел до темноты расположиться, а тут, смотрю, костёр.
   -- Михаил, -- протянул он руку. -- Мне нравятся эти края, здесь иная атмосфера, глубже и острее воспринима­ешь жизнь, красивая природа. Я считаю, что это место силы, поэтому и решил отпуск провести здесь.
   Мужчина устало снял объёмистый рюкзак.
   -- Я слышал, что так называют местность с особой энергией, природную гео­магнитную аномалию, -- заметил я.
   -- Такова общепринятая точка зрения. Для меня это, как стирание пыли с соб­ственной сущности, которой она постепенно покрывается в городской суете. В памяти всплывают картины людей и событий, о которых мне ничего неизвестно, и в то же время странно знакомых. Вот и вас, мне показалось, я где-то видел, -- Михаил пристально взглянул на меня. -- Ладно, пора отдыхать, а вы как?
   -- Посижу ещё немного, пока костёр догорит.
   Темнота всё больше сгущалась вокруг. Прогоревшие поленья медленно тлели, исходящий от них жар приятно согревал тело. Мысли лениво крутились вокруг впечатлений прошедшего дня, пока не растаяли, как утренний туман. Голова стала тяжёлой, и начало клонить в сон. Я поднялся и, разворошив погасшие угли, отправился спать.

Глава вторая

   Разбудили меня странные звуки, похожие на выстрелы из оружия. Вместо при­вычной ткани палатки над головой было синее небо с редкими облаками. Что за чертовщина?
   Незнакомая одежда, напоминающая военную форму, и высокие сапоги окончательно заставили меня усом­ниться в реальности происходящего. Грудь опоясывала офицерская портупея, а на плечах красовались незнакомые погоны.
   Широкий ремень плотно облегал талию. Вот это сюрприз! Немного сзади нахо­дилась кобура с оружием. Небольшой пистолет удобно лежал в руке, указатель­ный палец плавно лёг на спусковой крючок.
   Пока я раздумывал, что делать, впереди на дороге появились два всадника. Они стре­мительно приближались, и первый из них, в военном мундире, осадил вороного коня рядом со мной.
   -- Поручик! Какого чёрта? Мы вас целый час ищем!
   Тут он заметил пистолет в руке.
   -- А-а, так вы решили потренироваться в стрельбе. Похвально, -- ироническая улыбка тронула загорелое лицо. -- Не замечал раньше за вами такого усердия. Что это вы, однако, смотрите так странно? С вами всё в порядке?
   Я кивнул головой, не в силах произнести хоть слово.
   -- А где ваш конь? Что-то я его не вижу.
   -- Э-э, куда-то убежал, -- наконец, выдавил я из себя.
   -- Убежал? Поручик, вы меня удивляете. Вы, случаем, с собой банчок спирта не прихватили?
   Наклонившись, он понюхал воздух.
   -- Вроде не пахнет. Вы же знаете, капитан не одобряет пьянства.
   -- Я случайно заснул, а когда проснулся, его уже не было.
   -- Так вы что же, не привязали его?
   -- Э-э, наверно, он отвязался.
   -- Кто отвязался? Конь? Взял и сам отвязался?
   -- Возможно, я плохо его привязал.
   -- Поручик, может вам в лазарет на недельку лечь, отдохнули бы.
   -- Нет, спасибо, сам справлюсь.
   -- Ну, смотрите. Ладно, давайте к Михееву.
   Мысль о том, что придётся садиться на лошадь, привела меня в тихую панику.
   -- Э-э, да что-то мне нехорошо.
   -- Ну вот, а говорите, справитесь.
   Я в замешательстве продолжал топтаться на месте.
   -- Михеев! Помоги господину поручику, а то он совсем не в себе.
   Мощным рывком меня втащили наверх. Оседлав конский круп, и судорожно вцепившись в заднюю часть седла, я обречённо вздохнул, когда бодрой рысью мы тронулись по дороге через лес. Вскоре, наш небольшой отряд свернул на едва заметную тропку, уходящую по ущелью вглубь невысоких гор.
   Тело так и норовило завалиться вбок, и мне приходилось прикладывать опреде­лённые усилия, чтобы не свалиться. Наконец, тропа пошла вверх, и, взобравшись на холм, мы остановились.
   Внизу расстилалась небольшая равнина -- в густых кустах и в тени раскиди­стых деревьев, узкой лентой блестела на солнце маленькая речка, среди зелёной листвы проглядывали чёрные срубы бань, покосившиеся плетни огородов, сложенные из брёвен стены домов.
   -- Михеев! Отвезёшь поручика в лазарет.
   Спустившись по дороге, мы направились к большой избе в зарослях боярышника. Я осторожно слез с лошади, едва не упав с непривычки.
   Навстречу шёл человек в полосатой рубашке и широких брюках, заправленных в сапоги. На солнце блеснули круглые стёкла очков.
   -- Что с вами приключилось, батенька? Как вас, простите, величать по имени-отчеству?
   -- Андрей Георгиевич Рвинский.
   -- Так что, Андрей Георгиевич, вас беспокоит, на что жалуетесь?
   -- Э-э, да как вам сказать, доктор. Себя не помню, -- объяснил я, озираясь по сторонам.
   -- Совсем не помните?
   -- Совсем, доктор.
   -- А у вас контузии раньше не было, Андрей Георгиевич? -- подозрительно взглянул он.
   -- Не помню.
   -- Да, интересный случай. Это, иногда, бывает. Так что не расстраивайтесь, дорогой, всё вспомните.
   -- Надеюсь, доктор.
   -- Да что вы заладили доктор, доктор. Просто, Алексей Гирович, -- махнул он рукой.
   -- Хорошо, Алексей Гирович.
   -- Ладно, проходите в дом. Чаю сейчас выпьем, посидим.
   Внутри оказалось на удивление тихо. Я рассеянно смотрел перед собой, пытаясь сосредоточиться в хаосе мыслей, мелькающих в голове. Подошедший доктор тронул меня за плечо.
   -- Андрей Георгиевич, да не напрягайтесь понапрасну, потом потихоньку вспомните, амнезия, она штука коварная и толком не изученная, -- он зевнул, деликатно прикрыв рот рукой. -- Вы бы присели. Что уж вы так переживаете? Давайте чай пить, -- Алексей Гирович налил кипятка из самовара.
   Громкий стук в дверь заставил меня обернуться. На пороге стоял офицер в чине капитана.
   -- Михаил Вольтович! Редкий вы гость у нас.
   -- Не беспокойтесь, Алексей Гирович. Что с вами случилось, поручик?
   Я удивлённо смотрел на вошедшего офицера, который, как две капли воды, был похож на моего ночного гостя на поляне. Сквозь серьёзность на лице проступала ироническая улыбка, и небрежно опираясь на край стула, он с любо­пытством взглянул на меня.
   -- Михаил Вольтович, у господина поручика амнезия. Видимо, вследствие перенесённой контузии, он всё забыл, -- сказал доктор.
   -- Поручик, вы меня помните?
   -- Да, то есть, нет, -- в замешательстве я не знал, что сказать.
   -- Ладно, пойдёмте, поручик, здесь вам делать нечего. До свидания, Алексей Гирович.
   Мы вышли на улицу, где в это время проезжали два всадника, как, вдруг, лошадиная морда потянулась ко мне. Испуганно я отскочил в сторону, столкнувшись с капитаном.
   -- Спокойно, Андрей Георгиевич.
   Всадники обменялись короткими репликами и сдержанно засмеялись.
   Квартировал капитан недалеко от лазарета, в просторном доме с большой рус­ской печью. Круглый стол с двумя стульями занимал место у небольшого окна, выходящего во двор, а в углу стоял древний буфет, пустые полки, которого были покрыты толстым слоем пыли.
   Старые доски заскрипели, стоило мне шагнуть в комнату, и, вздрогнув от не­ожиданности, я услышал резкие звуки, напоминающие карканье ворона -- это появилась кукушка из старинных часов с маятником.
   -- Ну, поручик, рассказывайте, -- капитан опустился на слегка покачнув­шийся стул, жестом приглашая занять свободное место.
   -- Да что говорить, -- пожал я плечами. -- Не помню ничего.
   Капитан задумчиво постукивал пальцами по шершавой поверхности стола.
   -- А себя помните?
   -- Да, -- кивнул я после небольшой паузы, немного сбитый с толку подобным вопросом.
   -- Вы уверены?
   -- Нет, -- смущённо отвёл я взгляд в сторону.
   -- Ну, подвергать сомнению собственное существование, наверное, было бы глупо. Вы же не можете сказать, что вас нет?
   -- Не могу, -- согласно кивнул я.
   -- Но, если вы ничего не помните, то, возможно, ничего и не было.
   -- Может быть, -- охотно согласился я.
   -- Однако я вас помню, -- весело сообщил капитан. -- И служили вы неплохо.
   Я развёл руками, давая понять, что ничем не могу помочь.
   -- Интересно, -- барабанная дробь по столу стала более интенсивной, напоминая бодрый марш. -- Возникает вопрос, вы это или не вы?
   Я с сомнением оглядел непривычную для себя военную форму и узкие сапоги с низким каблуком.
   -- Да вроде я.
   -- Вы уверенны? -- прищурившись, снова спросил капитан.
   -- А кто же ещё?
   Капитан дружелюбно рассмеялся, прекратив барабанить.
   -- Так может, просто, то самое я за пределами форм, -- загадочно ухмыляясь, сказал он.
   Нахмурившись, я смотрел на капитана, пытаясь постичь смысл его слов, но, несмотря на все мои усилия, в голове было оглушительно пусто.
   Внезапно, раздались громкие выстрелы. Я невольно стал прислушиваться, когда в дверях показался худощавый офицер с напряжённым выражением лица.
   -- Господин, капитан! Бандиты!
   Стрельба усиливалась, и слышно было, как среди одиночных хлоп­ков вплетается дробный перестук пулемётных очередей, несколько раз ухнули взрывы гранат.
   -- Паршин, выводи тачанку. Поручик, похоже, придётся прорываться с боем, давайте через окно во двор.
   Я широко распахнул створки и, пригнувшись, неуклюже спрыгнул на землю.
   Тачанка, запряжённая парой гнедых лошадей, уже стояла у калитки, а на козлах сидел офицер. В задней части возвышался легендарный "Максим".
   -- Поручик, чего вы медлите, давайте за пулемёт.
   Я крепко сжал обеими руками круглые руко­ятки и попробовал повернуть внушительный ствол -- только в кино, да ещё в краеведческом музее, доводилось мне видеть это грозное в своё время оружие.
   -- Паршин, какие есть соображения?
   -- Уходить надо, господин капитан, пока не окружили. Отряд будет, только завтра, а здесь, почти никого не осталось, нас просто перебьют. На юге выстрелов не слышно, по старому тракту пойдём.
   Тачанка стала медленно набирать ход, когда в конце улицы показались конные с винтовками в руках.
   -- Поручик, стреляйте! -- крикнул капитан.
   Я поймал на мушку переднего всадника через отверстие в щитке и нажал на спуск. Раздался сильный грохот, и пулемёт ощутимо завибрировал, из ствола появился пульсирующий язык пламени.
   Двое конных полетели вместе с лошадьми на землю, кувыркаясь, как манекены в клубах песка и пыли, а остальные предпочли укрыться за домами. Ржание лошадей, стоны раненых, свист и крики матом, треск выстрелов. Мне казалось, что я смотрю кинофильм.
   Набрав скорость, мы проскочили деревню и вырвались на оперативный простор. Сквозь поднятые колёсами клубы пыли видно было зарево позади -- это горели подожжённые дома, около которых метались фигурки людей.
   Из-за крайних домов вырвалась группа всадников и, разделившись на две части, стала стремительно настигать нас, пытаясь обойти с двух сторон.
   -- Поручик, стреляйте, а я пока ленту с патронами заправлю, -- капитан достал снизу большой зелёный ящик.
   Над головой противно засвистели пули. Укрывшись за щитком, я дал длинную очередь. На этот раз, расстояние было значительно больше, и в цель я не попал, однако всадники пришпорили лошадей, издали выкрикивая угрозы, и, вскоре, исчезли из виду.
   -- Ну, кажется, оторвались, -- облегчённо вздохнул капитан.
   Я с трудом разжал онемевшие пальцы. События развивались столь стреми­тельно, что не было времени на оценку и анализ ситуации, словно некий поток подхватил меня и понёс в своих объятиях. Думать было некогда, я просто жил.
   -- А вы молодец, поручик. Не забыли, как стрелять.
   Я и сам не понимал, что произошло, действовал, как во сне, а руки жили своей, независимой от ума жизнью.
   -- Паршин! -- обернулся капитан к лихому кучеру. -- Лошадей особо не гони, до ночи будем двигаться, а там найдём место, заночуем.
   Я внимательно следил за окружающей местностью, но пока ничего подозри­тельного не было. Часа через два начало темнеть, когда за очередным поворотом, в глубине леса мелькнул огонёк.
   -- Похоже, костёр! Что будем делать, Михаил Вольтович? Может, посмотрим что там? -- сказал я.
   -- Хорошо, только осторожно. Неплохо бы выяснить, кто же здесь бродит.
   Проехав вперёд, мы свернули между двух больших деревьев и встали за кус­тами, чтобы с дороги нас не было видно.
   -- Паршин, остаёшься здесь, а мы с поручиком пойдём. Если всё нормально, свистну два раза. Пошли, Андрей Георгиевич. Оружие с вами?
   -- Да.
   Я нашёл рукой кобуру на правом бедре. Своей тяжестью пистолет создавал некое иллюзорное чувство безопасности.
   -- Поручик, вы обходите справа, а я слева зайду. Подстрахуете меня.
   Капитан исчез в сгущающемся сумраке, и я стал медленно продвигаться вперёд, делая короткие перебежки от дерева к дереву. Огонёк стал увеличиваться в размерах, и видно было, что рядом сидит человек, как, вдруг, у костра появился капитан. Коротко переговорив с незнакомцем, он махнул рукой и протяжно свистнул два раза.
   -- Андрей Георгиевич, выходи. Всё в порядке.
   Сзади послышался шум и треск веток, пробирающегося среди кустов экипажа.
   Я вышел на небольшую поляну, посреди, которой у горящего костра сидел мужчина лет сорока. Одетый в сапоги, стёганую фуфайку и картуз с лакирован­ным козырьком, он держал в руках большую оловянную кружку с дымящимся чаем.
   -- Знакомьтесь, господа! Игнатий Клинович Муромцев, -- капитан взглянул в сторону мужчины, невозмутимо продолжающего пить мелкими глотками. -- Поручик, Андрей Георгиевич Рвинский.
   -- Да вы присаживайтесь, господа! -- голос мужчины оказался неожиданно басовит. -- К чему эти церемонии, вы не на приёме у губернатора.
   В это время подъехал наш экипаж, с хрустом подминая под себя молодые де­ревца.
   -- Господин, капитан! Я, пожалуй, спать лягу, если не возражаете, утомился дюже, -- спрыгнул на землю наш возница.
   -- Давай, Паршин, отдыхай.
   Игнатий Клинович продолжал спокойно пить чай, словно происходящее его со­вершенно не касалось.
   -- Поручик, несите наши припасы.
   Я достал из ящика, стоящего внутри экипажа, увесистый мешок. Пришлось повозиться, чтобы развязать его. Внутри были банки ветчины, чай в картонных упаковках, отдельный мешок картошки, тушёнка, сахар кусковой, хлеб и набор посуды на три персоны.
   -- Игнатий Клинович, вы шли со стороны Танголии? -- капитан с аппетитом ел ветчину, нарезая её ножом прямо из банки и укладывая большими кусками на заранее приготовленные ломти хлеба. -- Как там обстановка?
   -- В Танголии я был проездом несколько дней, пока добирался сюда.
   -- Где же вы были раньше?
   -- Путешествовал по свету
   -- Обширная география, -- улыбнулся капитан. -- И каковы причины?
   -- Мне нравилось изучать себя и окружающий мир.
   Игнатий Клинович оказался интересным собеседником и охотно рассказал несколько весьма любопытных историй, произошедших во время его пребывания в самых отдалённых уголках нашей планеты.
   -- Вот так бывает, господа, -- в заключение произнёс он, пристально глядя на пламя костра. -- В итоге, просто осталась жизнь, как она есть, и, одновременно, всё изменилось, словно мир стал похож на сновидение.
   Я посмотрел на капитана, внимательно слушавшего разговор. Он вежливо улыбался.
   -- А что будет потом?
   -- Потом, -- усмехнулся Игнатий Клинович, -- будет то, что будет.
  
   Капитан прислушался к могучему храпу Паршина, доносившемуся позади экипажа.
   -- Пожалуй, Андрей Георгиевич, и нам пора.
   Я удобно устроился на охапке неизвестной мне травы, в изобилии росшей вокруг. Возбуждение, вызванное прошедшими событиями, давало о себе знать, и сон долго не приходил. В голове была настоящая каша из мыслей -- выстраивались различные версии, рушившиеся, как карточный домик, а на их месте возводились новые. В конце концов, мне это надоело и, повернувшись к костру, я стал смотреть на огонь. Это подействовало успокаивающе.

Глава третья

   Отдалённый гул медленно стал нарастать, превратившись в басовитое гудение. Интересно, что может издавать такой звук? Я лениво приоткрыл один глаз. В небесной синеве виднелся хорошо знакомый силуэт пассажирского лайнера.
   Остатки сна моментально испарились. Я лежал у погасшего костра, и на мне были кроссовки и спортивные брюки, в которых я приехал на Далвею. Рядом спал капитан, только, что это? У него оказалась одежда Михаила, моего ночного гостя на поляне. Они были похожи, как братья-близнецы.
   Я растерянно оглянулся. Игнатия Клиновича не видно, как, впрочем, и экипажа. Никаких следов, а может, это всё приснилось? Спящий человек, между тем, открыл глаза и с удивлением уставился на меня.
   -- Поручик, что за маскарад? Откуда вы взяли эту странную одежду?
   В голове не было ни одной мысли, пустота заполнила всё вокруг.
   -- Это что такое? Вот это номер! -- капитан разглядывал себя. -- Ничего не понимаю!
   Он стал недоумённо озираться по сторонам, когда доносившееся сверху гудение заставило его поднять голову.
   -- Поручик, что происходит? Где мы?
   Я медленно приходил в себя, с трудом удавалось произносить слова, выталки­вая их сквозь плотно сжатые зубы.
   -- Не знаю, возможно, в будущем.
   -- Вы хотите сказать, что мы спим? Нам это снится?
   -- Теперь я уже ни в чём не уверен. Может быть, это вы спите, а я, наоборот, проснулся, -- растерянно произнёс я.
   Капитан ещё раз критически оглядел себя. Одет он был в пятнистый костюм с разводами и обувь для горной местности.
   -- Кстати, а вот и наши вещи, -- я показал на два объёмистых рюкзака на краю поляны.
   Капитан с удивлением принялся копаться внутри, извлекая незнакомые для него предметы одежды и туристического инвентаря.
   -- Андрей Георгиевич, вы подозрительно уверены для человека, потерявшего память, -- сказал он, рассматривая в руках газовую горелку.
   Я пожал плечами, не рассказывать же, в самом деле, всю историю.
   -- Бывают на свете чудеса, -- капитан удивлённо покачал головой. -- Как вы думаете, что с нами происходит?
   -- Предполагать можно всё, что угодно, -- неохотно сказал я, всё ещё находясь под впечатлением от случившегося, -- только от этого ничего не изменится.
   -- Ладно, -- закрыл он рюкзак. -- Пора выходить в люди. Сон это или нет, мы не знаем, поэтому будем жить дальше, исходя из новых условий.
   Капитан на удивление быстро адаптировался к новой ситуации. Насвистывая весёлую мелодию и бодро поглядывая вокруг, он неторопливо ходил по поляне. Я же всё ещё пребывал в состоянии недоумения от такого поворота событий.
   На всякий случай, я решил применить старый способ определения реальности происходящего. Положив палец на толстый сук, я несильно, но чувствительно ударил по нему камнем. Результат был ожидаем: взвыв от боли, я принялся трясти рукой и глухо стонать. Про такие сны я не слышал, хотя кто знает.
   -- Поручик, что вы там экспериментируете? Вы бы ещё головой о дерево по­пробовали приложиться с разбегу, пора идти.
   В атмосфере было тихо и спокойно. Солнце поднялось над верхушками де­ревьев, постепенно нагревая землю, и глубокая синева неба радовала глаз. Вдалеке тянулась волнистая линия незнакомых гор, покрытых яркой зеленью, а вокруг нашей поляны был лиственный лес.
   Надев рюкзаки, мы углубились в чащу. Я шёл впереди, отгибая рукой крупные ветки. Ноги скользили по влажной траве, не успевшей просохнуть от утренней росы, поэтому приходилось аккуратнее делать каждый шаг и вниматель­но смотреть вниз, чтобы не провалиться во множество мелких ямок, неизвестно откуда взявшихся здесь.
   Но вот в просвете леса показалась пологая сопка. Мы подошли к ней и наткну­лись на старую тропу, ведущую наверх и основательно заросшую травой. Я продолжал размеренно шагать, не переставая удивляться происходящим метамор­фозам, когда, наконец, мы одолеваем затяжной подъём.
   Вид, который открывался сверху, показался мне странно знакомым -- широкая равнина, узкая лента реки, на левом берегу выстроились в ряд дощатые домики.
   Между домами хаотически передвигались маленькие фигурки людей, напоми­ная муравьёв, бегущих по своим делам. Постояв немного на вершине, мы стали осторожно спускаться вниз, и, вскоре, вышли к окраине посёлка.
   Из ближайшего к нам домика вышел мужчина средних лет, одетый в белый халат.
   -- Поручик, да это же наш доктор, помните его?
   Пока я вглядывался в лицо стоящего на крыльце представителя медицины, капитан, не теряя времени, уже торопливо шёл ему навстречу.
   -- Алексей Гирович, вы как здесь оказались?
   Мужчина удивлённо посмотрел на нас.
   -- Простите, что-то не припоминаю.
   Капитан растерянно остановился, недоверчиво улыбаясь.
   -- Я Орлов.
   -- Извините, но я не знаю вас.
   -- Михаил Вольтович, -- я тронул за плечо капитана. -- Это не наш доктор, он только внешне похож.
   Недоумевающее лицо Орлова медленно приобрело обычное выражение.
   -- Простите, сударь, обознались.
   -- Да ничего, с кем не бывает, вы проходите в дом.
   Капитан, подозрительно посматривая, протиснулся со своим рюкзаком в дверь. -- У нас турбаза небольшая, но пользуется спросом. Места здесь красивые, да и Далвея рядом. Вы правильно сделали, что сюда приехали. Летом, конечно, народу больше, любят у нас проводить разные мероприятия, всевозможные тренинги и семинары. Кстати, лекция уже началась, -- сказал он.
   -- Что вы имеете в виду? -- спросил я.
   -- А вы разве не на семинар приехали? -- в свою очередь, удивился доктор. -- Понятно. Значит, вы из тех, кто приезжает, в основном, отдохнуть.
   -- Простите, доктор, а чему посвящён семинар?
   -- Молодцы, господа, даже названия не знаете, типичный случай.
   -- Как вы сказали? Типичный случай? Это о чём же? -- заинтересованно спро­сил Орлов.
   -- Вы меня не поняли. Это у вас типичный случай, а семинар называется "Через тернии к звёздам". Идите, господа, а то вернётесь домой, и вспомнить будет нечего.
   -- Никогда не думал, что сны бывают такими реальными, -- произнёс Орлов, когда мы вышли из домика. -- И этот человек, ведь он точная копия нашего доктора. Может, он притворяется, что не узнаёт меня?
   Внезапно, Орлов чуть не налетел на женщину в спортивном костюме, неожи­данно появившуюся из-за угла.
   -- Товарищи мужчины, вы, где ходите? Лекция уже скоро закончится.
   Тут она заметила рюкзаки у нас за спиной.
   -- А-а, так вы, только что приехали? Положите вещи в седьмой коттедж, он свободен, и приходите на занятия, потом зарегистрируетесь.
   -- Раз приглашают, поручик, надо идти, разве можно отказать такой очарова­тельной женщине, -- капитан комично поклонился с огромным рюкзаком за спиной и галантно поцеловал руку.
   Реакция последовала довольно неожиданная.
   -- Ну, вот опять. Мало того, что опоздали, так ещё и навеселе приехали. Ладно, идите на лекцию и ведите себя тихо.
   Седьмой коттедж оказался на краю посёлка, почти у самой границы леса.
   -- Наверное, вон там лекции проходят, больше негде, -- показал я рукой на длинное приземистое здание невдалеке.
   Оставив рюкзаки в домике, мы вошли через открытую дверь в просторное по­мещение, заполненное людьми. Они сидели за столами и внимательно слушали бородатого мужчину.
   Я прислушался к словам.
   -- ...таким образом, мужской аспект сознания претерпевает постепенную трансформацию в процессе своей эволюции и сливается с женским началом, устремляющимся ему навстречу. Происходит алхимическая свадьба, в результате, которой мы получаем нового человека, -- закончил свою речь бородатый лектор под бурные аплодисменты.
   В это время появилась бойкая женщина.
   -- Дорогие друзья! Теоретическая часть закончилась, и, теперь нам предстоят практические занятия.
   В зале началось весёлое оживление. Были разбужены заснувшие личности, не выдержавшие столь мощного потока знания. Столы были сдвинуты к стене, освобождая пустое пространство посередине. Зазвучала ритмичная музыка.
   Бородатый лектор вышел вперёд и стал совершать непонятные движения, напо­минающие плывущую черепаху, которой хотелось бы выпрыгнуть из воды. Все вокруг стали пытаться их повторять, неуклюже дёргаясь в такт музыке.
   -- А вы чего стоите? -- к капитану обратилась его соседка с большим бюстом.
   Мне стало смешно, глядя на вихляющегося Орлова.
   -- Поручик, а здесь не скучно! -- капитан отплясывал в паре с блон­динкой, опасливо поглядывая на её грудь, которой она периодически прикасалась к нему.
   Постепенно ритм музыки стал нарастать, завыли непонятные духовые инструменты, застучали барабаны. Народ разгорячился, некоторые стали срывать с себя верхнюю одежду и кидать прямо на пол. Многие из мужчин уже прыгали с голым торсом.
   С капитана градом лил пот, когда музыкальный темп достиг своего пика, прон­зительно завыли трубы, и звук резко оборвался. В наступившей тишине слышно было, только тяжёлое, прерывистое дыхание; несколько человек без сил опусти­лись на пол. Бородач лежал на спине, широко раскинув в стороны руки.
   Постепенно все стали успокаиваться, зазвучал смех, послышались шутки. Боро­дач, отлежавшись, стал подниматься под бурные аплодисменты и воз­гласы браво!
   -- Скажите, а кто этот человек? -- обратился с вопросом капитан к своей со­седке.
   -- Ну, вы даёте! -- она смерила Орлова удивлённым взглядом. -- Приехали на семинар к мастеру и не знаете кто он? Юрий Тилович экстрасенс мирового класса, профессор нетрадиционных наук.
   -- Простите, -- перебил капитан. -- Как вы сказали? Профессор нетрадицион­ной ориентации?
   -- Да как вы могли подумать такое про Юрия Тиловича! -- возмущённо заши­пела дама. -- Он образцовый семьянин, хотя и женат в третий раз.
   Бородач, между тем, окончательно пришёл в себя.
   -- Минутку внимания! Сейчас мы будем выполнять упражнение, которое называется "третий глаз". Оно предназначено для раскрытия вашего сверхчувственного восприятия и интуиции. Разбейтесь на пары и закройте глаза повязками. Встаньте друг против друга на расстоянии полутора метров. Вытяните перед собой правую руку и начинайте постепенно сближаться. Нужно прикоснуться немного ниже шеи.
   Мне досталась в напарники изрядно накрашенная брюнетка с большим чувст­венным ртом. Сделав шаг вперёд, я почувствовал, как пальцы наткнулись на что-то пухлое и влажное, и, одновременно, длинные и острые ногти поцарапали мне нос.
   В разных местах зала слышались громкие возгласы. Кому-то попало пальцем в глаз, несмотря на одетую повязку, и его сразу увели. После этого решили несколько видоизменить упражнение, надо было максимально близко подойти к стене, не касаясь её. В результате, трое разбили об стену носы, а капитан ограничился шишкой на лбу.
   -- Андрей Георгиевич, как у вас дела с "третьим глазом", не прорезался ещё?
   -- Терпимо, а вот вам он бы явно не помешал.
   -- Да, было бы недурно, -- Орлов потрогал припухлость на лбу.
   -- Внимание! -- снова раздался голос бородача. -- Сейчас мы выполним по­следнее на сегодня упражнение. Давайте встанем в парах мужчина - женщина, на коленях друг против друга, и положим руки на плечи. Почувствуйте, как струится энергия через ваши руки, наполняя вас блаженством и чувством любви. Вы становитесь одним целым, как между собой, так и со всей вселенной.
   Положив руки на оголённые плечи брюнетки, благоухавшей немыс­лимо резким ароматом духов, я услышал в ответ сладострастный стон и почувствовал, как острые, словно бритва ногти впились в основание шеи. От неожиданности мои руки крепко сжали плечи женщины. Та, в ответ, ещё яростнее застонала, глубже вонзив свои коготки. Я непроизвольно вскрикнул от боли, и, поняв это по-своему, она удвоила усилия. Чувствуя, что больше не выдержу, я откинулся на спину и вздохнул с облегчением. Рядом раздалось возмущённое фырканье блон­динки.
   -- Мужчина! Сказано было руки положить на плечи, а не на грудь. Ну, просто полное отсутствие интуиции. Где ваш "третий глаз"?
   Прошло ещё некоторое время, когда прозвучала команда закончить упражне­ние. Некоторые лежали в обнимку на полу, видимо, чтобы лучше почувствовать единство переполнявшей их энергии. Две пары заснули сидя на коленях. Повиснув друг у друга на плечах, люди издавали басовитый храп. Проснувшись, они долго не могли понять, где находятся и удивлённо смотрели по сторонам.
   Снова заговорил бородач.
   -- Друзья! Первый день семинара успешно пройден, но завтра будет ещё инте­реснее. Конечно, отдельные трудности могут, иногда, появляться на пути, но пусть они не страшат вас. Совместными усилиями мы их преодолеем, -- закончил он под вялые хлопки ещё не до конца проснувшихся участников.
   -- Андрей Георгиевич, как вам семинар? -- Орлов утомлённо вытирал лицо носовым платком, осторожно дотрагиваясь до выпуклой ссадины на лбу.
   -- Неплохо, Михаил Вольтович, -- я посмотрел в зеркало, висящее на стене зала. Несколько свежих царапин украшали мои шею и нос.
   -- Пожалуй, поручик, -- Орлов опасливо покосился на блондинку, -- нам стоит отдохнуть. Ещё один такой день, и у меня не останется ни капли интуиции.
   Пока на улице посёлка никого не было видно, народ разошёлся отдохнуть и обсудить прошедшие события семинара, мы взяли оставленные рюкзаки и тороп­ливо направились в лес, чтобы избежать ненужных вопросов.
   С нами происходили поистине удивительные вещи. Разум отказывался верить в происходящее, но реальность вынуждала меня не думать об этом, а просто действовать. Я не испытывал ни особого волнения, ни других эмоций, которые раньше непременно преследовали бы меня. Мир вокруг стал казаться каким-то несерьёзным, словно игрушечный. А может, он таковым и является? Эта мысль неприятно поразила меня. Объективность восприятия явно пошатнулась, и необычность ситуации уже перестала восприниматься, как нечто исключительное.
   Дорога шла -- то среди густого леса, сквозь ветви деревьев которого мелькало солнце, то выходила на открытое пространство, обдуваемое ветром. Я уже начал потихоньку дремать от убаюкивающей монотонности движения, когда неожиданный возглас капитана заставил меня сбросить сонное оцепенение.
   За поворотом появилась поляна, на которой стояли передвижные вагончики, и расположился целый ряд автомобилей, возвышались постройки непонятного назначения. Вокруг суетилось большое количество странно одетых людей.
   Пересекая открытое пространство, мы прошли уже половину пути, когда к капитану подбежал длинноволосый молодой человек.
   -- Вы кто такие?
   Вокруг началась суматоха, стали подходить старомодно одетые люди, словно сошедшие с экрана кинофильма. Они стояли, с улыбкой разглядывая нас, пока не появился важный господин в тёмных очках, и окружающие расступились, пропуская его.
   -- Кальянов Эд Маратович, -- недовольно представился тот.
   -- Орлов Михаил Вольтович.
   -- У нас нет по сценарию такого эпизода, как вы здесь оказались? -- возмущённо сказал господин.
   -- Мы просто проходили мимо.
   Господин недоумённо посмотрел на откровенно хихикающих девиц. Тут он, видимо, что-то сообразил и широко улыбнулся.
   -- Как же я сразу не догадался. Зная ваше умение менять внешность при работе над ролью, надо было сразу догадаться. Вот, что значит талант! Друзья, поприветствуем Михаила!
   Среди собравшихся людей раздались аплодисменты.
   -- Сразу виден почерк мастера, как он лихо вписался в эпизод, импровизирует на ходу, -- уважительно сказал господин. -- Слышал о вашей методике и, действительно, впечатляет. Ладно, давайте пройдём в помещение, пора обедать.
   Капитан незаметно подмигнул мне, приглашая следовать за ним. Подобный поворот событий показался, хотя и не совсем логичным, но особого удивления уже не вызывал. В конце концов, какая разница за кого нас принимают. Признаться, меня это даже обрадовало.
   Эд Маратович занимал отдельный шатёр, украшенный коврами с загадочными рисунками. В центре находилась большая надувная кровать, а на стенах висели картины с непонятными изображениями в духе сюрреализма.
   -- Господа, я привык сидеть по-восточному, -- Кальянов опустился на роскошный персидский ковёр, скрестив по-турецки ноги. -- Присаживайтесь.
   Появился молодой человек с большим блюдом, от которого шёл аппетитный запах. Торжественно ступая, он медленно поставил его перед нами.
   Капитан оживлённо потирал руки, глядя на дымящуюся гору жареного карто­феля с мелкими кусками мяса и пучками зелени. Молодой человек, неслышно ступая, положил каждому по две длинных палочки.
   -- Друзья! -- важно произнёс Эд Маратович, сделав длинную паузу.
   Я подумал, что сейчас последует утомительная речь, но Кальянов взял палочки и ловко ухватил пригоршню картошки с мясом. Капитан попробовал повторить этот трюк, но не смог донести до рта и растерял всё по дороге.
   Мне это напомнило игровые автоматы, где нужно достать какую-нибудь вещь краном с раздвижным захватом. В детстве я часто тратил все деньги на это чудо коммерческой мысли. Глядя на мучения Орлова, я решил не искушать судьбу и вытащил из кармана походную ложку, завёрнутую в целлофан.
   Трапеза подходила к концу. Капитан неподвижно застыл, склонив голову на грудь. Эд Маратович погрузился в послеобеденный сон и дремал, развалившись на больших подушках.
   Что-то мягкое дотронулось до ноги. Большой пушистый кот смотрел на меня немигающим взглядом раскосых красных глаз. Широко зевнув, он вальяжно улёгся на ковре.
   -- Шамбала, Шамбала, Шамбала, -- раздался скрипучий голос, заставив меня вздрогнуть от неожиданности.
   Белый попугай-какаду сидел на плече Эда Маратовича, воинственно вздёрнув хохолок на голове. Капитан по-прежнему находился в позе йога.
   -- Медитирует, -- подумал я, однако, прислушавшись, различил знакомые звуки храпа.
   Моё внимание привлёк большой аквариум с разноцветными рыбками, хаотично движущимися в разные стороны. Подойдя, я с любопытством стал наблюдать за ними.
   -- Интересуетесь рыбалкой? -- лениво зевнул проснувшийся Орлов. -- А знаете ли, Андрей Георгиевич, как можно расшифровать слово аквариум?
   Аква -- вода, ри -- универсальный принцип реальности, а ум -- это просто наш разум. Тогда, получается, что ум, погружённый в реальность, подобен воде. И суетливые мысли, символизируемые рыбками, неспособны его потревожить. Они могут, только вызвать небольшую рябь на поверхности.
   -- Любите разводить аквариумных рыбок, Михаил Вольтович?
   -- Поручик, интересно разводить ум, иначе, он это проделает с вами. Недавно, например, мне пришло понимание известного выражения -- я есть то.
   После тяжёлого трудового дня я решил зайти в станционный трактир, где в это время, старый тан­гоец, пытался объяснить буфетчице своё желание.
   -- Я есть то, -- настойчиво повторял он, показывая на бутылку воды длинным пальцем.
   Знакомые слова привлекли моё внимание. Может, это мастер даёт уроки вечной мудрости? Я при­стально взглянул на него.
   Как я мог не понять? Тангоец просто хотел сказать, что он хочет кушать, но в силу слабого знания языка это и прозвучало столь своеобразно. Теперь мне стало ясно, что возможной причиной возникновения этого выражения, могло быть обычное желание что-нибудь съесть реализованным мастером.
   -- Да, забавно.
   Капитан с интересом посмотрел на Кальянова.
   -- По-моему, Андрей Георгиевич, нам лучше покинуть гостеприимного хозяина.
   Я уже и сам подумывал об этом, но не решался сказать. Неизвестно, как сло­жится наше дальнейшее пребывание здесь, поэтому данный шаг выглядел вполне оправданным.
   Стараясь не разбудить тихо храпевшего Эда Маратовича, мы осторожно вышли на улицу. Около входа курил молодой человек, недавно угощавший нас.
   -- Не подскажите, в какой стороне находиться Танголия? -- с серьёзным видом спросил Орлов.
   Удивлённо посмотрев на нас, молодой человек вяло махнул рукой в сторону ближнего леса, над которым летала с криками большая стая ворон. Не спеша, прогулочным шагом, мы вышли на дорогу, сопровождаемые любопытными взглядами.
   Неожиданно, вслед нам раздались дружные аплодисменты, и, остановившись на минутку, Орлов стал театрально кланяться с прижатыми к груди руками. Продолжая движение, мы свернули за угол крайнего вагончика и, вскоре, скрылись в лесу.
   Некоторое время мы шли по грунтовой дороге, петляющей среди высоких деревьев, пока Орлов, внезапно, не остановился, пристально всматриваясь вдаль.
   -- Андрей Георгиевич, взгляните. Если меня не подводит зрение, то это госпо­дин Муромцев, собственной персоной.
   Впереди показался одиноко бредущий человек с рюкзаком, и, хотя одет он был в современный костюм туриста, в его слегка сутулой фигуре угадывались знакомые черты Игнатия Клиновича. Видимо, пройти ему пришлось немало, движения его были замедленны, а голова опущена на грудь.
   Подождав, когда он подойдёт поближе, капитан громко сказал.
   -- Игнатий Клинович!
   Муромцев вздрогнул от неожиданности.
   -- Вот уж кого не ожидал увидеть, господа. Проснулся я утром, а вас и след простыл. Обычно у меня чуткий сон, а тут ничего не слышал. Ладно, -- думаю, -- мало ли какие причины у людей могут быть. Стал собираться, а на мне удивительная одежда, и саквояжа нигде нет. Зато необычный вещмешок рядом лежал.
   Муромцев показал на рюкзак яркой расцветки.
   -- Вы тоже, я смотрю, странно одеты. И где ваши мундиры?
   -- Не знаю! -- улыбаясь, ответил капитан. -- Похоже, мы оказались в такой же ситуации. Нам неизвестно, что произошло, но и здесь вполне можно жить. У вас какие планы?
   Муромцев ответил не сразу.
   -- Сначала я хотел добраться до областного центра, но, теперь не знаю, что делать.
   -- Этот извечный вопрос, -- усмехнулся Орлов. -- Я предлагаю вам отправиться с нами.
   Мы не спеша шли по дороге, вдоль, которой темнели заросли травы, покрытой толстым слоем дорожной пыли. Недолго думая, Муромцев принял приглашение и, теперь нас было уже трое.
   Постепенно, берёзы и лиственницы сменились на высокие сосны, прямые стволы, которых напоминали корабельные мачты. Впереди заблестела вода небольшого озера, и дорога вывела к современной асфальтированной трассе. Недалеко виднелась остановка общественного транспорта.
   Подойдя ближе, мы услышали чьи-то голоса. Внутри, сидя на лавочке, разговаривали две пожилые женщины. При виде незнакомых мужчин, они насторожённо замолчали, разглядывая нас с ног до головы.
   -- Вы автобус ждёте? -- спросил я у них.
   -- Да, в Петровку. А вам куда надо?
   -- Туда, где можно поесть! -- сказал Игнатий Клинович.
   -- Здесь, на трассе, трактир есть недалеко, -- ответила одна. -- Минут десять пешком идти.
   -- Трактир -- ...как много в этом слове. Так и повеяло родным, близким. Расстегаи с мясом, уха по-царски, холодец с хреном, -- мечтательно прикрыл глаза Муромцев. -- Помню, ещё до первой мировой частенько бывал в таких заведениях.
   Женщины испуганно переглянулись.
   -- Хорошо выглядите для своих лет, -- сказала та, что была постарше. -- Мой дедушка уже давно умер.
   -- Сочувствую, -- Муромцев снял с головы мешковатую панаму. -- А секрета никакого здесь нет. Просто стараюсь делать то, что мне по душе.
   -- Надо же, -- покачала головой одна из женщин. -- А у меня муж тоже жил, как хотел, не работал, пил водку, пропадал неделями неизвестно где. И умер в сорок три года от инфаркта. Это наш сосед-алкоголик споил его.
   -- Да причём здесь он, -- досадливо поморщился Игнатий Клинович.
   -- А кто же тогда? -- растерянно спросила женщина, взглянув на соседку.
   Та, в ответ, украдкой повертела пальцем у виска.
   Вдали послышался звук приближающегося транспорта. Женщины встали одно­временно со скамейки, вглядываясь вперёд.
   Из-за поворота появился жёлтый автобус с нарисованной рекламой по бокам. Немногочисленные пассажиры с любопытством смотрели на нас, пока женщины, опасливо оглядываясь, торопливо лезли в раскрывшиеся двери.
   -- Господа, я предлагаю посетить трактир, -- повернувшись, Муромцев взгля­нул на капитана.
   -- Вы думаете, здесь вам подадут заливную стерлядь, -- иронически сказал Орлов. -- В лучшем случае, это будет постоялый двор.
   При слове трактир, память услужливо выдала мне кадры старого фильма: в воздухе плавают клубы папиросного дыма, а за столиками сидят подозрительные личности и пьют водку, закусывая пельменями; в улыбающихся ртах блестят золотые зубы. Когда открывается входная дверь, впуская очередного посетителя, они насторожённо оглядываются и рассматривают вошедшего.
   Женщина оказалась права. Прошло десять минут ходьбы по обочине дороги, когда за поворотом показалось невысокое каменное здание. С виду оно напоминало обычное придорожное кафе.
   Железная дверь со скрипом отворилась, и я нерешительно остановился на по­роге, привыкая к полумраку небольшого зала, в котором сигаретный дым смеши­вался с ароматом жареного мяса.
   Трое мужчин, расположившись за столиком у окна, прервали разговор и насто­рожённо смотрели на меня. Перед ними стояли тарелки с пельменями, а в руках были стопки с водкой. В стеклянной пепельнице, посреди стола, дымились непотушенные сигареты.
   -- Любопытно, -- подумал я. -- Меняется форма, а содержание остаётся преж­ним.
   Выбрав угловой столик, мы спокойно разместились в ожидании. Появился человек с листком бумаги.
   -- Что будем заказывать? -- вежливо спросил он.
   -- Сыр с плесенью и отбивную из черепахи, -- в шутку сказал Игнатий Клинович.
   -- С плесенью могу предложить, только старый хлеб, -- невозмутимо ответил человек. -- Черепах не держим, но, если у вас с собой, то можем отбить.
   -- А что у вас есть? -- спросил Орлов.
   -- Пельмени, курица-гриль, картофель с грибами.
   -- Тогда, наверное, пельмени.
   Постепенно начало темнеть, и в помещении кафе зажгли свет. Мы уже заканчи­вали трапезу, когда, неожиданно, послышались выстрелы, но звук был приглушённый, словно стреляли, где-то далеко отсюда. Я поднялся, решив выглянуть на улицу.
   Вокруг стремительно смеркалось, и на окружающие холмы ложилось покры­вало тьмы. На дороге было тихо и пустынно, ни шума машин, ни людей. Пока я насторожённо прислушивался к любым звукам, вышел капитан, а за ним показался Игнатий Клинович.
   -- Господа, не пора ли нам устроиться на ночлег? -- сказал Муромцев.
   Пройдя по тропинке, оказавшейся поблизости, мы свернули в сторону и остановились около ручья. Рядом было ровное и сухое место, где можно было переночевать.
   Костёр хорошо горел, а трухлявый пень, который мы нашли около стоянки, должен был обеспечить теплом до утра. Отблески пламени освещали наши лица, создавая вокруг причудливую игру теней. Я лежал и расслабленно смотрел на звёзды, мерцающие в вышине, пока сон окончательно не одолел меня.

Глава четвёртая

   -- Кар, кар, кар, -- послышались странные звуки, и что-то больно ударило в плечо.
   Я нехотя открыл глаза. Большой ворон с любопытством рассматривал меня, осторожно прогуливаясь рядом.
   Остатки тумана блуждали между деревьями, а трава была покрыта капельками влаги. Стоп! На мне был мундир поручика, и капитан с Игнатием Клиновичем тоже оказались в старой одежде. Посмотрев вокруг, я не увидел разницы между вчерашним днём, хотя, возможно, деревья стали пониже и росли они более редко.
   Чтобы не замёрзнуть, я стал бодро махать руками, напугав птиц на деревьях. Взлетев, они с криком носились над головами и бомбардировали нас продуктами своей жизнедеятельности.
   От такого шума Орлов проснулся и с улыбкой наблюдал за моими упражнениями, пока не заметил, что он снова в форме капитана.
   -- Что случилось? -- недоумённо спросил Игнатий Клинович, озираясь вокруг с сонным видом.
   -- Ничего, -- ухмыльнулся Орлов. -- Просто поручику не спится.
   Муромцев поднялся, потягиваясь.
   -- Господа, хотелось бы позавтракать. Не вернуться ли нам в трактир.
   Тут к его ногам свалился картуз с головы, и Игнатий Клинович, некоторое время, с недоумением смотрел на него. Увидев, что оказался в старой одежде, он просто пожал плечами.
   Мы собрались в путь, однако тропинка исчезла, не было совершенно никаких следов.
   -- Господа, не будем ломать голову над загадками природы, -- сказал Орлов, после непродолжительных поисков. -- Направление нам известно.
   Пробираясь лесом, мы скоро вышли к цели. Вместо асфальтированной трассы, под ногами была ухабистая и пыльная грунтовая дорога. Там, где находилось здание кафе, теперь стояло деревянное строение с большой фанерной вывеской, а рядом нетерпеливо переступали ногами осёдланные кони.
   -- Что скажете, поручик? -- взглянул на меня Орлов.
   Я опустился на корточки и потрогал землю. Пыль была настоящая.
   -- Ничего, -- пожал я плечами, потирая руки. -- Совсем ничего.
   -- Господа, -- Игнатий Клинович решительно направился к дверям. -- Давайте завтракать.
   В горле першило от едкого махорочного дыма, сизыми кольцами плавающего под низким потолком. Сбоку раздался чей-то кашель, скрипнула табуретка, и знакомый голос произнёс.
   -- Андрей Георгиевич! Не ожидал увидеть вас снова!
   Около грязноватого окна за столом сидел Алексей Гирович, тот самый доктор, к которому меня привезли в лазарет. Одет он был в тёмный жилет поверх светлой косоворотки, и мешковатые штаны, заправленные в сапоги. Лицо украшала небольшая бородка, а вот пенсне исчезло, и, теперь доктор немного щурился. В руке медленно тлела грубо свёрнутая папироса.
   -- А где Михаил Вольтович? -- спросил он, удивлённо глядя на меня.
   -- Здесь я, -- ответил Орлов, захлопнув за собой дверь.
   Алексей Гирович радостно вскочил.
   -- Как я рад видеть вас живым и невредимым.
   -- Благодаря нашему герою,-- кивнул капитан в мою сторону, -- мы вырвались из окружения.
   -- Так что же мы стоим? -- доктор взглянул на Орлова. -- Михаил Вольтович, может, откушаете пельменей?
   -- Кстати, -- капитан вышел вперёд. -- Игнатий Клинович Муромцев, волею судьбы попавший в эти края, и наш боевой соратник, врач Алексей Гирович Соловьёв.
   Мужчины вежливо обменялись рукопожатием.
   -- Присаживайтесь, господа, -- Алексей Гирович ловко притушил папиросу. -- Силантий! -- крикнул он громко, -- ещё три порции!
   Не успели мы сесть, как появился мужчина, с расчёсанными на прямой пробор волосами и накинутым поверх одежды передником.
   -- Приятного аппетита! -- поставил он на стол тарелки с пельменями.
   -- Когда бандиты ушли, -- сказал Алексей Гирович, -- я вылез из погреба и решил перебраться сюда. Теперь работаю фельдшером в посёлке.
   Где-то вдалеке прозвучали выстрелы, и Алексей Гирович стал внимательно при­слушиваться.
   -- Похоже, нам не дадут спокойно поесть, -- уверенно сказал Соловьёв. -- Вокруг бродят банды грабителей и периодически пробуют жителей на прочность, поэтому все люди в посёлке вооружены.
   Появился человек, принёсший нам пельмени. В руках у него был дисковый пулемёт с прикладом.
   -- Силантий! -- обратился к нему Соловьёв. -- Нужно ещё оружие.
   Человек понимающе кивнул и, поставив пулемёт на стол, скрылся в подсобном помещении. Тяжёлый ствол потянуло вниз, когда я попробовал взять эту игрушку. Принесли винтовки.
   -- Алексей Гирович, а вы, почему не вооружаетесь? -- спросил Орлов.
   -- Моё дело лечить людей, -- улыбнулся Соловьёв. -- Здесь хороший подпол, где можно переждать опасность.
   Я осторожно приоткрыл входную дверь, рассмат­ривая окружающую местность.
   -- Держим оборону здесь, -- сказал Орлов. -- На улице нас, как куропаток перестреляют.
   Поставив толстый ствол на раму окна, я внимательно прислушался, скользя взглядом по заросшей деревьями сопке. Вокруг было подозрительно тихо. Внезапно, из-за поворота показался человек и, крикнув что-то, бросился бежать по дороге к трактиру.
   -- Это Фёдор, он живёт в посёлке, -- громко сказал Алексей Гирович, выглядывая в окно.
   Раздался хлёсткий выстрел, и бежавший человек, нелепо взмахнув руками, рухнул на землю. Судорожно дёрнувшись несколько раз, он быстро затих.
   Я услышал глухой стук копыт. Несколько всадников с гиканьем и свистом понеслись к трактиру, стреляя на ходу из винтовок.
   Сердце учащённо забилось в груди, мне стало жарко. Стрелять в людей дело непростое даже, если они угрожают твоей жизни.
   От волнения я не смог навести точно прицел. Наконец, вздохнув, я задержал дыхание и плавно нажал на курок.
   Пулемёт, выбросив сноп огня, гулко загрохотал. У передней лошади подогну­лись колени и, перекатившись через голову, она забилась в смертельных судорогах. Всадник покатился по земле, пока не замер неподвижно, а остальные конные стремительно пронеслись перед окном и исчезли из поля зрения.
   Громко ударил выстрел за спиной. Я оглянулся и увидел, как капитан снова нажал на курок. Из-за угла выбежала лошадь, волоча по земле человека. Нога его запуталась в стремени, и словно тряпичная кукла он бился головой о мелкие камни, оставляя за собой кровавый след.
   Снова сильный хлопок. Пуля, пролетев над головой, вонзилась внутри в дере­вянную стенку. Осторожно присев на корточки, я повёл стволом, выискивая цель. Несмотря на относительное безветрие, слегка шевельнулись кусты на склоне, и, прицелившись, я выпустил короткую очередь.
   Приклад, неожиданно, сильно ударил в плечо, так, что потеряв равновесие, я был вынужден опрокинуться на спину.
   -- Поручик, нашли время для отдыха, -- сердито сказал Орлов.
   Повернувшись на бок, я встал на колени и снова выглянул в окно. За деревьями мелькнула тёмная фигура, и, практически не целясь, я ударил очередью. Человек упал и больше не шевелился.
   В наступившей тишине было слышно, только испуганное щебетание птиц, летающих над деревьями. Повернувшись, я увидел вылезающего из подпола Соловьёва, который держал в руках бутылку мутного самогона.
   -- Алексей Гирович, я смотрю, вы перешли на местную продукцию, -- усмех­нулся Орлов.
   -- А что вы хотели, -- отряхиваясь от пыли, сказал доктор.
   Подойдя к столу, он налил себе полный стакан и, сморщившись, залпом выпил его.
   -- Эх, вот это анестезия! -- выдохнул он, покачнувшись. -- Вам сейчас лучше на юг двигаться, возьмите лошадей и оружие.
   Совместными усилиями нам удалось поймать коней убитых бандитов.
   -- Михаил Вольтович, к сожалению, не помню, как ездят верхом, -- признался я, когда сборы были уже закончены
   -- Не переживайте, поручик, я возьму вашего коня на буксир. Вам, главное, не свалиться на землю. Может, вас привязать к седлу?
   Подул лёгкий ветерок, шелестя по макушкам деревьев. Солнце периодически скрывалось за тучами, укрывающими нас своей тенью. Картина вокруг была вполне мирная, и, только трупы бандитов напоминали о необходимости быть начеку.
   -- Поручик, у вас руки свободными будут, возьмите пулемёт, -- сказал Орлов.
   Мой конь был надёжно привязан длинным ремнём к седлу лошади Орлова, так что я мог спокойно смотреть по сторонам.
   -- В добрый путь, господа! -- Алексей Гирович помахал нам рукой, когда наш небольшой караван из трёх человек медленно тронулся вперёд.
   Капитан обернулся на прощание, когда мы оказались у поворота, но доктор уже скрылся в помещении.
   Лошади неторопливо шли спокойным шагом. Я покачивался в седле, рассматривая лесистые склоны вдоль дороги, и настроение у меня было очень даже неплохое.
   -- О чём задумались, Андрей Георгиевич? -- спросил Орлов, спину которого я постоянно видел перед собой.
   -- Ни о чём, -- честно признался я. -- Мне и так неплохо. Сколько ни думай, толку всё равно нет.
   -- А что вы имеете в виду? -- подал голос Игнатий Клинович, подозрительно молчаливый в последнее время.
   -- Ситуация, в которой мы оказались. Думаешь об одном, а идёт всё по-другому. Вот и получается, что надо просто воспринимать так, как оно есть.
   -- Так что вы предлагаете?
   -- Ничего, -- искренне сказал я. -- Потому, как в потенциале и так уже всё есть.
   -- Лихо завернули, Андрей Георгиевич, -- обернулся Орлов. -- Верным путём идёте.
   Как всегда, было непонятно -- то ли капитан говорит серьёзно, то ли он сме­ётся. Так мы и ехали, иногда, обмениваясь короткими репликами, как, вдруг, Орлов поднял вверх руку, подавая нам знак, и я увидел вдали дома, похожие на крестьянские избы.
   -- Поручик, сходите в разведку, посмотрите, что там, только зря не рискуйте.
   Я неуклюже слез с лошади, потянув за собой пулемёт.
   -- Андрей Георгиевич, -- засмеялся капитан, -- вы деревню штурмовать со­брались? Вполне хватит винтовки.
   Стараясь, чтобы под ногами не треснул ни один сучок, я крадучись продвигался вдоль дороги, оставаясь в тени деревьев. Сжимая в руках винтовку, напряжённо всматривался, не мелькнёт ли чья-то тень, скрываясь за кустами. Малейший шорох вызывал желание припасть к земле, и, только дорожная пыль, осевшая на траве, сдерживала меня от этого.
   Выглядывая из-за толстого ствола сосны на окраине деревни, я не обнаружил никакого движения. Огороды заросли бурьяном, во многих окнах не было стёкол, нигде не курился дымок над печными трубами.
   Внимательно смотря по сторонам, я вышел к ближайшему дому и замер от неожиданности. На скамеечке у входа, вытянув ноги, сидел старый дед в длинной рубахе навыпуск и широких штанах, заправленных в стоптанные сапоги. На вид ему было далеко за восемьдесят. Ветерок шевелил седые волосы на его голове, и, щурясь на солнце, он безмятежно улыбался, подставляя морщинистое лицо его ласковым лучам.
   Оглянувшись, я решил подойти поближе. Старик не обращал на меня никакого внимания.
   -- Здравствуй, отец! -- громко сказал я, опустив приклад винтовки на землю.
   Дед удивлённо повернул голову.
   -- Ты хто? -- шепеляво произнёс он беззубым ртом, смотря на меня выцвет­шими от старости глазами.
   Этот простой вопрос озадачил меня. А действительно, кто я? Впервые за много лет я не знал, что сказать.
   -- Не знаю, -- неожиданно вырвалось у меня.
   Старик опёрся на суковатую палку, с любопытством разглядывая меня.
   -- Контузия? -- участливо спросил он.
   Я отрицательно покачал головой.
   Старик нахмурил брови, и с трудом встав, медленно побрёл, шаркая сапогами по земле.
   Повернувшись, я пошёл по единственной улице. Деревня казалась вымершей, и мне хватило пяти минут, чтобы дойти до конца. Я уже подумывал о возвращении, когда за спиной мелькнула чья-то тень, и рядом с головой вонзился в дерево острый нож. Меня словно окатило холодной волной. Я резко обернулся и присел на корточки, крепко сжимая вспотевшими ладонями винтовку, но вместо злобной физиономии врага, увидел ехидно улыбающееся лицо мальчика лет четырнадцати.
   Давно не стриженые волосы густыми волнами ложились на худенькие плечи. Одетый в потрёпанный гимназический мундир, он держал в руках два небольших ножа с блестящими лезвиями.
   -- Что, дяденька, полные штаны наложил? -- насмешливо сказал он.
   -- Нет, не успел, -- честно признался я, поглядывая вокруг.
   -- А чего же тогда сидишь? -- усмехаясь, спросил он.
   Я выпрямился в полный рост и сделал шаг вперёд.
   -- Дяденька, постой ещё немного, -- мальчик хитро прищурился, оценивающе глядя на меня. -- Я хочу номер сделать с метанием ножей.
   Я решительно направился к нему, намереваясь надрать уши, однако мальчик резво отбежал и остановился в отдалении.
   -- Ты меня всё равно не догонишь! -- издевательски крикнул он, поигрывая ножами.
   Я вскинул винтовку, желая напугать юного нахала. Это подействовало, и он стремительно кинулся под защиту стен ближайшего домика.
   -- Стой! Стрелять буду!
   Позади дома затрещали кусты, потом всё стихло, и наступила тишина.
   Я постоял некоторое время, но кроме пения птиц и шелеста листьев на верхуш­ках деревьев, ничего больше не услышал. Странный мальчик.
   Ладно, пора идти обратно. Выйдя на дорогу, я махнул рукой, показывая, что можно двигаться.
   -- Поручик, что так долго? Часом, не заснули случайно, пригревшись на сол­нышке? -- сказал Орлов, подъехав ко мне. -- Мы уже не знали, что и думать.
   -- Кроме стариков и детей, здесь никого нет.
   -- Это вы нас имеете в виду? -- засмеялся капитан.
   Я находился в приподнятом настроении, чувствуя себя бывалым воином. Вспомнились кадры кинохроники, где всадники лихо запрыгивали на коней, ложась животом поперёк седла. Коротко разбежавшись, я ударился грудью о конский круп, так, что перехватило дыхание. В глазах у меня помутилось и, съехав с лошади обратно, я мешком рухнул на землю.
   Мне потребовалось около минуты, чтобы прийти в себя. Отдышавшись, я с трудом залез в седло, цепляясь за ремни подобно пауку. Лошадь равнодушно жевала траву, не обращая никакого внимания на мои манипуляции.
   И вот мы снова в пути. Покачиваясь в седле, я начинаю потихоньку дремать от убаюкивающей монотонности движения, но окончательно заснуть не даёт пулемёт, который приходиться контролировать. Ход мыслей медленно, но верно приобретает философское направление.
   Неопределённость многих пугает, нарушая привычную линейность движения по жизни. Когда нет выраженной цели, человек легко теряет смысл действия, попадая в подвешенное состояние. Это происходит, если воспринимать жизнь, как прямую, на которой располагаются вехи нашего пути. Они играют роль маяков, показывающих направление. Без такого указателя мы в растерянности останавли­ваемся, озираясь по сторонам, и большинство пытается найти исчезнувший ориентир, дабы восстановить утраченную горизонталь.
   Мы оказались в положении человека, лишённого привычной картины мира, и состояние неопределённости происходящего стало нашим постоянным спутником.
   Всё-таки я едва не свалился с лошади, заснув на короткое время. Тело накло­нилось вбок, и мне с трудом удалось сохранить равновесие. Вокруг по-прежнему было тихо и спокойно.
   -- Михаил Вольтович! -- окликнул я капитана. -- А куда мы направляемся?
   Выпрямившись, Орлов оглянулся назад.
   -- А как вы думаете, поручик?
   -- Не знаю, -- откровенно признался я.
   -- Хороший ответ. Представьте себе, я тоже понятия не имею.
   -- А, по-моему, нам всё равно, куда ехать, -- откликнулся сзади Игнатий Клинович. -- Земля круглая, поэтому выехав из одного места, рискуешь туда же и вернуться.
   После непродолжительной паузы Муромцев задумчиво произнёс.
   -- Нет ничего нового под солнцем, есть лишь хорошо забытое старое.
   Впереди показалась фигура одинокого человека. Он неторопливо шёл по обо­чине дороги, не обращая никакого внимания на стук копыт. Когда мы поравнялись, я обратил внимание на его одежду. Из-под длинной телогрейки выглядывали края оранжевого платья, и в сочетании с выбритой наголо головой в помятой фуражке, это производило странное впечатление.
   -- Приветствую тебя, мой буддийский брат, -- весело произнёс капитан, натя­гивая поводья. -- Куда держишь путь?
   Человек остановился, повернувшись к нам лицом.
   -- Вы весьма проницательны, -- улыбнулся он в ответ. -- Я монах одного из монастырей в Танголии.
   -- Странное путешествие для служителя Дхармы, -- сказал Орлов. -- Или ты узнал природу Будды?
   Человек ничего не ответил.
   -- Сансара она же нирвана. Не так ли, брат? -- сказал капитан.
   -- Как вверху, так и внизу, -- отозвался тот, сдвинув фуражку на затылок.
   -- Давно ли брат трапезничал?
   -- Два дня назад, -- спокойно ответил монах, словно речь шла об утреннем завтраке.
   -- Ну что же, хороший повод снова сесть за стол.
   Недалеко от дороги был виден стог сена. С его подветренной стороны мы и расположились, предварительно привязав лошадей к растущим рядом деревьям.
   Разложив нехитрую крестьянскую пищу, которой нас снабдил Алексей Гирович, мы молча ели, насыщая желудки.
   С аппетитом поглощая варёные яйца и картошку в "мундире", я незаметно наблюдал за монахом. Он неторопливо брал картофелину, очищал её от кожуры и, макая в соль, от­правлял в рот, одновременно, ловко откусывая солёный огурец в другой руке.
   -- Давно в пути? -- наконец сказал Орлов, обращаясь к монаху.
   -- Колесо Дхармы вращается без остановки.
   -- И что сказал настоятель? -- задал странный вопрос капитан.
   -- Иди и соответствуй духу времени, -- взглянул на него монах и, вздохнув, добавил. -- К сожалению, это не всегда получается.
   -- Всякое бывает, -- согласно кивнул Орлов. -- Внешний мир слишком погло­щает людей.
   -- Почему? -- с любопытством спросил монах.
   -- Скорее всего, это необходимо для биологического выживания человека, как вида. Но, в результате, приходиться жертвовать своей сутью.
   -- Неужели нельзя обойтись без жертв?
   -- Наверное, нет, -- Орлов задумчиво прикрыл глаза. -- Впрочем, исключения из правил бывают всегда.
   -- Странно всё-таки устроен человек, -- грустно улыбнулся монах. -- Видимо, природа больше озабочена собственным развитием.
   -- Однако нам вполне под силу попробовать восстановить свой первоначаль­ный статус, -- серьёзно ответил Орлов, продолжая трапезу.
   Разговор приобрёл довольно интересный характер, поэтому я внимательно слушал, стараясь ничего не упустить. Игнатий Клинович, напротив, с рассеянным видом созерцал окрестности.
   Лошади продолжали лениво обгладывать ветки ближайших деревьев, не обра­щая на нас никакого внимания, так, что все были заняты своим делом.
   Монах понимающе кивнул и, посмотрев на ворон, расположившихся непода­лёку, бросил им кусок хлеба. Моментально возникла небольшая свалка из каркаю­щих птиц, пытавшихся им овладеть.
   Внезапно, из леса вылетел камень и, попав в самую гущу стаи, заставил её с шумом взмыть в воздух. На открытое пространство выбежал мальчик, в котором я узнал метателя ножей в деревне.
   -- Сюда! -- торжествующе закричал он, показывая на нас рукой.
   Ближайшие кусты затрещали, и на поляну выскочили вооружённые люди, бы­стро начавшие окружать нас.
   Я потянулся за лежащим рядом со мной пулемётом.
   -- Стойте, поручик! -- раздался властный окрик Орлова. -- Не дёргайтесь, иначе вас просто пристрелят.
   Поспешно выпрямившись, я застыл, как каменный истукан.
   Впереди шёл высокий человек в военной форме без погон и знаков различия, с гладко выбритым лицом. Следом осторожно двигалась любопытная компания: некоторые были в армейских мундирах и длинных кожаных плащах, только вместо фуражек на голове у них красовались чёрные береты, какие обычно носят художники; другие предпочитали гражданскую одежду с пулемётными лентами на груди и гранатами за поясом. Был даже бородатый господин во фраке, одетым прямо на старую гимнастёрку. В руках он держал ручной пулемёт с деревянным прикладом.
   Встав вокруг нас полукольцом, они чего-то ждали. Наконец, высокий достал из кобуры маузер и, встав в позу Наполеона, обозревающего поле битвы, трижды выстрелил в воздух.
   Стая ворон, начавшая было слетаться обратно, снова с криком поднялась вверх, летая над нашими головами.
   -- Красиво, не правда ли, -- высокий направил ствол на мечущихся птиц и метким выстрелом сбил одну из них.
   -- Такова жизнь. Сейчас ты жив, а в следующий миг уже мёртв, -- грустно улыбнувшись, он вложил маузер в кобуру.
   -- Здравствуйте, господа! Позвольте представиться, Рудольф Фирзович Доб­ринский, -- наклонил он голову вперёд. -- А это мои друзья.
   Лицо его не выражало никаких эмоций, и голубые глаза равнодушно смотрели на нас из-под козырька фуражки.
   -- Так вы пришли познакомиться? -- иронически усмехнулся Орлов.
   -- Нет, -- просто ответил Добринский. -- Не­сколько моих друзей, к сожалению, покинули этот мир, и мы нуждаемся в пополнении.
   -- И чем же вы занимаетесь, позвольте узнать?
   Добринский строго взглянул на него.
   -- У нас объединение независимых художников, а я его председатель. Наш небольшой коллектив трудится над созданием различных шоу и постановкой спектаклей.
   Вытащив маузер, он погладил его, как живого.
   -- А если мы откажемся? -- сказал капитан.
   -- Тогда я буду вынужден вас расстрелять, но не беспокойтесь, мы сделаем это красиво, и вы не пожалеете. Всегда есть выбор -- или вы художник, творец, или объект его творчества, -- сделал Добринский театральный жест маузером.
   -- Рудольф Фирзович! -- сказал стоящий рядом мальчик. -- Отдайте мне этого мужика, -- показал он на меня. -- Я сделаю отличное представление с ножами.
   -- Конечно, Павлик! -- Добринский потрепал мальчика по голове. -- Ты это заслужил.
   Мне совсем не понравилась радостная улыбка юного творца и откровенно хищ­ный взгляд, брошенный на меня.
   -- А с этим, что будем делать? -- спросил интеллигентного вида мужчина в пенсне и с бородкой клинышком, наведя ствол винтовки на монаха.
   -- В монастырь мы со своим уставом не лезем, -- назидательно сказал Рудольф Фирзович. -- Пускай идёт другим путём.
   Интеллигент недобро прищурился, блеснув стёклами очков.
   -- Итак, господа! Вы готовы присоединиться к нашему братству? -- с пафосом произнёс Добринский.
   -- Конечно! -- громко сказал Орлов, незаметно подмигнув мне. -- Это большая честь для нас.
   -- Иного ответа я и не ждал, -- удовлетворённо улыбнулся Рудольф Фирзович. -- Завтра проверим вас в деле, посмотрим, на что вы способны. А пока, господа, для вашего же блага необходимо связать руки, во избежание необдуманных и поспеш­ных действий.
   Добринский подал знак, и опытные мастера ловко скрутили руки за спиной капроновым шнуром, оставив свободным одного монаха. Поставили в середину вытянувшейся в цепочку группы и, словно гигантская змея, мы углубились по тропинке в лес.
   Монах остался сидеть, невозмутимо наблюдая наш уход. Орлов крикнул ему, чтобы он позаботился о лошадях и, получив в ответ утвердительный кивок головой, спокойно пошёл вперёд.
   Идти со связанными руками по узкой дорожке, петляющей среди деревьев, оказалось не так-то просто. Можно было легко потерять равновесие, споткнувшись о холмик или вытянувшиеся корни.
   Меня насмешил кувырок капитана, улетевшего в заросли крапивы. Половина лица его покраснела и покрылась мелкими волдырями. Однако, как известно, хорошо смеётся тот, кто смеётся последним.
   Продолжая улыбаться, я задел притаившийся камень и меня неудержимо повело в густой кустарник малины. Рухнув вниз, я поцарапал лицо колючими ветками и, вдобавок, больно ударился лбом в ствол дерева. С трудом поднявшись, я занял своё место в строю. В голове шумело, мысли путались, саднило поцарапанные места.
   Игнатию Клиновичу повезло больше, и падать ему пришлось на ровном месте, когда вокруг были, только ягоды земляники. Немного испачканное лицо -- это всё, что он мог себе позволить.
   -- Господа! Как быстро вы начали проявлять свои способности! -- Добринский с удивлением разглядывал наши физиономии. -- Нам нужны такие специалисты.
   Заброшенная деревня, куда мы прибыли после непродолжительного перехода, очевидно, служила временным пристанищем для этих кочевников. На окраине нас встретили вооружённые до зубов и, при этом, странно молчали­вые люди. Видимо, в нашу честь они устроили небольшой фейерверк, стреляя из ракетниц прямо над головами.
   Добринский приветливо помахал рукой, когда ослепительный шар промчался так близко, что опалил мои волосы, а в воздухе ощутимо запахло жареным.
   -- Поручик, вы в порядке? -- послышался голос Орлова.
   Говорить не хотелось, любая мысль казалась просто ненужной и глупой. Откуда-то слева выплыло лицо Муромцева. Вдвоём с капитаном они стали разглядывать меня, как консилиум врачей изучает любимого пациента.
   Я равнодушно следил за ними, а на голове продолжали слегка шевелиться и потрескивать обожжённые волосы.
   -- Господа, хватит секретничать! Чего вы там застряли? -- Добринский не спеша подошёл к нам. -- Ну, подумаешь, молодому человеку укоротили причёску. Я пригла­шаю вас к себе в гости.
   В старой избе, куда нас привёл Рудольф Фирзович, было не слишком уютно. Всё покрывал толстый слой пыли.
   -- Мы здесь со вчерашнего дня, -- сказал Добринский. -- Поэтому ещё не обжились. Обстановка такова, что приходиться часто менять месторасположение, бывает больше двух суток и не задерживаемся.
   Рудольф Фирзович смахнул пыль с кровати в углу и, усевшись, достал куритель­ную трубку. Мы разместились на старых стульях, сильно скрипевших и шатав­шихся, поэтому из опасения, что спинка может отвалиться, я сидел, не решаясь опереться на неё.
   В доме мы были одни с Добринским, но учитывая наши связанные руки, он ничем особенно не рисковал. Рудольф Фирзович курил, наблюдая струящийся дым и периодически делая глубокие затяжки.
   -- Что у вас общего с монахом? -- вдруг последовал неожиданный вопрос, когда я начал уже потихоньку дремать.
   -- Ничто, -- усмехаясь, ответил капитан.
   Добринский задумчиво взглянул на него.
   -- Я верю в нирвану и реинкарнацию, -- сказал он, после непродолжительной паузы. -- А во что верите вы?
   Не дождавшись ответа, Рудольф Фирзович недоверчиво покачал головой, про­должая рассматривать плавающие кольца. Затем, он сильно затянулся и выпустил густую струю дыма. У меня запершило в горле и, согнувшись, я сильно закаш­лялся.
   Добринский помахал рукой, разгоняя смешавшийся с пылью дым.
   -- Мир -- это иллюзия, не так ли? -- пнул он коробку на полу и, сморщившись от боли, крепко выругался, когда оттуда вывалились кирпичи.
   -- Вам виднее, -- усмехнулся капитан.
   Некоторое время Рудольф Фирзович молчаливо сидел, задумавшись.
   Неожи­данно, он вытащил трубку изо рта и, размахнувшись, забросил её в угол.
   -- Если трубки больше нет, значит, она иллюзорна.
   После минутной паузы, Добринский достал из кармана серебряный портсигар и закурил папиросу.
   -- И это тоже, -- добавил он, увидев мой вопросительный взгляд, и резким щелчком отправил папиросу под кровать.
   Я облегчённо вздохнул. От дыма, в тесном и невероятно пыльном помещении, уже начала болеть голова.
   -- Сейчас у нас состоится собрание, на котором мне необходимо присутство­вать, а вы пока оставайтесь здесь. И без глупостей, вас будут охранять.
   Прихрамывая на ушибленную ногу, Рудольф Фирзович направился к выходу.
   Я осторожно заглянул в узкую щель. На улице не было видно ни души. Осме­лев, я просунул ногу и толкнул дверь на себя. Раздался ужасный скрип, и прямо передо мной появилась фигура бородача во фраке; радостно улыбаясь, он навёл на меня ствол пулемёта.
   Испуганно отпрянув, я ударил ногой, и дверь захлопнулась у него под носом.
   -- Господа, я думаю, лучше покинуть нашего гостеприимного хозяина, не до­жидаясь его возвращения, -- спокойно сказал Орлов.
   -- Неплохая мысль, -- отозвался Игнатий Клинович. -- Уйдём по-английски, не прощаясь, господин Добринский нас поймёт.
   -- Может, разбить окно? -- высказал я первое, что пришло на ум.
   -- Поручик, вы умеете бить стёкла бесшумно?
   -- Единственный шанс, -- сказал полковник, -- это заманить охранника внутрь и обезвредить. Предлагаю следующее: я ложусь на пол, а Игнатий Клинович делает вид, что бьёт меня ногами. Вам, поручик, следует спрятаться за дверью и ждать.
   -- Когда охранник услышит мои крики, -- продолжил Орлов, -- он захочет узнать, в чём дело. Дальше, главное, чтобы он шагнул за порог, и вот здесь, поручик, вся надежда на вас. Надо быстро выскочить и ударить его головой в спину. Бейте сильно, стесняться здесь нечего, ведь речь идёт о наших жизнях.
   Других вариантов не нашлось, и мы приступили к реализации плана Ор­лова, однако на практике всё вышло совсем не так, как мы предполагали.
   Крики капитана были такие сильные, что не услышать мог, только глухой.
   -- Помогите! Убивают! Сволочи, что вы делаете?
   Я сжался за дверью, готовый броситься на врага. Послышались тяжё­лые шаги, и дверь распахнулась так сильно, что ударила меня в нос. Вскрикнув от боли, я отчаянно толкнул дверь ногой.
   Раздался глухой удар, и что-то тяжёлое с грохотом упало на пол. Я решил осто­рожно выглянуть и увидел, как бородач, раскинув руки, лежал у порога, а на лбу у него набухала огромная шишка.
   -- Однако, поручик, я вас недооценил, -- сказал Орлов, подойдя к охраннику.
   Вдвоём с капитаном мы попытались обыскать его, но это оказалось весьма непростой задачей.
   -- Есть! -- воскликнул Орлов. -- Сейчас вытащу.
   Повернувшись, я увидел у него в руках обычный складной нож. Капитан пы­тался рассмотреть его через плечо, но у него ничего не получалось.
   -- Ну, что там, поручик? -- нетерпеливо спросил он, вытягивая шею. -- Смо­жете открыть?
   -- Сейчас попробую.
   Я придвинулся к нему спиной, пятясь задом, как рак. Лезвие легко поддалось моим усилиям, и вскоре, я уже аккуратно резал верёвку, связывающую руки Орлова. Пётр Клинович деликатно корректировал мои действия, подсказывая и направляя.
   Наконец, капитан довольно улыбнулся, потирая запястья.
   -- На совесть связали, морским узлом.
   Освободившись, мы осторожно встали у дверей и выглянули на улицу. Вокруг было подозрительно тихо.
   -- Видимо, собрание этих любителей искусства ещё не закончилось, -- капитан внимательно рассматривал окрестности. -- Пока нам сопутствует удача.
   Я сделал шаг вперёд, и в ту же секунду раздался крик.
   -- Стоять! Не двигаться!
   Из-за угла выскочил второй охранник -- длинноволосый молодой человек в брюках-галифе и морском бушлате с блестящими пуговицами. В руках у него была винтовка.
   -- Эй, вышли все из дома! -- нервно произнёс он, постепенно приближаясь к нам. -- А теперь, встали к стене! Быстрее!
   Не успели мы выполнить команду, как послышался стон, и, обернувшись, я увидел падающего стражника. За спиной у него стоял монах, невозмутимо державший в руках здоровое полено.
   -- Я шёл по вашим следам, -- пояснил он. -- И ждал удобного момента.
   -- Вы вовремя появились, -- весело сказал Орлов. -- И кстати, не видели, где остальные?
   -- Они находятся в избе на краю деревни и настолько уверены в своей безо­пасности, что даже не выставили часовых.
   -- Хорошо, не будем терять время, -- сказал капитан. -- Лошади с вами?
   -- Я привязал их в лесу, недалеко отсюда, -- монах показал рукой направление.
   Орлов забрал винтовку, а мне, как обычно, досталось тащить пулемёт. Пробираясь огородами, буйно заросшими травой, мы осторожно вышли к лесу.
   Монах шёл первым. Легко поддерживая высокий темп, он часто останавливался, чтобы дождаться нас. Постепенно начала появляться усталость, и я облегчённо вздохнул, когда, наконец, послышалось лошадиное ржание. Давно мне не приходилось передвигаться по лесу с такой скоростью.
   На этот раз, мне пришла в голову мысль приспособить пулемёт за спину, как винтовку. Конечно, груз сильно оттягивал плечи, но всё равно, так было удобнее.
   Монах оказался умелым наездником, и я устроился у него за спиной.
   Тропинка -- то шла круто вверх, и мне надо было ещё сильнее цепляться за монаха, чтобы не съехать назад, то убегала вниз, и я наваливался на его широкую спину, прижимаясь к ней щекой.
   Неожиданно, лошадь прыгнула через небольшой ров, оказавшийся на пути. Тело резко бросило вперёд, и я прилично уткнулся головой в спину монаха. Мой нос, недавно пострадавший, отреагировал моментально, и я громко вскрик­нул, потирая переносицу.
   -- Поручик, своими воплями вы нас демаскируете, -- сердито сказал Орлов. -- Потом будете выражать свой восторг.
   Тропа вывела на просёлочную дорогу.
   -- Поручик, -- раздался голос Орлова. -- Мы с господином Муромцевым сде­лаем небольшой привал, чтобы отдохнуть, а вы поезжайте вперёд на разведку.
   Вскоре, я увидел несколько строений, расположив­шихся вдоль дороги. На угловатой избе из тёсаных брёвен была прибита вывеска, извещавшая о питании для путников.
   К этому времени я почувствовал, что подустал, да и заманчиво было бы перекусить. Монах согласился с моим предложением, и, соблюдая осторожность, мы приблизились к деревянным дверям.
   Я держал пулемёт в руках, готовый в любую минуту нажать на курок. Внезапно, дверь отворилась, и на пороге появился толстый человек в фартуке. Увидев меня, он в страхе попятился назад.
   -- Не стреляйте! -- испуганно завопил он. -- Я трактирщик, а не солдат.
   -- Здесь есть кто-нибудь? -- строго спросил я, посматривая по сторонам.
   -- Только один старик, -- дрожащим голосом произнёс толстяк.
   Я аккуратно слез с лошади и принял пулемёт у монаха, любезно согласившегося подержать его.
   -- Нам надо поесть, -- сказал я деловито. -- И мы уедем отсюда.
   -- Конечно! -- попытался улыбнуться хозяин. -- Проходите, господа.
   Привязав лошадь у входа, мы вошли в небольшое помещение с грубыми сто­лами, вокруг, которых располагались массивные табуретки, затёртые до блеска. Доски везде почернели от времени.
   Внутри, действительно, сидел старик с длинной бородой. Он неторопливо ел и не обращал на нас никакого внимания.
   У меня было странное представление, что такие бороды могут носить мастера. Заметив мой интерес, монах сказал.
   -- Если нужно, спрашивайте, я могу перевести.
   -- Спроси у него, что такое Дао?
   Старик повернул голову, и некоторое время разглядывал нас. Наконец, он ответил, смотря мне прямо в глаза. Монах с интересом переводил.
   -- Научись не отбрасывать свою тень, научись с ней жить. Тень живёт лишь при свете, встань спиной к солнцу и ты увидишь её.
   Неожиданно, дверь распахнулась, и в помещение вошли двое мужчин с винтовками в руках; на грубых лицах явно отражалась свирепая радость. Направив на нас оружие, они потребовали срочно сдать им на ответственное хранение все наличные ценности.
   -- Может, вам ещё дать ключи от квартиры, где деньги лежат? -- сказал я.
   -- Чего? -- угрожающе произнёс один из них. -- А где хата находится?
   -- Ты кого слушаешь? -- вышел вперёд второй. -- Дать ему по голове, и ключи у нас.
   Он размашисто замахнулся прикладом, явно намереваясь осуществить сказанное. Внезапно, сбоку грохнули два выстрела, и я оперативно рухнул под стол.
   Наступила тишина. Осторожно повернув голову, я увидел наших гостей, неподвижно лежащих на полу без каких-либо признаков жизни.
   Трактирщик спокойно держал в руке обрез, из обоих стволов, которого курился лёгкий дымок. Усмехнувшись, он осторожно поправил холщовую котомку. Внутри сумки что-то звякнуло, и на пол упали несколько ребристых гранат. Трактирщик, кряхтя, полез их собирать, небрежно складывая обратно, словно это была картошка.
   Взяв за руки более крупного из гостей, он потащил его волоком к выходу. Происходило это около старика, но тот даже не взглянул на них, спокойно продолжая трапезу. Вскоре, хозяин утащил и второго.
   Я вышел на улицу, где трактирщик грузил обоих на телегу. Он брал их подмышки и с трудом закидывал вверх, переваливая через край.
   -- Это второй случай за месяц, -- вытер он пот со лба. -- Недавно троих отвёз.
   Мы обсудили с монахом ситуацию и решили вернуться назад, но, к нашему удивлению, на месте никого не было.
   -- Не могли же мы разминуться по дороге? -- растерянно сказал я, озираясь вокруг. -- Куда они делись?
   Поразмыслив, я решил проверить ближайшую территорию, где моё внимание привлекло белое пятно в глубине леса. Подойдя ближе, я понял, что это была свёрнутая бумага, прибитая ржавым гвоздём к дереву на высоте моего роста. Внутри я обнаружил написанный от руки текст.
   -- Андрей Георгиевич! Вы неплохо понимаете мою тактику, если нашли это послание. Случай привёл к нам старого товарища Игнатия Клиновича по студенче­ским годам. Они вместе учились в академии, и его друг устроился работать лесником в отдалённом районе. Он любезно пригласил нас к себе. Езжайте по тропе через лес.
   К этому времени, монах решил продолжать своё путешествие, и мы тепло по­прощались. Проводив взглядом удаляющуюся фигуру монаха, я приспособил пулемёт за спиной и осторожно залез в седло. Пару раз меня хлестали ветки деревьев, но, в целом, опыт передвижения в одиночку надо было признать успеш­ным.
   Тропа вывела к лесному озеру, на песчаном берегу, которого стоял бре­венчатый дом. Рядом находилось небольшое строение, похожее на баню; из трубы на крыше поднимались клубы густого дыма.
   Привязав лошадь под навесом, я постучал в массивную дверь. Сзади раздался скрип, и, повернувшись, я увидел выходящего из бани Орлова вместе с незнакомым мужчиной.
   Заметив меня, капитан приветственно взмахнул рукой.
   -- Поручик, присоединяйтесь!
   После долгой дороги, баня манила к себе. Дверь в доме оказалась не заперта, и я спокойно разделся в маленькой комнатке с односпальной кроватью у стены.
   В лицо ударило горячим воздухом, когда я заглянул в парную. Орлов хлестал веником стонущего Игнатия Клиновича, а незнакомый мужчина просто лежал на полке и смотрел в потолок. У него было круглое лицо с длинным носом и боль­шими печальными глазами.
   -- Эдуард Пафнутьевич Капповин, -- расслабленно сказал он и протянул руку.
   Я пожал мокрую от пота ладонь.
   -- Андрей Рвинский.
   Горячий пар обжигал лёгкие, и я был вынужден выйти на улицу, где с удоволь­ствием стал плавать в озере.
   После бани мы расположились на воздухе за длинным столом. Эдуард Паф­нутьевич растопил самовар, надев на него сверху старый сапог, и достал банку ягодного морса красноватого цвета. Следом появился чугунок с картошкой, какие-то грибы, мясо птицы и вяленая рыба.
   Игнатий Клинович оживился, увидев неизвестный напиток.
   -- Эдик, а ты ничуть не изменился, по-прежнему увлекаешься технологиче­скими процессами, у тебя ведь даже кличка была Алхимик.
   Капповин снисходительно улыбнулся, продолжая накачивать воздух в самовар с помощью сапога.
   -- Пока я занимался алхимией, -- сказал он, -- ты был одержим идеей золотого сечения, этой универсальной формулы идеального баланса. Чтобы её проверить, ты устраивался бухгалтером в разные места, но нигде больше месяца не задерживался. Расходы, почему-то, всегда намного превышали доходы.
   -- Из-за своего чрезмерного увлечения, -- продолжил Капповин, -- тебя, в итоге, отчислили из академии. Ты забросил учёбу, целыми днями читая древние книги, которые находил у букинистов. Ну и, наконец, последней каплей стал вопрос, заданный тобой профессору Трындецкому на занятиях по философии.
   -- А что вы будете делать в четверг, если в среду умрёте?
   Профессор так и просидел всю лекцию за столом, обхватив голову руками и размышляя над вопросом.
   Игнатий Клинович смущённо улыбнулся.
   -- Да-а, весёлое было время.
   Быстро расправившись с едой, Эдуард Пафнутьевич уединился вместе с Му­ромцевым, дабы предаться приятным воспоминаниям. Капитан взял у меня пулемёт и отправился на охоту в ближний лес, откуда, вскоре, стали доноситься короткие очереди.
   Я же решил прогуляться по окрестностям в поисках урожая. Было бы неплохо сделать жаркое из утки с грибами. Главное, чтобы капитан не притащил медведя, хотя нельзя было исключать и обратный вариант.
   Свернув на тропинку, уходящую вглубь леса, я весело посматривал по сторо­нам, надеясь обнаружить среди густой травы выступающие шляпки грибов. К сожалению, за поворотом меня поджидал коварный камень. Я упал на тропинке и ударился подбородком прямо в толстый корень неизвестного мне дерева.
   Ум моментально перестал рассуждать о перспективах лесной прогулки, перейдя в режим жёсткой экономии мышления. Впереди послышался странный звук, и я осторожно поднял голову, надеясь в душе избежать встречи с хозяином лесов.
   Мой взгляд стелился над землёй, и трава казалась удивительно большой, похо­жей на кустарник. Деревья стали гигантскими, словно я попал в сказочный лес великанов. Тропа выглядела, как просёлочная дорога, а ползающие под носом муравьи, напоминали неведомых животных.
   Новая зрительная перспектива настолько увлекла меня, что я не спешил подни­маться. Звук приближался, и появились лошадиные копыта.
   С небес послышался голос.
   -- Что случилось?
   Я вскочил на ноги, отряхиваясь от пыли. На гнедом коне сидела амазонка с винтовкой наперевес и, прищурившись, подозрительно разглядывала меня. В военной форме и сапогах со шпорами, она выглядела весьма экзотично и привлекательно. Ни погон, ни других знаков различия, я не увидел.
   -- Капповина Ирина Эдуардовна, -- лихо козырнула амазонка.
   -- Поручик Рвинский.
   Женщина звонко захохотала.
   -- Звучит, почти, как Ржевский, -- спрыгнув с лошади, она подошла вплотную ко мне.
   -- Послушайте, Ржевский, а что, вообще, вы здесь делаете?
   -- Моя фамилия Рвинский.
   -- Да какая разница! -- махнула она рукой. -- Вам больше подходит Ржевский.
   Мне было трудно уследить за логикой и ходом её мыслей, поэтому я просто поклонился, не зная, что сказать в ответ на столь лестное сравнение для меня.
   -- Мы здесь проездом, гостим у местного лесника, -- медленно произнёс я. -- Это недалеко отсюда.
   Капповина удивлённо вскинула брови.
   -- У лесника? Так это же мой отец!
   Ирина Эдуардовна довольно улыбнулась, кокетливо поправив волосы.
   -- Мне надо было сразу догадаться.
   Она ласково взглянула на меня.
   -- Молодец, Ржевский! Давайте, я вас подвезу.
   Эта идея не вызвала у меня особого энтузиазма.
   -- Спасибо, но я лучше пешком.
   -- Ну, как знаете, -- она села на лошадь и, помахав мне рукой на прощанье, скрылась за поворотом тропинки.
   Надо было возвращаться назад.
   Около озера я увидел Эдуарда Пафнутьевича. Обмотавшись полотенцем, он сидел на берегу, а вокруг ходила Капповина и что-то настойчиво говорила ему.
   Заметив меня, Ирина Эдуардовна моментально сменила недовольное выражение лица.
   -- Ржевский, вы уже вернулись?
   Эдуард Пафнутьевич удивлённо посмотрел на дочь.
   -- Да, папа, мы познакомились в лесу, -- сказала Капповина. -- Это была романтическая встреча. Поручик лежал на тропинке, и я едва не наступила на него.
   Над головой прогремела очередь. Из-за бани появился довольный капитан с пулемётом, державший в руках несколько подстреленных уток.
   -- Стоять! Руки вверх! -- Ирина Эдуардовна целилась в Орлова из винтовки.
   Задумавшись на мгновение, капитан медленно поднял уток над головой. Пулемёт упал вниз, больно ударив по ноге, и Орлов был вынужден опуститься на колено.
   -- Это наш друг, -- с улыбкой сказал Эдуард Пафнутьевич.
   Капповина неохотно опустила ствол, и Орлов с трудом поднялся, захромав на ушибленную ногу.
   -- Вам идёт эта поза, сударь, сразу видно джентльмена.
   -- Простите, с кем имею честь говорить?
   Ирина Эдуардовна быстро подошла к нему и протянула свободную руку для поцелуя.
   -- Ирэн Капповина.
   -- Михаил Вольтович Орлов, -- наклонил капитан голову и отдал ей уток.

Глава пятая

   От костра шёл аппетитный запах жареной птицы. Ирина Эдуардовна была полностью скрыта клубами белого дыма, откуда раздавались невнятные возгласы. Она пыталась зайти с другой стороны, но дым везде её настигал, вынуждая тереть слезившиеся глаза.
   -- Андрей Георгиевич, -- обратился ко мне Орлов. -- Пока наш шеф-повар занимается приготовлением блюда, не совершить ли нам променад по окрестным лесам?
   Мысль была неплохая, так, как мне хотелось посмотреть местные досто­примечательности.
   -- Оружие брать не будем, -- сказал капитан. -- Лучше прихватим корзину для грибов.
   Взяв знакомое лукошко, мы отправились по уже известному мне маршруту. Вот показалось место, где я познакомился с Капповиной, а тропа уходила всё дальше, поворачивая на восток. Пока мы не нашли ни одного экземпляра, и по этому поводу я даже собрался рассказать один известный анекдот.
   -- Эй! -- неожиданно раздался окрик за спиной.
   Я резко повернулся и едва не упал, потеряв равновесие. Из кустов вылезли двое мужчин с винтовками -- рубахи с косым воротом, широкие штаны, сапоги, и неизменные картузы на голове, делали их похожими на братьев - близнецов. Мне вспомнились герои народной сказки -- двое из ларца.
   -- Оружие на землю! -- грозно крикнул один из них.
   Я осторожно поставил лукошко вниз.
   -- Я сказал, оружие! -- злобно вскрикнул он снова и передёрнул затвор. -- Больше повторять не буду.
   -- У нас ничего нет.
   Мужчина подошёл к нам, в то время как его напарник целился из ружья. Подозрительно посматривая, он обыскал нас и отобрал у меня портмоне с деньгами.
   -- Странно, -- угрюмо пробурчал он. -- А корзина зачем?
   -- Грибы собирали, -- спокойно сказал Орлов.
   -- Вы нас за идиотов принимаете? -- прорычал мужчина. -- Какие грибы?
   -- Белые, подосиновики и другие, -- ответил я. -- Вы не подскажите, где здесь грибные места?
   Мужчина замахнулся на меня прикладом.
   -- Я бы тебе показал, урод.
   Открыв бумажник, он стал рассматривать его содержимое.
   -- Ну и деньги. Это прошлого века, что ли? Сейчас таких нет.
   -- Ни одного золотого червонца, -- разочарованно произнёс он. -- Ладно, пошли вперёд, -- показал он винтовкой направление. -- И не взду­майте дёргаться. Шаг вправо или влево, стреляем без предупреждения.
   Мы двинулись по тропинке вглубь леса, в то время как наши конвоиры шли сзади, в некотором отдалении, и тихо переговаривались между собой.
   -- Михаил Вольтович, -- прошептал я. -- Может, рванём в разные сто­роны?
   -- Не стоит, поручик, -- также шёпотом ответил Орлов. -- Посмотрим, что будет дальше.
   Вскоре, впереди показался высокий холм, у подножия, которого протекала небольшая речка. Вокруг шумели вековые сосны, и место мне показалось немного сказочным. Впрочем, в последнее время вся наша жизнь походила на сказку, так, что удивить меня было невероятно сложно.
   Мы подошли ближе, и на вершине я увидел избу с вывеской "Studio tattoo". Тро­пинка вела прямо наверх.
   -- Ну, что встали? -- послышался сзади окрик. -- Вперёд, сейчас вас разукра­сят.
   У входа в избушку я оглянулся назад. С холма открывался красивый вид на окружающие леса, тёмная масса, которых простиралась до самого горизонта, и лишь кое-где виднелись открытые пространства свободной земли. На севере возвышалась горная гряда, покрытая зеленью деревьев, а её очертания терялись в белой дымке облаков.
   Толкнув заскрипевшую дверь, я оказался в узком помещении. Один из конвои­ров вышел вперёд и крикнул в темнеющий дверной проём.
   -- Арнольд! Принимай друзей!
   На пороге появился бритый наголо молодой человек лет тридцати пяти в кожа­ном жилете, одетом на голое тело. Предплечья его были покрыты витиеватыми узорами татуировки. Брюки были обрезаны выше колен, и вокруг голени обвивались синие змеи. Опираясь о дверной косяк, он небрежно скрестил ноги в высоких ботинках.
   -- Добро пожаловать! -- хриплым голосом произнёс он. -- Меня зовут Арнольд Вышивалов.
   -- Золото есть? -- обратился он к конвоирам.
   -- Одни бумажки, да и то старьё, -- кинули ему моё портмоне.
   Поймав его на лету, Арнольд принялся с улыбкой рассматривать содержимое.
   -- Деньги я забираю, как оплату за мои услуги.
   Я недоумённо взглянул на него.
   -- Наша группа нуждается в денежных средствах, -- пояснил Вышивалов. -- Но, как порядочные люди, мы не можем изымать ценности просто так, поэтому в обмен на деньги я сделаю вам татуировки. Таковы наши принципы.
   Эта идея была мне совсем не по душе.
   -- Возьмите их даром, нам ничего не нужно.
   -- За кого вы нас принимаете? -- обиделся Вышивалов. -- Мы не грабители с большой дороги. Прошу, cмелее, не стесняй­тесь.
   Он подмигнул нашим конвоирам, и в спину мне упёрся ствол.
   -- Раз приглашают, поручик, надо идти, -- сказал Орлов.
   Я нехотя уселся на стул, с опаской поглядывая на стеклянные флаконы с разно­цветными жидкостями.
   Не буду описывать наши дальнейшие испытания. Скажу лишь, что, в резуль­тате, я обзавёлся орлом на плече, горделиво сидящем на черепе с пустыми глазни­цами. Мою левую руку обвивала кобра с большими клыками, а на груди смотрела мудрым взглядом волчья голова.
   Предплечья капитана были разрисованы сложными узорами из спиральных линий, и полуголая девушка подмигивала при ходьбе, удобно разместившись на коленке.
   -- Ну вот, теперь мы в расчёте, -- Вышивалов отошёл назад, любуясь своими творениями.
   И где бы ни был я, там нет моих следов
   Они ведут за горизонт, в тумане исчезая
   И нет другого для меня пути
   Как только землю обойти.
   Вышивалов мечтательно посмотрел куда-то вверх, размахивая рукой.
   Я в дремучем лесу к тебе припаду
   Ты берёза моя, вековая мечта
   Я зелёным листком к тебе прирасту
   И берёзовый сок выпью весь я до дна
   Упаду на траву, пьяный я без вина
   И накроют меня вековые снега
   Буду медленно тлеть, прижимаясь к тебе
   Удобряя собой искру жизни в земле
   Но разбудит меня весенний ручей
   Размывая останки мои до корней
   И проникнув в древесную плоть нежно я
   Стану соком твоим, ты берёза моя.
   -- Браво! -- захлопал в ладоши капитан. -- Кто же это написал?
   -- Это мои стихи, -- скромно опустил глаза Вышивалов.
   -- Да вам на сцену надо.
   -- Ну, вы преувеличиваете, -- довольно сказал Вышивалов. -- Хороших поэтов много.
   -- Поверьте, у вас очень оригинальный стиль.
   Вышивалов смущённо улыбнулся, погладив свою бритую голову.
   -- Я об этом не задумывался. Может, действительно, стоит попробовать.
   -- Здесь, главное, стиль, -- сказал Орлов. -- Надо быть естественным. Ваш костюм хорошо подходит к образу таинственного поэта, сурового, но романтичного.
   Арнольд подошёл к зеркалу и стал пристально рассматривать своё отражение, как будто видел в первый раз.
   -- Николай! -- громко крикнул он, не поворачивая головы. -- Маузер!
   Один из мужчин, ожидавших в это время за дверью, подошёл и вложил в протянутую руку тяжёлый пистолет. Вышивалов медленно поднял маузер вверх и трижды выстрелил в потолок, активно жестикулируя свободной рукой.
   От грохота в тесном помещении у меня заложило уши.
   Вот я стою перед собой, печальный странник
   Гонимый неумолимою судьбой.
   Мне чужды смех и беззаботное веселье
   Храню я мрачный свой покой
   И замерев заворожённо, душа моя
   Не внемлет голосу рассудка.
   Её пленяют тайные врата
   Где сердце чует запах бытия
   Стремительно я мчусь между мирами
   И нету сил свернуть мне в никуда
   Мелькают лица, даты, чьи-то туфли
   Прельщая меня золотом надежд
   Вышивалов замолчал, замерев на мгновение, и снова трижды выстрелил. Орлов с задумчивым видом ковырялся пальцем в ушах.
   Арнольд повернулся, рассматривая себя в профиль.
   -- Ну, как? -- взглянул он на Орлова.
   Капитан поднял вверх большой палец. Слова до меня доносились глухо и неотчётливо, словно уши были забиты ватой.
   -- Господа! -- Вышивалов продолжал смотреть в зеркало. -- Мне сказали, что вы собирали грибы?
   Орлов пожал плечами с неопределённым выражением лица, и у меня появилось подозрение, что он просто не расслышал вопроса. Не дождавшись ответа, Арнольд с улыбкой взглянул на нас.
   -- Я покажу вам, где они растут. Николай! Проводи наших гостей, -- подмиг­нул он стоящему рядом мужчине.
   Криво ухмыльнувшись, тот направил на нас ствол винтовки.
   В сопровождении Николая мы вышли на улицу. На реке несколько человек мыли лошадей, весело переговариваясь между собой. Сзади раздался выстрел, и я непроизвольно дёрнулся. Николай выстрелил вто­рой раз, и люди запели, насмешливо разглядывая нас.
   Капитан невозмутимо начал спускаться по тропинке, внимательно смотря под ноги.
   -- Пошли! -- дружески хлопнул меня по плечу Николай. -- Так и быть, покажу я вам грибные места.
   Я подозрительно покосился на него и двинулся вслед за Орловым. Николай внимательно следил за нами, и мне пришлось изобразить на лице приветливую улыбку.
   -- Далеко ещё?
   -- Уже скоро, -- хищно оскалился Николай. -- Немного терпения.
   Тропинка шла в лесу, и по обеим сторонам её были густые заросли малины. Пожалуй, если перед поворотом толкнуть капитана в кусты, а самому броситься бежать, то есть шансы уцелеть. Должен сработать инстинкт охотника, кидающегося вдогонку за дичью. Николай бросится за мной, и Орлов уцелеет. За поворотом я сразу прыгну в кусты и, пока Николай будет думать, куда я скрылся, мне удастся оторваться от него.
   Тропинка впереди, изгибаясь за деревьями, уходила влево. Надо было решаться. Ещё пару метров и ...
   Я глубоко вздохнул, приготовившись, как, вдруг, от сильного толчка полетел в заросли малины. Раздался выстрел, и пуля вонзилась в дерево рядом с моей головой. Ничего не соображая, я вскочил и бросился вперёд по уходящему вверх крутому склону, судорожно цепляясь руками за траву и вырывая её с корнем, как дикий зверь.
   Казалось, что подъём никогда не закончится. Силы были уже на исходе, когда я понял, что мне неудобно стоять в такой позе. Оказалось, что я передвигался уже по ровной местности. От пульсации крови в голове стало нехорошо, и я опёрся спиной о толстый ствол, пытаясь восстановить дыхание. Вдаль простирался сосновый лес, и вокруг было тихо, только ветер раскачивал верхушки деревьев.
   Некоторое время, я стоял и бессмысленно смотрел в окружающее пространство, пока ко мне не вернулась способность соображать. Очевидно, что меня толкнул Орлов, потому что больше некому было это сде­лать. Но, тогда, получается, капитан просто меня опередил.
   Я опасался возвращаться, поэтому решил самостоятельно идти к лесничеству. Оставаться здесь дальше было рискованно из-за близости Вышивалова.
   Сосновый лес закончился, и на пути появилось небольшое болото. Обойдя его, я оказался в узкой ложбине между двух высоких холмов. Малозаметная тропинка вела вдоль неё на восток и исчезала среди деревьев. Постояв в нерешительности, я решил посмотреть, куда она приведёт.
   Осторожно продвигаясь вперёд, я увидел вдали деревню -- несколько домов расположились по краям широкого поля, почти вплотную примыкая к обступившему их лесу.
   Я немного понаблюдал издали, но, так никого и не заметил. Возможно, жи­тели покинули её. Обогнув ближайший дом, я оглянулся и тихо постучал в дверь. Послышались чьи-то шаги, и мужской голос произнёс.
   -- Кого чёрт принёс?
   Услышав такое приветствие, я понял, что надо представиться солиднее.
   -- Поручик Рвинский из отряда капитана Орлова.
   Дверь открылась, и в живот мне упёрся длинный обрез. Его обладатель, бородатый мужик высокого роста, с подозрением смотрел на меня.
   -- Ты один? -- спросил он.
   Мне стало не по себе.
   -- Наш отряд расположился недалеко отсюда, и меня послали найти провод­ника, -- уверенно заявил я, смотря ему прямо в глаза.
   Обрез опустился, и мужчина встал к стене, продолжая внимательно следить за мной.
   -- Проходи, -- кивнул он головой.
   Я шагнул вперёд, надеясь избежать удара прикладом. Оказавшись в полутёмном коридоре, я не заметил небольшую ступеньку перед входом в комнату. В результате, споткнувшись, я ударился грудью в закрытую дверь, которая легко распахнулась под моим весом.
   Следуя законам физики, тело полетело по инерции вперёд, так, что я просто рухнул на кровать у стены и, признаться, это было на редкость приятное падение. Вслед за мной на пороге появился хозяин. Я смущённо улыб­нулся и развёл руками.
   -- Немного устал в дороге.
   Мужчина, как-то странно взглянул на меня.
   -- Отдыхайте, я сейчас на стол соберу, -- неуверенно произнёс он.
   Я с удовольствием разместился на мягком матрасе, заложив руки за голову и насвистывая весёлый мотив. Давно мне не приходилось отдыхать с таким комфортом.
   Хозяин полез в погреб и долго возился там. Наконец, показалась рука с бутыл­кой из тёмного стекла. Достав солёные огурцы и помидоры, хозяин поставил на стол чугунок с варёной картошкой.
   Мне не хотелось отрываться от подушки, но голод всё ощутимее давал о себе знать. Встав с кровати, я сделал несколько энергичных движений руками по привычке. Хозяин насторожённо следил за мной.
   После лесной пробежки, ладони были все в чёрных прожилках от грязи.
   -- Можно умыться, -- сказал я, -- в разведке испачкался слегка.
   Хозяин принёс кувшин с водой и показал на тазик в углу. Я снял мундир и на­тельную рубаху, и в этот момент, хозяин испуганно отступил назад, схватившись обеими руками за кувшин. Я недоумённо взглянул на него, пока не понял, что это реакция на мои татуировки.
   -- У нас в училище такая мода была, -- сказал я первое, что при­шло в голову. -- Увлечения юности.
   Хозяин недоверчиво смотрел на меня, продолжая крепко прижимать к себе кувшин.
   -- Давайте я вам полью.
   Я облегчённо вздохнул, склонившись над тазиком, и в следующее мгновение вокруг посыпались стеклянные осколки.
   -- Кувшин, -- успел подумать я угасающим сознанием.
   Появилась сильная боль. Начинаясь наверху, она проникала глубоко внутрь и наполняла меня. Вокруг была ночь. Почему ничего не видно? А кто должен видеть? Странный вопрос.
   Впереди появились узкие полоски света. Они стали плавно расширяться, осве­щая окружающее пространство, пока тьма не исчезла совсем.
   Андрей Рвинский, так меня называют в этом мире. Прошлое обрушилось, подобно горному водопаду, и напомнило о себе жестокой болью. Оказалось, что я сижу на стуле, но попробовав пошевелиться, мне не удалось этого сделать.
   Крепкие верёвки надёжно держали тело, и подняться можно было, только вместе с предметом мебели. На полу валялось большое количество мелких осколков. Похоже, хозяин ударил меня кувшином по голове и удалился, оставив одного.
   Попытавшись осторожно раскачать стул, я встал на ноги. Мне пришлось со­гнуться под прямым углом, и перед собой я видел, только ограниченный участок комнаты. Мелкими шажками я стал продвигаться к выходу, практически не отрывая ноги от пола.
   Наконец, когда желанная цель была так близка, дверь перед носом распахнулась, и чьи-то ноги в сапогах шагнули за порог. Недолго думая, моя голова ударила обладателя коричневых штанов в нижнюю часть живота.
   -- Ай, -- раздался громкий вскрик, и мощный удар в лоб придал мне целенаправленное ускорение назад.
   Я грохнулся на спину и неподвижно замер, разглядывая вернувшегося хозяина. Вслед за ним появились ещё два человека, похожих с виду на местных жителей.
   Хозяин подошёл ко мне и сильно ударил сапогом в бок.
   -- Попался, душегуб? Думал меня обмануть можно? Я тебя сразу раскусил, гад.
   -- А в чём, собственно, дело? -- недовольно произнёс я.
   Хозяин изумлённо уставился на меня.
   -- Сволочь, ещё издеваешься?
   Он снова чувствительно пнул меня по рёбрам.
   -- Этот урод хотел меня убить и ограбить, -- повернулся он к сопровождавшим его мужчинам.
   -- По роже видно, что бандит, -- согласно кивнул один из них.
   Я, конечно, не претендовал на аристократическую утончённость облика, но это было уже слишком.
   -- Плохие вы физиономисты, господа, -- с некоторым напряжением сказал я, приподняв голову от пола.
   -- Кто-о мы? -- злобно взглянул на меня хозяин. -- Какие ещё шизисты? Ты на что намекаешь, извращенец?
   -- Да-а-а, -- покачал головой его сосед. -- Редкостный мерзавец. Ладно, тут всё понятно. Давайте решать, что будем делать. Вешать или расстреливать?
   Мужики сели за стол и принялись до хрипоты обсуждать оба варианта.
   -- Да повесим его вместе со стулом, -- горячился хозяин. -- Развязывать всё равно нельзя, опасный зверюга.
   -- Не-е, -- спорил с ним другой мужчина. -- Гораздо проще в расход пустить и никаких хлопот. На такого и верёвки жалко.
   У меня начали ныть мышцы внизу спины.
   -- Господа, имейте совесть, -- громко произнёс я. -- Решайте быстрее, а то у меня вся задница болит.
   -- Ладно, -- махнул рукой хозяин. -- Кинем монету, пошли.
   Мужики подхватили стул с двух сторон и перевернули меня вниз головой.
   -- Эй, -- закричал я. -- Мне же неудобно, сделайте по-человечески.
   Комната завертелась, и я оказался на ногах.
   -- Ну вот, теперь другое дело, -- я довольно улыбнулся. -- Поехали!
   Свежий воздух прочистил затуманенные после удара мозги, и я начал сообра­жать, как мне выпутаться из этой ситуации.
   Надо было выиграть время, пока меня тащили, словно короля на троне.
   -- Господа, -- сказал я. -- Зачем вам мучиться и копать яму. Не проще ли рас­стрелять меня у обрыва реки и просто столкнуть в воду.
   Стул опустился на землю.
   -- А ведь он прав, -- удивлённо произнёс хозяин. -- Дело говорит.
   Мужики переглянулись и согласно кивнули.
   -- На каменный обрыв его, -- сказал хозяин. -- Там берег крутой, легко вниз полетит.
   Мужики, кряхтя, снова схватили стул и потащили меня в противоположном направлении.
   -- Что же ты, парень, сразу не сказал, -- усмехнулся хозяин. -- Ребята стара­ются, как барина тебя носят.
   Я пожал плечами, насколько это позволяли сделать верёвки.
   -- Так вы не спрашивали.
   -- Ладно, мы тебя расстреляем быстро. Ты и глазом моргнуть не успеешь, как их уже не будет.
   -- Ха-ха-ха, -- засмеялись мужики, вытирая выступившие от смеха слёзы.
   Я с трудом представил такую картину, и тут у меня появилась идея.
   -- Могу поспорить, что сто метров это предел.
   -- Савелий, -- обратился хозяин к одному из мужиков, -- ты же в прошлом году медведя в глаз завалил, а там метров двести наберётся.
   -- Было дело.
   -- Хорошо, -- хозяин повернулся ко мне. -- Спорим, что попадём.
   -- Согласен, -- с достоинством ответил я.
   Меня притащили к реке. Мужики вспотели и, ругаясь, поставили стул на самый край обрыва, круто уходящего в воду. В этом месте извилистое русло огибало отвесный участок и поворачивало на юг. Течение быстро несло по поверх­ности мелкий мусор, вымывая торчащие из земли корни деревьев.
   Мужики направились на исходную позицию и, достав кисеты с махоркой, уст­роили перекур. Они спокойно обсуждали свои дела и не обращали на меня ника­кого внимания, уверенные в том, что мне просто некуда деться.
   -- Пора, -- отрешённо подумал я и сильно оттолкнулся ногами от земли.
   Стул поднялся на задние ножки и стал заваливаться назад. Перед глазами мелькнули верхушки деревьев, находившихся на другой стороне берега, и тёмная масса воды стала стремительно надвигаться.
   Удар оказался довольно сильным -- я полностью погрузился в воду, успев набрать воздуха в лёгкие. Не выдержав такого испытания, стул развалился на части, и это дало мне возможность выпрямиться и освободить руки. Теперь, сзади у меня болталась табуретка, а оторвавшаяся спинка была отдельно в районе плеч.
   Я отчаянно стал грести, пытаясь всплыть наверх. Наконец, голова оказалась на поверхности, и первое время, я просто дышал, не думая об опасности. Мужики, видимо, всё ещё курили и не замечали моего исчезновения, но долго так продол­жаться не могло. В любой момент они могли появиться на обрыве.
   Тело быстро несло вперёд. Теперь всё зависело от скорости реки, которая уно­сила меня за ближайший поворот. Я позволил себе расслабиться и, усевшись на табуретке, как поплавок двигался по течению.
   Постепенно, обрыв скрылся за деревьями, и я облегчённо вздохнул. В это время раздались громкие звуки выстрелов, сопровождаемые отборной бранью.
   Я продолжал плыть, хотя мокрый мундир вместе с сапогами, тяжёлым грузом висели на мне. Надо выбираться, иначе просто не останется сил. Река была неши­рокой, но с быстрым течением, поэтому мне никак не удавалось приблизиться к берегу.
   Впереди был новый поворот, и меня стало сносить влево по крутой дуге. Не знаю, удалось ли бы выбраться, не появись на пути дерево с длинными ветвями, нависшими над водой. Схватившись за толстый сук, я стал подтягиваться, пока ноги не нащупали дно. Ещё немного, и я уселся на табуретке.
   Воздух с шумом вырывался из натруженных лёгких, заставляя меня часто ды­шать ртом, подобно большой собаке. Склонившись, я разглядывал своё отражение. На меня смотрело измученное существо неопределённого пола, с которого мелкими ручейками стекала вода. Хотя, возможно, и наоборот. Это я нахожусь в воде, а существо сидит на табуретке и глупо улыбается, присвоив себе моё я. Кто есть кто?
   На плечо властно опустилась чья-то рука.
   Сердце замерло, а дыхание перехва­тило так, что на мгновение я перестал дышать.
   -- Как они меня нашли? Это конец! -- молнией промелькнула мысль в голове.
   -- Чего вы ждёте? Не тяните резину, -- глухо сказал я сквозь зубы, как только воздух снова стал поступать в лёгкие.
   -- А вот и конец, -- произнёс знакомый женский голос, выдержав паузу, -- моих поисков. Что вы там бормочите, поручик?
   Я медленно повернулся. Ирина Эдуардовна хмуро разглядывала меня, как редкое животное в зоопарке.
   -- Где вы пропадали? -- недовольно сказала она. -- И что это за вид? Почему вы обмотаны верёвками и весь мокрый? Ну, чего молчите?
   У меня не было никакого желания рассказывать ей наши приключения.
   -- Мы заблудились в лесу, -- наконец, обрёл я дар речи. -- И разошлись в разные стороны.
   Ирина Эдуардовна недоверчиво смотрела на меня.
   -- Отец послал вас искать, однако вы далеко забрались. Что вы здесь делаете?
   Я задумчиво посмотрел на речные берега.
   -- Рыбу ловлю.
   -- И где же ваша удочка? -- иронически усмехнулась Ирина Эдуардовна.
   -- Не знаю, -- пожал я плечами. -- Я случайно заснул и упал в воду.
   Теперь, Ирина Эдуардовна смотрела на меня, как на редкий экземпляр из крас­ной книги.
   -- Так вы специально привязали себя верёвками к табуретке? -- воскликнула она. -- Чтобы не упасть?
   -- Да, -- скромно ответил я. -- Но, к сожалению, не помогло. А вообще, это был стул.
   -- И где же вы его взяли в лесу? -- подозрительно спросила она. -- Неужели сами сделали?
   -- Здесь деревня есть неподалёку, -- вдохновенно продолжил я свой рассказ. -- Добрые люди накормили меня обедом и, показав рыбные места, подарили этот предмет мебели на прощание.
   Ирина Эдуардовна осторожно сделала шаг назад, чтобы рассмотреть меня.
   Я почувствовал, что превращаюсь в редчайший, практически вымирающий вид на земле.
   -- Я, конечно, много интересных людей встречала, -- осторожно произнесла она, -- но, скажу откровенно, им до вас далеко.
   Я попытался приподняться вместе с табуреткой.
   -- Весьма польщён. Не знал, что вы такого высокого мнения обо мне.
   -- Сидите, сидите, -- положив руку на плечо, она заставила меня снова опус­титься. -- Вам вредно много волноваться. Продолжайте рыбачить, это хорошо успокаивает нервы.
   Я основательно выругался про себя на русском, английском и немецком языках, заодно вспомнив некоторые испанские выражения. В конце, мне, даже удались несколько итальянских фраз. Я так увлёкся, что последние слова произнёс вслух.
   -- Вы что-то сказали, или мне послышалось? -- вопросительно взглянула Ирина Эдуардовна. -- В детстве я изучала итальянский.
   Я снова выругался про себя, теперь уже, на всякий случай, по-английски.
   -- Это известная итальянская пословица, -- спонтанно сказал я. -- Лови рыбку, пока ловится.
   -- Очень интересно, -- удивилась Ирина Эдуардовна. -- А что они говорят, когда рыбы нет?
   Я задумался на мгновение.
   -- Итальянцы тихо шепчут, ловись рыбка большая и маленькая, ловись рыбка большая и маленькая.
   -- Я поражена, Ржевский, -- спокойно сказала Ирина Эдуардовна, -- вашим глубоким познанием итальянского языка. Что же они делают, если рыбы нет, несмотря на все их усилия?
   -- Тогда они встают и уходят прочь! -- я решительно поднялся, придерживая руками табуретку.
   -- Ржевский! Стоит ли так переживать, -- улыбнулась Ирина Эдуардовна. -- Потом поймаете.
   Я вышел из воды и стал распутывать обмотанные вокруг меня верёвки. Мокрая одежда липла к телу, вызывая неприятную мелкую дрожь, и я поспешил раздеться до пояса.
   -- Ржевский! Да вам можно выставляться в Третьяковской галерее, -- раздался удивлённый голос Ирины Эдуардовны, округлившимися глазами разглядывающей рисунки на моём теле. -- Отличный получится экспонат!
   Я попытался снять сапоги, чтобы вылить хлюпающую в них воду, однако разбухшие голенища упорно не хотели покидать мои натруженные ноги. Усевшись на край пенька, я рывком стащил один сапог, но не смог сохранить равновесие и неуклюже свалился на землю.
   Ирина Эдуардовна иронически улыбнулась.
   -- Вы никогда не задумывались о работе в цирке? В роли клоуна вы были бы незаменимы.
   Стаскивая обувь с другой ноги, я услышал подозрительный шум в лесу, словно кто-то пробирался сквозь кусты. Я крепко схватил Ирину Эдуардовну за руку, которая от неожиданности замолчала, открыв рот и удивлённо глядя на меня.
   -- Давайте в кусты! -- шёпотом сказал я, кивнув головой.
   Она сердито нахмурилась.
   -- Ржевский, вы маньяк! Теперь понятно, зачем вы раздевались.
   Шум, тем временем, приближался.
   -- Быстрее! -- я потянул её за собой, но она резко вырвала руку.
   -- Вы с ума сошли! -- зашипела Ирина Эдуардовна. -- Что вы себе позволяете?
   Рассказывать о своих возможных преследователях я не хотел, но надо было срочно выходить из положения, иначе можно и пулю в лоб получить.
   -- Вы слышали о снежном человеке? -- сделал я страшное лицо.
   Ирина Эдуардовна иронически взглянула на меня.
   -- Так это вы?
   -- Слышите? -- многозначительно сказал я.
   Ирина Эдуардовна замерла, прислушиваясь, и, вдруг, быстро кинулась в лес. Мне пришлось приложить немалые усилия, чтобы успеть за ней. Спрятавшись в кустах, мы стали ждать дальнейшего развития событий.
   Шум становился всё ближе. Раздвигая руками ветви деревьев, на поляну вышел мужчина в длинной рубахе с узким ремешком на поясе, высоких сапогах и защитного цвета брюках-галифе. Лицо его украшала небольшая бородка и усы.
   Заметив на берегу табуретку, он подошёл и, некоторое время, удивлённо крутил головой по сторонам. Затем, обойдя вокруг несколько раз, он уселся на неё и стал смотреть на быстрое течение реки.
   Ирина Эдуардовна хмуро взглянула на меня
   -- Ржевский, вы ещё и бессовестный лгун. По-вашему, это снежный человек?
   Улыбнувшись, я пожал плечами.
   -- Не думаю.
   Она возмущённо фыркнула и решительно шагнула на поляну. Услышав за спи­ной непонятный шум, мужчина обернулся и, теперь смотрел, как мы приближались.
   -- Здравствуйте! -- встал он неторопливо. -- Извините, что занял ваше место. Странно, что я вас сразу не заметил.
   -- Иннокентий, -- протянул он руку.
   Своей пронзительной синевой глаз, он напомнил мне одного известного писа­теля тех лет.
   -- И что же, Иннокентий, вы здесь делаете? -- в своей обычной манере сказала Ирина Эдуардовна. -- Тоже на рыбалку приехали?
   Мужчина удивлённо посмотрел на неё.
   -- Нет, я странник.
   -- Ну, то, что вы странный, это я вижу, -- она скептически поджала губы. -- Здесь таких хватает.
   -- Вообще-то, странник происходит от слова странствовать, -- покосился на неё мужчина.
   Ирина Эдуардовна согласно кивнула.
   -- Вот и я говорю, что шляются, только странные, а нормальные люди дома сидят и деньги зарабатывают.
   Иннокентий удивлённо поднял брови, с некоторой опаской поглядывая на неё.
   -- Позвольте представиться, Иннокентий Лиргицкий, грустный клоун. Ещё два года назад я выходил на арену цирка.
   Он приподнял несуществующую шляпу и слегка поклонился.
   -- К сожалению, мы были вынуждены закрыться и люди разъехались по всей стране. У меня была сильная депрессия, словно я находился в какой-то жуткой пустоте, и тогда, меня стали интересовать вопросы самопознания.
   -- Иннокентий! Блуждание в наших краях к добру не приведёт. Возвращайтесь лучше домой, -- усмехнулась Ирина Эдуардовна.
   Лиргицкий слегка усмехнулся.
   -- Не такой уж я беззащитный.
   Он сделал неуловимое движение, и в руках у него оказалась пара пистолетов, похожих на браунинг. Воронёный металл поблёскивал, пуская в глаза солнечных зайчиков. Иннокентий разжал пальцы, и пистолеты, словно привязанные резинками, моментально исчезли в широких рукавах.
   -- В цирке многому можно научиться, -- довольно улыбнулся Лиргицкий.
   Ирина Эдуардовна печально вздохнула.
   -- Сложно женщине жить в наше время.
   -- Так с этим никто и не спорит, -- миролюбиво заявил я.
   -- Ржевский, вашей жене можно, только посочувствовать, -- ехидно продол­жила Ирина Эдуардовна. -- Надо признаться, я очень рада, что вы не мой муж.
   Я облегчённо вздохнул. Наши взгляды в этом полностью совпадали.
   -- Я тоже очень рад.
   Ирина Эдуардовна ошеломлённо замолчала.
   -- У меня просто нет слов, -- наконец, обрела она дар речи, -- чтобы высказать своё возмущение вашим поведением. А ещё поручик, называется.
   Ирина Эдуардовна направилась к лошади, методично уничтожавшей ближайший кустарник.
   -- Вы, как хотите, а я еду домой!
   Я посмотрел на Лиргицкого.
   -- Мне знакомы люди, которые могут быть вам интересны. Мы вместе путешествуем некоторое время.
   На лице Иннокентия появилась слабая улыбка.
   -- Я согласен, -- весело произнёс он, после минутного размышления, -- ведь для этого я сюда и приехал.
   Ирина Эдуардовна нетерпеливо натянула поводья.
   -- Ржевский! Вы идёте или нет?
   -- Конечно, -- приветливо махнул я рукой, -- только я не один.
   Капповина понимающе ухмыльнулась.
   -- Идите за мной и старайтесь не отставать.
   Наш небольшой караван представлял любопытную процессию. Впереди важно ехала госпожа Капповина, горделиво посматривая вокруг. Следом, быстрым шагом, напоминающим спортивную ходьбу, торопливо двигался я. И замыкал шествие Лиргицкий, часто переходящий на лёгкий бег.
   Движение помогло высохнуть моей одежде, и первое время я с удовольствием наслаждался красивой природой, окружающей нас. На душе было спокойно, и с улыбкой разглядывая неизвестные цветы на обочине, я размышлял о философской концепции бытия.
   Поток моих мыслей был прерван препятствием в виде ароматной кучи, расположившейся посередине тропы. Я с повышенным вниманием стал смотреть на тропинку, чтобы не наступить на комки конского навоза.
   Сзади послышался какой-то шум.
   -- А-а, чёрт! -- воскликнул Лиргицкий, неловко поскользнувшийся на очеред­ной куче. Замахав руками, как ветряная мельница, он не удержал равновесия и повалился на землю. Я помог ему подняться, и с огорчённым видом он стал вытирать сапоги о придорожную траву.
   -- Что, господа, уже устали? -- насмешливо оглянулась Ирина Эдуардовна.
   К сожалению, мне не удалось избежать печальной участи Лиргицкого, и за поворотом я рухнул на тропинке, не успев вовремя заметить коварную возвышенность. Иннокентий помог мне подняться с колен.
   У меня создалось впечатление, что навозных куч стало в два раза больше. Я не мог понять, с чем это было связано, поэтому просто принял данный феномен к сведению. В жизни бывает много необъяснимых вещей.
   Вскоре, я нашёл разумный баланс и непринуждённо зашагал, имея перед гла­зами ориентир в виде конского хвоста. Интуитивно поняв нужный нам ритм движения, мы больше не давали повода для радости госпоже Капповиной. Со скучающим видом она покачивалась в седле, с надеждой бросая косые взгляды в нашу сторону.
   Впереди показался знакомый дом Эдуарда Пафнутьевича. Сам он сидел под навесом и, обернувшись полотенцем, мирно беседовал с капитаном и Игнатием Клиновичем. Перед каждым стояла большая кружка, похожая своими размерами на пивную, а красные лица наводили на размышления о недавнем посещении бани.
   -- Поручик, вас только за смертью посылать! -- воскликнул Орлов. -- Когда я вернулся обратно к месту, где толкнул вас в кусты, то никого не нашёл. Я давно сижу здесь и пью чай, а вы всё ещё где-то бродите.
   Я не стал оправдываться и молча сел рядом. Фиолетовая девица на его коленке игриво подмигнула мне, напомнив о прошедших событиях.
   -- Господа, знакомьтесь! -- Ирина Эдуардовна ловко спрыгнула с коня. -- Иннокентий Лиргицкий.
   -- Что привело вас в наши края? -- с любопытством сказал Эдуард Пафнутьевич.
   Иннокентий замялся на мгновение.
   -- Меня интересуют вопросы природы человека и его сновидений.
   -- Это вы по адресу попали, -- засмеялся капитан.
   Лиргицкий недоверчиво взглянул на него.
   -- При­знаться, у меня было другое представление.
   -- Видите ли, молодой человек, -- утомлённым тоном преподавателя сказал Эдуард Пафнутьевич. -- Все представления базируются на умственных концеп­циях. Чем больше вы будете стараться заснуть, тем меньше у вас это получиться.
   -- А что же тогда делать?
   -- Намерение! -- неожиданно высоким голосом крикнул Игнатий Клинович.
   Ирина Эдуардовна, с иронической усмешкой слушающая наш разговор, испу­ганно вздрогнула и успокаивающе погладила коня по шее.
   -- Далее, всё зависит от особенностей человека, -- уже более спокойно, сказал Игнатий Клинович. -- Одним, чтобы уснуть, нужна мягкая постель и соответствую­щее окружение. Другие могут спать на голых досках в общем помещении. А третьи, способны заснуть просто стоя в любом месте.
   Многие по-разному объясняют такой опыт. Будете ли вы говорить о пустоте или о множестве других вещей, зависит от особенностей восприятия личности, а также от условий, в которых она была сформирована. Культура, непосредственное окружение, взгляды, привитые с детства и полученные в про­цессе жизни. Опыт может быть одинаковым, а вот его понимание различаться, порой, довольно существенно.
   Лиргицкий смущённо улыбнулся и покосился на свои сапоги, пытаясь вытереть края подошвы об траву.
   -- Вам лучше в баню ступать, -- сказал Эдуард Пафнутьевич. -- Там и па­риться можно.
   Похоже, это предложение всерьёз заинтересовало Иннокентия. Он вопроси­тельно посмотрел на меня, но я просто пожал плечами.
   Из трубы на крыше банного домика продолжал идти белый дым и, некоторое время, Иннокентий задумчиво созерцал его. На лице Лиргицкого отражался сложный мыслительный процесс, видно было, что его одолевают сомнения. Наконец, он махнул рукой и неуверенно направился в баню, часто оглядываясь назад.
   Пока Лиргицкий парился, мы решили расправиться с давно остывшим шашлыком. Я с аппетитом хрустел утиными крылышками, основательно проголодавшись за это время. Орлов зубами снимал большие куски с металлической шпаги и мощно двигал челюстями.
   Раздался протяжный скрип, и дверь бани медленно распахнулась. Красный, как рак, Лиргицкий неуклюже вывалился из темнеющего проёма, предварительно крепко ударившись головой о дверной косяк. С трудом держась на ногах, он заплетающимися шагами добрался до озера и рухнул на мелководье.
   Когда, через несколько минут Иннокентий продолжал неподвижно лежать в воде лицом вниз, я слегка насторожился. К счастью, мои опасения оказались напрасны.
   Вскоре, Лиргицкий подал первые признаки жизни и, подняв голову, стал озираться вокруг. С трудом он поднялся, упорно устремившись обратно в баню. Я подумал, что он снова будет париться, но Иннокентий осторожно вылез обратно и медленно побрёл к нашему столику.
   -- Признаться, в бане оказалось жарковато, -- поморщившись, он дотронулся до большой шишки на лбу. -- Я хотел немного помедитировать, но случайно заснул в парной.
   -- Отдыхай, сынок, -- отечески похлопал его по плечу Капповин.
   Глядя на Лиргицкого, я с уважением подумал о людях, которые смело идут навстречу неизвестному, чтобы познать тайны человеческого бытия. Что заставляет их вступить на этот путь? Вероятно, внутренняя жажда. Но утоляет её каждый по-своему, как может.
   Муромцев продолжал спокойно пить чай. За огромной кружкой, поднесённой к лицу, были видны одни глаза. Они задумчиво смотрели вдаль, туда, где линия горизонта соединяла вместе небо и землю.
   -- Человек, словно превращается в зрителя, смотрящего из зала на сцену жизни и видящего там самого себя, -- неожиданно продолжил Игнатий Клинович.
   -- Но ведь никакого зала на самом деле нет? -- удивлённо сказал я.
   -- Не знаю, -- Муромцев снова спрятал лицо за кружкой, сделав продолжи­тельный глоток. -- Может, просто зрители вообразили себя на сцене и пытаются играть.
   После непродолжительного молчания, он оторвался от созерцания чаинок на дне и продолжил.
   -- Человек понимает, единственное, что ему остаётся, это просто выйти из зала.
   Я упорно пытался понять сказанное, но последняя фраза поставила меня в ту­пик.
   -- Выходит, мы возвращаемся обратно?
   Игнатий Клинович недовольно покачал головой.
   -- Сначала мы были переполнены знанием о себе, а в итоге, пришли к тому, что ничего сказать не в состоянии.
   Послышался цокот копыт. Ирина Эдуардовна решила, что с нами здесь делать нечего и, оседлав коня, направилась к озеру.
   Невольное созерцание удаляющейся госпожи Капповиной ввело меня в сонное состояние. Захотелось спать, и я стал периодически зевать, пытаясь удер­жать глаза открытыми. Желание прилечь нарастало с каждой минутой. Видимо, начало сказываться прошедшее напряжение, и организм, расслабившись, требовал отдыха. Рядом находилась лавочка подходящих габаритов, для того, чтобы спокойно разместиться на ней. Осторожно вытянувшись в полный рост и почувствовав спиной твёрдые доски, я медленно прикрыл глаза.

Часть вторая

Глава шестая

   Мне всегда нравились поезда с царящей там атмосферой лёгкости бытия. Все дела и заботы отступали, стоило, только шагнуть с платформы в раскрытые двери, и можно было часами бездумно смотреть в окно. Казалось, что ты находишься в самом центре событий, отрешённо наблюдая бесконечный поток жизни. Время ощутимо становилось длинным и тягучим, плавно растворяя собственное сущест­вование.
   Неожиданно, скамейка подо мной слегка закачалась, напомнив пережитое землетрясение, и послышался странный звук, похожий на стук колёс поезда. Я расслабленно дремал, погрузившись в туманное забвение, как, вдруг, чей-то голос гулко произнёс.
   -- Станция Липовая!
   Сказано было так, будто человек предварительно зажал себе нос.
   -- Нет, это уже слишком, -- я медленно повернулся, пытаясь нащупать край скамейки.
   Рука наткнулась на ровную поверхность, которой здесь просто не могло быть, и я нехотя открыл глаза. Взгляд упёрся в серую стену.
   Резко поднявшись, я едва не упал от неожиданности. Земля оказалась гораздо дальше, чем я предполагал. Тело начало съезжать, и мне с трудом удалось удер­жаться, вовремя схватившись за выступающую из стены ручку.
   Я с удивлением обнаружил себя сидящим на верхней полке купейного вагона. Место напротив, пустовало, а вот внизу явно были люди.
   -- Ржевский! -- Ирина Эдуардовна возмущённо смотрела на меня, подогнув ноги и обхватив колени руками. -- Воспользовались тем, что женщина заснула на берегу, и нагло похитили её вместе с вашим приятелем.
   Я ошеломлённо смотрел на неё.
   -- Каким приятелем?
   Чья-то рука отодвинула мои ноги в сторону, и снизу появилась голова Иннокентия.
   -- Видимо, это про меня.
   Я смотрел на них, и внутри было совершенно пусто.
   -- Давно встали?
   -- Пять минут назад, -- отозвался снизу Лиргицкий. -- Вы знаете, как мы здесь очутились?
   Ирина Эдуардовна презрительно прищурилась.
   -- Вот, мужики! Скажите, хотя бы, куда мы едем? Первый раз вижу такие вагоны.
   За окном мелькали человеческие фигуры и, наклонившись, я попробовал внимательно рассмотреть их. Народ был, в основном, одет в джинсы, что практически сразу указывало на современное мне время. А вот наша одежда нисколько не изменилась. Я по-прежнему неплохо себя чувствовал в офицерском мундире, да и на моих попутчиках остались старые костюмы.
   -- В Париж, господа, в Париж! -- шутливо сказал я.
   -- Врёте, Ржевский, и даже не краснеете. Эх, если бы, действительно, в Па­риж.
   -- Это какой-то бред, -- Иннокентий щёлкнул выключателем настенной лампы. -- Я задремал, сидя на стуле, а открыв глаза, очутился здесь.
   -- Возможно, это сон, -- развёл я руками.
   Внезапно, в купе осторожно постучали. Я быстро спустился вниз и попытался открыть дверь, однако у меня ничего не получалось. Снова постучали, уже более настойчиво.
   -- Давайте вместе, -- Лиргицкий ухватился сбоку.
   Наконец, упрямая дверь распахнулась, и мы повалились на нижнюю полку. Перед нами появилась женская фигура в синей форме проводника.
   -- Чай, кофе?
   -- Чай, только хороший и покрепче, -- сказал, почесав затылок, Лиргицкий. -- А то голова кругом идёт, мозги плавятся.
   -- Конечно, -- на лице появилась понимающая улыбка. -- Для артистов най­дём.
   -- Вы нам льстите, -- довольно улыбнулась Капповина. -- Приятно слышать.
   -- Просто завидую, -- вздохнула женщина.
   Я сунул руку в карман и с удивлением обнаружил там свой бумажник. Деньги оказались на месте.
   -- Давайте, -- отдал ей одну из купюр, опасаясь, как бы она не превратилась в обычную бумагу.
   -- Если не секрет, в каком фильме снимаетесь? -- с любопытством спросила женщина.
   Иннокентий открыл рот, недоумённо глядя на неё, но я крепко сжал его ладонь.
   -- Чудеса случаются, -- вежливо отвечаю я, одновременно, ловко подмигнув Ирине Эдуардовне.
   -- Интересное название, -- улыбнулась женщина. -- Хорошо, сейчас принесу.
   -- Господа! -- тихо произнёс я, как только проводница удалилась. -- Будет лучше, если станем на время актёрами, раз уж нас принимают за них.
   Ирина Эдуардовна кокетливо поправила волосы, а Иннокентий просто пожал плечами в моём стиле.
   -- Ладно, можно и актёрами. Цирк и кино в чём-то похожи.
   Вскоре, чай уже стоял на столе. Женщина не спешила покидать купе, с интере­сом рассматривая наши костюмы.
   -- А вы разве не переодеваетесь после съёмок?
   -- Да тут недалеко, -- я небрежно машу рукой в сторону окна. -- Просто ма­шина с одеждой задержалась в дороге.
   -- Так вы сейчас репетируете? -- удивилась она.
   -- Когда этого требует творческий процесс, -- важно сказал Иннокентий, держа в руке стакан с дымящимся чаем. -- Настоящий артист должен быть универсалом, -- сделал он большой глоток.
   -- Красота! -- выразительно взглянула она на Лиргицкого, -- а можно, я тоже попробую?
   -- Это надо у режиссёра спрашивать, -- кивнул в мою сторону Лиргицкий. -- Он здесь главный.
   Ирина Эдуардовна иронически усмехнулась, глядя, как Иннокентий виновато развёл руками за спиной у женщины. Деваться в этой ситуации было некуда и, нахмурив брови, я недовольно произнёс.
   -- Можете изобразить аристократку?
   -- Конечно! -- она радостно улыбнулась.
   Я делаю длинную паузу, словно в сомнениях раздумываю над ответом.
   -- Хорошо, -- наконец, склонил я голову. -- Серж, налейте коньяку.
   Лиргицкий послушно плеснул немного чаю в пустой стакан. Женщина над­менно взглянула на него и, выпрямившись, стала медленно пить. Стакан она держала с далеко отставленным в сторону мизинцем, словно это был хрустальный бокал с дорогим вином.
   -- Неплохо, -- позволил я себе снисходительно улыбнуться. -- Если нам по­требуются люди в эпизодах, то мы с вами свяжемся. Оставьте свой телефон.
   Женщина суетливо достала блокнот, на котором обычно записываются заказы пассажиров, и быстро начеркала что-то. Мельком взглянув на ряд неразборчивых цифр, я небрежно сую вырванный листок в нагрудный карман.
   Женщина благодарно смотрела на меня.
   -- Спасибо вам! -- нехотя поднялась она. -- Мне нужно идти, работа.
   -- Конечно, -- я ободряюще киваю ей, -- идите.
   Мило улыбнувшись на прощание, женщина направилась дальше по коридору вагона.
   -- Ржевский, из вас режиссёр, как из меня балерина, -- откровенно засмеялась Ирина Эдуардовна.
   Я оценивающе оглядел её, ненадолго задержавшись взглядом на округлых бёд­рах.
   -- Пожалуй, в самокритичности вам не откажешь.
   Капповина озабоченно нахмурилась, не зная, как ей реагировать на такое заявле­ние.
   -- Ладно, пройдусь, -- я поднялся, одёрнув мундир. -- Посмотрю обста­новку.
   Больше я ничего не успел сказать, потому что в дверях появилась мужская фигура в спортивном костюме. Худощавый, среднего роста, тёмные короткие волосы на слегка опухшем лице.
   Остановившись на пороге, человек обвёл нас мутным взглядом. Он явно был нетрезв и, покачнувшись, вынужденно схватился за дверной косяк.
   -- Извините, мы соседи, но я здесь временно, -- неуверенно произнёс мужчина.
   -- Мы все тут временно, -- пожал я плечами.
   Мужчина задумчиво взглянул на меня.
   -- Да-да, вы правы, все мы смертны. И что же делать?
   -- Можно покурить.
   -- Да бросил я, -- разочарованно махнул он рукой.
   -- Тогда, делайте, что нравиться.
   -- По-о-онял, -- уважительно протянул мужчина. -- Вот оно значит, как.
   Некоторое время он разглядывал свои ботинки.
   -- Спасибо! -- поднял он голову. -- Долго же я искал ответ.
   -- Так всегда бывает, -- спокойно сказал я. -- Начинаешь глубоко копать, но ничего не находишь, потому что предмет поисков лежит на поверхности.
   -- Верно, -- удивился он. -- Мне это как-то в голову не приходило.
   -- Спасибо, отец! -- сурово сказал мужчина. -- Хороший костюмчик, -- неожиданно сменил он тему, оглядев мой мундир. -- Я слышал, вы кино снимаете. А о чём будет, позвольте узнать?
   -- Ни о чём! -- недовольно посмотрела на него Ирина Эдуардовна.
   -- Понятно, значит авторское кино.
   -- С чего вы взяли? -- удивилась Капповина.
   -- Так название некоммерческое, или даже фильм ужасов про зомби.
   -- Выходит, мы, по-вашему, на уродов похожи, -- многозначительно посмот­рела на него Капповина.
   -- Ну, не совсем, конечно, -- миролюбиво сказал мужчина. -- Но, если не­много грима, то пойдёт. Отлично получится, молодцы, -- показал он большой палец. -- Наверное, исторический. Может, про вампиров?
   Эта идея показалась мне любопытной. Поручик­-вампир в компании с колле­гами по цеху, клоуном и амазонкой.
   -- Вы, наверное, Дракулу играете? -- посмотрел на меня мужчина.
   Это предположение весьма развеселило Ирину Эдуардовну.
   -- Точно! Он самый, -- засмеялась Капповина. -- Кровопиец!
   -- Вы тоже неплохо смотритесь, -- улыбнулся ей мужчина. -- Убедительно, можно даже без грима. Научились, наконец, у нас нормальные фильмы делать.
   Капповина обиженно поджала губы.
   -- Я ведь, одно время, кадрами занимался, -- продолжил мужчина. -- Так, что у меня глаз намётанный. Я вас сразу бы на эту роль взял.
   -- Какую? -- подозрительно спросила Ирина Эдуардовна.
   -- Королевы вампиров, конечно.
   Во взгляде Капповиной отчётливо виднелись два противоположных желания, боровшихся друг с другом. Первое, дать пощёчину за вампиршу, а второе, выразить благодарность за королеву. Лицо её попеременно отражало эти две тенденции, в зависимости от того, какая из них брала вверх.
   -- Это не вы, случайно, снимались в фильме "Просто кошмар"? -- снова про­должил мужчина. -- В роли грубоватой и недалёкой Елены вы были неподра­жаемы.
   Ирина Эдуардовна нахмурилась, но промолчала.
   -- А вас я тоже помню, -- обратился мужчина к Лиргицкому. -- Глуповатый фрик. Очень органично и жизненно. Вы не играли, вы просто жили там.
   -- Это вы точно подметили, -- снова заулыбалась Капповина. -- Подходящий типаж.
   -- Но Дракула у вас, конечно, вне конкуренции, -- посмотрел на меня мужчина. -- Ну, просто эталонный злодей. Сентиментальный и романтический, готовый в любой момент подкрасться незаметно к своей жертве, словно паук, ловящий мух. Страдающий от осознания порочности, но неуклонно следующий своей природе. Сцена с извинениями, вообще, тянет на Оскар. Классный фильм.
   -- Простите, какая у вас группа крови? -- холодно осведомился я у мужчины.
   -- Третья, а что?
   -- У нас людей не хватает, -- скорбным голосом сказал я. -- Так, что заходите на обед, познакомимся поближе.
   -- Э-э, спасибо, как-нибудь в другой раз, -- мужчина вытащил из кармана плоскую бутылочку коньяка. -- Я ещё завтракать не закончил.
   -- Ну, что вы, -- укоризненно смотрю я на него. -- Это разве еда?
   -- Каждому своё, -- пожал он плечами. -- Три звезды, неплохой.
   -- Вы правы.
   Я попробовал придвинуться поближе, но мужчина поспешно отшатнулся, выставив перед собой коньяк.
   -- Ладно, пойду, покурю, -- с опаской глядя на меня, он направился к туалету.
   -- Так вы же бросили.
   -- Ничего, -- махнул он рукой. -- Надо же, когда-то снова начинать.
   Из открытого купе показалась бритая до синевы голова в очках и внима­тельно посмотрела по сторонам. Заметив меня, голова замерла на секунду, и следом появился её обладатель -- плотный мужчина в джинсах и футболке с какими-то странными рисунками. Из-за сильных линз, глаза под затемнёнными стёклами казались неестественно большими.
   Подойдя ко мне, он встал рядом, и некоторое время мы просто смотрели в окно на проходящих мимо людей.
   Станция, очевидно, была небольшая и около поезда выжидающе стояли тор­говцы разным товаром -- пирожками, квашеной капустой, минеральной водой и разнообразными баночками с домашними заготовками из грибов и ягод. Через дорогу, напротив, выстроились в ряд частные дома, крытые шифером, а немного поодаль возвышались пятиэтажки из серого кирпича.
   -- Курите? -- прервал молчание мужчина.
   -- Нет.
   -- Я тоже, -- согласно кивнул он.
   -- Вы думаете, мы двигаемся? -- сказал мужчина.
   Поезд явно стоял на месте, без каких-либо признаков движения.
   -- Нет.
   -- Я тоже, -- обрадовался мужчина. -- Мир статичен. Если я всю дорогу буду спать, а просыпаться, только на остановках, то, что можно сказать о таком движе­нии. Разве оно существует для меня?
   Я пожал плечами.
   -- Правильно, -- проводил он взглядом молодую женщину за окном. -- Теоре­тически есть, а практически, так же недоступно, как та девица. Это иллюзия.
   -- А что же тогда реально?
   -- Вид из окна, -- уверенно заявил мужчина. -- Вы же сами видите.
   Я задумчиво посмотрел на редких прохожих на улице.
   -- Такова жизнь, -- мрачно усмехнулся мужчина. -- Мы всё время за стеклом.
   -- А если выйти из вагона?
   -- Ничего не изменится, -- вздохнул мужчина. -- Вы просто будете по другую сторону окна.
   В этот момент, я случайно наступил сапогом на его пальцы в та­почке.
   -- Ой! -- вскрикнул мужчина, морщась от боли и прыгая на одной ноге.
   -- Извините, я не хотел.
   Издавая глухие стоны, мужчина покрутился пару минут и стал посте­пенно успокаиваться.
   -- Да ладно, наплевать, -- махнул он рукой. -- Вы лучше о себе расскажите. Мне запомнилась прекрасная роль Славика в боевике "Красные руки", где вы вытаскивали щипцами пули из тел своих жертв, чтобы не оставлять следов. Меня до сих пор дрожь пробирает, когда вспоминаю.
   Или Пашка в сериале "Друзья и подруги". Для чего, спрашивается, вы прыгали из окна в двадцать пятой серии, когда рядом находилась пожарная лестница?
   Я усиленно морщу лоб, делая вид, что пытаюсь вспомнить.
   -- Вы были у любовницы, когда, неожиданно, домой вернулся муж, -- подска­зал мне мужчина.
   -- А-а, так некогда было, -- облегчённо говорю я.
   -- Странно, -- удивился мужчина. -- Он ведь, только позвонил по телефону.
   -- Всё дело в том, что я принял мелодию телефона, как звонок в дверь. Они оказались одинаковыми, -- вдохновенно придумал я на ходу.
   Мужчина озадаченно уставился на меня.
   -- Как-то этот момент я, признаться, упустил, -- почесал он бритый затылок. -- А мы с женой гадали, в чём тут дело? Ловко у вас получилось. Каскадёр, наверное, работал?
   -- Нет, -- покачал я головой. -- Такие сцены я сам исполняю.
   -- Здорово! -- уважительно сказал мужчина. -- Тяжело пришлось?
   -- Да, что там сложного, -- пожал я плечами. -- Дело житейское.
   -- Значит, у вас хорошая спортивная подготовка, -- заметил мужчина. -- Всё-таки второй этаж.
   -- Просто надо держать себя в форме, -- согласно киваю я. -- А кровать может стоять хоть на пятом, мне всё равно.
   Мужчина изумлённо уставился на меня, но, затем, согнулся пополам от смеха.
   -- Я имел в виду прыжки из окна, -- наконец, отдышавшись, вытер он слёзы.
   -- Каждому своё, -- философски говорю я. -- Кому-то в постель, а кому-то в окно.
   -- Теперь ясно, -- продолжал улыбаться мужчина. -- А то мы с женой гадали, сами вы прыгаете или нет?
   -- Прыжки бывают разные, -- многозначительно посмотрел я на него. -- По окнам я не специалист.
   Сзади послышались приглушённые рыдания -- это Ирина Эдуардовна с Инно­кентием пытались сдержать душивший их смех.
   Мужчина с любопытством обернулся, пытаясь рассмотреть их через открытую дверь.
   -- Это мои коллеги, -- пояснил я таким тоном, чтобы отпали всякие сомнения в их поведении.
   -- А-а, понятно. Добрый день!
   Госпожа Капповина с Лиргицким, только смогли кивнуть в ответ, так, как ещё были не в состоянии говорить.
   -- Весело тут у вас, -- добродушно сказал мужчина. -- А костюмы зачем?
   -- Чтобы лучше войти в образ, вживаемся в роль.
   -- Вот оно что, -- кивнул он. -- Интересная у вас профессия. Но и свои слож­ности, наверное, есть?
   -- Конечно, попробуйте сделать десять дублей.
   -- Представляю, -- покачал головой мужчина. -- Вы десять раз подряд должны были посетить любовницу. Это какое здоровье надо иметь? Тут и реквизит не выдержит, не то, что люди.
   -- Всякое бывало, -- согласно кивнул я. -- Везде есть свои плюсы и минусы.
   Рыдания в купе снова усилились.
   -- В этом сериале явный перебор, -- сказал мужчина. -- У Павлика две жены, три любовницы, да ещё и на лыжах катался. Просто нереально, если, конечно, у вас не было дублёра.
   -- Обязательно, -- утвердительно говорю я. -- Куда же без него.
   -- Анекдот получается, -- удивился мужчина. -- Жене говорю, что иду к любовнице. Потом, звоню любовнице и сообщаю ей, что иду к жене, а сам с друзьями в баню. Хотя, надо признаться, вариант довольно интересный.
   Из купе раздался новый взрыв рыдающих всхлипываний.
   -- Это они репетируют, -- пояснил я, глядя на недоумённое лицо мужчины.
   -- Да-да, понимаю, -- улыбнулся тот. -- Наверное, мелодрама будет?
   -- Скорее, драма с комедийным уклоном о нелёгкой судьбе главных героев в эпоху перемен.
   -- Непростое было время, -- согласно кивает мужчина, заглядывая в купе. -- Вам ведь тоже сложно даются такие переживания.
   Рыдания стали понемногу затихать.
   -- Но выглядит натурально, молодцы, -- уважительно произнёс он. -- Сразу видно, мастера своего дела. А эта женщина вашу жену играет?
   -- Что вы! -- испуганно бормочу я. -- Я здесь холостой.
   -- А что так? -- удивился мужчина. -- Какие-то проблемы?
   -- Отдыхаю.
   -- А-а, понял, -- хитро прищурился он. -- Я после второго развода тоже не­сколько лет расслаблялся.
   -- Перетрудился, бедняжка, -- неожиданно подала голос Ирина Эдуардовна. -- Он у нас Дон Жуан известный.
   -- Я его двоюродная сестра, -- пояснила Капповина. -- Мы уезжаем в Париж вместе с его старшим сыном от второго брака. Правда, Ванечка? -- обратилась она к Лиргицкому.
   -- Да, -- вынужден был кивнуть Иннокентий, грустно взглянув на нас печаль­ными глазами.
   Я никак не ожидал услышать такое от госпожи Капповиной и, поэтому, просто стоял, глупо ухмыляясь.
   -- Братец сбежал от своих многочисленных женщин, которые просто не давали ему прохода. Единственным выходом оказалась эмиграция.
   -- Какой интересный фильм! -- впечатлился мужчина. -- Наверняка, будет ещё лучше, чем сериал. Вот, только сынок великовозрастный.
   -- Братец у нас такой, -- ехидно усмехнулась Ирина Эдуардовна. -- Из моло­дых, да ранний.
   -- А нельзя ли узнать дальнейший сюжет? -- просительно сказал мужчина, -- а то мне жена покоя не даст.
   Ирина Эдуардовна снисходительно посмотрела на него.
   -- Переехав в Европу, братец продолжит там свои подвиги от Берлина до Лис­сабона, так, что Казанова и Дон Жуан покажутся детьми по сравнению с ним. Ну, а мы с сынулей останемся в Париже, где выдадим его замуж, то есть, извиняюсь, женим на третьей дочери мелкого лавочника из предместья.
   Сынуля будет коротать часы за бухгалтерскими книгами в тёмной каморке, добросовестно протирая штаны в надежде когда-нибудь разбогатеть. По выходным, он вместе с мужьями других дочерей играет в карты и пьёт дешёвое вино, с грустью вспоминая своё детство в России.
   Я выйду замуж за богатого аристократа королевских кровей и буду устраивать роскошные приёмы в собственном замке на берегу озера, расположенного посреди огромного парка. В длинном вечернем платье я посещаю оперу и кабаре, а блеск бриллиантов на шее притягивает взгляды женщин, вызывая у них бессильную зависть. Многие мужчины любой ценой постараются добиться моей благосклонности, но у них ничего не выйдет, ведь для меня это будет лишь игра.
   Тем временем, наш герой вынужден бежать в Америку, спасаясь от преследования поклонниц. Объездив всю страну и оставив о себе память на века, он направляется на Аляску, где золотая лихорадка надолго овладеет им.
   Променяв женщин на кирку и лоток, он день и ночь будет долбить мёрзлый грунт, и замерзать в ледяной воде ручья. Намыв титаническими усилиями мешочек золота, и заработав ревматизм, он плюнет на всё.
   Где-то на юге он купит приличный домик с цветущими деревьями в саду и займётся разведением кактусов. Женщины окончательно забудут его и братец, наконец, спокойно сядет за написание мемуаров.
   Поглядывая в окошко на играющих в саду многочисленных внуков, съехав­шихся к нему со всего мира, он подумает, что жизнь прошла не зря.
   -- Браво! -- воскликнул мужчина. -- Это бестселлер, мегахит. Жена будет в восторге.
   Лиргицкий смущённо кашлянул, чем немедленно вызвал новую реплику со стороны Капповиной.
   -- Сынуля кушать хочет, -- укоризненно посмотрела она на меня. -- Братец, сгонял бы, принёс чего-нибудь поесть.
   Произошедшие события заставили меня забыть о еде, но после слов Ирины Эдуардовны я ощутил неприятную пустоту в желудке. Действительно, не мешало бы подкрепиться.
   -- Что же вы сразу не сказали? -- удивился мужчина.
   Платформы здесь не было, поэтому мы осторожно спустились из вагона по лестнице.
   -- Командир, я сбегаю в магазин, посмотрю, что там, -- мужчина оставил меня одного, рядом с почтенного возраста бабушкой, торгующей домашними заготовками на перевёрнутом кверху деревянном ящике.
   -- А, что это, сынок, за одёжа у тебя, -- рассматривала меня в упор старушка через толстые очки. -- Чудная какая, у нас так не ходят. Ты кто?
   -- Человек, бабуля. Человек.
   -- И всё же чудная у тебя, сынок, одёжа. У меня в таких штанах ещё отец покой­ный в молодости ходил. Может, у тебя денег нет? Так давай я принесу мужа моего шаровары. Он их почти не носил, так и пролежали в сундуке сорок лет.
   -- Спасибо, -- поблагодарил я словоохотливую старушку.
   -- Петровна, да он военный, зачем ему шаровары? -- сказала сидящая непода­лёку женщина.
   Старушка привстала, чтобы лучше меня разглядеть.
   -- Совсем слепая стала, вот, теперь вижу. Сынок, а зачем тебе старую форму дали? Дедушка мой в первую мировую в такой ходил. Али в немилость у начальства попал?
   -- Я артист. Мы здесь недалеко фильм снимаем, -- решил я прояснить ситуа­цию. Ты мне вон ту баночку продай.
   -- А бери, конечно. Это у меня икра из грибов. Ты не грибник, сынок? -- с опаской спросила старушка.
   -- Нет, а что?
   -- Да ну их к лешему. Раньше приезжали с корзинами, да рюкзаками, а нынче с пустыми руками.
   Из-за угла станционного здания показался мужчина с белым полиэтиленовым пакетом в руках.
   -- Ну, вот и наш режиссёр, -- пошутил я.
   Старушка звонко захихикала, оглядываясь и вытирая края глаз платочком.
   -- Ну, артист, чего удумал. Режиссёры разве бегают по магазинам, они же глав­ные.
   Мужчина стал торопливо пересекать железнодорожные пути и, вдруг, спо­ткнулся и повалился вперёд, вытянув перед собой руки с пакетом. Внутри послышался хруст разбитого стекла. С трудов поднявшись и потирая ушибленное о рельсы колено, он стал замысловато ругаться.
   Падение было вполне закономерным, учитывая тапочки на ногах у мужчины. Теперь, он пытался найти их и растерянно озирался по сторонам.
   В это время, сбоку подбежали две небольших собаки и, схватив валяющиеся на земле тапочки, с достоинством удалились в кусты.
   От такой наглости мужчина остолбенел, а затем, бросился вслед за ними, крича и отчаянно размахивая пакетом. Старушки смеялись от души, старательно вытирая слёзы белыми платочками.
   Вскоре, крики затихли, и из кустов с обречённым видом вылез мужчина в разо­рванных носках.
   -- Нет счастья в жизни, -- огорчённо сказал он, подойдя к нам. -- Коньяк раз­бит, а тапочки украли.
   -- Сынок, -- старушка достала пару плетёных лаптей, -- а ты купи у меня обувку, чего босиком ходить.
   -- А что, неплохо, -- мужчина повертел скороходы в руках. -- Стильная вещь. Дайте ещё одну пару для жены.
   Выкинув рваные носки, он тут же одел обновку.
   -- Ну вот, другое дело, -- мужчина походил вокруг старушки. -- Спасибо, мать!
   На небе появились первые дождевые тучи. Усилился ветер, гоняя по земле мелкий мусор. Редкие прохожие, как по команде куда-то исчезли, и старушки засобирались домой.
   Мужчина посмотрел на меня виновато.
   -- Извини, командир, самое ценное не уберёг, -- открыл он пакет, из которого ощутимо потянуло коньяком. -- Один запах остался.
   Я заглянул внутрь: сыр, колбаса, хлеб, шпроты, пакет сока, ветчина и огурчики с помидорчиками были в коричневых ароматных пятнах.
   -- Стёкла битые я уже убрал, -- сказал мужчина. -- Денег не надо, -- тороп­ливо махнул он рукой, видя мои робкие попытки залезть в карман. -- Я угощаю.
   Тучи уже были почти над головой, когда начал накрапывать мелкий дождик, и мы поспешили укрыться под крышей вагона. Уже у самых дверей я оглянулся назад.
   Старушки, раскрыв цветные зонтики, не спеша удалялись по одной из улиц посёлка. Из кустов, около нашего вагона, выскочили две рыжих собаки и быстро побежали вслед за ними, весело помахивая хвостами.
   -- Ржевский! Когда вы успели напиться? -- воскликнула Ирина Эдуардовна, стоило мне только войти с пакетом в купе. -- От вас за версту коньяком пахнет.
   -- Это местный сервис, -- начал я выкладывать продукты на стол. -- Аромати­зация и дезинфекция.
   -- Надо же, -- удивился Лиргицкий. -- Никогда бы не подумал.
   -- Действительно, редкий случай, -- сказала Капповина. -- Обычно, наоборот, выпивается то, что необходимо для дела. Наверное, у мужиков сердце кровью обливается от такого варварства.
   -- Неплохо вы расписали наше будущее, -- похвалил я Капповину. -- Я даже не ожидал.
   -- Сами напросились, -- иронически усмехнулась Ирина Эдуардовна. -- Не­чего было изображать из себя героя-любовника.
   В этот момент, вагон слегка вздрогнул и плавно начал движение, постепенно ускоряясь. За окном быстро пропали немногочисленные дома и начались лесные пейзажи в обрамлении не на шутку разошедшегося дождя. Забрызгав стёкла крупными каплями, он неторопливо стекал вниз тонкими ручейками.
   Внутри у меня появилось чувство лёгкости и какой-то прозрачности. Мы не знали, куда мы едем и зачем, и в этом было своё загадочное очарование. Вокруг сплошная неизвестность, а кроме радости я ничего не испытывал. Я внимательно прислушался к себе, надеясь уловить малейшие нотки тревожного дискомфорта, но, так ничего и не обнаружил.
   -- А где мужчина, с которым вы ходили? -- поинтересовалась Ирина Эдуар­довна, отрезая очередной кусок колбасы. -- Что-то я его не вижу.
   Я выглянул в коридор, но там было пусто.
   -- Наверное, спать пошёл. Он, только на остановках бодрствует.
   -- Может, его укачивает, -- предположил Лиргицкий, с трудом произнося слова из-за набитого рта. -- А если ещё и тошнит...
   -- Только этого не хватало, -- недовольно сказала Капповина. -- Пускай, тогда, спит.
   -- Есть люди, которых по жизни тошнит, -- печально улыбнулся Лиргицкий.
   -- Пускай сходит к врачу, -- Ирина Эдуардовна аппетитно хрустела огурцами. -- Пару хороших клизм, а также слабительные порошки с пилюлями. Потом баня и холодный пруд. Мозги прочистит, будь здоров.
   Мне надоело смотреть на жующих людей и, приняв решение присоединиться к трапезе, я начал активно работать челюстями. Наши руки с ловкостью фокусника переплетались над столом, чтобы схватить интересующий предмет и ловко отпра­вить его в рот. Запас продуктов стремительно таял прямо на глазах.
   -- Ржевский, вы выяснили, где мы оказались? -- Ирина Эдуардовна утолила голод и, теперь её ум снова жаждал ответов.
   -- Думаю, что в будущем.
   -- Ржевский, а вам не кажется, что для сна это слишком реально.
   Надо признаться, я ожидал на свой ответ более бурной реакции.
   -- У меня нет других вариантов.
   -- Хорошо, и что же нам, теперь делать?
   -- Ехать в поезде, -- пожал я плечами.
   -- Да-а, -- саркастически усмехнулась Капповина. -- Ответ вполне достойный поручика Ржевского.
   -- А что, нас и здесь неплохо кормят, -- сказал Иннокентий. -- Однако надо отдохнуть, -- прилёг он на постель.
   Ирина Эдуардовна с жалостью посмотрела на него. Решив, что от нас всё равно толку мало, она отправилась на прогулку в соседний вагон, помахав на прощание ручкой.
   У меня появилась мысль, вызванная естественными рефлексами, что неплохо было бы навестить уборную. Эта идея пришлась по душе и, недолго думая, я приступил к её осуществлению.
   Возвращаясь, я заглянул в тамбур, где одиноко стоял мужчина сред­них лет. Обернувшись на звук открываемой двери, он спокойно скользнул по мне взглядом и равнодушно отвернулся.
   Некоторое время, я в раздумьях стоял, не зная, как поступить.
   -- Закройте дверь, дует, -- сказал мужчина, даже не посмотрев в мою сторону.
   Я решился войти в тамбур. Мы стояли спиной друг к другу и смотрели в окна на быстро меняющиеся картины природы.
   -- Странная форма, -- сказал мужчина после продолжительного молчания. -- Откуда она у вас?
   -- Не знаю, -- откровенно ответил я. -- А какая разница?
   Мужчина молчал, продолжая пристально смотреть в окно.
   -- Куда мы едем? -- решил прервать я затянувшуюся паузу.
   -- Не знаю, -- сказал мужчина. -- А какая разница?
   Снова молчание, сопровождаемое громким стуком колёс.
   -- Похоже, мы поняли, -- сказал я.
   -- Похоже, -- эхом откликнулся мужчина.
   Мне казалось, что я говорю сам с собой. Слова уходили в окружающее про­странство и возвращались бумерангом обратно. Повернувшись, я вышел из тамбура, и внимание привлекли два ноля, изображённые на дверях уборной.
   -- Интересно, -- подумал я, -- почему данный символ находится в таком месте. А может, это просто две буквы -- обновление очищением. Здесь определённо, что-то есть.
   Я продолжал задумчиво созерцать два загадочных овальных кружочка на дверях, почти вплотную приблизившись к ним. В следующий момент, я узнал, что это было.
   -- Ржевский!
   В распахнувшейся двери я чуть не столкнулся носом с Ириной Эдуардовной.
   -- Что вы здесь делаете?
   -- Ищу выход, -- честно говорю я, с невозмутимым видом смотря ей прямо в глаза.
   Держась за ручку дверей, Капповина иронически усмехается.
   -- Вас можно поздравить с окончанием поисков, проходите, не стесняй­тесь.
   -- Спасибо! В другой раз. Как ваши успехи?
   -- Ржевский, ваши намёки неуместны.
   -- Я имел в виду прогулку, -- смущённо бормочу я.
   Ирина Эдуардовна с подозрением смотрела на меня, пытаясь, видимо, разгля­деть мою неискренность.
   -- Нормально, -- нехотя сказала она после небольшой паузы. -- Я познакоми­лась с двумя мужчинами, которые, в отличие от вас с Лиргицким, показали себя галантными кавалерами.
   -- Приставали? -- уточнил я.
   -- Как это грубо, -- недовольно поморщилась Капповина. -- Они были весьма любезны и не скупились на комплименты. Конечно, за этим могло скрываться банальное желание удовлетворения инстинктов, но всё равно было приятно.
   -- Кричите караул, если что. Мы не в лесу, вокруг люди.
   -- Ржевский! -- возмущённо воскликнула Ирина Эдуардовна. -- Это они у меня будут кричать караул!
   -- Хорошо, -- согласно кивнул я. -- Так вы узнали что-нибудь?
   -- Я только поняла, что это проходящий поезд и конечных остановок никто не знает. Вы что-нибудь понимаете?
   Я задумчиво смотрел на госпожу Капповину, пытаясь изобразить на лице слож­ный мыслительный процесс.
   -- Вероятно, поезд идёт по кругу, -- высказал я предположение.
   -- Когда такое было? И что, теперь так и будем вечно ездить? -- удивилась Ирина Эдуардовна. -- Отличная перспектива.
   -- Вам виднее, -- тихо бормочу я.
   -- Разумеется, -- покидает уборную Капповина. -- Не смею вас больше задер­живать, Ржевский. Проходите, здесь отличное место для философских трудов.
   Бросив на меня прощальный взгляд, преисполненный сарказма, Ирина Эдуар­довна бодро скрылась в соседнем вагоне.
   Какое-то время я задумчиво стоял, пытаясь вспомнить ускользающую мысль, но что-то не давало мне этого сделать. Философия сейчас была не актуальна, поэтому я спокойно закрыл дверь уборной с загадочными нулями.
   А за окном по-прежнему шёл дождь, и сильный ветер настойчиво мотал поникшие от сырости деревья. Я видел, как изгибается длинной змеёй состав поезда на поворотах, напоминая игрушечную железную дорогу. Такая игра была у меня в детстве. Там было круговое движение, а в миниатюрных вагончиках выглядывали разукра­шенные весёлые лица.
   Представление о себе, как о любопытной кукле, немало позабавило, однако, резкий толчок поезда, бросивший меня на стекло, моментально снял все вопросы на эту тему. Мой многострадальный нос недвусмысленно дал понять, что к манекену он никакого отношения не имеет. Я огорчённо потёр ноющую от боли переносицу.
   -- Может, это нечто кармическое?
   -- Ну да, -- иронически отозвался внутренний голос. -- Только этого нам и не хватало.
   Я продолжал смотреть на залитый дождём лесной массив, когда услышал, как отворилась дверь, ведущая в тамбур.
   -- Простите, -- послышался сзади чей-то голос с лёгкой хрипотцой.
   Медленно повернувшись, я увидел перед собой молодого мужчину в одежде, характерной для тридцатых годов прошлого столетия: лёгкие парусиновые туфли сочетались с просторными брюками, светлая рубашка из хлопка свободно сидела на худощавой фигуре, а на голове красовалась фетровая шляпа с широкими полями. В руке мужчина держал небольшой чемоданчик.
   -- Простите, -- неуверенно повторил он. -- Вы эмигрант?
   Взгляд у мужчины был растерянный, словно его чем-то напугали.
   -- Не знаю, -- пожал я плечами. -- Скорее, пограничник.
   Мужчина озадаченно почесал затылок, сдвинув шляпу на высокий лоб с большими залысинами.
   -- Эмигранты всегда находятся по разную сторону границы, -- пояснил я свою мысль. -- В отличие от них, пограничник живёт на границе двух миров.
   Теперь, к испугу явственно добавилось недоумение, делая выражение лица мужчины довольно забавным.
   -- Ну и, как дела на границе? -- осторожно осведомился он. -- Неужели вер­нулись к старой форме?
   -- Какая разница, -- равнодушно сказал я. -- Сейчас актуальна индивидуальная работа, поэтому каждый выбирает ту форму, которая ему по душе.
   -- Невероятно! -- выдохнул мужчина, отправив шляпу на затылок. -- Чем же они там занимаются?
   -- Бродят по границе, ищут щель между мирами.
   Мужчина смотрел на меня широко открытыми глазами.
   -- Зачем?
   -- Не знаю, -- глубокомысленно ответил я.
   Мужчина окончательно снял шляпу и, теперь стоял, озадаченно разглядывая меня.
   -- Извините, я немного растерялся, -- мужчина стал обмахиваться шляпой, как веером. -- Вы не подскажите мне, где я?
   -- В тринадцатом вагоне.
   -- Это я знаю, но мне непонятно, где я?
   -- Нигде, -- пожал я плечами.
   Мужчина перестал обмахиваться и смотрел на меня с явным подозрением.
   -- Вы точно не эмигрант? Среди них есть пограничники.
   Он замолчал на мгновение.
   -- И всё же я не понимаю, как я здесь очутился? Ума не приложу. Выпил на вокзале кружечку пива и задремал на лавочке. Просыпаюсь в поезде, где люди странно одеты и не знают, что это за маршрут. А ведь мне завтра на работу, я бухгалтер в жилкомхозе.
   Мужчина открыл чемоданчик и, вытащив большие деревянные счёты с огром­ными костяшками, принялся перебирать картонные папки.
   -- Конец квартала, а у меня баланс не закончен, -- и он стал громко щёлкать на счётах и бубнить себе под нос какие-то цифры.
   -- Меня же с работы уволят. Эх, -- горестно вздохнул он. -- Пойду, напьюсь, может, снова окажусь на вокзале.
   Закрыв чемоданчик, он печально взглянул на меня и скрылся в тамбуре.
   Я продолжал задумчиво смотреть в окно на мелькающие стволы деревьев, пы­таясь осмыслить последние события. Возвращаться обратно в купе не хотелось, и я решил пройтись, из любопытства, до ресторана.
   Пока я шёл по длинному коридору, мне попались несколько пассажиров, прово­дивших меня любопытными взглядами. Через два перехода я увидел одиноко стоящего мужчину в старинном костюме и круглых металлических очках в тонкой оправе.
   Крепко вцепившись обеими руками за небольшие перила, он созерцал лесные просторы с таким видом, словно боялся, что, если разжать пальцы, то всё просто исчезнет, как мираж.
   -- Скажите, поручик, что это? -- подозрительно покосился он, очевидно, считая меня частью этой иллюзии.
   -- Ничто, -- пожал я плечами.
   -- Я так и думал, -- облегчённо вздохнул мужчина. -- Экзистенция!
   -- А откуда вы знаете? -- спохватился он.
   -- Не знаю, -- бормочу я.
   -- Вы правы, -- тихо шепчет мужчина. -- Бытие непознаваемо рационально, поэтому наш разум бессилен постичь его.
   -- Бытие ничто, существование всё, -- философски говорю я.
   Мужчина растерянно смотрит на меня.
   -- А как же экзистенция?
   -- Не переживайте, -- успокаивающе говорю я. -- Никуда она не денется.
   Мужчина расстроено машет рукой.
   -- Да я о себе волнуюсь. Как теперь быть?
   -- Бытийное существование очень простое, -- бормочу я.
   Задумчиво хмурясь, мужчина отпускает перила и, сняв очки, начинает протирать их шёлковым платочком. Делает он это неторопливо, явно не зная, что сказать.
   Наконец, очистив стёкла восприятия, мужчина снова одевает очки. Поправив пальцем их поближе к переносице, он медленно обводит взглядом вагон поезда, словно видит его в первый раз и, затем, пристально смотрит на меня.
   -- Экзистенциальное существование в бытии, -- торжественно произносит мужчина. -- Об этом говорит вся мировая философия.
   Он с чувством пожимает мне руку, долго не отпуская её. Потом, устремляет взгляд в окно и пронзительно всматривается вдаль, словно надеясь увидеть там что-то. Окончательно забыв о моём существовании, мужчина тихо шепчет.
   -- Экзистенция, экзистенция.
   Я спокойно продолжаю стоять рядом, некоторое время, а, потом, удаляюсь.

Глава седьмая

   Эта поездка мне определённо начинает нравиться. Где бы ещё я встретил столь неординарных личностей, с которыми можно интересно беседовать, не прикладывая особых усилий. Несмотря на кажущуюся простоту этих разговоров, они давали неплохую пищу для размышлений.
   В следующем вагоне, судя по открытому пространству с двумя рядами столов, должен был находиться ресторан. Неожиданно возникший, словно из-под земли, плотный человек в белой курточке, учтиво осведомился, не желает ли господин ознако­миться с меню. Не менее вежливо я отказался, но видя грустное лицо мужчины, решил заказать чашечку кофе с пирожным.
   В ресторане было пусто и мне, как единственному посетителю, оказывалось особое внимание. Принеся кофе, мужчина настойчиво порекомендовал мне различные блюда местной кухни. К сожалению, я был вынужден огорчить доброго человека, сославшись на отсутствие аппетита.
   В ответ мне пришлось выслушать небольшую лекцию о вкусной и здоровой пище и важности регулярного питания в современных условиях. Однако быстро убедившись в отсутствии должного эффекта, он оставил меня наедине с пирожным.
   Дверь ресторана медленно открылась. На пороге стоял невысокий, начинающий седеть мужчина в брюках и лёгком джемпере-безрукавке, одетом поверх светлой рубашки. С работником ресторана у него спонтанно состоялась увлекательная беседа, где каждый пытался объяснить свою точку зрения на вопросы питания. Придя, наконец, к соглашению и заключив устный договор о взаимовыгодном сотрудничестве, стороны разошлись, как в море корабли.
   Гражданин в брюках направился к моему столику, хотя вокруг было пусто, и вежливо поинтересовался, не занято ли здесь. Мной незамедлительно был дан исчерпывающий ответ, состоящий из единственного слова нет. Гражданин уселся напротив и с интересом стал смотреть в окно.
   Дождь начал стихать, но в небе по-прежнему продолжали клубиться серые тучи.
   -- Что может быть лучше плохой погоды, -- сказал мужчина. -- Это вдохнов­ляет.
   -- Мне нравится осень, -- тихо говорю я, созерцая далёкие облака.
   -- Да, порой, бывают неплохие деньки, -- соглашается он. -- Сырые и ветре­ные. В это время я люблю отправляться в путешествие.
   -- На юг? -- лениво интересуюсь я, продолжая пить кофе.
   -- Просто передвигаюсь на поездах и провожу всё время в дороге, наслаждаясь непогодой за окном.
   Мне нечего сказать, я занят пирожным, и мы просто разглядываем природные пейзажи.
   -- Вам не кажется, что мы двигаемся по кругу? -- неожиданно произнёс он.
   -- Возможно, -- пожал я плечами.
   -- Проезжая страны и города, я чувствую, что уже был здесь когда-то, -- за­думчиво сказал мужчина. -- Это смутное ощущение повторяемости событий жизни. Я пытаюсь вспомнить, но оно ускользает от меня, и остаётся, только грустный осадок невыразимого.
   -- Спасибо, -- поблагодарил он за принесённое блюдо жареного мяса с карто­фелем и овощами.
   Некоторое время, мужчина ел, не забывая, при этом, посматривать в окно.
   -- Двигаясь по кругу, -- напомнил он о себе, -- мы обязательно вернёмся туда же, откуда мы выехали, чтобы снова двинуться дальше. И всё, встреченное на пути, будет, всего лишь, повторением пройденного.
   На самом деле, -- понизил он голос до шёпота, -- мы находимся в одном и том же месте, несмотря на смену декораций вокруг нас.
   -- В каком? -- с любопытством спросил я.
   -- Не знаю, -- пожал он плечами. -- Может, у каждого оно своё. Пространство имеет замкнутую природу, но нам кажется, что оно уходит в бесконечность, -- ловко подцепил он кусок мяса и отправил в рот. -- Всё в природе имеет циклическую основу.
   Вот и крутимся, как белки в колесе. Дорога уходит вдаль к линии горизонта, и, как ни старайся приблизиться, ничего не выйдет. Горизонт всегда остаётся недоступным. Правда, есть такие белки, которые осознали это.
   Мужчина спокойно вытер губы салфеткой и откинулся на спинку стула.
   -- Они перестают крутиться и просто смотрят по сторонам, получая удовольствие от движения, -- взглянул он в окно. -- Теперь колесо само вращает их.
   Дождь закончился, и сквозь тучи, иногда, проглядывало тусклое солнце, озаряя облака ровным светом своих лучей. Вдоль дороги блестели многочисленные лужи, отражая в себе тёмный лес с тесными рядами высоких деревьев.
   На поворотах поезд изгибался дугой, словно двигаясь вперёд по гигантскому кругу и, тогда, действительно, казалось, что мы едем вокруг бесконечного моря лесов и полей.
   Мужчина продолжал разглядывать меня.
   -- Вы, похоже, не местный?
   -- Почему вы так думаете?
   -- На вас мундир поручика давних лет.
   -- Мы артисты.
   Мужчина снисходительно улыбается.
   -- Согласен. В некотором смысле, мы все артисты. Другое дело, что здесь нахо­дится узловая точка пересечения миров.
   Я удивлённо взглянул на него.
   -- Существует мир кольца, -- устало сказал он, -- но у него имеется множество виртуальных клонов, которые могут пересекаться, и, при этом, персонажи одного мира могут оказаться в другом.
   Я озадаченно почесал затылок.
   -- А мне казалось, что это сон.
   -- Можно и так сказать, -- иронически произнёс мужчина.
   -- И что же делать?
   -- Оставаться в текущем моменте, -- мужчина развёл руками. -- Даже, если он не настоящий.
   Я задумчиво посмотрел в окно, провожая взглядом стаю ворон на фоне светлеющих облаков.
   -- Это ограбление! -- раздался сзади хорошо поставленный, но равнодушный голос.
   У дверей стоял высокий мужчина в длинном плаще с поднятым воротником и широкополой шляпе, низко надвинутой на глаза в теат­ральной маске. В руке был небольшой чёрный пистолет. Выглядел он, как типич­ный гангстер прошлого века, и для полноты картины не хватало, только старинного автомата.
   -- Это ограбление, -- буднично повторил он, направляясь к нам. -- Здравст­вуйте, господа.
   -- Здравствуй, Майкл, -- вежливо отозвался мой собеседник. -- Ты сегодня, что-то поздновато.
   -- А-а, проспал, -- недовольно махнул пистолетом мужчина. -- Совсем обле­нился тут. Так можно и форму потерять. Что я потом делать буду?
   -- Устроишься куда-нибудь на работу.
   -- Да кто меня возьмёт? Я же профессиональный грабитель, и это не пустые слова, а настоящее призвание, которому надо соответствовать. Я ведь из банка уже выходил с мешком денег и тут, вдруг, теряю сознание. Признаться, сначала подумал, что убили, пока не очнулся в этом странном месте. Пятый день всё еду, не зная куда, а в купе мешок денег на третьей полке лежит. Говорят, что ими можно сортир обклеить.
   -- Майкл, ты это уже третий раз рассказываешь.
   -- Да? Ну, извините. Всех не запомнишь, пока состав обойдёшь. Ладно, дайте хоть закурить, а то совсем квалификацию потеряю.
   Я дал ему небольшую банкноту, а мой собеседник пару сигарет.
   Мужчина поблагодарил и, подняв пистолет, мягко нажал на курок. Тихо щёлк­нуло, и из ствола появился огонёк, похожий на пламя свечи. Прикурив, он до­вольно улыбнулся.
   Из своего помещения моментально выглянул работник ресторана.
   -- У нас не курят, молодой человек! А-а, это ты, Майкл. Кофе хочешь?
   -- Спасибо, друг! Но я на работе, надо идти, -- вздохнул мужчина и, приподняв шляпу, весело подмигнул нам.
   -- До свидания!
   Он стремительно шагнул к выходу, и я успел заметить, только мелькнувший плащ. Но, что-то помешало, или он не успел, и длинные полы одежды оказались зажаты захлопнувшейся дверью.
   Из тамбура послышались яростные ругательства. Дверь приоткрылась, освобо­ждая свою жертву, и брань стала медленно затихать вдали.
   Мой собеседник с улыбкой повернулся.
   -- Интересные личности встречаются, вы не находите?
   -- Да, я уже успел убедиться, -- согласно киваю в ответ. -- А это никого не удивляет?
   -- Не знаю, -- пожимает плечами мужчина. -- Здесь всегда так было. Мир кольца сложен для понимания и неизвестно, как взаимодействуют между собой его копии. Поэтому возможны разные варианты, от привыч­ного мира до полной фантасмагории.
   Чашка в руке с громким стуком опустилась на стол, вызвав появление работ­ника ресторана.
   -- Желаете пообедать? -- вопросительно взглянул он.
   -- Спасибо, -- кивнул я. -- Мы тут свои вопросы решаем.
   Работник недовольно нахмурился.
   -- С собой приносить нельзя, но, если хотите, то можно заказать у нас. Реко­мендую коньяк с лимоном.
   -- Боюсь, сто грамм здесь не помогут.
   -- Берите литр, -- пожал он плечами. -- Все вопросы решите.
   Со скучающим видом я отвернулся к окну, давая понять, что эта тема нас не интересует. Постояв немного и не дождавшись ответа, работник неохотно ретиро­вался обратно.
   Моё внимание привлекло движение за окном -- по дороге, петляющей среди деревьев, галопом мчался всадник в военной форме. Он часто оборачивался назад, стреляя из винтовки в невидимых врагов. Впрочем, вскоре появились и они.
   Группа людей выскочила из-за поворота и, нахлёстывая лошадей, устремилась в погоню.
   Всадник повернулся к нам, и от неожиданности я, едва не вскрикнул, увидев улыбающегося Орлова. Наши взгляды встретились. Капитан поднял оружие и выстрелил в воздух, давая понять, что узнал меня.
   В ответ я энергично стал махать руками, заметив, при этом, как изменилось выражение лица моего собеседника. Он озабоченно смотрел по сторонам, словно искал кого-то.
   Орлов стал пытаться делать мне знаки, указывая винтовкой над голо­вой. Недоумевая, я взглянул вверх, но, кроме обычного пластикового потолка вагона с рядами вентиляционных решёток, ничего не увидел.
   -- Ложись! -- внезапно крикнул мужчина, исчезнув под столом.
   Рефлексы сработали автоматически, стремительно увлекая тело вниз, и в этот момент раздался звон разбитого стекла. Через окно влетел круглый металлический предмет, едва не попавший мне в голову. Отскочив от стола, за которым мы сидели, он рикошетом проследовал дальше вглубь вагона.
   Когда я, наконец, оказался на полу, раздумывая о превратностях судьбы, оглу­шительно грохнуло. Стоящая рядом табуретка, моментально вошла в плотный контакт с головой, хотя я отнюдь не стремился к подобному общению.
   Мои размышления были безжалостно прерваны яркой вспышкой света, таинст­венным образом переместившей осознание за пределы окружающего мира.
   -- Поручик! -- кто-то настойчиво тряс меня за плечо. -- Вы не ранены?
   Я неохотно открыл глаза, почувствовав тупую ноющую боль в голове. Надо мной склонился человек в старой, изрядно полинявшей рубахе без ворота, бесфор­менных штанах, которые ему были явно велики, и разбитых ботинках с обмотками. Но, несмотря на слой сажи на лице, я без труда узнал моего собеседника по ресторану.
   В нос ударил запах конского навоза. Я лежал в углу тёмного помеще­ния на куче грязной соломы. Это было похоже на товарный вагон, или теплушку, как их раньше называли, с открытой посередине раздвижной частью боковой стены. И судя по свисту ветра в щелях между досками и грохоту колёс, мы явно двига­лись вперёд.
   Я попытался подняться, с опаской прислушиваясь к телу, но, кроме больной головы, всё оказалось в норме. Вагон основательно тряхнуло, и сверху посыпались мелкие опилки из подвешенного мешка под потолком. Мужчина сразу замолчал, энергично протирая запорошённые глаза.
   -- Кстати, меня Виктором зовут, -- сказал он, отплёвываясь.
   -- Андрей Георгиевич Рвинский, -- попробовал я встать, уцепившись за высту­пающие рейки на стене.
   Пыль настойчиво лезла в нос, и я стал неудержимо чихать, разма­зывая по лицу чёрную сажу.
   -- Где мы?
   -- В другом мире, -- Виктор продолжал плеваться, как верблюд. -- Разве не заметно? Видимо, нестабильность кольца привела к нарушению синхронности пересечения миров.
   -- Всадник за окном мой знакомый, -- поморщившись, сказал я.
   -- Всадник? -- удивлённо переспросил Виктор. -- Я никого не видел и сначала подумал, что вы хотите отвлечь внимание от сообщника, когда начали махать руками.
   Я невольно нахмурился.
   -- Вы о чём?
   -- Шаги, -- улыбнулся Виктор. -- Вы разве не слышали?
   -- Нет.
   -- Кто-то ходил по крыше, -- пояснил он. -- Подарок был от него.
   Прошедшие события явно повлияли на моё мышление. Попытки ума использо­вать старые логические схемы здесь не проходили. Привычные связи были нарушены, и ум попросту не справлялся с новой реальностью.
   Я смущённо смотрел на Виктора, не зная, что сказать.
   -- Вы не слышали, а я не видел, -- усмехнулся он. -- Неплохая компания по­добралась. Похоже, миры не только пересеклись, но ещё произошло и взаимное наложение. А в таком случае, возможна любая чехарда.
   -- Не ломайте голову, -- засмеялся Виктор, глядя на моё задумчивое лицо. -- Я и сам мало, что понимаю. Просто у меня опыта больше.
   Вагон снова тряхнуло, и новая порция опилок основательно накрыла нас.
   -- Тьфу, давайте отойдём, пока тело не засыпало окончательно.
   Мы осторожно приблизились к открытым дверям. Упругие струи прохладного ветра били прямо в лицо, и я с удовольствием подставлял голову, пытаясь изба­виться от мелкого мусора в волосах.
   Издалека раздался повторяющийся ритмичный шум, словно кто-то тяжёлый бежал по крыше, уверенно приближаясь к цели. Звук достиг нашего вагона.
   Я услышал над головой размеренные шаги. Внезапно, вверху появилась чья-то рука, и в воздухе мелькнул предмет, похо­жий на камень. Влетев в вагон, он с грохотом покатился по полу.
   -- Прыгаем! -- громко завопил Виктор, напугав меня больше, чем неизвестный артефакт.
   Он взмахнул руками, словно птица и стремительно ринулся вниз, покатившись по песчаной насыпи.
   В следующий миг я уже парил в воздухе, раздумывая, как мне лучше призем­литься. Но планам не суждено было сбыться. Грохот ударил по барабанным перепонкам, и взрывная волна завертела меня, вынудив делать кульбиты, как в спортивной гимнастике. Возможно, на соревнованиях я бы занял призовое место.
   К сожалению, землю я увидел в последний момент, поэтому общее впечатление от прыжка оказалось несколько смазанным. Вместо того чтобы красиво выпря­миться, победно вскинув руки, я банально рухнул вперёд и торпедой зарылся в песок.
   Глубокая борозда на месте падения, начиналась вверху насыпи и вела по на­правлению к кустам, из которых торчали мои сапоги. Вдали постепенно затихал стук колёс поезда.
   -- Приехали! -- молнией пронеслась первая мысль, как только я осознал своё положение.
   Я попытался осторожно подняться и, сидя на земле, стал протирать глаза от налипшего песка. Вокруг колыхались леса, и железная дорога рассекала их, уходя вдаль к линии горизонта. Казалось, что в природе ничего не изменилось.
   Я вывернул карманы и пошёл вдоль рельсов назад, внимательно осматривая ближайшие кусты. Виктора мне удалось найти, только благодаря непонятным звукам, доносившимся, словно из-под земли. Он сидел на дне глубокой канавы, куда, видимо, окончательно скатился и с невозмутимым видом вытряхивал песок из ботинок.
   -- Салют, амиго! -- махнул он рукой, едва завидев меня. -- Как здоровье?
   Я помог ему выбраться из ямы.
   -- Нормально. А вы как?
   -- Нам летать не впервой, так, что всё обошлось.
   -- Кто это был? -- недоумённо сказал я.
   -- Не знаю, -- засмеялся Виктор. -- Привыкайте, поручик, здесь возможны любые сюрпризы. Тихо!
   Виктор повернулся в сторону грунтовой дороги и стал внимательно вгляды­ваться.
   -- Телега, -- уверенно заявил он и, действительно, из-за поворота показалась лошадь.
   Скрип издавали деревянные колёса, обшитые железными полосами. На толстом слое соломы сидел старик, ловко управляясь с возжами. Нас было хорошо видно сквозь редкие деревья на обочине, поэтому старик сразу остановился.
   -- Эй! Вы кто такие? -- достал он из соломы винтовку.
   -- С поезда, отец, -- крикнул Виктор. -- Не подвезёшь нас?
   -- А вам куда надо? В Галовку?
   -- Нет, подальше.
   -- Ладно, садитесь, -- добродушно усмехнулся старик. -- Только без шуток, Прохор стреляет метко.
   Телега подъехала, и мы разместились среди колючей соломы в горизонтальном положении на боку. Старик оценивающе оглядел нас.
   -- Где это вы так измазались?
   Виктор провёл тыльной стороной кисти по лбу, и на руке осталась чёрная по­лоса.
   -- Паровозная гарь. Вагон оказался дырявый.
   Старик засмеялся, побуждая лошадь к движению с помощью длинного хлыста, и телега со скрипом тронулась.
   -- Прохор, тоже в город ездил, но таким грязным не был. Скоро будет ручей, обмойтесь, а Прохор подождёт.
   Вскоре, телега остановилась на обочине дороги рядом с большим камнем, на котором виднелись какие-то знаки.
   -- Во-он за теми кустами, -- махнул старик рукой в сторону буйной раститель­ности непонятного происхождения.
   -- Пойдёмте, поручик, -- слез на землю Виктор. -- А то нас могут и за чертей принять.
   Ручей оказался неширокой речкой с сильно заросшими берегами и плав­ным течением. Подходящим материалом для оттирания сажи был речной песок со дна, чем мы незамедлительно и воспользовались, предварительно спрятав одежду в кустах.
   Банная процедура подходила к концу, когда со стороны дороги послышались голоса. Я осторожно выглянул, прячась за растениями и старательно раздвигая руками крупные ветки.
   Два всадника с винтовками кружили вокруг телеги. Военные штаны и сапоги с острыми носками оригинально сочетались с коротким фраком цвета хаки. Завершалась композиция широким ремнём, на котором болтались гранаты и маузер в деревянной кобуре.
   -- Старик, -- сказал один из них. -- Не видел здесь ничего подозрительного? Мы ищем существ иных миров.
   Старик подпрыгнул на телеге.
   -- А Прохор думает, чего это они лицо сажей вымазали. Маскировка, значит. Вон там, -- показал он рукой в нашу сторону. -- Мыться пошли, так, что возьмёте их тёпленькими.
   Всадники стали осторожно прибли­жаться, держа наготове оружие.
   -- Поручик, -- горячо выдохнул мне в ухо Виктор. -- Давайте в камыши. Спрячемся под водой и будем дышать через трубочки. Бежать опасно, могут поймать или подстрелить.
   Рядом, действительно, были заросли высоких и крупных растений, показав­шихся мне, похожими на тонкий бамбук. Мы забрались в середину, где вода доходила нам, почти до уровня груди и, соорудив пару метровых трубок, скрылись под водой.
   Я сидел на илистом дне, запрокинув голову назад, и старательно пытался рав­номерно дышать, хотя это было очень неудобно. Одной рукой приходилось отчаянно зажимать нос, а другой держать трубку ровно, без наклона.
   Прошло некоторое время. Я понемногу привык и уже более спокойно чередовал вдохи и выдохи. В этот момент, сверху на трубку сел воробей, которого я хорошо видел сквозь толщу воды. Дышать сразу стало труднее, поэтому, решившись, я сильно выдохнул воздух. Воробей испуганно встрепенулся и моментально улетел.
   Но радоваться мне пришлось недолго. Следующая птица оказалась гораздо крупнее и полностью перекрыла мне кислород. Такую не сдуешь, бесполезно. Она ещё и благодарить тебя будет за приятный ветерок снизу.
   Я осторожно стал раскачивать трубку, но проклятая птица упорно вцепилась когтями и не желала покидать мой воздухопровод. Ничего не поделаешь, придётся рисковать. Я вытащил трубку изо рта и встал на ноги, позволив голове всплыть на поверхность воды в стиле крокодила.
   Пропуская воздух через нос, я зверски вращал глазами в ожидании неминуемого выстрела, а коварная птица спокойно сидела поблизости и рассмат­ривала меня.
   Вокруг было подозрительно тихо, и сколько я не напрягал слух, пытаясь уло­вить мельчайший шорох, никаких признаков присутствия людей обнаружить не удалось. Наверное, наши преследователи ушли, подумав, что мы сбежали.
   Рядом виднелась торчащая из воды трубка Виктора. Я решил пойти на сближе­ние, но, к моему удивлению, она стала быстро удаляться. Ладно, пускай сидит в воде, если хочет.
   Выбравшись на берег, я успел высохнуть на ветру и даже немного вздремнул, когда, наконец, из воды показалась голова, чёрная от налипшего ила.
   -- Это вы ходили за мной? -- удивлённо воскликнул Виктор, озираясь по сто­ронам. -- А я для маскировки специально измазался, чтобы подумали на плаваю­щую кочку. Где они?
   -- Не знаю, -- пожал я плечами. -- Никого не видно, да и телега пропала.
   -- Ну и хорошо, -- он стал смывать грязь с головы. -- А наша одежда?
   Вот об этом я и не подумал. Мы облазили все прибрежные кусты, но вещи, как сквозь землю провалились. Наконец, устав от бесплодных поисков, я присел на лежащее у реки бревно.
   Шуршание в кустах прекратилось, и, медленно подняв голову, я уви­дел Виктора в новом, весьма необычном для себя образе.
   На поясе из грязной, разлохмаченной верёвки болтались широкие листья ло­пуха, равномерно распределённые так, чтобы получилось некое подобие короткой юбочки.
   -- Возвращение к истокам! -- с улыбкой заявил он, держа в руке суковатую дубинку. -- Так жили наши предки.
   Я критически оглядел экзотический наряд.
   -- Боюсь, нас могут неправильно понять.
   -- Ничего, Андрей Георгиевич, -- Виктор легкомысленно помахал дубинкой, -- с пионерами всегда так было.
   Поскольку я не видел выхода, то поневоле согласился с подобным утверждением и обзавёлся соответствующим предметом одежды из самых больших листьев, какие мне удалось найти.
   Мы осторожно пробирались вдоль извилистого русла реки, не решаясь выходить на открытое пространство. Пока Виктор деликатно отмахивался дубинкой от местных представителей насекомого мира, я настойчиво пытался овладеть искусством хождения без обуви.
   Неожиданно, мы вывалились из кустов на небольшую поляну, посреди, которой ковырялся в земле босоногий ребёнок. Увидев нас, он открыл рот от удивления. Затем, вскочил и, придерживая руками спадающие штаны, побежал к лесу.
   -- Мама, мама, папуасы!
   Мы поспешно ретировались обратно и, затаившись, стали ждать продолжения спектакля. Вскоре, мальчик снова появился, держась за руку молодой женщины, которую он настойчиво тянул за собой. Женщина шла неохотно и рассеянно смот­рела по сторонам.
   -- Ну, какие папуасы, Сеня?
   Мальчик вертел головой с растерянным выражением лица.
   -- Вон там они были, Сеня их видел.
   Женщина ласково погладила его по макушке.
   -- И чему вас, только в школе учат? Папуасы здесь не живут. Они у нас бы замёрзли.
   Мальчик обиженно надул губы.
   -- А почему Сене не холодно? Он не папуас?
   -- Ну, конечно, сынок. Ты на них совсем не похож.
   -- А откуда мама знает? -- с любопытством спросил мальчик. -- Она же их не видела.
   Женщина растерянно взглянула на него.
   -- Ну, Сене же не холодно.
   -- Нет, -- замотал головой мальчик. -- Но, иногда, бывает. Значит, Сеня тоже папуас.
   -- Папуасы, папуасы, -- весело запрыгал он на одной ноге, но, затем, внезапно остановился.
   -- Мама же вчера замёрзла.
   -- Сеня! -- недовольно воскликнула женщина. -- Пора обедать. Пошли скорее! -- и она потащила его назад, к противоположному от нас концу поляны.
   -- Пожалуй, -- задумчиво произнёс Виктор, -- будет лучше всё же сменить имидж.
   Я полностью поддержал это предложение, и мы осторожно двинулись дальше, обходя поляну по периметру. Главное, не столкнуться с людьми, иначе, последствия могли быть совершенно непредсказуемыми.
   Привычки ходить босиком у нас не было, поэтому то и дело раздавались нев­нятные возгласы, означавшие, что нога подверглась давлению со стороны острых сучков и мелких камней.
   -- Андрей Георгиевич, -- Виктор в очередной раз выковыривал занозу, присло­нясь к стволу дерева, -- вы лапти плести умеете?
   -- Увы! -- вспомнил я мужчину в поезде. -- Но в юности мне приходилось заниматься вышиванием.
   Виктор с сомнением покачал головой.
   -- Думаете, здесь есть какая-то связь?
   -- Не знаю, -- пожал я плечами, -- но попробовать можно. Всё равно мы в таком виде далеко не уйдём.
   -- Вы правы, -- Виктор решительно стал отдирать кору дерева. -- Босиком у нас шансов мало.
   Изрядно помучившись, нам удалось соорудить оригинальную конструкцию. С виду, это чудо инженерной мысли походило на миниатюрные снегоступы. Из-за этого темп передвижения несколько снизился, и первое время мы осваивали новый для нас способ ходьбы, отдалённо напоминаю­щий "журавлиный шаг".
   Глядя на высоко задирающего ноги Виктора и представив себя со стороны, я невольно засмеялся.
   -- А что, неплохо, -- с оптимизмом улыбнулся Виктор. -- А-а-а, чёрт! -- споткнулся он на ровном месте и неловко повалился в колючие заросли.
   В кустах послышалась непонятная возня, сопровождаемая громкими восклица­ниями, и, вскоре, голова Виктора показалась в некотором отдалении от места падения.
   -- Конечно, модель ещё сыровата и требует доработки, -- вынужден был он признать, рассматривая царапины от острых шипов. -- Для туризма необходима дальнейшая модернизация.
   Деревья впереди поредели, и между стволами стало видно открытое простран­ство. Мы стояли на самом краю леса, пристально рассматривая старые дома из тёсаных брёвен, потемневших от времени.
   Особого порядка в их расположении не было. Казалось, что места для по­стройки были выбраны исходя из собственного понимания и желания. Большую площадь занимали огороды, на длинных грядках, которых колыхались от ветра посаженные растения.
   Почти везде для отпугивания птиц возвышались колоритные фигуры пугал в разнообразных одеждах. В своих нарядах их можно было принять за неподвижно стоящих людей, созерцающих свои владения и лениво шевеливших руками.
   На улице было пустынно, и, только вдалеке бегали две собаки. К счастью, ветер дул нам навстречу, поэтому шансы остаться незамеченными были довольно высокими.
   -- Думаю, настало время проявить инициативу, -- сказал Виктор. -- Предлагаю переодеться, -- кивнул он на огороды.
   Перспектива замены листьев на старые тряпки не вызвала у меня особого во­одушевления.
   -- Похоже, это вас не радует, -- улыбнулся Виктор, глядя на мою кислую фи­зиономию.
   Я традиционно пожал плечами.
   -- Не скрою, предпочёл бы нечто более цивильное.
   -- Сталкерам, Андрей Георгиевич, всегда было непросто, -- утешил меня Вик­тор.
   Я оценивающе оглядел ближайшего к нам истукана. Старые парусиновые штаны, выгоревшие на солнце, и неопределённой формы рубаха в заплатках, органично гармонировали с подозрительным головным убором, издали напоми­нающим шляпу.
   -- Думаю, вы неплохо будете смотреться в новом наряде, -- сказал Виктор. -- Хотя вам и этот идёт.
   Понаблюдав ещё немного за домами, мы решили не откладывать столь важное мероприятие и немедленно приступили к его реализации. Чтобы не рисковать, были выбраны крайние огороды, позволяющие незаметно приблизиться к ним. Мы привязали скороходы к коленям и, пожелав взаимно удачи, по-собачьи отправились к цели.
   Нельзя сказать, что данный способ передвижения пришёлся мне по душе. Всё- таки современный человек далёк от этого, хотя, иногда, отдельные индивидуумы бывают вынуждены под влиянием Бахуса практиковать его в силу непреодолимых обстоятельств.
   Первые шаги дались мне с трудом, и я даже несколько раз падал, не сумев удержать равновесия. Однако, затем, видимо проявилась архаическая память далёких предков. Я бодро двигался, низко опустив голову к земле и энергично работая локтями.
   Препятствия в виде грядок картофеля и моркови были успешно преодо­лены в кратчайшие сроки, а вот дальше я заблудился в незнакомых зарослях, похожих на гигантскую свёклу. В результате, я с энтузиазмом проскочил желанную цель, отклонившись от курса на несколько метров. Пришлось возвращаться назад, ругая себя за беспечность.
   Над головой навис тёмный силуэт хранителя овощей. Я осторожно огляделся по сторонам и потянулся за одеждой. Но стоило мне, только слегка приподняться, как сзади в ягодицы уткнулось что-то мягкое. От неожиданно­сти я замер на месте, превратившись на мгновение в соляной столб.
   Секундное оцепенение было прервано повторным толчком, вынудившим меня совершить резкий поворот на сто восемьдесят градусов. Прямо перед моим лицом оказалась морда собаки, и минуту мы смотрели друг другу в глаза. Не знаю, что она подумала, но у меня мышление полностью отсутствовало.
   Возможно, собака приняла меня за сородича. Обнюхав голову и лизнув прямо в нос, она дружески завиляла хвостом. Я продолжал в замешательстве смотреть на неё, банально боясь пошевелиться.
   Может, она хотела поиграть со мной, а я неподвижно застыл на месте. Видя такую пассивность, собака широко зевнула, показав большие клыки, и неторо­пливо отправилась дальше. Интерес ко мне был явно потерян.
   Я прилёг на землю, с облегчением разглядывая ползающих под носом муравьёв. Мне понадобилось несколько минут восстановления для того, чтобы возобновить прерванную операцию.
   Повесив на перекладину вместо одежды свою юбку из листьев, я примерил обновку. Конечно, на индивидуальный пошив надеяться было глупо, поэтому коротковатые штаны и слишком длинные рукава залатанной рубахи отнюдь не смутили меня. А вот бесформенный головной убор пришёлся впору. Он был прямо сшит на заказ.
   Обратный путь не вызвал у меня особых затруднений. Первичный опыт пере­движения на четырёх конечностях положительно сказался на процессе обретения уверенности в своих силах. Я гораздо быстрее достиг условленной точки встречи, чем сам предполагал вначале.
   Но, к моему удивлению, Виктор всё-таки опередил меня. Довольно улыбаясь, он приподнял над головой пару изношенных ботинок.
   -- Смотрите, Андрей Георгиевич, что мне удалось найти в канаве неподалёку. Великолепный образец эволюции творческой мысли -- от кустарных лаптей до кожаной обуви на каучуковой подошве. Кстати, я и вам прихватил.
   Он достал канареечного цвета полусапожки с большими складками, затёртыми почти до дыр.
   -- Спасибо! -- растроганно сказал я, принимая подарок. -- О таком можно было, только мечтать.
   Виктор тоже неплохо приоделся -- узкий пиджачок с короткими рукавами был одет прямо на голое тело, а на ногах болтались широченные штаны, похожие на галифе с модными дырками на коленях.
   Ввиду отсутствия шнурков на обуви, нам пришлось взять грубую верёвку, от грязи потерявшую свой первоначальный цвет. Виктор решительно махнул ногой, проверяя, хорошо ли держатся бо­тинки, которые ему были слишком велики.
   -- Оп!
   Я посоветовал ему максимально туго затянуть шнурки, глядя, как он разыски­вает в кустах свалившуюся обувь. Находка Виктора была явно от Гулливера.
   -- Дорога ждёт! -- с пафосом произнёс он и, подобрав валявшуюся палку, не­торопливо побрёл по широкой тропе.
   Загребая длинными носками дорожную пыль, мы уверенно отправились в неиз­вестном направлении.
   -- Ну, что же. По крайней мере, нам, теперь не стыдно показаться на глаза людям, -- подумал я, разглядывая лесные красоты.
   Дорога шла среди солнечного леса в сопровождении красивых песен выступления какой-то птицы, под аккомпанемент звонкой дроби ударника дятла и хардкорных криках ворон.
   Концерт был в самом разгаре, когда я заметил идущего нам навстречу одино­кого человека, похожего одеждой на крестьянина.
   -- Добрый день! -- приветливо сказал я, когда мы поравнялись.
   Мужчина, нахмурившись, смотрел на нас.
   -- Не подскажите, как нам пройти в Галовку? -- решил проявить инициативу Виктор.
   Мужчина внимательно оглядел его с ног до головы.
   -- Однако Фёдор уже видел этот сюртук, -- задумчиво сказал он и тут же до­бавил.
   -- Вспомнил, на огороде в соседней деревне. То-то я смотрю, вы мне кого-то напоминаете.
   -- Мы путешественники, -- скромно сообщил Виктор. -- У вас не найдётся хлеба?
   -- Найдётся, -- неожиданно добрым голосом отозвался тот. -- Если порабо­таете денёк на огороде, Фёдор накормит и продуктов в дорогу даст.
   Мы переглянулись, и я пожал плечами.
   -- Хорошо, -- махнул рукой Виктор. -- Договорились.
   -- Тогда пошли за мной, -- обрадовался мужчина. -- Здесь недалеко.
   Мы свернули на малозаметную тропинку и энергично зашагали, насколько это позволяла сделать обувь, вслед за нашим благодетелем.
   -- А что делать надо будет? -- спросил Виктор, когда мы были уже на подходе к деревне.
   -- Работа не сложная, как раз для вас подходит. Мне нужно живое пугало, чтобы отгонять птиц, а то они совсем перестали бояться неподвижных чучел. Погоняете их, может, и уважат начнут.
   Глядя на моё удивлённое лицо, Виктор, только развёл руками за спиной у мужчины.
   В качестве пугала мне ещё работать не приходилось.
   -- Всё когда-то бывает в первый раз, -- философски заметил внутренний голос, и я был вынужден согласиться с ним, грустно посматривая на обширные крестьян­ские огороды, больше похожие на колхозные поля.
   -- А вот и мой участочек, -- весело произнёс мужчина, когда мы подошли к поляне, на которой можно было проводить полноценные футбольные матчи.
   Половина была засажена жёлтыми подсолнухами, а в оставшейся части колыха­лись длинные стебли кукурузы, и росли кусты неизвестного мне растения с небольшими плодами красноватого цвета.
   На всю территорию торчало несколько долговязых фигур, одетых, если при­знаться честно, почти, как мы. А вокруг них спокойно паслись многочисленные представители пернатого мира.
   -- Вот видите, -- огорчённо махнул рукой мужчина, -- совсем страх потеряли. Вы сначала разгоните их, а потом можете постоять спокойно. Ладно, я пока отдохну, -- он отошёл в тень ветвистого дерева и присел на толстый сук.
   При нашем приближении птицы неохотно покидали сытные места, так, что мне пришлось побегать вначале, лениво размахивая руками.
   -- Шибче, шибче крыльями машите! -- издали закричал мужчина, покачиваясь в большом гамаке.
   Я завертел руками, как пропеллер самолёта, энергично распугивая птиц в раз­ные стороны. В ответ, благодарные пернатые начали интенсивно выцеливать помётом, вынуждая меня двигаться широким зигзагом, чтобы не попасть под воздушный налёт.
   Поняв, наконец, что прежняя вольготная жизнь для них закончилась, птицы частично разлетелись по соседним полям, а остальные стали прогуливаться поблизости, выжидающе посматривая в мою сторону.
   На половине Виктора дела обстояли не столь блестяще. Из-за своей обуви он не мог быстро бегать и напоминал, скорее, пловца в ластах, за которым гонится неведомое животное.
   Виктор хаотично пересекал поле в разных направлениях и периодически ки­дался комками земли в отдельных, недружественно настроенных особей, нагло приземлявшихся у него за спиной.
   Я, теперь просто стоял, отдыхая, и отличить меня от деревянных истуканов было весьма непросто, тем более, что у них красовались вместо лиц разрисованные тыквы. Надо было обладать острым зрением или достаточно сильным биноклем, чтобы в таких условиях заподозрить обман.
   К сожалению, птицы оказались умнее, чем я предполагал. Они стали концен­трироваться вокруг деревянных коллег, так, что мне опять пришлось совершать резкие телодвижения, короткими перебежками перемещаясь от одного истукана к другому.
   С утробным уханьем я воздевал руки вверх, пытаясь наводить ужас на этих назойливых созданий. Коварные бестии, только делали испуганный вид и постоянно стремились подлететь сзади, словно знали, что глаз на затылке у меня нет.
   Разогнав очередную стаю, я неподвижно замер и с интересом стал следить за Виктором, ловко освоившим новый способ передвижения в пространстве. Его худощавое тело буквально скользило по грядкам.
   Виктор, почти не отрывал ног от земли, оставляя за собой след, похожий на лыжную колею. Подобно слаломисту, он ловко обходил различные посадки, помогая себе энергичными взмахами рук. Из груди вырывались хриплые звуки, и напуганные птицы метались над его головой, стремясь скрыться от этого хищника.
   Пока я созерцал необычайные способности Виктора, мой желудок недвусмысленно дал понять, что неплохо бы пообедать. Взгляд, брошенный в сторону нашего благодетеля, к сожалению, особого оптимизма мне не прибавил. Гамак провис под тяжестью неподвижного тела, явно указывая на крепкий и здоровый сон на свежем воздухе. Видимо, укачало. Ладно, придётся перейти, пока на самообеспечение.
   Я обратил взор на ближайший подсолнух и стал методично выковыривать, почти созревшие семечки, однако, быстро убедился, что для еды мне придётся освоить не один экземпляр.
   А вот Виктор время зря не терял. Он приветственно махнул мне рукой, в кото­рой у него оказался большой кукурузный початок. Намёк был прозрачный. Я отсалютовал ему подсолнухом, но Виктор лишь отрицательно покачал головой. Тогда, я решил обратиться к неизвестным плодам, но первое знакомство с ними, только привело к скорому разочарованию. Рот перекосило от сильной кислоты, и я поспешно выплюнул остатки.
   Видя моё озабоченное лицо, Виктор бескорыстно пригласил присоединиться к его участку. Желудок всё настойчивее продолжал требовать к себе внимания, поэтому я без промедления решил удовлетворить его скромный аппетит.
   Только с третьей попытки мне удалось разыскать Виктора в высоких зарослях кукурузы в том месте.
   -- Отведайте, Андрей Георгиевич, -- протянул он спелый початок, когда я наткнулся на его широкую спину.
   Возле ног Виктора уже лежала небольшая кучка огрызков, которые он периоди­чески использовал в борьбе с пернатыми разбойниками.
   Я доедал уже третий початок, когда Виктор неожиданно схватил меня за плечо.
   -- Слышите?
   Замерев на месте с набитым ртом, я попробовал прислушаться к окружающему пространству. Где-то рядом раздавались мужские голоса, и, судя по интонации, это была отнюдь не дружеская беседа. Стараясь не шуметь, мы осторожно приблизились к границе кукурузного поля.
   Вокруг нашего благодетеля, запутавшегося в сетях собственного гамака и пы­тавшегося выбраться на землю, гарцевали на лошадях двое молодцов. Мне они показались похожими на всадников, из-за которых мы остались без одежды. Они настойчиво требовали что-то, а благодетель, только послушно кивал головой и упорно показывал рукой на свой участок.
   -- Андрей Георгиевич, а не нас ли, случайно, ищут эти посланцы? -- повер­нулся ко мне Виктор.
   Я пожал плечами, глядя, как всадники уверенно направили коней топтать грядки, которые недавно я исходил вдоль и поперёк.
   -- Есть идея! -- Виктор вытащил из кармана, неизвестно откуда взявшийся толстый фломастер. -- Необходима маскировка под окружающую местность.
   -- Если вы предлагаете стать деревом, то это не очень удачная мысль.
   -- Вы, почти угадали, -- улыбнулся Виктор. -- Мы станем огородными истуканами. Ведь они на нас так похожи.
   Приблизившись ко мне, он стал обводить фломастером глаза и красить губы.
   -- Ну вот, -- Виктор сделал шаг назад, любуясь своей работой. -- Попробуйте найти отличия.
   -- Вы мне льстите, -- я принялся разукрашивать лицо напарника. -- Очевидно, разница, только в содержании.
   -- Кто знает, -- загадочно улыбнулся Виктор. -- Ладно, стойте пока здесь.
   Он нырнул в густые заросли, и в этот момент, я увидел всадников. Неторопливо, они по-хозяйски смотрели вокруг с высоты своего положения.
   -- Смотри, вон ещё чучело, -- засмеялся один из них.
   -- Да они все тут деревянные, зря, только время теряем.
   Они стояли совсем рядом и равнодушно разглядывали меня. Непод­вижно замерев, я изо всех сил старался не моргать и тупо таращился перед собой.
   -- Бревно, -- сделал вывод тот, что постарше. -- Поехали!
   Едва не задев меня, всадники проследовали в сторону Виктора. Глаза уже начали слезиться от напряжения, и я с облегчением прикрыл устав­шие веки. В этот момент раздался недовольный возглас.
   -- Ещё болван!
   Лошадь под всадником шарахнулась в сторону. Человек вытащил хлыст и стал равномерно наносить короткие удары по невидимой для меня цели.
   -- Чего свистун привязался к дереву, -- засмеялся его напарник. -- Это же пугало.
   -- Нечего коней пугать, пускай птиц гоняет. Чего это чучело вообще в зарослях делает?
   Утомившись, всадник плюнул напоследок, и вскоре они скрылись из поля зре­ния.
   Я позволил себе, наконец, пошевелиться, разминая конечности лёгкими гимнастическими упражнениями. Прямо передо мной раздвинулись заросли кукурузы, и на свободное пространство вывалился Виктор с выражением искрен­него страдания на печальном лице. Обеими руками он старательно растирал спину и плечи, согнувшись при этом, словно его скрутил приступ радикулита.
   -- Не думал я, что так сложно быть деревянным, -- напряжённым голосом произнёс он. -- Интересно, а почему вас лошади не почуяли?
   -- Не знаю, -- пожал я плечами.
   -- Наверно, вы лучше освоили искусство истуканов. Можно сказать, овладели им в совершенстве.
   Виктор с трудом разогнулся, держась за поясницу.
   -- Если бы у всадников было лошадиное чутьё, то они не проехали мимо.
   -- У животных доминируют чувства, а у людей разум, -- спокойно ответил я. -- Хотя точных данных по этому поводу нет.
   -- Поэтому, человек ездит на лошади, а не наоборот, -- засмеялся Виктор. -- Благодаря разуму мы и оказались в таком положении.
   -- Это позволяет нам анализировать, сравнивать и делать выводы, -- согласно кивнул я. -- Вот всадники и сделали заключение на основе сравнительного анализа всех истуканов.
   -- Понимаю, к чему вы клоните, -- усмехнулся Виктор. -- Разум не способен постичь суть вещей.
   -- Не знаю, -- пожал я плечами. -- Возможно, им просто не хватило информа­ции, полученной путём элементарной внимательности. Да и вряд ли разум спосо­бен, вообще, обладать всей полнотой знания.
   -- Это хорошо, -- поморщился Виктор, потирая ноющую спину. -- Представ­ляете, что могло быть, если бы разум не ошибался?
   Глядя на болезненную гримасу на его лице, трудно было сомневаться в таком выводе.
   -- Значит, любое утверждение может быть ложным?
   -- Конечно, -- Виктор попробовал улыбнуться, отчего выражение накрашен­ного лица напомнило мне Джокера, и смачно откусил от початка.
   -- Но, тогда и все ваши слова могут оказаться, только предположениями?
   -- Разумеется! -- радостно сообщил Виктор. -- А вы как думали?
   -- Никак, -- честно признался я.
   -- Понимаю, -- Виктор продолжал сосредоточено грызть кукурузу. -- В принципе, здесь и не о чем размышлять -- да или нет, или совсем ничего. Вот и всё.
   Подобное утверждение погрузило меня в глубокую задумчивость ни о чём -- специфическое состояние интенсивной умственной деятельности, при котором ум настолько всеохватен, что любая промелькнувшая мысль легко теряется в его бездонных глубинах.
   -- Мне понятен ваш ответ, -- согласно кивнул Виктор. -- Действительно, вме­сто того, чтобы говорить ни да, ни нет, лучше просто промолчать.
   Я задумчиво взглянул на него.
   -- Мудрый человек понимает, -- Виктор, тем временем, энергично принялся за новый початок. -- Если скажешь да, может получиться нет, и наоборот. Тогда, лучше наверняка -- ни да, ни нет. И наступает полная ясность!
   -- Ничего, Андрей Георгиевич, -- Виктор ободряюще похлопал меня по плечу. -- Я тоже был таким же, как вы, пока, в один прекрасный момент, ясность оконча­тельно и бесповоротно не настигла меня.
   Бесконечная глубина ума постепенно становилась не такой уж бездонной, и первой оформленной мыслью моего разума стала кукуруза. Это желудок посылал сигналы в мозг, требуя продолжения.
   -- Наверное, при полной ясности останутся одни инстинкты, -- пробормотал я, потянувшись за початком.
   -- Такое бывает, -- тоном опытного наставника сказал Виктор, -- когда ум сильно поглощён ясностью и воспринимает, только сигналы организма для удовлетворения элементарных потребностей. Через это многие проходят, а потом, происходит ассимиляция, и ум может вернуться к своей прежней деятельности. Но смотреть на всё, ему, теперь придётся сквозь призму адаптированной ясности.
   -- И что же я увижу?
   -- Кукурузу, конечно.
   -- И всё?!
   -- А что вы хотели? -- Виктор снова расплылся в улыбке Джокера. -- Ясность позволяет отделить объект от его сравнительных характеристик и описаний, обычно являющихся продуктом ума. В одних случаях, можно использовать их в жизни, а в других просто отбрасывать, как ненужные, -- и он швырнул огрызок в птиц, начинающих снова слетаться на огород.
   -- Выходит, полная ясность может подкрасться незаметно, -- утвердительно сказал я, проследив взглядом траекторию падения бывшего початка.
   -- Она всегда приходит неожиданно, -- философски вздохнул Виктор, -- когда её совсем не ждёшь. И от неё ни спрятаться, ни скрыться.
   Единственное, что остаётся -- это достойно встретить и мужественно прожить с ней всю оставшуюся жизнь.
   Некоторое время, я задумчиво созерцал кукурузные заросли, пребывая в спокойном и умиротворённом состоянии.
   -- Помню, в детстве мы кидались подушками и, вдруг, самая большая из них попала мне по голове, -- засмеялся я, представив себе эту картину. -- Это было довольно странное ощущение способности более остро и словно слегка отстра­нённо воспринимать окружающую обстановку.
   -- Сравнение, конечно, не корректное, -- усмехнулся Виктор, -- но, что-то общее есть. Впрочем, ясность могла приблизиться, и вы это почувствовали.
   Нахмурившись, я сосредоточенно пытался вспомнить то время.
   -- Жизнь непредсказуема, Андрей Георгиевич. Ясность всегда рядом с нами и может прийти в любой момент, среди самых разных ситуаций и обстоятельств.
   Воспоминания мелькали в голове обрывками разноцветных картинок детства, но всё было довольно хаотично. Постепенно, я погружался всё глубже, а голос Виктора становился слышен всё тише.
   -- Вот так! -- на плечо с размаху опустилась сильная рука, вырвав меня из забытья.
   Виктор проникновенно смотрел мне в глаза, словно пытаясь пронзить их на­сквозь. Подобно волнорезу, ум мужественно сражался с волнами ясности, не давая им окончательно захлестнуть себя.
   В этот момент, я неожиданно вспомнил о кукурузе. Жизнь -- это причудливый коктейль из разнообразных желаний биологической и социальной природы, которые, во многом, определяют наши поступки. И когда туда пытаются влить тонкой струйкой неизвестный, на первый взгляд, ингредиент, то результат может быть непредсказуем.
   Одним он придётся по вкусу, а другие, только недовольно поморщатся, едва попробовав. Однако, если мы не принимаем, но и не отвергаем одновременно, то, что остаётся в итоге?
   -- Кукуруза, -- равнодушно подумал я, прислушиваясь к доносившимся кри­кам. -- Неплохо бы ещё подкрепиться.
   Сорвав початок, я методично принялся за работу.
   -- Знакомые звуки, -- Виктор тоже обратил внимание на пронзительные вопли. -- Судя по тембру голоса, это хозяин участка.
   -- Помогите! Ну, где же вы, бездельники?
   -- Пойдёмте, Андрей Георгиевич, -- Виктор направился в сторону продолжав­шихся криков, -- а то он и сюда придти может.
   Однако, как оказалось, в этом он ошибался. Мужчина просто не мог попасть к нам. Он вообще был не способен сделать хоть один шаг, по причине полного отсутствия такой возможности.
   Я не верил своим глазам. Хозяин крепко привязал себя к дереву собственным гамаком.
   -- Где вы шляетесь? -- завопил он, едва увидев нас. -- Я уже полчаса глотку надрываю и всё без толку.
   -- Любое действие, уважаемый, -- глубокомысленно заметил Виктор, -- может привести к результату, а может, и нет. Так, что ваш скорбный труд не пропал зря.
   Замолчав, мужчина подозрительно смотрел на него, пока мы с усилием развязывали хорошо скрученный гамак. Хозяин сначала не смог оторваться от любимого дерева и лишь мрачно вспоминал неизвестных людей, весьма нелицеприятно отзываясь о них. Наконец, основной поток любезностей иссяк.
   -- Сволочи! -- напоследок устало выдохнул он, пытаясь шевелить конечно­стями. -- Сказали, что расслабляться стоя гораздо полезнее для здоровья. Мол, когда лежишь, то кровь приливает к голове, и мозги не отдыхают, как следует. А чтобы я не упал, если, вдруг, случайно засну, меня необходимо привязать к дереву.
   Мужчина зло сплюнул и ударом ноги подбросил гамак в воздух.
   -- Интересное замечание, -- улыбнулся Виктор.
   -- А Фёдор всё равно будет лежать! -- мужчина бережно поймал на лету па­дающий свёрток. -- Умней мне уже не стать, сколько не отдыхай.
   -- Возможно, -- серьёзно заметил Виктор. -- Вам видней.
   -- Разумеется! -- согласно кивнул тот. -- Ну, а вы чего стоите? Идите, работайте.
   -- Скоро ли обед? -- деликатно интересуюсь я.
   -- Будет, будет вам обед, -- пробурчал мужчина, отвернувшись.
   Мы переглянулись и неторопливо направились обратно на плантацию.
   -- Насколько же богата природа на разнообразные формы и типы жизни, -- Виктор принялся спокойно запасаться кукурузой. -- Похоже, вероятность обеда уменьшается прямо пропорционально выполненной работе.
   -- Можно сказать, она практически стремится к нулю, -- киваю я.
   Джокер на лице Виктора снова ярко проявил себя.
   -- Вот, только желудок с этим не согласится, да и разум, едва ли одобрит.
   Виктор с любопытством наблюдал мою жующую физиономию с отсутствую­щим взглядом. Я стоял и с трудом переваривал информацию вместе с кукурузой. Это был процесс два в одном -- разум и желудок, объединённые общей целью. Задача непростая, но выполнимая.
   -- Странная штука эта ясность, -- бормочу я. -- И зачем она нужна?
   -- Вопрос, конечно, интересный. Как далеко, Андрей Георгиевич, можно зайти, если постоянно спрашивать зачем? Вы можете проследить окончание логической цепочки при таком вопрошании?
   Я попробовал мысленно это сделать, но мой разум категорически отказался от такой возможности, едва успев начать.
   Взяв в руки прутик, Виктор стал рисовать на земле странные фигуры.
   -- Признаться, Андрей Георгиевич, я сначала подумал, что вы шутите.
   -- В каждой шутке половина правды, -- бормочу я, с удивлением прислушива­ясь к собственным словам.
   Виктор продолжал лениво создавать сюрреалистические картины.
   -- Хорошо сказано. Впрочем, верным может быть и обратное утверждение. Но, человек, как правило, видит, что-то одно. Как вы думаете, почему?
   -- Каждому своё, -- пожимаю я плечами.
   Виктор усиленно молчит с непроницаемым лицом.
   -- Анализ может завести нас слишком далеко, -- неожиданно делает он смелое заявление. -- Там для любого гражданина это теряет своё значение.
   -- Жаль, только, что эти понятия абстрактны, -- вслух произношу я собствен­ные мысли.
   Джокер снова радостно ухмыляется на всю ширину лица своего хозяина.
   -- Нет ничего более конкретного, чем полная абстракция, -- заявляет Виктор, помахивая в воздухе прутиком, как дирижёрской палочкой. -- Это предельная простота.
   -- И что же делать?
   -- Ничего. Например, как вы думаете, что было вначале, яйцо или курица? -- озадачил меня Виктор странным вопросом.
   -- Яйцо, наверное, -- неуверенно ответил я в ожидании сюрприза.
   -- Конечно. А откуда появилось яйцо?
   -- Ну, видимо, была другая курица.
   -- И когда же закончится подобная цепочка? Нет, Андрей Георгиевич, курица одна. Она снесла яйцо, из которого сама же и появилась.
   С попыткой представить данную картину не справилось даже моё богатое воображение, ум просто завис, как старый ноутбук. Перед глазами назойливо вертелась вереница куриных яиц и их производителей. Сначала они выстроились в длинную цепь, уходящую куда-то в бесконечность, а затем, вдруг, образовали вращающийся гигантский круг.
   Колесо крутилось всё быстрее, пока не образовало одну сплошную линию кольца. От этого у меня даже закружилась голова, и я упёрся взглядом на концы своих дырявых ботинок, пытаясь сосредоточиться.
   Вращение прекратилось и, неожиданно, я увидел всего одну курицу, сиротливо озиравшуюся по сторонам. Сзади у неё выкатилось яйцо и, словно заправский футболист, она ловко поставила на него сверху лапу.
   Посмотрев на меня в упор грозным взглядом, курица произнесла приятным женским голосом.
   -- Занимайтесь спортом, господа.
   И резко ударила по яйцу, словно это был футбольный мячик.
   Несмотря на хорошую реакцию, я не смог уклониться от приближения куриного продукта и получил удар по голове. Перед глазами мелькнула чья-то рука, и знакомый голос Виктора спокойно произнёс.
   -- На вас сел большой комар, Андрей Георгиевич, а реакции никакой.
   -- Спасибо, -- я смущённо потёр рукой лоб. -- Хорошо, что яйца не летают.
   -- Науке подобные случаи не известны. Всё-таки это, только потенциальная птица.
   -- Они просто не раскрыли до конца свои возможности, -- бормочу я. -- Не­достаток мотивации.
   -- Возможно, -- улыбнулся Виктор, равнодушно поглядывая вокруг. -- Что-то я устал от этой работы.
   -- Огород господина в гамаке много потеряет в вашем лице, -- искренне соглашаюсь я. -- Не каждому такое дано.
   -- Благодарю, вы тоже принесли ему немало пользы.
   После взаимного обмена любезностями мы приняли решение двигаться дальше.
   Когда мы выбрались на открытое пространство, хозяин, по-прежнему, не подавал никаких признаков жизни, кроме могучего храпа, распугивающего птиц вокруг него.
   Дорога стелилась узкой лентой мимо соседних полей и скрывалась среди де­ревьев тёмного леса. На огородах мой взор не сумел обнаружить никакого движе­ния, если не считать коллег по нелёгкому труду, легкомысленно качавших пустыми рукавами.
   Виктор бодро устремился вперёд, с лёгкостью взбивая дорожную пыль и весело насвистывая знакомую мелодию. Мой размер обуви позволял двигаться быстрее, однако, я отнюдь не стремился обогнать своего опытного попутчика. Так мы и двигались гуськом, пока Виктор не замедлил шаг. Я встал рядом с ним, наблюдая перед собой любопытный объект.
   Дорога расходилась на три равнозначных пути, и около развилки воз­вышался здоровый столб, на котором висела ржавая вывеска. Чёрной краской на светлом фоне зловеще смотрелись несколько надписей.
   Направо пойдёшь, никогда не уйдёшь, -- гласила первая из них. Налево свернёшь, с ума сойдёшь, -- жизнерадостно обещала вторая. И завершало эту рекламную компанию простое утверждение, с оптимизмом внушавшее -- прямо пойдёшь, совсем пропадёшь.
   -- Нельзя сказать, что у автора богатая фантазия, -- прищурился Виктор.
   -- Приятный выбор, -- согласно кивнул я. -- Предлагаю пойти прямо.
   Перекрёсток скрылся за поворотом, и в голове появились первые сомнения. Пропадать мне, признаться, не хотелось.
   Ум продолжал интенсивно страдать от коварных мыслей, когда впереди пока­зался большой каменный дом с деревянным крыльцом. Немного поодаль стояло несколько запряжённых лошадьми телег с дремавшими извозчиками.
   Рядом с крыльцом сидел неопределённого возраста мужчина в одних брюках, и его босые ноги эффектно выделялись на фоне земли. Он с грустью рассматривал стоявшую перед ним пустую консервную банку.
   В это время дверь открылась, выпустив из своих цепких объятий ещё одного любителя ходить босиком. Нетвёрдой походкой он спустился вниз по лестнице и побрёл, шатаясь, по дороге.
   -- Андрей Георгиевич, -- с надеждой обратился ко мне Виктор. -- У вас, слу­чайно, нет в карманах местной валюты? Может, где-нибудь за подкладку завали­лась?
   Увы, тщательный осмотр обнаруженных дыр не принёс никаких результа­тов.
   Мы подошли ближе, и мужчина поднял голову, заметив нас. У него был такой вид, словно он долго не спал и, теперь с трудом смотрит на окружающий мир.
   -- Вы с ума сошли? -- равнодушно сказал он, оглядев нас с ног до головы.
   -- Возможно, -- невозмутимо ответил Виктор. -- А у вас какие проблемы?
   -- Да всё те же, -- улыбнулся мужчина и показал рукой на скромную табличку у входа.
   Я с трудом прочитал надпись, сделанную мелким шрифтом -- трактир "Совсем пропащий".
   Мужчина снова печально уставился на свою банку.
   -- Ну и как дела на ярмарке?
   Мы переглянулись, и Виктор осторожно сказал.
   -- Нормально.
   Мужчина удивлённо посмотрел на него.
   -- Что-то по вас это не заметно, хотя, конечно, критерии у всех разные. Помню, когда я в первый раз туда попал, мне это местечко с увеселительными заведениями понравилось своей рекламой.
   -- Мы гарантируем, -- гласила она, -- что, если вы ещё не сошли с ума, поки­дая нас, то мы вернём все деньги, потраченные здесь.
   У меня появилась интересная мысль в голове.
   -- Да мы, вообще-то, и не собирались уходить.
   -- А-а, так вы были в Лабиринте, -- воскликнул, оживившись, мужчина. -- Ну, тогда всё ясно. Там умеют продать всякий хлам, ничего не скажешь, мастера.
   Он критически оглядел нас.
   -- Впечатляет, однако. Наверное, ещё и бешеные деньги заплатили. Вот уж, действительно, не уйдёшь, пока всё до последней копейки не истратишь.
   Я вытащил из кармана початок и положил в металлическую ёмкость, где могло уместиться не меньше двух литров воды.
   -- Спасибо!
   Мужчина стал неторопливо хрустеть кукурузой, поедая её вместе с кочерыжкой.
   -- Кто близко живёт, те сами добираются, а мне приходится на проезд собирать.
   У входа послышался глухой удар -- это распахнулась дверь, ударившись об стенку. На крыльцо вышел важный господин в новом костюме и узких сапогах.
   -- Эй, -- щёлкнул он пальцами, подзывая извозчиков. -- Плачу две цены, если быстро доставите меня.
   С места тронулся старенький тарантас на резиновом ходу.
   -- Как всегда, в баню? -- обернулся кучер к развалившемуся на сиденье до­вольному клиенту.
   -- В нумера! -- радостно воскликнул господин, привстав на ногах. -- Эх, гулять, так гулять!
   От избытка чувств он пронзительно свистнул, и напуганные лошади резко тро­нулись с места. Господин взмахнул руками, словно пытаясь ухватиться за воздух, и повалился на сиденье с задранными кверху сапогами.
   -- Хорошая обувь, -- горестно вздохнул наш собеседник, провожая завистли­вым взглядом удаляющийся экипаж. -- Не было фарта сегодня.
   -- Так это ваши уехали? -- удивился Виктор.
   -- Да, -- мрачно кивнул мужчина. -- В карты проиграл.
   Мы вежливо промолчали, и он стал с любопытством разглядывать нас.
   -- Вы похожи на ходячую рекламу фасадной краски. Это вас в модном салоне разукрасили?
   -- Вы правы, -- улыбнулся Виктор. -- Хорошо подходит для отпугивания птиц и комаров.
   Мужчина удивлённо покачал головой.
   -- Да тут, пожалуй, не только пернатых отгонять можно, но и нежелательных гостей или соседей. О-о! Вот и стражники пожаловали, -- усмехнулся он, глядя на дорогу.
   Вдали показались два конных субъекта. Они медленно и неумолимо приближа­лись.
   -- Андрей Георгиевич, -- обеспокоено сказал Виктор. -- По-моему, нам лучше с этими господами не встречаться. Здесь всё-таки не огород.
   -- Да нужна им ваша кукуруза, -- засмеялся мужчина. -- Но, если боитесь, то спрятаться можно, только в заведении.
   Поблизости, действительно, не было других сооружений, чтобы укрыться от зоркого взгляда.
   -- Ладно, -- пожал я плечами.
   Тяжёлая с виду дверь, неожиданно, легко открылась, и перед нами появился небольшой холл.
   -- Чего надо? -- раздался грубый окрик.
   В углу я разглядел внушительную фигуру. Уперев руки в бока, женщина грозно смотрела на нас, и сердце тревожно сжалось в ожидании неминуемой расправы.
   -- Мы артисты, -- спонтанно вырвалось у меня.
   Как часто бывало в трудных ситуациях, ум не успевал среагировать, и здесь включался неизвестный механизм, бравший на себя его функции.
   -- Вы из бродячего театра? -- смягчилась женщина. -- Первый раз у нас? -- уже более благосклонно осведомилась она.
   Мы дружно закивали с испуганным видом, словно провинившиеся школьники.
   -- Ладно, проходите в зал, там вас встретит Арнольд.
   Женщина уселась на дежурный стул и застыла, как мраморное изваяние. На этот раз, я с трудом отворил массивную дверь с резными рисунками непо­нятного назначения.
   Таинственный полумрак окутывал сцену с расставленными вокруг в шахматном порядке овальными столиками, которые занимала разная публика.
   Пышная дама в длинных перчатках до локтей шептала в микрофон о несчастной любви, страдальчески заламывая руки на декольтированной груди, хваталась за лицо и незаметно поправляла широкополую шляпку с перьями, постоянно сползаю­щую на выразительные карие глаза.
   Несмотря на все старания, посетители не обращали на неё никакого внимания, воспринимая, как неизбежный фон, с которым приходиться мириться.
   Несколько компаний, сдвинув пустые столики вместе, устроили карточный турнир. Азартно блестели горящие глаза у доминировавших в зале мужчин, разбавленных небольшим количеством женского пола. Дамы с увлечением прини­мали участие в играх своих спутников. Кто-то уже проиграл все деньги и ставил на кон последнюю рубашку.
   Высокий господин в чёрном пиджаке, висевшем на нём, как на вешалке, мате­риализовался, подобно привидению. На бледном лице хищно смотрелась тонкая полоска усиков, подчёркивающая узкие, плотно сжатые губы маленького рта.
   Господин подозрительно осмотрел нас, как потенциальных преступников.
   -- Мы клоунов не приглашали, -- прохрипел он сиплым, прокуренным голо­сом. -- Хотя, -- скептически взглянул на сцену, где печальная женщина продол­жала тоскливо петь, -- если публика обратит на вас внимание, то гарантируем бесплатный стол.
   Господин щёлкнул пальцами и тихо сказал что-то подбежавшему молодому человеку с длинными, зачёсанными назад блестящими волосами. Меня удивило, что он был очень маленького роста.
   Послушно кивая, молодой человек важно поправил галстук-бабочку и сделал знак следовать за ним. Виктор уверенно пошёл вперёд, и мне ничего не оставалось, как покориться судьбе в надежде, что всё закончится хорошо.
   Войдя в незаметную боковую нишу, мы оказались в длинном коридоре с высо­кими потолками, в конце, которого находилось несколько дверей. Одна из них открылась, и я увидел даму со сцены -- женщина весело проследовала мимо нас, держа в руке надоевшую шляпку.
   -- Пора! -- сказал, ухмыляясь, молодой человек.
   Я надеялся, что нашего вида будет достаточно для привлечения внима­ния посетителей, однако они думали по-другому. Мы уже несколько минут бродили, слоняясь по сцене, а реакции никакой. Никто даже не посмотрел в нашу сторону.
   -- Да-а, -- вздохнул Виктор. -- Вы петь умеете, Андрей Георгиевич?
   -- В детстве пробовал, в школьном хоре.
   -- Так, может, решитесь?
   Грустно взглянув в темноту зала, я затянул песню о непростой судьбе героев нашего времени. Впечатление было такое, что на сцене никого нет. Игроки резались в карты, а остальные были заняты напитками и разговорами.
   -- Нет, так дело не пойдёт, -- прервал меня Виктор. -- Надо нечто ориги­нальное.
   Я отчаянно пытался вспомнить, но в голове было пусто.
   -- Давайте! -- ободряюще зашептал он. -- Иначе, мы останемся без обеда.
   Последний аргумент оказался решающим, и я на ходу принялся сочинять прон­зительным тонким голосом о попавшем в засаду муравье; о трагической истории гусеницы, так и не сумевшей превратиться в бабочку; о полной тревог жизни простой полевой мыши, вынужденной вести борьбу с другими грызунами.
   В зале наступила гробовая тишина. Игроки, бросив карты, удивлённо смотрели на сцену. Женщины украдкой вытирали платочками слёзы, а их спутники, сму­щённо улыбаясь, разглядывали меня с неподдельным интересом.
   -- Браво! -- раздался чей-то крик, и публика одобрительно загудела, награждая нас аплодисментами.
   Поспешно откланявшись, мы устремились к выходу, где нас уже поджидал знакомый господин с усиками.
   -- Молодцы! -- скупо похвалил он. -- Давно у нас не было такой реакции. Терентий! -- снова щёлкнул пальцами господин, подзывая молодого человека. -- Проводи гостей.
   Комната, в которую нас привели, не отличалась особенным шиком. Старые, потемневшие от времени обои, скрипящие стулья и потёртый диван, выдавали комнату для обслуги.
   -- Располагайтесь, -- подмигнул нам молодой человек. -- Сейчас принесут.
   Мы, конечно, не претендовали на ресторанные блюда из зала, но простая гречка с сосиской и стакан мутного чая немного разочаровали нас.
   -- Странно, -- пробурчал я. -- Неужели мы не заслужили большего?
   -- Такова жизнь, -- Виктор с аппетитом уплетал сосиску, поливая её стоящим на столе дешёвым соусом. -- Минимум расходов, максимум доходов.
   Сухая гречка, без каких-либо признаков масла, с трудом лезла в горло, и я ре­шил смягчить её кукурузой. Местный соус мне особого доверия не внушал.
   -- Да вы просто гурман, -- улыбнулся Виктор, искоса поглядывая на меня.
   -- Подозреваю, что этот термин появился в те времена, когда людям приходи­лось употреблять то, что оказывалось под рукой, -- решил я попробовать подозрительный чай. К сожалению, он оказался без сахара.
   В стенном шкафчике, кроме нижнего белья непонятной половой принадлежности, мне удалось отыскать, только половинку засохшего, как камень, ржаного хлеба и целую пачку на удивление крупной соли.
   -- Видимо, она побывала в воде, -- сделал вывод Виктор, пристально рассмат­ривая большие кристаллы. -- Соль просто слиплась.
   Впрочем, это не помешало нам размочить хлеб в чае и, разделив на куски, щедро посыпать белыми комками.
   -- Андрей Георгиевич, -- Виктор с интересом прислушивался к хрусту соли на моих зубах. -- А, собственно, зачем вам сахар?
   Внезапно, дверь без стука распахнулась. На пороге стояла стройная женщина в длинном халате, с зажатой в уголке рта дымящейся коричневой сигаретой. Лицо покрывал толстый слой грима: искусственный румянец ярко алел на обеих щеках, напудренный нос выделялся странной белизной, а гигантские ресницы наводили на мысль о мутациях.
   -- Вы кто? -- хриплым голосом произнесла она, проигнорировав выпавший продукт табачного бизнеса.
   -- Человек, -- спокойно ответил Виктор, продолжая поглощать гречку. -- А вы?
   -- Я?! -- удивлённо произнесла женщина с широко открытыми глазами, отчего они стали напоминать странные цветы. -- К-королева красоты.
   Виктор поднялся, галантно протягивая руку.
   -- Прошу, мадам, к нашему столу.
   Женщина испуганно хлопнула ресницами и, попятившись назад, громко закри­чала.
   -- Терентий! Кто эти ужасные люди?
   Издали послышался звук бегущего человека.
   -- Мадам! -- укоризненно сказал молодой человек, спешно поправляя съехав­ший вбок галстук-бабочку. -- Вы опять бросили зажжённую сигарету.
   Он старательно покрутил на полу маленькой ножкой, напомнив мне элемент одного из старых танцев.
   Женщина продолжала пристально разглядывать нас, не обратив никакого вни­мания на его замечание.
   -- Что они здесь делают?
   -- Вероятно, обедают, -- пожал плечиками молодой человек.
   -- Это я и сама вижу, -- недовольно буркнула женщина. -- Я спрашиваю, как они тут оказались?
   Терентий иронически улыбнулся.
   -- Коллеги, наверное.
   -- Что у меня может быть общего с этими людьми? -- гневно взглянула на него дама, потрясая сжатыми кулачками. -- Твои намёки неуместны.
   -- Мадам, вам пора на сцену, -- утомлённо вздохнул молодой человек. -- Ос­талось мало времени.
   -- Я сама знаю, что мне делать. В отличие от некоторых, -- прищурилась жен­щина, -- я закончила Академию искусств.
   Она наградила Терентия презрительным взглядом и, величаво покачивая бёд­рами, скрылась за дверьми соседнего кабинета. Молодой человек равнодушно посмотрел на нас.
   -- Ну что, господа, наелись?
   -- Спасибо, всё было очень вкусно, -- вежливо сказал Виктор.
   -- Простая и здоровая пища, -- решил поделиться я своими впечатлениями. -- Ничего лишнего.
   -- Ну, что же, я рад за вас, -- усмехнулся Терентий. -- Тогда, прошу на выход.
   -- Пойдёмте, Андрей Георгиевич, -- Виктор деловито встал, одёрнув пиджачок. -- Ах, да, чуть не забыл. Туалет?
   -- Вторая дверь налево.
   -- Спасибо, мы вам очень признательны.
   На дверях нарисовали странного треугольного человечка. К счастью, у меня имелся печальный опыт попадания в дамскую комнату, поэтому я придержал Виктора у самого порога.
   Дверь отворилась, и женский силуэт, сердито сверкнув глазами, прошмыгнул под рукой удивлённого Виктора. Торопливо простучали острые каблучки по твёрдым плиткам пола, и юное создание, оглянувшись с любопытством, скрылось за поворотом коридора.
   -- Нам сюда, -- показал я на соседнюю дверь.
   С помощью мыла нам не без труда удалось оттереть огородный грим и, теперь я с интересом разглядывал свою физиономию в большое овальное зеркало на стене.
   -- Давно не виделись? -- кивнул Виктор на зеркальное отражение. -- Ну, и кто из вас настоящий?
   Действительно, между нами не было никакой разницы. Отражение в точности повторяло все мои ужимки.
   -- Может, настоящий Андрей Георгиевич находится там? -- усмехнулся Вик­тор. -- А вы, только его копия.
   Виктор с трудом приподнял край тяжёлого зеркала, и я увидел под ним дырку в стене и чьё-то большое ухо, внимательно слушающее наш разговор. Массивная рамка вырвалась из рук, ударившись об стенку, и послышался громкий крик, в котором я узнал знакомые нотки Терентия.
   Пока мой перегруженный мозг трудился над разгадкой нового ре­буса, кто-то настойчиво постучал в дверь туалета. Виктор повернул ручку, и в коридоре появился нахмуренный Терен­тий с сильно покрасневшим правым ухом.
   -- Вы сюда? -- удивился Виктор.
   -- И туда тоже, -- угрюмо буркнул молодой человек, с подозрением глядя на нас снизу вверх. -- Здесь кто-нибудь есть?
   -- Нет, никого нет.
   -- Тогда, не смею больше задерживать, -- Терентий отступил в сторону от прохода. -- Вам прямо по коридору.
   Похоже, вместо того, чтобы с почестями проводить через парадное крыльцо, нам просто банально показали на чёрный ход.
   -- Жизнь непредсказуема, -- усмехнулся Виктор, глядя на мусорные баки во дворе. -- Надеюсь, нас не примут за ходячую еду.
   Вокруг кружились птицы в надежде поживиться отходами, а за углом торчало несколько собачьих морд. Сопровождаемые внимательными взглядами, мы спешно покинули этот райский уголок.
   Напугавших нас всадников нигде не было видно, поэтому мы спокойно отпра­вились навстречу новым впечатлениям. Несколько раз нас обогнали экипажи, из которых доносились весёлые песни возвращавшихся из трактира посетителей.
   За поворотом появилась целая серия домов старой архитектурной постройки. В старинных зданиях с лепниной местами были установлены новые стеклопакеты, а первые этажи занимали обширные застеклённые витрины. Газовые фонари по бокам соседствовали с бегущими неоновыми огнями и небольшими рекламными щитами.
   Неподалёку остановилась карета, и важный господин в смокинге вышел из дверей. В руке у него была тросточка с золотистым орнаментом, которой он небрежно помахивал в воздухе.
   Сзади послышался нарастающий знакомый рёв, и я едва успел отскочить от мчавшегося на большой скорости спортивного мотоцикла. Распугивая мирно гуляющих голубей, он пронёсся вдоль по улице и скрылся за поворотом.
   Мимо прошла высокая дама в длинном платье, подозрительно поко­сившись на нас. Верхняя часть лица у неё была прикрыта тонкой вуалью от изящной шляпки на голове. И тут же из дверей дома выскочил молодой человек в полинявших джинсах, кроссовках и короткой курточке на молнии.
   Среди мелких магазинчиков выделялись два заведения: бар с классическим названием "На дне" и лавочка ультрамодной одежды "Последний приют".
   -- Господа! -- к нам подбежал молодой человек, раздающий прохожим какие-то бумажки. -- Посетите бар "На дне". Начиная с понедельника и по воскресенье включительно, проводится акция "Третьим будешь?". Если вы приведёте двух друзей, то можете рассчитывать на бесплатный бокал любого напитка. А при употреблении до дна двух бокалов подряд, третий полагается в подарок.
   Двери бара открылись, и двое мужчин, пошатываясь, вытащили из темнеющего проёма своего друга.
   -- Вот видите, -- громко завопил молодой человек, словно перед ним были глухие. -- Всё по-честному. К тому же, если ваша одежда соответствует духу заведения, то можете получить приз.
   -- Какой? -- осторожно осведомился Виктор, провожая взглядом удаляющуюся троицу.
   -- Ну, конечно, ещё один бокал, -- ещё громче закричал молодой человек, напугав меня своим энтузиазмом. -- Так, что у вас есть шансы выиграть, даже суперприз!
   Видя наши равнодушные лица, молодой человек шустро предложил бумажки в другой руке.
   -- Не проходите мимо! Салон модной одежды "Последний приют" приглашает на распродажу лучших образцов мировой моды. Акции, призы, розыгрыши и подарки. Не упустите свой шанс!
   -- Сразу видно, что вы любите модно одеваться, -- тонко польстил нам моло­дой человек. -- Загляните в приют, и вы не пожалеете.
   -- Может, и в самом деле зайти? -- задумчиво сказал Виктор. -- Я бы не отка­зался обновить гардероб.
   Это предложение показалось мне довольно разумным. Возможно, действи­тельно, удастся разжиться нормальной одеждой.
   Небольшое помещение было заставлено длинными рядами специ­альных вешалок для одежды, на которых болтались изношенные тряпки странных фасонов. На этом фоне наши костюмы смотрелись просто образцом консерватизма и сохранности форм.
   При звуках сирены, сопровождающей открывание дверей, в комнате момен­тально появился молодой мужчина в узких брюках, напоминающих, скорее, рейтузы со стрелками. Носки чёрных туфлей были необычайно длинными.
   Короткая рубашка на петельках настолько плотно обтягивала худенькое тело, что мне послышался треск швов, когда он попробовал повернуться.
   -- Здравствуйте, господа! Мы очень рады видеть вас в нашем приюте, -- с кислой улыбкой на лице, произнёс он дежурную фразу. -- Как раз сегодня у нас распродажа с 99% скидкой.
   Меня немного смутила стоимость оставшегося процента, которую я успел раз­глядеть на ценниках уникальной одежды. Там было подозрительно много нулей.
   -- Вам крупно повезло. За смешную сумму вы можете приобрести самый модный сейчас комплект одежды.
   Мне стало не по себе, когда он озвучил сумму покупки рваных брюк неопреде­лённого цвета и удивительного пиджака, застёгивающегося наискосок крохотными крючками. Карманы у него оказались на спине.
   -- Это что? Розыгрыш? -- Виктор с удивлением рассматривал эксклюзивный костюмчик.
   -- К сожалению, данная модель в лотерее не участвует, -- грустно сказал муж­чина. -- Для этого существуют другие экземпляры, -- махнул он рукой в направ­лении стеллажей, заваленных подозрительным барахлом. Вид у одежды был такой, словно она прошла испытание десятикратной стиркой.
   -- А как насчёт подарков? -- с затаённой надеждой сказал я, чувствуя в душе глупость подобного вопроса.
   -- При покупке двух вещей, третья является призом, -- внезапно прозвучал женский голосок, и я увидел симпатичную девушку в мини-юбке, полоса­тых гетрах и берете. Она с трудом стояла на необычайно тонких каблуках-шпильках.
   Мужчина повернулся к ней, пытаясь сделать шаг, однако концы туфель ко­варно пересеклись на его пути.
   -- Ой! -- глухо произнёс он, покачнувшись, и судорожно стараясь ухватиться за торчащие рядом вешалки с одеждой.
   Падение зафиксировало его голову прямо у женских ног.
   -- Ай! -- испуганно вскрикнула девушка. -- Викентий, ты чуть не уронил новую коллекцию!
   Она торопливо стала поправлять тесные ряды плечиков, едва не наступив моло­дому человеку острым каблучком на прижавшееся к полу ухо.
   -- Мадам! Я сражён вашей фигурой, -- поморщился мужчина, потирая ушиб­ленное колено.
   -- Ты это говорил вчера, когда запнулся за ножку стола.
   Мужчина с трудом поднялся, осторожно переступая на полу длинными нос­ками.
   -- Красота требует жертв, -- пожал он плечами. -- Ты это знаешь не хуже меня.
   -- Красавчик, -- девушка скептически оглядела молодого человека. -- До сих пор носишь коллекцию прошлого месяца.
   Беглый осмотр присутствующего в зале ассортимента убедил меня в довольно приличном качестве нашей одежды. Виктор, похоже, пришёл к тому же выводу.
   -- Видимо, мы не туда попали, -- решил он напомнить о себе.
   -- Вам, наверное, на дно? -- понимающе ухмыльнулся мужчина. -- Это в со­седнем доме.
   -- Вечно, Викентий, ты людям голову морочишь, -- буркнула девушка. -- Ведь сразу видно, что это не наши клиенты. А кстати, где вы одеваетесь? Что за стран­ный стиль?
   -- Огород, -- развёл руками Виктор. -- Приятель птиц.
   -- О-город? -- удивлённо вскинула брови девушка.
   -- Наверное, он имел в виду город-зеро, -- догадался молодой человек. -- Известный в узких кругах салон с дорогими эксклюзивными вещами.
   Выражение лица девушки плавно поменялось.
   -- Тогда вам, действительно, не сюда, -- вздохнула она. -- Моделями, сши­тыми в единичных экземплярах, мы не торгуем.
   Она почтительно посмотрела на мои ботинки.
   -- Какие у вас оригинальные шнурки. Наверное, по индивидуальному заказу?
   -- Вы правы, -- взглянул я на ржавую разлохмаченную верёвку. -- Это новая разработка.
   -- Вот, Викентий, к чему надо стремиться, -- нравоучительно сказала девушка. -- А то мы ширпотреб один носим. Никакого креатива.
   -- Ну, если я женюсь на дочке миллионера, -- скептически хмыкнул молодой человек, -- а ты найдёшь себе, наконец, богатого мужа. Кстати, как у тебя дела с Петром? Такого идиота ещё поискать надо.
   -- Викентий! -- девушка возмущённо сверкнула глазами. -- Во-первых, его звали Вионор, и ты его никогда не видел, а во-вторых, мы развелись ещё месяц назад.
   Она с надеждой посмотрела на нас.
   -- Вам, случайно, жена не требуется?
   Виктор слегка изменился в лице от такого неожиданного предложения, да и я, признаться, был несколько удивлён.
   -- Э-э, видите ли, сударыня, -- озадаченно произнёс он. -- У нас немного другие планы.
   -- Вот так всегда, -- разочарованно вздохнула девушка. -- Как, только дело доходит до брака, у них сразу другие планы. А женщина должна оставаться без новой машины.
   Странное сочетание разных времён в этом мире производило впечатление. Магазин явно был современным мне, и упоминание об автомобилях лишь подтвер­ждало этот необычный факт.
   -- А как же конные экипажи? -- намеренно обронил я фразу.
   -- Эти любители старины уже надоели, -- прищурилась девушка. -- Они живут в прошлом, тогда, как мы предпочитаем настоящее. Правда, Вионор? -- благосклонно взглянула она на молодого человека.
   -- Меня зовут Викентий, -- с кислой миной произнёс тот.
   -- Все мужчины так похожи, -- мило улыбнулась нам девушка. -- Я их посто­янно путаю. Правда, Вионор?
   -- Викентий, -- хмуро буркнул молодой человек. -- Вионор пускай лесом идёт.
   -- Да он уже целый месяц бродит. Там, теперь не лес, а просто парк для прогу­лок. Ты, случайно, гулять не любишь?
   -- Нет, у меня другие увлечения.
   -- Наверное, грибы собирать, -- обворожительно улыбнулась девушка.
   -- Элеонора, у нас обед, -- недовольно сказал молодой человек. -- А я ещё не завтракал.
   -- Извините, господа, -- девушка повернулась к нему. -- Ты, главное, не забудь прогуляться в магазин.
   Я облегчённо вздохнул. Интуиция уже давно подсказывала мне оказаться за дверью, однако, природная вежливость удерживала на месте.
   -- До свидания, господа!
  
   -- Да-а, -- выразительно произнёс Виктор, когда мы вышли на улицу. -- Есть ещё женщины среди населения.
   В этом с ним трудно было не согласиться, и, словно в подтверждении этих слов, навстречу нам шла дама в старинном платье с кружевами и оборками. Её лицо показалось мне смутно знакомым, но судорожные попытки вспомнить никакого успеха не принесли.
   -- Простите, -- невольно вырвалось у меня вслед уходящей фигуре.
   Женщина обернулась с лукавой улыбкой и оценивающе оглядела меня с ног до головы, ненадолго задержавшись взглядом на эксклюзивных шнурках.
   На лице отразилось лёгкое разочарование, и недовольный голос бодро произнёс.
   -- Приличные люди на улице не знакомятся, молодой человек. Где вы учились хорошим манерам?
   -- Э-э, нигде.
   -- Это заметно, -- бросила она, удаляясь. -- Вам нужно пойти учиться в акаде­мию воспитанных джентльменов.
   Виктор стоял рядом, ухмыляясь.
   -- Наверное, дама из института благородных девиц, Андрей Георгиевич. Вы хотели что-то спросить?
   -- Нет, ничего.
   Виктор понимающе кивнул, провожая даму взглядом.
   -- Бывает.
   Пока я задумчиво созерцал исчезающее вдали платье, рядом раздалось чьё-то глухое покашливание.
   -- Кхе-кхе, -- сгорбившийся старичок с палочкой, шаркая ногами, медленно пытался обойти нас. Глаза были закрыты тёмными стёклами в круглых старинных очках на мясистом носу.
   -- Что-то я не пойму, молодые люди, вы откуда? -- хрип­лым голосом сказал он, подняв голову.
   -- Не знаю, -- пожал я плечами.
   -- Тьфу! -- зло сплюнул старик. -- Ну и молодёжь пошла, ни рыба, ни мясо, только руками разводить могут.
   Продолжая недовольно бурчать себе под нос, он захромал дальше по тротуару.
   -- Любопытное место, -- Виктор с интересом рассматривал улицу. -- И жители приветливые.
   В процессе дальнейшего продвижения мне попалась на глаза знакомая вывеска книжной лавки. Простая металлическая дверь располагалась вверху короткой каменной лест­ницы с пологими ступеньками. С арочного навеса на краю свисал обрывок, похожий на толстый шнурок, и, проходя мимо, я слегка потянул его вниз. Мне показалось, что этот элемент не имеет никакого отношения к лавке.
   Внутри магазинчика раздался мелодичный звон. Дверь немедленно отворилась, и на пороге появился силуэт сухощавой женщины средних лет в больших роговых очках. Она немного разочарованно оглядела нас, поправляя тяжёлую оправу.
   -- Господа, вы не ошиблись? Бар "На дне" находится через два дома на другой стороне улицы.
   Поскольку мы промолчали, она тяжело вздохнула и нехотя мах­нула рукой.
   -- Ну, что же, заходите.
   -- Почему бы и нет, -- улыбнулся Виктор. -- Спасибо за приглашение.
   Женщина скептически хмыкнула, но от дальнейших комментариев пока воз­держалась.
   В тесном помещении находились высокие стеллажи, на широких полках, кото­рых старинные книги оказались рядом с современными изданиями в глянцевых обложках.
   -- Вы ищете что-то конкретное? -- женщина с сомнением смотрела на нас. -- Могу предложить последнее издание обозрения "Изготовление напитков в домашних условиях". Добавлено множество новых оригинальных рецептов, никогда ранее не публиковавшихся и мало известных широкой публике.
   Я с трудом удержал тяжёлый томик размером с приличную энциклопедию, которым она щедро наградила меня.
   -- Спасибо, -- осторожно поставил я увесистую книгу на журнальный стол. -- А что-нибудь о сознании есть?
   -- От сознания? -- женские брови медленно поползли вверх. -- Вам плохо? Может, скорую вызвать? Вот, возьмите валидол, -- она суетливо попыталась вложить мне в ладонь упаковку таблеток.
   Пришлось убрать руки за спину.
   -- Мне почитать что-нибудь, -- скромно произнёс я, с доверием глядя на неё.
   Женщина хмуро разглядывала меня с плохо поддающимся описанию выраже­нием лица, невольно напоминая в этом Ирину Эдуардовну.
   Сцепив пальцы рук в замок, она застыла на месте.
   -- Мне почитать о сознании, -- снова повторил я, видя отсутствие реакции.
   -- Ну да, конечно, -- женщина нерешительно показала в дальний угол. -- Вся философия там.
   Несколько десятков книг занимали крайнюю полку от окна. Наряду с известными именами на обложках, я заметил такие ше­девры, как "Специфика гадания на кофейной гуще в пятнадцатом веке" и "Характерные особенности игры в кости на международных турнирах до нашей эры".
   Внимание привлекла тонкая брошюра о развитии сознания.
   -- Забавно, -- Виктор неторопливо листал страницы издания, похожего на школьную тетрадь. -- Автор настоятельно рекомендует совершенствовать созна­ние, не имея представления о самом предмете. Андрей Георгиевич, вы знаете, что такое сознание?
   Задумавшись, я медленно покачал головой.
   -- Нет. Слова являются лишь указателями в рамках согласованной концепции языка.
   -- Конечно, -- усмехнулся Виктор, -- но по-другому мы и не можем объяс­няться. Осознание можно определить, как узнавание или получение знания, графическим символом, которого является любая линия. При этом существуют субъектно-объектные отношения в состоянии бодрствования. Продолжая данный символизм, мы замыкаем концы линии и получаем кольцо или просто сознание. Это глубокий сон.
   Виктор равнодушно положил брошюру обратно на полку.
   -- Импульс сознания разворачивается в осознание.
   -- Сплошной символизм, -- согласно киваю я. -- Игра слов.
   -- Разумеется, человек привык воспринимать окружающее посредством симво­лов. Здесь замешаны игры разума, которому необходимо развитие, а вот сознание в этом совершенно не нуждается, -- небрежно кивнул он на брошюру.
   -- Осознание и сознание -- это одно целое, однако развивающемуся разуму нужно осознание, поэтому он легко забывает о своих корнях и начинает считать их чем-то отдельным от себя. Происходит разделение и дальнейшее забвение сознания. В бодрствовании разум не интересует глубокий сон.
   -- Господа! -- из-за угла крайнего стеллажа показались роговые очки жен­щины, внимательно исследовавшие нас с головы до ног. -- Очень прошу вас обойтись без цирковых фокусов.
   Выражение недоверия было столь отчётливо написано на её лице, что мне стало немного неудобно.
   -- И главное, -- трагическим шёпотом сказала она. -- Пожалуйста, не выры­вайте страницы из книг.
   -- Мы постараемся, -- серьёзно заметил Виктор. -- У вас много интересной литературы.
   -- Да уж будьте любезны, -- женщина снова тяжело вздохнула, пронзая нас взглядом, словно рентгеновский аппарат. -- Зря стараетесь, молодые люди, литературы о кактусах у нас нет.
   Меня несколько удивила подобная дискриминация колючих растений, и я во­просительно взглянул на хмурую женщину.
   -- Ничего нет, -- строго повторила она. -- Я же вижу, что вас интересует.
   -- Сознание, -- пожал я плечами.
   -- Вот именно, -- многозначительно кивнула женщина, задержав взгляд на волосатой груди Виктора, видневшейся в вырезе пиджака. -- Бесконечный полёт в абстрактном сновидении.
   Я поспешно отдёрнул руку от верхнего стеллажа. Рукав рубашки опустился вниз, открыв зоркому взгляду шедевры господина Вышивалова.
   Женщина смотрела на меня с видом довольного инквизитора, уличившего собе­седника в умышленном обмане.
   -- Интересная версия, -- задумчиво говорю я. -- Скажите, а-а-а...
   -- Есть, -- усмехнувшись, она скрестила руки на груди. -- Прямо перед вами.
   На полке стояло глянцевое чудо с большим грибом на обложке.
   -- Однако вряд ли там есть то, что вас интересует.
   Виктор с усилием удерживал на коленке тяжеленный том антологии мировой философии. Похоже, борьба с литературой окончилась не в пользу Виктора. Книга всё-таки выскользнула из рук и с гулким стуком упала на пол.
   Вздрогнув, как от удара электрическим током, женщина не­дружелюбно оглядела нас.
   -- Давайте, господа, на выход, пока я стражников не вызвала.
   Виктор с трудом засунул книгу обратно на место.
   -- Вы очень любезны.
   Дверь шумно захлопнулась за спиной, обдав нас ветерком, зазвенели колоколь­чики и приятный женский голос прокричал.
   -- Счастливого пути!
   Велосипедист в смокинге промчался мимо. Глаза были прикрыты тёмными очками, а в ушах торчали провода наушников.
   -- В сновидении возможны многие вещи несовместимые с реальным миром, -- задумчиво сказал я, разглядывая рекламу, извещавшую о грядущем чемпионате мира по гонкам на самокатах.
   Виктор пожал плечами.
   -- Такова наша позиция. Ведь можно сказать, наоборот, что это как раз нор­мально, а мир, где подобного нет, вызывает подозрения.
   -- Так может, просто разные миры? -- пришла мне в голову странная мысль. -- Каждый со своими возможностями.
   -- Для нас разницы нет. Жить надо везде, даже в сновидении, -- усмехнулся Виктор.
   -- Андрей Георгиевич, -- Виктор вертел головой по сторонам. -- Не желаете выпить чашечку кофе?
   -- С удовольствием, только вряд ли здесь угощают бесплатно. Может, пойти на станцию вагоны разгружать?
   -- Это довольно банально, есть альтернативный вариант.
   Виктор подошёл к стоящему неподалёку мусорному баку и жестом фокусника вытащил пару пустых коробок из картона.
   -- Присоединяйтесь, Андрей Георгиевич, -- он сложил боковые стенки и акку­ратно подложил картон под заднюю часть тела, плавно опускаясь на землю. -- Вдвоём веселее. Кстати, ваша шляпа послужит вместо банка.
   С довольным видом он стал рассматривать людей, рассчитывая на безвозмезд­ную помощь.
   Данная модель заработка была мне не очень по душе, однако идея Виктора настойчиво требовала своей реализации. Мой чуткий нос уже почувствовал запах свежеприготовленного кофе, да и соблазн был слишком велик, чтобы успешно противостоять ему.
   Я снял головной убор и осторожно опустился на любезно предоставлен­ный мне предмет мебели. Пятнадцать минут молчаливого созерцания редких прохожих ни к чему не при­вели, если не считать потери шляпы, легкомысленно брошенной далековато от края тротуара.
   Пробегавший мимо подросток, вместо того, чтобы проявить сочувствие к не­имущим согражданам, весело ударил шляпу ногой, и она ловко угодила прямо в мусорный бак. Мои судорожные попытки догнать хулигана были заранее обречены на провал. Бегаю я, надо признать, несравненно хуже, чем сижу.
   Шляпа лежала на самом дне контейнера, поэтому я не придумал ничего лучшего, как залезть туда самому. В результате столь неоправ­данного риска, я получил целое ведро помоев на голову. Пришлось в спешке снимать с ушей лапшу и вытряхивать, попавшие за шиворот, овощные отходы. Ну, а несколько небольших пятен на одежде меня смутить никак не могли. Выбрав подходящий момент, я легко преодолел боковой барьер.
   -- Нашли, что-нибудь интересное? -- Виктор с любопытством ощупывал взглядом мои карманы. -- Неужели раскопки проводили?
   -- Ничего, -- пожал я плечами, не став вдаваться в подробности.
   Через некоторое время, я с предельной ясностью понял, что тактику надо ме­нять. На дне нашего банка сиротливо блестела маленькая монетка.
   -- Думаю, необходим новый образ.
   -- Вы полагаете? -- Виктор безмятежно улыбнулся женщине, укоризненно смотревшей на него.
   -- Уверен.
   Я решительно сделал несчастное лицо и стал раскачиваться, заунывно напевая. Глядя на меня, Виктор стал неуклюже подражать, пытаясь добиться синхрониза­ции. Мы дружно качались, как болванчики, издавая невнятные звуки, похожие на стон.
   Как обычно, простое, на первый взгляд, решение принесло свои плоды. С регу­лярной очерёдностью в банке стал раздаваться металлический звук, весьма радую­щий наш слух. Иногда, легкокрылыми бабочками порхали разноцветные бумажки, положительно влиявшие на зрение. Органы чувств были приятно удивлены.
   Высокий господин в чёрном цилиндре пристально рассматривал нас, как учё­ный своих подопытных мышей. Достав из кошелька денежный знак, он обмотал его вокруг наконечника серебристой трости и осторожно поднёс к нашим лицам. Мои глаза разглядели достаточно крупную купюру, и первой реакцией, конечно, было желание схватить вожделенный предмет. Однако разум уверенно заявил, что никакие усилия здесь не нужны, и ценная вещь, в итоге, всё равно окажется в шляпе.
   Мы переглянулись, продолжая скорбные телодвижения. На лице гос­подина появилась маска недоумения ввиду отсутствия нормальной реакции, которое явно указывало на нездоровье и наличие проблем с условными рефлексами. Господин недовольно покачал головой -- тестирование больных особей не возможно. Разочарованно вздохнув, он аккуратно стряхнул бумажку в банк и широкими шагами целеустремлённо направился дальше.
   -- Да тут, пожалуй, не только кофе попить, но и шашлычок отведать можно, -- довольно потирал руки Виктор. -- А то у меня, после гречки аппетит разыгрался.
   Из дверей подъезда показалась дама солидной комплекции. Её осно­вательную фигуру сопровождала эскортом маленькая собачонка. Бочкообразное тело с выпученными глазками уверенно стояло на толстеньких ножках, во рту болтался алый язычок, а коротенький хвостик казался немного лишней деталью.
   Собачка радостно тявкнула и бросилась на обход территории, отмечая ближай­шие углы ритуальным омовением.
   -- Жорж! -- воскликнула женщина, благосклонно взирая на проделки питомца. -- Ну, проказник!
   Мне послышались в её голосе нотки восхищения.
   Поставив метки везде, где можно, собачка устремилась к нам и принялась усердно обнюхивать лежащую на земле шляпу. Дальнейшие действия было легко предугадать, однако, моя реакция оказалась не такой быстрой, как хотелось. Пока я размышлял, стоит ли вставать или достаточно просто протянуть руку, собака ловко подняла заднюю ножку.
   Все сомнения моментально были отброшены. Я рванулся к банку и резким кошачьим движением увёл из-под лапы объект посягательства. Собака удивлённо застыла на месте с поднятой ногой, недобро глядя на меня круглыми глазками.
   -- Жорж! -- снова раздался призыв. -- Иди сюда, негодник!
   Собачонка медленно опустила лапу и неохотно побежала за уходящей женщи­ной.
   -- Какой непослушный мужчина! -- удовлетворённо произнесла дама. -- По­шли, купим тебе поесть.
   Собака лениво завиляла хвостиком и вместе с хозяйкой неторопливо направи­лась вдоль по улице.
   -- Пойдёмте, Андрей Георгиевич, а то нас так и без кофе могут оставить, -- Виктор потянулся всем телом, разминая уставшие конечности.
   Я аккуратно пересыпал мелочь в полиэтиленовый мешочек и нахлобучил шляпу обратно на голову. Бумажные знаки мы честно разделили пополам согласно собранной сумме.
   -- Скажите, где можно выпить кофе? -- обратился Виктор к проходящему мужчине в больших тёмных очках.
   -- Где кафе, там и кофе, -- лаконично ответил гражданин, не сбавляя шаг.
   Следующей жертвой опроса стала худощавая старушка, энергично постуки­вающая палочкой по тротуару.
   -- Не подскажите, где можно чайку попить?
   -- В чайной, сынок, -- бодро прошамкала та. -- А лучше всего дома.
   -- Да, -- Виктор задумчиво покачал головой. -- Пожалуй.
   -- Сынок, ты не здешний? -- сочувственно посмотрела старушка. -- Рядом кафе, так там и кальян есть, -- доверительно сообщила она. -- Мой старик, иногда, тоже забегает покурить.
   Место досуга, куда нас привела добрая женщина, размещалось в отдельно стоящем домике с открытой верандой. Ограждающие решётки были увиты зарос­лями плюща, а по бокам мощно цвели пышные кусты сирени.
   Рекламный щит у входа извещал о желании приютить усталых путников за скромное вознаграждение. Казалось, что он был навечно прикован металлической цепью, способной удержать небольшой теплоход, к бетонному столбику во дворе.
   На картинке был изображён странный человечек, плохо поддающийся половой идентификации. Он весьма успешно совмещал в одном лице знакомые черты Деда Мороза и Снегурочки.
   Наша попытка проникновения в данное заведение встретила препятст­вие в виде вежливого молодого человека, преградившего нам путь.
   -- Мы не проводим благотворительные обеды, -- хмуро сообщил он, раздвигая руки, словно пытаясь обнять нас в утешение.
   Я внушительно потряс перед удивлённым юношей увесистым мешочком с мелочью.
   -- Два кофе, пожалуйста!
   Видимо, молодой человек решил, что мы не нуждаемся в братских объятиях. Невнятно буркнув, он обречённо опустил руки и неохотно удалился в помещение.
   Виктор решил выкурить большую сигару и, теперь сидел, пуская аккуратные кольца дыма.
   -- Наверное, мы похожи на клошаров, -- я удовлетворённо отпил ароматный напиток.
   Виктор созерцал постепенное растворение дымных колечек.
   -- Вот так и мы появляемся из сна, чтобы снова исчезнуть в нём, как этот дым. Парадокс заключается в том, что хотя в глубоком сне нет осознания, мы можем его вспомнить. Вы можете сказать, что это невозможно, и будете правы. Однако коллапс логики приводит к разрешению пара­докса, не решая его.
   Виктор продолжал пускать колечки, как ребёнок мыльные пузыри.
   -- Присутствие сна позволяет находиться не только внутри самого себя, но, одновременно, ещё и снаружи. И об этом внешнем я ничего нельзя сказать, кроме констатации факта присутствия.
   Взгляд упал на оставленный кем-то из посетителей рекламный буклет на столе. Оздоровительный центр "Тело в дело" приглашает посетить уникальный ком­плекс. Тренажёры, сауна, бильярд, бассейн, массаж и прочие радости жизни обещала длинноногая красавица в скромных остатках одежды. В качестве примера был изображён усталый мужчина с потухшим взором, в очках, с лысиной и приличным животиком. Он переступал заветный порог с явным опасением.
   История буклета скромно умалчивает, что творилось в недрах заведения, од­нако, на выходе мы видим румяного здоровяка, стройного и помолодевшего. Без очков и с роскошной гривой волос. Все члены его тела были основательно нака­чаны, а в глазах горел неугасимый огонь жажды жизни.
   -- Любопытный способ эволюции, -- усмехнулся Виктор, заметив мой интерес. -- Однако наших доходов на это не хватит, поэтому ограни­чимся шашлыком, как бюджетным вариантом.
   Молодой человек удивился новому заказу, пока я снова не достал похудевший мешочек с мелочью.
   -- Может, господа желают виски? -- вкрадчиво осведомился он.
   -- В другой раз.
   Молодой человек пожал плечами, но заказ принял, и, вскоре, ароматный продукт уже был на столе. Я энергично принялся за дело умиротворения нервных волокон, ответственных за чувство голода. Нет, конечно, переедание не было моим хобби, но и особой скромностью я никогда не отличался.
   -- Вкусный шашлычок, -- удовлетворённо положил я на стол пустую шпажку, наблюдая, как Виктор настойчиво терзает оставшуюся четверть.
   -- Вы довольны? -- с натянутой улыбкой перед нами появился молодой чело­век.
   -- Мм-м, -- промычал Виктор, вгрызаясь в нежную плоть, и кивнул на мешочек с мелочью.
   Порывшись внутри, я выудил кружочек с цифрой десять и великодушно протя­нул юноше. Чем-то мне это напомнило игру в лото. Молодой человек поморщился, но деньги взял. По-хозяйски оглядел веранду и, пробубнив что-то, независимо удалился.
   -- Господа! -- раздался голос сидящего неподалёку одинокого мужчины в старомодной кепке. -- Не пойму, о чём вы толкуете?
   Перед ним стояла наполовину опорожнённая бутылка из тёмного стекла, а в голосе звучали характерные нотки влияния винных паров.
   -- Когда я делаю глоток, -- мужчина отхлебнул прямо из горлышка, -- он начина­ется в прошлом и заканчивается в настоящем. Но это всё равно один глоток, и он само постоянство. Вся наша жизнь просто один большой глоток.
   Он надвинул кепку на глаза, так, что остался, только один большой нос, и, скрестив на груди руки, погрузился в дремоту.
   От шашлыка остались одни воспоминания. Если бы не металлические шпажки, равнодушно лежащие на тарелках, то можно было подумать, что его просто не существовало в природе.
   Виктор удовлетворённо покачивал ногой, созерцая пустую шпажку.
   -- А был ли он?
   -- По-моему, это чисто философский подход, -- пожал я плечами. -- Измене­ние формы ведёт к смене названия. Мясной продукт превратился в фарш, будущая судьба, которого нам хорошо известна.
   -- Увы, -- вздохнул Виктор. -- Шашлыком там и не пахнет, а вообще вопрос, конечно, интересный.
   Виктор немного увеличил амплитуду покачивания ноги, и в результате, ботинок всё-таки свалился, не выдержав таких испытаний. Пришлось лезть под стол завязывать ослабшие шнурки.
   Дремавший мужчина пошевелился и медленно запрокинул назад голову в над­винутой кепке, пытаясь разглядеть окружающий мир. Повернувшись в нашу сторону, он удивлённо произнёс.
   -- А-а, это опять вы? Мы же встречались в прошлой жизни, не так ли?
   Виктор кивнул в ответ.
   -- А я смотрю, опять знакомые лица, -- довольно усмехнулся мужчина. -- Недавно с одним господином пили виски, так целых три жизни ушло на бутылку. Видно, кармическая встреча была.
   Осторожно взявшись за горлышко, он сделал продолжительный глоток.
   -- Ну, что, господа, может, увидимся в следующей жизни?
   Голова в кепке снова опустилась на грудь.
   -- Забавно, но он совершенно прав, -- улыбнулся Виктор. -- Нет осознания себя, нет и существования. Проснулся, здравст­вуй, новая жизнь!
   Движущаяся в такт дыханию старомодная кепка снова слегка шевельнулась. Подбородок оторвался от груди, и пристальный взгляд упрямо сфокусировался на нашем столике.
   -- Не верю своим глазам! -- указательный палец сдвинул кепку в район за­тылка. -- Это опять вы? Судьба, -- многозначительно кивнул мужчина. -- От неё не уйдёшь.
   Он решительно ухватился за бутылку. Кепка вернула себе законное место на кончике носа, и через минуту я услышал тихое похрапывание.
   -- Мы живём в мире идей, Андрей Георгиевич, -- неожиданно сказал Виктор. -- Мы все идеалисты.
   -- Господа! -- послышался знакомый голос.
   Мужчина удивлённо смотрел на нас, сверкая глазами из-под надвинутой кепки.
   -- Всем известно, что основная идея -- это большой глоток. Мы поглощаем всё, до чего могут дотянуться наши органы чувств, желудок и ум. Потребление, есть правда жизни! Глотай, пока хватит сил! -- с пафосом сказал он и приложился к бутылке. -- Такова миссия любого существа, а когда дальнейшее насыщение невозможно, приходит забвение.
   -- Но мы не только потребляем, но и создаём, -- заметил я.
   Мужчина выразительно махнул рукой.
   -- Это вторичный процесс переваренного насыщения для подготовки к новому потреблению. Кстати, пора этим заняться.
   Он встал и, засунув недопитую бутылку в карман широкого пальто, нетвёрдой походкой направился к выходу.
   -- Время потреблять и время созидать, -- многозначительно буркнул мужчина.
   Правая рука сжимала торчащее горлышко бутылки, словно рукоятку оружия. Он подозрительно оглянулся и, подняв воротник, неторопливо свернул за угол кафе.

Глава восьмая

   Пока мы расслабленно продолжали дремать в креслах, переваривая пищу, рядом с кафе тихо остановился старинный лимузин чёрного цвета. Хлопнула дверца, и на свет появился невысокий господин плотного телосложения, в костюме и лакиро­ванных штиблетах. Маленькие усики щёточкой упрямо торчали над верхней губой, а глаза были скрыты круглыми очками с тёмными стёклами.
   Господин снял котелок и, пригладив волосы, неторопливо напра­вился к нам. У входа его встретил знакомый официант. Согнувшись, он что-то прошептал на ухо важному гостю, поглядывая в нашу сторону.
   Господин согласно кивнул и, обогнув по пути соседний столик, властно прервал сиесту.
   -- Тайная служба! Ваши документы.
   Виктор нехотя поднял на него взгляд.
   -- Э-э, мы путешественники, а документы потеряли в дороге.
   -- Так, -- недовольно нахмурился господин, -- тогда, прошу в машину, разберёмся, какие вы туристы.
   После недолгих пререканий нас сопроводили в чёрный автомобиль, и, глядя в окно, я увидел довольное лицо улыбающегося официанта, любезно помахавшего нам ручкой на прощание.
   Нас долго везли по городу, петляя по узким улочкам, пока лимузин не подъехал к двухэтажному особняку, где-то на окраине. Два обнажённых атлета поддерживали каменный козырёк у входа с металлической дверью.
   Господин подошёл к узкой щели и, нажав на кнопку, негромко произнёс.
   -- Свои, открывай!
   Пройдя по длинному коридору, мы спустились в цокольный этаж и оказались в обширном помещении, похожим на учебный класс. По углам стояли безликие манекены, а на стенах висели странные плакаты с надписями на непонятном языке.
   Господин повесил котелок на вешалку и, подойдя к манекену, быстро нанёс серию ударов, чередуя различные конечности.
   -- Эх, хорошо! -- удовлетворённо сказал он, боднув напоследок головой. -- Не хотите размяться? Ну, как знаете, -- добавил он, видя нашу нерешительность. -- Тогда, прошу за стол.
   Мы уселись за ближайшую парту и получили на руки листы бумаги и ручку.
   -- Пишите, господа.
   -- Что? -- вопросительно сказал Виктор.
   -- Вам виднее, -- пожал плечами господин, вытирая платком выступивший пот на лбу. -- Я что ли за вас должен знать?
   -- Пишите, а я пока чаю выпью, -- подошёл он к самовару.
   Мы переглянулись и продолжали спокойно сидеть, не предпринимая никаких попыток взяться за сочинение. Виктор даже успел немного вздремнуть, пока я раздумывал, не стоит ли попросить чаю.
   Прошло пятнадцать минут.
   -- Закончили? -- поставил чашку господин. -- Давайте сюда.
   Забрав у нас девственно чистые листы, он бегло осмотрел их с двух сторон.
   -- Написали что-нибудь?
   -- Нет, -- откровенно признался Виктор.
   Господин довольно усмехнулся, разрывая бумаги на несколько частей.
   -- Ну, что же, на нет и суда нет. Макс! -- громко крикнул он, сопровождая речь щёлканьем пальцев.
   В дверях показался его двойник, только более худой и выше ростом.
   -- Я же говорил, что это не наши клиенты, -- весело произнёс господин. -- Отведи их к Карлу.
   Худощавый мужчина, в белом халате и медицинской шапочке, стоял за моль­бертом, лёгкими мазками нанося краски. Кисточка в его руке была настолько мала, что мне показалось, будто мужчина рисует пальцем.
   -- Войдите! -- обернулся он на звук открываемой двери, мельком оглядев нас. -- Минутку, я сейчас закончу.
   -- Карл Клинович, -- деловито сказал сопровождавший нас двойник, когда мы вошли в кабинет с железными решётками на окнах. -- Это, похоже, твои пациенты.
   -- Присаживайтесь, господа, -- мужчина продолжал сосредоточенно рисовать. -- Так, ещё один штрих.
   Двойник повернулся и вышел из кабинета, оставив нас наедине с художником в белом халате.
   Я с любопытством осмотрел комнату, стены, которой были обиты каким-то толстым и мягким материалом. Практически по всему периметру висели картины с непонятными изображениями -- то ли городских улиц, то ли природных пейзажей. Везде улыбались странные лица диковинных животных, чем-то смутно напоминая человеческие головы.
   -- Ну, вот, пожалуй, и всё, -- удовлетворённо произнёс мужчина, рассматривая абстракции на холсте. -- Осталось, только придумать персонажей.
   Он с интересом повернулся, пытливо всматриваясь в наши лица.
   -- Ну, что, господа. Карл Клинович к вашим услугам, не стесняйтесь, гово­рите, что хотите.
   Мужчина уселся в глубокое кресло и, соединив вместе пальцы рук, выжидающе уставился на нас.
   -- Скажите, откуда вы идёте? -- мягко сказал он.
   -- Оттуда, -- Виктор поднял глаза к потолку.
   -- Так-так, ну и дальше.
   -- Теперь мы здесь, -- решил пояснить я.
   -- Хорошо, -- ладонь мужчины нетерпеливо похлопала по коленке. -- И куда же вы направляетесь?
   -- Вы знаете, это вопрос философский, -- пристально посмотрел я в глаза. -- С тем же успехом вы могли бы спросить, а куда идёт человечество?
   Ладонь зависла в воздухе и, затем, плавно опустилась вниз.
   -- И куда же оно идёт?
   -- А вы разве не знаете? -- задал я встречный вопрос.
   -- Нет, -- развёл мужчина руками.
   -- Вот и мы тоже не знаем, -- подмигнул я ему.
   Мужчина решительно поднялся с кресла и, подбежав к мольберту, стал лихора­дочно рисовать голыми пальцами какие-то фигуры.
   Я удивлённо посмотрел на Виктора, но он лишь пожал плечами.
   -- Превосходно! -- мужчина отошёл на шаг назад, любуясь своим творением. -- Этого мне, как раз и не хватало.
   Он снова посмотрел на нас и, склонившись, добавил несколько новых мазков.
   -- Спасибо, друзья! Вы внесли посильный вклад в развитие моей коллекции, -- обвёл он рукой комнату с картинами, -- ну, а вашу судьбу будет решать специаль­ная комиссия. Макс!
   В дверях моментально появился провожавший нас двойник, словно всё это время он простоял под дверью.
   -- На экспертизу! -- небрежно махнул мужчина рукой, продолжая пристально вгляды­ваться в своё новое творение.
   Нас деликатно вытолкали из комнаты, и вскоре, под надёжной охраной, мы уже мчались по улицам городка в лимузине с включённой сиреной.
   Опять было хаотичное движение. Машина часто поворачивала в боковые улочки, вымощенные булыжником и увешанные высти­ранным бельём на верёвках. Скрипели тормоза, развевались мокрые простыни, из открытых окон доносилась словесная перепалка, а на скамеечках у подъездов сидели пожилые люди, равнодушно провожая нас взглядом.
   Неожиданно, машина резко затормозила, и я отчётливо услышал протяжный и отдающий басом звук.
   -- Чёрт! -- водитель зло ударил по рулевому колесу. -- И откуда они взялись?
   Автомобиль неподвижно застыл на перекрёстке, через, который проходило большое стадо коров. Животная масса сплошным потоком тянулась по улице, щедро удобряя землю плодами своего организма.
   Сбоку стоял бык и довольно помахивал хвостом, надзирая за вверенным ему хозяйством. Он подозрительно покосился на нас красными глазами, и водитель нервно полез в карман за сигаретами.
   Стадо продолжало движение, и, казалось, что это ещё продлиться долго. Сопровождающие нас лица вышли из машины и, теперь стояли, перекури­вая и лениво перебрасываясь словами.
   -- Андрей Георгиевич! -- зашептал Виктор. -- По-моему, это хороший повод попрощаться. Видите вон ту дверь? -- показал он на подъезд жилого дома рядом с автомобилем.
   Я согласно кивнул.
   -- Тогда, готовьтесь.
   Виктор выглянул в окно и стал махать руками за спиной у наших сопровож­дающих, пытаясь привлечь внимание быка. Тот сначала игнорировал эти жесты, но Виктор оказался весьма настойчив в своих угрозах.
   Наконец, дело сдвинулось с мёртвой точки, и, нагнув голову, бык нехотя напра­вился в нашу сторону. Охранники засуетились, и стали медленно отступать, не отводя взгляда от налитых кровью глаз.
   -- Пора!
   Я вывалился вместе с Виктором из машины, и мы на четвереньках добрались до входных дверей. Наши тела стремительно бросились вверх по узкой лестнице, прыгая через ступеньки и хватаясь руками за деревянные перила. Запасного выхода здесь не было, поэтому поневоле пришлось бегать по этажам, судорожно дёргая за ручки квартир.
   Нам повезло. В тот момент, когда внизу послышался топот бегущих ног и, каза­лось, что деваться просто некуда, Виктор обнаружил на последнем этаже незакры­тую дверь.
   -- Андрей Георгиевич, проходи.
   Замок за нами тихо щёлкнул, и мы оказались в коридоре с высоким потолком. Внутри царил полумрак, слегка разбавленный лучами света из соседней комнаты. На стене висело большое овальное зеркало в деревян­ной рамке, и я немного испугался сначала, приняв собственное отражение, как движение другого человека в квартире.
   Пока мы привыкали к темноте, топот на лестнице стремительно достиг нашего этажа и, замерев на миг, столь же быстро стал удаляться.
   Мы облегчённо вздохнули, и, в этот момент, в комнате послышались странные звуки, словно кто-то упорно пытался играть на рояле, беспорядочно нажимая клавиши.
   Я осторожно приблизился и попробовал заглянуть в полуоткрытую дверь. На старинном диване лежал человек в мужской одежде с раскрытой газетой на лице. От него ощутимо исходили звуки здорового храпа.
   Снова раздался мелодичный шум, и у противоположной стены я увидел жен­щину в длинном вечернем платье, вдохновенно смотрящую перед собой в нотную тетрадь. Руки с согнутыми пальцами скользили по клавишам, то расходясь по сторонам, то снова сближаясь вместе, и с силой вдавливали их вниз.
   К сожалению, Виктор не дал мне дослушать оригинальное выступление, громко чихнув от скопившейся в коридоре пыли. Испуганная женщина резко захлопнула крышку рояля, едва не прижав собственные пальцы, и в обернувшемся лице, я с удивлением узнал знакомые черты Ирины Эдуардовны.
   Распахнув дверь, я смело шагнул вперёд в ожидании радостной встречи.
   -- Ржевский! О боже! -- Ирина Эдуардовна смотрела на меня округлившимися глазами. -- Что вы здесь делаете?
   -- Не знаю, -- пожал я плечами. -- А вы?
   -- Разучиваю пьесы, как видите.
   Капповина быстро пришла в себя и, теперь с любопытством разглядывала нас, уделив Виктору немного больше внимания, как новому персонажу.
   -- Что с вами, поручик, и где ваш мундир?
   -- Неважно, -- махнул я рукой. -- Я же не спрашиваю, откуда у вас платье.
   -- Кстати, Ржевский, как вы это объясните? -- Ирина Эдуардовна обвела рукой комнату. -- Что это?
   -- Проекции сознания, -- вежливо поклонился Виктор.
   На лице Капповиной появилась ироническая улыбка.
   -- Кто это? -- понизил я голос, показывая на диван.
   -- Ну, а вы как думаете?
   Я подошёл и аккуратно приподнял газету. Умиротворённый Инно­кентий довольно похрапывал, с лёгким свистом выпуская воздух из приоткрытых губ.
   -- Медитирует и спит, -- усмехнулась Капповина. -- А может, наоборот, спит и медитирует. Оккупировал диван. Я даже беспокоиться стала, может, он уже того, ушёл в самадхи?
   -- Вряд ли.
   Я осторожно опустил газету обратно, и от дуновения воздуха она начала слегка подрагивать.
   -- Вот так и живём, -- Ирина Эдуардовна подняла крышку рояля обратно и начала разминать пальцы. -- Впрочем, я не жалуюсь.
   Я с сомнением посмотрел на спящего Иннокентия.
   -- Может, разбудить его?
   -- Не надо, -- решительно сказала Капповина. -- Там, где собираются вместе трое мужчин, ничего хорошего не жди.
   Снова послышались знакомые звуки. Была какая-то неуловимая магия в этом виртуозном исполнении странных мелодий. Словно ожил сам первичный хаос мирозданья, пробуждая древние инстинкты и вызывая загадочные желания. Мне захотелось подойти к Капповиной и укусить сзади в тонкую шею, чтобы больше не слышать этого.
   Видимо, она почувствовала мои тайные побуждения, неуверенно оглянувшись и прекратив играть.
   -- Ну как?
   -- Неплохо, -- уклончиво заметил я -- Чьё это произведение?
   -- Моё.
   Ирина Эдуардовна нервным жестом перевернула страницу нотной тетради и с удвоенной страстью стала извлекать из рояля чарующие звуки.
   Пока я раздумывал о подходящем предлоге для окончания концерта, руки Капповиной заметались с невероятной скоростью и, взметнувшись вверх, вонзились с высоты в чёрно-белые клавиши.
   Заключительный аккорд мощно ударил по барабанным перепонкам, заставив меня с сомнением взглянуть на спящего Иннокентия. Раскрытая газета продолжала подрагивать в такт негромкому храпу, нисколько не изменив своего спокойного ритма.
   Довольная Капповина повернулась к нам на крутящемся стульчике с молчаливым ожиданием похвалы.
   Слова здесь были бессильны, поэтому я просто показал большой палец, не зная, как ещё описать свой восторг от красоты и мощи чудесной музыки. Виктор ничего не сказал, но я заметил, как он облегчённо вздохнул украдкой, пытаясь прислушаться к подозрительному шуму в подъезде.
   -- Впечатляет, не правда ли? -- удовлетворённо сказала Ирина Эдуардовна.
   Я согласно кивнул, причём совершенно искренне.
   -- Хорошо, когда есть слушатели, а то на вашего друга надежда слабая, -- кивнула Капповина в сторону дивана. -- Может, ещё сыграть?
   -- Как-нибудь в другой раз, -- попробовал я улыбнуться. -- В прослушивании подобных вещей необходим перерыв, чтобы слух всегда был свежий. Иначе, восприятие притупляется и нельзя по достоинству оценить такое нестандартное произведение.
   -- Ладно, -- Ирина Эдуардовна с сожалением закрыла крышку рояля. -- Вид, конечно, у вас потрясающий. На каком огороде вы нашли эти шикарные тряпки?
   -- На овощном, -- невозмутимо сообщил Виктор. -- А в чём дело? Что-нибудь не так? -- оглядел он себя.
   -- Да нет, всё в порядке, -- иронически усмехнулась Капповина. -- Вам идёт.
   -- Благодарю! Не все могут это оценить.
   -- Итак, -- продолжала улыбаться Ирина Эдуардовна, -- Мы имеем двух при­сутствующих и одного отсутствующего, -- взглянула она на диван.
   Я осторожно подошёл к окну. Машина была на месте, но внутри никого не видно.
   Виктор настойчиво продолжал прислушиваться.
   -- Похоже, наше пребывание здесь, Андрей Георгиевич, подходит к концу.
   В коридоре раздался негромкий звонок в дверь.
   -- Откройте! Тайная служба!
   Я нерешительно сделал шаг назад, не зная, что предпринять.
   -- Ржевский! Уж не собираетесь ли вы прыгнуть в окно? Полёт в бездну, исчез­новение в пустоте, -- с усмешкой сказала Капповина. -- Это банально. Станьте отсутствующими, и вас никто не заметит. Место на диване ещё есть.
   Я с тревогой взглянул на Виктора, надеясь, что подобная мысль не придёт ему в голову, и нам не нужно будет снова маскироваться под окружающую местность.
   -- Здесь есть балкон?
   -- В соседней комнате.
   Снова послышался звонок, и кто-то настойчиво постучал в дверь.
   -- Откройте!
   -- Ржевский, заберите вашего приятеля, -- спокойно сказала Капповина. -- Слушать он всё равно не может или не желает.
   -- Как-нибудь в другой раз, -- извиняющимся тоном бодро произнёс я, выходя вслед за Виктором из комнаты. -- До свидания!
   Ирина Эдуардовна недовольно покачала головой и решительно потянулась открывать крышку рояля.
   Маленький балкончик с горшками экзотических цветов выходил во двор, нахо­дясь в доступной близости от своего двойника из соседнего подъезда.
   -- Ну, что, Андрей Георгиевич, приступим, -- Виктор быстро осмотрел дворо­вую территорию, похожую на колодец и, убедившись в отсутствии подозрительных элементов, смело полез на перила.
   Вряд ли Виктор обладал акробатическими способностями, однако ему с види­мой лёгкостью удалось зацепиться в прыжке за соседний балкон.
   -- Смелее, -- произнёс он, протягивая мне руку.
   Когда опасность наступает на пятки, человек, конечно, способен на многое, но сейчас мне это совсем не помогло. В раздумье я балансировал на перилах, с трудом сохраняя равновесие, и не чувствовал никакого прилива сил.
   Как обычно, помощь пришла тогда, когда её совсем не ждут. Сильный толчок в спину отправил меня в воздушный полёт, и если бы Виктор не успел вовремя схватить меня за вытянутые руки, не знаю, чем бы всё это могло закон­читься.
   Уже стоя на соседнем балконе, я оглянулся назад. Ирина Эдуардовна весело помахала мне ручкой на прощание.
   -- Спасибо! -- невольно вымолвил я.
   -- Не за что, Ржевский, всегда рада помочь.
   Ведущая на балкон дверь оказалась открыта, и в глубине комнаты мы увидели седовласого мужчину, сосредоточено пишущего гусиным пером. Переглянувшись, мы тихо вошли внутрь.
   Повсюду лежали исписанные мелким почерком белые листы.
   -- Чёрт! -- неожиданно воскликнул мужчина и, скомкав в руках бумагу, швыр­нул её себе под ноги, где уже скопилось изрядное количество подобной макула­туры.
   -- Кхе-кхе, -- деликатно произнёс Виктор.
   Мужчина как-то неохотно обернулся и, мельком оглядев нас, снова принялся скрипеть пером.
   -- Мы не мешаем вам? -- снова напомнил о себе Виктор.
   -- Нет.
   -- А что вы пишите?
   -- Разве не заметно? -- обиженно повернулся мужчина. -- Диссертацию!
   -- О, простите, профессор, наше невежество.
   -- Оно и видно, -- усмехнулся мужчина. -- Вы мне льстите, конечно, но я ещё, только кандидат.
   -- Простите, а каких наук? -- с любопытством сказал Виктор, озираясь на раз­бросанные вокруг листы.
   -- Общественных, -- вздохнул мужчина. -- Здесь головой думать надо.
   -- Да, тяжёлый у вас труд.
   -- А вы как думали, -- снова скомкал он бумагу. -- Тут важно терпение и усидчивость.
   Мужчина повернулся, и мы увидели, что его тело охватывали широкие ленты безопасности, как в автомобиле. Он спокойно отстегнул их и стал неторопливо ходить вокруг стула.
   Оглянувшись, я заметил у окна большую металлическую треногу, закрытую плотной тканью, под которой угадывалось нечто громоздкое и длинное.
   -- Любитель рассматривать звёзды, -- подумал я.
   Мужчина подошёл к треножнику и резким движением сбросил шёлковую ткань.
   Виктор удивлённо присвистнул, разглядывая странную конструкцию. На обычном телескопе было установлено охотничье ружьё, с закреплённым сверху прибором ночного видения.
   -- Люблю в темноте зажигать, -- мужчина любовно погладил толстый ствол.
   Открыв створку окна, он подкатил треножник поближе. Сосредоточено прице­лился и с гулким грохотом выстрелил над крышами домов.
   -- Нет, -- огорчённо оторвался он от прибора. -- Днём не тот эффект. Прихо­дите вечерком, когда стемнеет.
   Не обращая больше на нас внимания, мужчина снова уселся на стул, и до моего слуха донёсся тихий шелест гусиного пера.
   Виктор кивнул в сторону коридора. Стараясь не шуметь, мы тихо вышли из комнаты. Входные двери были закрыты на металлический засов, и к моему удивлению, он легко поддался малейшему усилию. Раздался ужасный скрип, и я осторожно просунул голову в образовавшуюся щель.
   Старинная лестница крутой спиралью уходила вниз мимо круглого окна В подъезде царил серый сумрак, пахло мышами и прелой сыростью.
   Сколько я ни прислушивался, никаких посторонних звуков уловить так и не смог.
   -- Похоже, пусто.
   Мы осторожно выскользнули, собираясь спускаться по лестнице, как, вдруг, щёлкнул замок соседней квартиры, и мы услышали разочарованный женский голос.
   -- А где Аполлинарий Валентинович?
   На площадку вышла невысокая женщина в халате. На голове у неё уместилась целая копна волос, покрытая бигудями.
   -- Работает, -- пожал плечами Виктор.
   -- В последний раз я его видела пять лет назад, и с тех пор, каждый вечер такой грохот, прямо искры летят из окна. А ведь в его возрасте здоровье надо беречь, нельзя так перенапрягаться. Вот я и беспокоюсь.
   -- Да всё нормально, -- сказал Виктор. -- Диссертацию пишет.
   Женщина испуганно отшатнулась, прикрыв ладонью рот.
   -- Надо же! -- смотрела она округлившимися глазами. -- Что с людьми дела­ется. Непростая, видно, тема попалась.
   Неожиданно, выражение лица изменилось, словно в голову ей пришла новая мысль.
   -- А вы, извиняюсь, кто ему будете? -- подозрительно взглянула она.
   -- Мы помощники.
   -- И как же вы помогаете? -- скептически поджала губы. -- В магазин за бу­тылкой бегаете? Теперь понятно какую он диссертацию пишет. А с виду такой приличный.
   -- Вы же его давно не видели? -- удивился Виктор.
   -- Да что там, теперь на него смотреть, -- махнула рукой женщина. -- Мне и мужа хватает, особенно по выходным.
   -- Тьфу, видеть не могу эти рожи! -- воскликнула она и решительно захлопнула дверь.
   Практически одновременно открылась квартира напротив. Пол­ный человек в костюме с удивлением смотрел на нас.
   -- Вы от Аполлона? -- фамильярно произнёс мужчина неестественно громким голосом, словно у него были заткнуты уши. -- Давненько его не видел. Как он поживает?
   -- Нормально, -- бодро ответил Виктор.
   Мужчина ничего не ответил и, закрыв дверь, направился к лестнице. Уже начав спускаться, он вдруг резко остановился.
   -- Передайте Аполлинарию Валентиновичу, что Феоктист желает ему крепкого здоровья, -- снова громко сказал он. -- Очень крепкого.
   Продолжая рассуждать на медицинскую тему и недовольно покачивая головой, мужчина зашагал вниз.
   -- Не забывают человека, -- уважительно сказал Виктор. -- Хорошая память. Мы начали осторожно двигаться вслед за полным господином, стараясь, чтобы шаги звучали синхронно с передвижениями проводника. Бурча себе под нос, мужчина неторопливо стучал башмаками по каменным ступенькам.
   Добравшись до почтовых ящиков, он вытащил газету с рекламой и попытался засунуть её к соседу. Несмотря на отчаянные попытки, у него ничего не получалось -- ящик был переполнен. Тогда, оглядевшись, он с наслаждением разорвал газету на кусочки и ожесточённо запихнул рваную массу внутрь.
   Отдышавшись и вытерев со лба пот, удовлетворённо сплюнул. Поправил на носу изящные очки в золотистой оправе, критически осматривая плоды своего труда. Видимо, результатом он остался доволен, так как покинул подъезд с высоко поднятой головой и весёлым посвистыванием мелодий.
   -- Наверное, подарок Аполлинарию Валентиновичу, -- предположил Виктор, когда мы проходили мимо забитого мусором хранителя бумаг. -- От благодарных соседей.
   Мы не заметили никаких следов пребывания наших преследователей. Ма­шины на месте не было, да и знакомые личности нигде не просматривались. Постояв ещё немного в ожидании, мы вышли на улицу.
   -- Эй, поберегись! -- мимо промчался конный экипаж, едва не задев нас задним колесом. Чернобородый извозчик усердно нахлёстывал пару гнедых лошадей, запряжённых в чёрную карету с тонированными стёклами.
   Тут же к нам подбежал мальчик с лотком, на котором ровными рядами лежала разнообразная пресса.
   -- Дяденьки, купите газету! Самые свежие новости из первых рук: принц Обой­ский разводится в шестой раз, а известный актёр сочетается браком в восьмой. У купца Баблова с Брюлёвской окраины украли лошадку, а у бабушки Нюры из деревни Кошково утащили последнюю кошку.
   -- Спасибо, -- сказал Виктор. -- В другой раз.
   -- Тогда дай десять баксов, -- не отставал мальчик. -- Жалко, что ли?
   Некоторое время он шёл за нами следом, продолжая свои настойчивые просьбы, пока его внимание не привлекли другие клиенты.
   Впереди показался городской парк с посыпанными гравием дорожками. Сквозь деревья было заметно скопление людей под обширным навесом. Они сидели за деревянными столами и увлечённо смотрели в экраны ноутбу­ков.
   Когда мы подошли ближе, то стало ясно, что возраст большинства присутст­вующих был явно пенсионный.
   -- Наверное, в шахматы режутся по интернету, -- высказал я свои догадки.
   Это предположение весьма заинтересовало Виктора.
   -- Когда-то я неплохо ставил мат. Может, попробовать?
   Мы приблизились к старичку в белой панамке, который нервно постукивал сухоньким кулачком по крашеным доскам.
   -- Лошадью ходи, лошадью, -- пошутил Виктор.
   Старичок удивлённо оглянулся.
   -- Это кого вы имеете в виду? Быков или медведей?
   На мониторе я увидел разноцветные волны графиков. Было открыто сразу несколько окон с кривыми линиями.
   Виктор испытывал явные затруднения с ответом, и старичок довольно усмех­нулся.
   -- Ну и молодёжь пошла, всё на халяву хотят. Зинка! -- окликнул он старушку в очках напротив. -- На красное ставь, банк сорвёшь!
   -- Отстань, старый, и так уже, наверное, всю биржу обанкротил.
   Старичок удручённо вздохнул.
   -- Нет, сегодня не везёт. Надо на фучерсах попробовать.
   -- Так ты же на прошлой неделе на них торчал и жаловался, что мало маржи, -- сказала старушка, не поднимая от монитора глаз.
   -- Да-а? -- удивлённо поднял брови старичок. -- Вот склероз замучил. Когда там у нас новости выходят? Всё забываю, -- он достал блокнот, листая странички с записями.
   -- Отдохни, старый. Вложи бабки в хайп. Вон, как Нинка, -- кивнула старушка на соседку в платочке, спокойно пьющей чай из термоса. -- Только смотри, чтоб свеженький был.
   -- Да я травку пью.
   -- У тебя, старый, действительно, склероз, -- усмехнулась старушка. -- Я контору имела в виду, а не чай.
   Виктор внимательно оглядел столы с игроками.
   -- В шахматы нет желающих?
   -- Какие шахматы? -- засмеялся лысый мужчина со шкиперской бородкой. -- Бабло колотить надо.
   -- Витя на что ставишь? -- спросил у него старичок. -- Бильярд или лошади?
   -- Не-е, гонки на собачьих упряжках и оленьих нартах. Там коэффици­ент выше.
   -- Ставь на оленей, они быстрее, -- с видом знатока сказал старичок. -- Я когда на севере жил, данный факт точно проверил.
   -- Так они вместе с собаками не бегают, -- развёл руками мужчина. -- У них отдельные скачки.
   -- Это всё лотерея! -- махнул рукой его загорелый сосед, поглаживая седую бородку. -- Самое выгодное -- это продавать учебные курсы. Недавно я записал новые уроки -- "Как прожить на пенсию в Таиланде" и "Зарабатывай пенсию в шезлонге на Гавайях". Очень хороший спрос.
   -- Так это сколько денег надо, чтобы съездить туда? -- завистливо вздохнул старичок в панамке.
   -- Да я всё дома в хрущёвке писал, -- засмеялся бородач. -- Обычный фотомонтаж с соседками. Вон специальным кремом измазался, до сих пор кожа коричневая.
   -- Продажи -- это на любителя, -- заметил старик в больших роговых очках с толстыми линзами. -- Я лучше буду монстров валить в играх и бонусы зарабаты­вать. Есть! -- вскрикнул он, неожиданно, стукнув кулаком по столу. -- Ещё один готов.
   От его компьютера доносились постоянные звуки выстрелов и отчаянные во­пли.
   -- Все мужики лентяи и халявщики, -- не вызывающим возражения тоном, заявила бодрая старушка. -- Попробуйте поработать кооператором.
   С пулемётной скоростью она стучала по клавиатуре, набирая текст.
   -- Может, копирайтером? -- заметил лысый мужчина.
   -- А какая разница, всё равно мозоли набивать надо.
   -- Смотри, Верка, не перетрудись, а то и сзади появятся, -- подмигнул старичок в панамке, и все дружно засмеялись.
   -- Кто бы говорил, -- язвительно усмехнулась старушка. -- У тебя, Ваня, они уже давно должны там быть. Ты же сам рассказывал, что даже ночью валютой торгуешь.
   Старичок обиженно почесал седенький затылок.
   -- Вот вредная натура.
   -- А я вот просто на пенсию живу, -- спокойно произнёс моложавый пенсионер в бейсболке и тёмных очках.
   Все с удивлением посмотрели на него.
   -- Так ты Женя уже, наверное, просветлённый? -- усмехнулся лысый мужчина.
   -- Основное заблуждение -- это то, что просветление есть, -- невозмутимо отозвался тот.
   -- Да я всегда знал, что ничего подобного нет, -- махнул рукой лысый.
   -- Основное заблуждение -- это то, что просветления нет.
   -- Ну, тогда я не понимаю, есть оно или нет?
   -- Основное заблуждение -- это то, что ты думаешь, что тебе непонятно, -- поправил моложавый очки.
   Мужчина в задумчивости погладил лысую голову.
   -- Выходит, я не знаю, что мне понятно? Нет, я прекрасно знаю, что ничего не понимаю, -- довольно улыбнулся он.
   -- Наоборот, ты прекрасно понимаешь, что ничего не знаешь, -- моложавый повернул бейсболку козырьком назад.
   Мужчина замолчал и, даже, прекратил нажимать клавиши у ноутбука. Экран загорелся синим цветом.
   -- Ну вот, -- сказала старушка в платочке. -- Мишка тоже просветлел. Жить, теперь ему придётся на одну пенсию.
   Пенсионеры сочувственно засмеялись, весело качая головами и обмениваясь комментариями.
   В ветвях могучих тополей шумел ветерок, гоняя по парку клубки невесомого пуха. Иногда, можно было заметить скачущую по деревьям любопытную белку, безбоязненно спускающуюся вниз, чтобы взять из человеческих рук угощение.
   Вдоль узких аллей равномерно стояли деревянные лавочки с резными спин­ками, на которых мирно разместились любители электронных гаджетов. Молодые люди студенческого вида, в кожаных тужурках и узких сапогах с высокими голенищами, чинно прогуливались под ручку с молоденькими гимназистками в длинных платьях. Неторопливо ходили родители с детьми, часто бегающими по зелёным лужайкам за местными птицами.
   По кустам шныряли с авоськами небритые личности в стареньких трико и кедах на босу ногу. Они часто останавливались около металлических урн, изображающих неведомых животных с открытой пастью, и долго ковырялись там.
   -- Коля, ну как успехи? -- спросила старушка у подошедшего мужчины с сет­кой, доверху набитой разнокалиберными смартфонами.
   -- Да сегодня, в основном, одноразовые, -- пожаловался тот, почёсывая не­дельную щетину. -- И ни одного ноутбука.
   -- Мне комп новый нужен, -- сказала женщина. -- У старого процессор барах­лит, и матрица накрывается.
   -- Ладно, как будет стоящее, я тебе шепну. По знакомству, хоро­шую скидочку сделаю.
   -- Николай, сколько сегодня заработал? -- окликнул его старичок в панамке. -- На ящик вискаря хватит?
   -- Не знаю, -- попробовал тот взвесить на руке сетку. -- Килограмм, может, не хватает. Да ты же знаешь, я завязал, на машину, теперь коплю.
   -- Конечно, -- согласно кивнул старичок, поправляя съехавшую панамку. -- Без авто тебе тяжело таскать.
   -- Да не то слово, -- усмехнулся небритый. -- Бывает, мешок целый насобира­ешь и не знаешь, что делать. Я же не Дед Мороз.
   -- А что, бородёнку отпустишь и на утренниках подрабатывать будешь, -- засмеялся старичок. -- Только снегурочку надо. Зинка, пойдёшь к Николаю в напарницы?
   -- Шёл бы сам, старый. Будете петь дуэтом, у тебя голос подходящий.
   -- Так я весь новый год вкалывал, -- усмехнулся старик. -- Вот, только не помню, как в бане очутился.
   -- В женской, наверное?
   -- Oх-х, Зинка, -- старичок восхищённо покачал головой и, замолчав, усиленно застучал по клавиатуре.
   Окончательно выяснив, что в шахматы здесь никто не играет, мы неторопливо отправились на экскурсию по тенистым аллеям парка.
   Моё внимание привлекли бегающие трусцой люди в трикотажных костюмах. На голове у них громоздилась странная конструкция, состоящая из наушников с антенной и небольшим планшетом перед глазами. Казалось, что они ничего не должны были видеть, однако, люди уверенно вписывались в любые повороты.
   Я попробовал встать на пути, но женщина в старомодной синей курточке ловко увернулась и побежала дальше.
   -- Скажите, что это? -- спросил я у отдыхавшего на лавочке мужчины с похо­жим приспособлением. Он снял его с головы и, теперь тыкал пальцами в светя­щийся экран.
   Мужчина с подозрением взглянул на меня, осторожно пытаясь убрать прибор за спину.
   -- Это старая модель, она уже снята с производства и особой ценности не пред­ставляет. Продать сложно, думаю, её даже в ломбард не возьмут. Но у некоторых есть совсем новые, -- кивнул он на пробегавшую мимо девушку. -- Обратите внимание.
   -- Благодарю! Но мне хотелось бы знать название.
   Мужчина огорчённо вздохнул.
   -- Хорошо, а вам эта штука для чего? -- решил я поставить вопрос более кон­кретно.
   Мужчина сидел в раздумьях.
   -- Ладно, дело ваше, забирайте, -- с сожалением сказал он, после небольшой паузы, протягивая мне устройство.
   Мы удивлённо переглянулись, и Виктор отрицательно покачал головой.
   -- Спасибо! Но мы сейчас не в форме.
   Мужчина удручённо посмотрел на него, но видя наше молчание, неохотно при­нялся раздеваться. Снял кеды и спортивный костюм, аккуратно сложив их на скамеечке, и, теперь ёжился от прохладного ветерка.
   -- Всё? -- вопросительно сказал он. -- Тогда я пойду.
   Я пожал плечами, и мужчина нерешительно встал, собираясь уходить.
   -- Вообще, конечно, навигатор с радиолокатором штука хорошая, -- пони­мающе сказал он. -- В хозяйстве всегда пригодится.
   Бросив прощальный взгляд на лежащий поверх костюма загадочный аппарат, он махнул рукой и побежал трусцой по дорожке.
   -- Спасибо! -- крикнул я вслед удаляющейся фигуре в нижнем белье.
   Мы повернулись и спокойно пошли дальше по аллее, мимо гуляющих с коля­сками женщин, молодёжи с вафельными стаканчиками пломбира, и бегающих неподалёку маленьких собачек, радостно резвящихся под неусыпным надзором своих хозяек.
   На повороте я оглянулся из любопытства. Мужчина вернулся назад к скамейке с вещами и, теперь озадаченно стоял, провожая нас взглядом.
   -- Мишель, иди сюда! -- звонко крикнула дама с лорнетом.
   В стоявшей неподалёку группе мужчин, на крик обернулся важный господин в строгом костюме.
   -- Дорогая! Я же тебя просил не называть меня Мишелем.
   Дама досадливо махнула рукой.
   -- Миша, это не тебя, а собаку. Мишель, ко мне, я сказала! -- снова позвала она лениво передвигающегося, упитанного пса.
   Господин недовольно поморщился, а окружавшие его мужчины с трудом сдер­жали понимающие улыбки.
   Несмотря на отчаянные призывы женщины, пёс предпочитал общаться со своими сородичами.
   -- Мишель, домой! -- в последний раз вскрикнула женщина и решила сама пойти навстречу питомцу, глядя перед собой в лорнет.
   Видимо, собака почувствовала угрозу в этих словах. Она резво отбежала в сторону и, при малейшем приближении хозяйки, торопливо удалялась. Подобрав полы длинного платья, дама настойчиво продолжала бегать за ней по парку с лорнетом в руке.
   Важный господин, слегка покраснев, хмуро наблюдал эту картину и неуверенно потирал подбородок рукой с массивным перстнем на пальцах.
   Наконец его терпение кончилось.
   -- Мэри! -- охрипшим голосом вскричал он. -- Иди сюда!
   Женщина удивлённо обернулась и посмотрела на него в лорнет.
   -- Дорогой! Я же тебя просила не называть меня Мэри.
   Господин досадливо махнул рукой.
   -- Маша, это не тебя, а собаку. Мэри, ко мне, я сказал!
   Дама недовольно поморщилась, а стоящие рядом женщины с трудом сдержали понимающие улыбки.
   Несмотря на отчаянные призывы господина, пёс предпочитал общаться со своими сородичами. Мужчина был вынужден включиться в процесс поимки, и совместными усилиями собака была поймана и посажена на цепь.
   -- Ой, смотри, кто это? -- сказала молоденькая девушка своей подружке, пока­зывая на нас пальцем. -- Какие забавные динозавры.
   -- Наверное, стиляги, -- с ухмылкой ответила та. -- Жёлтые ботинки и всё такое...
   Нельзя сказать, что мы вызывали повышенный интерес у окружающих, но неко­торые обращали внимание.
   -- Что эти два торчка здесь делают? -- услышал я разговор молодых людей с поднятыми вверх блестящими волосами.
   Сидя на лавочке, они добросовестно играли на планшетах.
   -- Это ты кого имеешь в виду?
   -- Ну не нас же.
   -- Так бы сразу и сказал.
   -- А разве не понятно?
   -- Нет. Вечно ты говоришь загадками.
   -- Да, это не для средних умов.
   -- Да ты на себя посмотри, умник, -- молодой человек недовольно встал и, широким жестом выбросив планшет в урну, зашагал по дорожке прочь.
   Приятель решил в долгу не оставаться и, пожертвовав гаджет на благотвори­тельность, отправился в другую сторону.
   Тут же из кустов вынырнул небритый тип с полосатой сумкой, в которых обычно перевозят вещи на рынках.
   -- Долго себя ждать заставляют, однако. У меня обед скоро, да и машину запра­вить надо, -- недовольно пробурчал он.
   -- Эх, золотое дно! -- восхищённо сказала элегантная дама, проходя мимо торчащего тела.
   С книжкой в руках, она буквально не отрывала глаз от текста.
   -- Какой стиль, какая сказочная поза у героя!
   Небритый вылез из урны, пытаясь отряхнуться от налипшей шелухи се­мечек, кожуры бананов и липких конфетных фантиков.
   -- Он сказку сделал былью! -- внушительно произнёс тип, провожая даму взглядом, и принялся отрывать от пальцев тянущуюся жевательную резинку.
   Мы продолжали не спеша фланировать по дорожкам парка, как, вдруг, из-за поворота выскочил мальчик на самокате. Одетый в белые брючки и матроску, он ловко отталкивался маленькой ножкой и пронзительно гудел клаксоном на руле.
   Следом за ним бежала мохнатая собачка с бантом, визгливо тявкая и волоча за собой тонкий поводок.
   -- Дорогу! -- громко закричал мальчик, направив самокат прямо на нас.
   Мы едва успели расступиться.
   -- Пупсик, пупсик, стой! -- выскочила из кустов женщина, пытаясь наступить на собачий поводок.
   Мальчик затормозил и, повернувшись, спокойно произнёс.
   -- Сама стой, старая калоша.
   -- Сашенька, так нельзя, ты, что говоришь тёте, -- принялась увещевать его гуляющая рядом мать.
   -- А чего она обзывается пупсиком, -- обиделся мальчик, надув губы. -- Я разве похож на него?
   -- Нет, конечно.
   Мальчик довольно улыбнулся и покатился вперёд, громко сигналя клаксоном.
   Под ногами приятно шуршал мелкий песочек, на деревьях пели незнакомые птицы, сопровождая нашу прогулку, и в этой атмосфере лесного уюта я услышал характерные звуки губной гармошки.
   Впереди мы увидели человека в смокинге. Он плотно прижимал к губам музыкальный инструмент, извлекая из него грустные мелодии, а вокруг толпились благодарные слушатели.
   На скамейке лежал большой футляр, напомнивший мне своими габари­тами и формой о существовании контрабаса. Прекратив играть, человек потянулся к нему, и я отчётливо услышал коллективный вздох разочарования окружавших музыканта женщин. В футляре оказался барабан и небольшая гармонь.
   Человек невозмутимо повесил барабан на шею и стал весело стучать по нему руками, одновременно, притоптывая правой ногой. Сразу несколько слушательниц покинули концертную площадку с недовольными гримасами.
   Затем, человек перешёл на гармонь, продолжая радовать по­клонников мелодиями популярных мультфильмов. И, наконец, завершил выступ­ление, попыткой исполнения оперной арии, максимально используя весь диапазон инструмента.
   Удовлетворённые слушатели начали постепенно расходиться, заполняя цилиндр звонкой мелочью. Мы тоже внесли свой посильный вклад, и, заметив нас, человек приветственно махнул рукой.
   -- Вы из зоопарка?
   -- Похожи? -- весело сказал Виктор.
   -- Да, -- кивнул мужчина. -- И в клетке вы сидели. Я вас помню.
   Виктор подозрительно покосился на него.
   -- А вы были в числе посетителей?
   -- Конечно, -- улыбнулся мужчина, выгребая деньги из цилиндра. -- Вам ещё мясо принесли, помните?
   Мы удивлённо переглянулись, и Виктор отрицательно покачал головой
   -- На вас ещё долго внимания не обращали.
   -- Почему?
   -- Других много было, -- пожал плечами мужчина. -- Вы стали возмущаться, и к вам подошёл смотритель. Хотя лучше бы он этого не делал. Вы его просто сожрали.
   -- Что, совсем?
   -- Да, вы были довольно агрессивны.
   -- А потом? -- с любопытством спросил Виктор.
   -- Ходили по клетке выход искали.
   -- Ну, и нашли?
   -- А как вы думаете? -- засмеялся мужчина. -- Если вы сейчас здесь стоите. Может, ещё есть желание посетить?
   -- Пожалуй, нет, -- задумчиво сказал Виктор.
   -- А то, смотрите, приглашаю. Посидим, отдохнём.
   -- Спасибо! В другой раз.
   -- Ну, как хотите. Кафе "Золотая клетка" и бар "Зоопарк" это, конечно, не самый лучший вариант, но зато там и цены приемлемые.
   Виктор засмеялся, да и мне тоже, поневоле, захотелось улыбнуться.
   -- А где инструмент? -- кивнул он на раскрытый футляр.
   -- А-а, украли, -- мужчина огорчённо махнул рукой. -- Пошли мы с приятелями в бар "Есть только миг". Я поставил футляр с инструментом около стенки, где стоял наш столик. Всё было замечательно, хорошо посидели. Собрались уходить, и тут мне показалось, что футляр стал тяжелее, чем обычно.
   Тогда, я это списал на винные пары, а когда дома стал открывать, то оказалось, что он просто набит камнями. До сих пор удивляюсь, как я его притащил. И ведь, главное, он у меня всё время стоял перед глазами в кафе.
   Зато, теперь я освоил новые музыкальные инструменты, -- бодрым голосом сказал он и энергично ударил несколько раз в барабан. -- Это вдохновляет. Ну, что, не передумали ещё? Сегодня, как раз в клубе "Три поросёнка" акция -- пятьдесят процентов скидка на все блюда. А если повезёт, то и все сто.
   -- В принципе, можно, конечно, -- неуверенно сказал я.
   Ещё минуту назад, я никуда не собирался идти, однако, после слов о возможно­сти дешёвого питания, мою голову сразу посетили мысли о необходимости подкрепиться.
   Виктор думал недолго.
   -- Пошли, -- кивнул он мужчине, и тот радостно улыбнулся.
   -- Вы не пожалеете.
   Музыкант максимально быстро, насколько это позволял груз, зашагал к выходу. Нам оставалось, только молча следовать за ним.
   У ворот стояло несколько машин такси, и тут же находились запряжённые ло­шадьми кареты с шашечками на дверцах.
   -- Что Санёк, снова группу собрал? -- усмехаясь, к нам подошёл мордатый мужик. Он лениво крутил на пальце большую связку ключей, покровительственно посматривая вокруг с выражением собственного превосходства. -- Куда сегодня? В "Зоопарк"?
   -- Нет, не угадал. В "Три поросёнка".
   -- Ладно, поехали.
   Я надеялся прокатиться в карете, но мужик не оправдал моих ожиданий и за­пихнул нас в старую машину с ржавыми пятнами на капоте. Музыкант гордо уселся на переднее сиденье, доверив нам держать на коленях его драгоценный футляр.
   По телу прошла лёгкая дрожь, когда вместо руля я увидел обыкновенный штур­вал, как на самолёте. Мужик гнал на высокой скорости, отчаянно скрипя тормозами и не соблюдая никаких правил движения. В машине постоянно дребезжало, и на поворотах, казалось, что автомобиль просто развалится на кусочки.
   К счастью, поездка оказалась недолгой и, вскоре, мы уже стояли около стеклян­ных дверей заведения. Над входом неоновыми огнями переливались три поросёнка, весело улыбающиеся и поочерёдно подмигивающие правым глазом.
   -- Пока!
   Таксист громко хлопнул дверью, отчего стекло вывалилось и упало внутри на сиденье. Мужик весело улыбнулся и нажал на газ, оставляя за собой целый шлейф искр от волочащейся сзади выхлопной трубы.
   У дверей стоял подозрительный тип с прилизанными волосами и нена­вязчиво разглядывал нас. Как оказалось, это был вышедший покурить администра­тор. Музыкант о чём-то пошептался с ним и махнул рукой, приглашая следовать внутрь.
   -- Саша! -- удивлённо воскликнула рослая женщина с крашеными перекисью водорода волосами. -- У тебя нюх на халяву.
   Передвигаясь за стойкой бара, она с любопытством смотрела, как мы появились в маленьком фойе.
   -- А то, -- усмехнулся музыкант. -- Ты разве меня не знаешь?
   -- К сожалению, слишком хорошо, -- скептически усмехнулась женщина.
   Музыкант недовольно поморщился.
   -- Значит, так, -- сказал он. -- По условиям акции мы должны находиться здесь в масках. Не беспокойтесь, -- засмеялся он, увидев наши вытянувшиеся лица. -- Всё нормально.
   Нам вручили странные конструкции, которые надо было целиком одевать на голову. Мне они напомнили сказочных гномов.
   Я едва нашёл прорези для глаз, с трудом представляя себе, как можно есть в этих костюмах. Рука нащупала отверстие, но оно оказалось чуть выше, и туда вполне умещался мой нос. Других дырок я не нашёл и вынужден был с горечью констатировать факт отсутствия пищеприёмника. Всё было продумано до мелочей.
   Нас провели в полутёмный зал и усадили за круглый стол недалеко от сцены, где в это время шёл то ли конкурс красоты, то ли цирковое представление.
   Полуголые девицы бодро дефилировали по кругу, периодически поднимая ноги выше головы, и с переменным успехом пытались сесть на шпагат. Наконец, одна участница получила травму, и её унесли на носилках, откуда она беспрерывно продолжала посылать воздушные поцелуи.
   В зале раздавались вялые хлопки, и я заметил, что некоторые посетители тоже были в масках.
   Музыкант оживился, увидев официанта с тарелками, однако на всех не хватило, и порция салата оливье досталась, только мне. Но не успел я взглянуть на краси­вых девушек, как обнаружил, что тарелка чудесным образом переместилась к музыканту. Это было невероятно. Сидя напротив, он никак не мог дотянуться.
   Пока я раздумывал над этой проблемой, официант принёс ещё оливье. Музы­кант схватился рукой за край стола и легко повернул его вокруг оси, так, что тарелка снова оказалась прямо передо мной.
   На этот раз, я не стал отвлекаться по пустякам, немедленно приступив к изуче­нию возможностей реализации данного продукта. Чтобы входное отверстие маски совпало с моим ртом, необходимо было их совместить, но, тогда, я практически ничего не видел. Прорези для глаз оказывались на уровне носа. Хитро, ничего не скажешь.
   Выбор был невелик, есть вслепую или наслаждаться видением и запахом продукта. Может, стоить открыть третий глаз? Рука с вилкой сама потяну­лась к маске, однако, музыкант недовольно покачал головой.
   -- Если вы это сделаете, нам придётся за всё платить. Таковы условия, -- развёл он руками.
   Эти простые слова сразу отрезвили меня. Тем временем, музыкант ловко от­правлял в рот ложку за ложкой. Явно чувствовалось, что третий глаз у него был развит неплохо. Возможно, сказывались долгие годы тренировок или это была врождённая способность, естественный талант.
   Надо было решаться, созерцать оливье у меня не хватало силы воли. Я упорно пытался попасть в отверстие, но, к сожалению, из двух ложек в мой рот попадала, только одна, и такая статистика сильно огорчала. У Виктора дела обстояли не лучше.
   -- Итак, конкурс оливье выиграл пришелец, -- услышал я чей-то голос. -- И получает приз.
   В зале появился администратор с тортиком и торжественно вручил его стран­ному персонажу в фиолетовой маске с выпученными глазами.
   -- Эх, не повезло, -- глухо произнёс музыкант. -- Опять опередили.
   Он с досадой стукнул ложкой об стол и небрежно отодвинул от себя тарелку, на которой оставалось немного салата. В это время я ещё не справился и с половиной порции, поэтому нам это точно не грозило.
   Пока мы были увлечены оливье, девушки со сцены незаметно исчезли, оставив после себя смешанный аромат тела и духов.
   -- Господа! -- сказал появившийся администратор. -- На сцену приглашаются господин Карло с воспитанниками.
   Я подумал, что сейчас выйдут новые артисты, но это оказались посетители. В зале поднялись три человека в масках.
   Страшноватый образ бородатого мужчины с длинными волосами, очевидно, принадлежал некому Карло, а вот воспитанники поразили меня своей деревянно­стью. У них были маски пней, а вместо носа торчал большой сучок.
   Администратор вытащил на сцену арфу и с облегчением передал мужчине, заодно, с ловкостью фокусника вручив воспитанникам свирели.
   Господин Карло в раздумье обошёл вокруг музыкального инструмента и, явно не зная, что делать, неуверенно положил его на колени. После чего принялся бренчать, используя, как гусли и глухо напевать.
   -- Дерево, а за деревом дерево, -- постоянно повторял он, беспорядочно водя пальцами по струнам.
   Так продолжалось довольно долго, пока администратор не стал делать знаки, призывая его заканчивать. Однако, Карло не обращал на это внимания, будучи слишком увлечённым собственным творчеством.
   Тогда, работник заведения решительно вылез на сцену, и со словами, -- вот и кончился лес, -- утащил арфу за кулисы.
   -- А теперь, внимание, -- администратор посмотрел на нас. -- Волк и двое козлят, то есть, пардон, Белоснежка и два гнома.
   Музыкант показал ему три пальца.
   -- Извините, господа, -- поправился работник. -- Белоснежки не будет, оста­лись одни гномы.
   В зале раздался вздох разочарования, когда музыкант бодро схватил свой фут­ляр и потащил на сцену.
   -- Господа, гномы! Прошу, -- администратор настойчиво поднял нас и вытол­кал вперёд. -- Не стесняйтесь.
   Мне повесили на шею барабан, а Виктору досталась губная гармошка.
   Быстро раздвигая меха гармони, музыкант стал играть разудалую мелодию, похожую на старый шлягер, и нам ничего не оставалось, как последовать его примеру.
   Я нерешительно начал стучать руками, осваиваясь с новым для себя видом деятельности. Виктор, как настоящий исполнитель, громко пыхтел и судорожно возил гармошку по губам. Постепенно осмелев, я даже попытался изобразить танец живота.
   Не знаю, что у нас вышло в итоге, но зрители явно были в восторге. Аплодисменты и громкий хохот сопровождали всё выступление, мотивируя нас к новым поискам самовыражения и творческой инициативы.
   Я от души колотил в барабан, мотая головой и наслаждаясь ритмичным процес­сом. Музыкант ходил кругами по сцене, каждый раз спотыкаясь о собст­венный футляр, а Виктор просто повернулся к зрителям задом.
   Я понял, что он не видит, где находится зал. Чтобы играть ртом, ему пришлось надвинуть маску глубже и, теперь Виктор блуждал в счастливом неведении.
   Внезапно, на сцену выскочили знакомые девушки, и музыкант отчаянно заи­грал, громко напевая, -- моя Марусечка ... Дальнейших слов было не разобрать из-за невообразимого шума в зале -- люди вскочили и стали приплясывать около столов.
   Девушки бегали вокруг нас, высоко поднимая ноги и периодически задевая различными частями тела. Музыкант ловко лавировал между ними, пытаясь уйти от столкновений, и настойчиво продолжал играть бодрую мелодию. Я с трудом сохранял равновесие, уклоняясь от летящих женских ног, а вот Виктору, к сожалению, повезло немного меньше.
   Ничего не видя, он добросовестно выдерживал многочисленные толчки, пока одна из дам не толкнула его слишком сильно. Вынужденно сделав пару шагов вперёд и слегка пригнувшись, он попал прямо под женский каблук. Это явно произвело впечатление. Его тут же повело налево, и, взмахнув на прощание руками, Виктор поспешно скрылся за кулисами.
   Наконец, утомившись, девушки покинули сцену, и музыкант присел отдохнуть на свой футляр. Из-за плотных штор появилась, осторожно выглядывая, маска гнома. Виктор вышел на свет в поисках упавшего инструмента и, теперь ходил широкими шагами, разглядывая пол.
   Пропажа нашлась в зрительном зале, куда, очевидно, была послана танцую­щими ногами. Девушки немного потоптались на ней, но играть можно было ещё вполне. Музыкант озабоченно протёр гармошку о штаны и снова бережно доверил Виктору.
   Тем временем, зрители стали требовать повторного выступления, топая ногами и скандируя.
   -- Гномы, вперёд! Даёшь белоснежек!
   Мы были вынуждены пойти навстречу настойчивым просьбам, особенно учи­тывая тот факт, что сзади нас весьма убедительно подталкивал в спину админист­ратор. На этот раз, Виктор решил побеспокоиться о тылах заранее и встал к задней стенке из белого материала.
   Эффект привыкания, конечно, сказался на новом выступлении. Я не столь остро воспринимал болезненные удары локтями, а лёгкий шок отдавленных каблуками ног уже переносился вполне терпимо.
   И всё же, потеря концентрации привела меня в объя­тия полуодетой красотки с распущенными волосами. Взвизгнув от радости, она немедленно попыталась убрать последний барьер между нами и крепко приложи­лась коленом в барабан. К сожалению, инструмент выдержал это испыта­ние и столь стремительно вошёл в контакт с моей головой, что никакой возможно­сти уклониться от подарка судьбы просто не было.
   Последствия этой встречи не замедлили сказаться. Я моментально вошёл в состояние чистого созерцания, превратившись в отражающее зеркало. Мир вокруг предстал во всей своей таковости. Мелькающие перед глазами обнажённые женские ноги не вызывали никаких эмоций, кроме констатации факта их наличия. Женщина -- это женщина. Больше я ничего не мог сказать по этому поводу.
   Отсутствие ритмичного сопровождения сразу привлекло ко мне внимание тан­цующих девушек. Они стали махать руками, проверяя, видимо, будут ли мои зрачки реагировать на эти движения.
   Я равнодушно следил за ними, но постепенно человечность стала возвращаться ко мне. В какой-то момент я отчёт­ливо понял, что если они будут продолжать дёргать меня за нос, то ответные действия могут быть непредсказуемы.
   Женщины от природы обладают повышенной чувствительностью и, возможно, они почуяли подобные изменения. По крайней мере, они оставили меня в покое, но попробовали снять с шеи барабан.
   Разумеется, я не мог допустить этого, начав довольно активно сопротивляться. Девушки подумали, что со мной всё в порядке, и снова стали радостно махать ногами. После минутной паузы я решил возобновить игру.
   Представление продолжалось, и тут я вспомнил о Викторе. Внутреннее беспо­койство за его судьбу заставило меня оглянуться назад и, как оказалось, не зря. Там, где раньше находилось тело, теперь осталась лишь большая тень.
   Не веря своим глазам, я стал медленно отступать, пытаясь разглядеть загадоч­ное превращение. К моему ужасу, в глубине тени возникли непонятные колебания. На месте головы появилось светлеющее пятно, которое стало быстро превращаться в маску гнома, и, вскоре, я увидел проявляющиеся очертания знакомой фигуры. Виктор вышел из собственной тени, потирая рукой затылок.
   Дрожь пробежала по телу -- неужели Виктор оборотень? Я с опаской прибли­зился к нему, и тут моё внимание привлекли неровные края теневого изображения на стене. Какая странная тень!
   Через минуту я понял, что стена оказалась из плотной бумаги, и, падая от толчка назад, Виктор нечаянно пробил её собственным весом.
   Теперь, как только одна из девушек приближалась к нему, выполняя элементы, похожие на прыжки в каратэ, Виктор быстро отступал в темнеющий проём и плавно растворялся в сумраке.
   Минутная расслабленность дорого обошлась мне. Я увидел, как Виктор исче­зает в темноте, и сделал попытку обернуться. Всё, что я успел, потом заметить краем глаза, это неумолимо надвигающийся женский силуэт.
   Сильный толчок накачанным бедром в нижнюю часть спины, жёстко отправил меня вслед за Виктором, и я влетел в отверстие, идеально вписавшись в трафарет на стене,
   Пока глаза привыкали к темноте, тело несло меня вперёд. Я продолжал свободное падение, быстро перебирая ногами ввиду невозможности за что-нибудь ухватиться. Ко мне пришло ощущение лёгкости и невесомости, которое обычно возникает, когда опора под ногами очень зыбка. Я наслаждался покоем, то ли собственного отсутствия, то ли присутствия.
   Меня окружал неописуемый мрак, и здесь неизбежно вставал вопрос о собст­венном самоопределении. Если я не вижу себя и ничего вокруг, то чем же я являюсь? Мыслью? А может ли мысль думать о себе? Мыслящая мысль. Какое странное слово мысль -- мы и сль. Что такое сль? Вот в чём вопрос. Может, надо писать с твёрдым знаком на конце -- мыслъ. Это похоже на смысл.
   Впереди зажглась звезда. Она горела всё ярче, и, вскоре, стало отчётливо ясно, что звезда похожа на обыкновенную лампочку. Ещё минута, и мир распахнул свои объятия.
   Я грузно ввалился в небольшую комнатку и, пытаясь зацепиться за дверной косяк, весьма успешно упал в кожаное кресло на колёсах.
   -- Вы кто?
   На меня удивлённо смотрела молодая женщина с сильно накрашенными глазами. Сидя за пианино, она положила на колени руки с необыкновенно длинными пальцами, которые казались ещё больше из-за изящного маникюра.
   -- Порой, я и сам бы хотел это знать, -- глухо бормочу я.
   -- Так снимите маску.
   Я настолько привык к маскараду, что уже и забыл про неё.
   -- Ну вот, теперь вы похожи на человека, -- удовлетворённо сказала дама, глядя, как я осторожно поставил на стол кукольное произведение.
   Голова чесалась, и я позволил себе небольшой массаж.
   -- А вы сомневались? -- сказал я.
   -- Ну, не совсем, конечно, -- пожала она плечами. -- А вообще, кто вас знает.
   -- Никто, -- согласно киваю я. -- Только я сам.
   -- Вы, случайно, нарциссизмом не страдаете?
   -- Нет, только, иногда, насморком.
   -- И поэтому носите маску, -- иронично улыбнулась женщина. -- А я поду­мала, чтобы создать ореол таинственности. Путешествующий инкогнито аристо­крат, загадочный человек без лица. Господин Немо, как минимум.
   -- Благодарю, -- удивлённо киваю я. -- Меня не часто удостаивают таких комплиментов.
   -- Не за что, я могу вам накидать ещё. Мужчины падки на лесть.
   Она подняла руки, разминая длинные пальцы и плотоядно смотря на пианино.
   -- О-о, нет, только не это! -- невольно вырвалось у меня.
   В женском взгляде я прочитал лёгкое удивление.
   -- Хорошо, тогда вместо четвёртой я сыграю пятую партию.
   Пока увлечённая дама играла, не обращая на меня внимания, я тихо покинул помещение, чтобы не мешать творческому процессу своим потенциальным насморком.
   Я находился в коридоре с множеством дверей, напротив, которого я заметил проём в стене, очевидно, послуживший мне входом сюда. На всякий случай, я снова одел маску.
   Одна из дверей открылась, и я столкнулся с невысокой женщиной в трико. Подняв на меня глаза, она издала короткий вопль, на который моментально выбежал толстый мужчина в одной майке.
   -- Ты кто? -- недовольно прорычал он, дыша мне в лицо густым перегаром.
   -- А в чём дело?
   Мужчина размахнулся от души, явно намереваясь нанести ущерб казённому имуществу. Чувствуя свою ответственность за доверенный мне реквизит, я принял решение благоразумно отступить.
   Кулак описал идеальную дугу, словно нарисованную в воздухе циркулем, и стремительно промчался мимо лица, удаляясь по крутой траектории. Мужчину развернуло на месте несколько раз, отчего голова у него закружилась, и он потерял ко мне всякий интерес. Женщина вовремя успела подставить ему крепкое плечо.
   -- Миша, не надо, оставь его! -- приговаривала она, пошатываясь под тяжестью мужского тела.
   -- Кого? -- непонимающе бубнил мужчина, мутным взором озирая окрестно­сти.
   Женщина с ненавистью взглянула на меня, и с трудом утащила его обратно в комнату.
   -- Странные люди, -- удивлённо подумал я. -- Ни здравствуйте, ни до свида­ния.
   -- Эй, приятель, -- послышался чей-то хриплый бас. -- Вали отсюда, пока здоров.
   Обернувшись, я увидел очень высокого и худого мужчину с бритой головой. Одетый в обтягивающий комбинезон чёрного цвета, он эффектно выде­лялся нарисованным по всему телу человеческим скелетом.
   Мужчина слегка сутулился, словно стесняясь своего роста, и опирался о дверной косяк невероятно длинной рукой.
   -- Простите, -- бормочу я, -- у меня уже насморк.
   Мужчина озадаченно смотрит на меня.
   -- Сходи к врачу, -- неуверенно говорит он, -- или купи таблеток.
   -- Хорошо, -- торжественно обещаю я.
   -- Помню в детстве, -- мужчина взглянул себе под ноги, -- мне ещё закапы­вали в нос капли, вот, только название забыл, -- почесал он затылок.
   -- Спасибо, -- благодарю я.
   Мужчина пристально разглядывает меня.
   -- А вообще, тебе лучше в баню и ..., -- тут он выразительно щёлкает себя пальцем по горлу, -- нормальное лекарство. Понимаешь?
   В глазах у мужчины сомнение, доступно ли для меня сказанное. Я утверди­тельно киваю в ответ, и он довольно улыбается.
   -- Не переживай, всё нормально будет. От насморка не умирают.
   -- Надеюсь, -- говорю я.
   Мужчина сочувственно смотрит на меня.
   -- Я об этом ничего не слышал. Извини.
   -- Ничего, -- машу я рукой. -- Как-нибудь справлюсь.
   Мужчина, некоторое время, стоит с задумчивым видом.
   -- Ладно, я пойду, -- делает он прощальный жест. -- Здоровье надо беречь.
   Я согласно киваю, и мужчина дружески показывает мне кулак, скрываясь об­ратно за дверьми.
   У меня появились смутные сомнения в целесообразности дальнейшего нахож­дения здесь и, неожиданно, они получили своё подтверждение.
   Я проходил мимо полуоткрытой двери, раздумывая, не снять ли маску и вер­нуться назад, как, вдруг, услышал женский крик.
   -- Игорь, забери шмотки!
   Краем глаза я успел уловить приближение неопознанного летающего объекта.
   -- Всё-таки в космосе нужен скафандр, -- мелькнула в голове забавная мысль, перед тем, как нло чувствительно ударило справа в районе уха. В голове появился лёгкий шум от встречи, и тут послышался новый призыв.
   -- А ты свои! -- громко прозвучал мужской голос из дверей напротив, и новое нло врезалось в маску слева.
   Теперь шум стал симметричен. В ногах появилась лёгкая слабость, и я невольно опустился на корточки, разглядывая оба летающих объекта. Это оказалась баналь­ная обувь, высокий ботинок и сапог на толстой платформе.
   Вряд ли, конечно, они могли самостоятельно передвигаться по воздуху. Для этого были необходимы ускорители, помогающие им преодолеть земное притяже­ние, и они не замедлили появиться.
   -- Игорь, это кто такой? -- на меня вопросительно смотрела молодая женщина с зелёными волосами. Кружевное платье оголяло красивые плечи с татуировкой ящерицы, и, стоя на тонких шпильках, она деловито затянулась папиросой.
   -- А я тебе не ходячая энциклопедия, чтобы всё знать, -- недовольно буркнул лысоватый мужчина с большими усами, на концах, которых завивались колечки. Широкие подтяжки плотно облегали обнажённое тело, не давая свалиться бриджам цвета хаки.
   -- Мальчик, ты чьих будешь? -- женщина пристально разглядывала меня, как редкую безделушку.
   -- Ну, отвечай, когда тебя спрашивают! -- грозно рявкнул мужчина.
   -- А вы? -- с любопытством спросил я.
   -- Нет, вы посмотрите на него, -- театрально воскликнула женщина. -- Хамить, только не надо, молодой человек.
   -- Наглец! -- покачал головой мужчина. -- И как таких земля носит.
   -- Да видно, что у него проблемы с головой, -- прищурилась женщина, выпус­тив густую струю дыма. -- Кстати, Игорь, ты на него чем-то похож.
   Мужчина недовольно засопел, нахмурив брови.
   -- У тебя тоже общее есть.
   Шум в ушах прошёл, и я решил подняться.
   -- Ты смотри, мальчик ожил, -- удивилась женщина. -- Упитанный, но невос­питанный. Копия.
   -- Конечно, -- усмехнулся мужчина. -- Твоя.
   Из комнаты стремительно вылетел второй ботинок, заставив меня снова при­жаться к полу. Это было правильное решение, ведь, далее, незамедлительно прибыл отсутствующий сапог. Двери захлопнулись, и наступила долгожданная тишина.
   К сожалению, размер ботинок оказался мне маловат, а сапоги я не рискнул даже примерить. Я осторожно поднялся в ожидании новых запусков, но, похоже, наступил обеденный перерыв.
   -- Дима, ты, что здесь делаешь? -- женская ручка фамильярно обняла меня за плечи и, повернувшись, я увидел симпатичную молодую особу в кокетливой шляпке с перьями.
   -- Опять маску нацепил, -- женщина пристально смотрела на меня, -- Дума­ешь, не узнаю. Пошли, пока время есть.
   Она крепко схватила меня за руку и потащила за собой по коридору, стуча каб­лучками по мраморным плиткам пола. Сквозь воздушное платье соблазнительно просвечивала красивая фигура с упругими бёдрами.
   Остановившись около дверей, она быстро посмотрела по сторонам и буквально втолкнула меня обеими руками в небольшую комнатку с одинокой кроватью у стены. Я устало присел на краешек зелёного одеяла, мечтательно поглядывая на внушительную подушку в горошек.
   Женщина подошла к миниатюрному столику с овальным зеркалом в рамке и стала пудрить себе нос.
   -- Ну, что расселся? -- недовольно сказала она, искоса наблюдая за мной. -- Ты сюда зачем пришёл?
   Вздохнув, я нехотя стал раздеваться в предчувствии неизбежного.
   -- Нет, вы посмотрите на него! -- ухмыляясь, воскликнула дама. -- Ты что о себе возомнил?
   Я стал поспешно одеваться, но неуклюже попал ногами в одну штанину.
   -- Хотя, впрочем, почему бы и нет, -- задумчиво улыбнулась женщина, с инте­ресом разглядывая мои татуировки. -- Ты стал похож на первобытного аборигена, повзрослел. Это придает тебе мужественный шарм, чувствуется мощный пещер­ный потенциал мужского начала.
   Я снова разделся и, теперь просто сидел, расслабившись.
   -- Что-то ты прямо на себя не похож, -- покачала она головой. -- Вя­лый какой-то. Даже маску забыл снять.
   Я нерешительно стал подниматься, сомневаясь в правильности такого решения.
   -- Ну, и чего вскочил? -- женщина иронически смотрела на меня. -- Успеешь ещё наработаться.
   Я устало плюхнулся обратно на кровать и повалился на подушку.
   -- Вот лентяй! Ты что, спать сюда пришёл?
   Она недовольно покачала головой, продолжая рассматривать себя в зеркало.
   -- Ладно, жди меня здесь. Принесу тебе лекарство от головы и таблеточек для поднятия упавшего потенциала.
   Женщина обольстительно улыбнулась и, шутливо погрозив мне пальцем, скры­лась за дверьми.
   Я продолжал дремать, хотя отлично понимал, что надо уходить во избежание возможных неприятностей. Да и обещания грядущего слияния потенциалов тоже невольно удерживали на месте, не давая мне приступить к решительным дейст­виям.
   Пока я раздумывал, что делать, дверь тихо приоткрылась, и, теперь выбора у меня уже не было. Я зажмурил глаза в ожидании ласковых слов, но вместо этого услышал грубый мужской голос.
   -- Ты кто такой?
   Надо мной склонился рыжий мужчина со шрамом. Он удивлённо разглядывал меня с мрачным выражением на лице.
   -- Э-э, -- издал я звуковое колебание перед тем, как кулак мужчины стал стремительно опускаться с космической скоростью. Похоже, это был человек действия, явно не склонный к длительным рассуждениям.
   -- Муж! -- успел я выкрикнуть в последний момент, когда кулак настолько вырос в размерах, что стал мешать нашему дальнейшему общению.
   Массивная глыба зависла около моего носа, а затем, превратилась в раскрытую ладонь, осторожно погладившую меня по голове.
   -- Я не знал, что у неё есть муж, -- извиняющимся тоном произнёс рыжий. -- Она мне ничего не говорила.
   -- Меня зовут Дима, -- мужчина уныло протянул мне руку. -- Я иногда захожу в гости пообщаться, мы вместе трудимся.
   -- Ну и, как работается? -- облегчённо выдохнул я.
   -- Неплохо, -- отвёл он взгляд в сторону. -- Приятная женщина во всех отно­шениях.
   Мужчина выглядел немного обескуражено и явно не знал, как себя вести. Я заметил, что он был похожего телосложения со мной и одинакового роста. Только я брюнет, а он рыжий.
   Одет он был довольно просто. Поношенный кафтан скрывал чёрную рубашку, заправленную в обычные брюки на ремне. Старенькие штиблеты давно потеряли свой блеск, но в них ещё вполне можно было ходить без привлечения ненужного внимания.
   -- Слушай, друг, -- горячо зашептал я, продолжая держать его за руку. -- Вы­ручи, а я в долгу не останусь. Вчера в казино проигрался, даже шмотки отдал. Вот видишь в чём пришёл.
   Мужчина понимающе кивнул, однако в глазах его появилось недоумение.
   -- Одолжи мне одежду, -- проникновенно сказал я, пристально смотря ему в глаза. -- А я тебе свою отдам.
   Мужчина нахмурился и с сомнением оглядел мой гардероб. Я чувствовал, что ему не хочется этого делать, но ситуация не позволяла категорически отка­заться.
   -- Так, значит, говоришь, в гости зашёл? -- подозрительно сказал я, решив помочь ему принять правильное решение.
   -- Да, да, конечно, -- поспешно ответил он, пряча глаза. -- Чайку попить.
   -- И всё? -- грозно насупил я брови.
   Мужчина неуверенно взглянул на меня.
   -- Нет, ну, в принципе, я не против, просто, как-то сразу ..., -- пробубнил он и стал нерешительно раздеваться.
   -- Спасибо, друг!
   Я стал натягивать снятые брюки и застёгивать рубашку. Одежда оказалась мне немного великовата, но я был, только этому рад. Не люблю тесноты. А вот штиблеты подошли оптимально. Надо было срочно уходить, женщина могла вернуться в любой момент.
   -- Ладно, я пойду, а вы тут, пока можете чайку попить, -- ободряюще кивнул я мужчине, разглядывающего новый наряд с кислым выражением лица.
   Он вяло пожал мне руку и, нахмурившись, уселся на кровать в ожидании чаепития.
   Осторожно выскользнув в коридор, я торопливо сделал несколько шагов, и тут послышался знакомый стук каблучков. Из-за поворота показались женские ручки с бутылкой и упаковкой таблеток.
   Медлить дальше было нельзя, и, толкнув соседнюю дверь, я ввалился в слабо­освещённую комнату. На столе в углу горел ночник, а окна были занавешены тяжёлыми шторами.
   На шум обернулся плотный мужчина в кожаной жилетке. В одной руке он держал раскрытую книгу, а другая крепко обнимала стакан с тёмной жидкостью.
   -- А-а, это ты Дима, -- мужчина повернулся ко мне на крутящемся стульчике. -- Ну, как дела? Снова маску нацепил, в глаза людям смотреть стыдно.
   Стук каблучков неумолимо приближался, и я поспешил закрыть за собой дверь. Молча кивнув хозяину, я устало опустился на соседний стул.
   -- Что молчишь? -- усмехнулся мужчина. -- Опять язык не ворочается, всю ночь куролесил.
   Я согласно кивнул, пытаясь прислушаться к шуму за стеной.
   -- Возьми выпей, -- мужчина вытащил из ящика новый стакан и щедро налил красного вина.
   Отказываться было неудобно, и в голове приятно зашумело от кисловатого и пахучего напитка.
   -- Всё нормально будет, не переживай, -- мужчина махнул рукой. -- Плюнь!
   Я поднялся и, открыв кран, деликатно сплюнул в белую поверхность раковины. Мужчина как-то странно взглянул на меня.
   -- Слушай! Как ты думаешь, бывают двойники? -- он положил на стол раскрытую книгу. -- Читаю вот про них, но что-то с трудом верится.
   Я кивнул и постучал пальцем в грудь.
   -- Хочешь сказать, что ты двойник, -- засмеялся мужчина. -- Похоже, здорово ты вчера погулял.
   -- Да, я копия самого себя, -- нарочито хриплым голосом спокойно сказал я, глядя ему прямо в глаза. -- Мне удалось создать двойника, только он оказался немного не похожим, не пугайся.
   Мужчина уставился на меня, как на сумасшедшего.
   -- Слушай, может, скорую вызвать? А вообще у тебя, действительно, изменился голос.
   Я нехотя стащил маску, и мужчина замер с открытым ртом, глядя на меня круг­лыми глазами.
   -- Как видишь, я стал брюнетом, -- весело подмигнул я, пытаясь привести его в чувство. -- Ну и лицо слегка изменилось.
   Мужчина продолжал неподвижно таращиться, пока я не предпринял попытку дотронуться до него рукой. Испуганно отстранившись, он не отрывал от меня глаз. Наконец, он потянулся к бутылке и, налив полный стакан, залпом выпил его.
   -- Ффуу-уу! -- тяжело выдохнул мужчина, держась за сердце. -- Напугал, однако. Ты что, ещё одну маску одел? Прямо, как живая.
   -- Нет, -- пожал я плечами. -- Я же говорю, двойник.
   -- Врёшь! -- мужчина быстро подошёл и, обхватив голову, принялся тянуть меня за уши, дёргать за волосы, пытаться оторвать нос.
   Я, конечно, пробовал сопротивляться, но силы были неравны. Наконец уто­мившись, он плюхнулся на стул и тупо уставился в книжку.
   -- Этого не может быть никогда!
   -- Никогда не говори никогда, -- нравоучительно говорю я, потирая горевшие уши. -- Ты мне чуть все волосы не выдрал.
   -- Извини, -- прохрипел мужчина. -- Я был в шоке.
   -- И что, теперь надо человеку в глаза пальцем тыкать, проверяя их истинность.
   Мужчина потянулся к бутылке за новой порцией.
   -- Как тебе это удалось? -- хрипло сказал он. -- И где второй?
   -- Там, -- кивнул я на стенку, за которой слышались громкие голоса. -- Только нам лучше вместе не встречаться, энергетика штука тонкая.
   -- А кто из вас настоящий?
   Я наклонился и тихим шёпотом таинственно произнёс.
   -- Никто!
   -- Понимаю, -- озадаченно кивнул он. -- Никогда бы не поверил, ну надо же, -- ударил он кулаком по столу. -- Фантастика!
   -- Слушай, -- мужчина разглядывает меня, как инопланетянина, -- А мне можно так?
   -- Не знаю, -- честно признался я. -- Хочешь к жене двойника послать?
   Мужчина опустил голову.
   -- Ты знаешь моё слабое место, -- угрюмо произнёс он. -- Пускай бы он около жены крутился, а я своими делами займусь. Хотя о чём я, тут вообще простор открывается безграничный.
   -- Повезло тебе, -- мужчина завистливо вглядывается в моё лицо. -- Только, как-то странно, что вы не похожи. В книге об этом ничего не говорится.
   -- Всегда бывают исключения из правил, и одно из них перед тобой.
   -- Знаешь, -- доверительно говорит он. -- А тебе так даже лучше.
   -- Ничего удивительного. Мы просто становимся самими собой.
   Мужчина с любопытством присматривается.
   -- Вот, значит, какой ты на самом деле. А рыжий где, с Ленкой?
   -- Да, чай пьют.
   -- Слушай, а ты не ревнуешь?
   -- Так это же я и есть, -- пожимаю я плечами.
   -- А-а, ну да, -- чешет он затылок. -- Я как-то не подумал.
   Мужчина начинает беспорядочно листать страницы книги, рассматривая кар­тинки.
   -- А можно прямо сейчас попробовать? -- с надеждой смотрит он на меня.
   Я встаю и начинаю разглядывать его со всех сторон. Мужчина с опаской следит за мной, контролируя каждое движение.
   -- Свеча есть? -- пристально смотрю я на него.
   -- Э-э, должна быть.
   Он в спешке роется по ящикам, выкидывая оттуда разный хлам.
   -- Есть! -- облегчённо восклицая, показывает мне толстый огрызок с оплавлен­ными краями.
   Я ставлю его перед зеркалом и делаю руками загадочные пассы, одновременно, мрачно проговаривая тарабарщину.
   На лице мужчины появляется лёгкий испуг, и чтобы закрепить эффект, я вожу свечой по воздуху, вглядываясь в зеркало.
   -- Он здесь! -- торжественно говорю я, и мужчина подпрыгивает на стуле, судорожно озираясь по сторонам.
   -- Где? -- испуганным шёпотом спрашивает он.
   Я показываю на зеркало, и мужчина осторожно пытается заглянуть, боясь при­близиться.
   -- Видишь?
   -- Да, -- тихо шепчет он. -- Похож на меня. Какой-то он испуганный, -- муж­чина с любопытством вглядывается в отражение, находя знакомые черты.
   -- Он тебя тоже в первый раз видит, -- перехожу я на шёпот. -- Познакомься с ним.
   -- Привет! -- кивает мужчина, и отражение добросовестно повторяет.
   -- Я ничего не слышу, -- удивлённо смотрит он на меня.
   -- Так это же зазеркалье, потусторонний мир, -- развожу я руками. -- Привы­кай.
   Мужчина пристально вглядывается с жадным интересом.
   -- Неужели это я?
   Он машет рукой, и отражение идеально копирует его жесты. Мужчина довольно улыбается и, похоже, в голове у него уже зреют планы.
   -- А как можно отличить двойника от обычного отражения?
   -- Никак, -- пожимаю я плечами. -- Ведь это же твой двойник.
   Мужчина озадаченно смотрит на меня.
   -- Действительно. А когда он здесь появится?
   -- Я сделал всё, что мог, -- пожимаю я плечами. -- Теперь вы знакомы, по­этому всё может быть.
   -- Спасибо, Дима! -- мужчина долго трясёт мне руку. -- Ты изменился в луч­шую сторону.
   Он провожает меня до выхода и понимающе ухмыляется, когда я снова одеваю маску.
   Я тороплюсь к месту, где можно покинуть этот лабиринт, но, видимо, время ещё не пришло.
   На плечо легла чья-то рука. Неохотно остановившись, я медленно оборачива­юсь, и взгляд устремляется в конец коридора -- передо мной никого нет. Я пожи­маю плечами и спокойно следую своим курсом дальше, однако не успеваю сделать и двух шагов, как история повторяется.
   Теперь рука легла на другое плечо. Резко поворачиваюсь и опять встречаюсь с пустотой. В голове моментально появились странные мысли, наполненные мисти­ческими идеями о блуждающих душах бывших жителей дома, загадочных сущно­стях из других миров, и всех прочих привидений.
   Блуждающий взгляд падает вниз и упирается в чьё-то лицо. Мужчина сидел на корточках, а его голова находилась на уровне живота. Не отрывая от меня глаз, он отходит гусиным шагом и медленно встаёт.
   -- Привет, Дима! -- слышу я низкий голос моложавого господина в костюме. -- Когда деньги вернёшь?
   -- Завтра, -- бодро обещаю я, потянувшись почесать шею.
   Господин быстро нагибается и поднимает руки, словно пытаясь защититься. Осторожно наблюдая за мной, он старается держаться в некотором отдалении.
   -- Ты это вчера говорил, -- недовольно бубнит он.
   -- Значит, послезавтра, -- пожимаю я плечами.
   -- Я это уже вторую неделю слышу. Деньги где?
   -- Вообще, обычно в банке.
   Господин недоумённо смотрит на меня.
   -- Так пойди и возьми.
   -- Кто же их даст? -- опять чешу я шею, и господин моментально принимает защитную позу.
   -- Дима, когда деньги отдашь? -- грустно бубнит он снова.
   -- Зайди через десять минут, -- нехотя соглашаюсь я, показывая на знакомую дверь, где я так удачно сменил гардероб. -- Можешь прямо без стука.
   Господин недоверчиво смотрит мне вслед, пока я торопливо удаляюсь по кори­дору.
   -- Дима, ну смотри, -- слышу позади. -- Я приду не один.
   Как говорил капитан, пришло время менять дислокацию. Вот и проём в стене, послуживший мне проводником сюда. Заглядываю внутрь и снова сталкиваюсь с непроглядной тьмой.
   Если у меня и были какие-то сомнения в необходимости возвращения прежним путём, то они моментально пропали, когда я слышу поблизости женский голос.
   -- Вы не видели Диму?
   Эти простые слова мгновенно увеличили личное мужество многократно, и я решительно шагаю вперёд, не испытывая больше страха перед неизвестным. Светлеющий позади проём быстро пропадает, и я бреду в полной тьме, спотыкаясь о неведомые препятствия. Тут легко потерять ориентацию, непонятно, где право, лево, вперёд, назад.
   Ты передвигаешься, но движение носит абстрактный характер, если нет объек­тов относительно, которых это можно зафиксировать. Оно субъективно и зависит от личных переживаний, которые легко могут быть утрачены.
   А вообще, зачем самому двигаться, пускай этим занимаются объекты. И тогда, я буду находиться в движении, стоя на месте.
   Некто, известный самому себе под названием Андрей Рвинский, пребывал в неизвестном, лениво передвигая ногами. Или можно сказать, что ноги двигались у неподвижного Рвинского.
   Что может произойти с точкой отсчёта в отсутствии системы координат? Да всё, что угодно!
   Нога наткнулась на нечто мягкое и упругое, и, потеряв равновесие, я стремительно повалился вперёд с вытянутыми руками.
   -- Интересно, что это было? -- подумал я, пока летел в никуда.
   Посадка оказалось жёсткой, но не смертельной. Я упал на колени, смягчив падение локтями и частично собственным лбом. Не могу сказать, что это доставило мне удовольствие, однако я не отказался бы отдохнуть.
   Рядом послышалось чьё-то кряхтение, и знакомый голос Виктора произнёс.
   -- Рад вас видеть, Андрей Георгиевич.
   -- Я тоже, -- говорю в темноту. -- Что с вами?
   -- Заблудился. Вы пропали, и я пошёл вас искать.
   -- Да-а, чтобы найти, нужно сначала потерять, -- задумчиво говорю я.
   -- У вас философское мышление, Андрей Георгиевич.
   Я легкомысленно машу невидимой рукой, хотя в душе отчасти согласен с этим утверждением.
   -- Я не сильно вас задел?
   -- Нет, -- снова кряхтит Виктор. -- Вы не первый, но будем надеяться послед­ний.
   -- Были уже прецеденты?
   -- Да, кто-то меня неплохо зацепил.
   -- Эй! -- громко восклицаю я в темноту, и гулкое эхо постепенно затихает вдали.
   -- А может, это были вы? -- говорит Виктор. -- Блуждающий во мраке.
   -- Вряд ли, хотя всё может быть, -- обнадёжил я его. -- Возможно, я просто не обратил внимание.
   -- Действительно, это было сложно заметить.
   В голосе Виктора звучат иронические нотки, и я чувствую, как он усмехается в темноте.
   -- А вы уверенны, что сейчас разговариваете со мной? -- неожиданно задаёт он вопрос.
   -- Голос то ваш.
   -- Его можно подделать.
   Я задумываюсь на пару минут.
   -- То есть, вы мне верите, что я это я, -- говорит Виктор в ответ на моё молча­ние. -- И правильно делаете, так, как это единственное, что можно сказать о себе.
   Мне нечего возразить и я продолжаю многозначительно молчать, созерцая собственное присутствие.
   -- Тогда вы должны быть безымянным, -- приходит мне в голову новая мысль, вызванная внутренней интроспекцией.
   -- А я им и был, пока не получил идентифицирующее имя и воспитание, соот­ветствующее социальным потребностям нашего времени.
   -- И кто же вы, теперь? -- интересуюсь я. -- Человек, знающий, что он не тот за кого себя выдаёт?
   -- Да вроде того, -- громко чихает Виктор. -- А что вас смущает?
   -- Ничего.
   Я слышу возню, и, затем, что-то твёрдое бьёт меня по рёбрам.
   -- А-а, вот вы где, -- раздаётся рядом голос Виктора. -- Отдохнули?
   -- Э-э, -- невразумительно мычу я в ответ. -- Вы полагаете, пора идти?
   Снова чувствительный тычок, теперь уже в область пониже спины.
   -- Это опять вы? -- удивляется Виктор. -- Думаю, что пора.
   Я бы, конечно, ещё полежал, но приходится подниматься. Мы бредём, спотыкаясь во тьме. Куда идти непонятно, поэтому просто двига­емся с надеждой выбраться отсюда. Периодически Виктор отдаляется и, тогда, приходится устраивать перекличку, как в лесу.
   Помещение большое, и у меня появляется подозрение, что мы кружимся на месте. Неожиданно, я замечаю впереди пятно света, сразу доносится весёлая музыка, непонятные выкрики и грохот хлопушек.
   -- Похоже на точку входа, -- говорит Виктор и, теперь я отчётливо вижу ха­рактерные особенности человеческой фигуры на стене.
   -- В одну реку нельзя войти дважды, -- добавляет он, и в этом я с ним полно­стью согласен. Нам нет смысла возвращаться обратно.
   Сейчас у нас появился ориентир, по отношению, к которому мы двигаемся под прямым углом, рассчитывая на счастливый случай. Внезапно мои руки нащупали твёрдую поверхность.
   -- А вот и стена, -- с оптимизмом сообщаю я.
   Виктор с облегчением прислонился к ней спиной, и я едва успел заметить мелькнувшие руки, когда он повалился назад в открывшуюся дверь.
   -- Повезло, -- подумал я, неторопливо следуя за ним. -- Случайно наткнулись.
   Мы оказались в большой комнате, посреди, которой за длинным столом шла карточная игра. Стены были в синем бархате, висели написанные маслом картины в золочёных рамках, а под потолком сияла серебром мощная люстра. Бросив карты на зелёное сукно, участники вскочили со своих мест и с тревогой смотрели на нас.
   Виктор неохотно поднялся с пола, отряхиваясь от пыли, и я с удивлением заме­тил на нём незнакомую одежду. Непонятного покроя сюртук с тёмной рубашкой, узкие штаны, заправленные в высокие сапоги, и улыбающаяся маска коварного гнома создавали новый, весьма оригинальный имидж.
   -- Добрый день, господа! -- невозмутимо сказал Виктор. -- Простите, что пришлось вас потревожить.
   -- Ах! -- воскликнула платиновая блондинка в длинном вечернем платье и, картинно взмахнув руками, повалилась в обмороке на стул.
   Виктор решительно подошёл к ней и быстро нанёс короткую серию хлёстких ударов по щекам. Женщина моментально очнулась и, теперь сидела, испуганно глядя на него с оттенком восхищения.
   -- Извините, господа! -- развёл Виктор руками. -- Ничего личного.
   Мужчины помрачнели и полезли в карман за бумажниками, в то время как дамы стали нехотя снимать кольца с бриллиантами и вытаскивать из ушей золотые серёжки. Женщины просто складывали их в кучку на столе. Денежные купюры сложили в один мешочек, и ответственный за сбор ресурсов господин преподнёс его Виктору.
   -- Это мой долг! -- удивлённо сказал тот. -- Ничего особенного в этом нет.
   Мужчина продолжал держать перед ним мешочек.
   -- Я, конечно, признателен вам, но это несерьёзно, господа! -- ухмыльнулся Виктор.
   Дамы в срочном порядке сложили все украшения в газету и положили свёрток на край стола.
   -- Ну, раз вы так настаиваете, -- задумчиво сказал Виктор, -- Ладно.
   Он вежливо полез в мешочек и вытащил оттуда несколько купюр.
   -- Спасибо!
   Мужчины в смокингах недоумённо переглянулись, а женские взоры с надеждой устремились к газетному свёртку.
   -- Пойдёмте, Андрей Георгиевич, -- махнул мне Виктор. -- Всего хорошего, господа!
   Провожаемые любопытными взглядами, мы аккуратно прикрыли за собой дверь и снова очутились в непроглядной тьме.
   -- Всё-таки маска имеет свои преимущества, -- Виктор шелестел в темноте купюрами. -- Как говорится, факт налицо.
   -- Когда вы успели переодеться?
   -- После прохождения сквозь стену, -- неохотно бубнит Виктор. -- За сценой была старая вешалка, где и находился этот костюмчик. Видимо, его давно бросили там. Он был очень пыльный, и мне пришлось немало потрудиться. Вас тоже можно поздравить с обновкой.
   -- Это подарок, -- уклончиво отвечаю я.
   -- Интересно, за какие заслуги?
   -- Дружеская помощь.
   Виктор деликатно молчит, и я не спешу раскрывать этот широкий термин.
   -- Предлагаю пойти от этих дверей назад по прямой линии, -- приходит мне в голову новая мысль. -- Возможно, там будет другой выход.
   -- Ну, если вы можете двигаться в темноте прямо, то нет проблем.
   Я не способен на такое, и поэтому мы уверенно бредём в никуда.
   Неожиданно, я спотыкаюсь о какой-то предмет, а рука нащупывает знакомый профиль барабана, очевидно, потерянного мной в полёте сквозь эту космическую мглу. Оставлять его здесь жалко, и я по привычке вешаю барабан на шею.
   -- Что за шум? -- интересуется Виктор, и я выбиваю руками знакомую мело­дию. В ответ доносятся протяжные звуки губной гармошки. Используя эти своеоб­разные позывные, мы расходимся, а потом снова сближаемся.
   Трудно сказать, какими путями мы двигались, но, вскоре, я снова упираюсь в жёсткую поверхность.
   -- Есть контакт!
   На этот раз, Виктор сначала осторожно обследует стену на предмет возможных неприятностей. К сожалению, всё нормально, и я начинаю подумывать о дальней­шем маршруте.
   -- Ничего, найдём выход, -- успокаивающе говорит Виктор, зачем-то обойдя с другой стороны.
   Дальше он банально пытается ухватиться за меня, когда дверь всё-таки откры­вается за его спиной, и Виктор стремительно валится в неизвестное.
   -- O may got! -- слышу я громкий вопль и, заглянув в дверной проём, обнару­живаю Виктора на коленях интересной женщины. Сидя в офисном кресле, она безуспешно пытается отпихнуть его, но сила инерции падения заставляет Виктора поневоле клониться назад.
   -- Извините, мадам! -- вхожу я внутрь небольшой комнаты, похожей на арти­стическую уборную.
   -- Oh, shit! -- изумлённо таращиться на меня женщина, выглядывая из-за ши­рокой спины Виктора.
   -- Do you speak english?
   Женщина недоумённо смотрит на меня, забыв на мгновение про лежащего на ней мужчину.
   -- Что вы сказали?
   -- Ничего, -- машу я рукой. -- Совсем ничего.
   -- Пошёл вон, толстый боров! -- снова пихает она худощавого Виктора. -- Дома у жены будешь так сидеть.
   -- Простите, -- Виктор не спешит подниматься. -- Но я не женат.
   -- Я очень рада за женщин, которые избежали печальной участи оказаться вашей супругой, -- пыхтит дама. -- Им крупно повезло.
   Наконец обоюдными усилиями тело Виктора приняло вертикальное положе­ние.
   -- Пить меньше надо! -- хмуро восклицает женщина. -- Вы кто? Посетители?
   Мы дружно качаем головами, и, словно в подтверждении, Виктор исполняет на губной гармошке лёгкий блюз, а я аккомпанирую ему на барабане.
   -- А что вы делали в спортзале без света?
   Мы удивлённо переглядываемся.
   -- Спортом занимались, -- разводит Виктор руками. -- Спортивным ориенти­рованием. Какой он у вас большой!
   -- Там сейчас ремонт идёт, стены сносятся, -- женщина недовольно покачала головой, поправляя смятое платье на коленях. -- Раньше зрители, только на сцену лезли, кувыркаясь, а теперь всюду уже бродят.
   Она неприязненно оглядела нас.
   -- Опять Клаус акцию запустил -- "Шведский стол - 2 или жуй не глядя". А потом приходится со столов салат убирать, -- фыркнула женщина.
   Я огляделся вокруг. На кровати лежала разбросанная женская одежда, и только у встроенного в стену шкафчика я заметил на полу мужские носки.
   Внезапно, дверь в комнату отворилась. На пороге появился плотный мужчина с короткой стрижкой. Чёрная футболка обтягивала выпирающие грудные мышцы, а мощные бицепсы эффектно смотрелись в узких рукавах.
   -- Привет, Эльвира! Как дела?
   -- Здравствуй, Арнольд Вольтович! Нормально.
   Мужчина недовольно поморщился.
   -- Я же просил не называть меня Арнольдом. Кто это у тебя?
   -- Знакомые.
   Мужчина быстро окинул нас подозрительным взглядом и, кивнув даме на про­щание, ретировался назад.
   Женщина устало вздохнула, и в этот момент, дверь снова стала открываться.
   -- Ты уже достал! -- возмущённо вскрикнула дама.
   -- Что ты сказала? -- удивлённо произнёс импозантный мужчина в смокинге.
   Стоя у входа, он вопросительно смотрел на женщину и тщетно пытался скрыть собственное недоумение.
   -- О-о, Феликс, -- смущённо улыбнулась дама. -- Я хотела спросить, достал ли ты галстук?
   Мужчина замялся с ответом, разглядывая нас.
   -- Это просто знакомые, Феликс, -- любезно усмехнулась женщина. -- Ты же меня знаешь.
   -- Эльвира, я забыл галстук у тебя в шкафу, -- мужчина сделал шаг вперёд, явно намереваясь войти.
   Женщина, неожиданно, побледнела.
   -- Феликс, мужчине в твоём положении не следует бегать самому по таким мелочам. -- Аркадий! -- обратилась она ко мне. -- Достань, пожалуйста, галстук из шкафчика.
   Когда меня вежливо просят, я обычно стараюсь выполнить просьбу, если в ней нет ничего противозаконного. В данном случае, всё было в порядке, и даже чужое имя меня не смутило.
   Я неторопливо подошёл к шкафчику и, открыв дверцу, замер на месте. На меня испуганно таращился усатый тип в нижнем белье. Скорчившись, он стоял на полусогнутых ногах и упирался затылком в потолок. В руках у него была одежда, а блестящие штиблеты странно смотрелись без носков.
   Мужчина умоляюще смотрел на меня, приложив палец к губам. Не меняя поло­жения, я наступил на валяющиеся носки и задвинул их в шкафчик. После чего спокойно снял с крючка полосатый галстук и направился к импозантному госпо­дину, размышляя о необыкновенной скорости исчезновения незнакомца перед нашим появлением здесь.
   -- Спасибо!
   Важная часть мужского гардероба была незамедлительно принята с благодарно­стью. Господин обмотал им шею и, помахав на прощанье ручкой, растворился в коридоре.
   Дабы не смущать незнакомца в шкафу своим присутствием, мы решили поки­нуть благородную женщину и оставить их наедине.
   -- Всего хорошего, господа! -- подобным выражением нам деликатно указали на дверь.
   -- И вам того же, -- подвёл итог Виктор. -- Спасибо за понимание.
   Продвигаясь по длинному коридору, мы заметили в конце группу мужчин, которые насторожённо посматривали на нас.
   -- Андрей Георгиевич, спойте для души.
   Почему бы и нет. Художественным свистом я вспомнил популярную мелодию про людей удачи, сопровождая её барабанным стуком. Виктор в меру сил помогал гармошкой.
   -- Что господа, всё головные уборы коллекционируете? -- ухмыляясь, заметил один из мужчин, когда мы проходили мимо. -- Синий зал налево, красный направо, -- крикнул он вдогонку загадочные слова.
   Коридор разделился на две части -- стены одного были выкрашены в тёмно-синий цвет, а другой напоминал освещённый Марс.
   -- Кидайте монетку, Андрей Георгиевич.
   Судьба показала на красную планету, и, вскоре, мы с недоумением останови­лись перед большими дверьми, над которыми было написано вход.
   -- Может, надо было пойти в другую сторону? -- глухо пробурчал я. -- Нам нужен выход.
   В этот момент тяжёлые створки раздвинулись. Сухопарая женщина с длинными волосами, стянутыми на затылке красной резинкой, равнодушно оглядела нас.
   -- Ну, что встали? Проходите.
   Мы оказались в большом зале с длинными рядами кресел и белым киноэкраном на сцене. Стены, стулья и пол были с красноватым оттенком.
   -- Садитесь, -- женщина махнула рукой. -- Места всем хватит.
   В зале, кроме нас, были зрелые девушки, забравшиеся с ногами на стулья. По­зади двое старичков аппетитно хрустели попкорном, а в углу обнималась длинно­волосая парочка неопределённого пола. Весело смеялись молодые люди, награждая друг друга подзатыльниками. Раздавался громкий храп, но источник впечатляющих звуков упорно не просматривался.
   Погас свет, и на экране появились странные люди в масках. Сидя за столом, они тщетно пытались попасть ложкой в рот. В зале раздался дружный смех, и даже храп моментально прекратился.
   Камера крупным планом показала улыбающиеся неподвижные лица, чем-то смутно напоминающие нас. Мы переглянулись, и в маске Виктора я узнал одного из персонажей.
   -- А вы похожи, Андрей Георгиевич.
   Дальнейший сюжет нам был хорошо известен, но кадры этой кинохроники всё равно вызывали интерес. Мы с любопытством посмотрели своё выступление на сцене, и Виктор от души смеялся, глядя, как он проходит сквозь стену.
   Зрители в зале веселились не меньше нашего. Повсеместно стоял хруст мучных изделий, и даже громкий хохот не мог их заглушить.
   Я надеялся, что мои дальнейшие похождения останутся в тайне, но надеждам не суждено было сбыться.
   -- Однако вы неплохо провели время, -- удивлённо сказал Виктор, когда на экране перед моим носом свистели кулаки.
   Трудно было с этим не согласиться. Конечно, почётно сыграть одну из главных ролей.
   Фильм подошёл к концу. Мы вышли на улицу из дверей этого странного кинотеатра, предварительно стащив с себя маски. По дороге двигались конные кабриолеты вместе с обычными автомашинами. Прохожие являли собой смесь модерна и музейных костюмов, и внешне, казалось, что ничего не изменилось.

Глава девятая

   -- Давайте быстрее!
   Рядом остановилась карета, и в открывшихся дверях появилась женская фигура в маске.
   -- Ну, что встали? Поехали.
   Я оглянулся назад, потом посмотрел вокруг, однако рядом никого не было. Дама явно обращалась к нам.
   -- Куда? -- невольно вырвалось у меня.
   -- Потом узнаете, поехали.
   Пока я раздумывал, что делать, Виктор спокойно влез в карету.
   -- Присоединяйся, Андрей Георгиевич.
   Внутри был приятный полумрак, и, восседая на мягких подушках, я с интересом разглядывал незнакомку в золотистом платье. Лицо её было закрыто загадочной маской, наподобие тех, что носят на Венецианских карнавалах. Она неподвижно сидела у окна, и было непонятно, куда направлен её взгляд.
   Карета плавно покачивалась, смягчая неровности дороги упругими рессорами, раздавался громкий цокот копыт. Виктор привалился к стенке и дремал, напомнив мне поездку в купе поезда. Не хватало, только полок над головой.
   -- Жанна, долго ещё? -- послышался сверху чей-то голос.
   Я удивлённо поднял голову. Странная маска человека с чертами дикого зверя смотрела на меня с высоты глубокого гамака, подвешенного между стальных крючьев.
   -- Спи, Марк, скоро.
   Человек схватился руками за поручни над головой и, подтянувшись, вылез из гамака, однако, в последний момент ноги запутались в сетке. Он продолжал настойчиво бороться, но видно было, что силы постепенно покидают его.
   -- Помогите! -- глухо прохрипел он, барахтаясь под потолком.
   Я помог ему освободить конечности, обутые в сапоги с острыми носками. Чело­век тяжело спрыгнул на пол кареты и с облегчением повалился на сиденье, устало отдуваясь.
   -- Спасибо, господа! Аврелий, -- протянул он руку, одновременно, пыта­ясь расстегнуть воротничок тесного пиджака.
   Вскоре, карета въехала в ворота коттеджа, огороженного по периметру камен­ным забором с непонятными рисунками на стенах.
   -- Наконец-то прибыли, -- удовлетворённо буркнул человек. -- Вот мы и дома. Одевайтесь, -- кивнул он, заметив, что мы собираемся вылезать.
   Я нацепил маску, и Виктор последовал моему примеру.
   Территория у входа была облагорожена цветниками, между которыми вились посыпанные песком дорожки для прогулок. Мы поднялись на крыльцо с навесом от дождя и вошли в гостеприимно распахнутые двери.
   -- Прошу!
   Человек вошёл в комнату, где уже находились люди. При нашем появлении, они встали из-за стола и вежливо похлопали, приветствуя входящих.
   Комната была выдержана в тёмных тонах -- на стенах висели круглые зеркала с нависающими старомодными светильниками, а красивая люстра слабо освещала всё помещение, по углам, которого сгущался мрак.
   Деревянные стулья с резными спинками органично вписывались в окружение дубового стола, и люди, сидящие на них, казались частью этого интерьера. Все они были в различных масках.
   Я обратил внимание на портрет странного человека. Он был изобра­жён в профиль с двумя лицами -- обычное в маске и второе вместо затылка.
   -- Господа!
   Человек, с которым мы приехали, встал в начале стола и, теперь все взоры были обращены на него.
   -- Позвольте поблагодарить вас за преданность нашему обществу. Наш клуб "Другой лик" существует давно, и привлекает в свои ряды людей неравнодушных к собственному лицу. Маска -- это то, что необходимо нам. Мы можем менять их, как перчатки, или использовать ограниченное число, хотя некоторые могут обойтись и одной, это весьма экономно, -- человек улыбнулся, и все довольно засмеялись, переглядываясь. -- Итак, новое собрание нашего клуба объявляется открытым.
   Раздались дружные аплодисменты.
   -- Друзья! -- сказал мужчина в маске весёлого раздолбая, -- Мне очень нравиться мой новый облик. Вот уже год он мне строить и жить помогает.
   -- Господа! -- подала голос женщина в маске молоденькой девочки. -- Я словно вернулась в детство.
   -- А меня, теперь на работе уважать стали, -- похвастался худенький человек со свирепым лицом. -- Новую должность дали.
   -- Вы представляете!-- воскликнул нервный мужчина в маске весёлого клоуна. -- Я из вечно недовольного пессимиста стал оптимистом.
   Все по очереди стали подниматься и делиться своими впечатлениями.
   -- А у вас? -- повернулась ко мне женщина с порочным выражением коварной соблазнительницы.
   -- Э-э, видите ли, сударыня, мы по акции маски получили, -- пожал я плечами.
   -- То есть, она не родная, -- понимающе кивнула женщина. -- Да, с чужими не просто. А где у вас рот?
   -- Не знаю, -- честно признался я. -- Его и не было.
   -- Так это для желающих похудеть, но вы, вроде, не толстый.
   -- Кто знает, что будет в будущем?
   -- Какой вы предусмотрительный, -- удивилась дама. -- Вас стоит приглашать в гости.
   -- Господа! -- снова сказал ведущий. -- Проблема волнующая каждого из нас -- это вопрос смены облика. Отождествление настолько сильно, что мы начинаем считать себя маской, затем другой и так далее. Мы забываем своё настоящее лицо. Помните об этом.
   -- К сожалению, я не могу позволить себе жить в настоящем облике, -- поднялся важный господин. -- На это есть разные причины, и поэтому мы используем маски. Но, надеюсь, что когда-нибудь я вернусь к нему.
   Раздались аплодисменты, и слово снова взял ведущий.
   -- Господа, кроме настоящего лица существует ещё подлинное лицо, забытое многими. Прошу не путать их. Кроме меня и Жанны, ещё кто-нибудь вспомнил его?
   Все почтительно застыли в ожидании.
   -- Я, -- неожиданно поднялся Виктор, и взоры присутствующих устремились к нему.
   -- И что вы можете сказать о себе?
   -- Ничего, -- пожал плечами Виктор. -- Совсем ничего.
   -- А на что, по-вашему, похоже подлинное лицо? -- с любопытством сказала дама в маске снегурочки.
   Виктор задумался на минутку.
   -- На гигантскую тень, окружающую нас.
   Ведущий подошёл к нему и пожал руку.
   -- Да, господа, и на этом фоне хорошо выделяется настоящее лицо. Иногда, его облик становится таким ярким, что просто больно бывает от прикосновения маски, и приходится жить без неё.
   -- Трудно представить себе такое, -- сказала женщина. -- А как же вы носите маску?
   -- Человек ко всему привыкает, -- улыбнулся ведущий. -- Но, иногда, выбора нет. Надо быть готовым ко всему, так, что мужайтесь, -- громко засмеялся он.
   Люди в масках посмотрели на портрет человека без лица. Его почти не было видно из-за полумрака в углу.
   -- Основатель нашего клуба господин Никто ушёл в тень подлинного лица, -- сказал ведущий. -- Таковы особенности его настоящего облика.
   В комнату принесли фужеры и шампанское, и последовали различные тосты. Затем, образовались группы по интересам, и Виктора окружили господа, желающие прояснить теневые вопросы.
   -- Скажите, а где вы обнаружили подлинное лицо?
   -- На диване.
   -- И что это дало?
   -- Самого себя.
   -- А разве мы не знаем себя?
   -- Мы слишком много о себе знаем, -- усмехнулся Виктор.
   -- То есть, оно стирает знание, которое мешало нам?
   -- Можно и так сказать.
   -- Интересно, -- на Виктора смотрела маска обезьяны, -- а это даёт по жизни новые бонусы?
   -- Не знаю, от человека зависит. Могут и старые отвалиться.
   -- Вот так, господа, -- покачал головой мужчина в маске доброго начальника. -- Ещё и без штанов останемся.
   -- Да ладно, Пётр, -- засмеялась обезьянка, -- тебе и шорт хватит, всё равно загораешь на работе.
   -- Вы чувствуете, что стали мудрее? -- с любопытством спросила умная маска.
   -- Мудрее? -- удивился Виктор. -- Сомневаюсь.
   -- А как вы относитесь к однополым бракам? -- усмехнулась дама в облике феминистки.
   -- Никак, -- пожал плечами Виктор. -- Я к ним не отношусь.
   -- Судя по вашей маске, вы поклонник диет, -- сказала полная женщина. -- Поделитесь опытом.
   -- Я могу поделиться, только его отсутствием.
   -- Скажите, а зачем вам маска?
   -- Могу и без неё, хотя на фоне подлинного облика, даже настоящее лицо выглядит, как маска.
   -- А что отличает подлинное лицо?
   -- Ничего, совсем ничего.
   -- Значит, оно у всех одинаковое?
   -- Не могу отвечать за других.
   -- Зачем, тогда оно нужно?
   -- А вы можете сказать, для чего вы нужны? -- удивился Виктор.
   Постепенно люди стали расходиться. Перед уходом они подходили к зеркалам посмотреть на маску, лёгкими прикосновениями поправляя её на лице. Вспоминали забавные эпизоды жизни и, весело прощаясь, желали новых успехов в деле лицедейства. Как-то незаметно комната опустела.
   -- Господа!
   К нам подошёл ведущий встречи, с которым мы приехали сюда.
   -- Если вам негде остановиться, то можете это сделать у меня. Аврелий живёт в области, но это не так далеко, как кажется. В карете удобные гамаки, доберёмся быстро и без проблем.
   -- Вы правы, мы не местные, -- сказал Виктор. -- Но хотелось бы ещё взглянуть на город.
   -- Ну, что же, вам виднее. Вот мой номер телефона, обращайтесь.
   Поблагодарив за приём, мы тепло попрощались и направились к выходу.
   В последнее время наши личности стали пользоваться повышенным спросом. К нам, словно магнитом притягивало разных персонажей, желающих завести знаком­ство. Они особо не церемонились и шли к цели кратчайшим путём.
   Двигаясь вдоль забора, мы услышали скрип тормозов подъехавшей машины, и выскочившие оттуда косматые обезьяны, активно набросились на нас.
   -- Нельзя ли осторожней, джентльмены, -- меня столь настойчиво тащили в автомобиль, что я даже не успел пригнуться.
   Совместными усилиями им удалось затолкать нас, и машина рванула с места, быстро набирая скорость. Мы с любопытством наслаждались историческими видами за окном, но покататься нам дали недолго. Покружив по узким улочкам не больше пяти минут, волосатая обезьяна за рулём нажала на тормоз.
   -- Спокойно могли и пешком дойти, -- разочарованно произнёс Виктор. -- Что за спешка? Привыкли за хлебом в соседний дом ездить.
   -- Вот и приехали, -- обезьяна сняла маску, оказавшись молодым человеком.
   -- Куда? -- не понял я.
   -- Туда, -- кивнул он на широкую поляну, посреди которой стоял здоровый ангар в окружении различных построек. -- Это специальная площадка, здесь идут съёмки фильма, и вас пригласили в нём участвовать. Все вопросы к руководству, -- предостерегающе поднял он руки, видя наши удивлённые лица. -- Я всего лишь исполнитель.
   После недолгих раздумий мы согласились с этим необычным предложением.
   -- Ну и хорошо, -- обрадовался молодой человек. -- Зайдите к директору, там вам всё объяснят.
   На площадке бегали странные фигуры в масках, напоминающие, то ли сказочных существ, то ли людей с аномальными чертами лица. После краткого опроса местных аборигенов нам удалось выяснить местонахождение нужного кабинета.
   На железных дверях не было никаких надписей и цифр. Я потянул ручку на себя, и мы оказались в комнате, похожей на бывший склад с крашеными стенами. Тусклая лампочка с трудом освещала всё помещение. Из обстановки были шкаф из стали и обшарпанный стол, за которым сидел странного вида человек в очках. Одет он был в старый полувоенный френч.
   -- А-а, явились, -- угрожающим тоном произнёс он. -- Вот вам бумага. Сади­тесь и пишите.
   -- Что? -- не понял я.
   Человек сделал удивлённое лицо.
   -- Как, где, с кем и почему?
   -- Любопытный коан, -- сказал Виктор. -- И бьёт в самую суть.
   -- Это вы в точку попали, -- обрадовался человек. -- И что с ней делать?
   Виктор поставил на чистом листе жирную точку и стал рисовать вокруг неё разные окружности. Человек, нахмурившись, долго созерцал эту картину, пытаясь разглядывать под разными углами.
   -- И это всё? -- с любопытством спросил он.
   Виктор прикрепил бумагу к доске объявлений и стал методично кидать дротики от находящейся рядом игры дартс. Наконец, он попал прямо в центр.
   Человек пожал нам руки.
   -- Впечатляет! А вы, собственно, кто будете?
   -- Мы бы и сами хотели это знать.
   -- Понятно, -- усмехнулся человек. -- Зайдите в кабинет напротив.
   На этот раз, комната больше походила на жилое помещение. Помимо стола с офисными креслами, здесь был большой плоский телевизор и широкий диван, на котором дремал сухощавый мужчина в кожаных штанах.
   -- Здравствуйте!
   Мужчина неохотно поднялся, протирая глаза.
   -- Присаживайтесь, -- кивнул он на диван.
   Подойдя к столу, он налил из графина воды и жадно опустошил стакан.
   -- Мы снимаем философский экшн, -- взглянул он. -- И нам нужны люди, хотя бы слышавшие о таком слове.
   -- Простите, что? -- не понял Виктор.
   -- Это философия действия или действующая философия.
   -- И в чём она заключается?
   -- Существуют разные взгляды, -- уклончиво заметил мужчина. -- Но, если честно, то никто этого не знает, -- развёл он руками.-- Поэтому нам приходится идти опытным путём. Надеюсь, вы понимаете, о чём я.
   -- В общих чертах, -- пожал я плечами.
   -- А большего от вас и не требуется, -- усмехнулся мужчина, наливая второй стакан.
   -- Скажите, а почему пригласили именно нас? -- заинтересованно сказал Вик­тор.
   -- Дело случая, -- улыбнулся мужчина. -- Это просто один из частных случаев философии действия. Нам нужны люди, способные философски относиться к предложенной роли.
   -- Какой?
   -- Массовой, господа!
   -- Это что, обязательное условие? -- осторожно спросил я.
   -- Желательное, -- усмехнулся мужчина. -- Всё-таки у нас философский экшн.
   Мы быстро поняли истину этих слов, когда нас нарядили в костюмы монстров -- сказочных существ, отдалённо похожих на людей. Свирепые лица с косматыми гривами волос, резиновые мышцы невероятных размеров и тяжёлые доспехи, которые приходилось таскать на себе, поневоле заставляли задуматься о вопросах бытия.
   Орды этих тварей бегали по лесистым холмам и с дикими воплями размахивали холодным оружием. Мы вступали в битву с загадочными существами других миров, катаясь по земле и молотя воздух чудовищными руками. Штурмовали замки и падали вниз с широких стен, изрыгая в воздухе проклятья. Дружно преодолевали страшные пропасти местных оврагов.
   Сначала моё отношение к происходящему было далёким от философского, но, после того, как на голову, в очередной раз, опустилась дубовая палица, это стало просто неизбежным. К концу дня я отчётливо понял, что философский взгляд надёжно пустил корни в моей душе.
   -- Не сменить ли нам занятие, -- задумчиво пробурчал я, глядя на пыхтящего рядом Виктора.
   -- Хорошая мысль.
   Вечером, мы деликатно высказали свои пожелания о смене вида деятельности, на что, неожиданно, получили новое предложение.
   -- Нам нужны авторские голоса за кадром, которые могли бы озвучить с фило­софских позиций снимаемые сцены. Поскольку готового сценария у нас нет, приходится импровизировать на ходу, -- заявил знакомый нам по первой беседе мужчина.
   -- Главное, что требуется от вас -- это фатальный тон и пара умных фраз для создания соответствующего фона. Не получится, ничего страшного. Как говорится, попытка не пытка, -- громко засмеялся он.
   Меня привели в меблированную комнату, как в третьеразрядных гостиницах. Там уже находился оператор с большой камерой, суетились осветители, устанавливая мощные лампы.
   Внезапно, вошёл худой человек в широкополой шляпе с пером. Расстегнув воротничок клетчатой рубашки, он достал из карманов галифе металлическую коробочку, на которой было написано -- нюхательный табак.
   Насыпав между большим и указательным пальцем горсть порошка, он поднёс руку к лицу и жадно втянул носом воздух вместе с ароматной смесью.
   Посмотрел на присутствующих, громко чихнув при этом.
   -- Извините, господа. Привычка, знаете ли.
   -- Вы кто? -- взглянул он на меня. -- Человек за кадром?
   Я кивнул в ответ.
   -- Садитесь на стул вон там, чтобы никому не мешать. Когда я сделаю вот такой жест, -- он поднёс раскрытую ладонь к уху, -- скажете что-нибудь.
   -- Так, все готовы? Камера, мотор.
   В комнату вбежал молодой человек в костюме и модных ботинках с острыми носками. Растерянно озираясь, он уселся в кресло и вытащил из пиджака плоскую бутылочку коньяка. Понюхал содержимое, продолжая в сомнениях рассматривать окружающую мебель.
   Я заметил, как мужчина поднимает руку к голове и монотонно пробубнил.
   -- Быть или пить? Вот в чём вопрос.
   Мужчина поднял вверх большой палец.
   В номере настойчиво зазвонил телефон, и молодой человек нерешительно по­дошёл к нему.
   -- Алекс, когда вы вернёте кредит? -- громко прозвучал голос в трубке.
   Я снова увидел знакомый жест.
   -- Карма достанет везде, особенно, если это одноимённый банк.
   Молодой человек расстроено бросил трубку и плюхнулся обратно в кресло. Снова достал коньяк и, после минутного размышления, уверенно сделал глоток.
   Открылась входная дверь, и в комнату вбежала симпатичная женщина с разгне­ванным лицом. Молодой человек вскочил с кресла, испуганно глядя на неё.
   -- Алекс, где ты был вчера в пять часов вечера? -- воскликнула она и с размаху ударила его по уху.
   Молодой человек рухнул обратно в кресло, а женщина, потрясая кулачками, выбежала из комнаты.
   -- Удары судьбы всегда неожиданны, -- изрёк я новую мудрость.
   Молодой человек нервно полез за сигаретами и вытащил из пачки последнюю штуку. Закурил дрожащими руками. Достал бумажник и, перевернув, потряс в воздухе. Одинокая монетка упала на пол с глухим стуком. Молодой человек с досадой ударил кулаком по журнальному столику и выбросил бумажник в урну.
   -- Лёгкость бытия, порой, с трудом переносима, -- невозмутимо сказал я.
   Неожиданно, дверь распахнулась от удара ноги косматого монстра. Достойные представители этого племени вбежали в комнату, потрясая дубинами.
   Молодой человек вскочил и от страха спрятался за кресло. Подобное препятствие, конечно, не могло сдержать великого монстра. Молодой человек был немедленно вытащен за шиворот и могучим ударом отправлен в глубокий нокаут, пережить, который оказалось лучше всего снова в кресле.
   -- Это он, -- прохрипел монстр. -- Я узнал его.
   -- Ты прав, как всегда, -- отозвался другой. -- Это Сивый Грюн -- младший сын третьего дворника короля. Теперь он скажет нам, куда делись деньги.
   Монстры схватили молодого человека под руки и поволокли из комнаты.
   -- Как часто мы принимаем решения неосознанно, думая, что сами выбираем путь, -- важно произнёс я.
   В комнату снова вбегает знакомая женщина.
   -- Алекс, где ты? -- вопрошает она, заглядывая под кровать, в шкаф. Смотрит за шторами у окна. Взгляд упирается в валяющиеся у входных дверей мужские туфли.
   -- Алекс! -- шепчет она.
   Женщина прижимает обувь к груди, и по щекам обильно текут слёзы. Нако­нец, она бросает туфли в кресло и убегает.
   -- Всему своё время, -- подвожу я итог.
   -- Стоп камера! -- довольно кричит мужчина и, сняв шляпу, начинает обмахи­ваться ей, как веером. Подходит ко мне.
   -- Неплохо, -- пожимает он руку. -- Пока неизвестно, когда мы будем снимать новую сцену с подобным сопровождением, поэтому вам лучше ещё чем-то за­няться.
   Я вышел в коридор, где бегало множество разных персонажей, и какой-то муж­чина сразу схватил меня за руку.
   -- Слушай, хочешь сыграть посла? У тебя, вроде, лицо умное.
   Предложение, прямо скажем, было неожиданное, да и послом мне ещё быть не приходилось.
   -- Хорошая роль, интеллигентная, -- продолжал убеждать меня упитанный мужчина с папкой в руках. -- Человек заболел после нескольких дублей, и, теперь срочно ищем замену. А время, сам понимаешь, деньги. Соглашайся, не обидим.
   -- Но я не знаю текста, -- неуверенно промямлил я.
   -- Ерунда, -- махнул он рукой. -- Относитесь к этому философски.
   Мужчина вытащил из кармана скомканную бумагу и попробовал её разгладить.
   -- Держи, -- отдал он мне измятый листок.
   На бумаге было всего два предложения
   -- Приветствую тебя, мэтр Гарланда! Мой повелитель, Дрон пятый, шлёт тебе пламенный привет.
   -- И всё? -- удивился я.
   -- Уверяю вас, что этого вполне достаточно, -- заверил мужчина. -- Как ви­дите, ничего сложного.
   В итоге, он меня всё-таки убедил.
   Высокие сапоги-ботфорты были явно велики, а белые рейтузы в обтяжку оказались слишком узкими. На голове болтался нелепый колпак, периодически сползающий прямо на глаза. Поперечные полосы на груди суконного кафтана смутно вызывали знакомые ассоциации, однако, чёрный плащ с капюшоном увёл мои мысли в другом направлении.
   Меня привели в огромный зал, где на гигантском троне восседал невероятно толстый человек. На плечах у него была наброшена звериная шкура, частично закрывающая объёмные ляжки, и золотая корона ярко блестела на голове. Лицо пересекала тёмная повязка, поэтому видеть он мог, только одним глазом.
   Человек с аппетитом поглощал целую связку бананов, явно обладая ловкостью обезьяны в этом деле.
   Вдоль стены выстроились в ряд могучие монстры с алебардами, на концах, которых торчали неизвестные черепа. В углу возвышалась сложная конструкция, чьё назначение мне довелось узнать немного позже.
   На середину зала вышел высокий человек в треугольной шляпе и громко сказал.
   -- Посол повелителя нижней земли Дрона пятого!
   Меня толкнули в спину, и, путаясь в складках длинного плаща, я направился к толстяку. Всё было нормально, пока я не наступил на банановую кожуру, любезно брошенную на пол к моим ногам. Тело рухнуло у подножия трона, а из головы сразу вылетели все слова.
   Толстяк злобно смотрел на меня единственным глазом.
   -- Здравствуйте! -- приветливо кивнул я.
   Человек зловеще подмигнул мне.
   -- Приветствую, мэтр Гарланда! -- наконец, вспомнил я. -- Дрон пятый шлёт тебе пламенный привет.
   Выражение лица толстяка резко изменилось. Обвисшие щёки затряслись, и он громко заорал, топая ногами.
   -- Ах ты, смерд! Дрон желает, чтобы я сгорел. А этого он не хочет, -- показал он мне неприличный жест руками.
   -- Гы-гы-гы! -- засмеялись монстры, стуча алебардами по каменному полу, и черепа стали весело лязгать зубами.
   -- Взять его! -- крикнул толстяк. -- Плетей ему хороших, чтоб запомнил наше гостеприимство.
   С меня содрали плащ и стали выкручивать руки.
   -- Я посол! -- удивлённо воскликнул я. -- У меня иммунитет.
   -- Пошёл он, -- засмеялся толстяк. -- Вот наглец!
   -- Я посол, я посол!
   -- Иди, иди, -- усмехнулся толстяк. -- Пошёл он.
   К моим ногам привязали верёвку и подвесили вниз головой на странном соору­жении. Как оказалось, оно совмещало в себе дыбу, виселицу и прочие удоволь­ствия жизни.
   Меня стали методично бить крепкими плетьми. Монстры явно были мастерами своего дела, и даже лёгкие прикосновения вызывали ощущения весьма далёкие от щекотки.
   -- Эй, полегче! -- орал я, извиваясь, как червяк.
   Палачи, только усмехались в ответ, весело подмигивая мне. Толстяк ходил вокруг, переваливаясь с боку на бок, философски смотрел и лениво похлопывал в ладоши. Рядом раздавался дикий смех монстров.
   Наконец, палачи утомились, и меня стащили вниз, оставив лежать на лавочке. Но не успел я отдохнуть, как был грубо поднят за шиворот, чтобы получить письмо от толстяка. Я должен был немедленно доставить его своему повелителю.
   Меня посадили на осла и долго гоняли вокруг горстки деревьев, которые должны были изображать огромный лес. Вокруг кишели странные твари, как в комнате ужасов, пытаясь отобрать письмо в виде берестяной грамоты.
   Снежные люди выпрыгивали из леса, а потом весьма настойчиво стремились ухватить меня за волосы. Несколько раз животное падало, вовремя споткнувшись о выставленное бревно, и, разумеется, я был вынужден разделить его судьбу.
   Благополучно пережив все козни врагов, я прибыл к своему повелителю -- худому мужчине с длинными седыми волосами и хищным носом. Похоже, Дрон пятый был не в духе. Прочитав послание, он разразился негодующими проклятиями и приказал всыпать плетей за добросовестный труд. На этот раз, меня не стали вешать вниз головой, а просто привязали к столбу, чем, признаться, немного порадовали.
   Получив свою порцию благодарностей, я расслаблялся на надувном матрасе в углу, когда ко мне подошёл незнакомый человек.
   -- Ну, что, ещё пару дублей и на сегодня хватит?
   С теплотой взглянув на него, я в мягкой форме высказал своё пожелание об отставке, ввиду невозможности дальнейшего исполнения служебных обязанностей по состоянию здоровья.
   После некоторых колебаний, просьба была удовлетворена. Я хотел душевно пожать руку господину с папкой, но его нигде не было видно. Наверное, пошёл искать нового посла.
   Оценивающе глядя на меня, человек предложил сыграть сытную роль статиста в корчме. На мой осторожный вопрос о сути данной роли, рассмеявшись, человек пояснил о редкостном пиршестве участников, чем, признаться, основательно приглушил мои подозрения. После перенесённых испытаний тело нуждалось в дополнительных калориях, и я был вынужден согласиться.
   Полутёмное помещение освещалось мощными факелами. Они громко трещали, издавая едкий запах чёрной смолы. Закопчённые каменные стены с арками сводчатого потолка видели многое на своём веку, равнодушно взирая на происходящее.
   За грубо сколоченными столами сидел разный народ. Монстры пили вино из огромных кубков, провозглашая тосты о собственной удали. Свирепые существа, похожие на людей, жадно обгладывали кости и бросали их через весь зал в бак на углу. Уродливые карлики зловеще хихикали, редкими зубами разрывая сочные куски мяса, которые им быстро подносили статисты вроде меня.
   Парик из жёлтых всклокоченных волос и здоровый нос на резинке неплохо гармонировали с деревянными башмаками на моих натруженных ногах. Иногда, мне удавалось посидеть на кухне среди гигантских котлов, в которых постоянно булькало, поднимались клубы густого пара, и несколько странных существ вяло помешивали в них загадочное варево. Я даже ухитрился съесть несколько мясных изделий, суетливо лавируя между металлическими листами, на которых исходили жиром приличные куски.
   В зале тоже оказалось не просто. Подзатыльники летели со всех сторон, приходилось увёртываться от костей и сыпавшихся на голову объедков. Я с грустью размышлял о своей философской роли, вспоминая милый сердцу голос за кадром.
   Наконец, мне удалось уединиться с аппетитным куском готового мяса, надеясь достойно завершить эту статистику.
   -- Эй, смерд! Гордись, ты выбран главным блюдом сегодняшнего обеда.
   Надо мной стоял, ухмыляясь, могучий монстр.
   -- Я статист! -- удивлённо воскликнул я, но это не произвело никакого впечатления.
   Я был немедленно схвачен и, как дикий зверь на охоте, привязан конечностями к небольшому бревну. Монстры подняли носилки на плечи и потащили меня во двор, где у большого костра уже бесновался разный сброд.
   -- Мозги выпустить и кишки намотать! -- тонким голосом визжала толстая дама с жабьим лицом. -- Это самый деликатес!
   -- Нашинковать на гуляш! -- размахивая саблей, басом орал рослый мужик с ушами, как у летучей мыши.
   -- Сделаем фарш! -- надрывался, щёлкая зубами, волосатый циклоп.
   После короткого совещания, большинством голосов было принято гуманное решение просто закоптить меня. Бревно быстро установили над костром и стали наваливать в него множество разных тряпок, рваной одежды и остатков обуви.
   Поднимающийся смрад приятно ласкал органы обоняния. Густой дым крепко щипал глаза, а чувствительный жар заставлял вертеться ужом, вспоминая пляжи Загорья. Скучать мне было некогда, впереди виднелась любопытная перспектива полуфабриката для кулинарных изысков.
   -- Эй, не трожь мою тараньку!
   Довольный циклоп бегал вокруг костра, отгоняя желающих бросить в меня камень. Граждане дико выли в ответ и с энтузиазмом, пытались издали поразить цель. Популярность моей персоны росла прямо на глазах.
   Внезапно, послышался новый взрыв радостных воплей. Повернув голову, я увидел сквозь дым новую жертву, которую волокли на перекладине дюжие монстры.
   Чтобы не сооружать отдельный костёр, человека просто поместили рядом со мной. Он спокойно взглянул на меня, морщась от дыма.
   -- Приветствую, Андрей Георгиевич. Как дела?
   -- Нормально, -- попробовал я привычно пожать плечами, с интересом разглядывая Виктора в новом обличье. Мы были одеты одинаково.
   -- Похоже, вы пошли по моим стопам.
   -- Возможно, -- кивнул он неопределённо. -- Вы тоже были консулом?
   -- Нет, послом.
   -- А какая между ними разница?
   -- Не знаю, -- сказал я. -- Но мне, кажется, что небольшая.
   -- Как вам кино? -- Виктор закашлялся от дыма, а из глаз потекли слёзы.
   -- Крепкий фильм, только философии многовато.
   -- Бывает, -- сплюнул он вниз. -- Давно здесь?
   -- Нет, но, надеюсь, скоро дойти до кондиции.
   -- Ну, что же, успехов.
   Толпа продолжала бесноваться.
   -- Жрать хотим! -- доносились отчаянные вопли.
   -- Плохо, когда желания не совпадают с возможностями, -- подумал я, глядя на эту картину. -- Это приводит к стрессу.
   Монстры сначала рвали волосы на себе, а потом, наиболее естественным образом, перешли на своих коллег.
   -- А может, это экзистенциальный кризис? Осознали конечность существования и единство субъекта и объекта.
   Судя по тому, как ловко они награждали друг друга затрещинами, полностью исключить этого было нельзя. Всё-таки человек существо целостное и многомерное, а бытие у каждого своё.
   Тем временем, экзистенция плотно овладела всеми участниками, и началась групповая фаза осмысленного существования. Неизвестно, какой степени развития могла она достигнуть, если бы не помешал истошный вопль.
   -- Первый пошёл!
   Я услышал страшный рёв, и толпа стала в ужасе разбегаться, энергично отталкивая ближних локтями. К костру приближался огромный великан.
   Высотой с трёхэтажный дом, он медленно вращал горящими глазами и широко открывал оскаленный рот. Волосатая голова плотно сидела на толстой неповоротливой шее мускулистого тела. Руки мало, чем отличались от ног.
   Великан поднял голову и, потрясая кулаками, издал в небеса дикий крик, от которого я чуть не оглох.
   Ко мне подбежали монстры, чтобы, наконец, снять с костра.
   -- Эй, куда вы тащите? -- с лёгким беспокойством интересуюсь дальнейшей судьбой.
   -- На обед.
   -- Это хорошо, -- обрадовался я, предвкушая приятный отдых. -- Давно пора.
   Великан внимательно следил за тем, как мы постепенно приближались к нему. Внезапно, он зашевелился и потянулся к нам огромной ручищей.
   -- Эй! -- заорал я. -- В сторону давай.
   Монстры подтащили бревно ещё ближе, и гигантская рука аккуратно зажала меня двумя пальцами. Верёвки были обрезаны, и я вознёсся над землёй, поневоле вспоминая детские аттракционы.
   Последнее, что я успел увидеть, это большие квадратные зубы. Пальцы отпустили меня, и я стремительно полетел в бездонную пасть, свалившись прямо в глубокий жёлоб. Нечто подобное я уже видел в аквапарках. Теперь моей судьбой стало скольжение в полной темноте.
   Правда, длилось оно недолго, и, вскоре, я вывалился в освещённую комнату, стены и пол, которой были отделаны мягким материалом неизвестного происхождения. Благодаря этому посадка прошла относительно спокойно, если не считать небольшого ушиба головы об стену.
   -- Интересное кино! -- воскликнул я, озираясь вокруг. -- Надеюсь, меня не будут переваривать?
   -- Вы просто выйдете через задний проход, -- раздался механический голос.
   Подняв голову, я увидел небольшие динамики в углу.
   -- А другого выхода нет?
   -- Чем он вас не устраивает? Запор скоро откроется.
   Если не можешь изменить ситуацию, её надо просто принять. Расслабившись, я лежал на полу в позе мыслителя -- согнутая в локте, рука непринуждённо поддерживала пустую голову. Говорят, изменение положения тела влияет на умственную деятельность и функционирование различных органов.
   Редкие мысли проносились в пространстве ума, появляясь из ниоткуда и исчезая в никуда. Они были быстры и неуловимы, как ветер. Отлежав один бок, я неторопливо поворачивался на другой, чтобы гармоничное созерцание окружающих стен стало равномерным.
   Настроившись на длительный отдых, я оказался неприятно удивлён повторному рёву гиганта. Вверху, словно открылся большой колодец, и увесистый мешок грохнулся в жёлоб. Последовавшее, затем, стремительное падение заставило меня поспешно убрать ноги с возможного места приземления неизвестного объекта.
   Тяжёлая масса с шумом приближалась, пока большой тёмный ком, наконец, не влетел в комнату. Войдя в контакт со стеной, он неподвижно замер, и я услышал знакомый голос.
   -- Давно не виделись, Андрей Георгиевич.
   -- Да, -- согласно киваю я. -- Около часа, наверное.
   Основательно прокопчённый, Виктор с любопытством взирал на тесное помещение.
   -- И что мы здесь делаем?
   -- Ждём, когда откроется задний проход.
   -- Не пробовали найти?
   -- Запор, однако.
   Виктор поднялся, чтобы осмотреть стены, пробуя их на прочность.
   -- Есть!
   Незаметная маленькая дверь, почти сливалась с мягкой обивкой. Я продолжал спокойно лежать, размышляя ни о чём и равнодушно созерцая безуспешные попытки Виктора справиться с препятствием.
   -- Думаете, в этом есть какой-то смысл?
   -- Такой же, как и во всём остальном, -- оглянувшись, пожал он плечами. -- Или вы считаете, что ваш смысл отличается от моего?
   -- Нет, -- задумчиво ответил я. -- Мне кажется, что его вообще нет.
   -- Тогда какая разница?
   -- Никакой.
   Внезапно, пол пришёл в движение, постепенно наклоняясь под углом к дверям. Стены задрожали и начали смыкаться. Наклон становился всё больше, пока моё тело не поехало вниз, и, в этот момент, проход стал открываться.
   Виктор наклонился, чтобы пролезть в образовавшееся отверстие, но я ударился ногами в его стопы. Потеряв равновесие, он повалился на меня, и мы вместе выкатились за пределы этих стен.
   Яркий солнечный свет ударил в глаза. Я зажмурился и ощутил приятную лёг­кость воздушного парения, логическим завершением, которого стало грубое приземление. Наши тела рухнули в овраг, и, ломая ветки колючих кустов, мы быстро достигли дна.
   Сгорбившись, великан неторопливо удалялся в солнечных лучах. Длинные руки, почти достающие до колен, плавно двигались в такт движению, и от его основательной фигуры веяло редкой надёжностью.
   -- Любопытная инициация, Андрей Георгиевич, -- Виктор сосредоточено вытаскивал острые шипы из одежды.
   Внизу было тихо и спокойно, ни ветра, ни громких голосов. На дне оврага журчал ручеёк, тихо бегали насекомые, пытаясь деликатно обойти нас. Я лежал на спине, заложив руки за голову, и наслаждался небесной синевой.
   Пройдя очистительный курс, мы предстали перед знакомым нам господином.
   -- Значит, желания у вас больше нет? -- вопросительно взглянул он.
   Мы переглянулись и, одновременно, отрицательно покачали головой.
   -- Тогда, разрешите поблагодарить вас и поздравить с благополучным окончанием участия в нашем проекте.
   Он взял из толстой папки большой лист и, подойдя к нам, торжественно вручил его. Это оказалась почётная грамота.
   -- Желаю дальнейших успехов, -- пожал он руки. -- Всего хорошего, до свидания!
   Мы продолжали молчаливо стоять в ожидании.
   -- Вы что-то хотели? -- удивился он.
   -- И это всё? -- помахал я в воздухе грамотой.
   -- Ах, да, чуть не забыл, -- огорчился господин.
   Достав пухлую пачку денег, он вытащил десяток крупных купюр и буднично передал нам.

Глава десятая

   -- Хорошая погода, Андрей Георгиевич.
   Мы сидели на лавочке в парке, бесцеремонно проводя ритуал поглощения странных бутербродов. Они состояли из нескольких слоёв хлеба, порезанных сосисок, красной рыбы, ломтиков сыра и копчёных бананов.
   -- Странное дело, -- сказал я задумчиво. -- Прошло уже пару ночей, а с нами ничего не случилось. Мы всё ещё здесь.
   -- Наверное, этот мир чем-то притягателен, -- усмехнулся Виктор. -- Например, вот этим монстром, -- с трудом откусил он от толстого бутерброда.
   -- Что, молодые люди, перед концом не надышимся?
   Проходящий мимо мужчина в плаще, сел рядом и с улыбкой смотрел на наше чревоугодие.
   -- Каким концом? -- вежливо спросил я, прожевав очередной кусок.
   -- Света, разумеется.
   Мужчина вытащил из кармана круглый предмет, напоминающий большой секундомер на цепочке и, открыв крышку, торжественно произнёс.
   -- Осталось десять минут.
   -- Андрей Георгиевич, мы так и кофе не успеем попить, -- пробубнил Виктор с набитым ртом.
   -- Быстрее надо, -- нравоучительно сказал мужчина. -- Опаздываете.
   -- А вы откуда знаете? -- спросил Виктор.
   Мужчина вытащил из кармана небольшую книжечку, на обложке, которой весёлая компания в звериных шкурах сидела за каменным столом.
   -- Об этом говорят Неандертальские хроники.
   -- Очень интересно, -- сказал Виктор. -- И что же эти хроники говорят?
   -- Следует обратить внимание на количественный состав. Сначала был светлый день, а потом стал тёмный, -- мужчина водил пальцем на открытой странице. -- Пришёл конец света, и мы даже не успели допить эликсир.
   -- Как же они написали? -- удивился я.
   -- Взяли себя в руки, -- пожал плечами мужчина, -- чтобы донести весть для потомков.
   -- Значит, конец света уже был?
   -- Я думаю, что не один, -- шёпотом сказал он. -- Но каждый раз мы возрождались, как Феникс из пепла.
   Мужчина потряс сжатым кулаком.
   -- Хроники говорят, что, если поставить пустой сосуд в центр стола, то падающая от него тень, покажет верное время.
   Он озабочено взглянул на часы.
   -- Осталось совсем немного, боюсь, кофе вам не видать
   Мужчина вытащил из кармана тёмные лоскуты ткани.
   -- Возьмите, -- протянул он нам пару полос. -- Завяжите глаза, чтобы не страшно было.
   Мы вежливо отказались.
   -- Ну, как знаете.
   Он сделал себе двойную повязку, и, вдруг, начало темнеть.
   -- Началось! -- мужчина лихорадочно стал закрывать тканью глаза.
   Я посмотрел на солнце. Ослепительный диск закрывала огромная тень, и вокруг резко потемнело, напоминая ранние сумерки. Жемчужная корона великолепно венчала собой тёмную окружность луны -- светоносные изгибы простирались в небеса, колеблясь в космических глубинах и меняя живые очертания. На горизонте вспыхивали красноватые зарницы, и полумрак окутал нас. Это было солнечное затмение. Задрав голову, люди снимали редкое природное явление на камеры смартфонов.
   Постепенно, луна стала сдавать свои позиции, освобождая огненным лучам дорогу к земле. Начало светлеть, и вокруг раздались аплодисменты.
   -- Что это? -- тревожно произнёс мужчина, повернув голову в сторону хлопков. -- Конец уже близок?
   -- Да, ещё минута и всё, -- пробубнил Виктор, продолжая двигать челюстями.
   Луна полностью прошла солнце, и, теперь его свет привычно сиял вокруг, рождая новый день.
   -- Ну как? -- не утерпел мужчина.
   -- Всё, конец.
   -- Где? -- испуганно сказал он, ощупывая себя со всех сторон. -- Я ничего не чувствую.
   Он рывком сорвал повязку и изумлённо стал озираться по сторонам. Всё было по-прежнему, только Виктор доел бутерброд. Мужчина быстро начал листать страницы книги.
   -- Всё проходит. Новый день придёт, а за ним и голова пройдёт, -- с пафосом произнёс он, читая мелкие строчки. -- И возродимся мы опять, чтоб до утра попировать.
   Мужчина посмотрел вокруг просветлевшим взором.
   -- Хроники Неандерталии оказались правы, хотя, честно признаться, я до конца не верил им.
   -- Зато, теперь, в конце концов..., -- Виктор специально не закончил фразу.
   -- Да, да, -- согласно кивнул мужчина. -- Я понимаю вашу мысль.
   Он достал из внутреннего кармана небольшую плоскую фляжку из нержавеющего металла.
   -- Прошу, -- протянул он Виктору драгоценный резервуар.
   -- Кофе? -- удивился тот.
   -- Не беспокойтесь, это чистый эликсир.
   Видя наше равнодушие, мужчина открутил винтовой колпачок и сделал короткий глоток.
   -- Спасибо хроникам. Первое упоминание об эликсире я нашёл здесь, -- показал он на книгу. -- Этот древнейший напиток служил призом в забегах по лабиринтам, где необходимо было найти выход.
   -- Каким лабиринтам? -- не понял я.
   -- Каменным, -- мужчина снова сделал глоток. -- Разные были, но чаще всего в виде спирали. Потом, конечно, следовала специальная церемония употребления этого приза. В этих вопросах древние были очень педантичны и тщательно выстраивали ритуал конечного употребления. Благодаря вековому опыту выращивания растений для эликсира, они изобрели лунный календарь, который мы используем до сих пор.
   -- Как же определяли победителя?
   -- Не знаю, -- пожал он плечами. -- Иногда, это затягивалось допоздна, и возвращаться в пещеру приходилось в темноте. Чтобы в таких условиях можно было ориентироваться, им пришлось изучить звёздное небо. Каждая пещера имела свою путеводную звезду. Из этого направления выросла целая наука. Они стали великими путешественниками, повсюду строя лабиринты и проводя турниры в разных частях света. Так были открыты целые континенты.
   Они упорно тренировались, даже, когда не было физической возможности. Постоянно бегая в уме по лабиринту, они необычайно развили эту способность и превратили её в повседневную привычку. Со временем, ум стал настолько изощрённым в своих попытках найти выход, что лабиринт, теперь является матрицей современной структуры разума. Хитроумно закрученная спираль плотно сидит в нашей голове, и мы продолжаем бесконечный бег, надеясь выиграть приз. Мы достойные наследники древних традиций. Меняется форма, а содержание остаётся неизменным.
   -- Неужели придётся всю жизнь бегать? -- с интересом сказал я.
   -- Увы, -- вздохнул мужчина. -- Лабиринт оказывает своё влияние на все сферы жизни. Мы не можем убрать программу, но в силах её обмануть. Вместо того чтобы искать выход, мы попробуем найти вход. Подобная позиция выводит нас за пределы лабиринта, и тогда мы будем спокойно ходить вокруг него.
   -- А если обнаружится вход?
   -- Программа рассчитана на выход, -- пожал плечами мужчина. -- Скорей всего, вы его просто не найдёте.
   -- По-моему, лучше находиться в центре, -- заметил Виктор.
   -- Какой вы хитрый, -- усмехнулся мужчина. -- Кому в голову придёт бежать в центр, когда надо найти выход. Да и не сможет он там усидеть, программа не позволит.
   -- Значит, нужен двойник.
   -- Это другое дело, -- многозначительно сказал мужчина. -- Двойник бегает по лабиринту или ходит вокруг него, а я прохлаждаюсь в центре. Однако там есть свои нюансы. Когда привыкнешь к двойнику, трудно будет понять -- то ли ты сидишь, то ли бегаешь, -- развёл он руками.
   -- То ли это ты, то ли нет, -- усмехнулся Виктор, и они весело рассмеялись.
   -- Но это ещё не всё, -- прищурился мужчина. -- Через некоторое время понимаешь, что никакого лабиринта на самом деле не существует, и непонятно, что ты здесь, вообще, делаешь. Создаётся впечатление, что всё это просто сон. Ты недоумённо смотришь, как люди вокруг тебя бегают, пытаясь найти выход, которого нет.
   -- Александр! Ты что здесь делаешь?
   Стройная женщина в простой кофточке и джинсах с удивлением смотрела на нашего собеседника.
   -- Привет, Лена! -- обрадовался мужчина. -- Отдыхаю.
   -- Понятно, -- усмехнулась женщина. -- Ладно, ты Кешу пойдёшь слушать?
   Мужчина хлопнул себя по лбу.
   -- Совсем забыл, что сегодня Иннокентий вещает.
   Он повернулся к нам.
   -- Господа, сейчас будет выступать звезда местного парка. Рекомендую.
   -- Почему бы и нет, -- пожал плечами Виктор. -- С удовольствием послушаем.
   На открытой площадке с небольшой сценой толпился разный народ, с интересом разглядывая маленькую обезьянку. Она медленно ходила по деревянным подмосткам среди раскиданных вокруг листочков бумаги. Нога была привязана длинной и тонкой цепочкой к стоящему на сцене стулу, на котором сидел мужчина в смокинге. Высокий цилиндр на бритой голове нависал над тёмными глазами.
   -- Господа! -- хриплым голосом произнёс мужчина. -- Задавайте вопросы.
   -- Идти ли мне в отпуск? -- взволнованно спросила кудрявая женщина.
   Мужчина потянул за цепочку. Обезьянка быстро схватила одну из бумажек и, подойдя к хозяину, опустила листочек в подставленный цилиндр.
   -- Где наша не пропадала, -- прочитал мужчина ответ, и всех вокруг засмеялись.
   -- Стоит ли мне жениться? -- выкрикнул из задних рядов молодой человек.
   -- Каждому овощу своё время, -- последовал ответ, вызвав дружный смех.
   -- А я не знаю, выходить ли мне в третий раз замуж? -- озабоченно сказала дама в длинном платье.
   -- Век живи, век учись.
   -- Хочу поменять работу, -- заявил мужчина.
   -- Горбатого могила исправит.
   -- Получу ли я наследство? -- чей-то тонкий голосок.
   -- Выше головы не прыгнешь.
   -- Говорят ..., -- почесал затылок худой человек в шляпе.
   -- Слухом земля полнится.
   -- Надо ли мне переходить с кондитерской диеты на мясную, -- спросила толстая дама, доедая пирожное.
   -- Хрен редьки не слаще.
   Последовало ещё пару десятков вопросов, после чего обезьянка уселась на пол и грустно посмотрела вокруг.
   -- Всё, -- объявил мужчина. -- Иннокентий устал.
   Он вручил обезьянке свой цилиндр, и они стали обходить публику, которая охотно кидала в головной убор мелкие денежные знаки.
   -- Прирождённый философ, -- кивнул Виктор, когда обезьянка проходила мимо нас.
   Он протянул деньги, и обезьянка ловко выхватила купюру, затолкав её себе в рот. Пожевала и недовольно выплюнула.
   -- Это Иннокентий говорит, что каждому своё, -- улыбнулся мужчина. -- Ничего, купим тебе бананов.
   Он вытащил из цилиндра деньги и, посадив обезьянку на плечо, неторопливо отправился к выходу.
   Народ стал постепенно расходиться. Я оглянулся, но беседовавшего с нами на лавочке мужчины нигде не было видно.
   Мы прогуливались по аллеям парка, никуда не торопясь и ничего не ожидая.
   -- Андрей Георгиевич, а не посетить ли нам комнату смеха? -- подмигнул мне Виктор.
   Впереди находилось одноэтажное сооружение. Королевство кривых зеркал -- гласила надпись над железной дверью. Внутри царил лёгкий полумрак, в котором вдоль стен расположились высокие зеркальные поверхности из стекла.
   -- Проходите, молодые люди, не стесняйтесь.
   В комнате зажёгся свет, и мы увидели невысокого человека в странной униформе, похожей на комбинезон. На узком лице элегантно смотрелись круглые чёрные очки.
   -- Множество вариантов, -- показал он рукой. -- Выбирайте, какой больше нравиться.
   Необыкновенно худой и длинный тип смотрел на меня из ближайшего зеркала. Он бы явно преуспел, играя в прятки. Такому не составит труда спрятаться за любой столбик, а его головой можно было свободно играть в регби.
   Второй вариант выглядел немного иначе. Жуткий толстяк напугал меня своим шарообразным видом, напоминающим колобка из сказок. Шеи практически не было, а сплющенная голова, едва виднелась на поверхности тела, сливаясь с ним в одно целое. Особенно впечатляла пародия на ноги -- два коротеньких выступа невероятной толщины.
   Следующие картины были более разнообразны, сочетая в себе целые композиции нестандартного видения. Один из портретов, даже заставил меня испуганно отшатнуться. Я и не подозревал, что могу быть таким.
   -- Да-да, всё это вы, -- кивнул человек, видя мою реакцию. -- Нравиться?
   -- Так можно забыть, как выглядишь.
   Человек усмехнулся.
   -- А вы уверенны, что знаете это?
   -- Я видел себя раньше.
   -- Интересно, где критерии истинности отражающей поверхности?
   Эти слова заставили меня задуматься.
   -- Если бы вас везде окружало иное изображение лица, -- показал он на зеркало, -- вы бы и думали по-другому. Мы просто верим в отражения и чужие описания себя. Это знание не прямое.
   -- Но я не могу увидеть сам себя, -- пожал я плечами.
   -- Вот именно, -- согласно кивнул человек.
   -- А как же подлинное лицо? -- с надеждой взглянул я на Виктора.
   -- Не хотелось вас огорчать, Андрей Георгиевич, но это последняя маска, -- вздохнул он.
   -- Каким же я могу быть, если даже о подлинном лице нечего сказать?
   Виктор пожал плечами.
   -- Не знаю.
   -- Поэтому я и говорю, -- засмеялся человек. -- Выбирайте, что нравиться.
   Он весело прошёлся вдоль зеркальных стен, меняясь с каждым шагом, как в забавном калейдоскопе.
   -- Вы спросите, и где я? -- усмехнулся он. -- Везде, господа! Я не могу быть своим отражением, но существую в нём.
   В моей голове появились смутные сомнения.
   -- Но зеркало отражает мир.
   -- Какой вы догадливый! -- засмеялся человек. -- Является ли мир объективной реальностью, или это отражение, в котором мы существуем?
   Тут я задумался основательно.
   -- Если я существую в отражении, значит, и мир может.
   -- Наши отражения существуют в отражениях мира, -- развёл руками человек. -- Выбирайте, что нравится, -- снова повторил он.
   -- А не может ли это быть сновидением?
   -- Кто знает? -- усмехнулся человек. -- Возможно, само отражение является сновидением. Все мы части реальности, пытающейся узнать себя в своих отражениях, а в каком состоянии это происходит, можно, только догадываться.
   Вся наша жизнь подчинена этому стремлению, осознаётся это кем-то или нет. У нас нет выбора, но путь у каждого свой. Выбирайте, что нравиться!
   Человек приветливо помахал нам ручкой на прощанье и скрылся в зазеркалье.
   -- Ну, что, Андрей Георгиевич, отправимся дальше познавать себя, -- Виктор стоял на улице, озираясь вокруг.
   -- Я вот всё думаю, кем я могу быть?
   -- Человек без лица вас не устраивает? -- усмехнулся Виктор. -- Андрей Георгиевич Немо.

Часть третья

Глава одиннадцатая

   -- Господа!
   К нам подошла девушка с кучей бумажек в руках.
   -- Посетите выставку, посвящённую инопланетному разуму.
   На рекламе был изображён худощавый человечек с огромной головой, где наверняка бы уместился незаурядный ум. Нос практически отсутствовал, а вот глаза занимали половину лица. Видимо, всю нужную информацию он получал визуально. Довольно рациональное решение, особенно, если учесть состояние мировой экологии.
   Возможно, нас тоже ожидает подобная эволюция, ведь все предпосылки к этому есть. Развивается, то, что необходимо для функционирования, а остальное естественным образом атрофируется. Любопытно, однако, органов размножения я совсем не заметил. Выводы, пока, конечно, делать рано, но факт интересный.
   Сама выставка проходила рядом, и мы решили заглянуть туда. У небольшого двухэтажного дома на крыльце стояли два представителя иных цивилизаций. По крайней мере, у нас я таких раньше не видел.
   На тонкой шее коренастого туловища, сидела грушевидная голова с редким подобием волос на макушке. Узкий конец внизу плавно перетекал в лебединую шейку. Символический нос был, как на рекламе, а вот глаза удивили своей скромностью. Они оказались без ресниц.
   -- Здравствуйте! -- вежливо поздоровался я.
   Гуманоиды достали устройство, похожее на смартфон, и стали в него тыкать пальцами-сардельками.
   -- Привет, коль не шутишь, -- механическим голосом произнёс один из них.
   -- Неплохие у вас костюмчики, прямо, как настоящие. Молодцы ребята. Кто у вас дизайнер?
   -- Да, у нас делают хорошую мебель, земляк.
   -- Мы разве похожи? -- удивился я.
   -- У нас есть, что-то общее, -- голосом автоответчика сказал другой.
   Я с сомнением оглядел себя, щупая руками уши. Тело было другое, а вот насчёт головы я не был уверен.
   -- По-моему, это оригинал, а не копия, -- туманно выразился Виктор.
   -- Вы хотите сказать, что они настоящие?
   Я внимательно посмотрел на странных существ.
   -- Но этого не может быть!
   -- Всё возможно, -- философски сказал Виктор. -- Откуда вы знаете, что мы на них не похожи? А если наше тело, лишь отражение сновидения? Мы можем оказаться любыми.
   Я задумчиво почесал затылок. По крайней мере, волос у меня было больше.
   -- Проходите, господа!
   Разумные представители показывали толстыми ручками на вход, откуда, в этот момент, выбежали зелёные человечки.
   -- Это глюк? -- протёр я пальцами глаза.
   -- Привет! Мы глюконианцы.
   Человечки промчались мимо и исчезли в ближайшем кустарнике.
   Я осторожно приоткрыл тяжёлую железную дверь в смутном ожидании чего-то загадочного.
   -- Заходите! -- раздался ржавый голос.
   За столом небольшого холла сидел средневековый рыцарь в доспехах, однако приглядевшись, я понял, что это были роговые пластины, как панцирь у черепахи. Широкий костяной нарост закрывал всё лицо, оставляя узкие щели глаз.
   Рыцарь направил на нас устройство, напоминающее большой фотоаппарат.
   -- Не пойму, кто вы? -- прохрипел он, всматриваясь в прибор. -- Сканер сущности постоянно меняет картинку. Может, вы хамелеоны?
   -- Ладно, -- рыцарь отложил устройство в сторону. -- Хотя в наше время внешность обманчива, но выглядите вы безобидно.
   Мы прошли в комнату с высоким потолком, где на стенах висели стереоизображения явно неземных пейзажей и не менее причудливые фото аборигенов.
   -- Добрый день!
   Высокая женщина с длинными волосами приветливо смотрела на нас.
   Меня удивили вертикально расположенные глаза овального лица и очень маленький рот с тонкими губами. На руках я заметил всего три пальца.
   -- Меня зовут Тэсс, -- мягко произнесла она. -- Откуда вы?
   Этот простой вопрос вызвал у меня некоторые затруднения с ответом.
   -- Оттуда, -- неопределённо кивнул я головой.
   -- От-туда? -- повторила женщина.
   Она подошла к стеклянному кубу, где находился округлый предмет с множеством проводов.
   -- Мэтр, -- почтительно сказала она. -- Они говорят оттуда.
   Провода зашевелились, а на поверхности появились странные отверстия, в которых я с удивлением узнал обычные глаза с широкими зрачками. Они пристально разглядывали нас. Слегка шевельнулись две полоски внизу, и мы услышали тихий голос.
   -- Это хранители.
   Женщина понимающе кивнула, сделав нам знак следовать за ней, и отверстия исчезли. Мы подошли к одной из фотографий, где были изображены представители разных цивилизаций, порой, весьма причудливых форм.
   -- Все существа делятся на двенадцать типов, -- сказала женщина, внимательно глядя на нас. -- Как правило, они имеют определённую сущность. Но есть ещё одна, скрытая категория -- это хранители реальности. Их внутренняя суть туманна, а задачи неясны. Никто не знает, как они могут проявиться.
   Обычно, у нас остаются лишь обрывки памяти о чистой реальности. Хранители отличаются тем, что сохраняют с ней тонкую связь, хотя это может быть неправильно понято, или ей просто не придают значения.
   Такие существа гораздо чаще слышат зов реальности, как смутное чувство таинственного на границах восприятия. Особенно это проявляется в глубинах сна, который является близким отражением реальности. Но для этого надо, чтобы сон проник в бодрствование, обычно отделённое от него тонкой гранью.
   -- Жизнь, как сновидение, -- задумчиво сказал я. -- И почему это происходит?
   Женщина пожала плечами.
   -- Это одна из загадок реальности.
   Я более внимательно посмотрел на фотографию. В глазах существ можно было уловить лёгкий туман, какую-то смутную неопределённость. Хотя, возможно, это просто мои фантазии.
   -- Хранители часто не понимают себя, и нередко блуждают в разных мирах, чтобы лучше узнать, -- сказала женщина. -- Впрочем, данное знание мало, что меняет в жизни этих странников. Слегка отстранённые, они свободно движутся в пространстве отражений, прислушиваясь к реальности и чувствуя её неуловимое дыхание. Эта связь не даёт им глубоко увязнуть в мире.
   Многие обладают своеобразным чувством юмора, не всегда понятным другим существам, хотя хранители и пытаются достойно вписаться в окружающие миры.
   -- Привет, Маржиус! -- она подняла тонкую руку с сомкнутыми пальцами, приветствуя, проходящего мимо мужчину в обтягивающем костюме конькобежца. -- Пришли ещё два хранителя.
   Мужчина погладил бритую голову, с любопытством разглядывая нас.
   -- И что мне с ними делать?
   -- Попробуй интегратор сна. Похоже, они не открыты реальности до конца.
   Мужчина пристально смотрел сквозь меня, словно пытаясь увидеть нечто за спиной. Потом взглянул на Виктора.
   -- Этого можно, -- кивнул он в мою сторону. -- А второй, вряд ли нуждается. Он уже интегрирован, только не понятно в какой степени.
   Виктор развёл руками.
   -- Удачи, Андрей Георгиевич.
   -- Позвольте, а что такое интегратор сна? -- обеспокоенно спросил я.
   Мужчина с улыбкой скользил по мне взглядом.
   -- Устройство, предназначенное для облегчения проникновения сна в бодрствование, -- пояснила женщина. -- Когда глубокий сон будет существовать одновременно с состоянием бодрствования, это создаст широкий канал с реальностью, что позволит вспомнить наиболее глубокие слои отражений.
   Меня привели в комнату, где не было ни одного острого угла. Стены просто плавно перетекали друг в друга, хотя округлой её было назвать никак нельзя. Окон не видно, а весь потолок равномерно освещён неярким матовым светом.
   Посередине стояло кресло, отдалённо напоминающее ложе зубных кабинетах, только в изголовье находился то ли скафандр, то ли шлем для гонок.
   Меня облепили липкими датчиками, провода, которых уходили в неизвестный чёрный ящик, издававший тихое гудение. На голову надели шлем, и, внезапно, свет на потолке стал стремительно гаснуть, пока меня не окружила полная темнота. Стало абсолютно тихо. Мысли куда-то пропали, а любые попытки мышления вызывали, почти физическую боль. В голове словно был космический вакуум. Настоящая бездна.
   Сложно сказать, сколько времени прошло. Существовал я или нет? Темнота стала постепенно рассеиваться, и я увидел вверху странный источник света. Чёрное солнце висело надо мной в белом тумане.
   Осторожно повернув голову, я обнаружил себя у входа в тёмную пещеру, земля вокруг которой, была покрыта редкой травой желтоватого цвета. Я попробовал подняться и, к своему удивлению, обнаружил, что это без труда получилось -- полуобнажённое тело легко слушалось малейшего намерения.
   Я поднял руку и обнаружил между длинных пальцев тонкую перепонку -- это удобно, можно использовать вместо веера. На мне было нечто вроде шорт из непонятного материала, а на ногах плотно сидели шнурованные сапожки.
   Я находился на небольшой возвышенности посреди бескрайних лесов. Пещера уходила вглубь скалы, изрезанной извилистыми линиями узких щелей.
   В воздухе мелькнула большая тень, и около пещеры медленно сложила серебристые крылья женщина с распущенными волосами, охваченными широким обручем. Короткая туника открывала красивые ноги в кожаной обуви, облегающей икры тонкой тканью. Плавно меняя очертания и уменьшаясь в размерах, крылья быстро превратились в изящные руки.
   -- Орфий! Я знала, что ты появишься.
   В её тёмных глазах была бездонная глубина, затягивающая меня, словно в омут.
   -- Ты пропал много лун назад, когда силы хаоса проникли сюда. Вихревые дыры пронизали пространство, и множество людей исчезло, не сумев справиться с их притяжением.
   В глухой темноте бездны появились смутные образы каких-то картин -- они накладывались друг на друга, создавая калейдоскопичность восприятия. Мелькали лица, слышались обрывки фраз, раздавался непонятный шум, на фоне, которого передвигались разные люди.
   -- Хаос забрал твою память.
   Женщина внимательно смотрела на меня.
   -- К сожалению, не многие могут сохранить её в условиях нуль-перехода. Хаос выбросил тебя на периферию восприятия, изменив структуру сознания таким образом, что ты окружил себя множеством поверхностных слоёв.
   Она продолжала разглядывать меня.
   -- Но тонкая связь с реальностью снова привела в глубинное отражение.
   Женщина вытянула руки, которые на моих глазах стали стремительно трансформироваться в крылья, как у птиц. У них не было перьев, а поверхность напоминала нечто пластическое, гибкое и живое. Незаметным движением она взмыла в воздух и зависла надо мной, совершая лёгкие колебательные движения крыльями, словно гигантская бабочка.
   -- Нам пора.
   Я немного удивлённо взглянул на свои руки, широко раздвинув пальцы в стороны.
   -- Используй намерение, -- прозвучал сверху голос.
   Я подумал о крыльях, и в этот момент внутри что-то отозвалось, словно начала подниматься снизу непонятная и плотная масса. Руки стали заметно легче, появилась воздушность и они стали растекаться, как жидкий металл.
   -- Формируй!
   Я представил крылья, как у женщины, и расплавленное вещество застыло в нужных границах. Попытка пошевелить удивительными конечностями кинула меня в сторону, а несколько испуганных взмахов вознесли тело высоко над землёй. Боясь лишних движений, я парил в воздухе, с изумлением разглядывая скалу и тёмный провал пещеры в ней.
   Женщина поднялась ко мне, приблизив своё лицо вплотную. Её глаза напоминали озёра без дна.
   -- Тайлас ждёт нас.
   Лицо обдало воздушной струёй, когда она устремилась в сторону чёрного солнца, зависшего в тумане над горизонтом.
   Вибрация крыльями, и меня понесло вслед за исчезающей незнакомкой, однако, не успел я насладиться полётом, как тут же свалился в крутой штопор. Это, впрочем, не принесло особых проблем -- пара плавных движений крыльями вернули меня на прежний курс.
   Ветер свистел в ушах от стремительного движения. Мы неслись с большой скоростью над гигантским лесным массивом, через который проходили узкие полосы возможных дорог. На горизонте клубились тёмные тучи, вспыхивали зарницы огня, и среди них я увидел высокую гору в окружении остроконечных скал.
   Чем ближе мы приближались, тем яснее было видно в небе множество чёрных точек, стремящихся к огромному замку на вершине горы. Длинные шпили башенок венчали светящиеся шары, испускающие вокруг мощные лучи света, к которым, словно мотыльки, слетались крылатые люди.
   Вскоре, я уже различал высокие ворота главного входа и красивые мозаичные окна. Впереди была просторная площадь, где уже находилось множество людей, похожих на нас.
   -- Земля Орла, -- сказала женщина, когда мы опустились на землю. -- Отражённый свет реальности призывает нас сюда .
   Крылья превратились в руки, и она повернула голову, рассматривая окружающих.
   -- Сегодня я вижу много знакомых, которых, как и тебя поглотили вихревые дыры. Много лун они блуждали где-то.
   Я внимательно посмотрел на стоящую поблизости даму в хитоне и коротких сапожках. Словно почувствовав мой взгляд, она оглянулась, и я ощутил странный импульс в памяти. Когда-то я знал её.
   Дама приветливо улыбнулась мне, излучая доброжелательность, в глазах светилась мудрость и понимание. Внезапно, я вспомнил -- Ирина Эдуардовна. В памяти мелькали непонятные обрывки воспоминаний, наслаиваясь друг на друга, но целостной картины не получалось.
   Стоящая рядом с ней женщина, тоже показалась мне смутно знакомой: красивые волосы, изгиб тонкой шеи, очаровательный взмах рукой. Почему-то вспомнился летящий ботинок, но какое отношение к нему имеет эта милая дама.
   А вот спокойный мужчина подаёт знак, радуясь встрече, однако я вижу в голове картинки приближающегося кулака перед носом.
   Были и другие знакомые лица, вызывающие у меня странное чувство непонятной причастности к ним, что-то неуловимое, трудно поддающееся определению. Нечто иррациональное явно сквозило во всём этом, и здесь нельзя было опираться на обычную логику и привычные умозаключения. Подобный подход всё равно никуда не вёл, поэтому я легко оставил напрасные попытки взломать собственную память.
   -- И куда может выбросить вихревая дыра?
   -- Не знаю. Говорят, что сущность покрывается новыми оболочками, где всё может быть перемешано, и миры близкие к чистой реальности оказываются в забвении. Нечто хаотическое проникает в глубину, тасуя миры, как колоду карт. Чем дальше мир от чистой реальности, тем больше искажена сущность.
   -- Как же эти люди снова оказались здесь?
   -- Это влияние чистой реальности, неподвластное разуму. Говорят, что сущность может вернуться, а старые оболочки, порождённые хаосом, по-прежнему, где-то блуждают в других мирах. Мы не помним об этом, так же, как оболочка не знает о своей сущности.
   -- А что мы делаем здесь?
   -- Скоро затмение. Мы всегда собираемся, чтобы впитывать свет чистой реальности, который аккумулируется в накопителях, -- женщина показала рукой на башенные шары. -- Это помогает нам сохранять память, когда первичный свет не виден.
   В это время потемнело, словно на небе появились тучи.
   -- Началось!
   Люди на площади, как по команде, повернулись лицом к сверкающим шарам, которые слегка потускнели, но не потеряли излучающей силы.
   Я обернулся посмотреть на чёрное солнце, чей величественный лик так поразил меня сначала.
   Огромный диск начал светлеть в клубах всё более сгущающегося тумана, и плотность его чувствовалась визуально.
   -- Орфий, не смотри назад, -- услышал я голос женщины, но не мог оторвать взгляда. Меня, как магнитом притягивали таинственные тени в тумане, напоминающие о чём-то далёком, и от этого сила влечения, только увеличивалась.
   Яркость становилась всё сильнее, а чёрный цвет постепенно таял, как пропадает ночь в раннее утро.
   -- Не смотри!
   Внезапно, я оказался посреди тумана, тщетно пытаясь увидеть что-нибудь. Плотность была такая, что я не различал собственных рук, поднесённых к лицу.
   -- Эй! -- крикнул я в белую мглу.
   В ответ было непроницаемо тихо. Туман был просто насыщен этой тишиной, ни малейшего звука вокруг. Я неуверенно сделал шаг, однако ноги, словно увязали в трясине, настолько сильным было сопротивление мглы.
   Но вот донёсся странный шум, и я напряжённо стал прислушиваться, с трудом улавливая непонятный источник. Туман определённо начал изменяться, плотность ощутимо упала в разы. Вокруг появились большие тени, похожие на очертания каких-то строений, а под ногами я разглядел тёмный асфальт, которым обычно покрывают полотно дороги.
   Множество звуков, внезапно, хлынуло со всех сторон, и туман окончательно пропал, бесследно растворившись в воздухе. Яркое солнце затопило своими лучами пространство глубокого синего неба.

Глава двенадцатая

   Я стоял на тротуаре около невысоких домов, полукруглые окна, которых отражали редкие облака. На мне были джинсы, свободные туфли и летняя рубашка с короткими рукавами.
   Мимо проходили люди, не обращая на меня особого внимания, хотя некоторые всё же оглядывались и ненавязчиво бросали быстрые взгляды. Видимо, моё неподвижное состояние показалось им немного странным и выбивающимся из общего ритма.
   Я с удивлением обнаружил внутри необычные изменения, произошедшие со мной. Было ясное чувство разделения на две части: старая, сентиментальная и романтическая, сохранила своё влияние, но, теперь присутствовало нечто новое -- бездонная глубина, парализующая мышление.
   -- Привет, Хулио!
   На плечо опустилась лёгкая рука, и я увидел перед собой незнакомую женщину в светлых брюках и босоножках на низком каблуке. Выпуклая грудь эффектно поднималась под бежевой кофточкой с загадочной монограммой.
   Карие глаза радостно смотрели на меня. Губы приятно улыбались, открывая ряд белых зубов с небольшой выемкой сбоку, что совсем не портило симпатичное лицо, а, наоборот, добавляло ему шарма.
   -- Пошли, выпьем кофе!
   Я киваю головой, соглашаясь. С любопытством рассматривая стройную фигуру, я иду рядом и ловлю её тёплый взгляд, который она искоса бросает, изящно поворачивая голову.
   -- Ты на меня смотришь, словно давно не видел, -- улыбается женщина. -- Что делает с человеком один день. По-моему, мы расстались вчера вечером.
   -- Это большой срок.
   Женщина довольно смеётся, лаская меня взглядом, в котором явно читается нечто большее, чем просто дружеское одобрение.
   Мы подошли к открытой веранде, где за круглыми столиками сидели немногочисленные посетители, предаваясь неспешным разговорам.
   Я пробую слегка напрячь мозги, хотя это удаётся с трудом -- бездна просто поглощает первичные импульсы, и приходится прикладывать осторожные усилия, чтобы привести их в осознающий вид.
   Мы выбираем угловой столик, и в ожидании официанта женщина роется в сумочке.
   -- Где был сегодня?
   -- Нигде, -- пожимаю плечами.
   -- Всё предаёшься метафизическим изысканиям, -- снова улыбается она. -- Ну, и как там?
   Слабые импульсы гасли в глубинах бездны, едва появляясь на свет.
   -- Пусто.
   -- Так можно и совсем исчезнуть, -- слегка иронично произносит женщина. -- Два кофе и бутылку вина Клэр с сыром, -- обращается она к официанту.
   Женщина достаёт сигареты в тёмной пачке с зеленоватым оттенком.
   -- Будешь?
   Рука уверенно тянется к плоской коробочке. Сигареты тонкие, с коричневым фильтром и приятно пахнут загадочным ароматом.
   Я неловко прикуриваю, вдыхая терпкий дым со вкусом горького шоколада. Голубоватые струйки причудливо извиваются, привлекая к себе внимание, и плавно растворяются в воздухе.
   Мысли становятся более отчётливыми, хотя я по-прежнему могу думать, только приложив некоторые усилия.
   На столе появляется вино в бутылке из тёмного стекла, ломтики тонко нарезанного сыра и аккуратные чашечки кофе.
   Я осторожно разливаю бордовую жидкость в бокалы на тонких ножках.
   -- За удачу, -- женщина поднимает изящный сосуд и смотрит на меня через стекло. -- Интересно, ничто искажает наши очертания?
   Прозрачная поверхность делает её глаз большим и выпуклым, так, как это обычно бывает с увеличительным стеклом.
   Вино немного холодное и отдаёт карамелью с лесными травами.
   -- Нет.
   -- Выходит, ничто само по себе, -- говорит женщина, сделав глоток. -- И нас не касается.
   Это похоже на правду, но я не могу с этим согласиться. Бездна влияла одним присутствием, она поглощала, хотя граница между нами сохранялась. Ум превратился в призрачную тень, а ведь я считал себя единым с ним.
   -- Его прикосновение безмолвно.
   -- Ну, что же, давай выпьем, -- женщина смотрит другим глазом.
   Он кажется мне немного больше, но, возможно, это просто сказывалось влияние вина.
   Думать не хотелось. Я чувствовал странную лёгкость, словно все идеи и концепции, раньше весьма обременявшие меня, теперь ушли в никуда, поглощённые бездной. Можно было спокойно пить вино, вдыхая ароматный дым сигарет, наслаждаться тонким вкусом хорошего кофе.
   Присутствие бездны изменило моё восприятие. Казалось, что я погрузился глубоко внутрь, одновременно, оставаясь на поверхности, и окружающее пространство обрело новый объём.
   Карие волосы, красивая улыбка, глаза, притягивающие и зовущие, сигарета в тонких пальцах. Взгляд создавал целостный женский образ, одним прикосновением соединяя вместе.
   Лёгкий хмель приятно туманил голову, нисколько не затрагивая появившуюся глубину, и лишь, только немного отдаляя её.
   -- У тебя странные глаза, смотришь, словно мы незнакомы и хочешь меня соблазнить, как в первый раз.
   Это недалеко от истины, и я согласно киваю.
   -- Слушай! -- она наклоняется вперёд, всматриваясь в лицо. -- А может, ты принял что-нибудь?
   -- Нет.
   Женщина недоверчиво щурится и, затянувшись, выпускает в сторону тонкую струйку дыма из полуоткрытых губ.
   -- Раньше ты был более разговорчив.
   -- Возможно, -- пожимаю я плечами.
   Она снова улыбается.
   -- Ты был такой же, когда мы встретились. Говорил редкими фразами с умным видом и загадочно смотрел на меня с плохо скрываемым вожделением.
   Я пью густой чёрный кофе, забыв положить туда сахар, лежащий отдельно на блюдечке в маленьких пакетах. Медленно курю, наблюдая струящийся дым, и загадочно смотрю на женщину.
   Бутылка постепенно пустеет. Мы лениво обмениваемся взглядами, продолжая неспешно пить третью порцию кофе в сопровождении голубоватого дымка. В её глазах скрытый вопрос, но внешне она выглядит спокойно.
   В задних карманах джинсов я обнаруживаю тонкий кошелёк и с интересом разглядываю незнакомые купюры с портретом важного господина в профиль. Денег не много, зато у них хватает нолей, и это вселяет надежду на достойное завершение банкета.
   -- Пойдём?
   Я утвердительно киваю в ответ, интуитивно положив на столик купюру, номинал, которой кажется мне меньше других. Женщина удивлённо поднимает брови, и я добавляю ещё одну.
   -- Какой ты щедрый сегодня, -- иронично усмехается она. -- А меньше нет?
   Я сосредоточено перебираю розоватые бумажки, но среди них нолей явно больше.
   -- Увы, -- развожу я руками, и женщина весело смеётся.
   -- Ты стал юмористом.
   Она выкладывает купюру, где количество круглых фигур заметно выше. Приходится невозмутимо исправлять ошибку, пока официант вручает нам счёт, отпечатанный жирным шрифтом на шероховатой бумаге.
   Мы идём вдоль улицы, по обеим сторонам, которой расположены старинные дома с элементами барокко. Тротуар выложен потемневшей от времени плиткой, а сбоку тянется, закрытая решёткой, небольшая канавка для сточных вод.
   Наши бёдра, иногда, соприкасаются, и женщина таинственно смотрит, награждая меня улыбкой.
   На душе легко и свободно, нет сомнений, переживаний. Бездна сопровождает, погружая в состояние невесомости и парения, но всё-таки без мышления не обойтись, и я начинаю заново учиться думать. Это непросто, приходится вылавливать мысли, пока они не исчезли, едва успев появиться.
   Подобная охота приносит свои плоды. Постепенно, мышление становится более ясным, и бездна отступает на второй план, как бы издали наблюдая за мной.
   Мы входим в парк с аккуратно подстриженным газоном изумрудного цвета. Посыпанная гравием дорожка приводит к небольшому озеру, где плавают утки. Заметив нас, они направляются к берегу и неторопливо двигаются вдоль влажной земли в ожидании.
   Женщина открывает сумочку. С задумчивым видом она отщипывает куски от булки и неловко бросает в воду, наблюдая, как птицы, утратив важность, быстро хватают намокший хлеб.
   -- Будешь? -- предлагает и мне.
   Мы вместе жуём аппетитный багет с поджаристой корочкой, наслаждаясь окружающей тишиной, спокойной гладью озера, вековыми деревьями, чьи кроны переплетаются в вышине.
   Женщина искоса смотрит, как я поглощаю вкусный хлеб, и снова бросает кусочки уткам.
   -- Странный ты сегодня.
   -- Почему?
   -- В прошлый раз ты отказался и всё отдал птицам.
   -- У меня не было аппетита.
   Она недоверчиво щурится и устремляет взгляд на птичью суету.
   -- Мы на них чем-то похожи.
   Я согласно киваю с набитым ртом.
   Идём вокруг озера, а утки тянутся за нами, привлечённые мягкой булкой. Женщина оборачивается, кидая им очередной кусок. Птицы благодарно издают крякающий звук и стремительно бросаются к добыче.
   На пути встречаются удобные лавочки, которые кажутся нам весьма подходящим местом для отдыха. Женщина ласково улыбается, и я отвечаю ей взаимностью, продолжая вылавливать в глубине редкие мысли.
   -- Как твои отношения с ничто? -- лукаво говорит она.
   -- Мы друзья, и это помогает видеть, каким я был пустым и лёгким.
   -- Как воздушный шарик?
   -- Да, пока мне не привязали корзину и не нагрузили её балластом так, что стало трудно оторваться от земли.
   -- Но совсем без груза шарик не устойчив.
   -- Согласен, только хорошо, когда вес тебе подходит, и ты можешь нормально летать с ним.
   Женщина задумчиво смотрит на меня.
   -- А разве ничто не меняет личность?
   Я внимательно прислушиваюсь к себе. Все реакции, привычки и чувства остались прежними, только, теперь они получили недостающий объём. Появившаяся глубина делает их более выпуклыми и яркими, позволяя переживаниям быть интенсивнее, и, словно помещает меня в центр, откуда я могу видеть и чувствовать их во всей полноте.
   -- Нет.
   Женщина снисходительно улыбается.
   -- А, по-моему, ты стал немного странным.
   Я улыбаюсь, провожая взглядом девушку в коротком платье.
   По дорожке приближается бородатый мужчина. Постепенно он замедляет шаг, удивлённо глядя на нас.
   -- Привет, Хулио! Когда ты успел меня опередить?
   Я нахожусь в некотором замешательстве. Может, это его женщина?
   -- Извини, друг! -- смущённо говорю я. -- Так получилось.
   Женщина выжидающе смотрит на меня, и я теряюсь в догадках.
   -- Ничего, -- машет рукой мужчина. -- Но ты меня удивил.
   Я пожимаю плечами.
   -- Всякое бывает.
   -- Это точно, -- согласно кивает он. -- Я тоже в прошлом году своего шефа обставил.
   Я развожу руками и смотрю вверх на туманное небо, затянутое мутными облаками. Длинные ветки деревьев смотрятся на сером фоне, словно причудливая паутина. Я даже не успел заметить, когда скрылось солнце.
   -- Ладно, Хулио, -- смеётся мужчина. -- Я пойду, пока, -- весело подмигивает он и, повернувшись, неторопливо удаляется.
   -- Кто это?
   -- А вы разве не знакомы? -- удивляюсь я.
   -- Нет, -- решительно качает она головой. -- Первый раз вижу.
   -- Я тоже.
   Моё внимание привлекает симпатичная девушка в узких джинсах. Она проходит мимо, но, внезапно, оборачивается, удивлённо глядя на меня.
   -- Привет, Хулио! -- лукаво говорит она, переводя взгляд на женщину. -- Как поживает Флоренс?
   -- Э-э, кто это?
   Девушка укоризненно смотрит на меня.
   -- Хулио, я вас недавно познакомила.
   Я задумчиво разглядываю пухлые губы, высокую грудь и стройные ноги незнакомки.
   -- Хулио, купи блокнот, -- смеётся девушка. -- Сколько у тебя было женщин?
   Я потираю ладони, раздумывая, что сказать в ответ на столь радикальный вопрос.
   -- Понятно, -- усмехается девушка. -- Записывать надо. Ладно, что передать Флоренс?
   -- Э-э, здоровья, удачи и счастья в личной жизни.
   Девушка скептически смотрит на женщину, и та отвечает ей взаимностью. Девушка недовольно морщится и, гордо вскинув голову, независимо уходит прочь.
   -- Пока, Хулио! -- насмешливо машет она рукой, перед тем, как скрыться за поворотом.
   Я снова смотрю на небо, где клубятся серые тучи. Главное, чтобы не было дождя.
   -- У тебя есть зонтик?
   Женщина недовольно хмурится.
   -- Зачем?
   -- Кажется, дождь собирается, -- пожимаю я плечами.
   -- Ничего, не растаем, -- она подозрительно смотрит на меня. -- Кто эта женщина?
   -- Не знаю.
   Мы идём дальше по тенистым аллеям парка, когда впереди появляются металлические клетки, составляющие небольшой зверинец. Грустные обезьяны сидели на ветках деревьев, равнодушно поглядывая вокруг, и женщина направилась к фруктовой палатке за бананами.
   Увидев приближающуюся добычу, обезьяны оживились. Самая крупная из них, с торчащими ушами, первой подскочила к прутьям решётки, ловко выхватив банан из женских рук. Уселась на дереве и, высунув язык, стала мотать головой.
   -- Хулио, смотри, как на тебя похоже, -- развеселилась женщина. -- Будешь?
   Я люблю фрукты. Бананы были большие, ярко-жёлтого цвета, с тонкой кожурой и нежной, сладкой мякотью. Рядом с клеткой стояла урна для мусора. Я положил туда пустую кожуру, и обезьяна сразу подбежала к прутьям, изящно закинув в урну остатки банана.
   -- Родственники, -- смеясь, говорит женщина.
   Возможно, между нами и было нечто общее, хотя я никогда особо не доверял подобной теории происхождения. Скорее, можно предположить обратное -- возникновение обезьяны от человека.
   В это время, к нашему сородичу подбежала другая человекообразная и стала расчёсывать ему волосы.
   -- Признаться, похоже, -- доверительно сообщаю я женщине.
   Обезьяны стали бегать по клетке, издавая пронзительные крики, и хватать друг друга волосатыми руками. Наконец, утомившись, они обнялись и улеглись вместе, показывая большие зубки, качая головой и что-то тихо бормоча.
   Женщина смотрит со смешанным чувством, то ли сожаления, то ли внезапного удивления.
   -- Тебе нравится, Хулио?
   -- Да, -- согласно киваю я. -- Почему бы и нет.
   -- Кто тебя знает, -- вздыхает женщина.
   Следующей оказалась клетка с крокодилами. Несколько зелёных созданий неподвижно лежали на берегу искусственного водоёма, занимаясь созерцательной практикой. Их пристальный взгляд, словно обращённый внутрь себя, казался навечно застывшим. Впрочем, внешний вид часто обманчив.
   С любопытством наблюдая за ними, женщина оторвала от связки банан и, размахнувшись, бросила по крутой дуге в клетку. Жёлтый продукт, напоминающий своими очертаниями бумеранг, взвился в воздух, вызвав у меня смутные опасения. Вдруг он вернётся назад?
   К счастью, этого не произошло. Не отклоняясь от заданного курса, аппетитный фрукт точно влетел в открывшуюся пасть с длинными рядами внушительных зубов. Хищные челюсти стремительно сомкнулись, и крокодил снова замер на месте, равнодушно глядя перед собой.
   Женщина с улыбкой взглянула на меня.
   -- Ты знаешь, Хулио, он чем-то на тебя похож.
   Я люблю фрукты. Ароматный банан приятен мне вкусной и нежной мякотью, и я с удовольствием поглощаю новую порцию.
   Моё внимание привлёк находящийся рядом аквариум с плавающими водорослями. В стеклянном отражении я вижу медленно жующее лицо, тёмный силуэт фигуры.
   Я приближаюсь вплотную к прозрачной поверхности и, неожиданно, передо мной появляются белые выпуклые глаза без зрачков. Странное существо беззвучно открывает маленький рот, равномерно двигаются жабры. На плоской голове кожа гладкая и блестящая. Тонкие конечности напоминают ласты, плавно совершающие лёгкие колебательные движения.
   Существо безмолвно смотрит на меня, пока я, наконец, не выдерживаю этого необычного взгляда, отстранившись от стекла.
   Сзади подходит женщина. Она увлечённо разглядывает аквариум, пытаясь рассмотреть его обитателей, и подводный мир постепенно притягивает её. Существо гипнотизирует женщину взглядом.
   Лицо оказывается прижатым к стеклу; она напряжённо всматривается в эти белые глаза. Ладони скользят по гладкой поверхности, пальцы судорожно сгибаются и, тогда, я деликатно напоминаю о банане.
   Очарование сразу пропадает. Женщина нехотя отрывается и недовольно подаёт мне всю связку.
   -- Спасибо!
   Я с удовольствием вкушаю сладкие плоды, пока она с сожалением смотрит на странное существо.
   -- Хулио! Может, он тоже хочет?
   Женщина торопливо оглядывается, намереваясь бросить фрукт в аквариум, но, внезапно, взгляд натыкается на скромное объявление.
   -- Господа! Убедительно просим вас не кидать бананы. Местные жители терпеть их не могут.
   Я слышу разочарованный вздох. Женщина забирает у меня остатки фруктов и тянет прочь от этих странных обитателей морских глубин. Как можно не любить бананы?
   -- Хулио, а не покататься ли нам на карусели?
   Я вижу за деревьями возвышающееся колесо обозрения, вокруг которого, располагаются более скоростные аттракционы. Признаться, в последний раз я был здесь в далёком детстве, но женщина с надеждой смотрит на меня, и я согласно киваю.
   Огромное колесо медленно вращается. Мы сидим на жёсткой скамейке. Лицо обдувает северный ветерок, и приходиться немного щуриться, пытаясь разглядеть живописные окрестности. На глазах немногочисленных клиентов наворачиваются редкие слёзы, и, кажется, что они о чём-то скорбят, упорно вглядываясь в линию горизонта.
   -- Ой!
   Женщина роняет банан вниз и, наклонившись, с любопытством провожает взглядом фруктовый полёт в предвкушении его встречи с землёй. Однако путь преграждают крепкие руки курильщика. Банан выбивает у него сигарету, но мужчина вовремя сжимает ладонь.
   Он удивлённо смотрит на сумрачное небо, вертит головой по сторонам и, пожав плечами, принимается очищать сладкий продукт.
   Основательно замёрзнув, мы решаем согреться и разогнать кровь на быстрой карусели. Меня охватывают смутные сомнения, когда оказывается, что тело нужно привязать широкими ремнями к необычному креслу.
   Место для сидения моментально трансформируется в кровать, которая всё быстрее начинает вращаться под разными углами. Кровь ощутимо двигается внутри организма, создавая в голове приличное давление -- в ушах стоит равномерный шум, а глаза упрямо стремятся выскочить из орбит.
   В итоге, от такого разогрева меня стало последовательно тошнить, и, хотя я, конечно, крепился, но всему есть свой предел. Наверное, моё лицо перестало внушать доверие окружающим, поскольку оператор решил прекратить этот бесчеловечный эксперимент.
   Осторожно держась за поручни, я вышел оттуда на полусогнутых ногах и немедленно направился в ближайшие кусты.
   -- Мужчина, вам плохо?
   Я с трудом разогнулся, вытирая со лба обильный пот.
   -- Хорошо!
   С удивлением я обнаруживаю женщину на карусели. Словно заядлый космонавт, она продолжает неутомимо вертеться вместе с креслом, не испытывая, при этом, ни малейшего неудобства.
   Довольная, она подходит ко мне с лёгким румянцем на щеках.
   -- Ну как, согрелся?
   Следующим номером нашей программы становится автодром с электрическими машинками. Людей немного, и плавные передвижения кажутся мне весёлыми и безопасными.
   Меня немного удивило, что педаль управления всего одна. Как оказалось, тормоз здесь просто не предусмотрен, и машинка сама постепенно остановится, если перестать нажимать на газ. Автодром просторный, и мы с удовольствием катаемся, обмениваясь улыбками каждый раз, когда женщина проносится мимо, махая мне рукой.
   Постепенно народу становится больше, и резкий удар сзади бросает тело на спинку сидения, заставляя созерцать тёмный потолок. Это кто-то из посетителей въехал в мою машинку, не справившись с управлением.
   Количество столкновений начинает увеличиваться, отчего моя голова мотается по сторонам, и, теперь я не вижу больше улыбки на женском лице. Я приветливо машу рукой, но она не обращает внимания и сосредоточено смотрит перед собой, крепко вцепившись в рулевое колесо.
   Я прилично изучил свои ноги и потолок над головой, когда сеанс катания всё-таки заканчивается. Я вижу хмурое лицо женщины и немой вопрос в её глазах.
   -- Неплохо, -- энергично потираю я шею.
   Женщина недоверчиво смотрит на меня, и мне кажется, что она всё ещё держится за руль.
   -- Хулио, пойдём лучше на качелях покатаемся.
   Это была обычная детская площадка. Мы сидели на концах металлической шпалы, и под нашим весом крепкая перекладина двигалась вверх или вниз.
   Быстро выяснилось, что я значительно тяжелее, и женщина не может поднять меня. Пришлось напряжённо работать ногами. Подобный тренинг быстро наскучил, я вспотел и хмуро взирал на веселую женщину.
   -- Хулио, здорово, да, -- смеётся она. -- Как в детстве.
   На помощь пришёл случай. В очередной раз, когда я достиг земли, перекладину просто заклинило и, несмотря на все мои усилия, она упорно не хотела подниматься.
   -- Хулио, в чём дело?
   Женщина сидела наверху и невозмутимо болтала ногами.
   -- Прыгай! -- махнул я рукой.
   Я направился к ней, готовясь ловить нелёгкий груз, и в это время, перекладина неожиданно пошла вверх. Женщина испуганно вскрикнула. Времени на размышление у меня было немного. Я кинулся назад и в последний момент успел схватить шпалу руками, чтобы использовать собственный вес.
   Женщина практически уже достигла земли, когда падение прекратилось.
   -- Спасибо, Хулио, -- улыбнулась она, спокойно слезая с перекладины.
   Я не успел вовремя отпустить руки, и шпала надо мной резко пошла вниз. Не удержав равновесия, я повалился на землю, счастливо избежав удара весёлыми качелями.
   -- Какой ты неловкий, -- смеётся женщина.
   Я заметил странную особенность происходящих со мной событий. Переживания стали гораздо сильнее и ярче, но появилось ощущение, что они не принадлежат мне. Некто Рвинский присутствовал здесь, наблюдая различные ситуации на фоне загадочной бездны. Это давало особую лёгкость восприятия.
   Начал накрапывать дождь, и женщина достала зонтик. Мы укрываемся под широким куполом, тесно прижимаясь плечами. Идём куда-то по аллее парка, и дождик с тихим шелестом сопровождает нашу прогулку. В воздухе пахнет озоном, бодрящая свежесть приятно ласкает лицо, а лёгкий ветерок в спину ненавязчиво подталкивает вперёд.
   Я снова вижу знакомое озеро с утками. Выходит, мы вернулись назад, и теория вечного возвращения не так и проста. Вода пузырится от мелких капель, покрывающих пространство озера плотной сетью, и внезапно, сильный порыв ветра вырывает зонтик из женских рук, кидает на землю и тащит к воде.
   -- Хулио! -- испуганно восклицает женщина, заставляя меня устремиться вслед за убегающим аксессуаром.
   Это похоже на детские игры. Стоит мне наклониться, чтобы схватить коварный предмет, как налетающий ветер выхватывает добычу, и мне остаётся, только провожать её взглядом.
   -- Хулио! -- снова воодушевляет меня женщина, и я бросаюсь в погоню.
   Зонт лежит на самом краю берега, и я осторожно тянусь к нему, боясь столкнуть в воду.
   -- Хулио! -- громко кричит женщина.
   Я оборачиваюсь и, не удержав равновесия, падаю вперёд. Рука натыкается на упругий материал, сообщая ему дополнительный толчок, и вожделенный предмет валится в воду.
   -- Осторожней! -- взывает ко мне женщина.
   Лёжа на траве, я умиротворённо созерцаю плавающий зонт. Он напоминает мне летающую тарелку, которая может с лёгкостью передвигаться по воде. Кружась неторопливо, зонт постепенно удаляется от берега.
   -- Хулио, ты в порядке?
   Женщина помогает мне подняться, и мы стоим рядом, наблюдая уплывающий предмет. Дождь щекочет лицо, тонкими струйками стекая за воротник, капает с носа.
   Я протираю глаза от избыточной влаги, и замечаю, как женщина щурится, с надеждой устремив на меня пристальный взгляд.
   -- Нет, -- качаю головой. -- Я не умею плавать.
   -- Хулио, а как же зонтик?
   Мы терпеливо ходим вокруг озера в ожидании, когда ветер пригонит к берегу этого летучего голландца, однако, направление воздушных масс непредсказуемо меняется.
   -- Хулио, помнишь, ты мне рассказывал про ковбоев? -- внезапно останавливается женщина. -- И как ты учился кидать лассо.
   Я задумчиво смотрю на неё, пока женщина ободряюще хлопает меня по плечу.
   Мы нашли рядом странные конструкции с верёвками, предназначение, которых было совершенно непонятно. Похоже, здесь сушат бельё трёхметровые гиганты. Пришлось уподобиться братьям нашим меньшим, и подниматься на ближайшие деревья.
   Лассо получилось неважным, но, главное, что мне удалось сделать затягивающуюся петлю.
   -- Давай, Хулио, -- весело подбадривает меня женщина, когда я в очередной раз промахиваюсь мимо зонта. -- Ещё немного.
   Верёвка летит куда угодно, кроме нужной цели. С упорством обречённого я размахиваю лассо над головой, стараясь не зацепить самого себя. Неожиданно, гибкий шнур вырывается из рук и летит в сторону проходящей рядом парковой аллеи.
   Я слышу чей-то громкий крик и, повернувшись, обнаруживаю петлю верёвки вокруг худенького тела симпатичной девушки, энергично пытающейся избавиться от неё.
   -- Хулио! -- удивлённо восклицает женщина.
   Мне приходиться долго извиняться и разводить руками, чтобы успокоить испуганную девушку.
   С некоторым опасением я продолжаю охоту, предварительно убедившись в отсутствии потенциальных мишеней на дорожке парка.
   -- Есть! -- кричит женщина, когда лассо падает в воду, немного не долетев до цели.
   Я натягиваю верёвку и вижу, что петля затянулась на шее утки, внезапно появившейся в этом месте. Птица бурно машет крыльями, издавая возмущённые крики, и всячески препятствует своему возвращению на берег.
   -- Хулио, да ты настоящий ковбой, -- смеётся женщина, пока я настойчиво продолжаю бороться с упрямой птицей.
   Наконец, случайная жертва освобождена, и стремительно убегает в кусты.
   Мои усилия в метании по достоинству оценили бы на соревнованиях. Я уже потерял счёт попыткам, когда, не глядя, кинул лассо без всякой надежды на успех.
   -- Хулио, теперь никакой дождь нам не страшен.
   Мы стоим, мокрые, под зонтиком и смотрим, как в озере плавают довольные утки. Женщина вытаскивает из сумочки новый багет.
   -- Будешь?
   Я с удовольствием ем вкусный хлеб с поджаристой корочкой, наблюдая, как женщина кидает мелкие кусочки птицам. Вокруг шелестит дождь, ветер методично раскачивает верхушки деревьев, и редкие посетители торопливо проходят мимо, стремясь укрыться от непогоды.
   Не успел я насладиться багетом, как дождь заканчивается, и сквозь серые тучи проглядывает яркое солнце.
   -- Пойдём, Хулио, -- женщина складывает зонтик. -- Утки уже наелись.
   С длинных ветвей капает вода, попадая за шиворот, но это не смущает нас. Женщина хочет отдохнуть, однако скамейки мокрые, и мы спокойно проходим мимо.
   -- Хулио, давай посидим, -- показывает она на лавочку, где одиноко расположился мужчина.
   Его лицо, кажется мне знакомым, и я с интересом всматриваюсь в тонкий профиль.
   -- Привет, Хулио! -- говорит человек.
   -- А он на тебя похож, -- удивлённо шепчет женщина. -- Прямо копия.
   Мы садимся рядом, и складывается впечатление, что я смотрю на самого себя.
   Мужчина улыбается, с любопытством разглядывая меня.
  
   -- Нравится новое состояние?
   Я согласно киваю.
   -- И что мне, теперь с ним делать?
   -- Жить! -- смеётся мужчина. -- Ничего, потом привыкнешь и будет казаться, что так было всегда.
   -- А почему я раньше его не знал?
   Человек пожимает плечами.
   -- Возможно, в детстве оно и доступно, пока не теряется окончательно. Восприятие -- это загадочный процесс.
   -- Кто же я такой?
   -- Да кто угодно, -- снова смеётся мужчина.
   Он пристально смотрит на меня, и я чувствую странную сонливость.

Глава тринадцатая

   Мне чудились смутные образы взрослых людей с детскими лицами. Они весело играли в непонятные игры, приглашая меня принять в них участие. Я заметил удиви­тельную схожесть, как у близнецов, хотя одеты они были по-разному.
   Неожиданно, один из них поднёс мне зеркало. Я всмотрелся и сначала ничего не увидел, однако, затем, в глубине возник светящийся вихрь. Сгущаясь, он стал приобретать человеческие черты, и, вскоре, я увидел лицо новорождённого младенца.
   -- Я -- это ты, а ты -- это я, -- сказал младенец моим голосом и, подмигнув, снова растворился в пустоте.
   Я огляделся, однако рядом никого не было, а вокруг плавал странный белый туман. Постепенно он стал рассеиваться, и я с удивлением обнаружил, что нахожусь на диване в своей квартире. Рядом стоял стол с работающим ноутбуком -- на экране хорошо был виден печатный текст. Я медленно встал и неуверенно прошёлся по комнате.
   Бездна по-прежнему присутствовала, однако, теперь была не столь ярко выражена, как раньше. Она мягко окружала, словно бесконечная тень, постепенно проникая и сливаясь со мной в одно целое.
   Внимание привлекли знакомые слова на экране. Я медленно читал страницы, заново переживая события, которые произошли со мной. Время как будто остановилось. Я не мог оторваться, пока не пришёл к ситуации, когда снова оказался в квартире, и здесь текст заканчивался. Это я написал книгу.
   Послышались громкие хлопки, и за окном расцвели яркими красками фейерверки. Во дворе стояла ёлка, украшенная разноцветными гирляндами огоньков, бегали по снегу весёлые дети.
   По радио рассказывали о грядущей погоде, и среди знакомых городов упомянули Зенград. Но его не существует, это название было придумано мной, только для книги. Я включил телевизор, где шла незнакомая передача о путешествии в окрестностях Далвейского озера. Такого водоёма, на самом деле, нет.
   На экране появились люди: Пётр Клинович рассказывал корреспонденту об успехах экспедиции, а рядом с ним весело улыбался капитан Орлов.
   Появилось желание пройтись. Падал небольшой снежок, лёгкий мороз приятно щекотал лицо. Из-за угла вышла женщина, и я неподвижно замер на месте -- это была Ирина Эдуардовна.
   -- Молодой человек, не подскажите, который час?
   Я молчаливо смотрел на неё.
   -- Понятно. С Новым годом! -- улыбнулась женщина.
   Серая шубка медленно исчезала вдали, пока окончательно не затерялась среди множества других фигур.
   Мир стал похож на сновидение. Я шёл по заснеженной улице, с удовольствием вдыхая свежий воздух и разглядывая витрины магазинов. Много раз я ходил здесь, и это было мне хорошо знакомо, но, теперь в реальности появилось нечто новое, не поддающееся объяснению. Всё было тем же самым, и в то же время иным.
   -- Привет, Андрей! Где пропадал? Давно тебя не видно.
   На меня с удивлением смотрели старые знакомые по работе.
   -- Э-э, в отпуске был.
   Мы поговорили немного и, пожелав удачи, разошлись. Я решил посмотреть ёлку на главной площади города. Обычно, её ставили каждый год, но раньше у меня не возникало такого желания.
   Дерево оказалось высоким, с длинными ветвями и мощным стволом. Красивые игрушки блестели среди зелёных иголок, энергично переливались цветные огоньки иллюминации, а снег был усыпан многочисленными конфетти.
   Около ёлки стоял человек в красном тулупе, раздавая всем желающим подарки. Огромная борода с накладным носом скрывала лицо, и видно было, только одни глаза. Люди периодически подходили, и дедушка доставал конфеты, смешные открытки, разные сувениры.
   -- Похоже, интегратор сна сделал своё дело, Андрей Георгиевич,-- услышал я знакомый голос Виктора.
   Дедушка весело подмигнул мне. Он вытащил из глубин необъятного тулупа табличку с надписью обед и, повесив её себе на шею, достал пару жёлтых початков.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

18

  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"