Аннотация: За всё в этой жизни нужно платить, и хорошо, если только деньгами...
Серые, цвета осеннего неба, глаза Егора обычно такие живые сейчас ничего не отражают. Он молча слушает ненужные ему инструкции, не уверен, что слышит их, хотя провести инструктаж я обязан, таковы правила. Ну вот и всё, кидаю скептический взгляд на узкий, но весомый цилиндр, который Егор вешает за спину в дополнение к автоматической винтовке с разрывными пулями. Завершают экипировку боевой нож и пистолет, стреляющий ампулами с ядом, мгновенно убивающим любое живое существо, по крайней мере мы так считаем. Цилиндр откалиброван на четыре килотонны, это максимум что мы можем себе позволить учитывая, что ближайшая деревня всего в десяти километрах, но это и не так мало, как может показаться.
- Это на самый крайний случай, - говорит Егор про цилиндр, - я не собираюсь сегодня умирать.
Я молча делаю вид что верю, по крайней мере надеюсь, что так и будет. Возможно я не должен его отпускать, как командир, но как человек и друг не могу удерживать.
На контрольной панели налит янтарно-жёлтым цветом индикатор, отвечающий за связь с браслетом Алёны. Пока он жёлтый есть шанс что она жива и сигнал просто не проходит через чёртовы холмы. Вроде бы обычные такие холмы из глины и песка, похожие ещё остались степях нижнего Поволжья. Только там вокруг них живут суслики, песчанки и крысы - естественный резервуар чумы. В холмах, к которым собирается Егор, живёт что-то гораздо более жуткое. Ему страшно, мне страшно, всем нам страшно. Не страшно только идиотам. Но от большинства людей мы отличаемся именно тем, что можем подавить в себе самый дикий, самый иррациональный страх. Инстинкт самосохранения мощный мотиватор, но есть кое-что похуже, гораздо страшнее, чем просто смертельная опасность. Смертельная опасность, сопряженная с неизвестностью, граничащая с чертовщиной, места которой не может быть в нашем мире. Так что наша фишка не в накачанной мускулатуре и боевой подготовке, это есть у многих, не в совершенном оборудовании и оружии, это есть и в других спецподразделениях, и даже не в готовности рискнуть жизнью в мирное время - таких ребят и в остальных подразделениях МЧС немало. Тем более мы знаем, что в случае чего страна позаботится о наших близких, родителях, а у кого они есть и детях. А нормальных семей у нас нет - семья несовместима с нашей работой. Мы отличаемся подготовкой, позволяющей подавить глубинный животный ужас без химии и зомбирования. И когда случается так, что обычные силовые структуры не справляются, либо не готовы к тому, что могут встретить. вызывают нас - группу зачистки.
Нам хотелось бы верить, что мы готовы ко всему, хотя реальность не устаёт доказывать обратное. Как, например, вчера вечером, когда мы потеряли Игоря и Алёну.
Когда мы приехали сюда и разбили полевой лагерь в небольшой посадке, километрах в трёх от холмов, из окрестных деревень пропало уже четыре человека. Случай не первый, какая-то мразь живёт под холмами в пещерах и просыпается раз в сорок-сорок пять лет. После чего бесследно исчезают человек семь или восемь и опять всё успокаивается на такой же период времени. Старый священник в ветхой церкви, стоящей в одной из деревень, показал нам записи за последние двести лет. Первый случай был описан сразу после отмены крепостного права, но кто тогда считал крестьян. Позапрошлый пришёлся на время Великой Отечественной и его списали на диверсионный отряд. Тогда на всякий случай бойцы прошерстили окрестности, но никого не поймали. Ну а предпоследний раз случился во времена после перестроечного бардака девяностых. Ну и тогда ещё не существовало нашей группы.
Когда вчера после ужина Алёна с Игорем пошли на родник, находящийся в каких-то ста метрах от лагеря мыть посуду, солнце ещё не зашло. Не было слышно ни звука, ни выстрела, в полной тишине как корова языком слизала двух человек, один из которых, между прочим, был вооружён, как и предписывала инструкция на угрожаемой территории. Через двадцать минут их хватились и весь лагерь поднялся по боевой тревоге. А ещё через десять минут на индикаторе, связанном с Игорем, загорелся кроваво-красный сигнал, означающий гибель носителя браслета. Поиски ничего не дали, как и погоня по предполагаемому маршруту похищения в сторону холмов. Вокруг самого родника никаких следов не обнаружилось, однако метров через пятьдесят, через всю посадку и степь проходил след волочения тяжёлой туши, несомненно, весившей гораздо больше, чем два человека. Нам оставалось только строить догадки, что именно могло примять траву и поломать часть веток кустарника, не производя при этом серьёзного шума. Воображение рисовало огромного сухопутного осьминога притаившегося недалеко от родника и раскинувшего щупальцы не менее чем пятидесятиметровой длины, что вряд ли соответствовало реальной картине. Если бы индикатор, связанный с браслетом Алёны загорелся красным, я бы просто накачал в пещеры под холмом ядовитый газ, а потом взорвал бы все выходы, но пока есть минимальный шанс что Алёна жива, я не могу этого сделать. Дистанционное сканирование с беспилотника показало разветвлённую сеть пещер, уходящую в глубину под центральным холмом, а наземный дрон не смог преодолеть завалы, которые по силу только опытным альпинистам. Поэтому Егор, едва лишь наступило утро, собрался туда. А ещё дело в том, что Алёна важна для Егора не только как боевой товарищ и он бы не простил, если бы отправили кого-нибудь другого. И вот теперь, готовясь к худшему варианту, он берёт с собой цилиндр, активация которого завязана как на управляющую панель, так и на его личный браслет. Никто из нас его не провожает, в узкие проходы, в которые с трудом пролезет один человек, нет смысла идти группой, да и никакой страховочный трос не выдержит рывка чего-то столь огромного, следы которого мы обнаружили.
Прошло уже два часа, как Егор ушёл, сейчас он где-то внутри системы пещер под холмом. Мучительное ожидание разрывает меня миллионом маленьких когтей, но его браслет пока горит зелёным. Правда сигнал мигнул пару раз, но, когда мы подвесили над холмом беспилотник-ретранслятор, связь снова стала устойчивой. Индикатор Алёны всё равно горит жёлтым. Я в сомнении, неужели тварь сумела разрушить сверхпрочный браслет из титанового сплава, который выдерживает даже взрыв 152-миллиметрового фугаса в двух шагах от себя? Я не очень верю в то, что Егору помогут разрывные пули, гораздо больше надеюсь на ампулы из специального пистолета, содержащие смесь самых сильных природных ядов этого мира, которые ещё дополнительно обработали наши химики. Ни одна органическая форма жизни не должна устоять против них. Я не знаю, что за хрень живёт под холмом, наше ли это древнее зло, проводящее в спячке большую часть своей жизни. или пришедшее из другого мира, и не хочу знать - пусть в этом вопросе разбираются учёные. Я точно знаю лишь одно-то, что эта хрень должна перестать жить.
Мягкий толчок лёгкого землетрясения случился неожиданно для всех кроме меня, потому что я думал так же, как и Егор. На изображении, передаваемом с камеры беспилотника сквозь пелену помех, было заметно как центральный холм немного приподнялся, а потом обрушился внутрь себя, приглушённый грохот дошёл до лагеря секунд через десять. Группа стала меньше ещё на одного бойца. Мой жизнь стала беднее ещё на одного друга, а количество приходящих ко мне в тяжелых ночных снах увеличилось ещё на одного человека. И только жители окрестных полупустых деревень теперь могли спать спокойно.