Груздева Валентина Александровна
Землячки 7. А я не тороплюсь

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    ...беспокойное время обязательно ко мне заглянет, потеряв попутчицу.

Груздева Валентина Александровна: другие произведения.

Землячки 7. А я не тороплюсь

Журнал "Самиздат": [gruzdeva_v_a: разрегистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь] [Издать в Ridero] [Редактировать]
<ххх8> <ххх8> <ххх8>  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    ... беспокойное время обязательно ко мне заглянет, потеряв попутчицу.

  

Груздева В.А.


  
  
  
  
  
  
  
  
  

ЗЕМЛЯЧКИ


  

7. А я не тороплюсь


  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

ОГЛАВЛЕНИЕ

  
  
  
  

Глава 1 . . . . . . . . . . . 5

  
  

Глава 2 . . . . . . . . . . . 29

  
  

Глава 3 . . . . . . . . . . . 61

  
  

Глава 4 . . . . . . . . . . . 101

  
  

Глава 5 . . . . . . . . . . . 143

  
  

Глава 6 . . . . . . . . . . . 183

  
  

Эпилог . . . . . . . . . . . 223

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
[]
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Не удивляйся, что умрёшь.

  

Дивись тому, что ты живёшь !

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 1

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   В это утро будильник почему-то не захотел её разбудить, за него это сделало солнце, которое обжигало её волосы и плечи. Ольга, слегка удивившись, похлопала глазами, пошевелила пальчиками, потянулась.
   - Господи! Спасибо тебе, дал мне возможность выспаться, отдохнуть, набраться сил, восстановить энергетику, потянуться, понежиться.
   Поднялась, осмотрела рычажок завода у своего старенького будильничка, который иногда почему-то самопроизвольно опускался вниз. Хихикнула:
   - Все уже на рабочих местах, кроме меня.
   Накинув на себя вчерашнюю одёжку, умылась, подкрасила губки, поправила серёжки, закрыла квартиру. Легко сбежав по лестничной площадке, полной грудью вдохнула утреннюю прохладу.
   - Доброе утро, Евгения Михайловна! - Поприветствовала соседку, уже сидевшую напротив подъезда у сушилки, окаймлённой тонкими молодыми берёзками с залитыми солнцем верхушками.
   - Здравствуйте. На работу?
   Она только кивнула в ответ, доставая из сумочки расчёску, чтобы коснуться своей короткой стрижки. До работы было десять минут хода. Её каблучки стучали по гладенькому асфальту тротуара главной улицы среди богатых насаждений. Она наслаждалась безлюдием в это утро -- не надо было на каждом шагу всем говорить "Здрасьте!", "Здрасьте!", "Здрасьте!". Небольшой городок просыпался рано, рабочее население ещё до восхода солнца покинуло его, торопясь в полуторамиллионный Екатеринбург, многотысячный Превоуральск, в районную Ревду, в Северский, в другие соседние города. Тихий чистый красивейший Дегтярск уже не смог обеспечить заработком своё некогда богатое население -- шахты отработали свой срок, остальные предприятия разорились в лихую "перестройку", остатки прибрали к рукам более предприимчивые, все муниципальные службы переданы в соседнюю Ревду. Город, некогда процветающий, был обречён финансово.
   - Но красота-то какая! Райский уголок!
   Заглянула по пути в Сбербанк забрать свежие выписки со счетов и опять, ощутив свежесть на горячих загорелых плечах, налюбоваться не могла окружающей тишиной и красотой. Она не волновалась своим опозданием, расписание было относительно свободным, так как перегруза на работе не было. Работа простым бухгалтером по учёту заработной платы устраивала её. Небольшое предприятие по производству приборов и инструментов находилось в руках частника, но работало устойчиво, частично сохранив мощности одного из бывших предприятий после распада устойчивых экономических связей, и основные кадры остались на местах за неимением возможности выбора, так как безработица гуляла в городе, как и по всей стране.
   Свернув к своему Управлению, поднялась на мостик, с давних пор украшенный чёрными коваными перилами, глянула вниз на рыжую речку-говнотечку Медянка, сток шахтных вод. Впереди -- пятиэтажные пустующие корпуса бывшего Уральского опытного предприятия, некогда смежника Дегтярского Рудоуправления, уже много лет предлагаемые в аренду, но так и не нашедшие из-за дороговизны желающих. Огромные пустующие территории, зияющие дыры вместо окон и дверей, дымящая труба котельной на болотце не были видны горожанам из-за широкой полосы лесного массива, отделяющего эту неприглядность от глаз людских. Далее -- железнодорожные пути, станция, весовая, теперь принадлежащие опять же Ревде, если конкретнее, то Среднеуральскому медеплавильному заводу, которому в огромных количествах требовался дегтярский известняк, кварц и щебень.
   Но и это не волновало Ольгу, так как рабочий день её проходил за двумя углом стоящими столами, в огромной светлой комнате, среди спокойных, знающих своё дело, женщин. Ничуть не удивилась, не застав никого на рабочих местах. Положив на соседний стол выписки банка, прошла в противоположную закрытую дверь, за которой у них была чисто бухгалтерская кухня, и с газовой плитой, и с холодильником, и с телевизором, не говоря уж о столе, воде, раковине и кухонной утвари. Это несмотря на то, что на предприятии была прекрасная столовая.
   - Приятного аппетита, девочки! - Улыбаясь, подставила себе чашечку с блюдцем под самовар.
   - Что, в банке проблемы? - Поинтересовалась как бы между прочим главбух вместо "Почему опаздываешь?".
   - Да нет, Татьяна Алексеевна, что-то будильник мой не первый раз буксует, - отвечала она, присаживаясь и выбирая два печёных пирожка с морковкой, ещё не успевших остыть. - Выписки сегодня богатые принесла, Райгаз оплатил.
   Позавтракав перед теленовостями, разошлись по своим рабочим местам. Их всего было пятеро. Главбух была моложе Ольги лет на пятнадцать, справлялась со своей, надо сказать, ответственной работой играючи, и отчёты у ней были без придирок от вышестоящей, и с подчинёнными внимательно-улыбчивая, и с начальством у ней проблем не было. На материалах -- молодая бойкая Анна Петровна. Кассир Иринка работала третий год после школы. Заместителем главбуха, отвечающим за свод себестоимости, была неподъёмная Маша, самая старшая по возрасту.
   Пять лет назад, когда Ольга с сыном вернулись в родной город, им удалось сразу купить квартиру. Марк через год отправился в армию. Тогда, сразу по приезду, именно Маша оказалась первой, кто предложил ей место работы. Их родители жили совсем недалеко друг от друга, и почти каждые выходные они с ней вынуждены были ездить на одном автобусе и туда, и обратно. Долгие ожидания транспорта на остановках и привели к общим разговорам на тему бухгалтерии.
   Татьяна Алексеевна, только год проработав главбухом, приняла Ольгу просто кассиром, а через полтора месяца, уволив пенсионерку, посадила её на учёт зарплаты, быстро оценив и диплом о высшем образовании, и многолетний опыт работы с финансами. Ольга быстро освоилась с учётом, не отказывалась познать и участки работы своих коллег, а дальновидная главбух планировала в будущем утвердить её своим замом.
   Старшая сестра, Юля, жила недалеко. Две младшие, Татьяна и Нелля -- в Ревде, в двадцати километрах от Дегтярска. У Татьяны никогда не было детей, а Нелля по молодости со своим ещё разошлись, и одна воспитывала дочь, Маргариту, которую они с детства Ритой называли.
  
  
  

х х х

  
  
   В эту, как и каждую субботу, они шли со старшей сестрицей в дом к маме, далеко шли, в другой конец города.
   - Ольга, ты не можешь помедленнее, - пыхтела та, частенько останавливаясь и что-то поправляя свои светлые капроновые носочки.
   - Что ты их всё щупаешь?
   - Самые детские купила, а они опять велики оказались. Что за ноги у меня такие! Всё на них крутится и вертится.
   - Юля, так сними их совсем.
   - Ага! Чтобы мозоль нечаянно схлопотать! Тогда вообще ходить не смогу.
   - Может нам на автобусе с тобой всё-таки ездить?
   - Моей пенсии на это не хватит.
   Добродушная, разговорчивая, с молодой душой, та каждый раз всю дорогу сетовала на своё отяжелевшее тело, непослушные ноги, перечисляя сотни болячек внутри, скопившихся за жизнь.
   - Как мне надоело ходить в такую даль! Так бы и бросила этот дом с большущим огородом! - И добавляла, как всегда, глубоко вздохнув. - Если б не матушка.
   А мама была бойка для своих семидесяти четырёх лет, даже очень бойка, всё у ней было прибрано всегда, в огороде порядок, во дворе чистота, в доме всё по своим местам, грязной прихватки на кухне не увидишь. И дом был хорош. Сестрица жила одна в небольшой двухкомнатной квартире, мужа давно схоронила, сын, женившись после армии, домой не вернулся, писал редко.
   - Зову её к себе жить -- не хочет! - Продолжала та свой разговор.
   - Она одна привыкла хозяйничать. Ко мне тоже идти не хочет. Может ей предложить дом на отдельную квартиру поменять?
   - Давай попробуем, поближе к нам где-нибудь. Как я устала таскаться по этим камням! Одну гору преодолеешь -- другая перед глазами, хоть в ту сторону идти, хоть в другую. Гора на горе стоит!
   - Юля, ну не ворчи, - смеялась Ольга, останавливаясь для передышки, - подними от земли глаза, посмотри, какая красота кругом! Давай присядем, некуда нам спешить, успеем напахаться в огороде.
   - И ночевать я в доме больше не буду, так сегодня и скажу ей. Надоело мне. И одного дня хватит там её проведать. Если надо, пусть сама к нам ездит или ходит, может поймёт, как это трудно. Хорошо, что сегодня облачность, солнце не печёт. Терпеть не могу жару!
   - Я бы тоже выходной свой лучше на пруду провела, накупалась бы, землянички на обратном пути набрала бы.
   Они сидели почти на самой высокой точке города, вершину которой им придётся ещё преодолеть, на зелёной траве, среди мелкого берёзового кустарника, любуясь густыми облаками, несущимися над внизу раскинутыми городскими белыми многоэтажками.
   - Юля, а у меня новость -- я телефон поставила.
   - Да ты что! - Округлила та глаза, отогнав все морщинки за уши. - Теперь с Татьяной будешь перезваниваться.
   - Ага. Я уже ей не раз звонила. Может и ты себе поставишь? Болтали бы без умолку, - смеялась Ольга.
   - Совсем тогда друг у дружки в гостях не побываем, одни телефонные звонки будут, - смеялась та.
   - Но интересно ведь.
   - Да-а-а. Может и правда заняться мне этим.
   - Давай, Юля, знаешь как весело нам по вечерам будет, все сплетни друг дружке порасскажем.
   - А дорого?
   - За установку взяли сто шестьдесят рублей.
   - Вообще-то, не жутко много. На всю ведь жизнь оставшуюся. А куда надо обратиться?
   - Так в новый узел связи, там сейчас много свободных номеров пока. Потом расчухают, то может и не хватить на всю Дегтярочку.
   - Всё. Решено. В понедельник же пойду.
   - Только телефон ещё тебе самой надо будет сначала купить.
   - А они дорогие?
   - Да самый простой выбери, какой понравится, их тьма-тьмущая в Универмаге.
   - Ты за сколько купила?
   - Четыреста рублей.
   - Ещё ведь платить за разговоры придётся.
   - Так плата только за исходящие звонки от тебя. Татьяна работает, я работаю, мы сами тебе звонить будем каждый день.
   - Кроме вас двоих, хоть кому, хоть куда ведь можно позвонить, в аптеку, подружкам, соседкам.
   - Конечно. Телефонные справочники и по Ревде, и по Дегтярску мы с Татьяной тебе подарим, знай названивай.
   - Всё, ставлю телефон, а то скучно одной. Надо бы ещё младшенькой нашей как-то сказать съездить. Давно у них не была. Наверное соберусь.
   - Съезди, ты ведь не то, что мы с Татьяной -- не работаешь.
   - Может они сегодня к мамке приедут? Вот бы хорошо было.
   - Да, давненько Нелля с Ритой не бывали, месяц, наверное. Может и правда приедут, знают ведь, что картошку пора окучивать.
   - Были бы телефоны-то у всех, позвонили бы, и дело в шляпе.
  
  
  

х х х

  
  
   Прежде чем поднять молодых с постели, Ольга решила присмотреться к их дорожным вещам, брошенным в ванной после мытья поздно вечером. У сына качественная клетчатая рубашка, светлая футболка были относительно чистыми, а вот носки ей не понравились -- то ли синтетика так неприятно пахла, то ли дорога их так подпортила, то ли обувь подвела.
   - Срочно застирать, а то всё бельё здесь пропахнет. - Быстренько застирала хозяйственным мылом под краном, потом замочила в добротном порошке горячей водой в тазике.
   У его подруги джинсы укороченные, махровая в цветную полоску футболка, светлая лёгкая ветровочка были вполне приличными. Серые носки хоть и грязные, но ничем не пахли. Перебрала все полотенца, плавки, салфетки, проверила пустоту всех карманов, загрузила в стиральную машину, добавив свои светлые вещички. Включила. Ровный, почти бесшумный, рокот недавно установленной "BOSCH" с радостью принял первую партию белья.
   - В жизни никогда не думала, что можно не стирать! - Смотрела через стекло на крутящиеся в пене вещи. - Господи! Красота-то какая! Сама стирает, сама полощет, сама выжимает, сушит, гладит! Молодец я, что решилась на покупку. И денег огромных не жалко на такое чудо. - Третий месяц не могла она нарадоваться приобретению.
   Потом пришлось рассмотреть их обутки, дорожные сандали у обоих были почти новые. Обтерев их сумки и сандали, быстренько затёрла пол на кухне и в прихожей. Заглянула в кастрюлю с тестом, поставленным с вечера, протыкала ножом в нескольких местах, обвела по краям.
   - Слава Богу, поесть на три-четыре дня есть что, и пельменей в морозилке полно, и сардельки, и картошки свежей ведро целое из дома принесено.
   Заварила себе кофе крепкий, присела перед окном, накинув на костюмчик полотенце.
   - Какое чудесное летнее утро! - Улыбалась душа, светясь изнутри нескончаемым потоком предстоящих встреч и болтовни со всеми родственниками, которые непременно состоятся в ближайшие выходные.
   Написала записку детям, чтобы выключили машину из розетки и бельё повесили на балконе, оставила на обеденном столе, и отправилась на работу.
   - Здравствуйте, девочки! - Как всегда, начинала она рабочий день с приветственной улыбки. - У меня сыночек в гости приехал на месяц, так что будьте снисходительны, пожалуйста, к моему режиму.
   - Может и тебе, Ольга, отпуск оформить?
   - Нет, Татьяна Алексеевна, отдыхать я буду по графику, как запланировала, после их отъезда.
   - Он не один?
   - С подружкой явился.
   - Женился?
   - Уговаривает пока.
   - Сколько ему?
   - Двадцать четыре.
   - Пора.
   - Да, пора, но это их проблемы, я об этом даже думать не собираюсь.
   - Что рассказывает? Как там, на севере-то?
   - Ничего не знаю. Поздно вечером приехали. Наверное, весь день отсыпаться будут.
   - Обедать теперь домой бегать будешь?
   - Как бы не так! - Хохотала она. - Я не собираюсь обслуживать их, мне и вечеров с выходными хватит для общения. Не малые детки, пусть сами хозяйничают.
   - Как зовут сноху-то?
   - Ната.
   - Как? - Переспросили все хором.
   - Я тоже, как и вы, переспросила. - Смеялась она. - Наталья! Сынок, я подслушала, Наталкой называет.
   - Ласково. Влюбился, значит.
   - Да, пока наслаждается. Неизвестно, долго ли его радости продлятся.
   - Тебя она как величает?
   - Сын во всеуслышание у порога заявил ей "маму называй так же, как и я".
   - Что она?
   - "Мама -- так мама", ответила. Без комплексов.
   Через пару недель собрались в субботний день погулять по Екатеринбургу, так как сын не скрывал, что соскучился по городу, все достопримечательности которого знал, и ему не терпелось рассказать о них и даже показать их своей избраннице.
   - Мам, денег не бери, все расходы завтра оплачиваю я. - Шёпотом намекнул он вечером, - Ты много покупок наметила?
   - Нет. В моём списке из давно необходимых покупок числится только жёлтый будильник.
   - Именно жёлтый?
   - Да, так что обрати моё внимание, если увидишь. Только прежде чем купить, я сама должна его увидеть и проверить.
   - Механический?
   - Можно и на батарейках.
   Они вышли из междугороднего автобуса в самом начале главного проспекта, около Дворца молодёжи, заглянули в парк к вечному огню и решили не спеша прогуляться по центральной аллее до центра, потом дойти до плотинки, отдохнуть у фонтана напротив Главпочтамта, далее через кинотеатр "Космос" добраться до железнодорожного вокзала, и оттуда электричкой через Ревду вернуться домой, естественно, заглянув во все магазинчики по пути. Погода стояла изумительная.
   За его подругой было исключительно весело наблюдать, это просто был живой концерт, какого Ольга, можно сказать, никогда в жизни не видывала. Если за прошедшие недели та не проявила себя дома ни в разговорах оживлённых, хотя улыбка не сходила с её лица, ни в кулинарных способностях, кроме как собрать готовое на стол, ни в чистоплотности, за которой приходилось следить сыну, так как она требовала ежедневной заправки постели и мытья полов, то сейчас, идя следом за ними, она ухохатывалась. Его подруга не пропустила ни одной лавочки с безделушками по ходу движения, азартно перещупывала все товары, попавшиеся под руку. Иногда восторженные глаза её начинали искать отставшего ухажёра, чтобы он разделил её восхищение от того или иного изделия. Он подходил, видимо, разочаровывал её ожидания, и все мало-помалу двигались дальше в людской толпе. Отказалась и от мороженки, и от газированной водички, которую он предлагал, отмахиваясь, чтобы он не отвлекал её от просмотра всего товара, выставленного на продажу с обеих сторон аллеи, по которой они шли. Иногда Ольга подходила поближе, если та надолго застревала около очередного продавца, наблюдала, как та торгуется с хитрой улыбкой, пытаясь сбить цену, даже знакомилась, даже уводила разговор то в сторону гороскопа, то в сторону погоды, то в сторону семейную, то ссылаясь на безденежье, то расхваливая "золотые ручки" производителей. В общем, торговаться она умела.
   - Сынок, а на медицинского работника она совсем не похожа, - смеялась Ольга.
   - Среда не та, - сдержанно улыбался он.
   - Она ведь так ничего и не купила пока.
   - Я сегодня всё покупаю. Я же сказал тебе ещё вчера.
   - Что, у ней совсем нет денег?
   - Я не дал ей. Рано ещё. Весь день впереди.
   - Что же ты так издеваешься над подругой!
   - Ей дай волю, она все безделушки скупит.
   - Как жестоко.
   - Нет. Она для души торгуется, я это давно понял, ей интересен сам процесс, а потом она мне всегда "спасибо" говорит, что не позволил ей ничего купить. Куда складывать-то!
   Добравшись до центрального Универмага, где часы были на каждом этаже, решили разойтись, наметили встретиться через час на скамеечке напротив входа.
   - Ребята, я только в отдел часов зайду, меня не ищите.
   Жёлтый будильничек она себе купила, конечно, так как деньги с собой всё-таки захватила. Прошлась по первому этажу четырёхэтажного здания, потом присела у входа на свободное местечко и стала ждать, отдыхаючи. Сынок появился ровно через час. Народу вокруг было полно.
   - Ну? Где твоя Наталка? Поди заблудилась?
   - Она, наверное, про время забыла совсем. - Смеялся он. - Мам, ты обрати внимание на неё, когда она из магазина выйдет.
   - На что именно?
   - Просто посмотри. Ох! Вон, смотри! Появилась, кажется.
   Ольга не сразу узнала её в толпе. Взвинченная до предела, расталкивая встречающихся на пути, вертя лохматой головой во все стороны, никого и ничего не замечая, та, размахивая руками, быстрым шагом летела только вперёд. Взглянула на сына. Он молча с улыбкой стоял рядом, наслаждаясь зрелищем.
   - Спокойно, мама, она просто возбуждена увиденным. Давай отвернёмся чуть-чуть, будто не видим, - повернул её в сторону.
   - Она что же, так болезненно реагирует на покупки? Вроде ты говорил, что отец у ней снабженец, всю жизнь с торговлей связан. Что ей не хватает?
   - Она очень расчётлива, просто из своих денег никогда ни копейки не истратит попусту, а вот на чужие хочет весь мир скупить. - Хохотал он. - Видела, какой она из магазина вылетела! Столько товаров! И все -- не её!
   - Вот вы где! Наконец-то! - Услышали они сзади почти крик и повернулись. - Уф! Все заколки порастеряла! Жарища какая!
   Действительно, её тяжёлые густые каштановые волосы до пояса влажно прилипали к блузке, к рукам.
   - Ната, у тебя прекрасные волосы, - не первый раз хвалила Ольга, - возьми вот расчёску, прибери немного, - гасила искры, сыпавшиеся из голубых глаз.
   - Что-нибудь выбрала? - Улыбался сын.
   - Зонтик хочу! Нет у меня зонтика! - Выдохнула та, поняв, что он уступит.
   - Пойдём купим, раз нет. Мам, подожди нас.
   - Конечно.
   Через пятнадцать минут будущая сноха с сияющим лицом, зацепившись за сына, счастливая, выходила из Универмага. И волосы у ней были опять заколоты высоко сзади, видимо, и шпильки купили. Подошла, улыбаясь, и тараторила, и тараторила, и крутилась со своим зонтиком перед ними, совершенно не интересуясь, кто как ко всему происходящему относится. Наконец успокоилась и заявила, что проголодалась. Сын предложил дойти до пельменной, что сразу за плотинкой.
   Хорошо подкрепившись, только чуть-чуть задержались у фонтана. Затем сын настоял пройтись по плотинке, где на целый квартал растянулась аллея с природными уральскими камнями всех видов. Нафотографировались на его телефон и "около", и "на" этих изумительных образцах, превышающих человека иногда в три-четыре раза. Потом посидели в тени павильона, охладившись мягким мороженным. Зонтик её успокоил только на время, и Ольге до самого вечера пришлось вновь наблюдать азарт попутчицы во всех торговых точках, попавшихся на пути. Дети накупили подарков для её родственников и, видимо, усталые, боролись со сном в поздней электричке.
   Ольга и сама любила ходить по магазинам, делать покупки, но для неё интерес представляла в основном одежда, за которой она тщательно следила, подолгу мечтала о новом необыкновенном наряде, могла неделями, а то и месяцами искать редкое изделие и, если такое попадалось, радовалась приобретению, но к безделушкам была совершенно равнодушна.
   Следующую неделю дети походили по гостям, побывали у трёх её сестричек, к отцу их отправила показаться, там у сына росли две сводные сестры младше его, одной было уже шестнадцать, другой четырнадцать лет. Конечно, побывали в родительском доме, в котором хозяйничала его бабушка, даже ночевали там. Ещё через три дня Ольга отпросилась после обеда проводить сыночка.
   - Марк, если надумаешь жениться, придётся тебе бросать любимое скитание по морям-океанам.
   Он только вопросительно посмотрел на неё.
   - С женой надо быть постоянно рядом, - продолжала она настоятельно.
   - Ничего пока не могу ответить тебе, но в этом году точно буду работать на прежнем месте, а там видно будет.
   - Жить ведь надо будет где-то...
   - Да, это пока проблема.
   - Дорогое там у вас жильё-то?
   - Мурманск -- дорогой, а в Архангельске -- чуть подороже Дегтярского, я газетный материал по этому поводу проштудировал.
   Поняв, что он задумывается над своим ближайшим будущим, она успокоилась.
   - Ну что, проводила своих?
   - Проводила, девочки. Проводила.
   - Долго им ехать?
   - Двое с половиной суток с пересадкой.
   - А что они не самолётом?
   - Поезд им обоим оплачивают полностью.
   - Понятно. Как сама-то?
   - Устала до чёртиков, - засмеялась Ольга, - отдохну недельку, отосплюсь, потом надо будет перехлопать всё, перестирать, попримыть. Отвыкла я уже от семейной-то суеты. Одна хочу. Никого мне не надо. Больше месяца трое на одной кухне за столом трёмся и в комнате перед телевизором. Не для наших квартир такое перенаселение. Устала.
   - Ольга, так ведь мы все так живём.
   - Нет. Постоянно я бы этого не вынесла.
   - А если они к тебе жить приедут?
   - Я тогда срочно лучше замуж выскочу, но жизнь со снохой мои нервы не выдержат. Это же совсем другой мир! Им нет до меня никакого дела!
   - Подстраиваться надо.
   - Я не собираюсь ни под кого подстраиваться. Да и сынок меня прекрасно понимает, даже сам сказал об этом. Слава Богу, голова его ещё держится на плечах.
   - А если б они сейчас сюда приехали, да с ребёночком. Не выгонишь же.
   - В дом бы всех отправила к матушке, там просторно.
   - Никуда бы ты их не отправила. Не такая ты. Сама знаешь, "не живи, как хочется, а живи, как придётся". Так ведь ты нам постоянно твердишь?
   - Если б пришлось туго, я бы всё равно нашла выход из столпотворения, даже если б не сразу. Куда деваться, конечно, потерпеть бы пришлось моральные неудобства, но в угол загнать себя я бы не позволила. Марк прекрасно знает мои воспитательные установки -- я бы сделала так, чтобы сноха сама захотела жить отдельно.
   - Она где-то работает?
   - Фельдшером. Медицинское училище окончила. Третий год работает.
   - В отпуск-то после Маши пойдёшь?
   - Да, мне лучше всего сентябрь взять. Картошку надо будет выкапывать, потом, как всегда, в доме побелить, во дворе к зиме всё подчистить. Матушка опять переусердствует после огородной компании. Замучила нас всех своим хозяйством, не можем уговорить, чтобы избавилась от этого дома, так надоело всем в такую даль таскаться.
   Август был дождливым. Ольга наслаждалась одиночеством. Наготовила для себя на зиму салатов, варений, компотов. Покрасила снаружи оконные рамы, решётку на балконе, подняла и перемыла там все половые доски. Не суетясь, неторопливо, припеваючи занималась домашним хозяйством по вечерам. Дети отзвонились, что приступили к работе. Весь месяц исполняла обязанности заместителя главного бухгалтера, пока Маша была в отпуске, привлекая кассира к работе своего участка по начислению заработной платы.
   - Иринка, что же ты нигде не учишься? Хоть бы курсы какие окончила, - наставляла она, - не будешь же ты кассиром всю жизнь работать, надо же как-то себя повышать. Жизнь-то длинная, и конкуренция сейчас возрастает.
   - За учёбу сейчас столько денег надо платить!
   - У тебя же родители есть. Пока замуж не вышла, пока малых деток не нарожала, самое время выучиться. Потом может ещё дороже будет, иначе всю жизнь придётся самую мизерную зарплату получать.
   - У нас же в городе никаких учебных заведений нет, никаких курсов не бывает.
   - Столько народу ежедневно выезжает из Дегтярска на работу! Ежедневно! Ты же молодая. На заочные курсы запишись, полно ведь их сейчас, и мы поможем тебе со всеми контрольными справиться. У тебя же масса свободного времени! Давай-ка, дорогая, сделай мне расчёт отпускных. Все указания по поводу этого вот в этой папочке. Я тебе подсказывать не буду, сегодняшний день тебе -- для самостоятельной работы. Завтра ведь мои отпускные обмывать уже все потребуют.
   - Так ведь вам ещё зарплату за месяц начислить надо.
   - Так начисли, она же постоянная.
   - Вы же за зама этот месяц работали!
   - И что? Оклады всем известны.
   - Ну ладно.
  
  
  

х х х

  
  
   Зима была снежной, тёплой. Правда, автомобилистам было нелегко, дороги ни в городе, ни на пригородных трассах никто даже не пытался за зиму расчистить, но Ольгу и эта напасть не касалась. В феврале что-то случилось с городской, бывшей рудничной, котельной, и десять дней основной жилой массив города замерзал в прямом смысле этого слова, но и эта беда её не задела, так как их дома отапливались их собственной котельной, и на работе тоже было тепло. А на носу -- март, солнышко днём пригревало, окна оттаивали от зимней спячки. Предчувствуя, что по талой снежной каше придётся долго ходить, она, пожалев новые зимние сапожки, купила себе "дутики", как их все называли -- и тёплые внутри, и непромокаемые снаружи, и дешёвые, и легкие. И не обманулась, она проходила в них полтора месяца, пока тротуары не очистились от снега и влаги.
   Как и все праздники, восьмое марта отмечали в своей столовой. Здесь же проходили и редкие общие собрания коллектива. Всех своих девяносто работников, из которых большинство были мужчины, Ольга знала не только в лицо, пришлось столкнуться и с их характерами, а на пиршествах за шесть лет познакомиться и с их жёнами. Некоторые были с детства знакомы, о других узнала из рассказов, но с ней здоровались абсолютно все. Приходилось отвечать на приветствия с улыбкой, конечно, которую ей нетрудно было набрасывать на своё личико в любых ситуациях.
   - Ольга, где такое платье отхватила?
   - И каждый раз всё в разных на пьянки ходишь!
   - Где ты их выискиваешь?
   - Девочки, - смеялась она, - скажу по большому секрету, я беру их напрокат на один вечер.
   - Где? В ломбарде?
   - Нет. У торгашей, - врала она.
   Ей совсем не хотелось рассказывать, что перед каждым праздником она с наслаждением распаковывала свои два огромных чемодана с нарядами, некоторые из коих залежались там ещё с институтских времён, но все были великолепные, и дорогие, и дешёвые, абсолютно разного пошиба и качества.
   Три предпраздничных дня она посматривала на своё платье, раскинутое на кресле. Оно определённо сыграло свою роль в её жизни. Тёмно-мутно-жёлтое, блестевшее изнутри люрексом, с глубоким овалом сзади, гораздо большим, чем спереди. С золотым кулоном на цепочке, с золотыми серёжками, при чёрных волосах, глазах и туфельках, само по себе оно было не броским на вид, но на ней смотрелось замечательно, особенно в затемнённых ресторанных вечерах, на которых ему пришлось побывать.
   - Любовь моя, ты очаровательна в этом платье! Словно огонёк в ночи! - Звенел в ушах некогда слышанный комплимент.
   Вспомнилось их знакомство. Она пятый год работала на крупном машиностроительном заводе начальником финансового отдела и, подходя к двери своего кабинета с соответствующей вывеской, на которой были полностью обозначены её фамилия, имя и отчество, отметила взглядом трёх "чужих" мужчин, выходящих от директора.
   - Добрый день, Ольга Никитична!
   Обернулась. Незнакомец, отстав от своих, улыбаясь, склонил голову в поклоне. Пришлось сказать "здравствуйте".
   В конце лета решила пособирать созревшие семена календулы на ещё цветущих газонах около своего Управления, чтобы разбросать их около своего подъезда, а то из соседей мало кто увлекался садоводством.
   - Девушка, как вам не стыдно средь бела дня цветы на газонах рвать! - Услышала она строгую требовательную речь быстро проходящего мужчины.
   Оправдываться было поздно, он не замедлил шагов, но вдруг обернулся и засмеялся. Она узнала его.
   После двух морозных недель снег вдруг начал подтаивать, выглянуло солнце, пешеходные дорожки стали скользкими. Ольга уже который день хотела нарвать рябины, гроздьями висевшей под тяжёлыми снежными шапками на одном из углов улицы. Остановилась-таки, пропуская идущую сзади женщину, подобралась к кусту, поподпрыгивала на своих козьих копытцах -- не получалось достать.
   - А кажется, совсем низко висят, - досадовала она.
   Но затею свою не оставила, попыталась пробраться, пока не видно прохожих, к кусту с другой стороны, хотя тут был очень крутой склон. Держась за ствол, ухватила другой рукой ягоды и не удержалась на своих каблучках -- успев перевернуться, съехала со склона, набрав полный подол снега, прямо на проезжую часть. Оторопело уставилась на колесо машины, замедлившее своё движение. Вскочила и начала лихорадочно выгребать холодный снег из-под пальто с горячих колготок. Водитель не замедлил подойти и начал отряхивать её сзади. Потом она вдруг поняла, что он буквально хлопает её по заднице, то есть не сверху вниз, а снизу вверх. Она круто развернулась.
   - Опять вы! - Удивился он и засмеялся. - Ольга Никитична, вас даже зимой газоны привлекают. Чем вы сейчас занимаетесь?
   Она смущённо поведала, что рябины хотела нарвать.
   - Извините, что не узнал вас. - Оправдывал, видимо, свои вольности. - Я искуплю свою вину. Постойте здесь.
   Он обошёл со стороны угла, нарвал ей охапку веток с гроздьями.
   - Вы на работу? Садитесь, я вас подвезу.
   Она молча уселась в "Жигули" рядом с ним. А между ног таял снег.
   Он заглянул в её кабинет через час, уселся перед её столом, улыбаясь:
   - Мне кажется, нам пора познакомиться. Леонид Ильич, начальник цеха на Кирпичном, - представился он, - в данный момент, можно сказать, не замужем.
   - Ваша фамилия, Леонид Ильич? - Смеялась она.
   - Собанцев.
   - Ну что ж, будем знакомы. Видно, и в самом деле пора.
   - Не сочтите за дерзость, я приглашаю вас в ресторан. В какую субботу вам удобней?
   - В любую.
   - В эту я не смогу -- конец месяца, план надо выполнять. Давайте в следующую, там как раз праздники ноябрьские?
   - Ладно.
   - Договорились.
   После Нового года ей вдруг предложили новую работу. Она даже не поняла, с "какой стороны ветер дует" -- не молодой, бойкий мужчина, разложив на её столах свою документацию, объяснял, что их новая строительная организация выиграла конкурс на восстановление разрушенного временем хозяйства загородного Дома отдыха:
   - Вот, смотрите нашу лицензию, Устав, Решение администрации города, планы... Строить будем только из кирпича... Разные размеры коттеджей, новую водонапорную, очистные, котельную, магазин, пристань, пищеблок, склады, кинозал, танцплощадку... Работы на пять лет хватит... Начало -- с этого марта. Сами понимаете, мне нужны надёжные знающие кадры. С производственниками у меня проблем нет, есть и прораб, и заместитель, и мастера... Я предлагаю вам быть моей правой рукой в финансовых делах, как внутренних, так и внешних. Поверьте мне, ваша зарплата будет в три раза больше теперешней.
   - Дмитрий Иванович, мне нужна хотя бы пара недель, чтобы решиться на смену работы. Не только, чтобы все документы проверить, вы должны показать мне и фронт работ, и договора по финансированию, на поставку материалов, оборудования, ваше обеспечение надо проверить, и с коллективом познакомиться. Я не против большей зарплаты, и доверять вы мне можете, но прежде чем дать согласие, я должна всё просчитать сама. До марта ещё есть время.
   - Оно быстро пролетит.
   - Давайте, я оформлю сейчас свой отпуск, и вы вплотную познакомите меня со своей деятельностью.
   Вот, с лёгкой руки её любовника, он сам поведал ей об этом, придя в офис с букетом в мартовский день, Ольга начала работу в строительной организации. Офис занимал бывшее помещение аптеки в центре города -- большая приёмная, в которой она была одна; кабинет начальника с сейфами, где хранились документы организации, печати, трудовые книжки всех работающих, личные дела, сам он здесь появлялся очень редко; в отдельном кабинете работали её подчинённые -- главный бухгалтер, бухгалтер и экономист; там же сидела и сметчица, которая подчинялась непосредственно директору.
   Почти сразу же они с сыном перебрались из ведомственного жилья Машиностроительного завода в новую трёхкомнатную служебную квартиру. Рядом в такой же соседней, была гостиница для своих временно нуждающихся, хотя по большей части -- для деловых или любовных посиделок начальства, в том числе и её свиданий.
   И шла жизнь своим чередом целых четыре года. Свободного времени было достаточно, и Ольга занялась простейшим бухучётом сразу в нескольких мелких организациях, кооперативах, у частных предпринимателей, которых после разрешающих указаний всех форм собственности развелось видимо-невидимо. И все эти новоявленные бизнесмены платили ей наличными, лишь бы отчёты в налоговую сдавались правильные и во-время. И директор её не скупился, помимо официальной зарплаты ещё не меньше выкладывал из своего кармана. Ольга начала задумываться над тем, что сам себя он тоже, наверное, не обижает. Строительство, можно сказать, подходило к завершению, уже и отдыхающих было достаточно, так как Дом отдыха стоял на крутом берегу небольшого озера, благоустройство и обслуживание было на высоком уровне. Дома тоже было всё нормально, сын заканчивал школу. Денег тоже было предостаточно, она не относила их в сберкассу, так как на работе у ней имелся свой несгораемый.
   А потом начались одна за другой неприятности. Сначала налоговая заявилась с проверкой работы организации, и Ольга две недели с утра до позднего вечера сидела с проверяющей, объясняя всевозможные мелочи. Устала. И кормила её, и поила, и с собой давала, по постройкам что ни день с ней моталась, но вроде больших претензий та к ним не имела. Ревизорша хоть и разбиралась в технологии строительства, но незавершённых объектов было ещё предостаточно, поэтому оценить затраты готовой части не представлялось возможным. Акт проверки был подписан в конце апреля.
   Между майскими праздниками к ней в офис заявился следователь, рассказал, что её Леонид Ильич подрался с молодым человеком и что, якобы из-за неё, и драка была не шуточная -- оба попали на больничную койку. Ольга, конечно, знала, о каком молодом человеке идёт речь, этот беспринципный самонадеянный почти пацан постоянно не давал ей прохода, но она не дала ни одного повода, чтобы обнадёжить его. Она так всё и сказала. И он ей поверил, ушёл, ни в чём её не упрекнув. Но неприятное чувство больным шрамом легло на сердце после ухода мента. Леонид Ильич тоже был не так себе. Работая начальником цеха, принципиальных жёстких навыков имел предостаточно и поддерживал себя в превосходной физической форме, занимаясь в тренажёрном зале. Кто из них затеял драку, она не знала, но ей совсем не хотелось быть в этом замешанной.
   К тому же её всё больше беспокоила забота о нелегальности получаемых денег, которые она не знала, куда девать. Те мелкие фирмочки, где она вела бухучёт, её не очень беспокоили, а вот деньги, которыми крутило её начальство, начали угнетать. Она, конечно, знала, что на всём протяжении строительства те экономили на материалах, на приписках, несоблюдении технологии. За прожитые годы она бесконечное число раз была свидетелем мошенничества, хищений, воровства. Волей или неволей ей не раз приходилось быть втянутой в проделки главных руководителей производства. Простые рабочие тащили, конечно, мелочи для обустройства своего быта -- в продаже не было ни досок, ни гаек, ни гвоздей. А вот начальники всех служб иногда распределяли меж собой, даже не завозя на предприятия, и кирпич, и металл, и кое-что покрупнее. На крупных предприятиях, как правило, главбух ходил с опущенными глазами, выясняя недостачи, а здесь главбух была в её подчинении. Знала, что следующая проверка через пару лет может быть комплексной и результаты после окончания строительства будут налицо. Чувствовала, что к добру это не приведёт, и если случись что, она, как начфин, обязательно попадёт под разборку. А беда, она не приходит одна, обязательно присовокупится что-то совсем непредвиденное. С какой стороны? Проблемы с сыном? Вполне может быть. И однажды утром проснулась с мыслью, что жизнь несёт её в бурном потоке, который она уже не в силах контролировать.
   - Не дай бог что случится со мной -- сын останется один! В таком сомнительном возрасте! Я опять поплыла по течению! Меня несёт в очередной водоворот! Надо срочно менять направление! Надо срочно выбираться из всего этого сгущающегося хаоса! Срочно!
   Она точно определила цель, назначила время -- сразу после получения аттестата сыном, и продумывала тактику отхода, не спеша до мелочей обдумывала. За чашкой кофе со своими коллегами обмолвилась, что замуж собирается.
   - Когда?
   - Не знаю пока. Может к осени.
   - С женихом познакомишь?
   - Не здешний он.
   - Уезжать что ли будешь?
   - Придётся, наверное.
   - Куда?
   - Нерюнгри, - соврала она, так как однажды упоминала это название из прошлой жизни своему Леонид Ильичу.
   - Это где?
   - Много севернее.
   - Как познакомились?
   - Так жила я там, девочки. Просила, чтоб сюда переехал -- не хочет.
   - До осени ещё далеко, может ещё передумаешь.
   - Посмотрим... Не знаю...
   Написала письмо маме на Урал, что шесть посылок отправить приготовила, что с сыном после получения аттестата сразу приедут насовсем. Прибралась в своих столах. Двадцать шестого июня сын распрощался со школой, билеты были уже куплены, выписались ещё неделю назад. Двадцать седьмого числа подкорректировала в своём личном деле автобиографию, полностью исключив все сведения об Урале, напечатала на себя приказ об увольнении по собственному желанию, сделала себе запись в трудовую книжку, поставила круглую печать, закрыла сейфы. Деньги давно уже были разложены в десятки мест и по чемоданам, и по карманам. Положила в верхний ящик стола приказ, все ключи, в том числе и от обеих квартир, один из связки придётся взять с собой, попросила главбуха:
   - Женя, будь добра, сдай сегодня офис охране.
   - Хорошо.
   - Побежала я, девочки!
   Через три часа они уже ехали в поезде. В родной город Дегтярск. Взрослый сын радовался переменам, а Ольга думала, что ещё раз, далеко не первый раз, легко без последствий выплыла против течения жизни.
   - Мне ещё лет на пять хватит удивлять своих сослуживцев своими нарядами, - хохотала она, укладывая платье обратно в чемодан, насытившись прошлым.
   И простую повседневную одёжку от блузок, юбок, брюк до костюмчиков она каждый сезон извлекала именно оттуда же. Почему-то из всех своих сестёр она одна была не склонна к полноте, что давало огромное преимущество во многом, даже может в здоровье, позволяло умело кокетничать и не делать лишних расходов.
   Болтовня продолжалась и после праздника.
   - Ольга, а этот, новенький-то, на тебя глаз положил.
   - На него исполнительный на двоих ребятишек пришёл, - парировала она.
   - Но он нормально смотрелся, настоящий мужик.
   - Анна Петровна, мне богатый нужен. И не в Дегтярочке-деревне, а где-нибудь в тёплых краях, в Полинезии, например.
   - Это где такая?
   - Если б я знала! - Хохотала Ольга.
   - Несерьёзно ты к мужчинам относишься.
   - Зато сама к себе я серьёзно отношусь.
   - Ольга, тебе ведь сорок пять уже минуло!
   - Вот начнётся климакс, тогда можно будет и снисходительность к мужчинам проявить.
  
  
  

х х х

  
  
   - Мама, здравствуй!
   - Здравствуй, сыночек.
   - Мама, готовься к свадьбе.
   - Когда?
   - На твой день рождения.
   - Поняла.
   - Мы приедем всего на недельку. Купи мне костюм "тройка" и, самое главное, узнай в ЗАГСе, можно ли по паспорту моряка зарегистрироваться.
   - Поняла. Что ещё?
   - Наших всех пригласи.
   - Само собой.
   - Всё равно ведь свой день рождения будешь отмечать.
   - Конечно.
   - Ну и позвони сразу на Архангельский номер, что в ЗАГСе ответят.
   - Ладно. Поняла.
   На следующее утро вместо работы Ольга направилась в ЗАГС. Оказалось, что регистрация по месту жительства родителей для моряков возможна, но нужен настоящий паспорт. Соднова обошла все торговые точки в центре -- костюмов "тройка" ни в одном не нашлось. Конечно, всем без исключения знакомым продавцам заказала в течение трёх дней раздобыть нужный размер. До дня рождения оставалось всего двенадцать дней.
   - Ната! Если хочешь замуж, гони своего жениха срочно в Мурманск за настоящим паспортом. - Звонила она. - За двое суток до регистрации вы должны быть оба здесь с документами.
   - Поняла. На какое число записались?
   - На пятницу, двадцать восьмое августа.
   - Всё поняла, мама. Спасибо, что позвонила.
   Обзвонила вечером всех своих родственников, чтобы официально готовились к свадьбе, и занялась составлением меню. Дело это было привычное, так как обычно все всегда собирались по праздникам именно у неё, и постелей для ночёвки хватало, и музыка была, да и родных-то всего ничего -- мама, три сестры, да одна племянница шестнадцатилетняя у младшей. Но когда дети позвонили и сказали, что приезжают со сватами и со свидетелями, крепко призадумалась. Пришлось одинокую соседку попросить освободить квартиру на три ночки, та, конечно, согласилась ради такого случая перебраться к брату.
   Костюмы для жениха ей принесли на работу.
   - Вот, Ольга, выбирай.
   - О! Майя, ты так выручила меня! Спасибо большое! - Рассматривала она разложенные оба, один мутно-синий, тёмный, другой тёмно-тёмно-серый. - Майя, я возьму оба. Это именно то, что он просил. Спасибо большое.
   - Размер-то подходит?
   - Да, как раз то, что надо. Сколько я тебе должна?
   Дома продолжала складывать в коробку свадебные подарки, сыну -- новенькая кожаная курточка со множеством молний, пара рубашек, полупуховый свитер, зимнее трико, пакет носочков от простых до махровых, купленных ещё в зимний период, готовилась к свадьбе всё-таки! Для снохи, распаковав свои чемоданы, выложила сиреневый мягкий костюм, который после трёх стирок почему-то растянулся вместо того, чтобы подсесть, и стал великоват, а Ната была несколько повыше Ольги и в плечах пошире. Отобрала шесть тёплых платьев, которые не жалко было отдать -- пусть хоть все себе заберёт, десяток колготок, упаковку двухспального постельного, три больших махровых полотенца, простых белых вафельных десяток.
   Славно попировали. Невеста была в светло-голубом, на сей раз с короткой стрижкой, улыбающаяся. Сват купил им кольца. Фотографии получились замечательные. Свидетели были с юмором, все три дня вели всю программу. И на такси покатались и по городу, и на границу съездили к мемориалу "Европа -- Азия". Даже муж её бывший остался доволен приглашением. Сваты захотели посмотреть дом, в котором мама обитала, там полакомились спеющими ягодами, в баньке попарились, блинов наелись. И погода не подвела.
   - Слава Богу, кажется, всё нормально получилось, - вздохнула Ольга, проводив всю компанию в обратный путь.
   Трое суток она не прибиралась в своей квартире, пока те не позвонили, что добрались до своих мест обитания. А чтобы с толком использовать отпуск, который пришлось взять на всё это увеселительное мероприятие, решила, что надо сделать полную побелку в квартире.
   Сват пообещал помочь найти сыну работу в городе, пообсуждали и жилищный вопрос для молодых. Кроме снохи, у тех были ещё почти взрослые дочь и сын в трёхкомнатной квартире, поэтому молодых надо было, безусловно, отселять. Она пообещала помочь деньгами. А время было непростое, после недавнего развала СССР в стране царила безработица и безденежье. И хотя у сыночка были, как говорится, "обе ручки правые", Ольгу беспокоило его будущее. Последние годы школы она безуспешно пыталась направить его мозги на получение высшего образования, и в аттестате у него была всего одна тройка только по английскому языку, и то только потому, что он с учителем не нашёл общих интересов. По приезду на Урал, где рядом Екатеринбург с массой учебных заведений, он тоже заявил, что поступать не будет.
   - А теперь семейная жизнь его полностью затянет, - вздыхала она, - не до учёбы будет.
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 2

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   К концу года сват позвонил, что подобрали детям однокомнатную квартиру, не хватает немного на покупку, сроку дали только один месяц. Ольга сразу во время свадьбы отдала сыну все свои сбережения. За последующие месяцы у ней, конечно, ещё подсобиралось, но этого было мало. Знала, что сестрицы её безденежные. Отправилась после работы к матушке, попросила в долг, написала расписку, что к следующему новому году всё вернёт. Позвонила свату, что отправила перевод. Перед самым новым годом Марк сообщил, что всё удачно получилось, документы уже оформили -- большая, на четвёртом этаже, с видом на Северную Двину. Сваты дали на половину, у Марка были долларовые сбережения и он машину свою заграничную продал, остальные -- с неё.
   - Марк, как с работой у тебя?
   - Нормально, мама. Работаю.
   А в феврале поздравил её с рождением внука, сказал, чтобы в отпуск их нынче не ждала.
   Ещё год пролетел.
   Марк с ночёвкой уехал в Ревду отца проведать, да Татьяна попросила проводку с розетками старые поменять. А они, уложив спать малыша, сидели с Натой на кухне.
   - Ната, рассказывай давай, - улыбалась Ольга, - как ты там, справляешься с хозяйством?
   - Ой, мама, не знаю даже, что и рассказывать.
   - Трудно?
   - Конечно. Хорошо, что квартира теперь есть, хоть и однокомнатная, зато высоко, не на первом этаже, лоджия большая закрытая, балкон есть с другой стороны. Только надоело всё время дома сидеть, из поликлиники пришлось уволиться, так как в яслях мест нет, но пообещали в первую садиковую взять, записались, но только на следующий год.
   - Полегче будет. Далеко?
   - Нет, не далеко, но год ещё дома придётся сидеть.
   - Марк где работает?
   - Охрана.
   - Денег хватает?
   - Лучше не спрашивай, - вздохнула глубоко, - было даже, что ходили бутылки собирали с ним по улицам -- хлеба не на что было купить.
   - Да ты что!
   - Ну, это когда всё до копейки на мебель истратили... Пришлось... Куда деваться-то... Сейчас вроде втянулись, но всё до копеек приходится рассчитывать. На работу ему далеко добираться, с пересадкой, много на транспорт уходит и денег, и времени. Встаёт раным-ранёхонько. Хорошо, что не каждый день, сутки -- через трое.
   - Хороший график. С продуктами-то как у вас?
   - Отец нас снабжает, сразу привёз по мешку и сахару, и картошки, и муки, - и засмеялась, - я как-то пожаловалась ему, что целую неделю едим один жареный лук, он и расщедрился.
   - Мать-то работает?
   - Да, также в детдоме. Мама, знаешь, я так мастерски научилась блины печь, прямо, как в ресторане, в воздухе на сковороде переворачиваю. Марк хохочет надо мной.
   - А у меня, Ната, сроду в жизни две вещи никогда не получались -- ни разу посеянная редиска не взошла, сколько ни пробовала, и блины не научилась печь.
   - Зато оладьи квашеные у тебя бесподобные.
   - Да, сестрицы тоже любят.
   - Вроде всё у нас к завтрашнему приёму родных приготовлено. Или ещё что надо?
   - Нет, не беспокойся, всем всего хватит. А я, Ната, как деньги вам на квартиру выслала, целый год на сухарях пришлось перебиваться. В долг ведь залезла, только три месяца назад полностью рассчиталась, первый раз за год в апреле пакет молока позволила себе купить, чуть не объелась, помню, с булочкой, даже плохо стало -- уснула, как убитая, - хохотала Ольга, - зато сытая. Как Антошка-то?
   - Не спрашивай лучше... Сама увидишь...
   - Бойкий?
   - Не то слово... Чудо в перьях! Пока ползал, ещё терпимо было, а как пошёл ногами -- всё вверх дном перевернул. Так что убери всё повыше, чтобы не дотянулся -- нам твои убытки не возместить.
   - Да ты что!
   - Я тебя предупредила.
   - Сегодня он вроде не очень буйный был.
   - Так это с дороги -- он там столько накуралесил! Ему хватило, но только на сегодня. Да и перемена климата, видно, действует. Завтра ты его во всей красе увидишь, готовь свои нервы к испытаниям.
   Сноха не смеялась, говорила серьёзно, устало.
   На следующий день раненько вернулся сын с Татьяной.
   - Ну как? - Обратилась она к той тихонько. - Сделал он тебе проводку?
   - Всё сделал, даже счётчик новый двухтарифный поставил. У меня в ванной целый год лампочка моргала, я даже электрика вызывала, ничем не помог, а твой сразу сказал, что контакты в патроне разогнуть надо, только и всего-то.
   - У отца-то был?
   - Он сначала туда заехал, а потом уж у меня до самой ночи пластался. Молодец парень, тихо, молча, быстро, аккуратно.
   - Давайте на стол собирать.
   - Нелля одна приедет, Рита с малышкой, сказала, дома останутся.
   - А зря, Иринка с Антошкой-то одногодки, посмотрели бы на обоих-то, сравнили.
   - Пойду-ка я сноху твою поднимать, да внучонка нашего посмотреть. Сама на стол собирай, я же в гостях, - смеясь, сестрица удалилась из кухни.
   И до вечера дети отдыхали от своего чада, так как весь день тискали его родные. Вернее, это он тискал абсолютно всех до единого, никому не давая покоя. Говорить он ещё не умел, но понимал всех прекрасно, а делал всё наоборот. В еде был очень разборчив, сразу взялся за мясо с чёрным хлебом и жгучкой, все от удивления рты аж открыли. Ничуть не стесняясь, приносил свой голубой капроновый горшок с ручкой, стаскивал свои штаны и садился на него в самом центре удивлённых зрителей этого действа, балдея от восторга, что привлёк к своей персоне всеобщее внимание. Причём, если замечал, что если кто-то на него не обращает внимание, по-своему наказывал -- подъезжал на своём горшке, теребил изо всех сил, предлагая отнести горшок в туалет и вымыть ему жопу. Если учесть, что за день это было несколько раз, то нетрудно заметить целенаправленность его действий. Вот так в общем хохоте и прошёл весь день, зато родители отдыхали, их невнимание он игнорировал, красуясь перед незнакомыми. Когда под вечер гости засобирались по домам, он поставил перед Ольгой свои сандали.
   - Тоже хочешь пойти?
   Он радовался до ушей, что его поняли.
   - Ната, он на улицу просится!
   - Мама, сходи с ним, а мы приберёмся без вас. Не торопитесь обратно, пусть нагуляется досыта, крепче спать будет.
   В понедельник после работы она застала внука на свёрнутом под задницей половичке перед раскрытым шкафом в прихожей. Он, не обращая на неё внимания, разбирался с ящиком для инструментов, пыхтел, раскладывал, перекладывал, снова складывал, снова выкладывал, потом теребил отца, чтобы тот ему показал и рассказал про неизвестное, и -- снова да ладом весь вечер со слюной у рта. Поел и уснул головой опять чуть ли не в шкафу. Отец молча унёс его в постель, собрал инструмент, и сели ужинать.
   - Гулять-то днём ходили?
   - Конечно. Полдня бродили, - улыбался Марк, - дома-то мы бы с ним с ума сошли.
   В следующий вечер они встретили её с работы, Ольга отправила сына домой, а с внуком допоздна колесили по незнакомым тому дорожкам, по берегу речушки Медянка, посидели на всех лавочках у подъездов, покрутились на всех попавшихся каруселях во дворах. Ещё один вечер дети, уложив ребёнка спать, разбирали на столе огромную кучу крупы. По зёрнышку сортировали, рис -- влево, гречу -- вправо, овёс -- вверх, горох -- в чашку и так далее. Видимо, внук хорошо потрудился в кухонном шкафу, тщательно опорожняя банки и смешивая их содержимое. Что осталось по мелочи, отправили в мусорное ведро.
   - А если он завтра снова всё перемешает? - Хохотала Ольга.
   - Нет, - спокойно уверил сынок, - он два раза одно и то же никогда не делает.
   Рано в субботу Марк предложил ей перебраться к Нате.
   - А я на кровати твоей досыпать буду.
   - Зачем?
   - Посмотришь, чем твой внук с утра заниматься будет.
   Притворившись спящей, она наблюдала, что внучек долго ходил, ища себе занятие, потом принялся рассматривать нижние шкафы у стенки. Ничего, кроме тряпок, не обнаружив, долго шуршал чем-то в прихожей. Наконец принялся принесённой отвёрткой откручивать ручки у всех дверок, открутил -- бросил, открутил -- бросил. Потом его долго не было слышно, потом пыхтел на горшке, сам вылил в унитаз, сам смыл, долго брякал горшком в ванной, открыть удалось кран, долго барахтался с горшком под водой. Опять стало тихо. Ольга на цыпочках вышла взглянуть -- он откручивал ручки на кухонных шкафах. Потом потрогал ручки на газовой плите, сынок, конечно, предупредил её, что такое возможно, и кран на вводе газа был закрыт даже днём, устав, пошёл будить отца.
   Ещё один вечер Ольга смеялась, как сын склеивал пластмассовый корпус её новенького жёлтого будильничка, внучек при этом активно помогал отцу. Так как планку, прижимающую батарейку, не у далось найти, пришлось вставить вместо неё тонкий картон и закрепить скотчем.
   - Ходит хоть?
   - Ходит. Нормально. Завтра завод проверим утром. На сколько поставить?
   - На полседьмого.
   Ещё не один день потешались над детскими проделками. Ольга монеты разного достоинства складывала в отдельные баночки из-под майонеза, они все стояли рядом на одной из полочек в стенке. Внучек, видимо, проследил, как она достаёт их каждый день, забрался на табурет, а удержать не смог и все рассыпал. Пришлось всем четверым около часа ползать и собирать размен по всем углам. Но этим не кончилось, Антошка теперь добрался до них. Осторожно по одной баночке снимал, набирал полную горсть и долго ходил, посматривая на всех с хитрой улыбкой.
   - Мам, иди к нам, - звал Марк.
   - Сейчас, вот только на стол завтракать соберу...
   - Нет, иди сейчас. Потом соберёшь... Присядь с нами, - и прижал палец к губам своим.
   Ольга присела на диван, вытирая руки полотенцем.
   - А теперь на цыпочках иди посмотри, что он делает, - зажимая рты, хохотали родители.
   - Что?
   - Иди, сама смотри, мы уже третий день за ним наблюдаем, - хохотали те.
   Она осторожно пошла искать внука. Тот, лёжа на животе среди кухни, обеими руками пытался засунуть монеты в узкое отверстие под газовой плитой. Они туда не входили, и он, исходя слюной, психовал, и всё толкал, и всё толкал их туда одну за другой. Она не стала досматривать очередной сюжет, вернулась к ребятам.
   - Деньги прячет, - хохотала она, - под газовую плиту.. .
   - Он сначала под холодильник тебе насовал, но потом понял, что под газовой плитой их труднее будет найти.
   - И всё ведь, чтобы никто, кроме него, не видел, делает, - смеялась Ната.
   - Обалдеть! Как потом доставать-то, плита-то на жёстком соединении, рукой туда не залезть, я даже линейку туда всунуть не могла, пытаясь вымыть.
   - Вот так мы и веселимся с тех пор, как ходить начал. Но это ещё мелочи, по сравнению с тем, что он дома натворил, даже страшно рассказывать, - переглянулся с женой.
   - Мама, - начала та, - он нам всю стенку новую изуродовал.
   - Да ты что!
   - Мы ж поначалу не давали ему кудесничать, оттаскивали его, отвлекали, как могли. Так он, представляешь, ночью встал. Я ещё с вечера заметила, что у него молоток под подушкой, переложила под его кроватку. А ночью соскочили от звона стекла! Три стекла разбил! В темноте! Представляешь!
   - Господи! Так ведь и вас может поубивать!
   - Марк за неделю стёкла вставил, конечно, новые. Антошка, смеясь, ему помогал. Все инструменты мы, конечно, убрали с глаз долой. Так ведь что придумал -- ножницами расковырял всю инкрустацию, все нижние полочки...
   - Наталка чуть с ума не сошла, - произнёс сын.
   - Ни на секунду нельзя одного оставить. Что у него на уме, мы не знаем, знай следим только. Одно спасение, вернее -- два, в ванной в пене может вошкаться хоть сколько, да улица, на воздухе спокойно себя ведёт.
   - Тесно ему в бетонных стенах, - вздохнула Ольга, - буду с ним все вечера до ночи гулять.
   - Подрастёт, поуспокоится. Я потом на избитые полки стенки покрытие подберу. Только, мам, мы тебя предупредили, глаз с него не спускай. Мы в субботу в Екатеринбург съездим, одна с ним останешься.
   - Ладно, постараюсь развлечь его чем-нибудь.
   - Мы ведь, ты заметила, по гостям нынче не ходим, не дай бог где что натворит.
   - Сами-то хоть отдохнули немножко?
   - Конечно. Целый месяц с мужем в постели валяемся, - смеялась та, - ещё целая неделя впереди.
   - А давай я тебе гибкий шланг к газовой плите сделаю, - предложил Марк, - соднова под ней и приберёшься.
   - Хорошо бы.
   - Надо только Наталку отправить с ним погулять на это время, чтобы он не видел, как мы там его монеты убираем.
   На последние дни она нашла, чем занять малыша -- с утра до вечера изучал клавиши на старенькой магнетоле. Бросила ему в коридорчике свою меховую шубку, чтоб не холодно было, и он там, намучившись, так и засыпал днём, держась за музыкальную игрушку. Отец относил его сонного в постель. А после обеда до ночи -- прогулки, потом ванная и опять -- сон. Перед отъездом внучек с сияющей улыбкой держался за мусорный пакет, в котором она несла в последний путь остатки от магнетолы.
   - Антон, - смеялась она, - помаши ручкой музыке.
   Он с удовольствием повторил её движения.
  
  
  

х х х

  
  
   Следующим летом ему уже было два с половиной года. О своих прошлогодних проделках он ничего не помнил, только, подвигая к её изголовью будильник, обратил внимание на склеенные части и скотч, держащий батарейку.
   - Бабушка, он что, упал у тебя?
   - Да, Антошка, было такое дело.
   А вот что под газовой плитой прятал деньги, он помнил.
   - Наверное, потому, что много сил на это потратил, - подумала она, когда он улёгся глазами на пол, пытаясь рассмотреть, есть что под ней или нет.
   Тут же смело направился в комнату, заглянул в коробочки, полные монет. Засмеялся.
   - Бабушка, ты все достала?
   - Все, конечно.
   Отнёс и поставил обратно в стенку.
   Он полностью справлялся с логистикой, но вообще никак не мог произносить букву "Л", а "Р" выговаривал картаво.
   - Мама, как ты думаешь, может Антона стоит логопеду показать?
   - Думаю, у него это наследственное, от деда, да и мал ещё, трёх лет ещё нет. Лучше пока сама с ним позанимайся.
   - Я, вообще-то, советовалась со знакомым врачом, он тоже сказал, что через годик видно будет, а лучше даже через два.
   - Ох и бойкий же он у вас, - смеялась Ольга, - мне бы уж сейчас с таким уже и не справиться.
   - Не то слово "бойкий", только глаза да глазоньки за ним. Домой приедем, сразу в садик пойдёт.
   - Скучно ему, в детсаде веселей будет, и речь его при общении с ребятишками поправится.
   - Марк о машине мечтает, всё жалеет, что заграничную продали. Но ведь квартира важнее, правда, мама?
   - Конечно, жильё -- необходимость, а машина пока только роскошь.
   - Без машины тоже плохо. Отец вон на своей старенькой столько всего успевает.
   В субботу, как всегда, появились один за другим родные -- поцелуи, объятья, вопросы-ответы, изобилие на столе. Внук, веселясь, общался со всеми, будто знал их сто лет. Забрался к Ольге на колени, сам ел из её тарелки большой ложкой.
   - Антошка, - обратилась к нему младшая её сестрица, - когда вырастешь, кем будешь работать?
   - Начальником тюрьмы, - безапелляционно заявил он.
   У всех присутствующих чуть челюсти не отвалились. В их большом семействе такого никогда даже подумать никто не мог. Слово "тюрьма" прозвучало, как колокол, которого они никогда не слышали, хотя знали, что такое где-то есть. Где-то! И вдруг перед ними -- будущий тюремный начальник! Никто не нашёлся, что ответить, только мама сказала: "От тюрьмы да от сумы -- не зарекайся". Конечно, она пережила и войну, и сталинские гонения, да ведь и все уже знали появившиеся в печати книги Солженицына о Гулаге, но это никак не было связано с их близкой реальностью. Все посматривали на молодых родителей, как на виновников не радужного будущего внучонка, но те абсолютно спокойно продолжали болтать друг с другом, хотя Марк заметил открытые рты и недоумённые переглядывания. Сестрица решила продолжить разговор.
   - Прямо уж сразу начальником? Антошка?
   - Сначала меня папа охранником устроит, сказал, а потом выучусь на начальника.
   - В тюрьме?
   - Конечно, - веселился внук, довольный, что на него все обратили внимание.
   Сын с детства был сдержанным по натуре, самостоятельно учился, Ольга только успевала радоваться его настойчивости и успехам по жизни. Был немногословен, и она привыкла к его неответам на простые вопросы, старалась лишнего не спрашивать, он сам рассказывал, что хотел только. И сегодня за общим столом она оказалась в неведение о месте работы своего сына. А сестрицы на перебой бросились удовлетворять своё любопытство.
   - Марк, ты что, в тюрьме работаешь?
   - Да, в тюрьме, - смеялся он, - в Архангельске для меня больше работы не нашлось. Сюда-то устроился по блату через десяток знакомых отца Наталкиного.
   - И кто в этой тюрьме сидит?
   - За какие преступления?
   - Не страшно? - На перебой сыпались вопросы.
   - Неужели негде больше работать?
   - Архангельск весь стоит на костях осуждённых, все века там были только порт и тюрьмы, тюрьмы, тюрьмы.
   - Охраняешь-то кого?
   - В нашей в основном -- виновные за неумышленные убийства.
   - Это как?
   - За совершённые дорожно-транспортные происшествия со смертельным исходом, прочие бытовые неумышленные, повлекшие смерть.
   - Ну, и нашли же вы себе место жительства! - Недоумевала сестрица. - На кладбище же живёте! А вокруг одни тюрьмы, ужас просто!
   - Да. Пока так. Не мы одни, целый город жителей. На большой судоходной реке, у нас окна прямо на Северную Двину выходят, почти что море, противоположного берега не видно.
   За год Антошка очень изменился, не внешне, конечно. Не сходящая улыбка до ушей, ямочка на подбородке, как у свата, круглые большущие карие глаза Марка на большом белом лице снохи, огромная голова выдавали принадлежность к хохлятской породе. Он так же, как в прошлом году, красовался своей персоной перед всеми, так же требовал к себе постоянного внимания, но делал это обдуманно, с хитрецой, наблюдая за внешней реакцией. Сам пользовался общим туалетом, сам отламывал чёрного хлеба и любил его с луком уплетать за обе щёки, сноха заранее предупредила, что лук нарезанный всегда должен быть ему доступен. За этот отпуск все трое гуляли по городу, побывали у всех родственников, в доме целую неделю пожили, и в Екатеринбурге в парке на каруселях его развлекали. Спал он теперь отдельно от родителей, Ольга расправила ему кресло-кровать в своей спальне. Просыпался рано, забирался к ней в постель, и они болтали, хохоча, пока не звучал будильник. Вместе завтракали на кухне, потом провожал её на работу, ждал, когда она обернётся на лестничной площадке, махал рукой и закрывал дверь. Ему по-прежнему было тесно в квартирных застенках, и все вечера она таскалась с ним по окрестностям. Ножонки его ничуть не уставали от этих похождений, он не боялся ни луж, ни грязи, ни камней, ни подъёмов, ни спусков, а она, до предела уставшая, не могла дождаться ночи, чтобы броситься в постель.
   Единственное, что поражало её, так это его отношение к телевизионной рекламе, поэтому телевизор чаще всего не был включен. Где бы он ни находился, чем бы он ни занимался, как только звучала реклама, на октаву выше, чем любая передача, он бросал всё, бежал в комнату, садился прямо перед экраном на пол, скрестив ноги, и с открытым ртом во все глаза ловил каждый звук. А реклама шла почти каждые пятнадцать минут, и он не пропускал ни одну. Что его там привлекало, они никак не могли понять, там же одни прокладки женские рекламируют, колготки, мыло, стиральные порошки и таблетки.
   - И давно он этим болеет? - Спросила она озабоченно.
   - С весны.
   - Мы телевизор свой совсем убрали в стенку, - подтвердил сын, усмехнувшись, - совсем наша связь с миром оборвалась.
   - И как он отнёсся к его исчезновению?
   - Не подавая вида, хитро улыбаясь, дня три искал, пока не заметил его, когда я открывал верхнюю дверцу. Долго смеялся над нами, а может над собой.
   - И что! Не просил, чтоб обратно поставили?
   - Нет. Отнёсся к этому, как к смене декораций в нашей с ним игре.
   - Чем он ещё дома-то развлекается?
   - Отец мой частенько его с собой забирает. Садит к себе на колени. Антошка, говорит, вцепится за руль -- не оторвать. Обоим нравится, - смеялась сноха.
   - Игрушки-то у него какие? Машинки?
   - Были. Но после отцовского руля ни к одной не притрагивается. Конструкторы в основном, любит их. Рыбкой в ванной балуется.
   - Что же вы раньше-то не сказали! Он тут обратил внимание на рыбку. В киоске. Золотая рыбка! Красивая, крупненькая, даже мне понравилась, но почему-то не попросил. Завтра же ему сделаю подарок, - обрадовалась Ольга.
   - Мы его не балуем покупками. Куда складывать-то!
   Весь следующий вечер он бултыхался в ванной со своей золотой рыбкой.
   Как всегда, в последний день дети вытрясли на улице её ковры, палас, дорожку, постели, вымыли полы, и она собралась проводить их до автобусной остановки. Внучек перед уходом долго ходил по комнатам, заглядывая во все уголочки, забрался на уже свёрнутое кресло-кровать с ногами, посидел, улыбнулся на подмигивание Ольги. Заглянул в ванную, взял в руки золотую рыбку, хитро посмотрел, что мы за ним наблюдаем, и положил обратно.
   - Не заберёшь? - Поинтересовалась она.
   - Нет. Пусть здесь живёт. У нас тоже дома есть.
   Вот. Лето подходило к концу. Скоро опять картошку выкапывать. От нечего делать решила прибраться в шкафу с книгами, с бумагами. Разбирала не спеша, сортировала. Две стопки книг перевязала, приготовив отнести к мусорке. Непрочитанного Вересаева три тома поставила поближе -- зимними вечерами займётся чтением. Потом развернула легкий пакет с тяжёлой стопой исписанных листов формата А-4, накопившиеся за все годы её жизни, некоторые уже от времени пожелтевшие. У ней была какая-то непреодолимая тяга к фиксированию событий, явлений, своих оценок к происходящему. Она спокойно перебирала листы, вспоминая пролетевшие мгновенья, связанные с той или иной тематикой -- всё о гороскопах, карты звёздного неба, атласные картинки устройства человеческого тела по всем направлениям, использование трав для поддержания здоровья, все виды массажей. Перед глазами мелькали её удачи, разочарования, успехи и падения в тот или иной период жизни, её не традиционные размышления по разным поводам. Ей было приятно вспоминать, и она продолжала, не торопясь, вчитываться в эти строки.
   - Интересная всё-таки жизнь, - усмехнулась про себя, - и зачем я так много записывала! Неужели нельзя было просто прочитать, почувствовать, даже применить. Обязательно надо было записать! - И задумалась об очередном написанном сюжете, глядя в открытое окно.
   Молодой месяц красовался на широком звёздном просторе.
   Как она любила те летние ночи своей юности среди сверстников. Они уже все целоваться тогда учились. Сколько парней оспаривали преимущество быть замеченным ею! В скольких объятиях она побывала под августовскими звездопадами, загадывая желания! Жизнь разбросала всех в один момент -- после получения аттестатов. Где они теперь? Чем занимаются? Живы ли? Из тех немногих, кого она встретила через двадцать пять лет в затухающем городе, только трое выглядели прилично -- Валя, Галина и Светка Заварницина. Со Светкой они были когда-то неразлучны, она осталась такой-же -- тёмненькая, стройненькая, такая же простая, с юмором. Кроме этих троих, ещё были одноклассники, но у них радости в глазах она не встретила, располнели все, порыжели. Одна Светка, визжа от радости, захватила её в свои объятия. У ней уже была самостоятельная дочь и внучка с зятем в Екатеринбурге. С мужем она давно развелась, все эти годы они прожили в Красноярске, а пять лет назад перебрались на Урал, жила она в материной квартире около ресторана, имела высшее образование, основную часть жизни работала товароведом, сейчас была хозяйкой в торговой точке "Природа", обустроенной в подвале одного из домов -- аквариумы, рыбки, хорьки, мышки, свинки, птички, живые комнатные цветы и прочие ко всему этому сопроводительные материалы. Конечно, они сразу же нашли общий язык, постоянно встречались, к тому же судьба у них сложилась примерно одинаково. Эта дружба оказалась единственной живой ниточкой, связывающей её настоящее с прошлой юностью, и Ольга ценила её, подпитывалась ею.
   - Если в юности кто согрелся -- на всю жизнь того хватит тепла! - Улыбнулась она своим воспоминаниям, перелистывая истрёпанную записную книжку. - Так, значит, двадцать пятого октября у Светки день рождения, надо будет о подарке заранее позаботиться. - Исправила фамилию, вместо Заварнициной, та была теперь Томилова.
   Затёрла полы, умылась, забралась в постель, и ещё долго не могла уснуть, слушая ночные звуки за окном и насыщаясь яркими воспоминаниями. Скольких парней они со Светкой разыгрывали! А на следующий день на уроках обсуждали каждого, расписывая прелести то одного, то другого, заговорчески планировали следующую атаку, со смехом меняли кавалеров. А иногда сбегали от своих сверстников на танцплощадку, находящуюся в другом конце города, возвращались с "чужими" провожатыми, вызывающими ревность, иногда приводившую к дракам, но они обе продолжали бойко фестивалить. Конец этому положило только окончание школы.
   - Чего накупила? - Интересовалась Маша, увидев в её руках новый цветной пакет, полный доверху.
   - Не говори. Заглянула на наш базарчик посмотреть, что там за столпотворение, оказалось, пряжей торгуют. Какой только нет! Вот, не удержалась и набрала.
   - Для чего?
   - Да ещё весной обратила внимание на журналы, мода сейчас пошла на ажурные платки, свитера, кофточки.
   - Покажи хоть.
   - Вот, смотрите, - выкладывала Ольга, - думаю, зимой делать нечего будет, свяжу себе красоту на плечи, модничать на работе буду, когда отопление отключат, летом-то здесь холодно у нас.
   - Да, пышная, разноцветная, интересно, - рассматривала и главбух, - надо будет мне тоже забежать.
   - Сказали, что неделю целую торговать будут. Можете не торопиться, там все прилавки пряжей завалены, глаза разбегаются. Анна Петровна где?
   - В цех ушла.
   - Надо ей тоже сказать, она ж спицы из рук даже на работе не выпускает.
   - Дорогая?
   - Да нет, я бы не сказала, что дорогая, в магазинах много дороже, но там выбора нет, а тут -- что душе угодно!
   - Откуда привоз, не знаешь?
   - Не то узбеки, не то казахи. Некогда было спрашивать.
   Зима шла неспешно. С утра до темна на работе, вечером -- новости из телевизора, иногда книга интересная попадётся почитать, с подружкой встретиться поболтать, вязать детям шерстяные носки задумала. В субботу -- прогулка с Юлей до матушки, в воскресение с утра на родничок с двумя пятилитровыми бутылями, которых ей хватало на неделю. Иногда уголок то один, то другой приберёт, перемоет то в кладовке, то в стенке, то в кухонном шкафу. Она не тяготилась прошлым, не фантазировала о будущем. Просто жила. Легко работала, легко общалась с соседями. Пожалуй, единственное, что ей нравилось больше всего на свете, это сознавать, что она здорова, так как все окружающие почему-то часто болели, и что она находила себя привлекательной, так как и женщины, и мужчины частенько так поговаривали. Ещё ей нравилось иногда с лёгкой насмешкой удивлять своими поперечными разговорами, своими репликами, своим поведением абсолютно любого, кто окажется рядом, будь то родные, или на работе, или совсем незнакомые. Она сроду никогда не задумывалась о душе, но любила своё тело, ревизию которого наводила и в свободные зимние вечера, и перед началом загарального сезона, осенью после окончания оного. Частенько по вечерам занималась лёгкими гирями, которые после ухода в армию остались от сына, но только зимой, летом на это времени не оставалось. Следила за своей осанкой, что не осталось без внимания коллег, животик всегда подтянут под рёбрышки, коленочки всегда вместе, не как у Маши за рабочим столом. Спала на жёстких подушках софы, лишь под ухом малюсенькая пуховая подушечка.
  
  
  

х х х

  
  
   Она увидела их из кухонного окна. Малыш вышагивал впереди, а дети тащились с сумками сзади.
   - Пойду-ка я сяду на скамеечку около подъезда среди старушек. - Заиграла её кровь. - Интересно, узнает меня внучек среди других, или нет? Наверное, не узнает, - подумалось почему-то, - ему ведь в прошлом году было всего два с половиной года.
   Он, вывернув из-за торца дома, остановился перед широкой дворовой площадкой, оглядывая окружающее пространство, оглянулся, поджидая родителей. Видела, что показывали ему на подъезд, около которого всегда почему-то было многолюдно, и он смело направился вперёд.
   - К кому это гости пожаловали? - Задала вопрос соседка.
   - Ко мне.
   - Каждый год приезжают?
   - Так больше некуда ездить-то.
   Внучек приблизился к посиделкам и с расплывшейся улыбкой остановился, вращая по сторонам круглыми темнущими глазами, внимательно разглядывая каждого. Родители приостановились, не желая вмешиваться в происходящее, так как заметили её. Он оглянулся на них, те засмеялись, и он почувствовал какой-то подвох. Ещё раз пробежался по нашим глазам и узнал знакомые, смело подошёл и, смеясь, положил ей на колени руки.
   - Узнал бабушку, - проговорила соседка.
   А он уже тянул в подъезд, родители его уже не интересовали.
   - Антон, ты что ли! Откуда это ты? Один что ли?
   - Бабушка, я это! Я!
   - Какой большой-то вырос! С кем ты?
   - Вон папа с мамой, видишь, остановились, сумки тяжёлые у них. Пойдём быстрее, - тянул в подъезд.
   - Так давай дождёмся их, поможем сумки нести. - Но он упорно не хотел никого ждать, спеша через открытые двери подъезда внутрь. - Ну беги, поднимайся. На четвёртый этаж. Там картинка на двери, помнишь? Которую мы с тобой в прошлом году приклеили.
   Он, видимо, и мчался вверх на всех парусах, чтобы самому узнать входную дверь. А она не торопилась, поджидая детей. Отметила только про себя, что букву "Л" он идеально чисто выговаривает, а "Р" у него ещё кувыркается при произношении.
   После приветственных улыбок и поцелуев -- ванная, разбор сумок, ужин. Сноха делилась новостями -- начала работать после нового года в больнице, далеко за городом.
   - Мама, Марк поступил в институт. На вечерне-заочное. Платно. Нам одним эту учёбу не потянуть.
   - Какой факультет?
   - Юридический.
   - Это ж гуманитарный! - Удивилась Ольга, так как он всю жизнь тяготел к механике, имел права и электрика, и сварщика, и моториста.
   - Он же работает в министерстве юстиции, в государственной структуре, это ему ближе, легче ведь учиться-то будет.
   - Сам решил?
   - Если ты думаешь, что его можно заставить что-то сделать против его желания, то очень ошибаешься.
   - С какого учёба?
   - С первого сентября, как у всех.
   - Как часто надо плату вносить?
   - Один раз в полгода наперёд.
   - Хорошо. Я каждые первые полгода беру на себя. Когда экзамены сдал?
   - В июле. Хорошо сдал. Всю зиму занимался, и характеристику с работы дали, иначе бы даже заявление не приняли.
   - Трудно будет, Ната, работать и учиться, да ещё самостоятельно. Далеко к месту занятий добираться?
   - Далеко. Город-то растянут вдоль реки.
   - Это же целых пять лет! Придётся вам обоим огромного терпения набраться.
   - Но не всю же жизнь ему охранником работать!
   - Конечно, я полностью согласна с тобой, учиться надо. Антон-то в садике?
   - В садике с прошлой осени. Марк же работает сутки через трое, времени ему достаточно для учёбы.
   - Антон-то букву "Л" прекрасно выговаривает.
   - Да, удалось. Он-то как рад был! В садике научился. Мама, ты ему не напоминай об этом, пусть навсегда забудет.
   - Ладно. Пойду я постели готовить, пока он его с дороги отмывает.
   Прежде чем улечься в постель, внучек притащил и положил ей на подушку стопку детских книжек-сказок, которые она читала ему, пока он не заснул.
   На выходные уехали в дом к маме, где в огороде спели ягоды, там же пообщались с её сестрицами. Вернувшись под вечер в воскресение домой, Ольга собралась на родник за водичкой, как всегда. Внучек не отстал. Четыре километра туда, четыре обратно шагал без устали, болтая на всевозможные темы, расспрашивала в основном она, и про деда, и про дядек, и про папу с мамой. А перед тем, как набрать воды, учила его общению с живым источником, заставив его несколько раз повторить приветствие:
   - Здравствуйте, земля Ульяна, вода Татьяна, и ключ Иван! Дайте мне воды от всякой напасти, от всякой беды.
   Наполнив две пятилитровые бутыли, попросила его сказать "спасибо".
   - Как?
   - Да так же. Спасибо, земля Ульяна, вода Татьяна, и ключ Иван, за то, что дали нам воды от всякой напасти, от всякой беды. Дай бог вам вечности для нашего здоровья.
   Он с удовольствием повторял за ней слова, поклоняясь святому месту.
   - Здесь можно и умыться -- лицо красивым будет, глазки промыть -- зорче будут, прыщик ледяной водой прижечь -- сразу исчезнет.
   - Правда?
   - Правда. Только долго мочить нельзя, вода-то ледяная.
   - Хорошо, что у нас сейчас ничего не болит, - смеялся он, хотя воду рукой попробовал.
   Гуляя с ним вечерами по городу, заметила его пагубную страсть к розничной торговле. Он буквально не проходил мимо каждой киоски. Так как в карманах его было немало, оказывается, монет, он в каждой пытался что-нибудь да купить, то "Чупа-Чупс" ему надо, то сок с трубочкой, то какие-то орешки, то картошку жареную, то семечки и так далее. Ольга же сначала только руками разводила, не зная, что делать. В последующем же старалась показать ему обратную сторону увлечения, намеренно гордо проходила мимо всех без исключения ларьков, пытаясь привить ему чувство отвращения на все имеющиеся там прохладительные напитки и пакетики с мёртвой пищей. Рассказывала страшные способы их приготовления, но он прислушался к её словам, только когда она начала говорить о том, насколько продавцы завышают цены, чтобы опустошить кошельки покупателей, уверяя его, что упаковки стоят больше самого товара. Тут он крепко задумался.
   И чтобы продолжить начатую тему, в следующие вечера они учились считать деньги. Сначала Ольга высыпала ему на стол монеты разного достоинства, которые ему были хорошо знакомы, как она поняла. Учились складывать и вычитать, пришлось достать свою маленькую электронную вычислительную машинку, давно не используемую -- он со страстью принялся производить на ней действия. Потом положила перед ним чистую тетрадь -- начали записывать числа от сложения. Все пересчитанные монеты он сам складывал в разные баночки, ел с ними, спал с ними, всё свободное время трёс, зажав между ладонями, приговаривая: "денежки", "денежки", "денежки". Каждый вечер заново пересчитывал, сверяя с прошлым результатом и -- увёз, в конце концов, в свой Архангельск вместе со счётной машинкой.
   - Весь в бабушку! Наверное, бухгалтером будет, - смеялась сноха.
  
  
  

х х х

  
  
   Летом следующего года, сколько Ольга ни звонила, их телефон не отвечал. Знала, что сын успешно закончил первый курс, знала, что собираются к ней приехать. Но когда? Обеспокоенная не в меру, позвонила сватам. Оказывается, дети уехали на Украину. Там под Киевом в деревне у Наты живут дед с бабкой, по матери. Сват сказал, что на обратном пути собирались заехать к ней на недельку. Успокоившись, стала готовиться ко встрече, подкупила продуктов, деньги для учёбы сыну приготовила, на работе попросила отгулов на четыре дня, чтобы хватило времени на разговоры, запаслась водичкой родниковой, и всеми вечерами после работы сидела, в окно смотрела, ожидаючи.
   Улыбающееся лицо Антона предстало перед её рабочим столом неожиданно.
   - Господи! Приехали!
   - Да. Мама с папой на улице с сумками. Решили с остановки сюда сразу зайти, - смеялся он, осматривая её коллег.
   - Вот, ключи от квартиры возьми, сами там хозяйничайте.
   - Можно, я здесь с тобой до конца работы побуду?
   - Антон, некогда мне с тобой заниматься.
   - Мы всего на десять дней, - сморщил он гримасу, - я не буду мешать.
   - Ладно. Отдай ключи и возвращайся, так и быть.
   Пока его не было, девчонки высказывались.
   - Вылитый хохол...
   - Сколько ему?
   - Четыре с половиной, - улыбалась Ольга.
   - Разговаривает по-взрослому...
   - Ямочка на подбородке...
   - Крупненький для пяти лет...
   - Глаза весёлые...
   - Он вам всем надоест до конца рабочего дня, - хохотала она.
   - Потерпим...
   - Ольга, отправь его со мной в цех, - предложила Анна Петровна.
   - Будь добра, забери, там ему интересней будет, - согласилась она.
   Вечером дети рассказывали, как съездили на Украину:
   - Едем обратно. На границе по поезду шмон. Открываются двери в купе, трое в форме документы проверяют, спрашивают: "Оружие, запрещённые товары, наркотики есть?". Наш сынок говорит: "Есть". Мы глаза вылупили от неожиданности. "Наркотики", - на полном серьёзе произнёс Антошка. "Показывайте". Сынок наш полез под столик, вытащил из сумки большой свёрток, положил на стол. Проверяющий осторожно раскрыл обёртку с куска сала. "Украинский наркотик", - пояснил сынок. Хохотали после этого целый день.
   Внучек, довольный оказанным вниманием его персоне, смеялся за столом вместе со всеми. Перед сном он рано и бесшумно исчез из комнаты, где они смотрели телевизор.
   - Спать что ли ушёл? Устал, наверное.
   - Как бы не так, - озаботилась сноха, - опять поди со своими играми занят.
   - С какими играми?
   - Мам, иди тихонько, загляни к нему под одеяло, - попросил сын.
   Было ещё совсем светло. Ольга удивилась, что он и в самом деле копошился под одеялом, укрывшись с головой. Хохоча пробралась к нему под одеяло. Потом оба, смеясь, рассматривали его новую игрушку.
   - Телефон! - Удивлялась она.
   - Папа купил мне, - хвастался он.
   - И кому ты звонишь сейчас?
   - Никому. Здесь игры всякие есть. Хочешь, покажу?
   - Ну показывай.
   Полчаса ей хватило понять, чем он занимается.
   - Так тут и музыка есть!
   - Ага.
   - Ну-ка дай я послушаю.
   Он помог ей вставить наушники в уши и с удовольствием демонстрировал ей свой аппарат.
   - Бабушка, здесь и сказки есть.
   - Да ты что! - Удивлялась она такими большими возможностями телефона.
   - Бабушка, купи себе сотовый, и мы с тобой разговаривать будем перед сном. А то здесь только два телефона родителей, поболтать не с кем.
   - Так это же дорого, наверное?
   - Да, мама говорит, дорого, денег мне не даёт, только папа выручает.
   - Да и спать мы с тобой ложимся в разное время, у нас же ночь начинается на два часа раньше, чем у вас.
   - Так ночью же можно разговаривать!
   - Нет, Антон, если дорого, то я лучше воздержусь от покупки, достаточно раз в месяц по обычному телефону созвониться.
   Ната вошла в спаленку, забрала у него телефон, проговорив строго:
   - Всё. Спать рядом с телефоном вредно.
   - Вот, всегда так, - жаловался он недовольный.
   - Не расстраивайся, Антон, давай лучше поговорим о чём-нибудь.
   - О чём?
   - Укладывайся хорошо. Я тебе сказку расскажу.
   - Какую?
   - Такой ты ещё никогда не слышал, и в телефонах её никогда не будет. Ухохочешься.
   - Ну начинай.
   - Сказка называется "Как курочка с петушком ходили на Тутовую гору бобовое зёрнышко искать".
   Жили-были курочка с петушком. Бедно жили. Да и год случился неурожайный. Ничего у них не осталось из еды, только семечко последнее, два пшеничных зёрнышка, несколько крошек хлебных... И решили они пойти на Тутовую гору в земельке порыться, может что удастся найти на пропитание. Раненько утречком вышли на далёкую дорогу. Навстречу заяц бежит: "Куда курочка с петушком пошли?" спрашивает. Те отвечают: "На Тутовую гору бобовое зёрнышко искать". "Возьмите меня с собой". Петушок отвечает: "Садись в жопу". Сел заяц петушку в жопу...
   Тут внук захохотал, скинув с себя одеяло, видимо, представив картинку. Долго не мог остановиться, Ольге даже смешно стало, пришлось поддержать его смехом.
   - Дальше! - Хохотал он.
   - Сел заяц петушку в жопу, и пошли они дальше. Идут, идут, навстречу лиса вышла: "Куда курочка с петушком пошли?". "На Тутовую гору бобовое зёрнышко искать". "Возьмите меня с собой". "Садись в жопу".
   Опять грохочущий смех прервал рассказ. Оба смеялись, усевшись на постелях напротив друг друга, хохотали, поджимая животы, она пуще внука.
   - Села лиса петушку в жопу, и пошли они дальше. Шли они, шли, навстречу -- волк: "Куда курочка с петушком пошли?". "На Тутовую гору бобовое зёрнышко искать". "Возьмите меня с собой". "Садись в жопу".
   Здесь уже они, не зажимая ртов, хохотали, что было сил, пока челюсти не заболели. На их нескончаемый смех выбрались родители узнать, в чём дело. А они сидели оба, скрестив ноги в полупотёмках, и хохотали, и хохотали не в силах остановиться. Взглянут друг на друга, и опять -- в хохот.
   - Сказка..., - проговорил он, приглашая тех присесть рядом, - дальше!
   - Сел волк петуху в жопу, - продолжала Ольга сквозь смех, - и пошли они дальше. Шли они, шли, навстречу -- медведь: "Куда курочка с петушком пошли?". "На Тутовую гору бобовое зёрнышко искать". "Возьмите меня с собой". "Садись в жопу".
   Внук сверкающими глазами смотрел на родителей, те пока только улыбались, удивлённые немного, ожидая продолжения.
   - Сел медведь петушку в жопу, и пошли они дальше. Долго шли. Наконец, пришли они на Тутовую гору. Весь день и всю ночь они шли. Устали. С таким-то грузом! Но сразу принялись рыть землю лапками -- есть ведь очень хочется. Долго рыли. И вдруг курочка закричала, дивясь на находку: "Петушок, я нашла золотую шапочку! Петушок! Я нашла золотую шапочку!". И стали они спорить, кому одеть золотую шапочку. Петушок: "Я одену золотую шапочку". Курочка: "Нет, я одену золотую шапочку". Петушок: "Я одену золотую шапочку". Курочка: "Нет, я одену золотую шапочку". Наконец, курочка уступила, одел петушок на свой гребень золотую шапочку, и отправились они в обратный путь довольные, что продадут её и купят себе много-много зёрнышков -- на всю зиму хватит.
   Идут они по дороге, а мимо барин мчится в карете на тройке лошадей. Удивился барин: "На петухе -- и золотая шапочка!". Хвать золотую шапочку, и умчался. Заплакала курочка... А петушок говорит: "Не плачь, курочка, иди домой. Я принесу тебе золотую шапочку". Отправил её домой, а сам проследил, куда барин направляется.
   А барин уже гуляет, музыка из раскрытого окна льётся, гостей созвал, стол от явств ломится, хвастается своей золотой шапочкой. Взлетел петушок на забор напротив открытого окна и закричал: "Ку-ка-ре-ку! Барин, отдай золотую шапочку! Ку-ка-ре-ку! Барин, отдай золотую шапочку!". Удивился барин, услышав петушка, приказывает слугам своим: "Схватите этого петуха и бросьте его в крольчатник, пусть они его лапами своими затопчут!". Схватили слуги петушка и бросили его в крольчатник. А он выпустил из жопы зайца, заяц быстренько договорился с кроликами по-свойски, и выпустили они петушка, не тронув.
   Взлетел петушок на забор и закричал: "Ку-ка-ре-ку! Барин, отдай золотую шапочку! Ку-ка-ре-ку! Барин, отдай золотую шапочку!". Удивился барин его появлению пуще прежнего, приказывает слугам: "Схватите этого негодника и бросьте его в курятник, пусть его чужие куры заклюют!". Схватили слуги петушка и бросили его в курятник. А он выпустил из жопы лису -- она всех кур переловила, радуясь неожиданному лакомству, потом открыла курятник и, захватив в охапку оставшихся курей, исчезла в лесу.
   Взлетел петушок в третий раз на забор и закричал: "Ку-ка-ре-ку! Барин, отдай золотую шапочку! Ку-ка-ре-ку! Барин, отдай золотую шапочку!". Барин от удивления чуть из окна не выпал. Приказывает слугам бросить не званного в коровник, чтобы те его копытами затоптали, рогами в пух и прах разметали. А он выпустил из жопы волка -- коровы в угол забились, почуяв угрозу, исходящую из голодных глаз и волчьего оскала. И опять для петушка путь был открыт.
   Взлетел петушок на забор и закричал: "Ку-ка-ре-ку! Барин, отдай золотую шапочку! Ку-ка-ре-ку! Барин, отдай золотую шапочку!". Тут барин на слуг своих рассердился, что не могут справиться с маленьким петухом: "Закройте его в конюшню! Пусть там сдохнет!". Закрыли петушка в конюшню, там целый табун лошадей. А он выпустил из жопы медведя -- и лошади отступили.
   В пятый раз взлетел петушок на забор: "Ку-ка-ре-ку! Барин, отдай золотую шапочку! Ку-ка-ре-ку! Барин, отдай золотую шапочку!". Барин в гневе даёт новую команду: "Слуги мои, слуги, схватить этого наглеца и бросить в колодец, пусть утонет!". Схватили слуги петушка и бросили его в глубокий колодец, надеясь, что куры плавать не умеют, поэтому даже крышку не закрыли, - замолкла Ольга, делая трагическую мину.
   - И что? - Услышала в темноте взволнованный вопрос.
   - Сидит петушок на воде, растопорщив крылья, и наговаривает: "Жопа пей, жопа пей, жопа выпей всё! Жопа пей, жопа пей, жопа выпей всё!". - И под весёлый смех окружающих продолжала. - Жопа всё выпила, петушок и вылетел из колодца.
   Прилетел опять на забор: "Ку-ка-ре-ку! Барин, отдай золотую шапочку! Ку-ка-ре-ку! Барин, отдай золотую шапочку!". Совсем никак не ожидал барин в этот раз увидеть петуха, никак не ожидал. Приказал закрыть его в старой бане с прогнившей крышей, подпереть дверь крепко-накрепко и -- поджечь со всех сторон: "Пусть сгорит!". Бросили петушка в баню без единого окошка, подпёрли двери, подожгли со всех сторон. А петушок говорит: "Жопа лей, жопа лей, жопа вылей всё! Жопа лей, жопа лей, жопа вылей всё!". Жопа всё вылила, баня, конечно, сгорела, крыша так вперёд стен, а петушок здоровёхонький опять перед окном на заборе.
   "Ку-ка-ре-ку! Барин, отдай золотую шапочку! Ку-ка-ре-ку! Барин, отдай золотую шапочку!". Барин уже пьяненький был. Просто разозлился на всех и вся, что не могут справиться с каким-то петухом: "Подать мне петуха на стол -- я его живьём проглочу!".
   - И что? - Не выдержал внук очередной паузы в рассказе.
   - Схватили -- подали -- проглотил.
   - Живьём!
   - Живьём, - кивнула Ольга.
   Сидели, молчали, переглядываясь друг с другом, переживая за петушка. Потом Ната проговорила с надеждой:
   - Так печально русские сказки не кончаются...
   - А кто сказал, что это конец, - усмехнулась Ольга.
   - Рассказывай скорее, бабушка, - внучек перебрался к ней на одеяло, заглядывая в лицо, - ну, скорее!
   - Проглотил барин петушка и, конечно, захотел покакать. Пошёл во двор, спустил штаны, только присел -- петушок из жопы голову высунул: "Ку-ка-ре-ку! Барин, отдай золотую шапочку!".
   - Конечно! Он же его живьём проглотил! Живой он! Живой! - Смеялся внучек.
   Испугался барин, увидев голову петуха у себя меж ног. Кричит: "Слуги! Несите мне топор, я ему башку отрублю!". Принесли слуги топор, он -- бац! А петушок голову спрятал обратно. Да и барин-то пьяный был, злой, второй раз -- бац! И полжопы себе отрубил. Взлетел петушок ему на загривок, сдёрнул свою золотую шапочку, исклевал его лысый затылок и, упрятав золотую шапочку на сей раз под своё крылышко, вернулся домой к своей курочке.
   - Всё?
   - Теперь всё, - смеялась Ольга.
   - Интересная сказка. Очень интересная.
   - Теперь -- спать! - Командовала сноха, укрывая его. - Бабушке завтра рано на работу.
   На следующий вечер спрашивал, когда на родничок пойдём.
   - На завтра нам ещё хватит.
   - Тогда послезавтра?
   - Да, послезавтра сходим.
   - А сегодня что будем делать?
   - Я тебе сюрприз приготовила.
   - Бабушка! - Прыгал он вокруг. - Говори скорее!
   - Сначала поужинаем все, основательно подкрепимся, а потом мы с тобой на стадион пойдём.
   - На стадион! Зачем?
   - Змея я тебе купила, запускать будем. Ты же видел его в прошлом году. Помнишь, тоже хотел?
   - Помню. И где мой змей?
   - Попроси папу со стенки достать, около самой двери.
   - Нашла, слава Богу, Антону занятие, - смеялась сноха.
   - Так готовилась ведь к приезду.
   Когда уходили, Марк кратче засунул ей в сумочку телефон со словами:
   - Сфотографируешь его со змеем.
   - Он ещё и фотографирует! - Удивилась она.
   - Попросишь, Антон настроит, покажет. Только пусть набегается сначала.
   - Ладно.
   И получились у них замечательные снимки. А через день, добравшись до родника, он сам первым спустился вниз, остановился со словами:
   - Здравствуйте, земля Ульяна, вода Татьяна и ключ Иван. - Оглянулся на неё. - Так, бабушка? - Она кивнула. - Дайте нам воды от всякой напасти, от всякой беды.
   Четыре своих отгула она оформила на последние дни перед их отъездом, с выходными получилось целых шесть дней. Пару раз сходили покупаться на пруд, позагорали, потом погода немного подпортилась. Однажды рано утром Ольга проснулась от его возгласов.
   - Пожар! Пожар! - Возбуждённо кричал он, стоя на широком подоконнике. - Бабушка, пожар!
   Проснулись и дети, все прильнули к окнам -- прямо перед ними через улицу на горке горел частный дом, трещал огонь, искры взлетали высоко вверх. Ольга бросилась к телефону, сообщить в пожарную часть, так как машин ещё никаких не было. Снова стояли и смотрели, как бесчинствует огонь. Но её больше всего удивила реакция внука на происходящее -- он не просто был возбуждён, а был радостно возбуждён от этого зрелища, его радовал огонь, искры, сам вид пожара. Он не скрывал своего интереса, комментируя до тонкостей, как вспыхнула рядом стайка, потом верхушка хвои близ стоящего леса, как подъехали пожарные машины, как суетились люди, как упала крыша и так далее. Через пару часов, когда осталась одна длинная чёрная труба, он всё ещё никак не мог успокоиться и с восторгом пересказывал, и пересказывал увиденные картинки. Она не могла понять его радость и грустно проговорила:
   - Не дай бог! Не дай бог! Какое несчастье! Теперь людям негде жить, а зима впереди... Нечего одеть, всё сгорело... Может в стайке корова сгорела... Документы все сгорели, деньги все сгорели... Не дай бог никому такого...
   Он сначала удивился её таким словам, замолчав и открыв рот, а потом жалостливо повторил:
   - Не дай бог... Всё сгорело... И деньги... Как зимой жить люди будут? - И заплакал.
   Ольга смотрела, как крупные слёзы из его глаз катились по щекам. Не утешала. Не мешала. Молчала -- пусть поплачет, это лучше, чем радоваться пожару. По гороскопу он родился на границе между "воздухом" и "водой". Воздух, известно, поддерживает горение, вот почему, наверное, огонь так его возбуждает, и рада была его слезам, которые гасили это его неосознанное возбуждение.
   Рассказав ему все, какие знала, детские сказки перед сном, чтобы отвлечь от этой темы, предложила как-то:
   - Антон, а давай-ка я тебе лучше песню спою.
   - Ты умеешь петь! - Он даже уселся на постели.
   - Ничего удивительного в этом нет. Конечно, умею. Говорят, я очень хорошо даже пою.
   - Мама с папой никогда не пели мне, а в садике мы поём.
   - Что вы в садике поёте?
   - Да очень много разного.
   - Например? Про ёлочку помнишь?
   - Конечно.
   - Начали!
   - Маленькой ёлочке холодно зимой.
   - Из лесу ёлочку взяли мы домой... - Вдруг запел он. Красиво запел, хорошим густым голосом, выводя каждую ноту.
   Она подпевала. Допев песенку до конца, она не могла не высказать своего удивления. Пересела к нему, теребила его, и хвалила, и хвалила, и нахвалиться не могла, и нарадоваться не могла, обнаружив его талант, которого не было у его родителей. А он теперь просил её каждый раз перед сном песню спеть, забыв про сказки, забыв про книжки. А песен Ольга знала много. Он очень внимательно слушал слова, не перебивая, иногда удивлялся услышанной в песне историей, но больше всего любил слушать молча с закрытыми глазами.
  
  
  

х х х

  
  
   - Мама! - Звонит сын. - Нам вариант обмена предложили на двухкомнатную в нашем же доме. Не хватает двадцать тысяч.
   - Двадцати у меня не наберётся, наверное.
   - Сколько сможешь?
   - Хорошо, завтра вышлю, сестрицу попрошу одолжить. Может два перевода получиться, будьте внимательны.
   Итак, на новый год она осталась с минусовым балансом. Но радость детей передалась и ей. Представляла и днём, и ночью хлопоты их переезда, не могла дождаться, когда позвонят с нового места жительства. Телефонный звонок прогремел прямо в новогоднюю ночь. Внучек тараторил, что у него теперь есть своя комната, что дедушка купил ему взрослую кровать. Потом Марк поздравил с Новым годом, доложил, что взял отпуск на очередную январскую сессию. Потом Ната объясняла, как скоропостижно хорошо получился удачный обмен, передала адрес и новый номер телефона, добавила, что очень туго с деньгами, что надо ремонт делать. Ольга промолчала -- денег у ней не было, долгов на полгода вперёд, пусть сами выкручиваются, её родители рядом, с голоду не умрут. Вообще, сноха всегда пыталась жаловаться, что денег не хватает, но она верила только своему сыну, а он лишнего никогда не попросит.
   Самой пришлось сесть на урезанный паёк, чтобы до лета рассчитаться с сестрицей. Попросилась два месяца поработать в своём Управлении техничкой, пока те по очереди уходили в свои очередные отпуска. Поделилась проблемой с мамой, та на радости за внуков безвозмездно дала ей денег расплатиться с долгами, и к весеннему солнышку Ольга опять была готова наслаждаться жизнью.
   Она с нетерпением ожидала в Екатеринбурге Московского поезда в четыре часа утра. На этот раз дети отправили внука к ней почти на всё лето одного со знакомой попутчицей. Пришлось оформить на июнь отпуск. Беспокоилась, не зная, как его потом оставлять одного дома. У снохи отпуск только не раньше августа, а Марк использовал свой на зимнюю сессию.
   Попрощавшись с тётей Алисой, взявшись с ним за руку, смеясь и переглядываясь, покинув многолюдный перрон, почти в потёмках выбрались на привокзальную площадь.
   - Антон, ты мне уже по плечо! Быстро растёшь. Устал?
   - Спать хочется только, - улыбался он.
   - На вот яблоко съешь. Мы сейчас не через автовокзал поедем, а через Ревду на электричке.
   - Почему?
   - Автовокзал только через два часа открывается, а мы в это время уже около дома будем.
   - Ты на работу уйдёшь?
   - Нет, целый месяц в отпуске буду.
   - А потом?
   - Там видно будет.
   - Я уже сам могу двери закрывать, мама мне ключ на шею вешает, не потеряю.
   - Что они тут тебе полную сумку наложили?
   - Так на всё лето ведь... Одежда... Продукты в дорогу.
   Купив билеты на электричку, уже посветлу поднялись в пустой вагон, нашли местечко с обогревателем под сидением, закрыли все окна, чтобы сквозняка не было, и успокоились.
   - Приляг на сумку, ножки вытяни, обувь чистая, можно не снимать.
   Он моментально задремал под стук колёс, а она смотрела на него и думала:
   - С малых лет ребёнок путешествует. А я первый раз выехала за границы своего города в двенадцать лет только.
   Полусонного пересадила в автобус. Ещё через час были дома. Видно, что усталый, забрался в ванную. Попив чай с дорожным кексом, сам забрался в постель. А она принялась разбирать его поклажу, мыть, стирать его дорожные вещи.
   Весь месяц решили провести на пруду, чтобы удивить загаром родителей. Съездили в Екатеринбург в парк, накатались на электромобилях, наелись мороженого, накачались на всех каруселях до тошноты. По выходным встречались с родственниками в доме, по огороду шастали и, конечно, разговаривали, разговаривали, и разговаривали на все возможные темы. Он не расставался со своим телефоном, сделали общую фотографию всех родственников, каждый вечер отчитывался родителям. А она пыталась отучить его от пакетной лапши, к которой он был привязан, как к наркотику. Кормила салатами, фруктами, натуральным мясом и картошкой, которую он уплетал в любом виде. Молоко он не пил, видимо, потому что был искусственник и грудного молока не пробовал. Но она научила его есть кефир, сметану, творог, и он понял, что эти продукты у него вполне усваиваются, был удивлён, что не знал этой вкуснятины раньше. А когда появилась первая клубника, которую стали добавлять в творог со сметаной, он уже другой еды и глазами не хотел, хотя раньше на белую еду даже смотреть не мог без боли на лице.
   - Расскажу родителям, чем ты меня кормила, они не поверят.
   Конечно, он стал серьёзнее по сравнению с прошлыми годами. Раньше он хохотал и по поводу, и без повода, сейчас больше улыбался, чаще глазами, чем открытым ртом. Больше слушать стал, рассуждать, хотя впадал иногда в несбыточную фантастику, особенно при большой компании, явно красуясь перед всеми.
   С невероятным упорством, иногда с бешенством, иногда со слезами на глазах пытался выговорить букву "Р", специально подбирал слова именно с буквой "Р" - гром, гора, море, гроши, груша и так далее -- и ему наконец удалось её произнести. Это случилось, когда они с ним решили подняться на терриконик шахты "Капитальная-2", давно уже отслужившей свой срок. Поднимались вверх почти два часа, уже почти ползком добрались до самой вершины, когда он, идущий впереди, с распростёртыми руками, с улыбкой до ушей вдруг подбежал к ней, заглядывая в глаза.
   - Что случилось?
   - Город!
   Она сначала не поняла, в чём суть.
   - Город! - Кричал он, борясь с ветром. - Город! Город!
   - Антон! Поздравляю! - Дошла до неё его радость. - Здесь такой сильный ветер! Давай пойдём обратно, не дай бог нас сдует вниз, косточек не собрать! Что я родителям тогда твоим скажу!
   Он согласен был теперь на всё. Всю дорогу твердил одно слово "город", видимо, боялся пока других, и боялся расстаться с единственно удавшимся произношением. Только когда выбрались на городской тротуар, он осторожно начал произносить другие слова, так долго не подчинявшиеся его воле.
   Когда вышла на работу, он уже ждал её к обеду с готовым салатом. Сам зажигал газ и кипятил чайник. Сам пользовался доверенным ключом, вечерами ожидая её на лавочке у подъезда среди старушек. Она заметила, что он не играл со сверстниками около дома, хотя, если мяч подлетал к ногам, ловко отбивал его обратно. Соседки делились, что он мог болтать с ними без умолку, ходил к ним в гости, они даже за хлебом его посылали, слава Богу, деньги считать он уже умел. Раз пять Ольга брала его с собой на работу.
   Сноха приехала только десятого августа, рассказала, что ремонтом занимались всё лето. А они хвастались своим загаром и тем, что научились выговаривать букву "Р". Внук находил удовольствие с улыбкой подавать еду на стол, демонстрировал свой рост, который они ежегодно отмечали зарубками на дверном косяке. Билеты на обратный путь были уже куплены.
   - Бабушка, у нас всего три ночки осталось, расскажи что-нибудь, - просил он, как всегда, перед сном, - или спой.
   - Давай спою. Знаешь, какую песню в детстве твой папа любил слушать?
   - Какую?
  
- Травы, травы, травы не успели
   от росы серебряной согнуться,
   а какие нежные напевы
   ах, почему-то прямо в сердце льются!
   Лунный месяц блёстки по лугам рассыпал,
   светлые берёзки, светлые берёзки
   что-то шепчут липам...
   Лунною тропою на свиданье еду,
   тихо сам с собою, тихо сам с собою
   я веду беседу...
   К милой подойду я, глаз поднять не смея,
   и от поцелуя, и от поцелуя
   словно захмелею...

   Дождливыми осенними вечерами радовалась, что опят нынче удалось много натаскать, и намариновала, и жареных в литровых банках полный холодильник, и наелась, и насушила. И помидорчиков крепоньких закрутила достаточно. Даже капусты заквасила.
   Вспоминались яркие летние месяцы, проведённые с внуком.
   - Вообще-то, Антошка весь в меня, - рассуждала она, - я ведь редко вижу, как он красуется собой, редко с ним азартно общаюсь, редко у нас с ним получается проявить себя, поиграть, похитрить, узнать что-то новое друг о друге, и для обоих нас эти встречи являются радостью. А я ведь тоже за последние годы только по праздникам выхожу в люди, красуясь каждый раз в новом наряде, строю глазки мужчинам, подкалываю шуточками, обманываю, даже соблазнять удаётся. Я ведь всю жизнь только играю с действительностью, и именно эта игра доставляет мне удовольствие. Точно! Внук весь в меня! Слава Богу, праздников у нас в году предостаточно, - прикинула по календарю, - целых двадцать восемь дней вместе с выходными, а летом -- итак под каждым кустом праздник. Зачем мне замуж выходить! Простым жёнам гораздо меньше радостей достаётся.
   Вот так она развлекала себя. Разговорами. С задорной искоркой в душе. На самом же деле она уже несколько лет не хотела связывать себя даже мимолётными связями с сильной половиной человечества. Она недоверчиво относилась к рассказам о болезненной тяге некоторых женщин к физической близости мужчин, не понимала, так как не испытывала ничего подобного. И хоть и зажигала взглядом, и кокетничала умело, но ей совсем не хотелось нарушать своё мирное житьё-бытьё с тех пор, как обосновалась в родном городе. Ей хватало радостей от уюта квартиры, от успехов сына, от появившегося звания "бабушка". Она определённо не хотела семейной суетой нарушить это спокойствие. И какая-то внутренняя гордость от того, что она выше этой разнополой зависимости, поддерживала её и самостоятельность и независимость.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 3

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   В этот раз их шеф выделил своему предприятию приличную сумму для празднования Нового года и всем желающим организовал пьянку в ресторане второго января. По списку погулять на "широкую ногу" собралась только треть коллектива, так как денег начальства хватило только на заказ столиков. А ресторан был огромный, значит, будут там не только их работники.
   - Мне два места, пожалуйста, - заявила Ольга.
   - Никак не одна придёшь! - Удивились все.
   - Не одна, - улыбалась она.
   - Наконец-то ухажёра завела!
   - Кто?
   - Где работает?
   - Молодой? Старый?
   - Богатого нашла? - Сыпались вопросы.
   - Сами увидите, - хохотала она.
   - Придётся нам тогда всем пойти, - произнесла к её удивлению Маша, которая редко участвовала в таких мероприятиях.
   Она кокетливо посмеивалась над их по-прежнему примитивными желаниями вовлечь её в семейную жизнь.
   - Я по ресторанам только в сопровождении хожу.
   - И часто?
   - Нет... Но бывает...
   Предчувствуя, что не останется без внимания новых людей, решила произвести фурор своим нарядом -- достала оригинальное своё платьишко. Такого она за все годы своего существования никогда ни у кого не видела. Даже подобного не видела.
   Тогда, после трёх лет супружеской жизни, она развелась с мужем и решила отпраздновать это дело -- заказала его в ателье. Оно было необыкновенным! Его не надо было украшать ни оборками, ни складками, ни выточками, ни поясом, ни карманами, ни застёжками, ни прочими прибамбасами, так как вся прелесть заключалась в оригинальности ткани. Она даже сейчас, глядя на него, помнит как брызнул из неё восторг, когда увидела это чудо на манекене. Сначала засмеялась:
   - Как мочалка..., связанная руками..., вся с торчащими во вне петельками, хотя очень плотно прилегающими друг к другу...
   Потом потрогала рукой:
   - Мягкое... тёплое..., как барашек... Цвет только такой?
   - Да, только белый, - ответила мастер.
   - А модели подходящие для меня найдутся?
   - Конечно. Давайте посмотрим. Присаживайтесь.
   Закрыла свои два чемодана, затёрла пол и только после этого одела своё немнущееся платье и подошла к зеркалу. Простой покрой, точно по фигуре, с едва приспущенными плечами вместо рукавов, узкое, прилично ниже колена, с небольшим разрезом на груди, совершенно незаметным для махры, с высоким разрезом сзади снизу.
   - Так. К этой белизне серьги мои золотые не подходят. Достанем-ка мы белые корундовые на винтах, чтобы не болтались и не цеплялись за богатую махру, - рылась она в шкатулке, - цепочка не нужна, ворот закрытый. А вот булавка декоративная с корундами на левую грудь вертикально нам подойдёт.
   Примерила белые туфельки, но не понравилось. С чёрными волосами и глазами лучше всё-таки чёрные туфельки.
   - И ногти чёрным лаком покрою с блёстками. А в волосы я попрошу Светку иголочкой тонкую ниточку белого дождя пропустить. Срочно иголочку с дождём в сумочку положить, пока не забыла.
   Уже поздно вечером звонила подружке.
   - Светик, второго января я заказала тебе место рядом со мной в нашем ресторане. Соберёшься?
   - Конечно. Сто лет не была в ресторане. За свой счёт?
   - Конечно. Хорошо, что согласилась. Повеселимся! Наряжайся. Мы с тобой всех мужиков должны с ума свести!
   - Много народу будет?
   - Около двухсот человек, говорят, зал вмещает.
   - Замечательно. Спасибо. Ко скольки?
   - В шесть часов.
   - Зайдёшь за мной?
   - Зайду.
   Сестрицы, как всегда, собрались было к ней на праздник, но на сей раз она им отказала, соврав, что с тридцать первого по второе число будет отсутствовать.
   - Мы с Юлей тогда к мамке соберёмся, а к тебе третьего придём, - настаивала Татьяна.
   - Третьего я буду уже дома, только давайте поближе к обеду хоть, не раньше.
   - Ладно, договорились.
   Зал был слегка затемнён и по-новогоднему украшен. Около входа невысокая эстрадная платформа с музыкальными инструментами и полукругом свободная территория на треть зала, видимо, для танцев. А впереди и с боков только столы, столы, и столы, последних даже не видно было. Первые посетители уже начали рассаживаться. Дед Мороз со Снегурочкой встречали входящих, провожали до столиков.
   - У нас пятый заказан, - протянула Ольга открытки.
   - Это в левом крайнем ряду, проходите сами.
   Все столы были на шесть человек.
   - Добрый вечер, Анатолий. - Приветствовала она мужа Татьяны Алексеевны. - Где ваша половина?
   - Она пошла кого-то из ваших встречать. Присаживайтесь, отдыхайте пока.
   Они сели рядом с Анатолием, спиной к проходу, чтобы легче было на танцы выбираться. На столе бутылка шампанского, бутылка водки, ваза с апельсинами и мандаринами, три упаковки сока, по тарелочке у каждого с колбаской нарезанной, салат. Зал наполнялся довольно быстро, рядом за столами появлялись знакомые улыбчивые лица.
   - Слушай, у тебя такое платье необыкновенное, просто глаз оторвать не могу, - не выдержала подруга.
   - Ага. Мне самой уже двадцать лет нравится, - смеялась тихонько Ольга.
   - Сколько здесь ваших?
   - Восемь первых столиков.
   - Добрый вечер всем, - главбух, посадив Машу с мужем, оглядывала всех, - давайте знакомиться.
   - Это моя подруга Светлана, - поняла она намёк.
   Маша, не скрывая разочарования, представила себя и мужа, разглядывая незнакомку.
   - Хочу сказать, за всё, что стоит сейчас на столе -- оплачено. Остальное заказывать будем сообща?
   - Конечно. Вы сами, Татьяна Алексеевна, на всех закажите, чтобы нам не думать об этом, - попросила Ольга, шепнув Светке, - наш главбух, моя начальница.
   А официантка уже подходила к столику. После ухода той, Маша сказала:
   - Я вот сала с собой захватила, нарезанное уже, и грибочков. Опят нынче полно было.
   Татьяна Алексеевна выставила за занавеску на подоконник трёхлитровую банку красных помидор.
   - Капуста ещё в сумке есть, на всякий случай, вдруг захочется под утро, - смеялась она, - только давайте нашу вкуснятину позднее на стол поставим, а то неудобно как-то.
   - Сало-то можно сразу по тарелкам разложить.
   - Ну как хотите.
   Наконец, Дед Мороз громко через микрофон постучал своим посохом и басом начал приветственную речь, окончание которой собравшиеся поддержали открытием шампанского. Зал зашумел.
   - Слушай, Ольга, я так давно не пила, - хихикала Светка, - шампанское прямо в глаза ударило.
   - Затуманился взор, или прояснился? - Хохотала Ольга тихонько.
   - Не знаю. Голова поплыла.
   - Не торопись, по одному глоточку пей.
   - А водку я совсем не люблю.
   - Мы ж не пьянствовать пришли, а веселиться.
   - Мы же задом ко всему залу сидим, не видим никого.
   - Пусть наши глазки отдыхают. Наши задницы прекрасно выглядят, пусть на них заглядываются.
   - Маша, спасибо за сало, такая вкуснятина, - не выдержала подруга.
   Ольга давно знала, что Светка была очень эмоциональной, этим она, безусловно, подкупала всех, и сейчас заметила, что Маша засияла от удовольствия, услышав похвалу.
   - Ой, совсем забыла, - захлопотала подруга, доставая сумочку, я ведь конфет с собой захватила. Вот. Угощайтесь, - высыпала полмешка полиэтиленового прямо наверх вазы с фруктами.
   А так как они не вошли, поднялась и разложила часть фруктов по столу, Маше достался и мандарин, и апельсин -- та была счастлива. Маша протянула руку и к конфетам. Татьяна Алексеевна улыбалась, наблюдая за всеми. Мужчины, сидя напротив друг друга, налили себе водки, отодвинув фужеры с шампанским.
   Ольга чуть-чуть обернулась, оглядывая зал. Дед Мороз со Снегурочкой начали обход собравшихся с противоположной стороны, в их руках звучали микрофоны, сыпались поздравления, шуточки-прибауточки.
   - Девчонки, может кому водочки ленуть? - Предложил Анатолий.
   Татьяна Алексеевна подставила свою рюмку, затем протянула пустующую Машину.
   - Ольга, - продолжала командовать, - ну-ка давайте водочки выпьем, поздравимся с Новым годом по-человечески.
   Пришлось протянуть свои рюмки под водку. Разноголосицу зала прервала тонкая настройка инструментов -- эстрадный оркестр занимал свои места. Ольга почувствовала прикосновение к своему локтю, повернула голову.
   - Девушка, вы танцуете вальс? - Дед Мороз зоркими глазами смотрел на неё, она кивнула. - Будьте добры доставить мне удовольствие, - отодвинул стул, повёл её за руку.
   Только они вышли на свободное пространство, грянул оркестр:
  
Если вы не бывали в Дегтярске,
   приглашаем вас в гости и ждём,
   мы по городу нашему рядом
   красотою любуясь пройдём.
   Весь он солнечным светом пронизан
   от Истока до "Из"-городка.
   Льётся песня о городе нашем
   широка, звонка...

   Ольга словно очутилась в детстве. Пели абсолютно все, и музыканты, и танцующие, и сидящие за столиками. Этот вальс о Свердловске на слова Рождественского давным-давно стал гимном их города. Лишь чуть подкорректировав текст, его учили ещё в детсадах, его пели все детские хоровые коллективы, начиная свои выступления, он звучал вечерами на танцплощадке в парке, им начинались все школьные вечера. Его любили и взрослые, и дети. Даже когда из-за диссидентства поэта его запретили в СССР лет на десять, Дегтярск продолжал наслаждаться музыкой своего гимна.
   Кстати, у него было два варианта, зимний и летний, это можно было заметить в припеве. И Дед Мороз с интересом поглядывал на Ольгу, словно испытывал на знание мелочей. А она -- пела:
  
Пускай на террикониках
   не гаснут огоньки.
   Нам улицы Дегтярские
   знакомы и близки.
   Рассвет встаёт над городом,
   кругом белым-бело.
   Как любо всё и дорого,
   и на сердце тепло.
   Побывайте у нас, и отныне
   память ваша навек сохранит
   тот напев о кудрявой рябине,
   что под небом Уральским горит...

   Она, улыбаясь, легко кружилась в его умелых руках. Под красной его "шубой" угадывалось молодое крепкое тело. Чтобы отстраниться от внимательного взгляда Деда Мороза, спросила:
   - А где ваш посох?
   - Снегурочка караулит... Раньше я вас здесь не видел. Вы давно в Дегтярске?
   - Прилично...
   - Вы великолепно танцуете...
   - Я знаю...
   - Хотите, я угадаю, как вас звать?
   - Ну-ка?
   - Не Татьяна... Не Нелля... Так?
   - Так.
   - Вам подходит только одно имя...
   - Да вы что! И какое?
   - Ольга.
   - Здесь что-то нечисто! - Хохотала она.
   - Угадал?
   - Да. Угадали. Но как?
   - Мне в Новый год иногда черти помогают, - смеялся он басом.
   - Может себя назовёте?
   - Сегодня меня зовут Дед Мороз.
   Вокруг них кружились пары, которых он умело обходил. Ольгу, конечно, кольнуло где-то, что он произнёс имена её сестёр -- Татьяна, Нелля. Она иногда поднимала глаза, пытаясь разглядеть его лицо, но шапка, наклеенные брови, усы и борода не давали для этого никакого шанса, и она отбросила эту затею, полностью отдавшись танцу. Вот так начался вечер. Когда он проводил её на место, подруги не оказалось рядом -- она тоже танцевала.
   - Девочки, а на вас большой спрос, - смеялась Татьяна Алексеевна, когда все собрались за столом.
   - Хоть натанцуемся досыта, - смеялась Светка, - за этим ведь и пришли. Сто лет уже в люди не выходила.
   И не дали им со Светкой посидеть до самого перерыва. Татьяна Алексеевна тоже танцевали. Только Маша со своим просидели, не двигаясь. Разгорячённые схватились за шампанское, хохоча и болтая, стараясь съесть то, что было в тарелках, пока оркестр снова не взялся за инструменты. Около восьми вечера на столах появились первые закуски. Только в десять часов оголодавшим подали горячее. Слава Богу, всё было вкусно. Мужички начали вторую бутылку водки, Татьяна Алексеевна поддерживала их компанию, а они со Светкой тянули шампанское. Потом Маша со своим засобиралась домой, оставив грибочки. Краснели в глубокой салатнице помидоры.
   - Можно, мы по апельсинке домой возьмём?
   - Конечно, конечно, - Татьяна Алексеевна собирала той сумку, - вот по паре вам и апельсинок, и мандаринок, конфет вам наложила.
   - Хоть внучат своих угощу.
   - Сами лучше съешьте, внучатам вашим родители подарков купят. Пойдёмте, я вас провожу.
   Не только Маша с мужем ушли, почти на четверть столики поредели. Их работники уже все перепутались, шастая от одного к другому. Главбух прибирала на столе, подчищая и составляя грязные тарелки на край. А они со Светкой принялись за фрукты. Вдруг их обеих сзади обняли мужские руки, схватив в охапку, и колючее лицо с усами прижалось к их щекам.
   - Здравствуйте, девочки! Наконец-то я улучил минутку втиснуться между вашими кавалерами. - И, разжав объятия, выпрямился. - Не узнаёте?
   Они обе, хлопая глазами, недоумённо переглядываясь, рассматривали высоченного полноватого мужчину с бутылкой шампанского в руке.
   - Жорик! - Вдруг завизжала Светка, бросившись его обнимать. - Жорик! Жорик!
   Ольга пыталась что-то осознать. Именем "Жорик" Светка могла назвать только одного единственного человека.
   - Светик! Светик! Узнала меня! Узнала.
   Наконец, они перестали друг друга тискать. Он прошёл к окну и обратился ко всем:
   - Вы разрешите мне присесть, с детством вот встретиться пришлось...
   - Присаживайтесь, конечно, - улыбалась Татьяна Алексеевна, - вот здесь у нас два места освободилось.
   Он сел, поставив шампанское на стол.
   - Ольга! Не узнаёшь?
   - Гера!... Это... ты! - Удивилась она искренне.
   - Я. Не похож?
   - Так ты же был в два раза ниже, - засмеялась она, - и в три раза уже...
   - Я ж на два года моложе вас. Я ещё совсем пацан был, а вы уже по тёмным местечкам обжимались.
   - Вот это сюрприз...
   - Я целый вечер удивлялся, глядя на вас, никак не мог поверить глазам, честно скажу -- был поражён вашей молодостью. Сначала подумал, какие красивые сестрички рядом сидят, а когда уразумел, на кого гляжу -- глаз не отвожу, аж сердце зашлось. Давайте за встречу откроем шампанское.
   - Не мешало бы, а то у нас кончилось, а водки не хочется. - Смеялась Светка. - Жорик, где ты сейчас? Чем занимаешься? Рассказывай.
   - Я, девочки, геолог, далеко за Братском работаем.
   - Где остановился?
   - Так у родителей. Там же. Второй месяц в отпуске, после праздников возвращаться надо.
   - А я всю жизнь в Красноярске прожила, - откровенничала подруга.
   Татьяна Алексеевна представила подошедшему мужу гостя.
   - Усы у тебя очень уж колючие, Жорик, но красивые, - отмечала подруга.
   - Гера, институт кончал?
   - Горный. А вы чем занимаетесь? Здесь живёте?
   - Я -- в торговле. Ольга -- бухгалтер.
   - А знаете, я вам сюрприз ещё один приготовил.
   - Так давай выкладывай.
   - Чуть попозднее, ближе к концу. - Разливал он, - С Новым годом!
   - За встречу!
   - С новыми сюрпризами!
   - С новыми радостями!
   - А почему вы его называете разными именами? - Спросила Татьяна Алексеевна.
   - Так как-то с детства так сложилось, - улыбнулась Ольга.
   - Меня, вообще-то, Георгием назвали. А по жизни как только кто не называл, я на все откликаюсь, - смеялся он.
   - Я бы на улице тебя ни в жизнь не узнала.
   - А вы ничуть не изменились. Замужем, конечно?
   - Жорик, мы своих мужей уже схоронили. А у тебя семья? Дети есть? Жена?
   - Жена вроде есть..., а вроде и нет.
   - Как это?
   - Я же всю жизнь по командировкам, Светик. Всю жизнь! Ребятишек, ладно, двоих успел сделать смолоду. Всё воспитание ей досталось, я только деньгами обеспечивал. А по сути, мы редко видимся, дочери уже замуж выскочили. Она одна уже привыкла... Вот так-то...
   - В Дегтярск вернуться не собираешься?
   - Нет. Мне легче и привычнее своим делом заниматься до пенсии. К родителям-то приехал за всё время третий раз только.
   - Как на пенсию пойдёшь, приезжай, мы с Ольгой ждать будем, - заливалась Светка.
   - Ох, не верю я вам, девчонки! - Искрились глаза его, - Ох, не верю! Не так-то просто меня провести, с детства знаю вас авантюристок.
   - Ну! Мы же поумнели немного, - не сдавалась подруга.
   - Тем более, если к вашим склонностям и красоте добавился ещё и ум.
   - Ну вот, как тут замуж выйти, если мужчины все, как один, боятся красоты и ума!
   - Детишек-то хоть нарожали?
   - Жорик! Внуки у нас уже большие! Мы ведь ранние пташки, и старше ведь тебя.
   - Однако, не гнетёт вас жизнь. Не сломались ведь!
   - Так у нас вторая молодость началась! - Хохотала Светка.
   - Ольга, ты что молчишь? Скажи о себе что-нибудь.
   - Гера, я тоже двадцать лет после института странствовала, в основном по Ангаре, Ангарск, Нерюнгри, Усть-Илим. Дети сейчас в Архангельске обосновались.
   - А живёте-то в квартирах?
   - Да, и у меня двухкомнатная, и у Светланки. Царствуем, можно сказать.
   - Девчонки, я хочу выпить за вас. Я горжусь, что такие успешные красавицы знакомы мне с детства.
   Официанты на тележках развозили всякие разности, предлагая мороженое, кофе, шоколад, соки, конфеты в коробках. После двенадцати мало кто танцевал под душевные романсы, которые девушка с парнем исполняли то по переменке, то вместе. А к ним на свободное место около главбуха присел Дед Мороз. Устало стянул с себя шапку, отклеил брови, усы, снял бороду...
   - Виталь! - Промолвили они обе сразу.
   Он засмеялся.
   - Вот это сюрприз! - Светка аж чуть не бухнулась назад вместе со стулом, неудачно оттолкнувшись ногами.
   - Вот, девочки, мой обещанный сюрприз. - Хохотал от всей души Жорик. - И как? Приятный сюрприз?
   - Не то слово... - Вымолвила Ольга, разглядывая обоих мужчин. - Ну вы и даёте!
   - Сплошные радости сегодня... - Заливалась подруга. - Давно такого счастья не испытывала....
   - Наливай, Гера! - Командовала Ольга. - За это представление точно надо выпить. Второе потрясение за вечер.
   Дед Мороз, бывший, обратился к проходившей официантке, что-то сказал, снимая своё новогоднее обмундирование. Остался в очень яркой рубашке почти женской расцветки, но был хорош, даже более чем. К их столику подкатили шесть порций мягкого мороженого, выставили бутылку водки, выложили три коробки конфет.
   - Девочки, это вам, - раздавал он коробки дамам, - а это нам. Вы не против? - Обратился к Анатолию.
   - Нет, конечно.
   - Давайте выпьем за новогоднюю встречу, - наполнял их фужеры шампанским, - а потом уж поболтаем.
   Встали, чокнулись, хохоча, и принялись за мороженое, слушая их оправдания по поводу вторжения.
   - Ольга! Светик! Виталька-то ведь вас прямо на входе обозначил.
   - Так я же всех абсолютно гостей встречал со Снегурочкой.
   - А меня он только в десятом часу разглядел. Сколько радости было! Почти полчаса рядом удалось посидеть. Виталь рассказал мне, как он ваши имена угадывал, как сувенирами вас завалил.
   - Точно, аж в сумочки наши не вмещаются, - смеялась Светка.
   - И за лучший новогодний наряд, и за самую лучезарную улыбку, и за отгадки на "умные" загадки, и за самые чёрные глазки, и за стройные ножки, и прочее, и прочее.
   - Виталь! Как ты думаешь, чего нам здесь сейчас не хватает? - Обратилась к нему Ольга.
   - Чего?
   - Я не представляю тебя без аккордеона!
   Вся их многочисленная компания ребят и девчат, действительно, ни одного вечера не обходилась без музыкального сопровождения. Сколько песен они перепели! Виталька был всеобщим любимцем, несмотря на невысокий рост и светлые волосы, сейчас они у него стали тёмными, про рост и говорить нечего, но от аккордеона он был неотделим. Семьи тогда были у всех большие, дел хватало и старым, и малым, но как только слышался аккордеон, значит, закончив дела домашние, Виталь спускался со своего крыльца. Девчонки все, как одна, звёздными летними вечерами бродили не за Виталькой по переулкам с улицы на улицу, а именно за аккордеоном, иногда до самого рассвета в спящей ночи далеко-далеко над озером слышались напевные звуки. Можно забыть первые поцелуи, иногда горячие объятия, можно забыть со временем лица, но не эти мягкие волнующие призывные звуки. Пока Ольга кружилась в своих воспоминаниях, он уже принёс аккордеон.
   - Что споём, девочки?
   - Нашу всеобщую, - в один голос со Светкой просили они, и засмеялись обе от единодушия.
   И на весь почти пустой зал разлилась знакомая сердцу мелодия "... как здорово, что все мы здесь сегодня собрались...". К их столику стали собираться оставшиеся, и долго ещё из окон ресторана лилась необыкновенная музыка. Он отставил свой аккордеон, когда одна из работниц объявила, что через полчаса зал должен быть пуст.
   - Ольга! А твоя сестра Таня где сейчас? - Спросил тихо.
   - Сейчас она одна осталась, в Ревде живёт.
   - Мы с ней за одной партой сидели, - вздохнул он задумчиво.
   - Мои сестрицы завтра к обеду ко мне в гости собираются. Приходите, развеселите их всех.
   - А можно?
   - Можно, конечно. Так поговорить хочется, а сегодня уже мало времени осталось.
   - Завтра в шесть вечера мне опять сюда надо -- работа.
   - Так хоть до вечера пообщаемся.
   - Ты и нас приглашаешь? - Уточнял Жорик.
   - Конечно, только со всем своим закусоном, а то я впроголодь привыкла жить.
   - Говори адрес.
   - Татьяна Алексеевна, по сколько с нас сегодня?
   - По полторы тысячи.
   - Стоп, девочки! - Остановил их суету Жорик. - Я сегодня за всех рассчитаюсь, мне деньги некуда девать. Собираемся? Ольга! Светик! Далеко вам? Я вас всех по домам на такси развезу.
   - Замечательно!
   На следующий день сестрицы её балдели от встречи со старыми знакомыми. Виталь, оказывается, прожил нелёгкую жизнь. Окончив музыкальное училище, умел играть абсолютно на всех музыкальных инструментах. Исколесил почти всю европейскую часть страны, эта география была настолько обширной, что его рассказы буквально приводили в трепет собравшихся. Поначалу выступали с концертами, в каждом из которых он был незаменим по своим способностям. Позднее стал руководить коллективами, создавая свои группы. Жену схоронил после Майдана, взрослый сын остался на Украине, а ему "удачно", как он выразился, удалось вернуться в Россию. В лихие девяностые приходилось, чтобы выжить, зарабатывать с протянутой рукой даже в метро, на вокзалах, на частных вечеринках. В прошедшем году обосновался в Дегтярске, жил со старшей сестрой в трёхкомнатной квартире, и работал во Дворце культуры -- обучал юные дарования. Оказывается, это его эстрадный оркестр подрабатывал вечерами в единственном ресторане города. Были у него ещё и духовой оркестр, который чаще использовали на похоронах, и инструментальный народный из школьников.
   Гера напомнил о том, что когда-то они мечтали о будущих встречах. Тогда были разные предложения о месте их будущих свиданий, и у кого-то из родных, кто-то предлагал школу, кто-то даже пляж на пруду, но так ни к чему определённому тогда так и не пришли. Тогда никто из них и не думал, что вскоре они станут взрослыми, и единственным подходящим местом окажется ресторан, хотя даже тогда такое предложение кто-то высказал.
   - Виталь, - смеялась Светка, - ты теперь наш единственный координатор таких встреч. Наши телефоны ты знаешь, если что -- звони, мы с Ольгой в любой момент будем готовы.
  
  
  

х х х

  
  
   Новогодние каникулы в последние годы длились, как правило, до рождества. От безделья, не знала, чем заняться. Читать не хотелось. Еды навалом от посиделок осталось и, чтобы закончить праздничные хлопоты, Ольга, свернув своё новогоднее платье в пакетик, уселась на палас посреди комнаты перед двумя огромными чемоданами. Вспомнилось, как они тогда из Сибири на Урал притащились с сыном. У них тогда было четыре таких необыкновенных упаковки -- в двух были вещи Марка. Один позднее сын забрал с собой в Мурманск, ещё один снохе понравился. Развязала ремни.
   - Что мне с этим добром делать! Наверное, не хватит мне годков, чтобы всё это хотя бы по одному разочку надеть. - Вздыхала она. - Сноха растолстела в последние годы, ей уже ничего не подойдёт. Даже те, что увозила во время свадьбы, обратно привезла -- малы стали. Ещё своих нарядов в прошлый раз сюда притащила -- ума-то нету! Там у себя бы отдала кому-нибудь.
   Решила посмотреть, что та ей навезла, достала большой розовый пакет из стенки, до которого пока руки не доходили.
   - Хоть магазин открывай, ей богу!
   Вытряхнула всё из пакета, щупала, раскидывала. Хмыкнула.
   - А сноха-то не дура, хорошие вещи смолоду носила. Тоже, как и я, тряпки красивые любит, - и засмеялась, - только я-то свои всё ещё ношу, а ей свои никогда не одеть... Вот в этом её костюмчике лёгоньком нынче весной помодничаю на работе... Дай-ка мы всё сейчас переберём, - вытряхивая всё в один угол из чемоданов, разговаривала она сама с собой, - да сложим аккуратненько всё по порядочку... Вот, что в эти годы одевала -- на низ... То, что на предстоящую весну-лето, надо будет в стенку на плечики повесить... Так, к восьмому марта что мы выберем?... И сразу -- к майским праздникам надо отложить...
   Освободив все плечики из шифоньера, загрузила стиральную машину, вместо порошка налила "Ваниш", установив указатель на "Деликатную" стирку, включила.
   - Готово будет, пока разбираюсь.
   Снова вернулась в комнату.
   - А почему бы не попродавать? - Мелькнула мыслишка. - Вот не буду работать и, правда, можно толчок открыть. В наших магазинах такого не купить, а деньжата-то у людей появились, бизнесменов-то жуть сколько развелось, у всех ведь жёны-то есть, а то и не по одной... Светку можно к этому делу подключить, она тоже модница хорошая, тоже лет двадцать не в этих краях одевалась... Надо не спеша обдумать этот вопрос. - Культивировала Ольга свою идею. - Кстати, у ней собственные торговые площади! Много ли места-то надо!
   Присела в кресло упорядочить свои мысли.
   - Итак, первое, надо прикинуть, сколько здесь штук. Второе, прикинуть цену на каждую вещь. В итоге может получиться некоторая сумма, которая и подскажет, стоит овчинка выделки, или нет.
   Достала свою толстую записную книжку, заведённую ещё с институтских времён, сейчас обёрнутую в новую цветную клейкую обёртку. Она давным-давно следила за изменением цен, финансист всё-таки. Первым в записи стоял махровый халатик -- первая ценная покупка в начале семейной жизни. Добрая четверть книжки -- дорогостоящие её наряды с датами покупки и, конечно, с ценами. Кроме этого было выделено достаточно места и таблице с колонками "водка", "молоко", "хлеб", "1 грамм золота", "зарплата", знала при этом, что сама получала иногда в два, в три, а то и в четыре раза больше -- эти суммы стояли в скобочках. Кропотливо, почти ежегодно по состоянию на первое января делала соответствующие записи по этим позициям.
   - Надо будет прогуляться по торговым точкам, узнать цены на блузку, брючки, платье, костюмчик, висящие сейчас в магазинах. Пока зима, делать нечего, займусь этим вопросом, чтобы рост цен на мои вещи определить. Потом Светку подключить к моему соблазну, может она ещё что подскажет, у ней голова тоже с фантазией... А сейчас я должна взять чистые листы, колоночкой переписать всё, что у меня имеется в наличии, без повседневной одёжки, конечно.
   Целый день ушёл у ней на эти радости. Ольга не стала долго думать, решила позвать подругу, чтобы та оценила и её идею, и посмотрела предлагаемый ассортимент. Оставив всё, как было, на паласе, набрала номер.
   - Светик! Не сможешь ли ты сейчас ко мне появиться?
   - Что? У тебя тоже какие-то проблемы?
   - Нет... Пока никаких, слава Богу... А у тебя что случилось?
   - Ольга, мне сейчас очень некогда. У моей работницы инфаркт случился, пока я пьянствовала. Мне срочно к ней в больницу надо. Как улажу свои дела -- позвоню.
   - Поняла. Звони.
   Составила свои чемоданы за диван к балконной двери, положила на них квадратную фанерку, прикрыла белой модной скатёрочкой, водрузила на место настольную лампу и успокоилась.
   - Видно, не судьба нынче торговлей заниматься.
   Только через пару недель Светка делилась с ней своими хлопотами.
   - У меня Жанна, что в том дальнем отделе работает, цветы где, семена, земля, удобрения... Помнишь?
   - Ну?
   - Так вот, её бабушка всю нашу бухгалтерию с самого начала ведёт. Умница, аккуратная, простая. Налоговая нас уже три раза проверяла -- ни одной неувязочки. И не сказать, что Зоя старая, но уже у ней второй инфаркт случился. А я без неё, как без рук. Годовой отчёт ведь на носу, декларацию надо в марте сдавать... Даже не знаю, выкарабкается, или нет. Врачи говорят, что всё вроде обошлось, но где гарантия, что не случится третий!
   - А ты сама-то в бухгалтерские данные вникаешь?
   - Конечно. Но у меня ведь своих дел по горло. Товарооборот-то огромный. И не мёртвое ведь барахло, а живыми тварями торгуем!
   - А кроме Жанны, есть кому за Зоей твоей ухаживать?
   - Жанна-то работает, и за Зоей есть кому присмотреть, семья у них большая, дом свой. Меня беспокоит только учёт, его ведь нельзя запускать. Ольга, ты ведь бухгалтером работаешь, может не откажешься на меня поработать?
   - Так а как? Я что, должна свою работу бросить?
   - Совсем не обязательно. Зоя три года работала на своём Известковом заводе и мой учёт вела. Приходила в свои выходные, ей достаточно было. А потом её там сократили, и с тех пор работы не нашлось. Но она тоже так же пару раз в неделю у меня бывает, не чаще.
   - Даже не знаю... Я же с торговлей никогда не сталкивалась, там могут быть другие проводки. Мне приходилось в основном со строительными и производственными фирмами иметь дела.
   - Я же просто индивидуальный предприниматель, у меня упрощённая система учёта -- доходы, расходы, прибыль, налоги. Баланс на одной страничке.
   Ольге припомнилось, как она когда-то сбежала от больших денег, занимаясь учётом сразу в десятке кооперативов и организаций по обслуживанию населения.
   - Можно попробовать познакомиться с торговлей. Почему бы нет? - Задумалась она.
   - Соглашайся, Ольга. Зоя поправится, покажет тебе все тонкости, она сама попросила меня найти ей замену.
   - Я, пожалуй, соглашусь, если это действительно займёт только мои выходные. Думаю, что сумею разобраться.
   - Спасибо, подруга. Я позвоню, как Зоя появится.
   - Давай кофейку с пирожными попьём?
   - Давай обмоем это дело.
   - Мне тут сестрица, знает, что я кофеманка, новогодний подарок оставила от Московской кофейни на паях -- Арабика. Мне так поглянулся этот кофе, другие теперь никакие покупать не буду. Вот попробуй, тебе понравится.
   - А ты что мне тогда звонила-то, прийти просила?
   - Даже не знаю, как-то неудобно сейчас мне стало об этом говорить, - вздохнула она, разливая кофе по чашкам, - не до этого тебе сейчас.
   - Ну всё-таки?
   - Понимаешь, идея меня после новогодних праздников посетила, надо сказать, тоже с торговлей связанная. Думала подключить тебя к этому вопросу, может подскажешь что.
   - Сама торговать хочешь?
   - Ага, - засмеялась Ольга.
   - Чем?
   - Сейчас попьём кофе, расскажу. Ты не спешишь?
   - Нет. Отдохну сегодня. Набегалась за неделю. Магазин работает, всё нормально пока.
   Они присели в кресла, и Ольга всунула той в руки списки своего барахла на пяти страницах формата "А-4" с уже проставленными приблизительными ценами. Светка сначала внимательно читала, потом, перебрав листочки, заглянула в конец.
   - Что это?
   - Светик, эти более сотни эксклюзивных нарядов я решила продать.
   - И где они? Покажи.
   - Тебе это интересно? Может просто поговорим.
   - Нет. Давай посмотрим. Надо же мне как-то вдохновиться твоей идеей, иначе я не смогу тебе помочь.
   - Ну ладно, давай будем смотреть, - направилась она за своими чемоданами.
   Они вдвоём, хохоча, быстрёхонько разбросали всё содержимое по комнате.
   - Ольга! Обалдеть можно! Откуда ты это раздобыла?
   - Модничала же всю жизнь, - смеялась она, - здесь не только мои наряды, сноха свои притащила, трое сестриц ведь ещё у меня, племянница взрослая есть. Думаю, что не износить мне этого за оставшуюся жизнь, а выбросить или раздарить -- жаба давит. Столько места занимают. Пора от этого освобождаться.
   - Слушай, у меня ведь тоже барахла полно, тоже приличное всё. Может нам скооперироваться с тобой?
   - Так ведь и я о том же!
   - У меня обуви столько накопилось, слабость какая-то каждый год туфельки себе на высоком покупать. В прошлом году сложила всё, каждую пару в свою коробочку и, ты знаешь, унесла на работу в свой кабинет на верхнюю полку -- дома места не хватает, и все ведь в фирменных упаковках, как новенькие. Клятву себе дала -- больше ни одной пары не куплю!
   - Я, слава Богу, обувью не увлекаюсь, - хохотала Ольга, - пока не изношу, новые не покупаю. А вот колготок -- целый мешок, и все не одёваные ни разу. И снохе, и сестрицам раздариваю все годы, а сама мимо пройти не могу -- опять покупаю. Зачем? Сама не знаю, давно ведь все в брючках ходим. Что делать будем, Светик?
   - Думать надо. Надо мне тоже у себя ревизию навести. А, вообще-то, товар эксклюзивный, в магазинах у нас подобного нет. Но вопрос -- будут ли всё это покупать? Выставим -- это ещё не значит, что мы продадим, так что, Ольга, больших надежд на это не питай.
   - Можно цены-то не задирать.
   - Вот-вот, я и говорю, надо решить сначала, что ты хочешь -- или деньги выручить, или освободиться от этого.
   - Я решила освободиться от этого.
   - Понятно. Ну ладно, надеюсь, мы теперь чаще будем видеться, там и порешаем. Но идея тебя посетила замечательная. Мне нравится. Развеселила ты меня.
   За два зимних месяца Ольга разобралась с новым учётом, и Зоя с лёгкой душой оставила её одну распоряжаться финансами в магазине "Природа". Здесь было два больших отдела, в крайнем от входа -- огромные аквариумы с рыбками, канарейки, попугайчики, декоративные с картофелину живые петушки, крокодильчики, морские свинки, хорьки, их корма, кормушки, клетки для обитания и так далее; в дальнем, тоже просторном помещении -- домашняя цветочная галерея, семена, земля, удобрения, мелкий садовый инструмент, подкормки и прочее. У хозяйки был тоже довольно обширный кабинет с тремя столами, один из которых -- рабочее место бухгалтера. Была небольшая кухонка с газовой плитой и морозильной камерой, кладовка, туалет, даже раздевалка. Магазин находился в подвале с торца нового здания, обеспечен и электричеством, и горячей водой.
   Светка начала заниматься подобным видом деятельности ещё в Красноярске, и ей, видимо, понравилось. Конкурентов в Дегтярске у ней не оказалось, и товар пользовался большим спросом. Одному реализатору, с живностью, она платила шесть тысяч рублей в месяц, другому -- четыре тысячи. Ольга, как и Зоя, будет получать пять тысяч рублей, но -- нелегально, то есть без оформления трудовой книжки.
   Все поставки товаров были из одного места -- из такого же магазина в Екатеринбурге. Те по заявкам сами доставляли товар и контролировали условия содержания живности, так как у них был специалист для таких дел. Светка только перечисляла им деньги за оказание услуг.
  
  
  

х х х

  
  
   Они, наконец-то, уговорили матушку продать дом, так как в свои годы той уже трудно было справляться с хозяйством. Купили ей большую двухкомнатную квартиру, правда, на пятом этаже, в центре города. Она быстро поняла радости от ежедневной горячей ванны, остались в прошлом заботы о сугробах, о дровах, о камине, об огороде, о кошке, о собаке. Деньги у ней были, купила себе большой телевизор, старый "Снежок", не жалеючи, выбросили.
   У самой младшей, Нелли, росла внучка, ровесница Антона, но они ещё ни разу с ним не виделись, общались только по инициативе Антона, когда те приезжали, по телефону, так как вели какой-то закрытый образ своей "неудачной" жизни.
   - А у кого она удачная? - Размышляла Ольга. - Что-то за свои немалые годы я не встретила ни одной счастливой пары, хотя искала, упорно искала -- так хотелось встретить хотя бы одну.
   Как только она поняла, что комплексация людей на семейном счастье, правильнее сказать, на семейном несчастье -- это просто издевательство внушённой сверху доктриной и правительством, и религией -- разорвала брачные узы и ни разу не пожалела об этом. Они тормозили её развитие, её расцвет, убивали радость существования.
   - Государству надо, чтобы мы были бедные, и чтобы размножались. И мы плодим ноги, руки, рты самым дешёвым способом, выключили свет и -- в постель. Внушили всем, что содержание дураков, больных, калек, уродов с рождения -- большая радость. Для чего? Для кого радость? Вместо того, чтобы направить финансы на здоровых, умных, красивых, талантливых, как во времена Спарты, не обеспечиваем, а даже мучаем детей в детдомах, клиниках, экспериментальных медучреждениях, в заграницу продаём, и кичимся на весь мир о повышении рождаемости, но ни слова -- о больной рождаемости! В результате не прогресс, а регрессия в экономике. А любовь семейной пары длится не более трёх лет, и даже это с натяжкой. А дальше на первое место выходит имущество, деньги, работа, даже телевизор, или болезни, или беспросветное пьянство от разочарований -- вот и вся любовь, а от семьи, от брака остаётся одно название.
   Замуж она вышла на третьем курсе института. Перед четвёртым родила, но учёбу не бросила. Жили они тогда на квартире, недалеко от учёбы, и хозяйка сама предложила поняньчиться со спокойным малышом. Деньгами и продуктами помогали родители с обеих сторон. А после окончания института она уже не хотела жить не только с его родителями, но и с ним. А он не поехал с ней по распределению, хотя проводил в аэропорт. Оба понимали, что расстаются навсегда. И Ольга, оставив позади ненужный балласт, с двухлетним ребёнком в одной руке, с сумкой -- в другой уверенно ступила на трап самолёта, пообещав, что сообщит свой адрес, когда устроится. Развелись заочно, по его инициативе.
   Дети по телефону делились своими радостями -- купили компьютер, и Марку для учёбы необходим, и Антону через год в школу. Приобрели участок под сад рядом со сватами, занимались корчёвкой деревьев, привозом чернозёма. Ольга только поддакивала, хвалила, а сама удивлялась -- зачем за полярным кругом на мёрзлой болотистой земле сад, что там может вырасти за короткое лето? Ольге, честно говоря, родительский дом надоел, все дни с весны до осени копай, сади, поли, окучивай, потом выкапывай, храни, ешь, излишки на базар тащи, навоз, заборы -- зачем таким онанизмом заниматься! Неразумно! На Урале-то в июне год через год заморозки бывают, а уж на севере и того больше!
   Вообще, у ней было очень много собственных суждений, отличных от общепринятых. Как-то разговорились на работе про уклад советской действительности, и она вызвала целую бурю эмоций и споров по этому поводу.
   - Если бы правители спросили моё мнение по этому вопросу, я бы предложила, во-первых, ввести в повседневный внутренний оборот в стране золотые монеты, а не держать их в зарубежных хранилищах; во-вторых, легализовать проституцию -- всё равно всё население занимается блядством в свой активный период жизни. По крайней мере были бы почистоплотнее физические радости, не обуял бы всю страну проклятый спид. И не только для мужчин, но для женщин, захочет родить -- придёт, выберет себе чёрненького или рыженького, а не будет соседских мужиков отнимать; в третьих, не по четыре сотки, а по двадцать гектаров выделять желающим иметь свои земельные участки, где каждый хозяин и за лесным массивом бы следил, и дороги до соседней усадьбы сделал, и, в конце концов, не пустовали бы огромные территории, а то одни китайцы по нашей Сибири шастают.
   Думала, что со своим садом не приедут к ней -- нет, приехали в июле. Первым делом сходили к маме посмотреть новую квартиру. Потом она отправила их, как всегда, к бывшему мужу, у которого были две уже взрослые дочери. Вообще, Ольга каждый приезд отправляла сына к отцу, показаться, повидаться, единственный сын всё-таки, кроме того, там у старшей уже рос внучек, Димка, на три года младше Антона. Они все оттуда съездили в Екатеринбург в цирк, по городу пошляться с ребятишками, пока погода стояла отличная.
   - Мама, а знаешь, - начала Ната, - наша-то бывшая однокомнатная сгорела.
   - Да ты что! Как?
   - Да, бабушка, да, - оживлённо вмешался внук, - сгорела, я видел, вся чёрная, все стены, окна вылетели.
   - Так хозяин-то алкаш был, - уточнял Марк, - нигде не работал, потому ведь и поменял свою двухкомнатную на меньшую.
   - Он пьяный был, - тараторил внук, ничуть не скрывая своей заинтересованности, - курил, уснул, всё и сгорело.
   - Сам-то жив остался?
   - Весь обгорел, в больнице умер.
   Ольге почему-то подумалось, что внука опять преследует слово "пожар", и она скорбно произнесла:
   - Не дай бог! Не дай бог!
   Антон обратил на её слова внимание, оживление спало с его лица, быстро изобразив согласие, повторил:
   - Не дай бог!
   Но ей показалось, что сожаление это было глубоко спрятано в его сознании, а подсознательно, внутренне, он всё ещё игрался с огнём, артистично прикрываясь гримасой. Стихия воздуха и стихия воды всё ещё балансировали на грани в его головёнке, пытаясь склонить каждая в свою сторону.
   - Что делать? - Думала она. - Как отучить от опасных чувств ребёнка?
   - Антон, в школу нынче не собираешься?
   - Нет, мама сказала, на следующий год.
   - А что не хотите нынче отправить? - Обратилась она к ним. - Писать, считать умеет.
   - Нам ведь тоже надо будет с ним в первый класс пойти. Когда? Марку своей работы с учёбой хватает! Пусть ещё год в садик ходит, спокойнее нам. - Отрезала сноха. - Мне приходится каждый день на работу в такую даль добираться, ухожу из дома в шесть часов. Ночь полярная ведь у нас, ухожу темно, прихожу темно, света белого по полгода не видим.
   - Как-то грубовато прозвучало, - думала Ольга, - устала, видно, сноха от домашних дел, от работы, от мужа, от сына, может даже от сада и от квартиры. Ей вполне это было понятно. А что сделаешь? Жизнь -- штука сложная.
   - Мам, когда у тебя нынче отпуск? - Поинтересовался сын.
   - Марк, я же в этом году на пенсию выхожу.
   - И то правда.
   - Если оставят на работе, то в сентябре в отпуск пойду, а если нет -- пенсионеркой буду.
   - Как у тебя с деньгами нынче?
   - Ната, я свои обязательства выполню, - взглянула она на сноху, - и в этот раз за первые полгода учёбы заплачу, и в следующем году. Даже если работать не буду, даже если голодать мне придётся. Марк, трудно учиться?
   - Самое трудное в начале было. Сейчас втянулся. Но, с другой стороны, начались специальные предметы, для меня -- полная неизвестность. Хорошо, что интернет подключили, там ответы на все вопросы можно найти. И не пишу теперь, а печатаю сразу, тоже большое облегчение. Лишь бы ума мне хватило разобраться во всём.
   - На работе-то как?
   - Честно говоря, хреново.
   - Расшифруй.
   - Политики начали трезвонить о реформировании службы исполнения наказаний. Паника началась, никто не знает, что будет. Тюрьмы-то переполнены, мировым стандартам не соответствуют. Если соберутся закрывать старьё -- сокращений не миновать. У нас итак безработица в городе.
   - Может заранее подыскать что-нибудь другое?
   - Мне, видно, придётся терпеть до последнего, ещё два года учиться надо по профилю.
   Ольга не тратила свои выходные на совмещение, она приспособилась заниматься этим после основной работы, так как магазин работал до восьми часов вечера, да и было это не каждый день. Ей удалось скрыть от любопытной снохи свой дополнительный заработок. Правда, внуку в этот год досталось меньше времени для общения с бабушкой.
   - Ната, меня очень попросили помочь молодым кадрам, не могу же я отказать, нас всех когда-то учили - стойко оправдывала она свои задержки по вечерам.
   А по выходным они с внуком валялись на городском пруду.
   - Хорошо, Антошка, правда? Лежи, смотри в небо, ноги в воде бултыхаются, птицы трелями заливаются. Обратно пойдём через лесок до домов, там земляники полно, наедимся, насобираем в пластмассовый стакан, бабушку Аню угостим.
   - К ней зайдём?
   - Зайдём, по пути ведь.
   - Комары появились. Бабушка, смотри, смотри, уселся на меня, сейчас кровь пить начнёт.
   - Так убей! Смахни!
   - Нет, пусть напьётся. - Смеялся он. - Ему же сразу после этого умереть придётся.
   - Откуда ты взял такую мудрость?
   - Папа рассказывал. Комар всего двое суток живёт, и то, если голодный. У нас на севере комары маленькие. Здесь у вас на Урале -- средние, а в Сибири, он говорил, большие.
   - Там ещё и мошка есть.
   - Да, он рассказывал, она мясо ест.
   - Да, в тайге даже медведь, говорят, не так страшен, как мошка.
   - И как там люди живут?
   - Так сейчас много средств для защиты от москитов продают. А знаешь, чем отличается заразный комар от простого?
   - Чем?
   - Простой, даже с брюхом полным крови, имеет горизонтальное туловище. Ты понимаешь, о чём я?
   - Да, это прямо, как линейка, слева направо.
   - Да, правильно. А заразный, это который с вирусами, у него всегда, даже когда он голодный, туловище расположено круто вниз от головы.
   - Не знал такого... Значит, этот не заразный... Пусть наестся. Смотри, как он улыбается от счастья!
   - Ну и раз уж зашёл у нас разговор на медицинскую тему, ещё один вопрос. Чем отличаются вирусы от микробов? Мама не рассказывала?
   - Нет. И чем?
   - Ни микробы, ни вирусы простым глазом человек не видит, очень уж они маленькие, только под микроскопом их можно рассмотреть.
   - Под каким микроскопом?
   - Микроскоп -- это прибор, в котором есть очень сильное увеличительное стекло.
   - Как увеличительное зеркало?
   - Да, только во много раз сильнее. Далее, и микробы, и вирусы присутствуют всюду, и их можно получить огромной толпе, если они пройдут через одни двери и подержатся все за одну ручку дверную.
   - Да ты что!
   - Да, так вот, поэтому перед едой и надо всегда руки мыть, чтобы вся эта гадость через рот внутрь не попала. Далее, микробы могут размножаться всюду. А вот вирус опасен тем, что он может размножаться только в живой среде, то есть внутри человека, причём так сильно и быстро, что у человека моментально болезнь появляется, и температура, и тошнота, и головная боль и так далее, и простым мылом их не смоешь, специальные лекарства от каждого вируса надо врачам-учёным разрабатывать. Хотя ослабить их силу мыло помогает. Давай, Антон, искупаемся, охладимся перед дорогой, да пойдём по направлению к дому.
   - Ну ладно, я в воду пошёл.
   Плавать он ещё не умел, и Ольге приходилось постоянно следить за ним, так как он приноровился ползать по дну, зарываясь в воду с головой.
   В чистом светлом сосновом лесу между множества тропинок, ведущих к городу, наелись земляники. Ольга удивилась его познаниям в области растительности, он назвал ей около двух десятков трав, встретившихся на пути.
   - Молодец, Антон, что в травках разбираешься, это очень пригодится в жизни. Мама научила?
   - Мама. Я ещё много ядовитых даже знаю.
   - Например?
   - Чистотел, полынь, ещё эта... как её...а, белена... Ну ещё, если увидим вспомню, назову. У картошки нельзя балаболки есть, у морковки нельзя ботву есть, а у свёклы можно.
   - Деда Витя-то часто у вас бывает?
   - Да почти каждый день заезжает. Катает меня, из садика иногда забирает, когда мама с папой на работе.
   - А баба Валя?
   - Она редко. Далеко ведь. Только в саду видимся и то не всегда. Мы чаще к ним в гости ездим, когда зима. Летом всем некогда. Дедушка мне уже даёт педали нажимать и ключ зажигания поворачивать, - хвастался он, - и рулить он мне уже много раз давал, правда, пока на коленях у него.
   - Молодец, Антон, молодец. Учись всему, пока растёшь. Когда вырастешь, учиться поздно будет, да и намного труднее голова потом понимать будет. И читаешь ты уже хорошо, за зиму ещё потренируешься, и учиться в школе тебе легко будет.
   - А ты мне сегодня почитаешь что-нибудь?
   - Конечно, я даже закладку в книге уже положила.
   - Про что?
   - Про планеты, про Солнце наше любимое, про Землю нашу, по которой ходим, и про её соседей и соседок.
   - Интересно?
   - Ещё как интересно.
   - И песню споёшь?
   - Да. Очень старинную. Любимую песню твоей бабы Ани. Она сейчас старенькая стала, не поёт. А раньше как она красиво пела! Ты бы знал! Я, бывало, слезами уливалась, слушая её. Такие истории разные в песнях были, такие страдания.
  
  
  

х х х

  
  
   Они с подругой основательно готовились заниматься торговлей своих излишеств. К октябрю полностью определились с ценами, с ассортиментом, с будущей рекламой, с инвентарём, с помещением. Ольга распечатала фирменные ценники, массу визиток, которые они раздадут и разложат во все точки, доступные для населения, но ждали плановую проверку налоговой инспекции на седьмое октября, только после неё они вплотную приступят к реализации задуманного.
   - Светик, а как ты будешь, если придётся, оправдываться этой торговлей?
   - Я прикинула расширение пунктов своего ассортимента в лицензии, но думаю, что это не понадобится. Налоговая не имеет права проверять меня чаще, чем один раз в два года, а через два года мы свою лавочку закроем. Администрация у нас бездействует, милиции нет дела ни до кого, все контролирующие службы в Ревде. Кому мы нужны-то!
   - А твои смежники из Екатеринбурга?
   - Помещение -- моё. Лично моё. По безопасности у меня всё в порядке. Мы ж не ядами собираемся торговать, живность от наших платьев не пострадает, к тому же я продаю не ворованные, а свои личные вещи. Но в чём я уверена, так это в том, что народу в моей торговой точке будет шастать гораздо больше, чем ранее. Это большой плюс для меня. Деньжата у многих в карманах появились, ресторан вместо праздников стал четыре дня в неделю работать, я ж напротив живу, вижу, сколько людей сейчас там на жратву и выпивку денег проматывают, и всех пьяненьких своих начальников личные водители весь вечер сидят в машинах дожидаются.
   Но вот и налоговая закончила свою работу, Светка с нескрываемым удовольствием позвонила, что подписала акт проверки.
   - Завтра десятое -- можешь паковать свои вещи. Приходи в пятницу, одиннадцатого, сразу после работы, перестановку будем делать, я с двумя мужиками договорилась. А в субботу и воскресение они будут оборудовать комнату для торговли, сроки я им жёсткие поставила.
   Окон в её кабинете, как и во всём подвале, не было. Мужички орудовали умело. Один стол с бумагами передвинули к торцовой стенке и вместе с сейфом прикрыли плёнкой, перетащили плательный шкаф с антресолью туда же в противоположный угол. Ловко поставили перегородку из сухой штукатурки, разделив две потолочные лампы дневного света, вмонтировали двери. Там, в тупике за перегородкой будет теперь рабочее место бухгалтера, занимающее четверть всего помещения. В опустевшей части под командованием подруги по всем четырём стенам в самом верху напрочь прибили крепкие рейки по всему периметру, на которых будут крепиться по спускающимся цепочкам плечики с их нарядами, и напротив входной двери на потолке укрепили круглую металлическую трубку. Перевезли из Светкиной квартиры манекены, трельяж, вещи, потом съездили за её чемоданами. Расплатившись с мужичками, занесли стулья, и сидели хохотали.
   - Слушай, у нас завтра целое воскресение свободное. Даже не думала, что так быстро получится.
   - Светик, а ты видела, какие лица у твоих реализаторов! Чуть глаза у всех не повыскакивали! Что дальше?
   - Сейчас всё вымоем, пылищи-то полно наделали, да по домам пойдём, а завтра, если получится, развесим всё, трельяж поставим, манекены оденем.
   - Ко скольки приходить?
   - Давай к одиннадцати.
   - Ладно. Прибирай тут, плёнку снимай, а я -- за ведром с водой, тряпками, лентяйкой.
   Время работы магазина "Эксклюзив" сделали с трёх часов дня до восьми вечера, разделив рабочее время между собой. Бывший квадратный кабинет имел теперь продолговатую форму. В противоположном от входной двери дальнем углу стоял белый кухонный столик-книга с опущенной стороной, на нём телефон и стопка визиток. Над ним -- колготки. В соседнем углу -- трельяж, в котором видели себя все входящие, при необходимости по полукруглой металлической трубке вверху двигалась красивая светлая занавеска -- примерочная. Подход к любому изделию был свободный. Между столиком и трельяжем -- трёхэтажная полочка со Светкиными туфельками, начищенными до блеска. Над ними в одной большой петле около полусотни лёгких шарфиков всех видов и расцветок, атрибут прежней жизни подруги. Ещё выше -- вывеска:
  
"Эксклюзив"
   - прокат, обмен,
   продажа -

   Да, они решили не только продавать, но и давать на прокат, и даже менять, если принесённое стоило того. Перед входом с двух сторон стояли, как живые, в полный рост два манекена, которые меняли свои наряды раз в неделю. Решили все наряды не выставлять, самые ценные убрали в плательный шкаф -- сначала надо рекламу раскрутить. А потом, бывают ещё и очень уж привередливые клиенты с огромными деньгами, ищущие эксклюзив только за очень высокую цену, это тоже надо учитывать.
   - Давай, подруга, говори, сколько я тебе должна на сейчас?
   - Значит, так. Твоя -- идея, моё -- помещение. За всё наше обустройство, за работу мужичкам, за перегородку, за рейки, за манекены и прочее я израсходовала с гулькин нос. С тебя -- одна тысяча. Трельяж я потом обратно заберу, он не в счёт.
   - Вот тебе, дорогая, одна тысяча, - положила Ольга на столик.
   - Далее, записываем все продажи по датам вот в эту тетрадь, каждый итог делим на твои-мои, соответственно деньги делим по двум коробочкам в сейфе.
   - Если очень торговаться будут?
   - Если будут торговаться с деньгами в руках -- снижаем цену не более, чем на двадцать процентов. Согласна?
   - Я тоже так думаю.
   - На обмен принимаем равноценное. Не продешеви.
   - С прокатом? Как договорились?
   - Да. Только за семьдесят процентов стоимости, чтобы нам не прогореть, из них половину возвращаем обратно, если не повреждено. Внимательно просматривай возврат.
   Поместили объявление в местную газету, разнесли по всему городу визитки и начали работу.
   - Девочки! - Объявила Анна Петровна за утренней кухней. - У нас ещё один коммерсант в Дегтярске объявился. Магазин открыл.
   - Где?
   - По Гагарина. Вот адрес в газете.
   - Чем торгует?
   - Шмотками женскими. "Эксклюзив" называется.
   - Значит, опять цены заоблачные...
   - И откуда такие бессовестные берутся... Понастроили магазинов чуть не в каждом доме...
   - Всё равно надо будет заглянуть, не очень далеко ведь, хоть посмотреть на этот "Эксклюзив".
   - Так давай сегодня сбегаем в обед, я тоже хочу взглянуть.
   - Сходите, потом нам расскажете.
   Ольга молчала. Знала, что в обеденный перерыв они зря туда сходят, магазин-то с трёх часов работает. А второй раз вряд ли скоро туда соберутся, так как погода стояла отвратительная, сильный ветер, снег с дождём вперемежку, под ногами глубокая сырость. Девчонки даже газетное объявление невнимательно прочитали. И все они жили совсем в другой стороне, а после работы, как правило, спешили по домам -- темнеться-то уже рано начало. Но поняла, что скрыться от глаз коллег совсем не сможет.
   - Я им скажу, при случае, что побывала там вечером, но только, когда к слову придётся.
   Со Светкой они решили, что объявление в газету им не надо подавать более одного раза, ни к чему привлекать излишнее внимание, товары сами должны завоевать себе репутацию, слухи быстро расходятся. И вывески крупной на дверях кабинета не было, только визитка была на скотче. Манекены в не рабочее время они заносили внутрь, и дверь была всегда закрыта на два ключа. Чуть покрупнее визитки рядом с вывеской "Природа" на входе в сам подвал была ремарка с их названием, временем работы и тремя телефонами.
   Цены на этикетках не написаны от руки, а были напечатаны крупным шрифтом, это давало возможность врать, что изделие продаётся по себестоимости, то есть по цене от производителя, без торговой наценки. Почти на всех товарах были вшиты наименования фирм производителей, которые соответствовали напечатанным на ценниках, для особо разбирающихся -- небольшое успокоение и вера словам продавца. Так как с "заоблачными" ценами почти половина изделий были пока не выставлены, а некоторые специально были занижены -- злобных взглядов покупателей до конца месяца они пока не встретили, и радовались тому, что покупать всё-таки начали.
   - Ну вот, начало положено, - улыбалась Светка, - впереди у всех ноябрьские праздники, потом Новогодние... Хороший у нас торговый уголочек, всем нравится, аж приятно слушать.
   - Может они льстят твоему обаянию.
   - Ну и пусть. Всё равно приятно. Пусть пресмыкаются. Они своё дело делают, а мы -- своё.
   - Девочки, а я вчера в "Эксклюзиве" была, - решилась Ольга.
   - Опять купила что-нибудь эксклюзивное?
   - Нет, наоборот.
   - Что "наоборот"?
   - Продала.
   - Как так "продала"?
   - Несколько своих нарядов продала, - смеялась она, - они там даже раздумывать не стали, сразу деньги выложили, ну поторговались немного для начала.
   - Ну, ты даёшь! Что-нибудь да отмочишь!
   - Они там не только продают, но и на прокат дают, и обмен даже делают, но я сказала, что свои складывать некуда.
   - И новогоднее своё?
   - Да, и новогоднее забрали. - В данном случае она соврала, она даже из дома его не выносила, решила в нём отпраздновать своё столетие. - Я же языком болтать хорошо умею, расхвалила весь товар у них, комплиментов наделала, потом до того оборзела, что на работу к ним попросилась. Я же пенсионерка, о будущем надо думать.
   - И что?
   - Сказали, что будут иметь ввиду, - хохотала она, - кстати, цены там вполне приемлемые. Я сравнила, специально перед этим по всем торгашам прошлась. Всё у них от производителей, без торговых наценок, и приличное всё.
   Первой, с кем ей пришлось встретиться здесь из своих коллег, оказалась главбух.
   - Татьяна Алексеевна! Какими судьбами! Проходите смелее, осматривайтесь.
   - Ты что здесь делаешь? - Удивилась та ничуть не меньше.
   - Торгую, - смеялась Ольга, - знакомая очень попросила вместо себя посидеть, к дочери в Елецк уехала на полтора месяца. Я ж просилась. Вот. Мечты сбываются. Я здесь сама ещё ничего не знаю, хожу, знакомлюсь с этикетками второй день.
   - А у меня, Ольга, дочь замуж засобиралась, в выходные надо идти со сватами знакомиться. Да и новенького чего-то захотелось, дай, думаю, зайду.
   - Татьяна Алексеевна, без покупки я вас отсюда точно не выпущу, - смеялась Ольга, - я ведь с выручки получаю. Ставьте свою поклажу вот сюда, и давайте смотреть, вдруг что выберете.
   Вечером поздно звонила детям.
   - Марк, я паспорт сменила.
   - У нас тоже все меняют, как и по всей России.
   - Так я что звоню-то. Раньше в моём паспорте мой ребёнок был вписан. Ты, стало быть. А теперь взрослых детей туда не вписывают.
   - И что?
   - Марк, я хочу уточнить у тебя вот что, у тебя есть твоё свидетельство о рождении? Помнится, я высылала тебе его.
   - Да, высылала, помню.
   - Теперь это -- единственный документ, подтверждающий твоё право на моё наследство. Понял?
   - Понял. Надо будет мне порыться в документах, проверить, сохранилось ли свидетельство.
   - Вот-вот. Если вдруг затерялось -- звони, - смеялась Ольга, - пока я ещё живая, можно дубликат сделать. А, вообще, у всех документов абсолютно должны быть копии, и храниться должны в отдельных от основных местах.
   - Ладно.
   - Как дела-то?
   - Да всё нормально, мам, не беспокойся.
   - Ну ладно. Пока.
   - До свидания.
  
  
  

х х х

  
  
   - Как, сынок, работа? - Первым делом интересовалась Ольга.
   - Лучше не спрашивай. Полный развал. Слава Богу, удалось прошлый год пережить. Начальство злющее, хуже заключённых.
   - Там же одни зажиревшие генералы, - включилась в разговор сноха, - Марку и зимой, и в весеннюю сессию даже в отпуске без содержания отказали. Им наплевать, что он учится, это никому не нужно, его же потом с дипломом-то повышать надо, а вся служба блатниками забита, только деньги всё решают. А у нас нет таких денег, чтобы место себе купить!
   - А в институте?
   - Хорошие отметки, - улыбался он, - даже мне самому нравятся, по всем дисциплинам четвёрки, пятёрки.
   - Сколько весной экзаменов сдавал?
   - Шесть.
   - Пришлось с напарником подменяться, - продолжала своё сноха, - чтобы на очередной экзамен сходить. И каждый раз надо рапорт на стол класть, дисциплина-то военная. Один раз даже преподавателю деньги заплатили, чтобы принял экзамен в не рабочее время -- подмениться не удалось. Крутится, как белка в колесе.
   - Да, в июне уже отпуска массовые начинаются, работать некому, сплошная напряжёнка у меня получилась. После суточного дежурства с подпёртыми глазами -- на экзамен.
   - После последнего экзамена двое суток спал, не просыпаясь. Десяток раз подходила посмотреть, дышит ли, даже есть не вставал. Хорошо хоть отпуск по графику дали.
   - Молодцы вы, дети мои. Терпеливые. И в одну сторону тяните. Надолго приехали?
   - Билеты обратно через три недели.
   - Отдыхайте, ни о чём не думайте, еды у меня достаточно. Антон большой уже, могу его с собой на работу брать, ключ на шею ему повешаю, как захочет, сам до дому доберётся, недалеко, дорог никаких переходить не надо.
   - Мам, а ты как? Не выгоняют с работы?
   - Пока работаю. Меня ж в любую дырку можно засунуть, - смеялась Ольга, - хоть на складской учёт, хоть на себестоимость посадить, в апреле даже вместо главбуха работала, тоже ведь в отпуска всем надо, я безотказная.
   - Пенсия-то большая? - Поинтересовалась сноха.
   - Как у всех, плюс-минус тысяча, - избегала Ольга конкретных цифр, - государство много не даст. Антона-то в школу собрали?
   - Конечно. Нам бы вот только по магазинам вашим походить, одежду ему подкупить, костюмчик, здесь много дешевле, чем у нас. Да на барахолке в Екатеринбурге помотаться, много мелочей надо.
   - Перекусили? Мойтесь теперь, да отдыхайте. Марк, иди вытаскивай его из ванной, около часа уже бултыхается.
   - Он -- любитель в пене понежиться... По рыбке соскучился.
   - Всё, ребята, мне на работу пора собираться. Хозяйничайте. Вот ключи, это для Антона на верёвочке, это -- для вас. На обед меня не ждите.
   Внучек в конце рабочего дня заявился к ним в кабинет.
   - Здравствуйте, - улыбался он всем, как давно знакомым.
   - Здравствуй, Антон...
   - Большой-то какой стал...
   - Даже не узнать, - слышалось со всех сторон.
   - Расту...
   - Бабушку встречать пришёл?
   - Ага. Каждый день буду приходить.
   - Как там у вас погода на севере-то?
   - Ветер у нас там сильный. А в Дегтярке тихо.
   - В школу уже ходил?
   - Нет. Только ещё собираюсь. Анна Петровна, - подошёл он, - вы меня сводите ещё на завод?
   - Если хочешь.
   - Хочу.
   - Значит, сходим.
   Улыбчивое лицо и весёлые глаза ребёнка быстро расположило всех к отвлечённым разговорам. О работе уже никто не думал, посматривали на часы и собирали сумки.
   - У нас тоже есть компьютер. А в какие игры вы играете? - Задавал он вопрос соседке, присаживаясь к той рядышком. - А что печатаете? Я тоже умею печатать.
   - Буквы уже знаешь?
   - Конечно, я же нынче в школу пойду.
   - Ну-ка давай садись. Набирай "Здравствуй, Дегтярочка. Восклицательный знак. Я опять приехал в гости к любимой бабушке".
   Ольга наблюдала, повернувшись, как он, поглядывая на экран, выбирал клавиши.
   - Молодец, знаешь русский язык, - хвалила та, - только слово "Дегтярочка" пишется с заглавной буквы. И запомни, что между буквами "ч" и "к" никогда не бывает мягкого знака. Сам исправишь?
   - Могу.
   - Всё, Антон, все уже нас ждут, по домам пора. Знаешь, как выключать компьютер? Ну-ка подсказывай мне.
   - Курсором "Пуск", "Выключить", и из розетки обязательно выдернуть.
   - Замечательный из тебя программист получится, - смеялась коллега за её спиной.
   - Бабушка, а ты тоже умеешь на компьютере печатать? - Спрашивал он по дороге.
   - Конечно, как и ты, русский язык знаю, а печатает-то принтер, а не человек.
   Компьютеров им начальство наставило во все отделы по одному, но с программным обеспечением работали, как она заметила, только конструкторы. А на всех остальных были только игры, текстовые форматы, да на своём они завели все бланки и формы для учёта, коих было бесчисленное множество, чтобы не заказывать их в типографию, а для размножения пользовались ксероксом, установленным у секретаря директора.
   - Чем родители занимаются?
   - Так мы спали почти до вечера. Я поел да пошёл к тебе.
   - Давай не будем на сегодня ничего планировать.
   - Устала?
   - Конечно, с полночи не спала, вас ждала.
   - Ладно.
   - Ничего купить не хочешь?
   - Ну давай соку купим.
   - Грейпфрутовый у вас есть? - Спросила, подойдя к киоску.
   - Есть.
   - Дайте дату посмотреть.
   Убедившись, что относительно годен, расплатилась, убрала в пакет.
   - Это что за сок?
   - Грейпфрутовый. Ни разу не пробовал?
   - Даже не слышал о таком. А что, пить не будем?
   - Антон, его достаточно по три глоточка, чтобы напиться. Нам всем на три дня хватит. Он не такой, как все, чтобы сразу выпить и упаковку выбросить, - смеялась Ольга, - сам дома убедишься. Лучше всяких лекарств.
   - Интересно... Опять меня удивить чем-то хочешь?
   - Разумеется. Только этим все годы и занимаюсь, что удивляю тебя.
   - Завтра пятница.
   - Да. Короткий рабочий день.
   - Куда-нибудь сходим?
   - Если подойдёшь вечером ко мне, давай к Юле заглянем, рядом ведь.
   - К бабе Юле, - поправил он.
   - Для тебя -- баба Юля, для отца -- тётя Юля, для меня -- сестра Юля. А в воскресение старенькую бабу Аню, маму мою, проведаем, покажемся, туда и из Ревды наши соберутся, если обзвонишь вечером всех, пирогов наедимся.
   - Ладно.
   Вечером она уснула раньше всех. Утречком будильник прозвенел на подоконнике, заботливо поставленный внуком у изголовья. В субботу погода с утра стояла пасмурная, хотя дождя не было, дети раненько уехали в Екатеринбург, а они с внуком перебирали книжные полки в стенке, где давно собиралась прибраться, пора было вынести половину на мусорку. Здесь хранилась ещё литература сына. Вытащив абсолютно всё, вымыла полочки и занялась сортировкой, всё, что принадлежало сыну -- отдельно, сам пусть выбросит, или заберёт с собой, ей лишнего барахла не надо. Дорогие ей произведения заполнили всего одну верхнюю полку всего в один ряд. Отобрала для Антона несколько книг, может заинтересуется.
   - Вот это для тебя отложила, посмотри, может почитаем что по вечерам вместо сказок.
   Он выбрал "Энциклопедию тайн и загадочных явлений" с картинками, она добавила Чехова -- короткие умные рассказы придутся ему по душе.
   - Давай сходим унесём на мусорку по две перевязанных стопки.
   - А если дождь замочит?
   - Мы под лесенку поставим, и плёнку я взяла, прикроем. Они там долго не залежатся, народу полно мимо в магазин ходит, моментально расхватают.
   - А если машина заберёт на свалку?
   - На свалке тоже люди живут, пусть просвещаются.
   - На свалке? Живут! - Вытаращил он глаза.
   - Да, живут, и немало. Сколько сейчас бездомных!
   - А зимой?
   - Говорят, они там пещеры себе настроили. Отходами со всего города питаются, вывозят-то даже и одежду лишнюю ненужную, и диваны старые, и холодильники, даже телевизоры. И в землянках, говорят, теплее жить, чем над землёй.
   - Но телевизор и холодильник куда включать? Там же нет розеток!
   - Около нашей городской свалки линия элетропередач проходит, умные всегда найдут способ подключиться.
   Она не дала ему времени для длительного удивления, но пусть знает об этой стороне современной жизни. Знала, что в памяти его и этот недолгий разговор сохранится.
   Вечером сноха рассказывала и показывала покупки, носков своим мужикам накупила полный пакет, рубашки, футболки.
   - Я на базаре все шубы перемерила, норковую можно купить всего за сорок тысяч. Мама, как ты думаешь, что нам вперёд купить? Марк говорит, машину надо, а у меня зимнее совсем старёхонькое пальтишко.
   - Ната, я не знаю, сами решайте. Он-то в чём зимой ходит?
   - У него и "аляска" новая на весну-осень есть, и полушубок красивый, сверху пропитанный на зиму.
   - Значит, шубу себе покупай.
   - Да, так давно о ней мечтаю. Вот ещё годик, пока учится, как-нибудь перебьюсь в пальто, а на следующее лето куплю, здесь у вас в два раза дешевле.
   - Сад-то как у вас там?
   - О! Там непочатый край работы. Отец за лето собирается стройматериалов навозить, может к осени на их участке домик соберём, а нам уж на следующий год.
   - Это ж тоже денег больших требует.
   - Пока отец где-то всё сам достаёт, говорит, что по дешёвке, вроде и нам так же обещает. А я нынче весной уже кусты смородины успела на своём посадить, приедем -- урожай собирать будем, - смеялась она, - уезжали, завязи уже были большие, много.
   Пока они с ней тряпки купленные перебирали и болтали на кухне, сын литературу в прихожей разбирал. Оставил себе только одну книгу про лётчиков почитать. Остальное уже по темну Ольга с внуком пошли выносить опять в четырёх руках.
   - Бабушка! А наших книг-то уже нет.
   - Я же говорила.
   - А мусор не вывезли!
   - Так по выходным машина мусор не собирает.
   - Значит, наши книги сейчас люди читают в своих квартирах.
   - Да.
   - А мы когда начнём?
   - Сегодня уже поздно, надо пол мне будет вымыть и в прихожей, и в кухне. Давай завтра начнём.
   - Ну ладно. Я тоже уже спать хочу.
   - Ты завтра на досуге загляни в Энциклопедию на последнюю страничку, выбери что-нибудь по оглавлению, что тебе больше всего понравится, там по номеру странички открой и сам почитай. Там короткие тексты, есть всего даже по несколько строчек. Потом мне расскажешь. Можешь маму попросить почитать.
   - Папу уже от своей книжки не оторвать, даже за столом начал читать.
   - Он эту книжку уже раз десять читал в детстве ещё.
   - Десять раз!
   - Примерно.
   - Ещё к Димке охота съездить.
   - Съездите, на неделе ж вам нечего делать.
   - А купаться сходим?
   - Я только по выходным могу, посмотрим, какая погода в следующие выходные будет, завтра-то у нас -- встреча с родственниками.
   У Ольги было, хоть и давным-давно полученное, высшее образование, и она представляла хлопоты, ожидающие сына по поводу написания дипломной работы.
   - Марк, - оторвала она его от детского чтения, - если у тебя сложности на работе, как диплом-то писать будешь?
   - Не беспокойся, мам, темы из года в год обычно одни и те же. Заочники -- ребята дружные, раздобыли перечень всех тем. Выбрал себе два варианта даже, черновых, правда.
   - На какую тему?
   - Правонарушения в экономике.
   - В экономике! Почему именно в экономике?
   - Мне она показалась самой лёгкой, - улыбнулся он, - ты же меня всю жизнь с собой на работу таскала с малых лет. Мне знакомы слова "Дебет", "Кредит", "Баланс", "Бухгалтерская проводка", все ваши ордера, лицевые счета, зарплату я умею считать, знаю, что такое "основные фонды", "себестоимость", а сколько раз с тобой на складе ревизию делали, а потом вечерами формы всякие заполняли. Думаю, что справлюсь, к тому же я ведь учился в том числе и этому.
   - Что, по своей тюрьме работу писать будешь! - Удивилась она.
   - Нет. У нас рядом есть небольшой цех по производству мебели. По нему три года назад и диплом написанный есть. Если получится договориться с начальником -- был бы очень удачный вариант. Тюрьма же закрытый объект, мам, меня к документам близко не пустят.
   - А если не получится?
   - Тогда в интернете диплом куплю, так сейчас даже из очников многие делают.
   - А практику преддипломную как будешь проходить?
   - У меня же три дня выходных после суток. Я же вольный студент. С предприятием только надо договориться.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 4

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   - Вот ведь наказанье-то какое! Когда хоть это кончится-то! - Пыхтела полноватая женщина, приостанавливаясь и всматриваясь вверх.
   - Лезу я в гору, как дикая коза!
   Лезут от усталости на лоб мои глаза!
   Поднялися дыбом даже волоса!... - Смеялась Ольга, напевая с детства знакомый мотивчик.
   - Как ты можешь смеяться ещё... Давай передохнём, вон на чурбанчики присядем около поленницы, - и, не дожидаясь согласия попутчицы, свернула с дороги.
   Сидели и смотрели на пройденный путь, на открывшийся с одной стороны простор, окаймлённый извилиной хребта у горизонта, с другой -- город.
   - Красота-то какая! Ни ветерка, ни людей с утра, только бабочек потревожили.
   - Сколько смотрю на тебя, всегда ты довольная. Чему ты только радуешься? Ни ребят, ни котят у тебя. С работы, говоришь, выгнали.
   - Так это ж временно, на четыре месяца, говорят. Да и не одну меня, всех ведь подчистую выдворили. Что теперь, умереть от этого?
   - Совсем не заплатят?
   - Кто его знает, в наше время всё может быть. Раньше, бывало, отпуска очередного не допросишься, а сейчас -- гуляй-не хочу, в любой момент тебе даже без содержания подпишут дополнительно к очередному.
   - А что закрыли-то?
   - Материалов, комплектующих, говорят, нет для производства.
   - Начальство-то поди по курортам да по заграницам разъехалось?
   - Может оно и так. Я-то ничего изменить не могу, так стоит ли этим голову себе забивать. Хорошо, что лето, и черники нынче полно, знай собирай, не каждый ведь год родится.
   - Что хорошо -- то хорошо. Каждый день три литра, каждый день триста рублей. Я ещё ни одной ягодки дома не съела -- пока покупают соседки, отдельно деньги складываю, чтобы потом сосчитать.
   - Я тоже пока продаю, только я просто записываю.
   - Молодцы мы с тобой, хорошо, что вытащила меня.
   - Поднимайся, Тамара. Чем скорее гору преодолеем, тем лучше. А в сентябре опят с тобой опять натаскаем, на всю зиму еды хватит. Грибы -- это белок, вместо мяса можно есть.
   - Ну полезли дальше.
   Одна смеясь, другая ворча, добрались-таки до верха. По обе стороны -- безлесый хребет, а впереди, сколько видит глаз -- бескрайние пологие горы и хвойный лес. Приостановились, застёгивая рабочие курточки и завязывая головы светлыми платками, плотно закутав шеи и завязывая концы сзади.
   - Давай я тебя побрызгаю, - достала она спрей от комаров.
   - Чего только нынче не придумают. В детстве мы растительным маслом лицо и руки мазали, а сейчас брызнул -- и ни один комар полдня близко не подлетит.
   - Да. Прогресс, - смеялась Ольга, - всё можно купить, были бы деньги. Раньше в ресторане весь вечер за четыре рубля можно было гулять, а сейчас за четыре тысячи только место за столиком и салатик крохотный подадут.
   - Я сроду в ресторанах не бывала.
   - Ну, вперёд! Направо, или налево зайдём?
   - Давай опять направо, полно там вчера оставили, даже уходить не хотелось. Может нам побольше битончики брать да на целый день уходить?
   - Тамара, дома ведь тоже дела.
   - Какие у тебя-то дела!
   - Ну как же, и поесть надо приготовить, и помыться, и ягоды продать, и отдохнуть у телевизора. Если на день уходить, надо еду с собой таскать. Зачем себя мучить-то! Достаточно нам и по полдня в лесном раю побыть.
   - Вот, дошли. Сиди и собирай, красота!
   - И до дома под горку всего пятнадцать минут!
   - Давай позавтракаем для начала, - развернула два ломтя белого хлеба, - прямо объедение с черникой-то.
   - Господи, прелесть-то какая! И что молодёжь не ходит нынче за ягодами? Не могла никого вытащить из квартир, ладно про тебя вспомнила.
   - Я хоть от своих здесь отдохну немного, до чего надоели все, эти внучата, как тараканы, надоедливые, так бы закрыть глаза и не видеть никого.
   - Ой, вкуснятина! Спасибо, подкармливаешь каждый день. А у меня дома даже крошки хлеба сроду нет.
   - То и тощая такая.
   - Скажешь тоже, тощая. Нормальная я, мне лишние килограммы ни к чему.
   - Замуж что не выходишь?
   - Я это уже проходила. Ни к чему мне эта суета. Одна, так одна. Когда хочу, сплю, когда хочу, встану. Никому отчёта давать не надо. Где была? С кем спала? Почему губы накрасила? Почему еды не приготовила? Всё, начинаем сбор, хватит болтать про пустое.
   Не прошло и месяца, как главбух вызвала её на работу.
   - Ольга, наша Спецметавтоматика в Ревде ставит себе на компьютер себестоимость, программа называется "1-с", так же как и отчётность. Поедем сегодня учиться, посмотрим, что они там делают.
   - Татьяна Алексеевна, себестоимостью ведь зам ваш занимается.
   - Ты же знаешь, она пенсионерка и всё время твердит, что устала, и к компьютеру ни разу за год не подошла.
   - Я тоже пенсионерка.
   - Только вот совсем вы разные пенсионерки-то! На тебе ещё ездить, и ездить можно, а Маша наша -- кляча клячей.
   - Всё равно, Татьяна Алексеевна, ищите на место зама кого-нибудь помоложе, я не хочу с начальством работать.
   - Да знаю я твои хочу-не хочу, успокойся. Но сейчас лучше тебя никто не справится с поставленной задачей, ты одна до мелочей всю бухгалтерию знаешь.
   - Что делать-то?
   - Сначала съездим в Спецметавтоматику в Ревду, посмотрим, с чего они начали, программу поставим у себя, ну и начнём разбираться. Самое время для нас -- цеха не работают, рабочие в отпусках, никто не мешает.
   - На чём поедем?
   - Директор машину свою отдал на два дня в наше распоряжение, Митяй к десяти должен подъехать, у нас целый час, чтобы позавтракать.
   - Столовая-то не работает.
   - Зато буфет работает, завод-то ведь не полностью остановлен, и на прессах работа кипит, и сборщики шевелятся немного, и с поставщиками снабжение в полном составе трудится. Буфетчица даже умудряется горячим всех накормить.
   Вечером они привезли с собой программиста, который установил им программу. Цель была ясна -- ввести абсолютно все данные с начала года.
   - Ольга, да мы быстрее ревдинских освоим программу-то, у нас же в десять раз меньше производство, - смеялась главбух, - давай так, садимся рядышком, я -- с документами, ты -- вводишь в компьютер, потом попробуем сделать отчёт за первый квартал, сверим с ручным вариантом. Если получится, продолжим, сделаем полугодовой. И за девять месяцев в октябре мы будем готовы отчитаться перед директором по новым правилам.
   - Татьяна Алексеевна, вы ж не планируете постоянно всю бухгалтерию на меня повесить?
   - Нет, конечно, каждая пусть свои документы вводит, только им придётся помогать поначалу.
   - Кому помогать-то? Одной Маше только. Зарплату я веду, с материалами Анна Петровна сама справится.
   - Да-а-а, придётся мне серьёзно заняться поиском себе молодого грамотного зама, пора Машу менять.
  
  
  

х х х

  
  
   В этот год они приехали только с матерью. Сын ещё до получения диплома начал работать в Управлении по борьбе с экономическими преступлениями, где первый отпуск у него будет только в феврале следующего года. Внучек окончил первый класс.
   - И как ему на новой работе? - Расспрашивала Ольга.
   - Управление в самостоятельную структуру только в прошлом году выделилось. Кадры подбирают. Марк раза три туда ходил, пока его документы проверяли, пока всю его подноготную биографию не проверили, запросы во все инстанции посылали, где учился, где женился, где работал, почти полгода на это времени ушло.
   - Мне мои кадры тоже шепнули, что на меня полное досье туда отправили.
   - Да ты что!
   - Ага.
   - Вот видишь, всё не так просто. Но мы сейчас так рады, что он покинул тюремные застенки! Как они ему надоели, ты бы знала! Он даже лицом изменился, успокоился.
   - Слава Богу, с учёбой всё закончилось.
   - Да, пять лет в сущем аду крутились!
   - Антон-то как?
   - Нормально. Вертлявый, правда, но оценки хорошие. Мама, ты съездишь со мной в город?
   - Зачем?
   - Шубу-то я должна себе купить, - смеялась сноха, - я весной даже своё зимнее пальто выбросила, не могу больше на него смотреть. Одной-то мне страшновато с деньгами по барахолке шляться.
   - Съездим, нет проблем, были бы деньги. Тянуть не будем, прямо послезавтра и поедем, чтобы потом спокойно отдыхать, с пустым-то кошельком легче живётся. А как зарплата у Марка?
   - Чуть не в три раза больше, - улыбнулась сноха.
   - Ну вот, легче вам теперь будет.
   - Так теперь на Антона расходы возрастают, то на форму спортивную одинаковую для всех, то на дополнительную литературу, то на летний ремонт. Знай требуют, есть у людей деньги, или нет, директора это не интересует.
   - Далеко школа?
   - Нет, через квартал.
   - Когда обратно собираетесь?
   - В понедельник съезжу за билетами, только за сорок пять дней ведь предварительно продают, потому и не купили заранее. У тебя когда отпуск?
   - Только осенью, летом обычно всем мамашам с ребятишками дают. Я уж молчу.
   - Антон-то где у нас?
   - Ната, я его за хлебом послала и тортик попросила купить.
   - Он хоть не заблудится?
   - Да Бог с тобой, где тут плутать-то!
   - Мама, ты ему денег не давай, он всё на свои безделушки издержит. Даже на телефон не давай, он совсем меры не знает.
   - Ладно. - Смеялась Ольга. - Воспитываешь?
   Отправила она их обратно в середине августа.
   - Мама! Мы дома, - звонит сноха.
   - Нормально добрались?
   - Да.
   - Марк?
   - На работе ещё.
   - Где Антон?
   - Вон, смотрю в окно, на велике своём круги по двору наматывает, - смеялась та, - даже не поел с дороги. Вот ведь что вытворяет! За руль не держится, одна рука -- в сторону, другой -- вверху рубахой своей накручивает, паршивец! Вся ребятня вокруг его проделкам радуется.
   - Артист...
   - Не то слово. Хвастун больше подходит этому сумасшедшему.
   - Ладно, Ната, позванивайте. Марку привет.
   - Хорошо.
   - До свидания.
   - До свидания.
   Татьяна Алексеевна выбрала-таки себе зама, переманила из ЖКО, обольстив небольшой загрузкой. Раису Романовну, татарочку, все знали, кроме Ольги. На вид строгая, но очень приятная в общении. Конечно, стараясь быстрее освоиться, начала расспрашивать Ольгу про семью, про бывшую жизнь, про интересы. Ольга с прибаутками и картинками иногда щедро делилась, иногда врала, иногда сразу говорила, что на какой-то вопрос не даст ответа, иногда сама начинала расспрашивать. Но женщина оказалась интересной и грамотной, а это было немаловажно, и они поняли друг друга.
   - Ольга, твои никак отзвонились?
   - Отзвонились, Раиса Романовна.
   - Расскажи хоть про внучонка-то, а то у меня ведь скоро свои будут, даже не знаю, что буду делать, как няньчиться.
   - Когда дочь собирается рожать?
   - К новому году, наверное.
   - Правда, двойня?
   - Правда.
   - Как интересно!
   - Твой-то большой?
   - Первый класс закончил. Февральский.
   - Бойкий?
   - Не то слово! Но интересный всё-таки человечек. Я ведь и виделась-то с ним только по две-три недели ежегодно, когда в отпуск приезжали.
   И Ольга, улыбаясь, нежась в воспоминаниях, не сдерживая пережитых радостей, подолгу наслаждалась своими речами, пересказывая множество мелочей, которыми внук наполнял её жизнь.
   - До двух лет своей жизни он привлекал к себе внимание окружающих хлопаньем всех имеющихся дверей, дверц, ящиков, всего, что могло упасть и звякнуть. Всех дёргал, пугал, громко топал.
   На третьем году, по рассказам родителей, уже цепко держался за руль автомобиля, сидя на дедушкиных коленях. Реалии замкнутого пространства наших квартир его теснили, он рвался на простор, на свежий воздух и, с разбега открыв последнюю дверь многоэтажной лестницы -- открывал рот и орал не своим голосом "А-а-а-а!", вбегая в толпу совсем незнакомых ему ребятишек. Продолжал орать "А-а-а-а!", пока его энергетика не выравнивалась с окружающим пространством. Мальчишки недоумевали, почему он так орёт, будто его режут.
   На следующий год с завидным упорством учился считать деньги. Сортировал монеты разного достоинства, благо, у меня их было огромное количество, складывал, перекладывал, прятал, перепрятывал, каждый день заново пересчитывал. Для облегчения его финансовых операций пришлось подарить ему малюсенькую световую вычислительную машинку, все действия которой он быстро освоил, записывая результаты счёта в тетрадь.
   С малых лет осваивал торговлю, не проходил мимо любой захудалой киоски, знал все цены, знал, как зовут всех продавцов, интересовался даже их дневной выручкой. В шесть лет он знал все виды трав, деревьев, цветов, что меня очень удивило. Был очень общительным, очень добрым, очень искренним и любознательным. В это лето научился плавать на моих глазах и был рад этому своему успеху.
   Ему не чужд лёгкий артистизм. Надев на глаза большие зеркальные очки, накинув на шею ремешок с огромным тяжёлым девятикратным биноклем моего бывшего зятя, и высоко подняв нос, он с небрежным видом выходил из подъезда, протягивал мне галантно руку и, не обращая ни малейшего внимания на открытые рты ребятишек и сидящих с обеих сторон старушек, с элегантным видом поддерживал меня, пока я спускалась со ступенек. Немного отойдя, оба хохотали.
   Был внимательным слушателем, но мог и отлично привлекать к себе внимание бесконечными фантазиями. В любой ситуации мог поддержать, или начать, или продолжить разговор, будь то среди сверстников, или среди старушек, или в кругу родственников. Без труда знакомился и быстро находил темы разговора с любым заинтересовавшим его человеком.
   Он умеет вымыть пол, посуду, приготовить салат, даже делает это с интересом, но познания его в этом ремесле очень ограничены быстрым приготовлением и не имеют здоровой разнообразности. Сноха гордится медицинскими наклонностями сына -- пальчики у девятилетнего мальчика оказались от мастерского медика. Одним прикосновением он может снять боль, пропустить поток исцеляющей энергии по уставшему телу, сделать массаж плеч, верхней части спины. Если бы он развивал это мастерство, на безбедную жизнь себе точно бы заработал.
   Помню, ещё когда он только начал говорить, меня повергло в шок одно его высказывание. Он тогда долго смотрел на мой шрам около уха, потом сказал с сочувствием: "стекло...". Мне тогда показалось, что перед его взором промелькнула та жуткая картина, в результате которой была рассечена моя щека. Это действительно было острейшее стекло, хотя ни одному человеку в мире, в том числе и сыну, этого не было известно, всем интересующимся всегда говорила, что за сучок зацепилась в тёмной чаще.
   Каждый раз в первый день очередного приезда он проверял, всё ли на своих местах, вслух отмечал, если что-то было переставлено по сравнению с прошлым годом. Будь то фарфоровая птичка, которую он передвигал сразу на середину подоконника, или цветок -- переносил из комнаты вновь на холодильник, или пуфик стоял не в том углу, или накидушка на кресле не той стороной лежит и так далее. В самый последний момент брал в руки жёлтенький будильник, чтобы убедиться, что с обратной стороны его корпус всё ещё был крепко склеен, и что все ручки от регуляторов отсутствуют -- ухмылялся, зная по рассказам, что эту новую вещицу когда-то сам изуродовал, в два года отроду, и что пришлось отцу собирать будильничек на клей по частям.
   Уезжая, в самый последний момент, берясь за сумки, смеялся, предупреждая:
   - Бабушка, я тебе три сюрприза оставил, если что -- звони.
   - И какие это сюрпризы? - Интересовалась Раиса Романовна.
   - Соберусь хлеба отрезать -- ни одного ножа не могу найти. Покручусь, покручусь в поисках, махну рукой да и отламываю -- голод-то не тётка, - смеялась Ольга, - а через несколько дней нахожу где-нибудь, то между книг, завёрнутые в мешочке, то в ванной под тазиком. Один раз рыбку свою, с которой в ванной игрался, под простынку мне положил -- я от острой неожиданности в потёмках чуть с ума не сошла. Когда-то, когда маленький ещё был, в солонку большую чуть не килограмм сахара насыпал -- я весь сладкий мясной суп тогда соседке отнесла для собачки. Звоню ему: "Куда соль-то спрятал?". Смеётся по телефону: "В туалет высыпал, она же не дорогая".
   То пульт от телевизора заныкает, месяц найти не могу. Один раз тапочки домашние полгода искала, пока в резиновых сапогах не обнаружила. Вот, всё в таком роде.
   - Весёлый, - смеялась Раиса Романовна.
   - Не то слово! Он, оказывается, и родителей своих все годы, не переставая, этим же мучает. И ведь уследить не можем! И ведь всё как-то у него именно в последний день получается! Хитрый! Знает, что все перед отъездом сборами заняты.
   Торговля нарядами проходила не равномерно. Как ни странно, но именно из запасника пришлось поначалу продавать дорогие вещи, как правило, перед праздниками. К весне молодёжь раскупила все блузки, брючки и колготки. Светкины шарфики, вообще, моментально улетучились в первую осень-зиму, а вот туфельки спроса такого не имели, так как богатством размеров не отличались. К лету они решили увеличить цены на лёгкий товар. Абсолютно безо всякой дополнительной рекламы, население уже знало об "Эксклюзиве", до следующей осени, то есть через год, вся мелочёвка была распродана, и к началу второй зимы витрины заметно поредели. Пришлось обеим тащить оставшуюся дома приличную повседневку. Ольга собрала и у своих сестричек всё пригодное, Светка изо всех сил старалась привлечь своих реализаторов сдать свою одёжку в продажу и купить новое.
   Прокатом пользовались только четверо, но постоянно. Обмен был не более десятка раз. После нового года решили разместить объявление о полной распродаже оставшегося, якобы за полцены, хотя снизили всего чуть-чуть. Это подействовало, основные "прелести" были раскуплены. Оставшееся унесли по домам, сняли вывески, сложили имущество в коробку. Удалось продать оба манекена.
   Ольга балдела -- от её одёжки ничего не осталось.
   - Случись попировать -- надеть нечего! - Хохотала она сама над собой. - Зато все шкафы и антресоли в стенке пустые! И угол из-под чемоданов освободился!
   За всё про всё она выручила почти две годовых зарплаты.
   - У меня ещё украшений много, и золота, и серебра. Но увы! Даже вместе со Светкиными они не тянут даже на одну витрину, а избавиться от этого добра тоже бы не мешало. Надо было нам всё это в нашем "Эксклюзиве" выложить, но у нас на это почему-то ума не хватило.
  
  
  

х х х

  
  
   - Бабу Аню схоронили в конце апреля, в самый последний день, перед майскими праздниками, - докладывала она последние новости приехавшим детям.
   - Баба Аня умерла? - Глаза внука округлились.
   - Да, умерла... Надо будет сходить на могилку в родительский день перед Троицей, как раз сорок дней будет.
   - Где схоронили? - Спросил Марк.
   - Рядом с отцом нашим.
   - Сходим, конечно.
   - На кладбище? - Переспрашивал Антон.
   - На кладбище.
   - А оно где у вас?
   - Далеко. Если помнишь, в том же районе, где она раньше в доме жила.
   - Конечно, помню. Там же ещё деревья на широкой улице росли. И в огороде мы ягоды собирали.
   - В вашем-то саду ягоды уродились? - Сменила она тему разговора.
   - Ой, мам, ещё как уродились, - вступила в разговор сноха, - смородина крупная-крупная, с вишню величиной, ни у кого близко такой не было, как у нас. В позапрошлом году мало было, а в прошлом видимо-невидимо.
   - Молодые кусты хорошо плодоносят.
   - Так ведь мы их и садили-то и с перегноем лесным, и с навозом дорогущим под каждый куст, и на зиму напрочь каждый полностью снегом забрасывали, чтобы не вымерзли. И свежих наелись, и варенья я наварила, и компотов наделала.
   - Мёду я вам свежего накупила. Трёхлитровую банку увезёте?
   - Увезём, мы всё съедим, только надо будет нам как-то разлить его в посудинки поменьше, чтобы равномерно тяжесть в сумке распределить.
   - У меня вон штук пять капроновых по семьсот граммов есть, крышками закрываются, должны подойти.
   - Так когда на кладбище-то пойдём?
   - Антон, сегодня понедельник, а пойдём в субботу.
   - Понял. А баба Таня, баба Юля тоже пойдут?
   - Конечно, и не только они, у нас много родных, ты некоторых сроду не видывал даже, познакомишься. Только рано утром надо будет собраться, а потом ведь все сюда придут.
   - Зачем?
   - Обедать. Так принято. Посидим, поболтаем, про бабу Аню повспоминаем.
   - Болела? - Поинтересовался сын.
   - Нет. Как-то за один месяц сникла, и всё.
   - Сколько ей было?
   - Восемьдесят четыре года. Больше, чем на тридцать лет отца пережила.
   - Кто там сейчас в квартире?
   - Никого. Ремонт небольшой сделали, побелила я, вынесли всё, продавать будем.
   - За сколько? - Не смогла удержаться сноха от вопроса.
   - Не думали пока об этом. Смотрите вон газеты, там все цены по продажам печатают.
   - Так что тянуть? Надо объявление подать.
   - Мы ещё наследство должны оформить, - остановила она её резвость, - а это не ранее, чем через шесть месяцев делается. Цены никуда не денутся, они же только растут.
   - На четверых будете делить?
   - Конечно, - смеялась Ольга над денежной заинтересованностью снохи, - на четверых дочек.
   - Ну-ка, Антон, неси сюда газеты, - командовала та.
   - Ната, идите в комнату, газетам не место на кухонном столе. - А после ухода той смеялась, - да, сынок, повезло тебе с женой, лишних денег не упустит из своих рук.
   - Это точно, - хохотал он, - даже не научилась скрывать свой интерес.
   - Половину я себе оставлю, а на вторую половину можешь рассчитывать.
   - Пригодятся, машину куплю, давно копим. Ната и своих родителей на эту струну настраивает.
   - Шубу-то носит?
   - Не снимает. Нарадоваться не может, что в тепле теперь.
   - Холодно у вас там? Вроде температура, как на Урале, я всё время по телевизору погоду слушаю.
   - Сверху, как у вас, ветра только очень сильные, плюнешь на одной стороне дороги -- попадёшь прямо в лицо другому на противоположном тротуаре, - смеялся он, - и земля мёрзлая всё лето, от неё и холодно. На полтора месяца только летом почва оттаивает.
   В родительскую субботу у могилки собрались шестнадцать человек, все, конечно, с едой, с выпивкой, просидели до обеда. Поехать к Ольге после весёлых разговоров, пирогов, солений, закусок на все лады никто не захотел, ссылаясь на разгар огородной компании, они вернулись домой опять только с её двумя сёстрами. Снова застолье, чай, разговоры.
   - Ну вот и мамы у нас больше нет. - Вздохнула старшая. - Кто будет следующий из нас?
   - Тот, кто быстрее всех захочет, - убедительный тон Ольги всех заставил задуматься.
   - Кто среди нас чаще всего упоминает, что ему эта жизнь надоела? - Поддержала Татьяна, глядя на старшую сестрицу.
   Та, понимая, что все взоры обратились на неё, даже жевать перестала.
   - А что я? Просто так ведь болтаю.
   Антон слушал разговор на новую для него тему круглыми глазами.
   - Не просто так болтаешь, - заметила Ольга серьёзно, - а со смертью разговариваешь. А смерть, она ведь безотказная, к любому заглянет, только подумаешь о ней -- она тут как тут.
   - Ой, девчонки! - Схватилась та за сердце. - Плохо мне!
   - Не вздумай сейчас умирать, - полушутя-полусерьёзно говорила Татьяна, поднося той стакан компота, - этого нам ещё не хватало! Без тебя дел полно!
   - Тётя Юля, выпей компот-то, он холодный, легче будет. - Уговаривала сноха. - Может таблетку дать?
   - Уф! И правда вкусный. - Выдохнула та и продолжала. - Вы не поверите, что я вам сейчас расскажу.
   Все превратились в слух.
   - Я тут зимой приболела. Ольга вон нянчилась со мной, знает, и за хлебом ходила, и кашу мне варила, настоями из травок поила. Я тогда так устала от этой болячки, от этого кашля, думала сдохну, просто жить не хотелось. Но, слава Богу, через месяц оклемалась. Сижу на диване днём, руки раскинула, по телевизору смотрю "Иван Васильевич меняет профессию", хохочу сижу.
   Потом звонок в дверь, думаю, соседка пришла, открываю -- мне письмо дают в руку под расписку. Думаю, от сыночка. Сажусь опять на любимый диван, беру ножницы со столика, обрезаю одну сторону, песенку радостно напеваю, от сыночка всё-таки, а там -- белый чистый лист бумаги с обеих сторон. Я ничего не поняла, удивилась, сижу разглядываю, думаю, кто мог такое послание отправить?
   - А на конверте-то ведь есть обратный адрес, - с надеждой, что поможет, подсказал Антон.
   - Я и посмотрела на конверт.
   - И от кого письмо было? - Таращил он глаза.
   - Там вместо обратного адреса какие-то непонятные чёрточки-палочки нарисованы.
   - И что? - Не унимался внук.
   - Не знаю... А сейчас вдруг у меня в голове очень ясно щёлкнула мысль -- "Да это же сама смерть тогда ко мне послание отправила!".
   Все молча с нескрываемым интересом обдумывали рассказанное. Потом Ольга поинтересовалась:
   - И что ты с этим посланием сделала?
   - Как сейчас помню, чистый лист разорвала пополам, отнесла в туалет, положила рядом с туалетной бумагой. Потом два раза жопу подтёрла, бросила в мусорное ведро.
   - Как часто мусор выносишь?
   - Через день.
   - И тогда так же было?
   - Наверное.
   - А конверт?
   - И про конверт тоже хорошо помню, я в него, когда суп варила после обеда, очистки от картошки сбросала и вынесла, у нас машина подъезжает в восемь вечера. Точно, в тот же день на мусорку всё вынесла, когда письмо получила.
   - В этот раз смерть поняла, что ты передумала умирать, - смеялась Татьяна, - смотри не опростоволосься в следующий раз.
   - Как это понимать? - Переспросила старшая.
   - Очень просто. Если бы ты положила красивый конвертик под подушку на ночь -- тут бы тебе и конец.
   - Да ты что!
   - Да, дорогая сестрица, не надо было её к себе в гости приглашать.
   - Да кто её звал-то!
   - Жизнь и Смерть всегда рядом ходят, под ручку, можно сказать, - излагала свою версию Татьяна, - каждому рады услужить. Если жить кто-то не захочет вдруг, Смерть обязательно своё плечо подставит, приласкает, радостно объятия распахнёт, с собой уведёт.
   - Приходит Смерть ко всем по-разному, говорят, - встряла Ольга, - но почти всегда зараньше даёт о себе знать, хотя многие не замечают её знаков, как правило те, кто не дружит со своей головёнкой, болен, пассивен, всё ему не нравится, или наоборот, влюблён только в себя настолько, что ничего и никого вокруг не видит.
   - Ещё к тем приходит, кто выбрал неверный путь, - дополнила Татьяна.
   - Это какой? - Не понял внук.
   - Кто злой, грубый, ненавидит, ругает старших, родителей, учителей, которые гораздо дружнее, умнее, сильнее, воспитаннее и ведут себя тактичнее. Жизнь, коллектив, интеллект отвергает таких недорослей, ну а Смерть заботливо принимает в свои объятия отверженных.
   - И наркоманов?
   - Видимо, и наркоманов, Антон, раз они сами изъявили желание укоротить свою жизнь.
   Перед сном опять чесали языками.
   - Ты совсем не похож на своего отца, только глаза у тебя карие большие круглые от него. Ты вертлявый, сначала делаешь, потом думаешь, а чаще вообще не думаешь, что делаешь. Отец же, как родился, сразу был серьёзный, никогда палец в огонь первым не сунет, подождёт пока кто-нибудь это вперёд него попробует. Ты вот одежду свою не бережёшь, а он неделю слезами уливался, когда нечаянно его курточка, которая около горячей печи на гвоздике лесенки висела, вдруг расплавилась от жара.
   - Он что, плакать умеет?
   - Так ему было тогда лет пять всего. А однажды бабушка, мама моя, повесила его рубашки, что малы стали, возле стола на прихватки. Что тогда было! Он все собрал, выхлопал, свернул аккуратно и убрал обратно под матрац на кроватке. Вот так. Мы только молча все переглянулись и развели руками.
   - Он и сейчас такой же. А я каким маленький был?
   - Помню, когда вы первый раз приехали, тебе только-только год исполнился, ты ещё только ходить начал и предпочитал ползать. Твоей любимой вещью был капроновый голубой горшок с ручкой, ты таскал его с собой повсюду.
   - Зачем?
   - А как ты думаешь? - Хохотала Ольга. - Зачем малышу горшок?
   - Да ты что! - Засмеялся он. - Неужели писать, какать?
   - Вот именно. Но не это самое главное. Как только я или родители замечали, что ты брался за ручку горшка, наши ушки сразу вставали на макушке, так как ты старался со своим горшком непременно исчезнуть из виду.
   - Стеснялся что ли? - Хохотал он.
   - Нет, стесняться ты ещё не научился.
   - А зачем?
   - Мы, конечно, делали вид, что не замечаем твоего уединения, но с нетерпением ожидали окончания процедуры, - замолчала она.
   - И что?
   - Дело в том, что только ты вытаскивал из-под себя горшок -- сразу выпивал из него всё содержимое.
   - Кошмар какой!
   - И поэтому всегда старался спрятаться от нас.
   - Никогда мне этого родители не говорили...
   - Если же мы не успевали, то ты руками мог даже какашки свои съесть.
   - Ужас какой! - Расширил он глаза от удивления. - И зачем я это делал?
   - Никому неизвестно. И весь твой первый приезд ко мне я только за этим и следила. А горшок этот, если собирались в гости, ты сам засовывал к нам в сумку, чтобы мы не забыли. - Смеялась она. - Не забыли твой завтрак, обед и ужин.
   Они оба разразились хохотом от этого рассказа, смеялись, пока челюсти не заболели от раскрытых ртов.
   - А ещё что-нибудь расскажи про меня, - просил он, немного успокоившись.
   - В тот первый раз ты раскурочил мой единственный будильничек.
   - Про это родители мне рассказывали.
   - Потом твоё внимание привлекла моя старенькая магнетола. С пеной у рта ты не пощадил ни одной клавиши из двенадцати, пытался понять, как она играет и как она говорит. Все мои ленты с кассет с записями за неделю представляли один большой извилистый путь по всем комнатам, которые после вашего отъезда я долго-долго собирала, чтобы выбросить.
   - Обалдеть!
   - Твой папа магнетолу склеить уже не смог.
   - Вот это да! Одни убытки.
   - На третьем году жизни технику всевозможную ты, видимо, уже изучил, так как родители рассказывали, что ты уже цепко держался за руль дедушкиного автомобиля, сидя у того на коленях. Но у тебя проявилась другая проблема -- ты учился говорить, и не выговаривал буквы "Л" и "Р". С невиданным упорством, стоя на табуретке у кухонного окна при выключенной лампочке, ты, уставившись на небесную красавицу во всей её полноте и красоте, стоял и твердил все вечера: "...уна!", "...уна!", "...уна!", "...уна!", злился, что не получается, топал ногами, стучал по раме оконной, и продолжал коверкать свой язык. Мы не могли тебя оторвать от этой Луны несколько вечеров, даже по ночам ты просыпался и пытался выглянуть в окно -- я неделю точно не спала, так как боялась, что ты или упадёшь с подоконника, или вывалишься в окно.
   - И чем кончилось?
   - Облаками. Помогли, слава Богу. Успокоился. Но весь свой язык искусал до болячек, даже есть не мог.
   - А букву "Р" ?
   - Букву "Л" ты вообще не мог произнести, и это тебя бесило. А букву "Р", хоть и картаво, но ты выговаривал, но ещё года два потом упорно мучил себя тренировками, специально подбирая слова, и когда вдруг у тебя получилось, был до безумия рад. А знаешь, когда у тебя получилось?
   - Когда?
   - Когда мы с тобой первый раз на терриконик поднимались.
   - Это тогда? Я помню. Помню, на какую мы с тобой высоту тогда забрались, нас чуть ветром не сдуло, - он достал свою фотографию в рамочке на фоне терриконика, - вот, мне тогда пять лет было, здесь подписано, 2000 год.
   - И с тех пор с произношением у тебя, слава Богу, всё нормально.
   - А дедушка до сих пор букву "Р" не выговаривает.
   - Наверное, не таким упорным был в достижении цели, как ты.
   - Значит, я настойчивее дедушки.
   - Не зазнавайся, юнец. Главное, чтобы цели были достойными, и не шли вразрез с обществом, а то можно не только говорить разучиться, могут и язык вырвать, и руки-ноги пообрывать, и головы можно лишиться. С родителями-то уже огрызаешься, как я заметила, - не могла она не сделать ему замечание. - Антон, давай спать, опять мы с тобой до полночи проболтали, мне ведь рано на работу, десятый день уже не высыпаюсь.
   - Уедем, тогда и выспишься. Ну ладно, завтра продолжим, - согласился он, - спокойной ночи.
   - Спокойной ночи, сынок.
   - Внук я, а не сынок. Всё время меня сыночком называешь. Сынок твой через стенку давно спит. Всё. Сплю. - Но опять поднялся. - Нет, не сплю, пой давай.
   - Ладно. Слушай. Песня про военных лётчиков.
  
Туман. Туман. Слепая пелена...
   А всего в двух шагах за туманами -- война.
   И идут бои без нас, но за нами нет вины,
   мы к земле прикованы туманом,
   воздушные рабочие войны.
   Туман. Туман. На прошлом, на былом...
   Далеко-далеко за туманами наш дом.
   А в землянке фронтовой нам про детство снятся сны,
   видно, все мы рано повзрослели,
   воздушные рабочие войны.
   Туман. Туман. Седая пелена...
   А всего в двух шагах за туманами -- война.
   Долго нас невестам ждать с чужедальней стороны,
   мы не все вернёмся из полёта,
   воздушные рабочие войны.
   Туман. Туман. Слепая пелена...
   А всего в двух шагах за туманами -- война.
   И идут бои без нас, но за нами нет вины,
   мы к земле прикованы туманом,
   воздушные рабочие войны.

   На следующий вечер он забрался к ней под одеяло, смеялся, укладываясь:
   - Бабушка, поболтаем до утра? С чего начнём?
   - Вот известный писатель Лев Толстой... Знаешь такого?
   - Нет.
   - Так вот, он был некрасивым человеком, особенно в юности. Он это знал. Но был наблюдательным юношей, заметил, что многие, даже совсем невзрачные мужчины, привлекают к себе внимание не внешностью, а в первую очередь своим поведением, осанкой, элегантностью, одеждой "с иголочки", умением общаться.
   - И?
   - И стал таким. А ты наблюдателен? Как думаешь?
   - Считай, что с этой минуты буду наблюдательным.
   - Это очень много даст в жизни. И язычком своим тоже попусту трепать не следует. Видеть, слышать, знать надо всё, но молчание даёт очень большое преимущество перед кричащими, перебивающими, несдержанными, суетливыми. Попробуй -- сам убедишься.
   - Да, это правда, поболтать я люблю. И спорить люблю. А вот молчать, просто молчать никогда не пробовал. Надеюсь, к нашим разговорам это не относится?
   - Конечно. Мы же с тобой так редко видимся. Да и мы же с тобой общаемся, как учитель с учеником. Хороший учитель с, надеюсь, хорошим учеником.
   - Постараюсь оправдать ваше доверие, - хохотнул он.
   - Что ещё хочешь от меня услышать?
   - Расскажи что-нибудь ещё из моего детства, а то я многого, оказывается, ещё про себя не знаю. Вспомни какие-нибудь мелочи.
   - Ладно. Мы вчера остановились на третьем году твоей жизни. Продолжим. Кроме того, что ты картавил, ты ещё одним недостатком меня обескураживал тогда.
   - Интересно, каким? - Приподнялся он на локоть, подсовывая повыше подушку.
   - Всех дёргал, пугал, громко топал, привлекал к себе внимание хлопаньем дверей, дверочек, ящичков, смеялся при этом, если что-то упало, разбилось и так далее.
   - Зачем?
   - Чтобы на тебя все обратили внимание, что я и делала. Но ты, видя моё внимание, старался пуще прежнего, пока я не брала тебя за руку и не уводила в другое место. Но ты и там опять продолжал хлопать и звякать, и улыбался до ушей, видя моё непонимание и удивление происходящим. Потом уже родители подсказали, чтобы я не обращала на все твои проделки внимания. И правда, когда я, испытывая огромные трудности, стала "безразлична", ты прекратил свои истязания над моей душой, правда, иногда проверял, не среагирую ли я опять, но я оказалась хитрее. А потом знаешь, что сделала?
   - Что?
   - К концу отпуска научила тебя противоположному поведению.
   - Это какому "противоположному"?
   - Ходить бесшумно. Подходить сзади не дыша, чтобы тебя не заметили. Подолгу терпеливо сидеть на одном месте, пока родители сами не бросятся тебя искать "куда это он пропал!". Внушала, что гораздо интереснее, если тебя не видно -- а ты видишь всех, не слышно -- а ты всех слышишь, никто не знает, чем ты занимаешься -- а ты знаешь, кто что делает, чтобы не догадывались о подвохе и так далее.
   - И получилось?
   - Конечно. Тебе это понравилось. Ты успешно справился со всеми тренировками. По подъезду уже не бегал, как слон, через ступеньку, соседи уже не выскакивали из дверей с вопросом "что случилось?".
   - А такое было?
   - Конечно. До этого же был просто дурдом! Это же, оказывается, было трагедией для твоих родителей. Они понесли от такого твоего поведения огромные материальные убытки.
   - То есть? При чём тут материальные убытки-то?
   - Оказывается, ты за минувший год новенькую красивую дорогущую стенку, за которой они три года стояли в очереди, отмечаясь каждый вечер и зимой, и летом, и в дождь, и в снег -- исколотил, исцарапал, стёкла повыбивал, оборвал инкрустацию, раскрутил все шурупы, до каких удалось дотянуться. Они чуть с ума не сошли. И чем больше они обращали на тебя внимание своими охами и ахами, тем усерднее ты старался.
   - Теперь я поверю своим родителям, - хохотал он, - они мне стенку в комнату поставили и, сколько помню, всю жизнь мама твердит, что это я её искалечил.
   - И что? Любуешься?
   - Она вся, как гвоздями исколочена, или как топором порублена, вся полировка в мелких и крупных дырочках. Пришлось её всю тонким покрытием закрывать, не выбрасывать же. Купить -- никто не купит такую, - веселился он, - но она мне нравится, удобная очень, у меня в ней и компьютер, и вещи все, и столик в ней есть. Папа смеётся, говорит, что её мне в приданое отдаст. Но, бабушка, я такие свои проделки даже не помню!
   - Да, видно, память у тебя тогда была девичья.
   - А почему так говорят "девичья"?
   - Короткая, значит -- вчера любила, а сегодня забыла, что вчера любила.
   - Что завтра делать будем?
   - Баба Юля твоя просится, чтобы я с ней за черникой сходила. Много нынче ягоды. Прогуляешься с нами?
   - За черникой? У нас полно всегда черники дома, мы её не едим, за зиму не съедаем.
   - Что ли собирать ходите?
   - Нет, покупаем, её всегда полно продают, она самая дешёвая.
   - Ни разу не собирал?
   - Ни разу. Даже не видел, как она растёт.
   - Вот и посмотришь.
   - Это на целый день?
   - Нет, к обеду вернёмся. Пусть баба Юля охотку собьёт, она редко ходит в лес, ноги болят. У меня-то ещё прошлогодняя есть, хватит на зиму. Сколько насобираем, всё ей отдадим. Втроём-то мы быстро справимся.
   - Я бы земляники пособирал лучше, она красивая.
   - Так там и земляники полно, собирай, сколько хочешь.
   - Что ли они рядом растут?
   - В пределах видимости. Всё, Антон, спим, перебирайся в свою постель.
   - Ну ладно, - засмеялся он, - усыпляй давай.
   - Опять петь?
   - Опять.
   - Ладно, чтоб глаза закрыл сразу после последнего куплета. Понял?
   - Понял.
  
- Я в весеннем лесу пил берёзовый сок,
   с ненаглядной певуньей в стогу ночевал.
   Что имел -- потерял, что любил -- не сберёг.
   Был я смел и удачлив, но счастья не знал.
   И носило меня, как осенний листок,
   я менял города, я менял имена,
   надышался я пылью заморских дорог,
   где не пахли цветы, не блестела Луна.
   И окурки я за борт швырял в океан,
   проклинал красоту островов и морей,
   и Бразильских дорог малярийный туман,
   и вино кабаков, и тоску лагерей.
   Зачеркнуть бы всю жизнь, да сначала начать,
   полетел бы к певунье ненаглядной своей,
   но вот только узнает ли Родина-мать
   одного из пропащих своих сыновей?
   Я в весеннем лесу пил берёзовый сок,
   с ненаглядной певуньей в стогу ночевал.
   Что имел -- потерял, что любил -- не сберёг.
   Был я смел и удачлив, но счастья не знал.

   На следующий год дети все трое отправились по путёвкам в Турцию. Позвонили, что на обратном пути заглянут к ней на недельку. Она ждала. Дождалась.
   - Ну рассказывайте, как это вы за границу-то собрались? Дорого? Сколько там отдыхали?
   - Две недели. Нет, не дорого, - отвечала сноха, - не дороже, говорят, чем на нашем Черноморском побережье. Наши северяне в основном в Турции и отдыхают, договор какой-то у всех турбюро с ними заключен.
   - Антон, а ты что скажешь? Понравилось?
   - Да. Интересно. Солнце. Море. Из воды не вылезал. Только очень уж жарко. Даже надоело немножко.
   - Что, совсем ничего особенного?
   - Иностранцев всяких повидал. На самолёте первый раз летали. Необычно. - Совсем без восторгов излагал он свои впечатления.
   - Ему, видно, там не климат, - пояснила Ната, - хандрил всё время, плохо ел, плохо спал, даже по вечерам немного температурил.
   - Здесь от аэропорта-то нормально сориентировались?
   - Конечно. Сразу до железнодорожного вокзала доехали, а потом уж по знакомой дорожке.
   - Марку когда на работу?
   - Сразу, сказали, как с самолёта сойдёт.
   - Я поел, спасибо. Спать пойду.
   - Ложись, Антон на диван, там тихо, спокойно. Сейчас я тебе подушку с одеяльцем достану. Мы всё равно на кухне болтать будем.
   Уложила внука, прикрыла дверь в комнату, вернулась на кухню.
   - Ната, билеты-то у вас куплены?
   - Да, на пятнадцатое после обеда. Тебе завтра на работу?
   - На работу. Ты поди тоже устала?
   - Конечно. Тоже, наверное, спать пойду.
   - Ложись на мою кровать, отдыхай. А я тут приберусь, да на завтра вам поесть приготовлю. Есть у вас, что в стирку бросить?
   - Мы всю поклажу Марку отдали. Если только футболки наши с носочками. Остальное чистое.
   - Антон-то как вытянулся, не узнать, с меня ростом, ему ведь всего только одиннадцать будет.
   - Да, растёт быстро, а умишко у него отстаёт от роста, - вздохнула сноха.
  
  
  

х х х

  
  
   Ольга уже успела уснуть, когда телефон сбросил её с постели.
   - Бабушка, я уже четыре класса закончил. Заберёшь меня на лето?
   - Мама, мы тебя не разбудили? - Марк, видимо, перехватил трубку.
   - Нет, сынок, не спится что-то...
   - Мама, Антон нам все уши прожужжал "к бабушке хочу!".
   - Так в чём же дело?
   - У меня майский отпуск кончается, а у Наталки только в августе...
   - И что ты предлагаешь? Приехать за ним?
   - Ты не против, чтобы он тебе всё лето помешался?
   - Нет, конечно, большой ведь...
   - У меня есть ещё свободная неделя, я тогда привезу его, а в конце лета мы его заберём.
   - Даже не раздумывай.
   - Ладно. Тогда постараюсь привезти, если билеты туда и обратно себе сразу удастся купить.
   - Давайте. Жду.
   - Как сама-то? Работаешь?
   - Работаю.
   - Справишься с ним?
   - Постараюсь.
   - Договорились. Если вдруг не получится у меня с билетами -- я перезвоню.
   - Хорошо.
   Они заявились около семи утра. Внук, даже трудно вымолвить, был уже на голову выше Ольги и -- растолстел! Эта полнота так парализовала её, что она даже не могла как следует улыбнуться при встрече.
   - Раздевайтесь, мойтесь, я завтрак приготовлю, и мне на работу надо.
   - Мама, я завтра под вечер уже обратно.
   - Во сколько?
   - Девятнадцать тридцать по Москве поезд.
   - Через Ревду проходит?
   - Нет, из Екатеринбурга.
   - Ну, внучек, ты и вымахал! Скоро отца перерастёшь! - Она обратилась, наконец, не желая расстраивать его наивную улыбку.
   - Да... Вот... Расту...
   - Целуй бабушку. - Смеясь, требовала она.- Ладно. Отдыхайте... Хозяйничайте... На обед меня не ждите. Постараюсь пораньше вернуться. Вечером поболтаем.
   Шла и думала, что Марк тоже изменился. Короткая чёрная стрижка ровно по всей голове блестела сединой.
   - Вот. Такая она жизнь. Не сладко, видно, приходится и сыночку.
   Целый день на работе думала, что нездоровая полнота у внука. И про Марка думала. С тех пор, как он начал работать в УБЭП, Ольга заинтересованно пыталась узнать, чем он там занимается, но все её потуги кончались большим нулём. Он и с детства-то был не очень разговорчивым, а сейчас она вообще ничего не могла добиться. Вроде и разговаривал, и рассказывал, даже улыбался, но -- ни о чём. После каждой такой попытки, сначала радовалась, что поговорили, но потом вдруг понимала, что он обхитрил её -- она опять так ничего и не узнала. Сноху расспрашивала, но и та оказалась в таком же положении. Лишь некоторые фразы обрисовывали происходящую за кулисами жизнь: "Нет, форму не носит, только костюмчик "с иголочки" и галстук", или " На работу только на служебной. С такими же головорезами. Моя мама чуть в обморок не упала, когда увидела их из машины выходящих", или " Телефон включен и днём, и ночью. По звонку одевается, выходит и может неделю отсутствовать -- командировка". Не единожды Ольга слышала, как он на вызов спокойным, ничего не значащим голосом отвечал: "Нет. Не могу. Я в Екатеринбурге сейчас" и, ничего не поясняя, продолжал заниматься тем, что делал до этого, её вопросительного взгляда будто и не замечал. Каждый раз приезжал, отмечался в военкомате. Ездил на всех видах транспорта бесплатно. Ольга всё время хотела добраться до его документов, чтобы хоть одним глазком оценить ситуацию -- бесполезно, она не могла их найти. Спросить стеснялась, боясь показаться назойливой или смешной после его отказа.
   Утешали только его добродушие, тактичность, внимание ко всем семейным, уверенность и спокойствие во взгляде. Сноха же, имея семью, квартиру, машину, сад, работу, полный достаток, гордилась всем этим.
   Ольге удалось выпроситься в отпуск, две недели в июне, а две -- после половины июля, так как между этим по графику отдыхала Раиса Романовна. Марк оставил ей денег на пропитание, она взяла все, хотя усмехнулась про себя, что больше третьей части им не израсходовать. Проводив сына, зашли с Антоном в магазин, купили мяса, пельменей, помидоров, огурцов, яблок, зелени, картошки.
   - За остальным, Антон, завтра придётся сходить, сегодня всё не унесём.
   - Хлеба у нас нет. Может ещё лапши купить?
   - Есть ещё два ломтя, хватит нам на вечер.
   - А утром?
   - Кекс с дороги у вас остался, для завтрака достаточно.
   Внук занимался салатом, а Ольга нажарила мяса. Наевшись до отвала, заставила его крутить фарш, и принялась делать котлеты, которые он раскладывал в морозилке. Она твёрдо решила, что ему надо похудеть, целыми днями мозгами своими продумывала для него питание на предстоящие каникулы.
   Целую неделю с жалостью смотрела, как после каждой еды он заваливался на диван, даже засыпал, на большее у него энергии не хватало -- вся уходила на переваривание. Поднимаясь, шёл на кухню снова в поисках пищи, потом снова на диван. Телевизор смотрел лёжа. Она не могла вытащить его на прогулку. Наконец, не выдержала.
   - Значит так, Антон. Я убедилась, что даже если ты был голодный, то за неделю я тебя накормила. Мясо, котлеты, картошку, суп, фрукты ты потребляешь. Теперь на кухню заходим с тобой только пять раз в день, а не каждый час. Понял? Но перед тем, как туда зайти, будешь пятнадцать минут заниматься на перекладине.
   - Специально для меня повесила?
   - Нет. Я для себя повесила, целый год с неё не слезаю.
   - Что-то я этого не заметил.
   - Вот и посоревнуемся, внучек. Мышечная система у тебя слабая. Ты же мужчина! Но это ещё не всё.
   - Что ещё?
   - Готовить будешь сам, я буду только в подручных у тебя. Говорят, что одно из правил правильного питания, это то, что на приготовление должно уходить в пять-десять раз больше времени, чем на саму еду, якобы пока человек готовит, и глаза, и нервная система его уже наедается, и желудку надо совсем немного, чтобы насытиться.
   - У меня большой желудок, всё время просит есть.
   - Даже слишком большой, я тебе помогу его за лето подтянуть под рёбрышки.
   - Что, правда так будет? - Не верил он.
   - Да. Только так! И завтра же после завтрака отправляемся купаться. До самого вечера на камушках поваляемся на природе.
   - А где обедать будем?
   - С собой возьмём и огурцов, и помидоров, и хлеба чёрного с солью, с луком, с петрушкой, - говорила она тоном, не терпящим возражений.
   - Соку купим?
   - Нет. Никаких пакетных соков, только живые фрукты, только родниковая вода. Кстати, на родник будешь со мной ходить, мне на тебя, бугая такого не натаскаться.
   - Воспитываешь меня...
   - Да. Приходится. Раз у меня -- значит, по-моему жить будешь. Ещё хочу сказать, конфеты из вазы я все в окно сегодня утром выбросила, пусть птички полакомятся.
   - Все?!
   - Все абсолютно, ни одной не оставила.
   - Не верю! - Вскочил он с дивана.
   - Иди посмотри. - Однако, поспешила его опередить. - Стоп, стоп, стоп, внучек. - Не дала ему войти. - Мы ж договорились -- вход на кухню только после перекладины.
   Он, округлив и без того круглые глаза, смотрел на неё, думая, серьёзно или шутит.
   - Уже сейчас?
   - Да. Начинаем новую здоровую жизнь.
   - Ну ладно, - взялся он, подтягиваясь.
   - Однако, молодец, - хохотала она над его усилиями, - целых два раза. Я думала, ты совсем бессильный.
   - А ты сколько можешь?
   - Увы! Пока совсем нисколько не научилась, только висю подолгу, как тряпочка, подтягиваться совсем не получается. Я ж перекладину-то всего месяц назад установила.
   - Ну ты, бабушка, даёшь! - Теперь уже и он хохотал. - Разыграла меня!
   - Так мы вместе учиться будем. К концу лета мы оба должны уметь отжиматься по десять раз и подтягиваться тоже по десять раз. Посоревнуемся? Ты не забыл, гири ведь у нас с тобой ещё есть, поди соскучились по нам.
   - А обруч где? Что-то я его не вижу?
   - Надо его достать, давненько я им не занималась. За ковром стоит.
   В конфетницу он всё-таки заглянул, растянулся в обескураженной улыбке, но обсуждать, видимо, понял, что бесполезно.
   - Можно, я на работу к тебе загляну?
   - Ни в коем случае! Боюсь, что настроение у моих коллег испортиться от твоего ожирения.
   К концу июня он быстро подтягивался уже три раза, Ольга только один еле-еле. Больше любил заниматься гирями, да обруч весь вечер оба накручивали под музыку. Но он уже не валился на диван после еды, ему уже этого не надо было. Ольга уже вышла на работу, но на обед он уже ждал её с готовой чашкой салата. И пюре с обжаренным луком горячее было в кастрюльке, и котлеты готовые на сковороде. Но, видимо, скучал по лапше.
   - Бабушка, можно мне хоть один пакетик лапши купить?
   - Иногда можно, почему бы нет-то. Но на одних пакетиках жить точно нельзя. Они сварены десять лет назад, неизвестно, сколько лет ещё на складах пролежали. Это мёртвый законсервированный продукт, жизни в нём нет. Смерть в нём законсервирована! Желудок наполняется, а энергии от него в кровь не поступает. А питание -- это не попадание пищи в желудок, а попадание питания в кровь, которая разносит эту энергию по всему организму.
   Появились в продаже ягоды, в этом она ему не отказывала, творог, простоквашу с ними ели. Травки на зиму собирали, мать-и-мачеха, подорожник, спорыш, чистотел, насушили укропу, петрушки. В июле она повела его показать, да и самой посмотреть, плантацию малины садовой, которую обнаружила в прошлом году на месте сгоревшего несколько лет назад барака за стадионом. Оба обалдели от увиденного -- она уже была красная! Какая-то бабушка собирала в мешочек полиэтиленовый. Наевшись, поняли, что надо срочно идти за большой посудиной и собирать, пока другие не расчухали. Три вечера он после работы ждал её с трёхлитровым битоном и пластмассовым стаканом, часа им хватало, чтобы наполнить его. Варенье сварили, наелись досыта.
   - Давай бабе Юле отнесём сегодня всё. Пусть полакомится, - предложил он.
   - Давай, она обрадуется.
   - Папка тоже малиновое варенье любит.
   - А в саду у вас есть малина?
   - Нет. Мама покупала.
   - Может и вам наварить?
   - Хорошо бы немного хоть.
   - Что уж немного-то. Давай пятилитровую бутыль сделаем, увезёте как-нибудь, в поезде ведь.
   - Давай. Папка обрадуется. На всю зиму хватит.
   - Она ведь каждый день спеет.
   - Так я ведь и один могу утром пособирать. Не в лесу ведь, дома рядом.
   - Я не против. Вон ещё женщина с девочкой, тоже с битончиками пришли.
   А на выходные позвонили Татьяне в Ревду, чтобы приезжала с ведром малину собирать, и вместе с Юлей веселились оба дня, так как сестрицам это занятие тоже пришлось по душе.
   Ещё две недели июльского отпуска они провели на городском пруду, ежедневно с ходьбой по четыре километра туда и четыре обратно. Не оставляли без внимания и силовые нагрузки. Вся полнота с внука, разумеется, спала, отжимался он с легкостью больше десятка раз, подтягиваться на перекладине оказалось труднее -- только шесть раз, но он был радёхонек и этому.
   - Антон, мама с папой не узнают тебя.
   - Это точно.
   - У тебя даже цвет волос сменился. Приехал светленький, а сейчас, как у мамы, волосы стали.
   - Я уж заметил.
   В начале августа погода резко испортилась, и они в основном сидели дома, но появились свежие яблоки, которые он уплетал целыми вечерами, а потом -- дыни, арбузы. По всем улицам полно было зарослей вишни, конечно, они ходили собирали, несмотря на дождь.
   - Если б не внук, - думала Ольга, - я бы сроду столько радостей не попробовала, привыкла экономно жить.
   - Бабушка, мама сегодня позвонила, что приедет двадцать первого, - встретил он её словами.
   - Соскучился?
   - По ребятам немного. По родителям нет.
   - Перед сном есть будем?
   - А что у нас есть?
   - Я сегодня булочки купила. И конфеток.
   - Ты же говорила, что от них полнеют!
   - Есть, Антон, нужно всё, но -- в меру.
   - Мне твоя каша понравилась, есть после неё долго не хочется, а самое главное -- она так же, как лапша, варится быстро.
   - Каша, да ещё овсяная если, она и сытная, как ты сам заметил, но она, как гири для мышц -- заставляет пищу продвигаться по кишечнику, развивает его мышечную систему, выталкивает всё, что было до неё, не даёт застаиваться.
   - Наверное, скажу маме, чтобы вместо лапши кашу мне покупала овсяную.
   - Старайся масло сливочное не есть, лучше, как здесь, сала настоящего кусочек с чесноком, с чёрным хлебом.
   - Пойдём булочки-то с конфетками съедим.
   - Пойдём, конечно, не голодными же спать ложиться, - смеялась она, - ставь чайник, я умоюсь.
   Сидели за столом, улыбались друг другу и булочкам с конфетами.
   - Тебе с лимоном?
   - Ага. Антон, хочешь, я анекдот расскажу?
   - Давай. Пора поболтать, вечер уже, - смеялся он.
   - Приходит человек к врачу, жалуется: "Так тяжело мне жить стало, растолстел, распух, ног из-за живота не вижу, сил никаких нет себя таскать, а ведь работать надо! Доктор, помогите, ради Бога! И ведь вы знаете, совсем ничего не ем. Даже не хочу нисколечко! Совсем ничего не ем! Только пробую! Что делать, посоветуйте!".
   Врач: "Кем работаете?" -- "Поваром". Врач говорит: "Для начала сделайте вот что, вместо того, чтобы пробовать то, что вы варите, жарите, печёте -- сливайте, сбрасывайте, складывайте не к себе в рот, а в ведро. Потом придёте ко мне, скажете, сколько насобиралось за день". Насобиралось три ведра за день!
   Хохотали оба до коликов.
   - Ничего себе "ничего не ем"! Три ведра! - Не мог внук остановиться и всё смеялся, и смеялся.
   После ужина опять разговоры.
   - Я вот давно хочу спросить, перед въездом в Дегтярск очень большая красивая вывеска появилась, уже года три назад, наверное. Плетёная, но из железа, крепкая, высокая. Когда по трассе снизу едешь, она выше леса кажется. И змеи на ней.
   - Это эмблема нашего города -- три зелёные ящерицы.
   - У вас здесь много ящериц?
   - Полным-полно, - смеялась Ольга, - под каждым пеньком, на каждой горке, на любом камне большом в летний день увидеть можно -- на солнышке греются.
   - Они в самом деле зелёные?
   - Да, зелёные, как на той картинке железной.
   - Они ядовитые?
   - Ядовитые змеи-медянки, их тоже у нас достаточно. А ящерки -- нет, не ядовитые.
   - А зелёные-то почему?
   - Ты же знаешь, камушки-то, помнишь, собирал зелёные.
   - Да, медная руда.
   - Ну вот, и медянки, и ящерки наши, как хамелеоны, меняют свою окраску на зелёную, маскируются, чтобы быть незаметными.
   - Бабушка, присядь ко мне, а то я тебя не вижу в кресле. Расскажи ещё что-нибудь.
   - Что? - Пересела она на диван.
   - Что-нибудь. Хоть про школу. Ты хорошо училась?
   - Всяко бывало.
   - Что, и двойки получала?
   - Получала, - смеялась она, - не то что двойки, даже единица в моём дневнике была. Огромная! Жирнющая! Как сейчас перед глазами стоит.
   - За что? Расскажи, - любопытничал он.
   - Это было в четвёртом классе. На уроке естествознания.
   - Ты на какой парте сидела? - Пытался он представить весь процесс урока.
   - В крайнем правом ряду, около окон, на первой, перед самой учительницей.
   - Ну, и?
   - Она одного спросила ответить домашнее задание, он ни "бе", ни "ме", "Садись -- два!". Второго спросила, он тоже, выйдя к доске, промямлил три слова с большими промежутками, "Садись -- два!". Ещё пару человек получили двойки. Учительница спросила: "Поднимите руки, кто выучил домашнее задание?". Я оглянулась -- подняли руку трое из всего класса. Что меня дёрнуло, не знаю -- я подняла руку. Она возьми и назови мою фамилию. А я не то, чтобы хоть что-то сказать, вообще очень медленно вылезла из-за парты, ещё запнулась о свой портфель, там из него всё посыпалось, я давай собирать. "Ну?", требовала учительница ответа. Я долго стояла молча, не понимая, зачем подняла руку, так как даже не открывала дома учебника. Все в классе начали надо мной похихикивать. Учительница поняла, что я "ни в зуб ногой", сама взяла мой дневник и влепила огромную единицу.
   Я на всю жизнь запомнила, как надо мной хохотал весь класс. Громко хохотал. С этого времени и до сегодняшнего дня я больше ни одного раза в жизни не позволила допустить подобную насмешку над собой. Этот урок я помню всю жизнь. Никогда не надо думать, что ты лучше других. Любое общество всегда сильнее, умнее одиночки, каким бы ни было это общество, хоть семья это, хоть одноклассники, хоть соседи, хоть коллеги по работе, хоть правительство. Любая группа сильнее, правильнее, чем один. Поэтому в жизни без коммуникабельности очень трудно бывает. Внутри любого общества всегда есть взаимоподдержка, взаимовыручка, есть на кого опереться в трудный момент. Общество ни в коем случае нельзя игнорировать.
   - Но ведь люди разные.
   - Да, конечно, разные. Но схема проста, как говорится "всё гениальное -- просто". В любое время, в любом месте можно, не выделяя себя, выбрать себе достойное общество, доказав, что достоин быть с ними в одной компании. Труднее создать своё общество, найти своих единомышленников. Не обязательно ведь двадцать-тридцать человек, иногда это два-три человека. Но они должны быть!
   - Я знаю, ты много мест повидала.
   - Это точно.
   - А когда ты первый раз из своей Дегтярочки выехала, помнишь?
   - Конечно, помню. Это было незабываемое путешествие!
   - Куда?
   - В Москву.
   - Прямо сразу в Москву! Ты в Москве была?
   - Ещё как была! - Смеялась Ольга. - В Москве на выставке, можно сказать. На ВДНХ.
   - Что такое "ВДНХ"?
   - Всемирные достижения народного хозяйства!
   - Посмотреть?
   - Нет, не посмотреть -- себя показать! - Хохотала Ольга.
   - Показать себя? Это как? Все на тебя смотрели что ли? Рассказывай скорее.
   - Это было между пятым и шестым классом. В то время в школе было множество кружков всяких, кто шить учился, кто в хоре песни пел, мальчишки табуретки мастерили, а я была юннаткой. Была у нас интересная ботаничка, Фаина Соломоновна, маленькая такая, кропотливая, мы под её руководством занимались приусадебным хозяйством на пришкольном участке, зимой всякие семена перебирали, весной их в ящичках в землю высаживали, потом пикировали...
   - Это как пикировали?
   - Рассаживали, называется, рассаду. Потом высаживали на участке, и цветы, и морковь, и репу, и смородины кусты, была, помню, и жимолость -- крупные горькие ранние ягоды, очень полезные...
   - Бабушка, - не мог он не заметить, - у тебя если "горькое", то обязательно "полезное".
   - Антон, учёные-медики давно подметили, что это именно так. Летом собирали урожай, - продолжала она. - В тот год уродилась необыкновенной величины ранняя белокочанная капуста, и решила наша Фаина Соломоновна показать уродившуюся невидаль всему миру. Взяла себе в помощники двух юннаток, и поехали мы в Москву на выставку. Упаковали этот огромный кочан в специальный ящик. Два дня в поезде. Народу на ВДНХ видимо-невидимо! У всех свои прилавочки, а нам со своей единственной капустой даже и приткнуться некуда, места свободного нет. Она растерялась от этого множества, но всё-таки нашла местечко, выставила свою капусту на ящик, прицепила листок, на котором были написаны размеры, вес, название, время посадки, время созревания и так далее. Поставила меня рядом с этим произведением. Так как я была самая маленькая в классе, то кочан оказался более моего роста и смотрелся великолепно, на него все обращали внимание.
   - И?
   - Вот, простояла так целый день! - Хохотала Ольга. - До самого вечера. Весь мир ходил мимо меня, смотрел на меня и на кочан капусты. Вечером сели в поезд и два дня домой ехали.
   - С капустой?
   - Нет. Там её оставили.
   - И всё? - Заливался он смехом.
   - Всё. На этом наша поездка в Москву закончилась. - Покатывалась она со смеху. - Вот так я впервые в жизни выехала из Дегтярочки.
   - Ну, ты, бабушка, даёшь! Целый день простоять у капусты! Поди даже не поела за день?
   - По пирожку она нам купила. В поезде поели только.
   - И больше нигде не побывали?
   - Нигде. Даже, что на выставке продавали, ничего не видели. Короче, я ничего, кроме транспорта, домов, капусты и людской суеты не видела. Естественно, мне не понравилось. Юннатский кружок после этого я не посещала. Вот таким было моё первое в жизни путешествие.
   - Но самое главное -- в Москву! - Хототал он.
   - Точно.
   - А второе путешествие помнишь?
   - Конечно. Память у меня, слава Богу, хорошая пока.
   - Давай рассказывай. Тебя так интересно слушать, как будто сказки рассказываешь.
   - Второй раз после окончания шестого класса я напросилась, чтобы меня взяли с собой в группу для поездки в знаменитые Кунгурские пещеры, это здесь, на Урале, за пять рублей, которые мама пообещала учителям отдать после поездки, так как до этого у ней денег не было. Кунгурские пещеры огромные, освещались разноцветными огнями прожекторов, сталактиты, сталагмиты...
   - Это что?
   - Это льды. Одни свисали сверху, другие от капель нарастали снизу. В разноцветных огнях очень красиво смотрятся. Очереди были огромные, запускали группами. Кроме того, мы две недели ещё жили на берегах реки Сылвы, кстати, она и в пещерах протекает, и озёра там есть. Жили в палатках, сами готовили на костре кашу с тушёнкой, пекли картошку на углях, покупали нам молоко в посёлке. Ходили по горным местам. У меня даже фотография всей группы сохранилась на камне Ермака. В общем, это был настоящий туризм с рюкзаками на плечах. Житьё на природе мне пришлось по душе.
   - Не то, что Москва! - Хохотал он.
   - Да. Точно.
   - А куда последний раз ездила?
   - Последний? Последний -- пару месяцев назад на "Сапсане" к морю.
   - Даже на "Сапсане"! - Смеялся он. - Он же к морю не ходит! Только от Москвы до Санкт-Петербурга. Скажешь, из Дегтярочки ещё?
   - Ага, - хохотала она, - во сне, правда.
   - Рассказывай скорее, - веселился он заранее, заражённый её нескончаемым смехом.
   - Мы с сестрицей моей, тётей Таней, как всегда, собираемся к морю на месяцок. А тут вдруг реклама по телевизору: в "Сапсане" один вагон абсолютно бесплатный для всех желающих. Ну мы рванули сразу в кассу за бесплатными билетами.
   - Взяли?
   - Конечно. Довольные. Подошли к поезду на посадку. Народу видимо-невидимо! Уселись на свои места напротив друг дружки, столик между нами, и начали удивляться -- сидения оказались жёсткие деревянные, как в электричке, и с другой стороны такие же, и проход совсем узёхонький, и пассажиров набилось в проходе стоя.
   - Всё, кажется, - заметила я, - двери закрылись.
   И тут вдруг поднялись несколько мужчин чуть ли не с пистолетами, и послышалась команда:
   - Итак! Быстро все оплачиваем проезд!
   - Так ведь бесплатно же! - Послышалось со всех сторон.
   - Кто это вам сказал?
   - Реклама по телевизору была!
   - Так то реклама. Мало ли они там чего придумают! Кто это вас на таком дорогущем маршруте бесплатно возить будет!
   - Зачем народ обманываете? - Неслось со всех сторон.
   - Так надо же как-то железной дороге выкручиваться. За большие деньги никто ездить не хочет, - похохатывая, мужчины двигались по проходу, собирая с пассажиров деньги.
   - Мне только до Казани, - попросил кто-то.
   - Ничего не выйдет. Поезд мчится на огромной скорости от начальной до конечной станции, так что будьте добры оплатить полную стоимость.
   Пассажиры выкладывали свои денежки, а мы с сестрицей достали свои маленькие круглые кошелёчки с мелочью, перемигиваясь, высыпали весь размен из них на столик.
   - Это ещё что такое? - Остановились они около нас.
   - У нас больше нет денег, - хором ответили мы, разводя руками, - мы же думали, бесплатно.
   - Не может быть, чтобы ехали на отдых, и денег у вас не было.
   - Мы по путёвкам едем. Лечиться, - пожимали мы плечами, - нам бесплатные путёвки соцзащита выделила.
   - Сомневаюсь, что вас будут бесплатно лечить.
   - Но у нас очень маленькая пенсия, у нас и правда ничего больше нет. Можете нас высадить, но платить нам нечем.
   Ещё поговорив в таком тоне, мужчины отошли от нас, не взяв ни копейки. А поезд мчался полным ходом со скоростью света, триста шестьдесят километров в час.
   - Бабушка, скорость света -- триста тысяч километров в секунду! - Хохотал внучек. - И что, так бесплатно и доехали?
   - Не то, что туда доехали, у нас ещё и на обратный путь билеты были уже взяты бесплатные.
   - Жалко, что это только сон, - смеялся он.
   - Но весёлый же!
   - Да уж.
   - Я когда его Татьяне рассказала, она хохотала до упаду. Всё! Поздно уже. Спать пора.
   - Нет. Как всегда, пой давай, раз приучила.
   И она запела, укрывая его простынкой под подбородок:
  
- Ветер свищет, а волны бушуют...
   Белый парус мелькает вдали...
   То как будто он в море потонет,
   то опять подымается ввысь...
   Чья рука этим парусом правит?
   Кто не может волны побороть?
   А корабль, словно щепку, бросает
   в этот бурный ужасный поток...
   Волны бьются, а ветер хохочет...
   Мачта кренится, мачта скрипит...
   Кто так дерзко за счастьем несётся?
   Или может от счастья бежит?
   Посмотрите, и вы ужаснётесь --
   тело девицы моет волна...
   Значок КИМа на беленькой блузке,
   комсомолкою, видно, была...
   И никто этой тайны не знает,
   Только волны о скалы шумят...
   Да и в них ничего не понять вам,
   что про тайну они говорят...
   Ветер свищет, а волны бушуют...
   Белый парус мелькает вдали...
   То как будто он в море потонет,
   то опять подымается ввысь...

   - А значок КИМа, это что?
   - Так раньше комсомол назывался.
   - Папа был комсомольцем, я знаю. А ты?
   - Я, Антон, и октябрёнком была, и пионерский галстук носила, и комсомолкой, даже членом КПСС.
   - Папа тоже в красном галстуке на фотках есть, очень красиво. Он говорит, что тогда только-только первые цветные фотографии появились, а до этого только чёрно-белые были. А КПСС это что?
   - Коммунистическая партия Советского союза.
   - А Советский союз и Россия чем отличаются?
   - Раньше была одна страна -- Советский союз, в неё входило, по-моему, пятнадцать или четырнадцать республик. Она распалась ещё до твоего рождения, все захотели быть самостоятельными, сейчас у каждой республики свои деньги, свой президент, свои правительства. Сейчас все эти республики ближним зарубежьем именуются. КПСС сейчас называется "компартия России", её возглавляет Зюганов.
   - Да, слышал. А у песни опять слова народные?
   - Очень похоже, что её Лермонтов написал, очень интересный поэт, но я в его книге не нашла таких стихов. Я завтра поздно с работы приду, много дел у меня накопилось.
   - Ладно. Опять в восемь?
   - Да. А вечером я тебе стихи Лермонтова почитаю. Спи давай. Спокойной ночи.
   - Спокойной ночи.
   На следующий вечер она с выражением и страстью читала "Мцыри", а потом рассказывала про необычную для сегодняшних дней жизнь поэта.
  
  
  

х х х

  
  
   - Мама, а мы в кредит влезли, - улыбалась сноха.
   - Что купили?
   - Квартиру.
   - Квартиру! - Ольга даже отставила чашку с чаем, представив, на какую сумму. Заикаясь, произнесла только. - К-к-какую?
   - Однокомнатную. Пригодится. Сын-то растёт. У нас целый район начали строить. Почти в центре.
   - Сколько стоит?
   - Почти полтора миллиона.
   - Ната! Вы с ума сошли! Ты хоть представляешь, сколько денег из своего кармана тебе придётся выложить?
   - Так на пятнадцать лет.
   - Ну и что, что на пятнадцать! Сейчас такие огромные проценты по кредитам!
   - Оба ведь работаем.
   - Сегодня "работаем", а завтра неизвестно, что может быть!
   - Так у нас же пока есть где жить. В крайнем случае продадим строящуюся, если не в состоянии будем платить.
   - И когда вы взяли кредит?
   - Летом. Перед самым отъездом оформили. Я даже расчёт с собой захватила. Показать?
   - Неси. Давай смотреть будем.
   - Вот, - раскладывала та несколько напечатанных листов, - двух поручителей Марк на работе взял, один из них -- его начальник. Дом наш только-только начали строить, только фундамент начали укладывать.
   - Когда сдавать собираются?
   - Сказали, года через два.
   - Платить когда начинать?
   - Третью часть заплатили уже. Теперь каждый месяц двадцать пятого числа.
   - На кого оформили кредит?
   - На обоих. Я и Марк.
   - Ната, а ты знаешь, что вам теперь подоходный не надо платить?
   - Да. Нам сказали, что есть такой закон, мы уже оба справки отдали в бухгалтерии.
   - Но есть ещё одна проблема, которую вы должны учитывать. Дай, я хорошо посмотрю, что вам тут банк нарисовал.
   Ольга быстренько пересмотрела цифры и остановилась на итогах.
   - Ната, смотри хорошо на последнюю строчку -- "Итого". Сумма непогашенного кредита девятьсот тысяч рублей. Так?
   - Ну.
   - Далее сумма процентов за кредит за пятнадцать лет 2700 тысяч рублей. То есть за пятнадцать лет вы должны будете отдать банку 3600 тысяч рублей. Это тебя не шокирует?
   - Так у всех ведь так. Справимся. Я прикинула.
   - И тебя не удивляет, что по процентам ты должна уплатить в три раза больше, чем за сам кредит, и тебе не жалко отдавать кому-то эти 2700 тысяч рублей?
   - Жалко, конечно. А куда деваться-то?
   - Банки, государство наживаются на таких, как вы.
   - Мама, но надо ведь о будущем-то думать!
   - Ладно. Первый шок у меня прошёл. Что сделано -- то сделано. Теперь я должна тебе кое-что растолковать. Прибери пока со стола, а я кое-что прикину и поговорим. Посмотри только, чем Антон там занимается, притих что-то.
   - Вещи свои в сумку собирает, - вернулась та в кухню.
   - Соскучился по дому.
   - Наверное, по компьютеру своему с ума сходит. Не можем оторвать, день и ночь готов в нём сидеть, пока не заругаюсь. Не жаловался?
   - Ни слова про компьютер не упомянул за всё лето.
   - Конечно, у него же в телефоне интернет.
   - Я у него телефон в самом начале изъяла.
   - Да ты что! Сумела!
   - Я хоть и не ругаюсь, но пожёстче, чем вы.
   - Изменился очень. Красивый стал.
   Ольга прикидывала три разных варианта расчёта по погашению кредита. Сноха присела рядом. Молчала.
   - Вот, Ната, что ты должна знать. Запиши, запомни на всю жизнь, напечатай крупным шрифтом и повесь над кухонным столом, чтобы и Марк знал, и Антон научился -- "Проценты за кредит начисляются на остаток непогашенной части ежемесячно. На остаток долга именно кредита!". В вашем случае может быть на каждое двадцать пятое число.
   - Что это значит?
   - Всё, что напечатано на этих листах -- фигня! Это для бестолочей.
   - Как так?
   - А вот так. Чтобы выцыганить из вас эти 2700 тысяч рублей за проценты. Банк живёт на проценты по выданным кредитам, им это выгодно. Смотри, сколько их расплодилось за последнее время, на каждой улице -- Банк, куда ни глянь -- Банк, по телевизору -- только Банки в рекламе. Но мы-то с тобой должны подумать о другом. Я вот набросала три разных варианта погашения, чтобы тебе легче было понять игру банка, посмотри внимательно в каждом на итоги. При одной и той же сумме кредита -- сумма по процентам в одном меньше, в другом ещё меньше, в третьем совсем небольшая.
   - Это за счёт чего?
   - Чем больше остаток долга, тем больше сумма по процентам. Сам процент остаётся прежним, а сумма меняется в зависимости от остатка. То есть если удастся не равномерно пятнадцать лет платить, а именно в первые годы погасить большую часть, то в итоге сумма за проценты окажется гораздо ниже. В первом варианте я сэкономила полмиллиона, во втором -- миллион, в третьем заплатила за все проценты за те же пятнадцать лет только семьсот тысяч рублей.
   - Но у нас нет столько денег, чтобы заплатить в первые годы так много, - сравнивала та варианты.
   - Самое главное, чтобы ты поняла саму суть. Попробуй погасить не плановую сумму, а в два-три раза больше -- сама сразу увидишь выгоду в распечатке банка.
   - Они должны нам давать эти данные?
   - Обязаны! По состоянию на первое число каждого месяца. Если вдруг не дадут -- требуй! Это ваши деньги, которые банк обязан перечислить строительной организации на расчётный счёт, указанный в твоём договоре. За этим тоже должна следить именно ты, кредитный счёт в банке -- твой! Не дай бог, если деньги уйдут в другую сторону.
   - Поняла.
   - Ната, вижу, мои слова ты услышала.
   - Да, мама, спасибо. Я обязательно что-нибудь придумаю. Выпрошу у отца. Он ещё не знает, что мы кредит взяли. Обману, скажу, что очень надо, что на первоначальный взнос нам не хватает.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 5

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   У Светки дочь разошлась с мужем и приехала жить к матери. Внучке шёл уже десятый год. Та, конечно, привлекла её к своему бизнесу. А прошедшей весной, подскользнувшись, сломала ногу в щиколотке и целое лето ходила на костылях. Встречаться с Ольгой они стали реже, так как "Природу" та переоформила на свою Таисью. Как-то быстро постарела, появились морщинки вокруг рта и тёмные пятна на обеих щеках. Очень редко заглядывала в магазин, где Ольга не бросала свою работу, но всё равно продолжала смеяться и болтала без умолку. Ольга после таких встреч садилась перед зеркалом и долго рассматривала себя.
   - Да... Конечно... Морщинки есть, но только около глаз. Слава Богу, что щёки у меня чистые... И около рта гладко.
   Она хоть и понимала, что состояние кожи зависит от внутреннего состояния организма, но задумалась о подобном будущем и для себя. Подсобирала в отдельную папочку все имеющиеся рецепты по уходу за лицом, все отбеливающие рекомендации от пигментных пятен, от морщин, стала внимательно слушать рекламные продукты для этих целей.
   У "Спецметавтоматики" сменился хозяин. А так как их заводик был его структурной единицей, все с беспокойством ожидали перемен. Так оно и случилось -- перебои с комплектацией, вынужденные неоплачиваемые отпуска и так далее. Как-то главбух долго сидела за своим столом, ничего не делая, не вступая в разговоры, даже не пошла, как всегда, чаёвничать. Ольга знала, что та уезжала вчера в Ревду, и подумала, что поругали за что-нибудь.
   - Татьяна Алексеевна, может вам принести сюда чашечку?
   - Будь добра, Ольга... Кофе. Что-то даже подняться мне трудно.
   Потом, поставив перед той кофе с пирожком и присев напротив со своим, попыталась её растормошить.
   - Какие там новости?
   - Плохие. Сокращение намечают.
   - Итак уже рабочие сами уходить начали, заработка-то нет. Никаких поступлений на счета за десять дней! Сроду такого не бывало.
   - Из бухгалтерии двоих человек мне убирать надо.
   Они долго смотрели друг на друга, потом Ольга сказала:
   - Я уйду, Татьяна Алексеевна. - И, помолчав, спросила. - Кому зарплату отдадите?
   - Сама буду вести.
   - Ещё кого уберёте?
   - Кассира придётся. Наш новый начальник-то, оказывается, не однофамилец, а брат Максимову.
   - Это тому, который в Ревде в мэры метит?
   - Ну.
   - Тогда всё понятно. - Вздохнула Ольга. - Когда мне собираться?
   - Хоть сейчас.
   - Так давайте уж три дня-то до конца месяца доработаю, всё вам с зарплатой не мучиться.
   - Ну ладно. С первого -- так с первого. Хоть бы мне дали до пенсии доработать.
   - Всё-таки родной город дольше других дал мне возможность пожить без стрессовых ситуаций, - размышляла она по дороге домой, - пенсия у меня десять тысяч, ещё в "Природе" пять, мне достаточно, проживу как-нибудь, у других и этого нет.
   Сестрица позвонила, что её отправляют на пенсию.
   - Татьяна, так тебе ведь давно пора.
   - Ага, сама-то до шестидесяти работала. Я ведь не старуха ещё. Чем занимаешься?
   - Квартиру всю побелила, неделю по потолкам ползала, косточки свои всё ещё собрать не могу.
   - Мне бы кто ремонт сделал.
   - Так ты ж "не старуха", говоришь, вот и займись домашними делами.
   - Нет. Я не смогу. Мне в добрые-то времена чужие ремонт делали. Это же всё двигать надо! А мытья-то сколько! Нет, у меня пока таких планов нет.
   - А я собралась-таки. Лет пять можно опять не думать о чистоте.
   - Как там Юля? Не забегала к ней?
   - Ходила на неделе. Нормально вроде. По магазинам прогулялись вместе -- плохо ходит со своим варикозом. Но весёленькая.
   - Ребятишки твои не звонили? Лето ведь на носу.
   - Собираются, Антон сказал, но когда, не знает. Родители оба на работе были.
   - Понятно... Ой! Знаешь, ещё ведь новость есть! У нашей Нелли внучек ещё скоро родиться должен. Я Риту недавно встретила, она уже на девятом месяце ходит.
   - Вот это новость! Замуж вышла?
   - Вроде вышла.
   - Надо будет Юле сказать, она с ними больше общается, пусть соберётся съездит к ним, поразузнает всё.
   - Я сама Юле новость сообщу.
   - Ладно.
   - Пока.
   - Чао.
   Младшая их, Нелля, так и вела закрытый образ жизни. Внучке её, Иринке, тоже, как и Антону, шёл тринадцатый год, но они с ним ещё по-хорошему-то так и не виделись, если не считать тот единственный раз на могилке после смерти бабы Ани, хотя он каждый раз по приезду набирал их номер и болтал с Иринкой иногда по полчаса, напрашиваясь в гости и приглашая приехать в Дегтярку. Но, выросшая в замкнутом круге под строгим надзором бабушки, та никогда не выходила из дома одна, даже в школу и из школы её обязательно до сих пор встречали и провожали. Иногда Рита, её мать, забегала к Татьяне, но это тоже бывало редко.
   - Вот, Рита замуж вышла, оказывается, - думала Ольга, - а Нелля даже не поделилась этой новостью с сестрицами. Не чужие ведь мы! Хоть бы детям дала возможность меж собой пообщаться, Марк с Ритой-то ведь двоюродные! Больше и родных-то ближе нет! Так, ладно. Оставим эту тему. Пора нам готовиться к загаральному сезону, - разговаривала она сама с собой, как всегда, - приготовим шляпу, купальники, сандали до пруда бегать, сарафанчик достанем, подстилку старенькую надо ещё найти. И завтра же -- на пляж! Нечего дома сидеть!
  
  
  

х х х

  
  
   - Бабушка! Иди скорее сюда! - Звал внук в кухню. - Скорее, скорее!
   - Что случилось?
   Он стоял у окна, прижав палец к губам, всем своим видом внушая, чтобы не шумела, рукой показывая, чтобы она выглянула в раскрытое окно. А за окном начинался один и тот же утренний концерт, который веселил Ольгу уже не первый раз. На остановке, что против окна, сидел бело-рыжий пушистый кот, распустив пышный хвост, а над ним в ветках тополя во всё горло каркала ворона, на которую тот не обращал никакого внимания. Она перелетала с одного дерева на другое, и кружила над ним, и в отдалении присаживалась, и рядом, пытаясь его потревожить своим криком -- бесполезно, он её потуги просто игнорировал, греясь на солнышке.
   - Он совсем её не боится, как будто не видит, - зажимая рот, хохотал внучек.
   - Ты знаешь, они уже вторую неделю по утрам всегда в одно и то же время общаются так друг с другом, - смеялась Ольга, - сейчас кто-нибудь подойдёт к остановке, и кот сдвинется со своего места, а ворона будет его сопровождать. Давай посмотрим, потом в сочинении опишешь всё происходящее до мелочей, вам же, говоришь, его на лето задали.
   Заметив приближающего пешехода, ворона взлетела на ветки повыше, а кот, показывая своё бесстрашие перед человеком, не двигался со своего места. Пожилая женщина поставила сумку на железобетонную плиту под ногами и стояла, ожидая автобус. Кот медленно поднялся, обнюхал сумку под несмолкаемое гарканье сверху, подошёл к хозяйке, ластясь и заглядывая в лицо, она наклонилась, погладила его по изогнутой спине.
   - Абсолютно так каждый день, - комментировала Ольга, - показывает своё бесстрашие перед человеком.
   - Эта женщина каждый день ездит?
   - Нет. Разные люди приходят на остановку, но кот обязательно добивается, чтобы его погладили.
   - Завтра посмотрю обязательно, - хохотал он.
   Получив удовлетворение, кот прыгнул на мелкую траву, задрав кверху нос и хвост, постоял чуть-чуть, требуя аплодисментов от вороны и, отряхивая поочерёдно от утренней росы лапы, направился по одному ему известной тропе к мостику через ручеёк. Ворона перелетела через него и первая уселась на перила, щебеча и подпрыгивая.
   - Она же хохочет!
   - Она просто весёлая ворона, - смеялась Ольга.
   - А он свернул в сторону...
   - Нет, он обязательно пройдёт по мостику, вот увидишь, сейчас покатается в земле на тропинке, и представление продолжится.
   Отряхнувшись от земли, утерев лапой мордашку, кот гордо ступил на мостик, наслаждаясь вниманием со стороны пернатой, которая порхала над ним, перелетая с левой стороны перил на правые, и обратно.
   - А кот куда идёт?
   - Не торопи события. Он знает, куда. У него долгий и извилистый путь. Он же перед ней красуется. Хитрый. Обрати внимание, он сейчас усядется и будет ждать, пока она не замолчит.
   Они, высунувшись из окна и похохатывая, дождались тишины.
   - Всё. Оркестр замолчал. Дальше что?
   Кот продолжил свой путь, иногда полностью скрываясь в картофельной ботве аккуратно распланированных грядок, конечно, под низко кружащей вороной.
   - Смотри, она на столбик забора уселась...
   - Она же знает, куда он обязательно доберётся. Отдыхает, ждёт, думает, что врасплох его застанет, видишь, за столбиком на поперечинке спряталась.
   - Обалдеть! Тоже хитрая! - Хохотал он. - Вот это концерт! Надо завтра родителям показать обязательно, они поди такого больше нигде не увидят.
   Кота врасплох ворона не застала, он продолжал утреннюю прогулку вдоль тянущегося забора, а она, как истинная ворона, сопровождала каждый его шаг, перепрыгивая с одного колышка на другой, иногда расправляя крылья в стороны и, возмущённая, требовала к себе хотя бы элементарного рыцарского внимания. В конце кот решил продемонстрировать своё умение, которое всегда шокировало ворону -- запрыгнул на забор и так же по тычинкам добрался до сарайки. Ворона гаркала во всё воронье горло.
   - Она же охрипла! - Внуку стало её жаль. - А ему хоть бы что!
   - Нет. Он тоже её любит.
   - Любит?
   - Возможно. В этом мире всё возможно! Сейчас посмотришь, как они прощаться будут.
   Кот запрыгнул на сарайку и уселся на самом углу, распустив свой шикарный хвост. Ворона уселась на другом углу. Оба грелись на солнышке, которое поднималось всё выше и выше. Долго сидели, потом ворона медленно начала, отряхивая пёрышки, передвигаться в его сторону. Внук с разинутым ртом, округлив глаза, смотрел на это сближение, неизвестно о чём думая.
   - А если он её съест? Кошки ведь ловят птичек!
   - Он знает, что она ему ещё очень много раз пригодится. Всё, Антон, представление закончилось. Они так около получаса сидеть теперь будут рядышком.
   - А потом?
   - Потом кот скроется в один прыжок в сарайке, полакомится там мышами, целый день проспит в охапке сена, а под вечер возвратится на эту сторону ручья обратно.
   - А ворона?
   - Она улетит по своим делам.
   - А вечером она прилетает?
   - Пока не видела. Может она этого не знает ещё.
   - Какая глупая... Быстрей бы познакомились, если бы два-то раза в день...
   - Да. Котик поумнее. Даже сидит, ждёт её подолгу вечером и на мостике, и на остановке. Но та только по утрам появляется, а где ночует, неизвестно.
   На следующее утро он комментировал этот сюжет родителям. Через три дня принёс Ольге на проверку своё сочинение.
   - Только не знаю, какой заголовок придумать и девиз надо.
   Она принялась за чтение пяти страниц текста, пока он отваривал сардельки.
   - Ну как? - Увидел, что она закончила.
   - Антон, ты меня обижаешь, - сморщила она недовольную гримасу, я ведь тоже была зрителем.
   - И как мне сделать?
   - Ты ж у бабушки гостил, я же рядом была. Надо передать наш разговор, кое-что из прямой речи можно сделать моими комментариями.
   - Да, ты права, этого не хватает. Тогда и заголовок не надо придумывать, просто "Как я провёл лето". А как вообще?
   - Всё остальное хорошо. С чувствами. С картинками. Я вот немного добавлю, а так отлично будет, если разговор наш передашь местами.
   - А какой девиз придумать?
   - Девизом может служить любая обобщающая фраза из твоего сочинения.
   - Например?
   - Например, "В этом мире всё возможно!"
   - Так и сделаю.
  
  
  

х х х

  
  
   В "Природе" Таисья намекнула, что подруга у ней бухгалтером работала, а сейчас осталась без работы. Ольга не стала спорить, сразу спросила:
   - Когда дела передавать?
   - Когда сами скажете.
   - Пусть приходит в субботу.
   Ольга была довольна собой, именно тем, что ей не надо было убиваться по поводу очередного потерянного места, заработка. Она спокойно передала дела молодой девице, как всегда, зашла в магазин за молоком и яблоками. Шлёпая в "бутиках" под мокрым снегом по грязи, выискивая более сухие места по избитому временем тротуару, улыбалась самой себе, припоминая, что и с Татьяной Алексеевной рассталась так же просто, не питая к той никаких злобных чувств.
   - Жизнь идёт своим чередом. Время несётся для других.
   Мимо неё! Вокруг неё! А для неё оно замедлило свой бег, даже приостановилось. Ей даже захотелось остаться в этом времени надолго. Пусть она останется молодой, а все вокруг состарятся.
   - Вот бы правда так было! Лет бы на тридцать хотя бы. Интересно... Сын был бы уже на пенсии... Внук бы был уже женат... А мне всего-навсего только шестьдесят... Интересно, в какую одежду будут наряжаться люди через тридцать лет?... Я бы точно что-нибудь новенькое купила... А летом бы каблучками стучала... А по весне ранним загаром всех удивляла...
   Не спеша поднялась на свой этаж, разделась, разобрала продукты, стояла у окна и смотрела на непогоду. Ветер срывал последние жёлтые листья с клёнов. Потрогала батарею -- отопление ещё не включили. А ей было хорошо. Просто хорошо.
   - Вот покроет землю белым снегом, прояснится небо, выглянет солнышко -- и у меня совсем другие мысли появятся. Беспокойное время обязательно ко мне заглянет, потеряв попутчицу. Может даже и будильник будет звенеть по утрам. Так что не будем торопиться, успеем ещё попасть в водоворот времени.
  
  
  

х х х

  
  
   Третий месяц она следила за объявлениями в газетах, перечитывая абсолютно все с маркером в руке, отмечая подходящие. Даже областные ей привозил сосед, который ездил туда на работу. "Вечерний Екатеринбург" печатал их на шести страницах, "Курьер" -- аж на двенадцати, "Из рук-в руки" -- восемь развёрнутых листов одни объявления. Звонила по указанным телефонам, интересовалась подробностями. Одни и те же объявления печатались почти из номера в номер, другие кочевали из одной газеты в другую, и обратно, и она упорно перечёркивала крестом не удовлетворявшие её. Она очень чётко определила для себя цели.
   - Чтобы прожить, только на коммунальные платежи и на питание мне надо восемь тысяч рублей. Если ездить в Екатеринбург, ещё на дорогу уйдёт шесть тысяч. И без прибыли я работать не буду, надо ведь и на одежду, и на обувь, и на порошок стиральный, и прочее. Значит, зарплата в двадцать тысяч меня устроит. Это раз. Второе, работа должна быть не в тягость, дорога -- тоже.
   Договориться с постоянным транспортом прямо от дома было проще простого -- масса служебных автобусов увозила из затухающего города дешёвую рабочую силу на многие предприятия областного центра, и частники на своих авто всегда искали себе попутчиков. Об этом она даже задумываться не стала.
   Зарплата в двадцать тысяч для Екатеринбурга считалась средней, её можно было найти, если хорошо поискать. Осталось определиться с самым главным -- работа должна приносить ей удовлетворение. Ни на какие санитарные работы она не пойдёт, разве только ей предложат пятьдесят тысяч в месяц, говорят, есть такие богачи, которые платят такие деньги своей прислуге в коттеджах. Но, как выяснилось в телефонных разговорах, на такие работы оформляет Управление соцзащиты населения только прописанных в Екатеринбурге и только прошедших курс обучения для умения приготовить еду, для знания всех видов синтетических средств для мытья и наведения чистоты по разным видам кафеля, дерева, пластика и так далее.
   Ни на какую экономическую или бухгалтерскую работу она тоже не пойдёт, ей до чёртиков надоело этим заниматься всю жизнь -- тошнит от цифр. Её бы точно устроила работа в библиотеке, или дежурства у пульта, у компьютера, просто на вахте, или какая-то чистая сортировка, раскладка продукции.
   Уживаться с любым контингентом людей от заключённых до начальства, от малых до старых, и мужчин, и женщин ей не составляло никакого труда, она давно привыкла изображать из себя коммуникабельность.
   - Было бы замечательно, если бы работа была хоть чуть-чуть причастна к творчеству. И мне надо обязательно поговорить со всеми, кто работает в Екатеринбурге, многих ведь я знаю.
   Однажды, читая очередную газету, глаза её задержались на тексте "... изготовление на дому декоративных свечей".
   - Бог ты мой! Это же мне подходит! И ездить никуда не надо каждый день.
   Она сразу же набрала номер. Лаконичным голосом ответил автоответчик: "...Курс обучения один день по адресу улица Ленина, дом сорок, комната 716, каждую субботу в десять часов утра". Она весь вечер ходила по квартире сама не своя от радости, и в субботу была в назначенное время около огромного здания, растянувшегося в центре на целый квартал. Поднявшись на самый верхний этаж, вошла в приоткрытую дверь. Человек двадцать встретили её улыбками. Поздоровавшись, присела на свободное местечко.
   Ровно в десять часов к ним вышла аккуратненькая женщина неопределённого возраста, записала у всех фамилии, имена, отчества, адреса, номера телефонов, не требуя никаких документов, и повела всех знакомить с готовыми изделиями и средствами для их изготовления. Ольга, как и все присутствующие, восторгалась увиденным разнообразием. Пригляделась к расценкам. Каждому было предложено выбрать два любых варианта для домашнего производства. Далее в течение часа каждая смогла попробовать изготовить свечу самостоятельно, или с помощью инструктора, формы и нагрева парафина с красителем. Она решила не возиться с мелкими и выбрала из средних самую дорогую, самую красивую, и из тех, что покрупнее тоже самую дорогую.
   - Запомните номера выбранных образцов и даже запишите их, - советовала инструктор.
   Понравилась ещё одна, но пришлось только записать её номер. Потом опять в приёмной слушали наставления и получали ответы на все вопросы.
   - Сейчас я напротив ваших реквизитов проставлю номера выбранных свечей, подходите потихонечку по одному, потом вы получите формы для их изготовления, парафин, красители разные, вам этого хватит на две недели работы. Конечно, и за материалы, и за металлические формы вы должны будете сегодня заплатить. Если у кого раньше готово будет -- звоните. Приезжать сюда не надо, мы сами приедем, упакуем, увезём, и новую партию материалов вам привезём, и расплатимся за готовое.
   - А если я сегодня денег столько не захватила? - Спросил кто-то из собравшихся.
   - Ничего страшного, вы всё получите, но в два раза меньше, чем остальные. Раньше всех к вам приедем, только и всего, только вам придётся оставить нам данные вашего паспорта. Так что без работы не останетесь, - улыбалась та бесцветными губами.
   Металлические формы, которые та всем раздала оказались очень даже дорогими, но у Ольги денег хватило на всё. Домой она вернулась с двумя огромными тяжеленными пакетами только к вечеру. Уставшая, ничего не хотелось, только спать и спать. Но раненько утром торопливо разбирала заготовки, наспех попила кофе с чёрным хлебом с копчёным салом и, мурлыкая песенки, принялась за работу.
   - Нечего время терять! Время -- деньги. Через три часа она так наловчилась однообразным процедурам, еле оторвалась, чтобы сварить пельмени и поесть. К вечеру в кухне стоял специфический запах. И хотя на улице было минус двадцать семь градусов, пришлось открыть форточку и включить вентилятор. Только поняв, что может на этом сквозняке простынуть, прекратила своё занятие. Поела и -- спать.
   Следующее утро начала с осмотра вчерашних произведений искусства. Ей всё нравилось. Свечи были разложены на столе, на подоконнике, на холодильнике, на подносе на полу. Жаль, что у ней было только четыре разных красителя.
   - Попробую-ка я сегодня смешать жёлтый с красным. А можно ещё на изделие не полностью, а часть нормы высыпать, фиолетовые будут не тёмными, а немного нежнее. Но первым делом надо хорошенько позавтракать, чтобы хоть до обеда голод не мучил, как вчера.
   Поздно вечером на третий день Ольга настолько замучила свои ноги, что кости в пятках стало покалывать, но она решила не оставлять на завтра то немногое, что осталось.
   - Завтра отдохну, высплюсь досыта, - уговаривала она себя в полночь, стеля постель, - форточки сегодня все оставлю на ночь приоткрытыми.
   Проспав до обеда, покофейничала и принялась сводить дебет с кредитом. У ней получилось девяносто свечей. При средней расценке в двадцать рублей за одну штуку получалось одна тысяча восемьсот рублей заработка.
   - Это за три дня только, - радовалась она, - а если за месяц, то будет в десять раз больше. Ура! Это же восемнадцать тысяч!
   Где-то в голове мелькнула мыслишка, что тридцать дней с утра до вечера ей не выстоять, но она тут же отвергла её простой неопытностью.
   - Надо срочно позвонить, пусть забирают и ещё везут в два раза больше. И пусть ещё одну большую форму захватят -- с большой легче работать. Хорошо, что я номер тот записала.
   Нашла номер телефона, который в ту первую встречу инструктор им продиктовала, доложила о готовности. Пообещали вечером всё привезти. Снова смотрела на свои расчёты, восемнадцать тысяч радовали. И неописуемая красота двух видов, каждая шести расцветок, соседствующая в окружающем пространстве, увеличивала эту денежную радость.
   Поздно вечером на звонок распахнула дверь. Мужчина занёс четыре коробки в прихожую. Пришлось включить свет, так как уже стемнелось. Следом по ступенькам поднималась незнакомая женщина.
   - Здравствуйте, - улыбалась, - показывайте, что у вас получилось.
   - Проходите на кухню, - приглашала Ольга.
   - О! Замечательно! - Рассматривала та. - Рома, иди неси из машины пару пустых коробок. - И снова обратилась к ней. - Вас Ольга звать?
   - Да.
   - Вы даже краски догадались смешивать!
   - Приятно что-то творческое внести, - улыбалась она похвале.
   - Сколько у вас получилось?
   - Девяносто.
   - Поровну?
   - Да, по сорок пять штук.
   - Давайте посчитаем, сколько я вам должна, присела за стол, раскладывая свои бумаги.
   - Складывать?
   - Да, складывай, Рома, - разрешила она подошедшему своему помощнику, - пересчитай, пожалуйста.
   Пока тот укладывал свечи, достала из пакета ещё одну форму.
   - Вы такую заказывали?
   - Да, именно эту, - ответила Ольга.
   - По сорок пять штук получилось, - доложил мужчина.
   - Можешь уносить в машину.
   Сделав вычисления на своей счётной машинке, подытожила.
   - Итак. Ваша зарплата 1800 рублей, кроме того мы должны вам сделать возврат за оплаченные материалы, это ещё 1800 рублей, получается 3600. Вот, считайте.
   Ольга быстро пересчитала деньги.
   - Но, вы должны нам за привезённые сейчас материалы и формочку 3200. Согласны?
   Ольге ничего не оставалось, кроме как кивнуть, она отсчитала 3200 и положила на стол.
   - У вас должно получиться сто пятьдесят свечей. - Встала, застегнула свою шубку, улыбнулась. - Ну, успехов вам! Звоните, - достала из пакета перчатки, натянула на свой маникюр, направляясь в выходу.
   - Деньги-то заберите, - обратила Ольга внимание.
   - Ох, и правда! Получила бы по шее-то от своего начальства, - засмеялась та, бросая деньги в пакетик, - провожайте.
   Закрыв за ней дверь, Ольга раскрыла свою ладонь с деньгами -- всего 400 рублей, сморщила недовольную гримасу, но, как ни крути, претензий к той она предъявить никаких не могла, все расчёты обоснованны. Затащила волоком четыре коробки из прихожей в кухню и подбодрила себя:
   - Вперёд! И с песней!
   За десять дней она только два раза выбежала из дома, чтобы купить хлеба и молока. И уставала она уже меньше, и перерывчики научилась делать, да и получалось всё быстрее и аккуратнее, чем в первый раз. Двадцать пятого ноября той же самой женщине Ольга сдавала новую партию изделий. Рома укладывал в четыре коробки. Опять считали деньги.
   - Итак, за сто пятьдесят свечей мы вам должны три тысячи рублей, ещё столько же -- возврат за оплаченные вами материалы, получается шесть тысяч. Вот, считайте. Но, вы должны нам за привезённые сейчас материалы пять тысяч. Согласны?
   - Согласна, - скрывая вздох, Ольга отсчитала пять тысяч, пересчитав в руке оставшуюся тысячу.
   - У вас должно получиться двести пятьдесят свечей. Как будет готово -- звоните.
   Восьмого декабря утром звонила о готовности. Они приехали в тот же день поздно вечером. В этот раз в руке у ней осталось четыре тысячи рублей. Шесть коробок вновь привезённых материалов она оставила на ночь в прихожей.
   - Завтра с утра мне надо стирку провернуть, и полы больше месяца уже немытые. Приберусь, помоюсь, а потом уже свечами займусь.
   Ложась спать, вспоминала разговор с уехавшими. Оказывается, предновогодний спрос на декоративные свечи огромный. Ещё бы! Они предлагали взять ей материалов побольше, но Ольга уже поизмерила свои силёнки, производительность свою она увеличить не могла просто физически.
   Субботним утром ответила на телефонный звонок сестрице, которая отчитала её за то, что она давненько не даёт о себе знать.
   - Чем занимаешься?
   - Сплю пока, стирку надо провернуть сегодня, полы вымыть, самой вымыться, суббота всё-таки, - говорила она сонным голосом. - Сама-то как?
   - Я тоже пока валяюсь, из-под одеяла вылезать не хочется. Ну ладно. Пока.
   - Пока.
   Под вечер сидела, смотрела на коробки, расставленные по всей кухне, и что-то никак ей не хотелось сегодня начинать.
   - Раз сегодня не хочется, - усмехнулась она, - значит, завтра начнём. Кто меня гонит-то! Посмотрю-ка я телевизор, давно уже новостей не слышала. Да спать во-время лягу.
   Воскресным утром не хотелось вылезать из-под пухового одеяла. Лежала и размышляла.
   - Наверное, после Нового года спроса на декоративные свечи не будет. Ну ладно, отдохнём. Они ведь не только свечами занимаются.
   Ей вдруг вспомнилось, что инструктор во время обучения показывала и рассказывала всем, что кроме свечей они ожерелья, бижутерию разную производят. Целый уголок украшений, бусы, подвески, но Ольгу тогда это не заинтересовало, да и упомянуто об этом было как-то мимоходом, вскользь.
   - Надо вставать. Чем быстрее я разделаюсь с этой партией, тем лучше, а там видно будет.
   Она ещё вчера вечером прикинула, что должна получить за неё двенадцать тысяч. Попив кофейку, спокойно принялась за работу. За час -- четыре свечи на двух постоянно горящих конфорках газовой плиты.
   Достала очередной пакет, открыла, и даже не поняла сначала, что у ней из него высыпалось в формочку -- что-то чёрное. Сыпнула на руку -- не поняла... Заглянула в пакет -- чернота. Ссыпав с руки обратно в пакет, отложила его. Взяла другой -- то же самое. Недоумевая, открыла третий... Ужас!
   - Не парафин! - Высыпала на стол, потрогала. - Земля! Простая земля!
   Онемев от увиденного, ошарашенная, стояла и смотрела, и смотрела, ничего не понимая. Выключила газ и лихорадочно начала прощупывать все пакеты в открытой коробке, выкладывая на пол. Даже на ощупь поняла, что парафина в ней больше нет -- у него совсем не такая консистенция! Когда разобрала все, насчитала с парафином только шесть, в каждой коробке только сверху по две. Всё остальное -- только земля, прикрытая сверху красителями, "Красителями ли?" и промасленными шнурами для горения.
   Проползав около часа по полу среди разбросанного, обессилевшая от гнева, сбросала всё обратно в коробки и, зажав голову руками, сидела за столом, глядя на поднимающееся в морозном небе солнце.
   - Мошенники! Мошенники! Мошенники! - Других слов в её сознании не находилось.
   Не хотелось ни спать, ни есть, ничего не хотелось, кроме одного -- взорвать, разгромить их логово на верхнем этаже огромного здания по улице Ленина в самом центре города.
   - Ну, я им покажу! Они у меня попляшут! - Кипела её кровь. - Я им устрою фейерверк!
   Негодуя, доделала-таки оставшийся в её распоряжении парафин, вымыла газовую плиту, вытолкала коробки в прихожую, одевшись, вынесла их четыре раза на мусорку. Побегав по морозу, несколько охлынула и села сводить дебет с кредитом.
   Расходы всего 16,4 тысячи рублей, в том числе формы 0,6 и материалы 15, 8 = 1,8 + 3,0 + 5,0 + 6,0. Доходы всего 19,6 тысяч, в том числе зарплата 9,8 и возврат за материалы 9,8. Получается чистая прибыль 3,2 тысячи рублей. Плюс 24 свечи, стоящие на подоконнике, плюс три металлические формочки. Вот столько она получила за полтора месяца стояния на ногах по восемнадцать часов в сутки.
   Не преминула посчитать доход мошенников. Только от неё они получили 490 свечей. Если по шестьдесят рублей за штуку в магазине, как они говорят, получается на тридцать тысяч рублей. Их в первый день было около двадцати человек -- это уже шестьсот тысяч рублей. Но ведь в месяце не одна суббота, а четыре -- это уже два с половиной миллиона! Молодцы, нечего сказать!
   Она поняла, осознала, что лоханулась и довольно крупно, и всё-таки рука набрала номер телефона -- голос телефонной станции сообщил, что она неверно набрала номер. Второй раз -- то же самое, третий раз -- то же самое. Ольга набрала телефон, указанный в объявлении, он не отвечал.
   Уже из собственного интереса, понимая, что бесполезно, утром понедельника была в Екатеринбурге. На комнате 716 висела табличка "Аренда квартир", дверь была приоткрыта. Решила войти. Двое мужчин распаковывали мебель, не обращая на неё никакого внимания, она прошла в следующую комнату. Там молодая девушка, напевая мотивчик, наводила чистоту на новых столах -- никаких следов предыдущие хозяева здесь не оставили. Ольга молча повернулась и вышла. Что делать? Эти мошенники могли снимать в этом огромном здании любую комнату, может этажом ниже, может даже на этом этаже, ей их не найти. А так хотелось бросить в лицо невзрачной даме горсть земли, раскрытый пакет с которой лежал у неё в сумочке! Так хотелось распластать ей лицо ногтями в кровь, чтобы увидеть хоть какой-то яркий цвет на безразличной морде!
   Она шла к трамвайной остановке. Рядом целый квартал магазинов, глаза остановились на одном, "Подарки". Она увидела то, что хотела -- декоративных свечей было изобилие.
   - Суки! - Выругалась она про себя. - Моя свеча стоит не шестьдесят, а сто двадцать рублей! Не два с половиной они на нас заработали за один месяц, а пять миллионов!
   Три дня голова отмечала мелкие нюансы в деятельности мошенников:
   - ослепили красотой изделий;
   - воспользовались нашим желанием заработать;
   - красота свечей никак не вязалась с невзрачной внешностью инструкторши, даже возраст той я не могла определить;
   - заготовок в первый раз дали на две недели, а я сделала всего за три дня. Неужели и это было заранее задумано?
   - приезжали всегда по темну, знали, что в прихожей я ничего проверять не буду, и проходили сразу в кухню, где нахваливали меня изо всех сил, садясь за стол и выкладывая деньги, отвлекая внимание от коробок. Как всё просто!
   - я не знаю ни одного имени! Только Рома! Да и Рома ли он на самом деле?
   - будьте вы прокляты!
   Сидела, смотрела на свои свечи, думала, куда их девать?
   - Придётся родным, соседям да подружкам своим новогодние подарки преподнести, - усмехнулась, наконец.
   А в новогодние праздники уже, как приложение к свече-подарку, с хохотом рассказывала каждой, с каким энтузиазмом она решила за месяц заработать восемнадцать тысяч рублей, с картинками, со всеми нюансами -- рассмешила буквально всех.
  
  
  

х х х

  
  
   Набрала телефонный номер, услышала голос внука.
   - Здравствуйте. Дегтярск на линии.
   - Здравствуй, бабушка.
   - Антон?
   - Да, это я. Родителей нет. На работе.
   - Как дела? Чем занимаешься?
   - Сижу, весь вечер жду твоего звонка, знаю, что ты обязательно поздравишь меня с днём рождения.
   - У тебя сегодня день рождения?
   - Конечно.
   - И сколько тебе стукнуло?
   - Тринадцать.
   - Да ты что! Уже тринадцать лет! Не смущает тебя это число?
   - Нет, не смущает, - смеялся он, - я же помню, ты всегда говорила, что во всём есть положительные моменты, к тому же сумма цифр равна четырём, а это моё число, ты говорила.
   - Что ж, поздравляю, ты делаешь правильные выводы. Молодец. Так держать! А сейчас обрати внимание на мои пожелания. Представь, какая огромная масса людей отказывается от присутствия числа " 13 ". А вот ты возьми и пригласи сегодня его к себе в гости, посиди с ним за одним столом, признайся ему в любви, пусть оно придёт к тебе со всей своей невостребованной энергией, силой, волей, богатством, здоровьем, красотой. И попроси, чтобы всё это осталось с тобой навсегда. Понял?
   - Понял, бабушка, спасибо. Я так и сделаю. Я понял, что мне надо сделать. Спасибо.
   - И я, Антон, желаю тебе всего только хорошего. Здоровья крепкого, удачи, хорошего настроения!
   - Спасибо, бабушка. Я так рад, что ты позвонила.
   - Всё у вас нормально?
   - Да, всё нормально.
   - Отпуска планируете?
   - Родители ещё не решили.
   - Как учёба?
   - Не беспокойся. Без троек.
   - Учись, Антон, учись всему, всё в жизни пригодится. Ну ладно, передавай привет родителям.
   - Хорошо, передам.
   - Звоните.
   - Ладно.
   - Всё. До свидания. Жду в гости.
  
  
  

х х х

  
  
   - Наконец-то я вас всех вместе вижу. - Веселилась Ольга, собирая на стол. - Рассказывайте, как там у вас житьё-бытьё?
   - Да нормально, мам. Не беспокойся. Сама-то как?
   - Развлекаюсь, как могу. Надолго прибыли?
   - На три недели.
   - Июнь месяц на Урале хорошим бывает, солнечным. Что планируете?
   - Как всегда, навестим всех, в Екатеринбург съездим. Выспимся досыта.
   Ольга насмотреться не могла на своего Марка -- сильный, опрятный, красивый, но -- весь седой. Она решила, что не будет его расспрашивать о работе, не имеет смысла, хорошо, если сами обмолвятся словечком.
   - В субботу с Ревдой созвонимся, сначала к отцу заглянем, Антон с Димкой повидаются, потом к тёте Тане зайдём, а там видно будет, может вместе с ребятишками в цирк, в зоопарк договоримся съездить.
   Постелив всем постели, остались с внуком наедине.
   - Бабушка, ты всегда такая весёлая.
   - Правду сказали вчера по телевизору "Вторая молодость наступает тогда, когда начинаешь смеяться над первой".
   - И когда ты начала смеяться над первой?
   - Я? Наверное, лет после тридцати пяти. Чем раньше ты начнёшь не просто хохотать над всеми, что у тебя неплохо получается, а начнёшь смеяться вслух над прошлыми своими ошибками, тем дольше проживёшь.
   - Над ошибками?
   - Конечно. Над ошибками, над неудачами.
   - Над своими?
   - Именно над своими. Вспомни свои досады, посмотри на них со всех сторон, другими глазами посмотри, в том числе и моими глазами посмотри -- рассмейся и выбрось их из головы. Сделаешь так несколько раз, получится если расхохотаться над ними от всей души -- в голове рефлекс вырабатывается, потом легче трудности пережить, голова уже сама тебя вытаскивать на улыбку, на удачу будет.
   - Бабушка, ты всегда мне что-то новенькое говоришь, о чём я никогда не задумывался даже. Надо будет мне расправиться со своими прошлыми неудачами.
   - Они у тебя были?
   - Ещё сколько!
   - Вот и тренируй свою головёнку.
   - А Димка мне кто? Брат?
   - Даже не знаю, как ответить. Единственное, что точно знаю, так это то, что у вас обоих один и тот же дедушка, отец твоего отца. У этого дедушки я -- первая жена, и ты наш с ним внук, а Димка - тоже дедушкин внук, только не от меня, а от его второй жены.
   - Как всё непонятно.
   - У меня затруднения с запоминанием всех родственных связей у русских. Я не знаю очень многих, не знаю, кто такой кум, деверь, свояченица... Этих родственных связей около сотни, так и не нашла времени для ознакомления со всем списком. Так что это тебе домашнее задание, на следующий год отчитаешься передо мной.
   - А кто мне расскажет?
   - В компьютере поройся.
   - Понял.
   Марк с Натой ушли в гости, одноклассник пригласил, а они с Антоном опять вели полемику.
   - Свобода! Равенство! - Возмущался он перед ней. - Где она свобода? Ни в школе, ни дома нет никакой свободы, одни указания, я всё время кому-то что-то должен! - Ворчал он.
   Как его успокоить? Ольга и сама всю жизнь боролась с этим недугом. Сначала почти двадцать лет пыталась освободиться от зависимости родителей, потом под мужа подстраивалась, потом десяток с лишним лет от обязанностей перед сыном, не говоря уж о влиянии установленных отношений в коллективе на работе. Два раза выходила замуж. Второй муж оказался очень хозяйственным, строил три года после смерти своей бабки дачу на месте старой избушки, после смерти матери принялся перестраивать её дом. Не закончил, надсадился, умер от кровоизлияния в мозг. Считал ли он себя независимым? Конечно, нет. Она с радостью вздохнула, освободившись от участия в его планах. Ей его земельные участки были ни к чему, и там поселились его семейные братья. Слава Богу, что вторая семейная несвобода длилась недолго. И позднее почему-то все люди пытались выдать её замуж.
   Своего Марка она не насиловала собственными убеждениями, он рос самостоятельным, как могла, сдерживалась, чтобы не навязать ему зависимость в своём лице, чтобы не воспитать ненависти, сопротивления, отрицания к старшему поколению. Но подняла на ноги, отслужил в армии, сам выбрал себе жену, не тяготился в отношениях с матерью. А Ольга уже более пятнадцати лет наслаждалась собственной свободой и внутренней, и внешней.
   - Бабушка, ну что ты не отвечаешь? Не слышишь что ли меня?
   - Да, Антон, ты несвободен. Но ведь это -- пока. Чтобы быть свободным, надо иметь своё жильё, свои деньги, у тебя этого пока нет. А чтобы получать достаточно денег, надо работать. Тебе уже четырнадцатый год, ещё четыре годика, и ты совершеннолетний будешь. Вот, пока ещё время есть, и подумай над тем, чтобы работа будущая была тебе в радость, а не просто обязанностью, чтобы она была основой твоей свободы, чтобы зарплату ты за неё достаточную получал, чтобы мог приобрести жильё, ведь не в однокомнатной же тебе до старости жить, надо будет куда-то жену привести, дети появятся. Ты вот чувствуешь свою зависимость от папы с мамой, но ведь и они испытывают такую же зависимость от тебя. Потерпи уж, немного осталось, и четырёх лет не пройдёт, как выпорхнешь из родного гнезда.
   - Скорей бы уж.
   - Но свобода -- это не подарок. Не задумывался, куда ты выпорхнешь от родителей-то? Чем бы ты хотел заниматься всю жизнь? Хорошо зарабатывать надо научиться. Какому производству нужен простой школьник? Я бы сказала, что ты в свои восемнадцать лет будешь знать только алфавит от "А" до "Я" и таблицу умножения, то есть только то, за что получают зарплату техничка или дворник. Ну может армия тебя чему-то научит ещё. Свобода -- это не просто "делаю, что хочу", свобода -- это свобода выбора, не более того. Вот и выбирай, сейчас выбирай, чтобы потом впросак не попасть. А "равенство" в классическом определении, это -- равные условия для выбора. Так вот. Свою свободу и своё равенство только ты сам можешь обрести, и не пеняй на школу, на родителей, на законы наши, они одинаковые для всех.
   После обеда она выбрала другую тему для философствования.
   - Есть у мудрых людей такая поговорка: "Научись умирать каждый день -- и будешь жить вечно!".
   - Умирать? Каждый день!
   - Человеческий организм уникален. Он похож на мощный сервер, напичканный множеством программ, надо только научиться активировать каждую. В биологии это называют рефлексами. Рефлексы легко воспроизводить. Конечно, боязнь, пассивность, нежелание, лень не позволяют многим заглянуть в собственную базу данных, отягощают организм, тормозят работу сервера, он начинает буксовать, выходить из строя, отсюда и болячки всевозможные, потеря иммунитета, бессилие, невозможность изменить ситуацию. А ведь надо-то всего только обновление сделать, иногда просто перезагрузку.
   - Что-то, бабушка, всё у тебя перепуталось. При чём тут компьютер-то?
   - Ладно, давай зайдём с другого конца. У человека есть мозг, но только три процента его человечество использует, а девяносто семь процентов даже учёные не знают, для чего они предназначены, хотя заметили, что у великих людей три процента почему-то превращаются в пять. Значит, эти гении научили себя ещё чему-то, кроме общих рефлексов, таких как есть регулярно, спрятаться в одежду от холода, говорить одни хорошие слова и так далее. В нашем организме ежечасно отмирают миллиарды клеток, но мы же этого не замечаем, а не мешало бы поучиться выживать. Почему бы нам не научить себя не замечать неудачи, обиды, собственные ошибки без слёз?
   - И как этому научиться?
   - Захотеть повторить процедуру три-пять раз, - смеялась Ольга, - но не слёзы лить при этом, а расхохотаться.
   - Ничего себе, меня палкой по башке, а я должен при этом смеяться.
   - Знаешь, Антон, когда я попала под сокращение первый раз, для меня это было, как обухом по голове. А когда это было в третий раз, я даже не расстроилась, так как рефлекс уже выработался, то есть программа в голове моей уже знакома была с этой процедурой и уже работала самостоятельно, и моя нервная система была защищена от потрясений, я спокойно искала новое место работы.
   И так абсолютно во всём. Вот например, очень многие страдают от первой любви, которая почти у каждого бывает яркой, но неудачной. А вот если бы человек был повнимательнее, он бы, зная опыт человечества, обязательно активировал эту чуткую программу в своей черепной коробке, отметив её "галочкой", и результат был бы другим.
   - Что, не влюбился бы?
   - Наоборот. Он бы влюблялся безумно, страстно, красиво, каждый божий день, а то и по десять раз на дню, и всё время в разных, но при этом не страдал, не выбрасывался бы с балкона от безответных чувств, море слёз не проливал, а наслаждался тем, что его иммунная система выработала противоядие от этого безумия. Запомни главное -- рефлексы вырабатываются после нескольких повторений какого-то действия. Отсюда напрашивается вывод -- не стоит избегать жизненных ситуаций, не надо прятаться от жизни, надо всегда быть готовым ко всему, к потерям, к битвам, к унижениям, к победам -- только так можно выработать привычку стойко, как оловянный солдатик, пережить любое испытание.
   - А можно заранее поставить "галочку" напротив активации программы?
   - Не ожидала от тебя, Антон, такого умного вопроса, - заметила Ольга очень серьёзно и замолчала.
   - Так как, можно?
   - Можно.
   - И где это сделать?
   - Итак, механически ты понял, что ты -- компьютер, понял, что надо активировать некую программу в твоей черепной коробке.
   - Примерно так.
   - Давай пофилософствуем дальше. Ты прекрасно знаешь, куда подключены все программы -- к WWW. Так?
   - Да.
   - Что такое Всемирная паутина в сравнении с человечеством?
   - Что ли одно и то же!
   - Ставлю тебе на этом этапе "пятёрку", Антон! - Засмеялась она. - Теперь осталось только изучить опыт всего человечества, оно давно прошло все стадии испытаний! Тогда тебе не придётся повторять миллиарды ошибок, которые повторяют каждый час несмышлёные, ленивые, пассивные, обиженные судьбой.
   - Ну, бабушка, ты меня озадачила опять! - Захохотал он. - Как же я их изучу-то?
   - Прежде чем голову в пекло совать, остановись, не торопись, задумайся "Это уже было с кем-то!", и мозг твой непременно подключится к базе данных всего человечества, и через три-пять-тридцать дней "галочка" непременно появится напротив нужной программы. Наблюдай за людьми, анализируй их реакции абсолютно на все события, не иди на поводу у кого бы то ни было -- тебе выбирать. Но не забывай -- тебе за твой выбор придётся и отвечать.
   - Это как? Расшифруй.
   - Представь, что ты наблюдаешь. Представил?
   - Представил.
   - Расскажи, что ты представил.
   - Подхожу к остановке, там толпа народу автобус ждут, остановился и стал всех рассматривать, прикидывать, кто о чём думает, куда собирается ехать, зачем...
   - И вдруг увидел, две девушки подходят, - засмеявшись, перебила его Ольга, - ты тут же подошёл, ля-ля-ля-тополя... расплылся в улыбке, они тебе лапшу на уши вешают, ты -- им. Антон, я же давно тебя знаю, у меня-то "галочка" в программе поставлена, а у тебя ещё нет! А ты ведь задумал не совершать ошибок, изначально задумал активизировать рефлекс! А Всемирная паутина тоже наблюдает за тобой, она всегда рядом, всё видит!
   - И что она видит?
   - Во-первых, что привлекает тебя та, что покрасивее. Во-вторых, что уши у тебя повисли и готовы проглотить любое её ласковое высказывание. В-третьих, что твой рот открыт, ты уже рассказал, где ты живёшь, где учишься, что отец -- майор, что машина есть, и что квартиру тебе строят. - И уже без насмешки жёстко продолжала. - Антон, я тебя знаю. Раньше, говорят, древние люди никогда не открывали кому бы то ни было своего истинного имени, это означало одно -- убить себя, продать себя, уничтожить себя! А ты сразу совсем незнакомым девицам выложил всё о себе на блюдечке с золотой каёмочкой "Нате, съешьте меня!". Ладно бы только про себя, сам-то ты ничего пока не имеешь, кроме своего имени, так ведь ты с первых слов разменял и родителей, и машину, и будущую квартиру!
   - Так о чём тогда говорить-то?
   - О чём угодно, но не о себе, и тем более не о своих близких. Ни в коем случае! Скажи-ка, ты помнишь, как баба Юля рассказывала, как к ней смерть приходила?
   - Конечно, я всё помню, и что баба Таня говорила, и что ты говорила. Я даже помню то, о чём ты даже не говорила. Я всегда знаю, о чём ты думаешь... Всегда так...
   - И что ты помнишь?
   - Что Жизнь и Смерть всегда рядом ходят. Под ручку.
   - А если допустить, что они в общей базе данных с человечеством находятся, что они тоже сейчас рядом с тобой на остановке стоят, на тебя смотрят, каждая думает, чью ты сторону сейчас выберешь? Жизнь бы предпочла, чтобы ты заговорил с другой девушкой, той, что попроще, она надёжней, молчалива, наблюдательна. Смерть, конечно, улыбнулась, заметив, что ты склонен ошибаться, знает, что этот путь приведёт тебя к ней быстрее -- у них обеих тоже давным-давно "галочки" в программах поставлены.
   - Хорошо. Допустим, я совершил ошибку. - Согласился он. - Как исправлять будем?
   - Исправлять, Антон, гораздо труднее. Есть мнение, что, чтобы избавиться от выработанного рефлекса, трёх-пяти действий маловато, надо как минимум сорок раз перепрограммировать себя попытаться, то есть сорок раз проигрывать данное событие с верным направлением в своей голове, твердить её и днём, и ночью, и засыпая, и просыпаясь. Этому числу есть много аналогов -- сорокадневный весенний пост, сороковой день после смерти и так далее. Хотя сильные люди, говорят, могут одним махом это сделать -- умереть, выбросить всё прошлое Смерти под ноги, но на своих ногах устоять и, забыв об ошибке, начать жить заново.
   - Ой, бабушка, ты рискуешь потерять свои знания, передавая их мне. - Смеялся он. - Но давай вернёмся к автобусной остановке. Допустим, я обратил внимание на подошедших девушек, улыбнулся им с закрытым ртом, стоим, ждём автобус, я продолжаю умно наблюдать. Чем всё это должно закончиться?
   - Подойдёт автобус, ты войдёшь, как все, и поедешь. - Хохотала Ольга. - Только куда? Стоит ли ехать?
   - Ты хочешь сказать, что ехать не надо!
   - Может надо, может нет. Туда, куда ты можешь приехать, давно известно всем, кроме тебя, и WWW, и Жизни, и Смерти, и Судьбе, и Богу. Всё зависит от твоего выбора сейчас, каждый день, каждый час, каждую минуту.
   - Как всё сложно, - вздохнул он.
   - С одной стороны сложно, а с другой очень просто. Задумайся над этим. Конечно, чтобы жить, можно приучить себя умирать каждый день, у некоторых это получается, но далеко не у всех. Можно ведь попробовать и другие пути поискать. Я сегодня тебе предложила один из вариантов -- крутить шурупиками в своей головёнке.
  
  
  

х х х

  
  
   Рано утром её поднял входной звонок. Глянув на часы, ещё только шесть миновало, Ольга не дыша подошла к двери, приникла к глазку -- огромный мужчина со спортивной сумкой на ремне, перекинутым за плечо, молча стоял напротив. В сумрачном подъезде она не могла рассмотреть его лица.
   - У меня нет таких знакомых, - подумала с тревогой, - да ещё в такую рань...
   Он опять протянул руку к звонку. Она, немного отпрянув от двери, изменившимся жёстким голосом спросила:
   - Кто?
   - Бабушка, открывай. Это я, Антон, - засмеялся в ответ совсем незнакомый голос, на который она не клюнула.
   - Какой Антон?
   - Внучек твой, Антон Маркович, - смеялся он.
   Не снимая защёлку с цепочкой, приоткрыла, встав в проходе.
   - Антон!...
   - Здравствуй, бабушка! Не ожидала! Я -- в гости.
   - Заходи. - Открыла с защёлки. - Что не позвонили-то?
   - Некогда было. - Смеялся он, бросая сумку за дверь. - Сюрприз решил сделать!
   - Вымахал-то как! Я даже сейчас не узнаю! - Смеялась она. - Быстро целуй бабушку, пока родители не видят!
   Настоящие мужские руки приподняли её от пола, прижимая и обнимая.
   - Антон, что же ты такой большущий-то! В два раза больше меня! - Рассматривала она его.
   - Ага. Закрывай двери-то.
   - Так твои-то поди следом идут?
   - Бабушка, я один приехал!
   - Один! Ты ж ещё малолетка! Как тебя могли одного отпустить?
   - Мне же уже четырнадцать лет. У меня же нынче уже паспорт есть! Я родителей даже спрашивать не стал, денег накопил, сам билет купил. В самый последний день перед отъездом только им сказал. Они чуть с ума не сошли, разохались, разахались. Волновались -- с пересадкой ведь.
   - Как не волноваться-то! Ты хоть и велик ростом, а умишка-то ещё никакого. Сколько в Вологде сидел?
   - Почти шесть часов, вечером. Мама наказала: "Надвинь на лицо кепи, чтоб лица твоего наивного никто не видел", я так и сделал, но глазами всё через сеточку видел, там всякого люду полно.
   - Давай звони родителям срочно, беспокоятся ведь. У вас там ещё утро раннее.
   - Да, это в первую очередь, - согласился он, - хотя я, как с поезда в Екатеринбурге вышел, сразу позвонил. Но и сейчас от тебя надо позвонить, не спят, ждут поди.
   Отчитавшись перед родителями, вошёл в кухню.
   - Что это у тебя полный стол бумаг? Что ли работаешь опять?
   - Сейчас... Всё уберу. - Смеялась Ольга. - От нечего делать решила литературой заняться.
   - Что-то ни одной книжки не вижу.
   - А я не читаю. Я -- пишу. Я ж привыкла всю жизнь за ручку держаться, сама в руку прыгает...
   - Что пишешь?
   - Книги.
   - Книги! - Смеялся он. - И много написала?
   - Много. За год целых четыре.
   - И что в них?
   - Моя жизнь.
   - Скажешь ещё с картинками?
   - Да. Только не с картинками, а с фотографиями будут. Задумала автобиографию свою написать, - смеялась она, - да в одну книгу не вошло.
   - Ничего себе автобиография... Четыре папки уже! Это же, как у тебя подсчитано и подписано, более тысячи страниц! - Перебирал он стопку папок.
   - Это ещё только начало.
   - Вообще-то, ты можешь интересно придумать, - присел, читая названия на готовых папках, - сочинять ты красиво умеешь. Это ты про себя четыре написала?
   - Про себя. Про всё, что пришлось в жизни пережить, с чем пришлось столкнуться, про все радости мои, про все слёзы...
   - И всё-всё про себя!
   - Да, про всё то, что со мной произошло. Ну может процентах в десяти я была соучастницей чужих событий, а остальные девяносто процентов -- натуральная я. Давай разбирай свою поклажу, пока я стол освобождаю. Мойся, а я поесть приготовлю. Да спать будем, ты -- с дороги длительной, а я всю ночь писателем работала.
   - Это точно, двое суток глаз не сомкнул, - смеялся он.
   Вечером продолжали тему.
   - Так надо тебе напечатать. Компьютер тебе надо купить.
   - Да. Надо. Куплю осенью.
   - Будем с тобой по экрану общаться.
   - Настроить его ещё надо будет сначала.
   - Если что не будет получаться -- звони, я тебе на все вопросы отвечу. Знаешь сколько у меня друзей "В контакте"!
   - Ладно, буду у тебя консультации получать. - Веселилась Ольга. - А знаешь, говорят, третья мировая война будет путём заражения через компьютеры, телефоны, телекоммуникации. Но погибнут не все -- останутся нужные.
   - Кому нужные?
   - Тому, кто вирусы будет на людей через экраны разбрасывать, наверное.
   - Сейчас научились пока вирусами программы из строя выводить.
   - Значит, скоро и до людей доберутся. Ты ведь слышал, наверное, то в Англии эпидемия свиного гриппа массу и людей, и животных домашних уничтожила, потом в Китайских провинциях птичий грипп тысячами людей в панику поверг. То в одном месте планеты, то в другом какой-нибудь падёж начинается.
   - И что?
   - Я думаю, это только первые шаги и первые результаты исследований в этом направлении. Но если человечество целенаправленно пошло по пути самоуничтожения, трудно будет уже остановиться, скорее даже невозможно.
   - Но как человек через стекло может заразиться?
   - Я думаю, стекло не будет преградой. Сейчас уже и радиоволной можно заразить, и это не выдумка, а реальность.
   - Опять ты мне что-то страшное говоришь.
   - Се-ля-ви.
   - Это что за "Се-ля-ви"?
   - "Такова жизнь".
   - Бабушка, а про меня можешь книгу написать?
   - Так я уже начала.
   - Правда! Дай почитать!
   - Так ты ж ещё пацан совсем, у тебя и жизнь-то ещё не начиналась.
   - А говоришь, начала.
   - Так я только про детские шалости твои написала, а что у тебя впереди, я не знаю пока. Ты знай живи интересно, чтобы потом люди, начав читать книгу, не отбросили её в сторону после нескольких страниц, а ночами взахлёб читали.
   - А писательское дело трудное?
   - Не знаю. У меня легко получилось. Настоящие писатели говорят, что каждый день надо написать как минимум две-три странички. Каждый день! А потом это войдёт в привычку.
   - Так, если в году триста шестьдесят пять дней, то за год получается семьсот с лишним страниц, это две книги. А нам опять в сентябре надо будет сдавать, как всегда, сочинение "Как я провёл лето". Даже не знаю, что написать, так много всего произошло.
   - Опиши одно-единственное событие, но очень ярко, очень эмоционально, чтобы в нём отразилось и настоящее, и прошлое, и будущее, и мечты твои. Простое перечисление событий читать учителю не интересно будет, так как у всех они будут почти одинаковыми.
   - Я вот про поезд, про железную дорогу хочу рассказать. Очень заманчиво машинистом работать. Они каждый день столько всего видят! У нас в городе даже техникум железнодорожный есть.
   - Хорошая тема. Расскажи о своих попутчиках по купе. Пусть один пожилой мужчина вспоминает своё прошлое, когда ещё паровозы были, и вагонов приличных не было, будто прошлое его прошло на Дальнем Востоке на морфлоте, отец твой ведь немало историй поди на эту тему рассказывал? А молодая девушка стремится в будущее -- замуж за иностранца богатого. Каким оно ей видится? Может ты не согласен разделить её мнение. Третьему ничего не интересно, так как у него проблема в настоящем, у него проблема с законом, и он бежит во всеми забытую деревню, где остался пустой бабушкин дом. Что он надеется там найти? А в конце сделай заключение -- всех везёт серьёзный машинист, ответственный и за прошлое одного, и за будущее другого, и за выход из тупика третьего. Можно даже признаться, что если бы именно ты вёл состав такое длительное время, то непременно получил бы радость, увидев, что они, доехав каждый до своей конечной станции, не только добились успеха в своих головах, но и сказали тебе и железной дороге "спасибо" за то, что долгий путь, общение с попутчиками упорядочили их мысли.
   - А красоты на всём пути?
   - Это можно в самом начале глазами машиниста передать, как эмоциональный запал.
   - А какой девиз?
   - Здесь подойдёт "Жизнь прекрасна и удивительна тем, что можно путешествовать!".
   - Это чьи слова?
   - Знаменитого путешественника Пржевальского.
   - Вот, бабушка, считай моё сочинение написано. Опять самое интересное в классе будет! Ты же меня научила придумывать.
   - Здесь и разные части света -- Дальний Восток, море, и, например, девушка потом самолётом в Америку полетит, а третий может ехать из Новосибирска в деревню около Вологды.
   - Значит, я должен ехать с ними по пути, это с Урала до Вологды.
   - Правильно, едешь от бабушки, где насобирал малины, пятилитровую бутыль варенья везёшь. Не забудь поделиться с попутчиками. Твой рассказ простой -- впервые едешь один, что паспорт в этом году получил. Но это только в сочинении! Понял? На деле лучше помалкивать о своих недостатках! Понял?
   - Понял, бабушка, понял. Не бойся. Я хитрый. А про моих родителей расскажи что-нибудь.
   - Что?
   - Ну хоть что-нибудь.
   - Отец твой тоже много всего повидал, и в детстве ни одного лета не пропустил, по разным пионерским лагерям отдыхал. Бывало, только на порог заходит после одной смены, сразу: " Нам ещё с другом, мам, путёвки достань на вторую смену", только со второй смены возвращается: "Нам ещё на третью смену надо". Да ты, наверное, его фотографии и сам видел.
   - Конечно, то он в отряде танкистов, то в пограничников все одеты, то в милицейской форме весь отряд, и пионервожатые всегда у них -- мужчины. Папка любит вспоминать, много рассказывал.
   - У твоего отца в детстве были длинные чёрные волнистые волосы ниже плеч. Наша тётя Таня всё смеялась: "Марк, не женись. Женишься -- все твои распрекрасные кудри выпадут!". Как-то прилетели мы в отпуск к бабе Ане, маме моей, я за поленницей спряталась, он стучится. Она вышла и спрашивает: "Ты к кому, девочка?", смеялись потом, рассказывали, как в школе с классным руководителем всю последнюю четверть воевали, тот по всем партийным каналам настаивал, чтобы я сына подстригла, как всех.
   - Да-а-а, а сейчас у него совсем короткая стрижка, и волосы все седые. Но он с радостью рассматривает свои детские фотки, грамоты свои перебирает, но рассказывает редко, только когда я очень уж пристану к нему.
   - А знаешь, как твой папа женился?
   - Вроде, как обычно.
   - А я так не думаю, со стороны ведь виднее.
   - Ну давай, я весь превратился в слух.
   - Есть мнение, что мы сами себе эту жизнь запланировали, сами себе родителей выбрали, ещё до рождения душа наша тщательно выбирала и место рождения, и время рождения, даже родителей наших от дел мирских отрывала с насиженных мест, на другой край света забрасывала, чтобы они встретились, влюбились, женились.
   - Такое может быть?
   - Не знаю. Легенд много. Разных. Кто знает, какая из них оказалась твоей? У твоих родителей тоже есть особенность. У Марка после школы -- армия, морфлот, после армии -- торговый флот Мурманской приписки. В вашем порту они и встретились, видно, судьба давно готовила им эту встречу, так как оказалось, что у твоей мамы и у меня совпадает день рождения.
   - Двадцать восьмого августа?
   - Да. А кроме того, и регистрация их брака тоже была в этот же день.
   - Да ты что!
   - Вот, иногда такие совпадения бывают, я не думаю, что это простая случайность. Советую тебе за своими числами понаблюдать.
   - Зачем?
   - Некоторые числа будут к тебе дружелюбны, а некоторые могут одни подлянки и подвохи устраивать. Даже целая наука такая есть -- нумерология. Заведи записную книжку в крепком переплёте и начни записывать даты самые счастливые, когда всё у тебя с утра до вечера получается. На отдельной странице наоборот -- когда очень уж неудачные дни. Потом за несколько лет можно проанализировать, сопоставить, и быть в дальнейшем готовым ко всему. Например, что-то планировать только на удачные сочетания цифр, какие-то серьёзные мероприятия, переговоры, договора, сделки и так далее, даже вложения денег.
   - Ой, бабушка, какая ты умная. Я всегда после отпуска с тобой не на год, а, кажется, сразу на пять лет вырастаю.
   На следующий день, подсунув ему с утра книжицу, продолжали вечерний разговор.
   - Антон, ты вот прочитал про свой гороскоп, и я отмечу твой недостаток. Хочешь услышать?
   - Какой недостаток?
   - Ты, безусловно, любишь себя.
   - Это плохо?
   - Это неплохо. Но ты предпочитаешь любить в себе только положительные моменты, но совершенно не видишь отрицательных. Давай ещё раз читай всё по порядку. Вот смотри, твоё число " 4 ", об этом я тебе давно говорила. Далее -- незаурядная личность, у тебя большие возможности, но -- здесь же написано "ты отличаешься очень сильно от своих друзей". Это значит, что друзей у тебя может вообще не быть. Это -- беда, Антон!
   - И что делать?
   - Раз у тебя все возможности в твоих руках, то надо смягчить это предначертание, постарайся не очень выделяться, чтобы хоть парочка друзей не отвернулась от тебя. То же самое -- с родными и близкими. У тебя ведь, кроме родителей и меня, никого родных нет. Этим надо дорожить. Имей ввиду, что большие возможности потребуют и больших испытаний -- "печали, разлука, болезнь, даже Смерть", так и написано! Но ты глазами своими даже не обратил на это внимание, "женитьба, дети будут источником огорчений"!
   - И что делать?
   - Я посоветую не торопиться заводить семью. Любить можно, но жениться рано не стоит. Как правило, это даже простых людей в тупик загоняет.
   - Ну и не женюсь.
   - Сам не захочешь -- тебя женят!
   - Кто?
   - Да любая умная дама. Ты, смею заметить, очень внушаемый человек.
   - Почему ты так решила?
   - Ещё когда ты был совсем крохотным, не умел говорить по-человечески, ты бросал все любимые игрушки, все любимые занятия, где бы ты ни находился, но стоило по телику зазвучать рекламе -- всё бросал, садился на пол напротив телевизора с открытым ртом и круглыми выпученными глазами ловил каждый звук, вылетающий оттуда. Хотя то, что рекламировали, порой даже взрослым было непонятно. И это было каждые пятнадцать минут на протяжении всего дня! Что тебя привлекало в рекламе, мы так и не могли понять. Но что ты легко поддаёшься простому рекламному гипнозу, психозу -- это однозначно. Вот я и сделала вывод, что ты очень внушаемый, тебя очень легко заворожить, увлечь, обмануть. И как результат, будет не просто разочарование, а -- трагедия, одна за другой, до тех пор, пока ты не научишь свою головёнку не увлекаться каждой попавшейся дамой с ласковыми словами.
   - Интересно... Попробую учесть... Давай дальше читать, "финансовое состояние -- люди, рождённые семнадцатого февраля, всегда будут способны делать деньги", - улыбка невольно разметалась у него от уха до уха.
   - Вот-вот, - заметила она. - А дальше-то что! Опять глаза твои не хотят видеть? При условии, "если поставишь перед собой эту цель"!
   - Так деньги же всегда будут!
   - Вот в этом и ошибка твоего мышления. А ещё я который раз убеждаюсь, что ты не умеешь читать!
   - Как это "не умею читать"?
   - Очень просто -- половину не видишь.
   - Это "цель" что ли?
   - Именно. Очень чётко написано "если поставишь перед собой цель -- иметь деньги. Сколько? Когда? Для чего?" Только в этом случае они у тебя будут. Иначе, читай!
   - "Иначе они потеряются из-за козней противоположного пола, доносов или судебных разбирательств" - промямлил он с неохотой.
   - Понял? Или дамы твои деньги заграбастают, или друзья-недруги, или судебные тяжбы, или ещё что-то. Вот на что тебе надо обратить внимание. А для этого людям иногда целой жизни не хватает -- чтобы изучить законодательство, чтобы не попасть впросак с друзьями, с коллегами по работе, чтобы досконально изучить женскую психологию, дабы не стать обманутым кокетством.
   - И правда, получается, что я всемогущий превратился сейчас в неудачника.
   - Совсем нет. Ты -- особенный, только и всего.
   - И что делать?
   - Постарайся жить проще, как все люди. Не витай в облаках, а думай, что у палки всегда есть два конца, за какой ты схватишься, только тебе выбирать! Контролируй не только себя, но и всех, и вся.
   - Здесь вот ещё советуют, - читал он, - деньги откладывать в запас, на всякий случай.
   - Неплохой совет. Но надо так их упрятать, чтобы ни одна душа на свете об этом не знала. Сберкасса здесь не поможет, так как при судебных разбирательствах государство имеет право знать все накопления.
   - И как быть?
   - Когда будет очень много денег -- мне отдай. Я не пропью, не проем, ты ведь у меня единственный наследник. Когда тебе очень плохо будет -- пригодятся.
   - Ничего себе, целый день прошёл!
   - Да уж, хорошо позанимались. Напичкала я опять твою головушку умными речами. Но, Антон, от этого никуда не деться. Всё негативное тебе придётся преодолевать, к этому надо быть готовым, недаром говорят: "Предупреждён, значит, вооружён!".
   Ольге нравилось, что он самостоятельно брался за гири, без напоминаний подтягивался на перекладине, легко отжимался. Рассказывал, что целый год занимался в школьном кружке танцами, что ему очень нравилось, и у него отлично получалось, что все девчонки наперебой хотели быть с ним в паре.
   - А у тебя перестановка.
   - Я несколько раз в год делаю перестановку обязательно. Иногда совсем небольшую. Например, вот этот столик переставлю от окна вот сюда -- и месяц перед моими глазами проходят воспоминания, когда он тут стоял, когда на нём стоял один самовар, когда на чаепитие собирались соседи, это было как-то, когда нам газ, помню, отключили на целый месяц. О чём только не болтали за этим столиком приходящие!
   - А сейчас у тебя нет самовара.
   - Он не выдержал однажды электронагрузки.
   - Выбросила?
   - Нет, соседка забрала, - смеялась Ольга, - так и стоит у ней до сих пор неработающий, красивый, говорит, выбросить жалко. Мне-то он ни к чему, нечего место занимать.
   - Ковёр на стене передвинула...
   - Да, бывало, он лежал и на полу, а я на нём и спала, и сидела, так как в спальной комнате ничего, кроме него, не было. Я иногда снимаю его со стены на пол, сажусь в позу лотоса и наслаждаюсь своим собственным "Я".
   - Поза лотоса... Я знаю, так йоги делают.
   - Говорят, они целыми днями могут так сидеть, не спят, не едят. А вот в этом углу когда-то стояло кресло-кровать, сидя в котором я соблазняла стихами очередного ухажёра, - смеялась она.
   - Соблазнила? - Смеялся он.
   - Иногда получалось. А вот эти три нарцисса из стружки висят над диваном со времён свадьбы твоих родителей, я могу часами до мелочей вспоминать все события этого бракосочетания.
   - Расскажи.
   - Потом в книгах моих прочитаешь. Иногда перебираю, мою, переставляю посуду в одном из отделений стенки. Здесь ничего не было мной куплено -- это всё подарки, и фужеры, и чайные наборы, и два "рога изобилия", и конфетницы, и лапки дальневосточного краба.
   - Да, они давно здесь лежат.
   - Палас мне сыночек из магазина принёс, когда из армии заявился. Цветок вот этот выше меня ростом растёт и цветёт здесь уже двадцатый год. Его баба Таня твоя когда-то хотела выбросить, а я удачно подобрала.
   - Красивый, мне нравится.
   - Полочки книжные между раздвинутой стенкой над креслами мне ухажёр в деревообделочном цехе сделал.
   - Я думал, они вместе со стенкой куплены, даже цвет одинаковый.
   - Оргстекло на швейной машинке -- с работы принесла. У меня даже разделочные досочки, даже комплект из бересты для соли, лаврушки, перца на кухонном столе -- подарки подруг.
   - Бабушка, - смеялся он, - так у тебя не квартира, а музей воспоминаний получается.
   - Точно. Музей воспоминаний.
   - Не скучно тебе?
   - Ничуть даже.
   - А от меня никаких подарков нет, - вздохнул он, - вот буду работать, сделаю тебе подарок обязательно, необыкновенный какой-нибудь.
   - Ты сам -- подарок. Каждый год -- разный подарок. Каждый год по месяцу смотрю на тебя, меняешься раз от раза. Каким ты будешь на следующий год, неизвестно.
   - Бабушка, я вот всё о деньгах думаю. Как бы мне их накопить. Плохо без денег, всё время у родителей приходится просить. А у тебя есть накопления?
   - Конечно. Без запаса сейчас жить нельзя.
   - Много?
   - Не скажу, - засмеялась Ольга, - и мой тебе совет -- никогда не считай чужих денег, и в первую очередь -- моих! Свои пора тебе зарабатывать.
   - Бабушка, но ты ведь стареешь. Не мешало бы тебе завещание написать.
   - Антон, уж не мать ли твоя тебе эти мысли в голову вбила? Она хваткая на чужие деньги. На данный момент у меня один наследник -- мой сын.
   - Но ведь я -- твой внук.
   - Неизвестно ещё, что из тебя получится. И неизвестно, какая у тебя жена будет, я не собираюсь делить с ней свои ценности. Да и неизвестно ещё, кто из нас вперёд попрощается с этим миром.
   - Что ты имеешь ввиду?
   - Смерть со всеми нами рядом ходит. Кого из нас она вперёд подберёт -- это ещё большой вопрос. А чтобы ты не затевал подобных разговоров, скажу -- кто будет за мной дохаживать в последние дни, тот всё и получит. Понял? Так что сделай выводы.
   - Но ты ведь не откажешь мне помочь деньгами, если я вдруг захочу крупную покупку сделать, машину, например?
   - Ладно, сделаю тебе для начала небольшую уступку, - смеялась она, - вот когда у тебя будет на твоей сберкнижке сто тысяч рублей, тогда я тебе сто тысяч добавлю для больших оборотов.
   - Интересно поставлен вопрос. Очень даже интересно. Сегодня же начинаю копить деньги.
   - Вот-вот, но имей ввиду, что когда разбогатеешь, ты должен будешь сделать мне такой же дорогостоящий подарок, и с учётом инфляции. Договорились?
   - Договорились. Договорились, бабушка, - смеялся он, - а зачем, интересно, тебе могут понадобиться большие деньги?
   - Челюсти новые вставить пригодятся, а может ещё какие запчасти научатся к тому времени для человека делать, - хохотала она.
   - Я понял!
   - Дело в том, что сейчас твои накопления родители запросто истратят на общие нужды, сам рассказывал, как они твою копилку используют.
   - Я в сберкассе себе счёт открою.
   - Это выход, пусть помалу, но копиться будут, на северных деньгах это легче сделать, к тому же они тебя не очень прижимают. А помнишь, как ты считать научился?
   - Это когда ты мне машинку подарила?
   - Да, тебе тогда четыре года было.
   - Она у меня до сих пор в столе валяется. Маленькая, а выбросить жалко.
   - В то время они были редкостью ещё. И пальчики твои малюсенькими были, а сейчас-то ты как вымахал. И в кого такой? - Смеялась она.
   - Говорят, в прадедов.
   - Это в Украинских?
   - Ага, они, говорят, оба под два метра ростом были.
   - Вы ведь ездили туда. Помнишь их?
   - Смутно. Но что ездили к ним, помню.
   - Какой у тебя сейчас рост?
   - 181.
   - Трудно при такой величине осанку держать. Мышечную систему тебе надо развивать. Много вас в классе-то таких?
   - Шесть человек.
   - Ладно хоть не один. Но всё равно лучше быть большому, чем маленькому, особенно для мужчины. Ищи себе пару соответствующую, стройную, высокую. На родителей её обрати внимание, чтобы не толстыми были, чтобы не только до свадьбы, но и десять, двадцать, тридцать лет спустя с ней было приятно под ручку пройтись. Да и сам не распускай кишки свои, очень неприятно смотреть на мужчин, выставляющих свою требуху на первый план. По опыту знаю, что животы у жирных людей холодны, как лёд, неприятное чувство появляется при соприкосновении, омерзительное. Всё, опять до полночи проболтали. Пойдём спать.
   - Не хочу. Бабушка, расскажи что-нибудь, ты так хорошо рассказываешь.
   - Про что рассказать?
   - Про меня.
   - Когда тебе обратно надо?
   - Родители должны позвонить, когда с отпуском определятся. Потом все вместе хотят на Украину поехать, не знают пока, как получится.
   - Антон, мы уже полсуток оба рты не закрываем.
   - Ну и что! Дома я всё один да один, родителям не до меня, поговорить со мной по душам некогда.
   - Нет. На сегодня достаточно.
   - Бабушка, может ты мне ещё не все песни перепела?
   - Хочешь послушать?
   - Хочу.
   - Ладно, так и быть, спою тебе ещё одну. Совсем недавно услышала.
   - Не старинная?
   - Кто его знает. Слушай. Взрослая мужская песня-печаль.
  
В дом ко мне прокралась Скука. Сука!
   И спросила простодушно "Что, брат, скучно?
   Я какая-никакая, всё ж душа живая,
   так давай с тобою вместе поскучаем...
   Зря ты так меня встречаешь. Знаешь,
   что слыву я бабой скверной. Это верно.
   Но ведь я хотя и Скука -- не какая-нибудь кукла,
   да и знаем мы давным-давно друг друга.
   Я вполне демократична. Лично.
   И своею быть в народе я не против.
   Цели нет определённой, но пузырь тоски зелёной
   мы раздавим под огурчик под солёный.
   Добрых, злых, холодных, страстных -- разных
   у меня знакомых много, слава Богу.
   Я весь мир исколесила, только ночью синей
   мне нигде так не скучалось, как в России".
   В дом ко мне вошла без стука Скука
   и спросила простодушно "Что, брат, скучно?
   Я какая-никакая, всё ж душа живая.
   Так давай с тобою вместе поскучаем".

   - Да, скучная песня.
   - Спокойной ночи, Антон.
   - Спокойной ночи.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 6

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Несмотря на неоднократные неудачи, Ольга не оставляла затею по поиску работы. Как-то увидела объявление на дверях магазина и решила предложить себя в качестве продавца. Думала, что опять откажут по возрасту, но оказалось наоборот, ищут только пенсионерку, которую не требуется оформлять документально. Напарница, будущая, тут же позвонила хозяину, он моментально подъехал, поболтали и, узнав, что они знакомы друг с дружкой, сразу согласился. Работа два -- через два дня. Напарница тут же познакомила её с товаром.
   - Выходи прямо завтра, вот тебе ключи, а то я уже полмесяца одна с утра до вечера каждый день.
   Здесь было два отдела. Она была в электротоварах -- кабели, розетки, лампочки, электро и бензопилы, электросчётчики, электростаночки, триммеры, электрокосилки, генераторы, электроводонагреватели, сварочные аппараты, электродрели, шлифовальные машинки, автоинструменты в наборах и так далее.
   Рядом с отдельным входом был большой хозяйственный отдел, где тоже работали два продавца. В её смене оказалась простая разговорчивая татарочка, всю жизнь проработавшая начальником почтового отделения. Они вместе и открывали, и закрывали своё заведение, вместе шли тёмными улицами почти до дома, так как жили недалеко.
   Перегородка между отделами была чисто символической, они могли обмениваться разговорами, не видя друг друга, вместе чаёвничали и обсуждали городские сплетни. В общем, Ольге понравилось. Неделю она знакомилась с раскладкой товаров и потихонечку начала торговать. Свободного времени было достаточно, и она повышала свой кругозор, изучая инструкции, так как должна была каждому покупателю ответить на любой вопрос по устройству, по эксплуатации техники, помочь выбрать вид, сечение провода для определённой нагрузки, объяснить, что необходимо у электрокосилки сначала удалить транспортировочное масло и только после этого делать заправку, объяснить, в каких пропорциях должны быть масло и бензин в генераторах, в бензопилах и так далее. Это было ей и самой интересно. Люди шли за конкретным товаром, народу было немного, в хозяйственном отделе всегда кишела толпа. Но больше всего она радовалась деньгам. Она получала ежедневно двести пятьдесят рублей за присутствие на рабочем месте с девяти утра до семи вечера, плюс три процента от торговой выручки. Каждый день за час до закрытия хозяин опустошал её кассу. Так как каждое наименование было довольно дорогим, например, электроводонагреватель стоил от десяти до пятнадцати тысяч рублей, электродрель три-пять тысяч, то не было дня, чтобы Ольга не несла домой меньше тысячи рублей, даже если по записи в учётной тетради было не больше десяти наименований.
   С приближением новогодних праздников увеличился соответствующий ассортимент -- светильники диодные с датчиками движения, она даже домой себе приобрела, гирлянды, фонарики, светящиеся от удара о пол мячики, замысловатые игрушки и прочее. В последние дни уходящего года торговля заметно оживилась, народ шастал из магазина в магазин, выбирая подарки, елочные украшения, так как все заранее получили и пенсии, и зарплату.
   Её глаза отказывались воспринимать реальность -- в её кассе должно было быть две тысячных купюры, а была только одна. Она смотрела всё на неё, смотрела и недоумевала, как это могло получиться. Наконец, собралась и попыталась восстановить в памяти цепочку событий, произошедших за предыдущие двадцать минут. Хозяин до этого забрал выручку, оба её предварительно пересчитали, тот расписался и ушёл. В кассе оставалось сотками немногим более двух тысяч рублей, плюс тридцать рублей разменом.
   - Покупателей-то после этого всего двое было! - Недоумевала она.
   Мозг анализировал, вспоминая увиденное. Один мужичонка по-детски внимательно рассматривал весь товар в стеклянных витринах, приседал на корточки, как молоденький мальчишка. Она ещё подумала, глядя на него: "Коленные суставчики-то, видно, совсем не болят у старикашки". В отделе больше никого не было, и Ольга с интересом наблюдала за посетителем, тот не торопился, добрался, поднявшись, до витрины, за которой она вопросительно ждала.
   - Ну, что ваша душа выбрала? - Улыбнулась она. - Подарок своей половине к Новому году ищите? Или для себя что высмотрели?
   Она смотрела ему в лицо -- совсем невзрачный, седые густые брови свисали над толстыми, почти непрозрачными стёклами очков, усы во всю нижнюю часть лица, тоже серые. Однако, щёки были нежными, как у молодого. Подбородка почти не видно. Аккуратная новая чёрная сумка через плечо на широком ремешке со множеством отделений была полностью чем-то заполнена, так как казалась тяжеловатой, все отделения были закрыты на молнии. Он всё ещё рассматривал товар в витрине, не торопясь отвечать, близоруко наклоняясь над розетками, выключателями, прочей мелочью, интересуясь, видимо, больше ценами, чем электротоварами. Она стояла перед ним, ожидая окончания процедуры.
   - Что, ничего не приглянулось? Вы ведь ещё вчера сюда приходили, неужели уйдёте без покупки? - Добродушно вела она односторонний разговор. - Гирлянду вон хоть жене на шею к Новому году повесьте, всё веселее будет.
   - А где у вас гирлянды? - Заинтересовался он.
   - Вот. Есть на пятьдесят диодов, как эта, что горит. Есть на сто лампочек. Совсем недорогие. Вы только что ведь на них смотрели.
   Надо было сказать "Вы только что ведь их трогали", но она почему-то исказила действительность и сказала: "Вы только что ведь на них смотрели". Перед ней лежала толстенькая рекламная брошюрка "Орифлейма", которую вчера кто-то оставил.
   - О! А я думаю, где я потерял свой рекламный товар! - Удивился он. - Это, случайно, не моя?
   - Наверное, ваша. Забирайте. Со вчерашнего дня тут валяется.
   - Вас "Орифлейм" не привлекает? - Поинтересовался он.
   - Нет, я к таким вещам равнодушна. В моём возрасте косметика не помогает, - смеялась она.
   Он принялся листать брошюрку, предлагая рекламируемый в ней товар. Ольга только посмеивалась над его потугами. Потом он убрал книжицу в свою сумку.
   - Вы знаете, я, наверное, куплю у вас гирлянду, вот эту, которая побольше. Сколько она стоит?
   - Сто восемьдесят рублей.
   Она видела, как он бойко подошёл сам и взял упаковку, что побольше.
   Пришлось остановиться в своих раздумьях -- он ведь поначалу спрашивал: "А где у вас гирлянды?", а тут вдруг сам подошёл и протянул руку к гирлянде.
   - Здесь какое-то несоответствие, - задумалась Ольга, - сначала он притворился слепым, якобы не заметил, хотя делал вид, что очень всё внимательно рассматривал, не только товар, но и каждую цену. Итак, он или артист, или мошенник.
   В руках у него была тысячная купюра. Но он не отдал её, а только помял в своей руке, направляясь за упаковкой и бросив: "Готовьте сдачу". Она действительно стала готовить сдачу.
   - Итак, на прилавке между нами была упаковка с гирляндой и моя сдача. Это я помню отлично.
   Потом он начал расстёгивать молнию на своей сумке. Она ещё отметила, что движения его были отнюдь не старческие, удивлялась, что он легко, не глядя, двумя пальчиками нащупал замок на молнии, хотя сумка была не впереди, а далеко сбоку, почти за спиной -- достал тот же рекламный буклет...
   - А может не тот же? А другой? - Задала она сейчас себе вопрос.
   Открыл его на нужной ему странице, где стал расписывать рекламируемую "Орифлеймом" продукцию.
   - Я ведь не так просто интересуюсь электротоварами, - пояснял он. - Я ведь тоже электрик. Взгляните-ка вот на это предложение. Вы такого ещё никогда не видели. Давайте я вам продемонстрирую.
   Достал из кармана куртки, а не из сумки!, фонарик с диодами, на котором были вмонтированы более десятка отвёрток, каждая легко выдвигалась и легко пряталась. Была даже величиной с иголку. Она, помнится, усомнилась:
   - Фонарик светит лучом в одну сторону, а отвёртки направлены перпендикулярно. Как же электрик в темноте-то работать ими будет?
   - А у него и с другой стороны подсветка есть, - показывал он, уйдя от прямого ответа.
   - Так луч-то тоже не в место работы светит, а в сторону - она уверенно браковала его товар.
   - Вы подумайте хорошо. Эксклюзивный подарок супругу вашему будет. Недорого, - обратил её внимание на цену в буклете.
   - Вообще, конечно, только для подарка и подходит, и цена не задиристая, - пыталась она отвязаться от него, поглядывая на часы, так как рабочий день кончался, да и покупать она у него всё равно ничего не намерена.
   - Давайте подумайте. Я ведь купил у вас гирлянду, и вы у меня купите что-нибудь, - он складывал в свою сумку упаковку с гирляндой и деньги, которые она ему отсчитала и которые лежали рядом, - а я завтра загляну, а то у меня эта на заказ сделана. Завтра вам принесу. Договорились?
   В это время появились два здоровых мужичка, которые попросили сходу две простые лампочки на сто ватт. "Электрик" уже выходил из помещения, захватив в руку свою рекламную брошюрку и сдачу.
   - С тысячи сдача найдётся? - Спросил один из вошедших.
   - Кажется, насобираю... Последние копейки...
   Она взяла у них тысячную купюру, достала лампочки, проверила их на исправность, отсчитала сдачу, и последние покупатели вышли.
   Ольга вдруг поняла, что её просто развели! Встала и закрыла дверь на ключ. Снова сидела и смотрела на одну-единственную тысячную купюру. На память пришло ещё одно совсем недавнее событие -- в дорогих мехах заявились трое дам, разложили перед ней кучу христианских газет, маленькие бумажные иконки и сказали на её упорный вопросительный взгляд "нам десять рублей не хватает". Она молча положила на их газеты из своей руки два пятак, не отводя взгляда с цыганки. Та взяла и, оставив всё разложенное на прилавке, все быстро вышли. Помнит, как к ней сразу заглянула соседняя товарка со словами: "Ты у них ничего не бери -- это мошенники шастают!".
   - Ещё поди с заговорами нехорошими... Срочно всё выбросить, отнести на мусорку!
   Встала, нашла лежащие в пакете их мошеннические газеты с иконками, которые уже четвёртый день не нашли себе применения, оделась, закрыв дверь на ключ, вышла на улицу по направлению к мусорным бакам. Вернулась, вздохнула с горечью, достала из своего кошелька тысячу, вложила в кассу, свела дебет с кредитом, закрыла свою лавочку и отправилась домой, размышляя.
   - Вот это я попалась! Да, торговля -- есть торговля. Надо быть внимательней. И ведь сразу я заметила несуразность поведения этого мошенника, будь ты проклят! И всё равно он обхитрил меня! И очки напялил на себя с непроглядными стёклами! И брови поди наклеенные! И усы во всю морду тоже не свои, а приклеенные! Будь ты проклят! А эти двое мужиков, что две лампочки пришли перед самым закрытием покупать, они тоже, видимо, его сообщники. Две лампочки стоят двадцать рублей, а они подали тысячную, чтобы я отвлеклась на мелкие деньги для сдачи. Всё! Больше никаких мелочей не подам на большие купюры -- пусть меняют крупные деньги, где хотят! Боже мой! А откуда в рекламе "Орифлейма" могут быть отвёртки? Это же подделка! Несомненно, эта страница в брошюрке -- компьютерная подделка!
  
  
  

х х х

  
  
   - Здравствуй, бабушка! - Слышался голос в телефонной трубке.
   - Антон?
   - Да, это я. Бабушка, хочу доложить тебе, летом нас не жди. Папа сказал, что к себе на работу меня устроит.
   - На какую работу?
   - Всякие... Хозяйственные... Двор подметать... Мама против, а я согласился.
   - Ну что ж, Антон, я думаю, это неплохо. Не растолстел за зиму-то? - Смеялась Ольга.
   - Немного.
   - А рост?
   - Расту ещё. - Вздохнул он. - А ещё папа сказал, что иногда меня с собой будет в командировки брать. И ещё пообещал стрелять научить, я уже пробовал ещё на зимних каникулах, там у них тир большой и спортзал есть.
   - Ну ладно. Молодец. Рада за тебя. Жалко, что не увидимся.
   - Родители не знают, что я тебе сказал, не выдай меня.
   - Ладно, Антон, хорошо, что предупредил, мне спокойнее. Знать буду. Спасибо.
   - Не скучай, бабушка.
   - У родителей-то когда отпуска?
   - Папе пока не обещают, работы много, а у мамы -- не знаю.
   - Удачи, внучек! Звони хоть иногда. Когда на работу-то?
   - С понедельника уже.
   - Ну, счастливо!
   - До свидания.
   - До свидания. - Положила трубку. Присела в кресло, улыбаясь. - Вот, внучек вырос. На работу собирается, наверное, денег мечтает заработать. А мне надо по магазинам пройтись, пока деньги в руках каждый день. Обносилась совсем, брючки, блузок пару хоть купить, всё время ведь на людях перед прилавком торчу. Да и Татьяна Алексеевна пригласила -- на пенсию выходит, надо же во что-то новенькое нарядиться. Я ещё удачно пошла на пенсию, - продолжала она свой монолог, - так как всем, кто оказался моложе, пенсию рассчитывают так же, как и мне -- среднюю по России именно по уровню 2001 года, даже тем, у кого зарплата за последние годы была во много раз больше, чем у меня. Всех правительство наше долбанное уравняло. А у тех, у кого она была мизерной, почему-то не догадались планку приподнять до средней.
   Соседка, что под ней живёт, в декабре ещё поделилась, что субсидию ей дали, дочь посоветовала. Та так же, как она, жила одна. Расспросив всё подробненько, Ольга моментально сориентировалась, и с января её коммунальные платежи уменьшились почти на одну тысячу рублей на полгода вперёд. А вот с июня, опять на полгода вперёд, эта сумма почему-то уменьшилась, но даже семьсот сорок рублей доставляли радость.
   Давно Ольга не имела достаточно свободных денег, чтобы позабавить себя. Она обошла все имеющиеся прилавки в городе, но рука не поднялась купить хоть что-либо -- одни залежалые товары.
   - Ещё с прошлого года всё висит, - возмущалась она, - а может и не с прошлого ещё, абсолютно ничего свеженького. Только цены на этикетках увеличились! Соберусь-ка я в следующие свои выходные по Екатеринбургу пошастать, давным-давно там не бывала.
   А вечером дома перед телевизором поняла, что пора шторки на всех окнах сменить.
   - И ситцу подкуплю, постельного нашью, простыней цветных, наволочек, пододеяльников, ночнушек себе, сестрицам, снохе. Можно ведь не сейчас, вот не буду работать и займусь потом шитьём, машинка мамина ещё крутится, слава Богу.
   Поездка оказалась удачной. Сложила все материалы в антресоль, развесила новую одёжку на плечики и опять задумалась, что с оставшимися деньгами делать.
   - Я ведь ещё работаю. Наверное, мне выгоднее сейчас запасы продуктов сделать года на два-три, чай, кофе, сухофруктов всех видов по трёхлитровой банке, всех круп хотя бы по паре килограммов, сухариков насушить. Сахар осенью покупать буду, осенью он много дешевле бывает, осенью и компотов наделаю наперёд. Мёду надо будет в сентябре банок пять обязательно, ему ничего несколько лет не сделается. Шампуней, мыло, стиральных порошков набрать. А с осени, сколько получится, надо будет денег подкопить, пока зарплата приличная, совсем без запаса нельзя жить, неизвестно, какая жизнь впереди.
   - Здравствуйте, тётя Оля!
   - Здравствуйте, - удивилась она, разглядывая молодого мужчину.
   - Вы меня, наверное, не помните. Я с Марком одногодок, вы нас в армию вместе провожали, - улыбался он, - в Североморск, в учебке мы с ним полгода вместе были. Я Вася Копылов. Где он сейчас?
   - В Архангельске.
   - Морское дело не бросает?
   - Как женился, море пришлось оставить. Юриспруденцией занимается.
   - Вышку кончал?
   - Да.
   - Понятно. Привет передавайте.
   - Передам. Ты чем занимаешься?
   - Инкассацией. В Екатеринбург езжу.
   - Понятно. Детишек-то нарожал?
   - Двое, парни оба.
   - А у меня один внук.
   - Что так мало?
   - Нечего нищету плодить. - Смеялась она. - Что купить-то хотел?
   - Кабель надо. ВВГ 2,5 на 3. Есть?
   - Есть. Сколько?
   - Метров пятьдесят.
   - Строишь что-то?
   - Да, тёщину дачу перестраиваю.
   - Давай мерить будем.
   Вообще, стоя за этим прилавком в единственном в городе специализированном магазине электротоваров, ей пришлось встретиться, наверное, абсолютно со всеми жителями городка. От лампочек до крупной садовой техники, от мелких батареек до генераторов, от выключателей до ламп уличного освещения, от дешёвеньких безделушек до японских перфораторов, вибромашин, станков -- выбор был огромен. Хозяин не гнушался проводить акции в преддверии праздников, объявления о скидках завлекали покупателей. Сколько знакомых лиц прошло перед ней за этот год!
   И ещё до Нового года она беззаботно складывала денежки в металлическую коробочку, пересчитывая на каждое первое число. А потом вдруг хозяин, сам он работал ещё в Екатеринбурге, поведал, что передаёт свой магазин в ведение дочери. Ольга давно уже познакомилась с его семьёй, так как и его жена, и дочь частенько привозили товар, это было почти каждую неделю. Так как магазин занимал три квартиры первого этажа и не имел никаких складских помещений, всё выставлялось сразу на продажу, привозили по два-три экземпляра каждого исчезающего наименования. Конечно, мелочёвка привозилась помногу, коробками.
   А дочка его, Катя, училась заочно на экономиста на втором курсе, в прошлом году вышла замуж, была беременна, рожать собиралась в начале июня. Ольге было как-то всё равно, что меняется хозяин, но она видела, что они в семье не ладят друг с другом -- отец невзлюбил зятя, дочь занята учёбой и плохо вникает в торговлю, жаловался он, жена каждую весну и осень по три недели лежала в больнице, диагноз скрывали, а тут ещё ждали новорождённого.
   - Не самое лучшее время для передачи дел. - Думала Ольга. - Неужели всё так плохо у них? Хоть он и пенсионер, и ещё работает, но, наверное, просто устал один на всех пахать.
   Но ещё больше она удивлялась, что за полтора года никто из хозяев не сделал ни одной маломальской ревизии, ни разу никто из них не сверил остатки товаров хотя бы для видимости контроля, хотя бы выборочно -- этого она не могла понять.
   - Ведь это же их собственность! В хозяйственном отделе уже два продавца сменилось за это время безо всякой передачи ценностей! И до меня здесь трое работали без ревизии, как понятно из разговоров.
   Со сменой хозяина на глазах менялся ассортимент. Исчезла дорогостоящая техника, которую заменили электрические звонки, светильники, люстры, разношёрстные хозяйственные инструменты, которых и в других магазинах было предостаточно, появились даже лопаты, мётлы, веники и так далее. Выручка соответственно снизилась. А к весне её напарница стала поговаривать, что садом пора заниматься, что внук в этом году в школу пойдёт, "Наверное, придётся уходить мне с работы".
   Перед Ольгой встала дилемма -- продолжать работу за триста- четыреста рублей в день, или не стоит? Конечно, она уже привыкла, хотя и уставала.
   - Если уйдёт моя Нина, неизвестно, кто займёт её место. А вдруг долго никого не найдут, тогда мне одной придётся здесь всё лето с утра до ночи находиться, с детьми некогда будет пообщаться. А если всё же задумают остатки вдруг сверить, да как на одну меня недостачу повесят? - И что-то плохо ей стало от этой мысли.
   Утром со свежей головой решила, что работать не будет. А находясь за прилавком, взгляд её уже который день задерживался на банках краски, занимавших полностью один угол в зале.
   - У меня давно уже двери, окна все некрашеные, пожелтели все.
   Перечитав все наклейки, выбрала себе две больших банки белой эмали для внутренних работ, упаковала каждую в бумагу, поставила в сумку и засмеялась:
   - Должна же я как-то восполнить материальный ущерб от смены бесхозяйственных хозяев. Так, кисточек ещё по парочке всяких захватить, ещё валиков парочку и шкурок для них.
   И вечером шла домой с таким хорошим настроением, что песенки напевала, несмотря на то, что ноги давно промочила по таявшей снежной грязи и сверху моросящую изморозь. Последние две недели апреля она теперь уходила из магазина только с полной сумкой. Кроме достаточного количества краски к маю у Ольги был полный ассортимент инструментов -- плосканки, отвёртки, дюбеля, все виды шурупов, гвоздей, ножовка, выдерга, долото, пилки по металлу, дверные ручки для своих дверей красивые одинаковые, даже топорик, удлинители, штепсельные гнёзда, вилки, выключатели, розетки одинаковые подобрала во все свои комнаты, настольная лампа со светодиодами, все виды батареек по двадцать штук, два вида ходового провода по пятьдесят метров, кабели и так далее. Ни одной мелочи, имеющейся в магазине, не оставила без внимания. Но самым дорогим приобретением был прекраснейший современный утюг с водораспылителем. Потом успокоилась, и для самой себя принялась по уже составленным спискам награбленного проставлять цены.
   - Дома подсчитаю... От многого немножко -- не кража, а делёжка. - Подбадривала она себя. - Наживаются на нас бизнесмены хреновы.
   Она всё ждала, когда Нина сообщит об уходе, тогда она сразу оставит ключи и скажет, что на работу больше не выйдет. Но вышло совсем по другому. Перед самыми майскими праздниками, Катя объявила, что магазин в этом помещении просят освободить. Оказывается, что площади были взяты в аренду, срок которой им не продлили.
   - Срочно всё, Ольга, собирайте в коробки, за два дня надо всё вывезти.
   - Где столько коробок взять?
   - Вы пока собирайте во что есть. Андрей сейчас уехал за тарой, полную машину привезёт. Я пойду в хозяйственный отдел, пусть тоже начинают упаковку.
   - И куда это всё перевозите?
   - Пока к себе в гаражи. А потом придётся искать помещение в аренду.
   Катя заплатила ей за два дня голый тариф, сказала, что Нине она уже сообщила о закрытии магазина.
   - То есть мы остаёмся без работы?
   - Телефоны ваши у меня есть. Как только подберём помещение, я позвоню. А пока отдыхайте.
   Хозяйка сама закрыла помещение, забрала ключи, и они расстались. Ольга нарадоваться не могла, что всё так быстро и благополучно закончилось. Теперь целое лето она точно будет отдыхать, а если надоест -- займётся покраской. Если дети приедут, Марк сменит все ручки дверные на красивые, все розетки и выключатели поменяет на современные. На зиму шторы новые повесит и будет наслаждаться обновлением интерьера.
  
  
  

х х х

  
  
   - Ната! Как вы там? Давно не звоните.
   - Мама, здравствуй, - звенел весёлый голос, - новость у нас. Антон зачислен в колледж на бюджетный набор. Все экзамены на "отлично" сдал.
   - Да вы что! После девятого класса?
   - Ага.
   - Поздравляю! Сколько учиться?
   - Четыре года.
   - И на кого он учиться будет?
   - Компьютерные технологии, сети, коммуникации.
   - Молодец! Рада за вас. Ко мне не собираетесь?
   - Если получится, то в самом конце июля.
   - Соберитесь.
   - Если только на пару недель.
   - И то хорошо. Марк-то как?
   - Работает.
   - Где сейчас Антон?
   - К друзьям убежал.
   - Ладно. Привет передавай и поздравления мои. Жду в гости.
   - Хорошо. До свидания.
   - До свидания.
   Солнце сияло, и от радости за внука Ольга принялась за покраску. Одно за другим выкрасила краской для наружных работ все окна с уличной стороны. Потом эмалью все окна внутри. Ещё неделю возилась с дверями, коих было девять штук, считая балконные и встроенные шкафы с антресолями в прихожей. Потом открыла швейную машинку, прострочила на все окна новые шторки. Повесила и налюбоваться не могла красотой и чистотой, ожидая приезда детей. Конечно, закупила продуктов полный холодильник, пригласила на воскресение сестричек, не упомянув ни слова о приезде гостей.
   - Сюрприз им устрою, - хохотала она.
   Она ждала их, как всегда утром, с Московского поезда. Всю ночь не спала -- завтрак готовила. Звонок в дверь, и перед ней -- самая наивная улыбка до ушей, однако, если глянуть выше -- с явно лукавыми глазами.
   - Антон! Какой же ты большой! Два года тебя не видела!
   - В этом году совсем немного подрос. Папа говорит, что, слава Богу, рост прекращается.
   - Молодец, что не растолстел!
   - Изо всех сил старался, даже голодом себя морил, чтобы ты не ругалась. Только для тебя старался, - смеялся он.
   - Где родители-то?
   - Так они тихо ходят.
   - Ну раздевайся, и первый -- в ванную. Как доехали-то?
   - Нормально.
   - Когда обратно?
   - На пятое августа, на вечер билеты.
   - Завтра воскресение, сестрицы мои в гости придут.
   - Ты им про нас сказала?
   - Нет, сюрприз будет, пусть повеселятся.
   - Бабушка, ты всё такая же весёлая. Ладно, я моюсь.
   Снова звонок в дверь, снова поцелуи, объятия, разговоры.
   - Антон-то где?
   - С рыбкой золотой уже балуется. Раздевайтесь, плечики все свободные для вас.
   - Антон, ты тут не залёживайся. Мы тоже устали. - Заглянул Марк в ванную.
   - Мама, это тебе, - сноха положила огромной величины коробку конфет.
   - Спасибо.
   - Пойду пока сумки разбирать.
   - Ната, посиди хоть немного с дороги.
   - Такая жара в поезде, даже ночью дышать было невозможно.
   - Много народу?
   - Полно!
   - В плацкартном ехали?
   - Конечно. У мужиков ведь ноги на полку не входят, а в купе тем более.
   - Компот вот у меня сливовый хороший получился, не сладкий. Налить?
   - Так сама налью.
   - На завтра ничего не планируйте, я своих в гости зазвала, два года вас не видели ведь. Ната, ты вроде похудела?
   - Чуть-чуть.
   - Мама, у тебя шторки везде новые.
   - Да, Марк, окна, двери все покрасила, решила и шторки новые купить. Ещё розеток новых накупила и ручек дверных. Переставишь?
   - Антона заставлю, пусть ковыряется.
   - Марк, электричество ведь, мал ещё он для таких дел.
   - Так я же рядом буду.
   Пока Марк мылся, а Ната сумки разбирала, они сидели на кухне с Антоном. Пошарив глазами по сторонам, задержался взглядом на перекладине, на календаре, на конфетнице, засмеявшись, заглянул внутрь, порылся, выбрал "Белочку".
   - Это для меня конфетки?
   - Конечно. Как я могу встретить внука с пустой конфетницей? Рассказывай давай, как с поступлением-то вдруг получилось?
   - Да как-то само собой. Мама предложила, папа согласился, и у меня получилось. Мы сами ещё все удивляемся. Учебных-то заведений в городе -- по пальцам пересчитать. Мне повезло. Сначала с нами собеседование проводили по компьютеру, так интересно. Заставили нарисовать заявление о приёме на имя руководителя колледжа и рассказать кратко о родителях, всего на полстранички. Я быстро справился, даже ни одной ошибки не сделал, только долго думал, как его напечатать, принтеров-то на столах не было. Спросил. Сказали, электронкой отправить. Тут я и сообразил, мы же дома до этого по всем сайтам лазили с папой. Быстро нашёл свой колледж и загрузил в электронную почту. Бабушка, знаешь, а некоторые даже включить компьютер не смогли.
   - Рада за тебя, Антон. Молодец.
   - Пойду я посмотрю, что у тебя новенького, да чистое всё одену.
   - Антон, - остановила она его, - я сотовый телефон купила. Он там, на секретере, неси сюда.
   - NOKIA, хороший у тебя телефон, - вернулся он в кухню.
   - Давай научи, как мне в нём быстрее разобраться.
   - СИМку установила?
   - Какую Симку?
   - Так... Понятно... Начнём с самого начала, бабушка. - Смеялся он. - Приготовь паспорт, деньги, и пойдём в ваш "Связной". Он ещё стоит на площади?
   - Вроде, да.
   - Купим СИМку, а потом уж я тебя всему научу. Мы с мамой на Билайне, тебе тоже Билайн купим, а папа на Мегафоне, у него служебный, но он дорогой для связи.
   - А звонить своему сыночку я смогу?
   - Конечно, только подороже тебе звонки обойдутся, чем если ты нам с мамой звонить будешь.
   - Ну уж переживу как-нибудь. Иди зови всех, завтракать пора. Потом отдыхают пусть.
   Она шла по центральной улице рядом с любимым внуком.
   - Дай-ка я тебя под ручку возьму, пусть встречные думают, что ты мой ухажёр. - Смеялась она. - С девчонками-то поди уже целовался?
   - Нет.
   - Что так! Я в твои годы вовсю целовалась.
   - Бабушка, и почему я такой большой!
   - Я думаю, что здесь не только твои прадеды виноваты. На севере ещё радиация влияет, она тоже рост клеток увеличивает. По телевизору вон сколько ужастей сейчас показывают, у вас ведь там все моря радиацией загажены, и космодром ещё совсем рядом.
   - Мама давно уже хочет уехать куда-нибудь подальше, но всё как-то не получается.
   - Колледж-то далеко от дома?
   - Да. В центре.
   - Квартира-то для тебя готова ведь.
   - Хорошо бы, но мама сказала, что одного меня не оставит. Вот, бабушка, если бы ты к нам приехала, - выразил он спрятанную надежду, - родители может быть и согласились бы. Жила бы со мной, кашу бы мне варила.
   - Антон, я не буду срываться с излюбленного места, - твёрдо ответила она, - тебе ведь уже семнадцать лет будет. Невесты, друзья появятся. Мне с тобой уже не справиться, пусть родители за тебя отвечают.
   - Жаль.
   - И пяти лет не пройдёт, как тебе жениться захочется. Что я тогда? Куда мне из твоей однокомнатной идти? А здесь я всё-таки вольная птица, что хочу, то и делаю. Я свою свободу ни за какие деньги не променяю.
   - А если я потом сюда жить к тебе приеду?
   - У тебя ж квартира есть, продавай там, покупай здесь, подберём, может даже совсем рядышком, но жить будешь отдельно от меня, - смеялась Ольга, - я буду только в гости ходить.
   - Понятно. Не хочешь со мной вместе жить.
   - Одна хочу. Тебе ещё долго молодым быть. Тебе в этом возрасте девицы прохода не дадут. А твоя семья, жена неизвестно какая, ребятишки сопливые -- мне эта суета не нужна. Кормить вас всех, стирать, убирать за всеми я не намерена. У меня совсем другие радости.
   - Мне и папа так сказал, даже посоветовал не заводить с тобой разговор на эту тему.
   - Он меня очень хорошо знает.
   - Бабушка, а ты не забыла наш денежный уговор?
   - Это какой? Что-то память у меня вдруг сейчас появилась девичья. - Хохотала она.
   - Я уже почти третью часть накопил, - смеялся он.
   - Да ты что! Молодец! У меня, Антон, столько не получилось к сожалению.
   - А какая у тебя пенсия?
   - Около восьми тысяч, - вздохнула она обманно, - как средняя по России. Как у всех.
   - Всего восемь! Как же ты живёшь?
   - Вот так и перебиваюсь. На сухариках, можно сказать, - прибеднялась она.
   - Надо папе сказать.
   - Он знает. Он меня иногда выручает деньгами, и когда приезжаете, всегда оставляет. - И предупредила. - Только матери об этом не говорить лучше. Ладно?
   - Ладно.
   Сноха среди шумных весёлых разговоров, как всегда, нашла время посетовать на отсутствие излишних денежных средств -- две квартиры приходится содержать.
   - Кредит-то как? Уменьшается? - Поинтересовалась Ольга.
   - В следующем году удастся погасить, думаем, что получится, - улыбалась она.
   На следующие выходные опять все дружно собрались. Ната всем демонстрировала купленный прибор для измерения давления, пульса, температуры. У Ольги давление оказалось самое низкое.
   - Обалдеть! Такого ещё в моей медицинской практике не встречалось! Говорят, что пятьдесят ударов в минуту -- это пульс долгожителя, но у тебя -- ниже!
   - Мама, ты не болеешь? - Спросил Марк.
   - Нет... Как всегда... Нормально..., - пожала она плечами.
   - Давно в больнице не была?
   - Марк, у меня даже карточки нет ни в районной поликлинике, ни здесь. А была только, когда полис медицинский получала, когда пенсию оформляла.
   - Что-то очень уж у тебя подозрительные показатели.
   - А! Ещё лет шесть назад, я ещё работала, нас всех на работе заставили полную диагностику проходить, - вспомнила Ольга.
   - И какие у тебя тогда данные были? Не заглядывала?
   - Нет. Что бы я поняла в их записях? Заключение -- "здорова".
   - Мам, может мы тебе оставим приборчик? Себе другой купим. Понаблюдай за собой. Записывай всё.
   - Я не против, если научите пользоваться.
   - Конечно.
   Страшнее всех оказались показатели у Юли. Та и сама это знала, так как частенько наведывалась в поликлинику к своему терапевту и лекарств много принимала. На следующий же день дети купили ей приборчик, выставили на стол бутылку коньяка и две бутылки кагора.
   - Вот, мам, вместо кофе тебе лучше каждое утро по двадцать пять граммов коньяка принимать, а вечерами перед сном -- по полстакана красного вина.
   - Ладно. - Смеялась она. - Только, чтобы сравнить, поможет ли коньяк с вином, я для начала месяцок просто понаблюдаю.
   - Да, пожалуй, так и надо сделать.
  
  
  

х х х

  
  
   - Как быстро летят годы. Уже двадцать лет прошло с тех пор, как я вернулась в Дегтярск.
   В голове мелькали события..., события..., события..., зима-лето, зима-лето, зима-лето... Никаких планов, никаких чувств, никаких желаний, одни рефлексы -- заправить постель, сварить кашу, купить молоко, сходить на родник, включить телевизор... Время как будто замерло.
   Ольга сидела и смотрела в окно. После нескольких дней снегопада, солнышко, прикрываясь густыми облаками, пыталось взглянуть на человечество, совершенно не оправдываясь за длительное отсутствие, скорее наоборот -- "О! Ещё столько живых осталось!". Она улыбнулась своей иронической мыслишке. И эта улыбка активизировала весь дальнейший процесс -- запело радио, ворвался ветер в форточку, зашумела горячая вода под краном, распространился запах кофе по кухне, глаза набросились на список первоочередных дел -- соседка просила зайти, вязку носков закончить, сделать перестановку в спальной, дебет с кредитом свести на первое число, внука с днём рождения поздравить...
   Накинув дублёнку, подняла капюшон, отправилась в соседний подъезд, набрала на домофоне номер "85".
   - Вера, это Ольга. Открывай.
   Они не были близко знакомы, но та всегда улыбалась при встрече и первой приветствовала её. Ольга не видела ту сидящей на скамеечках среди старушек, хотя по возрасту не скажешь, что была молоденькой. Иногда они встречались в магазине, тащились с полными сумками до дома, обмениваясь новостями, Ольга отмечала и бойкую походку спутницы, и весёлые глаза, и трезвые суждения.
   - Проходи. Раздевайся.
   - Ты одна?
   - Да. Все на работе с утра.
   - Где они у тебя работают?
   - В Ревду на РММЗ ездят. И внук в прошлом году начал там же работать.
   - На своей ездят?
   - Летом иногда, а зимой -- нет, на служебном проще. Ты не торопишься?
   - Куда мне торопиться-то? Бездельничаю с утра до ночи.
   - Ольга, я по делу хочу поговорить. Не хочешь поработать?
   - Я уж и думать о такой радости перестала, - засмеялась она, - сейчас и молодым-то некуда приткнуться.
   - Сколько смотрю на тебя, ты совсем не меняешься. Бойкая, самостоятельная. Не хочешь техничкой пойти?
   - Где?
   - Во Дворец культуры.
   - А возьмут?
   - Замену себе ищу. Соглашайся.
   - А что сама?
   - Честно говоря, устала я. Мне ведь уже за семьдесят перевалило. Не хочу больше работать. Сколько тебе лет?
   - Шестьдесят пять.
   - Я там, считай, десять лет проработала. Коллектив там хороший, и полы прекрасные, справишься, тебе понравится, и среди людей всё-таки. Ты же одна живёшь, а там и кино можешь бесплатно хоть каждый день смотреть, и библиотека доступна, и концерты разные.
   - Целый день моешь?
   - Там по площади всё разделено. Я с восьми утра до двенадцати дня обычно справляюсь.
   - Сколько платят?
   - Всем одинаково, по шесть тысяч в месяц. Полный штат не держат, так как много пустующих помещений, поэтому иногда просят какие-то из них прибрать, но это редко бывает.
   - А если кто-то уже претендует на твоё место?
   - Так я ещё даже не заикалась никому, что уходить собираюсь.
   - Ну давай попробуем, я рада буду, если получится.
   - У меня выходные два дня в неделю -- понедельник и вторник.
   - Да мне всё равно.
   - Завтра вторник, давай сходим вместе к директору. Документы сразу захвати. Если получится, я всё покажу тебе соднова, с женщинами познакомлю, а со среды работать будешь.
   - Вода горячая есть?
   - Есть, конечно, я ведь раздевалки, душевые мою, в спортзалах, после тренировок всем же мыться приходится.
   - Во сколько пойдём?
   - Директриса к десяти утра приходит только на два часа, а потом у неё рабочий вечер с шести до одиннадцати. Выходи утром полдесятого.
   - Хорошо. Буду, как штык. Спасибо, Вера, за предложение. Пошла собираться, - смеялась она, - провожай.
   Теперь будильник ежедневно поднимал её в шесть утра. Давненько ей не приходилось вставать в такую рань. Облачившись в трико, наверх тёплые гамаши, в футболку, наверх тёплый свитер, позавтракав кофе с молоком и бутербродом, захватив сумочку с парой бананов и яблоком, она полвосьмого утра была уже на тёмной улице. Быстрым шагом, спотыкаясь на неровностях, срезая все углы, закрывая варежкой нос от мороза, уверенно шла навстречу ветру и -- на встречу с тёплыми просторными помещениями в ДК, на встречу со множеством ещё малознакомых лиц. Две недели она волновалась, как первоклассница, не покладая рук, мыла и скоблила все уголочки, все шкафчики, обтирала все кожаные спортивные маты, мыла окна, спортивные приспособления, унитазы, полы и стены в душевых кабинах. Уставала, но к обеду обычно справлялась. Руки, плечи, поясница, икры болели. Потом поняла, что это будет бесконечно, каждый день, одно и то же, и успокоилась.
   - Так ведь для этого и держат здесь техничек, иначе бы всё давно плесенью подёрнулось.
   А когда в день выдачи зарплаты старшая по санитарии, Надежда, пошутила: "Ольга, не убивайся ты так, можно ведь кое-где и не каждый день мыть", подумала, что и правда, что это за нервная суета, не в квартире ведь у себя. Стала находить время и для разговоров со своими коллегами, и для перерывчика за общим самоваром. И мышцы уже привыкли к нагрузкам.
   В её ведении был огромный спортивный зал и чуть поменьше -- тренажёрный. Каждый со своими душевыми по четыре кабинки, с двумя одиночными туалетами "Ж" и "М". Женщины поведали, что в спортивном зале занимаются в основном школьники, а в тренажёрном -- чаще взрослые, и те, и другие -- по расписанию, которое висело около дежурной на входе, обычно после трёх часов. Оказывается, вход в залы был платный, даже для детей.
   Школьники, видно, расслаблялись здесь по полной программе, так как каждое утро Ольга начинала с приборки раскиданных и забытых вещей -- кто-то ушёл в одном носке, кто-то плавки или майку в душе оставил, кто-то даже штаны не одел. Всё это она аккуратно развешивала на длинной круглой горячей батарее, тянувшейся вдоль торцовой стенки раздевалки.
   В тренажёрном зале было чище, там только грязные махровые полотенца обычно бросались мужчинами в бачок, стоявший у выхода. Двенадцать штук уже накопилось.
   - Надежда, мне что, стирать полотенца надо?
   - Вера обычно домой уносила для стирки, но это, вообще-то, не входит в твои обязанности.
   - Но не выбрасывать же! Хорошие, хебешные, не какие-нибудь синтетические. Я тогда тоже буду дома стирать и гладить. Можно мне стирального порошка выделить для этой цели?
   - Конечно. Машинка у тебя?
   - Автомат. Давно руками не стираю.
   - На вот тебе пару пачек для машинной стирки, а гладильная доска и утюг у нас здесь есть в рабочей комнате.
   Ольга, проштудировав расписание, решила несколько вечеров посвятить знакомству с посетителями тренажёрного зала, чтобы узнать, как включается и настраивается там всё оборудование.
   - Всё равно я буду здесь заниматься. Бесплатно ведь. После двенадцати до трёх часов никого в ДК нет, кроме дежурной у входа. И вымыться здесь можно.
   Захватив с собой белые кожаные кроссовки и белые носочки, на всякий случай, взгромоздив на руку огромный пакет с полотенцами, к семи вечера отправилась за своими радостями. В раздевалке на длинной тумбочке сделала уголок со стопкой чистейших ароматизированных "Ландышем" полотенец, прикрепила над ними "НЕ БЕСПЛАТНО", и присела на кушетку около тумбочки.
   Четверо молодых мужчин окинули её любопытным взглядом, прочитали вывеску.
   - И какая цена? - Засмеялся один.
   - Мальчики, - улыбнулась она, - это не входит в мои обязанности, поэтому сами решайте, я много не потребую, пятьдесят рублей у вас у каждого, надеюсь, в кармане найдётся. - Встала. - А ещё, можно мне сегодня на беговой дорожке позаниматься?
   - Можно, конечно.
   - Ладно, переодевайтесь, не буду вам мешать.
   Парни были простыми, включили ей беговую дорожку, разъяснили тонкости.
   - Здесь режимы разные, идите, я покажу. Как вас звать?
   - Ольга.
   - Я Андрей. Вот, смотрите, это самый малый ход, рядом быстрее, потом скоростной режим.
   - Поняла. - И она ступила на ленту.
   Ребята занимались каждый своим тренажёром, потом менялись. Ольга, набегавшись, смотрела, как они занимаются. Всё это длилось полтора часа, ещё полчаса на душ и одевание, хотя в это время уже заявилась другая партия посетителей. Последняя смена заступила в десять часов вечера. На тумбочке рядом с полотенцами лежало сто пятьдесят рублей -- из восемнадцати человек за вечер полотенцами воспользовались пока только три человека.
   - Скоро они все здесь не будут свои из дома таскать. Если не хватит этих двадцати трёх, у меня дома полным-полно этих полотенец, нечего им бесплатно в антресоли место занимать. А если не ждать, когда полотенце совсем замусолят, чтобы выбросить, а самой почаще собирать их для стирки, доход мой увеличится, да и отстирывать полегче будет.
   Однажды в марте удивилась, что всё фойе первого этажа заполнено товарами, которые расставляли и развешивали незнакомые люди.
   - Это что? - Поинтересовалась у дежурной.
   - Для распродажи своей арендовали. Обычно всё лето до осени то одни, то другие приезжие торгуют.
   Прибравшись в половине своих помещений, вышла посмотреть, чем торгуют -- распродажа зимней одежды, дублёнки, пуховики, куртки, обувь, одежда, постельное, прилавки с бижутерией, даже семена, игрушки... Напротив, рядом со входом, пристроились два стола с булочками, выпечкой, соками, шоколадом, болтались шарики.
   - Зина, они что, и пищу с собой из Кировграда привезли?
   - Нет. Это наши сориентировались, ресторан и универмаг. Есть-то каждому хочется. Будут летом ещё и квасом, и мороженым торговать.
   - Самовар наш готов?
   - Да, иди, мне-то отлучиться нельзя при таком столпотворении.
   Присев за столик, Ольга засмеялась:
   - Женщины, а вы почему не торгуете за компанию? Неужели у вас нечего продать?
   - Я вот ещё прошлым летом хотела сюда притащить свои половики, да так и не собралась, - вздохнула одна, - огромный рулон, как новенькие. Ещё мама ткала, красивые, крепкие, с рисунком, широкие, сорок метров, уже двадцать лет лежат, только место занимают. Каждый год пересматриваю, сушу и обратно заворачиваю.
   - Так пока снег по утрам крепкий, погрузи на саночки да и привези. Поставишь рядом с вахтёром, цену за один метр напишешь, может кто и заинтересуется, лето-то длинное.
   - У меня наверху на стенке конструкторов скопилось штук пятнадцать, наверное. Дети, внуки все выросли, а выбросить жалко.
   - Так, Мила, вон пододвинула стол, да и выставила, кто тебе мешает-то!
   - А ты, Ольга, что свои вещи не выставишь, поди тоже за жизнь накопила?
   - Я свои давно уже реализовала, все антресоли пустёхонькие, - смеялась она.
   - Завтра точно коляску зимнюю сюда приволоку. Новая почти, и товарный вид не потеряла. Малышу летом уже не понадобится.
   Вечером она звонила сестрицам, Татьяна с осени тарандычила, что зимой не в чем ходить, но пока так ничего и не купила, а Юле обувь на распутицу надо.
   Ольга встретила их у входа в футболке, трико и галошах:
   - Привет, сестрички!
   - Ты что здесь делаешь в таком виде! - Удивились обе.
   - Я здесь работаю уже третий месяц, - смеялась она, - техничкой, спортзалы мою.
   - А то я всё думаю, почему ты нас к себе в гости отказываешься принимать, - хохотала Татьяна, - а она, видите ли, работает.
   - Я по выходным тоже работаю, - развела она руками, - в понедельник и вторник отдыхаю.
   - Мы ведь не обязательно в воскресение можем приехать.
   - Татьяна, я тебе пуховик отложила, лучше, чем тяжёлая дублёнка. Пойдём примеряем, тебе понравится.
   - Идите, а я обувь посмотрю, - Юля отказалась их сопровождать.
   Пуховик сестрица купила, он ей очень хорошо подошёл и понравился, та не стала его даже снимать, завернула своё старое коротенькое пальто в пакет, чтобы выбросить на первой попавшейся мусорке. Пошли Юле помогать с покупкой.
  
  
  

х х х

  
  
   Дети приехали в конце июля. Даже не предупредили, как обычно. Ольга воскресным утром встретила их, когда закрывала дверь, чтобы бежать на работу. От неожиданности ничего не могла произнести.
   - Мама, ты куда?
   - Вот вам ключи. Я появлюсь после двенадцати часов. Сами готовьте еду. Потом всё расскажу.
   Закончив пораньше своё мытьё, веселёхонькая бежала домой. Марк с Антоном уже намылились куда-то.
   - Мама, мы пообедали. С Татьяной созвонились, там у ней проблема -- хулиганы вчера днём наружную решётку у спального окна попытались, видно, снять.
   - Да ты что!
   - Вот, поедем в Ревду, к отцу зайдём, потом у Татьяны ночуем, утром приедем.
   - Татьяну с собой забирайте, я два дня дома буду, поболтаем.
   - Она сказала, что ты работаешь.
   - Ага, техничкой во Дворце.
   - Побежали мы, на автобус должны успеть. Пошли, Антон.
   - Пока, бабушка.
   - Счастливо.
   Ольга прошла на кухню. Полный стол был еды.
   - Ната, ну как вы, нормально доехали-то?
   - Да, - вздохнула та.
   - А что грустная?
   - Садись, мама, поешь. У тебя горох был замочен, я суп сварила. Будешь?
   - Наливай. Сама-то поела? Или только мужиков накормила?
   - Все наелись.
   Ольга взялась за ложку, заметив всё-таки, что у снохи дрожат руки... Потом не могла не сказать:
   - Ната, у тебя волосы побелели...
   Та, видно, не могла больше сдерживать себя -- крупные слёзы из открытых голубых глаз покатились по щекам.
   - Ната, милая, что случилось? - Отодвинула она свою тарелку.
   - Мама, беда у нас! - И уронила голову на руки.
   Ольга ошарашенно пыталась понять, как ей себя вести, или дать той выплакаться, или может наоборот, попытаться остановить это безудержное рыдание. Наконец, та проморгалась, встала, умылась и присела с полотенцем в руках, отвечая на молчаливый вопрос.
   - Антон неуправляемый совсем стал... Дерзит, грубит, не слушается... Не знаем, что нам и делать...
   - Какая-то причина должна быть...
   - Да. Есть причина. И мы её знаем...
   - Рассказывай по порядку.
   - Зимой это началось, после его первой сессии, Марк сразу заметил. Он целыми ночами болтал по телефону, на вопросы наши с улыбкой до ушей хвастался, что ему звонит девушка Ася. Отец спросил полное имя, отчество, фамилию -- он не знал, но на следующие дни уже рассказывал, что полное имя -- Анастасия, что работает в МВД, что двадцать три года, что в звании майора и так далее.
   - И?
   - Вот. С тех пор, как будто подменили ребёнка.
   - Может телефон следовало у него ликвидировать?
   - Я сначала тоже так подумала, но Марк сказал, что это не выход -- новый купит.
   - Может в деньгах ограничить?...
   - Мама, он так изменился! Марк сказал, что ещё хуже может быть -- воровать начнёт!
   - Да, молодёжь сейчас рамок не знает...
   - Потом ещё хуже -- врать начал. Скрывает всё от нас. Ещё в зимние каникулы на дискотеки ходил с бывшими одноклассниками, с девчонками со всеми подряд дружил, а сейчас, ты не поверишь, на всех смотрит, как зверь, из квартиры, если кто зайдёт -- взашей выталкивает, всех ненавидит. Утром подойду будить -- Асей меня называет. Совсем голову потерял.
   - Марк-то что советует?
   - Он, конечно, терпеливо всё сносит. По своим каналам пробил эту даму, оказалось, что прописка в деревне около Омска. То ли по паспорту чужому она живёт, то ли что...
   - Вот беда-то...
   - Не то слово. Марк глаз с него не спускает, и в колледж увозит, и обратно забирает, и маячок ему на телефон поставил, днём и ночью за ним следит. Всё лето его на работу с собой таскает. Замучился. Антон-то ведь тоже понял, что мы за ним наблюдаем, сказал, что к тебе убежит... Пришлось отцу отпуск без содержания взять, чтобы он с бабушкой повидался. Мама, мы ведь всего на пять дней приехали, чтобы не было у него причины на тебя ссылаться.
   - Господи, что же делать-то?
   - Если бы только это...
   - А что ещё?
   - У нас дети пропадают. Два его одноклассника растворились, один ещё осенью, другой в феврале. Оба в школу ушли, а домой не вернулись. По городу слухи ползут, что банда действует -- на органы режут.
   - Да ты что! Так Антон-то ведь не совсем безмозглый, поговорите с ним.
   - Да разве ж мы не разговаривали. Он нас не слышит!
   - Нужно какое-то кардинальное решение.
   - Когда к тебе собрались, Марк жёстко так ему сказал: " Или телефон дома оставишь, или я тебя здесь одного оставлю с цепями на руках и ногах!", я думала, что у порога битва завяжется, но Антону пришлось уступить. Но это на первый раз, а что будет во второй? В третий?
   - Ната, надо тебе успокоиться.
   - Отца он ещё побаивается немного, а меня ни во что совсем не ставит.
   - Что же это за наказание-то...
   - Мама, Марк подробно расписал все пять дней, завтра с утра мы уезжаем в Екатеринбург по магазинам, послезавтра уходим к его другу в гости, потом по Ревде один день шастаем. Являться будем только к ночи каждый день. В последний день с утра уйдём за продуктами в дорогу. Мама, пожалуйста, попытайся разговорить Антона, что-нибудь узнать, поучи его по-своему, может он хоть к твоим словам прислушается. Только он не должен знать, что я всё тебе рассказала, иначе он сразу замкнётся.
   - Понятно. Вот забота-то...
   - У нас вся надежда на тебя. Ты у Антона в большом авторитете. Это наш последний шанс.
   На следующий день, проводив родителей, сидели трое за столом, уплетая оладьи с малиновым сиропом.
   - Антон, - смеялась Татьяна, - помнишь, как мы малину-то собирали?
   - Конечно, помню, как у твоего полного ведра ручка оторвалась, не выдержала тяжести. - Смеялся он. - Бабушка, а в этом году там есть малина?
   - Увы! На том месте прошлой осенью всю малину бульдозерами с землёй перемешали -- дом начали на том месте строить трёхэтажный кирпичный.
   - Жалко... Значит, зря я собрался ягодкой полакомиться. Бабушка, а ты давно техничкой работаешь?
   - С февраля месяца. Расскажи лучше нам, как вы там поживаете? Учиться-то нравится?
   - Да, нравится, не то, что в школе.
   - Друзья-то есть? Целовался с девчонками-то поди уже?
   - Нет, пока не целовался, - расплылся он в улыбке.
   - Что, неужели до сих пор у тебя подружек нет? - Поддержала Татьяна тему.
   - Есть, - хитро улыбнулся он.
   - Антон! Давай скорей рассказывай, - смеялась сестрица, - интересно ведь. Красивая?
   - Красивая. Был бы телефон, я бы показал.
   - Как познакомились-то? Ну!
   - Так по телефону и познакомились. Она ошиблась номером. Разговорились. Потом она ещё позвонила, опять поболтали. А теперь почти каждый день разговариваем.
   - О чём?
   - Обо всём.
   - И кто она?
   - Майор милиции, - сиял он.
   - Она что, старуха? - Удивилась Татьяна.
   - Нет, молодая.
   - Как хоть зовут-то?
   - Ася!
   - Редкое имя. Красивое, - резюмировала сестрица, улыбаясь.
   - Антон, - решила Ольга тоже с улыбкой вмешаться в беседу, - что-то я не поняла... Ну-ка скажи мне, во сколько лет отец твой получил звание майора?
   - Так, - задумался он, считая, - примерно в сорок.
   - Так она ж тебя обманывает! - Захохотала сестрица.
   - Нет, не обманывает, ей двадцать три года... Конечно, постарше меня..., - всё ещё цвёл внучек душой своей, не скрывая.
   - В двадцать три года, Антон, майоров не бывает.
   - Почему не бывает?
   - Спроси у отца своего, он тебе объяснит. А где она живёт? - Не отставала Татьяна.
   - Везде!
   - Как так "везде"?
   - С отцом в командировку ездили за новыми машинами в Санкт-Петербург -- она и там!
   - Встретились?
   - Нет. Не получилось. Только перезвонились, ей некогда было. Потом в Вологде договорились, что повидаемся, тоже с отцом ездили.
   - Опять не получилось? - Смеялась сестрица.
   - Да. Не получилось, - вздохнул он.
   - Антон, - опять вмешалась Ольга, - а знаешь, почему не получилось?
   - Почему? - Заинтересованно спросил он, подняв на неё глаза.
   - Она никогда не подойдёт к тебе, если ты не один!
   - А если бы я был один?
   - Вот тут тебе был бы и конец! Схапали бы тебя два или три бугая, заткнув рот, к ночи разрезали бы на часточки, что годное -- на органы, пока горяченькое, остальное -- на пирожки в вашу столовую, в которой она, возможно, буфетчицей работает.
   Улыбка медленно спала с его лица. Он, не мигая, смотрел на неё, пытаясь переварить то, что услышал. С натяжкой выдавил из себя:
   - Ну ты, бабушка, скажешь тоже...
   - Ты что, телевизор-то не смотришь совсем? Всю зиму все экраны про Архангельск трещат, что мягоньких молодчиков какая-то банда на органы похищает. А твоя комплекция как раз для этих целей подходит. - Хлопала Ольга по его мягким местам. - Ишь, какой хорошенький! Какой мягонький! Какой тёпленький! И дурачок ещё совсем!
   - Да, - совершенно неожиданно для Ольги поддержала Татьяна, - я слышала про Архангельск . Говорят, банда-то международная орудует, в любом городе встречи назначают, даже деньгами заманивают жадных, не только глупеньких речами заманивают в ловушки. Знакомые твои, случайно, не попадались на такие удочки?
   - Не знаю... Вообще-то, в школе, говорят, были случаи исчезновения... Даже из нашего класса...
   - Да. Целевые знакомства на предмет расчленения начинаются именно так, как ты и рассказывал "Извините, ошиблась номером", но потом вместо того, чтобы отключиться, обязательно продолжают разговор, а потом ещё, и ещё, и ещё звонит прекрасная барышня, вешает лапшу на уши наивному пацану с недоразвитой головёнкой, вовлекая в игру, только ей ведомую...
   - Что вы меня пугаете! - Взорвался он.
   - Ты что, Антон! - Засмеялась Татьяна. - Нужно мне тебя пугать! Болтаю просто. Хотя, надо сказать, тема-то совсем не смешная. Стоит задуматься.
   - Давайте-ка отправляйтесь в комнату болтать, а я здесь со стола немного приберу да пол подотру, - отправила их Ольга, а сама прислушивалась к горячим разговорам.
   Ольга и сама как-то наткнулась на передачу по позднему телевидению про похищение людей на органы. Но про Архангельск ли она была, она не знает, так как смотрела не с самого начала. Там было что-то страшное, и она тогда просто выключила телевизор, так как не любила она жуткие передачи смотреть, ей больше нравились спокойные фильмы про любовь, весёлые концерты. Но она была благодарна своей сестрице, что та, не зная сути проблемы, завела с Антоном сейчас этот разговор.
   - Антон, если она избегает встречи, значит, не хочет себя засветить, это однозначно. Советую тебе срочно отвязаться от неё! Любой ценой! Иначе жизнь твоя висит на волоске. Ты хоть это понимаешь?
   - Да как отвязаться-то? Она же звонит!
   - Ты ж в оргтехнике прекрасно разбираешься, смени телефон, или СИМку смени, хотя по телику говорят, что они обычно уже знают не только место жительство, но даже маршруты передвижения своих жертв.
   - Я что же, по-твоему, жертва!
   - Вернее всего так и есть... В один прекрасный момент бабушка услышит от своего сыночка слова "Антон пропал"...
   - Баба Таня! Я же ещё не совсем без головы! Что вы меня хороните-то!
   - ... а мы все горевать здесь будем, что радость нашу, надежду нашу никогда больше не увидим. Правду говорят "Любовь зла, полюбишь и козла", а ты влюбился даже не в живого козла, а в виртуальную деваху, которая мечтает о твоей погибели... Я-то думала, что ты уже взрослый, а ты совсем ещё сопляк.
   Долго молчали. Ольга не выдержала и пошла обоим на подмогу.
   - Что сидите, телевизор бы включили, может там что интересное. Вот, ягоды уже разморозились, вишня, клубника. Антон, двигай столик к дивану. Сейчас ещё ложечки принесу.
   - Наморозила? - Задала вопрос сестрица.
   - Да, клубники нынче много было, дешёвая, решила себе на зиму запас сделать.
   - Буду в гости к тебе каждую неделю ездить, пока всю не съем, - смеялась сестрица.
   - Ешьте на здоровье.
   - А сметана, бабушка, у тебя есть?
   - Есть. Сейчас принесу.
   - А помнишь, как я тебя научила сметану есть? - Обратилась она к внуку, вернувшись с кухни.
   - Конечно, помню, - старался он изобразить улыбку, - и творог, и простоквашу, и кефир.
   - Дома-то сейчас ешь такое?
   - Иногда.
   - Лапшу всё ещё свою любишь?
   - Всё ещё люблю, - вздохнул он, явно не желая больше накинуть улыбку на лицо.
   Она пробежалась пультом по каналам и выключила телевизор.
   - Совсем ничего путнего по понедельникам не показывают.
   - Так что мне делать-то? - Не выдержал внук.
   Обе с Татьяной воззрились на него.
   - Ты о чём? - Спросила Ольга.
   - Как отвязаться-то мне от этого телефонного знакомства?
   Сидели с Татьяной, смотрели на него, хлопали глазами.
   - Антон, так вы с ней правда ни разу не встречались что ли? - Спросила Ольга.
   - Ни разу.
   - Я думала, ты шутишь...
   - Какие уж тут шуточки, - отвернулся он. Встал, подошёл к окну, открыл дверь на балкон, выгнал туда залетевшую муху.
   - Антон, правильнее всего с папой посоветоваться, расскажи ему всё, он должен тебя правильно понять, спец как-никак, в подобных делах лучше нас разбирается.
   - Я бы посоветовала СИМку сменить, - настаивала Татьяна.
   - Нет, - отреагировал внук, - надо телефон менять. Если предположить, что банда действительно международная, то у них могут быть связи с операторами связи, значит, можно меня по заводскому номеру телефона найти.
   - Надо как-то аккуратно всё проделать, чтобы она не думала, что ты от неё скрываешься, чтобы не искала тебя.
   - Так как!? - Воскликнул он.
   - Антон, а возьми и пошли ей СМСку: "Ухожу в армию", а уже после этого сразу телефон изничтожь, - предложила Ольга, - возраст у тебя подходящий, можно поверить. Только ни одного лишнего слова, ни куда, ни когда, ни на сколько. Так как если скажешь во Владивосток, например, они попытаются и там тебя найти.
   - И ни слова о чувствах своих, - поддержала Татьяна, - Ни "люблю", ни "ненавижу", чтобы она не догадалась, не раскусила тебя. "Ухожу в армию" и -- всё!
   - Ни на один звонок после этого не вздумай ответить, она попытается тебя на этом поймать.
   - Я не совсем дурак.
   - Успокойся, Антон, всё у тебя получится. Новый телефон тоже постарайся не сразу приобретать, чтобы у операторов не засветиться.
   - Попрошу отца на себя оформить.
   - У вас фамилии одинаковые. Не надо торопиться. Они не дураки, догадаться могут.
   - Да мне и звонить-то некуда, - улыбнулся он, - вообще можно без телефона обойтись.
   - Ты ведь ещё в интернете "в контакте" пропадаешь, мать как-то упоминала.
   - Да, конечно. Приеду, сразу себя удалю из паутины.
   Ночевав, Татьяна вечером следующего дня засобиралась домой. Расцеловалась с внуком, просила докладывать обстановку по городскому телефону, он обещал.
   В среду с утра, оставив его одного спать до обеда, Ольга убежала на работу. После обеда сходили Юлю проведать, там проболтали до вечера. Дома перед сном опять разговоры.
   - Бабушка, неужели правда, что людей убивают, чтобы органы вынуть?
   - Всё может быть.
   - И куда эти органы девают?
   - В больницы зарубежные продают, только там такие операции по пересадке органов делают в основном.
   - А почему за границу?
   - Наше законодательство не позволяет такие операции делать, чтобы мошенничества избежать.
   - Сроду никогда об этом не думал.
   - Могут ведь не обязательно на органы.
   - А что ещё?
   - Преступных схем сейчас полным-полно. Похитить человека могут и для выкупа.
   - Для выкупа?
   - Упрячут, морду расквасят, заставят родителям позвонить. И человек плачет, со слезами умоляет заплатить за него несколько миллионов. А родители что? Они рады за своё несмышлёное чадо отдать и продать абсолютно всё, и квартиру, и звание, и все свои накопления за жизнь. Но, Антон, как правило, этим не кончается.
   - А чем кончается?
   - Жертву свою они всё равно убивают, так как он видел их лица. Чтобы свидетелей не было их преступной деятельности.
   Опять ночь, с утра на работу, и вечером она всех провожала, особо целуя и обнимая Антона. Он вполне искренне обнимал её, обещал позвонить. Марк с Натой только смотрели, ничего не говоря. Только перед самым отправлением автобуса, когда Антон уже вошёл в салон, Ольга шепнула Нате:
   - Он меня понял.
  
  
  

х х х

  
  
   Решила забежать к подружке своей. Виделись они редко, но частенько перезванивались, если у кого-то появлялись неожиданные новости. Ольга давно привыкла к её морщинистому лицу и чуть-чуть заметной хромоте.
   - Светик, я техничкой во Дворце работаю нынче. Давай с тобой походим по вечерам в кино бесплатно, - смеялась она, угощаясь тортиком.
   - Бесплатно?
   - Ага.
   - Сто лет в кино не ходила!
   - По три дня каждое показывают. Все фильмы за осень-зиму пересмотрим. А ещё концерты же бывают, артисты всякие приезжают.
   - Да. Афиши-то я вижу, только сроду не думала, что сходить можно.
   - А что нам делать-то!
   - Да, весь вечер перед телевизором просиживаем.
   - Так соберёмся? Одной-то мне как-то неинтересно.
   - Я согласна. А пустят меня бесплатно-то?
   - Если будем постоянно ходить, все дворцовские работники привыкнут, за свою принимать будут. Давай попробуем, главное -- начать.
   - Там и дискотеки во выходным зимой...
   - Ну ты размечталась! - Хохотала Ольга. - Давай не будем пугать молодёжь, вдруг все разбегутся от нашего присутствия.
   И весь холодный период года они развлекались, чего только не насмотрелись, одно им нравилось, другое приводило в возмущение, о третьем спорили, но ни одного культурного мероприятия не пропустили, даже дискотеке целый вечер посвятили, правда, только наблюдая за кишащей толпой молодёжи под грохот оркестра с третьего этажа.
   - А Виталька-то наш совсем не старится, - заметила Светка, - такой же подтянутый, и глаза остренькие.
   - Он же всё время на людях, с молодыми общается.
   - Молодец всё-таки, всё ещё работает. Не знаешь, один живёт?
   - Нет. Рассказывал, что женился на соседке.
   - А как он нам обрадовался! Заметила?
   - Заметила. - Улыбнулась Ольга темноте зимнего вечера. - Тихо сегодня... И снежок сверху...
   Любопытство довело подругу и до тренажёрного зала. Ольга продемонстрировала ей свою любимую беговую дорожку.
   - И что, ты здесь каждый день бегаешь? - Удивилась та.
   - Да, перед началом работы полчасика, и перед уходом тоже, потом помоюсь и домой чистенькая каждый день прихожу.
   - Ну, ты даёшь!
   - Светик, я ещё подтягиваться научилась. - Смеялась Ольга. - Хочешь, покажу?
   - Покажи.
   - Вот, считай, целых пять раз свободно могу подтянуться, под подбородок.
   К лету следующего года Ната позвонила, чтобы она не ждала их в гости, что у Антона всё нормально, тянет на золотую медаль, зимой был на практике, и на всё лето Марк устроил его к себе на работу уже для работы с компьютерными программами.
   А осенью с волнением рассказывала, что отец её, дед Антона, загулял, закрутил любовь с молодой девицей, всё из квартиры тащит, мать не знает, что делать, плачет. Ольга попыталась её успокоить, но по телефону много ведь не скажешь.
   - Мама! Что маме-то моей делать?
   - Ната, я думаю, что надо сменить замки и не пускать его на порог. Не держите его, пусть идёт. А с матерью ведь ещё ваш младший живёт. Он не женился?
   - Нет пока.
   - Вот и пусть вдвоём живут. Только ты сама связи с отцом не рви, будь готова к тому, что молодая его выбросить может, и ему некуда будет приткнуться, кроме вас. Как Антон-то?
   - Нормально вроде.
   - Ну и слава Богу.
   Ещё через год Марк позвонил, что отправляет к ней Антона одного на весь июль месяц. Просил, чтобы обратно проводила его до поезда.
   - Билеты на обратный путь у него на руках.
   - Хорошо, Марк, не беспокойся, всё сделаю.
   Это был уже не тот мальчишка, что два года назад. Повзрослел, усики начали расти, хотя бритвой ещё не пользовался. Загорелся идеей попользоваться бесплатно её тренажёрным залом. На недельку съездил в Ревду с дедушкой, с Димкой пообщаться, тому шёл уже шестнадцатый год, в десятый класс собирался. Ночевал Антон всю неделю у Татьяны.
   - Бабушка, как быстро время пролетело, всего одна неделька у нас с тобой осталась.
   - Да, Антон. Я вот даже не заметила, как жизнь пролетела, - смеялась Ольга.
   - У тебя вот эта сумочка на золотой цепочке лет десять уже висит. Можно, я её с собой заберу?
   - Забери, она мне уже давно не нужна, но как новенькая, выбросить жалко, вся бисером переливается. Только цепочка у ней не золотая, но красивая. Подарить кому-то хочешь?
   - Ага, - улыбался он.
   - Подари, для девочки хороший подарок будет. Можешь в неё зеркальце в белой эмали вложить, можно расчёску красивую. Много у вас девочек в группе?
   - Всего шесть только. Ладно, забираю, раз разрешила.
   - Целовался, стало быть?
   - Целовался.
   - Ты ведь нынче на последний курс пойдёшь?
   - Ага.
   - Что потом?
   - Не знаю. Наверное в армию на год. Обещают по специальности сразу отправить.
   - Это хорошо.
   - Посмотрим. Наверное, мы с тобой долго не увидимся теперь.
   - Но звонить-то хоть будешь?
   - Конечно... Бабушка, мне хоть отец и запретил, но я всё-таки скажу тебе -- маме операцию весной сделали.
   - Какую?
   - Онкология.
   - Да ты что! И как она?
   - Они, наверное, и отправили меня к тебе поэтому. Отец говорил, что облучение будут делать, он отпуск взял очередной на полтора месяца для этого.
   - Не дай бог болеть... Не дай бог.
   - Только ты не проболтайся, что знаешь. Я потом ему сам как-нибудь скажу, что сообщил тебе.
   - Ладно. В квартире-то так никто и не живёт?
   - Так я же там! Ты что ли не знала? Отец ещё перед последней сессией меня туда перевёз.
   - Да ты что! Нравится?
   - Конечно. Колледж рядом. Удобно. И компьютер туда перевезли, и стенку мою старую, - смеялся он.
   - Телевизор есть?
   - Конечно. Новый.
   - Антон, можно мне посоветовать?
   - Посоветуй.
   - Не оставайся в армии по контракту.
   - Отец мне тоже так сказал.
   - На гражданке всё-таки выбора больше. Легче. Свободнее.
   - Хорошо. Один год -- и всё. После армии сразу жди в гости, - смеялся он.
   - В высшее-то не собираешься поступать? Медалист ведь.
   - После армии, да ещё с медалью -- меня без конкурса зачислят.
   - Надо учиться, Антон. Лучше во-время закончить, чем семейному потом учёбой заниматься.
   - Только вот не знаем, куда поступать, у нас негде, уезжать ведь придётся. Отец советует в Екатеринбург. Они даже не против сами сюда перебраться.
   - Мне бы хорошо было. Рядом всё-таки.
   - Далеко ещё до этого.
   - Время быстро пролетит.
   - Бабушка, а ты какие-нибудь большие глупости делала?
   - Делала, и маленькие глупости делала -- родители за голову хватались от моих подвигов, и большие глупости делала -- сама потом за свою дурацкую голову хваталась.
   - А мне ты ничего никогда о своём плохом поведении не рассказывала, - хитро взглянул он не неё.
   - Сейчас вон по телевизору достаточно гадостей показывают, я бы сказала, учат молодых быть злыми, вороватыми, хитрыми, мошенниками, убийцами, не хватало ещё мне свой негатив на тебя распространять.
   - А с тобой и жуткие истории случались?
   - Да, случались, - вздохнула она.
   - Может расскажешь про какую-нибудь глупость, не очень страшную?
   - Ладно, расскажу про одну, чтобы ты не повторял моей ошибки. Это совсем недавно было.
   - Даже так! Бабушка, ты в таком возрасте всё ещё совершаешь глупости!
   - Представь себе, совершаю, - смеялась она.
   - Ну, давай сочиняй! - Смеялся он. - Я теперь понял, почему лапша моё любимое блюдо -- ты же с детства мне её на уши вешаешь!
   - Дело было так. Ты же знаешь, я в ДК техничкой работаю, так вот, попросили как-то меня большую сцену в большом зале вымыть, ну я и принялась за уборку. Решила для начала обойти осмотреть всю территорию, все уголочки закулисные, никогда же тут не была. Смотрю, рядом со сценой огромный пульт стоит, крышка снята, на бок вверху поставлена. Внизу на ней ножичек небольшой лежит. Мне показалось, что он вот-вот соскользнёт на открытые выводы всех проводов, я хотела подправить его подальше, чтобы замыкания вдруг не произошло. Взялась, а он другим концом, видно, задел за оголённые контакты, и меня ударил ток. Огромной силы. Меня затрясло, прямо как в комиксах показывают, от этой тряски ножик упал в центр открытого пульта, на нём всё засверкало, заискрилось, зашипело. Я от испуга моментально спряталась за занавес, где меня трясло ещё несколько минут. Потом всюду погас свет. Видела, как с фонариком прибежал электрик, как суетился около пульта. Я потихоньку нашла своё ведро с водой, нащупала лентяйку и выбралась оттуда.
   - Да-а-а, бабушка, сунула ты нос не в своё дело.
   - Вот так.
   - И что потом?
   - Ну электрик своё дело знает, через полчаса всё наладил. А я, отсидевшись в своём закутке, пошла мыть пол.
   - Туда же?
   - Конечно. Но, Антон, ладно меня бы электрический разряд в 220 или 380 вольт убил, так ведь там по сцене столько народу шастает, дети в кружках занимаются, рабочие сцены, приезжие группы свои настройки делают! Электрику ни в коем случае нельзя оставлять было пульт открытым! За этим ножичком любой пацан мог бы потянуться из любопытства просто! Да его на пожизненную засудили бы после смертельного случая. Ты понимаешь?
   - А он что, молоденький совсем?
   - Если бы! Говорят, всю жизнь в ДК работает, уже на пенсию собирается. Вот к чему могут привести любопытство, потеря бдительности, неосторожность, несоблюдение правил безопасности.
   - Надеюсь, ты усвоила урок.
   - Я могла бы усвоить электрический ток... Вот такая глупость была с моей стороны. И ведь знала, что не надо соваться, куда не следует. Нет! Потянулась за металлическим ножичком! Ладно руки были сухие, не бралась ещё за сырую тряпку, то могло бы быть и хуже.
   - Да-а-а... Случай... Не дай бог такого.
   - А ты знаешь, Антон, есть ещё один аспект этого электрошока.
   - Какой? - Удивился он продолжению.
   - Я с тех пор очки не ношу.
   - Причём тут очки? Не понял.
   - Они мне стали не нужны, я без них всё прекрасно вижу, видимо, разрядом все болячки мои выкинуло. У меня ж тогда чуть глаза не выскочили, но, слава Богу, остались на башке моей непутёвой.
   - Интересно. Совсем не одеваешь, когда читаешь?
   - Совсем. Даже вечером. Видно, все мозги, все капилляры у меня прочистило. И ещё -- я слышать стала по-другому.
   - Как это "по-другому"?
   - Пульс слышу в любой точке тела, даже палец прикладывать не надо. Вот даже сейчас могу сосчитать хоть в этой ноге, хоть в этой, хоть за ухом, о сердце и говорить нечего.
   - Интересно. Приеду, расскажу родителям.
   - А по утрам, где-то примерно с четырёх ночи, когда всё вокруг тихо -- слышу, как по свету передаются сигналы Азбуки Морзе, - смеялась Ольга, - если бы я её знала, могла бы подслушать и расшифровать любую секретную информацию.
   - Ну, ты, бабушка, даёшь! - Смеялся он. - Правда, что ли?
   - Чистая правда.
   - Придётся тебе, бабушка, Азбуку Морзе выучить, будешь по ночам развлекаться.
   - Я тоже думаю, что не мешало бы для общего развития заняться этим делом.
   - А может это совсем не с электрошоком связано?
   - Может и не связано. Не знаю я!
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Эпилог

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   - Мама, здравствуй.
   - Привет, Марк.
   - Получила от меня заказное?
   - Получила. И зачем мне твоя копия паспорта?
   - Слушай внимательно. Ты должна съездить в Екатеринбург и по тому адресу, что я написал, открыть на моё имя простой лицевой счёт для сберкнижки. Поняла?
   - Поняла. Срочно надо?
   - Нет. Как у тебя появится время, так и съездишь.
   - Ладно.
   - А копию паспорта я на всякий случай выслал. Свои документы не забудь захватить.
   - Поняла. Я в следующий вторник соберусь.
   - Хорошо. И ещё обязательно попроси полные реквизиты Газпромбанка, там много всяких заморочек у них.
   - Не беспокойся, сделаю, я же знакома с банковской системой.
   - И мне потом по телефону всё передашь.
   - Ладно. Как Ната-то?
   - Плохо, мама. Лежит третий месяц. Исхудала вся. Совсем не есть, только пьёт.
   - С кем оставляешь?
   - Соседку попросил. Ладно. Всё. Пока.
   - Пока.
   Нату схоронили в начале февраля, два года прожила после операции. Антона отпустили из Калининграда на три дня проститься с матерью. Марк весной продал сад, освободил однокомнатную квартиру от вещей, заселил туда будущих жильцов. В августе оформил наследство на обе квартиры, покупатели уже нашлись, всё продал, оформил очередной отпуск и приехал на Урал на своей машине.
   - Мам, я вещи тебе выгружу?
   - Конечно, конечно.
   - Сейчас ты должна меня накормить, и я сразу уеду в Екатеринбург покупать жильё.
   - Что, прямо сейчас?
   - Да, я уже договорился, адрес один мне точно понравился, и в гаражном кооперативе у них место есть недалеко, и до центра легко добраться.
   - А какая квартира?
   - Сталинская большая двухкомнатная на втором этаже.
   - Антон-то когда явится?
   - Так должен был быть ещё в июле, звонил, что немного задерживают, людей не хватает, якобы в августе только. Значит, должен быть на днях где-то.
   - Поступление пропустил в этом году...
   - Нет. Он звонил, что сдал летом ЕГЭ, единый государственный экзамен, послал все копии своих документов в институт для зачисления -- приняли. Всё. Спасибо. Наелся. Поехал я, меня они сегодня-завтра ждут с деньгами.
   - Осторожно там. Деньги сам в руки не бери, сейчас знаешь, сколько махинаторов.
   - Мама, я уже давно их прощупал по всем швам, не беспокойся, мы уже договорились прямо в банке со счёта на счёт перевести.
   - Всю сумму?
   - Я не сумасшедший. Только залог. Покажу им, что я платёжеспособный. К нотариусу записаться они должны были, туда надо успеть. Хозяин-то в нашем министерстве работал, умер полгода назад, жена тогда и выставила квартиру на продажу вместе с гаражом, написала, что только в августе документы на себя оформить сможет -- я и подхватился. У меня ведь похожая ситуация. Договорились по компьютеру, дочь с ней рядом у экрана сидела.
   - А она куда?
   - Сказала, к детям.
   - Понятно.
   За полмесяца оформил покупку квартиры, оставил свою машину в гараже и уехал поездом в Архангельск увольняться по переводу в Екатеринбург по своему же ведомству.
  
  
  

х х х

  
  
   - Бабушка, я уже к Екатеринбургу подъезжаю.
   - Слава Богу, дождалась, буду сегодня спать спокойно, - смеялась Ольга в телефон.
   - Я тебе спать не дам -- будешь сказки мне рассказывать. - Тоже смеялся он. - Всё. Готовь еду, я проголодался.
   - Жду.
   Такого стройного, подтянутого она никак не ожидала увидеть. В светлых, чуть с голуба, брюках, в простой поверх лёгкой рубашке с коротким рукавом, загорелый, он поднял её от пола, зажав в своих объятиях.
   - Антон, красавец-то какой стал! Тихо ты, колючий ведь!
   - Да, побриться надо бы, - смеялся он.
   - Волосы-то совсем короткие! Не узнать! Почему не в форме?
   - Зачем она летом-то! Как вышел из застенков, зашёл в магазин, купил одёжку, там же переоделся. Да здравствует гражданка!
   Едва перекусив, помылся и заявил:
   - Завтра будильник мне на пять часов утра поставь.
   - Зачем?
   - В УПИ чтобы попасть, документы должен предоставить, только три дня для этого осталось. А сейчас я -- спать, только спать, спать и спать.
   - Куда тебе постелить?
   - Лучше на диван, он длиннее кровати.
   Ольга сидела, смотрела на него спящего и думала:
   - Какие огромные скорости у молодых! Один приехал, за две недели дела быстрёхонько обстряпал, и этот не успел заявиться, уже будильник на пять утра просит поставить... Север -- юг, запад -- Урал, туда -- обратно, туда -- обратно. Как заводные. Только бегом. У меня даже в молодости такой спешки не было, - улыбнувшись, вспомнила анекдот:
   "Немцы стремятся к Кавказу, наши трое попали в плен -- русский, грузин и еврей.
   - Перед смертью мы должны исполнить ваши три желания. Русский, говори!
   - Водка! Водка! И ещё раз водка!
   Напоили. Расстреляли.
   - Грузин, твои желания?
   - Семья рядом, повидаться бы.
   Отпустили в соседнюю деревню повидаться.
   - Второе?
   - В море искупаться.
   - Дали искупаться.
   - Третье?
   - Хочу со Сталиным рядышком посидеть, грузинского вина выпить, песни грузинские попеть...
   - Вот возьмём Кавказ, и исполним твоё желание. Поживи пока.
   - Еврей, проси! - Обратились фрицы к третьему.
   - На лыжах хочу покататься.
   - Так сейчас же лето!
   - А я не тороплюсь.
   Дождались зимы, прокатился еврей на лыжах.
   - Второе твоё желание?
   - Так хочется земляники пособирать.
   - Так сейчас же зима!
   - А я не тороплюсь.
   Дождались лета, наелся еврейчик ягодок.
   - Говори своё третье желание!
   - Хочу с Горбачёвым Михаил Сергеевичем за одним столом коньяка французского выпить, поболтать о том, о сём...
   - Так он же ещё под стол без штанов ходит!
   - А я не тороплюсь".
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Подготовлены к публикации:

  
  
  
  
   Книга восьмая " РОДНОЙ УГОЛОК "
  
  
  
Как часто ищем счастье лишь вдали от дома!
   Как много времени теряем в толчее людской!
   От скольких ран душа над телом стонет!
   А утешение находим лишь в обители родной.

  
  
  
  
   " ЗЕМЛЯЧКИ "
  
  
  
Аккордеона звуки -- для всех большой сюрприз...
   Уральские напевы уплывают в высь...
   Успешные, красивые, добрые, счастливые
   в кругу знакомых лиц...
   Как здорово, что все мы здесь
   сегодня собрались!

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  --
  
  
  
  
  
  

230


  
  
  
  
  
<ххх8>  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Е.Сафонова "Риджийский гамбит.Дифференцировать тьму" К.Никонова "Я и мой король.Шаг за горизонт" Е.Литвиненко "Волчица советника" Р.Гринь "Битвы магов.Книга Хаоса" Т.Богатырева, Е.Соловьева "Загробная жизнь дона Антонио" Б.Вонсович "Туранская магическая академия.Скелеты в королевских шкафах" И.Котова "Королевская кровь.Скрытое пламя " А.Джейн "Северная Корона.Против ветра" В.Прягин "Дурман-звезда" Е.Никольская "Зачарованный город N" А.Рассохина "К чему приводят девицу...Ночные прогулки по кладбищу" Г.Гончарова "Волк по имени Зайка" Д.Арнаутова "Страж морского принца" И.Успенская "Практическая психология.Герцог" Э.Плотникова "Игра в дракошки-мышки" А.Сокол "Призраки не умеют лгать" М.Атаманов "Защита Периметра.Через смерть" Ж.Лебедева "Сиреневый черный.Гнев единорога" С.Ролдугина "Моя рыжая проблема"

Как попасть в этoт список

Сайт - "Художники"
Доска об'явлений "Книги"

 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"