Сам посуди. Врачи - молодцы, и делали всё, что могли. Анализы. Химия. Облучение.
Анализы, впрочем, страшнее всего. Я начал бояться звука шагов.
И чьи-то стоны. И крики. И посетители. Чьи-то молитвы. Фальшивая радость. И снова молитвы. И крики. И плач. А я никому не в силах помочь. Я бесполезен. Я настолько же бесполезен, как единственный зритель, да ещё и задаром, пробравшийся... ну, скажем, в цирк. А на до мной циркачи, но в белых халатах (белые клоуны), как горящими булавами жонглируют мёртвой латынью. И мне остаётся лишь ждать, когда же какая-то из булав упадёт мне на голову. Обязательно упадёт. Припечатает. И размажет по безысходности.
Но вдруг случается чудо. Не то, которого ждёшь. Но я вдруг понимаю, что я понимаю, о чём они говорят.
А ещё понимаю, что я больше не понимаю, что значит жить. Я не живу, я лечусь. А кто-то, как я, но здоровый, играет в футбол, ходит в горы, не боится любить... да, господи, попросту что-то планирует на год вперёд!
А ещё очень больно. И больно. И больно. И больно. И больно. И больно.
А ещё очень страшно.
Да, нагнетаю. Но я был подростком. Вот так я и чувствовал.
Однажды я просто уполз. Представляешь? Я уполз в чужую палату, заполз под чужую кровать, там, где хлоркою по моче. Я свернулся, как эмбрион, и наконец-то уснул.
... А знаешь, забавный был сон...
Мне приснилось, что я уже дома. Не в перерывах между лечением, а вообще. Как бы, после всего - я вернулся домой. Родители улыбаются. Брат тихо лыбится. И... ну, была, там одна... тогда. Книги. Наушники... Чай, мой любимый. Панкейки с кленовым сиропом. И так хорошо и покойно! И всё так реально!
Вот только глаза у меня закрыты.
Нет, я всё вижу. Ясно и чётко. И вместе с этим я знаю, я чувствую, как сомкнуты веки.
И точно знаю ещё одну вещь: на самом деле я в онкологии. Но я вовсе не в онкологии: я здесь - где мне хорошо. И буду здесь вечно, пока не открою глаза.
И, знаешь, что странно... вроде бы всё замечательно. Спокойно и тихо. И ничего не болит. Мама и папа. И брат. И панкейки. ...Она. Всё, чего я хочу... Разве что... Вроде бы мелочь. Я же всё вижу! Но не могу. Я понять не могу, как это: жить, не открывая глаз?
Эта мысль просто душит. И что смешно, веки - словно приклеены - не отодрать. Но я напрягаюсь и с огромным трудом, через, как говорят, "не могу", я их всё-таки открываю!
И в тот же миг просыпаюсь.
Под чьей-то кроватью.
И с кровью во рту.
Ты будешь смеяться... Лет сорок прошло... уже поседел... Как видишь, я в норме, хотя и без лёгкого. Жена. Обалдуи с оболтусами... Но всё та же уверенность: не открой я глаза - то остался бы там навсегда. Там, где я был здоров. Там, где, наверно, был счастлив...
Ты не думай, это не мучает. Иногда вспоминаю, не больше... Но, знаешь, всё больше и больше мне кажется, что я был не прав. Это там моё место. Там мой мир. Там все те, кого я люблю. Всё-всё там.